подаркам в дни рождения, мелькающие всё чаще.
О войне в квартире не говорили. Дети и внуки не знали даже толком, что это была за война, много было военных действий тогда. В отличие от знакомых, дедушка вспоминать то время не любил и с военными товарищами не встречался, предпочитая делать вид, что и вовсе никогда ему не приходилось, поступаясь принципами, прибегать к насилию и жестокости. Ещё бы не утренние яркие сны ― и жена бы забыла о прошлом.
Главным достоинством войны Игорь считал эту новую любовь к жизни и восхищение мирным бытом. Встает солнце, распускаются фиалки на подоконнике, жена заваривает чай, Муська тихонько урчит в ногах ― больше ничего и не надо.
Кухню Антонина нашла занятой. Юрка, вышедший из комнаты в одних серых семейниках, достал из холодильника отцовскую бутылку пива, поставил её посреди стола и теперь тихо побренькивал в ящике, пытаясь обнаружить открывашку. Услышав покашливание бабушки, он вздрогнул, задвинул ящик и провел ладонью по спутанным после сна кудрям.
– Бабусь, ты что так рано?
– Могу задать тот же вопрос, юноша. Отцу похмел готовишь?
– Ну… да. Слышал, они с мамой ругались.
– Смотри мне. Узнают, что пьешь, ― уши оборвут.
– Что ты, мне же шестнадцать, какое пиво, ― не удержавшись, усмехнулся Юрка.
– Иди сестру буди. В школу опоздаете. Отец сам проснется, а пить пиво после употребления накануне вредно.
– Иду, бусь, ― чмокнул он неловко Антонину в щеку и скользнул в туалет.
Выглянув в коридор ― не идет ли кто ― Антонина быстро налила воды в чайник из-под крана, как привыкла. Придумали тоже дети, фильтры, накипь, металлы какие-то. Всю жизнь из крана воду пила ― и жива ведь.
Стоило достать из шкафа курабье и открыть холодильник, в ноги уже ткнулась Муська.
– Пушистая предательница, бросила Игорюшу? ― пожурила животинку Тоня. Пестрый хвост ходил из стороны в сторону, уши прижались, лоб обтирал белые ноги Антонины. До речки что ли летом дойти? Зинулю вывести точно не мешало бы, всё дома да дома ребенок…
– Утречко! ― заглянула Маша, зевая во весь рот. Её длинная рыжая коса за ночь почти не растрепалась. ― Омлет не ставили ещё, Тонь-Ванна?
– Пока не ставила. Доброе утро.
– Ща, помоюся, и сразу всё сготовлю! ― пообещала Машка, одернула подол коротковатой ночнушки и ушла в ванную, зашумев тут же водой изо всех сил. Неужели нельзя поменьше открывать кран, в гостях ведь, не дома! Нет, обязательно на полную лить…
Не успела бабушка намазать бутерброды, мимо к двери уже промелькнул рюкзак с единорогами.
– Сонечка, возьмешь что-нибудь? По дороге хоть пожуешь?
– Привет, бабуль, ― обняла быстро Тоню, выглянувшую следом, тонкая и высокая девушка в одном пока что ботинке. ― Яблоко есть?
– Держи. Тебе с твоей работой только яблоки и жевать! Бутерброд может? А лучше ― сядь на пять минут, чайник вскипел почти.
– Не могу, бабуль, мне сегодня открываться, надо ночных сменить уже, я проспала. Завтра суббота, обязательно попью с тобой с утра кофе, хорошо?
– Хорошо, котенок. Береги себя.
– И тебе хорошего дня! ― крикнула Соня уже с лестницы.
Стукнула дверь в комнату, в коридор вышла Наташа.
– Вы что, мама? Кто-то приходил?
– Сонечка на работу убежала, ― Антонина рассеянно вытерла руки о подол халата.
– Я с работы, она на работу, вот жизнь.
Наташа дернула дверь ванной.
– Сейчас-сейчас, ещё десять минут, ― крикнула Маша.
– Дурдом на выезде. Людям на работу собираться надо, а эта бездельница в ванне валяется, ― пробормотала Наталья, подходя к зеркалу в коридоре и открывая пузырек со смывкой. Начав стирать один глаз, она продолжила расспросы: ― А Юрец где?
В туалете зашумела вода, искомый сын буркнул «доброе-утро-мам» и прополз мимо нее в детскую, захлопнув дверь.
– Да что такое! Зину собирай давай, в школу опоздаете! ― метнувшись следом, крикнула мать.
Зина испуганно зыркнула на неё из-под одеяла:
– Доброе утро, мамочка. Я уже встаю.
– Вот и вставай быстрее, время видели?
Один глаз у Натальи был уже чистый и потому маленький, невзрачный, на другом ещё красовалась ярко-синяя стрелка. Губы сына дернулись в усмешке. Наталья резко обернулась к нему.
– Собираемся-собираемся, ― пробормотал сын, глядя в пол.
– Вот и собирайтесь!
Наталья выбежала в коридор, несколько раз стукнула со всех сил в дверь ванной и на очередную реплику Машки сползла по стене, раскинув ноги в салатовых тапочках. На тапочках улыбались разноцветные почему-то зайцы, красный и оранжевый.
– Как же вы все меня задолбали, ― закрыв ладонями несимметричное лицо, глухо произнесла Наташа.
– Чай, может? Или кофе? ― осторожно перешагнула через её ноги Антонина.
– Да, не откажусь. Спасибо, ― вздохнув, невестка встала и вернулась к зеркалу.
В детской, негромко, оглянувшись на дверь, Юра спросил сестру:
– Зинка, ты что лежишь?
– Мне кажется, я заболела…
– Этого ещё не хватало, ты что, маму не видела? Держи градусник, быстро. Меряем и бежим. Сейчас бутер тебе принесу. Какое платье достать?
– Не надо платье,
