Посвистывали трясогузки, верещали синицы. Лес пробуждался, оживал.
Роман уверенно шагал по чуть приметной лесной тропинке. Когда сосны и ели поредели, а затем расступились, открыв лесную полянку, он остановился и, прячась за стволами, приблизился к поваленной бурей трухлявой березе. Она наискосок лежала на краю поляны. Испещренная черными пятнами сухая береза согнулась и, стоило подуть ветру, начинала поскрипывать, пощелкивать. Дятел выдолбил в березе множество дырок.
Надежно укрывшись в гуще сухих, корявых ветвей, Роман затаился. Глаза его были прикованы к другому краю полянки, где промеж пней, в траве, чернела небольшая нора. Немного в стороне под молодой разлапистой елкой птичьи кости, перья — остатки чьей-то трапезы. Над головой послышался свист крыльев. Невысоко над лесом Роман увидел большого ворона, молчаливо облетавшего свой участок леса. Наверное, ворон его заметил, потому что, снизившись, сделал круг над поляной. Черный клюв его раскрылся и закрылся, будто ворон зевнул. Тяжело махая мощными крыльями, мрачная птица полетела прочь, унося с собой на иссиня-черных перьях солнечный блеск.
Обитатели норы вылезли на свет божий, когда луч солнца, прорубившись сквозь мохнатые лапы сосен и елей, осветил поляну. Сначала из норы высунулась светло-коричневая мордочка с черным любопытным носом и двумя блестящими глазами. Нос шумно вдохнул воздух, желтоватые глаза забегали по сторонам. Затем показалось туловище и хвост. Это был лисенок. Вслед за первым, опасливо озираясь, вылезли из норы еще два лисенка. Один из них, присев на задние лапы, широко распахнул красную пасть с острыми молочными зубами и сладко зевнул. Аж глаза прижмурил. Через минуту, забыв про страх, лисята весело трепали друг дружку на солнечной поляне. В зубах одного из них оказалось обгрызенное, извалянное в песке птичье крыло. Остальные два гонялись за братишкой или сестрицей, стараясь отнять игрушку.
Роман, затаив дыхание, наблюдал за зверятами. И вдруг лисята насторожились, секунду таращились в его сторону и затем один за другим стремительно юркнули в нору. Лишь пестрое запыленное крыло осталось на полянке. Почувствовав затылком чей-то взгляд, Роман повернул онемевшую шею — он сидел на стволе, как окаменелый, боясь пошевелиться, — и увидел за своей спиной, метрах в десяти, старую лису, которая настороженно следила за ним. У ног рыжей хищницы лежала загрызенная водяная крыса.
Взгляды человека и зверя встретились. Глаза у лисы ярко-желтые, почти золотые, а узкий зрачок черный. Схватив добычу, она проворно повернулась, широко взмахнула пышным рыжим хвостом и исчезла меж маленьких сизых елок, будто сквозь землю провалилась.
Роман выпрямился и потер затекшую ногу. Он не знал, долго ли лиса стояла за его спиной, не слышал сигнала, который она подала своим детишкам, в одно мгновение исчезнувшим в норе. Не один раз наблюдал здесь Роман за потешными играми лисят, он уже научился их различать, а вот мать увидел впервые. Какой-то странный вид был у зверя: смесь тревоги, любопытства и будто бы насмешки. Страха в глазах лисы не было.
Вспоминая возню лисят и пристальный взгляд старой лисицы, Роман шел по одному лишь ему известной лесной тропинке и улыбался. Он четко различал стук дятла, попискивание юрких поползней, мелодичные трели зябликов, отдаленную трескотню сорок.
Вдруг среди толстенных красноватых стволов холодной сталью блеснула вода. Это было глухое лесное озеро, к которому и направлялся в это раннее утро Роман.
В этом глубоком озере водились черные окуни…
Озеро было небольшое, удлиненной формы. К его берегам густым поясом подступали сосны, ели, березы, осины. Нижние ветви свешивались к самой воде. В этом глубоком лесном озере водились крупные черные окуни, только их было не так-то просто поймать. Окуни не клевали на червя и другую наживку, брали только на «букана» — так называли ребята бескрылые личинки стрекоз, которые жили в черном иле. Для того чтобы набрать «буканов», нужно было опустить длинный шест у берега и намотать на него как можно больше тины, а потом все это вытащить. И тут уж не зевай: быстро выбирай в банку из черного вязкого ила «буканов», которые так и норовят сорваться в воду.
Удочка и шест были спрятаны в кустах, однако сегодня Роману не удалось порыбачить…
Когда он приблизился к полузатопленному осклизлому плоту из толстых лесин, с которого обычно ловил, то услышал в камышах встревоженное кряканье, какую-то возню, всплески. Осторожно ступая по берегу, Роман направился к тому месту. Забравшись по плечи в шуршащий камыш, он отодвинул ивовую ветвь и увидел на воде серенькую дикую утку. И утка его увидела. Дернулась, захлопала крыльями, издав хриплое кряканье, но почему-то не взлетела, а как-то странно закачалась на боку. Кося испуганным глазом на человека, птица билась на одном месте.
