вазы с цветами, прекрасную мебель — мне хотелось запечатлеть это в памяти, так же как я навсегда запомнил лицо Эрмижад.
Она принесла лекарство. Я взглянул в ее глаза, полные слез, и осушил бокал.
Это было прощание. Прощание, в котором мы не признавались друг другу.
Почти сразу я погрузился в тяжелый сон, и мне показалось, что, может быть, Эрмижад и Эрджевх были правы, и тот голос, действительно, был просто порождением тревоги.
Не знаю, который был час, когда что-то потревожило мой глубокий сон. Я с трудом осознал это. Казалось, мозг запеленут в мягкий темный бархат, и откуда-то издалека вновь услышал голос.
Я не мог разобрать ни одного слова и, улыбаясь самому себе, ощущал, что лекарство приносит облегчение и ограждает от того, кто пытается вырвать меня отсюда. Голос звучал все настойчивее, но я не обращал на него внимания. Придвинувшись к Эрмижад, я обнял ее.
Голос позвал снова. И снова я на него не отозвался. Я чувствовал, что, если сумею продержаться эту ночь, голос оставит меня в покое. Не так просто оторвать меня от мира, где обрел любовь и спокойствие, — в этом я был уверен.
Голос умолк, и, не выпуская Эрмижад из объятий, я заснул с надеждой в сердце.
Через некоторое время голос вернулся, но теперь я уже совсем не обращал на него внимания.
Наконец, он окончательно затих, и я снова погрузился в тяжелый сон.
Оставался час или два до рассвета, когда в комнате раздались какие-то звуки. Я открыл глаза, подумав, что это встала Эрмижад. Но Эрмижад лежала рядом. Опять услышал шум. Такой звук издает меч, скользящий по ноге, одетой в доспехи. Я привстал. Глаза слипались, голова гудела от лекарства. Сонно оглядел комнату.
И вдруг увидел стоящую фигуру.
— Кто вы? — спросил я, с трудом соображая. Может быть, это кто-то из слуг? В Лус Птокай не было ни воров, ни наемных убийц.
Фигура не отвечала. Мне показалось, что она внимательно рассматривает меня.
Постепенно я начал различать детали, и теперь уже был уверен, что это не элдрен.
У человека была внешность варвара, несмотря на богатую, прекрасно сшитую одежду. Огромный шлем обрамлял грубое бородатое лицо. Широкая грудь была защищена металлическим панцирем, на котором разглядел причудливый орнамент — такой же, как и на шлеме. Поверх всего был накинут тонкий плащ без рукавов, сшитый, по-видимому, из бараньей кожи. Еще на человеке были узкие брюки из черной лакированной кожи, вышитые золотом и серебром, а на них — металлические наколенники. Ноги были обуты в меховые сапоги, сшитые из той же кожи, что и плащ. На боку висел меч.
Человек не двигался, но продолжал наблюдать за мной из-под козырька нелепого шлема. Теперь мне были видны его глаза. Они горели. Они требовали.
Это не был человек, воевавший за короля Ригеноса, случайно избежавший гибели, на которую я его обрек. Слабое воспоминание появилось откуда-то и исчезло. Но одежда человека не соответствовала, насколько я помнил, и периоду истории, в который жил Джон Дакер.
Может быть, он посланец Призрачных Миров?
Если это так, то внешне он сильно отличался от тех обитателей Призрачных Миров, которые спасли Эрмижад, когда она попала в плен к королю Ригеносу.
Я повторил свой вопрос.
— Кто вы?
Человек попытался ответить, но не смог.
Он поднял руки, снял шлем. Откинул назад длинные черные волосы. Подошел поближе к окну.
Лицо показалось мне знакомым.
Это было… мое лицо.
Никогда еще я не испытывал такого ужаса.
— Что вам надо? — закричал я. — Что вам надо?
Напрягая измученный мозг, я пытался понять, почему не просыпается Эрмижад, почему она продолжает спокойно спать рядом.
Человек шевелил губами, наверное, он что-то говорил, но я не мог разобрать ни слова.
Может быть, это еще один ночной кошмар, теперь уже вызванный лекарством? Если это так, подумал я, голос был все-таки лучше.
— Вон отсюда! Убирайся вон!
Посетитель сделал несколько непонятных жестов. Его губы вновь задвигались, но я опять не услышал ни слова.
С воплем я выпрыгнул из кровати и бросился на гостя, так невероятно похожего на меня. Он сделал шаг назад…
После войны во дворце элдренов не было мечей, иначе давно бы уже пустил его в ход. И видимо, я хотел завладеть мечом моего визитера.
Я упал навзничь на мощенный плитами пол, содрогаясь от ужаса, выкрикивая какие-то слова привидению, смотревшему на меня сверху вниз. Потом попытался подняться и снова стал падать, падать, падать…
И тут опять услышал голос. В нем звучало торжество.
— Урлик, — кричал он. — Урлик Скарсол! Урлик! Урлик! Герой льдов, иди к нам!
— Не хочу!
Но я уже не отрицал, что это мое имя. Я лишь не хотел идти. И вдруг понесло, закружило, я покатился по коридорам Вечности, хотя и пытался повернуть назад, обратно — к Эрмижад, в мир элдренов.
— Урлик Скарсол! Граф Белых Пустынь! Лорд Башни Мороза! Принц Южного Льда! Хозяин Холодного Меча! Он придет в мехах и металле, в колеснице, запряженной медведями. Придет, чтобы мечом
