Нафанаил, Иоанн стал хмурым и раздражительным. Эти древние старики, деятельные для их преклонных лет, поселились в доме сестры Филиппа Мариамны, сварливой старухи, что была в скверных отношениях с половиной Иераполя. Не могу не улыбнуться, вспоминая, как в детстве мы, дети неразумные, убегали из ее садика, наполнив подолы наших платьев спелыми сливами.
– Они не в ладах, – предупредил меня Стахий, но ничего более не рассказал.
Впервые я увидел стариков на Храмовой площади, где окруженные небольшой толпой, они, подобно иным пророкам возвещали приход нового мира. Я возвращался от прачек с тяжелой корзиной, но остановился послушать проповедь. Филипп оказался стариком с белой бородой, худой и изможденный. Полуслепой, он говорил, смотря сквозь толпу. Нафанаил же выглядел бодрее и чаще всего отмалчивался, хотя глаза его показались мне веселыми и озорными, выдавая в нем изрядного шутника, которого не смогли сломить седые годы и бродяжничество по сторонам света.
– Будет время, – скрипучим голосом возвестил Филипп, – когда не останется места недобрым богам. Все это – заблуждение и обман язычников, насмешка над естеством! – он обвел рукой город, имея в виду храмы и святилища, в том числе по левую и правую руки храмы Плутона и Сабазия4. – Наш истинный Бог един, и уже завтра грядет он победной поступью, обращая в прах идолов и сжигая капища.
Толпа язычников не слишком внимала словам старца, а порой даже насмехалась над ним.
– А по мне так лучше Вакх и его прислужники: хмель да блудницы! – закричал пьяный римский солдат, затесавшийся в толпе. Народ одобрительно шумел.
– Братья мои, – не смутился Филипп, – разве посылали вам Иштар или Апполон пророков своих, и тогда не чинили они блуд и не наживались на вашем добре, а являлись для спасения вашего? Разве кто-нибудь принимал смерть со смирением, чтобы спасти вас от мрачной участи в царстве мертвых?
И люди прислушивались, развязные шутки прекращались. Несомненно, Филипп, несмотря на ветхость и кажущуюся немощь, был превосходным оратором, способный состязаться с императорским Цицероном, об искусстве которого наслышаны даже в нашей провинции.
Впечатленный я вернулся к Стахию и пересказал увиденное. Тогда-то впервые Иоанн, присутствующий при рассказе, обратил ко мне свое внимание – до того момента я был для него посыльным мальчишкой. Он расспросил о речах Филиппа и остался недоволен.
– Разве не говорил он, что Иисус – сын Божий, и суть Слово в триединстве5 Отца и Святого Духа? – громогласно спросил он.
Я не понимал, о чем говорит Иоанн и лишь пробормотал:
– Они называли его Учителем и еще человеком, принявшим бремя Мессии…
Эти слова заставили старца вскочить.
– О Горе твоим матерям, Вифсаида, – вскричал он, схватившись за голову. – Правду говорят, что иудеи не знают Бога6!!!
В необычайном волнении размашистым шагом он ходил из угла в угол, бормоча себе под нос проклятья. Затем, обессилев, упал на скамью и тихо произнес:
– И сказал Господь мне в скалах7, где томился я много лет: напиши, Иоанн, мой верный и первозванный ученик, строки о деяниях моих, чтобы не пропало благовестие среди толкований лживых и нечестных. Видит Бог – я старался, но слабым было рвение мое, ибо вот уже и братья мои старшие впали в непонимание и толкуют речи неправедные.
Иоанн обвел взглядом присутствующих: – Господь свидетель, я завершу истинное благовестие в скором времени, чтобы невежество попиралось мудростью того, кто помнит и имеет разум, в отличие от слепцов, коснувшихся пламени, но лишь получивших ожоги!
Так я стал свидетелем создания чудесной книги, сохранившей для потомков Благую Весть через мудрость ученика Господа нашего Иисуса Христа. С еще большим усердием Иоанн, изматывал бедного Прохора, заставляя того вновь и вновь переписывать рукописи, исправляя ошибки и неточности предыдущих записей.
С той поры апостол, увидев во мне разумение и смекалку, а также необходимую проворность, направлял меня слушать проповеди Филиппа и после подробно рассказывать услышанное. Каждый раз он неистовствовал, топал ногой и рвал бороду. Мне же это пошло на пользу – запоминая речи апостолов Божьей милостью и сравнивая их, я смог спустя годы изложить оные в своем труде, копию которого я отправил в вашу церковь в прошлом году. Годы спустя и я пришел к выводу, что апостол Филипп премного заблуждался в природе Господа Христа, полагая его необыкновенным но избранным человеком, не видя в нем истинного воплощенного Бога. Не сомневаюсь, что мнение свое имел он из осторожности в суждениях, а также и собственного опыта, ибо прошел он длинный путь не с Богом, а с человеком из плоти и крови, и делили они еду и кров, не как боги, а как Учитель и ученики. Но истину говорю: Святой Дух жил в нем, о чем свидетельствовал я, и буду свидетельствовать присно, несмотря на странные события
