Месть колдуна или Приключения медвежатника [Алекс Войтенко] (fb2) читать онлайн

Месть колдуна или Приключения медвежатника

Глава 1

1

…Сев в мягкое купе скорого поезда Воронеж-Москва, я как обычно, переоделся в свободный халат, слегка перекусил доставленным из вагона ресторана цыпленком-табака, свежим овощным салатиком, чашечкой кофе с бисквитом и заполировал все это стопочкой Шустовского коньячка. Затем почитал свежие новости, и решил, что самое время вздремнуть. Скорый поезд по этому маршруту движется не больше девяти часов, поэтому к завтрашнему утру, я буду выспавшийся, и свеженький как огурчик, что позволит мне сразу же провести рекогносцировку, и приступить непосредственно к делу. Тем более, что времени по большому счету, не так уж и много. Клиент, свалил из Первопрестольной очень ненадолго, и хотелось бы закончить со всеми делами, задолго до его возвращения. Все же шутки с колдунами такого класса, как Полиграф Дормидонтович Звероватый, несколько, скажем так, неуместны. Поэтому, хотелось бы к его возвращению, быть от этого места, как можно дальше.

Так-то понятно, что вычислит он меня на раз плюнуть, но артефакт к тому времени будет находиться в уже в руках заказчика, следовательно, претензий ко мне быть просто не может. Как говорится – «Бизнес, ничего личного». В конце концов, все мы небезгрешны, и сам Полиграф Дормидонтович, тоже не раз пользовался услугами людей моей профессии, в добывании нужных артефактов и ингредиентов, имеющихся у конкурента, но так необходимых ему самому.

Хотя бы исходя из этого, мстить исполнителю, дурной, знаете ли, тон. Если кто-то узнает о свершившейся мести, а узнают наверняка, то с ним просто не станут иметь дело. А это гораздо хуже, чем пропажа пусть и дорогого артефакта. Да и в конце концов, ведь это по большому счету, вина хозяина, хотя бы в том, что тот поскупился на должную защиту и посему прое…, простите, проворонил, так нужную ему вещь.

В том, что я смогу справиться с заданием, я ни грана не сомневался. В конце концов, я никогда не брался за то, с чем не смогу справиться. Поэтому сейчас, не забивая себе голову дурными мыслями, спокойно спал на мягком диване, предупредив проводника о том, что желаю подняться за полчаса до прибытия в столицу, привести себя в порядок, и выпить большую кружку кофе с круассанами.

Утром все случилось именно так, как и было задумано еще вечером. Легкий стук в дверь, прервал мой достаточно чуткий сон, и я объявил проводнику, что проснулся и, что уже через десять минут можно подавать. Зайдя в туалетную комнату оправился, привел себя в порядок, после ночных грез, и пока еще в халате присел к столу, просматривая вчерашние газеты и дожидаясь проводника с заказанными блюдами. После его появления позавтракал, переоделся в партикулярное платье, и уложив свои вещи в саквояж, и приготовив свой рабочий чемоданчик, вновь взялся за газеты, ожидая прибытия поезда на Казанский вокзал.

Сойдя с поезда, оставил положенное проводнику, и поймав экипаж отправился в одну из гостиниц города. Никогда не любил показного шика. Всегда предпочитал привлекать к себе как можно меньше внимания, и в тоже время никогда не скупился стараясь приобретать лучшее. Вы спросите, как можно совместить эти два понятия. Да очень просто. Зачем снимать номер в фешенебельном отеле, переплачивая втрое, за те же удобства, которые я смогу получить в более скромном заведении, за более низкую цену, при этом не особенно выставляя на показ самого себя. Может я в чем-то и не прав, но для моей работы, подобный выбор, я считаю, вполне оправдан.

Расположившись в номере, вызвал цирюльника, который привел в порядок мое лицо и слегка подравнял волосы. После чего, выйдя из номеров, вызвал извозчика и отправился на променад, указав ему точный маршрут, где я хотел бы побывать, при этом, приказал не торопиться. Спешить мне было некуда, а вот рассмотреть все пути подхода и ухода, было необходимо. Водитель кобылы, провел свою коляску по всему маршруту, с той скоростью, и останавливаясь в тех местах, где мне было угодно, после чего я приказал возвращаться назад. В итоге остались довольны все. Я тем, что изучил нужную мне обстановку, и подходы к объекту, а извозчик, достойной оплатой своего труда. Причем настолько достойной, что их обычное: «Добавить бы надо», или «Овес нынче дорог», даже не прозвучало.

Сейф от Швейцарской фирмы «Waldis Tresore С*» честно говоря меня совсем не впечатлил. Хотя продукция компании и была широко разрекламирована по всему миру, но по большому счету, её надежность была несколько преувеличена, как впрочем, и ценовая политика компании, которая уж никак не может порадовать среднего покупателя. А уж об изделиях премиального сегмента не стоит и вспоминать. Впрочем, реклама – двигатель торговли. А здесь реклама была настолько агрессивной, что казалось, любой взломщик, скорее повесится от тоски, едва увидев марку этого сейфа, нежели возьмется его вскрывать.

Вешаться я не собирался, поэтому, замки сейфа, которых оказалось целых семь штук, плюс магическая защита от взлома, упирались против меня в течении получаса. Следующим моим шагом было изъятие артефакта. Оставленный вместо него конверт, неким содержимым, должен был завершить дело, поставив жирную точку. О том, что там было написано я не то, чтобы не догадывался, а даже не забивал себе голову о том. Моим дело было изъять артефакт, представляющий собой небольшой медальон с большим синем камнем. И исполнить некоторые действия. Заказчики порой придумывают такое… Впрочем сейчас все было достаточно благоразумно. Артефактом нельзя было ни в коем случае касаться открытых участков тела. Поэтому заказчик требовал, чтобы я работал в перчатках и куртке с длинными рукавами. Куртка была заменена рубашкой, что тоже вполне отвечало требованиям заказчика, а без перчаток я и так никогда не работаю, чтобы не оставлять отпечатков. После того, как артефакт был изъят с постамента, следовало тут же поместить на пстамент письмо, врученное мне заказчиком. В письме, по заверению клинта были лишь добрые пожелания и ничего более. Да и проверка на скрытые заклинания, не выявила никаких подвохов.

Не найдя в этом ничего предосудительного, тем более своими действиями я вроде бы не должен был как-то активировать эту вещь, я выполнил все, что требовалось заказчику. Взял артефакт в левую руку, опустил ее вниз, затем правой положил на постамент письмо, которое едва коснулось основания, как тут же взорвалось мелкими искрами, заполнившими все пространство открытого сейфа, и на его месте мгновение спустя, начала раскручиваться воронка портала. Нет, я конечно всегда предполагаю, какие-нибудь пакости со стороны владельца сейфа, но чтобы нечто подобное делал заказчик, со мною впервые, а сомневаться в том, что все это происходит именно по его вине не приходилось. В этот момент у меня сильно зачесался нос и поэтому, без какой либо задней мысли, да и откуда ей взяться, если перед глазами происходит, нечто невероятное, поднял левую руку и почесал его. Видимо в своей оплошности, нечаянно коснулся цепью талисмана лица, потому что в следующий момент, почувствовал, как ожившая цепочка, змеёй бросилась на меня обвивая мою шею. Еще мгновением позже пачувствовал сильный жар у основания шеи, там, куда юркнул артефакт, выскочивший из руки, следом за затягивающей мою шею цепью, которая как удавка обернулась вокруг нее с такой силой, что трудно было дышать. Я просто не успел, ничего исправить, тем более, что находился в непосредственной близости от воронки. Был бы хотя бы сейф не слишком большим, я бы попытался захлопнуть дверь, но когда дверь весит больше пары тонн, и превышает твой рост, как минимум на полметра, подобной резвости ждать не стоит. Ко всему прочему, я и сам, как понял мгновением спустя, оказался в некотором оцепенении, из-за захлестнувшей шею цепи, и просто не мог шевельнуть даже пальцем. И поэтому секунду спустя, меня просто втянуло в зев раскручивающегося портала, и я потерял сознание….

…Я пришел в себя, еще находясь в дреме. Во всяком случае, перед пробуждением, я ясно увидел улыбающееся и очень довольное лицо Полиграфа Дормидонтовича, и его двигающиеся губы, пытающиеся донести до меня какую-то мысль, которая довольно скоро как бы соткалась в моем сознании.

- То ли еще будет. – Ясно было услышано мною. А мгновением позже я проснулся.

- А, где это я?

Моему изумлению не было предела. Вместо строго аскетичного помещения хранилища, где я недавно находился, или же несколько вычурного с претензией на роскошь, гостиничного номера, пусть не в самой шикарной, но и вполне приличной Московской гостиницы, у Нескучного сада, моему взору предстали голые металлические стены, и кованые решетки, какого-то вагона, окрашенные шаровой краской. Еще большее удивление вызвали сплошные деревянные полки в три яруса. Причем в средний ярус, была добавлена дополнительная секция, в результате чего, только возле выхода из этого помещения, можно было встать во весь рост. Зато благодаря этому получилось дополнительное спальное место. Пусть и не такое длинное как на боковых полках, но тем не менее, достаточное для не слишком высокого человека.

От удивления, граничащего с шоком, я некоторое время, не мог выполнить ни слова. Чтобы хоть как-то прийти в себя, занял сидячее, насколько это было возможно, положение, но понял, что долго так не усижу. Все-таки я находился на самом верху, а высота, между полкой и потолком, была такая, что здесь можно было только лежать. Подхватив свой походный чемоданчик, осторожно, чтобы не потревожить дремлющих на средних полках людей, я просочился вниз, иокинув взглядом нижнюю часть камеры, а это была именно она, попытался найти себе местечко, чтобы присесть.

Увы, свободных мест не было, да и люди сидели здесь настолько плотно, что втиснуться куда-то не представлялось возможным. Все же постарался быть вежливым и поэтому произнес.

- Здравствуйте, господа. А не просветите ли вы меня, что это за место, и вообще, что здесь происходит?

В ответ раздался оглушительный хохот. Отсмеявшись, один из мужчин все-таки произнес.

- Так, «столыпин» же, что тут непонятного.

- Столыпин? – удивленно переспросил я. – А при чем тут покойный Петр Аркадьевич?

Тут вытаращились уже на меня.

- Какой такой, Петр Аркадьевич. Вагон это – Столыпинский.

- Ах да, простите, сразу не понял вашего выражения. – Бросив взгляд на сидящих людей, заметил жмущегося к решетке самого молодого из них.

- Молодой человек, уступите пожалуйста место, я все же старше вас по возрасту, да я вижу, как вас клонит ко сну, а я освободил там полку, на третьем ярусе, можете перебраться туда. Вам там будет наверняка удобнее, чем здесь.

Молодой мужчина, хотел было возразить, но едва услышал про освободившееся место, тут же поднялся со своего и полез на верх. Я же не став дожидаться дополнительного приглашения, занял его место, и поставив свой чемоданчик возле стены, облокотившись на него спиной, достал из внутреннего кармана своей куртки небольшой дорожный хьюмидор, извлек из него сигару, откусил кончик, специальной гильотинкой, и закурил с помощью небольшой зажигалки, краем зрения отслеживая реакцию на мои действия у окружающих меня мужчин.

- А куда, мы собственно направляемся? – Спросил я, прерывая затянувшееся молчание.

Мой вопрос, вызвал не меньшее удивление, чем прозвучавший несколько ранее. Мужчина, сидевший напротив меня, слегка оскалился, а затем с явным раздражением произнес.

- Откуда ты взялся, такой умный? Одет как фраер, куришь кубинские сигары, одеколоном от тебя несет за километр. Кто ты есть вообще?

- Я? Да человек. Работал совсем недавно по одному сейфу, а тут нарвался на нехорошую ловушку. И вот сейф остался там, а я не пойми где, и неизвестно когда. Что же касается моего аромата, так, что же, от меня по вашему должно дерьмом пахнуть? Впрочем, если кому-то не нравится мое общество, могу и уйти. Я не настаиваю, да запахи тут у вас скажу, не очень. А сигара, кстати - Яванская.

Смех в камере заглушил мои последние слова.

- Уйдет он! Ты посмотри, чудило на решетку, да у тебя пальцы сквозь нее не пролезут, чтобы замок открыть. Ну давай открывай, хоть посмеемся, как корячиться будешь.

Я скосил глаза на встроенный в решетчатую дверь камеры, замок. После чего презрительно произнес,

- Этот примитив, открывается на два полу вздоха. Это вам не Швейцарский сейф «Waldis Tresore С*» с семью запорами, и магической поддержкой от взлома, а обычная заводская безделушка, рассчитанная на школьников начальных классов, и на тупых вертухаев считающих, что если ключ проворачивается туго, значит и запор сверхнадежный. Вы, лучше подскажите, если эту дверцу открыть, что ждет нас за нею.

- Чем ты открывать ее будешь, специалист, гребанный?

- Пусть это вас не волнует. При желании могу и внешнюю стенку вагона вскрыть. Немного дольше, но тем не менее. Но вы мне так и не ответили на два вопроса. Куда направляется этот поезд, и что меня ждет за этой дверью.

- Поезд идет в Комсомольск-на-Амуре, а в коридоре маячит вертухай из солдатиков. Просто, как вы, уважаемый, успели заметить, здесь несколько пованивает. Потому он и устроился в конце коридора, возле открытой форточки. И коридор видно, и свежий воздух из окна. - Произнес один из мужчин, сидящих подле меня.

- Комсомольск?! Не слышал, впрочем Амур большая река, а кроме солдатика в коридоре кто-то есть?

- А вам не все одно. Отсюда не сбежишь. Кроме этой дверцы еще в конце коридора дверь в тамбур возле уборной, и еще одна на выход. Железнодорожные ключи представляете?

- Простите, трехгранные?

- Именно. Вот такие и нужны. Согласен, при должной сноровке замок на этой двери откроется любым гвоздем, если разумеется сможете подобраться к нему с той стороны, но вот дальше, придется уже помучиться. А время не остановишь. Пуля она быстро летит, а у караульного пистолетик на ремне.

- И все же я попытаюсь. Не хотите ли компанию составить, а то как-то неудобно. Все же попутчики. Может, кому из вас хочется на волю, а вы тут прозябаете.

- Все это болтовня. – Вмешался другой мужик. – Согласен, Комсомольск, далеко не райское место. Но и трехгранный штифт без ключа не открыть.

- Такой подойдет? – Достав из-за спины, свой рабочий чемоданчик, я положил его на колени, и приоткрыл крышку. Сидящий рядом со мной зэка, краем глаза заметил его содержимое, и охнув, от восхищения, слегка отстранился от меня в сторону. Я же тем временем достал нужный ключ и показал мужичку напротив.

- Итак, господа, если вы хотите продолжить умные беседы здесь, не смею вам мешать. Но если согласитесь составить мне компанию, следует обсудить, кое какие детали. Так каким будет ваше положительное решение?

Как итог, со мною согласились пойти трое, еще одного сватали на должность барашка, или лося, но честно говоря, мне подобное решение не очень понравилось. Да и не зима за окном, а лес уж всяко человека прокормит, если, разумеется, человек знающий. Почему я набирал спутников, а не собирался идти один. Но и здесь присутствует рациональное зерно. Не то, чтобы я был меценатом, или пытался помочь всему миру, как раз наоборот, но кто-то же должен прикрывать мне спину. Мало ли. Пока выберешься из вагона всякое произойти может, а так хоть какая-то надежда. Да и в дальнейшем, тоже не помешает человек, знающий к кому можно обратиться. Хотя так надолго я уже не загадывал. Зато, уже после нескольких минут разговора, стало понятно, что тот портал перенес меня не просто в арестантский вагон, но и вдобавок мир оказался далеко не тот, к которому я привык. Один вопрос, владеют ли вертухаи особым даром или чутьем, вызвал только очередную порцию смеха. Поняв, что здесь надо мною либо насмехаются, либо никогда не видели настоящую стражу, в которую и принимают-то далеко не всех, а только умеющих распознавать эмоции, и способных хотя бы элементарно угадывать поведение. Впрочем, косвенные вопросы, заданные в момент обсуждения, явно дали понять, что здесь больше рассчитывают на технологии, чем на личный дар, и хотя бы это меня уже радовало.

Брошенный в сторону охранника узор познания, только подтвердил мои мысли, заодно и расставив все точки над Ё, рассказав мне о том, как построена система охраны, в одном отдельно взятом вагоне поезда. Как оказалось, здесь все было очень запущено. Караул, состоявший из одного прапорщика, и семерых подчиненных, нес службу следующим образом.

Четверо из состава караула, занимали посты, согласно расписания, но с некоторыми оговорками. При этом получалось, что молодежь, только недавно призванная в армию была вынуждена стоять на часах, и изображать из себя бодрствующую смены, как раз под утро, в так называемые собачьи часы. Получалось, что по уставу, положено стоять на посту два часа. Но так как, караул не меняется в течении всего конвоя, а это несколько суток подряд, было решено вместо двух часов, стоять вдвое больше. С одной стороны вроде бы и выгоднее. Ведь отстояв четыре часа на посту, затем отсидев те же четыре часа в коридоре изображая из себя бодрствующую смену, можно было спокойно заваливаться спать сразу на восемь часов. Но тут вступал в силу устав караульной службы, говорящий о том, что спать позволительно, только в ночное время суток. То есть с двадцати двух часов вечера и до шести часов утра. Кроме того, согласно тому же уставу караульный вообще не имел право спать на службе более четырех часов. Разумеется и здесь имелись некоторые послабления, но учитывая то, что молодежь в дневное время занималась наведением порядка, то отдохнуть было просто некогда.

А учитывая то, что недавно призванным доставалась как правило такая смена, что стоять и бодрствовать приходилось в ночное время суток, то на сон оставалось совсем уж мало времени. В итоге, уже сейчас, стоящий на посту солдатик, откровенно клевал носом, а тот, который изображал бодрствующую смену, уже бессовестно дрых в коридоре, неподалеку от купе караула. Все же остальные, то есть двое оставшихся часовых, из старослужащих, один солдатик из резерва, повар, помощник начальника караула, и сам начальник, бессовестно спали. Тем более, что ближайшая остановка поезда по расписанию намечалась на семь утра, и до этого момента, ничего тревожного просто не ожидалось.

Действительно. Часовой на посту, бодрствующая смена, на подстраховке, осужденные по камерам, а на дворе четыре часа ночи. Поезд же летит сквозь Сибирские леса, безостановочно уходя все дальше от цивилизации. Кого опасаться в таком разе?

Глава 2

2

Собачья смена, неумолимо приближалась. Точнее сказать она уже началась и тихой сапой двигалась по сонному вагону, похоже совсем не собиралась заканчиваться. Стрелки часов, висящих на стене в отсеке для караула, казалось, совсем обленились, и почти не двигались. Рядовой Рахмаджон Шарыпов, отодвинулся от открытой форточки, и решил пройтись по коридору. Не то, чтобы он был доблестным служакой и свято исполнял свои обязанности. Как раз наоборот. Просто стоя у открытого окна, он слегка замерз, даже несмотря на то, что благоразумно одел шинель, заступая на пост, все-таки ветер залетавший в форточку был холодным, но даже несмотря на это, он в какой-то момент понял, что если будет продолжать стоять на одном месте, то просто заснет, несмотря ни на что. Ни на холодный ветер, дующий ему в лицо, из-за чего он уже основательно простыл и покашливал. Не очередная сигарета, неизвестно какая по счету, выкуренная за последние два часа нахождения в коридоре, не помогали. И дело даже было не в том, что он боялся заснуть, а скорее в том, что в этом случае был шанс падения на заплеваный и грязный коридор, по которому даже ступать ногами было страшно.

Хорошо хоть с курением не было проблем, и курить пусть и не в открытую, но все же дозволялось. Во всяком случае, пока этого не видит начальник караула. Но прапорщик Каширин, прекрасно понимая, что до утра никому не понадобится, уже с вечера накатил стаканчик самогона, и мирно почивал в собственном купе, похрапывая под стук колес.

Рахмаджон, плелся по коридору, подволакивая гудящие ноги и мимоходом заглядывая в камеры, где-то в душе завидуя находящимся там и мирно спящим заключенным. С одной стороны, подобная служба ему даже нравилась. Все же проходить службу в поездах, пусть даже охраняя осужденных, гораздо веселее, чем просто через день заступать в наряд по кухне или же в караул по части. Или с утра до вечера намывать хозяйственным мылом и щеткой казарму, либо бесконечно выметать плац от пыли и случайно упавших березовых листьев, редкими пощипанными метлами.

С момента начала службы, он всеми фибрами своей узбекской души, возненавидел русские березы, рядком высаженные вдоль плаца и пешеходных дорожек всей территории части, и снежные зимы. Едва на деревьях появлялись первые листочки, как часть из них, тут же оказывалась на земле, как будто мстя бежному узбеку не понятно за какие грехи. И сколько не мети асфальт плаца, вышедший из казармы старшина, тут же находит нечаянно упавший листочек, и мести приходится заново. Зимой и того хуже. Снегопады практически непрестанны, и стоит только сгрести снег в кучу, как приходится начинать все сначала, потому что нападало еще больше.

Другое дело конвой. Да тяжело, но зато гораздо спокойнее да и выгоднее. Разумеется его, как молодого пока не подпускали к торговле, но деды, едущие с ним в одном карауле уже развили кипучую деятельность продавая «пассажирам» тройной одеколон, по десятке за флакон или чай по пять рублей за стограммовую пачку. Водки в этот раз не было, или до нее еще не добрались, но целый ящик одеколона, состоящий из тридцати флаконов, загруженный в вагон перед отправлением, опустел уже больше, чем наполовину. Он только и успевал, что подносил дедам новые флаконы, и выбрасывал опустевшую тару за окно.

Если так будет продолжаться и дальше, то к концу службы, и он приедет домой вполне обеспеченным человеком. Тем более, что в роте рассказывали о том, что тот же Таймураз Качарава, когда-то служивший в роте, едва уволившись на дембель уже на следующий день подъехал к части, на собственных «Жигулях» и ни у кого не возникло даже доли сомнения в том, что куплена машина была за деньги, полученные от торговли водкой и одеколоном.

Дойдя до туалета Рахмаджон развернулся, и уже собрался было идти в обратную сторону, как его негромко окликнули. В принципе, разговаривать с зэка, никто не запрещал. Ну, а чем еще можно заняться на посту, и как иначе продать тот же одеколон или чай, если ты будешь молчать и отворачиваться. Да и просто поговорить, кому от этого будет хуже. И зоновские байки можно послушать, да и время пролетит быстрее. Правда не всему рассказанному стоит верить, но Рахмаджон был твердо уверен, что его-то точно не смогут обдурить ушлые заключенные. В голову тут же пришло воспоминание от услышанного недавно рассказа.

Служили у них в роте два дружка, которые были просто помешаны на зоновских маклях. Маклями в части называли поделки из зоны, будь то красивый нож, плетеное из проволоки колечко, красиво оформленная деревянная рамка под фотографию, или скажем сделанные зэка нарды, шахматы, домино. Правда те же нарды или шахматы, редко доходили до простых солдат, оседая у начальства, но то, что такие поделки существуют знали все, да и у ротного были такие вот нарды, подаренные ему командиром шестой роты, бойцы которого охраняли зону, в Семилуках, что под Воронежем. И так как находились они в его кабинете, все солдатики их видели не однажды, и очень завидовали капитану Синелову. Коробка раскрывающаяся в игровое поле, была украшена искусной резбой в восточном стиле, а какждая шашечка, вообще представляла собой произведение искуства, до того была хороша. Внутреннее поле тоже было украшено арнаментом и покрыто лаком, так, что завораживало взгляд. Рахмаджон очень завидовал нначальству, и ему очень хотелось заполучить к дембелю, нечто подобное.

Вот дружки и мухлевали, выменивая все, что только можно у зэка. Правда или нет, неизвестно, но рассказывая ему о том случае старослужащий, вспоминал это со смехом. Вроде бы по его словам, загорелось друзьям вставить себе зубы. Почему-то к стоматологу, который имелся в полку, они не захотели обращаться, хотя он был достаточно опытным, и вставлял зубы всем, причем совершенно бесплатно. Но этим двум, почему-то захотелось поставить зубы так, как это делают умельцы на зоне.

Технологию, поговорив с осужденными в очередном конвое, узнали доподлинно. Как оказалось, для этого брался стальной гвоздь, примеривался к нужному месту, обтачивался напильником, а затем, осторожно и аккуратно облицовывался по наружной поверхности рандолем, то есть цыганским золотом. После чего, просто сажался на клей суперцемент. Правда, перед тем как этот гвоздь облицевать, нужно было этот рандоль отполировать и в обязательном порядке проверить, правильный ли это рандоль, или же стоит поискать другой? Правильным считался тот, который не тускнеет после того, как его проверяли специальным составом. Якобы объяснивший им эту технологию осужденный не знал, чем именно проверяется рандоль на правильность, но все же посоветовал обратиться к кому-нибудь еще. Ведь друзья ходят в конвои, вот и найдут там себе человека знающего.

И специалист с полным ртом золотых зубов нашелся. Очередной старый зэка, посоветовал друзьям применить для этого мелко разжеванную селедку с черным хлебом. Причем жевать ее, нужно было минут десять, перемалывая в однородную кашицу, которую, как оказалось можно даже сохранять. Более того, осужденный сказал, что если друзья снабдят его селедкой, то он приготовит им порцию этого вещества, правда потребовал с них за это пачку черного чая, ну, а как иначе, ведь он будет стараться для них.

Что самое смешное, они ему полностью поверили. Принесли из кухни караула, тушку селедки иваси, половинку черного хлеба и металлическую коробочку из-под зубного порошка. Разумеется, не был забыт и чай. К концу конвоя, им была выдана остро пахнущая масса неизвестно чего, но с некоторым ароматом селедки, лука и напутствием в том, что, массу можно хранить бесконечно долго. От времени она нисколько не теряет своих свойств, которые только улучшаются. Но если вдруг она начнет подсыхать, нужно просто взять нужное количество, разжевать его и оно вновь будет готово к употреблению.

Коробочка с остатками этого вещества, была найдена старшиной роты, во время очередной генеральной уборки. Так как он не знал, что это такое, решил отдать на анализ в медсанчасть полка. Тем более, что незадолго до этого кому-то из солдатиков пришла посылка с небольшим количеством анаши, и почти половина из имеющихся в роте старослужащих загремели на пятнадцать суток на губу, потому что как следовало из рапорта дежурного по части: «Беспричинно смеялись, указывая друг на друга пальцами, а любой вопрос обращенный к ним, воспринимался ими, как лучшая шутка Петросяна, и сопровождалась гомерическим смехом». И теперь, старшина Савраскин опасался, а вдруг эта гадость очередной наркотик, присланный в посылке и незамеченный им при распаковке.

Результаты анализа, выданные медсанчастью полка, привели его в ступор. Как оказалось, в баночке находится перемолотое с черным хлебом, и начавшее загнивать, филе селедки, с добавлением к этой массе некоего количества мочи взрослого мужчины, переболевшего венерическим заболеванием, нескольких граммов махорки и табачного пепла. Все это наводило на мысль, что кто-то срыгнул недоеденную селедку, бросил в баночку окурок, а чтобы он не тлел, залил все это собственной мочой, и тщательно перемешал.

Разумеется, баночка с содержимым, изрядно пованивающая к тому времени, было брезгливо выброшена на помойку, а когда на вечерней проверке был задан вопрос, кому принадлежит эта гадость, друзья, тут же попытались что-то вякнуть на счет того, что это очень нужная в хозяйстве вещь. Правда, после того, как старшина зачитал состав этого вещества, один из дружков, тут же сорвался со всех ног в туалет, удерживая возле своего рта ладонь. А второй уже со следующего дня долго светил фонарями на обеих глазах, рассказывая всем, как упал с лестницы, наступив на кусок мыла. Дружба разумеется с того дня, тут же сошла на нет. (Кстати реальная история)

Конечно ничего жевать Рахмаджон не собирался, но узнать зачем его позвали было любопытно. Тем более, что хоть его и не подпускали к торговле одеколоном, у него все же была надежда, и потому во внутреннем кармане гимнастерки, все же лежал флакончик «Сирени». Разумеется, это был не «Тройной одеколон», но выручить хотя бы пять рублей, он все же надеялся. А там лиха беда начало. Вот только стоило ему слегка согнуться, как он услышал странный вопрос, от сидящего возле самой решетки, к его удивлению, прилично, в отличие от всех остальных, одетого зэка приятно пахнувшего дорогим одеколоном.

- Скажи мне мой юный друг. Ведь дважды, два – четыре?

- Да, - несколько удивленно, но уверенно, ответил солдатик.

- А два плюс два, тоже четыре?

- Конечно!

- А три плюс три шесть?

- Разумеется.

- А почему тогда трижды три девять?!

От последнего вопроса Рахмаджон прекрасно знавший таблицу умножения, сложения, и даже когда-то в школе легко возводил числа в степень, впал в ступор, не понимая почему такие разные ответы. И поэтому не успел даже вскрикнуть, когда дверь, ведущая в камеру, вдруг окатилась в сторону, а Рахмаджона схватив его за руки и полы шинели втащили в камеру. Мгновение спустя он почувствовал сильный удар по голове, и потерял сознание. Здесь его быстро освободили от ремня с пистолетом и шинели. Связали руки шнурками от обуви, в рот затолкали, какую-то вонючую тряпку, и тут же засунули бедного солдатика под нижнюю шконку, к обитающему там, опущенному - Анке-пулеметчице. Разумеется, последнего звали как-то иначе, но для Рахмаджона, это не имело особенного значения.

Между тем, его шинель, перепоясанная ремнем с кобурой, правда уже без пистолета, была напялена, на другого обиженного. И он был выпровожен в коридор, где вскоре и занял место в его конце, у двери со стеклянным полотном, закрывая своим телом весь вид, на коридор.

Между тем, из камеры, куда только что запихнули, потерявшего сознание солдатика, одна за другой, выскочили четыре тени, и не особенно рассусоливая, быстренько просочились в тамбур вагона, плотненько на ключ заперев за собой входную дверь. И как только они исчезли из поля зрения, дверь ведущая в камеру, тут же сама собой прикрылась, огораживая оставшихся там осужденных от центрального прохода. Рахмаджону, пришедшему в себя, тоже не оставалось ничего делать, как подергавшись некоторое время, и поняв, что самому ему не удастся развязать руки и выдернуть изо рта вонючий кляп, сделать еще несколько попыток освобождения, а после успокоиться и заснуть, прижавшись к Анке, чтобы согреться. Все же пол был изрядно холодный и почему-то сырой.

Тени, между тем собрались в тамбуре, и я глянув в боковое окно, а затем в центральное, вдруг обратил внимание, что Столыпинский вагон, прицеплен к товарному с тормозной площадкой. Нет, ну разумеется, можно было открыть боковую дверь, попрыгать на землю, а потом попытаться выбраться из этой передряги лесами. Но почему-то мне показалось, что тормозная площадка товарного вагона будет гораздо лучшим вариантом, развития событий. Тем более в голове тут же возникла очередная мысль, показавшаяся мне более рациональной, чем первая.

Поэтому недолго думая решил воспользоваться именно этим вариантом. Открыв дверь ведущую в сторону товарного вагона, предложил попутчикам перебираться именно туда. Сам же я ушел последним, вновь закрыв дверь на ключ. Даже если преследователи очнуться чуть раньше ожидаемого, пока разбудят проводника, пока найдут ключ, пока откроют, будет уже поздно. К тому же я совсем не хотел останавливаться на достигнутом. Тем более, что появилась такая оказия.

Увы, не все такие умные как я. И пока я закрывал за собой двери, большая часть моих попутчиков, перебравшись на тормозную площадку товарного вагона, продолжили движение, и спустившись на нижнюю ступеньку подножки попрыгали на землю. Причем мне удалось удержать только последнего, схватив его за воротник.

- Ты куда, придурок? – в сердцах воскликнул я.

- Так ведь все… - недоуменно начал он.

- Все в дерьмо бросились, и ты за ними нырнешь? Идиот. Запомни, мальчик. Всегда лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Хотя если хочешь, можешь, конечно, прыгать.

- А что делать?

- Сейчас увидишь.

Положив свой чемодан на пол, я открыл его и достал из него небольшой фонарик. Когда идешь на дело, важно, чтобы у тебя имелось все и на все случаи жизни. Закрыв свой чемоданчик и задвинув его чуть в сторону, я зажег свет и подозвал к себе паренька. По большому счету, я сейчас спас ему жизнь, ведь его и брали с собой, только для того, чтобы при нужде съесть. А так глядишь еще и поживет бедолага. Осветив сцепку я указал ему на два крана, которые необходимо перекрыть. Конечно, мое задание не прибавило ему храбрости и он уже наверное подумывал о том, что лучше бы спрыгнул с поезда, чем рисковал покончить собой под колесами вагонов. Но я все же убедил его, что ничего страшного в этом нет. Наконец парень спустился и перекрыл вначале один, а следом и другой кран. После того как он поднялся обратно действовал уже я. Спустившись на нижнюю ступеньку подножки, я взялся за кривой рычаг, соединенный со сцепным устройством, и резко потянул его вверх, расцепляя вагоны.

Если бы, краны не было бы перекрытыми, машинист сразу же увидел бы падение давления в системе, и понял бы, что один из вагонов расцепился. Разумеется, тут же последовало бы торможение, и моя задумка бы не удалась. К тому же из-за оборванного шланга и падения давления сразу же срабатывают тормоза. И расцепленный вагон может остановиться. Поэтому закрыв краны, я предупредил это действо, а вот расцепив вагоны, без падения давления, я заставил отцепиться Столыпинский вагон, который продолжит движение по инерции, и остановится несколько позже. Поэтому есть вероятность, что расцепку заметят далеко не сразу. К тому же поезд, на котором находился в этот момент я с мальчиком, за это время может уйти очень далеко. Именно на это я и рассчитывал, перебираясь сюда и расцеплявшая вагоны.

Похоже, мальчик, испугался недавнего моего требования, и потому, едва я спустился на подножку вагона, как тут же не став дожидаться моего появления, спрыгнул на землю с другой стороны площадки и похоже побежал догонять ранее спрыгнувших зэка. Наверное, быть съеденным оголодавшими побегушниками ему казалось более разумным, чем продолжать поездку со мной. Впрочем, баба с воза, кобыле легче. Скатертью дорога, мне же проще, не надо оберегать пацана, от неосторожных шагов.

Между тем поезд не останавливаясь летел по ночному лесу, а Столыпинский вагон, с каждой секундой отставал все дальше и дальше, и наконец скрылся с моих глаз после очередного поворота.

Я же, утроившись поудобнее, дотянулся до чемоданчика, открыв его подвесил на крючок свой фонарик, обеспечив минимальное освещение, и достав из недр чемодана дежурный бутерброд, решил перекусить, чтобы несколько привести в чувства свои нервы.

То, что этот мир далеко не мой, я уже отчетливо понял. Даже вагон, в котором я только что, ехал в какой-то там Комсомольск-на-Амуре, и то имел большие отличия от арестантских вагонов, моего мира. Там бы я наверняка провозился много дольше, да и вряд ли побег оказался бы таким легким как здесь, все же стража там, обладает даром эмпатии, и любая попытка побега сразу же становится им известной. Конечно есть способы обмануть и их, но все же так просто, сбежать бы не получилось. Да и это странное слово – Комсомольск? Что это такое интересно, на чью-то фамилию, ну никак не похоже, хотя есть некоторое сходство с французскими корнями, но все же несколько отдаленное. Да и где та Франция, и где Амур. Ну да ладно, будет день будет пища. Пока же мне нужно хорошенько отдохнуть, чтобы к утру оказаться свеженьким как огурчик. Дел предстоит много, и затягивать с этим не стоит.

Глава 3

3

Наверное, самым счастливым, после всей недавней передряги, оказался именно Анка-пулеметчица. Ну, а что? Во-первых, подваливший солдатик, сразу же привнес с собою тепло, и поэтому, обняв и прижавшись к его телу, Анке стало так хорошо, что он даже на какое-то время задремал. Правда, не надолго, потому что вдруг нащупал своими тонкими музыкальными пальчиками, что-то твердое, лежащее во внутреннем кармане, гимнастерки солдатика. Этим «твердым», оказался флакончик дешёвенького одеколона «Сирень». А уж запах, так мечтательно защекотавший его ноздри, стоило открутить крышечку, и поднести флакон к своему носу, так и вообще вознес его на седьмое небо. Разумеется, будь он на воле, даже не подошел бы к такой дешёвке и наверняка презрительно сплюнул, услышав подобный запах. Но это там, а здесь все совсем иначе. Еще пару раз нюхнув флакончик, он тотчас испуганно закрутил крышку, не дай Брежнев, этот запах учует кто-то сидящий на шконке. Мало того тотчас отберут, так еще и бока намнут, мало не покажется. Поэтому осторожно высунувшись из под лежанки, Анка осмотрелся, и убедившись, что в камере, во-первых, стало меньше народу, а во-вторых, те что остались, вытянулись во весь рост и во всю храпят, ту же нырнул обратно. Здесь, оперевшись на локоть левой руки, он слегка привстал, осторожненько снял крышечку флакончика с одеколоном, затем заткнув пальчиком выходное отверстие, раскрутил флакончик вокруг центральной оси, заставив содержимое вращаться, и тут же перевернул одеколон над своим ртом. Разумеется, находящаяся в нем жидкость тут же вылилась в глотку, и во флаконе не осталось ни единой капли. Проглотив считай сотню граммов ароматизированного спирта, Анка, выдвинул из дальнего угла кружку с остатками воды и сделал несколько глотков, уже ощущая, как блаженное опьянение мягкими волнами расходится по всему его телу, добавляя некую эйфорию в голове, и приятное легкое головокружение.

