years, and heard out his sentence sternly, silently, and "pensively."
Он был осужден, с допущением облегчительных обстоятельств, в Сибирь, в каторгу, на пятнадцать лет, и выслушал свой приговор сурово, безмолвно и "задумчиво".
All his enormous fortune, except for a certain, comparatively speaking, rather small portion spent on the initial carousing, went to his brother, Semyon Semyonovich, to the great pleasure of the latter.
Все огромное состояние его, кроме некоторой, сравнительно говоря, весьма малой доли, истраченной в первоначальном кутеже, перешло к братцу его, Семену Семеновичу, к большому удовольствию сего последнего.
Old Mrs. Rogozhin goes on living in this world and seems to recall her favorite son Parfyon occasionally, but not very clearly: God spared her mind and heart all awareness of the horror that had visited her sad house.
Старушка Рогожина продолжает жить на свете и как будто вспоминает иногда про любимого сына Парфена, но неясно: бог спас ее ум и сердце от сознания ужаса, посетившего грустный дом ее.
Lebedev, Keller, Ganya, Ptitsyn, and many other characters of our story are living as before, have changed little, and we have almost nothing to tell about them.
Лебедев, Келлер, Ганя, Птицын и многие другие лица нашего рассказа живут попрежнему, изменились мало, и нам почти нечего о них передать.
Ippolit died in terrible anxiety and slightly sooner than he expected, two weeks after Nastasya Filippovna's death.
Ипполит скончался в ужасном волнении и несколько раньше чем ожидал, недели две спустя после смерти Настасьи Филипповны.
Kolya was profoundly struck by what had happened; he became definitively close to his mother.
Коля был глубоко поражен происшедшим; он окончательно сблизился с своею матерью.
Nina Alexandrovna fears for him, because he is too thoughtful for his years; a good human being will perhaps come out of him.
Нина Александровна боится за него, что он не по летам задумчив; из него, может быть, выйдет человек деловой.
Incidentally, partly through his efforts, the further fate of the prince has been arranged: among all the people he had come to know recently, he had long singled out Evgeny Pavlovich Radomsky; he was the first to go to him and tell him all the details he knew about what had happened and about the prince's present situation.
Между прочим, отчасти по его старанию, устроилась и дальнейшая судьба князя: давно уже отличил он, между всеми лицами, которых узнал в последнее время, Евгения Павловича Радомского; он первый пошел к нему и передал ему все подробности совершившегося события, какие знал, и о настоящем положении князя.
He was not mistaken: Evgeny Pavlovich took the warmest interest in the fate of the unfortunate "idiot," and as a result of his efforts and concern, the prince ended up abroad again, in Schneider's Swiss institution.
Он не ошибся: Евгений Павлович принял самое горячее участие в судьбе несчастного "идиота", и, вследствие его стараний и попечений, князь попал опять за границу в швейцарское заведение Шнейдера.
Evgeny Pavlovich himself, who has gone abroad, intends to stay in Europe for a very long time, and candidly calls himself "a completely superfluous man in Russia," visits his sick friend at Schneider's rather often, at least once every few months; but Schneider frowns and shakes his head more and more; he hints at a total derangement of the mental organs; he does not yet speak positively of incurability, but he allows himself the saddest hints.
Сам Евгений Павлович, выехавший за границу, намеревающийся очень долго прожить в Европе и откровенно называющий себя "совершенно лишним человеком в России... - довольно часто, по крайней мере, в несколько месяцев раз, посещает своего больного друга у Шнейдера; но Шнейдер все более и более хмурится и качает головой; он намекает на совершенное повреждение умственных органов; он не говорит еще утвердительно о неизлечимости, но позволяет себе самые грустные намеки.
Evgeny Pavlovich takes it very much to heart, and he does have a heart, as he has already proved by the fact that he receives letters from Kolya and even sometimes answers those letters.
Евгений Павлович принимает это очень к сердцу, а у него есть сердце, что он доказал уже тем, что получает письма от Коли и даже отвечает иногда на эти письма.
But besides that, yet another strange feature of his character has become known; and as it is a good feature, we shall hasten to mark it: after each visit to Schneider's institution, Evgeny Pavlovich, besides writing to Kolya, sends yet another letter to a certain person in Petersburg, with a most detailed and sympathetic account of the state of the prince's illness at the present moment.
Но кроме того стала известна и еще одна странная черта его характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова заведения, Евгений Павлович, кроме Коли, посылает и еще одно письмо одному лицу в Петербург, с самым подробнейшим и симпатичным изложением состояния болезни князя в настоящий момент.
Apart from the most respectful expressions of devotion, there have begun to appear in these letters (and that more and more often) certain candid accounts of his views, ideas, feelings-in short, something resembling friendly and intimate feelings have begun to appear.
Кроме самого почтительного изъявления преданности, в письмах этих начинают иногда появляться (и все чаще и чаще) некоторые откровенные изложения взглядов, понятий, чувств, - одним словом, начинает проявляться нечто похожее на чувства дружеские и близкие.
This person who is in correspondence (though still rather rarely) with Evgeny Pavlovich, and who has merited his attention and respect to such a degree, is Vera Lebedev.
Это лицо, состоящее в переписке (хотя все-таки довольно редкой) с Евгением Павловичем и заслужившее настолько его внимание и уважение, есть Вера Лебедева.
We have been quite unable to find out exactly how such relations could have been established; they were established, of course, on the occasion of the same story with the prince, when Vera Lebedev was so grief-stricken that she even became ill, but under what circumstances the acquaintance and friendship came about, we do not know.
Мы никак не могли узнать в точности, каким образом могли завязаться подобные
