Обороты [София Чар] (fb2) читать онлайн

Обороты

Глава 1. Пестрые юбки и гниющие короли

Грохот ударов железа о камень оглушал. На какое-то мгновение принцу показалось, что за этим шумом он не слышит даже своих мыслей. Празднование последнего отрезка Долгого Дня всегда было шумным, но в этот оборот выдалось еще и особенно раздражающим.

Досадливо поморщившись, Ошер медленно качнул головой.

Против воли ладони сильнее сжали перила. С высоты балкона принц мог видеть почти всю площадь, но радовало это мало. Обычно пустынная и тихая, сегодня она превратилась в бурлящую мешанину красок. Черные наряды аристократов, бордовые – торговцев и ремесленников, серые – простых рабочих и селян, они смешивались в одно размытое пятно.

Точно пестрое, трехцветное море, толпа волновалась, шумела, отделенная от центра площади стражей. Как и всегда во время празднования окончания Долгого Дня двадцатка стражников кольцом окружала участок в центре площади. Участок, отведенный для боев.

Глубоко вдохнув, принц в который раз скривился. Грохот нарастал, стражники снова и снова били железными палицами о камень мостовой. За этим шумом было почти не слышно звона ударов стали о сталь.

Там, в центре площади, окруженные стражниками и, жадно следящей за каждым движением, толпой плясали двое. Случайно выбранный заключенный и Его Величество.

«Варварский обычай...» – в который раз брезгливо подумал Ошер, кутаясь в плащ.

Ему не нужно было смотреть вниз, чтобы знать, кто выиграет. Как выиграл в прошлое празднование и во все другие.

Дурацкий обычай.

Каждый оборот мира под солнцем оканчивался праздником завершения Долгого Дня, на котором Владыка должен был выходить в круг. Откуда появился обычай сражения короля и какого-то смертника на окончании дня, когда солнце снова скрывалось за верхним миром, принц не знал, да и знать не хотел.

Порыв прохладного ветра вынудил принца на балконе зябко поежиться. Холодало. Приближался вечер, что, казалось, заметил только он. Толпе, взбудораженно гудевшей внизу, не было дела ни до холода, ни до вечера. Их внимание сосредоточилось на центре площади.

Сражающиеся в круге обменивались все более быстрыми ударами. Для них не существовало окружающего мира. Только противник и его клинок. Только желание выжить и стремление победить как можно быстрее.

Грохот палиц становился все более оглушительным. Шум толпы все тише. Схватка все быстрее.

Чуть нахмурившись, Ошер подался вперед, перегнувшись через перила. Сражение затягивалось.

По традиции Владыка должен был победить или умереть сам. Однако с момента последней смуты в мире никто еще не проливал крови правителя. К досаде Ошера, сегодняшний воришка, приговоренный к смерти и удостоенный великой чести погибнуть от руки самого Владыки, оказался на удивление ловким.

Раздраженно закусив губу, принц напряженно сжал перила, не обращая внимания на холод железа. Владыка должен победить! С малых лет Ошер знал, что во всех мирах: и верхних, и нижних – нет никого сильнее его отца. Это было святой и непреложной истиной, но…

Дружный прерывистый вздох, вырвавшийся разом из сотен глоток, на миг взметнулся над грохотом палиц. Один из сражающихся упал, потеряв равновесие. И пусть он мгновенно перекатился и вскочил на ноги, радости в шуме толпы существенно поубавилось.

На какое-то мгновение забыв, как дышать, Ошер застыл. Даже со своего места он видел, как отец замер, как медленно провернул в руке клинок. Кажется, он не был ранен, но упасть…

В какое мгновение противники снова сорвались с мест, он не заметил. И если раньше принц едва мог отследить движения клинков, то сейчас едва мог понять: где Его Величество, а где приговоренный.

Схватка превратилась в настоящий вихрь.

Стиснув зубы, Ошер не выдержал и зажмурился. Если отец проиграет, на следующий оборот в круг придется выйти ему…

От этой мысли стало еще холоднее, колени предательски подогнулись, к горлу подступил липкий комок страха. Он умел держать меч, но проливать кровь…

«Нет, он должен выжить!» – почти с отчаянием, подумал принц, но открыть глаза так и не рискнул. Не видеть легче, лучше слушать грохот палиц.

Удар. Удар. Удар. Удар, удар, удар… Тишина.

Резко обрушившаяся и полная тишина.

Задержав дыхание, Ошер до боли зажмурился. Для него время растянулось в обороты, на деле же не прошло и мгновения. Тишину вспорола резкая трель поющей струны и рев толпы. Радостный рев, вынудивший его дернуться.

Раскрыв глаза, принц облегченно выдохнул, чувствуя, как задрожали колени. Король быстрым шагом покидал круг, оставив за собой поверженного противника.

Мгновенное облегчение Ошера, проводившего взглядом отца, сменило раздражение, едва взгляд зацепил пестрый наряд одного из празднующих. Кшерх. Кто бы сомневался, что внезапная и дикая нота – дело рук именно этого полоумного народца.

Раздражение, сопровождавшее его всю последнюю неделю, вновь накатило удушающе-жаркой волной.

После двенадцати оборотов отсутствия кшерхи снова объявились в мире, что не радовало никого. Впрочем, Его Величество отчего-то не стал изгонять бродячих наглецов.

Резко качнув головой, принц брезгливо поджал губы, рассматривая толпу. Даже среди этой мешанины пестрые наряды кшерхов выделялись, точно горящие угольки на фоне пепла. Их было немного, но принцу казалось, что они везде.

Где-то бродяги плясали, где-то играли на своих диких инструментах и, что по-настоящему поражало принца, на них с удовольствием смотрели, их слушали! Он не мог с точностью определить, были ли среди кшерхов на площади женщины, но знал, что наверняка были. Эти безумцы ставили их на одну планку с мужчинами!

Губ юноши вновь коснулась все та же брезгливая усмешка.

– Женщина – равная… Что за дикий народец, – негромко пробормотал он.

Уверенный, что нарушить покой наследника престола не рискнет никто, Ошер полностью отдался созерцанию толпы и не заметил, что уже давно не один на балконе.

– Ошибаетесь, принц. Кшерхи мало похожи на нас, а их женщины мало похожи на здешних.

Мягкий и сладкий, точно мед диких пчел, голос вынудил принца резко развернуться. Слишком резко. Край плаща попал под сапог и спутал ноги. Мысленно выругавшись, Ошер резко дернул злосчастную ткань, кожей чувствуя вежливый взгляд черных глаз Первого жнеца. Не сразу, но плащ удалось отбросить в сторону и выпрямиться. Этого ворона он желал видеть в последнюю очередь.

Словно и не заметив смятения молодого принца, мужчина неспешно шагнул вперед, сопровождаемый только тихим шелестом длинных темных одежд. Шаг жнеца был совершенно бесшумным.

С трудом подавив желание отшатнуться, когда он приблизился, Ошер только вскинул голову.

– Такие сказки мог бы рассказывать какой-то дурачок, а не Первый жнец. Спешу откланяться. Дела. – чуть более резко, чем следовало, бросил он и, не дожидаясь ответа, спешно вышел в коридор.

Хотелось поскорее скрыться от этого пронзительного темного взгляда. Жнецы всегда пугали принца, хотя он никогда и никому бы в этом не признался. Пусть он и стоял куда выше этих падальщиков, но было в них что-то, что заставляло кровь стынуть в жилах от одного вида этих мрачных фигур.

Не опуская головы, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом, Ошер неспешным шагом направился прочь. Не пристало принцу показывать слабость.

«Я сын великого короля Аскара Терезаа, у меня нет слабостей!» – чеканя шаг, мысленно проговорил он. Это помогло немного успокоиться и приободриться. Пройдя ярко освещенный, благодаря высоким окнам, отрезок коридора и завернув направо, парень не сдержал самодовольной улыбки.

Он показал проклятому жнецу, что не боится его!

Едва парень скрылся в коридоре на тонких губах жнеца появилась легкая снисходительная улыбка.

– Трусливый. Избалованный. Идеальный принц, – нараспев протянул он и, переплетя пальцы рук, приблизился к перилам балкона, где только что стоял мальчишка.

Внизу снова шумела толпа. Народ развлекался. И если несколькими мгновениями раньше воздух взрывал шум ударов железных палиц, сейчас его переполняли звуки музыки, смеха и пения.

Медленно проведя кончиками пальцев по ободку одного из перстней, что унизывали длинные белые пальцы, жнец окинул площадь задумчивым взглядом. Празднование Долгого Дня всегда было шумным, но в годы, когда в городе появлялись кшерхи, этот шум превосходил все мыслимые и немыслимые границы.

За свою жизнь Матаан трижды видел такое. В первый раз, будучи еще зеленым юнцом, он удивлялся: отчего король не пресечет это безобразие? Кшерхи вели себя слишком вольно, смотрели на всех с королевской небрежностью, точно весь мир был у их ног. Словно все нормы и правила – ерунда.

Когда кшерхи объявились во второй раз, он хотел заговорить об этой проблеме с королем, но не смог даже добраться до него. Когда же кшерхи пришли в третий раз, двенадцать оборотов тому, он был Верховным, уже имел достаточно влияния и возможностей, чтобы увидеть то, чего раньше видеть не мог.

Матаан хорошо помнил ночь, наступившую после Долгого Дня двенадцать оборотов назад, ведь именно тогда женщина короля родила принца. Но запомнилась эта ночь вовсе не рождением наследника, а тем, что в момент, когда на свет появился кронпринц, короля в городе не было. Лишь немногим позже шпионы доложили, что видели Его Величество в лагере кшерхов.

Улыбка чуть сильнее растянула губы жнеца. Скупая, горькая улыбка.

Тогда он самонадеянно решил, что сможет поставить это в укор правителю, коснулся темы кшерхов на совете. Каковы же были его удивление и растерянность, когда король, до того рассеянно изучавший что-то в стороне, вдруг медленно повернулся к нему и ответил.

«Кшерхи не ваша проблема. Ваше дело – выполнять приказы и бить поклоны Зажигающему.»

По лицу жнеца проскользнула едва заметная тень, ладони сжались от чувства глухой досады. Он думал, что загнал короля в угол, а вместо этого выставил себя же идиотом.

Мрачно хмыкнув, Матаан остановил взгляд на крошечной, с высоты балкона, фигурке, что плясала в кругу зрителей. Пестрая юбка кружилась в такт быстрым движениям, сопровождаемым громкими хлопками ладоней завороженной публики. При упоминании кшерхов плевались и кривились, но стоило им вернуться на улицы города и у каждого находилась свободное мгновение, чтобы полюбоваться на пляски кочевников.

Вновь медленно качнув головой, Матаан поднял взгляд к другому концу круглой площади, к высокой арке – одному из трех проходов. Ее верхняя часть раскинулась на той же высоте, что и балкон. Изгибаясь ровной дугой, она раскидывала каменные крылья вправо и влево, понижаясь к линии простых зданий, занимаемых стражей замка. Справа и слева, между ровными линиями домов, были еще две арки, но они жнеца сейчас не интересовали.

Шум множества голосов, смех и пение смешивались в один монотонный гул, отстранить который не составило особого труда.

Взгляд жнеца скользнул дальше, над главной аркой, чтобы остановиться на втором по высоте здании города. Обители – его собственной маленькой державе. Отсюда Обитель казалась особенно странной. Высокое основание тянулось вверх на много сотен шагов, точно ствол дерева, расширяющийся к вершине. Там, на высоком стволе основания, расположился храм, доступ к которому имел только Первый жнец и несколько приближенных к нему.

Вновь усмехнувшись, Матаан умиротворенно вздохнул.

Теперь, по истечении двенадцати оборотов, кшерхи снова в городе. Его оплошность забыта, он вновь один из самых влиятельных людей страны. Изменилось многое, несменной осталась только личность короля. Семья монарха была вне власти жнецов, и Аскар этим пользовался, притесняя служителей Зажигающего.

– Все меняется, – негромко и коротко произнес Матаан, наблюдая за тенью, медленно покрывающей город.

Наступала ночь. Верхний мир медленно двигался, закрывая собой солнце. В некоторых свитках говорилось, что есть миры круглые, как шар, которые вращаются круг солнца, но жнец в это не верил. Что за ерунда! Даже дети знают, что земля плоская, разбита на миры, каждый из которых расположен на своем обороте, друг над другом.

И совсем скоро мир верхнего оборота займет место над ними и все погрузится во мрак. Только вспышки, сгорающих в защите их мира, камней, падающих с верхнего мира, будут освещать эту тьму.

Идеальное время.

Медленно кивнув какой-то своей мысли, Матаан неспешно развернулся к коридору. Всегда спокойный и собранный, сейчас он ощущал, как нервно дрожат пальцы. Предвкушение близких перемен жгло все более невыносимо, и все тяжелее было сдерживаться. Нужно было ждать: рано или поздно Владыка сделает ошибку, и тогда власть перейдет в руки достойных, а если нет…

Тихий смешок растворился в шуме, доносившемся из-за окон.

Всегда можно помочь ее сделать. Главное выждать нужный момент.

Короткий хлопок закрывшейся двери парадного входа разом заглушил звук множества голосов празднующих. Не останавливаясь, Аскар быстрым шагом направился дальше, ныряя во тьму коридора.

Собранный и сосредоточенный на чем-то своем, он не обратил внимания ни на поклоны, ни на робкие поздравления лордов, столпившихся по эту сторону входа. Казалось, он и вовсе не заметил их.

Не останавливаясь, король шел все так же уверенно, несмотря на то, что уже через несколько десятков шагов оказался в полной темноте. Большая часть широкого коридора, что вел к тронному залу была погружена в вечную тьму.

Только когда гул праздника и угодливые улыбки придворных остались позади, Аскар позволил себе медленно выдохнуть. Здесь, под сенью давнего мрака, он наконец-то ощутил себя свободным. Здесь можно было устало опустить плечи, позволить вечной маске сдержанности остаться позади.

Каждый оборот одно и то же: сражение, пролитая под радостный рев толпы кровь, и жуткая усталость. Для народа это было праздником, для него – настоящей мукой. Когда-то эту пляску он использовал для запугивания неугодных, демонстрации силы, сейчас же она превратилась в бессмысленную, утомляющую традицию. Давно уже развеялся не только прах почти всех, кто еще помнил события, которые сопровождали его восхождение на престол, развеялись даже их души. Души друзей и врагов, почти всех, кто мог бы помнить, что на самом деле произошло много оборотов назад.

Криво усмехнувшись, Аскар ускорил шаг. В другой день он не стал бы спешить, дал бы себе возможность в полной мере насладиться этими короткими мгновениями свободы, но сегодня у него был повод поторопиться. Тот самый повод, который едва не стоил ему жизни.

Пестрая расцветка летящей юбки в стороне от круга отвлекла его всего на мгновение. И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы юркий паренек провел хитрую атаку, чуть не достав своего короля.

Это воспоминание вовсе не порадовало, но останавливаться на нем времени не было. Сделав еще несколько шагов, Аскар остановился, ощущая перед собой громаду двустворчатой двери.

В какой-то мере ему даже жаль было мальчишку. Воришка оказался на чудо ловким мечником и мог бы сослужить хорошую службу, а так только сыграл роль забавы для народа.

Не медля, Аскар решительно толкнул тяжелые створки двери, чувствуя, как завитки ее резной поверхности впиваются в ладони. В детстве, когда этот коридор был освещен светом, постоянно горящих факелов, он любил рассматривать орнамент двери. Потемневшие от времени завитки напоминали застывшие языки огня, поднимающегося к широкой полосе резной арки. Впрочем, полоса, испещренная надписями почти под самым потолком, находилась куда выше круга освещения, и сколько бы паренек ни пытался рассмотреть ее – не удавалось. Старые письмена просто терялись в темноте, клубившейся под потолком раздраженным роем.

Рассеянный сероватый свет тронного зала, после полного мрака коридора, на мгновение просто ослепил мужчину. Раздраженно мотнув головой, Аскар прищурился. Постепенно резь в глазах утихала, и картинка становилась все более четкой: все та же, до одури привычная, серая картина, которую не спасали ни покрытые росписью стены, ни ряд скульптур, что полукругом возвышались за троном.

Все краски терялись в серой полумгле. Сколько бы света ни давали высокие окна, его всегда было мало. Даже в самый ясный день здесь царили бесцветные унылые сумерки, но сегодня они не подавляли, как это бывало обычно. Занятый какой-то идеей, Владыка их просто не заметил. Решительно переступив порог, Аскар быстро осмотрелся, остановив взгляд на светловолосом парне, что замер у первой ступеньки лестницы, ведущей к трону.

– Докладывай! – коротко брошенное слово разнеслось по залу холодным эхом, теряясь где-то во мгле, затаившейся под сводами.

– Ваше величество, на первом колоколе, дорога к западным воротам будет свободна, - коротко поклонившись, отчеканил он.

Высокий и статный, он был еще слишком молод для серьезной должности, но Его Величество в который раз поразил окружение, назначив зеленого юнца командиром дворцовой стражи.

– Хорошо… – задумчиво кивнул Аскар, поравнявшись с ним. – Приведешь принца к воротам. Скажи, что это моя воля, и передай это, – сняв с пальца простое кольцо из старого серебра, покрытое полустертым орнаментом, он передал его парню. – Иди, Тард И’ар.

Вновь коротко поклонившись, командир дворцовой стражи развернулся к выходу. Все его движения были абсолютно бесшумны, точно это не человек, а большой кот стремительным шагом покидал зал.

Проводив взглядом подданного, Аскар усмехнулся. Ему еще ни разу не пришлось пожалеть о своем выборе. Что бы ни говорили о диких народах южных долин одно отличало их: верность. Понятие туманное и смешное для жителей столицы.

Чуть поморщившись, король без сил и церемоний опустился на вторую ступеньку лестницы, вытянув ноги.

«Смешное для жителей всего мира. Прогнившего мира с медленно гниющим королем.» – мрачно подумал он, рассеянно изучая взглядом сбитые носки сапог.

Ночной город полыхал мириадами разноцветных огней. Празднование Долгого дня на площади уже давно завершилось, но празднование на улицах продолжалось.

Нахмурившись, Ошер ускорил шаг, стараясь не отставать от стражника. Плохое предчувствие, донимавшее его с начала празднования, достигло апогея. Прогулка ночным городом немного пугала молодого принца. И как бы сильно он не старался это скрывать, нервные движение и частое одергивание капюшона выдавали его с головой.

Стараясь не спешить, чтобы принц не отставал, Тард И’Ар уверенно петлял лабиринтами улиц, освещенными разноцветными огнями светильников, развешенных над головами нередких прохожих. Только один раз парень позволил себе бросить на спутника короткий, откровенно брезгливый взгляд.

Изнеженный и капризный принц воплощал в себе все то, что он ненавидел. Шестью оборотами раньше, когда он впервые приехал в столицу, Тард с удовольствием разорвал бы глотку этому сопляку, но сейчас…

В один мах перепрыгнув лужу, традиционную для нижней части города, парень остановился, терпеливо ожидая, пока принц обойдет ее.

Сейчас он разорвал бы глотку всякому, кто рискнет тронуть хоть пальцем потомство Его Величества.

– Можно было пойти как-то по-другому! – тщетно пытаясь отряхнуть плащ, все же мазнувший по луже, пробормотал Ошер.

– Воля короля, – коротко бросил Тард и, не теряя времени, продолжил идти.

Богатые улицы знати и купечества уже скоро должны были сменить более бедные дома простолюдинов. Там можно было бы даже замедлить шаг, позволить себе насладиться ночью, но судьба в этот оборот явно не благоволила ни Тарду, ни Ошеру. Особенно последнему.

В очередной раз перемахнув лужу, Тард так же терпеливо ожидал, когда принц осторожно обойдет препятствие стороной. Но еще до того, как тот все же успел обойти проклятую лужу, дверь ближайшего дома с шумом раскрылась, выпуская на улицу парочку, порядком захмелевших, дворян.

Чуть прищурившись, Тард напряженно подался вперед. Празднование нередко добавляло проблем городской страже именно за счет таких вот любителей выпить и поразвлечься.

– Солэй, посмотри только, что здесь! Кажется, нам не придется идти далеко! – удивительно красивый звучный голос совершенно не соответствовал грузному телосложению невысокого мужчины, расплывшегося в улыбке.

– Да, развлечения ждут за порогом… – плотоядно усмехнувшись, согласился второй аристократ, явно принимая принца за одну из работниц веселых домов.

Высокий подтянутый блондин наверняка притягивал множество завистливых взглядов. Но природа, наделив красавца яркой внешностью, знатно подшутила, совместив этот дар со слишком тонким, неприятным голосом, что резал слух.

Щека Тарда нервно дернулась. Эту пару он знал. Но куда хуже было то факт, что и они знали его.

– Здесь развлечений нет. Возвращайтесь в дом. У стражи и без вас много работы будет, – прежде, чем кто-то из мужчин успел подойти ближе, довольно резко и четко произнес И’Ар.

Одновременно с этим Тард невольно напрягся. Они не должны были видеть Ошера.

Между тем блондин, шагнувший было к ним, удивленно изогнул пшеничную бровь.

– Тард И’Ар? Подумать только, неужели маленький дикий южанин уже достаточно вырос для таких забав… – растянув губы в мерзкой усмешке, начал было он, но молодой начальник стражи только чинно кивнул напоследок.

Желание вырвать глотку ублюдку росло. Видение теплой крови, что льется по рукам, стекленеющих глаз аристократа, на миг показались настолько яркими, что Тард даже резко качнул головой. Не время и не место поддаваться звериным инстинктам.

Не сводя взгляда с парочки, он довольно бесцеремонно схватил принца за плечо, толкнув вперед. Всю свою жизнь Тард ненавидел аристократию. Вначале за то, что они почти истребили его народ, потом за то, что сделали с его матерью и наконец сейчас за то, что делали с женщинами вообще. За то, что ценили их только как сосуд для ребенка, способ продолжить род.

На его родине женщин почитали, они имели право выбирать кто станет отцом ребенка, которому они передадут искру. Здесь же те, кого в Южных долинах почитали, стоили меньше скота.

Стиснув зубы, Тард быстро оглянулся на принца, проверяя не отстает ли тот. Пестрые фонарики над ними давали достаточно освещения и это раздражало. Осмотревшись, он резко завернул в один из проулков, открытой темной пастью встречающий прохожих.  Проигнорировав новую порцию негодования принца, Тард лишь глубоко вздохнул, тщетно пытаясь успокоиться.

В его народе женщин ценили, как равных, здесь же они рождались либо для того, чтобы привести работоспособное потомство, либо для того, чтобы передать искру жизни новорожденному ребенку. Девочки рождались только среди низшего сословия и в столице были прекрасным товаром. Здесь всегда можно было найти кого-то, кто решил обзавестись наследником титула и разыскивал подходящий для него сосуд. Чистый товар был в чести среди аристократии, отработанные экземпляры, поставляемые веселыми домами, охотно скупали представители среднего и низшего звена.

Поджав губы, Тард бросил быстрый взгляд наверх. Туда, где горела серебряными и золотистыми вспышками ограда. Верхний мир уже почти перекрыл солнце и теперь только вспышки камней, что падали с него и растворялись до того, как обрушиться на землю, освещали улицы города.

Чуть замедлив шаг, чтобы спутник сумел поравнять с ним, Тард снова свернул в проулок. Довольно тесный он тянулся между парой серых домов, что примыкали друг к другу почти вплотную. Здесь не было ни разноцветных фонариков, ни звуков смеха. Рабочим, что за пару монет гнули спины в надежде на лучший оборот, было не до праздников.

Богатые кварталы давно остались позади, и ночных путников поглотил мрак окраинных улиц.

Задумчиво проводив взглядом спешно удаляющиеся фигуры, блондин прищурился. Появление Тард И’Ара здесь, в компании какой-то девки не казалось случайностью. Потерев подбородок, он все же медленно обернулся к другу.

– Что думаешь, Бэйзи? Этот дикарь решил устроить веселой девке прогулку? – чуть тише, прекрасно зная, насколько собеседник не любит громкие звуки, поинтересовался он.

Грузный мужчина, что еще мгновение назад красочно пошатывался, разыгрывая пьянчугу, презрительно усмехнулся.

– Солэй, мой милый друг… Если это была веселая девка, тогда я слеп и глуп. Это был юноша и юноша высокого дома... Я думаю, что стоит отправить небольшое известие нашему старому товарищу. Это не будет лишним, – вновь усмехнувшись, он бросил короткий взгляд вслед удалившейся парочке.

Кем бы ни был спутник дикаря Его Величества, этот южанин только что знатно подставил его.

*Оборот - полтора земных года.

Глава 2. Ночные костры божественного воронья

Звон колокола разнесся над городом протяжным унылым воем.

Губ мужчины, замершего у городской стены в паре десятков шагов от ворот, коснулась легкая усмешка.

Первый удар – для Зажигающего, хозяина Жнецов.

Второй – для правящей династии.

Третий – для короля.

Первый удар – великая честь, но звучать над городом, опутывая его мерным гулом прежде, чем затихнуть, будет именно последний.

Глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, Аскар осмотрелся. Звук колокола еще дрожал в воздухе, но короля эта честь волновала мало. Куда сильнее его интересовал другой звук. Вначале шум шагов был едва различимым, но уже скоро Аскар различил скрежет железных набоек. Последняя мода столичных щеголей. Этот звук сопровождал другой, куда более тихий, ровный звук шагов опытного охотника.

Остановившись посреди мостовой, Аскар только повернул голову в сторону проулка, из которого доносился звук. Ждать долго не пришлось. В какое-то мгновение шаги резко оборвались, сменившись тишиной. Из тьмы проулка медленно вышел Тард ИʹАр. Чуть горбясь, точно хищник, он на мгновение замер.

Вновь усмехнувшись, без труда признавая эту манеру, Аскар шагнул вперед, бросив короткое:

– Привратник.

Дважды повторять не пришлось. Кивнув, Тард быстрым шагом направился к небольшой сторожке. В ночном мраке крохотная будка напоминала болотную гнилушку из-за тусклого, зеленоватого света, крохи которого проникали из, неплотно закрытого, окна.

Проводив молодого стражника взглядом, Аскар выжидающе замер, сложив руки за спиной. Второго парня, что нерешительно приблизился к нему, он точно и не заметил.

Одного, коротко брошенного незнакомцем, слова хватило, чтобы Ошер признал в нем своего отца. Впрочем, спокойнее молодому принцу не стало, напротив. Чувство тревоги, что немного поутихло после победы короля в круге, вспыхнуло с новой силой.

Не смея подать голоса, Ошер нервно закусил губу, испытывая острое желание скорее вернуться в замок. Оказаться как можно дальше от этой жуткой вони и холода.

Впрочем, Аскар на терзания сына не обратил ровным счетом никакого внимания. Пусть он стоял в паре шагов от сына, мысленно он был далеко отсюда. Замерев, точно каменное изваяние, мужчина казался совершенно спокойным, но душу все назойливее жгло недоброе предчувствие. Особенно сильно этот жар тревожил, при воспоминании о Первом жнеце. Этот ворон был далеко не так прост, как предыдущая птица во главе святого курятника. Но пока у него было дело, размышления о жнеце пришлось ненадолго отложить.

Тем временем дверь сторожки раскрылась. В тусклом, дрожащем прямоугольнике света, появилась вначале юношеская фигура Тарда, а после послышались и шаркающие шаги привратника. Старика совершенно не радовала необходимость покидать теплую будку, но вознаграждение, обещанное парнем, оказалось куда соблазнительнее.

Подслеповато щурясь, мужчина закряхтел. Казалось, что каждый шаг давался ему с трудом, настолько тяжелой была тяжелая походка.

Невольно усмехнувшись, Аскар только покачал головой. На миг даже захотелось совершенно по-юношески хлопнуть привратника по плечу. Он-то прекрасно знал, что эта «старая развалина» в мгновение отрежет все лишнее любому, кто будет вести себя слишком… Нелюбезно.

С трудом сдерживая рвотный позыв от невероятной вони, что досаждала почти на каждом шагу, Ошер невольно улыбнулся, когда его отец наконец-то направился к привратнику.

«Как только, вернемся в замок – приму ванну. Дважды.» – мысленно заметил он.

Замерев чуть в стороне от привратника, Тард пристально следил за каждым его движением. Он не знал наверняка играет ли старик, но звериная сущность, ворочаясь на грани сознания, более чем четко скалила клыки. Этот человек был опасен, какой бы рухлядью ни казался.

Звук сдвигаемого засова в тишине ночи казался особенно мерзким и громким. Скрежет и грохот, точно рев невиданного чудовища нижних миров, которых так любили изображать на полотнах летописцы последних десяти оборотов.

Выросшие в мирное время, они считали, что поймали Ужас, заключили его в клетку холста и красок. Бахвалясь, беспечные мотыльки не подозревали, что поймали только кривое отражение, что истинный портрет Ужаса можно найти только в зарисовках ветеранов. Самый жуткий монстр не сравнится с бессмысленным братским кровопролитием, самая яркая картина мечтателя не отобразит той глубины, что сохраняет в себе простой набросок очевидца. Того, кто минутой раньше пролил кровь брата, чтобы не была пролита его собственная кровь.

Провожая взглядом троицу, привратник задумчиво огладил бороду. Если, что и помогло ему дожить до почтенного возраста, так это умение загодя чуять перемены.

– А от вас, вороны, этой дрянью так и смердит… – сплюнув, мрачно пробормотал он, прежде чем закрыть ворота.

Что-то приближалось и впервые за долгое время привратник не был уверен, что сможет пережить это «что-то». Однако кто сказал, что старый волк был согласен расставаться с жизнью по первому колоколу? Нет, иные развалины бывают крепче и держатся дольше пестрого новостроя.

Лагерь кшерхов не отличался ни кичливым многообразием шатров, ни обилием настороженной охраны. Не было ничего такого, что Ошер считал обязательным атрибутом каждого лагеря. Считал по прочитанным книгам и рассказам учителей. Но разочарованным юный принц не был.

Первым, что он заметил, когда они вышли за стены города было алое зарево костров. Сам лагерь на тот момент еще скрывал пригорок, поросший кустарником и невысокими деревцами. Постепенно, стараясь не отставать от спутников, принц ощутил и теплый запах горящей древесины.

Принюхавшись, Ошер на мгновение даже растерялся. Он никак не ожидал, что такой простой, дикарский аромат в ночной прохладе окажется до такой степени приятным.

В противовес сыну, Аскар предпочитал смотреть исключительно себе под ноги. Если сердце принца трогало любопытство и легкая нотка страха, сердце короля все сильнее сжимало в тиски напряжение и черная тоска.

– Вас кто-то видел? – пытаясь отвлечься, коротко уточнил он, не оборачиваясь к Тард ИʹАру.

– Меня заметили лорд Бэйзи Нагс и Солэй Снейк. Его Высочество не узнали.

В темноте могло бы показаться, что слова, произнесенные безэмоциональным тоном, никак не тронули самого Тарда, однако… Ладони парня с силой сжались. Только уважение к человеку, шедшему впереди, заставило его смирить раздражение, унять внутреннего зверя. Он ошибся, подвел, запятнал самого себя.

Впрочем, вопреки ожиданиям Тарда, Его Величество только медленно кивнул, ничего не сказав и в целом с каждым шагом выглядел все более напряженным. Озадаченно нахмурившись, Тард поднял взгляд к пригорку, не понимая, что встревожило его короля.

Зарево костров становилось все более ярким, парень даже различал треск поленьев, голоса кшерхов и странно-мелодичные звуки. Эти звуки не были похожи ни на что другое, из того, что Тарду доводилось слышать в жизни. Казалось, струна неизвестного инструмента пела на странно-дрожащем, протяжном языке. Это пение было тихим, почти отчаянным, со все ускоряющимся ритмом.

Первым на пригорок, знаком приказав молодому капитану присмотреть за сыном, поднялся Аскар. Глубоко вдохнув чистый ночной воздух, сплетающийся с дымной горчинкой, король замер. Кшерхи не выставляли патрулей. Беспечные странники, устроившись у костров, обычно занимали отдых разговорами и танцами. Этот вечер не был исключением, только вот плясал сегодня только один кшерх.

В центре треугольника, образованного кострами, танцевало настоящее видение. Быстрое пламя пестрой юбки сверкало, извиваясь у лодыжек плясуньи. Казалось, ее босые ступни не касались истоптанной травы, порхая над ней. Гибкая фигура кружила в свете костров, ведомая быстрой мелодией невидимого музыканта. В мельтешении легких одежд, стремительных жестах изящных рук, она терялась в свете пламени, как человек. Нет в этот момент она духом пламени, легким потоком сизого дыма, в котором путались золотые огоньки украшений. Духом, что стремился к ночному небу, до того легкими и стремительными были ее движения.

В какое именно мгновение женщина вдруг замерла, повернувшись лицом к ним, Аскар не знал. Для него время просто замерло, остался только волшебный танец прекрасного и такого далекого видения из прошлого.

С такого расстояния он не мог рассмотреть лица женщины, но отчего-то ему показалось, что та улыбнулась. По крайней мере, в следующее мгновение она вдруг вскинула руку, махнув кому-то из бродяг, и быстрым шагом направилась в их сторону.

Глубоко вдохнув, взобравшийся на пригорок чуть позже отца, Ошер озадаченно приподнял бровь. Едва заметное веяние ветра принесло горьковатый, уже куда более яркий, запах дыма. Скривившись, принц поспешно закрыл рот ладонью закашлявшись.

Последним на пригорок, настороженно осматриваясь, поднялся Тард. Его не тронула ни поразительная беспечность кшерхов, продолжающих мирно сидеть у костров, ни внезапная остановка короля. Нет, взгляд Тарда мгновенно остановился на женщине, что быстро и ловко подымалась к ним по склону. Невольно нахмурившись еще больше, И`Ар машинально коснулся рукояти короткого меча.

Изумленно осматривая, освещенный кострами, лагерь, Ошер машинально обернулся к спутнику, успев заметить его движение. Недоуменно изогнув бровь, он тоже взглянул на женщину, но понять, что именно так встревожило начальника дворцовой стражи, не смог.

Обычная женщина среднего роста, не самой примечательной внешности. Слишком худощавая, со слишком резкими чертами лица, она едва ли заинтересовала бы кого-то из благородных лордов. Впрочем, заметить большего он не успел. Преодолев последние несколько шагов, женщина улыбнулась.

Тард напрягся еще больше. Он не обратил внимания на внешность, но заметил движения незнакомки. Неспешные, по-звериному точные движения хищника. Последней каплей стала эта сдержанная, едва заметная улыбка… Ладонь крепче сжала, обитую кожей, рукоять, но обнажить клинок Тард не успел.

– Приветствую тебя, Рамина, – хриплый голос правителя вынудил его нахмуриться.

Знакомы?

Улыбка на тонких губах незнакомки исполнилась легкого лукавства.

– Если за этим последует поклон, я буду очень счастлива.

Растерянно замерев, Ошер ошеломленно взглянул на нахалку. Да что она себе позволяет! Впрочем, уже следующий ее жест едва не вынудил принца задохнуться от негодования.

Не дожидаясь ответа, женщина вдруг резко шагнула к королю, обняв его.

Рык и скрежет стали сорвались единовременно.

– Стой! – резко вскинув руку, Аскар просто отмахнулся от, бросившегося к нему, Тарда, машинально притянув женщину ближе к себе. – Убери и не смей повторять. Не здесь, – отчеканил он, смерив поникшего юношу, неохотно убравшего клинок, раздраженным взглядом.

Заинтересовано обернувшись, Рамина снова тонко улыбнулась.

– Кажется, у мальчика опять проблемы, раз на прогулку к старым спутникам выходит с охраной, – мелодичный, как у всех кшерхов, голос прозвучал задумчиво. – Я уже хочу услышать эту историю! – вдруг резко обернувшись к Аскару, она подняла к нему взгляд.

Ошер, что на время забыл как дышать, в который раз за вечер замер. Может, неверное освещение сыграло злую шутку, может пережитое напряжение не прошло даром, но на мгновение молодому принцу показалось, что его отец едва заметно улыбнулся женщине так, как никогда не улыбался сыну. Озадаченно мотнув головой, Ошер снова бросил быстрый взгляд на отца, но странное видение рассеялось. Его Величество снова был собран и даже убрал руку со спины женщины.

– Я бы с радостью, Рамина, но мне нужно поговорить с вашим Волей, – отозвался Аскар.

Тард, успевший убрать оружие в ножны, едва удержался от соблазна снова потянуться к рукояти. Слишком говорливая и наглая женщина раздражала. Разговаривай она так с кем-то другим, он даже поддержал бы нахалку, но не в случае, когда эта вольность касалась его господина.

Впрочем, кшерх, казалось, не замечала ни растерянности Ошера, ни напряжения Тарда. Только снова едва заметно усмехнулась.

– Ты уже говоришь с Волей, – чуть склонив голову, она повела плечом.

Щека Аскара нервно дернулась, выдавая крайнюю степень раздражения. Впрочем, уточнить что-либо он не успел.

– Дараи погиб семь оборотов тому. Вольники избрали Волей меня, – снова поведя плечом, Рамина перевела заинтересованный взгляд вначале на хмурого Тарда, а после и на озадаченного Ошера.

Но даже если женщина и хотела что-то спросить, времени ей не оставил король.

Привычно отбросив в сторону край плаща, Аскар перевел взгляд на костры кшерхов.

– Тогда удели мне время, нужно поговорить наедине. Тард, Ошер, останьтесь здесь, – не оборачиваясь и не дожидаясь ответа, он шагнул вперед.

Тон повелителя заставил бы умолкнуть любого.

– Зачем же здесь, пусть погреются у костров, – не двинувшись с места, удивленно произнесла Рамина.

«Но не кшерха…» – мрачно подумал Тард, в который раз с трудом отстраняя соблазнительное видение разорванной глотки и гаснущего взгляда нахалки.

Точно ощутив его мысли, кшерх обернулась, приподняв бровь.

Едва сдержав желание зарычать, Тард вызывающе вскинул голову. Но в ответ получил лишь покровительственную, спокойную улыбку. И только что-то в ее взгляде вынудило парня невольно нахмуриться. Даже женщины его народа никогда не смотрели так, не должно быть у женщины такого взгляда вообще. Взгляда воина, предводителя, мужчины.

– Это не лучшая идея, Рамина, – с прекрасно различимыми нотками раздражения в голосе, не оборачиваясь, бросил Аскар.

– Брось, неужели ты так опасаешься старых спутников? – иронично фыркнув, она отступила на шаг и, вскинув руку, громко крикнула. – Грегуар, подойди!

Почти тотчас от одного из костров донесся смех и от компании отделился мужчина. Казалось, и мгновения не прошло, как он с легкостью ящерицы взбежал по пригорку.

– Развлеки мальчиков, – кивнув в сторону парней, с улыбкой попросила Рамина, прежде чем все же обратить внимание на короля. – А мне нужно поговорить со старым спутником. Серьезно поговорить.

Ошер, недоверчиво смеривший взглядом еще одного кшерха, невольно вздрогнул, бросив настороженный взгляд на женщину. Не изменилось ничего, та же любезность, легкая плутоватость во взгляде. Но холодок, пробежавший по спине, прошил грудную клетку и затаился змеей под ребрами.

Кажется, теперь он начал понимать, что встревожило И`Ара.

Последний лестничный пролет, как и всегда, дался особо тяжело. Сколько бы оборотов ни проходило, привыкнуть к количеству ступеней, что вели к храму Матаан так и не смог. Шумно вдохнув сквозь стиснутые зубы, мужчина медленно выдохнул и остановился.

Не пристало Первому жнецу врываться в храм запыхавшимся. Взгляд, привыкший к полной темноте лестницы, остановился на потоке рыжеватого света, что заливал последние ступени. Губ мужчины коснулась легкая, довольная улыбка.

Он знал, что его не слышали и не ждали, но при этом его запрет на разговоры не нарушили. Мелочь, но не радовать не могла. Обороты его усердного труда во благо Зажигающего и его верных служителей не прошли даром. Впервые, с момента полного свержения, жнецы обрели былое могущество.

«Еще немного. Совсем немного.»

Дольше таиться в темноте смысла не было. Ловко подобрав полы слишком длинных одежд, мужчина в несколько шагов преодолел последние ступени. На пороге храма так же ловко отпустил ткань. Не хватало еще Первому жнецу явиться перед собратьями в таком нелепом виде.

Едва заметив его, с места быстро сорвался невысокий худощавый юноша, что почти утопал в свободных одеждах. Перепачканный чернилами, сгорбленный молодой паренек со взглядом старика замер, пристально глядя на своего благодетеля.

Второй жнец, что обходил полки со свечами, меняя догоревшие на новые, напротив, не спешил оборачиваться. Какое-то время можно было разглядеть только широкую спину, на которой даже свободный балахон жнеца смотрелся нарядом ребенка на взрослом мужчине.

Сложив руки за спиной, Матаан медленно поднял голову. Пожалуй, этим двоим он почти доверял. Более преданных подчиненных сложно было отыскать. Ничто так не объединяет, как ненависть.

– Идите, – чуть хрипло, после длительного молчания, произнес он.

Парень, не заставляя повторять дважды, отложил книги и направился к лестнице. Переваливаясь со стороны в сторону, точно нелепая детская игрушка он мог казаться смешным любому, кто не знал на что способен этот калека.

Его товарищ помедлил, установил последнюю свечу в море рыжеватых огоньков и только после этого развернулся к Матаану. Согласно правилам Обители, жнецы обязаны были брить бороду, но заставить этого великана состричь массивную черную поросль не рисковал никто. В руках, что играючи могли бы свернуть шею взрослого человека, он держал плетеную корзину с остатками воска. С осторожностью, поразительной для своего вида, поддерживая ее, жнец медленно пересек залу, почтительно склонил голову перед Матааном и только после этого вышел.

Несколько мгновений Первый жнец прислушивался к удаляющимся шагам, медленно обводя взглядом храм. Округлое помещение окаймляли полки, заставленные свечами. Сотнями свечей, что никогда не гасли. Однако даже этого обилия света было недостаточно. Всего пламени мира было мало, чтобы развеять мрак в центре зала, за каймой круга, выложенного синим камнем.

По спине Первого жнеца скользнул холодок. Точно в ответ над головой, у самой крыши храма раздался шорох, похожий на громкий вздох, но головы Матаан не поднял. И без того знал, что увидит. Не отводя взгляда от сгущающейся тьмы, точно в трансе, жнец медленно шагнул вперед, к синей линии.

Шорох у потолка усилился. Тьма, точно отзываясь на приближение жнеца, низко и глухо загудела. С каждым, все более шатким, шагом жнеца гудение нарастало. Шелест сверху постепенно перерос в хриплое карканье.

Не сопротивляясь, чувствуя, как грудь жжет лихорадочное предвкушение, Матаанзадержал дыхание. Оставался всего один шаг. Не оставалось ни одной мысли. Тьма перед жнецом словно ожила тихим шепотом, шорохом множества крыльев.

Последний шаг дался особенно тяжело. Едва он очутился за гранью из синего камня шорох и голоса обрушились на жнеца. Исчез храм и сияние сотен свечей. Исчез мир, исчезло все. Остались только тьма и голоса.

Одни кричали, другие шептали что-то несвязное, но понять Матаан мог только один голос:

– Почему так медленно?! – разъяренный крик скрежетом ударил по слуху.

Дернувшись, Матаан рухнул на колени. Голос звучал в голове и наяву одновременно.

– Не было сил и момента… – отрывисто, чувствуя, как мощь древнего божества давит на плечи, прошептал он.

– Теперь достаточно! До утра птенец должен сдохнуть!

Ярость голоса смела с места, швырнула в пустоту, где терялось ощущение «низа» и «верха», давление увеличивалось, пока в какое-то мгновение разом не исчезло. Опустошенный и разбитый, Матаан рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух.

– Ты ведь не хочешь меня разочаровать, мой жнец? – голос, что еще мгновение назад скрежетал, разом смягчился. Исполнился отеческой любви и мягкой укоризны, от которой сердце жнеца болезненно сжалось.

Не чувствуя боли, он одним махом вскочил на ноги.

– Я сделаю все!.. – жарко воскликнул Матаан.

Сдержанный и собранный, сейчас он готов был упасть на колени, вырвать сердце, если это понадобиться тому, кто зажигал искры жизни. Его господину, который когда-то одарил его – безродного птенца, всем.

