только бы подальше от плохого места.
А как домой прибежала, так и вспомнила, что корзинку-то у берега забыла. Пока большуха не увидела, надо обратно идти, белье забирать, а как пойдешь, когда руки-ноги трясутся? Но выходить надо…
Только Малуша за порог, как спотыкается обо что-то и кубарем скатывается с крыльца. Голову поворачивает, а это ее корзинка стояла… Вцепилась девица в нее, будто отбирает кто, стоит, оглядывается: кто принес? А кто ж еще принести мог, как не ведьма? Вздрагивает Малуша и в дом заходит побыстрее, мало ли…
Старые люди говорят, что нельзя оставаться у ведьмы в долгу. И хоть страшно Малуше было идти к домику, ютившемуся в лесу, а надо. Большуха как раз решила пироги печь, так Малуша самый первый с пылу-жару сняла, да в корзинку положила. А сверху — поясок свой единственный. Большухе поклонилась, попросилась уйти, та поворчала немного, да отпустила. Чего ее держать-то? Руками быстрыми все догонит, всем поможет, а пока идти хочет — пусть идет.
Малуша к лесу, чем ближе — тем страшнее. Идет — чуть не слезами заливается. А тут на опушку зайчик выскочил. Ушами постриг, глянул заполошно и обратно в кусты. Только Малуша стоит, хохочет — очень уж сама себе зайку напомнила. А когда отсмеялась, видит — за деревьями ведьма стоит, улыбается, только не говорит ничего. Малуша корзинку к себе прижала, поклонилась поясно и молвит:
— Я вам гостинцев принесла. Благодарю за помощь вашу. Прошу, не побрезгуйте.
Ведьма голову склонила набок — слушает. Потом хмыкнула и отвечает:
— За гостинцы — спасибо. Только не выгонять же тебя из лесу. Пойдем со мной. И стряпню твою отведаем, и познакомимся.
Тут Малуша чуть не сомлела от страха. Ведьма нахмурилась и бросила зло:
— Не бойся меня. Хотела бы навредить — не таскала бы белье из речки и корзины на крыльцо не носила. Но держать не стану. Только и гостинцы свои забери тогда. Я тебе не за них помогала.
Девица покраснела вся как маков цвет, и отвечает тихонечко:
— Я никогда к вам не заходила, вот и не знаю ничего. Не гневайтесь, я от чистого сердца к вам пришла…
— Вот и ладно, — кивает ведьма и идет вглубь леса.
Избушка добрая оказалась, теплая. Печь внутри большая, кот на ней лежит, спит да помуркивает. Горница светлая, прибранная, травами пахнет да медом. На столе самовар стоит, паром исходит, а рядом пристроился маленький дедок… Смотрит Малуша во все глаза, а дедушка подмигнул ей и улыбнулся хитро. Да убежал за печку.
Ведьма кивает в сторону печи и говорит:
— Домовой это. Раньше почти в каждом доме такие были, а теперь вот повывелись. Не умеют люди с ними разговаривать. А домовые — народец общительный да добрый. С ними не разговаривай — зачахнут. Мой Игнатий Кузьмич видишь как тебе обрадовался…
Потом Малушу усаживают на лавку в красном углу (за этим бдительно присматривает домовой и одобрительно кивает), забирают корзинку, осторожно откладывают в сторону пояс, а пирог режут ровными кусками на блюде рядом с чашками.
— Чай наш — пирог ваш, — улыбается ведьма. — Меня Яриной зовут.
— А меня — Малушей, — несмело отвечает гостья, но чашку в руки берет. Питье пахнет травами и земляникой. И Ярина совсем не страшная. Да и из странностей — один домовой за печкой.
— Вкусные пироги печешь, — одобрительно кивает хозяйка, попробовав угощение. — Сваты-то, наверное, толпами на подворье стоят.
— Какие сваты? — смеется Малуша. — Пироги и правда вкусные, дядька с семьей хвалит, да я же им неродная, у них своих дочерей пять, а мне куда… Вот выдадут всех, тогда и для меня сваты найдутся.
— А ты не горюй, — серьезно говорит Ярина. — Не в старшинстве счастье. Коли полюбит тебя кто — ни на что не посмотрит, своей сделает. А коли без любви выходят, да по старшинству — нет в том счастья.
Замолчала Малуша, пригорюнилась. Вспомнила Златозара, да только вот с ним ли счастье будет.
— Ну, полно печалиться. Нет на свете такой беды, что стороной не пройдет, — хлопает ведьма в ладоши, и самовар важно начинает выпускать кольца дыма. — Пока готовится еще вода, пойдем погуляем. У меня за избушкой роща есть — глаз не оторвать.
Не боится больше Малуша. Улыбается открыто, кивает согласно, с лавки поднимается, кланяется хозяйке и домовому, благодарит за оказанную честь, а потом идет следом за Яриной. Почему-то ей становится так легко-легко, будто она — перышко на чьей-то ладони. Дунешь — и полетит, полетит…
— Если хочешь, приходи еще чай пить, — улыбается Ярина, отбрасывая назад косу.
Малуша останавливается ненадолго, а потом тоже улыбается открыто да отвечает:
— Зайду как отпустят. Коли хозяева приветливые, да дом полной чашей, так и гостем не зазорно быть.
Ведьма кивает и спускается с крыльца. Но внезапно хмурится, будто прислушивается к чему, и говорит:
— Ладную девицу не должны с ведьмой видеть. Зайди-ка в дом, да побыстрее. Ко мне другие гости идут, нежданные.
Малуша кивает испуганно, заходит обратно да дверь за собой прикрывает. Игнатий Кузьмич,
