крупный торговый и деловой центр с лужайками и древними колледжами: здесь никогда не бывает выходных.
Держа туфли в одной руке, а портфель в другой, Эбби нырнула в «Золотой дракон» и с наслаждением вдохнула стоявший в кафе божественный запах чеснока и жареного лука, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не изойти слюной. Она обедала часов шесть назад — несколько сандвичей без верхней аппетитной корочки — и сейчас проглотила бы целую утку. Капли с мокрой одежды стекали на линолеум. Тони записал заказ: две порции жареной утки, блинчики, соевый соус, огурцы и лук. Парень, которого она раньше здесь не видела, взял с нее деньги и передал пакет с едой, осматривая ее с головы до ног.
— Ты такая высокая, — заключил он.
— Оригинальное замечание, — отозвалась она, удивляясь тому, что он говорит об очевидном.
— И сильная, да?
Он как будто оценивал ее, как рабыню, которую можно продать на рынке, и похоже, уже был готов ее ощупать и проверить зубы. Эбби вышла из кафе.
Опустив голову, она зашагала домой. Скорее бы снять мокрую одежду и набросить на себя что-нибудь уютное и теплое. Черт бы побрал этого Хью! На работу она обычно ходит в джинсах и кроссовках, не пытаясь поразить воображение клиентов, но на этот раз начальник настоял на том, чтобы она отказалась от привычной формы и надела что-нибудь более деловое и женственное. Как только некоторые женщины умудряются целый день ходить на каблуках — в них даже стоять невозможно! Ей казалось, что она полдня занималась тяжелой атлетикой, а не представляла комиссии план реконструкции парка XIX века.
Войдя в дом, она бросила портфель в холле и крикнула:
— Я дома!
— Приводи себя в порядок и заходи ко мне, — донесся до нее голос матери.
Эбби включила в кухне свет и, развернув пакет, сунула утку в духовку, чтобы она не остыла, отнесла туфли к мусорному ведру, но вдруг засомневалась: а что, если они ей еще пригодятся? После недолгого размышления она решила проявить благоразумие и поставила туфли у духовки — все-таки стоит их подсушить.
Зазвонил телефон, она не стала поднимать трубку — сначала нужно переодеться, к тому же у матери телефон всегда под рукой — она крикнет, если позвонят дочери. А еще она может нажать красную кнопку громкой связи над головой, и тогда звонок будет слышен по всему дому. Правда, мать это делала в исключительных случаях.
К счастью, Эбби не услышала ни зова, ни сигнала громкой связи — тишину в доме нарушал только шум дождя за окном да шуршание шин по мокрому асфальту, потом к ним добавился отдаленный звук сирены «скорой помощи». Поднимаясь к себе в комнату, Эбби с удовольствием вдыхала едва уловимый запах дров в камине и аромат пчелиного воска, предвкушая, как устроится перед телевизором в пижаме. Она не понимала людей, которые после работы идут не домой, а в какой-нибудь паб. Разве можно сравнить уютный ужин дома с неудобствами кафе!
Не успела Эбби снять промокший пиджак, как раздался сигнал громкой связи.
Она ринулась вниз с криком «Иду!». За последний месяц мать воспользовалась красной кнопкой всего дважды: в первый раз она упала с кровати и не могла подняться, а во второй — нечаянно уронила зажженную спичку в мусорную корзину с ненужными бумагами, и та загорелась.
У нее начался рассеянный склероз, когда Эбби была еще совсем ребенком, болезнь прогрессировала, но мать держалась стоически. Она не сдалась, когда не смогла больше водить машину — не делая из этого трагедии, пересела на мотороллер, предназначенный для людей, которым трудно передвигаться самостоятельно. Потом ей пришлось отказаться от чтения лекций и проведения семинаров в университете, но профессор биологии Джулия Макколл не собиралась уходить на покой — она продолжала работать над четырьмя научными исследованиями. Одно из них готовилось к публикации в конце года. В нем она в пух и прах разбивала взгляды последователей креационизма, опровергая очередную теорию проявления высшего разума.
Эбби влетела в комнату матери. Джулия сидела в кровати с ноутбуком на коленях. Вокруг, как всегда, валялись карандаши и всевозможные справочники и бумаги. На секунду ей показалось, что тревога ложная, но тут она увидела безжизненный взгляд бледной как полотно матери.
Последний раз Эбби видела ее такой, когда однажды, очень давно, они вернулись с Лизой из школы и узнали, что отец бросил их ради другой женщины. Он получил повышение по службе, став руководителем отдела экспорта в крупном издательстве, поехал в командировку в Австралию и вернулся оттуда совершенно изменившийся и по уши влюбленный в австралийку — инструктора по фитнесу. Начались скандалы, вопли и слезы; когда он все-таки от них уехал, казалось, даже стены вздохнули с облегчением. Джулия хотела, чтобы дочери общались с отцом, но это оказалось невозможным. И не только потому, что девочки были страшно оскорблены, но и потому, что папенька, похоже, не пылал энтузиазмом от перспективы общения с собственными детьми. Он как будто не желал, чтобы
