Точка возгорания [Линн Хайтауэр] (fb2) читать онлайн

Линн Хайтауэр Точка возгорания

Мэту Байэлеру, лучшему в мире

сыщику-полицейскому, посвящается

Точка возгорания — температура, при которой вспыхивают пары летучего вещества.

Всемирный толковый словарь, том I

Глава 1

Когда раздался звонок, Сонора уже не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, на краю постели, натянув одеяло на голову и слушая сквозь дрему, как свистит за окном ветер. Подняв трубку радиотелефона после второго звонка, Сонора уже знала, что дела ее плохи: звонить в это время ночи могли только по службе.

— Отдел по расследованию убийств, Блэйр.

— Блэйр, ты всегда отвечаешь по телефону таким официальным тоном, будто находишься на дежурстве?

— Только если звоните вы, сержант. В любом случае хочу вам напомнить, что сейчас смена Сэма, а не моя.

Сонора потерла шею ладонью. У нее вдруг заныла голова.

Последовала непродолжительная пауза, после которой голос в трубке зазвучал снова:

— Вы оба займетесь этим делом. Оно слишком дурно пахнет, Сонора. Парень изжарился заживо прямо в своей машине.

Сонора включила светильник, стоявший на тумбочке рядом с кроватью. Лампочка вспыхнула и тут же погасла.

— Похоже на неудавшуюся махинацию со страховкой. Почему огню не дали закончить свое дело?

— В огне-то вся и загвоздка. Потерпевший, Марк Дэниелс, был прикован наручниками к рулевому колесу своей тачки и облит горючей жидкостью.

Сонора поежилась:

— Все ясно. А где это произошло?

— Заповедник Маунт-Аэри. Несколько миль от главного въезда. Будь готова туда отправиться. На место происшествия сейчас движется Делароса. Он будет там примерно без десяти пять.

Сонора взглянула на часы: четыре двадцать утра.

— Потерпевший еще жив, хотя и без сознания. Но в любую минуту он может прийти в себя. Впрочем, если это все-таки случится, то ненадолго. Его доставили в университетскую больницу, я хочу, чтобы и ты тоже отправилась сейчас туда. Если он очухается, то, может быть, даже сделает какое-нибудь предсмертное заявление. Возможно, что-нибудь, связанное с «голубыми», понятно? Попробуй вытянуть из него какие-нибудь имена. Хорошо бы было, если бы он назвал того, кто с ним расправился. Удачи тебе, надеюсь, к утру мы успеем составить протоколы.

— Между прочим, уже утро.

— Действуй, Блэйр.

Сонора быстро оделась, натянув черные хлопчатобумажные брюки и блузку — вот и все. Кое-как приведя в порядок спутавшиеся пряди волос, она посмотрела в зеркало и тут же отвела глаза — уж больно потрепанный и заспанный у нее был вид. Да, сегодня ее волосам явно не повезло. Она собрала их сзади в пучок и стянула черной бархатной лентой. Веки у нее покраснели, а под глазами появились синие круги. Ей хватило бы одной минуты для совершения ежедневного чуда макияжа, но Дэниелс в любую минуту мог прийти в себя, и поэтому сейчас она не могла позволить себе даже этой минуты. Тем более что он вряд ли выразит свое неудовольствие относительно ее внешности.

Сонора включила свет в гостиной и решила взглянуть на детей. Те крепко спали.

Она кое-как пробралась меж грудами грязной и чистой одежды, сваленной на полу в полнейшем беспорядке, разобраться в котором способен был лишь ее сын. Тот спал, повернувшись спиной к двери. Рядом, на подушке, лежало раскрытое описание последней версии видеоигры «Темницы и драконы».

— Тим?

Мальчик слегка приоткрыл глаза, но тут же снова смежил веки. Во сне он казался гораздо младше своих тринадцати. Его прекрасные черные волосы были коротко пострижены.

— Давай, Тим, пора вставать.

Тим вскочил на кровати и удивленно посмотрел на мать.

— Мне надо на работу, дорогой, извини, — пояснила Сонора. — Я оставлю дверь запертой, но ты внимательно смотри за сестренкой, договорились?

Мальчик кивнул, обиженно моргнув при этом — дескать, слишком я маленький и усталый, чтобы вставать посреди ночи.

— Сколько времени? — спросил он.

— Пятый час. Ты уже достаточно поспал. Будь внимателен и не проморгай звонок будильника. Тебе еще надо проводить Хитер в школу.

— Ладно. Будь осторожна, мама. Не забудь зарядить свой револьвер.

И он вновь повалился на подушку, повернувшись при этом спиной к яркому свету лампы, льющемуся из гостиной.

Оставив дверь в комнату сына открытой, Сонора прошла в спальню дочери. Там она увидела целую колонию обнаженных кукол Барби. Часть из них была без голов — те валялись рядом на грязно-желтом ковре, словно раскуроченные взрывом. Сонора подошла к кровати, возле которой возвышалась опрятная стопка одежды, аккуратно уложенной в ящик для домашних животных. На дворе стоял сентябрь. С начала школьных занятий прошло лишь несколько недель, но волнение и радость первых дней уже заметно притупились.

Увидев Сонору, бледно-рыжий пес, лежащий рядышком с маленькой черноволосой девочкой, поднял голову с подушки и приветливо зарычал. Это была большая лохматая и хромающая на одну лапу собака с карими глазами.

Сонора ласково потрепала ее по голове:

— Стеречь, Клампет!

Пес завилял хвостом. Рядом с лиловыми теннисными туфлями дочери Сонора заметила три хлопчатобумажные тесемки для волос, которые Хитер, по всей видимости, собиралась использовать в качестве шнурков. И естественно, только мамочка способна была вставить их в ее туфельки.

— Нет уж, спасибо, — усмехнулась Сонора, — у меня есть задание поинтереснее — расследование покушения на жестокое убийство.

Она поцеловала дочь в пухлую розовенькую щечку и, дважды проверив дверные замки и систему сигнализации в доме, вышла на улицу.

Шел дождь. «Дворники» почти бесшумно выполняли свою незатейливую работу. Сонора прищурившись взглянула сквозь затуманенное ветровое стекло и поежилась от яркого отблеска фар на скользкой от дождя дороге. Ночью ее зрение оставляло желать лучшего.

Университетская больница стояла в окружении каких-то строительных лесов, гигантских куч мусора и стройматериалов. «Значит, система здравоохранения мало-помалу развивается», — подумала Сонора, проезжая мимо вывески СТРОИТЕЛЬСТВО ВЕДЕТ ФИРМА «МЕСНЕР».

Аварийный подъезд был ярко освещен, под навесом его стояли две кареты «скорой помощи». Несколько патрульных полицейских автомобилей было припарковано на объездной аллее. Парковочная стоянка была забита до отказа. Сонора протиснулась между двумя машинами «скорой помощи» и остановилась на обочине. Она достала из бардачка цветастый шейный платок (который хотя и не вполне подходил к ее блузке, но по крайней мере не выделялся), перекинула свободно завязанную его петлю через голову и заправила ее сзади, под воротник. Блейзер, лежавший на заднем сиденье, немного помялся, но Сонора решила, что это не большая беда. Она вышла из машины и заперла ее снаружи.

Внутри помещения воздух был насквозь пропитан запахами больницы, промокших полицейских и гари. Приглушенный треск и неразборчивое бормотание слишком большого количества полицейских радиостанций перемежалось назойливым гудением больничных лифтов. Сонора отступила в сторону, чтобы пропустить санитаров «скорой помощи», вкатывающих тележку с пострадавшим и врача, следующего за ними с пакетом аварийного жизнеобеспечения. Их путь был отмечен следами капель крови.

Неожиданно взгляд Соноры утратил резкость, и она остановилась на минуту, чтобы протереть глаза.

— Инспектор Блэйр?

Патрульному полицейскому, стоящему рядом с ней, можно было дать не больше двадцати двух — двадцати трех лет. Форма его была усеяна пятнами пота и копоти.

— Меня зовут Финч. Капитан Бурк приказал мне помогать вам в расследовании. Я прибыл на место происшествия сразу же вслед за Кайлом. Он здорово обгорел.

— Кайл?

— Кайл Миннер, патрульный Миннер. Он прибыл туда незадолго до меня.

Сонора взяла его за руку:

— Ты случайно не заметил кого-нибудь? Может быть, слышал, как отъезжала машина?

Патрульный замялся:

— Не знаю. Там такое было… Этот парень орал, волосы у него горели… А больше я ничего не видел…

— О’кей, Финч, ты действовал правильно. С тобой все в порядке?

— Да, мэм.

— А Миннеру сильно досталось?

Финч пожал плечами:

— Не знаю.

— Хорошо, я сама поговорю с ним, а потом дам тебе знать. А что тебе известно о потерпевшем? Его фамилия Дэниелс, верно?

— Машина зарегистрирована на имя Китона Дэниелса. Потерпевший — его брат Марк, студент колледжа двадцати двух лет, проживающий в Кентукки. Приехал в гости к брату и, очевидно, одолжил у него машину.

— Так как же было дело?

— В диспетчерскую поступил чей-то анонимный звонок из парка. Звонящий сообщил, что там творится нечто странное. Я поначалу подумал, что речь идет о каких-нибудь любовных играх подростков или о чем-нибудь в этом роде. Когда же я прибыл на место происшествия, машина уже горела вовсю. Парень орал и отчаянно сигналил. Господи, это невозможно пересказать… Миннер, дежуривший как раз на этой стоянке, печатал в это время отчет и отлучился лишь на минуту. Так что он оказался там раньше меня. Подбежав к автомобилю, он схватился за ручку дверцы. Та оказалась сильно раскаленной, поэтому, когда он отдернул руки, кожа прямо кусками слезла с его ладоней. Тогда он воспользовался боковым окном, расположенным со стороны водителя, и, схватив этого парня за плечи, попытался вытащить его из машины. Но оказалось… что тот был… Миннер что-то упоминал о наручниках. Перед прибытием «скорой помощи» он сказал мне, что бедняга Дэниелс был прикован наручниками к рулевому колесу. Тем не менее Миннеру удалось-таки освободить его от наручников.

— Освободить Дэниелса от наручников?

Ей почудилось, что глаза Финча сверкнули.

— Руки у парня почти полностью сгорели. Поэтому-то они так легко и выскользнули из наручников.

Сонора прикрыла глаза.

— Это был единственный способ, последняя возможность вытащить его оттуда. Он весь был объят пламенем, Миннер тоже горел, и оба они катались по земле. Тогда я снял куртку, набросил ее на них и сбил пламя.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Да. Брови только подпалил немного. А вот Миннеру досталось по-настоящему. Не говоря уже о Дэниелсе — этот просто обуглился.

— Ты поехал в машине «скорой помощи» вместе с ними?

— Да, мэм.

— Он говорил что-нибудь?

— Он был без сознания. Но тем не менее все время что-то выкрикивал. Похоже на «ключ» или что-то в этом роде.

— Ключ?

Финч пожал плечами.

— Это все? — спросила Сонора.

Патрульный кивнул.

— Ты действовал правильно, — сказала она ему. — Хочешь отправиться домой?

— Хочу побыть здесь и узнать, что с Кайлом. Мне также поручено передать вам, что О’Коннор вызвал сюда ближайшего родственника Дэниелса, его брата Китона. — Финч кивнул в сторону человека, стоявшего поодаль и внимательно наблюдавшего за ними.

Сонора отметила его высокий рост и представительность, а также бледное лицо с отчетливыми тенями под глазами, как и полагается человеку, поднятому на ноги в пять утра.

— Кто-нибудь разговаривал с врачом?

— Сотрудник «скорой помощи» беседовал с его братом.

— Ты слышал, о чем они говорили?

— Брат пострадавшего сказал, что в последнее время их очень беспокоило поведение Марка, и они делали все от них зависящее.

— Черт! Если бы это действительно было так, Дэниелс не попал бы в эту передрягу. А они уже начинают смешивать его с дерьмом.

— Мэм?

— Ладно, не бери в голову, Финч. Попроси кого-нибудь принести брату чашку кофе. Мне кажется, она ему сейчас не помешает. Да и сам тоже выпей.

Сонора прошла мимо расположенных вдоль стены пластиковых кушеток и направилась в приемное отделение.

Глава 2

В приемном отделении было достаточно светло для того, чтобы нечаянно не задремать. Сонора заметила знакомую негритянку в больничной униформе — синих хлопчатобумажных брюках и блузке того же цвета, на голове у нее была шапочка, а на ногах пластиковые боты.

— Грэйси! Ты-то мне как раз и нужна.

— Ты здесь по поводу этого обгоревшего парня? — спросила Грэйси.

Она взяла Сонору за руку и отвела ее в сторону, чтобы дать дорогу медсестре, катившей тележку с установленной на ней реанимационной системой жизнеобеспечения.

— Как он там?

Грэйси указала на белые колышущиеся занавески:

— Из Шринерса вызвали доктора Фэрроу. Он должен быть здесь с минуты на минуту. Но все равно может оказаться так, что он прибудет уже слишком поздно. Медсестра «скорой помощи» ввела пострадавшему тиосульфат для детоксикации организма, но результаты газового анализа крови весьма и весьма плохи. Сейчас он в респираторе и потому не сможет говорить с тобой.

— А отвечать на вопросы типа «да» и «нет»?

Грэйси слегка прищурилась:

— Вообще-то он в сознании. Попробуй.

Они прошли мимо мужчины, толкавшего впереди себя стальную тележку, казавшуюся очень тяжелой, и вошли с той стороны, где между занавесками был зазор. Войдя, Сонора нахмурилась: дежурным врачом приемного отделения оказался Молден, который не слишком-то ее жаловал.

— Можно?

Молден недовольно покосился в ее сторону, но не сказал «нет». Сонора заглянула через плечо Грэйси.

Марк Дэниелс пришел в сознание благодаря своевременно принятым мерам, что, как подумала Сонора, было крупной удачей для нее и большим несчастьем для него. В глазах этого парня она различила отчетливые признаки надвигающейся смерти. Сонора с трудом понимала врачей и медсестер, которые своими процедурами причиняли ему сейчас невообразимые страдания. Воздух в палате был насыщен запахом гари и озвучен обрывками разговорного медицинского сленга — «гипогликемический шок», «раствор Ринджера», «центрально-венозное давление». Кто-то из врачей рассчитал степень обгорания — восемнадцать процентов от общей поверхности тела. Обследование продолжалось вовсю: гипотермия, температура тела — тридцать восемь градусов, сердечная аритмия, хрипы в легких…

Череп Дэниелса был белым и безволосым. Кожа на нем выглядела эластичной, особенно в сравнении с хрупкой обугленной коркой на груди, руках и шее. Лицо его было полностью уничтожено, губы оплавились и превратились в бесформенную массу. Вместо одного глаза зияла черная впадина, а правое ухо имело вид скомканного куска обгоревшей пленки.

От правой руки ничего не осталось. На ее месте белела тонкая кость. На конце левой руки чернел обрубок мяса, напоминающий сжатый кулачок ребенка.

Сонора включила диктофон:

— Мистер Дэниелс, я — инспектор Сонора Блэйр, полиция города Цинциннати.

Дэниелс слегка пошевелил головой. Сонора вновь повторила свое обращение и взглянула на его уцелевший глаз. Этот глаз смотрел ей прямо в лицо, отчего у нее возникло странное ощущение, будто она и Дэниелс отделены от всего остального мира — от врачей и медсестер, от яркого, назойливого света и приглушенных звуков.

— Я хочу задать вам несколько вопросов относительно напавшего на вас человека. Мистер Дэниелс, передавайте свои «да» и «нет» движением головы. Договорились? Вы меня понимаете?

Он кивнул головой, размазав при этом что-то липкое по белой больничной простыне. Толстая трубка респиратора врезалась в оплавленные губы, расширилась и выпустила из обожженных легких порцию горячего воздуха.

— Вы знали… вы знаете нападавшего?

Дэниелс не ответил, но его глаз снова уставился ей в лицо. Парень явно что-то обдумывал. Наконец он кивнул.

— Вы давно были с ним знакомы?

Дэниелс покачал головой.

— Недавно?

Он вновь покачал головой. И продолжал качать ею.

— Встретили его сегодня вечером?

Поначалу Дэниелс кивнул утвердительно, но затем начал качать головой из стороны в сторону. Сонора наморщила лоб, стараясь понять, что бы это значило. Ответ заключался в его взгляде. Дэниелс явно пытался ей что-то объяснить. Она нахмурилась, обдумывая дальнейшие варианты вопросов.

«Информации пока — нуль», — мелькнуло у нее в голове.

— Мужчина или женщина? Мистер Дэниелс, нападавший был мужчина?

Отрицательное покачивание. Вполне отчетливое. Значит, не мужчина.

«Может быть, жена, — прикинула Сонора, — бывшая жена или подруга?»

— На вас напала женщина?

Сонора обошла кровать, чтобы не мешать врачам. Она успела уловить ответ Дэниелса.

— Потерпевший утверждает, что нападавшей была женщина, — продиктовала она в микрофон.

— Кто-то из тех, кого вы знаете?

Ответ — «нет».

— Жена?

Нет.

— Подруга?

Нет.

— Вы познакомились с ней только этим вечером?

Так и есть — незнакомка.

Дэниелс увядал прямо на глазах.

— Молодая? — спросила Сонора. — Ей было меньше тридцати?

Несмотря на суматоху, царившую в приемном отделении, и обостренную чувствительность всех своих органов, Дэниелс вновь внимательно посмотрел на нее. У Соноры внезапно появилось чувство, что он хочет, чтобы она прикоснулась к нему.

Но Сонора боялась сделать это. Боялась, что может причинить ему боль, занести инфекцию, боялась гнева врачей.

Она надеялась успеть задать ему все свои вопросы. Дэниелс следил за ней своим большим, лишенным век глазом. Огонь обтесал его почти до формы зародыша.

Сонора положила два пальца на почерневшую плоть его руки, и ей показалось, что она заметила во взгляде Дэниелса какую-то искру понимания. Хотя, возможно, это было всего лишь игрой ее воображения.

Теперь вопросы, которые она придумала. Надо найти убийцу этого человека.

— Молодая? — повторила Сонора свой предыдущий вопрос. — Моложе тридцати?

Дэниелс подумал немного. Потом кивнул.

— Чернокожая?

Нет.

— Белая?

Да.

— Проститутка?

Небольшое раздумье. Нет.

Молодая. Белая. Не проститутка. Может быть.

— Волосы черные?

Нет.

— Блондинка?

Да. Определенно.

— Глаза, — продолжала Сонора, — голубые?

Дэниелс по-прежнему смотрел ей в лицо.

— Карие?

Неожиданно что-то в нем изменилось. Раздался сигнал, затем громкий голос врача. Сонора отошла от кровати и нырнула под белые занавески. Худшие ее опасения подтвердились: на экране ЭКГ-монитора появились прямые линии.

Глава 3

Окруженный группой притихших полицейских, патрульный Финч рассказывал о том, что видел, и отвечал на вопросы. Сонора хотела было остановиться возле них, но затем передумала и пошла дальше. Беседа полицейских с патрульным носила скорее профилактический характер, во всяком случае, она могла бы помочь юному Финчу избежать ночных кошмаров, которые преследуют каждого человека с младенческого возраста.

В этом не было ничего страшного. У полицейских не было принято обсуждать свои проблемы со штатскими в отличие от медперсонала больницы, который в этом отношении считался опаснее кого бы то ни было. Даже адвокатов. Занесение сведений в медицинский журнал оказывалось равносильным тому, чтобы просто проболтаться каким-нибудь знакомым и почти то же самое, что послать эти сведения открытым факсом.

— Инспектор Блэйр?

Сонора обернулась. К ней подошла Трейси Вандемеер, репортер 81-го телевизионного канала, с ног до головы увешанная аппаратурой. Никого из представителей прессы поблизости больше не было.

«Наверное, все остальные сейчас толкутся на месте происшествия», — подумала Сонора.

Ей и самой не мешало бы сейчас там оказаться. Протестующим жестом она показала на видеокамеру.

— Трейси, еще не время для съемок. Пожалуйста, подожди, пока я сделаю макияж.

Трейси Вандемеер усиленно заморгала. Сама-то она имела достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, хотя для нее это было и не столь важно. Одета она была в красную блузку из хрустящего шелка и лайкровую юбку с приподнятой талией, которую могла носить разве что только нерожавшая женщина, к тому же избегающая шоколада и прочих высококалорийных сладостей.

— Инспектор Блэйр, вы можете сказать что-нибудь относительно личности?..

— Не спеши, Трейси, ты же все понимаешь. Заключение будет готово лишь через несколько часов. На твои вопросы ответит сержант.

Вандемеер усмехнулась:

— Ну-ну, Сонора. У меня же редакционное задание.

— Собираешься оживить своим сенсационным сообщением пресную сводку новостей?

Улыбка Вандемеер тотчас же испарилась, и Сонора вспомнила, что программа, которую Трейси начинает ежедневно в шесть утра, посвящена в основном видам на урожай ячменя и кукурузы.

— За подобное отношение к нашей программе, Сонора, мы можем представить тебя телезрителям в весьма неприглядном свете.

— Что такое? Ты хочешь представить им меня, прогуливающейся взад-вперед по приемному отделению больницы как главную новость дня?

— Да. В том случае, если ты не сообщишь что-нибудь более интересное.

— Ну да, конечно, — полицейский из отдела убийств забыл причесаться… Обязательно сообщи об этом в Си-эн-эн.

Трейси Вандемеер опустила микрофон и обвела взглядом холл. Внимание ее привлекла группа полицейских в углу. Сонора воспользовалась этим, чтобы улизнуть. Шансов раздобыть какую-либо информацию в мужском клубе у Вандемеер не было никаких.

Сонора вернулась в холл, рассчитывая встретить там кого-нибудь из службы безопасности больницы. Вместо этого она увидела Китона Дэниелса, стоявшего в коридоре, прислонившись спиной к стене. Неожиданно ее посетила мысль о том, что она была последней, чье лицо Марк Дэниелс видел перед смертью.

Глубоко засунув свободную руку в карман плаща, Дэниелс глоток за глотком отхлебывал кофе из чашки. На распахнутом темно-синем плаще поблескивали капли дождя. Выпавший из кармана конец пояса касался пола. Дверь позади Дэниелса была открыта. На ней висела табличка «СЕМЕЙНАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ. ЧАПЛИН».

Приближаясь к брату погибшего, Сонора внимательно изучила его, отметив следы слез на белой рубашке, а также пятна копоти на ботинках и брюках цвета хаки. Подойдя к нему вплотную, она на секунду задержала дыхание, пытаясь определить наличие запаха гари. Но этого запаха не было. Хотя чтобы утверждать наверняка, нужно было, чтобы он по крайней мере снял плащ.

— Ваш плащ совсем промок, — улыбнулась Сонора, — по-моему, его лучше снять, — продолжила она голосом, в котором неожиданно зазвучали материнские нотки.

Поначалу мужчина смотрел на нее рассеянным взглядом, но после ее слов он быстро собрался. В глазах его сквозили так хорошо знакомые ей недоверие и боль, мольба о свершении чуда и успокоении души. Именно такие глаза ей иногда доводилось видеть в снах.

— Ваш плащ?

Он неторопливо снял его и перекинул через руку. Белая хлопчатобумажная рубашка была чистая, хотя и изрядно помятая. «Если этот парень причастен к убийству, — подумала Сонора, — то у него было достаточно времени, чтобы сменить одежду. А проверять-то придется и его». Она протянула ему руку.

— Инспектор Сонора Блэйр, полицейское управление Цинциннати.

Мужчина посмотрел ей прямо в глаза и крепко пожал протянутую руку. Выглядел он достаточно интеллигентно и наверняка был моложе того возраста, который поначалу определила ему Сонора. У него были карие глаза и густые вьющиеся волосы черного цвета.

— Китон Дэниелс, — представился он.

«Китон, — мелькнуло в голове у Соноры. — Ключ^[1]? Когда Миннер вытаскивал Марка из горящей машины, тот кричал что-то похожее.

— Что с Марком?

В его низком голосе явственно ощущался отзвук страха. Он все еще держал ее ладонь в своей руке, хотя, как показалось Соноре, не отдавал себе в этом отчета. Автоматические двери раздвинулись, и в холл ввалилась новая группа репортеров, один из которых — молодой человек в синих джинсах и старой армейской куртке — о чем-то оживленно спорил с больничным охранником.

Сонора провела Дэниелса в комнату для консультаций, представляющую собой настоящий оазис: потертый зеленый ковер, несколько небольших виниловых топчанов, мягкие уютные стулья. Один из таких стульев Сонора предложила Дэниелсу. На ее взгляд, эта комната была наиболее подходящим местом для проведения спокойной и плодотворной беседы.

— Присаживайтесь, мистер Дэниелс. Я вернусь через минуту.

Она выпорхнула в холл и направилась к охраннику.

— О’Коннор? — прочитала она у него на нагрудном значке. — Похоже, у тебя здесь хватает помощников. — Сонора махнула рукой в сторону холла. — Двадцать шестой канал уже приступает к активным действиям, а они далеко не последние муравьи на этом пикнике. Держи их всех в комнате для посетителей. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них проник в приемный покой. С Трейси и ее бандой все в порядке, но будь повнимательнее с этим оператором с двадцать шестого. Видишь того человека в костюме, во-он там? Это Норрис Вебер, из службы безопасности больницы. Когда-то он был, как и мы, полицейским, сейчас на пенсии. Держи с ним связь. Брат потерпевшего сидит в комнате для консультаций — мне не хотелось бы, чтобы его беспокоили. Ты меня понял?

— Да, мэм.

— Ну и отлично.

С этими словами Сонора отправилась обратно в приемный покой, чтобы еще раз с помощью Грэйси проверить информацию, касающуюся Марка Дэниелса. Было бы бесчеловечно сообщать Китону Дэниелсу плохие новости, не убедившись окончательно, что его брат мертв.

Дверь в комнату для консультаций была закрыта. Сонора вставила в диктофон новую кассету, а затем осторожно приоткрыла входную дверь.

Китон Дэниелс сидел на краю стула. Он снова надел плащ, хотя в небольшой по размерам комнате для консультаций было довольно жарко.

— Мистер Дэниелс?

— Да? — В его взгляде прочитывались одновременно настороженность и растерянность.

— Простите за то, что я заставила вас ждать так долго.

— Что с Марком? Могу я увидеться с ним?

Сонора присела на небольшой виниловый топчан, и тот тихо скрипнул. Ее колени коснулись колен Дэниелса, и ей пришлось сдвинуться немного вбок. Затем Сонора взглянула на его левую руку: нет ли на безымянном пальце обручального кольца?

— Есть ли у вас кто-нибудь из близких, кого я могла бы пригласить сюда побыть с вами? Ваша жена?

Китон Дэниелс отвел взгляд, опустив глаза вниз:

— Нет, благодарю вас.

— Может, друг?

Китон снова посмотрел на нее:

— С женой мы живем врозь. А другу я могу позвонить позже.

Сонора кивнула и придвинулась к нему поближе.

— Вы и в самом деле следователь? — неожиданно спросил он.

— Да.

— Я думал, Марк попал в автомобильную аварию. А вы как будто представились инспектором.

— Инспектор — это лишь звание, мистер Дэниелс. А должность моя — следователь по особо важным делам. Как правило, мне поручают расследование дел, связанных с убийствами.

Китон сглотнул слюну:

— С убийствами?..

— Я очень сожалею, но ваш брат мертв.

Видимо, Китон предполагал подобный исход, но все-таки сказанное Сонорой ошеломило его. Плечи его поникли, на глазах появились слезы. Он пытался бороться с собой, но безуспешно. Сонора прекрасно его понимала.

— Скажите, — с усилием произнес Китон, прикусив зубами нижнюю губу, — скажите мне, что с ним случилось?

— Мы пока еще только пытаемся воссоздать общую картину происшествия. Полицию и пожарных вызвали к горящей машине, в которой находился ваш брат. Мы считаем, что это был преднамеренный поджог.

Китон Дэниелс посмотрел на Сонору пристальным и недоверчивым взглядом. Внезапно слезы ручьями хлынули из его глаз, оставляя влажные ломаные зигзаги на шершавых небритых щеках. Глаза моментально покраснели и опухли.

Сонора прикоснулась к его руке:

— Не хотите немного побыть один? Могу я позвонить вашему другу?

Китон медленно покачал головой, и Сонора вдруг вспомнила белую, всю в слизи, голову Марка Дэниелса, оставлявшую влажные следы на белой простыне. Ей вдруг стало интересно, насколько тот был похож на своего брата до сегодняшней ночи, — был ли он так же хорош собой, как и Китон.

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов, и чем быстрее вы на них ответите, тем лучше. Однако если вам надо…

— Задавайте свои вопросы.

— Вы в этом уверены?

— Задавайте.

Через секунду Сонора уже настраивала диктофон:

— Мистер Дэниелс, вы разговаривали с Марком сегодня? Вы его видели?

Китон обхватил руками колени.

— Да. Он заехал ко мне, и мы вместе поужинали. Потом мы расстались, и он отправился в какое-то другое место.

— Не представляете, куда бы он мог направиться?

— Это заведение называется «У Кухо». Кафе-бар Кухо.

— В районе Маунт-Адамс?

— Да.

— Мне знакомо это место, — кивнула Сонора. — Вы не поехали с ним?

— Мне нужно было подготовить кое-что к работе. Обычная, знаете, канцелярская рутина — резать и клеить. Не тяжелая, но отнимающая много времени операция. Я попросил Марка помочь мне, но он сказал, что ему скучно этим заниматься. К тому же я собирался пораньше лечь спать. Я работаю в школе учителем. Так вот, мы немного поужинали, а потом Марк решил проведать Кухо и выпить пива или чего-нибудь еще.

— Он поехал один?

— Да.

— В вашей машине?

— Вообще-то ко мне он приехал на машине товарища, своего однокашника. Он студент университета штата Кентукки. Но потом друг уехал, и я хотел отвезти Марка домой в ближайшие выходные. Мы еще собирались навестить по дороге нашу мать.

Китон уставился в пол, немного помолчал, а затем снова поднял голову:

— Думаете, мне следует позвонить ей прямо сейчас или лучше подождать до утра? Чтобы не будить ее?

— Со звонком лучше не тянуть. Она может расценить это как неуважение. Если только, конечно, у нее все в порядке со здоровьем.

— Не совсем в порядке…

Сонора мысленно отметила его последний ответ, решив вернуться к этому вопросу еще раз.

— Это заведение, «У Кухо»… Что оно больше напоминает — бар или кафе?

— Скорее бар.

— Вы сами туда когда-нибудь заходили?

— Бывало. Когда-то я туда частенько заглядывал. Потом прекратил.

— Я не совсем вас поняла.

Дэниелс поморщился:

— Как я уже говорил вам, мы с женой живем врозь. А когда-то я любил проводить вечера вне дома. В барах и подобных им местах. Иногда заглядывал и в «У Кухо». Но все это в прошлом. Кроме того, я привязан к своей работе. Неприятно, знаете ли, появляться каждое утро перед детьми в состоянии похмелья. Я уж не говорю о том, что для зарплаты учителя это довольно тяжелое бремя.

— А сколько лет вашим ученикам?

— Я преподаю в начальной школе в первых и вторых классах.

— Преподаете элементарный курс? — удивилась Сонора.

Ее удивление вызвало у Китона раздражение.

— Да, именно этот курс изучают ученики первых и вторых классов.

Сонора решила оставить эту тему:

— Где вы ужинали с братом?

— «У Ла-Розы». Мы заказали пиццу.

— Пили пиво?

Дэниелс прищурился:

— Я пил спрайт, а Марк — «Доктор Пеппер».

— Мог там Марк встретить кого-нибудь из своих знакомых?

— Не думаю. Он здесь ни с кем не знаком.

— А того парня, с которым он сюда приехал?

— Он, насколько мне известно, уже достаточно далеко отсюда и сейчас движется в Дэйтон. Его зовут Колдуэл, Картер Колдуэл.

Китон поскреб ладонью свой небритый подбородок.

— Послушайте, я не понимаю, в чем дело. Что-то случилось в баре?

— Мистер Дэниелс, пока у меня нет ответа на этот вопрос. Может быть, следующий вопрос прозвучит банально, но были ли у вашего брата враги? Настоящие враги?

— Враги? У Марка? Он был всего лишь студентом колледжа. И вполне порядочным парнем. Не употреблял никаких наркотиков или стероидов. Он любил вечеринки…

— Любил выпить?

Китон пожал плечами.

— Не больше других. Все молодые люди проходят через это.

Сонора кивнула, сохранив бесстрастное выражение лица, но взяв на заметку возможные проблемы, связанные с алкоголем.

— Он был еще совсем ребенком.

В глазах у него опять засверкали слезы.

— Ему лишь недавно исполнилось двадцать два. Он был слишком юн и непорочен, чтобы успеть обзавестись врагами.

— У него было много подруг?

— Его подруга живет в Лексингтоне. Он встречался с ней последние два года.

— У него была только одна подруга?

— Конечно, как вы понимаете, были и другие девчонки. Но не для занятий любовью.

— Он нравился девушкам?

Китон кивнул.

— Вы слышали, чтобы он когда-нибудь знакомился с девушкой в баре?

— Нет.

— Не спешите отвечать, подумайте.

— Нет, вряд ли. По крайней мере в чужом городе. Ему было только двадцать два, и выглядел он гораздо моложе своих лет.

— Ваш брат упоминал когда-нибудь о своих связях с проститутками? Может быть, в шутку? Или спрашивал у вас совета?

Слезы на щеках Китона уже успели просохнуть. Он глубоко вздохнул и распрямил спину.

— Какие связи вы имеете в виду?

Сонора откинулась на спинку стула.

— Мистер Дэниелс, сегодня вечером ваш брат был убит. Я должна прощупать все возможные варианты. И прошу вас помочь мне в этом.

— Как могло случиться, что Марк сгорел в своей собственной машине? — спросил вдруг Китон. — Произошла авария или что-то еще? Он был без сознания?

— Как я уже говорила, мистер Дэниелс, нам еще не…

— Ради Бога, следователь!

Китон схватил ее за руку, да с такой силой, что Сонора поморщилась от боли. Привстав со стула, он наклонился к ее лицу.

— Что там на самом деле произошло?.. — прошептал он. — И кто это был? Что они с ним сделали?

— Мистер…

— Прошу вас! Скажите мне хоть что-нибудь!

Пытаясь отодвинуться от него, Сонора также встала. Китон стоял совсем близко — их лица разделяли один-два дюйма, не более.

— Пожалуйста, сядьте, мистер Дэниелс, прошу вас.

Она почувствовала вдруг исходящий от него запах туалетного мыла, щекочущий ноздри, а также кофейный аромат в его дыхании. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.

— Прошу вас, сядьте, мистер Дэниелс, — повторила Сонора, — и я расскажу вам все, что смогу. Договорились?

Китон снова сел на стул. При этом плащ туго обтянул его широкие плечи.

Присев напротив, Сонора положила ему на руку ладонь и почувствовала, что он весь дрожит.

— Мне пока неизвестны все подробности произошедшего, поскольку я еще не была на месте происшествия. Марка обнаружили в вашей машине, в парке Маунт-Аэри, прикованного наручниками к рулю. Кто-то облил его горючей жидкостью и поджег.

— О Боже праведный! — воскликнул Китон.

— Опустите голову пониже, к коленям, прошу вас! — крикнула Сонора.

— Не понял…

— Послушайтесь меня, пожалуйста.

Немного поколебавшись, Китон последовал ее совету.

«Неплохо, Блэйр, — подумала Сонора, — а то попробуй потом объяснить сержанту, как ты чуть не отправила на тот свет брата покойного».

— Все о’кей?

— Да, все нормально.

Китон медленно выпрямился и откинулся на стул. Лицо его было белым как мел.

— Мне нужно прийти в себя.

— Разумеется.

— Могу я… могу я зайти домой к жене? Ненадолго?

— Я попрошу кого-нибудь подвезти вас.

— Благодарю.

— Ждите меня здесь, я сейчас вернусь.

Дэниелс неуверенно встал и оперся руками о стену.

— Осторожно, — сказала Сонора и взяла его под руку.

Глава 4

Когда Сонора покинула помещение больницы, уже светало. Небо еще было мутно-серым, однако дождь уже прекратился. Ее «ниссан» шел на приличной скорости. Из-под его колес в разные стороны летели фонтаны брызг. На крутом спуске с холма машина удвоила скорость, и Соноре пришлось надавить на педаль тормоза. Шоссе в это время суток, как всегда, пустовало, и поэтому Сонора могла позволить себе роскошь не следить за дорогой.

В ее сознании стоял образ беспомощного Марка Дэниелса, освещенного холодным светом больничных ламп и подвергаемого всевозможным медицинским процедурам.

На землю начал опускаться туман, и Сонора включила фары. Радиотелефон успокаивающе бормотал что-то нечленораздельное. С ним она никогда не чувствовала себя одиноко. Посмотрев на часы, Сонора подумала, что ее дети уже встали и собираются идти в школу.

Она свернула прямо на Колрейн. Слева к дороге подступала темная стена деревьев — заповедник Маунт-Аэри. Сонора разглядела дорожки для пешеходов и уличные огни Колрейна. В самом же лесопарке по-прежнему была непроглядная темень. Проехав мимо часовни Святого Антония, Сонора увидела, что главный вход в заповедник перекрыт полицейскими машинами. Предъявив свое удостоверение, она проехала на территорию Маунт-Аэри. Узкая двухполосная дорога, местами уже подсохшая, выглядела так, как будто ее сплошь покрыли заплатами.

Три деревянных указателя, установленных у въезда в заповедник, последовательно извещали водителей автосредств о том, что: в охраняемой зоне разрешается движение со скоростью не более двадцати пяти миль в час; механическим средствам передвижения предписано двигаться только в пределах асфальтированных дорог; и наконец, что заповедник открыт с 6.00 до 22.00. Их также обязывали быть внимательными к велосипедистам и не парковаться за пределами дорожного полотна. На территории заповедника запрещалось также прогуливать собак без поводка.

«Не волнуйтесь, ребята, я ничего не нарушу», — подумала Сонора.

Она проехала мимо обшарпанного трейлера с надписью «СКЛАД ИНСТРУМЕНТОВ» на борту. В этом месте дорогу окружали большие черные дубы, березы и буки. Сонора заметила указатель «ДУБОВОЕ УРОЧИЩЕ» и поняла, что находится уже где-то близко.

Микроавтобус криминалистов стоял передними колесами на газоне, а задними — на дороге. Из него выпрыгивали люди в синих комбинезонах с надписью «ПОЛИЦИЯ» на спине и специальных противопожарных ботинках. Сонора припарковалась рядом с полицейским «фордом-таурусом» золотистого цвета, которым она пользовалась вместе со своим напарником, вытащила из бардачка чистые магнитофонные кассеты, блокнот и бланки осмотра места происшествия.

К месту преступления Сонора предпочитала добираться пешком: поступая таким образом, она имела время и возможность сосредоточиться. Сейчас она думала о Марке Дэниелсе. Почему он здесь оказался? Он погиб на довольно приличном расстоянии от бара «У Кухо» и горы Адамс. И уж тем более от Кентукки.

Сонора миновала машину начальника пожарной охраны и несколько патрульных автомобилей.

По дороге она вставила в диктофон новую кассету, разорвав ее целлофановую обертку и сунув обрывки в карман куртки.

Как убийце удалось скрыться с места преступления? Пешком? Или он все продумал заранее и его уже поджидала машина? Был ли у него сообщник? Где он достал горючую жидкость? Что это за женщина, которая смогла приковать наручниками к рулю здорового двадцатидвухлетнего парня, а затем облить его горючим и поднести спичку?

Криминалисты уже работали вовсю, и у Соноры, которая обычно опережала их примерно на час, возникло неприятное чувство, словно она опоздала на вечеринку.

Она оглядела собравшихся: сержант, коронер, множество людей в униформе.

— Сонора?

Сонора небрежно приподняла желтую ограничительную ленту и подошла к широкоплечему, крепко скроенному мужчине со смуглой кожей и красивыми темно-каштановыми волосами, расчесанными на пробор. Глаза у мужчины были голубого цвета. От них во все стороны разбегались мелкие морщинки, причиной появления которых служили как частый смех, так и перенесенные волнения. Многим он казался моложе своих лет, а женщинам почему-то всегда хотелось подкормить его.

Он относился к тому типу парней, которые любят смотреть футбол и могут иногда немного пошуметь поздно ночью, что считается абсолютно неприличным в этом идиотском мире. Он был напарником Соноры последние пять лет.

— Привет, Сэм! — махнула ему рукой Сонора.

— Наконец-то и ты сюда прискакала, крошка, — проворчал в ответ Сэм.

— От тебя пахнет костром.

— А ты выгладишь как чертик. Как он там?

Сонора нахмурилась.

— Понятно. Помер, значит.

Она молча кивнула головой:

— Двадцатидвухлетний мальчишка-студент из Кентукки. Житель глубинки, так сказать. Не исключено, что твой дальний родственник. Вы ведь все там между собой родственники, не так ли?

— Ты с ним успела поговорить?

— Успела, если это можно считать разговором. Много ли информации можно получить, когда твой собеседник дышит через респиратор? Разве что ответы типа «да» и «нет».

Сэм помрачнел.

— Оказывается, его убийца — женщина, — сообщила ему Сонора.

— Любопытно, черт возьми, — прищурился Сэм.

— Блондинка, возможно, с карими глазами. Молодая, лет двадцати пяти — тридцати. Впрочем, он уже был очень плох, так что я не уверена в этом.

— Проститутка?

— Ответил, что нет. Если я правильно поняла, он познакомился с ней только вчера вечером. Может быть, в баре. Его брат сказал мне, что после того, как они расстались, Марк собирался в кафе-бар «У Кухо».

Сэм задумался.

— А почему они расстались?

— Брату рано вставать на работу.

— Значит, ты говоришь «У Кухо»?

— Это недалеко от горы Адамс.

Сэм принялся насвистывать какой-то мотивчик.

— Слушай, — сказал он вдруг, — ведь не все бары до отказа забиты ковбоями.

— Думаю, что в этом с тобой трудно не согласиться. — Сонора еле заметно улыбнулась.

— Сейчас Микки просветит тебя по технической части.

Из-под капота стоявшей неподалеку машины вынырнул маленький, но мускулистый мужчина. Сквозь боковое окно Сонора осмотрела выгоревшие внутренности того, что еще недавно было «катлассом».

— Огненная ловушка на колесах по кличке «автомобиль».

На Микки были синяя куртка с надписью «ПОЖАРНЫЙ» на спине и специальные противопожарные бутсы.

Сонора вздохнула и приступила к делу:

— Удалось установить тип горючего вещества?

— Это был бензин. Мы отправили образцы на анализ в лабораторию. — Микки указал ей на обугленный кусок коврика под педалью газа. Уголок коврика завернулся и обнажил рифленый металлический пол. — Немного жидкого горючего удалось собрать в этих пазах. Пламя было очень сильным, а от взрыва вылетели лобовое и заднее стекла.

— Взрыв?

— Конечно! Ведь это был бензин. Огонь расплавил даже стекло. А внутри салона вообще сплошной пластик. Так что здесь творилась настоящая геенна огненная. Неплохое жаркое получилось, да?

— Господи, ты хочешь сказать, что этот запах?..

— Вот именно, — подтвердил Сэм, — запах обгоревшей плоти. Его ни с чем не спутаешь.

Соноре вспомнился вдруг замороженный филей, хранившийся в ее домашнем холодильнике. Кажется, он лежал там уже давно.

Микки не спеша — сказывалась старая травма — проковылял к переднему бамперу машины. Когда-то, во время тушения пожара, управляя пожарным шлангом, Микки оступился в темноте и провалился в какую-то дыру. И кусок арматуры воткнулся ему прямо в спину. Большинство пожарных, которых зналаСонора, не имели каких-либо заметных повреждений, полученных на пожаре. В худшем случае они лишь натирали спины своим тяжелым оборудованием либо просто навсегда исчезали в огне.

Микки залез под капот. Его толстые перчатки были измазаны сажей.

— Я дважды проверил насос топлива, карбюратор и проводку. Все нормально.

«Интересно, что значит «нормально», — подумала Сонора.

— Ремень вентилятора немного обгорел. Еще мы нашли куски свинца от расплавленного радиатора. — Микки посмотрел на Сонору. — Думаю, это вам не очень интересно.

— Мне все интересно, — заверила его Сонора.

— Не бери в голову, Микки. Девочка сердится, потому что у нее болит животик, — усмехнулся Сэм.

Микки потер глаз тыльной стороной ладони.

— В баке еще достаточно горючего, — сказал он.

— А разве оно не выгорело? — удивилась Сонора.

— Именно это я и имею в виду, — кивнул Микки, — бензин не всегда горит — его не так-то просто поджечь. Он чрезвычайно летуч, и вся хитрость в том, чтобы соблюсти правильную пропорцию, иначе он может полыхнуть прямо в лицо. Большинство поджигателей, которых я встречал, при попытке зажечь бензин обычно сгорали и сами. Хотя, с другой стороны, можно бросить горящую спичку в целую лужу бензина без всякого эффекта. Для этого лучше использовать другие приемы.

— Спасибо за информацию, — поблагодарила его Сонора.

— На самом деле пламя не успело добраться до бака. И, что бы там ни показывали по телевизору, при пожаре бензобак далеко не всегда взрывается. Как говорится, «чем реже вы садитесь за руль вашего авто, тем меньше имеете шансов, что вас покажут в хронике Эн-би-си».

— Как ты думаешь, убийца мог использовать для поджога топливо из бензобака?

— Я бы сказал, что это весьма вероятно. Во-первых, в баке достаточно топлива. А во-вторых, на земле, под ним, мы обнаружили кусок расплавленного пластика. Думаю, это остатки шланга для откачки топлива.

Сонора посмотрела на Сэма.

Микки махнул рукой:

— И вот еще что. В салоне, а также снаружи мы нашли остатки веревки.

— Ты хочешь сказать, что это как раз то, чем жертва была привязана?

Сэм помотал головой:

— Нет, мы не обнаружили на ней каких-нибудь узлов.

— Скорее это похоже на запал, который преступник поджег снаружи, а затем прикрепил к сиденью шофера…

— То есть к Дэниелсу? — продолжила Сонора.

Микки утвердительно кивнул:

— Похоже на то. — Он указал пальцем на расплавленное рулевое колесо. — Огонь шел с этой стороны. Взгляни на лампочку верхнего света.

Сонора взглянула туда, куда он указывал, — каким-то чудесным образом лампочка уцелела. Пол машины был оплавлен лишь до того места, где кончалось сиденье водителя. Некоторое время она пребывала в задумчивости. Затем Микки обратил ее внимание на деформированные огнем амортизаторы, расположенные со стороны сиденья водителя:

— Источник пламени находился здесь, тут горело сильнее и дольше. Видишь это? — На остатках руля болтались два искореженных металлических обода. — Это все, что осталось от наручников.

Сонора прикрыла рот рукой. У нее из головы не выходили руки Марка Дэниелса, превращенные в два обугленных обрубка, один из которых напоминал детский кулачок, а из другого торчала белоснежная кость.

— Ты сможешь подтвердить это на следствии?

— Конечно. Ты видишь только то, что здесь есть, а я вижу то, что здесь было.

— И рассказать обо всем этом перед видеокамерой?

— Нет проблем!

Сонора обратила внимание на месиво из пепла и пены, размазанное по переднему капоту автомобиля:

— Ваши ребята очень небрежно обращаются с вещественными доказательствами.

— Угу. Эти пожарные такие чудаки!.. Почему-то считают, что их главная задача — потушить пожар.

Сунув в зубы сигарету, Сэм оглядывал внутренности обгоревшего автомобиля таким же внимательным взглядом, с каким он вел обычно допросы или наблюдал за женщинами.

Сонора всплеснула руками.

— Кстати, ты сказал «он». Но это, между прочим, была «она».

Микки уставился на нее с удивлением:

— Это была женщина?

— Любопытно, не так ли?

Он лишь пожал плечами:

— Да, в общем-то не очень. Я уже достаточно долго женат.

Сэм вытащил изо рта незажженную сигарету и покатал ее из стороны в сторону между толстыми мозолистыми пальцами.

— Не смей курить на месте происшествия, которое я еще не обследовала, — предупредила его Сонора.

— Она не зажжена, Сонора. Я просто наслаждаюсь запахом табака. Смотри-ка, и сержант тоже здесь. Похоже, он разыскивает тебя, девочка.

— Погоди-ка немного. Терри?

Примерно в ста метрах от машины из зарослей показалась женщина в комбинезоне. У нее были длинные черные волосы, аккуратно собранные на затылке, и широкие скулы, выдававшие индейское происхождение. На ней были узкие очки в темной оправе. Она шествовала с озабоченным и одновременно отсутствующим видом, который напомнил Соноре университетского профессора, обладателя многочисленных премий за исследовательские работы.

Заметив Сонору, Терри слегка смутилась:

— Мы обнаружили след.

Сонора почувствовала, как по спине ее пробежал легкий бодрящий холодок.

— Вы обнаружили след?

Терри поправила пальцем очки, оставив при этом на лбу полоску грязи.

— Небольшого размера. По всей вероятности, его оставила женщина в туфлях на высоких каблуках, что большая редкость для здешней глубинки. С этим парнем был кто-то еще?

— Его убийца, — ответила Сонора.

Глава 5

За глаза все сотрудники отдела величали сержанта Крика «бульдогом».

Подозвав Сонору пальцем, он скрестил на бочкообразной груди свои руки, напоминавшие огромные окорока, и застыл почти в позе Будды, прислонившись к темно-синему полицейскому «доджу-аэриз». Сержант не производил впечатления довольного жизнью человека. Он был похож скорее на боксера в отставке, а его свекольная физиономия, щедро усеянная следами многочисленных швов, оставляла гнетущее впечатление. Можно было подумать, что когда-то этого человека от всей души отделали лопатой прямо по лицу. Ходили слухи, что сержант Крик, если был свободен по воскресеньям, помогал в детском приюте при церкви. Люди, знавшие его, удивлялись, как он умудрялся при этом не напугать детей до смерти.

«Ослабь узел галстука, — по привычке подумала Сонора, — тогда появятся и шансы на успех».

— Расскажи, Блэйр, что тебе удалось выведать у потерпевшего перед смертью.

Голос сержанта полностью соответствовал его комплекции. Он был густым и даже — если сержант прилагал к этому определенные усилия — довольно приятным. В свободное от работы время Крик пел в квартете с сотрудниками парикмахерской.

Сонора оперлась на плечо Сэма и доложила:

— Убийцей была женщина, блондинка, возможно, с карими глазами. Молодая, двадцати пяти — тридцати лет, с Дэниелсом встретилась только прошлым вечером. Брат потерпевшего сообщил, что последний раз видел его направляющимся в бар «У Кухо». Кстати, машина, на которой он туда поехал, принадлежит брату.

— Брат дал ему свою машину, но сам с ним не поехал? Мне это не нравится.

— Послушайте, сержант, — усмехнулся Сэм, отступив на шаг. — Я знавал ребят, которые готовы были замочить своих братьев за что угодно, но только не за то, что те одолжили у них машину.

— Терри обнаружила след и сейчас готовит слепок, — продолжила Сонора.

— Годится. — Крик сморщил кончик носа. — «У Кухо», говоришь? Не слишком подходящее название для бара.

— Да, сэр.

— Делароса?

Сэм выпрямился и начал докладывать:

— Погибший был раздет и прикован наручниками к рулю автомобиля.

— Ты уверен, что он был раздет?

— Так мне сказали ребята, которые вытаскивали его из этой жаровни. И потом я говорил с Микки — он не нашел никаких следов ткани на обгоревшем сиденье. Ни пряжки от ремня, ни металлических колец, ни расплавившейся подошвы. Я не знаю, где этот парень оставил свою одежду. Во всяком случае, в машине ее не было.

— Любопытно. Продолжай.

— Около машины обнаружены остатки веревки. Микки полагает, что убийца сначала привязала Дэниелса к рулю, а потом, обернув вокруг него веревку или что-нибудь в этом роде, отошла от машины и подожгла фитиль. Похоже, что она облила парня бензином, который, вероятнее всего, откачала из топливного бака. Микки нашел также маленький металлический слиток небольшого размера, по форме напоминающий ключ.

— От сейфа? Или от ящика стола?

Сэм пожал плечами:

— Все возможно.

— Ключи от машины удалось найти? — поинтересовался Крик.

— Пока нет. Но машина еще не остыла, в ней полно еще всяких раскаленных деталей и обугленного мусора. Возможно, ключи где-то внутри, но не на обычном месте.

Сонора посмотрела на Сэма:

— Она вряд ли оставила бы ключи в замке зажигания, рядом с сиденьем водителя. Потому что, даже будучи прикованным наручниками, Дэниелс мог включить мотор.

Сэм кивнул в знак согласия:

— Итак, она приковывает его к рулю, обматывает веревку вокруг пояса и обливает парня бензином. Чтобы не поджечь себя, отходит от машины на шесть футов, открывает окна, чтобы обеспечить доступ кислорода внутрь кабины, и поджигает конец фитиля. Прикованный к рулю Дэниелс с ужасом наблюдает, как пламя постепенно приближается к нему. Потом — взрыв, и машина превращается в один сплошной факел.

Сонора почесала щеку.

— Обнаружен след небольшого размера, принадлежащий женщине в туфлях на высоких каблуках. Где она могла ходить в этих туфлях? И как быстро могла в них передвигаться?

— Возможно, она впоследствии переодела их, — предположил Сэм.

Сонора с ним согласилась:

— Важно узнать, где был припаркован ее автомобиль. Надо бы обшарить весь парк и опросить окрестных жителей.

Крик утвердительно кивнул головой:

— Я уже опросил местных полицейских, а также патрульных на дорогах.

— Удалось найти свидетелей?

— Ни одного. Полученный вызов был анонимный, звонили из телефона-автомата, установленного у главного входа в парк.

— Звонил мужчина или женщина? — спросила Сонора.

— Мужчина. — Крик посмотрел сперва на нее, потом на Сэма, затем помял мочку уха и продолжил: — Вы получите мощное подкрепление. Я займусь опросом свидетелей здесь, а вы отправляйтесь в этот бар. Похоже, Дэниелс подцепил ее именно там.

Сонора облизала губы.

— Ну да, конечно. А потом ты сообщишь нам, что основной мотив убийства заключался в том, что на Дэниелсе были слишком тесные джинсы и незастегнутая рубашка.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Кто кого подцепил, сержант? Эта женщина заранее подготовила наручники, веревку и, как я полагаю, спрятала неподалеку машину. Речь ведь идет не об изнасиловании и последующей мести, не так ли? Эта женщина готовилась к убийству. Она охотилась за Дэниелсом.

Сонору передернуло. Это проснулась ее застарелая язва, ознаменовав свое пробуждение знакомой болью, говорящей не столько о позывах голода, сколько об обострении болезни.

Сонора посмотрела на Сэма:

— Я оставлю свою машину здесь, и мы поедем на твоей, хорошо?

Сэм вытащил из куртки пачку плиточного табака «Ред Мэн», отщепил от нее кусочек и засунул его за щеку.

— Когда ты так делаешь, — сказала ему Сонора, — у тебя все лицо перекашивается. Как будто рак щеки.

Плюхнувшись на водительское сиденье, Сэм снова порылся в кармане и достал оттуда помятый бумажно-целлофановый цилиндрик с изображением ягод клубники.

— Подкорми-ка свою язву, — буркнул он, протянув пакет Соноре.

— Чем меньше я ем, тем хуже себя чувствую, а чем хуже я себя чувствую, тем меньше хочу есть.

— Ладно, кончай трепаться, ешь.

Сэм включил зажигание и, развернувшись, направил машину к выезду из парка.

Распечатав пачку, Сонора достала из нее сушеную фруктовую пластинку и свернула ее трубочкой.

— И давно ты балуешься сладостями? — спросила она у Сэма.

— Я держу эти лепешки для Анни, они ей жутко нравятся. Может быть, мне удастся помочь ей хотя бы немного набрать вес.

— Когда я ее видела в прошлый раз, мне показалось, что она поправилась на фунт-другой. Кажется, это было недели две назад?

Хотя Сэм и не улыбнулся, глаза его заметно потеплели — он был признателен Соноре за эти слова. Анни в свои семь лет выглядела чересчур маленькой и слишком худенькой, что очень беспокоило ее отца. Через месяц после того как она начала ходить в детский сад, врачи обнаружили у нее белокровие. И примерно в это же время Сэму поручили вести какое-то особое расследование, о котором он рассказывал Соноре крайне неохотно и только тогда, когда был изрядно пьян. Он не захотел подыгрывать какой-то важной шишке, в результате чего на его карьере был поставлен крест, и он надолго застрял в одном и том же звании. И если бы за него не заступился сержант Крик, Сэма вообще бы вышибли со службы.

— Ну как там Анни?

— Быстро устает. Шелл очень тревожится за нее, да и я тоже. Она все время худеет, а уровень белокровия непрерывно растет. — Сэм выплюнул табачную жвачку в окно. — Маленькой девочке не к лицу такие темные круги под глазами.

Сонора внимательно посмотрела на своего напарника и заметила новые морщины на его изможденном лице. В последние два года на Сэма свалилась куча проблем — как на службе, так и дома, в связи с болезнью дочери.

— Она стала капризная как черт.

— Анни или Шелл?

— Да обе. Ладно, ешь свою лепешку.

Сонора слепила из остатков того, что держала в руке — смеси сушеных фруктов, вязкого кукурузного сиропа и всевозможных химикатов, — упругий красный шарик. Притормозив на перекрестке перед светофором, на котором зажегся красный свет, Сэм задумчиво поглядел в окно.

— Так ты говоришь, убийца — женщина? — спросил он вдруг.

— Угу. И думаю, это не первое ее преступление.

Сэм вновь сплюнул через окно.

— Должно быть, патрульная машина просто проморгала ее. Я бы удивился, если бы они вообще что-нибудь видели.

— Я беседовала с тем патрульным, который прибыл на место происшествия вторым. Он не помнит ничего, кроме пламени. А первым там оказался постовой Миннер, который и попытался вытащить Марка Дэниелса из машины. Но это надо еще уточнить. Когда я приехала в больницу, Миннер еще не пришел в сознание.

Сэм искоса посмотрел на нее.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что это не первое ее преступление? — спросил он. — Ты считаешь, эта женщина — профессиональный убийца?

— Во всяком случае, все было хорошо продумано и довольно четко исполнено.

— Мы еще не все там обшарили.

— Но то, что уже видели, позволяет заключить: дельце она провернула неплохо. Нагло и весьма эффективно. Похоже, это не спонтанный убийца, а профессионал.

— Для которого убийство — обычная работа?

— Не обычная, а любимая работа. Занятие, доставляющее наслаждение.

— Что-нибудь наподобие убийцы-психопата из фильма ужасов?

— Нет, черт возьми! Мне кажется, Дэниелса поджарил человек вполне нормальный в психическом отношении.

— Но ты же говорила, что это была женщина.

— Убийцами-рецидивистами могут быть и женщины.

— Можно подумать, Сонора, твоя матушка воспитывала тебя так, чтобы ты стала кем придется. Тогда действительно убийц-рецидивистов среди женщин должно быть так же много, как и полицейских следователей.

— Ты полагаешь, что для убийц существует что-то типа стеклянного потолка? Я считаю, Сэм, что эти люди вне общества. А в подобных случаях действуют другие законы.

— Я имею в виду только то, что мы должны заняться братом и женой потерпевшего.

— Не женой, а подругой. Что же касается брата, то здесь, по-моему, все чисто.

— Ладно, пусть будет подруга. Или проститутка. Если немного развить эту тему, то почему бы не предположить и садомазохистские варианты.

— Вот-вот. Знаешь, что меня беспокоит больше всего?

— Тебя беспокоят три проблемы: ремонт машины, плата за учебу в колледже и ортодантолог.

— Все это приводит меня в ужас. А я сейчас говорю о том, что меня беспокоит в данном деле. Мне хотелось бы знать, мог бы Микки определить по найденному в машине слитку, были ли это ключи от машины?

— Думаю, что смог бы.

— Эта женщина забрала одежду Дэниелса. Возможно, она же взяла и ключи. То есть ключи Китона Дэниелса от машины, а может быть, и от дома.

— На кой черт ей ключи?

— Она ведь могла захватить и его регистрационную карточку.

— Надо бы сообщить об этом Китону Дэниелсу.

— Я свяжусь с ним. А заодно могу предупредить его, чтобы не носил джинсы в обтяжку и всегда застегивал рубашку.

— Я все стараюсь припомнить, — усмехнулся Сэм, — была ли ты такой же стервой до того, как заработала себе язву.

Глава 6

На полпути к Маунт-Аэри раздался сигнал радиотелефона. «Наверное, Хитер все-таки пропустила свой автобус», — подумала Сонора.

— Алло? Привет, Шелли. Это твоя жена, Сэм.

Сэм взял трубку.

Выглянув в окно, Сонора обратила внимание на двух подростков, которые, вместо того чтобы идти в школу, преследовали старика с кейсом. Неожиданно старик обернулся и велел им проваливать к чертовой матери.

Сэм слишком поздно заметил сигнал светофора и, резко сбросив газ, нажал на тормоза.

— Нет, Шелли. Я бы, конечно, очень хотел, но мы с Сонорой сейчас чрезвычайно заняты. Ты не сможешь сама отвезти ее?

Плечи его были заметно напряжены, а в голосе звучала усталость. Рядом кто-то просигналил, но Сэм даже не обратил на это внимания.

— Понимаю, извини. Скажи ей, что я люблю ее и сделаю все, что смогу. Все будет в порядке.

Взяв у Сэма трубку, Сонора нажала кнопку отбоя, потому что, как обычно, сам он это сделать забыл.

— Что случилось? — спросила она.

— Врач настаивает на том, чтобы повторно сделать Анни кое-какие анализы, а та не хочет и устраивает истерику. Опять кровь, шприцы и все такое…

— Прости, Сэм.

— Проклятие! Помнишь, на прошлой неделе мы повезли ее в больницу, сказав, что едем в кино? О Господи! Она упала в обморок прямо в машине, едва только узнала, куда мы на самом деле ее везем.

Сонора задумчиво посмотрела в окно.

— Тебе, пожалуй, лучше поехать с ней.

— Каким образом?

— Я прикрою тебя, Сэм.

— Ты и так слишком часто меня выручала. Если мы и впредь будем неосторожны, то в скором времени оба вылетим с работы.

Сонора вздохнула. Последние восемнадцать месяцев они действительно сильно рисковали.

— Послушай, Сэм. В любом случае, прежде чем посетить «У Кухо», я собираюсь переговорить с братом потерпевшего. Попытаюсь раздобыть фотографию Марка и собрать сведения о его подруге. А ты с Анни поезжай в больницу. Успокой малышку. Ты ведь знаешь, она повеселеет, как только ты войдешь в комнату. Даже если ты потом и покинешь ее, тебе все-таки необходимо немного побыть с ней.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво произнес Сэм.

На самом деле он все прекрасно понимал, и Сонора сделала вид, что слегка возмущена, используя таким образом испытанный прием, но стараясь при этом не перегибать палку.

— Действуй, Сэм. Марк Дэниелс уже мертв, поэтому может и подождать. Я высажу тебя у дома. Встретимся позже, в «У Кухо».

— Спасибо, Сонора.

— Давай-давай…

* * *

Вспомнив, что Китон Дэниелс что-то говорил о своей жене, с которой он сейчас «живет врозь», Сонора решила навестить их дом в районе Маунт-Адамс. Она просмотрела свои записи, и, естественно, выяснилось, что это место находится на другом конце города.

По дороге туда она включила автоответчик и прослушала сообщение Тома о том, что Хитер все-таки добралась до школы и что он тоже направляется в свой класс. Проверка каждого шага детей стала для Соноры своего рода ежедневным ритуалом. После обеда она опять будет беспокоится о них, до тех пор, пока не убедится в том, что они уже дома.

На почтовом ящике, установленном около дома Китона, было написано «МИСТЕР И МИССИС К.ДЭНИЕЛС», а плакат на лужайке извещал о том, что дом продается. Памятуя, что Дэниелсы в разводе, Сонора испугалась обнаружить двери дома запертыми. На заднем дворе не было никого. Не заметила она там никаких игрушек, а на окнах не было видно украшений в честь праздника Хэллоуин — Дня Всех Святых. Никаких признаков присутствия детей, полное отсутствие следов нормальной жизни.

Дом был небольшим и представлял собой маленькое ранчо с тремя спальными комнатами и лужайкой размером не более почтовой марки. Однако он не был лишен уюта и очень напоминал собственный домик Соноры. Из корзины, расположенной у входной двери, свисали сочные листья папоротника, а на небольшом цементном крыльце стояло белое плетеное кресло-качалка. Сонора прикинула, что к папоротнику и креслу рука человека в последний раз прикасалась не менее шести недель назад.

Занавески в гостиной были искусно сшиты из полос очень тонкой и весьма изящной белой материи, но при этом были слишком прозрачны. Шторы в спальне плотно задернуты. На крыльце горел свет.

Сонора нажала кнопку дверного звонка.

Какое-то время в ответ не доносилось ни звука. Она уже собралась было позвонить еще раз, как вдруг услышала скрежет отодвигаемой задвижки. Дверь заскрипела и медленно отворилась.

Сонора нередко удивлялась тому, как мало отражаются на внешности человека переживаемые им волнения и тревоги. Иногда для того, чтобы заметить эти признаки, необходимо пристально вглядываться в его лицо. У Китона Дэниелса же удары судьбы проявились более чем явственно.

Подол его рубашки выбился из-за пояса, а уже знакомые Соноре брюки цвета хаки были сильно помяты — как будто он в них спал. Толстые белые носки скатались и болтались теперь на щиколотках. Китон был не брит. По-детски слегка припухшие щеки, которые Сонора прежде находила даже симпатичными, обвисли, делая его на вид еще старше. Пожалуй, сейчас Китон выглядел на все тридцать.

Он запустил пятерню в свою густую черную шевелюру, которая неплохо выглядела даже тогда, когда была взъерошена, — для мужчин такие волосы, как правило, составляют предмет гордости.

— Я разбудила вас.

— Нет, нет, — смущенно ответил он, потирая шею.

Сонора понимала его нынешнее состояние. Она и сама пережила нечто подобное, когда погиб ее Зак и она осталась одна со своим горем и двумя детьми. Хитер тогда только-только училась ходить, а Тим переживал все на удивление спокойно, спрашивая ее время от времени, почему она не плачет и правда ли, что у них нет больше папы.

Сонора прикоснулась рукой к плечу Китона Дэниелса:

— Простите, я понимаю, что сон сейчас для вас лучшее лекарство, и проклинаю себя за то, что вынуждена беспокоить вас. Но нам необходимо побеседовать.

— Ничего, ничего… Садитесь.

Сдвинув в сторону помятое одеяло, он присел на диван, а Сонора устроилась напротив в плетеном кресле-качалке. Его крепко сцепленные в пальцах руки тяжело повисли между колен. Казалось, что он на какое-то время онемел и оглох.

— Мистер Дэниелс, я вам искренне сочувствую в связи со смертью вашего брата.

Она всегда произносила эти слова в подобных случаях, и каждый раз эта фраза казалась ей крайне неуместной. Однако люди чаще всего воспринимали ее как должное.

Дэниелс кивнул, глаза его покраснели. «Интересно, как он выглядит в обычной обстановке?» — подумала Сонора, сожалея сильнее обычного о том, что вынуждена встречаться с человеком при подобных обстоятельствах. Но именно при подобных обстоятельствах она, как правило, и знакомилась с людьми.

Иногда после таких встреч знакомство продолжалось. Как правило, это были родители погибших детей, благодарные ей за проявленный такт и вдвойне признательные в том случае, если убийцу удавалось найти.

Дэниелс потер лицо ладонью.

— Уверен, вы не отказались бы сейчас от чашечки кофе, — тихо произнес он.

Сонора ничего не ответила, продолжая внимательно его разглядывать. «Нет, он не из Огайо, — подумала она, — а откуда-то южнее, хотя по выговору этого не скажешь. Иначе бы он честно признался, что ему самому хочется кофе». У нее создавалось ощущение, будто их беседа протекает в какой-то полудреме, однако по опыту она знала, что в подобных случаях лучше не торопить события.

Дэниелс швырнул в угол одну из своих теннисных туфель — с приподнятым носком, белую с серым верхом, — и она попала в кучу прочей обуви, среди которой были еще две пары с серым и красным верхом, а также одна непарная туфля, полностью белая. Сонора сразу же вспомнила, как тщательно следит за своими кроссовками Хитер и как Том, получив наконец-то долгожданные кроссовки «Найк», разбил их в первый же дождливый день. Неожиданно она заметила, что Дэниелс исподтишка наблюдает за ней.

— Увлекаетесь теннисом? — спросила она.

Потянувшись, Китон расправил плечи и внезапно поинтересовался:

— У вас есть дети?

— Двое, — ответила Сонора, несколько растерявшись.

— Тогда вам известно, что даже в начальных классах дети очень ревностно относятся к фирменным наклейкам. Если, положим, мистер Дэниелс носит «Рибок», то все его ученики также стремятся иметь именно «Рибок», а обладатели «Найк» чувствуют себя несколько неуютно. В прошлом году я преподавал в другой школе, муниципальной. У многих моих учеников не было даже денег на завтрак, и мамы не могли купить им фирменные шмотки. Особенно доставалось одному пацану, потому что родители всю одежду и обувь покупали ему в магазине дешевых товаров «Ки-Март». Тогда я пошел и купил пару кроссовок в «Ки-Марте». Дальше все пошло так, как я и ожидал, — половина учеников стала носить туфли из «Ки-Марта». С тех пор я приобретаю вещи самых различных фирм, но начинаю всегда с дешевого «Ки-Марта».

— У вас доброе сердце, и я бы хотела, чтобы мой сын учился у вас.

Дэниелс вяло улыбнулся:

— Разрешите все-таки предложить вам кофе.

Сонора откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Из кухни донеслось уютное ворчание кофеварки, и через минуту по комнате поплыл бодрящий аромат хорошего кофе. Оглядевшись по сторонам, Сонора подумала о том, как спокойна и размеренна жизнь в доме Дэниелсов — ни телефонных звонков, ни спорящих детей, ни сумасшедшей какофонии шума видеоигр и бесконечно повторяющихся музыкальных ритмов.

Сейчас ее волновало, удалось ли Тому хотя бы немного привести в порядок растрепанные космы Хитер, и сильно ли переживала ее дочурка, когда узнала, что сегодня мама не сможет заплести ей косички.

Поймав себя на том, что начинает потихоньку дремать, Сонора встряхнулась и, широко распахнув глаза, заметила, что Китон Дэниелс уже вернулся в комнату. Расписные, в цветочек фарфоровые кофейные чашки выглядели совсем крошечными в его больших руках.

— Похоже, вы немного устали, детектив? — улыбнулся Китон.

— С чего вы взяли? — возразила Сонора. Она удивилась: как правило, люди, попавшие в его положение, редко бывают столь внимательны к кому-нибудь; они обычно погружены в собственные переживания. Сделав глоток кофе, она еще раз взглянула на него.

Похоже, что там, на кухне, Китон немного привел себя в порядок. Теперь он казался уверенным в себе и мужественным. Сонора пожалела о том, что не успела как следует причесать свои волосы. Он посмотрел на нее так пристально, что она почувствовала легкий озноб. Неожиданно у нее возникло желание присесть рядом с ним на кушетку. Она знавала мужчин-полицейских, которые именно так и поступали, когда допрашивали какую-нибудь привлекательную женщину-свидетеля.

Сонора передвинулась на самый край кресла-качалки:

— Мистер Дэниелс…

— Зовите меня просто Китон.

— Китон, помогите мне разобраться в этом деле.

— Что вас интересует?

— Когда вы последний раз видели брата, он покинул вашу квартиру и направился в кафе-бар «У Кухо»?

— Точно.

— Скажите — хотя бы приблизительно, — когда он ушел от вас.

— Около половины девятого. Может быть, в четверть девятого.

— После того как он направился к Кухо, вы его больше не видели? Он не звонил вам, не пытался связаться с кем-нибудь еще?

— Нет. После его ухода один раз звонил телефон, но, когда я подошел, на другом конце провода повесили трубку.

Сонора нахмурилась:

— Вы слышали чей-нибудь голос или иные звуки?

— Да, я уловил какой-то неясный шум — как будто разговаривали где-то в общественном месте или…

— Или в баре?

Китон на секунду задумался.

— Возможно. Но если это звонил Марк, он обязательно бы что-нибудь сказал. Он не стал бы звонить, чтобы послушать, кто подойдет.

— А вы не думаете, что его могли просто оборвать? Давайте вернемся немного назад и попытаемся восстановить полную картину. Итак, чем вы занимались, когда зазвонил телефон?

— Я сидел на полу в гостиной, вырезая и склеивая наглядные пособия для урока. При этом я смотрел одним глазом обрывки каких-то комедий по телевизору, — слегка прищурившись, он поднял глаза к потолку, — потом зазвонил телефон, я подошел и сказал: «Алло». Вот и все. Хотя в трубке и прослушивался какой-то шум, мне показалось, что это вследствие плохой связи. Я приглушил телевизор и снова взял трубку. Но в ней тотчас же раздались короткие гудки. Это не мог быть Марк, он не стал бы звонить для того, чтобы дышать в микрофон. Кроме того, подобные звонки бывали и раньше.

— И как часто?

— Раз в несколько дней, примерно два-три раза в месяц. Вообще когда как.

— И как давно это началось?

Китон посмотрел в сторону спальни, где, по всей вероятности, спала его жена.

— Последние несколько месяцев. В основном в моей городской квартире. Я снимаю ее у своего друга, который сейчас находится по делам в Германии. Я подумал, что это скорее всего дети балуются или что-нибудь в этом роде.

— У вас есть какие-либо предположения, куда мог направиться ваш брат из бара? Может быть, на дискотеку или куда-нибудь еще?

— Возможно. Марк был заводным парнем, общительным. Всегда легко знакомился…

— А как насчет подружек?

Дэниелс поморщился.

— Опять вы о том же! Вы действительно считаете, что в тот вечер он подцепил какую-то девушку?

— Его убила женщина, мистер Дэниелс. И он с ней — хотите вы этого или не хотите — где-то встретился.

— Так вот почему вы спрашивали меня о проститутках!.. Послушайте, инспектор Блэйр, Марк не относился к категории людей, которые неразборчивы в интимных связях. У него, как я уже говорил, была девушка в Лексингтоне. Они любили друг друга и даже собирались пожениться.

— Они были помолвлены?

— Неофициально. Марк как-то заикнулся об этом, но тогда ему было только двадцать два, а ее родители хотели, чтобы она сначала окончила школу.

— Разумно, — задумчиво заметила Сонора. — Ладно, послушайте, мне необходимо задать вам один вопрос, который вы можете расценить как неприличный. Выслушайте его, пожалуйста, тщательно обдумайте и честно ответьте.

Дэниелс прикусил нижнюю губу и, нахмурившись, взглянул на Сонору.

— Итак, не был ли ваш брат когда-нибудь замечен в нетрадиционных сексуальных связях? На его теле было обнаружено множество синяков. Значительно больше, чем обычно бывает у людей вследствие бытовых травм…

— Не кажется ли вам, что у вас порочный склад ума? — перебил ее Китон.

— Что поделаешь, издержки профессии. Моя обязанность — задавать вопросы. Ваш брат стал жертвой преступления, и я об этом еще не забыла.

Китон откинулся на спинку дивана.

— Вы зря думаете, что мне известно все о сексуальной жизни моего брата. У вас тоже есть брат, и поэтому вы меня поймете. Но тем не менее я никогда не замечал никаких признаков… того, о чем вы только что упомянули. Марк никогда не посещал секс-бары для крутых. И никогда не встречался с девушками с ошейниками на шее, обильно раскрашенными тушью и затянутыми в черную кожу. Он, конечно, читал иногда журналы «Джентльмен» или «Плейбой».

— Читал статьи?

— Так, пролистывал ради развлечения. И всегда покупал «Спортс иллюстрейтед», где публикуются фотографии девушек в купальниках. Я бы сказал, мой брат читал то, что читают все нормальные американские мужчины.

— И все они обожают традиционный яблочный пирог…

Дэниелс улыбнулся шутке, но лишь краешком губ.

Сонора не услышала, как в комнату вошла женщина: толстый ковер заглушил звук ее шагов. Она относилась к тому типу женщин, которым Сонора всегда завидовала, — подтянутая, с карими глазами и роскошными, шелковистыми волосами цвета каштана, в элегантных туфлях на высоких каблуках. Одна из тех, для кого необязателен макияж и которая всегда могла рассчитывать на роль в школьном спектакле.

Дэниелс привстал с кушетки.

— Эшли, это полицейский следователь Сонора Блэйр. Она расследует дело… о гибели Марка.

Сонора встала и протянула руку. Эшли Дэниелс была одета по высшему классу — деловой трикотажный костюм розового цвета, белые чулки и туфли на шпильках, в которых сама Сонора не смогла бы выдержать и часа.

Энергично пожав Соноре руку, Эшли подошла к Китону и, распространяя вокруг запах дорогих духов, нежно поцеловала его в щеку.

— С тобой все в порядке, Кит?

Тот пошевелил плечами.

— Угу.

— Мне надо смотаться в офис на несколько минут — забрать папки с документами и позвонить в два-три места. Я скоро вернусь. Договорились?

— В любом случае я собираюсь к себе домой.

— Ты это твердо решил?

Китон кивнул.

От внимания Соноры не ускользнула некоторая неловкость в их отношениях: непонятно, то ли они женаты, то ли нет.

В голосе Эшли Дэниелс появился холодок.

— Опять эта машина! Надеюсь, найдется кто-нибудь более информированный в этом деле, чем я?

Она прошла через комнату и отдернула оконную штору.

Сонора поставила свою чашку на столик и также подошла к окну.

— Что за машина?

Эшли Дэниелс покосилась на нее через плечо:

— Ее здесь нет. Странно.

Посмотрев на Китона, Эшли спросила.

— Ты хочешь, чтобы арендованную машину пригнали сюда или к твоему дому?

— Лучше сюда. Ты не могла бы попросить, чтобы они сделали это уже сегодня?

— Именно так я и поступила. И рассчитываю получить твой чек через три дня. Все-таки выгодно иметь в семье собственного агента фирмы «Оллстейт». — Улыбнувшись Соноре, Эшли достала из кармана блейзера визитную карточку. — Моя контора находится в торговом центре «Три-Кантри», и, если вам когда-нибудь понадобится узнать о состоянии рыночных цен, позвоните мне. В основном я занимаюсь вопросами оформления автомобилей и их страхованием на случай аварии, а также страхованием недвижимости. Но если повезет, то и страхованием жизни.

Сонора кивнула и, сунув карточку в карман, проводила взглядом Эшли Дэниелс, которая не спеша прошествовала на кухню, громко стуча каблуками. Через несколько минут она услышала, что открывается дверь гаража.

— Итак, на чем мы остановились? — вскинул брови Китон.

— Вы рассказывали мне о том, какие журналы читал ваш брат.

— Самый интересный журнал, который я видел у него на столе, — это еженедельник «Детское просвещение».

— Тоже для развлечения?

— В этом журнале публикуются неплохие головоломки типа «соедини точки линиями».

Сонора склонила голову набок:

— Мистер Дэниелс, помогите мне прояснить одно обстоятельство. Наш специалист по пожарам не смог отыскать на месте происшествия ключи вашего брата.

— Ключи от машины?

— Да. А какие еще ключи были в его связке?

— Ключ от дома. Ключи от моей квартиры, от машины и автомобиля Эшли, а также от моего письменного стола в школе. Они, должно быть, расплавились.

— Даже если это и так, то криминалист все равно должен был найти их. Пусть только фрагменты, обугленные или расплавленные, но они должны были находиться в машине!..

— И ваш специалист с их помощью способен что-нибудь выяснить?

— Он «читает» место происшествия после пожара так же легко, как вы свое «Детское просвещение». Не исключено, что ключи забрал убийца.

— Вы полагаете, есть повод для беспокойства?

Сонора пожала плечами:

— Я не хочу вас пугать, но мне не нравится то, что ключи от вашего дома могут оказаться у убийцы. Почему бы не сменить замки, чтобы подстраховаться?

— Во всяком случае, убийца не знает моего адреса.

— В машине была ваша регистрационная карточка?

— Да, конечно.

— Тогда для убийцы это не проблема.

— Вы действительно считаете…

— Я думаю, что подобная предосторожность не будет лишней. Сделайте то, что я вам советую. Ведь быть ограбленным не очень-то приятно.

— По вашему мнению, она собирается обчистить мою квартиру?

Сонора подумала, что ограбление — еще не самое худшее из того, чего следовало бы опасаться, но решила не распространяться на эту тему.

— Лучше все-таки подстраховаться и поменять замки, мистер Дэниелс.

Глава 7

Единственной фотографией Марка, отыскавшейся у Китона Дэниелса, был свадебный снимок, который он извлек из позолоченной рамки. Сонора поначалу даже немного засомневалась, удобно ли будет взять его. На фотоснимке был изображен сам Китон — подтянутый и серьезный — а рядом с ним Марк и Эшли — радостная и обворожительная. Марк, взявший Китона под руку, выглядел молодо и щеголевато.

Внешне братья не слишком походили друг на друга. У Марка были светло-каштановые волосы — пышные и гладкие — и узкое лицо с выступающим подбородком. По сравнению с братом он выглядел почти мальчишкой. Глаза у него были голубые.

Этих братьев невозможно перепутать.