Во, внезапно обрушившейся, тишине раздался смех. Затихли другие голоса, и только смех звучал, пронизывая волнами настоящего блаженства.

– Так докажи, что ты уже не птенец, что достаточно оперился для того, чтобы помочь мне, – исполненный ослепительно-искренней надежды голос вынудил Матаана вскинуть голову.

Замереть в блаженстве, потерять себя. И даже когда тьма начала медленно таять, отпускать его, он не обратил внимания, что стоит уже за синей линией. Его благодетель верит в него!

И он ни за что не подведет!

– Мастер? – тихий голос вернул Матаана на землю.

Резко развернувшись, он быстро подался вперед, только что не оскалившись. Он ведь велел убраться!

Но горбун, замерший в проходе, не дрогнул.

– К вам человек от лорда Бэйзи Нагса. Говорит, важное что-то о Тард И’Аре. – безэмоционально сообщил он.

С трудом подавив раздражение, Матаан медленно, слишком медленно, кивнул.

– Пусть ждет.

Понятливо кивнув, парень снова исчез в темноте, оставив Первого жнеца наедине с собой.

Задумчиво проведя ладонью по щеке, чувствуя что-то мокрое, жнец отступил от круга из синего камня. Вздохнув, Матаан взглянул на руку, испачканную кровью, но только хмыкнул. Малая плата за счастье слышать Зажигающего.

Отстранить мысли о божестве удалось с трудом и сожалением. Обычно никто не смел тревожить его после встречи с Господином жнецов, но, видимо, новости и правда были важные.

– Я не подведу… – едва слышно прошептал он и медленно отклонил голову назад.

Под потолком, обмениваясь тревожным карканьем, словно живая тьма, шевелились вороны. В момент, когда жнец поднял к ним взгляд первая птица, точно вспугнутая вниманием, сорвалась с места. Храм заполнил шелест крыльев и карканье воронья, темными вихрями хлынувшее из окон прочь.

Глава 3 Тени прошлого и топи настоящего

Громкий голос балагура-кшерха еще долго доносился до Аскара. Первую радость сменило легкое раздражение. За прошедшее время он успел забыть, насколько наглыми могут быть эти бродяги. Впрочем, времени на эмоции не было. Бросив короткий взгляд в сторону троицы, что как раз размещалась у костра, он обернулся к собеседнице.

– Ты изменился, друг мой… – не отводя от него внимательного, изучающего взгляд, на выдохе заметила Рамина. – Зачем ты здесь?

– Затем же, зачем когда-то приходил мой отец, – едва заметно усмехнувшись, отозвался он, глядя на нее сверху вниз.

Сейчас, в темноте, которую не разгонял свет костров, Аскар понимал насколько сильно он изменился. Насколько далеко ушел тот парень, что когда-то путешествовал по мирам вместе с кшерхами.

– Не затем, – вдруг спокойно и четко бросила Рамина. – Твой отец пришел, чтобы спасти любимого сына.

Не сводя с него странного, изучающего взгляда, Воля скрестила на груди руки. Мелодично зазвенели, соприкоснувшись, тонкие браслеты.

– Тогда зачем же явился я, о мудрейшая? – с изрядной долей иронии бросил Аскар, просто не успев сдержать острую отповедь.

Слишком поздно удалось одернуть себя, вспомнить, что перед ним не та женщина, о которую можно вытирать ноги. Впрочем, Рамина, казалось и не заметила этого. По крайней мере, рассмотреть перемены в лице старой знакомой при скудном освещении далеких костров и вспышек защитного купола мира, Аскар не смог.

– Ты пришел избавиться от досадной ошибки, от гнетущего напоминания о прошлом, – тем же ровным, омерзительно-любезным тоном, заметила она.

Нервно качнув головой, Аскар ответил не сразу. Он прекрасно чувствовал взгляд женщины, но отвечать не стал. Слишком многое пришлось бы раскрыть, начав объяснения, а делать этого он не собирался. Даже для нее. Особенно для нее.

Метания старого спутника отразились слабой, печальной улыбкой на губах Рамины. И пусть она не могла быть уверенной, что попала в цель точно, но сомневаться в том, что помыслы Аскара чисты не приходилось.

– Я приму мальчика в спутники, – так и не дождавшись ответа, негромко произнесла она. – Мы передохнем и отправимся в путь. Я с некоторыми вольниками пойду к Сперодиуму, остальные на восток. Попрощайся с ним. Все же это твоя кровь.

Не глядя на мужчину, Рамина обернулась к кострам. Разговор был окончен и кшерх, привычная к постоянному движению, не видела смысла задерживаться. Как бы досадно не было видеть перемены, произошедшие со старым спутником, тянуть она не собиралась.

– Так быстро? – точно и не слыша других слов женщины, Аскар скривился. – Еще ведь даже не утро.

Скользнув взглядом по спине, остановившейся Рамины, мужчина досадливо сжал ладони. Обычно кшерхи досаждали столице в течение всей ночи. За это время они успевали и подзаработать, и развлечься, и отдохнуть. Впервые на его памяти странники покидали Корвидиум в такой спешке.

Резко выпрямившись, Рамина быстро развернулась. Скудного освещения было достаточно, чтобы заметить, как недовольно искривились ее губы.

– Я привыкла отдыхать здесь, Аскар. Привыкла, что этот мир дружелюбен к нам. Но с оборотами все меняется, теперь я не могу сказать, что твой город безопасен для вольников. Что он все еще твой, – четко проговаривая каждое слово, Рамина вдруг резко взмахнула рукой, указывая куда-то в сторону.

Зазвенели тонкие браслеты, но мигом позже этот звук потонул в оглушительном вороньем карканье. Темная туча, что взвилась в небеса над Обителью жнецов, потоком хлынула к лесу, уносясь прочь.

– Это всего лишь птицы… – не дрогнув, сдержанно бросил Аскар.

Впрочем, в душе этого покоя не было. Он прекрасно понимал к чему клонила Воля. Понимал, но принимать это не желал.

– Птицы? – зашипев разъяренной кошкой, окончательно теряя над собой контроль, Рамина вдруг резко шагнула к нему. – Оглянись, Аскар! Это уже не твой город. За что умер твой отец, за что сражались вольники, за что проливали кровь наши друзья? За это? – ее рука снова взметнулась. Негодующе зазвенели браслеты.

Терпеливо вздохнув, Аскар опустил к ней взгляд, но сказать ничего не успел. Рука женщины, что мгновение назад указывала на громадину Обители вдруг упала, сама же Рамина медленно отступила назад.

– Мы шли на смерть за свободу твоего народа. Но что я вижу? – хрипло засмеявшись, она резко мотнула головой. – Я вижу, что мы рисковали зря. Мы оставили здесь короля, который хотел спасти свой народ, а встречаю я… – поджав губы, она только растерянно покачала головой.

Каждое слово било в цель, задевало самые дальние уголки души, о которых сам Аскар предпочитал забыть. И это раздражало.

– Вы оставляли наивного мальчишку-идеалиста, Рамина. Я не могу уничтожить жнецов, без них погибнет мой народ! Только они могут зажечь искру жизни в новорожденном ребенке!

Не смотря на ночную прохладу, мужчина вдруг ощутил жар. Что бы кшерх понимал в политике, в жизни оседлого народа!

Вновь резко вскинув голову, Рамина скупо усмехнулась.

– И на этом их дело заканчивается. Друг мой, ты забываешь, что я – Воля. Я вижу многое, а знаю и того больше. Твой отец позволил жнецам создать государство в государстве и ты повторяешь его ошибку. Корвидиум, твоя страна, твой мир снова на грани, – печально вздохнув, она вновь развернулась к кострам.

Песни, что затихли было, снова разлились по долине. Вернее, лилась только одна, старая песенка о заносчивом вороне и верткой синице. Аскару не сразу удалось уловить знакомый мотив, но, когда он понял, что именно поет где-то внизу кшерх, раздраженно скривился. Слышать песню, которую когда-то в юности сочинил сам было странно.

«Черный ворон, надо мною

Ты крыло не простирай!

Я – Синица и со мною

В схватку лучше не вступай!

Черный ворон, проиграешь

Уж давно твой вышел срок

Я – Синица, вспоминаешь,

Что я дал тебе зарок.

Черный ворон, старый ворон,

Ты не смейся надо мной!

Я – Синица – верткий воин

Обещал тебе покой.

Черный ворон – слабы крылья

С небосвода тебе пасть

Я – Синица, мои перья

Солнца цвета – в небе власть!

Черный Ворон – пером черен,

Не поможет тебе ночь

Я Синица – солнца воин

Убирайся-ка ты прочь.»

Внимательно наблюдая за мужчиной, Рамина тихо хмыкнула. Продолжать спор она не собиралась и заминка пришлась очень кстати.

– Я верю, что в тебе еще осталось что-то от моего спутника, верю, что ты сможешь исправить все. Но твой сын… – запнувшись, она опустила взгляд к костру. – Ты ведь понимаешь, что я не могу гарантировать ему безопасность. Неужели тебе настолько нет до него дела? Я не понимаю, как ты можешь относиться так жестоко к своей крови.

Скривившись на очередной ноте, что взял певец, Аскар бросил на собеседницу быстрый взгляд и только едва заметно пожал плечами.

– Может быть. А ты негодуешь, будто заботливая мамочка, – ограничившись этим, Аскар только удивленно приподнял бровь, когда женщина вдруг улыбнулась, опустив взгляд.

Нет, говорить больше, давать ей возможность увидеть всю ту гниль, что захватила его душу он не собирался. Ему нужен была такой союзник, как Воля.

Между тем Рамина снова склонила голову набок.

– Не «будто», я и есть заботливая мамочка. В понимании кшерхов, разумеется. И я бы очень не хотела петь погребальную песнь своей дочери, а ты сам толкаешь сына за грань.

Отчаявшись понять того, кого некогда видела насквозь, женщина в очередной раз за вечер развернулась к кострам, чтобы уйти.

Смерив старую знакомую задумчивым взглядом, Аскар позволил ей отступить на несколько шагов, прежде чем снова подать голос.

– А еще одного спутника вы не возьмете?

Замедлив шаг, Рамина оглянулась на него, нахмурившись, пытаясь понять, о чем он думал.

– Возьмем, – наконец коротко отозвалась она, прежде чем вновь отвернуться.

Хмыкнув, Аскар чуть помедлил, прежде чем направиться за предводительницей кшерхов. И если бы всезнающая Воля обернулась в этот момент, она серьезно задумалась бы над тем стоит ли доверять Его Величеству. Но Рамина уверенно шла вперед и не видела мрачной усмешки и холодного пламени решительности, что вспыхнуло во взгляде Владыки.

Дорога, дорога, дорога… Ошер не знал сколько времени они провели в пути, но порой ему казалось, что они бредут по тракту вечность. Усталость сковывала движения, доводила до отупения. Даже кшерхи, что после длительных переходов умудрялись находить силы для плясок, не раздражали как это было на первых привалах. Ему просто не было до них дела. Только бы отдохнуть.

Известие о том, что он отправляется с кшерхами обрушилось совершенно внезапно. В первое мгновение он просто не поверил, принял слова отца за шутку… Но Его Величество не шутил, он приказывал принцу отправиться в странствование.

В момент, когда он это услышал, Ошер просто растерялся. Вопросы, обида, все это пришло гораздо позже. Когда же отец невозмутимо, точно сообщал обыденную весть, отправил его на гибель, молодой принц потерял дар речи, ощущение реальности. Впрочем, король не оставил сыну времени на ответ, не оставил времени даже на прощание. Только скупо и коротко кивнул, точно подтверждая свое решение, и стремительным шагом направился прочь от лагеря кшерхов.

Горькое воспоминание того жуткого момента, захватило, поглотило Ошера, мешаясь с чудовищной усталостью до такой степени, что он просто не заметил очередного ухаба на дороге и споткнулся. Снова. Разве что помощь Тарда, неотрывно следующего за ним, в этот раз не понадобилась, выпрямился сам.

Не упуская принца из виду, Тард не прекращал бросать мрачные взгляды на всех, кто приближался к ним. Его весть о путешествии радовала ничуть не больше, чем Ошера. Что может быть хуже, чем охранять изнеженного аристократишку в тяжелом пути!

Раздраженно поморщившись, Тард бросил на принца быстрый взгляд. Пусть тракт, в большинстве своем, и радовал отсутствием ям и ухабов, принц то и дело спотыкался, чем раздражал своего охранника еще больше. Впрочем, сейчас, когда по обе стороны от ровной линии дороги тянулось шелестящее разнотравье, Тард ощущал себя куда спокойнее. Скудного света было достаточно, чтобы различить малейшее движение, уловить приближение врага задолго до того, как он подберется на расстояние удара.

Куда хуже пришлось на первом привале. В нескольких лигах от столицы начинался редкий лесок – остаток большого лесного массива, что занимал почти всю ту часть мира, что лежала на север от столицы.

И’Ар – уроженец южных степей, так и не смог привыкнуть к лесам. Внутренний зверь всякий раз раздраженно ворчал, стоило шелестящему своду сомкнуться над головой. Многообразие звуков и запахов, не доступное обычным людям, напрягало и раздражало. Любой шорох мог быть предвестником атаки. И если шелест степных трав Тард понимал, точно второй язык, скрип и шорохи лесов оставались для молодого начальника стражи непостижимой тайной.

Скривившись, Тард снова быстро осмотрелся. Широкая полоса тракта, что за последние несколько переходов наконец-то перестала виться и шла почти прямо, вела под гору. Еще на прошлом переходе им начали встречаться первые путники и торговцы. И если сперва парень опасался, как бы любознательные кшерхи не решили развлечься беседой со встречными, после первой же вереницы груженных повозок опасение сошло на нет. Веселый смех и шутки кшерхов действовали лучше кнута. Караваны, бродяги, путешественники – все ускоряли шаг, только бы не делить дорогу с бродячим народцем.

Особенно радовала эта неприязнь сейчас, когда на возвышении, выступая из ночного мрака монолитной громадиной, показались стены Ретсита. Второго по величине города мира, в прошлом обители бардов, живописцев, поэтов. Чем ближе они подходили, тем плотнее становился поток людей, повозок и лошадей. Однако кшерхов все еще пропускали, сторонились, но, что порядочно удивляло И’Ара, никто не возмущался в голос.

Пока Тард осматривался по сторонам, Ошер уныло плелся вперед, глядя под ноги. Погруженный в себя, он не обращал внимания ни на что. Последние силы уходили на то, чтобы шаг за шагом поднимать тело на пригорок. В этом состоянии полутранса он не заметил, как дорогу резко преградил кто-то. От столкновения спас Тард, резко дернувший принца за рукав, останавливая.

Едва слышно рыкнув, И’Ар, не выпуская его рукава, медленно потянул Ошера назад, не сводя взгляда с того, вернее той, что преградила им путь. К предводительнице кшерхов он все еще испытывал острую антипатию. Его внутренний хищник всякий раз норовил выпустить когти, точно чувствовал рядом опасного зверя и сдерживать его едва удавалось.

Впрочем, Рамина, что вдруг резко остановилась посреди дороги, не обратила внимания ни на Тарда, ни на принца. Взгляд женщины был прикован к стенам. Когда-то давно один мудрый человек создал систему освещения, превратившую этот город в сверкающую жемчужину. Сейчас от нее остались только жалкие, тусклые осколки, точно клочья старой шерсти на потрепанной шкуре больного пса.

– Сперодиум… Как же сильно ты изменился… – растерянно произнесла она, с болью глядя на выщербленные стены, по которым плясали оранжевато-зеленые огоньки света – жалкие остатки работы виртуозного механика.

Только эти ошметки былой красоты еще напоминали о том городе, каким раньше был Сперодиум. Был до того, как превратился в свою нынешнюю блеклую тень – Ретсит.

Неожиданная остановка кшерхов не прошла даром. Медленно движущаяся вереница телег, пеших и конных путников окончательно загрузла. На этот раз пестрые наряды кшерхов не спасли. Уставшим путникам уже не было дела до того, кто преградил путь, раздражал сам факт остановки.

– Пошли вон, шавки! – раздраженно прикрикнул ближайший возница, замахнувшись плетью на одного из кшерхов.

По воле случая этим бродягой оказался Грегуар. Принц, с тихим вздохом поднявший голову, ощутил слабое подобие удивление. Плеть, свистнув в воздухе, вдруг обвилась вокруг, резко вскинутой, руки мужчины.

– Ты зачем такой злой-то? Не знаешь, что нехорошо путников обижать, ай не хорошо! – белозубо улыбнувшись, кшерх задорно вскинул черноволосую голову, отпуская кнут. – Это так только люди нехорошие делают, а к нехорошим людям ночами темными все нехорошее и возвращается…

Рассмотреть побледнел ли мужчина, при таком скудном освещении, Ошер не мог, но готов был поклясться, что все же побледнел. С отстраненным, едва теплящимся интересом, принц наблюдал за тем, как возница отклонился назад, что-то бормоча.

Медленно оттеснив принца себе за спину, Тард быстро осмотрелся. Ситуация ему нравилась все меньше. Ропот путников, напирающих сзади, возрастал.

Не рискнув возмущаться, Ошер осторожно выглянул из-за плеча своего стража, ощущая вялое шевеление тревоги. Он не понимал, отчего предводительница кшерхов не остановит этого безумия. Ведь парень видел, что она обернулась, заметила проблему, но молчала…

– Да гнать их нужно! – раздраженный и хриплый мужской голос донесся откуда-то из-за телеги и был поддержан уже вполне отчетливым гулом толпы.

Рамина, до того отвлеченно наблюдающая за происходящим, вдруг встрепенулась.

– Да зачем же гнать, сами уйдем, – просияв улыбкой, она быстро подошла к Грегуару, попутно что-то тихо шепнув кшерху, вынудив его на миг склониться к себе.

Возница, что напряженно косился на Грегуара, едва заметно выдохнул. Связываться с этими бродягами хотелось меньше всего. Впрочем, счастье длилось недолго. Не успел он и глазом моргнуть, как женщина с ловкостью кошки взобралась на его повозку, бесцеремонно устроившись на одном из тюков ткани.

– Радуйся, мы еще и тебя от злых людей поохраняем! – просияв задорной улыбкой, воскликнул черноволосый кшерх и еще до того, как возница вновь обрел дар речи, заскочил в повозку с другой стороны.

Пара конников, с интересом наблюдающие за происходящим с самого начала, бессовестно захохотали. Кшерхи, точно по волшебному щелчку, потянулись прочь от дороги, освобождая путь. И только наглая парочка, осадившая воз несчастного торговца тканями, уходить не спешила.

Под задорный говор черноволосого зубоскала, повозка все же тронулась с места, потянувшись к распахнутым воротам.

В темноте вино в бокале казалось черным, но поскольку это никак не влияло на вкус, благородный лорд Бейзи Нагс не обратил на это внимания. Стоило бы зажечь свечи, но для этого нужно было подняться, на что сил у мужчины не осталось.

Бешенная скачка изнурила толстяка и только острый ум заставлял тело двигаться, а сознание бодрствовать. Слишком много поставлено на кон, чтобы рисковать. Впрочем, с каждым мгновением становилось все тяжелее держаться. Унылый вид сплошной стены, открывающийся из открытого окна, мягкое, даже слишком для постоялого двора, кресло, все это навевало сон. Спасаться от опасного врага помогало только вино. Пьянящее, туманящее разум другим, Нагса оно всегда странным образом бодрило, что сегодня было только на руку.

Впрочем, сейчас не спасал даже благородный напиток. Время шло, отдаленные звуки голосов других постояльцев, уличных гуляк и простых прохожих звучали слишком монотонно, чтобы побороть усталость.

Шумно вздохнув, Бейзи резко мотнул головой и залпом осушил бокал.

– Да сколько же вас, крысы, ждать можно… – с легким раздражением пробормотал он.

Взгляд из-под кустистых темных бровей скользнул по темной стене напротив. Идеальный план дал первую трещину. А ведь все шло так хорошо! Добраться до Ретсита, исполнить указания Верховного жнеца удалось без проблем и промедлений. Ловушка была идеальна и… И все это портило ожидание. Мерзкое, вязкое ожидание, которому не было края.

Снова вздохнув, Нагс с трудом поднялся. Дерево пола тотчас жалобно заскрипело под грузным телом мужчины. Тихо выругавшись, с трудом заставляя тело двигаться, Бейзи медленно подошел к столу, опустив на него бокал.

Задумчиво смерив взглядом кувшин с вином, Нагс вдруг напрягся. Скрип лестничных ступеней, звук быстрого шага вынудил медленно повернуться к двери. Что-то подсказывало, что этот торопыга к нему.

И Нагс не ошибся. Дверь, нарушая все правила этикета, резко и без стука открылась. На пороге комнаты, тяжело дыша после бега, появился уже знакомый городской стражник.

– Господин, они здесь!

– Все в городе? – быстро уточнила Нагс, схватив плащ со спинки кресла.

Впрочем, стражник быстро качнул кудрявой головой.

– Нет, в городе только двое: кшерх и женщина. Остальные за стеной остались.

На мгновение замерев, Нагс сузил глаза, глядя себе под ноги.

«Лучше бы с принцем, но… И так хорошо.» – быстро подумал он, прежде чем, с неожиданной для его комплекции скоростью, шагнуть вперед.

– Как только лорд Снейк вернется в город, путь отыщет меня, – не оборачиваясь к стражнику, что едва успел отскочить в сторону, коротко бросил Нагс.

С ожиданием покончено, теперь нужно было спешить. Спешить как никогда, только бы не допустить ошибку, только бы не пустить трещину дальше и не разрушить такой идеальный и простой план убийства принца.

– С дороги, крыса!

Резкий окрик ударил по слуху отвратительным скрипом. Осматриваясь по сторонам, Рамина на время отрешилась от окружающего мира. Вернее, ее до такой степени поразила картинка сущего кошмара за городскими воротами, что она забыла о всякой опасности.

Сперодиум – жемчужина этого мира, сияющий город, красоту которого не мог в полной мере передать ни один живописец, поэт или менестрель превратился в помойку.

Вонь, казалось доносилась отовсюду, пропитывала одежду, накрывая город смрадным полотном. Не было больше тонких ароматов благовоний, не было мерцающих светильников, изящных зданий, словно сотканных из тумана. Только сбитые барельефы, грубые кляксы на выщербленных стенах, что в полумраке казались пятнами крови на измученном теле умирающего и грязь на улицах.

Сейчас, глядя на центральную улицу, Рамина ее не узнавала. Когда-то широкая лента тянулась к сердцу Сперодиума и уже от врат можно было увидеть высокие шпили Жемчужного дворца. Сейчас дорогу покрывали коробки повозок. К грязным, выщербленным стенам жались торговцы, пытаясь перекричать друг друга.

Картинки прошлого и настоящего не сходились, отталкивались друг от друга и только невероятным усилием воли ей удалось заставить себя подавить первое потрясение. Не время.

– Грегуар, нам нужно отыскать Лейвину и Хиталь, – только немного повернув в сторону спутника голову, коротко бросила Рамина, провожая взглядом пару всадников, что плелись позади, уныло грохочущей по ухабам дороги, повозки.

– А что искать их? Вон наш золотой, сейчас все узнаем! – спокойно отозвался Грегуар, бесцеремонно ткнув пальцем куда-то на другую сторону улицы, к темному пятну прохода в ряде домов.

Судя по всему, тратить огонь на освещение еще и переходов городская власть не считала нужным. Зачем? Жалобы нескольких высокородных господ можно умаслить подношением, жалобы сотен бедняков удовлетворить напутственным пинком за городские стены. Как итог – роптать никто не спешит.

Именно из этого перехода, ловко проскользнув между парой унылых всадников, выскочил худощавый взъерошенный юнец. Запыхавшийся после быстрого бега он зайцем бросился к кшерхам на ходу размахивая руками.

– Там… Там… Там такое! – прерывисто и хрипло залепетал он.

Нахмурившись, Рамина мгновенно напряглась. Дети кшерхов с малых лет учились жить в условиях балансировки на грани жизни и смерти, выходить целыми из любой беды, извлекая максимум выгоды из неприятностей и не паниковать из-за разного рода неурядиц. Именно поэтому паника юного кшерха не могла быть вызвана какой-то нелепостью.

– Что там, говори! – нахмурившись, Грегуар подался вперед.

Широкая улыбка мужчины мгновенно и неуловимо изменилась. В ней больше не было лукавства, скорее скрытая угроза и готовность зубами вцепиться в любого противника.

– Мы… Мы плясали на площади. Все было как всегда, а потом… – захлебываясь словами, быстро начал паренек. – Потом к нам подошли трое стражников, они грубо шутили, толкнули меня и…

Взгляд паренька вдруг метнулся к Рамине и он осекся.

Впрочем, мальчишка мог бы не продолжать. Воля и без того знала, что произошло, ведь ее дочь просто не могла пройти мимо несправедливости.

– И вмешалась Лейвина, что дальше. Нас защищает закон, просто так никто не смеет навредить кшерхам, за это самому можно попасть на плаху! – торопя его Рамина резко махнула рукой.

– Она вмешалась и… Ей что-то говорили и она ударила одного. А потом, точно из ниоткуда, возникли стражи, ее схватили…

– Вы пытались ее отбить? – склонившись к нему, жестко уточнила Рамина.

К ее облегчению паренек быстро замотал кудрявой головой.

– Нет, Кри видел вас со стены и отправил меня к вам, – поспешно отозвался он.

Внимательно выслушав рассказ, Грегуар нахмурился.

– Эй, веди-ка нас к другим! – решительно скомандовал он и только после этого обернулся к Рамине. – Как-то это все подозрительно похоже на…

– Ловушку, – за него мрачно закончила Воля, первой быстрым шагом пересекая улицу.

Суета и шум о которых они, занятые пареньком, на какое-то время забыли никуда не делись. Повозки, дребезжа на ухабах, все той же безрадостной вереницей, перебитой всадниками или пешими путниками, тянулась гнойным потоком к погибшему сердцу когда-то великого города.

Но не упадок Сперодиума, за годы превратившегося в Ретсит, сейчас волновал Волю. Скверное предчувствие впилось в душу, заражая сознание. Как бы ни хотелось верить, что все это лишь досадная неприятность, опыт говорил обратное. Этот мир гнил и то, что раньше было точным и определенным, сейчас превратилось в вязкую топь, готовую поглотить путника, наказать его за беспечность.

Глава 4. В погоне за шутихами

Лабиринт ходов, проложенных между прибывшими повозками, ящиками и кучами отбросов остро напомнил Бэйзи о крысиных лазах. Брезгливо морщась, он, не смотря на помощь тройки солдат из городской стражи, то и дело был вынужден останавливаться. Вездесущие торговцы и мелкое жулье не давали прохода, норовя урвать лакомый кусочек. Эту свору не отпугивали даже плащи стражников, серебристые круги на которых были заметны в отсветах огней. Только обнаженные мечи немного поумерили пыл особо рьяных.

Но и с таким сопровождением ускорить продвижение значительно не удалось и с каждым мгновением это раздражало Нагса все больше. Не так тревожила уже боль, стальными тисками сдавливающая голову и разрывающая спину, как волновало то, что он может опоздать.

– А ну пошел вон! – раздраженно оттолкнув в сторону чумазого мальчонку, что умудрился пробраться к нему с какими-то травами, Бэйзи решительно ускорил шаг, поравнявшись со стражником, шедшим впереди.

Пройдя вперед он не мог заметить, как мальчонка, неловко взмахнув руками, рухнул. Рухнул на гору мусора, странно дернулся и замер без движения. Нет, этого Нагс не заметил, но это увидел широкоплечий мужчина, что живо беседовал у стены с новоприбывшими торговцами.

Нахмурившись, он выругался, погрозив удаляющейся четверке мощным кулаком.

– Треснуть тебе, пузырь болотный! – пробасил он и быстро шагнул к мальчику. – Тэссин, я ведь говорил не отходить…

Но ответить Тэссин уже не мог. В груде мусора можно встретить много вещиц и осколки камней – не редкое явление. И ночью этого оборота на один окровавленный камень стало больше.

Последний поворот тропинки был настолько густо уставлен ящиками, что группе вооруженных стражников, сопровождающих Нагса, пришлось сбить некоторые коробки, чтобы сметливые торговцы убрали свои товары, понимая, что с этой четверкой шутить не стоит.

Мысленно приготовившись к тому, что придется снова протискиваться между узких рядов, Бэйзи не сдержал удивленного возгласа:

– Провалиться мне здесь же… Зажигающий нам благоволит!

Широкая круглая площадь выжженным пятном протянулась на много шагов вперед. Покосившиеся, закопченные колонны еще удерживали перемычки второго этажа здания. Когда-то, наверняка, величественное строение в глазах современников превратилось в груду выгоревшего камня. Сложившееся к центру, точно карточный домик, оно служило надгробием самому себе.

И хотя фатальный для развалин день давно миновал, расчищать центральную площадку в городе никто не спешил. Это заставило Бэйзи в который раз поморщиться.

– Крысиный город… – раздраженно пробормотал он, решительно щелкнув пальцами. – Вперед, срежем угол здесь!

Если бы мужчина так не спешил он наверняка заинтересовался бы, отчего никто из торговцев последних рядов не занял место ближе к развалинам. Отчего они не переступали четкой, точно проведенной кем-то, черной линии выжженного круга, за которой даже камень мостовой выгорел, обнажая пористые грани.

Но, к удивлению Бэйзи, стражники, что до этого покорно исполняли любой указ, не двинулись с места. Один: широкоплечий молодой мужчина с окладистой бородой, медленно качнул абсолютно лысой головой.

– Обойдем, господин. Здесь нельзя срезать.

На мгновение опешив, Нагс смерил лысого недоверчивым взглядом, надеясь, что тот пошутил. Но на угрюмом лице, рассеченном справа налево полосой шрама, не было и следа усмешки. И это стало последней каплей.

Грузный, нелепый, с мягкими чертами широкого лица, Бэйзи никогда не выглядел угрожающим. Мало кто замечал острый взгляд этого толстяка, ведь для этого нужно было обойти сеть внешней лености и не попасть в ловушку прекрасного голоса. Но в этот момент не нужно было даже напрягаться. Черты его лица вдруг разом заострились, верхняя губа задрожала, обнажая крепкие зубы, глаза сверкнули бешенством.

– Пошли вперед, крысы, если жить не надоело! – разъяренно прошипел он, бесцеремонно толкнув вперед молодого кудрявого стражника.

Он не мог опоздать теперь, когда ловушка почти захлопнулась и суеверный бред был последним, что могло его остановить.

В момент, когда кудрявый паренек едва не растянулся на давно выжженном камне, а толстяк уверенно ступил за границу черного круга ближайшие торговцы изумленно ахнули. Некоторые неодобрительно забормотали, кто-то заблаговременно сжал самодельные амулеты.

– Беде быть… – сипло протянул седой старик, что сидел на коробке в стороне.

И беда не заставила себя ждать.

– Убью! – разъяренный рев, казалось, сотряс и повозки, и стены.

Не успев ступить и шага дальше, Нагс привычно бросил через плечо быстрый взгляд, чтобы понять, что происходит и едва не остолбенел от изумления и досады.

Казалось, сегодня против него был весь мир. И сейчас мир воплотился в, исполинского роста, мужчине, что мощным ударом снес с пути одного из стражников, что преградили ему дорогу.

– Этого еще не хватало, – недовольно пробормотал Бэйзи, снова отвесив подзатыльник несчастному кудрявому пареньку. – Разберитесь!

Не желая терять времени, толстяк решительно направился вперед, но далеко не отошел.

Просто подвыпившего и разбуянившегося мужчину можно было остановить. Но обезумевшего от горя отца, только что потерявшего ребенка, не мог утихомирить никто. Огромные кулаки кузнеца в два счета расправились с сопровождением убийцы.

Кудрявый и подойти к нему не успел, как мощный удар сбил с ног. Куда более расторопный лысый успел выхватить меч, но пустить его в ход не успел.

Мгновенно развернувшись, кузнец выбросил кулак вперед. Удар пришелся стражнику в грудную клетку. Хрустнули кости. Из горла вырвался хриплый стон и стражник, как подкошенный, рухнул на землю.

Бросившиеся было к разъяренному мужчине торговцы замерли. Никто не хотел рисковать жизнью, связываться с безумцем, испытывать на прочность свои кости. Но мужчине не было до этого дела. Ярость и боль, наполняющие душу, требовали выхода. Пылающий взгляд остановился на толстяке.

Тот уже не бежал. Как бы Нагс не спешил, шум за спиной оказался слишком громким и был слишком тревожным, чтобы его можно было проигнорировать.

Подавшись вперед, кузнец медленно шагнул к толстяку и сжал кулаки. Не ярость и не злость заставляли его делать шаг за шагом к проклятому убийце, а смятение и странная пустота. Та пустота, что кровавой раной расцветала в душе, стоило только встретиться взглядом с тем, кто оборвал жизнь его сына.

Напряженно замерев, Нагс сделал небольшой шаг назад. Вот этой проблемы он не предвидел. Времени и желания разбираться, кого он успел убить не было, Бэйзи опаздывал. Но одновременно он прекрасно понимал, что удар в спину не заставит себя ждать. А значит проблему стоило встречать лицом к лицу.

Кто-то из торговцев, сбросив оцепенение, бросился за подмогой. Другие замерли у выжженной линии, точно у прозрачной стены. Кровавое побоище всегда притягивало внимание и не важно, было ли оно справедливым возмездием или жестокой забавой.

Но для кузнеца все это происходило бесконечно далеко. В его мире остался только он сам, убийца со странно застывшим взглядом и его сын, уснувший вечным сном, малыш Тэссин.

Вечно чумазое и улыбчивое лицо сына на мгновение возникло в сознании, сменившись красной пеленой. Пустоту пронзила боль и кулаки, мгновенно сжавшись, взметнулись в воздух. Сорвавшись с места, кузнец бросился на толстяка, занося руку для решающего удара.

Все больше бледнеющий Нагс успел только быстро запустить руку под плащ. Всегда неспешный в движениях толстяк с удивительно красивым голосом не мог быть опасным противником. Это с уверенностью сказал бы каждый, кто в ночь этого оборота не видел, как тучная туша вдруг резко бросилась вперед, навстречу огромным кулакам.

В полной тишине раздался глухой звук удара и Нагс рухнул, как подкошенный, под силой мощного толчка локтем, не успев увернуться. Сдавленно выругавшись, толстяк быстро перекатился на живот, чтобы встать, но не смог. Пинок в живот откинул его обратно на спину, за ним последовал еще и еще один.

Звуки ударов глухим эхом отдавались в почти полной тишине. Затихли люди и лошади, не было слышно ничего, кроме этих звуков, которые прекратились так же резко, как и начались.

Под взглядами застывших торговцев, кузнец вдруг шумно вздохнул и медленно отступил назад. Толпа невольно ахнула, раздались встревоженные голоса, постепенно становившиеся громче. Казалось, мужчина просто переводил дыхание. Но вдруг громадная фигура кузнеца пошатнулась, он отступил еще на шаг и просто рухнул на землю, поднимая вихрь пыли.

В воцарившейся тишине, скрипящий старческий голос прозвучал металлическим скрежетом:

– Не прощает хозяин Жемчужного такое. Говорил же, что беды не миновать… – протянул старик, покачав седой головой.

И, точно по щелчку невидимого колдуна, лопнул мыльный пузырь оцепенения, взорвался громким криком подоспевшей стражи. Расталкивая зевак, запыхавшиеся солдаты уже скоро добрались до выжженной линии, на мгновение замерев у нее. Выросшие здесь, они слишком хорошо знали о всех суевериях, связанных с этой площадью и мало кто дерзнул бы назвать их сказкой.

Впрочем, колебания отошли на второй план, стоило одному из «тел» на площади пошевелиться. Нагс, которого уже успели похоронить, вдруг медленно перевернулся на живот и так же медленно поднялся на дрожащих руках.

В голове отчаянно звенело, картинка перед глазами упрямо не желала проясняться, но мужчина попытался подняться на ноги. Нужно было спешить, он должен был успеть!

Едва заметив движение, стражники мгновенно бросились к Нагсу. Как бы сильно не страшили их суеверия, опасность попасть на виселицу была куда более реальной.

Рвение стражников было бы похвальным несколькими мгновениями раньше, теперь же двое ретивых пареньков, бросившихся помогать ему подняться окончательно взбесили Нагса.

– К городской тюрьме, быстро!.. Охрану кшерхов… Удвоить! – сплевывая слова вместе с кровью, что то и дело собиралась во рту, прохрипел он.

Звон в голове не утихал, за ним не удалось разобрать, что ответило дрожащее пятно, оказавшееся перед ним, но та прыть, с которой оно скрылось во мраке, немного успокоила.

«Проклятый ублюдок, я позабочусь, чтобы твоя душонка в этом мясе мучилась как можно дольше!» – разъяренно подумал Бэйзи.

От гнева стало жарко, обострились чувства. Боль накрыла оглушающей пеленой, вырывая из груди утробное рычание, но вместе с тем прояснилось и зрение. Наконец-то Нагс смог увидеть и нож, по самую рукоятку вошедший в грудь кузнеца и то, что стало последней точкой в этом, и без того неважном, обороте.

Сперва он просто не понял, что это за яркие вспышки, взлетающие в небо откуда-то из-за высокой линии зданий, окружавших выжженную площадь.

– Опять кшерхи развлекаются… – со слишком уж явным интересом протянул стражник, что поддерживал его с правой стороны.

– Кшерхи… – на мгновение просто опешив, протянул Нагс.

Осознание того, что он после длительного ожидания опоздал просачивалось в сознание ядом, медленно разъедавшим оцепенение, что его охватило.

А между тем яркие искры одна за другой взлетали в небо, с треском взрываясь огненными цветами, озарявшими крыши высоких домов и верхушки деревьев.

Повозки тянулись по тракту бесконечной серой вереницей, которой не было видно конца и края. Устало прикрыв глаза. Ошер медленно качнул головой. Неожиданная остановка не принесла ожидаемого облегчения. Стоило опуститься на землю, чтобы дать отдых уставшим ногам, как все тело пронзила тупая боль, не позволяющая и на мгновение погрузиться в блаженное забытье. Все, что осталось – это рассеянно наблюдать за медленно плетущимися повозками и слушать стрекот кшерхов.

Последний уже не раздражал, а вводил в крайнюю степень уныния. Казалось, эти бродяги вообще никогда не уставали! Вот и сейчас, когда принц, забыв о всякой брезгливости, готов был растянуться на земле и уснуть, они весело смеялись, Лорей - золотоволосый звонкоголосый кшерх уже достал лютню. Точно и не было утомительного перехода.

Невольно поежившись, Ошер опустил взгляд к своим рукам, сложенным на коленях. Путешествие, начатое так неожиданно, все больше напоминало пытку.

И если юный принц изнемогал от усталости, Тард и не думал расслабляться. Мрачно осмотревшись, он в который раз недовольно поморщился. От города несло гнилью. Ее мог не ощутить человек, но отчетливо чуял внутренний зверь. И сейчас эта гниль напрямую угрожала им.

Но то, что так сильно тревожило молодого начальника стражи ничуть не беспокоило Ошера. Постепенно усталость все же взяла свое и принц уснул. Вернее, ему показалось, что он только на мгновение прикрыл глаза, чтобы в следующий миг резко дернуться. Сев на месте, принц быстро и растерянно осмотрелся, пытаясь понять, что случилось.

На первый взгляд не изменилось ничего: повозки все так же уныло тянулись по тракту, Тард все так же не сделал и шага от господина, но… Кшерхи, они больше не плясали, не было слышно песен. И эта, такая долгожданная, тишина не радовала.

Еще больше нахмурившись, Ошер неловко поднялся на ноги, осмотревшись. Почти сразу среди других кшерхов удалось выделить высокую фигуру Грегуара. Этого балагура не узнать было сложно. Мигом позже парень различил и голос Воли.

– Когда они успели вернуться? – чуть сипло с полусна, поинтересовался он, обернувшись к Тарду.

Впрочем, тот отвечать не спешил. Напряженно замерев, И’Ар чуть прищурился, рассматривая что-то, прежде чем едва ответить.

– Только что. Сейчас будем дальше идти, – коротко бросил он, неохотно взглянув на принца.

Тотчас поморщившись, Ошер едва сдержал разочарованный стон. Опять дорога… Но более красочно продемонстрировать, что он почти полностью выбился из сил парень не успел. Кшерхи, что столпились вокруг Грегуара и Рамины, пришли в движение, расступаясь в стороны.

Сперва принцу показалось, что они просто расходятся, чтобы собирать вещи, но уже скоро он понял, что ошибся. Они отступали с дороги девушки, от одного вида которой Ошер невольно поежился. Что-то в по-мальчишески быстрых движениях, чуть вздернутом вверх носе и недовольно поджатых губах ему не понравилось. Впрочем, сколько историй дружбы начиналось с горчинки ненависти…

Нервно кусая губы от раздражения, девушка упрямо шла вперед, благо дорогу ей никто не заступал. Куда? Лейвина не представляла, только бы подальше от менторского тона матери и насмешливого взгляда Грегуара.

Пнув, попавшийся под ногу, камешек девушка снова недовольно поморщилась, проводив его взглядом. Она и сама могла бы выбраться, незачем было ее спасать! Наконец-то первое приключение, а ей даже не дали довести его до конца!

Топнув ногой, Лейви резко тряхнула спутанной гривой светлых волос, вскинув голову. И только сейчас заметила, что остановилась всего в паре шагов от незнакомого парня.

– Привет, – почти мгновенно забыв о всякой обиде, она заинтересованно подалась вперед. – Тебя как зовут?

Раздражение, так сильно досаждавшее с момента, как мать вытащила ее из темницы, поблекло. Разве имеет оно значение, когда есть шанс познакомиться с кем-то новым!

Воодушевленная, она не заметила, как недовольно поморщился парень, плотнее запахнув запыленный плащ.

– Ошер.

– А я Лейвина, Лейви. Ты с кем-то приехал, надолго здесь, куда дальше?

Чем больше девушка говорила, тем сильнее росло удивление и некоторое раздражение принца. Будто мало его наказала судьба, так еще и эта девчонка. На миг сжав губы, Ошер быстрооглянулся на Тарда, но тот молчал, точно и вовсе не заметил девушку.

К счастью, продолжать диалог с надоедливой девкой не пришлось и помощь пришла откуда ждать ее не стоило.

– А зачем парню надоедаешь-то, наш это красавец. С нами пришел, с нами идет, – бросил, проходящий мимо Грегуар, отвлекаясь от разговора с Волей.

Невольно поежившись, Ошер опустил взгляд, надеясь, что после этого назойливая девка отстанет. Впрочем, надеялся зря.

Встрепенувшись, девушка мгновенно обернулась к Воле.

– Правда? А почему ты не рассказала, мама?

– Мама? – не сдержавшись, удивленно воскликнул Ошер, тотчас смутившись под взглядом Рамины.

Едва заметно усмехнувшись, Воля только иронично приподняла бровь.

– Мне нужно было рассказывать, когда я вытаскивала тебя из темницы, или после, когда мы бежали по городу?

Поморщившись, Лейви озадаченно потерла переносицу, вспоминая, что она вообще-то смертельно обижена на мать. Но любопытство было сильнее, и она решила отложить обиду на потом.

– А надолго они с нами? – поинтересовалась Лейви, без малейшего смущения кивнув на Ошера и Тарда, что все же обратил на нее внимание.

– Надолго, именно поэтому ты будешь присматривать за ними, они за тобой, а Грегуар за вами, – спокойно ответила Рамина.

И если Лейвина совершенно по-детски подпрыгнула на месте от восторга, Грегуар выражал свои эмоции куда более сдержанно.

– Эх, вообще не ценит меня жестокая женщина, – скрестив руки на груди, протянул кшерх.

Еще менее довольным выглядел Тард. За время путешествия он успел немного привыкнуть к Воле, но все еще старался держаться от нее подальше. Нахмурившись, он недовольно поджал губы.

– Нам не нужен присмотр, – коротко и четко ответил парень.

