взять его хотя бы на время! Потом бы я устроилась и забрала его. Не сердись на меня и постарайся быть великодушным".
Прочитав это письмо, я посмотрел на моего собеседника, как бы спрашивая его: "Что все это значит?" Он же откинулся на спинку стула, закурил и попросил вина. Пока официант ходил за бутылкой, он мрачно озирался по сторонам, не проявляя к моей персоне никакого интереса. Как будто бы меня и не было рядом с ним. Я же внимательно наблюдал за ним. Когда он выпил первый бокал, то посмотрел на меня пристально своим умным проницательным взглядом и вдруг спросил:
– Зачем вы разыгрываете здесь весь этот балаган?
– Какой балаган? – тревожно спросил я.
– С этими бесплатными ужинами для нищих.
Я смутился.
– Видите ли, – начал я, оправдываясь, – во-первых, для нищих я ничего специально не устраиваю. Приходят люди, я с ними беседую. Что здесь такого? Во-вторых, эти беседы мне нужны для дела. Если кто-то желает, чтобы его история стала достоянием гласности, а может быть и историей с большой буквы, я с удовольствием это делаю по нашему обоюдному согласию. Вот и все. И ничего не вижу в этом дурного. Каждый черпает вдохновение из своего источника.
Мой собеседник некоторое время молчал, затем хмуро тряхнул головой и спросил:
– У вас есть дети?
– Нет, – ответил я, – моя жена не может иметь детей.
– Я вижу, вы человек состоятельный, если можете позволить себе каждый вечер в таком дорогом кафе давать бесплатные ужины. Почему бы вам ни подобрать с улицы беспризорника или не взять ребёнка из детского дома?
– Об этом я как-то не думал.
– Ладно, я расскажу вам свою историю. А для того, чтобы вы смогли её лучше понять, я и дал вам прочитать письмо моей матери к моему отцу. С этим письмом меня подкинули в дом ребёнка. С детства я не знал родителей и вырос в детском доме. А сейчас наберитесь терпения и выслушайте мой рассказ.
И он рассказал мне следующую историю:
"Однажды поздним декабрьским вечером я вместе с профессором К. возвращался из университетской лаборатории, что расположена на восточной окраине города. Верхушки голых тополей, посаженных по обе стороны студенческой аллеи, были покрыты инеем и снегом и казались на фоне темно-звездного неба фантастическими облачками, вытканными белыми нитками. Глядя на это сказочное великолепие, профессор К. вдруг оживился и воскликнул:
– Какое чистое звездное небо!
– Зимой почему-то на небе меньше звёзд, чем летом, – заметил я. – К тому же нет падающих звезд, и нельзя загадать желание. Летом совсем другое дело.
Профессор К. покачал головой и ответил:
– Звезды падают в любое время года, просто мы не всегда их замечаем.
Он задумчиво смотрел в небесную высь, и мы шли некоторое время молча.
– Когда-то я очень любил одну женщину, – вдруг произнес профессор фразу, как мне показалось, совсем не относящуюся к нашему разговору.
Я, будучи его студентом, пришел в некоторое замешательство от его неожиданного откровения и не проронил ни слова.
– Вот так же мы подолгу бродили темными вечерами и говорили о звёздах и Вселенной.
Я продолжал хранить молчание, но профессор говорил, как бы забыв о моем существовании.
– Звезды чем-то похожи на людей. Возможно, весь наш земной мир вместе с обществом представляет собой сколок этого космоса. Понять космос – все равно, что понять душу самого Творца. Каждая звезда проходит определенную эволюцию от карлика до гиганта, то становясь квазаром или пульсатором, то превращаясь в черную дыру. Никому не ведома суть этого явления, потому что, чтобы все это понять, нам потребовалась бы жизнь, равная жизни самого Создателя.
Вдруг он повернулся ко мне и спросил:
– Хочешь, я познакомлю тебя со своей теорией, которую никому ещё не излагал в завершенном виде?
Вместо ответа я кивнул головой, и учитель, кашлянув, продолжил:
– Видишь ли, я полагаю, что звезд на небе столько же, сколько рождаемых на земле людей. Вся наша судьба как бы предопределена небесными весами и подчинена определенному року. И мы по большому счету ничего не можем сделать против той программы, которая задана нам в космосе. Мы так же, как звезды, появляемся на свет и умираем. Вернее, не умираем, а превращаемся в черные дыры, чтобы вобрать в себя энергию для нового рождения. Вероятно, такой же процесс происходит и на уровне микромира. Ничто никогда бесследно не исчезает. Это ты должен знать, как физик. Но есть некоторые вещи, которые последнее время меня все чаще беспокоят. Это сознание того, что своими ошибками мы вносим сумятицу в эту программу. Конечно же, и в самом космосе не все обстоит благополучно. Вот, например, падающие осколки с неба или исчезающие неизвестно куда звезды. Они почему-то напоминают мне умерших или не родившихся младенцев, от которых мы часто избавляемся таким жестоким образом.
– Но профессор, при чём здесь не родившиеся младенцы? – воскликнул я, стараясь понять, разыгрывает он меня или его ум заходит за разум.
– Сейчас я тебе попытаюсь объяснить, – спокойно ответил