В окне кафе-бара «У Кухо» висела вывеска «ЗАКРЫТО», однако передняя дверь была не заперта. Сонора не обнаружила никаких признаков присутствия Сэма и, задумавшись, остановилась у входа. Она подумала об Анни — такой крошечной в огромной больничной кровати. «Надо будет обязательно навестить ее вместе с Хитер», — решила она.

В кафе, разделенном на две части, было тепло. В одной половине находился бар, а в другой стояло несколько столиков. На стене висела табличка с предупреждением «НЕ КУРИТЬ».

Сам бар, отделанный дорогим тиковым деревом, выглядел довольно неплохо, однако был изрядно поцарапан и побит. Латунная полоса, натянутая в нижней части стойки бара, явно нуждалась в полировке. Напротив стойки были установлены высокие стулья со спинками и подлокотниками. «Неплохо придумано», — подумала Сонора. Она окинула взглядом ряд бутылок, выстроившихся под зеркалом, у задней стенки бара.

При виде такого большого количества алкоголя Сонора поискала в кармане куртки таблетку миланты — дабы предупредить очередной приступ язвы — и поморщилась, обнаружив лишь пустую упаковку из-под лекарства. Неожиданно она услышала чьи-то мягкие шаги и увидела, как со стороны обеденного зала к ней направляется женщина, маленькая и толстая, как пожарный шланг.

— Мэм, прошу прощения, но наше заведение закрыто до полудня.

— Я так и подумала, когда увидела перевернутые стулья на столах. Да и на двери висит табличка.

Сказав это, она достала из кожаного бумажника свое удостоверение и терпеливо подождала, пока женщина рассмотрит его. Времена, когда достаточно было лишь вынуть удостоверение и помахать им перед чьим-то носом, остались в далеком прошлом.

— Следователь Бэр? — спросила женщина, продолжая вглядываться в документ.

— Блэйр, — поправила ее Сонора.

— Простите, я не захватила с собой очки для чтения. Чем могу вам помочь?

Зайдя за стойку, она уселась на высокий табурет и взяла в руки кофейник.

— Как насчет чашечки кофе?

Язва Соноры мгновенно отреагировала на это предложение, вызвав приступ тошноты. Сонора даже поморщилась.

— Нет, благодарю вас, — ответила она.

С улицы послышался звук мотора, и у обочины, напротив входа в кафе, притормозил пикап. Это приехал Сэм. Достав из сумки диктофон, Сонора поставила его на стойку бара.

— Вы работаете здесь, миссис…?

— Андерс. Селия Андерс. Я работаю дежурной по залу в дневное время.

У входа в бар зазвенел колокольчик, и в дверях появился Сэм. Сонора помахала ему рукой.

— Миссис Андерс, это мой напарник, следователь Делароса.

Сэм кивнул, и Селия Андерс улыбнулась ему в ответ. «А он ей понравился», — подумала Сонора и посмотрела на Сэма с некоторым неудовольствием.

— Миссис Андерс, вы работали в кафе вчера вечером?

Селия Андерс покосилась на диктофон:

— Нет, я же сказала, что работаю днем и заканчиваю в семь.

— А кто работал вчера вечером?

— Погодите, дайте подумать. Обычно посетителей ресторана рассаживает Ронни, а в баре обслуживает Чита. Это владельцы нашего заведения — Ронни Кнапп и Чита Чайлдерс.

— Мне хотелось бы побеседовать с ними, — сказала Сонора.

— А нельзя ли узнать, о чем именно? — поинтересовалась Селия.

Сонора лишь вежливо улыбнулась в ответ.

— Ладно, поняла, — кивнула та, — пойду поищу их.

Сонора взглянула на часы. И Том, и Хитер сидят сейчас в своих классах. Если, конечно, школьный автобус, в котором ехала Хитер, не потерпел крушение или не был захвачен террористами, а также если какой-нибудь мужчина средних лет, в черном плаще, не затащил Тома в какой-то чужой автомобиль коричневого цвета. Сонора вздохнула и заметила, что на нее смотрит Сэм. По его расстроенному виду она поняла, что он чем-то встревожен. Без сомнений, у Анни сегодня было тяжелое утро.

— Все нормально? — спросила она, заглянув ему в глаза.

— Мы отвезли ее в больницу, — произнес он сдавленным голосом, положив ей на плечо руку.

В это время послышались приглушенные женские голоса, после чего в дверях служебного помещения показалась женщина высокого роста — настоящая красавица с красно-золотистыми волосами, шедшая следом за Селией Андерс. Они очень забавно смотрелись рядом: одна рослая, подтянутая и уверенная в себе, и другая — маленькая, полненькая, с опущенными плечами, словно постоянно ожидала удара.

— Привет, я Чита Чайлдерс.

С ее высоким голосом ей вполне можно было бы петь партию сопрано в какой-нибудь опере. У Читы были голубые глаза и длинные волосы, струящиеся из-под серебряно-бирюзового берета. На ней были джинсы и футболка свободного покроя.

— Меня зовут Сонора Блэйр, — представилась Сонора, — а это Сэм Делароса. Мы из городской полиции Цинциннати.

— Зачем вы хотели меня видеть? — Чита покосилась через плечо. — Ронни!

— Я в туалете, — раздался откуда-то недовольный мужской голос.

Сонора положила на стойку бара свадебную фотографию Китона Дэниелса:

— Вы узнаете этого человека?

Чита Чайлдерс прищурилась и взглянула на фотографию.

— Да, это он. Он часто бывает здесь, — кивнула она, ткнув длинным худым пальцем в Китона. У Читы были длинные ногти, покрытые лаком каштанового цвета. У основания ногтей, имеющих форму прямоугольника, были наклеены маленькие кусочки циркониевой фольги, сверкавшие, как алмаз.

— Именно этот мужчина?

— Ну да!

— Он был здесь прошлым вечером?

Чайлдерс прикрыла глаза иопустила голову, пытаясь вспомнить. «Надеется перекачать свои мысли из задницы в мозги», — язвительно подумала Сонора.

— Нет, не думаю. Последнее время он к нам не заходил. Во всяком случае, в кафе он обычно появлялся по вечерам два-три раза в неделю. Но, — Чита вновь открыла глаза, — вчера вечером его здесь не было.

— Что вы можете сказать о других людях, изображенных на этом снимке?

— О женщине?

— Не только.

— Что касается женщины, то я не знаю ее. Надо сказать, она очень эффектная. Ронни, должно быть, помнит ее.

— А как насчет парня? — Сонора указала на Марка Дэниелса.

Где-то вдалеке послышался звук спускаемой в унитаз воды, а затем скрип двери. Со стороны ресторанного зала появился стройный мужчина, тридцати пяти — сорока лет, с редеющими каштановыми волосами и коротенькими усиками.

— В чем дело? — спросил он, остановившись в проходе.

— Полицейские инспекторы Блэйр и Делароса, — произнесла Сонора, чтобы он знал, с кем имеет дело. — Извините, что побеспокоили вас в обеденное время.

У Кнаппа слегка покраснели щеки. Сэм откашлялся, чтобы прочистить горло.

Крепко пожав Соноре руку своей влажной ладонью, Кнапп посмотрел на Селию:

— Между прочим, в туалете нет бумажных полотенец.

Сонора отерла руки о куртку и уселась на табурет.

Сэм щелчком подтолкнул фотографию, лежавшую на стойке бара, в сторону Ронни Кнаппа:

— Мистер Кнапп, заходил ли к вам кто-нибудь из этих людей вчера вечером?

Кнапп взял в руки снимок и принялся внимательно его рассматривать.

— Значит, прошлым вечером? Хм… Вот этого здесь не было точно.

Сонора потерла свой живот.

— Кого не было?

Повернув фотографию, Кнапп указал на Китона Дэниелса:

— Вот его не было. Прежде он частенько сюда заглядывал, но в последнее время я его здесь не видел. А вот этот парень вчера у нас был.

— Вы в этом уверены?

— Ага. Он трепался тут с одной блондинкой.

Сонора скорее почувствовала, нежели увидела, как Сэм напрягся всем телом.

— Что за блондинка? — продолжила она тем же спокойным тоном.

— Просто какая-то девушка.

— Она часто здесь бывает?

— Так… появлялась пару раз.

— О какой это блондинке вы тут говорите? — вмешалась в разговор Чита Чайлдерс.

— Да ты ее видела. Любопытная личность: тихая такая и никогда не улыбается.

— И долго она беседовала с ним? — Сонора указала на Марка.

— Порядком.

— Вы не можете вспомнить точнее?

— Трудно сказать.

— Примерно час?

— Да нет, меньше.

— Несколько минут? Или около получаса?

— Более получаса. Что-то порядка сорока пяти минут. Да, около того. Они сидели вместе и выпивали. Она обычно заказывала себе бутылочный «Будвайзер».

— А что пил он?

— Отборное пиво. «Бурбон Чейзер».

— Они покинули бар вместе?

— Нет.

— Кто ушел первым?

— Не помню.

— Примерно в какое время?

— Черт! Я не знаю точно, но одиннадцати, во всяком случае, еще не было.

Чита Чайлдерс подалась вперед, да так резко, что Селия Андерс вынуждена была посторониться.

— По-моему, она вышла первой, а этот парень еще оставался в баре.

— Как долго он пробыл у вас после ее ухода? — спросил Сэм.

— Почти до полуночи. Я даже подумала, что нам пора закрывать, а он все сидит…

Ободряюще улыбнувшись Селии Андерс, Сэм вновь обратил свой взор на Читу Чайлдерс. Сонора внимательно слушала их, откинувшись на спинку стула.

— Значит, блондинка ушла где-то около одиннадцати?

— Угу. Около того.

— А этот парень с кем-нибудь еще беседовал?

Чита пожала плечами:

— Он здесь со многими разговаривал. Со мной, например. А что случилось? С ним что-нибудь не в порядке?

— Он мертв.

— Мертв? Убит?

— Его сожгли в его же собственной машине.

— Так это тот самый парень? Я слышала сообщение в утренних новостях. — Широко раскрыв глаза, Чита вцепилась в стойку бара. — О Господи! И я только вчера разговаривала с ним!.. Он ведь был таким молоденьким! Я просто не могу в это поверить. По телевизору сообщили, что его убийца пока не пойман.

Ронни Кнапп сел на стул и повернулся лицом к Соноре.

— И вы думаете, что эта блондинка могла видеть убийцу? — спросил он.

— Возможно, и так, — уклончиво ответила Сонора. — Сейчас мы пытаемся восстановить картину последних часов жизни погибшего. Кстати, вы случайно не знаете, как зовут эту блондинку?

Ронни и Чита задумались. Чтобы лучше сосредоточиться, Чита даже высунула кончик языка. Немного подумав, она отрицательно покачала головой.

Сонора взглянула на Ронни:

— А вы?

— Нет, не знаю.

— А как она расплачивалась — наличными или кредитной карточкой?

Ронни снова потряс головой:

— Не помню.

— Она дала чаевые?

— О да!

— Скупо? Щедро?

— Ни то ни се. В общем, нормально.

— И все-таки наличными или кредитной карточкой?

— Пожалуй, наличными.

— Ладно, соберите все кредитные счета за прошлый вечер и сделайте копии. А вообще-то нам нужны копии за последние шесть недель.

Ронни уныло кивнул.

— Мы очень признательны вам за сотрудничество, мистер Кнапп, — улыбнулась Сонора. — Вы здорово выручите нас, если сегодня доставите все счета в полицейское управление и оставите соответствующее заявление. Надеюсь, вы поможете нашему художнику составить фоторобот этой блондинки? Наш офис расположен на пятом этаже здания префектуры по адресу: Бродвей, 25. Парковка для посетителей — за углом, в соседнем квартале. Сообщите охраннику перед входом, по какому вопросу вас вызвали, и он объяснит вам, куда и как пройти.

У Ронни и Читы был растерянный и в то же время настороженный вид — вид людей, неожиданно оказавшихся в эпицентре расследования убийства.

— И как можно быстрее, — добавила Сонора.

— А если она опять здесь появится? — Селии Андерс было явно не по душе, что о ней забыли во время разговора.

Сонора достала из кармана куртки визитную карточку.

— Если она здесь появится опять, звоните в любое время. Если не застанете меня, четко объясните дежурному полицейскому, кто звонит и зачем. Только прошу вас: не оставляйте сообщение на автоответчике. Здесь же указан и мой домашний телефон. — Сонора написала номер на оборотной стороне карточки. — Как только увидите эту девушку, сразу звоните мне.

— И конечно, чтобы она не слышала? — спросила Селия.

Сэм одобрительно улыбнулся ее словам.

— Где у вас тут телефон-автомат? — деловито осведомилась Сонора.

Селия указала на темный закуток, расположенный слева от стойки бара:

— Как раз между туалетными комнатами.

— Работает исправно?

Ронни кивнул.

— У вас здесь было очень шумно прошлым вечером? Много собралось народу?

— Не больше чем обычно по вечерам. С четырех до семи у нас двойная скидка, поэтому те, кто возвращается с работы домой, заходят по пути к нам.

Сонора взглянула на Ронни:

— Расскажите все, что помните о той блондинке.

Ронни прикрыл глаза и нахмурил брови.

— Это была ярко выраженная блондинка.

— Ярко выраженная? Как я?

Он приоткрыл глаза:

— Нет, чуть светлее.

— Крашеная?

— Едва ли. Хотя подчас это бывает очень трудно определить. Волосы ее не имели оттенка хлопковой ваты. Они были очень светлые, до плеч и даже ниже. И очень… как бы это сказать… воздушные.

— Воздушные? — возмутилась вдруг Чита Чайлдерс. — Да они были самые что ни на есть крашеные, если я хоть что-нибудь в этом соображаю!..

— А как насчет глаз? — продолжила Сонора.

— Карие, большие карие глаза. Немного… насмешливые.

— С чего это ты взял, что у нее были насмешливые глаза? — опять вмешалась в разговор Чита.

«Ну, давайте-давайте поспорьте», — подумала Сонора, поглядывая поочередно то на Читу, то на Ронни.

— У нее были карие глаза, — повторил Ронни.

— Голубые, — возразила Чита. Они замолчали и сердито уставились друг на друга.

— А может быть, она изменяла цвет глаз с помощью контактных линз, — робко предположила Селия Андерс.

Сонора украдкой взглянула на Сэма. «Обычная свара между свидетелями», — как бы хотела сказать она.

Ронни гордо поднял подбородок и посмотрел на Сонору:

— Она была очень небольшого роста, пожалуй, даже ниже вас.

— Ну и дела, — пробормотал Сэм. — Очень небольшого роста, хм.

Ронни ухмыльнулся:

— Она производила впечатление… не знаю, как бы поточнее выразиться… щуплой, что ли? И за весь вечер ни разу не улыбнулась. Да, у нее все губы были в шрамах — как будто по ним сильно били.

— Она болтала со многими мужчинами? Может быть, заигрывала с кем-то?

— Я, во всяком случае, ничего такого не замечал. Она вообще показалась мне чересчур робкой. Я, помню, даже удивился, увидев, что она беседует с этим парнем. Ну, с тем, что на снимке.

— Она была одета так, как будто явилась на карнавал, — добавила Чита. — Черная джинсовая мини-юбка, облегающее боди плюс ковбойские сапожки. И вдобавок была сильно накрашена да еще с длиннющими серьгами в ушах.

— Да, на ней была короткая юбка, — согласился Ронни, — я тоже обратил внимание.

— Она и раньше появлялась здесь в таком наряде, — продолжила Чита, — а еще я видела, как она болтала с другим мужчиной.

Сонора развернула фотографию.

— С другим? Вот с этим? — спросила она, указав пальцем на Китона Дэниелса.

— Да, с ним, — кивнула Чита.

— Что вы можете сказать о женщине, изображенной на снимке? Это его невеста. Встречали ее когда-нибудь?

Чита наморщила лоб и покачала головой:

— Что-то не припомню.

Сонора передала снимок Ронни.

— Нет-нет, я бы запомнил, — покачал головой тот.

— Ручаюсь, ее бы он точно запомнил, — пробормотала Чита.

Ронни проигнорировал ее замечание и вернул фото Соноре. Но Селия перехватила снимок, чтобы еще раз как следует на него взглянуть. Сонора подумала об отпечатках пальцев: теперь самое время снимать их.

— Марк Дэниелс или блондинка пользовались телефоном? Может, кто-нибудь из них спрашивал у вас мелочь, чтобы позвонить? — поинтересовался Сэм, массируя мочку уха.

Молчание. Никакой реакции. На сей раз спор свидетелей не состоялся.

Поднявшись со стула, Сонора открыла сумочку и, отыскав двадцатипятицентовую монету, направилась к телефону, чтобы связаться со своим домашним автоответчиком. Прослушав запись, она не обнаружила никаких экстренных сообщений. Телефон-автомат бара работал исправно. Сонора достала блокнот и записала его номер: возможно, на телефонной станции имеются записи разговоров. Ей важно было узнать, звонил ли Китон Дэниелс из бара в тот вечер.

Глава 8

Войдя в здание префектуры, Сонора села в лифт и поднялась на пятый этаж, где располагался отдел по расследованию убийств. На этаже в самых различных местах висело несколько табличек с надписью «НЕ КУРИТЬ», причем одна — прямо над металлической пепельницей. На доске объявлений были помещены портреты преступников, находящихся в розыске. На вешалке у входной двери не было никакой одежды. Да ее там никогда и не оставляли.

Женщина, сидевшая на вахте в стеклянной будке, разгадывала кроссворд. Проходя мимо нее, Сонора приветственно помахала рукой. Слева, напротив отдела по расследованию убийств, находился отдел осмотра мест происшествия. На дверях обоих подразделений висели таблички, предупреждающие о том, что вход без полицейского сопровождения запрещен.

Сонора повернула направо. Проходя через замызганную комнату для собеседований, она почувствовала запах свежесваренного кофе. Коробка, стоящая рядом с дверью кабинета начальника, была до отказа забита металлическими банками из-под различных напитков — результат стараний всего отдела. На стене был вывешен список раскрытых и нераскрытых за текущий год убийств, и Сонора по обыкновению быстро просмотрела его. Большая часть нераскрытых убийств была так или иначе связана с продажей наркотиков. Выследить таких преступников было крайне трудно, но еще труднее было доказать их вину. Единственное удовлетворение доставляло то, что рано или поздно имя убийцы вновь появлялось на доске объявлений, но уже в списке жертв.

Самое свежее из извещений, висевших на доске, касалось убийства Марка Дэниелса.

В отделе все находились на своих местах, и рабочий день был в полном разгаре. Большинство сотрудников разговаривали по телефону, так что у Соноры появилась возможность немного поразмышлять. Случай с Дэниелсом представлял собой настоящую головоломку, и для ее решения придется отвлечь от текущих дел немало следователей.

«Это убийство, — подумала Сонора, — явно претендует на звание события сезона».

На ее телефоне мигала лампочка автоответчика. На столе, стоявшем в центре комнаты, рядом со столом Сэма, и заваленном грудой бланков, подшивками каких-то документов и образцами разнообразных вещественных доказательств, красовалась банка кока-колы. На каждом из рабочих столов лежал плюшевый мишка в пластиковой упаковке — часть очередной социальной программы, разработанной администрацией. Эти подарки полицейские должны были вручать детям, родители которых стали жертвами каких-либо происшествий. Запихнув сумку под стол, Сонора отодвинула ее ногой как можно дальше — чтобы не задеть колесиками передвижного стула.

Как только она уселась, раздался телефонный звонок.

— Отдел по расследованию убийств. Сонора Блэйр слушает.

— Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из следователей.

— Я слушаю вас.

— Вы разве не секретарь?

— Нет, я не секретарь.

Услышав смешок, Сонора покосилась через плечо на Грубера.

Тот ехидно улыбнулся:

— Если кому-то нужен настоящий полицейский, я к его услугам.

Сонора прикрыла микрофон рукой.

— Занимайся-ка лучше своими делами, дорогой. А еще принеси мне чашечку кофе.

В ответ Грубер одарил ее раздраженным взглядом. У этого человека были вечно заспанные глаза, постоянно опущенные плечи, смуглая кожа и манеры выходца из Нью-Джерси, задевавшие многих мужчин, но нравившиеся юным леди.

Сонора продолжила телефонный разговор:

— Простите, я вас слушаю.

— Вы слыхали что-нибудь насчет того парня, которого сожгли в автомобиле?

Сонора нахмурилась и взяла со стола авторучку.

— Что за парень?

— О нем сообщали в программе новостей, но имени не назвали. Однако я вам лучше расскажу о своем зяте, разберитесь с ним.

«Да, не густо», — подумала Сонора и, скривив губы, записала бесполезную информацию в блокнот.

— Еще один псих, — вздохнула она, положив трубку.

— Они к тебе прямо как мухи на мед липнут, — усмехнулся Грубер, — помнишь тот случай, когда мы вытаскивали тебя из трала? Ты все время умудряешься попадать в какие-то дурацкие переделки. А тогда залезла даже в «рыболовные снасти».

Сонора поморщилась. Эта самая «снасть», используемая при облавах на проституток и их клиентов, ее возмущала и вызывала у нее чувство отвращения. Так что она в один прекрасный вечер не смогла удержаться от того, чтобы позволить «ночным бабочкам» благополучно упорхнуть. Только одна-две из них попались в тот раз — то ли из-за своей неопытности и безрассудности, то ли из-за азарта и желания довести до конца начатое дело. В результате Сонору отстранили от операций на две недели.

— Я до сих пор гадаю: а не повредила ли ты тогда сеть специально? Понимаешь меня?

— О’кей, Грубер, продолжай гадать и дальше, — усмехнулась Сонора.

— Хотя Моллитер и считал иначе, я все-таки склоняюсь к мысли, что именно так оно и было.

— Кстати, где теперь старик Моллитер? Завязал с работой и выступает с евангельскими проповедями по телевидению?

— Он занимается профилактикой преступлений против личности.

— Моллитер?

Грубер сложил руки на груди и склонил набок голову.

— Разве ты никогда не слышала его лекций о провокационных стилях одежды и походки у жертв изнасилования?

Сонора хлопнула себя ладошкой по губам — она и в самом деле вспомнила эти лекции.

— Поняла? — Грубер развел руками. — Такие вот дела — его спровадили из замов, и он принялся ратовать за спасение душ. Не уверен, что это лучший вариант. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Сонора повесила свой блейзер на спинку стула. Сейчас в ней боролись между собой желание выпить кофе и воспоминание о безжалостной язве, ставя ее перед непростым выбором. Лампочка автоответчика продолжала мигать. Сев на стул, Сонора нажала соответствующую кнопку.

Сначала она прослушала короткое сообщение Чеса, который был явно недоволен и раздражен. Затем — доклад помощника коронера — следователя по делам о насильственной смерти, — в котором излагалась версия о самоубийстве, совершенно Сонору не устраивающая. Было также сообщение члена родительского комитета класса, в котором училась Хитер, напоминающее о том, что послезавтра девочка должна принести в школу пирожные — для ленча. «Черт бы побрал эти пирожные», — выругалась про себя Сонора. Последней была информация от Тима, подтвердившего, что Хитер успела-таки на автобус и что он также «двигает в школу», не забыв при этом ключи от дома.

Разложив перед собой записи, Сонора приступила к составлению рапорта. Расследование еще только-только начиналось, а блокнот уже был исписан почти до конца. Настала пора делать кое-какие выводы. Итак, исходные факты: в убийстве замешана белая женщина, а погибший — белый мужчина — сожжен в собственном же автомобиле. Сонора пожевала кончик авторучки.

Неожиданно она почувствовала, как на ее плечо легла чья-то большая рука. За спиной послышался голос Сэма:

— Сонора, деточка, тебе нравится вкус этой ручки или ты просто сегодня не позавтракала?

Сонора повернулась к нему.

— Это нечто вроде орального секса, — попытался сострить Грубер, — наверное, ей хотелось бы…

Встретив ее уничтожающий взгляд, он тотчас же заткнулся.

— Так-то оно лучше, — одобрительно усмехнулась Сонора.

Глядя на Сэма, она вдруг снова вспомнила тот вечер, четыре года назад, еще до своего знакомства с женой Сэма, Шелли, и ей снова пришлось подавить в себе проклятое чувство вины. Это было уже не в первый раз, когда, глядя на Сэма, она ощущала вдруг странное волнение. Похоже, сейчас подобное ощущение в ней пробудила злая шутка Грубера.

— Нас вызывает Крик, — сказал Сэм.

У начальника отдела имелся отдельный офис — несколько столов, составленных вместе и заваленных папками с бумагами, а также куча телефонов. Когда Сонора с Сэмом вошли в кабинет, Крик сидел за компьютером. Выглядел он весьма раздраженным. Ему никак не удавалось связаться с информационным центром, программы которого почему-то не желали стыковаться с операционной системой его собственного компьютера. Попутно Крик отпускал неприличные замечания насчет бесконечно устаревшего программного обеспечения.

«Чтобы увеличить шансы на успех, надо для начала расслабить галстук», — подумала Сонора. Когда-нибудь она скажет ему это и вслух.

— Присаживайтесь. — Крик развернулся на стуле и посмотрел на вошедших.

Схватив два стула, Сэм один из них оседлал сам, а другой предложил Соноре.

«Интересно, — подумала Сонора, взглянув на Сэма, — догадывается ли он, о чем я только что размышляла? Напал ли на них кто-нибудь? И собирались ли они сжечь себя?»

— Итак, какие у вас имеются соображения насчет этого самоубийства? — деловито осведомился Крик.

«Спокойно, — подумала Сонора. — Главное — не горячиться». Она прочистила горло.

— Сержант, родственники покойного моментально собрались на вскрытие. Мы делаем все, чтобы успокоить их и избежать скандала.

Крик поскреб в затылке.

— Не городи чепуху, Блэйр.

Сонора положила ногу на ногу — так, чтобы ступня одной ноги покоилась на колене другой.

— Не нравится мне все это. Здесь замешана большая политика, связанная со страхованием жизни, — ведь только что истекло двухгодичное запрещение на выплату страховки при самоубийстве. Коронер не может сказать ничего определенного, поэтому надо дождаться результатов анализов. С этой версией можно еще проскочить суд присяжных. А вот если начнется серьезное разбирательство, судебно-медицинские ищейки просто раздолбают нас в пух и прах.

— Почему же коронер составил подобное заключение?

— Возможно, он решил представить этот случай как самоубийство и теперь пытается убедить нас в своей версии.

— Зачем, черт возьми?

— Слишком крупная ставка на кону.

— Предупреди об этом страховую компанию. Если не я, то районный прокурор — рано или поздно — все равно потребует это сделать.

— Слушаюсь, сэр.

— Какие еще дела вы сейчас ведете?

— Убийство юного Гриншоу. Зарезан на Райкер-стрит. Все это похоже на наркоразборку. И еще нам передали этот случай с Мередит — подожженная кровать.

— Считаешь, что это дело рук жены?

— По-моему, в этом нет никаких сомнений, — вмешался в разговор Сэм.

— Нет также никаких сомнений в том, что муж этого заслужил, — добавила Сонора.

Сэм погрозил пальцем:

— Сонора, тебе надо бы забыть эти штучки. Вбила себе в голову: «Я ненавижу мужчин!» Не все парни, между прочим, такие, как твой покойный муженек.

Подобный спор у них разгорался регулярно — два-три раза в месяц, но Сонора неизменно продолжала гнуть свою линию:

— Ну да, конечно, все они живые существа. Только скажи мне, Сэм, почему, если женщина называет вещи своими именами, если ничтожество она называет ничтожеством, ты ей приклеиваешь ярлык мужененавистницы?

Крик протестующе взмахнул рукой:

— Хватит! Вы, ребята, хуже детей. Передайте ваши дела Нельсону и займитесь вплотную этим преступлением. Как насчет чашечки кофе?

— С удовольствием, — согласился Сэм. Сонора также кивнула, после чего взглянула на Сэма: он ей подмигнул, хотя и выглядел при этом озабоченным. В нынешнем году снова срезали финансирование, в результате чего пришлось уволить несколько толковых сотрудников. Возможно, впоследствии их перевели на какую-нибудь случайную работу.

Крик нацедил Сэму и Соноре по чашке кофе из бачка, возвышавшегося над грудой компьютерных распечаток. Соноре был хорошо знаком слабый, но назойливый сигнал таймера, извещавшего ее каждое утро, без десяти восемь, об автоматическом включении кофеварки. Неудачная конструкция этого таймера не позволяла производить ручное включение, в результате чего он уже дважды перегорал. «Надо же, какой пожароопасный агрегат», — подумала Сонора. Ей почему-то слишком часто попадались на глаза подобные аппараты, причем в самых различных местах.

Сонора сделала большой глоток, но не почувствовала никакого вкуса. Крик снова взгромоздился на стул, да так, что тот жалобно скрипнул под ним.

— Ты нормально себя чувствуешь, Блэйр? У тебя не слишком-то бодрый вид.

— Я что, по-вашему, Мисс Америка? Всю ночь я занималась поисками убийцы, который сжег заживо двадцатидвухлетнего парня. Как еще можно выглядеть после этого?

— А вот моя жена говорит, что я всегда выгляжу одинаково независимо от обстоятельств.

«Вот и попробуй что-нибудь возразить на это», — подумала Сонора.

Крик откинулся на спинку стула.

— Похоже, дело Дэниелса сулит нам немало работы. «Ужасное убийство! Невинное дитя!» Этими сообщениями сейчас заполнены все программы новостей. Вы ни за что не догадаетесь, сколько уже было звонков. Нам предстоит выполнить кучу распоряжений и согласовать свои действия с отделом по расследованию поджогов. Вы уже вошли в курс дела, поэтому назначаетесь ведущими следователями. Вам предстоит собирать и анализировать всю поступающую информацию — начиная с показаний свидетелей и кончая самым что ни на есть мельчайшим вещественным доказательством. В общем, вы меня поняли. Мы ставим это дело в разряд первоочередных и бросаем на него двенадцать районных следователей, а также сотрудников нашего отдела. Вам даже предоставляется отдельный компьютер.

Услышав это, Сэм присвистнул.

— Будем собираться каждое утро для изучения свежих сводок, потом каждый отправится заниматься своим делом, а в конце дня мы снова будем встречаться — для обсуждения. С нами также будут работать несколько сотрудников из отдела по расследованию поджогов. Связь с прессой поддерживают лейтенант Эбелон и я. Вся необходимая информация будет предоставлена нам аналитическим отделом. Для начала покопайтесь в недавних делах и проанализируйте сообщения средств массовой информации — может, удастся найти что-нибудь похожее на этот случай. Если найдете что-нибудь подходящее, сделайте выписки. Теперь именно на вас лежит вся ответственность за это дело, понятно? Я лишь гарантирую вам необходимую помощь и поддержку, а вы, профессиональные суперсыщики, должны принести мне на палочке голову этой суки.

У Соноры перехватило дыхание. «Слава Богу, мой дом еще не сожгли, и я имею возможность выплачивать за него закладную. И дети мои в безопасности», — подумала она.

На столе у Крика зазвонил телефон.

— Да, она здесь. — Прикрыв микрофон рукой, Крик взглянул на Сонору: — Тебе звонит Китон Дэниелс. Он хочет говорить именно с тобой.

— Я возьму трубку телефона на своем столе.

Едва она пересела за свой стол, замигала красная лампочка четвертого канала связи. Сонора подняла плюшевого медведя и переложила его на стол Сэма.

— Инспектор Блэйр слушает, — сказала она в трубку, прижав ее подбородком к плечу. — Мистер Дэниелс?

— Да, привет. Мне подумалось, что надо рассказать вам кое о чем. Дело в том, что мне был странный телефонный звонок.

Голос Китона звучал доверительно. Женщина, подумала Сонора, непременно стала бы оправдываться и извиняться за причиненное беспокойство, а также несколько раз повторила бы, что, возможно, ее сообщение не представляет особого интереса. Мужчины по крайней мере не так сильно закомплексованы и более уверенны в себе.

— Я вас внимательно слушаю, — ответила она Китону.

Сэм уже вернулся из кабинета шефа и теперь разглядывал медвежонка, лежавшего на его столе. Уголком глаза он также смотрел на Сонору.

— Она сказала… — начал Китон.

— Она? — переспросила Сонора.

— Да, мне звонила женщина. Она расспрашивала меня о Марке.

Сонора схватила со стола авторучку.

— Китон, начните все сначала и передайте мне как можно точнее ее слова.

Несколько секунд Китон молчал. Сонора представила, как он собирается с мыслями.

— Она позвонила мне… примерно час назад.

Сонора взглянула на свои часы и сделала отметку в блокноте.

— Я с ней поздоровался. Затем последовала продолжительная пауза, и я уже собирался положить трубку, когда эта женщина вдруг сказала, что хотела убедиться, дома ли я, и узнать, как я себя чувствую. Вначале мне показалось, что это была Эшли, моя жена. В какое-то мгновение я даже подумал, что, может быть, это вы. Понимаете, я был потрясен случившимся. Потом она произнесла обычные слова сочувствия.

— Каким тоном? Саркастическим?

— Я не обратил на это внимания.

— Продолжайте.

Сонора заметила, что Сэм наблюдает за ней, дожидаясь окончания беседы, терпеливо, с выдержкой, которая всегда поражала ее.

Дэниелс прочистил горло и продолжил рассказ:

— Она сказала… подождите, как же это она произнесла? А, вот… она сказала, что это ужасно — потерять брата. И спросила, были ли мы… Нет, не так. Она спросила: «Действительно ли вы там с братом были так близки?»

— Вы — там, — тихо повторила Сонора, работая авторучкой.

— На это я… ничего ей не ответил, сообразив вдруг, что даже не знаю, с кем разговариваю. Но у меня появилось чувство, что звонит кто-то из друзей или знакомых Марка. Поэтому я, предварительно извинившись, спросил женщину, как ее зовут. Однако, вместо того чтобы представиться, она ответила, что просто проявляет участие, а потом поинтересовалась, не мучает ли меня вопрос, как погиб мой брат. Сильно ли это меня тревожит? Не тоскую ли я по нему и что думаю о его похоронах? Тогда мне показалось, что это звонит какая-нибудь журналистка. Я хотел было повесить трубку, однако ее вопросы вывели меня из себя. Она вела себя очень бесцеремонно, и я захотел все-таки выяснить ее имя и название газеты, поэтому снова спросил, с кем говорю.

— И что же она ответила? — спросила Сонора.

— Она сказала… что Марк был смелым парнем.

Сильно надавив на бумагу кончиком авторучки, Сонора прорвала страницу блокнота. На другом конце провода было отчетливо слышно тяжелое дыхание Китона Дэниелса. Вырвав порванный листок из блокнота, она начала новую страницу.

«Что же эта дама имела в виду?» — подумала Сонора. Глядя на нее, Сэм задумчиво покусывал губы, а Грубер весь застыл от напряжения, да так, что Сонора спиной чувствовала его присутствие.

— Мистер Дэниелс, вы еще не успели сменить замки на своих дверях?

— Нет.

— Почему бы вам не сделать это немедленно?

— Значит, вы думаете, это звонила убийца?

Сжав губы, Сонора произнесла спокойно и членораздельно:

— Возможно. Но возможно и то, что это была просто чья-то злая шутка — например, какой-нибудь мерзавки, получающей удовольствие при виде чужого горя.

Сэм удивленно вскинул брови.

— Мы не сообщали имя вашего брата репортерам, — продолжила Сонора, — хотя слухи имеют свойство распространяться со скоростью света. Например, мог проболтаться больничный персонал, или журналисты узнали имя по водительскому удостоверению. Простите, но ваша жена тоже могла рассказать о случившемся кому-нибудь на работе.

«К тому же еще неизвестно, какие у вас с ней отношения», — подумала Сонора.

— Не думаю, что это сделала моя жена. Она бы мне об этом сообщила.

С последним замечанием Сонора не могла согласиться. Она знала, что разводящиеся супруги способны на многое.

Внезапно голос Китона изменился:

— И вот еще что…

— Да?

— После того что эта женщина наговорила мне о Марке — ну, в смысле что он вел себя смело, — она вдруг спросила… буду ли я столь же храбрым?

Глава 9

Как объяснил сосед Марка Дэниелса по квартире, их дом находился в районе Чеви-Чейс, сразу же за учебным комплексом Кентуккского университета. Направив свой «таурус» вниз по Роуз-стрит, Сэм внимательно следил за мелькавшими там и тут кучками студентов, которым, казалось, было абсолютно наплевать на правила уличного движения. Сонора изучала схему их маршрута.

— На следующем перекрестке нам нужно повернуть направо. Не могу понять, Сэм, что ты здесь нацарапал. Евнис? А, Евклид… Поверни-ка тут, — сказала она, в очередной раз взглянув на схему. Заметив ресторан «У Харди» и кафе «Баскин Роббинс», Сонора почувствовала вдруг, что голодна.

— Вроде бы здесь, — пробормотала она, выглянув из машины. — Нет. Это «Каса-Гальван», мексиканский ресторан, о котором он упоминал. Разворачивайся, мы проехали.

В этой части города университетские здания соседствовали со зданиями старой застройки и коммерческими предприятиями. Квартира, которую снимал Марк, находилась в доме из розовато-красного кирпича, с одного боку которого свисала старая, почерневшая от времени пожарная лестница. Сэм припарковался около соседнего строения, с трудом втиснув свой «таурус» между пикапом и потрепанным «карман-гиа».

— Мне кажется, Сэм, что Лексингтон как раз такой городишко, в который твой пикап отлично вписывается, — съязвила Сонора, осторожно прикрыв дверцу автомобиля.

— Ну да, а интересно, кого ты просишь об одолжении, когда нужно подбросить дрова для камина? — невозмутимо ответил Сэм.

Сонора улыбнулась в ответ, и Сэм пропустил ее вперед — джентльмен всегда остается джентльменом. Вымощенная булыжником дорожка перед домом, в котором Марк Дэниелс снимал квартиру, вздулась и потрескалась от времени. На лужайке, покрытой густой травой, росли лишь одуванчики да несколько диких яблонь.

Сонора остановилась перед входом и посмотрела на окна. Никаких признаков жизни. Покосившиеся жалюзи, дешевые потрепанные занавески, болтающиеся ставни, одни из которых закрыты, другие открыты — все это придавало дому вид неухоженного и заброшенного жилища. Похоже, его обитатели здесь только ночевали и не оставались надолго.

Сонора посмотрела на часы. Было лишь начало седьмого. Сэм перехватил ее взгляд:

— Разумеется, еще слишком рано. Но зато можно быть уверенным, что в это время застанешь дома всех, кого нужно. Кроме того, у соседа Марка первая лекция начинается в восемь утра.

Соноре вспомнились ее собственные студенческие деньки.

— Но это не значит, что он их аккуратно посещает. Страшно подумать: ты поднял меня в пять утра, чтобы заставить ехать сюда!

«Может быть, убийца следила за Марком Дэниелсом, — подумала Сонора, — и давно знала его. Или это была случайная встреча? Хорошо спланированное убийство случайной жертвы? И почему всякий раз, когда эта незнакомка искала Марка, рядом возникал Китон Дэниелс?»

Линолеум в углу прихожей облупился и был сплошь заляпан грязными следами. Грязь была красновато-коричневого цвета и состояла в основном из отпечатков больших резиновых подошв приблизительно сорок четвертого — сорок пятого размера. «Следы в основном мужские, — прикинула Сонора. — Судя по всему, Лексингтон сполна получил свою годовую порцию осадков». Их шаги звучали несколько приглушенно на сильно потрепанной дорожке темно-коричневого цвета.

— Сэм, а какого цвета земля в парке?

— Черно-серого, мистер Шерлок Холмс.

Пока они добрались до второго этажа, у Соноры сбилось дыхание.

— Не помнишь, как зовут этого парня? — спросила она.

— Брайан Уинтроп. Двадцать три года.

— Любопытная штука — мы практически никогда не имеем дело с жителями нижних этажей.

— Это давно известный закон — как правило, в переделки попадают люди с третьих этажей.

— И они тоже используют выражение «вы там»?

Сэм горько усмехнулся:

— Я лишь то имел в виду, что именно на них почему-то постоянно сваливаются всевозможные неприятности.

Сонора подошла к двери и постучала в нее, задумавшись, сколько же времени она в общей сложности провела на чужих порогах, и как здорово было бы провести это время со своими детьми, а еще лучше — проспать. Она поманила Сэма пальцем, и тот наклонил к ней голову.

— Я бы очень хотела поговорить с тем парнем, который первым позвонил в полицию по поводу этого происшествия. Как думаешь, у нас есть шанс встретиться с ним?

— Вряд ли, черт побери! Ведь он оказался в парке Маунт-Аэри поздно вечером, в конце уик-энда, когда уже стемнело и шел дождь. Кто, по-твоему, болтается в парке в такое время?

— «Голубые»?

— Вот именно, туалетные гомики. Он исполнил свой гражданский долг и позвонил по телефону 911. Не думаю, что из него можно вытрясти что-нибудь еще.

Наконец дверной затвор щелкнул, после чего дверь со скрипом приоткрылась, но затем неожиданно застряла из-за того, что тонкий слой дерева покоробился и слегка прогнулся внутрь. За дверью послышалось невнятное бормотание и ругань.

— В чем дело?

Сосед Марка по квартире был высоким и тощим: мосластые плечи, выступающие ключицы и ярко выраженное адамово яблоко на шее. Голова его казалась несоразмерно большой для такого худого тела. Его коричневые, волнистые волосы, судя по всему, были пострижены очень давно и очень неумелым парикмахером. Кожа его была сплошь усыпана веснушками. Этот парень уже пребывал в том возрасте, когда полагается бриться ежедневно, но наверняка забывал об этом. «Интересно, это просто запущенная щетина или робкая попытка отрастить бороду?» — мысленно усмехнулась Сонора.

Сэм показал свое удостоверение:

— Инспекторы Делароса и Блэйр, полицейское управление Цинциннати. Мы к вам по делу Марка Дэниелса. Если помните, нам уже приходилось беседовать прошлым вечером.

Сонора постаралась подавить зевоту.

— Можно войти? — спросила она.

— Входите. Эта чертова дверь… да, нам с вами лучше поговорить в комнате, — промямлил Уинтроп, кивая головой и медленно пятясь назад.

Сонора взглянула на Сэма. Тот вскинул брови и пропустил ее вперед.

В комнате пахло жареной рыбой и острым томатным соусом. На затоптанном паласе горчичного цвета, прямо возле окна, зияло громадное ржавое пятно.

«Кровь?» — мелькнуло в голове у Соноры: сыщик всегда остается сыщиком.

На полу стоял карточный столик, слегка прогнувшийся под грудой книг, кипой бумаг и картонных коробок из-под пиццы. В углу валялись штанга и гантели. За кушеткой, у стены, нашел себе приют персональный компьютер «IBM/PS-2» с модемом и телефоном, а рядом с ним — лазерный принтер. Экран компьютера светился — на бледно-синем его фоне в такт монотонному музыкальному ритму скакал маленький игрушечный человечек, гейм-бой, в зеленом костюме и оранжевой жилетке.

Уинтроп махнул рукой в сторону гостиной:

— Там есть место, где можно присесть. Если вы, конечно, хотите. Можете и отказаться, но, я думаю, вы согласитесь.

Усевшись на диван, Сэм извлек из кармана пальто диктофон. Сонора плюхнулась в старое кресло, купленное, по всей вероятности, в комиссионном магазине Армии спасения. Оно настолько просело под ней, что лишь одна слабая пружина защитила ее от падения на пол. Передвинувшись на краешек, Сонора посмотрела на Уинтропа:

— Брайан, как давно вы с Марком живете вместе?

— Видите ли… мы с ним старые друзья, ну, в общем, сами понимаете… Я мог бы рассказать вам, но воспоминания такая сложная штука… тем более уже столько лет прошло.

«Интересно, действительно ли этот Уинтроп такой косноязычный, — подумала Сонора, — или он просто умело притворяется. А может, он просто переволновался при виде полиции?» Сэм встретился с ней глазами и слегка приподнял правое плечо — приятно все-таки иметь поддержку. Их работа никогда не казалась им легкой.

— Итак, вы знакомы с Марком уже несколько лет? — продолжила Сонора.

Уинтроп сделал над собой заметное глазу усилие.

— Как соседи по квартире — три года. А как друзья — лет десять. И даже дольше, — промямлил он.

Первый раз в своей жизни Сонора затосковала по нагловатым уличным панкам, которые порой вызывали у нее раздражение и выводили ее из себя, но которые по крайней мере умели говорить, пусть даже и на языке рифмованного, временами непристойного, рэпа.

— Значит, вы были соседом Марка последние три года?

Уинтроп энергично закивал головой.

Для Соноры этот парень не представлял загадки. За взглядом интеллигента угадывалась непрерывная работа мысли, а капельки пота, выступившие на его лбу, говорили о том, что он пребывает в состоянии легкой паники. Это волнение, конечно, могло быть связано и с убийством Марка. Но Сонора думала иначе. Интуиция подсказывала ей, что паника Уинтропа объясняется обычной нервозностью, а также ситуацией, в которую он невольно оказался замешан. Сонора подумала, что если бы ей пришлось оказаться на месте Уинтропа, то скорее всего она бы тоже нервничала.

Она вспомнила вдруг своего шепелявящего брата — каким жалким тот возвращался каждый день из школы, где над ним смеялись и подтрунивали.

Уинтроп громко прокашлялся. Нельзя было не заметить его героических попыток связно выразить свои мысли. Сонора чувствовала, что это и впрямь является для него сущей пыткой. Это был своего рода психологический ступор.

Уинтроп скривился, попытавшись изобразить на лице улыбку.

— Марк часто встречался с девушками? — спросила Сонора. — Он имел у них успех?

— Да нет, как бы вам это сказать… ведь вы знаете, у него была Сандра. Но если бы ее не было, то, наверное…

— Сандра была его подружкой, так?

Уинтроп кивнул.

— У него был еще кто-нибудь?

— Ну я не знаю… По-моему, нет. Но не могу же я все знать! Насколько мне известно, не было.

— Не было, насколько вам известно?

Сонору уже порядком утомила беседа с этим парнем — говорить с ним было все равно что говорить с двухлетним ребенком. Ей надоело вытягивать из него информацию, а затем еще и добиваться ее подтверждения. Впору было упасть на колени и умолять Уинтропа сказать хоть что-нибудь дельное.

Однако Сонора продолжала терпеливо расспрашивать его и в конце концов выяснила названия нескольких баров и ресторанов, которые посещал Марк, — «Мексиканский уголок», «Каса-Гальван» и «У Хозо»; узнала, что он изучал — социальные явления; и что его беспокоило — трудоустройство, СПИД, выпускные экзамены… Эта информация не содержала в себе ничего особенного — обычный студент с обычными проблемами.

Марк любил Сандру, принимал участие в вечеринках, проводившихся по пятницам и субботам, в воскресенье после обеда играл в мини-баскетбол, а по вечерам после работы занимался. Впрочем, с работы он недавно был уволен. Ничего особенного — небольшой личный конфликт с новым начальником. Уинтроп предположил, что Марк потому ушел с работы, что ему не хотели платить зарплату, превышающую минимальный уровень. Управление конторы тогда многих сотрудников выставило за дверь и набрало новых. И Марк оказался не единственным, кто потерял работу.

Сонора все время соскальзывала с неудобного полуразвалившегося кресла, испытывая острое желание потеснить Сэма на кушетке.

— Хорошо, Брайан, теперь я хочу, чтобы ты мне вот о чем рассказал. Получал ли Марк какие-нибудь странные телефонные звонки? Не было, например, такого, чтобы кто-то звонил и тут же бросал трубку?

— Звонки… сейчас, дайте подумать… не могу сказать с уверенностью. Потому что никогда не поймешь наверняка… хотя, конечно, могли и звонить. Наверное, могли.

На его толстых, потрескавшихся и пересохших губах выступила слюна. Раздосадованная Сонора покосилась на Сэма, а затем вновь вперилась недовольным взглядом в лицо Уинтропа.

— Вы вообще хоть в чем-нибудь уверены, Брайан? Какие-нибудь звонки, которые вы помните или о которых вам рассказывал Марк?

— Не знаю. Нет. Обычно Марк сам подходил…

— К телефону Марк подходил сам?

Уинтроп кивнул. Сонора покачала головой — что и говорить, идиотская ситуация.

— В последнее время он был расстроен чем-нибудь? Может быть, рассказывал, что кто-то следит за ним?

В ответ Сонора получила лишь очередной бессмысленный взгляд Уинтропа.

От досады у нее даже заныла спина, а бесконечная компьютерная мелодия заставила ее покрепче стиснуть зубы. Сонору мучил вопрос: за какие грехи Бог послал ей этого свидетеля?

— Послушайте, Брайан, инспектору Делароса и мне необходимо осмотреть комнату Марка, порыться в его вещах. Нет возражений? О’кей! Пока мы будем производить осмотр, вы напишете нам все, что вспомните о последнем дне, когда вы видели Марка. Нам важна любая мелочь и, разумеется, все то, что кажется на ваш взгляд необычным.

Уинтроп вновь кивнул.

Сонора встала. Она готова была задать еще несколько вопросов, но только не в этом кресле с обнаженными пружинами и подальше от безумного гейм-боя с его монотонной песенкой-пищалкой.

Глава 10

Окинув взглядом спальню Марка Дэниелса, Сонора подумала, что даже при огромном желании ее трудно было бы назвать опрятной. Создавалось впечатление, будто хозяин ее в спешном порядке отбыл из города, хотя скорее всего это было обычное состояние апартаментов Марка — похоже, он вечно куда-нибудь спешил. Одежда была свалена в кучу на полу, а постель, как определила Сонора, практически никогда не убиралась. Видимо, заправляли ее только в исключительных случаях. На краешке дешевого письменного стола сидел игрушечный гейм-бой, знаменитый герой комиксов и компьютерных игр. Сэм хотел было взять его в руки, но Сонора остановила его.

— Черт попутал, мэм, — понимающе извинился Сэм.

У каждого из них имелись свои участки для осмотра — правило, которого они вот уже много лет придерживались во время подобных операций. Сонора просмотрела стопку компакт-дисков.

— Всякое дерьмо и «рэп» новой волны, — пробормотала она, вернув диски на их прежнее место в пыльном углу. Ящики письменного стола были забиты, что называется, «под завязку», и, чтобы их открыть, пришлось изрядно попотеть.

— Мне всегда казалось, что дневники ведут только редкие чудаки. Наподобие тех, о которых снимают телефильмы. После них всегда находят аккуратно подшитые счета и личный журнал с…

— Ты что, нашла дневник? — удивленно уставился на нее Сэм.

— Да нет, я лишь рассказываю тебе, как это бывает в кино.

— По крайней мере, — кашлянул Сэм, — они там, на телевидении, не забывают менять страницы в своих дневниках.

— Надеюсь, что меня не убьют никогда. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы с Грубером рылись в моем письменном столе.

— И все-таки приведи его в порядок, Сонора. Ты как раз относишься к тому типу женщин, которых запросто могут шлепнуть. Все это напомнило мне о том, что я услышал от Чеса вчера вечером.

— Чес звонил тебе?

Внимательно проверив содержимое среднего ящика, Сонора подумала, что царящий там беспорядок сильно напоминает беспорядок в столе ее собственного сына. В столе Марка хранилась коллекция бутылочных крышек — Сонора никогда не понимала, зачем мальчишки их собирают, — несколько разноцветных бейсбольных мячей, бейсбольные карточки и даже недоеденная шоколадка «Баттерфингер», которая от времени уже успела побелеть по краям.

— Сэм, этот шоколад меня доконает. Должно быть, я намного голоднее, чем думала.

— Я уже видел раз, как ты подбирала «Марс» прямо с пола.

Сонора приступила к осмотру следующего ящика, перебирая кучу каких-то крохотных отверток, гаечных ключей, всевозможных болтов и гаек.

— Что было нужно от тебя Чесу? Ага, вот и уведомление из банка. Выглядит так же безотрадно, как и мои уведомления.

— Что, денежки тю-тю?

— Да, он тратил их сразу же, как только получал.

— Да, шоколадки нынче недешевы.

— Не могу припомнить, когда же все-таки моя жизнь была веселее, чем теперь.

— Должно быть, еще до того, как ты появилась на свет, — улыбнулся Сэм, обернувшись.

Сонора внимательно посмотрела на него и, заметив глубокую тень на его лице, поняла, что Сэма все время гложет мысль о том, имеет ли его дочка шанс выкарабкаться или нет. «Пора кончать эти дурацкие шутки!» — решила она.

Закончив осмотр матраца и кровати, Сэм приступил к щепетильной проверке содержимого карманов одежды Дэниелса, разбросанной по всей комнате.

— Что-нибудь нашел? — поинтересовалась Сонора.

— Как я понял, его любимая марка презервативов — «Троянцы». По две штуки в каждом кармане.

— Мне больше нравится «Рамзес». Интересно, а Сандра принимает противозачаточные пилюли?

Сэм помотал головой:

— Ты считаешь, что таким образом можно узнать, был ли он предусмотрителен?

— Или если это действительно так, то как намерение…

— Т-с-с, а то еще Уинтроп услышит…

Подойдя к двери, Сэм плотно прикрыл ее, а затем поднял с пола рубашку.

— Собираешься проверить белье? — усмехнулась Сонора.

— Это не для меня, — скривил губы Сэм.

Сонора выдвинула следующий ящик:

— Боже мой, этот парень читал комиксы! Ну и ребенок…

— Я, между прочим, тоже иногда читаю комиксы. Например, «Люди-невидимки». Кстати, Чес интересовался, почему ты не отвечаешь на его звонки? Играешь в недоступность, крошка?

Сонора наткнулась на конверт с фотографиями. Негативы посыпались на пол, и она наклонилась затем, чтобы поднять их.

— Никогда не понимала, зачем люди хранят эти дурацкие пленки с негативами. Ведь на самом деле никто и никогда не использует их во второй раз. От них одни неприятности: они все время выпадают откуда-нибудь и выводят человека из себя.

— Мне они иногда бывают необходимы.

— Ну ты ведь у нас не такой, как все.

Сонора принялась перебирать фотографии. Те были напечатаны, как говорится, «две за ту же цену, что и одна», поэтому Соноре пришлось рассматривать каждый из фотоснимков дважды.

— Мне казалось, Чес тебе нравился, — заметил Сэм.

— По вечерам в пятницу он хорош. Однако он уже начал приставать ко мне с разговорами о женитьбе.

— Надеюсь, мне удастся поздравить вас первым, крошка?

Сонора откинулась на спинку стула.

— Женитьба, Сэм, — для мужиков и юных симпатичных фифочек. А меня все устраивает так, как есть.

— Но у тебя же язва!

— Помимо язвы, у меня есть и радости.

— Так живите с ним вместе.

— Моя стиральная машина не вынесет присутствия постороннего человека.

— По правде сказать, Сонора, твой покойный муж был порядочным сукиным сыном… — сказал Сэм, покосившись на нее через плечо.

— Знаю и без тебя. Но это не значит, что все остальные мужики сволочи. Я бы, например, вышла за тебя замуж, если бы ты почаще менял носки.

Бросив рубашку обратно на пол, Сэм присел на краешек кровати.

— Помнится, в прошлом году ты жаловалась на одиночество.

— Тогда я просто не понимала, что на самом деле у меня все в порядке.

— Нет, все-таки у тебя что-то произошло. Еще три месяца назад ты была без ума от этого парня.

— Да, наверное. Он прокручивает забавные махинации с машинами.

— Что еще за махинации?

— В общем… мне неприятно об этом говорить, понял?

— Нет, не понял. Не забывай, с кем имеешь дело. Ты заинтриговала меня, крошка. Итак, что за штуки он там вытворял?

— Это просто заставило меня понять одну вещь. Что если разобраться поглубже, то, в сущности, у меня такое чувство, будто я продолжаю жить и спать с моим прежним, неожиданно ожившим муженьком.

— Ладно, продолжай, крошка, — усмехнулся Сэм.

Сонора также усмехнулась в ответ:

— Продолжим, помолясь…

За стеной послышался звук спускаемой в туалете воды и стук коридорной двери. Сонора вскрыла новый конверт с фотографиями:

— Так. Это, как я понимаю, Сандра.

— Ты хочешь уйти от разговора.

— Слушай, Сэм, могу я хоть в чем-нибудь разобраться без тебя?

Сэм подошел к Соноре и посмотрел на снимки:

— Она не выглядит достаточно взрослой для того, чтобы заводить себе дружков.

— Дружок есть даже у моей шестилетней малышки.

Сандра и впрямь выглядела очень молоденькой и пухленькой. Ее коричневые волосы были туго закручены в пучок. Она стояла рядом с Марком, бросая на него полный обожания взгляд, свойственный лишь очень юным девушкам.

Сэм взял снимок и прищурился:

— Больше всего ей подходит роль подозреваемой. Ведь ты же сама говорила, что именно женщина приковала Марка наручниками к рулю автомобиля и подожгла.

— А возможно, и приклеила его к сиденью.

— Что?

— Да нет, ничего. Я просто сказала, что согласна с тобой.

Сэм повернул фотографию лицевой стороной к Соноре:

— Ты на Чеса тоже так смотришь?

— В этом нет ровным счетом никакой необходимости. Для подобных целей у него есть зеркало.

— Ты по-прежнему считаешь, что это дело полиции, Сонора? Я имею в виду эти операции с машинами. Что бы там ни было на самом деле, ты придаешь этому слишком большое значение. А может, Чес занимается этим под давлением обстоятельств или чего-нибудь в этом роде?

— Сэм, прошу тебя, пока ты окончательно не вывел меня из себя, заткнись!

И, повернувшись к нему спиной, Сонора принялась перебирать следующую стопку фотографий: лица друзей Марка, какие-то вечеринки… Некоторые были изображены лишь на одном снимке, некоторые встречались снова и снова. На одном из снимков — Уинтроп со штангой. Попадались фотографии, на которых были запечатлены все трое — Дэниелс, Сандра и Уинтроп. Уинтроп выглядел счастливым, Марк — сдержанным, а Сандра — недовольной. Если бы Уинтропа убили, Сандра могла бы смело возглавить список подозреваемых.

Сонора отложила два-три снимка в сторону и открыла старый школьный пенал, сделанный в форме коробки из-под сигар. На крышке его красовалась алая надпись «МАРК ДЭНИЕЛС», начертанная нетвердой детской рукой. Внутри оказались все те же колпачки от бутылок, вырезки из журналов и комиксов, карты для игральных автоматов, а также еще несколько фотографий.

Это были старые снимки неодинаковых размеров, сделанные, по всей видимости, разными фотографами — короче, немые свидетели прошлого. Сонора собрала их в стопку и пролистала.

Братья Дэниелс были очень похожи друг на друга — по крайней мере в более младшем возрасте. Марк часто корчил гримасы и ставил рожки над головой старшего брата. Ни на одном из снимков он не выглядел серьезным, но в то же время казался каким-то смущенным. Китон же, наоборот, выглядел уверенно и по-мужски солидно, особенно в сравнении с хлипкой мальчишеской фигуркой своего младшего брата.

На нескольких снимках он был изображен с удочкой и выглядел спокойным и счастливым. Марк стоял рядом — с какой-нибудь большой и еще мокрой рыбой, а Китон — с пустыми руками. Но можно было без труда догадаться, что всех этих рыб все-таки выловил Китон.

Китон Дэниелс чрезвычайно заинтересовал Сонору. Повсюду она ощущала его присутствие, что, впрочем, само по себе неудивительно: ведь он же был братом убитого. Ей вдруг стало интересно, вернется ли Китон к жене после всего, что случилось.

Размышляя об этом, она рассматривала снимок, на котором Китон дремал, сидя на земле и прислонившись спиной к дереву. Сделан снимок был недавно, и вероятнее всего Марком. Поначалу она отложила его в сторону, но затем, передумав, засунула в карман блейзера.

Сэм потер ладонью шею.

— Ну, что думаешь? — спросил он у Соноры.

— Мне кажется, это был обычный мальчик, — ответила та, — немного ребячливый для своих лет и, принимая во внимание то, что мне говорили о его предполагаемой помолвке, имевший планы жениться. Я даже не представляю, за что его могли убить и почему он стал жертвой этого тщательно спланированного преступления.

— Выходит, что какой-то случайный тип — один из проезжавших мимо — приковал его к рулю наручниками, облил бензином и поджег?

— Нет, Сэм, убийца сознательно выслеживала свою жертву. Просто она воспользовалась случайно подвернувшейся возможностью.

— Какой возможностью?

— В лице Марка, как младшего брата…

— Младшего брата? — удивленно перебил ее Сэм. — Ты имеешь в виду…

— Вот именно, — кивнула Сонора, — младшего брата намеченной ею жертвы — Китона Дэниелса.

Глава 11

Было уже поздно, когда Сонора и Сэм добрались до бара Лайнега в надежде выяснить там что-нибудь о Марке Дэниелсе и таинственной блондинке. В баре в этот вечер играла группа «Метрополитен Блюз Оллстарз», и воздух аж загустел от табачного дыма и паров пива. Музыка — томная, блюзовая — действовала на посетителей возбуждающе и не способствовала ведению спокойной беседы.

Сэм выбрал маленький столик на двоих в дальнем левом углу зала — единственное незанятое место: «Оллстарз» всегда собирали на свои выступления много народа, а в особенности по выходным.

Сонора присмотрелась к посетителям бара. «Разношерстная публика», — подумала она. В основном это были студенты и представители поколения «тех, кому за тридцать». За длинным столом в центре зала собралась большая компания мужчин и женщин, проявлявшая необычайную активность и создававшая дополнительный шум. Женщины с тоской смотрели на танцплощадку, но мужчины не обращали на них никакого внимания. Сонора прислушалась к их разговору.

— …нет, она сказала: «Одевайся и вали домой…»

— …сжег лодку, вместо того чтобы…

— …пудрить ему мозги, пока он платит…

— …ну нет, судья оказался полный осел…

«Адвокаты», — решила она.

— Сонора, тебе, как всегда, коку или что-то другое? — крикнул ей Сэм прямо в ухо.

Утвердительно мотнув головой, Сонора пригляделась к группе ребят, сидевших за столиками, стоявшими рядом, пытаясь угадать, кто из них мог быть знаком с Марком. Лицо одной из девушек показалось ей знакомым — у той были длинные каштановые волосы, спадавшие ниже пояса. Сонора достала снимки, обнаруженные в столе Марка Дэниелса. Да, эта девушка встречалась на некоторых фотографиях. Сонора стала внимательно наблюдать за ней, попутно разглядывая ребят, с которыми та болтала и, возможно, вместе снимала квартиру. Она толкнула Сэма локтем в бок, и тот поприветствовал ее, подняв над головой стакан с «Доктором Пеппером». Приняв из его руки бокал, Сонора сделала большой глоток и задумалась. Ее дети также предпочитали «Доктор Пеппер». Интересно, почему?

Сонора показала Сэму фотографию, а затем кивнула головой в сторону девушки на танцплощадке. Понимающе улыбнувшись, Сэм засунул за щеку порцию жевательного табака. И вдруг Сонора с ужасом вспомнила, что ей еще предстоит приготовить к завтрашнему утру тридцать пирожных, чтобы затем доставить их в класс дочери.

Она поманила Сэма пальчиком, тот наклонился поближе к ее губам. Указав на особу, за которой наблюдала, Сонора тихо прошептала:

— Мне надо позвонить подруге. Оставайся на месте и приглядывай за этой компанией, особенно за девушкой. Я скоро вернусь.

— Опять девушка? Это вон та, рыженькая?

— Размечтался! Вон та, с волосами до пят.

— Схвачено, — утвердительно кивнул Сэм.

Сонора зашла в женский туалет — полутемный, с тошнотворным запахом, с выщербленным линолеумом и обрывками бумажных полотенец на полу. На стене висел телефон-автомат. Набрав номер, Сонора для начала выяснила насчет детей — те находились в полной безопасности, у бабушки, — а затем проверила, что записал автоответчик, подключенный к ее рабочему телефону.

Было всего два сообщения — одно от Чеса, а другое не совсем обычное. Сонора нахмурилась, набрала еще раз свой рабочий номер и, быстренько проскочив через послание Чеса, вновь прослушала последнюю запись:

«Привет, крошка, узнаешь меня? Боюсь, что нет. Надеюсь, вы там все в порядке? А как ты сама? Не переживай, я еще позвоню».

Сонора задумчиво провела пальцем по корпусу телефона — «вы там»… Женщина, звонившая Китону, тоже говорила «вы там». Ее звонок не был похож на послание из прошлого или шутку старого студенческого приятеля. Он не был также ни угрозой, ни предупреждением, а всего-навсего дружеским звонком неизвестной женщины, пребывающей в приятном расположении духа.

Но это звонила убийца!

Глава 12

Сандра Корлис проживала вместе с родителями на Тревильян-стрит, в маленьком двухэтажном домике, построенном еще до появления на свет Марка Дэниелса. Вдоль улицы росли редкие неухоженные деревья, а сама улица производила впечатление заброшенной — видимо, ее обитатели переживали не самые лучшие времена. Основную массу припаркованных здесь автомобилей составляли мощные восьмицилиндровые колымаги с V-образным движком, которые, хотя и были уже знакомы с ремонтом и покраской, выглядели надежно, как танки. Удобный семейный экипаж. Подобный автомобильный парк был вполне типичен для Кентукки.

Сумеречный свет уличных фонарей высвечивал расположенный в глубине парка дом Корлисов, задний дворик которого плавно переходил в широкий открытый луг. В конце подъездной дорожки возвышался остов большого надземного бассейна. Над крыльцом горел фонарь.

Припарковав свой «таурус» неподалеку от дома, Сонора заперла машину на ключ и направилась по асфальтированной дорожке к крыльцу. Она решила немного срезать путь и свернула на лужайку, где наткнулась на керамическую скульптуру «дворового мальчика». Краска на правом глазу статуи облупилась, что придавало «мальчику» гротескный вид.

Сонора подошла к парадной двери и дважды нажала на кнопку звонка. Звук включенного телевизора резко затих, и чья-то рука отдернула тяжелые синие шторы, занавешивающие окно, выходящее на улицу. Затем послышались шаги, и дверь со скрипом отворилась.

Папаша Сандры Корлис оказался тучным мужчиной с широкими опущенными плечами. Обут он был в поношенные домашние тапочки. Коричневая вельветовая рубаха плотно обтягивала его выдающийся вперед живот. У него были редкие, но еще не окончательно поседевшие волосы и густые пшеничные брови. В одной руке он держал спортивную газету, другой придерживал дверь. Выглядел он слегка уставшим.

— Мистер Корлис? Я инспектор Блэйр, полиция Цинциннати. Прошу извинить меня за столь поздний визит, — начала Сонора и вынула из кармана свое полицейское удостоверение.

— Конечно, конечно, проходите, — закивал он головой, бросив при этом лишь беглый взгляд на удостоверение Соноры, видимо, опасаясь оскорбить ее своим недоверием.

На коврике, постеленном у входной двери, красовалась целая коллекция обуви самых различных фасонов и размеров. От стены до стены был протянут толстый бледно-голубого цвета палас, находящийся в весьма приличном состоянии.

Сонора поняла, что попала в один из таких домов, в которых полагается снимать уличную обувь, чтобы не запачкать ковер. Она почувствовала некоторое неудобство, вспомнив, что у нее протерта пятка левого носка В эту минуту она предпочла бы не замечать взгляда Корлиса, обращенного на ее ноги. «И вообще сотрудники полиции не обязаны снимать обувь при исполнении служебного задания! — с раздражением подумала Сонора. — В уставе об этом ничего не сказано».

— Сандра в своей комнате, — сообщил папаша Корлис.

Соноре показалось, что он предлагает ей самой сходить за его дочерью.

— Перри, кто там? — раздался вдруг женский голос, и в дверях кухни показалась пожилая женщина в домашнем халате изумрудной расцветки. На лице ее были заметны следы легкого грима — серебристо-голубые тени под глазами и подведенные карандашом брови. Прическа ее была закреплена лаком для волос. Ее ладони с широкими суставами покраснели от непрерывной работы.

Сонора протянула ей руку:

— Сонора Блэйр, полицейское управление Цинциннати.

Миссис Корлис кивнула:

— Сандра крайне потрясена. — Голос у нее задрожал и опустился до шепота. — Она сейчас у себя в комнате…

— Присаживайтесь, господин следователь, — манерно произнес отец Сандры и указал на кушетку.

В ушах у Соноры все еще гремела музыка, как будто она только что вышла из бара. И еще ей казалось, что она вся пропитана табачным дымом. К тому же желудок пронзили волны внезапной боли, что в последние годы случалось с ней довольно часто. «Что ж, самое время присесть», — подумала Сонора.

Сам Корлис опустился в удобное кресло, обитое золотистым вельветом. За его спиной, на стене, висела картина, изображавшая испанский галеон, на который обрушился шторм. На встроенной в торшер полочке, отделанной под мрамор, стояла открытая банка с земляными орешками.

— Сандра действительно очень расстроена, — обратился к Соноре папаша Корлис, свесив между колен грубые, мозолистые руки, — да и мы тоже…

Сонора понимающе кивнула.

— Как давно ваша дочь стала встречаться с Марком Дэниелсом? — спросила она.

— Два… нет, три года. В скором будущем мы собирались устроить их помолвку, — ответил он, посмотрев ей в глаза. — Мы с Сандрой договорились об этом, сразу же как только я взял дополнительную подработку, чтобы иметь возможность оплачивать ее обучение в колледже. Было решено даже не заикаться о женитьбе, пока Сандра его не окончит. Моя дочь просто умница. Мы с женой условились, что девочка должна сперва пройти полный курс обучения, ни в коем случае не бросать занятия и на время забыть о мальчиках.

— Думаю, это вполне разумное решение, мистер Корлис, — улыбнулась Сонора.

Корлис кивнул, довольный тем, что она согласна с ним.

— Чем Сандра занимается в колледже?

— Работает на компьютере. Хотя жена, например, хотела, чтобы она пошла на курсы подготовки секретарш. Это позволило бы ей в будущем избежать проблем, связанных с потерей работы.

— Для этих целей лучше подошел бы диван, — чуть слышно произнесла Сонора.

— Какой еще диван? — удивленно переспросил Корлис.

«Чтобы мягче было падать», — мысленно усмехнулась Сонора. В это время стукнула дверь, послышались приглушенные шаги обутых в тапочки ног.

В комнату вошла пухленькая девушка с округлыми бедрами, одетая в синие джинсы и розовую трикотажную рубашку с вышитыми на груди котятами. На лице ее не было заметно никаких следов косметики, а аккуратно расчесанные волосы свободной волной струились по спине. Соноре попадались девушки из колледжей, имевшие куда более искушенный вид. Сандра же была похожа на своего дружка Марка, забившего письменный стол бейсбольными карточками и колпачками от бутылок. «Ее спальня, наверное, до сих пор заполнена игрушками, — подумала Сонора, — и она не оставит родительский дом до тех пор, пока не окончит колледж».

Сандра двигалась мелкими шажками, опустив глаза. Приблизившись к дивану, она пожала Соноре руку.

— Если мы с папой понадобимся, позови нас. Мы будем здесь, — сказала миссис Корлис, стоя в дверях кухни.

Мистер Корлис не выразил особого энтузиазма в связи с предложением жены покинуть гостиную, но все-таки подчинился и нехотя поднялся с кресла.

— Да, это было бы здорово, — согласилась Сонора, прекрасно понимая, что родители Сандры все равно будут подслушивать их разговор. Она приготовила блокнот и вставила в диктофон чистую кассету. По внешнему виду Сандры она определила, что та много плакала и в любую минуту была готова разреветься снова. «Вот она, истинная любовь», — подумала Сонора.

— Как долго вы встречались с Марком? — начала она. Ей всегда казалось, что разговор лучше всего начинать с самого простого вопроса.

— Два года и два месяца.

— Значит, два года и два месяца, — мягко повторила Сонора. У нее было ощущение, что девушка смогла бы определить срок с точностью до дней, часов и минут.

Тяжело сглотнув, Сандра опустила подбородок на грудь, чем напомнила Соноре ее собственную дочурку.

И те чертовы пирожные, про которые она уже почти забыла.

Когда Сандра вновь подняла голову, Сонора увидела искаженное горем лицо. Лицо человека, еще не свыкшегося с обрушившейся на него бедой, еще до конца не поверившего в случившееся, было обращено к ней с немой мольбой защитить от падения в ужасную бездну, порожденную страшным убийством.

«Своими расспросами я делаю этих людей еще несчастнее», — подумала Сонора. Она внимательно посмотрела на Сандру, зная заранее, что следующий вопрос неизбежно вызовет у девушки поток слез. «Но мне-то к этому не привыкать», — вздохнула она про себя.

— Расскажи мне о Марке, Сандра. Я хочу знать о нем все, — попросила Сонора, нажав кнопку диктофона. Некоторое время Сандра пребывала в замешательстве, однако вскоре пришла в себя и, кашлянув, начала рассказ.

— Марк был прекрасным парнем. Он был красивый и веселый…

Соноре была симпатична та сосредоточенность, которая прочитывалась в глазах девушки. Опершись рукой о кушетку, она внимательно слушала благоговейный рассказ Сандры о своем безвременно ушедшем в мир иной друге, которого девушка едва ли не обожествляла.

— Он обожал животных, любил играть в баскетбол и гулять под дождем.

— Ему нравилось гулять под дождем? — улыбнувшись, переспросила Сонора.

— Да, именно так, — вздохнула Сандра, — но, главное, он любил гулять без этих дурацких зонтов.

«И догулялся, — подумала Сонора. — Ужасно, но правда».

— Что еще ты можешь о нем рассказать?

— Он безумно любил Кита. Их отец умер от разрыва сердца, когда Марк еще учился в школе. И Марк был очень… в общем, он во всем старался походить на Китона. Китон как раз такой человек, каким и должен быть настоящий брат. Не то что мой, — поморщилась Сандра.

— Марк и Китон ссорились между собой?

Закусив нижнюю губу, Сандра задумалась.

— Очень редко, — ответила она, — Китон всегда старался сделать из Марка настоящего мужчину, понимаете? Заставлял его следить за собой, обучал всяким штукам, играл с ним в баскетбол. У Китона всегда все хорошо получается, он нравится людям. И женщины его любят…

Сандра замолчала, видимо, задумавшись, неужели действительно на свете есть женщины, способные предпочесть Китона, а не Марка.

— Так что иногда, мне кажется, — продолжила она через минуту, — Марк немного… не знаю, как это сказать…

— Хотел проявить большую самостоятельность? — подсказала Сонора.

— Ну да, что-то вроде того. Но это не порождало каких-либо конфликтов между ними. То есть они никогда из-за этого не ссорились.

— У Марка было много друзей?

— Да, чертовски много. Марк любил подурачиться. Входя в какую-нибудь компанию, он сразу же начинал подшучивать над ее участниками. А уж разговорить мог кого угодно.

Сонора подумала, что даже одного человека и то достаточно трудно разговорить.

— У него были с кем-нибудь из друзей по-настоящему близкие отношения?

Сандра закивала головой:

— Да, у него был такой друг, его сосед по квартире, которую они вместе снимали. Марк знал его еще со школьной скамьи. Этот парень был как раз одним из таких, настоящих, в общем, он…

— Брайан Уинтроп? — спросила Сонора. — Я встречалась с ним.

— О, тогда вы все знаете! — воскликнула Сандра. — Они оба были очень беспокойные, но с Брайаном никто не хотел жить вместе, и тогда Марку пришлось взять его к себе. У Китона не было возможности часто общаться с братом, поскольку он много работал, чтобы обеспечить себя и Марка. В общем, Марк был из тех ребят, которые предпочитают шумные компании, легко заводят друзей и любят повеселиться. Но из-за Брайана он был лишен порою такой возможности.

«Да, это говорит о сильном характере, — мелькнуло в голове у Соноры. — Значит, Марк был в центре внимания, Китон обожал младшего брата, для Сандры он был добрым и любящим другом, а для Брайана — надежным товарищем».

Как выразилась эта таинственная дама, звонившая Китону Дэниелсу, «он был смелым парнем». Может быть, Китон разговаривал с убийцей?

Мать Сандры заглянула в комнату, не покидая при этом кухни, не нарушая тем самым неофициальной договоренности, но в то же время демонстрируя, что все-таки она в этом доме хозяйка.

— Может, выпьете что-нибудь, инспектор Блэйр? Кофе или какой-нибудь газированный напиток? Могу предложить диет-спрайт, диет-ориндж или коку-классик.

— Коку, если можно, — ответила Сонора.

Миссис Корлис взглянула на дочь:

— Сандра, а тебе диет-спрайт?

— Не надо, мама.

Звук падающего в стаканы льда, разрушил возникшую было атмосферу взаимопонимания между Сонорой и Сандрой.

В следующее же мгновение перед ними возникли поднос с напитками и тарелка с домашним печеньем. Сонора сделала глоток кока-колы, что, впрочем, не улучшило ее настроения.

Сандра отказалась от печенья, но все же выпила немного спрайта, который ей незаметно подсунула мать, после чего скривилась и недовольным жестом отодвинула стакан.

«Переживает по-настоящему», — отметила для себя Сонора.

— Мне сейчас любая пища напоминает опилки. С тех пор как с Марком произошло несчастье, мама все время пытается заставить меня как следует поесть, но еда застревает комом в горле.

С Сонорой происходило нечто подобное, когда погиб Зак, — тогда любая еда имела для нее привкус пепла. И еще у нее возникло страстное желание любить всех мужчин, которые ей нравились. Но об этом она решила не рассказывать Сандре.

— Мать беспокоится о тебе. Все матери хотят, чтобы их дети были сыты.

Сандра кивнула, глядя перед собой невидящими глазами.

— А как твоя мама относилась к Марку? — продолжила Сонора.

— Она была без ума от него и всегда приглашала его к нам на обед. У него был аппетит, как у завзятого работяги, и ей это нравилось. Он мог съесть сколько угодно и не набрать при этом ни грамма лишнего веса.

— Невозможно удержаться, — покачала головой Сонора и взяла с тарелки печенье.

Сандра кивнула и тоже взяла печенье. По щеке ее скатилась крупная слеза. Глядя на нее, Сонора вспомнила вдруг собственную дочурку — ее внимательные, умные глазенки за круглыми линзами очков и то, как она моргала ими, если кто-то смотрел ей прямо в лицо. «Супругам Корлис предстоит пережить не самые легкие времена», — подумала она.

— Марк любил пошутить, но шутил всегда очень деликатно, — продолжила Сандра, — никого никогда не оскорбляя и зачастую доводя всю компанию до хохота. Единственный человек, над которым Марк не позволял себе подшучивать, был Уинтроп — больно уж уязвимая мишень для шуток.

Сонора внимательно слушала, наклонив голову и отмечая, что голос Сандры начинает дрожать всякий раз при упоминании имени Уинтропа.

Она сделала осторожную попытку выяснить, не ревновала ли девушка к кому-либо другому, помимо Уинтропа, но — безрезультатно. Если Марк и имел какие-то связи на стороне, то Сандра об этом ничего не знала. «Может, Сэму удалось узнать что-нибудь у этой брюнетки в баре», — подумала Сонора.

— Сандра, а Марк ничего тебе не рассказывал о каких-нибудь необычных телефонных звонках? Может, он встречался с кем-то, кто показался ему… странным?

Сандра наморщила лоб, на секунду задумалась, а затем ответила:

— Нет, ничего похожего не было. Я бы знала обо всем. Марк бы мне обязательно рассказал.

— Может, он в последнее время был чем-нибудь озабочен или встревожен?

— Его огорчила потеря работы. Он считал, что с ним обошлись несправедливо, и это больно задело его самолюбие.

Сонора кивнула.

— Но вообще-то он не очень переживал, — продолжила Сандра. — Мне кажется, Китон одолжил Марку немного денег. Так что в финансовом плане у него было все более или менее в порядке. Последний семестр для Марка оказался очень тяжелым, и Китон посоветовал ему не искать другую работу до тех пор, пока не окончатся занятия, а уже потом устраиваться куда-нибудь, например в бюро по организации рождественских праздников. Так что здесь особых проблем не возникало. У Марка появилось больше свободного времени, и он здорово разгрузился. Вот почему он отправился в тот вечер повидаться с Китоном. У самого Китона было много забот, а Марк, не занятый ничем, смог поехать к нему.

— А какие заботы были у Китона? — спросила Сонора, откинувшись на спинку кушетки.

— Проблемы с женой. Некоторое время они жили раздельно, и Китон пытался убедить себя, что ему следует к ней вернуться.

— А что об этом думал Марк?

— Размолвка Китона с женой произошла потому, что они не сошлись во взглядах на школы, в которых Китон преподавал. По распределению он работал в муниципальных школах, а жена настаивала, чтобы он перешел в элитную школу где-нибудь в пригороде. Но Китону это было не по душе. Однако без жены он выглядел каким-то несчастным. Ему было одиноко, и он частенько заглядывал в бары. Я знаю, что Марка это беспокоило, он даже специально прервал занятия, чтобы встретиться с братом.

— Ты знакома с женой Китона?

— С Эшли? Я видела ее несколько раз. Она много работает.

— У Марка появились какие-нибудь новые друзья в последнее время? Скажем, в последние месяц-два?

— Разве что несколько новых знакомых — ребята, с которыми он играл в баскетбол.

Покопавшись в сумочке, Сонора достала листок с рисунком:

— Посмотри, пожалуйста, на этот набросок и скажи мне, знакома ли тебе эта женщина.

Сандра взяла в руки листок, перевернула его и внимательно рассмотрела. Глядя на нее, Сонора чувствовала разочарование — безразличное выражение лица Сандры казалось вполне искренним.

— Это лишь приблизительный набросок, а не точный портрет, — пояснила Сонора, — может, он тебе все же кого-нибудь напоминает?