Хмыкнув, женщина взглянула на говорившего. Его напряжение и недоверие могло бы уязвить, задеть… Но у Рамины оно вызывало только улыбку. Тард был ненамного старше ее дочери и воспринимать его иначе как мальчишку Воля не могла. Особенно, когда он так упрямо смотрел на нее исподлобья, чем-то напоминая другого мальчишку, с которым она путешествовала много оборотов тому.

– Но вам нужен наставник. Особенно, когда мы перейдем в другой мир, – прищурившись, отозвалась Рамина и вдруг резко вскинула руку, взглянув на дочь. – Вопросы и возражения к Грегуару. А теперь в дорогу и никаких вылазок. И если я сказала «никаких» значит «никаких».

Поморщившись, Лейвина недовольно скрестила на груди руки, но возражения придержала. Знала, что, если не смолчит сейчас позже сбежать будет куда тяжелее.

Не изменяя легкой улыбке, Рамина только покачала головой. Показная покорность дочери ее ничуть не убедила, но говорить женщина ничего не стала. Им нужно было уходить.

Пожирая мир, потоки вязкой мглы медленно стекали по склонам долины к ее центру. Круг непроницаемой тьмы сжимался, подступая все ближе. В тяжелой черноте тонуло небо, в ней терялось солнце, гибло все. Неотвратимо надвигаясь, мрак обступал Его со всех сторон, но пошевелиться Он не мог.

Тело, сковывал свинец и сколько бы Он не напрягал мышцы, не удавалось пошевелить даже мизинцем. Единственное, что оставалось – смотреть, как приближается темнота, слышать в ней раскаты хохота, ощущать удушающий смрад гнили. Он заполнял, душил, доводя до безумия…

Резко сев на постели, тяжело дыша после кошмара, Аскар медленно провел ладонью по лицу. Мир гнил, а вместе с ним гнил и король. Вот уже третий оборот кошмары не давали ему покоя. Порой отступая на время, или досаждая, стоило только закрыть глаза, но никогда еще они не были настолько насыщенными. Никогда еще он не ощущал, что теряет себя настолько явно.

Глубоко вдохнув, мужчина откинулся на спину, рассеянно глядя в потолок. Надежда на то, что его обойдет семейное проклятье не оправдалась.

«Зря я вернулся к прошлому, в нем нет спасения. В нем гибель для всего…» – рассеянно подумал он, на мгновение прикрыв глаза.

В голове звенело, к горлу подкатывала тошнота. Этот кошмар дался куда тяжелее прочих. Но вместе с чувством тяжести отката он ощущал, как в нем поднимается и ярость.

Он стал первым, кто усмирил жнецов, принес покой в этот мир, возглавил разрозненные земли. Он стер с лица земли даже воспоминание о проклятье правителей, обезопасил свою семью, всех подданных, но… Но в итоге выходило, что он не сделал ничего. Выходило, что права Рамина, он стал рабом законов своего мира.

Воспоминания о кшерхах вынудили поморщиться и снова сесть на постели. Довольно, какие бы ошибки он не сделал, все они остались в прошлом. Сейчас он может только ждать. Пока его сын будет учиться быть правителем, он сделает все, чтобы Ошер не повторил его ошибок.

От воспоминания о сыне на душе стало тяжело. Избалованный и слабый, он был не готов к тяжелому путешествию, но выбора не было. Либо он выживет и измениться, либо…

Вздохнув, мужчина поднялся на ноги и подошел к распахнутому окну.

Либо придется переиграть один из ходов с другим потенциальным наследником.

Кшерхи успели бежать.

Морщась от боли, Бэйзи едва сдерживал раздраженное бормотание, пока молодой лекарь обрабатывал ссадины на его лице. Он не успел их задержать, хотя был обязан это сделать. Впрочем, гнев был глухим, успевшим подернуться пеплом.

Далеко убежать им все равно не удастся. Сейчас, сидя в своей комнате в таверне, Бэйзи почти успокоился, а в момент, когда небеса взорвали огненные шутихи бродяг, был готов разорвать стражников. И, если бы не посыльный, подоспевший с вестью о прибытии лорда Снейка, разорвал бы.

Пусть исполнение начала плана и вышло исковерканным, ничего еще не пропало. Эта мысль согревала, усмиряла боль и убаюкивала. Усталость, с которой он сражался все это время, взяла свое и Бэйзи задремал, пропустив момент, когда в комнату вошел Солэй.

Замерев у порога, Снейк проводил лекаря взглядом. В общих чертах он уже знал о случившемся и понимал, что действовать нужно быстро.

– Бэйзи?

Встрепенувшись, толстяк сдавленно выругался сквозь стиснутые зубы, не оборачиваясь к старому другу.

– За ними проследят и, когда они остановятся для отдыха, ты со своими людьми перебьешь их. Не забывай, что наша главная цель – принц, но не выставляй все так, будто вы охотитесь на него. Все должно напоминать нападение разбойников, – прикрыв глаза, произнес Нагс, потерев висок.

– Не понимаю, зачем все так усложнять, можно ведь просто убить мальчишку, а кто станет слушать бродяг? – стараясь говорить как можно тише, чтобы не раздражать друга, заметил Солэй.

Впрочем, Нагс в ответ только коротко хохотнул и тотчас скривился от боли. Порой несообразительность Снейка откровенно раздражала, но сегодня только позабавила. Сколько бы оборотов не проходило, мастер меча оставался профаном в некоторых вопросах.

– Бродягам доверили принца, значит их слово не только выслушают. Ему дадут куда больший вес, чем слову любого аристократа. Иди и делай, что я сказал. Если все пройдет гладко, наш друг станет нашим вечным должником… – вновь потерев висок, Нагс едва заметно усмехнулся.

Возражений в ответ он не услышал, зато услышал короткий скрип двери и звук шагов по лестнице. Осталось только ждать и молить Зажигающего, чтобы на этот раз удача была на их стороне.

Глава 5. О ножах и ведрах

Стружка, скручиваясь в тугую пружинку, скользнула по лезвию ножа, скатившись вниз. Сосредоточенно срезая кору с палки, Тард отвлекался от всех лишних мыслей и звуков. Последнее выходило не особенно.

На первом же привале новая знакомая, оказавшаяся дочерью Воли, взяла их в осаду, давая сполна ощутить разницу между женщинами их мира и женщинами кшерхов. Казалось она вообще на знала, каково это промолчать хоть мгновение. Впрочем, сейчас это казалось Тарду даже забавным. Сидя полуоборотом, он мог видеть краем глаза принца. И его кислого выражения лица было достаточно для того, чтобы взглянуть на девушку чуть миролюбивее. Пусть сполна ощутит, каково это терпеть навязанное общество.

Впрочем, даже стрекот Лейвины и печальные вздохи принца не могли полностью захватить внимание И'Ара. Нет-нет, да его взгляд скользил вправо, к соседнему костру, у которого он заметил Волю, Грегуара и, рядом с ним, ту, что привлекла его внимание еще у стен Ретсита. Еще там он подумал, что это видение, ведь не может быть настолько прекрасных, настолько хрупких женщин! Дух, сказочная волшебница – да, но не человек. Оказалось, что могло.

Хиталь… Звук имени лился так же мягко, как и ее голос. В ней все было идеальным: изящная фигура, льняные волосы, светлое, кукольное лицо и глаза. Он не смог различить их цвета, но взгляд лучился теплом.

Увлеченный, он не заметил, что все еще прижимает, наполовину снятую стружку, пальцем к ножу, не заметил, как стружка слетела и нож медленно впился в палец…

– Тард!

Вскрик Лейвины вынудил его дернуться, мгновенно повернувшись к ней.

– Что?

Впрочем, Лейви только поморщила носик и, подобравшись к нему ближе, бесцеремонно взяла за поврежденную руку.

– Ты совсем дурак? – укоризненно произнесла она, изучая его порезанный палец.

Только сейчас заметив рану, Тард закатил глаза, попытавшись высвободить руку. Этого ему еще не хватало.

– Все в порядке, оставь.

Однако, сказать оказалось куда легче, чем сделать, хватка девичьей ручки оказалась куда крепче, чем можно было предположить.

– Нет, не в порядке, в дороге даже царапина может стать бедой, если ее вовремя не обработать! – отозвалась Лейви, одновременно свободной рукой разыскивая что-то в сумке у своего пояса.

Мгновением позже в свете костра блеснула темная бутылочка, появился лоскут льняной ткани.

Глубоко вдохнув, И’Ар только едва заметно поморщился. Понимая, что по-другому от девушки не отвязаться, Тард отвел взгляд в сторону, за границу освещенного кострами круга. Внутренний зверь недовольно заворочался. Слишком давно он не давал ему воли, ощущения обострились до предела, а значит стоило немного прогуляться.

– Вот и все, – жизнерадостно заключила Лейви, затянув повязку на руке парня.

Скептически взглянув на нее, Тард только коротко кивнул и поднялся.

– Благодарю, – коротко бросил он, одернув плащ.

Пока кшерхи отдыхали, развлекаясь разговорами, у него было немного времени прогуляться, побыть наедине с собой. Для этого было достаточно подняться вверх по склону.

Сразу же за Ретситом широкие просторы степных блюдец сменились горбистой местностью, что шла на понижение к большому обрыву – краю их мира.

Привычно уже переступив ветку терна, заросли которого сменили степное разнотравье, Тард напряженно замер, не делая больше ни шага от костра. Что-то было не так. Сказать, что именно он не мог, тот отголосок запаха, что он уловил среди легкой горечи дыма от костров и свежести смятой травы вполне мог ему почудиться. Но внутренний зверь встрепенулся, ему было достаточно и подозрения, чтобы насторожиться.

Оглянувшись, пытаясь отыскать бутылочку, Лейви невольно приподняла бровь, заметив замершего парня.

– Эй, все хорошо? – уточнила она, поднявшись с места.

Отвлекшись от созерцания костра, Ошер тоже обернулся, поднявшись с места.

– Тард И’Ар?

Не говоря ни слова, Тард резко развернулся, его взгляд не предвещал ничего хорошего, рука сжалась на рукояти меча. Быстро осмотревшись, он также молча бросился вперед, по пути бесцеремонно схватив Ошера за руку. Не успевший сориентироваться принц едва не рухнул, с трудом поспевая за ним.

– И’Ар, ты с ума сошел! – спотыкаясь, возмутился Ошер, но тот не отвечал, целеустремленно шагая к соседнему костру. К Воле.

Проводив их взглядом, Лейвина удивленно посмотрела за грань освещенного кострами круга, туда, где только что стоял Тард.

– Дела, однако… – пробормотала она и бросилась за парнями.

Что произошло девушка не понимала, но паникером Тард не выглядел, а значит стоило предупредить старших. Впрочем, к моменту, когда троица подошла к костру вплотную, их уже заметили. Невольно приподняв бровь, Рамина спешно поднялась с места, окликнув Грегуара. Встрепенувшись, мужчина так же быстро и ловко поднялся.

– За умными людьми соскучились? – просил улыбкой Грегуар.

– Если бы соскучились, к тебе бы не пришли, – хлопнув мужчину по животу, куда достала, осадила его Рамина.

– Мы не одни здесь, – не выпуская руки принца, коротко бросил Тард.

Эта перепалка вынудила его напрячься. Беспечность кшерхов превышала все мыслимые и немыслимые пределы и он готов был к тому, что придется доказывать свою правоту. Однако кшерхи не зря были одним из самых непредсказуемых народов.

Мгновенно посерьезнев, Рамина подалась чуть вперед.

– Видел?

Сжав губы, Тард отрицательно качнул головой.

Прищурившись, Рамина усмехнулась и медленно кивнула.

– Хорошо, я уж было решила, они подобрались раньше ожидаемого.

– Что? – изумленно воскликнул Ошер, выдернув руку из хватки своего стража. – За нами следят?

Когда же Воля в ответ только невозмутимо кивнула, парень окончательно потерял дар речи. Все это путешествие было откровенным безумием и чем дальше, тем меньше принц верил, что вернется домой живым.

Не менее изумленным был и Тард. На какое-то мгновение запоздало даже раздражение, до того неожиданным было это заявление.

– Да мы уже давно заметили этих золотых красавцев, – беспечно отозвался Грегуар.

– И я не думаю, что это просто слежка, – добавила Рамина, глядя куда-то в сторону. – Они хорошо вооружены и их слишком много для обычной слежки.

Взглянув на Тарда, женщина вдруг любезно улыбнулась и, склонившись, подхватила плащ, натянутый между двумя палками. По крайней мере палками они могли показаться на первый взгляд.

– Нас окружают разбойники и вы ничего не предпринимаете? – едва сдерживая рык, раздраженно уточнил Тард.

– Предпринимаем, – коротко бросила Воля, ловко сдернув плащ.

Под слоем ткани, что до поры надежно скрывала странные вещицы, оказалась далеко не обычная древесина. Шесты из темного дерева обвили стальные завитки, что к концам стекались в острия подобно копью.

Невольно заинтересовавшись, Ошер подался чуть вперед. У всех кшерхов плащи были скроены достаточно странно, растягиваясь при полном развороте крыльями между этих деревяшек. Зачем такие сложности принц не совсем понимал, впрочем, куда больше его интересовали особенности кроя плащей и строения шестов. В Корвидиуме он не видел ничего подобного.

Заметив его внимание, Грегуар повторил жест Воли, сдернув свой плащ.

– Кеташи. Не всегда удобно с собой мечи таскать, золотой, а кеташи постоянно под рукой, – отозвался он, перебросив освобожденный плащ через плечо.

– Кеташи? – заинтересованно уточнил Ошер, но голос подала Рамина.

– Позже, если Тард заметил их, стоит готовиться к жаркой встрече, – оборвав их, она быстрым жестом подозвала дочь, что молча наблюдала за ними. – Держитесь с мальчиками здесь. Никуда не влезаете. Следи за Хиталь и Ройни, твое место с ними, учись.

И прежде чем Тард успел сказать хоть слово возражения, Воля резко развернулась, направившись прочь, на ходу раздавая быстрые указания. Проводив ее взглядом, парень тихо рыкнул, недовольно оскалив зубы. Он должен был защищать принца, а не доверять его безопасность полоумным бродягам!

– Тард! – оклик Лейвины вынудил его недовольно поморщиться.

– Что?

Не ответив, девушка только быстро замотала головой и опустила ладонь на его руку у рукояти меча.

– Не встревай, мешать будешь только.

– И это говоришь ты? – не сдержавшись, уточнил Ошер, чувствуя, что окончательно запутался.

За то время, что он провел рядом с этой неугомонной девчонкой, принц успел поверить, что ничто не способно заставить ее поступать здраво и вот…

Удивленно взглянув на принца, Лейви озадаченно нахмурилась.

– Да, это ведь основа-основ. Успех сражения в слаженности и отработанности, – нравоучительно подняв вверх указательный палец, произнесла она.

– Безумие… – пробормотал И’Ар, осмотревшись по сторонам.

Не смотря на опасность, он не заметил и следа суеты. Кшерхи все так же разговаривал, близняшки Лэри и Нэри и вовсе пытались заставить Лорея сыграть что-то. Лагерь жил привычной для привала жизнью. Единственное, что выбивало картину из привычного ритма – кеташи. Один за другим, кшерхи сдергивали плащи, освобождая оружие.

Постепенно лагерь затих, еще звенели разговоры, но возвращение нескольких из кшерхов, что появились из темноты, окончательно сменили их тональность. Один за другим кшерхи принялись устраиваться на ночевку. Затихли разговоры, на ногах остались только двое.

Гомон голосов сменился тишиной, прерываемой треском костров и тихими шорохами ветвей кустарников, которыми поросли склоны холмов. Идеальная добыча – спящая добыча, идеальный охотник – осторожный охотник. Но как сохранить осторожность, когда желанный зверь так близко и так легко открывает для удара глотку?

Травинка, то и дело касаясь щеки, щекотала кожу, но Солэй не двигался. Напряженно наблюдая за кшерхами, он тревожно кусал губы. Момент был идеальным, но что-то не давало покоя. Смутное чувство подвоха назойливо ныло, переворачивая душу.

Поморщившись, мужчина резко дернул проклятую травинку. Если они не сделают этого сегодня – шанс может быть упущен. Долгая ночь уже почти достигла своей половины, кшерхи добрались края мира и не атаковать сейчас значит упустить их окончательно.

Повертев меж пальцев травинку, Снейк сунул стебель в рот и осторожно поднялся с земли, тихо перебравшись чуть ближе. С этого расстояния он мог различить черты лиц мужчины и женщины, оставшихся на страже. И если баба волновала его меньше всего с мужчиной могли возникнуть проблемы.

Довольно высокий и крепко сложенный, он мог быть опасным.

«Для начала снимем тебя…» – решил Солэй, затаившись.

Снова ждать. Он почти физически ощущал нетерпение своих людей, что ждали сигнала, но не оборачивался к ним. Замерев, не сводя взгляда с кшерхов, Солэй медленно обнажил пару метательных ножей.

Удача должна быть на их стороне, они исполняли волю самого Зажигающего!

И, словно в ответ на его молитвы, мужчина-кшерх поднялся с места и, что-то сказав товарке, направился к кустарнику. Соседнему с тем, за которым притаился сам Солэй. На мгновение от радости у Снейка даже дрогнула рука.

«Закончим – пожертвую на Обитель!» – жарко пообещал он себе, провожая взглядом мужчину ровно до того момента, как он скрылся из поля зрения бабы.

Ловко перехватив нож за острие, Солэй замахнулся, выждав мгновение и, едва заметив макушку кшерха, метнул нож. Тот и пискнуть не успел, тотчас свалившись в кустарник.

На шум с места поднялась женщина, но окликнуть спутника не позволил Солэй. Выпрямившись, он резко метнул нож. Пошатнувшись, кшерх свалилась на землю лицом вниз.

Только теперь Снейк обернулся назад, вскинув руку. Пора за дело. Стараясь не шуметь, он осторожно шагнул вперед, раздраженно выдохнув сквозь стиснутые зубы. Как бы хорош не был десяток головорезов, что пошли с ним, полностью бесшумными они не были. Впрочем, шорох травы и тихий треск веток не разбудил никого.

Выждав еще мгновение, Снейк обернулся к своему старому товарищу – невысокому худощавому мужчине с повязкой на глазу и коротко махнул рукой вправо. Щеголь слева, еще молодой, но уже хваткий парень получил отмашку в свою сторону.

Забой начался.

Обнажив короткий меч, Солэй медленно направился вперед, только на мгновение задержавшись у женщины, в которую попал. Что-то не давало покоя. Прищурившись, Снейк резко толкнул ее ногой, переворачивая… Чтобы тотчас получить резкий удар своего же ножа в ступню.

Крик мужчины взорвал тишину лагеря. «Спящие» путники в мгновение оказались на ногах. Беспечность охотника, в который раз, превратила его в жертву.

Вскочив на ноги, Рамина едва успела отклониться, спасаясь от размашистого удара блондина. Даже раненный, сдаваться он не спешил. Коротким движением ноги подбросив с земли кеташи, Воля ловко перехватила их. Засвистев в воздухе, удары обрушились на противника с немалой для женщины силой.

Явно удивленный, сдаваться он все же не спешил, отражая атаки противницы ловя их на клинок, или резко уводя корпус в сторону. Отшатнувшись, спасаясь от очередного удара, Рамина закружила, пытаясь заставить противника наступать на раненную ногу и едва не пропустила мощный удар секиры в спину. Чудом успев отклониться, Воля рывком развернулась, со всей силы метнув кеташи в грудь громилы за собой. Пошатнувшись, тот яростно взревел, оскалил зубы и бросился на женщину, оттесняя ее от блондина.

Выругавшись, Воля успела только перехватить оставшееся кеташи, но времени на замах для броска не было, пришлось резко отпрыгивать назад. Секира просвистела совсем рядом. Точно и не было раны, громила упрямо шел прямо на Волю.

За спиной мужчины рухнул, сраженный броском кеташи Грегуара, молодой парень, захрустел кустарник за несколькими бежавшими, но здоровяку до этого дела не было. Налитый кровью взгляд был сосредоточен на женщине, что его ранила. Умирать, так со своим убийцей.

Взревев, не обращая внимания на кеташи в своей груди, громила вскинул секиру. С легкостью тростинки вспарывая воздух, тяжелое оружие обрушилось на Волю серией ударов, оттесняя ее назад, к костру.

Вынужденная постоянно пятиться, Рамина не успевала подгадать момент для удара. Казалось, здоровяк был бессмертным, но она то знала, что это не так. Одна ошибка, ей была нужна ошибка.

И эту ошибку едва не допустила она сама.

Слишком сосредоточившись на противнике, она на мгновение забыла об окружающем мире, о жаре пламени за спиной. И один шаг назад едва не стоил ей жизни.

Дернувшись от вони паленой шерсти, Рамина зашипела, резко рванув вперед, все массой тела усиливая удар кеташи в живот противника, отталкивая его.

– Хиталь!

Короткий блеск брошенного ножа поставил точку. Дернувшись, громила рухнул точно подкошенный.

Глубоко вдохнув, Рамина выпрямилась, осмотревшись. Пятерка нападавших остались здесь навсегда, не успев даже углубиться в лагерь. Кеташи Грегуара, ножи Хиталь и подмога Ройни - улыбчивого невысокого кшерха, что теперь любовно полировал котелок, стали непреодолимой преградой для нападавших. Еще пятеро успели сбежать, в том числе первый противник Воли.

– Везучая шкура… – пробормотала она, рывком выдергивая вначале кеташи из массивной туши, а после и нож, пробивший глазницу их шумного гостя.

Осмотревшись, Рамина прищурилась, проверяя все ли в порядке, напряженно прислушиваясь. Гомон голосов мешался с треском костров, но ничего опасного в этих звуках уже не было. Взбудораженные путешественники обменивались впечатлениями, кто-то уже насвистывал.

Кшерхи оставались кшерхами.

Осмотревшись, Рамина выпрямилась.

– Идем дальше. Отдохнем у края перед спуском, – громко и четко проговорила она.

Не возражая, кшерхи принялись собирать вещи, точно не им только что пришлось оберегать свою жизнь сталью. Точно это были самые обычные сборы в дорогу, точно не было тел нападавших.

В поднявшейся сумятице Рамина не сразу отыскала взглядом Хиталь, которая как раз шла к ней. На кукольном лице прелестной блондинки застыло обеспокоенное выражение. Невольно нахмурившись, Рамина шагнула навстречу ей.

– Кто-то ранен?

Но Хиталь только качнула головой, невесело взглянув на нее.

– Нет, Воля, но этот мир всегда был добр к нам и вот… – не договорив, она огорченно покачала головой.

Невесело улыбнувшись, Рамина протянула ей нож.

– Ничто не стоит на месте. Сегодня нельзя быть уверенным во вчера, а завтра в сегодня.

– Песий хвост…

Лицо Тарда выражало крайнюю степень удивления. О кшерхах ходило множество слухов, но славы великих воинов за ним не водилось.

Оглянувшись на него, Лейви приподняла бровь.

– Что-то не так?

Покачав головой, проводив взглядом Старика, единственного седого мужчину среди кшерхов и Грегуара, что вместе несли одного из нападавших, парень обернулся.

– Где он? – не заметив принца, тотчас напрягся Тард.

Впрочем, Лейвина только пожала плечами, махнув в сторону ближайших кустов.

– Кажется ему плохо, может съел что-то не то.

Хмыкнув, Тард не стал ничего говорить, да и не нужно было. Точно почувствовав, что заговорили о нем, принц показался из-за кустарника. Мертвенно-бледный и взъерошенный, он шатался, то и дело мотая головой. Запах дыма, смятой травы и, что хуже всего, крови, мешались, то и дело вызывая новый рвотный позыв.

Только закончив прикреплять кеташи за спину, Лейви обернулась на звук шагов и тотчас изумленно развела руки в стороны.

– Святые Небеса, ты в порядке?

Поморщившись, принц вяло отмахнулся, придерживаясь за гибкую ветку кустарника.

– Вид человеческой крови не все переносят стойко. В первый раз, – хмыкнув, заметил Тард.

Удивленно взглянув на парня, Лейви нахмурилась, пытаясь понять его, но только растерянно покачала головой.

– Это же просто кровь, как у животных.

Теперь настал черед парней удивленно взглянуть на нее.

– Это же люди… – хрипло протянул Ошер, осторожно выпрямившись.

Немилосердно шатало, смотреть вправо, к тем двум кострам, у которых разгорелась короткая, но кровавая схватка, сил не было. Но даже это не спасало. Дым связывал железный запах крови, что оседал горечью на языке, постоянно вызывая желание сплюнуть.

Снова пожав плечами, Лейви наклонилась, чтобы подхватить сумку. Кшерхи не ночевали на месте смерти.

– Люди они до тех пор, пока не угрожают нам. Когда человек нападает – он становится бешеным зверем. А бешеных зверей нужно убивать.

На мгновение опешив, Тард поперхнулся воздухом. Он не удивился бы, услышав такое от ее матери, Грегуара, хмурого Маака, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы уверовать в том, что головорез он отменный, но от Лейви…

Не менее удивленно на девушку взглянул и Ошер.

«Дикий народец…» – только и успел подумать он, прежде чем раздался пронзительный свист, которым Грегуар обычно привлекал внимание кшерхов.

Шипение костров вызывало легкую досаду. Перед спуском им нужно было отдохнуть, но спать на земле, что еще не впитала кровь несостоявшихся убийц не стал бы ни один кшерх. Переломив ветку, что попала в руки, Рамина бросила ее в последний костер, что еще горел.

Вода из озерца, которое они обнаружили по пути сюда, пришлась как нельзя более кстати. Но даже ее польза не смогла сделать вонь застоявшейся воды меньшей. Под шипение гаснущего огня, белесые клубы пара заполнили лагерь, вытравливая даже успевшего задремать, кудрявого Хора.

– Все хорошо? – выплеснув на костер ведро воды, уточнил Грегуар.

Моргнув, приходя в себя, Рамина рассеянно кивнула.

– Да… – протянула она, обернувшись к мужчине, что как раз связывал между собой кеташи, оперевшись одной ногой об опрокинутое ведро. – Откуда у нас это?

Подняв взгляд к Воле, пытаясь понять о чем она, Грегуар только криво усмехнулся, заметив, что смотрит она на ведро.

– Ай, Лорей утащил с воза.

– Лорей? – уточнила она, но, отчаявшись понять, зачем этому трепетному созданию было нужно ведро только махнула рукой. – Идем дальше.

Поправив плащ, Воля в последний раз оглянулась назад. Туда, где они свалили тела пятерых погибших, что уродливым горбом выделялись на фоне притоптанной травы. Хиталь была права, ни разу за предыдущие визиты в этот мир на них не нападали.

Мотнув головой, пытаясь отогнать неприятное чувство беды, точно она что-то упускала, Рамина решительно направилась вперед. Вольники уже ждали ее. Чуть в стороне стояли и сын Аскара со своим стражем и Лейви. Узнавать своих во тьме, по силуэтам, движению умел каждый кшерх, поэтому даже занавес дыма с отвратительной вонью испарившейся воды не помешал ей быстро пересчитать своих людей. Шестнадцать, все здесь, все живы.

– Маак, веди, – вскинув руку, коротко скомандовала она.

Ответа не последовало, впрочем, Воля его и не ждала. Вытянуть лишнее слово из этого мужчины не смог бы даже палач.

Из долины поднимались быстро, задерживаться рядом с трупами при такой вони не желал никто. Последними шли Грегуар с Раминой. После произошедшего мужчина старался не упускать ее из виду.

– Стоило бы поймать кого-то из них, – склонившись к ней, негромко заметил он.

– Стоило, – эхом откликнулась Воля, не глядя на него.

– Догнать их не сложно, я мигом… – начал было он, но Рамина вдруг резко вскинула руку.

– Нет, мы уходим.

– Да ведь как-то же все подозрительно, будто…

– Это охота, – за него закончила Рамина и все же взглянула на старого товарища. – Да, это очень похоже на охоту.

Нахмурившись, Грегуар бросил быстрый взгляд вперед, к троице, что как раз скрылась за кустарником, куда вильнула тропинка.

Заметив его взгляд, Воля криво усмехнулась.

– И может даже за ним, ты прав. Но еще до того, как солнце снова осветит этот мир нас здесь не будет, – хлопнув его по плечу, Воля ускорила шаг, догоняя Лорея.

Не меньше, чем опасность ее волновал еще один вопрос. Чем музыканта и поэта так сильно очаровало ведро.

Ступени гудели под ногами. Чеканя шаг, точно так можно было умерить раздражение, Матаан медленно поднимался по лестнице. Известие, что принес Нагс, застало его врасплох, он был уверен, что смерть принца – дело решенное и ничуть об это не волновался. Как оказалось – зря.

Чем выше каждый шаг подымал его по ступенях, тем тяжелее становилось на душе. Если бы рухнули его планы, жнец смог бы проглотить это, извлечь урок и отложить упущенную возможность. Но рухнул план самого Зажигающего, его благодетеля, его божества.

Ступени закончились слишком рано, успокоиться и взять себя в руки Матаан так и не сумел, но ждать больше было нельзя. Глубоко вдохнув, жнец направился вперед, к желтоватому свету тысяч свечей, что лился на ступени из огромного зала.

Не медля, жнец быстрым шагом направился прямо к центру зала, к выложенному синим камнем кругу, за которым плескалась тьма. Последний шаг дался особенно тяжело, точно синий камень отталкивал, не пускал, но стоило переступить его, как мрак со всей силой обрушился на жнеца, заставляя рухнуть на колени.

Шепоты на грани слышимости сплетались с далекими криками и над всем этим прогрохотал голос, прозвучавший, казалось, отовсюду:

– Говори!

– Он сбежал, мальчик жив… Он на краю мира и скоро нам его не достать вовсе, – отрывисто выкрикнул Матаан, чувствуя, как давит невыносимая тяжесть, но и этой боли ему было мало.

Он виновен, он подвел, он не выполнил воли своего господина. Он не достоин жизни, не достоин великой чести слышать Зажигающего, отнимать его внимание.

– Казни меня, Великий… – отрывисто прошептал жнец, не поднимая, покорно склоненной, головы.

Многоголосый шепот затих в мгновение. Звенящая тишина, что повисла в бесконечном мраке застыла вязким студнем, что опутывал, не давая даже пошевелиться. Малейший шорох казался криком и эта тишина была хуже любого наказания, но и она, обрушившись на жнеца, вдруг сменилась резким многоголосым хохотом. Сорвав с места, Матаана резко дернуло вверх, заставляя встать на ноги.

– Это прекрасно! Замечательно! Все идет просто превосходно! Пусть птенец улетает, так даже лучше! – голос, что еще мгновение назад был полон раздражения вмиг сменил тон к чистому восторгу.

Резкая перемена обрушилась на жнеца, затопила теплом, от которого резкой болью вспыхнула голова, но пошатнуться не дали стальные тиски, что держали его на ногах.

– Слушай меня, мой мальчик. Теперь у тебя нет права на ошибку, теперь ты свергнешь короля!

От звука этого голоса хотелось смеяться, душу переполнила эйфория: он не разочаровал своего благодетеля! И каждое следующее слово было для жнеца дороже воздуха, прекраснее музыки. С каждым словом росла уверенность: он не подведет. И пусть Корвидиум захлебнется в крови, но Матаан выполнит волю своего господина, только бы снова услышать слово похвалы. Наконец-то он сможет отблагодарить благодетеля и отомстить его врагам!

Глава 6. Стакан воды на краю мира

Полоса кустарников, которыми поросли холмы за Ретситом, прервалась так же внезапно, как и началась. После очередного подъема на холм, Ошер с удивлением обнаружил, что они снова вышли к тракту. Эта его часть петляла между высоких валунов, тянулась вниз и вниз, к краю мира, что терялся в темноте. Поросшая травой, эта дорога использовалась нечасто, но выстроенная еще при деде принца, до сих пор виднелась четкой лентой.

– Наверняка при свете дня здесь еще красивее…

Звук мечтательного девичьего голоса вынудил Ошера мученически поморщиться. Он только было порадовался нескольким мгновениям тишины. Но на этом его испытания явно не окончились.

Остановившись возле принца, Лейви с интересом осмотрелась. Она знала, что на краю мира они обязательно найдут деревеньку, где придется задержаться для подготовки спуска и твердо намерилась устроить вылазку. О том, что она собирается потянуть за собой новых знакомых, девушка им не сообщила, но не сомневалась, что те будут рады возможности развеяться.

Предвкушающе улыбнувшись, Лейви снова окинула взглядом ленту дороги, к которой уже спустился Грегуар с Хиталь. Но не их фигуры вынудили ее нахмуриться и схватить, стоявшего рядом Ошера, за рукав.

– Что это? – бесцеремонно ткнув пальцем в тройку фигур, что мелькнули за третьим витком дороги, воскликнула она.

В очередной раз скривившись, с трудом отцепив от себя цепкие пальцы девушки, Ошер только прищурился, пытаясь рассмотреть, на что там указала эта неуемная девчонка.

– Жнецы бродячие, не спите, – мрачно бросил поднявшийся к ним Тард.

На последнем привале он так и не сомкнул глаз, не полагаясь на дозорных кшерхов. Какими бы умелыми бойцами они не оказались, безответственность бродяг мало его порадовала.

Между тем Лейвина удивленно взглянула на Тарда, начавшего спуск.

– Бродячие жнецы? Зачем вашим жнецам здесь появляться?

Ошер, поспешивший нагнать своего охранника, не менее удивленно оглянулся на нее.

– А если кто-то умрет в дороге? Не все такие бесстрашные как вы и обнаружить на своем дворе мертвого соседа, что пришел домой по механической памяти не так уж приятно, – чуть раздраженно бросил принц.

Порой глупость вопросов этой девчонки откровенно раздражала. Впрочем, чего еще ожидать от женщины? И пусть ее мать сумела удивить принца, но переубедить в том, что единственное, на что женщина годна – рожать детей, так и не смогла.

– Как это мертвый домой пришел? – окончательно запутавшись, Лейви нахмурилась, бегом нагоняя их. – Мертвый на то и мертвый, чтобы никуда не ходить.

На этот раз удивляться настал черед парней. Даже Тард, которого не так уж она и раздражала, не нашелся, что ответить. Впрочем, и не нужно было.

– Лейви, ты забываешь, что в мирах много отличий, – негромкий голос с четким акцентом на шипящих, вынудил вздрогнуть всех.

Как этому мужчине удавалось передвигаться настолько бесшумно оставалось загадкой почти для всех. Темноволосый, высокий, со скорее некрасивым, но чем-то привлекающим внимание лицом с резкими чертами и прямыми линиями бровей, под которыми опасно поблескивали желтые глаза, он странно напоминал змею. Опасную, но чем-то завлекающую.

Первой в себя, что не удивительно, пришла Лейви.

– То есть, Шарриаш? Здесь что и правда мертвецы ходят! – с явным интересом, уточнила она.

Скупо усмехнувшись, мужчина неспешно кивнул.

– Пока жнец не заберет искру жизни из тела, оно будет жить и будет идти домой.

Еще более озадаченно нахмурившись, Лейви взглянула на Тарда, что оказался по правую руку от нее. Ошер за время спуска успел отойти от девушки подальше.

– Ну заберет жнец искру и дальше то что?

Хмыкнув, Тард с интересом смерил ее взглядом. Тот факт, что она не знала элементарного, того, что знал любой ребенок в их мире, забавлял.

– Отдаст селянам, ремесленникам, купцам. Тем, кто заплатит за то, чтобы женщина понесла и передала новорожденному не свою искру жизни. Чтобы осталась жива. Это аристократы не покупают искр со стороны, берут женщин, что передают их детям свою искру. Селянам же не выгодно здоровую женщину, рабочую силу, менять на розовый кричащий комок, который неизвестно когда хозяйству поможет, – терпеливо пояснил он.

Еще больше нахмурившись, Лейви замолчала, осмысливая услышанное. Божества и верования разных миров отличались порой кардинально и удивляться этим различиям она еще не разучилась.

Пнув камень, что попал под ногу, Лейви проводила его взглядом до самой обочины тракта, где он угодил в глубокую выбоину.

– И что для рождения ребенка у вас обязательно должен кто-то умереть? – наконец-то уточнила она, бесцеремонно дернув за рукав Тарда.

Терпеливо вздохнув, парень так же, не особо смущаясь, стряхнул ее руку.

– Да. Ну кроме членов королевской семьи. В них нет искры, они стоят вне власти Зажигающего.

Снова поморщив носик, Лейви только передернула плечами. Нет, одной ночи на понимание всех особенностей этого мира ей явно будет мало.

Между тем крутой склон холма под ногами сменили истертые временем камни тракта. Идти по ровной дороге было куда легче и уже совсем скоро кшерхи встретились со жнецами. Обычно шумные и веселые, путники молча посторонились, освобождая ровно половину дороги для троицы в запыленных черных одеждах.

От одного взгляд на них Ошер, шедший почти у самого края дороги, поежился. Несмотря на то, что его отделяли от священнослужителей Тард и, любопытно замедлившая шаг, Лейви, принц ощутил напряжение. Было что-то в жнецах неприятное, холодное.

И далеко не сразу после того, как жнецы скрылись за покосившимся валуном, нависшим над трактом, это чувство оставило молодого принца. Алогичное и глупое, оно въелось в сердце, тихим шепотом предвещая беду.

Сопровождая каждый шаг, графин тихо позванивал на подносе, дрожащем в руках девушки. Высокие стены замковых коридоров пугали, темноту между ними не могли разогнать поодинокие факелы, что коптили высокие потолки. Скорее наоборот – еще больше пугали химерной пляской теней.

Напряженно сглотнув, Дии постаралась успокоиться. Попасть в замок девчонке из деревни – большая честь. На такое она и надеяться не могла, когда отец продал ее скупщику искр. Но сейчас радоваться хотелось меньше всего.

Глубоко вдохнув и быстро осмотревшись, Дии медленно поднялась по лестнице, чувствуя, как вес подноса с каждым шагом становится все больше. Ей повезло и не повезло одновременно. А может это была только иллюзия и ей не повезло и на пушинку?

По дороге в столицу Дии успела смириться с мыслью о том, что ей придется скоро передать свою искру или отправиться в один из веселых домов, но…

Ей повезло.

Купивший ее, судя по черной одежде, аристократ – неприятный приземистый толстяк, определил ее на королевскую кухню – невероятная удача! Она будет жить дальше. И в плату за это ей нужно было сделать всего одно: дождаться знака и отнести Его величеству графин с небольшим сюрпризом.

Отравить короля. От одной мысли о том, что с ней сделают, если поймают девушке становилось дурно, но… От воспоминания о том, что обещал сделать толстяк, если она не выполнит задание, становилось еще хуже.

Поднявшись по лестнице, Дии свернула направо к концу коридора, последней двери, что вела к комнатам Владыки. Невольно ускорив шаг, точно опасалась не успеть, девушка уже скоро толкнула первую дверь, что привела ее в рабочий кабинет короля. Свеча, горящая на столе, освещала груду писем и бумаг, пустой графин и спинку кресла.

В комнате никого не было.

Судорожно сглотнув, Дии сжала губы и быстро, едва не упустив от волнения поднос, поменяла графины. Все оказалось до того просто, что девушка даже замерла на мгновение.

Это все?

Прерывисто вдохнув, девушка чуть порывисто развернулась, чтобы покинуть комнату, но не успела.

– Стой.

Звук этого властного голоса, вынудил Дии дернуться от неожиданности и резко развернуться, выронив поднос.

Не сразу, но испуганная девушка заметила темную фигуру у окна, которая почти сливалась с гардиной, пока не шевелилась.

– Убери за собой и принеси свечи, – голос даже не дрогнул, точно мужчину ничуть не тронул жуткий грохот.

Прерывисто кивнув, Дии едва не рухнула на колени, принявшись собирать осколки.

Между тем Владыка медленно подошел к столу. На какое-то мгновение девушка даже замерла, забыв об осколках. Она никогда не видела короля, считала его кем-то невероятным и… И видеть, как этот мужчина наливает себе воды из графина, как обходит стол и садиться в кресло, как неспешно осушает бокал, было странно.

Отравить полубожественного человека оказалось по силам запуганной деревенской девчонке.

– Это несправедливо!

От неожиданности Ошер резко сел на лаве, с полусна не сразу поняв где он. И только вид большого зала таверны со столами и, парой посетителей у очага, напомнили где и с кем он.

Тихо застонав, принц снова откинулся на лавку.

– В глухой дыре на краю мира с безумными бродягами, в шаге от смерти… – пробормотал он, с силой потерев лицо.

– Могли быть в шаге после смерти, если бы не кшерхи.

Замечание Тард’Иара с противоположной стороны стола, радости не добавило, равно как и благодарности к бродягам. Если бы они не пришли к стенам Корвидиума отец не отослал бы его и все было бы как раньше!

Между тем возмущения за окном не спешили стихать и звук этого звонкого девичьего голоса только все больше раздражал.

– Что там происходит? – устало вздохнув, поинтересовался принц, не замечая мрачного взгляда своего охранника.

– Лейви попыталась сбежать на прогулку по селению, но Грегуар поймал ее до того, как она успела прийти соблазнять нас.

Усмехнувшись, принц глубоко вздохнул. Если ее поймали значит можно расслабиться и насладиться ровной поверхностью под спиной. Парень и подумать не мог, что когда-то будет так рад обычной лавочке, но после ночевок на земле его отношение к комфорту существенно изменилось.

Впрочем, отдыхать пришлось недолго. Едва возмущенный стрекот Лейви за окном стих, раскрылась дверь, раздался звук быстрых шагов, что приближались к их столу.

– Нет…– едва слышно протянул Ошер.

Приподняв бровь, Тард бросил на принца слегка насмешливый взгляд. Ему определенно нравилась девчонка, что с недовольным видом приближалась к ним. Хотя бы оттого, что принцу она не нравилась.

– Это несправедливо! – остановившись у стола, воскликнула Лейви, скрестив на груди руки.

Под столом снова вздохнул Ошер. Еще не совсем проснувшийся, он ощущал только растущее раздражение и резко сел на лаве. Взъерошенный и помятый, он одарил девушку тяжелым взглядом темных глаз.

– Это разумно.

Приподняв бровь, Лейви ещебольше нахмурилась, взглянув на него исподлобья.

– Ты говоришь, как мама, здесь же столько интересно, я столько хотела показать вам, увидеть! – обиженно отозвалась она, забравшись на лавку напротив Ошера.

– Собачьи конуры, свиней, куриц и болото, что заменяет в этой помойке дорогу? – не собираясь успокаиваться, бросил Ошер.

Не спеша вмешиваться, Тард только чуть прищурился. Слишком резкий ответ, девушка этого не заслужила, как бы сильно не досаждала.

Впрочем, Лейви точно и не заметила раздражения в голосе парня, только закатила глаза, да скрестила на груди руки.

– Еще один ворчун… Ничего, вот спустимся и я вас все же вытащу на вылазку, совсем по-другому заговоришь! – уверенно отозвалась она.

Выразительно скривившись, Ошер хотел было добавить что-то еще, но не успел. В зал вошел Тукар – сухощавый мужчина среднего роста с удивительно длинными пальцами, что постоянно пребывали в движении. Даже сейчас, пересекая зал, он что-то вертел в руках.

Смерив его взглядом, Тард мгновенно посерьезнел. Несмотря на то, что за все время путешествия этот кшерх почти не приближался к ним, его взгляд из-под кустистых бровей не внушал доверия парню.

Впрочем, мрачного настроя спутника, уже привычно, не разделила Лейви. Обернувшись, она поморщилась.

– Тебя стеречь нас приставили?

Остановившись возле девушки, Тукар только взъерошил ее волосы.

– Я не настолько грешен перед Волей. Все готово к спуску.

Фыркнув, попытавшись пригладить волосы, Лейвина изумленно поднялась с места.

– Так быстро?

Усмехнувшись, Тукар опустился на лавочку, выложив на стол парочку невзрачных подвесок на кожаных шнурках. Больше похожие на монеты, с выцарапанными на них значками, они не привлекли бы внимание и самого захудалого воришки.

– А чего медлить, все лишние вещи продали, глава поселка сговорчивый мужик. Пора и в путь. Вот, держите, – пододвинув к Ошеру и Тарду.

– Зачем это? – не спеша забирать кулон, настороженно уточнил Тард.

Жизнь в столице научила его не доверять внезапным и непонятным подаркам. И даже время, проведенное бок-о-бок с кшерхами не сделало его менее недоверчивым.

