На юг. История семьи [Татьяна Владимировна Перели] (fb2) читать онлайн

Татьяна Перели На юг. История семьи

Предисловие

Нашей бабушке исполнилось 95. Она не признаёт врачей, хотя сама всю жизнь провела в медицине. Знаю я этих врачей, говорит она. Она делает зарядку, гуляет, метёт двор, следит за питанием и смотрит Модный приговор. Наш дом увешан картинами из пазлов по две-три тысячи штук, собранными ею на десятом десятке. У неё десять правнуков, и всех их надо поднять. У неё два имени и две даты рождения. «Я кремень» – говорит иногда она. «Как у быка» (как у кабана) – отвечает она на вопрос, как здоровье.

Она считает свою жизнь очень счастливой. Когда ей было 15, началась война. Когда-то она жила в окопе, а сейчас она говорит по скайпу. Она жила при Сталине, Горбачёве и – о господи, при Зеленском.

Она дошла до Инстербурга во время войны, дружила со ссыльными в Сибири, сушила сухари в девяностых, а теперь пытается разобраться в ковидно-вакцинном заговоре.

Она хранит альбомы с фотографиями, как самую большую ценность.

– Вот как ты будешь потом фотографии из телефона пересматривать? А я, бывает, ночью не спится, достану альбомы, и смотрю.

Она хранит все дедушкины письма, и даже открытки с войны. Пожелтевшие страницы дышат юношеской любовью, заботами и тревогами, радостью и мечтами.

Иногда кажется, что человечество на всех парах несётся в пропасть. А может, мы выйдем на новый круг, замедлимся, начнём смотреть внутрь себя, интересоваться историей, хотя бы собственного рода. Я пишу эту книгу для десяти правнуков бабушки Шуры, в надежде, что рано или поздно они зададутся теми же вопросами, коими сейчас задаюсь я. Кто мы, откуда, какими были наши предки. Через что им пришлось пройти, чтобы стать теми, кем они стали. И какие их программы вшиты в нас. Интерес этот порой пробуждается довольно поздно. Сначала мы активно занимаемся собственным самоутверждением. Мы устраиваемся в этой жизни, скачем по её кочкам и ухабам, потому что мы умные и всё знаем. И это нормально, на этом строится жизнь. Если бы мы всё спрашивали у родителей, человечество бы стояло на месте.

Что будет через пять, десять лет? Превратятся ли люди в роботов, приложения к телефону, или что похлеще произойдёт с беспечным человечеством? А может наоборот, мы превратимся в эфирные создания, растворенные в любви и летающие к звёздам? Никогда ещё не было столько неопределенности в таком, казалось бы, простом вопросе.

Ещё, мне кажется, новому поколению будет интересно узнать, как жили люди в двадцатом веке, без телефонов, интернета, и большинства благ сегодняшнего мира.

Большая часть книги написана по рассказам моей бабушки Шуры, я постаралась максимально сохранить в тексте её слова. Использовала мемуары недавно ушедшего дяди Вовы. И вишенкой на торте я считаю письма дедушки. Они живые. Читая их, я вместе с ним горюю и радуюсь. Он тонко чувствовал, и умел передать всё простыми словами. Да что там, он даже стихи писал. Его письма – это кладезь смыслов, я перечитаю их не раз.

На долю бабушки и дедушки выпало много трудностей. Но, вселенское равновесие никто не отменял, и они прожили интересную и насыщенную жизнь.

Сам процесс написания помог мне понять многие моменты этой жизни, стать мудрее и проникнуться огромной любовью к своему роду. Даже при перечитывании готового текста иногда по телу шли мурашки, а иногда наворачивались слёзы. Я сочувствовала своим героям, гордилась ими, я видела их в себе и в моих родственниках, трудолюбивых, искренних, любящих и простых.

Я благодарна всем, кто помогал в создании этой книги. И так как всё записывалось со слов разных людей, то именно их взгляд на вещи и события и останется в этой книге. Я очень старалась соблюсти хронологию событий, но, если где-то ошиблась, вы меня простите. Приятного чтения!

Часть первая

Шура

Родилась Шура Круглова в 1925 году на хуторе с милым названием Скоморошки. Именно так написано в её паспорте. В четырёх километрах от Вязьмы в декорациях девственной природы, лесов, лугов и озера красовались всего три дома со скотными дворами, баньками, садами и огородами. В каждой семье была корова-кормилица.

На фото: слева Шура

Семья Шуры жила в деревянном доме с печью посередине. На маленькой кухоньке стояли лавки и деревянный стол. У стены стоял основной предмет мебели тех времён – сундук. В нём хранили одежду, на нём спали. Днём он превращался в ещё одну лавку. Побеленные стены над кроватями занавешены цветными ковриками.

Зимой, когда всё от края и до края становилось белым, и снег хрустел под ногами, главной в доме становилась печь. Именно такая, какие рисуют в детских сказках. Заслонка, ухваты, угли. Еда в чугунках. Печь исправно глотала заготовленные на зиму дрова, с уютным треском переваривала их и добросовестно выполняла все свои функции. Вообще, у русской печи было много функций – готовить еду, греть дом, сушить грибы-ягоды, нагревать воду и сушить одежду.

Летом картинка вокруг дома менялась. Лес начинал играть всеми оттенками зелёного, луга разливались ромашками и незабудками, над которыми хозяйничали стрекозы.

Мама Дарья была русской крестьянкой – русая, светлоглазая. Добрая, спокойная, и в то же время с хорошим чувством юмора. Детей было трое – старшая дочь Шура и два сына.

Круглолицая Шура была спокойным и трудолюбивым ребёнком. Помогала маме с братьями и очень любила своего папу. Папа же души не чаял в дочери, обнимать её любил крепко.

На хуторе Скоморошки они жили не долго, и вообще, место их жительства менялось регулярно.

На фото: сверху Дарья и Андрей, родители Шуры

Пока папа был жив, семья Шуры жила хорошо. Папа Андрей – красавец мужчина, с крупными правильными чертами лица, большими светлыми глазами и четко очерченными бровями. Был «на хорошей должности», что-то по заготовке продуктов, коммунистом был, любил хорошо одеваться и прекрасно играл на гармошке. Бывало, оденет тулуп, сядет в коридоре, и наигрывает. Когда переехали в барак с тонкими стенами, папина кровать стояла под стеночкой, а Шура спала на сундуке. Папа часто брал маленькую Шуру к себе в кровать, пока не выяснилось, что его постоянный кашель был туберкулезом.

Папу забрала к себе тётка в поселок. Тётка работала дояркой в колхозе, молочко носила всё время, отпаивала больного молоком. А семья оставалась в деревне.

В январе 1935 года, будучи на ногах и в абсолютном сознании, он сказал жене:

– А сегодня я на гармошке играть не буду. Сегодня, Дарья, я буду умирать. Позови мне моего друга, хочу с ним проститься, – сказал Андрей. После попросил стакан кипяченой воды. Выпил воду, лёг и умер.

На похороны детей не брали, и Шура долго бежала по снегу за санями, на которых стоял накрытый красной тканью гроб. Кладбище было далеко, но Шура любила посещать папину могилку.

Шура сохранила единственную фотографию папы.

***

Спустя время мама снова вышла замуж. Ох и не взлюбила Шура её нового мужа, Анисима! От папы остались костюмы, брюки, сапоги. Новый муж одевает папины вещи, а Шура подойдет, и давай стаскивать с него сапоги – отдай, это папкины!

Так вот, жили они тогда в деревянном бараке с тонкими стенками. Тряпками перегораживались – там одна семья спала, там другая. Решили они поменять корову на собственный дом. Колхозы к тому времени скот отбирать уже не имели права, только меняли. Отбирали «богатые» дома, и меняли их на скот. Итак, отдала Шурина семья корову, и переехала в хороший дом, печка красивая кафельная посреди избы, красота! Во второй класс Шура пошла уже в этом доме.

Был жаркий месяц июль, по окончании второго класса Шура была в пионерском лагере. После лагерной смены возвращаться ей было уже некуда – их красивый дом сгорел. Мужик, живущий через два дома от них, сидел на крыльце, точил косу и покуривал папиросу. Папироса упала на сено и сено вспыхнуло, как спичка. Огонь быстро сожрал все 69 домов их поселка. Выгорело всё подчистую.

Погорельцам дали временную комнатку в Вязьме на две семьи, и деньги на покупку нового дома. Снова купили дом, посреди леса, рядом с железной дорогой. Поезд возил рабочих на работу. Мама работала на льно-чесальной фабрике. Муж второй на кожзаводе работал – через дорогу от мамы. Спустя три года на месте сгоревших домов построили новые, и они снова купили себе там домик, поближе к работе.

***

Дети с деревни ходили в школу в Вязьму. Каждый день мама давала Шуре 50 копеек, и на переменке Шура покупала себе булочку и стакан молока. Шура была старшей, и уже пошла в четвертый класс, младшие братья в школу ещё не ходили. Расстояние в четыре километра можно было пройти пешком, а можно было и поездом, тем более что это было бесплатно. Поезд останавливался прямо возле школы.

Младшие ребятишки с деревни, как и Шурины братья, были предоставлены сами себе. Они частенько подъезжали поездом к школе, дурачились, лазили под окнами, заглядывали в классы.

Был первый день школы. Шура сидела в классе, когда послышался сначала звук тронувшегося поезда, и сразу же страшный шум, скрежет металла, и встревоженные голоса – мальчика зарезало… мальчика в сером свитере…

…В сером свитере был брат Шуры, Витя, шести лет.

***

Со вторым братиком тоже случилась беда. Шура в очередной раз была в пионерском лагере. Родители поехали её навестить, а бабушка осталась с малышом дома. Она сидела с ним на ручках на сундуке, и ждала родителей. Малыш упал и неудачно ударился позвоночником. Ему наложили гипс, у мальчика вырос горб, и вскоре он умер.

***

В 1937 году у Шуры родился новый братик Толя.

До 14 лет Шура стояла на учете по туберкулезу. Каждые полгода мама брала Шуру за ручонку, и водила в больницу. При очередном поступлении в пионерский лагерь в легких были обнаружены туберкулезные очажки. Рыбьего жира Шура перепила уйму. Даже когда Шура стала взрослой, рыбий жир не переводился со стола, его ели и просто так, и добавляли во всевозможную еду.

В 1941 году, когда Шуре было 15, детство закончилось. Началась война.

Алёша

«В виду повторяющихся из года в год неурожаев, крайнего малоземелья и за отсутствием постоянных заработков, жить нам положительно нет возможности. В виду этого честь имею покорнейше вас просить разрешить нам с семействами переселиться в Сибирь на казённые земли. Предварительно просим разрешить послать ходоков для осмотра и выбора переселенческих участков земли…»

Крестьяне Псковской губернии тянулись в Сибирь. Заселение губернии было плотным, крестьяне имели маленькие наделы земли, а жили тем, что выращивали и заготавливали сами. В 1880-1890 годах часто случались неурожаи, и наступали голодные времена. Вырубался и дорожал лес, и к голоду добавлялся холод, не говоря уже о ремонте обветшавших изб и хозяйственных построек. Те, кто уже выехали, писали восхищенные письма оставшимся соседям и родственникам о своём новом житье-бытье. Крестьяне загорались идеей о переезде на просторные и удобные сибирские земли. Столыпинская реформа должна была убить двух зайцев – проредить население, где «густо», и заселить сибирские земли.

***

Так, очередные несколько семей распределили по деревням. Буриловым Марфе с Алексеем достался Кундулун Зиминского района Иркутской области. И вот, Марфа с Алексеем, «середняки», средние крестьяне, тоже получили определённую сумму денег, сели в товарняк и рванули навстречу судьбе.

Марфа – высокая девушка с тонкими чертами лица и высоким лбом. Мужчин после войны катастрофически не хватало. Девушку познакомили с Алексеем, ниже её на голову.

– Пойдёшь за него замуж?

– Пойду, – не раздумывала Марфа.

На единственной сохранившейся фотографии Алексея на нас смотрит бравый солдат, в военной форме и сдвинутой на бок фуражке.

На фото: Алексей, муж Марфы

Осваиваться в Кундулуне было тяжело. Местные аборигены невзлюбили переселенцев, на контакт не шли, ничего им не продавали. Так, стали Марфа с Алексеем раскорчевывать землю, жить и трудиться. Сказать, что они работали много, ничего не сказать. Со временем тяжёлый труд дал свои плоды. У них появился добротный дом, с большой кухней и красивой печью. В домашнем хозяйстве были конь и корова. Они даже обзавелись собственной лавкой, в которой продавали ситец. Растили дочерей. Когда в деревню приезжали уполномоченные, с проверкой по колхозам, их всегда направляли ночевать к Марфе.

– Идите к Марфе, у неё дом большой, всем места хватит.

Марфа с Алексеем любили и умели принимать гостей, уполномоченным у них очень нравилось. А когда жизнь наладилась, грянула революция 1917 года. Её торжественно назвали Великой Октябрьской Социалистической революцией. Власть поменялась. «Кто был никем, тот станет всем».

***

Марфа была беременна, когда муж Алёша погиб при неизвестных обстоятельствах. Возвращался со свадьбы домой, и не доехал. То ли отравили, то ли убили. Марфа не могла управляться с большим хозяйством без мужских рук, и приютила у себя глухонемого парня, который стал помогать ей по хозяйству.

Тем временем в стране набирал обороты процесс раскулачивания. Крестьянское население делилось на три категории: деревенская беднота (батраки), середняки и кулаки. Толковые словари объясняют, что «кулак» – это зажиточный крестьянин, эксплуатирующий односельчан. Или, богатый крестьянин, угнетающий чужой труд, нанимая работников, либо давая деньги в рост. Друзьями советской власти становилась беднота. А эксплуататоры-кулаки объявлялись врагами народа.

Собственность зажиточных крестьян отбирали, и отдавали в общественное пользование. Скот отдавали в колхозы, а в отобранные дома селили «бедных». В поселковый совет приходила «разнарядка», сколько человек в селе надо раскулачить. Племянник Марфы работал в поселковом совете. Он то и записал в этот список родную тётку, потому как больше было некого.

Причиной записали то, что Марфа эксплуатирует чужой труд своего глухонемого помощника. Революционеры выгнали беременную женщину с малыми детьми на улицу. Отобрали коня, корову, дом. Марфе с тремя дочками разрешили перейти жить в баньку в собственном дворе.

Каково было им, голодным и холодным, видеть, как чужие ботинки топчут их дом, как носят их одежду? Страх? Чувство несправедливости? Безысходность, отчаяние?

Именно в этих декорациях в 1919 году у Марфы родился мальчик. Новорожденного Марфа назвала Алёшей, в честь отца, которого мальчик никогда не увидит. Маленький Алёша всегда плакал на могилке отца. Так и жили.

***

…В очередной раз в Кундулун приехали уполномоченные.

– Где ночевать будете?

– К Бурилихе пойдем.

– Так она сама в бане живет.

– Как в бане живет?

– А вот так, раскулачили.

Уполномоченные тут же пошли к Марфе, расспросили, что к чему, сказали, что не должны были, ни по каким параметрам, её раскулачивать. Недолго думая, они стали бороться за Марфу, ходатайствовать, написали с её слов письмо, отправили в Москву. Но письмо долго лежало «под сукном», как говорили тогда.

Наконец из Москвы пришло распоряжение – отдать всё. А отдавать было уже и нечего, только дом с ободранными стенами, из которого всё растащили.

Марфа отказалась идти в колхоз, куда загоняли работать крестьян, куда свозили раскулаченный скот. Кормила семью случайными заработками, бралась за любую чёрную работу, колола дрова, работала день и ночь, как конь. В селе её звали «Бурилиха двужильная». Маленький Алёша вырастет и станет таким же работящим. А пока он рос и смешно звал старших сестер Века-Мака-Дука-Пака (Вера, Маша, Дуся, Паша). Жили Марфа с детьми плохо, голодовали. Одна из девочек, Паша, умерла. В общей сложности у Марфы родилось семь детей, но три девочки прожили недолго.

На фото: по центру Марфа, справа её сын Алёша

Всё детство Алёше приходилось работать в бедном крестьянском хозяйстве, быстро заняв место мужчины в доме. По окончании школы уехал в Зиму Иркутской области, поступил в медучилище. Помощи ждать не приходилось. Что бы как-то прожить, после занятий грузил вагоны. После окончания медучилища распределился в Усть-Кут на Лене, но его тут же призвали в армию на Дальний Восток. Отслужил три года, пора домой, и тут началась война. Посадили их в «теплушки» (вагоны в поезде), и на фронт через всю страну. И в этот момент, когда судьба больно бьёт по планам молодого парня, она ещё и мило шутит. Дорога на фронт через всю страну пролегает через родное село. Избушка мамы была так близко, но он не мог подойти и пообщаться. Алексей написал маме записку, и попросил мальчика отнести воон в тот домик, и передать, что сын её едет на фронт.

Часть вторая

Война

Мы с бабушкой сидим на кровати, у меня на коленях седьмой с половиной айфон, он же диктофон, который записывает наши разговоры. За стеной носятся правнуки. Мы пообедали, и продолжаем плыть по волнам времени.

Бабушка, как хорошая ученица в школе, старается всё вспомнить. Если честно, то даты, цены и имена она помнит лучше меня. Чтобы созреть на это интервью, мне понадобилось много лет. Бабушка не любила говорить о войне. Конечно, я много раз слышала некоторые отдельные истории, и мне всегда было жаль, что всё это уйдёт вместе с ней. И недавно меня осенило. Оно не уйдёт. Я это сохраню.

– А как узнали, что война началась?

– А у нас тогда уже радио было! По радио объявили.

Выступление по радио В. М. Молотова 22 июня 1941 г.:

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.

Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство…

…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

***

Когда началась война, Шурина мама была беременна. Отчима, как и всех мужчин, сразу забрали на фронт. Вскоре на него пришла похоронка. Похоронки тогда приходили многим.

Жизнь вокруг изменилась. То тут, то там ведут пленных. Военные с винтовками. Перестрелки. Горят дома. Жители деревни лазили по крышам, собирали бомбы-зажигалки, и закапывали в песок, чтоб те не загорелись. Сказать, что было страшно – ничего не сказать.

Вязьма стояла на возвышенности, рядом ещё одна гора, между ними в низине речка течет. С одной стороны реки немцы строчат, с другой русские. Во время одной из перестрелок кинули зажигалку, дома начали вспыхивать. Шурин дом загорелся третьим, и все дома сгорели, до самой реки. И там дома горят, и тут дома горят – эта картина навсегда отпечатается в глазах пятнадцатилетней девочки. Это было в октябре месяце, всё уже было выкопано с огорода и сложено в подполье. Все съестные припасы сгорели вместе с домом.

У тётки дом остался, он был за рекой. Шура с мамой и маленьким братом Толей перебрались к ней. Тёткин дом был на две половины, и в одной половине жили немцы. Мама с пузом ходит, а немцы ей в живот пальцем тычут – «матка». Когда пришло время рожать, мама старалась не кричать, чтобы не привлекать их внимания. Ребятишек на улицу повыгоняли. Так, 28 января 1942 года у Шуры родился ещё один братик Витя. Тётка всех их кормила, и своих детей, и Шуру с мамой и братьями.

У тётки долго жили. Одна её дочь, Клавдия, умерла, осталась Ира, и сынок. Мальчик потом себе глаз выколол, нечаянно. Лет шесть ему было. Старшие дети издевались над ним. Он ходит и рукой всё глаз свой держит, а дети кричат ему – убери руку!

***

А потом сгорел и тёткин дом. Постепенно все переехали жить в окопы. Шура сама себе выкопала свой первый окоп. Окопы копали Г-образной формы – немцы заходят и сразу начинают стрелять, а ты в стороне. Ширина окопа около метра, в длину сколько угодно. Сверху накат, на накат насыпана земля. Позже копали общие семейные окопы. Всё их хозяйство – лохмотья, и больше ничего. Шурина мама, Дарья, прожила в окопе до 1949 года.

Бомбёжки были каждый час. Чуть что – по окопам прятались. Или в воду лезли, кто где был. Несколько осколков оставят девочке шрамы на лбу и на спине на всю жизнь. Царапины в больнице обработали, наложили повязки, и отправили домой. В окоп.

***

Я пишу эти строки, сидя в тёплом комфортном доме. Сейчас зима, и неожиданно нашу одесскую землю замело, много и красиво. Редкая для наших мест красота природы часто приходит под руку с неудобствами из-за порванных проводов. Я с ноутбуком переезжаю в ту часть дома, где есть свет, сетуя на временные неудобства. В чашке ароматный запах кофе. На столе разложены помытые камни. Они ждут, когда мы займемся нашим новым хобби – ковриками и картинами из камня. Неожиданно дом начинает трясти, снежная лавина несколько секунд громко шкребёт по крыше, и с грохотом падает вниз. Я выныриваю из окопов, чтобы снова вернуться туда. Но прежде мне хочется вставить пару слов.

Милые правнуки – Денис, Артём, Дима, Маша, Даша, Катя, Женя, Максим, ещё один Максим и Вовочка. Помните, что любые жизненные трудности обязательно пройдут. Ваша бабушка Шура в 15 лет копала окопы, но после она прожила длинную жизнь, в которой рядом с трудностями было очень много радости. Ваша жизнь совсем другая, намного комфортнее и легче. Жизнь ваших детей будет тоже другой. Жизнь потому и называется жизнью, что она никогда не стоит на месте. И ещё я хочу, чтобы вы знали реальную, неискажённую учебниками, историю своего рода. Из первых рук. А мы с вами возвращаемся в окопы.

***

– А что там в окопах было? Как готовили еду, на чём?

– Какая там еда, Таня…

– А что же вы ели?

– Что придётся.

Неподалёку было три сгоревших маслозавода, и под развалинами ещё оставалось льняное семя. Ходили пешочком туда, таскали это семя домой. Принесёшь, натрёшь его, лепёшку какую испечёшь, и хорошо. Зимой, было, ходили на поле боя. От коня убитого отрубали кусок мяса, приносили домой. Этим мясом питались. Летом травы было полно, кипятком ошпаривали и питались ею.

Пошла как-то соседка побираться, в деревню за 20 километров, туда, где немцев не было. Шура увязалась с ней. Потом всю дорогу шла и думала – господи, дура, зачем я туда иду… но назад нельзя, заблужусь, лучше уж дальше пойду…

Немцы останавливали, спрашивали – аусвайс есть? (удостоверение)

– Нет, мне 15 лет.

Ходили они, хорошенько закутавшись в платки, чтоб никто не догадался, что Шура молоденькая. Поговаривали, что немцы насилуют молодых. По дороге жители деревни расспрашивают их – сколько немцев видели, кто и что. Побирушки боялись отвечать, вдруг это провокаторы какие-то. Страшно было, жуть. Но ничего, обошлось. Нет, подумала Шура, буду с голоду умирать, но не пойду больше. Обошли они с соседкой всю деревню, и никто им ничего не подал, но хорошо хоть, накормили и спать уложили. Ночь переночевали они и вернулись домой ни с чем.

Немецкий госпиталь

Первую зиму собирали немцы молодёжь на «снегоборьбу», расчищать дорогу. А дороги были широкие. Шура наравне со всеми ходила на снегоборьбу.

Как-то соседка Шуре говорит:

– Слушай, что ты будешь дороги чистить, ты же немецкий учила?

– Учила. Немного знаю.

– Ты иди, там немецкий госпиталь открывается, принимают на работу.

А Шуре даже обуть-одеть нечего. Вещи собирали всем посёлком, чтобы выглядеть по-человечески. Пошла устраиваться.

– Сколько лет тебе? – спрашивают немцы.

– Восемнадцать, – накидывает Шура два года.

– Немецкий язык знаешь?

– Три года учила, – смело преувеличивает она.

Взяли Шуру санитаркой в немецкий госпиталь, расположенный в здании медучилища, в трёх километрах от тёткиного дома. Поставили её сразу же полы мыть, а этаж огромный – хоть стой, хоть плачь, а мыть надо. Делала она там всё, что скажут.

Госпиталь был для больных с простреленными лёгкими. В лёгкое вставлялась резинка, рядом бутылка, и в бутылку из лёгких гной стекает по резинке. Эти бутылки они с девчонками каждый день ершами мыли. Судна из-под больных выносили, подтирали их, туалеты мыли. А начнётся бомбёжка, начинают больных на носилках в подвал прятать. Потом из подвала обратно. Тяжело было очень, какая сила в 16 лет? Ни минуты не сидели.

