Миссия соблазнить [Ядвига Благосклонная Bambie] (fb2) читать онлайн

Миссия соблазнить Bambie

Глава 1

ВНИМАНИЕ!!!  ЧЕРНОВИК!!!

Ульяна

— Квартирка только после ремонта, — погладив с лаской стены, словно сам их красил, произнес старый извращуга. У этого мухомора было стремительно развивающееся косоглазие. В частности, на мои сиськи.

— Две комнаты, санузел, кухня-студия, парковка, — снова залип на мои прелести, затем откашлялся и, неловко отведя бесстыжие глаза, продолжил, — детская площадка, ежедневный мусоровывоз, — (он действительно только что это ляпнул?) — удобная транспортная развязка…

— Достаточно, — усмехнувшись, прервала чудака, пока он не начал рассказывать о наличии лампочек и кнопок в лифте, как о великом техническом прогрессе.

Жадность извращуги до денег, который последние десять минут набивал цену, не знала меры и стыда.

Мужик кивнул, замялся, а я между тем прошлась по кухне-студии, призывно цокая своими каблуками. Провела рукой по барной стойке, удобной спинке мягкого дивана и, обернувшись, устремила взгляд на окно. Вид, конечно, оставлял желать лучшего. Всего-то второй этаж, зато цена дешевле, чем на верхних.

— Ну как, подходит? — подал голос мухомор, что на сей раз наслаждался видом моей задницы и стройных ног, облаченных в черные чулочки.

А теперь, Улька, время торговаться!

— Не знаю, — неопределенно пожала плечами, нарочно нахмурившись. — Стены кривые, — тут я безбожно солгала, — ванна с туалетом вместе, — продолжала старательно изображать снобку, — да и вид не впечатляет, — закончила и обернулась к мужику, акулой на него вытаращившись. Зачастую, от такого прямого взгляда люди начинали колебаться и прогибаться.

Старый хрен почесал подбородок, покосился на стены и вздохнул, что-то бубня про горе строителей и их руки из места ниже спины. Ловко я его!

— Да, но квартира только после ремонта! — начал он гнуть свою линию. — Дом элитный, соседи приличные люди…

— Нет, — отрезала. — Даже с ремонтом это слишком дорого.

— Девушка, при всем уважении…

— При всем уважении, — повторила его слова и оскалилась, — а что, собственно говоря, с налогами?

— Ч-что? — опешил он, а его лицо вытянулось. — Это с какими такими налогами?

— Которые вы должны платить, разумеется! — взмахнула истерично руками. — Я не хочу быть соучастницей преступления, — стала строить из себя жертву, надув капризно губки. — Тем более за такую сумму, — тоненько так намекнула…

Мужик побледнел, ослабил тугой галстук и потер внезапно покрасневшую шею.

— Девушка, не думаю тогда, что квартира вам подходит, — пошел на попятную. Ну уж нет, мухомор! Не для того я терпела твои похотливые взгляды, кирдык тебя за ногу! — Опять же, вид плохой, цена вас не устраивает…

— Следующих хозяев тоже вряд ли устроит незаконное снятие жилья. Договор заверен нотариусом? — сузила хищно щелки.

Его ноздри раздулись, один глаз дернулся, а сам он зыркнул на меня, как на врага народа.

— Девонька, побойся Бога, — упомянул всевышнего, надеясь на мою благосклонность.

— А я, знаете ли, не верую. Мне черти ближе, — сверкнула угрожающе глазами.

— Думаю, мы сможем с вами договориться, — сдался он через силу, а я победно ухмыльнулась.

Достала из сумочки деньги, походкой от бедра продефилировала к старикану, торжественно вручила деньги и потрепала его по щеке.

— Вот и отлично, красавчик.

Все краски с него сошли, уже два глаза дернулись, а я продолжая нагло лыбиться во все свои ровные и белые тридцать два зуба, откинула волосы назад и пошла на выход, под недовольное пыхтение сзади.

— В понедельник с утра — выезжаю! Чао!

— Сатана в юбке! — уже услышала на лестничной клетке и шкодливо хихикнула.

Вот, и обзавелась жильем на три месяца. Эх, заживу…

* * *

— Ух, свиное рыло! Да, я бы тебя жопой на кол посадил! — орал дед с пивом в руке, которое выплескивалась из бутылки. — Сидит он в думе, хмырь пузатый! Мурло!

— А ты ж много понимаешь, бизнесмен фигов, — уже запричитала моя ба. — Не, ну, вы гляньте-ка на него. Не угомонится никак диванный эксперт. Где взял? — забрала у него бабуля с силой бутылку и дала легкий подзатыльник по перемотанной голове.

— Улька, ты? — это крик папы. Наверняка, в комнате закрылся и опять свои эксперименты ставил. Б-р-р, мерзость! — Посмотри, рядом с тобой нет Маруси?

— Что? Какая Маруси?

— Крыса белая!

Я завопила, аки резанная. Подскочила на стул, и стала в ужасе озираться вокруг себя на наличие белой твари.

Японский Бог, когда ж это закончится-то? Дурдом отдыхает…

— Не вопи так! — выбежал отец с бешенными глазами на выкате. — Ты ее спугнешь! Опять к соседям по водосточной трубе сбежит. Жаловаться будут! Цыц!

— Это потому что дырку в стене заделать надо! — гаркнула, только с работы пришедшая маман, весьма и весьма недовольная. Впрочем, как и всегда. — Так некому! У нас дело важное! — со злой иронией выплюнула. — Дел по горло! Работаешь-работаешь, как волк, а этот крысятник разводит…

Отец не обратил ни толику внимания на свою крайне раздраженную жену. Это ли не новость?! Каждый день пилит мозг, с нее станется.

Сжав зубы, я стала наблюдать, как Матвей Аристархович, он же — мой близкий родственник, звал свою крысу, тихонько приговаривая:

— Давай, моя хорошая, выходи-выходи… Папочка тебя не обидит…

Щас! Что она дура что ли?! Над ним бы опыты ставили в течении трех месяцев, я бы поглядела, как он делал ноги, етить твою в дышло!

— Опа! — схватил животное в кулак. Поднял, поднес к лицу и с жутким оскалом и зловещим смехом проворковал, — Маруська, сейчас пойдем домой…

И отчалил обратно в комнату, громко хлопнув дверью.

Привалившись к стене, я выдохнула.

Добро пожаловать в дурдом. Я сказала дурдом?! Домой. Конечно, домой…

Спустя некоторое время, все семья сидела на кухне, уплетая за обе щеки приготовленную бабушкой стряпню. Довольно вкусную, стоит заметить.

Доев, я не медля потянулась за добавкой. Как говорится, в большой семье не щелкают.

— О, опять, эта лабуда! — пробурчал дед, в паспорте именуемый Николаем Федоровичем. — Выключи ты это, ради Бога! — фыркнул.

— У меня умер отец, Пауло. Давай станцуем! — перекривлял дед индийский сериал, что так любила ба.

— Да, что б ты понимал! Это тебе не голых баб по ночам смотреть, пень старый!

— Да, у нас бы в Союзе за такое уже…

— Мам, пап, — устало встряла мама, — хватит вам уже. Что с домом?

— А что с домом?! — едко выплюнула бабуля. — У отца своего малохольного спроси.

— А че я-то сразу?

— А кто, зараза такая, дом подорвал?!

— Так, это ж бизнес, — поднял палец вверх. — Мы бы, Люська, с тобой на Мальдивы поехали…

— Та, захлопнул бы уже шуфлядку свою, — махнула на него рукой бабушка. — Ремонт только с весны можно начать. Все пропало! Как мамай прошелся! Вазочку любимую уничтожил, ирод! Новый телевизор! Только кредит выплатили! А все ты со своим дружком колдырем. Бизнес-шмизнес у них!

— Да что б ты понимала, Люсь…

— Все, я пошел. Спасибо, — встал из-за стола немногословный папа. Небось, уже мчал к крысам своим…

— Может добавочки, Мотя? — захлопотала бабуля, но отец покачал головой и с задумчивым лицом почапал из кухни.

— В общем, Ирочка, потесним мы вас еще немножко. Ты уж прости, — вздохнула бабуля.

— Скажешь тоже, мам, — поцеловала она бабулю в щеку, а сама горько вздохнула.

«Немножечко» они теснили нас уже второй месяц. Дед, загоревшийся очередной «бизнес» идеей, решил, значит, самогон гнать. Конечно же, товар требовал тщательной проверки. Неповадно, людям дерьмо толкать! Стыдно ему, видите ли, потом в глаза смотреть! Проведя дегустацию товара, два бизнес-гуру, дед и дядь Боря (сосед напротив), пошли за баяном к последнему. Дойти не успели… Только за порог, а оно рвануло, со слов ни в чем не виноватого деда, само по себе.

— Уль, ну, а ты что? — спросила мама, уже обращаясь ко мне.

— Переезжаю в понедельник.

— Опять двадцать пять! — хлопнула она по коленям. — Чем тебе дома плохо? Не кормят что ли? Не хватает чего?

— Хочу жить одна, — брякнула упрямо.

— Это она в тебя такая малахольная! — бабуля не могла не вставить свое слово. — Чуть что, сразу из дому!

— Это вы избаловали! — не согласилась мама.

— Тьфу ты, бабье! — заворчал дед.

Свою семейку адамсов я любила, но на расстоянии я буду ее просто обожать.

* * *

— Да чтоб тебя старухи домогались, — крикнула вслед уезжающей машине. — Найду гада и колеса порежу! — фыркнула.

Ух, хапуга! Мало того, что ободрал до ниточки, так еще и сумки не захотел тащить. Говорит, мол, женатый он! Нельзя так! А сам-то бровками пошевеливает и шары на выкате. Нужен он мне триста лет и три года! И стручок его сморщенный! Сумки бы помог донести лучше, чем глазки строить. Я барышня приличная, а потому сама буду выбирать с кем, когда и где!

Так ему, собственно говоря, и сказала, а он сумки мои из багажника вытащил, поставил посреди дороги, и поминай, как звали!

Рыкнув, вытащила ручки чемоданов. Сперва в холл закатила самое ценное: технику и косметику, а затем и шмотки.

— Фух, — вытерла пот со лба и посмотрела на фронталку.

М-да, ну и видок. Блондинистые волосы растрепались, и некогда красивые волны напоминали скрученные макаронины «доширака», помада с губ слезла, а злая гримаса отпугивала всех проходящих людей. Даже та недособака, что тявкала на руках у жеманного дядечки, вмиг смолка, когда я на ту зыркнула.

А это я добралась только до лифта…

Со вздохом подняла свои идеальные полушария с чемодана, поправила шубку и нажала на кнопку вызова лифта. Как только дверь открылась, я принялась запихивать чемоданы в лифт, а после и коробки.

Хоть бы кто-то помог! А-то ходят вокруг да около, глава свои разули и смотрят!

Запихнув последнюю, зашла в лифт и нажала на второй этаж.

Меня обнадеживало лишь то, что через несколько минут я войду в квартиру. В свою! Теперь у меня была своя берлога! Не будет этих вечно: «Где ты была? Почему так поздно? Сиди дома!». Теперь-то я замучу пати! Каждая собака будет знать, что у Ульки Фроловой веселье прет фонтаном!

Потирая в предвкушении ладошки, я даже забила на то, что ключ почему-то в замке плохо поворачивался, словно ему что-то мешало.

Плюнув на это недоразумение, я вытащила свои торбы, встала у двери, откинула волосы и снова дернула дверь.

— Чтоб тебе слесаря вызвали, железяка! — пнула бронированную дверь. Она, похоже, обиделась и в следующие пять минут не изволила открыться.

— Ну миленькая, ну хорошенькая, ну давай, — проскулила я и поскреблась.

И, о чудо! Замок начал поворачиваться.

Эх, стояночка.

Как?!

Покосилась на свои руки. Они точно не поворачивали ключ.

Дверь открылась, а я так и замерла с невежественно открытым ртом, когда лицезрела за дверью полуголого парня.

— Фролова?

Глава 2

Капельки воды, весьма заманчиво и интригующе скатывались под полотенце. Япона мать, благослови хоккеистов и их кубики! Сколько тут кубиков?

Раз…два…три…четыре… Восемь! Их восемь! И они такие твердые, гладкие, что хочется потрогать…облизать… А грудь? Это не грудь, это произведение искусства! Если бы к этому телу в комплекте не шла голова, что зло на меня зыркнула, то я бы непременно воспользовалась ситуацией.

— Фролова… — рыкнул Синица. Отлично, от безразличия мы перешли к ненависти. Прогресс… — Ты меня преследуешь?

— Хочу задать тебе тот же вопрос, — приподняв стервозно бровь, хамовито изрекла, по-прежнему без стеснения его разглядывая. Краснеть — не мой случай!

— Ты что, синяя? — наклонился ко мне, сузив угрожающе свои щелки.

Капля воды с его волос упала мне в декольте, скатываясь в ложбинку, отчего по коже пробежали знакомые мурашки. Клянусь, если этот плейбой не перестанет испытывать меня, я накинусь на него, как мартовская кошка!

— Нет, — хмыкнула, — но я склоняюсь к тому, что булочка, которую я съела, была не первой свежести. От отравления могут быть галлюцинации?

Иначе как объяснить то, что он стоял на пороге моей квартиры, в чем мать родила. Синица издал рычащий звук, возвел глаза к потолку, закрыл их и тяжело задышал, будто сдерживаясь. От этого его каменное тело напряглось еще больше, и чего уж там… Я протянула руку, дабы коснуться того, что не давало мне покоя по ночам. Рука скользнула по тем самым кубикам и Синица, дернувшись, отскочил от меня, как от холеры.

— Не лапай меня! — шикнул.

— Какие мы скромные, — фыркнула. — Чемоданы поможешь занести? — кивнула на груду торб около себя. В недоумении он застыл, пуще прежнего закипая и краснея. — Ладно, я сама!

Взяв ручку чемодана, ненавязчиво вклинилась между застывшей статуей ошарашенного парня и юркнула в квартиру. Не успела я сделать и двух шагов, как меня грубо схватили за руку.

— Куда?

— Я к себе домой! — остервенело взревела. Ишь ты, моду взял! Хватает он меня!

— Куда? — вытянулось его лицо.

Оказывается, и невозмутимого Синицына можно удивить. Какая честь!

— Послушай, я не знаю, какого лешего ты забыл в моей квартире…

— Твоей? С каких пор она твоя? — теперь он насмешливо на меня взирал с высоты своего роста, как на нерадивое дитя.

— С тех пор, пупсик, как я ее сняла!

— Да что ты? — ядовито пролепетал. — А ничего, что эту квартиру уже снял я? — и с видом победителя он сложил руки на груди, потому что теперь я на него глядела с невежественно открытой варежкой и выпученными шарами.

— Наверное, — неловко заправила прядь волос за ухо, — твой срок аренды истек, потому что вчера…

— Да, вчера вечером я въехал! — с нажимом отрезал. — А позавчера снял!

— Тысяча чертей, не может того быть!

Димка устало вздохнул, потер переносицу, что-то нелицеприятное пробурчал себе под нос, вспоминая почему-то моих бедных родственников и отправляя меня к ним в незамедлительное путешествие.

— Фролова, кончай этот цирк. Это переходит все границы. Я не собираюсь с тобой спать, даже если ты будешь ночевать под моей дверью.

— С чего бы мне ночевать под дверью, когда у меня есть квартира? — коброй прошипела, сверкая своими очами.

— С того, что если ты надеешься, что я из жалости…

Мой фальшивый издевательский смех прервал его тираду. Облизнув свои губки, встала в воинственную позу, бросая дерзкое заявление:

— Со мной, пупсик, спят не из жалости, а от желания. И, поверь, дорогой, последнее, на кого можно надеяться, так это на законченного импотента.

— Я, по-твоему, импотент? — рявкнул, рывком притягивая к себе.

Мы стояли близко, делили один воздух, что наэлектризовался от напряжения между нами, и были очевидно на той стадии, где люди друг друга либо убивают, либо занимаются крышесносным сексом. Я, к слову, была не против последнего. Его голубые глаза потемнели, когда я придвинулась еще ближе, желая в полной мере довести его до ручки. Пальцами пробежалась по груди, провела вдоль пресса, очерчивая длинным ноготком каждый кубик, бесстыдно полезла ниже, накрывая его внушительное достоинство.

— Демоница! — сжав кулаки и отскочив от меня, в сердцах выплюнул.

Кажется, он действительно верил, что я нечисть, судя по его проклинающему взгляну. Он, поди, сейчас креститься начнет и кричать: «Изыди! Изыди!» Но как бы мой мальчик себя не обманывал, а он хотел. Очень. Хотел меня.

— Меня называли и похуже, — обольстительно улыбнулась, подмигнув. — А теперь, если не возражаешь, — я вновь шагнула за порог, но Синицын, захлопнул дверь прямо перед моим носом, со словами:

— Ты не войдешь в мою квартиру.

— Послушай, — раздраженно закатила глаза. — Это моя квартира. Я… Ее… Сняла, — объяснила медленным тоном этому тормозу. Вот же, Фома неверующий!

— Я же сказал, чтобы ты заканчивала со своими фокусами! — взорвался он, стукнув кулаком по двери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Психованный, откуда у меня ключи по-твоему?! — для достоверности помахала ими у него перед лицом, после демонстративно вставила в замок, но он не подался.

— Ну, как? — гадко ухмыльнулся, наклонил голову, с неприкрытой иронией наблюдая за моими потугами.

— Отлично! — фыркнула, нажала на ручку двери, открыла, достала с другой стороны его ключ, и закрыла дверь.

— Что ты…

— Т-сс, — шикнула на него, — повернула своим ключом, подергала дверь, тем самым показывая, что только что ее закрыла, а затем, повернув замок, с легкостью открыла дверь. — Видишь, мой ключ идеально подходит, а все потому что это моя квар-ти-ра, — прощебетала, аки пташка.

— Ты успела сделать дубликат? У тебя такой же замок? — отказывался верить этот упертый осел.

— Я звоню хозяину, — оповестила, потянула дверь, втащив свой большущий чемодан.

На сей раз Синица не стал меня останавливать. Он вошел следом, прошел мимо меня, будто я пустое место, топая в глубь квартиры. Моей! Квартиры!

Пока Синицын громко с кем-то ругался по телефону, я затащила свои остальные чемоданы, поэтому когда он вышел из (моей!) комнаты уже одетый и привычно хмурый с телефоном в руке, порядком удивился. Я устроилась в кожаном кресле, вытянув свои стройные ноги и попивая кофе, что нашла на столике рядом. Не, ну, а что? Моя квартира? Моя! Стало быть, и кофе мой.

— Хозяйка сказала, что не сдавала никому квартиру. Похоже, ты наткнулась на черных риэлторов, — поспешил поставить меня в известность. — Сожалею.

Однако, жалостью в его голосе и не пахло. Скорее затаенная радость.

— Сейчас, проверим, — хмыкнула, отыскав нужный номер и набрав его.

Ждать долго не пришлось, трубку сняли сразу.

— Слушаю…

— Любезный Семен Семеныч, — проворковала, — скажите-ка, пожалуйста, почему в квартире, которую я у Вас сняла, ошивается посторонний человек?

— Постой, девонька, но я сдавал квартиру только вам.

— Странно… А молодой человек утверждает, что ему квартиру сдала женщина.

— Женщина? — не понял, после чертыхнулся и выпалил, — Людка! От стерва! Сейчас приеду! Ждите!

Скинув, покосилась на напряженного Димку, что делал крайне безразличный вид.

— Сейчас приедет, — пожала плечами.

— Отлично, — вяло кивнул, — ждем хозяев.

— Может по-быстренькому? — пошутила, пошло поиграв бровями, на что Синицын одарил меня тяжелым взором и отвернулся, уставившись в телефон.

Говорю ж, импотент!

Последовав его примеру, открыла инстаграм. Просмотрела последние истории, ответила на несколько сообщений, проверила почту. Там, уже висело несколько предложений от рекламодателей. Господи, благослови двадцать первый век и его технологии. Я бы никогда столько не заработала, не будь успешной инстаграм моделью.

Хочу поправить, модель — это не блогер! Сегодня мне предложили прорекламировать йогурт, один шоу-рум и даже стоматологию. Последнее отмела сразу же, а на первые два ответила. Как здорово, когда есть выбор, милая мордашка и тонна харизмы. Возможно, мой характер и не сахар, но по крайне мере, я не просила у своих родителей сто рублей на проезд и булочку.

Пока я делала свои «рабочие» дела, Синицын успешно меня игнорировал, что в общем-то было делом весьма привычным. За этим экземплярчиком я охотилась с самого начала семестра, а он, к слову, закончился недалече, как пару недель назад. Нынче были зимние каникулы.

Димка Синицын оказался крепким орешком. Нападающий хоккейной команды «Волки», по ночам гонщик, известный под кличкой «счастливчик», примерный студент (кто бы сомневался!) и абсолютно недоступная личность. Недоступная, я имею в виду, что ни одна из моих знакомых и даже незнакомых не залезла ему в трусы, не обскакала, так-с сказать, жеребца. А жеребец он был все же породистый, даром что дурной…

Крепкая точеная челюсть, плавный изгиб подбородка, голубые глаза — точно васильки, пухлые губки и сногсшибательная улыбка, что, к сожалению, изредка мелькала на его незаслуженно смазливой мордашке.

Первой приехала женщина, эдакая базарная баба и хабалка. Влетела, как ошалелая, споткнувшись о мой чемоданчик, и разразилась красноречивыми эпитетами.

— Ах, он старый черт! — истерично заверещала. — Привел, понимаешь ли, свою шаболду! — уперев руки в боки, стала надвигаться на меня. Но мы-то че?! Мы тоже не пальцем деланные!

— Дамочка! — уже подскочила с кресла я. — Вы что себе позволяете?

— Ты что, пигалица, совсем страх потеряла?

— А я его и не находила! И, вообще, вы кто такая?

Пучеглазая хабалка подобной наглости не ожидала, запнулась, от гнева покраснела и зашлась кашлем.

— Ты у меня вылетишь отседова, как пробка!

— Людка! Людка, етишкин корень! — влетел уже долгожданный Семен Семеныч. — Ты что опять взялась мне жизнь паскудить? Мало кровушки у меня попила? — держался за сердце, тяжело дыша.

— Это ты из меня всю душу вытряс, ирод! Вот разведемся, и ты у меня попляшешь! — уже обернулась она к нему. Не дай бог, такую супругу. Понятно, отчего бывшая… или почти. — Ты мне за все заплатишь!

— Шиш тебе, а не квартира! — выставил ей дулю под нос старикан.

— Ах, свинота ты неблагодарная! Да я на тебя лучшие годы своей жизни потратила!

— Ведьма проклятая! — гаркнул на нее. — Ты почему без меня квартиру сдала? Решила исподтишка действовать, гадюка?

— Ой, Семушка, дак и ты, я гляжу, без дела не сидел, — саркастично заметила, покосившись на меня.

Они бы и дальше рады друг другу перемывать косточки, но Синицын прервал их своим звучным и недовольным басом.

— Так чья квартира-то?

— Моя! — в одночасье выпалили хозяева.

Настал ступор и затяжное молчание. Это что получается-то, что нам обоим сдали квартиру? И оба хозяева.

— Фролова, — обратился ко мне Димка, отчего я вздрогнула. Уж больно непривычно спокойно моя фамилия прозвучала из его уст. — Ты договор составляла?

Мне бы бессовестно соврать… Так, проверять же пойдет этот больно справедливый. С него станется…

— Нет, — вздохнув, честно ответила.

— И я — нет, — хмыкнул.

Пока мы решали проблемы. Хозяева тем временем с недовольными физиономиями, презренно фыркали и нарочно на друг друга не смотрели, словно тем самым подтверждая свою напускную важность.

— Хозяева, — обратился уже к нынешним/бывшим супругам, — давайте вы просто девушке вернете деньги, и на этом разойдемся.

Это вопиющее нахальство! Нет уж! Пусть сам свои шмотки собирает и тю-тю отсюда, о чем ему незамедлительно и поведала. Синицын пожав плечами, лишь потребовал у хозяйки свои деньги назад.

— Какие деньги, юноша? — упала на дурочку дамочка. — Не знаю, ничего. Пусть девушка выселяется. Ей-то попроще будет, — указала рукой на мои сумки, — и складывать ничего не надо.

— Тогда верните мне деньги! — уже вставила свое слово я.

— Э-э, девонька, так нет денег-то, — неловко пробормотал старый мухомор. — На адвоката все ушло.

Охренеть! Приплыли тапки к берегу… Просто театр абсурда.

Дамочка, поняв, что дельце-то попахивает жаренным, по стеночке-стеночке и к двери заторопилась. Как бы то ни было, а деньги нам возвращать, похоже, никто не собирался.

— В общем, вы тут разбирайтесь, — поспешил следом откланяться за своей женой старый хрен, — а мне еще с адвокатом встречаться.

Хозяева отчалили на выход, а мы с Синицыным оторопевшие просто глядели им вслед, не веря, что подобное могло случиться.

— Чтоб вам развод не дали! — брякнула себе под нос, а Димка кивнул головой, впервые соглашаясь с моими пожеланиями.

Глава 3

И вот теперь, когда мы остались в квартире наедине в оглушающей тишине и с сексуальным напряжением, я выжидающе уставилась на Синицына. Возможно, он и славился образом холодного чурбана, но всегда был почтителен с девушками. С расчетом на это я, собственно говоря, и ждала, пока проявиться его исключительная джентльменская натура, и он быстренько собирает свои вещички и укатит в неизвестном направлении. Но минута утекала за минутой, а Синицын так и не сдвинулся с места, глядя на меня в упор.

— Тебе вызвать такси? — прервал он первым молчание, а меня перекосило. Хамло неотесанное!

— С чего бы вдруг мне вызвать такси? — хмыкнув, плюхнулась обратно в кресло, изящно закинула ногу на ногу. — А тебе помочь свои пожитки собрать?

Кажется, меня прокляли. До седьмого поколения, как пить дать! А нам не привыкать — мы закаленные! Нервным движением он взлохматил свои волосы, что уже успели высохнуть, и Синица сквозь зубы процедил:

— Я никуда не собираюсь. Значит так, Фролова, — едва ли выговорил мое имя, словно оно было ядовитым, — я пошел разбираться, а ты долго не засиживайся.

Засим командир пожелал еще раз окатить меня убийственным взглядом, пнуть с дурости мой чемоданчик и откланяться, громко хлопнув дверью.

Никто и не сомневался, что неразумный побежит восстанавливать справедливость. Ну, а мы как более развитые, а то бишь хитрые, шустро поскакали в комнату. Как я и ожидала, Синица все же мужик, а против природы, едрит мадрид, не попрешь, потому-то и не удивилась, застав кучу неразобранных коробок в комнате, пару разбросанных носков, а еще конструкцию весьма сомнительного и подозрительного вида. Большую в почти мой рост штуковину, накрытую покрывалом до самого низа. Жуть какая!

Быстро все это безобразие перетащила в зал, поставила около выхода, а носочки с полотенцем так уж и быть, сжалившись, запихнула в первую попавшуюся коробку. Осталась только эта подлянка. Разумно решив, что самой мне такую громадину не поднять, оставила сие безобразие для хозяина. И так чуть не надорвалась, а я девушка хрупкая, нежная. Я же будущая мать, в конце-то концов!

Свои же вещи я поспешила разложить по полочкам в шкафу. Лифчик к лифчикам, трусишки к трусишкам, пижамки, носочки, чулочки (колготы принципиально не ношу, не комильфо это) и все остальные женские премудрости. Не поленилась даже по цветам рассортировать. Косметику на столик в комнате. Крема, гели, шампунь (импортный, между прочим, из самого Парижу) обосновала в ванной, обувь нашла свое место в прихожей.

Так, тихо мурлыча себе под нос, и справилась. Поставив ноутбук на стол, осмотрелась и счастливо вздохнула. Эх, лепота!

Вдруг Сатанинская конструкция шевельнулось, а я замерла — точно вкопанная. Что-то под ним угрожающе поскреблось и я с воплем:

— Дьявол!

Пробкой вылетела из спальни, не забыв захлопнуть дверь.

Накручивая круги вокруг дивана, дошло… Чего это я? В самом деле? Нервная такая, что бес в церкви. Непорядок. Лялю — ухажера моего шкафовидного не испугалась, когда тот полез в окно с цветами, да пылкими речами. А уж, поверьте мне, там было чего пугаться!

Здоровый лоб, морда-лица перекошенная и зловещая, лапищи, что дубины, и ко всему прочему — влюблен. Влюблен окончательно и бесповоротно! С его-то слов. И все бы ничего… Что я от ухажеров через форточки туалетов не уматывала удочки, что ли? Так этот настойчивый гад жениться вздумал! Угрожает этим по сей день!

Уж ежели Лялю не испугалась, то что мне до ветерка. Просто ветерок подул, а я натура впечатлительная… На том и решила, что, дескать, всяких странных конструкций не боюсь, а в комнату не заходила, потому что вещи уже разложила. И чего там, собственно говоря, делать?

Очень кстати заурчал живот и я, посетовав на голодного предателя, стала рыскать в поисках еды. В чем преуспела. Пицца была хоть и не первой свежести, но голод не сосед — от него не уйдешь. Так меня, жадно жующую, и застал Синица. Даже ничего не сказал. Видимо мои голодные зенки были весомым аргументом, против его претензий.

— И как? Разобрался? — отрывая кусок пиццы зубами, поинтересовалась. Без ехидства, к слову, и с искренним интересом. В конце-то концов, нужно же ему где-то жить?

Уже привычно холодный Синицын опустился на стул за барную стойку аккурат напротив меня. Взял кусок пиццы, не внимая на мое возмущенное:

— Эй!

Откусил, прожевал и невозмутимо поведал:

— Хозяева деньги не вернут, — ну это и так понятно, но отчего-то свое саркастическое замечание оставила при себе, — они их на адвокатов потратили. Но предложили альтернативу…

Синицын сделал выразительную паузу, а я навострила ушки, как та лиса.

— Пять месяцев вместо трех.

— Почему это пять?

Тут уже Синицын искривился в усмешке и нахально заявил:

— Потому что кое-кого жаба задавила! — и не успела я вставить слово, как продолжил, — Ты заплатила за два по цене трех. Поэтому, на правах сильного пола я живу, первые три месяца, а потом заселяешься ты на два.

Кусок пиццы встал в горле, глаз дернулся, спина неестественно выпрямилась — точно деревянная. Вернуться домой? На три месяца.… От подобной мысли тотчас же заворотило. Уж лучше я со свету сведу этого сильного на правах слабого!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Синицын, — коброй зашлась, вставая из-за стола, — ты же мужчина, — оскалилась, блеснув коварно глазками. Будущий неупокоенный жмурик сощурился, не подозревая, что в случае его отказа его скоропостижная кончина неизбежна. — Разве ты можешь выгнать бедную девушку на улицу?

Между тем подкралась с кошачьей грацией к нему, провела коготками по спине, почти ластясь. Димка повернул свою голову ко мне. Наши лица оказались неприлично близко, но его не проняло. Сухо он изрек:

— Во-первых, не на улицу, а, во-вторых — могу.

Ухх, рожа жмотярская! Так и продолжая невозмутимо жевать, он даже не моргнул, когда мои ногти с силой вонзились ему в бок. Так просто его не пронять.… И, судя по решительному взгляду, отступать он был не намерен. Скорее меня вышвырнут за шкирку, как паршивого, нагадившего в ботинки котенка, нежели проявят благородство.

Синицына я успела изучить вдоль и поперек. Безусловно, из тех крохотулик, что мне удалось о нем узнать, я сложила некий весьма скудный портрет его скрытной личности. И пущай он был не склонен к жалости… Однако есть ли на свете мужчина, невосприимчивый к слезам?

Нос как по заказу шмыгнул, щечки надулись, а из глаз солеными крупными капельками потекли слезы. Синицын перестал жевать, вздохнул и угрюмо шикнул:

— Фролова, не надо мыльных опер.

— Дим, — проскулила, а изо рта вырвалась жалостливая тирада достойных громкий оваций, — мне ведь правда некуда идти.

— Фролова, ну что ты мелешь? — недоверчиво на меня покосился. — К родителям чеши, а через три месяца приходи.

— Так… нет у меня родителей, — прошептала. И хотелось бы прикусить язык, но бомба уже была запущена. Обратного пути нет. Если врать, так уж с размахом! Такова заповедь Ульки Фроловой!

— Как… нет? — опешил он.

— Так, сирота я, — горько вздохнула, утерев фальшивую слезу. — С самых пеленок сирота. Ни матери, ни отца…

— Ааа…

— Так, у тетки обитала. Та меня с самых пеленок и растила, — без зазрения совести врала. Так-с, надо больше драматизму… — выгнала меня карга старая. Взяла только потому, что пособие платили. Хорошо хоть девки помогали, чем могли, а то так бы по миру и пошла. Она ж и кормить меня забывала, — покачала головой и покосилась на пиццу, — а как я по электричкам ходила песни пела — никто ж не знает! Заставляла меня еду отрабатывать, а хахали так ее вообще…

На этих словах глаза Димы налились кровью, а скулы заходили ходуном.

— Они тебе что-то сделали?

Перегнула…

— Ээ, нет! — выкрикнула поспешно. — Просто на улицу выгоняли, ну, а я к девчонкам шла. Тетка Райка меня, как свою растила, — ну тут считай, не соврала. Дунькина бабушка мне всегда была рада, и в случае чего приютила бы под крылышком.

— Прости, — взъерошил волосы, а я постаралась скрыть победную улыбку. Мужчины, едрит мадрид! От сердобольная душа.… Мысленно, я уже провожала Синицу в добрый путь, однако… — придется жить вместе. Я не могу пока переехать, — пожал плечами. — Очевидно, ты тоже. Остается только…

— Вот и договорились, соседушка! — резво подскочила с кресла, потрепала ласково по голове. Если его моя радостная реакция удивила, то виду Синицын не подал.

Весь оставшийся вечер он раскладывал вещи. Теперь мой французский шампунь потеснили пена для бритья, гель после бриться, приятного запаха дезик, который я втихаря успела понюхать и испытать своего рода экстаз, шампунь и, собственно, сама бритва. Мужской стандартный набор.

Я за этим варварским набегом на мои полочки наблюдала, скрепя сердце. Обувь мою аккуратно переставили друг на друга, отчего мне тотчас же поплохело. Пришлось половину убирать в шкаф, который, к слову, этот басурманин тоже потеснил своими шмотками. Хотя со мной ему, конечно, в модном приговоре не потягаться. Единственное, ирод, столик оставил целым и невредимым! Видимо, потому что места там для его двух одеколонов не осталось, ну они вполне себе поместились на полке в прихожей. Еще бы самого хозяина переместить в прихожую… на коврик.

Взбив подушку, откинула одеяло на кровати, пока Димка стелил себе в зале. Своими горючими слезами, я отвоевала - таки себе райский уголок. Подойдя к столику, любимым лосьоном увлажнила кожу, покрутилась у зеркала. И все-таки красивая, зараза! Я, конечно же! Встала боком, оттопырив попу, и ей уже кокетливо покрутила. Шлепнула на радостях свою любительницу приключений и застыла истуканом. Конструкция шевельнулась, занавеска упала, и нечто разноцветное вылетело, грозя мне вцепиться в лицо.

— Твою дивизию! — заверещала я, выбегая из комнаты. Это существо вылетело следом за мной.

— Сто-ять боя-ться! — странным голосом прокричало это вслед, а я со страху прыгнула в постель Синицы, пока тот ошалело наблюдал за мной.

— Эмиль! — крикнул пришедший в себя Дима, подскочил, ловя существо.

Услышав свое прозвище, зверюга прекратил метаться по комнате, опустившись на пол, начав надвигаться на меня.

Все, заклюет!

Сглотнув наблюдала за зверюгой, что прищурился и, клянусь своим лицом, мне оскалился.

— Убери это! — крикнула, прикрываясь одеялом и задом отползая на край дивана.

— Эмиль! — прикрикнул Синицын и животное остановилось.

Это был всего лишь попугай, сказал бы кто-то.… Однако мой дернувшийся глаз не даст соврать: эта демонова птица пыталась меня убить! А если не убить, так изуродовать.

— Ты зачем его выпустила? — строго посмотрел на меня сосед.

— Я? — ткнула на себя пальцем, — это? — уже ткнула пальцем в животного. — Да, твое животное меня чуть не порешило!

— Он просто хотел познакомиться, — закатил глаза парень. — Сестра уехала заграницу и оставила мне Эмиля.

Эмиль, надо же! Да какой он Эмиль! Емеля он и уголовник! Будто услышав мои мысли, попугай повернулся ко мне, клацнув своим клювом и, отшатнувшись, я грохнулась с дивана.

Сбоку раздался хохот, искренний и весьма неожиданный. Услышать, как Димка Синицын смеется, было моим заветным желанием, но исполнил он его отнюдь не вовремя.

Ржет! С меня! Меня, Ульки Фроловой! Гад!

Скрипнув зубами, я встала, отряхнула невидимые пылинки и гордо, выпрямив спинку, прошествовала мимо, закрыв дверь.

Ну, все, соседушка, я тебе такую жизнь устрою, что сам съедешь!

Глава 4

Проснулась, не от криков за стеной, не от того, что папина очередная крыса сбежала, а от вони. Вони гари, что нещадно щипала нос.

— Ёшкин кот! — поднялась на кровати, осматриваясь по сторонам. В комнате ничего не горело, а вот с кухни дым пробирался даже в комнату.

Мне хватило доли секунды, чтобы подорваться, накинуть на полупрозрачную сорочку халат и вылететь из комнаты.

Синицын, мать его за ногу, кашляя, открывал окна, на плите стояло нечто напоминающее угли, а перепуганная птица сидела на холодильнике почти под самым потолком, словно это из нее пытались приготовить завтрак. М-да, картина маслом…

Глаз дернулся, кулачки сжались, а мой тяжелый вздох был красноречивее всяких слов. И в выходной поспать не дадут, ироды! Уже переехала, так и тут сюрприз. Получите, распишете-с! И чего ему, спрашивается, не спится-то?!

— Синицын, — обманчиво спокойно начала, — ты что спалить нас живьем решил?

— Нет, — сухо бросил.

Подошел к своему неудавшемуся блюду и, скорчив кислую мину, бросил сковороду в мойку.

Я, облокотившись на дверь и сложив руки под грудью, не без удовольствия стала наблюдать, как тот самый непобедимый гонщик «счастливчик» не может победить одну несчастную сковородку. Не по Сеньке шапка оказалась! Моющего слишком много, пены через край, а сам, забрызгав себя, он хмуро и натужно драил сковородку. Впрочем, как мне показалось, за своей хмуростью он скрывал смущение.

— Отойди, — подойдя к нему, оттеснила бедром, забрала губку и принялась за сковородку.Ъ

На секунду вдруг показалось, что лицо Синицы озарилось благодарностью, но уже через миг оно было, как и всегда, мрачно отстраненное. Тихо почти неслышно, он буркнул:

— Спасибо.

После посуды я принялась за завтрак. Готовить я умела. Эту науку освоила еще с детства, когда меня от греха подальше отправляли на каникулы в деревню к бабуле. Умела, но не сказать, что любила. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — твердила моя ба, а вот я с годами стала в этом сомневаться. Через другое у них лежит (но лучше когда стоит) этот самый путь к сердцу!

Но раз уж Синица, оказался тем самым исключением, то отчего же не блеснуть своими умениями? В стряпне, разумеется.

Димка удивился, но промолчал, лишь зорко наблюдая за моими манипуляциями. Видать, голод замучил парня.

Я не сильно заморочилась, но омлет с грибами и помидорами (и откуда только?) получился, чудо как хорош. Гренки румяные с поджаристой корочкой и ничуть не подгорелые. Поставив все это на стол, хотела было взяться за кофе, но Димка со словами:

— Я сам.

Включил кофемашину. Велика наука! Тоже мне бариста! Но и я деликатно промолчала, да и приятно мне стало. Какой никакой, а знак внимания!

— Сколько сахара?

— Без сахара.

На мои слова он усмехнулся, мол, ничего другого не ожидал. Ну и пускай! Мне этот сахар потом боком обойдется, в самом прямом смысле слова. А мне формы беречь нужно!

Димка вновь сел напротив, поставив передо мной чашку с ароматным напитком. Недоверчиво оглядел мою стряпню, словно проверяя на наличие яда. Отрезал кусочек и поднес ко рту. Фома неверующий, прости господи! Появись у меня желание его отравить, я бы не стала действовать так явно. За первым кусочком следом отправился второй, за вторым третий и, вот, уже Димка уплетал омлет за обе щеки.

— Надо же, Фролова, — прожевав и запив кофе, обронил, — не думал, что ты умеешь готовить. Удивила.

— Я еще не так умею удивлять, — пряча кривую ухмылку в чашке, ответила, ненавязчиво так накрыв своей рукой его крепкую и мужскую ладонь, которую он сию же секунду отдернул, точно пришибленный током.

Плату у него, что ли за завтрак спросить натурой? Не-а, не даст. Пришла к выводу, вглядевшись в его суровые черты.

— Вряд ли осталось чем, — на мою изогнутую в вопросе бровь, продолжил, — пол команды судачит о твоих талантах. И среди них, — едко усмехнулся, — определенно точно я ни разу не слышал о готовке.

— О, — в тон ему прилетело. Не думал же этот ядовитый змей, что сможет меня смутить, верно?! — А ты значит интересовался?

— У Лебедя язык без костей. Метет, что помело. Тебе бы стоило быть более осмотрительней в своем выборе.

Ох, и зря.… Зря, он ступил на этот тонкий лед.

— Поверь, дорогой, я крайне осмотрительна. И то, что у него язык без костей, — облизнула нижнюю губу, затем ее прикусив, — только плюс.

Синицын сглотнул. Он точно это сделал, говорю вам! Затем отвел свои вспыхнувшие в одночасье глазищи, потер шею и молча уткнулся в тарелку.

И все-таки красивый гад! Красивый и недоступный. Мнется, что девка на сене! А про пол команды.… Это он, безусловно, загнул. Спала я лишь с двумя из «Волков». И первый, к слову, был моим парнем. Никита Громов. Встречались мы не столь долго, но время это проводили с пользой, а с Лебедевым мы просто спали. Он был хорош, но крайне надоедлив, потому наши пути и разошлись, как в море корабли. Жаль, что морем этим был наш городок, и час от часу нам приходилось сталкиваться.

Доедали в молчании. Димка торчал в телефоне. Не то ли переписывался, не то ли просто просматривал сообщения, а я ненавязчиво так пыталась подсмотреть. Глаз нет да нет, а косил на гаджет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нет. Ну не с бабами же он там переписывался, верно?! Синицын и с бабами, смех, да и только! Потому, хмыкнув и успокоив саму себя, последовала его примеру.

У меня как всегда куча сообщений с приглашениями: приличными и не очень, комменты, лайки.… Ответив на парочку, уже хотела отложить телефон, но только сейчас заметила пропущенный. Бабуля… Новый звонок раздался, прежде чем я успела набрать. Озадаченно приняла вызов.

— Внуця, — узнала я деда голос, — ты шо спишь?! Просыпайся! А мы тута в гости приехали! Встречай! — затараторил.

Г-гостей?! Елки-метелки!

Послышалась возня, затем недовольные возгласы.

— Внуця, нас тута это прекрасная мадмуазель не пускает. В какую квартиру спрашивает. Дамочка, не хмурьтесь! Вам не идет. Какие наши годы! Вот, у меня наливочка…

— Ах ты, охальник старый! — услышала голос бабули. — Я те щас как дам наливочку! А вы чего милейшая глазками хлопаете? Не видно, женатый он! Женатый! Ишь ты ни совести, ни стыда! А ведь не первый десяток уже… А все туда же…

Господи.… Как в гости?! Как встречать?

— А не надо тут мои десятки считать! Сдался мне твой дед. У меня может свой есть!

А это, кажется, консьержка… Они же сейчас полдома на уши поднимут!

Так и есть, по звукам поняла, что родня настойчиво рвалась ко мне в квартиру. Их не смущало, что само нахождение квартиры они не знали. Вот дайте им пройти и все тут!

— Синицын! — заверещала подскакивая. — Ко мне тут… — и резко замолчала, вспомнив, что за басни вчера пела, — тетка приехала!

— Что? Какая тетка?

— Внуця, так какая квартира-то? — в трубке спросил дед.

— Четырнадцатая.

— Вот, четырнадцатая говорит.

— Ааа, так это ваша-то вертихвостка вчера заехала?! Ну, оно-то и понятно, откуда ноги растут.

Что? Вертихвостка?! Ну, я этой кикиморе старой…

— Нет, ну ты слышал, Коль! А еще в городе живет! Приличная вроде, тьфу ты!

— Синицын! Прячься! — выпалила, хватая его за руку.

Не дай бог, дед увидит! Они ж не поймут!

— Фролова, что опять ты придумала? — уперся он ногами в пол.

— Потом. Все потом… Тетка у меня, кхм, старая, злая гиена! Увидит — живого места не оставит! — я настойчиво потащила его к двери, но разве я хрупкая маленькая девушка могла справиться этим лбом?! — А может и жениться заставит! Она у меня знаешь какая.… Все мне мужа ищет! Сбагрить хочет!

Не то ли у меня сверх сила появилась, не то ли слова о женитьбе так отрезвляющеподействовали, но Синицын вдруг подался. Не шел сам, но тащить его было легче. На ходу накинула на него первое попавшееся, открыла дверь, как…

— Внуця!

Все кирдык! Аут! Гитлер-капут!

Я спиной чувствовала, как Синицын напрягся.

— Де-да, — промычала.

— Улька, ути моя хорошая! — бабуля сгребла меня в охапку, потрепала по щекам, пригладила волосы, и только потом заметила незнакомца за моей спиной. Изумилась, застыв с открытым ртом, дед кашлянул, а Синицын запыхтел, сверля мой затылок своим убийственным взглядом.

— Улечка, а это кто?

— Бабуль, это сосед. За солью зашел! А соли у меня ж нет, вот и уходит уже! — сочинила на ходу.

Повернулась, постаралась не обращать на покрасневшее лицо своего сожителя и шире открыла дверь. Мол, давай парень, погостил пора и честь знать! От этого наглого жеста, кажется, у него дернулся глаз. Нет. Не кажется. У него определенно нервный тик. Что ж он такой впечатлительный-то? Мы ж еще и суток вместе не прожили! Ну, подумаешь, не сиротка я! Так это ж радостная новость! Порадовался что ли…

— Ах, ну раз за солью, — хитро подмигнула ба деду, — а это у вас, что? — указала на его плечи, впопыхах на которые я накинула свою розовую шубку. — Улечка, не твоя случайно?

— Сейчас все такие носят, бабуль, — обворожительно улыбнулась. — Унисекс, называется!

Синицын фыркнул. Ну да, я умею выкручиваться, что сказать…

— Чего только не придумают, да, Колька? — толкнула бабуля его в бок, пока тот с интересом оглядывал Димку. — Людмила Никитична, — представилась, протягивая руку.

— Дима, — неловко пожал парень с заминкой.

— Митька, значит! — очнулся дед.

Оо, нет! Я знала этот цепкий взгляд.

— А я Николай Федорыч, — пожал руку Синице, — сосед значит. Ну, коль соли для тебя не сыскалось, то хоть завтраком накормим! Мы тут привезли кое-чего, а то ребенок, небось, с голоду помирает. А наливочка, какая у меня…

— Так, ша! — влезла бабуля, услышав слово «наливка». У нее на подсознательном уровне к этому слову протест. — Дай людям поесть сначала!

— Дак, куда ж мы без закуски-то, да, Митюнь?

Не ошиблась. Дед в глазах Синицына нашел себе потенциального собутыльника.

— Благодарю, но мне, пожалуй, пора, — с достоинством ответив, накинул мне шубку на плечи и как есть ступил за порог — босой и с голым торсом.

Вон оно как все просто оказалось! А я-то думала-гадала, как жилплощадь освободить. А надо было только и всего — своих родственников позвать.

Дед понял, что «добыча» ускользает, потому оперативно подхватил ошалевшего Синицына под руку, потянув в квартиру да приговаривая:

— Нет, Митюнь, это не дело. У меня ж внуця совсем взрослой стала. Вон, какая барышня — загляденье. Самый сок! Отметить надо! Да и потом, куда торопиться-то? Воскресенье — выходной.

«Митюне» идея была не по душе, как пить дать! Но противоречить не стал. Куда он голый и босой пойдет-то? И потом… Что я совсем, что ли, изверг? Человека выгонять в таком виде, когда на улице зима?!

На кухне мы с бабушкой принялись хозяйничать, в то время пока дед со всей настойчивостью пытался заставить Синицына: «дернуть по стопочке». Он естественно спортсмен до мозга костей держал оборону. Недолго, правда. Несколько наших случайно схлехнувшихся взглядов, и Синицын сам потянулся к рюмке. Опрокинул в себя, не поморщившись.

— О, это я понимаю! Это по-нашему! Мужик! — гордо заявил дед, между тем наливая вторую. От которой на удивление мой сосед не отказался.

— Хорошо, у тебя тут, Улька, — похвалила меня бабушка. — Просторно и чистенько.

— А главное — спокойно, бабуль.

— И то верно, — хихикнула она.

Бабуля меня понимала, как никто другой. Хоть и не была рада переезду, но понять могла. Пусть и собачились с мамкой. Это уж скорее издержки привычки.

Когда был готов закусь для деда, обед-завтрак для всех остальных, впрочем, в захмелевшем Димке я уже сомневалась. Они-то с дедом, похоже, спелись, точнее, спились.… В общем, мы с бабулей заставили их перетащить стол на середину, дабы сесть «по-людски».

Не больше получаса назад мы уже ели, поэтому мне кусок в горло не лез, а вот Синицын проглот накинулся на еду. Что у него там черная дыра, в самом деле?! Столько-то хомячить. Такого не прокормишь.

— Улька, а ты чего не ешь?

Бабуля своим зорким оком все заметила.

— Да, ем я…

— Тю! А-то я не вижу! Ты мне эти свои диеты брось! Будешь как вобла высушенная, а нам еще тебя замуж выдавать.

— Слушай бабку свою, внуця, — вставил свои пять копеек дед, икнув.- Мужики суповой набор не любят. Да, Митюнь?

Митюня мрачно вперился в меня. Осмотрел с головы до пят. Оценивающе так, что я вся подобралась и выпрямилась. Уж больно неожиданной оказалась его заинтересованность. После хмыкнул и затолкал в себя остатки мяса.

— Да, Николай Федорович.

Ах так? Ну, уж нет, расходиться жирами я даже ради этой гордой пташки не готова.

Представляю, как бы мне девки из тусовки обзавидовались. Небось, год бы желчью плевались, пронюхай, что я Синицу на обед с предками затащила. Вот умора! Однако болтать о сием прецеденте я не собиралась. С них станется, мне потом иголки в сумки тыкать и по бабкам шастать. Говорю ж, лакомый кусочек этот Синицын. И весь мой. Во всяком случае, сейчас.

Застолье длилось недолго. Оказалось, что бабуля с дедом-то и вообще мимо проезжали. Пенсию получили, вот и ехали на свою родимую избушку поглядеть. Да приценится, в какую копеечку ремонт обойдется. Безусловно, деда уже поделился с этим горем в нашей семье.

— А я-то что? Не думал же, что так рванет, — пожал невинно плечами.

— Только к Борьке за баяном, а оно как, — крепкое словцо уже рвалось наружу, но под бабушкиным крепким взором поглотилось, — бабахнуло. Все, в тартарары! Телевизор жалко. Новый был, только кредит выплатили.

— А все твои наливочки, — фыркнула бабуля, вставая из-за стола.

— Ой, не начинай тарахтеть, Люсь. Тебя только заведи. Вот он вечный двигатель, Митька! Бабы! Им только повод дай потрындеть. Вон, — потрогал себя за лысину, обмотанную бинтом, — уже всю плешь проела.

— Тьфу, на тебя, дурень старый!

Бабуля стала убирать со стола. А дед предался воспоминаниям. Начал вспоминать мои детские позорные истории. Кажется, я зарделась, хоть и полагала, что давно разучилась это делать.

— В общем, стоит Улька, рожи корчит бычку. Доводит, но тот умный бык. Траву жует, но Улька не сдается. За рога начала тянуть, так тот как копытом дернул она и отлетела. Да так что на самый забор. А, Васька-то, бычок наш, за ней погнался. Слышу-у визжит, аки резаная. Выхожу, а эта красавица на заборе висит, ревет, а Васька в задницу ее бодает.

Чтоб его кодировка настигла, предателя! Не зря я в детстве все его нычки сдавала!

Однако когда с бабулей убирала со стола, услышала тихий смех.

Кукушка поехала! Подумала сперва, а после и правда… Димка, скрываясь за неловким кашлем, посмеивался. Никак чудеса! Но его веселье быстро сошло на нет, когда он заметил мой интерес. Сжал губы, опустил голову, будто его поймали на горячем.

Убрав, мужчины поставили стол на место. Бабушка с дедом заторопились на выход, да и Синицына я тоже спровадила. Точнее, сделала вид, ведь по легенде он мой сосед. Впрочем, так оно и есть.

— Все, внуця! Поехали мы, а ты смотри мне, — пожурил пальцем, — веди себя прилично.

— Деда, я всегда веду себя прилично, — ляпнула, а про себя добавила «днем».

Бабуля расцеловала меня в щеки, дед предложил «на посошок», но после бабушкиного подзатыльника внезапно отрезвел и заторопился на выход.

Дверь хлопнула. Синицын тоже остался за дверью.

Третий этаж это же не так высоко, правда? Можно спрыгнуть и дальше побежать… Снег на улице — посадка должна быть легкой. Но моим планам не суждено было сбыться. Птичка залетела обратно в клетку. Хотя, это скорее я оказалась в клетке.

Ой-ой! Глаза выпучил, желваки ходуном заходили, а сам зубами как заскрипел!

Я по стеночке по стеночке и в комнату намылилась. Шажок, шажок, а Синица, хоть и не хищная птица, но похоже готов был меня сожрать с гов… в смысле, потрохами.

— Фролова, — рыкнул.

— Да ладно тебе, Димка, — взмолилась я. — Ну, приврала немного, с кем не бывает, — и глазками хлоп-хлоп, точно кот из шрека.

— Немного? — прогремел, нависнув надо мной. — Да ты своих родственничков живых похоронила!

Кажется, не так уж он был и пьян. Эх, лучше бы свалился и дело с концом, а так слушать нотации.

— Ну, с кем не бывает.

— С нормальными людьми такого не бывает! Это ж надо было додуматься до такого!

— Давай не будем переходить на личности, — примирительно парировала.

— Личности?! Ты чуть меня голым из собственной квартиры не выгнала. Я даже не знаю чего теперь ожидать от тебя. Может ты вообще ночью решишь от меня избавиться, как от ненужного соседа. С такой, как ты, все, как с гуся вода.

— С такой как я?! — шикнула. — Ой, какие мы все идеальные, какие все распрекрасные. Прям нимб над головой светится. И зачем нам лампочки? Ты ведь все своим нимбом можешь освещать — экономия будет!

