втолкнули в какую-то дверь. Лучи яркого зимнего солнца больно ударили по глазам.
— Подходи ближе, девочка, — послышался очень ласковый голос. — Не беспокойся.
У окна стоял невысокий человек в штатском. Он внимательно смотрел на Люсю, как бы изучал её.
— Ну что ты такая несмелая. Садись вот сюда, — человек указал на стул. — Вот конфеты. Бери. — И он подвинул к ней красивую коробку.
Девочка посмотрела на конфеты, потом на человека.
Сколько ненависти было в её глазах. Человек как-то съёжился, сел за стол и спросил:
— Скажи, кто передал вам машинку?
— Купили до войны ещё.
— А откуда радиоприёмник?
— Он поломан. Только коробка…
— А кто приходил к вам?
— Многие.
Человек оживился.
— Назови мне имена, фамилии. И расскажи, что они делали у вас.
— Алик, Катя, Аня… мы играли в куклы. Фамилия Алика — Шурпо, а Кати…
— Я не о них спрашиваю! — заорал человек. — Кто из взрослых? Взрослых называй!
— Взрослых?.. Взрослые не приходили.
— Врёшь!
Человек выскочил из-за стола и начал бить её по лицу.
— Отвечай! Отвечай! Отвечай!
Но она молчала. Молчала и тогда, когда гестаповец, избивая её плетью, вырывал волосы, топтал ногами.
…В камеру она вошла, еле передвигая ноги, но с высоко поднятой головой, и чуть заметно улыбалась. Все видели, что нелегко ей давалась эта улыбка.
Татьяну Даниловну и Люсю на допросы вызывали почти каждый день и почти каждый раз страшно избивали. А после одного допроса в камеру Люсю внесли почти без сознания. Внесли и кинули на пол. Женщины заботливо уложили её на нары. Внутри все горело. Очень хотелось пить. Очень хотелось кушать. Хотя бы маленький кусочек хлеба. Совсем маленький. Арестованных почти не кормили — в день давали ложек десять какой-то баланды..
И ещё очень хотелось спать. В камере арестованных набито битком. Ночи коротали полусидя, прислонясь один к другому.
Только слабые и больные лежали на нарах.
— Отсюда нам всем, родненькие, одна дорога — на виселицу, — словно сквозь сон слышала Люся чей-то горячий шёпот. — Одна…
Нет, была и другая — надо рассказать фашистам о том, что знаешь. Будешь жить, кушать, спать, любоваться синим небом, загорать на солнышке, собирать цветы. А как их Люся любила собирать! Ранней весной на лесных полянках голубыми глазами смотрят на тебя подснежники, а ближе к лету весь луг усеян колокольчиками…
— Не хочу цветов, — шепчут потрескавшиеся губы девочки. — Не хочу! Не надо их. Пусть будут на свободе папа и его друзья. А если они там будут, на воздух будут взлетать фашистские составы, по ночам раздаваться выстрелы. Минск будет жить и бороться.
— Наверно, бредит, — над Люсей кто-то склоняется и гладит запёкшиеся от крови волосы.
Люся хочет поднять голову и крикнуть, что она не бредит, но голова почему-то очень тяжёлая, и страшно горит тело.
Однажды, когда Люсю вели на очередной допрос, по коридору гнали арестованных мужчин. Среди них девочка с трудом узнала Александра Никифоровича Дементьева. Поравнявшись с ним, Люся шепнула:
— Когда увидите папу — передайте, что я и мама ничего не сказали…
Через несколько дней после встречи с Александром Никифоровичем Люсе и Татьяне Даниловне приказали собираться с вещами. Их вывели во двор тюрьмы. Ярко светило зимнее солнце. Было очень холодно. Но ни Люся, ни мама холода не замечали. Их подвели к чёрной крытой машине — «ворону», как её называли. Значит, повезут на расстрел.
— Ироды! Хоть ребёнка пожалейте! — закричала Татьяна Даниловна. Заволновались и другие арестованные.
— Шнель! Шнель! — орали гитлеровцы, загоняя в машину людей прикладами.
Девочка взялась за поручни, не спеша влезла по железной лесенке и шагнула в машину…
Так погибла Люся Герасименко.
* * *
Имя юной патриотки Люси Герасименко навечно занесено в Книгу почёта Белорусской республиканской пионерской организации имени В. И. Ленина.
В одном из залов музея Великой Отечественной войны, что находится в Минске, висит её портрет.
Имя юной героини носят многие пионерские отряды республики.
В. ЕРОШЕНКО
Боря КУЛЕШИН
Военный корабль Черноморского флота, лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», принимал участие в боевых операциях при обороне города-героя Севастополя в Великую Отечественную войну.
На этом корабле нёс службу двенадцатилетний юнга Боря Кулешин.
О нём, о его боевых делах рассказывает командир корабля, капитан 3 ранга, ныне контрадмирал в отставке, Ерошенко Василий Николаевич.
* * *
Ночью 22 июня 1941 года, вероломно напав на нашу Родину, немецкие захватчики нанесли авиационный удар по Севастополю, а в ноябре месяце гитлеровцы начали осаду города.
Город героически отражал атаки фашистских войск.
Лидер «Ташкент» с другими кораблями Черноморского флота доставлял городу
Военный корабль Черноморского флота, лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», принимал участие в боевых операциях при обороне города-героя Севастополя в Великую Отечественную войну.
На этом корабле нёс службу двенадцатилетний юнга Боря Кулешин.
О нём, о его боевых делах рассказывает командир корабля, капитан 3 ранга, ныне контрадмирал в отставке, Ерошенко Василий Николаевич.