Сам флакончик был тут же закупорен крышечкой, и положен во внутренний карман, чтобы хоть иногда извлекать его оттуда, ощущать сохранившийся дивный аромат, и вспоминать вкус божественного напитка.

- Неплохо было бы и закурить, для полного счастья. – Подумал он. И тут его взгляд, остановился на лежащим неподалеку от него, спящем солдатике.

Уже ни мгновения не сомневаясь в своих действиях, Анка прошелся по карманам Рахмаджона, и вскоре перед ним находилась практически полная пачка «Примы», коробок спичек, военный и комсомольский билет, и чистенький беленький платочек, свернутый в несколько слоев квадратиком. Кроме этого под воротником, обнаружились две иглы, с обмотанными вокруг них черной и белой нитками, которые тот час, сменили своего хозяина и оказались под воротником Анки. Может для солдата три рубля, и считались огромными деньгами, но для зоны это было вообще ни о чем. Впрочем, Анка не побрезговал и ими, вернув в карманы владельца, только документы, которые точно были ему не нужны. Все остальное заняло места в его собственных карманах.

Закурив сигарету, и сделав глубокую затяжку, он критическим взглядом окинул своего подопечного, подумывая о том, можно ли ему поживиться еще чем-то необходимым для жизни. И тут его взгляд упал на сапоги. Пожалуй, это было самой наилучшей добычей. Сапоги, были тут же сдернуты с ног Рахмаджона, и после примерки, были признаны годными к эксплуатации. Обмотав реквизированными портянками свои ноги, и натянув сапоги, Анка рискнул даже встать во весь рост и притопнуть ногой, убеждаясь, что сапоги оказались впору, и теперь ни одна падла, не сможет доказать, что это ни его обувь. После чего заправив голенища под штаны, чтобы те не бросались в глаза, расстегнул китель Рахмаджона, и развязав тому руки, вынул левую руку из рукава гимнастерки, после чего расправил одну его полу на полу, улегся на нее прижавшись к солдатику всем телом, и вскоре пригревшись, уже радостно похрапывал рассматривая розовые сны, пришедшие вместе с легким опьянением, от выпитой «Сирени», выкуренной сигаретой и давно забытого тепла в нижних конечностях, пришедшего вместе с портянками и новенькими сапогами.

* * *

Беглецы зэка, оказавшиеся на свободе и спрыгнувшие на землю, некоторое время оставались на месте, поджидая, почему-то задержавшегося мутного товарища, которому все же удалось выполнить все, что он обещал. Но тем не менее особого доверия к нему, так и не появилось. Кто его знает, с какой целью он все это организовал. Поэтому посовещавшись между собой, мужики решили не затягивать, и пристрелить того, при первом удобном случае. Как говорится: - нет тела, нет дела. Тем более, что сейчас имелось чем. «Макарка» с запасным магазином, надежно лежал за пазухой Фрола, и только ожидал появления этого мутного медвежатника, от которого за версту пахнет шпионом.

Ждать пришлось не долго, но появился вскоре не этот медвежатник, а баранчик, взятый с собой в качестве живого мяса. И стоило только поинтересоваться, а где же сам герой дня, как беглые зэка, увидели то, что заставило их не задавать вопросы, а взять ноги в руки, и как можно быстрее покинуть это ставшее таким негостеприимным место. В то время, как поезд уходил, все дальше и дальше, арестантский вагон, оказался отцепленным, и потихонечку останавливал свой разбег. А в какую-то минуту, так и вообще остановился, как вкопанный, немного постоял на месте, будто раздумывая, что ему делать дальше, и парой секунд позже, все убыстряясь, покатил в обратную сторону, видимо скатываясь под горку. Это и стало тем моментом, когда беглецы, подхватившись, поскакали что было силы в лес, не оглядываясь по сторонам, и стараясь как можно быстрее, оказаться, как можно дальше от этого места. Решив, что разобраться, что произошло, можно будет и позже, а вот вернувшийся назад вагон, нес в себе немалую опасность быть замеченными, и пойманными.

* * *

Прапорщик Каширин, проснулся, когда еще только-только забрезжил рассвет. Сладко потянувшись на своей полке, некоторое время лежал, вспоминая последние мгновения сна, и прекрасную Любушку Якунину, которая хоть и была чем-то похожа на лошадь, зато в постели вытворяла всегда такое, что и рассказать, кому было стыдно и вспомнить приятно. Даже сейчас, в свои пятьдесят четыре, он не раз ощущал сырость при пробуждении, от ночных поллюций, когда она являлась ему во сне. Увы, на яву, она осталась в далеком прошлом, и прапорщик хоть иногда и вспоминал о ней, но нисколько не жалел о расставании. И даже в какой-то степени был рад, что в итоге они разбежались. Все же она была той еще… прости господи.

Пару минут, Сергей Александрович, еще нежился под теплым одеялом, когда в его голову вдругзакрались странные мысли.

- Интересно, - подумал он. – Почему я не чувствую покачивания вагона. Ведь это происходит постоянно, если вагон находится в движении. И не происходит только тогда, когда он стоит. Но если он стоит, значит мы приехали на станцию, где должны принимать новую партию зэка и сдавать тех, которые добрались до места. А если не доехали, тогда почему мы стоим? Может это какой-то разъезд?

Но насколько он помнил, не однажды следуя этим маршрутом, никаких разъездов, стрелок и подобной чепухи не ожидалось, за исключением разве что таежного поселка Студеновка, неподалеку от которого, собственно и находилась зона строгого режима. Посидев на своем ложе еще пару минут, прапорщик Каширин, решил подняться и посмотреть, что же происходит. И почему состав так долго находится на одном месте. Сунув ноги в сапоги, он поднялся, еще раз разведя руками, потягивая свое тело, и выглянул в коридор.

Один взгляд на происходящее, заставил его вначале очуметь, а затем заорать во все горло и с некоторым под взвизгом:

- Тревога! Мать вашу! Подъем сукины дети, всё блин просрали, кто отвечать будет? Я?! Хрен вам. Все нах сядем!

Разоряться действительно было из-за чего. Весь караул спал без задних ног в своем купе. Бодрствующая смена, занималась тем же самым, сползя с откидного стульчика на пол, положив под щечку пару своих кулачков, пошлепывая пухлыми губами, и пуская слюну до самого пола. Прямо за дверью висела шинель часового, закрепленная так, чтобы загораживать стеклянную дверь в коридор с камерами, а там…

Прапорщик Каширин схватился за сердце и сполз по стенке вниз, понимая, что песец подкрался незаметно. Хотя, что тут незаметного, все было как на ладони. В коридоре спокойно прогуливались осужденные. Некоторые из них присев на корточки о чем-то общались с зэка находящимися в других камерах, остальные совершали променад по коридору, а кто-то просто стоял у форточки, и спокойно смолил сигарету. А вот часового там не наблюдалось от слова совсем. И одно это говорило о том, что подкравшийся северный полярный лис, похоже, оказался отожравшимся до безобразия, и все это пахло далеко не Любушкиными прелестями из недавнего сна. А чем-то совсем вонючим, и мерзким.

Поднятый караул, навел порядок довольно быстро, да и сидельцы не особенно и сопротивлялись этому, прекрасно понимая, что в противном случае их ждут дополнительные срока. Ну, а так прогулялись, оправились без крика ругани и мата, спокойненько покурили, заставили обиженых навести в каменре порядок, и затарились водой на дольнюю дорогу, что еще надо простому сидельцу. Претензии, конечно, были, но скорее от тех зэка, которые оставались запертыми в камерах.

- Эй, начальник! - звучало, едва прапорщик Каширин появлялся в тюремном коридоре. – Нас когда на прогулку выпустишь?

После чего раздавался хохот. Разумеется никто не ждал никакой прогулки, да и не положена она была во время поездки, однако же весь вагон прекрасно знал о побеге, а подшучивать над начальником караула, вгоняя того в краску, и заставляя беспомощно сжимать кулаки, это же так приятно.

Рахмаджон Шарыпов, отыскался под нарами в первом отсеке. Причем, произошло это довольно смешно. Вначале всех зэка прогуливающихся по коридору загнали в камеру, несколько раз пересчитали, убедились, что четверых действительно не хватает, и вроде бы успокоились. Во всяком случае, насколько это вообще возможно при массовом побеге осужденных. И только спустя полчаса вспомнили о пропавшем часовом. Прапорщик Каширин ожидал уже худшего, спрашивая у зэка, куда подевался его караульный, но все разъяснилось довольно быстро.

- А, что его искать, вон он под шконкой с Анкой-пулемётчицей обнимается. Он у вас наверное тоже обиженный. – Кто-то из зэка заглянул под шконку. – Нет, ты только глянь, его здесь ищут, с ног сбились, а он там с Анкой в обнимку целуется.

Конечно же бедный Рахмаджон, ни с кем не целовался, хотя бы потому, что у него во рту, все так же торчал кляп, но получилось смешно, и весь вагон зашелся в хохоте. В итоге, бедного солдатика выволокли за ноги в коридор, вынули кляп и отправили мыться. Место под шконкой и так, никогда не оказывалось особенно чистым, а сейчас так и вообще сидящие в камере осужденные похоже постарались отыграться на ни в чем не повинном солдатике по полной. Мало того, что у него пропали сапоги, а все как один зэка, утверждали, что оставленные в камере разбитые гавнодавы, вкупе с портянкой, до последнего времени затыкавшей рот бедного Рахмаджона, принадлежали сбежавшему Гене Баранову, которого собственно и взяли с собой, в качестве живого корма. Тайга она такая, дилетантов не любит вот и приходится мясо с собой таскать. А чтобы оно раньше времени не испортилось, ему и подогнали новые сапожки.

Кроме пропавших сапог, было на что подивиться и еще. Казалось, что бедного солдатика использовали в качестве туалета, так от него несло старой мочой. Но тут открестились буквально все.

- Зачем нам обоссывать караульного, когда с середины ночи открыт свободный доступ к уборной? Ничего подобного не происходило, не надо на нас пургу гнать, начальник,мы порядок не нарушаем. А вот то, что солдатик дрыгнулся и расплескал полиэтиленовый пакет с мочой, который находился под шконкой, и который не успели вынести, сугубо его оплошность. Может ему нравится этот запах? Может он им вместо одеколона мажется. Кто вас вертухаев поймет?

Ответ вновь вызвал поголовный смех вол всех камерах, а прапорщик Каширин, окончательно осознал, что этот цирк, проходящий на его глазах, добром точно не кончится. И придется как минимум распрощаться со службой, и намечавшейся неплохой военной пенсией. И осознание этого так сильно ударило по его сознагию, что он схватившись за собственные волосы, взвыл от бессилия, хоть что-то исправить.

В итоге, Рахмаджон был раздет до исподнего и отправлен приводить себя в порядок. Благо, что в туалете караула имелся душ. Вода, конечно была чуть теплая, но уж лучше такая, чем вообще никакой. Ну, а за неимением сапог пришлось использовать разбитые ботинки. А куда денешься из вагона? Не будешь же босиком шлепать.

Пистолет, так и не нашли. Да и по большому счету и так было понятно, что искать его в вагоне не стоит. Не такие уж осужденные дураки, чтобы уходить в тайгу, не имея за душой ничего, и уж тем более ставлять его в камере, подставляя сидельцев. А пистолет, какое-никакое, а оружие. Может, кого и подстрелят. Глядишь, и Гена Баранов тогда выживет.

* * *

Арестантский вагон, подцепил проходящий по дороге пассажирский поезд. Произошло это правда ближе к полудню, но хоть так, а то сколько пришлось бы стоять на перегоне, одному богу известно. А в Студеновке уже был переполох. Поезд-то прошел, а арестантского вагона за ним не оказалось. И запускать встречный тоже было нельзя, да и по большому счету, где его взять тот встречный. Единственная мотодрезина, имеющаяся на разъезде, ходила по узкоколейке, между поселком и лесозаготовками, связаться с отцепленным вагоном, тоже было нечем, вот и решили ожидать следующий состав. Машиниста разумеется, предупредили телеграфом о том, что где-то там на перегоне остался вагон, но на этом и все.

К моменту прибытия вагона на разъезд пришло распоряжение о том, что караулу необходимо совершить плановый обмен осужденными с зоной в Студеновке, прицепить вагон к любому проходящему составу и двигаться дальше. В ответ ушло сообщение о побеге четверых зэка и произведенной ими диверсии. Тут же во встречном сообщении, пришел приказ, оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. И уже через каких-то два часа бедная деревушка Студеновка, в которой кроме находящегося неподалеку лагеря строгого режима, и самогонщицы бабы Фроси, настаивающей брагу по старинному, как она утверждала еврейскому рецепту, на клюкве с навозом, исключительно для придания нужного градуса, никаких развлечений не имелось, напоминала растревоженный улей.

По деревне шастали задумчивые офицеры и прапорщики, всех мастей, переваривая в своих организмах чудный вкус божественного напитка. В засаде сидели солдатики внутренних войск, ожидая появления беглых зэка, и тоже попивая местный самогон. А баба Фрося, расторговалась до такой степени, что у нее вдруг разом исчезли все запасы браги и самогона. Зато довольная до ушей женщина, сидела за столом, подсчитывала выручку и прикидывала, хватит ли ей этих денег, для покупки кооператива в Краснолесном, для любимой внучки, или все ж таки нужно срочно ставить новую брагу и гнать, по ускоренной технологии, пока солдатики еще здесь.

Впрочем, разборки длились недолго. Вскоре стали ясны все обстоятельства дела, караул, сняли со службы и отправили вертолетом в областной центр, для дальнейшего разбирательства. В вагон назначили новый караул из имеющихся под рукой солдат и офицеров внутренних войск и отправили по маршруту. С помощью кинологов определили место побега, и пустили вслед сбежавшим поисковую группу, впрочем, не особенно надеясь на успех. Времени, все же прошло достаточно много, да и тайга она такая, попробуй, найди там кого. В общем, всё встало на круги своя, и всё кажется, успокоилось.

Единственное, что осталось непонятным, так это появление пятого члена банды, который и организовал этот побег. По всем имеющимся в вагоне документам, делам с отметкой о статьях и сроках, сбежали именно четверо, и ни о каком пятом не было известно практически ничего. И в то же время, оставшиеся в камере осужденные, все как один утверждали, что пятый, причем медвежатник или шнифер по воровской профессии все же был. А кто еще мог открыть запертую снаружи дверь в камеру, или же вскрыть без шума и пыли двери, ведущие в тамбур арестантского вагона, да еще и закрыть их за собой, на замок? К тому же, несмотря на отсутствие, каких либо документов у начальника караула, в первой камере, до сих пор чувствовался аромат дорогого одеколона и табака, которые несмотря на довольно долгое время, так и не выветрились, и стойко держалмсь в помещении. А чуть позже нашелся крохотный окурок Ямайской сигары. Как оказалось зажилинный Анкой, который ни за что не хотел отдавать ее в руки следствия. И лишь после того, как ему предложили пачку «Примы», согласился на обмен.

Очень горевала баба Фрося, особенно после того, как оказалось, что заработанных на продаже самогона денег все-таки недостаточно, а тут еще местный участковый решил выслужиться перед понаехавшим начальством и подсуропил, сдав бабушку со всеми потрохами, изъяв у нее самогонный аппарат, самой последней модели, и вдобавок с новейшим медным змеевиком, привезенным совсем недавно любимым зятем. Баба Фрося в ответ затаила злобу, и поклялась перед образами, ни за что больше не наливать участковому, не на халяву, ни за деньги, пусть хоть подыхает с похмелья, и достав из подпола старую модель аппарата, созданную на основе проверенных чугунов, и вновь принялась за дело.

Наконец все поразъехались кто-куда, и деревня Студеновка, вновь погрузилась в древнюю Сибирскую дрему.

Глава 4

4

Спокойно перекурив, я решил, что негоже оставаться на тормозной площадке, у всех на виду. Кто знает, вдруг в арестантском вагоне присутствует телеграфная связь, как в моем мире, и на очередном полустанке у меня, попросят документы. А учитывая, что мой настоящий паспорт, вряд ли похож на любой здешний документ, это может привести, к нехорошим результатам. В общем поднявшись на верх, по имеющейся здесь лесенке, обнаружил, что полувагон, до самого верха заполнен какими-то мешками. Причем последние были до того пыльными, что я просто напросто побоялся даже перейти по ним, до следующего вагона в сцепке, из опасения, что после буду выглядеть так, что меня примут за какого-то спившегося грузчика. Хотя для маскировки это возможно и полезно, но все ж таки противно. Поэтому спустившись обратно, решил остаться на месте. В крайнем случае, попробую как-нибудь отбрехаться.

Впрочем, моего мнения не потребовалось. Заметив, как состав въезжает на какой-то полустанок и притормаживает, а у площадки находится грузовой автомобиль с фургоном, я просто перешел на другую сторону тормозной площадки, и дождавшись благоприятного момента, спрыгнул и направился вдоль поезда подыскивая для себя место, где-то в середине состава. И такое место, точнее товарный вагон, так называемая теплушка, довольно быстро нашлась. Воспользовавшись приоткрытой дверью, я тут же шмыгнул в нее и затаившись в темном уголке, некоторое время сидел, не особенно отсвечивая.

Судя по разговорам, раздающимся на перроне, о том, что из арестантского вагона совершен побег, никто не знал. А вот то, что этот самый вагон, по каким-то причинам отцепился и отстал где-то по пути, разговоры шли. Правда машинист наотрез отказывался бросать свой состав, и мчаться назад, чтобы притащить отцепленный вагон, мотивируя это тем, что все инструкции запрещают подобное самоуправство, а местный смотритель пытался доказать тоже самое, местному начальнику конвоя. В итоге, как я понял, удалось наладить связь с начальством, и товарный состав, в одном из вагонов которого я находился, двинулся дальше. Что-там произошло потом, меня уже не особенно волновало.

Пригревшись в уголке вагона я едва задремал, как во сне мне привиделся злой Полиграф Дормидонтович, требуя вернуть ему украденый мною артефакт, о котором я не знал не сном, ни духом. При этом меня с двух сторон держали за руки зэка, которым я организовал побег, а Фрол, один из них играл передо мною пистолетом обещая пристрелить при первой возможности, только из-за того, что ему не понравился запах моего одеколона. Анка-пулеметчица при этом, из-под шконки тянул полиэтиленовый пакет с какой-то желтой жидкостью, приговаривая, что это лучший одеколон специально для мутных шниферов и вертухаев от самого Ланкома. Колдун тягался с ним в остроумии и лез мне за воротник, пытаясь добраться до моего тела, и изрядно царапая его своими крючковатыми когтями. В какой-то момент вагоны дернулись в сцепке и я вывалился из своего сна обливаясь потом. А через каких-то четыре-пять часов, мы наконец въехали на стрелки, довольно большой станции, где я благополучно покинул свое насиженное место.

Станция, показавшаяся мне большой, таковой, по сути не являлась. Скорее большое село, обслуживающее разъезд. Но так или иначе, здесь находилось довольно много товарных вагонов, имелся довольно приличный перрон, и на станционном здании большими железными буквами было выведено слово «Лесорубск». Больше всего мне понравилось то, что судя по наличию окошечка кассы, и вывешенном над ним плакате с десятком маршрутов, уехать отсюда куда-то в сторону цивилизации не было большой проблемой. Во всяком случае, такие известные мне по моему миру названия городов как Томск, Красноярск, Иркутск, здесь присутствовали. Кроме них имелись даже такие, о которых я даже и не догадывался. Например, тот же Комсомольск-на-Амуре, или Новосибирск, И если о первом я слышал в вагоне поезда, то о втором скорее догадывался, что это переименованный Новониколаевск. Потому как слухи об этом ходили и у нас. Правда только слухи о том, что его хотят так переименовать, но когда это произойдет, было не понятно.

Еще мне больше всего понравилась местный банк, именующийся «Сберкасса». В принципе «Сберегательная касса» , точнее банк с таким названием, имелся и в моем мире, но вот только никогда не думал, что он может выглядеть так откровенно убого. Войдя в этот банк, увидел примерно полутораметровую по высоте стойку собранную из пошарпанных древесно-стружечных плит, оклеенных дешевыми обоями и находящихся за нею двух девушек кассиров. Колченогие стулья, скрипящие полы, и засиженные мухами шарообразные плафоны светильников. Позади них, возвышался огромный металлический шкаф сваренный, наверное, в местных дорожных мастерских, из чего придется. Во всяком случае на одной из его стенок было очень заметно, что ее собирали и сваривали из нескольких кусков бросового металла. При этом один из кусков виделся острым углом протянувшимся от задней части шкафа к передней, прилепленный внахлест к другим кускам грубой сваркой, и окрашеный суриком. Глянув на это убожище, решил, что до гордого звания «Сейф» он никак не дотягивает, и очень расстроился, поняв что здесь если что-то мне и обломится, то скорее не более, чем на легкий завтрак в станционном буфете, и место третьего класса, в проходящем поезде. Но хотя бы так.

Защита этой «кассы» оказалась столь же удручающей, как и все остальное здесь находящееся. Кроме двойных дверей, внутренней деревянной и внешней металлической, и достаточно толстых решеток на единственном окне, ничего другого я не заметил. Не было даже самой примитивной сигнализации срабатывающий от разрыва электрического контакта. О магической составляющей здесь даже не слышали. Впрочем о магии здесь, как я понял из разговора еще в арестантском вагоне есть упоминания только в детских сказках. Что в общем-то радует.

Вообще-то я ни разу не маг, и даже мимо не проходил. Так, знаю пару фокусов, изученных еще в школьные годы, и доступных практически всем, у кого имеется хоть капелька способностей. И хотя они у меня есть, но их уж очень мало, и они несколько специфические. В итоге, я способен бросить на кого-то так называемый «Узор познания» считав с его помощью кратковременную память. То есть узнать то, о чем человек думает именно сейчас, и его недавние переживания. Максимум это затрагивает сутки от текущего момента. Хотя иногда вполне достаточно и этого. В том же «Столыпинском» вагоне, благодаря этой способности удалось узнать систему охраны, и организовать побег.

Вторая моя способность состоит в том, что я могу заговорить, или скорее заболтать кого угодно. И это к сожалению не Гипноз. Была бы эта способность Гипнозом, было бы значительно легче. А так, несколько слов, некая нелогичность, и собеседник впадает в некоторый транс, или ступор, пытаясь переосмыслить навязанные ему мысли. Это состояние полностью зависит от собеседника. Что интересно, индифферентные флегматики выходят из него достаточно быстро. Видимо их внутренняя суть не позволяет сосредоточиться на какой-то определенной задаче, и как бы «растекаясь по древу» выводит испытуемого из транса.

Другое дело ярко выраженные целеустремленные холерики. С ними, как ни странно все гораздо проще. Их легко загнать в транс, и очень трудно вывести оттуда. Поставленную им задачу они будут решать, как говорится «до посинения», и могут зависнуть в этом состоянии до пары часов. Третья способность, из-за которой собственно я и занялся этим ремеслом, состоит в том, что я вижу металлы. Ну разумеется, можно было пройтись по городским улицам, собрать утерянные монеты, или скажем зайти на тот же пляж в городском парке или же на взморье. Граждане отдыхающие, вы не поверите, до того рассеянные, что после обычного солнечного летнего дня можно найти столько самых разных безделушек, что порой диву даешься.

И хотя подобное время препровождение, относительно честное, ведь по сути я нахожу потерянные вещи, не принадлежащие уже никому, но ужасно скучное. Вдобавок и здесь тоже имеются свои риски, буквально на ровном месте. Граждане мало того, что рассеянные, так еще и хитрые. И стоит только оброненной на жарком песочке у моря цепочке скрыться под слоем того же песка, как бдительная гражданка, тут же идет в полицию и пишет заявление о том, что ее наглым образом ограбили, сняв с запястья дорогую золотую вещь доставшуюся ей по наследству от любимой пра-пра-пра-бабули, на день конфирмации. Однажды именно такое заявление и стало поводом разбирательств. И единственное, что меня спасло от срока, так это то, что при мне в тот момент оказалось еще несколько подобных цацок, найденных тем же днем, и подходящих под описание, из ранее написанных заявлений. После пришлось продемонстрировать свои способности, и заплатить большой штраф.

Как оказалось, не все так просто в "Датском королевстве". По закону, я обязан сдавать найденное в специальный департамент, и после проверки, могу рассчитывать на вознаграждение, если на него расщедрятся граждане заполучив утраченную вещь. И только за те вещи, которые не указаны в заявлениях и ориентировках, я смогу получить свои законные двадцать пять процентов. Сразу же возникает, закономерный вопрос; А мне-то какая выгода от того, что я нашел утерянное? То есть я найдя что-то должен с почтением это вернуть и скромно и заискивающе ждать милости от гражданки потерявшей фамильную драгоценность. И спасибо-то не дождешься! И даже если эта вещь нигде не значится, наверняка тут же появится заявление от знакомой какого-нибудь полицая, которому эта вещь понравится. Да и ожидать законного вознаграждения от государства, вообще дохлый номер. Всегда найдется подходящий предлог, чтобы это вознаграждение не выплачивать. И в конце концов, это просто скучно. Разумеется можно найти не совсем законную скупку драгоценных предметов, и пусть не за полную цену, но вполне безбедно жить за счет этого, но подобное занятие довольно быстро надоедает. Да, выгодно, не спорю, практически безопасно, но ужасно скучно. Другое дело взлом, когда ты стараешься разгадать как можно быстрее секрет очередного запора, или сигнализации, и при этом у тебя над головой висит топор возмездия, готовый обрушиться на тебя в любую минуту. В этот момент, я чувствую огромный прилив адреналина, отчего появляется азарт и скорость, а самое главное риск, который заставляет идти меня на дело снова и снова. Вот такая жизнь мне действительно нравится.

Именно потому, я и занялся своим ремеслом. Ведь, кроме того, что например, вижу металлы, скрытые в песке или грунте, я после некоторых тренировок, развил свою способность так, что вижу не только металл, но и устройство, например дверного замка. И если, например обычный шнифер, подбирается к сувальдам замка с помощью нескольких отмычек, сменяя их на ходу, и подбирая наилучшее сочетание на ощупь, то я сразу вижу, какая именно отмычка здесь подойдет лучше всего, и что именно следует отжать, а что сдвинуть, чтобы замок открылся как можно быстрее.

Кассу я взял этим же вечером. Стоило работникам этого учреждения завершить свой рабочий день, и закрыть двери, как я уже был можно сказать на низком старте. К моему удивлению, девушки, закрыв дверь, остались возле нее, продолжая болтовню, видимо не наговорились за весь день. Бывает, тем более лавочка, стоящая на перроне была хоть и деревянной, но все же достаточно удобной. Но как оказалось, болтали они не просто так, а ожидали приезда милиции. Это было уже интересно. С одной стороны меня здесь никто не знает, и потому вряд ли кому-то могла прийти в голову идея о том, куда я нацелился.

На всякий случай, решил немного повременить. Прошелся по перрону, нашел на какой-то лавочке забытую кем-то газету, и вновь вернулся, назад усевшись на тоже место, и принялся ожидать развития событий. Разумеется, можно было бросить узор познания и выяснить, что же такого произошло, если возле входа в Сберегательную кассу прохаживается местный милиционер, отходя от нее самое многое на десяток шагов. Но я давно зарекся бросать подобные узоры непосредственно перед основной работой. Мои способности восстанавливаются довольно долго, и потому это означает, что в критический момент, я не смогу быстро распознать механизм замка, и следовательно время его вскрытия увеличится.

И в тоже время, долго тянуть не хотелось. Единственный бутерброд, имеющийся у меня, я съел еще ранним утром, и сейчас, мой желудок, настойчиво намекал о том, что пора бы подкрепиться. Но увы, имеющиеся у меня купюры с изображением последнего Русского Императора - Константина, никак не походили на местные денежные знаки с головой, какого-то лысого мужика, больше похожего на пямятник. Да и размером местные купюры тоже сильно уступали моим. Поэтому мои никак не могли быть приняты за местные, как бы я не старался. Спустя ровно два часа, к дверям кассы, подъехала милицейская машина, и из нее выполз, а другое определение трудно и подобрать, полный мужчина, страдающий одышкой и едва стоящий на своих ногах из-за избыточного веса. О чем-то переговорив с находящимся у дверей милиционером, и видимо достигнув с ним консенсуса, толстячок присел на подножку транспорта, а бывший постовой, быстренько сорвался с места и пробежав два десятка шагов скрылся в здании местного вокзала.

Вскоре он появился вновь, неся с собой колченогую табуретку, которую и установил у двери кассы. И только после этого толстячок поднялся с насиженной подножки и, пройдя десяток шагов, опустил свою тушу на табурет. Скрип и стон, бедного предмета мебели, принявшего на себя этот вес, были слышны даже мне за пару десятков шагов. Упавший на табурет милиционер, дождался отъезда автомобиля, а спустя пару минут его подбородок медленно опустился на могучую грудь и милиционер засопел, погружаясь в объятия дремы.

Решив, что лучшего времени, мне не найти, да и судя по всему сменяются постовые каждые два часа, я отложил газету, подхватил свой чемоданчик, и сделал вид, что просто прогуливаюсь по дорожкам возле вокзала ожидая свой поезд, пошел, в сторону кассы. Мужичок в милицейской форме и погонами старшины, явно дремал, не обращая на меня совершенно никакого внимания. Но на всякий случай, подойдя поближе, я все же спел ему один из куплетов колыбельной, задействуя свою способность и погружая его в еще более глубокий сон, и спокойно приступил к вскрытию дверного замка.

Замки поддались легко и просто, и потому вскоре, я уже находился в помещении кассы. Пройдя через врезанную в стойке дверцу, на рабочую половину помещения, я дошел до стоящего там сейфа, положил на стоящий неподалеку стол свой чемоданчик, достал из него фонарь, и за какие-то тридцать-сорок секунд. Ну, ладно минуту, не больше, распахнул железную дверь.

Моему изумлению не было предела. На одной из полок лежали многочисленные папки, похоже с бухгалтерией этой кассы. Другая была отдана деньгам. Здесь перевязанная тоненькой резиночкой лежала тоненькая пачечька наличности, рядом с небольшим холщовым мешочком, в котором позвякивали монетки. Листик бумаги, лежащий под этим богатством, был похож на сводную ведомость, говорящую о дневной выручке. И сумма указанная там ввела меня вообще в удручающее состояние. Всего в наличии было сорок семь рублей купюрами разного достоинства и восемь рублей двадцать семь копеек мелочью. Таким образом, я стал богаче на целых пятьдесят пять рублей и двадцать семь копеек.

Миллионером я себя не чувствовал совершенно. Если и в других банках этой страны, я буду снимать такие суммы, похоже копить на старость мне придется очень долго. Хотя совсем недавно, ожидая смены милиции я прочел в газете объявление, в котором было сказано, что какой-то организации, требуется уборщица с окладом в семьдесят восемь рублей в месяц. Получается, что я за пару минут стал богаче почти на месячную зарплату уборщицы. Кроме сейфа в операционном зале имелся и кассовый аппарат, но в выдвинутом денежном ящике, я не нашел ни копейки денег, как и во всех остальных местах этого учреждения.

В расстроенных чувствах, я вышел из помещения кассы, не особенно заботясь о том, что шкаф, и внутренняя дверь кассы, остались открыты. Запер я только наружную, и то из опасения, что спящий милиционер проснется и поднимет тревогу, а я пока все еще нахожусь на станции. Позже я разумеется ее покину, но пока следует поберечься.

К моему удивлению буфет до сих пор работал. Правда предложенный мне стакан чая напоминал слитые остатки, недопитые ранее обедающими здесь гражданами, вареные яйца почему-то отдавали синюшным оттенком. Бутерброд с сыром, тоже оказался далеко не первой свежести, и был подсохшим, как со стороны хлеба, так и со стороны сыра. К вареной, но так же как и яйца отдававшей синевой курице, было даже страшно подходить, из опасения перенять эту синеву на себя. А больше здесь ничего и не было. Если не обращать внимание на жестяные банки с «Морской капустой», «Завтраком веселого туриста» и «Килек в томатном соусе» . Имелось правда еще печенье, в потускневших от времени выцветших, бумажных упаковках, и слегка помятые плавленые сырки «Дружба».

С трудом прожевав это непотребство, только из-за урчащего матом своего желудка, и отдав за все это целых, семьдесят семь копеек, приобрел еще пачку папирос «Беломорканал» за двадцать две копейки и направился к кассе. Здесь, как оказалось, билеты продавали, только по прибытию поезда. При этом стоянка ближайшего ожидаемого поезда, как впрочем, и любого другого останавливающегося на этом полустанке, редко превышала три-четыре минуты. Другими словами, пассажир, надеющийся отправиться в дальние края, должен был оплатить и получить свой билет, а затем стремглав нестись в сторону поезда, надеясь, успеть заскочить в свой вагон. Потому что несмотря на имеющиеся на руках билеты, заскочить в любой вагон, а после перейти в тот который был указан в билете было нереально, просто потому, что проводники никого не пускали в свой вагон без наличия купленного билета именно в него.

С моим полтинником, рассчитывать на что-то мягкое и удобное было просто неблагоразумно. Поэтому узнав цену и приготовив необходимую сумму для самого дешевого билета, в так называемый «Плацкартный вагон» я подошел на край перрона, и стоило поезду остановиться, сразу же обратился к проводнице, которая тут же указала, где мне следует искать этот самый вагон. Куда я и направился со всех ног надеясь, на то, что в вагоне окажется свободное место.

Глава 5

5

Вагон, не только оставлял желать лучшего, а был просто невыносим. Типичная скотовозка с поправкой на то, что здесь перевозили людей. Впрочем, от того, что вместо скота здесь были люди, становилось только хуже. Честно говоря арестантский вагон мне показался более привлекательным, он хотя бы был честнее, в том смысле, что предназначался для людей, подневольных, а здесь…

Едва переступил порог, как в лицо ударил запах. Даже не запах, а вонь. Настоянная, слежавшаяся за многие годы эксплуатации вагона, и лезущая изо всех щелей. Вообще создавалось впечатление, что с момента выхода вагона с завода, его как следует и не убирали. Так, слегка подметали, протирали полы, может быть столики, и обрабатывали угля и стыки какой-то гадостью. В итоге тараканов и прочей живности здесь заметно не было, но зато все углы были измазаны какими-то бурыми пятнами, с удушающим ароматом. И этот аромат справившись с таракнами, теперь пытался справиться и с людьми.

Не меньшие ароматы царили и в туалете. Правда здесь к неистребимому запаху мочи примешивалась вонь карболки, хлорной извести и еще какой-то химии, из-за чего стоило только посетить это чудо инженерно-санитарно-технической мысли, как я выскочил от туда, как ошпаренный, едва успев помочиться. На что-то большее я был просто не готов морально. И это несмотря на то, что форточка в кабинке была постоянно открыта, и вроде бы что-то там проветривала. Представляю что было бы будь иначе.

Не меньшим шоком для меня, оказалось то, что единственное свободное место в вагоне, оказалось на нижней боковой полке, у выхода в туалет. Дверью хлопали и днем и ночью. При этом, совершенно не заботясь о том, закрылась, она или нет. Но хлопнуть ею со всего размаха, было обязательным. Но вне зависимости от того, открыта эта дверь, или все же оказалась запертой, из тамбура доносились такие умопомрачительные ароматы, что моя голова начала кружиться уже через пару часов, после того, как поезд начал свое движение, тем более, что двигался он так, что все запахи сдувало в вагон, а не в тамбур.

Если вы думаете, что все ограничилось только запахами туалета, немытого вагона, давно не стираных носок, на грязных ногах выступающих за пределы верхних и нижних полок, из-за чего приходилось постоянно уворачиваться идя по довольно узкому проходу. Ко всему этому добавились запахи самой разнообразной еды, которую советские граждане, в целях экономии средств, брали с собою в дорогу. Кроме того в вагоне стоял постоянных шум, не прекращающийся ни на минуту. Кто-то ругался, кто-то пел песни, кто-то просто громко разговаривал. Ко всему этому добавилась беготня чьих-то отпрысков, затеявших игру толи в догонялки, толи в прятки, а однажды даже в футбол по узкому проходу.Вы бы слышали как возмущалась "яжмама" когда у ее отпраска отобрали мяч, и сказали, что вагон не место для подобных игр.