— А вообще чего было ожидать. С такой-то семейкой. Теперь понятно в кого ты такая. Дед — колдырь, и бабка — хабалка.

Ох, и зря он это зря. Глаза налились кровью.

 Никто. Не. Смеет. Так. Говорить. О. Моей. Семье.

 Какая бы она взбалмошная у меня не была.

— Вот как?! — ядовито выплюнула. — Они, значит, бегают вокруг него. Митенька добавки, Митенька «то», Митенька «се», а он, мурло неблагодарное, оказывается! Что-то ты как за милую душу уплетал стряпню от хабалки и заливал зенки наливкой от колдыря. Может мы все и не таких благородных кровей! Так высоко не летаем! Мы, Фроловы, поприземленнее будем! Ножками-ножками и по землице родной ходим! Люди мы простые, зато с душой открытой, а ты, — ткнула ему пальцем в грудь, — ни к богу, ни к людям! Ни слова, ни полслова из тебя не вытащишь! Как зверь мечешься — подойти страшно, накинешься, не приведи Господь!

— Вот и не подходи, значит! — заорал бешеным бизоном всегда спокойный Синицын.

— Больно надо, морда твоя свиная! — в тон ему заорала и потопала в комнату, громко хлопнув дверью.

— Стерва! — напоследок услышала, вместе с глухим звуком удара.

Глава 5

Через несколько минут входная дверь хлопнула. Ушел. Жаль, что не со своим барахлом.

Зла не хватает на этого Синицу! Гаденыш неблагодарный!

Схватив чистое белье, я потопала в душ, где все так же продолжила проклинать своего соседа. Зачастую ванные процедуры (масочки, скрабики и остальные женские премудрости) меня успокаивали, но сейчас я была настолько рассержена, что мне не помог бы и флакон валерьянки. Макияж выходил из рук вон плохо, а вдобавок еще и стрелки смазались. Рука, едрит мадрит, дрогнула. Еще птица эта дурацкая над душой села. Села и бдит в два ока!

— Чтоб тебя! — шикнула, швырнув подводку на стол.

Покосилась на время, вздохнув. Я опаздывала больше обычного. Непорядок. Поди, опять эта выскочка Алехина прискачет. Мымра! На мое местечко позарилась, небось.

К слову, Катька Алехина моя головная боль, моя палка в колесе, моя «та самая соперница», которой при встрече хочется выцарапать глаза и вытереть волосами пол. Терпеть друг друга мы не могли лет эдак с шести. Мало нам места на одной планете, и все тут!

«Крутая девчонка из параллели»

«Ей недавно такую мобилу подарили — закачаешься!»

«Видела платье на диск

отеке? Говорят, мол, из самого Милана притаранили»

«У Алехиной тусовка намечается! Ее пращуры свалили на дачу. Будет даже ди-джей!»

«А Алехина встречается с Игорем Соколовским. Прикинь? И как она его только захомутала?»

Как-как? Узрела своими глазищами лупатыми, как Игорек меня провожал, и целоваться лез, вот и захомутала. Дала, наверное, я-то только дразнила. И на тусу ее тухлую не пошла. И платье у меня было не хуже, а даже лучше. И вообще, самой крутой девчонкой параллели была я!

Алехина не дала мне спокойно выдохнуть и перекреститься даже после выпуска. Увы, судьба оказалась той еще шутницей-озорницей, поэтому после потрясного лета, когда я ступила ногой за порог альма-матер первым, что попалось мне на глаза была Катька.

Будучи человеком, скажем так, не особо ответственным, то естественно все собрания нашей новоиспеченной группы я пропустила по причине тяжелой формы похмелья. И, конечно же, когда первого сентября до моих ушей донесся ее голос, подобный поросячьему визгу:

«ИДЕ-164!»

Я была на грани нервного срыва или убийства. Клянусь, я уже представляла, как пускаю слезу над ее надгробием, но девки удержали меня от этой глупости. Поэтому, конечно же, в отместку этой вопиющей несправедливости я отбила у нее парня, что впоследствии оказалось не такой уж замечательной идеей. Отделаться от него оказалось куда сложнее, чем закадрить.

 С тех пор мисс зануда не придумала ничего лучше, чем подбирать за мной объедки. Уж не ведаю, каким чудом, но стоило мне только расстаться с моей не лучшей половинкой, как она тут как тут. Спешит на помощь, дабы подставить свое женское плечо и насолить мне. И все было вполне терпимо, пока она не позарилась на Синицу.

Кружит вокруг него, как коршун. Впрочем, это полбеды. Остальная ее часть заключалась в том, что Алехина своими кривыми ногами доковыляла дальше. Совершенно «случайным» образом стала заниматься моделингом, раскручивать свой инстаграм и сниматься у тех же фотографов, что и я. Совпадение? Не думаю…

Воображение нарисовало картинку пьяного Синицына в утешающих объятиях этой зануды. От этого меня передернуло, а помада, что я держала у губ, мазнула по щеке. Нет. Не бывать этому!

Птица, словно в подтверждение моим мыслям, клацнула клювом и распахнула крылья, приземлившись на стол.

— Еда! Еда! Еда! — заголосило животное.

— Брысь! Брысь!

— Еда! Еда!

— Кыш! Нет у меня еды! Кыш!

В ответ мелкий невоспитанный засранец свистнул прямо из-под моей руки подводку.

— Еда! — взревело животное, отнюдь не попугайским голосом, и, взмахнув крыльями, повисло в воздухе.

— Эй! — всполошилась я. — Отдай!

Чертова птица вместо этого начала наматывать круги по комнате вереща одно единственное слово: «Еда!»

— Суп сварю! — пригрозила, бросаясь рысью за ней.

«Конечно, Фролова, чем же ты еще можешь заниматься, как не сражаться в интеллекте с животным, которое надуло тебя» — язвительно прокомментировал тот самый внутренний голос, когда птица вылетела из комнаты, и я, побежав за ней, врезалась в косяк.

— Твою дивизию! Ну, сейчас ты у меня попляшешь! — выскочила из-за двери, схватила веник и, оскалившись, принялась гонять этого Емелю!

Война значит война!

— Еда! Еда!

Зарычав, кинула веником — точно в попугая, но промазала, оставшись без оружия.

— Ладно! Сдаюсь! — пошла на попятную, подняв руки вверх.

Зуб даю, животное ухмыльнулось, сделало победный круг, а после приземлилось на холодильник, напыщенно выпятив грудь. Поди, сейчас лопнет от гордости.

— И чем тебя кормить? — спросила, выставляя руки в боки.

— Еда!

— Хорошо, будет тебе еда!

Подойдя к холодильнику, заглянула внутрь и впервые задумалась…

А что, собственно говоря, едят попугаи? Мясо? Вряд ли…

 Впрочем, этот может. И все же, заставив свои шестеренки в голове поработать, я вспомнила, что ара нехищные попугаи, а значит вполне сойдет банан и яблоко, которые я схватила из нижней полки, услужливо порезала, насыпала в тарелку и, подобно взятке чиновнику, протянула Эмилю. Тот, сощурившись, принюхался и заглотил кусочек наживы, и, слава Аллаху, выпустил из своих когтей подводку.

 Да уж! Ну и соседи у меня. Один психопат, а второй шантажист.

С горем пополам собравшись, вызвала себе такси и поехала на съемку, где меня уже ждал Эльдар.

Молодой перспективный фотограф, который, как я думала, родился с камерой в руках. Уже в двадцать два сотрудничал с топовыми журналами и колесил по стране в поисках интересных «лиц». Поработать с ним большая удача, поэтому, застав его сидящим на ступеньках фотостудии со скучающей физиономией, выпалила:

— Прости, пожалуйста, у меня… — дом горел? Нет, чересчур. Кошка заболела? Банально. — Потоп в квартире.

Безусловно, пронырливый парень раскусил меня, но промолчал, лукаво улыбнувшись и произнеся:

— Ничего, отработаешь!

— Заметано, — рассмеявшись, согласилась.

Кажется, я нашла родственную душу. У нас обоих не в меру пошлый юмор, что мы и доказывали друг другу на протяжении двух часов съемки.

— Прогнись!

— Так?

— Может, на колени?

— Нет, потом!

Ну, вы понимаете, да? И все в таком духе…

Когда со съемкой было покончено, и мы отобрали лучшие снимки, ему — для портфолио, мне — для рекламы, на улице начало темнеть. Мда уж, это вам не лето…

— Так как насчет кофе?

Точно! Что-то такое я обещала в процессе съемки.

— Со сливками? — блеснула хитро глазками.

— На другой не зову, — ухмыльнулся Эльдар.

— Тогда предложение принято!

И хотя, казалось бы, в наших словах имелся подтекст, мы действительно поехали в ближайшую кофейню на кофе.

Я флиртунья по своей природе, и не нашелся еще на свете тот мужик или даже не родился (кто знает?!), который смог бы меня приручить и сделать «домашней» девочкой. Во-первых, девочкой я уже давно не была, а во-вторых я как роза цвету и пахну, получая внимание и ласку. А внимания мне, к слову, всегда крайне мало, потому и не умела я довольствоваться одним.

В кофейне под замечательным названием «Caffeine» в самом центре города было довольно уютно. Подобно тому, когда приходишь домой, расстегиваешь штаны, снимаешь удушливый лифчик, швыряя его куда подальше, и шлепаешься растаявшей медузой на диван. Так я себя и почувствовала, плюхнувшись на мягкое клетчатое кресло аккурат напротив панорамного окна. Почти все столики были заняты, а за длинной барной стойкой стояла темноволосая девчушка, чьи руки со скоростью света варили различный кофе.

— Ян, прими, пожалуйста. Я не успеваю! — на секунду заглянув за барную стойку, около которой теснилась дверь, крикнула девушка.

— Миленько здесь, — улыбнулась я, расстегивая пальто, словно невзначай задевая верхнюю пуговичку рубашки.

— Хорошее место, — покачал головой Эльдар. — Эта кофейня моего друга, в прошлом году открылась.

Хмм, какая досада, что самого друга нет. Я бы попросила скидочку… И только было я подумала об этом, как…

— Тима, брат! — крикнул мой спутник.

Обернувшись, я лицезрела…

Мать господня! Это же дьявол во плоти. Темноволосый, голубоглазый, а этот разворот плечей так и манит снять трусики. С таким согрешить — не грех.

— Эльдар? — удивился тот, отчего его шикарные брови приподнялись. — Какими судьбами? — подошел к нам.

Вот это ноги… Христом богом клянусь, вторая пуговица расстегнулась сама. Стандартная реакция Ульки Фроловой на самца.

Так-с, хлопаем глазками, подбираем слюни и расплываемся в кокетливой улыбке, не с явным призывом, но достаточно, чтобы заинтересовать.

— После работы решили с дамой кофе попить, — указал на меня рукой Эльдар.

— Тимур, — представился этот Адонис, — хозяин этого заведения.

— Ульяна, — эффектно перекинула волосы через плечо, протягивая руку.

— Приятно познакомиться, — доброжелательно улыбнулся и…

Он что действительно пожал мне руку? Да камон! Я знаю таких парней. Их член как магнитом притягивается к третьим размерам, а так как они думают исключительно нижней головой, то… Он что гей?

— Тим, — вдруг из-за его спины показалась рыжая голова, пихнув в бок, — ты чего тут зубами отсвечиваешь? — как бы тихо прошипела, при этом явно обозначив свою территорию. Девчонка буквально только что пописала на своего мальчика.

— Так я, это, поздороваться, котенок, — неловко почесал голову. Оу, все серьезно. Рыжая ведьма имеет над ним власть. — Кстати, познакомься — это Эльдар и Ульяна, — поспешно перевел тему.

— Яна, — натянуто улыбнулась девушка, поджав губы и заглянув в мое распахнутое декольте. — Я приму заказ. Какое кофе предпочитаете?

— Мне, пожалуйста, эспрессо, а девушке…

— Латте без сахара.

— Конечно, одну секундочку, — еще раз улыбнувшись и пихнув Тима, ускакала рыжая.

— Расширяетесь? — поинтересовался Эльдар у старого приятеля.

Тот присев на кресло, ответил:

— Есть такое. Скоро открытие на набережной будет. Вот делаем рекламу, чтобы побольше народа привлечь.

Безусловно, как и любой алчный человек, учуяв неповторимый запах денег, я навострила ушки. Реклама-деньги, деньги-реклама. Я есть реклама…

— А мы сегодня как раз снимали рекламные сеты. Ульяна — инстаграм-модель.

— Да ну? — уже по-настоящему заинтересовавшись, повернул голову ко мне Тим. Не дурень, есть хватка. — И сколько стоит это удовольствие?

— Договоримся, — растянула профессиональную лыбу бизнес-вумен.

— О чем? — поставив со стуком поднос на стол, спросила рыжая.

— Ульяна инстаграмм-модель и может помочь в продвижении рекламы.

Девушка хмыкнула, вальяжно присела на подлокотник кресла Тима, который тут же обнял ее за талию.

— Интересная идея, — задумалась. — Я уже думала об этом, но ни с кем не списывалась. Можно твои контакты?

— Конечно.

С рыжей мы сошлись на том, что до конца недели она со мной свяжется, чтобы обсудить детали. Я же записала свой номер телефона, адрес почты и аккаунт инсты в ее блокноте, не особо удивившись тому, что девушка взяла бразды правления в свои руки. Впрочем, можно ли ее винить? Я бы такому доброму-молодцу ошейник на шею повесила, а лучше бы в бункере заперла исключительно для себя родимой.

Кофе нам обошелся бесплатно, то есть за счет заведения. Не то чтобы я собиралась платить… Кто позвал — тот и платит, еще одно негласное правило Ульки Фроловой.

И пусть натурой я была стервозной, но с парнем у которого серьезные (повторяю: СЕРЬЕЗНЫЕ!) отношения крутить шашни не стану. Женский кодекс, солидарность, ну и волосы у меня на голове хоть и густые, но повыдергивать могут, поэтому свой елейный заигрывающий голосок переключила на дружелюбный.

Напряжение спало, внутренние змеи успокоились (а такие есть у каждой женщины, когда она чует добычу (мой случай) или когда опасность (случай Яны)), и мы просто болтали ни о чем и обо всем в частности.

За глупыми шутками и вкусным латте я не заметила, как прошла добрая половина часа. Но самое странное, пожалуй, было в том, что мое обычное желание свалить из тухляка на тусу, где музыка будет долбить по ушам, шоты литься рекой, а танцы будут непременно с пометкой 18+, не появилось. Мне было хорошо в этом тихом месте с незнакомыми людьми, почти приконченной чашкой латте и сказочным видом за окном, за которым снег укрывал город белым одеялом.

Все, кирдык! Старею..

Глава 6

Еще не переступив порог дома, я подобно заправскому шпиону прислушалась.

Пусто!

Первая мысль.

А где это он шляется?

Вторая.

Зайдя в квартиру, заглянула в комнату, в туалет, но так никого и не обнаружила. Синицы не было. Более того он так и не появился. Похоже, я отвоевала территорию, но почему же тогда я не испытывала ни толику чувств победителя. Ни тебе радости, ни ликования, даже улыбаться не хотелось! Может, оно и к лучшему… Морщины не появятся.

Хотя нет… появятся. Каждый раз, проходя мимо зеркала, я заставала свою хмурую физиономию. И что не так с этим Синицыным? Почему даже тот же фотогрифишка едва ли из штанов не выпрыгивал, напрашиваясь на «чай», а этот из дому сбежал. И куда только, спрашивается?

А потом дошло куда.… На трек! Воскресенье, как-никак. Сегодня в свет выходил «Счастливчик». Этого парня без тормозов мир имел счастье наблюдать всего пару раз в неделю. Преимущественно в выходные, когда вся молодежь собиралась на треке, пила, курила (не только сигареты), обжималась и отрывалась.

Меня уже звали, не то чтобы мне нужно было приглашение.… Но я все равно отказалась. У меня съемка в пять утра. И пусть я была безответственной задницей, но припереться с бодуна на съемку даже я себе не могла позволить.

Ну, почему именно завтра? Ненавижу понедельники.

С этой мыслью я и заснула, с этой же мыслью и проснулась в начало пятого утра. Несмотря на то что солнце еще не встало, зверюга настойчиво требовал еды.… Накормите его, и все тут. Махнув на того рукой, сперва поплелась в душ, где чертова птица караулила меня под дверью, вопя:

— Еда!

— Суп сварю! — в ответ гаркнула, открывая воду.

После душа, когда я стала походить на человека, а не зомби, сжалившись, все же потопала кормить стервятника.

Где, скажите мне на милость, шарился ее хозяин?

— Сам свалил, а я тут кормилицей подрабатывай, — проворчала, нарезая банан.

— Тебя никто не просил, — раздался голос Синицына, отчего я едва не отрезала себе палец, так дернулась. Интересно… Это я такая невнимательная или он такой бесшумный?

— Попробуй твою птицу не корми, она бы меня сожрала с говном, — не стесняясь сквернословить, шикнула.

Синицын на последнем слове поморщился. Он из тех, которые обычно читали лекции на тему: «Ты же девочка — не выражайся! Ты же девочка — не дерись!». Проповедник, в общем… Зуб даю, он и на пасху яйца красит. Надеюсь, не свои…

Дима приподнял брови, жестом руки меня позвал меня за собой, направляясь в мою комнату, подошел к клетке, открыл ее и Емеля тут как тут залетел и присосался к поилке, а еще я заметила, что у него полная тарелка зерен. Оу, вот значит как…

— Как гонка? — решила перевести тему.

 Во-первых, извиняться я не то чтобы очень умела, а во-вторых он мужчина. Пусть первый!

— Выиграл, — как само собой разумеющееся, сказал.

И, пожалуй, у этой птички было основание так высоко летать. Вот уже как четвертый месяц, как только Синицын появился на треке, ему равных — не сыскать. Машину он вел четко, уверенно. В нем не было ненужного пафоса и излишнего драйва. Каждый поворот, каждое ускорение плавное, а не грубое и резкое. Заговаривал он ее что ли? Но факт оставался фактом, и тачка его слушалась.

— Поздравляю, — беря в руки тоналку, произнесла.

 И ведь правда поздравляла! От чистого сердца! А Синица и тут насторожился, нахохлился, густые брови свел к переносице. Стало тотчас же неловко, словно все сказанные слова ранее встали между нами.

— Фролова…

— Ммм? — отозвалась, украдкой кинув на него взгляд в зеркало.

Ссоры для меня дело привычное. Яд сцедить, погавкать — хлебом меня не корми, сама знала, какая зараза. Все давно привыкли к моему паскудному характеру, поэтому перестали обращать внимание. Побеснуюсь-побеснуюсь и успокоюсь. Человеком я была отходчивым, пусть и крайне мстительным. Все ссоры сходили на нет. Просто забывались. А тут этот Синицын! Как комом в горле встал! Не найти ни слов, ни выражений.

— Я погорячился, в общем, — сказал, как отрезал. Не ныл, не мялся, не юлил, а мужественно признал свою вину. — Я не должен был так говорить о твоей бабушке и дедушке. Поэтому прошу у тебя прощения.

— Прощаю, — великодушно заявила.

Не надеялся же он, что я попрошу прощения в ответ? А нет.… Судя по поднятым бровям, еще как надеялся. Вот несмышленыш! До чего же глупенький… Я же Улька Фролова! Девушка! А девушке свойственно делать глупости.

Дернула плечами, мол, отстань, холера. Привязался.… Но он как стоял, так и остался стоять, точно грозная туча надо мной.

— Ну, что еще?

— Ничего не хочешь сказать?

— Эм… Доброе утро? — улыбнулась сконфуженно через зеркало.

Не заставит же он меня извиняться, в самом деле. Я и так признала свою вину, честно-честно! Ну, зачем об этом вслух говорить?

— Ты неисправима, — пробормотал, выходя из комнаты.

Вот же заноза! Пора вытащить ее из задницы, а то зудеть начинает!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ну ладно! Прости! Я не должна была врать! Но ты хотел меня выгнать на улицу, что мне оставалось делать?

— Просто попросить, — крикнул мне из кухни.

Попросить? Как попрошайка? Вот еще! Улька Фролова не просит! Захотят — сами предложат!

— И кстати, — заглянул он в комнату, жуя прямо из кастрюли. От этой картины у меня глаз дернулся. — Ты куда намылилась в такую рань?

Этот вопрос был для меня столь неожиданный, что подводка выпала из моих рук. Димка Синицын поинтересовался моими делами. Очуметь! Сказать или подразнить? Впрочем, о чем вопрос… Конечно, подразнить.

— По делам, — загадочно улыбнулась, игриво поведя плечиком.

— Понятно, — хмыкнул этот импотент и пошел себе дальше греметь кастрюлями.

Что за несносный тип? И не интересует его, по каким это «делам» я собралась? А может, по мальчикам? Вот уйду от него — будет знать! Хотя о чем это я? Он уйдет! Я отсюда ни ногой!

Рыкнув, подняла подводку и принялась дальше наводить марафет. Сильно краситься, не стала. Только стрелки и ресницы, без них никуда. Стрелочница я! Губы намазала обычной гигиенической помадой, чтобы увлажнить. Перед фотосессией должен был заехать визажист, он-то и наведет красоту.

Волосы скрутила в небрежный пучок. Натянула джинсы, свитер и потопала себе на выход, но, не дойдя, остановилась. Димка, глаза б мои этого не видели, сидел за столом и уплетал щи, привезенные бабулей, прямо из кастрюли. Нет, вы не подумайте. Я не жадная. Пусть ест себе на здоровье! Но почему этого нельзя делать из тарелки?

Зыркнула на время. Такси уже наверняка подъехало. Мне его заказывал работодатель. И как по заказу — пришла смс.

Раздраженно вздохнув, прошла на кухню, достала из шкафа тарелку, насыпала щей, отобрав у ошалевшего Димки кастрюли, и поставила перед ним.

— Так сложно было? — насуплено брякнула, ставя кастрюлю в холодильник.

— Ээ, спасибо, — у парня явно сейчас разрыв шаблона случился.

— Пожалуйста, — бросила, топая в коридор. Уже оттуда, напялив на себя куртку и сапожки, крикнула, — посуду помой! — и вышла.

Такси меня ждало под подъездом. Утро начиналось уж больно хорошо, поэтому, когда залезла в машину и услышала:

— Какой красивый дэвушка!

Совсем не удивилась. Не удивилась, но зубами скрипнула.

— Один будешь?

— Нет, — грубо отрезала.

Я совсем не боялась этих молодых небритых людей. И ничего не имела против кавказцев в целом. Но почему? Почему они попадались именно мне и начинали клеится? Был у меня скудный опыт однажды.

Разговорилась и поулыбалась одному такому, так он под домом меня три месяца караулил. Я боялась, что сворует. На голову мешок, и все — нет Ульки. Уехала она в багажнике в горы коз доить! На помощь пришел Ляля, который своими габаритами и спугнул Ромео. Правда, от Ляли я до сих пор отделаться не могла. Впрочем, порой он был очень кстати.

— Такой красивый и такой грубый, — цокнул он.

Это он меня еще грубой не видел. Я ж и проклясть могу и по персоне так пройтись, что обратно в свои горы поедет. Покосилась на него, по-волчьи оскалилась и разговорчивый водитель, дернувшись, замолчал.

На улице еще не рассвело. До рассвета оставалось время. Благо, здание в котором меня должны были переодевать, красить и делать прическу находилось рядом с локацией, на которой, собственно говоря, и проходила фотосессия.

На сей раз я не опоздала. Вбежала в гримерную как раз перед визажистом. Времени у нас было в обрез, поэтому, поздоровавшись, мы приступили к делу.

Это съемка была запланирована еще три недели назад.

Фотографом была Ольга Грачева, что и была непосредственно дизайнером одежды, которую мне нужно было прорекламировать. Это своего рода бартер. Я выкладывала фотки в свой профиль, а она мне шмотки и деньги, конечно же.

 От обычных моделей я отличалась тем, что те в основном получали только гонорар, и то от модельного агентства, отдавая им процент. А проценты я вам скажу у них ого-го какие! Еврейские, ибо честные люди столько не дерут! Обдерут до ниточки и с голой попой выставят за дверь, как только под тридцатник стукнет, если так и не заметил крупный бренд.

Это в телевизоре все красиво выглядит, а на деле… Вечные диеты, стандарты «красоты» от этих дизайнеров непонятной ориентации, ибо кому еще так вздумается мстить женщинам и издеваться над ними и их телами? Да какому нормальному мужику нравятся доски?! Опять же, я не против геев, я против пида***. Ну, вы поняли.… В общем, модельный бизнес был весьма суров.

 Я ходила на пробы, кастинги, окончила школу моделей, затем курсы и всех не устраивала моя грудь. Точнее то, что она была, а не отсутствовала. Мне говорили: «Милочка, ваш уровень это плейбой, а не реклама!». Конечно же, говорили такое высушенные до кости воблы, заморенные голодом.

В целом места для меня в этом не нашлось. Параметры не те. Хотя взять ту же Мэрилин Монро! Конфетка! Загляденье просто! А чем я хуже?

Хорошо, что сейчас двадцать первый век. Популярной девчонкой я была всегда, да и женихов у меня было хоть отбавляй. Имелись среди них и те, которые были начинающими фотографами.

Так помалу, сперва для себя, стала выкладывать фотки в соцсети. Подписчикам нравилось, их стало прибавляться, а мне с приходом популярности стали предлагать продавать посты. Ныне на моем аккаунте было почти четыреста тысяч подписчиков, что в три раза больше Алехиной, которая не обладала такими внешними данными как я. Еще бы! С таким-то шнобелем!

Откровенно говоря, я обожала свое дело. И дело не только в том, чтобы светить кукольным личиком, а в атмосфере. Мне нравилось общение, много людей вокруг, суета и крики: «Есть! Снято!».

 Конечно же, можно было бы рассказать ту философскую чушь про любовь к камере и тому подобную ересь, но это не про меня. Я не столь сентиментальный человек. Для меня все будет попроще, без заморочек и прикрас. Пожалуй, это я и любила больше всего. Беззаботность.

— Ульяна, готова? — спросила меня Ольга.

— Да! Можем идти! — поправила одежду, покрутилась и пошла за девушкой.

Образ мне мой нравился. Непривычный для меня, но крутой. Смесь спортивного с классикой. На мне были высокие ботфорты, наполовину расстегнутое клетчатое платье-рубашка с широким поясом, а под рубашкой серебряный блестящий топ. Наша локация находилась напротив. Заброшенное казино, на стенах которого красовались многочисленные граффити. В целом, местечко колоритное…

Мы сделали фото на нескольких этажах, показавшихся нам самыми интересными. Например, одинокая стоящая посредине рулетка, что явно не дождется своего хозяина.

Мы также нашли несколько нерабочих игровых автоматов, а еще барную стойку, которая была укрыта снегом. Фото получились бомбические. Сексуальные, и как я их окрестила — бандитские.

Времени у нас оставалось не так много, так как я уже начинала замерзать, чай, не лето на улице, а я тут в платье щеголяла.

— Последние кадры и сворачиваемся, — произнесла Ольга, и я мысленно послала ей тысячи благодарностей.

Последние кадры должны быть эффектными, завораживающими. Я с сомнением покосилась на разбитое окно. Высота приличная, но дело не в этом, а в том, что подоконник был скользкий, но вид… Черт! Он великолепный. Рассвет завораживающий, поэтому… Была не была!

Осторожно забралась на подоконник. Он достаточно длинный, поэтому, сделав несколько шагов на середину, я встала в выгодную позу, а после мы сделали еще пару кадров сидя. На этом фотосессия закончилась.

В гримерке меня отпоили горячим чаем, выплатили гонорар, вызвали такси, и я со спокойной душой поехала домой.

Я была настолько довольной, какой бываю только после хорошего секса, коего у меня не было давненько. Заплесневела я, покрылась паутиной, что тут сказать.… Так что делать, если рядом только кони, а принцы как сквозь землю провалились. Прячутся от меня, что ли?

Конечно, всякие романтичные особы не признавали секса без любви, ханжи до свадьбы, но я таковой не являлась. После него я чувствовала себя бодрой, удовлетворенной, обновленной. Что плохого в том, чтобы доставить друг другу удовольствие и разойтись без скандалов и истерик? Не то чтобы, мне часто удавалось такое проворачивать…

Мне почему-то попадались непроходимые тупицы, которые влюблялись, хоть мне это и казалось полной чушью. Они просто хотели получить то, что им было не по зубам. Меня. Точно так же как и меня бесил Синица тем, что я не могла получить его. Все просто. Таково человеческое самолюбие.

Оно крайне хрупкое и ему необходимо постоянно подпитываться. Женщинам — мужчинами. Мужчинам — женщинами. А любовь? Не-а. Это точно не про меня.

Собственно говоря, поэтому я и стала листать контакты в телефоне. Партнеров у меня было не так уж много. И все они надоели, как горькая редька, а мне хотелось сладенького. Прям невмоготу!

Замутить с фотографом, пока не уехал? А что? Неплохо сложен, на язык подвешен, а значит и в постели изобретателен (уж я-то знала), страсть в нем кипела, да и между нами коннект наблюдался.

Пока обдумывала эту затею, не заметила, как мы подъехали к дому. Выйдя из такси, бодро пошагала к дому, на ходу выискивая фотографа среди кучи сообщений в директе. Оказалось, что он уже писал. Приглашал на еще один кофе. В ответ настрочила, что свободна вечером, а еще тонко намекнула, что время для кофе позднее, но я не прочь «развеяться».

И, конечно же, не забыла отправить подмигивающий смайлик и поцелуйчик. Если не дурак, то поймет. Ответ пришел моментально. Похоже, не мне одной приспичило.

Отлично! На вечер тусовка организована.

Проходя мимо вахты, на ум пришли слова: «Ваша вертихвостка!». Моя стервозная натура не могла пройти мимо.

На пятках с милой улыбочкой повернулась к старой перечнице.

— Доброе утро!

— Доброе-доброе, — хмуро брякнула комендантша.

— Какая чудная прическа, — наигранно произнесла, скаля зубы. Однако бабулька не заметила подвох в моих словах. Вся подобралась, раскраснелась, поправила свои три волосины. — Говорят, лопухи помогают от облысения. Вы бы попробовали!

И дальше под недовольное сопение и громкое:

— Хамка!

Стремглав умчалась в лифт, злорадно хихикая. Вот теперь точно день начался, а то проснулась давно, а я еще ни одной пакости не сделала!

Дома была полнейшая тишина. На кухне никого не было, а вот посуда была помыта. Самого Синицына я обнаружила в комнате. Он в одних узких трусах дрых, развалившись на всю кровать звездочкой.

Его лицо было безмятежное и ни капли привычной грубости. Губы в форме сердечка приоткрыты, и, чтоб меня, эти его мышцы… Крепкие бедра, дорожка волос, ведущая к самому интересному и интригующему. Кажется, я на грани изнасилования. Закралась мысля его привязать и воспользоваться положением, соблазнить и устроить дикие скачки.

Держи себя в руках, Уля! В руках.

Однако ничего не получалось. Ручки мои загребущие потянулись к мужскому телу. Наклонившись над ним, втянула запах. Запах мужчины! До чего же у него потрясный гель и одеколон! Феромоны там какие что ли?

Рука опустилась на его каменную грудь.

Чуть-чуть! Только потрогаю и все. Честное пионерское! И пофиг, что пионером я никогда не была.

 Пальцами нежно провела до пресса, как вдруг мою руку схватили в тиски.

— Какого черта ты делаешь? — уставился на меня ошарашенно Дима.

Глава 7

— Пытаюсь прикоснуться к прекрасному, — ни разу не смутившись мило ответила, взмахнув ресницами.

Может после сна он более сговорчивый?

Его пресс напрягся и, конечно же, я вперилась своими бесстыжими глазками туда, куда обычно приличные девушки не смотрят. Но я и не былв приличной.

— Ф-фролова, — рявкнул. Он настолько обескуражен моей прямотой, что не смог подобрать слов.

— Да ладно тебе, Синицын, — томно прошептала, наклоняясь. — Не строй из себя монаха. Дай своей руке сегодня отдохнуть.

Вы же в курсе, чем занимаются парни, когда остаются одни?

Нужно брать пока горяченький, поэтому, не теряя ни секунды, прильнула к нему, жадно впиваясь в эти сахарные губы. Губы мечты. Зацепила игриво зубками, но тут же меня за плечи отстранили.

— Фролова, — бешено выплюнул, подскакивая, будто к нему сзади кто-то пристроился, но я-то точно была спереди. — Ты хуже любого похотливого мужика! — негодующе вскрикнул.

— Сказал мужик, у которого встал, — хищно оскалилась, разглядывая его ожившее «хозяйство». Надо же, живой!

Внизу живота приятно потянуло. Моя девочка буквально затрепетала от счастья.

— Это просто реакция организма, — пробормотал он, проводя рукой по лицу, словно смахивая с себя наваждение.

— А тебе что, чувства надо? — издевательски хохотнула, подступая ближе.

Осталось еще чуть-чуть дожать…

Но Димка от меня тотчас же отскочил, как от прокаженной.

— Я в душ, а потом нам нужно серьезно поговорить, — отчеканил, а затем юркнул за дверь, буквально сбегая от меня.

В этот же момент моя девочка, обливаясь слезами, кричала: «Не-ет!».

Я разочарованно поплелась на кухню, думая о сегодняшней встрече с фотографом. Сможет ли он утолить мой голод, после того, что я имела счастье наблюдать?! Меня терзали смутные сомнения. Оставалось надеяться, что я не затрахаю его до смерти, пардон за мой французский.

И все же… Я первая кто был так близок к неприступной крепости. Первая из всех «охотниц». Возможно, и была та счастливица на свете, что покорила этого парня.

Может быть даже не одна, но Синицын в нашем городе жил всего два года, а его прошлое было окутано темным мраком. Не девственник же он, в самом деле!

А может, он действительно из чувствительных мальчиков? Вот умора!

Когда он зашел на кухню, к моему глубочайшему сожалению, полностью одетый, то сел аккурат напротив меня. Со своим этим выражением лица, аля серьезный босс, отчего я насторожилась.

— Мы выяснили, что тебе есть, где жить. Поэтому, думаю в свете последних событий тебе лучше переехать.

Опять двадцать пять!

В его голосе прозвучало твердое намерение меня вышвырнуть. Чтоб ему икалось днем и ночью!

— Если я отсюда уйду, то только вперед ногами!

— Договорились, — бодро кивнул, встал и, с легкостью перекинув меня на плечо, потащил к выходу.

— А ну пусти! Пусти! — верещала, хватаясь за все подряд.

Синицын, отодрав меня от косяка, донес до двери, открыл и, забавляясь, усмехнулся:

— Вперед ногами, говоришь?

— Не смей! Слышишь, не смей! — схватилась за шкаф, когда тот бесцеремонно потащил меня через дверь. — Да чтоб тебе пусто было! — отодрал все-таки меня. — Я тебе, скотина ты бесхозная, эти самые культяпки оторву и ими же задушу! Упырь!

Но куда там мне против его-то твердолобости. Упрям, как сам бык. Вперед ногами таки выволок, на пол поставил и захлопнул дверь перед моим носом.

Я от такой наглости аж дар речи потеряла, а когда нашла, то стены от моего разгневанного крика сотряслись. Дверь от оглушительных ударов затряслась, а соседи тут как тут повыскакивали, уши развесив.

— Малахольная, я щас милицию вызову! — заорала соседка сверху, что стремглав спускалась по лестнице. — А ещеприличный дом, называется! Тьфу ты, безкультурщина!

Громко топая, женщина спустилась. Чванливо поправив свои тонкие очечи, оценивающе пробежалась по мне глазами, скривилась и обронила:

— Дорогая, здесь вам не караоке, чтоб так горлопанить. Голос у вас, позвольте, жуть какой противный.

Повернувшись, оглядела мадам в полный рост. Высокая, изморенная диетами, а оттого тощая и обиженная на весь мир. На белом свитере шерсть — однозначно кошатница, а, учитывая, что так шустро сунула свой пятак в чужое дело, — разведенка или же одинокая.

Я бы и рада с ней спорить, но лучше чем наживаться врагами — заводить союзников. Потому и выдала истеричное:

— А меня муж домой не пускает!

Тут ее брови грозно сошлись на переносице, лицо побагровело и мне оставалось лишь сказать: «Фас!», дабы от Синицына остались одни рожки да ножки.

— Бьет, изменяет! — подлила масла в огонь. — Вещи выкидывает, — соседка засопела, — и маму мою видеть не хочет! — добила ее.

В следующую секунду мы уже вместе долбили в дверь, намереваясь учинить переворот и свергнуть мужскую власть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Кабель, открывай! — гаркнула она.

Даже мне стало не по себе. Однако Синицын до женских истерик, слез и претензий привычный. Что не день, то отвергнутая барышня клянет. Женское самолюбие оно такое.… Весьма ранимое.

Послышался щелчок замка, а затем грозный Димка восстал перед нами. И если я было поутихла, то одинокая соскучившаяся по скандалам и интригам соседка — отнюдь.

— Любезный, — поправила она очки, сделав строгое лицо, — двадцать первый век на дворе. Мы, женщины, имеем права! — встала в стойку адвоката. — Кто вам дал право обижать это прекрасное создание? — указала на меня, и я растянула на губах премилую улыбку. — Да я вас засужу!

— За что? — удивился парень.

— За порчу личного имущества, за нанесение тяжких телесных! Поработить решили невинную девушку? — рявкнула. — Стирает, готовит, а он по бабам шляется, пес блудливый!

Я с самым оскорблённым лицом покивала головой, а Синица раненным зверем взревел:

— Фролова!

— А чего ты меня домой не пускаешь? — вставила свое слова из-за плеча дамочки.

— Заходи, — сдавшись, открыл дверь шире. — Только эту горгулью убери, — приказал и поспешил смыться.

Возмущенная соседка такого отъявленного нахальства простить не могла, а от того уже я уберегла Синицына от тяжких телесных, вовремя схватив ее за руку.

— Люблю его дурака, — трагически произнесла. Лицо женщины смягчилось. В нем промелькнуло понимание и горечь.

— Ничего, милая, пройдет, — похлопала меня по плечам. — Ты главное борись! Не давай себя загнать! Ты ж не лошадь ломовая!

Тяжело вздохнув, кивнула. Женщина предложила свою помощь, но я отказалась. Еще посетовав на моего новоявленного «супруга» она удалилась, напоследок бросив:

— Если что — зови! Вместе мы сила!

В квартиру я вошла, как победительница. Получивший гранату фашист, сидел на диване, устало откинувшись на спинку. Я тихонько села рядом, ожидая его дальнейших слов.

— Можешь остаться. Будем жить вместе.

— По рукам!

— Установим правила, — бескомпромиссно отрезал.

Что? Какие к черту правила? Я на это не подписывалась. Правила созданы для того, чтобы их нарушать!

— Правило первое: не пытаться меня соблазнить. Все равно ничего не получится.

— Ты гей? — внезапно влетела мне в голову мысль.

А что? Это бы многое объяснило. Хотя не сказала бы, что меня это оттолкнуло. Я девушка довольно свободных взглядов, и меня бы это только раззадорило. Представьте себе гея, что вернулся в ряды натуралов. И все это моя заслуга! Да мне бы потом женщины оды воспевали.

— Что? — рыкнул. — Нет, конечно.

Неужели ты думаешь, если парень тебя не хочет, то он сразу гей?

Ну и глупость же он сморозил.

— Конечно да, — невозмутимо поведала. — Это естественная реакция мужчины на женщину. Такова природа.

— Реакция есть, — и правда. Вспомнить только сегодняшнее утро, тогда… — Но секс прежде всего в голове, — постучал он пальцем по моей черепушке. — Он может быть не только чисто механический. Захотел — взял. Дала — не дала. Это доверие, уважение и стремление доставить своему партнеру удовольствие. Он может быть чем-то большим, чем просто перепих для того, чтобы снять напряжение.

Мы впервые на моей памяти говорили так откровенно. Вообще-то, я впервые вообще от мужчины слышала подобные слова. Зачастую это был флирт и прелюдия. Минимум разговоров — максимум удовольствия.

Даже с парнями, с которыми я состояла в официальных отношениях, все было.… Как у кроликов. Где угодно, как угодно и когда угодно. Я заводилась с полуоборота и партнеров выбирала соответствующих. Мы подходили по темпераментам, и нам было хорошо вместе.

— Ты гоняешься за другим, — вздохнув, произнес. На секунду даже показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление. — Тебе главное перед своими подружками козырнуть.

— Неправда!

— И утереть нос Алехиной, — а вот это уже правда. — Считай, что мы сексуально несовместимы, поэтому не трать свое время.

Просто шикарно! Я собиралась жить с парнем, на которого у меня женский «стояк», как скажите мне на милость, мы могли быть сексуально несовместимы? Это же обычная физиология, черт возьми!

— Правило второе: не приводить в квартиру парней.

— И телок!

— Да, и девушек.

Что ж, с этим я была согласна. Нет, я мечтала увидеть его голую задницу, но не на ком-нибудь сверху.

— Правило третье…

Господи, да сколько у него их?

— Не закатывать вечеринки.

— Что? — я подскочила. С этим я была категорически не согласна. Ну, ведет он жизнь монаха, ну и пусть. Я-то тут причем? — Синицын, ты с дуба рухнул?

— Я не позволю свой дом превратить в балаган. На этом все. Вопрос исчерпан. Хочешь развлекаться — хоть на все четыре стороны, — развел руки в стороны. — А дома нужно отдыхать.

Почему из всех парней на свете мне достался самый правильный? За какие грехи? Я что, в прошлой жизни девственниц убивала?

— Ладно, — процедила сквозь зубы, но лишь для виду, потому что…

Когда я была послушной девочкой?

— Договорились.

— Еще что-то? — сложила руки на груди, недовольно на него взирая.

— Нет, — пожал плечами. — Ты достаточно чистоплотна и аккуратна. В этом плане ты меня более чем устраиваешь.

— Рада слышать!

На мое саркастическое замечание он ничего не ответил.

— Кровать в комнате можешь оставить за собой.

Это я не собиралась даже обсуждать. На этом наш разговор был завершен, и каждый пошел заниматься своими делами. Синицын шерудил на кухне, а я, открыв общий чат, стала жаловаться своим бабонькам.

«Вы представляете, он запретил мне вечеринки!»

«Так что, никакого новоселья?» — написала Сонька.

«Да щас! У него скоро выездная игра! Свалит, и замутим пати.»

«Все еще следишь за расписанием «Волков?» — встряла Варька.

Могу поспорить, она сейчас ухмылялась. Конечно, отчего же не ухмыляться и не издеваться над бедной подругой, когда сама отхватила капитана команды. Главного волка, так сказать.

«Привычка, чтоб ее!»

«Ну да! Убеждай себя дальше!» — Соня, как всегда, в своей язвительной манере.

Это ведьмы недавно пришли к выводу, что я в Синицына втюрилась. Но мы же знаем правду, верно? «Хочу» и «люблю» — две разные вещи, и вторая точно никоим образом не относилась ко мне.

«Может не нужно ничего закатывать? Вдруг он разозлится?» — а это уже слова чрезвычайно осторожной Дуньки.

«Нет уж. Этот мальчик не заставит меня играть по его правилам».

Глава 8

Когда за мной заехал Эльдар, я была на взводе. Синицын еще днем уехал на тренировку, оставив прекрасную неудовлетворенную даму (меня) на произвол. Динамо, что тут сказать… Я думала что девиз: «Разведем и не дадим!» про девушек, но видимо просчиталась.

Поправив отнюдь не скромное декольте, подмигнула своему чертовски потрясному отражению в зеркале.

Конфетка!

Захватила шубку и сумочку и выпорхнула за дверь. Спустившись в лифте, вышла, где меня отнюдь не добрым взглядом наградила вахтерша. Фыркнула и брякнула себе под нос:

— На улице мороз, а она выперлась с голой задницей. Ни стыда ни совести…

Хмыкнув, прошла мимо нее. Это ли не новость? И потом.… Совсем не с голой. В чулках я, пусть хоть и в юбке. Чай не своими ножками петлять буду, а на машине ездить…

Мой спутник сегодняшнего вечера (и надеюсь, ночи) ждал меня в машине.

Беха, сразу наметанным глазом определила. Не новая, конечно, но и не рухлядь. Пойдет.

И не говорите, что никто из баб не смотрит на тачки! Смотрят, еще и как! Даже милые божьи одуванчики. Кто не хочет прокатиться на крутой малышке? Все хотят! Другое дело, что от тебя потребуют взамен. Если парень адекватный, то просто прокатит, а если кобель, то сразу в глаз. И все… Разговор окончен!

— Приветик, — садясь в машину, поздоровалась.

— Привет, красотка — улыбнулся мне Эльдар, потянулся, поцеловал в щеку и заправил локон волос мне за ушко.

Хм-м, вечер перестает быть томным…

— Куда поедем? — отъезжая от дома, спросил. — Хочешь кушать? Может, кофе?

И почему мне попадаются такие джентльмены? Нет, чтобы сразу к делу!

— А может, сразу к тебе?

Шах и мат, мальчик! От удивления, он аж присвистнул. Откашлялся, поерзал на сидении и хрипло выдавил:

— Что? Вот так сразу? А ты не любишь медлить, да?

— А тебе что цветы нужны? — изогнула бровь. — Не переживай, красавчик, можем по дороге заскочить купить букетик, — подмигнула я.

— Нет, цветы мне не нужны, — рассмеялся. — Мне, казалось, что ты из девушек, за которыми нужно ухаживать.

— Тебе не казалось. Я из таких девушек, но мы с тобой не мутить собираемся, так зачем тянуть кота за яйца?

Впрочем, я слукавила. Обычно я долго дразнилась, выделывалась, чтобы так сказать, поддать жару огоньку. Но сейчас мне было невмоготу, потому…

— Ко мне так ко мне, красотка.

Вот, это по-нашему!

Дорога показалась мне недолгой. С Эльдаром нам было что обсудить. Кроме того, мы заехали в магазин за вином, решив приготовить глинтвейн, и сладостями. Обстановка была расслабленная. Шутки ненавязчивыми и смешными, а разговоры становились смелее и откровеннее. В итоге, когда мы зашли в квартиру, то оба

переглядывались и ухмылялись, зная, к чему подобные «гляделки» нас приведут.

— Раздевайся и проходи. Чувствуй себя как дома!

— Раздеваться? Уже? — хихикнула, расстегивая шубку. — А как же глинтвейн?

— Можешь не все снимать, — провел рукой по моей пояснице.

— Остальное я сам. А глинтвейном я тебя угощу, не переживай.

— Ловлю на слове!

Раздевшись, мы прошли на кухню. Квартира находилась в элитном доме на пятнадцатом этаже. Как женщина, я оценила дизайн и чистоту, что удивительно для холостяцкой берлоги. Однако с другой стороны обнаружила катастрофическую нехватку посуды, да и в целом жилище было не обустроено.

— Здесь не хватает женской руки, — сделала вывод, облокотившись спиной на столешницу и выставив грудь в выгодном положении. От этой маленькой провокации в глазах у Эльдара загорелся лукавый огонек.

— Хочешь предложить свои услуги?

Достав из шкафа кастрюлю, он поставил ее на печь и достал бутылку вина из пакета.

— Только если сегодня, — подошла к нему со спины, достала из пакета яблоки и апельсины, обворачивая руку вокруг его торса.

Следующие пятнадцать минут мы действовали как слаженная команда. Я нарезала фрукты, а Эльдар занимался специями и непосредственно глинтвейном, за который, с его слов: «можно продать и душу».

Общение с парнями никогда для меня не было трудным. Мне всегда было довольно легко найти с ними общий язык (как в прямом, так и переносном смысле).

Они не настолько замороченные как бабы и всегда отвешивали мне целую гору комплиментов, что мне, как и любой девушке, было приятно. Вполне возможно, поэтому я им и нравилась. Я сочетала в себе сексуальность, простоту и дерзость в ее умеренном количестве.

 Не превозносила мужской пол в Богов, радуясь тому, что на меня обратили внимание, а принимала как должное. Так и должно быть. Мужчина по своей природе «охотник», но еще он достаточно глуповат, поэтому «жертве» стоит подаваться. Знаю, что те самые сплетницы-завистницы, аля я не такая, считали, что я бросалась на мужчин.

Однако мне не приходилось. Я была простой, как пять копеек, и не стеснялась своих желаний. И, как показывала статистика, самый действенный способ склеить мужика — это быть собой! Не стоит строить из себя девственницу дебютантку, если вы таковой не являетесь.

Хотите секса? Так, скажите об этом! Не нужно бояться своих желаний. Да-да, еще одна заповедь Ульки Фроловой! И, заметьте, единственной осечкой в моем опыте пока был только Синицын, но с ним я еще не закончила, потому что не кончила. Ну, вы понимаете, да?

— Так ты хочешь двигаться дальше в модельной сфере или как? — поинтересовался Эльдар, передавая мне большую чашку с глинтвейном.

Мы расположились в гостиной на диване, на столике рядом стояли тарелки с тортом и кучей сладостей, к которым я до сих пор не притронулась, а свет был интимно приглушен. Не без моей помощи, конечно же.

— Или как, — пожала плечами, отпивая. Етить твою в дышло, за это и правда, можно продать душу! Заметив мою блаженную физиономию, Эльдар самодовольно усмехнулся. — Ты всегда заманиваешь девушек в постель этим? — приподняла чашку.

— Нет, обычно до постели мы не доходим. Все начинается гораздо раньше, — и как по команде, его рука оказалась на моей коленке, ведя туда, где начинается чулок.

Мое тело радостно завопило, а вот мозг отчего-то воспротивился, подкидывая картинку сонного полуголого Синицу. Вот предатель! Брысь, из моей головы!

Сделав очередной глоток, языком шаловливо прошлась по губкам, отчего кадык Эльдара дернулся.

— Главное, чтобы не заканчивалось быстро.

Зрительный контакт налажен. Мы определенно друг друга хотели. Здесь и сейчас.

— Поверь, я смогу тебя приятно удивить, — наклонился ко мне, выдыхая последние слова в губы.

— Одни обещания, — проворковала, сокращая расстояния до минимума.

В следующую секунду мы слились в жарком влажном поцелуе. И абсолютно неважно, что целый день я мечтала о совершенно других губах. Более пухлых и сладких. Рот он и есть рот!

Прикусив мою губу, мой язык сплелся с языком Эльдара. Мама Мия, а он умел с ним справляться! Этот парень хорош!

Чашка из моей руки совершенно неожиданно исчезла, а я оказалась лежащей на спине. В глазах помутнело, а голова поплыла. Впрочем, как и я сама. На моей шее наверняка останутся засосы, но, гребаный боже, как это было приятно! Кажется, мои пальчики на ногах никогда больше не смогут разогнуться.

— Ммм, — выгнулась дугой, как только его губы добрались до груди.

Я все еще была в платье, но, благо, вырез позволял мне прочувствовать всю прелесть его горячих губ. Если бы я была парнем, то могла бы заявить, что у меня «встал». Платье задралось неприлично высоко, а мои руки уже шарили под футболкой парня.

— Снимай, — прошептала ему сбившимся шепотом на ухо.

Долго уговаривать его не пришлось. В следующий миг мое платье улетело в неизвестном направлении, оставляя меня в одном черном сексуальном белье. Кружевном лифчике и трусиках.

— Ты просто мечта, — шаря по мне жадно глазами, сипло произнес Эльдар.

— Да? — прикусила губу. — Так исполни свою мечту, — поманила его пальчиком.

Рука опустилась на мою грудь, нежно сжимая, а наши губы снова друг друга наши. Ласки становились все откровеннее и горячее. Тихие стоны рвались из моих губ. Я считала себя хорошей искусной любовницей, но не верещала во все горло, как порноактриса.

Стащив футболку с Эльдара, мы поменялись ролями. Оказавшись сверху, я опустила руку на его член, погладив через брюки, мысленно оценивая размеры. И он был хорош. Надеюсь, он им управляется так же виртуозно, как и своим языком. Его руки опустились на мою задницу, крепко сжимая и притягивая ближе к себе, создавая давление там, где оно было особенно необходимо. Пальцами он зацепился за мои трусики, дразня.

Черт, если он сию же секунду не сделает что-то со своими пальцами, я ему их сломаю!

И ох, Боже, Будда, Шива и Аллах, он, наконец, положил свою руку туда, где я желала его больше всего.

— Еще, — простонала, прижимаясь ближе.

Пальцами он уже начал пробираться ко мне в трусики, как…

Что. За. Нахрен?

Долбанный звонок телефона заорал на всю квартиру.

— Твой? — зло процедила.

— Нет, — испуганно помотал головой. — Мой на столе.

Я убью! Расчленю этого мазохиста, который посмел меня прервать в самый пик блаженства. Просто оторву его ручонки и запихну ему в задницу, чтобы они больше никогда не могли прикоснуться к телефону и кого-нибудь набрать!

Встав с Эльдара, грозно рявкнула:

— Сиди, я сейчас.

Метнувшись в коридор, достала из своей сумочки вопящий гаджет, и моя челюсть упала на пол.

Мне звонил Синицын.

Почему? Он что, покушается на мой секс? Просто разрушитель удовольствия!

— Да, — хмуро ответила.

— Ульяна?

— Нет, блин, святая Дева Мария!

— Значит, мне правильный номер дали, — усмехнулся. Постойте-ка… Он что узнавал у кого-то мой номер? — Я заехал в магазин. Хочу купить продуктов.

Наступила неловкая пауза. Предполагалось, что я должна что-то сказать…

— Эээ, ладно?!

— Уфф, — нервно выдохнул в телефон, — тебе взять что-нибудь?

— Мне?

— Да-да, тебе. Не святой же Деве Марии, — хмыкнул. — Тут есть йогурты, какой твой любимый?

— С чего такая любезность? — огрызнулась я. В моей памяти еще было свежо воспоминание, как он меня бортанул.

— Считай, что это мой способ уживаться вместе. Я пытаюсь наладить отношения. Так, что…

— Да, — удивительно, но вся злость словно испарилась на ее место пришло… умиление, что ли? — Я люблю с вишней и клубникой.

— Отлично, что-нибудь еще?

Это было так странно, как если бы он я ушла в монастырь и приняла постриг.

— Нет, спасибо, — неловко пробормотала.

— Понял, выберу на свой вкус.

— Ульяна, — закричал вдруг на всю квартиру Эльдар. — Ты скоро? Я скучаю, малы-ы-ыш!

Чтоб у него язык отсох!

— Я отвлекаю? — голос Синицына стал сухим.

— Все в порядке. Просто…

— Ульяна! — снова Эльдар, чтоб у него еще и член отсох.

— Развлекайся, не буду тебя отвлекать. Йогурты тебе взял.

Следующее, что я услышала — были гудки. Он обиделся? Да ну, ересь какая-то! Однако в комнату я вернулась в смешанных чувствах. Смесь разочарования и грусти, и ни толику желания. Все оно пропало, потому что в моей голове был образ Димки, выбирающего мне йогурт.

— Ты там что, уснула, красотка?

Эльдар меня ждал, точно верный Хатико. Все еще в полной боевой готовности в одних боксерах и с явными намерениями продолжить начатое. Как жаль, что наши планы больше не сходились.