Сандра отрицательно покачала головой:

— He-а. А кто это?

— Возможно, свидетель. Нам бы просто хотелось побеседовать с ней, — ответила Сонора со скрытой иронией в голосе.

Глава 13

Когда Сонора вернулась за Сэмом в бар Лайнега, парковочная площадка уже почти полностью опустела. Заметив в соседнем доме магазин «Мини-Март», она вспомнила, что ей нужно купить кондитерскую смесь для пирожных. В ушах у нее все еще стоял звон, после посещения этого чертова бара. Поэтому она и не расслышала звука проезжавшего мимо пикапа.

Молодой длинноволосый парень с загорелой шеей высунулся из окна автомобиля и отпустил в адрес Соноры какую-то шутку. Сонора не разобрала, что именно он ей сказал, но шутка была явно на сексуальную тему, поскольку трое мужчин, сидевших впереди, довольно расхохотались.

Сонора прошла в бакалейный отдел. Интуиция безошибочно провела ее к стеллажу, где среди прочих продуктов стояли банки с шоколадом. Тут она вновь услышала приглушенный мужской смех и увидела краешком глаза, как три парня, которые сидели в машине, направляются в ее сторону. Она сразу же почувствовала боль в желудке — наверняка это была язва, если не что-нибудь похуже. Сонору бросило в жар. Она устала и была не в лучшем расположении духа, чтобы еще реагировать на подобные выпады.

Один из вошедших, как раз тот, который крикнул ей что-то из машины — Сонора окрестила его Бронзовой Шеей, — взял из картонного ящика две пачки сигарет, упакованных в целлофан. У него были толстые, измазанные машинным маслом пальцы. Он подтолкнул локтем шедшего рядом с ним парня, одетого в комбинезон, на голове последнего красовался красный платок.

У третьего волосы были пострижены ежиком, а между верхними резцами зияла щель.

— Елки-палки! — шепелявил он, просунув в нее кончик языка.

Сонора отошла в сторону, подумав, что вряд ли огорчилась бы, увидев, что этих троих приковали к пикапу и подожгли. Когда она нашла нужные ей продукты — цукаты «Эппл Джек», сироп для блинчиков «Тетя Джемима» и сок в картонных упаковках, — за спиной у нее раздался смех. Сонора оглянулась и увидела выскочивших из-за стеллажа парней. Они направлялись в ее сторону, затаренные картофельными чипсами, крекерами, пивом и сигаретами.

«Такая диета, пожалуй, может их и доконать, — подумала Сонора, — разве что не сразу».

Красный Платок приблизился к ней так близко, что едва не коснулся своими джинсами ее ног.

Сонора остановилась, пытаясь сообразить, что же они собираются делать дальше. Сердце ее бешено колотилось, причиняя некоторое беспокойство и мешая сосредоточиться. Троица вновь развернулась и направилась к выходу, напоминая акул, шныряющих в поисках поживы.

Что ж, мальчишки есть мальчишки. Сонора расплатилась за покупки. Забирая сдачу, она заметила, что руки у нее слегка дрожат.

Когда Сонора вышла из магазина, парни стояли неподалеку от входа, бросая короткие и внимательные взгляды на намеченную ими очередную жертву.

Ей подумалось, что только с позиций неандертальски настроенного суда присяжных не стоило обращать внимания на жалобы девушек. Ведь их можно встретить везде, в возрасте от четырнадцати до двадцати четырех лет, и часто с таким же, как у этой появившейся в конце переулка девчонки, макияжем.

Макияж был сделан опытной и твердой рукой. Черные контуры вокруг глаз придавали лицу девчонки бледность и резкость, а стайки веснушек на лбу и подбородке были аккуратно припудрены. У нее были красивые бедра, затянутые в джинсы, надрезанные на коленках по последней моде. Волосы она умело взбила и закрепила при помощи геля, а небольшую крепкую грудь красиво обтягивала трикотажная футболка.

Хотя девушка и улыбалась, улыбка эта была натянутой и как бы говорила всем: «Пожалуйста, оставьте меня в покое».

Один из парней схватил ее за руку:

— Подожди-ка, милашка.

Сонора все это видела и, как всегда в таких случаях, почувствовала во рту неприятный кислый привкус.

— …такой девушке, как ты, небезопасно ходить одной, — услышала она голос Красного Платка. — Полезай в наш пикап, солнышко, мы отвезем тебя домой.

Девушка попыталась выдернуть руку:

— Благодарю. За мной заедет мама.

— Мама? — переспросил Ежик, перекинув пожелтевшим от табака языком зубочистку в другой угол рта. — Вот и давай погуляем, пока она не приехала. Как ты, не против? По-моему, отличная мысль, а?

— Прошу вас… — начала отговаривать их девушка.

Но Красный Платок продолжал держать ее за руку. Девушка нервно, но сдержанно рассмеялась.

— В самом деле, лучше не надо, — попросила она.

— Не надо, не надо, — передразнил ее Бронзовая Шея. Мужчины засмеялись и обступили девушку тесным кольцом.

— Мне надо идти, — продолжала повторять она мягким голосом.

Сонора подумала, а придет ли мама этой девчонки на самом деле? Да и есть ли у нее мама? И вообще что делает это дитя на улице в столь позднее время обычным будним вечером?

Тем временем Красный Платок сжал руку девушки еще крепче и спросил:

— Итак, куда тебя отвезти, солнышко? Мы готовы доставить тебя домой в целости и сохранности.

Последняя фраза вызвала новый взрыв хохота. Довольный произведенным эффектом, Красный Платок потащил девушку к машине. Сонора открыла сумочку и нащупала прохладный курок «беретты»: угроза становилась все ощутимей, и она решила не оставаться в стороне.

— Вы мне и в самом деле не нравитесь, ребята. — Это было первое, что Соноре пришло в голову.

Девушка продолжала улыбаться — испуганно, ничего не понимая. Однако сама Сонора вовсе не собиралась улыбаться.

Бронзовая Шея усмехнулся, а Ежик нахмурился — что-то встревожило его в облике Соноры, какой-то решительный блеск в глазах.

— Думаю, вам лучше извиниться перед девушкой, — продолжила Сонора.

«Звучит неплохо, но что мне с ними делать дальше? — подумала она при этом. — Арестовать их — лишь понапрасну тратить время. Да и за что арестовать? За попытку угрожать? Их выпустят еще до того, как я закончу составлять рапорт. И потом это ведь не мой город».

— А что ты мне дашь, если я извинюсь? — процедил сквозь зубы Ежик.

Сонора огляделась по сторонам. Да, время позднее… И, как всегда, ни души вокруг.

— Надеешься на подмогу, солнышко?

Сонора достала из сумочки револьвер и направила его прямо в лицо Ежику.

Тот опешил и отступил на шаг назад.

— Ах, черт! Да мы просто пошутили.

— Проси прощения, — приказала Сонора.

— Конечно-конечно, не вижу другого выхода.

— Ладно, годится. А теперь живо усаживайся в свою тачку и проваливай отсюда. И ты тоже, Красный Платок.

— Сука! — огрызнулся тот.

Позднее, прокручивая в памяти этот эпизод, Сонора никак не могла понять, действительно ли она собиралась стрелять. Но в тот момент в ее руках и в самом деле оказался револьвер, а лицо парня стало настолько бледным, что на какую-то долю секунды Соноре показалось: еще немного — и она без колебания пристрелит его.

Где-то за ее спиной отворилась и снова захлопнулась дверь бара — это вышел Сэм. Его замешательство усиливалось по мере того, как он поочередно переводил взгляд с одного на другого участника этой сцены.

Парни начали потихоньку забираться в свой пикап. Сонора не заметила никаких следов крови. Значит, никто не ранен. «Слава Богу, что мне не пришлось стрелять, — мысленно усмехнулась она, — а то ведь стрелок я неважный…»

Движок пикапа взревел сразу на второй передаче, и машина с визгом сорвалась с места.

— Мы еще встретимся, сучка, — донеслось из ее окна.

— Конечно, но в следующий раз нас уже будет двое, — громко, но спокойно ответил Сэм.

Поискав глазами чуть было не пострадавшую девушку, Сонора поняла, что та уже смылась. «Да, мозги ровным счетом ничего не стоят, если нет нормального воспитания», — вздохнула она.

Взглянув на Сонору, Сэм открыл для нее правую дверцу своего «тауруса».

— Не выстрели случайно завтра утром, когда будешь собираться на работу. Береги патроны.

Он завел машину и, включив задний ход, вырулил со стоянки.

— Какого черта ты решила вдруг выступить в роли знаменитого Клинта Иствуда?

Сонора потупилась.

— Почему ты никак не успокоишься и не начнешь слушать меня? Эти трое охламонов, наверное, единственные во всем штате Кентукки, не таскающие с собой оружия. И тебе жутко повезло, что никто из них не начал палить. Что бы ты делала в этом случае?

Сонора пожала плечами.

— Да что с тобой происходит все эти дни, крошка?

— Что со мной происходит? А что происходит со всеми остальными? У меня уже лопается терпение от всего того, что я вижу вокруг, Сэм!

— Лопается терпение!.. От чего, Сонора? От реальной жизни?

— Ну, например, от того, что непрерывно растет число изнасилований. Ты не видел того ребенка, которого эти, как ты выражаешься, «охламоны» собирались затащить в свой пикап?

— Ну, ладно, ладно… Выкинь их из головы. Тоже нашла повод!

— Да, нашла. И ты не упрекал бы меня, если бы видел все собственными глазами.

— Возможно. Наверное, мы оба чувствуем себя чертовски скверно в последнее время, не так ли?

— Сэм, ты ведь прекрасно меня понимаешь…

— Что ты имеешь в виду?

— Я отлично знаю, что сам ты поступал в таких случаях еще круче.

— Думаю, что не знаешь.

— Хорошо, тогда давай закроем эту тему.

— Сонора…

— Хватит, о’кей? Брось!

— А что ты сделаешь, если не брошу? Пристрелишь меня? Вот это было бы действительно весело, крошка.

Сонора прикрыла глаза и сложила руки на груди.

— Интересно, что ты об этом думаешь, Сэм? Женщины постоянно живут под прессом мужского насилия, и такое положение считается нормальным. А если поменять и тех, и других местами? Тебе, наверное, не понравится?

— С этим ничего не поделаешь, Сонора. Но, прошу, не относи меня к категории скотов только потому, что я мужчина. Ты офицер полиции, ты на работе и должна действовать в соответствии с уставом.

— Ты уговорил меня, Сэм. Ненадолго, но уговорил.

— И все-таки, когда у тебя в следующий раз возникнет желание заковать мужиков в наручники и поджечь их, сообщи об этом, пожалуйста, мне.

— Если тебе кажется, что это смешно, то ты ошибаешься.

Глава 14

Было уже полчетвертого ночи, когда Сонора и Сэм добрались наконец до парковочной стоянки в деловой части города на Бродвее. Уличные фонари отбрасывали на мокрый от дождя тротуар размытые желтые блики. Некоторые из конторских зданий были тщательноосвещены, но офисы их давно уже опустели.

Сев в свою машину, Сонора опустила боковое стекло.

— Домой, Сонора? — спросил Сэм, опершись о дверцу. — Больше не собираешься пускать в ход свой шестизарядник, чтобы избавить город от паразитов?

— Отправляюсь домой заниматься выпечкой — достаточно невинное занятие для полицейского, не так ли?

— А я попробую выкроить пару часиков для сна. Хотя все равно завтра придется встать пораньше. Постараюсь составить отчет. А у тебя, думаю, и так хватит забот.

— Спасибо, Сэм.

Это были их обычные отношения. Приступы болезни у дочери Сэма становились все более частыми, число убийств также увеличивалось. Когда у Анни случались очередные обострения болезни, Соноре то и дело приходилось прикрывать своего напарника, работая за двоих.

Прежде чем Сэм отошел от машины, Сонора схватила его за рукав.

— Ну, что еще?

— Я совсем забыла тебе сказать — совсем замоталась. На мой автоответчик пришло жуткое сообщение. Я имею в виду автоответчик моего рабочего телефона.

— Подобные сообщения я получаю каждый день, Сонора. И, как правило, от жены.

— Звонила женщина.

— Моя жена тоже женщина.

— Ладно, кончай дурачиться. Лучше выслушай. Она говорила недолго, но в ее речи опять проскользнули эти слова: «вы там».

Сэм задумался.

— Так думаешь, это была она? — спросил он через минуту.

— Думаю, да.

— И что же она тебе рассказала?

— Просто поздоровалась, потом сказала, что я ни за что не угадаю, кто это говорит, и что перезвонит попозже.

Сэм вновь задумался:

— Интересно, почему она звонила именно тебе?

Сонора пожала плечами.

— Сонора, если это и в самом деле была она, то, значит, ей нравится бросать вызов. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые любят играть в «кошки-мышки» с полицией.

— Может, она не совсем нормальная?

— Интересная мысль. Ты на всякий случай оглядывайся по сторонам, малышка.

Садясь в свой автомобиль, Сэм обернулся и помахал Соноре рукой. Сонора подняла голову и, посмотрев на пятый этаж темного кирпичного дома, поискала глазами освещенные окна родного отдела по расследованию убийств. Сквозь покоробленные и пожелтевшие от времени жалюзи пробивался яркий флуоресцентный свет. Несмотря на холодный вечер, окно в конторе было раскрыто настежь.

Она была рада отправиться наконец домой.

При подъеме на холм движок ее машины зашелся странными кашляющими звуками. Видно, уже недолго осталось этому автомобилю возить свою хозяйку по улицам Цинциннати.

Дождь прекратился, но валявшийся тут и там вдоль дороги мусор промок насквозь. Дождевые капли ярко сверкали на темном пластике, отражая разноцветные рекламные огни. Какая-то женщина, выглянувшая из окна двухэтажного дома, сдвинула помятые желтые шторы в одну сторону. Сонора успела разглядеть, что у нее были взлохмаченные светлые волосы и тяжелый взгляд. Держа в руках зажженную сигарету, женщина глядела на мокрую, замусоренную улицу.

В темноте Цинциннати производил воистину удручающее впечатление. Подняв боковые стекла, Сонора развернула автомобиль и направила его в сторону пригорода. Душа ее разрывалась между постылой полуказарменной жизнью и уютом домашнего очага. «Очаг, — пронеслось у нее в голове, — огонь в очаге, горящая машина. Марк Дэниелс, объятый пламенем, и Китон Дэниелс…»

Неожиданно раздался резкий автомобильный гудок, вернувший Сонору к реальности. Оказывается, задумавшись, она заехала на встречную полосу. Сонора быстро повернула вправо. Ее руки, лежавшие на руле, мелко дрожали. Она вновь опустила боковые стекла, глотнула студеного воздуха и, наклонившись к лобовому стеклу, снизила скорость.

Господи, как это просто — еще минуту назад ты управляла машиной и вдруг задремала! Может быть, то же самое случилось и с Заком? Интересно, проснулся ли он перед столкновением? Почувствовал ли боль?

При вскрытии в крови мужа не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. И чтобы быть уверенной в этом, Соноре даже не нужно было читать заключение судебно-медицинского эксперта. Зак заснул за рулем, потому что был крайне изнурен. Такая жизнь могла доконать какого угодно мужика — кормить жену, двоих детей, работать каждый день да еще содержать любовницу-блондинку.

Сонора свернула на свою улицу и припарковалась у обочины, стараясь не перегородить выезд черному «блэйзеру», оставленному перед гаражом. У дверей, сверкая огромными глазищами и виляя хвостом, ее встречал Клампет. Кто-то из детей — наверное, Хитер — расчесал ему шерсть и повязал ленточку вокруг шеи.

Сонора отвесила Клампету легкий тычок коленом. Таким образом она дала псу понять, чтобы тот прекратил ритуальное обследование гаража, доставлявшее ему невыразимое удовольствие. В доме стояла та редкая тишина, когда дети наконец-то глубоко засыпали. Лишь из гостиной доносилось легкое потрескивание включенного телевизора. Сонора прошла на кухню и бросила на стул сумочку. В мойке возвышалась гора немытой посуды. По всему полу была разбросана воздушная кукуруза. Лужицы шоколадного сиропа и пятна растаявшего мороженого покрывали стол и сервант. «Интересно, — подумала Сонора, — они ели мороженое или размазывали его щеткой по комнате?»

Она взяла в руки блокнот и порылась в поисках карандаша среди всякой всячины, которой была забита металлическая банка, стоявшая на микроволновой печи.

«Я вам не служанка, — написала она крупными печатными буквами на листке бумаги. — А чтобы вам это лучше запомнилось, завтра никакого телевизора, никаких видеоигр. В следующий раз сами убирайте мусор. Ваша мамочка».

Вырвав листок из блокнота, Сонора приклеила его к дверце холодильника.

Затем она прошла в гостиную, где на диване спал ее брат. Он весь, с головы до ног, был покрыт беспорядочно разбросанными страницами спортивных газет. Возле дивана, на полу, валялись его ковбойские полусапожки. «По крайней мере у него носки без дырок», — подумала Сонора.

Она выключила телевизор. Брат привстал, подернул плечами и прикрыл лицо ладонью. Водрузив на нос очки с круглыми стеклами, он уселся на спинку дивана и быстро-быстро заморгал. Он был очень похож на Хитер, только волосы у него чуть светлее.

Плюхнувшись в кресло-качалку, Сонора прикрыла глаза и расслабилась.

— Послушай, сколько стаканов воды ты обычно даешь Хитер перед сном? — спросил он ее тихим шепелявым голосом, расслышать который можно было, лишь максимально приблизив ухо к его губам.

— Один. А ты ей сколько дал?

— Шестнадцать.

Сонора аж вздрогнула.

«Идиот!» — в сердцах подумала она.

Брат зевнул и потянулся.

— Где-то в районе обеда.

— Что?

— По телевизору шла передача — специально для тех, кто сидит с детьми, на тему, как правильно приготовить домашний обед. Кажется, она называлась «Если голоден»…

— Ты невнимательно читаешь мои записки. Я ведь оставила тебе обед.

— Всего не упомнишь.

— Слышал о парне, которого сожгли в машине?

— Ты занимаешься этим делом? — спросил он с удивлением, поправив очки на носу.

Сонора кивнула и снова прикрыла глаза:

— Ох, я так устала… А ведь мне еще нужно печь пирожные.

— Вижу, тебе не очень-то хочется топать на кухню.

— Слишком поздно. Ты, кстати, тоже выглядишь утомленным. Что, играл с детьми весь вечер?

— Да, в лошадиные скачки. Я был конем Хитер. Затем в «Монополию». Дети играют слишком азартно. Я никак не мог понять, почему, приобретая права на железную дорогу, приходится дважды обежать вокруг стола.

— Тебе надо было просто усадить их перед телевизором.

— И это говорит их мать! Кстати, сколько сейчас времени?

— Четыре утра. Можно сказать, середина ночи.

Он покачал головой:

— Зачем тебе понадобились эти пирожные? Ты хоть знаешь, как их печь? Почему бы не купить готовые в кондитерской?

— Потому что это должны быть пирожные, испеченные мамочкой.

— Можно было бы хоть раз и соврать.

— Хитер сразу бы все поняла. Мои пирожные всегда какие-то бесформенные. И чересчур вздутые.

— Я еще не забыл вечер, когда стал свидетелем того, как ты жаришь в гриле цыплят.

— К счастью, тогда у тебя в багажнике оказался огнетушитель.

— Ну что ж, пойдем посмотрим. Хочу понаблюдать, как ты превращаешь свои пирожные в угли. Можно мне позвонить от тебя?

Он взял трубку висевшего на кухне радиотелефона, набрал свой номер и прослушал сообщения с автоответчика.

— Да, Сонора, тебе был какой-то странный звонок. Где-то около обеда.

— Звонивший оставил сообщение?

Сонора уже вынула из шкафчика миску для миксера и теперь внимательно изучала надпись на коробке со смесью для пирожных: «Так, «Дункан Хайнс». Добавить яйца и воду…»

— Нет, звонила женщина. Не успел я с ней поздороваться, как она вдруг запела.

Сонора продолжала читать рецепт на коробке, пытаясь определить, при какой температуре следует выпекать эти штуки: «Понятно, при 190 градусах…»

— Что она сделала? — вздрогнула Сонора, когда до нее наконец дошел смысл сказанного братом.

— Запела. Старую песню Элвиса Пресли «Полюби меня нежно».

— Это не его песня.

— Но он часто ее пел, так что можно считать, что это его песня.

Сонора задумчиво потерла щеку.

— Постой, ничего не понимаю. Ты говоришь, она пела тебе «Полюби меня нежно» прямо по телефону?

— Ну да.

— И неплохо пела?

— Так себе, — ухмыльнулся он.

— Что-нибудь еще?

— Сегодня вечером в салуне собралась целая толпа. Уж больно много народу привалило на уроки танцев.

— Так это же хорошо…

— Хорошо-то хорошо, да вот только девушка-инструктор в результате этого заболела, и похоже, гриппом, который завтра, между прочим, может зацепить и меня. Я не могу поручиться за детей, если ты разрешишь им посещать танц-клуб.

— Ну уж нет, не хватало еще только вечерней школы.

— Да, и еще Чес звонил. Интересовался, где ты. Он не поверил мне, когда я сказал, что ты все еще на работе. Просил, чтобы ты связалась с ним, как бы поздно ни пришла.

— Черт! Ну да ладно…

— Думаю, не стоит ему звонить.

Сонора взяла трубку и набрала номер, прикрыв при этом глаза. Стюарт внимательно наблюдал за ней.

— Его нет дома, — взглянула она через минуту на свои часы. — И это в четыре шестнадцать утра. Он специально так сделал.

— Ты позвонила, и он не подошел?

— Если он вообще дома.

— Не все мужчины такие, как твой Зак, — сказал Стюарт.

— Бывают и похуже, — усмехнулась Сонора, посмотрев на брата.

— Опять рассчитываешь кого-то напугать?

Сонора извлекла из ящика со столовыми приборами столовую ложку, предпочитая не замечать ехидного замечания брата по поводу ее записки на холодильнике. Стюарт вывалил в раковину остатки мороженого из вазочек и отправил их в посудомойку. Сколько Сонора знала своего брата, она не могла припомнить случая, когда в его руках уцелела хотя бы одна тарелка. Она хотела было что-нибудь сказать, но передумала. Все эти годы они с братом вели отчаянную борьбу за чистоту, из-за чего нередко ругались и постоянно подтрунивали друг над другом. И Сонора даже в страшном сне не могла представить брата, орудующим на ее кухне или в качестве няньки своих детей.

— О Боже мой! — воскликнул вдруг Стюарт.

— Что-нибудь случилось?

— Я пролил шоколадный сироп на рубашку.

— Завтра утром я должна присутствовать при вскрытии трупа. Как думаешь, что может попасть на мою блузку?

Стюарта даже передернуло от отвращения.

— Ты не собираешься воспользоваться миксером?

— Не могу его нигде найти.

— Он в комнате Тима.

— Ладно, возьму обычную ложку. Надеюсь, плюшки получатся на славу.

— Ты уверена, что пирожные к чаю должны быть такими огромными? Наверное, поэтому они у тебя и расползаются. Сонора, тебя мама учила когда-нибудь делать эти штуки?

— Конечно! Да я и сама не хуже этой чертовой Донны Рид с телевидения.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Сонора уже начала засыпать. Она подняла трубку лишь после третьего звонка:

— Что такое особенное ты собираешься мне поведать, Чес? Или ты забыл, что уже почти утро?

Последовало молчание, затем раздался смешок. Сонора нахмурилась.

— Не убеждай меня, будто вы там все недовольны, если мужчина домогается вас посреди ночи.

Опять «вы там». Сонора затаила дыхание:

— Кто говорит?

— Не играй со мной в жмурки, сыщик. Эти приемчики прибереги для своих дружков — для подруг они не годятся.

Сонора присела на кровати, придерживая трубку вспотевшей ладонью.

— Подруг говоришь? Тогда как насчет того, чтобы встретиться где-нибудь и поболтать?

— Например, побродить по магазинам, а на закуску съесть роскошный десерт? — Незнакомка перешла на свистящий шепот. — Но нам-то обеим известно, что мы можем встретиться и в одной из ваших маленьких комнат для допросов.

— Мы предпочитаем называть их комнатами для переговоров. И впрямь было бы неплохо поболтать в одной из них. Как думаешь? Клянусь, у тебя есть чем поделиться.

— Эй, сыщик, если ты пытаешься узнать, откуда я звоню, у тебя ничего не выйдет. Это случайный телефон-автомат, а не то место, где я чаще всего бываю.

Сонора прислушалась, пытаясь уловить в трубке хоть какой-нибудь посторонний шум, но безрезультатно.

— Он интересный парень, не так ли?

— Кто? — попыталась уточнить Сонора, нахмурившись.

— Да Китон Дэниелс. Не прикидывайся! Я точно знаю, что он тебе нравится.

— И ты собираешься его убить?

Ледяное молчание.

— Ты, похоже, предпочитаешь говорить начистоту, без обиняков. Ну прямо как с теми тремя…

Сонора задумалась. С какими еще тремя?

— Ну так как насчет него? Я оставлю его в покое, если ты сделаешь то же самое. Можешь, конечно, мне не верить, но я не собираюсь его убивать. Он мне кое-кого напоминает.

— Кого же?

— Да так… одного парня, которого я когда-то знавала.

«Надо затянуть разговор», — подумала Сонора.

— Он похож на него?

— Даже более чем похож, сыщик. Они очень близки друг другу — по духу и азарту — и пробуждают во мне одинаковые чувства. Как будто тот — это другой. Мне именно так порою кажется. И это наводит меня на приятные воспоминания.

— Значит, ты знакома с ним?

— Я-то его знаю, а вот он меня — нет.

Сонора склонила голову набок.

— Что тебе от него надо? Почему ты хочешь причинить ему боль?

— Я не собираюсь причинять ему боль. Я хочу лишь занять заметное место в его жизни.

«И ты этого добилась», — подумала Сонора.

— Так ты убиваешь мужчин, чтобы занять достойное место в их жизни?

На другом конце провода послышался смех.

— Но ты ведь не можешь отрицать, что это самый беспроигрышный способ разжечь их внимание.

«Вот, значит, как — разжечь внимание… Любопытно».

— И они заслуживают того, что получают в конечном итоге. Будь ты чуточку справедливее, миссис Сыщик, ты непременно согласилась бы со мной. Эти мужчины заслуживают своего. Разумеется, это не слишком новый взгляд на мир, но разве сама ты никогда так не считала?

— Никогда, — ответила Сонора, вспомнив о тех троих, из пикапа.

— Значит, ты одна из тех правильных девочек, которые делают то, что им велят. Представляешь, куда это тебя заведет? Начнешь их жалеть всех подряд. Никогда не будешь делать то, что сама хочешь, потому что это, видите ли, нехорошо. И посвятишь свою жизнь какому-нибудь мужику, потому что сама ты — ничто.

Затаив дыхание, Сонора подумала, не сошла ли она с ума.

— С чего ты вдруг решила, что я такая уж правильная? Я, например, стреляла в трех парней из пикапа сегодня вечером.

Молчание. «Значит, я все-таки вывела ее из равновесия», — мелькнула мысль у Соноры.

— Ты не могла выстрелить. Такая хорошая девочка не выстрелит.

Сонора внимательно прислушалась. Кажется, послышался звук проходившего неподалеку поезда.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, это твое дело.

Опять молчание. И наконец:

— Зачем бы тебе это делать? Полицейская работа?

— У меня были свои причины, так же, как у тебя свои. У тебя ведь были причины, не так ли?

— Приятно было поболтать, и к тому же очень забавно. Не думала, что ты мне так понравишься.

Щелчок — и связь прервалась. Сонора схватила карандаш и сделала запись на обороте коробки из-под салфеток, стараясь передать все нюансы их разговора. И тут в уголке сознания у нее мелькнула тревожная мысль: не перестаралась ли она сегодня?

Глава 15

Лезвие патологоанатома должно было вонзиться в труп Марка Дэниелса ровно в девять утра. Поэтому уже без двадцати девять Сонора была на месте и пила кофе в комнате персонала. Налив себе чашку, она выглянула в залитый светом холл, чтобы не прозевать приход патологоанатома.

На стене, выложенной зеленым кафелем, висело объявление, сообщающее о том, что «все трупы обязательно должны быть уложены в пакет и сопровождаться пояснительной запиской». В нижней части объявления вручную было приписано: «Пожалуйста, не привязывайте записку к мешку».

— Сонора!

Она обернулась:

— Это ты, Эверсли. А я как раз тебя ищу.

— Ты сейчас рыскала взглядом по сторонам, словно зомби. Эти утренние посиделки мясников, должно быть, чертовски неприятны для девушек, ведущих активную светскую жизнь.

— У меня нет никакой светской жизни. У меня есть дети.

— И все-таки иногда приходится выбирать между работой и такой жизнью.

Широко улыбаясь, Эверсли присел на край стола. У этого человека были серые глаза и круглое лицо, покрытое следами старых прыщиков. Его жесткие темные волосы напоминали стальную проволоку. Имей Эверсли вес, даже чуть-чуть превышающий тот, который рекомендован Американской ассоциацией сердечников, то в своем свитере он выглядел бы совершенно по-домашнему. Однако что-то неуловимое в его облике выдавало в нем человека раздражительного.

— Ты здесь из-за этого поджаренного бедняги? — спросил Эверсли, покосившись на папку с оперативными записями, лежавшую на столе.

— Ну да, — кивнула Сонора.

— По крайней мере его еще можно хоть как-то опознать. Был у нас тут один на прошлой неделе — свободно поместился бы в твою микроволновую печь.

— Убийство?

— Не угадала, крошка. Просто он вздумал покурить в постели, в одном из этих домов на колесах, которые еще называют «Дорогой в ад».

— Кто сегодня главный?

— Доктор Беллэйр.

— Понятно, — протянула Сонора. Значит, сегодня все будет строго по инструкции — очки, фартук, сапоги и перчатки.

— Да, в ту чудесную ночь этому парню не очень-то повезло. Говорят, у него там было любовное свидание.

Сонора стояла достаточно близко к столу, чтобы почувствовать запах лосьона для бритья, исходивший от Эверсли. Ей это не понравилось — Эверсли мог привнести этот запах в комнату, где им предстояло осуществить вскрытие и где любой посторонний аромат оскорбляюще действовал на обоняние.

Сонора зевнула.

— Этот парень был не на свидании. Он стал жертвой преступления.

— Я уже наслышан об этом, Сонора. Его прикрутили наручниками к рулю, так ведь? Какой-то садомазохизм.

— Это не имеет никакого отношения к сексу, Эверсли. В противном случае его обнаружили бы скорее вот в таком положении. Тебе не кажется? — Сонора развела руки в стороны. — Или в таком, — она закинула их за голову, — и тогда он был бы прикован к дверным ручкам.

— Ну, предположим, для того чтобы дотянуться одновременно до обеих ручек, надо иметь офигенный размах рук, — усмехнулся Эверсли.

Пропустив мимо ушей его замечание, Сонора протянула руки вперед и сцепила их на уровне пояса.

— А в действительности он был прикован таким вот образом. К рулевому колесу. Ты мог бы сказать, что он сидел в позе арестованного.

— Скорее это ты могла бы так сказать, а не я.

Их внимание отвлек звук чьих-то шагов.

Даже в своей темно-синей робе и туфлях на мягкой резиновой подошве Стелла Беллэйр сохраняла присущие ей достоинство и элегантность. У этой женщины была гордая осанка. Волосы ее были тщательно уложены, уши украшены коралловыми сережками, а ухоженное лицо цвета эбенового дерева излучало здоровье и благополучие. Стеллу редко оставляли свойственные ей профессионализм и благожелательность к людям.

Для Соноры всегда оставалось загадкой, как Стелле удается так хорошо выглядеть. Ведь работой она была загружена не меньше, чем Сонора. К тому же Стелла воспитывала троих детей. И при этом в доме ее всегда царили чистота и порядок. И вдобавок она напрочь была лишена каких-либо комплексов по отношению к мужчинам.

— Доброе утро, Стелла, — поклонился ей Эверсли.

— Доброе утро всем. Рентгеновские снимки уже готовы?

Эверсли кивнул:

— Марти закончил проявлять их около четверти часа назад.

— Может, выпьем кофе? — предложила Беллэйр, кивнув головой в сторону комнаты отдыха.

Эверсли спрыгнул со стола.

— О’кей! А пока подумай вот о чем: парень встречает девушку и приглашает ее на прогулку, строит относительно нее кое-какие планы. А девушка…

В это время раздался сигнал пейджера, висевшего на поясе у Соноры.

— Погоди, — перебила Эверсли Сонора и подняла бежевую телефонную трубку, — для выхода в город надо набрать девятку?

— Точно — девятка будет в самый раз. А как ты догадалась? Может быть, ты экстрасенс?

— Да, трудно общаться с живыми людьми, которые постоянно имеют дело с трупами.

— Ты меня обижаешь.

Закусив нижнюю губу, Сонора принялась набирать нужный ей номер.

— Послушай, почему всегда именно девятка? И почему телефон службы спасения тоже 911? Что особенного в этой цифре? И почему… ага, привет, Блэйр слушает.

Голос у невыспавшегося Сэма был очень густым и низким:

— Звонил его брат.

— Китон Дэниелс?

— Ага. Он спрашивал тебя.

— И что передал?

— В том-то и дело, Сонора, что со мной Китон не стал разговаривать. Он хотел бы встретиться с тобой и побеседовать с глазу на глаз.

Доктор Беллэйр прошла мимо Соноры и направилась в операционную палату. Эверсли тоже куда-то смылся.

— Он может подождать?

— Я сказал, что ты появишься через пару часов. Он ответил, что будет ждать звонка в своей квартире. Его номер…

— Его номер в Маунт-Адамсе? Не надо, у меня есть.

— Секунду! Еще звонила учительница алгебры из класса твоего сына.

— Кто?

— Мисс Коул. Она просила, чтобы ты с ней связалась. Дать тебе ее телефон?

Сонора заметила лежавшие на столе купоны «покупаешь одного цыпленка — получаешь второго бесплатно» и оторвала себе один. «Даже со скидкой цена набора неоправданно велика», — подумала она при этом.

— Давай, Сэм, записываю. Ноль-два-шесть? О’кей. О Господи! Что-нибудь еще?

— У тебя был разговор с новой приятельницей, Сонора?

— Ну да, был, только не слишком веселый.

— И что же она тебе поведала?

— Поговорим позже, — ответила Сонора и, положив трубку, прислушалась к шуму в операционной.

По дороге туда она кивнула знакомому сотруднику, уже отработавшему предусмотренное инструкцией дежурство. Проходя по коридору мимо смотрового окна из армированного стекла, через которое родственники могли проводить опознание близких, Сонора обратила внимание на объявление, предупреждавшее о биологической опасности. Гадая, что же там все-таки произошло с алгеброй, она остановилась перед раздвижными зелеными дверями, около металлической тележки, на которой лежали всевозможные санитарные мелочи — очки, чехлы для обуви, пластиковые фартуки… Резиновые перчатки, пересыпанные каким-то белым порошком, оказались слишком велики — ее пальцам не хватало по крайней мере дюйма, чтобы заполнить пустоту. Дважды проверив, сможет ли она управляться в этих нелепых перчатках со своим фотоаппаратом, Сонора выяснила, что все-таки сможет. Затем она убедилась, что пленка заправлена, а батареи заряжены, и через маленький тамбур прошла в операционную.

В зале, где проводилось несколько вскрытий одновременно, раздавался звук капавшей из крана воды. Большие мусорные баки были переполнены. Стойкий запах крови все же перебивался ароматом лосьона «Кальон Весталь».

Доктор Беллэйр, прижав локти, к бедрам, изучала рентгеновские снимки, развешанные на стене. Из-за ее плеча выглядывал Эверсли.

— Вот здесь. — Беллэйр указала на один из снимков.

Эверсли согласно кивнул:

— Что-нибудь нашли?

— Следы пули.

— Значит, в него еще и стреляли? — спросила Сонора, почесав в затылке.

— Похоже на то.

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, тележка с телом Марка Дэниелса, сама подъехала к столу. Вытянув шею, Сонора увидела Марти, толкавшего тележку сзади и почти незаметного за высоко приподнятой головой покойника. Она осторожно отошла в сторону. Марти всегда утверждал, что он хорошо ориентируется, и никто не хотел вступать с ним в открытый спор насчет особенностей коротышек, однако не далее как месяц назад он наткнулся на какого-то зазевавшегося патологоанатома, а на прошлой неделе сам получил нокаут от одного из лаборантов. Поэтому любое столкновение с ним могло быть воспринято как умышленное.

Через некоторое время тележка была установлена рядом со смотровым столом из нержавеющей стали, к которому была подведена водопроводная вода и система слива.

— В больничном отчете ничего подобного не отмечено, — покачал головой Эверсли.

Беллэйр повернулась в его сторону:

— У них и без того забот хватает. Давайте-ка лучше переложим его на стол.

Придвинув к изголовью стола табуретку, Марти забрался на ее перекладину. Как и большинство карликов, он был достаточно крепкого телосложения. Сонора отметила, что перчатки плотно облегают его руки. У Марти были кудрявые, жесткие волосы коричневого цвета. Его закрученные вверх усы уже тронула легкая седина.

Две девушки — студентки старших курсов медицинского факультета — тоже заняли место у стола. Брюнетку, насколько Сонора помнила, звали Аннетт, а рыжеволосая была ей незнакома. Аннетт, как обычно, выглядела неприветливой, хотя и непонятно почему. Волосы ее были аккуратно подстрижены в дурацкий кружок. Сонора не понравилась ей с первого взгляда, да и у Соноры не было оснований симпатизировать ей.

Эверсли расстегнул «молнию» пакета с трупом, и все, кроме Соноры, подхватили тело Марка Дэниелса, чтобы переложить на стол. Сонора потерла кончик носа, подумав, насколько неприглядно выглядит сейчас Марк. Тыльная часть его бедер и ягодицы обожжены не были. Кровь прилила туда уже после смерти, придав коже темный оттенок, напоминавший цвет синяка. На стол из носа Марка Дэниелса вытекла маленькая струйка бурой крови.

— Никакой одежды на нем не было, так?

— В больнице говорят, что она в морге, а в морге говорят, что в больнице, — усмехнулся Эверсли. — Легче узнать среднеевропейское время…

Беллэйр покачала головой:

— Видя это тело, госпожа следователь, не приходится говорить о какой-либо одежде. Только врач «скорой помощи» может ответить вам наверняка, хотя при таких ожогах одежда, как правило, отпечатывается на коже, будь это пряжка ремня или что-нибудь другое.

— Пожарные также не обнаружили никаких следов одежды. Получается, что одежду забрала убийца. Если вы что-нибудь все-таки обнаружите, сообщите, пожалуйста, мне — я должна быть убеждена на все сто процентов.

Присутствующие понимающе кивнули. Каждому хотелось поучаствовать в детективном расследовании.

Эверсли открыл кран и принялся обмывать труп. Марти взялся обрабатывать голову — белую и скользкую, как слизень. Нажав носком обутой в сапог ноги на педаль диктофона, Беллэйр приступила к осмотру тела. Остальные, включая Сонору, застыли в ожидании у края стола.

— Объект осмотра — белый мужчина, двадцати двух лет, который подвергся…

Затем последовало длинное и нудное описание обгоревшей кожи по мере ее скрупулезного осмотра через лупу пятикратного увеличения. Сонора зевнула и подумала: «Интересно, сделал ли Том домашнюю работу по алгебре?»

Она обвела взглядом впалый живот и плоские ягодицы Марка Дэниелса, его безволосый, блестящий череп и попыталась сравнить эти останки с тем, что она видела на фотографиях. Да, этот парень уже никогда не сможет стать таким, как его брат.

Эверсли взялся за свой фотоаппарат:

— Еще один щелчок «Кодака» на память.

Все вздрогнули. В резком свете фотовспышки череп Дэниелса стал похож на сверкающую луну. Беллэйр тем временем принялась осматривать отверстие, проделанное пулей. Сонора достала блокнот и сделала первую запись. В перчатках было жарко, и руки вспотели под толстым слоем резины. Беллэйр вытащила из раскрытого рта Дэниелса дыхательную пластиковую трубку. Послышались бульканье и легкий треск.

Эверсли убрал камеру и обратился к сотрудникам:

— Разбирайте свои скребки, ребята. Пора строить каноэ.

Сонора услышала визг миниатюрной циркулярной пилы, при помощи которой сотрудники морга сделали Y-образный разрез на груди Дэниелса. Сначала, словно плотный фартук, они откинули толстый слой кожи, обнажив, будто в лавке мясника, мышечные и жировые ткани. Воздух наполнился густым запахом внутренностей человеческого тела.

— Что-то мне нехорошо, — рассеянно пробормотала Сонора.

Эверсли и Беллэйр внимательно посмотрели на нее. Они всегда были готовы к тому, что кому-нибудь из присутствующих при вскрытии — в особенности человеку, не входящему в круг специалистов-патологоанатомов, — может стать плохо и он грохнется на пол. И хорошо еще, если в результате подобного случая несчастный попадал из морга в приемный покой «скорой помощи». Хуже, если из морга его возвращали мертвым, с расколотой башкой.

— Нет-нет, ничего, мне просто показалось, — успокоила она их.

Впрочем, Беллэйр и так была спокойна. А Эверсли даже язык высунул от напряжения. Он сделал пару мощных сквозных разрезов, вскрыв грудную клетку Марка Дэниелса, и группа приступила к разделке трупа. Сначала они выскребли кишки, затем удалили внутренние органы и, взвесив их, отправили в лабораторию, где студенты-медики готовили образцы срезов ткани, которые помещали затем в сосуды с консервирующей жидкостью.

Беллэйр отсосала в специальную чашку кровь из грудной полости, а рыженькая ассистентка при помощи шприца извлекла несколько миллилитров мочи из мочевого пузыря.

— Желчных камней не обнаружено, — доложила брюнетка, разрезав скальпелем плотную, прозрачно-желтую пленку желчного пузыря. Беллэйр вскрыла желудок, и Сонора сразу же почувствовала резкий запах «бурбона».

— Так, «бурбон», непереваренная воздушная кукуруза, какая-то смесь, которую ели несколькими часами раньше. Когда именно, Эверсли определит чуть позже, в лаборатории.

Сонора сделала запись в блокноте. Итак, последнее, что ел Марк Дэниелс, — «бурбон» и воздушная кукуруза. Может, он перекусил в «У Кухо»?

Когда Сонора вновь взглянула на смотровой стол, она увидела, как Марти снимает, начиная с макушки, кожу с головы. Кожа напоминала маску и счищалась так же легко, как с цыпленка. Марти взял циркулярку и начал надрезать череп сбоку. По воздуху поплыло облачко тонкой костной пыли.

Когда он принялся удалять кусок черепной кости, Сонора вдруг вспомнила, как извлекают из панциря мясо краба. Марти действовал точно и внимательно, хотя вместо крабового мяса получал в награду мозги мертвеца.

— Обширные кровоизлияния, — резюмировала Беллэйр.

— Удар по голове? — спросила Сонора.

— Вероятно.

Беллэйр обследовала плотную пленку, покрывавшую череп, сделала на ней боковой разрез.

— Да, можно сказать, что это был удар.

Взяв фотоаппарат, Сонора сфотографировала череп и мембрану, которые осматривала Беллэйр, после чего отошла в сторону.

Звуки, издаваемые студентами, готовящими препараты, напоминали Соноре шум, который можно услышать разве что только на птицеперерабатывающей фабрике. Да и вообще все, что она увидела сегодня, напоминало ей картину, которую она наблюдала когда-то в мясоперерабатывающем цехе, в Уинн-Дикси, и давало некоторое представление о том, что такое каннибализм.

— Сажа в дыхательных путях и отек легких, — нахмурившись, констатировала Беллэйр.

Сонора зафиксировала в своем блокноте новые подробности мучительной смерти Марка Дэниелса. Наконец все закончилось. Беллэйр сняла перчатки. Кишки и прочие части тела, принадлежавшие когда-то Марку Дэниелсу, были упакованы в пластиковый пакет, который поставили между ног покойника.

«Даже у мертвецов есть какая-то собственность», — мысленно усмехнулась Сонора.

Эверсли скатал в рулон использованные перчатки и стряхнул их в переполненный мусорный бак.

— Ты уже знаешь, какой горючкой его облили? — поинтересовался он у Соноры.

— Бензином, — ответила она.

— Позднее я предоставлю тебе данные об уровне окиси углерода, гидроцианида и нитросульфатов.

— А откуда взялся цианид?

— Он ведь погиб в машине, так? А вся ее начинка сделана из синтетических пластмасс. Поэтому и пылает, как в адском пекле, выделяя ядовитые газы. Не исключено, что этот парень погиб от воздействия на организм окиси углерода и цианида.

— А разве не от ожогов?

— От них ему, конечно, легче не стало. Но если бы он просто обгорел, то был бы все еще жив. По крайней мере три дня. А может быть, и вообще бы выжил. Уровень карбоксиметаглобина мы сможем проверить, а вот цианистоводородная кислота улетучивается из крови и тканей очень быстро, поэтому определить ее исходную концентрацию практически невозможно.

— Расскажи-ка мне, Эверсли, что ты тут объясняешь Соноре, — вмешалась в их разговор Беллэйр.

— Я говорю, что парень, похоже, умер от комплексного отравления угарным газом и цианистоводородной кислотой. Но уровень содержания в крови цианида вряд ли был критическим, особенно если бы врачи «скорой помощи» вовремя ввели бедняге тиосульфат. — Эверсли посмотрел на Беллэйр. — Ведь он получил тиосульфат?

— А разве цианид не убил бы его за несколько минут? — удивилась Сонора.

— Вот и нет. Даже при больших дозах. Так что никогда не пользуйся капсулами с цианидом, если захочешь отправиться на тот свет.

— Благодарю, Эверсли. Я обязательно это запомню.

— Да, это не самая веселая смерть… Но, думаю, районный прокурор без труда разберется с этим делом в суде.

— Эверсли, его приковали наручниками к рулю, облили бензином, прострелили ногу и подожгли. А районному прокурору нужны доказательства.

— Но у тебя же есть фотографии. И поскольку прокурор…

— Эверсли, тебе нужно поменьше смотреть телевизор.

Глава 16

Соноре всегда нравился район Маунт-Адамс — сельские домики, в причудливом порядке рассыпанные по склону холма, нависшего над рекой и городскими кварталами. Когда дорога пошла на подъем под углом в двадцать пять градусов, сцепление ее автомобиля снова взвизгнуло.

У обочины дороги стоял мужчина и рассматривал витрину какого-то ювелирного магазинчика, хозяева которого даже не побоялись проставить цены. Что-то в этом человеке — посадке его плеч или силуэте — заставило Сонору нажать на тормоза и обернуться.

Мужчина не обратил на нее никакого внимания, даже не оглянулся, однако Соноре было достаточно взглянуть на него еще раз, чтобы убедиться, что это не Зак, хотя и сильно похож на него.

Она продолжила свой путь, ощущая тяжесть в плечах и боль в спине. Подобное с ней случалось и прежде, хотя Сонора ненавидела себя за то, что принимала миражи за реальность. «Да, это он, — говорило ей сердце, но холодный рассудок тут же подсказывал: — Увы, Сонора, этого просто не может быть…»

Даже спустя месяцы после смерти Зака она бессознательно отыскивала его лицо в любой толпе — на улице, в кино, в магазине — в ожидании, что наткнется на него. Какая-то часть ее подсознания боролась с этими миражами, в то время как другая часть отказывалась верить в то, что не имеет смысла заходить в ванную комнату, чтобы увидеть, как Зак там бреется.

Ночные кошмары продолжали преследовать ее.

Сонора сообразила, что этот мужчина напомнил ей Зака, потому что был чем-то разозлен — может быть, из-за того, что ему приходилось много вкалывать на работе или из-за проблем с детьми, а может, просто потому, что несчастлив — а в любом несчастье она видела долю своей вины, — и жизнь кажется ему неудавшейся, и никто его не понимает. В общем, он зол на весь мир.

Поднимаясь все выше по крутому склону холма, Сонора добралась наконец до жилой части Маунт-Адамса.

Когда-то этот район был излюбленным местом обитания студентов, но теперь их «фольксвагены» и «карман-гьяэсы» уступили место четырехцилиндровым джипам, «ауди» и «саабам». Каждый дом нес оттенок снобизма. И все здесь — от фасада бара с гордым названием «Лонгуорт» до табличек на аккуратно политых лужайках перед домом, предупреждающих о специальной системе охраны и безопасности, и прогуливающихся вдоль дома ухоженных поджарых овчарок, — четко и недвусмысленно говорило о том, что теперь здесь живут процветающие представители нового элитного сословия «йаппи».

То там, то тут мелькали объявления «ПРОДАЕТСЯ».

Сонора миновала магазин керамики «Руквуд», обитый деревом в английском стиле эпохи Тюдоров, обогнала синий грузовик с надписью на борту «Г. ДЖОНСОН — ХРАНЕНИЕ И ДОСТАВКА» и мысленно улыбнулась, когда увидела наконец домик, явно нуждавшийся в покраске, с заброшенной лужайкой, поросшей сорняками, и старой церковной скамьей у крыльца. Просто отрада для души.

Особенно понравилась ей церковная скамья. Сонора залюбовалась коричневой металлической табличкой, на которой было выгравировано «РУМПКЕ».

«Если бы не дети, — подумала Сонора, — я наверняка бы поселилась здесь. Правда, для этого потребовалась бы чертова уйма денег».

Дэниелс жил в одном из самых лучших домов поселка — элегантном недавно отремонтированном, трехэтажном здании из кирпича розового цвета, переходящего по краям в густо-синий, который в магазине стройматериалов называется «староамериканский стиль». Небольшая лужайка перед домом была аккуратно подстрижена и тщательно подметена.

Пока Сонора парковалась, входная дверь в дом Китона Дэниелса приоткрылась. На пороге показался хозяин. Он был небрит и неважно выглядел с густой щетиной на белых как мел щеках. На нем были все те же бежевые брюки, белая футболка.

Сонора снова вспомнила Марка, лежавшего на металлическом катафалке, и Марти, массировавшего ему череп, перед тем как снять с него кожу. Она тряхнула головой, пытаясь отогнать от себя эти образы и целиком сосредоточиться на Китоне. Ей почему-то не хотелось увидеть этого мужчину на столе для вскрытия.

— Мистер Дэниелс?

Он кивнул ей и распахнул дверь, отрешенно бормоча себе под нос какие-то невнятные, приличествующие встрече слова приветствия.

Затем он пересек гостиную и прошел на кухню. Сонора последовала за ним. Дэниелс пригласил ее к круглому дубовому столику, покрытому белой махровой скатертью, на котором стояла неполная чашка кофе и лежал хрупкий на вид ломтик поджаренного хлеба с маслом, надкушенный с одной стороны.

В центре стола Китон бросил красное кухонное полотенце, а сбоку — полуразвернутую газету. Рядом с тарелкой грудилась свежая почта. Несколько конвертов были уже вскрыты. Сонора заметила счет за воду и какое-то уведомление.

Она вынула блокнот и присела к столу, положив локти на скатерть и подперев руками подбородок.

Сам Дэниелс продолжал стоять. Упершись коленом в сиденье стула, он взял в руки отложенный отдельно дешевый белый конверт, на который была наклеена марка с портретом Элвиса Пресли.

— Я вчера не выходил из дома и даже не вынимал почту. Но сегодня утром я попробовал вернуться к нормальной жизни. Хотя бы частично. Поэтому я и решил приготовить завтрак и просмотреть корреспонденцию.

Проверив диктофон и убедившись, что он в порядке, Сонора посмотрела на Дэниелса.

— Думаю, все это время она валялась в почтовом ящике, — сказал он и убрал со стола красное полотенце, под которым оказался снимок, сделанный «Полароидом». Сонора придвинула его поближе и принялась внимательно рассматривать.

На снимке она увидела Марка Дэниелса, выглядывавшего из открытого окна автомобиля. Он был без рубашки, а волосы его были сильно всклокочены. На его руках Сонора заметила наручники, причем оба браслета находились вплотную друг к другу. Она смогла разглядеть кое-что еще: что-то было пропущено через руль и обвязано вокруг пояса Марка. Волосы у парня влажно блестели — как будто он сильно вспотел. «Нет, — догадалась Сонора, — это не пот, а бензин. Его облили бензином».

Значит, Марка сфотографировали, перед тем как поджечь. У него было такое выражение лица, которое Сонора никогда не хотела бы видеть у любимого человека.

Ей и раньше случалось сталкиваться со всякими мерзостями, но еще никогда она не встречала убийц, которые посылали бы снимки своих жертв их родственникам.

Первым ее желанием было снова прикрыть фотографию полотенцем, но все-таки полицейский в ней взял верх. Дэниелс стоял рядом, отрешенно глядя в окно.

Сонора тронула его за руку:

— Продолжайте.

Когда она вошла в дом, ей сразу понравился общий вид его гостиной — кресло желто-медового цвета удобно расположилось между двумя старинными шкафами, заполненными книгами, среди которых лишь немногие были в твердых переплетах. Старый письменный стол орехового дерева и стоявший рядом диван создавали очень уютный уголок, удачно сочетавшийся с шикарной мебелью, обитой черной кожей, с хромированными деталями, на противоположной стороне комнаты.

— Эти роскошные вещи — собственность хозяина дома, — заметил Китон, когда Сонора обвела взглядом гостиную. — Компания, в которой он служит, направила его в Германию на девять месяцев. А моя личная мебель здесь — самая потрепанная.

— Не такая уж и потрепанная, — возразила Сонора, присаживаясь на понравившийся ей стул у письменного стола. Китон устроился рядом с ней, на краю дивана.

— Вот еще что, — начал он. — Получив эту фотографию я сразу же позвонил матери, опасаясь, что ей тоже что-нибудь прислали.

— Ну и?..

Сонора снова достала блокнот и включила диктофон.

— Нет, она ничего подобного не получала, но зато у нее была странная гостья. Мать сейчас живет в специальном пансионате для выздоравливающих больных. Она в общем-то не такая уж и старая, но… короче, это долго рассказывать.

— И кто была эта посетительница?

— Как сказала мне мать, к ней заходила юная леди, которая хотела поговорить о Марке и обо мне.

— О вас? Ваша мать рассказала вам, как выглядела эта юная леди?

— Невысокая блондинка, худенькая.

— Как ее зовут? — спросила Сонора, проведя ладонью по волосам.

— Она не назвала своего имени.

— И что ваша мать думает обо всем этом?

— Она озадачена. Ей не понравилось то, каким тономэта женщина задавала вопросы. Маме показалось, что она чересчур хорошо осведомлена о наших семейных делах. То есть она имела в виду…

— Понимаю, что она имела в виду. А что произошло потом?

Китон вцепился в ручку дивана.

— Это пока все, что мне известно. Матери я сказал, что хотел бы приехать и увидеться с ней, а также сообщил, что у меня все в порядке. Это успокоило ее. Встретиться с сыновьями для нее всегда радость.

В его голосе прозвучала откровенная горечь. Сонора сразу поняла, каким тяжелым грузом легла на его плечи роль старшего брата и сына.

— Я поеду с вами, — сказала она.

Он кивнул в сторону кухни.

— А как насчет этого снимка?

— Мы отправим его в лабораторию на анализ. Посмотрим, может быть, удастся что-нибудь раскопать.

— Отпечатки пальцев?

— Да, отпечатки, остатки слюны на конверте, волосы… Какие-нибудь следы да найдем.

— Это было бы неплохо, — произнес Китон отрешенно.

Сонора отдавала себе отчет в том, что на самом-то деле это маловероятно. Убийца слишком умна, чтобы оставить отпечатки на конверте. В газетах убийцу Марка Дэниелса окрестили убийцей-Вспышкой — термин был позаимствован из интервью с криминалистом, объяснившим, что такое температура вспышки. Теперь сотрудники отдела — в кулуарных беседах — и саму Сонору иногда называли Вспышкой.

Она прикинула, существуют ли еще подобные снимки. Такой поворот мог сильно осложнить дело. Сонора внимательно посмотрела на Китона Дэниелса, чтобы уяснить, насколько хорошо тот держит себя в руках.

Почувствовав на себе ее взгляд, Китон уставился на нее в упор. Что-то изменилось в его поведении. Отметив, что дыхание его стало намного тяжелее, Сонора поняла, что он очень напряжен и взволнован.

— Вы установили новые дверные замки? — сменила она тему разговора.

— Ну да…

— Нет, вижу, что так и не удосужились сделать это.

— Что?

— Не забывайте: я — полицейский и могу разобраться, когда мне врут.

— Это, должно быть, сущая пытка для ваших детей.

— Так и есть, но не уходите от вопроса. Если у вас проблемы с деньгами, то я знаю одного человека, который все сделает на совесть и за умеренную цену. Смотрите сами, я вас не принуждаю. Но у убийцы могут оказаться ваши ключи. Она вам уже звонила, прислала фотографию. Может быть, именно она и приходила к вашей матери. Я беспокоюсь за вас.

Это и в самом деле было правдой. Но Китон еще не понимал, какая опасность ему угрожает.

Он слегка отодвинулся от Соноры и пожал плечами:

— Вообще-то у меня есть кое-какие соображения насчет того, как встретить ее, если она все-таки вздумает сюда заявиться.

— Это снимок так повлиял на вас?

Китон кивнул.

— Ладно, — согласилась Сонора и покосилась на входную дверь, обе створки которой были застеклены, так что никакие замки убийцу все равно бы не остановили.

— Может, стоит подумать о системе сигнализации? — предложила она.

— Это не мой дом, я лишь арендатор и не могу установить ее, не получив разрешения хозяина.

Сонора пристально посмотрела на него.

— Я хочу вам кое-что показать, — сказала Сонора и принялась рыться в своей сумочке из светло-коричневого винила, которую ей когда-то подарили дети. Она достала набросок портрета предполагаемой убийцы и положила на диван рядом с Дэниелсом.

Художник и Ронни Кнапп возились с этим портретом целых два часа. Ронни остался доволен сделанным. Сонора специально спросила его об этом позднее, потому что нередко люди соглашаются с тем, что портрет отличный, когда находятся рядом с художником. Они боятся задеть его профессиональную гордость.

На рисунке в профиль была изображена неулыбчивая блондинка. Соноре портрет казался не слишком характерным. Подобный тип лица не очень хорошо запоминается.

Китон Дэниелс нахмурился — в его глазах блеснула искра какого-то воспоминания.

— Я не знаю эту женщину, — медленно проговорил он.

— Посмотрите внимательнее. Она утверждает, что знакома с вами, а вы ее не узнаете.

— Вы сказали «утверждает»? — удивился Китон.

— Да, она мне тоже иногда позванивает.

Китон выглядел нездоровым. Он снова взглянул на фото, прикусив губу:

— Я не уверен, но ее лицо мне кажется знакомым. Кажется, где-то видел, но вот только не припомню где.

— Если что-то вспомните, то сообщите сразу же. Послушайте, мне надо позвонить. Можно воспользоваться вашим телефоном?

— Конечно. Один аппарат здесь, а другой — на кухне.

— Разрешите, я позвоню с кухни. А вы пока соберитесь — мы нанесем визит вашей маме.

— Вы думаете, ей что-нибудь угрожает?

— Нет, однако хотелось бы послушать, что она скажет.

Сонора вышла на кухню, сняла со стены красную трубку радиотелефона и еще раз взглянула на снимок Марка Дэниелса. Слова Эверсли, сказанные сегодняшним утром во время вскрытия, эхом прозвучали в ее сознании.

Еще один щелчок «Кодака» — на память.

Глава 17

Мать Китона Дэниелса жила в пансионате для выздоравливающих больных в Лоуренсберге, между Цинциннати и Лексингтоном. Пансионат представлял собой поселок, растянутый на несколько миль вдоль двухполосного шоссе. Сонора ехала следом за арендованным темно-синим «крайслером» Китона. Через некоторое время он свернул налево, на грязную, засыпанную гравием проселочную дорогу и остановился у деревянного ранчо, построенного примерно в шестидесятые — семидесятые годы.

Они подошли к крыльцу и поднялись по ступенькам на бетонную веранду, где стоял ржавый гриль, напоминавший грязное корыто. Гриль был заполнен какой-то грязной жижей, в которой плавали бледно-серые осколки перегоревшего угля. В углу стояла старая дачная мебель, собранная из железных трубок, обтянутых виниловой пленкой. Сиденья протерлись, у многих стульев не было ножек.

Дэниелс постучал в застекленную дверь, которая вела в темную захламленную кухню.

— Нас здесь кто-нибудь ждет? — спросила Сонора.

— Я предпочитаю появляться без предупреждения, — ответил Китон.

Сонора оглянулась. Дом был окружен табачными плантациями, перемежавшимися полосками коричневой стерни, оставшейся от скошенного ячменя. Перед домом разбита неровная лужайка, густо поросшая клевером.

— Господи, никак это Китон, — раздался чей-то громкий и резкий голос. В дверях показалась женщина. — Китон, дорогой! Я почему-то подумала, что ты вот-вот должен появиться. Входи, входи и приглашай в дом свою спутницу.

Китон подошел поближе и попал в неуклюжие объятия пожилой дамы. Выглядело это весьма нелепо.

— Это полицейский инспектор Блэйр, — представил Сонору Китон.

— Полицейский?

— Она занимается расследованием убийств, Кейлин. Сейчас она работает над делом Марка.

Кейлин широко открыла рот, обнажив остатки пожелтевших зубов, один из которых уже начал чернеть. Это была полная женщина мощного телосложения, облаченная в свободное, как палатка, платье, сквозь проймы которого виднелась несвежая бежевая комбинация. Груди ее покоились на огромном рыхлом животе. Редкие серые волосы были собраны в тугой пучок, а мутно-голубые глаза по цвету напоминали мастику, которой был натерт пол в кухне. Над верхней губой ее виднелись редкие, но весьма приметные усики.

«Уж не испытывает ли Китон Дэниелс ненависть к своей матери?» — внезапно подумала Сонора.

— Дорогой, все это просто ужасно, просто ужасно, — причитала женщина, показывая им дорогу в столовую и далее в небольшой кабинет. Портреты родственников на стенах подтверждали самые худшие представления Соноры об интерьере типичного захолустного жилища.

— Всех больных огорчила смерть твоего брата, Китон. Мы ведь тут все как одна большая семья. И твоя мама тоже. Она чуть не умерла от горя. Честно говоря, мы ждали тебя еще вчера вечером.

Китон выглядел несколько сконфуженным.

— Весь вчерашний вечер мистер Дэниелс провел с полицейскими, — вмешалась Сонора.

Кейлин вновь раскрыла от удивления рот.

— А-а… — протянула она, — тогда понятно.

По сути дела, кабинет не выглядел очень уж грязным. Однако мебель в нем была старовата. Боковины дивана, обитого желтой тканью, сильно протерлись. На сиденье высокого дачного стула со специальной перекладиной для ног, валялись газеты, а с подголовника свисала землисто-серая салфетка. В углу мерцал оранжевый глазок воздухообогревателя. Камин был забит досками. Прямо перед ним стояла черная металлическая печка. На полке были расставлены фотографии беззубых младенцев с несоразмерно большими головами, а также парочка бронзовых детских башмаков, прижимающих сверху стопку брошюр «Ридерс дайджест».

Китон окинул взглядом комнату и, покосившись через плечо, спросил:

— Моя мать у себя в комнате?

— Угу, именно там она и находится, — закивала головой Кейлин. — Ну иди, иди. Я знаю, что она хочет тебя видеть.

Китон растерянно посмотрел на Сонору.

— Побудьте несколько минут наедине, — понимающе улыбнулась она.

Кивнув, он прошел по коридору налево. Сонора решила, что именно там и размещались больные Кейлин. «Если это так, то у них тут довольно тесная компания», — подумала она.

— Проходите и садитесь, дорогуша. Наверное, мне следует обращаться к вам «следователь». — Кейлин тяжело опустилась на легкий дачный стул зеленого цвета и придвинула носком туфли скамеечку для ног.

Сонора подумала, уж не предлагает ли ей эта дама усесться к себе на колени. Она устроилась на краешке дивана, надеясь, что Китон когда-нибудь да вернется. Сейчас она чувствовала себя куда менее безопасно, нежели когда участвовали в операции по поиску наркотиков.

Сонора вставила в диктофон ленту и приступила к интервью:

— Как долго вы живете в этом доме, миссис…

— О, вы можете называть меня просто Кейлин. Но если это нужно для вашего диктофона, то моя фамилия по мужу Бартон, а в девичестве я была Уитли.

— Итак, Кейлин Уитли Бартон.

Женщина одарила ее нежным взглядом:

— Дорогуша, не хотите ли охлажденного чая или какого-нибудь другого напитка?

— Нет, благодарю.

Кейлин взяла в руки веер, который в собранном виде служил когда-то палочкой в леденце «Попсайкл» и на котором была изображена романтическая сцена с Иисусом на переднем плане — кудрявые каштановые волосы, сентиментально-грустные глаза и молочно-белая кожа. А рядом с ним — ангельского вида овечка да кучка благообразных детишек у ног.

— Не знаю, как вы, а мы уже топим. Я должна обогреть моих людей, потому что им холодно. Мне кажется, что с годами кровь становится жиже. Да и мистер Бартон говорит, что к старости кровь разжижается.

Эта дама с гнилыми зубами продолжала поражать Сонору: это же надо, называть собственного мужа «мистер Бартон».

— Как давно живет у вас мать Китона?

— Около четырех лет.

— А что с ней?

— Я думала, вы знаете. У нее проблемы с ногами.

Краем уха Сонора услышала где-то вдалеке низкий, приглушенный голос Китона Дэниелса.

— Как я поняла, у нее недавно был посетитель.

— Должно быть, вы имеете в виду эту щуплую девицу, которая приходила вчера?

— Как ее все-таки звали?

— И в самом деле, как же? Знаете, следователь, похоже, она так и не представилась. Она просто сказала, что пришла проведать миссис Дэниелс. Мистер Бартон еще сегодня утром укорял меня за то, что я впустила ее в дом, говорил, что не следовало этого делать. Просто я как-то сразу не сообразила… Она вроде никому не причинила никакого вреда. Хотя — о бедная миссис Дэниелс! — Она была чем-то очень огорчена после ее ухода. Просто ужасно огорчена.

— А что именно девушка сказала, когда подошла к двери?

— Она подошла к главному входу. Надо отметить, что большинство людей пользуются боковой дверью ведущей в кухню, поэтому мы редко открываем главный вход. Она сказала, что пришла увидеться с миссис Дэниелс. Да, это было хрупкое создание. Знаете, такая невысокая, волосы светлые-светлые, вьющиеся, почти до плеч. Карие глаза, бледная кожа, но щеки у нее просто горели. Создавалось впечатление, будто у нее жар. Мне даже показалось, что она больна. Да и выглядела она какой-то испуганной. В общем, впустила я ее и проводила к миссис Дэниелс. Я ведь знала, что из-за этого ужасного убийства Марка миссис Дэниелс захотят навестить родственники и близкие.

Сонора кивнула.

— Пока она была там, я возилась на кухне, готовила на ужин кукурузный пудинг. Моим людям нравится кукурузный пудинг. Он сладкий. Рецепт его мне дала двоюродная сестра. Когда-то она написала кулинарную книгу и опубликовала ее при содействии моего зятя.

Сонора опять кивнула. Ничего не поделаешь — придется потерпеть.

— И тут я услышала плач. Из кухни было не очень хорошо слышно, поэтому я прошла через кабинет — проверить мистера Римуса. Ему часто бывают нужны его любимые ароматизированные таблетки. У каждого из наших больных есть свое расписание, и они не любят его нарушать. Это их сильно расстраивает.

Сонора так и не поняла, что же это за расписание, но ей не хотелось расспрашивать об этом Кейлин.

— Так вот, проходя мимо комнаты миссис Дэниелс, чтобы передать таблетки мистеру Римусу, я увидела, что ее дверь закрыта. Меня это удивило, потому что я постоянно прошу всех оставлять двери открытыми, чтобы можно было наблюдать за ними и все такое прочее. Но дверь была закрыта, и мне показалось, что я слышу какое-то, чуть ли не птичье, щебетание, а потом — голоса. Итак, я вошла к мистеру Римусу, чтобы передать ему его лекарство, и была удивлена, когда он сказал, что ему разонравились эти мятные таблетки. Он заявил, что предпочел бы неароматизированные, и добавил, что ничего не может с этим поделать. Тогда я и ответила ему: «Хорошо, мистер Римус, я оставляю ваши таблетки здесь, а вы попробуйте все-таки себя пересилить».

То, как она произнесла «попробуйте себя пересилить», почему-то напомнило Соноре Сэма. Она даже улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, Кейлин продолжила рассказ. Мало-помалу в комнате воцарилась дружеская атмосфера.

— Так вот, я поставила маленькую пластиковую чашку на тумбочку. Я всегда приношу лекарство в пластиковых чашках, как это делают в больнице. Мне, видите ли, претит крохоборство. Я все делаю по правилам, хотя эти маленькие пластиковые чашечки обходятся моим людям почти даром.

«Все когда-нибудь кончается, — подумала Сонора, откинувшись на спинку дивана, сжимая и расжимая при этом кулак. — Терпение. Только терпение».

— И вот, выйдя из комнаты мистера Римуса, я увидела, что дверь миссис Дэниелс открыта, а сама она стоит за дверью, хотя ноги ее никуда не годятся и доставляют ей массу беспокойств. А эта маленькая девица выходит из комнаты и не собирается ни обняться на прощание, ни пожать миссис Дэниелс руку. Вы понимаете, что, если бы она была, скажем, племянницей, ей следовало обнять миссис Дэниелс и осведомиться у меня, не надо ли ей чего. И тут я поняла: случилось нечто нехорошее. Потому что миссис Дэниелс выглядела страшно расстроенной, глаза у нее покраснели, а слезы так и струились по щекам.

Кейлин нахмурилась и, склонив голову набок, к чему-то прислушалась.

Сонора терпеливо ждала.

— Простите, мне показалось, послышался голос кого-то из больных, — сказала Кейлин.

— А девушка выглядела огорченной? — продолжила Сонора как ни в чем не бывало.

— Нет, скорее несколько возбужденной. Она напомнила мне моего пса, когда тот чует, что кошка где-то за углом.

— Она улыбалась?

— Нет, не думаю. Я бы сказала, что у нее было самодовольное выражение лица. От прежнего смущения не осталось и следа. А у меня появилось неприятное ощущение от ее вида. Просто отвратительное.

Сонора что-то черкнула себе в блокнот. Затем, порывшись в виниловой сумочке, она достала набросок портрета предполагаемой убийцы Марка Дэниелса.

— Этот человек вам кого-нибудь напоминает?

Кейлин взяла снимок своими грубыми пальцами:

— Не знаю… Может быть. Мои очки для чтения лежат где-то на кухне. Мне надо их найти, чтобы разглядеть получше.

Сонора следовала за Китоном Дэниелсом по коридору, застеленному ковровой дорожкой, во флигель, который, судя по всему, построили специально для размещения «людей» Кейлин. Потолок там был очень низкий, так что Китон вынужден был пригнуть голову. Он ступал очень аккуратно — в доме царила мертвая тишина. Сонора заметила, что Китон обут в другие кроссовки — на этот раз от фирмы «Найк».

Кейлин Уитли Бартон не была уверена в том, на портрете изображена вчерашняя посетительница, однако ее описание — хрупкая, испуганная, неулыбчивая — очень походило на то, которое Сонора услышала в баре «У Кухо». У самой же Соноры появилось вдруг неприятное предчувствие. У нее возникло ощущение, что сожжение Марка Дэниелса — это только первый пункт разработанного убийцей плана.

Неожиданно Китон остановился, да так резко, что Сонора уткнулась носом в его спину.

— Извините, — сказал он, положив ей на плечо свою руку. Сонора почувствовала ее тяжесть. Затем Китон пригнулся и тихо произнес: — Она сейчас не в очень хорошем состоянии. Я попросил ее поговорить с вами, но не знаю… — Он пожал плечами и добавил: — Обычно она очень выдержанна, как и пристало настоящей матери-американке.

Сонора коснулась его руки.

— Все будет в порядке, — сказала она и, обойдя его, вошла в маленькую каморку. — Миссис Дэниелс?

Арета Дэниелс была женщиной высокого роста и, по-видимому, большую часть своей жизни имела довольно стройную фигуру. Теперь же ее талия сильно располнела, плечи опустились, а спина ссутулилась, что указывало на прогрессирующий остеопороз. Ее волосы были выкрашены в черный цвет, на цепочке висели очки с узкими линзами.

Сонора присела на край единственной имеющейся в комнате кровати, застеленной старым зеленым покрывалом из дешевой хлопковой ткани. У кровати стоял стул из орехового шпона с темно-желтым сиденьем — типичный стул из приемного покоя. Отделка стен также была сделана под орех, а окон не было вовсе. Здесь же находился и небольшой столик, заваленный грудой журналов — «Домашнее хозяйство», «Женский журнал для дома» и «Здоровье взрослых». Рядом с ним стояла полупустая коробка с голубыми бумажными салфетками, а также стакан воды со следами губной помады на краю.

В коробке с салфетками хранились три серых картриджа от мини-компьютерных игр «Гейм-бой». На постели валялась раскрытая брошюра с кроссвордами и головоломками, страницы которой были переложены шариковой ручкой. Сонора принюхалась — в комнате пахло духами «Белые плечи» и ментоловыми пастилками.

Арета Дэниелс сидела сгорбившись на постели и с увлечением играла в одну из мини-компьютерных игр. Пальцы ее быстро бегали по кнопкам. Как успела заметить Сонора, на кончике ее языка блестела таблетка.

— Так, Метеорит, — пробормотала Арета, и ее лицо выражало при этом такую сосредоточенность, как будто ей предстояло выполнить невероятно сложную задачу.

Сонора обратила внимание на прерывистую мелодию, лившуюся из динамика, — все тот же бессмертный гейм-бой супер-Марио.

— Миссис Дэниелс, я инспектор полиции Сонора Блэйр. Отдел по расследованию убийств, полицейского управления Цинциннати. Я веду дело Марка.

Арета оторвалась от игры и посмотрела на Сонору.

— Сонора? Странно, — проговорила она удивленно и снова вернулась к игре.

Китон сел на кровать рядом с матерью, обхватив руками плечи. Чувствовалось, что ему с трудом удается себя контролировать. «Еще немного — и он взорвется», — подумала Сонора.

— Мама, прерви свою игру на время и поговори со следователем Блэйр.

Сонора развернула стул спинкой вперед и, оседлав его, оперлась подбородком о спинку. Арета Дэниелс оторвалась наконец от своего занятия и посмотрела на Сонору краешком глаза, из чего та заключила, что мать Дэниелса восприняла ее позу как неуважительную… Ну что ж…

— Китон сказал мне, что вы школьный учитель.

Женщина приподнялась на кровати.

— Да, я была когда-то преподавателем, до смерти мужа. Но потом ноги мои отказали…

Она похлопала себя по коленям и поморщилась.

— Вам больно? Может быть, позвать Кейлин, вам нужно что-нибудь?

— Юная леди, каждую минуту своей жизни я испытываю боль. Хорошо, если бы и в самом деле вы чем-нибудь могли мне помочь.

Китона Дэниелса передернуло, но Сонора не обратила на это внимания. Так же, впрочем, как и его мать, которая положила своего гейм-боя на подушку и покосилась на Сонору.

— Итак, юная леди, вы хотите поговорить со мной о Марке. Очень хорошо. И когда же вы поймаете его убийцу?

— Если я не нападу на ее след на этой неделе, то это может занять месяцы и годы. А может быть, я не смогу ее поймать никогда.

Миссис Дэниелс опять схватила гейм-боя, потом снова швырнула его на кровать и прошептала:

— «Никогда» — не годится.

— Мне тоже хотелось бы так думать. Но чтобы возмездие свершилось как можно скорее, постарайтесь мне помочь. Мне кажется, что вчера вы беседовали с убийцей вашего сына, поэтому мне важно знать все, что она вам здесь наговорила.

Арета Дэниелс чуть не задохнулась от возмущения:

— Это та ужасная низкорослая девица, что приходила ко мне вчера? Это она — убийца?

Арета Дэниелс сменила раздраженный тон на старушечий, испуганный. Сонора повернула свой стул боком и наклонилась к ней. Китон придвинулся поближе к матери, и она взяла его за руку.

— Расскажите мне все, что помните, — вежливо попросила Сонора.

Поглаживая руку сына, Арета Дэниелс с трудом перевела дыхание.

— Она сказала мне, что была другом Китона.

Взгляд Китона стал пристальным и настороженным.

— А еще она говорила о Марке. Нет, я не точно выразилась. Она спрашивала, что я почувствовала, когда узнала о его смерти. Да, именно это она хотела узнать. Тогда я подумала, что это просто… от невоспитанности — социальное происхождение, и все такое. Но она настаивала, продолжая меня расспрашивать…

— И что еще она хотела узнать?

— Ну, какие-то странные вопросы она задавала… Не кажется ли мне, что его смерть ужасна. И что я думаю по поводу того, как Марку было больно…

Арета Дэниелс всхлипнула и крепко вцепилась в руку сына.

— Представляете, думала ли я об этом? Думала ли, что он… он…

Слезы ручьями хлынули из ее глаз.

Китон подал ей салфетку и прижал мать к себе.

Высморкавшись, Арета Дэниелс продолжала:

— Ей было любопытно, что я думаю: кричал ли Марк и звал ли меня…

Сонора почувствовала, что щеки ее начинают гореть. Вновь дала о себе знать язва, растревоженная внезапно нахлынувшей злостью.

— Мне казалось, что она постоянно наблюдала за мной. Это трудно объяснить. Было такое ощущение, будто она испытывает голод на то, что я ей скажу, однако глаза ее при этом смотрели… как-то странно. И еще, она ни разу не улыбнулась. Даже в первые минуты встречи, когда мы поздоровались.

Сонора видела, что Арета Дэниелс напугана и страх переполняет ее, причиняя такую боль, какой она прежде и представить себе не могла.

— И что случилось потом?

— Я потребовала, чтобы она ушла.

Челюсти Китона хрустнули от напряжения.

— Я думаю, тебе лучше пожить какое-то время у меня, мама, — произнес он, пытаясь скрыть волнение.

— Нет, Китон, не надо. Я буду обузой для тебя.

— Не говори так, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

Но на самом деле он этого не хотел, и все трое отлично знали это.

— Она сказала вам еще что-нибудь?

Арета Дэниелс пожала плечами, подняла было руку, но тут же уронила ее на колени.

— Она расспрашивала вас о Китоне?

— Она почти все время только о нем и говорила. Мне еще показалось, что эта женщина… — Арета повернулась к сыну. — Я подумала, что, может быть, она твоя подруга. И что из-за нее у тебя и Эшли…

— Нет, мама, — ответил Китон сдавленным голосом.

Арета Дэниелс пристально посмотрела на Сонору. В ее взгляде прочитывался укор.

— У вас есть дети?

— Двое.

— Сколько им лет?

— Дочери шесть лет, сыну тринадцать.

— Тринадцать? Неудивительно, что вы выглядите такой изможденной. Думаю, у вас хватает забот. Держите их в руках, и тогда все будет в порядке.

Сонора улыбнулась, внезапно почувствовав странное облегчение.

— Я тоже надеюсь на это. Правда, сейчас у моего сына проблемы с алгеброй.

— В этом возрасте детям не хватает организованности и усидчивости. Возможно, он не сделал домашнее задание. Будьте с ним потверже, следователь.

— Да, мэм.

Арета Дэниелс резко подняла голову и взглянула на Сонору, видимо, почувствовав в ее ответе оттенок сарказма. Затем она потрепала по щеке Китона и легонько толкнула его.

— Тебе пора идти. Впереди у тебя еще долгий путь домой.

— Мама, поехали со мной. Поживи у меня немного.

Арета Дэниелс взяла в руки картридж с «Гейм-боем» и снова уставилась в мини-экран.

— Будь осторожен, сынок, — улыбнулась она, прикоснувшись к колену Китона.

Глава 18

Сонора сбежала по ступенькам крыльца на захламленный двор и глубоко вздохнула. Китон, засунув руки глубоко в карманы, спустился следом.

— Тут можно где-нибудь перекусить? — спросила Сонора.

— Наверное, где-нибудь поближе к городу. На следующем съезде с трассы есть кафе «Дэари Куин».

— Мне пора подкормить свою язву. Давайте посидим в «Дэари Куин», нам надо поговорить.

Кивнув, он попытался что-то сказать, но Сонора махнула рукой. Она хотела побыстрее и как можно подальше убраться отсюда. Ей было неприятно чувствовать спиной взгляд Ареты Дэниелс, оставшейся в этой деревенской дыре. Она успела первой запустить двигатель, и ее «таурус» сорвался с места, расшвыривая гравий из-под колес, Китон был еще далеко, когда она уже сворачивала на узкую двухполосную трассу. Оглянувшись, Сонора увидела, что Дэниелс наклонился к рулю своего автомобиля. Усмехнувшись, она выжала до конца педаль газа и понеслась по извилистой проселочной дороге, чтобы поскорее выскочить на благословенное федеральное шоссе. Она не отрывала глаз от зеркала заднего вида, пока синий «лебарон» Китона не пристроился ей в хвост.

Добравшись до асфальтированной стоянки около «Дэари Куин», Сонора почувствовала усталость. От запаха бензина ее начинало подташнивать. Она припарковалась около пикапа. Китон встал рядом с ней. Затем она вытащила из сумочки трубку радиотелефона.