В итоге все эти ароматы, шум и мельтешение бегающей детворы, слились в такое непотребство, что я уже клял себя за то, что постарался несколько сэкономить, вместо того, чтобы вселиться в нормальное купе, и хотя бы не слышать и не обонять, половины того что здесь происходило.

Радовало хотя бы то, что билеты, я оплатил всего лишь до ближайшего достаточно крупного города, искренне надеясь, что там наверняка смогу заработать гораздо больше чем в Лесорубске. И дальше поеду уже более удобно чем сейчас.

Вагон ресторан, в который я все же выбрался, потому что легкий перекус в буфете перед отправкой, во-первых, совершенно не насытил мою утробу, а во-вторых, оставил после себя самые отрицательные эмоции, тоже в итоге оказался фактически повторением привокзального буфета, разве что на колесах.

Грязные засаленные столики, укрытые давно не стираными тряпочками, когда-то именуемые скатертями, а сейчас годные разве что на протирку обуви, но тем не менее лежащие на столах. Жирные столовые приборы, и салфетки не первой, и даже не третьей свежести, и грубый, ни на что не реагирующий персонал, ведущий себя так, будто они делают тебе великое одолжение. На вопрос:

- Что вы можете мне предложить?

Была выдана скороговорка:

- Борщ, солянка, пюре с рыбой, с котлетой, компот, чай.

На мгновение задумавшись, тут же услышал в свой адрес:

- Ну, вы будете заказывать или мне два часа возле вас торчать. – гнусавый голос официантки просто выбил меня из себя.

- Несите уж что-нибудь, - произнес я несколько рассеянно.

- Так бы и сказал, что комплексный, а то выбирает тут, завсегдатая из себя корчит, где таких идиотов штампуют… - последние слова удаляющейся официантки донеслись до меня когда та, уже скрылась на кухне.

Впрочем, ждать пришлось недолго. Вскоре она появился вновь, неся коричневый пластиковый поднос, и минуту спустя, вбросила мне на стол тарелку свекольного борща, с комком сероватой сметаны, плавающим среди капусты и свеклы, тарелку поменьше картофельного пюре с довольно крупной, в половину ладони котлетой, и стакан компота из сухофруктов. Борщ оказался достаточно горячим, каким-то безвкусным, и в тоже время отдававшим чем-то техническим. Во всяком случае плавающие по поверхности колечки жира, говорили о том, что что-то сюда все же добапвили, но это точно был не мясной продукт. Вообще создавалось впечатление, что его варили на одной свекле и капусте, а о таком продукте, как мясо здесь и не догадывались.

Котлета только подтвердила мои предположения. Судя по вкусу, здесь было намешано все что угодно но только не мясо. К тому же стойкий запах сельдерея, который я терпеть не могу, забивал буквально все. Единственным натуральным продуктом оказалась картофельное пюре, которое хоть и было с некоторым синюшным оттенком, но все-таки относительно съедобным. Компот сваренный из сухофруктов в самый разгар снятия урожая фруктов, это вообще что-то непередаваемое, но судя по тому, как ко всему этому относились за соседними столиками, похоже, явление вполне привычное. Съев все это, хотел было заполировать чем-нибудь более крепким, но после передумал. Мне почему-то подумалось, что поданный по моей просьбе коньяк, будет мало отличаться от самогона, и поэтому я задавил в себе эту мысль. Комплексный обед стоил один рубль шестьдесят пять копеек, но поданные два рубля были приняты с таким презрительным видом, затем с небрежностью брошены в карман фартука, уже удаляющейся необъятной официанткой, что я просто постеснялся попросить сдачи.

Всю ночь меня мучали кошмары. Вначале меня ловили на месте преступления рядом со вскрытым сейфом, в котором, кроме жалкой мелочи и почему-то дохлой мыши в углу, ничего не имелось, хотя судя по моему взмыленному виду, я потратил на него как минимум час. Затем, вырвавшись от рук милиции, убегал, преследуемый тем самым толстым милиционером, который охранял «Сберегательную кассу» в Лесорубске. Почему-то вместо пистолета, в правой руке милиционер держал кривой соленый огурец, а в левой поводок служебно-розыскного пса. При этом сам пес, представлял собой милую белую болонку с огромным красным бантиком на шее. Пес постоянно гавкал и старался укусить меня за пятку, и его «гавки» почему-то звучали в моей голове возмущенными словати той "яжмамы": - "Но это же ребенок! Ему нужно побегать!"

Вдруг все это исчезло и возле меня появилась пышущая здоровьем необъятная официантка из вагона-ресторана, которая швырнула на столик передо мною тарелку доверху наполненную обглоданными костями и рявкнула во все горло:

- «Жри, что дают, скотина!», - а следом за этим почему-то добавила. - «Разлегся тут, понимаешь, честным людям в туалет пройти невозможно!».

Надо всем этим сиял злобным оскалом рот Полиграфа Дормидонтовича насылающего на меня проклятия и требования вернуть украденный мною артефакт возвращающий молодость. При этом, его крючковатые клешни, всё так же тянулись к моей груди, и пытались добраться до моих внутренних органов.

Очередной удар по ногам заставил меня проснуться, и я сев на своей полке некоторое время приходил в себя, после тревожного сна и ночных кошмаров. Я, конечно понимаю, что Полиграф Дормидонтович, остался в том мире, и вряд ли может влиять на этот, но все же его появление в моем сне, меня несколько обеспокоило. Первым делом решил освежиться. Подхватив полотенце отправился в туалет. Увы последний, мало того, что был закрыт, так еще и из-за двери донеслось женское гнусаво-недовольное:

- Сколько можно дергать за ручку, разве вы не видите, что здесь занято. Я едва со стульчака из-за вас не упала!

Последние слова меня изрядно развеселили, поэтому я тут же произнес.

- Вы там поосторожнее, а то мало ли что! И спасти будет некому!

- Хам! – услышал я в ответ, удаляясь в другой конец вагона.

Здесь туалет был просто заперт на ключ. Пару раз дернув ручку, прислушиваясь, что происходит за дверью, и не уловив ни единого шороха, достал свой ключ, и провернув его в замке, тут же просочился во внутрь. Этот туалет отличался от того, что находится на другом конце вагона, как небо и земля. Идеально чистый, с новеньким рулоном туалетной бумаги в держателе возле унитаза, который был даже снабжен пластмассовым кругом, и на который, не нужно было влезать с ногами. Впервые за последние пару дней, я почувствовал себя человеком, со всеми удобствами усевшись на унитаз. После того подошел к умывальнику, взглянул в зеркало и вздрогнул от неожиданности.

Еще вчера я чувствовал себя человеком в полном расцвете сил, как тот Карлсон, из моего мира, который живет на крыше в Стокгольме, и раскручивает всех в округе малышей на варенье и сладости. То есть для своего сорокалетнего возраста, я выглядел довольно моложаво и свежо. Но сейчас на меня из зеркала смотрел человек, которому едва можно было дать лет тридцать не более. Седина, пробивающаяся на моих висках, куда-то исчезла, кожа на лице разгладилась, и даже волосы слегка потемнели. Не знаю, с чего произошел подобный эффект, но мне это определенно нравилось. И если это будет продолжаться и дальше, то я буду только рад. Разумеется, если это омоложение в итоге остановится годах на двадцати-двадцати четырех. Но даже если нет, то все равно такая постановка вопроса, меня вполне устраивает, во всяком случае пока. Хотя. В сознании тут же возник колдун вещающий о том, что я украл у него амулет возвращающий молодость. Похоже тот артефакт на заказе которого я погорел и был тем самым амулетом, и он, каким-то образом переместился со мною в этот мир. Впрочем, если задуматься каким, становилось вполне понятно. Ведь я сам того не осознавая активировал его в тот момент, когда разворачивалась воронка портала. Наверное поэтому и колдуну сейчас не спится спокойно и он старается заставить меня вернуть эту вещь ему. Но как это сделать, я просто не понимаю. С другой стороны, если бы даже знал, как это сделать, вряд ли пошел бы на это. Ведь колдун вряд ли может меня здесь достать, а я и так потерял очень многое оказавшись непонятно где.

Приведя себя в порядок, я осторожно приоткрыл дверь, вышел из туалета и пошел по проходу в сторону своего места. Какая-то женщина, сидящая во втором отсеке, удивленно посмотрела на меня и спросила.

- А, что, туалет возле купе проводника уже отремонтировали?

- Не могу сказать точно, но он вполне работоспособен и сейчас открыт.

Женщина тут же подхватилась, и побежала туда. Дойдя до своего места, повесил полотенце на просушку, а сам взяв папиросы и спички вышел в тамбур, чтобы перекурить. Вернувший через пять минут обратно в вагон, застал разгорающийся скандал возле дальнего от меня туалета. Проводница, всеми силами пыталась вклиниться в очередь, чтобы закрыть туалет на замок, а стоящие там женщины, оборонялись всеми местами своих тел, не пуская ее туда. Чтобы там она не говорила, туалет был для нее потерян. В этот момент по громкой связи пронеслось объявление о том, что состав въезжает в Омск, и через полчаса прибудет на центральный вокзал города.

Проводница, тут же сориентировалась и объявила, о начале санитарной зоны, и теперь ее уже было не остановить. Выпроводив из туалета очередную пассажирку, она заперла его на замок, а затем та же участь постигла и туалет в дальнем конце вагона. Я свернув в скатку свою постель, развернул столик, и присел за него любуясь видами из окна. Посидев так недолго, заметил, что поезд подкатывает к товарной станции и слегка притормаживает.

- Почему бы мне не сойти здесь? – Подумал я. - Место ничуть не хуже любого другого. В конце концов прогуляюсь по пригородам, а там и определюсь как поступать дальше. Достав из-под лавки свой чемоданчик, открыл его вглядываясь в содержимое, а потом, решил, что прихваченное полотенце, будет мне компенсацией, за все неудобства полученные в поездке. Аккуратно свернув его, уложил в чемодан и уже собирался встать, как заметил молодую женщину в отсеке напротив, явно не успевшую посетить санузел, и потому чувствующую себя не очень хорошо. С другой стороны, расписание всем известно и она могла бы встать чуть пораньше. Скажу честно, я бы не особенно этим заморочился, если бы она была одна. Но возле нее стояла десятилетняя на вид девочка, которой явно тоже очень хотелось туда попасть, но было уже поздно.

Поднявшись со своегоместа, и подхватив чемоданчик, я слегка склонился к голове женщины, и произнес.

- Я открою, только осторожней, а то будет скандал.

Женщина, явно поняла мои слова, и поэтому тут же поднявшись со своего места, взяла девочку за руку, и едва я прошел мимо туалета, попутно провернув ключ в замке, тут же юркнула вслед за мной, и тихонько вместе с ребенком просочилась в туалет, успев произнести:

- Спасибо!

Впрочем, я к тому времени уже выходил в тамбур, поэтому не ответил. Да по большому счету ответа и не требовалось. Открыв выходную дверь, я осторожно высунулся из нее, и убедившись, что поезд идет по первому пути, то есть никаких проблем с моей безопасностью не предвидится, спрыгнул с вагона, захлопнув за собой дверь.

Передо мною лежало большое поле, заросшее подсохшей травой и бурьяном, по которому вилась тропинка. На другом краю поля росли деревья, и время от времени проезжали автомобили. Решив, что там я точно выйду куда-то к людям пошел в сторону дороги. Выйдя на дорогу, заметил метрах в двухстах впереди здания какого-то завода, и закурив очередную Беломорину, пошел в ту сторону. Это действительно оказался завод, но больше всего меня обрадовала столовая, расположенная возле его проходной, которая оказалась уже открыта, несмотря, на довольно раннее время. А полная тарелка свежесваренных пельменей, полстакана сметаны, и горячее какао со свежей булочкой, полностью примирили меня с происходящим, и наверное впервые за последние два дня я досыта наелся.

Еще большую радость принес табачный киоск, обнаруженный неподалеку. А самое главное, что в нем имелся неплохой выбор сигар. От удивления, я даже поинтересовался у продавщицы, спросив про сигары. Та в ответ махнула рукой, сказав, что их полно в каждом киоске, и их поставляют с Кубы, вот только никто не покупает. Цены действительно кусались. Все-таки девяносто пять копеек за одну "Корону", это дорого. Я в столовой за полную тарелку пельменей заплатил гораздо меньше. Но тем не менее, все же приобрел одну из сигар, и пачку болгарских сигарет «Опал», решив попробовать их на вкус. Где-то слышал, что они гораздо мягче и приятнее Беломора. Сигара конечно оказалась здорово пересушена, но тем не менее это было лучше, чем папиросы. Вообще-то сигару не принято тушить. Считается, что затушенная, а после вновь прикуренная сигара, приобретает гадкий вкус, но выбора пока не имелось. У меня оставалось всего тридцать пять рублей с мелочью, и было не до шика. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Тем более, нужно было найти жилье, что-то сообразить с документами, и наконец, найти нормальный банк или ссудную кассу, чтобы обзавестись деньгами, чтобы не считать каждую копейку.

С жильем, оказалось все достаточно просто. Ради интереса задал этот вопрос бабуле из табачногго киоска и тут же получил обрадованный ответ.

- А, тебе милок надолго ли надо?

- Я пока не знаю бабушка. Вот приехал на завод, устраиваться, а тут оказывается мест нет в общежитии. Буду искать, что-то другое, но пока найду, надо где-то жить.

Мне тут же была предложена комната, за десятку в месяц, был указан адрес, и бабуля выйдя из киоска подробно объяснила, как туда пройти, и к кому обратиться.

- Ежели, что, сказывай Марфа Ильинична из "Табакерки", послала.

Адрес оказался довольно простым улица 47-рабочая, дом сорок восемь. Я даже переспросил от удивления. Оказалось, что действительно так и есть, у кого-то Горисполкоме очень богатая фантазия, и рабочие улицы плодятся как кошки в марте.

- Но это еще ничё, а вот есть еще тридцать четыре Новониколаевских улицы, так это вообще смешно. Новониколаевск уже считай полста лет, как Новосибирском зовут, а улицы все Новониколаевские. И их число, все так же растет, как на дрожжах.

Добраться оказалось довольно легко, просто пошел дальше по Барабинской, на которой сейчас находился, добрел до АЗС, там пересек железнодорожные пути и через десяток-другой шагов, оказался на месте.

Домик оказался так себе. Точнее хозяйка такая же старушка – Божий одуванчик, что и бабуля в табачном киоске. Сама она, жила во вполне приличном домике, а вот летнюю кухню, с дровяной печью, и металлической кроватью сдавала за десятку в месяц, любому желающему. И, в общем-то, отбоя от соискателей не наблюдалось. До вчерашнего дня здесь жил какой-то студент, но он уехал на практику, как раз на два месяца, и потому комнатка освободилась. Правда с меня тут же потребовали «докУмент». Сказано было именно так с ударением на У, но ввиду отсутствия докУмента, как такового, пришлось воспользоваться своим наговором. В итоге, оказалось, что вполне убедил старушку в том, что с бумагами у меня все в порядке, и наконец заселился в небольшой домик, когда-то игравший роль летней кухни.

Глава 6

6

Я не успел даже опробовать мягкость набитого соломой матраца, как раздался стук в дверь. Подумав, что это пришла хозяйка по какому-то вопросу, без задней мысли открыл дверь и был ошеломлен тем, что прямо у порога, меня подхватили под руки, надели браслеты, и только после этого зачитали мои права.

Как оказалось, в милицию поступила жалоба от неизвестного, что в город якобы прибыл вор-рецидивист, готовящий какое-то преступление. И что самое интересное, приложенная к заявлению фотография была довольно сильно похожа на мою. Разве что на ней, я выглядел, несколько старше. В снятой мною летней кухне, тут же был устроен обыск, в результате которого у меня изъяли тридцать пять рублей и сорок две копейки денег. Кроме того был конфискован хьюмидор, нож для обрезания кончика сигары, и сама сигара, точнее ее окурок, оставленный мною на вечер. Все это было сочтено крадеными вещами, потому как:

- Советский человек, не станет курить буржуйскую сигару!

- А почему тогда они во всех киосках продаются? – Удивленно переспросил я.

- А вот как раз для того, чтобы выявлять пособников буржуев и капиталистов!

- Так ведь сигары Кубинские, а это социалистическая страна?!

- Рот закрой!

Все верно, не можешь доказать свою правоту, заткни собеседника и будешь прав. Особенно когда ты мент, и служитель закона, а все остальные преступники по определению, явные, или потенциальные. Хорошо хоть мне был оставлен мой чемоданчик, в котором из личных вещей, помимо пары нательного белья, двух пар носок, нескольких платочков и честно украденного в плацкартном вагоне вафельного полотенца, находился только несессер с мыльно-рыльными и бритвенными принадлежностями. Кроме того в нем же лежал батон, купленный по дороге к дому старушки, кусок вареной колбасы, граммов на триста, пачка черного грузинского чая и начатая пачка Беломора, которую я бросил в чемодан, после того как купил болгарский «Опал».

Мент, который в присутствии двух подручных и бабки-хозяйки проводил обыск в снятом мною доме. Сразу же указал на мой чемоданчик, выдав глубоко продуманную мысль.

- Сразу видно опытного вора-рецидивиста! – Воскликнул он, указывая на сам чемоданчик и его содержимое.

- Небось, знал, что по твоему следу идет доблестная Советская милиция, вот и приготовил на случай задержания! – Ехидненько добавил он.

- Скорее всего меня заложила проводница вагона, из-за этого полотенца, будь оно неладно – Подумал я, с сарказмом. - Это он еще половины того, что там находится, не нашел. А то бы не так пел.

Вскоре меня посадили в черный воронок и отправили в местный изолятор. Чемоданчик, с которым я не расстаюсь всю дорогу, на самом деле является произведением чемоданного искусства. Изготовленный из тонкого, около полмиллиметра толщиной алюминиевого листа, укрепленного по специальной магической технологии, он стал прочнее стального, и в тоже время гораздо легче обычного деревянного. Благодаря этому, удалось разместить в нем, небольшой тайник, расположенный под верхней крышкой, в котором находятся сорок высококачественных отмычек сделанных из этого же материала. Добраться до этого тайника не очень сложно, но без знания того, как это делается, практически невозможно.

Поверху, чемоданчик оклеен слегка потертой, для виду, кожей свирепого Дерматина, а изнутри оклеен обычной бумагой. Именно потому отличить его от обычного фанерного потертого чемоданчика невозможно. И отличается он от него разве что тем, что имеет на своих бортах два небольших крепления, через которые продета, обычная лямка, для того, чтобы можно было носить его на плече, для того чтобы руки были свободными. Помимо отмычек, в его чреве скрывается небольшой, но достаточно мощный фонарик, и разобранный коловорот. Иногда проще высверлить ячейку замка, чем подбирать под нее отмычку. Нож, и еще кое-какая мелочевка. Благодаря материалу, из которого все это изготовлено, общий вес чемоданчика, не превышает его деревянного аналога, и потому сравнить его вес и задуматься о возможных тайниках достаточно сложно.

Может и к лучшему, но пока все это происходило, время перевалило за полдень, и со мною никто не стал разбираться. Поэтому заселившись в камеру, к моему удивлению одиночную, я перекурил, поужинал имеющимися продуктами, запив их выданным тюремщиком пойлом, называемым им чаем, и не особенно расстраиваясь по поводу задержания, улегся спать. В конце концов, несмотря на фотографию, здесь за мною не числится ничего. Побег из вагона? Кто вам такое рассказал? Да я эти арестантские вагоны в глаза ни разу не видел. Ограбление «Сберкассы» - Какие, ваши, доказательства?! Ах, нету? И отпечатков моих пальцев нигде не обнаружено. Тогда извините. Придется вам выпустить меня на свободу, извиниться и вернуть и вернуть изъятые у меня деньги и документы. Как, так не было документов? А куда же они делись в таком случае? Бабка, у которой я снимал жилье видела их собственными глазами и она подтвердит. У меня их изъяли при задержании, как и сто пятьдесят, кровно заработанных рулей. Тридцать пять? Ничего не знаю, значит лейтенант, который меня задерживал большую часть присвоил себе, с него и спрашивайте. Ах, вы верите лейтенанту, больше чем мне? Что ж, в таком случае, я пишу жалобу прокурору и будем разбираться с тем, как вы покрываете оборотней в милицейских погонах.

Ночь прошла относительно спокойно. Относительно потому, что о том, что в мире существует такая интересная вещь, как санитарная обработка, здесь, похоже, не слышали. И потому, несмотря на то, что свет в камере горел всю ночь, клопам, кишащим во всех щелях камерных шконок, было на него совершенно наплевать. И потому жрали они меня, со всем своим клоповьим аппетитом. Впрочем, стоило мне, проснуться и занять вертикальное положение, как все они тут же попрятались кто куда. Перекурив, я подумал о том, что на столе их наверняка не окажется, тем более, что он металлический, и хотя спать на нем было бы довольно жестко, зато действительно клопов здесь не имелось.

Во сне я отчетливо увидел, как эти мелкие создания выстроились стройными рядами на краю шконок, и материли меня так, что я порой краснел, как девочка на конфирмации услышавшая мат пьяного матроса. А я же исполнял перед ними танец африканского жреца кривляясь и показывая язык, под музыку украинского «Гопака». https://dzen.ru/video/watch/635247b8432a596ab498c2ea?f=d2d

Колдун появился и на этот раз, он просто оказался одним из клопов, который вдруг вырос до огромных размеров, а затем вытянул в мою сторону свои многосуставчатые клешни и произнес какое-то проклятие. Оно оказалось до того сильным, что меня выгнуло дугой и по моему телу довольно долгое время проносились судороги. Все это было до того неожиданным и болезненным, что я проснулся. При этом, даже находясь уже в бодрствующем состоянии, я все равно ощущал дикую боль, хотя, сколько бы я не открывал рот, кроме чуть слышного сипения, из меня никаких звуков так и не вырвалось. Под конец всего этого, меня опять накрыло так, что я от неожиданности не удержался, скатился со стола вниз, отметившись заодно и на скамье, а затем упал на пол и наконец, окончательно пришел в себя, разглядывая многочисленные синяки, на своем теле.

Поднявшись с пола, решил что негоже валяться на грязном полу и потому, сняв куртку как мог отряхнул ее и очистил от грязи, собраной на полу, а снятую с себя рубашку решил простирнуть. Затем достал из чемоданчика походный несессер с принадлежностями, захотелось привести и себя в порядок, и чисто на автомате провел рукой по щеке. К своему удивлению, никакой отросшей за день щетины, совершенно не обнаружил. Тем лучше, подумал я, достал зубную щетку, выдавил на нее пасту, сунул щетку в рот и пошел к умывальнику, приводить себя в порядок. Замочил рубашку в холодной воде, намылил ее лежащим на умывальнике куском хозяйственного мыла, и слегка пошамкав, тщательно прополоскал, выжал и раскинул на краю скамьи, чтобы та подсохла.

Почистил зубы, умылся и взглянув в зеркало в очередной раз потерял дар речи. Вы не поверите, но я вновь стал моложе. И теперь мое отражение явно говорило о том, что мне не больше восемнадцати. Лицо выглядело совершенно молодым, без малейшего намека на морщины. Даже под носом имелись только слегка пробивающиеся усики, которых еще ни разу не касалась бритва. Несколько минут, я внимательно разглядывал свое лицо, затем убедившись, что все это вполне натурально, отправился к своему чемоданчику. Нужно было навести порядок, и исправить некоторые нестыковки. Еще разглядывая себя в зеркале, я выработал тактику, по которой и собирался действовать дальше, представляясь всем обиженным молодым парнем, взятым по ошибке, или же по глупости рьяным милиционером желающим выслужиться. Единственной проблемой, в моем случае было то, что я не знал что мне делать с документами. Любые мои слова касающиеся моего здешнего происхождения, проверялись на два счета. Поэтому нужно было выбрать такую тактику внедрения, которая бы выдержала любую проверку. Мой родной паспорт и имеющиеся у меня деньги моего мира, давно покоились в тайнике, и потому я совсем не беспокоился, что их обнаружат. Но даже, если это произойдет их вполне можно выдать за театральный реквизит. Действительно, кто поверит в то, что я прибыл из Российской Империи образца 1930 года, где до сих пор на троне сидит император, и его зовут Константином.

Открыв потайной отсек, я переложил в него бритвенные принадлежности из несессера, закрепив их там специальными зажимами. После чего закрыл тайник. Для чего я это сделал? Просто этими принадлежностями я пользовался ранее, следовательно, либо они мои, но тогда почему на моем лице нет следов бритвы, либо я их где-то взял. Если купил, почему они использованные? Проще спрятать часть вещей, чем придумывать объяснения. Что делать дальше, я просто не представлял. С одной стороны, можно было попытаться имитировать побои и потерю памяти. Я думаю, дури у меня хватит, чтобы например, поставить себе синяк под глаз, и тем самым имитировать побои, в дополнение к тем, синякам, что я получил скатившись во сне со стола.

А с другой стороны, наверное это лишнее. Во-первых, потому что в связи с изменениями меня всяко не смогут связать с прежним Михаилом Потаповым, а во-вторых, бабулю то, я убелил в том, что документы у меня в порядке, следовательно, она подтвердит, что видела их собственными глазами. А вот куда их дела милиция, сугубо их проблема. Сам же я вполне могу назваться своим настоящим именем, и выбрать себе место рождения и жительства где-нибудь очень далекою. Помню в вагоне говорили о каком-то городке Усть-Камчатске. расположеном где-то на краю света. Не думаю, что все это будут дотошно выяснять, тем более, что пока отправят запрос, пока он вернется обратно, пройдет как минимум месяц, следовательно все это время, меня придется кормить и обеспечивать жильем. Конечно, можно оставить и в изоляторе, но надеюсь невиновных все же отпускают на волю. Поэтому проще выдать мне хотя бы тот же паспорт, а вот те же аттестат об образовании, и приписное вполне могут и подождать ответа на запрос. Хотя не думаю, что это кому-то надо. В общем, решил остановиться именно на этом.

Размышляя о перипетиях своей судьбы, не заметил, как вновь заснул, и разбудил меня стук в дверь, и крики охраны о том, что пора вставать. Чуть позже появился шнырь, доставивший мне алюминиевую миску с водянистым картофельным пюре, в котором угадывались разварившиеся волокна чего-то мясного. Разумеется, ни о каком мясе речи и не шло, но хотя бы присутствовал его запах. В вагон-ресторане, не было и такого. Наверное, здесь пока не научились забивать отсутствие мяса специями и сельдереем. Ну да ничего, скоро какой-нибудь из тамошних поваров проворуется, и будет готовить здесь. Вот тогда и тут поймут, что до этого момента жили и ели гораздо лучше. Кроме картошки, была предложена кружка чаю, главным достоинством которой было то, что она оказалась горячей, и кусок серого хлеба, как ни удивительно свежего.

Не сказать, чтобы поел с удовольствием, но все же оказался достаточно сыт. Особенно после того, как покрошил в пюре остатки вчерашней колбасы, а к чаю употребил батон. После чего откинулся на скамейке, и с удовольствием закурил. Правда, только Беломор. Окурок сигары, вместе с гильотинкой и хьюмидором забрал мент, а «Opal» вертухаи изолятора, которые шмонали меня при вселении в камеру. Но тут уж ничего не поделаешь.

А через час меня вызвал на беседу следователь, до которого я так и не добрался, просто потому, что сменившийся охранник, просто не поверил в то, что Михаил Иванович Потапов вор-рецидивист сорока семи лет от роду и огромным стажем преступной деятельности и ваш покорный слуга, одно и то же лицо. Едва увидев мою физиономию, сразу же удивленно спросил.

- А где Потапов?

- Ну я Потапов. – Ответил ему.

- Не может быть? Тебе, что сорок семь?

- Восемнадцать недавно исполнилось.

- А звать как?

- Так Потапов же, Михаил Иванович.

- Ничего не понимаю. – Произнес охранник и захлопнул дверь перед моим носом.

Похоже, словам охранника никто не поверил, поэтому вскоре у меня в «номере» появились сразу трое. Какой-то капитан, майор и гражданский. Тот, что был одет в гражданский костюм оказался следователем прокуратуры, и представившись спросил.

- Ты кто, и как сюда попал?

Назвав свое имя, рассказал историю о том, как приехал в Омск из Усть-Камчатска, запомнилось почему-то это место из разговора с кем-то в поезде. Хотел устроиться на завод, но мест в общежитии не оказалось. Поэтому прошел по частному сектору и узнал, что бабуля улицы 47-Рабочая, дом 48 сдает комнату. Показал ей свои документы, по ее требованию, заплатил десять рублей за следующий месяц, и поселился в летнюю кухню, рассчитывая в ближайшее время найти работу и общежитие. Но тут приехали пьяные милиционеры. Надавали мне по почкам так, что до сих пор бока болят, и объявили, что я - Михаил Потапов вор-рецидивист, и по мне плачет тюрьма. Поэтому я срочно должен признаться во всех преступлениях, о которых мне расскажет следователь, и из-за этого мне скостят срок. А после, не слушая оправданий, отобрали все документы, деньги и отвезли сюда.

- Сколько было денег?

- Сто пятьдесят рублей. Я ж с Камчатки, там заработки неплохие, но и перспектив никаких. Потому и приехал сюда пока молодой.

- А документы, какие были.

- Паспорт, открепительный лист, приписное свидетельство в военкомат и аттестат о восьмилетнем образовании. Справка еще была медицинская.

Все же очень полезно прислушиваться к чужим разговором. Теперь я даже знал, какие здесь нужны документы, чтобы нормально устроиться и не бояться преследования.

- А когда меня отпустят? У меня даже папиросы заканчиваются, и вообще я не понимаю в чем моя вина.

- Не беспокойся, разберемся и отпустим тебя, если за тобой нет никакого преступления. - Произнес майор и все вышли из моей камеры.

Примерно часа через три, ко мне вновь заглянули, на этот раз среди пришедших был тот лейтенант милиционер, обещавший мне все блага за чистосердечное признание. Похоже, он еще не отошел от вчерашних возлияний, и был слегка навеселе. Но тем не менее сразу сказал, что я совсем не тот человек, которого он вчера задерживал и привозил в изолятор. Кстати и меня спросили, узнаю ли я этого мента. Я сказал, что узнаю. Именно он и притащил меня вчера сюда. И он же отбирал у меня деньги, документы, пенал для карандашей и окурок сигары, которую я купил, чтобы попробовать вкус. Оказалось, что окурок действительно был, и лейтенант подтвердил, что изъял у меня эту сигару и тридцать рублей денег, которые сдал в изолятор.

Моему возмущению не было предела.

- Но как же так, ведь вы забрали у меня сто пятьдесят рублей! Все что у меня было с собой! На что я теперь буду жить?

Мент попытался было, что-то вякнуть, но его быстро заткнули, и на этом очная ставка была завершена.

Весь день, я разыгрывал из себя нервничающего подростка, задержанного ни за что и ходил по камере из угла в угол, куря папиросы, одну за другой. Время от времени, то кормушка, то глазок открывались, ко мне заглядывал местный надсмотрщик, я чувствовал, как он покачивал головой, и уходил. На обед, выдали пустые щи из кислой капусты, осклизлые макароны с куском вареного минтая, и стакан компота из сухофруктов, который оказался даже чуть вкуснее того, что давали в вагоне-ресторане. Вечером были те же макароны с каким-то жиром и кипяток. Благо, что заварка у меня пока имелась, потому попил относительно нормального чая. Ночью, сразу же улегся на стол, не дожидаясь пока меня начнут поедать хозяева этой камеры.

А на утро, меня вновь отвели к следователю.

Глава 7

7

Довольно пожилой мужчина, представился старшим следователем Самаровым Ильей Михайловичем, и произнес.

- В связи с отсутствием доказательств, противоправных действий с вашей стороны, Михаил Иванович, с вас сняты все обвинения в незаконной деятельности. Но, в связи с тем, что вы утратили свои документы, до момента подтверждения вашей личности, вы лишаетесь, права свободного передвижения, по городу, так как в городе имеется несколько производств оборонного значения. Исходя из вышесказанного, принято следующее решение. В виду того, что вам уже исполнилось восемнадцать лет, вы с этого момента, призываетесь на службу в Вооруженные Силы Советского Союза, согласно закона, о воинской повинности. По вашему прошлому месту жительства будет отправлен запрос для подтверждения вашей личности, и в случае положительного ответа, по окончанию вами службы в армии, вы сможете восстановить утраченные документы, в рабочем порядке. Вам все ясно?

- Да, но…

- Никаких но. В противном случае, на вас будет заведено дело о бродяжничестве согласно статьи ст. 209 УК РСФСР "за систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством" предполагающей лишение свободы до двух лет или исправительные работы от 6 до 12 месяцев. Выбор за вами.

- Но ведь это сотрудники милиции, утратили мои документы и деньги.

- Вы можете это доказать?

- А разве не следствие должно доказывать вину подозреваемого.

- Вы правы – следствие. Мы, разумеется, разберемся с этим вопросом, как только получим подтверждение с вашего прошлого места жительства. А в армию вы, значит, идти отказываетесь? Что ж, в таком случае вступает в силу статья №13 УК РСФСР которая гласит следующее:

Уклонение военнообязанного от несения обязанностей военной службы путём причинения себе какого-либо повреждения (членовредительство) или путём симуляции болезни, подлога документов или иного обмана, а равно отказ от несения обязанностей военной службы, — наказывается лишением свободы на срок от трёх до семи лет.

В вашем случае, явный подлог, или утеря документов, что в принципе равнозначно. Так каким будет ваше решение?

И я выбрал армию.

Стоило мне произнести заветные слова, как все тут же изменилось. Во-первых, из камеры, доставили мой чемоданчик, мне вернули отобранный у меня хьюмидор с гильотинкой и свежей, недавно купленной сигарой «Корона».

- Окурок, сигары был выброшен, поэтому в качестве компенсации – целая сигара. Кури на здоровье. - Произнес следователь с сарказмом.

Так же были вручены тридцать пять рублей и сорок две копейки изъятых у меня денег. На мое возмущение о том, что изъяли большую сумму, следователь показал бумагу, заверенную тремя подписями свидетелей изъятия у меня денежных средств, и говорящую о том, что изъятая сумма была такова, которую мне и вручили.

- Можете жаловаться, но раз вы не в состоянии этого доказать, следовательно, вы лжете. Два свидетеля бывших при изъятии денег и понятая, говорят именно об этой сумме. Надеюсь, больше претензий не имеется.

- И как же мне добраться до военкомата.

- Можете не беспокоиться, вас довезут до места, и официально передадут военному комиссару.

«Тепло» попрощавшись, мы расстались «совершеннейшими друзьями», меня вновь посадили в черный воронок, и выгрузили уже на территории Военного комиссариата Омской области. И хотя облвоенкомат, представлял собой довольно большую территорию, огороженную забором и часовыми на выходе, всюду меня сопровождал выделенный для этого прапорщик. Бежать отсюда не собирался, но прапор всю дорогу был начеку, и не спускал с меня глаз. Да и маршруты движения выбирал лично он, лишь однажды согласившись дойти со мною до табачного киоска, где я купил блок болгарских сигарет «Родопи» и десяток коробков спичек.

В остальном тоже не затягивали. Быстро, буквально в течении получаса прогнали меня через медицинскую комиссию, признали годным по всем статьям, и зачислили в команду направляющуюся в Балтийск для службы в Военном Морском Флоте СССР. В тот же день ближе к вечеру, в сопровождении капитана и двух прапорщиков, которые на проверку оказались мичманами, и очень обижались, буквально до синяков у пары призывников, за неверное обозначение звания, меня и еще девятнадцать человек посадили в автобус и отвезли на аэродром какой-то воинской части, где накормили ужином, дали перекурить, а затем посадив в транспортный самолет, отправили к месту будущей службы. В тот момент, я даже не предполагал, что вместо двух лет, мне уготована участь служить целых три года. Но было уже поздно…

Хотя меня и призвали во флот, но военные корабли, я видел пока только через окна воинской части. Правда из-за бесконечных тренировок разглядывать их совершенно не было времени. Да и после, как поделился с нами один из старшин, командовавших нашим взводом, нас готовят к исполнению обязанностей связистов. Правда при этом многие из нас будут нести службу на берегу, и лишь некоторые попадут на военные корабли. Но независимо от того, где именно будет проходить служба, на берегу или в море, все мы служим в ВМФ СССР, и следовательно срок службы три года. И кто знает, что лучше? Конечно служба на кораблях интереснее в том смысле, что существует крохотная вероятность того, что судно отправится в плавание. Об этом постоянно ходят слухи, и все мечтают попасть служить именно туда. Вот только по словам того же старшины, это происходит довольно редко. За время его службы, от сюда не один корабль, не ходил дальше Ростока, а это хоть и заграница, но как говорится: «Курица не птица - ГДР не заграница», да и не особенно там забалуешь. Как рассказывали ходившие туда морячки, если кого и отпускали на берег, то только для посещения местных достопримечательностей и под руководством командира. То есть не в одиночку, а группой. Служащие там, разумеется, ходят в увольнение на других условиях, но тут принято именно так.