— Слушай, мне пора. Извини, ладно? — с искренним сожалением проговорила, между тем в приложении вызывая такси.

— Пора? Почему?

— Трубы прорвало. Соседей затапливаю, — отрезала очередную ложь, натягивая платье.

Эльдар не стал допытываться. Собственно, в этом и прелесть подобных отношений без обязательств. Никто не лезет в твою душу. Он лишь любезно предложил меня подвести, но я отказалась. Впервые на своей памяти, я отказывалась добровольно от секса с красавчиком. Я что сбрендила?

Глава 9

Стоя напротив двери, я нервно покусывала губы, не решаясь войти.

Какого лешего я дрейфовала?! Не виноватая я! И все равно не могла заставить себя открыть дверь. Синицын, гаденыш, сбил весь настрой! После его слов, хоть он и не сказал ничего такого, мне было не по себе. Его звонок подействовал на меня, как ушат ледяной воды. Отрезвил так, что я вот уже как долбанных пять минут стояла под дверью, как побитый щенок, и не могла войти.

Ладно! С прискорбием сообщаю, мне стыдно. Стыдно смотреть ему в глаза.

Запишите это в мою карму, потому что, видит Бог, Улька Фролова и стыд вещи несовместимые.

Набрав побольше воздуха в легкие, я дотронулась до ручки.

Что ты, в самом деле, Фролова?!

Повернула ручку и дернула дверь на себя. В коридоре было темно, но маленький проблеск света лился из гостиной. Должно быть, от телевизора.

«Ну вот, а ты боялась!» — упрекнул меня внутренний голос.

И ничего я не боялась!

Тихонько зайдя, сняла сапожки, шубку и на цыпочках стала пробираться в спальню. Шажок за шажком и я оказалась около дивана. Вытянув шею, взглянула на Димку.

Фух, спит… Не буди лихо, пока оно тихо, как говорится…

Однако я осталась стоять, точно приклеенная. Наблюдала как маньячка за его безмятежным лицом. Лицом достойным всех женских журналов. Про таких говорят, как с картинки.

— Почему так быстро вернулась? — раздался его голос, как гром средь ясного неба.

От неожиданности я подскочила, приложив руку к гулко бьющемуся сердцу.

— Нельзя ж так людей пугать. Я чуть душу богу не отдала

— Твоя грешная душу богу не нужна, смилуйся над ним, — усмехнулся Синица, по-прежнему не открывая глаз. — Так, чего так рано?

— Так вышло…

Не говорить же ему, что вернулась домой, потому что… Да я сама не знала почему!

— Мне казалось, у тебя намечается что-то интересное, — открыв глаза, Синица вперился в меня своими цепкими омутами.

— Тебе показалось.

— Хахаль скорострелом оказался?

— Знаешь, кому-то хватает и две минуты, чтобы свести девушку с ума и отправить в страну «оргазмов», — в эту игру могут играть двое.

— Что-то ты не тянешь на ту, которая посетила эту самую страну «оргазмов».

Боже, когда из его шикарных губ вырвалось слово на букву «о», все мое нутро затрепетало. В частности, моя нижняя часть. Разве можно так дразниться?!

— А ты теперь спец по оргазмам?

Моя попытка загнать его в угол тщетна, потому что в ответ он закатил глаза.

— Кто-то тебя обломал?

— Нет, — фыркнула. — К счастью, в этом мире есть только один придурок, который меня обламывает. И это я кого-то обломала.

Не знаю, показалось мне или нет, но губы Синицы дрогнули, словно он сдерживал улыбку.

— Понятно, — покачал он головой, а после, зевнув и положив руку за голову, закрыл глаза. — Йогурты в холодильнике, если нужно.

Кивнув, пробормотала слова благодарности, а затем потопала в комнату.

Мне срочно нужен душ. Срочно.

* * *

Ложиться спать я привыкла довольно поздно, а иногда и рано. Ладно. Иногда вообще не ложится. Да и зачем оно нужно?! Сон — для слабаков!

Собственно говоря, мне хватало всего несколько часов, чтобы вновь быть огурчиком. Отсюда и ранний подъем. Я проснулась, позавтракала йогуртом, покормила Емелю, а сейчас направлялась бегать.

Синица дрых без задних ног, но ему-то переживать за свои формы не было надобности. Впрочем, откровенно говоря, с такой мордашкой ему многое можно было простить. Я, например, простила вчерашний облом с сексом. Все-таки, зараза такая, это он виноват, что у меня пропало желание.

Закрыв за собой тихо дверь, спустилась на лифте. Консьержка мило посапывала в своей каморке.

Ну-с, Улька, давай!

— Доброе утро! — с напускным энтузиазмом крикнула ей в окошко, отчего старая едва не свалилась со своей койки.

Перекрестилась и уставилась на меня своими глазищами проклинающими, сопя. Махнув ей рукой, стремглав умчалась за дверь, где уже позволила себе разразиться хохотом.

Так ей, ведьме старой!

Подпевая себе под нос, поправила жилетку спортивного костюма и модельной походкой продефилировала на стадион. Казалось бы, время несусветная рань. К слову, на улице еще даже не рассвело, но спортсмены уже повыходили из своих домов, чтобы радовать мой глаз.

Конечно, и мне досталось пару разгоряченных взглядов, а один смельчак даже подмигнул. Ну, а я что пальцем деланная? Улыбнулась смазливому, и продолжила наворачивать круги.

Утро вечера мудренее. С новым днем произошедшее вчера вечером недоразумение я смогла разложить по полочкам.

Синицын просто напросто застал меня врасплох. У него энергетика такая, что невольно ощущаешь себя грешницей рядом с ангелом божьим. От его звонка что-то определенно во мне щелкнуло. Сегодня я была убеждена, что это подобно звонку отца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Когда папа звонит в самый неподходящий момент.… Ну, в тот самый момент, когда твоя рука в чужих штанах, а сама ты сидишь без лифчика, и просит тебя купить домой хлеб. Хлеб, едрит-мадрид! Все желание, разумеется, пропадает.

Как бы не хотелось продолжить, но ты по десять раз проверяешь телефон, мол, а вдруг не отключила? А потом доходит до того, что он тебе мерещится. Зырит на тебя пока та самая «подруга», к которой ты пошла, стягивает с тебя трусики. В общем, весьма неприятное и неловкое чувство.

Сделав последний круг, осмотрелась и приметила того смельчака. Вот кто поможет мне сделать упражнения.

И потом…

Должна же я реабилитироваться за вчерашнее?!

С кошачьей грацией подплыла к нему, с удовольствием отмечая, что парень хорош собой и к тому же не мог своих глаз отвесть от меня.

— Привет, сосед, — помахала рукой и улыбнулась.

Он расплылся в ответной улыбке и тут же подорвался со скамейки, на которой качал пресс.

— Привет, соседка! А я думал, что утро добрым не бывает!

Хм, определенно очко в его пользу.

— И что же изменило твоё мнение?

— Красивая соседка, — вывалил все как на духу.

Смазливый, накаченный, остроумный.

Черт, утро и правда, доброе!

— Ну, тогда позволь сделать его ещё лучше! Не против составить мне компанию в упражнениях?

И он, безусловно, был не против.

Оказалось, что парня звали Андрей, жил в соседнем подъезде, баскетболист, а ещё душка. Есть борзые плохие мальчики, а есть хорошие и озорные. Это как раз второй случай. Однако «хороший» — не значит скучный. Отнюдь. Его глаза искрились лукавым блеском, а своими шутками он заставлял мой живот разрываться. Полный жизни — именно такое описание ему подходило больше всего.

— Ты знала, что Ульяна означает «счастье»?

Разумеется, я знала значение своего имени. Он даже не представлял себе, сколько счастья я могла подарить…

— А ты знал, что Андрей означает «мужественный»? — в свою очередь парировала, приседая.

Мой комплимент пришелся ему по душе, потому что следующие пятнадцать минут парень просто сиял.

Мужчины, к слову, достаточно примитивны. Стоит только потешить их эго, и они в твоих ежовых рукавицах, сами того не понимая. Я уверена, что мужчины любили комплименты больше чем женщины. Особенно, что касалось их силы, мужественности и навыках в постели. Тут уж главное не переборщить, а то ненароком простой мужик превратится в нарцисса и начнёт драться за зеркало и расческу.

— Как я тебя раньше не заметил?

— Я только недавно переехала, — произнесла, поднимаясь, пока Андрей держал мои ноги.

Я уже хотела было обратно опуститься, но внезапно мой взгляд зацепился за знакомую фигуру.

Фигуру, что уверенным шагом направлялась ко мне. Клянусь, у меня дыхание перехватило, таким решительным выглядел Синицын.

Чего это он?

Он заметил, что я на него пялилась. Собственно, поэтому я не стала отводить глаза. Всё равно уже спалилась…

Несколько шагов, и вот он уже стоял напротив и косился на руки моего новоявленного знакомого, что лежали на моих коленях.

— Доброе утро, — хмуро брякнул, — могла бы и меня разбудить.

После этих слов засранец пошёл себе дальше. На турники. Как ни в чем не бывало. Как будто не из-за него у моего потенциального будущего любовника челюсть валялась на полу.

— Ты… Вы…

Вот же козёл! И сам в этом огороде не пасется, и другим не даёт!

— А я не говорила?! Я с братом живу, — невинно пролепетала.

И, конечно же, я сказала это так громко, чтобы «брат» все услышал. В ответ до нас донесся фырк.

Андрей заметно расслабился. Полагаю, встретить благоверного той, которую ты окучиваешь, довольно неприятный опыт. К его счастью, Синицын не мой благоверный.

Все остальное время, что мы занимались, я нарочно игнорировала Синицына. Не то чтобы он проявлял интерес. Он вообще после нескольких подходов, решил заняться бегом.

Однако все же пару раз я ловила его на горячем. Он пялился на меня! Нет. Не так. Сверлил нас с Андреем глазами.

Не знай я Димку Синицына, то грешным делом подумала бы что ревнует, но… Это же Димка Синицын! Лёд. Айсберг. Я могла бы пройтись перед ним голой, а он бы и глазом не моргнул. Максимум, что сказал бы: «оденься, простудишься!».

И, тем не менее, он выглядел крайне недовольным. А я чувствовала себя крайне виноватой. Откуда это?!

— Так как насчёт номера телефона? — прервал мои угрызения совести Андрей.

— Конечно, — сверкнув кокетливой улыбкой, произнесла, а после и продиктовала заветные цифры.

На прощание Андрей клятвенно заверил, что непременно мне позвонит. Но я уже чувствовала, что и тут Синицын, убийца настроения, обломал мне весь кайф. Как будто мне нужно было его одобрение, чтобы заняться сексом.

А в кино ходили? А цветочки дарил? На звезды смотрели? Вот познакомишь с родителями, тогда можно и заняться любовью. Под одеялом. Без света. Чтобы ни звука. А потом на боковую.

Вот о чем говорили его глаза, а не о ревности. Он осуждал меня за мою легкомысленность, и это по-настоящему выводило из себя.

Когда я уже уходила из стадиона, мой новоиспеченный «братец» поравнялся со мной.

— Охмурила бедолагу?

— Ты его чуть не спугнул! — прошипела, останавливаясь, а после ткнула своим ногтем ему в грудь. Но что ему, сделанному из железа, до моего ногтя?!

— Я дал ему шанс смыться. Ты же морочишь парню голову.

— К твоему сведению, он был совсем не против. Некоторые люди называют это «флирт», если ты не в курсе, — развернувшись, я быстрым шагом потопала к подъезду.

— Я знаю, что такое флирт, — догнал он меня. — Вчера один, сегодня другой…

— Завтра третий, — резко его оборвала.

— Не легче найти одного? — открыл передо мной дверь подъезда.

— Синицын, ну нравиться тебе есть борщ каждый день, так ешь! А я сегодня хочу борщ, завтра лобстера, послезавтра пиццу. Понимаешь?

Он-то понимал, а вот консьержка, что грела уши, не очень. Пробормотала себе под нос что-то похожее на: «Ишь, какая переборчивая молодежь нынче пошла. В наше время такого не было!», и дальше принялась сериал смотреть.

— Ты неисправима.

На том и сошлись, что он импотент, а я неисправимая извращенка. Та ещё парочка, верно?!

Когда мы зашли домой, то сразу отправились на кухню. Мы действовали как слаженная супружеская пара, прожившая в браке кучу лет.

Тьфу, тьфу, тьфу! Чур, меня!

Димка варил кофе. Собственно, это у него только и получалось делать, а я разогревала остатки еды. Бабушкины гостинцы заканчивались, потому что кто-то в нашем доме был очень прожорливый. Мне бы столько добра на неделю хватило. Но я не жадная. По крайне мере до еды.

Поставив тарелки и приборы, мы уселись за стол.

— Это все? — ужаснулся он, глядя на мою тарелку.

— Ну да, — озадаченно проворчала.

Не красиво это… В рот заглядывать, знаете ли.

— Насыпь себе ещё, — не попросил, а потребовал.

— Не буду я себе ничего насыпать, — возмутилась. Какая муха его укусила?

— Ладно, — подозрительно быстро согласился, а затем взял мою тарелку, встал, насыпал и поставил перед моим носом.

— Ты с ума сошёл? Да я же потом перекатываться буду!

— Не будешь, — уверенно отрезал, поглядывая на меня из-под густых бровей. Кажется, этот гад насмехался надо мной! — Фролова, ты себя в зеркало видела? Прав был Николай Фёдорович — одна кожа да кости. Ты выглядишь нездоровой.

Синицын побил рекорд. Он вывел меня из себя за это утро дважды. А еще, между прочим, не было семи часов. Вывод: он либо смертник, либо блаженный.

— Тебя забыла спросить, как я выгляжу!

— Может и забыла, — совершенно спокойным тоном изрек.

Он идиот, если думает что я стану его слушаться. С чего бы вдруг, напрашивался вопрос? Кто он мне? Даже не любовник!

— Это просто детский сад. Я в няньке не нуждаюсь.

— В любом случае из-за стола не встанешь, пока не поешь.

Я так и застыла истуканом. Онемела от наглости этого упыря. Что он себе позволяет? Не много ли на себя берет?

— Нет, не много, Фролова, — видимо, последние слова я сказала вслух. — Твой дед попросил тебя откормить.

— Когда?

Жульничает! Как пить дать, жульничает!

— Это было… — задумался, а потом выдал, — елки-палки лес густой, оштрафую за простой! Ну, а потом он попросил тебя откормить.

— Не может быть!

Вообще-то может! Но я скорее перестану краситься, чем это признаю. Это знаменитая дедова фраза. На новый год. На день рождения. Мой. Бабушки. Его собственный. День строителя. Шахтёра. Красный день календаря. Короче, он праздновал все праздники. Даже те, которые никоим образом к нему не относились и постоянно твердил: «Елки-палки лес густой, оштрафую за простой!»

Ну, деда! Ну, предатель!

— Так что, Фролова, ешь! Я своё слово держать привык.

Это нонсенс. Мистика. Фантастика. По хорошему все что было в этой тарелке должно было оказаться у Синицына на голове, а его «честное слово» я должна была засунуть ему в… В то место, которое не принято упоминать за столом.

Но вместо этого я со вздохом взяла вилку и принялась есть.

Ну, ничего! Вот уедешь ты завтра на свои игры, Синицын, и я за все отыграюсь.

Врагу не сдаётся Улька Фролова!

Глава 10

Когда хлопнула входная дверь, я едва не воспарила от радости.

Уехал!

Уехал мой любимый и дорогой соседушка. Ну, счастливого пути, что ли! Пусть там всех победит, и все в таком духе, а я пока тут развеюсь.

Конечно, я выслушала трехчасовую лекцию от Димки, содержания которой пролетело мимо моих ушей. Если я не ошибалась, там было что-то вроде: «Не вздумай превратить дом в балаган! Пожалуйста, пусть дом останется на месте. Не отрави Эмиля», и ещё кучка глупых правил.

Конечно, о какой вечеринке шла речь? Могла ли я так поступить? Точно нет!

И это не я вовсе ещё вчера вечером отправила всем приглашение. Не-а. Наверняка это мое протеже из другой реальности. Точно не я, говорю вам!

Собственно, оставалось только надеяться, что Синицын мне поверил, хотя по его вздоху и обреченной физиономии нельзя было ничего точно определить. Впрочем, какая разница?! Свалил и скатертью дорожка!

Не то чтобы он был таким ужасным соседом… Скорее, немного нудноватым.

В задницу все это!

Вчера я несколько раз намекала на вечеринку, мол, новоселье, но он оставался непреклонен. Делал старательный вид, что не понимает меня. Я даже разыграла сценку, как будто мне звонит подруга, а я ей с прискорбием сообщаю, что не будет новоселья. Никаких дружеских посиделок и боя подушками, никаких мелодрам, шоколада и вина. Конечно, не такую вечеринку я планировала, но зачем ему все знать, верно?

Полагаю, слова: «Не плачь, мы можем посидеть возле подъезда», были неправдоподобными, иначе, почему Синицын возвел глаза к потолку и спросил у него: «За что мне все это?!», а затем фыркнул и ушёл.

Но в целом, можно сказать, что мы вполне себе уживались. Если бы, конечно, он еще ванну с утра пораньше не занимал, туалет на два часа (что там можно делать столько времени, спрашивается?!), убирал за собой еду в холодильник и не переставлял бы мои духи на верхнюю полку, то цены бы ему не было. Я себя утешала тем, что по крайне мере он не разбрасывал свои носки по квартире, поднимал крышку унитаза (и опускал тоже), а ещё не оставлял волосы после бритья в раковине.

Буквально подпрыгивая от возбуждения, точно попрыгунчик, плюхнулась звёздочкой на кровать, достала телефон из заднего кармана и зашла в общий чат.

«Надзиратель уехал! Всё вечером

залетайте ко мне!»

Вот сегодня оторвусь я по полной! Сегодня будет туса! Напьюсь! Буду танцевать пьяная на столе! Потом возможно подцеплю красавчика, а ещё шампанское! Будет много-много шампанского! И текилы! Обязательно текилы. Много-много текилы. Ням!

Что-то девки долго молчат… Поверить что ли не могут нашему всеобщему счастью?

«Ау! Я говорю тю-тю Синицын. В смысле, уехал»

На экране начали плясать три точки, а затем перестали. Снова начали и снова перестали.

«Улечка, прости, пожалуйста, но я никак не могу. Меня не пускает Илья. Сказал, чтобы я без него никуда не ходила» — написала Варя, добавив грустный смайлик в конце.

Это ей-то грустно? Ей? У меня тут праздник души медным тазом накрывается!

Ладно… Хорошо. Минус одна. Мы с Дунькой и Сонькой так оттянемся, что цветочек себе все локти искусает. Вот.

«И я. Прости, но Герман тоже не хочет, чтобы я без него ходила» — пришло сообщение от второй предательницы.

Тоже мне подружки! Вот вам и отношения. Сами-то волчки, поди, будут праздновать свою победу, ну или запивать горе, в случае проигрыша.

«В чем проблема? Не говорите им! Скажите, что, мол, к бабке едете на картошку!»

«Уль, какая картошка? Середина января на дворе» — в ответ прислала Варька.

Тьфу ты! Никакого творческого мышления. Да хоть сварить ту картошку, какая разница? Это же отмазка.

«Ну, придумайте что-нибудь. Скажите, что у нас девичник»

«Последний наш «девичник» закончился тем, что нам чуть не накостыляли, а перед этим ты перепила и пьяная свалилась, пока мы отбивались от маньяков. На девичник меня точно никто не отпустит»

М-да, было дело… Ну, подумаешь выпила слегка. С кем не бывает, а у меня, между прочим, повод был! Синицын мне тогда отказал. Жмотяра.

«Сооонь, ну хоть ты то!» — отправила, однако ни через пять минут, ни даже через полчаса ответа так и не дождалась.

Пропала, Павлова. Видать, на работе совсем замучали, ироды!

Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Подумаешь, я и без них отлично отдохну. По крайне мере меня никто не будет стаскивать со стола, и забирать текилу.

* * *

Перед зеркалом стояла обворожительная красотка в короткой юбке и рубашке. Идеально ровные белокурые волосы переливались блеском, подводка делала взгляд хищным, а матовая помада на губах придавала образу сексуальности и загадочности.

Черт! До чего же хороша! Это я про себя, разумеется.

Эх, Синицын… Ну и дурень же ты… Такую красотку проворонить. Останешься с кривоносой шапокляк Алехиной.

Растянув на лице голливудскую улыбку, покрутилась, отправила воздушный поцелуй своему отражению и ускакала встречать гостей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ С минуту на минуты должны прийти. Алкоголь ребята принесут с собой, пиццу я уже заказала (за которую тоже заплатят ребята), ну, а с меня только хата и моё незаменимое присутствие.

«Мы под подъездом. Нас тут бабка не пускает» — пришло сообщение от Вадика.

Вадик — мой одноклассник. Мальчик, родившийся с золотой ложкой во рту. Папа знаменитый врач, у которого своя клиника, а мама сидит в думе. В общем-то, парень неплохой. Заносчивый временами, но зато веселый. Мы с ним постоянно с уроков сбегали, а ещё за гаражами целовались… Кхм, но уже другая история…

Ох, уж эта Тамара Львовна, то есть наша консьержка. Просила же час назад, чтобы ребят пропускала.

Вот же злыдня!

Рыча и сетуя на мерзопакостную старушенцию, спустилась вниз.

— А чей-то я вас пропустить должна? Знаю я вас, малахольных! Всё лифты изгадили, паразиты!

— Тамара Львовна, — зашипела змеей, подходя, — это ко мне. Я вас предупреждала.

— А на них что написано, что они к тебе что ль? — выпучила свои зенки на меня.

— Ребят, — закатила я глаза, — пошлите!

— Ну, у тебя тут и цербер сидит, Фролова, — прошептал, проходя мимо меня, Вадик.

Это он ещё второго не видел. Того, что со мной жил.

Все остальные пошли за Вадиком. Тут были и пару ребят из моей группы, две девчонки с потока, ребята с гонок, с которыми я одно время зажигала, и несколько людей, которых я вообще впервые видела в жизни. В целом, компания собралась не маленькая.

Поднявшись на лифте, мы зашли в квартиру.

— Неплохо ты устроилась, Фролова! — присвистнул Вадик.

— Ага, зачетные хоромы! — вклинилась Алёнка. — О, а это что? — Вот же, гадина глазастая! — Это мужские? — схватила одеколон Синицы.

— Да, — вырвала из ее цепких граблей.

Димка потом мне голову за него открутит. И останутся от Ульки одни рожки да ножки.

— Да, тут и шмотки… Фролова! — заверещала уже Надя. — Ты что мужика себе завела?

Все взоры тут же приковались ко мне.

Блин. Ну, почему я их не убрала? Теперь косточки будут перемывать до старости…

— Ко мне брат приехал, — выпалила первое, что пришло в голову.

— Так, у тебя же вроде нет братьев, — подозрительно покосился Вадик.

— Двоюродный. В гости. Вы заходите! Нечего стоять на пороге.

Я, безусловно, надеялась, что как только ребята окажутся в студии, то тут же забудут о моем вымышленном брате, но не тут-то было. Всех интересовала личная жизнь Ульки Фроловой!

— А где брат-то? — ухмыльнулась Катька.

Неудивительно, что она так докапывалась. Эта дурища бегала хвостиком за Лебедевым, который в свою очередь бегал за мной. К слову, очень глупая тактика. Вот была бы она поумнее и хитрее, то подружилась бы со мной, порасспрашивала про Лебедя, а я так уж и быть подсобила бы из женской солидарности.

— Уехал.

— Куда?

Куда-куда, на кудыкины горы, етить твою в дышло!

— По делам. Давайте уже наливать, а?

Как только я напомнила, зачем мы здесь собственно все собрались, то тут же послышался звук бутылок. Алкоголь полился рекой, а музыка заложила уши.

Как же я скучала… Вот, это по-нашему!

Не прошло и часа, а я уже была в зюзю. Вот, что называется, дорвалась…

В глазах начало двоится, а ноги по-странному подкашиваться. Или это пол вдруг такой неровный стал? Ой! И стены почему-то начали плясать…

— Фролова, зайчик, — промурчал мне на ухо Вадик.

Та-ак… Похоже, мне пора искать пятый угол. Срочно. Понимаете ли, каждый раз, когда Вадик напивался, то начинал распускать руки. Он был уверен в своей неотразимости и что ни одна тёлка ему не откажет. Только вот для меня Вадик пройденный этап. И целовался он, кстати, так себе…

— Вадя, ну ты опять? — повернулась к нему лицом. Уж больно не нравилось мне, как его руки начали скользить с моей талии, оказываясь в опасной близости от задницы.

— Не опять, а снова, зайка.

— Вадя, иди к Алёне. Она тебя ждёт, — толкнул этого Дон Жуана в плечо. Но куда там мне…

— Не хочу Аленку, — уткнулась мне носом в шею. — Тебя хочу.

— А я Феррари хочу, и что с того?

— Давай я тебе Феррари, а ты мне себя?

Вот те на! Ну и наглец… Не поймите меня неправильно, идея очень заманчивая, но…Это я использовала парней, а не они меня. Если бы я хотела Вадика, то мы бы уже разогнали эту тусовку и занялись делом, однако… Я не хотела Вадика. Ни за Феррари, ни за что-либо ещё.

— Не-а, Вадя, не катит, — отступила от него.

— Ну и вредина ты, Фролова! — крякнул и пошел Аленку клеить.

Следующие два часа прошли, как в тумане. Было много шуток и, конечно же, текилы.

— Девчат! — закричал Кирилл наш местный заводила. Этот парень вечно провоцировал людей на что-то такое, за что на следующее утро нормальным людям бывает стыдно. Меня, разумеется, это не касалось. — А кто у нас сегодня самая горячая цыпочка?

Девки как по струнке выпрямились. Грудь вперед, попу дугой назад, животы втянули.

— Конкурс мокрых маек? — закричал.

— Фу!

— Ну, ты и извращенец!

— Дебил.

Послышалось со всех сторон.

И поделом ему! В конце концов, не в кабаке.

— Ладно, шучу-шучу! Давайте танцы! Фролова, дай жару!

Отказать не было ни малейшего шанса. Народ требовал хлеба и зрелищ. Не то чтобы я собиралась…

Ноги меня сами понесли к барной стойке. Откуда не возьмись, появились стулья, чтобы на неё забраться, а затем было медленное покачивание бедрами, свист толпы, громкие крики восхищения…и какой-то злобный рык.

Рык?

— Фролова! — прогремело на всю студию. — Тебя и на день оставить нельзя!

Ик!

Глава 11

Самое время падать в обморок!

Вот выпила бы пару рюмок и не пришлось бы гасать с барной стойки и прятаться за ней, как воришка.

Выглянула из своего укрытия.

Димка побагровел, глаза сканировали толпу, пока не остановились на мне.

Ой!

Кажется, мне пора сматывать удочки, пока мне их не сломали.

— Вечеринка закончена! — прогремел Синицын, выключая музыку.

— Чувак, ты чего?

— Серьёзно?

— Веселье в самом разгаре!

Отовсюду послышалось негодование, но ему было наплевать.

Что за человек такой невоспитанный? Где его гостеприимство, спрашивается? И почему он так рано вернулся?

— Все, вон!!! — взревел не своим голосом.

Недовольные ребята что-то промямлили себе под нос про сумасшедшего, про зануду, но, тем не менее, толпа стремительно ринулась к выходу. И мне, пожалуй, пора…

Затерявшись в этой давке, на корточках стала пробираться к выходу.

В конце концов, у Вади можно зависнуть и у него же остаться. А завтра Синицын остынет, вот и вернусь домой. Уж больно нервный он какой-то.

— Бред какой-то… — пробурчала себе под нос Аленка, хватая с вешалки свою куртку. — Так бы и сказала, Фролова, что с Синицей замутила, — посмотрела вниз на меня, пока я застегивала сапог.

— Мы не встречаемся…

— Ну конечно, — фыркнула.

— Мы просто живём вместе! — поднялась, схватила куртку, как…

— Конечно, живем, — схватил меня за шкирку Синицын. Черт! Встряхнул, точно нашкодившего котенка, осталось разве что физией в каку макнуть. — Вместе как все взрослые люди, — весьма неопределенно закончил.

Собственно, он не сделал ничего опровергающего дабы избежать слухов. Которые, я уверена, со скоростью света разлетятся по всей моей тусовке.

Просто восхитительно, блин!

— Дим… — жалобно проскулила.

— Молчи, Фролова. Просто молчи, — шикнул, так и не отпуская меня.

Я стояла ни живая, ни мертвая. Глядела на то, как ребята выходили из квартиры, как ухмылялись, косясь на нас всезнающими взглядами. Взглядами, а-ля «мы-знаем-что-вы-трахаетесь».

В целом, пожалуй, именно этого я и добивались несколько месяцев. Мне хотелось не только уложить эту гордую птичку на лопатки, но и растрезвонить всем на свете, чтобы все знали что перед Улькой Фроловой никто не устоит. И вот сейчас, я этого, похоже, добилась.

Только вот неприятная горечь от этого поселилась на сердце. Вовсе не радостно мне, что все подумали, будто мы любовники. Наверное, потому что на самом деле ничего не было. Я хоть и зараза, но не лицемерка и не лживая гадина.

— Уль, — позвал меня Вадик, уже одной ногой стоя на пороге, — всё в порядке?

Нет. Ничего не в порядке. Ни черта!

— Да, — просипела, неуверенно улыбнувшись.

Вадик задумчиво кивнул, оценивающе оглядел Диму, видимо мысленно сравнивая свои шансы. Говоря откровенно, шанс был очень мал.

— Все хорошо. Увидимся, — поторопила его, потому что Синица уже натужно дышал мне в затылок, а рука на лопатке уж очень потяжелела и даже, кажется, скомкала ткань рубашки.

— Увидимся, — кивнув, парень скрылся, закрывая за собой дверь.

Вот и остались мы одни.

Что ж, мама, папа, я вас очень любила, хоть и не была самой примерной девочкой. Ладно. Сдаюсь. Я ей вообще не была. Возможно, даже не собиралась становится и, тем не менее, умирать мне пока ещё было рановато…

— Фролова, — повернул меня за плечи к себе лицом.

Я понуро опустила голову, полностью признавая свою вину. Спалилась. К слову, еще одно правило Ульки Фроловой: «Можно делать все — главное не спалиться!». Сегодня я его, разумеется, нарушила. Не то чтобы я раскаивалась, однако…

— Что мне с тобой делать? — обреченно вздохнул.

— Это все случайно вышло. Честное слово!

По статистике, когда человек говорит «честное слово» — в большинстве случаев он врет.

— Твоё «честное слово» и ржавого рубля не стоит.

Хм, а вот это уже обидно, между прочим! Ишь, ты какой!

— Что? Да я…

— Мы установили правила. Ты дала свое согласие, а теперь его нарушила.

— Да потому что ты — убийца настроения, — то ли алкоголь развязал мне язык, то ли это была последняя капля, но меня понесло, — не тусуешься, не веселишься. Да ты даже не трахаешься! Знаешь, это очень подозрительно для молодого парня. Любой другой был бы только счастлив, что ему попалась такая соседка, а не ханжа с прыщами, нулевым размером и плакатом Бибера на стене!

— Я не любой другой! — повысил тон. — Уясни это наконец! Я тебе не мальчик на побегушках, Фролова. В твои игры играть не буду. Хочешь со мной потрахаться? — сузил угрожающе свои щелки, от чего я отступила на шаг. Дыхание внезапно перехватило. — А ты уверена, что выдержишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ты что, мистер Грей? — стервозно вскинула бровь. — У тебя есть тайная комната со всякими прибамбасами? Давай, удиви меня!

— Настоящему мужчине, Фролова, не нужны никакие прибамбасы, — едко усмехнулся. — Впрочем, откуда тебе знать, как быть с мужчиной, а не с сопляком?!

Что? Что он сказал?! Вот козёл! Да у меня… Да я… И вообще!

— Мужчина, который не будет тебя пользовать, который будет интересоваться тобой, а не только твоими сиськами. Что ты знаешь о таком сексе?

В моем горле пересохло. Сглотнув, я заглянула в его синие омуты, которые были полны жажды, желания и… интереса?

— Я знаю, — буркнула себе под нос. И неважно, что его слова меня возбудили больше чем кто-либо и когда-либо. Совершенно, мать вашу, неважно!

— Нихрена ты не знаешь, — отпустил меня. — Если тебе так интересна моя личная жизнь, то я не трахаюсь, а занимаюсь любовью. В чистом её виде. А веселье для меня это не стадо тупой молодежи, что перебирается из вписки на вписку, нюхает дерьмо и запивает все это, чтобы потом лежать в ближайшем сортире и блевать.

— Никто не блевал.

— Потому что я рано пришел, — отрезал. — Думаешь, хоть кого-то из них волнуешь ты? Думаешь, им не насрать на тебя? Они все трусы. Сбежали, как крысы. Они даже не знают, что я могу с тобой сделать. Им наплевать. Они едут на другую тусовку, а завтра, даже если ты придёшь вся синяя, сделают вид что ничего не произошло.

Нет. Это абсурд. Что за вопиющий цинизм? Я в корне не согласна!

— Конечно, — обиженно насупилась я. — Лучше просто быть нелюдимым. Ходить с отмороженным лицом, а улыбаться только по праздникам.

— Улыбаться нужно, когда тебя что-то смешит, а не когда ты себя заставляешь, чтобы все видели, как тебе весело. Ты заложница чужого мнения, Ульяна, — разочарованно покачал он головой. — Тебе нравится образ плохой девочки. Нравится внимание.

Это абсурд! Я не могу больше слушать эту чушь!

— Пошёл ты!

Я обошла его, направляясь тяжёлыми шагами в комнату.

Тоже мне! Я не заложница чужого мнения! Мне плевать! Плевать на чужое мнение! Да что этот Синицын вообще о себе возомнил? Думает, что круче меня? Умнее? А вот шиш ему! Я вообще ни от кого не зависела. Вот.

Открыв дверь, обернулась.

— Ты просто зануда. Не ищи проблемы в других.

— А ты уходишь от проблемы, — парировал в ответ. — Для тебя есть только твое мнение и неправильное.

— Да пошёл ты! — второй раз в сердцах выплюнула и захлопнула со всей силы дверь.

Глава 12

Что ж, полагаю, у нас с Синицы холодная война. С самого утра мы не обмолвились ни словом, ни полсловом. Держали обидчивое молчание.

Ладно, обидчивое молчание держала я. Птичке, кажется, вообще было все по барабану. Не волновало его ни моё громкое топанье, ни недовольно сопение, ни короткая ночная рубашка, которую вполне можно было принять за пеньюар.

В таком виде я убирала коробки из-под пиццы, бутылки пива, вина, шампанского и стаканчики. Димка же только хмыкнул и отчалил в душ.

Ишь ты, какая гордая птица! Видите ли, не знала я, что такое быть с мужчиной! Да чтоб он понимал! Сам-то, поди, не особо в женщинах разбирался… Он наверняка поэтому ни с кем не спал. Не знал, что делать. Ха-ха!

А сам мне заливал про любоф-морковь и остальной огород! Тьфу на него, окаянного! Чтоб ему хотелось, но не моглось!

Зло шикнув, швырнула коробку в мусорный пакет.

Не могла я смириться с его вчерашними обвинениями, и все тут! Бесила его наглая всезнающая рожа. Вечно этот Синицын умнее всех!

Подумаешь, устроила вечеринку. Так даже соседи не жаловались, а этот всех разогнал. Что мне теперь? Сесть носки вязать да крестиком вышивать по вечерам? Вот ещё!

Как некстати, зазвонил мобильный телефон. Странно… Номер незнакомый.

Может, кто из завистников? Бывало у меня уже такое… Позвонят да начинают клясть до седьмого колена, что я, мол, девушка низкой социальной ответственности и увела у них мужика из-под носа. Так, нечего этим своим клювом щёлкать. И потом, не их был!

Портить с самого утра настроение не было желания. Однако… Вдруг по работе? Получается, в убыток уйду.

Все же жадность победила, и я опасливо приняла звонок. Обычно, обиженные девицы сходу начинали свои претензии оглашать.

— Доброе утро, Ульяна! — бодро поздоровалась со мной.

Хм, голос женский. Смутно знакомый…

— Это Яна, помнишь?

Яна. Яна… Какая из?

— Мы виделись в кафе. Точнее, ты приходила с Олегом…

— Да, привет! Я тебя сразу узнала, — ну приврала самую малость, так человеку же приятно.

— Мы с тобой говорили за рекламу. У нас на неделе открытие. Не могли мы сегодня с тобой встретиться и обсудить все?

— Да, конечно. Где и во сколько?

— Давай, у нас в кафе, а во сколько… — девушка на мгновение задумалась, — мы с Тимом будем целый день, так что приходи когда удобно.

— Хорошо, до встречи!

— До встречи!

Что ж, день начался продуктивно. Пока мой соседушка принимал банные процедуры, я уже и прибрать успела, и завтрак приготовить, и даже выложить историю в инстаграм.

Красиво нарезанное авокадо, овсянка и йогурт.

«ПП — залог красоты и успеха» — подписала и откусила кусок бутерброда, запивая кофе.

Правильное питание… Ага, конечно. Я хоть и сторонница диет, но у меня стресс. Есть хотелось — жуть как! Однако имидж же поддерживать надо?!

Да где же этот Синицын? Утоп в душе что ль?

Вероятно, придется все же нарушить обет молчания данный самой себе.

— Синицын, тебя что Водяной забрал? — недовольно рявкнула, стуча по двери ванной. — Имей совесть! Мне тоже в душ нужно!

— Фролова, ты вечером сидишь по три часа, а за это время можно и до Турции доплыть, но я же молчу.

Э, темнота! Не доплывет он до Турции так быстро.

— Во-первых, я девушка, мне положено долго возиться. У меня маски всякие, а тебе что? Как будто вековую грязь отмываешь. Вылазь, — требовательно постучала по двери.

— Не мешай, женщина! Лучше приготовь мне чай.

— Щас! Бегу и падаю! Только тапочки надену!

— Это правильно, — прощебетал довольно Димка. —  Нехорошо это по холодному полу ходить, тебе ещё детей рожать.

Вот змей! Как есть змей!

Зато заговорил. М-да, уж лучше бы молчал…

Чаю, говорит?! Будет ему чай!

Умчавшись на кухню, взяла чашку, кинула туда пакетик, насыпала сахара и добавила перца, от души, не щадя.

Пей, птичка, не обляпайся!

Пакостить это, безусловно, приятно, но время-то не резиновое. Через два часа мне нужно было быть в центре на съемке, а я ещё даже не сходила в душ!

И как выжить его оттуда, спрашивается?

На глаза попалась колонка.

Точно!

Отключив тёплую воду, принялась ждать, весело напевая себе под нос и допивая остатки кофе. Сперва было тихо, а затем послышался русский и могучий мат.

— Фролова!

А я что? Между прочим, по хорошему просила…

В одном полотенце, завязанном на бёдрах, вышел крайне хмурый Димка.

— Вот обязательно с утра нужно сделать гадость? — прищурился.

С волос у него до сих пор капала вода, а ещё кажется пена. Видимо, не успел смыть. Ну и поделом ему!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Пока Синицын потянулся к колонке, я шустро поскакала в ванную.

— Фролова! — как только я захлопнула дверь, крикнул парень.

Что за истеричка? С самого утра орёт. Прорезался голосок у птички.

— Дай хоть шампунь смыть!

— Я быстро! Если хочешь, можешь присоединиться! — конечно, я знала, что Синицын этого не сделает.

— Обойдусь…

Ну и ладно! Больно надо!

Скинув ночнушку, ступила под горячую воду, намылилась ароматным гелем и блаженно простонала. Что может быть лучше душа с утра? Честное слово, будто заново рождаешься.

Напевая себе под нос незатейливую песенку, я сквозь шум услышала уже привычный рык, а затем стук. Не по нраву пришелся чай моему соседушке. Хех! Злорадно хихикнув, продолжила намыливать голову.

Когда я вышла из душа Синицын, точно коршун, поджидал меня под дверью. Зыркнул своими омутами голубыми и в душ пошёл.

Надо же, какие мы обидчивые…

Уже выходя из дому, стоя в коридоре, совершенно случайно подслушала разговор.

— Нет, Алина, я сегодня там вечером буду.

Алина? Какая ещё, к чертям собачьим, Алина?

Блин, дурацкий сапог заел!

На одной ноге проскакала ближе к кухне и навострила ушки.

— Милая, ну ты же знаешь, что у меня тренировки.

М-милая?

— Я очень хочу увидеться, — проворковал этот голубчик. — Я тоже очень скучаю.

Интересно, этот скучалкин поведал своей милой Алине, что живет с другой бабой? Терзали меня смутные сомнения… Стала бы она с ним так мило ворковать, в самом деле? Уж я бы точно — нет!

— Нет. Нет у меня никого. Что за глупый вопрос?

Ах, он Казанова доморощенный! Нет у него, значит, никого! Ну, птичка-невеличка, держись! Крылышки твои оборву я!

— Хорошо, вечером обязательно заеду. Обещаю, — несколько секунд была тишина, а после я не могла поверить своим ушам, потому что Дима произнес, — и я тебя люблю.

Козлина ты, а не Синица.

Фыркнув, утоптала обратно, натянула второй сапог и вышла за дверь.

Не пойдёшь ты никуда, Синицын. Попомни мои слова…

* * *

Когдп съёмки закончились и я получила свой заслуженный гонорар, тотчас же отправилась в кофейню. Как говорится, время — деньги.

К тому же, в моих планах было помочь сделать бабушке с дедом ремонт. Они у меня долго без хозяйства обходится не могли. Дед же когда хату подорвал, пришлось все хозяйство сбагрить, чтобы в город переехать. Зачахнут они тут, а так к весне подкоплю и помогу, чем смогу. Родители копеечку какую дадут и, глядишь, к лету сделают ремонт.

Зайдя в кафе, я сразу же нашла глазами Яну. Рыжая стояла около стойки и что-то рассказывала бариста. Её красавчик наблюдал за этой сценой чуть поодаль.

Надо же, действительно кроме рыжей никого не замечает. Эх, бывает и на таких управа…

Не успела я подойти к девушке, как она сама ко мне подлетела.

— Ульяна, здравствуй! Проходи, сейчас все обсудим, — махнув рукой, Яна крикнула, — Инна, сделай нам кофе, пожалуйста. Мне как обычно, а…

— А мне латте без сахара, — подсказала я.

Бариста кивнув, принялась за дело, а мы с Яной уселись за столик. Тим только приветливо помахал мне рукой, но подходить не спешил. Да уж, короткий у него поводок… Шаг влево, шаг вправо — расстрел.

— Как хорошо, что ты пришла. Я впервые обращаюсь к блоггеру.

Вообще-то, я не блоггер, но поправлять не имело смысла. Люди, так или иначе, считали меня блоггером, хотя я и была моделью.

— У нас через два дня открытие. У тебя довольно большая аудитория, поэтому мы хотим, чтобы ты выложила пост с открытия, для привлечения народа. У нас в первую неделю открытия будет много акций, скидки и разные маркетинговые штучки, вроде мини подарков и так далее.

Девушка так быстро тараторила да ещё и с таким энтузиазмом, что я едва успевала за ней, поэтому сидела, хлопая глазами. А она не промах, эта рыжая!

— На открытии будет фотограф. Сейчас я покажу примерные фото, которые хочу.

Достав телефон, Яна стала рыскать, а мне между тем принесли латте.

— Вот, — передала мне гаджет.

Занятно. Девушка в руках со стаканчиком, несколько фото около кофемашины, афиши. Такие предложения поступали мне довольно редко. В основном, обращались магазины одежды, бьюти-сфера, ноготки, салоны красоты и все в таком духе.

— Хорошо, я тебя поняла, — кивнула, отпивая кофе. — Цена идёт за пост, история отдельно, но мы договоримся, — подмигнула. Уж больно запала мне в душу эта прыткая рыжая. Смелая, ясно выражающая свои мысли и желания. Чем-то похожая на меня.

— Отлично! — хлопнула в ладоши. — Мы ещё думаем сделать пару фото, чтобы вывеску было видно. Открытие в три дня. Нужно сделать несколько фото, пока ещё светло.

— Договорились.

— Кстати, — задумчиво меня оглядела, прищурилась, а потом все же сказала, — у нас потом вечеринка, не хочешь пойти? Эльдар обещал прийти, да и вообще тусовка хорошая будет.

Полагаю, Эльдар так же настоятельно просил пригласить меня. Иначе, сами посудите, с чего ей звать незнакомую девушку?

Вспомнив слова Димы, которые целый день, как на пластинке, крутились в моей голове, я решительно объявила:

— Конечно, пойду!

Я, между прочим, тоже могла кого-то любить. Пусть и в моем значении это имело несколько другой смысл. В конце концов, мы с Эльдаром ещё не закончили.

Обсудив еще некоторые детали, мы допили кофе, поболтали о всякой ерунде, а затем распрощались.

Я отправилась домой, где была решительно настроена любым всевозможным способом не дать Синице уйти к его «любви».

Глава 13

Когда я вернулась домой, Синицына еще не было. Должно быть, на тренировке.

Раздевшись, потопала в комнату, где на меня набросилась адова птица с криками:

— Еда!

Клянусь, эта птица жрёт больше меня. Впрочем, мало ли голодные годы настанут, так хоть первое время протяну. Суп из попугая, безусловно, тот ещё деликатес, но на голод и ара сойдёт.

— Идём, Емеля, — хмыкнув, насыпала птице корма в клетке, которая, к слову, до сих пор стояла в моей комнате.

Самой мне было не по силам ее перетащить, а Синицын сказал, цитирую: «Мне не мешает». Конечно, ему не мешала! Клетка-то в моей комнате! Ух, узурпатор! Мало того, что приходилось с ним шкаф делить, так ещё и жилплощадь с его попугаем!

Прыгнув на кровать, откинулась на подушки и достала телефон. Инстаграмм кишил сообщениями и уведомлениями. Несколько предложения тусовок, пару приглашений на свидания, десятки ответа на историю и кучу комплиментов… В общем, ничего особенного. При большом желании я могла бы куда-нибудь дернуть, но отчего этого желания не наблюдалось.

Точно старею! Того, гляди, скоро первые морщины появятся, да плесенью покроюсь. Бр-р! Ужасы-то какие в голову лезут…

Зайдя в общий чат, написала девчонкам.

«Вчера Синицын всех разогнал, так что вечеринка не удалась»

«Они отыграли и вернулись раньше. Не стали оставаться в отеле» — написала Варька.

«А мне сказать не могли?» — тотчас же возмутилась я.

Тоже мне подружки!

«Сами не знали. Мальчики никому не сказали» — включилась в беседу Дуня.

«Я думала, что он меня пришибет! Такой злющий был, морда-лица перекошенная, глаза кровью налитые, а руки к моей шее так и тянутся…»

Немного драматизма никому не помешает.

«И чем же все закончилось?»

Вот, Ведьма эта Цветкова! Никакой жалости, никакого сострадания!

«Поссорились и разошлись по комнатам»

«Эх, а я думала, что хоть он вытряс из тебя всю дурь»

Что? Они за кого вообще?

«Не вытряс, но наговорил кучу гадостей»

«Каких?»

«Сказал, что моей тусовке пофиг на меня!»

Девчонки некоторое мгновение не отвечали, а затем начали плясать точки на экране. Так обычно происходило, когда они тщательно подбирали слова.

«Уль… но ведь он прав» — наконец написала Дуня.

«Ничего не прав! Да случись у меня, у Ульки Фроловой, проблемы, да за мной бы полгорода пошло, чтобы разорвать «врага» на части!»

«Как знаешь… Все равно тебя не переубедить»

«И не надо! Я вообще по-другому поводу писала, а вы налетели на меня!»

«И что же за повод?» — поинтересовалась Варя.

«У птички-то оказывается есть дама сердца!»

«Фролова, ты что опять наклюкалась? Ей богу, свяжу и закодирую!»

Тьфу ты, Фома неверующая!

«Трезва, как стеклышко! Сама сегодня слышала, как он с ней по телефону ворковал. Как на меня, так только рычит, а тут прям «ми-ми-ми»! Люблю, сюси-пуси, скучаю… Фу! Сопли розовые!»

«Может, ты ошиблась?»

«Ага, конечно! Обещал сегодня к ней приехать Дон Жуан фигов! А мне все говорит, что никого у него нет. Обманщик!»

«Уль, так он никогда никому и не говорил, что у него никого нет» — написала Дуня, которая до этого предпочитала отмалчиваться.

А ведь умную мысль изрекла Бобрич… Он никогда не говорил, что свободен. Однако, мне казалось, это и без того понятным. С кем он мог встречаться? С невидимкой? Потому что с бабами его никто не видел. Уж я-то знала наверняка! Два месяца с него глаз не спускала!

Впрочем, может он её не хотел показывать?

«Но он же живёт со мной!» — возразила я.

«Так он же не предлагал тебе с ним жить. Так сложились обстоятельства» — прилетел весомый аргумент от Варьки.

«И как теперь быть?»

«Спросить у него. Зачем голову ломать?!»

Спросить? Да, вероятно, стоило бы спросить…

«Уль, только без твоих этих схем»

«Та какие тут уж схемы… Кстати, где Сонька запропастилась?»

«У неё запара на работе, скорее всего. Да и папенька ее бушует. Вроде как опять о свадьбе заговорил»

Ох, и бедная наша Соня-плаксена. Вот, я бы на её месте замуж вышла, мышьяка, али яду какого старику подсыпала и дело с концом! Деньги — есть, мужа — нет. Идеально.

* * *

Синица, как я того и ожидала, пришёл после тренировки. Не то чтобы я знала новое расписание «Волков», просто случайно написал Лебедь, а я случайно спросила…

К слову, Лебедь поведал мне отнюдь не радостные вести. На днях видел Синицу с девушкой, а он, оказывается, со мной живёт. Слухами земля быстро полнилась, однако. Поэтому, цитирую: «Ты была бы аккуратнее, Фролова. Мутный тип этот Синицын»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Не то слово, Лебедь. Не то слово…

Я слышала, как он раздевался, как ходил по комнате, как гремел на кухне тарелками и кастрюлями.

Каков наглец! Я тут, значит, ему принеси-подай, кушать наложи, приготовь, а все плюшки получает Алиночка…

Вздохнув, поднялась с кровати, зыркнула на себя в зеркало, поправила растрепанные волосы и вышла из комнаты.

Синицын сидел за барной стойкой, уплетая за обе щеки приготовленное мной (мной, а не Алиночкой!) рагу.

— Привет, — прожевав, поздоровался. — А я думал, что ты ещё не дома.

— А где мне, по-твоему, быть? — выпустила иголки, точно ёжик.

— В клубе, на тусовке, ну и в других местах, где много народу и есть выпивка.

Просто невероятно! Он мне ещё и хамит! Видит Бог, я хотела по-хорошему, без своих выкрутасов, однако…

— У меня сегодня другие планы, — выкрутилась я. — А ты почему дома?

Сейчас рыбка попадется на крючок…

— На пять минут забежал. Сейчас ухожу.

— И куда же?

— По делам, — уклончиво ответил.

Ведала я о его делах. Сама такими «делами» занималась. Нет, ну, а какие ещё, по вашему, могут быть дела в девять часов вечера?

— Понятно…

— Ладно, я в душ, — кинув тарелку с ложкой в раковину, Димка пошёл в ванную.

— А посуда?

— Блин, — брякнул, — потом помою.

Ну разумеется. Это «потом» имеет имя Уля. Уля, а не Алиночка! Чтоб её черти драли, а не Синицын!

Ну, пожалуй, пора приступить к реализации плана. На моих губах расплылась коварная ухмылка.

Димка, как я заметила, был любителем ходить по квартире без белья, жаль, что в полотенце. Однако эта его привычка была мне на руку. Ну-с приступим…

Схватив красный перец из шкафчика со специями, зашла в комнату и открыла ящик с его боксерами.

Да. Свое белье он тоже держал в моем шкафу!

Щедро присылала все его барахло перцем, глумливо посмеиваясь.

Кто хитрее в мире всех?!

Будет так у него зудеть, причем в самом прямом смысле, что секс его обломается. Хи-хи!

Довольная своей работой, вернулась на кухню, где с ангельски невозмутимым видом пила английский чай, смотря сериал.

Синица, выплыв из ванной, с подозрением на меня покосился. Уж больно невинно я выглядела. Весело ему подмигнув, отпила чай, скрывая ликующую ухмылку.

Давай-давай, птичка! Лети к своей Алиночке та, поди, вся распаленная ждет тебя на алых простынях (ну, про алые простыни это я от себя добавила).

На столе зазвонил телефон, я успела узреть своим всевидящим оком фотографию темноволосой девушки, подписанную как «Алинка», до того как Синицын, уже одетый и пахнущий одеколоном, вышел из комнаты и принял звонок.

Ишь ты, как надушился!

— Родная, я уже выхожу…

Так, Улька, спокойно… Спокойно… Вдох-выдох, вдох-выдох. Не стоит так бурно реагировать и громко сопеть.

Несколько неловко поправив свои джинсы, Синицын отчалил на выход, между тем болтая со своей ненаглядной, спустя минуту хлопнула дверь.

Глава 14

— Ты же хочешь меня? — выгнул он бровь, откидываясь на подушки и расставляя широко ноги.

В этих чёрных брюках, что обтягивали его упругую задницу, он выглядел так соблазнительно, что мне едва удалось удержать слюни в пределах рта.

— Хочу, — хрипло прошептала.

— Так подойди и возьми, — дьявольски ухмыльнулся, откидывая голову, демонстрируя крепкую шею.

Сделав шаг, уперлась ногами в кровать, вставая точно между его ног. Вся моя сущность от мочек ушей до кончиков пальцев трепетала. Нет. Трепет, пожалуй, слишком слабое слово. Дребезжало. Вожделело. Казалось, что если сейчас я не возьму его, то сойду с ума от нужны.

— Я жду…

Вся моя смелость, словно испарилась. Сейчас я не та Улька Фролова, которая точно знала, что ей делать в таких ситуациях. Сейчас я сама себе незнакомка, которая не знала куда деть руки и как перестать робеть.

— Ладно, — прикусил он губу, — я сам начну…

О Шива, Аллах и Будда! Он же не собирается…? О, нет! Нет, нет, нет!

Его рука потянулся к штанам, ловко расстегнула пуговицу, потянувшись к змейке.

Черт!

Зажмурившись, точно кролик перед

нападением удава, услышала, как змейка расстегнулась.

Вжик!

Ох, что же делать?!

Я не успела отступить и позорно сбежать, крепкие ладони на моем теле оказались раньше, сжали талию, а губы оставили мокрый поцелуй на голой коже живота.

Голой? Какого черта я голая? Я же ложилась спать в пижаме!

— Ульяна…

Еще один поцелуй и мои ноги подкосились. Я стала словно эфемерной, вне времени и реальности. Голова закружилась, чувства обострились, а его губы продолжали кружили вокруг пупка. Легко меня толкнув, усадил к себе на колени и, положив руку на щеку, приблизив свое лицо к моему. Голубые глаза сияли и гипнотизировали. Потянулась к его губам в нетерпении, но он ловко увернулся.