Да, дети уже были дома, а значит, пребывали в полной безопасности. Да, бабушка Бэба вот-вот должна забрать их к себе. Хитер своим тонким голоском спрашивала, когда мамочка собирается вернуться домой. А Тим советовал ей быть поосторожнее и взять с собой заряженный револьвер.

Уложив телефон обратно в сумку, Сонора вошла в кафе. Китон уже сидел за столиком и изучал меню. Увидев ее, он подошел к кассе и заказал картофель фри, рубленый шницель и спрайт.

— А мне, — обратилась Сонора к девушке, стоящей за прилавком, — хот-дог с острым томатным соусом и резаным луком и коку. Да, мне бы хотелось с соусом чили. Ведь обычно хот-дог подается именно с этим соусом, не так ли?

— Спокойнее, следователь, ведь это маленький городок, — оглянувшись, пошутил Китон.

Заказанные блюда принесли на красных пластиковых подносах. Было далеко за полдень, час пик уже давно миновал, но, несмотря на это, им удалось найти свободное местечко только за неубранным столом.

— Давайте устроимся здесь, — предложил Дэниелс, остановившись у углового столика и смахнул с него салфеткой просыпанную соль.

На стул, стоявший рядом с Сонорой, из висевшей над ее головой корзинки упал листок папоротника.

Китон Дэниелс обмакнул кусочек картофеля в кетчуп и спросил:

— Не худшее место, куда можно устроить маму, да?

— А как она там оказалась?

— Она сама так решила. Кейлин приходится ей кем-то вроде троюродной тети. В общем, седьмая вода на киселе. И она… она сбила мою мать с панталыку.

— Как я понимаю, с вами они не посоветовались.

— Моя матушка приняла это решение, чтобы не чувствовать себя обузой. Она сама оплачивает пребывание там, не считая того, что Кейлин втайне от нее почти каждый месяц звонит мне, чтобы попросить деньги. Как она выражается, на «дополнительные расходы».

— И вы даете их ей?

Китон удивленно посмотрел на нее.

— Не удивляйтесь, ведь я полицейский и мне все важно знать, — пояснила Сонора.

— Иногда, — ответил он и откусил кусок шницеля. — Раньше моя мать была совсем другой. Представьте себе — женщина, которая когда-то отгоняла меня от телевизора, теперь натирает мозоли на пальцах, день-деньской просиживая за видеоиграми.

Сонора бросила тоскливый взгляд на свой хот-дог с кружочками сырого лука, и задумалась, как все это воспримет ее язва.

— А какой была ваша мать раньше, когда вы были ребенком?

Сложив веером три ломтика картофеля, Китон проглотил их без кетчупа.

— Она была учительницей. А в том месте, где мы жили, большинство матерей были домохозяйками. Не то что сейчас.

— В каких классах она преподавала?

— В основном в начальной школе. Какое-то время в средней, вот тогда она была очень строгой.

— Ничего удивительного.

— Она была хорошим учителем, умело обращалась с детьми — приветливо, но без сюсюканья. Каждый день, возвращаясь домой, она забирала меня от бабушки или еще от кого-нибудь, с кем оставляла, и по дороге всегда рассказывала, что произошло за день. Каждый раз у нее находились какие-нибудь смешные истории для нас с Марком. Она всегда казалась нам гораздо более интересной, чем матери других мальчиков. Сейчас я работаю вместе с пожилыми учительницами, и иногда они мне напоминают мою матушку. Это было ее лучшее время. Я скучаю по ней. Это вроде как…

Соноре казалось, что Китон хочет сказать «как будто она умерла». Но он промолчал, схватил еще три картофельных лепестка и, продолжая жевать, откинулся на спинку стула.

— Вот так. А вы замужем? — внезапно спросил он.

Сонора рассмеялась:

— Нет. Мой муж умер.

Китон удивленно склонил голову набок:

— Впервые встречаю женщину, которая смеется, говоря, что ее супруг мертв.

— Специфический полицейский юмор.

— Всегда найдете, что ответить. С вами легко беседовать. Может, это потому, что вы женщина? А вам не кажется, что с женщиной-полицейским общаться легче, чем с полицейским-мужчиной?

Пожав плечами, Сонора все-таки решилась откусить маленький кусочек хот-дога.

— Конечно, не всегда именно пол является определяющим фактором, но по собственному опыту знаю, что мужчины и женщины во многом отличаются, в том числе по силе и выносливости. Мне казалось, что именно мужчине пристало быть полицейским — ведь он вызывает больше уважения с точки зрения силы, вы с этим не согласны?

Сонора задумалась:

— Как-то раз, когда я еще работала патрульным полицейским, мне позвонил один тип — это был анонимный звонок — и сообщил, что люди недовольны тем, что улицы патрулирует всякая мелкота вроде меня.

— Это, наверное, ужасно — быть единственной женщиной в мужском коллективе?

— Я не единственная женщина в коллективе. И потом, когда работаешь, нет никакой разницы, мужчина ты или женщина. Вот после работы — другое дело. Но я и так вижу этих ребят целый день, а у меня двое детей, и вполне хватает своих забот. Меня бесят люди, считающие, будто у меня есть какие-то преимущества в продвижении по службе исключительно за счет того, что я женщина.

— Мне знакомо то, что вы говорите.

— В самом деле? Что именно?

— Начнем с того, что меня приняли на работу, потому что я мужчина. Да-да, муниципальный комитет выбрал меня именно по принципу пола. И если я преуспеваю на работе, то это из-за того, что мужчина, по мнению многих, имеет определенные преимущества. А некоторые считают, что мое преимущество состоит в том, что я белый.

— А что вы сами думаете по этому поводу?

— Может быть, я просто обречен быть хорошим учителем?

— А сколько всего мужчин-учителей в вашей начальной школе?

— В той школе, где я преподавал прежде, мне довелось быть единственным мужчиной-преподавателем.

— Так вы были единственным мужчиной?

— Вот именно! Все остальные сотрудники и руководители были женщинами.

— А это хорошо или плохо, как вы считаете? — спросила его Сонора, уже всерьез принимаясь за свой хот-дог.

— И то, и другое. С одной стороны, мне приятно выделяться и не теряться в общей массе.

— А что плохого?

— Представьте только, если у всех женщин, работающих вместе, совпадут сроки месячных? Как вам это нравится — прийти на работу в школу, когда у всех сорока пяти дам началось ежемесячное недомогание?

Сонора даже поперхнулась. Наклонившись поближе, Китон постучал по ее спине.

Потом они ели мороженое. К этому моменту Сонора почувствовала, что язва оставила ее, поскольку желудок уже был достаточно заполнен и умиротворен. И настроение у нее поднялось: никаких напоминаний о язве, да еще такое аппетитное сливочное мороженое с орехами и фруктами!

— Мое положение, пожалуй, покруче, — сказала она Китону. — Например, у нас была такая проблема — приходилось подниматься на третий этаж, чтобы попасть в женский туалет. У мужчин, как вы понимаете, подобных сложностей не возникало.

Китон поддел ложечкой дольку мандарина у основания сливочной пирамидки и добавил:

— А в моей школе вообще не было мужского туалета.

— И они устроили для вас отдельный клозет?

— Нет, просто объявили равноправие — дескать, туалетами могут пользоваться и женщины, и мужчины.

— Ну и как?

— Что как? Я вхожу, а на стене висит коробка с гигиеническими пакетами и тампонами. А дамы спокойно приводят в порядок свои волосы или натягивают колготки. Думаете, их очень радовали мои неожиданные появления? Мне приходилось входить, прикрывая лицо журналом.

Теперь Сонора доедала картофель фри, а Китон расправлялся с луком. Он по очереди отдирал колечки от хрустящего теста и отправлял их в рот.

— Иногда им требовалось передвинуть пианино — пожалуйста, мистер Китон. Или кому-то из женщин надо было помочь принести коробки с пособиями — будьте добры, мистер Китон. В общем, они превратили меня во вьючное животное школьной породы.

Сонора опустила соломинку в молочный коктейль.

— Мужчины — большие перестраховщики. Мы уже пять лет работаем с Сэмом в паре. Но даже теперь я вижу, что иногда ему очень хочется, чтобы я не выходила из машины.

Китон снял слой шоколада с мороженого.

— Представьте себе, впервые должности учителя я лишился только потому, что отказался быть тренером школьной команды по баскетболу. Уверен, что женщине такого бы никто не предложил.

Сонора кивнула:

— Всякий раз, когда речь заходит о моем продвижении по службе, я слышу лишь шуточки о своих любовных похождениях. А ребята, не обладающие и половиной моих способностей — честное слово, это так! — получают все новые и новые назначения.

— А как вы оказались в отделе по расследованию убийств?

— Тому много причин. Одна из них — я хорошо пишу рапорты. Но основная причина — этот подонок Маккриди.

— Ваш начальник?

— Да нет… А вам это действительно интересно?

— Думаю, да.

— О’кей, тогда начнем сначала. Представьте себе, я нахожусь на дежурстве и получаю вызов: женщина возвращается к себе, а кто-то ограбил ее дом. Я мчусь туда. Осматриваюсь. Вижу эту расстроенную даму, которая изо всех сил старается сдержать слезы, потому что рядом с ней стоит малыш двух лет. В доме сплошной кавардак — тот, кто к ней забрался, все перерыл и перевернул вверх дном, даже выбросил женское белье из шкафа. И, пока я разглядываю место преступления, у меня возникает ощущение: что-то здесь не так. Просто ощущение, интуиция, понятно?

Китон кивнул и придвинулся поближе.

Сонора уставилась на пятно от горчицы и снова вспомнила тот дом, женщину с бледными, искусанными губами, державшую на трясущихся руках своего малыша с заспанными глазенками. Она только что приехала из бакалейного магазина, и багажник ее машины, заполненный продуктовыми пакетами, был еще открыт. Ребенок только-только проснулся. Сонора вспомнила, как он протирал кулачком свои глазки и прижимался розовой щечкой к плечу матери. Мама была молодой блондинкой, волосы она стянула в хвостик, а нос и щеки женщины покраснели от загара.

Сонору озадачил тот факт, что практически ничего не пропало. Телевизор был на месте, радиоприемник тоже, а на тумбочке лежали деньги.

Она все сделала по инструкции — попросила женщину остаться снаружи, вызвала подмогу, после чего обошла все комнаты дома. Затем стойко выдержала снисходительный взгляд здорового патрульного полицейского, прибывшего по ее вызову. Но, начав перебирать в мыслях детали предполагаемого рапорта по этому делу, она вдруг вспомнила, что у ее лучшего друга по начальной школе был точно такой же дом и что в одной из спален должен быть незаметный и редко используемый люк, ведущий из стенного шкафа на чердак.

Она решила проверить правильность своей догадки и достаточно быстро обнаружила выход на чердак. Однако никаких видимых следов на крышке люка не заметила — люк был плотно пригнан. Сбоку, возле открытого стенного шкафа, стоял детский стульчик.

Однако, встав на него, Сонора с большим трудом смогла дотянуться до люка. Она попросила патрульного Рейли поддержать ее. Тот добродушно согласился, но все же предложил встать на стул вместо нее. По плохо скрытой усмешке в его глазах она поняла, что Рейли опасается стать завтра героем очередной «истории» в рассказах коллег.

Повозившись, Сонора откинула наконец крышку. При этом форма на ее спине покрылась пятнами пота, хотя в доме было прохладно и кондиционер работал вовсю. На чердаке было темно, и только рассеянные лучи света пробивались сквозь вентиляционную решетку, расположенную под карнизом.

А еще было жарко и пахло плесенью. Воздух был плотным и душным. У Соноры сразу же раскраснелись щеки. Она немного подождала. «Если кто-то здесь есть, — подумала она, — то рано или поздно он чем-нибудь себя выдаст». Но стоявший внизу Рейли уже выражал недовольство. Он во что бы то ни стало хотел сменить ее и отправить на кухню дописывать рапорт.

По вискам у нее градом катился пот. Просунув голову в люк, она подождала, пока глаза привыкнут к полумраку. Пол на чердаке отсутствовал — одни только деревянные балки, прикрытые толстыми листами стеклопластика. В углу что-то зашевелилось.

Сонора извлекла из кобуры револьвер и сняла его с предохранителя. В левую руку она взяла фонарь и зажгла его.

Луч света выхватил из темноты мужчину с револьвером, направленным прямо ей в грудь. Они выстрелили одновременно. И мужчина промахнулся. А ее пуля прошила ему горло — он умер еще до приезда «скорой помощи», и его кровь, просочившись сквозь балки чердака, пропитала потолок коридора.

Это был единственный раз, когда она пустила в ход свой револьвер. И прикончила она не кого-нибудь, а самого Аарона Маккриди — ОУРа, — на котором висели многочисленные преступления: изнасилования, операции по перевозке наркотиков и, конечно же, нарушения общественного порядка.

Много позже она поняла, как ей тогда повезло. Уж лучше об этом и не вспоминать. А через две недели после того случая Зак попал в аварию и погиб.

— А как это расшифровывается? — спросил Китон.

Сонора вопросительно взглянула на него.

— Я спрашиваю, что такое О-У-Р?

— На полицейском жаргоне это означает «особо опасный уголовник — рецидивист».

— А если бы вы не проверили чердак? — снова спросил Китон, откинувшись на спинку стула. — Подумайте только, что могло бы случиться после вашего отъезда с женщиной и ее малышом.

Сонора покачала головой.

— Я об этом стараюсь не думать. Но мне часто снится тот чердак. Это трудно объяснить, — продолжила она. — Все парни в полиции обычно держатся вместе, как одна футбольная команда, и у них имеются свои поводы для веселья. Но иногда они смотрят на меня так насмешливо, как будто совсем забыли про то дело.

Китон проглотил ложку соуса чили.

— Послушайте, мне тоже знакомы подобные дискуссии, затихающие при моем появлении. Только происходят они в нашей учительской. Обычно главная их тема — М-У-Ж-Ч-И-Н-Ы. Или дети. И это все, о чем говорят мои коллеги. И ни слова о работе. Господи, как мне их жалко!

— Значит, вам совсем не интересны их разговоры.

— Почему вы так думаете?

— Что я думаю?

— Ну что меня не интересует, о чем они говорят? Это не совсем так. Просто, как только я вхожу, они переглядываются и заводят разговор о баскетболе. Почему-то они убеждены, что если я мужчина, то способен говорить только о спорте.

— Могу только добавить, что наши ребята тоже никогда не приглашают меня сыграть партию в покер, — улыбнулась Сонора.

— Тогда продолжу рассказ о своих маленьких радостях. Ведь я, наверное, единственный мужчина во всей Америке, который регулярно посещает детские утренники. И ребятишки всегда считают, что мои подарки самые забавные, что бы я им ни купил.

— Утренники, говорите? А знаете, сколько мужчин на этих самых утренниках просят меня показать им полицейские наручники?

— По крайней мере вам не приходится, как мне, выступать в роли Мадонны. Стоит только дамам узнать, что я преподаю в начальной школе, у них сразу же делаются круглые глаза. Как будто я не обычный учитель, а сама мать Тереза. Появляется отличный повод для интеллигентной беседы.

Сонора взяла было крылышко цыпленка, но передумала и снова вернула его на бумажную тарелку.

Китон Дэниелс опять занялся своим шницелем, но жевал его машинально, без видимого удовольствия. Входные двери стали хлопать все чаще, и к стойке бара уже выстроилась приличная очередь. Сонора посмотрела через плечо, а Китон взглянул на наручные часы.

Соноре вдруг пришла в голову забавная мысль о дамской комнате. Интересно, как бы она себя чувствовала, если бы там болтались трое зевающих мужиков, а на стене висела коробка с поддерживающими повязками?

— Чему вы улыбаетесь? — полюбопытствовал Китон.

— Да так, ерунда. У меня ощущение, что я сыта этой синтетикой по горло.

Китон принялся выбрасывать остатки еды в ведро.

— Знаете, дома и на работе я привык есть салаты — из фруктов и мягкого деревенского сыра.

— На это нечего возразить.

На улице похолодало. Солнце уже почти зашло за горизонт. Небо было темно-синего цвета. Сонора с Китоном молча прошли к своим машинам.

— Послезавтра я хороню брата. Наверное, мне нужно купить черный костюм, — вздохнул Китон, положив руку на дверцу автомобиля.

— У вас нет костюма? — удивилась Сонора.

— Только этот, цвета хаки, — грустно улыбнулся он, — учительская форма. Большинство детишек, которым я преподаю, считают, что костюм надевают адвокаты по делам о разводах. Если они видят человека в таком костюме, то просто замирают, у них сразу же округляются глаза, — сказал он, склонив голову набок. — А вы будете присутствоватьна похоронах Марка?

— Да, но постараюсь, чтобы меня никто не заметил.

Сонора прислушалась к дикому рычанию машин, несущихся по федеральному шоссе, и загляделась на плывущие по разбитому асфальту мостовой кораблики осенних листьев.

Китон захлопнул дверцу своего «лебарона» и опустил боковое стекло.

— Очень жаль, что мы едем в разных машинах. А то могли бы отправиться домой вместе.

Сонора помахала ему рукой и зашагала к своей машине, чему-то невесело улыбаясь. В эти минуты она чувствовала то же, что и Китон.

Глава 19

Сонора поднималась на лифте на пятый этаж, откуда на торговый центр Цинциннати смотрели окна ее родного отдела по расследованию убийств. Прислонившись спиной к стене лифта, она старалась не вспоминать о том, сколько съела в кафе «Дэари Куин».

Будка вахтера уже опустела, хотя многие следователи продолжали работу до позднего вечера. Проходя по коридору, Сонора услышала чье-то рыдание.

Это Сэм провожал к выходу пожилую женщину — высокого роста и широкую в кости. Волосы у нее были старомодно накручены на бигуди. Она то и дело прикладывала к глазам обшитый кружевом носовой платок.

— Здравствуйте, миссис Грэхэм.

— Следователь Блэйр, как поживаете, дорогая?

— Потихоньку. А вы?

— Сейчас, когда уже выплакалась, немного лучше, — ответила женщина и потрепала Сэма по щеке. — А вы уверены, что я не арестована?

— Нет, мэм. Если вы мне понадобитесь, я знаю, где вас найти, — ответил тот, доставая из бумажника стодолларовую купюру. — Пожалуйста, примите это и не стойте на автобусной остановке после наступления темноты. Пообедайте и возьмите такси, договорились?

Женщина благодарно похлопала его по руке и осторожно взяла деньги.

— Вы считаете, что я должна это принять как частную поддержку?

— Нет, мэм, это вполне официальная помощь.

Сонора мягко улыбнулась, наблюдая за тем, как миссис Грэхэм входит в лифт.

— Что она тебе рассказала на этот раз?

— Что Дэниелс — уже третий на сегодня. И это, должно быть, по причине полной луны.

Сонора задержалась у своего стола. Она заметила, что на автоответчике мигает лампочка, сигнализирующая о двух записанных сообщениях. Наружный динамик был включен на полную громкость, и, когда Сонора нажала кнопку, контору заполнил ласковый голосок Хитер:

— Мамочка, проверь, как я выучила алфавит.

Несколько полицейских, присутствовавших при этом, с удивлением оглянулись, оторвав взгляды от бумаг на своих столах.

— Сэм, помоги мне с этой штукой. Я забыла, как отключать внешний громкоговоритель.

— Не надо ничего отключать, я тоже хочу послушать.

На последней букве «зет» все, кто находился в конторе, разразились бурными аплодисментами. Сонора улыбнулась и принялась за прослушивание второго сообщения — из полицейского управления Атланты. Подкатив стул поближе к столу, она записала продиктованный номер телефона.

— Следователь Бонер, — раздался приятный голос, принадлежавший, судя по всему, чернокожему мужчине.

— На проводе полицейский инспектор Блэйр, Цинциннати. Я получила ваше послание.

— Угу. Я хотел бы узнать насчет вашего рапорта о смерти человека в результате поджога. Вы уже зарегистрировали его в ФБР как особо тяжкое преступление?

— Нет еще.

— То, что вы изложили в своем отчете, весьма любопытно. Насколько я понял, жертвой стал белый мужчина, двадцати двух лет, которого приковали наручниками к рулю автомобиля и подожгли?

Сонора насторожилась:

— Ну да… А у вас что, случилось нечто похожее?

— Достаточно необычный случай, не так ли? — ответил голос, и в трубке послышался шум передвигаемого стула. Сонора подумала, что в Атланте сейчас, наверное, солнечно и было бы здорово съездить на юг. А в Цинциннати небо было затянуто облаками и мир выглядел серым и скучным.

— Да, у нас произошло нечто похожее семь лет назад, почти день в день. Это-то меня и заставило вам позвонить. Но в нашем случае наручники не применяли.

— И преступником тоже оказалась женщина?

— Вот именно. Но пострадавший чудом остался в живых.

— Расскажите мне все о том деле, — попросила Сонора, вплотную придвинувшись к столу.

— Мужчину звали Джеймс Селби. В то время ему было двадцать шесть — двадцать семь лет. Он сидел и выпивал в баре. Неплохое местечко, где собираются в основном «йаппи». Когда он выходил из бара, следом за ним на стоянку вышла женщина. Она сказала, что у нее проблемы с автомобилем. Джеймс рассказывал мне после, что ее лицо показалось ему знакомым. Думаю, он видел ее в баре, может быть, даже кивнул ей или что-то в этом роде. Ну вы сами знаете, как они это делают.

Сонора задумалась, кто это «они»? «Йаппи»?

Он предложил осмотреть ее машину, но она сказала, что барахлит сцепление и надо бы вызвать завтра ремонтников.

— Хитро придумано, — заметила Сонора, — мало кто таскает с собой набор инструментов и особенно запасной диск сцепления.

— Ну да. И он согласился отвезти ее домой.

— А его мама никогда не говорила ему, чтобы он не связывался с незнакомыми девушками?

— Впоследствии он объяснил, что то был особый случай. Девушка выглядела очень робкой и поначалу вроде бы даже опасалась ехать с ним, но еще больше она боялась застрять на стоянке. Джеймс предложил оплатить ей такси…

— Какой обходительный молодой человек!

— Слишком обходительный. Ну так вот… Девушка отказалась от этого предложения и попросила Джеймса подбросить ее до дома. Она объяснила, куда нужно ехать, и они направились в район новостроек. Часть домов там уже сдали, но было еще довольно много и пустых коробок, горы строительного мусора плюс раскуроченные подъездные пути.

— Выходит, в Атланте та же технология строительства, что и у нас?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, сначала строят подъездные пути, а потом, когда возводят дома, их разбивают до неузнаваемости.

— Гм, понятно.

— Этот ваш потерпевший, как он ее описывает?

— Невысокого роста, длинные светлые волосы, карие глаза… Хотя возможно, что и зеленые.

— Похоже, это и есть наша дама. Хорошо, если бы он взглянул на ее портрет.

— Хорошо-то хорошо, но он не сможет этого сделать.

— Мне послышалось, что вы сказали, будто он остался жив.

— Да, но полностью ослеп в результате ожогов, к тому же голосовые связки были сильно повреждены. Его лицо превратилось в один сплошной шрам, а на руках оказались задеты нервные окончания. Он три года болтался по больницам.

— Вы видели его фотографии, сделанные до нападения?

— Насколько я помню, на снимках он выглядел прекрасно — рослый, крепкого телосложения.

— Темные волосы и карие глаза?

— Да, очень похоже, — ответил Боннер удивленно.

— Он случайно не упоминал о том, что убийца фотографировала его после того, как связала? С помощью «Полароида» или одного из подобных фотоаппаратов, предназначенных для мгновенной съемки?

Сонора услышала в трубке шуршание перелистываемых страниц.

— Нет, ничего подобного в его деле я не нашел. Да я бы обязательно запомнил такие подробности. Хотя, с другой стороны, вы ведь знаете, как ведут себя люди, попавшие в подобный переплет. У них появляются провалы в памяти. Он, например, не помнит, как его доставали из машины, не помнит тех подростков, которые оказали ему первую помощь до прибытия «скорой». Он многое забыл, поэтому трудно что-либо утверждать наверняка.

— А что было потом? Меня интересует, появлялась ли эта женщина после того, что учинила? Может, пыталась вступить в контакт с ним или его родственниками?

— Об этом мне ничего не известно.

— О’кей. Мне бы хотелось встретиться с вами и поговорить, если я, конечно, получу на это разрешение своего сержанта. Я показала бы вам свои материалы, а вы мне — ваше дело.

— Всегда готов.

— А могу я поговорить с потерпевшим?

— Надо будет позвонить ему.

— А как все-таки ему удалось уцелеть? — спросила Сонора после небольшой паузы.

— Он развязал веревки. В то время у убийцы еще не было наручников, но, думаю, с тех пор она успела усовершенствовать свою технологию. Если, конечно, это та же ведьма. Вам стоило бы побеседовать с Долорес Рис из Чарлстона, штат Западная Вирджиния. У нее тоже есть кое-что, касающееся подобного убийства. Там тоже жертвой стал белый мужчина. И случилось это года три назад.

Сонора занесла в свой блокнот имя Долорес Рис из Чарлстона. Затем она услышала, что Сэм окликает ее по имени, а пол скрипит под ногами сотрудников, направляющихся на оперативное совещание.

— Да, кстати, — проговорил Бонер, — насколько я помню, веревка была продета через рулевое колесо. Думаю, у вашего парня в наручниках не было никаких шансов выжить.

Сонора припомнила обугленного Марка Дэниелса в беспощадном свете ламп приемного покоя и согласилась:

— Нет, ни малейшего.

В комнате для совещаний был спертый воздух, пахло прокисшим кофе и потом утомленных полицейских. Сонора старалась даже не смотреть в сторону коробки «Данкин Донатс», полной засахаренных орешков. Сидя за столом и перелистывая документы, Сэм вопросительно посмотрел в ее сторону:

— Ты выглядишь не слишком здоровой, крошка.

— Это все «Дэари Куин». Только не спрашивай подробности, а лучше убери подальше эти чертовы орешки.

Сэм повернулся на стуле и отодвинул в сторону злополучную коробку. Затем он кивнул в сторону маленького, толстого человечка, пившего кофе так, как будто он отрабатывал какую-то повинность:

— Узнаешь? Это пожарный эксперт.

— Друзья называют меня Микки, дети — «пап», а жена обращается ко мне — «мой зануда». Но здесь, — он что-то снял со своего языка и обследовал на свету, — здесь у меня нет ни имени, ни номера. Здесь я просто пожарный эксперт.

— Эй, кто-нибудь, попросите этого типа заткнуться.

Дверь распахнулась. В комнату ввалился и тяжело плюхнулся на стул сержант Крик.

— Итак, что ты там раскопал, Микки?

Все замолчали.

Микки провел пальцами по столу, смахивая на пол крошки.

— Не обнаружено ни бумажника, ни ключей за исключением того, который был найден на полу машины, рядом с дверцей водителя.

— Ключ от машины?

— Нет, слишком маленький, вот такой, — Микки продемонстрировал размер ключа, расставив пальцы, — похож на ключ от портфеля, сейфа для ценных бумаг или пары наручников. Мы еще работаем над ними.

Сэм поскреб подбородок.

— Как могли оказаться ключи от наручников рядом с водительским сиденьем, на котором сидел потерпевший Дэниелс?

— Может, Вспышка обронила их, — предположил Грубер, — или просто отдала Дэниелсу.

— И никаких следов ключей от дома и машины? — поинтересовалась Сонора.

— Вы меня уже спрашивали об этом. Нет.

— Итак, она забрала ключи, бумажник, рубашку и туфли, — пробурчал заметно помрачневший Крик.

— В качестве трофеев, — пошутил Сэм. — Слушай, Сонора, а ты сказала его брату, чтобы он поменял замки?

— И не раз.

Из коридора послышался женский смех, и Моллитер прикрыл дверь. Сонора взглянула на часы, потому что полицейский, чувствующий себя счастливым в столь позднее время, может быть только женщиной-полицейским, собирающейся наконец домой. Она покрутила в руках кофейную чашку и провела пальцем по оставшемуся на ней следу от губной помады. Соноре доставляло удовольствие рассматривать это яркое пятно — единственный след женщины в комнате, заполненной мужчинами. И потом, отметина от помады была надежной гарантией того, что мужики не захватят эту чашку.

Крик нахмурился:

— Сандерс получила разрешение судьи и, перерыв списки телефонных переговоров по телефонам-автоматам, обнаружила информацию по этому самому бару, «У Кухо». Оказалось, действительно кто-то звонил оттуда Китону Дэниелсу в его дом в Маунт-Адамс в ночь убийства.

— В какое время? — спросила Сонора.

— В полдесятого или около этого, — поморщившись, ответил Крик.

— Тогда это была она.

Откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, Сонора опять представила Марка Дэниелса, лежащего на столе для вскрытия. Она вспомнила и о Китоне, и о том, что забыла в «Дэари Куин» диктофон. Открыв глаза, она наклонилась к сержанту:

— С братом возникли кое-какие проблемы. Вы видели фотографию, которую Вспышка прислала ему домой?

— Сейчас снимок находится в лаборатории, — кивнул Крик, — но, разумеется, я уже видел его.

— Вспышка успела навестить мать этого парня.

— Мать Марка Дэниелса?

— Да, и расспрашивала ее о Китоне. Не приходится сомневаться, что она охотится за ним — звонит, присылала фотографию. И Марка она подцепила в баре, который часто посещает Китон. Наконец, убила она его в машине, принадлежащей Китону.

— Опять интуиция, — проворчал Моллитер.

— Ради Бога, Моллитер, пошевели немного мозгами.

— Ну-ну, не затыкай мне рот, Сонора. Сама подумай. Ведь она совершила грязное дело и должна постараться как можно быстрее смыться отсюда.

— Ну да, а потом хлопнуть три раза в ладоши, мол, «ищите меня», как при игре в жмурки с колокольчиком.

— Но она до сих пор не смылась, Моллитер. Вот что интересно, — вступил в разговор Сэм, потирая подбородок. Затем он взял папку с документами и, взглянув на Сонору, продолжил: — Из всего вышесказанного следует, что убийцу интересует Китон, а этого парня она вовсе и не хотела убивать.

— И ты в это веришь?

— Вы в своем уме, ребята, — взмахнул рукой Крик, — что значит «веришь»? Эта стерва просто заметает следы и может наговорить чего угодно, лишь бы только добиться своего.

— О’кей, — кивнул Грубер, — и чего же она хочет?

— Ей нужен Китон, — повторила Сонора.

— Но зачем тогда она звонит тебе? — возразил он.

Крик выпрямился на стуле и, скрестив руки на груди, твердо произнес:

— Значит так: устанавливаем временное наблюдение за домом Китона. И назначаем сотрудника, который будет периодически звонить ему и уточнять обстановку.

У Соноры перехватило дыхание. С трудом выдохнув, она все же решила задать вопрос, хотя ответ на него уже знала.

— А как насчет нормального наблюдения? Я имею в виду наружную охрану его дома в пригороде в вечернее и ночное время, а также постоянное сопровождение Дэниелса на работе или по крайней мере по дороге в школу и обратно.

Крик усмехнулся и потер ладонью шею.

— Послушай, Сонора…

— Она охотится за ним, Крик, и ты это знаешь. Если мы установим надежное наблюдение, то схватим ее.

— Сонора…

— Вам нужна еще одна жертва? Еще один живой факел? Ты не забыл снимки Марка Дэниелса, сделанные во время вскрытия?

— Сонора…

— Имейте в виду: я согласна на дополнительную смену, — закончила она.

— Ну наконец-то я смогу закончить фразу. — Крик поднял вверх указательный палец. — Во-первых, ты и так работаешь сверхурочно. Ты вообще собираешься когда-нибудь спать? Во-вторых, невозможно точно предугадать, когда именно появится убийца. Она может выйти на Китона сегодня, на следующей неделе, в следующем месяце. А может и вообще в следующем году. У нас просто не хватит сотрудников, ты это знаешь.

Сонора кивнула. Ей было хорошо известно о возросшей нагрузке на коллег, сокращении бюджета и необходимости постоянной экономии средств.

— Да, все зависит от Джорджа Буша.

— Извини, что ты сказала? — удивленно спросил Моллитер.

Сонора перехватила лукавый взгляд Крика и продолжила как ни в чем не бывало:

— Понимаешь, убийце нравятся подобные игры. Что-то вроде пряток. Наверное, поэтому она мне и звонит.

Крик хитро ухмыльнулся:

— Рад, что тебе удалось завоевать ее любовь. Это очень напоминает мне трепетное отношение фотокамеры к моему личику. — Он похлопал себя по левой, обезображенной щеке. — Я посовещался с лейтенантом Эбелоном, и мы решили поручить тебе, да-да, именно тебе, Сонора, провести пресс-конференцию. Кстати, она состоится сегодня вечером, примерно через час.

— Забавно, сэр, — покачала головой Сонора, усмехнувшись.

— Нет, вполне серьезно. Мне будет интересно наблюдать схватку двух женщин, да и Вспышке, очевидно, тоже. Она будет осторожно подкрадываться, и мы бы хотели, чтобы она охотилась за тобой. Может, она опять тебе позвонит — так ты уж поговори с малышкой.

— Ну и задания вы поручаете девушкам, — скривился Сэм.

— А мне нравится, — возразил Грубер.

Моллитер внимательно оглядел Сонору с ног до головы и заметил:

— У нее пятно на галстуке.

— Послушайте, сержант. Мне еще надо подумать о том, как лучше обеспечить охрану Китона. Да и чувствую я себя не очень хорошо. А кроме того, не очень-то умею выступать перед публикой…

Сэм одобряюще кивнул головой:

— И в самом деле, она будет только смущаться и нервничать. Сонора до смерти боится даже рот раскрыть перед множеством людей. И на родительском собрании вы не увидите ее поднятой руки.

Грубер пожал плечами:

— Вот и пусть набирается опыта.

— Сонора, расслабься и держись уверенно, — продолжил Крик густым и твердым басом. — Скажи им, что преступник практически вычислен и вот-вот будет арестован. А еще дай понять, что эта Вспышка не стоит и твоего мизинца.

— И заодно попробуй это доказать, — раздался чей-то голос сзади.

— Может, показать им набросок портрета? — спросил Сэм.

— Мы уже разослали его копии на все телевизионные станции.

Сонора покосилась на свой галстук, а затем перевела взгляд на галстук Сэма.

— А у тебя он чистый. Не хотелось бы мне выглядеть неряхой…

Сэм распустил узел и, сняв галстук, положил его на стол.

Сонора посмотрела на Крика:

— Что-нибудь еще?

— Займись наручниками и подумай насчет ключей — этого маленького и тех, что пропали, — сказал тот и, выпрямившись, окинул ее критическим взглядом. — И причеши наконец волосы.

Глава 20

Сонора обвела взглядом лица корреспондентов, операторов, смазливые рожицы журналисток… Затем покосилась на галстук Сэма. Нехорошо все-таки быть неряхой.

Моки Барнс, сотрудница полицейского управления, из отдела по связям с общественностью, взглянула на нее с тревогой, но, увидев, что Сонора рассматривает галстук Сэма, ободряюще улыбнулась. Сонора все понимала. Если бы сама она была представителем этого отдела, то свой вид оценила бы не слишком высоко.

Барнс вышла на свет, оглядела направленные на нее объективы фото- и видеокамер и произнесла вступительное слово — Сонора при этом сильно нервничала и тщетно пыталась успокоиться, — после чего подтолкнула вперед Сонору.

Мощные светильники сильно нагрели воздух в комнате. Внимание присутствующих целиком и полностью было приковано к Соноре, а ей этого совсем не хотелось.

Она нервно сглотнула. В горле у нее совсем пересохло, колени дрожали. Ее не покидала мысль о том, как в понедельник утром, на очередной оперативке, все будут разносить в пух и прах ее интервью. Прочистив горло, Сонора попыталась вспомнить, что именно Моки рекомендовала ей не упоминать в докладе. Наконец она выпрямилась, подняла подбородок и начала:

— В прошлый вторник поздно вечером Марк Дэниелс, молодой человек двадцати двух лет, сопровождаемый неизвестной женщиной, покинул местный бар. Через какое-то время мистера Дэниелса обнаружили в горящем автомобиле в районе парка Маунт-Аэри патрульные полицейские Кайл Миннер и Джеральд Финч. В результате полученных ожогов мистер Дэниелс скончался рано утром в среду в университетской больнице. Извлекая Дэниелса из машины, полицейский Миннер также получил сильные ожоги…

— Успел ли Дэниелс перед смертью описать своего убийцу? — первый вопрос задала Трейси Вандемеер — сразу в точку. Именно это она пыталась выведать у Соноры еще в больнице.

Сонора уверенно посмотрела в объектив камеры.

— Да, мистер Дэниелс успел перед смертью дать нам подробное описание убийцы. И мы рассчитываем задержать преступника в самое ближайшее время.

— Убийцей была женщина, с которой он вышел из бара?

— Вам известно ее имя?

— Можете вы ее описать?

— Убийца — действительно женщина?

Сонора кивнула:

— Мы полагаем, что да.

— Каким образом она его убила?

Сонора помрачнела.

— Мистера Дэниелса связали, облили горючей жидкостью и подожгли.

— В этот момент он находился в сознании?

— Да.

— Он вступал в половой контакт с этой женщиной?

— Мы так не считаем.

— Эта женщина — проститутка?

— Сколько времени он провел в автомобиле, до тех пор пока полицейские не вытащили его оттуда?

— Мы не думаем, что эта женщина была проституткой, но и не отклоняем этот вариант.

— Можете дать хотя бы примерное описание ее внешности?

— Она действовала с кем-либо в паре?

— Дэниелса ограбили?

— Был ли он ранее знаком с убийцей?

— Мы знаем только то, что мистер Дэниелс встретил убийцу лишь во вторник вечером в баре, за несколько часов до смерти.

Газетчики с бешеной скоростью записывали ее ответы.

— Они давно были знакомы друг с другом?

Сонора покачала головой:

— Мы как раз занимаемся выяснением этого вопроса.

— Как ее зовут?

— Пока у нас нет окончательных сведений на этот счет.

— Дэниелс был родом из Техаса?

— Ведь он проживал в Кентукки, не так ли?

— Марк Дэниелс был студентом университета штата Кентукки и готовил дипломную работу, чтобы получить степень бакалавра по общественным наукам.

— Что вам известно об убийце?

— Женщина, которая видела Дэниелса последней, была невысокого роста и худая. У нее карие глаза и светлые волнистые волосы. Мы имеем приблизительный набросок ее портрета.

Несколько секунд Сонора подержала портрет перед камерой оператора. Затем тот кивнул, и она убрала набросок.

— Прошу всех, кто видел эту женщину, а также тех, у кого имеются какие-либо сведения, касающиеся этого преступления, звонить в полицейское управление инспекторам Блэйр или Делароса.

— Следователь Блэйр, вы действительно считаете, что это зверское убийство — дело рук женщины?

— Я считаю это преступление чрезвычайно жестоким независимо от того, кто его совершил, и сделаю все, чтобы убийца предстал перед судом.

«О Господи, — подумала Сонора, — я выступаю так, как будто впереди у меня операция по ликвидации целой банды. А ведь Крик просил свести выступление лишь к делу убийцы-одиночки».

— Можете охарактеризовать личность убийцы?

Перебрав в голове подходящие ключевые слова — «экзальтированная», «затравленная», — Сонора ответила:

— В таких случаях можно говорить об экзальтированной личности, напрочь лишенной определенного места в обществе…

— Ну и сказанула, — рассмеялся кто-то в задних рядах.

— Да, это чрезвычайно экзальтированная личность, — повторила Сонора и перевела дыхание. Ну вот, кажется, и все. Она оглядела зал и почувствовала облегчение — представление закончено, можно смываться. Без тени улыбки на лице она кивнула присутствовавшим в зале журналистам, поблагодарила за внимание и вышла.

Кто-то окликнул ее по имени. Это была Трейси Вандемеер.

— Береги свой галстук, Сонора, — крикнула она со злорадной улыбкой.

Глава 21

Отец Марка Дэниелса родился, вырос, прожил жизнь и умер в городке Доннер, штат Кентукки. Что касается места смерти, Марк пошел по его стопам.

Сонора вела машину, а Сэм, наморщив лоб, изучал карту. Он был свежевыбрит, и от него исходил легкий запах одеколона. Как раз позавчера Сэм постригся и поэтому выглядел моложе, чем обычно. Одет он был в свой лучший костюм.

Сложив карту, Сэм откинул солнцезащитный козырек и, взглянув в зеркало, поправил галстук.

— Сонора, как ты думаешь, желтый цвет — нормально?

— Это как раз то, что мне нравится, Сэм.

— Мне отвратительны все галстуки, которые мне покупает кто-то, а не я сам. А у тебя, вижу, новая губная помада?

— Угу.

— Слишком темная.

Сонора посмотрелась в зеркало заднего вида.

— Не нравится — отвернись, — буркнула она и, переведя взгляд на дорогу, резко нажала на педаль тормоза.

— Черт возьми! — воскликнул Сэм. — Твоя губная помада просто восхитительна.

— Ты здесь будешь самым привлекательным полицейским, — заметил Сэм, когда они подъехали к церкви из красного кирпича. Наружные белые колонны придавали зданию изящный вид. — Здесь, здесь паркуйся.

— Я ненавижу парковаться параллельно, ты ведь это знаешь.

— Давай-давай, Сонора.

Она остановилась рядом с шикарным белым «линкольном-континенталь».

— Где-то здесь должны быть Моллитер и Грубер, — сообщил Сэм, повернувшись к ней. — Вспышке, наверное, чертовски хотелось бы тут появиться.

— Я буду стоять за спиной у Китона. Заметив кого-то или что-то необычное, он сразу же даст мне сигнал. А ты понаблюдай за женщинами, что сидят на скамьях, и хорошенько присмотрись, все ли они искренне плачут от горя или у какой-то из них самодовольный вид и она зло смотрит на Сандру. Или следит за Китоном.

— Понял.

— Сейчас мне нравится твой тон, Сэм. А тебе не кажется, что сам Китон мог все это подстроить?

— Нет. Это было бы уж слишком — поджечь собственный автомобиль…

Машины прибывали одна за другой, кружа вокруг церкви, в поисках места для парковки. Оглянувшись, Сонора вдруг резко повернула руль вправо.

У Сэма от неожиданности даже выступила испарина на лбу.

— Я был уверен, что «линкольну» не избежать расходов, по крайней мере на покраску.

— В этом «таурусе», Сэм, очень плохой обзор.

— Да, нам просто необходимы миниатюрные оловянные машинки для крошечных оловянных полицейских, — добавил он, отстегнув ремень и включив рацию. — Клянусь, что Моллитер здесь торчит уже битых полчаса. Он любит заявляться раньше всех.

— В каждой ж… затычка, — буркнула Сонора, опустив затылок на спинку сиденья. По дороге они не успели остановиться на ленч, и теперь ее язва вновь напомнила о себе. Сонора посмотрела на Сэма, ведущего переговоры по радио, и провела пальцем по рулю, втайне надеясь, что Сэм заметит ее новый лак для ногтей.

Она сразу обратила внимание на темно-синий «крайслер-лебарон», пересекший улицу и остановившийся в зоне, запрещенной для парковки. Дверь водителя распахнулась, и из машины вышел Китон. На нем был бессменный костюм цвета хаки, рубашка в синюю полоску с темным галстуком и спортивное полупальто. На этот раз он надел почти новые кроссовки «Рибок».

Увидев его, Сонора мягко улыбнулась.

Он так и не купил себе костюм. Все в порядке, Китон.

Открыв дверцу с правой стороны, Китон помог своей матери сойти на тротуар. Тяжело опираясь сразу на две трости, та передвигалась осторожными, короткими шажками. Стоя радом с ней, Китон огляделся по сторонам и начал переводить ее через дорогу.

Они уже шли по дорожке, ведущей к церкви, когда Китон заметил Сонору и улыбнулся ей. Она улыбнулась ему в ответ, и они пристально посмотрели друг другу в глаза. Затем он опять повернулся к матери, подал ей руку и помог подняться по бетонным ступенькам.

— Что все это значит? — спросил Сэм, включив радио.

— Что «это»?

Сэм кивнул в сторону Китона:

— Тебе лучше знать.

Сонора отбросила волосы за плечи и открыла дверцу машины.

— Отвали, Сэм. Здесь нет ничего такого, о чем бы тебе стоило беспокоиться.

— Не рассказывай мне сказки, девочка.

Кладбище располагалось на окраине города. Деревья на нем были редкие и низкорослые. Могильные плиты в этой юдоли печали теснились на пологих склонах холмов.

Сонора увидела плиту с именем Рональда Дэниелса, умершего в девятнадцать лет. Она обратила внимание на год и месяц смерти. Все ясно — Вьетнам. Радом с мраморным надгробием в землю был воткнут маленький американский флаг.

Вокруг уже началась суета. Хилых старичков и старушек рассаживали по стульям, а Китон Дэниелс переходил от одной группы к другой. Его мать то и дело прикладывала к глазам аккуратно сложенный носовой платочек. В толпе мелькали знакомые лица полицейских — Моллитер, Сэм… — разглядывавших таблички на плитах.

Газеты сообщили, что Марк Дэниелс пребывал в сознании достаточно долго и успел описать убийцу. Так что Вспышке было лучше не высовываться.

Подул ветер, сразу резко похолодало. Люди наклонили головы и ссутулились — отчасти от горя, отчасти для того, чтобы защититься от ветра, забиравшегося под одежду и трепавшего волосы. Сонора засунула руки в карманы куртки и сжала их в кулаки. Она недовольно скривилась, увидев, что ветер перебросил ее галстук через плечо и задрал юбку, оголив колени. Как только началась прощальная церемония, толпа всколыхнулась и застыла, и Сонора удивилась тому, что, оказывается, еще можно было что-то добавить к прошедшему в церкви обряду отпевания. Бригада местного телевизионного канала расположилась со своим оборудованием на поляне рядом с кладбищем. Сонора удивленно вздохнула: надо же, в таком крошечном городишке есть собственная телевизионная станция и команда корреспондентов. «Цинциннати пост» прислала на похороны фотографа, который сделал несколько моментальных снимков скорбящих родственников и смылся.

Сонора подумала, что было бы очень неплохо, если бы кто-то из местных телевизионщиков готовил материалы также и для телевизионного канала в Цинциннати. По крайней мере во время показа похорон те передали бы и художественное изображение Вспышки. Может, кто-нибудь из телезрителей признал бы ее.

Женщина-репортер, поежившись от холода, с довольно приличного расстояния снимала похороны на видеокамеру. Не одобряя ее действий, все присутствующие повернулись к ней своими ссутуленными спинами. И только дети с интересом наблюдали за ее работой.

Один из распорядителей похорон, с напряженно-вежливым лицом подошел к ней и, энергично жестикулируя, указал, с какого расстояния приличествует снимать на похоронах. Женщина отошла на несколько метров в сторону и снова подняла свою камеру. Ее пышные, иссиня-черные волосы развевались на ветру.

«Да, плохо работать без партнеров», — подумала Сонора.

Распорядитель подал священнику знак начинать молитву. Все, кроме Соноры, склонили головы. Сонора же наблюдала за Китоном Дэниелсом. Холодный ветер вовсю раздувал его полупальто. И вдруг ей показалось, что наблюдает за ним не она одна.

Женщина-оператор направляла видеокамеру исключительно на Китона. Сонора обернулась и принялась внимательно ее разглядывать.

Женщина наклонилась вперед, крепко держа камеру, но даже издалека Сонора смогла заметить, что цвет ее лица разительно контрастирует с роскошными вороными волосами.

И тут все встало на свои места — странная женщина в черном парике, работающая одна и снимающая Китона. Конечно же, это Вспышка!

Стараясь держать себя в руках, Сонора начала потихоньку передвигаться в ее сторону. Главное — не спешить и не дергаться, чтобы не спугнуть. Женщина была небольшого роста — что-то около пяти футов — хрупкая, худая. В общем, ничего примечательного. Как раз, когда Сонора прикидывала, для чего же она сюда явилась — может, хотела продлить физическое удовлетворение от своей кровожадности? — объектив камеры переместился с Китона на его мать, затем на жену, затем на толпу и, наконец, совершив круг, нацелился на Сонору.

Вспышка опустила видеокамеру, и в течение нескольких секунд они пристально смотрели в глаза друг другу. Сонора замерла. Последние сомнения улетучились. Ветер жестко бил ее в грудь, во рту пересохло. Зажав камеру под мышкой, женщина повернулась, явно собираясь уйти.

«Вот ты и попалась», — подумала Сонора.

Довольно быстро, едва не переходя на бег, Вспышка бросилась к своей машине. Из-за высоких каблуков, впивавшихся во влажный и мягкий, как губка, грунт, Соноре было трудно передвигаться так же быстро. Она невольно вспомнила о своих замечательных и совсем новых туфлях-лодочках с плоской подошвой, валявшихся где-то в чулане среди зимней обуви.

«Черт, — мысленно проклинала себя она, — какая невезуха!»

Вспышка зашагала еще быстрее и уже приближалась к автомобилю. Сумочка соскользнула с руки Соноры. Скинув мешавшие туфли, она побежала, не сомневаясь в том, что участники церемонии с удивлением и осуждением оглядываются на нее. Вероятно, они подумали, что она решила сорвать похороны Марка Дэниелса. Сонора понимала, что выглядит по-идиотски и что за подобные выходки наверняка схлопочет выговор от сержанта.

Мокрая и холодная трава больно колола ей ноги сквозь тонкий нейлон чулок. В голове у нее металась дурацкая мысль о том, что, перейдя на грубые десятидолларовые колготки, недолго начать и бриться.

— Эй, подруга, постой-ка!

Вспышка слегка замешкалась, но быстро взяла себя в руки и, скользнув на переднее сиденье, захлопнула дверь. Сонора вспомнила про револьвер, лежавший на дне ее сумочки, брошенной с туфлями. Она хоть и была сотрудницей отдела по расследованию убийств, но стрелять ей приходилось редко. Ведь трупы, как правило, не пытаются отстреливаться.

Валяющиеся на тротуаре куски гравия больно врезались в ступни. Внезапно двигатель заработал. Сонора успела схватиться за ручку боковой дверцы, но та оказалась запертой.

Краем глаза Сонора заметила тонкую полоску насмешливо сжатых губ Вспышки. Та резко, задним ходом, сорвала машину с места, так что металлическая ручка мгновенно вырвалась из руки Соноры, а на вывихнутом запястье тут же выступил огромный синяк. Сонора споткнулась и, потеряв равновесие, упада на колени. Услышав звук переключаемого сцепления и захлебывающийся рев двигателя, Сонора попыталась подняться, однако на это у нее не оставалось времени.

Она быстро откатилась в сторону, слыша, как кто-то — может, Сэм? — окликает ее по имени. Перед ее взором возник нацеленный на нее левый бампер автомобиля — он был так близко, что Сонора даже различила пятна ржавчины на металле. Закрыв глаза в ожидании удара, она почувствовала, как воздушный вихрь просвистел у самого лица — это колеса автомобиля проскочили всего в нескольких дюймах от ее головы. Сонора неподвижно лежала на земле, чувствуя, как промозглый холод обволакивает тело, проникая сквозь куртку и юбку.

«Да, на этот раз уж совсем близко», — мелькнула мысль, и в тот же миг она представила себе самое ужасное — а вдруг Тим и Хитер осиротели? На всякий случай она прикинула, достаточно ли денег на ее личном полисе по страхованию жизни.

Надо признать, на сей раз ей попалась ловкая тварь.

Глава 22

Окружающий мир наполнился шорохом шагов и голосами людей, повторявших ее имя.

— Полицейского сбили! — вдруг крикнул кто-то.

Сонора присела, чувствуя, что ее колени горят, словно обожженные. Оглянувшись, она увидела сидевшего рядом с ней на корточках Сэма.

— Ты сильно ударилась?

— Это была Вспышка, Сэм, надо…

— Все уже сделано, крошка. Ты, думаешь, одна здесь такая умная? Я сообщил сразу же, как увидел, что она удирает. Сама-то в порядке?

Сонора посмотрела на ноги. Края огромных дыр на ее колготках были обрамлены шариками из скрученных нейлоновых ниток, а ободранные колени кровоточили. Ее дети нередко приходили домой в еще худшем виде. В таких случаях она просто заклеивала их раны бактерицидным пластырем, после чего отпускала на свободу.

Сейчас, помимо боли, Сонора чувствовала легкую досаду.

— Зачем ты погналась за ней, Блэйр? — раздался голос Грубера. — Она бы не задергалась, если бы ты просто сообщила нам по радио. Тогда мы смогли бы.

— Готовишься к выступлению на оперативке в понедельник? — осадил его Сэм. — Ты-то готов целый день просиживать задницу.

Почувствовав очередной приступ боли, Сонора схватила Сэма за руку. Грубер подошел сзади и, обхватив ее за бока, осторожно поставил на ноги.

Все столпились вокруг нее — Сэм, Грубер, Моллитер. Приблизительно в метре от себя она увидела внимательно наблюдавшего за ней Китона Дэниелса. Он помахал ей рукой, и она поприветствовала его в ответ.

Где-то вдалеке послышался вой сирен.

Сонора присела на пассажирское место в своем «таурусе» и попыталась заполнить рапорт левой рукой. Дверца автомобиля была открыта, и она спустила ноги на землю. Уже здорово похолодало, юбка промокла, и Сонору била дрожь.

Радио слегка потрескивало — голос местного полицейского диспетчера докладывал обстановку. Сэм сидел на капоте машины, принадлежащей полицейскому управлению штата Кентукки, и дружески беседовал с каким-то высоким мужчиной в широкополой шляпе.

— Ведь это была она? — Китон Дэниелс оперся локтем на дверцу, держа пару черных туфель с высокими каблуками.

— Да, это действительно была она, — кивнула Сонора и, приняв из рук Китона туфли, перевернула их подошвами вверх, чтобы как следует рассмотреть каблуки.

— И она посмела снимать все это! Снимать похороны моего брата, — процедил Китон сквозь зубы.

— Только снимала она не похороны, а вас на погребении брата. Вот в чем разница. И это мне не нравится.

— Я думал, что вы правша, — сказал он, заметив, что Сонора держит ручку в левой руке.

Она показала ему опухшее и посиневшее от сильного удара запястье.

— Мне показалось, она сбила вас.

— Она сделала все, что смогла.

— Но с вами все в порядке?

— Да, все о’кей.

Он протянул ей желтый листок, вырванный из блокнота.

— Мне надо ехать, я буду в доме своей двоюродной бабушки. Здесь записаны ее адрес и телефон.

— Прошу прощения за все, что произошло, Китон. Как только я что-то узнаю, обязательно свяжусь с вами.

Ее измазанный грязью блейзер висел на подголовнике сиденья. Китон провел пальцем вдоль разорванного отворота и тихо произнес:

— Будь поосторожнее, следователь.

Потом повернулся и пошел прочь, а она продолжала смотреть ему вслед, пока звук чьих-то шагов не привлек ее внимание. Это приближался к «таурусу» Сэм.

— Только что пришло свежее сообщение по радио, — проговорил Сэм, покачиваясь из стороны в сторону на своих крепких ногах.

— Ее схватили? — с надеждой спросила Сонора.

— Нет, она оторвалась от них. Только что обнаружили тело охранника телевизионной станции из Окстона с пулевыми ранениями в спину. Труп найден рядом с мусорным ящиком. Кроме того, угнана принадлежащая телестанции машина.

— Значит. Вспышка.

Он достал из кармана носовой платок и стер грязь с ее подбородка.

— Ты великодушен, Сэм. Люди из Окстона не будут против, если мы подъедем взглянуть на место происшествия?

— Да, съездим вместе. А как твоя рука? Может, следует показать ее врачу?

— Не стоит. Только машину поведешь ты. Не забыл еще, как это делается?

— Не-а.

— И ради Бога, не приставай ко мне с расспросами, куда ехать.

Дорога, пролегавшая вдоль сельскохозяйственных угодий и ферм, то и дело поворачивала. Сонору восхищали местные жители, регулярно превышавшие разрешенную скорость в пятьдесят пять миль в час и всегда с удовольствием рассказывавшие об этом.

Ее запястье опять заныло. Устроив его поудобнее, она принялась оглядывать большую группу домов на колесах, расположившуюся у шоссе. Стоянка носила игривое название «У пчелки». Детская площадка перед ней была вся изрыта и загажена — подвесные качели, болтавшиеся на проржавевшей А-образной раме, опасно накренились. Уцелела лишь одна доска-балансир — на качелях, установленных на земле, с которых совсем облупилась красная краска.

Стоянка была забита старыми и ржавыми домами на колесах, в основном пикапами «транс-эмс» и «камарос». У некоторых машин под окнами были укреплены ящики для цветов, но в них было пусто. Большой рыжий пес что-то вынюхивал под качелями.

Показался знак, ограничивающий скорость до двадцати пяти миль в час. Окстон оказался крошечным городишкой, застроенным в основном складами продовольствия и оптовыми магазинами «Фармерз фуд», «Брюэрз бэйкери» и «Супер-Америка». Маленький продуктовый магазинчик украшала подвижная световая реклама «Мальборо». Сэм и Сонора миновали здание апостольской церкви. Солнце сверкнуло на рекламном щите пива «Пабст-Блю-Риббон», висящие рядом с желтым треугольником, который предупреждал водителей об опасном повороте. Сэм развернул карту и принялся внимательно ее изучать.

— Сэм, это же совсем крошечный городишко! — воскликнула Сонора.

— Да?

— Смотри, вон там — мигалки. Похоже, это машины «скорой помощи». Там, на пригорке, видишь? Как думаешь, сколько машин «скорой помощи» туда отправили?

— Не больше двух.

Телевизионная станция Окстона располагалась в приземистом бетонном здании. Разбитая позади здания стоянка для автомобилей была обнесена двенадцатифутовым металлическим забором, обвитым сверху колючей проволокой. Сонора с Сэмом припарковались на проезжей части напротив домов, сдаваемых в аренду, и какого-то китайского ресторанчика.

— Я бы, пожалуй, съела яичный рулет, — призналась Сонора.

— Давай-ка сначала посмотрим на труп. Если ты, конечно, и вправду рискнешь что-то съесть в этой дыре.

Сэм вышел из машины и направился к шерифу. Сонора же решила остаться — подождать его, а заодно немного привести себя в порядок.

Она надела туфли на высоких каблуках, разгладила складки на юбке и соскребла с нее грязь, чтобы не очень привлекать внимание. Затем она расправила галстук и подвела губы той самой темной помадой, которая так не понравилась Сэму. Сэм взглянул на напарницу и поманил ее пальцем. «Пора на работу, — сказала она себе. — Самое время взглянуть на покойника».

— Шериф Климсон, это моя напарница, инспектор Блэйр.

Слегка смущаясь, Сонора подошла к шерифу и, совсем забыв, подала ему правую руку. Рукопожатие Климсона оказалось слишком крепким. Она вздрогнула, прикусила губу и отдернула руку.

— Сонора слишком близко подошла к тому человеку, который угнал машину со стоянки и убил охранника, — пояснил Сэм.

Климсон окинул ее удивленным взглядом и с уважением приложил руку к полям своей шляпы.

— В самом деле? Мне и самому сейчас хотелось бы быть поближе к этому типу. Ладно, пойдемте.

Подойдя к группе людей, стоявших на тротуаре и что-то оживленно обсуждавших, он приказал громким голосом:

— Прошу всех разойтись. Давайте-давайте поживее.

Появился второй шериф и в шутку сделал несколько движений, имитирующих стрельбу. Люди спокойно и вежливо отошли в сторону.

«Хотя бы здесь нормальные, человеческие отношения», — подумала Сонора. Но чуть поодаль она увидела то, что едва ли можно было назвать следствием нормальных и человеческих отношений.

Катафалк был открыт, и покойника уже поместили внутрь. Рядом с обгоревшим мусорным ящиком стоял пожарный автомобиль с выбитой на боку надписью «ДОБРОВОЛЬНАЯ ПОЖАРНАЯ ОХРАНА ОКСТОНА». Взглянув на асфальт, Сонора заметила маслянистое пятно крови. Она подошла к тележке с покойником и посмотрела на шерифа Климсона:

— Можно мне?

Он кивнул.

Она выудила из сумки резиновые перчатки и откинулаокровавленную простыню.

Убитый был мужчиной преклонного возраста. Его светло-голубые глаза так никто и не закрыл, и они безучастно взирали на мир. Сонора запустила пальцы в его пышную седую шевелюру и отметила, что густые усы покойного пожелтели от табака. Потом она ощупала череп и обнаружила вмятину на левом виске. «Возможно, ударился головой во время падения», — подумала она.

Его тело еще не окоченело и только начало остывать. Но это был грузный мужчина, и переворачивать его было тяжеловато. Сонора чувствовала, с каким вниманием за ней наблюдают полицейские. Один из них подошел поближе и помог ей перевернуть тело. Это был молодой шериф.

— Благодарю вас, — сказала она.

Он остался рядом, продолжая наблюдать за ее действиями.

Старик покойник был облачен в коричневую униформу и кожаную куртку, залитую кровью, которая уже успела загустеть. Сонора осторожно ощупала тело и нашла два отверстия с левой стороны спины. Она приподняла его обмякшую, тяжелую руку и увидела на запястье, покрытом курчавыми завитками седых волос, обручальный браслет с золотой пластиной. На пальцах и ладонях не было никаких повреждений. Значит, борьбы тоже не было, возможно, впрочем, что он не успел вовремя среагировать и погиб от первого же выстрела.

Сонора прикрыла тело простыней и оглянулась, почувствовав на себе взгляд Сэма.

— Ну и что ты думаешь, Сонора?

— Похоже, что его убили с первого же выстрела.

Сэм бросил на нее иронично-ленивый взгляд.

— Трудно утверждать наверняка — слишком много крови. Но похоже, все-таки было два выстрела из пистолета двадцать второго калибра. Одна из пуль попала в вену. Охранник не видел того, кто в него стрелял, поэтому и не оказал сопротивления. Это существенно. Ведь убийца — слабая женщина, и в ее планы не входило схватиться с кем-то один на один.

Климсон удивленно открыл рот и произнес:

— Вы сказали «она»?

Сэм утвердительно взмахнул рукой:

— А шериф Климсон сказал мне, что охранник получил по телефону сообщение о начавшемся пожаре и вышел проверить, в чем дело. Выходя, он оставил ворота открытыми.

Климсон грузно переминался с ноги на ногу.

— Чего я не могу понять, так это зачем ему, вернее, ей, понадобился этот поджог. Чтобы привлечь внимание?

Сэм засунул руки в карманы.

— Машина, которую она украла, стояла на противоположном конце стоянки, там, где и был обнаружен труп, так? Она затеяла поджог, чтобы отвлечь внимание охранника и спокойно пробраться к автомобилю. Только он, вместо того чтобы тушить огонь, позвонил в пожарную охрану, а сам решил обойти стоянку. Когда он слишком близко подошел к ней, она выстрелила.

— Но почему она решила угнать машину именно отсюда? — спросил Климсон.

— Потому что в Доннере никто ее не знает, и местным жителям невдомек, что эта машина не ее собственная. И еще — извините меня, конечно, — но это слишком крошечный городок, чтобы позволить себе иметь телевизионную станцию. Для меня вообще удивительно, что у них есть автомобили, — закончила Сонора.

Климсон поглубже натянул на голову шляпу и объяснил:

— Эта машина принадлежит сыну владельца — маленькому воображале, который любит разъезжать по окрестностям на этой тачке с эмблемой телестанции на кузове. — Он покосился на труп. — А этот старик участвовал еще во второй мировой войне. У него четверо внуков. И жена последние пять лет все время болеет. Его смерть окончательно ее доконает.

— Как его звали? — поинтересовалась Сонора.

— Его все звали просто Шорти, Шорти Сайзмор. А вон и она — его вдова, там стоит.

Жена покойного оказалась женщиной небольшого роста, полной и приземистой, с низко опущенными плечами.

Казалось, воздух вокруг нее стал вдруг совсем разреженным, и она мгновенно ощутила всю накопившуюся в душе слабость и тяжесть прожитых лет. Сонора увидела ее глаза — в них одновременно прочитывались мудрость, потрясение случившимся и, как ни странно, облегчение. Такой же взгляд имело отражение Соноры в зеркале в ночь смерти Зака.

Еще одна скорбящая вдова.

Сонора склонилась над катафалком:

— Он даже кобуру не успел расстегнуть.

— О чем задумалась, Сонора? — спросил Сэм, перехватив ее взгляд.

— Я вспомнила о Банди.

— Тед Банди? Теодор?

Она кивнула:

— Просто образец непредсказуемости. Он тщательно планирует все год за годом, но то и дело у него что-то меняется или что-нибудь мешает ему, и тогда он взрывается и идет ва-банк. Как при зверском нападении на женский клуб во Флориде, когда полиция сидела у него на хвосте почти до конца.

— Думаешь, Вспышка тоже сорвалась с цепи?

— Боюсь, что да. Действительно боюсь. С ними со всеми такое случается рано или поздно. И если это ее лебединая песня, то мы должны помешать ей ее допеть, — сказала Сонора и потерла шею. — Удалось установить что-нибудь относительно ее оружия?

Сэм отрицательно покачал головой.

— Полицейские начнут осматривать площадку рядом с мусорным ящиком, когда там все остынет. Шериф сказал, что вскрытие пройдет в Луисвилле, после чего он сообщит мне его результаты. И еще. Официально они потребовали, чтобы мы задерживали у себя в штате убийц, совершивших преступление на нашей территории, а неофициально попросили пригласить их на операцию по захвату Вспышки, если таковая вообще когда-нибудь состоится, — сообщил ей Сэм и, зевнув, спросил: — Тебе еще не расхотелось отведать яичного рулета?

Глава 23

Прежде чем забрать детей, Сонора решила заехать домой и принять горячий душ. Она переоделась в черную футболку, джинсы и разношенные ботинки, а затем накинула на плечи старую фланелевую рубашку с длинными рукавами, чтобы скрыть посиневшее и опухшее запястье. Если бы дети увидели его и спросили, в чем дело, она, конечно же, не стала бы лгать, но все-таки лучше не выставлять напоказ подобные вещи.

Когда она приехала за детьми, дочка сразу вцепилась в нее. И даже Тим ее обнял. Затем дети поцеловали бабушку на прощание и запрыгнули на заднее сиденье автомобиля. Учуяв запах табака в салоне, они слегка поникли.

Сонора помахала свекрови рукой. Бэба наблюдала за ними, стоя у двери. Изо рта у нее торчала сигарета, а у ног прыгали и скребли лапами дверь три маленькие собачонки.

Дети, казалось, были возбуждены приездом матери.

— Мама, а что у нас сегодня будет на ужин? — спросила Хитер.

— То, что нам попадется по дороге домой.

Они взяли напрокат видеокассету с интересным фильмом. Хитер с Тимом удобно устроились на паласе в кабинете, а Сонора отправилась разжигать огонь в камине. Пламя было хотя и небольшое, но зато ровное. Сонора уселась на диван, поместив под запястье подушку-грелку. Клампет, положив голову ей на колени, облизывал дно бутылки из-под пива. Сонора легонько ткнула его в нос.

— Ребята, вы точно не хотите посмотреть для начала картину «Свидетель»? Ведь это же классика.

У Тима широко округлились глаза:

— Мам, мы столько раз видели этот фильм, что уже почти выучили его наизусть.

— А можно нам взять немного воздушной кукурузы? — спросила Хитер.

Сонора в это время кормила Клампета грибами.

— Только сами себя обслужите. Мне неохота подниматься.

В это время — три раза подряд — прозвенел дверной звонок.

— Ну вот наверняка за мной, — рассмеялся Тим. — Можно я пойду погуляю?

— Только пока не стемнеет.

— Ну да, пока не появится эта леди с канистрой бензина.

Сонора спихнула собачью морду с колена и внимательно посмотрела на сына. Затем она зажгла свет на крыльце и заглянула в дверной глазок.

На ступеньках перед дверью, переваливаясь с каблука на носок, стоял Чес. На нем были новые джинсы, рубашка, которую как будто только что вынули из фирменной коробки «Л.Л. БИН» и шляпа с лихо завернутыми полями и пером.

Сонора разглядывала его, не открывая двери.

Чес поставил пакет с покупками на крыльцо, скрестил руки на груди и, опершись на одну ногу, сжал свои и без того узкие губы. Он и в самом деле здорово смахивал на Зака.

— Мама! — раздался вдруг пронзительный голос Хитер. — Клампет ест твою пиццу!

Сонора вздохнула и приоткрыла дверь:

— Привет, Чес.

Чес снял шляпу и пригладил свои прямые черные волосы, тронутые сединой на висках. Он был широк в плечах, смуглокож и голубоглаз.

— Привет, малышка. Пожалуй, тебе не стоит переодеваться ради меня.

Сонора ничего не ответила.

— Можно войти? — произнес он таким подчеркнуто вежливым тоном, что Сонора невольно почувствовала вину.

Она подумала, что ему это неплохо удается — заставить человека ощутить себя виноватым. Она распахнула входную дверь, и Чес прошел навстречу бежавшим Клампету и Хитер.

— Чес! — воскликнула Хитер и обвила его за пояс своими ручонками. А Клампет принялся хватать его за ноги и вилять хвостом.

Чес отступил немного назад и, шутливо шлепнув Хитер по макушке, легонько оттолкнул ее. Пристально посмотрев на Сонору, он произнес:

— Нам надо бы поговорить. Без свидетелей.

Хитер обиженно отвернулась и, опустив подбородок, поправила очки на своем маленьком носике. Клампет повернул к ней свою морду и лизнул ее в локоть.

Сонора присела на корточки рядом с дочерью и обняла ее за плечи.

— Иди смотреть свое кино, Хитер. И забери с собой Клампета.

— А ты придешь?

Краем глаза Сонора заметила, как скривился Чес. «Такой элегантный, — подумалось ей, — и такой противный».

— Попозже, сладкая моя, а теперь ступай, — успокоила ее Сонора. Хитер опустила голову и, сопровождаемая Клампетом, поплелась в кабинет. Последние сомнения Соноры растаяли. Чес наклонился было, чтобы поцеловать ее, но она развернулась к нему спиной и направилась наверх, в гостиную.

— Если хочешь, присаживайся.

Он остановился у дивана. Видимо, Тим и Хитер играли здесь со своими миниатюрными игрушечными макетами: весь пол был завален отлитыми из пластмассы горами, крохотными деревьями, ярко раскрашенными рыцарями и драконами. На одной из подушек отчетливо проступали следы укусов. Очевидно, это Клампет устраивал какую-то возню рядом с кофейным столиком.

Сонора присела на край дивана и выпрямила спину — настоящая королева в своих владениях. Да поможет ей Бог!

— Не желаешь присесть?

Чес скривил губы:

— Тебе надо наконец что-то сделать со своим псом.

— Он просто постарел, — ответила Сонора, почувствовав, что ее щеки начинают краснеть.

— Может быть, настало время избавить его от лишних страданий?

Чес сел на диван и одарил ее ослепительной улыбкой. Соноре была хорошо знакома его привычка — усаживаться чересчур близко и брать ее руки в свои.

— Последнее время ты избегаешь меня, Сонора.

«Самое время выдержать драматическую паузу», — подумала она, не торопясь с ответом.

Чес нахмурился и, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза.

— У меня был трудный день. Да и вся неделя выдалась чертовски тяжелой. Я умираю от усталости и нервного напряжения, — проговорила наконец Сонора.

— Ну да, конечно. — Чес открыл глаза и скрестил руки на груди.

— О’кей, похоже, ты просто помешалась на работе, — продолжил он. — Я говорил с Сэмом, с твоим отцом и даже с твоей свекровью.

— Ты беседовал с моим отцом?

— Знаю, что тебе это не нравится, но я решил поделиться с ним своими планами.

— Какими же?

Он порылся в своем пакете и, улыбнувшись, вытащил плитку шоколада «Дав».

«Нет, — подумала Сонора, — это больше похоже не на улыбку, а на самодовольную ухмылку».

— Это шоколад. А есть еще кое-что получше шоколада — натуральные алмазы. — И Чес, вытянув руки, поднял черную бархатную шкатулку. — Подари мне счастье, Сонора.

— Ты полагаешь, я должна подпрыгнуть за этой коробкой?

Он плотно сжал губы и придвинулся к ней еще ближе:

— Оставь эти игры, Сонора, и прямо скажи, что ты думаешь.

У нее перехватило дыхание.

— Ты сейчас напоминаешь мне моего покойного мужа.

Чес открыл и снова закрыл рот, напряженно сглотнул, а затем решил показать всем своим видом, что ее замечание лишь слегка позабавило его.

— И это все? — с усмешкой спросил он.

— Надо прямо сказать, что это отнюдь не комплимент в твой адрес и я не хочу повторять одну и ту же ошибку дважды.

— Может, было бы лучше, если бы он остался жив, — пробормотал Чес.

— А еще лучше, если бы я просто рассталась с ним.

Он медленно покачал головой:

— Мне казалось, ты будешь счастлива замужем, я просто уверен в этом. Но видимо, что-то случилось и ты не хочешь со мной этим поделиться.

— Возможно, мне просто не нравится перо на твоей шляпе. Или то, что ты все время насвистываешь мелодию из «Кармен». А может быть, мне не по душе, что ты участвуешь в этих махинациях с «Фрисби».

— А что плохого во «Фрисби»?

— Ничего, если бы только ты все время не повторял, что это твоя последняя операция, и держал свое слово.

— Ты насчет той аварии, не так ли?

Сонора склонила голову набок:

— Причин и без того хватает, тебе не кажется?

— Я обещаю, обещаю тебе. Ничего подобного со мной больше не случится.

— Ты прав, такое вряд ли еще раз повторится, Чес. — Она посмотрела ему прямо в лицо. — Да, это была крупная операция. Тебе удалось тогда отвертеться. По какой-то неведомой причине — наверное, чисто случайно — ты стал вдруг рассеянным за рулем. Ты специально врезался в «вольво» и, получив вмятину на кузове, выскочил из машины, крича водителю, что это я во всем виновата, что я вывела тебя из равновесия. Ты использовал машину как орудие…

— О, не могу поверить своим ушам! Так ты, выходит, обиделась?

— Иди-ка домой, Чес. Я устала от тебя.

— Вот, значит, как? — Он помялся секунду, затем, сделав три шага, обернулся и пригладил ладонью пышную черную шевелюру — предмет его гордости. — У тебя кто-то появился, что ли?

— Все, Чес, дискуссия окончена.

Он поставил бархатную шкатулку на пол возле ее ног и спросил:

— Не хочешь взглянуть на это?

— Нет.

— У меня есть еще и шампанское. В пакете. Могу оставить его, чтобы сегодня вечером ты отметила свое одиночество.

— Забирай все и уходи.

Он поднял с пола свой пакет и коробку, забыв, однако, про шоколадку, завалившуюся между подушками дивана. Сонора проводила его до дверей.

Уже у самого порога Чес обернулся и процедил сквозь зубы:

— Я забираю назад свое предложение жениться на тебе, Сонора. А ведь мы могли бы стать шикарной парой.

Она кивнула головой в сторону кабинета, где находились дети:

— Эти игры в идеальную пару уже не для меня, Чес. У меня есть семья.

— Оставайся при своем, если хочешь, Сонора. Но вряд ли тебе еще удастся найти кого-нибудь, кто согласится жить вместе с двумя детьми и псом, который вечно мочится на ковер.

— Действительно, трудно отыскать более ценного кандидата.

Сказав это, она захлопнула дверь перед его носом. Вдруг раздались аплодисменты — Тим стоял на лестнице рядом с Хитер, которая подбежала к Соноре и крепко прижалась к ней лицом.

Тим одобрительно помотал головой:

— И правильно сделала, мам. Не стоит выходить замуж на таких условиях.

Сонора услышала раскаты грома и в тот же момент почувствовала легкий хлопок по руке. Вспышка молнии осветила комнату. Хитер стояла с широко открытыми глазами, прижавшись к дивану, и держала палец во рту. Она была одета в белый банный халатик с розочками и свои любимые легкие тапочки, которые были ей уже малы. По-видимому, она бродила по дому в поисках любимого одеяла.

Комната вновь погрузилась во тьму, освещаемая лишь мерцающим светом телеэкрана да зелеными огоньками видеомагнитофона. На экране Харрисон Форд чинил сломанную птичью клетку.

Сонора отодвинула топтавшегося у ног Клампета, подняла с колена наполовину съеденную плитку «Дава» и протянула дочери дольку шоколада:

— Боишься грозы?

Хитер кивнула, заползла на диван и положила головку на плечо матери:

— Мамочка?

Сонора зевнула.

— Ну?

— А ты будешь дома, когда я проснусь завтра утром?

Раздался телефонный звонок, и Клампет открыл свои обрамленные красными веками глаза. Сонора извлекла руку из кокона, который она устроила из подушки-грелки, и взяла трубку радиотелефона, заметив при этом, что руки у нее слегка дрожат. Опять Вспышка? Кто же еще может звонить в такое позднее время? Записывающее устройство было на месте. Сонора сглотнула слюну и прислушалась:

— Сонора Блэйр на проводе.

— Сонора? Прошу прощения. Я понимаю, что уже поздно, но я весь вечер был в пути.

Сонора сразу же узнала голос, в котором отчетливо звучали панические нотки.

— Китон? Что случилось? — спросила она и, прищурившись, взглянула на свои наручные часы: полвторого ночи.

— Я только что добрался до моего пригородного дома и нашел еще один конверт. Ну, такой же, как я вам показывал раньше, помните?

— Помню, Китон.

Надо чаще называть его по имени и держаться спокойно. Она прижала к себе Хитер.

— На этот раз, похоже, в нем запечатаны два снимка.

— Вы уже открыли его?

— Еще нет.

— Не открывайте пока, договорились? Китон?

— О’кей.

— Слушайте, я выезжаю, сидите спокойно. Скоро буду у вас.

Сонора нажала на кнопку отбоя.

Хитер посасывала палец и смотрела на мать с укоризной.

— Тебе опять надо куда-то ехать, мамочка? — обиженно спросила она.

— Угу. Но сначала я попрошу дядю Стюарта, чтобы он побыл с вами во время грозы.

— Мам?

Сонора оглянулась и увидела Тима, стоявшего на лестнице, он все еще был в джинсах.

— А ты почему не в постели? — Она вновь взглянула на часы.

Клампет подбежал к лестнице и лизнул мальчика в босые ноги. Тим почесал его за ухом.

— Ты собираешься на работу, мам?

— Боюсь, что да.

— Не забудь свой револьвер.

— Не забуду. Я попрошу Стюарта приехать к вам.

— Мы будем вести себя осторожно.

— Знаю, но его присутствие здесь не помешает.

Тим согласно кивнул — выглядел он вполне довольным. Сонора подумала, что сын ее еще слишком мал и что уже далеко за полночь, а Вспышка до сих пор на свободе.

Глава 24

Пригородный дом Китона Дэниелса был погружен во тьму, хотя со стороны черного входа просачивался тусклый электрический свет. Сонора припарковалась у обочины и осторожно открыла дверцу машины. На улице было тихо. Вдоль дороги безмолвно застыли темные силуэты домов. Откуда-то издалека доносился приглушенный рев машин, несшихся по автостраде.

Тишину нарушал лишь стук ее каблуков. Наружная дверь была распахнута, а более мощная внутренняя — прикрыта. Сонора нажала кнопку дверного звонка, подергала дверную ручку и вошла внутрь.

Она сразу же заметила следы присутствия Китона Дэниелса — в прихожей валялся парусиновый портфель, а на перилах лестницы, которая вела в гостиную, висел галстук с нераспущенным узлом. На кухне горел свет. Сонора увидела на столе стопку корреспонденции и свернутые в трубку газеты.

Рядом с наполовину отпитым стаканом стояла бутылка джина.

Корреспонденция была самая разнообразная — журналы «Здоровье мужчины», «Джентльмен», «Детское просвещение», тут же лежало извещение от «Мастер Кард», благие вести от Эда Мак-Махона, купоны на пиццу, официальное послание от юридической фирмы некого Джеймса Д. Лайона и счет от «Хэллок Констракшн». А рядом с письмом из юридической конторы лежал белый уже вскрытый конверт — дешевый, из плохой бумаги.

Китон так и не дождался ее. Сонора взглянула на часы: без двадцати три. Она слишком долго заставила его ждать.

Фотоснимки были сделаны все тем же «Полароидом». У одного из них были загнуты края. Сонора с трудом поборола в себе искушение распрямить их. Слегка дрожа, она бросила взгляд на фотографии и медленно присела, подперев голову руками, после чего снова взглянула на снимки.

На первом был изображен Марк Дэниелс, пытавшийся избавиться от наручников. Соноре были видны даже капли пота, катившиеся по его вискам. И еще она заметила какой-то странный предмет у него в руках.

Второй снимок был еще страшнее: видимо, сделали его в тот момент, когда языки пламени уже лизали салон автомобиля и Марк Дэниелс потерял сознание. Рот у него свело судорогой, он уже не кричал…

Сонора подошла к задней двери, за которой находился крошечный дворик с неровной лужайкой, огороженной восьмифутовым забором. Включив фонарь над крыльцом, она увидела Китона Дэниелса, стоявшего к ней спиной. Руки он засунул в карманы. Китон глядел на далекие огни ночного города.

Дождя не было, но гром грохотал совсем близко. Путаясь в высокой траве, Сонора пересекла лужайку.

— Китон? — негромко окликнула она его.

Казалось, он не услышал. Тогда она коснулась его плеча, и он, положив свою руку сверху, крепко сжал ее ладонь.

— Не говорите ничего. — Голос у него был хриплый, какой бывает обычно после долгих рыданий.

Сонора сделала еще один шаг вперед и встала прямо перед ним.