Кормили немцев в госпитале очень хорошо. Девчонки-санитарки еду к обеду готовили. Немцы сильно хлеб с маслом любили. И вот, стоит перед Шурой хлеб нарезанный, надо на каждый кусок 20 грамм масла намазать. Девчонки мажут, мажут, потом раз – и кусочек масла в рот, пока никто не видит. Колбасу режут, и чуть-чуть, да и возьмут тихонечко, пока никто не видит. Ох, если б увидели, оттаскали бы за волоса как следует! Девочки там очень послушные были. Часто им доставалось мазать хлеб маслом. Всегда строго наказывали им, чтобы очень осторожно с хлебом. (Теперь то я понимаю, почему бабушка так любила детишек маслом кормить. Положит кусочек масла в рот малышу – «масличко – ааа!» – вкусно то есть).

Немцы в госпитале относились к работникам хорошо, никого не обижали. Наоборот, старшая сестра, немка, принесёт булку хлеба, всем понемногу разделит. Их там много было, санитарок и всяких работяг, всем понемножку доставалось. Надо отметить, что работники наши были добросовестными, и не лезли не в свои дела.

Время к обеду – больные идут руки мыть, и за длинный стол, со стульями по обе стороны. Что больные не доедают – у девчонок котелочки стоят. Они в эти котелочки объедки собирают. Выносит Шура котелок с едой, мама уже стоит под воротами, ждёт. Отнесёт еду домой к тётке за три километра, прокипятит, и ребятишек покормит. Пока у тётки дом был нормальный, так и жили. Позже и её дом тоже сгорел.

Потом Шура жила с подружками на квартире. За работу немцы денег не платили, слава богу, хоть кормили и в квартиры селили. Осталась еда от больных – нальют тарелочку, сидишь, ешь. Выгонят кого-то из квартиры, тебя поселят. Потом бабуля одна взяла их, троих девчонок, жить к себе. Жили без никакой платы. (Какие платы!) Принесёшь ей кусок хлеба, она тебе десять раз спасибо скажет.

Работала Шура в госпитале года полтора, с 6 октября 1941, и до 1943, пока немцев не выгнали. Когда немцев выгоняли, девчонки попрятались, чтобы их вместе с немцами не угнали. А в 1943 наши пришли.

Вольнонаёмная

Шура сильно хотела, чтобы в армию её взяли, ей к тому времени уже исполнилось 18. Но её не взяли, потому что она у немцев работала. Тогда она пошла добровольцем в вольнонаёмную армию.

23 февраля 1943 года, Смоленск. Тогда её только-только взяли в вольнонаёмную воинскую часть, номер прикрепили. Раненько утром с подружкой шли они на работу. И тут, откуда ни возьмись, из подвалов перестрелка. Или там засада какая была, немцы, или русские, не понятно. Подружка шла по правую сторону, Шура по левую. И тут одна пуля пролетает Шуре сквозь обе ноги. Шура руками схватила одну ногу, артерию придержать, чтобы кровь не вытекла. Вторую ногу не чувствует. Ничего у неё не получилось, и она потеряла сознание. Неподалёку какой-то госпиталь был маленький. Видимо, услышали стрельбу. Прибегают, Шура уже без сознания. Шесть суток без сознания пролежала. Очнулась – всё не то, незнакомое, чужое. Где я…. Что я…. Расспрашивает, а никто ничего и не знает.

Навещали Шуру девчонки, еду приносили. На костылях долго она ходила. Март ещё весь ходила на костылях, месяца два точно. Крови потеряла очень много, и никто не мог понять, с чего она вдруг жить начала. Подколенная артерия перебита была, двенадцать сантиметров разрез. Но кости не задело.

А дальше стали немцев прогонять, шли вперёд, вперёд и вперёд. Из Вязьмы в Белоруссию, Минск, там недолго были, затем в Витебск. Что скажут, куда пошлют, то и делали. Нравилось Шуре там, идти всё равно было некуда. С мамой растерялись, а там коллектив был. Шура с теми же девочками, что у немцев работали, так и пошли дальше вместе. Сначала девчонок было восемь, две ушли, осталось шесть. И с ними они прошли до конца войны. Жили девочки на квартирах, а солдаты в частях.

Далее была Литва, Каунас. Чем занимались? Надо картошку чистить – пять человек, вперёд. Привезли обоз с остатками немецких пожиток – сидишь, сортируешь. Немцы отошли, наши заняли часть. От немцев остались обмундирование, вещи, боевые снаряды, это всё они и перебирали. В Каунасе недолго жили, перегнали в Кедайняй. Там какое-то время прожили. Оттуда их рабочий батальон снова перебросили в Каунас. Там девчонок взяли на кухню. Сортировали барахло, записывали и считали. Тут Шурина карьера пошла вгору, она уже работала счетоводом. Через год стала бухгалтером. (У меня даже документы есть! – говорит бабушка). Дошли до Кёнигсберга, там Шура перешла в морскую часть работать, где и работала до конца войны. Шура заведовала обмундированием, а её подружка продовольственной частью. Так они с ней, пока не разъехались, вместе и жили.

Не знали в войну ни Нового года, ни Пасхи, ни дней рождения. Не следили за календарем. Следили только за одним – как наши идут к Берлину. Как дерутся там. Ждали победы, очень ждали. Верили в неё. И этот день наступил.

– Какие чувства были, когда победили?

– Ооо, победа! Победа – это ликование!

«Пишу в затишье…»

Отправив записку маме, Алексей провёл на передовой все четыре года войны. На фронте был медработником, но в рабочем батальоне делал всё – спасал раненых, копал окопы, хоронил погибших… Ни разу не был ранен. На бархатной подушечке до сих пор хранятся его ордена и медали. Иногда он писал маме и сёстрам весточки-открытки. И иногда даже в стихах.

Здравствуй, Вера!

Этой открыткой шлю привет и хорошие пожелания, сообщаю о себе. Здоров. Жду ваших писем, которые перечитываю несколько раз. Здорова ли Маша? Успокаивай её.

10.12. Целую – брат Алексей

***

10.11.43

Несколько строк

-–

Распрощавшись с родимым порогом

Мы летим, мы плывём по морям

Мы идём по военным дорогам

Забывая писать матерям

-–

А они повторяют до смерти

Всем давно нам известный урок

Вы пришлите нам в скромном конверте

Неразборчивых несколько строк

-–

Мама смотрит печально с порога

Ждёт хоть весточку, краткий поклон

Но тиха и пустынна дорога

И опять не пришёл почтальон

-–

Нужно мало старушке, поверьте

Только точно в назначенный срок

Посылайте ей в скромном конверте

Неразборчивых несколько строк

-–

Мама, сейчас я в бою, пишу в затишье.

С приветом, родная. Сын Алексей

На тоненькой открытке – изображение трех улыбающихся солдат, и подпись красным цветом – Привет с фронта. Ниже Алёша приписал красным карандашом – матери от сына Лёши.

***

Фотооткрытка с изображением солдат

Карандашом

Здравствуйте, родные

Сегодня 6.05.43

Получил ваше письмо, спасибо.

Не беспокойтесь, здоров.

С приветом, ваш Алексей

Подробно напишу письмом

Г.Зима

Ул.Тургенева 11

Буриловой Марфе Григорьевне

-–

250ппс часть 405

Бурилов

Закончил воевать Алексей в Кёнигсберге, в звании капитан. Вступил в партию по убеждению, заслужил награды.

Фронт пошёл дальше на Берлин, а его оставили начальником санитарной службы на железной дороге при таможне. Выделили прекрасную квартиру в центре Черняховска, с богатой мебелью и всей утварью (немцы всё оставляли, убегая из Пруссии). В общем, жизнь начинались у Алексея именно здесь, и именно в это время.

Часть третья

Черняховск

В 1946 году Инстербург переименовали в Черняховск.

Шура жила в Черняховске, работала заведующей обмундированием. Шура носила красивую причёску, у неё уже были нарядные платья. На казённых харчах, Шура Круглова вновь была круглолицей ладной девушкой. Из четырёх, живущих в комнате девушек, троих звали Шурами. Девчонки были весёлые, женихов у них было много. И морячки красивые, и солдатики весёлые. А чтобы парни не путали их имена, они себе придумали новые. Нашей Шуре досталось имя Тамара.

На фото: Шура

Война закончилась, пошли они в первый раз в Дом Офицеров, на танцы. Всё было точно, как в песне – стоят девчонки, стоят в сторонке, платочки в руках теребят. Стояли так и наши девчонки. Танцевали, с парнями знакомились. Была у Шуры любовь, лейтенантик, хороший мальчик. Об этом мальчике Шура на всю жизнь сохранила тёплые воспоминания и подаренную в новогоднюю ночь фотокарточку с нежными словами о своих чувствах:

«С 31.12.45 на 1.01.46

Подруге юности Тамаре от Володи. Тому, о ком в моей памяти всегда останется нежное воспоминание как о русской благородной девушке в самых трудных условиях жизни. Тома, не забывай глубокоуважающего тебя друга Володю»

Позже хорошего мальчика Володю переведут в другую часть, и их пути разойдутся.

На фото: друг Шуры, Володя

Знакомство

21 февраля 1946 года стучат в двери. Девчонки открывают – стоят три офицера.

– Вам кого?

– Привет, девчонки! Да мы просто гуляем, ищем подружек.

Пригласили их девушки в комнату. Зашли ребята, посидели немного, говорят – у нас день рождения, приходите в гости. Идти, не идти – думают девчонки. Ай, пойдем.

Пошли девчонки к парням на день рождения. У Алексея была красивая квартира на втором этаже. У него даже пианино было, и он неплохо играл. Стихи писал. Ему очень шла форма – гимнастерка по фигуре, кудрявый чуб, высокий лоб, голубые глаза и прямой, открытый взгляд.

Но у Шуры-Тамары морячок красивый в то время был, а тут Алёша прицепился. Алёша высоченный, худой, а Шура – маленькая, на голову ниже. Подруги смеялись – что за пара. Она его и отшила.

Любовь и письма

Но Алёша сдаваться не собирался. В то время жила Шура в воинской части, куда посторонних не пускали. Алексей работал фельдшером в другой части. Приносит Шуре знакомый парень, Витя, письмо от Алёши со словами:

– Буду ждать, пиши ответ.

Письмо Алексея:

5.03.46

Тамара, милая Тамара!

Я соскучился по нашей встрече. Эти 2 дня без тебя мне показались вечностью. Мне и сейчас, и в скором времени не представляется возможность далеко отойти от службы.

Ох эта служба, при одной мысли о ней я испытываю тоску. О такой службе и Пушкин отзывался «хорошо»:

Какое низкое коварство

Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же чёрт возьмёт тебя!»

Этим и я сейчас занят. Как видите, незавидная судьбина. Но на думы о своей службе нет сейчас времени, а хочется хоть посредством этого письма поговорить с тобою о жизни, о счастье, о любви (а любовь дает человеку радость и силы). Тамара, ты согласна со мной? – что бывают годы, в которые только и хочется любить.

Ведь и яблочки, зарумянивши, созрев – заводят игру с землей, они падают на её грудь и прячутся в густой траве.

Тамара, милая!

Любовь есть высший дар природы

И без любви нет смысла жить

И ею дышит всё в природе

Так разреши тебя мне милая любить

Тамара, сейчас я сижу один в комнате и как приятно в этой тишине чувствовать в своей памяти твой ласковый голос, и вспоминать счастливые встречи, хотя их у нас было очень мало. Ты не забыла?

Утром, как я смотрел, не отрываясь, на тебя. Я готов был ещё до вечера, до утра быть с тобою. Я хочу опять, чтобы эти встречи не кончались никогда!

Я не помню, как тогда наши губы встречались, помню только, каким сладким был поцелуй… Вспоминая об этих минутах, я храню в себе, как самое дорогое, лучшее.

Любимая и любимый всегда счастливы, но нет счастья в односторонней любви. А чтобы в этом не было сомнений, лучший совет – откровенность.

Плохая правда лучше красочной лжи. Желаю и тебе, Тома, таких качеств характера. А ещё тебе желаю:

Полюби если хочешь и можешь любить

Полюби и не требуй ответа

Полюби не черты молодого лица

А люби самого человека.

Тамара, ну что мне делать с мыслями; так и теснят одна другую. Хотел написать маленькую записочку, с единственной просьбой, чтобы ты выбрала свободное время после работы и зашла ко мне, но вместо этого дуже размечтался. Конечно, если бы мы раньше и чаще встречались, то теперь наша страсть несомненно была бы иной, менее воздушной и романтичной… Кажется, далеко захожу в мыслях, надо кончать. А мысли не дают покоя.

В заключение хочу вспомнить и повторить лучшие строчки Лермонтова. Мне кажется, что поэт этими словами излагал мои чувства к тебе:

Твоей любви я жду, как дара,

И вечность дам тебе за миг;

В любви и в дружбе, верь, Тамара,

Я неизменен и велик.

Тамара, следуй только своему рассудку, что подскажет сердце. Я Вас жду. Ваша отзывчивость покажет отношение ко мне.

Тома, а если не пожелаете прийти, то попрошу сразу же возвратить это письмо, чтобы оно не попало в руки «весельчакам» – для посмешища. Но я всё же больше надеюсь в счастье, верю и жду.

Напишите, или передайте словом свой ответ (когда придёте, или не хочется и думать)

А пока жму твои нежные руки, Алексей

P.S. То, что вы интересовались в отношении завивки, я там был и узнал следующее:

1) парикмахерская находится рядом с базарной площадью

2) работает ежедневно, кроме вторников

3) завивку может делать всякий, без мандатов. Лучше идти под вечер, когда есть свет (электро)

4) завивают на 10 месяцев (в цену 100руб)

Ну а в отношении покраски волос – вы знаете, куда прийти (в любое время).

Жду. Алексей

Но Шура-Тамара написала ему: «Ответа не будет, не жди».

Через день Витя снова приносит записку. Уловки влюбленного юноши не знают границ. «Я болею, у меня малярия, навести меня».

***

Письмо Алексея:

18.03.46

Тамара!

Я чувствую себя сегодня намного хуже. Конечно, ты можешь сказать, что тебе от этого «не жарко, не холодно».

А мне сегодня особенно, то жарко, то холодно – малярия вступает в полную силу.

О, как мучительно болеть в такой период.

Сегодня хотел пойти к тебе, но думаю, что после таких прогулок, наверняка прикуёт к постели.

Тамара, если веришь и сочувствуешь, то приди. Вместе с тобой мне будет легче перенести всё это.

Жду. Алексей.

Но Тамара была неприступна, как хорошая крепость. Как ни придёт он к ней, получает неизменный от ворот поворот – «скажите, что меня нет». Письма остаются без ответа.

***

И снова письмо. Ещё одна попытка, сквозь отчаяние, но с надеждой.

23.03.46

Тамара! Неужели ты не найдешь час свободного времени побыть со мною? Неужели опять есть «серьёзная» причина, и ты не сможешь придти.

Ты извини меня милая, я больше не буду преследовать тебя такими бумажками и надоедать своею привязчивостью, если ты совсем не желаешь этого.

А чтобы уточнить это «Если» и рассеять сомнения – сегодня нам нужно обязательно встретиться.

Ну что ж поделаешь, когда мне, пока ещё, нельзя прийти к Вам, хотя и чувствую уже себя почти нормально.

Пока всё, жду.

Привет самый искренний передай своей подруге Шуре – очень доброй и хорошей. А себе прими лучшие мои чувства.

Алексей

На фото: Шура и Алексей, апрель 1946г., Кёнигсберг (Калининград)

О да, юная Шура-Тамара умела трепать нервы. Но, дорогие мои, читайте между строк. Думаю, что Алексей это умел. Он просто красиво вёл свою партию. Отдавался ей целиком. Наряду с романтичными стихами он заботливо узнавал информацию «в отношении завивки» – разве не это одно из лучших проявлений любви? А лучшим доказательством любви юной Шуры-Тамары является тот факт, что все эти письма она хранила всю свою жизнь, через множество переездов и перипетий судьбы, и в 95 лет поделилась ими со мной.

Странные это ощущения – держать в руках старые письма, написанные от руки. Это настоящая машина времени, с потёртой в сгибах бумагой, запахами и вибрациями. Обязательно напишу настоящие бумажные письма своим самым любимым людям.

«Прощай, друг мой»

Я читаю следующее письмо дедушки Алёши, и проникаюсь глубиной и красотой его чувств. Глубиной и красотой его души. И как просто, искренне, красиво и достойно он передавал письмом свою боль. Между строк о любви проскальзывают глубочайшие размышления о жизни. И, вдумайтесь, мои дорогие читатели, это 1946 год. Казалось бы, всё разрушено, люди растеряли близких, всё плохо. Но молодость не остановить, молодость – это сама жизнь, и ей надо догонять то, что было упущено. Любовь сильнее всего, она как воздух, на ней держится вся наша жизнь. В послевоенном, 1946-ом, молодой парень пишет о «былом счастливом времени». О, дедушка, как бы мне хотелось тебя обнять! А может, в каких-то других измерениях ты читаешь эти строки.

И ещё одна ремарочка для читателей. В наш век пресыщения информацией, красивыми и напыщенными текстами, просто вдумайтесь. Следующее письмо писал обычный парень, недавно прошедший войну, для своей девушки. Он не был блогером, писателем, не проходил курсы сторителлинга, он писал не для лайков и комментариев, в которых сейчас мы теряем себя настоящих. Но он был парнем, который обожал Пушкина и Есенина.

Письмо Алексея:

17.04.46

Незабвенный мой друг Тамара,

Сегодня я весь день не выходил из комнаты, давая полную волю своим переживаниям и воспоминаниям о былом счастливом времени.

И вот когда я очень много передумал и разгадал свой дальнейший жизненный путь, мне захотелось написать немного о той правде, которой я сегодня всецело отдался. Я обещал не тревожить тебя письмами, но извини, милая, это будет последним – прощальным – тяжело мне это слово, но разве остаётся иной выбор, когда я знаю, что не могу составить твоего счастья, а с новым другом, тебя, возможно, ждёт счастье.

Разве яимею право выказать свою ревность, в которой, к сожалению, уже признаюсь? Нет, Тамара, просматривая мысленно тот путь, по которому мы шли, я всё больше убеждаюсь, (а сегодня окончательно), в необходимости расстаться, и никогда более не встречаться.

Когда один из двух, любящих прежде людей, перестаёт любить, другому следует удалиться. Это очень тяжело, но уважение к себе заставляет отделить это прошлое.

О, это прошлое! – тоской и грустью будет искупляться то счастливое для меня время, когда во мне зародилось и окрепло такое чувство любви, какого я не испытывал, и даже не считал возможным.

В то время я видел, что жизнь моя абсолютно изменилась. Месяца 2 назад у меня не было никакой цели, я думал, что песенка моя спета, что я износился душой и в ней уже нет места глубокому нежному чувству.

Я примирился участи состариться среди беспутной жизни, которую принято называть удовольствием. А с нашей дружбой передо мной мелькнула самая серьёзная, возвышенная, и чудная цель жизни, но, как видно, мелькнула и снова угасла…

К чему, Тамара, твои намёки: «Подыскать ковалера», а мне познакомиться с другой, и прочее… Почему ты, совершенно искренно, не призналась во всех изменениях передо мной и перед своей совестью? В твоём сердце слишком много гордости, чтобы сказать, что тебе это всё наскучило.

Я ещё тогда, на первом нашем вечере, угадывал, что под покровом сдержанности и скромности, в тебе страстная, чувствительная и непостоянная натура, но это всё черты характера, чего трудно изменить, а то, чего возможно и нужно не допускать, того я хочу тебе посоветовать – а именно: не играй с мужским сердцем, даже тогда, когда тебе наговорят об этом человеке много нехорошего. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, ты можешь попасть на того, который в один прекрасный день, когда убедится в твоём кокетстве, вздумает тебе отомстить.

Это мой единственный совет.

Но больше всего я хочу пожелать тебе счастья во всём, и чтобы новый друг, на которого пал выбор твоего сердца, был достоин тебя и понял, какой прекрасный и милый человек выпал на его дружбу.

А теперь прощай, друг мой – прощай, единственно ясный луч в моей жизни, прощай, моё счастье, вернувшее мне силу жить тогда, когда я уже изнемогал.

Теперь я могу сказать: я знал счастье.

Я расстаюсь, любя всей душою, чтобы не мешать твоему счастью. У меня хватило воли признаться в этом.

Теперь я буду думать только о тебе с невыразимой грустью.

Ты мне после напишешь, или что-нибудь скажешь, хорошо?

Но только не сейчас. (Если мы увидимся).

А месяца через 2-3, когда я буду в состоянии выслушать от тебя всё. В моём сердце ещё так чувствительна нанесенная рана, но разлука излечит её.

Так будь, Тамара, счастлива, хотя бы и без меня.

Ещё раз прощай, дорогая моя, помни, что я тебя любил.

Алексей.

P.S. Тамара, пусть не остаётся у тебя такая горькая память обо мне. Поэтому прошу, как прочтёшь, возврати этот листок.

Алексей

На фото: Шура, Алексей, подруга Зоя

Знаешь, дедушка, мир изменился. Влюбленные уже не пишут бумажных писем. Не печатают фотографии. Всё чаще знакомятся в интернете. Они хотят сделать сначала карьеру. Мы живём в комфорте. Мы можем из дома посещать какие угодно курсы, из дома работать и вообще жить из дома. У нас в магазинах много красивой ненастоящей еды. Мир стал немножечко пафосным и искусственным. Но, мы можем заниматься любимыми делами и раскрывать свои таланты. Мир стал меняться очень быстро. Это не хорошо и не плохо, просто именно это сейчас происходит. Спасибо тебе за письма.

Разлука

Поехал Алёша маму отвозить в Зиму, и погостить у неё на время отпуска. Его мама знала про Шуру. Она считала, что Алексею нужна девушка с образованием. То с учительницей его познакомит, то ещё с кем, она старалась помочь сыну с выбором достойной невесты. А Шура девушка была простая, никакого образования, и работала кладовщицей.

Так вот, уехал он, и нет его, письма только пишет. Ну, думает Шура, не приедет, не надо. Спустя 75 лет она мне скажет: «Как я над ним издевалась! Господи, прости душу грешную».

Оттуда Алексей, конечно же, продолжал писать Тамаре длинные письма о житье-бытье, из которых мы можем представить, как тогда жили люди, и какими были их ценности.

На фото: Шура

Письмо Алексея:

1.09.46

Г.Зима

Здравствуй, Тамара!

Милая моя, я уже получил от тебя два письма, за это прими моё спасибо.

Ты, быть может, обижаешься, друг мой, что я не писал тебе письма с подробностями своего приезда, но в этом я не один виноват, а больше всего условие моего отпуска не позволило написать большое письмо. Сейчас опишу подробней.

Доехал не важно, но благополучно.

Неважно потому, что невыносимо трудно было ехать; во-первых, не скрою, особенно в первые дни отъезда, навалилась такая тоска и переживания за тебя, Тамара, что я почти не мог владеть собой, во-вторых, было очень жарко и тесно ехать, к тому же и дорога большая, в движении только 9 суток. Кроме этого в Москве просидели 4 дня, где было очень трудно с посадкой, а в очереди стоять я не любитель. Займу очередь за билетом, и уйду с мамой бродить по городу, приду, а очередь моя уже пройдет, снова записываюсь в очередь, а сам опять в город. Правда хоть в Москве неважно было с ночлегом, но успели просмотреть Москву в 4 дня. Мне особенно хотелось показать всё матери, ездили на экскурсию по Москве, где специальный человек сопровождал нас по городу и рассказывал, показывая на местности, историю важных исторических зданий, музеи, памятники, соборы, Кремль, были в мавзолее, посмотрели Ленина, и другие важные ценности.

Кроме того, с мамой опять побывали в драм и кинотеатрах, а в метро теперь она уже не блудила от меня. Впрочем, когда уже хорошо насмотрелись на Москву, поехали дальше в такой же тесноте и жаре и с той же грустью.

Опять ты предстала перед моим воображением, как живое и радостное воспоминание о счастливом прошлом.

Домой прибыл уже 18го.

Встретили родные хорошо, но отпуск провожу неважно, ничто мне здесь не нравится. Идут всё время дожди, на улицах такая грязь, что и нельзя пройти по городу. А когда были дни посуше, уходил на поле, километров 15, косить сено, часто ночевал на поле, разок из-за этого заболел, простыл и с гриппом пролежал 5 дней с температурой 39.

Был в Иркутске 4 дня, сегодня опять еду туда же, числа 20.09 поеду последний раз, оттуда же сразу поеду к службе и к Тебе.

Время, как уже упоминал, провожу неважно. В кинотеатрах и в клубе бываю редко, как-то самому не хочется ходить. А девушки уже не прельщают меня, отношусь к ним холодно, за это друзья (ребята) ругают меня, подстраивают иногда случайные знакомства, но если уже нет желания, то хоть на нос вешай, всё равно безрезультатно. Чаще всего, вечерами, вместо клуба, хожу на вокзал, узнаю в отношении багажа, уже где-то месяц идет «большой» скоростью, и всё нет, наверное, затерялся, а если и придет, то наверняка с гнилыми яблоками.