— Не спеши, — лукаво прошептал на ухо, прикусив мочку.

Из меня вырвался разочарованный стон.

Дьявол, как же я его хотела! До одури, до сумасшествия, до потери сознания…

Короткие, неспешные поцелуи посыпались на шею, отчего я её откинула, предоставляя лучший доступ.

С тихим смешком он прикусил кожу, руки поднялись с талии на ключицы и сильно схватили за плечи.

— Ай! — вскрикнула.

— Фролова! — потряс меня.

— Что ты делаешь?

— Фролова! — вновь встряхнул…

Открыв глаза, я тотчас же их закрыла.

Притворюсь мертвой, авось прокатит.

— Фролова! — бешено зарычал, сдирая с меня одеяло.

_ Синицын, вырваться в покои дамы ночью — дурной тон! — не убедительно пропищала и вскочила с кровати.

Мы оказались по разные стороны баррикад. Я — с одной стороны кровати, он — с другой.

Злой. Нет. Бешеный. Даже в темноте было видно, как ходили его желваки, а зубы возможно крошились от ярости, с такой силой он их сжимал.

Вот радость стоматологу-то будет!

Нарочито медленно Дима стал обходить кровать.

Я же говорила, что он волк в овечьей шкуре! Загубит! Как пить дать, загубит!

В моём случае радость будет травматологу или того хуже… патологоанатому.

— Что на этот раз взбрело в твою многострадальную голову? Будь так добра, потрудись объяснить.

От его холодного тона мне стало дурно. Впору было падать в обморок или же писаться от страха. Ладно бы кричал, ядом брызжал, да хоть бы швырнул чем-нибудь! К такому моя натура была приучена…. Однако к ледяному спокойствию — отнюдь. От того и подгибались коленки, но не как во сне, а совсем в ином смысле.

Сглотнув, попятилась назад. Синица же наступал. Загонял в угол, сверкая своими глазищами в темноте.

— Ничего! Ничего не взбрело в мою голову. А вот почему ты врываешься ко мне среди ночи в комнату? — выставила руки в боки и даже комично свела бровки «домиком», однако дрогнувший голос (предатель!) выдал мой блеф с потрохами. Пока ещё с потрохами, потому как скоро и их от меня не останется!

— Фролова, почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

— Да нужен ты мне триста лет и три года. Кто тебя трогает-то?

Клацнув зубами, он полетел ко мне, а я, взвизгнув, дернулась назад, запнулась об злосчастную клетку, падая.

— Стоять! — рявкнул, дергая меня за руку, тем самым возвращая в исходное положение. А положение мое, к слову, было на грани жизни и смерти.

— Стою…

— Я из-за тебя как придурок с другого конца города мчался, потому что мой зад и не только, — сделал выразительную паузу, предоставляя мне шанс самой додумать что «ещё», — припекло красным перцем! Не скажешь, почему?

— Не знаю.

— Ах, не знаешь? — ни капли не поверил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Эх, теряю сноровку… Или это Синица такой проницательный? Однако, пока подозреваемый свою вину не признал, он не считается виновным!

Он оглянулся, подошел к шкафу, открыл ящик и достал свое белье. Встряхнул. Запах перца прошёлся по комнате.

— Все еще не знаешь?

— Ммм, не-а, — неубедительно промычала.

— Хватит морочить мне голову! — повысил тон. — Что за детский сад?

— Ой, зато ты у нас взрослый, — и чуть погодя, ляпнула, — врун!

В два шага он преодолел расстояние между нами. Схватил мой подбородок двумя пальцами и приподнял, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

— Повтори, — потребовал.

— Ты врун, — выпалила. — У тебя есть девушка, а ты ей даже не сказал, что живешь со мной! — топнула ногой.

Изумление на его лице было неподдельным, а затем, словно сложив в голове пазл, он криво усмехнулся.

— И почему же ты думаешь, что я ей не сказал?

Слова, как пощечина. Тяжелая увесистая, хлыстом наотмашь.

— Н-но ты живешь со мной, а она не приходила.

— И что дальше? — издевательств выгнул бровь.

— Разве она не ревнует?

— Доверие между людьми тебе ни о чем не говорит?

— Нет такого доверия, чтобы тебе твоя женщина позволила жить с другой, — отрезала. Глупость же! Она что, блаженная? — Или ей просто наплевать на тебя.

— Или ты, как всегда, что-то придумала себе. В том числе, и мою девушку, которой, между прочим, и в помине нет.

— Ч-что? Я же сама слышала, как ты с ней по телефону говорил!

— С кем? — закатил раздраженно глаза.

— С Алиночкой своей!

Этот змей расхохотался. Как будто я ему анекдот рассказала! Что за сухарь такой?

— Алина — моя младшая сестра, но, так или иначе, какой твой интерес? Или ты ревнуешь? — довольно оскалился, приближая свое лицо к моему.

— Вот ещё, — нервно прикусила губу. — Я давно говорила, что мне от тебя нужно, но речь не идет о ревности.

Я и ревность! Вздор! Ревность — это чувства, а чувства мне не ведомы. Чувства — это зависимость, а я ни от кого не зависела. Я как кошка. Гуляю сама по себе, но порой могу пригреться у кого-то на груди.

— Тогда почему же ты ревнуешь? — прошептал мне прямо в губы.

— Я думала, что ты врешь своей девушке, поэтому проявила женскую солидарность.

— Насыпав мне в трусы перца?

Ладно… Сдаюсь! Идея была не так уж хороша, но у меня было мало времени.

— Почему ты просто не спросила?

— Я хотела! Но потом тебе позвонила Алина, ты спешил, а я не хотела…

Чтобы ты с ней трахался…

— Чтобы ты ее обманывал, — закончила, хоть в мыслях было совсем другое и, судя по взгляду Синицы, он догадывался что именно.

— Когда ты уже перестанешь врать самой себе? — устало вздохнул, а затем…

Затем притянул меня за затылок к себе, впился в мои губы, ворвался в мой рот.

Я схватилась за его плечи, и даже первые секунды подумала, что все… Крыша едет — дом стоит, но нет… Нет. Это были его мягкие губы, проворливый язык, что помечал свою территорию, нежные покусывания.

Прежде чем я успела ответить на его поцелуй, Дима отстранился.

— Приятных снов, — хитро улыбнулся и, насвистывая, поплелся к двери. Подошёл открыл и через плечо небрежно бросил, — завтра все мои вещи постираешь.

Если бы я не застыла истуканом, то наверняка бы возразила, послала бы в преисподню, указав подробный маршрут, а вдобавок прокляла, но вместо этого приложила руку к своему сердцу, что наровилось пробить грудную клетку.

Глава 15

«Спокойной ночи»

Он издевается?

Как можно уснуть после такого?

Богом клянусь, этот парень змей-искуситель, и если раньше я действительно задумывалась, что он не особо опытен, то сейчас это казалось самой большой глупостью. Он сумел меня завести одним только касанием губ. Это даже поцелуем назвать сложно! Но и этого было достаточно, чтобы я не смогла уснуть еще долгое время. Отчего-то выйти и потребовать продолжения не хватило ни сил, ни смелости… Все это казалось не правильным, не привычным…

Это я! Я должна была сводить его с ума, а не он меня! Синицын должен был мучаться от бессонницы, страдать от перевозбуждения… Ох, и птичка мне попалась, все карты спутал, негодяй! Чтоб ему я приснилась! Обнаженная!

Ну, ничего! Проснется завтра утром, я ему устрою кузькину мать!

Однако, проснувшись, обнаружила, что Синицын как сквозь землю провалился. Дома его не было. Целый день я провела в догадках, куда его занесла нелёгкая, и только вечером, придя домой после съемки, увидела записку на холодильнике, что поддерживалась магнитом.

«Уехал на игру. Приеду послезавтра. Не разнести квартиру, покорми Эмиля, постирай мои вещи»

Хах, а я и забыла, что у них опять выездная игра. Разумеется, моя противоречия натура хотела напакостить, дескать, чего это он раскомандовался? А с другой… С другой стороны в памяти ещё были свежи его мерцающие в темноте глаза и скрежет зубов. В общем, инстинкт самосохранения сработал, и я закинула все его белье в стиралку, сперва белое, а затем и чёрное, покормила малохольную птицу, после насыпала и себе.

С затаенной тоской посмотрела на пустой стул напротив и тяжело вздохнула.

Дом словно опустел. Непривычно тихий и холодный. Не с кем собачиться, не с кем ванну делить. Лежи себе, хоть до самого утра! Опять же, глаз некому было радовать своими кубиками. Даже готовить и то некому! Тьфу ты, Димка! Вроде и не рядом, а все равно бесил до печеночных колик… Вон, даже аппетит пропал.

Заставив себя съесть две ложки каши, поставила почти полную тарелку в холодильник.

Задурил мне вчера голову своим поцелуем, змей!

Конечно же, я сотни раз за день прокручивала тот момент, когда его губы коснулись моих, и не могла понять: с чего бы? Неужели довела его до такой ручки, что свела с ума? Так потом успокоился же… Спокойной ночи пожелал. Не проклял, не прогремел на весь дом: «Фролова!» И все же поцеловал…

Все это было настолько нелогичным и непонятным, что я даже девчонкам не рассказала.

Вот уложу на лопатки, тогда точно расскажу — и все просто очумеют! А когда новость дойдёт до Катьки Алехиной, та вообще себе все локти искусает! Вот!

С такими мыслями я легла в кровать,

выключила ночник, закрыла глаза, как вдруг мой телефон ожил и завибрировал.

Ну, кто там ещё?!

А там был, мать его за ногу, Синицын! Не сам он, конечно. Однако сообщение точно от него.

«Привет, ты покормила Эмиля?»

Да уж, это не вам не оды с признанием в любви.

«Нет, я из твоего Емели рагу сделала!»

«Приеду — попробую. Надеюсь, будет вкусно» — прилетело в ответ.

«А ты сомневаешься?»

«Теперь я ни в чем не сомневаюсь»

И как это понимать? И, вообще, мы все еще говорили о рагу? Просто мастер неоднозначности.

«Как команда? Ребята сильно расстроились?»

«Волки» продули с позорным счётом 2:0. Это была главная новость в инстаграмм среди моих знакомых, да и в нашем городке.

Город нельзя было назвать маленьким, но хоккейная команда была чем-то вроде местных знаменитостей. Круче хоккея был только футбол. Поэтому, когда «Волки» проигрывали или же выигрывали, об этом не знали только те, кто в танке. Вероятно, хоккей у нас был так популярен еще потому, что в «волках» начинала свою профессиональную карьеру не одна звезда хоккея. Взять того же отца Морозова.

«Игра была тяжёлая. Лебедя и Белого дисквалифицировали на третьей минуте, до самого конца игры. Мы потеряли лучшего защитника и нападающего, потому что эти идиоты повелись на провокации»

Да, это похоже на них. С Лебедем я была хорошо знакома, и про его норов знала не понаслышке. Парнем он может и был хорошим, но уж больно вспыльчивым. Белый тоже не отличался особым терпением, но, кроме того, он играл жёстко, поэтому вполне мог перегнуть палку.

«Думаю, в следующей игре вы обязательно выиграете!» — добавив подмигивающий смайлик, отправила сообщение.

Меня накрыло странное ощущение. Хотелось его поддержать чтоли…

«Если эти идиоты перестанут себя вести как пятилетки, то так и будет»

Его слова нельзя назвать хвастовством. Синицын умел признавать поражение, а также умел извлекать пользу из своих проигрышей, чтобы в будущем не повторять своих ошибок. Вероятно, поэтому на гоночной трассе ему не находилось равных. В нем была скрытая мужская уверенность, о которой не нужно было кричать на каждом шагу.

Димка не похож на тех парней, которые будут писать милые смски. Однако, когда я уже положила обратно телефон, решив, что разговор окончен, он снова написал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ «Как твой день?»

Ладно, может это и не милая смс, но от Синицына, который раньше предпочитал просто кивнуть головой вместо того, чтобы сказать: «Привет!», это сродни огромному комплименту. Глядишь, даже смайлики научится ставить, а не эти грубые точки. Серьёзно, кто вообще в переписках ставит точки?

«Неплохо! Была на съемке, а ещё я постирала твое белье. Кстати, милые стринги! Я до этого такие только в секс-шопе видела»

Ну, я и врушка! Не было у него никаких стрингов, но во мне появилось необузданное желание пошалить.

«Что? Какие ещё стринги?»

«Розовые! Признаться честно, не ожидала от тебя такого. Как по мне, так красный тебе больше к лицу!»

Или к заду, но это я добавила про себя.

Представив хмурого чурбана Синицу в розовых стрингах, шкодливо захихикала.

Да уж, это было бы то ещё зрелище! Клянусь, я бы на такое шоу купила билет в первый ряд, даже если бы мне пришлось продать почку!

«Ты просто ещё не видела меня в розовом!»

Кажется, он догадался, что я его тролила. Господи, да он даже поддержал мою шутку! Где Синицын и что с ним сделали? Его украли инопланетяне, а нам подсунули фальшивую копию с глюками?

«Жду не дождусь!»

«Что ты делала в секс-шопе?» — ловко перевёл тему.

Однажды мне пришло рекламное предложение от магазина с интригующим названием «Шпили-вили». Пришлось отказаться так, как у меня несколько другой контент. Однако магазин меня заинтересовал, а его продукция особенно, поэтому пусть и рекламу я не сделала, а вот клиентом стала.

«Ты действительно хочешь знать?»

Потому что если это так, то я расскажу ему в мелких, просто мельчайших подробностях.

«Уверен, что нет!»

«Увы» и «ах» птичке не хватило смелости. А вот я сегодня явно была в ударе. Должно быть, в переписке я была смелее. По крайне мере с Синицыным. С другими людьми у меня не возникало неловкостей. Даже если у меня порвался лифчик, на мне тонкая рубашка, а дождь льет как из ведра. Да, такое тоже было.

«Жаль…»

«Так, ты дома?»

Не мог же он… Нет! Чушь собачья! А хотя… Неужели он меня контролировал? Или это я воспринимала желаемое за действительное, что ещё больший бред, ведь я не хотела, чтобы меня кто-то контролировал. Не хотела. Точка.

«Дома» — подтвердила его слова.

«И никуда не собираешься?»

«Нет, а почему ты спрашиваешь?»

«Спокойной ночи, Ульяна!» — пришло через долбанных пять минут, когда я уже успела извести себя любопытством.

Что? И это все? Козёл просто проигнорировал меня! И опять это его «спокойной ночи»! Уфф!

Включив телефон, не стала отвечать.

Матерь божья, почему с ним так сложно? Просто непрошибаемый тип!

Я ещё долго его проклинала, подбирая самые изощренные обзывательства, и, в конце концов, уснула.

* * *

— Восхитительно выглядишь, — на мою талию опустилась рука, а шею обожгло дыханием.

От неожиданности я подпрыгнула и обернулась.

Это был Эльдар. Собворожительной улыбкой и нескрываемым интересом. Его глаза восхищенно забегали по мне, особое внимание уделяя ногам.

Ещё бы! Я надела высокое ботфорты, что делали мои, и без того длинные ноги, прям таки от ушей.

— Благодарю, — кокетливо перекинула волосы через плечо.

В прошлый раз мы расстались не самым лучшим образом. Ладно, будем откровенны, я обломала его на самом интересном месте. Свалила, оставив с синими шарами.

— Как открытие? — поинтересовался, отпивая из бокала шампанское.

В целом, было неплохо. С фотографом мы сработались, фото получились отменные. Ко всему прочему, встретила нескольких знакомых, в том числе и Лебедя, который, кто бы сомневался, начал подкатывать. После нескольких неудачных попыток, он бросил это бесполезное дело и переключился на миловидную фигуристую шатенку, но, похоже, удача была не на его стороне, потому что не прошло и минуты, как к ней подлетел высокий красавчик, помечая свою территорию. Кажется, это был лучший друг Тима, которого я приметила, только зайдя в кафе. Видимо, удача повернулась задницей и ко мне тоже. Красавцы, футболисты и заняты! Меня кто-то проклял, зуб даю!

— Было интересно, — и это правда. Ребята организовали неплохое шоу. Бариста выделывал такие трюки, что я невольно задумалась, что же ещё он такими умелыми руками мог вытворять…

— А я только приехал. На открытие не успел. Не хочешь выпить?

— С удовольствием!

Бар в котором проходила вечеринка находился улицей ниже, поэтому всем приглашенным гостям не пришлось далеко топать.

Мы подошли к бармену, который тотчас же налил нам шампанское, а затем присели за один из столиков.

Я не спешила первой начать разговор. Откровенно говоря, даже не была уверена, что хотела продолжить с Эльдаром знакомство «поближе».

— Прошлый раз ты спонтанно ушла, — начал он.

— Да, меня соседи затопили. Пришлось уехать, — не моргнул глазом, соврала.

— Правда? — недоверчиво выгнул бровь. — А говорила, что это ты соседей затопила.

Тысяча чертей! Откуда он такой взялся? К тому же я полагала, что он из тех парней, которые не будут докапываться.

— Ну, там долгая история, — скосила я.

— Я так и понял, — усмехнулся Эльдар, смело положив свою руку мне на бедро. — Знаешь, если сегодня с соседями все в порядке, то предлагаю поехать ко мне, — приблизился к моему лицу.

Задержав дыхание, прислушалась к себе.

Ни черта! Ни предвкушения, ни капельки желания. Я стала импотенткой. Если у женщин вообще такое бывает. Если нет, то я буду первооткрывательницей. Мне срочно нужно проверить, все ли со мной в порядке. Просто немедленно.

Поэтому в мою голову не пришло лучшей идеи, чем притянуть за затылок Эльдара к себе и накрыть его губы своими. Умелый язык быстро сориентировался, погладив мои губы, а затем прорвался в рот, сплетаясь с моим.

Неплохо. Техника хороша. Дыхание свежее.

Рука парня легла на мою щеку, нежно поглаживая и наклоняя голову для лучшего угла и более глубоко поцелуя, который из неприличного стал просто катастрофически неприличным.

И все же ничего не екнуло. Ни жара, ни дрожи, ни возбуждения. Только дыхание сбилось, и то потому что банально дышать было нечем.

Отстранившись, глотнула воздуха в легкие.

— Я это расцениваю как «да»? — лукаво подмигнул Эльдар.

— Нет. Это категоричное, мать его, не может быть! — воскликнула, недовольная сама собой.

Какого хрена происходит? Что со мной твориться?

Подскочив, схватила сумочку, оттолкнула ошалелого Эльдара, который явно посчитал, что у меня не все дома, и побежала на выход.

Схватив свое пальто, через секунду я уже стучала своими каблуками по брусчатке.

Я чокнулась! Слетела с катушек! Пора заказывать место в доме скорби! Надеюсь, что найдутся места подальше от Наполеона и чувака, который носит шапочку из фольги.

Сбежать от красивого парня, который был у меня в руках? Когда такое было? Я вам скажу: ни-ко-гда! Просто уму непостижимо!

Это официально. Синицын сломал моё либидо. Он сломал меня для остальных мужчин. Очевидно, оно было столь капризное, что желало исключительно холодного чурбана, который своим поцелуем пробудил настоящий вулкан.

Ещё никогда в жизни я не была так зациклена на одном парне. Тьфу ты! Их столько вертелось вокруг меня, что выбирай не хочу! Блондина, брюнета, брутального, смазливого. На любой вкус!

А сейчас… А сейчас я зашла в первый попавшийся магазин, взяла бутылку водки и под косой взгляд продавщицы удалилась восвояси.

Глава 16

Возможно, пить в одиночку была не самая блестящая идея, так же, как и бродить по улицам в поздний час красивой девушке, однако что мне… Пусть хорошие девочки по домам сидят и книжки читают про принцев, а мне и так нормально!

Сделав глоток из горла, скривилась.

Ну и поленка, однако! Я её туда, а она

обратно!

Да уж, это вам не дедова настойка… Мне хватило буквально пару глотков, чтобы земля закружилась, а моя походка покосилась, точно березка на ветру. Точнее, меня заносило туда, куда дул ветер. К счастью, дул он в ту сторону, где предположительно находился мой дом.

Споткнувшись, зашипела.

— Проклятье! Дурацкие каблуки!

Ну почему именно я? Почему все не могло быть как прежде? Почему на душе так паскудно? Как будто ПМС! Хотя, ПМС, между прочим, не всегда для девушек плохая новость. Временами мы их ждём как благословения. И только после них спокойно выдыхаем и говорим: «Фух! На этот раз пронесло!»

Плетясь через парк, услышала зажигательную музыку. Ну, хоть кому-то весело. Играли на гитаре. Кажется, цыганские мотивы…

Ой, Ляля! Ой, Ляля! Погадай на короля!

Споткнувшись уже, наверное, в сотый раз, с трудом доковыляла до лавочки, куда и плюхнулась. Оказалось, что попа моя уселась аккурат напротив цыганского табора. Тем не хватало только костра для полного комплекта и лошадей.

«Иди домой, дурья твоя башка, облапошат же! И без ржавого рубля оставят в кармане» — попытался вразумить меня внутренний голос.

«Ну облапошат и фиг с ним!»

Пьяной голове — все море по колено!

— Эй, девонька-красавица, — позвала меня одна из цыганок. Поправила длинную юбку и сверкнув белозубой улыбкой, подплыла ко мне.

— Слушайте, мне гадать не нужно, — фыркнула, скривившись.

Знаю я их! Ручку позолоти им, а потом мешок на голову и сдадут в рабство… сексуальное! Я девушка видная, меня с ушами и руками оторвут.

— Тю, — махнула рукой, — не нужно мне ничего золотить. Сигаретки не найдётся?

Чего?

Вот уж наглая!

— Не курю.

— Жаль, — почесала свои волосы, а затем, поморщившись, и вовсе их сняла. Волосы, то есть!

Ч-что?

Мои глаза, точно блюдца взирали уже не на цигарку, а вполне себе славянку.

— Вы…

— Да не цыгане мы! — рассмеялась она. — А ты что небось подумала, что украсть тебя хотим? — глумливо ухмыльнулась, плюхаясь рядом со мной. — Мы клуб юных дарований. Нищие, зато идейные! — подняла палец вверх, словно придавая своим словам больше значимости.

— Чего?

— Актёры мы детского театра! Играли сегодня бременских музыкантов. А ты чего смурная такая?

— Ничего, — буркнула, складывая руки на груди.

Не говорить же первой попавшейся, что у меня вся жизнь наперекосяк пошла. Хотя… Какой там пошла? Стремительно полетела в тартарары!

— То-то ты от «нечего» — показала она кавычки, — сидишь тут в одиночестве с бутылкой водки.

— А тебе-то какая разница? — сузила я в угрозе свои щелки. Ишь ты, актриса детского театра!

— Да вот поддержать тебя может хочу, а ты агришься, — надула обидчиво губы, одернула юбку и встала с явным намерением уйти от грубой незнакомки. Меня, то есть.

Под ложечкой неприятно засосало… Может, зря я так? Видок у меня наверняка не самый радостный, а актёры люди сердобольные и эмоциональные. Ну, по крайне мере, мне попадались именно такие.

— Стой! — не то ли отдала приказ, не то ли мольбу. — Прости, — брякнула. — День плохой. Ты права.

Она и не думала обижаться, снова плюхнулась рядом со мной и велела:

— Рассказывай.

— Что? — оторопело моргнула глазами.

Нет, я, конечно, тоже скромницей не была, но это чудо в цветастой юбке даже меня перепрыгнула.

— Говорю, рассказывай причину своей глубокой печали, — невозмутимо повторила.

И все же это как-то странно, согласитесь. Но, впрочем, когда меня пугали странности? К тому же, пусть я и выпила всего ничего, а беленькая ударила в голову и развязала язык.

— Печаль моя дома наверняка валяется, — пробубнила. — Не хочет меня, едрит-мадрит! Я к нему и так и эдак, а ему чувства, — сделала акцент и скорчила рожу, — видите ли, подавай! Нет. Ну почему все мужики как мужики? Только и лезут под юбку, а этот только бегает от меня.

Все свое недовольство вылила на незнакомку. А как не возмущаться?!

— А самое главное, знаешь что? — надула губы. Актриса вздернула бровь, и я продолжила, — гаденыш сломал меня! Не хочу никого другого!

— Как? — не поняла меня она.

— А вот совсем никак! Ни стоя! Ни спереди! Ни сзади! Вот не хочу никого, хоть косы обстригай, да в монашки подавайся!

— Уф, деточка, да ты, походу, влюбилась!

— Что? Нет, конечно! Что за чепуха?!

— Ну, а как тогда по-другому?

— Переспать с ним нужно, тогда-то я и починюсь!

Я все еще твердо была уверена, что дело не в любви. Да на кой-черт мне эта любовь-морковь вообще сдалась? Задел он меня своим равнодушием. Все хотят, а он — нет. Ну и пусть его поцелуи самые сладкие, а губы точно мед. Пфф! И руки крепкие, такие точно смогут удержать, если упадёшь. Ну и что с того? Подумаешь! Вот увидишь, Синичкин, как только мой первобытный голод будет удовлетворен, тогда все забуду. И имя твоё, пусть и красивое — Дмитрий, а все равно — забуду! Как пить дать!

Я вела внутренний разговор с собой, что было довольно трудно и утомительно. Мороз не мороз, а хмель в голову ударил. Поэтому мысли мои путались, а еще рисовали крайне неприличные картинки. Ладно. Неприличные картинки в моей голове присутствовали и на трезвую голову.

— А если еще захочешь? — пытливо уставилась на меня фальшивая цыганка.

— Это я-то? — важно ткнула пальцем себе в грудь. — Пфф! Захочу и получу! Но фигушки ему! Будет ещё за мной, Улькой Фроловой, потом бегать собачкой, ручки целовать, а я только хвостиком махну и улыбнусь!

Девушка разразилась хохотом, чем привлекла внимание остальных цыган. Ой, простите! Клуб юных идейных дарований. Те с любопытством покосились на нас.

— А что в любви плохого-то? — не понимала она меня. — Разве это плохо кого-то любить? Есть к кому обратиться, с кем порадоваться, поплакать, в конце концов.

— Ага, а еще носки, трусы постирать, приготовить, посуду помыть. Нет уж! Я в домработницы не нанималась, — сказала, как отрезала, а после меня будто осенило.

Ну, Синица! А я ведь ему и так, как домработница. Трусы уже стирала, куховарила, опять же! Посуду мыла, птицу его беспардонную кормила…

— Так, это все быт, — махнула она рукой, мол, ничего важного. — А фильмы смотреть вместе под одеялом, дурачиться, ссориться, чтобы потом страстно мириться, — пошевелила актриса игриво бровями.

Брезгливо поведя плечом, скуксилась. Это что ещё за телячьи нежности? Нет. Такое точно не по мне.

— Ага, а ещё строгий запрет на тусы, короткие юбки и шампанское!

— Зато не сидела бы тут несчастная в холоде, а дома бы с парнем в кровати зажигала.

Очевидно, у нас с ней мнения расходились. Вот ни одного единомышленника! Никто меня, бедную Улечку, не понимает!

— Я не несчастная, — исключительно из противоречия буркнула.

— Ну да, — ухмыльнулась девушка. — Я вижу.

Замолчав, обиженно засопела и, взяв бутылку в руку, отпила из горла. Водка обожгла горло, отчего я закашлялась.

Ну и дрянь! Несмотря на то, что я частенько отжигала, мне хватало всего ничего, чтобы быть в зюзю.

— Слушай, — отобрала (не без боя) актриса у меня бутылку, — может тебе хватит? Давай-ка, ты лучше домой?

— Не-а, — упрямо качнула головой.

Как по заказу мой телефон зажужжал в кармане шубки. Достав, посмотрела на абонента. Синица. Тьфу, зануда! И тут меня достал! Отклонив звонок, поставила на беззвучный. Хотя, откровенно говоря, не думала я, что он будет мне названивать. Синица — птица хоть и маленькая, зато ой какая гордая!

— Это он звонит?

— Да какая разница…

— Может перезвонишь? Вдруг что-то срочное?

— Не буду.

Девушка рядом со мной вздохнула, загадочно улыбнулась и надела свой парик обратно.

Ни дать ни взять — цыганка Аза. Вот я была бы в таком прикиде Кармэн — не меньше. У меня, между прочим, даже собственный Дон Хосе имелся. Надеюсь, конечно, что у нас все закончится менее трагично. Я умирать во имя бывшей любви была не готова. Избавьте меня от такого счастья!

— Ну, раз не хочешь домой, то айда с нами?

— Куда?

— Песни петь! — весело подмигнула, вильнув своим бедром и раскручивая руками подол юбки.

— Айда! — я не Димка, меня долго уламывать не надо.

А дальше было много танцев, еще одна бутылка водки, песни под гитару, а еще недовольные люди в окнах, кричащие нам: «Совсем совесть потеряли! Бродячий цирк!». Но едва ли нас это парило. Особенно, когда я залезла на стол, что стоял в одном из дворов в который мы забрели, потому что рядом находился круглосуточный магазинчик и бегать далеко не нужно было, и начала крутить своим задом.

— Слушай, да твой парень слепой, что ли? — восторженно крикнула Анька (она же цыганка Аза). И нет. Она была абсолютной натуралкой, а мной восхищалась, как потом объяснила, исключительно эстетически.

— Нет, он просто дурак. И он мне не парень!

Хихикнув, она залезла ко мне на стол. Тут уж мы принялись вдвоем выплясывать, а когда выдохлись, то совершенно счастливые спустились, чтобы уже запеть. Не знаю, каким образом, но в какой-то момент мы оказались у меня под домом. Помнится, ребята меня решили провести, но мы нашли и у нас во дворе лавочку и расположились уже тут.

— Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные…

Допев песни, я свистнула. Куча пар глаз уставилась на меня.

— Сейчас жениха будем моего звать и свататься, — промямлила я нетрезвым голосом, икнув.

Может, я этому Синицыну свадьбу устрою и он мне за это даст? Авось прокатит…

Актеры поддержали меня улюлюканьем.

— Синицын! Димка! — заверещала во все горло. — Вы-хо-ди! Жениться будем!

Но, видимо, женишок мой недоделанный спал как сурок, потому что в окне его моську я не узрела.

Вот гаденыш! Ничего, я его даже на том свете достану! Просто погромче кричать нужно!

— Димка! Синицын! Если ты не выйдешь, то я за другого выйду!

И тут облом. Этаж у нас всего лишь третий, окна выходили на двор, а зрение у меня было, как у сокола. Даже свет в квартире не загорелся!

— Димка! Димка!

— Да заткнись ты, дура малахольная! — ответили, но явно не Димка. У него был не такой противный скрипучий голос. — Щас милицию вызову!

— Сама ты дура! Не завидуй чужому счастью! Я, между прочим, тут замуж выходить собралась, — гаркнула на соседку со второго этажа, что вышла на балкон.

— То-то женишок твой не выходит, — ехидно парировала. — Привалило ему «счастье»!

— Дамочка, я бы на вашем месте так не улыбалась, а то не ровен час — зубы ваши могут и пересчитать! — оскалилась акулой.

— Ты что же, пигалица? Угрожать мне вздумала? Да я тебя…

— Валька! С кем ты уже собачишься? — вышел на её балкон муж. Аполлон на пенсии в семейных труселях в красный горох.

— Витька! Да молодёжь совсем охамела…

Пока соседка распиналась перед мужем, я снова свистнула и заверещала, что есть мочи:

— Димка! Синицын! Дим…

— Да тут я! — легла на мое плечо тяжелая рука. — Фролова, — устало произнёс, — ну что ты опять устроила?

— Синицын! — обрадовалась я, резко повернувшись к нему. Заспанный, со сведенными к переносице густыми бровями и сжатыми в тонкую линию губами, он был чудо, как хорош. В всклоченные медовые волосы захотелось запустить руку, что я непременно и сделала. Никогда не умела держать руки при себе, а уж под мухой и подавно. — Давай поженимся?

Что ж, по крайне мере мне удалось его удивить, да так что у него глаза чуть из орбит не повылетали. Пробормотав себе под нос: «это что-то новенькое», он перехватил мою руку, которая продолжала ерошить его густую шевелюру, но отпускать не спешил.

— Фролова, дыхни, — потребовал.

Как послушная девочка дыхнула на него, а его лицо стало еще более грозным и недовольным. Мой ёжик выпустил колючки.

— Синицын, твою фамилию, и не проси — не возьму, — пролепетала я. — Мы, к счастью, живем в современном обществе. Эти пуританские взгляды остались давно в прошлом. Поэтому даже не уговаривай! — топнула ногой для убедительности.

— Да, что ты? — вскинул бровь. — Ну, это мы ещё посмотрим, — уже тише добавил, словно самому себе.

— Ребзя! — крикнула. — Запе-вай!

И они запели. Что-то про свадьбу, лошадей, жениха и невесту. А я смело закружила в танце деревянного Димку, который только отпирался и пытался меня не то ли словить, не то ли скрутить… Но я шустрой юлой крутилась вокруг него, то отдаляясь, то снова приближаясь и прижимаясь так крепко, будто хотела прямо тут слиться с ним в одно целое.

Когда песня закончилась, мои фальшивые цыгане начали скандировать:

— Горько! Горько! Горько!

А я что? Я закинула руки на шею Синицына и приблизилась вплотную к его губам. Его кадык дернулся, а руки окольцевали мою талию.

— Фролова, я тебя убью, — пообещал, сверкнув глазами.

— Лучше поцелуй, Синица, а то люди не поймут.

- Думаешь, мне есть дело до людей?

Конечно, я так не думала. Синицын был парнем самостоятельным. Он давно вырос из провокаций, на слабо его не возьмёшь.

— А до меня тебе есть дело? — шепнула прямо в губы.

Не ответил. Только глаза отвел.

— Целуй, Синица, — вытянула губы трубочкой, но он, конечно же, не спешил, лишь сухо усмехнулся. Чурбан!

— С каких пор тебе нужно приглашение? Кажется, ты и сама все можешь сделать.

— Жених должен поцеловать невесту.

— А ты теперь, значит, моя невеста?

— А ты думал, что я в игрушки играю? — фыркнула изображая из себя оскорбленную невинность. Ну, может и играла. — У нас ещё, между прочим, брачная ночь впереди…

Димка хмыкнул, пожал плечами, а затем… Нет. Он не поцеловал меня. Даже не приласкал, а только на плечо закинул, как мешок с картошкой.

— Свадьба окончена! Цирк может уезжать, главного клоуна я забираю с собой!

Ребята недовольно заворчали, а мы куда-то двинулись. Вот только далеко уйти нам не удалось.

Сделав пару шагов, мы услышали звук сирены. Машины с мигалками подъехали, останавливаясь напротив нас. Синицын напрягся, зарычав.

Ой-ой… Что же будет…

Глава 17

— Фролова, полчаса назад я спал в своей кровати, а теперь стою в обезьяннике. Где, ради всего святого, ты умудрилась подцепить этот табор? — покосился он на наших соседей, что оккупировали лавочку.

В отличие от раздраженного Синицы актёры не унывали. Их даже не огорчало то, что у них забрали гитару. Они пели цыганские песни, чем развлекали добрую половину жителей мира (бомжей) и женщин низкой социальной ответственности (проституток).

— Димка, ну что ты такой ску-скучный, — моя язык заплетался. Сознание еще было затуманено, но я точно знала что впереди меня ждет первая брачная ночь.

— Вот оставлю тебя тут, — пригрозил, — и веселись, сколько душе угодно.

Но я знала, что он меня не оставит. Как мог? К тому же он не отпускал мою руку с тех самых пор, как подъехала машина копов. Сперва, конечно, Дима пытался все уладить. Даже порывался сходить за документами, но нас повязали, сказав, что в участке разберутся, кто прав, а кто виноват.

— Не дуйся, — потрепала его за щеку, на что он зарычал. Нервный он какой-то, как будто первый раз в ментовке. — Обещаю все компенсировать, — уже лизнула его щеку.

 Нет, ну, а что он ожидал от пьяной женщины? Это давно общепризнанный факт, что женщина под шафе нуждается в ласке и мужском твердом… плече, разумеется!

— Когда-нибудь ты сведешь меня с ума, — как-то даже смиренно пробормотал, а после позвал дежурного. Тот нехотя оторвался от смартфона и недовольно на него взглянул. — Мне нужно позвонить, — чётко отдал приказ так, будто он генерал — не меньше.

— А я чем могу помочь?

— Имею право на один телефонный звонок. Мне нужен телефон в розовом чехле.

Дежурный хотел было возмутиться, однако схлестнувшись с решительным взглядом Синицына — промолчал. Было что-то в нем такое, что люди невольно подчинялись ему. Внутренний стержень.

— Зачем тебе мой телефон? — возмутилась я.

— Цыц, жена! — едко парировал. — Муж проблемы будет решать, которые ты ему создала.

Это я-то? Тьфу ты! И тут Улька Фролова виновата! Вот вышел бы сразу, так и не вызвали бы соседи наряд! Я что ли виновата, что он так дрыхнет, что и танком не разбудишь?

Дежурный отдал телефон Диме, но отходить не спешил.

И что стоять над душой, спрашивается? Нужно помочь новоиспеченному мужу.

— Ой, какие у вас глаза красивые, — пролепетала, взмахивая ресницами. — И форма так идёт, — смущённо улыбнулась.

Дежурный заалел и растаял, промямлил поспешно: «Спасибо» и скрылся за вахтой.

— Фролова, — рявкнул Синица, — хватит строить глазки! — одернул меня, а затем и вовсе положил руку на мою талию, набирая нужный номер. — Серый, здорово! …Ты сейчас в отделении? …Можешь выйти? Я к тебя в обезьянник загремел.

Ну, ничего себе! Вот это новости! Я так и осталась стоять с невежественно открытым ртом, пока Дима пальцем не дотронулся до моей губы и, сверкнув дерзкой ухмылочкой, не сказал:

— Закрой, а то залетит ещё кое-что…

Где тот парень, который уезжал два дня назад? Что с ним стряслось? Сперва почти милые смски (хотя даже это стало сюрпризом), теперь вот это… О хвала всевышнему! Неужели у нас будет секс? От этих радужных перспектив моё либидо, что до этого предпочитало прикинуться мёртвым, проснулось и затрепетало.

Пока я предавалась мечтам, буквально повиснув на руке Димки, потому что ноги меня держали с трудом, из-за угла вышел статный мужчина в форме. Мужчина, который был мне хорошо знаком…

— Что не рожа, то Серёжа, — процедила, покачнувшись.

Ну конечно, он был мне знаком! Козёл чуть не посадил меня на двое суток. Почему чуть? Да потому что я ему такой разбор полётов устроила, что он сам отпустил меня! Точнее отправил в пешую прогулку к чертям, где, по его словам, мне самое место.

Серёжа, он же Сергей Александрович Бабай (и нет, это не я придумала ему прозвище, это действительно была его фамилия), был участковым.

— Синица, как тебя угораздило? — подошёл он к нам.

— Да вот, женушка довела, — усмехнувшись, качнул на меня головой, мол, вот оно — зло всех зол.

Бабай как только на меня посмотрел, отшатнулся, точно пришибленный. Да уж! Меня забыть тяжело! Если вообще возможно…

— Кхм, — сглотнул, — Фролова? — потёр свою шею, словно дышать стало тяжело.

— Здрасте! — оскалилась. — А мы тут к вам!

— Где ж ты так согрешил в этой жизни, Синица? — спросил у моего «мужа», с подозрением на меня покосившись.

— Если бы я сам знал…

Вообще-то, я считала себя даром посланным, ну пусть хоть и не с небес, но точно даром!

Мужчины обменялись понимающими взглядами. Бабай даже не стал спрашивать за что нас забрали. Как будто ему все стало понятно, как только меня увидел.

Ой! Ну, подумаешь, в прошлый раз им чуть участок не спалила! Так я нечаянно, честное слово!

— Вадик, — позвал дежурного, — дай ключи! — тот кинул ему, а Бабай ловко поймал и открыл клетку. — Пойдём, Синицын, решим, что с вами делать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я уже была почти за порогом, когда Дима, покачав головой, сурово изрек:

— Ты, Фролова, останешься здесь!

Мой глаз дернулся. Он что, серьезно оставит меня здесь?

— Я приду за тобой, как только все улажу, — заверил меня.

— Почему я не могу пойти с тобой?

— Потому что я не хочу тебя потом ловить по всему отделению. Мне так будет спокойнее. Просто сиди на месте и, желательно, не двигайся.

— Дышать хоть можно? — змеей прошипела.

— Через раз, — в тон мне ответил и закрыл дверь, а после и вовсе скрылся с ехидно ухмыляющимся Бабаем. Тот словно не мог нарадоваться, что и на меня управа нашлась.

Ну и черт с ними! Откинув волосы назад, хищно уставилась на дежурного. Он от такого пристального внимания аж оторвался от телефона.

— Девушка, наверное, пишет? — совершенно невинно поинтересовалась.

Я уже говорила, что пьяная женщина нуждается в мужском внимании? Вот будет Синицын знать, как меня на произвол судьбы бросать!

— У меня нет девушки, — буркнул парень.

— Как так? — облокотилась на решётку и подперла подбородок рукой, точно девица-красавица только не в окне, а за решёткой.

Вадим — я запомнила — пожал плечами.

Какой неискушенный мальчик. Ну ничего, тётя Улья преподаст урок!

Последующее время я заговаривала ему зубы, посылала кокетливые улыбочки, отвешивала льстивые комплименты. И вот, когда он уже был почти у меня в руках, чтобы меня выпустить… А что этот сухарь Синицын думал? Что я без него не справлюсь? Вот уж цаца деловая нашлась! Улька Фролова в огне не горит, в воде не тонет! В общем, в самый неподходящий момент, вышел Дима с Бабаем.

Димка зыркнул на Вадима и клацнул зубами, спугивая мою добычу. Впрочем, больше он мне был и не нужен. Бабай отдал приказ меня открыть.

— Пошли, — устало изрек Синица и даже руку подал, когда дверь открыли, но я исключительно из чувства противоречия отвернула гордо голову.

Пусть уговаривает!

— А может я не хочу с тобой никуда идти, — заявила.

— Не хочешь, как хочешь, — безразлично отвернулся, направляясь к выходу.

Вот чёрствый осел!

— Ээ, нет, Синица! — остановил его Бабай, хватая за локоть. — Забирай свою ведьму. Она же тут камня на камне не оставит!

Вздохнув, Димка вернулся за мной, закинул на плечо, и, не обращая внимания на мои недовольные возгласы, забрал мой телефон и сумочку и потащил на выход.

— Спасибо, Серый, — пожал руку участковому на прощание, а затем вышел.

На улице стояла глубокая ночь. Ни единой души, даже машины не ехали навстречу. Но мне было всё равно. Меня тянуло на разговоры…

— Ты такой сухарь, Синицын! Девушек не на плечо закидывать нужно, а на руках носить.

— Так ты уже не девушка, а самопровозглашенная жена. Тебя можно.

— Вот ещё! Меня мой муж должен на руках носить всю жизнь.

— Тогда у твоего мужа будет грыжа.

Это просто вопиющее хамство!

— Да я вообще пушинка, между прочим!

— Я не имел в виду твой вес, — подкинул меня на плече, отчего я ойкнула. — Я имел в виду тебя.

Ну я ему сейчас…

— Ты чего, Фролова? Не щипайся!

Злорадно хихикнув, снова ущипнула его за зад, на что он шикнул.

— А если я?

— Ой, не дождусь, наверное…

Он ничего не ответил. Поступил так же, как и обычно, соскочил.

Поймав машину, он наконец спустил меня на землю, открыл заднюю дверь, чтобы я забралась, а затем сел следом. Рядом.

— Синицын, — зевнула, прикрывая ладошкой рот и кладя голову ему на плечо, — ты мне обещал брачную ночь.

— Разве обещал? — его дыхание коснулось моей шеи, отчего по коже пробежали мурашки.

— Угу…

— Спи, Ульяна, — его рука внезапно оказалось у меня в волосах, нежно перебирая прядки. — На брачную ночь у тебя сегодня сил не хватит…

Глава 18

Господи! Выключите этот противный свет! И без того башка раскалывается. Это, поди, та соседка порчу на меня навела, чтоб такое тяжкое похмелье у меня с утра было. Злыдня!

Так-с, а теперь неплохо было бы начать шевелиться.

Потихоньку-помаленьку выползла из-под одеяла, даже стала привыкать к раздражающему солнцу за окном, как вдруг…

— Еда! Еда!

— Заткнись! — швырнула в клетку подушку. — Суп сварю! — рявкнула, и это подействовало.

Емеля, чтоб у него все перья выпали, притих.

Приучила на свою голову. Теперь дармоед, как только видит что я просыпаюсь, сразу харчей требует!

Застонав, стала вспоминать вчерашний вечер и ночь. Да уж, покуролесила я знатно. Давненько такого не было. Скучно я живу, однако! Но, кажется, моя голова была с этим в корне не согласна. Ощущение было такое, словно мне делали трепанацию черепа. Прямо сейчас. В этот момент!

На кухне что-то звякнуло, а затем… Бах!

— Синица… — жалостливо простонала, прикладываю руку ко лбу.

Через секунду дверь в мою комнату открылась.

— Проснулась, жена? — усмехнулся.

— Мгм, — промычала. В горло будто песок насыпали. Хотя нет. Песок так не воняет. Гребаная водка!

— Таблетка и вода на тумбочке.

Это что же… Димка заботится обо мне? Вот те на!

От такого неожиданного поворота я аж привстала. А он, как ни в чем не бывало, подошёл к окну, открыл его, впуская свежесть морозного утра. Ей богу, аж дышать легче стало!

— Ночью открывать не стал, а то заболела бы ещё.

— А ты что, переживаешь, муж? — довольно ухмыльнулась.

— Конечно. Подхватишь заразу, меня еще заразишь. А мне болеть, Синицына, нельзя. У меня сезон начался.

— Какая еще нафиг Синицына? — опешила. Вот уж новости! Помнится, вчера я свою фамилию не меняла. И, вообще, моя меня полностью устраивала!

— А ты как думала? — беззаботно хмыкнул.

— Мы так не договаривались.

— Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались. Но раз уж ты решила меня взять измором и женить на себе, то пожинай плоды.

Нет. Стыдно мне не было. Отнюдь. С чего бы, спрашивается?

— Мы еще наш «брак» — сделала кавычки в воздухе, — не скрепили, поэтому пока ещё Фролова.

— Ну, если бы кто-то меньше пил, то может и скрепили бы.

Так-с, я что, ещё сплю? Если да, то ни в коем случае не смейте меня будить! А то сожру со всеми потрохами и косточек не оставлю!

— Так сегодня…

— А сегодня, — перебил меня, — уже поезд ушёл, — затем дверь хлопнула. Птичка вылетела из моей клетки!

И какой он волк? Динамо он самый настоящий!

Бурча какой такой он вредный этот негодяй мой сосед, встала, взяла таблетку и запила водой.

Ладно. Хоть и динамо, зато заботливый.

Зыркнула на время. Обед. Пора и перекусить, но сперва в душ. Мне просто была необходима ванна с пеной и маска из меда на тело.

Прихватив телефон, повернулась.

Ек-макарек!

— Мама дорогая! — воскликнула от ужаса.

Из зеркала на меня взирала самая настоящая баба яга. Волосы всклоченные, как будто током шандарахнуло, под глазами чёрные круги, точно панда, помада размазалась, как у Джокера, а на лбу выскочил прыщ!

Это что же… меня в таком виде Синицын застал?!

Неет… Он не должен был меня такой видеть. Это же сущий ад! Это никак не вяжется с образом ухоженный Ульки Фроловой. Странно, как ещё не сбежал…

Осторожно выглянула из комнаты.

Чисто.

Синицын, похоже, засел в философской комнате (туалете, то есть).

На цыпочках прокралась к двери ванной, дотянулась до ручки, как Синицын вышел из коридора.

Чтоб меня!

— Отвернись! — истерично заверещала, хватаясь за ручку двери.

— Что?

— Не смотри на меня! — дернула дверь, но она, злыдня, заела. — Я не красивая!

На мои слова этот гад только расхохотался. И, очевидно, не собирался отворачиваться.

— Я уже тебя такой видел, — напомнил мне.

— Забудь, что ты видел! — прикрыла свою распухшую физиономию рукой. — Хватит на меня пялиться!

— Синицына, мы с тобой женаты, а у мужа и жены нет секретов.

Просто несносный тип! Он ещё и издевается!

Дернула снова ручку. Чтоб её проклятую!

Дима, скептически наблюдая за моими потугами, подошел, убрал мою руку и легко открыл дверь, пропуская вперёд.

— Иди, спящая некрасавица. Приводи себя в порядок.

Залетев в ванную, захлопнула дверь и крикнула:

— Я всегда красавица!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Особенно с потекшей тушью и размазанной помадой, — донеслось иронично в ответ.

П-подлец…

Когда я вышла из ванной уже посвежевшая, с румяной кожей, пахнущая лавандой и медом, Синицын сидел перед телевизором. Диван был уже заправлен, посуда помыта, а на столе стояли две тарелки с супом и чашки с кофе.

— Не прошло и полгода, — пробурчал он. — Я уже пять раз суп подогревал. С такой женушкой и умереть с голоду недолго.

— Эта «женушка» — язвительно парировала, — этот суп вообще-то приготовила.

Постойте-ка, Синица что, ждал меня? Чтобы… позавтракать вместе?!

Сама себе улыбнулась, осознавая, что не только я одна привыкла к нашим завтракам и ужинам.

— Садись, — закатил глаза, отодвигая мне стул.

— Кстати, — садясь, хищно блеснула глазами, — это ты меня ночью переодел?

— Я, — четко ответил, садясь аккурат напротив меня.

— И как? — наклонилась вперёд, ненавязчиво так демонстрируя ложбинку грудей в разрезе шелкового халата. — Понравилось то, что увидел?

Кажется, это излюбленная и заезженная фраза всех «крутых» парней. Вот только Улька Фролова и сама не промах!

Его маска невозмутимости дала сбой. Синицын таки опустил свои бесстыжие глазенки туда, куда и предпочитали пялиться мужики вместо глаз. Опустил и с шумом сглотнул. Меня от его горящего взгляда обдало жаром. Клянусь, так на меня ещё никто не смотрел! Жадно, с звериным вожделением, но длилось это недолго. Всего пару счастливых мгновений. Синицын быстро взял себя в руки. Отвел глаза, а после ко мне вернулся привычный холодный Димка Синицын.

— Понравилось, — отхлебнул супа. — Ты красива, но и сама об этом знаешь.

Ну, разумеется, он это не произнес с придыханием, а просто констатировал факт. Как будто сказал: «Земля круглая!».

— Но теперь об этом знаешь и ты, — не оставляла я попыток, томно стреляя глазками из-под ресниц.

— Я всегда об этом знал, — снова отхлебнул супа. — Это очевидно. Суп вкусный, кстати, — зачерпнул еще пару ложек и отодвинул пустую тарелку.

Как? Он уже все? И почему его слова о супе звучат теплее, чем о моей внешности?

— Просто пальчики оближешь. Ты кушай, Фролова, кушай. Ты хоть и красивая, но скоро костями тарахтеть будешь.

Обиженно уткнулась в тарелку, медленно кушая. Вот же ж… Ни слов, ни выражений. Красивая я. И ничего я не буду тарахтеть.

— Где ты вчера умудрилась напиться?

Синицын откинулся на спинку стула, взял чашку и поднес к губам, отпил. И все это не отрывая от меня пронзительных голубых глаз, точно рентген.

— На вечеринку позвали. Вчера было открытие новой кофейни.

— И ты решила, что самое время напиться в щи?

Это что, мать машу, допрос?

— Я не была в щи.

— Да, что ты? — насмешливо вскинул бровь и сделал очередной глоток, пока я давилась супом. — Напомнить, в каком состоянии я вчера тебя увёз домой? Знаешь, что самое удивительное? — заинтересованно придвинулся. — Я пытался тебя растормошить. Как только ты в такси уснула, потом было тебя не разбудить. Не пока я тебя нёс, не пока переодевал, даже пытался в чувство привести, но ты только невнятно мычала. Если бы я не знал, что до этого ты была в состоянии устроить скандал, то подумал бы, что тебя чем-то накачали.

Нет. Не накачали. Во-первых, при всей своей беспечности, я не пила из незнакомых рук, во-вторых, всегда следила за своим стаканом. Впрочем, Синицын прав. Порой, когда я перебирала (что случалось довольно часто), в какой-то момент я просто гасла. Честное слово, как будто батарейка садилась! Я просто отключалась и все! Кто-то от алкоголя дебоширит, кто-то плачет, а я вот спать хочу. Дрыхну, как сурок. До самого утра. Ну, точнее обеда.

— Не накачали. Так всегда.

— Значит, тебе пить нельзя, — сделал абсолютно странный вывод.

— Что значит — нельзя?

— То и значит, — хмыкнул. — Не умеешь пить — не берись.

— Умею я пить!

— А если бы вчера с тобой был не я? — сверкнул своими глазищами. — А допустим кто-то другой? Менее надёжный и порядочный? Как думаешь, что бы он сделал?

Упрямо поджала губы. Такого со мной не случалось, сколько бы я не выпила. Я даже на тусовки ездила с ночёвкой за город! И все было в порядке! А то что и было, происходило по обоюдному согласию.

— Такого не было.

— Но это не значит, что не может быть. Ты вчера бродила черт знает сколько по улице пьяная. И если бы не была такой упрямицей, то подняла бы трубку. Я звонил несколько раз, — недовольно шикнул. — Но ты предпочла меня игнорировать. Учитывая, твое состояние, а ещё и твою особенность отключаться могло случиться всякое.

— Но не случилось же…

— Потому что повезло, — уже рявкнул, отчего я замолчала, точно в рот воды набрала. Кажется, Синицын сделал мне выговор. — В следующий раз может не повезти.

Дима встал, допил кофе одним махом и уже потопал в коридор, как…

— Это тебя так колбасит из-за того, что пришлось возиться со мной? — сдуру ляпнула. — Ну, прости!

Синица замер. Угрожающе медленно повернулся. Я аж вся подобралась, чтобы в случае чего дать деру, но он только зыркнул и выплюнул:

— Дура ты, Фролова!

И ушёл в коридор, через несколько минут он ушел. Об этом меня известила хлопнувшая дверь.

Сам… Сам он дурак.

* * *

Написать или нет?

Нервно жуя губу, покосилась на телефон.

Уф! Как сложно-то! Вот, не люблю я эти трудности!

Или, может, позвонить? Нет. Звонить точно не нужно! Если тренировка, то отвлеку, выговор влепят или не ответит.

Написать, значит, нужно.

Время уже подходило к вечеру. У Синицына тренировка должна была закончиться с минуты на минуту, а я все не могла наскрести в себе смелости, чтобы попросить у него прощения.

Пора признать. Я погорячилась. Ляпнула, не подумав. От злости и от правды, колющей глаза.

Прав ведь, гад. Как бы мне не хотелось этого признавать. Повезло раз, повезло два, но сколько мое везение будет длиться?! Оно определенно не резиновое.