Первые недели пронеслись как один день. Я фактически не вылезал с плаца, где как минимум четыре часа в день отрабатывал приемы строевой подготовки. Еще пару часов, заставляли зубрить уставы, а остальное время наводили порядок в казарме и прилегающей территории. О каких либо занятиях непосредственно по будущей специальности речи вообще не шло. Как-то спросил об этом командира, оказалось, что после распределения по местам службы меня научат всему, что мне положено тзнать. И далеко не факт, что я буду служить именно в связи. Все будет зависеть от решения командира. Затем приняли присягу, и нас стали распределять по будущим местам службы.

Нас, всех недавно принявших присягу морячков построили на плацу, и капитан, командующий нашим учебным взводом, зачитывал список, по которому из строя выходили названные товарищи, и под командованием уже совсем других офицеров и мичманов расходились в разные стороны, отправляясь к будущим местам службы. В строю оставалось все меньше и меньше народу, когда вдруг неподалеку от командира разразился небольшой скандал. Причем произошел он, на глазах у всех оставшихся морячков, находящихся в строю, и ожидающих своей горькой участи. Прямо на глазах у всех какой-то капитан первого ранга, распекал стоящего перед строем капитана, который до сих пор командовал нами в учебном подразделении. Как оказалось, у каперанга имелся некий список морячков, которые должны были отправиться для службы именно в его подразделение. Но при этом двоих из них, по каким-то причинам, вдруг уже забрали в другую часть.

- И, что прикажешь мне теперь делать, где я тебе найду людей знающих иностранный язык, среди этих недоумков искать прикажешь?

Здесь во флоте, не стеснялись в выборе выражений. Азиатов, не стесняясь называли чурками, их место жительство Чуркестаном, а попробовал как-то один из них возмутиться, так его тут же законопатили на хлеб и воду на губу, после которой он вышел спустя десять дней, тихий, спокойный, и готовый отзываться на любое прозвище и выполнять все, что ему приказывали, только бы не попасть туда вновь. И при этом, что с ним происходило там, он никому не говорил, а сразу же замолкал. Поэтому уже сейчас, на это мало кто обращал внимание, горячих азиатских парней, среди которых я почему-то оказался, в то время, когда все кто прибыл со мною из Омска, уже оказались распределены по кораблям, здесь быстро приводили в чувство.

- Ну, что я мог поделать товарищ капитан первого ранга? Мне сунули под нос бумажку, я зачитал имена и все. Все списки утверждаются в штабе, и я к этому не имею никакого отношения. Никто не спрашивал ни моего совета, нечего другого.

- Ладно капитан, не обижайся, попробую поискать здесь, если не найду, будем что-то думать. – Произнес мужчина, и выйдя перед строем воскликнул.

- Мне в роту связи требуются два человека, со знанием иностранного языка. Немецкого или английского. Если таковые найдутся, гарантирую тихую спокойную службу, пусть не на корабле флота, но зато и не в головном полку. При службе без залетов, обещаю десятидневный отпуск с выездом на Родину, через полтора года службы. – Затем оглядев строй добавил. – Но знание языка, должно быть хорошим.

Почему бы и нет, подумал я, все же сидеть на радиостанции в теплом помещении гораздо лучше, чем сидеть в стальной коробке корабля или подлодки. Тем более, что меня уже просветили о том, что подлодка худшее место для службы какое только вообще можно вообразить. Может на атомоходах и все иначе, но их здесь нет, а дизель это вообще, что-то с чем-то. При температуре за бортом в минус тридцать, что на балтике зимой происходит довольно часто, в отсеках температура порой опускается до, плюс пяти градусов. На стенках и переборках появляется изморозь, а в воздухе избыток углекислоты. Да и иллюминаторов в подводной лодке не предполагается, все же это военный корабль, а не прогулочная яхта. Может на кораблях и чуть получше условия, но боюсь и там тоже свои заморочки. Уж лучше на берегу. Пусть в крепости, но зато на твердой земле.

Кроме меня таких рук было еще как минимум пять. То есть конкуренция все же присутствовала. Капитан первого ранга, приказал всем поднявшим руку выйти из строя, и устроил нам маленький экзамен на знание языка. Подходя поочередно к каждому из нас, он произносил пару фраз и ожидал реакции на них от стоящего напротив него солдата. Большинство из них, путаясь в произношении, кое-как отвечали, на его вопрос. С каждым новым ответом, подполковник становился все более угрюмым, и судя по его виду, готов был отказаться от своей попытки, и направиться в штаб, чтобы прояснить ситуацию с отданными кандидатами в другие воинские части. Я предвидя нечто подобное, не стал дожидаться его вопроса, а едва он дошел до меня, встал по стойке смирно и рявкнул во все горло:

- Genosse der Kapitän zur See, der Seemann Michail Potapov. Ich stelle mir eine Art Prüfung der Fremdsprachenkenntnisse vor. (Товарищ капитан первого ранга, матрос Михаил Потапов. Представляюсь по поводу проверки знания иностранного языка).

Похоже, офицер не ожидал такого от меня, поэтому слегка отшатнулся. Впрочем, довольно быстро пришел в себя, и дальше, мы говорили уже только по-немецки.

- Откуда такое знание языка, матрос.

- Мама преподавала немецкий язык в школе, и часто говорили на нем дома. Пришлось выучить.

Честно говоря, в своей прошлой жизни я не однажды посещал немецкие земли. У нас это было гораздо проще чем здесь, да и действительно мои родители прекрасно знали не только немецкий но и французский языки. Правда если немецкий я знал достаточно хорошо, то по-французски мог разве что объясниться в магазине, или кого-то обругать, на большее моих знаний недоставало. Как оказалось, немецкого для моей будущей службы оказалось вполне достаточно.

В штабе оформили все достаточно быстро, правда пришлось выслушать долгий инструктаж местного «молчи-молчи», и подписать как минимум четыре бумажки, о неразглашении военной тайны и допуска к специальному оборудованию связи. Вдобавок ко всему, меня, и еще троих отобранных кандидатов посадили на катер, и перевезли в аэропорт, находящийся на косе за Балтийским проливом. Там посадили на военный борт транспортного самолета, и ни слова не говоря мы, поднялись в воздух. Куда именно направлялся самолет, было непонятно, но лететь пришлось недолго и вскоре, самолет приземлился на каком-то военном аэродроме.

Здесь, нас быстро направили на вещевой склад, где переодели в форму сухопутных войск с эмблемами связи. И с этого момента, приказали в общении между собой на нашим непосредственным руководством придерживаться армейских воинских званий. То есть в одночасье из матроса, я превратился в рядового, а командир роты, который, кстати, тоже вскоре появился в армейской форме, стал полковником.

Как оказалось, часть, в которой я буду служить, относится к органам государственной безопасности, поэтому мы хоть и были переодеты в общевойсковую форму, но по всем документам, и записи в военном билете, продолжали числиться матросами. При этом местом приписки значился штаб ВМФ города Росток ГДР. С этого момента, даже письма домой, мы должны были отдавать в незапечатанных конвертах, а в качестве обратного адреса, указывать: «Rostok. Ribnitzer Str.17/4452» То есть, вначале, наши письма будут отправляться в особый отдел, там перлюстрироваться, а после отправляться по указанному нами адресу в Союзе. Тоже самое, будет происходить и при ответе. Вначале письма попадут в особый отдел, а уж после проверки дойдут до адресата. При этом срок службы остается в пределах все тех же трех лет. Вот и получается, вроде и моряк, но моря, как бы и не видел ни разу.

Кстати, оказалось, что в моем личном деле имеется некая отметка о неблагонадежности. Меня тут же вызвали в особый отдел и пару часов задавали каверзные вопросы о ее появлении. Я разумеется рассказал, как меня приняли за другого, из-за того, что арестовавший меня лейтенант был пьян и посадили в изолятор. А по дороге в него пропали все мои документы. Потом, якобы отправили запрос по месту моего жительства, а меня отправили в армию. Мол вернешься со службы и восстановишь паспорт, а в армии он тебе не понадобится. Разумеется все это было проверено, и похоже нашло свое подтверждение. Во всяком случае меня не отстранили от будущей службы и направили туда, куда и ожидалось.

Воинская часть, где мне предстояло нести службу, располагалась в небольшой старой крепости, носящей название Домиц, и расположенной буквально на самой границе с Западной Германией. Срочнослужащие вообще любят все считать. Ближе к демобилизации производятся подсчеты съеденных макарон в метрах, масла в граммах, сахара в чайных ложках, хлеба в буханках, дней до приказа и всего остального. Все эти цифры и подсчеты, в обязательном порядке отмечаются в дембельских альбомах, которые начинают готовить с первого дня службы, собирая для этого фотографии, складывая их в чемоданы, и которые вклеивают в купленные альбомы, сразу же после приказа о том, что до дембеля остается полгода. Раньше нельзя. Вот объявили тебя дедом, осталось тебе полгода службы, тогда, пожалуйста. А до этого момента, собирай материалы, но альбом ни-ни. Альбомы обшиваются бархатом, или какой другой тканью, в них рисуют сценки из жизни, вклеивают фотографии, пишут заметки, стихи и разумеется армейские анекдоты. Опять же это касается обычных армейских и флотских частей, а нам запрещено даже это. В какой-то степени это правильно, тем более что числимся мы во флоте, а одеты в общевойсковую форму, и фотографии сразу же выявят нестыковку. Но все же обидно, отслужить три года и не привезти ни единой фотографии. Правда говорят, что если отпускают в отпуск, то опять же в морской форме, и фотографируйся в ней хоть по посинения, но только вне части, в которой служишь. Но есть и радостные моменты. Если всем в месяц выплачивают семь рублей, нам платят от пятнадцати. И вдобавок ко всему в немецких марках, потому как в Дёмице все расчеты происходят только в них.

В союзе, помимо этого перешивают форму, добавляя к ней разного рода украшения, в виде галунов, кисточек на погоны и обшивки карманов и швов освобожденной от алюминиевого провода белой полиэтиленовой изоляцией. Считается, что так выглядит красивее, и явно указывает на то, что владелец этой формы, бравый дембель. Каждому своё. Здесь тоже бы не отказались от подобного, но учитывая то, что перед дембелем все проходят проверку в головном полку, мы служим за границей союза, в очень секретном батальоне, или роте, до сих пор путаюсь в названиях, подобное просто невозможно. К тому же, говорят, что на дембель нас вновь переоденут в морскую форму.

Хотя говорят и встречаются особенно ушлые товарищи, которые умудряются как-то обходить подобные проверки и выезжать в Союз,пусть не в форме «швейно-стрелковых войск», но очень близкой к этому понятию. Но вернемся к цифрам. Например, уже сейчас было точно подсчитано, что от поста дневального в казарме личного состава и до государственной границы с Федеративной Республикой Германии всего на всего четыреста восемьдесят два метра и двадцать два сантиметра.

В принципе, подобное и не скрывалось, хотя бы потому, что можно было выйти на стену крепости, взять бинокль, и спокойно рассматривать, чем левый берег Эльбы, отличается от правого. В принципе, особо разглядывать было и нечего, те же поля перелески, а ближайший городок на той стороне, находится довольно далеко, и его не увидишь, если бы не одно но. Дело в том, что почти напротив городского пляжа, на другом берегу Эльбы, в Западной Германии, находился тоже пляж, правда нудистский. То есть там, не особенно кого-то, стесняясь, загорала западная молодежь, в совершенно обнаженном виде. И хотя, учитывая то, что ширина русла реки превышала двести метров, что-то конкретное разглядеть было довольно сложно, а заполучить в свое распоряжение бинокль, еще сложнее. Но это иногда все же происходило, и тогда находящиеся в увольнении военнослужащие, большую часть свободного времени занимались разглядыванием того, что происходит на том берегу, так сказать, приобщаясь к западным ценностям, нежели ища для себя, какие-то другие развлечения. Но даже если рассмотреть подробности не удавалось, собственное воображение дорисовывало их до мельчайших подробностей.

Здесь, с этой стороны реки, ничего подобного не наблюдалось, хотя местная молодёжь и выходила позагорать на пляж, но все было пристойно и скромно. В принципе не возбранялись те же действия и советским военнослужащим. Тем более, что городок расположенный неподалеку от крепости, был небольшим. В нем, хоть и имелся кинотеатр, но фильмы демонстрировались там исключительно на немецком языке. Разумеется, для некоторой части роты, это не являлось препятствием, но большинство солдат все же его не знали. Можно было пройтись по местным лавкам, заглянуть в гаштет, или какой-нибудь бар, если конечно не боишься того, что уже через полчаса, о твоих похождениях, будет известно начальству. Местные жители, хоть и относились к советским воинам вполне доброжелательно, но стучали как те дятлы в осеннем лесу. Стоило только сделать глоток пива в местной забегаловке, и тут же в кабинете особиста раздавался телефонный звонок и местный «молчи-молчи» уже досконально знал, где, почем, сколько, чего именно и в какой компании было употреблено.

Тоже самое касалось и местных особ женского пола. Знакомство с ними, даже приветствовалось, но скорее со стороны местных жителей, и до определенного момента, но стоило перейти некоторую черту, и тут же вновь звонил телефон в кабинете особого отдела, и ему предъявляли жалобу, о недостойном поведении солдата. При этом, преследовалась единственная цель, выйти замуж и уехать в СССР. Все же, что ни говори, а в Восточной Германии, было несколько голодно. Не сказать, чтобы прямо голодомор, но и роскошества тоже не наблюдалось. Зато пообщавшись с солдатиками, все поголовно мечтали о том, чтобы переехать в СССР, и уж там развернуться во всю ивановскую. Правда, хоть иногда это когда-то и удавалось, во всяком случае, слухи о том, что: «вот совсем недавно, буквально на прошлой неделе Хелена Шольц из Ростока, окрутила целого, грузина из Тбилиси, и ей удалось выйти за него замуж и уехать к нему на родину!». Все это, разумеется, оставалось только на уровне слухов, потому что стоило кому-то хоть на миллиметр переступить черту, как его тут же отправляли в Советский Союз, дослуживать оставшееся время, в каком-нибудь пустынном стройбате, а о знакомстве с немкой тут же забывалось. Но надежды умирают последними, поэтому очень многие немецкие девушки, мечтали о том, что вот им-то точно повезет.

Усиленная рота, куда меня определили на службу, состояла из двух неравных частей. Большая ее часть состоявшая в основном из выходцев Среднеазиатских республик, занимала третий этаж казармы, и несла службу по охране крепости, ее обслуживанию и снабжению. Именно о них и говорила поговорка: «Через день на ремень, а через два на тумбочку». Больше они ни к чему иному не привлекались. В роте, кроме них имелся еще и взвод связи, в который и попал ваш покорный слуга. Располагался этот взвод на втором этаже казармы в четырех кубриках, в каждом из которых размещалось по одному отделению. Всего во взводе было четыре отделения, по восемь человек в каждом. Эти же восемьчеловек и составляли особый, двенадцатичасовой караул, в который тоже приходилось заступать через день, а точнее через тридцать шесть часов.

Мои обязанности состояли в том, что заступив в наряд, я в течении двенадцати часов, практически без перерыва, был обязан слушать радио на определенных волнах, закрепленных именно за мною. То есть находясь в бункере, я сидел на достаточно удобном стуле, у стола с включенной радиостанцией и крутил верньер в строго определенном диапазоне, прислушиваясь к тому, о чем именно в этом диапазоне вещается. Антенны, при этом были направлены строго на запад. Вот и приходилось слушать западные радиопередачи, иногда музыку, а чаще пустую болтовню между теми же полицейскими или военными. Хотя иногда до нас доносились и весьма интересные сведения. Если такое происходило, моей обязанностью было тут же включить магнитофон на запись разговора, и привлечь внимание дежурного офицера, находящегося неподалеку. Лейтенант, тут же оказывался возле меня, какое-то время слушал происходящий на волне разговор, или сообщение, после чего выносил решение, продолжать запись, или же все это ничего не значащая пустая болтовня.

Первый месяц, после дежурств, ужасно болела голова. Еще бы, ведь нужно было без перерыва сидеть, вслушиваясь в эфир. И улавливать среди шумов, помех и прочих звуков осмысленную речь, и пытаться понять, о чем там говорят. Но уже через месяц, я к этому достаточно привык, да и до меня дошло самое главное правило, которое определяло быт любого срочнослужащего: «Даже когда солдат спит, служба все равно идет». Другими словами, хотя от меня и требуют прослушивание эфира, но та же музыка, раздающаяся в нем, тоже является эфиром, который нужно слушать. В итоге пройдясь по своему диапазону, я мог задержаться, на какой-то понравившейся мне мелодии, послушать детскую сказку, передаваемую по радио, очередную главу какой-нибудь книги, что тоже встречалось здесь довольно часто, а в паузе еще разок пройтись повверенному мне диапазону. А заодно как минимум пару раз за смену, привлечь к себе внимание дежурного офицера. И не важно, что с первых слов было понятно, обсуждают какую-то ерунду, главное показать рвение, а офицер сам пусть решает, стоит этот разговор учесть, или же нет. Зато и в ежедневном рапорте будет отметка о том, что рядовой Потапов, не просто отбывает время, а действительно работает.

А подобные рапорта, укладываются один на другой, и в итоге, я получил лишнюю возможность выйти в город, вроде, как и делать там особенно нечего, но все лучше, чем прозябать в казарме.

Глава 8

8 (Уговорили! Внеплановая. С читателя лак и подписка))

Находясь на службе, уже здесь в роте, часто разговаривал со своими сверстниками и с каждой такой беседой, все больше убеждался в том, что возвращаться назад в союз не было никакого смысла. И это касалось всего. Я старался не вступать в разговоры, которые как-то задевали советскую власть, но даже по косвенным данным, вырисовывалась довольно удручающая картина. Нормально в союзе жили либо партийные работники, либо те, кто так или иначе был завязан в торговле.

Учитывая то, что я не знал реалий Советского государства, такие оговорки как «достать» «отовариться» или «волосатая лапа» «хороший знакомый» звучали для меня несколько диковато. Однажды я спросил, а что разве нельзя просто зайти в магазин и купить то, что тебе нужно в данный момент? И меня, тот же подняли на смех. Ну я попытался, как-то оправдаться, сказав, что в Усть-Камчатске, нет таких перегибов, и в магазинах свободно можно купить практически любой нужный товар.

- Ну ты сравнил! Усть-Камчатск, это же крайний север, а там всегда снабжение по высшей категории, хотя бы из-за отсутствия витаминов. Потому там и можно купить все что пожелаешь, пусть и дороже, чем здесь, но и зарплаты у вас гораздо выше.

Так оно навеное и было, подумал я, а вот взять хотя бы буфет на той же станции, где я впервые появился, так сразу и задумаешься. По словам же ребят выходило, что если есть знакомства то можно «достать», все что угодно, и жить припеваюче. Правда к знакомствам нужны еще и деньги. Но с ними как раз гораздо проще. То есть на счетах жителей союза уже имеются достаточные накопления, а вот потратить их некуда. Да и накопления эти, должны быть обязательно подтверждены.

- А, это как?

- Ну при необходимости, ты должен предъявить справку, или иные доказательства, что эти деньги тобой не украдены, а честно заработаны.

Вдобавок ко всему, как оказалось, здесь нет понятия – частное предпринимательство. Зато есть понятие – спекуляция. То есть если в своем мире или за границей я создал своими руками какую-то вещь и продал ее, то честь мне и хвала, я – частный предприниматель, и живу на честно заработанные деньги. В союзе то же самое деяние считается – спекуляцией, и за это мне грозит реальный срок. Есть желание заработать? Устраивайся на завод и получай официальную зарплату. Все что сверх нее, нарушение закона. Другими словами тебя насильно загоняют в стойло, как скот. Либо ты получаешь стандартную зарплату, работая на государство, либо не получаешь ничего. И где тогда та свобода, о которой кричат на каждом шагу. Почему я не могу в свободное от работы время. заняться чем-то еще, что принесет моей семье достаток? Оказывает нет. Здесь все равны, и потому выделяться не стоит.

Вот и выходит, что деньги я достать смогу без проблем, а вот воспользоваться ими открыто, уже под большим вопросом. Стоит только пересечь определенную линию, как сразу же у местных органов, возникнет вопрос - где взял? И если на мелкие суммы никто не обращает внимание, крупные находятся под надзором. И зачем тогда нужны мои способности? Чтобы после, перебирать эти бумажки и как говорится, как «Кощей, над златом чахнуть». И потому у меня начала закрадываться мысль о побеге. Я понимаю, что за границей, тоже существует полиция, и тоже контролируется поток денежных средств, но как мне кажется жить все же гораздо легче, особенно если ты способен эти деньги, как-то заполучить. Тем более, что до «заграницы» подать рукой. Каких-то две сотни метров русла реки, и тебя уже никто недостанет. А переплыть реку, не такая уж и большая проблема.

Осталось только обставить все это так, чтобы никто не полумал о том, что я рванул в бега. Для этого с самого начала службы, я всячески создавал слухи о том, что совершенно не умею плавать. А где я мог этому научиться, если даже летом температура воды в заливе у Усть-Камчатска, такова, что несколько минут пребывания в открытой воде, грозит переохлаждением и скорой смертью. Поэтому, в любое увольнение, когда вместе с сослуживцами мы выходили на пляж искупаться и позагорать, глубже, чем по колено, я в воду не заходил, говоря, что у меня панический страх, перед открытой водой. В принципе этому верили, потому что еще вначале службы, деды, а они присутствовали, в любом советском воинском подразделении решили надо мной подшутить, и забросили меня с размаху на глубину. Я изобразил такую панику, и так наглотался воды, что тем же старикам, пришлось срочно за мною нырять и вытаскивать на берег. Разумеется, об этом тут же узнало начальство, и многие участники этой шутки получили наказание. Но зато, все поголовно верили в то, что я не умею плавать.

Учитывая то, что русло реки Эльба является государственной границей между Германской Демократической Республикой и Федеративной Республикой Германии, по этой водной артерии постоянно снуют пограничные катера. При этом эти катера принадлежат, как правило, Пограничной Страже Восточной Германии. Иногда разумеется, проплывает катерок из ФРГ, но это бывает довольно редко и как-то лениво, что ли. Видимо там прекрасно знают, что никто в здравом уме не сунется на сопредельную территорию, а если, кто-то переплывет со стороны ГДР, все равно рано или поздно, сам придет в полицию, сдаваться. Потому что без каких-либо документов, никуда не возможно устроиться, а те бумаги, что были выданы на той стороне, в ФРГ недействительны.

Ширина реки в районе крепости или близлежащего городка не больше двухсот метров. Когда-то я преодолевал подобное расстояние за одну минуту, правда это было на спокойной воде, то есть там где отсутствовало течение, там где не было нужды опасаться, что тебя вдруг подстрелят с пограничного катера, или просто наедут корпусом. Да и вода там была много теплее чем здесь. Местные, в отличии от наших солдат, вообще заходят в воду, только для того чтобы слегка окунуться, а после лежать на песке и загорать. Они вообще, считают, что вода в Эльбе несколько грязновата.

Вначале, хотел было приобрести в местном магазине ласты, но вовремя одумался, прекрасно помня о том, что обо всех подозрительных покупках сразу же становится известно начальству. А уж приобретение ласт человеком, который не умеет плавать, явно говорит о том, что он что-то задумал, и что-то скрывает. Впрочем, эта проблема довольно скоро разрешилась. Кто-то из местных выбросил купленные в магазине ласты в урну с мусором.

Дело оказалось в том, что у них отломились пластиковые ремешки крепящие ногу в ластах, а чинить их посчитали лишним. Я же найдя их слегка подремонтировал, укрепив вместо пластикового крепления пару кусков веревки, решив, что для одноразового использования, этого вполне хватит. А во время проведения генеральной уборки, старшина роты, приказал отнести на мусорку, какую-то древнюю раскладушку, от которой я отломил алюминиевую дугу, и слегка поправив ее в нашем гараже, сделал вполне приличную дыхательную трубку. В качестве очков, пришлось приспосабливать защитные очки слесаря, которые нашлись в верстаке в гараже, заклеивая боковые отверстия на наглазниках пластырем из медсанчасти. Конечно, вода сквозь него все же слегка подсачивалась, но я решил, лучше пусть будет так, чем плыть без очков. Тем более, что вода в реке действительно была мутной, и получить какую-нибудь соринку в глаза во время заплыва, очень не хотелось.

Заплыв был назначен на восемнадцатое июня. К этому времени, я отслужил уже полтора года. Этот день был выбран потому, что в Германии, в отличие от Советского Союза, никогда не запрещалась религия. И этот день – Пятидесятница, был вполне официальным религиозным праздником, причем не только в ФРГ, но и здесь в Восточной Германии. Причем, он был настолько официальным, что по рассказам старослужащих, в этот день пьют даже трезвенники и язвенники. В позапрошлом году, как раз перед поим призывом, говорят, допились до такого, что пограничный катер на всей скорости выбросило на берег. При этом весь наряд пограничной стражи на нем был до того пьян, что даже не поняли где оказались. Рулевой, пытался куда-то рулить, а лейтенант стоящий на возвышении пытался командовать глядя куда-то в бинокль. Ребята, как раз в этот момент были в увольнении, и видели все это собственными глазами. Хотя как мне кажется, многое приврали. Я бы на их месте сбежал подальше, и наверняка они поступили точно так же. Ведь, сколь бы не был караул пьян, но он был вооружен. И если бы все происходило именно так, как после рассказывали, наверняка, заметив возле катера людей, пограничники открыли бы огонь. Ведь насколько я знаю, у них в этом отношении четкий приказ, пленных не брать, а нарушителей расстреливать, а затем разбираться, кто есть кто.

Вообще-то это не шутка. Едва я только оказался в роте, как меня и всех остальных молодых сразу же предупредили о том, что если идешь в увольнение, ни в коем случае не отплывать дальше десяти метров от берега, а лучше вообще не заходить в воду. Загорать разрешали только потому, что по большому счету, в городке делать было нечего, а сверху был приказ, в обязательном порядке «отпускать солдат в увольнение, для поддержания добрососедских отношений с местным населением». Вот и получалось, что отпустить надо, а чем заниматься в увольнении не понятно, особенно в свете сухого закона в армии для срочнослужащих. Потому и разрешали посещение пляжа.

В этот день, на пляже нас оказалось шестеро. Причем одному из моих приятелей, удалось как-то извернуться и он каким-то образом, сумел разжиться литровой бутылкой местного шнапса. По сути это был тот же самогон, но местные сильно разбавляли его. Толи из экономии, толи так у них было принято, но местный шнапс, по крепости едва дотягивал градусов до тридцати, не выше. Скорее всего, его разбавляли, чтобы получить больший объем, а местные, привыкнув к подобной крепости, не требовали большего. Хотя, вполне могло быть и такое, что тот кто торговал этим пойлом, считал, что для русских сойдет. И приходилось терпеть, потому что он был единственным, кто не сдавал солдат. Все равно никто не жаловался на это, хотя бы потому, что ничего другого достать возможности не было, а раз так то и зачем поднимать градус, когда выгоднее увеличить объем.

Что такое литр, на шестерых бойцов, привыкших к более крепким напиткам, так промочить горло и почувствовать легкий шум в голове. Поэтому разлив шнапс, и пустив кружку по кругу, пацаны выпили, закусили чем бог послал, и решили позагорать. Я вначале не хотел выпивать, но после подумал, что эти сто пятьдесят грамм наверняка пойдут на пользу. Вода в реке была откровенно прохладной, и я, хоть и прицепил к резинке трусов булавку, и собирался примотать пластырем к безымянному пальцу левой руки иглу, чтобы уколоться, если вдруг в воде прихватит судорога, все же слегка побаивался этого. И потому решил, что шнапс, хоть немного позволит сгладить ощущения от холодной воды.

Поболтав с пацанами, разделся до трусов и сказав, что пойду, обмоюсь, вошел в воду. Кто-то из них тут же решил пошутить, крикнув мне вслед:

- Далеко не заплывай. Пограничники сегодня пьяные, пристрелят, и фамилию не спросят.

Пообещав этого не делать, вошел в воду и побрел по колено в воде вдоль берега. Я часто ходил именно так, и потому ничего нового здесь не было. Правда, сегодня я ушел не далеко. Зайдя за ближайшие деревья, тут же вышел на берег, и из-под одного из кустов, вынул заранее припрятанные здесь ласты и очки с дыхательной трубкой. Затем проверил булавку на трусах, примотал иглу на палец, и присев у берега стал дожидаться прохода пограничного катера.

Едва услышал тарахтение мотора, тут же надел ласты на ноги и вновь вошел в воду, ожидая пока тот проплывет мимо меня, а заодно, чтобы привыкнуть к температуре воды.

Похоже, представители Пограничной стражи, сегодня неплохо отметили день памяти о сошествии на апостолов Святого Духа. Насколько я помню историю этого праздника, интересовался, уже находясь в части. Утром в этот день ученики Иисуса находились в одном доме. Неожиданно они услышали шум, и языки пламени засветились над их головами. Апостолам открылась истина о Святой Троице. Благодаря этому событию они стали говорить на разных языках. Это, с одной стороны, разделило их, а с другой – объединило, так как теперь они могли нести христианское учение всему миру, всем народам. По традиции это событие считают началом Христианской Церкви. Троица (Пятидесятница) завершает пасхальное время. Название этого праздника в Германии – Pfingsten.

Во всяком случае, находящиеся на борту катера пограничники, распевали под губную гармошку какую-то песню, а сам катерок, двигался чуть ли не зигзагами. О том, чтобы кто-то из них при этом оглядывался на водную поверхность реки, не было и речи. Похоже, то, что катер вообще появился на реке, можно было считать событием.

Едва катер скрылся за молом, здесь довольно своеобразное русло, не знаю в чем тому причина, но вдоль берега расположено множество естественных заливчиков, метров по двести-триста каждый. В них практически нет течения, но иногда на стыке с основным руслом встречаются водовороты. Правда, не очень крупные, но тем не менее достаточно неприятные. Старательно провентилировав свои легкие, я осторожно вошел в воду по пояс, затем присел, осваиваясь и привыкая к температуре воды. Поднявшись, вновь сделал несколько вдохов, обернулся назад, не наблюдает ли кто-то из солдат за мной, после чего натянул на лицо очки, воткнул под ремешок дыхательную трубку, и вновь присев, как можно мощнее оттолкнулся от дна, и пошел на заплыв.

Хотя катер находился уже довольно далеко, плыть на поверхности воды было нельзя. Катер ладно, но это могли увидеть с берега, и вполне могли догадаться, что замеченный ими пловец и есть их сослуживец. По большому счету, раз уж я пошел на побег, мне было все равно, но все же не хотелось подводить кого-то под монастырь. Начальство относилось ко мне неплохо в эти полтора года и потому не хотелось, чтобы из-за меня, кто-то пострадал. Ведь если кто-то решит, что я просто дезертировал и сейчас нахожусь в Западной Германии, в первую очередь это ударит именно по ним. В другом случае, если меня никто не заметит, то скорее всего решат, что я утонул. Подтверждение этому будет и тот факт, что за несколько минут до этого мы выпивали местное пойло. Наверняка, когда будет разбор происшествия, кто-то обязательно проговорится о выпивке.

Вполне реально подумать о том, что спиртное ударило мне в голову, и я решил, что смогу поплавать, ну и как естественный итог утонул. Тем более, еще находясь на берегу, сетовал на то, как можно плавать в такой холодной воде, судорога, и считай ты на дне. Ну а спиртное, после долгого воздержания сорвало крышу. Думаю, другой причины искать никто не станет, особенно учитывая тот факт, что одно дело нарушение, грубо говоря – Техники Безопасности. То есть, я конечно нарушил приказ, выпил и потому утонул, бывает, ничего не поделаешь, сам себя и наказал. Неприятно, но дело, в общем-то, житейское. И другое дезертирство. В этом случае полетят погоны у многих командиров. А это никому не нужно. Тело тоже искать особо не будут, так, для проформы посмотрят у берега, а после решат, что унесло течением. Попробуй-ка, найди его в реке.

Из-за отсутствия загубника на дыхательной трубке, пользоваться ею было очень неудобно. Так-то плавание с трубкой было для меня, вполне привычным. Слегка приподнимался к поверхности, выдохом прочищал трубку от воды, а затем осторожно всасывал в себя воздух. Но из-за отсутствия загубника, пришлось еще и зажимать правой рукой нос, а левой, при этом пару раз наколовшись иглой, удерживать трубку у рта, при всем при этом, подгребая ластами, которые оказались практически бесполезными. Но, так или иначе, я двигался вперед, хотя и меня основательно сносило вправо. Течение, практически незаметное, когда наблюдаешь за ним с берега, оказалось достаточно сильным. С другой стороны, благодаря ему, меня считай, моментально вышвырнуло из воронки, в которую я угодил, едва выбравшись в основное русло.

Добравшись по моим подсчетам, до середины реки, я уже собирался плюнуть на все, и отправиться дальше свободным стилем по поверхности, как услышал звук какого-то мотора. Из-под воды, было не особенно понятно, что это такое, и потому, на всякий случай нырнул поглубже, и хотя там было еще холоднее, чем у поверхности, понял, что поступил совершенно верно. Хорошо хоть успел вдохнуть воздуха, потому что надо мною, тащилась широкая баржа. Как я не заметил ее отплывая, не знаю, в итоге, пришлось, сдерживая дыхание долго плыть под водой, вначале пересекая ее путь, а затем стараться не показываться на поверхности, чтобы не быть замеченным с нее. По эльбе плавают все кому не лень. И вполне молгло быть так, что это был кто-то с Восточной Германии. Конечно вряд ли они смогли бы описать меня, но если бы был задан вопрос, то наверняка бы вспомнили, если бы заметили, пловца плывущего в реке с трубкой и в очках.

Заплыв закончился для меня, совсем неожиданно. Просто в один какой-то момент, я почувствовал под ногами дно, а едва подняв голову к верху, увидел, что до поверхности совсем немного. Утвердившись на ноги, я осторожно приподнялся, одновременно с этим сдирая с головы очки и дыхательную трубку, и огляделся вокруг. Да это был противоположный берег реки. Точнее не совсем берег, а самый кончик выступающего в русло очередного мыса, ограничивающего один из многочисленных заливчиков, о которых я уже говорил. С этой стороны их было ничуть не меньше, чем с той. Правда, тот берег был чуть повыше, а с этой стороны, более пологим. Убедившись, что я нахожусь именно там, где и должен был оказаться, вновь присел в воду, и стащил с себя ласты, а затем и собственные трусы. Конечно в этом случае, я оказывался совсем голым, но именно на этом, я и собирался сыграть. Тем более, что кроме трусов, у меня никакой другой одежды не имелось. А разгуливать в них значило бы сразу сказать, что я перебежчик из Восточной Германии. С одной стороны, это конечно упростит мою адаптацию в ФРГ, но с другой, полетят головы там, чего я совершенно не желал. Да и кто его знает, среди сослуживцев ходили упорные слухи о том, что иногда, некоторых перебежчиков, выдают обратно. И попасть в их число, не было никакого желания. Кроме вышки, в этом случает мне ничего не светило, особенно учитывая все подписки, которые с меня были взяты при поступлении на службу.

Глава 9

9

Первым дело, с помощью ласт, и рук, я выкопал небольшую ямку в прибрежном песке, и прикопал все имеющиеся у меня на руках вещи в ней. За исключением разве, что трусов, которые решил все же оставить. Если моя идея не выгорет, хоть будет чем прикрыть срам. Поэтом как можно сильнее отжав их, свернул в тугой комок, и сунул подмышку, надеясь, что на это не обратят внимание. Заметив неподалеку от меня, довольно увесистый булыжник, уложил его поверх закопанной ямки, затем поднявшись на ноги, впервые за все время, огляделся, постаравшись определить, где именно я нахожусь и далеко ли от меня раскинулся нудистский пляж. Как оказалось, до него еще метров пятьдесят. Конечно, можно было пройтись и по берегу, но тут я побоялся за свою нравственность, если можно так выразиться. Точнее сказать, побоялся того, что увидев на берегу обнаженных девчонок, просто не выдержу, и моя эрекция выдаст меня с головой. Тем более, что я взрослый мужчина, а с момента попадания в этот мир, у меня еще ни разу не было возможности встретиться с женщиной.