Впрочем, Тукар только спокойно взглянул на него, барабаня пальцами по столу.

– Это наш ключ к защите миров. Без них нас просто размажет о нее, – ответил он, потянув за кожаный шнурок на своей шее, чтобы продемонстрировать такой же кулон.

Чуть недоверчиво взглянув на железку, Тард все же притянул к себе кулон, подняв его за шнурок на уровень глаз.

– И это наша защита? Хорошо, а как происходит спуск? – чуть помедлив, уточнил он.

Пальцы Тукара прекратили выбивать чечетку на краю столешницы, он бросил быстрый взгляд на Лейви. На лице последней появилось несколько озадаченное выражение.

Глубоко вдохнув, Ошер на миг прикрыл глаза. Что-то подсказывало, что ответу он не обрадуется.

За свою жизнь Тард’Иар боялся не так уж часто. Еще в детстве, когда на его народ снова и снова нападали, вырезая мужчин и угоняя в рабство женщин, как скот, бояться он перестал. И уж точно не думал, что бояться его заставят две, достаточно симпатичные, девушки.

– Каков шанс, что мы выживем? – чуть хрипло спросил он, попытавшись пошевелить связанными руками.

К спуску были готовы почти все, кроме них с принцем, привязанных к импровизированным носилкам, от которых тянулись веревки к четырем кшерхам, что должны были их переносить. Конструкция не внушала доверия, быстрый обмен взглядами близняшек Лэри и Нэри окончательно убивал оставшиеся его крупицы.

– Шанс есть, – наконец-то ответила Лэри, узнать которую парень смог по тонкой линии шрама, что пересекала правую бровь.

Поморщившись, Тард не стал ничего говорить, только скосил взгляд вправо, к Ошеру, так же распятому на носилках. Со стороны принц выглядел… жалко. Несмотря на то, что он изо всех сил старался не показывать страха, Тард видел, как он бледен и как дрожат его губы. В таком состоянии даже стрекот Лейви не отражался раздраженной гримасой на его лице.

Скривившись, Тард едва заметно качнул головой. Если уж наследник престола так выглядит, то как же со стороны смотрится он? Как трусливый котенок? От этой мысли стало жарко, она помогла немного унять страх и уже более спокойно взглянуть на близняшек.

Встретив его взгляд, Нэри улыбнулась.

– Да у нас здесь герой! – протянула она и, присев на корточки, поднесла к его губам флакончик. – Пей, если ты будешь горланить и брыкаться – погубишь нас. А так проснешься после спуска… Или не проснешься, – с откровенной насмешкой, заметила девушка.

– Нэри! – возмущенно воскликнула Лэри, осуждающе взглянув на сестру.

Невольно усмехнувшись, Тард попытался было махнуть рукой, на миг забыв о том, что связан.

– Давай уже свою отраву, если умру – явлюсь к тебе призраком, – неловко пошутил он.

Вот эти две девушки ему нравились. Невысокие и гибкие с длинными темными волосами, одинаково убранными в тугие косы, они напоминали женщин его народа. Свободные, искренние.

Усмехнувшись, Нэри наклонила флакончик, давая парню отпить сонного зелья.

Достаточно горькое питье холодной скользкой змеей скользнуло по горлу. Скривившись, Тард хотел было что-то сказать, но с удивление ощутил, что не может даже рта открыть. Еще ощущая холод снадобья, он одновременно почувствовал туман, опутывающий сознание. Из последних сил повернув голову вправо, он успел увидеть только несколько фигур у края мира – обрыва за крохотным городком. Фигуры держали кеташи с, натянутой на них тканью плащей и в момент, когда они бесстрашно рухнули вниз сознание Тарда охватила темнота.

Тысячи огней Обители затрепетали под порывом ветра. Тугая волна пронеслась по залу, задувая многие свечи, погружая помещение в полумрак.

Мгновенно поднявшись с места, отвлекаясь от чтения, Матаан резко развернулся к кругу из синего камня. Что-то случилось, что-то важное. На миг замерев, жнец медленно отодвинул в сторону стул.

Последний разговор с Зажигающим едва не стоил ему жизни. Как он вышел, жнец не помнил, в себя пришел только, когда слуги перенесли его на кушетку. Не один колокол прозвенел, прежде чем он сумел стать на ноги.

Но долго колебание не длилось. Он не смел думать о себе, когда в чем-то нуждался его господин! Решительно направившись к синеющему кругу, Матаан почти пересек его, но не успел даже достаточно приблизиться. Звук тяжелых шагов, что раздался на лестнице остановил его. Раздраженно сжав руки, жнец быстро оглянулся на, появившегося в дверном проеме, чернобородого громилу.

Почтительно склонив голову перед Первым жнецом, мужчина заговорил:

– Вас зовут в Замок. С королем скверное что-то случилось.

Как тихо не старался говорить здоровяк, его голос все равно звучал набатом, разносясь по залу громовым раскатом.

Хмыкнув, Матаан бросил быстры взгляд на тьму за гранью. Вот оно что… Господин ликовал, они почти у цели.

– Позови Гиббо. Всех жнецов поднять на ноги. Быть готовыми ко всему, – коротко отчеканил он, все же обернувшись к мужчине.

Вот он – их шанс. Волнение, смешанное с лихорадочной радостью, поднялось откуда-то изнутри, переполняя его. Точно в ответ на это, густое покрывало тьмы под потолком зашевелилось и в этом шелесте одинокое карканье раздалось ликующим хохотом древнего божества.

Сознание возвращалось неохотно, вместе с головной болью и пронизывающим холодом под головой. В первое мгновение Ошеру показалось, что затылок полностью заледенел. Желая проверить догадку, принц осторожно поднял руку к голове, нащупав под ней камень. Уже лучше. Он на земле, значит жив. Только после этого, Ошер все же рискнул открыть глаза.

Перед ним раскинулось небо. Сероватое предрассветное небо, освещенное первыми лучами солнца, которое вот-вот должно было показаться из-за верхнего мира.

– Я жив… – рассеянно пробормотал он.

– Все живы, – степенно заметил знакомый голос откуда-то справа.

Поморщившись, Ошер с трудом, но заставил себя повернуть голову в строну звука. Судя по всему, Тард пришел в себя куда раньше и сейчас привычно строгал какую-то веточку. Но совсем не вид спутника заставил Ошера забыть о боли и медленно сесть.

За спиной Тарда каменистая местность резко шла на понижение, переходя в широкую долину. Где-то невдалеке шумела вода горного ручья, что собиралась в узкую ленту реки, которая вилась по просторам долины, к домам, которые грибами рассыпались круг высоких стен большого города. Даже с такого расстояния последний выглядел внушительно, только немногим уступая Корвидиуму.

– Невероятно… – только и пробормотал принц.

За годы жизни он не так уж часто покидал пределы столицы. Вернее, не бывал ни в одном городе своего мира, кроме родного и то, что он видел сейчас просто ошеломляло. В свете солнца, далекие городские крыши сверкали, точно их покрывало чистое золото и это вызывало изумление и восторг. Принц не слышал о подобном, не читал и не встречал картин, это было что-то новое, неизвестное никому из его сородичей. Кроме, разве что, отца.

Последняя мысль немного отрезвила юношу и, качнув головой, он осмотрелся.

– Где кшерхи?

Отвлекаясь от издевательства над прутиком, Тард поднял к нему взгляд.

– Лейви и Грегуар скоро вернутся. Вы долго не приходили в себя и они решили дать вам время.

Невольно чуть нахмурившись, Ошер опустил взгляд, чувствуя, как вспыхнули уши. Давно уже он не ощущал настолько жгучего стыда. Может сказался отдых, а может потрясение, но в это мгновение особенно ярко вспомнился каждый его каприз в дороге, терпеть которые приходилось и кшерхам и верному спутнику. Вот и теперь он заставил медлить всех.

Поддавшись внезапному порыву, Ошер резко поднялся на ноги и шагнул к Тарду.

– Тард’Иар, я… Прошу прощения за все, что было в нашем мире, за все те неприятности пути, что обеспечил.

От неожиданности, Тард едва не снес себе палец. Подозрительно прищурившись, парень поднял взгляд к принцу, серьезно опасаясь, что голову при спуске он все же повредил, или решил пошутить. Но серьезный взгляд Ошера его не успокоил. Еще больше нахмурившись, Тард поднялся с места, смерив принца взглядом. Стоило уточнить у близняшек чем их напоили перед спуском.

– Защищать вас – мой долг, – все же произнес он, убрав нож в ножны. – Но извинения приму, – чуть помедлив, все же добавил Тард.

И пусть он все еще не верил, что говорит принц с ясной головой, но в искренности усомниться не позволяло довольное рокотание зверя. Да, голос Ошера звучал искренне.

Встрепенувшись, Ошер даже улыбнулся. Может не все в этом путешествии все так уж плохо.

– Тард, зови меня по имени, какой я сейчас принц.

На этот раз лицо молодого начальника стражи посветлело, он позволил себе легкую улыбку и едва заметно кивнул. Было ли это последствие спуска, травмы, или местного воздуха, но таким принц нравился ему куда больше.

Глава 7. Яд легенды для беглеца

Впервые за множество оборотов шаг жнеца гремел коридорами замка. Не тихий шелест предостережения близкой беды, но оглушительный грохот ее неотвратимости.

Матаан спешил. Не обращая внимания на удивленные и настороженные взгляды встречных дворян, он спешил. Слишком часто все срывалось в самый последний момент и допустить это снова он не мог. Не мог снова подвести своего благодетеля.

Внешние коридоры, выходящие высокими окнами на улицу, уже скоро остались позади. Жнец со спутниками нырнули в путаницу внутренних коридоров, по кратчайшему пути к покоям отравленного Владыки.

Город настороженно затих, пока в его сердце – замке Его Величества, тревожно шумела аристократия. Владыка при смерти. Это было не простым волнением перед смутными днями или шумом схватившихся политических партий. Никто не думал о выгоде, никто не строил планы на то, что будет после смерти Аскара Терезаа. Все прекрасно знали, что после не будет ничего и никого.

Если Владыка умрет сейчас, когда принц покинул мир – смерть придет ко всем. Защита мира, завязанная на королевской крови, рухнет и мир накроет каменный ливень. Тем же, кто переживет это предстояло сгореть под солнцем, жар которого уже ничто не будет сдерживать.

Это понимали все, кто собрался в кабинете короля, перед дверью его покоев, где лекари отчаянно сражались за жизни всех обитателей мира. В ход шли все способы, когда надежды не остается люди готовы хвататься за любую соломинку, топить кого угодно, только бы выжить.

Дверь кабинета Его Величества открылась бесшумно, пропуская Матаана в, освещенное множеством свечей, помещение. Чуть помедлив, не спеша переступать порог, жнец спокойно встретил настороженные взгляды пятерки аристократов из приближенных к Владыке. И если во взглядах четверых угадывалась едва заметная надежда, взгляд пятого мог сравнять с землей.

Раздраженно выругавшись, военачальник, что обосновался у окна выразительно поморщился.

– Это пугало кто звал?

Еще достаточно крепких для своего возраста, этот мужчина еще ни разу не подводил своего господина, служил с воистину собачьей преданностью. И так же, как и его господин, не испытывал особого трепета перед жнецами, пусть и был от них зависим.

– И вас, Ридаар, я рад видеть, – неспешно склонив голову, спокойно отозвался Матаан.

Отвечать на рычание дворняги он не собирался, этот пес еще свое получит.

– Хватит! – резко бросил мужчина за столом короля.

Привычным жестом пригладив пышные усы, что выглядели так чуждо на лице абсолютно лысого мужчины, он бросил быстрый взгляд на Матаана. Замерший в деланном смирении жнец ответил спокойным взглядом святого. Теперь, когда цель была так близка, игра в безмятежность давалась особенно легко.

– Ты можешь что-то сделать?

В комнате повисла тишина. Гнетущая и напряженная тишина, вытеснившая из комнаты, казалось, не только звуки, но и воздух. Чуть помедлив, Матаан не отказал себе в удовольствии поиздеваться над дворянами. Да, ему доставляло удовольствие видеть нетерпение в глазах вопрошавшего, упрямое пренебрежение во взгляде военачальника, и надежду, что так плохо удавалось скрывать остальным. Ни паре дворян, что были так похожи по-крысиному длинными лицами, ни достаточно молодому мужчине, что даже прекратил мерить шагами комнату, укрыть проблеска этого ядовитого чувства от внимательного взгляда жнеца не удалось.

– Я не могу ничего обещать, но Зажигающий милостив. Приложу все силы, – со вздохом, все же неспешно произнес он, прежде чем шагнуть к двери покоев Владыки.

– Его Величество не ходит под твоим божком! – резко поднявшись с места во всю высоту немалого роста, отчеканил военачальник, преградив дорогу жнецу.

Чувствуя, как под покровом сладкого торжества в груди зарождается горячий ком раздражения, Матаан с трудом сдержал желание ответить резко. Вместо этого он только спокойно улыбнулся.

– Его власть куда больше вашего понимания, равно как и милость Его к верным служителям безграничная, а мести врагам страшна.

И не смотря на все радушие голоса жнеца, Ридаар не обманулся этим, с силой сжав ладони, но ответить не сумел. Обойдя военачальника, жнец скрылся в покоях короля, оставив мужчину столбом стоять посреди комнаты. Он успел бы перехватить ворона, успел бы вышвырнуть его, но… Не стал этого делать.

Яд надежды так же опасен, как и спасителен, его капля может погубить ровно столько же жизней, сколько и спасти.

Утренний свет, рассеянный и неверный, заливал мир дрожащим молочным заревом от которого слезились глаза. В который раз поморщившись, Ошер плотнее запахнул плащ. Вопреки ожиданиям в город, что так поразил его, кшерхи не направились, даже не приблизились, точно это чудо их вовсе не интересовало.

В противовес принцу, Тард скорее обрадовался, когда Грегуар сообщил, что идти им недалеко, аккурат к ближайшей ферме. Большой город – большие проблемы, а впутываться во что-то серьезное в незнакомом месте и мире парень не желал. Впрочем, не только эта новость вызвала у молодого начальника стражи улыбку. Пожалуй, впервые за все путешествие он заметил абсолютно одинаковые выражения на лицах принца и Лейвины.

В тот момент, когда эта парочка одинаково недовольно скривилась, Тард не смог сдержать смешка и с трудом сдерживал хохот в течение всего спуска. К счастью, карабкаться валунами не пришлось, между этими огромными каменными зубьями, вросшими в десна земли, обнаружилась тропинка. Ход через сущий лабиринт, в котором легко можно было затеряться.

Налево – буйная зелень шелковой травы и покосившаяся стена камня, направо – глухая ограда колючего терновника, поросшего непреодолимой преградой между валунами. Если бы не Грегуар, что уверенно вел их вперед, пришлось бы немало поплутать. Закончился этот странный лабиринт так же неожиданно, как и начался, за последним камнем, что опасно склонился над тропой, не было нового валуна. Только широкое зеленое поле, настолько яркое и свежее, что могло бы показаться нереальным, если бы не пронизывающий холодок еще не прогретой солнцем земли.

– Долго мы здесь пробудем? – поравнявшись с Грегуаром, подал голос Тард.

Говорить с кшерхами напрямую все еще было непривычно, внутренний зверь всякий раз недовольно ворочался, требуя отойти от чужака. Но парень уверенно давил это чувство. Когда-то принимать чужие законы и заставлять себя смирять внутреннего зверя было невыносимо, но выбора не было. Пришлось учиться, так как жить он хотел.

Хмыкнув, кшерх покосился на него.

– Да может и долго, почем мне то знать? Запастись на переход нам нужно, передохнуть, вести разузнать. Ай да не беспокойся. Сколько не пробудем – все наше, – пожав плечами, беспечно отозвался Грегуар.

Едва слышно вздохнув, Тард опустил взгляд. Ничего нового или полезного он не узнал. Разве что в который раз понял, что внешняя беспечность и хаотичность кшерхов всегда будет находиться вне его понимания.

Но если Тард таким ответом доволен не остался, Лейви встрепенулась.

– Значит мы побываем в городе! – радостно воскликнула она, подпрыгнув на месте.

Ошер, шедший позади нее, с плохо скрываемым интересом, взглянул на Грегуара. Впрочем, кшерх только белозубо усмехнулся.

– Ай нет уж, вольница, хватит! Ты уж в городе побывала, Воле счастья много сделала, хватит… – протянул он.

Поморщившись, понимая, что шанс на прогулку в волшебный город становится все более призрачным, Ошер быстро шагнул вперед, едва не наступив на ногу Тарду, который шел по правую руку от кшерха.

– Ну мы же не отличились так? Это новый мир, для нас все новое и… – осторожно начал он, от волнения окончательно забыв о том, что кшерхи вообще-то куда ниже его по статусу.

Эти мысли вытеснило прекрасное видение сказочного города, что был так близко и одновременно так далеко.

Тард, смерив парня взглядом, едва заметно поджал губы. Энтузиазм принца радовал его мало, скорее тревожил. В который уже раз И’Ар напомнил себе уточнить у близняшек чем их опоили. Как знать, может странное поведение принца – это остаточный эффект?

Но еще до того, как Лейви успела возмутиться, а радужные надежды Ошера окрепнуть Грегуар разом осадил обоих, лукаво взглянув на говорившего.

– А что вы? Вы же с Лейви друзья, а друзья и радость и беду делите, так что сидеть вам, красивые, здесь, – с той же улыбкой ответил он, смерив возмущенно споткнувшегося, принца лукавым взглядом.

Такой подлости тот не ожидал, невольно метнув мрачный взгляд в сторону Лейвины. Все из-за этой девчонки!

Точно ощутив его взгляд, девушка обернулась, но тотчас смутилась и отвернулась, пнув камешек. Если в первое мгновение ей еще хотелось возмутиться, сейчас Лейви ощутила острый укол вины. Она бы, наверно, тоже злилась, если бы из-за парней не смогла прогуляться по новым местам.

И только Тард усмехнулся, покачав головой. Дети, что еще можно с них взять. Его в ситуации все устраивало, а уже вскоре даже порадовало. Тропа, что лежала ровной линией, вдруг круто нырнула вниз. Благо, по правую руку кто-то протянул прочную веревку и, придерживаясь ее, спуститься удалось без ущерба. Разве что Ошер в конце спуска все же неосторожно оступился, проехав немного по каменистой осыпи.

Убедившись, что из ущерба принца наиболее чувствительным вышел щелчок по самолюбию, Тард вскинул голову. Оказалось, что поле, край которого терялся в дрожащей туманной дымке, не такое уж большое. У него была четкая граница, обозначенная цепочками, почти одинаковых по размеру валунов. Тропинка ныряла под высокую арку из пары покосившихся камней. Вправо и влево от прохода тянулась сплошная стена валунов, точно кто-то нарочно установил здесь ограду.

– Невероятно! Неужели это люди строили? – вмиг забыв о своей обиде, воскликнула Лейви, первой нырнув в проход.

– Это невозможно, – закатив глаза, уверенно бросил Ошер, на миг замерев, прежде чем войти вслед за, загадочно усмехнувшимся, Грегуаром.

Задержался только Тард, подняв взгляд к стыку валунов, ощущая напряжение. Внутренний зверь, давно требующий свободы, беспокойно и яростно заворочался. Ему не нравилось это место, раздражала холодная вонь чего-то давнего и опасного.

В этот раз парню пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с собой и быстрым шагом преодолеть проход. Темнота обрушилась на него вместе с холодом и далеким странным шепотком, что ввинчивался в мозг. Этот шепоток на грани сознания стал последней каплей и оставшееся расстояние он преодолел длинным прыжком.

– Тард? – резко обернувшись, встрепенулась Лейви.

Вид бледного, тяжело дышащего друга вмиг стер с ее лица улыбку. Нахмурившись, девушка быстро подошла к нему, но коснуться плеча не успела. Тард быстро выпрямился и коротко кивнул.

– Все нормально, – чуть сипло бросил он, уворачиваясь от руки Лейви.

Сейчас в утешении он нуждался меньше всего, а вот в мгновении покоя – очень даже.

– Ты что-то увидел? – приподняв бровь, живо поинтересовался Ошер, покосившись в сторону темного провала.

Внезапно проскользнувшая мысль о том, что там могло притаиться что-то опасное помешала ему заметить, как исказилось на миг лицо Тарда. Ему все еще был нужен покой и, если бы кто-то еще раз его дернул…

Впрочем, до крайности не дошло и помощь пришла совершенно неожиданно для всех. Разве что кроме Грегуара, даже не обернувшегося на звук женского голоса.

– Скорее ощутил отголосок создателей, не мучайте парня, место и впрямь темное, а для прозорливых людей и вовсе опасное.

Откуда Рамина появилась не смогла сказать ни Лейви, что резко развернулась на голос матери, ни Ошер, что, наступив на край своего плаща, едва не рухнул на девушку. Может смог бы сказать Тард, успевший заприметить легкое колебание высоких травяных зарослей слева от выступа, склонившегося над проходом, валуна, но говорить ничего не стал.

Воля же, как ни в чем не бывало, неспешно приблизилась к ним. Тард ощутил это кожей, так и не оборачиваясь к ней. Уж она-то верно истолкует каждую эмоцию его взгляда, даже ту, что он сам не мог понять.

– А разве в темных местах не… Ну как-то по-другому, – смутившись, поинтересовалась Лейви, оглядываясь на, оставшийся позади, проход.

Сейчас, в свете рассветного солнца, его чернота и впрямь показалась жуткой. В ней не было просвета, не было заметно другой стороны, что вынудило девушку запоздало передернуть плечами и спешно нагнать Ошера.

Проследив за взглядом дочери, Воля только едва заметно усмехнулась, неспешно шагая босыми ступнями по траве, в стороне от дорожки.

– По-другому. На памяти современников здесь не произошло ничего ужасного, но что-то все же случилось и отголосок этого «чего-то» хранят разве что легенды, – ответила Рамина, зажав сапоги под рукой.

На миг сжав губы, принц поморщил нос. Босиком по траве, где достаточно камней, а может быть даже змей… Кшерхи. Впрочем, какой бы дикой не казалась каждая вторая их выходка конкретно в этот момент принц заинтересовался. Впрочем, Воля рассказ оборвала, проход отдалялся, а впереди уже виднелся приземистый дом с загоном для коз. Лейви, казалось, уже успела увлечься чем-то другим, Тард и вовсе угрюмо склонил голову, а сам Ошер ощущал себя одураченным ребенком и в конце концов не выдержал.

– А что рассказывают легенды?

Приподняв бровь, точно только и ожидала вопроса, Рамина примружилась.

– Зависит от того, кто рассказывает. Жители Злаграда, города, что вы видели, говорят, что стену возвели их предки, чтобы дать последний бой страшным чудовищам, явившимся из ночи за свежей плотью. Бой был жарким, но безнадежным. Одолевали чудовища храбрых защитников, что жизнь свою подороже продать желали. И вот, когда все воины пали, последний из защитников людей дал бой чудищам, сразил десяток врагов и последним ударом пришпилил их вожака к камню. И такой силы был удар, что треснул камень, и открылся проход, да в ту темную трещину и затянуло всю нечисть и ночь на том закончилась.

Рассказчиком Рамина, что не удивительно для кшерха, оказалась прекрасным. Голос звучал негромко, но торжественно, понизившись к концу истории до трагического полушепота.

Торжественную тишину, что воцарила на какое-то мгновение, прервал голос Тарда.

– Если защитник был последним и всех других людей перебили, то как же эти предки оставили наследников?

И хотя голос И'Ара звучал, казалось бы, обычно, в который раз споткнувшийся, Ошер был готов поклясться, что успел уловить нотку иронии. И не только он.

По губам Рамины проскользнула едва лукавая улыбка. Мальчики наконец-то начали становиться свободнее.

– Одна моя знакомая из стражей предположила, что почкованием. Даже в подробностях изобразила процесс. На стене таверны, к которой теперь мне лучше бы не приближаться, – с легким сожалением протянула она.

Встрепенувшись, Лейви удивленно взглянула на мать, прищурив, взбудоражено заблестевшие, голубые глаза.

– У тебя есть знакомая среди стражей? – воскликнула она, мигом подбежав к матери, точно щенок, только что хвостом не виляет.

Фыркнув, Грегуар выразительно скривился.

– Ай да какая знакомая, беда одна, а не знакомая! Стражам миры от зла беречь положено, а не разрушать все, – воскликнул он, одновременно вскинув руку.

Тропинка вела их к плетеной ограде, вернее проходу в ней, у которой показалась высокая фигура в темном. Даже с такого расстояния было несложно узнать Шарриаша. Только этот кшерх умел не просто замирать, а каменеть, точно и не дышал вовсе. Поначалу это даже немного пугало Ошера. Ну разве станет нормальный человек на половине движения резко останавливаться, подобно статуе? Нет, а вот кшерх – вполне себе станет.

Поморщившись, Ошер качнул головой. История Воли больше запутала, чем разъяснила, но уточнить он не успел. Голос снова подал Тард.

– Кто такие стражи?

Удобнее перехватив сапоги, Рамина взглянула на него.

– Те, благодаря кому миры оборотов живут, а не выживают. Думаю, Лейвина позже расскажет подробнее, а сейчас я хочу познакомить вас кое с кем.

Ускорив шаг, последние несколько десятков шагов Воля пробежала с легкостью юной девушки.

Проводив ее взглядом, Тард только хмыкнул. Сковывающее его напряжение отступило, позволяя вздохнуть свободнее.

– Вы хоть на какой-то вопрос можете ответить сразу и четко? – скосив взгляд на Лейви, обреченно поинтересовался.

Лукаво улыбнувшись, девушка только развела руками.

– Мы – кшерхи.

И ответить точнее она не могла.

Острая боль в ноге давно сменилась тупой и ноющей, но Солэй старательно подавлял это, подгоняя коня. Позже отдохнуть можно будет! Всякая боль сейчас казалась мелочью в сравнении с острым чувством стыда и глухой ярости.

Его победила женщина! Ничтожное существо, у которого нет и права голоса, жалкая бродяжка! Гнев не оставлял его ни на мгновение. Всю дорогу до Ретсита он держался только на нем и даже сейчас он дарил силы. И пусть Бэйзи советовал отлежаться, поберечь ногу, оставаться вдали от столицы было невыносимо. Ждать невесть чего, зная, что подвел друга, подвел Верховного жнеца, подвел всех, не сумев расправиться с горсткой бродяг.

Глухо зарычав сквозь стиснутые зубы, Снейк подхлестнул коня. Нет, за свои ошибки он будет отвечать сам.

Всхрапнув, гнедой рванулся вперед, стрелой летя над трактом к Корвидиуму. Оставалось немного, над головой всадника уже сомкнулись верхушки дубовой рощи, за которой до столицы рукой подать.

Хотя зачем он так рвался вперед Солэй не знал. Весть о том, что он подвел Матаана уже достигла адресата, исправить он ничего не мог и разумнее было бы последовать совету Бэйзи, но… Но он не мог. Каждый раз, стоило закрыть глаза, он снова и снова видел перед собой лицо проклятой женщины-кшерха, заново переживал унизительную вспышку боли. От этого мучительного видения не могло спасти ничего и Солэй бежал. Куда глаза глядели, только бы подальше от жгучего желания перевернуть мир, но отыскать паршивку и вырезать ей сердце.

Лес закончился так же неожиданно, как начался. Только вот кругом были тяжелые ветви вековых дубов, а вот они уже остались позади и дорога, круто нырнув вниз, к долине перед городом, уперлась во врата Корвидиума. Его темная громада, отмеченная по периметру стены, искрами факелов, точно отрезвила Солея. Спешно натянув поводья, мужчина осадил коня, пуская вначале шагом, а после и вовсе остановив.

Гнев, что гнал его вперед, твердая уверенность, что нужно что-то делать исчезли в мгновение, точно он вынырнул из горячечного бреда. Даже воздух, что еще миг назад обжигал, вдруг оказался по-ночному холодным, пробирая до костей.

Поморщившись, мужчина даже оглянулся назад, с раздражением понимая, что зря гнал коня. Врата сейчас не откроет никто, а сколько ждать до первого колокола он не представлял.

– Дурак безмозглый! – в сердцах пробормотал Солэй, с трудом сползая с коня.

Нога, точно подтверждая его слова, вспыхнула острой болью, что на мгновение просто ослепила мужчину, вынудив ухватиться за луку седла, только бы не упасть. Снова выругавшись, Снейк судорожно вдохнул и на миг зажмурился. Не хватало еще потерять сознание и рухнуть здесь же.

Шумно вздохнув, балансируя на одной ноге у, послушно замершего гнедого, Солэй все же открыл глаза. Нужно было дождаться, когда ворота откроются, перевязать ногу… Но все эти мысли разом отошли на второй план.

– Проклятье… – на выдохе прошептал он, глядя вверх.

Защита мира ночью цвела всеми оттенками сгорающих в ней камней, это зрелище было привычным. Но никогда еще камни не пробивали ее. Никогда до этого момента.

Огромный пламенный шар, прорвав защиту, несся вниз, к Корвидиуму, оставляя за сбой пламенный хвост. Всего мгновение и яркая вспышка озарила долину, грохотом разрывая ночную тишину.

Ослепленный, Солэй рухнул, с криком закрывая глаза, успев лишь с ужасом понять, что это конец.

Глава 8. Король умер, да здравствует кот!

– Он умер…

Прозвучав в тишине комнаты, слова вспороли воздух леденящим смыслом.

Умер. Король умер.

Медленно обернувшись к лекарю, Матаан впился в него тяжелым пристальным и недоверчивым взглядом.

– Невозможно, – отрывисто бросил жнец, прежде чем снова, уже совершенно растерянно, взглянуть на Его Величество.

В свете множества свечей лицо Аскара казалось особенно грозным. Ушедшее дыхание не забрало тревожной морщины с высокого лба, не разжало напряженно сжатых губ. Точно и в смерти он продолжал беспокоиться за свой народ, готовый в любое мгновение стать на его защиту, но это было не так.

Король умер.

– Невозможно… – снова, уже совершенно растерянно прошептал Матаан, резко склонившись к мужчине, встряхнув того на плечи.

Как так? Его господин говорил совсем о другом, король не мог умереть! Но голова Аскара только безвольно мотнулась. Он был мертв.

– Н-н-нужно сказать…

Голос лекаря донесся до жнеца сквозь пелену отчаяния, чудовищного осознания того, что он натворил. Резко развернувшись, Матаан в мгновение оказался рядом со стариком, схватив того за шею.

– Ты никому и ничего не скажешь! – четко и тихо бросил он, глядя в выпученные от ужаса, глаза лекаря.

Старик отчаянно захрипел, пытаясь что-то сказать, но жнец только сильнее сжал ладонь, едва понимая, что хотел сделать. Убить? Остановить? Заставить молчать? Сознание помутилось и в этой темноте хрип задыхающегося старика отдавался тысячеголосым хохотом, звуками предсмертных криков всех тех, кого он только что убил.

Этот шум нарастал, заполняя собой сознание жнеца, вынуждая отшатнуться от полузадушенного старика, что тотчас рухнул. Он был везде: внутри него безумным хороводом и снаружи пламенным шаром, что вспорол небеса.

Смерть короля принесла смерть для мира.

Группа людей, что неспешно удалялись по вытоптанной дороге от фермы постепенно превращалась в точки. По мере отдаления этих предателей, Лейвина все больше хмурилась, потирая ноющее ухо. Попытка надавить на жалость Хиталь провалилась с грохотом, Лейви банально не заметила, что за ее слезными просьбами поговорить с матерью наблюдали. И, быть может, наблюдением бы все и закончилось, не начни Хиталь колебаться. В тот момент, когда юная интригантка почти возликовала ее и схватили за ухо.

Шарриаш не кричал, вернее сразу даже ничего не говорил, только выразительно взглянул на нее своими страшными, по-змеиному желтыми глазами и хорошенько намял ухо, прежде чем отпустить и спокойно напомнить:

– Тебе сказали нет.

На том надежды девушки и рухнули. И пусть не с треском, хозяином фермы оказался кшерх, что осел в этом мире и взял в жены местную женщину, он мог многое рассказать, но все же рухнули. На ферме они проведут еще немало времени, а шанс попасть в город был только один и вот он скрывался вдали, оставляя ее на попечительство Шарриаша, Маака и Тариса - хозяина фермы. Кельв и близняшки с Ройни, вернулись к стене валунов, чтобы помочь Ройни собрать нужные травы, остальные отправились в город.

В очередной раз тяжело вздохнув, Лейви все же оставила ограду в покое и неспешно направилась к дому, вдоль свежевскопанных грядок, мимо конюшни и нескольких небольших построек.

Кшерх и его семья жили просто, хотя и не бедно. Двор явно держался в умелых руках, не было заметно ни одной покосившейся стены или грязного уголка. Однако особенно хорошо выглядела конюшня. Тогда как дом был просто добротным и достаточно просторным для большого количества гостей, в конюшне хозяева явно проводили большую часть времени. Это было заметно по чистоте, витиеватой резьбе на дверцах и самих лошадях. Смирных серых лошадках, что с интересом поглядывали на нежданных гостей.

У конюшни Лейви даже задержалась, подумывая не заглянуть ли туда снова, но передумала. Успеется. Сейчас стоило воспользоваться приглашением Тариса и выкупаться. Парни уже должны были привести себя в порядок, так что ждать их не пришлось бы.

Пнув камешек, что попал под ногу, Лейви все же постаралась идти медленнее, чтобы потом не пришлось ждать под дверью или, что и того хуже, попасть под расспросы дочери Тариса или сочувствующий взгляд его жены. Первая не могла не заметить ее полыхающего уха, а вторая была свидетелем самого процесса воспитания наглого ребенка. Впрочем, боялась зря. Во дворе, с трех сторон огражденного стенами дома, купальни и еще какого-то неприметного серого здания, не было никого кроме Тарда.

– А Ошер где? – невольно ускорив шаг, поинтересовалась Лейви, осмотревшись.

За прошедшее время она ни разу не видела, чтобы И'Ар позволял себе отходить от своего принца слишком далеко. Впрочем, сегодня парень сумел ее удивить.

– Его взяли в плен. Возможно пытают, – буднично заметил он, с удовольствием вытянув ноги, удобнее устраиваясь на лавке.

– А как же твой долг спасать принца?

Хмыкнув, Тард ответил ироничной улыбкой. После хорошей порции горячей воды и возможности переодеться в чистую одежду мир стал как-то светлее. Точно с дорожной пылью с себя удалось смыть тяжесть, которую он ощущал, каждый раз глядя на принца.

– Его отправили в путешествие, чтобы он мужчиной стал, вот пусть и дерзает. И начнет с самого страшного противника, – таинственно понизив голос, отозвался он.

Заинтригованно прищурившись, Лейви выразительно скрестила руки на груди, требуя продолжения, но Тард только многозначительно улыбнулся. Отвечать он явно не собирался, демонстративно откинувшись на спинку лавочки и взъерошив еще влажные светлые волосы. Но возмутиться на тему бессовестного интриганства Лейви не успела, ее внимание отвлекла хлопнувшая дверь и отзвук бессовестного девичьего смеха.

– Ошер? – удивленно воскликнула Лейви, на мгновение даже растерявшись.

Вылетевший из дома юноша был взъерошен, напряжен и вполне мог сравняться полыхающими щеками с отборным томатом. Друзей он заметил не сразу, а едва заметил, скривился, зачем-то оглянувшись назад, на закрытую дверь.

Со все растущим изумлением наблюдая за ним, Лейви на время забыла даже о полыхающем ухе. Обычно такой высокомерный и мрачный принц не был похож на себя, да и вообще ни на кого знакомого девушке.

– Тард, что за противник!? – отчаявшись разобраться, Лейви просто пнула носок сапога И’Ара.

Впрочем, того так просто было не пронять. Неспешно повернувшись в сторону Ошера, что все же отклеился от двери и медленно направился к ним, Тард тонко усмехнулся.

– Лейви, страшнее женщины противника быть не может, – деланно серьезно ответил он, откровенно дурачась.

Успевший достаточно приблизиться Ошер вдруг споткнулся на ровном месте, покраснев больше прежнего под совсем уж бессовестный смех Тарда.

– Дурак! – возмутилась Лейви, отвесив смеющемуся другу подзатыльник.

Понимая, что подробностей, от принца не дождаться, Лейви вздохнула и вынуждена была направиться к дому за чистой одеждой и бадьей воды.

Проводив ее взглядом, Тард только усмехнулся и покачал головой. Давно уже ему не приходилось так искренне смеяться. Хмыкнув, он все же взглянул на притихшего, но уже не слишком пунцового, Ошера. Всего мгновение поколебавшись имеет ли право на такую вольность, Тард махнул рукой. Принц сам дал ему право обращаться к нему, как к другу.

– Неужели крестьянка оказалась настолько языкастой, что смутила принца?

Скривившись в ответ, Ошер вздохнул и все же подошел к товарищу, присев на лаву рядом. Отвечать не хотелось, вспоминать тем более. Но Тард отставать не собирался, невольно приподняв бровь.

– Ты что вообще с женщинами дела на имел?

Ошер в ответ снова залился густым румянцем, стиснув зубы.

– А, так ты не по женщинам вообще… – подвел итог Тард, немного рассеянно взъерошив волосы.

– Сдурел?! – воскликнул принц, дернувшись от возмущения.

Пусть это и не порицалось в их мире, но Его Величество строго следил за тем, чтобы принц воспитывался в более традиционных для всех миров устоях. Все еще отчаянно смущаясь, Ошер опустил взгляд к носкам сапог.

– Не умею я с ними разговаривать. Как рот открываю, так такую ересь нести начинаю… – чуть помедлив, признался он.

На минуту во дворе повисла тишина, прерываемая только стрекотом птиц. Смерив принца взглядом, Тард вдруг усмехнулся, наверно впервые взглянув на него не как на сына Великого Аскара Терезаа. Пусть сын Владыки, но пока еще и на треть не владыка, котенок, что только глаза открывать начал. Бестолковый и беспомощный, гораздый шипеть на чужих, но не способный сделать ничего больше. Вздохнув, Тард вдруг резко хлопнул ладонями по ногам, спугнув стайку серых птичек, что нагло подобрались почти к их ногам.

– Тогда будем это исправлять!

На мгновение опешив, Ошер вскинул голову, изумленно взглянув на Тарда, но тот был серьезен. Конечно принцев с девушками себя вести он еще не учил, но помнил, как его так же наставлял брат. Если уж вверили ему этого котенка – его стоит не только охранять, но и воспитывать.

Сознание всегда погибает позже тела. После того, как из груди вырвется последний вздох, а сердце прекратит биться, оно еще цепляется за жизнь, не спеша отступать.

Сознание короля не желало гаснуть, полыхая отчаянным алым пламенем. За все годы своего существования Зажигающий еще никогда не видел такого яростного желания жить, не крохотной искры, что постепенно таяла от безысходности, а яркого огня, что не спешил затухать.

Нет, напротив, жажда жизни полыхала, вытесняя тьму смерти, заставляя отступать ее прочь. В этом яростном желании жить сплеталась сила воли, понятие долга и чей-то облик. Уловить его точно не удавалось даже божеству, но эта пляшущая фигура то и дело появлялась в сознании правителя.

– Смирись, Аскар, ты проиграл! – ждать больше Зажигающий не собирался.

Пока тело мертво и над миром нет защиты, есть опасность погубить все и кому в этом мире тогда понадобится божество?

Тьма загудела, разъяренными шершнями атакуя пламя, подавляя его, сминая с легкостью бумажки, сжимая до крошечной точки, ослепительно сияющей в смертельной мгле. И от этой крошечной точки, от жалкого светлячка, что еще смел жалить избавиться все не удавалось. Упрямая точка извивалась, жгла, ослепляла, пока божество не потеряло терпение. Часто вершители мира теряют терпение от упрямых мелочей и часто потеря терпение идет под руку с потерей мира.

Прихлопнуть, погасить упрямую искру! Из вездесущей тьмы к светлячку уверенно потянулась рука, чтобы смахнуть последнюю мошку, мешающую ему занять тело Владыки.

– Угасни с миром, Аскар, – не сдерживая злорадного смеха, воскликнул он, сжимая ладонь.

Ненависть, жажда мести, одержимость желанием уничтожить врага – это яд, уничтоживший не одно живое существо. И боги не исключение. Быть богом – не значит быть выше человека, быть богом – значит быть в стороне от человека, вне его эмоций, желаний, на стороне высшей, беспристрастной справедливости. Божество, что позволило себе сблизиться с человеком, подвергнуться тщеславию и жажде мести – повержено.

– Не спеши!

Светлячок, что вот-вот должен был погаснуть, вдруг вспыхнул. Сияние волной обрушилось на тьму, отгоняя ее, но Зажигающий отступить не смог. Руку, что готова была покончить с противником, схватили. Сияя все ярче, свет стремительно вытеснял мрак, болезненно жаля, но не отпуская божество, что скорчилось от боли.

– Ты должен был умереть, это невозможно! – яростно воскликнул Зажигающий, из последних сил призывая спасительную тьму, что оградила бы его от света, но… Руки его так и не выпустили.

Из света, из яростной, бушующей стихии на поверженное божество спокойно смотрели карие глаза женщины. Черноволосой вольницы в пестрых одеждах, что плясали с яростным пламенем.

– Ему есть ради чего жить, а тебе придется остаться здесь… – голос женщины был так же спокоен, как и взгляд.

И последним, что успел ощутить Зажигающий, прежде чем жгучие стены клетки сковали его, отрезая путь к выходу из сознания– раздражение. Убить! Нужно было велеть убить всех кшерхов! Чей бы облик не принял Страж сознания Аскара, будь эта женщина мертва, он не был бы так силен, он не смог бы сопротивляться, хвататься за жизнь, идти наперекор смерти и самой судьбе.

– Это очень плохая идея, – уже в который раз, мрачно сообщил Тард.

И в который раз Лейви, шедшая впереди, только беззаботно отмахнулась, продолжая целеустремленно взбираться на холм.

– А мы с Ошером так не думаем! – весело отозвалась она.

Впрочем, подтверждения ее слов на лице принца не было. Кисло поморщившись, едва поспевая за неугомонной девушкой, он старался вообще не смотреть на Тарда. Сейчас, когда ферма осталась далеко позади и он сбился со счета сколько уже раз они спускались и подымались в холмах, что взбугрили землю западнее города, принц ощущал себя болваном. Если бы не его нерешительность – Лейви никогда не удалось бы уговорить их на эту безумную прогулку. Но стоило Тарду начать подбивать его снова попытаться заговорить с девушкой, что смутила его, как Ошер струсил. Банально струсил, схватившись за первый же шанс уйти от разговора. На беду всем этот шанс предоставила посвежевшая Лейви, что прямо после купания бросилась с ним.

Горяча вода благоприятно отразилась на внешности Лейви, под слоем пыли оказалась прелестная светловолосая девушка, но совсем уж скверно повлияла на чувство самосохранения. Несмотря на указ матери, намятое ухо и просьбу Грегуара, она решила устроить вылазку к какой-то роще, о которой слышала от Лорея. И Ошер схватился за предложение составить ей компанию как за спасительную соломинку. Конечно уже скоро он понял какую глупость сотворил, но слово назад взять не мог.

– У меня создается впечатление, что вы вообще не думаете, – мрачно пробормотал Таир, не прекращая напряженно осматриваться.

Товарища, подчиненного, друга он срезал бы в самом начале пути. Отвесил бы подзатыльник и насильно удержал на месте, но… Несмотря на то, что разговаривать с Ошером он теперь мог куда вольнее, тот оставался его принцем. Пусть глупым, слепым и бестолковым, но принцем, которому он был обязан подчиняться и которого был должен защищать.

Впрочем, пока казалось, что нервничает он зря. Нападать на них никто не спешил, единственное, что могло подступить и окружить – высокая зелень разнотравья. На вершинах холмов они тонули в ней по колено, к низменностям фиолетовые цветы и усики травянистых кустарников цеплялись уже за пояс. Однообразность этого пестрого, постоянно шелестящего, покрова уже скоро притупила чувства. В какое-то мгновение Тард вовсе потерял ориентацию в пространстве, положившись на Лейви, что уверенно вела их вперед.