Конечно, девушке в моем возрасте уже давно пора начать думать головой, а не одним известным местом, которое так и тянуло к неприятностям. Однако так иногда хотелось ощутить адреналин, легкость, головокружение. Чтобы оставить мир и его заботы, и просто парить и радоваться каждому мгновению. Плясать до упаду, ловить восхищенные и завистливые взгляды.

Я любила это. Это было тем, что я знала. Тем, что мне нравилось. Такова была моя жизнь. Вечеринки и мальчики, что дарили букеты, таскались за мной, как приклеенные, едва не целовали следы. Девушки завидовали, пытались задеть, фыркали и писали в подъезде на стенах гадости, наивно полагая что так на моем фоне будут выглядеть лучше. Все такие правильные и хорошие. Только вот нет ничего хорошего в фальши. Нет. И не будет. Пусть я не такая порядочная, зато настоящая.

Бывало, конечно, что меня заносило. Прям таки хотелось, чтобы все внимание было обращено на меня… Так кому иногда не хочется блистать?!

Нужно все-таки написать…

Взяв телефон, открыла нашу переписку, и только сейчас заметила несколько новых сообщений.

«Ты где?»

«Почему не берешь?»

«Возьми телефон!»

«Что за игра в «молчанку»?»

И последнее от которого по коже пробежали мурашки.

«Ладно… Все равно придешь домой».

Видимо, вчера Синицына я таки разозлила. И, возможно, если бы попала домой раньше и мы не загремели бы в обезьянник, я бы и узнала, что последовало бы за этим сообщением. Не то чтобы угроза, но… Но что-то в этом было.

Ох, уж и странный этот тип Синицын! Вроде и холодный, как айсберг, а сам беспокоиться. Пишет, звонит, еду, вон, покупает. Заботится, что ли?!

Отмахнувшись от навязчивых мыслей, потому что они еще больше заставляли меня чувствовать себя виноватой, все же написала ему смс.

«Прости»

Ответа, разумеется, не последовало. То ли занят был, то ли действительно я его задела.

До того, как я успела заняться в очередной раз самоедством, слава богу, раздался звонок.

У Димки были ключи. Это точно был не он. Бабушка с дедушкой? Вряд ли. Они бы предупредили. Тогда… Кого там принесло?

Поспешив в коридор, посмотрела в глазок. Парень. Незнакомый.

Странно…

Повернув два раза замок, открыла и тут же ахнула.

Вот, это да!

— Здравствуйте! Я из доставки цветов «Ваниль». Вы Ульяна Фролова?

— Ага, — кивнула, восхищенно пялясь на букет розовых и белых роз в корзинке.

Черт! А ведь давно таких приятных сюрпризов не поступало. Точно кто-то порчу навел, раньше поклонники проходу не давали, а сейчас…

— Тогда — это вам! Распишитесь, пожалуйста, — передал ручку.

 Быстро поставив подпись, забрала цветы и вдохнула.

Какой все-таки изумительный запах! Эх, и кто же это такой?

Доставщик уже отправился к лифту, а я, закрыв двери, потопала на кухню, где поставила цветы на стол, точно трофей, и принялась, будто ищейка, выискивать записку.

Да, где же она?!

Ага. Вот!

«От соседа самой прекрасной девушке на свете!»

Обожтымой!

Синицын?! Соседа?!

Сглотнув, снова перечитала.

Нет. Мне определенно не показалось. Не глюки значит.

Ха! Пал таки? Ух! Придёт зацелую!

Воодушевленная сразу запечатлила на телефон чию красоту и отправила девчонкам в чат. И записку, и букет. А затем обработала фото и скинула в историю инстаграма. Правда только букет.

Обойдутся! Только многозначительно подписала…

«Цветы способны растопить любое женское сердце».

Правда счастье мое недолго длилось. Не прошло и получаса, как вернулся Синицын с тренировки. Первым его вопросом, как только он зашёл на кухню и увидел меня, порхающую возле букета, было:

— От кого веник?

Конечно. Конечно же, не от него. Стал бы сам Димка Синицын раздаривать букеты! Ещё бы!

В голове все разом встало на места. Букет не от Димки, а, видимо, от того парня, с которым я познакомилась на прогулке. К слову, мы несколько раз пересекались в подъезде и он настойчиво предлагал встретиться, но я всегда увиливала. Может быть, зря?

— Почему сразу веник? — насупилась. Настроение пропало.

— Ну розы. Не очень-то уж оригинально.

— А ты бы лучше смог? — едко выпалила.

Да. Да меня бесило, что цветы оказались не от него. От того я и брызгала ядом. И, вообще, почему он обзывает мои цветы?

— Я не дарю девушкам цветы.

Чего и требовалось ожидать. Просто посмотрите-ка на этого чурбана!

— Что? Бьёт по твоей мужественности?

— По моей мужественности, Фролова, ничего не способно ударить. Цветы слишком банально. Розы ещё банальнее. Тот, кто их дарит, просто не хочет заморачиваться. Если бы я и стал дарить цветы, то что-нибудь запоминающееся.

— И во всем ты такой запоминающийся?

— Само собой, — кивнул головой, еще раз хмуро зыркнул на розы и поплелся в комнату переодеваться, напоследок распорядившись накрыть на стол.

— А ты не офигел личасом?

— Утром накрывал я. А еще недостаточно одной смс, чтобы я простил тебя. Вот, ужина вполне.

Хитер бобер. Манипулятор чертов.

К тому времени, как я накрыла на стол, Дима вернулся. Неодобрительно покосился на розы и фыркнул. Всю трапезу они словно ему мешали и не давали покоя.

Мы разговаривали о его тренировке, предстоящем матче, что, к слову, будет проходить у нас на ледовой арене. Так же говорили и о моей работе. Тихий спокойный вечер.

— Ты действительно думаешь, что вы пройдете дальше?

Не то чтобы я очень хорошо разбиралась в хоккее, скорее в самих хоккеистах. Откровенно говоря, именно они были моей страстью… Однако ребята проиграли уже две игры.

— Пока шансы есть, — ответил Синица задумчиво. — Если в следующей игре выиграем, то есть и шанс выиграть кубок.

— Хм, звучит неплохо. А что потом думаешь делать?

— Потом? — снова кинул злобный взгляд на розы.

— Угу, потом после выпуска. Ты тоже хочешь профессионально играть или просто увлекаешься?

— Если предложат контракт, то будет здорово. Не откажусь.

— Ну, а если нет?

Безусловно, Синицын был талантливым игроком, но все же уступал тому же Белову или Морозову. Да и Харитонову тоже. Тот хоть и мерзкий тип, но играл отменно. Контракты, опять же, предлагали не всем. Пусть даже ребята и выиграют кубок. В конце концов, была ещё и статистика.

— Буду заниматься машинами. Открою со временем бизнес. Возможно, буду организовывать гонки. Потом женюсь, заведу детей, собаку. Дом. Дерево. Сын. Все по-стандарту.

Что ж, это на него было похоже. Конечно же, Синицын уже расписал свою жизнь. Это так непохоже на меня. Я-то совершенно не знала, что делать. Да. Я занималась моделингом и мне это нравилось, но работа не вечная. Честно говоря, я просто надеялась в какой-то момент выйти замуж, родить детей. О! Нет. Мы все-таки идеально подходим. Конечный сценарий у нас один.

Синицын снова посмотрел на цветы и раздраженно вздрогнул. Поднялся и принялся убирать со стола, а после и мыть посуду.

Мыть посуду. Димка. Вы понимаете?! С ним определенно не все в порядке.

Однако спросить я не решилась. Уж больно он был натянутым. Обычно наши разговоры за столом были лёгкими, незатейливыми. Иногда он даже пытался шутить. Я рассказывала про свои приключения, а он фыркал или хмыкал. Но сегодня…

Сегодня было что-то не так. Над ним будто тучи сгущались, поэтому я быстренько ретировалась в ванную. Сходила в душ, переделать в шелковую пижаму, а когда вышла — обомлела.

Твою дивизию!

Моих роз не было!

Их просто не было на столе.

Метнувшись в комнату, все осмотрела, но и там их не нашлось.

Нашёлся только один наглый ухмыляющийся хоккеист, что пялился в телик.

Встав напротив плазмы, тем самым загораживая своей фигурой экран, воинственно выставила руки в боки, приготовившись атаковать.

— Где мои цветы?

— Ты про тот безвкусный веник? — невинно поинтересовался.

— Нет. Я про те прекрасные розы, которые стояли на столе, — пыхтя, взревела.

— Ааа, ну точно про веник, — ухмыльнулся. — Завяли, — пожал плечами.

— Завяли?

Да он просто издевается надо мной!

— Они не могли завять! — вскинула я истерично руки. Этими же руками мне хотелось дотянуться до его шеи и сжать.

Дима закатил глаза, что-то буркнул себе под нос, а затем фыркнул:

— У меня аллергия на цветы. Поэтому я дико извиняюсь, но они не будут стоять у нас на столе. И, вообще, находится в этой квартире.

Просто немыслимо. Аллергия? Серьёзно? Он думает, что я поведусь на эту чушь?

Судя по серьезным глазам… Да. Так и думал.

— Отойди. Ты мне вид загораживаешь.

Обернувшись, ахнула.

Ладно! Скандалы подождут.

— «Игра престолов»?

— Ага, — затем Синицын подвинулся на своём уже расстеленном диване, откинул одеяло и даже поделился подушкой. — Присоединишься?

Черт с ними с цветами… Мне и без того понятно, что у него аллергия не на цветы, а на того, кто мне их подарил.

Эх, Синицын-Синицын… Ревнует, что ли?

Но давить я не стала. Этим я все равно ничего от него не добьюсь.

Плюхнувшись рядом, накрылась одеялом, совершенно не специально придвинувшись ближе к Диме. Обычно он замечал мои поползновения и пресекал их на корню. Ставил между нами руку или отодвигал ногу, но сегодня не сделал этого. Вместо этого он встал, выключил свет, и мы остались в тёмной комнате, которая озарялась лишь светом телевизора.

Большинство времени мы смотрели сериал в тишине, но вот когда Эмилия Кларк показалась раздетой, я не смогла промолчать. Уж очень Димка увлекся картинкой.

— Нравится?

— Что? — не сразу понял, повернувшись ко мне.

— Сиськи у нее зачетные, говорю.

Кажется, он немного смутился, но после, ухмыльнувшись, кивнул головой и выдал:

— Действительно хорошие.

— У меня лучше! — похвасталась, выпячивая свою грудь в разрезе ночнушки.

А природу не обманешь. Синица заглянул в декольте и с шумом сглотнул, а после сжал руки в кулаки. От этого мои соски затвердели и, конечно же, шёлк этого не скрывал.

— Хочешь посмотреть? — лукаво посмотрела на него из-под своих белокурых волос, откинула их и провела пальчиком по шее.

— Нет, — хрипло прошептал, а сам устремил свой немигающий взор точно в плазму. Но меня не проведёшь. Он хоть туда и смотрел, но ничего перед собой не видел.

— Точно? — подразнила, уже проводя пальцем по его напряженной руке.

— Точно, Фролова! — шикнул. — Смотри фильм!

Расхохотавшись, села поудобнее.

Синицын покачал сам себе головой, мол, что за вздорная девица, но все же легкая улыбка скользнула по его губам.

 Глава 19

Моя голова удобно устроилась на Синицыной груди. Должна признать, эта самая удобная грудь, на которой мне доводилось спать. Вообще-то, спать я всегда предпочитала одна, но вчера не заметила, как уснула. Да и Синицын, похоже, тоже. Иначе согнал бы. С него станется девушку из кровати выгнать. Знаем — плавали…

И все-таки удобная у него грудь. Твердая, теплая… Опять же, проснулась и первым делом кубики узрела. Эх, лепота! И руки хоть и мозолистые, а за спину крепко обнимали. Надежно.

Муркнув, потерялась щекой о кожу. Соседушка заворочался, промычал что-то несуразное, сладко причмокнул губами и дальше захрапел.

Вот и мне бы так… Да только сна ни в одном глазу не было. Всё мысли, да мысли бедной голове не давали покоя.

Я все еще не смирилась с тем, что негодяй сломал моё либидо. Похититель оргазмов, чтоб его!

Значит, нужно восстанавливать справедливость. Он сломал, стало быть, и чинить ему.

Вот и случай удобный, да и Синица, кажется, понемногу начал оттаивать. Улыбался мне, а не скалил зубы, смеялся, а не фыркал. Да и вообще более живым стал, что ли…

А ещё у всех мужчин, конечно до определенного возраста, с утра была одна особенность. Собственно, и стояла она по стойке смирно.

Черт!

Моё дыхание сбилось, а между ног заныло в потребности. Даже и не вспомнить, когда я в последний раз так быстро заводилась.

Ну, все!

«Я завелась — останови меня!» — как вовремя вспомнилась песня, отчего я задорно хихикнула.

Одеяло с Синицы сползло к ногам. Как же чудно, что он спит в одном белье! Честное слово, аж душе приятно, а рукам-то как…

Они уже инстинктивно поглаживали низ его напрягшегося живота. Пальцами игриво пробежалась по дорожке волос, что вела к самому интересному и интригующему.

Грудь подо мной резко опала. Синицын проснулся, и судорожно втянул в себя воздух.

Пользуясь его смятением, немного повернулась и уткнулась носом в шею, оставляя на ней поцелуй. Мокрый, долгий поцелуй. Затем ещё и ещё… Прикусила кожу и пососала, отчего его кадык дернулся.

— Ульяна, — хрипло выдавил, тяжело дыша.

— Ммм? — оторвалась от его шеи, где уже красовалась моя метка.

Как здорово она однако смотрится на его смуглой коже. Пусть все видят с кем этот красавчик ночь провел! Умела бы, имя свое на его шеи высекла!

— Прекрати, — как-то уж совсем неубедительно прохрипел, хватаясь за мою спину крепче.

— Не порть удовольствие…

Моя шаловливая ручка уже добралась до самого интересного и накрыла его хозяйство, потирая и надавливая. Синицын протяжно застонав, дёрнул бёдрами. Какой нетерпеливый.

Да, мальчик… Таким ты мне нравишься больше.

Решительно оседлала его бедра.

Пора переходить к более серьёзным вещам! А не этим баловством заниматься. Тю! Только время зря тратить!

— Ульяна…

Нет-нет, ни за что на свете я не остановлюсь. Пусть даже не просит!

Поставив руки по бокам от его лица, наклонилась и прижалась к его губам, целуя. Прикусила нижнюю губу, чтобы затем одарить лаской. Рукой скользнула в волосы, притягивая ближе.

Дима и сам был не против, рывком заставил мои руки подохнуть я и упасть на его грудь. Его руки уже нашли свое место на моей пятой точке. Моя рубашка задралась до спины, поэтому его пальцы касались голой кожи. В конце концов, на мне были лишь крошечные чёрные стринги.

Наши языки сплелись в неведомом танце.

Черт! А я и забыла, какой умелый у него язык. Как я могла?! Это упущение века! Он должен преподавать уроки французских поцелуев. Просто обязан!

Жадно, неистово, то ласково, то практически до боли он терзал мои губы, мой рот, словно клеймя его, заявляя свои права, стирая всех, кто был до него.

Но другие… Разве они вообще были?

О Боже и Аллах! Их точно не было!

Как же потрясно… Это просто охренеть, как потрясно!

Его руки сжимали мою задницу. Могу поспорить, там остались его отпечатки. Не то чтобы мне это не нравилось… Шелковая рубашка уже скомкалась в районе живота, нагло мешая.

К черту ее!

На секунду отпрянув от него, через верх скинула ночнушку, демонстрируя свои груди и тело в полной красе. Синицыну вид определённо точно пришелся по вкусу. Его глаза занесло поволокой, руки потянулись к груди, точно как у младенца сработал рефлекс. Мужчины такие мужчины. С неподдельным восторгом он обрушил свой рот на мою грудь, обвел языком сосок, покусывая.

Черт бы его побрал! А он действительно хорош!

Другая моя грудь тоже не осталась без внимания, Дима примостил туда свою руку, сдавливая, нажимая, разжигая между моими ногами настоящий пожар.

Если он будет продолжать в том же духе, то я поверю в то, что можно кончить от одной стимуляции груди.

— Тебе хорошо? — прошептал мне на ухо.

— Даа…

— Сейчас будет ещё лучше…

В следующий момент я оказалась на спине, а Синицын надо мной. Прям, как в моих мечтах. Сильный, мощный, твердый и горячий.

Его обжигающие поцелуи посыпались на мою шею, а еще, похоже, не он один будет щеголять с багровыми засосами.

Проворная рука добралась до моих трусиков, нырнув в них.

Боже мой, я никогда не была такой мокрой! Мое предательское либидо реально настроено только на него. Как, черт возьми, он это сделал? Он что, заклинатель оргазмов? Какой-то бог секса?

Его пальцы вошли в меня одним резким, мощным толчком. Не будь я такой заведенной, мне бы непременно стало больно, но боль последнее, что я чувствовала. Только сладкое наслаждение пронзило все тело.

Беру свои слова обратно! Он точно Бог секса!

Пальцы на ногах поджались, пока он входил и выходил из меня, ласкал грудь и смотрел прямо в глаза.

— Хочешь больше?

— Дааа, — простонала, насаживаясь сильнее.

Вот только Синица сбавил темп, практически останавливаясь.

Изверг!

Он изучал меня там своими пальцами, будто пытаясь найти самые удивительные точки, и ему это с завидным успехом удавалось. Никто и никогда не делал это настолько откровенно, развязно. Была агония, страсть, но не было такой мучительно-медленной истомы. Не было моего неконтролируемого дрожащего тела. Действия Димы были слишком бесстыдны даже для меня. На его фоне я казалась неопытной девственницей-монахиней, потому что его глаза сканировали, запоминали, а руки пытали, пытали и пытали. Казалось, что я нахожусь где-то за гранью. Реальность давно помахал мне ручкой. Примерно тогда, когда он залез мне в трусы.

— Ох! — мои глаза закрылись, когда его пальцы стали творить совсем волшебство.

— Смотри на меня, — тихо рыкнул, но едва ли я что-то слышала. Тогда Синица остановился и приказал, — Смотри. На. Меня.

Сглотнув, распахнула веки, встречаясь с этими удивительными голубыми глазами, в которых была моя погибель и мое спасение.

— Давай, — шепнул, делая последние несколько толчков и потирая мой центр большим пальцем.

Спина выгнулась. Моё тело ему повиновалось. Сперва мне показалось, что я взлетела, а затем будто упала. Мышцы окаменели и произошёл самый настоящий взрыв. Я взорвалась. Кажется, даже закричала, а мои руки сжали простыни.

Просто охренеть.

Не могу, блин, поверить! Это все реально. То, чего я так ждала, оказалось еще невероятнее. Будь я проклята, если ожидание того не стоило!

Черт! Черт! Черт!

А ведь мы ещё не добрались до самого главного! Это вообще можно пережить?!

— Хорошая девочка, — оставил Синицын на моей щеке нежный поцелуй, после чего встал.

— Что? — тут же всполошились. — Ты куда?

— В душ, — пожал плечами, затем повернулся ко мне своей великолепной задницей и ушёл.

— Это что приглашение? — крикнула ему вдогонку.

— На сегодня это все, Фролова. — Ну вот, опять Фролова. — Хорошего понемногу.

Дверь в ванную хлопнула, а я, надувшись, повалилась обратно на постель. Расслабилась, глаза на миг только закрыла и, кажется, уснула. А вот когда проснулась, Синицына уже не было, а мой телефон разрывался от звонков.

Кому делать нечего? Убью! Вот, убью гада!

— Да? — не очень-то приветливо рявкнула в трубку.

— Фролова, мать твою за ногу, где тебя прекрасную носит? У тебя съемка через десять минут, а ты где-то шляешься!

Блин.

Как я могла забыть? Я же за эту съемку еще месяц назад договаривалась.

— Уже еду! — заверила и быстро скинула, чтобы не слушать вопли Андрюши.

Андрюша был моим хорошим другом, который время от времени подкидывал мне приличные съёмки. Сам он выступал в роли буфера и, конечно же, ему полагался процент. Хорошо, что тётя Уля не жадная. А еще Андрюша кошмарная зануда, педант и пунктуален, чтоб у него часы сломались! Поэтому, если я сейчас же не приеду, всыпает мне по самое не балуй!

А все Синица, змей искуситель! Подарил девушке оргазм, и как сквозь землю провалился!

Ну, ничего! Вот справлюсь с делами и достану его из-под этой самой земли!

Глава 20

Нет. Это просто неслыханная наглость! Каков хам! Спросите, в чем же причина моего недовольства на сей раз? Не то чтобы мне много нужно, чтобы разогнаться, но это… Это просто уму непостижимо. Холодный, бесчувственный упырь!

Я, значит, вернулась домой, приготовила ужин, свечечки там всякие расставила для атмосферы, музыку расслабляющую подобрала, бутылочку игристого прикупила, а он домой не пришёл!

 З-зараза!

Сижу вся такая расфуфыренная, точно елка новогодняя, жду этого Синицына, а он знаете где? А он на гонках!

Меня Ульку Фролову променять на груду металла! Просто высшая мера оскорбления!

Захожу я в инстаграм, пролистываю истории и вижу знакомую рожу.

Он там, а я здесь!

Непорядок, подумала я, после чего вызвала такси и, накинув шубку да каблуки повыше, отправилась за своей добычей.

Похоже, только на меня одну произвело неизгладимое впечатление события сегодняшнего утра. Ему хоть бы хны! Ни смс за целый день, ни единого звонка. Ничегошеньки!

А я ведь целый день не ходила, а порхала. Казалось, вот-вот взлечу от переполняющей меня радости и удовлетворения. Обычно за мной такого не наблюдалось. Ну развлеклась немного, ну хорошо было, и на этом все. Не перематывала по сотни раз в голове, не стояли перед глазами голубые проницательные глазищи, не раздавалось, как заезженная пластинка, эхом в голове: «Посмотри на меня». Такое требовательное и будоражащее.

Нет. Это определенно нужно было повторить. Несколько раз.

Какая же наивная я была, когда думала, что после того как Синицын окажет мне внимание (определенного рода, разумеется), я тотчас же про него забуду. Как же! Руки у него волшебные или пальцы, не знаю… Однако забыть это было невозможно. Хотелось ещё и ещё. Только на этот раз серьёзнее. Задействуя все, гм… агрегаты и ресурсы.

И вот, сейчас, вместо того, чтобы заниматься «делом», я должна ловить Синицына на другом конце города.

 «Счастливчик» сегодня выходил в свет. Об этом уже галдели все сторис, как будто больше людям не о чем было сплетничать!

Я между тем все больше и больше мрачнела.

Никогда еще в жизни меня не ставили на второе место. Не то чтобы я претендовала на первое. Отнюдь. Однако мне крайне редко отказывали, а в сексе так вообще никогда. За исключением, Синицы, конечно. Но это было до того, как мы шалили утром. До! А он и сейчас, познав всю прелесть и сладость нашей близости, поставил на первое место свое корыто!

 У-у-убью! Нет. Зацелую до смерти, а потом… Уф!

Такси подъехало ровно к тому мосту, на котором и проводились еженедельные гонки. Расплатившись вышла, поправила шубку, а затем, соблазнительно покачивая бедрами, направилась в самую толпу.

Зыркнула на время. Без двадцати одиннадцать. Через двадцать минут должен начаться заезд Синицы. Ну, точнее, его второй ипостаси — некого «счастливчика». К слову, эта его сторона была еще более загадочнее, чем обычный Димка Синицын. Он всегда ездил в одно и то же время, никогда не искал соперников (они сами его находили), и, судя по слухам, отмывал кучу бабла за свою победу. Ну, а потом, кто бы сомневался, уезжал в ночь.

Я уже видела несколько раз его в деле. Зрелище было впечатляющее… Что ж, теперь, полагаю, пришла пора не смотреть, а действовать.

Несколько знакомых прокричали мне вслед приветствия, но я только помахала рукой, не отклоняясь от заданной цели. Выйдя в первый ряд, прищурилась, когда лицезрела гада около его машины. Откровенно говоря, в машинах я разбиралась так же плохо, как и мой дед в бизнесе. То есть, никак.

Все, что я могла сказать о железном коне Синицы, так это то, что он был чёрный, блестящий и двухдверный. В общем, выглядел привлекательно. Как и его обладатель, что до сих пор не удосужился меня даже заметить.

Каков подлец!

Дима разговаривал с Лешей, который как раз таки и был одним из организаторов гонок. Ну по крайней мере принимал ставки именно он.

Я слабость к азартным играм не имела. Странно, да? Учитывая, мой-то норов.

Но даже если я ставок не делала, то Лёшу знала. Впрочем, и он меня тоже. Пару раз даже клинья подбивал, но, откровенно говоря, парень был не в моем вкусе. Уж больно, худощавый и бледный. Болеет, что ли?

— Дай пройти! — пододвинула девушку, что недовольно на меня покосилась, глазками своими зыркнула, но промолчала.

Правильно, девочка. Рано тебе еще с тетей Улей тягаться. Да и по рассеянному виду понятно, что первокурсница, которая тайком выбралась из дома.

Эх, дитя… Забрел ангелочек в логово разврата. Даже жаль девчонку. Этим коршунам только повод дай — мигом налетят со своими непристойными предложениями.

Меня, разумеется, сложно назвать блюстителем нравственности, но временами я таким девчонкам помогала. Жалко мне этих дур малолетних. Им же лапшу на уши вешают про любовь, а они наивные ведутся. Не осознали ещё что мужик, чтобы под юбку к бабе залезть, может такого наплести… И про луну с неба, и про звездочки всякие, и тому подобную всякую романтическую лабуду, что так нравилась неискушенным первокурсницам.

Только вот сегодня желания помогать у меня не наблюдалось. Придётся деточке уж самой как-то разбираться, кто за любовь вечную, а кто только за ее проявление в горизонтальной плоскости.

Две полосы, на которых стояли в ожидании гонки машины, стояли в метрах десяти от народа. Во избежание несчастных случаев, конечно. Не то чтобы это помешало однажды обдолбанному увальню выбежать на дорогу (не судите строго, человек бабочек ловил. Среди зимы. Ну с кем не бывает), но машины могло нехило заносить на поворотах, поэтому лучше находиться на приличном расстоянии.

Откинув эффектно волосы за спину, я вся подобралась, спинку выпрямила, на лицо нацепила примилейшую улыбочку и уверенным шагом, не торопясь, пошла к ребятам. Те меня так и не замечали, но не беда… Сейчас заметят.

— Привет, Леша, — кокетливо поздоровалась с парнем, опуская руку на его плечо.

Он дернулся, удивлённо обернулся и встретился со мной взглядом.

— Привет, — неловко ответил, а сам замялся.

Эх, говорю ж, не мой типаж. Робкий слишком. А я брутальных люблю. К слову, брутальный сейчас своими омутами прожигал во мне дыру.

— Я ставку хочу сделать, — заявила, по-прежнему демонстративно не обращая на Синицу внимания.

— Ставку? — ещё больше удивился, почесав затылок. — Ты ж вроде не делаешь ставок.

— Ну вот, теперь решила начать, — подмигнула. — Хочу поставить на этого красавчика, — резко повернула голову на Диму и, блеснув озорно глазами, проворковала, — как считаешь, озолочусь я сегодня? — снова посмотрела на Лёшу.

—  Счастливчик всегда выигрывает. Но на него и много ставят. Не озолотишься, но точно не проиграешь!

— Что ты творишь? — подал голос мой соседушка. Судя по тону, он был весьма недоволен.

— Хочу поучаствовать в гонках.

Дима вздохнул, но перечить и отговаривать не стал. Пока не стал. Вероятно, потому что не знал, что про участие я говорила в самом что ни на есть прямом смысле.

Пока я отдирала от сердца кровно заработанные, Синицын уже что-то проверял под капотом, осматривал колеса, а потом и вовсе уселся за руль.

Стало быть, сбежать решил? Не-а, дорогой! Не получится!

— Все! Записал! — сказал мне Леша, а после промямлил, — Уль, может это… Как-нибудь… В общем…

Нет. Не пойму. Кому это Синицын там строчит в телефоне? Явно не мне.

— Да, «как-нибудь» и «в общем» — обязательно, Леха, — улыбнулась, после чего развернулась и стремглав помчалась к машине моей птички, оставляя позади себя робкого поклонника.

Ну ладно. Может, и не такого поклонника. Но он явно был ко мне неравнодушен, в отличие от некоторых наглых и гордых птиц!

Открыв дверь, нагло уселась своими прекрасными половинками на сиденье, закрыла дверь и с невозмутимым видом принялась ждать. Ждать долго не пришлось. Всего пару секунд, пока Синицын отходил от шока. Затем он возмущенно зашипел свою любимую песню:

— Фролова, что ты творишь?

— Я участвую в гонках.

Сказано — сделано.

— Выходи, — потребовал.

— Никуда я не пойду.

— Фролова, у меня сейчас нет времени с тобой вести дискуссию. Выходи, говорю, — процедил сквозь сжатые зубы.

— Никуда я не пойду! Я, между прочим, тебя сегодня ждала.

Черт! Надеюсь, что он не заметил обиду в моём голосе.

— Я бы обязательно пришел, как только закончились гонки.

— Конечно, — фыркнула. — Видимо, машины тебе важнее всего, Синицын.

— Важнее чего? — рявкнул и с психу ударил рукой по рулю, выругавшись. — Мать твою, ты сводишь меня с ума! Ты бесишься, потому что я не бегаю за тобой собачкой? Не приношу тапочки в зубах? Запомни, Фролова, — угрожающе наклонился ко мне, — я последний раз повторю тебе, что я не мальчик на побегушках. Не будет все, как ты себе возомнила. И я уж точно не собираюсь тешить твоё непомерное самолюбие, — он наклонился ещё ближе, и, открыв дверь, холодно изрек, — выходи.

Обиженно поджав губы, засопела, но вышла. Смерила его высокомерным взором и ядовито выплюнула:

— Конечно, ты же слишком горд для вот такой меня. Кто же тебе тогда нужен?

— Кто-нибудь кто не будет расценивать меня, как свою игрушку.

Фыркнув, хлопнула дверью.

Ах так! Не хочет ехать со мной! Да со мной… Со мной, Улькой Фроловой, кто угодно хочет! И поехать тоже!

Отойдя от машины, зло поцокала каблуками к другой, что стояла ближе всего. Открыла дверь и, обернувшись к Синице, расплылась в самодовольной улыбке и показала весьма красноречивый жест.

Он не ошибется — поймёт, что я имела в виду.

— Привет, — поприветствовала водителя.

— Привет, — несколько ошарашенно он кивнул.

Этого парня я ещё не видела. Должно быть, новенький. Ничегошный такой. Симпатичный. И уж явно любезней некоторых. Чтоб этим некоторым икалось днем и ночью!

— А я вот к тебе. Ты ведь не против компании? — и глазками хлоп-хлоп, чтобы точно не отказал.

— Как я могу быть против такой красотки? — прикусил губу, скользя по мне оценивающим взглядом. — Я даже победу тебе свою посвящу.

Какое самодовольство! Победу! Пфф… Точно новенький.

Так, чего это я вообще Синицу защищаю? Вот выиграет этот смазливый тип и посвятит мне победу.

Не то что некоторые… Только гнать взашей могут!

— Буду очень благодарна, — томно прошептала, ведь знала что один известный холодный упырь вовсю пялиться на нас.

— Уверена? — положил свою руку на мою. — Я могу потребовать определенную благодарность.

Ха! А новенький-то не из робкого десятка. Быстро сориентировался. Эх, жалко что даром. Раньше мы бы определенно точно поцеловались. А вот если бы поцелуи мне понравились, то и двинулись бы дальше… Стоп! А почему раньше? Что сейчас не так? Черт! И ведь понимала что «не так»! Вот только признаваться самой себе никак не хотелось.

— Слушай, — перевела я оперативно тему, — а ты…

Договорить я не успела. Резко с моей стороны дверь открылась, а затем меня, не церемонясь, буквально вырвали из машины.

— Хочешь со мной сидеть? — рявкнул адски злющий Синицын. — Хорошо. Сама напросилась.

— Эй! — недовольно воскликнул парень. — Вообще-то, девушка со мной сидела!

— Вообще-то, эта девушка сидит только со мной, — парировал Дима.

Новенький не смог стерпеть такого пренебрежительного отношения к своей, видимо, очень значимой персоне, поэтому вышел и встал напротив Синицы, набычившись.

Ой, дурак…

— Я сказал, что она со мной сидела.

— А я сказал, что она сидит и будет сидеть только со мной, — страшно спокойным тоном произнёс Дима. В его голосе четко прослеживалась угроза.

Не знаю, что новенький увидел в глазах Синицына, но он отступил, поднял руки вверх, а затем спросил:

— Твоя девушка, что ли?

Дима не ответил, вместо этого ещё раз смерил соперника холодным взором, и, взяв меня за руку, потащил к машине. Открыл дверь, буквально (и, весьма, неосторожно, между прочим) впихнул меня и захлопнул. Через секунду и сам сел на свое место.

Я отчего-то даже пискнуть не могла. Впрочем, а кто бы на моем месте рискнул? Разве что самоубийца какой! А мне ещё пока жить хотелось. Я, знаете ли, жизнь вообще люблю.

— Ты просто невыносимая, — буркнул. — Создаешь проблемы на ровном месте. Каждый раз, когда я думаю что уже было все, ты доказываешь обратное. Я успел загреметь в обезьянник, поссориться с соседкой, которая, к твоему сведению, каждый раз, когда меня видит, грозит судом. Мол, компенсацию с меня выбьет за то, что тебе несчастной приходится терпеть мужлана такого бессердечного! Ты чуть не выгнала меня из квартиры, похоронила вполне себе живых родственников, насыпала в трусы мне перца. Моя сестра теперь думает, что у меня чесотка! Она посоветовала мне сходить к венерологу. Мне! К венерологу! Собственная сестра!

Что ж, похоже, я довела его до ручки.

— А мы живем вместе только две недели, — сокрушенно закончил. — Скажи мне, Ульяна, что в тебе такого особенного, что при всех твоих выкрутасах я даже долго злиться на тебя не могу? — повернулся ко мне. — Ты меня доводишь до белого каления, а потом готовишь свой чёртов завтрак или ужин, и я просто млею. Ты просто… Просто…

— Ведьма? — любезно подсказала, ведь это самое частое что я слышала в свой адрес.

— Именно!

— Да ладно тебе, Дим, — миролюбиво пролепетала, чтобы сгладить ситуацию, — зато со мной не соскучишься.

— Да уж! Скучать точно не приходится, — мрачно хмыкнул.

Очевидно, время подошло к старту, потому что враз лицо Синицына стало серьёзным, и он отчеканил:

— Пристегнись и держись крепко.

Три. Два. Один.

Флаги опустились и мы резко стартанули.

Рев двигателя, оглушительная скорость, мой леденящий душу ужас и повороты, повороты, повороты. Казалось, они просто бесконечные.

Не то чтобы я была кисейной барышней. Однако… Однако о таком не предупреждали! Господи! Да мы же сейчас умрем!

Впереди нас летела машина, которая резко затормозила, и мы лишь чудом в нее не врезались. Я даже глаза закрыла, смирившись с неизбежной смертью, но Дима успел увернуться. Мы обогнали эту тачку, а затем стали нагонять другую.

Меня начало ощутимо трясти. Я никогда прежде не боялась скорости, но это… Это было слишком. Дело даже не в самой скорости, а в то и дело подрезающих нас машинах! Нас пытались целенаправленно убить! Клянусь, своей самой дорогой сумочкой!

Еще поворот, и мы вторые. Впереди нас только одна машина. Вечный соперник «Счастливчика» он же известный как «Призрак». Две машины поравнялись и начали тараниться. От грубого удара меня откинуло в сторону, отчего я вскрикнула, а затем вдруг все прекратилось. Мы больше не ехали.

Открыв глаза, я посмотрела на Диму, чья голова лежала на руле.

— Что… — глухо начала, но тут же откашлялась. — Что произошло? Почему мы остановились?

— Потому что мне не нужна победа такой ценой.

Я оторопело моргнула.

Машина одна за одной неслись мимо нас. Уже и последняя промчалась, но мы не сдвинулись с места.

— Какой ценой? — тихо прошептала.

— Ценой твоего страха. Я внезапно понял, что твоя улыбка мне нравится больше, — пробурчал.

Мое сердце бросилось вскачь. На глаза навернулись слезы. Никто и никогда не говорил мне подобного.

— Ты проиграешь из-за меня?

— Ты мне важнее победы, Ульяна, — повернулся ко мне и приблизился, кладя свою руку на щеку и нежно её погладив. — И важнее машины, если уж на то пошло.

Его губы приблизились к моим и решительно их накрыли, сминая. Этот поцелуй отличался от всего, что у нас было. Слишком нежный, слишком чувственный. Он дергал те струны моей души, о существовании которых я даже не подозревала.

Дура. Какая же я дура. Капризная и незрелая девочка.

— Прости меня, — отстранившись прошептала. — Я испортила тебе заезд. И ты ничего мне не должен. Просто я взбесилась, что ты мне не написал… После того, что было. В общем, извини.

— Я уже все понял, — тепло улыбнулся мне, поцеловал в лоб и заправил прядь волос за ухо. — Поехали домой.

— Смотреть «Игру Престолов»?

— Конечно, мы же только не первом сезоне, — подмигнул, после чего завёл двигатель.

Глава 21

— Да ладно? Ты серьёзно? — глаза Вари грозились вот-вот выпасть из глазниц, так её впечатлил мой рассказ о милом Синицыне, который впервые проиграл гонку. Из-за меня.

— Серьезней некуда.

— Ну дела…

— Получается, вы встречаетесь? — подала свой голос Дуня.

Вот же, святая простота. Я-то надеялась, что как только она начнет встречаться с Беловым, то наконец снимет свои розовые очки, но, похоже, что-то пошло не так… Видимо, вселенная дала Белову пинок под зад и теперь этот парень (которого, между прочим, обходило стороной пол района) целовал следы нашей Дуни. Вот и сейчас, пошёл за чаем для своей драгоценной «мышки».

— Не хочу тебя огорчать, Аида, но не все люди, которые целуются, сразу начинают встречаться, — закатила глаза.

— Но он же тебе нравится!

Ладно. Отрицать это было бы глупо. Я может и стерва, но не идиотка. Конечно, Дима мне нравился. Однако это не означает, что я стану надевать пояс верности и заказывать одинаковые кружки с именами в сердечке. К слову, Варя такие заставила подарить Морозова. Тот, конечно, отпирался до последнего. Вопил: «Что я баба, что ли?», но после непродолжительного бойкота и запрета на секс — сдался. Моя подруга могла быть очень жестокой и убедительной, когда дело касалось всякой романтической фигни.

— Нравится, но ты же знаешь, что я не ищу серьезных отношений.

— Может, стоит попробовать для разнообразия? — поинтересовалась Варя.

Конечно, она не такая наивная, как Аида, но придерживалась более традиционных взглядов. «Любовь-отношения-брак-детишки и собака-гробовая доска в один день». В общем, не было среди моих подруг ни одной такой же свободолюбивой, как я. Им не понять. Даже Соне, которая сегодня даже не соизволила прийти. Пропажа.

— Разнообразия и так в моей жизни хватает, — пошевелила я бровями.

Девки только переглянулись и вздохнули.

— Так что, получается, вы с Синице спите?

— Да, только в прямом смысле. Без всяких неприличные штучек, — даже не став скрывать свое разочарование, ответила. — До этого дело еще не дошло. Да и не до этого было. Мы сейчас на втором сезоне «Игры престолов». Иногда целуемся. Редко. В целом, можно сказать, что у нас идиллия. Я готовлю, он покупает продукты, спорим из-за ванны…

— Ты ему готовишь?

— Ээ, ну да…

— Подожди — подожди, — ухмыльнулась хитро Варя, — ты каждый день ему готовишь? Ты.

— Да, я. — раздраженно фыркнула. — Что тут такого?

— А как же порабощение женщин? И что это вообще «не твоё стоять у плиты»? — перекривляла она меня.

— Вообще-то, я умею готовить, — буркнула.

— Да, но твой максимум приготовить ужин, чтобы потом переспать, а лучше заказать.

Господи помилуй, почему они ко мне прикопались?!

— Мы живём вместе. Конечно, кому-то из нас приходится готовить. Если бы это делал Синицын, то мы бы уже дрались с бомжами за коробку из-под холодильника. Этот парень чуть нас не спалил! Так что готовку и стирку я взяла на себя. Тем более, мне не сложно, раз уж он покупает продукты.

Черт. Это не должно было звучать, как оправдание!

— Ну да! Конечно, — с самым невозмутимым видом покачали головой девушки, а после ещё и переглянулись, лукаво ухмыляясь. Вот же лисицы!

— Да я серьёзно!

— Мы верим тебе, Фролова. Честное слово.

Я уже говорила, что когда люди говорят «честное слово», то это значит что с большей вероятностью они врут? Так вот. Они лгали. Безбожно лгали.

— Да ну вас в баню!

Я бы, конечно, ещё повозмущалась. И точно бы доказала свою правоту, но Белов с Морозовым уже возвращались, а мне не хотелось чтобы они грели уши. Мужчины еще те сплетники, уж поверьте мне!

— Заскучали, дамы? — приземлился около Вари Морозов, поставив перед ней кофе.

— Конечно, они скучали. Как по нам можно не скучать? — уже подал свой голос Белов весьма «скромный» молодой человек. Такой же скромный, как и я.

К слову, с ним у нас были определенные разногласия. Белов не мог терпеть меня, а я его. Ну, а кто бы смог? Бедная Бобрич в школе искала пятый угол, когда видела этого засранца. Ох, и кровушки он у нас попил. А со мной драться не захотел! Нет. Сейчас я, конечно, уже не дерусь, но в седьмом классе мне очень хотелось начистить ему пятак, чтобы Дуньку не трогал. А теперь, гляньте-ка, сидят! До безобразия счастливые и до омерзения влюбленные! Тьфу! Гадость!

— А мне кофе? — возмутилась я.

Нет. Я не нахалка, но ребята обычно и мне приносили. Черт возьми, мне что теперь переться за латте?

С грустью посмотрела на огромную очередь.

Нет. Проще найти дурака, который купит мне кофе, чем отстоять такую очередь. Я уже среди толпы начала искать подходящего, как Белов сказал:

— А твой кофе идёт!

— Что? В каком смысле «идёт»? — недоуменно на него уставилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Белов ухмыльнулся, подмигнул и посмотрел мне за спину. Я обернулась и от шока даже приоткрыла рот.

Рассекая толпу, потому что этому парню не приходилось её расталкивать — люди сами уступали ему дорогу, Синицын шёл со стаканчиком в руке. Прямо к нам.

Нет так уж часто меня можно было заставить замолчать. А уж от удивления и подавно, но сейчас я буквально проглотила все свои слова. Даже на едкие взгляды Морозова и Белова не обратила внимание. Что с них взять бестолковых?

— Фролова, клянусь, что первый раз вижу Синицына у кого-то на посылках. Походу, ты реально умеешь что-то такое… — многозначительно присвистнул Морозов. — Может, ты с Варей поделишься знаниями? Буду очень благодарен.

— Тебя что-то не устраивает, Морозов? — недовольно взбрыкнула Варя. Цветочек выпустил свои шипы.

— Милая, меня все устраивает…

— Вот и хорошо, потому что будешь возмущаться — и этого не будет.

Морозов обиженно засопел и забурчал. И поделом засранцу.

Тем временем, преодолев последние шаги, Дима остановился напротив меня и поставил передо мной кофе.

— Латте без сахара*, — объявил.

— Откуда ты знаешь?

— Я могу быть очень наблюдательным…

— Ой, кончай заливать! — хмыкнул Белов. — Мы ему сказали. Кстати, вы что теперь вместе?

Проклятье! Отрежьте этому парню язык!

— Нет, — слишком поспешно и резко отрезала. Вот только на мои слова никто не обратил внимание. Все смотрели на Синицына и ждали его слова.

Тот только бровью повёл, неоднозначно хмыкнул и уселся около меня, оттесняя своим бедром. Хитро блеснул глазами и ухмыльнулся. Он позволил этому вопросу повиснуть в воздухе, ничего не ответив.

— Через десять минут тренер сказал начинать переодеваться. «Атлант» — сильный противник, но все ждут что мы выиграем, — перевёл тему Морозов. — Белов…

— Что сразу Белов? — сморщиться парень.

— Усмири свои гормоны. «Атлант» грязно играет, провоцирует. На сегодняшнюю игру у тебя задача: не повестись.

— Я тоже могу грязно играть!

— Можешь, — кивнул Синица, — но сегодня этого не нужно. Мы играем у себя дома, мы хозяева, знаем этот лёд, поэтому в этом нет необходимости. Прошлую игру мы проиграли, если хотим пойти дальше, то эту должны выиграть. Эмоции здесь лишние.

Белов фыркнул, но вынужден был согласиться. А еще хитрая плутовка Бобрич что-то зашептала ему на ушко. Вероятно, что-то крайне неприличное, отчего у Белова была отвратительно мечтательная физиономия.

— Это если я выиграю? — прищурился, смотря на Дуньку.

Краснея, она кивнула, на что Герман хищно облизнулся.

— А если проиграю?

— На нет и суда нет, — пожала моя подруга плечами.

— Нет. Сегодня мы выиграем парни. Обязательно, черт возьми, выиграем, — с твёрдой решимостью заявил.

Остальные поддержали дружным гулом. И я в том числе. Пусть и в хоккее я не разбиралась, но эта игра и правда захватывала. А ещё я в каком-то роде патриотка своего города. И очень гордилась нашими спортсменами и их победами.

Парни ещё немного с нами посидели. Несколько раз я замечала на себе внимательные взгляды Димы, но успешно их игнорировала.

С чего это он так пялится, спрашивается?

Влюбился, что ли?

Трижды ха! Синицын и влюбился! Смех да и только!

И все же смотрел внимательно, а когда уходил, то нагло поинтересовался:

— Пожелаешь мне удачи?

— Каким образом? — оживилась я.

— Достаточно слов, — закатил он глаза.

Эх, а я уже размечталась, как зарываюсь ему пальцами в волосы, притягиваю к себе и… Ладно. Что-то я губу раскатала.

— Удачи! Вы обязательно выиграете! Вы же «Волки»! — ободряюще и искренне воскликнула.

В ребят я правда верила, а в Димку тем более. В конце концов, если он будет в хорошем настроении, то может мне удастся урвать пару поцелуев?

Уголки губ на обычно суровом лице Синицына дернулись. Ребята уже, попрощавшись с девочками и получив свои поцелуи на удачу, отчалили на выход, а вот мой сосед не спешил.

Медленно он наклонился ко мне, прошептал на ухо:

— Спасибо, — и оставил легкий поцелуй около губ. Горячий и нежный.

От этого мое дыхание перехватило, а в горле неожиданно пересохло. Но не успела я опомниться, как Дима уже ушел.

Ох, уж этот Синицын! Змей искуситель!

Сбоку раздался приглушенный писк.

Подняв угрожающе палец, я рыкнула:

— Ни слова!

— Но…

— Молчать!

* * *

— О боже мой! — воскликнула в который раз Бобрич, хватаясь за сердце. И вроде не первый раз на игре, а все глаза закрывает, точно трусливый заяц уши поджимает.

Игра была напряженная. Мягко говоря. Кажется, парни задались целью друг друга если не убить, то изрядно покалечить. Мда. Вот уж Морозова и «не вестись на провокации». Даже обычно расчетливый и всегда собранный мой Синицын не мог сдержать ярости. Он нападал, вбивал противников в бортик, а одному почти что прилетело клюшкой по горбу. И, тем не менее, мы забили уже две шайбы. Итого счет два-ноль. В нашу пользу, разумеется.

— Жив твой Белов. Открывай глаза, — подтолкнула я локтем Дуню.

Она трусливо приоткрыла глаза и с облегчением выдохнула, когда заметила что Белов жив, здоров и уже сидел на скамейке. А на поле тем временем выехал Лебедев, и буквально через тридцать секунд забил еще одну шайбу с подачи Харитонова.

Что ж, победа была почти у нас в руках.

Через несколько минут начался перерыв. Парни удалились в раздевалку. Хмурый Синицын не одарил меня даже взглядом. Даже полувзглядом.

И чего такой угрюмый, спрашивается? Ну подумаешь, шайбу не забил, зато команда выигрывала. А вот Лебедев, напротив скалил мне свои тридцать два зуба и едва ли из штанов не выпрыгивал, чтобы я его заметила. Я заметила. Однако виду не подала, отвернувшись в другую сторону, якобы сильно заинтересовавшись разговором с девчонками. Краем глаза увидела, как он кисло потопал вслед за остальными.

Нет. Ну надо же! А ещё говорят, что спортсмены крайне ветреные осыби мужского пола. Уже который месяц хвостиком бегает. Даже серьёзные отношения предлагал. Это, конечно, не Ляля с кольцом, но тоже весьма лестно. Как по заказу, мне пришла смс от Лебедя.

«Последний гол забил для тебя!»

Вот хитрый жук!

«Спасибо! Очень мило с твоей стороны!»

Вообще-то, писать подобное не в моем духе, но, опять же, парень старался. Мужское эго оно, знаете, хрупкое такое. Я бы даже сказала хрустальное. Незачем обижать.

«А благодарность будет?»

Ну куда ж без этого…

Решив повременить с ответом (до ближайшего никогда), уже заблокировала телефон, как пришла ещё одна смс.

Господь всемилостивый, до чего же настырный парень!

Вот только, когда я разблокировала, увидела сообщение совсем не от Лебедева, а от другой птички.

«Я из-за тебя не забил»

Мда. Вот так предъявы.

«Почему из-за меня?»

«Кто возле тебя терся?»

«Когда?»

«В начале игры. Кто это был?»

Бредит он, что ли? Хотя… Вспомнила, что как только началась игра, то встретила одногруппника. Мы с ним перебросились несколькими фразами, а затем разошлись в разные стороны.

«А что такое?»

На лице непроизвольно нарисовалась улыбка не то ли ехидная, не то ли счастливая. Однако повод девчонкам для сплетен я дала знатный. Ух, чую занозы будут перемывать косточки! Как пить дать!

В ответ мне пришло многозначительное:

«Фролова…»

У меня аж мурашки по спине пробежали.

«Ревнуешь?»

Несколько минут было затишье, апотом пришло краткое и емкое, но оттого не менее значимое:

«Ревную»

Мурашки превратились в бабочек. А улыбка стала просто до безобразия шальной, даже блеск в глазах появился.

Ревность… Это почти что страсть. А страсть — это залог хорошего секса. Только вот помимо ликования было что-то ещё. Что-то совершенно новое. Что-то, что тягучей патокой распространялось в грудной клетке, словно наполняя душу теплом.

Тьфу! Ну и бредни! Эдак я скоро стихами изъясняться начну!

«Одноклассник это был»

«Ладно»

Ладно? И это все? Никаких больше вопросов? Вот если бы к нему подошла какая-нибудь одноклассница, то он бы точно одним «ладно» не отделался!

Игра снова началась. Жилистые парни в доспехах заскользили по льду, шум снова поднялся с трибун.

До конца игры «Атлантику» удалось забить один гол, но, стоит отметить, что и Синица забил. Как итог: мы выиграли со счетом четыре — один, что вообщем-то было отличным результатом. Наши «Волки» раздувались от гордости, самодовольно ухмылялись, подмигивали фанаткам и группе поддержки, пока тренер не загнал этих зазнаек в раздевалку.

— Наконец-то, эта ужасная игра закончилась, — пробурчала Бобрич.

— Да ладно тебе! Весело было! — хмыкнула я и встала.

— Мне после этого «весело» смотреть больно на Белова. У него все тело в синяках.

— А ты, Дунька, не смотри! Ты лучше расслабляющий массаж сделай с продолжением!

— Дунь, в следующем году ребят могут разобрать по командам. Там будет ещё хуже, поэтому лучше просто смирись. Это часть их работы. Как сказал мне Морозов, это боль уже для них привычная, — произнесла Варя.

— Все равно не понимаю, как к этому можно привыкнуть. Зверства какие-то! Просто варварская игра!

— Зато какие они секси! — подмигнула я. — Такие грозные! Тестостерон просто зашкаливает!

Девчонки рассмеялась и напряжение спало. Если честно, то мне тоже порой становилось не по себе, когда Диме прилетало, но я понимала что в их крови бурлит адреналин. Вряд ли парни вообще хоть что-нибудь замечали кроме шайбы.

Мы вышли в холл, переговариваясь между собой. Нас всех волновала Соня, которая просто-таки сквозь землю провалилась. Нет. Понятное дело, что она теперь девушка работящая, но в конце-то концов работа не волк — в лес не убежит.

— Может, она уже замуж собралась?

— Не-а, — сразу же отмела я эту мысль. — Сонька, конечно, тот ещё тунеядец, но замуж за этого старого извращенца не пойдёт. Скорее нашла парня, вот и пропала.

— А вот я волнуюсь, — сказала Варя. — Я ей на днях звонила, но она не отвечает.

— Девочки, давайте не будем накручивать! — ободряюще улыбнулась, — Если бы с ней что-то случилось, то нам бы сказал ее папа. Вы же знаете заскоки Павловой! Первый раз что ли пропадает?

— Обычно у нас пропадаешь ты! — поддела меня Варя.

— Ну, а теперь Павлова! Будем бить тревогу, если через несколько дней не объявится!

На том и сошлись. Мы уже стояли на выходе, дожидаясь парней, как вдруг я заметила знакомый профиль. Ещё бы! С таким-то шнобелем!

Алехина, кирдык её за ногу!

Выдра стояла рядом с моим соседушкой. Амуницию он снял, но все еще был на коньках и в форме.

Вот же лярва! И без мыла в жопу залезет! Пардон за мой французский.

Смертница положила свою граблю Диме на плечо, тот склонился, и она что-то залепетала, примило улыбаясь.

— Фролова! — только и успели крикнуть девчонки мне вслед, потому что я уже неслась к этим воркующим голубкам.

— Как насчет интервью? — хлопая своими коровьими ресницами, мурлыкнула Алехина.

— Я не знаю… — неуверенно ответил парень, сморщив лоб.

— Это будет недолго, честное слово…

— Надо же, — замедлив свой шаг, скучающе произнесла я, подходя к парочке. — Что же с тобой не так, Алехина? Раз ты парня надолго занять не можешь.

— Не твоё дело, Фролова! — ощетинилась она. — Иди куда шла!

— Так я сюда и шла, — оскалилась акулой. — Ты разве не знала? Синицын интервью не даёт.

— А я у тебя не спрашивала, — хмыкнула эта змея и снова обратила свое внимание на Диму. — Дим, мне правда нужно это интервью. О тебе все говорят! А у нас так давно не было хороших и интересных новостей!

Лесть есть это, конечно, хорошее оружие, вот только у Синицына к нему иммунитет. Как и к умоляющим глазкам. Впрочем, у Алехиной они были скорее какающие.

— Не знаю, — снова повторил, а потом добавил, — я подумаю…

— Видишь, не знает парень, как деликатнее тебе отказать, а ты прицепилась, как пиявка, — вставила свое слово.

Она резко ко мне повернулась, угрожающе сверкая своими глазищами и противно скривив рот.

