С высоты птичьего полета город выглядел красиво. Невысокие домики жались друг к другу, словно грибы после дождя, яркие крыши наплывали одна на другую, скрывая тесные улочки и мостовые так, что казалось, в городе совсем нет людей, и вовсе это не город, а просто большая поляна, на которой тесно растут многочисленные постройки – излюбленное лакомство каких-нибудь великанов-камнеедов.
С высоты птичьего полета город переставал быть городом, привычным переплетением дворов и проспектов, освещенных огнями роскошных универмагов и мелких магазинчиков, окутанных гулом машин, голосов и музыки, пропитанных запахами шашлыков, бензина и моря. Здесь, наверху исчезали все измерения, кроме одного – высоты. Не было времени, не было пространства. Впрочем, и единственное оставшееся измерение казалось чем-то абстрактным, надуманным, но необходимым. Необходимым, чтобы видеть мир с высоты птичьего полета.
Лика положила руки на шаткое ограждение, что опоясывало крышу высотки. Хрупкие с виду железки качнулись, но устояли. Она с силой потрясла их – выдержат ли? На босые ноги девушки посыпалась ржавая труха, но ограждение выдержало. И Лика занесла ногу, чтобы перелезть через него.
– Ну и дура, – раздался за спиной чей-то насмешливый голос.
Лика вздрогнула и от неожиданности так и замерла с поднятой ногой, будто собака, пристраивающаяся к фонарному столбу.
Глюки, иначе и быть не может.
Когда Лика поднималась, крыша была пуста. Ей даже пришлось сбить покрытый ржавчиной амбарный замок, что висел на крохотной дверце. А если кто-то и поднялся за ней следом, войти незамеченным он не мог – Лика старательно навесила замок снаружи, забаррикадировав вход.
Она потрясла головой, стараясь прогнать неуместные мысли – чего только со страху не померещится. Поставила ногу на первую перекладину.
– Точно дура…
Голос был безразличным. Не укорял, не поучал. Просто констатировал факт, усмехаясь его очевидности.
Лика обернулась – никого.
– Кто здесь? – грудь сжало холодное кольцо страха.
– Кто здесь? Кто здесь? – передразнил ее голос. И басовито добавил. – Я здесь!
Лика негромко вскрикнула и из последних сил вцепилась в ограждение. Чуть правее от нее, опершись спиной о телевизионную антенну, сидело существо. Маленькое, явно не выше колена, сплошь поросшее шерстью, в которой запутались сухие листья и комки грязи. Мохнатыми лапками-ручками оно опиралось на клюку, из-за высоких беличьих ушей выглядывали тупые, будто подпиленные, рожки. А на плечах у существа висело драповое пальто, огромное, явно с чужого плеча.
«Бомж, – пронеслось в голове Лики. – Ишь, как обро…» Мысль оборвалась, наткнувшись на рожки.
– Ты… Вы… кто? – пролепетала она.
Существо, кряхтя, поднялось на короткие ножки. Пальто аккуратным шлейфом разлеглось на черепице, и Лика заметила выглядывающий из-под него кончик ослиного хвоста. Хвост чуть подрагивал, будто от недовольства то ли ярким солнцем, то ли ее, Лики, несообразительностью.
– Я стал быть? – гоготнуло существо. – Конь! В пальто!
Существо потрясло полами своей единственной одежи.
– А ты – дура.
– Почему это? – нелепо брякнула Лика, хотя ответ на сей вопрос был очевиден.
– Да потому, что, как и все подобные тебе, думаешь не о будущем, а о прошлом. А какой в этом смысл? Ну да ладно, не обращай на меня внимания, – существо снова опустилось на теплую черепицу и вытянуло ножки, опершись спиной на антенну, – ты продолжай, продолжай. А я понаблюдаю. Работа у меня такой, понимаешь, наблюдать.
Существо переступило с ноги на ноги, поудобнее оперлось о клюку. Заметив, что Лика уставилась на него во все глаза и не трогается с места, подсказало:
– Ты, кажется, перелазить собиралась. А потом – фить! – существо изобразило рукой ныряющую в воду рыбку.
Лика, не в силах оформить мечущиеся в голове мыслишки-слова хотя бы в одно складное предложение, ошарашено кивнула, послушно повернулась к краю крыши и снова поставила ногу на первую перекладину.
– Да, это… Ты только не кричи, когда падать будешь. Ладно? А то у меня уши чувствительные, – доверительно пожаловалось существо.
Лика снова повернулась к нему.
– Вы кто? Вы – смерть?
– Чур меня! Чур! – существо замахало руками! – Я что, такой старый и страшный? Да и рано ей, красавице беззубой, являться. Вот когда будешь лежать внизу в луже крови, мозгов и мочи, с задранной до головы юбкой и нелепо вывернутыми ногами, тогда она, родная, и явится, не беспокойси.
Лика испуганно прижала к стройным ногам свою лучшую юбку.
– Да-да, – кивнуло существо. – А ты что, думала, как в кино, сиганешь с двадцатого этажа и будешь лежать на асфальте вся такая красивая, несчастная и нелепо мертвая? Тут тебе надо таблеток каких наглотаться… Впрочем, нет. С таблетками правильно дозу рассчитать, а то будет зрелище не для слабонервных. Или… – Существо приставило-было лапку к виску, но передумало и, взмахнув ею,