На что она ориентировалась, взбираясь на очередной холм не представлял ни Тард, ни Ошер. Оба знали, что раньше она в этом мире не бывала, но Лейви это, казалось, не смущало. Девушка уверенно вела их вперед, порой бормоча что-то и загибая пальцы.

– Ну здесь достаточно интересно, – вдруг подал голос Ошер, попытавшись разрядить атмосферу.

Впрочем, в этот раз Тард не был настроен поддерживать принца, мысленно ругая его на все лады.

– Конкретное «здесь», Ваше Высочество, ничем не отличается от того «здесь», что было несколько холмов назад.

Смутившись, Ошер замолчал, прекрасно понимая, что Тард вправе ворчать на него. Он и сам начинал злиться на себя, ведь ему только показалось, что он научился находить с людьми общий язык и вот так глупо все разрушить…

«Трусливый болван!» – в сердцах подумал Ошер.

И долго бы еще принцу страдать самобичеванием, если бы не крик Лейви, что успела бегом взобраться на очередной холм.

– Дошли!

Встрепенувшись, Ошер в последний раз виновато оглянулся на Тарда и все же ускорился, ловко взбираясь на вершину холма. При этом той усталости, что валила его с ног в начале пути, он уже не ощущал.

Последним к спутникам присоединился Тард, выразительно и совсем уж не почтительно приподняв бровь.

– И ради этого мы сюда шли? – уничтожительно уточнил он, широким жестом указывая на редкую рощицу со странно искривленными деревьями.

Вот только так легко смутить Лейви ему не удалось. Жизнерадостно кивнув, девушка подпрыгнула на месте.

– Разве это не интересно? – воскликнула она, обернувшись к Тарду.

Скептически хмыкнув, парень ничего не ответил и первым спустился к роще, ощущая все возрастающее напряжение. Житель лесов, он знал, как должны выглядеть здоровые деревья и нормальный лес. Эти деревья, искореженные под немыслимыми углами, с выгнутыми в химерных направлениях стволами, не были ни здоровыми, ни нормальными.

Фыркнув, Лейви сбежала за ним, с интересом осматриваясь. Последним же неохотно спустился Ошер, ощущая острое желание убраться отсюда подальше.

Он еще никогда не видел таких деревьев: сплетенных между собой, с изогнутыми дугой стволами и узловатыми ветками, в которых сложно было узнать породу дерева. И пышная зеленая листва, шелестящим покрывалом опутывающая ветки, не успокаивала, скорее наоборот. Казалась чем-то чудовищным и кощунственным.

– А что Лорей о роще рассказывал? – вскинув голову к мощному дереву, что аркой выгнулось над их головами, склоняясь кроной почти до земли, поинтересовался Ошер.

– Вообще говорил, что это единственная естественная роща на этот мир, – чуть поубавив в веселье, отозвалась Лейви.

Безбашенная и любопытная, она творила немало глупостей, но дурой никогда не была. И сейчас, под сенью искореженных деревьев ощутила невольный холодок. Если бы эта роща была еще чем-то примечательной, Лорей обязательно рассказал бы…

Нахмурившись, Лейви помрачнела и нерешительно оглянулась на Ошера и Тарда, что пристально всматривался в листву.

– Что-то не так, давайте вернемся.

– Не так… – эхом повторил Тард, чуть прищурившись.

Внутренний зверь, что затаился в глубинах подсознания, вздыбил шерсть, настороженно зарычав. Смутное чувство опасности, что медленно опутывало его с каждым шагом сюда, взметнулось, накрыв с головой. Тихо рыкнув, еще не совсем понимая, что его тревожит, парень резко толкнул спутников вперед, подгоняя.

– Быстро… – не договорив, Тард резко обернулся вправо, краем глаза поймав смазанное движение.

Лениво качнулись ветки, стелющиеся по земле шагах в десяти от них. Не показалось.

Успев бросить только один быстрый взгляд назад, на Тарда, Лейви схватила Ошера за рукав. Теперь опасность ощущала и она, бегом бросившись к опушке. Всего десяток шагов, что может быть легче?

Чувствуя себя вьючным ослом, Ошер рванулся за спутницей, стараясь не замедлять. Резкий рывок вперед, легкий наклон. Встревоженный, принц едва ощутил странное касание воздуха, скользнувшее по щеке, но небольшую стрелку, пущенную из листвы ближайшего дерева, заметил Тард.

Рука И`Ара мгновенно скользнула к поясу. Прежде чем удалось подумать, нож сорвался с ладони, скрывшись в листве под вскрик стрелка. Но тот был не один.

– Лейви! – понимая, что не успеет сбить второго стрелка в кустарнике, крикнул Тард.

Уже зная, что опоздал, парень бросился вперед, чувствуя, как кровь закипает в жилах и сил сдерживать зверя нет.

Дернувшись от крика спутника, Лейви на ходу обернулась. Что-то кольнуло в шею, но не от этого вдруг захотелось кричать. Там, на опушке рощицы рухнул на колени И`Ар.

– Тард! – крик Ошера сорвался мгновением позже того, как оба спутника развернулись, бросившись было назад, но не сделали и пары шагов.

Не успевшая даже испугаться, Лейви вдруг ощутила, как земля уходит из-под ног, а картина, бьющегося в странном и страшном припадке Тарда, расплылась, теряясь в темноте.

Дернувшись от неожиданности, Ошер едва успел перехватить, вдруг рухнувшую девушку, упав вместе с ней всего в нескольких шагах от товарища. От силы удара о землю вышибло дух. На миг высокие травы скрыли Тарда, оставив только звуки. Крик, перерастающий в чудовищное рычание дикого зверя.

«Неужели здесь есть большие хищники?» – чувствуя, как к горлу подкатывает комок, Ошер едва подавил желание затаиться.

Он назвал Тарда другом, какой же он принц, если бросает в беде друзей? Эта мысль предала силы, чтобы привстать, но на ноги Ошер так и не поднялся, замерев в нелепой позе, просто окаменев от неожиданности.

Тард – начальник стражи его отца, не умирал, не бился в припадке, беспомощный перед невидимым для принца противником. Он превращался! На глазах, застывшего от изумления принца, тело Тарда странно изогнулось, казалось в движение пришли не только мышцы, но и кости и от этого зрелища Ошера окончательно замутило.

«Кто бы мог подумать, что Владыка приблизит к себе кота из Южных долин,» – как-то рассеянно успел подумать Ошер, прежде чем вскрикнуть от боли.

Что-то больно кольнуло в ногу, вынудив принца подпрыгнуть.

Качнулись ветви кустарника, из которого появился человек в неприметной одежде с какой-то трубкой в руках. Для чего эта трубка нужна Ошер понять не успел, ощущая, как вдруг закружилась голова и земля под ногами спружинила.

Последнее, что он успел увидеть: кот. Огромный зверь, в холке лишь немногим уступающий лошади и по нелепой ошибке названный котом, распластался в прыжке, сбивая с ног человека с трубкой. Крика горе-охотника и целой тучи стрел, что вдруг посыпалась на оборотня, принц уже не слышал и не видел. Равно как не видел и того, как мигом позже рухнул кот.

В поляне было не так все: от странных деревьев, до полного отсутствия запахов, позволяющих незаметно затаиться там целому отряду. Но об этом не успел подумать уже никто.

Глава 9. «Горелый стол»

– Вот крысьи дети! – сплюнув, раздражено выругался возница.

Обернувшись на звук голоса, Грегуар белозубо усмехнулся. Это был тот самый редкий момент, когда ругань относилась не к вольникам, оказавшимся перед носами волов. Сейчас длинный хвост путников с повозками, торговок с корзинами и простых зевак был на чудо единодушен в ненависти к стражникам. Точно издеваясь, в день ярмарки охраной главных врат Златграда назначили самых медлительных и дотошных солдат. Ни одна повозка, ни один человек не проходил в город без тщательного досмотра.

– Позор, экономику страны валят! – забавляясь, выкрикнул паренек, разместившийся рядом с тем же возницей.

Народ одобряюще загудел. Едва ли хоть треть поняла, что такое «экономика», но не поддержать ропот собрата по несчастью было бы стыдно. Между тем паренек, взъерошив и без того лохматую черную шевелюру, снова сверкнул улыбкой.

– Коррупция процветает, а власти и дела нет! – проводив взглядом повозку, что слишком уж быстро прошла досмотр, снова звонко выкрикнул он.

– Беспредел! – вдруг поддержал паренька Хор.

Без Лейви дорога до города выдалась скучноватой, растормошить Кри не удалось, поэтому юный кшерх решил позабавиться за чужой счет.

Получив неожиданную поддержку со стороны кудрявого кшерха, паренек встрепенулся, лукаво прищурившись.

– Златом кровельным плата таким стражам, – снова выкрикнул он.

Толпа за повозкой уже увереннее отозвалась, раздались отдельные смешки. Только стражники, заприметив юного нахала, скривились, да повозки начали пропускать немного быстрее.

– Это как? – тотчас заинтересовался Кри.

Меланхоличный и невозмутимый, он не обращал внимания на выходки друга, низко склонив голову, скрывая рассеянный взгляд алых глаз за, не менее приметной, белизной волос. Но последние слова нечаянного собеседника вынудили паренька встрепенуться.

Юный оратор, повернувшись к ним, удивленно приподнял бровь, скользнув взглядом по альбиносу, но быстро с собой справился, чуть прищурив синие глаза.

– Вы крыши замка и храмов видели?

Слегка озадаченно переглянувшись с Хором, альбинос кивнул. Сложно было не заметить ослепительное сияние золота, заметного даже от фермы Тариса.

– Как золотые, правда? – невесть чему довольно прищурившись, снова уточнил их собеседник.

– Допустим, – опережая Хора, ответил его более осторожный друг, чувствуя какой-то подвох.

И не ошибся. Хлопнув себя по коленям, парень на повозке усмехнулся.

– Это краска, ее златом кровельным называют. Чуть только дождь – течет, как собака, все улицы, лужи, крысы, смешно сказать, и те золотые. И что уже не делали с той краской, что не добавляли – течет все равно.

– Так зачем снова красят? – удивился Хор, отчаявшись понять логику.

Впрочем, ответил не парень на повозке.

– Традиция, а традиции, даже самые глупые надо чтить, – назидательно заметила Рамина, со стороны наблюдающая за беседой.

Удивленно моргнув, Хор резко качнул головой и снова обернулся было к невольному собеседнику, но тот словно и забыл о юном кшерхе. Бросил пристальный взгляд на Волю и резко выпрямился, стоило последней повозке перед ними прогрохотать по мостовой в город.

Подошла их очередь, что обрадовало стражу, судя по мрачным улыбкам. Впрочем, радость немного омрачилась ответной улыбкой паренька. Такой же хмурой и многообещающей.

– Откуда едете, что везете? А ты, щенок, слезай. За оскорбление в холодной посидишь, – резко посерьезнев, пробасил плечистый рыжеволосый стражник.

– Это кто такой закон установил? – неподдельно удивился паренек.

– Ану слазь, пес паршивый!

Второй стражник, кажущийся почти бесцветным на фоне огненного товарища, был куда менее терпелив. Вопли зеленого сопляка были последней каплей и он твердо вознамерился на его примере проучить всех недовольных. Не разделяя слова с делом, мужчина шагнул к повозке, перехватывая алебарду левой рукой. Впрочем, подойти к парню, что храбро соскочил на землю, не успел.

В какое именно мгновение дорогу ему заступил рослый кшерх с ослепительной и бесстыжей улыбкой, стражник не заметил. Именно эти несколько мгновение замешательства позволили Грегуару с криком: «Ай, по что, красивый, детей обижаешь!..» отвести его обратно к рыжему.

Что говорил улыбающийся кшерх слышно не было, а вот медленно вытягивающиеся лица стражников скрыть не удалось.

– Что он вещает? – привычно дернув предводительницу за рукав, заинтересованно уточнил Лорей.

Хмыкнув, Рамина только чуть загадочно улыбнулась.

– Думаю проповедь о вреде взяточничества, так громко начатую принцем, продолжает.

– Принцем?!

Хмыкнув, Воля обернулась к удивленно застывшим Кри и Хору. Разумеется, они знали, что Ошер принц, но он был сыном Аскара и воспринимался скорее, как потерянный птенец. Теперь же видеть настоящего живого принца было странно.

Впрочем, сам наследник престола удивленным не выглядел, только едва заметно усмехнулся, скрестив руки на груди.

– Пока я просто Ивон, принцем я стану, когда доберусь к дому. А отец был прав, вы действительно умная женщина, он много о вас рассказывал – протянул он, перекатываясь с пятки на носок.

Впрочем, должного эффекта эта манера, перенятая у отца, не возымела. Рамина только снова улыбнулась.

– О, Кирон рассказать может многое, – негромко протянула она, после чего встрепенулась. – Ты город свой хорошо знаешь, Ивон?

Фыркнув, паренек только кивнул, чем заслужил еще одну улыбку. Еще по-юношески нелепый, он уже проявлял задатки того, кем мог стать. И эти задатки радовали Волю, с таким правителем этот мир останется безопасным для кшерхов.

– Тогда скажи мне, трактир «Горелый стол» на Хмельной улице еще стоит? – поинтересовалась Рамина, неспешно двинувшись вперед, вслед за повозкой, что как раз прогрохотала мимо стражников. Те даже не пошевелились, чтобы ее досмотреть, так и замерли, лишь чуть скосив взгляды на чернявую макушку Ивона.

Впрочем парень, если и заметил это внимание, виду не подал, только снова кивнул.

– И кто там сейчас хозяин? – снова поинтересовалась Воля, провожая взглядом Тукара и Старика, что мгновенно нырнули в какую-то неприметную боковую улочку.

Останавливать их не стала, мастер на все руки никогда не страдал праздностью, да и Старик скорее предпочел бы потратить лишнее время на оттачивание нового фокуса, чем бесцельное баловство.

– Да старый Ройша, сколько себя помню, всегда был, – чуть поразмыслив, отозвался Ивон, украдкой потерев ухо.

И этот жест не укрылся от проницательного взгляда Рамины, что не сдержала тихого смешка. Тот Ройша, которого она помнила уже был мужчиной преклонных лет и очень любил вытаскивать нарушителей из таверны за ухо. Действовало, как на юнцов, так и на бывалых вояк.

Сойдя с дороги уступая путь следующей повозке, Рамина осмотрелась.

– Грегуар, возьми Лорея и навестите оружейника. Встретимся в Горелом столе, мы с Хиталь навестим старину Ройша.

– И опять меня с этим горлодером, – деланно недовольно протянул Грегуар, подмигнув Хиталь.

– А меня с этим шутом, – одернув рубашку, трагически простонал Лорей, тряхнув гривой роскошных золотистых волос.

– Да идите уже! – рассмеялась Хиталь, на миг подавшись к Грегуару, чтобы поцеловать его в щеку и светлым вихрем метнулась за спину Рамины до того, как ее поймали в объятия.

– Бессердечная, – печально вздохнул Грегуар напоследок, но разжалобить Хиталь так и не сумел.

Улыбнувшись, она первой метнулась через дорогу, между парой всадников. Раздраженную брань, что понеслась ей вслед, кшерх точно и не заметила.

– Ах ты паршивая курица!

Крик военачальника Владыки Аскара утонул в оглушительном грохоте. Казалось это рушился замок, но его темный массив лишь на время озарилась огненным шаром, что взорвал Обитель. Из окна кабинета Его Величества, у которого замер Ридаар открывалось воистину жуткое зрелище.

Обитель – несуразная громадина, что с каждым новым оборотом снова и снова бросала на город свою жуткую тень, содрогнулась от удара пламенного шара. Верхняя часть здания, полыхнула и медленно накренилась к городу. На миг зависла в нелепой страшной нерешительности и рухнула, погребя целую улицу. От жуткого грохота содрогнулся, казалось, даже воздух. На миг Ридаару даже показалось, что у него зарябило перед глазами, но в оседающих звуках страшного шума раздалось карканье ворон. Тьма проклятых, чудом выживших птиц, взметнулась над горящими руинами, дрожащим маревом зависнув над городом.

– Это конец… – на выдохе, тихо произнес Лаварик, медленно проведя ладонью по давно облысевшей макушке. И если бы этого не случилось раньше, то сейчас, в момент, когда на его глазах на город упало небо, случилось бы точно.

На мгновение в кабинете застыла напряженная тишина. Все ждали, следующего удара, но… Время шло, до замка уже начали доноситься крики и шум пробужденного города, но небеса падать на мир не спешили.

Раздраженно скрипнув зубами, Ридаар резко развернулся и, смахнув с дороги одного из замешкавшихся советников, просто толкнул дверь покоев Владыки.

Пламя. Вал проклятого пламени, обрушившегося с небес на его Обитель, вырвало из груди Матаана прерывистый вздох. Его храм, его пристанище, его дом просто рухнул, вместе со всеми надеждами мужчины. Словно марионетка, у которой разом обрезали все нитки, мужчина без сил оперся руками о подоконник. Это был конец.

С губ сорвался тихий смешок. До чего глупо все вышло, до чего он был бестолков. В этом глухом отчаянии, что накрыло его тупой безысходностью, тонули все звуки, как что-то совершенно ненужное. Какое ему дело до кашля полузадушенного старика, какое ему дело до грозного голоса военачальника за дверью и резкого стука о стену той же, резко открытой двери.

Все это было абсолютно неважным, ведь король умер, а с ним гибель пришла ко всему миру. И какая разница, если смерть придет к нему не в огне, а от меча военачальника.

Обреченно прикрыв глаза, Матаан опустил голову, не оборачиваясь к комнате. Миг растянулся в бесконечно долгую вечность, что никак не хотела прерываться обвинительными криками и грязной бранью Ридаара.

«Ну же!» – судорожно сжав руки чувствуя, что это странное ожидание терпеть уже не может, подумал Матаан, чтобы в следующее мгновение просто остолбенеть.

– Ваше Величество, как ваше самочувствие?

Подобострастный тон Лаварика одним махом разорвал напряженную струну ожидания. Самочувствие? С губ Матаана сорвался горький смешок.

– Как у мертвеца, – раздался спокойный, чуть уставший голос Аскара, от которого спину верховного жнеца обдало холодом.

Резко развернувшись, Матаан не сумел совладать с эмоциями, ошеломленно встретившись взглядом с Владыкой. Тем, кто еще мгновение назад был мертв.

Лаварик что-то быстро заговорил, ему вторили советники с крысиными лицами, но Матаан их не слышал. Как и Ридаар он молчал, глядя на короля, что смотрел на него. Смотрел с едва уловимой усмешкой, от которой холодок пронизывал уже до костей.

Он знал.

От этой простой мысли разом сперло дыхание. Одно дело – плести интриги за спиной Владыки под прикрытием самого Зажигающего и совсем другое – покуситься на жизнь короля.

Впрочем, сию минуту отправлять жнеца на плаху никто не собирался. Аскар лишь чуть приподнял бровь.

– Верховный жнец, видимо, много сил потратил в молитвах, раз так бледен. Ридаар, распорядись, чтобы нашего жнеца проводили в гостевые покои на третьем этаже.

Голос Владыки, звучавший несколько хрипло, не потерял ни единой ноты властности и спокойной уверенности в своих силах. Впрочем, разве можно назвать человека, которому нипочем сама смерть, самоуверенным?

Но времени, да и возможности задаться этим вопросом у Матаана не было. Слишком ошеломленный, он едва нашел в себе силы, чтобы медленно склонить голову в жесте почтения и развернуться к двери, в которой его уже поджидал Ридаар. Но вовсе не пристальный, подозрительный взгляд солдата вынудил жнеца стиснуть зубы до желвак на скулах.

Аскар был мертв. Эта мысль гремела с шагом, билась в висках, всплывала перед глазами застывшим восковым лицом Владыки. За свою жизнь Матаан видел немало мертвецов, чтобы научиться ощущать слабое тление искры жизни. В Аскаре она погасла и никто, даже сам Зажигающий не мог ее разжечь. Занять тело, подчинить себе – да, но не вернуть сознание Владыки из небытия.

Это было невозможно.

Однако реальность упрямо сопротивлялась доводам разума и в этой реальности его, пойманного, но не осужденного преступника, вели коридорами замка, мимо десятков дверей к той двери, за которой он должен был ожидать решения странного человека, которому нипочем сама смерть.

– Закрыто!

Резкий крик пронесся Хмельной улицей, заставляя прохожих оглядываться на пеструю компанию у дверей таверны «Горелый стол». Впрочем, неожиданным этот крик оказался не только для случайных свидетелей, но и для кшерхов.

Переглянувшись с Хиталь, Рамина нахмурилась и снова осторожно постучала.

– Ройша, мы не собираемся разносить твою таверну. Я уже слишком стара для таких забав, Хиталь слишком воспитана, а мальчики еще не доросли, – попыталась зайти с другой стороны Воля.

Чем вызвана бурная реакция старого трактирщика, что, едва завидев их в начале улицы, с прытью мальчишки бросился к двери, она понять не могла. Впрочем, не только ее заинтересовало странное поведение старика. Из окон постоялого двора напротив уже высунулось несколько любопытствующих.

– Убирайтесь! Я вас знаю, только пусти! – раздался мрачный и непреклонный голос трактирщика.

Глубоко вдохнув, Рамина на миг обернулась, кивком подзывая Хиталь. Поведение старого знакомого было странным и она не хотела терять время на переговоры.

Только чуть приподняв бровь, Хиталь улыбнулась и легким шагом приблизилась к Воле под пристальными взглядами зевак из постоялого двора.

Посторонившись, подпуская ее ближе, Рамина и вовсе отошла к троице парнишек, взъерошив вечно лохматые волосы Хора. Впрочем, паренек этого точно и не заметил, подавшись чуть вперед, чтобы расслышать, что говорит Хиталь, но… Как всегда, ничего не удалось. Нет, он слышал ее голос, улавливал отдельные слова, но смысл как-то странно терялся, как терялся всякий раз, когда той нужно было кого-то убедить. Никто еще не устоял перед светлой улыбкой и нежным голосом прелестной девушки-кшерха.

Не стал исключением и трактирщик. Уже скоро его голос начал звучать спокойнее, хотя и не потерял профессиональных ворчливых ноток, а еще через время дверь все же открылась.

По тому, как разом поскучнел Ивон, отступив за спину новых знакомых, Кри заключил, что этот пожилой, но еще крепкий мужчина, обладатель невысокого роста и просто невообразимо большого, точно картошка, носа и есть Ройша. Хотя самому Кри мужчина на показался таким уж страшным. Наоборот, глубоко посаженные темные глаза с лучинками морщинок, показались парню добрыми, хотя сейчас и смотрели достаточно хмуро. При том смотрели на Волю, что приветливо и добродушно улыбалась.

– Еще раз здравствуй, Ройша. Может все же угостишь старых друзей чашкой своего знаменитого чая и расскажешь за что мы впали в такую немилость? Ведь я возместила все убытки и расстались мы достаточно мирно, – подняв руки ладонями вперед, демонстрируя свою открытость, миролюбиво поинтересовалась Рамина.

Но даже этого было недостаточно. Во взгляде старика появилось почти отчаяние, большие ладони сжались.

– Да? А эта проклятая бестия разве мирно ушла! А стоит только показаться кому из вас и за одной бедой на голову старого Ройши потянется следующая! Нет, Рамина, мирно вы не ходите к старому Ройше, за вами вечно что худое тянется! Вот зал мне уже разнесли и только столы новые привезли, а ты знаешь сколько это бедному Ройше стоило? Не знаешь! Это же и работа, и дерево, и за срочность нужно было доплатить! А кто станет ко мне ходить, когда только пятна крови после визита этой проклятой, замыли!.. – взмахнув руками, воскликнул он.

С каждым новым словом старого трактирщика дружелюбное выражение лица Рамины сменялось откровенно изумленным, пока в конце концов женщина не вскинула руку.

– Постой, Ройша! О ком ты?

– Как о ком? – оборвав себя на полуслове, мужчина даже покраснел от возмущения. – Издеваешься ты разве? Об Анне вашей, Барсе!

На последних словах старик снова воинственно сжал ладони, но, ответное изумление на лицах Рамины и Хиталь немного умерила его возмущения. Впрочем, долго пауза не длилась. Резко качнув головой, Воля вдруг быстро шагнула к нему, сжав ладонь на локте старого знакомого.

– А теперь мой старый друг угостит нас чаем и подробно расскажет обо всем. Ройша, Барс не стала бы громить таверну с плохого утра, тому точно была причина, поэтому умерь свой гнев и прошу, расскажи все подробно, – настойчиво произнесла Рамина, едва не подталкивая старика обратно к двери.

Невольно нахмурившись, Хиталь покачала головой.

– Плохо дело…

Заинтересованно прислушиваясь к разговору, но ничего не понимая, Хор поморщил нос и привычно дернул девушку за рукав.

– Кто такая эта Барс?

Терпеливо вздохнув, Хиталь только высвободила рукав из его пальцев и подтолкнула Хора к двери таверны, в которую уже прошли Рамина со стариком.

– Это страж, давняя знакомая Воли. Я видела ее еще когда была совсем девчонкой, – отозвалась она, но больше говорить ничего не стала.

Впрочем, Хор и не стал настаивать, только расплылся в улыбке, нырнув в таверну. Настоящий страж, подумать только! Едва сдержав желание присвистнуть, он все же сдержался и скромно обустроился на краю лавочки за столом, где уже сидела Рамина и Ройша.

– Да так-то ты права… – возобновляя разговор, медленно протянул трактирщик, барабаня короткими пальцами по столешнице из светлого дерева. – Она перед самим рассветом явилась. В каких-то лохмотьях да сумкой своей, с порога в счет долга комнату да поесть попросила. Ну я, порядка ради, поворчал, но пустил. Так-то да, пусть Горелый стол и страдал от вас, да всегда убытки возмещались аккуратно.

Вздохнув, Ройша покачал головой и вдруг резко стукну по столу.

– Вирк, давай шустрее, разгильдяй! – зычно крикнул он на мальчонку, что только показался из кухни с чашками.

Едва не подпрыгнув на месте, мальчонка шустро бросился к ним.

Пользуясь паузой, трактирщик, точно собираясь с мыслями, провел ладонями по столу.

Внимательно следящий за ним Хор совершенно забыл о всем другом и потому едва не свалился от неожиданности, когда Кри вдруг ткнул его локтем в бок. Тихо засопев, Хор бросил сердитый взгляд на друга, но тот только молча ткнул пальцем в потолок.

Мгновенно откинув голову назад, Хор собрался было возмутиться, но осекся, заметив то, на что показывал друг. Потолок чистого и просторного зала с новыми, еще пахнущими свежей древесиной, столами, был полностью закопчен, точно кто специально под самой крышей водил факелами.

– Да, да, вот это тоже ее рук дело! – заметив взгляд паренька, ворчливо протянул старик.

– Как так? – не сдержал изумленного восклика Ивон, которого здесь вообще не должно было быть.

К счастью для него, присматриваться к мальцам Ройша не собирался, только отмахнулся.

– Известное дело – магичка ведь.

Резко хлопнув ладонью по столу, Рамина подалась к старику, чуть прищурившись.

– Ройша, к делу!

Поморщившись, взглянув на нее, Ройша скривился, притянул к себе чашку чая и тяжело вздохнув.

– Да что дальше то. Только она в зале села, как вломились ко мне кошары. Я сразу и под стойку. Хорошо, что гостей хоть было мало, а то ворвались и, кто попрятаться не успел, так ранили, а старого кузнеца с Новостной так и вовсе положили. А старик крепкий еще…

Резкий хлопок по столу прерывал трактирщика.

– Ройша, к делу, – уже без той безграничной любезности, что всегда была с ней, четко повторила Воля.

Взгляд карих глаз уже не был теплым, точно скованный льдом и напряжением. Это почувствовал и Ройша.

– Да что к делу то? Я пока под стойкой просидел, кошатники с ней здесь все перевернули. Тех, кто при памяти был, до сих пор отпаивают травами. Говорят, что и кошатники не люди и Барс – зверь дикий, только что не в клочья здесь друг друга рвали, а под конец она как кинет что в потолок, да дым и повалил. Все задымила, бежать, наверное, хотела, да не успела. Пекарь Левор, что за дверь успел выбежать, видел, как выносили ее, связанную. Вот и весь сказ.

Внимательно выслушав трактирщика, Воля опустила взгляд, напряженно сжав губы. Где и делась мягкая и добродушная женщина. Сейчас, на лаве рядом с притихшей Хиталь, сидела Воля. Напряженная и собранная, она нахмурила брови и вдруг резко вскинула голову, взглянув на Ивона.

– К твоему отцу никто из старых друзей в ночь не заходил?

Чуть поразмыслив, парень покачал головой.

– Нет, я бы знал. Он даже никого не ждал.

Этот ответ вовсе не порадовал Рамину. Нахмурившись еще больше, она резко поднялась с места и прошлась по залу, к большому камину.

Проводив ее взглядом, Хор переглянулся с Кри. В другой раз он уже засыпал бы Волю вопросами, но не сегодня. Слишком давящая атмосфера отбивала любое желание отвлекать предводительницу.

– Ройша, принесу сумку Анны, Ивон, отправляйся к отцу, немедленно перескажи ему все, что слышал. Если я не приду к концу второй ярмарки – нужна помощь. Кри, Хор – бегите к Тарису, отыщите Маака, он мне срочно нужен, – не оборачиваясь отчеканила она. – И да, глаз с Лейвины не спускать, ей ничего не говорить! – резко обернувшись к парням, предусмотрительно бросила Воля.

И хотя уверенные кивки должны были бы успокоить, юные кшерхи не были глупцами и не стали бы рисковать подругой, но отчего-то на душе было неспокойно. Точно что-то плохое уже случилось и исправить это она уже не может.

Глава 10. Мудрые вороны, глупые коты и разъяренные змеи

Корвидиум настороженно гудел встревоженным ульем и этот шум нарастал, порой затихая и снова заполняя улицы города. Падение Обители унесло немало жизней, но даже не это вселяло страх в сердца горожан.

Обитель пала под ударом огня с неба, огня, который должна была задержать защита, неужели король… Никто не рисковал говорить страшные слова, всякий опасливо косился вверх. Нет, небо не падало на головы, но тогда что же случилось и отчего дворцовые врата не открылись, отчего Владыка не выйдет к своему народу, чтобы успокоить их?

Этим вопросом задавался и Бэйзи. С момента падения Обители он не смог получить ни одной вести из замка ни от девки, которую туда заслал, ни от Матаана. И последний факт тревожил больше всего. Если у них все получилось, отчего Верховный жнец все еще там, отчего не дал никому знать об удаче.

Понимая, что отыскать ответы на эти вопросы не удастся, мужчина только откинулся на спинку сидения в карете. В любой другой день он предпочел бы смешаться с толпой, но сегодня сил на это уже не было. Ночь подходила к концу, на краю мира уже золотились первые лучи восхода, в то время, как мрак в душе Бэйзи становился все гуще. Верховный жнец исчез, его шпионы молчали, Солэй едва мог ходить. Одним разом прочные нити паука оборвались, а сам он повис на последней тонкой паутинке надежды.

За ним не пришли, его не поволокли в казематы, а значит еще не все потеряно. Но его лишили глаз и ушей, значит расслабляться не стоило.

От мрачных мыслей отвлек разом, точно по щелчку, затихший шум толпы. Встрепенувшись, Бэйзи подался к окошку кареты. Врата, у которых столпилась едва ли не половина жителей столицы, медленно раскрылись, пропуская поток толпы во внутренний двор.

И снова Нагс только поморщился, не став следовать за людьми. Даже с его позиции можно было рассмотреть полукружие балкона дворца, что выступало над площадью. Первое место в столице, на которое падали лучи солнца. Место, куда с каждым рассветом выходил Владыка.

И этот рассвет не стал исключением. Рассмотреть вышедшего на балкон Бэйзи не мог, но какое-то чутье подсказало, что это Аскар. Живой и здоровый Аскар Терезаа, который должен был быть мертвым, а значит…

– Жители Корвидиума, – не дав Бэйзи окончить мысль, прогремел над площадью сильный голос Его Величества. – С новым днем всех и каждого, да пребудет этот день ясным.

Традиционные слова, подхваченные тысячей людей, что медленно стекались на площадь, пронеслись ответным шорохом.

– Забудем о том, что было, оставим все тревоги в прошлом. Я, Аскар Терезаа, даю вам слово. Ничто не грозит вашей безопасности, ничто не грозит безопасности нашего мира. Всякий враг Корвидиума, нашего покоя, устоявшихся традиций, будет наказан лично мной. По воле моей и моих предков. Ясного дня.

Речь, обычно короткая и четкая, вынудила Бэйзи поежиться. Сильный голос гремел над площадью, обращаясь ко всем, а Нагс ощущал холодок. Точно наяву, он видел пристальный взгляд Владыки, словно это лично ему он грозил скорой расправой.

От этой мысли стало не по себе, толстяк даже передернул плечами, отодвигаясь от окна. На мгновение замерев, осмысливая услышанное, пытаясь понять, чем это может обернуться для него, Бэйзи порывисто постучал по стенке кареты.

– Домой!

Нужно было срочно выяснить, что произошло в замке!.. Но и эту мысль закончить ему не дали. Карета, тронувшаяся было с места, резко остановилась. Лошади жалобно заржали, раздалась недовольная ругань кучера.

Нахмурившись, Бэйзи потянулся было к дверце, чтобы выяснить, что там происходит, но та открылась раньше.

На мгновение замерев, Нагс встретился взглядом со жнецом. Этого горбуна он хорошо помнил по визитам в Обитель. Один из ближайших подчиненных Матаана.

– Какое счастье, что достойнейшие пережили неприятность, произошедшую в Обители, – быстро взяв себя в руки и улыбнувшись, медленно протянул Нагс, разом собравшись.

Этот сухощавый молодой горбун с глазами старика не выглядел опасным, но Бэйзи не привык оценивать людей по первому взгляду. И сейчас эта привычка оказалась как нельзя кстати.

Внимательно взглянув на мужчину, горбун медленно кивнул.

– Какое счастье, что другие достойнейшие были достаточно далеко, чтобы беда с Обителью могла их затронуть, – негромко заметил он и, не спрашивая разрешения, с поразительной ловкостью взобрался в карету.

Едва сдержав желание отшатнуться подальше, максимально увеличить расстояние между ними, Бэйзи только напряженно замер, наблюдая за горбуном. Обустроившись на сидении, тот поднял к толстяку тяжелый, немигающий взгляд.

– Вы знаете что-то о мастере?

– Нет.

Резко подавшись вперед, пристально глядя на Нагса, горбун чуть прищурил свои жуткие, бесцветные глаза. На миг в карете повисла тишина, что казалось вот-вот заискрится от напряжения. Ни один, ни второй не собирались отступать, пока в какое-то мгновение губы горбуна вдруг не дрогнули в легкой улыбке.

Толстяк и правда оказался не так уж прост.

– У вас есть допуск в замок, у нас верные люди, – так же прямо произнес горбун. – Выясните, что с мастером. Если ему угрожает опасность – мы вывезем его из города.

Не дожидаясь ответа, он раскрыл дверцу кареты.

– Как с вами связаться? – едва успел подать голос Бэйзи.

– Мы сами вас найдем, – не оборачиваясь, бросил горбун.

Спрыгнув на землю, он с ловкостью нырнул в толпу. Нагс только и успел уловить его черные одежды, что мелькнули несколько раз. Впрочем, проследить, куда тот направился не удалось.

Нахмурившись, толстяк снова откинулся на спинку сидения и устало потер переносицу. Узнать, как мастер. Будто это было так просто!

Но Нагс всегда отличался от других аристократов не только неприятным видом, но и острым умом. Именно он сейчас позволил подавить мерзкий червячок страха. Это было не просто, это было опасно, но это было реально. Особенно сейчас, когда с рассветом дворец снова открыт и он сможет попасть туда, не возбуждая подозрений.

Снова скривившись, чувствуя, что напряжение достигает пика, мужчина резко ударил по стенке кареты.

– Да поехали, проклятье!

Встрепенувшись, возница мгновенно хлестнул лошадей, тотчас сорвавшихся с места. Карета дрогнула, спугивая ворона, обустроившегося на крыше. Раздраженно каркнув, птица перелетела на крышу ближайшего дома, оттуда проводив карету пристальным, не по-птичьи умным, взглядом.

Шум в голове проникал в сон, сотрясал и путал видения, смешивая их в неразборчивое месиво. Но даже эта мешанина казалась уютной, спокойной и выныривать из нее, открывать глаза, Ошер не хотел. Но что-то на грани сознания ворочалось, не давало снова спокойно погрузится в грезы. Смутное воспоминание о чем-то…

Осознание, яркое точно вспышка молнии, вынудило принца резко раскрыть глаза и сесть.

– Тард! – хрипло вскрикнул он, тотчас пошатнувшись от головокружения.

– Да что ты дергаешься, припадочный!

Раздраженный женский голос раздался откуда-то справа, вынудив Ошера машинально повернуть голову на звук.

– Тард, Лейви… – точно не слыша женщины, облика которой никак не мог рассмотреть, снова хрипло воскликнул он и на миг зажмурился.

Шум в ушах постепенно стихал.

– Да здесь, здесь друзья твои. Вы, болезненные, всегда кучками перемещаетесь.

Глубоко вдохнув, оперевшись обеими руками о пол, не рискуя снова дергаться, Ошер осторожно открыл глаза. Туман постепенно отступал и уже скоро он смог различить пол, усыпанный соломой.

Жив. Это уже хорошо.

Медленно повернув голову вправо, он и вовсе облегченно вздохнул. Лейви лежала совсем рядом, а чуть дальше, у стены, завернутый в какую-то хламиду, обнаружился и Тард.

– Умилительное зрелище, – уже с изрядной долей иронии, произнесла все та же женщина.

Нахмурившись, понимая, что голос ему незнаком, Ошер обернулся, чтобы на мгновение просто замереть.

В невысоком саманном домике не было мебели. Только у противоположной от них стены лежало бревно, на котором и расположилась незнакомка. В рассеянном свете редких лучей, что пробивались через крышу, сложно было рассмотреть лицо женщины, но оно и не привлекало внимание так, как ее волосы. Даже в тени они отливали странным, просто невозможным алым пламенем.

Несмотря на потрепанную одежду и полное отсутствие обуви, держалась она с почти царской небрежностью, в свою очередь изучая принца. В конце концов женщина вздохнула и подалась вперед, позволяя пятну света упасть на лицо.

– Потолкай-ка друзей, мальчик, тетя очень сильно хочет с вами поговорить, – вкрадчиво произнесла она, пристально глядя на него.

Нахмурившись, Ошер качнул головой, но отчего-то спорить не хотелось. На какое-то мгновение он ощутил странное чувство дежавю, точно он снова дома и это отец отчитывает его в своей обычной манере. От этой мысли стало жарко, она же придала сил подняться на ноги.

К немалой досаде Ошера долго будить друзей не пришлось и времени на то, чтобы собраться с мыслями у него не было. Лейви проснулась едва он коснулся ее плеча, Тард еще до того, как он к нему подойти успел.

– Проклятье, влипли… – сдавленно простонала Лейви.

– Влипли, – охотно подтвердила все та же женщина.

Ее, скрытую в тени, очнувшиеся заметили не сразу, но стоило ей заговорить, как Лейви резко села, а Тард мгновенно поднялся на ноги, едва слышно зарычав.

– Оу, интригующе, – вместо того, чтобы успокоить их, снова протянула женщина, смерив Тард`Иара ироническим взглядом.

Нахмурившись, Лейви машинально обернулась на друга, чтобы тотчас смущенно покраснеть и опустить взгляд. Хламида, на проверку оказалась только покрывалом, которое теперь ничего не удерживало.

– Тард, да прикройся ты! Ошер, это кто?

Теперь настал черед краснеть Ошера. Не зря мальчишкой его назвали – сразу побежал указ выполнять, даже не попытавшись выяснить, что за зубоскалка его отдала.

– Это ваш собрат по идиотизму, – вместо него, самокритично сообщила женщина и все же неспешно поднялась с места.

К удивлению принца, яркие волосы оказалось единственным примечательным в незнакомке. Не слишком высокая, но и не низкая, худощавая, с узким лицом, на котором серые глаза под тонкими бровями почти терялись, зато выделялся нос с небольшой горбинкой и четко очерченные бесцветные губы. Впрочем, эту непримечательность вполне компенсировал характер.

– Вернее, так уж вышло, что я твой собрат по идиотизму, котик, – особенно выделив последнее слово, она остановила взгляд на Тарде.

Успев обмотать ткань круг бедер, парень напрягся, медленно подняв к говорившей пристальный взгляд.

– А может познакомимся все же? – попытавшись разрядить напряженную атмосферу, осторожно подала голос Лейви, попытавшись встать.

С первого раза не удалось, со второго бы тоже, если бы на помощь не пришел Ошер. Подав руку подруге, принц украдкой бросил взгляд на друга. В сознании, что медленно выпутывалось из сонного тумана, уже начали возникать картины. И главным персонажем этих видений был Тард, что вызывало острое желание задать ему несколько вопросов.

Хмыкнув, женщина прищурилась, все же неспешно переведя взгляд к ним. Отвечать она не спешила.

– Они не оборотни…

– Нет, – отчеканил Тард, не сводя с незнакомки пристально взгляда.

Женщина не казалась опасной, но что-то в ней заставляло внутреннего хищника снова поднятьголову. Это было не опасение, скорее… Желание помочь.

От того насколько неожиданной и странной была эта мысль, Тард резко качнул головой и, быстро шагнул к ней, глядя в глаза незнакомки. Пристально и долго, выискивая за ними другие. Те, что молили о помощи. Желто-зеленые глаза хищника, что едва проглядывались за путами, сковавшими его. А в следующее мгновение на него смотрели уже не кошачьи, желтые глаза огромной крылатой ящерицы, яростно бьющейся в путах…

От этого видения парень невольно отшатнулся, уже озадаченно нахмурившись.

– Как так?

– Сложно и долго, – пожав плечами, ответила женщина.

– А нам никто ничего не хочет рассказать? – возмущенно воскликнула Лейви, отчаявшись понять, о чем они.

Поджав губы, Тард опустил взгляд, женщина иронично приподняла бровь. Отвечать они не собирались. Ответил Ошер.

– Оборотни, они оборотни! Только на ней когатан, ошейник из проклятого метала, у нас такие… – начал было принц и невольно осекся, закусив губу.

– Использовались, когда нужно было доставить кого-то из племен Южных долин живыми, – глухо закончил Тард. – Эта мерзость лишает возможности обращаться.

Нахмурившись, уже сумев даже стоять самостоятельно, Лейви озадаченно взглянула на Тарда, что так и не повернулся к ним.

– А в кого ты превращаешься? Лорей рассказывал о разных оборотнях? – вдруг с живым интересом поинтересовалась она.

И этот интерес, этот привычный тон, без капли напряжения или страха, вынудил Тарда дернуться. Больше всего он опасался, что его сущность вызовет у нее страх. Но в этом опасении он напрочь забыл, что эта девчонка, успевшая стать ему другом – кшерх.

– В кота, – когда от него ответа не пришло, со вздохом ответил Ошер. – Размером с лошадь, но кота.

– Правда? А не покатаешь? – бесхитростно поинтересовалась Лейви, только что не захлопав в ладоши.

И это было последней каплей. Не выдержав, Тард обернулся, взглянув на… Друзей. На сияющую улыбку Лейви, на слегка озадаченного, но вовсе не надменного Ошера. Взглянул, понимая, что сейчас, он может назвать юную девушку-кшерха и наследника престола своими друзьями. Сейчас и здесь, в этой неопределенности, под ветхой крышей и сенью опасности, у него уже нет спутницы и обузы, которую нужно защищать. У него есть друзья.

От этой мысли что-то внутри щелкнуло и сковывающее напряжение отступило, позволив вздохнуть свободнее. Впрочем, ненадолго.

– Это все, конечно мило, но когатан блокирует не только способность обращаться, но и магию в целом, – щелкнув пальцами, подала голос женщина.

– Магию? – осторожно уточнила Лейви.

– Магию, – утвердительно кивнув, женщина недовольно коснулась железа на шее. – А теперь сели, замолчали и дружно осознаете в какую задницу вы попали, детки. Осознаете хотя бы оттого, что уже вечером мы все может дружненько отправиться на кошачий корм.