— Как пиявка сейчас ты к нам прицепилась. Фролова, иди и занимайся своими делами. Там, вон, Лебедев уже скучает!

— По мне хоть кто-то скучает, а по тебе? — ехидно парировала.

— Слушайте, девушки…

Синицын сделал поистине героический поступок — попытался влезть в женскую склоку. Правда, его героизм никто не оценил и не заметил даже. Мы с Алехиной были на грани того, чтобы вцепиться друг другу в волосы и протереть ими пол.

— Ах ты носатая выдра! — рявкнула я.

— Это я носатая?! А ты… Ты шлендра!

— Вешалка зачуханная!

— Вертихвостка!

Ну все! Сейчас я её чешки ей на голову натяну и плясать заставлю!

Я уже сделала движение, чтобы как следует вцепиться этой чупакабре в патлы, как меня схватили за руки и оттащили.

— А-ну пустите! Пустите говорю! Я ей, может, одолжение сделаю! Нос сломаю, так ей нормальный сделают!

— Ты на себя посмотри! Жертва силикона!

— Ах ты, дрянь, — я снова дернулась, но вырваться не могла. Девки, наученные горьким опытом, меня крепко держали.

Алехина фыркнула, поправила свои жиденькие волосы и нахмурилась. Обернулась по сторонам и зашипела.

Димка-то под шумок и отчалил, а мы даже и не заметили.

— Уехал твой поезд, Алехина, — самодовольно ухмыльнулась я, расслабляясь. — Ту-ту! — помахал ручкой, отчего девушка покраснела, а глаза налились кровью. Того гляди, и вцепиться. Но ум победил. Это и дураку понятно, что у неё нет никаких шансов. Я выше и сильнее, а ещё, пока она в музыкальную школу ходила, я на улице по гаражам бегала и с мальчишками из рогатки стреляла.

— Ничего! Я дождусь следующего! — чванливо изрекла, надула свои губы и гордо удалилась. Тоже мне, цаца какая!

Очень по-взрослому перекривляв её, я дернула плечами.

— Да отпустите вы уже!

Девчонки неуверенно переглянулись, но когда я опять дернулась, то отпустили. Уже, вероятно, хотели отчитывать, что, мол, не пристало барышне кулаками махать, но у меня были другие планы. Я помчалась за Синицей.

Что это ещё за: «Я подумаю»?! Только через мой труп он пойдет к Алехиной «интервью» давать. Нет. В Синицыне я не сомневалась. Легче соблазнить целый женский монастырь, чем его. Однако с неё станется его голой на кровати встречать. А я не хочу, чтобы он пялился на её прелести. Не то чтобы там было на что пялиться…

К Диме я шла, громко цокая каблуками. Дошла до раздевалки и, не церемонясь, ввалилась. Ребята запищали, точно девки в бане, и возмутились. Лицо Лебедя просияло, а я хищно оглядывалась, пока не наткнулась на изумленные синие глаза. Но это потом. Сперва я заметила любимые восемь кубиков и родинку на ключице.

— Синица, — рыкнула, указывая на выход.

Но тот не то ли к полу прирос, не то ли не изъявлял желания общаться со взбешенной фурией, но шагу не сделал. Ничего. Я не гордая — сама выволоку.

Всего два решительных шага, и я схватила Диму за руку, таща к выходу. Кажется, он что-то бурчал нелицеприятное в мою спину, но это меня не остановило. Меня бы сейчас и танк не остановил!

Вытащив Синицына в коридор, я захлопнула за нами дверь, провела дальше по коридору, завернул за угол и прижала к стенке.

— Фролова…

— Да, я не в своём уме, — прервала его тираду. — Что значит твоё подумаю?

— Какое ещё «подумаю»? — парень явно не понимал, что я имела ввиду. Ничего. Я всенепременно напомню.

— Которые ты сказал этой курице общипанной. Какое ещё интервью?

— А что такое? — вдруг разулыбался он, как довольный котяра. Откинулся вольготно на стену, нахально изгибая свои брови.

Я сглотнула, чувствуя, как моё тело начинает реагировать. А как, скажите мне на милость, можно не реагировать на крепкого мускулистого парня в одном полотенце? Да и ещё когда с влажных волос капельки воды так заманчиво скатываются по шею, груди, ниже… Ммм… О чем мы там говорили? Ах, точно!

— Синицын, это же ловушка. Ты же не идиот! — воскликнула в агонии.

Ну в самом деле! Прикидывается тут!

Как мне так: «Фролова, отстать! Руки не распускай!» прям ни-ни, а как Алехиной так: «Я подумаю». Нет. Такого моя женская гордость определено простить не могла.

— Какая ловушка? — сдерживая смех, поинтересовался.

— Для твоей, — сделала неопределенный взмах рукой вдоль его тела, — чести.

— Моей чести? — теперь он откровенно смеялась и даже насмехался. — Не хочу тебя огорчать, но моя «честь» уже давно не со мной, — ухмыльнулся.

— Да? А вот я бы так не сказала…

В следующий момент вокруг стало невыносимо жарко. Внизу живота сладко потянуло, а мы Димой смотрели друг на друга в упор.

— Ты ревнуешь? — отчего-то хрипло прошептал.

— Да, — сама от себя не ожидая, призналась. Почти не слышно, но этого хватило.

Время будто остановилось для нас. Мы одновременно подались вперед и наши губы соприкоснулись. Сперва неуверенно, словно пробуя впервые на вкус, а затем жадно, потому что, познав его, невозможно было насытиться. Его руки сжались на моей талии, притягивая ближе к себе. Кое-что интересное уперлось мне в бедро. Горячее и твёрдое.

Скользнув рукой по груди, провела по кубикам пресса и совершенно бесстыдно накрыла его достоинство и сжала.

— Ульяна, — резко втянул он в себя воздух, но я снова втянула его в поцелуй. Уже более долгий и совершенно не невинный.

Сквозь полотенце я погладила его, чем вызвала стон. Лукаво улыбаясь, отстранилась и довольно посмотрела вниз.

Полотенце не смогло скрыть его желание.

— А теперь попробуй не вернуться домой, — зазывающе провела языком по губам, оставила вполне себе целомудренный поцелуй на его щеке и, виляя бёдрами, пошла по коридору.

— Фролова! — прогремело через несколько секунд. — Как я теперь пойду? — обреченно простонал.

Глава 22

Дима

Черт. Стукнул кулаком по стене.

Эта девушка демон! Сущий демон из самого пекла! И, черт бы меня побрал, если она не сводила меня с ума!

День за днём. В течении месяца. Впервые в жизни у меня был настолько долгий месяц. Как за десять лет. Впрочем, а что удивительного? Попробуйте пожить с сексуальной девушкой под одной крышей, которая к тому же при любом удобном случае (и даже неудобном) пытается вас соблазнить. Надевает эти гребаные короткие шорты, которые нифига не скрывают, обтягивающие тонкие майки, через которые видно ее соски. Каждое, вашу мать, утро! А эти волосы? Эти блондинистые локоны, что спускаются по ее лебединой шее… Волосы, в которые хочется зарыться руками и ощутить их шёлк. Бесконечно длинные стройные ноги, округлые бедра и самая восхитительная задница, которую я только имел удовольствие видеть и трогать.

Нет. Я определенно не был импотентом, как однажды меня назвала эта чертовка. И я определенно точно знал, что такое желание к женщине. Это бешеный неугомонный стояк двадцать четыре на семь.

Все в ней сводило с ума. Её запах, её шутки, в большей степени, разумеется, пошлые, и особенно ее умение искать приключения. Ух! Эти приключения!

Сперва у меня было единственное желание — избавиться от этой сумасбродной девчонки. Но, будем откровенны, легче сдвинуть поезд, что мчится вам навстречу, чем избавиться от Ульяны Фроловой. Она упертая, как сам бык. Я грубил, просил, почти умолял оставить меня в покое… И что в итоге? В итоге она появилась на пороге моей квартиры с известием о том, что мы теперь будем жить вместе. Та-даам!

Я уже молчу об участке, в котором мне довелось побывать, соседке сверху, у которой при виде меня глаза кровью наливаются, цыганах и остальных ее фокусах.

И да. Я все еще не убил её. Даже сегодня, когда возвращался в душевую в весьма пикантном положении.

Злой. Нет. Бешеный. Неудовлетворенный. Возбужденный.

Вообще-то, моей выдержке можно было позавидовать. Для меня уже давно не имел значение голый секс. У меня были партнерши, с которыми мы на определённых условиях снимали напряжение. Однако помимо этого между нами была связь. Дружба, понимание, уважение. Не любовь, но определено и не просто секс. Нечто большее. Но Фролова… Фролова просто испытывала меня на прочность.

Ребята мое взведенное состояние оценили. Особенно Морозов с Беловым.

— Что? Фролова совсем спуску не дает, Синица? — ухмыльнулся Белов. — Я бы такой горячей девчонке тоже кофе приносил.

— Желательно в постель, — вставил своё слово Морозов.

— Придурки, — не зло буркнул я, а затем отправился в ледяной душ.

Не то чтобы он очень помог, но по крайней мере до дома меня должно было хватить. А там… А там я уже накажу одну наглую особу всеми только известными мне способами.

Под душем провел достаточно времени, тщетно пытаясь остудить свой запал, но зверь внутри упрямо требовал только Ульяну. В итоге, когда я вышел, ребята уже ушли. Одевшись, провел рукой по все еще мокрым волосам, пытаясь привести мысли в порядок.

Я знал, что как только доберусь домой, то не сдержусь. Не в этот раз. Даже мое терпение святого было на исходе. Я тянул до последнего. Выматывался на тренировках так, что силы оставались только на то, чтобы доползти до кровати. Каждый её намёк — успешно игнорировал. И все же Фролова добилась своего.

К тому же назвать её просто девушкой не поворачивался язык. Можно ли нас назвать друзьями? Отчасти, да. Но, говоря откровенно, друзьями я быть не хотел. Как только она станет моей — пути назад не будет.

Я уже давно принял решение. Эта абсолютно ненормальная, несносная девчонка мне нравилась. Нравилась её компания по утрам и вечерам, её живой интерес. Ульяна Фролова, может, и хитрая лиса, но не станет интересоваться тем, что её абсолютно не привлекает. Она независимая, гордая и знала себе цену.

Держать её силой не собирался, а вот сделать так, чтобы она сама захотела остаться — это, пожалуй, и было моим планом.

До машины добрался быстро, а домой вообще мчался на всех парах. Как я мог не вернуться? В конце концов, я же мужчина. Мужчина с потребностями.

У меня уже несколько месяцев не было секса, с тех пор, как моя подруга нашла себе хорошего парня и нам пришлось порвать всяческие отношения. Её парень был тем ещё ревнивцем, а быть участником драмы не входило в мои планы. Случайные перепихи, опять же, не для меня. Девушки на час меня никогда не привлекали. Хотя, откровенно говоря, мне было из чего выбирать. Пожалуй, это одна из привилегий хоккеистов — горячие, на все готовые телки. Но прямо сейчас я был готов снять свой обет воздержания.

Лихо залетев во двор дома, припарковался у подъезда, вышел из машины и по-привычке посмотрел в наше окно. Свет горел.

Прекрасно! Значит, эта демоница уже дома.

Зайдя в подъезд, поздоровался с консьержкой. Тамара Львовна — дама хоть и вредная, но с ней можно было договориться. Коробка конфет с ликером и она уже не просто консьержка, а шпион каких поискать! Именно она докладывала мне о цитирую: «Непотребствах!», что устраивала Фролова. Впрочем, стоило ей отдать должное, тусовку она закатила лишь единожды, после моего разноса больше не осмелилась.

Нет. Ей бы я ничего не сделал, а вот дружкам бы её накостылял и провел воспитательную беседу. Могу гарантировать, что после нашей «беседы» эти стервятники моментально бы забыли дорогу к нашему дому. А если нет, то я бы об этом позаботился.

Вызвав лифт, стал дожидаться. И нет. Я совершенно не удивился, когда из него вышла моя «любимая» соседка.

Примилейшая женщина с ненавистью на меня зыркнула и шикнула:

— Шовинист проклятый!

И пронеслась ураганом мимо.

Хмыкнув, зашёл в лифт и нажал на третий этаж. Лифт поднимался бесконечно долго. В голове проносились образы обнажённой Ульяны. Её хрупкие плечи, фарфоровая кожа, округлые, налитые, идеальной формы сись…

Лифт щелкнул, двери открылись, но я выходить не спешил.

Какого хрена?

Возле нашей двери терся пацан. И опять с этими отвратительными розами. Какая банальщина!

Фролова мило улыбалась и строила ему глазки. В этом своем шелковом неприлично коротком халатике, который нужно просто сжечь. И юбки её тоже нужно сжечь. В срочном порядке.

Выйдя из лифта, облокотился на стену. Голубки меня пока не заметили, а вот я сдерживался из последних сил.

Вообще-то, ревность мне не свойственна. Обычно я более спокойно реагировал на парней, которые когда-либо подкатывали к моим девушкам или же подругам, но Фролова… Фролова просто мастерски умела играть на нервах! Ей следовало организовывать тренинги на тему: «Как довести мужика до белого каления!».

— Так, как насчёт прогулки? — поинтересовался этот смертник, опуская свои бесстыжие глаза в декольте Фроловой.

— Слушай… — замялась она. Хмм, а вот это уже интересно. Неужели откажет? — Может, в другой раз?

Ну конечно! Откажет она! Как же! Воспитывать еще и воспитывать!

— Можно, — явно расстроился парень, а сам наклонился ближе.

Все! Пора прекращать этот беспредел!

— Не будет никакого другого раза, — подчеркнуто равнодушно отозвался я, оттолкнулся от стены и, засунув руки в карманы штанов (уж больно они чесались), ленивой проходной направился к парочке.

Фролова испуганно ойкнула и несколько виновато покосилась на меня. Конечно, до мужа заставшего свою благоверную за изменой мне далеко, но я такого отношения к себе не потерплю. Хочет быть со мной — значит только со мной. Я не потерплю других мужчин в своей постели. Не в прямом смысле, разумеется (хотя и в нем тоже), но делить одну женщину на двоих это крайне неприятно.

— Ты кто? — прямо спросил парень.

— Хозяин квартиры, в которую ты так рьяно рвешься, — хмыкнул, встал напротив, расправив плечи.

— Второй хозяин, — пискнула Фролова.

Несносная женщина!

— Ты что, живёшь…

— С парнем, — закончил за него.

Фролова уже открыла свой рот, но, после того, как я зыркнул на неё, благоразумно промолчала.

В конце концов, это правда. Я парень. Стало быть, и живёт с парнем. Ну, а то, что прозвучало неоднозначно, так это уже его фантазия и домыслы.

— Постой, — нахмурился, словно что-то вспомнив, после чего его лицо озарилось улыбкой. — Ха! Я тебя вспомнил! Ты же её брат!

Непрошибаемый тип, однако. Сказочный идиот, я бы сказал.

Вскинув бровь, вопросительно посмотрел на Ульяну, которая, вероятно, уже придумывала очередную отмазку. Эту её фальшивую улыбку в тридцать два я давно выучил. И что за не скрывалось тоже.

— Ага, брат, — подтвердил, ухмыляясь.

— Слушай, — закинул этот смельчак мне свою руку на плечо, — мы тут с твоей сестрой хотим…

— Нет, — раздраженно скинул руку со своего плеча, — это ты послушай… Говорю только один раз. Моя сестра, — едко произнёс, — никуда с тобой не пойдёт. Поэтому забирай свой веник и исчезни.

— Может, она сама будет решать?

— Пусть решает, — хмыкнув, я посмотрел на свою соседку, вложив в свой взгляд все свои мысли, а затем зашел в квартиру.

Бегать за ней я не собирался. Выбор оставался только за ней. Если хотела и дальше получать свои цветочки — вперёд и с песней!

Их беседу я слушать не стал. Пошёл в ванную, где бросил сумку в формой. И пусть во мне все бурлило и кипело, но она же птица вольная. Пусть и выбирает. И с хахалями своими сама разбирается.

Нет. Я не гордец. За свою женщину я всегда буду бороться, но вот только за свою. А если она не хочет быть моей, то и бороться не за что.

Вот только сколько я себя не убеждал, а желание вернуться, закинуть сумасбродную девчонку на плечо и унести, буквально съедало меня живьём. А еще мне хотелось разогнать всех ее ухажеров, начиная от всяких там одноклассников и заканчивая наглыми Лебедями. Зарычать: «Моё!» и заявить права. Основательные такие… Желательно на кровати, чтобы искры из глаз летели.

Открыв холодильник, бездумно пялился, пока не услышал как хлопнула дверь. Через секунду появилась Фролова.

— Он ушёл.

— Ясно…

— Дим, — судорожно провела рукой по волосам, — я его не звала. Он сам пришёл.

С громким хлопком закрыв холодильник, повернулся к ней лицом и облокотился на столешницу, складывая руки на груди.

— Ну пришёл и пришёл, — пожал я плечами. — Зачем договариваться о встрече?

— Я не договаривалась с ним о встрече.

Ладно. Может, и не договаривалась.

— И я никуда с ним не собиралась идти. Просто иногда легче сказать «как-нибудь», отложить на неопределенное количество времени, а потом сослаться на дела.

— Не легче сразу прямо сказать?

На это она не нашла, что ответить. Лишь вздохнула, скорчив кислую мину.

— Я же сказал тебе, что ревную, а ты продолжаешь крутить шашни у меня под носом.

— Я ни с кем ничего не кручу! И, между прочим, это возле тебя сегодня Алехина свой хвост задирала. И ты тоже ей сказал, что «подумаешь»!

Черт! Она ведь права.

Похоже, это один-один.

— Вообще-то, я не собирался давать ей интервью, — сделал шаг к ней.

— Ну, а я не собиралась ни с кем гулять, — в свою очередь Ульяна шагнула ко мне.

Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша. К черту! Мне надоело ждать!

Притянув её за шею к себе, обрушил на ее губы свой рот. Жесткий поцелуй, без капли нежности. Фролова ответила с не меньшим напором. Укусила за губу, гадина. Развернув ее за бедра, толкнул к стене и отстранился.

— Значит так, Фролова. Запоминай, пока мы будем спать вместе — никаких других мужчин я не потерплю. Заруби себе это на своём красивом носу. Ты же хотела меня? Получай! Но только с этим условием, — решительно отчеканил.

Я ждал, что она начнёт возмущаться, брыкаться и ерепениться, но вместо этого Ульяна притянула меня ближе к себе и прямо в губы яростно прошептала:

— И чтобы рядом с тобой никаких тёлок я тоже не видела.

Что ж, это мне подходило.

Нашу договоренность мы скрепили долгим, томным поцелуем. Тихий стон сорвался с её губ, который я тут же поглотил. Руки уже забрались под халат, нежно поглаживая шёлковые бедра.

Фролова, отстранившись, стянула с меня свитер, тут же припадая губами к груди.

Ладно. Эту маленькую шалость я ей позволю. Для меня секс — это близость, не только способ снять напряжение, я наслаждаюсь самим процессом.

Фролова же, насколько я мог судить, мало что об этом знала. Она так кичилась своим опытом, но при этом делала все второпях, словно спешила.

Нет. Девочка. Так не пойдёт.

Перехватив её шаловливые руки, что уже подбирались к моей ширинке, оставил на запястьях нежные, едва ощутимые поцелуи, проникновенно заглядывая ей в глаза. Распаляя, обещая. Ульяна отчего-то разомлела, а гортанный стон сорвался с её губ.

Подхватив её на руки, так, чтобы она обернула своими ногами мою талию, понёс в комнату, не забывая осыпать шею поцелуями и легкими укусами. Положив на кровать, заключил в клетку из своих рук, снова накрывая губы.

Ох, уж эти губы! Сладкие, точно нектар. Ими не насытиться. В них можно только забыться.

Рукой смело накрыл грудь. Она такая же упругая, какой я её запомнил. Развязав полы халата, жадно прошёлся по ней глазами. Тонкое белое кружево ничего не скрывало. Эта девушка ожившая фантазия любого мужчины.

Её руки снова потянулись к моим штанам, я позволил ей только расстегнуть ремень, но когда она взялась за штаны, то рыкнул:

— Рано.

Фролова разочарованно всхлипнула, но не осмелилась возразить. Хотя бы потому что я схватил её руки и закинул за голову, прижимая к кровати. Но и тут чертовка выкрутилась… Выгнула свою спинку, потираясь твердыми горошинами о мою разгоряченную кожу.

Черт!

Знаете, кто такие суккубы? Это демоны сладострастия. Так вот Фролова могла бы преподавать им уроки.

Моя рука властно легла на грудь, погладила и смяла, скользнула к шее, челюсти, пальцами задевая губы. В ту же секунду юркие зубки игриво прикусили мой палец.

Ухмыльнувшись, большим пальцем оттянул её нижнюю губу, после чего скользнул двумя пальцами в рот, делая совершенно грязные поступательные движения. Сглотнув, Фролова обернула вокруг них язык, отчего вся моя кровь отхлынула от мозга, направляясь на юг, к самому центру.

Ах ты, проказница!

Зарычав, подтянул её к себе, щелкнул застежкой, снимая эту проклятую кружевную тряпочку, что Фролова гордо называла нижним бельём. Откинул за спину и наклонился к груди, накрывая своими губами.

— Ты с-садист, — практически отчаянно захныкала Ульяна, зарываясь своими коготками мне в волосы.

Уделив и другой груди внимание, я перешёл на живот, добрался до полоски трусиков и в самом центре оставил лёгкий поцелуй, затем засосал ткань и подул. Бедра Фроловой нетерпеливо дернулись.

Нет. Эти ласки мы прибережем на особый случай, а пока…

Пока я приподнялся. Ульяна непонимающе на меня уставилась. Я кивнул головой на свою ширинку, призывая к действиям.

— Давай, — хрипло приказал.

Фролова приподнялась, дрожащими пальцами потянула за язычок ширинки, а затем стянула с меня штаны, оставляя в одних боксерах. Опустив глаза на мою выпуклость, втянула в себя воздух. От этого на моих губах растянулась самая довольная кривая улыбка. А кому не лестна была бы такая реакция?

Легко толкнув ее на спину, потянул к себе за ноги, оставаясь стоять на коленях, наслаждаясь видом почти обнаженной женщины на белых простынях.

Она и не думала стесняться. Впрочем, ей и не было чего. Она обладала правильными изгибами во всех нужных местах.

Ладонью слегка надавил ей на грудную клетку чуть выше груди, опустился ниже, провел пальцами по ребрам, обвел пупок и наконец нырнул в трусики.

О да! Это просто рай!

Она была насквозь мокрая и готовая для меня. Нетерпеливо поерзала, но я не спешил. Погладил плоть и мягко вошёл пальцами.

Как же там тесно и влажно. Да, это точно мой персональный рай.

Несколько толчков, и Фролова вскрикнула. От удивления я остановился, пока она ловила остатки кайфа.

Кто ж знал, что она настолько чувствительная…

— А это только начало, — усмехнулся, стягивая с нее белье.

— Ты… Ты просто. Ты…

— Как красноречиво. Потом будешь меня благодарить, а пока…

Я стянул свои боксеры, потянулся к штанам, что валялись на полу, и достал из заднего кармана защиту.

— Поможешь? — выгнул бровь, кидая ей презерватив.

Фролова словила, разорвала зубами и, наверное, она могла бы даже проделать тот трюк, когда можно и надеть ртом, но, будем откровенны, тогда меня надолго не хватит. Слава всем святым, что она все же раскатала его руками. Руками, которые оказались слишком проворными. Поглаживая меня, Фролова целовала кубики пресса, что-то приговаривая о великолепии. Что ж, в очередной раз спасибо спорту. Вероятно, когда я буду лысым стариком с брюхом, то буду вспоминать эти сладостные моменты и гордиться.

Не сильно, но ощутимо её рука меня сжала. Сцепив зубы, вдохнул полной грудью, закинул её ноги себе на спину, нависая сверху. Можете назвать меня старомодным, но мне нравилось заниматься сексом, глядя партнеру в глаза. Не то чтобы я когда-то отказывался от вида сзади, но мне хотелось видеть лицо Фроловой, когда я ее заполню.

— Дим…

— Еще чуть-чуть, — пообещал, снова её целуя.

Воздух накалялся, а наши тела горели. Мы исследовали тела друг друга губами, руками, но этого было недостаточно, чтобы утолить наш первобытный голод. Наконец я толкнулся в неё. Мы оба застыли, словно прислушиваясь к себе.

Клянусь, в моей голове запели ангелы! Вот оно блаженство.

Медленно я начал двигаться, входя всё глубже и резче. В какой-то момент Ульяна начала подмахивать мне, постанывая и всхлипывая. Нельзя сказать, что она громкая любовница. Но этого и не нужно. Ее стоны наслаждения самые настоящие, а не фальшивые. И это главное.

— Хочу тебя сзади, — рыкнул, переворачивая и подминая ее под себя.

Все-таки я не удержался. Эти ямочки на пояснице уже давно мучали меня во снах. Фролова и сама была не против. Она встречала каждый мой толчок.

Моя отзывчивая малышка.

Цеплялась в забвении за простыни, стонала моё имя в агонии, пока я не накрыл рукой ее центр, доводя до пика. Затем снова перевернул, врезаясь с бешеной скоростью. Задыхаясь, она почти умоляла меня остановиться.

— Это… Это слишком… Слишком…

— Еще один раз, малышка. Для меня, — прошептал ей на ухо, прикусывая мочку.

Протянул руку между нашими потными телами, и парой плавных движений подарил еще один оргазм. Её тело сотрясалось, глаза закатились, а рот открылся в беззвучном крике.

От этой картины кончил и я, зарывшись в изгиб ее шеи.

— Ты сумасшедший, Синицын. Просто ненасытный, — пробурчала уставшим, но очень довольным голосом.

— После того, что у нас было — называй меня по имени, — чмокнул её в лоб, вставая и выкидывая в мусор презерватив.

Меня бы хватило еще на пару раундов. Я действительно был очень ненасытным, но Ульяна уже практически спала, так я её вымотал.

Ладно. В конце концов, у нас было еще целое утро впереди.

Выключив на тумбочке рядом с кроватью лампу, плюхнулся рядом, укрыл нас одеялом и притянул наглую девчонку к себе. Она только мяукнула, точно кошка, удобнее устраиваясь у меня груди.

Да. Она определенно стоила всех моих нервов.

Глава 23

Ульяна

Я снова проснулась в объятьях Синицы. Того и гляди, и привыкну. К хорошему, как известно, быстро привыкаешь. Было только раннее утро, насколько я могла судить. Солнце только-только показывало первые лучи. И чего спрашивается проснулась в такую рань?

Точно довольная кошка, потерлась щекой о грудь Димы и, не удержавшись, оставила легкий поцелуй.

Да. Хороший, качественный секс определенно шел мне на пользу. Убить никого не хотелось, проклинать тоже, да и пакостить разве что так… от нечего делать или же по старой привычке.

Дима пошевелился, что-то несуразное хрюкнул и открыл глаза, застав меня врасплох. Ведь я в этот момент бессовестно любовалась его точеным лицом, удивительно крепкой челюстью и длинными ресницами.

Невольно смутилась, что довольно странно, учитывая каким бесстыдством мы занимались всего несколько часов тому назад. И все-таки… было что-то личное и интимное в том, чтобы любоваться спящим красавчиком. Слишком мило, приторно-сладко. То, чего я обычно избегала.

— Чего не спим? — спросил он хриплым ото сна голосом и зевнул.

Пожав плечами, тоже зевнула. Зевота, знаете, она такая заразная зараза.

— Я тебя не полностью вымотал? — тут же оживился.

Вообще-то, полностью. Настолько, что после очередного оргазма, я просто отрубилась. Да. Такого со мной определённо точно не случалось. Я бы запомнила, уж поверьте! Собственно говоря, поэтому сейчас каждая клеточка в моем теле ныла.

— Не вздумай, Синица, — остановила пальцем, уже нависающего надо мной парня. — Я уже поняла, что ты секс-гигант, но у меня сегодня ещё съемка. Я просто свалюсь в обморок от усталости.

— Дима, — поправил меня. — Димочка, — поцеловал в краешек губ.

— Может, ещё любимый? — язвительно пролепетала уж больно сладким голоском.

— Мне нравится, — усмехнулся. — Любимый — от слова «любовь». Могла бы просто признаться в любви…

— Что? — вскрикнула, резко поддавшись вперёд, отчего столкнулась лбом с его лбом.

Проклятье! Как же больно! Мать вашу, он что железный человек?

— Ты как? — обеспокоенно взял мою голову в свои руки, поворачивая ее в стороны и рассматривая.

— Нормально, — буркнула. — Ну и шуточки у тебя. Я так калекой останусь.

— Кто ж виноват, что ты все так близко к сердцу принимаешь, — хмыкнул, отпуская мою голову и снова нависая сверху.

— Я ничего не принимаю близко к сердцу, — от чего принялась лепетать, но тут же была бесцеремонно прервана поцелуем.

Влажным поцелуем с языком. Ох, уж эти французские поцелуи! И почему он в них так хорош? Много практики было, что ли? С какими выдрами интересно?! Блин! Я уже и к прошлым подружкам его ревную, которым, между прочим, должна быть благодарна. Это звоночек, ребята…

— Так что, заходим на второй раунд? — оторвавшись, плутовато поиграл бровями, криво ухмыляясь.

— Дима-а-а… — жалобно простонала.

— Что, Ульяна, сдаешься? Так долго добивалась, соблазняла меня, устраивала ад на земле, а сейчас сливаешься?

— Ничего я не сливаюсь! Просто… Ну болит все немного. Понимаешь, — скривилась, намекая, что вчера кое-кто в пылу страсти был излишне напорист, в последствие чего у меня болело между ног.

— О, — озадачился. — Слишком сильно было, да? — накрыл рукой низ моего живота, аккуратно поглаживая.

— Нет, — ласково улыбнулась. — Вообще-то, мне понравилось.

— Хм, хорошо, — зажглись его глаза азартом. — Потому что мне очень понравилось. Мы аккуратно, я обещаю.

Затем его блудливая рука скользнула ниже. Уснула я в чем мать родила, поэтому ничего Синицыну не препятствовало. Моё тело завелась с полуоборота, и вот уже через минуту я стала влажной. Моё либидо проснулось.

— А говоришь, не можешь, — прошептал. — Можешь. Ещё много раз сможешь.

Много раз? Что? Каких ещё много раз? Мы так не догова….

Ах! Боже! А ещё меня дьяволом называют! Искуситель. Демон искуситель.

Стянув с меня одеяло, Дима просто впился в мою грудь губами. Захочешь — не оторвешь. К слову, ещё в первый раз наших эмм… «шалостей» заметила, что он явно неравнодушен к этой моей части. Моя грудь была его фаворитом среди всех других эрогенных зон. Которых у меня, между прочим, было неприлично много. Говорю ж, завожусь с полуоборота.

Пальцы уже орудовали внизу, лениво выписывая круги, лаская, дразня, но так и не переходя к самому главному.

Дернула бедрами, призывая к более решительным действиям, но в ответ получила только кривую ухмылку, полную обещаний. Спустившись поцелуями по животу, он широко раскрыл мои бедра, даря ту ласку, в которой я больше всего нуждалась.

Ох!

Острое наслаждение пронзило меня, точно стрела. В голове зашумело, а Синица ещё почти ничего не сделал.

Ко рту добавилась пальцы, плавно входя в меня, задевая какие-то нервы, что видимо отвечали за рассудок, потому что он кажется сделал мне ручкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Не может же быть так… Так охренительно-прекрасно!

Такие нежные пальцы, а язык… Его должны увековечить!

Ещё одно движение и щелк языком.

Нет. Просто обязаны.

Оргазм приближался. Я уже буквально чувствовала его, как вдруг этот… Этот плохой, просто очень плохой человек остановился.

— Ну раз ты не можешь, — начал подыматься.

— Стоять! — рыкнула, опуская его голову обратно. — Синицын, если ты мне не дашь кончить…

— То, что? — облизнул губы.

Он ещё и издевается, скотина!

— То я опять все твои трусы перцем посыплю.

— Желание женщины — для меня закон, — хмыкнул и снова принялся меня ласкать. Уже не так нежно, более интенсивно, но оттого не менее приятно.

Меня хватило на позорные тридцать секунд, если не меньше. После чего фейерверки в голове меня буквально оглушили.

Я лежала не двигаясь ещё минут пять после оргазма, который меня разрушил.

Теперь, когда я точно знала, что Димка Синицын вытворял в постели, для других моё либидо было сломано. Сломано окончательно. Надежды на восстановление лопнули, как мыльный пузырь.

Разве теперь я смогу жить без этого? Определенно нет.

Я знаю, что есть такая фишка у мужиков, когда за них говорит член, и в процессе они могут наговорить много всякой чуши. Например: признаться в любви. У женщин такое не случалось. У меня так точно. Но, похоже, я была очень близка к этому. Близка к тому, чтобы признаться в любви.

Мда, кажется, весь центр моего мозга находился исключительно в нижней моей части.

— Ну как? — снова навис надо мной.

— Хорошо, — промямлила, блаженно улыбаясь. — Подожди немного и я…

— Не нужно, — поцеловал меня, прерывая. — Поспи ещё.

Просто святой.

И памятник. Обязательно памятник ему нужно поставить.

Обычно мужчины всегда требовали ответные ласки. А порой просто требовали, сами брезгуя таким видом интима. С такими козлами я виделась лишь два раза. И, к слову, от меня они ничего не получили.

Вот ещё!

В конце концов, секс это разрядка для двоих, а не пользование человеческими гениталиями. И не только гениталиями.

* * *

В следующий раз я проснулась уже одна. От просто чудного запаха, шедшего с кухни.

Нет. Это не сарказм. Пахло сладкой выпечкой. А еще Емеля под ухом не вопил. Вот это я понимаю утро!

Действительно доброе.

Стоп. Синицын готовил?

Однако ситуация.

И не спалил ничего? Ну, точнее, нас заживо. Хмм.

Потянувшись, встала с постели, натянула халат, взглянула в зеркало.

Несколько засосов на шее, омерзительно-довольная физиономия и растрепанные волосы. В целом, выглядела я неплохо. Даже несколько сексуально.

Тихо мурлыча себе под нос, вышла из комнаты и увидела совершенно милую картину.

— Тихо тебе, — шикнул Димка на птицу. — Не буди лихо — пока оно тихо, Эмиль. Она устала.

Птица в ответ издала свой странный попогуйчий звук.

Хихикнув, оперлась плечом на косяк.

— Лихо уже проснулось. Поздно, — громко произнесла.

Синицын, что до этого делал кофе, дернулся, отчего горячая вода пролилась прямо на него.

— Черт! — шикнул.

Нахмурившись, буквально через секунду оказалась напротив него. Сама взяла его руку, пристально осматривая, на наличие повреждений.

Ожог.

Хороший такой.

— Сильно болит? — прикусив губу, обеспокоенно спросила.

— Уже нет, — тихо ответил.

Подняв на него глаза, застыла, точно приклеенная.

Дима смотрел в самую душу. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, принося совершенно новое чувство. Чувство — трепета.

Сглотнув, отступила.

— Я сейчас, — хрипло прошептала.

— Уля! — крикнул Дима, но я уже умчалась в комнату.

В суматохе, дрожащими руками, принялась искать пантенол.

Блин. Да где же он?! Точно же был где-то!

Остановилась, взлохматила рукой волосы.

Мурашки так и не прошли. Казалось, что все мое тело лихорадит. Чувство острое. Пронзительное. И его совершенно не получалось игнорировать. Его было слишком много во мне.

Раз. Два. Три.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Главное успокоиться.

Тысяча чертей! Я же Улька Фролова! Та

самая Улька Фролова! Бестия, гарпия, горячая штучка, чертовка и задира! Это все я! А не сопливая девчонка. Так-то! Я не кисейная барышня.

Втянув побольше воздуха в легкие, помассировала виски.

Прочь! Прочь из моей головы!

Пантенол. Мне нужен пантенол.

Спустя ещё несколько минут поисков, я нашла его шкафу. Рядом с духами. Ну, разумеется, ему же там самое место!

Когда вышла, Синицын уже сидел за столом, на котором расположился наш завтрак — выпечка, блины с джемом и кофе. Судя по всему, дожидаясь непосредственно меня.

— Вот! — протянула ему и взглянула на руку, которая уже была чем-то намазана.

М-да. Идиотка. И зачем только ходила? Как будто он маленький мальчик и сам бы не справился с этим дурацким ожогом!

— Спасибо, — кивнул и забрал. — Садись.

— Ты, знаешь, я не голодна…

— Фролова, — угрожающе рыкнул. — Я сказал — сядь!

— Не кричи на меня!

— Даже не начинал, — невозмутимо изрек. — Сядь.

И как только ему удаётся из меня верёвки вить?! Ох, уж этот его командный тон!

— Какая муха тебя укусила?

— О чем ты? — не пойман — не вор. Помните, про заповеди Ульки Фроловы?!

— Ты знаешь о чем.

— Понятия не имею, — взяла выпечку и сунула в рот, мол, когда я ем — я глух и нем.

Не то чтобы с Синицей это прокатило. Пф-ф. Вероятно, даже если бы я умерла, он бы нашёл способ меня воскресить, чтобы заставить ответить на его гребаные вопросы. До чего же дотошный тип!

— Мы провели вместе чудесную ночь, — ухмыльнувшись, этот плут подмигнул и добавил, — и не менее чудесное утро. Почему бы нам не обсудить то, что тебя беспокоит?

— Это! — крикнула я. — Это меня, твою мать, и беспокоит! Какой ещё поговорим? Зачем нам вообще разговаривать?

— Есть теория, что это одно из последствий эволюции. Хомо Сапиенс — человек разумный. Люди — путем разговора решают свои проблемы. Они обсуждают их, чтобы прийти к общему знаменателю. К сожалению, мы ещё не на той степени эволюции, чтобы понимать друг друга ментально.

Клянусь, своими духами от диор и лабутенами, что мой глаз дернулся! Он, блин, издевается надо мной?!

— Хочешь поговорить о моих проблемах? — оскалилась. — Ты — моя проблема.

— Я?

— Да. Ты.

— Занятно, — хмыкнул и отпил кофе. — Продолжай…

— Ты ведёшь себя очень странно. Этот завтрак, как делают влюбленные парочки, утро, ночь, условия не спать с другими, ревность. Тебе не кажется, что это слишком?

— Нет. Не кажется, — пожал плечами. — С другой стороны, почему бы нам не попробовать?

— Попробовать? — сорвался мой голос на писк.

Держите меня семеро! Обморок уже близко!

— Да. Нам хорошо вместе. Мы отлично уживаемся. Я могу быть хорошим парнем. Верным, заботливым. Опять же, прекрасным любовником.

На последнем пункте можно было поставить печать: проверено и одобрено. Однако отношения. Я не была готова к отношениям. Это не для меня.

— В отношениях слишком мало свободы, Дима. Ты наверное и правда можешь быть хорошим парнем, но вот я пока не могу пообещать тебе обратного, — предельно честно высказалась. — Я не хочу отношений. Вот, в чем дело.

Дима едва заметно поджал губы. И только это выказало его недовольство. Задумчиво он повертел чашку в руках, а после кивнул головой.

— Я тебя услышал. Тогда мы любовники. Друзья. Условимся на этом. Идёт?

Вот так просто? Где подвох?

Ещё и засранец выглядит так невинно, что не придерешься.

— Идёт, — осторожно согласилась.

— Отлично. Ну раз все вернулось на прежние места, то посуда за тобой, Фролова, — усмехнулся и встал из-за стола поганец.

— Ч-что?! Так нечестно!

— Для девушки, которая меня только что отшила, ты слишком много говоришь о нечестности. Жизнь вообще — несправедливая штука.

— Что-то не похоже, что ты слишком опечален, — брякнула, вставая из-за стола.

— Я принимаю твои условия. Сейчас они меня устраивают. Потом я найду девушку, и буду с ней жить долго и счастливо. Ну и все такое, а пока хороший, качественный секс — это неплохая альтернатива.

Я невольно скрипнула зубами. Другая девушка значит… Он уже думает о другой, но при этом со мной…

Впрочем, имела ли я право возмущаться?!Тоже цаца какая! Сама же отфутболила, вот и пожинай плоды, Фролова.

Внутренний голос, зараза, очень вовремя высказался. Как будто и без его мнения тошно не было.

На съёмку собиралась дольше обычного. Сперва из ванной долго вытравливала Синицу, что с горем пополам, но мне все же удалось. Со словами:

— А вот была бы ты моей девушкой, я бы тебе это право уступил. Забота, понимаешь ли.

Я только фыркнула и хлопнула дверью прямо перед его носом.

Девушка. Ишь чего удумал!

 Нет. Ну где я, а где серьёзные отношения?! Смех да и только!

Еще дольше приводила себя в порядок и наводила марафет. Сегодня была важная для меня съемка. Я ждала её почти два месяца. Это была съемка для журнала. Не то чтобы я питала надежды однажды стать моделью. Отнюдь. Ну, а вдруг? Раз в год, как говорится, и палка стреляет.

Пока что мне нравилось сниматься, но красота не вечная. Мой план был таков: собрать энную сумму и открыть салон красоты. Возможно, это примитивно. Но мода — это, то в чем я хороша.

Я плохо знаю математику, ни черта не смыслю в юриспруденции, да и особыми талантами не обладаю. Грустно, печально, но такова суровая правда. Я хороша в красоте. Стало быть, и стоит создавать красоту.

Краситься мне было не нужно. Смысла нет, ведь я ехала на съемку, но это не значит, что собралась я быстрее. Всякие маски, патчи и остальные женские причуды тоже отнимают немало времени. Лицо должно быть свежим.

Завязав волосы в красивую гульку, скинула халат и натянула белье. Достала из ящика чулки и бросила на кровать.

Открыв пачку, стала натягивать, как вдруг раздались это знакомое и зловещее:

— Фролова! Ты что ополоумела?

— Ээ, — недоуменно покосилась на Синицына, который стоял в дверном проёме, — нет. Пока вроде в своём уме.

Дима прожигал своими омутами мои ноги. Точнее, одну ногу, на которую я наполовину натянула чулок.

— А по-моему не совсем. На улице собачий холод. Минус пятнадцать, а ты собираешься в этом переться!

— Слушай, я на такси. И вообще, это моё дело! — заупрямилась я.

Прям как моя бабушка, ей-богу!

— Пока ты со мной спишь — это наше дело. Ты-то должна знать, как важно женское здоровье. Какого черта ты себя не бережешь?

Насупившись, впилась в него глазами. Может, он где-то и прав, но…

— Эти отвратительные колготы только для бабок!

— Эти колготы для женщин с мозгом, который ты по всей видимости отморозила. Надевай нормальные.

— Да щас прям! Разбежались носом об асфальт, — шикнула и принялась дальше натягивать чулки.

— Значит, ты никуда не пойдешь. Хочешь ходить в своих модных и распрекрасных чулках — ходи дома.

Вот змей! Просто несносный тип! И дались ему эти колготы триста пятьдесят лет!

Ну уж нет! Да мне, Ульке Фроловой, никто не указ! Никто!

— Интересно, как ты заставишь сидеть меня дома? — язвительно поинтересовалась, расставив воинственно руки в боки.

— Зачем заставлять? — выгнул он бровь. — Я просто заберу ключ и запру тебя.

Ч-что?! Ах, он собака сутулая! Да я ему сейчас…

— Положи плойку обратно, — изрек. — Это тебе все равно не поможет. Между прочим, за нанесения увечий есть статья.

— Да что ты?! — сверкнула глазами. Если бы я была горгоной, то змеи бы уже шипели и плевались ядом.

— Угу…

— Дим… — опустила плойку. Нужно менять тактику. Голосок понесчастнее, глазки побольше и он будет у меня в ежовых рукавицах! — Ну там не так холодно честно-честно!

— Нет. И не делай такие глаза — не поможет!

— А у меня обычных колгот нет!

Ладно! — хмыкнул, а затем вышел.

Вот и славненько. А то придумал. Колготы… Надо же!

Довольно ухмыльнувшись, стала собираться дальше. Надела второй чулок, рубашку с кожаной юбкой до колен, подобрала сапожки, натянула шубку и уже стояла у порога духарясь, как дверь открылась. Зашёл Синицын с десятком пар колгот.

Я так и замерла, даже рот приоткрыла от этого безобразия.

Какарул!

Да нет… Он же несерьёзно!

— Вот, — кинул все эти пачки безобразия передо мной. — Надевай, — приказал тоном генерала.

Покраснев от гнева, клацнула зубами.

— Не буду я их надевать, ясно! А закроешь, так через балкон полезу, усек?! — ткнула ему пальцем в грудь.

Тоже мне, умник! Ульку Фролову так просто не возьмёшь!

— Усек, — кивнул, притянул меня за талию и набросился с поцелуем.

Сперва я противилась, но тут же была усмирена смачным шлепком по мягкому месту. Рука на шее не давала пошевелиться. Держала не больно, но надежно. Целовал Дима пылко и безжалостно.

Тяжело дыша, он стянул с меня проклятую юбку, забрался руками в трусики и резко вошёл.

— Не наденешь? — прошептал на ухо.

— Не-ет… — простонала, хватаясь за его руку.

— Это мы ещё посмотрим.

Его пальцы задвигались, моя рубашка за считанные секунды оказалась расстегнута, а кружевной лифчик вздернут вверх. Губы накрыли сосок.

Черт!

— Точно не будешь? — оторвался от меня.

— Ммм…

— Хорошо…

Синица подхватил меня под бедра, припирая к стене, и стянул с себя ремень.

Вжик…

И тут…

О.Мой.Бог.

В размеренном темпе он начал вбиваться в меня, не забывая про грудь, шею и губы.

— Не будешь? — остановился.

— Н-н-ет, — дрожащим голосом выдавила.

— Раз так…

Синицын начал меня опускать на пол, но был остановлен моим ревом:

— Куда?

— Наденешь? — прищурился.

Шантажист проклятый! Гитлер!

Но так хочется…

— Надену, — сдалась и была справедливо вознаграждена оргазмом.

Затем под внимательным взглядом Синицына надела эти колготы, чтобы они порвались при первой возможности, а завод сгорел, и уже тогда меня наконец-то этот надзиратель отпустил.

Чмокнул в щеку, пожелал хорошего дня и отпустил.

Все-таки, кажется, меня где-то надули… Понять бы ещё где… Хм…

Глава 24

— Так… Как насчет ужина? — спросил мужчина.

Представительный такой. Лет тридцати с хвостиком. Не женат. В полном расцвете сил. Одно слово — мужчина. Не мальчик. Не парень. Серьёзный взрослый дядька. Солидный. Вот только мой типаж всегда был несколько попроще. Я не связывалась с такими типами. Такие предпочитали девушек вроде меня содержать в любовницах. В целом, я ничего не имела против таких отношений между людьми, но все же… Все же, это не моя история.

Да, я часто шутила над этим и даже позволяла людям так думать обо мне, что, мол, найду себе богатого мужика, и буду как сыр в масле кататься.

Люди в любом случае будут видеть лишь то, что хотят. Собственно, зачем тратить на них время и энергию, чтобы убедить в обратном?!

Быть чьей-то красивой куклой за шмотки и брюлики — это как продавать часть души. Конечно, странно слышать про душу от меня…

И тем не менее.

Тем не менее, я мило улыбнулась Андрею Владимировичу — редактору журнала, для которого сегодня была съемка, и деликатно отказала. Резкий отказ мог дорого мне обойтись. Например: меня больше бы не позвали сниматься. А вот мягко сослаться на дела и сверкнуть улыбочкой это то, что нужно.

— Жаль. Очень жаль, — поморщился он, явно недовольный моим ответом.

И чего его на девок молодых тянет?! Нет, что ли, в его возрастной категории? Вон, ассистентка вокруг него круги наворачивает и глазками стреляет, а ему хоть бы хны!

В отцы Андрей Владимирович мне, конечно, не годился, но что может быть общего у девчонки двадцати лет и у взрослого мужчины?! Обычно — это секс. Мужикам в любом возрасте нравится трахать молодое тело. А то, что «любви все возрасты покорны» …Именно так себя оправдывают золотоискательницы, сидя на шее у папика.

Возможно, я предвзято отношусь. Ну и пусть! Предвзятость — моё второе имя. К тому же, я обещала Синице хранить верность. Обещания я всегда сдерживаю.

Ну, почти всегда.

Ладно-ладно. Может, и не всегда. Но это собиралась сдержать. Зуб даю!

Вызвав такси, весьма оперативно собралась, пока Андрей Владимирович не вызвался «любезно» меня подвести.

С него станется. Такие хищники обычно не сдаются. Для них, как правило, «нет» — это прямо-таки вызов. Поэтому, попрощавшись с фотографом и стилистом, поспешила откланяться.

Съемка была долгая и напряженная. Целых пять часов. Несколько образов. Под каждый наряд прическа и мейк. И все каждый раз переделывать. Зато фотки должны были получиться просто обалденные!

Такси подъехало ровно в ту минуту, когда я вышла из бизнес центра. Сев на заднее сиденье, как всегда стала пролистывать ленту инстаграме. Синица ничего не выкладывал. Говоря откровенно, он, похоже, не был ярым поклонником соц сетей. Выкладывал что-то крайне редко, а личную жизнь вообще держал за семью печатями. Я же совершенно другое дело…

Сделала очередной бумеранг с прикольной маской, подписав:

«Уставшая, но довольная еду домой».

Казалось бы, обычная история. Но нет… Если вы так думаете, то вы не хитрая женщина. Это целая схема. Вот сейчас Синицын увидит и будет знать, что я уже в пути. Авось дома будет ждать с ужином.

И, разумеется, как только я размечталась о вкусном ужине (помнится, там ещё борщик остался и блинчики), как судьба дала мне пинок под зад.

Пинок оказался весьма неожиданным. Сперва на мой телефон поступил звонок от мамы, а когда я приняла вызов, услышала ее встревоженный голос:

— Улька, дед у тебя?

— Что? Почему он должен быть у меня? — озадачилась, уже чувствуя что-то неладное.

— Тьфу ты! — и выматерилась. Смачно так. Был бы у меня стыд, я бы даже покраснела. — Они с бабушкой разводиться собираются! Вчера пособачились, так он вещи свои собрал и ушел восвояси. На телефон не отвечает. Видать, опять в запой ушел.

— А что они не поделили?

— Так дед опять что-то придумал! Бизнес у него, понимаешь ли!

— Мам, ты не переживай. Я сейчас приеду и найдем деда, хорошо?!

— Приезжай, Уля, приезжай… Бабушка тут себе места не находит. А у неё сердце… Сама знаешь. Волноваться нельзя.

— Скоро буду, — пообещала.

Бросив трубку, попросила водителя поменять адрес. К счастью, тот понятливый оказался, хоть и потребовал двойную плату.

Хапуга! Было бы время — другое бы такси заказала, а так…

А так нужно было срочно ехать к родителям.

Не то чтобы дед впервые такие фортеля отматывал. В конце концов, должна же я быть в кого-то такая балахманная! Но обычно все заканчивалось благополучно. Сценарий был давно изучен. Сперва дед вопил о своей незаменимости и ценности, которую моя ба не ценила, затем собирал вещи, брал чемодан и отчаливал часика эдак на два. Возвращались, конечно, одни дрова, но домой исправно доходили. Да и потом было это в деревне, а здесь все же город. Мало ли дураков ходит… И мой дед среди них.

Страшно…

За дураков, конечно.

Подъехав к дому, расплатилась и стрелой вылетела из такси. Поднялась по лестнице и зашла в любимую трёшку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Высокие потолки, перекошенная вешалка, заваленная тряпьем, всюду шум и гам.

Дом. Милый дом.

Скинув сапоги и шубку, пошла в зал, где, судя по всему, и решала насущные вопросы моя семейка Аддамсов.

Ба сидела в кресле и наотрез отказывалась искать деда, хоть и в уголках глаз скапливались слезинки.

— Да что ему будет калдырю проклятому! Придет как миленький у меня. Придёт и на развод подадим! Сил моих терпеть этого ирода больше нету! Всю душу вымотал! А я ему лучшие годы отдала! — причитала она.

— Мам, но папа же как лучше хотел. Ну не горячись, в самом деле, — успокаивающе мама погладила её по плечу.

— Как же! Лучше! — остервенело выплюнула. — Всё деньги, змей, что я на семена отложила, втюхал в эти свои автоматы! Легких денег захотел! А теперь есть фигу даже без мака будем! Все сказала! Развод и девичья фамилия!

 Людмила Никитична оставалась непреклонной. Никакие уговоры не помогали. Даже папа, что обычно не отходил от своих крыс, пытался образумить женщину. Но куда там…

Сильно же дед накосячил…

Наверняка, поэтому и удрал, чтобы не то что под горячую руку, а сковороду не попасть. В гневе она была страшна. Могла и огреть хорошенько.

— Ба, ну не переживай ты так. Куплю я тебе семена! Какие хочешь выбирай!

Ситуацию у меня сгладить не получилось.

— Не хватало ещё, Улька, чтобы ты нас обеспечивала! Сама ещё на ноги не встала! — махнула она рукой.

Мы молча обменялись с мамой понятливыми взглядами и вышли на кухню.

— Улька, едь в деревню — ищи деда. Он у соседа скорее всего. А мы тут бабушку постараемся в чувство привести. У них же в этом году золотая свадьба. А тут развод!

— Мам, ты правда думаешь, что разведутся?

— Ох, Улечка, не знаю. Вчера такой скандал был… Бабушка на эти семена две пенсии свои отложила.

Ох и дед! Умеет же воду мутить! Наломал дров, а нам теперь разгребай.

— Ладно, — кисло кивнула головой.

— Тогда я сейчас вызову такси и поеду.

На этом мы и решили. Бабушке мама накапала валерьянки и заварила ромашковый чай. Папа, почесывая затылок, зашёл в кухню. Кажется, он только сейчас меня заметил.

Озадачился, а затем и обрадовался. Видимо, решив, что теперь, когда я тут, то можно весь балласт на меня скинуть.

— Улечка!

— Пап, я сейчас уезжаю в деревню к деду, — сразу же отрезала я.

— Эх! — вздохнул.

Ничего, крысы его подождут. Хоть отдохнут немного.

Вы когда-нибудь видели лысых крыс? А с зелёными глазами? Поверьте, вы ничего не упустили! В детстве, когда я такое увидела, потом ещё месяц заикалась. А могла бы всю жизнь.

Взяв чай и валерьянку в рюмке, папа пошёл обратно к бабушке. Я между тем пошарила по карманам, но, вспомнив что телефон оставила в шубке, пошла за ним.

Каково же было моё удивление, когда достав гаджет, увидела восемь пропущенных от Синицы.

Не успела перезвонить, как телефон снова зажужжал. А я и забыла, что во время съемки, поставила на беззвучный.

— Алло, — осторожно ответила.

— Ну наконец-то! Где ты? Почему не берёшь?

— Эээ, — кажется, я проглотила язык. Уж больно требовательный у него был тон. — Я у родителей.

— Фролова, — обреченно вздохнул. — Я реально думал, что что-то случилось. Выложила историю, а потом пропала. Звоню — не отвечаешь.