Пожалуй, на этом и закончу, вроде вкратце, проведение своего отпуска.

А ты, мой хороший друг, не грусти и не тревожься, а лучше переведи все свои мысли на веру и предчувствие нашей счастливой встречи.

Так будь счастлива, Тамара, и спокойна за меня.

Обнимаю, и крепко-крепко целую твои нежные алые губки. Твой Алексей.

Привет тебе от мамы и от сестёр

А от меня и мамы передай привет Зое, Ремко и её Нине, Валентину Фроловичу. Большой привет Саше Федотову, Кузьменко и Гудкову.

Алексей.

Рассказывал Алексей Тамаре про невест, которых мать водила, а Тамара всё думала – «боже мой, кто ж этого мальчика пожалеет? Наверное, я его и пожалею».

Фотокарточка Алексея с надписью с тыльной стороны:

25.12.46

На память моей любимой Тамаре от Алексея

Тамара! Если будешь помнить обо мне, с постоянными чувствами, то жди, и встречай меня таким же, верным тебе, другом, как это было в течение пяти месяцев нашей непрерывной дружбы. Пусть эти счастливые ясные дни нашей любви и дружбы оставят в твоём сердце самые лучшие приятные воспоминания.

Свадьба

…Хватилась как-то Шура – где же паспорт? Всё обыскала в комнате, а найти не может. Оказывается, Алёша выкрал у неё паспорт из сумочки, и уехал с ним в город, за восемь километров. Оставил там паспорт в ЗАГСе, и говорит ей – поезжай в ЗАГС, и забери свой паспорт. Хочешь, могу тебя проводить. А Шура с ним к тому времени уже вовсе не хотела дружить.

Поехали они в возке за паспортом. Шуре очень не нравилось, как он поступил. Отдают ей паспорт. Он отбирает и говорит – а сейчас распишемся. Номер регистрации 111.

Так и поженились они, 20 января 1947 года. Ни гостей, ни свадьбы. Он демобилизовался. Жить негде. Аферист, злилась Шура. А потом и вовсе уехал в Зиму, полгода его не было. Ни спали вместе, ни бутылки вина не выпили, вот это моё замужество несчастное, сетовала Шура-Тамара. Разве это была свадьба? У других свадьбы как свадьбы. Опять же, его в её часть не пускают, а Шура из своей части не уходит – ей там хорошо было. Ну, думает, он опомнится, а я паспорт потеряю, и концы в воду.

Мама

Как-то раз в комнатку Шуры стучится кто-то. Открывают девчонки двери – и ахают. Господи, стоит кто то, лохматый, рваный, чуть ли не босый, портянками ноги перемотаны.

– А Шура Круглова здесь живет?

Шура смотрит и не узнает:

– Ты кто? Мама!!!

Её, всю в лохмотьях, невозможно было узнать. Ехала на поездах на крыше. Ничего с собой не было, кто что даст, тем и замотается, лишь бы прикрыться чем-то. Шура её разыскивает, и она Шуру разыскивает. Шура во многих местах оставляла заявки, что разыскивает маму. Это уже был 1947 год. Нашлись!!!

Шура её искупала сразу же. Дала ей свои вещи. Она худенькая такая. У девчонок много вещей было. Выброшенные, оставленные немцами вещи собирают в кучу, и потом выбирают что получше. Командир части пришёл, дал маме валенки и шубу. Вместо платка одеяло порвали тонкое, она повязалась. С собой ей дали полмешка рису, сахару, дома же ребятишки ждут. Когда маму отправляли на поезд, командир части признал Шуру, откуда-то он папу её знал. Рассказывал ей много о папе, ну и стал заботиться о ней.

Молодая семья

После демобилизации Алёша по санитарии пошёл, стал санитарным инспектором. Комнатку им дали возле железной дороги. Кровать и матрас – вот и всё имущество молодой семьи. Ни одеяла, ни подушки. Гимнастёрка и шинель. Одну шинель подстилали, другой прикрывались. Вот и медовый месяц.

И ещё одно короткое письмо-открытка.

Надпись на открытке:

Шути – любя

Но не люби шутя

Тамара! Эта картинка очень напоминает нашу с тобой действительность. Представь, себе, милая – мы отправились с тобой в дальний жизненный рейс, но что ожидает нас впереди? – неизвестно.

Какой мы выберем путь, от этого и будет зависеть наше счастье и благополучие.

Желаю, ещё раз: чтобы мы были до конца верными друг другу и настойчивыми в своих стремлениях. А эта временная разлука пролетит, как сон, и мы опять будем вместе и навсегда.

Будь счастлива, Тамара

Целую, Алексей

Кому Тамаре Буриловой

Отправитель Алексей Бурилов (муж собственной жены)

Когда немцы бежали из Пруссии, они оставляли всё – золотые украшения, платья, вещи хорошие. Иногда Шуре на работе разрешали брать такой пакет с вещами. Каждый раз Шура с мужем идут на базар, берут одну вещь, продают. Большой кусок янтаря был на цепочке. Цепочку еле сняли. Продали её, а сам янтарь Шура сохранила до наших дней. Себе они ничего не покупали, денежки собирали.

Кое-где ещё жили немцы, они выменивали золото и драгоценности на кусок хлеба. Алёша Тамаре говорил – не вздумай ничего выменивать!

Была у них после немцев красивая белая собака, Тегги. Потом она подорвалась на мине. Чтоб не маялась, Алёша попросил солдат пристрелить её. Сильно плакали они за ней.

На фото: Шура и Тегги

…Когда я вытащила эту малюсенькую фотографию из большого советского фотоальбома, на обратно стороне я обнаружила две перекрёстных надписи. Одна, чернилами, дарила это фото «на вечную память другу Алексею». Вторая, на печатной машинке, шутливо припечатала: «Поверено: За период нашей дружбы с 21 февраля 1946г. по 26 ноября 1946г. измены не наблюдалось. Примечание: подлежит дальнейшему испытанию, сроком на 1 год. К сему А. Бурилов». Бабушка Шура не помнила об этой надписи. Взяла в руки, рассматривала, как послание сквозь время. По-моему, они были очень счастливы тогда.

И еще одна открытка:

Первенец

К появлению первенца готовились тщательно. На собранные деньги купили корову. Переживали, вдруг молока не будет хватать. А жили они на этаже – куда корову девать? Обустроили её во дворе у дома, но тут же пришло им предписание – корову со двора убрать. Куда деваться?

На фото: дом, где жили сначала Шура с Алёшей, газетная вырезка

Поехал Алёша, нашёл развалюху за четыре километра от города. В одной половине жила старушка, другая половина после бомбежек стояла без окон, без дверей. Алёша нашёл работяг, сделали они окна-двери. Ремонт внутри уже Алёша с Шурой сами сделали. Бросили они прекрасную квартиру – две комнаты, кухня, ванная красивая, и переехали жить в эту развалюху со своей коровой. Корове сбоку пристроечку сделали.

26 мая 1948 года родился у них мальчик, Женя. Всё шло хорошо, в первой городской больнице Черняховска поставили ребёнку прививку и на девятый день, как тогда было положено, выписали. Алёша уехал, чтобы продать кое-какие вещи и выручить денег на малыша.

После положенных девяти дней в роддоме, Шура попросилась забрать ребёнка на день позже. Думала, что к тому времени муж приедет. А он не приехал. Шура сама пошла за ребёнком, родильное отделение было недалеко. Дома у малыша поднялась температура, глаза начали кататься, как катушки, смотреть было страшно. И вскоре малыш умер, не успели даже врача вызвать. Лишь соседка с Шурой рядом была, бабушка-старушка, спасибо ей.

Приезжает Алёша вечером, стучится в двери. Бабушка двери открывает.

– А почему она не выходит?

– Зайдешь в дом, узнаешь.

Заходит, а Шура спит мёртвым сном. До этого она долго не спала, устала.

– А чего она спит?

– Подожди, сейчас узнаешь.

А ребёнок мертвый на лавке лежит.

На следующий день пошёл, заказал гробик. Малюсенький. Старушка помогала, где какую тряпку принести. Алёша сам нёс ребёнка в этом гробике. Вся похоронная процессия – Шура, старушка-соседка и её дочь. Дерево на кладбище стояло высокое-высокое. А около дерева метрах в двух-трёх могилка маленькая. Алёша сам яму копал.

Сели втроём за стол, помянули.

Пошёл Алёша за свидетельством о рождении и о смерти сразу, а мужик начальник ему говорит:

– Слушай, это не естественная смерть. Десятый ребёнок в больнице умирает, и все мальчики. Девочки живы. Давай поднимем этот вопрос.

– Зачем? – только и ответил Алёша. Он сильно переживал. Так хотел сына, Женьку.

Причин искать они не стали. Предполагалось, что оставшиеся в городе немцы травили новорожденных мальчиков.

Жизнь налаживается

Алёша работал в железнодорожной больнице. Шура снова вышла на работу. Начала молочко носить в город на базар, продавать, и начали они уже нормально жить. Иногда даже гнали самогонку на продажу.

На фото: застолье у Буриловых дома. Крайние справа Шура и Алексей.

Когда корову вели по улице, всегда боялись, что она посреди улицы наложит. Один раз Алёша шляпу снял, шёл сзади и страховал корову, чтобы не навалила. Смеху было!

Кроме основной работы и хозяйства, Алёша сено косил, и они его продавали. К деньгам всегда относились экономно. Каждый месяц посылали деньги обоим мамам. Ни одного месяца не прошло, чтобы не послали. Как-то были в Ленинграде, купили Алёше на собранные деньги хорошее длинное кожаное пальто. Соседи буржуем стали звать – о, буржуй идёт.

***

Шурина мама, Дарья, продолжала жить в окопе. В окопах долго ещё жили многие жители села. Шура с Алёшей к ней туда ездили.

Тёткиного мужа убили в начале войны. После войны она снова замуж вышла, в деревне жила. Тётку Шура с Алёшей тоже навещали. Добирались в то время на перекладных, машины останавливали. Народ добрый был. Приехали к ним – домишечка махонький. Встречали они Шуру с Алексеем дымящейся вареной картошкой.

***

У Алёшиной мамы, Марфы, в Зиме сначала был совсем плохонький домик. Второй уже получше был. Деревянный домишка, маленькое крылечко, лавочка рядом, завалинки вокруг дома, в них солома, чтоб греть дом. Когда снег, снегом засыпали, снег тоже хорошо задерживает тепло.

В доме одна комнатка, потолок под голову, высокому Алёше надо было сильно наклоняться, чтобы пройти. В комнате стоял деревянный диван, наподобие скамейки. Когда ложились спать – стулья подставляли. И по сторонам две кровати. Стены и потолок побелены известкой. Над кроватью узкий длинный тоненький коврик, он нависал широкой улыбкой от приколоченных гвоздей на всю ширину кровати. Под гвозди подкладывали сложенную бумажку, для крепости конструкции. Единственным украшением интерьера была рамка на стене, а под стеклом много фотографий родственников и близких.

Кухонька маленькая, за шторкой что-то типа чуланчика с кухонной утварью, рукомойник, посередине печь. Занавески беленькие, как у всех тогда. Дощатый крашеный пол. Дворик с калиткой, огородик маленький, забором огороженный. Туалет из досок во дворе, метрах в пятидесяти – летом то ничего, а зимой далековато.

Марфа жила с дочерями, Верой и Людой. Потом Люда вышла замуж, и приносила маме нянчить детишек. Принесёт маленькую Вероничку, положит на кровать, та и лежит тихонько. Все дети были спокойные. Малышей мыли в оцинкованной ванне прямо в комнате. Взрослые в баню ходили. Марфа была старушкой очень редкой доброты. Всех нянчила, никогда вообще не ругалась и никого не поучала.

***

20 августа 1949 года, через год, у Шуры с Алёшей родился сын Володя. Володя родился уже в своей, железнодорожной больнице, где работал Алёша. К тому времени у Шуры с Алёшей было целое хозяйство – гуси, корова, поросята.

Только Володя родился – узнают они, что Шурина мама в больнице лежит. Тогда ещё и телефонов не было, только телеграммы. Что будем делать? поехал Алёша поездом, за 90 километров.

Шуриной маме к тому времени уже дали квартиру, и она вышла на работу. Работала на целлюлозно-бумажном комбинате. Ей надо было чистить огромные колёса, покрытые шерстяными покрывалами. Вот встала она их чистить, а кто-то без разрешения включил мотор, колесо заработало и её руку закрутило, раздробило локоть. Руку пришлось отнять, в то время других вариантов не оставалось. Пенсию маме дали. Младшему её сыну уже семь лет было к тому времени, совсем большой.

***

Ещё через два года родилась у Шуры с Алексеем и дочь, Наташа. Трое суток не могла Шура родить, щипцы тогда ещё не применяли, простынями давили. Наконец родилась Наташа, в праздник иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», 14 мая 1951 года.

Одно из первых воспоминаний Наташи – сидят они в ванной с соседской девочкой, играют с пластмассовой свиньей, пластмассовые складки, как натуральные. А у девочки этой вмятина в височной кости, потому что её тащили уже щипцами.

У коровы-кормилицы обнаружили туберкулез, пришлось её уничтожать. Шура врёв ревела – любила она корову. Детей молоком поила, на базар молочко носила. Бывало, принесёт Шура на рынок бидон молока, мигом продаст. Литр молока – два рубля. Каждый день были денежки. С этой коровы они начали жить, как люди. Жалко было корову очень, но ничего не поделаешь, купили новую.

На работе Алёше выдавали путёвки, первыми были Друскеники, курортный город на юге Литвы. Альбом наполнился фотокарточками на фоне литовских достопримечательностей. На каждом фото собирали огромный коллектив, отдыхающих фотографы специально собирали для совместных фото. На фото неизменно позировал улыбающийся мужик с гармошкой.

Бывало, отдыхали они и вдвоём. Но чаще Алёша ездил по путёвкам сам.

На фото: Алексей напротив второй колонны. Друскеники, Литва

На фото: Володя, Шура, Наташа

На вечерних курсах кройки и шитья Шура научилась шить. Обшивала полностью детей – пижамки, штаны, платья, рубашки. Вышивала воротнички и скатерти. Мастерица была на все руки.

Купила как-то молодая хозяйка Шура трёх поросят. Приехала свекровь, и спрашивает:

– Слушай, а ты думала, когда покупала, чем ты их кормить будешь?

Хлеба тогда немного было. Шура говорит:

– Картошкой.

– Покажи мне этот огород, со своей картошкой.

Шура ведёт, показывает.

– На зиму тебе хватит этой картошки? Не хватит, если хотя бы по две картошины в день кушать.

Берёт свекровь двух поросят в мешок, мешок на санки, и повезла на базар.

Потом они с невесткой всё-таки нашли общий язык. Марфа всем говорила – лучше моей невестки в мире не найдёшь. Шура всегда была тихой, и никогда ни с кем не ругалась.

«Давай уедем»

Домик Шуры и Алёши стоял на аэродроме. За аэродромом сено для коровы косили. Воинские части там стояли. Болото вокруг, гуси по болоту шастают. Аэродром стали расширять, и их оттуда попросили. Квартиру дали рядом с вокзалом. Дом четырехэтажный, хороший, квартира с двумя комнатами. А корову опять девать некуда. Построил Алёша снова сарайчик, собрал из шпал, почти на окраине. Рулёжные дорожки аэродромовские были прямо между домами. Володю маленького на самолёте катали. Ребятишки соберутся, лётчик катает их, хороший был человек.

Через полгода им комиссия предписание выписывает – убрать сарайчик. Не на том месте построили. Здесь нельзя. Алёша и говорит – слушай, давай уедем отсюда, на север махнём. Шура послушный человек. Уедем, так уедем.

Написал Алёша заявление в райздравотдел, попросил отправить их на север, в Норильск. Оттуда приходит ответ – в Норильске мест нет, а в Красноярском крае медики нужны, обратитесь в облздрав. Обратился Алексей в облздрав, и действительно, медики там были нужны.

Собрались уезжать, а хозяйство куда девать? Тридцать шесть гусей, корова, поросята. Корову продали, гусей порезали. Алёшина мама перину себе сделала на всю кровать, подушек три штуки, и Шуре с Алёшей две. И двинули они в путь, через полстраны.

Часть четвертая

Шушенское

Выбрал наш любитель романтики Шушенское, где Ленин ссылку отбывал. Поселились они рядом, в небольшой деревеньке Средняя Шушь. Алёше не пришлось долго вживаться, деревенская стихия была полностью для него. Переехали в 1952 году, Наташа была ещё совсем маленькая. Алексей сразу завоевал авторитет у местных жителей.

Сначала долго в гостинице жили. Потом освободился дом, и Буриловы переехали. Дом большой – прихожка, коридорчик, две комнаты, кухня. Печка посередине. Длинный огород. За огородами речка и лес. Ягод, грибов полно. Место оказалось очень хорошее насчет продуктов. Хозяйство завели – корову с телятами, поросят, гусей, кур.

В тайге полно было кедровых орехов. Осенью их заготавливали и сдавали. За кедровыми шишками приходилось ходить далеко в тайгу. Стучишь по стволу кедра деревянной колотушкой, спелые шишки падают вниз. Собираешь их, приносишь домой, шелушишь. Потом деревянной колотушкой поменьше стучишь по шишке, шишка распадается на орехи и шелуху. Дети любили кидать шишки в печь с углями, и запекать, как картошку. Достают потом орешки, а они нежные и невероятно вкусные.

На фото: Шура и Алексей в больнице

Сначала Шура не работала. Потом Алёша говорит – давай, устраивайся к нам. Там была маленькая больничка. Алёша представил Шуру, как медсестру, хоть образования у неё и не было. Стали они вдвоём работать.

Садиков тогда не было, и дети были предоставлены сами себе. Играли у речки целыми днями. Лепили танки из глины. Наташа водилась с мальчиками, и играла с ними в мальчуковые игры. Два мальчика часто жили у них, Шурик и Юрик. Мама Шура всех кормила и купала. Когда взрослые Наташу спрашивали, за кого ты замуж выйдешь, Наташа отвечала – за брата. За брата нельзя. Тогда за Шурика или за Юрика. Такая вот компания.

На фото: Шура и Алексей у больницы

Летом Наташа с Вовой гуляли в одних ситцевых плавочках, в то время как местные жители ходили в длинных рукавах, «бледные, как немочи» – говорила Шура. А местные стали поговаривать – какие же бедные люди приехали, посмотрите – Буриловским детям даже штанов не из чего сшить. Взялась тогда Шура ходить по домам и объяснять, что человеку нужны солнце, воздух и вода. Село было большое, и агитировать пришлось долго. Но через пару лет люди начали больше подставлять бока солнцу, и выпускать детишек из дому в трусиках и плавочках.

Охота

Каждую зиму мужчины ходили на охоту. Поздней осенью Алексей брал отпуск и уходил на месяц с охотниками в Саяны на соболя. Надо признать, охотник из него был не очень удачливый, но всё равно добывал что-то – соболя, белку.

Однажды приходит с охоты, перевалился за порог и упал. Рука толстенная, из шинели не вытаскивается. Вызвали врача, разрезали шинель. Врач не привезла с собой ничего обезболивающего, а руку надо срочно резать, потому что начиналась гангрена. Что делать, режет главврач больницы, Алла Григорьевна, по живому. Тот только зубы стиснул. Терпеливый был. Разрезали руку, целый лоток гноя вышел. Но потом рука очень хорошо зажила, ничего и видно не было, кроме отсутствия фаланги пальца.

Как за коровой ходили

Однажды случилась беда – корову-кормилицу задрал медведь. Алёша договорился в колхозе, что эту корову сдаём на мясо, а колхоз им выдаёт новую корову. Алёша умел договориться. Стадо было на выпасе в тайге, за 25 километров. К стаду ведут только тропинки. А по тайге бродят медведи.

Шура с Алёшей, молодые да неопытные, оставляют ребятишек одних дома. Даже соседке не сказали, чтобы присмотрела. Подумаешь, 25 километров, туда и обратно. А в то время сильно грипп в деревне свирепствовал. Идут по тайге. То тут медведь навалил, то там медведь навалил. Куда мы идём, думала Шура, господи боже. Идём за новой коровой.

Пришли. Стадо огромное, выбирай любую. Как глянули они, а коровы все вшивые. Коровы чёрные, гниды белые. Шура расстроилась – не нужна нам такая корова. Но потом все ж таки выбрали, облюбовали одну корову. Решили переночевать, а с утра идти домой с коровою. А ночью медведь пришёл. Спят они, слышат, сторож стреляет, думают – что такое? Утром рано светает, выходят они, а сторож говорит – вашу корову медведь задрал. Пошли они назад ни с чем.

Посреди тайги проходила широкая река. Идут они, смотрят – два мужика ходят с ружьями. Подошли мужики, спросили дорогу, а потом встали в сторонке, и переговариваются, да так тихо, чтоб никто не слышал. Шура перепугалась – Алёша, мы к бандитам попали. Вон они уже заговор какой-то готовят. Сели Шура с Алёшей на бревно, сидят. «Бандиты» к ним подошли и начали расспрашивать, кто они такие, откуда, и куда идут. Шура торопит мужа – надо идти, а то сейчас дети расплачутся. Про детей вспомнила. Ума хватило детей оставить на ночь самих. Не было ума ещё.

Пришли домой, а дети влёжку лежат с гриппом, на посёлке эпидемия. Алёша тут же пошёл по обходу больных, Шура тоже. Шура, после того как у немцев в госпитале работала, кое-что соображала уже. Все её уважительно называли медсестрой. А у неё никакого образования. Но уколы хорошо ставила.

Пошел Алёша в контору колхоза, и рассказал историю с коровой. Повели его тогда в колхозные закрома, и дали корову – огромную, с длиннющими рогами. Рога в дверь не проходили, корова боком заходила. Алёша обрадовался, что такую красивую корову дали. Заводят в хлев, сначала один рог, потом второй. Корова отелилась, молока давала много. Обычная корова давала восемь литров, а их рогатая красавица двенадцать. Жизнь снова наладилась.

На фото: Шура, Наташа, Володя, Алёша

Кисловодские дневники

Алексей, имея вредную работу в рентген-кабинете, регулярно ездил отдыхать по путёвкам. Из поездок он писал обстоятельные письма-дневники, читая которые, полностью погружаешься в то время, место и настроение.

Город Кисловодск

Прибыл в Кисловодск 17.05.58

… В пути любовался природой. По Красноярскому краю во многих местах лежал ещё снег. Посев начат лишь на юге края. До Москвы сильные разливы рек. Зелень полностью покрыла поля и деревья лишь в окрестностях Москвы. В пути читал, играли в домино и шахматы, и в 66. Продукты из дома взял напрасно. Яйца на второй день протухли. Вареньем залил в чемодане одежду. На сало плохой аппетит. Продукты в пути всё же дороговатые, особенно горячие блюда в вагоне-ресторане.

Москва тоже любит деньги. Пообедовал в кафе-закусочной за 13 рублей. За три часа пребывания в Москве был в Мавзолее Ленина и Сталина, и в Соборе. Не успел побывать в Кремле и других местах. Из Москвы до Кисловодска особенно наслаждался природой. Здесь уже сады в цвету, большая трава, местами косят, картофель начинает зацветать. На перронах продукты не дорогие. Яйца доходят до 4руб 50 коп десяток. Продукты всякие. Проезжали около красивых гор и побережья Азовского моря.

В г. Кисловодске очаровался его сказочной прелестью. Цветами и зеленью, чудесной разрисовкой гор с их красивыми застроенными склонами. Особенно хорошо по проспекту Сталина и в парке. Парк точно такой, какой я хотел сделать в с. Средняя Шушь, что у меня не получился. В парке особенно красивый фонтан «Хрустальная струя», цветы, клумбы. Большое разнообразие сортов деревьев, горная родниковая речка и маршрутные аллейки на гору. Приятен лечебный напиток «Нарзан», к тому же бесплатный. Но жаль, что там не водка, больше стакана не выпьешь. В туристические походы – желаешь, иди, а не желаешь, отдыхай по своему усмотрению и без экскурсовода. Отдыхом очень доволен, но с хорошими деньгами можно было бы отдыхать куда лучше. А тут плохонькие, и те не замечаешь, куда разбегаются (хотя понемножку с ребятами выпил за отъезд из дома…)

Ребята по комнате попались очень хорошие (Саша, Юра, Лёша). Время для отдыха есть куда уделить. Много брожу по парку, городу, играю в шахматы, загораю. Хорошо, пожалуй, что не танцую. Руку никому из девушек не даю, сердце не тревожу – иначе не отдохнешь. Всё время сожалею, что не любуемся этой природой вместе с Тамарой. Но всё это вселяет больше решительности и надежды в переезде. Антоновых не нашел в Кисловодске, они никогда не прописывались (очевидно спутали с другим городом). Кроме адресного стола узнавал и в горздраве. Кстати узнал и о том, что в Кисловодске медицинские штаты переполнены под завязку. В срок путевки (с выездом 23-24.06) возможно уложусь. Надеюсь обязательно побывать у Тамариной тётушки. Там, говорят, штатные курортники значительно лучше, чем в Кисловодске, особенно всех манит пляж мирового значения.

