ими, Морскими Тварями, под водой и над водой, и положено ей принимать во дворце своём всех утопленников и тех, чьи тела посмертно в воду брошены и должна она провожать их в жизнь загробную, вечную. А коли вознамерится она однажды выйти на берег, так тут же превратится в пену.
Желая спасти мужа от жуткой участи, Королева простила Духу Моря обман и взошла на трон. Рыбы, змеи и Морские Черти возложили ей тёмную корону, покрытую голубыми огоньками, и стали звать её Королевой Морских Чертей. И стала царствовать она над морем и под морем. Проводила она мужа своего в далёкий путь. И принимала каждого утопленника и утопленницу, как дорогих и желанных гостей. И по сей дель окна залы её морское дно освещают» Именное полотенце, подаренное крёстной ещё в роддоме, лежало и ждало своей очереди. Как же хотелось ему, Робу Макдауэллу, верить, что Джоанн не просто унёс бурлящий поток, но что жива она и всего лишь гостит у Морской Королевы. Как хотелось ему ворваться в её залы и унести с собой подругу – прочь от смерти, от вечности, от боли и непрерывной гнилой тоски, что цветёт в костяном дворце на дне моря.
Не такой участи заслуживала Джоан, не молодая смерть была ей положена.
Острая, как заноза, боль уколола Роба в грудь морским ежом.
Это только сказка…
Захлопнув книгу, он удалился в душ. Но вода не могла смыть с него возникшего напряжения. Покончив со вторым пунктом, поднялся на палубу за капитанский столик. Раскрыв дневник, он занёс стальную ручку над кремовыми страницами, но не смог выдавить из себя ни слова. Впервые за всю жизнь.
***
Иногда хорошая память – настоящее проклятие. Когда случается трагедия, приятные воспоминания впиваются ядовитыми ножами и от осознания, что так никогда больше не будет, сводит скулы судорогой.
На второй день празднования своего дня рождения Роб пригласил пару знакомых. Они расчехлили на троих ящик пива, до вечера резались в покер, а затем повалились спать. Наутро, заварив чай покрепче, Роб понял, что устал от шума волн, ветра и людских голосов. Его снова потянуло на дно, в самое сердце тишины.
Это никого не удивило и уже в 9:40 он бегал пальцами по дну в поисках чего-нибудь интересного. Приятели наверху добивали остатки будвайзера, закинув удочки, и держали руку на пульсе верёвки, с другой стороны закреплённой за пояс вокруг талии Роба. Если что-то произойдёт под водой, то он дважды дёрнет за канатик и его вытащат – и наоборот, они дёрнут, если вдруг начнётся шторм.
Прогулка обещала быть долгой.
Провозившись внизу самые жаркие летние часы, Роб несколько раз сменял баллон.
На дне он чувствовал себя на положенном ему месте. Он переворачивал ракушки, заигрывал с осьминогами, цеплялся руками за дно, зарываясь пальцами в песок и ловя всем телом лёгкое течение. Дно успокаивало.
В поисках чего-нибудь интересного Роб забрёл к паре валунов, что при хорошей погоде можно было разглядеть с катера или другого судна. Протиснувшись через каменную арку, он огляделся. На глаза ему попалось странное тёмное пятно. Вернувшись через арку, он проплыл в направлении чёрной кляксы. Вскоре удалось разобрать в ней засыпанную песком пещеру.
Опершись о камни, ныряльщик принялся ощупывать края проёма, как вдруг его нога соскользнула и ушла в песок. Где-то там внутри скопился воздух и теперь под ним раскрыли свою пасть, утягивая его всё глубже, ПОДВОДНЫЕ ЗЫБУЧИЕ ПЕСКИ!
Лёгкий толчок течения качнул Роба, немного освободив его ногу, но, вернув назад, погрузил его с новой силой. Теперь увязла и вторая нога. Первая ушла в песок по колено. Роб отчаянно дёргал за канат. Течение, в очередной раз толкнув его, больно приложило Роба виском к арке пещеры, отчего тот потерял сознание.
Мгновением позже голодный рот утянул его обмякшее тело на самое дно пещеры.
Очнулся Роб от боли в груди. Последний сделанный вдох дался ему особенно трудно. В кромешной темноте ему удалось нашарить выход: потянув за верёвку, он притянул себя к груде песка.
Ещё подёргав её, он понял, что канат ушёл глубоко в песок и совсем не поддаётся. Прокопаться назад было невозможно. К тому же в темноте на это уйдёт чёрт знает сколько времени. Он уже ощущал первые признаки кислородного голодания: усталость, головокружение, вялость и чёрные кружочки по краям глаз (их было видно даже в темноте из-за белых контуров), но хуже всего было то, что… о господи, как же его тошнило!
Закрутив винт рукой, он стянул маску и его тут же вырвало. Горечь рвоты обожгла язык и нёбо. Солёная вода прорвалась сквозь зубы. Остатком воздуха в лёгких Роб вытеснил её, отчего мышцы, рефлекторно пытаясь вдохнуть, остро сжали рёбра.
Роб приложил маску обратно к лицу, проглотил оставшиеся капли воды и блевотины, тело сдавило ещё сильнее. От боли он был готов потерять сознание снова. Спохватившись, Роб дрожащими руками раскрутил вентиль и бедный на кислород газ позволил сделать спасительный, но… Очень. Болезненный. Вдох.
Пищевод обожгло, точно по нему двигалась проглоченная медуза. Повторить вдох
