степени Максим…
— В своей повести вы выступаете против истины, которая испокон веков считалась непререкаемой. Если в какой-то области началось научное исследование, если кто-то «напал на след», то это давление, это стремление к познанию неостановимо…
— Да, вы правы, есть такие ученые, которые даже ценой собственной жизни готовы удовлетворить свое любопытство. Но социально-психологическое развитие общества всегда отстает от уровня развития науки, техники, энергетики. И мы считаем, что наступит такое время, когда появится необходимость брать под контроль неуемное научное любопытство, вооруженное чудовищными энергетическими мощностями. Что же касается ситуации, описанной в романе, это как раз то, что называется антиномией, то есть когда происходит столкновение логичных, «для себя» справедливых сил.
— И все-таки жаль…
— Кого жаль?
— Хотя бы Льва Абалкина. Ведь так и неизвестно, что он нес человечеству. Может быть, страшные беды, а может быть, новые открытия, новые возможности. Так что же все-таки скрывали в себе Лев Абалкин и его «близнецы», так неожиданно и странно появившиеся на Земле стараниями странников?
— Не знаю…
— Значит, тайна так и останется тайной?
— Пожалуй. Впрочем, недавно мы закончили заключительную часть трилогии. Она называется «Волны гасят ветер», где мы снова встречаемся со старыми героями, в частности с Максимом Каммерером. Если в «Обитаемом острове» Максиму двадцать лет, в «Жуке в муравейнике» — сорок, то во время действия романа «Волны гасят ветер» ему шестьдесят, но рассказывает он об этих событиях восьмидесятилетним, обращаясь в ретроспективу. Но вообще-то к тайне, о которой вы говорите, повесть эта серьезного отношения, кажется, не имеет.
— Как считают многие читатели, одно из самых странных ваших произведений — это «За миллиард лет до конца света». Повесть вызвала много споров. Одно из мнений относительно ее содержания таково: неизвестность может прийти к нам в любом виде; другие миры могут вторгнуться к нам не только в виде, скажем, протоплазмы или «маленьких зеленых человечков», но и в виде красивой девушки, злобного карлика… или вообще в виде какой-то чертовщины — но что бы то ни было, надо уметь встретить любые испытания с выдержкой, с достоинством и делать свое дело.
— Это объяснение самое простое, оно лежит на поверхности. Мы ставили перед собой несколько иную задачу. Мы попытались смоделировать поведение самых разных людей, чем-либо подавленных. Люди — самые обыкновенные, многие черточки наших героев мы почерпнули у друзей и знакомых. Давление же может быть каким угодно: нелады в семье, недоброжелательство начальства… В конце концов, жить ввосьмером в одной комнате для кого-то тоже невыносимо.
— Это трудно себе представить…
— Представить трудно, но в жизни это бывает.
— Тем не менее вы считаете, что в любой ситуации человек должен вести себя с достоинством…
— Послушайте, мы же не в девятнадцатом веке живем! Сегодня дело обстоит значительно сложнее. Пусть кто-то из наших героев не выдержал, сломался, но… Мы никого не обвиняем. Каждый герой действует в меру своих сил и своего разумения, под гнетом этих обстоятельств отступая, сдаваясь или стоя на своем. И те, кто выстоял, и те, кто болтается как цветок в проруби, — каждый действует, как умеет и может.
— Значит, ваша повесть учит…
— Стоп. Давайте внесем ясность. Книга не учит — в примитивном смысле слова. Литературе должны быть чужды назидательность и дидактика, которые обычно связывают со словом «учить». Писатель создает свою модель мира и выражает свое отношение к ней. Если кто-то извлечет из этого какие-то уроки, что ж, тем лучше…
— Сейчас самое широкое распространение получили клубы любителей фантастики, которые возникают во всех уголках страны, от Калининграда до Владивостока. Какие цели, по-вашему, должны ставить перед собой такие клубы?
— Они должны учить общаться. Оформлять свои мысли. Нам не раз приходилось выступать перед самыми различными аудиториями, и мы поражались, с какой беспомощностью, как неуклюже и коряво люди иной раз выражают свои мысли. Прекрасный специалист. Попросите его рассказать о мире, скажем, элементарных частиц или о сопромате — заслушаешься. Но как только речь заходит об общечеловеческих категориях — жалко смотреть и слушать. А люди должны четко формулировать — и, следовательно, столь же четко понимать — те основополагающие понятия, которыми они живут и на которых зиждется вся наша жизнь. Нам довелось познакомиться с протоколами «судов», которые проводили над Сикорским и Каммерером члены владивостокского клуба КОМКОН. Какое же мы получили удовольствие! На каком интересном уровне шли эти «суды»! Как умно искали выступавшие аргументы, апеллируя к высоким морально-этическим категориям, о которых шла речь. Ну и, конечно, в клубах любителей фантастики происходит обмен литературой — книг мало, очень мало…
— В
