friend, no.
- Нет, мой друг.
It is not the engagement, but the severe cold with which I perceive you are afflicted.
Дело и не в приглашении, а в том, что, как я замечаю, вы чувствуете сильнейший озноб.
The vaults are insufferably damp. They are encrusted with nitre."
Погреба невыносимо сыры, они выстланы селитрой.
"Let us go, nevertheless.
- Ничего, идем.
The cold is merely nothing.
Холод решительно ничего не значит.
Amontillado!
Амонтильядо!
You have been imposed upon.
Вас обманули.
And as for Luchresi, he cannot distinguish Sherry from Amontillado."
А что касается Лючези, то он неспособен отличить херес от амонтильядо.
Thus speaking, Fortunato possessed himself of my arm; and putting on a mask of black silk and drawing a roquelaire closely about my person, I suffered him to hurry me to my palazzo.
И, говоря таким образом, Фортунато завладел моей рукой. Я надел черную шелковую маску и, заботливо закутавшись плащом, позволил ему тащить себя.
There were no attendants at home; they had absconded to make merry in honour of the time.
В моем доме слуг не оказалось; они исчезли, чтоб попировать в честь карнавала.
I had told them that I should not return until the morning, and had given them explicit orders not to stir from the house.
Уходя, я сказал им, что не вернусь раньше утра и дал формальный приказ - не отлучаться из дому.
These orders were sufficient, I well knew, to insure their immediate disappearance, one and all, as soon as my back was turned.
Этого было довольно, как я знал, чтобы все они разошлись до одного, лишь только я вышел.
I took from their sconces two flambeaux, and giving one to Fortunato, bowed him through several suites of rooms to the archway that led into the vaults.
Я взял два фонаря с рефлекторами; один из них вручил Фортунато и любезно повел его через длинную анфиладу комнат до помещения, ведшего в погреб.
I passed down a long and winding staircase, requesting him to be cautious as he followed.
Я спустился по длинной и неровной лестнице, время от времени оборачиваясь к моему спутнику и советуя ему идти осторожнее.
We came at length to the foot of the descent, and stood together upon the damp ground of the catacombs of the Montresors.
Мы достигли последней ступеньки и очутились на влажном полу катакомб Монтрезоров.
The gait of my friend was unsteady, and the bells upon his cap jingled as he strode.
Походка моего друга была неуверенна и колокольчики на колпаке звенели при каждом его шаге.
"The pipe," he said.
- Бочка амонтильядо? - спросил он.
"It is farther on," said I; "but observe the white web-work which gleams from these cavern walls."
- Это дальше, отвечал я; - а заметьте эти белые полосы, которые блестят по стенам погреба.
He turned towards me, and looked into my eves with two filmy orbs that distilled the rheum of intoxication.
Он обернулся и посмотрел на меня своими стеклянными глазами, в которых стояли слезы опьянения.
"Nitre?" he asked, at length.
- Селитра? - спросил он наконец.
"Nitre," I replied.
- Селитра, - подтвердил я.
"How long have you had that cough?"
- С какого времени приобрели вы этот кашель?
"Ugh! ugh! ugh! --ugh! ugh! ugh! --ugh! ugh! ugh! --ugh! ugh! ugh! --ugh! ugh! ugh!"
- Гха!-Гха!-Гха - Ох-гха!-кхо!-кхо!-кхо!-кхо!!
My poor friend found it impossible to reply for many minutes.
Несколько минут мой бедный приятель совсем не мог ответить.
"It is nothing," he said, at last.
- Это ничего, - сказал он наконец.
"Come," I said, with decision, "we will go back; your health is precious.
- Постойте, - возразил я решительно, - уйдем отсюда; ваше здоровье драгоценно.
You are rich, respected, admired, beloved; you are happy, as once I was. You are a man to be missed.
Вы богаты, все вас уважают, любят, удивляются вам; вы счастливы, как был и я когда-то; вы такой человек, что оставите после себя заметную пустоту.
For me it is no matter.
Я - это другое дело.
We will go back; you will be ill, and I cannot be responsible.
Уйдем отсюда.
Besides, there is Luchresi --"
Притом же, есть Лючези...
"Enough," he said; "the cough's a mere nothing; it will not kill me.
- Довольно, - сказал он, - кашель - это пустое. Он меня не убьет.
I shall not die of a cough."
Не умру же я от насморка!
"True --true," I replied; "and, indeed, I had no intention of alarming you unnecessarily --but you should use all proper caution.
- Это правда, это правда, - отвечал я, - и, в самом деле, я не имел намерения напрасно пугать вас, но вы должны принять маленькую меру предосторожности.
A draught of this Medoc will defend us from the damps."
Хороший глоток медока предохранит вас от действия сырости.
Here I knocked off the neck of a bottle which I drew from a long row of its fellows that lay upon the mould.
Я вынул одну бутылку из длинного ряда ее товарищей, лежавших на земле, и сбил с нее верхнюю часть горлышка.
"Drink," I said, presenting him the wine.
- Пейте, - сказал я, подавая ему вино.
He raised it to his lips with a leer.
Он поднесь бутылку к губам, искоса глядя на меня.
He paused and nodded to me familiarly, while his bells jingled.
Он остановился на минуту, дружески кивнул мне головой (бубенчики на колпаке зазвенели) и сказал:
"I drink," he said, "to the buried that repose around us."
- Пью за умерших, покоящихся вокруг нас.
"And I to your long life."
- А я за вашу долгую жизнь.
He again took my arm, and we proceeded.
Он снова взял мою руку, и мы продолжали путь.
"These vaults," he said, "are extensive."
- Эти погреба очень велики, - сказал он.
"The Montresors," I replied, "were a great and numerous family."
- Монтрезоры, - отвечал я, - сильный и влиятельный род.
"I forget your arms."
- Я забыл ваш герб.
"A huge human foot d'or, in a field azure; the foot crushes a serpent rampant whose fangs are imbedded in the heel."
- Большая золотая нога на голубом фоне; нога давит извивающуюся змею, запускающую свои зубы в пятку ноги.
"And the motto?"
- А