17.05.58

Прибыл в Кисловодск в 2 часа дня. Немножко приболел, но всё обошлось благополучно. На турбазе сразу же обмылся под душем и отправился разыскивать Антоновых, но их, очевидно, здесь нет. В этот же день долго бродил по городу и магазинам, купил себе соломенную шляпу и тапочки, Тамаре браслет, другие заказы не видел. Под вечер удачно договорился с директором и остался ночевать в турбазе.

18.05.58

Днем был у памятника М.Ю. Лермонтова – очень хорошо оформлен. Рядом пещера с орлом и трибуна.

На памятнике слова Лермонтова:

«Хотя я судьбой на заре моих дней,

О южные горы, отторгнут от вас,

Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:

Как сладкую песню отчизны моей,

Люблю я Кавказ»

Ходил по парку, городу, был с ребятами в кино. Очень быстро прошёл день…

19.05.58

После завтрака ушел один в парк, много ходил, но весь парк обойти, пожалуй, не придется за всё пребывание. Сегодня в парке на горе первый день загорал…

Кроме этого, сегодня начал эту писанину, которую решил использовать как письма домой и как на память дневник пребывания в г. Кисловодске.

Здравствуйте, Тамара, Вова и Наташа.

Отдыхаю очень хорошо, и очень сожалею, что нет вас со мной. Надеюсь, что в скором и мы заживём более порядочнее. Буду письма в виде дневника посылать почаще, прошу их сохранить. Только беда в том, что не хочется тратить много времени на писанину, и о чём писать, когда всё буквально здесь нравится и не хватает времени, чтобы всё здесь просмотреть. Желательно бы весь сезон провести в таком настроении. На этом пока закончу.

За меня, Тамара, будь совершенно спокойна, так же как и я уверен.

Поцелуй за меня Вовика и Наташу. Если Вова будет плохо учиться, то напиши, и я тогда, пожалуй, останусь здесь жить один. Так и скажи Вовику. Если что, после получения этого письма будешь мне писать, то напиши побыстрее по адресу своей тёти, я туда обязательно съезжу. Пока на этом до свидания. Целую вас всех. Алексей

Передай привет моему заместителю на работе Кате, Селигеевым, Коневым, Черноусовым

Пиши, как ваше здоровье. С приветом.

20.05.58

Отдых в Кисловодске

Продолжал отдыхать в Кисловодске. День прошёл весело. После завтрака группой в 20 человек ушли с экскурсоводом по Лермонтовским местам. Прошли все места, описанные в «Герое нашего времени». Особенно понравилось ущелье и скала, место дуэли Печорина. Это километрах в пяти от центра Кисловодска. Сюда часто любил выезжать верхом на коне М.Ю. Лермонтов. Сделал несколько снимков и зафотографировался на фоне ущелья и скалы. Экскурсовод женщина много и увлекательно рассказывала о жизни на Кавказе Лермонтова. Смотрели древнюю крепость, выложенную из каменных плит крепостными 17го века. Смотрели дом, в котором жил М.Ю. Лермонтов.

Выходя за город на вершины гор, обратил внимание на большую противоположность: если в городе много зелени, цветов и различных деревьев, то все сопки за городом, на сколько охватывает глаз, совершенно голые, ни одного кустика в окрестных колхозах. В основном разводят тонкорунных овец.

Наряду с красотой города, особенно выделяется его чистота. На улицах не увидишь ни одного клочка бумаги, тем более мусора. На улице видел хороший видок – напрасно не зафотографировал – это по улице города ехал мужчина на запряженных двух ишачках. Один ишак оправился – ездок приостановился и в тряпицу собрал этот навоз и поехал дальше.

Порядок и чистоту в городе дополняют везде расставленные урны и отсутствие пром предприятий в городе. На улицах постоянное оживление отдыхающей публики курортников.

Всего в городе около 50 курортов и санаториев. В походе на экскурсию на солнце очень пожог руки до локтей. Дальше не раздевался. Удивила нескромность девчат – ещё не успели выйти из города, они все разделись до трусов. Но все мужчины до конца загорали в брюках без рубашек (кроме двоих).

Эту процессию на ходу зафотографировал на плёнку. Возвратились на турбазу к обеду. После обеда играл в шахматы, в домино и в волейбол. Вечером, как всегда, остался со старичками в комнате почитать и пописать дневник. Молодёжь гуляет допоздна, возвращаются кому когда вздумается. Порядку на турбазе, дисциплины недостаточно. Питание можно сказать достаточное и неплохое.

21.05.58

С 10 часов утра после завтрака ушли с группой и экскурсоводом в туристический поход. На 18 км по ущелью реки Ольховки. Шли весело. Прошли мимо замка «Коварство и любовь». Так он назван, потому что в 18 веке в нём проживал князь Лиговский. Его дочь влюбилась в пастуха, но отец запретил с ним встречаться. Тогда пастух с дочерью князя решили броситься со скалы. Пастух бросился первым и разбился. После этого княжна раздумала бросаться и сошла со скалы прежним путём. На пути вдоль ущелья нависали большие скалы. Местами делали фотоснимки. В два часа дня пришли к палаткам для ночлега. После аппетитного обеда любовались водопадом на 30 м высотой. Очень красиво! На его фоне попросил товарища зафотографировать. Перед ужином поднялись на высокую скалу. На его обрыве зафотографировались. Чудесно. Скалы и горы такие же, как на Саянских Таскылах, но без леса. Лишь покрытые местами мелким кустарником.

После ужина все играли в детскую игру – гоняли по кругу третьего лишнего. Дружно и весело смеялись. Обижались, что я очень больно пятнаю. На отдыхе приятно вспомнить детство. Закончился вечер у костра коллективными загадками и анекдотами далеко не детского содержания. Молодые девушки в анекдотах побили рекорд. Не дождавшись отбоя, мы с товарищем (тоже Лёша), как более скромные, ушли в свою палатку спать – в спальные мешки.

Хочется упомянуть о своих товарищах-друзьях. Более близких у меня их четверо. Саша, Юра и два Лёши. Удивительно, что на турбазе скопилось около половины мужчин – Алексеев. Какие хорошие ребята, эта четверка моих товарищей! Вежливые, уважительные и взаимно услужливые…

22.05.58

Поспали хорошо, хотя в мешке и неудобно ворочаться. Проснулся рано, пошёл на зорьке бродить по горам. У пастуха адыгейца узнал о жизни в их совхозе. Заработки не большие, но к жизни приспосабливаются за счёт своего хозяйства. Плохо с топливом. Жильё отапливается меленьким кустарничком. В самом Кисловодске хорошо, но в сельской местности видимо будет скучнее, нежели в сибирском селе.

После завтрака осмотрели водопад «Жемчужный». Он красивее вчерашнего Медового. Жемчужным назвали потому, что сильно разбрызгиваясь от солнца, образует причудливую радугу. На скале над водопадом зафотографировал. После этого позагорал (даже с избытком). До обеда бродил по горам, больше в уединении со своими размышлениями.

Девки то и дело крутятся с полуголыми задами, а ну их к дьяволу, искушению не поддамся. Дождусь своего – законного. Главное, отдохнуть и поправиться.

После обеда пошли обратным маршрутом в Кисловодск (18км). Дорогой с разговорами и анекдотами время прошло быстро.

31.05.58

День прошел в безразличии и безо всяких удовольствий. Потому что товарищей по душе не имею. Чтением или другим полезным делом на отдыхе отвлекаться не хочется. Красота города и парка уже не привлекает – этим восхищался только первые дни, точно так же, как и в Средней Шуше в начале очень нравилась природа. А теперь и здесь надоело болтаться без дела в большинстве одному. Потому что в группе ребят подходящих нет. И вообще они в большинстве топчутся около девчат и выпивают. Очень жаль, что Наташу с собой не взял (или Вову). Замечательно с ними отдохнул бы.

Но ничего, осталось мало времени. Послезавтра утром переезжаем на 5 дней в Пятигорск, а там (или в соседнем городе Железноводске) думаю отыскать Антоновых. Интересно с ними поговорить насчет работы и жизни в этих краях. Сегодня перечитал Тамарино письмо. Раза три за день узнавал, не прибыло ли второе. Интересно узнать о недописанных новостях. Если завтра не получу, то больше не буду получать, уеду.

1.06.58

Сегодня воскресенье. С утра ходил на местную толкучку – рынок. Из покупок ничего подходящего не нашел. Кроме 2х косыночек местного изготовления. Купил для Наташи и Тамары. Из заказа Ани С. ещё ничего не попало.

Возвратясь с рынка, обнаружил прибывшее второе письмо от Тамары и Веры. Очень кстати. Рад…

Теперь больше писем не получать, завтра уезжать в Пятигорск.

Сегодня вечером сходил в театр им. Горького. Просмотрел комедию Венецианские близнецы. Артисты играли хорошо и театр прекрасный. Днём последний раз погулял в парке. Скорее бы уехать, даже в шахматы не с кем поиграть.

Пятигорск

2.06.58

Переехали в Пятигорск.

Сразу же отправился искать Антоновых. Адресный стол перепутал и указал адрес в Пятигорске по ул. Розы Люксембург 20. Исходил всю улицу, но не нашёл. Лишь после обеда снова в адресном столе уточнил. Оказывается, (извинились работники адресного стола) нужно было указать г. Железноводск, а не Пятигорск. Немедленно на поезде отправился в Железноводск. Нашёл квартиру, но Антоновых нашёл на работе. Работают оба на полторы ставки. Николай окончил месячные курсы без отрыва и работает рентгентехником. Раиса медсестрой. Имеют свой дом, огород и садик. Удивляюсь, почему жалуются на материальные затруднения. Из одежды и квартирной обстановки тоже всё скромно. Для угощения меня взяли поллитру сладкого вина и я сам взял другую поллитру. Ночевал. Николай ещё вечером прибыл с работы пьяный. Каждый день приходит так. Потому что совместительство халтурное, распределяет по квартирам курортников, они его угощают. Пришёл пьяный, и вскорости лег спать.

Раиса много рассказала о черняховских новостях по переписке. Оказывается, половина из СЭС разъехались. Федя Зырянов погиб – задавило машиной. Ляско с бухгалтером будут судить за махинации…

Фира Бесилова отбила от семьи какого-то старичка и вышла замуж. Ольга Власова второго мертворожденного родила. Начальником О.В. Бесиналова. Ольги Пешковой Нина закончила в Ленинграде фельдшерскую школу, работает в СЭС лаборантом. Как быстро идёт время.

Оказывается, семейная жизнь Антоновых очень незавидная. Коля каждый вечер приходит пьяный и скандалят с Раей и тёщей. Бегает с петелькой вешаться. Стращает застрелиться ружьем. Кто знает, кто из них больше виноват, видимо оба хороши.

3.06.58

Николай в 5 часов утра ушёл на работу. В записке просил зайти к нему на работу. Беседа с ним вызвала некоторое разочарование. Николай на работе выпивши и больше хвастал о своих успехах и не интересовался моей жизнью, и никакого совета я от него не услышал. Часа полтора бродил вместе с Раей, Николаем и их приёмной дочерью Галей по парку. По их просьбе несколько раз зафотографировался своим аппаратом. Их Галочка очень красивая девочка. Особенно прелестные глазки и вьющиеся толстые косички. Это их единственная семейная гордость. Здоровье у обоих не важное. Худые. Стареют.

Провожая меня, Николай попросил, чтобы я купил по стакану вина (а то у него не оказалось денег!?)

Я так долго разыскивал его и крайне был поражён таким гостеприимством. Но на Раису обижаться не приходится, наоборот, больше ей сочувствую. Она боится, чтобы его не выгнали с работы. Говорит, что уже секретарь РК партии вызывал его и гонял за пьянку (хотя Коля и безпартийный).

Возвратясь в Пятигорск,взял билет в Евпаторию на 7.06 – полечу на самолёте. Уплатил за билет 215руб.

4.06.58

До обеда ходили с экскурсоводом к месту дуэли М.Ю. Лермонтова с Мартыновым – на западном склоне горы Машук. Интересен (и тревожен) рассказ о подробностях, причины и детали дуэли. Поводом дуэли явилась эпиграмма Лермонтова, в которой М.Ю. назвал Мартынова мартышкой. Зафотографировался у памятника Лермонтова на месте его дуэли. Видел могилу первого погребения Лермонтова. Затем километра 4 обошли по густым зарослям (дикой рощи) вокруг этой горы. Подошли на горе к провалу глубиной на 50м. На дне провала вода молочно-голубоватого цвета, резко пахнет тухлыми яйцами (сероводород).

Раньше в этот источник опускали в корзинах больных ревматизмом для принятия ванны. После излечения Кунца он отпустил средства, на которые вручную за 8 месяцев прорубили в горе тоннель к источнику этого провала.

Вчера вечером в Пятигорском парке смотрел эстрадный концерт. Очень хорошо пели сёстры Федосеевы. Хор очень замечательно исполнил песню «Россия». Вся программа была интересная. Сегодня после обеда собирался пойти в парк – позагорать, но погода портится. Остался отдыхать. Читал газеты, играл в шахматы. Вечером просмотрел на турбазе кинофильм, вопреки приглашению пойти в городской парк. Просмотрел фильм «Девушка без адреса» – у которой не ладится в работе по неуживчивости характера.

После кино, перед сном, играл с ребятами в домино. Как хорошо, что некоторые из товарищей откоснулись от девчат. Теперь быстрее проходит время, в кругу товарищей.

Пожалуй, на этом в Пятигорске кончаю писать. Сейчас иду со своей группой для организованной поездки в Железноводск. Опять встречусь с Антоновым. Всё же много чего от них я не понял.

Пока на этом, дорогие Тамара и милые детки – Наташа и Вова, до свидания.

Послезавтра вылетаю в Евпаторию. Оттуда, пожалуй, писать бессмысленно. Так как сам быстрее письма прибуду.

Целую крепко. Алексей.

Сейчас чувствую себя хорошо. Начал поправляться.

5.06.58 утром

Под вечер с устатка ребята сговорились выпить. Обошлось на каждого по читушке (немного лишнего), от усталости и хмелька спать лег рано.

23.04.

Сегодня прибыла моя законная группа, с которой буду отдыхать. Друзья другой группы завтра уедут по маршруту. Привыкли, жаль разъезжаться.

Сегодня я ни с какой группой не пошёл. Решил позагорать до обеда в садике. Позже хочу один пошляться по городу, поискать что-нибудь из заказов покупок.

Настроение сегодня с похмелья не особо важное. Постараюсь в дальнейшем от приглашений на выпивку отказываться.

Тамара, на этом пока заканчиваю и посылаю эти записи. Очень сочувствую, тебе, пожалуй, обидно, много работы, особенно с огородом. Всё это мне частенько вспоминается, хотя и хотелось бы на период отдыха выбросить из головы домашние заботы, так как в этом пользы мало.

Что-то, Тамара, сегодня у меня настроение не поправляется. Если так будет дальше, то в Евпаторию уеду раньше срока.

Пока на этом заканчиваю. Спешу на обед. А здесь одна лишь забота – не опоздать на обед или ужин.

Пока на этом заканчиваю.

Крепко-крепко целую Наташу, Вову, и конечно тебя.

Алексей

Куда дальше?

При скромных доходах семья жила не хуже других. Но Алёша хотел развития. Снова пишет он в крайздрав, с просьбой отправить его на север. Пришёл ответ – мест нет. И тут присылают депешу, что есть места фельдшера и медсестры в Южно-Енисейске.

Поехал Алексей в крайздрав за направлением. В крайздраве случайно знакомится с главврачом Южно-Енисейской больницы, Канделаки Сергеем Петровичем. Сдружились они моментально, так что агитировать долго не пришлось. В Южно-Енисейск и всё. Шушенцы со слезами на глазах провожали Буриловых, но обиды не было, люди всё понимали. И в декабре 1958-го отправились они осваивать север.

За хорошую работу Алексей был награждён знаком «Отличник здравоохранения СССР». В медицине это очень серьёзная награда была. Вот только зарплата медиков в сельской местности была весьма скромной. И даже из такой зарплаты молодые умудрялись ежемесячно отправлять стареньким мамам небольшую сумму денег.

На фото: Наташа, Шура, Алёша, Володя

На фото: Алёша с детьми

***

Ребятишек на время переезда отправили в Зиму, к Алёшиной маме Марфе. Тётя Вера, Алёшина сестра, всё старалась их повкуснее накормить. Жарила блины с растопленным маслом, поила молоком. Дети не любили молоко, говорили, что оно не вкусное. А тётя Вера отвечала – у вас молоко с навозом, а у нас чистое, стерилизованное. Её дочь Люда была на три года старше Наташи. Люда с Галей (дочкой Маши) уже были пионерками. У третьей сестры, Дуси, было две дочери, Любочка и Тамара.

Оставили Шура с Алёшей детей, а сами в аэропорт. Зима, погода нелётная, самолёты не летают. Тут легковушка подвернулась. Два человека есть, надо ещё два, чтоб ехать. Недолго думая, садятся они в машину. А дороги занесенные, пурга. Вокруг лес валили, самосвалы лес вывозят.

Так, не самыми легкими путями, в 1958 приезжают Буриловы в Южно-Енисейск. Встретил их главный врач, Сергей Петрович Канделаки, и поселил их сначала в маленький деревянный домик гостиницы, на первые дни.

Часть пятая

Южно-Енисейск

Южно-Енисейск появился как золоторудный прииск, поселок золотодобытчиков. Драги, плавучие комбинаты, перемывали золото. Золото добывали, промывали, отправляли. Охрана была, будь здоров. Золото в мешках возили, и преступность, конечно, была высокой. Золотодобытчики много получали, в народе говорили, что они «бархатные портянки носят».

Посёлок был очень красивым, и летом, и зимой. При въезде со стороны Мотыгино открывалась панорама. Горы как бы раздвигались, образуя широкую пойму. Сверху, если заберёшься, видно весь посёлок. Сама природа позаботилась подготовить место для постройки посёлка. Дороги в центре были выложены плитами, а по окраинам грунтовка и грязь. Тротуары выстилали досками.

На фото: слева Алексей, Шура. Южно-Енисейск

Жёлтая и мутная от постоянного перемывания породы река Удерей делила посёлок на две части – «больничный», жители которой работали в больнице, и «прииск», где жили золотодобытчики, оттуда на драгу людей возили. Ещё был «кулацкий посёлок» для богатых «кулаков» и начальства. В самом центре возвышалась техснабовская горка, которая драгам оказалась «не по зубам». На горке росла естественная прекрасная сосновая роща, которая, скорее всего, растёт и по сей день. А ещё там был висячий пешеходный мост.

Жители в Южно-Енисейске появлялись разными путями. Бунтари-крестьяне убегали от ига помещиков, кого-то власти ссылали подальше, больше по сфабрикованным делам, кто-то по распределению после учебных заведений и так далее. У всех были поначалу разные судьбы, и собрался этот «интернационал» со всех республик Советского Союза. Большинство из них были умными, интеллигентными людьми с высшим образованием.

Многие были не выездные. Люди не падали духом, как-то умудрялись себе цивилизацию устроить. Эти отдалённые, суровые края объединяли людей, там иначе не выживешь. Здесь все знали друг друга в лицо, а работа и праздники ещё больше сплачивали людей. Материальные блага не особо интересовали, недвижимости своей не заводили, да и незачем. Большая часть жителей всё-таки рано или поздно собирались вернуться на родину. Или, к старости, в края потеплее.

«Приехал просто так, не по этапу»… Сколько их было «не по этапу» – молодых и энергичных…

На новом месте

После гостиницы поселили Шуру с Алёшей в наспех сбитый, непонятно из чего собранный, махонький домик. Домик был нежилой, пришлось Алёше его латать на скорую руку. Подвезли им сырых дров, прямо с лесосеки. Из вещей только то, что с собой прихватить удалось. Но, выжили, им не привыкать. На фронте хуже было. Сергей Петрович пообещал, что поживут они в этом домике недолго, а потом одна семья будет уезжать, и супруги переедут.

Шуре сразу работу предложили, медсестрой в детдом, в котором было около десяти детишек. В детдоме привязался к Шуре мальчишка-цыганёнок, Серёжа. Шуру мамой называл. Позже взяли его в семью, а он там ночи напролёт орал – мама, мама, мама… Три дня пробыл, собрали они его и обратно в детдом вернули. Шура недолго проработала в детдоме, но судьба ещё не раз сведёт маму Шуру и Серёжу.

Дом Буриловых стоял рядом с больницей, окна операционной глядели прямо в их огород. Алёша работал рентгенологом, снимки делал. Позже и Шура тоже перешла работать в больницу операционной сестрой. Обоих вызывали в любое время суток. За работу им всегда одни благодарности были.

Купили порося, она огулялась. Принесла двенадцать поросяток, а держать их негде. Выкопали окоп, сделали накат, двери, так поросята там и росли. Раскармливали их хлебом, брали по двенадцать буханок за раз. Летом крапиву секли. Выходились поросятки.

Буриловы очень сдружились с Сергеем Петровичем и его женой, тоже ссыльной из-под Москвы, еврейкой Серафимой Ивановной. Серафима сама и резала, и готовила поросяток. Ладно жили, дружно. Брали в магазине ящики, и сало Алёшиной маме с сёстрами отправляли в Зиму, посылки имели ограничение по весу в восемь килограмм.

Наташа с Володей пошли в Зиме в школу. Дети носили октябрятские звёздочки из картона, обшитого красной тканью.

На фото: Наташа под учительницей справа, с пришитой звёздочкой, 1 класс, 1959г., Зима

Позже появились железные звёздочки с маленьким Ульяновым-Лениным, нарисованным жёлтым. Тёмную невзрачную форму разбавляли белые воротнички и манжеты, которые шили или вязали сами. Наташа ходила в школу в красивых красных туфельках. Её всегда хвалили, что она не наступала в грязь и аккуратно обходила лужи. А её тетрадку с аккуратными крючочками однажды даже пустили по рядам, как образцовую.

Когда Наташа первый класс окончила, а Володя третий, забрали родители детей к себе. К тому времени у Буриловых уже была хорошая квартира.

Квартиру дали в доме на две семьи. Шуре с Алёшей ничего не давалось легко, а тут им пришлось повозиться ещё похлеще. Дом перебелили, переправили всё на свете. В наследство от прежних жильцов достались им огромные клопы. Но где наша не пропадала – от клопов избавились ловко и быстро. Сначала побелили всё, все щелочки позамазали. Кровати повыбрасывали. Обработали керосином всё, как следует. Главврач Канделаки дал им матрасы, одеяла, подушки, всем обеспечил. Такой хороший мужик был, грузин. Обработали керосином новые кровати. В мороз переезжали, а морозы там до минус 60. Выставили всё хозяйство на улицу. Потом брали железные банки, наливали в них керосин, и все ножки мебели ставили в банки с керосином. Больше ни одна букашка не пробралась.

– Вот так, очень легко, вывели клопов, – делится со мной лайфхаком бабушка Шура. – Не знаю, как люди жили с клопами. Балки были грибком покрыты. Всё обработали, навели порядок.

Туалет на улице был, у каждой семьи свой. Под окнами палисадник.

Больница

Больница и коллектив им понравились, поэтому, собственно, и решили остаться. А больница в Южно-Енисейске была и на самом деле великолепная – огромнейший комплекс. Стационар, амбулатория, детское отделение, роддом, инфекционное отделение – всё это располагалось в отдельных добротных деревянных зданиях. При больнице была большая прачечная, общая на все отделения кухня, гараж с двумя машинами, конный двор на семь лошадей, отдельно контора.

Больница обслуживала не только жителей Южно-Енисейска, но и жителей других приисков (Ишимба, Кировск, Мамон, Копьёвск, Шаарган, Партизанский, Переходный). Больничный посёлок располагался на левом берегу реки Удерей. Рядом с больницей находились дома для персонала и район новостроек для рабочих прииска. Коллектив больницы был дружный и большой, человек пятдесят-шестьдесят. Из ссыльных медиков были врачи Бухгольц и Канделаки, акушерка Хорькова Вера Владимировна. Специалисты с большой буквы. Бухгольц уехал чуть раньше, чем они приехали туда, поэтому не имели счастья личного общения, зато похвал в его адрес от населения слышали много. А вот с Канделаки Буриловы имели честь дружить четыре года, до освобождения и отъезда на родину в Грузию. Это был обаятельный и умный во всех отношениях человек. Почти всех, кто моложе, его ласково называл «дэточка», грузинский акцент не скрывал.

