ничего не ответил. Он некоторое время задумчиво смотрел на Сергея, словно решая как поступить и, наконец, достал из внутреннего кармана плаща небольшой предмет и протянул Гардину, который продолжал неподвижно сидеть, тупо глядя на незнакомца.
— Вот, возьми, — сказал, наконец, незнакомец. — И, прошу, пойми меня правильно. Я не могу ничего тебе сейчас рассказать. И дело тут не в моем желании или нежелании. У нас сейчас всего лишь несколько секунд, а на рассказ потребуется куда больше времени. В противном случае ты просто ничего не поймешь из того, что услышишь от меня. Еще рано. Когда придет время, ты это узнаешь и сам разыщешь меня. А пока запомни лишь, что ты не совсем обычный человек. Не такой, как другие. Мы обязательно поговорим об этом, но немного позже.
Он плотнее запахнулся в плащ и взялся за дверную ручку. Гардин хотел остановить его и, уже было протянул руку, но мужчина вдруг повернулся и прошептал еле слышно:
— Не время еще, — и, немного помедлив, добавил, — удачи тебе.
Он тут же выскользнул из салона машины, не оставив Сергею ни малейшего шанса остановить себя или задать новый вопрос. В следующее мгновение незнакомец буквально растворился в сплошной стене дождя, а Гардин остался сидеть, все так же безучастно глядя в сторону исчезнувшей в темноте тени.
Он так и не пришел в себя. Все, происходившее сейчас с ним, не вписывалось ни в какие рамки. Этого просто не могло быть. Машинально он посмотрел на предмет, который незнакомец сунул ему в руку. Это был белый прямоугольник бумаги, размером с визитку. На нем была какая-то надпись, но в темноте подробнее было не рассмотреть. Свет в салоне не горел, а включить его Гардину просто е пришло в голову. Сергей сунул бумажку в нагрудный карман куртки, взялся за руль и попытался завести мотор. Он еще не представлял, куда собирается ехать, но в тот момент это и не казалось важным. Бездействие раздражало гораздо сильнее. Не способствовали улучшению настроения и беззвучные молнии, врезавшиеся в землю, казалось, у самой машины. С четвертой попытки мотор все же удалось запустить. Гардин глубоко вздохнул, включил первую передачу и мягко выжал сцепление. В то же мгновение ослепительная молния ударила прямо в капот автомобиля. Сергей машинально закрылся рукой от яркой вспышки и тут, наконец, грянул гром. Он прогремел прямо над головой и был такой силы, что казалось, перепонки разорвутся от непомерного давления. Всего мгновение, но и его хватило, чтобы у Сергея потемнело в глазах от ужаса и боли, и он потерял сознание.
Глава 3
Сознание возвращалось очень медленно. Он будто бы поднимался с большой глубины на поверхность. Звуки доносились, словно сквозь вату, обволакивая его ровным, монотонным гулом. Нестерпимо болела голова. Ног практически не чувствовалось. Было не понятно, на месте ли они еще. В грудь упирался руль, давя на нее с такой силой, что дышать стало совершенно невозможно. Каждый вздох отдавался внутри горячей волной нестерпимой боли. Видимо, сломаны ребра. Сергей с трудом приоткрыл глаза. Картинка перед ним была размытой, но он все же, сумел разглядеть за те несколько отпущенных ему секунд развороченный нос своего автомобиля и угол крыши, вогнутый почти до самого пассажирского сидения. Лобовое стекло высыпалось, покрыв и его самого и все вокруг белой мелкой крошкой. Ржавый бок огромного трейлера, занимал теперь большую часть салона его машины, вернее, большую часть того, что когда-то было машиной. Сквозь развороченную дверь виднелась узкая полоска шоссе, заполненная автомобилями, насколько хватало глаз. Вся одежда Сергея была в крови. Кровь повсюду, куда ни глянь. Казалось, здесь поработал сумасшедший художник, нанося хаотичные красные мазки своей кистью. Синие и оранжевые отблески слепили, и голова от этого болела еще сильнее, буквально разваливаясь на части. Вокруг суетились люди. Что-то кричали ему и махали руками. Он их не слышал. Он понимал, что от него что-то хотят, что-то спрашивают. Но звуков не было, только гул… И боль… Наверное, он должен был им ответить. Но зачем? Так не хочется разнимать спекшиеся от крови губы. Господи, как болит голова. Скорей бы все это закончилось. Тогда можно будет закрыть глаза и больше ничего не видеть и не слышать. А потом новая волна боли захлестнула его, и Сергей провалился в спасительное небытие.
Глава 4
Тоненькая полоска света вначале была еле различима. Потом стала медленно расширяться и вскоре превратилась в огромный белый прямоугольник. В нем постепенно проступали, вначале робкие, полутени, постепенно приобретая все более и более четкие очертания. Словно изображение, проявляющееся на вначале белой фотобумаге. Голова, потом другая, потом рука… Постепенно вы видите уже весь снимок.
На снимке, который «проявлялся» сейчас, уже вполне различались две женские фигуры в белой одежде. Они стояли справа от кровати и молча смотрели на Гардина. Обе женщины примерно одного возраста, немного старше его самого. У более