Можно было бы возмутиться, можно было бы попытаться настоять на ответах, но что-то в тоне женщины вынудило друзей повиноваться. Слишком напряженным он был. Таким тоном, деланно веселым и задорным, шутят редко, а вот о близкой смерти сообщают более чем часто.

От дурманящего аромата разнотравья кружилась голова. Обилие запахов оглушало, мешая уловить один единственный нужный.

Раздражённо зашипев, Шарриаш взобрался на очередной холм, где на миг замер, прикрыв глаза. Тонкие ноздри мужчины затрепетали. Сладкие и свежие ароматы сплетались, отвлекали, но он прекрасно знал нужный запах и старался его не терять. Что-то настойчиво твердило о том, что он уже совсем близко. На какое-то мгновение Шарриаш точно окаменел. Застыли напряженно сжатые ладони, чуть сгорбленная спина и свитый в кольца змеиный темный хвост.

И пусть в этом мире нагов не было и Рамина не раз предупреждала о том, что обращаться здесь может быть опасно, сейчас ему были нужны все его силы. В том числе, способности полузмея.

Он был обязан отыскать свою подопечную и на этот раз всыпать ей воспитательного ремня. Уверенный, что Лейви поняла его с первого раза, уверенный в том, что уж телохранитель с принцем не пойдут у нее на поводу, он задержался с Тарисом на дальнем поле. Сам он остро нуждался в мудром совете старого друга и наставника и в этом была еще одна его ошибка – забыл о времени. За это и был наказан, не обнаружив по возвращению славной троицы.

Раздраженно прошипев ругательство, он стремительно бросился вперед, вниз по склону и снова вверх, на холм, где инстинктивно пригнулся у вершины, затаился на миг в разнотравье. За холмом открывался достаточно примечательный вид на странную рощу, но не она вынудила Шарриаша едва слышно зашипеть. Взгляд мужчины, скользнув склоном, мгновенно задел примятую траву, обоняния коснулся слабый, но верный запах крови.

«Задушу паршивку!» – мрачно подумал он, одновременно ощущая, как что-то холодеет в душе.

Он знал эту девчонку с малых лет, на руках носил, учил держать кеташи…

Резко качнув головой, отгоняя мрачные мысли, наг медленно подался вперед.

Не думать о таком!

Взгляд Шарриаша снова скользнул по рощице. Странно изогнутые деревья не внушали доверия, но куда больше раздражал не их вид, а их суть. Казалось, эти уродцы пили окружающий мир, точно паразиты. Рядом с ними не было запахов, а след Лейви и парней вел именно туда, под сень этих проклятых деревьев.

В другой раз он просто выпрямился бы и окрикнул паршивцев, но едва уловимый запах крови не принадлежал им. Значит здесь был кто-то еще.

«Или это вовсе не относится к ним.» – мрачно подумал он и резко выпрямился во весь рост.

Если здесь кто-то и был, вытравить его быстро можно только испугав до полусмерти.

Губ нага коснулась мрачная, едва заметная усмешка.

А кому знать, как пугать людишек, как не такому чудовищу, как он?

Не прекращая осматриваться, Шарриаш медленно пополз вперед, сминая травы. Горящий страшным и жестоким огнем, нечеловеческий взгляд скользил по роще, готовый приметить любое колебание.

Едва ли человек мог долго выдержать страшное и завораживающее зрелище, какое представлял собой полузмей. И расчет Шарриаша оказался верен.

Слабое дрожание ветки справа от него мужчина приметил почти сразу, а если и не приметил, то определил бы по последовавшему за этим свисту синей стрелки, впившейся в его руку.

В следующее мгновение полузмей сорвался с места, резким ударом когтистой руки сметая ветку. Паренек за ней едва успел жалко вскрикнуть, когда эта же рука схватила его за шею.

– Ч-ш-ш-то у нас-с здес-с-ь, – склонившись к нему, прошипел наг.

Побледнев, паренек, которому едва миновало десять оборотов, забился в страшной руке. Только взгляд его метнулся к синей стрелке, что так и осталась в руке чудовища.

Проследив за его взглядом, Шарриаш холодно усмехнулся.

– Не надейс-с-ся, мой яд перекрывает любые другие, – тихо произнес он, широко улыбнувшись.

Вид удлинившихся клыков полузмея стал последней каплей. Тоненько вскрикнув, парень забился в хватке чудовища.

– Не убивай, все скажу, все сделаю, только не убивай!

Прищурив желтые глаза, Шарриаш медленно склонился к нему, но задать вопрос не успел. Слева хрустнула ветка.

Мгновенно напрягшись, наг замер, прислушиваясь, готовый отразить атаку. Роща скрывала запахи, густые ветки с неестественно зеленой листвой, перекрывали обзор и положиться можно было только на слух.

Видимо, человек в роще замер, после чего снова раздался тихий шелест его шагов.

Один.

Второй.

Третий.

Напрягшись, подпуская противника максимально близко, точно сжатая пружина, наг замер…

– Фу, Шарриаш, ты опять пугаешь людей!

Это негодующий голос наг узнал бы из тысячи. Расслабившись, он выпрямился, не сводя, впрочем, взгляда с пленника.

– Зас-с-служил.

– Да, да. Кстати, не ешь его, он нам пригодиться, – отмахиваясь от веток, предупредил запыхавшийся Лорей.

И без того бледный паренек, окончательно сравнялся по цвету лица с полотном. Ноги его уже не держали.

– Я все сделаю! – истерически дернувшись, вскрикнул он.

Приподняв бровь, Лорей обменялся взглядами со старым другом.

– Разумеется, сделаешь, милый. Рассказывай, что здесь произошло, а потом покажешь дорогу к вашему селению. Я давно хотел ознакомиться с архитектурой отсталых племен, – ласково произнес Лорей, мягко улыбнувшись. – И если ты попробуешь соврать нам…

Улыбка поэта вмиг наполнилась скорбью.

– Шарриаш тебя съест.

Выпучив глаза, паренек на миг забыл, как дышать, а стоило нагу медленно и грозно улыбнуться, сверкнуть острыми клыками, он заговорил. Запел жаворонком, готовый рассказать и вспомнить даже то, чего не знал.

Насмерть испуганный, паренек едва ли обратил внимание на взгляды, которыми снова обменялись кшерхи. Пожалуй, иногда такие жестокие шутки были очень даже полезны, а как весело вспоминать о них у костра.

Новый день залил Корвидиум ярким светом. Даже горе, что постигло город с падением Обители померкло в этом свете, точно олицетворяющем новую надежду.

Впрочем, далеко не всем этот рассвет принес надежду, далеко не всех успокоило утро, речь Владыки, его уверенный шаг. Пленник покоев, отведенных ему Владыкой, Матаан прекрасно слышал голос короля, прекрасно понимал слова. В том состоянии холодной сосредоточенности, что пришло за ужасом поражения и непониманием, он прекрасно слышал еще и то, что Аскар не говорил. Слышал приговор для себя.

Что-то случилось тогда, что-то пошло не так, как планировал его Господин и он должен был выяснить, что, выяснить любой ценой. А для этого ему нужно было добраться до Ретсита или любого другого города, где есть круг из синего камня. Только так он мог снова услышать Зажигающего.

Замерев у окна, Матаан напряженно склонился над подоконником.

Он не мог изменить произошедшего, но все еще мог исправить его последствия. А для этого нужно было бежать. Другой вопрос – как?

Нахмурившись, жнец сжал ладонь в кулак и медленно поднес его ко лбу, так и замерев. Окно слишком высоко, стражников не подкупить – псы Ридаара, что за него готовы на все.

Напряженно размышляющий, он сперва не обратил ни малейшего внимания на звук открывшейся двери. Но стоило визитеру сделать шаг, как жнец резко обернулся, мгновенно собравшись, но тотчас раздраженно стиснул зубы.

Служанка. Всего лишь жалкая служка, что испуганно замерла у двери с подносом. Неприметная конопатая девчонка, слишком неловкая, чтобы быть даже просто жительницей столицы. Селянка, каких множество в окрестностях… В окрестностях, вот только не в королевском замке!

Эта мысль вынудила Матаана мгновенно собраться, не сводя пристального взгляда с девчонки, что осторожно подошла с подносом к столу.

От проницательного взгляда не укрылся ни испуг девчонки, ни ее шаркающий шаг.

«Если это служанка – ее наемщик кретин. Если чей-то человек… Ее наемщик кретин.» – отвлеченно подумал он, ожидая.

И ожидал не зря.

Опустив поднос, девушка на миг замерла, быстро оглянулась на дверь и все же нерешительно взглянула на мужчину.

– Господин, вам… – дрогнувшим голосом произнесла она, достав из кармана сложенный в несколько раз конверт.

– Проклятье! – не удержавшись, на выдохе прошептал Матаан, ощущая глухое раздражение.

Какой кретин мог нанять это убожество, какому ослу пришло в голову передавать письмо здесь, где малейшее подозрение на нем будет равно смерти!

Вслух он больше ничего не сказал, только забрал письмо и сделал девушке знак остаться. Впрочем, спокойствие его длилось недолго. Мгновением позже служанке выпала великая честь увидеть крайнюю степень изумления на лице, обычно невозмутимого, Верховного жнеца.

Закончив читать, Матаан медленно поднял взгляд к девушке.

Если бы он знал, с какой бестолочью начал дело – никогда бы не связался с Нагсом. Вручить яд трусливой селянке, после чего писать письмо, в котором иносказательно, но говорил, что она и есть его шпион, наконец просто доверить бумаге факт их с Матааном близкого знакомства… И пусть письмо было предельно бессмысленным для постороннего и в другой раз жнец не отнесся бы к небольшой неосторожности так остро, сегодня даже эта мелочь вызывала глухую вспышку раздражения.

Покачав головой, жнец без слов подошел к столу, на котором как раз догорала свеча. Немедля, он поднес к огоньку край бумаги.

– Подойди, – коротко и властно распорядился он, не глядя на девушку.

Той ничего не осталось, кроме как повиноваться и шагнуть к мужчине.

Педантично проследив за тем, чтобы бумага сгорела полностью, Матаан обернулся к девушке. Несколько мгновений он просто смотрел на нее, после чего резко сжал ее подбородок, поднимая голову.

– Расскажешь где я и сколько стражи. Скажешь, что мне здесь тесно, поняла? – пристально глядя в глаза побледневшей служанки, отчеканил он.

– Да… – едва слышно пролепетала она.

Внимательно глядя на нее, Матаан еще мгновение не отпускал ее, после чего разжал ладонь.

– Пошла вон, – привычно коротко и мрачно бросил он, снова развернувшись к окну.

«Не нуждается ли в чем-то мастер…» – эта фраза из всего письма привлекла его внимание наибольше.

Мастером его называли только его люди. Те, на кого он мог положиться как на Зажигающего.

Губы жнеца дрогнули в едва заметной улыбке. Если Нагс поможет им – Матаан свободен, а тогда… Тогда Нагсу можно простить и несколько глупостей.

Глава 11. Во славу Коша!

– Корм? – осторожно уточнила Лейви, нахмурившись.

Хмыкнув, женщина кивнула, знаком велев им сесть. Впрочем, послушалась только Лейви. Подавленная внезапной опасностью, осознанием того, что это она втянула в беду друзей, девушка ощутила, как подкосились ноги и медленно опустилась обратно на солому.

Куда более сдержанным оказался Тард и Ошер, хотя последний и ощутил дурноту, подкатившую к горлу. Очутиться лицом к лицу с неведомой, смертельной опасностью оказалось совсем не занятно.

– Может все же назоветесь и расскажете в чем дело? – осторожно подал голос Ошер.

Иронично приподняв бровь, женщина бросила на него взгляд.

– Сначала поведайте, кто вы и как кшерха и оборотня угораздило попасться? Где это знаменательное событие произошло и как ваш предводитель такое допустил?

От пристального взгляда женщины не укрылись быстрые взгляды, которыми обменялась троица. Это был не тот момент, когда из их горе-прогулки стоило бы делать тайну, но тот факт, что женщина не делала и шага навстречу даже в том, чтобы назвать имя, напрягал.

– Наш предводитель ничего не знает, а если знает – уже на полпути сюда, – все же отозвалась Лейви, невольно поежившись. Эта перспектива и радовала и не очень.

С губ женщины сорвался смешок.

– Значит ваш предводитель – болван. Терять время и силы на поиски такой мелочи, – жестко бросила она.

Внимательно наблюдавший за ней Тард нахмурился.

– Лейви! – только и успел воскликнуть он, понимая, что незнакомка просто выводит девушку из себя.

Но было уже поздно. Мгновенно вспыхнув, Лейви резко вскочила на ноги.

– Не смей говорить такого о нашей Воле!

– Воле? – разом изменившимся тоном протянула женщина, скрестив руки на груди.

Пристальный взгляд скользнул по, разом смутившейся, Лейви. За вспышкой гнева пришло запоздалое смущение, осознание, что ее просто спровоцировали.

– Значит Лейви?.. – по-новому взглянув на девушку, незнакомка вдруг улыбнулась. – А полное – Лейвина, ты дочь Дараи и Рамины? Удивительно, хотя и ожидаемо. Рамина в твоем возрасте была такой же.

– Вы знаете мою мать? – на миг опешив, изумленно воскликнула девушка.

Если бы вдруг верхний мир рухнул ей на голову она удивилась бы меньше. Ей-то казалось, что за свою недолгую жизнь она успела узнать обо всех знакомых матери.

И если Лейви была просто удивлена, Тард невольно напрягся. Неожиданности редко бывали приятными и радоваться этому открытию он не спешил.

И только Ошер казалось ничуть не удивился, только озадаченно нахмурившись. О всех знакомых в этом мире Лейви знала, кшерхом незнакомка не была. Как нельзя ярко вспомнился недавний разговор с Волей, легенда о происхождении огромной ограды из валунов…

– Вы страж! – не совсем, впрочем, понимая, о ком он говорит-то, воскликнул принц.

И только когда женщина, ухмыльнувшись, кивнула, ощутил удивление пополам с раздражением. Ситуацию это не проясняло, он все еще не представлял, кто такое стражи.

А вот Лейви, этого объяснения хватило, чтобы прийти в восторг.

– Настоящий?

– Игрушечный, – закатив глаза, бросила женщина, разом посерьезнев. – Мое имя – Анна. Анна Барс. Познакомились и к делу. Раз нам принесли это, – она с непонятной брезгливостью указала на сыр, молоко, хлеб и мясо, разложенный на импровизированном столе. – Значит скоро нас поведут на бой.

Обведя взглядом разом затихшую троицу, Барс криво усмехнулась.

– Бой? – помрачнев, уточнил Тард.

Вздохнув, Анна кивнула и взглянула уже прямо на него.

– В этом мире нет таких оборотней, как ты. Здесь нет людей, которые превращались бы в зверей. Здесь есть только звери, которые превращаются в людей, но при этом они остаются животными, жаждущими крови. Таким чудовищам и поклоняются кошары. В их селении всегда жили оборотни, они были божествами, но… Со временем раса вырождалась, а от скрещивания человека и оборотня все реже получался новый оборотень. Чаще результатом была смерть человека или рождение уродца.

Нахмурившись, Лейви невольно передернула плечами и тоже взглянула на Тарда. Что-то смутно подсказывало, что именно ему отведена в этой дурацкой неприятности самая важная роль. И она не ошиблась.

– И вот теперь кошары считают, что у них есть самки, подходящие для божества и нарушитель владения их светоча. А так как прежде всего они ценят кровь – сначала божество получит возможность разорвать глотку нарушителю, а уж потом… – замолчав, Анна выразительно скривилась.

Глубоко вздохнув, Тард медленно опустил голову. На мгновение в помещении зависла тишина. Тяжелая, которую можно было резать ножом, настолько плотной она казалась.

– Как они смогли надеть на тебя когатан? – все же прерывая молчание, хрипло уточнил Тард.

– Не они, – поморщившись, отозвалась Анна и просто опустилась на пол, опираясь спиной о стену. – Я один раз обратилась здесь и, видимо, они заметили. Потом встретила давних недругов, что и наделили меня этой цацкой. И теперь я не совсем беспомощна, но близка к этому. Снять бы эту дрянь, скольких бы проблем лишились, но ключика мои любимые подонки не сподобились оставить, – с отвращением процедила она, раздраженно коснувшись полоски проклятого металла.

– А если его снять – вы сможете нас отсюда вывести? – все еще не в силах заставить говорить женщине «ты», вдруг уточнил Ошер.

Хмыкнув, Анна бросила на него взгляд исподлобья.

– Едва ли. Мальчик, сила по щелчку не возвращается. Магия будет скапливаться медленно, но к решающему моменту у меня был бы сюрприз для кошачьей гвардии.

Еще до того, как женщина успела договорить, принц только нетерпеливо кивнул и, под удивленными взглядами друзей, поднял ногу, запустив руку за голенище сапога. И не меньшее удивление ждало их, когда Его Высочество вдруг извлек из голенища небольшой сверток с отмычками.

– Это принцев такому учат? – удивленно поинтересовалась Лейви, совсем не ожидавшая такого от Ошера.

– Принцы сами такому обучаются, – чуть смутившись отозвался он.

Наследнику престола надлежало бы заниматься изучением истории, экономики, географии, всего того, что ему понадобится, когда придет его время взойти на престол. Но, как это часто бывало, юный принц усердно, пусть и без восторга, занимался нужным, но не терял и минутки на то, чтобы заняться тем, что волновало душу и ум. А о последнем не стоило бы знать никому, в чем и пригодились отмычки.

Заинтересованно приподняв бровь, Анна хмыкнула.

– Ну посмотрим, насколько принцы у вас ловкие, – протянула она, жестом подзывая парня.

И в этот раз Ошер не смутился, едва заметно усмехнувшись. Это была его стихия и в своих силах он был уверен. Когда принцу нужно скрыть свое чрезмерное увлечение легендами, историей лицедейства и ткацким делом – поневоле придется стать ловким.

– Значит нам не остается ничего, кроме, как подкреплять силы и ждать? – с немалым удивлением наблюдая за другом, все же поинтересовался Тард.

– Нам остается только ждать, – поправила его Барс, под тихий щелчок открытого замочка. – Наконец-то…

Поймав тонкую змейку ошейника, едва не соскользнувшего на солому, она убрала его в карман, мимолетно усмехнувшись. Судя по всему, эту красоту ждала какая-то особенная роль.

– Подкреплять я вам советую только духовные силы, хотя… – поморщившись, она повела плечом. – Если вы гурманы – можете и физические.

Озадаченно переглянувшись, друзья уже с некоторым подозрением взглянула на импровизированный стол. Молоко, хлеб и мясо внешне опасений не внушали.

– Ребятки, божество кошар – огромный кот, традиционный костюм этих товарищей состоит из кошачьих шкур. В поселках у них нет коров или коз, так что и мясо, и молоко… – не договорив, Анна развела руками.

– Как это? – озадаченно уточнил Ошер.

Если представить, хоть и не без отвращения, как мясо попало на их стол он еще мог, с молоком начинались трудности. Сразу же вспоминался старый лорд – его учитель истории. Страстный любитель кошек, он нередко приносил эти мочалки прямо в замок и представить, как из них можно получить кувшин молока принц не мог.

Впрочем, Барс только снисходительно улыбнулась.

– Легко. Мальчик мой, за сотни лет... Черт, оборотов, упорного труда им удалось из обычных кошек вывести и мясные, и молочные породы. Может это даже вкусно, но я сторонник чего-то более традиционного, – поднявшись с места, она передернула плечами и поманила к себе Тарда.

Поймав ее жест, парень невольно нахмурился, разом забыв о гастрономических пристрастиях их пленителей. Взгляд женщины был слишком серьезным и напряженным и совершенно не соответствовал легкой усмешке.

– Пару советов дам, не для детский ушей, – в ответ на вопросительные взгляды Ошера и Лейви, бросила она, отводя Тарда подальше.

Только здесь, в тени, куда редкие лучи солнца вообще не добирались, она позволила себе окончательно посерьезнеть.

– Чем дольше мы здесь – тем больше шансов уйти отсюда живыми. Сил на что-то масштабное я не скоплю, только на один фокус. Либо отвлечь кошар и заставить их паниковать, либо обезвредить оборотня.

Помрачнев, Тард сжал ладони. Вариантов быть не могло, главное – спасти Лейви и Ошера, а сам он справиться.

– Отвлеки их, с оборотнем я как-то разберусь.

Но такой ответ Анну не порадовал. Скривившись, она совсем уж мрачно взглянула на него.

– Нужно не «как-то», а точно. Если у меня ничего не выйдет, если ты умрешь – следующим к оборотню отправится твой принц. Его, как и Лейви, тоже считают оборотнями. Не стоило тебе обращаться. Прими вас за людей – усыпили бы на несколько часов и все. Проснулись бы там же, где упали, никуда бы вас не забирали. Теперь… – поморщившись, она качнула головой и вдруг его ткнула пальцем в грудь, точно в кругляш кулона, изготовленного Тукаром.

– Это потерять не смей. Миры этого оборота движутся в обратную сторону вашему обороту. Лейви и твой принц ничего не почувствуют, они изначально ни одному миру не принадлежат, а тебя только это защищает. Потеряешь – пропал.

Кивнув, ничего не говоря, Тард взглянул на друзей. Снова опустившись на солому, Ошер с Лейви отвлеклись от них, нависнув над блюдами, изучая странное угощение.

Глядя на них, Тард ощутил невольно всколыхнувшуюся вину. Это из-за него они попали сюда, из-за него они теперь в опасности. Он не имел права снова подвести их. Ни Ошера, которого ему доверил сам Владыка, ни Лейви.

– Я справлюсь, но… Что если у них есть еще один оборотень? Ты говорила, что редко, но они рождаются.

Приподняв бровь, страж странно усмехнулась. И в этой непонятной усмешке не было ничего хорошего.

– Ты в какого-то бога веришь?

– Нет.

– Тогда надейся на удачу. Надейся, что оборотня нет, надейся, что справишься, надейся, что даже после успешно поднятой суеты, твоей победы и нашего побега удастся уйти от погони сотни разъяренных кошар, – похлопав его по плечу, не особенно ободряюще, но очень жизнерадостно, заметила Анна.

Глубоко вдохнув, Тард только прикрыл глаза.

Более дурацкого плана он еще не слышал и тех, кто имел дурость на него надеяться назвал бы дураками. И до чего же неприятно было осознавать, что эти дураки – они.

«Я – Синица, храбрый воин…»

Слова назойливой песенки то и дело возникали в сознании. Сперва эти глупые, по-детски наивные строчки, сочиненные им же за кружкой крепкого пойла, раздражали, но позже оказались даже полезными. Эти глупые строчки, этот простой мотив позволял заглушать беснующееся божество в его сознании.

Глубоко вздохнув, Аскар рассеянно скользнул взглядом по листу очередной бумаги. Очередное ходатайство, жалоба или донос. Таких, за время его болезни, скопилось немало.

– Ну же, Ворон, не расходую силы, тебе их неоткуда черпать, – тихо, с мрачной улыбкой проговорил он, глядя на бумагу и не видя ее.

Пленить божество – безумный замысел. Впрочем, выбора у Аскара не было. Тонкое чутье, присущее тем, кто завис на тонкой грани безумия заставило его глотнуть яд, заставило шагнуть за грань смерти.

Сейчас, трезво обдумывая свой поступок, свой порыв, король мог только болезненно поморщиться. Вот она – потеря контроля над собой, потеря возможности мыслить, потеря человечности.

А что дальше?

От этой мысли Аскар невольно содрогнулся и резко поднялся с места.

Он прекрасно понимал и помнил, что могло быть дальше. Видел, как безумие овладевало его отцом. Видел, как из мудрого правителя, успешно выдерживающего обороты бесконечной войны, он превратился в чудовище, зверя. Бесчеловечного и опасного. И теперь это же безумие ждало и его. В этом Аскар не сомневался ни капли, поэтому и отправил сына в то же путешествие, что когда-то спасло его.

Глубоко вдохнув, Владыка медленно обошел стол и приблизился к окну, рассеянно глядя на улицу. Там на площади толпились торговцы – первая ярмарка после ночи. Множество людей спешили по своим делам, занятые простейшими вопросами: как прокормить семью, как работать меньше и получать больше… И эти простые заботы простых людей вызывали у Владыки невольную усмешку.

«Что, тоже хотел бы стать рабом?..» – насмешливый, злой голос прорвался сквозь пелену легкой печали.

– Хозяином своей жизни, Ворон, – усмехнувшись, тихо отозвался Аскар.

Отвечая в голос, мужчина ощущал себя увереннее, точно этот звук добавлял уверенности. Он еще жив, и он смог удержаться, не рухнуть за бездну безумия.

«А ведь ты можешь стать хозяином…» – вдруг вкрадчиво начал все тот же голос. Вернее, не тот же, не резкий и разъяренный, а мягкий и вкрадчивый.

«Ты поймал меня, ты доказал, что сильнее, но что ты получил? Ничего. А вот если бы ты дал мне свободу, дал поделиться с тобой своей силой, тогда бы ты стал самым настоящим хозяином и не только своей жизни, но всего мира. Даже нет: миров…»

Сладкий, соблазняющий голос звучал уверенно и доверительно, точно голос лучшего друга, предлагающего безвозмездную помощь. Отказаться от предложения этого голоса еще никто не смог, еще ни один не избежал его чарующего звучания, но…

Тишина в кабинете Аскара взорвалась громким звуком его веселого смеха. Так искренне и весело король не смеялся давно.

– Прости, старый враг, я думал ты уже понял, что я могу стать безумцем, но не дураком. Я не дам тебе воли, я не дам тебе и малейшего шанса завладеть мной. Время идет – ты слабеешь, а каких-то несколько оборотов твой треп я потерплю, – отсмеявшись, бросил король.

Ощущая разом накатившую легкость от своих же слов, Аскар качнул головой. Может это и было его спасение? Дело, на которые он бросит все силы, не дав и малейшего шанса безумию овладеть им?

Всего несколько оборотов – разве это так уж много?

Много. Даже день – самый короткий и быстротечный – это бесконечно много. За этот день может случиться сотня мелочей, что приведут к ночи, за которой уже никогда не последует утро.

– И как ее здесь найти? – озадаченно нахмурившись, поинтересовался Грегуар.

Вечно мрачный и неразговорчивый Маак прекрасно выполнил свою задачу следопыта – привел их аккурат к селению кошар. Раскинувшиеся в долине, точно рассыпанные по кругу горошины, небольшие дома этого странного народца окружили что-то в центре. Теперь, оставалось только найти горе-магичку и убраться как можно незаметнее.

– Она там, – ни мгновения не колеблясь, Рамина решительно указала на центр селения, к которому как раз стекались кошары.

Высыпая из своих домиков, они собирались от окраин к тому, что было скрыто от кшерхов за домами. Спуск в долину был не настолько крут, чтобы можно было заглянуть за эти крыши.

– Уверена? – осторожно уточнила Хиталь.

Рисковать головами Воли, любимого и друга ради туманной возможности девушка не хотела.

– Она – страж, – криво усмехнувшись, только и бросила Воля, прежде чем быстро осмотреться.

Что бы там не происходило, видимо оно было чрезвычайно важно для всех кошар. Прежде чем они приблизились к долине, Грегуар и Маак дважды проверили путь. Последний даже обнаружил несколько мест, где, судя по всему, обычно таились часовые, но сегодня их не было.

Кругом простиралось море разнотравья, в котором утопал весь мир. Достаточно высокий, непрестанно шелестящий покров скрадывал шумы, но и он не смог заглушить звука, что привлек внимание Воли. Нахмурившись, Рамина напряженно замерла, всматриваясь в даль, пока не различила уже не только топот копыт, но и пару всадников.

Пару подозрительно знакомых всадников на смутно знакомых лошадях. Только Тарис разводил этих серых.

– Шарриаш и Лорей, – приложив ладонь козырьком ко лбу, коротко произнес Маак, подтверждая опасения Рамины.

Помимо воли она тихо застонала, прикрыв глаза. Появление здесь Шарриаша могло говорить только об одном…

– Ай да как же, неприятности и без Лейви случились! – разделяя мнение Воли, мрачно пробормотал Грегуар.

– Но как же Ошер и Тард? – встревожилась Хиталь. – Они ведь здравомыслящие мальчики!

– Вот именно – мальчики, – с горечью бросила Рамина, направившись навстречу всадникам.

Еще когда она оставляла эту троицу, Воля предчувствовала какую-то беду, чуяло материнское сердце, что неугомонная дочь на месте не усидит и вот результат. Все, что оставалось ей – снова спешить на выручку любимому чаду и задаваться одним вопросом. Как Аскар, зная, насколько опасна жизнь кшерхов даже без такого, бестолкового и бессмысленного риска, рискнул отправить сына с ними.

Впрочем, об этом можно было подумать позже. Сейчас она была Волей и матерью и твердо вознамерилась всей троице надрать уши.

Алое марево пыли дрожало в воздухе. Под ногами сотен человек, что спешили к главное площади, красная глина дорог стиралась в пыль, поднималась в воздух багровым облаком.

Давно уже в селении не было настолько масштабного празднования, давно уже великий Кош не был так благосклонен к своему народу. Наблюдая с высоты деревянного помоста за людьми, стекающимися к ограде, окружавшей площадь, глава селения довольно поглаживал окладистую бороду.

За тридцать оборотов жизни из которых двадцать прошло в звании кош-атари он видел многое, сумел завоевать уважение и доверие и вот настал тот день, когда доверие к нему стало безграничным. Ведь именно при его власти кошары получают шанс спастись, шанс, дарованный свыше. Ничем другим, кроме божественного провидения, произошедшее быть не могло.

Четверка атари доставлены к ним в один день! И это тогда, когда они уже почти отчаялись вернуть былую славу своему, некогда великому, народу!

Не сумев сдержать улыбки кош-атари снова провел ладонь по бороде.

– Великий Кош послал этого молодого атари упокоить великого атари в бою, если время его подошло. Если же молодой недостоин этого – он отдаст свою жизнь и кровь его выпьет сердце селения нашего... Давно не приносили ему такого великого дара, такого щедрого питья, оттого и теряем мы силу, но это все позади. Сегодня кровь атари прольется во славу Коша и его славного народа!

Громкий голос кош-атари пронесся над всем помостом, что растянулся перед домами, наполовину ограждая площадь. Это были места для любимцев великого Коша – знатных воинов, кош-атари и его ближников.

С этого места кош-атари мог видеть всю площадь – идеальный песчаный круг, мог видеть народ, что все прибывал, мог наслаждаться чувством радости и возбужденного ожидания, что витало над городом. С ног до головы покрытые красной пылью, кошары облепили высокую ограду, заполнили близлежащие дома и даже крыши, только бы ничего не пропустить.

Величественное зрелище единства под покровом багровой пыли. И в этой странной и страшной картине тщеславный кош-атари видел будущее. Великое будущее для народа и самого себя.

Не сдержав улыбки, на миг предавшись сладостным мечтам о славном грядущем, мужчина опомнился только от возрастающего шума. Встрепенувшись, кош-атари ловко поднялся с места, приблизившись к самому краю помоста.

Там, на противоположной ему улице, пришла в движение толпа, медленно расступаясь перед теми, кого вели отборные воины. В оседающем пыльном облаке их даже не сразу удалось различить.

Первыми шли женщина-атари, рядом со зверем, обращенным атари. Величественные, опасные – достойные жертвы и слуги великого Коша. На них мудрый кош-атари возлагал большую часть надежд. Молодой и крепкий атари и достаточно сильная, чтобы выносить нового атари, женщина. А если так, вовсе не обязательно было второй делить ложе с соплеменником. Разве не мог великий Кош вознаградить своего верного слугу, разве не будет справедливо, если эта юная атари станет его женщиной?

Эта сладкая мечта на миг приглушила даже тщеславную радость, которую. дарил этот великий момент. Жадный взгляд кош-атари метнулся было к юной атари, но ее уже заслонил юнец и женщина.

Точно ощутив его взгляд, эта странная атари вскинула голову и даже через то расстояние, что их разделяло кош-атари невольно содрогнулся. Чувство холода, мгновенно прокатилось жилами главы селения кошар и только с трудом удалось повернуть голову.

Шумно вздохнув, он медленно провел ладонью по лбу, покрытому испариной.

«Да, так хорошо будет, истинная атари…» – стараясь даже не смотреть в их сторону, подумал он, пытаясь успокоить себя же.

Удавалось с трудом. Хитрый, ловкий, себялюбивый, трусливым кош-атари все же не был. Именно поэтому в том чувстве, что внушил ему этот взгляд он не смог угадать страха.

К счастью, времени на тревоги больше не было. Молодой атари оказался в круге, а значит пора было начинать.

– Во имя Коша! – медленно подняв руки к небесам, во всю силу легких, воскликнул кош-атари.

– Во имя Коша! – громогласным эхом прокатилось над площадью и в этом звуке потонул скрип медленно открывающихся врат.

Натужно и неохотно деревянные створки под помостом поползли в стороны, открывая дорогу воплощению Коша на этой земле.

– Во славу кошар!

Уже не эхо – страшный, в своем единодушии, крик экзальтированных фанатиков, узревших чудо. И, точно в ответ – громогласное рычание темноты, что пронеслось над розоватым песком, дожидающимся начала кровавого пиршества.

Глава 12. Посланники из пламени

– Проклятье… – на выдохе прошептала Лейви.

Даже под слоем пыли, что покрыла ее лицо, стало заметно, как девушка побледнела.

– Он больше, – едва сумел произнести Ошер, глядя вперед, на то, что вырвалось из-за врат.

– И младше… – мрачно пробормотала Анна, подавшись вперед, к ограде.

Зверь, что замер посреди арены, взбудоражено ероша шерсть не был старым, как думала Барс. Тот факт, что стражи часто путешествуют не только по мирам, но и во времени сыграл злую шутку. Она сделала непростительную ошибку в подсчетах возраста оборотня кошар.

Коричневатый зверь не был юным глупым котенком, которого можно уложить одним ударом, не был старым зверем, которого легко измотать. Это был матерый хищник, а полосы шрамов, что бороздили шкуру говорили о том, что драться этот зверь умеет.

И не только драться, но и выигрывать.

Чувствуя, как дрогнули руки, Анна бросила быстрый взгляд на Тарда, едва заметно улыбнувшись.

Пусть уступал в размерах, пусть был младше, но этот антрацитовый зверь все же не был глупым. Теперь вся надежда оставалась на его везение.

Не спеша бросаться в атаку, Тард напряженно замер, изучая противника. Изучая как человек, как зверь. И это было его преимуществом. У него осталась не только животная хитрость, но и человеческий разум, которого в противнике не должно было быть.

– Во славу Коша!

Многоголосый крик на миг оглушил, вырвал приглушенное рычание у Тарда, сбивая его с концентрации. Всего мгновение, но за это мгновение враг успел атаковать, начиная бой.

Едва успевая увернуться от мощного удара когтистой лапы, Тард оглушительно заревел. Бросился вперед, пытаясь схватить противника за бок, но зубы щелкнули вхолостую.

Мгновенно отскочил, спасая уже свой бок и прижался к земле. Всего на миг он замер, чтобы тугой пружиной сорваться с места.

Он был легче. Он был ловчее.

Но матерый хищник не был глуп, он не стал уворачиваться. Взвившись в прыжке, оборотень раскинул передние лапы, поймав Тарда в смертельно опасные объятия. Когти тотчас прошили антрацитовую кожу.

Яростно зарычав от боли, Тард изо всех сил ударил противника задними лапами в живот.

Рявкнув, коричневый зверь отскочил в сторону, скаля зубы. Он был готов атаковать снова, но Тард успел вскочить на лапы, закружив на месте. Не дать противнику оказаться за спиной – это верная смерть.

Медленно, по сужающейся спирали, оборотень кошар обходил соперника, приближаясь к нему. Еще и еще, и еще…

Этот прыжок Тард не упустил. В тот миг, когда враг взвился в прыжке, молодой оборотень нырнул под него, пропустив атари над собой. Оказавшись за его спиной, Тард мгновенно развернулся, атакуя сзади.

Под оглушительный крик толпы, когти антрацитового хищника вспороли шкуру на боках старого оборотня. Острые зубы впились в шею врага.

Взревев от боли, зверь попытался сбросить Тарда, но как ни пытался, тот держался мертвой хваткой. Только с каждым мгновением коротких передышек все больше вгрызался в шею атари.

За ревом, от которого содрогнулась сама земля, последовала тишина. Жуткая, почти звенящая тишина, в которой каждый звук с арены разносился по всему селению, точно раскат грома. Сотни взглядов кошар были прикованы к страшному зрелищу. Жадные, напряженные, ликующие.

Как бы не закончился бой – все будут в выигрыше. Все эти люди, покрытые багровой пылью, жаждали одного.

Крови.

И в этой тишине громкий женский крик был подобен взрыву.

– Пожар!

Увлеченные страшным поединком, кошары забыли обо всем и, вспыхнувший за помостом дом, был подобен внезапному удару молнии. Напряженное ожидание взорвалось, накрыло кошар волной ужаса, заставило в миг забыть об арене, ведь за первым столбом пламени появился второй.

Одинокий крик повторился уже удесятеренным, когда вспыхнул соседний дом. Легко и мгновенно, точно факел. За ним еще и еще один. Пламя, расширяясь, поползло с нескольких сторон, охватывая площадь полукругом.

Десяток криков перерос в сотню. Страх одного человека в панику толпы, что рванулась прочь. В страшно давке, обезумевшие от ужаса, люди толкались, топтали упавших, только бы убраться прочь от сжимающегося кольца огня.

В этом безумии от деревянной ограды чуть не отнесло в сторону Лейви, ее едва успел поймать Ошер. Предусмотрительно успев схватиться за доску, он с трудом притянул подругу к себе, встревоженно взглянув на Анну.

Женщина не двигалась. Повернувшись спиной к арене, она закрыла глаза и что-то бормотала, подняв ладони с растопыренными пальцами, точно пыталась удержать шар.

– Анна!

Та не отреагировала. В этом безумии она продолжала что-то бормотать, даже когда из носа по губам начала бежать кровь.

– Тард!

Крик подруги заставил содрогнуться. В суете отвлекшись от арены, Ошер резко обернулся.

Антрацитовый зверь больше не сжимал зубы на шее противника. Прижатый к земле огромной лапой, он не двигался.

Мир для Ошера замедлился и в этом тягучем, восковом мире, он видел, как оборотень кошар медленно раскрывает пасть, целясь в глотку поверженного врага.

Сознание помутилось. Еще до того, как осознал, что он делает, принц нагнулся, подхватив оброненное их стражником копье.

Крика Лейви он не слышал.

Одним махом, невесть как, но перемахнув ограду, Ошер спрыгнул на арену и, не тратя времени зря, замахнулся, бросая копье.

«– Ну зачем принцу это…

Поднимая копье, от тяжести которого начинает болеть рука, недовольно бормочет черноволосый мальчик. Как бы не журил его учитель – попасть в цель не удается.

– Однажды это спасет принцу жизнь, – строго отвечает, невесть откуда появившийся мужчина.

Это не учитель, но от его голоса мальчик невольно вздрагивает.

В этот раз он не промахивается»

От рева, страшного в своей ярости, содрогнулись стены и затихло пламя. Отскочив от поверженного противника, зверь закрутился юлой, пытаясь избавиться от копья. В этом безумии и дикой боли, агонии обреченного было что-то страшное и завораживающее.

Сделав бросок, Ошер замер. Застыл на месте, пораженный.

Из оцепенения его не вывел ни крик Лейви, что, бранясь, отчего-то не могла перелезть ограду, ни тот факт, что зверь вдруг замер. Тяжело дыша, смертельно раненный оборотень медленно повернулся к нему. В глазах животного читалось только одно – смерть.

Смерть для него и его убийцы.

И снова время замерло и мгновения растянулись в обороты. Медленно – взлетая в воздух и снова падая, зверь в несколько прыжков добрался парня.

Все медленнее и медленнее. Точно сквозь толщу воды Ошер видел, как поднимается страшная лапа оборотня, как замирает мир.

На долю мгновения.

На целую вечность.

Прежде чем сорваться в бешеное ускорение вслед за отчаянным криком и последней вспышкой боли.

– Здес-с-сь был оборотень.

Нервно сжав губы, Рамина только коротко кивнула, быстро осмотревшись.

Сперва казалось, что пробраться к центру селения будет невозможно, до того плотным было столпотворение на улочках. Впрочем, Маак быстро выяснил, что вторая половина города пустует. И если сперва это показалось странным и подозрительным, сейчас казалось вполне логичным.

Что было делать, жадным до зрелищ, людишкам здесь, где обзор перекрывала сплошная деревянная стена. И только в одном месте к этойстене примыкало здание. Высокое темное здание, в которое и пробрались Воля с Шарриашем, пока другие кшерхи пытались обойти арену с других сторон.

Это странное здание сразу не понравилось женщине. Было в нем что-то отвращающее, хотя внешне от других домов кошар его отличала только высота и стены, сложенные из темного камня.

Слова Шарриаша отозвались холодком по спине.

Оборотень. Значит все эти легенды о божестве кошар не вымысел.

«Стоило быть немного более внимательной к рассказам Барс.» – успела подумать Рамина, прежде чем ее вдруг сбил с ног Шарриаш.

– Огонь!

Повторять не понадобилось. Вскочив на ноги, Воля метнулась к выходу, краем глаза успев заметить огненный вал, катящийся от крыши по стене.

По каменной стене!

Последним рывком удалось выскочить из здания на улицу. Ровно за миг до того, как огненный вихрь заполнил дом.

– Барс здесь и она жива, – заключила Рамина. – Ищем проход на арену!

Не медля, Воля бросилась вправо.

– Не входи в дома! – на ходу крикнула она.

Вовремя.

С той стороны арены, от которой они были отделены, раздался крик. Вспыхнул еще один дом.

Не отвлекаясь ни на что, подстегиваемая страшным шумом, Воля не бежала – летела по багровым улочкам. А вместе с ней летела и стихия.

Один за другим вспыхивали дома, точно состязаясь с ней в скорости. Но Рамина была кшерхом – тем, кто привык бросать вызов всем. Даже стихии.

Понимая, что обогнать огонь не удастся, Рамина бросилась к ближайшему колодцу, на ходу стаскивая плащ. Здесь, на стыке ограды и помоста уже встречались люди, но на Рамину они внимания не обращали. Обезумевшие от ужаса, одни бежали прочь от пламени, другие – стенали у горящих домов.

Немедля, Рамина бросила плащ в ведро, только бы поскорее вымочить. Этого должно было хватить, чтобы успеть проскочить между двумя домами.

Не ограничившись плащом, Воля опрокинула остатки воды на себя и, на ходу заворачиваясь в мокрую ткань, бросилась в пламя. Лицо тотчас обжег поток горячего воздухе, но кшерх только сцепила зубы, в несколько прыжков одолев огонь и почти врезавшись в ограду.

Жар пламени все еще жег, оставаться здесь было опасно, дрога в стороны перекрыта. Оставалась одна – через ограду. Подпрыгнув, женщина ухватилась за край ограды. Жар древесины, что вот-вот тоже должна было вспыхнуть, обжег руки. Едва сдержав вскрик боли, Рамина только зашипела, не разжимая ладоней. Оставалось только подтянуться…

– Ошер!

От этого крика ладони Воли разжались. Рухнув, она едва успела накрыть голову влажным плащом, спасаясь от пламени.

Это был голос ее дочери!

Чувствуя, как на миг от страха сперло дыхание, Рамина с трудом заставила себя встать. Резче, быстрее! Еще немного и плащ мог загореться и тогда ей уже ничем и никому не помочь!

Дерево ограды, слишком высокой здесь, уже дымилось, загораясь.

Не было времени ни ругаться, ни волноваться. Снова подпрыгнув, ухватившись за край загорающейся ограды, Рамина вскрикнула от боли, заставляя себя рывком подтянуться и перевалиться через ее край.

Песок встретил ее недружелюбным ударом. Едва удалось сгруппироваться, чтобы не свернуть шею и снова вскочить на ноги.

У нее не было времени на боль.

Кошары бежали прочь от арены, спасая жизни. Те, кто был похрабрее, пытались спасти людей с помоста, что оказались зажаты с той стороны стены. Спуститься они успели, а вот проскочить мимо новых вспыхнувших домов – нет.

