Благомир с Искрой сразу беду почуяли, сердце подсказало им, что случилось непоправимое, посему они к вечеру собрались, запрягли старую кобылу и в ночи покинули родную деревню, ибо не желали боле ходить под началом Старейшины да сынка его.
По наказу Велеса похоронили Весну в полночь в диком поле, что простиралось меж заколдованных лесов, Лан еле сдержался в ту ночь, дабы не пойти в деревню и не разорвать в клочья семью Старейшины, Велес не позволил сему случиться. Он крепко ухватил слугу своего за плечи, да произнес грозно:
- Не твори беды, хватит уж горя. Духи здешние и так разгневались, будут теперича донимать деревенских. А ты уходи, далече уходи, но спустя три зимы возвращайся.
- Ежели уйду, то с концами, - тихо молвил Лан. – Буду смерти искать, на земле мне нет боле места.
- Горячку-то не пори! – нахмурился Велес. – Помянуть ее возвращайся.
- Какая в том нужда, нет ее больше. А поминай – не поминай – все одно, Весна не вернется ко мне.
- Эх, твоя воля. Коль пожелаешь уважить – воротишься.
На том и расстались хозяин со слугой. Лан отправился далече от родных мест, блуждал по местам диким, встречал существ разных, кто другом ему стал, кто ворогом, но смерти зверь так и не сыскал, ибо силой обладал недюжинной и ни один ирод побороть его не смог. Да и помнил он слова Велеса, токмо поселилась в его душе тоска глубокая, как смола черная горькая, посему страшно зверю было возвращаться. Но как миновала третья зима, все ж решился… Не хватало ему Весны, тянуло на могилку к родимой, желалось поговорить с ней, рассказать о том, где бывал, чего видел, с кем повстречался. И пусть боле не ответит ему, не сверкнет очами, не зальется смехом звонким, не осерчает вдруг, зато выслушает.
Возвращался Лан с тяжелым сердцем. Как ступил на медвежью землю, так и вовсе сник. На каждом шагу любимую вспоминал, то за березой образ ее возникал, то у ручья, то в кустах дикой малины. И отовсюду она смотрела на него с любовью и ласкою, улыбалась да рот рукою от смущенья прикрывала. Тогда не выдержал Лан, слезы покатились по щекам, захотелось ему развернуться, токмо сердце-то не позволило.
И скоро впереди поле показалось, а посреди поля того, как раз где Весну похоронили, росла одинокая березка, молодая совсем. Ветер колыхал тонкие ветви. А вокруг ни души. Лан подошел к деревцу, коснулся ствола:
- Воротился я, душа моя. Поскучал.
Затем сел рядом, положил руки на землю.
- Жизни мне без тебя нет. Дня еще не было, чтобы не вспоминал. Думал, уйду, легче станет, но нет. И за тридевять земель сердце ноет.
Вдруг за спиной голос грозный раздался:
- Пришел, выходит…
Лан оглянулся, а там Велес стоит, бороду пальцами расчесывает.
- Пришел.
- Да, как ни крути, а земля родная влечет.
- Не по зову крови я здесь, а ради нее.
- Ну, - потянулся Велес. – Оно и хорошо. Поговори с ней.
После он в воздухе и растворился, а Лан снова уселся около березки, да глаза прикрыл. Устал с дороги зверь, умаялся. Даже задремал, тут же и сон приснился, будто идет по дубраве, а издалека доносится песня, Весна напевает, тем временем пытается костер развести. И чем ближе он подходит, тем громче песня слышится. Вот уж вроде и поравнялся с нею, краса бросила на него игривый взгляд, поднялась с земли:
- Чего забыл здесь, ирод? – со смехом сказала, но посмотрела сурово. – Кто таков?
- Все дурачишься, - улыбнулся Лан. – Живем мы тут с тобой.
- Знать тебя не знаю, топай-ка отсюда, а то скоро батька воротится, покажет тебе кузькину мать.
Сейчас Лан как-то насторожился. И правда, не узнала его Весна. Что за шутки?
Неожиданно ощутил он удар в плечо, тогда-то ото сна и очнулся.
- Я тебя спрашиваю, кто таков?
Напротив девица стояла в белом платье расшитом серебряной нитью. Волосы ее цвета колоса золотистого на ветру развевались, и лик от взора прятали. Лан тут же вскочил с места:
- Меня Ланом звать, а ты кто?
Сейчас она локоны с лица убрала, и в этот миг Лан чуть не ахнулся на землю. Девица была похожа на Весну как две капли воды, токмо выглядела немного иначе.
- Я полудница[8] здешняя. Скоро и отец мой явится, ох и не жалует он охальников, что шастают тут без разрешенья.
Лан аж дар речи потерял, токмо и глядел на нее во все глаза.
- Чего стоишь, язык проглотил? – нахмурилась краса как прежде. – Ты чьих кровей будешь? Здесь места заколдованные, смотри, накличешь