Не думаю, что парни, загорающие там, поголовно ходят с возбужденными членами, наверняка привыкли, и воспринимают увиденное, как нечто обыденное и не более того. Учитывая же холодную воду, и мое скукожившееся хозяйство, вполне можно было надеяться, хотя бы на несколько минут достаточного спокойствия. Поэтому, прикинув, куда именно я должен выплыть, вновь вошел в воду, и вскоре уже выходил на песчаный берег на самом краю пляжа. По моим ощущениям, никто даже не обратил, на меня внимания. Подумаешь, какой-то голый парень, вышел из воды и идет по песку. Учитывая, что на пляже находилось, по меньшей мере, около сорока человек, и все были раздеты донага, ничего особенного в моем появлении никто не нашел.

Я же, на мгновение остановился, окидывая глазами песок, и тут же продолжил свой путь дальше. Пройдя с десяток шагов, мимоходом, даже не остановившись, подобрал лежащие на песке чьи-то джинсы, темную футболку с каким-то рисунком, легкую джинсовую курточку и сандалии с вложенными в них носками, после чего так же не торопясь дошел до одной из кабинок находящихся у асфальтированной дороги на краю пляжа, и войдя в нее, быстренько облачился в найденные вещи. Трусы хоть и были еще сырыми, но тем не менее, я надел и их. Пусть лучше штаны чуть промокнут, чем я напялю на себя чужие джинсы о которые терся чужой мужик. Носки оставил в кабинке раздевалки. Хотя они и были относительно чистыми, но одевать их совершенно не хотелось.

Мне повезло. Если бы ничего подобного бы я не нашел, пришлось бы вступать в контакт с местными парнями, жалуясь на то, что пропала моя одежда и документы. Или же пытаться охмурить, кого-то из них, с помощью своих способностей. Но это хорошо действует, если передо мною один человек, а с толпой может и не сработать. И здесь имелись бы некоторые варианты развития событий. Разумеется, еще до побега, я тщательно изучил все окрестности по имеющимся в части картам, и мог бы достаточно уверенно назвать и город моего проживания, и улицу и дом. Но и была вероятность того, что попался бы кто-то живущий неподалеку от тех мест. И кто знает, как бы в этом случае все образовалось. Это был самый рискованный момент моего побега, но пока он удался на все сто.

Осторожно выглянув из-за ограждения, убедился, что мой проход не привлек к себе ничьего внимания, после чего обошел строение, спокойно пересек дорогу, и спустился на противоположную обочину. За нею, буквально в нескольких шагах находилась лесополоса, куда я и поспешил перейти. Оглянувшись по сторонам, и не найдя ни какого наблюдателя, перешел на бег, и течение нескольких минут, бежал трусцой, постаравшись удалиться, как можно дальше от этого места. Куда именно я направлялся, сейчас для меня не имело никакого значения. Самое главное было сделано. Я переплыл Эльбу, оказался на территории Западной Германии, смог найти для себя одежду, и оторваться от возможного преследования.

Единственное что меня сильно удручало, так это то, что в роте остался мой чемодан, с которым я можно сказать сроднился за последние годы. Конечно, все что в нем находилось можно было бы рано или поздно восстановить, за исключением пожалуй сувальдного регулируемого ключа, и самого чемодана. Просто здесь, в этом мире нет таких технологий из-за отсутствия магии. Но тут приходилось делать выбор. Либо продолжать службу, и после увольнения в запас опять разбираться с «восстановлением» никогда не существовавших документов, а после прозябать на территории СССР, либо оставив чемодан со всем содержимым в ротной каптерке, уходить за границу самому, и начинать все с ноля.

Я выбрал именно это и пока не жалею о своем выборе. В конце концов инструмент, это всего лишь, инструмент, большую часть которого можно восстановить. А свобода, это свобода. В союзе, по моему мнению, обрести ее просто невозможно. Можно неплохо устроиться, не знать особых забот, наладить до определенного уровня свой быт, но той свободы передвижения, и исполнения моих запросов, там не приобрести никогда. Люди привыкли к той жизни, накачиваемые постоянными лозунгами и агитацией о том, как плохо живется в капиталистический странах, и не представляют для себя иной жизни. А я привык к другому, и потому так и не смог смириться с тем, что происходит там.

Тут же в голове, возникла крамольная мысль. Почему некоторые люди, живущие на территории СССР, так стараются оказаться за границей? Хотя с самого детства слышат о том, что там сплошная безработица, отсутствие любых социальных гарантий, нищета, плохое медицинское обслуживание, голод. И в тоже время, люди живущие за границей, тоже слушая передачи из СССР по радио, читая советские газеты, то есть предполагая, как все прекрасно в СССР, не особенно стремятся приехать в эту страну. Что-то мне не верится в то, что если бы такие перебежчики были, об их появлении не раструбили бы по всему миру. Однако об этом молчат, значит желающих сменить загнивающий капитализм на путь к коммунизму, особо не наблюдается. В тоже время, только попробуй слегка приоткрыть границу, уверен, что очень многие сорвались бы со своих мест, чтобы оказаться за рубежом.

Решив, что я достаточно далеко удалился от пляжа, нашел глазами пенек какого-то дерева и присев на него, решил разобраться, с тем, что мне досталось в наследство от ограбленного мною парня на пляже. А досталось мне достаточно много. Во-первых, это были практически новые джинсы «Lee», слегка большего, чем у меня размера, что даже несколько радовало, но за счет кожаного ремня, вполне нормально удерживаемые на поясе, темная футболка, можно сказать практически чистая. Во всяком случае, никакого постороннего запаха, я не уловил. Легкая джинсовая курточка с тем же лейблом, что и штаны и довольно приличные сандалии, чуть большего размера. Носки я надевать побрезговал, бросив их в кабинке, а все остальное сейчас было на мне. Рисунок на футболке был совсем небольшим, и изображал летящего орла, располагаясь с левой стороны на груди. Если не снимать куртку, то его будет почти незаметно.

Теперь посмотрим, что же находится в карманах. Во внутреннем кармане куртки находился пухлый бумажник, в котором я обнаружил водительские права на имя Фридриха Вильгельма Шницеля. Едва прочтя его фамилию, сразу же засосало под ложечкой. Завтрак, полученный в части давно растворился в желудке, а время обеда я пропустил. Невольно сглотнув набежавшую слюну, продолжил осмотр бумажника. Тут же имелся технический паспорт на автомобиль «Фольксваген-Жук», похоже тот самый, синего цвета, что стоял у дороги, как раз и принадлежал этому Шницелю. Кроме того в бумажнике лежало восемьсот семьдесят три западногерманские марки. Что говорило о том, что как минимум месяц, я не буду испытывать особенной нужды практически не в чем. Благодаря тому, что последние полтора года я прослушивал весь западногерманский радиоэфир, то достаточно свободно ориентировался в заработной плате, и цен на еду и медицину. И я бы не сказал, что моментально стал миллионером. Одно жилье, готово было сожрать больше половины этих денег. А нужно было еще как-то сделать документы, и найти хоть какеую-то работу. А с этим были некоторые проблемы, хотя бы из-за того, что фотография на правах изображала толстощекого смазливого мужичка, совершенно не похожего на меня, и следовательно воспользоваться его документами мне не было никакой возможности.

Поэтому, техпаспорт на автомобиль, права и найденные тут же в бумажнике ключи, были прикопаны возле пня на котором я сидел, а я продолжил разбираться со своим наследством. Кроме денег, и документов, в бумажнике нашлась и фотография какой-то девчонки. Фотография была мне не нужна и тоже отправилась под пень к остальным документам. В кармашке бумажника нашлось еще немного мелочи, примерного на пять марок, и они тут же были ссыпаны обратно. Вначале, хотел было выбросить и портмоне, и держать деньги в карманах, но после решил оставить. Особых примет бумажник не имел, так обычный ширпотреб из шкуры благородного дерматина, поэтому решил оставить себе. Еще в одном из карманов куртки, обнаружилась початая пачка «Честерфилда» и дешевая бензиновая зажигалка. Все это меня очень обрадовало, последний раз я курил еще на том берегу, и сейчас, мои бедные ушки начинали заметно пухнуть. Тут же закурив, еще раз охлопал, теперь уже свои карманы, и обнаружил небольшой перочинный нож с парой лезвий, штопором и открывалкой бутылок. Решив, что в хозяйстве все пригодиться, сунул его обратно и поднявшись, сориентировался на местности и направился в сторону шоссе, которое насколько я помнил должно находиться метрах в двухстах от берега.

Пройдя около трехсот шагов, я оказался да довольно широкой трассе, где стоило только взмахнуть рукой, как проезжающий мимо грузовик остановился, и мне предложили занять место в кабине. Похоже, водитель оказался местным, потому как сразу же спросил:

- Что-то я не встречал тебя в Данненберге. Ты откуда, парень?

- Гостил у кузена в Лангендорфе, а сейчас направляюсь домой, мне бы поближе к железной дороге, если можно.

- А что без вещей?

- Да я как бы на праздник приезжал, много ли надо парню, на пару дней?

- Это верно. Дочка та, как минимум пару чемоданов с собой берет, а едет к кузине, только на выходные, зачем спрашивается столько барахла с собой тащить, ума не дам?

Угостил сигаретой водителя, и болтая то о его дочурке, то о погоде, в итоге десять-пятнадцать минут езды пролетели как один миг, и вскоре, меня высадили на въезде в город. Дорогу я спрашивать не стал, только потому, что ведь «приехал то я сюда» вроде как на поезде, и потому дорогу должен был запомнить. Впрочем, еще в пути заметил промелькнувшие справа от дороги рельсы, и примерно представлял, куда именно нужно идти. Вокзал действительно оказался в сотне шагов от того места где меня высадили, а неподалеку от него находилось вполне приличное кафе, где я смог хорошо пообедать съев пару свежесваренных сарделек с гарниром из картошки фри и тушеной капусты, а на десерт заказав кружку кофе и сдобную булочку. Все это обошлось мне в четыре с половиной марки, и я мысленно возблагодарил кого-то-там-на-верху, за ниспосланные деньги и одежду. Иначе, даже не представляю, что бы мне пришлось делать.

Ну да, в принципе можно было бы применить свои способности и походить по улицам в поисках, чего-нибудь ценного. Проблема в том, что в этом случае есть вероятность найти может с десяток пфенингов, или от силы пару марок. Все-таки немцы бережливая нация и деньги по улицам не разбрасывают. К тому же Данненберг, не курортный городок, и туристов здесь очень мало. А единственный пляж, о котором я знаю, остался на берегу Эльбы.

Билет на поезд обошелся мне еще в двенадцать марок. Сейчас мне нужно было уехать как можно дальше от границы. Поезд, который отходил через полчаса, шел в Бремен который вполне подходил мне, для того, чтобы решить вопрос с документами, и как-то адаптироваться в ФРГ. Идея состояла в следующем. Нужно было найти в том же Бремене, какой-нибудь парк, и спровоцировать драку. С моей способностью заговора, сделать это было бы нетрудно. Разумеется, не с летальным исходом, но чтобы были заметны побои. После чего, можно было либо дождаться полицейских, либо самому обратиться в полицию, с жалобой на то, что меня бедного несчастного избили, ограбили, и я совершенно ничего не помню, кто я откуда, и как сюда попал. Думаю в этом случае, мне дадут хоть какую-то справку, на любое имя, пусть даже после многочисленных проверок. В любом случае, так или иначе, но у меня появится хоть какой-нибудь документ. А уж дальнейшие действия можно будет планировать, имея его на руках. Повторять то, что произошло в СССР с якобы потерянными документами, здесь было бы неправильно. Германия небольшая страна, в которой гораздо больше порядка, поэтому любой запрос в любую точку страны, должен был вернуться в течении максимум суток. Именно поэтому, симулировать потерю памяти будет более правильным.

Вообще-то то, что Германия, довольно небольшая страна, я знал и раньше. И поэтому, когда за каких-то полтора часа поезд добежал до Гамбурга, а еще через полтора часа до Бремена, меня это очень удивило. Фактически, за каких-то три часа, я пересек Германию поперек, если не учитывать оставшуюся жалкую сотню километров до Нидерландов от Бремена, которые я не задел. Впрочем, туда мне пока было не нужно. Зато встал острый вопрос, где мне придется сегодня провести ночь?

Стоило только сунуть нос в ближайший привокзальный отель, как возле окошечка администрации, я увидел объявление о том, что номера предоставляются по предъявлению документа, удостоверяющего личность. В следующем отеле, было то же самое. У меня же не было ничего. Сунувшись еще в пару мест, понял, что мне ничего не обломится и придется искать ночлег на природе. В этот момент, я впервые пожалел о том, что выбросил документы Шницеля. Уж одного администратора, я бы наверняка уговорил на то, что документы, принадлежат именно мне.

Все-таки СССР в этом плане более удобен в том смысле, что огромен. Документов, при покупке билета на поезд сейчас не требуют, и потому, можно было взять билет до следующего города, и спокойно выспаться в вагоне. Здесь же в поездах, только сидячие места, в общем вагоне. Даже в вагоне классом повыше, они всего лишь более удобные. Вряд ли там вообще будет возможность уснуть. Хорошо хоть лето. И хотя ночами все-таки прохладно, но пока еще можно переночевать на природе.

Парк, и довольно большой, я нашел довольно быстро. Вот только в нем совершенно никого не было. Для того, чтобы найти укромное место и переночевать, лучше не придумаешь, а вот подраться, совершенно не с кем. Праздник подходил к концу, завтра все пойдут на работу, и потому гуляющих не наблюдалось. Плотненько поужинав в ближайшем кафе, где помимо ужина выпил кружечку пива, решил искать ночлега в парке. Хотел было заказать соточку чего-то крепленого, но с удивлением обнаружил, что спиртное отпускается с двадцати одного года. Пиво, хоть залейся, пей, сколько влезет, а вот тот же шнапс уже не продадут. А глядя на меня, точно старше девятнадцати-двадцати никак не дашь. Поэтому только по предъявлению паспорта.

Место, я нашел довольно быстро и вполне приемлемое. В глубине парка на одной из полянок лежала куча собранной опавшей листвы, слегка подопрелой, но тем не менее вполне сухой. Здесь не ждут, когда соберется много, а сгребают каждый день, правда вывозят, похоже раз в неделю. Но с другой стороны, даже собранная в кучу листва и мусор дает ощущение порядка. В общем, я плотненько закопался в нее и вполне спокойно уснул. Спать было не сказать, чтобы комфортно, но вполне тепло и спокойно. Правда проснулся я с первыми лучами солнца, и из-за выпавшей утренней росы, попавшей мне на лицо из-за неосторожного движения. Но все равно пора было вставать, и поэтому, поднявшись, умылся в протекающем по парку ручье, и был готов к новым свершениям.

Хотя городские часы показывали всего семь часов утра, кафе уже работали. Поэтому получить ранний завтрак было проще простого. С другой стороны, так было даже дешевле, чем например, готовить самому. В больших семьях возможно и была какая-то экономия, от готовки на семью, но одиночкам, вроде меня, питаться в кафе было проще. Плотный завтрак, обошелся мне всего в четыре марки. В тоже время стоимость продуктов, я еще вчера заглянул в магазин, была довольно высокой. Вдобавок ко всему, цены постоянно растут. Например, килограммовая буханка хлеба сейчас стоит две марки. Сливочное масло - десять марок. Кочан капусты - две марки. Килограмм свинины – двадцать четыре марки. Сахара - семь марок. Литр молока - десять марок. Как-то еще находясь на службе, прикинул, сколько потребуется денег, чтобы месяц нормально питаться, при этом брал нормы армейского рациона, которые использовали для приготовления еды для нас. Получилось больше одна тысяча ста двадцати марок в месяц. Кстати тогда же узнал, что пособие по безработице в Западной Германии составляет сумму от пятисот пятидесяти пяти марок в месяц. При этом безработному кроме еды, нужно оплачивать квартиру, транспорт, телефон, даже отправка резюме, возможному работодателю обходится в пять марок. А западногерманская печать, оценивает уровень жизни безработного как «нищенский» и «ниже прожиточного минимума» и при этом пособия по безработице падают из месяца в месяц.

Что интересно, хотя уровень безработицы оценивается в семь процентов, газеты объявлений пестрят предложениями о найме на работу. Но тут скорее происходит некоторая неувязка из-за самих предложений. Другими словами работа есть, но не обязательно именно в том городе, где находится безработный. В тех же Соединенных Штатах Америки, с этим гораздо проще. Потерял человек работу, взял газету, нашел подходящее ему место, созвонился с работодателем, сел на свой автомобиль и поехал. Да, в новом месте, скорее всего, придется жить в трейлер парке, но ведь и до этого момента, он жил там же, а некоторые так и вообще таскают трейлер за собою по всей стране всю жизнь, и не считают это из ряда вон выходящим. Здесь же все несколько иначе. Порядочному немцу нужна работа именно там, где у него есть жилье. Там где он родился, закончил школу, получил дополнительное образование. Именно там, а не где-то на другом конце страны. При этом от жилья до места работы, должно быть не более получаса езды на общественном транспорте, или десяти-пятнадцати минут на личном автомобиле. Все что сверх этого лишние траты времени, денег и сил. Вот и получается, что среднестатистический немец, готов лучше годами сидеть на пособии, нежели сменить место жительства, и устроить свою жизнь в новом месте.

Глава 10

10

Плотненько позавтракав, я вышел из кафе, прогулялся по улице и занял место, на лавочке у входа в парк. Подкарауливая жертву, для возможного нападения на себя. Звучит несколько странно, но что делать, если другого выбора для соственной легализации я не нахожу. Закурив сигарету, прикидывал как жить дальше, и в этот момент до моего слуха донесся очень занимательный разговор. Неподалеку от меня, дородная, представительная женщина, чем-то отдаленно похожая на фрекен Бок, из мультфильма о «Малыше и Карлсоне», наставляла своего сына, примерно моего возраста в том, что тот должен был сделать в ближайшие полчаса. Паренек стоял ко мне спиной, и потому я не особенно разглядел его физиономию, но похоже он явно был из тех людей, которые самостоятельно не могут ступить и шага. И дело даже не в отсутствии у него собственной инициативы, а скорее в чрезмерной заботе мамаши о своем отпрыске.

В общем, передо мною разыгрывалась сцена заботливой мамочки, которая привыкла определять каждый шаг своего сынули, и «маменькиного сынка» который настолько привык к этому, что не мыслил своей жизни иначе.

- Запомни Алекс, - вещала заботливая мать, - сейчас ты пройдешь по центральной аллее парка, не доходя до парк-штрассе свернешь налево, и пойдешь до моста Hachezbrücke. Перейдя через ручей вновь повернешь направо.

- А может лучше..

- Не может Алекс, это дорога самая короткая и безопасная, вспомни, что произошло с тобой на Рождество. Из-за твоей торопливости, ты поскользнулся, и чуть было не сломал руку.

- Но это же было зимой.

- Это неважно. Если не послушаешь, меня значит, споткнешься на ровном месте. Ну-ка повтори, что я тебе сказала!

- Если не послушаю тебя…

- Алекс! Я не шучу, или ты хочешь, чтобы я пошла вместе с тобой? Когда же ты будешь самостоятельным, наконец?!

После того, как паренек повторил слово в слово маршрут, мамаша продолжила.

- Пройдя по кривой аллее, выйдешь к Alfred-Hoffmann-Brücke, перейдя через который, никуда не сворачивая дойдешь до Ахтерштрассе. Пройдя по этой улице до конца, выйдешь на Университетскую аллею, и буквально через сотню шагов, окажешься возле главного здания Бременского университета. Войдя в это здание, поднимешься на второй этаж кабинет двести семь. Запомнил?

- Да мама. После чего подам свои документы секретарю.

- Нет, все-таки, наверное, стоит пойти с тобой, ты обязательно, что-то напутаешь. Или свернешь не туда, или попадешь в какую-нибудь передрягу.

- Все будет в порядке, мама, ты же знаешь, я всегда выполняю все твои указания.

- Но обязательно, что-нибудь забываешь, и влипаешь в неприятности. Вот этого я и боюсь. Ну-ка проверь, все ли ты взял с собою!

Тут же началась проверка портфеля юноши с перечислением всего, что в нем находится. В этот момент, он случайно повернулся в мою сторону, и я с удивлением отметил, его несомненное сходство со мной. Не то, чтобы это была полная копия. Я все-таки был более развит физически, но его лицо, все же чем-тонапоминало мое собственное. Разве что было несколько более худощавым, и пожалуй выглядел он несколько моложе чем я сам. Все это, до того врезалось в мои мысли, что я подумал о том, что его бумаги и документы, находящиеся в сумке, было бы очень неплохо присвоить себе. Все они конечно мне не нужны, а вот паспорт с похожей на меня фотографией, был бы очень кстати. Имея его на руках, можно будет устроиться на работу, в каком-нибудь отдаленном месте, не привлекая к себе внимания. А самому заниматься своими делами, наращивая капитал. А затем просто переехать в другую страну и тогда меня никто не найдет. Устроиться можно например, на то же производственное судно, так здесь называют плавучий рыбзавод. Втройне хорошо,и спрятаться на время, и заработать, и покинуть страну, сойдя где-нибудь в другом месте. В итоге окажусь и с деньгами на первое время и с документами. Подумав об этом, я еще сам не осознавая своих будущих действий, поднялся со скамейки и направился в парк. Не думаю, что парень очень изменит, предложенный ему маршрут, но даже если так, то по первой аллее он точно пройдет, потому что все это будет происходить на глазах мамы. И пока она не скроется из виду, менять он ничего не станет.

Войдя в парк, я ускорил свой шаг, заодно прикидывая место, где смогу применить свои способности к парню. В этот момент, мне на глаза попались грабли оставленные видимо уборщиком парка. Подхватив их, я перешел поближе к аллее и стал дожидаться свою будущую жертву, создавая видимость работы, по уборке опавшей листвы.

Паренек, не о чем, не подозревая шел, размахивая портфелем, и насвистывая какую-то мелодию. Увидев меня, совершенно не задержал на мне своего взгляда. Я для него был сейчас, обычным парковым уборщиком, которых видят все проходящие по аллее, но спроси любого из прошедших мимо, как этот уборщик выглядел, никто тебе не ответит. Разве, что достаточно уверенно смогут сказать кто был мужчина или женщина. Пройдя мимо меня, парень вдруг резко свернул к противоположным кустам, и поставив портфель на землю, стал расстегивать свои брюки, собираясь помочиться. Решив, что этот момент не хуже любого другого, я выскочил на аллею, и подойдя к нему произнес:

- Вы не подскажете, как мне пройти в библиотеку Ватикана, а то так есть хочется, что переночевать негде.

Паренек, не отрываясь от своего дела, на мгновение замер, потом произнес.

- Подождите минуточку, сейчас я закончу свои дела и постараюсь вам объяснить дорогу. Хотя я и не совсем понял, куда именно вы хотите направиться.

Его совершенно ясный и четкий ответ, оказался шоком уже для меня. Хорошо хоть, поняв, что моя способность почему-то не сработала, я не растерялся, и воспользовавшись находящимися в моих руках граблями, ударил древком его по голове. Паренек тут же сомлел, а я отбросив в сторону грабли, подхватил его подмышки и затащил в кусты. Здесь нащупав пульс убедился, что парень жив, просто находится без сознания, тут же бросил на него «узор познания» который к моему удивлению, так же не чем себя не проявил.

В голове, тут же возник тот момент, когда находясь еще в камере изолятора, я последний раз видел сон с участием колдуна. И то, как меня корежило после его заклинаний. Так получилось, что с того момента, я не делал ни единой попытки на ком-то испытать свои возможности, и тут такой итог.

В этот момент, паренек чуть шевельнулся, и поэтому я не стал дожидаться того, что он очнется, а поднявшись, выскочил на аллею, подхватил его портфель и постарался убраться с этого места, как можно быстрее. Пути отхода, выбирать было некогда, но я постарался убежать в противоположную сторону от входа в парк, в итоге немного заплутал, и только через полчаса, сумел выйти за пределы парковой зоны. С другой стороны, это было даже к лучшему. Как, оказалось, здесь находится какой-то автовокзал, и судя по объявлению, сделанному через громкую связь, до отхода автобуса в Эмден осталось пятнадцать минут. Совсем недавно название этого города я слышал в связи с объявлениями о том, что именно там идет набор на рыболовецкий траулер, готовый выйти в море уже к концу этого месяца. Это меня полностью устраивало. Добежав до кассы, купил билет на автобус, и даже успел взять в привокзальном буфете парочку булочек и бутылку пепси-колы в дорогу. После чего заняв свое место, стал дожидаться отправления, жуя булочку и запивая лимонадом. Вскоре автобус тронулся и пошел по своему маршруту. Весь путь до Эмдена, занял всего два с половиной часа, и то только потому, что автобус казалось, кланялся каждому столбу, то и дело останавливаясь и высаживая, либо добавляя пассажиров. Разумеется, речи о том, чтобы ознакомиться с содержимым портфеля в пути не было. Я постоянно находился на глазах мельтешащих пассажиров, и привлекать к себе внимание не хотелось.

Выйдя из автобуса на конечной станции, я прошел два десятка шагов по Дофмундерштрассе, и увидел неплохой скверик с лавочками, а чуть дальше футбольное поле. Присев на одну из них закурил, и наконец добрался до содержимого портфеля. Первым делом, я извлек из него паспорт. На меня с фотографии смотрел я сам, разве что отличаясь от себя самого возрастом, года на три. В принципе, если учесть, что паспорт был выдан полтора года назад, то вполне можно сказать, что за это время, я немного изменился. Думаю именно с этим, проблем у меня не окажется. Другое дело имя. Я ничего не имел против Алекса, но вот фамилия, оставляла желать лучшего. С другой стороны именно сейчас не особенно обращают внимания на дворянское происхождение, но все же устраиваться на рыбзавод, на одну из должностей, не требующих специального образования, и именоваться при этом фон Хорном, несколько стремно. Хотя в жизни всякое случается. С этим, вроде бы разобрались. Паспорт тут же перекочевал во внутренний карман куртки, а я занялся остальными бумагами. Заявление о приеме в университет на физико-математический факультет было отложено в сторону, туда же отошли справки, касающиеся абитуриента, зачем-то взятые с собой дипломы об участии в олимпиадах, какие-то почетные грамоты, за успешное поведение, отличную учебу, и тому подобные бумажки. Оказывается здесь, тоже имеют место подобные награды. Имелись даже отпечатанные на пишущей машинке и скрепленные скрепкой два листа, заверенные нотариусом, с изложенной в них автобиографией владельца. Вначале хотел отправить эти бумаги к остальным, но позже решил почитать, когда разберусь со всеми документами. Кто знает, вдруг это все понадобится. Последними документами оказался аттестат зрелости – документ, говорящий об окончании школы с выставленными оценками по всем изученным предметам, и водительские права. Оценки, честно говоря, поразили. В документе во всех строках стояли единицы дублируемые словом «Аusgezeichnet» - Великолепно.

Увидев все это, я впервые задумался, а того ли я ограбил. Прочтенная мною, автобиография, только усугубила мои сомнения. По указанным там сведениям, отец мальчика был профессором университета, и довольно известным физиком. И этого говорило о том, что фамилия фон Хорн, достаточно известна в Германии. И если это действительно так, не будет ли мое устройство на рыболовецкий траулер путем в один конец. То есть, устроившись на него, я рискую запереть сам себя на судне, и при сходе с него, окажусь за решеткой. Подобный риск, разумеется, имел место. Но я подумал о том, что во первых я устраиваясь на производственное судно могу указать в контракте, что хочу устроиться на корабль который работает в Атлантике, а добравшись туда, просто сойти в каком-нибудь порту на берег, и не вернуться обратно на судно. В этом случае, я потеряю какую-то часть заработанных денег, но зато окажусь на шаг ближе к своей цели, и с вполне легитимными документами. А уж вскрыть какой-нибудь сейф даже с утраченными способностями для меня не составит особого труда. В крайнем случае, займет чуть больше времени. Почему, в тапком случае, я выбираю, столь нетривиальный путь, пытаясь устроиться на траулер, а не иду в банк. Ну во первых, для того чтобы вскрыть банковский сейф, нужны инструменты. А их у меня на данный момент не имеется. Чтобы их изготовить, нужно либо обратиться к знающему человеку, либо попытаться сделать это самому. И то и другое, пока недоступно. Ни одного умелого слесаря, способного сделать нужный инструмент, и при этом держать язык за зубами я не знаю. А у меня самого нет даже элементарных тисков и напильника, чтобы изготовить элементарную отмычку. А для того, чтобы идти на дело, таких отмычек, разной толщины и формы, должно быть как минимум штук двадцать, и это только самый минимум. Поэтому пока приходится довольствоваться временным заработком, заодно и решать вопросы о скрытности. Ведь наверняка мамаша мальчика уже заявила о краже в полицию, и если я и дальше буду тянуть с устройством на рыболовецкий траулер, есть вероятность вместо работы, оказаться за решеткой. Тем более, что Германия это не СССР с его бесконечными просторами.

Именно поэтому, я и решил рискнуть. Все документы, за исключением водительских прав и паспорта, были уложены обратно в портфель. Сам портфель, я собирался выбросить в море. Тем более, что сейчас находился возле одного из судоходных каналов проложенных в городе. Найдя неподалеку от скамьи на которой сидел увесистый булыжник, сунул его для веса в портфель, после чего с размаху забросил его в воду. На моих глазах тот пошел ко дну. Вряд ли в ближайшее время его кто-то найдет. Сам же я, сверившись с имеющимся у меня адресом, направился в бюро по найму, чтобы составить контракт и устроиться на рыболовецкий траулер.

Контракт, предложенный мне, заключался на полгода. При этом в контракте не оговаривалось, где именно будет проходить лов рыбы, правда клерк, заключавший со мной этот договор, поинтересовался, где для меня будет удобнее начать путину, здесь в Эмдене, или же я согласен поехать в Киль, и взойти на борт судна именно там. Мне по большому счету было все равно, к тому же, если была возможность начать работу здесь, зачем куда-то переезжать? Поэтому я дал согласие на Эмден.

Перед подписанием контракта меня загнали на медицинскую комиссию. Причем проверка моего здоровья оказалась такой, что я на какое-то мгновение усомнился в том, что иду на одну из низших должностей на производственное судно, а не готовлюсь отправиться в космос с исследовательской миссией. Оказалось все довольно просто и прозаично. Составленная карта на меня, отражала большинство имеющихся у меня болячек или склонности к ним. Теперь, в случае непредвиденных обстоятельств у фирмы будет возможность легко доказать в любом суде, что в большинстве случаев, она не имеет к развившейся у меня болезни, если такое произойдет, никаких отношений. Следовательно и выплат с ее стороны по страховке или гражданским искам ожидать тоже не стоит.

Условия, указанные в контракте, были вполне приемлемыми. На время путины, мне предоставлялось место в кубрике на четверых, с собственным металлическим рундуком, для личных вещей, запираемым на цифровой замок. При этом, учитывая, что в каждом кубрике имеется видеонаблюдение, взлом, и кража, практически исключались. Во всяком случае, на попытку взлома сразу же реагировала судовая полиция, и злоумышленника тут же высаживали на берег за его счет.

- Так что если не станете разбрасывать своих вещей, где попало, их сохранность гарантирована. На время путины, объявлялся сухой закон. Это означало, что любые крепленые напитки, или уж тем более сильнодействующие вещества на судне запрещены. Опять же вплоть до высадки на берег за счет нарушителя.

Подобное было сказано уже дважды, и поэтому я заинтересовался этими словами.

- Все просто. – Ответил мне клерк. – На время путины, заходы в любые порты не предусмотрены. Автономность судна рассчитана на сто девяносто дней плавания. Готовая продукция, по мере необходимости перегружается прямо в море. Поэтому если вдруг появляется необходимость зайти в какой-нибудь порт, то это выражается в достаточно большой сумме. И соответственно за счет виновника этой необходимости. Чтобы быть более конкретным, все то, что вы можете заработать за время путины, уйдет на оплату захода, при этом в зависимости от порта, куда судну придется зайти, нарушитель может остаться еще и должником. Все это оформляется юридически, и не отдать долг невозможно. Но имеются и некоторые исключения. Например, срочная медицинская операция, или что-то подобное. В этом случае доставка больного, происходит за счет работодателя.

Денежное содержание, по моей должности именуемой, как: Зарубщик-чистильщик, составляет полторы тысячи марок, при условии выполнения плана. В принципе, по словам клерка, работа хоть и тяжелая, но если не лениться втягиваешься довольно быстро, и уже к концу второй недели, выполнение плана, не кажется, чем-то недостижимым. Кроме, места на судне и заработной платы, мне предоставляется трехразовое горячее питание, и медицинское обслуживание. Кроме того на судне имеется кинотеатр, бар, спортивно-тренажерный зал, сауна с бассейном. В общем все, что необходимо для работы и полноценного отдыха.

- А как же, сочетаются бар, и запрет на спиртное? – поинтересовался я.

- Да очень просто. В баре можно выпить чашечку кофе, или кружечку пива, которое не считается спиртным напитком, да и кроме одной-двух кружек, вам никто большего и не нальет, посмотреть телевизор, и просто поболтать с приятелями.

Послушав словоохотливого клерка, меня, в общем-то все устроило, единственно, я дополнительно уточнил о том, что нужно брать с собою?

- Рабочей одеждой компания обеспечивает, но учитывая, что ваше рабочее место будет находиться в холодном и довольно сыром, помещении, желательно иметь с собою кое-какие теплые вещи. Например, белье, шерстяные носки, свитер, теплую шапку. Резиновые сапоги выдают, но скажу честно это самая дешевая обувь, без какого-либо утепления. Некоторым хватает и этого, но если есть возможность, лучше приобрести, что-то более качественное.

Тут же мне было выданы адреса местных магазинов, где все это можно было приобрести, и сказано о том, что хотя до отплытия на путину еще две недели, при желании, я могу занять свое место на судне уже сейчас. Правда, при этом, меня будут привлекать к дополнительным работам, но все они оплачиваются согласно моему должностному окладу. Последнее мне особенно пришлось по душе. Это означало, что мне не нужно будет подыскивать временное жилье и тратить на это деньги. Согласившись с клерком и заверив его о том, что появлюсь на судне, сразу же после посещения магазинов, пошел затариваться необходимой одеждой. Благо, что кое-какие сбережения, у меня еще оставались.

Затарился я по полной. Предполагая, что к окончанию путины, у меня так или иначе появятся деньги, то и экономить особого смысла я не видел. В итоге, потратил почти все, оставив сущие копейки на то, чтобы в плаванье пополнять запас сигарет. Зато теперь у меня появился толстый шерстяной свитер с закрытым горлом, пара фланелевых толстовок, то есть рубашек надеваемых через голову. Комплект зимнего нательного белья, резиновые сапоги с войлочными вкладышами, причем, как оказалось можно купить отдельно дополнительные вкладыши, что я сразу же сделал. Кроме того добавилась кое какая мелочь, вроде носок, полотенца, и рыльно-мыльных принадлежностей. Все это пришлось рассовать по двум полиэтиленовым мешкам, потому что на чемодан денег уже не хватало. Но по большому счету, мне было наплевать, что обо мне подумают, главное у меня имелось все необходимое, пусть по самому минимуму, но тем не менее я смотрел вперед уже более уверенно чем совсем недавно.

Так как, я появился на судне одним из первых, то и смог выбрать для себя ту койку в кубрике, которая пришлась мне по душе. Сам кубрик напоминал собой обычное железнодорожное купе. Разве что его размеры, были несколько большими, и вместо квадратного окна, был болшой круглый иллюминатор, наглухо вделанный в стену судна, и не имеющий никаких петель для открытия. Прямо под иллюминатором, находился небольшой столик, а в стене имелось пара розеток, на 220 вольт напряжением. Как мне разъяснили чуть позже, в корабельной лавке можно купить электрический чайник, если нет своего, и при желании не возбраняется им воспользоваться по назначению. Койка, выбранная мною, находилась на втором ярусе. Можно, разумеется, было выбрать любую, но тут я подумал о том, что рано или поздно кто-нибудь обязательно захочет воспользоваться столом. Неважно, для каких целей, но вот то, что при этом он присядет на мою постель, сомнений не вызывало. Мне не трудно залезть на второй ярус, зато кроме меня, на мою полку никто не плюхнется грязным задом.

Первые две недели, до отплытия судна, занимался подготовкой рабочих мест. Меня прикрепили к местному слесарю, и я целыми днями ходил за ним хвостиком, и подавал инструменты. Большей частью это напоминало бесполезную работу, но за это платили, а большего и не требовалось. Как оказалось, можно было не оставлять денег, на мелкие расходы на судне. Здесь любые покупки шли под запись. То есть нужны тебе сигареты, ты покупаешь, пачку или десять, а в журнале под твоим именем выставляется потраченная сумма, за которую ты расписываешься и все. Потом, после возвращения в порт, эти затраты просто высчитают с твоей зарплаты. Это было достаточно удобно, и избавляло от наличных.