Канделаки. «Дело врачей»

Главврач Сергей Петрович Канделаки был кремлевским врачом, и был сослан в Сибирь по «делу врачей» – громкому уголовному делу против группы врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Кампания приняла общесоюзный характер, и закончилась после смерти Сталина. Позже все арестованные по «делу врачей» были освобождены, восстановлены на работе и полностью реабилитированы.

Чтобы его семью не сослали вместе с ним, жене Сергея Петровича пришлось отказаться от мужа, так они решили. Его жена, дочь и сын остались в Москве. В Сибири он женился на ссыльной еврейке Серафиме, немецкой переводчице, которую сослали за то, что она была немецкой переводчицей. Так советская власть играла человеческими судьбами. Серафима была намного моложе него, грамотная и весёлая девушка.

Всю ссылку Серафима Ивановна была с ним рядом и работала фельдшером. В 1963 году его реабилитировали, и они уехали в город Мцхета, недалеко от Тбилиси, в живописном месте, где сливаются две реки, Арагви и Кура. «Там, где, сливаяся, шумят, обнявшись, будто две сестры, струи Арагви и Куры…» – писал Лермонтов. Уникальность этого места в том, что Арагви – кристально чистая река бирюзового цвета, Кура – коричнево-глинистая. Место, где они встречаются – словно живая картина, на которой художник смешивает краски.

Сергей Петрович и Серафима поселились в его родовом доме на горе, с садом и винным погребом. А как он красиво умел принять гостей! Много позже, он пригласит Буриловых в гости, и они приедут. Пока Серафима на машине будет их встречать из аэропорта, он, уже старенький, оденет полосатую одежду «заключенных», взберётся на гору, и будет торжественно встречать своих старых друзей с импровизированным флагом.

…Подъезжают они на машине, смотрят – стоит на горе человек в полосатой робе и шапочке, и размахивает красным флагом. Серафима сама чуть не упала он неожиданности – господи, что это будет. Пришли домой, не успели дверь открыть – повсюду в воздухе пух и перо.

– Что ты наделал?! – ахнула Серафима.

– Но у тебя же нет ничего красного, что мне оставалось делать? – оправдывается радушный хозяин.

Распорол он красную наволочку, целая комната пуха, собака вся в пуху, это надо было только видеть. А дом хороший, большой. Сергей Петрович меняет тему:

– Серафима, неси бокалы в подвал.

– Зачем? – удивляется Шура.

– Такой у нас закон, пока гостей в подвале не напоим, в дом не впустим.

Женщины не пили конечно, совсем чуть-чуть. Долго ещё пух собирали. Смеялись. Серафима ему – ну о чём ты думал!

– Вот это было время, очень хорошее, – вспоминает бабушка Шура.

На фото: Алёша, Шура, Сергей Петрович Кандрелаки, Серафима. Г. Мцхета, 1964

Поселковая жизнь

В Южно-Енисейске все были при делах. Одни работали в лесу, заготавливая лес для нужд посёлка, дрова для драг, драги тогда были паровые. Другие работали на драгах. Летом мыли золото, а зимой занимались ремонтами. ЦММ, центральные механические мастерские, работали круглый год. В свободное время люди отдыхали, но больше занимались своим подсобным хозяйством. У всех были огороды, многие держали скот. Буриловы, имея глубокие крестьянские корни, тоже не могли отказать себе в этом «удовольствии».

Денег было в достатке. Буриловы за всю свою жизнь ни копейки не попросили взаймы. Всегда помогали матерям. Как получка, Шура на почту, отправляет денежный перевод, и туда, и туда. С хозяйства и огорода ничего не продавали, все оставляли себе на зиму. Оставляли деньги себе на хлеб, на сахар, на продукты. Алёша не пил. Только в праздники, в компании. Иной раз хочет выпить, идёт на улицу, и первого попавшего зовёт – идем выпьем, а то мне не с кем. Нормальный человек не пойдет конечно, только тот, кто «за воротник закладывает». Приведёт кого-то – «ты нам закуски не ставь, дай нам луковицу и хлеба кусок».

Во дворе дома они сажали высоченные георгины разных сортов, на зиму выкапывали и хранили клубни в подвале. Французская сирень была, пахла на двести метров. Они обожали цветы, в то время как никто особо цветами в деревне не занимался. А им всё надо было. Во дворе дома они сделали уютную беседку. Из деревянных реек каркас восьмиугольной формы, расширяющейся кверху, и конусообразная крыша. Натянули бечевку, принесли из леса хмель, подсадили его под беседкой, и со временем каркас затянуло живое зелёное полотно.

На фото: беседка в начале и позже, оплетённая хмелем.

На зиму делали заготовки. Картошку хранили в подполье. Ягоды замораживали на зиму – клюкву, бруснику. Морс делали – ягоду надавят, процедят, кипяточком зальют. Ездили на машинах за грибами-ягодами, вёдрами привозили. Завезут их в лес машиной – они по лесу расходятся, потом собираются. Прямо возле дома росла голубика и черника. Грибы с картошкой жарили. Варенье варили. Творог ели с вареньем и сметаной. Нечего кушать – три стакана молока с хлебом и вареньем, и сыт. На веранде бочка с квашеной капустой стояла, зимой она замерзала, и капусту рубили топором. Нарубишь, занесёшь в дом, она вкусная такая! Пельмени зимой лепили и морозили. Животных хлебом кормили, включая корову. Чтоб корову купить, тринадцатилетний Володя ходил за семьдесят километров. Вечерами, если корова не являлась домой, Наташа с подружкой ходили её искать.

Самая большая трудность заключалась в заготовке сена. Поймы речек были изгажены драгами, вот и приходилось забираться бог знает куда, чтобы накосить, высушить, собрать и вывезти сено. За Буриловыми была закреплена небольшая поляна, где находился раньше прииск Калифорния, чуть больше на Шааргане, приходилось даже на Удоронге косить. А сена надо было много, ведь скот пасся только три летних месяца. Удивительно, как человеку на всё времени хватало. Рано утром будил Алёша Володю, на мотоцикл и вперед, сено косить. Мотоцикл у Алёши мощный был, ИЖ-49. Алёша даже участвовал в соревнованиях, и заработал второе место.

Сена заготавливали всегда очень много, зима длинная, девять месяцев, а лето короткое. У Буриловых было два покоса. Один покос за четырнадцать километров, а второй за тридцать два. Косить сено ездили на мотоцикле. Вова с отцом косили, Наташа сгребала сено. Однажды на покосе сделали девять огромных копен. Торопились до дождя, едва успели. А всё их сено кто-то умышленно сжёг, на мокрой земле остались следы от мотоцикла от копны к копне.

Кроме основной работы в больнице Алексей проводил общественную работу в посёлке, был активистом, писал статьи в районную газету, где часто критиковал некоторых чиновников, не взирая на ранги. Не раз его приглашали на работу в райком партии в Мотыгино вторым секретарём, но его никогда не интересовала карьера. Он был влюблен в медицину. Ему всегда хотелось жить и общаться с простыми людьми. Конечно, не всем нравилась его общественная деятельность, примером тому может служить подло сожжённое сено, но сдаваться он не собирался.

На фото: Алексей на собрании

Иногда позволял себе поездки к родным и друзьям.

Стихи разучивал, со сцены декламировал. Обожал Есенина.

***

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Потому, что я с севера, что ли,

Я готов рассказать тебе поле,

Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ…

***

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне…

***

Люди часто говорили Буриловым – «нас сюда сослали, мы не можем выехать. А вы-то зачем сюда приехали?» А Алексей романтик был. Ещё он считал, что в Сибири для его лёгких хороший климат.

Шура с Алёшей всегда были вместе – в работе, в гостях, на вечеринках, в лес ходили, на лыжи. Алексей был активный, разговорчивый, а она тихая и скромная.

Ходили в тайгу за рыбой туда, где тунгусы живут, очень далеко. Ездили на реку Мамон на ночную рыбалку. Называлось это «лучить рыбу». Рыба спит, её факелом освещали и острогой, вилкой такой большой, кололи. Хариусы отличные ловились.

Школа

В самом центре посёлка располагалась школа. Школа состояла из трёх основных одноэтажных корпусов. Надо сказать, очень удобная и тёплая. Первый корпус для начальных классов. Второй – основной, с классами, кабинетами физики и химии, учительской, директорской и большим залом, где проводились общешкольные линейки. Третий корпус с учебными классами и пристроенным спортзалом.

Ещё был корпус «старый интернат», где располагались столярная и слесарная мастерские для уроков труда, и прекрасно оборудованный кабинет автодела, где старшеклассники проходили производственное обучение по профессии шофёр третьего класса. Девочек учили профессии воспитателей дошкольных заведений. В этом же здании был гараж с двумя учебными машинами ГАЗ-51. При школе был двухэтажный интернат, где жили ученики с соседних приисков. Даже тунгусы детей привозили со своих факторий. В общем школа была большая, не менее трёх выпускных классов. Хорошо спонсировал её Ангарский золото-сурьмяный комбинат (АЗСК), управление которого до 1966 года находилось в Южно-Енисейске. А главное, в школе были замечательные педагоги, такие как Яковлев М.Д., Брюханова Е.А., Загибалова М.М., Гожев И.Н., Мыцик К.И., Зайцевская Г.К., Рассадин Н.П., Убетр Ф.Н., Метельский В.Г., Петрова Р.С. и другие.

Володя с Наташей ходили в школу из «больничного» поселка, путь был неблизкий. Путь в школу лежал через лесок и висячий мостик над рекой Удерей. Для машин был другой мост, в стороне. По дороге в школу дети любили раскачиваться на этом мостике, вверх-вниз. Дети учились хорошие, очень порядочные, несмотря на то, что было много ссыльных. Вообще, люди были культурные и образованные, разъехались впоследствии по всему Союзу. Новых ссыльных уже не посылали, но те, кто там были, продолжали тянуть свой срок.

На фото: Володя посередине и Наташа слева снизу

Во втором классе повадился как-то за девчонками мальчик следить и подглядывать, как они в кустики ходят. Отловили его девчушки, и решили проучить. Да как надавили шарфом, у того аж кровь из носу пошла. С тех пор привязчивому хулиганчику неповадно было.

Дети из соседних сёл жили при школе в интернате. Были и отличники, и вообще дети хорошо учились. Некоторые родители выкручивались, как могли. Приходит со школы один ребёнок, переодевается, следующий одевается в его вещи и идет в школу. Наташа, как и все девочки, училась кройке и шитью. Немецкий язык преподавал поляк, и часто после уроков оставлял детей учиться. Сам уйдёт, и сиди, жди его. Вова не любил его.

У одноклассника Вовки Соседова мама работала в пекарне. Вовка приносил на перемене горячий хлеб, и раздавал друзьям. На уроках дети ему записки писали: «Соседушко, дай хлебушко». На переменах дети играли в настольный теннис в просторном коридоре. Одноклассник Витя Крамер, немец, частенько плохо себя вёл на уроках. Когда его выгоняли из класса, он возвращался, вежливо стучал и спрашивал учителя:

– Можно я возьму ракетку?

– Бери, – раздраженно говорил учитель.

Через какое-то время снова стук в дверь:

– Можно я возьму Соседова?

– Забирай его и уходи, – терял терпение учитель.

Соседов вставал, и одноклассники шли играть в теннис.

…Через много лет, в 2011-м, когда Вова посещал родные края, он останавливался у друга детства Вити Крамера.

Из детского

С самого детства Володя лазил под машины. В больнице шофер был, машина как заглохнет, шофер просит – Алексей Алексеич, дай мне Володю – я не подлезу под машину, а он раза два крутанет гайку. Так и крутил гайки, что в дальнейшем переросло в дело его жизни.

Отвалы и разрезы породы образовывали озерки, куда дети ходили купаться. Там, в отличие от мутной реки, было чисто и зелено.

На горке за больницей было кладбище, мимо дома Буриловых регулярно провозили покойников, и дети к этому привыкли. Но тут у Наташиной подружки умер папа, дети пошли на похороны, и тогда они впервые поняли, что люди смертны. Второклассница Наташа сильно плакала от осознания того, что и папа, и мама, и все-все умрут, и жизнь так грустно устроена. Взрослые её успокаивали, что это будет ещё очень нескоро.

Шура на работе дежурила сутками. Дома огород, корова, хозяйство, всегда много работы. В обязанности Наташи входило мыть посуду и пол. Однажды не успела она помыть пол после школы, приходит мама, молча хватает тряпку. Наташа у неё хочет забрать тряпку, но та уже не отдаёт. Шура воспитывала без слов, собственным примером, что делать всё надо вовремя.

Новые друзья Плотко

В общем, жизнь в который раз была налажена. В 1964 Буриловы провожают Сергея Петровича Канделаки с Серафимой на родину. На его место приезжает Плотко Михаил Илларионович с семьёй и девятимесячным малышом. Буриловы отдают им свою хорошую квартиру на полдома, в которой всё сделали, а сами переезжают в старый дом. Старый дом был намного хуже, но там было одно преимущество – там была возможность держать корову. Алексей снова латал прогнивший пол – вытесывал доски и вставлял заплатки.

С семьёй Плотко Буриловы тоже очень сдружились.

Плотко были очень красивой парой. Михаил Илларионович – высокий видный мужчина с вьющимися волосами, Марья Прокопьевна – красивейшая женщина, черненькая, на щеках ямочки, в глазах чёртики.

На фото: вторая слева Шура, третий Михаил Илларионович Плотко, справа Алексей, снизу Марья Прокопьевна

Михаил Илларионович был очень хорошим хирургом и требовательным главврачом. Марья Прокопьевна – врач-гинеколог. Сына Сашей звали. Дети росли вместе. Когда операция шла, дети подходили под окна, посмотреть, как идёт операция. Конечно, они ничего не видели, только врачей. Медсестра Шура подавала инструменты, готовила автоклав, и тщательно стерилизовала инструменты. Больные очень хорошо о ней отзывались. Учительница труда всегда говорила Наташе – какая у тебя хорошая мама!

На фото: слева Шура, на операции

Когда нужны были сложные операции, прилетали нейрохирурги, другие специалисты. Сообщение было больше по воздуху. Чуть что, Шура готовит операционную. Очень добросовестно она выхаживала больных. Выходишь кого-то, а они потом приезжают, благодарят, гостинцы везут, ночуют, если издалека. Красиво жили Шура с Алексеем, всегда с народом, с уважением. Люди помогали друг другу, не ругались, поддерживали, шутили.

– Я чувствовала себя нужной людям, и это самое большое счастье, – вспоминает бабушка Шура. Это очень важные слова, я считаю.

Плотко забрал Шуру к себе в операционную. Шура молчит, что она без образования, ведь опыта она уже набралась. Потом Михаил Илларионович организовал курсы медсестер, и тогда уже Шура ему призналась. Он сказал, что и не подумал бы, что она без образования. Он ей полностью доверял. Потом были двухгодичные вечерние курсы, пять дней в неделю, которые закончило много медсестёр. До сих пор Шура хранит документы об образовании и зачётку.

Как придут к ним Плотко в гости – ребёнок их, Саша, лезет на руки, обнимает, целует, такой хороший мальчик был. Потом второй ребёнок у Плотко появился, Андрюша. Алексея они называли папой Лёшей, а Шуру мамой. Лет через пятьдесят Саша Плотко приедет через полмира и навестит свою «маму Шуру».

Когда Буриловы ездили в Грузию к своим дорогим друзьям Канделаки, они брали с собой своих новых друзей Плотко.

– Это были чудесные годы, – вспоминает бабушка Шура, – Я могла себе уже шубу купить.

В 1962 году (вот это память!), в какой-то поездке, Марья Прокопьевна говорит Шуре – такая хорошая шубка, тебе будет очень хорошо, купи. Шура купила. Шуба кротовая, красивая такая.

Стояли у Шуры дома на полке бутылки, в одной из них перекись водорода. Алёша с Михаилом Илларионовичем были дома вдвоём, и кто догадался наливать из той бутылки, осталось тайной. Чокнулись, выпили, да как пошла у них пена со рта! Они стоят на крылечке с перилами, пеной заливают всё вокруг. Володя школьник был, класс седьмой, видел всё, но боялся показаться им на глаза. Потом уже воды они напились, ходят и друг на дружку пальцами показывают.

– Что вы друг на друга пальцами показываете? – спрашивает Шура.

– А что ты там в бутылке оставила?

– Я там никогда ничего не оставляю. Там стояли медикаменты, и бутылка с перекисью.

– Перекись мы и выпили, – сконфузились мужики.

– Мама, если бы ты это всё видела, ты бы обсмеялась, – подал голос Володя.

Плотко любил немножко выпить, но только когда нет работы и других дел:

– Папа Лёша, пойдём выпьем!

А Марья Прокопьевна терпеть не могла, когда он выпьет:

– Папа Лёша, не спаивай!

– А я не спаиваю, он предлагает, а я не могу отказать. Как я главному откажу, – отшучивается Алёша.

Чуть что, в больнице немного спирту брали. А спирт был на учёте, отвечать Шуре надо было за спирт.

Надо отметить, что хорошие друзья Плотко и Буриловы общались «на вы». Плотко уважительно и мило называли их «папа Лёша» и «мама Шура». Буриловы, несмотря на то, что Плотко намного моложе, обращались к ним по имени-отчеству: Марья Прокопьевна, Михаил Илларионович. «А как же, мы же сначала по работе общались, а они выше нас по должности» – поясняет бабушка Шура. Иногда по-домашнему было – «мама Муся, папа Миша». Дети в то время всегда обращались к родителям тоже «на вы».

На фото: В верхнем ряду слева Шура и Марья Прокопьевна, в нижнем ряду справа Наташа

Сирень, бюллетень и самодеятельность

Жили все примерно одинаково. Жильё выдавали, на квартиру зарабатывать не надо было. Люди имели постоянную работу, постоянную зарплату и постоянную жизнь.

У каждой семьи в поселке было подсобное хозяйство. Молоко не продавали. Отец не разрешал денег брать, поэтому молоко только раздавали. Если корова в запуске, берут молоко у соседей. Потом наоборот.

Курей приспосабливали по-всякому. Одну зиму курей держали в прихожке, под столом им огородили курятничек. Другую зиму куры зимовали в подполье. Свет им включали каждое утро, чтоб те знали, что день наступил. Саша Плотко городской такой мальчик был, приходил к ним поиграть и говорил – «папа Лёша, смотри, курочки по какушкам босиком бегают».

Каждую неделю в баню ходили. В общественной бане часто приходилось стоять в очереди. Заходили, расходились по мужскому и женскому отделению, оставляли вещи в кабинке, брали тазики, отпаривались в парилке на лавках, из тазика мылись и обливались, и покупали сладкий ягодный морс. Буриловы к соседям в баню ходили. Мужики любили вениками похлестаться.

В 1963 году у Буриловых появился первый холодильник. Вова спрятал шубу Наташиной подружки в холодильник. Ситуация была критическая, потому что подружка совершенно не знала, как открыть это чудо техники и забрать свою шубу.

Первого мая праздновали день солидарности трудящихся. Все выходили на демонстрации, шли колоннами по четыре человека, несли плакаты на древках с лозунгами. Подходили к трибунам, толкали речи, и время от времени кричали «Урааа!»

К новому году детишкам дарили подарки. Обычно это был стандартный набор – апельсинка, яблочко, три орешка, и это было так вкусно! Апельсины завозили только на праздники. Дети водили хороводы вокруг ёлки, звали деда Мороза, один раз Наташа даже была Снегурочкой. Корону из картона обклеивали ватой и обшивали новогодним дождиком. Учителя старательно организовывали праздники. Взрослые ходили в кино.

Алексей любил заниматься просветительской работой. Его приглашали в школу, и он рассказывал детям о войне. Любил рассказывать весёлые истории. Организовывал воскресники, суббота тогда была рабочим днем. Делал радиопостановки. У него был микрофон, и Алексей записывал собственные монологи о санитарии. Трансляции шли на весь посёлок. Делал плакаты о санитарии, называлось это санбюллетень. Наташа их рисовала и трафаретом писала про разных мух и микробов.

Алексей любил придумывать что-то неординарное. Привозил сирень, которой там ни у кого не было. Стелящиеся яблони, которые надо было прикапывать на зиму. Редкие сорта цветов. Сам разводил, поливал, выкапывал на зиму в подвал. Астры, георгины высоченные были.

Воду сам носил коромыслом. В селе смеялись над ним – бабская работа, вот сейчас сфотографируем тебя, и в газете напечатаем, чтоб все видели. Хотя носить воду коромыслом ох, как нелегко было. Странно вообще, что это было женской работой.

Очень принципиальный был, взяток никогда не брал.

Участвовал Алёша в художественной самодеятельности. Труппа из одиннадцати человек, разъезжали они по всему району. Репетировали, ставили постановки. В одной пьесе Алёша играл живой труп. По сценарию муж притворился для своей жены мёртвым и залез в гроб. Жену играла Марья Прокопьевна, она «горько плакала» у его гроба.

На фото: Художественная самодеятельность, Алексей в верхнем ряду второй справа

Однажды вертолётчик вёз Алёшу и говорит:

– Слушай, лицо у тебя знакомое, где-то я тебя видел… У меня такое чувство, что я в гробу тебя видел… Я ж тебя на сцене в гробу видел! – добавляет довольный шуткой вертолётчик.

Алексей любил приводить гостей домой. Всех интересных людей, которые приезжали в деревню, он приглашал к себе. Мог всю ночь разговоры вести за шахматами.

– Папа всегда приводил в дом интересных людей, и всегда рассказывал интереснее, чем его собеседник, – вспоминает Наташа.

Иногда приезжала к ним из Немана бабушка Дарья. Однажды послала она Наташе красивую литовскую шапочку. А посылка та, с шапочкой, загадочным образом исчезла. Через время она снова послала шапочку, и эту шапочку Наташе уже посчастливилось носить. А потом они узнали, что почтальонкина дочка носила точно такую же шапочку.

Деньги теперь у Буриловых были, но жили они экономно, деньги «прикладывали». Алёша работал на полторы ставки, подрабатывал корреспондентом, статью напишет – три рубля в карман. Тратили деньги редко, на какие-то хорошие вещи.

Зимой компанией друзей ходили в лес на лыжах. Ещё морозы, только-только лужайки начинали оттаивать, они уже ходили. Соберутся, возьмут мешки с едой, водкой, и на весь день. Останется что-то съестное – в кусты прячут до следующего раза. Когда в очередной раз не нашли свои запасы, прятать перестали.

Детей с собой брали. Как то, тёплым весенним днем разожгли костер, поразувались, и разбрелись, кто куда. Стали собираться домой – у одного обуви нет, у другого. Саше Плотко года три было тогда.

На фото: Шура

Спрашивают его – а где наша обувь? А он ручонкой на костёр показывает – в костёр бросил. И смех, и грех. Компания дружная была, не было забияк или пьющих, время проводили очень весело.

Для тех, кто заблудится или задержится, в лесу избушки стояли, с запасом дров. Заходи, пользуйся, а уходя оставь спички и новых дров. Можно было и переночевать. Избушки маленькие – лежак, стол и самая простая посуда.

12 апреля 1961 года, в день, когда Гагарин в космос полетел, вся их компания на лужайке праздновала первый полёт. Простые люди хорошо помнят всеобщее ликование, которое царило в этот день. Люди выходили на улицы, поздравляли друг друга, осознавая, что это огромное событие для всего человечества.

Поездки к тунгусам

Было у Алексея Бурилова поручение от райздрава – добираться с любой оказией, по бездорожью, по тайге на фактории (поселения) к тунгусам, проводить медосмотры. Он всегда добросовестно к этому относился. Брал Володю с собой. С Ишимбы до реки Горбилок можно было добраться на вездеходе (и то с трудом), а вертолётам просто негде было садиться. В этот раз договорились с геологами, которые отправлялись в те края на вездеходе ГАЗ 47. Но, отъехав с десяток километров, вездеход обломался окончательно. Дальше только пешком по тайге, без ружья, не зная толком дороги – вот это экстрим! Сказали, до фактории Горбилок где-то шестьдесят километров, но им показалось гораздо больше. Благо, рано выехали, да и день летом длинный, и не заблудились, слава богу, вечером были у цели. Фактория в то время представляла два-три дома, в каждом ютилось по несколько семей. В прошлом это было русское поселение, с магазином, начальной школой и прочими атрибутами таёжного посёлка.

Тунгусы ломали дома, которые им строили власти, и снова селились в свои чумы. Большинство построек они пускали на дрова, хотя леса вокруг полно. Их лень невозможно описать. Алёша с Володей заметили, что они растапливают снег, несмотря на то, что в двух шагах от них речка с прекрасной водой. Причина банальна – лень прорубь сделать. Когда им сделали прорубь, им понравилось. На следующий день ведро в порубь уже не влезало – стали ходить с котелком. Потом с кружкой. Потом опять снег топить. Соберутся зимой вокруг давно прогоревшей железной печки, где дыр больше, чем железа, укутаются оленьими шкурами – и коротают долгую зиму.

