Самое любопытное, что билет на поезд он не купил и не заказывал, правда, билет ему мог привезти Малюгин. Но он бы тогда сам и телеграмму отправил. В управлении считают, что текст телеграммы зашифрован. И докопаться до него невозможно, так как скорее всего шифр рассчитан лишь на одно сообщение и выбран произвольно, только на этот случай. Цифры заранее обусловлены, обозначают они, вероятно, город, в который Клепиков намерен перебраться. Но зачем это ему? — Решетов обвел взглядом присутствующих.
— Что скажете вы, Василий Захарович?
Нечаев напряженно думал о чем-то, видно было, что у него на этот счет есть свои соображения.
— В управлении, видно, забыли, что я знал Федулова в лицо, — произнес, наконец, он и в голосе его можно было уловить что-то похожее на обиду. — Списали вы меня совсем…
— Что вы, Василий Захарович! — Решетов широко и дружески улыбнулся. — Я так понимаю, вам нужно увидеть хотя бы фото Клепикова, и тогда…
— И тогда я вам скажу, кто есть кто!
* * *
… — Да, это Федулов. Вот он. Не может быть никакого сомнения, — категорически заявил Василий Захарович, заметно волнуясь. Перед ним на столе была рассыпана пачка фотографий различных людей, принесенная Решетовым. И Нечаев безошибочно выбрал одну из них. Все могло изменить время. Но перед колючим, пронизывающим взглядом даже оно оказалось бессильным. — Это штурмфюрер Федулов. — Нечаев, не отрываясь, смотрел на снимок. — Вот и увидел я его еще раз…
Наблюдение за домом Клепикова-Федулова велось круглосуточно и тщательно. Но он уже несколько дней не появлялся на улице, не выходил даже из квартиры. От соседей, которые приносили ему продукты из магазина, чекисты узнали, что «пенсионер Клепиков тяжело болен».
Все это время «почти умирающий пенсионер» часами стоял за плотной занавеской и всматривался в улицу. Ему, опытному разведчику, хорошо были видны все «ходы», хитрости и некоторые просчеты тех, кто вел наблюдение за его домом. «Как вырваться?» Эта мысль буквально терзала его. Уйти можно было лишь через соседнюю квартиру. Для этого нужно пройти по доске со своего балкона, выходящего во двор, на соседний, проникнуть в квартиру, а из нее — в соседний подъезд. Благо, наблюдение за ним не ведется. Затем добраться до леса, где в домике лесника его будет ждать Олег. Он приедет и привезет деньги. Много денег, ибо главной задачей будет тогда во что бы то ни стало попасть в один из хорошо ему известных балтийских городов-портов, где его будут ждать с тем, чтобы помочь «перекантоваться» на Запад. Обязательно будут ждать…
… — Привет, землячок, — окликнул Дранов Федора, стоявшего у склада.
— Привет, привет, — откликнулся Завьялов.
— Ах, ты сука продажная. — Голос Дранова звучал зло, непримиримо.
— Кончай базар, Дранов. Чего кобелишься?
— Это я кобелюсь! — взъярился Дранов. Его темные полыхающие глаза были устремлены на Федора, и он прочитал в них нечто такое, отчего ему стало не по себе.
— Ты просто дурак, Дранов, — отрезал Федор и зашел под свод хранилища. Зайдя в глубь помещения, он сел на ящик и задумался. «Что известно Дранову? Может, о чем-то догадывается или знает? Эта гнилая рыба на все способна».
Сзади раздался резкий треск, Федор почувствовал сильный удар в плечо. Он оторвался от ящика и увидел Дранова с пистолетом в руке. Тот медленно приближался.
— А теперь, гад ползучий, я выбью тебе гляделки, чтобы ты больше никому жизнь не портил… Садись на ящик! — неожиданно приказал он раненному Федору.
Многословие и желание поиздеваться над Завьяловым, который казался сейчас беспомощным, его и погубило. Федор сделал вид, что садится. Все остальное произошло в течение одной секунды: здоровой рукой он схватил ящик и ударил Дранова по руке, в которой был зажат пистолет. Грохнул еще один выстрел. Мимо! Федор нанес Дранову удар ногой ниже колена, а другой ногой ударил его в пах. Тот со стоном повалился на пол и стих. Завьялов подобрал пистолет, затем полотенцем, как смог, перевязал себе плечо и, спотыкаясь, побрел к телефону… А через десять минут к складу подъехали Крылов и Решетов.
Грубо ругался Дранов, который уже пришел в себя. Ему надели наручники, и он стих. А Федор был доставлен в совхозную больницу, где возле него в течение суток неотрывно дежурил Василий Захарович. В тот же день в область увезли Дранова — начальника консервного цеха и большого любителя крутить баранку. Спустя месяц Федор узнал, что в первые дни следствия Дранов вел себя вызывающе, все отрицал, пытался выгородить и Малюгина. А когда ему рассказали о Федулове и его связях с Малюгиным, он сначала не поверил, но потом понял, что это правда и брезгливо скривился:
— Вот падло, ему было мало его дел с миллионами. — И сплюнул…
…Осень уже крепко держала землю в своих объятиях. И уже не сопротивляется холодному снежному дыханию поздней осени могучий лес, затаившийся и нахмурившийся в ожидании завтрашней зимы. А в домике
