Я решительно шагнула вперёд, толкнув Эдриана себе за спину.
— Возьми меня, — сказала я, и все в комнате посмотрели на меня. Я почувствовала их обжигающие взгляды, но ощутимее всего был взгляд Доминика.
Он ухмыльнулся и подошёл ко мне, наступив на стеклянные осколки, заставив их захрустеть под его отполированными до блеска дорогими ботинками. Он схватил меня за шею, но на этот раз не так нежно как раньше. Его прикосновение было грубым, и жестокие намерения были ясны. Доминик не собирался относиться ко мне хорошо, совсем нет.
— Взять тебя? — спросил он, облизывая губы и заставляя меня течь ещё больше. — Почему ты думаешь, что я хочу тебя?
— Ты считаешь меня красивой, — сказала я, поднимая голову и смотря ему прямо в глаза.
Я подумала, что сейчас кто-нибудь посмеётся над моими словами, но никто не осмелился издать ни звука. Сцена развернулась только между нами двумя – чудовищем и его жертвой. И мне надо быть готовой сыграть свою роль до конца.
— Разве это не так? — выдохнула я.
Он вновь ухмыльнулся мне.
— Я могу иметь такую женщину, как ты, каждую ночь, если захочу, — рыкнул он. — Почему ты думаешь, что я спишу долг твоего отца, только потому, что я смогу иметь тебя? Думаешь, ты слишком особенная, Белль?
Вдруг он протянул руку и прижал её к моей киске. Я вздрогнула и вздохнула.
— Думаешь, это у тебя особенное? — рыкнул он мне, склонившись к моим губам и явно насмехаясь надо мной. — Лучше, чем у любой другой шлюхи, которые у меня были?
Я вскрикнула, когда он сжал мою киску.
— Сэр, я... — залепетала я, и похотливая улыбка расцвела на его лице.
— Сэр? — переспросил он и его глаза «засверкали». — Ты справишься.
Внезапно он отпустил меня, и я почувствовала какую-то странную потерю.
Он развернулся и подал знак своим головорезам. Они тут же подошли ко мне и, схватив за руки, потянули к выходу. Я стала упираться и взывать о помощи, но моя семья просто смотрела мне вслед.
— Папа! — взмолилась я, но он просто посмотрел на меня остекленевшим взглядом и не сделал попытки помочь мне. — Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста!
— Арабелль! — закричал мой младший брат, но один из моих старших братьев удержал его прежде, чем он смог приблизиться ко мне. — Пожалуйста, нет!
— Прости, — пробормотал вдруг папа.
И вот тогда я сдалась и перестала сопротивляться. Моё тело повисло в руках у мужчин, и я позволила им вытащить себя из дома. Тут же мои босые ноги коснулись снега, и холод пронзил меня до самых костей. Доминика я больше не видела, а его головорезы затолкали меня в машину, припаркованную на улице. Я перестала сражаться с ними. Зачем мне вообще это делать? Я принесла себя в жертву, и теперь слишком поздно идти на попятную.
Они усадили меня на заднем сидении, а сами сели спереди, и я огляделась вокруг. Мои ноги замёрзли, а сердце гнало адреналин по всему телу. Оглядевшись ещё раз, я так и не нашла пути сбежать из машины.
Вздохнув, я постаралась смириться с тем, что у меня нет другого выхода. По крайней мере, долг моего отца списан... иначе, кроме отца, мог пострадать Эдриан, а я не могу вынести мысли об этом. Эдриан так молод, что не заслуживает плохого со стороны этих людей.
Мне вдруг стало горько оттого, что папа просто отпустил меня. Карточный долг оказался для него важнее, чем жизнь его единственной дочери. Мои глаза наполнились слезами от этой мысли, но я не позволила им пролиться. Я не хочу, чтобы эти люди видели, как мне больно. И я уверена, что они будут использовать боль только для того, чтобы мучить меня.
Машина тронулась, и я посмотрела из окна на единственный дом, который знала всю свою жизнь.
Мне было всего восемнадцать, но вся моя жизнь была нелёгкой
В семье я была единственной девочкой. У меня было семь братьев, родившихся до меня и мой младший братик Эдриан. Его все лелеяли, а обо мне никто из моих старших братьев не заботился. Они видели во мне лишь помеху, женщину в семье, такую же желанную, как бродячая собака. Я сама научилась заботиться о себе, когда была ещё совсем маленькой девочкой. Я боролась за себя, а потом и за своего брата.
Но теперь, я единственная, кто оказался готов взять на себя долг отца. Мужчина, который сделал все возможное, чтобы забыть о моем существовании, теперь должен мне всё.
Я стиснула зубы и поклялась себе, что заставлю отца заплатить за все, что мне придётся выдержать от рук Доминика Блэквуда. Я никогда не была мстительным человеком, но горечь и обида захлестнули меня, заставляя хотеть ещё больше разрыдаться. Но я решила остаться сильной перед головорезами Блэквуда.