Детей тунгусы с рождения приучают к спартанской жизни. Заворачивают в оленьи шкурки, которые, естественно, не стирают. Высушат, протрут и снова в дело. А стоит ребёнку расплакаться – быстренько на мороз. Малыш затихает и плакать ему уже не хочется. Закашляет – на мороз. На морозе долго кашлять не будешь.

Все сплошь с платяными вшами. Раздеваются на медосмотр, а пока Алексей их слушает, они щёлкают зубами по швам в своей одежде – с гнидами расправляются.

Запасов впрок эти люди не делали. Завалят сохатого (лося) или оленя, и пируют, пока мясо есть. Или рыбы наловят, но не больше, чем съесть смогут. Иногда замораживают на строганину. А так, чтоб засолить, засушить – это не для них.

Осенью начинается сезон охоты на соболя. Тунгусы выходят на промысел, только толку с этого мало. Мало того, что у него за бесценок выдурят шкурки, потом обманут в магазине, потом обязательно он ввяжется в какую-нибудь драку, и, счастливый, с «фонарями» вернётся на факторию, так и не купив ничего полезного. Вымирающее племя, одним словом. Практически все болели туберкулёзом, лечиться не хотели, в результате средняя продолжительность жизни у них чуть больше тридцати лет. А места там какие замечательные! Девственная природа, одна речка чего стоит – никакими словами невозможно описать её красоту. А рыбы сколько в ней водилось! Тогда ведь рыбаков (тунгусы не в счёт) там почти не было – далеко, можно было и ближе наловить.

Весь обратный путь пришлось Алёше с сыном снова идти пешком. Вездеход так и не прибыл, хоть им и обещали. Вышли они ранним утром. Через час пути заморосил дождик, потом усилился, сильно похолодало. Вымокли они до нитки в самом прямом смысле слова. В рюкзаках килограмм по двадцать хариуса (не бросать же). И вперёд, вперёд, вперёд без остановки. Уже «на автопилоте» добрались до Ишимбы, помылись в баньке и двое суток проспали без перерыва.

Как-то раз зимой выехали Алексей с Вовой из Ишимбы в нартах. Это сани такие, запряженные оленями. На полпути караван остановился. Тунгусы о чём-то спорят на своём языке, из которых понятны только маты (с русскими один в один). Спрашивает их Алёша, что случилось? Оказывается, на задних нартах тунгус паранчак потерял.

– Что такое паранчак? – спрашивает Алёша.

– Ребёнок маленький, – отвечают тунгусы.

С горем пополам развернули оленя с нартами. Через час встретили их – едет счастливый. Нашёл-таки паранчак!

– Что же он делал?

– Спал, – отвечает.

– А сейчас?

– Тоже спит.

Какой чёрт нас в сибирскую тайгу загнал?

В 1962 Алексей отдыхал в Анапе.

24.09.62

Здравствуйте, мои дорогие!

Вот наконец то я и прибыл в знаменитую Анапу. Края хорошие, нечего сказать.

Сегодня 24 сентября, прибыл с утра и весь день знакомился с достопримечательностями города и пляжа. Город красив, весь утопает в зелени. И на рынке, и в ларьках очень много фруктов, особенно винограда.

Виноград в ларьках самый вкусный – зрелый по 28 копеек за один килограмм – очень дёшево.

Сегодня ел я его до тошноты. Потом кушал в столовой местное национальное блюдо – «чебуреки» – очень вкусные. Приеду научу, будешь готовить. Много чего хорошего, всего не перепробуешь. Особенно много местных виноградных вин. Но я решил их даже и не пробовать, не соблазняться, а больше нажимать на виноград. В дом отдыха приняли с сегодня, а кормить обещают с 26-го. Сегодня с утра капал дождик, но к вечеру полностью прояснило. Ещё вовсю купаются. Вчера, говорят, ещё было около +25 градусов. С завтра начнём купаться. Поместились мы втроём в комнате, ребятишки моего возраста, комната уютная, с солнечной стороны.

Вечером наигрались в шахматы, нагулялись по пляжу, а сейчас ляжем спать. Пожалуй, пока всё про Анапу. Да, вот ещё – картофель здесь в два раза дороже винограда, по 50-60 коп за килограмм. Была засуха. Если бы не засушливый год, то виноград ещё дешевле был бы. В Москве тоже полно фруктов. Там тоже я покупал виноград по 40 коп за килограмм. Смотришь и просто завидуешь, как тут люди живут. Вокруг каждого домика виноградники и другие фруктовые деревья.

Климат здесь очень благодатный. Куда красивей и лучше, чем в Евпатории. Кругом деревья, горы, зелень, фруктовые (особенно виноградные) плантации. Особенно бросается в глаза аккуратность домиков в любой станице, через которые проезжал в автобусе на 30 км от станции Тоннельной до г. Анапа, домики все белёные, во дворах идеальный порядок и чистота. Культурно одеваются крестьяне.

Смотрю и думаю – а нас какой чёрт туда в сибирскую тайгу загнал? Наверное, об этом нам уже серьёзно надо переобдумать. Не знаю, может это временное увлечение.

В Москве тоже очень понравилось. Бегал там целыми днями, был на ВДНХ, в Кремле, на стадионе Ленина в Лужниках, на ярмарке, в круговом панорамном кино. Встретился в Москве с Сергеем Петровичем Канделаки – бродили с ним целый день. На ВДНХ случайно встретился с санитаркой из Черняховской железнодорожной больницы, Ильина Нина. Много она интересного рассказала про работников больницы. Говорит, город расстроился, не узнаете. Там все по прежнему работают,Елена Федоровна Денисова, Лена Фролова, Фиса Беспалова, Слава Ланицкая, Аня Бабичева, Максимова Тамара Ивановна, Зверев, Угольникова Нина Вал., Каминская Татьяна, Епишева, Скорнева Мария, Петрович Ольга Петровна. В Москве проживал у Антонины Терентьевны – она просила передать вам привет. Встретила очень хорошо, как хороших земляков.

Пожалуй, пока всё, да и время спать. Напишите авиапочтой, скорей дойдёт.

Будьте здоровы. А вы ребятки, старайтесь как можно лучше учиться.

До свидания. Целую. Папа Лёша.

Большой привет М.И. и М.П. Плотко, Вере Влад., Вере Ивановне, Гале. Ну и всему коллективу.

***

В 1966 году Алексея переводят во вновь открывшуюся больницу в посёлке Кулаково на берегу Ангары, и семья Буриловых снова собирает чемоданы.

Часть шестая

Кулаково

Кулаково был совсем молодым поселком, основанным в 1961 году. Для сплава древесины по Ангаре был организован Кулаковский рейд. На Ангаре находилась естественная уникальная запань – заграждение на реке для собирания и хранения сплавляемого леса. Запань Кулаковского рейда была на втором месте в мире по вместимости древесины. На реке стояло две сетки, на которых занимались сортировкой и сплоткой леса. Специальная машина, сетка, связывала из бревен плоты, которые потом сплавляли дальше. Работали там старшеклассники и студенты.

Наташа с Володей уже учились в последних классах, и тоже хотели там работать. Сначала родители их не отпускали, потом стали отпускать. Дети должны были считать и записывать проплывающие брёвна с учётом их маркировки. Некоторые стояли с багром, переводя брёвна из одного коридора в другой. Надо было рано вставать, ещё затемно, ехать на катере на эту сетку и следить за бревнами. Дети получали ежемесячную зарплату, и эта работа им нравилась. Летом приезжали подзаработать на сетку студенты из Москвы.

В посёлке были магазин, клуб, школа. Новые здания, молодые учителя и врачи. Открылся рентген-кабинет. Один рентген-лаборант был, нужен был ещё один. Алёша туда и попросился, через старый добрый райздрав. Больница принадлежала Южно-Енисейску. Переезжая, Буриловы перевезли свои сено и корову. Переезжали зимой – и опять всё с нуля.

В Кулаково Алёшу тоже очень уважали. Трудились всегда много, бывало, по два часа в сутки спали. Косить ходили всей семьей. Володя в тринадцать лет косил уже. Сам управится, за мамой и сестрой докосит. Опять хозяйство развелось – корова, телёнок, куры, поросенок. Корова всегда была чистая, ухоженная.

На фото: Наташа

А какой сад-огород в Кулаково был! Яблоки стелющиеся на зиму паклей укутывали. Ранетки красные были. А сколько цветов у них было! Люди идут, останавливаются около дома, цветами любуются. А малина какая была! Кусты еле доставали. На зиму верхушку загибаешь, снегом засыпаешь. А вино малиновое какое было! Две десятилитровые бутыли вина всегда делали. Шура себе вина сделает, и любимую подружку Нелю зовёт – приди, собери малину. Или смородину. Всё было.

На фото: Наташа с Алексеем у дома. Дом на две семьи, ближняя половина их.

Возле больницы, в уголочке больничной территории выкопали Буриловы себе погреб. Глубокий, с лестницей внутри. Внизу стояли бочки с капустой и огурцами, картошка. Сверху погреб закрывался дверцами на замок.

Шура была там в почёте, старшая медсестра. В 50 лет Алексей вышел на пенсию, так как работа связана с вредностью, но работу не оставлял.

Алёша любил свою Тамару. Не ругались никогда. Он часто шутил. Телевизор у них был с высоченной антенной. Чтобы искать волну, нужно было ломом антенну поворачивать. Как-то Алёша забыл лом убрать. Шура шла корову доить, в каждой руке по ведру, и не заметила, что он не вытащил лом из антенны, да споткнулась. Возвращается, чуть не плачет, шишку набила:

– Что ж ты лом не убрал?

– Ого, ты так спешила, что лом мне погнула, – улыбается Алёша.

По-прежнему они регулярно ездили по путёвкам к морю. Алёша объездил весь Крым, ездили и к Валентинам Дядюро в Одессу.

На фото: Шура, Алёша, Мария (сестра дедушки), Валентины, Володя. Одесса

История про кота

Был у них хороший, умный такой кот. Один раз только стеганула его Шура ремнём, и потом он уже знал – если Шура руку тянет к ремню, надо прятаться.

Собрались как-то ребятишки – Володя, сын главного врача, ещё друзья, да и напоили кота валерьянкой, дело молодое. Заходит отец в дом, а на него прямо со шкафа набрасывается взбешённый кот, прыгает на грудь, и раздирает руку. А Алёша очень мнительный был к каждой царапине, и конечно, испугался.

Шура в тот момент была в Мотыгино на конференции. Звонят, снимают её с конференции, посылают за ней самолёт. Она испугалась – наверное, дома что-то случилось. Ей ничего не говорят. Везут её одну в восьмиместном самолёте. Она летит, всякие дурные мысли в голове крутятся.

– А что случилось-то?

– Приедешь, узнаешь.

Выходит Шура из самолёта. Стоит Алексей с чемоданом, в чемодане кот. Алексей с чемоданом летят в Красноярск.

Приходит Шура домой, ребятишки дома сидят в том же составе. Они всё это наблюдали, но, конечно, не понимали серьёзность ситуации.

Доставили Алексея с котом в Красноярск. Коту вскрыли черепушку, вынули мозги. Алёша в коридоре сидит, ждёт свои уколы от бешенства. А ему и говорят – всё в порядке, кот был здоров, и вы здоровы. Всё произошло очень быстро.

Сын главврача пришёл домой, и признался, что кота валерьянкой напоили. Главный врач давай звонить по всем службам, но видимо самолёты в то время летали быстрее, чем работали телефоны.

Приехал Алёша домой, тихий-тихий. Это был тот редкий случай, когда он Володю даже не ругал.

– Что уж там ругать… – сказал он Шуре.

Кота было жалко.

Девятка

После окончания второй мировой Советский Союз всерьёз озаботился созданием собственного атомного оружия. Главные компоненты ядерного оружия – уран-235 или плутоний-239, и их получение становится стратегически важной задачей. В Советском Союзе уже было два таких предприятия, в Челябинской и Томской областях, но потребность росла. К тому же, эти области могли подвергнуться бомбардировкам. Поэтому решено было построить ещё один химический комбинат, только на отдалённой местности и под землёй. Выбранная местность была обеспечена речной водой для охлаждения реакторов, и позволяла разместить химкомбинат в прочных скалистых породах, с заглублением на 200 метров. Удобно было и соседство с крупным городом, позволявшее обеспечить строительство всей инфраструктурой.

Заключенные сами стремились попасть на эту стройку, так как при выполнении плана на 121% один рабочий день засчитывался за три дня срока. Так, в 1950-х годах на берегу Енисея, в 40 километрах севернее от Красноярска, тысячи заключенных штурмовали изнутри гранитную гору, возводя нечто грандиозное и сверхсекретное. Нечто имело много названий. Комбинат №815. Красноярск-26. Железногорск. Девятка… Нечто получило неограниченный доступ к финансовым и человеческим ресурсам страны.

В сердце горы сооружалась огромная камера высотой в 72 метра. В подземном зале ядерные реакторы производили плутоний, облучая нейтронами уран-238. Третий реактор вырабатывал также энергию для города-спутника комбината. Внутрь горы шла железная дорога-метрополитен. Это было настоящее инженерное чудо – атомная электростанция, помещённая внутрь горы, способная выдержать ядерный удар. Рядом с комбинатом, в тайге, с нуля был построен стотысячный город. Он был строго засекречен, за колючей проволокой, его жители давали подписку о неразглашении места проживания и рода деятельности.

Опасное производство и режим строгой секретности проживания в городе компенсировались материальными и моральными благами. По советским меркам, это был красивейший город, его жители не знали, что такое дефицит, продуктов и промтоваров было в избытке. Одним из преимуществ жизни и работы в этом месте было освобождение от армии, что и привлекло туда молодого Володю Бурилова с друзьями. Он работал с контрольно-измерительными приборами.

После смены работники проходили контроль радиации. Чтобы не осталось радиации на теле, надо было помыться в душе сначала холодной водой, и только потом горячей. Пока смываешь радиацию, поры кожи должны быть закрыты. От тёплой воды поры раскрываются, и радиация попадает внутрь, и будешь звенеть всегда, сколько потом ни мойся.

От облучения не предлагали ничего, кроме водки. Это «лекарство» кого-то убивало там же, а кого-то приводило к алкогольной зависимости на всю оставшуюся жизнь.

Алексей с Шурой, конечно, ничего не знали. И как только узнали, тут же поехали к сыну. На территорию никого не пускали, ночевали они в гостинице. Как разузнали от людей, что к чему, отец говорит – надо его оттуда забирать, это не для жизни молодого парня.

Алёша договорился с военкомом – надо забрать его оттуда, и отправить в армию.

– Куда бы ты его хотел отправить? – спрашивает военком. – Может, в танковое училище?

– Отлично, он любит машины.

Армия

В армию провожали весело. Из Мотыгино приехал военком, милиционеры да председатели. Военком подпил маленько. Взял гранёный стакан, вылил воду, налил чистого спирту из банки, выпил, и хоть бы ему что. Так, в 1969 году отправляется Володя служить в Омск.

Приходит как-то письмо от него: «мама, вышли хоть пятёрочку, я уже не могу крошки собирать по столу».

Мама как мама, чемодан в руки и вперёд. Прилетела в Омск. Добралась до места. Ждёт и ждёт, а его нет и нет. Начинает нервничать. Наконец выходит мужик, во-от такая морда. Начищен, наглажен. Шура ахнула:

– Сынок, ты ли это? Я тебя не узнаю! Поправился на армейских харчах! А как же твои письма про крошечки хлеба?

У него два друга хороших там, подкармливали его передачами. А Володя поразмыслил, что родители пятёрочку не пошлют, а пошлют полсотни.

На фото: Шура с Володей, Омск 1970

Шуре в воинской части комнату дали, в столовую сводили. На ночь дали увольнение Володе и друзьям его. Поехали они в Омск, повела их мама в ресторан. Два дня в ресторане кормились. На третий день у Шуры билет на самолет. Шура им:

– Ну всё ребята, я уезжаю, – и Вове, не удержавшись: – Что ж ты крошки-то собирал?

– Надо ж мне было как-то денег попросить, я ж не думал, что приедешь.

Студенты

После армии поступил Володя в институт, но через год из института его благополучно отчислили. Учился на крановщика, потом на механика, получил кучу корочек. В общежитии познакомился с Галей, приехавшей в Красноярск «отрабатывать» диплом техника-технолога.

***

Ещё на фронте Алексей, как и все, вступил в партию и верил в победу социализма, коммунизма, что их «правильной дорогой ведут» и впереди светлое будущее. Окончил курсы политработников – «Школу Марксизма-Ленинизма». Всё время читал газеты. Его не раз приглашали в партком работать, но он всегда отказывался. Алексей очень любил свою медицину, и всегда был медиком. Хотел врачом быть, но ему не удалось выучиться. Окончил фельдшерское отделение медучилища, потом армия, потом война, потом семья и дети. Поэтому папа Лёша очень хотел, чтобы его дети закончили институты и имели высшее образование.

***

Наташа подала документы в строительный техникум в Красноярске, на архитектуру, она хорошо рисовала и любила черчение. Но приехал Володя и сказал, чтобы она шла в институт, а не в техникум. Говорит – иди, там маленький конкурс, а ты хорошо учишься, ты поступишь.

Наташа забрала документы со строительного техникума и пошла в институт поступать. Математику она знала хорошо, экзамен написала очень быстро, раньше всех. Но из-за невнимательности она допустила элементарные оплошности и не поступила. Но отец не успокаивается, поехал с ней в пединститут в Енисейск, говорит – там, наверное, недобор. Недобора не оказалось, но там набирали дополнительную группу слушателей на математиков. Требования были очень строгие, отсеяли нерадивых студентов быстро и из трёх групп осталось две. Училась Наташа хорошо, поэтому вскоре стала она студенткой.

На фото: Наташа посередине

Отец нашел девочкам жильё. Жила Наташа с двумя подружками у бабушки на квартире. Узенькая маленькая комнатка, одна кровать на двоих, и раскладушка для третьей девочки. Девочки по очереди спали на раскладушке.

Только поселились, пишет Наташа – мама приезжай, тут какие-то букашки так кусаются, что не дают ночами спать. Мама как мама – сумку в руки и вперёд.

Приезжает Шура, а хозяйка говорит – а мы привыкли, мы их не слышим. А Наташа новенькая, они на новенькую и набросились. Шура использовала свой фирменный метод. Керосином везде смазала, ножки мебельные в керосин, и вывела нечисть. К Наташе ездила регулярно – ведро пельменей налепит, и по Ангаре на Енисейск, часа четыре ходу.

Часть седьмая

Владивосток – Киев

О том, как решались и как решились переехать на юг, лучше всего рассказывают письма Алексея. Всякий раз, выезжая из суровых краёв на короткий отдых в тёплые края, он взращивал свою мечту. Как тонко переплетаются в нем авантюризм и практичность, страхи и романтика. И как красиво он пишет. Поэтому я умолкаю, слово дедушке Алёше.

***

6.09.74

Здравствуй, Тамара!

Вот уже второй день, как мы в поезде «Владивосток – Киев». А билеты взяли сразу до Одессы в купейном (всего по 48 руб 1 билет).

В Киеве намереваемся побыть 2-3 дня, не больше. Проводница – добродушная молоденькая хохлушка, смилостивилась приютить нас в Киеве – в пригороде, или на берегу живописной речки, или у её папы и мамы, проживающих в пригородном колхозе (езды от Киева на электричке 3 часа).

Боюсь, как бы не пришлось женить мне преждевременно Ваню на этой милой симпатичной девчушке. (Между прочим, не распущенная и очень скромно себя ведёт со всеми пассажирами).

Ну, а о себе приходится только сожалеть, что лет хотя бы 15 своего возраста не оставил дома. Даже в шутках приходится себя крайне сдерживать. Тем не менее в вагоне время проводим весело: играем в шахматы, в карты шпарим в девятку, по копеечке, азартно, аж пыль до потолка. Особенно потешаемся учительницей-пенсионеркой. Жадной до ужаса к каждой выигранной и проигранной копейке. А мы нарочно друг другу подыгрываем – подставляем карту, чтобы она обязательно проиграла. У неё от гнева даже глаза на лоб выкатываются. Спорит до изнеможения. Усталая, расстроенная уходит в своё купе и конечно её гипертония подскакивает выше 200. В вагоне тоже времени не хватает на всё. То жуем что-нибудь, то чаёвничаем, газеты, журналы просматриваем. А вчера вечером своё новоселье в купе отметили. Мы – трое парней, выпили 2 бутылки вина. Я уже себя тоже вроде парня считаю – подстраиваюсь почти под все их обычаи в анекдотах, и в шутках, и в жаргонах. Пока полностью доволен отдыхом…

В Красноярске у Володи переночевал 2 ночи. Он встретил в порту, сразу же отвезли вещи в камеру хранения. У дежурного по вокзалу записались. Бронь на проходящий поезд «Владивосток-Киев» на 5.09 в 9 утра Красноярского времени и прибудем в Киев 8.09 вечером или ночью. Он всегда опаздывает туда. Володя до нас работал в ночную, а с 5.09 начал в дневную смену.

Выспросил я у его жителя по комнате. Он рассказал, что за последнее время (несколько месяцев) Володя стал намного меньше и реже выпивать. Этот Валера мне сказал, мол, только вы, родители, были повинны, что он часто выпивал. Что вы ему часто высылали деньги. Говорит, когда надо, он у любого может занять. Зато в другой месяц меньше выпьет. Валера говорит, что он ему часто говорил, внушал, чтобы у вас денег не просил.

Приводил ему пример с себя, что столько же получает, как Володя – да ещё платит алименты. Покупает много нужных вещей и никогда ни копейки не берёт от отца и матери, и от сестры, которая живёт в Красноярске. И питается не хуже Володи. Нам это надо было и раньше на ус намотать. Хоть раз отказать под предлогом, что собираемся купить ему вещь. Тогда обойдётся лишний раз без похмелья и больше не будет просить. Валера говорит, что ему было уже ряд замечаний. Что на работе бывает выпившим. А за пьянки в общежитии, что он приводил неоднократно в комнату гулять и парней и девок, их комнату лишили звания образцовой и Володю решили перевести с этой в другую комнату. Но, как говорит Валера, он администрации заверил, что Володя сейчас не организовывает гулянки в этой комнате и вообще якобы теперь не напивается очень. И Валера попросил, чтобы Володю ещё оставили в этой комнате хотя бы до первого замечания.

Насчёт учебы и я пригляделся, и Валера сказал, что он за учебники очень давно не берётся. Валера посоветовал мне в обратном пути сходить в его школу и узнать у учителей, как учится, поведение, посещение, и есть ли задолженность, и большая ли. Сейчас на период уборки урожаев конечно все училища не работают.

Обратно поеду, уже будут учиться. Беспокоит меня, что Володя совершенно не читает ни газет, ни книг. После работы, очевидно, только крутят музыку и смотрят телевизор, да валяются в постели. Что поделать? Но его образ жизни и стремление не известно к чему, конечно меня тревожат. Но теперь он «сам с усам» и не знаешь даже, как ему об этом сказать доходчивее. И как ему переключить свой интерес на полезное и многостороннее.

Конечно, ему не следует говорить и писать о том, что о нем товарищ Валера рассказывает отрицательного. Но от себя по своим наблюдениям и выводам надо почаще ему делать и в письмах нотацию, чтобы упорнее брался за учебу и за житейское. Писать должен не только я, но и ты ему.

Пишу это письмо с пути, не пьяный, а под качку вагона кренделя вывожу. Пишу с расчетом, что ты, как получишь, и сразу же пошлёшь мне ответное, ведь интересно до мелкой подробности, что делается дома, в больнице в Кулаково, а главное, как и где сложилось житьё и работа у Наташи и конечно об Андрюше, где он и кто с ним водится. Как у всех здоровье.

Присылай письма, которые доходят до нас обоих. Рассчитывай так, где-то до 20.09 может буду в Одессе, до 25-27.09 в Евпаторию, а остальные дни посылай письма или телеграммы на Зиму.

Не скупись на письма, как в Ялту долго не писала.

Пока всё. Жду от тебя и от Наташи с Володей, я им тоже написал.

До свидания. Целую, Алексей

В Одессе адрес:

Г. Одесса

Ул. Деда Трофима

29, кор.2 кв 13 Дядюро

P.S. Как управляешься с копкой картофеля, с огородом, с ранетками, не шкодничают ли ребятишки? Привязывай на ночь иногда собаку в огород. Получила ли с Казани малину и сколько (немного прикопай, я отошлю потом в Мотыгино немного).

Старайся спокойно высыпаться. А я всячески буду стремиться веселей и спокойнее провести свой отдых, без забот, без расточительности, но и без скупости.

Прекрасный поселок Шабо

15.09.74

Здравствуй, Тамара!

Видишь, я пишу тебе третье письмо, а ты, наверное, ещё ни одного не отправила. Сейчас мы приехали с большого турне по окрестностям Одессы.