Китон в чем-то неуловимо изменился, и это беспокоило ее — словно еще недавно он был где-то в той, прошлой жизни, а сейчас перенесся в будущее. Казалось, от похорон, состоявшихся лишь сегодня днем, его отделяют многие годы. Сонора сжала его руку в ответ и приблизилась к нему вплотную, так что волосы ее упали на его рубашку. Китон не отстранился, и тогда, обхватив его лицо ладонями, Сонора встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

Китон застыл в нерешительности, а у Соноры от волнения напрягся и задрожал низ живота. Неожиданно Китон прижал ее к себе и крепко обнял. Его язык раздвинул ее губы, и она почувствовала, как ее кольнула щетина его небритых щек, они были влажными от слез.

Сонора отпрянула было назад, но он схватил ее за плечи. Она закрыла глаза. Сегодня он казался ей очень ранимым и беззащитным.

— Тебе не стоит оставаться одному, Китон. Может, отвезти тебя куда-нибудь?

— Нет, — ответил он.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Я на минуту зайду на кухню. Оставайся здесь.

Сонора прошла через весь дом к машине, разыскала в багажнике бумажный продуктовый пакет и спрятала туда конверт с фотографиями. Возвращаясь назад, она поправила стопку газет на столе и выглянула во двор — Китон по-прежнему стоял, повернувшись к ней спиной. Но когда она была уже на полпути к нему, он неожиданно обернулся:

— Ты уезжаешь?

Сонора кивнула. В этот момент ей показались излишними какие-либо слова ободрения или утешения.

— Я позвоню тебе, — только и сказала она.

— Конечно.

Она задержалась у калитки, уже взявшись за щеколду, а потом повернулась, чувствуя, что он смотрит ей вслед, и проговорила:

— Обещаю: я разыщу ее.

Глава 25

Сонора поднималась с бумажным пакетом на пятый этаж здания префектуры, в отдел по расследованию убийств. Она заметила полоску света, пробивавшуюся из-под двери сержанта Крика, и помахала рукой Сандерс, которая сегодня дежурила с восьми вечера до четырех утра — в свои любимые часы.

— Что новенького? — спросила та.

— Новые фотографии.

Сандерс подкатилась к ней на передвижном стуле и отбросила слегка дрожавшей рукой волосы от глаз.

— Вспышка прислала?

Сонора утвердительно кивнула.

— Жуткие?

— Страшнее не бывает. Кто-нибудь есть в лаборатории?

Сандерс отрицательно покачала головой.

Сонора кивнула в сторону распахнутой двери, отделявшей отдел по расследованию убийств от отдела криминалистики:

— Лучше уж они будут здесь, чем в багажнике моей тачки. Скажи Крику, ладно?

Она оставила оба снимка вместе с запиской на столе Терри и уже собиралась уходить, когда вошел Крик.

— Сонора? — удивился он.

— Я все оставила там, сержант. — Она указала рукой на стол.

Ей очень не хотелось повторно разглядывать снимок этого смельчака Марка Дэниелса, агонизирующего в автомобиле. Затем она взглянула на часы — четвертый час ночи. На ее телефоне мигал сигнал автоответчика.

Одно из сообщений поступило от Долорес — Сонора запамятовала, как ее фамилия, — ответ на запрос. Эта женщина была ее коллегой из Мемфиса по делам, связанным с убийствами. Сонора записала в блокноте ее полное имя и номер телефона.

— Сонора?

Она аж подпрыгнула на стуле. Крик, как обычно, выглядел раздосадованным, хотя голос его звучал достаточно вежливо. На это раз Сонора не стала предлагать ему, как это делала всегда, ослабить узел галстука, потому что он уже был без галстука. Она водрузила локти на стол и опустила на них подбородок.

— Ты еще здесь?

— Как и полагается следователю. Вы уже видели фотографии?

— Интересно было бы знать, сколько у нее еще таких картинок в запасе, — ответил он, скривившись.

Сонора пожала плечами:

— Не уверена, что Дэниелс сможет выдержать, если появятся новые снимки.

— Я тоже вряд ли это выдержу, — заметил Крик, покачиваясь с пятки на носок. — Надеюсь, что на этот раз Терри обнаружит отпечатки пальцев. И давай-ка, Блэйр, вали домой, а то ты похожа на черта.

— Сэр, я получила сейчас послание от полицейского из Мемфиса. Три года назад у них было убийство, очень похожее на расправу с Марком Дэниелсом.

— Ха! Так ты думаешь, там тоже поработала Вспышка?

— Совпадений еще больше, чем со случаем в Атланте — убийцей была женщина, использовавшая наручники. И жертва тоже погибла.

— И ты хочешь смотаться в Мемфис?

— Долорес рассказала мне, что нечто подобное случилось и в Западной Вирджинии.

— Нечто подобное?

— Да, сэр.

Крик тяжело положил руку на спинку ее стула, да так, что тот жалобно заскрипел.

— Ты зарегистрировала этот случай в реестре особо тяжких преступлений, в ФБР?

— Нет пока. Как ты думаешь, может, следует провести анализ ее голоса?

— Чтобы убедиться в чем? Что она маньяк-убийца? И что она опасна для общества? Или что она уже давно скрывается?

Сонора хлопнула ладонью по столу:

— Поняла.

— Прости, Сонора, я не собирался срывать на тебе злость. Отдыхай, — извинился Крик и стремительным шагом направился в свой кабинет, оставив дверь открытой.

Сонора сразу же определила по звуку, что ящик с делами — черт бы его побрал! — не закрывается: похоже, какая-то папка соскользнула вниз. Это окончательно вывело ее из себя. Она вскочила и пошла к выходу.

Крик тащил навстречу ей толстую стопку документов:

— А вот и мы.

— Ящик не закрывается.

— Что?

— Да ящик с делами, — буркнула Сонора и пихнула носком ботинка проклятый ящик. Неожиданно замок клацнул. Настроение сразу улучшилось.

— Ну теперь-то ты счастлива? — поинтересовался Крик.

— Вам, — ответила Сонора, указав рукой на пустой бланк, — известно не хуже, чем мне, что ФБР не прикоснется к этому делу, пока мы не установим имя и адрес убийцы, а также предоставим подписанный ордер на ее арест. И зачем вы говорите мне об этом сейчас, в три часа ночи?

— Ладно, шагай домой и оставь меня в покое. Это же всего лишь подстраховка. К тому же она прикроет наши задницы — мол, мы сделали все, что в наших силах.

— Пожалуйста, я могу сообщить все, что вас интересует, сэр. Убийца выросла в сельской местности, вероятно, в небольшом городке — где-нибудь на юге Кентукки, где принято говорить «вы все там». Думаю, что когда-то она попалась на какой-нибудь мелочи, типа кражи из магазина. Поджогами людей она занялась, вероятно, для получения полового удовлетворения, уже когда стала подростком, а может, и раньше. Будучи ребенком, она наверняка мучила ради забавы животных, а сейчас ей нравится наблюдать за страданиями своих жертв и их родственников. Готова держать пари на свой последний цент, что она охотится за Китоном Дэниелсом. И я вам повторяю еще раз, что мы должны охранять этого парня как зеницу ока.

— А как насчет адреса, Блэйр? Он у тебя уже в кармане?

— Вы что, считаете, я смогу узнать ее адрес, если заполню этот бланк?

Крик обреченно махнул рукой:

— Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать.

— Хорошо, доставлю вам удовольствие — заполню эту бумагу. А вы отпустите меня в Мемфис и Атланту.

— Сначала ты заполнишь этот бланк, а уж потом мы рассмотрим твою просьбу.

Сонора уставилась на него в ожидании согласия.

— Что-нибудь не ясно, инспектор Блэйр? — буркнул Крик.

— Никак нет, сэр.

— Тогда идите.

Глава 26

На ярко освещенной стоянке почти не было машин. Сонора подергала дверцу и проверила замки. У нее появилось какое-то странное, недоброе предчувствие, поэтому она обернулась и внимательно осмотрела заднее сиденье. Там было пусто. Надо всегда проверять, когда садишься.

Она запустила двигатель, взглянула через ветровое окно и вдруг заметила на затуманенном стекле начерченную кем-то цифру три.

Вспышка?

Как по заказу зазвонил радиотелефон. Сонора взяла трубку и обратилась в слух.

— Эй, подруга, как поживаешь? Китон получил мою бандероль?

Сонора включила передние фары и посмотрела в зеркало заднего вида — поблизости никого не было. Но похоже, Вспышка все-таки находилась где-то рядом. И наблюдала за ней.

— Ага, мы получили ее.

Сонора вырулила со стоянки и повернула налево, в сторону реки, попутно стараясь вспомнить все места расположения телефонов-автоматов.

— Мы? — прозвучал вопрос, и последовала пауза. — Не правда ли, забавно? И как это ты догадалась, что это я была сегодня на кладбище. Послушай, мне кажется, мы с тобой связаны одной ниточкой, ты и я. Думаю…

— Как ты узнала этот номер?

— Не важно, как узнала. А может, ты сама мне его дала. А что, если я — это ты, только твоя вторая, темная половина. Может, ты тоже убийца и просто не помнишь этого. Может быть, ты — шестерка, а я — всего лишь тройка.

— Что ты хочешь этим сказать? Выражайся яснее.

Сонора внимательно обследовала взглядом улицы, через которые проезжала. Но везде было пусто.

На другом конце провода опять повисла тишина.

— О’кей, крошка, давай поговорим о тебе, — раздалось наконец после паузы.

В голосе собеседницы — как показалось Соноре — появились новые нотки. Перемена тактики? Пытается надавить на другие клавиши?

— Ведь на самом деле никакого сердечного удара не было, не так ли? Отчего тогда померла твоя мать?

Сонора нажала на тормоз и припарковала машину у обочины.

— О чем ты там бормочешь?

— Знаешь, моя мама тоже умерла, когда я была совсем маленькой. Ты же по крайней мере была уже достаточно взрослой.

— А что случилось с твоей матерью?

— Сейчас мы говорим о твоей, следователь, о твоей маме. Врач никогда не был вполне уверен относительно того, что с ней случилось, не так ли? Может, слишком большая доза лекарств, а может, и что-то еще. Ты могла бы мне возразить, но ведь вскрытия твоей мамочки так и не произвели. Ты, наверное, считаешь, что она сама выпила лишние таблетки, а не допускаешь, что их мог подложить ей твой папочка? А может, он просто набросил ей на лицо подушку, когда она задремала после приема таблеток. Или, думаешь, она знала, что ее собираются убить? Когда это случилось? Тебе, должно быть, приходилось видеть лица людей, которые уже знают, что должны умереть. Подчас у них очень забавный вид.

Глава 27

В комнате для совещаний было прохладно, и Сонору бил легкий утренний озноб. Однако аромат свежесваренного кофе создавал уютную обстановку, и Сонора позволила себе проглотить аппетитный засахаренный орешек в тесте, едва воспринимая доносившиеся до нее голоса коллег. В эту ночь она практически не спала. Стоило улечься в постель и закрыть глаза, как перед ее внутренним взором возникал Марк Дэниелс, прикованный к рулю в охваченной пламенем машине. Явилась ей и его мать, сердито и печально глядевшая на гроб с телом сына.

Сонора закусила нижнюю губу и взглянула на Сэма, который рассматривал карту.

— Вот здесь, где впадает река Огайо в Миссисипи, и в Южном Кентукки, особенно вблизи границы с Теннесси. Как это ни смешно звучит, но во многих местах этой сельской глубинки жители до сих пор говорят «вы там», наподобие того, как мы говорим «вы все».

Последние его слова вызвали едкий смешок.

— Кто это мы? — поинтересовался Грубер.

— Я хочу сказать, что на Юге люди нередко обращаются друг к другу со словами «вы там», и, кстати, «черт бы вас всех побрал» — другое распространенное выражение, которые мы тоже часто используем.

Сандерс с удивлением посмотрела на Сэма. Она была новичком в их группе — совсем юная и худенькая, с модной молодежной стрижкой.

— Ты считаешь, что возможно…

Дверь распахнулась, и в комнате появился сержант Крик. Его широкий черный пояс с подвешенной кобурой был начищен до блеска. Плечи и грудь сержанта обтягивала светло-коричневая водолазка. Следом за Криком в комнату вошла Терри, которая, как всегда, казалась смущенной. На ней был заляпанный синий халат, а собранные в хвостик волосы слегка растрепались.

Крик занял место во главе стола и, взмахнув рукой, произнес:

— Терри.

Та поправила очки на носу.

— На одном из снимков нам удалось обнаружить отпечаток пальца.

— Ты хочешь сказать, что Вспышка не пользовалась перчатками? — удивленно уставилась на нее Сонора.

Терри заправила за ухо выбившуюся прядь.

— Нет, я абсолютно уверена, что она была в перчатках, хотя и в достаточно тонких, очень плотно облегающих руку. И она коснулась пористой поверхности одного из снимков. Кроме того, сейчас достаточно тепло, а фотография была влажной — наверное, из-за непрерывных дождей, которые идут последние дни. Это нам и помогло. Можно считать, повезло.

— Отпечаток качественный? — поинтересовался Сэм.

Терри улыбнулась своей лукавой кошачьей улыбкой.

Сонора в ожидании ответа подалась вперед.

— А где именно она оставила этот отпечаток, в каком месте снимка?

— На лице Марка Дэниелса.

— Теперь твоя очередь, — сказал Крик, посмотрев на Грубера.

Грубер встал с ленивой улыбкой.

— Мы обследовали все окрестности рядом с местом происшествия и посетили несколько домов, хозяева которых отсутствовали в день убийства. Сандерс отыскала даму, которая видела окрашенный под бронзу «понтиак», стоявший у обочины дороги около парка. Женщина утверждает, что накануне гибели Дэниелса машина простояла там целый день. Это неподалеку от площадки для пикников, в районе Пастушьего ручья. Женщина обратила внимание на автомобиль, потому что живет напротив, через улицу. Ей хорошо запомнилась эта странная машина. Тогда мы подумали — о’кей: если Вспышка действительно оставила машину, чтобы вернуться к ней ночью, то куда и каким маршрутом она направилась дальше? Чуть ниже по дороге расположены гастроном и бензоколонка «Бритиш петролеум», причем и в том и в другом месте установлены телефоны-автоматы. Прослушав записи звонков, мы обнаружили, что в день убийства Дэниелса из автомата на автозаправке после полудня кто-то заказывал такси. Мы побеседовали с работавшими там парнями, и один из них вспомнил, что видел, как звонила какая-то блондинка. Но прическа у нее несколько отличалась от той, что у девушки, изображенной на портрете. Парень сказал, что телефонный разговор действительно был очень коротким, а звонившая выглядела довольно смешно: небрежно одетая и вся растрепанная. Затем мы разыскали водителя такси, который ее отвез в торговый центр и высадил у антикварного магазина «Шелбиз».

— А как далеко машина Вспышки стояла от того места, где был убит Дэниелс? — спросил Сэм.

Грубер открыл было рот, но его опередил поднявший руку Моллитер.

— Думаю, на этот вопрос лучше ответить мне, поскольку я как раз прошел этой дорогой, — начал он, ткнув указательным пальцем в карту. — Весь путь — от места убийства до стоянки машины — занял восемь минут быстрым шагом.

— Но на высоких каблуках и в потемках времени потребуется гораздо больше, — добавил Грубер.

— Но она могла идти и вдоль шоссе, — нахмурившись, предположила Сонора.

Моллитер снисходительно посмотрел на нее и уверенным тоном произнес:

— Она едва ли отважилась бы продираться сквозь кустарник, растущий у подножия холма. Да еще на высоких каблуках.

— Но она сменила туфли, — сняв очки и помассировав раскрасневшуюся переносицу, возразила Терри.

Сонора кивнула.

— Ну, вы даете, девушки, — выходит, она в своей крошечной дамской сумочке таскала кроссовки?

— Не в маленькой, а в большой сумке, — пояснила Сонора. — Ей было что носить и помимо кроссовок. К тому же, Моллитер, у нее не такие здоровые лапы, как у тебя.

Грубер согласно закивал:

— Действительно, вспомни — ведь ей надо было прихватить еще веревку и фотоаппарат. Почему бы заодно не сунуть в сумку и кроссовки?

Сэм махнул рукой:

— И еще она отлила немного бензина из бака машины Марка Дэниелса. Ведь вы нашли оплавленный кусок пластика рядом с бензобаком, не так ли, пожарный эксперт?

— Точно так. Значительно легче отсосать горючее из бака, чем таскать его с собой, — согласился Микки.

— Есть что-нибудь по поводу веревки? — спросил Крик.

— Обычная бельевая веревка. Такую можно купить в любом хозяйственном магазине.

Сэм потер кончик носа.

— Тогда как ей удалось добраться до бара Кухо, если она оставила машину радом с парком? Снова такси? Или автобус?

— Хороший вопрос, — хмыкнул Грубер.

— Да, надо разобраться с этим, — начал было Крик.

Стук в дверь заставил его прерваться и вопросительно вскинуть брови. Моллитер подошел к двери, с кем-то пошептался и, обогнув стул, на котором сидела Сонора, бросил на стол перед ней небольшой пакет.

Оторвавшись от своих записей, Сонора взяла его в руки, встряхнула, а затем отодрала полоску, которой он был заклеен. Взгляды присутствующих устремились на Сонору. Даже Микки на секунду умолк, но потом продолжил доклад.

— Не слышно тиканья? — раздался над плечом Соноры шепот Сэма.

Сонора вскрыла пакет. В нем оказались записка и небольшой квадратный брикет, завернутый в фольгу. Она положила его на колени и постаралась бесшумно развернуть, медленно отгибая края фольги.

Внутри лежал тостик, состоявший из двух поджаренных кусочков хлеба и масляной прослойки между ними, причем корочки были аккуратно срезаны. Сонора потерла подбородок и принялась рассматривать записку, написанную черной перьевой ручкой на тонкой, линованной бумаге серого цвета.

Почерк был уверенный, с нажимом и сильным наклоном. Прищурившись, Сонора поднесла листок поближе к глазам и прочитала:

«Я приготовил этот завтрак для тебя. К.»

— В чем дело, крошка? — через ее плечо заглянул Сэм. — У тебя лицо покраснело.

Сонора выхватила записку из его пальцев и засунула ее поглубже в карман.

— Так, ничего.

В комнате вдруг воцарилась тишина. Сонора оглянулась и, заметив, что Крик уставился на нее, спросила:

— Простите, я, кажется, что-то пропустила?

— Пожарник говорит, что ключ, который они нашли, подходит к наручникам, но не к тем, которыми был прикован Дэниелс.

Сонора положила пакет на колени и посмотрела на Микки:

— А ты в этом уверен?

Тот поскреб подбородок.

— Ключ, который мы обнаружили, не подходит к наручникам Дэниелса — совершенно разные конструкции.

— На одном из тех снимков, которые получил Китон, можно заметить, что Марк держит в руках какой-то предмет. Это трудно рассмотреть, но в его сцепленных пальцах определенно что-то есть, — сказала Сонора и подняла вверх руку, демонстрируя, как большой палец касается указательного, — и этот патрульный, Финч, тоже говорил, что Марк кричал о каком-то ключе. Вероятно, это не был призыв к брату Китону. Похоже, он кричал о ключе от наручников.

— Выходит, он держал ключ от наручников, но совсем не от тех, — заключил Сэм.

— Это нам ничего не дает, — покачал головой Мол-литер, откатив назад свой стул, — и ни в чем меня не убеждает.

Сонора вспомнила последнюю фотографию, на которой пламя уже подбиралось по веревочному фитилю к беззащитному, обнаженному телу Марка, а на лице его застыла гримаса ужаса.

Грубер шумно выдохнул. Взглянув на него, Сонора поняла, что он подумал о том же, что и она.

— А если предположить, — продолжила Сонора, откашлявшись, — что Вспышка специально дает Дэниелсу ключ от наручников, и он верит, что сможет снять их, причем надеется на это до того мгновения, пока не вставляет ключ в замок и не убеждается, что тот совершенно к нему не подходит?

— Давай разберемся. Итак, она приковывает Дэниелса к рулю…

— Как вообще Дэниелс позволил ей сделать это? — покачал головой Грубер, зачерпнув пригоршню засахаренных орешков в тесте.

— Возможно, какие-то сексуальные игры, — предположил Сэм. — Например, «разреши мне приковать тебя, чтобы сильнее любить».

— Но чтобы согласиться на такое, надо быть парнем определенного сорта, не так ли? — Лицо Моллитера раскраснелось. На верхней губе у него выступила испарина.

— Наверняка, — согласился Грубер.

Сонора поморщилась:

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «определенного сорта», Моллитер? Уж не считаешь ли ты, что если при виде девушки у Марка раздвигались колени, то он получил то, что заслуживал?

— Хватит об этом, — вмешался в спор сержант Крик.

— Он всегда делает подобные замечания в адрес женщин-потерпевших. А что ты думаешь о представителях своего пола, Моллитер? Выходит, твои взгляды поменялись?

— Послушай, Блэйр…

— Я сказал, хватит, — резко оборвал их Крик.

Сонора подумала, что неплохо бы перенять его непререкаемый тон и использовать в тех случаях, когда дети начнут выводить ее из терпения. Но чтобы иметь командный голос, нужно долго и упорно тренироваться.

Лицо Моллитера приобрело багровый оттенок.

— Ну и что в этом такого? Ладно, ключ не подходит. А зачем она вообще отдала его Дэниелсу?

Сэм нетерпеливо махнул рукой:

— Положим, ей как-то, пока не знаю как, удалось заполучить бумажник и одежду парня, а потом приковать его наручниками к рулю. Но смотрите, что получается — такая тщедушная особа, как Вспышка, вряд ли вызывает у мужчин опасение, и те поначалу не воспринимают ее всерьез. Возможно, затем она направляет на них револьвер. Выглядит она при этом достаточно мило. Держа под прицелом, она заставляет их подчиниться, а они постепенно начинают понимать, что вляпались в неприятную историю.

— Тогда это не похоже на сексуальные игры, — голос Моллитера звучал уже более мирно.

— По крайней мере со стороны мужчин, — заметила Сонора.

Сандерс робко подняла руку и предложила:

— Давайте вернемся к обсуждению вопросов географии…

— Боюсь, что в данном случае мы имеем дело не с географией, а с порнографией, — перебил ее Грубер. — Не знаю, как вам, ребята, но мне кажется, что подобная наглость со стороны женщины может выглядеть по-своему забавной.

Смущенно улыбнувшись, Сандерс откашлялась и попыталась продолжить:

— И все-таки интересно…

— Есть какая-нибудь информация от свидетелей из парка? — вновь прервал ееГрубер.

Щеки у Сандерс покраснели, и она продолжила уже более громким голосом:

— Сэм, ты как-то упомянул, что в этом районе Кентукки имеется несколько муниципальных колледжей, не так ли? В тех местах, что ты показывал на карте?

Сэм ободряюще подмигнул ей.

— Возможно, она ходила в школу где-то в том районе. Стоит проверить колледжи и выяснить, не было ли у них там каких-либо историй с поджогами, или…

— Сандерс, она могла ходить в любой колледж, — нетерпеливо замахал руками Грубер, — если вообще когда-нибудь его посещала.

Сэм покачал головой в знак несогласия.

— Нет, действительно, если Вспышка училась в колледже, то Сандерс могла бы что-нибудь там разузнать. В сельских районах первые два года студенты очень привязаны к дому. Во-первых, так дешевле. Во-вторых, они имеют возможность вести более уединенную жизнь. В больших университетах, как вы знаете, каждый норовит сунуть нос в вашу личную жизнь. Часто студенты ограничиваются двумя курсами, получая соответствующую степень, а иногда переходят в университет, в большинстве случаев утрачивая при этом душевную простоту и доверие к людям.

Сандерс взглянула на Сонору:

— Ты, помнится, как-то рассуждала о ее юных годах, о том, что если она училась в колледже, то там могли быть отмечены необъяснимые пожары. Можно побеседовать с полицейскими из охраны студенческих городков.

Крик принялся складывать в стопку разложенные на столе документы.

— Отличная мысль, Сандерс, — отметил он, — займись-ка этим завтра.

— Устами младенца глаголет истина, — не преминул вставить Грубер.

Взглянув на Сандерс, Сонора заметила, что та покраснела и смущенно опустила глаза.

— О’кей, — подвел черту Крик. — Грубер, за тобой остается такси и вообще транспорт. И расспроси свидетелей в районе антикварного магазина. Сонора, ты и Сэм займетесь самим магазином. Моллитер…

Моллитер покосился на часы:

— У меня назначена встреча с возможным свидетелем по делу. И он запаздывает.

— Еще так рано, а он уже опаздывает? — удивился Сэм.

— Не он, а она, — ухмыльнулся Грубер. — Проститутки сейчас как раз возвращаются с работы домой.

Моллитер залился краской.

— Она может пригодиться нам в качестве осведомителя. Ведь сохраняется вероятность того, что наша убийца — тоже проститутка.

— Ладно, двигай к ней, — согласился Крик, потирая ладонью шею. — Были еще звонки, Сонора? Может, просто звонили и бросали трубку?

Сонора уставилась в пол. Стоит ли рассказывать Крику и всем остальным о том, что поведала Вспышка о ее матери? Для нее все еще оставалось загадкой, где та раздобыла номер ее рабочего телефона и каким образом получила столь интимные сведения о ее прошлом.

— Нет, сэр, — ответила Сонора.

Это была ее первая ложь, но ложь вынужденная — только ради того, чтобы скрыть от чужого интереса частицу своего сугубо личного мира, принадлежащего только ей.

Глава 28

Сонора слышала, как всхлипывает на противоположном конце провода ее дочь.

— Это тот самый чайный сервиз, что подарил мне Санта-Клаус и из которого я поила своих пони.

Сэм топтался подле Соноры, бормоча только два слова — «антикварный магазин» — и то и дело показывая на часы. Сонора кивнула ему: ладно, мол, сейчас заканчиваю. Неожиданно у нее заныла шея — слишком много телефонных разговоров ей пришлось выдержать за последнее время.

— А когда ты последний раз видела его, Хитер? Может, он просто валяется в стенном шкафу, среди прочего хлама.

«Если он и вправду попал туда, то, боюсь, его уже никогда не найти», — подумалось Соноре.

— Нет, он стоял на заднем крыльце, и кто-то забирал его.

«Не забирал, а забрал», — поправила ее про себя Сонора, а вслух сказала:

— Вот что бывает, когда оставляешь свои вещи на улице, Хитер.

Она взглянула на Сэма, который уже нетерпеливо тряс головой, что означало: «О Господи, когда же ты закончишь?» Почувствовав легкий приступ тошноты, Сонора прикрыла глаза. Слишком рано для язвы, но это был именно ее сигнал. А все из-за того, что она совсем не спала. Если только не было какой-нибудь другой причины. Например… Ну нет, только не это! Сейчас совсем не время. Сонора глянула на календарь и поняла, что ее месячные запаздывают.

— Мамочка?

— Послушай, Хитер, мне неприятно, что это тебя так расстроило. Но мамочка сейчас занята. Мы поговорим, когда я вернусь домой. А пока поищи под своей кроваткой и в стенном шкафу. Может, ты все-таки не оставляла его на улице?

— Держу пари, что он под твоей кроватью, — раздался в трубке отдаленный голос Тима. — Пойдем, глупышка, я помогу тебе искать.

Когда Сонора положила трубку, Сэм уселся на угол ее стола и спросил:

— Ну, теперь мы можем наконец отправиться?

— Я готова, только… прости меня, Сэм. Там Сандерс возится с кофеваркой. Я отлучусь на минутку — надо помочь девочке.

— Помочь девочке?

— Да. Буду через минуту.

Сложив на груди руки, Сонора прислонилась к стене туалета. Бросив на нее беспокойный взгляд, Сандерс повернулась к зеркалу и достала из своей сумочки расческу и губную помаду. Неожиданно Сонора осознала, что вызывает у этой женщины чувство тревоги. Она тут же вспомнила о Вспышке и об их телефонных разговорах. Нет, это не одно и то же. Сандерс опять посмотрела на нее, и Сонора снова скрестила руки на груди.

— Я бы предложила тебе присесть, но, по понятным причинам, не думаю, что мы будем удобно себя чувствовать в таком положении.

Сандерс рассмеялась и прикусила нижнюю губу.

— Я знаю, что это звучит несколько оскорбительно, Сандерс, но ведь у тебя нет мужского члена, не так ли?

— Что?!

— Сегодня любой может купить этот орган, заполнив бланк заказа, на последней странице обложки одного из этих журнальчиков, служащих прославлению порока. Но ведь это не одно и то же, не правда ли? Так что постарайся преодолеть свое смущение и излишнюю щепетильность. Это не значит, что ты должна превратиться в мужика. Сейчас мы беседуем с тобой не просто как женщина с женщиной. Я рассказываю тебе то, что мне самой восемь лет назад поведал сержант, понимаешь? Так вот, никогда не позволяй типам вроде Грубера перебивать тебя каждые две секунды. Они не воспринимают тебя всерьез, а ты с этим миришься.

— Но я не хочу выглядеть грубой.

— Грубишь не ты, а они.

— Так ты считаешь, что я должна подать на них письменную жалобу?

— Ты что, собираешься жаловаться на то, что тебя прервали?

— Так что же мне делать? — спросила Сандерс, нервно сцепив пальцы.

— Ты должна обратить на это внимание и принять необходимые меры, причем сделать это надо немедленно, иначе твое положение еще более ухудшится. Придерживайся собственной линии поведения, не позволяй никому перешагивать через тебя и не копи в себе обиды. И вот еще что, Сандерс: когда ты будешь в следующий раз излагать свое мнение, постарайся не улыбаться.

— Не улыбаться?

— Мои наблюдения показывают, что женщины всегда улыбаются независимо от внешних обстоятельств. Держу пари, что даже жертвы Банди улыбались перед смертью. Не забывай, что ты полицейский, и избегай заискивать перед теми, кто заставляет тебя страдать.

— Ты заставила меня о многом задуматься, — кивнула Сандерс.

— Вот и хорошо. Именно поэтому мне нравится иметь дело с женщинами — они всегда думают.

Глава 29

В витрине антикварного магазина «Шелбиз» была выставлена деревянная карусельная лошадка. Белая эмаль на ее боках приобрела серый оттенок и кое-где отслоилась, а красные и синие розы, намалеванные вокруг шеи, поблекли и наполовину стерлись. При виде этой лошадки у Соноры впервые в жизни возникло желание приобрести что-нибудь антикварное.

Когда они с Сэмом входили в магазин, об их появлении оповестил перезвон колокольчиков, прикрепленных к входной двери. Сонора сразу же подошла к лошадке и ознакомилась с ценником, после чего охота к покупке антиквариата у нее мгновенно отпала.

Это был приличный по размерам магазин, весь заставленный мебелью и увешанный полками, заваленными куклами и разными разностями — безделушками с толкучки, которые, по мнению Соноры, являлись просто хламом. Густой запах, исходивший от этого старья, был ей неприятен. Тут можно было увидеть «говорящие» оловянные подносы, музыкальные почтовые открытки, миниатюрные бутылочки из разноцветного стекла и игральные карты из Нью-Йорк-Сити. Старинные бутылки из-под кока-колы, ветхие томики книг, медали времен второй мировой войны, фарфоровые и пластиковые куклы, крошечные чайники и сахарницы. Большая часть вещей, созданных в сороковые — пятидесятые годы, несла на себе старомодный отпечаток некоторой претенциозности, которая всегда раздражала Сонору.

Она прошла мимо ряда платьев из белой кружевной материи, всколыхнувшихся при ее приближении, и пощупала самое маленькое из них — удивительно тонкий и нежный на ощупь хлопок, желтые вставки из сатина и ряд крошечных перламутровых пуговиц.

— О, знаменитые тарелки «Блу Уиллоу»! — воскликнул Сэм, остановившись у стола, на котором лежала стопка книг. — У Шелли есть такая тарелка, ей подарила ее бабушка. Ты видела эту вещицу — она висит у нас на кухне. Да, Шелли бы здесь понравилось, она просто поедала бы весь этот хлам глазами.

Осторожно ступая по выщербленному кафелю, Сонора прошла в глубь магазина. Она заметила старый патефон и рядом с ним стопку долгоиграющих пластинок в потрепанных конвертах. На верхнем была надпись — «Кармен».

У прилавка, за отполированной до блеска латунной кассой, стояла женщина лет пятидесяти. У нее была достаточно стройная и подтянутая для ее возраста фигура. Она пользовалась темной губной помадой. Брови у дамы были густые, с коричневатым оттенком. На груди болтались очки, которые удерживались цепочкой. Она просматривала пачку каких-то бумаг, попутно делая пометки авторучкой. Сонора подумала, что эта женщина больше напоминает доктора наук, преподающего антропологию или средневековую литературу в Йельском университете.

Та взглянула на нее и приветливо улыбнулась. Сонора показала свое удостоверение.

— Доброе утро. Я инспектор Блэйр, полицейское управление Цинциннати, а мужчина, восхищающийся вон теми тарелками, — инспектор Делароса. Я хотела бы задать вам пару вопросов.

Женщина водрузила на нос очки и принялась изучать полицейское удостоверение Соноры, после чего, слегка наклонив голову набок, приветливо посмотрела на Сэма.

Распаковав свежую кассету, Сонора вставила ее в диктофон и нажала на кнопку «запись».

— Я следователь по делам, связанным с убийствами, и в настоящее время разыскиваю убийцу.

— Убийцу?

Сонора кивнула:

— Простите, не знаю вашего имени?

— Меня зовут Шелби Харгривс, я одна из совладельцев этого магазина.

— Х-а-р-г-р-и-в-с? — произнесла по буквам Сонора.

— Да.

— Вы были здесь в прошлый вторник вечером? Меня интересует, не встречали ли вы в тот день одну женщину — я вам покажу набросок ее портрета. Она могла быть здесь около… — Сонора заглянула в свои записи, — где-то после ленча, в два-три часа пополудни. Вы были здесь в это время?

— Я работала целый день — с семи утра до девяти вечера.

— Эта дама — блондинка, возраст — между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами, хрупкого телосложения. Вот ее портрет, но это лишь эскиз, понимаете?

— Такое ощущение, что вы дали мне свое собственное описание, следователь.

Сонора усмехнулась.

Шелби Харгривс тем временем принялась разглядывать набросок, задумчиво барабаня по щеке коротким ухоженным ноготком, густо покрытым прозрачным, бесцветным лаком.

— Да, похоже, я видела ее. Если это действительна та, о ком я подумала, то я ей даже сама помогала. Насколько помню, она приехала на такси.

Сонора продолжала сохранять непроницаемое выражение лица:

— Вы и это заметили?

— Но ведь такое не часто бывает. Большинство людей приезжают на своих собственных машинах или на автобусе, иногда приходят пешком. За покупками как-то не принято отправляться на такси.

— А когда она ушла отсюда?

— Этого я не запомнила. Она не просила воспользоваться телефоном, чтобы вновь вызвать такси, а просто выскользнула из магазина и пошла по направлению к городу. Это я могу сказать точно.

— По направлению к городу… — эхом повторила Сонора, подумав, что теперь придется проверить расписание автобусов и направить запросы в частные таксопарки. — А как долго эта девушка здесь пробыла?

— Часа полтора-два. Она что-то искала. Похоже, она бывала у нас и раньше, потому что осматривала определенные углы и полки магазина — как будто уже точно знала, где может найти то, что ей нужно.

Шелби Харгривс приподняла очки и протерла глаза.

— Она словно пребывала в каком-то своем, закрытом от окружающих мирке — сосредоточенно все осмотрела, потом медленно прошествовала по проходу между стеллажами, будто очарованная принцесса. Принцесса антикварного королевства.

Приблизившись к ним, Сэм осмотрелся, видимо, что-то его заинтересовало.

— Вы всех покупателей разглядываете так внимательно? — спросил он хозяйку магазина.

Харгривс покачала головой:

— Обычно нет. Но у этой девушки был слишком уж странный вид. Ей нравились некоторые вещицы, она прикасалась к ним, словно маленькая девочка в кондитерском магазине. Такой тип людей я называю «жадные пальцы».

Сэм ухмыльнулся, и Харгривс одарила его царственной улыбкой.

— А какие именно вещи привлекли ее внимание? — поинтересовался Сэм.

Харгривс оперлась локтями о прилавок.

— Больше всего ее интересовали куклы и такие маленькие вещицы, которые я называю «миниатюрами». Например, кукольная мебель. Ей понравился, в частности, вон тот чайный набор. Вы не обратили на него внимания?

Харгривс вышла из-за прилавка и подвела их к миниатюрному чайному сервизу.

Сонора нахмурилась — что-то смутно беспокоило ее.

— Этот набор чересчур мал для тех кукол, которые ей понравились. И тем не менее она не заинтересовалась ничем более крупным, — продолжила Харгривс, указывая на нижнюю полку. — Вот этими куклами она любовалась очень долго.

На полке красного дерева лежали, сидели и стояли изящные, роскошно одетые фарфоровые куколки с сине-мраморными глазами, оттененными темными ресницами на подвижных веках. В уши некоторых кукол были продеты сережки, а у одной, со щечками из полупрозрачного фарфора-бисквита телесного цвета, был даже обшитый кружевами зонтик.

— Моей дочке здесь бы понравилось, — заметила Сонора.

Харгривс кивнула и снисходительно улыбнулась:

— Это все для взрослых, настоящих коллекционеров, собирающих кукол определенных типов. Лишь в очень редких случаях такие куклы выпускались и для детей, — пояснила она и показала на куклу-мальчика в коричневых бархатных штанишках и пиджачке, воротник и рукава которого были отделаны тесьмой кремового цвета. — Около него она тоже задержалась на некоторое время. Но кажется, он ей показался слишком дорогим. Это немецкий мальчик, изготовленный из фарфора-бисквита. А вот тоже очень характерная кукла, обратите внимание на ее глаза. А это Саймон и Холбиг. Но они девушку не заинтересовали — ей не понравились их волосы. Видите ли, они блондины, а она предпочитала брюнетов. Я даже чуть было не получила травму, когда спускалась вниз, чтобы принести ей другой образец. Та кукла находилась не в лучшем состоянии — у нее не было одной руки, и щеки немного поцарапаны. Кроме того, на ней я не нашла товарного знака и не могла с уверенностью определить, где и когда она была изготовлена, поэтому цена игрушки была невысокой. — Харгривс наклонилась к Сэму. — Большинству людей не нравится, когда у кукол теряются конечности. В этом случае они требуют снизить цену. И если сами не занимаются починкой кукол, то ни за что не купят такую. Но та девушка не обратила на повреждения игрушки никакого внимания.

— Хотелось бы взглянуть на эту куклу, — сказала Сонора.

— У меня есть другая, похожая на ту, но только девочка. Пойдемте со мной, я покажу вам.

Она провела их в соседнюю комнату, заполненную более объемными предметами — мебелью, прялками и какими-то ящиками. Из зала в подвал вела широкая лестница. Сэм пропустил Сонору вперед, а сам спустился следом.

Снизу веяло прохладой и запахом плесени. В подвале царил беспорядок. Здесь лежало множество разнообразных книг — старые издания из серии «Тетушка Дру», «Приключения отважных мальчишек» — и даже военное обмундирование. Миссис Харгривс уверенно продвигалась вперед. Ее каблуки громко стучали по полу, выложенному желтой керамической плиткой. Наконец она остановилась у открытого кухонного шкафчика, забитого куклами, многие из которых не имели ни рук, ни ног, у каких-то отсутствовали головы, и почти все были сильно побиты и поцарапаны. В общем, некондиция.

— Вот это как раз один из тех необычных экземпляров, которые больше всего ее заинтересовали, — заметила Харгривс, взяв в руки куклу-девочку размером около семнадцати дюймов. На кукле было синее платье из «шотландки», а неаккуратно подкрашенные волосы стягивала сатиновая тесьма. — На этой хотя бы есть товарный знак, она изготовлена в Бруклине фирмой «Моден той» где-то между 1914 и 1926 годами. Мне кажется, что скорее всего в 1915–1916 годах, — добавила она и протянула куколку Соноре.

На кукольном платьице спереди расплылось большое коричневое пятно, но зато белые гольфики, а также желтые туфельки на ножках были на удивление чисты. Пухленькие ручки куклы напоминали по форме барабанные палочки, а пестрые волосы и розовое личико явно уже не раз подкрашивали. У кукольной девочки был такой приторно-сладкий взгляд, что Сонора сразу же почувствовала к ней антипатию.

Сэм взял куклу и пошевелил ее ручкой:

— Опилки?

— Точно. Тело и головка набиты пробкой, а ручки и ножки заполнены опилками и закреплены на шарнирах, — сказала Харгривс, подняв подол кукольного платьица. — Видите это? Специальные диски на плечах и бедрах.

— И как она расплатилась? — поинтересовалась Сонора.

— Наличными, — ответила Харгривс.

— Она купила что-нибудь еще?

— Так, всякую мелочевку для кукол. У меня там стоит целый ящик подобных вещиц, — сказала миссис Харгривс, покосившись на мощные двери позади. — Я подвела ее к нему, и она выбрала все, что нужно. Пойдемте, я покажу вам.

Сонора отобрала у Сэма куклу и одернула платьице на ее коленях.

В задней комнате был голый и выщербленный цементный пол. Рядом с железной кроватью, деревянным индейцем и эмблемой кока-колы стояла металлическая детская кроватка, узкая внизу и расширяющаяся кверху. Шелби Харгривс подошла к обшарпанному желто-зеленому сундуку, отодвинула задвижку и откинула тяжелую крышку. Сонора заглянула внутрь.

Глазам ее открылась пестрая коллекция кукольных глаз всех типов и цветов, ног, набитых опилками, крошечных рук и фарфоровых головок. Здесь же валялась детская плетеная шляпка, разорванный зонтик от солнца и пара очков в оловянной оправе. Там были также разрозненные туфельки из кожи и фетра и несколько малярных кистей, напоминавших скорее заготовки для кукольных голов. Сэм запустил руку в сундук и извлек на свет какое-то странное приспособление, похожее по форме и размерам на зерно воздушной кукурузы.

— А это для чего?

Шелби Харгривс с любовным трепетом дотронулась до серого металлического инструмента.

— Специальное устройство для притирки кукольных глаз. Сделано одной коннектикутской фирмой. С его помощью обрабатывают глазную впадину. Насколько я помню, у нас было еще одно такое, только в гораздо лучшем состоянии, — ответила она, роясь в сундуке. — Я точно знаю, что оно где-то здесь, если только Цецилия не продала его или не запрятала куда-нибудь. Само по себе оно не могло исчезнуть.

Сонора и Сэм обменялись взглядами.

— Меня это и вправду начинает беспокоить, — пробормотала Харгривс. — Нужно проверить, может, Цецилия и в самом деле продала его.

— А та женщина купила что-нибудь из этих мелочей? — полюбопытствовал Сэм.

— Да, она приобрела несколько кукольных глаз. Все обычно предпочитают голубые, но она выбрала карие. Я еще хотела ей подобрать здесь какую-нибудь руку взамен утерянной. — Она показала им набитую опилками ручку. — Вот эта вполне бы сгодилась, но девушка почему-то отказалась.

В этот момент послышался отдаленный звон колокольчиков у входной двери.

— Простите, мне придется подняться наверх.

Сэм благодарно пожал ей руку, отчего Шелби даже слегка порозовела.

— Можете смело осматривать здесь все, что вас интересует, — объявила она, отряхнув юбку от пыли. — Буду признательна, если по окончании осмотра вы закроете этот сундук.

Сонора подождала, пока стихнет стук каблуков по ступенькам лестницы, после чего подошла к сундуку и принялась копаться в нем.

— А устройство для притирки глаз все-таки пропало, — задумчиво проговорила она, глядя на Сэма.

— Думаешь, ловкая Вспышка прихватила его? — спросил он.

— Мне представляется это весьма вероятным.

Глава 30

Едва они покинули антикварный магазин, как радиотелефон Сэма сразу же заработал. Сонора уперлась ногами в бордюр и прислонилась спиной к «таурусу». Ее взгляд снова упал на стоявшую в витрине карусельную лошадку.

Приняв сообщение, Сэм повесил переговорное устройство на пояс.

— Что там? — спросила Сонора.

— Из Окстона звонил шериф, по поводу того охранника с телестанции, помнишь? Сегодня утром в Луисвилле провели его вскрытие и обнаружили в теле три пули двадцать второго калибра. Кроме того, они нашли угнанную машину.

— И где же?

— Она стояла далеко от шоссе, на проселочной дороге вблизи мукомольни «Кейнз». Они считают, что убийца бросила машину и сначала пешком пересекла железнодорожный мост, а потом прошла еще порядка шести миль в сторону города и телевизионной станции. Затем, похоже, Вспышка сменила одежду — может, в ресторане «Макдональдс», может, еще где-нибудь. Они рассчитывают найти очевидцев — ведь она должна была тащить заметную сумку с видеокамерой. После этого, как они полагают, обходными путями убийца вернулась к своей машине и смылась. На дверце угнанного автомобиля им удалось обнаружить несколько искусственных черных волосков. Да и сиденье водителя было сильно выдвинуто вперед, так обычно делают малявки, наподобие тебя и Вспышки.

— Ну спасибо, Сэм. Случайно не хочешь сунуть свои ручки в браслеты? — пошутила Сонора, показывая на наручники.

Сэм ухмыльнулся:

— Весь салон машины и ручки дверцы были тщательно протерты, но все же криминалистам удалось снять пару отпечатков, правда, не лучшего качества. Еще они нашли десантный нож, который на телестанции никто не признал. Такие ножи бывают только у любителей.

— Думаю, теперь нам известно еще об одном ее хобби. Ты уже рассказал Крику о том, что наша девочка любит играть в куколки?

— Да, и он считает весьма любопытным тот факт, что она сделала подобную покупку всего за несколько часов до убийства Дэниелса. Похоже, для нее было важно приехать туда именно на такси, как будто это было необходимым элементом заранее разработанного сценария.

На поясе Сэма снова запищал радиотелефон. Он вскинул бровь, а Сонора повела плечами — ее беспокоило странное чувство, будто от их внимания ускользнуло нечто важное.

Она перемотала к началу магнитофонную ленту и приложила к уху динамик диктофона. Голос Харгривс — спокойный и приветливый — был записан довольно отчетливо: «…то, что я называю «миниатюрами». Например кукольная мебель. Ей понравился, в частности, вон тот чайный набор…»

Почувствовав у себя на плече чью-то руку, Сонора вздрогнула.

— Крошка, с тобой все в порядке?

— Да, конечно. Ну что там еще?

Сэм нахмурился:

— Бак с мусором загорелся в той школе, где…

— Китон?

Сэм кивнул:

— Похоже, Вспышка действительно преследует этого учителя.

Сонора прыгнула в кабину на место водителя, а Сэм занял сиденье с противоположной стороны. Она защелкнула ремень безопасности и спросила еще раз:

— Так что же там случилось?

— Я сказал тебе все, что мне известно. Дэниелс сам сообщил об этом по телефону. Пожарная служба оповещения не захотела нас беспокоить.

— Как давно это случилось?

— Несколько часов назад. И она уже далеко, а Крик на этот раз сел в лужу.

— Боюсь, что я тоже. Благодаря пожарникам.

— Относись к ним поснисходительнее, Сонора. Для них ведь это обычное возгорание мусора.

— Там, где находится Китон Дэниелс, не может быть случайных возгораний.

— Но зачем ей понадобилось соваться именно в ту школу? Она ведь чертовски рисковала.

— А ты знаешь такое словечко — «одержимость»? Почему, например, бывшие мужья стреляют в своих жен именно у них на работе? Я молю Бога, чтобы Крик все-таки приставил кого-нибудь к Китону для охраны.

— Будь реалисткой, Сонора.

Глава 31

Обгоревший мусорный бак стоял в дальнем углу игровой площадки во дворе начальной школы, где преподавал Китон Дэниелс. Сонора забралась на капот патрульной пожарной машины аварийной службы «Блу Эш» и огляделась по сторонам. Огонь съел верхний слой мусора. Рядом с баком суетился знакомый пожарный эксперт. Если бы огонь проник в глубину на ограниченном участке, это означало бы, что мусор спокойно тлел, причиной чему могла стать непогашенная сигарета. Но, с другой стороны, если для поджога использовали горючее…

Услышав знакомое клацанье затвора, Сонора повернула голову.

— Стойте спокойно и не дергайтесь, — раздался дрожащий от волнения женский голос.

За ее спиной как из-под земли возникла чернокожая и стройная женщина — офицер пожарного патруля, больше похожая на учителя, нежели на полицейского. Униформа выглядела изящно и даже несколько щеголевато.

— Простите меня, офицер, — начала Сонора, — к сожалению, не могу разобрать ваше имя на значке. Бредли?

— Бреди.

— Офицер Бреди, что вы собираетесь делать, наставив на меня свою пушку? Если это ваша машина, то, клянусь, я ее не поцарапаю.

— Представьтесь, пожалуйста.

До Соноры вдруг дошло, что пожарная полиция также разыскивает невысокую блондинку. Сходство со Вспышкой уже начало ее раздражать.

— Женщина, которую вы ищете, более худая, нежели я, как ни прискорбно это осознавать. И волосы у нее гораздо светлее и пострижены короче.

Женщина-пожарный огляделась по сторонам в поисках помощи. Однако все были заняты, и тогда она сняла с пояса радиотелефон.

— Послушайте, Бреди, — рассмеялась Сонора, — я не заслуживаю подобного обращения. Я — следователь и работаю в городском отделе по расследованию убийств. Вон там, возле школы, стоит мой напарник, беседуя со своими приятелями. Его-то вы, надеюсь, знаете? Это Сэм Делароса.

— У вас есть удостоверение?

— Оно у меня на поясе.

— Не опускайте руки.

— Если я упаду на задницу, то свалюсь прямо вам на голову. Тогда не жалуйтесь.

Бреди не улыбнулась, продолжая держать в руках направленный на Сонору револьвер. Сонора повернулась к ней боком и осторожно пошевелила руками. Она надеялась, что Сэм все-таки не заметит, в какую переделку она умудрилась вляпаться. Бреди подошла поближе и принялась внимательно разглядывать ее удостоверение.

— Надеюсь, вас удовлетворила эта маленькая пластиковая фотография? Буду очень признательна, если вы засунете свой револьвер в кобуру, офицер Бреди, — сказала Сонора.

— Прошу прощения, — смутилась Бреди.

— Ничего, ничего. Только никому не рассказывайте, — добродушно ответила Сонора, снова усевшись на капот и свесив вниз ноги.

Бреди кивнула. Ее волосы были очень коротко острижены, а лицо казалось совсем юным.

— Вы уже давно здесь? — спросила Сонора.

— Приехали сразу, как только получили вызов.

— Как это произошло?

Бреди прислонилась к машине и начала рассказывать. «Беседуем как старые добрые подруги», — подумала Сонора, слушая ее рассказ.

Итак, пожарных вызвали где-то после двух часов. Чтобы не ошибиться, Бреди сверилась со своими записями — в два двенадцать. Однако Сонора не сомневалась в ее педантичности. Было как раз время активного отдыха, и на площадке находились сразу два начальных класса. Сонора огляделась вокруг — школа выглядела весьма ухоженной и была хорошо оборудована, по-видимому, благодаря усилиям состоятельных членов родительского комитета. На асфальте была укреплена огромная цветная карта Соединенных Штатов, выполненная из особо прочной пластиковой пленки. Здесь же стояли горка, несколько качелей, брусья — все выкрасили в самые яркие цвета. Грунт на площадке был аккуратно посыпан измельченной кипарисовой корой.

Чуть поодаль резвились две группы детей. Одной из них — судя по расписанию — должен был быть класс Дэниелса. Но сегодня они поменялись временем с классом мисс Ванкувер и получили возможность посмотреть спектакль передвижного кукольного театра. Таким образом, физическому отдыху Дэниелс со своими ребятами предпочли сказку о гноме-волшебнике Румпельштицкене.

Ванкувер обратила внимание на женщину, которая бродила неподалеку от игровой площадки, и уже направилась было к ней, чтобы выяснить, кто она, когда вдруг один из детей упал с брусьев. Разобравшись с ним, Ванкувер заметила, что эта женщина беседует с одним из ребят. Мисс Ванкувер окликнула ее. Женщина подошла поближе и неожиданно набросилась на нее; исцарапав учительнице все лицо, опрокинула на землю, после чего сбежала.

Сонора нахмурилась. Игровая площадка была расположена в плохо защищенном месте, рядом с автомобильной стоянкой. Школу с двух сторон окружали жилые дома. Позади нее пролегал участок скоростного шоссе, отделенный невысоким холмом, а также узкой полоской деревьев и кустарников. Справа школу защищала четырехфутовая ограда, слева забора не было. «Проникнуть в школу не составляет особого труда, — подумала Сонора, — даже не надо перелезать через забор».

— А о чем та женщина могла говорить с ребенком?

— Она поинтересовалась, кто его учитель. Тот ответил, что мисс Ванкувер. Тогда женщина спросила: «А разве ты не в классе мистера Дэниелса?» В это время ее и окликнула учительница.

— Она сильно пострадала? — поинтересовалась Сонора. Она не заметила поблизости машины «скорой помощи». Впрочем, та могла уже и уехать.

— Нет, ничего страшного, обычное потрясение.

Сонора поискала глазами Сэма. У нее свело плечи, и она энергично повращала руками. Распахнулась боковая дверь, и на пороге показался Китон Дэниелс в паре с каким-то мужчиной, помятый костюм которого, а также официальное выражение лица выдавали в нем полицейского. Позади семенил еще один мужчина — невысокого роста в соскальзывающих с выпяченного живота брюках. Его поредевшие волосы были смазаны чем-то блестящим. «Не иначе, директор школы», — подумала Сонора. Кем бы ни был на самом деле этот человек, впечатления счастливчика он не производил.

Китон тоже не выглядел радостным. Его губы были плотно сжаты, и она поняла, что в данный момент им владеют настороженность и подозрительность. Заметив, что они приближаются, Сонора соскользнула с капота машины. Полицейский в штатском ознакомился с ее удостоверением, висевшим на поясе, после чего окинул Сонору суровым взглядом. Он не был ей знаком. Она не раз сталкивалась по долгу службы с сотрудниками пожарного управления, но сотрудничать с этим типом у нее не было особого желания.

Между тем тот прочистил горло и обратился к ней:

— Простите, мисс…

— Инспектор Блэйр, — ответила Сонора, вытянув руки по швам, — я всего лишь рядовой сотрудник, сэр. Человек, с которым вам следует поговорить, стоит во-он там. — Она указала глазами в сторону Сэма. — Мистер Дэниелс, можно с вами немного побеседовать?

— Будем держать связь, — процедил полицейский, холодно взглянув на Китона.

Директор выдавил из себя вымученную улыбку:

— Подумайте о том, что я сказал. Мы вернемся к этому разговору в понедельник утром.

Китон равнодушно кивнул головой. Сонора поспешила за ним, а остальные остались на прежнем месте.

— Ты знаешь, они хотят, чтобы я ушел из школы. — Он искоса взглянул на нее, не сбавляя шага. — Мол, я обязан это сделать, потому что не в состоянии защитить вверенных мне детей. Они думают, что если я уйду отсюда, то уведу и ее. Господи, надо же как просто!..

«Совсем не так просто, как тебе кажется, — подумала Сонора. — И сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать».

Они пересекли площадку, прошли мимо брусьев и баскетбольных щитов. По пути Китон постоянно оглядывался по сторонам.

— Что ты ищешь? — спросила Сонора.

Китон почесал в затылке.

— Одна девочка из моего класса рассказала мне, что несколько дней назад, на перемене, она заметила здесь женщину, которая наблюдала за нами. Еще она сказала, что та женщина стояла вон там, у воды. Я все стараюсь понять, какого же все-таки черта ей… Нет, не могу представить. — Он направился в сторону деревьев, отделяющих школу от федерального шоссе, и остановился у глубокой грязной лужи, на которую падала тень от растущих по соседству мощных дубов. Взгляд его упал на мутную воду. — Как думаешь, может, именно эту грязь она и имела в виду?

Сонора пожала плечами и посмотрела на отпечатки ног:

— Все возможно, Китон.

Он посмотрел на нее в упор:

— Ей не удастся заставить меня сбежать. Никогда! Я не оставлю своих ребят, не брошу работу и не изменю своего образа жизни.

— А они могут заставить тебя? Я имею в виду — уйти по собственному желанию.

Китон оглянулся и посмотрел на школу.

— Они могут действовать традиционным способом. Для начала понизят меня в должности. Но даже тогда они не смогут меня заставить. Если директор захочет добиться своего, он попытается опорочить меня, однако на это потребуется немало времени. — Он поднял голову. — Почему ты считаешь, что я не прав? Ты думаешь, я рискую своими учениками? Я смогу о них позаботиться, Сонора. И если она опять здесь появится, я с ней разберусь.

Сонора кивнула:

— В школе прозвучал сигнал о появлении дыма в результате возгорания?

— Разумеется.

— А в твоем пригородном доме установлена сигнализация?

Он засунул руки в карманы.

— До прошлого вечера там стояло четыре датчика.

— У меня в доме их пять.

Китон озадаченно посмотрел на нее:

— В твоем доме?

— Я просто помешана на собственной безопасности. Ведь у меня двое детей, не забывай об этом. А вы уже поменяли замки, мистер Дэниелс?

— Мистер Дэниелс? А как насчет того, чтобы называть меня просто Китон?

— А как насчет замков? — повысила голос Сонора.

— Отрабатываешь на мне материнский тон, следователь? — усмехнулся Китон.

— Ты считаешь, что преступница, следящая за тобой, не представляет особой опасности только потому, что она женщина? Так?

— Думаю, я сумею с ней справиться.

— А вот твоему брату это не удалось.

Глава 32

На ходу отхлебывая из банки кока-колу, Сонора подошла к своему рабочему столу. На автоответчике нетерпеливо мигал сигнал сообщений. Наверняка это снова Чес — неизменный, всегда предсказуемый и вызывающий раздражение. Сонора дважды пыталась ему перезвонить, но оба раза его не оказалось дома.

Ей вспомнились телефонные звонки Зака в то время, когда он якобы работал до позднего вечера, и ее ответные звонки, убеждающие ее в обратном. «Так где же я, по-твоему, был, Сонора? — спрашивал он ее. — Давай оставим это…» Но все это было так давно!.. Сейчас подобные штучки с ней не проходят, потому что теперь ее это не колышет.

Тошнота сменилась болью в желудке — язва или что-то другое? Вчера она купила в аптеке препарат для определения беременности. Нервы ее были напряжены до предела.

Наклонившись к столу, Сонора нажала кнопку воспроизведения. Удивительно, но это был не Чес, а ее брат, Стюарт. В его голосе звучало раздражение:

— …что-то чудное творится с твоим телефоном. Такие звонки были и раньше? Эта женщина, которая поет, теперь звонит прямо сюда, в бар. В другое время я бы не обратил на это никакого внимания, но она совсем не умеет петь, да и потом блюз «Люби меня нежно» не относится к числу моих любимых произведений.

Сонора принялась грызть ноготь. Неужели эта поющая чудачка все та же Вспышка? Но зачем ей понадобилось звонить и петь? Вспышка преследует ее, это не подлежит сомнению. Возможно, она и сейчас ее разыскивает. С другой стороны, и без Вспышки хватает странных женщин, которые по тем или иным причинам могли позвонить Соноре. Но почему именно сейчас? При расследовании убийств простых совпадений не бывает. «Похоже, у меня обычный приступ шизофрении следователя-полицейского», — мысленно усмехнулась Сонора.

Со стороны мужского туалета появился Сэм, поправляя на ходу ремень.

— К Моллитеру явилась та проститутка. Не хочешь послушать их беседу?

Сонора хмуро посмотрела на своего напарника:

— Мне надо сначала позвонить кое-куда.

— Опять детям? Пойдем сначала послушаем их, Сонора. Грубер и Моллитер уже беседуют с ней в комнате для допросов.

— Ты имеешь в виду комнату для собеседований?

— Я имею в виду свежего свидетеля. Грубер утверждает, что эта девица знает убийцу.

— Возблагодарим Бога за столь ценную свидетельницу!

— Крошка, не будь такой циничной. Твоя главная проблема состоит в том, что ты недолюбливаешь Моллитера. Ладно, пойдем.

Через стеклянную дверь они видели, что свидетельница была небольшого роста и худая, как вешалка. Она сидела на стуле как-то сбоку, подобрав ноги. Женщина курила, делая резкие, отрывистые затяжки. Было видно, как дрожат ее пальцы, держащие сигарету. Ее джинсы были искромсаны в клочья, из-под них выглядывали красные велосипедные шорты. Кроме того, на ней были перепачканные грязью ковбойские полусапожки из коричневой замши с кисточками на голенищах и рубашка из толстой ткани в красную и черную клетку. Глаза проститутки были подведены, а желтые торчащие во все стороны волосы жирно блестели.

Моллитер сидел перед своим древним диктофоном — настоящим темно-зеленым чудищем, занимавшим чуть ли не целый угол стола. В этот момент Грубер, буркнув что-то насчет кофе, вышел из комнаты. Сэм перехватил его в коридоре и спросил:

— Ну и что она говорит?

— Она говорит, что предпочитает черный кофе с шестью кусочками сахара, — хмыкнул Грубер и нацедил в пластиковый стакан горячего кофе.

Сонора кивнула:

— Да, это должно ей помочь, а то уж больно ее колотит. Хотя, боюсь, ей сейчас нужно что-нибудь покрепче, нежели кофе с сахаром.

Грубер пожал плечами:

— Уж такая у нее профессия, к тому же она — белая, так что здесь нет ничего удивительного, ты понимаешь меня? Естественно, сталкиваясь со злом, она чувствует себя не лучше, чем любой из нас…

— Что же ей известно об убийце?

— У нее есть подруга по имени Шонелл, которая любит заниматься этим в наручниках. Как раз сейчас она рассказывает об этом Моллитеру. Кстати, мне лучше вернуться туда, пока он окончательно не разозлился.

— А внешность этой подруги имеет что-нибудь общее с нашим портретом?

— Не думаю. Она выше ростом, другого телосложения, а выговор у нее, как у выходцев из Северной Каролины.

— Интересно, каким ветром эту Шонелл занесло в Цинциннати? — удивился Сэм.

Сонора отбросила волосы с глаз.

— Может быть, она страстная поклонница нашей футбольной команды «Бенгальские огни»?

Скрестив руки на груди, Грубер криво улыбнулся:

— Ты почти угадала. Действительно, что-то связанное с огнем. Не пойман — не вор, сама знаешь. Похоже, эту Шонелл заподозрили и попытались обвинить в поджогах. Тогда она и решила слинять оттуда, а потом оказалась в Цинциннати.

Сэм посмотрел на Сонору, затем перевел взгляд на Грубера:

— Как вам удалось это раскопать? Она сама все это наболтала?

— Я же тебе говорил, что Моллитер давно знаком с этой проституткой. А она рассказала, что Шонелл — ее приятельница. Правда, про дружбу она не упоминала. Улавливаешь разницу?

Сонора кивнула.

— И еще она сообщила, что Шонелл, рассказывая о своих клиентах, частенько говорит, что ей хочется спалить им штаны.

— Ну конечно, — ухмыльнулась Сонора, — чего же тут непонятного? Чтобы запереть их, а самой смыться.

Грубер махнул рукой:

— «Вы зря смеетесь» — так она нам сказала. И еще добавила, что у нее есть кое-какие подозрения насчет Шонелл, потому что та увела у нее одного из постоянных клиентов, и этот парень, обычно появлявшийся каждую неделю, куда-то исчез. И когда Шири — ее зовут Шири Лафонтен…

— Ну да, разумеется, — усмехнулась Сонора.

— Так по крайней мере значится в ее водительских правах. И вот когда Шири поинтересовалась у Шонелл об этом клиенте, та хитро взглянула на нее и с улыбкой ответила, что позаботилась о нем и неплохо его поджарила.

— Она именно так и сказала — «поджарила»?

Грубер кивнул.

— Она описала внешность этой Шонелл?

— До последнего волоска, детка. Вплоть до того, что на ее левой лопатке вытатуирован цветок фуксии.

— И как же она выглядит?

— Чернокожая, с рыжими волосами, высокого роста, сутулится. У нее большая грудь, но Шири клянется, что фальшивая. Да, и еще — у нее повреждено колено.

— Повтори, что ты сказал, — попросил Сэм.

— Хотелось бы узнать, как она его повредила. Они обе работают на том берегу реки. И Шонелл раньше любила потанцевать в клубе «Сапфир», но теперь не танцует из-за колена.

— Надеюсь, в остальном она по-прежнему трудоспособна, не так ли? — усмехнулся Сэм.

— Вы узнали имя того «поджаренного» парня? — поинтересовалась Сонора.

— Она упоминала, что у него была кличка «Франт».

— Франт?

— Ну да, Франт. Звучит куда более роскошно, чем какой-нибудь Джон Смит.

Склонив голову набок, Сонора спросила:

— Пожалуй, история попахивает моргом. Она дала вам описание этого Франта?

— Пока нет, но допрос еще продолжается, и я обязательно это уточню, — пообещал Грубер и прошел в комнату для собеседований, а Сэм тем временем налил две чашки кофе. Соноре вообще-то не хотелось кофе, но все-таки она приняла чашку из рук Сэма — чтобы избежать лишних расспросов о своей язве. Засахаренные орешки уже давно переварились, и боль в желудке была готова перерасти в самый настоящий приступ.

Сотрудники, производящие допрос, пользовались разными входами в комнату для собеседований и действовали как бы независимо друг от друга.

Моллитер возился с диктофоном, в то время как Грубер придвинул стул поближе и с приветливым лицом наклонился к проститутке. Время от времени Шири бросала взгляд то на одну дверь, то на другую. И это сбивало ее с толку.

— Они решили, что мы не догадываемся о том, что они задумали, —проговорил Сэм.

Сонора усмехнулась. Действительно, любому, кто хоть когда-нибудь смотрел телевизор, все это было хорошо известно. Даже маленьким детям. Однако подобный прием иногда приносил результаты, так как позволял следить за подозреваемым из коридора — скажем, наблюдать, не забирается ли он на стенку и не пытается ли просверлить дыру в потолке. Сонора помнила одного парня, пытавшегося выбраться именно таким путем. Хотя сама она считала, что лучше было бы попытаться выйти через переднюю дверь. Или просто подождать, пока его отпустят — ведь подозреваемого невозможно держать вечно без разрешения на то окружного прокурора. По крайней мере не в кино, а в реальной жизни.

Шири пила кофе осторожными глотками. Грубер терпеливо улыбался, а Моллитер, по обыкновению, выглядел раздраженным.

— Так ты действительно знаешь не его имя, а только кличку «Франт»?

— Он ведь не посылал мне открытку через «Америкен Экспресс», перед тем как выходил из дому, понятно? — усмехнулась Шири и вытащила сигарету из новой пачки «Кэмел», которую принес Грубер ей вместе с кофе.

Грубер поднес ей зажженную спичку.

— А как он выглядел? Он ведь был твоим постоянным клиентом, так что…

— Ну да, я видела кое-что и кроме его лица. Ничего особенного — не больше пяти дюймов. Можно сказать, среднего размера.

Моллитер закашлялся, а Грубер кивнул с серьезным видом:

— Это неплохо, но нам хотелось бы знать, чем же он отличается от всех других парней со средним размером. Как насчет остального? Например, лицо, тело, глаза, волосы…

Шири одарила его игривой улыбкой:

— Волосы на лобке?

— Если ты хочешь рассказать мне именно об этой части его тела, то я внимательно слушаю.

— О, я могла бы сообщить немало интересного.

«Интересно, сколько ей лет?» — подумала Сонора. Возраст проституток сложно определить — улица быстро их старит. Шири выглядела лет на сорок, а вела себя, как четырнадцатилетняя.

Неожиданно девица заскучала — она снова взглянула на Моллитера, а затем вздохнула и глубоко затянулась сигаретой.

— Он был выше среднего роста. Но не слишком высокий — что-то около пяти футов и одиннадцати дюймов. Ну, может быть, шесть футов. Худощавый. Знаешь, такого хлипкого телосложения. Волосы — рыжевато-коричневые, а глаза — кажется, зеленые.

— Может, что-нибудь еще запомнила? — спросил Грубер.

Шири пожала плечами.

— Ты нам рассказала много интересного о Шонелл. Теперь так же подробно опиши Франта.

— Я же говорю — высокий и тощий.

— Ну а какая у него форма носа? Большой у него нос?

— Нос как нос. Обычный.

— Может, татуировки, темные ресницы?

— Нет, ресницы у него светлые.

Сонора присвистнула.

— Ты чего это? — поинтересовался Сэм.

— Она же описывает Моллитера. А отнюдь не Франта.

— И похоже, Моллитер принимает это за чистую монету.

— Моллитер-то ладно. Интересно, согласится ли она пройти через детектор лжи. Прямо сейчас. Посмотрим, что она на это скажет.

— В любом случае, сегодня мы не сумеем это организовать.

— Мы-то это знаем, она — нет. Вернусь через минуту, — пообещала Сонора и, пройдя мимо камеры временного задержания, заглянула в кабинет начальника. Крик сидел перед монитором, неуклюже тыкая пальцами-сардельками в клавиши компьютера.

— Сержант?

— Что там еще, Блэйр?

— Грубер и Моллитер уже сообщили вам о той свидетельнице, которой они сейчас занимаются?

— Ну и что из этого?

— Я понаблюдала за их беседой, сержант, и поняла, что эта девица водит их за нос.

— А почему ты так решила?

— Ну посудите сами — сначала она сообщает, что пропавшего парня зовут Франт, а когда ее просят описать его, эта шутница описывает внешность Моллитера. Можно сказать, что у меня появилось предчувствие: мне кажется, что она старается повесить всех собак на эту самую Шонелл.

— Ладно, Блэйр, если уж у тебя такое предчувствие, то больше ничего и говорить не надо, — сказал Крик, откинувшись на спинку стула. — И много подробностей оказалось в ее описании?

— Не очень. Все как-то слишком расплывчато. А когда Грубер подстегивал ее, она с удовольствием добавляла все новые и новые детали. Единственный, кто меня действительно заинтересовал, так это сама девица. Между прочим, она неплохо вписывается в примерный портрет той, которую мы разыскиваем, — невысокая, сутулая блондинка.

Крик задумчиво закусил нижнюю губу:

— А что если предложить этой даме испытание на детекторе лжи?

— И я подумала о том же.

— Вот и ладушки, — подытожил Крик и снова потянулся к клавиатуре. — Ну, что еще? — недовольно спросил он, заметив, что Сонора задержалась в дверях.

— Причина возгорания мусорного ящика около школы достаточно очевидна — это Вспышка рыскает около Дэниелса.

— Блэйр, у нас нет лишних сотрудников, чтобы охранять его круглые сутки.

Сонора остановилась на пороге:

— А как насчет командировки в Атланту? Тот полицейский, Бонер, не возражает против моего приезда. Мы могли бы еще раз просмотреть дело и побеседовать с потерпевшим.

— Как же ты собираешься с ним беседовать? При помощи экстрасенсов или святых духов?

— Я уже говорила вам, сэр, что тогда потерпевший выжил. Он сумел распутать веревку и вырваться.

— Значит, наручников тогда еще не было?

— Нет, но другие детали схожи.

— Я подумаю.

— Можно надеяться на ваше согласие?

— Возможно. А можно надеяться, что ты наконец уберешься отсюда? Послушай, Блэйр, ты случайно не беседовала с Сандерс?

— Нет, а что случилось?

— По-моему, с ней что-то произошло: она чем-то обеспокоена.

Глава 33

Сонора стояла, прислонившись спиной к двери дамской комнаты, ручка двери больно впилась ей в ребра. «Похоже, я опять залетела», — подумала она. На полу валялись гигиенические пакеты в целлофановой упаковке, пустая пачка и смятый листок инструкции.

Ослабевшей рукой Сонора сжимала белую полоску, похожую на бумажную закладку. По ее щекам катились слезы. Обе черточки на полоске порозовели. Тест на беременность, похоже, оказался положительным. «Какого черта они порозовели, — сокрушалась она. — Это не должно было случиться со мной, тем более сейчас. Генетический материал таких типов, как Чес, не заслуживает воспроизведения».

Дрожащей рукой Сонора подняла с пола инструкцию и еще раз просмотрела иллюстрации, соответствующие описанию. Из-за навернувшихся на глаза слез рисунки казались расплывчатыми и непонятными. Неожиданно заскрипела входная дверь, и Сонора услышала чьи-то шаги.

— Сонора? Ты здесь, Сонора? — Голос Сандерс, звучал живо и взволнованно. — Сонора?

— Да-да, я здесь.

Сонора еще раз прочитала инструкцию, и у нее перехватило дыхание. Да, обе черточки вроде бы начали розоветь. Но чтобы получить отрицательный результат, надо было подождать еще пять минут. Оставалось только молить Бога, чтобы левая черточка побелела.

Сонора взглянула на часы — как же медленно тянется время!

— Крик велел связаться с тобой, — раздался мелодичный голос Сандерс, — похоже, я разыскала ее.

— Кого ее? — Сонора оперлась о стену кабинки, тяжело дыша и чувствуя, как бешено колотится сердце. Пожалуй, настал момент проверить, что произошло с полоской. А может быть, стоит подождать еще минуту?

— Как кого? Ты что, шутишь? Я обследовала муниципальные колледжи в тех самых районах Кентукки, о которых говорил следователь Делароса.

— Сэм?

— Ну да, Сэм!

Сонора сжала пакет.

— И мне удалось найти нечто похожее на то, что мы ищем — таинственные поджоги и подозрение на убийство, а также фотографию — одну из ежегодных школьных фотографий. Нам переслали ее по факсу, и она оказалась достаточно приличного качества. Ты не могла бы выйти и взглянуть на нее?

Так, теперь пора. Сонора нервно сглотнула и поднесла к глазам дрожащую ладонь с зажатой в ней полоской.

Левая черточка побелела.

Она с облегчением прикрыла глаза и прислонилась к металлической двери.

— Слава Богу, это всего лишь язва, — пробормотала она.

— Что ты там говоришь? — удивилась Сандерс.

— Еще секунду, Сандерс, — ответила Сонора, переводя дыхание. Значит, обошлось. Она всего лишь приболела. Откинув волосы с глаз, Сонора вышла из кабинки.

Сандерс держала в руках тонкий белый рулон с факсимильным сообщением.

— Как ты считаешь, это она?

— Подожди-ка минутку, — ответила Сонора, склонившись над белой фаянсовой раковиной и скривившись при виде знакомого ржавого ореола вокруг сливного отверстия. Колени у нее дрожали. Сложив ладони лодочкой, она набрала воды и прополоскала рот.

Где-то в подсознании у нее зашевелилась какая-то еще не оформленная пока идея. Она сможет положить конец этим надоевшим ей звонкам и визитам Чеса, если оставит на его автоответчике лишь одно-единственное короткое сообщение — просто возьмет и скажет, что месячные у нее почему-то задерживаются. Сонора взглянула на свое отражение в зеркале и задумалась: действительно ли в ее облике есть нечто стервозное? «Пожалуй, это так», — решила она.

Сандерс нетерпеливо постукивала носком ноги по плиткам пола, выбивая какой-то назойливый ритм.

— О’кей, Сандерс, как, ты говоришь, ее зовут? Эту девушку на снимке?

— Сельма Йорк.

Соноре показалось, что от волнения у Сандерс даже прервалось дыхание.

— Позволь-ка мне на нее взглянуть, — попросила она, вытерев руки бумажным полотенцем.

Глава 34

У Соноры возникло ощущение, будто расследование близится к завершению. Итак, им уже известно имя убийцы — Сельма Йорк.

Да, в школьном альбоме она увидела именно ее фотографию. Сонора сразу узнала это лицо. Особенно взгляд.

В альбоме было два снимка Сельмы. Один — традиционный групповой, со всеми однокашниками, на котором она выглядит неулыбчивой и испуганной, а ее волнистые светлые волосы уложены в пряди и зачесаны на одну сторону. На другом снимке Сельма стоит на ступеньках крутой лестницы среди таких же молоденьких девушек, одетых, как и она, в белые праздничные платья. Глаза у девчонок блестят от волнения, и каждая держит в руках букет изящных красных роз. И только Сельма, стоящая несколько в стороне с недовольным выражением лица, как бы игнорирует объектив фотоаппарата и выпадает из общего ансамбля. Свой букет она судорожно сжимает одной рукой, словно веник — так, как будто он ей безразличен. Ее коротко постриженные волосы производят такое впечатление, будто их причесывал какой-то злой ребенок.

Так вот она, значит, какая — эта Сельма Йорк.

Сандерс склонилась над телефонной книгой и принялась листать ее, пробегая глазами строчку за строчкой.

— Ее здесь нет, — сообщила она через некоторое время.

Сэм посмотрел на Крика и спросил:

— Будем брать ее или еще немного понаблюдаем?

— Будем брать. Если, конечно, удастся ее разыскать, — ответил Крик, глядя на экран монитора. — В Цинциннати никогда не задерживалась, водительские права на ее имя в штате Огайо не зарегистрированы. Остается только проверить, где она получила права: в Кентукки или Теннесси.

Сонора поманила Сандерс пальцем:

— Пойдем-ка с нами, девочка. Мы с Сэмом покажем тебе, как это делается. — Она взглянула на часы. — Только, ребята, мне нужно пару минут, чтобы кое-кому позвонить.

— Разве ты только что не беседовала со своими детьми? — удивился Сэм.

— Мне надо оставить короткое сообщение для Чеса. Это займет всего одну секунду.

Сонора отложила на прилавок видеокассету с фильмом «Опасная игра». Уже перевалило за полдень, поэтому очереди в магазине не было.

Сандерс стояла сзади и то и дело нервно оглядывалась через плечо. Сэм остановился у автомата с воздушной кукурузой. Он купил себе большой пакет и тотчас же отправил полную пригоршню кукурузы в рот. Сонора открыла сумочку и порылась в бумажнике.

— У вас есть кредитный счет? — спросил ее из-за прилавка продавец — паренек лет двадцати.

Сонора кивнула:

— Да, но я забыла карточку.

— Ваше имя?

— Сельма Йорк.

Юноша набрал названное имя на клавиатуре компьютера.

— У вас счет в этом отделении?

— Нет, в другом.

— Вот, нашел: Сельма Йорк, квартал Вашингтон, дом 815.

Улыбнувшись, Сонора утвердительно кивнула, заплатила три доллара пятьдесят центов и забрала кассету. Когда они выходили из магазина, Сандерс тревожно оглянулась. Через минуту к ним подскочил Сэм.

— Не желаешь кукурузы? — спросил он у Соноры.

Она запустила руку в пакет и зачерпнула горстку.

— Как вы еще можете есть? — покосившись на них, удивилась Сандерс.

В этот момент они подходили к дороге. Сэм схватил Сандерс под локоть и потянул назад, указывая ей белым от соли пальцем на стремительно приближавшийся коричневый грузовик.

— Почтовый фургон не будет останавливаться ни из-за мужчины, ни из-за женщины.

Сонора слизнула с ладони соль и поправила его:

— Ни из-за кого, Сэм. Лучше сказать просто «ни из-за кого».

Грузовик промчался, оставив клубы выхлопных газов.

— А что теперь? — поинтересовалась Сандерс.

— Можем посмотреть кино, — ответила Сонора.

Сандерс звонко рассмеялась, а Сэм посмотрел на Сонору:

— Были и мы рысаками когда-то.

Щит, установленный у поворота, гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КВАРТАЛ ВАШИНГТОН»

Неподалеку от федерального шоссе был разбит небольшой поселок, состоявший из нескольких домов, расположенных вдоль одной-единственной улицы. Рядом проходила железная дорога, а в нескольких кварталах поодаль виднелись старые кирпичные строения складских помещений. Сонора опустила боковое стекло и сразу же услышала рев несшихся по шоссе машин. Было еще довольно светло, моросил мелкий дождик. Влажный воздух, несмотря на прохладу, был слишком густой и даже какой-то липкий. До Соноры донесся гул проносившегося поезда и металлический скрежет его тормозов. Она прикрыла глаза, погружаясь в мир звуков, которые Сельма Йорк слышала каждую ночь, лежа в постели. Именно среди этих звуков и запахов протекала ее жизнь.

— Наверное, нам стоит сначала постучать и узнать, дома ли она, — предложила Сандерс, вжавшись в сиденье.

Сэм вскинул брови и взглянул на Сонору.

Та, в свою очередь, посмотрела на Сандерс:

— Запомни, она еще не арестована и у нас нет ордера на ее задержание. Мы просто хотим поболтать.

— Ты прихватила с собой револьвер, Сандерс? — поинтересовался Сэм.

Сонора открыла дверцу машины.

— Сэм, пусть она останется здесь.

Дом был старый, двухэтажный, едва заметный из-за огромного дуба. Он был окружен зарослями высокого неухоженного кустарника, почти слившегося с проржавевшей цепочной оградой. Грязная заброшенная лужайка перед домом сплошь поросла сорняками. Окна дома были покрыты толстой пленкой столетней копоти, а драные полупрозрачные шторы даже издали вызывали чувство отвращения. На дереве, прямо перед домом, на полугнилой веревке, болтались качели, сделанные из старой автомобильной покрышки.

На изломе водослива, под самым карнизом, виднелось опустевшее птичье гнездо. Из-под крыши до Соноры доносилось воркование голубей. Путаясь в густой и упругой, как губка, траве, она подошла к входной двери.

Ей сразу же показалось, что Сельмы здесь нет. Но тем не менее сердце у нее забилось сильнее, а ладони вспотели.

