часы Алеша не спал. Его живое воображение рисовало сцену спасения тонущих детей, и, конечно, одним из спасителей являлся он сам, бесстрашно шагающий вдоль взбаламученной реки.
Но обычно все кончалось проще: ветер стихал, вода спадала, и продрогший «моряк» возвращался домой, получая нагоняй от встревоженной матери.
Однажды он, к своему удивлению и несказанной радости, встретил Луку Терентьевича. Бывший учитель сидел на бревне и удил рыбу. Тут же, возле опрокинутой соломенной шляпы, стояла железная банка из-под конфет, и в ней разевали рты окуньки.
Алеша подбежал к Луке Терентьевичу. Тот поглядел на него поверх своих очков, узнал и улыбнулся:
— А, друг мой Бахчанов, и ты тут?
Из первых же слов его мальчик узнал, что Лука Терентьевич в школу больше не вернется и сейчас нигде не преподает. Он не рассказывал, почему так случилось, но Алеша и сам догадывался, что виновником увольнения учителя был человек в сюртуке с золочеными пуговицами. «Кажется, ему уже не бывать в нашей школе. Но за что же?» Хотелось понять, как всё произошло, но Лука Терентьевич не расположен был вести беседу на эту тему. Он расспрашивал о ребятах, о школе, о новой учительнице, вздыхал и мало обращал внимания на прыгающий поплавок.
— А помнишь наши туманные картинки?
— Помню, Лука Терентьич.
— А наш хор?
— Еще бы не помнить! И сейчас звенит в ушах наша хоровая:
Но туда выносят волны
Только сильного душой…
Бывший учитель вытер уголок глаза:
— А ведь правильные слова, Бахчанов. Да, только сильного душой вынесут волны жизни в ту блаженную страну. Не иначе…
— А что же это за блаженная страна, Лука Терентьич? В каком царстве она находится?
Учитель грустно улыбнулся:
— Должно быть, в некотором царстве, в некотором государстве, друг мой Бахчанов.
И, вздохнув, добавил:
— Трудно тебе это объяснить, поверь, очень трудно. Тут и география не поможет. Подрастешь — сам узнаешь или люди скажут: но не все — только сильные душой. А вот такие, как например давешний инспектор, скроют. Но все же от света правды никому не укрыться…
Лука Терентьевич продолжал размышлять вслух малопонятными для Алеши словами, за которыми смутно угадывался какой-то огромный смысл, по какой — мальчик не понимал.
Одно ему было понятно: старый учитель на днях навсегда уезжает в деревню.
— И там будете учить детей?
— Не знаю, мой дорогой, не знаю.
Он дернул удилище. Из воды взметнулся один только крючок: окунек стащил червяка. Лука Терентьевич рассмеялся:
— Вот рассказов-то будет в рыбьей стае!
Он вдруг засуетился, надел ветхую шляпу и стал собираться домой.
— Прощай, друг Бахчанов. Учись, мой дорогой, от души советую тебе. Я сам долго учился, хоть и остался голодным.
Это признание искренне удивило Алешу.
— Штука понятная, — пояснял Лука Терентьевич, — на всю жизнь не наешься. Хлеб не прискучит. А знание — тот же хлеб.
Горбясь, словно и сейчас ощущая однажды полученный удар, учитель побрел вдоль захламленной набережной.
С тех пор Алеша больше не встречал его; но эти слова запали в память мальчика. Он долго ходил под их впечатлением и обо всем рассказал отцу.
— Правдивый, видать, человек, — заключил Степан Бахчанов. — А правдивые начальству не нравятся…
Как ни хотелось Алеше выполнить завет своего учителя, все же учиться пришлось мало.
Отравленный ядовитыми парами красильной, отец стал часто хворать и был вынужден уйти оттуда на поденщину. Нужда настойчивее прежнего стучалась в дом.
Проучился Алеша с большими пропусками еще год и оставил школу.
Степан Бахчанов угрюмо посматривал из-под густых бровей на неказистую фигурку парнишки:
— Куда же теперь тебе? Разве к жестянщику Куд-лахову? Да нет, побегай еще. Справлюсь пока сам. Может, с осени опять в школу пойдешь.
А раз в бане, натирая тощие, ребристые бока сына, сказал не то с досадой, не то с жалостью:
— Экой же ты камышовый. Подуй ветер — свалишься. Да что горевать, сынуха. Суворов, сказывают, и тот в твоих летах был не крепче.
Гуляя на излюбленном пустыре и обдумывая свою жизнь, Алеша окончательно понял: учиться ему в школе больше не придется; надо приниматься за труд.
Как-то, вернувшись с берега, он твердо заявил отцу:
— Завтра иду к жестянщику!
Старый Бахчанов болезненно поморщился и ничего не ответил…
Пьяница-жестянщик Кудлахов сразу принял мальчугана. Он показал ему, как резать из жести днища для чайников. Но работы было мало. Иными днями в грязную подвальную конуру Кудлахова никто и не заглядывал, и Алеша от нечего делать с усердием вырезывал из бросовых кусков жести всевозможные замысловатые фигурки.
В отсутствие Кудлахова он сделал маленький самоварчик с краном, трубой, поддувалом.
В тот день жестянщик должен был впервые заплатить ему за работу.
Кудлахов явился к вечеру пьяный, по обыкновению. Увидев