Километров за 70 от Одессы облюбовали прекрасный посёлок – называется Шабо. По населению как город Енисейск, десятки тысяч населения. Совхоз в основном по виноделию, знаменитые вина марочные Шабо. Там же винный завод и ряд других мелких предприятий, как рыболовство и рыбоводство.

Виноградники, сады у каждого при усадьбе. От 15 до 45 соток. Живут все как куркули, только что птичьего молока не хватает. Рыбалка и рыба продаётся и ловится добрых сортов и дёшево. Природа очаровательная рядом (недалеко), по добрым дорогам город, Белгород-Днестровский, и другие города и селения близко, всё в садах зелени. Дороги асфальтированные, красивые, засаженные аллеями дубов, лип и прочего. Около посёлка с одной стороны море, с другой лиманы. Это огромный рыбный пруд. Жить любому вполне можно, работающему и неработающему пенсионеру и любому работнику. У каждого прекрасные дома, огромные сады. У большинства свои автомашины. Думаю, что со временем и мы приспособимся и заживём не хуже других.

Если столько труда вкладывать, сколько мы в Кулаково, можно стать «куркулями». Работа медицинская найдётся для обоих. В сельской местности за квартиру частную больница оплачивает полностью по 30-35 руб, обеспечивает топливом (по 2т угля), за свет и другие коммунальные услуги.

Кто приобретет свой дом, то обеспечивают только углём и за свет, но квартирные не выплачивают. Выделяют и казенные квартиры в благоустроенных коммунальных домах, но мало кому и по большой очереди. Я это всё разузнал подробно. И видимо решусь переехать, чтобы до переезда твоего подготовить хорошую материальную базу (главное со временем завести дом и более богатый сад, который в первые же года себя искупает). Дом с садом купить можно всегда, от 3х тысяч до 10 тысяч, вполне приличный во всех отношениях. Но главное, это сад с богатыми виноградниками. Своими фруктами, винами и прочим. Тем более с продажей фруктов для отдыхающих летом. Всё это говорю вкратце. Через день с Валей едем в Кишинёв и по его окрестностям. Если более подходящее найду, то буду присматриваться конкретней. Но намерение уже есть как можно быстрее уехать сюда и закладывать жизнь тоже по-человечески. Здесь любое село выглядит краше нашего сибирского города и культурней. Не говоря уже о материальных благах. И я сейчас убеждён, что нам с тобою следует рискнуть на временное отдаление друг от друга – используем наши и очередные отпуска и без содержания и поживу один здесь в течение года.

Это время не пропадёт даром. Будет доброй репетицией и обоснованием материально-жилищной базы. Причём этот год покажет, если невмоготу или для тебя или для меня, то «от чужих ворот крутой поворот». Оставлю подготовленную базу и возвращусь в Кулаково до возможности твоего увольнения.

Мне думается, это самые разумные планы, в условиях того, что я увидел своими глазами. Валентин и Валентина ко мне очень любезны, всячески содействуют и очень желают, чтобы мы переехали к ним поближе. Уверяют, что и мы материально здесь заживём не хуже их.

Так что ты готовь себя побыть одной. Хорошо бы перетянуть Наташу с Андрюшей, чтобы тебе это время показалось не так скучно. Всё же думаю, что и ты одобришь, и я решусь. Хотя это для меня в каком-то смысле и жутковато.

После как побудем в Кишинёве, и его окрестностях, дней через 5-7, поедем в Крым, в Херсон. Осмотрю всё досконально. Ваню думаю с Крыма отправить обратно к г.Киеву к его прелестной невесте (он тюфяк, такие девки на дороге не валяются) уж с Галей и её приданным – детьми никакого сравнения. Тем более даже я в это мероприятие столько вложил времени и усилий.

Если не промямлит и не опоздает, то его будет счастье.

Пока вот и всё, что я могу сообщить конкретного. Теперь после Кишинёва в Крыму напишу ещё одно письмо. А от тебя на худший случай жду письма в Зиме.

Сообщи, когда мне по приказу выходить с отпуска на работу.

До свидания, целую Алексей

15.09.74

Думаю так

19.09.74

Здравствуй Тамара! Привет из Евпатории от Кати, Толи и их семьи.

Сегодня утром прибыли мы с Ваней в Евпаторию. Если погода будет добрая, как сегодня, то побудем здесь, позагораем на пляже, дней пять или неделю и направлюсь в Зиму. А то в Одессе Валя всё катал нас по городу и окрестностям, что нам и позагорать на пляже почти не пришлось. Пробыли там более недели, куда он нас только не возил – и катакомбы, где партизаны спасались и сражались. Просмотрели и выставку цветов, и парки, и окрестности. И вторично съездили на машине в Шабо – на нашу будущую родину. Теперь уже там договорился окончательно на должность рентген-лаборанта. Конечно, на Шабо очень трудно было договориться, весь штат больницы засижен коренными жителями. Пришлось вместе с главврачом этой больницы съездить к районному главврачу, чтобы выкроить для меня штатную единицу. Меня, как сибиряка, с большим стажем и опытом приняли все главные, очень любезно и с большим доверием. Главврач почитал мою характеристику, а документы другие не стал и смотреть, говорит – я верю вам на слово. Приеду, подробно расскажу о прелестях этого курортного Шабо. Здесь же, в этом селе (больше похожем на город) есть прекрасный санаторий, пляжи. Находится Шабо всего в 4 км от большого (тоже красивого) города Белгород-Днестровского, в котором жил и имеет свой дом Рубинштейн Яков Самойлович.

Сейчас он с Валюшей и Аркашей по-прежнему на Сахалине. Местные врачи его знают. Говорили мне, что он прошлый год приезжал один. О моём переезде – нам с тобой надо пойти на решительность. Чтобы обжиться, приглядеться и для тебя забронировать место в этой прекрасной больнице. Я писал, что школа стеклянная, как дворец. Жители говорят, что таких по Советскому Союзу лишь вторая школа. Построены они как экспериментальные. Вот нашим Наташе с Володей попасть бы в такую школу.

Заходил я и внутрь больницы – порядок бесподобный – даже меня как бы ослепило. На сестричках строгие чопорные формы. Одеваются по-южному, в яркую одежду. В вестибюлях и коридоре палат не много, но культурные наглядности в красивых рамках висят, более десятка различных дипломов, грамот – награждений коллектива больницы.

Главный врач мужчина 48-летний (старшая медсестра говорила, что он больше уважает и предпочитает мужчин медиков, нежели женщин). Думаю, что я, как буду работать с главврачом, быстро общий язык найду. Уже договорился с ним. Он пришлёт вызов, а потом бухгалтерия полностью оплатит переезд. Так что выбрал, и больше никакими местами не интересуюсь. Оставил у главврача заявление. И он дал мне твёрдое слово сохранить эту выделенную единицу до моего приезда. Так что ты уже понемногу собирай мои вещи, всё, что я могу взять с собой. Я уже оставил палатку, куртку, и ещё кое-что у Валентина в Одессе – чтобы обязательно вернуться в Одессу и Шабо – чем раньше, тем лучше.

Думаю так. После отпуска, как получу проездные, переколю для тебя все дрова, переделаю все хозяйственные дела и сразу же отчалю к другому берегу – к культурной порядочной жизни. Думаю, что к концу ноября месяца справлюсь, или декабря, чтобы выехать. Вот и все новинки.

В Зиме буду убеждать Марусю и Ваню Дядюровых – чтобы они свой зиминский дом продали и приехали. Купили бы тоже в Шабо и от Одессы всего 60км, ехать можно и электричкой, и автобусом, или самолётом (как у нас до Мотыгино – 2 рубля). А какие здесь прекрасные асфальтированные дороги. Мотоцикл свой старый подремонтирую и продам. Валя пообещал мне мотоцикл подыскать в Одессе. Был у больничного бухгалтера, выяснял – за частную квартиру бухгалтерия полностью оплачивает, кроме того, обеспечивает топливом и освещением.

Буду жить и в первый год присматриваться, чтобы заиметь свой сад. С садов местные жители перед курортниками очень большие доходы имеют. А неужели я дурней их окажусь.

Там выращиваются самые лучшие шабские сорта виноградников, наверное, и мы освоимся. Между прочим, в Шабо очень хорошо с продуктами. Полно и дешёвая рыба, в лимане вылавливаются лучшие породы рыб (судак и проч.).

Пока всё, до свидания. Жди.

Долго в Зиме, наверное, не задержусь, поскольку надумал отбывать на Шабо.

До свидания, целую, Алексей

19.09.74

P.S. Только что я приобрёл билет обратный до Зимы

Выезжаю из Евпатории 27.09 в 6 час утра. В Зиме долго не задержусь

Расхаживаем по Дерибасовской

20.09.74

Здравствуй Тамара

Привет из Одесcы

Три дня, как мы в Одессе. Опять расхаживаем по Дерибасовской и другими улицами. Бываем в Гамбринусе, в порту, на пляже и т.д. Несколько раз уже Валя возил нас на своей «Жигули» по городу и в окрестностях города, где покрасивее. Завтра собираемся опять в машине поехать до пос.Шабо – 80 км от Одессы. Потом через день он хочет нас на машине провезти до Кишинёва и обратно. После чего планируем побывать у Климы. Потом около Херсона на «Голой пристани», в Евпатории и кое где в Крыму, и к дому в Зиму. Надеюсь от тебя получить письмо в Евпатории, и конечно в Зиме. В котором ты мне пропиши точно, какого числа мне надо выходить на работу в больницу. Валя собирается, после, как нас проводит, сам полететь самолётом к отцу в Зиму, с расчётом, что и я тогда уже был бы в Зиме. В Киеве сделали остановку и пробыли 2 дня: по городу в автобусе ездили на экскурсию с экскурсоводом на 4 ½ часа.

Очень интересная экскурсия. Киев очень понравился. Весь утопает в зелени, в парках и садах. Были в Киево-Печерской лавре в монастырях. Там в подземельных пещерах смотрели мощи «святых». Они тысячелетиями сохранились высушенными и не разлагаются, потому что в пещерах температура одинаковая, равномерная, а почва такая, что очень хорошо всё впитывает и сохраняет. Съездили с Ваней за 80 км в посёлок к проводнице. Побыли у её родителей ночь, на завтра уехали. Они очень гостеприимно и с большим почтением нас встретили. Угощали нас своей самогонкой. За Ваню я уже и родителям удочку забросил. Они говорят, это дело самих молодых. Но чувствуется, что Ваня и родителям по душе пришёлся. Отец знатный механизатор, комбайнер-тракторист и т.д. Во дворе у них построен второй домик. Так что молодым есть где жить в любых случаях, если Ваня задумает к ним. А пока эта девушка Надя пообещала по бесплатному жд билету приехать ненадолго к нам в отпуск, где-то в октябре-ноябре – когда мы будем дома.

Они приглашали и меня с семьей к ним в село перебираться и помочь подешевле со строительством кирпичного дома.

Все эти окрестные места около Киева исключительно красивые – все посёлки, местечки, станции культурные, чистые, всюду добрые асфальтированные дороги. Очень много кругом сосновых боров, леса, дубы, липы, акации, красивее, чем у нас. Особенно красивые плакучие ивы, их здесь очень много. Всюду пруды, богатые рыбой. Урожаи, и фрукты, и всё прочее очень хорошее, даже винограда некоторые сорта разводят. Проехал я в такси от Киева к югу по правому берегу Днепра на 70км до пос. Триполье – изумительно красивые чистые лесные места (сосновый бор – дачные места). Посёлок Триполье на берегу Днепра очень добрый, в посёлке большая ГрЭС, недавно построена и строится новая больница на 400 мест. Медики и сейчас нужны, а через 2 года, как отстроится больница, тогда особенно будут нужны. С квартирами здесь устраиваются медики у частников. А за квартиру им платит больница. И топливо тоже от больницы. Сейчас я пригляжусь и разузнаю. Это же и стоимость домов около Кишинева, Херсона, в Крыму, и около Одессы в пос. Шабо, а ещё у Климы. Тогда легче будет делать какие-то выводы на будущее.

Да, около Киева в пригороде, конечно, дома с садом очень дорогие. А подальше в селах уже подешевле. Старые, требующие ремонта дешевле. А новые кирпичные с садами всякими даже близко к 10тыс.

В украинских селах, около Киева, украинцы к русским очень хорошо относятся, как братья. Хотя они на украинском балакают, но всё очень понятно.

Конечно, мы 2 мужика, Вале и Валентину немало хлопот приносим. И готовят, и кормят, и развозят на машине, и спать стелят. И бельё всё грязное с нас собрала, завтра будет стирать. Хорошо, что та спутница, что собиралась, её не отпустили, а то бы дополнительные хлопоты для Валентинов.

Пиши, как ты там управилась и с картофелью, и с огородом, и с хозяйством. Пришли ли по почте саженцы малины. Как у Наташи с работой, где и какую ей дали квартиру. Где и как Андрюша устроился. Валя начала расспрашивать про наше житьё-бытьё. Я, рассказывая, как дошёл до Андрюши, не выдержал и заплакал. Совестно, но почему-то не удержал слёзы. У них Светочка уже во втором классе, отличница. Они живут хорошо, и встретили очень гостеприимно. С Ваней вечерами сражаемся в шахматы. И с Валей тоже играли.

Пока всё. С Евпатории, наверное, телеграммой запрошу у тебя денег. Конечно не злоупотребляем, но ни в чём себе не отказываем, в том числе и в выпивке.

До свидания. Целую Алексей

Привет нашим медработникам и соседям. Интересно, нашёл ли Сер.М. вилы?

Кто в рай попадёт?

24.09.74

Здравствуй, Тамара!

Вчера дождался и прочел от тебя письмо, которое ты написала тёте Кате. В Одессе получил лишь одно письмо твоё 19.09. Оттуда выехал, а здесь ни одного. Ты писала, что намечено какое-то экстренное собрание о дисциплине по больнице, и что через день ещё напишешь мне письмо о себе и о больничных и поселковых новостях. Пообещала и как в воду канула.

Теперь я через два дня отбываю на Зиму и вряд ли чего-то от тебя дождусь. А я уже тебе отослал кучу писем. Конечно, письмо это и не следовало писать, чтобы ты не мнила, что я о тебе с ума схожу, посылая столько тебе безответных писем, так же, как и в прошлый год, когда был в Ялте.

Просто я зол сейчас. Вечером до двух часов ночи играли с Ваней в шахматы. Ложась спать, я выключил радио и ещё раз проверил, выключено ли, зная, что стоит радио в шесть часов утра заговорить – разбудит, и мне уже не уснуть. Так Ваня, как нарочно, зачем-то после меня включил. В шесть часов оно затарабанило, вот и пришлось менее четырёх часов спать. Психанул.

Потом я сожалею, что сразу в предварительной на 27.09 билет взял в поезд, но здесь на раньшее и вряд ли достал бы.

Болтаясь тут без дела, жалею, что как бы не с опозданием домой в Кулаково. Ведь пока не замерзла земля, надо бы кое-где в огороде сделать осеннее взрыхление. Так как тебе весной, наверное, не придется подрыхлить ягодники, если на лето тёплое поедешь в отпуск. Так как даже если только на четыре месяца, и это чтобы успеть к уборке ягод, яблок и ранеток, и то надо отбывать с Кулаково на четыре месяца – апрель, май, июнь, июль. А к августу, к уборке урожая садового, надо возвратиться в Кулаково.

Так вот, если будет у тебя сейчас время, пока не замёрзла земля, то подрыхли где что. То есть, то, что можно сделать вместо весны. А картофель весной посадить и вспахать, то с мужиками договоримся заранее и уплатим. К тому же кто-нибудь из своих и окучит раз. Да и Вовка из Красноярска или Наташин подъедут сделают.

Я очевидно буду дома в Кулаково не раньше 10.09 и конечно, поделаю, которые захвачу, и огородние, и все хозяйственные домашние дела.

Отдыхаю, днём на пляже хорошо. Сейчас уже и подзагорели порядком и купаемся в море, хотя вода уже не парная, а чуть с прохладцой. Лишний раз залазить в воду не хочется. А солнце ещё печёт тепло. Даже загорание ограничиваем временем, а то и так местами кожу прихватывает немного излишним покраснением.

Что написать о тёте Кате, о Толе? Живут так же. Так же у него единственное развлечение, это после работы так называемый «скачок» – побочная работа. Приходит пьяный и с Надей устраивают «перекличку» – бранятся. Расходились несколько раз внутри квартиры. Один в одну комнату, другая в другую. Даже, у Толи и Нади, у каждого свои телевизоры, и отдельно две антенны уличных. Сейчас вроде бы живут и вместе, а всё равно Надя из его зарплаты получает алименты. А тётя Катя бедняжка также тянется на них. Посылает ежемесячно деньги Гале и покупает ей наряды. А Толю по-прежнему она дополнительно подкармливает и опохмеляет.

Причём Катя всегда ждёт, караулит, когда Толя приходит с работы, чтобы пьяного перехватить, завести к себе проспаться. Так сказать, отвести его от беды, зная, что Надя не терпит его пьяного, и что снова будет большой у них скандал. Хотя Толя горький пьяница, (пьяный городит всякую чушь, да и у трезвого у него рассудительных разговоров нет). А вот Катя его нахваливает, говорит, Толя у меня человек, а мол Надя – это ведьма. Только жаль, что Толя к Наде присушен, она гонит его, а он всё равно не может без неё.

Ещё вот что. Видать Катю года два тому как вовлекли в религиозную секту Иоговистов. Теперь молится ночами, вечером и утром. Приобрела целую кучу Евангелий. Перечитала. Поделала в Евангелиях закладки. Всё время мне толкует, поясняет, что вот-вот, скоро, мир рухнет, и бог покарает всех нехрестей несправедливых – все умрут, а праведники, верующие, все попадут в рай. И так далее.

Причём она попала в реакционную, запрещённую секту. Дала мне почитать запрещённый их Евангель. В нём видно ясно, что призывают верующих к тому, что скоро, якобы, это правительство богом будет низвергнуто. И тот, кто будет правильно себя вести, когда ангелы в образе людей от бога будут громить еретиков, угнетающих трудовой народ, то бог примет к себе в рай лишь тех, кто будет стоять на стороне бога.

Тёте Кате конечно не понять, какая тонкая реакционная сущность этой запрещенной секты против нашего строя. Катя говорит, согласно этой веры, что церкви православные и всякие иконы, это идолы, и она уже два года как пожгла все свои иконы, отреклась от православной церкви. То, говорит, целыми днями молилась в церкви, а теперь, проходя мимо церкви, отворачивается от этого идола. Так ей кто-то этим мракобесием забил голову, что она каждый день только об этом говорит и думает. Даже нам советует не планировать переезд, так как светопреставление свершится раньше. Якобы вот-вот это будет. Я уже и не пытаюсь ее переубедить, так как бесполезно, и она только обидится. Потому что она всячески старается меня в этом убедить. А в Евангелие ихнем написано, что тем больше с себя ихний верующий снимет грехов и получит больше перспектив попасть в рай, чем больше он убедит (затянет) в эту веру мирян. И вот представь, такая обстановка: Катя ко мне постоянно с разговорами о религии, Толя только и караулит и приглашает, чтобы я его напоил, да и Ваня мудрит-хитрит, как бы прокатиться на халтурку. Теперь я понял, почему его девки бракуют. Зря только. Такой доброй девчонке-проводнице и её родителям я так его расхвалил, как идеала. Но теперь убежден, что ему на девке не жениться ни на какой. Только об этом никому не говори.

А пока до свидания.

Целую Алексей

Переезд

Итак, в Шабо Алексею понравилось всё – и народ, и обращение, и обстановка в больнице, и виноградники. Вино, говорит, своё буду пить.

Год Алексей жил в Шабо без Шуры. Жил на квартире, работал в Шабской больнице.

Переехал туда Володя с семьёй, его долго уговаривать не надо было. Наташа со своей семьей в гости приезжали. Шура приезжала на свадьбу Гали с Володей в 1975 году, и прямо со свадьбы поехали они с Алёшей в Шабо. Там Шуре понравилось. Она приезжала во время отпуска, было время осмотреться. Тогда они и присмотрели дом.

Потом Алёша за Шурой приехал. Ему так надоело уже одному жить. что приехал он на два дня в Кулаково, и за эти два дня они избавились от всего. Одна шубу купила, вторая корову, и так дальше. Всё распродали. Сестра Нели Харитоновны, Шуриной подружки, работала главным бухгалтером в Тасеевской сплавной конторе. Денег то ни у кого нет, поэтому каждый написал расписку, какую сумму высчитывать из зарплаты. И каждому, кто что-то купил, бухгалтер потом высчитывала деньги из получки и отправляла Шуре. И всё до копеечки отдали. Вот какой народ был.

Помните Серёжку-цыганенка из детдома? Так вот, был он в лагере в Кулаково, и нашёл там свою маму Шуру. Позже взяли его в семью в Кулаково, огород в огород с Буриловыми. Приёмная Серёжина семья жила плохо, обращались они с ним не очень. Шура как встретит его, обязательно угостит чем-то. Приёмные родители Шуре и говорят – мы на тебя жаловаться будем, у Серёжи только и разговоры о тебе – мама, мама, мама.

На фото: Алексей с Диком при отъезде

Когда уезжали, Серёжка Шуре говорит – «ты мне ничего на память не подарила, подари хоть собаку». Она ему конечно подарила. Дик хороший был, на медведя ходил. Медведи там прямо к дому подходили.

Когда на юг уезжали, в аэропорту вино малиновое распивали.

– Не ругали вас там?

– А кто нас ругать будет? Аэропорт нашего посёлка, все свои.

Часть восьмая

Шабо, Сергеевка

Село Шабо имеет многослойную, богатую историю. Чуть ли не с древнегреческих времен люди понимали, что это место идеально подходят для выращивания винограда. Известный швейцарский ботаник и винодел Луи-Венсенн Тардан в своё время заинтересовался этим местом. Именно в Шабо, при знакомстве с территорией, Тардан встречался с Пушкиным. И в 1822 году там официально основали колонию переселенцев из Швейцарии. Для работы на виноградниках колонисты нанимали батраков, и экономические показатели неустанно росли.

Упустив дальнейшую историю, перенесемся в 1950-е, когда были восстановлены все виноградники. И в 60-70-е гг. в Шабо построили новую школу, больницу, многоквартирные и частные дома, это был интересный архитектурный эксперимент. А значит, Алексею действительно было во что влюбиться.

***

Шуре предложили работу старшей медсестрой, но она отказалась – знаю я эту работу, каждый обманывает, как хочет, давайте что-нибудь другое. Валентин говорит – о, я тебе найду работу, одевайся, поехали. Он, как и Алёша, всегда со всеми договорится. У Валентина своя машина была, на то время это была редкость. Приехали в Сергеевку, зашли в кабинет к заведующему курортами.

– Я ищу работу, – говорит Шура.

– Вы кто?

– Медсестра.

– Что же мне с вами делать?

А Шуре уже 50 лет, попробуй в этом возрасте работу найти. Говорит она:

– Согласна на любую работу, хоть куда.

Шура показала трудовую книжку, а там одни премии и благодарности.

Тот говорит:

– Ну ладно, беру вас. Будете в грязевой работать?

В то время как раз открывалась грязелечебница после ремонта.

– Конечно буду.

Через неделю после переезда Шура уже работала в санатории Сэнэтатя в Сергеевке.

На фото: Шура вторая слева, санаторий Сэнэтатя

Курорт Сергеевка в то время был настоящим райским уголком. Расположен он на берегу Шаболатского лимана, известного своими лечебными грязями. Широкая песчаная коса отделяет лиман от моря. Тишину посёлка нарушает только пение птиц и звуки отплывающего от берега катера. Вдоль улиц растут хвойные деревья, в парках каштаны, на берегу лимана зелёные беседки. Благоухают акации, можжевельники, розы, преумножая благодатный климат курортного посёлка. Сергеевка была идеальным местом для отдыха и восстановления здоровья. В санатории и пионерские лагеря съезжались отдыхающие со всего Союза.

На фото: Шура по центру, Сергеевка

***

Жили Шура с Алёшей в Шабо. Сначала на квартире, потом переехали в свой дом. Но оказалось, что толстые глиняные стены дома зимой сильно сыреют, и Алёша сказал – надо отсюда уходить, а то мы тут с тобой затуберкулёзничаем. Но по закону надо было прожить три года, прежде чем можно было продать дом.

Вова на поезде возил вино с винзавода, Галя пошла работать в садовую бригаду. Володя с Галей получили дом в свежеотстроенном посёлкеПрибрежное. Дали им только коробку дома. Володя сам достраивал дом, построил летнюю кухню, подвал и гараж, конечно, при помощи отца.