Она встала так, чтобы ее не было видно ни из окна, ни из открытой двери. Сэм сделал то же самое и постучал. Немало полицейских погибло на порогах домов, даже, казалось бы, при самых безобидных вызовах.

Но на этот раз им никто не открыл.

Глава 35

Сонора была одна в комнате, когда раздался телефонный звонок. К этому моменту она уже разобралась с бумагами и теперь, в очередной раз, прослушивала беседу Грубера с женщиной, которая засекла автомобиль Вспышки. Она вышла из раздумья только после второго звонка. Оглядевшись, Сонора заметила, что ночной дежурный отсутствует — по-видимому, отлучился перекусить.

— Отдел по расследованию убийств, Блэйр на проводе.

— Подруга, надо бы поговорить. Телефонная будка — за автомобильной стоянкой. Подъезжай туда прямо сейчас.

«Сельма», — подумала Сонора, но вовремя остановилась и все-таки не назвала Вспышку по имени.

— Там и потолкуем, — закончили на другом конце провода и сразу же повесили трубку.

Сонора пригладила волосы ладонью, схватила блейзер и устремилась к лифту.

Уличные фонари скупо освещали пустынные переулки. Ярко светились лишь окна опустевших контор. Сумочка Соноры была тяжелой. Но ей было приятно ощущать эту тяжесть — там лежала «беретта». Машина медленно двигалась вдоль улицы, и только громкий треск выхлопной трубы нарушал ночную тишину. Сонора встретилась глазами с одиноким водителем промчавшегося мимо встречного автомобиля.

Как только шум мотора этой машины затих вдали, раздался сигнал ее радиотелефона. Немного подождав, она поднесла трубку к уху.

— У тебя там было не очень-то радостное детство, не так ли?

Несмотря на легкомысленность самой фразы, тон, которым она была произнесена, оказался весьма серьезным. Голос Сельмы Йорк звучал напряженно и взволнованно. Сонору пробил холодный пот.

— Я вижу, мое детство напоминает тебе твое собственное. Похоже, ты находишь много общего между нами, — ответила она.

— Знаешь, я ведь все это сделала из-за тебя. После разговора с ним, мне стало за тебя обидно. Я имею в виду, что они все для тебя «тройки», не правда ли, подруга?

— Что значит — «тройки»?

— У каждого человека своя личная судьба, свои успехи и неудачи, а все люди — все равно что счастливые и несчастливые цифры. Ты разве никогда этого раньше не замечала? Так вот, тройка — несчастливое число. А у твоего брата цифра один.

— Один?

— Да, именно один. Он рос испуганным и отверженным, никто его не любил. И это очень огорчало тебя, не так ли? Ведь дети так жестоки, они его часто били, да и твой папочка все время орал на него, поскольку не выносил его вечной шепелявости.

Ремень сумки соскользнул с плеча Соноры.

— Лучше расскажи мне о своем отце.

Но ее собеседница предпочла обойти эту тему.

— И тогда ты вышла замуж за человека, похожего на него, — продолжила она, — прямо как в старинных книжках. Чтобы доставить себе удовольствие. Он ведь уже мертв, не так ли?

— А тебе доставляет удовольствие кого-то убивать? Это сделало тебя счастливее?

— Вы там считаете, что я настоящее отродье, верно? И думаете, что лишь у хороших девочек могут быть чистые чувства. А я тебе вот что скажу — у меня когда-то был парень, молодой, такой, как Китон. И он заставил меня поверить, что я… что я очень нужна ему, как неотъемлемая частица его самого. Вся штука в том, что я почувствовала себя личностью. И мне это было очень приятно, хотя иногда я казалась себе смешной дурой. А однажды я так глубоко забралась в свою душу, что мне вдруг хотелось завопить. Ты испытывала когда-нибудь подобное чувство?

— Нет, — призналась Сонора.

Опять повисла тишина. Через несколько секунд она была прервана сдавленным смешком Сельмы.

— Вот почему ты мне нравишься — ты всегда говоришь то, что думаешь. Может, тебе и не знакомо это чувство. Но оно все время вопит во мне — словно моя мама корчится в огне.

«Может, это всего лишь твое воображение», — подумала Сонора.

— Ты когда-нибудь слышала поминальные песни, следователь? Именно такие песни и звучат в моем сердце. Послушай, я понимаю, что я чудная. Я всегда это знала и всегда старалась держаться с краю, наблюдая за другими. Этот парень, Дэнни, был очень похож на Китона. Он прогнал прочь все мои тревоги. Быть рядом с ним — все равно что… парить в воздухе. Это было волшебство! И тогда я не верила, что когда-нибудь вновь испытаю это чувство. Да, я встречала мужчин, и они иногда были похожи на Дэнни, но это было не то, с ними я себя никогда не чувствовала так.

— Китон вызывает у тебя именно такие чувства? — спросила Сонора.

— Приятно сознавать, что ты меня понимаешь, подруга.

— А что ты делала на игровой площадке около школы?

— Мы разминулись, а мне надо было увидеться с ним.

— Не надо крутить со мной, — сказала Сонора. — То, чем ты занимаешься, называется просто: охота на людей.

— Ты и вправду так считаешь? — усмехнулась Сельма. — Вот ты и проговорилась. Я помогла тебе, а ты — мне.

Глава 36

Через какое-то время, когда Сонора вернулась в управление, снова зазвонил телефон.

— Отдел по расследованию убийств, Блэйр.

— Мисс Сонора Блэйр?

— Слушаю вас.

— Мэм, я вам звоню из университетской больницы относительно Чарлза Ф. Беннета. Вы его родственница?

«Едва не стала», — мысленно усмехнулась Сонора.

— Я его… гм, я его подруга.

— Мэм, с мистером Беннетом произошел несчастный случай, и он…

— Пожар?

— Нет, мэм. Автомобильная авария.

— В каком он состоянии?

— Он сейчас в реанимации, но…

— Я выезжаю.

Снова моросил дождь. Так же, как и в ту ночь, когда был убит Марк Дэниелс. Когда Сонора проходила через уже знакомые ей автоматические двери в зал ожидания, ей казалось, что она видит дурной сон.

Была глубокая ночь. Два человека смотрели телевизор. Полицейский в форме разговаривал по телефону.

— Сонора Блэйр, по делу Чарлза Беннета, — представилась она.

Перед ней стоял служащий больницы — усталый мужчина средних лет, с голубыми, в красных прожилках глазами.

— Да, мэм, присядьте, пожалуйста, к вам сейчас выйдут.

Полицейский посмотрел на нее через плечо:

— Извините, мэм. Вы были знакомы с Беннетом?

Почему была? Сонора кивнула.

— Можно задать вам пару вопросов?

Сонора достала из сумочки свое удостоверение.

— Сколько угодно, но сначала скажите, что все-таки с ним случилось.

— Вы из отдела по расследованию убийств?

— Угу. Он мертв, не так ли?

Полицейский немного помедлил с ответом. Это был пожилой мужчина, предпенсионного возраста, с печальными глазами.

— Простите, но он погиб в результате наезда.

Сонора кивнула, чувствуя, что ее тело деревенеет.

— Его сбили и переехали — он не заметил автомобиля, — сказал полицейский, положив ей на плечо руку.

— Есть какие-нибудь идеи насчет машины?

Патрульный покачал головой:

— Никаких свидетелей. Обнаружили только осколки передних фар в кармане его рубашки и следы шин на…

— Этого достаточно, — вздохнула Сонора, распрямляя плечи. — Думаю, мне все-таки лучше взглянуть на него.

От его смазливого лица почти ничего не осталось. Колесо раздавило грудь, дыхательное горло и гортань. Впервые за долгое время Сонора почувствовала себя плохо при виде трупа.

Обернувшись, она заметила сваленную в кучу одежду. Туфли имели нормальный вид, брюки были изорваны, а рубаха — вся в крови. Пиджак также задубел от крови. Сонора подняла его рукав и стала рассматривать.

На рукаве было когда-то четыре пуговицы, но одна оказалась оторванной — итого осталось три. Она проверила другой рукав — опять три пуговицы, а одна оторвана.

«Я помогла тебе, а ты — мне». Три и три. Что и требовалось доказать.

Итак — Сельма Йорк.

Глава 37

Сэм подал Соноре пиво и присел на угол дивана.

— У тебя все в порядке, Сонора? — спросил он, почесав Клампета за ухом.

— Даже не знаю. Честно говоря, чувствую я себя неважно.

— Сказать по правде, ты и выглядишь соответственно. Лучше сделай-ка большой глоток пива.

— Помолчи секунду. Кажется, я слышу голос Хитер.

— С ней-то все в порядке, дети спят — я проверял их минуту назад.

Сонора отхлебнула пива и, откинувшись на спинку дивана, закрыла глаза.

— Это просто невероятно. В это трудно… Я чувствую себя разбитой, Сэм.

— Мне казалось, что тебе нечего особенно переживать.

Сонора открыла глаза.

— Дело в том, что вся эта история мне уже порядком поднадоела, но тем не менее я не испытываю радости оттого, что он мертв. Он был… я просто не могла даже взглянуть на него.

— Что с тобой творится, малышка? Никто и не считает, что ты радуешься его смерти.

— Сельма именно так и считает.

— Ты с ней говорила? — удивленно спросил Сэм, выпрямив спину.

— Несколько раз, — Сонора вздохнула.

— Ты имеешь в виду те беседы, которые мы не записывали?

— Да. Один раз она звонила мне домой из телефона-автомата. Другой — по моему автомобильному радиотелефону.

— И ты мне ничего не сказала?! Что за чертовщина с тобой творится?

— Я… она… она откуда-то добыла обо мне сведения сугубо личного характера.

— Личного? О чем ты говоришь? Между вами не могло быть ничего личного.

Сонора со свистом выдохнула.

— Плохо то, Сэм, что она знает некоторые интимные подробности моей жизни, а не мелочи, связанные с работой.

Сэм положил ей руку на плечо.

— О’кей, Сонора, расскажи-ка мне все по порядку. И давай вместе все обмозгуем. Итак, что ей известно?

— Например… кое-что о моих родителях. Ты помнишь, что случилось с моей мамой?

Сэм поставил свою кружку на край стола и искоса посмотрел на Сонору.

— Ты, кажется, рассказывала, будто твой отец…

— Да, и она откуда-то разузнала об этом. Причем ей известно о таких подробностях…

Сэм глубоко задумался, затем спросил:

— Так, что еще?

— Еще насчет моего брата, о том, как он рос. И о моем покойном муже.

— Ты что, Сонора, многим об этом рассказывала?

— Господи, конечно же, нет, Сэм. Только тебе. Надеюсь, это не ты ей сообщил?

— Ты во мне сомневаешься?

— Больше я никому не говорила об этом. Ну разве что брату. Но тот едва ли общался с ней.

— А как, Сонора, насчет твоих дружков? Ведь ты какое-то время была просто влюблена в Чеса. Может быть, ты все-таки чересчур много сообщила ему о своей личной жизни?

Сонора взяла было стакан с пивом, но передумала и отставила его в сторону.

— Ох, — покачала она головой.

— Значит, «ох». Позволь рассматривать это как «да».

— Но зачем ему это понадобилось? Вернее, как она могла от него это узнать… Ты считаешь, они встречались?

— Я рассматриваю это только как вариант. Но кто еще, по-твоему, мог разболтать твои личные тайны? А ты вообще чувствовала, что он с кем-то встречается?

— Ну да! Кажется, я только сейчас это понимаю.

— А мог Чес рассказать все это случайной знакомой?

— Теперь я думаю, что мог. Особенно после того, как взбесился из-за моего отказа. Господи, это невозможно представить!

— Впредь тебе следует более осмотрительно подходить к выбору мужчин, крошка.

— Если бы ты только слышал ее бред по телефону о людях-«тройках»!

— Мне об этом ничего не известно, да и откуда мне знать, если ты все время молчала? Однако, Сонора, пуговицы на пиджаке еще не могут служить доказательством убийства. И только на этом факте невозможно построить обвинение. Необходимо проверить ее автомобиль и найти вещественные доказательства. Мы обсудим все это утром с Криком и попробуем сыграть на его сочувствии по поводу смерти Чеса. Так что, может быть, он и не убьет тебя сразу.

Сонора обхватила голову руками.

— Ты в порядке? — встревоженно спросил Сэм.

— Я в полной растерянности, Сэм. Как будто я куда-то падаю, и ничего не могу поделать. Все это наводит меня на одну мысль.

— Какую еще мысль?

— Что именно так себя ощущает и она.

Глава 38

В справке, присланной из колледжа, сообщалось, что Сельма Йорк окончила школу последней ступени в Мэдисоне, штат Кентукки, — небольшом городке, обозначенном на карте едва заметной точкой и лежащем в долине, у самого подножия горы, где проводилась открытая добыча угля.

На окраине городка стоял только один ресторан — «Пицца Хат».

Они ехали по двухполосной дороге, которая спускалась в сторону реки, прихотливо петляя и извиваясь. С обеих сторон дорогу обступали деревья, между которыми время от времени мелькали дома на колесах, а также небольшие, покрытые бледной известкой домики, напоминающие картонные коробки. На порогах некоторых из них стояли мужчины, курящие трубки.

— А что здесь делают эти ребята? — удивилась Сонора, выглянув в окно. — Ведь сегодня рабочий день.

— Возможно, они работают в ночную смену или просто потеряли работу.

— А может быть, наблюдают, как растет марихуана.

— Отбрось ты эти дурацкие стереотипы, крошка.

— Взгляни, Сэм, вон на тех собак под крыльцом.

— Не надо показывать пальцем, Сонора, это невежливо.

Сонора прижалась носом к стеклу и заметила:

— Знаешь, по-моему, я уже встречала этот дом раньше.

— Просто все они очень похожи друг на друга.

— И вон та женщина, в лиловом, по-моему, тоже нам уже попадалась.

— Где-то в миле отсюда должен быть продуктовый магазин. Там мы и попробуем уточнить направление.

— А откуда ты знаешь про магазин?

— Да мы уже несколько раз мимо него проезжали.

Вывеска на двери гласила: «ПРОДУКТОВЫЙ МАГАЗИН ДЖУДИ-РЕЙ». Там горел яркий свет и было тепло. Почти все, что находилось в магазине, было старым и обветшавшим — линолеум, полки, холодильник. И только товары были новыми — их яркие обертки и этикетки резко контрастировали с проржавевшими металлическими стеллажами. Здесь был большой выбор сигарет и жевательного табака. Сэм выбрал по пачке того и другого, а также прихватил упаковку соленых земляных орешков, небольшой круглый торт и бутылочку эля.

— Привет, — поздоровался он с девушкой, стоявшей за прилавком.

На той были джинсы-варенки, перетянутые плетеным поясом, на котором красовалась надпись «ДЕВУШКА ДОННИ». Сонора отошла в сторону, ожидая, когда Сэм расплатится.

Она была голодна. Обежав глазами прилавки, Сонора взяла пакет засахаренных орешков в тесте, коробочку с кешью и бутылку кока-колы.

Сэм распечатал свои орешки и высыпал их в бутылку с элем. Потом, улыбнувшись девушке за прилавком, он попросил:

— Не могла бы ты мне немного помочь?

Сонора между тем еще раз обошла магазин, раскрыв по дороге пакетик с засахаренными орешками, и остановилась у стеллажа с видеокассетами. Фильмы, записанные на них, были самыми что ни на есть новыми. Сельская глубинка — уже давно не считается захолустьем.

— Сонора?

— Чего? — откликнулась она, наспех проглотив целую горсть орешков.

— Поехали, крошка. Мы не там повернули, но теперь я понял, куда ехать. Мне подсказали. Это в пятнадцати минутах езды от города.

Сонора уселась в машину, задумавшись, что именно подразумевает Сэм под словом «город» — неужели вот этот поселок с единственным магазином и несколькими домами на колесах?

Он устроился рядом с ней, потягивая эль и закусывая его орешками.

— Если я правильно понял, они говорили мне что-то насчет цыпленка на почтовом ящике. Должно быть, это он и есть.

На помятом почтовом ящике действительно сидел потертый пластиковый цыпленок. Какой-то шутник прострелил ему голову. Сэм притормозил. Под колесами машины зашуршал гравий. Домик был небольшой, двухэтажный, синего цвета с белыми ставнями. По грязному дворику, посыпанному песком, и просевшему от времени крыльцу были разбросаны детские игрушки из пластмассы ярких цветов. Кое-где торчали порыжевшие клочки травы и сорняков. Сонора заметила качели, сделанные из старой покрышки, а также обгоревший сарайчик позади дома.

— Это место очень напоминает тот дом, где она живет сейчас, — отметил Сэм.

— Угу, а это видел?

— Сарай? Похоже, без пожаров эта девочка никак не может обойтись, не так ли?

Сетки на дверях не было, осталась лишь пустая металлическая рама. Сэм постучал в выбеленные солнцем доски.

Они немного подождали. Сэм постучал еще раз. Дверь открыла женщина в синем хлопчатобумажном платье, из-под которого выгладывали мощные икры, похожие на два громадных окорока, затянутых в толстые чулки. На ней были также тяжелые домашние туфли из темно-синей кожи, почти новые.

Она распахнула дверь пошире.

— Вы там, должно быть, полиция. Не желаете зайти?

«Вы там», — подумала Сонора, переглянувшись с Сэмом. Да, они попали, куда надо.

— Меня зовут Марта Адамс, я прихожусь Сельме тетей. Рэй Бен, здесь к нам пришла полиция.

Гостиная представляла из себя тесную комнатку, заполненную полированной мебелью. Уютный плетеный коврик вносил в обстановку элемент староамериканского стиля. Основную часть мебели, изготовленной из клена, составляла целая коллекция всевозможных столов и столиков — журнальных, раздвижных, кофейных, — и все они были заполнены керамическими статуэтками животных, морскими раковинами, пепельницами и металлическими подносами. Подлокотники обитого цветным ситцем дивана были покрыты салфетками. Дневной свет еле-еле пробивался из-за плотных зеленых штор.

Рэй Бен Адамс сидел в кресле с откидной спинкой. Несмотря на то, что он был довольно худым мужчиной, его живот здорово выпирал вперед, нависая над пряжкой брючного ремня. На нем были разношенные рабочие ботинки из черной кожи, без шнурков, и голубая, вся в масляных пятнах, рубаха, на кармане которой было пропечатано его имя. Он носил небольшие баки, костлявое лицо его казалось сильно загорелым, а волосы с проседью сально блестели. Карие глаза его были расцвечены красными прожилками. Грязь и масло навсегда въелись в кожу трудовых ладоней.

Сделав глубокую затяжку, он докурил сигарету почти до фильтра и потушил ее о пепельницу, надпись на которой гласила: «МИРТЛ-БИЧ, ЮЖНАЯ КАРОЛИНА», — после чего поднялся, чтобы пожать гостям руки.

Всколыхнув воздух синим платьем, к ним приблизилась Марта Адамс. Она уселась на край дивана. Рядом, на журнальном столике, лежал большой потрепанный том Библии, а на нем — очки. Марта Адамс закинула ногу за ногу. Послышался треск ее нейлоновых чулок.

— Вы там хотели поговорить насчет Сельмы, не так ли?

Сонора кивнула, подумав при этом, что Марта Адамс относится к тому типу женщин, которых легко представить себе сидящими у стола, называющими всех людей «мой дорогой» и с чавканьем перекидывающими во рту жевательную резинку. Ее любимый сорт, по всей вероятности, «Дентайн».

— И что же она натворила? — спросил их Рэй Бен.

Сонора установила диктофон на кофейном столике и вставила новую ленту. Она уже была готова ответить «ничего», но потом передумала, решив, что для них с Сэмом было бы все-таки обидно проделать столь длинный путь понапрасну.

— Мы полицейские из отдела по расследованию убийств, миссис Адамс. И есть подозрение, что Сельма связана с преступлением, которое мы сейчас расследуем.

— Отдел по расследованию убийств? Выходит, вы ищете убийцу?

Сэм кивнул:

— Да, мэм. Именно этим мы и занимаемся.

— И вы решили, что это сделала она? — спросил Рэй Бен, вытащив из кармана пачку «Уинстона».

Он протянул сигареты Сэму, но тот бросил тоскливый взгляд на Сонору и отказался. Рэй Бен чиркнул спичкой и глубоко затянулся. У Соноры сразу же заныла голова.

— Мы пытаемся в этом разобраться.

— Так что же она натворила?

Внимательно посмотрев на него, Сонора продолжила:

— Она приковала мужчину наручниками к рулю его автомобиля, облила бензином и подожгла. Вот так, сэр.

Рэй Бен как-то сразу обмяк в своем кресле. А поджавшую губы Марту Адамс словно ветром отбросило на спинку дивана. По щекам у нее покатились крупные слезы. Чтобы утереть их, она достала из выреза своего синего платья помятую салфетку.

— Когда вы в последний раз говорили с Сельмой? — Голос Сэма звучал спокойно и вежливо.

Рэй Бен откашлялся.

— Послушай, мамочка, а может, нам лучше не болтать с этими ребятами? Ведь мы не обязаны им все выкладывать.

Марта Адамс положила ему на колено руку.

— Мы сделаем все, что от нас угодно Богу, Рэй Бен. Она давно не живет с нами, но мы были к этому готовы.

Рэй Бен с трудом проглотил комок в горле и сделал еще одну глубокую затяжку. Сонора устала, от табачного дыма у нее появилась резь в глазах. Она вспомнила о детях — Стюарт приглядит за ними, так что, можно считать, все в порядке.

— Что бы вы хотели узнать? — спросила Марта Адамс.

— Просто расскажите нам о ней, — попросил Сэм. — Все, что сочтете нужным.

Марта Адамс задумчиво повертела пуговицу на своем платье, затем извинилась и, аккуратно высморкавшись, начала свой рассказ.

Сельма появилась в их семье, когда ей было всего пять лет и у нее не было ничего, кроме куклы-младенца с закрывающимися глазками, исполняющей «Колыбельную» Брамса, и запачканной сажей пижамы, которая была на ней в ту ночь, когда пожарный вытащил ее из горящей кровати. Родители — сестра Марты, Крисси, и ее муж Бернард — погибли, задохнувшись в огне.

Это был очень подозрительный пожар. Начался он в гостиной. Тогда было много разговоров о том, будто это маленькая Сельма играла со спичками, но окончательный вывод экспертизы гласил, что причиной пожара стала забытая на диване горящая сигарета. Отец Сельмы много курил.

Любопытно, что та кукла, с которой Сельму спасли, сильно закоптилась от дыма, но когда девочке предложили отмыть ее или купить новую, та категорически отказалась. Ее оставили в покое, и закопченная кукла осталась любимой игрушкой Сельмы на всю жизнь.

В первый год своего пребывания в их доме она ни разу не улыбнулась и даже не заговорила. Они относили это на счет перенесенного потрясения. Сельма росла умным и воспитанным ребенком. Ее родители, в особенности Бернард, были «йаппи» (это слово Марта произнесла почему-то сдавленным шепотом), и, когда Сельме было всего три года, они отдали ее в специальную школу, где преподавали по системе Монтессури.

Спустя год она начала потихоньку разговаривать, хотя Марта с Реем не предпринимали для этого особых усилий, так как в свое время их предупредили, что делать этого не следует. Однако улыбка к ней так и не вернулась.

Она оказалась трудным ребенком. И чрезвычайно эгоистичным.

— Мне неприятно об этом говорить, — воскликнула Марта, — но так оно и было!

Сельма ни за что не хотела ничем делиться, хотя у Марты и Рэй Бена, кроме нее, было пятеро собственных детей, которых они всегда приучали делиться друг с другом. Ей нравилось все показушно-красивое, пусть даже и не имевшее особой ценности. Было невозможно угадать, что именно привлечет ее внимание в следующее мгновение. Но если ее глаз за что-то все-таки цеплялся, то это обязательно перекочевывало в ее сокровищницу. Часто она даже зарывала эти вещи в землю, забывая при этом, где именно, и перекапывала потом весь двор, пытаясь их найти.

Ее просто гипнотизировали любые отражающие поверхности — зеркала, стекла и даже вода, например в лужах или озерцах. Сельма могла часами просиживать у реки, без единого движения. Но зато она не любила океан.

— Волны пугали ее. Как-то раз мы поехали в Миртл-Бич, и она отказалась войти в воду, сказав, что море слишком громко шумит и что в нем слишком много воды, — сказала Марта Адамс, взглянув на Рэй Бена.

Тот кивнул в подтверждение ее слов.

Нет, она почти не общалась с другими детьми. Те ее просто не интересовали. Она предпочитала собственную компанию и могла часами играть в полном одиночестве, перебирая свои сокровища.

Куклы? О да, кукол она любила. Она могла заорать во весь голос, если кто-нибудь невзначай прикасался к одной из них. Как-то Рэй Бен починил ей одну — у них вечно отваливались ручки и ножки, — так Сельме это совсем не понравилось. Ее совсем не заботили утраченные конечности. Не то что собственные дочери Марты, которые чуть не умирали с горя, если у их Барби нечаянно отрывалась ножка или ручка.

— Иногда, — вступил вдруг в разговор Рэй Бен, — она специально калечила кукол, принадлежавших другим девочкам. И тем приходилось отдавать их ей.

— Откуда тебе это известно? — спросила Марта.

— Как-то раз я наблюдал это собственными глазами.

Нет, нет, хотя сарай и загорелся через несколько лет после того, как Сельма появилась в их доме, никто не заподозрил ее в поджоге — ведь ей тогда еще не было и семи. Но пожар действительно был ужасным — сгорели дойная корова и коза, а также весь урожай табака.

После этого пожара дети плакали несколько недель подряд, переживая за погибших животных. Все, кроме Сельмы. В здравом уме она никогда не плакала.

Они пытались приобщить ее к религии. Специально ради Сельмы их несколько раз навещал староста местной баптистской общины. Но она отвечала на его заботу черной неблагодарностью. Их община собиралась по вечерам в среду, а также в воскресенье утром и вечером. Они всегда благодарили Бога за хлеб свой насущный, а по вечерам, после ужина, читали Библию.

Но в душе мисс Сельмы-Волшебный Пирог это так и не вызвало никакого отзыва.

Сонора с Сэмом переглянулись — в словах Марты Адамс «мисс Сельма-Волшебный Пирог» им обоим послышалось нескрываемое раздражение.

— Это было ее прозвище? — осторожно поинтересовался у нее Сэм.

Марта Адамс рассмеялась, но глаза ее оставались ледяными.

— Помнится, мы действительно стали ее так называть спустя несколько лет после того, как она появилась у нас. У многих детей есть прозвища.

— А какой она была в подростковом возрасте? — спросила Сонора.

Рэй Бен раздраженно раздавил сигарету.

— Она была чудовищем, вот какой она была.

— Постой, Рэй…

— Ты просила сказать правду. Вот я и говорю правду.

Марта задумчиво посмотрела на стену и вздохнула:

— Да, те годы и вправду были нелегкими.

— Нелегкими — не то слово. Она начала выпивать и курить, наотрез отказалась ходить с нами в церковь по воскресеньям и уже якшалась с парнями, когда ей еще не было и тринадцати.

У Марты Адамс покраснело лицо.

— Рэй Бен…

— Но ведь это все — истинная правда. Мы ведь застукали ее тогда, не помнишь разве?

— Ну, положим, не с парнями. Там был только один парень, — заметила Марта, потупив взгляд. — Просто удивительно, как она вообще тогда не забеременела. Но правда заключается в том, что, несмотря на наказание, то, чем она занималась, доставляло ей истинное удовольствие. Она была просто маленькой потаскушкой.

— А когда Сельма ушла из дома?

Марта возмущенно фыркнула:

— Через два месяца после того, как ей исполнилось пятнадцать, она вышла из дома и направилась куда-то по этой дороге. С тех пор мы ее больше не видели.

Рэй Бен потряс головой:

— Она ни разу нам не позвонила и не написала, даже открытку не прислала. И с тех пор мы ничего о ней не слышали.

— Вы удочерили ее официально? — спросила Сонора.

— Мы все время собирались это сделать, но так и не выбрали время. Однако она всегда числилась под фамилией Адамс, как и другие наши дети.

— А как давно все это случилось? — полюбопытствовала Сонора.

— Когда она ушла из дома? Это было, черт побери, одиннадцать лет назад. Кажется, в ноябре, потому что было уже довольно холодно, а она ушла без пальто. Набросила только свою старую джинсовую куртку и взяла с собой любимуюкуклу, — ответила Марта.

— А еще она прихватила деньги из моей тумбочки, твои лучшие серьги и пистолет Джестера, — поделился своими не самыми приятными воспоминаниями Рэй Бен.

— Двадцать второго калибра? — уточнил Сэм.

— Угу. Такой миниатюрный пистолет.

Глядя на плотные шторы, Сонора пыталась мысленно проникнуть в прошлое. Она представила пятнадцатилетнюю Сельму, бредущую по этой посыпанной гравием дороге — совсем одну в чуждом ей мире. Через три года она поступит в общественный колледж уже под именем Сельмы Йорк. Где она раздобыла деньги, чтобы платить за обучение? А удостоверение личности? А документы об окончании средней школы?

— Она сумела окончить среднюю школу? — поинтересовался Сэм.

Рэй Бен отрицательно покачал головой:

— Она была смекалистой девчонкой, но школу так и не одолела.

Сонора многое бы сейчас отдала за то, чтобы узнать, что же произошло за эти три года в жизни Сельмы — с пятнадцати до восемнадцати лет. Итак, около двух лет она посещала в колледже курсы по делопроизводству и бухгалтерскому учету, оставив их где-то в середине заключительного семестра, после пожара в общежитии и перед самыми пасхальными каникулами. В огне тогда погиб тот самый парень — темноволосый и кареглазый. Соноре удалось отыскать его фотографию в школьном журнале. Он учился на отделении управления и менеджмента, играл в футбольной команде за свой колледж, а также входил в состав команды по плаванию и был чемпионом по настольному теннису. И вот уже прошло восемь лет, с тех пор как он погиб во время пожара при весьма странных обстоятельствах.

— Кажется, фамилия вашей сестры была Йорк? — спросил Сэм.

— Да. Она вышла замуж за Бернарда Йорка. Он работал на фирме «Эшленд ойл», имел хорошую должность и неплохо зарабатывал.

— По крайней мере больше, чем мы, — добавил Рэй Бен. — Ну и досталось ему за все хорошее. По сравнению с ним нас только слегка задело, когда мы растили его дочурку.

«Да, вашей жизни тоже не позавидуешь», — подумала Сонора.

— А что все-таки заставило ее так неожиданно покинуть дом? — спросил Сэм, наклонившись к Марте Адамс.

— Не сказал бы, что это было очень уж неожиданно, — заметил Рэй Бен.

Сэм вежливо улыбнулся:

— Ведь это произошло в самый разгар учебного года. Да и холодно тогда было, а ей едва исполнилось пятнадцать. Должна же быть какая-то причина.

Рэй Бен пожал плечами.

Марта Адамс, посмотрев в пол, задумчиво произнесла:

— Надо просто знать Сельму. Она любила выкидывать подобные штуки.

Глава 39

Кабинет директора средней школы округа Джекс-Крик по форме напоминал куб с бетонными стенами и линолеумом, тщательно натертым мастикой. В углу стояли видавший виды желтый письменный стол из сосны и раскрытый настежь шкаф. Стул, вплотную придвинутый к директорскому столу, был, несомненно, наиболее комфортабельным сиденьем в этой комнате, однако в данный момент он пустовал.

Сонора сидела рядом с Сэмом на жестком стуле с прямой спинкой и ожидала очередного учителя.

— Тебе не кажется, что ее здесь не слишком-то любили? — спросил Сэм.

Сонора кивнула. Директором школы был недавно назначенный на эту должность молодой мужчина, который лично не сталкивался с Сельмой Йорк. Однако он любезно предоставил им свой офис и организовал своего рода парад учителей.

В дверь постучали.

— Кажется, последний, — заметил Сэм, взглянув на часы.

На пороге возникла женщина пенсионного возраста, высокая и широкоплечая, с полными бедрами, но без избыточного веса. На ней было свободно свисавшее до середины икр синее платье из набивной ткани, плотные хлопчатобумажные чулки и стоптанные рабочие туфли, а на шее висели очки, удерживаемые специальной цепочкой. Ее серебристо-серые волосы были собраны в толстую косу.

— Меня зовут мисс Армстед, я преподаю искусство.

Сэм встал и пожал ей руку, представившись:

— Инспектор Делароса, а это — инспектор Блэйр.

Кивнув Соноре, мисс Армстед присела на стул. Взглянув на диктофон под рукой Соноры, она спросила:

— Вы собираетесь записывать наш разговор?

— Мы всегда записываем беседы, это обычная процедура, — улыбнувшись, успокоил ее Сэм.

— Мисс Армстед, — начала Сонора, — директор, наверное, вам уже объяснил, что нас интересует ваша бывшая ученица Сельма Йорк, не так ли?

— Я уже не помню всех своих учеников. Ведь это было одиннадцать лет тому назад. Но, честно говоря, Сельму Йорк я помню очень хорошо.

Сонора и Сэм переглянулись.

— И почему же? — поинтересовался Сэм.

— Я преподаю здесь искусство, а Сельма была очень талантливой девочкой. Талантливой и… измученной.

Сонора распрямила спину и откинулась на спинку стула.

— Как вы сказали? Измученной?

— По крайней мере мне так казалось. Позвольте привести вам пример. У нас всегда было принято, чтобы ученики писали портреты своих однокашников — один рисует, а другой позирует. Так вот, у Сельмы это не получалось. Она просто не могла нарисовать портрет другого человека. Иногда вместо портрета она просто вычерчивала на листе какую-нибудь цифру. Это было очень странно, и другим детям это не нравилось. Вообще ее у нас не слишком-то любили. Но она старалась, и я пыталась ей помочь. Я всегда наблюдаю, как дети ведут себя во время рисования. Сельма могла сломать карандаш, порвать бумагу. А в один особенно неудачный день она зашла в туалет и… остригла себе челку. — От волнения у Армстед перехватило горло. — Я подошла к ней и успокоила как могла. Но с девочкой действительно было очень трудно общаться. Могу честно сказать, я тоже не очень любила ее, но все же ценила ее талант. И у меня не было больше таких талантливых учеников, как Сельма.

«Интересное кино», — подумала Сонора. Казалось, мисс Армстед до сих пор переживает эту потерю.

— А происходило с ней что-нибудь подобное до этого случая? Когда она вышла из себя и остригла челку? — поинтересовался Сэм.

— Однажды, когда я дала ученикам задание нарисовать собственные автопортреты, Сельма не смогла даже приступить к работе. Она пришла на другой день очень разозленной и снова с остриженной челкой, так же как и в прошлый раз. Она выглядела очень апатичной и, заявив, что не может выполнить задание, принялась шататься по классу, в то время как другие ученики работали. Потом она подошла ко мне и спросила, можно ли ей вместо автопортрета нарисовать портрет Дэнни.

Сонора посмотрела на Сэма.

— Да, она упоминала имя Дэнни, и не раз, — заметила мисс Армстед.

— Расскажите нам о нем, — попросил Сэм.

— Дэниел Маркум. Он был старше ее, ему было двадцать два — двадцать три года. Его брат ходил в школу вместе с Сельмой, а сам он работал на семейной ферме и в ремонтной мастерской на дому. Некоторым учителям казалось, что он просто дурачится с этой сопливой девчонкой Сельмой, но она была просто без ума от него.

— А она действительно сделала, что хотела? — спросила Сонора, подавшись вперед. — Нарисовала его портрет?

Армстед кивнула:

— И получилось очень похоже. Сельма была по-настоящему талантлива. Да, она закончила тот рисунок, но это был ее последний портрет.

— Вы с ней встречались позже? Может быть, слышали о ней что-нибудь?

Армстед покачала головой:

— Пока она была моей ученицей, я делала все, что могла, но мы не были с ней очень близки. Я сохранила кое-что из ее работ, они лежат в моем кабинете. Не хотите взглянуть?

Как раз, когда они выходили из директорской, прозвенел звонок на перемену, и коридоры заполнили юноши и девушки в синих джинсах. Сопровождаемые мисс Армстед Сэм и Сонора прошли мимо стеллажа со спортивными кубками и через двойные двери попали в комнату 101-А — класс для рисования, на стенах которого висели яркие маски из папье-маше: светло-зеленые, желтые, голубые. Армстед прошла мимо раковины, запачканной краской, и открыла свой кабинет. На какое-то время она исчезла за дверью, и до Соноры донеслись оттуда шуршание и стук.

В класс заглянула какая-то девчушка. Посмотрев на Сэма, она улыбнулась и тотчас же исчезла.

— Вот и мы, — произнесла мисс Армстед, неся в руках большой дерматиновый портфель. Расстегнув его, она достала оттуда холст.

Их взорам открылась картина, выполненная в темных тонах густыми и резкими мазками.

— Сельма любила рисовать. Как видите, она предпочитала насыщенные цвета и писала размашисто, в абстрактной манере. Другим учащимся и учителям ее картины казались просто мазней. Причем абсолютно бездарной. — Голос Армстед звучал прерывисто и взволнованно. Она покопалась в портфеле и извлекла на свет еще один квадратный кусок холста. — Вот. Тот самый набросок, который она тогда сделала. Портрет Дэнни Маркума — сходство просто поразительное.

Приподняв набросок за края, Сонора внимательно его рассмотрела. Было очевидно, что этот портрет углем был выполнен в спешке и какой-то почти безумной рукой — как будто автора что-то сильно тревожило. Сразу же бросалось в глаза смутное, но вполне ощутимое сходство изображенного на портрете парня с Китоном Дэниелсом. Сонора показала рисунок Сэму.

— А что произошло между ней и Дэнни? — спросил тот, взглянув на портрет.

Армстед слегка вздрогнула.

— Она сделала этот рисунок как раз перед… тем происшествием на реке.

— Что за происшествие? — насторожилась Сонора.

— А вам разве ничего не известно?

Сэм покачал головой.

Армстед медленно опустилась на стул рядом с небольшим письменным столом.

— Никто точно не знает, что именно случилось тем вечером. Об этом ходило много слухов. Но позвольте, я вам расскажу все по порядку, — начала она и, прищурившись, посмотрела в окно, как бы вглядываясь в далекое прошлое. — Я уже говорила вам, что у Дэнни был брат, Роджер, который учился в одном классе с Сельмой. И Сельма ревновала Дэнни к брату, как, впрочем, ко всем, кто был близок с Дэниелом. Но к Роджеру — особенно.

Так вот, раз в неделю они вместе с братом обычно выезжали порыбачить. Сельму это очень раздражало. У нее был прямо какой-то пунктик насчет этой реки. Во всяком случае, она всегда норовила увязаться за ними, но Роджер просил Дэниела, чтобы тот не брал ее с собой. И вот в тот вечер Роджер и Сельма опять поцапались из-за Дэниела. Позже, когда Сельма ушла, Роджер поехал на машине прикупить немного пива. А когда вернулся, Дэнни уже не было, хотя все вещи были на месте — его удочка, приманка и даже недопитая банка пива.

— Они тогда прилично выпили? — поинтересовался Сэм.

— Вероятно. По крайней мере больше, чем обычно. Официальная версия гласила, что он чересчур низко наклонился, упал в реку и утонул. Он не умел плавать, как и большинство детей, живущих в этих местах.

— И потом поползли слухи, — предположила Сонора.

Опершись подбородком на руку, мисс Армстед подтвердила:

— Не просто слухи. Роджер разжег тогда самый настоящий скандал. Он объявил, что Сельма вернулась и столкнула Дэнни в воду. Но шериф отказался верить этому, заявив, что Сельма любила Дэнни, а кроме всего прочего, была слишком хрупкой, чтобы столкнуть Дэнни, рост которого достигал шести футов. Но потом рядом с местом гибели Дэнни нашли одну из сережек Сельмы. Девочка сказала, что обронила ее еще в первый раз, когда они повздорили.

— В первый раз? Она так именно и сказала? — переспросил Сэм.

Армстед кивнула:

— Да, я сама слышала, как она говорила об этом в классе.

— А вы рассказали об этом шерифу?

— Я?.. Ну да, — ответила Армстед, задумчиво проведя пальцем по столу. — Но Роджера к тому времени уже не было в живых.

— Он погиб после ее отъезда? — спросила Сонора.

— Не совсем так. Несчастье случилось с Роджером вскоре после смерти Дэнни. Как-то поздно вечером он работал в табачном амбаре, на ферме у родителей. Внезапно начался пожар. И он не смог выбраться из сарая.

— А вам известно официальное заключение по поводу причин пожара? — вежливо поинтересовался Сэм.

Армстед ответила тихим голосом, сквозь зубы:

— Кто-то вылил на стенку сарая канистру бензина и зажег спичку. У Роджера не было ни единого шанса спастись. Все считали, что это дело рук Сельмы. Ведь произошла трагедия именно в тот день, когда она исчезла.

Сонора и Сэм снова переглянулись.

Мисс Армстед забрала у Сэма кусок холста.

— По-моему, очень удачный набросок, вам не кажется? — спросила она.

Сонора подумала, что в данном случае больше подошло бы другое слово — «одержимость».

— Мисс Армстед, — спросила она, — а как вы сами думаете, могла ли Сельма убить Роджера? И Дэнни?

Армстед вскинула руку, выражая отчаяние и усталость.

— Трудно сказать… Не знаю. Скажу вам лишь то, что позднее она пыталась написать по памяти портрет Дэнни… Уже после его смерти. И не смогла этого сделать.

Глава 40

Бросив взгляд на пятый этаж здания префектуры, Сонора отметила, что все окна были ярко освещены. Она посмотрела на Сэма.

— Иди-ка домой, малыш, и пообщайся со своим чадом. Кстати, как она себя чувствует?

— Все еще сдает анализы. Эти бесконечные изматывающие душу анализы, — вздохнул он, прикусив губу. — Нет, лучше-ка я…

— Поезжай домой, Сэм.

— Домой? Ну ладно. Позвони, если что, — согласился он наконец и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Ты выглядишь усталой, Сонора.

— А я и в самом деле устала, Сэм.

Он смотрел ей вслед, пока она шла к главному входу. Любопытная сцена — полицейский наблюдает за коллегой около полицейского управления. Сонора и сама видела Сэма — с помощью видеокамеры, висевшей около входной двери.

Лифт сегодня поднимался как-то по-особому медленно. Она прислонилась затылком к холодной стенке, задумавшись, что с ней может случиться, если Сэм будет целовать ее чаще обычного.

Когда Сонора переступила порог своего отдела, телефон на ее столе уже надрывался вовсю. Поначалу она хотела проигнорировать его, но потом решила все-таки снять трубку — это мог быть Стюарт или дети.

— Отдел по расследованию убийств, инспектор Блэйр.

— Привет. — Голос был высокий, мелодичный, он показался ей знакомым на фоне шума в трубке. — Говорит Чита Чайлдерс. Помните, бар «У Кухо»?

От волнения сердце у Соноры забилось в два раза быстрее.

«Ну, скажи мне, что она там, — быстро пронеслась у нее мысль. — Скажи, что она в баре».

— Он здесь, — сообщила Чита.

— Кто он? — От неожиданности у Соноры округлились глаза.

— Ну, тот самый парень, помните? Один из тех, что на снимке.

Сначала Сонора ощутила легкий озноб, затем сердце ее ушло в пятки. Ну конечно же, это Китон!

— Крепкого телосложения и с курчавыми волосами? — уточнила она.

— Угу, — подтвердила Чита, продолжая жевать резинку так энергично, что Соноре было хорошо слышно, как кусочек пластика перекатывается из одного угла рта Читы в другой. Соноре очень захотелось попросить ее немедленно выплюнуть эту дрянь.

— Благодарю вас, мисс Чайлдерс. Весьма вам признательна за звонок.

— Мне следует попытаться задержать его в баре или как?

— Нет, не стоит, он вне подозрения.

— Выходит, это просто законопослушный гражданин, заглянувший чего-нибудь выпить, так, что ли?

Сонора живо представила себе Читу Чайлдерс за стойкой бара, упершуюся руками в изящные бедра.

— Может быть, вам будет интересно узнать, что он расспрашивал меня о той самой девице. Я имею в виду блондинку в джинсовой мини-юбке. Этот парень, часом, не полицейский?

— Он что, представился полицейским? — спросила Сонора.

— Да нет.

— Он не работает в полиции.

— Похоже, мне не стоило звонить вам, да?

— Напротив, вы абсолютно правильно сделали, что позвонили. Еще раз спасибо, — повторила Сонора, а сама подумала, что все женщины, как правило, нуждаются в подтверждении правильности своих поступков. — И если вы вдруг заметите ту, другую…

— Девушку?

— Да, ту блондинку. То не подходите к ней, а сразу же позвоните мне.

— Так и сделаю.

Закончив разговор, Сонора позвонила домой:

— Стюарт? Не ждите меня, возможно, я задержусь. Можешь ты сегодня остаться у нас?

— Как я и боялся, двадцать минут назад бармен ушел домой с гриппом. Я собирался подождать, пока дети заснут, а потом поехать к себе. Как ты считаешь, можно их оставить одних или лучше побыть с ними?

— Думаю, с ними все будет в порядке. Проверь только, чтобы двери были закрыты на все замки, и включи сигнализацию.

— Нет проблем. Расследование продвигается?

— Понемногу. Постараюсь избавить господ журналистов от новых волнений и происшествий.

— Возможно, они как раз больше всего и жаждут тревог и сенсаций.

— Значит, они не там их ищут.

Глава 41

Сонора слегка взбила волосы, подкрасилась, густо намазала губы золотисто-коричневой помадой, после чего взглянула в зеркало и с сожалением вздохнула — она ничего не могла поделать со своим утомленным лицом и поникшими под тяжестью забот плечами. Припарковавшись, она надела было галстук, но потом передумала и, сняв его, снова сунула в бардачок.

В кафе-баре «У Кухо» было не слишком оживленно — время позднее, завтра рабочий день. Сонора прикинула: не бродит ли где-нибудь поблизости Сельма, наблюдая за ним, а может быть, и за ней тоже. Она немного задержалась в дверях, и посетители с любопытством разглядывали ее. Что-то неуловимое в облике всегда выдавало в ней полицейского. Китон сидел в одиночестве в нескольких шагах от стойки бара, откуда он мог видеть парадную дверь, входы в туалетные комнаты и одновременно смотреть телевизор. Он уже почти допил пиво. На ногах его красовались все те же помятые брюки цвета хаки, но зато рубаха была свежевыглаженной, а щеки тщательно выбритыми. Китон выглядел крайне утомленным, но, несмотря на это, оставался весьма привлекательным.

— Здравствуй, Китон Дэниелс, — поприветствовала его Сонора, опершись рукой о спинку стоявшего напротив него стула.

— Присаживайся. Я видел тебя в вечерних теленовостях, и мне было интересно услышать все, что ты рассказала о ходе расследования.

Сонора присела и грустно улыбнулась.

— Это ведь была всего лишь реклама, не так ли? — спросил он.

— Не буду тебя обманывать — до успеха еще далеко. Но следствие действительно движется и набирает обороты. И я обязательно схвачу ее. — Она посмотрела на него, слегка наклонив голову. — Если только ты не опередишь меня.

Китон рассмеялся. Соноре понравилось, что он даже не пытается отпираться.

— Ты что, беспокоишься за меня? — спросил он ее.

— Послушай, у тебя есть пистолет, Китон?

— Угу, есть. А ты против?

— А разрешение? Ты хоть знаешь, как этим пистолетом пользоваться?

Китон кивнул.

— Тогда никаких возражений. Только не таскай его с собой в школу, — попросила она и откинулась на спинку стула. — Ты здесь уже давно?

— С восьми часов.

— Выходит, целый вечер.

Стараясь привлечь их внимание, Чита Чайлдерс перегнулась через стойку бара:

— Последний заказ! Вы хотите что-нибудь еще?

— Я бы не отказалась от поджаренного тостика, — сказала Сонора, не успев подумать, прежде чем открыть рот. «Глупая девчонка, с которой ничего нельзя поделать, — мысленно отругала она себя, — ведь рядом со мной брат человека, погибшего от ожогов. Да, в следующий раз надо получше соображать…»

Китон поднялся и снял со спинки стула свой пиджак.

«Господи, как же он хорош», — подумала Сонора.

— Гм, вы считаете, что вечер продолжается? — уставилась на них Чита Чайлдерс.

Китон улыбнулся Соноре.

— Я провожу тебя домой, — предложила она.

«Просто, чтобы убедиться, что ты в безопасности, — подумала Сонора. — Ну да — только для этого».

Припаркованные автомобили, выстроившиеся в одну непрерывную линию вдоль всех улиц Маунт-Адамса, создавали ощущение тесноты и скученности. Взяв Сонору за руку, Китон провел ее к крыльцу входной двери. Когда он начал возиться с ключами от дома, Соноре показалось, что ее спутник нервничает. По крайней мере ее уж точно охватило волнение.

— Вижу, ты все-таки сменил замки в доме, — заметила она и, обернувшись, окинула взглядом погруженные в темноту улицы.

Никого не было видно. Ни единого человека. Все машины застыли на своих местах. Сельма не могла возникнуть внезапно в любом месте, ни один человек не способен вести круглосуточное наблюдение. Может, ее здесь и не было.

А может, и была.

— Угу, я поменял замки. Теперь мы в безопасности.

В доме было темно. Лишь над кухонной раковиной горела лампа. Китон хотел было включить верхний свет, но Сонора остановила его, прикоснувшись к руке. Шторы на окнах были раздвинуты, и уличные фонари заливали комнату мерцающим молочным сиянием. Китон подошел к входной двери и закрыл замок.

Потом он взял Сонору за руку и подвел к краю дивана.

— Продвинься ко мне поближе, как в тот вечер, — попросил он.

Ремень сумки соскользнул с ее плеча. Повесив блейзер на подлокотник дивана, Сонора придвинулась к Китону. А желала ли она этого? Сонора заглянула ему в глаза. Да, она не просто желала близости с ним — она жаждала его любви.

Китон обнял ее, а она, приподнявшись, осторожно поцеловала его; ее язык проскользнул между его губ. При этом кончик ее языка затрепетал. Китон крепко поцеловал Сонору, и на несколько мгновений они застыли в неподвижности, глубоко дыша. Затем он обхватил руками ее бедра и сильно прижал к себе. Прикрыв глаза, Сонора ощутила теплоту и мощь крепкого мужского тела, бешеное биение его сердца.

Китон нежно провел подушечкой большого пальца по ее шее. Приложив указательный палец к его губам, Сонора раздвинула их и нежно коснулась его языка.

Другой рукой она расстегнула сначала верхнюю пуговицу его рубашки, а затем крючок своего бюстгальтера спереди, после чего выгнула спину, чувствуя, как распустившиеся волосы рассыпаются по плечам. Она прикусила нижнюю губу, когда Китон наклонился и прильнул губами к ее груди.

Спеша и путаясь, они сбросили на пол одежду. Просачивающийся сквозь шторы мерцающий свет уличных фонарей придавал их телам молочно-белый оттенок.

Не отрываясь от его губ, Сонора опустилась на диван и притянула Китона к себе. Перебирая ее волосы, он тихо и нежно повторял ее имя — точно бредил.

Дыхание его стало прерывистым, а рука, ласкавшая волосы, от напряжения сжалась в кулак.

— О Боже!

Сонора радостно засмеялась.

— Пойдем наверх, — предложила он.

Некрашеная деревянная лестница была еле видна в полумраке. Держась за перила, Сонора поднялась по ступенькам и вслед за Китоном прошла по коридору в его спальню.

Где-то на улице хлопнула дверца автомобиля. Сонора вздрогнула.

— Ты в порядке? — спросил Китон, легонько хлопнув ее по спине.

— Немного нервничаю.

В спальне стояла непроглядная темень. Оконные шторы были плотно задернуты. Сонора сумела разглядеть лишь белые цифры светящихся электрических часов. Положив обе руки ей на плечи, Китон мягко, но настойчиво опрокинул ее на кровать, а затем, согнув ее ноги так, чтобы колени слегка приподнялись, проник языком в ее лоно.

Схватившись за спинку кровати, Сонора закрыла глаза. Его прикосновение заставило ее задрожать всем телом. Помедлив секунду, он повторил это движение — уверенно и в то же время нежно. Затем он передвинулся выше и приник своими губами к ее губам. Сонора сжала его плечи:

— Китон…

Прикрыв глаза, она осторожно попыталась отстранить его, но затем подумала, что сейчас не самый подходящий момент сообщать о том, что она забыла принять противозачаточную таблетку. Расслабившись, Сонора позволила ему вновь повторить ласки, после чего опять вспомнила о возможной беременности и о том, что запросто может «залететь».

— Китон, мне нельзя…

Он поцеловал ее в шею:

— Нет, можно. Нет, можно.

— Китон, я способна забеременеть даже от капли дождя на моей шляпке, — прошептала она скороговоркой. Китон на мгновение замер и приподнялся на выпрямленных руках.

— Вот так, — добавила она.

— Прости, мне надо было тебя сразу спросить об этом.

Когда он встал, кровать жалобно скрипнула. Сонора услышала, как открылась дверца ящика, а потом зашуршала фольга. Через минуту Китон вновь вернулся в постель и, вытянувшись рядом с ней, стал осыпать ее поцелуями. Она перекинула ноги через его бедра и уселась сверху. Он положил ей руку на живот и снова вошел в ее лоно. Теперь все было в порядке, и она продолжала раскачиваться над ним, уверенно и плавно.

Ощутив резкий толчок, Сонора пришла в неописуемый восторг: она достигла высшей точки наслаждения. Через секунду она услышала восторженный стон Китона.

Они крепко обняли друг друга, и Китон нежно провел ладонью по ее спине. Сонора ответила ему блаженной улыбкой.

— Ты не хочешь поесть? — Его голос звучал устало и в то же время нежно.

— Я и вправду голодна, — ответила она. — А как ты догадался?

— По бурчанию в твоем животе, — усмехнулся он и включил светильник рядом с кроватью.

В комнате, обставленной темной мебелью, царил типично мужской порядок. Китон выдвинул ящик с бельем и достал оттуда большой белый пуловер.

— Накинь его, если тебе холодно.

Она надела через голову пуловер, и края его рукавов закрыли ее ладони.

— Скоро вернусь, — пообещал Китон и зашагал по направлению к ванной комнате.

Подойдя к трюмо чтобы поправить перед зеркалом волосы, Сонора заметила лежавшую там газетную вырезку с ее фотографией. Рядом с вырезкой она увидела блокнот в твердом переплете, на обложке которого было выведено жирными буквами «ДНЕВНИК НАБЛЮДЕНИЙ».

Конечно, это были личные записи. Но все-таки она не удержалась и раскрыла первую страницу.

«Мой брат мертв, и полиция разыскивает убийцу. Следователь по этому делу — женщина. Она понравилась мне своей компетентностью и уверенностью в себе. У нее красиво очерченный рот, и я думаю, что в душе она добрый человек».

Сонора сначала поморщилась, а потом улыбнулась. Все-таки ей было интересно узнать о его первых впечатлениях от их встречи.

«Я буду следить за каждым ее шагом. Надо, чтобы убийцу Марка поймали. Но я проведу и свое собственное расследование. Думаю, все началось с тех телефонных звонков, которые последовали сразу после Пасхи, когда мы с Эшли решили разойтись».

Сонора услышала шум спускаемой в туалете воды. Она закрыла дневник и положила его на место.

Китон вышел из ванной комнаты, облаченный в темно-синий махровый халат. Взяв Сонору за руки, он спустился с ней по лестнице. Они зашагали по темному безмолвному дому и вдруг безо всякой на то причины одновременно рассмеялись. Сонора почувствовала себя ребенком, по счастливой случайности избежавшим наказания за допущенную провинность.

Он включил свет. За окнами царила суровая ночная мгла, и Сонора даже вздрогнула при виде домашней, приветливой и залитой ярким светом кухни.

— Я всегда надеялся, что когда-нибудь — может быть, случайно — ты все-таки заглянешь ко мне, — признался Китон и распахнул дверцу холодильника.

Взгляду Соноры предстала залитая шоколадом клубника, мороженый йогурт, яичный рулет, и кока-классик в ярко-красных банках.

— Настоящая девичья еда, — гордо улыбнулся Китон.

Глава 42

Дом Китона Сонора покинула задолго до рассвета, с полным желудком, умиротворенной язвой и награжденная напоследок продолжительным, крепким поцелуем.

— Ты что, и в самом деле уходишь на работу в такую рань? — спросил он, когда она попыталась незаметно пробраться к своей одежде, оставленной в гостиной.

— Гм, где же мои… а, вот они. Возвращаю тебе твое полотенце и благодарю за душ.

— Может быть, съешь что-нибудь на завтрак? Помнится, вчера вечером ты хотела тостик.

— Я соврала.

Зазвонил телефон. Китон хмуро посмотрел на Сонору:

— Думаю, это тебя. Наверное, с работы. Мне в такую рань никто не звонит.

Она покачала головой:

— Я никому не давала твой номер. И никто не знает, где я, — ответь лучше сам.

Китон поднял трубку в гостиной. Поздоровался и прислушался.

По тому, как резко вздрогнули его плечи, а свободная рука сжалась в кулак, Сонора сразу поняла, кто звонит.

Китон положил трубку.

— Это была она? — спросила Сонора.

— Да. — Его голос сильно изменился по сравнению с тем, как звучал еще пару минут назад, в нем чувствовалось сильное напряжение.

— Что случилось, Китон? Что она тебе сказала на этот раз? — спросила Сонора, натянув один ботинок.

— Она сказала, что вернет мне долг и с лихвой отплатит нам обоим…

Сонора ехала по темным улицам. Это был день сбора мусора, и вдоль обочины стояли набитые отходами пластиковые мешки. Она, разумеется, сразу же позвонила домой — там все было в порядке. Как раз в тот момент, когда небо начало потихоньку светлеть, Сонора выехала из пригорода Маунт-Адамс и направилась по Бродвею в сторону моста. Она обернулась через правое плечо и увидела затянутые туманом горы. Послышался локомотивный гудок, и три сцепленных вместе тепловоза проволокли мимо нее тяжелый состав, груженный кентуккским углем.

Ей подумалось, как все-таки сложно родителям — а особенно таким, как она, — просвещать своих детей в вопросах, касающихся секса. Тем более что некоторые родители и сами порой в этих вопросах не очень-то разбираются и действуют по принципу «делай то, что я говорю, а не то, что делаю сам».

Начался дождь. Включив «дворники», Сонора внимательно посмотрела в окно. Вода в реке казалась зеленой вблизи берегов и коричневой ближе к середине. Небольшой бетонный мост был ярко освещен. Сонора миновала его довольно быстро. Отблески фонарей, озарявших автомобильные стоянки рядом со стадионом «Риверфронт», напоминали плывущие по реке факелы. Со стороны федерального шоссе слышался тоскливый и однообразный рев мчащихся куда-то грузовиков.

Сонора мельком взглянула на салун своего брата, уютно пристроившийся в районе порта. Поначалу она не испытывала сожалений по поводу того, что вложила оставшиеся после смерти Зака средства в дело Стюарта, но позже сообразила, что ей все же придется искать деньги для обучения детей в колледже. Конечно, к тому времени, когда Тим окончит среднюю школу, у нее и Стюарта уже должна будет накопиться кое-какая сумма, достаточная для того, чтобы послать Тима в Гарвард. Разумеется, если он подучит алгебру.

Сонора съехала с автострады в сторону Ковингтона. На крутых холмистых улицах этого городка еще царили тишина и спокойствие. Она миновала кварталы высоких и узких домов, построенных вплотную друг к другу и окрашенных во все цвета спектра — от красно-кирпичного до желто-зеленого, но в утренней дымке выглядевших одинаково мрачно. Среди них попадались и многоэтажные гостиницы, престижные клубы и рестораны — «Супер-Америка», «Биг Бой Бургерс», «Мейнштрассе Виллидж», высокая башня с часами и знак-указатель торгового центра для гостей. На этой стороне реки большой Цинциннати скрывал свои грехи. Ковингтон был небольшим пригородом, городом-спутником, состоявшим из строгих зданий церквей, грязноватых домиков, мотелей и баров, на которых там и тут пестрели надписи «ДЕВОЧКИ! ДЕВОЧКИ! ДЕВОЧКИ!» и «ФИЛЬМЫ — ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ».

Сонора проехала мимо магазина Смита Маффлера (бесплатная установка), «Кей-эф-си» (пальчики оближешь!) и кинотеатра на открытом воздухе (посетителям подаются сигареты «Кул», «Кэмел» и «Саванна Лайт»). Промчавшись мимо клуба «Старейшины Северного Кентукки», она заехала на пустую парковочную стоянку, предназначенную для посетителей юридической конторы «Мак-Гаун, Спэннер и Карпфингер». По странному совпадению, офис располагался как раз напротив двух злачных заведений с яркими вывесками — «КРАСНО-ОРАНЖЕВЫЙ ЛИКЕР» и «АНГЕЛЬСКИЙ БАР». На последнем красовалось объявление «ДЕВОЧКИ — КРУГЛОСУТОЧНО».

Сквозь стекло ярко освещенной будки, стоявшей у входа в офис, Сонора увидела склоненную над столом фигуру в черной кожаной куртке. Адвокаты, как правило, не были полуночниками. Но даже если бы это было так, то их «БМВ» пребывали бы в полной безопасности в любое время дня и ночи — Руби бдительно несла свое дежурство.

Сонора пересекла мостовую, покрытую заплатами свежего асфальта, по старой полицейской привычке осмотревшись по сторонам и не заметив ничего интересного. Руби сидела, как всегда, склонившись над книгой.

Из лазерного мини-плейера доносились звуки джазовой музыки, которую еще лет десять назад можно было услышать на каждом углу. Бело-розовая коробка сладких орешков уже наполовину опустела, а Руби, прихлебывая газированную воду «Ивьен», разглядывала какие-то листки бумаги. Завидев Сонору, она кивнула ей и потушила сигарету.

Сонора открыла дверь в будку и, протянув руку, сказала:

— Привет, крошка. Похоже, я не вовремя?

Руби ответила ей смущенной улыбкой:

— Великий композитор за работой. Извини, что не могу предложить тебе орешков в тесте — я их уже почти съела.

Точный возраст Руби всегда оставался для Соноры загадкой — что-то между двадцатью восемью и сорока восемью годами. Это была статная, немного полная женщина с иссиня-черным цветом кожи и прекрасными густыми волосами, завитыми в тугие кольца. Чтобы иметь такие, многие женщины не пожалели бы никаких денег. Руби умела искусно подкрашиваться и всегда носила на поясе вместе с полицейской дубинкой тюбик ярко-красной губной помады.

— Руби, тебе стоило бы немного подучиться.

— Я знаю. А чего это ты все время улыбаешься? Может быть, переспала с кем-нибудь или еще что?

— Что ты, я прибыла сюда из-за этих девочек-девочек-девочек, всю ночь танцующих на столах.

— Надо сказать, это похоже на тебя.

— Ну хватит трепаться о танцах. Ты случайно не слышала о промышляющей в здешних краях девице по имени Шонелл?

— Шонелл, говоришь? Хм… Она танцевала в «Сапфире», не так ли? Кто-то «поцеловал» ее в колено.

— Поцеловал?

— В общем, избил. Ты, Сонора, все-таки слишком белая женщина.

— Ну-ну, не будь так строга. А как насчет Шири Лафонтен, что ты о ней знаешь?

Руби задумалась, прикрыв при этом глаза.

— Так — тощая, небольшого роста, крашеная блондинка, моется не чаще раза в неделю.

— Похоже на то.

— А что случилось? Я заметила, что здесь последнее время ошивается этот полицейский-проповедник. Все забываю, как его зовут — Моллитер, что ли?

— Ну да, Моллитер.

— Я слыхала, что он держит в подвале своего пригородного дома автомат Калашникова. Самый большой чудак во всем Цинциннати. Кто же нас защитит от таких ребят?

— Ты что, нуждаешься в защите?

Вместо ответа Руби похлопала ладонью по револьверу, висевшему у нее на поясе.

Сонора откинула крышку с коробки и зачерпнула горстку сладких крошек.

— Это как-нибудь связано с тем парнем, которого поджарили в его собственной машине?

Облизав палец, Сонора утвердительно кивнула и попросила:

— Расскажи мне о Шири Лафонтен и Шонелл.

— Особой дружбы между ними не было, это уж точно. Вечная свара из-за… внимание — одежды.

— Одежды?

— Видишь ли, они ведь обе работают на улице, так? Некоторые из уличных девиц складывают запасную одежду в каких-нибудь тайных местах, в тех районах, где они обычно промышляют. Для чего? Например, вечером им может понадобиться накладная коса или шиньон, иногда они меняют одежду — это в тех случаях, если им на хвост садятся полицейские. Да ты сама знаешь, как это бывает. И как-то раз Шири обвинила Шонелл в том, что та переодевается в ее шмотки и пытается увести у нее выгодного клиента, которого они закадрили в прошлом месяце. Между ними началась настоящая кошачья свара — с вырыванием волос, плевками в лицо и отборной руганью.

— А откуда, интересно, взялась эта Шири?

— Откуда-то из южных штатов, возможно, из Каролины. И я надеюсь, что таких, как она, немного. В противном случае, если Юг опять восстанет, нас всех просто смешают с дерьмом.

— Ты заметила что-нибудь особенное в ее поведении?

— Она какая-то чокнутая. Даже для наркоманки это слишком: сидит целыми днями в барах и зажигает спички. Хотя Шонелл и крупнее ее раза в два, но после той стычки она была вся покрыта глубокими царапинами, оставленными когтями Шири. Такое ощущение, будто ее обработал маньяк. Но, насколько я понимаю, проститутки-наркоманки — не твой профиль, ведь так?

— А ты видела ее в тот вечер, когда убили этого беднягу Дэниелса?

— Дай-ка подумать. Это было… во вторник, правильно?

Сонора кивнула.

— Знаешь, вспомнила. Я действительно ее видела. Где-то около полуночи. Она садилась в машину с каким-то клиентом. Парня я не очень-то хорошо рассмотрела, поэтому не могу сказать с уверенностью, что это был именно тот юноша.

— Тот юноша в это время был в Маунт-Адамсе, на полпути к своей смерти.

— Ну да, понятно, — помрачнев, кивнула Руби.

Сонора зевнула.

— А я ведь собиралась домой, — с сожалением сказала она, — хотела поцеловать моих деток перед школой.

— Как они?

— Нормально. Если не считать того, что сын совершенно забросил алгебру. А как твоя?

— У нее тоже все хорошо. Учится, слава Богу, неплохо. — Руби взглянула на свои нотные записи, а потом на Сонору. — Ты ведь знаешь, что мы не слишком-то ладим с бывшим мужем. Но он помогает мне в ее воспитании и даже иногда берет девочку к себе. В наше время, как известно, большинство мужей после развода полностью забывают семью, обрубая все концы. Из-за этого происходит много зла, Сонора. Многие женщины, с которыми я обсуждала тот случай, считают, что сгоревший парень мог быть и сам виноват и поэтому заслужил столь печальный конец.

— Поверь, он не виноват, Руби.

— Очень страшное и запутанное дело.

Сонора кивнула:

— Послушай, у меня дома совсем нечего есть. Поблизости есть какой-нибудь дежурный продуктовый?

— Магазина нет, но есть ночное кафе «Квик Стоп». Там тоже можно неплохо отовариться.

— Я что, похожа на миллионершу?

Глава 43

Убедившись, что она купила все, кроме молока, Сонора свернула за угол и направилась в сторону дома. И вдруг — словно в кошмарном сне — перед ее взором возникли синие мигалки полицейских машин.

Ей сразу же вспомнилось недавнее обещание Сельмы: «Я вам хорошо отплачу».

Сонора судорожно нажала на тормоза, резким движением откинула дверцу и выскочила на тротуар. Краем глаза она заметила напряженно застывшую фигуру патрульного, сидевшего в соседней машине, который, повернувшись к своему напарнику, поглаживал висевший на поясе револьвер.

— Какого черта! Что здесь происходит?

Полицейский, державший в руке переговорное устройство, был молодым мужчиной с коротко остриженными темными волосами. Отключив радио, он посмотрел на Сонору и непроизвольно моргнул.

— Все в порядке, мэм.

— Это мой дом, понятно? И в нем мои дети.

Наружная дверь хлопнула, и Сонора увидела, что к ней, перепрыгивая через ступеньки, направляется Стюарт. Подол его рубахи выскочил из джинсов, по земле волочились незавязанные шнурки.

— Где дети? — нервно спросила она.

— С ними все в порядке, Сонора, — ответил он и, запустив пятерню в шевелюру, зачесал волосы набок.

Сонора сцепила пальцы, прикрыла на секунду глаза и перевела дыхание.

— Мэм, вы сказали, что живете здесь?

Перед ней стоял тот самый патрульный, что поглаживал револьвер. У него были светло-каштановые волосы и мощная шея.

— Следователь Блэйр, отдел по расследованию убийств. Я живу здесь.

Темноволосый полицейский, выглядевший спокойно и уверенно, кивнул ей и произнес:

— Мы получили сообщение по телефону 911, что кто-то хотел ворваться в ваш дом…

Сонора услышала, как открылась дверь, и увидела бегущую к ней Хитер, с раскинутыми в стороны руками и бледным заплаканным личиком. Что-то все-таки случилось.

— А где Тим? — спросила Сонора, взглянув на брата.

— Да вон он, — ответил Стюарт, и она заметила сына, мчавшегося по ступенькам вслед за сестрой.

Сонора прижала к себе Хитер и крепко обняла Тима. Подняв дочку на руки, она тяжело вздохнула: девочка быстро росла, и удерживать ее на руках становилось все труднее и труднее.

— Итак, что же произошло, ребятишки?

— Разреши мне самому все рассказать, — предложил Тим. — Мы услышали какой-то шум снаружи, и…

— Она нажала кнопку звонка, мамочка! И мы видели ее, — вмешалась Хитер.

— Ее? — переспросила Сонора, нервно сглотнув слюну.

— Сначала я подумал, что это ты, — продолжил Тим, сцепив пальцы, — и почти открыл дверь. Но Клампет вдруг залаял и я, заглянув за занавеску, увидел, что это не ты.

— И что потом?

— Она так сильно ударила по стеклу! — воскликнула Хитер и, зарыдав, уткнулась в плечо матери.

Но Тим, который держался молодцом, продолжил рассказ:

— Тогда я позвал дядю Стюарта, и он позвонил в службу «911». Ведь мы правильно сделали?

— Абсолютно правильно, — ободрила сына Сонора, похлопав по плечу.

Тим покраснел и, сжав губы, продолжил:

— Но мы нигде не можем найти Клампета.

— Не волнуйся, он отыщется, Тим, — попытался успокоить его Стюарт, наклонившись, чтобы завязать шнурки.

— А ты хорошо рассмотрел ту женщину, Тим? — спросила сына Сонора, опустив дочку на землю.

— Волосы у нее были не очень длинные, вот до сюда. — Мальчик коснулся ключицы. — Блондинка, невысокого роста — такого, как ты, мама. У нее был какой-то чудной вид.

— Чудной?

Тим пожал плечами:

— Ну да! Как у помешанной.

Патрульный полицейский усмехнулся и, потрепав Тима по волосам, заметил:

— Сдается мне, что ему можно со спокойной душой доверить составление отчета об этом происшествии.

— А ты видел ее? — спросила Сонора, посмотрев на Стюарта.

— К тому времени, как я подошел, она успела довольно далеко отбежать, — ответил он и, приподняв Хитер, посадил себе на бедро. На девочке была лишь легкая ночная рубашка, по ее худым длинным ножкам уже забегали мурашки.

— Холодно, малышка? — спросила Сонора и, накинув ей на плечики свой блейзер, взглянула на полицейских: — А вы, ребята, успели осмотреть все вокруг?

— Очень бегло, — ответил толстошеий.

Сонора кивнула:

— Стюарт, почему бы тебе не отвести детей в дом, и… — Она услышала вдруг поскуливание и увидела своего хромого, ковылявшего пса. Из пасти у него торчало что-то желтое. Клампет залаял, и в холодном воздухе от его горячего дыхания повисла струя пара.

Сонора с трудом удержалась на ногах, когда ей на плечи со всего размаху опустились две огромные, выпачканные в грязи собачьи лапы. Клампет замахал взад и вперед своим хвостом, хлопая им по голым ногам Хитер.

— Уж не хочешь ли ты, псина, потанцевать? — улыбнулась Сонора и, нежно взяв пса за морду, раздвинула его обрамленные морщинистой черной кожей челюсти, из которых она осторожно вытащила довольно большой предмет круглой формы. Клампет недовольно зарычал и подпрыгнул, аСонора отпрянула в сторону, стараясь держаться от него как можно дальше.

Темноволосый полицейский был бледен.

— Что это? — тихо спросил он.

Сонора подняла предмет повыше, чтобы полицейский смог разглядеть светловолосую кукольную головку.

— Барби. Вернее, то, что от нее осталось, — прошептала она, внимательно вглядываясь в пластиковое личико.

На улице было грязно и сыро. Стюарт отвел детей в дом и принялся готовить для них горячий шоколад. В это время Сонора вместе с темноволосым патрульным не спеша обходили по периметру дом. В центре двора колыхалась обвисшая волейбольная сетка, а сама лужайка заросла высокой, пожухлой и поникшей от росы травой.

Соноре было интересно, что подумала Вспышка, когда увидела пластиковый детский бассейн, заполненный водой с морскими водорослями, баскетбольное кольцо, укрепленное на поржавевшем щите, и пластмассовый домик для игр, настолько забитый старыми игрушками, что двери его давно не закрывались.

Следы удалось обнаружить под окнами спальни Соноры, а также под окном комнаты Хитер.

Толстошеий полицейский обогнул угол дома и не спеша подошел к Соноре.

— Машина с криминалистами уже в пути, — сообщил он, поправив висящее на поясе переговорное устройство. — Я попросил вашего брата побыть какое-то время с детьми.

Сонора кивнула и присела на нижнюю ступеньку крыльца. Патрульные вежливо отошли в сторону и начали тихо переговариваться между собой, стараясь не замечать того, с каким изнеможением Сонора уронила голову на колени.

Глава 44

Сонора плеснула кофе в кружку с несмываемыми отпечатками губной помады. Она порядком запаздывала: их команда уже собралась. Но не успела она отойти от стола, как зазвонил телефон. Слегка поколебавшись, Сонора подняла трубку.

— Привет, подруга, как там детишки?

— Послушай, ты… — скрипнула зубами Сонора, опустившись на стул.

— Нет, это ты послушай: предлагаю тебе сделку — оставь Китона в покое, тогда и я не буду его беспокоить. Подумай о моем предложении.

Раздались короткие гудки. Трубка выскользнула из рук Соноры и с грохотом упала на стол. Она перевела дыхание и медленно вернула трубку на место. Затем на несколько секунд прикрыла глаза. Открыв их снова, она взяла свой блокнот и отправилась на летучку.

Сотрудники отдела просматривали видеокассету с материалами последней пресс-конференции. Сонора рассеянно взглянула на экран и задумалась над другой проблемой: у нее действительно наметился двойной подбородок или ей это только показалось?

— Сегодня у тебя прекрасный галстук, — взглянув на нее, ехидно заметил Грубер, — а как поживает тот, что залит кетчупом?

Грубера оборвал сержант Крик:

— Увидишь его потом, с ним все в порядке.

А в это время на экране, слегка склонив набок голову, Сонора убеждала журналистов в том, что расследование успешно продвигается и что поимка преступника — дело времени. Да, именно она ведет это дело и рассчитывает самостоятельно арестовать убийцу. В управлении окружной прокуратуры надеются получить результаты лабораторного анализа уже в ближайшее время. Это обычная формальность. Кажется, нам повезло со свидетелями, и сама преступница, по правде говоря, совершила массу грубых ошибок.

Если убийца вдруг пожелает чистосердечно признаться в содеянном, Сонора всегда к ее услугам и поэтому готова сообщить свой номер телефона. Такое признание полностью отвечает интересам преступницы и будет воспринято полицией с пониманием, а взамен она получит соответствующую помощь, в частности ей предоставят бесплатного адвоката.

Да, преступник, как это ни прискорбно, — женщина, причем личность весьма экзальтированная и страстная, зачастую не отдающая себе отчета в своих действиях.

В комнате царили тишина и спокойствие. Хотя в другое время подобные заявления вызвали бы у коллег взрыв хохота и предположение, что следующей жертвой будет сама Сонора. Она потерла глаза ладонью, подумав, что было бы и в самом деле неплохо, если бы полиция действительно оказалась так близка к задержанию убийцы, как утверждала с экрана эта женщина.

— Неплохо сработано, Сонора, — заметил Крик.

Грубер забросил на колено свою тяжелую ступню и одобрительно кивнул:

— Угу, даже слишком хорошо. Но мне не по душе это происшествие в доме Соноры — дети и все такое прочее. А что, сэр, если отстранить ее от этого дела. На время. И посмотреть, что получится.

— Ну да, действие и противодействие, — согласился сержант.

Сонора почувствовала, что щеки ее начинают заливаться краской.

— Я того же мнения. Ведь на кон поставлена голова Соноры, — послышался голос Моллитера.

Сначала Сонора удивилась этим заявлениям, но потом насторожилась. Что это — товарищеская забота или обычная перестраховка? И действительно ли причиной тому ее дети, оказавшиеся в центре событий? Интересно, а что они скажут, когда узнают, где она провела эту ночь?

— Криминалисты обнаружили что-нибудь? — спросил Крик, взглянув на Сонору.

— Не густо. Неполный отпечаток большого пальца правой руки на окне в комнате дочери. Причем палец был испачкан в грязи. Терри сообщила мне также, что отпечатки пальцев Шири Лафонтен не совпадают с отпечатком, который удалось снять со снимков «Полароида», присланных Вспышкой на адрес Китона Дэниелса, — доложила Сонора, стараясь не смотреть в сторону Моллитера.

— Сэр, я думаю, нам вряд ли помогут в этом деле агенты-осведомители, — заметила Сандерс нерешительно.

— Выходит, агенты уже не нужны? — засмеялся Грубер. — Приятно слышать, милая. Тогда, может, заодно поучим братьев-ариан правильно петь их религиозный гимн «Мы все преодолеем»?

Протерев глаза тыльной стороной ладони, Сонора наклонилась к Сандерс и произнесла приглушенным голосом:

— Нам положено пользоваться их услугами, Сандерс, но это всего лишь формальность. Оставь их в покое и не раздражай, понятно? И ФБР никогда не возьмется ни за одно дело, если следствие не знает точно имени подозреваемого.

— Понятно, они хотят иметь лишь воротничок, и им наплевать, кому он принадлежит.

Моллитер нервно сцепил пальцы, не скрывая своего раздражения.

— Смотри, Сонора, по-моему, ты перегибаешь палку с этим парнем. Я имею в виду Дэниелса.

— Что ты этим хочешь сказать?

— То, что Вспышка тем временем подыщет себе другую жертву.

— А по-моему, вполне очевидно, что преследует она именно его, — возразил Сэм.

Сонора решила промолчать — уж слишком это больная для нее тема.

— Положим, ты прав, Сэм, — взмахнул рукой Грубер, — но почему она все время крутится вокруг Соноры? Это выглядит так, как будто они соперницы, а может быть, даже подруги или что-то в этом роде. Ведь Сонора — полицейский…

— Я тебе уже говорила как-то, что это особый тип психологической игры «поймай меня, если сможешь», — сказала Сонора. — Такое иногда встречается.

Крик задумчиво скрестил на груди руки.

— Такое случается, когда преступник идет ва-банк. И это делает его еще более опасным, — добавил он и посмотрел на Сонору. — Ты случайно не передумала ехать в Атланту?

— Сэр?

— Оттуда звонил твой приятель, Бонер. Он сообщил, что обнаружил в документах имя Сельмы Йорк. В списке подозреваемых по делу о нападении на Джеймса Селби.

Сэм сжал рукой плечо Соноры:

— Мы съездим туда, дорогая. Обязательно съездим.

— Блэйр, — обратился к ней Крик, — возвращаюсь к тому, что я сказал раньше — к действию и противодействию. Как ты думаешь, если и вправду попробовать распалить ее?

— Конечно, сэр, например в телевизионном интервью, — согласилась Сонора, сглотнув слюну.

«Коварная женщина-полицейский», — подумала она про себя и ощутила какую-то странную тяжесть в груди. Может быть, из-за неосознанного чувства вины? Интересно, а испытывал ли то же самое Зак, когда обманывал ее?

— А что ты собираешься ей ответить, — спросил Крик, — если она вдруг позвонит на радио во время передачи? Думаешь, она откажется от такой возможности? — поинтересовался он у Соноры.

Сэм помотал головой:

— Мне не нравится эта затея.

— Мы пошлем кого-нибудь проследить за ее детьми, — успокоил его Крик.

Сонора прокашлялась.

— Это просто… — начала было объяснять она.

— Просто что? — перебил ее Крик. — Если она ответит на твой вызов, мы сможем зафиксировать ее звонок. Надеюсь, она клюнет и захочет поболтать с тобой про жизнь.

— Но, сэр, во время разговора в открытом эфире я могу разнервничаться.

— Уж постарайся сдержать себя, Блэйр.

Глава 45

Улицы Атланты были залиты ярким солнечным светом и сотрясались от оживленного автомобильного движения. Сонора прищурила глаза и достала солнцезащитные очки. На окружной гостиничный пандус въехала и припарковалась в неположенном месте полицейская машина без опознавательных знаков. Оставив дверцу открытой, из нее вышел чернокожий мужчина в легком летнем костюме.

— Следователь Сонора Блэйр? — спросил он, наставив на нее указательный палец, изображая тем самым револьвер.