Но даже самым храбрым не было дела до антрацитового зверя, что пытался подняться с окровавленного песка и другого кота. Вернее, двух: взревевшего снова, коричневого хищника с копьем в боку и, слишком маленького на его фоне, снежного барса, что вцепился в его морду.

Мотнув головой, оборотень резко отскочил назад, пытаясь сбросить противника, но барс оказался ловчее. Успев отскочить от ослепленного врага, он на миг прижался к земле, прежде чем тугой пружиной броситься вперед.

Хриплый рев оборвался бульканьем. Пошатнувшись, исполинский хищник дернулся, сделав несколько неверных шагов. Из разорванной глотки зверя, заливая песок, хлынула крови.

Барс, успевший отскочить, замер на миг, прежде чем медленно опуститься на задние лапы. Замерший, точно статуэтка, зверь даже не пошевелился, когда на ограду, позади него, взобралась порядком запыленная девушка с обрывком веревки на ноге и, спрыгнув на песок, бросилась к парню, что лежал недалеко от ограды.

Все это заняло не так уж много времени. Ровно столько, сколько понадобилось Воле, чтобы пересечь арену и оказаться рядом с поверженным хищником. Бросив быстрый взгляд на тушу, содрогнувшуюся в последних конвульсиях, женщина подняла мрачный взгляд уже к барсу. Вернее – Барсу, ведь за эти несколько мгновений на месте зверя уже стояла ее старая подруга, отирающая с лица кровь.

– Да, Рами, я тоже не рада тебя видеть в таких декорациях. Давай забирать котика и этого мальчика и валить отсюда. А там можешь начинать шапочный разбор.

И пусть голос ее звучал привычно жизнерадостно и нагловато, взгляд оставался серьезным и напряженным. Опасность все еще витала над ними.

Не теряя времени на слова, Рамина только коротко кивнула и направилась к дочери, что склонилась над телом Ошера. Страшная сила удара оборотня ушла в никуда, Барс успела отвести его в сторону, но скользящий удар когтями парень все же получил.

Впрочем, увидев окровавленного друга, понять сразу этого Лейви не смогла, в первое мгновение растерявшись. Под рукой не оказалось ничего чистого, чтобы остановить кровь, которой было слишком много.

Испуганная, подавленная чувством вины, девушка дрожащими руками попыталась оторвать край от рубашки.

– Да как же так… Ну не может так… – растерянно бормотала она, просто забыв о всем мире.

В том вакууме, в который ее загнал ее ужас, она не слышала ни треска пламени, ни удаляющихся криков кшерхов, ни шагов кого-то за спиной. Именно поэтому, когда кто-то вдруг коснулся ее плеча, Лейви даже не попыталась ударить его рефлекторно. Только испуганно отшатнулась.

– Тихо, все в порядке.

От звука этого уверенного голоса она на мгновение замерла, чувствуя, как разом проясняется сознание.

– Мама…

– Все в порядке, сейчас здесь будет Хиталь, у нее чистые бинты. Беги к Анне, посмотри, как Тард, – резко и четко скомандовала она.

И Лейви повиновалась, мгновенно поднявшись на ноги. В это же мгновение, точно слыша предводительницу, на ограду вскарабкалась Хиталь.

На миг зависнув на краю, осматриваясь, девушка спрыгнула на песок, бросившись к предводительнице.

– Где Грегуар? – едва заметив ее, коротко уточнила Рамина.

– Должен скоро быть здесь.

Немедля, Хиталь быстро опустилась возле Ошера на колени. Кровь мешаясь с пылью, покрывала все лицо парня и выглядела воистину ужасно. Впрочем, кшерху к такому было не привыкать.

Оставив парня на попечение девушки, Воля выпрямилась, оглянувшись.

– Проклятье! – дернувшись от неожиданности, выругалась женщина.

Когда успел подойти Шарриаш она не заметила, за что тот едва не поплатился. Нож, мгновенно оказавшийся в руках Воли, так же быстро скрылся в ножнах.

– Прос-с-сти.

Но женщина только нетерпеливо качнула головой.

– Грегуара не видел?

Приподняв бровь, наг только кивнул и молча указал на что-то за ее спиной. Разыскиваемый Волей кшерх уже перемахнул ограду, задержавшись у Хиталь.

– Грегуар, отнеси сумку Анне! – мгновенно воскликнула Воля, разом ощутив, как дышать стало немного легче.

Бежать, надеясь только на себя, не зная, перенесут ли это мальчики, было безумием. Бежать же, когда спину прикрывает страж, который может преподнести врагам несколько сюрпризов и подлечить парней – вариант, в котором проглядывалась надежда.

Состояние Тарда оставляло желать лучшего. Черная шерсть слиплась от крови, что до сих пор текла из рваных ран. Тяжело дыша, зверь в очередной раз попытался подняться, но Анна только в очередной раз уложила его назад.

– Так лежать, котик... И оборачиваться даже не думай – болван! Лейви, не стой столбом. Будет этот коврик жить. Черт, мне бы хоть что-то из моих запасов, – пытаясь одновременно и ободрить девушку, что замерла рядом с ними и вспомнить хоть что-то, что могло помочь, Анна только что зубами не скрежетала.

Всесильный страж – маг, что отвечает за безопасность огромного количества миров, преподаватель известнейшей академии магии не могла сделать ничего. Не было сил, не было снадобий, не было ничего, что могло бы помочь.

От бессильной ярости женщина сжала руки, на миг прикрыв глаза. Нужно было успокоиться.

– Ай, чего такая красивая и такая грустная?

Мужской голос вынудил ее встрепенуться, испытать мгновенное желание придушить его обладателя. Порой жизнерадостность кшерхов доводила ее до обострения маниакальных наклонностей.

– Ай не… – вскинув голову, Барс запнулась, мгновенно поднявшись с места. – …так уж ты и бесишь.

В мгновение оказавшись рядом с кшерхом, женщина просто забрала у него свою сумку. Это уже было лучше. Впрочем, стоило ее открыть, Барс и вовсе улыбнулась. Ни одной склянки не разбилось.

– Дуйте с Лейви обратно – соорудите носилки. Котяре нельзя обращаться, а мальчонка едва ли очнется. Быстро!

Дважды повторять не пришлось. Пока Анна колдовала над Тардом, а Хиталь занималась Ошером, Лейви отправили на ограду. Огонь остановился, не перекидываясь на два ближайших дома и рано или поздно в этот проход могли сунуться кошары.

Что пустить на носилки долго не думали: пригодились плащи и сабля Шарриаша, сталь которой прекрасно справилась с оградой, вырубив четыре длинных жерди.

– Эх, видел бы Тукар – уши б оторвал, – протянул Грегуар, принимая последнюю жердь.

Хмыкнув, Шарриаш только иронично приподнял бровь.

– Ну ведь не видит. И не узнает, – заметил змей, принявшись повязывать между жердей плащ.

– Быстрее! – прерывая разговор, поторопила их Рамина, чувствуя нарастающую тревогу.

– Маак! – воскликнула Лейви, первой заметив приближение кшерха.

– Отлично, – пробормотала Рамина.

Впрочем, радовалась Воля рано. Вести Маака совсем не радовали. Кошары оказались не самым пугливым народом и несколько десятков особенно храбрых уже повернули к площади. А значит – перекрыли единственную улицу, по которой они могли улизнуть.

– Пойдем прямо, – прерывая разгоревшийся было спор, как лучше отступать, четко произнесла подошедшая Барс.

– Не пробьемся, – мрачно буркнул Маак, смерив ее недовольным взглядом.

– Не пробьемся, – охотно согласилась она, откупоривая какую-то бутылочку. – Всем по глотку.

Ничего больше не объясняя, страж передала бутылочку Рамине. Помрачнев, Воля все же отпила и передала бутылочку дальше. Причин не верить Анне у нее не было, пусть пока ее действия и казались безумием.

Впрочем, если кто-то из кшерхов и надеялся, что рыжая что-то объяснит позже – зря. Больше Барс не произнесла ни слова и не помогла ничем. Лишь со стороны наблюдала, как через ограду сначала переносят Ошера, а после и Тарда.

– Это безумие, – мрачно заключил Грегуар, поднимая носилки с раненным принцем.

– У нас нет другого выбора, – спокойно заметила Хиталь, вместе с Лейви, поддерживая носилки с другой стороны.

– У нас нет мозгов, – мрачно бросил Маак, что нес с Шарриашем Тарда.

– Тихо! – прерывая их, резко бросила Рамина, шедшая последней.

Через треск горящих домов, уже можно было различить приближающиеся голоса кошар. Не особенно дружелюбные голоса.

Разговоры между кшерхами затихли. С каждым шагом возрастало напряжение. Идти навстречу верной гибели без какого-либо плана с надеждой только на босоногую оборванку было… Странно.

Спокойной оставалась только Рамина. Нельзя назвать другом человека, в котором сомневаешься. Это может быть знакомый, временный спутник, но не друг. Особенно для кшерхов, что духовное родство ценили так же высоко, как и кровное.

– Ай паскудство… – на выдохе пробормотал Грегуар, невольно напрягшись.

Объятые пламенем дома остались позади, впереди же протянулась багровая дорога, над которой все еще вилось облако пыли. И из этого облака уже показались первые кошары. Воины, которых сперва можно было принять за сказочных чудовищ из-за шкур, в которые они были обряжены.

– Тихо! – замедляя шаг, подала голос уже Анна.

В конце концов вовсе остановившись, Барс размяла в руках пучок сухой травы, что перематывала нитью по дороге. Не обращая внимания на воинственный крик кошар, она сосредоточилась на пучке, сжав его в ладонях и что-то быстро зашептала, не двигаясь с места, пока трава не задымилась.

Едва заметно усмехнувшись, женщина вскинула голову, пронзительно свистнув. В то же мгновение в спины кшерхов ударил резкий порыв ветра, принося пыль и едкий запах гари.

Но не только беглецы пострадали. Первые из кошар споткнулись, замедляя шаг, некоторые согнулись пополам в приступе кашля, но те, кто был покрепче только оттолкнул их с дороги.

Им гарь была нипочем. Вот только и они теперь были кшерхам нипочем.

Не прекращая улыбаться, Анна вдруг вскинула дымящийся пучок над головой.

– Именем Коша, дайте дорогу его посланникам!

Едва отдышавшись после дыма, Маак снова поперхнулся, обернувшись к Рамине.

– Она сумасшедшая…

– Не она, – пораженно поправил его Шарриаш.

Замершие было кошары, медленно расступились. Даже те, кто не смог подняться после приступа кашля, отползли с дороги.

Медленно осмотревшись, не опуская руки, Анна ухмыльнулась.

– Посланники, вперед, – не оборачиваясь, скомандовала она, первой шагая к кошарам.

Замершие, странно сгорбленные, точно звери, кошары провожали кшерхов взглядами. Кто-то даже благоговейно опустился на колени, простирая к ним руки и от этого зрелища по коже пробирал мороз. От вида одурманенных людей, покрытых багровой пылью и сверкания стальных когтей, закрепленных на этих просящих руках.

Глава 13. Искажение реальности принца-изгнанника

Большая ярмарка, что длилась почти половину дня, завершилась. С площади исчезли торговцы, больше не было слышно шума толпы и криков зазывал. Все то, что так долго раздражало Матаана наконец-то исчезло, на площадь вернулся порядок. Казалось бы, это должно было обрадовать, но верховный жнец с удивлением ощутил досаду.

Этот шум и суета внизу хоть немного да отвлекали. Простаивая от первого колокола до последнего у окна, жнец убивал время тем, что рассматривал людей внизу. Рассеянно скользил взглядом по серым одеждам простонародья, едва цеплял бардовые одежды ремесленников и провожал взглядом аристократов.

Среди последних у него было немало знакомых и союзников. Впрочем, ключевым оставалось слово «было». После того как жнец, пусть и неофициально, но стал заключенным в замке, от него отвернулись все. За то время, что он провел в этой комнате, единственной вестью, которую он получил, оставалось письмо от Нагса. Впрочем, после этой короткой, обнадеживающей весточки последовала тишина.

Долгая, изнуряющая и безнадежная тишина.

И вот эта тишина, с окончанием ярмарки, стала почти полной, что еще больше угнетало деятельную натуру жнеца. Не в силах больше сдерживаться, он поднялся с места и несколько раз прошелся по комнате.

Достаточно просторной гостевой комнате, каких в замке было сотни. Не самая ужасная, но все же темница.

Еще несколько раз пройдясь по комнате, жнец вдруг замер, обернувшись к двери. Острый слух Матаана уловил звук решительных шагов, что приближались к его комнате. Это мог быть случайный прохожий, но что-то в этой походке показалось жнецу смутно знакомым.

И Матаан не ошибся.

В дверь не стучали, она просто распахнулась перед неожиданным гостем.

- Ваше величество, - приподняв бровь, он медленно склонил голову, привычно сложив руки за спиной.

Спокойный и невозмутимый внешне, жнец невольно напрягся. Что привело сюда короля? Неужели его план и правда раскрыли?

Впрочем, даже обороты выдержки не помогли Матаану скрыть свое волнение от взгляда Аскара. Едва заметно усмехнувшись, король неспешно вошел в комнату и просто опустился в кресло, жестом указав жнецу на второе.

Не сводя взгляда с Владыки, Матаан медленно опустился в кресло.

– Надеюсь вас все устраивает? Я распорядился устранить проблему с вашим домом, Ваше святейшество. Как только Обитель будет приведена в порядок – вы сможете покинуть замок. До тех же пор, я не могу позволить вам испытывать неудобство, – неспешно произнес король, не сводя взгляда со жнеца.

При этом взгляд Аскара был откровенно насмешлив. И от этого взгляда Матаан напрягся еще больше. Это было не подозрение, не результат их старой вражды. Король знал, что он причастен к его отравлению.

– Благодарю Зажигающего за его милость, – предельно любезно улыбнувшись, ответил жнец.

Приподняв бровь, Аскар как-то странно улыбнулся в ответ, склонив голову, не сводя с него взгляда.

– Благодарите… – негромко протянул он и неспешно поднялся с места. – Как вы считаете, Зажигающий благоволит отравителям, или тем, кто мстит за отравление?

От этого вопроса, всегда сдержанный жнец едва не дернулся, но заставил себя снова улыбнуться и тоже подняться с места.

– Убийца – может быть исполнителем воли божьей и народной, а мститель, зачастую, ведом лишь своей волей.

С каждым словом улыбка Аскара становилась все шире, пока он вовсе не рассмеялся, покачав головой.

– Вы были бы хорошим политиком, Матаан. Божья воля – редкостная и очень пластичная дрянь, которой можно прикрыть любое дерьмо, тогда как воля мстителя – отражение закона. Руководствуясь волей божьей, не стоит забывать о законе. Ваш бог накажет вас после смерти, а закон… Закон сделает вашу жизнь или очень короткой, или очень тяжелой, – отсмеявшись, заметил он и развернулся к выходу.

– И в жизни, и после смерти, величайшей кары достойны те, кто искажает истину, как говорил великий Вамарик, – проводив взглядом своего короля, спокойно произнес Матаан.

Это открытое пренебрежение, это издевательство вызывало в жнеце глухую ненависть и жгучую ярость. Только выдержка позволила ему даже не поменяться в лице, но не сдержать последних слов.

Верховным владыкой мира был Зажигающий, а не этот самонадеянный, а что главное – смертный, человек.

– А вы правы, – неожиданно согласился Аскар, уже у двери оглянувшись. – Предательство хозяина – ни что иное, как искажение истины, искажение своих обязательств. И за это я наказываю при жизни, а ваш Зажигающий расстарается после смерти. И моего наказания не избежит никто. Ни отравитель, ни шпион, ни пособник заключенных. Пусть даже все это, по какой-то роковой случайности, соберется в невинной, на вид девке-служке.

Одарив, мгновенно застывшего Матаана, холодной улыбкой, король скрылся за дверью.

Несколько мгновений жнец не двигался, прожигая взглядом закрывшуюся дверь. Сколько бы он сейчас отдал за две вещи: нож и спину короля на месте этой проклятой двери. Но мимолетная вспышка ярости схлынула так же быстро, как и накатила, оставив по себе только горькое послевкусие досады.

Давно он уже не получал столько щелчков за раз, точно сопливый мальчонка. Стоило признать – проклятый богохульник был и оставался серьезным противником.

– А я проигравшим, – с досадой, тихо проговорил Матаан, прислушиваясь к звучанию этих слов.

Оно его совершенно не порадовало, вынудило скривиться от досады и резко развернуться к осточертевшему окну. Нужно было тщательно все обдумать. В мире не существует безвыходных ситуаций, есть только недостаточно внимательный поиск вариантов.

Аромат свежего травяного отвара заполнил небольшую комнату с белеными стенами и простой мебелью. Свет, заливая ее через распахнутое окно, скользил по темному дереву пола, выхватывал ножку кровати и, разбиваясь о край кресла, обрушивался на стену. Впрочем, сейчас на пути этого потока появилось еще несколько преград.

В кресле, задумчиво помешивая в чашке отвар, обосновалась Воля, а на подоконнике, сложив ноги на, стоящий рядом столик, Барс.

– Как я уже говорила, была у Кирона, – отставив свою чашку, прервала молчание Анна. – Его люди заметили несколько кошар в городе. Вам и правда стоит поскорее убраться.

Вздохнув, Рамина только взглянула на нее.

– Я прекрасно это знаю. К ночи нас здесь не будет.

Побег из селения кошар пока что оставался самым безумным из всех, которые ей приходилось проводить. Хотя и оказался эффективным. Кошары не преследовали их и добраться до Лорея с лошадьми удалось без проблем.

Проблемы начались немного позже. Ехать к Тарису сразу было опасно, поэтому Ройше снова пришлось принимать кшерхов. Благо, в этот раз обошлось без разрушений.

Приподняв бровь, Анна взглянула на старую подругу, только хмыкнув и отпив горячего отвара.

– И да, дочку особенно не ругай. Да – сглупила, но, во-первых, она ваша дочь, во-вторых, это принесло определенную пользу, – все же подала она голос.

– Пользу? Анна, я не буду ее ругать просто оттого, что она уже сама себя наказала. Но пользы в этой выходке я не вижу, – поморщившись, Рамина и вовсе поднялась с места.

Впрочем, Барс только на отвела взгляд за окно, к Лэри и Нэри, что помогали Тарису управляться с лошадьми.

– Роща, у которой их схватили… Я недавно была там. Эти деревья не просто так видоизменились. Рамина, это червоточина.

Нахмурившись, Воля вскинула голову, тотчас встретившись взглядом с Анной. На миг в комнате повисла холодна, напряженная тишина.

– Разве о всех червоточинах не должны знать в вашем центре?

Поморщившись, Барс резко развернулась, убрав ноги со стола.

– Должны. О всех червоточинах, через которые пакость, заключенная на изнанке миров, может попасть в мир, мы должны быть осведомлены. Обо всех, даже в такой спокойной системе миров, как ваша. Я не хотела бы быть паникером, но мне кажется в нашем центре есть крыса, – уже совсем мрачно произнесла Барс с силой сжав ладони, прежде чем глубоко вздохнуть и вскинуть голову. – Поэтому выходка твоей дочери почти спасла этот мир. Червоточина еще не вызревшая, ее будет легко закрыть. Но если бы я о ней не узнала…

Красноречиво замолчав, Барс только потянулась к своей чашке.

От осознания того, насколько близка была опасность, Рамина ощутила холодок на сердце. Воля кшерхов – она умела сражаться с любым материальным порождением их миров, но с тем, что могло вырваться из открытой червоточины не смог бы справиться никто в этом мире.

Поежившись, Рамина качнула головой и только подошла к окну, скрестив на груди руки. Некоторое время обе женщины наблюдали за близняшками, которым что-то увлеченно рассказывал высокий худощавый мужчина с выбеленными сединой волосами.

– Когда я в последний раз его видела, сединой Тарис еще не обзавелся, – отвлеченно заметила Анна.

– Жизнь без дороги для кшерха – не жизнь. Всех нас манит путь и, если ты не следуешь за ее зовом – ты медленно погибаешь, – с тихим вздохом, ответила Воля.

Ничего на это не ответив, Барс только развернулась в комнату и поднялась с подоконника.

– Хорошо, мне уже пора. Дочь не ругай, котика не жури, а принца поднатаскайте. Смазливым красавчиком ему уже не бывать, так что сделайте из него великого воителя. Предпосылки-то есть, – хлопнув себя по ногам, скомандовала она и плутовато улыбнулась.

Точно и не говорила только что о смертельной опасности, точно и не ходила всю жизнь по краю лезвия. Впрочем, стражи разумностью никогда не отличались. Кто назовет разумными тех, кто по своей воле посвящают жизнь спасению миров от гибели, кто изо дня в день вынужден рисковать собой и принимать решения цена которым – жизни.

– Хорошо. Только вот Лейви я ничего не скажу. Пусть лучше мучается, чем решит, то теперь можно подвергать опасности себя и друзей. Удачи, Барс.

- И тебе. Пусть звезды ясно освещают твой путь, – напоследок отозвалась Анна, прежде чем выйти из комнаты.

Темнота. Мучительная темнота, которая сменила мучительной яркое и жгучее пламя, прерывалась редкой бредовой явью. От приятного и странного чувства невесомости Тард возвращался к мучительному чувству боли и растворялся в блаженной пустоте.

В этой пустоте не осталось ничего: ни жара, ни боли, ни странных сновидений. Ничего – он сам растворялся в ней, превращаясь в ничто. Ни желаний, ни стремления. Только безграничный блаженный покой. Время в этой пустоте терялось, перетекало из секунды в века ртутной каплей и поймать его не было ни сил, ни желания.

В пустоте не было света, а единственным звуком оставался тихий размеренный гул. Теряясь и теряя себя в этом небытии, Тард уже был готов раствориться в нем, пока какая-то далекая мысль не вынудила остатки его сущности напрячься.

Ошер. Лейви.

Шорох звуков - пересыпающихся сухим горохом казался знакомым, вызывал какую-то смутную, постепенно возрастающую тревогу. Сущность, затянутая, усыпленная пустотой, заворочалась.

Ошер! Лейви!

Отмычки и громкий девичий крик.

Воспоминания, яркой вспышкой взорвали серую пустоту, заполнили сознание потоком бредовых и страшных видений. Ощущая, что начинает тонуть в этом водовороте, Тард отчаянно пытался зацепиться за что-то, ухватить край проклятой реальности и… Ухватил.

Вначале это был только далекий отголосок звука, легкого касания, но постепенно эти чувства крепли. Звук медленно крепчал, уже скоро став громче безумного шума видения, а ласка прикосновения отчетливее туманных ударов. И за этим прикосновением, за этим звуком парень потянулся из последних сил, заставляя себя вслушиваться в слова, что доносились из реальности:

Хей, пламя вечернее,

Душа дымная да к небесам.

Хей, искры яркие,

Друг мой – путник скорее к нам.

Хей, беда – стороною,

Другу дорогу не заступи.

Хей, брат, со мною

Да к танцу нашему поспеши!

Хей, пляска вечерняя,

Прочь от несчастия да беды.

Хей, звезда ясная,

Да веди же меня, веди…

Нежный, тихий голос протянулся нитью, по которой Тард медленно, но уверенно карабкался к свету, что заполнял сознание, становясь почти невыносимым. Последний рывок, самый тяжелый и отчаянный, но он того стоил.

– Очнулся! Ты нас всех немало напугал, Тард И`Ар!

Голос Хиталь, звенящий серебряным колокольчиком вынудил Тарда попытаться не только открыть глаза, но и сесть, но в следующее мгновение он едва слышно рыкнул. Он ведь так и не обратился.

– Даже не думай, – точно угадывая его мысли, Хиталь нахмурила светлые брови и опустила ладонь на холку зверя. – Восстанови сначала силы, Анна строго запрещала тебе обращаться до того. Лежи пока, отдыхай!

Шумно вздохнув, кот пошевелил усами и все же смирился. Пожалуй, вот так, слыша этот голос, ощущая ее прикосновения к своей шерсти он согласен был еще немного полежать. Вот только…

– Ошер и Лейви в порядке. Скоро должны заглянуть, – ощутив, как зверь вдруг напрягся под ее рукой, снова угадала его мысли Хиталь и солнечно улыбнулась.

Снова вздохнув, Тард подумал было попытаться встать, ведь он должен быть рядом с принцем, но все же он был раненным. А поскольку он был раненным, значит имел право на небольшую слабость, имел право провести это, украденное у судьбы время, здесь, рядом с этим прекрасным созданием, что связало его с действительностью.

Малая гостиная старинного особняка рода Нагсов тонула в сумеречной мгле. Тяжелые портьеры, задернутые больше чем на половину, перекрывали доступ свету, точно хозяин этой мрачной комнаты хотел скрыться от его лучей.

Отчасти так и было. Бэйзи не хотел, чтобы в комнату мог проникнуть случайный взгляд со стороны. Вовсе не обязательно было всему Корвидиуму знать, что знатный аристократ принимает у себя ближников опального Верховного жнеца.

Горбуна, быть может, удалось бы не пустить в дом, но в этот раз с ним явился второй жнец. Одного вида этого исполина дворецкому хватило, чтобы забыть обо всех указах лорда и пропустить странную парочку.

Постучав пальцами по подлокотнику кресла, Бэйзи покосился на чернобородого мужчину, что неподвижной горой замер у окна. С момента их визита в комнате прозвучало не больше нескольких десятков слов. Впрочем, о чем было говорить фанатикам и аристократу, связанных одним делом? Делом, ход которого был прекрасно известен всем им.

Тишина густела, опутывала липкой паутиной, забиралась в уши, заставляя на какое-то мгновение поверить, что она царит не только в комнате, но и во всем мире. С каждым мгновением терпеть это напряженное молчание даже искушенному Нагсу становилось сложно. Особенно под пристальным взглядом горбуна.

Пронизывающим, острым взглядом, что, казалось, пил из него жизнь. От этого странного сравнения еще больше захотелось как можно быстрее встать, бежать прочь из комнаты, но Нагс сдерживался и не зря. Тишину вдруг вспорол звук хлопнувшей двери и грохот быстрых шагов по лестнице, коридору и, наконец, скрип двери гостиной.

– Проклятье, почему так темно! – раздраженно и тихо выругался Солэй, привычно сбрасывая на столик у двери плащ.

– Так нужно, – настойчиво и коротко бросил Нагс, невольно выпрямившись в кресле.

Машинально обернувшись на звук голоса, едва различая очертания старого друга, Солэй только резко мотнул головой, угадывая его вопрос.

– Девка мертва, еще пара новых служек, в том числе наш, исчезли. Пробраться к нему не выйдет никак.

Раздраженно мотнув светловолосой головой, Снейк сделал несколько шагов вперед и в сторону, к дивану.

– А что с мастером? Что ты узнал о нем? – впервые с того момента, как занял кресло, пошевелился горбун, повернувшись к блондину.

Резко повернувшись на звук незнакомого голоса, Солей едва сдержал брезгливую гримасу. Как истинного аристократа, его не могло не задеть такое обращение от какого-то безродного. Удержаться удалось с трудом, но дружелюбным ответ все равно не получился.

– Жив. Заболел чем-то, лекаря к себе звал. Теперь раз в день лекарства получает.

– Какие? – не обратив внимания на тон аристократа, снова уточнил горбун.

– Мне какая разница, – уже откровенно раздраженно бросил Солэй.

– Стоило бы выяснить… – совершенно неожиданно заметил Бэйзи. – Матаан не болезненный мальчик и не глупец. Я вполне допускаю, что он уже начал свою игру, – заметив удивленный и уязвленный взгляд друга, добавил он.

– Стоило, – коротко подтвердил горбун и резко поднялся с места, направившись к выходу.

Бородатая гора, что до этого не произнесла и слова, медленно развернулась к комнате и, сделав несколько шагов за горбуном, вдруг замерла у дивана. Тяжелый взгляд опустился к, мигом напрягшемуся, Солею.

– Может шею ему свернуть? – вдруг задумчиво пробасил он.

На миг опешив, Снейк просто замер, изумленно глядя на жнеца. Поверить в то, что эта безродная шваль смеет ему угрожать в доме высокого рода удалось не сразу.

Между тем «безродную шваль», ее статус явно не смущал. Угрожающе сжав кулаки, бородач даже подался вперед.

Пришедший в себя первым, Нагс вскочил с места, но сказать ничего не успел.

– Оставь. Нужно подготовить все. Милорды, вы нам тоже будете нужны, – остановившись у двери, вдруг заметил горбун.

Заметил спокойно и мимолетно, но здоровяк послушался. В последний раз смерив, побагровевшего от вспыхнувшего в нем гнева, Солея, он медленно отступил, уже скоро скрывшись за дверью.

Некоторое мгновение аристократы не двигались. Первым молчание нарушил Бэйзи. Глубоко вдохнув и отерев лоб платочком, мужчина подошел к окну, первым делом отдернув портьеру.

– Когда же ты запомнишь, насколько важна сдержанность, – глухо произнес он, не оборачиваясь к старому другу.

И пусть гордость аристократа в ответ на это могла бы сказать многое – почтение к другу заставило Солея лишь виновато опустить голову. Еще никогда Бэйзи не упрекал его по пустякам и едва ли сегодня решил изменить себе в этом.

Миры каждого оборота отличаются. В мелочах или глобально, но не заметить это отличие Ошер не мог. Пусть и пришлось замечать всего одним глазом из-под повязки, что все еще покрывала лицо.

Только недавно придя в себя после спуска, парень не сразу смог понять, что происходит. Мир был слишком мрачен для дня, но и слишком хорошо освещенный для ночи. Порядком озадаченный этим принц на время даже забыл о своей боли и первым делом взглянув вверх.

– Ночь… – чуть озадаченно пробормотал он, заметив вспышки защиты мира.

Но этих вспышек было слишком мало для такой освещенности.

– С каждым миром ночи будут светлее, – раздавшийся совсем рядом мужской голос едва не вынудил принца вздрогнуть от неожиданности.

Нет, ему точно никогда не привыкнуть к тому, насколько тихо передвигаются кшерхи.

– Разве не должно быть наоборот? И холоднее здесь разве тоже не должно быть? – с любопытством уточнил принц, все же осмотревшись.

Совсем рядом обнаружились Лейви с Тардом. Последний терпеливо сцепил зубы, задрав рубашку, пока подруга, как могла быстро и осторожно обрабатывала его раны под руководством Хиталь и с молчаливого попустительства Рамины.

Впрочем, последней, равно как и Грегуара с Тукаром и Мааком Ошер не заметил.

– Со светом – нет, – неспешно ответил Кельв, изящно оперевшись на кеташи, точно это была трость. – А вот с «холоднее» – да. Исключение составляет только этот мир. Видишь ли, юный принц, связано это с минералом – фаир его называют. Его особенность состоит в том, что разные виды фаира могут быть просто теплыми, а могут горячими, как угли костра. Жилы этого минерала, пронизывают почву и породы под нашими ногами. А уж сколько его в воздухе, воде и даже растениях…

Красноречиво разведя руками, Кельв улыбнулся.

– Но в нашем мире такого минерала нет. Это «накопленное» нам навредить не может? – наконец отделавшись от издевательств юной целительницы, чуть сипло уточнил Тард.

Как бы там ни было, он оставался ответственным за принца и обязан был знать, откуда стоит ждать удара.

– Всюду же вам опасность, молодым, мерещится… – пыхтя трубкой, ворчливо протянул Старик. – Никакой опасности. Больше того – всю жизнь потом сможешь на холоде спать без штанов.

Хмыкнув, мужчина выпустил колечко дыма и, чуть прищурившись, поднялся с места, ловко подбросив трубку вверх. Тард с Ошером и Лейви так на мгновение и замерли, ожидая, когда трубка упадет на землю, но та точно растворилась в воздухе. Очередной фокус Старика не прошел зря.

– Минерал не выводится из организма, так что Старик прав, – едва заметно улыбнувшись заметил Кельв. – Впрочем… Спать где-либо на улице без брюк я бы вам все равно настоятельно не рекомендовал, юные господа.

– Как бы мы бы жили без таких рекомендаций, – поморщившись, пробормотал Ошер.

– Не так счастливо, как без лечения, – заметил Тард.

– Кстати, Ошер, тебе ведь тоже нужно обработать раны! Лейви, – спохватилась Хиталь.

Тактично кашлянув, скрывая смешок, Тард потер подбородок. Наверное, было несправедливо, радоваться, что страдает он не в одиночку, но все же это немного грело душу.

Наблюдая со стороны за принцем, что без всякого удовольствия был вынужден подчиниться этому произволу, Тард все же не смог сдержать улыбки. Вначале предложение дружбы, после отмычки, теперь вот остроты. Это был уже совсем не тот принц, которого он знал в Корвидиуме.

Впрочем, а был ли он сам прежним?

Ответить на этот вопрос Тард не успел, отвлекшись на звук лошадиного ржания, что раздался из-за густых зарослей кустарника. Еще через несколько мгновений на тракте, в стороне от которого остановились кшерхи, показались и сами лошадки, что уныло тянули телегу.

– Ай, хорошие, соскучились? – жизнерадостно воскликнул, правящий лошадками, Грегуар.

– Смертельно, – мрачно бросил Шарриаш, окинув взглядом повозку.

Та явно знавала лучшие времена, но выглядела еще достаточно крепкой. Уже хотя бы оттого, что выдержала и Грегуара и троицу его спутников.

– Шарриаш! – укоризненно воскликнула Хиталь, отвлекаясь от Лейви. – Сейчас такие шутки не уместны и… Нет, не эту! – воскликнула она, останавливая свою ученицу, что собралась было наносить мазь на лицо несчастного принца.

– Это что-то опасное? – опасливо уточнила Лейви, покосившись на золотистую смесь.

– Нет, но она не для людей, – улыбнулась Хиталь, подав девушке другую мазь.

– А если бы ее использовал человек? – осторожно уточнил Ошер, поморщившись.

Вся левая половина еще немного ныла, но уже не так сильно. Куда больше досаждал зуд и невозможность увидеть того, что теперь скрывали бинты.

Приподняв бровь, Хиталь как-то неопределенно повела плечом, ничего не ответив. Впрочем, парню хватило и этого, чтобы нахмуриться.

– Мне все чаще кажется, что Лейвину приставили к нам практиковаться в качестве наказания. Нашего, – мрачно заметил он.

– Именно так, – раздался голос Рамины.

Бесшумно приблизившись, Воля некоторое время наблюдала за дочерью и принцем со стороны, прежде чем подать голос.

Дернувшись от неожиданности, Лейви щедро мазнула нос друга мазью.

– Ой… – смутившись, девушка поспешила стереть лишнюю мазь, уже осторожнее обработав раны.

Достаточно поджившие, они уже не грозили открыться, но все же выглядели не лучшим образом. Три глубоких пореза пересекали бровь, глаз и щеку парня, обрываясь у подбородка.

– Зато теперь, попав в неприятности, вы постараетесь на получить новых ран, – усмехнулась Рамина и сбросила капюшон плаща.

– Мама…

Очередная порция мази едва не попала в глаз Ошера. Впрочем, Лейви этого и не заметила, пораженно глядя на мать. За то время, что ее не было, Воля успела не только сменить пестрый наряд кшерхов на неприметные мужские штаны и рубашку из серого полотна, но и срезать густые темные волосы.

– Лейви! – не выдержав, возмутился Ошер просто отобрав у той баночку.

Мазь оказалась достаточно жгучей, так что перевоплощения Воли парень не оценил.

Зато оценил Шарриаш, мгновенно поднявшийся с места. Напряженно замерев на миг, он быстро подошел, не заметив даже как задел плечом Старика.

– Зачем это?

Приподняв бровь, Воля взглянула на него и только вздохнула.

– Подойдите все, кричать я не буду, – достаточно громко произнесла она, снова опустив взгляд к Ошеру и Лейви.

Последняя, спохватившись, отвоевала баночку и, оставив ее в покое, взялась накладывать повязку. Настолько основательно и крепко накладывать, что несчастному принцу невольно посочувствовала даже Рамина.

– Что-то случилось? – осторожно уточнил Ройни, подзатыльниками загоняя Кри и Хора вперед себя.

– Можно и так сказать… – протянула Воля, обведя взглядом кшерхов. Особенно долго задержала взгляд на младшем поколении и Тарде с Ошером.

– Вы прекрасно знаете, что не во всех мирах нас терпят и редко в каких любят. Но только в этом мире нам не стоило бы появляться вовсе.

Невольно нахмурившись, Тард опустил взгляд. Ему никто не сказал ни слова о происшествии с кошарами, но он сам все еще ощущал себя виноватым. Именно из-за того, что произошло они был вынуждены были так быстро покинуть ферму Тариса и его мир. И, получается, что именно из-за него они теперь попали в опасность.

– И все вы знаете, что у каждого из кшерхов есть свой родной мир. Мир, где они родились, – продолжила Рамина, остановив взгляд на Шарриаше.

С каждым новым словом он все больше мрачнел. Замерший чуть в стороне, Шарриаш скрестил на груди руки.

– И этот мир родной для меня, – не отводя взгляда от Воли, вдруг подал он голос. – Мой отец кшерх, мать – нагайна, что должна была стать нагайше. Королевой нагов. Но один из претендентов на ее руку поднял смуту, моего отца убили, мать пленили. С того времени кшерхи, что унесли с собой наагаи – законного принца, здесь вне закона.

Перехватив руки Лейви, что под рассказ едва не удушила его в процессе перевязки, Ошер невольно поднял взгляд к Шарриашу. Принц, такой же, как и он заложник власти, изгнанный из родного мира…

Между тем Рамина только медленно кивнула, подтверждая его слова. Меньше всего она хотела снова оказаться здесь, в мире, где они потеряли стольких друзей, мире, где Тарис потерял ногу, но судьба выбора им не предоставила.

Глубоко вдохнув, Воля резко хлопнула в ладони, снова привлекая внимание к себе.

– Раз уж так вышло, отныне забудьте, кто мы. Мы не кшерхи. Мы селяне из Римбо, жили на окраине, во время пожара, что прокатился по городку, потеряли все и теперь бредем к Шеисе к родне. Все мы родственники, Хиталь, Лэри, Нэри и Лейви – в платья немедленно. Кеташи и наши плащи сложите в повозке. Если кого-то встречаем – молчать. Говорить буду я или Грегуар. Нэри, – окликнув девушку, безошибочно определив, кто именно из близняшек недовольно закатил глаза, Рамина смерила ее красноречивым взглядом. – Мы – селяне. Не огрызаемся, не выворачиваем руки и… По возможности не воруем.

На последних словах взгляд женщины переметнулся уже к Грегуару, что мгновенно просиял бессовестной улыбкой.

– Хиталь – жена Грегуара, Лери – Ройни, Нэри судьба накажет Лорея, с Лейви не повезет Мааку. Старик, ты у нас отец семейства, сделай что-то с собой, – выразительно указав на слишком уж молодое лицо, что совсем не сочеталось с седыми волосами, распорядилась Воля.

– Да с таким семейством меня в гробу должны вести, – хмыкнул фокусник.

– Хиталь, Кельва, Ошера, и Лорея перебинтуй. Они жертвы пожара, – дождавшись кивка девушки, Воля развернулась к Шарриашу. – Его тоже перебинтуй… И повязка нужна, будешь опускать на глаза, в случае чего, будешь слепым.

Хмыкнув, он криво усмехнулся, блеснув желтыми, чужими для людей, глазами.

– И немым?

– И глухим, – охотно добавила Воля и снова резко хлопнула в ладони, прерывая разговоры. – Переодеваться и бинтоваться… Тукар, дай мне пару мечей.

Во всем произошедшем Ошера больше всего заинтересовала история Шарриаша. Он читал много легенд о нагах, но осознавать, что вот он – живой представитель этой расы, было и странно и немного жутко.

Читал принц много и не все из прочитанного он хотел бы видеть в своем мире. И все же история принца нагов заинтересовала его больше другого. И уж точно больше вопроса о том, зачем же Воле немедленно потребовалась пара мечей.

Впрочем, узнать побольше о нагах ему не удалось, зато ответ на последний вопрос он узнал почти сразу же, как только Хиталь закончила его перевязку.

– Ошер.

Встрепенувшись, парень обернулся к Рамине, машинально поднявшись с места.

– Твой бросок копья очень заинтересовал Анну, она советовала побольше уделить внимания твоему обучению. И я с ней согласна. Владеешь? – кивнув на меч в простых ножнах, коротко уточнила она.

Невольно нахмурившись, принц чуть неуверенно коснулся собственного меча. Не для красоты ведь он его носил.

– Владею, – впрочем прозвучал ответ не слишком уверенно.

И пусть упражняться ему приходилось понесколько раз в неделю, что-то подсказало, что занятие в оружейном зале – одно, а бой – совершенно другое.

– Меч положи к нашим кеташи. Слишком примечательная сталь. Возьми этот, – передав ему оружие, женщина хлопнула его по плечу и пристально заглянула в глаза. – И возвращайся сюда. Ты уже достаточно поправился, начнем занятие. Хор, Кри, Лейви, вас тоже касается. Маак, Грегуар, Ройни, помогите. Грегуар, Кельв – в дозор.

Разжав ладонь, отпуская плечо парня, громко скомандовала Воля.

– А почему не я к тренировке? – возмутилась Нэри, без всякой радости одергивая темную ткань платья.

– Потому что ты моя жена, а жена должна выглядеть опрятно, – послав мрачной девушке воздушный поцелуй, весело заметил Лорей.

– Лейви тоже «жена», – фыркнула девушка, только ткнув поэта локтем в бок.

– А Мааку всегда не везет, вот и с женой не повезло, – доверительно сообщил он, предусмотрительно перехватив локоток «женушки».

– Я могу поделиться своим «везением», – мрачно заметил Маак, затягивающий пояс.

Впрочем, Лорей тотчас просиял улыбкой, вскинув руки в защитном жесте. Пользоваться невиданной щедростью спутника он не рисковал.

Только покачав головой, наблюдая за происходящим со стороны, Рамина терпеливо ждала. Благо, Ошер не собирался затягивать и испытывать терпение Воли и уже скоро вернулся, на ходу наполовину вытащив клинок.

– За что люблю этот мир – здесь нет плохой стали. Те клинки, что в других мирах стоили бы хорошую цену, здесь отпустят за копейки, – заметив озадаченный взгляд принца, заметила Рамина.

На том с разговорами было покончено.

Вопреки опасениям Тарда, что поднялся с места, несколько хмуро глядя на принца, совсем безнадежным тот не оказался. Даже напротив. Первую атаку принц отразил без труда. Да, ему не хватало быстроты и гибкости, но с мечом он явно был знаком.

«Недооценил…» – едва заметно усмехнувшись, подумал Тард.

Впрочем, Воля не остановилась на простейших тренировочных ударах. Пока слева от нее то и дело, особенно не церемонясь, отправляли на землю то Кри, то Лейви, Рамина не спешила.

Атаки становились быстрее медленно, пока в какое-то мгновение из четко выстроенной схемы не превратились в совершенно неожиданные выпады. Не прошло и пары мгновений, как меч Ошер, сверкнув в свете костра, отлетел в сторону.

– Подними, – коротко скомандовала Рамина, едва заметно улыбнувшись.

Шумно вздохнув, Ошер мгновенно развернулся, бросившись к мечу, украдкой осмотревшись. Не смотрел ли кто? Даже проведя столько времени с кшерхами, он так и не мог привыкнуть, что злой насмешки от них ждать не стоит. Но если неудачу принца и заметили, то не придали ей большого внимания. Куда больше доставалось Хору, что в третий раз был вынужден нырять в заросли крапивы за своим мечом. Заросли были достаточно густыми и высокими, пятном разросшимися у придорожного кустарника и искать приходилось долго.

– Мы же четверть оборота назад как это проходили! Эх бестолочь, только бы носиться, нет бы потренироваться… – явно вживаясь в роль ворчливого деда, протянул Старик, снова пыхтя трубкой у костра.

Проводив взглядом принца, Рамина вздохнула. Все было именно так, как она и думала. Мальчик знал меч, но не чувствовал его. В тренировке еще может продержаться, при понимании, что никто не причинит ему серьезного вреда, а вот в бою…

С последним нужно было что-то делать. Пусть даже придется к имеющимся шрамам наследника престола Корвидиума прибавить еще несколько. И что-то подсказывало Воле, что делать нужно как можно скорее. Еще в этом мире принц должен понять, что его жизнь – острие клинка и умение направлять это острие. Без этого выжить ему будет сложно.