Первый облом, я осознал после того, как узнал о том, что судно, на котором я находился должно проводить путину не в Атлантике, а в Баренцевом море.

- Как же так? – Удивился я, ведь я сразу говорил о том, что хочу попасть именно туда. Ответ меня очень удивил, но в общем-то по своей сути был достаточно правильным.

Как оказалось, до того момента, как любой молодой немец, не отслужит в армии, ему закрыт выход за рубеж. Точнее говоря, выехать все же можно, если ты отправляешься на учебу, или уезжаешь с родителями на отдых. С другой стороны, служба в армии в отличии, например от СССР длится здесь всего один год, при этом, у тебя есть право выбора рода войск в которых ты будешь проходить службу. Точнее говоря, ты пишешь о том, что хочешь служить, скажем, десанте. В этом случае, если медицина дает на это согласие, то девяносто процентов за то, что ты попадешь именно туда, куда хотел. С одной маленькой оговоркой. В том же десанте, достаточно много воинских специальностей, и тебя направят туда, где по мнению начальства ты нужнее всего. С другой стороны, в союзе нет даже такого выбора. Если и спрашивают, то больше, для проформы, чтобы тут же забыть об этом.

Глава 11

11

Вдобавок ко всему, здесь нет обязательного призыва. То есть, дан промежуток времени от восемнадцати до тридцати шести лет, в любой год этого промежутка, ты можешь обратиться в рекрутскую контору, и тебя тут же призовут в армию. Это можно сделать и после школы, отбыв год на рядовых должностях, а можно после окончания профессиональное учебного заведения, и тогда служить будешь по собственной, или близкой к тому специальности. И в этом случае, твоё денежное содержание будет гораздо выше. Но даже после школы, оно составляет до пяти марок в день в зависимости от твоей должности. В то время как в Союзе, тебе платят семь рублей в месяц, ну или пятнадцать марок в ГДР, опять же в месяц.

Решив, что служить все равно придется, я особенно не расстроился. Тем более, что за эти полгода, даже если и будут искать Алекса фон Хорна, наверняка не найдя, все позабудется и у меня на руках окажутся вполне чистые документы. А после службы в местной армии, можно будет продолжить свое путешествие.

Работа, на которую я подписался, оказалась действительно тяжелой. Меня не заставляли ворочать тяжелые мешки, таскать какие-то другие грузы, или исполнять нечто унизительное, но даже просто отстоять двенадцать часов на одном месте с единственным сорокаминутным перерывом на обед, тоже было очень утомительно.

Представьте себе огромный цех, заставленный оборудованием настолько плотно, что даже переступить с места на место и то будет проблемой. От одной стены до другой, движется бесконечная резиновая лента конвейера. По ней, ссыпаясь на ленту, из бункера движется бесконечная череда рыбы, в основном это минтай. В мои обязанности входит взять рыбу с конвейера, отрубить ей довольно тяжелым ножом голову, наколоть брюшину, и движением к себе, освободить тушку от внутренностей. После чего разделанная тушка сбрасывается в небольшое окно слева от меня, а все ее внутренности в окно справа. После чего я хватаю следующую рыбину и все повторяется сначала. Нож, находящийся в моей руке, чем-то напоминает мачете. Он такой же довольно длинный и тяжелый. Благодаря его весу, не нужно прикладывать дополнительных усилий, отрубая голову. Кончик его заострен, чтобы было легко наколоть брюшко, а чуть ниже кончика, по верхней стороне лезвия имеются небольшие крылышки. Таким образом, наколов брюшко, я слегка углубляю нож во внутрь, и веду его на себя, одновременно разрезая брюшко на всю длину, и очищая, содержимое тушки от внутренностей. Умелые работники, за минуту обрабатывают до десятка тушек, затрачивая на каждую из них, не более шести секунд.

В цеху, постоянно крутится сменный мастер, наблюдающий за производством. У него в руках секундомер, и записная книжка с карандашом. И он постоянно замеряет скорость разделки рыбы, своих подчиненных, при этом обращая внимание на множество мелких деталей. Например, стоит чуть ошибиться и сбросить в отсек для рыбы кишки, тут же следует замечание. Стоит кому-то начать валять дурака, понадеявшись, что мастер этого не заметит, как в конце смены, тут же хитрожопым выносится замечание. А попробуй кто-нибудь начать, что-то доказывать, с него сразу же срезаются проценты выработки. И никого это не волнует. Мастер здесь первая и последняя инстанция. Если он сказал, что ты сачкуешь и не выполняешь план, значит, так оно и есть. А будешь что-то доказывать, тебя просто ссадят с судна как не справившегося с основной работой, и жалуйся, кому хочешь. Тем более, что все подобные нюансы работы, прописаны в контракте.

Помимо всего сказанного, температура в цеху, поддерживается на уровне плюс пяти или семи градусов. И очень сыро. Брызги морской холодной воды, вполне привычное дело, от которого невозможно как-то защититься. Здесь больше заботятся о том, чтобы осталась свежей рыба, а то, что холодно рабочему, сугубо его проблемы. С другой стороны, рабочая одежда, выдаваемая здесь, в какой-то мере спасает от холода и постоянных брызг воды. Сшита она из ткани, напоминающей парусину, и с ватным утеплителем внутри. Когда я одеваюсь, готовясь к рабочей смене, то надеваю теплое белье, поверх него тонкие хлопчатобумажные брюки, а сверху ватные штаны, которые спускаются почти до самого пола, при этом голенища сапог находятся под ними. Сверху, помимо теплого белья, и свитера, ватный бушлат из той же парусины на верхнем слое. Тонкие хлопчатобумажные перчатки, а поверх них резиновые, с длинными крагами, почти по локоть. При этом на левую руку, дополнительно одевается кольчужная перчатка, которая необходима, чтобы, во-первых, удержать рыбу, которая очень скользкая, а во-вторых, не отрубить себе ножом пальцы. На голову вязанная лыжная шапочка, а лицо я прикрываю легким шарфом. Находясь на берегу, почему-то не позаботился об этом, хотя просто не предполагал, что понадобится. А здесь в судовой лавке, не нашлось ничего более приличного. В итоге закрываю свое лицо легким шарфом и дышу через него. Открытой остается только верхняя часть лица. Правда, на глазах в обязательном порядке надеты очки. Брызги могут попасть куда угодно, а чтобы протереть глаза, пришлось бы освобождать руки. Никто не даст тебе этой возможности. Примерно к середине смены, очки забрызгиваются настолько, что сквозь них почти ничего не видно, и спасает только долгожданный звонок, означающий перерыв на обед.

Кормили здесь хорошо и разнообразно. Единственное, чего мне не хватало все время, так это хлеба. Хотя я и начал к этому привыкать, но все-таки вставал из-за стола, с чувством, какой-то недосказанности, ну или недоеденности. Хлеб появлялся на столе только в двух случаях. Когда подавали капустный или гороховый суп. Капустный суп, чем-то напоминал русский борщ, правда, без красной свеклы, и сваренный на подкопчённом мясе. Вкус, довольно специфический. Так вот к этому блюду полагались острые сухарики. Их так же было принято бросать в еду, где они слегка размокали, и в итоге получалось довольно вкусно. Гороховый суп был полной противоположностью капустному. Если в России, гороховый суп варят на подкопчённом мясе, здесь варили на обычном, но к нему в обязательном порядке подавали две сдобные чесночные булочки. В итоге тоже получалось вполне съедобно. Порции кстати были достаточно большими, и даже имелась кажущаяся свобода выбора. Когда к ужину, на столе появлялась бумага с названиями блюд, которые ты желаешь съесть из предложенного меню. Там можно было отметить все, чтобы ты хотел получить на завтрак, обед и ужин. Единственная проблема состояла в том, что все это ты получал не на следующий день, а спустя два дня. Конечно, за два дня пристрастия сильно не менялись, но все же это было не совсем то, что хотелось.

Столики в столовой, тоже были расписаны на каждого. Но так как столовая была не слишком большой, сразу всю команду в ней разместить не удавалось, поэтому обедали в две смены. Вообще, все это получалось следующим образом. Если ты попадал в дневной график, то выходило примерно следующим образом. Рабочий день начинался с восьми утра. Следовательно, в семь часов утра, ты был обязан позавтракать, перекурить, переодеться в рабочую одежду, и ровно в восемь утра занять свое рабочее место на конвейере.

Ровно через пять часов и тридцать минут, звенел звонок, и конвейер замирал на сорок минут. За это время, нужно было зайти в раздевалку, сбросить в выделенный тебе шкаф, рабочую одежду, оставшись в легких брюках и рубашке, можно было умыться, после чего, проследовать в столовую. Там на закрепленном за тобой месте, на столике для четверых, стоял заказанный тобою два дня назад обед. Как правило, состоящий из довольно глубокой эмалированной миски супа, и несколько меньшей миски со вторым блюдом. Чаще всего в качестве десерта предлагалась небольшая, двухсотграммовая, бумажная упаковка с каким-нибудь соком. Иногда добавлялось яблоко.

Пообедав, нужно было вернуться в раздевалку, вновь облачиться в рабочую одежду, перекурить. Сигарета на рабочем месте сию же минуту каралась крупным штрафом. И как только начнет звенеть звонок занять свое рабочее место. Вообще-то при выполнении тобой плана, позволялось дважды, каждый раз не более чем на десять минут, за рабочее время, покинуть свое рабочее место, для перекура, или туалета. Правда, каждый такой перекур обязательно согласовывался с мастером. Учитывая, что тот постоянно находился в цеху, можно было подать ему знак, что ты желаешь прерваться. Неважно, для перекура, или посещения туалета. И если мастер делал разрешающий кивок, ты мог покинуть свое место ровно на десять минут, и не секундой больше. Если же разрешения не дано, хоть наложи в штаны, но ты обязан, находится на рабочем месте. Единственная причина, уйти с него без разрешения мастера – потерять сознание, или объявить вслух, что тебе стало плохо, не важно по какой причине. Мало ли, все мы люди, и причины тому могут быть различны. В этом случае, мастер мог остановить конвейер и вызвать в цех врача. Незапланированный перерыв оплачивался. Но если вдруг врач, придя к потерявшему сознание человеку, объявит его симулянтом, или же выявит какое-то нарушение, приведшее к несчастному случаю, то завидовать этому человеку не стоит. Вылечить его разумеется вылечат, но и штраф наложенный на него, тоже не обрадует.

Хотя, на судне и был объявлен сухой закон, но все же находились довольно шустрые ребята, которым как-то удавалось пронести спиртное на судно, или же сообразить что-то подобное здесь. Сам пару раз видел, как здесь хлебали какую-то странную коричневую жидкость, шибающую по мозгам. Правда, если кто-то попадался с подобным, то его высаживали сразу, без разговоров. Вроде бы, по слухам это была брага настоянная на карамели, и делалась она кем-то из членов команды судна, а не рыбзавода. Команда судна, отвечающая за его ход, работу механизмов ир оборудования, жила отдельно от производственной части судна, и фактически не соприкасалась с нею. Хотя общение и не возбранялось.

После обеденного перерыва следовало вновь пять с небольшим часов, усердной работы. После чего вновь звенел звонок, и на мое место вставал мой сменщик, а я шел в раздевалку, где приводил себя в порядок, принимая душ. А затем следовал в столовую на ужин. Ужин обычно состоял из какого-то второго блюда, и по желанию тебе могли предложить чай, или пиво. Правда не больше одной кружки. При этом, если ты выпивал кружку пива за ужином, об этом тут же узнавали в баре, и уже там ничего подобного тебе не отпускали.

После ужина, у тебя было двенадцать, точнее чуть поменьше часов свободного времени. Поменьше потому, что по правилам работник должен был уделить на сон ровно восемь часов своего свободного времени. И никого не волновало, будешь ли ты просто валяться лупая глазами в потолок, или моментально уснешь. Положено тебе восемь часов провести в постели, там и будешь находиться. в противном случае последует штраф, за нарушение распорядка дня. Единственное послабление дается в субботний день.

В субботу, после смены, смены, ты можешь сидеть хоть до утра, смотреть телевизор, посетить бар, или попрыгать на тренажерах в спортивной комнате, потому что воскресенье, общий выходной день.

С понедельника, рабочие смены меняются. Если до этого момента, ты работал с утра, то следующая неделя у тебя будет ночной.С одной стороны, мне казалось, что было бы гораздо проще работать все время в одну смену. Организм, достаточно быстро перестраивается для этого, и гораздо хуже первые пару дней, когда меняются смены местами. Говорят, что раньше так и было. Более того приходя на работу, у тебя интересовались, в какой именно смене ты желаешь работать. Но в какой-то момент, решили что так, как это поставлено сейчас более правильно. Судно ловило рыбу в Баренцевом море, и за все время работы, лишь дважды заходило в порт. Однажды, когда высаживали штрафника в Скандинавии, правда, само судно оставалось на рейде, а к берегу отправляли катер. И второй раз эвакуировали больного. Что именно с ним произошло, мне было неизвестно, но так или иначе этот случай имел место. Хотя наверное стоит упомянуть и о третьем происшествии. Правда, произошло оно уже под самое окончание рыбного сезона.

Один из моих соседей, как я понял уже после происшествия, сумел принести на борт судна пятилитровую емкость со спиртом, и довольно большое количество марихуаны. Последняя кстати является запрещенным в Германии веществом. В принципе, работал он нормально, в свои дела никого не посвящал, и в общем-то не попадался. Тем более, что для перекура, всегда выходил на верхнюю палубу. Учитывая, что на судне имелась курилка и не одна, это было несколько странно, но все же несмотря ни на что там было холодно, и летом, и тем более в конце путины, ближе к Рождеству. А тут видимо расслабился, возможно, выпил или выкурил лишнюю дозу, и его понесло.

Случилось следующее. После обычной рабочей смены, я зашел в столовую, затем перекурил, сделал какие-то свои дела, и решил лечь спать. Но стоило мне войти в кубрик, как я увидел этого мужичка, который с помощью разделочного рыбного ножа, пытается вскрыть мой рундук, при этом во всеуслышание, обвиняет меня в том, что я украл у него Марихуану, и что-то там еще.

Тут, наверное, стоит добавить, что вообще-то разделочные ножи, предоставляемые для работы, довольно паршивого качества, и потому, те кто поопытнее, и устраиваются на эту работу не в первый раз, предпочитают работать своим инструментом. Мне как-то удалось попробовать, работать похожим ножом, так скажу, что им работать гораздо легче. Работая обычным ножом, к обеду, уже приходится вкладывать дополнительные усилия, потому что нож тупится ударяясь о разделочный стол, и помимо обеда и перекура, приходится уделять время на то, чтобы его поправить на точиле. Покупные же ножи, предназначеные именно для такой работы, и потому не требуют постоянной правки, правда при этом их цена начинается от пятидесяти марок, что очень дорого. Но если ты постоянно занимаешься именно этой работой, может оно того и стоит, приобретать нечто подобное. Но как бы то ни было, разгуливать с подобными ножами по судну запрещено. После работы этот нож нужно оставлять в раздевалке, в собственном шкафчике, мой же сосед притащил его в кубрик.

В общем, стоило мне войти в спальный отсек, как на меня бросились с ножом, обвиняя во всех грехах. Разобраться, правда удалось довольно быстро. Мужик, похоже находился под кайфом, и потому стоило один раз дать ему в морду, как он тут же влетел под стол, и потерял довольно много времени, пытаясь оттуда выбраться. К этому моменту, в кубрик ворвалась судовая полиция. Мужика без лишних слов выволокли из-под стола, нацепили наручники и отобрали нож. Он, все еще находясь в возбужденном состоянии, выкрикивал оскорбления и грозил всеми карами не только мне, но и задержавшим его полицейским.

Как оказалось, он просто перепутал. Войдя после очередного «перекура» в кубрик, и не увидев никого постороннего, решил накатить грамм сто. Спирт у него был, а налить и разбавить его водой нетрудно. Для этого присел перед моим рундуком, вместо своего, и попытался его открыть, чтобы выпить из собственных запасов. Но так как введенный код замка, не подошел, и он вдруг решил, что я ограбил его и поменял код на цифровом замке его рундука. Видимо слегка переборщил с дозой, из-за чего решил, что мой рундук принадлежит именно ему. Так как набранные им цифры не открыли замок, он решил вскрыть рундук с помощью разделочного ножа. Ну и в итоге получилось то, что было описано выше.

Кстати полицейские, тут же вскрыли оба рундука, для проверки их содержимого. В моем рундуке, кроме запасного белья и кое-какой мелочи не оказалось ничего запрещенного. А вот в рундуке соседа, нашлась ополовиненная пятилитровая канистра со спиртом, и около двадцати граммов марихуаны. Учитывая, что на территории Германии ее продажа запрещена, а судно часть этой территории, мужичку светит нехилый срок. Как итог, мне было предложено перебросить свои вещи в его рундук, так как замок был испорчен, а его вместе с вещами отправили в камеру. На судне есть несколько камер для таких случаев. Если бы путина продолжалась, то его бы ссадили в ближайшем порту. Но так как плавание подходило к концу, оставшееся время он проведет в камере, а после его передадут в руки полиции.

Как оказалось, подобная участь ожидала не только его, но и меня. Правда, если его забрали сразу у трапа, то я вначале получил полный расчет. Общая сумма при этом составила восемь тысяч марок. Восемьсот марок, списали за мои покупки в судовом баре и лавке, где я тоже несколько раз отоваривался. Но, даже имея такую сумму, можно было смело смотреть в будущее, если бы не одно но.

- Вам все понятно с расчетом вашего денежного содержания? – спросил меня какой-то местный клерк, проводя расчеты.

- Да, все в порядке.

- В таком случае, прошу, вас, пройти в кабинет №207, вас там ожидают.

Глава 12

12

Мало ли какие, могли возникнуть вопросы, подумал я, тем более, что сходя на берег, я говорил с мастером смены, и тот мне предложил если что сослаться на него, при подписании следующего контракта. Как оказалось, в этом случае, могут предложить более высокую оплату труда. То есть в данный момент, я буду устраиваться на судно не человеком со стороны, а зарекомендовавшим себя работником, и в конкретную бригаду. Подобные вещи только поощрялись.

Правда, говорить мне пришлось, не с очередным клерком компании, а со следователем полиции, который сразу предъявил мне обвинение в ограблении Алекса фон Хорна. Ради интереса, я все же спросил.

- Если стало известно, что в ограблении замешан именно я, почему тогда меня не сняли в ближайшем порту, и не обвинили в этом гораздо раньше?

- А зачем? У вас подписан контракт с компанией. Работаете вы на судне, без каких либо замечаний. Поэтому есть высокая вероятность того, что вас не высадят посередине контракта, где-то в стороннем порту. Следовательно, по окончанию контракта, вы все равно окажетесь здесь и в любом случае понесете заслуженное наказание. Да и дирекция производственного судна, тоже была об этом предупреждена. Так что иной участи вам не светило.

- И на какой срок я должен рассчитывать?

- Я не судья, но вполне возможно суд учтет ваши обстоятельства, и скорее всего ваше тюремное заключение не продлится больше одного года. Правда пострадавшая сторона выдвинула иск на моральную компенсацию, но не думаю, что сумма превысит две тысячи марок. Примерно эта сумма потребовалась на восстановление утраченных документов.

Так оно и произошло. В качестве обстоятельств дела, я рассказал о том, что меня избили и оставили без денег и документов, и мне не оставалось ничего иного, кроме того, что либо сдаваться полиции пытаясь что-то доказать, либо искать какие-то другие пути. А ту на моем пути встретился паренек очень похожий на меня самого. И я решил, что это знак свыше, и поэтому завладел его документами. А чтобы как-то устроить свою жизнь подписал контракт на рыболовный траулер, надеясь, и заработать и на то, что за полгода плавания все уляжется. И наверное все так бы и произошло, будь Алекс фон Хорн, и обычной семьи. Но здесь все было иначе, и стоило объявить розыск, как компания, с которой я подписал контракт, тут же сообщила об этом куда следует, и уже через пару месяцев после моего отплытия все стало известно.

Мне дали год с отбыванием заключения в Исправительном Учреждении Ослебсхаузен в пригороде Бремена. Если бы заранее знал, что придется отбывать срок в такой тюрьме, наверное, не стал бы терять времени, на ловлю рыбы, а сам бы пошел и сдался полиции.

С виду это было, в общем-то, обычное пенитенциарное учреждение, где отбывали заключение мелкие преступники и обычные немецкие пенсионеры. Вот такой вот выверт судьбы. Как мне рассказали «местные жители» то есть осужденные, подобное практикуется сплошь и рядом. Все об этом знают, и по большому счету идут навстречу пожилым людям. Оказывается немецкие пенсии по старости, довольно низкие, и если с большой натяжкой их хватает в теплое время года, то в холодное, увы, их совершенно недостаточно. Поэтому местные старички нашли, довольно простой, выход из положения. Оказалось, что достаточно на глазах любого полицейского разбить витрину, какой-нибудь мелкой лавки, или обругать прохожего матом, и нарушителю, местный судья, гарантировано выносит от трех, до шести месяцев тюремного заключения. Причем сидеть чаще всего приходится неподалеку от того места, где было совершено преступление. Во время отбывания наказания, по мере сил люди работают, тем самым гася задолженность по денежной компенсации потерпевшему. Зато проводят всю зиму в относительном тепле и при бесплатном питании. При этом, за примерное поведение, имеется возможность вдобавок ко всему получить увольнительную на выходные, прогуляться по городу, попить пивка, а может и сходить в гости к детям или жене. И это считается вполне приемлемым образом жизни. А почему бы и нет. Пока глава семьи отбывает наказание в тюрьме, его суженая пользуется все так же начисляемой пенсией супруга. Согласитесь одной жить на две пенсии гораздо проще. Да и супруг в этот момент одет, обут, накормлен и при деле. И все довольны и счастливы.

Тоже самое касается, в общем-то, любого осужденного этого заведения. При тюрьме имеется большое производственное здание, в котором варят ажурные заборы, украшая тем самым город. То, что оплата за эти работы вдвое-втрое ниже, чем в любом другом месте, воспринимается вполне адекватно. Чего еще желать-то. Тебя одевают, обувают, кормят и дают заработать. Пусть немного, но тем не менее. Например, те же советские тюрьмы не идут с этими учреждениями, ни в какое сравнение. Кроме этого цеха есть еще небольшая автомастерская, и даже автошкола, и по выходу из тюрьмы, можно совершенно бесплатно получить водительские права или профессию автомеханика. И та и другая, достаточно востребованные специальности. И потому есть надежда получить работу, по любой из них.

Для жилья предоставляются уютные комнатки да двоих. Назвать их камерами, как-то не поворачивается язык. Конечно, жить со старым человеком в одной комнате достаточно сложно, но с другой стороны, здесь даже в сравнении с кубриком рыболовецкого судна гораздо уютнее. Комнатка, достаточно просторная две кровати одна напротив другой, платяной шкаф, небольшой стол для еды, и довольно широкое окно. Хоть и забранное решеткой, но скорее не из-за опасения побега, а из-за опасения суицида. Да и вроде как положено, чтобы в тюрьме имелись решетки. Стены в камере идеально оштукатурены, и окрашены в нежно салатовый цвет. Чуть в стороне находится небольшая перегородка, за которой расположен санузел, включающий душ, умывальник и унитаз. Хотя перегородка и имеется, но она прозрачная, и видно все, что за нею происходит, но посторонние запахи, эти перегородки все же удерживают. Сделано это скорее для охраны, потому что входная дверь в камеру закрывается только на ночь. Все остальное время двери нараспашку. Можно свободно перемещаться по коридору или входить в соседние помещения. Здесь считают, что общение с другими осужденными, помогает им быстрее адаптироваться здесь, и быстрее встать на путь исправления.

Кормят, правда, довольно скудно. С другой стороны – тюрьма. Да и потом, если есть деньги, можно на выходные отпроситься в увольнение, и уж там оторваться по полной. Пьянка, разумеется, не приветствуется, как и везде, но за кружку другую пива никто и слова не скажет. Считай национальный напиток. Да и так, еда не сказать, чтобы дешевая, но и не особенно дорогая. Раз в неделю позволить себе хорошо пообедать я вполне способен. Кстати за ущерб мне начислили всего полторы тысячи марок, при этом эти деньги никто и не собирался требовать сразу и одной кучкой, высчитывают потихоньку с тюремного заработка, глядишь к концу срока, где-то третью часть заплачу.

А после тюрьмы, мне предстоит пойти в армию. Оказывается армия здесь, не только долг отчизне, но и списание всех собственных долгов. Денежные отчисления разумеется сохраняются, а все остальное списывается подчистую. Если у тебя и были какие-то судимости, нарушения и тому подобное, после армии, ты оказываешься, совершенно чист. Правда это касается не всех статей уголовного права, но моя статья точноподпадает под это определение. При желании, можно даже сменить имя. Не всегда, но тем не менее такая возможность есть. Но задуматься об имени, пришлось даже несколько раньше. Еще перед началом суда меня спросили о моем настоящем имени. Тогда я и подумал, почему бы мне не вернуть старое имя, Михаэль, вполне созвучно с Михаилом, а вот Потапов? С другой стороны, в русском языке медведя довольно часто зовут Михайло Потапыч, почему бы и мне не взять медвежью фамилию, тем более, что по профессии, я тоже – Медвежатник, вот и пусть фамилия говорит о моем призвании. Бернгард – означает сильный медведь, и мне вполне нравится. И потому весь следующий год, отбывая наказание, я провел под именем Михаэль Бернгард. Именно на это имя, я и получил водительские права, отучившись в тюремной школе.

Кстати, мои способности «заговора» и «Узор познания» так и не вернулись. Сколько бы я не пытался воспользоваться ими, ничего не выходило. Похоже, проклятие колдуна, в ту роковую ночь, лишило меня этих способностей. Да и видение металла, осталось далеко не в полной мере. Радует хотя бы это, но без инструментов увы сделать ничего не получится, поэтому приходится только облизываться, на казалось бы вкусное содержание некоторых мест, и с сожалением проходить мимо. А ведь с сегодняшними реалиями нахождения в тюрьме, можно было бы здорово поживиться. Кто подумает, что вышедший в увольнение заключенный ограбит банк? Или например вскроет домашний сейф какого-то богача, а после вернется в места заключения и спокойно продолжит отбывать срок.

Год отсидки пролетел, практически незаметно. Вначале, когда меня только привезли на место, и я увидел многочисленные трех-четырех этажные старые постройки из красного кирпича, меня охватило чувство страха. Все-таки, если о положении в советских тюрьмах я знал достаточно многое, то, что ждало меня здесь было совершенно неизвестно. В сознании мелькали кадры Освенцима, с колючей проволокой под напряжением, и голодными осужденными в полосатых робах, с протянутыми руками и набитыми на запястьях наколками с личными номерами.

Действительность оказалась совсем иной. Во-первых, предоставленная мне для проживания комната, которую трудно было назвать камерой. Во-вторых, распорядок дня, где предусматривался полноценный выходной день, с примечанием о том, что если в течении месяца, будут отсутствовать замечания касающиеся моего поведения, то со следующего месяца, я имею право на увольнительную сроком до двадцати четырех часов в месяц. То есть могу эти сутки взять единовременно, а могу растянуть их на весь месяц, выходя в город каждое воскресенье.

- А побегов у вас в тюрьме не было? – Сразу же возник вопрос.

- Был один, но после того, как беглеца задержали, оказалось, что у него имелась на то уважительная причина.

Услышав это я едва не упал со стула. Представляете!? Уважительная причина для побега из мест заключения. Оказалось, что у осужденного заболел кто-то из родителей, и поэтому он сбежал из тюрьмы, чтобы оказаться рядом с ними. Не, я все понимаю, но почувствуйте разницу. Вдобавок ко всему здесь в Германии считается, что стремление к свободе, естественная реакция нормального человека. Поэтому здесь нет наказание за побег. Тебя, просто возвращают на место заключения, и самое многое как могут наказать, так это лишить увольнения в ближайшие пару недель.

За время нахождения в тюрьме, мне удалось освоить две специальности: автомеханика, и водителя автомобиля. Так что на свободу я вышел не со справкой об освобождении и напутствием «идти на…» все четыре стороны, как это обычно происходит в советских зонах. А с вполне нормальным паспортом с гражданством ФРГ и водительскими правами с правом работы на грузовиках, и свидетельством об окончании курсов автомехаников. Кроме того, у меня хоть и оставалась задолженность по постановлению суда, никто не требовал ее моментальной выплаты. Просто устраиваясь на очередное место работы, нужно было сообщить работодателю, об исполнительном листе, и все. Просто в противном случае, могли повысить процент выплат. Да и по большому счету, о тех копейках, что отправлялись, от моего имени потерпевшему не стоило и вспоминать. Суммы были ничтожными и по большому счету, ни на что не влияли.

Здесь вообще большая часть людей жила за счет кредитов. То есть покупался транспорт, дома, мебель и многое другое. А в конце месяца приходили огромные счета, в результате чего, от полученной зарплаты, оставалось едва тридцать пять-сорок процентов. Самым дорогим было жилье, на которое тратилось до половины всех денег, а все остальное укладывалось еще примерно в десять-пятнадцать процентов. И самое интересное все были вполне довольны подобной ситуацией. И никто не стремился бросить все и сбежать в СССР, где каждому советскому человеку гарантировалось бесплатное жилье, медицинское обслуживание и работа. Правда если здесь иной раз приходилось ее искать, там работы было вдосталь. Но почему-то никто туда не стремился. И это поражало как бы не больше всего остального.

Сейчас, когда у меня были документы, не было лишь одного, права выезда за рубеж. Чтобы туда попасть, нужно было либо отправиться куда-то на учебу, но у меня не было никаких документов об образовании. И главное учитывая то, что я никогда не жил и не учился здесь в ФРГ, что-то восстановить было невозможно. Подобный вопрос был задан мне еще на суде. Но я отговорился потерей памяти, после моего избиения неизвестными. Память до сих пор не вернулась, и поэтому я не знаю, откуда здесь появился, и где жил до этого момента. Запросы, конечно, посылали, но как-то без особой надежды на успех. Да и я не особенно на этом настаивал.

И второй вариант, отслужить срочную службу в армии. Это было даже в чем-то удобно. Во-первых, я мог выбрать место службы. Выбор достаточно условный, но все же. Во-вторых, служить нужно было всего один год. И в третьих, что самое интересное, за время службы военнослужащему выплачивается денежное содержание, составляющее в зависимости от занимаемой должности от пяти марок в день! Именно в день, а не в месяц, при всех остальных равных условиях. То есть полном обеспечении едой, жильем и обмундированием. И ни о какой дедовщине здесь нет и речи. Скажу даже больше, и для уборки помещений казарм, здесь имеются специальные гражданские работники. Военнослужащий занимается тем, что учится выполнять приказы командиров и осваивает воинскую специальность. Учить его при этом мыть полы, считается бесполезным разбазариваением времени. А при наличии схожей профессии, работает на определенных должностях, осваивая вверенную ему технику. Наверное, поэтому, для ее освоения, хватает одного года, вместо двух, как это происходит в СССР, из-за того, что солдат занимается именно тем делом, ради которого его и призывают, а не пытается научиться мести скребками плац летом, и вениками убирать снег зимой. Здесь не ищут, чем занять болтающегося без дела воина. Здесь составлен четкий план на каждый день его службы, и времени на безделье просто не остается. В принципе бездельников нет и в армии СССР, но там чтобы их не было придумывают дополнительные, порой бестолковые работы, в то время как здесь большую часть времени уделяют учебе и освоению военных профессий.

Медицинскую комиссию, я прошел самостоятельно. Здесь это вполне позволялось, тем более, что сама комиссия была бесплатной. Просто перед прохождением, обращаешься в любую общественную клинику, предъявляешь паспорт, и тебя отправляют по врачам, а после данные твоего паспорта предъявляют в военное ведомство и получают компенсацию. Здесь даже не требуют стричься на лысо. Короткая аккуратная прическа вполне дозволена.

В рекрутинговом отделе, меня встретил старый одноногий сержант. Взглянув на меня, он проверил документы, медицинскую справку, водительские права, и обнаружил отметку о том, что у меня имеется закрытый срок, и так между делом поинтересовался.

- Молодежная банда?

- Что-то в этом роде, господин сержант.

- Это не страшно, мы все через это прошли. – Произнес он и спросил, где бы я хотел служить.

- Да, в общем-то, все равно, разве что не во флоте, а так там, где я нужнее.

- И это правильный ответ. – Сержант, услышав мои слова даже как-то повеселел. – А флот, честно говоря, я и сам недолюбливаю. Все же когда под ногами твердая земля, и чувствуешь себя гораздо увереннее.

Еще раз, посмотрев мои документы, сержант добавил.

- Знаешь, я конечно могу отправить тебя в аэромобильные войска, где из тебя выбьют дурь и ты станешь человеком. Но думаю, не стоит этого делать. Ты уже парень взрослый, да и вижу в тюрьме, не терял времени зря, поэтому, тебе прямая дорога в Штутгарт. Проведешь годик за баранкой, улучшишь навыки, считай готовая профессия, может когда-то, скажешь спасибо папаше Мюллеру.

И я получив на руки направление и одноразовый жетон, позволивший мне получить бесплатный билет на поезд в указанном направлении, отправился в Штутгарт. Чтобы там не говорили, а первую неделю службы я запомню, наверное на всю жизнь. Не подумайте плохого, все же армия Германии сильно отличается от армии союза. Но свою порцию строевой подготовки, марш-бросков и тренировок по скоростному одеванию, я получил сполна. Хорошо хоть все это продолжалось всего десять дней. Потом нас выстроили на плацу, я зачитал текст военной присяги, расписался, и вернулся в строй. После этого командир учебной роты зачитал фамилии новобранцев распределяя их по подразделениям, и я узнал, что попал в автомобильную роту находящуюся в небольшом городке Фильдерштадт расположенном неподалеку от Штутгартского аэропорта.

Глава 13

13

Меня, и еще с десяток «счастливчиков» загрузили в микроавтобус, и перевезли к новому месту службы, и уже со следующего дня начались бесконечные тренировки. Здесь никого не волновало, есть у тебя водительские права или ты вообще видишь грузовик впервые в жизни. Ко всему подходили так, как будто армейский грузовик, является для тебя чем-то нереальным, виденным, разве что в каких-нибудь фантастических фильмах. При этом, что самое интересное его обслуживание преподаваемое нам на занятиях было настолько поверхностным, что удивляло более всего. Все укладывалось примерно в следующие правила.

«После визуальной проверки целостности вверенного транспортного средства, при не обнаружении видимых неполадок, водитель транспортного средства обязан занять свое место в кабине грузовика, и продолжить визуальный обзор там. После проведения проверки, доложить своему непосредственному командиру, об обнаруженных, или отсутствующих неполадках, и ожидать дальнейших распоряжений. После команды завести свой автомобиль, и ожидать следующее распоряжение. Если автомобиль не заводится, проверить напряжение на аккумуляторе, подав напряжение на амперметр с помощью соответствующего тумблера. В случае обнаружения недостатка напряжения, доложить командиру».

Далее следовал целый рад действий, которые должен был произвести водитель грузовика, но что интересно ни одно из них не касалось его ремонта. Везде говорилось только о том, что «Доложить и ожидать распоряжений». Однажды, я едва не залетел на гауптвахту только из-за того, что попытался потуже затянуть клемму на аккумуляторе. Последняя видимо разболталась в дороге, и потому просто отвалилась с крепления. Но стоило мне только вооружиться гаечным ключом, и заняться делом, как я тут же получил выговор, за то, что занимаюсь не своим делом. Здесь с этим очень строго. Ремонтом занимаются специально имеющиеся механики, и только они. Они же дают гарантию, на выполненные ими работы. И если вдруг кто-то полезет самостоятельно, то может нарушить выполненные ими настройки, и следовательно сбить гарантии, что приводит порой к уголовной ответственности.

- А как же тогда быть в походе. Ведь механика со мною может не оказаться.

- По уставу, ты обязан доложить о неисправности командиру, и ждать его распоряжений. Прикажет ремонтировать машину самому, будешь искать возможности ремонта. Скажет ждать приезда механиков, будешь сидеть, и ждать, сколько потребуется. Каждый должен заниматься своим делом. Порядок – превыше всего!

Наконец месяц закончился, каждый из нас получил дополнительную отметку в водительские права о прохождении армейских курсов подготовки и нас отправили на завод для получения новой техники. В этом нам можно сказать повезло. Обычно техника меняется раз в десять-двенадцать лет. И чаще всего призывники принимают автомобили у своих предшественников, мы как раз попали под замену техники, и получали новые грузовики со склада завода. Мне достался «Мерседес-Бенц 809д» обычный бортовой грузовик с тентованым кузовом грузоподъемностью в пять тонн. И большую часть оставшегося срока службы, я провел, колеся по бесконечным дорогам Европы, при этом неоднократно покидая пределы Германии, и свободно заезжая во Францию, Швейцарию и Австрию. Та же Германия, не такая уж и большая, а дорог оказалось так много, что порою хотелось схватиться за голову, от их количества. И что интересно большая их часть с твердым покрытием. То есть либо асфальт, либо бетон, либо камень. Последнее было вообще в новинку, но как оказалось, подобные дороги сохранились еще с прошлого века, и нормально функционируют до сих пор.