— А вы, стало быть, Бонер?

Они пожали друг другу руки. Один из его пальцев украшало обручальное кольцо с бриллиантом. Рукопожатие было довольно крепким. Своим мощным телосложением Бонер напоминал игрока в американский футбол. Волосы у него были коротко острижены и уже сильно поредели на макушке. Он распахнул дверцу своего бледно-голубого «тауруса» и предложил Соноре сесть. В другое время ее бы позабавило то, что у Бонера та же марка автомобиля, что и у них с Сэмом в Цинциннати, но сейчас голова у нее была забита совсем другими мыслями.

— Я думал, вас будет двое, — заметил Бонер.

— Мой напарник вынужден был остаться дома. Его маленькая дочь сейчас в больнице.

— Что ж, очень жаль. Я получил ваш чемодан и остальные вещи. Вы все проверили?

Кивнув, она положила чемодан на заднее сиденье и заняла место пассажира.

— Когда вы прилетели?

— В три часа утра. Обратный рейс сегодня вечером, около шести.

— Значит, придется поспешить. Меня зовут Рей.

— Сонора.

— Как тебе Атланта, Сонора?

Сняв солнцезащитные очки, она взглянула на него и сказала:

— Рей, я просто очарована Атлантой, здесь намного приятнее, чем в Цинциннати. Когда я его покидала, там было сумрачно и серо.

— Цинциннати для нас настоящий север.

Услышав сигнал идущей рядом машины, Рей быстро перестроился в соседний ряд. Он вел машину на полной скорости, так что у Соноры даже заныло под ложечкой.

— Знаешь, когда мы с тобой говорили по телефону, у меня сразу же создалось впечатление, что ты — белая.

— Прости, Рей, не поняла?

— Я говорю — белая, а не зеленая, как сейчас. Может, тебе нехорошо?

— Самое время принять маалокс.

— Никак язва? Знаешь, у моей жены есть отличное средство.

— Может быть, позвонить ей?

Бонер снова перестроился на другую полосу, подрезав чью-то «субару», водитель которой негодующе покрутил пальцем у виска, и Бонер согласно потряс головой.

— Боюсь, тебе оно не понравится. Лекарство, которое есть у жены, хуже, чем сама болезнь. — Рей бросил на нее лукавый взгляд. — А что, если заехать к нам в офис, чтобы ты смогла взглянуть на материалы дела? Потом мы могли бы съездить на место происшествия, а потом позавтракать. Наша встреча с Джеймсом Селби назначена на полпервого.

— А он согласен побеседовать со мной?

— Угу. Только с тех пор прошло уже много времени. И он многое успел позабыть. Некоторые детали произошедшего он не помнит вовсе.

— Он что, до сих пор не пришел в себя?

— Окружная прокуратура отклонила все его показания. Там заявили, что его рассказы больше похожи на бредовые предположения, нежели на реальные воспоминания. Его свидетельские показания были признаны недостаточно достоверными, так что дело не дошло до суда. Впрочем, мы даже и не пытались настаивать. Но с тех пор я несколько раз с ним беседовал, и мне показалось, что сейчас он находится в трезвом уме. Хотя и трудно определить наверняка, так ли это на самом деле. Ты можешь почитать показания, которые он дал сразу после трагедии, и все решить сама.

— А ты когда-нибудь с ней сталкивался?

— С ней? Ты имеешь в виду убийцу?

— Ну да.

Рей посмотрел на нее с удивлением:

— Ты хочешь сказать, что женщина, находящаяся в розыске, может как-то вмешиваться в ход следствия?

— Да, что-то в этом роде.

Он покачал головой:

— Мы обычно держим под контролем такие странные ситуации, но не помню, чтобы в тот раз случилось что-то похожее. А почему ты спрашиваешь, ты с кем-то подобным пересеклась?

— Да, она звонит мне.

— Убийца звонит тебе?! А ты уверена, что это именно она?

— Абсолютно.

— И что же она говорит?

Сонора все ему рассказала. Он выслушал ее, нахмурился и озадаченно поскреб подбородок.

— Похоже, эта игра ее сильно увлекает. И конечно, рано или поздно она проиграет. Действует весьма рискованно и с большой фантазией, чтобы поддерживать внутреннее напряжение.

— Ты считаешь, что ей и в самом деле хочется оказаться пойманной?

— Трудно сказать. Этот случай с ее визитом в твой дом очень плохо пахнет. Сейчас-то твои дети в безопасности?

— О да!

— Она хочет, чтобы ее поймали, и делает для этого все. Похоже, эта игра ее забавляет, — заключил он.

— Мне кажется, что она… как бы старается нащупать контакт. И она очень обозлена.

— Они все обозлены.

— Кого ты имеешь в виду? Убийц-рецидивистов?

— Женщин, — ухмыльнулся он.

Джеймс Селби проживал в кирпичном доме, в районе Кейп-Код, расположенном довольно далеко от места происшествия. Дорога туда, да еще в условиях послеобеденных пробок, заняла целых два часа. Обе стены дома были покрыты ковром из глянцевых листьев густоразросшегося плюща. На квадратной табличке, укрепленной во дворике, значилось имя компании, отвечающей за безопасность дома и его обитателей. Такие же таблички Сонора заметила и вблизи многих других домов. Под покровом душистых магнолий в Атланте пышно расцвела преступность.

Входная дверь в дом Селби была сделана в форме подковы — деревянная с большими накладками из черного металла снизу и сверху. Это напомнило Соноре вход в лютеранскую церковь. Дверь, судя по всему, была недавно выкрашена бордовой краской, а на пороге укреплена свежеотполированная латунная пластина. Из дома доносился бой часов.

Перешагнув сразу через три кирпичные ступеньки, Бонер взбежал на небольшое аккуратное крыльцо и нажал кнопку дверного замка. За ним не спеша, держась рукой за перила из кованого железа, поднялась и Сонора. Откуда-то издалека до них донеслось жужжание газонокосилки.

— Приготовься. — Бонер дотронулся до ее плеча. — Он перенес кучу операций и почти три года провел в различных больницах. Поэтому если тебе покажется, что он выглядит жутко, то для сравнения посмотри его прежние снимки.

Щелкнул замок, и дверь открылась. В затененной прихожей показалась фигура мужчины.

— Джеймс! Мой мальчик! — воскликнул Рей.

— А, Рей. Рад видеть тебя, заходи. — В голосе Джеймса слышалось глухое дребезжание сильно поврежденных голосовых связок.

Сонора прошла вслед за Бонером в полутемный, выложенный кафелем коридор.

Даже в сумерках Джеймс Селби выглядел ужасно. Сонора вгляделась в его искалеченное, обезображенное шрамами лицо — один невидящий глаз находился ниже другого, такого же слепого, и почувствовала, что к горлу начинает подступать тошнота. От волос на черепе Джеймса остался только маленький островок на макушке, напоминающий нелепый хохолок. Лицо его, казалось, было сначала расплавлено, а затем зверски размазано и вновь охлаждено. Шея представляла собой один сплошной рубец, левая рука была полностью изуродована, а предплечье — вывернуто.

Бонер тронул Селби за плечо:

— Рядом со мной находится следователь Блэйр. Я тебе рассказывал о ней.

Узкие, бесформенные губы Селби растянулись в уродливой улыбке.

— Рад познакомиться с вами, следователь. Прошу прощения, вы, кажется, пользуетесь увлажняющим кремом «Понд’с»?

— Да.

— Мне нравится этот запах. Очень свежий, лучше всяких духов. Мое обоняние обострилось просто фантастически, с тех пор как я потерял зрение.

— Только, прошу вас, не нужно угадывать, что я ела во время ленча.

Селби разразился смехом, который напоминал скорее хриплый лай.

— Проходите, посидим немного. — Он провел их в темную гостиную и включил свет. В стеклянных дверях, ведущих во дворик, выложенный кирпичом, отражалось яркое послеполуденное солнце. На полу, рядом с легким зеленым стулом, неподвижно, словно сфинкс, лежал громадный охотничий пес золотистой масти. На шее у собаки болтался толстый кожаный поводок. Животное внимательно следило за движениями Джеймса Селби, нервно постукивая хвостом по полу.

— Кстати, знакомьтесь, это Дафни. Она умеет хорошо играть и знает много трюков, но хочу попросить вас не гладить ее. Это рабочий пес, и сейчас на службе.

Дафни тут же перевернулась на спину, игриво загребая воздух лапами. Сонора вспомнила о Клампете, надеясь, что в случае необходимости он сможет открыть дверь комнаты рядом с детской.

— Похоже, лампа в светильнике перегорела, — заметил Бонер.

Селби вскинул голову:

— В самом деле? Я пойду поищу новую.

— Не стоит беспокоиться, Джеймс. Из окна проникает достаточно света.

— Ладно, если так, — согласился Селби и протянул Рею пластиковую доску. — Взгляни-ка, это кое-что новенькое. — Затем он повернулся к Соноре: — Эта книга написана по модифицированной системе Брейля — с ее помощью можно писать и читать слева направо вместо традиционного способа — справа налево. Сейчас я пытаюсь разобраться с ней. Компания, приславшая ее мне, просит ответить на несколько вопросов. Правда, свои вопросы они написали не по Брейлю. — И Джеймс опять захохотал своим лающим смехом.

Сонора оглядела комнату и не заметила в ней никаких безделушек или дорогой изящной мебели. В углу стояло большое отполированное до зеркального блеска черное фортепьяно. Сонора и Бонер устроились в противоположных углах украшенного цветочным узором дивана, производящего впечатление сущего антиквариата. На обшивке виднелись пятна от еды.

Камин был забит обгоревшими поленьями и покрыт толстым слоем серой золы. Перед камином был расстелен зеленый коврик, густо усыпанный собачьей шерстью. Сонора живо представила себе сидящих холодными зимними вечерами в этой темной гостиной человека с собакой, освещаемых лишь пляшущими бликами пламени.

На одной стене она заметила полку с компакт-дисками и фотографию в деревянной рамке. Сонора подошла поближе, чтобы рассмотреть ее.

Селби наклонил голову набок.

— Вас, похоже, интересует этот снимок, следователь Блэйр? — спросил он. — Боюсь, что он отражает лишь меру моего тщеславия. Мне доставляет удовольствие демонстрировать с его помощью свое внутреннее содержание.

Сонора сняла фотографию со стены. Снимок оказался черно-белым, восемь на десять дюймов. Фокус был несколько смещен.

— Он был сделан за несколько месяцев до того, как все это случилось.

Соноре не нужно было объяснять, что именно «случилось».

На фотографии был изображен Джеймс Селби за фортепьяно. Рядом с ним сидела девушка, крепко обнимавшая его за талию. Ее кукольно-фарфоровое лицо имело форму сердечка. В момент щелчка в камине горел огонь, и фотограф схватил отражение пламени на полированной поверхности фортепьяно.

Сонора почувствовала, что ее сознание раздваивается. Казалось, что сквозь Джеймса Селби на нее смотрит Китон Дэниелс. Они были необыкновенно похожи — те же карие глаза, те же темные курчавые волосы… Сонора взглянула сквозь раскрытые стеклянные двери на поилку для птиц с проросшими водорослями, на спутанные заросли розовых кустов, кроны плакучих ив — все это находилось в уютном палисаднике Джеймса Селби, который сам он уже никогда не сможет увидеть. У нее перехватило дыхание, и она поспешила присесть на диван.

Теперь она видела перед собой другого человека — мужчину с фотографии.

— Расскажите мне вашу историю, — попросила она.

Селби протестующе взмахнул рукой, как будто забыл, что Сонора пересекла полстраны только ради того, чтобы поговорить с ним.

— Я уже не раз рассказывал все это Рею, — пробормотал он.

Сонора никак не могла понять, что же все-таки ей напоминает странный тембр его голоса. Такой низкий и эротичный? Интересно, поет ли он, когда принимает душ? Она расстегнула сумочку и достала диктофон.

— Забудьте про Бонера, считайте, что его здесь нет. Уделите мне немного внимания, мистер Селби. И расскажите все, что вы помните, а я за это принесу вам ее голову на палочке.

Селби резко вскинул брови и произнес:

— Мне определенно нравится эта женщина, Рей.

— Несомненно, она честно заработала свою язву.

Селби подоткнул под изуродованную руку небольшую диванную подушечку, а здоровой правой оперся о краешек стула.

— Итак, следователь Блэйр, все началось с телефонных звонков.

По его тону Сонора сразу же поняла, что он рассказывает свою историю далеко не первый раз. В его повествовании все было продумано и отработано до мелочей.

— Звонить стали сразу после Пасхи, звонили часто, но, как правило, сразу же бросали трубку. Хотя изредка она все-таки заговаривала со мной: «Привет тебе там, Джеймс». Вот и все.

Сонора слушала, подперев подбородок кулаком.

Итак, он встретился с ней в баре, куда частенько захаживал. У него было какое-то смутное ощущение того, что он где-то ее уже видел.

Джеймс быстро от нее отделался — он был достаточно привлекательным мужчиной, и женщины нередко пытались завязать с ним беседу. Но в тот вечер он пришел с приятелями, и ему не хотелось ничего, кроме традиционного пива после игры в софтбол.

Сонора почувствовала горечь в его голосе. И одновременно гордость. Она сразу же вспомнила о девушке, изображенной на снимке.

…Он вышел из бара около десяти. Это был вечер накануне рабочего дня, и Джеймсу к восьми утра надо было шагать на работу.

Где он работал?

В банке, кассиром, и, между прочим, быстро продвигался по службе. Ему очень нравилась его работа.

Ту девушку он встретил вновь уже на автостоянке. Она нервно теребила ремешок большой кожаной сумки, висевшей на плече. Это была старая почтовая сумка, потертая и изношенная, и Джеймс поинтересовался, откуда она у нее. Девушка ответила, что купила на толкучке.

— Толкучка и антиквариат, — пробормотала Сонора.

Селби поправил изуродованную руку.

У девушки были проблемы с машиной. Она заменила сцепление, и теперь у нее не заводился двигатель. Джеймс предложил ей показать ему свой автомобиль — новое сцепление вроде бы не должно мешать работе мотора, — но девушка отказалась это сделать, заявив, что еще сохранялась гарантия и утром она вызовет кого-нибудь из мастерской. А сейчас она просит подбросить ее до дома.

Говоря об этом, она смотрела куда-то вбок и выглядела очень робкой и нерешительной. В этом месте повествования Селби рассмеялся и сказал, что в тот момент он подумал, будто девушка нервничает — ведь он был здоровым парнем, шести футов роста, и довольно сильным. Он сказал, что может одолжить ей денег на такси, но оказалось, что это ее не устраивает. Она испуганно потрясла головой, ни разу даже не улыбнувшись, и продолжала настаивать на том, чтобы он довез ее. Именно то обстоятельство, что девушка не улыбается, и привело его к мысли, что она сильно нервничает и чего-то боится.

— Джеймс, а вы рассмотрели ее машину там, около бара? — спросила Сонора.

— Гм… капот я не открывал и в машине не рылся. Она ведь сказала, что все неполадки у нее из-за сцепления. Мне показалось, она не очень-то хотела, чтобы я туда полез. Похоже, тот автомобиль она у кого-то одолжила.

— Выходит, машину вы так и не видели?

— Я точно не помню, — тихо ответил Селби.

Бонер наклонился к Соноре:

— Мы проверили все, что связано с автомобилем, и на следующее утро тщательно обследовали стоянку около бара. Потом объехали все ремонтные мастерские и ничего не нашли.

— Возможно, ее собственная машина стояла совсем в другом месте, — заметила Сонора.

— И не исключено, что у нее было два автомобиля, — добавил Бонер, потерев подбородок.

— Может, и так. Мы, например, установили, что она пользовалась такси, а возможно, и автобусом.

— Так ты считаешь, что она просила о помощи из-за неисправного автомобиля, но никакого автомобиля у нее на самом деле там не было? — спросил Бонер.

«Ну и зануда», — подумала Сонора, вслух же сказала:

— Это что, так сильно тебя удивляет?

— Итак, она добилась, чтобы вы стали ее покровителем и предложили отвезти ее домой, — продолжила она, посмотрев на Селби. — Что было потом?

Селби удобнее устроился на стуле.

— Она назвала мне свой адрес, но я не мог понять, где это. Тогда она объяснила, что это совсем новый район. И еще сказала: «Неудивительно, что ты там его не знаешь». — Джеймс сглотнул слюну и продолжил: — Ее манера говорить… выдавала провинциальное происхождение. И еще мне показалось, что она очень обидчивая.

Сонора кивнула. Да, это была Вспышка.

Джеймс продолжал рассказ. Итак, они заехали на окраину города, в очень удаленный район, где только-только начиналось строительство и было заселено лишь считанное количество домов в начале квартала. Он отказался ехать дальше, решив, что они перепутали дорогу. У него начали зарождаться подозрения, что эта женщина не в своем уме. Или собирается его ограбить. Он уже стал беспокоиться и пожалел, что согласился подвезти ее.

«Остановись здесь», — приказала она ему, и в руке у нее появился пистолет — небольшой такой пистолет двадцать второго калибра, который даже в ее детской ладони выглядел миниатюрным. «Это ограбление», — объяснила она ему тихим голосом без тени улыбки. Он без колебаний отдал свой бумажник, проклиная себя за то, что согласился ее подбросить, и подумал, что будет очень неловко обращаться в полицию. Пожалуй, более разумно будет подождать до следующей игры в софтбол, а затем обсудить все с друзьями.

Тем временем девушка продолжала убеждать его, что не собирается причинять ему никакого вреда, но ей просто необходимо время, чтобы спокойно исчезнуть. Протянув ему бельевую веревку, она велела, чтобы он обернул ее вокруг запястий, потом — вокруг ног и живота. Затем она взяла ее конец и пропустила веревку через рулевое колесо, после чего вытащила из замка зажигания ключи, а из бардачка извлекла водительские права. Наконец, взглянув на Джеймса, она приказала, чтобы тот снял одежду.

Здесь Джеймс заупрямился: какого черта он должен раздеваться? Это уж слишком. Твердым и не терпящим возражения тоном она объяснила ему, что собирается сложить его одежду вместе с ключами зажигания футах в ста от машины. Это задержит его, а ей даст дополнительное время, чтобы успеть смыться.

Но при этом она производила странное впечатление своей отчужденностью. Глаза ее сделались пустыми, а речь стала какой-то механической. Создавалось ощущение, будто девушка совсем не замечает его. Казалось, в тот момент они действовали независимо друг от друга.

Он продолжал сопротивляться, тогда она прострелила ему ногу. В голосе Селби, несмотря на то, что прошло уже довольно много времени, до сих пор звучало некоторое удивление. Он бы никогда не поверил, что эта девушка выстрелит в него не задумываясь. Но она не колебалась ни секунды.

Сонора покачала головой. Так вот как, оказывается, Вспышке удавалось связывать здоровых мужчин!..

В первый момент Джеймс был так потрясен, что почти не почувствовал боли. Девушка вновь потребовала, чтобы он снял рубашку, и ему пришлось подчиниться. Когда он немного замешкался, расстегивая одну из пуговиц, девушка протянула руку и, рывком оторвав ее, зажала в левом кулаке. В правой руке она крепко держала револьвер. Когда девушка наклонялась к нему, Селби попытался схватить ее, но она опять в него выстрелила — на этот раз в плечо.

Он истекал кровью и корчился от боли, поэтому она помогла ему обернуть бельевую веревку вокруг рук и пояса, и сама пропустила ее через рулевое колесо. Потом завязала узлы. Ему удалось немного схитрить — он лишь накинул веревочные петли на запястья. Но девушка особенно и не возражала.

Опустив боковое стекло, она прихватила свою сумку и отошла от машины. Он наблюдал за ней в зеркало заднего вида, хотя к тому времени уже плохо соображал и изо всех сил старался окончательно не потерять сознания. Подойдя к бензобаку, девушка попыталась открыть его, но заглушка была заперта на замок. Тогда она отыскала на связке нужный ключ — причем делала это спокойно, без суеты — и достала из сумки пластиковую трубку, а также пустую банку из-под кока-колы. Опустив трубку в бензобак, она немного подсосала с противоположного ее конца и опустила его в алюминиевую банку, которая тотчас же стала наполняться бензином.

При этом она постоянно что-то тихо напевала. Какую-то очень знакомую мелодию.

Затем, схватив наполненную бензином банку, она плеснула из нее прямо ему в глаза.

Он заорал от рези в глазах и попытался оттереть лицо о голое плечо, а девушка тем временем продолжала поливать бензином его колени, сиденье автомобиля и свободный конец веревки, который она вывела через боковое окно на мостовую.

Услышав, как она копается в своей сумке, он повернул голову и увидел, что она, оказывается, достала из нее фотоаппарат и снимает его.

К тому времени он уже изнемогал от боли, пары бензина вызывали у него тошноту и головокружение, и соображал он плохо. И тут он почувствовал запах горящей спички. Перед его глазами возникло кошмарное зрелище — полоска пламени, быстро бегущего по веревке в его сторону. А потом — в этом месте Джеймс сделал большую паузу — та женщина задрала юбку и помахала ему рукой, просунув ее между ног.

У него молнией пронеслось в мозгу, что на все ему осталось лишь несколько мгновений. Несколько мгновений. И ему уже было наплевать на револьвер.

Он довольно быстро сбросил с себя веревку, но гораздо больше времени провозился с замком и дверцей автомобиля. Это была его вторая крупная ошибка. Если бы он просто вывалился из окна, то сэкономил бы драгоценные секунды и обгорел бы не так сильно. Но когда он открыл дверцу, пары бензина вспыхнули и его охватило пламя.

Начиная с этого момента, он помнит только отдельные фрагменты — как упал на асфальт и как катался по мостовой. При этом он может поклясться, что девушка все это время продолжала его фотографировать.

Затем сознание его померкло и он погрузился во тьму, хотя в мозгу отпечаталось воспоминание, что кто-то проехал на машине и просигналил. Его до сих пор занимает вопрос: была ли это все та же женщина… или кто-то пытался помочь ему?

«Это была она», — подумала Сонора, но промолчала. Собака лежала на полу и тихонько похрапывала. Из угла доносилось мерное тиканье часов. В комнате сгущались серые сумерки.

Рей привстал и, положив руку на плечо Селби, спросил:

— Ты в порядке, Джеймс? Может, принести пива или стакан воды?

Джеймс Селби прикрыл изуродованное предплечье ладонью здоровой руки.

— Забавно то, как четко все это отпечаталось у меня в памяти. Я даже помню, какую песню она напевала.

От напряженного ожидания Сонора вздрогнула, задев при этом ногой спящего пса.

Селби повернулся своими невидящими глазами в ее сторону и произнес:

— Это была одна из мелодий Элвиса Пресли — «Люби меня нежно».

— Вы уверены в этом? — резко подалась вперед Сонора.

— А что в этом такого? — удивился Рей.

— Просто в последнее время кто-то звонит мне домой и напевает эту самую песенку. Вот что.

— Звонит женщина? — поинтересовался Рей.

— Женщина.

Селби повернулся к ней своим слепым лицом, на котором тем не менее прочитывалось выражение тревоги, и произнес:

— Будьте осторожнее, следователь.

Глава 46

Сонора уже начала беспокоиться, успеет ли она на обратный рейс. В заключение она поинтересовалась у Селби, не было ли чего-нибудь странного, на его взгляд, после того нападения — может быть, каких-нибудь телефонных звонков или писем, фотографий? Вопросы эти застали его врасплох и вызвали настороженный взгляд со стороны Бонера.

Подумав, Селби заверил ее, что ничего подобного не помнит…

Перед приземлением Сонора зашла в туалетную комнату, чтобы поправить прическу. Она отказалась от привычного хвостика и распустила волосы по плечам. Пользуясь случаем, она подправила губы своей новой помадой бронзового оттенка. Вот только с бледно-зеленым цветом лица она ничего не могла поделать — воздушные путешествия всегда являлись для нее крупной проблемой. Ее самочувствие улучшалось, едва она ступала на твердую землю.

Вскоре самолет приземлился. Сонора плюнула на дурацкое ожидание багажа у бесконечной ленты транспортера и сразу же направилась к телефону-автомату. Селби, до того как огонь обглодал его лицо, действительно был здорово похож на Китона.

Она позвонила Китону — в его пригородный дом, — но ответили ей только после третьего звонка. Ответил голос, который был ей слишком хорошо знаком.

— Сержант Крик?

— Да, слушаю.

— Говорит Блэйр. Какого черта вы там делаете, что случилось?

Ответ сержанта прозвучал зловеще:

— Она побывала здесь.

У Соноры подогнулись колени.

— Дэниелс вернулся из школы сегодня днем около половины пятого…

«Значит, Вспышка уже ждала его», — пронеслось у нее в голове.

— …и обнаружил, что дверь приоткрыта, а боковое окно расколото.

«Зачем? — подумала она. — Зачем он вошел внутрь. Идиот! Эх, Китон, Китон».

— Тогда он сходил к соседям и позвонил от них в полицию. Сонора? Ты еще слушаешь меня?

Сонора устало прислонилась к стене, кафель приятно холодил ее пылающую щеку.

— Послушайте, сержант Крик, здесь плохая связь, я с трудом разбираю ваши слова. Короче, с Дэниелсом все в порядке?

— Он, конечно, немного взволнован, но в целом — в порядке.

— Ждите, я выезжаю.

Подъезжая к дому, где проживал Китон, Сонора увидела припаркованный неподалеку вагончик коллег-криминалистов и цепочку полицейских машин. Она остановила автомобиль рядом с полицейским, контролирующим проход к дому. Патрульный окинул подозрительным взглядом ее синие джинсы, пыльные ботинки и кожаную куртку.

— Могу я чем-нибудь вам помочь, мэм? — Его голос звучал весьма сурово, это был один из тех полицейских, для которых слово «любезность» оставалось только пустым звуком.

Сонора помахала перед его носом своим удостоверением.

Полицейский извинился, но пропускать ее не спешил. Тогда Сонора еще раз взглянула на него, и он, нехотя посторонившись, уступил ей дорогу, шагнув с асфальта на траву. Не спеша поднявшись по ступенькам переднего крыльца и громко стуча при этом каблуками, она прошла в гостиную.

Сидевший на диване среди не обращавшей на него никакого внимания оравы криминалистов, Китон Дэниелс выглядел измученным и подавленным. Сонора услышала голос Моллитера и заметила спускавшегося по лестнице Сэма.

— Блэйр, — отрывисто прозвучал голос Крика. Сержант казался не слишком радостным.

Приподняв брови, Сонора взглянула на него с укоризной.

— Я ведь говорила, что ему требуется защита. Китон? — повернулась она к Дэниелсу и взяла его за руку — холодную, как лед. — С тобой все в порядке?

Китон кивнул. Увидев Сонору, он немного успокоился.

— Ты совсем продрог, Китон. Может, принести тебе свитер или куртку?

— Все нормально, следователь, — ответил он каким-то отрешенным и монотонным голосом.

— Кто-нибудь может принести этому человеку чашку кофе? — нарочито громко произнесла Сонора.

Крик наблюдал за ними, наморщив лоб.

— Найди-ка чашку кофе для человека, — приказал он патрульному и пригласил Сонору пройти с ним наверх: — Криминалисты еще не закончили свою работу, но позволь мне кое-что тебе показать. В ванной комнате.

Сонору это предложение слегка смутило.

— Она принимала душ и пользовалась туалетом, — сказал Крик.

— Как вам удалось это установить? — спросила Сонора, заглядывая в открытую дверь и думая о том, что здесь должны быть также и ее следы.

— А как ты сама думаешь, Блэйр? Эй, осторожно, ни к чему не прикасайся.

Ванная комната для гостей, бывшая некогда стерильно чистой — со свежими полотенцами и дорогим персиковым мылом, — теперь походила на грязную свалку. Сонора стояла в дверном проеме, думая о том, что она была последней, кто пользовался этой комнатой до Вспышки. Неожиданно на нее накатила тошнота. Заныла голова.

Белый и пушистый коврик был сорван и засунут в угол за шкафчиком. Один из ящиков под раковиной был наполовину выдвинут. Крышка на унитазе была откинута, и Сонора бросила туда беглый взгляд. Ну да, так и есть — Вспышка воспользовалась туалетом, оставив в нем массу вещественных доказательств, касающихся особенностей ее питания.

Пластиковая занавеска душа была отдернута с такой силой, что ее угол выскочил из направляющих колец и свернулся в трубку. Сверху, на коврике, валялась сырая, набухшая губка, а на все еще влажном дне ванной лежал раскисший и прилипший к фаянсу кусок персикового мыла.

В углу Сонора увидела скомканное банное полотенце синего цвета. Она прикинула, успел ли Китон сменить полотенца после ее последнего визита. «Господи, сделай так, чтобы он сделал это», — мысленно взмолилась она.

— Блэйр?

— Да, сэр?

— Я говорю, что в водостоке нам удалось обнаружить волосы с лобка и… ты меня слушаешь?

— Слушаю, сэр. Простите меня — менее чем за сутки я успела слетать в Атланту и обратно.

— Надо было поспать в самолете. Так вот, мы нашли кое-что и на полотенце — оно просто кишит вещественными доказательствами. Но это не даст нам ничего нового, пока мы не схватим эту сучку. — Крик поморщился. — Да, Терри говорит, что Вспышка — натуральная блондинка.

Сонора открыла сумочку, достала пузырек с лекарством и, отсыпав на ладонь три таблетки, проглотила их, не запивая.

— Загляни-ка в спальню. Думаю, кое-что тебе станет понятнее.

Когда они вошли туда, Терри уже откидывала простыни с кровати. Оглядев комнату, Сонора почувствовала слабость в коленях. По наволочке была размазана темно-бронзовая помада — почти такая же, какой пользовалась сама Сонора.

В это время Сэм осветил фонариком пол стенного шкафа.

— Она забрала его шнурки и срезала пуговицы с некоторых рубах, — констатировал он и, опустившись на корточки, внимательно все осмотрел, ни к чему не прикасаясь. — Похоже, здесь целая выставка кроссовок.

Крик взял Сонору под локоть и подвел ее к туалетному столику. Газетное фото полицейского инспектора Соноры Блэйр было сильно измято и разорвано на три части. А «Дневник наблюдений» Китона бесследно исчез.

— Это все? — спросила она.

Сержант закинул руки за голову, склонил голову набок и внимательно посмотрел на Сонору:

— И она еще говорит: «Это все»! Я хотел бы, чтобы до тебя все-таки дошло, Блэйр: это очень опасная женщина, и у меня ощущение, что она не очень-то тебя любит.

— И это вас удивляет, сэр? После той пресс-конференции, на которую вы меня отправили? А мне казалось, это должно вас только порадовать.

— Просто надо быть поосторожнее, Блэйр.

— Что она еще здесь натворила?

— Забралась на кухню и опустошила кастрюлю с макаронами. Часть сожрала, а остатки вывалила на скатерть.

— Я ей не позавидую, если она заявится за остатками ко мне на кухню. У моего тринадцатилетнего сынка завидный аппетит.

— Забавная ты девчонка, — усмехнулся он и поманил ее пальцем в ванную комнату Китона. Нахмурившись, Сонора последовала за ним.

На полке лежала электробритва «Браун», старая зубная щетка, дезодорант. И никакого персикового мыла в форме розового цветка. Прикрыв дверь за собой, Крик опустил дубовую крышку унитаза, присел на нее и взмахнул рукой:

— Ну давай, Блэйр. Чувствуй себя раскованно.

Сонора уселась на край ванной, зажав ладони между колен.

— Итак, сержант?

Крик потер шею ладонью. Это был крупный мужчина — он занимал почти полкомнаты. Их колени почти соприкасались друг с другом, и поэтому Сонора немного отодвинулась.

— Послушай, Блэйр, по-хорошему, мне полагалось бы вызвать тебя в свой кабинет и вежливо расспросить, но ведь мы уже столько лет работаем вместе. И я хочу, чтобы ты расценивала этот разговор как неофициальную беседу. Будь честна со мной, Блэйр. Ради тебя самой и ради меня.

Сказав это, он холодно замолчал.

— Между тобой и Китоном Дэниелсом что-то есть? — спросил он через минуту.

Сонора опустила голову.

— Сержант, Китон — брат Марка Дэниелса, и мне представляется, что именно он с самого начала был намечен в качестве жертвы. Сэм и я много с ним общались, стараясь завоевать его расположение. Мы хотим сохранить ему жизнь. Думаю, что это неотъемлемая часть нашей работы.

Крик в задумчивости почесал лоб. Сонора обратила внимание на его покрасневшие глаза и набухшие веки.

— Послушай, Блэйр, я тут поговорил с Рене Фишер. Ты знаешь такую?

— Да, это судебный психиатр. Кажется, мы сталкивались с ней по делу Паркса, не так ли?

Крик кивнул.

— Я слышала, что она толковый специалист, — сказала Сонора.

— Да, это так. Она только накануне приступила к анализу дела Вспышки, а сегодня утром уже позвонила мне и рассказала, что не спала всю ночь, разбираясь с полученными материалами.

— И что же?

— Она обнаружила, что поведение Дэниелса во многом отличалось от обычного поведения жертв.

— Нам это известно.

— Ну да. И еще ей кажется, что ты, Сонора, взяла на себя сложную роль — наперсницы и соперницы одновременно.

— Я лишь полицейский, моя задача — поймать ее. Вот и все.

Крик внимательно посмотрел ей в глаза.

— А вы сами что думаете, сэр? — спросила она.

— Не спорю, твоя задача — найти ее. Хорошо, если все, о чем мы говорили, нужно тебе для дела. Но почему твоя газетная фотография оказалась там, в спальне этого мужчины? Я выяснил — ее сюда принесла не Вспышка.

— И что же сказал Китон?

— Он сказал, что собирал все статьи, касающиеся этого дела.

— Ну вот вам и объяснение.

— Но я не нашел никаких других статей.

— Наверное, сержант, у него просто не хватило времени сброшюровать их. Почему бы вам не перейти сразу к сути и не поведать мне, в чем именно состоит проблема. Может быть, существуют какие-то особые предписания, оценивающие появление моих фотографий на туалетном столике этого человека как противозаконные?

— Нет, Блэйр. Так же, как нет никаких официальных запрещений насчет того, чтобы ты вступала с ним в связь. Но тебе, черт возьми, лучше его избегать.

В ответ Сонора процедила:

— Уверена, что выне затеваете подобных задушевных бесед на темы морали, если что-нибудь похожее происходит с полицейским-мужчиной и женщиной-свидетельницей.

— Если не хочешь официального разбирательства, то избавь меня от своих сексуальных приключений. Я хочу, чтобы ты, Блэйр, внимательно меня выслушала и хотя бы раз в жизни не перебивала. Если твоя связь с Дэниелсом продолжится, возникнут очень большие проблемы. Эта женщина по-настоящему опасна, и я хочу схватить ее до того, как она совершит новое преступление. — Голос его понизился, а тон стал более вежливым: — Я не припомню, чтобы ты когда-нибудь провалила дело, и не знаю случаев, когда бы ты нарушала дисциплину. Поэтому если опять что-нибудь случится, то, прошу тебя, сообщи мне. А теперь скажи мне правду.

Сонора уставилась на него с каменным лицом.

— Ты спала с Дэниелсом или нет? — в лоб спросил Крик.

— Нет, — ответила Сонора, крепко сцепив пальцы рук.

Глава 47

— Сэм, плохи мои дела.

— Сонора…

— Совсем погано, Сэм.

— Не паникуй, крошка. Возьми себя в руки, а то нас кто-нибудь услышит. Поговорим позже.

Сэм закурил сигарету. На этот раз Сонора не стала возражать. Они сидели в машине, на автостоянке, расположенной близ бара «Закат», и наблюдали за ленивым течением реки. Сэм стряхивал пепел в открытое окно автомобиля.

— Тебе надо было сказать ему правду.

— Ты уже это говорил.

— Ну да, Сонора, только он ведь прав: все это действительно влияет на расследование. Ты оказалась последней, кто находился в той ванной перед визитом Вспышки. Что будет, если волосы, которые там обнаружили, окажутся твоими?

— Ты думаешь, меня это не беспокоит? — Сонора глубоко вздохнула и взглянула в окно. — Что ты собираешься говорить, когда Крик обратится к тебе?

— Ты имеешь в виду, знал ли я, что ты спала с этим парнем? Ты хочешь, чтобы я соврал ради тебя?

— Угу.

Сэм швырнул в окно коротенький окурок.

— Помнишь, когда-то мы считали себя честными ребятами?

— Спасибо, Сэм, ты лучше знаешь, как все устроить.

— С тобой все в порядке? Мне надо домой.

— Я тоже собираюсь забрать детей.

— Хочешь их разбудить? Ведь сейчас только два часа ночи. Пусть они поспят у твоего брата.

— Я обещала, что заберу их вечером. А кроме того, хочу, чтобы они спали у себя дома, в своих собственных кроватях, и чтобы утром я могла проводить их в школу…

— Ну ладно. Ты возьмешь Тима, а я понесу Хитер.

Они чуть слышно прикрыли дверцы автомобиля — привычка, выработанная во время многочисленных полицейских операций. Сонору снова затошнило — это язва напомнила о себе, — и она прислонилась к крылу автомобиля.

— Ты можешь идти? — спросил ее Сэм, обернувшись.

— Подожди минуту. Сэм?

— Что?

— Я вот о чем подумала. Тот парень из Атланты, Селби, сказал, что стал получать телефонные звонки сразу же после Пасхи. Я только сейчас вспомнила, что и Китон говорил то же самое.

— Я что-то этого не припоминаю. А все записи просмотрел не менее четырех раз.

И тут Сонора сообразила, что вычитала об этом в «Дневнике наблюдений» Китона.

— Ладно, Сэм, давай считать, что говорил, о’кей?

— Разговоры в постели?

— Это ведь любопытно, не так ли? Выходит, здесь есть какая-то связь с Пасхой.

— Ну да — крашеные яйца, куличи, религия. С Пасхой много чего связано, Сонора.

— Думаешь?

— Слушай, сообщи мне, если уточнишь это, ладно?

— Что уточнишь?

Сэм усмехнулся:

— Ну, поменял Китон полотенца или нет?

Глава 48

По пути домой дети спокойно дремали в машине и за всю дорогу ни разу не проснулись. Сначала Сонора отнесла Хитер в ее кроватку, а затем уложила Тима. Клампет устроил в доме настоящую свалку. И это вместо того, чтобы все время находиться рядом с комнатой Тима, который в отличие от него аккуратно раскладывал письма и газеты на кухонном столе.

Оставив дорожную сумку в прихожей, Сонора быстро просмотрела корреспонденцию, среди которой она обнаружила приветствия от «Мастер Кард» и фирмы, обслуживающей их дом, а также напоминание о том, что детям пора навестить зубного врача.

Немного постояв в коридоре, Сонора снова почувствовала знакомое жжение в желудке. Она была слишком уставшей, чтобы начать что-либо делать, но вместе с тем слишком перевозбужденной, чтобы моментально заснуть. «Пожалуй, сейчас мне лучше всего отлежаться в горячей ванне», — подумала она.

Но не успела она подпоясать свой банный халат, как зазвонил телефон. «Хорошо, если это Китон», — подумалось ей.

— Сонора?

Это и вправду был он.

Сонора решила, что в данную минуту для сообщения больше всего подойдет официальный тон.

— Благодарю, что не исчезаете, мистер Дэниелс, — сказала она. — Вы звоните из дома жены?

— Нет, из гостиницы «Красная крыша», выезд номер семь на север по семьдесят первому шоссе.

— Я свяжусь с вами, как только уточню кое-что.

— Сонора…

— Я свяжусь с вами, мистер Дэниелс.

— Ну, тогда спасибо.

— Спокойной ночи. — Сонора повесила трубку и переключила линию на аппарат в детской. Сначала она узнала в справочной номер «Красной крыши». Китон поднял трубку после первого же звонка.

— Прости, Китон, — произнесла Сонора сдавленным голосом. — Мой телефон теперь прослушивается. Я звоню из детской. Ты в порядке?

— Нет.

— Нам надо поговорить.

— Как насчет завтрашнего вечера?

— Это невозможно, Китон. Мне сейчас очень неспокойно за нас с тобой.

— Я это понял по твоему виду сегодня вечером. Ты вела себя очень странно.

— Я солгала своему сержанту, заверив его, что у нас с тобой сугубо деловые отношения.

— В самом деле? — Его голос прозвучал неожиданно холодно и недоверчиво.

— Я, как правило, не сплю со свидетелями. Послушай, я хочу узнать у тебя насчет полотенец.

— Каких полотенец?

— Из ванной. Когда мы… были вместе. В общем, ты менял их после того, как я приняла душ? — спросила она, крепко сжав в кулаке телефонную трубку.

— О, прости! Я не поменял их. Это плохо?

— Это вещественное доказательство, Китон! Черт побери, они ведь нашли лобковые волосы в сливном отверстии ванны, которые могут принадлежать мне, а могут — убийце. Они считают, что это ее волосы, но нам-то с тобой известно, что возможны два варианта.

— А что тебе сказал сержант?

— Этого, Китон, я тебе рассказать не могу. Мне не хотелось бы потерять работу, особенно учитывая наличие двоих детей, состояние моего банковского счета, залоговые выплаты за дом и тому подобное. Ты меня понимаешь?

— Извини, я просто осел, ситуация действительно тревожная.

— Именно так. Мне хотелось бы узнать еще одну вещь. Перед поездкой в Атланту у тебя на трюмо я заметила «Дневник наблюдений»…

— Это мой личный дневник.

— Я его не читала, — успокоила его Сонора, про себя подумав: «Разве что первую страницу». — Он был там же, когда Вспышка забралась в твою спальню?

— Вспышка? Так окрестили ее ваши сотрудники. Это что, очередная полицейская шутка?

Сонора поежилась.

— Это не шутка, а всего лишь жаргон, отражающий восприятие полицейскими реальной действительности. Извини, если тебя это задело. Скажи, после визита Вспышки дневник исчез? Она его захватила или его взяли наши сотрудники?

— Его забрала она.

— Понятно. Что там было?

— Личные впечатления. Я и сам их еще не перечитывал. Начинал я его как своего рода дневник расследования, но там есть также кое-какие заметки о брате. И о тебе.

— Обо мне?

— Угу.

— Проклятие! Чтение этого дневника, похоже, доставит ей немалое удовольствие. Пожалуйста, Китон, береги себя и будь осмотрительнее. Звони мне при первых же признаках опасности.

— Если я правильно понял, то звонить тебе я могу только в исключительных случаях?

Сонора прикрыла глаза.

— Боюсь, что так.

— И как долго? Сколько времени мы не сможем видеться?

— Пока я не поймаю ее, Китон. И не доставлю в суд. Пока она не получит по заслугам.

— Ну что ж, ясно, — вздохнул он и повесил трубку.

Сонора медленно опустила телефонную трубку. Она подумала, что вместо аэрированной ванны ей лучше принять просто горячий душ.

Она сходила проверить детей — Тим и Хитер спали. Клампет растянулся на полу в коридоре рядом с их комнатами. Когда Сонора проходила мимо него, он приподнял голову и тихо заскулил.

— Хочешь прогуляться?

Пес сразу же завилял хвостом и рывком приподнялся с пола. Сонора вгляделась в поседевшую шерсть вокруг его черных губ, обвисшую морду и слезящиеся глаза и, присев на корточки, крепко обняла своего любимца, подумав, что неплохо было бы его выкупать.

— Выходи, Клампет, — сказала она и, пройдя по коридору, отключила сигнализацию. В открытую дверь ворвался холодный ветер, и Клампет на секунду замер. Сонора легонько подтолкнула его ногой, и он не спеша направился к выходу.

— Добрый малый, — напутствовала она пса, после чего включила фонарь, висевший у заднего крыльца и, подождав, пока Клампет растворится в темноте сада, снова нажала на кнопку сигнализации и отправилась принимать душ.

Ванная была пока в приличном состоянии — дети не успели еще свалить здесь свою одежду, сбросить на пол полотенца, расшвырять губки и украсить раковину остатками зубной пасты. Сонора встала под сильную струю горячего душа и, прикрыв глаза, с блаженством ощутила, как мощный водяной поток омывает ее плечи.

Она уже смывала шампунь с волос, когда вдруг услышала сигнал наружного охранного устройства.

Не выключая воду, Сонора схватила полотенце и выскочила из ванной, стряхивая на ходу мыльную пену с глаз. Она рывком сдернула с крючка банный халат и, взявшись за дверную ручку, нащупала задвижку.

Дрожа от холода, Сонора просунула мокрые руки в рукава пушистого махрового халата, быстро завязала пояс и распахнула дверь.

В коридоре никого не было.

Она проверила детей — ведь в первую очередь она мать, а уже потом — полицейский. Тим спокойно спал, несмотря на звон сигнализации. А Хитер сидела на кровати, выпрямив спину и крепко сжимая в руках плюшевого пингвина.

— Оставайся здесь, — велела ей Сонора.

Снаружи истерично лаял Клампет — резким, призывным лаем сторожевого пса. Когтями он скреб заднюю дверь.

Сонора почувствовала запах дыма, и в тот же миг взревела пожарная сигнализация. От этого душераздирающего рева у Соноры волосы встали дыбом.

Она бросилась в конец коридора и увидела, что входная дверь распахнута, а прихожая сплошь усыпана осколками стекла. В тот же миг она услышала, как кто-то бежит по боковой дорожке радом с домом. Несмотря на дикое желание броситься в погоню, Сонора сдержала себя, ибо знала по своему служебному опыту, как быстро охватывает пламя подожженный дом. В первую очередь нужно потушить огонь!

Вбежав на кухню, она услышала, как где-то рядом хлопнула дверца автомобиля.

На большой сковородке для пиццы разгорался костер из фотографий. Сонора сорвала кухонное полотенце и накрыла им не успевшее как следует разгореться пламя. Сзади послышались шаги, и на пороге кухни появился сын.

— Огонь почти погас. Иди присмотри за сестрой, — велела ему Сонора.

Полотенце почернело и дымилось, и она сбросила его в раковину под струю воды. Откуда-то со двора до нее донесся лай Клампета.

Сонора принялась рассматривать обгоревшие снимки. На одном из них она увидела лицо своего спящего сына и, нахмурившись, поняла, что снимок сделан в доме брата, куда вчера вечером она отвозила своих детей. Когда она взяла следующую фотографию, по ее пальцам пробежала дрожь.

Перед ней была Хитер, круглощекая и безмятежно спящая в обнимку со своим плюшевым пингвином, и в той же самой ночной рубашке, в которой была и сейчас. Судя по всему, фотографии в доме Стюарта были сделаны всего несколько часов назад.

Взяв чистое полотенце, Сонора разогнала дым вблизи пожарного детектора. Сирена резко замолкла, и наступила тишина, которую нарушало только лишь слабое шипение воды в ванной. Сонора глубоко вздохнула, подошла к телефону и нажала кнопку автоматического звонка. Раздался резкий, прерывистый гудок, и голос автомата сообщил:

— Простите, телефон, номер которого вы набрали, неисправен. Будьте добры…

Тим и Хитер, обнявшись, стояли в дверях. Они ни о чем не спрашивали, и Сонора поняла, как сильно они потрясены случившимся. От волнения она судорожно схватилась за край кухонного стола.

— Что-то случилось, и я беспокоюсь за дядю Стюарта. Сейчас вызову подмогу по телефону, а потом мы все сядем в машину и поедем к нему, чтобы разобраться, в чем дело. Мы будем держаться вместе, согласны?

Дети дружно кивнули.

— А можно Клампету поехать с нами? — спросила Хитер.

— Ты берешь свой револьвер? — поинтересовался Тим.

Прикусив нижнюю губу, Сонора ответила утвердительно на оба вопроса.

Дети выглядели полностью удовлетворенными.

Глава 49

По мере того как машина спускалась вниз по склону холма, туман сгущался все сильнее и сильнее. Опустив боковое стекло, Сонора почувствовала запах реки и услышала вой сирен. Ее руки, сжимавшие рулевое колесо, слегка дрожали, а от влажного дыхания Клампета, просунувшего к ней морду с заднего сиденья, одно плечо у нее стало мокрым, как губка.

— Хитер, — обратилась она к дочери, — забери собаку.

— Мамочка, с тобой все в порядке?

— Поезжай побыстрее, — попросил ее Тим.

— Все пристегнули ремни?

Перед их взором возник черный силуэт речного парома. Синие мигающие огоньки полицейских машин перемежались с красными мигалками «скорой помощи» и пожарных.

— Мамочка, — жалобно захныкала Хитер.

У Соноры перехватило дыхание.

— Может быть, его не было дома. Оставайтесь в машине, я сейчас пойду и все выясню. Не выпускайте собаку.

Первым из знакомых сотрудников Сонора заметила Моллитера. Она уже собралась было окликнуть его, как вдруг ей преградил путь другой полицейский:

— Простите, мисс…

— Я — полицейский.

Он озадаченно посмотрел на ее мокрые, слипшиеся от шампуня волосы, легкомысленный пуловер, синие джинсы и кроссовки «Рибок», надетые прямо на голые ноги.

— Здесь живет мой брат.

Его взгляд из сурового превратился в жалостливый.

— Прошу вас пройти сюда, мэм.

Моллитер первым пришел ей на выручку. Он отослал патрульного и попросил кого-то побыть с детьми. Потом подошел вместе с ней к насквозь продымленному и закопченному пожарному — широкоплечему парню с голубыми глазами, который пожал ей руку своей потной ладонью и предложил одеяло.

— Вам удалось кого-нибудь вывести из дома? — спросила она пожарного.

Тот замешкался и вопросительно взглянул на стоящего позади нее Моллитера.

— Думаю, лучше рассказать ей, что произошло, — ровным голосом произнес тот.

Этот спокойный полицейский тон был ей хорошо известен.

— Так вы говорите, в доме был ваш брат?

— Возможно. Он живет на третьем этаже. Рядом с его квартирой находится кладовка.

— Вы не могли бы примерно показать, где находится его квартира, мэм?

Сонора показала пальцем.

Пожарный посмотрел на нее с сочувствием:

— Прошу прощения, мэм, но нам не удалось вовремя вытащить его из огня.

Оглянувшись, Сонора увидела стоявшую неподалеку машину «скорой помощи» и столпившихся вокруг нее медиков-спасателей.

— Он в «скорой помощи»? — спросила Сонора.

— Увы, нет. Так получилось, что когда наш человек вошел внутрь… — пожарный откашлялся, — короче, ваш брат был уже мертв, и теперь это… уже дело полиции, а не наше.

«Это уже дело полиции», — эхом отозвалось в мозгу у Соноры. Она прикинула, что же мог увидеть пожарный, поднявшись по лестнице в квартиру, если сразу понял, что это дело полиции.

— Когда можно будет попасть внутрь? — спросила она.

— Там еще довольно жарко, мэм.

Моллитер взял ее под локоть:

— Пойдем поищем местечко, где можно спокойно посидеть. Не возражаешь?

Сонора согласилась.

К тому моменту, когда на место происшествия прибыли Сэм и сержант Крик, волосы Соноры уже подсохли.

— Давно не виделись, — процедила она.

— Не будь такой строптивой, Сонора, хотя бы сейчас. — Ее плеча коснулся Грубер, которого она сразу не заметила.

— Пожалуй, делу это уже не поможет, — произнес Сэм, опустившись рядом с ней на колено. — Шелли тоже здесь.

— Хорошо, — вздохнула Сонора. — Где она?

— В машине с твоими детьми.

— Как Анни?

— Она в больнице.

— Понимаю, Сэм, прости меня. Трудно поверить, но я забыла об этом…

— Все в порядке, дорогая. — Он сжал ее плечо, а она накрыла его руку своей ладонью. Какую-то долю секунды ей хотелось расплакаться, но она быстро пересилила себя.

В этот момент к ним подошел Крик:

— Сонора, просто не могу поверить в это. Если я правильно понял, то к тебе в дом сегодня ночью забралась Вспышка?

Сонора кивнула.

— Слава Богу, что с твоими детьми все в порядке. — Он грузно перевалился с ноги на ногу. До нее внезапно дошло, что он разговаривает с ней таким тоном, какого до этого момента она никогда не отмечала в беседах с ним. Должно быть, именно таким голосом он разговаривал с детьми в церковном приюте. — Сонора, мы собираемся сейчас войти туда. И мне бы не хотелось…

— Прошу вас, сержант Крик, позвольте мне войти в дом.

— Это не самая лучшая идея, — ответил он терпеливо.

— Если бы это был ваш брат, думаю, вы попросили бы о том же.

— Оставляю это на твое усмотрение. Но все-таки я бы посоветовал тебе остаться здесь.

Сонора кивнула и уронила обернутое вокруг плеч одеяло. Покачав головой, она подняла его, отряхнула, сложила вдвое и нахмурилась, не зная точно, что ей делать дальше. Крик спокойно ждал, как будто ему совершенно некуда было спешить. Грубер взял у нее одеяло.

— Ладно, пошли, — буркнул наконец Крик и, достав из кармана электрический фонарик, направился в дом. Сонора пошла следом за Криком, по бокам от нее шли Сэм и Грубер, а Моллитер прикрывал тыл.

Дым еще не рассеялся, он разъедал глаза и ноздри. У Соноры вспотела вся спина, капельки пота одна за другой скатывались вдоль позвоночника. Ей было одновременно и жарко, и холодно. В горле першило, она с трудом дышала. На верхней губе ощущался явственный привкус соли.

Поднимаясь по ступенькам, Сонора вспомнила, как нравился брату этот дом. Попадавшиеся ей на глаза дымящиеся опаленные столы и мокрый обугленный ковер казались лишь отдаленно знакомыми. Она взглянула через плечо в сторону бара. И припомнила, как Стюарт тренировал свой вкус в дни работы ресторана, прибираясь утром в баре и пробуя напитки, оставшиеся с предыдущего вечера. Вспомнила она и то, как он сидел с детьми, потчуя их обедами, изготовленными по специальным рецептам, играл с ними в «Монополию» или устраивал лошадиные скачки.

Всплыли в памяти и те далекие невеселые дни, когда он совершенно один возвращался домой из школы.

Крик задержался на лестничной площадке, а Сонора сразу проследовала в небольшую, но прекрасно оборудованную кухню. Снимки, которые Хитер когда-то раскрасила и наклеила на холодильник, были содраны и изорваны в клочья. Круглый стеклянный столик завалился набок, а ящик, в котором хранились кухонные ножи, был полностью выдвинут.

— А печь до сих пор включена, — заметила Сонора.

Сэм озадаченно посмотрел на нее:

— Выходит, сегодня вечером они пекли печенье, так, что ли? Я имею в виду Стюарта с детьми?

Сонора кивнула и, открыв дверцу электропечи, увидела пустой противень.

— Полагаю, он как раз был здесь, занимаясь печеньем, когда она ворвалась к нему. И похоже, здесь была схватка.

— Эту свалку могли устроить и пожарные, — возразил Грубер.

— Но они вряд ли бы стали срывать фотографии с холодильника, — заметила Сонора. — Спальная — в той стороне.

Грубер и Моллитер направились дальше по темному коридору. Сэм тронул Сонору за плечо:

— Разреши мне пойти первым, о’кей?

Немного помедлив, она согласилась.

— С тобой все в порядке? — спросил Крик, протирая носовым платком шею.

Сонора ответила, что все нормально. До ее слуха доносились шлепанье резиновых перчаток, звуки воды, капающей с промокших стен, и рев движущегося по мосту транспорта.

— Мне кажется, я готова войти туда, — пробормотала она, взглянув себе под ноги.

— Ну если ты так уверена. — В голосе сержанта чувствовались смирение и усталость.

Она шагнула вперед, когда остальные уже выходили из спальни.

Но выражение лица Сэма заставило ее изменить свое решение. Он мягко взял ее за талию и отвел в сторону.

— Дорогая, не входи туда, пожалуйста. Судя по всему, это произошло довольно быстро и мучился он недолго.

Сонора уткнулась лицом в плечо Сэма и плотно зажмурила глаза, подумав, как же он милосерден со своим обманом.

Глава 50

Дети никак не могли понять, что случилось с их мамой. Швырнув на пол газеты с сообщениями о смерти Стюарта, она вдруг рассмеялась, затем извинилась и снова залилась смехом.

— Знаешь, похоже, нам стоит приглядеть за ней, — вздохнул Тим и посмотрел на Хитер.

И неожиданно все трое залились слезами.

На Соноре все еще было ее траурное платье, а дети уже переоделись в синие джинсы.

Тим, взглянув на часы, висевшие над входом в ресторан аэропорта, заметил:

— Из-за бабушки мы можем опоздать на рейс.

— Она наверняка примчится в последнюю минуту, — усмехнулась Сонора. — В семье твоего отца никто не отличался особой пунктуальностью. Это уже генетическое.

Хитер подняла вверх свою новую куклу Барби и пропищала:

— Спасибо, мамочка, за все твои подарки и мои новые джинсы.

— А ты уверена, что это нам по средствам? — серьезным тоном поинтересовался Тим.

— Но ведь тебе нравятся джинсы «Уолкман»? — спросила она, взглянув на сына и подумав, что ее дети еще настолько маленькие, что могут себе позволить расстраиваться по пустякам.

— Мне хочется, чтобы ты полетела с нами, мамочка.

— Правда, а почему ты не можешь? — спросил Тим, откусив большой кусок гамбургера. — Ведь больше ты не занимаешься расследованием, не так ли?

— Да, это так, меня отстранили, — ответила Сонора, размазывая пальцем мокрое пятно по столу.

— И это после всего, что ты сделала!

— Нет, дорогой. Мне действительно лучше оставить это дело. Есть определенные правила, которые нельзя нарушать.

— От всего этого и вправду можно расстроиться. — Тим посмотрел на Сонору с горькой гримасой и обменялся взглядами с Хитер. — А она продолжает свои преступления. Ну почему ты в последнее время не похожа сама на себя, мам?

— Что тебя так беспокоит, мамочка? Ну ладно, не говори ничего.

Тим уронил на пол картофельный чипс и спросил:

— Это все из-за Стюарта или потому, что мы уезжаем? Но ведь мы можем остаться с тобой, мам. Я совсем не боюсь.

Сонора потерла глаза ладонью.

— Да, это из-за Стюарта. Я еще долго буду тосковать по нему, тут уж ничего не поделаешь. А разве вас его смерть не расстроила?

Хитер промолчала, задумчиво посасывая большой палец.

Тим пожал плечами:

— Я, конечно, любил его. Но у меня нет привычки тосковать по людям. Если они уходят, значит, уходят. У меня остается моя собственная жизнь.

Сонора слушала его, нервно покусывая левый кулак. Да, тяжело слышать такое от тринадцатилетнего мальчика. И это беспокоило ее куда больше, чем слезы.

— Доедайте, дети, — скомандовала она.

— Это все очень вкусно, но я не голодна, — сказала Хитер, скромно сложив на коленях ручки. — Мамочка, ты хочешь побыть одна?

— Клампет составит мне компанию. И потом у меня есть кое-какие дела, которые не дадут мне скучать.

— Что еще за дела? — поинтересовался Тим.

Сонора вытерла руки тонкой бумажной салфеткой и, отсыпав в ладонь немного соли, проглотила ее. Последний раз она делала это, когда была ребенком.

— А куда мы летим? — спросила Хитер.

— В Атланту, — ответил ей Тим.

— А после Атланты?

Сонора пожала руку дочери:

— Узнаете, когда доберетесь до Атланты. Бабушка сама все решит. Почему бы вам не уговорить ее поехать куда-нибудь, где есть пляж.

— К океану? — сказала Хитер.

— Да, пляжи расположены именно в таких местах.

Сонора посмотрела на сына:

— Будь умницей, я рассчитываю на тебя и верю в вас обоих. Приглядывайте друг за другом и ведите себя хорошо. И конечно, не забывайте о школьных занятиях.

— А насколько мы уезжаем? — спросил ее Тим.

Сонора нахмурилась:

— Не знаю, так далеко я не заглядывала. Вероятно, пока «Виза» не аннулирует мою кредитную карточку.

Глава 51

Первую фотографию она получила вечером того же дня. Две другие были доставлены ей на следующий день…

Глава 52

Сонора сидела на диване в гостиной и размышляла — как это ни странно — о стенах. В комнате надрывался телефон. Она не считала звонки и даже не заметила, когда они прекратились.

Стены не относятся к числу тех предметов, о которых принято размышлять. Соноре это было хорошо известно, и где-то в глубине ее сознания пульсировала мысль, что столь длительное разглядывание стен до добра не доведет. Но что-то было в этих безмолвных стенах — они внушали спокойствие, уверенность и ничего не требовали взамен. Стены как бы притупляли все ее чувства, что, в свою очередь, смягчало боль.

Она была довольна, что дети уехали. Было приятно сознавать, что они находятся в безопасности у теплого моря, вместе с бабушкой, которая хотя и чересчур много курит, тем не менее с успехом может заняться их воспитанием. А с их воспитанием у самой Соноры сейчас были проблемы, и она рада была перепоручить эту благородную миссию бабушке.

Кроме того, с детьми вряд ли удалось бы так спокойно поразмышлять, разглядывая стены в собственном доме.

Услышав лай, она открыла заднюю дверь и сразу почувствовала свежесть налетевшего ветра. Она с жадностью вдохнула его замечательный аромат.

В последнее время этот ежедневный ритуал был весьма важной составляющей ее жизни.

Клампет ткнулся ей мордой в колени. Сонора почесала ему шею, просунув пальцы под старый ошейник. Ангелы небесные могли покинуть ее, но только не этот преданный ей до последнего вздоха пес.

Глава 53

Сонора спала на диване, когда раздался звонок в дверь. Она открыла глаза, провела ладонью по лицу и облизала пересохшие губы. Взглянув на часы, она увидела, что те показывают два часа. Вот только интересно — дня или ночи?

В дверь снова позвонили, и она решила, что, должно быть, на дворе уже день.

Открыв основную дверь и еще моргая со сна, она увидела за легкой дверной сеткой стоявшего на крыльце мужчину. Рядом с ней застыл Клампет.

Мужчине было где-то от двадцати восьми до тридцати восьми лет — самый привлекательный возраст для заинтересованных девушек. Сонора, правда, к таковым не относилась. На нем были джинсы и белая хлопчатобумажная футболка. Он был высокого роста, широкоскулый, с мальчишеским лицом и коричневыми волнистыми волосами. Еще Соноре бросилось в глаза то, что у него очень развитые плечи.

Подобрав один из розовых лепестков, валявшихся на крыльце среди листьев и обломков стеблей, незнакомец спросил ее:

— Похоже, кто-то дарил вам цветы, прекрасная леди?

Сонора прикинула, стоит ли говорить ему, что это лепестки с похоронных цветов. Она окинула взглядом его поношенные джинсы, тонкую хлопчатобумажную футболку и толстые белые носки. И ей подумалось, что никакая она не прекрасная леди, а этот человек ее определенно раздражает.

— Мне ничего не нужно, — сказала Сонора.

— Не спешите и выслушайте меня. Смотрите, даже ваш пес не лает и не рычит на меня. Значит, собака понимает, что я хороший человек.

— Это самый лучший пес в мире, и только ради него я согласна уделить вам еще тридцать секунд, — сказала Сонора, почесав пса за ухом.

Незнакомец усмехнулся:

— Я прибыл сюда с другого берега, дорогая, и не уверен, что смогу так быстро все объяснить.

— Говорите покороче.

Отклонившись назад, незнакомец привстал на каблуки.

— Ведь вы — Блэйр, не так ли? Полицейский из отдела по расследованию убийств, занимающаяся делом парня, которого приковали к рулю и подожгли?

Сонора выпрямилась и потребовала показать удостоверение. Он полез в задний карман. Она напряглась:

— В этот дом, дорогой, не входят с оружием, в том числе и с тем, которое хранится в джинсах.

Мужчина протянул ей свое удостоверение, и она, прищурившись, внимательно с ним ознакомилась.

— Заместитель шерифа Джонатан Смоллвуд. Графство Кэлиб, штат Кентукки?

— Скорблю по поводу гибели вашего брата, — сказал тот, опершись о перила крыльца.

Сонора кивнула — полицейским не привыкать произносить подобные фразы.

— Узнав о том, что случилось с вашим братом, я подумал, что должен вам кое-что рассказать. Это — главное, из-за чего я здесь.

Сонора отворила легкую наружную дверь и предложила ему войти в дом.

На пороге гостиной Смоллвуд остановился и, оглянувшись на Сонору через плечо, покачал головой:

— Похоже, вы все-таки чем-то питались?

Сонора присела на диван и положила ногу на ногу. Она сделала вид, что не заметила, как Клампет устроился рядом с ней и пристроил свою тяжелую морду ей на колено. Все обычные собачьи формальности были напрочь отброшены.

Смоллвуд отдернул пыльные шторы, и в комнату ворвались яркие лучи солнечного света, заставившие Сонору зажмуриться. Гость собрал стаканы, смятые салфетки, картонные упаковки из-под пиццы и оттащил все это на кухню. Затем он сгреб в стопку разбросанные по комнате газеты и бросил их на стул.

— Ну, теперь вам полегчало? — поинтересовалась она.

— Мне — нет, а вот вам, думаю, так будет лучше, — ответил он, усевшись в кресло-качалку, закинув ногу на ногу, — со временем.

Приготовившись слушать его, Сонора придвинулась поближе.

Уже пять лет прошло с того дня, когда Смоллвуд неожиданно наткнулся на машину, стоявшую посреди захолустной проселочной дороги — дороги, о которой имели понятие только самые дошлые водители, — и пылающую ярким пламенем. Было довольно жарко, начало сентября. Его до сих пор передергивает, когда он вспоминает эту обугленную фигуру, буквально припаянную к рулевому колесу, — слепые глазницы и судорожно вытянутые вперед руки в наручниках.

Автомобиль принадлежал некому Донни Хиллборну. А по зубным слепкам установили, что почерневший труп и вправду представляет останки Донни, старшего брата Вона Хиллборна — известного футболиста, выступавшего за команды университетов Теннесси, Кентукки и Мичигана.

Донни являлся своего рода местной достопримечательностью. Он был «голубым» и гордился этим.

На месте его гибели полицейские и пожарные сделали немало странных находок. Так, в обожженном кулаке Донни был зажат ключ. В кювете валялась банка из-под кока-колы, наполовину заполненная бензином. На трупе Донни не было ничего — ни одежды, ни ботинок, ни даже пряжки от ремня. Ничего этого не удалось найти и при тщательном осмотре места происшествия.

— Я полагаю, что его автомобиль загорелся сам собой, — сказал Смоллвуд и вопросительно взглянул на Сонору.

— Думаю, что нет.

Взгляд его стал озадаченным.

— В официальном отчете говорится, что это было дорожное происшествие, хотя никаких следов шин или повреждения кузова обнаружено не было.

— А что показало вскрытие? — спросила Сонора.

— А его и не было.

— Да… Все это неважно пахнет. А почему, собственно, прикрыли расследование?

Смоллвуд потер шею ладонью и вздохнул:

— Да знаете… Некоторые щекотливые моменты…

— Не поняла.

— Семья Донни была против расследования. Они боялись, что это вызовет ненужные кривотолки, потому что Донни был гомосексуалистом.

— И вы фактически пошли на подлог?

— В нашем заброшенном графстве сильны провинциальные нравы. Это в Лос-Анджелесе никто не обратит особого внимания на накрашенного мужчину с наклеенными ресницами. Но не там, откуда я приехал… и не рассказывайте мне, что ваш Цинциннати — образец терпимости. В нем средоточием порока является целый район на противоположной стороне реки — Ковингтон.

— Там даже расположилось знаменитое заведение Мэпплторпа.

— А вот из графства Кэлиб его изгнали.

— Ладно, я принимаю ваши объяснения, помощник шерифа. А как родственникам удалось замять это дело? С помощью денег?

— Если в вашей семье есть знаменитый футболист, это вам открывает все двери в Америке.

— Объясните, не улавливаю связи, — попросила Сонора, почесав Клампета за левым ухом. — Ведь никто не вправе прекратить дело об убийстве только из-за того, что чей-то сын здорово играет в футбол за университет.

— У вас слишком интеллигентский взгляд на вещи.

— Растолкуйте-ка пояснее.

Смоллвуд слегка качнул свое кресло.

— Мне неизвестно, с кем именно связались его родственники. Должно быть, с каким-нибудь представителем местных властей, а может быть, даже с шерифом. А возможно, что и через университет или кого-нибудь из его высокопоставленных выпускников. Я знаю только то, что официально смерть Донни Хиллборна была отнесена на счет дорожно-транспортного происшествия, а его брат Вон собирался заключить контракт с Кентуккским университетом.

— И он заключил его? Может быть, это прояснит нам, кто и на кого оказал давление.

— Этого мы уже никогда не узнаем. Через шесть недель после того происшествия он сам погиб.

— И при каких же обстоятельствах? — удивленно вскинула брови Сонора.

— Несчастный случай на ферме. У Хиллборнов было небольшое ранчо недалеко от города. Неожиданно загорелся сарай, а Вон как раз был внутри — пытался вывести лошадей. Ирония судьбы, не так ли?

— Это не случайное совпадение, и вам это известно не хуже, чем мне.

— Но внутри обнаружили окурок, — возразил Смоллвуд, испытующе глядя на Сонору.

— Парень играл в футбол и вряд ли курил.

— Это ведь Кентукки, здесь все курят.

— И как же вы поступили на этот раз, Смоллвуд, опять замяли дело?

В этот момент Клампет спрыгнул с дивана и, подойдя к помощнику шерифа, обнюхал ему колени. Тот улыбнулся и потрепал пса по шее.

— Поверьте мне, я пытался во всем этом разобраться, но меня просто-напросто послали к черту. — Сонора почувствовала в его голосе горечь и обиду. — Все дело в том, что наши обыватели почти никуда не выбираются, кроме как за покупками в Лексингтон. А Хиллборн был примерным парнем, прилежно учился да еще и работал на родительской ферме. Я по нескольку раз проверил каждого из жителей нашего маленького городка, но никаких зацепок не обнаружил. В первый раз мне показалось, что это просто нелепая случайность, но когда погиб Вон, я изменил свое мнение.

— А как выглядел этот Донни Хиллборн?

— Крепкого телосложения, приличного роста — шесть футов и два дюйма.

— Темные вьющиеся волосы и карие глаза?

— Точно, — пробормотал Смоллвуд и с удивлением уставился на Сонору.

— Похоже, и здесь не обошлось без моей подопечной.

— Мне тоже так показалось. Поэтому я и явился сюда. А что вам о ней известно?

— Зовут ее Сельма Йорк, она невысокого роста, с очень светлыми волосами и никогда не улыбается.

— А чего она добивается?

— Вид мужчин, горящих в собственных автомобилях, похоже, вызывает у нее сексуальное возбуждение. Вдобавок, она еще и фотографирует их.

— Где же она могла пересечься с Хиллборном и его братом?

— Да, братьев она любит. — Сонора запнулась и проглотила комок в горле.

Взгляд Смоллвуда выражал искреннее сожаление.

— Я никогда не встречал в нашем графстве никого похожего на нее. А мне-то уж все там известны…

— Вы сказали, что Хиллборн бывал в Лексингтоне. Может быть, там он и попался ей на глаза?

— Я проверил это. Он месяцами пропадал на тренировочных сборах. Все остальное время у него отнимали занятия и работа на ферме. В Лексингтоне он не был с самой Пасхи. И единственное место, которое Хиллборн посетил в этом городе, — универмаг «Сиэрс», где он приобрел кое-какие инструменты и там же, в отделе фирмы «Эйч-энд-Эй», заплатил причитающиеся с него налоги.

— Почему вы не сообщили мне об этом три недели назад?

— Я же объяснил вам — расследование прекращено, дело закрыто, и я больше им не занимаюсь. Но у меня остались копии рапортов, они лежат в багажнике моего автомобиля, и, если вы пожелаете, они станут вашими.

— Вообще-то сейчас я тоже не занимаюсь этим делом. Хотя почему бы и нет… Погодите-ка секунду. Вы сказали, что он был в Лексингтоне где-то в районе Пасхи?

— Угу.

— Чтобы заплатить налоги?

— Ну да, в отделе расчетов фирмы «Эйч-энд-Эй», в торговом центре, рядом с «Сиэрс».

— «Сиэрс»… Черт возьми, ведь этот универмаг находится рядом с отделением фирмы «Оллстейт». А в самом филиале работает Эшли Дэниелс. Налоги платят до пятнадцатого апреля. Выходит, что все интересующие нас события связаны вовсе не с Пасхой, а со сроком уплаты налогов. А это делают в отделении фирмы «Эйч-энд-Эй». — Сонора подперла кулаком подбородок. — Очень интересно было бы узнать, кто еще из жертв Сельмы платил там налоги.

— Не обращайте внимания на мое удивление, дорогая, но не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Вы мне и так уже здорово помогли, и огромное вам спасибо, помощник шерифа Смоллвуд. Давайте только договоримся — мы с вами не виделись и не разговаривали. Зато вы можете в любое удобное для вас время прибирать мою квартиру.

На прощание Смоллвуд тепло пожал ей руку:

— У вас очень удобное кресло-качалка, а от вашего пса я просто в восторге.

Глава 54

Родное полицейское управление показалось ей знакомым и чужим одновременно. На ее столе было аккуратно прибрано, а сигнал автоответчика непривычно молчал. До Соноры донесся знакомый запах кофе, и появилось ощущение, что она ушла отсюда лишь вчера — и в то же время как будто сто лет назад.

Пока никто не обнаружил ее присутствия, Сонора быстро проскользнула в кабинет сержанта Крика. Тот сидел за столом и, нахмурившись, читал какую-то компьютерную распечатку. Увидев Сонору, он широко улыбнулся.

— Возвращение с войны домой, — усмехнулся он и подвинул ей стул. — Как твои детишки?

— Так хорошо, что мне даже страшно, — отшутилась она.

— Дети у тебя молодцы. А как успехи в борьбе со стрессом?

Сонора рассмеялась, осознав, что уже достаточно давно его не испытывала.

— Все в порядке, сэр, спасибо.

— Вижу, на тебе чистые рубашка и галстук. Похоже, ты опять готова с головой окунуться в работу.

Сонора кивнула.

— Хорошо. Ты, конечно же, понимаешь, что в активных операциях по делу Дэниелса тебе не придется участвовать. Но мы можем привлечь тебя в качестве консультанта по этому делу. Однако, если предпочитаешь остаться в стороне, никто тебя не осудит.

— Вам решать. Как, пригодились отпечатки ее пальцев на фотографиях?

Крик покачал головой:

— Мы установили слежку за домом Сельмы, но там так никто и не появился. Сейчас пытаемся пробить разрешение на обыск, но пока судья против.

Как и прежде, лицо Крика сохраняло непроницаемость.

— А как дела с той знаменитой свидетельницей Моллитера?

— В морге обнаружили неопознанный труп. Похоже, что это именно она. Моллитера вызывали сегодня в суд, а завтра он должен будет явиться на опознание.

— Я тоже могла бы пойти туда. Ведь я присутствовала при их беседе и запомнила ее.

— Да, ты можешь оказаться полезной.

Они переглянулись.

— Как думаешь, Сонора, чашка кофе не слишком подстегнет твои нервы?

— Сэр?

— Ладно, давай-ка выкладывай, что у тебя на уме.

Склонив голову набок, Сонора набрала в легкие побольше воздуха и спросила:

— Вы помните ту нашу беседу в ванной у Китона Дэниелса?

У сержанта слегка дрогнули веки. В остальном же он продолжал сохранять стопроцентное спокойствие.

Сонора передвинулась на край стула и уперлась взглядом в пол.

— Так вот, я спала с Китоном Дэниелсом и пользовалась его душем. Вещественные доказательства, которые вы обнаружили в ванной, могли принадлежать как ей, так и мне.

— Понятно.

— Когда я была у него в доме, Сельма следила за нами. Она знала, что я провела с ним ночь. Потом она позвонила ему и предупредила, что отомстит нам обоим.

Крик метнул в ее сторону быстрый взгляд.

— Поэтому она и появилась в моем доме, — окончила Сонора. — И в его тоже.

Крик медленно сжал пальцы в кулак и произнес:

— Неудивительно, что ты так встревожилась.

— Тревога не оставляет меня и по сей день.

— Сонора, это просто чудо, что она не прихватила вместе с братом твоих детей.

Сонора скрипнула зубами.

— Об этом я даже боюсь и думать. Может быть, у нее все-таки есть совесть?

Крик поднял указательный палец:

— Поверь мне, у них никогда, повторяю — никогда не бывает совести. Она не убила твоих детей только потому, что это не соответствовало ее сценарию, противоречило ее больной фантазии. А ведь ты не станешь отрицать, что все убийства были порождены этой фантазией. И для того чтобы осуществить свои планы, она не остановится ни перед чем. Так что не заблуждайся — если бы у нее возникло хоть малейшее желание погубить их, она бы сделала это, не задумываясь.

Сонора кивнула.

— Но это еще не все, — сказала она, откинувшись на спинку стула.

— Только не надо подробностей, Сонора.

— У меня был гость — помощник шерифа из удаленного района Кентукки, который поведал мне одну историю.

— Что, он тоже спал с Китоном?

— У них в округе объявлялась Сельма. Двое братьев погибли в пламени пожаров, причем один из них — в собственном автомобиле. А за несколько месяцев до этого один из братьев оплачивал налоги в отделении «Эйч-энд-Эй».

— Ну и что?

— А то, что это отделение находится в торговом центре универмага «Сиэрс», и обычно его представительства располагаются рядом с отделениями фирмы «Оллстейт». Улавливаете связь?

Крик нахмурился:

— Пока что не очень.

— Жена Дэниелса, Эшли, работает в компании «Оллстейт», а их контора находится как раз по соседству с этим самым «Эйч-энд-Эй». Я это уже проверила. Все убийства были совершены осенью, но перед этим, на протяжении нескольких месяцев, им предшествовали телефонные звонки и тщательное выслеживание будущих жертв. Китон рассказывал, что первый раз ему позвонили в апреле. И Селби — тот малый из Джорджии — также назвал апрель. Думаю, что это связано с пятнадцатым апреля — сроком уплаты налогов. Теперь понимаете?

— Ты хочешь сказать, что она занимается оформлением налогов? И ее нанимает Департамент государственных сборов?

— Для обслуживания клиентов в отделе расчетов. Туда совсем нетрудно устроиться, ведь уплата налогов — сезонная процедура, и они специально готовят людей для этого. Такая работа удобнаи чисто психологически — ритмичная, без лишних вопросов. А по окончании сезона у нее в руках оказывается длинный список потенциальных жертв — имена, адреса, уровень доходов. Выводы делайте сами.

— М-да… — Крик потер кулаком подбородок. — А что ты думаешь о тех странных рассуждениях Вспышки по поводу цифр? Что означают все эти тройки и девятки?

— Тройки у нее означают злых людей, а единицы — запуганных.

— Надеюсь, по ее оценке, у тебя другие цифры.

Сонора взглянула на Крика:

— Крик, ударьте меня, что ли, накричите, пожалуйста, но только давайте покончим с этим раз и навсегда.

Крик выпрямил спину и грустно улыбнулся:

— В другой ситуации мне полагалось бы как минимум выпороть тебя. А сейчас я прекращаю твое вынужденное безделье. Думаю, Сонора, ты и так пережила немало горя.

Она уставилась глазами в пол.

— Похоже, вас не очень-то удивило мое признание. Выходит, что и лгать я толком не умею.

— Вовсе нет. К этой мысли привела меня именно наша подопечная. Что-то ведь побудило ее выслеживать тебя и даже убить твоего брата. Причиной тому мог послужить и просто тот факт, что ты — полицейский. А могло и что-то другое. И я решил, что здесь дело в другом. Ведь твои дети в результате оказались на самом краю пропасти. И если уж мне стали сниться кошмары, то одному Богу известно, что пришлось пережить тебе.

Сонора нервно закусила губу.

— Послушай, Сонора, это хорошо, что твои дети далеко отсюда, но они не могут вечно оставаться без матери. Нам надо спровоцировать Вспышку, разозлить ее, вывести, так сказать, из равновесия.

— Хотите, чтобы я опять переспала с Китоном? — спросила Сонора, однако взгляд, брошенный сержантом в ее сторону, заставил ее пожалеть о своих словах.

— Выступление в прямом эфире по радио, с телефонными звонками слушателей — помнишь? Мы хотели было поручить это Сэму, но ты ведь понимаешь, что у тебя шансов на успех несравненно больше. Конечно, гибель твоего брата, несколько собьет интервью с предполагаемого курса.

— И вы хотите, чтобы я сделала это, не так ли?

— Все зависит от того, чего ты сама хочешь.

— Чего я хочу, — повторила его слова Сонора, расслабленно свесив руки между колен. — Чего я сама хочу — так это схватить ее наконец.

Глава 55

Сонора осторожно пробиралась по влажному, только что протертому кафельному полу, старательно обходя еще не высохшие места. В морге царила тишина, огни в большинстве залов уже были погашены. Откуда-то издалека до ее слуха донесся знакомый голос Эверсли:

— Ну да, конечно, еще одно таинственное исчезновение. Сначала куда-то пропал мой купон на покупку цыплят, а теперь еще и это. Ты говоришь, что с трупами такое случается?

Сонора подошла к холодильному отделению. Термометр показывал 55 градусов по Фаренгейту. Через смотровое окно она увидела одинокое тело Шири Лафонтен, лежащее, словно забытая возле камина кочерга. Ноги Шири были завернуты в полотенце.

Рядом терпеливо топтался Марти:

— Неприятно это говорить, следователь, но некоторые трупы в нашем морге выглядят куда здоровее тебя.

— Значит, я попала именно туда, где мне и место, не так ли?

