маскарад окончен. Пришло военное время, план: как остаться единственной хозяйкой дома. Стратегия: напролом, не щадя женщин и детей.
5 декабря, накануне моего дня рождения, я решила ее спросить: а может, мы поживем в твоей квартире, ты там все равно не живешь, квартира пустая, так будет лучше для нас, молодая семья должна жить отдельно. Заблестели слезы: нет, будем жить все здесь, как цыгане, дом большой, у вас своя половина, у нас своя. А вдруг мы расстанемся с ЕВ, и куда я пойду. Ответ был ясен. Конечно, я знала, что все не так, и однажды я окажусь с детьми на улице. Однажды уже такое было, она провернула все тихо.
Мы тогда жили у нее в квартире, Семену было три годика. Она подходит ко мне, не к своему сыну, а ко мне, и говорит: Агата, вам надо съехать, вам квартиру снимет ЕВ. Ну, говорю, хорошо, съедем, раз есть куда. Но никто и не собирался снимать нам квартиру, денег нет. В то время дом ЕВ был даже без отделки, серые стены и все. А нам надо было куда-то переехать. И в срочном порядке стали делать ремонт. И вот мы переезжаем, это был первый раз, когда мы стали жить в этом доме. Туалет на улице, подобие душевой кабинки, на полу фанера и все. Привезли мой диван, Семену купили кровать, ЕВ купил нам стол, на пол постелили старый ковер. Это были наши 30 квадратных метров, и пять лет невыносимой жизни на этом куске бетона. Зачем надо было нас выгонять из квартиры, я узнала только через пять лет, оказывается, мешал наш сын, мешал заниматься ее дочке. И она и глазом не моргнула, показала на дверь своему сыну и его семье. Эта девочка – священное животное в семье. Ее нужды важней всего. Это поражало больше всего, они говорили о том, как же они любят Семена, и одновременно с этими словами прятали от ребенка яблоки, шоколадки. Слова расходились с их действиями. Меня это выводило из себя, эта лицемерность, да еще и по отношению к ребенку. Твари. Кровь закипает, когда вспоминаю все это. Вдох, выдох, дальше…
И вот стою я, значит, в ванной, текут слезы, и не могу пошевелиться, а у нее непробиваемое лицо, ни один мускул не дрогнул, она одержала маленькую победу, это было в ее глазах. Собралась, вымолвила, что поняла ее, и ушла.
Глава 3. Роддом #8
7 утра. Я не сплю, смотрю на часы в телефоне, чтобы выключить будильник, когда тот зазвонит. Динь-динь – будильник отключила. Пора вставать. Умыться, одеться, дождаться папу, выйти из дома – прокручиваю в голове план действий. У ворот стоит машина, за мной уже приехали, пока все по плану. А разве может что-то пойти не так? Я же еду на плановое кесарево, значит, все по плану.
Вообще, я за роды естественным путем, но при двойне шанс маленький, и он мне не выпал. Говорят, что при кесареве у детей плохой иммунитет, но я этому не верю. И сейчас я меньше всего об этом думаю, самое главное, чтобы после того как их вытащат, они начали плакать.
Приехали чуть раньше, чем было назначено. Попрощалась с папой и пошла в приемный покой. Пока меня оформили, пока прошла все процедуры, прошло часа три. Устала. Легла на койку. Верчусь. Пока нашла удобную позу, прошло еще минут десять. Все равно неудобно. Даже больно. Двойня давит на ребра и своими головками упираются прямо в солнечное сплетение, трудно даже дышать. Жду операции с таким нетерпением, просто не описать. Двойня – это сложно во всех отношениях, я поняла это на личном опыте.
Дату рождения детей я выбирала вместе с мамой, она занимается астрологией, поэтому дату рождения детей, она же дата операции, выбирала не случайно. Хорошим числом оказалось 8 декабря. Так сказать, звезды сошлись, у меня заканчивалась 38-я неделя, и лунный день был хороший.
В 8.00 меня ведут в предродовую палату, она же будет и послеоперационной и вообще просто моей палатой на ближайшие 10 дней. В очереди на операционную я вторая. Мечусь по палате, даже не заметила девушку, которая уже там была.
– Ждешь операции? – вопрос прозвучал тихо, но очень уверенно.
– Да, у меня назначено на 8.30.
– Тебя почему кесарят? Экстренно, что ли?
– Нет, у меня двойня, кесарево плановое.
Это вообще моя первая операция, не считая процедуры по вырезанию гланд, вот и не нахожу себе места. Да и на часах уже 8.30, а за мной никто не идет. Видимо, что-то там у первой девушки пошло не так, осложнения при операции. Ожидание сводит с ума!
– А тебя когда прокесарили? Операции только с 8.00 начинаются.
– Меня ночью экстренно прооперировали, под общим наркозом. Врач, которая меня вела, говорила, что будем стимулировать, но рожать сама буду, но не вышло. Я промучилась часа два, а потом сразу в операционную. Потом тьма, потом боль и страх. Ощущения, что тебя выпотрошили, как рыбу. Я до сих пор не знаю, что с моим малышом, ко мне никто не подходит. – Из ее глаз потекли слезы, тихо так, без всхлипов, слезы бессилия и неведения. Я пошла к медсестре и сказала, что ночная пациентка проснулась. Медсестра тут же подошла, задала кое-какие вопросы, рассказала про ее ребенка и сказала, что принесет ей малыша только вечером. Но этих слов хватило, чтобы на ее лице появилась слабая, но