Сколько грузов было перевезено мною за это время, я хоть вначале и пытался считать, но после плюнул на это дело, тем более, что здесь подобное не принято. Как, например не принято делать дембельские альбомы, которые и в союзе делаются скорее для того, чтобы убить время. Учитывая, что к концу службы, его появляется вдруг очень много, вот и приходится придумывать себе занятие, хотя бы для того чтобы не сдохнуть от скуки. Здесь ничего подобного нет, хотя бы потому, что военнослужащие не разделяют себя на дедов и молодых. Да и за год службы трудно состариться, учитывая, что план подготовки рассчитан на все время, от и до. Скучать тебе не дадут до последнего дня пребывания в армии. При этом ты научишься стрелять, а не наводить порядок, использовать армейскую технику, а не убирать снег, чем придется. Здесь не красят траву в зеленый цвет, и никого не выгоняют на строевую подготовку, чтобы хоть чем-то занять солдатика, который подыхает от скуки.

За ворота части, я вышел пятнадцатого марта 1982 года, переслужив целых, пять дней, и получив за это денежную компенсацию по гражданским расценкам. Просто нужно было срочно доставить груз Киль, и вернуться обратно. Туда я успевал с запасом, обратно уже увы нет, произошла некоторая задержка. И когда командир, пообещал компенсировать эти несколько дней, я ни минуты не сомневаясь, дал свое согласие. Согласно последней должности моё месячное содержание, как капрала, что в переводе на советские звания означало младшего сержанта, составляло триста марок в месяц. Это, разумеется очень мало если судить по расценкам гражданского работяги. Но если учитывать, что я нахожусь на всем готовом, и эти деньги уходят у большинства из моих приятелей на развлечения, то я скажу вам это немало. За год, учитывая то, что я начинал со ста пятидесяти марок, у меня скопилось около полутора тысяч. Принимая во внимание прошлые накопления, я уже достаточно уверенно смотрел в будущее, представляя его в достаточно радужных тонах. Все же сумма переваливала за десятку. Денег вполне хватало, чтобы например не особенно задумываясь о том, чем я буду питаться в дальнейшем, можно было купить билет на самолет, и просто отправиться, например в США, просто ради развлечения, так сказать, посмотреть мир.

Хотя по большому счету, сейчас никуда переезжать в общем-то и не требовалось. С документами все решилось к моему полному удовольствию. Дополнительной профессией я тоже обзавелся и вполне мог устроиться на работу либо на тот же грузовик, либо автомехаником в какую-нибудь мастерскую. Тем более, что там у меня, наверняка появилась бы возможность создать новые инструменты, взамен утраченных. Пусть не такие совершенные как были у меня, но тем не менее вполне действенные и рабочие. Годные для того, чтобы открывать любые замки, а большего от них и не требовалось. Но здесь, вступает в рассчет еще то обстоятельство, что сменив прошлую жизнь на то, что происходит сейчас, у меня появилась тяга к путешествиям. И поэтому мне претило сидеть на одном месте, и как все честные немцы зарабатывать на жизнь, а после рассказывать об этом с кружкой пива в каком-нибудь баре. Тем более, что я заметно помолодел, и мне казалось, что у меня впереди еще целая жизнь, и хотелось посмотреть что-то еще, кроме ставшей уже достаточно привычной, старушки Европы, изъезженой вдоль и поперек, на армейском грузовике.

В общем, получив расчет, и распрощавшись с приятелями, я вышел из ворот части, и решил прогуляться по городу, и почувствовать себя гражданским человеком. Я просто ходил по городским улицам, разглядывая местную архитектуру, затем садился на первый попавшийся автобус, проезжал несколько остановок и увидев что-то интересное для себя, вновь бродил по улицам. Иногда заходил в какое-нибудь кафе, или бар, брал легкий завтрак, перекусывал, выпивал чашечку кофе и вновь шел дальше.

Вечером без особых проблем, при наличии документов, и денег это действительно не было проблемой, снимал номер в каком-нибудь отеле, приводил себя в порядок, отсыпался, а на следующий день продолжал свою экскурсию. В один из дней, на Гегельштрассе, неподалеку от технологического института, едва присел на скамейку, чтобы перекурить, заметил интересную сценку. Местный полицейский, пожилой пузатый мужчина с длинными свисающими вниз Буденовскими усами, читал нотацию худенькому мужичку, с бегающими от волнения глазками, стоящему возле небольшого автомобильчика марки «Volkswagen Käfer». Как я понял из его нотаций, тот попытался оставить свою машину, прямо на проезжей части улицы. А местный полицейский, заметив нарушителя, тут же сориентировался, и выписав тому штраф, сейчас напоминал о правилах дорожного движения. Мужичок же, похоже, куда-то очень спешил, и поэтому, постоянно поглядывал на часы, и время от времени подергивался, порываясь куда-то бежать. Полицейскому, похоже на это было наплевать, и он продолжал свои нотации. В конечном итоге, когда его словоизвержения закончились. Мужчина ту же сорвался с места, и хотел было сбежать по делам, как тут же услышал свисток.

- Похоже, вы так ничего и не поняли герр Шульц. Наверное, стоит лишить вас прав. – Вновь начал полицейский свою новую песню.

- Извините, я очень спешу! – Попытался оправдаться незадачливый водитель.

- Вон там за углом есть стоянка, для автомобилей. Припаркуйтесь, как положено и бегите, куда вам вздумается.

Водитель, поняв, что от него просто так не отстанут, сел за руль, проехал каких-то двадцать метров, свернул в проулок, и вскоре я увидел, как он пробежал мимо меня, скрывшись в здании Технологического института. Полицейский же разгладив свои усы, ухмыльнулся, наверняка похвалив самого себя, за прекрасно выполненную работу, и развернувшись, пошел в противоположную сторону. Я же докурив, бросил окурок в урну, поднялся и пошел дальше. Дойдя до поворота, начал переходить через дорогу, и вдруг заметил брошенный у обочины автомобильчик, недавнего нарушителя. Причем левая передняя дверца у него была приоткрыта, а двигатель продолжал работать на холостом ходу. По всему выходило, что мужичок, настолько спешил, что бросил автомобиль, даже не задумавшись о том, чтобы заглушить двигатель, и запереть его.

Сам водитель, судя по всему, собирался куда-то ехать, потому что на крыше, на легком багажнике лежали два довольно увесистых чемодана, в салоне, на заднем сиденье, тоже имелись кое-какие вещи. От пришедшей в голову мысли, я даже запнулся, и на какое-то время завис в ступоре. Сам того еще не осознавая, как бы действуя на автомате, я оглянулся по сторонам, а потом решительно открыл дверцу автомобильчика, сел за руль, снял машину с ручного тормоза, и переключив передачу нажал на газ. Бумажник с документами на автомобиль, правами Гельмута Шульца, и почти полутора тысячью марок, я обнаружил на соседнем сидении. Похоже бедняга так спешил, и был настолько расстроен встречей с полицейским, что сев в свой автомобильчик, в сердцах бросил бумажник на соседнее сидение, и только успев припарковаться выскочил из автомобильчика и убежал по своим делам. Думаю, если бы здесь вместо меня проходил кто-то другой, итог был бы очень похожим.

Проехав по городским улочкам Штутгарта, выехал за его пределы, и встав на трассу ведущую к границе с Францией постарался выжать из «жука» все, на что он был способен. Просто из давнего интереса. Меня никто не догонял, трасса была исключительно ровной, а ограничение скорости стояло на отметке в сто двадцать километров в час. Увы «Фольксваген» при всем своем желании не желал выдавать больше шестидесяти.

До Страсбурга, было каких-то сто сорок четыре километра. А все дороги туда я знал наизусть. Еще во время службы в Армии, мне приходилось не раз пересекать границу с Францией, и возвращаться обратно. И я на сто процентов был уверен, что на месте пересечения границы, у меня спросят только права, и технический паспорт на автомобиль. И совсем не важно, что технический паспорт, и страховка, выписаны на некоего Шульца. Здесь нет обязательных доверенностей. Считается что если у тебя на руках паспорт и страховка, значит, и автомобилем ты пользуешься на законных основаниях, и никого не волнует, ездишь ты по территории Германии, или решил отправиться за границу. К тому же по большому счету, границы, к этому времени были скорее условными. Или скорее чисто политическим объектом. Простые люди пересекали их вдоль и поперек, без каких-либо дополнительных виз, или разрешений. Разве что оплачивая проездную пошлину в размере нескольких марок. Всё семимильными шагами шло к объединению Европы. И хотя до этого момента еще добрый десяток лет, но даже сейчас страны различались разве, что по валюте, в остальном же были практически открыты друг для друга. Может и не все, но та же Германия, Австрия, Швейцария, Франция и Испания уже сейчас были похожи на проходной двор. Поэтому я ничуть не сомневался отсутствию любых проблем на границе с Францией. А, уйдя туда, был на сто процентов уверен, что именно там точно не станут искать угнанный автомобиль.

Уже через каких-то два с небольшим часа я по Страсбургштрассе пересек Рейнский мост, и остановился на пограничном посту у начала проспекта Пон де Л`Эро. К моей радости на посту в этот момент дежурили знакомые ребята, с кем я уже не однажды встречался ранее. Поэтому, никаких лишних вопросов мне не задавали. Наоборот, похлопали по плечам, поздравили с окончанием службы и посоветовали прекрасно отдохнуть. Именно об отдыхе я и оповестил, сказав, что родные раскошелились и решили мне посодействовать с этим в честь окончания службы. Находящиеся в машине чемоданы, только подтвердили мои слова. И уже через пять минут, пообещав парням привезти им пару сувениров на обратном пути, я въехал во Францию.

Проехав около трех сотен километров в сторону Леона, я наконец не выдержал, и решил, что на сегодня хватит. Все же как ни крути «жука» особенно резвым не назовешь. Больше шестидесяти километров в час, выжать что-то из него, практически не реально. Разве что под горку он разгоняется довольно резво, но тут же возникает закономерный вопрос, а затормозит ли он так же резво, как и разгоняется, при необходимости. И потому становится несколько страшновато, и приходится сбрасывать скорость.

Но даже с учетом «тише едешь – дальше будешь, от того, куда собрался» я все же преодолел за сегодняшний день почти пятьсот верст, учитывая и те, что проехал по немецкой земле. Кстати, разницу почувствовал моментально, стоило покинуть Германию. Там в неметчине, трасса была практически идеальной, и это несмотря на то, что проложена она была еще до войны. Довольно часто возле нее встречались памятные таблички, на которых хоть и отсутствовало имя, но было понятно и так, чьё имя подразумевается. Надписи были в принципе почти одинаковыми, в основном говорили о том, что – «Данный участок автобана от такого-то места до такого-то, построен при участии канцлера Германии в 1932 году». Кто был канцлером в то время, известно всем и без напоминаний. Недаром же говорят, что если бы он ограничился только этим, то его бы назвали лучшим правителем Германской нации. Но, что выросло, то выросло.

Так вот дороги, построенные почти полвека назад, были практически идеальными и сейчас. Но стоило только пересечь Рейн, и я сразу же почувствовал разницу. В какой-то момент даже усомнился в том, что нахожусь во Франции. Передо мною лежала потрескавшаяся асфальтовая дорога, трещины которой были небрежно залиты расплавленным битумом, по принципу – отвяжись. Местами встречались ямы, так же небрежно засыпанные грунтом, взятым с ближайшей обочины, и прикрытые все тем же расплавленным битумом, а однажды, я едва не влетел в огромнейшую яму, находящуюся прямо посреди дороги и залитую водой. И то только потому, что заметил, как впереди идущий грузовик, вдруг погрузился по самые пороги. Если там такая глубина, меня бы просто залило по пояс. А главное вдоль дороги нет ни единого знака, говорящего о ремонте, или разбитости дорог. В том же СССР и уж тем более Германии, хотя бы предупреждают об этом, а здесь – Спасение утопающих , проблема самих утопающих.

Глава 14

14

Мотель, в котором я остановился на ночь, представлял собой довольно длинное П-образное здание из двух этажей. Выход из номеров был, либо сразу во двор, для жильцов первого этажа. Либо на галерею, а оттуда уже вниз, для второго. Для арендаторов первых этажей, была организована автостоянка, непосредственно возле входа в номер, что меня очень порадовало. Мне нужно было разобраться с вещами, и наконец решить, стоит ли тащить их с собою дальше, или давно пора от них избавиться.

Вещей было действительно довольно много, и потому сняв с крыши два чемодана, первым делом затащил в номер именно их. После выйдя из номера, дошел до ближайшего кафе, где плотненько поужинал, и вернувшись обратно занялся разбором, доставшегося мне наследства.

Оба чемодана были набиты подержанными вещами, не представляющими для меня никакого интереса. Одного взгляда и противного запаха, донесшегося до моих ноздрей, оказалось достаточным, чтобы тотчас захлопнуть крышку чемодана и забыть о нем, как о страшном сне. Решив, что завтра оба этих чемодана будут сброшены у первого же неказистого домика, я вынес их из номера и закинул на верхний багажник.

В салоне на заднем сидении тоже лежал чемодан довольно крупных размеров, а когда я вытаскивал его с заднего сидения, обнаружил, что за спинкой имеются еще два чемодана по меньше. Занеся все это в номер, в первую очередь решил разобраться с большим чемоданом. Здесь в отличие от предыдущих, оказалось женское платье. Причем хотя и изрядно пованивающее нафталином, но тем не менее абсолютно новое. Об этом говорили так и не сорванные бирки, имеющиеся на каждом платье, блузке, юбке или сумочке. Этот чемодан был как минимум вдвое больше любого из прежних и был набит так плотно, что я просто побоялся, что мне не удастся вновь закрыть его на замок.

Вообще, все это было похоже на то, что женщина, которая все это приобретала, была шопоголиком. То есть приобретала все, что попадалось ей на глаза, но стоило донести это до дома, тут же забывала о приобретенных вещах, и бросалась на следующие покупки. И что было самым интересным, даты стоящие на сохранившихся бирках датировались примерно десятью годами ранее. То есть все эти вещи, хоть и были абсолютно новыми, но давно вышли из моды. Хотя, мне подумалось, что ели я предложу все это какой-нибудь бедной семье, там будут очень этому рады.

Еще один чемодан поменьше был до самого верха заполнен семейными фотографиями. Причем среди них попадались, довольно специфические снимки. Например, изображающие бравого фашистского офицера в форме СС, стоящего возле виселицы с Белорусскими партизанами, о чем свидетельствовали надписи на фанерках, висящих у них на груди. Иди же его же, командующим расстрелом мирных жителей. Возможно для того Шульца, у которого я угнал автомобиль, все это и было, предметом гордости, но мне честно говоря, хотелось все это немедленно сжечь, чтобы от этих фотографий не осталось даже пепла. Если появится такая возможность непременно так и поступлю, решил я.

Последний чемодан, был скорее похож на небольшой кейс, или дипломат, как когда-то говорили в СССР. Поковырявшись в его цифровых замочках, быстро догадался, даже не задействуя свои способности, что выставленные ноли открывают замки, и вскоре крышка была откинута. Здесь находились три довольно больших альбома с почтовыми марками.

Специалистом я этом не был никаким, да и никогда не увлекался коллекционированием марок. Но тем не менее взглянув в один из альбомов, заметил, что на некоторых марках стоит дата выпуска начала века, а на других вообще встречаются 1880 годы. Так или иначе, среди имеющихся здесь, вполне могли попасться довольно ценные экземпляры, и потому я решил отложить этот кейс в сторону, чтобы после попытаться понять их реальную стоимость.

Пока разбирался с вещами, время перевалило за полночь, и в итоге, я на следующий день проснулся только ближе к полудню. Но в принципе, торопиться было некуда, и потому не особенно расстроился. Не расстроился и тому, что как оказалось, за прошедшую ночь, с верхнего багажника автомобиля, исчезли оба чемодана с вещами. По большому счету, меня просто избавили от лишней работы. Поэтому, загрузив оставшееся барахло в автомобиль, я сдал номер и выехал с парковки. По пути перекусил в близлежащем кафе, чуть позже увидев слегка покосившийся, но по всему жилой дом, остановился возле него, и подозвал к заборчику, какую-то женщину стоящую возле крыльца. Стоило ей подойти, я частью жестами, частью словами смог объяснить ей, что от меня убежала с любовником жена, и теперь, я хочу отдать ей оставшиеся от жены вещи.

Женщина долго отказывалась, говоря, что ей не нужно чужого, что у нее нет денег, чтобы заплатить мне за это. В итоге убедить ее так и не удалось. В конце концов, все это мне надоело, и я просто перебросил через забор весь чемодан с женскими вещами, хотя вначале хотел сам чемодан оставить себе, и буркнув:

- Делайте с этими вещами что угодно.

Сел в автомобиль и уехал, не обращая внимания на чужие причитания. Думаю, после того, как чемодан будет вскрыт, ее доводы исчезнут сами собой. Чемодан с фотографиями вскоре занял свое законное место на одной из помоек. Поджечь я его не решился из-за угрозы обвинения в поджоге, но не думаю, что от этого многое изменится. После чего спокойно поехал дальше.

Похоже, где-то я свернул куда-то не туда. Возможно из-за своей рассеянности и не совсем адекватных, в моем понимании французских надписях, где в казалось бы простых словах вдруг откуда ни возьмись, появляются лишние буквы, которые при этом не несут никакой смысловой нагрузки, и заставило меня прочесть написанные слова не совсем правильно. В итоге вместо Монпелье я и оказался на дороге, ведущей в Монпари. Правда немного поразмыслив, решил не особенно заморачиваться по этому поводу, тем более, что чуть дальше, находился Марсель, который мне был памятен начиная от книги «Граф Монте-Кристо». На въезде в Марсель, увидел огромный авторынок подержанных автомобилей. Рано или поздно все равно пришлось бы расставаться со своим Жуком, и если мне удастся сделать это здесь, то почему бы и нет. Все же получить за эту машину, хоть что-то было бы гораздо приятнее, чем просто бросить ее на какой-то улице. Не успел я остановиться и выйти из машины, как тот час был окружен толпой молодежи. Как оказалось, в мире появилась новая автомобильная мода называемая – Багги. И основой для нее были именно машины Фольксваген - жук. И уже через каких-то десять минут, я довольный и счастливый покидал авторынок, унося с собою дополнительную тысячу марок. Правда половина этой суммы была в новых франках, но ничего страшного в этом я не видел.

В ближайшем банке, который я посетил, у меня приняли всю наличку, за исключением пары сотен франков, что я оставил на мелкие расходы, и выдали чековую книжку. Банк оказался, достаточно известным, да и при оформлении счета, меня заверили, о том, что никаких проблем со снятием денег у меня не ожидается, не здесь, ни в каком-то другом месте. Филиалы банка есть и в США и в Бразилии и даже в Аргентине. И это было прекрасно, особенно учитывая то, что я пока не был твердо уверен в том, как мне стоит строить свой маршрут. В первую очередь, я рассматривал его со стороны, наибольшей экономии. Но вариантов, для этого пока не находилось.

Зато передо мною лежал легендарный Марсель, а у меня имелись кое-какие средства, хотя бы для того, чтобы посетить замок Иф, а возможно и остров Монте-Кристо. О чем говорили часто встречавшиеся туристические плакаты. Ведь после последних лет мытарств мне положен, хоть какой-нибудь отпуск.

Замок Иф, бывший в моем представлении огромной крепостью, с высокими стенами и мрачными бастионами оказался всего лишь крохотным укреплением, с невысокими каменными заборчиками и небольшим кубиком донжона, с трех сторон которого поднимались круглые цилиндры башен, и лишь одна из них выглядела высокой. На территории еще имелось двухэтажное здание администрации, небольшой жилой дом, а чуть в стороне находился маяк. Может со стороны моря стены и казались высокими но фактически не превышали трех метров. Да и вообще все эти сооружения никак не походили на то, что было описано Александром Дюма. Хотя гид и провел нас по крепости и даже показал камеры, в которых предположительно могли находиться Дантес и его учитель, но тут же огорошил тем, что основание замка Иф, состоит из монолитной скалы, и прокапать в нем хоть сколь-нибудь возможный подземный ход, даже теоретически невозможно. Впрочем, все это нисколько не умаляет художественной ценности произведения.

Остров Монте-Кристо, как оказалось, территориально принадлежал Италии, но добраться до него не было никаких проблем. Я вместе с группой туристов занял место на катере, и через несколько часов плавания скоротав время путешествия в небольшом судовом баре, прибыл на остров. Последний представлял собой огромную каменную глыбу, местами поросшую мелкой чахлой травой и невысоким кустарником. Множества коз, так же описанных в романе Дюма, найти не удалось, кроме двух домашних, которых держал владелец небольшой гостиницы. А настоящим бичом острова оказались крысы, видимо завезенные сюда, на каком-нибудь корабле, и к настоящему моменту расплодившиеся настолько, что порой было страшно ступать, где-то неподалеку, всегда можно было заметить одну или несколько крысиных мордочек, внимательно наблюдающих за туристами. Пещер, по словам владельца гостиницы и гида, на острове так и не обнаружили. Правда несколько лет назад одна из туристических фирм пригнала сюда рабочих, которые за неделю выдолбили довольно крупную пещеру, которую собирались выдавать за настоящую. Но в межсезонье, эту пещеру облюбовали для себя крысы, и войти в нее сейчас, значило бы подвергнуть себя, неоправданному риску.

Что интересно, о том, что остров наводнен бесчисленным множеством крыс знает все начальство того округа, к которому относится остров. И если налоги от туризма собираются в плановом порядке, то на то, чтобы избавиться от крыс никогда не находится нужных сумм.

При возвращении имелся выбор, за счет того, что к острову подошло испанское туристическое судно. А так как я все равно собирался направиться именно туда, то просто продолжил свое путешествие на нем, и в итоге, попал на Ибицу. Огромный остров, предназначенный в большей степени для того, чтобы угодить туристам со всего мира. Разумеется здесь имеются и некоторые предприятия, например огромный завод по производству цемента и строительных смесей, множество плантаций, где можно увидеть все начиная от лаванды и ромашки, до оливковых рощ и виноградников . Но все же большей частью здесь занимаются именно обслуживанием туристов. Причем отдохнуть здесь есть возможность для людей с практически любым бюджетом. Чем я с огромным удовольствием и пользовался.

А еще, благодаря своей сохранившейся способности видеть металлы, изрядно поднял свое благосостояние. Учитывая, что побережье острова, фактически один огромный пляж, за исключением, пожалуй северной и частично северо-восточной части с обрывистыми берегами, то пройдя пешком по столичным прибрежным пляжам разбогател более чем на почти четырнадцать тысяч испанских песет. При этом, как оказалось ликвидировать найденные вещи проще простого. В Eivissa– Столице острова имеется ряд представительств крупных ювелирных домов Европы, где без особых проблем, можно обменять на деньги ту или иную ценную вещь. При этом на то, где и как эта вещь была приобретена, на особенно обращают внимание. Здесь встречается достаточно много туристов, окунувшихся в роскошную жизнь, и потому, слегка поиздержавшихся. Поэтому скупка золота и драгоценностей во всю наживается на бедных отчаявшихся туристах. Разумеется полную цену тебе здесь не дадут, но зато не спросят и о происхождении то или иной «безделушки».

Видя такое дело, я решил несколько задержаться на острове, и потому занимался раскопками почти две недели, При этом уделяя раскопкам не более четырех-пяти часов в день, а остальное время, нежась на пляжах, но в итоге все это мне просто надоело, хотя и позволило изрядно пополнить свой бюджет. К середине лета, я задумался о том, куда мне стоит двинуться дальше. Как бы здесь ни было хорошо, но хотелось новых впечатлений, и потому после некоторых размышлений я сел на самолет и отправился в Португалию, в Фаро. Почему именно туда? Честно говоря, особых предпочтений у меня не имелось, и поэтому я взял билет, просто на ближайший рейс, отправляющийся в ту страну. И потом, что-то подталкивало меня, именно в ту сторону. Хотя я и не могу сказать что именно. Просто к тому моменту, когда нужно было сделать выбор между Лиссабоном и Фаро, что-то толкнуло меня именно в эту сторону. А я привык доверять своим предчувствиям, и поэтому выбрал именно это направление. И как оказалось далее, не ошибся в том.

Сюда я приехал, вполне состоятельным человеком. Не миллионером, но и не оборванцем, считающим каждую копейку и экономящим буквально на всем. В аэропорту взял в аренду автомобиль, и снял комнату в небольшом семейном пансионате, на песчаной косе, прайя де Фаро. Днем, посещал музеи, памятные места, и прочие достопримечательность города, иногда валялся на пляже, а иногда просто бродил по песчаной косе, заодно поднимая свое благосостояние, которое росло не по дням а по часам. Мой немецкий паспорт принимали с достаточным уважением, а отсутствие знаний португальского языка, с пониманием. В конце концов, не каждому дано знать все имеющиеся в мире языки. Поэтому всегда находился человек, который мог помочь с переводом, и пониманием.

Антикварную лавку не в самом роскошном районе города, я обнаружил совершенно случайно. И хотя именовалось это заведение как «Антикварный магазин», я бы скорее назвал ее лавкой старьевщика. Я не большой специалист по действительно ценным древностям, но сломанный зонтик, пусть и достаточно древней конструкции, старые штиблеты, потертые до невозможности, или скажем аккордеон «Hohner Gola», пусть и знаменитой фирмы, но с порванными мехами, вряд ли можно отнести к ценному антиквариату. Поэтому, возникшая было мысль, показать хозяину этого заведения, имеющиеся у меня альбомы с марками, рассосалась как-то сама собой. Вряд ли хозяин этого заведения действительно что-то в этом смыслит, если уж пытается выдать откровенное старьё, которому место на ближайшей помойке за антиквариат.

Уже собравшись выйти из магазинчики, заметил в самом углу что-то прямо до боли знакомое. Меня так и потянуло к этому месту, и вскоре я разглядывал свой собственный чемоданчик, оставленный когда-то в воинской части Восточной Германии, где проходил службу в роте, и просто млел от того чемоданчик, пройдя такой путь от Дёмица до Фаро, вдруг попался мне на глаза.

Похоже хозяин этого заведения заметил мой интерес к этому чемоданчику, и тут же как тень метнулся ко мне и начал расхваливать на все лады свой товар, объясняя мне как несмышлёнышу огромную ценность этого изделия.

- Понимаете сеньор, изделия этой фирмы, уже как минимум лет пятьдесят не выпускают подобной продукции. Посмотрите внимательно, да, изделие несколько побито, но это только добавляет ему ценности в глазах истинного коллекционера, коим вы несомненно являетесь.

Он распинался еще минут пятнадцать, и в его речи, в которой я понимал с пятого на десятое, проскальзывал явно Одесский акцент, да и весь его вид говорил о том, что рядом со мною находится старый Одесский Еврей. Дождавшись окончания его речи я на ломаном Португальском смог связать несколько слов, и попытался объяснить этому старьёвщику, что я из его пространной речи, понял только предлоги, потому что я немец, и не знаю португальского.

- Фу, чёрт нерусский! Я тут распинаюсь, для того, чтобы всучить ему старый фанерный чемодан, найденный на какой-то помойке, а он оказывается, не понимает то, что я ему пытаюсь доказать. – Мысленно сплюнув, проворчал владелец этой лавки.

- А вот как раз русский язык, я понимаю очень хорошо! – Воскликнул я, после того как старик замолчал. – И прекрасно знаю, что этот фанерный чемодан, ничего не стоит, только потому, что до сих пор производится в СССР, и продается там не дороже двенадцати рублей. А учитывая то, что вы, уважаемый нашли его на помойке и не скрываете этого, я готов заплатить за него… пару долларов. Только из уважения к вашим сединам.

Пока я произносил свою речь, старик, выпучив свои глаза, и замерев, даже как-то подобрался и с таким вниманием слушал мою речь, что мне вдруг показалось, что ко мне вернулся мой дар – заговора. Но увы, все это только показалось, потому как, стоило мне только замолчать, как старик тот час, можно сказать вскричал.

- О, Яхве, неужели я сподобился на старости лет, наконец-то услышать правильную русскую речь. – При этом, его акцент только усугубился и «Р» он стал произносить как нечто среднее между «Г» и «Х», да и все остальные слова тоже резко изменились и мне даже показалось, что я нахожусь на привозе. Не слушая никаких возражений, старик тут же схватил меня за рукав, и потащил за собой в крохотную комнатку, находящуюся где-то в глубине магазина.

- Я ничего не прошу взамен. Боже мой! Да я готов отдать вам половину содержимого моего магазина совершенно бесплатно, но прошу вас ради всего святого, уделитемне, хоть немного вашего драгоценного времени и поговорите со мною на русском языке. Вы не поверите, как я соскучился по нему здесь, находясь так далеко от Одессы.

Глава 15

15.

Мы проговорили с ним часа два, мне даже удалось узнать, где именно был найден этот чемоданчик. Ведь по большому счету, это было просто невероятное событие, должны были совпасть как минимум десятки факторов, для того, что оставленный на территории Германской Демократической Республики чемодан, смог пересечь границы, как минимум четырех государств и добраться до Португалии как раз к тому моменту, как здесь появился я сам. Другими словами, чемодан, проделал этот путь за то же время, что и я и это было просто фантастикой. В конце беседы, когда я уже садился в арендованный мною автомобиль и прощался со своим недавним собеседником, тот все-таки не выдержал и спросил меня. Чем же мне приглянулся этот старый фанерный чемодан. Ведь одного взгляда на меня вполне достаточно, чтобы понять, что я использую для переноски своих вещей гораздо более дорогие сумки, чем та, что я приобрел у старого еврея.

- Понимаете, Иосиф Натанович. Если я вам расскажу об истинной ценности этого чемодана, боюсь, вы сделаете все, чтобы он остался у вас. Поэтому, давайте будем считать, что я, просто сумасшедший коллекционер, и вы сумели, применив все ваши таланты торговца, всучить мне этот потертый фанерный чемодан. Удачи Вам, в вашем нелегком труде.

Произнеся это я нажал на газ и уехал оставив у дороги удивленного старика так и не выведавшего настоящей ценности чемодана. Я же был пожалуй на седьмом небе от радости встречи, с утерянным другом и соратником, коим несомненно являлся для меня этот предмет. По словам старика, чемодан действительно был найден на помойке. Точнее на заводе по переработке мусора, находящегося в пригороде Фаро. А как он туда попал, было неизвестно.

- А, что делать Михаил? Кушать хочется всегда, а там порой попадаются довольно ценные вещи, которые мне удается пристроить среди коллекционеров.

Пожалев старика, я отдал за чемоданчик целых пять долларов. После долгой беседы этих денег действительно оказалось не жалко, да и возвращение чемодана, стоило того. Выехав за город, я расположился на берегу моря и решился наконец вскрыть его тайники и посмотреть сохранилось ли там хоть что-нибудь, или же я взял кота в мешке, который сбежал, задолго до моего появления. Чемоданчик, хоть и был тем же самым, но сейчас представлял собой, еще более худшее зрелище. Кожа свирепого Дерматина, потрескалась еще больше, а в некоторых местах вздулась и под нею хлюпала какая-то жидкость. Похоже до меня, чемодан долгое время пребывал в воде, или же под нею. Решив привести чемодан в более респектабельный вид, я не жалея сорвал с него всю внешнюю облицовку, а затем постарался с помощью песка и морской воды, очистил его поверхность. Внутри он сохранился гораздо лучше. Правда бумага, коей он был оклеен, изорвалась еще сильнее, но это было вполне естественным, ведь он столько перенес, за это время.

Еще находясь в лавке старьевщика, заметил чуть отошедший уголок главного тайника. Но, несмотря на это, весь основной инструмент оказался нетронутым. Разве что пара отмычек выпала из своих гнезд, и слегка погнулась. Наверное, за счет этого и отошел угол скрывающей тайник пластины. Но кое-что, все же пострадало настолько, что от него пришлось избавиться. Тот же фонарик, который лежал в боковом отсеке, хоть и сохранился, но увы потек и пришел в негодность. Его элементы питания, к сожалению, имели в себе магическую составляющую, и потому восстановить их было невозможно. Поэтому, как не жаль, но его пришлось выбросить. Сверла тоже прихватила ржа. По большому счету, это были обычные сверла, которые можно было приобрести в любом инструментальном магазине, поэтому я избавился от них без сожаления. Коловорот оказался на месте и сохранился в прекрасном состоянии. А вот паспорт основательно размок, и даже подсохнув, представлял собой жалкое зрелище. То же самое, касалось и денег. Хотя деньгами они были там, а здесь это всего лишь красивые бумажки, которые ничего не стоят. Разве что вернуться назад и подарить их старому Ёсе, для коллекционеров, но я не стал плодить сущности.

Но все же выбрасывать все это просто так не хотелось, и потому я выкопал небольшую ямку в песке и потихоньку сжег все эти бумаги, чтобы они никому не достались. После чего забрав свой чемоданчик, вернулся в пансионат. В ближайшем магазине была куплена прочная синтетическая кожа, мастер, в моем присутствии перетянул облицовку чемодана, который стал выглядеть как новенький. Изнутри, чтобы оставить доступ к тайникам, я оклеивал его сам.

Когда все было готово, загорелся желанием, провернуть какое-нибудь дело. В конце концов, с момента попадания сюда, у меня вышло обнести только Сберегательную кассу на каком-то полустанке, после все так закрутилось, что было просто не до того. Да и просто обстоятельства складывались так, что ничего не получалось сотворить, Пляжные находки я не считаю за серьезное дело, так, для поддержки штанов, не более того. Да и скучно, хотя конечно здесь, с этим все гораздо проще, чем в моем мире, особенно учитывая то, что скупка найденного, читай краденного, тут работает практически официально, особенно если учитывать то, что при скупке не требуют никаких документов. И хотя это происходит только там, тем не менее, наверняка, такие представительства можно найти и в других местах.

Раздумывая о будущем деле, я стал искать подходы, к одному из местных банков, который располагался на окраине Фаро. Хоть это и была окраина города, но судя по застройке далеко не бедный район, и потому, мне показалось, что и в банке, тоже будет, чем поживиться. И судя по богатой отделке здания, услужливым клеркам, и даже предупредительной охране, банк который я пару раз посетил, оказался довольно респектабельным. Единственная проблема, которую я никак не мог обойти, состояла в том, что на ночь, в банке остаются как минимум двое охранников, которых хоть и сажают под замок, но тем не менее, они находятся внутри здания. Если бы у меня работал заговор, я бы еще попытался, что-то провернуть, надеясь на то, что один из них будет спать, но надеяться на то, что спать в момент моего посещения будут оба охранника, было бы глупо.

И когда я уже хотел, было отказаться от этого дела и поискать себе что-то другое, как одной из местных газет увидел объявление, о конкурсе, объявленном одним из производителей сейфов этого мира. Конкурс состоял в следующем. Фирма выпускающая сейфы в продажу выставляет на конкурс пять сейфов новейшей конструкции. От самого дешевого, до самого дорогого. Соискатель, делает вступительный взнос в размере десяти тысяч долларов, после чего приступает к вскрытию замков. На первый сейф из нижней ценовой категории, соискателю дается десять минут, за которые он должен открыть дверцу сейфа. В случае если он укладывается в отведенное время, то за открытой дверцей его ждет награда в двести пятьдесят долларов США.

Время на открытие следующего увеличено вдвое, как и награда, лежащая внутри металлического ящика. На открытие последнего сейфа дается максимальное количество времени, а в качестве награды выступает бриллиантовое ожерелье стоимостью в семьдесят пять тысяч долларов. В итоге, победитель конкурса, открывший за отведенное время всю цепочку конкурсных изделий, получит награду эквивалентную ста тысячам долларам США. Победитель будет только один. Споткнувшись на любом этапе соревнований, претендент выбывает из конкурса. В качестве утешительного приза, четыре последних претендента получают памятные медали, из алюминия, бронзы, серебра или золота, в зависимости от этапа, до которого он смог дойти. Победитель, по желанию либо забирает главный приз, либо его реальную стоимость.

Конкурс, должен будет проводиться в Нью-Йорке через месяц. При этом фирма организатор, гарантирует всем участникам соревнования, полную конфиденциальность. Другими словами, хотя конкурс и будет транслироваться по телевидению, как минимум на все Соединенные Штаты, но участники вольны выступать либо в гриме, либо в масках, и под любым именем.

