чем в бытность каменным великаном.
Воспоминания приходили и уносились прочь.
Перед моим мысленным взором промелькнуло двадцатое столетие с его открытиями и обманами, его прелестями и гнусностями, развлечениями и войнами. Я припомнил суеверия и предрассудки, которые почему-то именовали наукой.
А в следующую секунду я переместился в иное место. Я очутился на Земле, которая не была Землей Джона Дейкера и чем-то неуловимо отличалась от Земли Эрекозе.
Три громадных материка: первые два расположены довольно близко друг к другу, а третий отделен от них океаном, в котором разбросаны большие и малые острова.
Моему взгляду открылся грандиозный ледник, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Я узнал Равнины тающего льда.
Я увидел третий континент: густые леса, голубые озера, высокие хребты Печальных гор на севере. Я узнал владения элдренов, которых король Ригенос назвал Псами Зла.
Бросив взгляд на два других материка, я различил пшеничные поля Завара, ее прекрасные многоцветные города из камня, богатые и процветающие — Сталако, Калодемию, Мурос, Найнадун, Дратарду.
Мой взор привлекли Морские порты — Шайлаал, Уэдма, Сайнена и Таркар. Я увидел Нунос, чьи башни сверху донизу отделаны были драгоценными камнями.
* * *
Потом я разглядел города-крепости Некралалы, главный из которых, Некраналь, выстроен был у подножья гигантской горы. Вершину ее венчал королевский дворец.
Мне показалось, я снова слышу голос:
— Эрекозе, Эрекозе, Эрекозе…
Воинственные короли Некраналя, которые вот уже в течение двух тысячелетий правили человечеством, вновь вступили в бой. Нынешним королем Некраналя был Ригенос, пожилой, уставший от жизни человек. Он жил ненавистью, ненавистью к нелюдям, которых звал Псами Зла, давним врагам рода людского, беспечным и дерзким. В преданиях говорилось, что, будучи отпрысками союза одной королевы и Верховного Злодея Азмобааны, они связаны с человечеством тонкой ниточкой. Они звались элдренами, эти рабы прихотей Азмобааны, ненавидимые королем Ригеносом за бессмертие и отсутствие души.
Подталкиваемый ненавистью, Ригенос обратился к Джону Дейкеру, величая его Эрекозе. Обратился к нему, ибо не был уверен в собственных силах и не имел сына, на которого мог бы положиться. Единственным его ребенком была дочь по имени Иолинда.
— Эрекозе, прошу, ответь мне. Готов ли ты прийти?
Голос его громом прогремел у меня в ушах. Я вдруг понял, что могу говорить. Слова мои эхом отдались в пространстве.
— Я готов, но меня что-то держит.
— Держит? — испуганно переспросил он. — Неужели тебя захватили мерзкие приспешники Азмобааны? Неужели тебя заперли в Призрачных Мирах?
— Может быть, — сказал я, — по, скорее, меня удерживают Пространство и Время. Нас с тобой разделяет пучина, у которой нет ни формы, ни протяженности.
— В силах ли мы перекинуть через нее мост?
— Не знаю. Может, подспорьем тут способна стать единая воля всего человечества.
— Мы, непрестанно молимся о твоем приходе.
— Продолжайте, и я приду, — сказал я.
* * *
Я снова куда-то падал. Мне чудилось, я припоминаю смех, печаль, торжество. Внезапно из темноты проступили лица. Передо мной промелькнули все те люди, кого я знал, промелькнули и исчезли. Однако одно лицо осталось; оно принадлежало изумительной красоты женщине, чьи светлые волосы перехвачены были диадемой из бриллиантов. Сверкание драгоценных камней придавало неповторимое очарование ее слегка вытянутому личику. — Иолинда, — произнес я. Теперь я видел ее отчетливее. Она держала за руку высокого изможденного мужчину в короне — короля Ригеноса.
Они стояли у вырубленного из цельного куска камня и отделанного золотом помоста, на котором, рядом с пригоршней праха, лежал меч. Они не смели прикоснуться к оружию. Они не смели даже подойти поближе, ибо от клинка исходило сияние, которое могло убить их. Они стояли в гробнице. В гробнице Эрекозе. У моего смертного ложа. Я придвинулся к помосту и повис над ним. Сюда много лет назад положили мое тело. Я посмотрел на меч. Он бессилен был причинить мне зло, однако я не мог подхватить его. Ведь в темноте гробницы пребывал только мой дух, правда, весь целиком, ибо воссоединился с частичкой, которая оставалась тут на протяжении тысячелетий. Именно она услышала короля Ригеноса и помогла Джону Дейкеру откликнуться на призыв.
— Эрекозе! — воскликнул король, вглядываясь во мрак так, будто заметил меня. — Эрекозе, мы ждем тебя!
Тело мое пронзила ужасная боль — сродни, наверно, той, какую испытывает роженица. Она терзала мой организм и в то же время сама себя изничтожала. Я корчился в воздухе, крича во весь голос.
«Конец, — подумал я, — но такой, в котором есть начало».
Я вскрикнул. Но в крике моем была радость.
Я застонал. Но в стоне моем был восторг.
Я ощутил свой вес. Я перевернулся. Я становился все тяжелее. Я судорожно вздохнул, раскинув руки в стороны, чтобы не потерять равновесие.
Я