Когда дом в Шабо продали, Шура попросила, чтобы и Алёшу взяли на работу в её санаторий в Сергеевке. В 1976 году Алексей перешёл работать в Сергеевку, сначала в медпункт на пляже. Работал Алёша всегда добросовестно. Надо на пляж, идёт на пляж. Умер рентгенолог, он туда, делать рентген. Шура отработает до полтретьего, и идёт на пляж к Алёше, оттуда вместе на автобус в шесть, чтоб не опоздать, а то придётся пешком домой идти.

Послание в Сибирь друзьям

Нравилось ли сибирякам жить у моря? Не скучали ли они по морозам и старым друзьям? Об этом нам расскажет сам Алексей в своём «Послании в Сибирь друзьям».

Здравствуйте, наши уважаемые

Василий Иванович и Вера Алексеевна!

Получили мы ваше письмо – большое спасибо.

О себе нового особенно нечего написать.

Поэтому я перепишу вам послание, которое я написал и послал в Кулаково Красноярского края друзьям, откуда мы переехали.

Послание в Сибирь друзьям

Приветствую тебя, Ангарский уголок

И вам, друзья, привет наш вдвое

Я хладный Север променял

На рокот волн и пляж у моря

На розы южные в садах

На виноград семисортовый

Бочонок крепкого вина

Рукой своею сотворённый…

Ранет сибирский кисловат

Да и смородина мелкуша

Не то, что южный виноград

Лимон янтарный, или груша

Что ж, не завидуйте вы мне

Тем, кто с цыганскою натурой

Не удивляйтесь, коль по весне

Прийдет письмо из Сингапура

А может быть, в Багдад махну?

Вы знаете, что там я не был

Восточной мудрости вдохну

Плывя в мечтах под звёздным небом

Красавиц южных под луной

И джина с белой бородой

Увижу там в стране Востока

Ну а потом вернусь домой.

Сады, взращённые здесь мной

Не будут цвесть по воле рока

Душой сибирский азиат

Европу много лет не видел

В Сибири климат горьковат

Морозом бог вас не обидел

Мороз и долгая зима

Готовят лету много зла

Спасибо почте Кулаковской

Что с вами нас не развела

И временем я стариковским

Найду минуту для пера

Друзей поздравить давних лет

И от семьи послать привет

Но чем же, собственно, я горд?

Лишь тем, что я живу у моря.

Что, Енисей нам не широк?

Аль ниже южных ваши горы?

Что рядом скумбрия в морях?

А харюзок в ваших краях!

Бычков бы в море наловил

Но ведь вкусней в ухе налим.

Ну а пока спит Енисей

И снег не тронулся с полей

На склонах гор спят кедрачи

И не журчат пока ручьи

А здесь, на юге Украины

Колхозы сеют на полях

И зеленеют рощи, нивы

Крестьяне трудятся в садах

Мы также трудимся вдвоём

И летом в гости всех вас ждём

При встрече выпьемте, друзья

Бокалы, полные вина

Но только уговор меж нас

Вино из погреба своего

Не из ларька российский шнапс

Поставим мы на праздный стол

И виноград семисортовый

Наполним в семь хрустальных ваз

Пока прощайте, за посланье

Прошу заранье извинить

И на весенний праздник мая

Цветы заочно подарить

Здоровья вам на много лет

Примите от семьи привет

Буриловы

Извините, Василий Иванович, что отвлекаю вас лирикой от серьёзных переписок.

Может понравится прочесть.

Это и Володе с Галей – мне долго не хочется переписывать. Вы перешлите им это письмо.

Думаю, что такая поэзия сибирякам ближе и понятнее.

С уважением и приветом всей вашей семье от меня и Андреевны.

Ждем от вас хотя бы небольших ответных строчек.

14.03.76

Другим почерком:

Галя и Володя, это папа вам просил выслать это письмо. То есть, Алексей Алексеевич.

Очень интересно, нам очень понравился его стих.

Ответ

Ответ Алексею от Василия Ивановича пришёл тоже в стихах:

25.04.76

День добрый, друг давнишних лет!

Я снова шлю тебе привет,

И от меня и всей семьи

Поклон с Андреевной прими.

На этот раз не дом родной

К тебе влечёт меня строкой

– Со мной больничная постель

(Тебе знакомы с давних дней)

Твоё письмо я получил

Скажу, на совесть насмешил

Я много раз его читал

О винном погребе мечтал

О предложении твоём

Давай подумаем вдвоём

Немного болен я, дружок

Радикулит меня ожог

Порой спина – не разогнись

Хоть и святыми матерись

К тому ж мотор начал сдавать

Ему замен не подыскать

И на ускоренный режим

В работе он уж отслужил

Обидно чертовски порой

Что ты уже не молодой

Девицы есть ещё у нас

Пригреть бы можно иной раз

Но знать, прошла забав пора

Вина – пустая кобура!!!

Или осеннею порой

Идёшь знакомою тропой

Где раньше бегал как олень

Теперь сажусь на каждый пень

И, вспомнив юную пору

Жестоко сам себя кляну

Как говорит порой народ:

– Преклонный возраст не порок

Так я бы этого глупца

Отправил прямо к праотцам

Стеречь покой преклонных дам

Там, где живёт теперь Адам

Пусть к Евы внучкам седовласым

В раю он страстию кипит

Для нас оставит пол прекрасный

Не старше – лет до тридцати

В мечтах, как видишь, я не стар

Хоть сыпаться песочек стал

Но шутки в сторону, пора

Перешагнуть в твои края

Твои заботы разделить

И о «друзьях» поговорить

Среде стяжателей, воров…

(Бог мой – среди то докторов!)

Да, век поистине настал

– Кто должен, светит как кристалл

Всевидящ, как рентгена луч

Тот бросил совесть свою с круч

В потоки мутную струю

Отдав чертям душу свою

Планета копит суррогат

Тот человечества обрат

Воров, убийц и палачей

Лентяев, взломщиков, рвачей,

Средь них отродье сатаны

То задолизы – шептуны

Коварнее народа нет

– Обычно тщательно одет

С улыбкой лисьей на лице

А сколько страсти в подлеце!

Шантаж, подлог, донос, обман,

А посмотри, как предан вам!

А ты, как прежде, всё кипишь

За правду светлую стоишь,

Устав сибирский, не тая,

Привёз ты в южные края.

Но там, поверь, другой закон

Монеты грязной смрадный звон

Хотишь утёс главой пробить

И правдой берег заселить

– Не тщись – напрасен будет труд

Там одного тебя сожрут

И предадут волнам твой нрав

– Не спорь, дружище, в том я прав.

К кому ж поеду я тогда

Из чьего погреба вина

Испить мне будет суждено

Да полно, будет ли оно?

Три пятьдесят девять есть и тут

(3.59 – стоимость бутылки водки – прим.авт.)

Охота аромат вдохнуть!

Программа «минимум» у нас

Два года пить мы будем квас

О лишней стопке не мечтай

Мол для семьи наш каравай

Чтоб отложить лишний кусок

На чёрный день за поясок

Затем ещё пять лет пройдут

Если поступят в институт

Мой сын и с дочерью, тогда

Ещё пять лет мы никуда

Не сможем вдаль перелететь

Придётся малость потерпеть

Ага! Если б был я ведьмы сын

Метлу б у ведьмы попросил

И полуночною порой

По звёздам путь проделал свой

И рано утром на заре

В окошко постучал к тебе

Пока ж подробней расскажи

Чем же те ванны хороши

Где обитают «поплавки»

Они мне может не с руки

А может быть наоборот

К моим недугам подойдет

Пока прощай и не грусти

Слегка лишь дамам только льсти

Будь тверд в решениях своих

Воюй, бунтуй хоть за троих…

– Пью за здоровие твоё

Так не забудь же за моё.

С тобой окончен разговор

Тебе, Андреевна, прочти.

В подарок песню на прощанье

Я посылаю, но прости

Коль не понравится посланье

– Такой быть должен уговор.

Прошу путёвку на курорт

Есть направленье в Кисловодск

Уж коли выгорит звезда

То значит, будут поезда

Чтоб завернуть на день-другой

За встречу выпить по одной

Но только – уговор меж нас

Вино из погреба своего

(не из ларька российский шнапс)

Поставишь ты на праздный стол

И виноград семисортовый

Наполнишь в семь хрустальных ваз

Тогда пойму я, что как раз

В своей машине весь Кавказ

С Андреевной объедешь вскоре

Итак, с тобой совсем не споря

Я жду ответа на письмо

Откуда же прийдет оно?!

Пока прощай, а за посланье

Прошу заранье извинить

А на восьмое, праздник в марте,

Цветы заочно подарить

Твоей подруге многих лет…

– Примите от семьи привет

P.S. В настоящее время нахожусь на больничном

Какое-то ослабление организма. Врачи дают направление на курорты – Кисловодск, Гагры. Что посоветуете?

…..

До возможной встречи.

Поздравляю с праздником 7 мая, привет от семьи

Жизнь и письма

Письмо Алексея родным.

26.03.76

Здравствуйте, дорогие родные

Вера, Дуся, Маруся, племянники, зятья, все родные.

Шлю свои самые добрые чувства светлой памяти о нашей маме. Конечно, самые тяжелые дни такой утраты уже позади. Пришлось (вернее удалось) несколько примириться. И что только я не предпринимал. Уже было чуть не оформился на работу в торговый флот медработником, в дальние заграничные плавания. Но пожалел лишь Андреевну – завёз её сюда, и оставить надолго (год или два), среди чужих. Потом решил не отказываться ни от каких общественных нагрузок. А оставшееся время на домашнюю хозяйственную работу. Даже было снова занялся стихами. Начал было писать шуточное письмо Степану Степановичу в стихах – послание и приглашение его в гости. Потом решил такие послания отправить всем в этом письме. Если посчитаете неуместным, то извините.

Далее следовало то же «Послание в Сибирь друзьям», немного измененное для родни.

Мама Алексея, Марфа, прожила до 98 лет. Легла в кровать, и вроде бы умерла. Дочь начала жалеть её, плакать и причитать. Марфа открыла глаза, и ещё три дня прожила. Любили друг друга очень.

***

Разговорился как-то Алёша с управляющим курортами. Он легко находил общий язык со всеми – ты мой друг, я твой друг. Тот очень удивился – а чего ты так далеко живешь? Через два дня Шуре на работе звонок:

– Андреевна, иди, тебя Паян зовёт.

А Паян вредный такой мужик был. Все боялись его, как огня.

Перезванивает ему Шура. Он спрашивает, где Алексей Алексеич?

– На пляже.

– Скажи ему, чтобы пришёл, мне срочно надо с ним встретиться.

Зовёт Шура Алёшу:

– Паян звонил, я думала мне нагоняй будет, но, похоже, что тебе.

Приводит Паян Алёшу в квартирку – в самом центре Сергеевки, возле остановки. Комната, кухонька, без ванны правда, но туалет, плита, умывальник есть. Общая веранда на втором этаже. Показал всё, говорит:

– Нравится тебе, обойдётесь тут вдвоём?

– О, конечно обойдёмся!

– Пока я больше дать вам ничего не могу.

– Спасибо вам большое!

***

– …Вот народ был какой. Дали квартиру, просто так, даже бутылку шампанского не выпили вместе, – вспоминает бабушка Шура.

И через четыре года езды на автобусе Шура с Алексеем зажили в своей квартирке у моря, рядом с работой, в центре курорта Сергеевка.

***

Сохранила бабушка Шура и письма маленького Андрюши, который писал в Сергеевку из Енисейска свои детские новости:

Здравствуйте, дорогая бабушка, привет Юле и Алёше, тёте Гале и дяде Володе. Учусь я также, как учился, в первом классе. В школе мы не дерёмся. Таня не болеет, ходит в садик. Спасибо за посылку. Отдохнул я хорошо. А как вы? Не болеют ли Юля и Алёша? Когда вы, бабушка, приедете? Напишите месяц, число.

Это Андрейкина рука.

До свидания.

Целуем. Таня и Андрей.

***

Какое-то время Андрей жил с бабушкой в Сергеевке, ходил с ней на работу. Побегает, побегает – бабушка, я кушать хочу. – Иди в столовую. Пойдёт, его там покормят.

Теперь Андрюша старательно выводил ровным почерком уже в Енисейск:

Здравствуйте, мама, папа, бабушка Маруся, дедушка Миша и Таня. Привет Андрею Воробьёву.

Живём мы хорошо. Мне подарила бабушка портфель и книгу Робинзон Крузо. Очень интересная. К тёте Гале приехал её брат на грузовике. А дядя Володя поймал черепаху. А на море уже нельзя ходить, там завелась какая-то болезнь.

До свидания. Андрей.

Робинзон Крузо впоследствии была нашей любимой книгой.

***

Меньше двух лет довелось пожить Алексею в собственной квартирке у моря. Врачи до последнего не могли распознать болезнь. Не было в то время ни УЗИ, ни МРТ. Перед смертью ему приснилась мама Марфа и сказала – «не бойся». Ушёл он в апреле 1980 года в 61 год.

На похороны прилетели из Енисейска Наташа с детьми. С самолёта на такси, они успели несмотря на расстояния. Андрея оставили дома, но он ещё долго шёл за машиной.

Главный врач Сэнэтатя, Петр Терентьевич Мазур, Алёшу очень уважал. Он его похоронил с почестями, и много позже дал его семье просторную трёхкомнатную квартиру в новом доме.

***

Летом Шура всегда брала квартирантов. Сами просятся – Андреевна, возьми нас. В одной комнате стояли диван, кровать, раскладушка, а если надо, то и матрас на пол кидали. Денег никогда не брала. Сами давали. Даже когда к ней переехала Наташа с детьми, и то умудрялись отдыхающих брать.

Каждое лето Шура ездила к маме Дарье в Неман Калининградской области. Дарья прожила девяносто лет.

На фото: Шура с мамой Дарьей

На седьмом десятке Шура завела дачу, на которую 40 минут быстрым шагом, с ведёрками в руках. Это были шесть соток чистого удовольствия – клубника, малина, смородина, плодовые деревья, картошка, свежий воздух и движение. До сих пор она ходила на работу, а тут уже Володя настоял на увольнении. Хотя это решение ей далось нелегко. Начальство очень хорошее у неё было, кругом розы цветут, отдыхающие гуляют, общение.

Внуки

Детство внуков, то есть нас, проходило в позднем СССР, когда ключ оставляли под ковриком, а дети гуляли целыми днями на улице, и старались не приходить на обед, чтобы их не загнали домой. У нас почти не было игрушек, но было много игр. Мы умели себя развлекать.

Мы делали принцесс из цветов, закапывали в землю стёклышки с «секретиками». Играли в воздушную тревогу, быстро наводя порядок в летней кухне:

– Внимание-внимание, воздушная тревога!

– Виу-виу! – и соломенные дорожки вынесены на улицу и вытрушены.

– Виу-виу! – и быстренько помыт пол.

– Виу-виу! – дорожки постелены обратно.

Играли в библиотеку и в школу. Юля была учительницей и за плохое поведение закрывала нерадивых учеников, меня и Лёху, в шкафу.

Летом в огороде стояла большая оцинкованная ванна с водой. Когда нападали пчёлы, мы кричали «соль-вода» и ныряли в ванну.

Однажды жарким летним днём, когда родители были в отъезде, мы решили делать мороженое и разбили трёхлитровую банку сметаны. Мы с Юлей начали вытирать образовавшийся океан сметаны, а Алёха, дабы избежать этой скучной участи, сел на велосипед, «поехал по посёлку за котами, чтобы они съели сметану», и исчез.

Для взрослых мы устраивали концерты. На входную дверь заблаговременно вешалось объявление о времени и месте проведения концерта. Мы с Юлей кидали Лёху на амбразуру. Его коронным номером была песня про Щорса:

Шёл отряд по берегу,

Шёл издалека,

Шёл под красным знаменем

Командир полка.

Голова обвязана,

Кровь на рукаве,

След кровавый стелется

По сырой траве.

Ээээээ, по сырой траве…

Пока на сцене лилась протяжная песня Лёхи, мы в спальне судорожно додумывали репертуар.

Собственноручно делали комнату страха. В тёмном коридоре в ход шло всё, что могло устрашать, пугать, шуршать и падать на голову. Натягивались нитки, использовались пакеты, вещи, брызгалась вода, в общем, было страшно.

Так мы набирались жизненного опыта без интернета, а все лайфхаки передавалась просто из уст в уста.

Мы часами купались в море. Сидели в воде до синих губ и отбивающих такт зубов. Потом мы закапывали друг друга в горячий песок и имели большой арсенал игр в песке. Вобщем, мы были худые, активные и изобретательные.

На фото: Алёша, Таня, Андрей, Юля

Мы росли среди природы. Ходили на лиман, ловили крабов и бычков, изучали жизнь медуз и ужей, делали поделки из глины и камыша. Однажды мы с Юлей спасли птицу и выходили её. Птица участвовала в наших концертах под баян, подчирикивая на спинке стула «где же ты моя, Суликоооо…», питалась кузнечиками, а потом почему-то умерла.

Однажды я принесла домой слепого щенка, найденного замотанным в пакет в куче мусора. Бабушка Шура постелила ему в туалете подстилку, и выкормила его молоком из пипетки. Когда щенок раскрыл глаза и подрос, мне было велено унести его обратно. В нашем доме находилось место хомякам, белым мышам, попугаям, кошке и черепахе.

А когда появилась настольная игра Монополия, мы с бабушкой Шурой часами покупали предприятия, строились и банкротились.

Наши отношения были по-сибирски сдержанны, и всякие там обнимашки-целовашки вошли в нашу жизнь примерно тогда, когда мы, внуки, обзавелись своими семьями и стали уже совсем южанами.

Одесса

Итак, пошли правнуки. Постепенно Шура переехала к нам в Одессу, водилась с Артёмом, а потом и с Максимом. Когда родился Максим, она обновила имидж и представилась ему как баба Саня.

Бабе Сане шёл девятый десяток. Она жила с нами на девятом этаже, разгадывала кроссворды, смотрела передачи о моде и здоровье, читала, гуляла с Максимом на улице. На улицу собирались всегда тщательно.

– Что за куртку страшную ты ему напялила? Эта шапка не подходит к куртке, я с ним таким не пойду. Одень его поприличнее, – она в курсе модных веяний и следит за одеждой.

На своём 90-летии, в ресторане молдавской кухни на берегу лимана, она была само обаяние, купалась во внимании близких, танцевала с внуком Алёшей, и обещала так же станцевать на столетие. Когда Юля спросила, в чём секрет её долголетия, баба Саня ответила многозначительно и коротко – «надо меньше жрать». Она не обращается к врачам, и практически не болеет. Она мало ест, летом нажимает на салаты, и регулярно устраивает себе голодный день. Но вкусненькое любит, и, как она говорит, «ест глазами». Любит кагор, не отказывается и от «фронтовых» ста грамм на день Победы.

На фото: Празднуем бабушкино 90-летие.

В 2014 мы из двухкомнатной квартиры перебрались в дом за городом. Она сильно ругалась, какой большой мы построили дом. Ещё подумают, что миллионеры. Не нравится, уеду отсюда. Но не уехала. Выбила себе огород на шесть соток, и уже на десятом десятке сама его обрабатывала, и кормила нас натурпродуктами: огурцами, помидорами, кабачками, смородиной, малиной, клубникой… Варила супы, пекла пироги, а долгими зимними вечерами собирала пазлы на пару тысяч штук каждые, разгадывала кроссворды, и смотрела свои любимые передачи. «Я кремень» – сказала она нотариусу при продаже квартиры, и для убедительности сжала руку в кулак. Когда по телевизору объявили, что в Украине началась война, она деловито спросила: что, сухари сушить будем?

Прибрежное. Продолжение следует…

В 2017, в возрасте 92 лет, бабушка Саня решила переехать к сыну. Так вот, кремень, он всегда кремень. Она сама собрала и упаковала свои вещи, хотя их было довольно много. Сама договорилась, кто и когда её повезёт. Собралась, как всегда, заранее, как солдатик. Расставаться оказалось невероятно грустно.

У неё всегда есть чему поучиться. Её жизненная сила в любви к самой жизни. Она черпает энергию в труде – огород, кухонные заботы, вязание. Ей интересно всё – сериалы, книги, кроссворды, как дела у внуков и правнуков. Живя с ней, я научилась примиряться, уступать, философствовать и безусловно любить.

Через все переезды в своей жизни Шура-Саня сохранила дедушкины письма, и даже послевоенный кусок янтаря. Цепочку они продали, а янтарь бабушка подарила правнуку Максиму.

У бабушки Сани двое детей, пятеро внуков и десять правнуков. Старшие правнуки уже работают. Девчонки – умницы и красавицы. Младший, Вовчик, пока покоряет садик. Алексей не увидел правнуков, но он продолжает жить в каждом из них.

На фото: баба Саня с правнуками на своё 95-летие

***

Дедушка Алёша многие годы мечтал о переезде на юг, но пожить там ему посчастливилось недолго. Жизнь у моря, тёплый климат, изобилие овощей и фруктов нам кажется чем-то обычным. Со временем мы перестаём ценить то, что имеем. И всегда хотим чего-то ещё, лучшего, большего, другого. Изучение его жизни взрастило во мне огромное чувство благодарности за эту жизнь у моря, которое я очень люблю.

Володя с Галей успели съездить в Сибирь. Посетили места молодости, встретились со многими старыми друзьями. Саша Плотко приезжал потом сюда, к своей маме Шуре.

На фото: Правнук Максим испёк торт на Шурино 95-летие.

Недавно дядя Володя покинул нас. Накануне ухода он сказал, что прожитой жизнью доволен, дети и внуки растут хорошие, он любит всех и гордится каждым. Единственное, о чём жалеет, что ещё раз не удалось съездить в Сибирь. Он приходил ко мне во сне, показывая, что у него всё хорошо, и он по-прежнему с нами.

***

Итак, книга дописана. Скоро у бабушки Сани день рождения, ей исполнится 96. Я хочу, чтобы она подписала эти книги для своих правнуков. Надеюсь, что ей понравится мой подарок. Дедушка Лёша, держим кулаки!

Эту идею с подарком мне подал мой муж, и вообще он меня очень подбадривал в написании этой книги, за что я ему безмерно благодарна. Всё это можно назвать увлекательным путешествием во времени. Конечно, в книгу вошло не всё, да и не было такой цели. Надеюсь, что вошло главное.

Я постаралась передать всё теми же словами, какими я это услышала, без прикрас и преувеличений. Если уж кто-то из участников моих интервью был не точен в своих показаниях, то давайте закроем на это глаза, и не будем упрекать автора. Смайлик. Пока я писала, я ещё больше полюбила героев этой истории, а значит и себя саму.

Я благодарна всем, кто помог мне собрать информацию. Бабушка Саня, она же Шура, она же Тамара, в свои 95 всё помнит, и мы с ней провели много интересных дней и часов в разговорах. Дядя Володя оставил красивые воспоминания о дедушке Алёше и жизни в Сибири. Это была находка. Дедушка написал письма, а бабушка их сохранила. Делились воспоминаниями тётушки.

Мы до сих пор собираемся на праздники в доме дяди Вовы в Прибрежном. Делимся новостями и вспоминаем детство. Самый младший правнук ещё маленький, поэтому в доме всегда весело. Я хочу, чтобы у каждого из правнуков была история нашей семьи, и они могли прочитать её тогда, когда придёт время.

Если вы когда-нибудь потеряете жизненные ориентиры, помните, что за вами стоит целый род. Они смотрят на вас, любят, и поддерживают всеми силами.

А мы, день за днём, продолжаем писать нашу историю…

Оглавление

Предисловие

Часть первая

  Шура

  Алёша

Часть вторая

  Война

  Немецкий госпиталь

  Вольнонаёмная

  «Пишу в затишье…»

Часть третья

  Черняховск

  Знакомство

  Любовь и письма

  «Прощай, друг мой»

  Разлука

  Свадьба

  Мама

  Молодая семья

  Первенец

  Жизнь налаживается

  «Давай уедем»

Часть четвертая

  Шушенское

  Охота

  Как за коровой ходили

  Кисловодские дневники

  Куда дальше?

Часть пятая

  Южно-Енисейск

  На новом месте

  Больница

  Канделаки. «Дело врачей»

  Поселковая жизнь

  Школа

  Из детского

  Новые друзья Плотко

  Сирень, бюллетень и самодеятельность

  Поездки к тунгусам

  Какой чёрт нас в сибирскую тайгу загнал?

Часть шестая

  Кулаково

  История про кота

  Девятка

  Армия

  Студенты

Часть седьмая

  Владивосток – Киев

  Прекрасный поселок Шабо

  Думаю так

  Расхаживаем по Дерибасовской

  Кто в рай попадёт?

  Переезд

Часть восьмая

  Шабо, Сергеевка

  Послание в Сибирь друзьям

  Ответ

  Жизнь и письма

  Внуки

  Одесса

  Прибрежное. Продолжение следует…