Ох!

Опять этот чёртов трепет!

— Все хорошо, правда!

— Когда домой? Может, за тобой заехать?

— Нет, спасибо, но я домой ещё не скоро. У нас тут… — замялась, не зная, что сказать. Я все еще помнила, что Синицын считал мою семейку с прибабахом, — небольшой переполох. Я сейчас еду в деревню. Буду наверное завтра, поэтому…

— Скинь адрес.

— Что? Какой адрес?

— Свой адрес.

— Зачем?

— Я заеду за тобой и поедем вместе.

— Слушай, Дим, не нужно…

— Уль, ты не поняла.

— Что?

— Это не обсуждается. Жду адрес.

После этих слов он сбросил, а я так и стояла, будто выброшенная на берег рыба и глотала воздух.

Каков!

 А, впрочем, когда это я отказывалась от помощи?!

Дают — бери, бьют — беги.

Глава 25

Буквально через пятнадцать минут мне пришла смс.

«Выходи»

Маме я уже сообщила, что поеду с другом. Ей было не обязательно знать, что это «друг» с привилегиями. Бабушка только скривилась, мол, ничего с дедом не случится, проспится и будет как новенький старенький дед. Хотя мы все знали, что переживает она не меньше нашего. А вдруг и правда что-то стряслось?

— Уль, позвонишь, как доберешься. — осмотрела мама меня, недовольно сморщив нос, и высказалась, — опять в юбке своей выперлась, на улице холодина бешенная, а ты… Вот, бестолковая, — завела она свою любимую шарманку.

Ну вот. Сейчас от одного надзирателя к другому. Не жизнь, а сказка! Хотела свободы. На те! Получите и распишитесь!

— Мам, — закатила я глаза, впрочем, как и каждый раз, когда слышала нечто подобное.

— Иди уже! Жениха заставляешь ждать!

— Он мне не жених, мам! — застегивая шубку, фыркнула. — Я же сказала — друг.

— Твой отец тоже был мне «друг», а потом….Бац! И поженились! Ну и ты появилась, конечно.

Мда. Звучит очень….Эээ… Обнадеживающе.

— У нас по-другому.

— Главное, чтобы парень был хороший. Уль, ты как маленькая. Стал бы просто «друг» ехать к черту на кулички?

Может быть, другой бы просто так не стал. В надежде на хороший секс, возможно. Но и мой Синицын никакой не другой. Он действительно мог поехать просто так. Бескорыстно. Не то чтобы я не надеялась потом на секс, но… Он точно бы не стал ни на что надеяться.

— Он просто хороший парень.

— Вот и отлично! Плохих нам не надо.

Маму переубеждать бесполезно. Я сбилась со счета сколько раз она выдавала меня замуж. А это, между прочим, она ещё не всех моих ухажеров видела.

Родителей я ни с кем официально не знакомила, и уж точно никого не представляла своим парнем, однако пару раз по року судьбы мама сталкивалась у подъезда с моими «друзьями». Говоря откровенно, никто из моих парней не особо настаивал на знакомстве с родителями.

Кроме Ляли, разумеется. Но Ляля — это исключение. Во всем. Абсолютно.

Поцеловав родителей на прощание, под бабушкино бухтение вышла из квартиры и спустилась вниз. Машина стояла уже под подъездом, а сам Синицын стоял рядом, разговаривая (с кем бы вы могли подумать?!) с моим бывшим.

Ваня Брагин. Мой одноклассник, первый парень и тот самый бывший, с которым я плохо рассталась.

Бросила. Кинула. Отшила.

Просто потому, что я его разлюбила и полюбила другого. Во всяком случае, так мне казалось в мои семнадцать.

Ситуация вышла некрасивая.

Я пошла гулять с другим, наврала с три короба Ване, что, мол, болею (потому что не была достаточно смелой, чтобы высказать все в лицо, и потому что девочки в семнадцать крайне глупые особы). Ваня приперся ко мне под дом, чтобы проведать. Я же в этот самый момент, пока новоиспеченный Ромео терся под моим подъездом, шла под ручку со своим новым парнем.

Ну да. У меня было два парня одновременно. И что?! И, опережая ваши вопросы, — нет, я не спала с ними по очереди.

Я не сразу бросилась во все тяжкие. И да. Мой первый опыт был как раз с этим Ваней. На самом деле, мы были первыми друг у друга. Полагаю, поэтому это и было для него такое болезненное расставание (не зря же он меня до сих пор шлюхой называет).

В общем, ребята тогда раскрасили друг другу физиономии.

Как вы поняли… Подростковые годы у меня были очень бурные.

И, сейчас, выйдя, я вижу, как мой «любовник-друг-сосед» по-совместительству мило беседует с моим подростковым бурным романом, который закончился словами: «Грязная шлюха!».

Восхитительно!

И, тем не менее, прятать голову в песок я не привыкла.

Гордо подняв подбородок, нарочито медленно, постукивая каблуками, направилась к парням. Они, как и предполагалось, обернулась на стук моих каблуков.

Ваня сжал губы в тонкую полоску и оценивающе на меня посмотрел. Как мужчина обычно смотрит на женщину — с интересом и похотью. Что ж, все хотят себе хорошенькую домашнюю девочку, а иметь хотят, цитирую: «Грязных шлюх!». Бедные-бедные парни. Всю жизнь стоять-то на таком перепутье.

Ухмыльнувшись своим злорадным мыслям, отточенным кокетливым движением откинула волосы за плечо.

Может, я и была в свои семнадцать своевольна, но это не повод называть меня шлюхой. По крайне мере, не столько-то лет! И потом, Ваня и сам святошей не был. После меня он трахал баб направо и налево, а однажды его даже застали с молоденькой преподавательницей.

Что за двойные стандарты, спрашивается?! Ему, значит, можно, а мне нет?! А я, между прочим, с тем парнем не спала. Целовалась, но не спала.

— Приветик! — пролепетала, мило скалясь. Если вообще можно мило скалиться.

А потом я поцеловала Синицына. Не просто чмокнула в щеку или губы. А как и положено шлюхам — в засос, с языком.

Синицын опешил, но не отстранился от меня. Да и вряд ли бы смог, учитывая, как я в него вцепилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Ваня презрительно фыркнул рядом. Оторвавшись от Синицы, послала ему едкую улыбочку. Лучшую из своего арсенала. С такой же улыбкой я могла бы привязать его к дереву, а потом поджечь с криками: «Гори, гори ясно!»

— Вы встречаетесь? — явно удивился Ваня.

Кстати, кличка у него Ванька-встанька. Понятия не имею, какая умненькая блондинка придумала такое прозвище. Вообще, не в курсе! Честно-честно!

— А должны? — хамовато спросила я.

— Зная тебя, Фролова, не должны. Шлюх еб***, а не любят, — усмехнулся он, взглядом ища поддержки у Синицы.

И нашел.

Секунда. Всего секунда.

И мимо меня пролетел кулак со скоростью кометы и врезался в нос Брагина.

Хрусь!

— Твою мать!

— Следи за своим языком, когда с девушкой разговариваешь, — любезно посоветовал Синицын. Отряхнул свою руку, и, приобняв офигевшую меня, спросил, — поехали, любимая?

— Поехали, любимый, — с заминкой ответила.

Впервые сказала это без сарказма. Не шутя, а вполне серьёзно. Он не позволил меня оскорбить. Меня. Женщину, которая утром его отшила. Синицын просто… Просто такой Синицын. Мой герой до мозга костей. В каждом своём слове, жесте, поступке.

Открыв передо мной дверь, Дима помог мне сесть и закрыл. Но садиться за руль не спешил. Своей спиной он загораживал весь обзор, но я предполагала что он проводил воспитательную беседу с Ванькой-встанькой. Я от любопытства себе места не находила. И даже ухо к окну прикладывала, но все тщетно. Ничего не слышно.

Через несколько минут Синицын сел в машину и завёл её.

— Вы обо мне говорили?

— Фролова, ты самый деликатный человек.

— Я знаю. Спасибо. А если серьёзно?

— Ты же не отстанешь, да?

— Абсолютно точно. Буду пытать тебя всю дорогу.

— Тогда предлагаю сделку.

Хмм. А вот тут поподробней, пожалуйста…

— Неужели, душу мне свою предложить?

- Ее нет. Ты и так ее всю вытрясла. Я рассказываю тебе, о чем мы говорили, а ты рассказываешь мне, что у тебя стряслось, — и снова его этот проницательный взгляд, пробирающий прямо до косточек.

Больше было не до шуток. Не сказать, что я любительница делиться своими семейными проблемами. В конце концов, мой дом — моя крепость. Свою семью нужно защищать, а не перемывать им косточки, какими бы они не были. Пусть моя семья была с чудинкой. Но я любила их. И эту чудинку тоже любила.

— Давай же, Фролова, соглашайся. Я в любом случае узнаю. Я не оставлю тебя.

— Почему? — смотря прямо перед собой, сухо изрекла.

— Потому что так поступают… — запнулся, втянул воздух, — друзья.

Этот парень опасен. В голове красными буквами заплясало: «SOS!!!», но, вашу же мать, как хочется хоть немного сбросить с себя груз. Хоть чуть-чуть. Поделиться. Опереться на то самое мужское плечо.

Не в шутку, не из корыстных целей, чтобы заманить в сети, не играя, а так чтобы по-настоящему. Я буду дурой, если упущу эту возможность. А быть ею у меня желания не наблюдалось.

— Хорошо, но ты первый, — в конце концов, последнее слово должно оказаться за мной.

— Договорились, — победно ухмыльнулся. — Куда ехать?

— В Дубровку. Знаешь, где это?

— Да, — кивнул. — Итак, — выехал со двора, — у нас есть два с половиной часа на разговоры.

— Как будто мы и так мало говорим, — проворчала я.

Синицын повел бровью. Видимо, понял мой намек. Нет, ну в самом деле!

— Если ты голодна, я взял тебе перекусить, — кивнул головой на заднее сидение, на котором я только сейчас заметила пакет.

Что может сделать этого парня ещё идеальней?!

— Предлагаю заехать по пути в мак и взять кофе. Путь не близкий.

Вот это точно может.

Синицын не спешил начинать разговор. Думаю, он давал мне время. Порой мне казалось, что он залезал в мою голову. А как, по вашему, он ещё так точно мог угадывать мое настроение? Может, он посадил в мою голову какой-то чип, который считывает мысли? Это многое бы объяснило.

Кофе в маке паскудный, но выбирать не приходилось. И на том спасибо. А еще отдельная благодарность за еду, на которую я накинулась стоило нам только выехать на трассу.

— Брагин начал говорить о тебе, — замялся. И боже мой! Зажал свою губу между зубов! — не очень хорошие вещи, — неуверенно продолжил.

— Дай угадаю, — усмехнулась, — он говорил, что я шлюха и что на мне клейма негде ставить?

— Да, — неохотно признался, — что-то вроде этого. Но больше он так говорить не будет, — сжав руль пальцами так, что его костяшки побелели, решительно отрезал.

— Ты ещё раз дашь ему в нос? — даже не скрывая улыбки, лукаво на него поглядывая поинтересовалась.

— За тебя? — кинул на меня взгляд, улыбаясь краешком губ. — Дам.

Негодяй. Что же он со мной делает…

На некоторое время воцарилось молчание. Не напряженное, а вполне комфортное. Такое бывает только с близкими людьми.

Неужели Дима действительно забрался мне под кожу?

Собравшись с мыслями, сделала большой глоток кофе, чтобы смочить горло. Я знаю, что как только начну говорить, то голос меня покинет.

— Ты уже познакомился с моей семьей. Думаю, остался под впечатлением.

— Уль, то, что я тогда сказал, — резко прервал меня, — я идиот. Был зол на тебя. Ты и твоя семья замечательные люди.

— Они действительно замечательные. Я их люблю. Но мы не можем жить спокойно. У нас всегда что-то да случается. Летом дед подорвал дом, и бабушка с дедушкой переехали к нам, на время, пока делают ремонт. Мой дедушка потрясающий, но иногда его идеи… Это просто жесть. Сколько я помню, они всегда с бабушкой препирались, но это было любя. Она всегда оставалась с ним, что бы не случилось, — мой голос предательски задрожал, потому что при всей бабушкиной импульсивности я впервые из её уст слышала слово «развод». — Наверное это странно для других семей, но у нас так. После того как он подорвал дом, их отношения обострились. А сейчас дед вообще все отложенные деньги на семена проиграл в автоматы. Думаю, это стало последней каплей. Бабушка хочет подавать на развод, а у них в этом году золотая свадьба.

Мой голос впервые за долгое время звучал так грустно и уязвимо.

Моя семья могла бить посуду, бросаться в друг друга кастрюлями, уходить и хлопать дверьми так, что те не единожды срывались с петель, но они всегда мирились. Мама с папой. Ба с дедом. Мама с бабушкой и так по кругу. Мы ссорились до желания убить, но всегда оставались командой. Если ба с дедом разойдутся, то я действительно перестану верить в то самое волшебное «раз и навсегда». То, чего где-то глубоко в душе я однажды хотела и для себя.

За окном мелькали деревья, фонари, белыми хлопьями падал снег. Не отрываясь смотрела, чтобы не пустить слезу.

— Все будет хорошо. Все проблемы решаемы, Ульяна. Думаю, у людей, которые прожили столько лет вместе, бывали периоды и посложнее, но они же их пережили. И это переживут.

Дима съехал с трассы. Нежно взял моё лицо в свои руки, поворачивая голову к себе. Погладил большими пальцами щеки.

— Если они не захотят мириться, то ты помиришь их. Нет ничего такого, чего Ульяна Фролова не смогла бы сделать, — прошептал мне в губы, а затем поцеловал.

Губы сминали мои губы. Нежно и трепетно. Скользя языком вдоль губ, языка. Успокаивая.

Диме Синицыну нет равных. И, пожалуй, я хочу быть ему таким же хорошим другом, как и он мне.

Глава 26

Меня в который раз подкинуло на сиденье, и я ударилась лбом об стекло.

— Твою дивизию! — прошипела, потирая ушибленное место.

Кажется, мы скоро будем на месте.

Как я это поняла, учитывая, что на улице беспроглядная тьма? Ответ прост — закончилась дорога. Её просто здесь не было. Значит, скоро точно будем на месте.

— Откуда ты знаешь дорогу?

— Ездил с парнями пару раз на рыбалку. Здесь невероятно красивая местность.

Что правда, то правда. Озеро славилось далеко за пределами нашего не только нашего города, но и области. А уж что говорить про лес… Красоты здесь были неземные. А вот дорогу, сволоты, так и не сделали! И, похоже, не собирались. Чтоб им заблудиться, а дороги так и не найти! Как, впрочем, и нам! Ворюги!

Нет. Конечно, когда-то здесь была дорога. Ещё в молодости моей бабушки. Нынче же лишь то, что от неё осталось.

Машину качало из стороны в сторону, но, слава всем святым, мы ехали. У Синицына все же спорткар. Даже я, полный профан в тачках, понимала, что эта машина не предназначена для такой езды. На джипе было бы куда проще… Но с другой стороны, хорошо что не пешком или за бешеные деньги на такси. И на том спасибо.

— Так у тебя есть сестра?

Я действительно собиралась стать Синице хорошим другом. А друзья, в моем понимании, должны что-то да знать друг о друге. Нет. Пронырливый Синицын, разумеется, обо мне знал немало, но вот я про него лишь жалкие крохи.

— Да. Ей восемнадцать. В этом году поступила в нашем городе.

— На кого поступила?

— Экономист. Она у меня заучка.

— Выходит, это у вас семейное? — подколола его.

Синицын рассмеялся и, подмигнув, спросил:

— Считаешь меня заучкой?

— У тебя правил больше, чем в уголовном кодексе, — закатила глаза. — Ты зануда. Весь такой правильный мальчик. Наверняка в школе ты был ботаном.

— А ты, значит, оторвой, да? — не остался в долгу.

— О да! — не стала даже скрывать. — Когда я выпустилась, директриса перекрестилась и выдохнула.

— Не удивлен, — усмехнулся Синицын. — Но, вообще, я не был заучкой и близко. Скорее бунтарем, — пожал он плечами. — У меня был сложный подростковый период, когда родители погибли.

Ком встал в горле. Вот сейчас, и правда, стало неловко. Я даже и не знала, что у него погибли родители. Откуда, спрашивается? Из него и клещами ничего не вытащишь.

— Извини, если…

— Все нормально, — слабо улыбнулся. — Я пережил это. Они погибли в аварии, когда мне было шестнадцать. Алинке было тринадцать. Я был дурным и молодым. Ввязывался в драки, куролесил, почти забросил хоккей. Хамил и снова дрался, постоянно попадал в участок. Было тяжело, — с шумом сглотнул, — но бабушка и сестра всегда оставались рядом со мной. К одиннадцатому классу тренер поставил мне условие: или я берусь за голову или пробкой вылетаю из хоккея. На мне осталась маленькая сестра и бабушка, о которых я должен был позаботиться, поэтому взялся за ум и стал пахать. Единственное, что осталось из увлечений — это гонки. Их бросить не смог. Спустя несколько месяцев меня пригласили играть за «Волков». Окончив школу, переехал сюда, поступил на юридический. Это было правильным решением. Все-таки в моем городе было больше соблазнов, больше неправильных компаний. В общем, слава богу, что в моей жизни есть люди, ради которых я готов становится лучше. Собственно, поэтому, Ульяна, я и говорю так о тусовках. Знаю, тебе кажется, что ты на вершине мира и свободна, но это ложь. Самообман. Людям просто похер на тебя. Из-за таких я всегда попадал в передряги, а потом оказывался крайним. Банально, но важно не количество, а качество. Однажды ты это поймёшь.

Я слушала его, затаив дыхание и не смея перебить. Впервые Дима был настолько со мной откровенен. В его словах не было сожаления, и сам он не пытался давить на жалость. Он просто рассказывал о своей жизни, делился ею со мной. Это согревало моё сердце. И пусть звучит уж больно по-девчачьи, но там, внутри, екнуло и стало тепло.

— Дим, но мы же молодые. Когда, если не сейчас, ошибаться?

— Люди всю жизнь ошибаются. Всю жизнь учатся. Главное, чтобы эти ошибки не стали роковыми. Не мне тебе рассказывать, что иногда творится на этих тусовках, — брезгливо поморщился. — Ты девчонка умная, Ульяна, но и не таких подсаживали на всякую дрянь.

Обсуждать свои тусовки, да ещё и в таком ключе, мне не хотелось.

Да, видела. Да, знала таких. Но я — не они. Минутный кайф никогда не привлекал меня.

— Лучше расскажи мне еще о бунтарской натуре Димки Синицына, — поставив локоть на бардачок, оперлась на него подбородком, лукаво улыбаясь. — Даже не представляю тебя таким.

— Почему же? — стрельнул загадочно в меня глазами.

— Ты мне всегда казался серьёзным и выше этого. Ох, и хватит напрашивается на комплименты! — ухмыльнулась. — Давай, рассказывай.

— Да и рассказывать особо нечего, — пробурчал, явно увиливая от ответа.

Похоже, он забыл, что от меня не так-то просто отделаться. Тем более, тут такие новости-то!

— Да ладно! — хмыкнула. — Никаких девчонок? Никаких пьяных оргий?

— Девчонки были, — хитро улыбнулся, — а вот про оргии ты преувеличиваешь.

— Даже тройничка?

— Мне было шестнадцать-семнадцать лет. Какие тройнички?! Девчонки были, это правда. Но не сказать, что я был особым ловеласом. Все мои случайные связи можно пересчитать по пальцам.

— А…

— Пальцев хватит на одной руке, — перебил меня.

Точно читает мысли, злыдень!

— А говоришь не зануда, — преувеличенно тяжело вздохнула.

— То есть, я должен трахать все что движется, чтобы быть не занудой?

— На самом деле — нет, — пожалуй, слишком резко отрезала, представляя себе эту картину. К слову, она пришлась мне совсем не по вкусу. — Это здорово, что ты из тех парней, которые ценят девушек, а не видят в них кусок мяса. Может, для кого-то и я такой кусок. Но, знаешь, мне все равно. То, что я хочу наслаждаться сексом, но при этом не хочу отношений, не делает меня шлюхой. Шлюхи — это женщины, которые спят за деньги. Я никогда ни с кем не спала за деньги. По глупости — бывало, но не за деньги.

— Я знаю. И никогда не считал тебя шлюхой.

— Тогда почему мне отказывал? — возмутилась.

— Ты мне казалась слишком языкастой. Такая маленькая язвительная ведьмочка. Стать трофеем — это как-то унизительно, что ли…

— Вы, парни, всегда считаете девушек трофеями.

— Тогда тебе стоит знать, что я не из таких парней.

— Знаю, — прикусив нижнюю губу, кивнула. — И, Дим, — вдруг взволнованно начала, теребя пальцами низ юбки, — я до сих пор никому ничего не сказала.

Кажется, его глаза потеплели, а улыбка стала такой, что впору было растекаться лужицей у его ног.

Не прошло и десяти минут, как мы заехали в деревню, а ещё через пять оказались перед домом нашего соседа, в окне которого горел свет.

Когда мы выехали я думала о том, как бы попросить Синицына остаться в машине, но сейчас, после всех наших разговоров, мне хотелось, чтобы он пошёл со мной.

Ладно. Я же смелая. Храбрая. Что мне? Нужно просто сказать…

— Ты пойдешь со мной? — выпалила, уже хватаясь за ручку двери.

— Ты уверена?

Прикусив щеку изнутри, решительно кивнула.

— Пошли.

Выйдя из машины, Дима поставил её на сигнализацию.

Неуверенно потоптавшись, подошла к воротам и подпрыгнула. Помнится, у дядь Бори была собака. Здоровое, лохматое чудище и крайне агрессивное.

Мне ещё моя жизнь дорога, знаете ли.

Постучала по воротам, но ответа не последовало. Впрочем, как и через пять минут. Я начала замерзать. Как никак, а на улице не лето, а я в юбке. Никогда не скажу этого вслух, но спасибо Синице за колготы.

— Ладно, нужно заходить. Это бесполезно.

Я реально было готова сдаться. Пусть даже меня покусает собака. Хотя, она скорее зубы поломает об тот лёд, в который превратились мои ноги.

— Хорошо. Только я первый иду.

Дима оттеснил меня своим широким плечом, перегнулся через старую деревянную калитку и поддел замок. Дверь скрипнула. Осторожно он прошёл во двор.

— Заходи. Тут никакого нет.

И только я сделала шаг, как из темноты вдруг раздался громкий лай.

Пискнув, в одно мгновение повисла на

шее у Синицы.

Вот и чудище! К нашему счастью, на цепи.

— Испугалась? — на ухо прошептал.

— Не очень, — соврала. Я ж не трусиха какая! Что мне бобик какой-то?! Тьфу!

— Ну да, — так и поверила мне эта недоверчивая птичка. — Идём, — взяв меня крепко за руку, потащил к дому.

Впрочем, я и сама бы сейчас от Димы ни на шаг не отступила. Этому Бобику повод дай, так он и цепь перегрызет! Он меня в детстве за задницу укусил! До сих пор шрам, между прочим! Ну и что, что я черешню тырила?! Зачем же сразу кусаться?

Дверь была открыта. Заходи, кто хочешь! Пройдя внутрь дома, зашла в любимое место деда и дядь Бори. На кухню, разумеется! И тепло, и погреб рядом, в котором столько спиртного, что можно до конца жизнь синячить. Чем, похоже, немолодые люди и собирались заняться.

Они сидели за столом, на котором гордо стояла полупустая бутылка самогона.

Ну дед!

— Улька! — вскочил тот, точно солдат перед генералом. Видимо, понял что сейчас разбор полетов начнется. — А мы тут это… Как бы сказать…

— Да вижу я, что вы тут, — грозно сощурила щелки. — Мы, значит, там всей семьёй места себе не находим, переживаем, а ты тут… — указала рукой на стол, — горе своё заливаешь.

— Чего это? — подобрался он. — Какое еще горе?

— Как? — притворно изумилась я. — Бабушка на развод подавать собралась.

Плечи деда поникли, но признавать вину он не собирался. Упрямо стоял на своем. Так мы и слушали двадцать минут, что, мол, ведьма старая моя бабушка, что не ценит такое сокровище как он и вообще, не горе у него, а радость и праздник. Развод, как никак! Даёшь свободу!

— М-да, яблоко от яблони недалеко падает, — пробурчал Синицын за моей спиной.

Ладно. Потом спрошу у него какое это «яблоко» он имел в виду, а пока…

— Так, свободолюбивый! У тебя, между прочим, давление! А у бабушки сердце! А в этом году свадьба золотая! Что?! Столько лет прожили, и все зря?

— Ещё и свадьба эта… — пробурчал он. — Уленька, я ж как лучше хотел. Митька! Ну ты хоть ей скажи! Все для семьи! Как белка в колесе кручусь. Думал, вот щас как попрёт, выиграю миллионы, и махнем с моей Люськой на Багамы! А может, вообще на Мальдивы! Вот заживем-то на старости лет! А она мне в душу плюнула, змея подколодная! Пень старый, говорит! Непутевый, говорит! Развод и девичью фамилию ей подавай! Тьфу ты, баба!

— Дед, ну какая лотерея? В неё никто не выигрывает. Дались вам эти Багамы?! Без них плохо живёте? Или бабушку не любишь?

— Люблю её старую ведьму, — неохотно, но признался. — Люблю, хоть и плешь проела. Никак нельзя развод, Улечка! Никак! Мы ж с моей Люсенькой душа в душу пятьдесят лет прожили! Дай бог, еще столько проживем!

Ну про «душа в душу» это он, безусловно, преувеличил. Скорее как кошка с собакой, но пятьдесят лет это вам не плюшками баловаться!

— Вот и я о том же! — взмахнула руками.

— Да, Колька… Люська у тебя баба добротная, — подал голос дядь Боря.

— Ты на мою Люську губу не раскатывай! — хлопнул дед кулаком по столу.

На счастье моим и без того потрепанным нервам, дед больше не ерепенился. Собрал все свои пожитки, включая любимую удочку и лодку (и зачем зимой спрашивается? Озеро-то замерзло), попрощался с дядь Борей и сел в машину. Сперва, конечно, оценил.

Важно головой покачал и ляпнул:

— Видал, Борька, какой у нашей Ульки жених! Зятек! — похлопал он с уважением прифигевшего Синицына по плечам.

Сконфуженно улыбнувшись, пожала плечами.

Объяснять деду, что Дима никакой мне не жених, не имело смысла. Как об стену горохом! С него станется и поженить нас!

Всю дорогу домой мы с дедом бессовестно проспали, а после решили, что утро вечера мудренее. То есть везти деда к ба весьма спорная идея. Хотя бы потому, что тот был, что называется, в зюзю. Поэтому благоразумно решили поехать к нам, положили деда на диван, а сами легли в комнате.

Что на этот счет подумает старой закалки дед, у которого даже ружье имелось (хоть и без патронов), было все равно.

Завтра. Все завтра. А сегодня уже спать.

Поэтому, обняв своего мускулистого мишку, умостилась на груди, после чего моментально вырубилась.

 Глава 27

Утро началось не с того, чего бы хотелось. Нас с Синицей разбудил грохот и следующий за ним русский могучий мат. Я даже пару новых выражений услышала.

Синицын, сведя брови к переносице, сонно морщился.

Застонав, потянулась к телефону.

Восемь утра. Просто, блин, невероятно!

Мне кажется, как только наступает пенсионный возраст, вместе с ним приходит странная необходимость просыпаться ни свет ни заря. Даже дед, который по идее должен был страдать похмельем, уже гремел на кухне. Хотя, похмелье, похоже, уже давно махнуло на него рукой. Не то чтобы он был последним пьяницей, но каждый день по стопочке «для аппетита», «для настроения» точно его закалили.

— Пойду посмотрю, что там, — буркнула. — Ты спи…

Синицын только головой кивнул, снова откинулся на подушки и захрапел. Эх, вот бы и мне так… Впрочем, неудивительно? что он так быстро уснул.

Это мы с дедом вчера дрыхли без задних ног в машине, пока Синицын доставлял наши тела домой. Нужно будет его отблагодарить. Даже знаю как… Только деда обратно под бабушкино крыло пристроим (ну или каблук), и можно будет… Отблагодарить!

Накинув самый свой приличный халат, зыркнула в зеркало. На лице отпечаток от подушки, волосы хуже вороньего гнезда.

Мда уж! Красотка!

На кухне опять раздался грохот.

Уф!

Выходя, тихо прикрыла за собой дверь, а после обернулась на очередной шум. Ах, вот оно что…

Николай Федорыч добрался до кофемашины. К слову, Николай Федорыч и техника, преимущественно последних годов, мягко говоря, не ладили.

— Дед, — подошла к нему. — Ты чего так рано встал?

От неожиданности он подпрыгнул и обернулся.

— Тьфу ты, Улька! — в сердцах высказался. — Я тут чуть не дуба не дал! Ты чего подкрадываешься?

— Дед я не подкрадываюсь, это ты тут гремишь на пол дома, что ничего и не слышно, — буркнула и, оттеснив его бедром, взяла чашку с полки и нажала кнопку на кофемашине.

— Я вас разбудил? — обеспокоенно поинтересовался.

Эээ, твою дивизию! Он что, видел нас с Синицей?!

— Да не пучь ты так зенки свои, — хохотнул. — Видел я вас, голубки! Чай не маленькие! Да и потом… Дело молодое, все понимаю. А парень-то хороший! Одобряю!

Я в заднице! Полной заднице! И не объяснишь же никак, что мы «друзья». Да и кто поверит-то теперь?!

— Кольку Агапова — не проведёшь! — щелкнул меня по носу, как и всякий раз в детстве, застав за пакостью. — Друзья они, понимаешь ли! Это ты бабушке и мамке будешь лепить горбатого!

Ситуация: попадос конкретный.

Дед всегда чуял мою ложь за версту. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.

Что ж, осталось предупредить Синицу, чтобы не сболтнул чего… Лишнего.

Семья моя была старой закалки. Вольных отношений не приемлют. Узнают — скандал будет мама не горюй. Легче Синицу подговорить.

Ничего! И не из такого болота выбирались! Прорвёмся! Я ж Улька Фролова, итить твою в дышло!

Приготовив и себе и деду кофе, мы сели за стол.

Беседа не клеилась. Дед хоть и старался не показывать, а все же был подавлен. Нервно потирал шею, постукивал ногой, то и дело поглядывая на часы.

Ещё вчера я отправила маме смс, что с дедом все в порядке. Бабушка уже наверняка с пяти утра с веником в руке его ждёт. А это значит, нужно собираться иехать…

Как бы мне не хотелось вернуться в комнату под бочок к Синицыну, но семейные дела не ждут. Допив кофе, пошла собираться, пока дед смотрел свою любимую утреннюю передачу про рыбалку.

Толку смотреть-то?! Все равно ж постоянно без рыбы возвращается.

Синицын дрых, как сурок. Взяв одежду, пошлепала в ванную. Вода помогла взбодриться и уже через двадцать минут я тихонько прошмыгнула в комнату, чтобы взять косметику, как…

— Ты чего не спишь? — спросил Синицын.

— Мы уже собираемся ехать. Ты отдыхай.

Дима мрачно зыркнул на меня, а потом пробасил:

— Не могла меня разбудить?

— Зачем? — приподнял брови в удивлении. — Ты куда-то опаздываешь? Ты вчера не говорил, что…

— Я вас отвезу, — прервал мой лепет.

Потом, не обращая внимания на мои возражения, направился в ванную, по пути здороваясь с дедом.

— Доброе утро, зятек! — в ответ прилетело ему, а вот я прямо сейчас захотела провалиться сквозь землю.

Нет, ну, а чего он меня своими глазищами прожигает?!

Синицын, слава его смекалке, не стал возражать, только хмыкнул и пошел дальше. Я же поплелась следом, ворча себе под нос проклятья.

Вот же напасть, а!

Зайдя в ванную, посмотрела на «зятька». Кажется, убивать он меня не собирается…

Привалившись к стене и сложив руки на своей мускулистой груди, он, похоже, ждал моих оправданий.

— Итак… — начал…

Сокрушенно вздохнув, выпятила губу, а глазки прям такие жалостливые сделала, что хоть сейчас по электричкам милостыню просить.

— Дим… — шмыгнула носом, — ну подыграй, а? Чего тебе стоит? Мои старики не поймут. Живём вместе, спим в одной кровати.

— Только спим? — издевательски выгнул свою бровь. С-садист!

— Ну не только. Этого они точно не поймут.

— Даже и не знаю, — хмыкнул гаденыш. Клянусь, уже что-то задумал, хитрый жучара! — Некрасиво обманывать старших.

Как пить дать, пакость задумал!

Сбросив маску девочки-сиротки, уже совершенно по-деловому посмотрела на него.

— Мы не будем обманывать. Мы просто не будем развеивать их фантазии…

— Сделка? — хитро ухмыльнувшись, предложил.

Ох, уж эти его сделки! Не дают дурной голове покоя! И мне, между прочим, тоже! Правильно говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Спал бы себе, и горя бедная я не знала бы.

— Ладно, — вяло кивнула головой. Как будто у меня выбор был.

— Я, так уж и быть, — вы, посмотрите, он мне еще и одолжение делает! Да моим парнем любой быть хочет! — я сыграю твоего парня, а ты, — лукаво подмигнул, резко оторвался от стены и навис надо мной, — пойдёшь со мной на свидание.

— Свидание?

Вот сейчас вообще ничего не понятно.

— Да. Свидание. Настоящее свидание.

Вот так все просто? Нет. Здесь определённо точно должен быть подвох. Моя пятая точка всегда чует его! Не то чтобы я её слушала, собственно поэтому…

— Хорошо. Свидание так свидание, — легко согласилась.

Синицын наклонился ещё ближе. В предвкушении поцелуя я и сама поддалась вперёд. Остались буквально считанные миллиметры. Чуть-чуть…

— Настоящее свидание, Фролова. Как у всех нормальных людей. Без отмазок, без твоих фокусов. Хороший вечер. И мы вдвоём.

— Давай уточним, — прохрипела, сглатывая, — свидание будет с продолжением?

Уголки его губ потянулись вверх, горящий взгляд опустился на мою грудь. Судорожно втянув в себя воздух, он изрек:

— Посмотрим на твоё поведение.

Затем, как ни в чем не бывало, и как будто это не его стояк разыгрывал боксеры, Дима отстранился от меня.

Здравствуй, облом! Давно не виделись!

Собрались мы быстро. По крайней мере, мне так казалось. Синицын же с дедом вечно ворчали да подгоняли меня. Что за люди? Это им глаза протер, слюной волосы пригладил и готов! А я девушка, в конце концов. В итоге через полтора часа мы выехали, а ещё через двадцать минут стояли под дверью квартиры.

— Давай, дед! — подбодрила его. — Не убьет же она тебя, в самом деле.

— Не убьет, так покалечит, — фыркнул в ответ, но на звонок все же нажал.

Голову в плечи вжал и попятился назад, но наткнулся на меня. Сурово покачав головой, рявкнула:

— Стоять!

Дед зажмурился. Того гляди реально лопнет.

Послышались шаркающие шаги за дверью, а затем голос:

— Кто там?

Дед молчал, будто в рот воды набрал.

— Кто там?

Ткнула этого молчуна локтем в спину.

Почесав макушку, дед проблеял:

— Люсенька, родная!

— Ах! Это ты, собака сутулая! — моментально открыла она дверь. Бабуля сощурилась, а взгляд такой… Брр! Такое впечатление, что это она в армии служила, а не дед. — Нагулялся, а теперь приполз обратно?

— Люсенька, дак я…

— А нам и без тебя хорошо! — остервенело выплюнула. — Ишь ты! Сутки ни слуху ни духу, а тут явился! Сгинь, говорю!

— Люсь, ну люблю я тебя дурную…

Ой, мамочки…

— Ах, это я ещё и дурная! Вы, гляньте-ка, на него! Тьфу на тебя, собака зачуханная! Брысь отседова! И чтобы завтра в девять в загсе, как штык стоял! Не то ты меня знаешь, Коль… Изживу! И мокрого места не оставлю!

Собственно, после этих слов бабушка хлопнула перед нашими носами дверью.

Возвращались мы домой без настроения. Такого я не ожидала. Е моё! Никто не ожидал! Дед вообще, вооружившись водкой, заперся в туалете запивать свое горе. А потом ещё и завывать начал.

Как мы не пытались, а вытравить его не получалось.

Приехали, блин!

— Может, скажем что пожар? — предложил Синицын.

— Ты считаешь моего деда совсем идиотом? — фыркнула. — Он меня мигом раскусит.

— И когда он выйдет?

— Когда беленькая закончится, тогда и выйдет.

Проверено не один раз. Выйдет правда, чтобы за другой пойти. Но об этом моменте, я промолчала. Судя по страдальческой физиономии, Дима уже триста раз пожалел, что помог мне. Вероятно, мне всех моих настойчивых поклонников стоит знакомить с родственниками. Мигом про любовь свою забудут. С Лялей что ли попробовать?

Вспомнив двухметрового амбала, втрескавшегося в меня по самые уши, вздрогнула. Нет. С этим не пройдёт. Его ничего не отпугнет. Скорее подружится с ними.

Вскоре Синица ушёл на тренировку. К слову, когда вернулся, дед так и продолжал сидеть в туалете.

Отчаявшись, мы поужинали, включили «Игру престолов», и тут, наконец-то, вышел дед. Покачиваясь, он плюхнулся в кресло.

— Люську свою все равно не отдам, — едва волоча языком, промямлил и захрапел.

Мы с Димкой только настороженно переглянулись.

Глава 28

Утро нового дня началось, как и вчерашнее. С грохота, криков и кофе. Синицына я, правда, сегодня сама разбудила. Нет, ну, а что?! Заделался нашим семейным водителем, так нечего филонить! И потом… Сам вчера просил разбудить. Попросил, в шею поцеловал и на боковую. Сама же я долго не могла заснуть. Мысли не давали покоя.

А вдруг дед с бабушкой действительно разведутся?! Что тогда? Как быть?! Все развалится. Это уже не семья, а черте что будет! Нет. Никак нельзя допустить развода. Никак.

— Улька! Ну что ты там копаешься, как жук навозный? Опоздаем же! — крикнул дед.

Ничего не как жук навозный! Тоже мне, сравнение нашёл!

На улице был лютый мороз, вот я и бегала по всей квартире в поисках колготок. Да-да. Тех самых колгот, которые купил Синица. Ума не приложу, как только раньше без них ходила?! В них же так тепленько, ничего не задувает, не продувает! А сейчас как в воду канули!

— Уль, ну ты долго ещё? — зашёл в комнату Синицын. — Николая Федоровича там сейчас удар хватит. Мы еще хотим в магазин за цветами заехать.

— Ещё минутку. Честное слово!

— Ага, — недоверчиво покосился на меня, — знаю я твое «честное слово», — показал в воздухе кавычки. — Что ищешь?

Сказать или нет?

Тысяча чертей, это же я тогда получается не права была.

Дима выжидающе на меня смотрел. Как и всегда, под этими синими пытливыми глазами, я сдалась.

— Колготы ищу, — неохотно призналась.

Он покачал головой, залез в шкаф, достал оттуда ещё не открытую пачку и протянул мне.

— Спасибо.

— А ты мои часы не видела случайно? — потирая запястье, спросил.

— Видела случайно, — хмыкнула, разрывая пачку. — Ты в ванной их вчера оставил, а я переложила их в прихожую. Возле зеркала должны лежать.

— Спасибо, — кивнул головой и поцеловал меня в щеку.

Уже натянув колготки, до меня дошло…

Отличный тандем у нас однако получается. Прям-таки супружеская пара лет эдак двадцать в браке.

Представив себе эту картину, даже не почувствовала привычного отторжения.

Странно. Очень странно.

Дед как в воду глядел. Мы опаздывали. Конкретно так. Бабуля уже весь телефон оборвала. Ну, а что поделать? Пробки дело такое… Ну, это, разумеется, я так отмазалась.

На самом деле, мы еще заехали в цветочный магазин, где дед с Синицыным проторчали около получаса. И что там столько времени можно делать, спрашивается?! Взял розы али ромашки какие, завернул в бумагу покрасочнее и готово! Я бы справилась за пять минут! Вот только меня с собой не взяли, гады! В машине оставили сидеть и на бабушкины звонки отвечать. К слову, та терпением не отличалась и трезвонила каждые пять минут.

Наша очередь подходит, видите ли! Тьфу ты! Дался ей этот развод на старости лет!

— Да, бабуль. Едем мы. Через десять минут точно будем, — ага выезжать только будем.

— Улька, ты с этого малохольного глаз не спускай!

— Хорошо, ба. Не буду.

— Жду вас. И быстрее. У нас очередь подходит. Если что, скажите фамилию, вам скажут куда идти.

— Угу…

Потерев лоб, откинулась на сиденье. Ну где их носит?! Они, блин, за этими цветами в Голландию поехали, что ли? Ещё и Синицын, змей, запер в машине! Сижу в этой его банке консервной! Ладно. Может и не консервной. Тачка все-таки хорошая. Но зачем закрывать-то?

Решив заняться полезным делом, залезла в почту. Ничего нового. Съемка у меня завтра. Буду рекламировать шоу-рум. Может, и себе чего прикуплю. Давно себя любимую не баловала. Не дело это.

На сообщения в директе отвечать даже не стала. Опять тусовки, опять предложения «выпить кофе». Скучно и примитивно. И с каких пор это стало для меня таким?!

Сильно углубиться в размышления у меня не получилось. Машина щелкнула.

Аллилуйя!

Уже повернулась, чтобы высказать этим мужланам свое недовольство, как внезапно онемела.

Синицын шёл с огромным букетом роз.

Поправочка: синих роз.

Подошел, открыл дверь и сунул мне в руки со словами:

— Тебе.

— Я думала, ты не даришь девушкам цветы, — утыкаясь носом в букет и пряча улыбку, проворковала.

— Ну ты же мой друг, а не девушка, — нашёлся он с ответом.

— Разве розы не банальщина? — вернула ему его же слова.

— Синие розы — это редкость, — улыбнулся. — Я их увидел и подумал о тебе. Такие же необычные, кричащие и яркие.

— Спасибо, Дима, — потянувшись, оставила на его щеке вполне себе целомудренный поцелуй. Я, конечно, и не против чего-то более… Кхм. Существенного, но дедово покашливание сзади остановило мой порыв.

Уф, как же сложно оставаться приличной!

До ЗАГСа мы мчали на всех парах. Синицын, кажется, вообще медленно ездить не умел. Шумахер, блин! Нет. Я, конечно, понимаю, что он гонщик, но я-то нет. С гоночной трассой не сравнится, но скорость мы явно превышали. Ещё и деду все море по колено. Ему в его возрасте вообще на трамвайчик и ту-ту, а не на машинах скоростных рассекать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В общем, когда мы подъехали, я выдохнула, недовольно зыркнула на Димку, поправила растрепавшуюся шевелюру и вышла из машины.

Бабули возле входа не было. Видимо, уже подавала заявление. Меня, если честно, немного потряхивало. Безусловно, я надеялась, что бабуля оттает. Но чем черт не шутит…

Дед же, поправив букет пионов и галстук (где только надыбал?! Отродясь их не носил), важно зашагал вперёд. Ни дать ни взять завидный жених престарелых лет!

— Волнуешься? — поставив машину на сигнализацию, спросил Синицын.

— Немного, — честно призналась.

— Все будет хорошо…

Слова поддержки может и банальные, но из уст Димы прозвучали убедительно. Все-таки хорошо, что он рядом…

Бабушку мы нашли в одном из залов. Та нетерпеливо постукивала ногой, крайне недовольно изгибала губы, а при виде деда так вообще скривилась.

— А вы спрашиваете почему развод? — громко произнесла она. — Даже явиться не мог вовремя. И так всю жизнь! Нет покоя мне на этом свете!

— Люська, ну ты опять за своё…

— Не Люськай мне! — шикнула она.

Дед покаянно вздохнул и подошел к бабушке, достал из-за спины букет и протянул с самым невинным видом.

— Вы посмотрите-ка на него! Ещё и цветы притаранил! Чью-то клумбу по дороге небось ободрал?

— Тьфу ты! Побойся бога, Люська! Февраль на дворе! Какие клумбы?

— Так, господа! — вдруг прервала перепалку женщина. Судя по всему, именно она занималась документами. — Давайте оставаться цивилизованными. Вы уверены в своём решении?

— Да! — громко, без малейшей запинки отрезала ба.

— Нет, — одновременно с ней изрек дед.

Женщина поправила очки, а затем, и вовсе их сняв, устало потерла переносицу. Вероятно, ей не впервой было наблюдать за метаниями супругов. Интересная однако профессия. Сперва расписываешь молодых (и не только), а потом их же разводишь.

— Ах ты, скотина паршивая! — огрела бабушка деда по горбу букетом. — Какое ещё «нет»?! Я на тебя, ирода, пятьдесят лет жизни потратила! Лучшие годы отдала!

— Чья бы корова мычала! — выплюнул в сердцах дед. — Ни одного волоса не осталось! Плешь проела! Каждый день бу-бу-бу, бу-бу-бу! Сверлит и сверлит мозг! Я ж эти пятьдесят лет своей зарплаты в руках не держал! Все себе, хабалка, оттяпала!

— Так если бы я не оттяпала, ты б уже спился давно! Или убили бы дурака за аферы твои!

— Та чтоб ты понимала!

— Уважаемые…

— Все, Колька! Довёл до белого каления! Развод и девичья фамилия!

— А вот шиш тебе, а не развод! — сунул ей под нос дулю.

Мы с Синицей даже не пытались вмешиваться в сей конфликт. Береженого, как говорится, бог бережёт. С таким же успехом можно выбежать навстречу мчащемуся камазу. Попробуйте остановить!

Ба еще раз огрела деда пионами. Эх, жалко цветочки. Красивые… Были.

Работница загса снова попытала счастье призвать к надлежащему поведению моих родственников, но тщетно. Те грызлись, как кошка с собакой. Ба требовала незамедлительного развода, а дед наотрез отказывался ей его давать. Тупик, однако.

— А я тогда в суд пойду! — заявила она.

— Вперёд! Только знай, Люська, развод я тебе все равно не дам!

— Да сколько ж ты еще мне будешь жизнь-то портить, хрыч старый?!

— Да вот сколько любить тебя буду, ведьму проклятую, столько и буду портить!

И все-таки Людмила Никитична женщина до мозга костей. Одно слово «люблю» и она уже растаяла, как масло на солнце. Слезы из глаз градом потекли, рукой махнула и отвернулась.

— Люсь, — подошёл к ней дед. — Ну пятьдесят лет душа в душу прожили. Что мы ещё столько не проживем? — положил руки ей на плечи, разворачивая к себе. — А семена я тебе новые куплю! Зуб даю! Мы ж с тобой ещё на Мальдивы должны поехать! Ещё правнуков нянчить! Видала, какого Улька нам зятя привела! Богатырь!

— Ой, Колька, — шмыгнула она носом, — ну какие Мальдивы? Дались они тебе триста лет и три года. Нам бы крышу сделать да телевизор новый купить.

— Купим, Люсь! Обязательно купим!

Ну вот. Как от сердца отлегло. Помирились. А-то заладили со своим разводом. Тоже мне придумали!

— Я не поняла, — вдруг подала голос женщина. — Вы разводиться-то будете?

— Женщина! — рявкнула я. — Не видите, что ли?! Любят люди друг друга! Пятьдесят лет вместе! А вы пристали со своим разводом!

Собственно, после этих слов нас из кабинета и выперли. Меня назвали невоспитанной хамкой, а нашу семейку «любезно» попросили больше не приходить. Работать им, видите ли, нужно, а мы отвлекаем! Кстати, если мы вдруг надумаем жениться (это уже нам с Синицей сказали), то лучше обращаться в другой ЗАГС.

Что за люди такие невоспитанные, спрашивается? Порадовались бы лучше!

И только я обрадовалась, что все так благополучно сложилось, как жизнь дала мне очередной пинок под мой красивый зад.

Мы вышли из здания, бабушка с дедушкой ворковали аки голубки. У них, похоже, второе дыхание открылось. Мы же с Синицей топали чуть поодаль.

— Спасибо, что подыграл, — вдруг произнесла я. — Дед считает тебя зятем. Теперь ещё и бабушка.

— Что потом скажешь?

Неопределенно пожав плечами, ответила:

— Придумаю что-нибудь.

— Не сомневаюсь, — наградив меня мрачным взглядом, фыркнул Синицын.

И чего это он?!

Вот только узнать я не успела.

Появилась одна проблема. Большая широкоплечая проблема, что буквально стеной встала перед нами.

О, нет.

Нет-нет-нет-нет!

— Улечка! — радостно засияли глаза Ляли. — Любимая! — потянул ко мне свои загребущие ручищи.

Клянусь, та мымра из загса меня прокляла! Почему именно он? Почему именно возле ЗАГСа?!

В панике начала оборачиваться.

Нужно драпать отсюда. Прямо сейчас.

Вот только не успела я и шагу сделать, как цепкие руки уже притянули меня к себе, заключая в объятия.

— Как же я по тебе соскучился!

А вот я по тебе нет.

Вслух я этого, разумеется, не произнесла. Мало ли. Эти боксеры, знаете, такие чувствительные. Эго у них крайне хрупкое.

Нет. Я пыталась объяснить этому двухметровому шкафу, что мы с ним разные люди. Но легче научить обезьяну говорить, чем доказать что-то спортсмену. Он же намерен жениться на мне, чтоб ему провалиться на этом месте!

— Это судьба! Я так и знал, что сегодня тебя встречу.

Жаль, что я не знала.

— Иду, вижу, ты идёшь! Прекрасно выглядишь, кстати! Я ж для тебя чемпионат выиграл. Первое место! Золотая медаль, — выпятил свою грудь, хватаясь.

— Я польщена, — кисло отозвалась.

Ляля, как впрочем и всегда, моей иронии не понял. Улыбнулся ещё шире.

— Ты мне обещала, что как только освободишься, мы пойдём заявление подавать.

Каюсь, было дело. Ну, а что мне оставалось делать? Он же прилип ко мне, как банный лист к сраке. Я на пары, он за мной. Я на съемку, он уже там стоит. Везде выслеживал. А самое главное считал, что у нас отношения! И его совсем не волновало моё мнение на этот счёт. Ох, и попортил он мне кровушки! Я поэтому и сказала что, мол, сейчас занята, а вот потом обязательно пойду с ним под венец. Можно сказать, он из меня это обещание выжал. Пропал на пару месяцев. Следить перестал. И вот сегодня, похоже, удача от меня отвернулась.

— Слушай, — нервно начала, озираясь по сторонам в поисках спасения, — сегодня не приёмный день и вообще…

— Нас примут, — уверенно изрек. Мда, намерения у парня более чем серьезные.

— Ульяна, — позвал меня Синица, который до этого молчал. Видимо, находясь в глубочайшем изумлении.

— А это кто? — недобро покосился Ляля.

Нет. Это перебор. Просить Синицына спасти меня от этого боксера-переростка чревато его же здоровьем. Синицын мне еще живой нужен.

— Это мой…

— Парень, — закончил Дима.

Ой, дурак…

Бессмертный он, что ли?

Ляля, видимо, подумал так же. Отпустил меня, размял шею и угрожающе хрустнул кулаками.

Сила есть — ума не надо.

— Парень, говоришь?

— Да.

Синицына не так уж легко напугать. Он даже с места не сдвинулся. Только на меня посмотрел и приказал:

— Ульяна, иди к машине.

— Дима…

— Иди к машине, я сказал, — достал из кармана ключ и протянул мне.

Сглотнув, ещё пару секунд неуверенно потопталась на месте. Ребята же выжидательно на меня смотрели.

Тьфу ты! Черт с ними! Если много дури, то пусть выбивают из друг друга!

Забрав ключи, резко развернулась и потопала к машине.

Только вот драться никто не спешил. Парни разговаривали. При чем так тихо, что даже слышно ничего не было. Синицын что-то говорил с абсолютно спокойной миной, а Ляля, нахмурив брови, внимательно слушал.

— Улька, ну где там твой богатырь? — спросил дед.

— Друга встретил, — вырвалась изо рта очередная ложь. — Сейчас подойдёт. Садитесь в машину.

Бабушка с дедом хмыкнул и сели, а вот я осталась наблюдать за парнями.

Наконец, Синицын закончил говорить. Ляля ссутулился, обернулся, мазнул по мне грустным взглядом, затем кивнул головой, пожал руку Диме и отчалил.

Дима же направился ко мне.

И как он это делает? Ему бы в президенты! С его талантом!

— Дима, спасибо, — как только он подошёл, пролепетала. — Этот ненормальный бегал…

— Ульяна, ты сама дала повод, — вздохнул. — Спасибо скажешь завтра в пять.

— А что завтра в пять?

— Свидание, — хмыкнул.

Глава 29

Свидание. У меня, мать вашу, свидание. Нет. Разумеется, я на них довольно часто ходила. Но это были несерьёзные свидания. Пришли в ресторан, похихикали, время провели и попрощались. В общем, ни о чем. Я никогда не заморачивалась. Для меня они были в порядке вещей. И вот сейчас, посмотрите, я Ульяна Фролова, готова дать заднюю. Придумать отмазку и не прийти.

Весь день я места себе не находила. А все Синицын, гад! Со вчерашнего вечера я его не видела. Он ушёл рано утром, когда я ещё спала, затем я и сама уехала на съемку. Собственно, поэтому пересечься в течении дня у нас не было возможности.

Дима мне только прислал смс с напоминанием о нашем свидании и скинул адрес.

Господи!

Сколько раз я ещё повторю это слово?!

Если бы ещё месяц назад мне кто-нибудь сказал, что я пойду на свидание с Димкой Синицыным, то я бы его покалечила. Кто ж на больную рану соль сыплет-то?!

Но жизнь непредсказуемая штука. Мы соседи, друзья и любовники. Черт! Я люблю эту жизнь!

Время подходило к пяти. Я ехала в такси вся при параде. В новом платье, которое приобрела сегодня в шоу-руме (ещё и скидку выклянчила), с профессиональным макияжем и прекрасными локонами, что ложились на плечи голливудской волной.

Поэтому когда машина остановилась напротив старого дряхлого дома, я сперва даже не поняла, что мы приехали. Затем подумала, мол, водитель адресом ошибся, но нет. Все было верно. А уж когда с моей стороны дверь открылась, и я лицезрела самого Синицу и его любезно протянутую руку, то сомнений и вовсе не осталось.

— Привет, — поздоровался, быстро пробежался по мне глазами и произнёс, — прекрасно выглядишь, но придётся немного преобразится.

Ч-чего?

Синицын мне подмигнул, помог вылезти из такси и пошел разбираться с водителем. Я в свою очередь хмуро осматривалась.

Приехали, блин.

И это он называет свиданием?!

Непонятный закоулок, старые дома, сбитая брусчатка и одинокий мигающий фонарь. Сыро, уныло и грязно. Если уж это для него «свидание», страшно даже представить куда он свою невесту женится поведёт. В подвал? К крысам?!

Зябко передернув плечами, сложила руки на груди. Ну и холодина.

