Положим, на вас необычная одежда. Так могут вызвать из-за одежды. Любой пустяк годится. Если за вами нет пары дуэлей, то в свете успеха не видать.
— Я уже три раза дрался! — восторженно закричал Кавалек.
— Но больше всего, разумеется, из-за дам. Многие поклоняются известным дамам, носят ленты определённых цветов. Да и много других поводов.
— А дамы… — Кавалек замялся, — они обязательно знатные?
— Нет, отчего же? Вы можете выбрать даже пастушку. Граф Лану, например, поклонялся простой цветочнице.
— А совсем-совсем незнатной можно поклоняться?
— Что значит совсем незнатной?
— Ну, совершенно незнатной! — Кавалек грохнул ножнами об пол.
— Разумеется. Я же сказал. Граф Дюплесси поклонялся шоколаднице. Это даже поэтично, об этом слагаются песни.
— В таком случае я знаю, кому поклоняться! — Юный шляхтич ещё раз стукнул саблей по полу. — Я тут заметил одну… Пан Трампедах… И поскольку мне совершенно безразлично и графиня Козельская бывала у меня в поклонницах, поэтому… — Кавалек явно не решался высказаться до конца. — Словом, я тут видел одну особу…
— В моём доме? — холодно осведомился Трампедах.
— Да, в вашем!
— Кого же?
— Кажется, её зовут Анна, но кем приходится, ей-богу, не знаю.
— Анна? — Трампедах пожевал губами. — Такой племянницы у меня нет.
— Да она не племянница. Она дочка тут… как же его… сторож ваш или возница…
— Кривой Антс? — удивился Трампедах.
— Я же сказал, незнатная! — с отчаянием повторил Кавалек.
— Но… она же из местных, эстонка, — понизив голос, сказал Трампедах.
— Ну и что? — В голосе Кавалека прозвучал вызов, хотя он был явно смущён. — Герцог этот… поклонялся пастушке!
Гуго Трампедах пожал плечами:
— И чего вы хотите, пан Кавалек?
— Да ничего, пан Трампедах! У меня причуда, вот и всё! Мне бы взглянуть и, так сказать, определить, достойна ли эта особа…
Трампедах позвонил в колокольчик, явился слуга.
— Клаус, позови Антса, — Затем Трампедах обратился к Кавалеку: — Я всё ещё не понимаю, пан Кавалек. Неужто вы решили поклоняться девушке из местного племени, которое только и годится, чтобы подносить кушанья да убирать комнату?
— Я слышал, она неплохо воспитана, — надменно сказал Кавалек. — Во всяком случае, умеет делать книксен.
— Книксену можно обучить и собачку, — сказал Трампедах.
Вошёл Кривой Антс и встал у камина, крытого зелёным изразцом.
— Твоей дочери оказана великая честь, — начал Трампедах. — Пан Кавалек, достойный шляхтич, выбрал её для рыцарского поклонения. — Трампедах усмехнулся.
— Да, чёрт побери, — буркнул Кавалек.
Кривой Антс молча смотрел в окно.
— Теперь он желает взглянуть на Анну. Приведи дочь.
Кривой Антс развёл руками.
— Нету, господин, нету.
— Где же она?
Антс неопределённо махнул рукой:
— Туда, далеко. К матери пошла. Много детей, господин, надо работать на мызе.
— Ты хочешь сказать, что Анна ушла домой? Кто же тебе велел отпускать её?
— Я спрашивал, господин.
— Ах, верно, ты спрашивал, помню. Но далеко ли та мыза?
— За Отепя, господин. Мыза Салме.
— На шведской стороне? — удивился Трампедах.
— Много детей. Надо работать на мызе, — повторил Кривой Антс.
Это известие ошеломило шляхтича. Он сидел, полураскрыв рот, то порываясь встать, то опускаясь на место. Гуго Трампедах развёл руками.
— Выбирайте другую даму, пан Кавалек. Анна на шведской стороне.
Кавалек грохнул саблей об пол, за вечер он, должно быть, успел выбить там целую вмятину.
— Да что за блажь поклоняться эстонке? — добавил Трампедах. — Святой Августин не похвалит за это.
— Я сам знаю! — рявкнул Кавалек. — И прошу не давать советов. Вы лютеранин!
Трампедах пожал плечами.
— Бог для всех один. И Святой Августин тоже.
— Мы ещё посмотрим, посмотрим, — пробормотал Кавалек.
Он перестал участвовать в беседе, покусывал свои редкие усы, а потом встал и ушёл, буркнув что-то на прощание.
— Молодые так заносчивы, — сказал Трампедах, скрывая усмешку, — особенно эти гусары.
— Неужто он и вправду выбрал себе эстонку? — спросил я.
Трампедах поморщился:
— Гусары сборище сумасбродов.
— А хороша ли она?
— Эстонка, — уклончиво ответил Трампедах. — Однако не пора ли к делу, уважаемый путешественник?
Передавая привет от отца Больцагеля, я не слишком задумывался, к чему это приведёт. Случай для путешественника значит немало. Я вовсе не знал никакого отца Больцагеля, но знал, что привет от него откроет дом Трампедаха.
Когда на харчевню близ Вендена напали грабители, я невольно услышал разговор двух спутников за дощатой перегородкой. Они, видно, не знали, что перегородка тонка, а я лежал тихо.
— Скажешь ему: «Привет от отца Больцагеля», а он ответит: «В добром ли здравии отец Больцагель?», тогда говоришь: «Я видел его неделю назад в Вендене». Он даст приют и расскажет, как обстоит дело.
— Верный ли человек Трампедах?
— Он
