не прекращали смеяться, бегая меж деревьев настолько быстро, что мальчик не успевал замечать их движения. Но вот они уже почти окружили его: глаза их блестели, кожа будто переливалась в лунном свете, выделяющем их бледность.
— Проклятая девка! Проклятый мальчишка!
— Раз — покойник! Два — покойник! Три!
— Мертвое — мертвым! Живое — нам!
Родислав испуганно бросился наутек, пытаясь найти тропинку, по которой пришел, но всё было тщетно. Он бежал, стараясь хотя бы не слышать всех этих мерзких слов, но они теперь звучали в его голове:
— Проклятому жениху — проклятая невеста!
— Покойники!
— Мертвое не станет живым!
— Обрекла братца на смерть!
— Покойница!
— Она принесла смерть!
Не заметив лежащий сук, мальчик споткнулся и кубарем покатился с пригорка, падая прямо перед высоченной оградой.
Радость затопила его сердце, он тут же открыл дверцу и прошмыгнул внутрь. Родислав понял, что смех и голоса в его голове стихли, отчего он расслабленно выдохнул. Мальчик начал оглядывать участок, предполагая, что попал в бывший дом какого-то древнего лесника, которого сейчас, видно, в живых уже нет, ведь он не слышал, чтобы в их землях у кого-то был настолько большая хижина.
Только сейчас Родислав заметил — дом чересчур огромный. Он осторожно подошел к двери и понял, что не дотягивается даже до ручки, однако это было и не нужно. Резким порывом холодного ветра его будто ударило в спину, дверь сама отворилась, и он упал вперед, сдирая колени.
Внутри было темно, пахло сыростью и травой, но было тепло. Свет давала большая печь, на которой стоял котелок с чем-то бурлящим. Откуда-то сбоку раздавался громкий стук. Мальчик, движимый странным чувством, пошел прямо на него и замер.
В комнате стоял высокий человек и отбивал огромной костью мясо на столе. Длинная борода была заплетена в три косы, рукава рубахи подогнуты внутрь, открывая большие сильные руки.
Голос человека был подобен грому, когда он заговорил:
— Назовись, коли пожаловал без спросу.
Родислав тут же хотел повиноваться, но резко вспомнились слова сестры, и он затих.
Старик продолжал отбивать мясо.
— Мои дети, видно, тебя напугали. Не серчай на них, девки не со зла. Завистливые они.
Мальчик нахмурился, вспоминая обидные слова.
— Зачем же они бежали за мной?
— А зачем же ты убегал?
Родислав опустил голову, не желая признавать свой страх. Он пытался вести себя, как сестра когда-то, но явно справлялся с этим хуже, чем она.
— Опасно в Русальную неделю ходить по лесу, мальчишка. Оставайся здесь, пока мои девки не упокоятся, а не то станешь одним из них.
Снова порыв ветра вытолкнул мальчика из комнаты, усаживая прямо возле печки. Прикоснувшись к теплу, Родислав понял, как сильно он замерз. Отогревшись, мальчик не смог побороть своего любопытства и начал осматривать весь дом.
Он догадывался, кто этот старик, а потому старался ничего не трогать, дабы не прогневать его. Но неожиданно громкий звонкий смех заставил его замереть. Он подскочил к большому окну, не веря своим глазам: ему открылся вид на ту самую полянку, освещенную зеленым светом, заполненную волчьей стаей. Посредине опушки сидела девушка в белоснежном платье и распущенными волосами. Перед ней же на передних лапках скакали волки, будто танцуя, отчего она заливалась смехом. Сзади девушки стоял высокий юноша с большим зеленым фонарем. Он махал рукой, и волки тут же повиновались ему.
Родислав, не веря своим глазам, уже открыл окно, чтобы прокричать заветное «Варенька!», как большая чужая рука легла ему на плечо, заставляя умолкнуть.
— Зачем же ты, мальчишка, беду кличешь?
Но Родя, ослепленный радостью, заговорил:
— Батюшка, это сестра моя! Я так давно её искал! И вот она, живая и здоровая, сидит и смеется! Позвольте мне обнять её, забрать домой, к тятюшке и матушке!
Но старик и не думал об этом.
— Как же ты хочешь забрать её, мальчишка, коли она уже дома? Погляди: и жених её рядом, и друзья добрые. Куда ей идти?
Мальчик в ужасе отшатнулся от старика.
— Неужто нашу Вареньку околдовали? Не может она бросить нас… Мы так её любим!
— И он её любит, — махнул старик в сторону юноши. — Какого же будет сыну моему без невесты любимой?
Мальчик не мог оторвать взгляд от девушки, что впервые выглядела по-настоящему живой. Румяная, счастливая, взгляд её постоянно возвращался к юноше.
— Батюшка, неужто она правда любит его?
— Коли нет, худо ей будет.
— Отчего же?
— Лишь душе ведома любовь. Простившись с ней, она обречет себя иной судьбой.
Взгляд Родислава скользнул вбок, и он увидел тех троих, преследовавших его. Теперь девушки подглядывали за сидящими на опушке да злобно скалились.
Мальчик задумался.
— А если он разлюбит Вареньку? Как же ей быть? — он замолк и тут же спросил. — Как