Он кивнул головой в сторону трупа:

— Это она?

— Да, она самая — Шири Лафонтен. Эта девушка промышляла на той стороне реки. В наши края ее занесло откуда-то из Северной или Южной Каролины.

— Она была среди подозреваемых по делу Дэниелса?

— Теперь она вне подозрений. Насколько я понимаю, смерть наступила в результате резаных ран в области горла.

— Погоди, мы еще сделаем из тебя патологоанатома. — Марти что-то записал на листе. — Подпиши-ка здесь.

Сонора черканула свою подпись.

— Я думала, что здесь Моллитер.

— У него сегодня выходной. Кроме того, его вызвали в суд, а там ему платят полторы ставки… А ты знаешь, я участвовал в подготовке этой радиопередачи со звонками в прямом эфире. В качестве эксперта по созданию имиджа — полицейский и жертва.

Сонора сидела, откинувшись на спинку стула, сняв тесные туфли на высоких каблуках, которые она решила выбросить к черту сразу же, как только вернется домой. За окном стояла непроглядная темень. Перед уходом из дома Сонора поговорила с детьми по телефону. Вырывая трубку друг у друга, Тим и Хитер взахлеб рассказывали ей, как весело и интересно они провели время на пляже.

Сделав глоток воды, Сонора прикинула, удобно ли ей сейчас отойти в туалет.

Рядом с ней, напротив пульта управления, сидел мужчина, одетый в синие джинсы и оливково-зеленый пуловер. Он ей приветливо улыбнулся, стараясь, по мере сил помочь снять напряжение, понимая, что она волнуется.

— Только, прошу вас, не забывайте, что в эфире можно употреблять отнюдь не все слова из обычной устной речи, — пригладив пальцами тонкие черные усики, обратился он к ней.

— Еще бы! Тогда вас сразу лишат лицензии, а меня вышибут с работы.

Похоже, ее слова убедили его.

— Тогда приступим, пожалуй. Если вам вдруг захочется кашлянуть или станет нехорошо, просто поднимите палец, и я прерву передачу. Внимание — раз, два, три… сегодня вечером с вами в студии Ритчи Сиверс и наш гость — инспектор Сонора Блэйр из отдела по расследованию убийств полицейского управления Цинциннати. Инспектор Блэйр, если не ошибаюсь, вы возглавляете расследование по делу об убийстве Марка Дэниелса?

— Да, я возглавляла это расследование до недавнего времени.

Сиверс коснулся ладонью лба.

— Разумеется, я понял. Ведь только те из вас, дорогие слушатели, кто живет в абсолютном информационном вакууме, не знают, что последней жертвой этой так называемой Вспышки стал родной брат мисс Блэйр. Сонора Блэйр сегодня любезно пришла в нашу студию, чтобы рассказать о ходе поисков омерзительной убийцы юного Марка Дэниелса, который, как вы все помните, был заживо сожжен в своем автомобиле. Инспектор, также даст нам, ребята, пару добрых советов, как избежать участи бедняги Марка. — В этом месте ведущий слегка хохотнул. — И если у кого-нибудь из наших слушателей есть вопросы к инспектору Блэйр, не медлите, а тотчас же звоните в студию.

Сиверс закончил свою вступительную речь. Сонора не знала, следует ли ей как-то прокомментировать его слова.

Сиверс улыбнулся ей и продолжил:

— Следователь Блэйр, как вы считаете… извините, я прерву свой вопрос — по-моему, к нам уже кто-то дозвонился.

— Привет.

Голос оказался женским, и Сонора почувствовала, как тревожно забилось у нее сердце.

— Здравствуйте, вы в эфире вместе с Ритчи Сиверсом и инспектором Блэйр из отдела по расследованию убийств полицейского управления Цинциннати.

— О, привет, Ритчи, я часто слушаю твои передачи. У меня есть вопрос.

— Мы тебя внимательно слушаем, но для начала представься.

— Ронда Хендерсон.

— Еще раз приветствуем тебя, Ронда, и спасибо за звонок. Итак, твой вопрос?

— Вопрос? Я просто хотела кое-что узнать. Гм-м. В общем, вы женщина и служите в полиции. Вы так же, как и мужчины-полицейские, носите револьвер?

Сонора откинулась на спинку стула и скрестила, ноги.

— У каждого полицейского есть револьвер.

— И вы знаете, как им пользоваться?

Сонора тяжело вздохнула, подумав, что этот прямой эфир на самом деле не слишком удачная идея. Сиверс тем временем отвечал на звонок очередного абонента. Им оказался мужчина. Она пошевелила плечами, стараясь снять неприятное мышечное напряжение в области позвоночника.

— Мэм, вы та самая женщина-полицейский, чей брат погиб при пожаре бара-ресторана?

— Да, это я.

— У вас, должно быть, большое горе.

Сиверс бросил на нее сочувствующий взгляд и сказал в микрофон:

— Благодарим вас за звонок, сэр. Мы очень признательны за ваше сострадание.

— Вы пристрелите Вспышку, когда доберетесь до нее?

— Моя задача — защищать закон, а не нарушать его, — ответила Сонора.

— Окажись я на вашем месте — если бы убили моего брата, — я бы эту гадину придушил собственными руками.

— Моя главная цель — задержать ее, чтобы она предстала перед судом.

— Сколько времени это займет? Полагаю, что теперь, когда она убила, так сказать, одного из ваших, вы там наконец что-нибудь предпримите, чтобы покончить с ней.

— Никто не разделяет ваше нетерпение так, как я, сэр, но могу заверить, что с самого первого дня поисками этой женщины занимается команда первоклассных полицейских. Все они работают и будут работать двадцать четыре часа в сутки — до тех пор, пока не схватят ее.

— Да, но…

Сонора почувствовала, что щеки ее заливаются краской. Она попыталась сосредоточиться, подумав, что смерть Стюарта еще слишком свежа в ее памяти и пора бросить все к черту и заканчивать эту неудавшуюся передачу. Сиверс сделал ей знак рукой — еще один звонок.

— Мне просто интересно узнать, у вас есть хоть капля сочувствия к этой бедной девушке?

Этот раздраженный голос принадлежал женщине, которая, судя по всему, была намного старше Вспышки.

Сонора так и застыла с открытым ртом. И правда, где же ее сочувствие к убийце?

— Призываю вас взглянуть на вещи реально. Мы обе знаем, что только мужчины убивают людей беспричинно. Уверена, что эта несчастная девушка сама является чьей-то жертвой.

Сонора наклонилась ближе к микрофону:

— Мэм, мне довелось сидеть в приемной палате «скорой помощи» рядом с двадцатидвухлетним студентом колледжа сразу после того, как его вытащили из горящей машины. Могу вас заверить, что именно он являлся истинной жертвой.

— Вы так говорите, потому что он ваш брат.

— Он не был моим братом…

Голос женщины почти перешел на визг:

— Вы еще не знаете, что эти парни сотворили с бедной девочкой. Может быть, они сами спровоцировали ее.

Сделав над собой усилие, Сонора взяла себя в руки и спокойно ответила:

— Мэм, я не собираюсь с вами спорить, но все-таки прошу вас понять, что убийца-Вспышка выслеживала свои жертвы, что она…

— Знаете, вы ведь не самая объективная сторона… хотя, кто знает, что скажете, следователь? — Голос понизился, в нем чувствовались напряжение и боль.

Сонора прикусила нижнюю губу. Судя по всему, Сельма всколыхнула темное озеро женской злобы. Причем сам случай был не более чем поводом. «Как же много в мире таких обозленных женщин», — подумала Сонора.

— И я хочу сказать — не важно, что вы думаете по этому поводу. Вам действительно трудно оставаться объективной из-за брата и всего прочего. Но вы прекрасно понимаете, что эта девушка, вероятнее всего, страдала всю свою жизнь. Может быть, ее изнасиловали. Да вы просто не знаете, что она, бедная, испытала…

«Господи, да о ком мы говорим — о тебе или о ней?» — со злостью подумала Сонора, сжав челюсти.

— Поймите, мэм, какие бы ни были у нее основания, ей никто не давал права связывать невинных людей и поджигать их. А поэтому мы просто обязаны преследовать эту женщину, словно бешеную собаку, чем и занимается в данный момент полицейское управление Цинциннати.

Голос Сиверса прозвучал спокойно и приветливо. Однако Сонора заметила, что на лбу у него выступили капли пота.

— Мы очень благодарны вам, мэм, за то, что вы нашли время и поделились с нами своими соображениями.

Сонора скорчилась на стуле и беззвучно зарыдала. А ведь похороны Стюарта она перенесла без единой слезинки, стойко выдержав взгляды и шепоток всех тех, кто наблюдал за ней, ожидая, что она все-таки надломится.

— У нас осталось время лишь на один… — начал было Сиверс, но, взглянув на Сонору, осекся. Та утерла слезы и кивнула ему. — Итак, в студии Ритчи Сиверс и наша гостья…

— Эй, подруга, это я.

У Соноры сразу же пересохло в горле. Она взглянула на Сиверса, у того округлились глаза, а со лба скатилась капля пота. Он наконец получил то, чего добивался, но, получив, не знал, что делать дальше.

— Я просто хочу попрощаться с тобой, — сказала Сельма.

Сонора нахмурилась:

— Попрощаться? Ты куда-нибудь собираешься?

Сельма рассмеялась:

— Ты все там стараешься не упустить своего шанса, не так ли?

— Зачем ты уезжаешь?

— Тебе известно, зачем. Возникли проблемы, и теперь мне предстоит кое-что разыскать.

«Похоже, намечается очередная жертва, — мелькнуло в голове у Соноры, — и эта бестия снова за кем-то охотится».

— Что тебе надо, Сельма? И что ты собираешься искать?

Долгое молчание, и наконец — медленно, одно за другим — до Соноры дошли ее слова:

— Место, которое принесет мне счастье.

— Счастье в нас самих, — подытожил Сиверс и запустил в эфир какую-то популярную песенку.

— Только не во мне, — пробормотала Сонора после непродолжительной паузы. Ей показалось, что все это происходит с ней в каком-то странном сне.

Глава 56

— Значит, будем выслеживать ее, как собаку? — усмехнулся Крик, потирая затылок.

— Помнится, было сказано «как бешеную собаку», — откашлявшись, поправил его Грубер. — На мой взгляд, звучит недурно.

Сержант повернул голову в его сторону:

— А вот лейтенант Эбелон не согласен с такой формулировкой.

— Ну да, ведь она все-таки человек, — согласился Моллитер.

— Выходит, что я — нет, — хмыкнула Сонора.

— Ты — не человек? — удивленно взглянул на нее Сэм.

Сонора нахмурилась. Она слишком устала и не вполне улавливала суть спора. Чувствовала она себя премерзко — спазмы в груди, дрожь в ногах, приливы жара и озноба, сменяющие друг друга, окончательно доконали ее.

— У нее был очень странный голос, вам не показалось? — спросила она.

— Ну что ж, ты специалист в этой области, — ответил Сэм. — Ведь это с тобой она постоянно перезванивается.

— Да, в этот раз мне она показалась какой-то странной… опечаленной, что ли. И голос у нее был очень низкий, почти жалкий. — Сонора посмотрела на Крика. — Вы уже говорили с доктором Фишер?

— Да, говорил, но я не понял: тебе что, жалко Вспышку?

— Нет. Разумеется, нет.

— Вот и хорошо. А это ее выступление в эфире — «пожалейте меня, маленькую» — может пригодиться, если нам удастся наконец усадить ее задницей на скамью подсудимых.

— Узнаю сержанта Крика. Это уже не просто вежливая чепуха.

— Ну-ну, ладно тебе. Так вот, Фишер рассказала мне, что существуют разные ступени как возбуждения, так и подавленности…

— И что все это значит…

— Дайте закончить. Короче, Вспышка выдохлась, и ей требуется новый толчок, чтобы как следует встряхнуться.

— Возможно, за этим она и отправилась к себе домой, — предположил Моллитер.

Сэм помотал головой:

— Вспышка, может быть, сейчас и подавлена, но в то же время она далеко не дура.

Крик пожал плечами:

— Наблюдать за домом бессмысленно — она знает, что мы там пасемся и вряд ли туда сунется.

— Так давайте зайдем в него, — предложила Сонора. — Предварительно проинформировав судью о мнении доктора Фишер.

— Они не пойдут на это, — покачал головой Крик.

Раздался стук, и в дверном проеме показалась голова Сандерс:

— Можно?

Крик засунул пальцы под воротник рубашки.

— А какого черта, по-твоему, мы здесь собрались? Не топчись там в дверях, Сандерс, давай-ка проходи.

— Она может присесть мне на колени, — предложил Грубер.

Сандерс уперлась рукой в бедро и выпалила:

— Если бы ты не лопал столько орешков в тесте, может, тогда пузо и не закрывало бы твои колени.

Видя, что Грубер ошалел от неожиданности, Сонора прищурила глаза и улыбнулась.

— Только что звонила Эшли Дэниелс, — сказала Сандерс. — К ней в офис в отделении компании «Оллстейт» недавно заходила женщина, представившаяся полицейским инспектором Сонорой Блэйр.

Сонора резко вскочила со стула:

— Что-что?

— Я попросила ее описать ту женщину. Это была блондинка невысокого роста. Миссис Дэниелс ее лицо показалось знакомым. Но она уверена, что это не Сонора Блэйр.

Крик хрустнул костяшками пальцев.

— Ты что, встречалась раньше с Эшли Дэниелс лицом к лицу, Сонора?

— Мельком.

— Это — Вспышка, — произнес Сэм.

Сандерс согласно кивнула и продолжила:

— Та женщина потребовала, чтобы Эшли Дэниелс вышла к ней для небольшой беседы. Но когда миссис Дэниелс попросила ее предъявить удостоверение личности…

— Молодчина, — прокомментировал Грубер.

— …посетительница ответила, что оставила удостоверение в куртке, в своей машине, и предложила миссис Дэниелс пройти с ней на автостоянку. Та отказалась. Тогда женщина сказала, что сама сходит за ним и вскоре вернется назад. Но так и не вернулась.

— О’кей, — заметил Крик. — Значит, она приходила за его женой. Выходит, не успокоилась.

— Нам надо послать кого-нибудь для охраны Китона, сэр.

— Да, обязательно. Мы раздразнили Вспышку, и я не хочу, чтобы смерть Китона была на моей совести.

Все повскакивали со своих мест и направились к выходу.

— Но почему лицо этой женщины показалось ей знакомым? — спросил всех Моллитер. — Ведь Эшли Дэниелс сказала, что видела ее где-то раньше.

Грубер взмахнул рукой:

— Вероятно, потому что на протяжении нескольких месяцев они работали в десяти шагах друг от друга. Мы это установили. Сельма Йорк обслуживала клиентов в отделении фирмы «Эйч-энд-Эй», в торговом центре «Три-Каунти». Ее сослуживцы утверждают, что у нее всегда были черные волосы.

— Парик. Наверное, тот же самый, в котором она появилась на похоронах Марка Дэниелса, — предположил Сэм.

Грубер посмотрел на Сонору:

— Мы знаем также, что она работала в аналогичном отделении «Эйч-энд-Эй» в Атланте, в районе Леннокс-сквер, что всего в миле от банка, кассиром в котором был Джеймс Селби. И он наверняка платил свои налоги в том же отделении.

— В нем она работала под тем же именем? — поинтересовалась Сонора.

— Да, потому что оклад сотрудников этой фирмы зависит от непрерывной выслуги лет.

— Понятно. Устанавливаем наблюдение за Дэниелсом, — заключил Крик, взглянув на часы. — Через час судья Маркхэм улетает в Хилтон-Хед на турнир по гольфу, который продлится неделю. Все это время его будет заменять Хилари Олдхем. Олдхем когда-то занималась практикой вместе с Сэмуэлем, братом лейтенанта Эбелона, так что к полицейским она относится неплохо. Через нее я надеюсь получить ордер на обыск. Пора нам уже заглянуть в дом Вспышки.

— Разрешите мне к вам присоединиться, — попросила Сонора.

— Сонора…

— Прошу вас! Хотя бы в качестве награды за мой прямой эфир.

— Что ж, мне ничего не остается, как поблагодарить тебя.

Глава 57

Свернув с шоссе на выезд 1846, они миновали мексиканскую пиццерию, какие-то склады, пакгаузы и загоны для скота. Окна в здании общественного центра квартала Вашингтон были забраны стальными решетками. Табличка на двери сообщала, что в здании все предусмотрено для безопасности детей. А в потрепанной прокламации, наклеенной на телефонный автомат, утверждалось, что «самое лучшее для здоровья — максимально избегать любых конфликтов».

Над головой стоял непрерывный шум бегущих по хайвею автомобилей. Все вокруг выглядело серым. В воздухе повисла мелкая сетка моросящего дождя. Сонора опустила боковое стекло и сразу же услышала резкий скрип тормозов, раздавшийся со стороны железной дороги.

Она обернулась и, посмотрев на Сандерс, притулившуюся на краешке заднего сиденья, сказала:

— Сэм, на обратном пути нам придется сделать остановку. Кажется, Сандерс собралась купить для Грубера немного орешков в тесте.

Сандерс хихикнула. Сонора улыбнулась ей, как старой подруге. И вдруг она увидела установленный у обочины дороги плакат, на котором крупно был выведен вопрос: «ВСЕ ПЬЕШЬ, ДРУЖОК?», а рядом изображен объятый пламенем автомобиль. Надпись внизу гласила: «ДРУГ НЕ ПОЗВОЛИТ ДРУГУ СЕСТЬ ПЬЯНЫМ ЗА РУЛЬ».

Улыбка мгновенно исчезла с лица Соноры.

В наступающих сумерках, скрытый безлистными кронами деревьев, дом выглядел изрядно обветшавшим и каким-то заброшенным. Сэм втиснул свой «таурус» в узкое пространство позади облезлого «камаро» горчично-желтого цвета. С переднего крыльца своего дома за ними наблюдала рослая женщина в светло-коричневых синтетических брюках и черном пуловере. Под светильником, висящим у входа, болтался пластиковый Санта-Клаус. «Интересно, остался он там висеть с прошлого года, — подумала Сонора, — или женщина просто решила пораньше заняться приготовлениями к Рождеству».

Сэм вышел из машины, энергично разминая затекшие ноги.

— Сонора, Крик наверняка ждет от ребят, ведущих наблюдение за домом, сообщения о нашем прибытии. Не хотелось бы их беспокоить и вынуждать к тому, чтобы они арестовали тебя.

— Большое спасибо за заботу, — сказала Сонора и постучала в дверь. Ответа не последовало. Тогда Сэм воспользовался ключами, которые ему дал владелец дома. Старая скособоченная дверь со скрипом отворилась и повисла на расшатанных петлях. Сначала Сэм велел Сандерс обойти дом со стороны и установить наблюдение за задними окнами, после этого достал револьвер и вошел внутрь. Сонора вошла следом за ним.

Крошечная гостиная была так сильно захламлена, что больше напоминала какой-нибудь крупный филиал толкучки, гаражную распродажу или заброшенный подвал старого дома. Вдохнув застоялого, прокисшего воздуха, Сонора вдруг подумала: а что, если Сельма Йорк сейчас всего в трех шагах от них, а они об этом даже не подозревают? Везде им на глаза попадались помятые картонные коробки, большей частью набитые старыми, пыльными журналами и пожелтевшими газетами. Здесь же стояло несколько пластиковых корзин для белья, заполненных поношенной одеждой, бижутерией, стоптанными туфлями, шляпами, всевозможными сумками, книгами — всем тем, что обычно хранится на самом дне стенных шкафов или в дальних углах выдвижных ящиков.

Порывшись в одной из таких корзин, уже затянутых паутиной, Сонора обнаружила там поношенную детскую одежду, туфлю с застежкой на кнопках и связку ярко-оранжевых бус — подобных тем, что дети хранят в своих одежных шкафчиках. На всех этих предметах лежал тонкий слой копоти.

Судя по всему, эти вещи когда-то были подобраны и тут же забыты — хозяйке достаточно было просто обладать ими.

Кухня оказалась относительно чистой и ухоженной. Все кухонное оборудование было довольно ветхим, белая эмаль частично полопалась и отслоилась, обнажив ржавчину. Линолеум также потрескался, местами протерся до основания, и пол громко скрипел под ногами. Все шкафчики были плотно заставлены. Сонора насчитала пять хлебниц, большинство из которых — допотопной конструкции — старые и поломанные. В белой, покрытой ржавыми разводами раковине лежали тарелка с отбитыми краями, вилка и кружка. Посуда выглядела достаточно чистой. Дотронувшись до нее, Сонора убедилась, что та сухая. Затем провела пальцем по дну раковины — тоже сухо. Она подошла к старомодному низкому холодильнику, напоминающему ящик с большой металлической ручкой.

Внутри было почти пусто. Ей бросилась в глаза большая банка гавайского фруктового пунша, в верхней части которой было продолблено уже успевшее покрыться ржавчиной треугольное отверстие. Сок, попавший на крышку, давно высох и застыл в углублениях розовыми кольцами.

Полки холодильника были забиты контейнерами из пенистого полистирола, в которых обычно носят домой еду из кафе и закусочных, смятыми бумажными пакетами из «Макдональдса» и красно-белыми коробками кондитерской фирмы «Кей-Эф-Си». Белый поддон был до отказа заполнен твердыми, замороженными гамбургерами в фирменных сине-белых упаковках компании «Белый замок».

В нижнем корыте было пусто: ни фруктов, ни овощей. Сонора открыла морозильник. Вот тут-то как раз было на что посмотреть: замороженные леденцы на палочке, эскимо с фруктами и орехами, соки-концентраты, фирменные баночки «Дикси» с ванильно-ореховым и ванильно-клубничным мороженым, всевозможные муссы, желе и даже сандвичи «Силтест» из разноцветного мороженого. В общем, все, что обожают дети. И никаких там сосисок, цыплят, отбивных — нормальной взрослой еды.

Небольшая прачечная явилась для них настоящим откровением — на полках аккуратно выстроились пустые банки из-под кока-колы, а рядом лежали три новых мотка бельевой веревки, еще обернутых клейкой магазинной лентой.

— Сразу видно, что это ее квартира, — заметил Сэм. Он подошел к двери черного хода и помахал рукой Сандерс.

Сонора начала подниматься наверх по не застеленной никаким покрытием деревянной лестнице. Ступеньки сильно покоробились, поэтому идти приходилось не спеша. Остановившись на несколько секунд в узком темном коридоре, Сонора втянула ноздрями густой запах пыли и услышала мерное тиканье часов. Следом за ней по ступеням поднялся Сэм.

— Ванная, — сказал он, кивнув головой в сторону совсем крошечной ванной комнаты, внутри которой сильно пахло плесенью. Плинтус был отодран, и взгляду открывалась темная грязная прогалина между загнутым краем пятнистого линолеума и стеной, покрытой следами многочисленных водных потеков. Висящая на стене аптечка была распахнута, но на полках ее виднелись только густая грязь и ржавчина.

Сельма Йорк оставила здесь немного своей косметики. На краю раковины лежал толстый розовый тюбик туши для ресниц «Мейбеллин», весь покрытый черными разводами. Сонора заметила также огрызок карандаша для глаз, без колпачка, и красно-коричневую губную помаду. Сухие стенки раковины были густо усыпаны тальком и уже затвердевшими пятнами зубной пасты. Сонора заглянула в мусорное ведро.

— Ну что-нибудь нашла? — спросил стоящий в дверях Сэм, вопросительно приподняв левую бровь.

— Меня просто бесит, когда ты так делаешь, — ответила Сонора, посмотрев на него через плечо.

— Подкрадываюсь незаметно?

— Нет, когда поднимаешь одну бровь.

— Это просто потому, что ты сама так не умеешь.

Сонора пододвинула мусорное ведро к себе поближе. В нем валялись остатки розовой жевательной резинки, обертка от эскимо с прилипшими к ней крошками шоколада и обрезки светлых, мягких, как у ребенка, волос.

— Она обкорнала себе волосы. Похоже, обрезала челку. По уже известной нам модели, Сэм.

— Модель-то старая, да вот тревоги новые.

Землистого цвета полотенце было сплошь заляпано коричневыми, оранжевыми и синими мазками. Принюхавшись, Сонора ощутила отчетливый запах скипидара. На цементной замазке по краям ванны, обильно выступила черная плесень.

— Посмотри, нет ли в сливном отверстии ее лобковых волос? — усмехнулся Сэм.

— Ну-ну, посмейся…

Они решили разделиться. Сонора отправилась в спальню, где, к своему удивлению, обнаружила неубранную одноместную кровать из кованого железа, напоминающую тюремный топчан. Сдвинутые вбок простыни обнажили синий полосатый матрас, весь в желтых потеках. Через распоротый шов из плоской подушки торчали серые перья. Одеял не было вовсе.

Оштукатуренные стены, бывшие когда-то желто-зелеными, теперь покрывал толстый слой грязи. На полу лежал свалявшийся палас зеленого цвета.

Верхний ящик дешевого туалетного столика был абсолютно пуст. Зато три других оказались под завязку набитыми скомканной как попало одеждой, так что их было невозможно даже задвинуть. В общей куче лежали джинсы, нижнее белье, нейлоновые сорочки и многое другое.

Сонора попыталась заглянуть в стенной шкаф. Его двойные металлические двери были наглухо закрыты.

Сонора взялась за пластмассовую ручку и потянула ее на себя. Дверь заскрипела и тяжело отворилась. К ногам Соноры с грохотом выкатилась лавина каких-то предметов.

Это были куклы — старые и новые, современные модели и антикварные. Всевозможные Барби, Четти, Кэтти и Тамбелины. Из обычного глазированного фарфора, из бисквитного фарфора и просто пластмассовые. Отдельные руки, ноги, головки, маленькие платьица, туфельки, крашеные и мраморные глаза — широко раскрытые и невидящие.

Сонора услышала шаги Сэма, окликающего ее по имени. Она поворошила ногой кучу на полу. Ничего представляющего опасность — только куклы и их детали.

— Сонора? — На пороге стоял Сэм с револьвером в руке. — У тебя все в порядке? Мне показалось, ты вскрикнула.

— Вовсе нет.

— Соседняя комната очень похожа на комнату моей Анни, — сказал он, ткнув пальцем в сторону другой спальни. — Хорошо бы тебе взглянуть.

Комната действительно выглядела лучше и была расположена вдоль задней стены дома. Когда-то это были две комнаты, но потом перегородку между ними сломали. В спальне было два окна, выходящих на задний двор, рваные шторы были сдвинуты в одну сторону, пропуская через закопченное стекло неяркий свет. В левом углу спальни была устроена небольшая мастерская — там лежали молоток, гвозди, куски дерева и изящная ножовка фирмы «Блэк-энд-Деккер». А в центре комнаты гордо высился настоящий мольберт. На расположенной рядом деревянной подставке были разложены краски, кисти, пузырьки с растворителем. У стены стояли уже законченные холсты. Стопка таких же холстов лежала в стенном шкафу.

Сонора остановилась у холста, прикрепленного к мольберту. Картина была еще не закончена, однако краски на ней уже давно высохли.

Колорит эскиза был свирепый — сплошные грязнокрасные, оранжевые и коричневые тона. Толстые мазки перемежались с вклеенными инородными предметами — пластмассовыми пуговицами, шнурками, маленькими клочками одежды. Яркий светло-синий, словно горный лед, кусок ткани в левой части картины резко контрастировал по тону со всей композицией.

— Сэм, обрати внимание на эти куски материи.

Он перевернул несколько холстов, стоявших у стены.

— О Господи, Сонора, какая мерзость!

— Зато теперь нам понятно, зачем она забирает их одежду.

— Посмотри лучше сюда.

Деревянные ящики, большинство из которых имели основание размером два на два фута, были уложены по три в ряд и по два в высоту, как этажи огромного и причудливого кукольного дома.

В каждой из коробок находилась кукла мужского пола, облаченная в грубо скроенную одежду, перешитую из обычных джинсов, хлопчатобумажных рубашек и брюк цвета хаки. Одни куклы сидели за столами, другие «играли» в бейсбол, третьи стояли за небрежно склеенной моделью прилавка, отдаленно напоминавшей банковскую конторку.

Сонора сразу поняла, что это Джеймс Селби. Она непроизвольно протянула руку, но так и не решилась дотронуться до кареглазой куклы, слепо глядевшей из-за стойки.

Были в кукольном домике и свободные места: предпоследняя комната оказалась незаселенной, хотя и готовой к приему «жильца». Может быть, она ждала Марка Дэниелса? А последний ящик вообще был пуст и, судя по всему, лишь недавно сколочен. «Кому же предназначено стать его хозяином, — подумала Сонора, — Стюарту? А может, Китону?» На подоконнике, рядом с пустующим ящиком-комнатой, стояла коробка из-под обуви.

Заглянув в нее, Сонора увидела миниатюрный чайный сервиз из фарфора, очень удобный для маленьких детских ручек. Однако он был слишком хрупок, чтобы с ним играть. Словом, это был бы не слишком практичный подарок для малыша. Но зато сервиз был так мило расписан голубыми незабудками, включал в себя такой настоящий крошечный чайничек с крышкой, шесть круглых блюдечек, четыре изящные чашечки и два молочника. Когда Хитер нашла его под рождественской елкой в прошлом году, она отложила в сторону все остальные подарки в ярких упаковках, выстроила в ряд своих игрушечных лошадок и полностью погрузилась в фантастический мир, где ее пони с вплетенными в гриву ленточками пили чай из фарфоровых чашечек и беседовали с маленькими девочками в пижамках.

Побарабанив костяшками пальцев по подоконнику, Сонора присела на пол и представила себе Сельму Йорк, рыскающую вокруг ее дома, где спокойно спят или весело играют Тим и Хитер. Словно наяву она увидела хищные пальцы Сельмы, тянущиеся к кукольному чайному сервизу Хитер, и подумала: а не была ли и одна из этих Барби оставлена где-нибудь ее забывчивой дочерью, а затем прихвачена странной любительницей куколок, хладнокровно приковывающей ни в чем не повинных людей к рулям автомобилей и сжигающей их заживо?

— Сонора? Ты что, так быстро устала? — Сэм опустился рядом с ней на корточки и грустно заглянул ей в глаза.

— Только сейчас я поняла, что черная тень все это время нависала над нашим домом. Мне надо присесть на минутку.

— Дорогая, но ведь ты уже сидишь…

Глава 58

Сэм и Сонора ждали в машине с включенным двигателем, когда освободится место у окна заказов закусочной «Тако-Белл».

— Тебе не холодно? — спросил Сэм, дотронувшись до ее плеча. — Может, возьмешь мою куртку?

Сонора действительно озябла, но тем не менее отрицательно покачала головой, с отрешенным видом наблюдая, как одна за другой скользят по лобовому стеклу дождевые капли.

— Конечно, очень удобно думать, что люди, подобные Сельме, лишены человеческих чувств, — вздохнула она. — Но это не так.

— Понимаю тебя, Сонора, но все же… — Он слегка коснулся ее колена. — Немало людей испытали в свои детские годы настоящее горе. Однако редко кто из них становился убийцей. И если бы тебе удалось понаблюдать за ней в тот момент, когда она занимается своими черными делами, и увидеть при этом ее лицо, думаю, твоя жалость напрочь бы улетучилась.

— Я знаю, — ответила она, сжав его руку. Он мигнул и подогнал машину к окну заказов.

— Давай, крошка, слегка перекусим. Тебе сразу станет легче.

— Возьми мне немного риса, — попросила Сонора и достала из сумочки радиотелефон.

— Что ты собираешься делать?

— Проверить, что записано у меня на автоответчике.

— Почему бы тебе сначала не поесть?

Но Сонора все же набрала номер и прослушала сообщения. Тем временем Сэм забрал пластиковый пакет с заказанной едой.

— Шелби Харгривс, — произнесла она, положив трубку.

Он поставил машину рядом со стоянкой для инвалидов и спросил:

— Это что, та самая дама из антикварного магазина?

— Да, она просила меня перезвонить ей. Дай-ка твою ручку — надо записать ее номер.

— Держи. — Он протянул ей пластиковый стакан с кока-колой.

Сонора вытащила из упаковки соломинку и опустила в специальную прорезь на крышке. Пузырящаяся жидкость вырвалась из отверстия и пролилась ей на брюки. Отхлебнув глоток, она поставила стакан на сиденье.

— Ты что, хочешь все здесь облить? — воскликнул Сэм.

Не обращая на него внимания, Сонора поднесла трубку к уху.

— Мисс Харгривс, с вами говорит инспектор Блэйр из полицейского управления Цинциннати.

— Следователь Блэйр, здравствуйте.

Сонора покосилась на Сэма и усмехнулась, заметив, что тот с жадностью впился зубами в блинчик с бобовой начинкой, даже забыв полить его сольсой — острым томатным соусом.

— Послушайте, я звоню по поводу той куклы, о которой рассказывала в прошлый раз, — немецкого мальчика из неглазированного фарфора. Им еще интересовалась та женщина, хотя так и не купила его. Так вот, эта кукла пропала. Похоже, ее украли.

— Вы уверены? — спросила Сонора, потирая лоб.

— Да, еще вчера вечером она была на месте, а сегодня ее не стало. Я опросила сотрудников, но никто не помнит, чтобы ее продавал. И по чекам продажа не зафиксирована.

У Соноры перехватило дыхание. Она почувствовала легкий озноб.

— Хорошо, что вы позвонили, мисс Харгривс.

— Я просто хотела…

— Я вам очень признательна, вы оказали нам большую услугу.

Сонора положила трубку и заметила, что Сэм внимательно наблюдает за ней. Губы у него были измазаны соусом. Ей не оставалось ничего другого, как протянуть ему салфетку.

— Сельма забралась в антикварный магазин и стащила еще одну куклу. Должно быть, готовится к новой операции.

— Она взяла куклу?

— Да, кто-то взял эту куклу. Похоже, мы оба догадываемся, кто именно.

— О’кей, не волнуйся, крошка, Дэниелса сейчас охраняют. Надо только предупредить пожарных.

— Позвоню-ка я в школу, — сказала Сонора и, набрав номер, попросила Китона к телефону.

— Простите, но мистер Дэниелс сейчас ведет занятия. Можете оставить ему сообщение.

— Мне он нужен срочно, вызовите его, пожалуйста.

— Тогда вам придется немного подождать.

Сонора потерла костяшками пальцев о левое колено и отхлебнула немного кока-колы. Сэм откусил еще кусок блинчика и не спеша его пережевывал.

В трубке вновь послышался голос, но на этот раз уже более взволнованный:

— Извините, но по внутренней связи мистер Дэниелс не отвечает. Его помощник сказал, что он вышел и скоро вернется. Я передам, что вы звонили.

— Я подожду у телефона.

— Но… по-моему, он в туалете.

— Ради всего святого, — пробормотала Сонора.

— Что вы сказали?

— Ничего, простите. Как только он появится, сразу же сообщите ему о моем звонке. Нет, погодите, дайте мне директора.

— Он в управлении.

— Ладно. Надеюсь, вы знаете, в каком положении находится сейчас мистер Дэниелс?

— Да, нам это известно.

— Хорошо, тогда прошу вас, поймите: это очень важное сообщение. Попросите его ни в коем случае не покидать школу, пока я не поговорю с ним по телефону или не встречусь лично. Мое имя Сонора Блэйр, следователь Блэйр.

— Следователь Блэйр — записала. Я лично передам ему ваше сообщение.

— Сразу, как только он появится, договорились? Пожалуйста, подождите его возле туалета и немедленно передайте мою просьбу.

Женщина пообещала сделать все, как она просила. Выключив телефон, Сонора нервно прикусила губу.

— У меня плохое предчувствие, Сэм.

— Все будет в порядке, не паникуй. За ним ведут постоянное наблюдение.

— Надо съездить в школу.

— Но ведь Крик против того, чтобы ты активно занималась этим делом, и тебе это хорошо известно.

— Сэм, но ведь на территории школы ведут наблюдение только сотрудники «Блу Эш», ведь так? А под контроль наших людей он попадает лишь после работы, когда направляется домой. Я хочу сама там все проверить. Мне надо увидеть и предупредить его. У меня…

— Я уже понял: плохое предчувствие, — кивнул Сэм и, свернув бумажный пакет с остатками блинчиков, швырнул его на заднее сиденье.

— Ладно, едем. По дороге поешь своего риса.

Глава 59

Парковочная стоянка, расположенная рядом с начальной школой, была заполнена автомобилями аварийной пожарной службы «Блу Эш» и автобусами, между которыми суетились обеспокоенные родители, разыскивающие своих детей. Объездную дорогу перекрыли машины «Блу Эш» с включенными мигалками.

— Ради Бога, крошка, прекрати жевать ремень своей сумки.

— Сэм, ты видишь, что-то случилось.

— Погоди, Сонора, я еще даже не припарковал машину.

Не дожидаясь остановки двигателя, Сонора выскочила на мокрую бетонную мостовую, оставив дверцу автомобиля открытой. Под козырьком подъезда толпились малыши школьники с ранцами за плечами и контейнерами для завтрака в руках. Пытаясь успокоиться, Сонора замедлила шаг, хотя сделать это ей было очень трудно.

У входа в школу она увидела женщину в униформе, державшую руку на поясе, — это была ее знакомая, офицер пожарной охраны Бреди. Та тоже узнала Сонору и, помахав рукой, сообщила:

— Все в кабинете директора.

Не останавливаясь, Сонора кивнула ей, после чего завернула за угол и вошла в здание.

— Это она, — вдруг услышала Сонора чей-то голос и, увидев наставленный на нее револьвер, подняла руки.

— Эй, я из полиции! — воскликнула она, успев заметить нескольких людей в форме, двух мужчин в штатском и нескольких женщин в костюмах.

Вбежавший вслед за ней Сэм помахал своим удостоверением.

— Проклятие, тебя ведь могли пристрелить, Сонора.

— Оставь меня в покое.

— Или сбить машиной. Какого черта ты так резко выпрыгнула из автомобиля? Ты…

Сонора почувствовала, что кто-то коснулся ее плеча. Она оглянулась и увидела перед собой невысокого полного мужчину с редкими седыми волосами и красным лицом.

— Простите, что прерываю ваш спор. Меня зовут Бартон, я — следователь из аварийной пожарной инспекции, — представился он и взглянул на Сэма. — Вы что, ребята, напарники? А может, вы женаты? Или как?

— Не важно, — буркнул Сэм. — С Дэниелсом все в порядке?

Бартон нервно потрогал верхнюю пуговицу своей рубашки и слегка распустил галстук.

— Дэниелс исчез.

У Соноры подкосились колени, и, чтобы не упасть, она уцепилась за руку Сэма.

— Так я и знала! Говорила же тебе…

— Да, плохое предчувствие, я помню.

Бартон указал на черный пластиковый диван:

— Почему бы вам не присесть и не послушать, что мы здесь обсуждаем.

Снова повернувшись к женщине, сидевшей перед ним на стуле, он мягким и вежливым голосом попытался ее успокоить:

— Миссис Саудер, не надо так убиваться, вас никто ни в чем не обвиняет.

Она кивнула, хотя на побелевшем от волнения лице учительницы по-прежнему прочитывались тревога и огорчение.

— Значит, он вам сказал, что ему надо ненадолго выйти и скоро он вернется, не так ли?

— Именно так.

Сонора нетерпеливо встала:

— Простите, миссис Саудер, я — инспектор Блэйр. А у вас не создалось впечатления…

Бартон недовольно поднял руку:

— Следователь, не стоит…

— Хорошо, Бартон, это ваше право. Я все понимаю — ворвалась сюда в самый разгар… Но все же это и мое дело, и, пока мы здесь с вами препираемся, убийца пытается прикончить Китона Дэниелса. Пожалуйста, прошу вас, разрешите мне поговорить с ней. Хотя бы одну минуту!

Последние слова она произнесла с большим трудом, но просьба подействовала на Бартона, и тот согласно махнул рукой.

— Итак, миссис Саудер, он не выходил через главный вход, не правда ли? У вас не возникло ощущения, что он собирался тайком выбраться из школы?

Учительница протерла глаза.

— Это бы меня не удивило, потому что он выглядел очень расстроенным. И еще он… попросил одолжить ему мою машину.

— Вашу машину?

— Он объяснил, что его автомобиль неисправен, и спросил, нельзя ли воспользоваться моим. Еще он сказал, что вернется через двадцать минут.

— Но он не говорил вам, куда он собирается ехать?

— Нет, но выглядел он каким-то… одержимым и даже неистовым.

Сонора нахмурилась.

— А ему было известно, что если он не вернется через двадцать минут, то вы не уйдете из класса и не оставите детей одних?

— Конечно, не оставила бы.

— Следовательно, он знал, что они будут в безопасности?

— Разумеется. Я преподаю в его классе уже целый год, и у нас хорошие, товарищеские отношения. Можно сказать, что мы с ним друзья.

— И он забрал вашу машину?

— Да.

— Но не объяснил, куда и зачем направляется?

— По-моему, это было как-то связано с его женой.

— С женой? А почему вы так решили?

— Он получил от нее сообщение из офиса. После этого он и зашел ко мне, сказав, что ему надо отлучиться на некоторое время, и попросил меня посидеть с его классом.

Сонора задумчиво разглядывала машину,которую арендовал Китон Дэниелс. Дождь насквозь промочил ее волосы и плечи, с носа у Сэма стекали капли.

— Мы установили три факта, — рассуждал Сэм. — Во-первых, он почему-то не захотел воспользоваться своей машиной или отпроситься официально. Значит, он надеялся улизнуть незаметно. Во-вторых, он покинул школу в самый разгар занятий, никого, кроме миссис Саудер, не известив. И наконец, в-третьих… А что у нас в-третьих?

— Его жена.

— Ну да, позвонила жена. Или женщина, назвавшаяся его женой.

— Нет, это была именно она, секретарша узнала голос.

— Пойдем, крошка. Хватит торчать под дождем.

Сонора облокотилась на багажник китоновского автомобиля и ударила кулаком о ладонь.

— Подожди, мне надо спокойно все обдумать.

— Это будет нелегко, Сонора. Сейчас ты вряд ли способна спокойно соображать — уж слишком расстроена.

— Думаешь, одно другому мешает?

Они посмотрели друг на друга. Галстук Сэма намок и прилип к рубашке, а волосы Соноры волнистыми влажными прядями облепили ее плечи.

— Господи, Сэм, ведь Вспышка жаждет его смерти. И вполне возможно, что он уже мертв.

Мостовая пузырилась от дождя. По объездной дороге, вокруг школы, двигалась плотная лента автомобилей и автобусов. Группки детей у подъезда потихоньку редели.

— Давай-ка позвоним в контору «Оллстейт», — предложил Сэм.

Бартон предупредительно протянул им свой телефон. Сонора достала из кармана визитную карточку Эшли Дэниелс, которую та вручила ей еще в первый день расследования. Сонора нервно теребила телефонный шнур, насчитав уже три гудка.

— «Оллстейт», Беатрис Джаргинс.

Сонора представилась и попросила к телефону Эшли Дэниелс.

— Простите, но ее нет сейчас в офисе. Хотите оставить сообщение или я могу вам чем-нибудь помочь?

— Послушайте, это дело чрезвычайной важности. У нас есть основания думать, что миссис Дэниелс угрожает опасность, и мне необходимо как можно скорее переговорить с ней.

— Но ее здесь нет. — Голос на противоположном конце провода стал на тон выше.

— А вы не знаете, где она может быть?

— У нее была назначена встреча. Кто-то позвонил ей, и после этого она попросила меня подменить ее на некоторое время. Еще она сказала, что наклевывается очень выгодное дельце. Кажется, что-то связанное со страхованием жизни.

— Когда это было?

— Ей позвонили сегодня утром, и она сказала, что должна с кем-то встретиться в обед.

— Она назвала вам имя человека, с которым должна встретиться?

— Нет, хотя… подождите минуту. Возможно, она записала его в блокноте. Он лежит на ее столе.

В ожидании ответа Сонора посмотрела на Сэма. Его мокрые волосы сбились. Она протянула руку и поправила его прическу.

— Алло, вы меня слушаете? Я посмотрела на столе, но оказалось, что она взяла записную книжку с собой.

Сонора почувствовала боль в животе.

— Однако, — продолжила Беатрис Джаргинс торжествующим тоном, — она написала на отрывном блокноте слова «парк Эктон», и я могу поспорить, что это именно то место, куда она отправилась.

— Парк Эктон? Несколько странно назначать встречу с клиентом в таком месте, вам не кажется?

— Нет, особенно если вы собираетесь продать чью-то жизнь. И еще она сказала, что договорилась встретиться с ними во время ленча.

— С ними или с ней?

— Должно быть, с ней, потому что она надела контактные линзы. А Эшли надевает их, как правило, когда встречается с женщинами — чтобы произвести должное впечатление на клиентку.

— И она имеет привычку встречаться с клиентами в отдаленных местах?

— Эшли достаточно осмотрительна. С незнакомыми людьми она предпочитает назначать свидание в конторе. Но в настоящее время у нас не очень бойко идут дела со страхованием жизни, а Эшли, судя по всему, именно сейчас близка к успеху. Может быть, в результате этой сделки она даже сможет отдохнуть на Гавайях.

Сонора вздохнула:

— Когда она должна вернуться в офис?

После продолжительной паузы голос в трубке зазвучал вновь:

— Пожалуй, она уже запаздывает.

— Выходит, не очень-то она и осмотрительна. Благодарю вас, мисс Джаргинс.

Сэм отер лицо носовым платком и спросил:

— Так, ты говоришь, парк Эктон? Это в районе Маунт-Адамс, как раз там, где проживает Китон.

— Угу, и это довольно безлюдное и лесистое место — именно такие любит Вспышка. Полагаю, она решила захватить Эшли в качестве заложницы, а Китон бросился освобождать жену.

Сэм согласно кивнул:

— Надо позвонить Крику.

— Позвоним из машины, надо спешить.

— Только теперь я сяду за руль.

Глава 60

— Это довольно большой парк, — заметил Сэм.

— Насколько я помню, она предпочитает выбирать места поближе к воде.

— Прелестно, Сонора. Там примерно пять таких участков.

— Какой марки машина у той учительницы?

— У Саудер? «Тойота-королла».

— Найдем автомобиль — найдем и Китона.

Они миновали здание консерватории, затем ржавую водонапорную вышку. Сразу за пустым стеклянным павильоном располагался мелководный бассейн с зеленоватой водой, которая рябила от дождя.

— Что это такое? — спросила Сонора. — Никак, каток?

— Нет, это фонтан, выключенный на зиму.

Их «таурус» подъехал к одиноко стоявшей рядом с фонтаном машине — это был отполированный до зеркального блеска черный «датсун-зет».

Сэм взглянул на Сонору:

— А ты не помнишь марку машины Эшли?

— Черный «датсун-зет».

— Никого в салоне не видишь?

Сонора прищурилась и посмотрела в залитое дождем окно.

— Трудно сказать точно: стекла запотели. Пойду-ка взгляну.

Она провела ногой по мокрому заднему бамперу «датсуна». Куртка прилипла к спине, словно вторая кожа. Поежившись, Сонора заглянула в окно и постучала по стеклу. Потом попробовала открыть заднюю дверцу. Та оказалась незапертой.

Распахнув ее, Сонора пригнулась, держа револьвер наготове.

Но никаких звуков, кроме шороха дождя, она не услышала. На заднем сиденье она увидела кейс и разбросанные бланки страховых документов. На правом переднем сиденье лежала дамская сумочка из красной кожи. В специальном держателе между сиденьями стоял большой бумажный стакан из закусочной «У Ралли», рядом лежала снятая телефонная трубка. По обивке сиденья расплылось большое темное пятно.

Сонора открыла дверцу водителя. Рулевое колесо было измазано чем-то темно-коричневым, а педали газа и сцепления оказались залитыми кровью. На полу валялась черная женская туфля.

Услышав шаги, Сонора обернулась и увидела Сэма. Дождь струйками стекал по его щекам.

— Похоже, дела обстоят неважно, — обратилась она к напарнику.

Сэм поморщился:

— Я только что говорил с Криком. Несколько минут назад патрульный автомобиль во время осмотра парка обнаружил машину той учительницы — выше по дороге, на охраняемой стоянке рядом с главным въездом.

— В автомобиле кто-нибудь был? — поинтересовалась Сонора, захлопнув дверцу «датсуна» и направляясь к «таурусу».

— Патрульный не уверен в этом. Хотя ему показалось, что машина была пуста. Крик, как обычно, учинил ему разнос за невнимательность.

Сэм вывел свой «таурус» обратно на кольцевую дорогу и погнал его в гору на максимальной скорости. На месте происшествия их уже ждал сержант. Он осматривал пустую «тойоту».

Сонора схватилась за ручку, спеша открыть дверь.

— Сонора! Подожди хотя бы, пока машина остановится, — укоризненно посмотрел на нее Сэм.

Крик обернулся, услышав их шаги.

— Пусто, — вздохнул он.

— Багажник проверили? — спросила Сонора.

Крик покачал головой:

— Не успел. Отмычка у меня на заднем сиденье.

— Я открою, — сказал Сэм.

Сонора пересекла парковочную стоянку и подошла к самому ее краю, бросив взгляд в сторону реки. Из-за плотной стены дождя было трудно что-нибудь рассмотреть, и она прикрыла глаза козырьком ладони. В этом месте начиналась бетонная лестница, ведущая к другой автостоянке, где находилось несколько машин, а рядом располагались качели и фонтан, выключенный на зиму. Далее виднелась серая, вспенившаяся от дождя лента реки.

Лестница, устроенная на склоне скалы, была довольно крутой. В поле зрения Соноры попали спускавшиеся по ступенькам мужчина и женщина. Однако через секунду они исчезли из вида.

— Это они, — прошептала Сонора.

— Где? — разом воскликнули стоящие рядом Сэм и Крик.

— Вон там, на лестнице.

— Но я осматривал то место, когда приехал сюда, и никого не заметил, — озадаченно проговорил сержант.

— Я сама заметила их лишь секунду назад.

— Ты уверена, что это они?

— Да, черт возьми, уверена!

Сэм направился было к лестнице, но Крик остановил его, придержав за локоть:

— Ты только спугнешь ее, и она застрелит сначала его, а потом тебя.

— Нет, это я пристрелю ее!

— Давай все-таки попробуем спасти Дэниелса. Мы проедем вниз, а потом выйдем из машины и пойдем пешком.

Сонора прищурилась и внимательно вгляделась в склон горы, по которому была проложена лестница. Она заметила там что-то типа тропинки — судя по всему, многие предпочитали спускаться с горы именно этим путем.

— Я пойду туда, — сказала она, указывая на тропинку.

— Сонора…

— Просто чтобы не потерять их из виду. Они могут сесть в машину и уехать в любом направлении. Ведь они уже почти спустились. Сержант, я обещаю не приближаться к ним — просто буду следить.

— Ладно, давай.

— И я с тобой.

Сонора пошла вперед. Сэм зашагал следом за ней. Чем ближе они подходили к скале, тем круче она им казалась.

— Черт! Сонора, боюсь, нам не удастся по ней спуститься.

Заскользив коленями по каменистому склону, Сонора ухватилась за ствол дерева. Земля раскисла от дождя, и склон горы стал очень скользким. Ее ботинки погрузились в черно-коричневую вязкую жижу. Шесть футов по тропинке им пришлось идти, непрерывно увязая и рискуя упасть. Через некоторое время Сонора все-таки споткнулась и рухнула на колени, прямо в жидкую грязь. Неожиданно Сэм схватил ее за руку и поднял указательный палец. Несмотря на дальнее расстояние, он что-то увидел и тут же произнес почти шепотом:

— Смотри, они вон там.

Вдалеке, по направлению к берегу реки, брели двое.

— Сонора, побежали!

Пустившись в погоню, они уже не могли остановиться. У подножия скалы образовалась глубокая лужа, и они с разбега влетели в нее. Сэм поднял голову и посмотрел в сторону парковочной стоянки:

— Ты не видишь там Крика?

— Нет, и Китона тоже не вижу.

— Должно быть, они скрыты защитным ограждением.

— Ладно, Сэм, ты обходи слева, а я пойду прямо за ними.

Сэм еще раз поискал глазами Крика и кивнул:

— Двинули, крошка.

Перешагнув через ограждение, Сонора начала подниматься по склону холма, скрываясь за кустами. Слева от нее несла свои воды река Кентукки. Она ясно видела плавучий ресторан «Ячменное зерно» и, разумеется, прекрасно помнила, что если немного свернуть в сторону, то можно выйти к обгоревшим развалинам, которыми еще недавно заправлял Стюарт.

Она пробиралась среди высоких, доходивших почти до пояса сорняков. Ботинки от налипшей на них грязи стали свинцовыми. Дождь разошелся не на шутку. По одежде текли потоки воды. Сонора перешла на легкий бег, продолжая пригибаться к земле. Китон со Вспышкой были там, впереди, в каких-то трех ярдах от нее Как раз в пределах досягаемости.

Сонора остановилась, чтобы немного перевести дыхание. Спина у нее гудела, ладони вспотели. Эта парочка впереди выглядела довольно нелепо — щуплая, низкорослая блондинка и высокий, широкоплечий мужчина.

Перед глазами у Соноры снова возникла залитая кровью туфля из машины Эшли Дэниелс и расплывшееся кровавое пятно на сиденье.

Она подняла револьвер и тщательно прицелилась. Китон стоял рядом со Вспышкой, но вскоре переместился немного вперед. Сонора подождала, пока он не выйдет из прицела, задержала дыхание и выстрелила.

Сельма Йорк вздрогнула и обернулась, ее светлые волосы от дождя совсем потемнели. Сонора поняла, что промазала.

— Полиция, — проговорила Сонора. — Сельма Йорк, ты арестована. Мистер Дэниелс, оставайтесь там, где стоите. А ты давай шевелись и брось свой пистолет…

— Сонора, она напала на Эшли где-то здесь поблизости. Эшли ранена, но еще жива, — сказал Китон, показывая Соноре ярко-желтый жакет жены, покрытый пятнами крови.

— Значит, ты все-таки выследила меня, — процедила сквозь зубы Сельма, пристально посмотрев на Сонору.

В тот раз, когда Сонора впервые увидела ее на кладбище, Сельма показалась ей довольно неказистой девицей. А сейчас, даже со слипшимися от дождя волосами, она выглядела по-своему симпатичной — ее щеки порозовели, а в глазах сверкали неистовая энергия и одержимость. Она лишь на мгновение встретилась взглядом с Сонорой, после чего снова отвела глаза, в которых как будто навсегда застыло пламя ослепительной вспышки. Сонора уже дважды в своей практике встречалась с подобной неспособностью фокусировать взгляд и смотреть прямо на собеседника. И оба раза это были люди, находившиеся на грани сильного потрясения.

— Брось пистолет, Сельма.

Сельма склонила голову.

— Ты там ведь могла пристрелить меня прямо в спину, — усмехнулась она. — Что же ты этого не сделала?

— Я пыталась, но я неважный стрелок.

Сельма рассмеялась, и Сонора почувствовала в ее словах горечь.

— Давай, Сельма, опусти свой пистолет, и мы пойдем куда-нибудь в сухое теплое место, где спокойно побеседуем.

Сельма помотала головой.

— Дело не в нас с тобой, следователь, а вот в нем. Вернее, во мне и в нем, — проговорила она, приставив пистолет к голове Китона.

Кошмар, похоже, стал превращаться в реальность. Сонора стиснула зубы.

— Остановись, Сельма. Ты этого не сделаешь.

— Сделаю.

— Нет, ты не решишься.

— Мне хочется этого.

Сонора вытянула вперед руку с револьвером.

— Отойди, Китон.

— Не двигайся, — приказала ему Сельма.

Китон взглянул на Сонору:

— Послушай, если есть хотя бы один шанс…

— Эшли мертва, Китон. Ее машина залита кровью.

— Ты уверена, что ее нет в живых?

— Я видела ее труп, а теперь беги. Ну же!

— Подруга, ты там блефуешь, и сама это прекрасно знаешь.

Китон посмотрел на Сонору, и по выражению его лица она поняла, кому из них он поверил.

— Китон, она дурачит тебя!

Он покачал головой:

— Мне надо самому в этом убедиться. Я хочу собственными глазами увидеть Эшли.

Взглянув искоса на Сонору, Сельма спросила:

— Тебе тоже хочется посмотреть?

«Мама моя, мамочка, что же я наделала», — подумала Сонора, понимая, что отказываться поздно.

— Пошли, следователь. Ты впереди, потом он, а я сзади. И спрячь свою «пушку», а не то я пристрелю его прямо сейчас, — сказала Вспышка, приставив дуло пистолета к шее Китона, и Сонора вдруг вспомнила, как она его целовала именно в это место и какие у него были нежные и сильные руки, когда он обнимал ее.

Она несколько раз нервно моргнула и положила револьвер на землю. «Где же болтается этот чертов Сэм», — подумала она при этом.

Сельма мотнула головой:

— Пойдем туда, к реке.

Сонора послушно повернулась и прошла вперед.

Она ожидала услышать звук выстрела — как еще один маленький розыгрыш, но по звуку шагов и тяжелому дыханию за своей спиной поняла, что Сельма и Китон вдут всего в нескольких шагах от нее. До сих пор вся ее энергия была направлена на то, чтобы найти и схватить Сельму. А сейчас ей хотелось только одного — спасти Китона.

На спуске она заметила кровавый след и представила, как по этой тропинке, спотыкаясь в грязи, брела раненая Эшли Дэниелс. Она снова вспомнила ее окровавленную туфлю, оставшуюся в автомобиле. Сонора пыталась прикинуть, был ли у жены Китона хоть минимальный шанс остаться в живых. На джинсы Соноре налипла тяжелая, толстая корка грязи, изрядно сковывающая движения.

Сонора уловила запах реки и поняла, что если останется в живых, то уже никогда не сможет без содрогания смотреть на коричневые воды Кентукки. Краем глаза она заметила следы и большое красное пятно в том месте, где до этого, по-видимому, упала Эшли. И вдруг она увидела в грязи вторую черную туфлю. Сонора обернулась к Сельме и спросила:

— Так где же она сама?

Сельма откинула волосы с глаз.

— Давай-давай, двигайся, я покажу.

— Боюсь, что не покажешь, — вздохнула Сонора, указывая глазами на туфлю. Она услышала прерывистое дыхание Китона и увидела, как тот двинулся к краю тропинки.

— Не туда! — крикнула Сельма.

«Если она выстрелит в упор, спасти Китона будет невозможно», — подумала Сонора.

— Видишь, она уже идет, — сказала ему Сельма.

Сонора остановилась и оглянулась через плечо. Лицо Китона было мертвенно-бледным, по щекам стекали струйки дождя. Она боялась повернуться к нему спиной, боялась, что Сельма убьет его, если она отойдет от них слишком далеко.

— Сюда вниз, — приказала Сельма, тряхнув пистолетом.

Сонора решила, что крови могло быть намного больше, если бы не этот бесконечный дождь. Склон в этом месте круто обрывался, и ей приходилось то и дело хвататься за ветки кустов. Иногда она оборачивалась и видела Китона и Сельму, убеждаясь, что та все время следит за ней.

За стволом одного из деревьев ее внимание привлекло что-то ярко-желтое. Сонора соскользнула вниз, чтобы рассмотреть получше.

Первое, что ей бросилось в глаза, — ноги Эшли Дэниелс, исцарапанные, в разодранных чулках. Она представила себе, как, истекавшая кровью, жена Китона, спотыкаясь и падая, двигалась к своей смерти.

Маникюр на руках Эшли не был поврежден. Значит, она даже не сопротивлялась. Сквозь промокшую насквозь шелковую белую блузку проступали контуры бюстгальтера и просвечивало розовое тело. Нижняя часть блузки потемнела от крови, залившей весь пах.

В нее выстрелили только один раз, в живот. Взглянув на почерневшее пулевое отверстие, Сонора удивилась, что Эшли еще так долго прожила и добралась до этого места. На листьях кустарника остались широкие следы — как будто по ним протащили что-то тяжелое. Вероятно, Эшли, потеряв туфлю, упала прямо на тропинке, а Сельма сама отволокла ее в чащу, где и спрятала за гниющим стволом дерева.

Теперь Сельма гонит куда-то их с Китоном, подальше от трупа. Интересно, куда же? Похоже, к реке. Да, так оно и есть.

Выйдя из оцепенения, Сонора провела ладонью по остывшим руке и шее Эшли Дэниелс, отвернув в сторону ее лицо с широко распахнутыми синими глазами, в которых застыло выражение какого-то сердитого недоумения — будто она испытала перед смертью лишь легкое неудобство, а не ужасную боль и парализующий волю страх.

Сонора оглянулась и посмотрела на Китона и Сельму. Если бы она захотела, то легко могла бы убежать и скрыться. Она сумела бы даже обезвредить злодейку — все-таки полицейский как-никак. Но — так же, как и Вспышка, — она понимала, что никогда не оставит Китона одного перед лицом смерти.

Медленно поднимаясь по склону, она чувствовала на себе ошеломленный взгляд Китона. Стараясь не смотреть ему в глаза, она с кривой усмешкой обратилась к Сельме:

— Ну, куда теперь?

— К реке, — сказала та, взмахнув пистолетом. — Двинулись.

Сонора подумала, что Сэм, должно быть, уже где-то рядом, а вместе с ним и сержант, и остальные полицейские. Время сейчас работало на них.

— О’кей, к реке так к реке.

— Погоди-ка, — остановил ее Китон, про которого они будто совсем забыли.

— Ты что… что ты сделала…

Сонора предупредительно тронула его за руку. Сельма вздрогнула и приблизилась к ним.

— Это была не она, Китон. — Сонора старалась говорить уверенно и спокойно. — Она где-то у реки, наверное. Так говорит Сельма.

— Да, она там, — бесстрастно произнесла Сельма, но в голосе ее слышалась явная угроза.

Сонора с трудом сглотнула застрявший в горле комок. Во рту у нее так пересохло, что хотелось просто высунуть одеревеневший язык и смочить его хотя бы несколькими каплями дождя. Китон помотал головой, а глаза его так яростно заблестели, что Соноре захотелось удержать его. Но он отклонился в сторону и, ловко развернувшись, резким движением схватил Сельму за горло.

Бросившись к нему, Сонора заметила, что раздражение Сельмы тотчас же сменилось свирепой яростью, и поняла, что не успеет помешать ей. Раздался оглушительный выстрел. Почти в упор. Сонора явственно ощутила толчок.

На секунду все трое замерли, словно изображали группу близких друзей — Китон и Сонора плечом к плечу, а рядом — щуплая Сельма, сжимавшая пистолет с растрепанными волосами, словно сосульки нависавшими надо лбом.

Китон не упал и не застонал. Казалось, он даже не понял, что ранен, и продолжал крепко держать Сельму за горло. А на груди у него мгновенно распустился огромный кроваво-красный цветок.

Сонора среагировала раньше, чем увидела повторно наведенный на Китона пистолет. Она толкнула его в сторону, он отпустил Сельму и упал на землю. Сверху к его груди, ожидая неизбежной пули в спину, тесно прижалась Сонора.

Но выстрела не последовало. Она почувствовала теплую струйку крови, просочившуюся через рубаху Китона, и тяжелый, частый стук его сердца.

— Отойди от него, — услышала она злой голос Сельмы.

Сонора повернула голову и увидела, что Вспышка стоит рядом, широко расставив ноги и обнажив в ухмылке свои белые мелкие зубы.

— Убирайся с дороги, подруга. Пуля прошьет тебя насквозь и все равно достанет его, мне без разницы.

— Думаю, Сельма, для него разница есть.

— Ты так ничего и не поняла, вы оба ни черта не поняли. Мне нужно просто видеть его, вот и все. У тебя осталось тридцать секунд, чтобы убраться.

Сонора плотно прижалась к Китону, всей грудью ощущая его крепкое тело, из которого сочилась теплая алая кровь.

— Нет, — бросила она.

— Ты там не веришь, что я выстрелю?

— Да нет, в это-то я как раз верю.

— Тогда в чем же дело? — растерянно спросила Сельма.

— Ты арестована. У тебя есть право молчать…

Люди, знающие Сельму, говорили, что никогда не видели ее улыбки. Поэтому, когда она улыбнулась, Сонора подумала, что ей это только показалось. Неожиданно Сельма развернулась и бросилась к реке, скрытой за пеленой дождя.

Отстранившись от Китона, Сонора приложила ладонь к пулевому отверстию в его груди. Кровотечение прекратилось — она остановила его, прижавшись к нему. Лицо его побелело, но губы оставались алыми.

Он приоткрыл глаза:

— Зачем ты остановила меня? Я мог бы… я бы прикончил ее.

— Китон…

— Не трогай меня. — Он оттолкнул ее руку, зло сверкнув глазами. — Она сильно страдала? Моя жена?

— Нет, — ответила Сонора.

— Ты всегда мне лжешь, Сонора.

Она привстала, наблюдая, как сочится на землю из его груди, смешиваясь с грязью и дождевой водой, тонкая струйка крови. Позже, во время ночных кошмаров, ей все время будет представляться одна и та же картина: Китон лежит, тяжело дыша и постанывая от боли, а в нескольких ярдах от него распластано изувеченное мертвое тело Эшли.

Сонора побежала по тропинке в сторону реки, на ходу размышляя о том, почему все-таки Сельма не выстрелила в нее.

Дождь немилосердно лупил ей по голове, а промокший насквозь блейзер облеплял бедра, мешая бегу. Тяжело дыша, Сонора сорвала его с плеч и, швырнув на землю, прибавила скорости.

Как только ее взору открылась лента реки, она услышала выстрел и увидела, как пенится и бурлит вода вокруг Сэма и Сельмы, стоявших в воде и пытавшихся опрокинуть друг друга. Сэм упал на спину, увлекая за собой Сельму. Вспенивая коричневую воду, Сонора, не останавливаясь, бросилась в реку.

Первой на поверхности появилась Сельма. Блестевшая от воды, с маленькой светловолосой головкой, она напоминала Соноре небольшого тюленя. Внезапно она показалась Соноре еще совсем юной девочкой — промокшей, сердитой и напуганной. Сонора ощутила прикосновение воды, которая оказалась гораздо теплее, чем она ожидала. Она схватила Сельму за плечи, удивившись, до чего же тщедушной та была:

— Сэм!

Он вынырнул, как только Сонора окликнула его по имени, — живой и крепкий, без видимых повреждений.

— Слава тебе, Господи, — пробормотала Сонора.

Сельма дико вскрикнула, и Сонора сжала ее покрепче. Тут ловкая Вспышка извернулась и выскользнула из ее рук. Сонора снова попыталась схватить ее, но промахнулась. Через секунду Сельма всплыла сама, отчаянно кашляя и протирая глаза.

— Вот ты и попалась, — произнес Сэм, отфыркиваясь и вытаскивая Сельму из реки. Одной рукой он держал ее за шею, а другой — за волосы.

Глава 61

Хотя покупка нового баскетбольного щита с корзиной и не укладывалась в семейный бюджет, приобретение это оказалось вполне удачным. Сонора делала один бросок за другим. И состояние ее с каждой минутой становилось все лучше и лучше. Она выходила к щиту всякий раз, когда вспоминала Сельму. Играла Сонора в последнее время довольно часто.

Иногда, поздней ночью, мучаясь от бессонницы, она прикидывала, как бы все обернулось, если бы она и Сельма каким-нибудь невероятным образом воплотили черты друг друга, — какая бы сторона возобладала, добро или зло? Достаточно ли в ней самой доброты, чтобы перевесить пороки Сельмы? И вообще было ли в Сельме хоть что-нибудь хорошее — и могло ли появиться? И что в этом случае она бы собой представляла?

Сонора вспомнила Стюарта и то, что осталось от его маленькой уютной квартиры на втором этаже салуна. Нет, ничего доброго в Сельме Йорк не было.

Но тогда почему же Сельма не убила ее в тот дождливый день? Ведь спокойно же могла застрелить и смыться.

Парадная дверь дома распахнулась, и на пороге появились Тим и Хитер. Остановившись у края подъездной дороги, они переглянулись и о чем-то зашептались.

Соноре хотелось освободить свое сознание от тяжких воспоминаний. Но со дня задержания Сельмы она не могла спать по ночам более одного-двух часов подряд. Ей удавалось немного вздремнуть, лишь когда она была за рулем. Но как бы к этому ни относиться, это было далеко не лучшее время для сна.

— Мамочка? — Хитер взглянула на Сонору своими серьезными глазками, скрытыми за стеклами очков с позолоченной оправой. — Пошли домой, здесь холодно.

— Я играю, — ответила ей Сонора, подобрав мяч, резко отскочивший от бетонного щита.

Тим и Хитер переглянулись и вновь зашептались.

— Мам, а может быть, ты хочешь посмотреть фильм «Свидетель»?

— Нет, спасибо.

— А не хочешь шоколада?

— Что еще, дети?

— Можно нам поиграть с тобой в баскетбол, мам? — нахмурившись, спросил Тим.

— У вас что, нет домашнего задания? А как насчет алгебры, Тим?

— Мы уже сделали уроки, заправили постели и убрали в комнатах.

Остановившись на минуту, Сонора взглянула на них и подумала, что это похоже на правду. Сделали домашние задания, убрали постели и привели в порядок комнаты — это действительно было необычно. И еще предложили ей выпить шоколада и посмотреть любимый фильм. Но в их голосах чувствовалось что-то еще.

За прошедший год она почти ни разу не была с ними по-матерински близка. Выпадали, конечно, моменты вроде сегодняшнего — нормальная мама с нормальной работой. А потом опять они сменялись длинными периодами, когда ее внимание и интересы были обращены совсем на другое, и она просила детей подождать, обещая, что, как только поймает убийцу, они опять пойдут все вместе в торговый центр покупать одежду и новые туфли, а потом в кино или куда-нибудь еще…

Однако всему есть предел. И, глядя на них, стоявших бок о бок и выпускавших из своих крохотных ртов маленькие облачка пара, она вдруг поняла, какие у нее замечательные дети. И как сильно она рассчитывает на них. Может быть, даже слишком сильно.

Слава Богу, что наконец она имеет возможность присмотреть за ними, не поручая это кому-нибудь еще.

Ей давно следовало им сказать, как она любит их, как она гордится ими, но не успели слова сорваться с ее уст, как Тим выхватил у нее из рук баскетбольный мяч.

— Мам, просто жалко смотреть на тебя, когда ты играешь. Если хочешь научиться бросать, то делай, как я.

Мяч проскользнул в кольцо корзины. Хитер подхватила его и подбросила в воздух. Подпрыгнув, мяч завертелся вокруг своей оси и выскочил на дорогу. Сонора услышала звук двигателя и подбежала к обочине.

Проезжавший мимо автомобиль сбавил скорость, и шофер помахал Соноре рукой. Она поспешила было перебежать через улицу, но водитель показал ей рукой в сторону дома. Она решила подождать здесь и присмотрелась внимательнее.

В водителе Сонора узнала Китона. Тот припарковал машину перед домом и вышел.

Дети наблюдали за ними, стоя у подъездной дороги, рядом с домом. Они были недовольны — в кои-то веки им удалось завоевать ее внимание, а она опять оставила их одних.

«Потерпите немного», — попросила их мысленно Сонора. Ударив мячом о мостовую, она сказала:

— Рада видеть тебя везде и всегда.

— Ты даже ни разу не пришла в больницу навестить меня, — пожаловался Китон.

Было заметно, что он похудел, и похудел сильно. В глазах его метался какой-то охотничий блеск, заставивший Сонору подумать, что время, вероятно, залечило не все раны и шрамы пока еще слишком глубоки. Ей хотелось дотронуться до него, провести тыльной частью ладони по его свежевыбритой щеке.

«Не трогай меня, — сказал он ей тогда, — ты мне всегда лжешь».

Сонора продолжала механически стучать мячом о мостовую в каком-то медленном и монотонном ритме. Пока здоровье Китона было в опасности, она звонила в больницу каждый день, но не хотела этого афишировать.

— Пойдем прогуляемся немного, — предложил он ей наконец.

— Поиграйте с Хитер, я буду через минуту, — крикнула Сонора, бросив мяч сыну.

Посмотрев на нее, девочка обиженно опустила подбородок. Сонора немного помедлила, а затем подбежала к дочке и, наклонившись, шепотом пообещала, что сегодня они будут готовить обед на настоящем костре, который разведут в камине. Обещание приготовить настоящее королевское жаркое по старинному рецепту заставило маленький подбородок девочки подняться, а губы — растянуться в улыбке.

Сонора выпрямилась, поправила волосы дочери, упавшие на глаза, и взглянула на спокойно и терпеливо ожидавшего ее Китона. На его висках она заметила несколько седых волосков. «Первый иней», — мысленно улыбнулась она.

Когда она подошла к нему и они не спеша зашагали рядом, Китон сказал:

— Я пропустил похороны Эшли. Ты была на них?

— Да, — кивнула Сонора, стараясь не вспоминать подробности.

— Я рад. А что потом случилось с той…

Они оба поняли, о ком идет речь.

— Ей предстоит психиатрическое обследование, и, думаю, диагноз подтвердится. Скорее всего ее поместят в специальное учреждение для душевнобольных преступников, где она будет время от времени писать прошения об освобождении, чего, надеюсь, никогда не произойдет. Но все же тюремного наказания она не понесет.

Китон взял ее за руку:

— Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. И еще сказать, что ты — отличный полицейский.

Он нагнулся и поцеловал ее в макушку. Обогнув дом, они вернулись к входному крыльцу. Дети уставились на них, широко открыв от удивления глаза.

Китон выхватил у Тима мяч и перебросил его Хитер. Та затрясла головой:

— Я еще никогда не попадала в корзину. Я слишком маленькая.

Китон подхватил ее на руки и поднял выше кольца:

— Тебе просто немного не хватает роста.

Хитер бросила мяч, и тот, задержавшись на несколько секунд у кромки кольца — Сонора затаила дыхание, — все-таки провалился в сетку.

— Со свистом, — пропищала Хитер, вскинув руки к небу.

Глава 62

Сэм поставил на стол Соноры чашку с горячим кофе. Сонора поблагодарила напарника, но даже не взглянула при этом в его сторону, стараясь держать как можно ровнее тюбик с губной помадой.

— Крошка, похоже, ты решила спустить дело на тормозах?

Сонора подняла глаза на Сэма. Тот смотрел на нее, потирая затылок:

— Мне кажется, что ты выпячиваешь одни ее стороны и упускаешь из виду другие. Мы подшили документ к документу, так что дело получилось крепкое. Нам удалось раздобыть кучу вещественных доказательств… Прекрати наконец смотреться в зеркало и обрати на меня внимание!..

— Сэм, мы уже обсуждали эту тему.

— Плохо то, что она соглашается разговаривать только с тобой, Сонора.

— Но если только я и нужна ей?

— Ты кого покрываешь? Ты что, считаешь ее своей собственностью?

— Она и вправду моя.

— Сонора, — прорычал Сэм и схватился за зеркало, но при этом не отставил его в сторону, а просто потряс им перед лицом Соноры. — Крошка, взгляни-ка на себя. Обрати внимание на темные круги под глазами. Я только что говорил с Криком, и он сказал мне: «Все, что от тебя требуется, это лишь намекнуть».

Сонора глядела в зеркало, вспоминая свою первую рабочую неделю в отделе по расследованию убийств.

Тогда ее пригласили на дружескую попойку в честь Бартона Кортины, переходившего на службу в агентство Фройда и Форджери. Он хорошо к ней относился, всячески помогая войти в курс дела и найти свое место, когда она была еще совсем зеленым новичком и всего боялась.

Они тогда откровенно и по-дружески болтали, как два старых сослуживца, которые выпили немного лишнего и понимали, что в дальнейшем их пути вряд ли пересекутся. Оба считали работу в отделе по расследованию убийств своим высшим призванием, но вместе с тем и тяжким проклятием. Сонора не могла смотреть на него без жалости.

— Думаешь, я спятил, если бросаю такую службу, не так ли? — спросил у нее тогда Бартон.

— Я знаю, что ты переживаешь намного сильнее, чем пытаешься показать, — заметила Сонора, пожав плечами.

Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене бара, а потом повернулся к ней. Такие помертвевшие глаза Сонора встречала только у старых полицейских.

— Я вот что тебе скажу, приятель, — медленно произнес он, — однажды наступает день, когда понимаешь, что с тебя довольно.

Это было все, что он тогда сказал, но его слова врезались ей в память, словно грозное пророчество…

— Со мной все в порядке, Сэм, — сказала она, спокойно посмотрев на напарника.

— В самом деле? А как твоя язва?

— Прошла.

— Прошла? Ты не обманываешь меня?

— Не обманываю, — ответила Сонора и приблизилась к зеркалу.

Она действительно говорила правду. Со дня задержания Вспышки ее вечная раздражительность — никто не знает, как долго она ее донимала, — куда-то исчезла и уступила место спокойному, уравновешенному состоянию духа. Она больше ни к кому не испытывала ненависти — ни к покойному мужу, ни к Чесу, ни к своему отцу. Ни даже к Сельме. И язва с тех пор больше не напоминала о себе.

Сонора взглянула на часы — пожалуй, уже пора. Она позвонила домой и проверила, как там дети, — во время этой затянувшейся на многие недели погони за Сельмой Йорк у нее выработалась привычка то и дело контролировать их.

Оказывается, сейчас дети ссорились из-за последнего черничного пирожного с орехами. Сонора велела поделить его поровну — самое радикальное решение — и повесила трубку. Последний раз взглянув на часы и захватив записи, она направилась к выходу.

Проходя мимо Грубера, она заметила, как тот в знак восхищения ее видом поднял вверх большой палец. Когда она подошла к стеклянной двери комнаты для собеседований, там ее уже ожидала Сельма, сидевшая со скучающим видом возле своего адвоката Ван-Гуса. Тот всегда пытался сохранять беспристрастный вид, но чаще всего к концу их бесед заметно бледнел и начинал нервничать. Сонора заранее угадывала все его рекомендации.

Как обычно, перед тем как войти, она внимательно посмотрела сквозь стекло на Сельму, размышляя, насколько права в своих выводах доктор Фишер. Сонора вспомнила и то, какие боль и страдание чувствовались в голосе Сельмы, когда они разговаривали по телефону. И еще она подумала о том, почему все-таки эта женщина, которая могла хладнокровно облить человека бензином и поджечь его, так и не выстрелила в нее тогда, у реки, хотя и имела такую возможность.

Сонора резко толкнула входную дверь, слегка вспугнув при этом сидевшего на стуле адвоката. Сельма же оставалась абсолютно спокойной, ее руки неподвижно лежали на столе. Она опять обрезала свою челку — это означало, что дела у нее идут неважно. Белки карих глаз покраснели, а мышцы рук были напряжены. На нее надели тюремную робу, в которой она выглядела еще более крохотной и тщедушной.

— Здравствуй, Сельма, — сказала Сонора, попутно приветствуя кивком адвоката. Тот тоже поздоровался. Вставив в диктофон свежую кассету и взяв шариковую ручку, она уселась напротив арестантки. — Сельма, не хочешь кока-колы или еще чего-нибудь?

— Нет.

Сонора сделала отметку в блокноте. У нее уже давно вошло в привычку фиксировать мельчайшие факты и события — время прихода и ухода, реакцию на предложение прохладительных напитков, сигарет и просьбы сделать перерыв. В Цинциннати ничего не делается просто так.

— Давай поговорим о твоем брате, — попросила Сельма.

Сонора резко отодвинулась от стола:

— Ну уж нет. Лучше давай-ка вспомним тот пожар, в котором погибли твои родители.

— Мы уже говорили об этом, — нахмурилась Сельма.

— Сельма, скажи мне, это сделала ты? Ты подожгла дом?

В дверь постучали. Сонора нахмурилась. В комнату вошел Грубер:

— Прости. Адвоката просят к телефону. Говорят, по важному делу.

Сонора покосилась на Ван-Гуса.

— Я подойду к телефону. Только на минуту, — проговорил он и, обрадованный возможностью передохнуть, вышел из комнаты.

Прикрыв за ним дверь, Сонора выключила диктофон и взглянула на Сельму. Кто она — всего лишь злой каприз природы? Или немного доброго отношения — и все еще можно спасти? У нее были длительные беседы с Моллитером на эту тему, но им так и не удалось прийти к единому мнению.

Сонора перегнулась через стол:

— Сейчас мы остались вдвоем, Сельма. Скажи, это ты устроила тот поджог?

— У меня есть кое-что для тебя, — ответила Сельма и полезла в карман. У Соноры екнуло сердце. Сельма вынула из кармана и перебросила через стол коробку с магнитофонной кассетой.

Сонора взяла кассету и прочитала название — «Песни китов».

— Там записаны крики, которые твои родители издавали в ночь перед смертью? — спросила она, внутренне собравшись.

Сельма уставилась невидящим взглядом в пол.

— Они все там издавали какие-то звуки. И Стюарт тоже.

У Соноры перехватило дыхание и потемнело в глазах, как случалось всякий раз, когда она вспоминала о смерти брата.

— Почему же ты и меня не убила тогда в парке?

Сельма подняла голову. На этот раз уже невозможно было ошибиться — губы Сельмы Йорк действительно изогнулись в жутковатой чувственной улыбке.

И Сонора задумалась: кто же из них победил?

Студент Марк Дэниелс умирает в клинике от ожогов, так и не успев рассказать следователю Соноре Блэйр, кто привязал его к рулю автомобиля и облил бензином, превратив в живой факел. Надеясь выйти на след убийцы прежде, чем обнаружат еще одну жертву, Сонора неожиданно понимает, что кольцо смерти сжимается вокруг близких ей людей.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

«Key» — произносится как «ки-и», по-английски «ключ». — Прим. перев.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

*** Примечания ***