Выглядело все это очень заманчиво, и вместе с тем, довольно дорого. Ведь условия соревнования, были довольно жесткими, а вступительный взнос, для участия в них, весьма высоким. К тому же, имелись и другие нюансы, например не сообщалось конкретное количество замков, имеющихся в каждом следующем сейфе. И вдобавок ко всему, запрещалось вскрывать запоры, путем выламывания или высверливания, что тоже добавляло сложности. Все это было понятно, ведь фирма организатор, объявила соревнования не для того, чтобы показать способы вскрытия их продукции, а наоборот, что их продукция достаточно надёжна и в зависимости от цены, способна противостоять взлому большее количество времени. А если тот же сейф, помимо прочего будет подключен к сигнализации, следовательно того самого часа, вполне хватит на то, чтобы на сработавший сигнал, поднял на ноги полицию, и та успела добраться до места, и взять взломщика на месте преступления.

До начала конкурса был еще целый месяц, но при желании можно было подать заявку и из Португалии, с помощью телефонного звонка или телеграфа. Подумав, что это будет неплохим занятием на ближайшее время, тут же созвонился с организаторами и записался на конкурс, отправив почтой чек на десять тысяч долларов. Взамен, уже через полчаса получил заверенную телеграмму, которая послужит приглашением, или допуском к соревнованию. Свое имя я не сообщал, а сокрытие моей личности, то есть маска, или грим полностью моя забота. Мне гарантируется только то, что никаких попыток узнать, кто скрывается, под этой маской предпринято не будет.

Пока же есть время, я вновь пошел на пляжи Фаро. Все же вступительный взнос изрядно подкосил мои финансы, и нужно было их основательно пополнить перед тем, как я отправлюсь в США. Один перелет туда влетал в копеечку, а ведь придется там снимать отель, и какое-то время жить в нем, питаться, наконец. В общем, сидеть было некогда. Уже через неделю, мне пришлось срочно лететь на Ибицу. Может здесь в Португалии и имелась скупка подобная той, что на острове, но разыскивать ее, совершенно не было времени, хорошо хоть не нужно было проходить таможню, а то было бы совсем грустно. Но итог меня откровенно порадовал. То, что было найдено в Португалии, а затем и на Ибице, позволило мне уверенно смотреть в будущее. Даже если я и не займу призовое место на конкурсе, полученных средств от находок, вполне должно было хватить минимум на полгода спокойной жизни.

А еще я узнал, что в Нью-Йорке имеется представительство известной Французской ювелирной компании, которая без особых проблем, скупает любые драгоценные камни и металлы, по достаточно выгодным ценам. При этом, так же не особенно интересуясь происхождением того или иного изделия, если оно разумеется не является исторической или культурной ценностью, и не входит в особый список, особо ценных вещей. Учитывая, что на пляжах, как правило, попадаются хоть и драгоценные, но далеко не антикварные вещи, подобная скупка будет, как нельзя кстати.

Нью-Йорк, встретил меня жарой, духотой и сыростью. В этом городе, казалось сочетались все пороки погоды. Расположенный примерно на той же широте, что например Ташкент, в Нью-Йорке, было очень жарко. В отличие от Узбекской столицы, где воздух сух, и потому воспринимается легче, близость моря добавляла влажности. Из-за нее каждое утро я просыпался на мокрых простынях, да и весь последующий день было очень трудно вдыхать этот переувлажненный воздух вдобавок ко всему, весьма сдобренный выхлопными газами тысяч автомобилей, постоянно снующих во все стороны. Висящий над городом черный смог из-за десятков заводских труб Бруклина, и расположенного буквально в двух шагах Нью-Джерси, только усугублял картину. К тому же здесь не очень-то заботились о чистоте улиц, и ближайших подворотен. Переполненные мусорные баки, а порой и горы всякого хлама, добавляли далеко не самые благоприятные запахи, к уже имеющимся здесь. Даже Статен-Айленд – Одноэтажная Америка, так прекрасно описанная Ильфом и Петровым, и вроде бы лишенная всех этих прелестей, за счет многочисленной зелени, и то выглядела довольно странно из-за наверное десятка свалок ржавых судов и кораблей, выброшенных на ее берега. А в центре острова возвышалась искусственная гора состоящая из мусора, и царящий над нею завод по её переработке. Если я раньше думал, что рассадник крыс это терпящий экологическое бедствие остров Монте-Кристо, который посещал буквально пару месяцев назад, то теперь понял, что остров, в сравнении с Большим Яблоком, милая сельская идиллия. Здесь крысы расплодились настолько, что казалось именно они, являются постоянными обитателями Нью-Йорка, а все люди, снующие здесь, служат лишь для того, чтобы обеспечивать их удобствами и постоянной прикормкой. Крысы здесь встречались, буквально на каждом шагу. Порой садясь на стульчак унитаза, приходилось опасаться, как бы одна из них, а то и больше не вынырнули из под тебя, и не отгрызли самое дорогое, что у тебя есть. Даже в достаточно дорогом отеле, в котором я поселился и то присутствовали представители этого племени. Когда я указал на это местному администратору, он ничуть не удивившись произнес:

- Главное старайтесь не дразнить их, а лучше не обращайте на них внимания. Если их не замечать, они почти безобидны. Это неизбежное зло, этого города, и тут ничего не поделаешь.

Особенно понравилась их «почти безобидность», а как не замечать многочисленных грызунов встречающихся буквально на каждом шагу, и ведущих себя как хозяева, было совершенно непонятно. Впрочем, я не собирался задерживаться здесь надолго. Сразу же после окончания конкурса, решил проехать по стране, посетить когда-то «дикий» запад, а возможно и побывать на бесконечных пляжах Гавайев. Даже если победа в конкурсе окажется не моей, я всегда найду способ заработать на безбедную жизнь, не углубляясь в бесконечный изматывающий труд, или же в откровенный криминал. Хотя я у себя на родине и считался довольно умелым медвежатником, последние события убедили меня в том, что гораздо приятнее жить за счет своих способностей, собирая металлы на пляжах, нежели подвергать себя постоянному риску, фактически из-за тех же денег.

Конкурс начался, день в день, как то и ожидалось. В качестве его участников выступали тридцать кандидатов со всего мира. Представляющие собой разношерстную компанию, каких-то лицедеев. Их наряды, маски и грим представляли собой такую дикую смесь карнавальных нарядов, что хотелось либо расхохотаться, например при виде бородатого горбуна, с пересекающей лицо черной повязкой, якобы закрывающей отсутствие глаза. Как интересно он будет вскрывать сейфы, если потребуется этот глаз открыть. Учитывая постоянный телевизионный мониторинг событий, это будет достаточно интересно. Самым, пожалуй безобидным был здесь я сам. Учитывая то, что я пока еще ни разу не засветился во вскрытии сейфов, просто с помощью легкого грима, навел себе несколько морщин на лицо, сделав его визуально несколько старше, добавил небольшую бородку и крохотные усики. Кроме того, на носу появилась небольшая нашлепка добавляющая мне сходства с весьма известной нацией и толстые роговые очки без диоптрий. Мне показалось, что всего этого будет более чем достаточно. Все же итоговый приз был достаточно высок, чтобы ради этого оказаться на другом конце света, и попытаться его заполучить. Вдобавок ко всему, перед самым началом, организаторы озвучили еще одну новость. Троим соискателям, дошедшим до финала и его победителю, будет предложена должность Генерального Консультанта с месячным окладом в семь тысяч долларов. Следовательно, победитель получит не только сотню тысяч премиальными, но и непыльную должность связанную со своими профессиональными навыками, денежное содержание которой явно говорит о том, что вряд ли он будет продолжать заниматься кражами.

Во всяком случае, если подобную должность предложили бы мне, я бы точно от нее не отказался.

Глава 16

16

На первых двух этапах соревнования, отсеялись больше половины участников. Просто не понимаю, что это за специалисты, которые не могут открыть простейший цифровой замок. Вообще закрадывалось подозрение, что большая часть этих горе профессионалов, была нанята самой фирмой в качестве статистов. И их просто выдавали за профи, чтобы показать какие надежные сейфы выпускает компания. Мол, вот приехали со всего мира самые известные медвежатники, но продукция компании оказалась настолько серьезной, что не по зубам таким специалистам.

А так да, с умным видом подходили к сейфам, напяливали фонендоскопы, и крутили рукоятки запоров, подбирая нужные цифры. Ну, я разумеется, поступил точно так же, просто из-за того, что не хотелось раньше времени показывать свои способности. Поэтому постарался протянуть как можно дольше, поглядывая на секундомер, и справился с замком на шестой минуте. Хотя уже с первых секунд прослушки замка, знал нужный код. Двести пятьдесят долларов, тут же заняли место в моем кармане, предварительно показанные на камеру.

Второй сейф был оснащен двумя обычными замками, но уже с довольно интересной начинкой. Один из них представлял типично английскую ячейку, правда с боковыми стерженьками, и был вскрыт мною с толком и расстановкой за девять минут. Второй замок был обычный однобородковый. Я даже не стал доставать свой фирменный ключ, с регулируемыми бородками, а справился двумя отмычками и парою спиц. Система состояла в том, что нужно было повернуть механизм против часовой стрелки, после чего на внешней стенке, открывались два небольших отверстия. В них нужно было вставить два штифта диаметром от трех миллиметров, на всю глубину. Тем самым фиксировался предохранительный механизм, в противном случае, не дававший провернуть ключ в обратную сторону. А если проворачивать ключ в том же направлении, то замок фиксировался, и дальше никуда двигаться не желал. Нужно было вытаскивать штифты, вновь пытаться вернуть его в исходное положение, и только после этого начинать все с начала. Все эти фокусы были давно мне известны, и ничего нового я пока не обнаружил.

Третий сейф, в принципе повторял второй, за исключением, пожалуй того, что в данном случае штифты нужно было вставлять только на половину глубины. Точнее, не глубже пяти миллиметров. В противном случае срабатывал контрольный запор, который эти штифты сдвигали, если сунуть их глубже, и без мастер-ключа сейф было не открыть. На этом погорели очень многие. Самое паршивое же состояло в том, что и посмотреть на то, как действуют предшественники, было невозможно. Телевидение подавало репортажи не в реальном времени, а после обработки, поэтому все это можно было посмотреть только после того, как сейф был открыт полным составом участников, разумеется, за исключением тех, кто выбыл в процессе попыток. Впрочем, если даже откинуть мои способности, то все равно разговоры между соискателями были не запрещены, и это было упущением компании. Поэтому, я прекрасно слышал все, чем делились претенденты на победу. Правда, лично мне это не особенно помогало. Английский язык, я знаю плохо, и его хватает разве что на объяснение в магазине или для короткого разговора на бытовые темы. Здесь же, учитывая, что к этому времени отсеялось большинство статистов, разговоры велись скорее на профессиональном языке взломщиков или воров. И если в русской фене я более или менее подкован, то в англоязычной понимаю, или скорее догадываюсь, о чем говорят с пятое на десятое.

С другой стороны, сейфы такого типа мне тоже иногда попадались, и поэтому я справился и здесь. Вообще-то задумка неплохая, но у нее есть небольшой изъян. Если вдруг взломщик сразу не догадывается о том, что нельзя штифты вставлять на полную глубину, из-за срабатывающего предохранителя, то очень легко сделать так, чтобы для открытия сейфа не помог даже мастер-ключ. В этом случае, сейф придется вскрывать уже другим способом, после которого его будет проще выбросить на свалку. В общем, по принципу, собаки на сене. Раз уж мне не удалось добраться до содержимого, значит, никому не удастся сделать это. Звучит, разумеется, несколько самонадеянно, сейф конечно откроют, но после этого его придется менять. И я, очень сомневаюсь что владелец, решится на покупку чего-то подобного еще раз. С одной стороны, надежность зашкаливает, с другой сейфы подобного рода, тоже весьма дороги. А каждый раз менять ящик из-за чьей-то оплошности или злобы, никаких денег не хватит.

На этом, первый день соревнований был завершен. Все разъехались кто куда, я же пообедав в ресторане на набережной, решил прокатиться по городу. Нанял такси, и водитель часа три возил меня по всему городу, указывая на достопримечательности. В общем, выступая в качестве гида по Нью-Йорку. Отдать за эту экскурсию пришлось сотню баков, но я нисколько не жалею, подобных трат. Во-первых, я приятно провел время с умным человеком, свободно говорящим по-немецки, из-за чего мне не пришлось улавливать мысли и переспрашивать то, что было непонятно. А, во-вторых, я только за сегодняшний день заработал почти две тысячи долларов, получив двести пятьдесят с первого железного ящика, пять сотен со второго и тысячу с третьего.

Завтра день отдыха, а затем, начнутся основные «бои». Четвертый сейф оценивается в десять тысяч долларов, и на его открытие дается один час. Учитывая, что на данный момент осталось семь претендентов на победу, Послезавтрашний день окажется, занят полностью с раннего утра и до позднего вечера. Хорошо, хоть жеребьевка пройдет днем раньше, и поэтому прибывать на место можно не с раннего утра, а примерно за час до своего времени.

Сейф, выставленный на этот раз, оказался сложен для очень многих. Я шел в этот раз четвертым, и трое передо мною погорели просто ни за что. Судя по разговорам, в определенный момент срабатывала какая-то защита, и дальше сделать уже ничего не получалось. Приходилось возвращать все замки в первоначальное состояние и начинать все сначала. Первый участник, просто не понял, что произошло и продолжал ковырять замки так и не уложившись в отведенное время. Второму тоже не удалось уложиться в отведенный час, но он хоть заметил, что все проблемы, начинаются после открытия обычного двухбородкового замка, не особенно сложной формы. О чем и сообщил во всеуслышание на выходе.

В голове тут же пронеслась череда воспоминаний о чем-то похожем из моего мира. Все было похоже на то, что этот замок нужно открывать как-то иначе. Задумавшись я перебирал в памяти варианты действий и похоже завис слишком надолго, когда вдруг для участия в соревновании вызвали именно меня. Оказалось, что участник находящийся передо мною, смог открыть злополучный сейф и и хотя в слух так и не сказал ничего конкретного чтобы не плодить конкурентов, но в его словах промелькнула какая-то мысль о том, что в сейфе имеются замки не только на передней части двери. Я хоть и не придал этому особенного значения, но решил особенно не таиться и использовать свои способности по полной программе. Уж очень мне хотелось добраться до основного приза.

Первым делом одел фонендоскоп, чтобы навести туман, на свои действия, и стал ковырять отмычкой один из замков, тем временем считывая информацию о работе всего механизма. Всё оказалось до смешного просто. Тот замок, на котором влетели первые участники, действительно открывал заслонку, под которой находились подпружиненные засовы. В итоге, вместо того, чтобы открыть дверь сейфа он наоборот запирал его дополнительным замком. И в тоже время этот замок уже сейчас содержал в себе запор, который необходимо было освободить. Я нашел как минимум два варианта его открытия, но решил воспользоваться вторым. Скорее всего до меня использовали другой. Но придуманный мною был оригинальнее, а главное неожиданнее. Просто в определенный момент, я вынул из своего чемоданчика тонкий лист металла, который служил основой, для отсека с инструментом, и загнал его в щель между корпусом и дверью, таким образом перекрывая готовую открыться заслонку, и не давая штырям войти в приготовленные для них пазы. Учитывая, что металл, был толщиной всего в половину миллиметра, он вошел туда, достаточно свободно, после чего, дверь сразу же открылась. На все про все ушло чуть больше тридцати пяти минут. А мой бумажник пополнился чеком на десять тысяч долларов. Таким образом, я уже вернул затраченное и даже чуть заработал.

Следующий день, был вновь объявлен выходным. В финал соревнований вышло трое. Точнее двое, но организаторы этого конкурса решили добавить еще одного участника, для того, «Чтобы борьба за обладание главного приза была острее». Поэтому, к нам присоединился еще один господин, которому хоть и удалось открыть сейф, но это произошло уже после прозвучавшего звонка. То есть ему не хватило буквально нескольких секунд. Приза в десять тысяч долларов его лишили, но предложили побороться за главный приз, который обещали отдать в полном объеме, если ему удастся открыть замки в отведенное время.

Весь следующий день, я выходил из своего номера, только для легкой прогулки в скверике перед отелем, или же для посещения ресторана. Все остальное время готовился к завтрашнему дню, перебирая в памяти все ранее вскрытые мною замки, и отмечая самые сложные из них, чтобы не облажаться в последний день состязаний.

Вдобавок ко всему, день обещал быть суматошным еще и от того, что организаторы состязаний решились на прямую трансляцию. Другими словами, все манипуляции которые будут проделываться претендентами на победу, тотчас уйдут в эфир. Но это и понятно, уже сейчас слушая последние новости увидел цифры показывающие рейтинг телепередачи. Интерес к ней рос не по дням, а по часам, и уже сейчас собирал у телевизоров многотысячные аудитории. Компания придумавшая эти состязания довольно потирала ладошками, собирая прибыль от поступающих заказов и доходы с рекламы запущенной во время показа.

Прямая трансляция должна была побить все рекорды, и потому, организаторы решились на это. Вот только участники соревнований, и я в их числе, наотрез отказались предпринимать любые телодвижения, если при работе с сейфами, вокруг них будут крутиться назойливые журналисты, брать интервью, мигать светом и всячески отвлекать от работы. Один из нас вообще сказал.

- Либо обеспечивайте полную тишину в зале, без вспышек света, и тем более журналистов, либо выделяйте время на открытие сейфа не менее суток. В противном случае я отказываюсь принимать участие в этом шоу.

Я тоже, подумал о том, что вся это возня вокруг меня, будет только отвлекать от работы, и добавил свое мнение:

- Похоже, организаторы состязаний опасаются того, что их запоры недостаточно надежны, и поэтому ищут поводы для того, чтобы создать для участников, дополнительные трудности, и отвлекать их от дела.

Учитывая, что интервью с участниками касающееся следующего дня состязаний шло сразу в прямой эфир, организаторы, едва услышав мои слова, тут же сделали шаг назад. Ведь если бы шоу продолжилось, как предполагалось ранее, то мои слова ударили бы по репутации фирмы, а этого никто не желал. В итоге совет компании решил, что в зале, где будут проходить соревнования, их съемка будет проводиться точно так же, как и было до этого дня, только если ранее она выходила в эфир после доработки, то есть выставлялись наиболее интересные моменты, сейчас будет прямая трансляция. Такая постановка вопроса устроила всех.

Пока же организаторы сообщили о том, что в качестве конкурсного изделия будет выставлен сейф совершенно новой конструкции. Но размеры, модель и количество запоров будет объявлено непосредственно перед началом соревнований.

В качестве испытания была предложена так называемая «Модель 118-56 бис» одного взгляда на которую, оказалось достаточно, что это полная копия «Waldis Tresore С*» моего прошлого мира. Тот самый сейф, на содержимом которого я и погорел, отправившись в этот мир. Хотя насколько я знаю, никто в этом мире, об этой фирме даже и не слышал, да и компания организатор состязаний, называлась совсем иначе. Впрочем, мало ли в мире случается совпадений? Зато если я там справился с замками за сорок минут, то и здесь вряд ли затрачу большее время. Особенно учитывая то, что там, кроме семи замков имелась еще и магическая защита, о возможностях которой, здесь даже не догадываются.

Всего, на открытие этого чуда современной техники дали полтора часа. При этом, поднявшийся директор компании добавил, что готов выплатить дополнительную премию в размере пятидесяти тысяч долларов за каждые сэкономленные на открытие этого сейфа полчаса времени. Прошлый раз, я уложился в сорок минут. Получалось, что если я сейчас покажу то же самое время, то вместо сотни, получу все сто пятьдесят тысяч. Подобный расклад меня полностью устроил, и потому как только подошла моя, очередь, а сегодня я был вторым, приступил к делу.

Предыдущий претендент сдался на девяностой минуте. Но и было заметно, что он не особенно и старался, добраться до содержимого. В принципе это было заметно скорее мне, ну и тем кто что-то соображает в этом деле. А так разумеется, он полностью выполнил свой долг перепробовав все средства для вскрытия, и ясно показав, что здесь он бессилен. С другой стороны, его можно понять. Ведь победителям как минимум, будет предложена должность консультанта, и он похоже уже свыкся с тем, что одна из этих вакансий достанется ему. А раз так, зачем принижать достоинство будущего работодателя.

Должность считай в кармане, то что сейф он не смог открыть, честь и хвала фирме, сотворившей такое чудо, что даже опытные взломщики отказываются иметь с этим дело, заранее обрекающее шнифера на провал. Вот и можно сказать лизнул будущее начальство. В принципе я бы тоже, наверное, не отказался от этой должности, но подумав, решил, что мне она по большому счету не особенно нужна. То, что я смогу открыть этот сейф, сомнений не было никаких. Следовательно, я заберу, причитающуюся мне премию, возможно даже дополнительные пятьдесят тысяч, благодаря этим деньгам смогу купить себе неплохой домик где-нибудь на западном побережье, в Калифорнии, а может быть и на Гавайских островах, и заживу в свое удовольствие, изредка пополняя бюджет выходом на местные пляжи. И смысл тогда связывать себя обязательствами с какой-то фирмой. Тем более, что хранение денег это муторное дело. Всегда найдется специалист, который обойдет, все препоны и откроет чудо инженерной мысли. А что будет потом? А после этого, фирма которая создала этот сейф спустит собак на собственных консультантов, обвинив их во всех грехах. Ведь нанимали их на работу, для того, чтобы они не допустили, подобных казусов, а раз такое произошло, значит, вина в первую очередь лежит на них. Как говорится – плавали, знаем.

Сейф поддался после примерно часа возни с ним. В принципе, ничего нового я здесь не обнаружил, за исключением того, что, вместо магической защиты, здесь имелась примитивная электроника, которую мне не удалось отключить, но после почти двадцати минут стараний, я ее все-таки обошел. Конечно, это лишило меня, дополнительной премии в полсотни тысяч баксов, но тем не менее, сейф я все же открыл.

Под конец, захотелось сделать театральный жест, просто из шалости. Встав перед запорами сейфа, я развел руками, как бы показывая свою несостоятельность. Потом аккуратно собрал свой чемоданчик, убрав в него и разложив по местам все имеющиеся у меня инструменты, и повесил его на плечо, как бы собираясь покинуть это место. В этот момент, в помещении появились журналисты, сразу же попытавшиеся взять у меня интервью, и первый же вопрос заданный мне прозвучал как:

- Почему вы отказались от вскрытия, ведь до окончания времени, у вас еще почти полчаса? Неужели этот сейф настолько хорош, что его невозможно вскрыть никакими методами?

- А я разве сказал, что отказался? – Удивленно переспросил я.

- Но ведь вы же собрали свои инструменты, и собрались покинуть это место.

- Ах, это? Вы не совсем правы. Я собрался покинуть это место, потому что завершил работу, а я привык убирать за собой.

С этими словами, я провернул штурвал находящейся на сейфовой двери, и потянул многотонную дверь на себя, которая хоть и довольно тяжело, но поддалась моим усилиям, и отворилась настежь. Замершие на мгновение репортеры, тут же очнулись от оцепенения, и минимум десяток фотовспышек, убедительно показали, что не зря едят свой хлеб отслеживая сенсации.

Тем временем я отворил дверь, заглянул внутрь и театральным жестом потянувшись к постаменту, поднял с него небольшую бархатную шкатулку, внутри которой лежало переливающееся в свете многочисленных вспышек и лучей софитов, бриллиантовое ожерелье. В этот момент, что-то пошло, совсем не так, как было задумано. Репортеры полукругом окружившие меня, вдруг испуганно попятились задом, затем вообще начали с криками разбегаться во все стороны. Не поняв, что происходит, оглянулся назад, и увидел, как прямо за моей спиной разгорается бело-голубыми всполохами кольцо портала, а над ним висит ухмыляющаяся рожа Полиграфа Дормидонтовича Звероватого. Едва я собрался сделать шаг вперед, чтобы последовать за репортерами, как почувствовал, что не могу пошевелиться, и меня с каждым последующим мгновением затягивает в воронку портала. Последнее, что я услышал, были слова злобного колдуна:

- В, расчете! - ухмыляясь произнес он. А мгновение спустя, я потерял сознание.

Глава 17

17

Я очнулся на необитаемом острове посреди Тихого океана. Точнее сказать, когда я здесь очнулся, еще не знал, где именно находится этот остров. Но в итоге, все сложилось довольно удачно, хотя, наверное стоит рассказывать по порядку.

Остров, на котором я пришел в себя, представлял атолл, окаймленный по краю коралловым рифом. Поэтому, хоть островов, на самом деле оказалось четыре, но перейти от одного к другому, не представляло особых трудностей. Сами острова примыкали непосредственно к рифу и представляли собой две довольно вытянутых косы большая из которых была длинною около пяти километров, а меньшая метров семьсот. Кроме того имелся еще небольшой овальный островок примерно двухсот метров в поперечнике. И наконец, последний, представлял собой кучу нанесенного песка, на котором пока ничего не росло. Первые три острова были густо поросшими различного рода деревьями, кустарниками и травой.

Как я уже говорил, весь атолл можно было обойти по окружности, почти не замочив ног. Лишь в одном месте имелся примерно пятидесяти метровый прорыв с доступом во внутреннюю лагуну. При этом прорыв был не очень глубоким и перебраться через него можно было самое многое, углубившись по пояс. Правда, делать этого было нежелательно из-за того, что акул здесь хватало. Из остальной живности здесь гнездилось множество чаек, и других птиц. Как именно они называются, и имеют ли вообще какое-то название не знаю, я не орнитолог, и к птицам гнездящимся на этом острове подходил чисто с гастрономической точки зрения. Увы, ни одна из них вначале не пришлась мне по вкусу, только из-за того, что их мясо до того отдавало рыбой, что есть ее можно было только с полной голодухи. Хотя несколько позже, я уминал любую из тех, кого удавалось примить, за милую душу, находя рыбный привкус, даже в чем-то пикантным. Увы со специями здесь было довольно туго. Я конечно пытался применить ту или иную травку, но ничего особенного, так и не нашел.

Поэтому первое время, пока не привык к местным реалияс, старался употреблять одни фрукты. Конечно для вегетарианства, по моему мнению, нужно иметь огромную силу воли, или же попасть в такие обстоятельства, как у меня. Хотя первое время мне даже нравилось. Три острова из четырёх были основательно заросшими лесом, состоящим из кокосовых и банановых пальм, множества кустов ямса, в общем, жить здесь было можно. Правда иногда приходилось сражаться с чайками, которым тоже нравились местные бананы, но это даже придавало некоторой остроты моему здешнему пребыванию.

Но уже через месяц, вкус кокосов и бананов мне настолько надоел, что я ел их только из-за неимения ничего другого. Хотя ямс мне довольно нравился, но опять же это было всего лишь некоей заменой картофеля, и не более того. Хотя нарезанный мелкими дольками, и обжаренный на сковороде, до румяной корочки, он был просто восхитителен. Увы тюлень, заплывший на остров для отдыха, хоть и дал мне достаточно мяса и жира, но хватило его очень не надолго. Просто из-за того, что хранить его было просто негде, и в итоге, мне пришлось выбросить большую часть его тушки, в море уже на третий день. Акулы, плавающие вокруг острова были, несомненно, этому рады, несмотря на то, что тюлень к тому времени, уже ощутимо пованивал.

Вы удивлены наличию у меня сковороды. На что только не пойдешь, чтобы не помереть с голоду. Дело в том, что со мною на острове, оказался мой чемоданчик. Вы же помните о том, что я повесил его через плечо, прежде чем открыть дверь сейфа? Вот его и затянуло вместе со мной. И благодаря ему, я получил довольно вместительную сковороду с высокими бортиками. На нее как раз пошла нижняя часть чемодана. Правда клей на который была посажена синтетическая кожа не давал возможность оторвать ее другими способами, из-за чего, пришлось выжигать мою "сковороду" на костре, а потом отмывать от копоти.

Из всего что попало со мною сюда, у меня оказалось сорок высококачественных отмычек изготовленных из специально обработанного, магическим путем алюминия. Коловорот с десятком сверл диаметров в восемь миллиметров, неплохой нож, купленный мною в каком-то Нью-Йоркском магазине, и небольшой перочинный ножик с набором мелких лезвий, штопором, ножничками и шильцем. Как оказалось, купленный мною нож имел в своей рукояти металлическую вставку, сделанную из какого-то состава, который при трении о зазубренный обух лезвия давал сноп искр, благодаря которым, у меня совершенно не было проблем с разжиганием огня. Благодаря коловороту и сверлам, мне удалось просверлить в борту чемодана несколько отверстий и присобачить к нижней части чемоданчика, деревянную ручку. В общем, не зря же говорят, что терпение и труд, все перетрут. Сковорода получилась, что надо. До сих пор пользуюсь, а жена так и вообще в восторге от нее. Несмотря на то, что казалось бы тонкий металл, но при жарке, на ней ничего не подгорает.

В принципе, со мною попала зажигалка, с некоторым запасом сигарет, но увы, табак кончился уже через неделю, а зажигалка исчерпала свои возможности к концу месяца. Первое время мучился отсутствием табака, пытался использовать вместо него местную листву, но после неожиданно привык и даже в какой-то мере, почувствовал себя лучше. Стал лучше ощущать запахи, доносящиеся до меня, и показалось, что стало легче дышать.

Остров оказался интересен еще и тем, что похоже находился на краю, какого-то мощного морского течения. Во всяком случае побережье самого длинного острова оказалось своего рода свалкой. Чего здесь только не было. Пластиковые канистры, буи, поплавки, ящики, обрывки веревок, канатов, а то и целые скатки последних, упакованные в полиэтиленовые мешки, и многое-многое другое. Нашлась даже резиновая лодка с одним пробитым, а двумя целыми и накачанными баллонами, в которой оказался деревянный ящик с какими-то продуктами. Правда последние, из-за действия морской воды, сильно разбухли и весьма сильно пованивали.

Кроме того неподалеку, от линии прибоя, вдруг обнаружился древний деревянный парусник с сохранившейся доской, на которой было выжжено его название «Акадия», а чуть в стороне от него находились обломки еще какого-то корабля, более древнего, чем «Акадия» и закопанного в песок, так, что были видны лишь некоторые его фрагменты.

Как-то попытался, что-то найти на пляже, включив свои навыки видения металлов. Увы, из-за огромного количества мусора, найти здесь хоть что-то не представлялось возможным. Хотя изредка попадались, кое-какие интересные фрагменты, находящиеся, похоже, довольно глубоко, но раскапывать их не было никакого желания.

Зато на другом острове, где я решил организовать свою резиденцию, из-за близости единственного ручейка пресной воды, вдруг обнаружился целый клад, состоящий из четырех довольно увесистых бочонков, в которых помимо монет, обнаружились драгоценные камни, старинное оружие и одежда. Одежда, разумеется давно пришла в негодность, оружие большей частью представляло собой ржавые мушкеты и дульнозарядные пистоли, а вот золото и драгоценности оказались, практически в первозданном виде. Правда, в тот момент, совершенно бесполезными. Я, конечно, предложил чайкам пару золотых монет за то, чтобы они пригнали к острову людей, или хотя бы тюленей, но увы предложение так и осталось безответным. Хотя монеты они все же утащили. Местные чайки вообще очень похоже наворон, тащут все что только оставишь без присмотра.

Найденного золота и драгоценностей в цивилизованном мире, хватило бы мне до конца жизни и осталось бы внукам, но здесь оно было совершенно бесполезным. С удовольствием, променял бы его на хороший стейк, или сигару, увы, ни того не другого здесь не имелось. Дни пролетали за днями, и я уже настолько привык к своей жизни здесь что воспринял появление людей на острове, как-то отчужденно. В принципе, я уже достаточно одичал, бил камнем влет любую чайку, или баклана, без каких либо проблем ощипывал их, и жарил, либо на вертеле, либо на донышке чемодана, не особенно обращая внимание на то, что птица сильно отдает рыбой. Тоже самое касалось и водоплавающих. С помощью остроги, сделанной мною из тонкого очищенного ствола дерева и пары отмычек, заточенных до остроты лезвия, я легко добывал себе на обед пару тройку рыб плавающих в лагуне. Сам при этом, находился на собранном мною плоту, из двух десятков пластиковых канистр, связанных между собою найденными и расплетенными обрывками канатов. Поверх плота лежала циновка сплетенная мною из пальмовых листьев. А на берегу уже стояла довольно приличная хижина, сложенная из мусора набранного на северном побережье острова. Причем хижина, была довольно удобной. Спал я в гамаке, сплетенном из веревок и лиан, полы были застелены циновками, а чуть в стороне от домика находился вполне благопристойный туалет, с настоящим унитазом и водяным смывом. То, что воду приходилось носить ведрами, сделанными из обрезанных канистр, сущая мелочь. Зато найденный мною унитаз, оказался совершенно целым, правда без пластиковогог круга, но зато и явно никем до меня не используемый.

Я обгорел дочерноты, и если вначале своей Робинзонады, мучился от сожжённой на солнце кожи, то сейчас, мне было абсолютно все равно, и я бродил по острову в одной набедренной повязке. Хотя все же сохранил свой выходной костюм, нижнее белье и туфли. Все это аккуратно обернутое полиэтиленовой пленкой сейчас висело в моей хижине. Не то, чтобы я надеялся когда-то вновь надеть все это, скорее, вид этих вещей, позволял не скатиться мне на самое дно. Хотя с каждым днем я был все ближе и ближе к этой черте, и в какой-то момент даже начал разговаривать со своими вещеми, пеняя им на то, что они бездельничают целыми днями.

Тем удивительнее оказалось то, что однажды к берегу подошел моторный баркас, из которого высадились люди, приплывшие сюда для сбора листьев Понандуса, которые используются для плетения мешков. Именно тогда я и узнал, что это остров Дюси, который относится к группе островов Питкэрна, и является заморской территорией Великобритании. Точнее говоря, она ими как бы владеет, но они не являются территорией Англии. Главным островом является именно Питкэрн, куда я вскоре и отправился.

Кстати Питкэрн единственный в мире остров на котором проживают всего шестьдесят человек, в городке под названием Адамстаун. Все жители этого острова являются потомками моряков высаженных на этот тогда еще необитаемый остров со шхуны «Баунти» из-за произошедшего на ней бунта, лет триста назад. Вместе с ними было высажено и несколько тайских женщин. В итоге я увидел вполне современное поселение, с собственной школой, больницей, полицейским участком, почтой и даже местным музеем. На острове была развитая сеть дорог, хоть и не асфальтированных, передвигались по ним в основном с помощью грузовых мотороллеров или велосипедов.

Жителям повезло еще и в том, что остров находился как раз на судоходном пути между Новой Зеландией и Панамским каналом. Поэтому, как минимум два, а то и три раза в месяц здесь появлялось какое-то судно, имеющее возможность доставить те товары, которых не имелось на острове. А вообще остров жил натуральным хозяйством. Благодаря плодородным почвам здесь легко выращивались, бананы, кокосы, цитрусовые, бобовые культуры, ямс. Некоторые жители занимались разведением пчел, другие овцеводством. Кроме того занимались ловлей тунца и крабов. Единственный магазин, имевшийся на острове, продавал скорее привозные товары. Всем остальным, что выращивалось на острове, люди скорее обменивались без денежного эквивалента. Хотя с некоторых пор здесь и появились денежные отношения. Имелось здесь и представительство одного из банков Новой Зеландии, и доставленные на остров драгоценности, найденные мною, с удовольствием были приняты, и оценены экспертами, в срочном порядке прибывшими на остров из Окленда.

Я не особенно бедствовал и до этого дня, но сейчас, в одночасье стал довольно состоятельным человеком. Во всяком случае, наличие на моем счету семисот тысяч новозеландских фунтов, приятно греют мою душу. А сохранившаяся чековая книжка позволила перебросить мои средства из "Дойче банка" на Новозеландский счет. С такими средствами можно устроить свою жизнь где угодно. Но я видимо отвык от людского общества и цивилизации, за восемь месяцев моей Робинзонады, и поэтому пожелал временно остаться на острове, чем только обрадовал местных жителей. Дело в том, что здесь остались в основном состоявшиеся люди, у которых налажен быт, дело и они не мыслили своей жизни вдали от этих мест. Молодежь становясь совершеннолетними стараются найти для себя более перспективное место для жизни, и потому большей частью переселяются в Новую Зеландию.

Выразив желание остаться здесь, и тем самым пополнить ряды убывающих, а так же возможно внести свежую струю крови, в это общество, я был принят со всем радушием. Честно говоря, я рассчитывал скорее отдохнуть от одиночества, и вновь привыкнуть к общению. Но все произошло несколько иначе. Я нашел здесь свою любовь, и создал семью. И сейчас, когда прошло столько времени, я ничуть не жалею о сделанном, когда-то выборе. И даже благословляю тот час и того злого колдуна, который отправил меня надеясь вероятно на то, что я не смогу выжить в одиночку на необитаемом островке, посреди океана. Хотя кто знает, на что он вообще расчитывал.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17