Зимой 2004 года, кажется в феврале, я впервые попробовал синтетику. Сева Гнус, мальчик-шприц в прикиде от парочки мэйнстримовых итальянских дизайнеров, угостил меня экстази. Это была белая собачка. Точнее не собачка, а так называемый значок – @. На счет экстази у меня были свои предубеждения: я часто слышал, как у кого-то расплавился мозг или остановилось сердце из-за неприятия организмом всего этого химического дерьма. Я стоял перед нелегким выбором и все же решил ворваться в эту тему. «Получи удовольствие или сдохни» – рассудил я, запив колесо минералкой.
Мы с Гнусом учились тогда на первом курсе вновь созданного Факультета мирового господства МГУ, слывшего сборищем избалованных детенышей, способных лишь разбрасываться родительскими деньгами и уже к первой паре наряжаться в вечерние туалеты. Насколько мне известно, с тех пор мало что изменилось.
В ту ночь компанию нам составляли две нарядные курочки из МГИМО – тоже первокурсницы – я познакомился с ними накануне и потерял из вида сразу же, как мы вошли в Инфинити – едва открывшийся и, по бытовавшему мнению, лучший R&B клуб города той зимой. И плевать, что внутри не было ни одного человека старше двадцати, а располагался он в здании кинотеатра на Красной Пресне, в интерьере которого для полного счастья не хватало разве что бильярдных столов – это мало кого смущало. Куда важней было, сколько лэйблов на одежде у посетителей – это было неким социальным мерилом – крупные принты с именами дизайнеров должны были украшать каждую составляющую туалета от трусов до головного убора. И не дай бог никакого ноунэйма или массмаркета! Не стоит забывать: то был разгар эпохи путинского гламура – самое пекло – со стразами, автозагаром, туфлями из меха пони, золотым, розовым – чем угодно, лишь бы чикки пищали.
Впрочем, это было вовсе не ново, еще Гончаров упоминал заносчивый дворянский молодняк, свысока смотревший на тех, «кто не так одет, как они, не носит их имени и звания» и не бывает «у князя N, куда только их пускают». В Инфинити тоже пускали не всех, по крайней мере, в первый сезон – после которого появляться там стало неприлично. Эпические великаны в камуфляжных комбинезонах и закатанных на затылке шапках-пидарках из последних сил сдерживали металлические перегородки, отделявшие обетованную землю клуба от жаждущих войти. Это напоминало сцену эвакуации из голливудского фильма о зомби или инопланетных захватчиках: толпы спасающихся от гибели людей, поддавшись панике, рвутся в стремительно закрывающиеся двери крепости (или парома или космического корабля), олицетворяющего призрачный шанс выжить, в давке затаптывая тех, кто не устоял на ногах. На расстоянии вытянутой руки от всей этой истерии, преисполненный чувством собственной значимости, вальяжно расхаживал фейс-контрольщик с лицом маленького, но важного речного божка. Время от времени подобно спайдермену он выхватывал кого-нибудь из толпы и за руку утаскивал внутрь. Тем временем орды страждущих все прибывали и прибывали. Задние ряды, наседая, выдавливали передние: тех, кто, прорвавшись к загражденью, не сумел войти, толпа выносила назад, отторгая как слабых, и обрекая начинать все сначала. Полифония голосов, не умолкая, звала фэйс-контрольщика – кто по имени, кто «по-братски»; иные требовали позвать Володю, Лену или Ахмеда, призванных каким-то образом «все решить»; те же, кому во входе уже отказали, изрыгали проклятья и грозились выебать в рот.
– А ну их на хуй, поехали лучше в NN, – совсем отчаявшись, громко произнес худенький мальчик, несмотря на минусовую температуру, одетый в пеструю кожаную куртку и модные джинсы с дырками на коленках.
– Конечно, поехали! Че мы вообще в этот лоховник приперлись? – уверенно отвечал его спутник с покрасневшими на морозе носом и ушами, а на лице его явственно читалось почти трагическое: «Туда нас точно никогда не пустят…»
И все вокруг тоже понимали, что это даже не пяти-, а трехкопеечная дешёвка, но молча в таких ситуациях уходили только немые. Это было своего рода ритуалом, даже правилом клубной культуры тех лет: не пускают – громко говори: «а поехали в ещеболеекрутойклуб» и с важным видом уходи – никто же не станет проверять куда ты в итоге отправился – в Иерусалимский дворец или в Копотню.
Еще в Инфинити действовало правило «семи рук». Пользуясь всеобщей неразберихой, нужно было перелезть через ограждение и, прежде чем охранники успеют вышвырнуть тебя обратно, с угрожающим жестом семь раз прорычать: «РРРРУКИИ! Ээ! РРРУКИ, я сказал!» После седьмого повторения тебя уже не имели права выгонять – ты внутри, все легитимно. Правило, впрочем,