Может, ну его это свидание в баню?! Домой под одеяло. И тепло, и уютно…

— Готова? — положил руку мне на талию Дима, ведя вперёд.

— А ты уверен, что нам сюда?

— Конечно! Я уже обо всем договорился!

— Договорился? — пискнула на грани

истерики.

Мы подошли к этому полуразрушенному дому, который лично у меня не вызывал доверия. Того гляди и рухнет.

— Да. Будет круто, поверь!

— Синицын, ты если что-то употребляешь, то, пожалуйста, без меня. Я туда, — махнула брезгливо головой, — не пойду.

— Фролова, — закатил глаза. — Я спортсмен, — тоже мне оправдание. — Даже если бы я хотел что-то принять, то не смог бы. Нас проверяют постоянно. За кого ты меня принимаешь?

— Вообще или прямо сейчас? — решила уточнить. Сами посудите, пригласил на свидание, а в итоге привел даму в дебри какие-то.

— Идём. Будет весело! Или ты испугалась? — ухмыльнулся.

Змей! Знает же, что я постоянно на провокации ведусь.

Улька Фролова ничего не боится! Меня саму боятся надо!

Зыркнув на него, задрала свой подбородок и пошагала вперед. Шагала недолго. Поскользнулась и чуть лоб свой красивый не расшибла. Благо Дима вовремя поймал.

— Тебя понести или сама дойдёшь?

— Сама, — насупилась, но все же взяла его под локоть. Так, исключительно для опоры.

Зайдя внутрь, мы поднялись по ветхой деревянной лестнице наверх и, пройдя по узкому коридору, зашли в комнату.

Старый диван, перекошенная картина с обнаженной женщиной (сразу видно, что извращенец какой-то живёт. Если конечно, здесь вообще можно жить), два кресла и разожженный камин.

— В этой квартире раньше жил художник, а сейчас собираемся мы с ребятами.

— Зачем? — не поняла я.

— Увидишь, — многообещающе улыбнулся и протянул мне пакет. — Переодевайся.

Да он шутит?!

Нет. Судя по решительному блеску в глазах, не шутит.

Заглянув в пакет, скривилась.

Ну и мрак!

Что за лохмотья?!

И я сейчас должна из своего шикарного платья переодеться в этот мешок?!

— Знаешь, это больше похоже на издевательства, а не свидание.

— Помнишь, что я говорил про хорошее поведение? — криво улыбнулся.

Шантажист!

И, тем не менее, взяв пакет, вытащила оттуда странный черный комбинезон, балаклаву на пол лица и берцы. Хм, по боевому однако.

Не скрывая своего огорчения, стянула платье и напялила этот кошмар, стянула волосы в низкий хвост, надела балаклаву и берцы. Дима был одет аналогично мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Честно говоря, даже интересно, что же такого он придумал.

Достав из ещё одного пакета черную дутую куртку, помог мне ее надеть.

— Погнали!

Дима буквально светился. Его бы энтузиазм да в другое русло.

Мы вышли из комнаты, снова пошли к лестнице, спустились, после чего снова прошли по коридору и вышли во внутренний двор дома.

— Аккуратней ступай. Здесь может быть много стекла, — включив фонарик и взяв меня за руку, изрек Дима. Надо же, какой важный!

Любопытство росло во мне с каждой секундой.

Что это? Квест? Какой-то ночной пейнтбол?

Мы прошли ещё несколько метров, а затем остановились напротив стены. Надеюсь, нам не придётся сейчас с разбегу в неё бежать, чтобы потом Хогвартс какой не увидеть.

— И что? — осторожно поинтересовалась, несмело оборачиваясь по сторонам.

— Секунду…

Дима отпустил мою руку, но я тотчас же за нее схватилась.

— Не бросай меня! — выкрикнула.

— Уля, я тут. Никуда не собираюсь, — в его голосе послышался легкий смех. — Иди сюда, — притянул ближе к себе. — Доверься мне, — прошептал прямо в губы.

— Тоже самое сказал Анастейше Стилл Кристиан Грей, а потом отхлестал её плетью по заднице.

— Но ей же в итоге понравилось?

Ответить мне не дали, ведь за этими словами последовал долгий томный поцелуй, который разом стер все мои сомнения. Вот сразу бы так.

Отстранившись, Синица отошёл и приказал мне стоять и не двигаться. Со стороны послышался подозрительный шорох, после чего по бокам загорелись большие фонари.

Мы стояли напротив кирпичной стены, а на земле в ряд выстроились баллончики с краской и различные трафареты.

Граффити?!

— Мы будем заниматься вандализмом? — усмехнулась.

— Можно сказать и так.

Дима достал из кармана респираторы, перчатки и протянул мне.

Я никогда не увлекалась этой культурой. Граффити, скейтеры, различные рейв тусовки были не в моем вкусе, но я не прочь попробовать. Осознание того, что мы будем делать нечто незаконное подстегнуло мой азарт.

 Надо же! Димка Синицын разрисовывает стены по ночам! Кто бы мог подумать!

С рисованием у меня было туго. Это мягко говоря. Мы с ним не поладили с самого детства. Мой максимум — подрисовать Гоголю рожки (и то за свое «творчество» получила нагоняй от родителей). Собственно, с тех пор рисованием я больше не увлекалась.

Трафареты, как оказалось, были для меня. Синицыну, кто бы сомневался в мистере умелые ручки, они не требовались. Он рисовал уверенно, подсказывал мне и даже рисовал моей рукой. Мы рисовали надпись «crazy». Точно про нас сегодня.

— Этим ты занимался в своём городе?

— Отчасти, — предельно честно ответил. — Но граффити нельзя назвать чем-то плохим. Были вещи куда хуже. Граффити меньшее из всех зол.

— Что же тогда было самым жёстким?

— Драки. Я дрался очень много. Не умел сдерживать себя, постоянно провоцировал людей на конфликт. Я уже об этом говорил.

Мне даже даже сложно представить вечно холодного и сдержанного Синицына в ярости. Одно время я думала, что этот парень вообще робот, который не способен чувствовать.

Рисование нас затянуло, и мы даже не заметили, как пролетело несколько часов.

Сделав последний штрих, мы отошли.

Яркие буквы, блики. Цвета смешивались, переходили в другие. Удивительно.

Сделав несколько фото на память (и, конечно, для инстаграмма), мы начали собираться. Покидала я это место с долей грусти. Изначально я не хотела сюда идти, а сейчас не хотелось отсюда уходить. Уверена, что каждый раз проезжая это место, буду вспоминать этот вечер.

— Чего грустим? — спросил Синицын, когда мы уже переодевались.

— Не знаю. Здесь круто. Чувствуешь себя свободной, будто весь мир стоит на паузе. Нет обыденной суеты, проблем.

— Я же говорил, что ты не пожалеешь.

— Да, а я ещё я была очень хорошей девочкой, — с совсем не тонким намёком проворковала.

Домой ехала в предвкушении. Ночь обещала быть долгой и страстной. По крайней мере я на это надеялась. Ну, а кто бы на моем месте нет?

Синицын же только кидал мне свои загадочные улыбочки.

Домчали мы быстро. Сегодня я даже была не против такой езды. Представьте себе, даже с нашим сторожевым псом не погрызлась. Чего с неё со старой взять-то?!

Зайдя в лифт, нажала на кнопку и приперла в самом прямом смысле Синицына к стенке.

Я же не железная, в конце концов!

Столько дней! Это как показать ребенку игрушку, а потом сказать ждать до Нового Года.

— Уля, — выдохнул мне в губы, смыкая руки на талии.

— Ммм? — поцеловала его.

Уф, какой сладкий!

— Секс в общедоступном месте запрещен законом.

— Дима, ну вечно ты обламываешь весь кайф.

— О, я восполню. Не сомневайся, — дразняще проведя рукой по бедру, шепнул.

Что ж, после таких обещаний моё либидо, кажется, упало в обморок от счастья. Ладно. Можно и подождать.

Лифт щелкнул, и нам все же пришлось выйти.

Сюрпризы на сегодня, очевидно, не закончились. Возле двери Синица попросил меня закрыть глаза, после недолгих уговоров (моя цена проста: один поцелуй), я все же их закрыла.

Подхватив на руки, Дима понёс меня в квартиру, раздел (жаль, что не полностью) и даже разул, а потом вновь подхватил на руки и понёс.

Вот привыкну же, потом буду требовать с него свидания. Друзья же так делают, верно?! Ну даже если и нет, то у нас «особая» дружба.

Поставив меня на ноги, Синицын произнес:

— Открывай.

Распахнув веки, со свистом втянула в себя воздух.

Мать моя женщина!

Свечи, лепестки роз и ужин на двоих.

— Прошу.

Как только мы разместились, Синицын открыл бутылку вина и разлил по бокалам.

— Спасибо, — пригубив, поблагодарила его. Накрыла его руку своей и легонько сжала. — Знаешь, — усмехнулась, — не очень-то по дружески. Но к черту эти условности!

Синицын меня не поддержал.

Откашлялся, забрал свою руку и отпил вино.

Вероятно, девушка поумней заметила бы подвох уже тут, но я была слишком увлечена этим вечером. Этой маленькой персональной сказкой.

Разговор шел легко и непринужденно. Впрочем, как и целый вечер. Вкусный ужин, красивый мужчина, вино… О чем еще можно мечтать?

— Потанцуем? — В какой-то момент предложил Синица, а я с радостью согласилась.

Подключив телефон к стереосистеме, Дима включил песню на телефон. Взмахнув волосами, поднялась, с игривой улыбкой подошла вплотную и положила руки ему на плечи. Медленно покачиваясь под мелодию, мы дарили друг другу нежные улыбки.

— Это удивительный вечер, Дим. Правда. Спасибо тебе за это, — прижав голову к его груди, прошептала.

Как громко стучит его сердце.

Тук-тук. Тук-тук.

— Таких вечеров может быть больше, — чуть погодя, сказал он.

— Будем каждый вечер заниматься вандализмом? — подняв голову и заглядывая в эти уже родные мне глаза, пошутила.

— Нет, — убрал ласково локон с моего лица, — мы просто будем вместе.

Больше игривости в его голосе не прослеживалось.

— Дим…

— Ульяна, посмотри, этот вечер прекрасен. Мы живем вместе, знаем друг друга в быту, прекрасно ладим. Ты удивительная девушка. Ты мне очень нравишься. Чего ты боишься?

— Я… — в горле внезапно пересохло.

Резко отстранившись, взяла со стола бокал и залпом его осушила. — Я не знаю. Это просто…

— Не для тебя, — кивнул он. — Я это уже слышал, и меня не убедило. По-моему, ты боишься влюбиться.

— Пфф! Да я постоянно влюбляюсь!

— Нет, — упрямо качнул головой. — Тебе хочется так думать. На самом деле ты заведомо выбираешь тех, с кем в перспективе ничего не будешь иметь.

— Мы друзья, Дима, зачем все менять?

— Ульяна, очнись! — сорвался он. — Мы спим вместе. Мы никогда не были друзьями и не будем.

— Но почему?

— Потому что я не собираюсь быть тебе другом. Я хочу быть всем. Я не хочу тебя ни с кем делить, не хочу постоянно переживать, что ты можешь в любой момент соскочить. Эти свободные «отношения» не для меня, черт возьми!

— Но ты говорил…

— А что я ещё мог сказать? — фыркнул, запуская пальцы в волосы. — Я хотел показать тебе другую сторону отношений. Что это не только условности, что это круто разделить с кем-то свое горе, просто говорить, проводить время вместе. Мне хотелось, чтобы ты посмотрела на все с другой стороны, но, видимо, я слишком много прошу, — сухо закончил.

— Зачем тебе все это? — в глазах неприятно защипало. Слезы с каждой секундой становилось все труднее сдерживать.

— А разве не понятно? — развел он руками. — Я влюблен в тебя. Я узнал тебя как человека, и влюбился. Я видел тебя ненакрашенную, видел злую, смешную. Ты запала мне в душу. Я знаю, что ты любишь есть на завтрак, а что терпеть не можешь. Знаю, что при всем своем характере, ты верный друг и горой стоишь за свою семью. Вот только ты сама хочешь казаться хуже, чем есть на самом деле.

Черт!

Это невозможно!

Одна слеза. Вторая, и вот я уже реву.

Приложив ладони к щекам отвернулась.

Не хочу этого слышать! Не хочу.

— Я увидел в тебе человека близкого мне по духу. Который меня понимает, хоть ты и скрываешься за маской гламурной стервы. Хватит играть. Я наигрался в эти игры и больше не намерен. Ты должна сделать свой выбор. Я дал тебе время, показал все в другом свете, но ты слишком упряма. Ты хочешь верить только в то, что привыкла. Признайся.

— Признаться в чем? — повернулась к нему лицом. — В чем я тебе должна признаться?

— Я знаю, что и ты ко мне тоже что-то чувствуешь. Хватит этих друзей.

— Да, чувствую. Доволен? — пальцами провела под глазами, наверняка оставляя страшные следы от туши. — Только это ничего не меняет. Я была честна с тобой. Я ушла из одного дома, где мне все говорили, что мне нужно делать, а теперь ты предлагаешь снова вернуться под надзор? Я хотела для себя другой жизни! — истерично выплюнула.

Наступило гробовое молчание. Всё резкое слова повисли между нами. Вот они, ваши гребаные отношения. Они даже не начались, а от них уже проблемы и боль.

— Проблема в том, что ты сама не знаешь, чего хочешь. Я заберу свои вещи на днях.

Это были последние его слова. Затем он ушёл. Развернулся и ушёл. Хотелось выть волком, рыдать навзрыд, послать весь мир к чертям и одновременно не хотелось ничего. Дима Синицын уничтожил Ульяну Фролову.

Кто я? Что теперь? И почему так чертовски больно и так много в мыслях этого «а могло быть иначе…».

Глава 30

Дима

Красные флажки в руках девушки поднялись.

На старт. Внимание. Марш!

Вжав педаль в пол, резво стартанул с места. Мне хватило несколько секунд, чтобы разогнаться и поменять скорость.

Давай, малышка. Не подведи.

И она не подвела. Исправно гнала вперёд, заявляя свои права на победу. В этот раз я не проиграю.

Я полностью сконцентрирован. Тормоз, поворот, газ. Поворот. Ещё один поворот.

Соперники остались далеко позади, но расслабляться рано. Все может измениться в последний момент.

Прочь из головы. Прочь блондинистые волосы, прочь стройную фигуру, что совсем недавно сидела на сидении рядом и дрожала от страха.

Черт!

Дьяволица!

Поворот. Поворот.

Финиш.

Счастливчик снова в строю.

Нацепив на лицо улыбку победителя, вышел из машины.

— Вот и он! Удача снова с нашим счастливчиком! Синица, — позвал меня местный заводила, — так все дело в той секси-блондиночке?

Козел.

Хмыкнув, не стал отвечать. Я не обязан веселить эту толпу. Пройдя мимо двух красоток, которые явно собирались уделить мне свое внимание, направился к Лехе забирать выигрыш.

Адреналин все еще бурлил в крови, но даже он не помогал выбросить Фролову из головы. С ней гонки куда похлеще. После них едва останешься целым.

* * *

— Дим, а она красивая, — сказала Алинка, словно невзначай.

— Кто? — сделал вид, что не понял.

 — Ты знаешь кто, — закатила Алина глаза и фыркнула. — Девушка твоя.

— Она не моя девушка, — с силой затолкнув в себя кашу, пробормотал.

— Ну и дурак!

— Она не захотела ею быть, — честно ответил.

— Тогда она дура! Ты же у меня самый лучший!

Рассмеявшись, взъерошил ей волосы прям как в детстве. Алинка скуксилась, шикнула и ударила меня по рукам, вопя:

— Прическа!

— Кстати, что за парад? Куда-то собираешься? — сузил щелки.

— Дим!

Знаю-знаю, она уже взрослая и бла-бла-бла… Не то чтобы я был сверхопекающим старшим братом, но…

К черту!

Я действительно им был.

— То, что тебе в паспорте стукнуло восемнадцать, ещё ничего не значит, — нарочно грозно произнёс.

— Ну конечно! Идем сегодня с подружками на вечерний сеанс в кино.

— Точно?

Дим, ну хватит уже строить из себя строгого брата. — Мда, эту даму не провести. Она-то знает, что я до пятнадцати лет спал с мишкой. Эх, плакала моя брутальность и репутация.

— Ты же знаешь, что я тебе никогда не вру.

— Знаю, родная, — чмокнул её в щёку, вставая. — Но если что, то звони. Приеду разберусь. Трупы спрятать помогу, из пожара вынесу, всем упырям рукастым эти самые руки поотрываю.

— Буду иметь в виду. Особенно про трупов.

Закинув тарелку в раковину, пошёл в зал, где собственно и обосновался. Похоже, это мой рок. Поскорее бы с квартирой разобраться. Хоть там своя комната будет.

— А посуда? — крикнула вслед Алинка.

— Ну, Алька…

— Женщины на тебя нет!

Фроловой на меня нет.

Черт! Опять она!

Ульяна

Здравствуй, хреновое утро.

— Еда! — заорал Емеля.

Вздохнув, поднялась, пока это создание дьявола не начало громить всю квартиру. Вот же, скотина этот Синицын! Сам свалил, а это чудо природы мне оставил.

Ни ответа, ни привета уже более суток. Как ушел позавчера вечером, так с концами.

Вчера правда, когда мониторила истории в инсте, видела, что он выиграл гонку. Ну, кто бы сомневался!

Любовь у него! Как же!

Это я уже все бока себе отлежала и глаза выплакала. Это я отменила вчера все съемки, просто потому что была не в состоянии куда-то ехать. Поругалась бы к чертям собачьим со всеми, и вообще бы никуда больше не позвали. Я себя знаю. Та еще истеричка.

Насыпав птице корма и нарезав яблоки, пошла в душ. В зеркало даже не пыталась смотреть. В таком виде только в фильмах ужасах сниматься.

Вот как нужно страдать, а не на трассах рассекать да со швабрами всякими миловаться!

В ванной отмокала долго. Сегодня к вечеру у меня была назначена съемка. На обычную наверняка бы забила, но вчера внезапно позвонили из журнала, для которого недавно снималась. Им никак нельзя отказывать. Любовь любовью, а работа по расписанию.

Слава всем богам, что я не из тех дурищ, которые закапываются в своем горе.

Нет. Пострадали денёк и хватит.

Больно — да. Тяжело? Ну, а кому в наше время легко? К тому же, Синица перебеситься. Как миленький придёт у меня, раз любовь у него. Вернемся к прежним отношениям, и каждый будет счастлив.

И да, опережая ваши вопросы, я эгоистка. А до этого не понятно было, что ли?

После душа, пилинга, масок, я стала похожей на человека. Из зеркала на меня глазела хорошенькая девушка. Только глаза… Тусклые какие-то. Безжизненные.

Неужели я действительно обманывала себя?

Неужели все эти вечеринки лишь для того, чтобы почувствовать себя нужной? Ведь зависимость от чужого мнения — это не свобода. Впрочем, нельзя сказать, что я сильно от кого-то зависела. За несколько лет столько компаний поменяла — не счесть. Куда бы не пошла — везде знакомые найдутся. Конечно, это не друзья.

Да и кто говорит о дружбе? Но многих я считала действительно хорошими приятелями. С кем, разумеется, не успела поссориться. Ну или распустить позорные слухи. Нет, ну, а что? Только не нужно говорить, что вы не сплетничаете. Все люди любят почесать языками. Без исключения. Ну, а я немного преувеличивать. Честно-честно. Самую малость.

Я всегда была девчонкой общительной. Люди ко мне тянулись. Со мной легко говорить и смеяться, даже несмотря на специфический характер. Но в последнее время меня не тянуло на тусовки.

Когда я вообще последний раз на них была? Даже и не вспомнить. Тёплые вечера с Синицыным под одеялом и «Игрой Престолов» стали для меня куда интереснее тусовок.

Старею или ума набираюсь?

Размышления прервал звонок.

Ну наконец этот охламон вернулся! Поди, ключи свои забыл!

Ну я ему сейчас…

Только вот открыв дверь, не увидела знакомую хмурую физиономию.

— Здравствуйте, курьерская служба «Экспресс». Вы Ульяна Фролова? — посмотрев на листок у себя в руке, спросил парень.

— Да, — уныло кивнула.

Боже, неужели Ляля проснулся? Синицын же с ним вроде разобрался. Ох, только бы не он…

— Вам заказное письмо, — передал, — от Софьи Павловой и Бориса Ефимова.

Так-с, а вот это уже интересно…

— Распишитесь, пожалуйста.

Забрав письмо, расписалась. Как только курьер ушел, немедля его открыла.

Приглашение на свадьбу.

Не может быть!

Тысяча чертей!

Она все-таки согласилась?

Её заставили? Что за бесовщина?

«Дорогая Ульяна! Позвольте пригласить Вас на Самое Главное Торжество всей нашей жизни. Мы хотим соединить наши судьбы и наши сердца, и нам было бы очень приятно, если бы Вы явились свидетелями этого события и разделили с нами нашу радость. Торжество будет проходить по адресу ***, в *** часов.

 С уважением Софья и Борис»

Че?

Кто вообще о такомсобытии оповещает за неделю?! Неделю, вашу бабушку!

Сфотографировав, отправила в наш общий диалог с текстом:

«Вам тоже это говно пришло?»

«Да» — моментально ответила Варя.

«Мне нет» — написала Дуня.

«Значит, придёт» — с полной уверенностью заявила я.

«Это бред какой-то… Соня же не хотела замуж. Работала. Я ей звонила сегодня. Не отвечает.

Может, что-то случилось?»

«Сейчас наберу»

Проведя, пальцем по экрану, нажала на значок телефона и пролистнула.

«Сонька»

Нажав на вызов, принялась ждать.

Вне зоны действия сети. Понятно. Короче, абонент не абонент.

«Ну что там?» — написала Дунька.

«Тоже не берет»

«Блин, предчувствие нехорошее какое-то. Может, ее заложники взяли и заставляют выйти замуж?» — Варя как всегда. От сердобольная душа. Хотя мне тоже от этого известия несколько не по себе.

«Ага, очень смешно! Соня и в заложниках! Это где ж такого дурака найти нужно? Ей вернут ещё и бабла сверху заплатят»

«Это да… Ладно, девки, пока тревогу бить рано. Может, она и сама захотела. Завтра, если не объявится, то поедем к ней на работу, а если её там не будет, то домой»

На этом и решили. Ох, и Павлова. А еще вечно на меня бочку катят, что это я, мол, без приключений жить не могу. Тьфу!

Дима

Подъехав к дому, по привычке бросил взгляд на окно.

Свет не горит. Её дома нет.

Блин.

Кого я обманываю?!

Я знаю, что её нет. Буквально час назад Ульяна выложила историю со съёмки. Собственно, поэтому я и приехал.

Трус? Может быть.

Но видеть её выше моих сил. Не хочу.

Как можно отдаваться человеку с такой пылкой страстью, но при этом не признавать свои чувства к нему?

Хотя, постойте, она же признала!

Сделала мне одолжение! Спасибо. Я не оценил. С её-то слов это все равно ничего не меняет. Просто прекрасно. Это тупик, друзья! Логику Фроловой, я уверен, не способна понять даже сама Фролова. Это нечто запредельное. Не из нашего мира.

Выйдя из машины, поставил на сигнализацию. У меня был час на то, чтобы собрать свои вещи. Конечно, переезжать — последнее, чего мне хотелось, но это война с Ульяной затянулась. Я уступлю. В конце концов, я мужчина. Поживу у сестры.

Мда. Звучит очень «по-мужски».

Я заплатил за квартиру на несколько месяцев вперёд. Свободных денег у меня не имеется. Я не миллиардер. Заработок в основном с гонок и хоккея. В моем родном городе у нас было несколько квартир, которые мы сдавали.

Одну я продал, на которую, добавив своих сбережений, и купил жилье. Сейчас делал ремонт, плюс оплачивал сестре обучение, давал на карманные расходы и оплачивал ее жилье.

Зарабатывал я, может, и неплохо, но тратил ещё больше. Поэтому ничего страшного не случится, если потесню сестрёнку пару месяцев, а может и того меньше.

Честно говоря, я бы не удивился если бы мои вещи Фролова уже собрала и поставила у двери. Хотя…

О чем это я? Поставила у двери! Ага, конечно. Спалила бы и весело прыгала у костра. Вот это точно по ней!

Однако, когда я зашёл в квартиру, дымом не пахло, а мои вещи лежали ровно там, где я их оставил в последний раз. Абсолютно нетронутые. Даже в трусы перца не насыпала. Не сомневайтесь, я проверял.

И что очень странно… От этого на душе стало ещё паскуднее.

Похоже, безумство заразно. Может, оно передается половым путем?

Ульяна

Съемка меня настолько вымотала, что я даже отказалась пить с редактором кофе.

Да. С тем самым редактором, которого в прошлый раз отшила. Тогда у меня была договоренность с Синицыным. Хотя, если говорить начистоту, мы договаривались не ходить налево, а про свидание не было речи. Впрочем, что ни в прошлый раз, что ни сегодня у меня не было желания идти с кем-то на свидания. Хотелось только домой.

Прихватив бутылку вина, авось блудный Синицын уже вернулся (я его напою, отогрею, в постель уложу и все раны залечу), вызвала такси и поехала домой.

Как только вошла в квартиру, в нос ударил запах знакомого одеколона.

Он дома!

Только вот свет почему-то выключен… Странно…

Щёлкнув выключателем, прислушалась.

Хмм, может он в ванной?

Я же нюхом чую, что он здесь. Запах его!

Быстро метнувшись к ванной, не стесняясь (чего собственно? Уже все видела), ворвалась.

Пусто.

Открыла дверь в туалет.

И тут пусто.

Что за ерунда?

В комнате никого. Развернулась, чтобы выйти, как вдруг пустой угол привлёк моё внимание.

Что за…

Где Емеля?

Ка-ра-ул!

Емелю украли!

Только сегодня же стоял вот на этом самом месте! Ёлки-метелки!

Так. Нужно срочно звонить Синицыну. Это его птица, между прочим.

Уже достала телефон, но осознание медленно, но верно подкрадывалось.

Не может быть.

Нет.

Он не мог этого сделать. Не мог.

Бросившись к шкафу, открыла, едва не вырвав двери.

Вещи. Где, мать вашу, его вещи?!

В комоде тоже шаром покати. Бритва из ванной пропала. Ничего не осталось. Даже жалкой записки не написал!

Он бросил меня?

Ну я ему сейчас….

Ульяну Фролову ещё никто и никогда не бросал.

И не будет.

Да. Именно так.

Набрав номер, принялась ждать.

Гудки. Гудки. Гудки.

Снова набрала.

Сбросил.

Уф!

Да пошёл он! Пусть катится! Нужен он мне больно! Вон, пусть идёт к носатой и пучеглазой Алехиной.

Поджав губы, шмыгнула носом.

Не буду плакать. Не буду, я сказала!

Только слезы не слушались, они градом потекли из глаз.

Почему как одиноко и пусто в этой квартире без него?! Даже без этой птицы дурацкой?! Как они могли меня бросить?!

С такими мыслями я поплелась на кухню, достала бокал, открыла бутылку красного сухого и занялась в угнетающей тишине самобичеванием. .

Дура. Какая же я глупая девчонка. Неужели моя гордыня важнее чувств? Неужели я так просто отпущу его?

Глава 31

Ульяна

 Ладно. Мне нужно лишь нажать на кнопку. На одну-единственную кнопочку. Пфф, подумаешь! Что сложного-то?!

Рука уже потянулась к дверному звонку, но в последний момент я ее отдернула.

Твою дивизию!

Спросите, что же такого сложного в таком простом действии? О, ничего. Вот совсем ничего. За исключением того, что я стояла под дверью квартиры сестры Димки.

Вы не ждали? А я приперлась!

А что мне ещё оставалось делать? Можно было, конечно, позвонить, как делают все нормальные люди. Но когда я была нормальной? Мне же нужно припереться и сказать все в лицо. Ну мол, дура, прости, пойми…

Поняла я это, когда сегодня проснулась в одиночестве. Оно угнетало.

Ещё и у Соньки проблемы, как оказалось. Папаша её приехал сегодня к Дуньке. Дочурку потерял.

Просто фантастика! И где её черти носят? Судя по словам её отца, у неё началась предсвадебная депрессия. Ну её можно понять! Ее «женишку» сто лет в обед! Того гляди, и ласты склеит. А уж если на семейном ложе… В общем, хорошо мужик устроился на старости лет. За Соню я переживала не меньше, чем за свою личную жизнь.

Так. Нужно взять себя в руки и просто позвонить. На счет три.

Раз. Два…

— Привет! — вдруг раздался за спиной мелодичный голос.

Схватившись за сердце, повернулась на пятках.

— Я чуть кони не двинула! — высказалась.

— Прости, — виновато улыбнулась девушка. Что-то уж больно черты мне её знакомы… — Если ты к Димке, то он уехал. Я Алина, его сестра.

Точно! Её фото стояло у него на звонке. И эти глаза. Синющие глазища. Поразительное сходство!

— Привет, — постаралась любезно улыбнуться. К черту! Я не умею быть любезной. Особенно в таком настроении. — Я…

— Ульяна, — прервала меня, немало удивив. — Я знаю. Дима рассказывал о тебе, — хитро ухмыльнулась она, подходя к двери.

Уф! Представляю, что он обо мне говорил… Признаю. Мне стало стыдно. Эта девчонка, метр в кепке, смогла уделать меня. Ткнуть носом в каку.

— Эм… Я…Просто…

— Проходи, — открыла она дверь. — Чай попьём, поболтаем.

Прикусив губу, уже хотела придумать отмазку и соскочить, но цепкие глазищи смотрели прямо в душу.

Ладно. Может, с этого что-то да получится.

— Спасибо за приглашение, — проблеяла, заходя в квартиру.

Квартира была меньше нашей. Маленькая кухня студия, туалет совмещённый с ванной и комната. Просто и уютно.

 — Располагайся, а я нам чай сделаю.

Мне бы стоило поучиться ее гостеприимству.

Гостей я любила — это правда, но лучше, когда они приходят со своим.

На стенах висело несколько фотографий. Разумеется, они привлекли мое внимание, ведь на них красовался маленький Синицын. С беззубой широкой улыбкой и мороженым в руках.

— Это мы с родителями в Сочи ездили отдыхать, — прокомментировала Алина. — Я была ещё совсем крохой, а вот Димка уже во второй класс пошел.

— И не скажешь, что таким здоровым лбом вырастет.

Маленький, щуплый мальчик. Как его вообще взяли в хоккейную команду с такой комплекцией?

— Его не хотели брать в хоккей, — словно услышав мои мысли, произнесла девушка. — Тем летом он набрал три килограмма, ходил с папой на турники и немного прибавил в массе. Его все-таки взяли. Правда, лет до двенадцати тренера его вообще не замечали. Слишком мелким был. Зато потом как вымахал!

— Никогда бы не подумала…

Хмыкнув, Алина поставила передо мной чай и сахар. Сладкое искушение, которое, боюсь, мне фигура не простит.

Мы ещё немного поговорили о «том», о «сём», а затем повисла тишина. В конце концов, и ежу понятно, что я пришла сюда не о детстве Синицы болтать.

— Так зачем тебе нужен мой брат?

Мда. Хватки этой девочке не занимать. Даже меня приперла к стенке.

— Мы поссорились, — неоднозначно ответила. — Я была не права. Хотела извиниться.

— Почему тогда не позвонила? — пытливо вскинула бровь. Ох, уж эти Синицыны! Им бы в разведке служить!

— Люблю разговаривать лично. Видеть человека. И потом, — отпила чай, — не факт, что Дима мне бы ответил.

Да. Отчасти я боялась, что если позвоню ему, то он не ответит или сбросит. Я после таких фокусов вообще бы его в чс занесла.

— Дима не такой. Он не уходит от проблем. Хотя… — задумалась, — ты его знатно обидела. Давай начистоту, Ульяна. Ты ведь ему отказала. Что сейчас изменилось?

Все. Ничего.

Сложно. Очень сложно объяснить чувства словами. Противоречие на противоречии. Но одно знала точно, я по нему соскучилась. Мне его не хватало.

— Сложно объяснить, — пожала плечами. — Он ушёл и стало одиноко. Я так долго этого хотела. Такой, знаешь, свободы, независимости, но что тогда наша жизнь без этих обязательств? Тем более, с Димой все ощущалось иначе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Дима умеет прощать. Тебе повезло, — обнадежила меня Алина. — Но он мой брат. Если он тебе не нужен, и это вопрос лишь твоей гордости, то лучше оставь его в покое. Он хороший парень.

—Да, я знаю, — кивнула головой. — Я много об этом думала…

— Тогда подумай еще, — несколько резко прервала меня. — У них сборы. Финал сезона. Приедет через неделю. Думаю, этого времени достаточно, чтобы все переосмыслить.

Слова Алины были резкими. И на миг я даже хотела взбрыкнуть, дескать, какая-то сопля зелёная будет указывать, что мне делать, однако… Однако я её понимала. Тоже самое я бы сделала для своих родных и близких.

Уходила в смешанных чувствах. Алина была достаточно доброжелательна ко мне, но при этом сохраняла дистанцию.

Мы неловко попрощались, после чего я поехала домой.

В свой одинокий, холодный дом. Ну может, я утрирую. В конце концов, топили у нас исправно.

К слову, Соня объявилась. Позвонила мне, прям когда я ехала в такси.

Пропажа. Где она была, так и не сказала, но замуж она явно не собиралась. Вообще-то, она даже не была в курсе, что собирается замуж. За нее все решил её отец.

Что ж, поживём — увидим…

* * *

Пожили. Целую неделю. Ровно до свадьбы. Как вы догадались, ее не отменили. Отнюдь.

В персиковых одинаковых платьях, мы стояли с девчонками в фойе поместья, арендованного специально для свадьбы.

— Да что ж это такое-то? Слышь, пучеглазый, дай пройти даме, я говорю! — даже топнула ногой для убедительности, но этот столб и не моргнул.

— Уль, успокойся, — положила мне руку на плечо Варя. — Не пропустят они. Работа такая.

— Да в гробу я видала их работу! — выплюнула. Где это видано, чтобы подружек невесты не пускали к невесте? — Чтоб тебе бабы не давали! — шикнула. О, глаз дернулся! Ну хоть какая-то реакция. — Хотя, — скривившись, прошлась по нему глазами, — тебе и так не дают.

— Уля! — крикнули в унисон на меня девчонки, оттаскивая от охранника.

— Прекрати! Нас сейчас попрут отсюда.

— Пусть только попробуют!

— Фролова, хватит как танк напролом переть. Здесь деликатнее нужно действовать.

Как бы мне не хотелось крикнуть: «Протестую!», причём в микрофон, чтобы все услышали, но, пока с Соней не поговорим, нужно действительно быть более сдержанно. Умом я это понимала, но эмоции брали верх.

Что за каламбур?

Ещё и жених этот ходит туда-сюда. Сверкает своей вставной челюстью. А один из его дружков (такой же старый извращуга) подмигнул мне. Пусть держит карман шире! Я, между прочим, дама не свободная. У меня Синичкин есть. Ну подумаешь, он ещё не в курсе! Я непременно ему об этом сообщу.

— Девчонки, привет! — поздоровался с нами Андрей Павлов собственной персоны. Тот самый хмырь, который продал свою дочь. Нет, ну, а что вы ожидали, что я буду мягко о нем отзываться?!

— Здрасте! — оскалилась акулой.

Девчонки тоже вяло поздоровалась.

— Как вам? Шикарная свадьба, правда? Жених постарался на славу!

Еще бы! Столько бабла ввалить! Только вот за всей этой мишурой, скрывалась несчастная невеста, с которой ночью потребуют определённую плату.

Фу! Мерзость! Яду ему какого подсыпать, что ли?

— Сегодня будут даже знаменитости выступать. Любимая группа Сонечки — «Безликие». Слышали про таких?

Вот муда… Это не её любимая группа! Это группа, которая вроде как и знаменита, но при этом относительно не много берет за выступление. Зажали денег, в общем!

— Ну и наши тоже будут выступать, — далее он перечислил несколько старых групп и певцов. Вероятно, поколения Бориски. — В общем, отдыхайте девочки! — свернул напоследок улыбкой и отчалил.

— Думаете, Соня правда здесь по своей воле? Ведь у неё был шанс сбежать.

— Пф! Нет, конечно! — я в каждой бочке затычка. — Они её наверное на цепях держат, чтобы с окна не сиганула. Вот нам и не показывают.

— Девочки, осталось всего ничего до начала, — как-то запаниковала Дунька. — Нам реально нужно прорваться внутрь и отдать записку, — Бобрич решительно посмотрела на меня.

К слову, Бобрич обмолвилась, что у нашей принцессы любовь нарисовалась на горизонте. Не Бориска, разумеется. Вот и пропала. Что к чему, там было не понятно, но нас попросили передать записку. Ну как нас… Аиду. Но мы же банда! Все что мы делаем — делаем вместе, и отвечаем за все тоже вместе! Тут, кстати, должна была заиграть музыка из «Бригады».

Десять пятниц на неделе у этих баб, ей Богу!

— Вы же хотели деликатные действовать…

— Времени нет.

— Уль, — состроила умоляющие глазки Дуня, — отвлеки его, как ты умеешь.

— И как же?

— Ну соблазни, глазки построй.

— Я не могу, — отрезала. — Нужно что-то другое.

— Уль…

— У меня Синицын. Нет, я сказала. Эти способы в прошлом. Я его скорее усыплю, чем буду соблазнять.

Разумеется, я обо всем рассказала девчонкам. Как могла не рассказать? Тем более, хотелось поделиться своими переживаниями. Излить, так сказать, душу.

— И что делать? — насупилась она.

Что делать, что делать…. Штурмом брать эту крепость!

Короче, с воплем:

— Пропустите! — я ринулась к этому охраннику, краем глаза заметив, как девчонки синхронно хлопнули ладошками по лбу. — Брысь, я говорю! — шикнула, но охранник только качнул головой. — Ты че, жертва пьяной акушерки, попутал?! Если ты меня сейчас не пропустишь, то я тебе твою карму поправлю и чакры начищу!

Куда там! Даже на миллиметр не сдвинулся.

Ну все! Сам напросился!

Наступив каблуком ему на ногу, локтем ударила в живот, чтобы отвлечь внимание. Охранник взвыл, а я между тем с боем ворвалась в комнату.

— Извините, пожалуйста! Простите, — пролепетала Дуня позади. — Мы не хотели… Точнее, хотели, но не так… Простите…

— Фролова! Тише ты! — Варя попыталась меня угомонить, но Остапа уже понесло…

— Целый день тут сторожат псы цепные! Косточек нет, брысь отсюда! Не положено им, видите ли! Тьфу ты! Сонька, что за беспредел? — уже обратилась к подруге.

Видимо, я так расшумелась, что и женишок подсуетился. Тут как тут, клоун ряженый!

— Девушки…

Со всей ненавистью покосилась на него. Клянусь, он аж побледнел!

— Пусть! — махнул он рукой охране и ушёл. Бочком-бочком и удрал. Трус!

Так-то!

Захлопнув дверь, поморщилась:

— Ну и мерзкий дед у тебя, конечно!

— Улька, прекрати, — шикнула Варя. — Ей ещё за него замуж выходить!

— А может, и нет, — загадочно улыбнулась Аида.

— Ну ты, конечно, и горазда давать, мать! Пропала! Ни слуху, ни духу, а потом любовь-морковь у неё оказывается!

— Откуда вы все

— Сонь, меня Белов попросил тебе передать, — Дунька достала из клатча письмо. — А его попросил Демьян.

Лицо подруги отобразило замешательство. Осторожно она взяла письмо в руки.

 Ух! Интересненько, что же там…

— Сонь, мы пойдем. Думаю, тебе нужно побыть одной.

Ээ, в смысле пойдём?! На самом интересном месте?

— Ну я тоже хочу почитать! — надула губы, точно маленький ребенок.

Нет. Ну где справедливость, спрашивается?! Я им, между прочим, все в мельчайших подробностях рассказываю.

Девчонки зыркнули на меня, точно воспитательницы на нерадивое дитя.

Эх, ладно…

Обняв Соньку на прощание, неохотно поплелась к выходу.

Невеста ни живая ни мертвая, но зато в шикарном платье, ступала по дорожке, приближаясь к арке. Мы стояли недалеко. Конечно, за тонной косметики никто и не заметил её красных глаз. Но мы все видели. И подрагивающие руки, и несчастное лицо.

Сердце кровью обливается, ей богу!

Беги, девочка, беги! Дался тебе этот старпер!

Однако Павлова подошла, смиренно слушала речь ведущей и даже не сбросила наглую граблю старика со своей талии.

— Согласны ли вы, Павлова Софья Андреевна, взять в законные мужья Ефимова Бориса Михайловича?

Наступило длительное молчание. Я крепко сжала руки девочек, что стояли по сторонам от меня.

Не может же Павлова быть такой дурой! Просто не может!

— Нет, — решительно отрезала она. — Нет. Не согласна, — покачала головой, пятясь назад.

Вот, это моя девочка!

Подняв полы длинного платья, она бросилась к воротам. Там, если все шло по плану, должна была стоять машина Белова.

Ну-с. Всем спасибо! Всем пока! И нам пора… Не то по шапке прилетит.

Под перешептывание и негодование толпы, мы с девчонками побежали следом. Соня что-то яростно крикнула отцу, а затем уселась в машину. Мы следом за ней сели в машину Морозова, который ждал, само собой, нас.

— Ну что? Спасли невесту?

— А то! — довольно улыбнулась Варя.

Личную жизнь подруги устроила, пора и своей заняться…

* * *

Наблюдать за милой парочкой в машине, зная, что у тебя не все так радужно, то ещё удовольствие. Ребята высадили меня возле дома Димы. Точнее, его сестры. Все в том же праздничном платье, с мейком, я собиралась вернуть своего Синичкина домой.

Ещё вчера я списалась с Алиной. Кажется, она обрадовалась, что я не поменяла своего решения. Хотя, с этой девушкой нельзя быть ни в чем уверенной. Что ж, по крайней мере, она согласилась быть моим информатором. Синицын был дома, это я знала наверняка.

Дрожь прошлась по телу, а нервы сдавали. Сегодня был крайне напряжённый день, и легче он не становился. Мы только разобрались с Павловой, а теперь вот… Нужно найти в себе смелость, чтобы попросить прощения.

— Удачи тебе, Фролова! — пожелал Морозов. — Ты Синицына хоть иногда выпускай погулять, а то затрахае… Ай! — вскрикнул от подзатыльника Вари.

— Уль, не слушай его. Я держу за тебя кулачки, правда! — послав мне кучу воздушных поцелуйчиков, ребята отъехали, а я потопала к подъезду.

Я проматывала в голове текст, который репетировала на протяжении недели. Сейчас все слова казались невероятно глупыми. Может, просто со слезами кинуться в его объятия, авось прокатит?

Зайдя в лифт, поднялась на этаж и вышла. Как и в прошлый раз, подошла к двери. Прям дежавю. Только в прошлый раз Синицына не было, а сейчас он дома.

Ладно. Ещё буквально минутку и точно позвоню!

Ага. Позвонила, блин.

Даже спустя пять минут, я не наскребла в себе смелости.

Черт! Черт! Черт!

Что ж это за напасть такая?

Снова подняла руку, как вдруг… За дверью послышалось вошканье, а затем она открылась.

— Ульяна? — брови Синицына взлетели вверх.

— Привет, — неловко помахала рукой.

— Что ты тут делаешь?

— Я… — по-привычке начала придумывать отмазку, но тут же мысленно дала себе подзатыльник. Хватит игр, Фролова. Ты знаешь, зачем пришла. — Я за тобой… — запнулась. — К тебе.

— И зачем же ко мне? — хмыкнул, складывая руки на груди.

— Дим, — сделала шаг к нему, — поехали домой. Я скучаю по тебе. Правда.

Он долго и пристально вглядывался в моё лицо, словно пытаясь уличить во лжи, но её не было. Я говорила от чистого сердца.

— Дим, — положила руки ему на плечи, — я была не права. Я такая дура!

— Ульяна, послушай…

— Нет, — перебила его, — я хочу сказать, что ты мне дорог, что я тебя ревную, что скучаю по тебе, что постоянно думаю о тебе. Ты всегда заботился обо мне, а я этого не замечала. Я эгоистка. Я не могу пообещать тебе, что буду идеальной, но я хочу быть с тобой.

— Как кто?

— Как девушка. Твоя девушка.

Дима провел рукой по моей щеке, задержался у губ, затем зажмурился и втянул в себя воздух.

— Ты лишаешь меня рассудка, Ульяна.

— Я просто люблю тебя…

Да. Вы не ошиблись. Я сказала слово на букву «Л». И совсем не жалею. Ни капельки.

— Любишь? — переспросил, словно не поверил своим ушам.

— Да, — сделала еще один шаг к нему. Теперь между нами практически не осталось расстояния. — Я приходила неделю назад, но ты был на сборах. Поговорила с твоей сестрой. А теперь стою вот здесь. Вообще-то, я после свадьбы, — нервно захихикала. Кажется, у меня поехала крыша, — помогала сбежать невесте и…

Мой несуразный бред прервали поцелуем. Дима просто накрыл мои губы своими.

Сладкий, как и всегда.

— Меньше слов, — оторвавшись произнёс, и снова поцеловал.

* * *

— Получается, ты снова устроила разбой? — складывая вещи в чемодан, спросил мой парень.

Вообще-то, практически все еще было в коробках. И хорошо. Меньше собирать.

— Почему сразу разбой?

— Ну вы похитили невесту.

— Дима! — возмущенно зыркнула на него. — Чем ты слушаешь? Мы её не похитили, а помогли сбежать.

— Сложно слушать, когда перед моими глазами мелькает твоё декольте, — без стеснения заглянул он в это самое декольте.

— Если ты будешь собираться быстрее, то сможешь не только посмотреть, — призывно облизнула свои губы и подмигнула.

Все вещи разом полетели в чемодан, затем он его захлопнул и решительно отрезал:

— Я готов!

Домой мы добрались быстро, ещё быстрее до кровати.

— Итак… — щёлкнув застёжкой лифчика, произнёс, — значит, ты по мне соскучилась?

— Мгм, — изогнувшись по его умелыми руками, промычала.

— Тебе не кажется, что кое-кто провинился? — хитро ухмыльнулся.

Хм, а вот это интересно…

— Я готова загладить свою вину, — оставила на его груди поцелуй.

— Обязательно загладишь, — опрокинул меня на спину, — но позже!

Эпилог

— Ромашки спрятались, поникли лютики,

Когда застыла я от горьких слов:

Зачем вы, девочки, красивых любите,

Непостоянная у них любовь.

Сняла решительно пиджак наброшенный,

Казаться гордою хватило сил,

Ему сказала я: — Всего хорошего, —

А он прощения не попросил.

Ромашки сорваны, завяли лютики,

Вода холодная в реке рябит.

Зачем вы, девочки, красивых любите,

Одни страдания от той любви…

Зачем вы, девочки, красивых любите,

Непостоянная у них любовь.

Женские голоса раздавались со всех сторон. Мы сидели за одним большим столом, нарезая салаты.

— Че, девки, голосите? — к нам подошёл уже изрядно веселенький дядь Боря. — Давайте лучше наши. Ванька, заводи!

Непонятно откуда появился дядь Ваня, в той же кондиции что и дядь Боря, с баяном.

— Мне соседка строит глазки,

Только зря старается…

На ее кривые ноги

Глянуть не решаюсь я!

— Тьфу ты, малахольный! — со смешком сказала ба. — Иди уже!

— Я толстушку полюбил,

Мне с толстушкой весело.

На руках её б носил,

Если б меньше весила!

— Вот, паразит! — со всех сторон в дядь Борю полетели яблоки. Его творческую самодеятельность не оценили.

Сегодня была годовщина свадьбы у бабушки с дедом. Пятьдесят лет супружеской жизни. Золотая свадьба. Народу собралось целая тьмущая.

Я даже девок своих позвала с их вторыми не лучшими половинками. Правда, Демьян не смог. У него бизнес. Ну да ладно. Главное, что Сонька с нами. Нет. Ну, а что такого?! Свободные руки всегда пригодятся в хозяйстве!

Мужики уже дожаривали шашлык, при чем веселенькие, а мы с бабоньками доготавливали салаты.

Соседи, соседи соседей, коллеги с работы, друзья — все собрались. Человек пятьдесят — не меньше! И эти пятьдесят ртов нужно накормить и напоить!

— Улька, это твой красавец там дрова рубит? — спросила теть Алла, подруга бабушки и соседка.

— Мой, — гордо изрекла. Пусть все знают, какой у Ульки Фроловой парень!

— Хорош! И работы тяжелой не боится. Вон, как лихо дрова рубит!

Синицын, и правда, помогал, чем мог. Дрова, конечно, ба отправила деда рубить, но тот свалил все на Димку.

— Он же хоккеист у тебя, да?

— Ага. В этом году забирают в Канаду, — вздохнула.

Впрочем, горе моё было невелико. Расставались мы всего на две недели, а потом я приеду к нему на ПМЖ, как говорится. К слову, мне и самой предложили там контракт с брендом косметики. Я была вне себя от счастья! Уезжали мы ненадолго (по крайне мере, я надеялась на это), Синицын подписал контракт всего на один сезон, ну, а я на съёмки могу летать из России. Это скорее моя блажь переехать туда.

Ну вот не могу я Синицына одного оставить! Не то чтобы я ему не доверяла… Синицын у меня мужик-кремень, но, будем честны, женщины — это женщины. Вот, им я точно не доверяла! Обведут этого лопуха вокруг пальца, он и глазом моргнуть не успеет! В общем, никуда ему от меня не деться.

Если Улька Фролова влюбилась, то пиши пропало. Моё. Значит — моё.

Приготовив салаты, мы пошли с бабушкой доставать сервизы. Конечно, посуды на всех не хватало, поэтому соседи принесли ещё и своей. Одно слово — деревня. Не в плохом смысле. Не подумайте. Люди простые, как пять копеек. Если отмечают, то всей деревней. Каждый помогает, чем может. Вот это я понимаю — сервис! Это вам не город, где три шкуры сдерут!

Стоило только сесть за стол, как посыпались тосты…

Долгих лет жизни, денег побольше, в общем, все по стандарту. Очередь дошла и до нас с Димкой.

— Ба! Деда! — громко сказала я. — Вы знаете, что мы вас очень любим. Прожить пятьдесят лет — этого многого стоит. Короче, не буду тянуть долго резину, — достав из кармана сертификаты, подошла к ним и торжественно вручила, — это, конечно, не Мальдивы, но Турция тоже неплохо!

Гости захлопали, бабушка заплакала, дед расцеловал в щеки, приговаривая:

— Вот это внучка! Удружила так удружила!

Праздновали до глубокой ночи. Были и танцы, и слезы, и воспоминания, но главное — все были счастливы.

— Ну что, Синица, готов покорять Канаду? — спросил Морозов, обнимая Варю за талию.

— А ты столицу?

— Не то слово! — хмыкнул. — Даст Бог, свидимся ещё на льду!

— По-любому! — вставил своё слово Белов. — Только сильно не плачьте, принцессы, когда я вас порву!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ну конечно! — хмыкнул Морозов. — Кто ещё кого порвёт!

Пока ребята спорили кто «круче», мы с девками обсуждали не менее важные вопросы.

— Минус одна уже есть! — подколола я Соньку. Нет. Это надо же было такое учудить! Замуж выскочила! — Кто следующий?

— Может, ты? — спросила Сонька.

— Пфф! Не-а! Варя или Дунька, зуб даю!

— Ага, Морозова попробуй затащи под венец, — фыркнула Цветкова. — Тем более, у меня в этом году диплом. Рано ещё.

— Сделай, как я, — предложила, — переведись на заочку.

— Ой! Ты вообще нас кидаешь! — встряла Сонька.

— Я устраиваюсь в жизни, — показала ей язык.

— Девочки, не ссорьтесь, — попросила Дунька. — Я первая пойду, — смущенно произнесла, показывая нам палец, на котором уже красовалось обручальное кольцо.

— Вот это да!

— Нифига себе! Бобрич! Белов, да ты серьезный парень! — крикнула ему.

— Я просто подумал, что моя фамилия ей больше подойдёт, — самодовольно усмехнулся засранец, после чего притянул к себе Аиду и поцеловал.

— Эх, минус две! А ты, Морозов, гад!

— Нет, ну, а что я сразу-то, цветочек?!

— Вот уйду от тебя к Петьке — будешь знать! — надулась, точно шарик.

— Я тебе уйду! — кулаком пригрозил. — Ты, Цветкова, в сексуальном рабстве на пожизненном сроке!

Мы рассмеялась. Уж скорее не в сексуальном, а в кухонном. Бедная, только и готовит этому обормоту.

Пока «взрослые» участвовали в конкурсах (у нас даже ведущий был. Местный заводила дядь Ваня. Ага, тот самый с баяном), мы обсуждали детали предстоящей свадьбы. Предложение было, но с самой свадьбой ребята не спешили. Сперва хотели денег поднакопить, машину купить, а уж потом можно и свадьбу сыграть. В общем, может Варя своего охламона и окольцует к тому времени. Он у нее на коротком поводке.

— Невесту украли! — заорал кто-то из толпы и засвистел. — Кто найдет, тому приз!

Толпа ринулась искать, а я, пока все отвлеклась, схватила Синицу за руку и повела к старому амбару.

Была у меня давно одна идейка…

— Фролова, ты чего? — плетясь сзади, негодовал.

— Тише ты! — шикнула.

Зайдя в амбар, провалила его на сено, а сама уселась сверху.

— Поиграем? — наклонившись, подмигнула.

— Во что? — сглотнул.

— В одну игру….

Опустившись ниже, расстегнула штаны и достала его достоинство.

— У-Ульяна…

— Тише, милый, ты же не хочешь, чтобы нас услышали…

Мне всегда нравилось делать Диме приятное. И нет. Я не считала, что минет унижает женщин. Как по мне, в такие моменты как раз таки женщина имеет власть над мужчиной.

— О боже! — пробормотал, когда я полностью взяла его в рот. — Я не смогу…

Но он смог. Продержался еще несколько минут, потом поднял меня с колен, поцеловал и уже оголил половину груди в платье, как…

— Аааа! — заорал кто-то на улице.

— Что? Что случилось? — послышалась возня.

Встрепенувшись, мы с Димой выбежали из амбара, пробежали несколько метров, где уже собралась изрядная толпа.

— Допился, старый хрыч! Уже и на ногах не стоит!

Ну кто бы сомневался! Дядь Боря упал в крапиву.

— До чего ж у нас красивы

И невеста, и жених!

Соберу в себе все силы,

Выпью литра два за них! — заплетающимся языком пропел он.

— Да вылакал ты уже своих два литра!

— Все милашки как милашки,

А моя — фотомодель.

Если дома ключ забудет,

То пролезет и под дверь! — это уже пропел Синицын, ущипнув меня за филейную часть.

— Дима! — стукнула гада в плечо.

— Люблю тебя, — поцеловал в уголок губ.

— И я тебя…

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

 Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

 Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог