ночевать, малыш?
– В отеле.
– Нет, смотри внимательно. – Она приподнялась на носки и положила ладони мне на щёки. – В каком отеле? Тебя, наверное, устроит только пятизвёздочный? И дорогая проститутка под боком. От моих услуг ты, конечно же, откажешься.Разве я могу тягаться с женщинами твоего круга – пятьдесят флаконов духов и сто вечерних платьев?
Я взял её за запястья.
– Слушай. И слушай меня внимательно. Я не хочу обсуждать эту тему. Сеейчас мы поедем на похороны. А потом ты поедешь туда, куда хочешь поехать ты, а я поеду туда, куда хочу поехать я.
– Ты делаешь мне больно, Брийян.
– Ты забудешь моё имя – и я останусь для тебя только дурацким воспоминанием из прошлого. Ясно?
Лиза ловко высвободилась, отошла на пару шагов и снова рассмеялась.
– Конечно. А ты продолжишь жить. Вернее, продолжишь бежать. От женщины своего отца? От себя? И лет в сорок, когда останешься совсем один со своими деньгами и своей карьерой, поймёшь, что так никуда и не прибежал.
– А что ты можешь мне предложить? Исповедоваться? Может, тебя убить?
Лиза повертела в руках очки и улыбнулась.
– И чем же это тебе поможет, Брийян? Сделает тебя другим человеком с другой судьбой? Даст тебе шанс вернуться в прошлое и изменить ход вещей? Предположим. А что ты будешь делать дальше? От кого ты будешь бежать потом? Тебе уже не шестнадцать. Мы взрослые люди. Неужели ты не понимаешь, что так, как живёшь ты, жить нельзя?
Я поднял руку, и проезжавшее такси притормозило у тротуара.
– На кладбище, сэр, – сказал я, поудобнее устраиваясь на пассажирском сиденьи. – И сделайте музыку погромче. Я не хочу слышать того, что говорит эта женщина.
Людей на похоронах было до неприятного много – и я с первых минут почувствовал себя очень неуютно. Разумеется, я знал почти всех, что меня расстраивало ещё больше. Пришедшие тут же начали с любопытством разглядывать сына покойного, который не показывался в родном городе десять лет, а теперь вдруг решил снизойти до визита.
– Такие люди, как он, рано или поздно заканчивают свои дни именно так – в автокатастрофах, – сказал кто-то совсем рядом, и я даже поморщился от ощущения, что давно уже перестал испытывать к этому городу подобие нежных чувств, а люди, которые когда-то были хорошими друзьями или даже, можно сказать, семьёй, превратились в совершенно чужих людей. – Подумать только – до чего может довести человека алкоголь!
– И женщины, которые напоминают ведьм, – ответил другой голос, услышав который, Лиза насмешливо фыркнула.
Отца похоронили рядом с мамой. Место рядом с её могилой осталось свободным, и в этом было что-то по-трагически смешное – именно такое, какими обычно бывают шутки судьбы. Я подумал о том, что мне очень хочется увидеть его лицо – но это, разумеется, было невозможно. Наш сосед, старый дядя Том, с которым я успел перекинуться парой слов, сказал мне со вздохом, что за последние два года отец очень постарел, и его волосы стали совсем седыми. А он гордился тем, что в его годы седина добралась только лишь до висков.
– Он стал похож на привидение, – поделился со мной дядя Том (который, к слову сказать, тоже изменился до неузнаваемости, и из полного сил мужчины стал слабым и немощным). – Я вообще перестал его узнавать. А глаза! Я помню, что даже если он грустил, то в его глазах постоянно светились огоньки… А потом они стали похожи на глаза мёртвого человека. Ну, знаешь. Когда человек живёт, а у него внутри всё давно уже умерло… Думаю, он так и не смог смириться с тем, что твоя мать умерла, малыш. Он слишком сильно её любил. Если человек любит кого-то очень сильно, то ему очень сложно смириться и отпустить… даже после смерти.
– Ну вот, теперь они, наверное, вместе, – ответил я.
– Да, – кивнул дядя Том, и на его лице появилось подобие улыбки – правда, немного натянутой и чересчур печальной. – Теперь они действительно вместе. И счастливы. Оба.
На кладбище было много новых могил – и имена на памятниках были мне знакомы. Мой учитель истории. Отец Бена. И ещё несколько людей, при мысли о смерти которых у меня невольно сжималось сердце. Человеческий век короток, и все мы когда-нибудь умрём – но нет ничего страшнее, чем видеть эти памятники.
Я открыл зонт, спасаясь от накрапывающего дождя, и Лиза взяла меня под руку, тоже пытаясь спрятаться от противной мороси.
Священник наконец-то закончил со всеми речами, и присутствующие начали понемногу расходиться. Я сделал шаг к могиле и замер, глядя в неопределённом направлении.
– Все мы смертны, сын мой, – сказал мне священник. – Господь забирает…
– О да, знаю, знаю, – перебил я – это прозвучало немного невежливо, но мой тон меня ничуть не заботил. – Господь забирает хороших людей к себе. Вы уже говорили это, святой отец. На похоронах мамы. Так?
Священник вгляделся в моё лицо и нахмурился. Вероятно, ему-таки удалось вспомнить, кто я такой, а, может быть, и нет – во всяком случае, он понимающе кивнул.
– Я говорю это лишь только потому, что это правда, сын мой. Иногда нам надо слышать слова