Впрочем, он был сыном Аскара Терезаа, а значит оценивать его как обычного человека не стоило. За спиной этого паренька Воля видела того, кем он мог, кем обязан был стать. Видела и невольно улыбалась, вновь поднимая клинок, чтобы атаковать нынешнего принца.

Быстрым и хлестким ударом, оставляя кровавый росчерк первого урока на его руке.

Я очень надеюсь, что теперь удастся снова вернуться в нормальный режим выкладки и прошу простить за такой перерыв. Да здравствуют правки треклятой магистерской, молюсь и верю, что третью правку примут и от меня отстанут.

Глава 14. Беглецы

Скрип двери. Мерзкий и раздражающий звук, который сопровождал каждый визит слуги с подносом или лекарством для жнеца. И если узнать, раздражает ли он обитателя этих покоев не смог бы никто, узнать, как он действует на стражей можно было по тому, как выразительно те морщились.

С ночи они вынуждены были посменно дежурить у двери жнеца, не смея никуда отлучиться из этого караула.

Проводив взглядом мальца с подносом, что скрылся в комнате, один из стражников задумчиво закусил край уса.

– Сейчас опять звать будет… – протянул он, покосившись на дверь.

– Будто и правда будет кто здесь, в королевском-то доме, травить его, – пробормотал второй стражник.

С того времени, как плененный жрец начал страдать бессонницей, для лечения которой лекарь прописал ему снадобье, у него проявилась и паранойя. Каждый раз, когда ему приносили еду, жнец требовал, чтобы ее при нем пробовали. Вначале только служку, что приносил, после это требование перешло на одного из стражников и, в конце концов, не успокаивался, пока еду не отведают оба стражника.

Эта странная блажь добавила еще один мазок к, и без того не особенно уважаемому, портрету жнеца. Болезненный и бесполезный пленник – истерик. Вот так простая молва медленно, но уверенно подтачивала постамент, на котором столько оборотов прочно стоял Верховный жнец Зажигающего.

Не стал исключением и этот раз. Едва выйдя мальчишка, запинаясь, сообщил, что жнец зовет их.

Обменявшись насмешливыми взглядами, стражники не заставили себя ждать. Снова скрипнувшая дверь пропустила их в комнату, где у столика стоял Матаан.

Сложив руки перед собой, жнец одарил вошедших непроницаемым взглядом.

– Я не прикоснусь к этому, пока не буду убежден, что здесь нет яда, – ровным, ничего не выражающим тоном, произнес он.

Так же как говорил до этого, всякий раз, когда служка покидал его покои, оставив поднос.

– Как прикажете, – пригладив усы, отозвался стражник.

Перехватить свежего жаркого и выпить вина за счет этого чудака было делом уже привычным и достаточно приятным.

– Все? – коротко осведомился второй стражник, когда с проверкой было закончено.

Жнец ответил не сразу. Смерив говорившего долгим взглядом, он неспешно кивнул.

– Все.

И что-то в этом взгляде стражнику не понравилось. На миг замерев, он невольно даже дернулся, когда его окликнул товарищ. Мотнув головой, приходя в себя, мужчина бросил последний мрачный взгляд на невозмутимого жнеца и все же вышел вслед за напарником, прикрыв за собой дверь.

– Эх, а перца кажется многовато дали… – привычно поглаживая усы, протянул один из стражников.

– Да… – рассеянно согласился второй, тоже ощущая неприятную горечь послевкусия.

Неприятную и странную.

Грохот первого упавшего в коридоре тела вызвал у Матаана легкую усмешку. Задумчиво повертев в руках стеклянный пузырек, жнец аккуратно поставил его рядом с графином точно в момент, когда раздался грохот второго рухнувшего тела.

Порция снотворного – вот и все, что он получал от лекаря. Что может сделать одна порция снотворного в вине? А если их будет несколько? А если больше нескольких?

Не теряя времени, Матаан первым делом стянул слишком приметную мантию, оставшись в рубашке и брюках. Не медля больше, жнец вышел в коридор, где быстро осмотрелся.

Пусто, но терять время не стоило.

Склонившись к правому стражнику, что успел даже отойти на несколько шагов, Матаан затащил его в комнату, куда после отправил и усатого зубоскала.

– Приятных снов, господа, – пробормотал он, без церемоний стащив с последнего плащ и охотничий нож с мечом.

Набросив на плечи плащ, Матаан снова выглянул в коридор и, снова осмотревшись, закрыл за собой дверь.

И пока столицей продолжали распространяться насмешки над плененным жнецом, он уверенным шагом направлялся к потайному выходу из замка. Никем не замеченная тень среди множества других теней замка Владыки Аскара Терезаа.

Холодная изморось, что порой покрывала ночью его родной мир, не могла так досаждать юному принцу, как удушливая жара, что обрушилась на них в этом мире. Если на открытой местности было просто тепло, здесь, под сенью деревьев леса, царила невероятная духота. Это был не лиственный лес с редким вкраплением хвойника, к которому он привык. Справа и слева от тракта тянулась сплошная стена зелени. Мясистые стебли склонялись к их головам, сочные листья вьющихся трав то и дело лопались, брызгая соком, под ногами.

Впрочем, во всем этом многообразии можно было бы терпеть даже духоту, если бы не мошкара. И если от укусов комаров спасало снадобье из запасов Хиталь, то от мелкой дряни, что то и дело лезла в глаза и рот, спасения не было.

Не удивительно, что на этом отрезке пути затихли все разговоры и даже короткий отдых, на котором никто так и не сомкнул глаз, не заставил их идти медленнее. Шагая рядом с Лейви и Тардом, Ошер уже не спотыкался на каждом шагу и в целом достаточно легко мог вынести длительный переход, но жара и проклятая повязка просто доканывали принца. Поэтому и шел он между Лейви и Тардом, так как порой терял ориентир.

Страдала и Лейви, которая к второму переходу вообще вцепившаяся в руку другу, чтобы принц не потерялся, а она не потеряла ощущение реальности. Страдал и Тард. Эта влажная духота была совсем непривычна для жителя горных долин.

Меньше всех страдал Шарриаш, вернее он не страдал вообще. Шедший последним, как раз за неугомонной троицей, он держался так же легко и уверенно, как и на любой другой дороге. Его не мучила жара, наоборот, полунаг даже порой довольно мружился, точно ему нравилась эта духота.

Но, к счастью для большинства, полоса лесного тракта оказалась не настолько большой и за второй переход ее удалось одолеть. Когда наконец от повозки назад пронеслась весть о том, что до выхода из душной ловушки осталось совсем немного, воспрянули духом все.

Резко качнув головой, Лейви даже повеселела, оглянувшись на Шарриаша.

– А ты все же страшное чудовище, – обвинительно протянула она, скорчив забавную гримасску.

– Уши надеру, – беззлобно предупредил тот, едва заметно усмехнувшись.

Эта девчонка выросла у него на руках и злиться на нее долго было просто невозможно.

– Вы оба чудовища, – мрачно заметил Ошер. – Спорить в этом кошмарном месте, откуда силы только.

Фыркнув, Лейви только тихо рассмеялась.

– Так, не смей брать пример со Старика, нам одного ворчуна достаточно! Хотя в одном ты прав, место и правда ужасное.

– Неплохое, – дипломатично поправил ее Шарриаш. – Для нагов и вовсе прекрасное. Полузмеи почти не чувствуют холода, но тянутся к теплу. Но вы не наги, поэтому шагайте быстрее! – мгновенно исправив оплошность, скомандовал мужчина.

Увлекшаяся перепалкой троица и правда успела на полдесятка шагов отстать от шедших впереди Хора и Кри. Даже Тард, что должен был бы представлять ответственность, к стыду своему, заслушался.

– Чудище, – на всякий случай обиделась Лейви, но шаг ускорила.

Впрочем, обижаться ей пришлось недолго. К моменту их спора Рамина и Грегуар, шедшие первыми, уже вышли из леса и остановились в стороне от дороги, пропуская вперед себя всех.

С легким прищуром осматривая измученных спутников, Рамина оставалась напряжена до последнего момента. И только, когда из леса, с любопытством осматриваясь, вышла уже и Лейви, Воля вздохнула с облегчением.

– Ай, говорил же я, что нормально все будет. Или ты правда думала, что она сможет Шарриаша на приключения сманить? – заметив состояние предводительницы, хмыкнул Грегуар.

Неопределенно хмыкнув, Рамина только повела плечом.

– Да, именно так я и думала. Видишь развалины? – указав вперед, к мрачной громадине, что высилась слева от тракта, уточнила Воля и, дождавшись кивка, продолжила. – Там можно отдохнуть, а я пройдусь немного по окрестностям.

– А если кого-то встретишь? – нахмурившись, уточнил Грегуар, успевший махнуть Старику, что правил повозкой, в сторону развалин.

– Я надеюсь кого-то встретить. Хочу узнать, как обстоят дела в мире, – усмехнувшись, отозвалась Рамина и, сошла с тракта, по широкой дуге приближаясь к развалинам с другой стороны.

Чем именно изначально была эта, потемневшая и выщербленная временем и непогодой груда камней сейчас уже сложно было сказать. Возможно замком вельможи, возможно храмом забытого ныне божества. Как бы там ни было, руины и правда стали хорошим местом для отдыха.

Завалы камней, поросшие травой и невысоким кустарником, с трех сторон окружила широкую площадку, что постепенно сужалась к основному массиву еще уцелевших стен. Идеальное место для остановки и достаточно соблазнительное для исследовательского пыла Лейви. Единственным, что сдерживало последнюю, заставляя осаждать себя, были еще свежие воспоминания о последней вылазке.

Это не могло не порадовать Грегуара, что старался не выпускать девушку и ее друзей из виду и одновременно руководил обустройством стоянки. Благо, путешественники уже привыкли к организации остановок и руководство мужчины свелось к вдохновительным рекомендациям и воспитательному подзатыльнику Хору.

Кудрявому сорванцу не повезло вдвойне – получив подзатыльник, он попал под горячую руку, что тотчас направила его собирать дрова для костра. Впрочем, «рука» с наказанием немного ошиблась. В поисках дров, парень взобрался на завал, где принялся ломать сухие ветки кустарников. При этом ломать не особенно торопясь, незаметно взбираясь повыше, откуда открывался замечательный вид.

Полоса леса, что осталась позади высилась особенно мрачной громадой, которая резко обрывалась, точно обрезанная по невидимой границе, которую не смела переступать. Только редкие деревца все же рисковали перебраться на разнотравное море, за что были тотчас наказаны. Маленькие, уродливо изогнутые, они щерились тонкими, изломанными ветками, склоняясь к земле, или извиваясь уродливыми змеями.

С интересом осматриваясь, на время даже забыв о дровах, Хор осторожно взобрался на широкий кусок камня, который раньше наверняка представлял часть стены. Отсюда, напрягая зрение, парень смог рассмотреть не только широкий простор равнины, но и далекие огоньки селения или, может, города.

Заинтересованно присвистнув, кшерх, в порыве чувств, прижал к себе уже собранную охапку дров. Впрочем, порыва хватила ненадолго. Во-первых, снизу раздался возмущенный крик Грегуара:

– Эй, хороший, ты гнездо там вить намерился? Слезай давай, сорока!

Во-вторых, увлеченный созерцанием Хор успел заметить, что со стороны огоньков к ним движется пятерка всадников. Немедля, парень удобнее перехватил охапку, почти слетев с завала.

– Там едут… Пятерка… – едва переводя дыхание, сипло воскликнул он.

Недовольно сжав губы, Грегуар потер подбородок, чему-то кивнув.

– Других предупреди и костер разведите наконец! – коротко бросил он.

Проводив взглядом паренька, вольник нахмурился. Рамина хотела поговорить с местными, а вот он – не очень. Что-то подсказывало мужчине, что здесь им все также не рады и новости, которые они могут узнать, особой радости не доставят уже им. И эта уверенность крепла с каждым мгновением, но единственное, что мог сделать Грегуар – ждать.

Ждать и надеяться, что Рамина успеет вернуться до того, как что-то пойдет не так.

Служба стражника в небольшом городке – работа простая и несложная. Единственная беда, которая может свалиться на головы простых служащих – буйный заезжий и ночное патрулирование. В другой раз можно было бы и вовсе махнуть на это рукой, ведь не появлялись вблизи от Ромиби разбойники, какой толк к тракту-то постоянно ездить! А только не в этот раз.

Приказ об усилении патрулей из Шшааса привез молодой капитан, которого поставили над служащими. Сперва многие гадали – за какие же грехи молодого и рьяного солдата заслали в такую глушь. Но уже после первой встречи с новым капитаном его подчиненные могли с уверенностью сказать – за излишнюю рьяность.

Вот и теперь, вместо того, чтобы ехать по тракту, капитан принудил стражников Ромиби ехать по бездорожью, за что получил уже не один десяток мрачных взглядов. Рвение юнца стояло поперек горла у простых мужиков, ратующих за покой и кружку пива перед сном. Еще не настолько, чтобы его утопили капитана в этой же кружке, но уже близко к тому.

Впрочем, молодой мужчина, что ехал первым, растущего напряжения точно и не замечал. Еще достаточно юный, в седле он держался уверенно и гордо, точно ехал не по заросшей равнине, а путешествовал улицами столицы.

Пристально осматриваясь, он вдруг приподнялся в стременах и даже подался чуть вперед, заметив отсвет пламени среди старых руин.

– А вот и гости… – почти с радостью воскликнул он, с улыбкой обернувшись к своему отряду.

Ответом ему послужили откровенно мрачные взгляды, что остудили пыл юнца полынной горечью. Попав сюда, он думал, что сможет пригодиться, помочь, принести искру чего-то нового в эту глухомань. И серьезно ошибся.

Досадливо поморщившись, Патрик резко хлестнул коня, мечтая, чтобы на руинах и правда очутились разбойники, чтобы можно было вступить в схватку, разогнать хандру… Но все пошло не так с самого начала. Вместо того, чтоб сорваться с места, конь вдруг всхрапнул и поднялся да дыбы так, что Патрик едва удержался в седле.

– Проклятье! – выругавшись, он резко натянул поводья, успокаивая коня.

– Простите, я не хотел испугать вашу лошадь…

Голос, донесшийся точно из-ниоткуда вынудил встрепенуться не только Патрика, но и задремавшую было четверку. Кто-то даже суеверно схватился за амулеты, но «дух» не долго оставался тайным.

Трава чуть поодаль лошади Патрика всколыхнулась и то, что можно было принять за груду камней, зашевелилось, поднялось и отбросило капюшон. Один из мужиков тотчас сплюнул, оставляя в покое амулет, Патрик нахмурился.

– Вы кто? – сурово и резко бросил он, смерив пристальным взглядом незнакомца, чуть дольше задержавшись на мече у его пояса.

Опасения мужчина не вызвал – вполне себе обычный селянин среднего роста в дорожном плаще. Ну лицо выпачкано слишком, ну так ведь селяне вовсе чистотой не озадачиваются.

– Мельник я, господин. С семьей мы из Римбо в Шаис путь держим. Мои там вот стали, – охотно ответил мужчина, махнув в сторону развалин.

– Из Римбо, говоришь? – подозрительно уточнил Патрик, снова смерив говорившего взглядом. – И что вас заставило через пол страны тащиться?

Римбо не был большим городом, но на рынках Шшааса его название звучало часто, особенно в оружейных лавках.

– Так пожар большой был, почитай все сгорело у нас, – развел руками мельник. – Вот в Шаисе решили попробовать счастья. У нас туда знакомый уехал, так приезжал недавно – разбогател… Вот и мы решили, что строиться сызнова все, так на новом месте. А что, господин, разве нельзя теперь так далеко путь держать? Мы люди простые, последних новостей и не знаем, случилось может что?

Чем больше мужчина говорил, тем глупее себя ощущал Патрик. Бесхитростный селянин меньше всего походил на разбойника. Впрочем, разворачивать лошадей сейчас было глупо, подчиненные мужики молчать явно не будут – всем растреплют, что капитан-то и проверять ничего не стал, на слово мужику какому-то поверил.

И не важно, что сами бы уже давно, позевывая, к корчме завернули, на мельничью семью махнув. Ему обязательно припишут, что упустил-де разбойников сущих.

– Давай веди к своим, – резко бросил Патрик.

Пожав плечами, мужчина спокойно развернулся и направился к руинам.

– Так что же, все в порядке выходит? Спокойно нам идти можно будет? – через какое-то время, снова поинтересовался мельник.

Ничего не ответив, Патрик только поморщился. Зато один из стражников за его спиной коротко хохотнул.

– Ты, мужик, вылез откуда? Какие спокойно! Да все уж гудят – принцесса змеиная вот-вот же совершеннолетней станет, из-под власти отца, значится, выйдет, к власти стать до замужества обязана. Так тот и допустить того не собирается. Слышишь, мужик, в жены ее решил взять, чтоб с властью то остаться!

– Кого? – едва не споткнувшись, удивленно уточнил мельник.

– Да дочь же свою, бестолочь! – фыркнул уже другой стражник.

– Это правда? – подняв взгляд к Патрику, что отчего-то напрягся, уточнил мужчина.

Поморщившись, молодой капитан все же опустил взгляд к мельнику.

– Правда, – почти процедил он.

Эту новость трепали и смаковали с особым удовольствием. Новость отвратительную для людей и нагов, круг которой поднимался ропот. Вот только беда в том, что слишком тихим был этот ропот.

Между тем из-за груды, обвала руин, уже показался проход и рыжеватое зарево стало более заметным. И в этом зареве Патрик первым делом заметил высокого и широкоплечего мужчину.

– Это Грег, братец мой, – жизнерадостно представил его мельник.

– А к нам гости? Нужно тогда сказать бабам, пусть побольше готовят! – хлопнув в ладони, воскликнул чернявый, которого назвали Грегом, но Патрик остановил его решительным жестом.

– Мы не гости, а стража Ромиби, патруль!

И если слова незнакомца мужики из Ромиби встретили почти с восторгом, слова капитана подвели их к той черте, за которой только кружка пива и гробовая доска. Четыре мрачных взгляда впились в его спину, а мельник, что все еще стоял у лошади капитана, хлопнул в ладони.

– Да что же вы – боитесь разве, или в чем подозреваете? Да разве мы кому зло сделаем? Не выдумывайте – мы люди честные! Чем богаты – всем поделимся! – воскликнул мельник.

И в этот раз молодой капитан не успел даже рта открыть. Его авторитета уже на хватило на то, чтобы остановить голодных и злых мужиков, что спешились и повели лошадей за Грегом.

Нахмурившись, Патрик вынужден был тоже спешиться.

– Дисциплина ни к черту! – в сердцах выругался он.

– Ну ежели такое в мире творится – не удивительно… А разве же высокие господа из нагов да людей не воспротивились такому? – поинтересовался мельник, знаком указав Патрику, где можно привязать лошадь.

– Противились, не противились, кто слушать их будет, когда говорят они так тихо! После того как нагайше умерла у людей и короля не стало. Все под себя Ссашиха, все под себя, именем наагайе Шайяре прикрываясь. И короля извел и сторонников его переманил. Столько всего обещал, а в итоге сделал слугами своими и с аристократией нагов так и не уравнял в правах! Так что слова людей ничего и не значат. А если бы и значили, не хотят они сплотиться, все на себя тянут! – раздраженно бросил Патрик, уже не в силах сдерживать досаду.

– А что же наги, разве законно наагайе неволить? – осторожно поинтересовался мельник, не сводя с Патрика взгляда.

– Незаконно и ропщут многие, да никто не пойдет против Ссашиха! Наагайе же не лидер, она не такая как мать. За наагаи бы пошли, появись он, да только его может и нет уже. Как унесли эти бродяги первенца нагайше, так и слуха о нем нет.

Разгоряченный досадой, Патрик так и не заметил, что селянин, которому стоило бы называть Шайяре принцессой, что проще для человека, вдруг легко и правильно назвал ее титул. Не заметил он и взгляда из темного угла. Напряженного взгляда желтых глаз, которым стоило бы быть скрытыми повязкой.

Зато заметил «мельник», что чуть прищурился, и поспешил перевести тему.

– Давайте поспешим, все наши бабы уже приготовили, вон какой запах! – простонародно коверкая слова, снова воскликнул он, делая незаметный знак скрытому наблюдателю удалиться.

Не время, не время было рисковать. Они все еще знали слишком мало и одновременно слишком многое удерживало их от любых решительных шагов.

С дневным светом ужасы падения Обители постепенно сглаживались в воспоминаниях людей. Рабочие уже почти закончили с разбором завалов и новые впечатления уже вытесняли пережитое. Владыка был жив, а это главное.

Разумеется, многие были недовольны тем, что Верховный жнец теперь пленник замка, но пока что открыто роптать никто не рисковал. Разве что несколько раз самые ярые фанатики пытались прорваться на прием к Владыке, но удары железных палиц стражи отбивали жажду услужить Зажигающему даже у самых ярых поклонников культа.

Куда хуже приходилось с аристократами. Пусть не прямо, но достаточно часто на приемах в тронном зале раздавалось имя Матаана, что вовсе не радовало Аскара. Всякий раз, когда звучало имя жнеца, он ощущал пронзительную головную боль от взрывов хохота плененного бога.

Отрезанный от мира, тот делал все, чтобы превратить жизнь короля в пытку и ему неплохо это удавалось. Всегда спокойный и сдержанный, Аскар ощущал, что ему все тяжелее сдерживаться в мелочах, все чаще он готов сорваться по пустякам. К постоянному гомону в сознании примешивалась усталость от бессонницы.

Сонные зелья помогали провалиться в беспамятство, но не дарили отдыха. С каждым звоном первого колокола на пятый отсчет от первого в тронном зале собирались аристократы с прошениями. Только в это время они имели право обратиться к Владыке лично. И с каждым разом Аскар улавливал все больше встревоженных шепотков.

Да, он знал, что осунулся, знал, что многие тревожатся, говорят о болезни. О том же осторожно замечал и доктор, но Аскар мог только отмахиваться. С его болезнью не справиться ни одной живой душе.

«И не живой тоже!» – снова громыхнул голос Зажигающего, вынудивший Аскара устало потереть переносицу.

Этот прием казался особенно долгим. В серых залах все просящие казались бесцветными. Такими же, как их прошения – милости, помощи, поддержки. Все то же от тех же.

Порой кивая, Аскар с трудом заставлял себя сосредотачиваться на словах, стараясь держаться ровно и не слишком заваливаться на спинку трона.

До безумия хотелось отдохнуть.

Держало только то, что страдания его не бессмысленны. Пока Матаан в плену, Зажигающий остается только докучливым голосом в его сознании. Он не может влиять ни на что, не может вырваться, пока к нему никто не взывает. А взывать к нему мог только Верховный жнец.

В который раз потерев переносицу, собираясь с силами, Аскар медленно кивнул и выпрямился. Знаком велев просить следующего, Владыка переплел пальцы рук, усилием воли подавляя раздражение от грохота голоса своего пленника. Впрочем, и этот проситель не получил должного внимания.

Едва сухощавый лорд начал путанно излагать прошение, взгляд Аскара скользнул чуть выше его плеча, к двери. Вернее, к проскользнувшему в зал слуге, который что-то быстро сообщил Лаварику.

Внимательно выслушав его, Лаварик побледнел, как-то растерянно пригладил усы, бросив быстрый взгляд на Владыку. Этот взгляд и перехватил Аскар, ощущая все возрастающее напряжение.

На миг замерев, лорд медленно поклонился своему Владыке и быстро обошел зал у стены, как требовал этикет, чтобы приблизиться к Аскару.

– Ваше величество, бежал Верховный жнец, – склонившись к Владыке, тихо произнес он.

На какое-то мгновение ладони Аскара судорожно сжали подлокотники трона. Потемнело в глазах, шум крови в ушах заглушил даже издевательский хохот проклятого божества.

Общественные нормы, мнение аристократии, что заставили его не отправлять уважаемого человека в темницу – какая дурость! Он – Владыка, он хозяин этого мира и никто не смеет ничего ему говорить, не смеет осуждать, даже пожелай он вырезать столицу, глупец!

От этого запоздалого, жестокого и циничного осознания Аскар только скрипнул зубами, резко поднявшись с места.

– Отыскать и отправить в темницу. Всех, кто помогал – казнить, – резко скомандовал он. – Прием окончен!

Немедля ни мгновения, Аскар тяжелым шагом спустился ступеньками, провожаемый десятками удивленных взглядов и беззвучными издевательствами Зажигающего.

«Ничего тебе не поможет, человечишка! Глупый, слабый человечишка, раньше нужно было на мое предложение соглашаться!» – измывался тот, решив, что победа за ним.

– Глупый, слабый, божок, ты ничего и никому уже сделать не сможешь, – в глухой ярости, решительно прошептал Аскар, ныряя в спасительную темноту коридора.

Плох тот правитель, что видит только прямой путь. Всякая дорога в три и больше тропинок может разветвляться умелым владыкой. И глупо было бы считать, что Аскар, прожив столько, вдруг станет самонадеянным глупцом.

За ночью успел наступить день. Самый короткий день из всех, что когда-либо видел Ошер. С каждым миром ночи занимали все больше времени и нередко между двумя долгими ночами можно было застать только короткий проблеск солнца с клочком ясного неба. Впрочем, это утро радовало мало.

После встречи с доблестной стражей Ромиби что-то тяжелое нависло над кшерхами и все чаще взгляды путников нет-нет, да обращались к Шарриашу. Мужчина шел последним, почти не поднимая взгляда от земли. Порой он замедлял шаг, с силой стискивая руки, но его никто не торопил.

Впрочем, не всегда задерживаться приходилось из-за Шарриаша. Тракт вился, то и дело пронизывая поселки и города. И если последние кшерхи обходили стороной, поселки проходили прямо. В последнем селении и вовсе пришлось задержаться почти до самого рассвета, прежде чем удалось пройти мостом.

И если ожидание прошло спокойно, переходить пришлось очень быстро. Из таверны, что расположилась у реки к ним то и дело долетали обрывки разговоров, но дела до них не было никому. Ровно до того мгновения, когда разговор снова коснулся последних событий в Шшаасе.

– Да что с змей взять то! Мать принцессы то тоже не шибко праведной была – с бродягой каким нагуляла мальца, да кинула его. Может там и принцесса то сама повод и подала… – вывел, пьяно растягивающий слова, мужской голос.

Едва услышав это, Шарриаш медленно повернул голову в сторону таверны, разом напрягшись. Казалось он вот-вот должен был сорваться, но так и не двинулся с места.

За все время от этого происшествия он так и не сказал ни слова. Даже сейчас, когда кшерхи сошли с тракта, чтобы передохнуть, он даже головы не поднял, чтобы осмотреться, занятый своими мыслями.

– Надо было тому типу в таверне врезать, – наконец-то не выдержал Хор.

После Ромиби младшее поколение кшерхов точно поменялось обязанности с Шарриашем. Теперь не он присматривал за ними, а они за ним, стараясь держаться поближе. Чем они могли помочь юные вольники не представляли, но надеялись, что в чем-то все же будут полезны.

– За что? Он же не свои мысли озвучивал, просто повторял то, что слышал от других. У таких людей нет индивидуального разума, – когда Шарриаш только едва заметно усмехнулся, ничего не ответив, подал голос Ошер.

– Зато есть коллективный разум и длинный язык. В сельском трактире таким не заинтересуются, а вот дальше… – вздохнув, все же подал голос Шарриаш, подняв взгляд к принцу.

Сперва этот изнеженный юнец знатно раздражал полунага, но постепенно мужчина понял, как опрометчиво было первое мнение. Принц быстро рос и здраво мыслил и, так уж вышло, сейчас мог понять его как никто другой.

– А дальше кто-то этими слухами да заинтересуется. Отчего бы какому-то бродяге развязывать драку из-за чего? – добавил Тард, растянувшийся на траве.

Впрочем, даже в таком положении он не терял бдительности, хлопнув Ошера по руке. После того, как с парня сняли повязку, Хиталь строго-настрого запретила расчесывать зажившие раны. Следить за соблюдением этого предписания пришлось Лейви и Тарду.

– Слепой, глухой и немой бродяга, – мрачно заключил Ошер, потрясая ушибленной рукой.

– Но это все равно ужасно... – заметила, не вмешивающаяся до этого в разговор Лейви, взъерошив волосы Кри, что задремал, положив голову на ее колени.

Невесело улыбнувшись, Шарриаш покачал головой. Да, это действительно было ужасно. Всей душой он хотел бы помочь сестре. Пусть он никогда ее не знал, но все же они были родными по матери, но… Что он может сделать? Ворваться в хитросплетение интриг Шшааса без какой-либо поддержки – дурость.

Вернее, у него была поддержка – еще на развалинах, пока Грегуар развлекал стражников, она разыскала его. Оглушенного, убитого услышанным. Тогда он наполовину сошел с ума и кого другого едва ли подпустил к себе, но Рамина была его Волей, той, кто вырастила его, как своего ребенка, кто заменила ему мать, а с ней вольники заменили ему семью.

Но разве мог он принять эту помощь, подставить их под удар здесь, в этом мире, где все они были вне закона, где у них не было друзей и союзников. И это было воистину ужасно. Взвешивая кровную родню и обязанности перед народом на одной чаше и долг перед теми, кто заменил ему семью на другой, Шарриаш точно мог знать только одно. Ставить под удар вольников он не смеет и скорее перережет себе глотку, чем погонится за туманной возможностью, рискуя ими.

Впрочем, от определенности решения легче не становилось, скорее наоборот. Бездна в душе росла, ее края вились бахромой сомнений, что стружками припорашивали твердую уверенность решения.

Из этих тягостных дум его вырвал голос Хора.

– Карета и три всадника, – вдруг резко выпрямившись, воскликнул он и развернулся было, чтобы сообщить Воле, но едва не врезался в нее же.

– Тише! – перехватив его за плечи, женщина чуть прищурилась. – Вижу. С той стороны тоже карета и восемь всадников. Наагитанская карета.

И пусть говорила Воля спокойно, ее взгляд все равно метнулся к Шарриашу, что мгновенно вскинул голову.

– Думаешь это не случайно?

Едва заметная тень, пробежавшая по лицу Воли, была ответом нагу. Нахмурившись, Шарриаш мгновенно поднялся на ноги, но и шага сделать не успел. Рамина мгновенно перехватила его за руку.

– Я могу ошибаться, – настойчиво произнесла она и, не отводя взгляда от лица мужчины, резко добавила. – Хор, Кри, Лейви, Ошер, отойдите за повозку. Тард, проследи.

Дважды повторять не пришлось, впрочем, ни кшерхи, ни принц против воли Рамины пойти не смели. По крайней мере, не в этот момент.

Не двигаясь с места, Шарриаш напряженно смотрел на Волю, чувствуя, как что-то сжимает грудь, мешая дышать.

– Если это за мной – не с-с-смейте в-с-ступать в бой! Я с-с-сам! – уже различая звук топота копыт, почти прошипел он, с силой сжимая руки.

Но Воля только улыбнулась и, точно не слышала возрастающего грохота копыт, поднялась на носочки, чтобы поцеловать застывшего мужчину в лоб.

– Разве кшерхи когда-то оставляли своих? – тихо, с легкой улыбкой произнесла она, прежде чем отступить и бросить быстрый взгляд назад.

Поймав взгляд Воли, Грегуар только едва заметно кивнул. Чутье редко подводило ее и в этот раз оно упрямо твердило о том, что путники обеих карет едут именно к ним. С добром ли – нет, но стоило быть готовыми ко всему.

Между тем первая карета, которую сопровождали три всадника уже почти поравнялась с ними. Лошади замедлили шаг, пока вовсе не остановились.

Несколько мгновений не происходило ничего, только всадники обменялись с кшерхами мрачными взглядами. Длилось это до тех пор, пока и наагитанская карета, запряженная прекрасной белоснежной четверкой, не поравнялась с ними.

Скрестив руки на груди, Рамина смерила гостей медленным взглядом. Первая карета, черного цвета, без каких-либо опознавательных знаков рассказала ей так же мало, как и коричневатая наагитанская. Аристократ из людей, аристократ из нагов.

Затаившийся за повозкой, как и было велено, Хор досадливо взъерошив волосы.

– Чего они ждут? – раздраженно прошептал он.

– Испытывают, – мрачно отозвался Ошер.

С некоторым стыдом, принц подумал, что, узнай он раньше, что едет к кшерхам, поступил бы также – заставил бы бродяг подойти первыми.

И эта мысль была верной. Выходить к ним не спешили, атаковать тоже. Приподняв бровь, Рамина оглянулась на Грегуара. Если она только едва заметно улыбалась, тот уже открыто зубоскалил.

– Может мы каши сварить успеем, пока они доспеют? – нарочито громко поинтересовался кшерх, склонившись, чтобы поднять мешочек с крупой для пущей убедительности.

– Каша без мяса? Ты подожди, я может кого-то поймать успею! – подхватил Лорей.

Приподняв бровь, сперва только помрачневший, после слов Лорея Шарриаш удивленно хмыкнул, а после и вовсе тихо рассмеялся. Провокация удалась, почти тотчас дверца черной кареты раскрылась, выпуская пожилого грузного мужчину в темной, богато расшитой золотом, одежде.

Пристальным взглядом смерив кшерхов, он поморщился.

– Мне нужен ваш Воля, – неожиданно громким голосом человека, привыкшего командовать, произнес он.

Хмыкнув, Рамина тонко улыбнулась.

– А вы изложите, что вам нужно от Воли и я подумаю, нужны ли вы мне, – спокойно отозвалась она.

Говорила женщина громко, не искажая голос под мужской тембр. И, судя по тому, как вытянулось багровое лицо мужчины, смогла поразить его с первых же слов.

Впрочем, не только Воля умела удивлять. Едва сумев справиться с собой, мужчина оттянул воротник рубашки, прежде чем резко и прямо бросить.

– Наагаи мне нужен!

От такой прямоты на какое-то мгновение Рамина даже опешила. Ладно бы – селянин, но аристократ… Но Воля собой владела куда лучше и с ответом не спешила, сделав едва заметное движение рукой в сторону Шарриаша, приказывая не высовываться.

– А вашему товарищу что нужно? Даже если у нас и есть наагаи, он у нас один. Или вы его думаете делить напополам? – с живым интересом, уточнила она.

Шумно вдохнув, мужчина покраснел еще больше. Впрочем, он и подумать не мог, что эта бродяга им нагло манипулирует, заставляет действовать быстрее чем стоило. Все же слухи о развязности кшерхов нередко играли не только во вред вольникам.

– Нам нужен наагаи и… – с придыханием начал было он, но договорить не успел.

Уловив какое-то движение краем глаза, ко второй карете первым обернулся Шарриаш. Из раскрывшейся дверцы сперва резво выскочила девушка-служанка, что быстро установила пологую подножку.

Почти перестав следить за мужчиной, Шарриаш нахмурился, чувствуя что-то странное. Понять с чем именно это было связано он смог только мгновением позже.

– Кто это? – на выдохе прошептал Хор, выглядывающий из-за повозки, едва сумев втиснуться между Кри и Лейви.

– Принцесса… – так же тихо прошептал Ошер.

Девушка, нагайна, что выглянула из кареты была прекрасна. Точеные черты лица с выразительными желтыми глазами, подведенными черной краской и полными губами, что дрогнули в растерянной улыбке, когда она безошибочно остановила взгляд на Шарриаше. Истинная принцесса.

– Брат мой! – звонко воскликнула она, протянув к нему изящные тонкие руки.

Легкий шелк одежд нагайны взметнулся полупрозрачными крыльями.

Не в силах сдерживаться, точно завороженный, Шарриаш бросился к ней, успев ровно в тот момент, когда силы изменили девушке и она, пошатнувшись, едва не рухнула. Не замечая, стражников, что метнулись к госпоже, полунаг прижал дрожащую, легкую точно перышко, девушку к себе.

Высокий и статный Шарриаш не казался похожим на эту трепетную и нежную девушку. Но сейчас, когда они оказались рядом, их сходство не заметить было сложно. И дело было не в одинаковой змеиной желтизне глаз, не в одинаково темных волосах или каких-то чертах. Нет, было что-то другое, что-то более глубокое: взгляды, легкое дрожание губ, изгиб брови и дух, что проявлялся в, неуловимых глазу, мелочах.

– Красивые… – протянула Лейви, невольно улыбнувшись.

Из-за повозки различить, о чем говорили эти двое она не могла, впрочем и не хотела. Одно дело – подслушивать планы Воли, которые касались всех вольников и совсем другое – совать нос в настолько личные беседы.

И если Хор в ответ пробормотал что-то неразборчивое, ткнув в бок Кри, перенеся внимание не стражников, Ошер смог только рассеянно кивнуть. За время путешествия с кшерхами он успел привыкнуть к тому, что представление о женщинах, к которому он привык, не совсем верно.

Он увидел сильных и мудрых женщин, непосредственных и ярких, не привыкших склонять голову. Но настолько удивительной женщины он еще не видел никогда. В Корвидиуме ни один аристократ не стал бы тратить деньги на такую блажь, как баловство женщины драгоценностями и богатыми нарядами.

К чему они тем, кто скоро умрет, передав жизнь наследнику или тем, кто не выйдет из особняка уже никогда. Тем, кто остается игрушкой для плотских утех, пока не надоест.

И сейчас юный принц был поражен увиденным. Он не представлял, что женщины, те, кого он привык видеть сосудом для продолжения рода вначале и простыми спутниками позже, могут быть настолько прекрасны.

А между тем наагайе была прекрасна. Изящная и утонченная, она напоминала свою мать. Такой, какой Рамина ее знала еще до тех печальных событий, что сопровождали их последний визит в этот мир.

Слабо улыбнувшись, отведя взгляд от брата с сестрой, Воля направилась прямо к застывшему от удивления и негодования аристократу. Кажется, настолько быстрое развитие событий его не порадовало.

– Ну что же, уважаемый, нам стоит поговорить, –­ улыбнулась женщина, спокойно вынося мрачный взгляд аристократа.

Шарриаш свой выбор сделал и заставлять страдать его из-за этого выбора Рамина не собиралась. Если кшерх ввязывается во что-то, он всегда может рассчитывать на помощь вольников. Даже если для этого кшерхам придется выйти против всего мира и сочувствовать в этом случает стоит совсем не кшерхам.

Глава 15. Благородный побег

Великий Шшаас тонул в цветах и пестрых лентах. Последний – самый короткий в мире день был праздничным для нагов и гуляния, что начинались на рассвете, затягивались далеко за полночь. В этот же оборот день был праздничным вдвойне. Наагайе становилась совершеннолетней и могла взойти на престол.

Гулянию в городе не помешали даже отвратительные слухи. Верить в них простому люду, что здесь прекрасно знал нежную и добрую наагайе Шайяре не хотелось. Аристократам же было куда сложнее. Они знали не только нежную наагайе, но и ее отца – Ссашиха. Властного и опасного нага, что не останавливался ни перед чем в своих стремлениях.

И никто не посмел бы пойти против его воли. За столько оборотов, наг успел купить, сломить и подчинить почти всех в столице и за ее ближайшими пределами. Те, кто оставался его врагами были далеко и опасными наг их не считал, поэтому справедливо считал, что в этом мире нет достойного для него врага.

Не было.

Эта мысль не давала Ссашиху покоя. Вот и сейчас, замерев на широком балконе, скрытом от улицы вьющимися лианами винограда, наг с силой сжал ладони на перилах. До разъяренного шипения и каменной крошки под руками.

И эту мгновенную вспышку дикой ярости вестник,застывший в кресле, прервать не рисковал. Кервин Хеннек был человеком, но человеком умным и беспринципным, что легко читалось на хитром лице, на котором светлая красота прекрасно сплеталась с дьявольской проницательностью взгляда. Замерев, молодой мужчина терпеливо ждал, когда Ссаших возьмет себя в руки.

Не потревожив нага, мужчина поступил очень мудро. Ссаших был рожден воином и только это помогло ему достигнуть таких высот. С малых лет он привык сражаться, выгрызать свое место в этом мире, заработав этим немало шрамов. Но вместе с этим он сумел заставить себя, если не уважать, то бояться.

Никто теперь не рисковал выступать против этого нага, опасаясь в равной мере и его клинка, и кулаков, и смертельной силы ударов его хвоста. Мощного серого хвоста, что сейчас извивался раздраженными кольцами по гладко отполированному мрамору пола.

Никто не смел смотреть в его лицо, встречаться с пламенным взглядом единственного уцелевшего глаза нага. И никто не смел смеяться над его светлыми, плебейскими волосами, перевитыми алой лентой.

– Я должен был предвидеть, что твой с-с-старик попытает-с-ся похитить наагайе. Я должен был это с-с-сделать, – глухо пророкотал наг.

Расслабился, позволил себе забыть о том, что в этом мире нельзя быть уверенным ни в чем он глупо поверил, что Шайяре – его хрупкий и нежный цветок, побоится рисковать. За что и был наказан вестью о том, что она сама связалась со старым Хеннеком и помогла себя похитить.

­– Если бы беда была только в этом, – переплетя пальцы рук, как ни в чем ни бывало, заметил Кервин.

От этих слов Ссаших снова сжал ладони на остатках перил, шумно вздохнув. Да, беда была не только в этом. Старый упрямец и девчонка смогли бы собрать армию, но едва ли многие наги стали бы на ее сторону. Едва ли нашелся бы храбрец, что дерзнул бы напасть на Ссашиха. Разбить это сопротивление было бы делом простым, если бы не последние вести.

Наагаи. Первенец покойной наагайше, который исчез вместе с кшерхами вернулся и сомневаться в этом не приходилось. На столе, перед Кервином все еще лежало письмо, составленное самим наагаи и даже на расстоянии Ссаших ощущал запах крови покойной наагайше – его вынужденной жены.

Людям были нужны доказательства законности права на престол, наги, обладая тонким чутьем, ощущали эти права по запаху крови и здесь он был явен. Проклятый змееныш с проклятыми бродягами посмел вернуться в мир.

– Нужно убить отродье!

Чуть поморщившись, Кервин почти с интересом покосился в сторону нага.

– Его берегут как тухлое яйцо, к нему не подобраться, – с некоторой досадой, заметил младший Хеннек.

Да, он тоже об этом думал и несколько раз даже попытался. Но двое его убийц просто исчезли, а голову третьего ему прислал гонец от родного отца с более чем четкой и емкой рекомендацией не лезть к ним.

– Разумеется, с-с-старик Морис не дурак, а еще и эти кш-ш-шерхи… – скривившись, Ссаших все же обернулся к своему собеседнику.

За обороты жизни он видел много людей и все для него были одинаково безлики. Всех он забывал и даже этот, полезный и даже занимательный экземпляр, что сейчас был его союзником, едва ли запомнился бы нагу. Просто полезная, но ничем не примечательная букашка.

И только кшерхов, эти проклятых бродяг в пестрых одеждах он помнил. Всех тех, из-за кого теперь он сейчас, почти достигнув цели, вынужден был давиться ядом бессильной ярости.

– Разве они стоят внимания? Обычные бродяги, – удивился Кервин.

Его поколение застало только рассказы и слухи о кшерхах, как о бродячих артистах и певцах, но ни в одном рассказе они не были опасными воинами.

Впрочем, Ссаших только криво усмехнулся, не спеша выводить его из заблуждения. Наг уже успел взять себя в руки и теперь, сложив руки за спиной, смерил человека в кресле невозмутимым взглядом.

– Отправляйс-с-ся по приграничью. Предлагай деньги, титулы, что угодно, с-с-соблазняй этих болванов на измену. Даю тебе полную с-с-свободу. Мы не будем останавливать восстание, мы позволим ему подойти к нам.

– Чтобы после его ударили в спину свои же? – приподняв бровь, проницательно уточнил Кервин. – А как же наги, их так же легко соблазнить?

Снова усмехнувшись своей привычной, непонятной и жуткой усмешкой, Ссаших ничего не ответил. Молодой Хеннек был умен для человека, но недостаточно рисков или безумен, чтобы угадать, что на деле задумал наг.

Разве могло в голову здравомыслящего человека прийти, что кто-то может быть готов подпустить врага к стенам города только для того, чтобы увидеть его? Что кто-то может быть готов рискнуть всем, чтобы получить шанс в бою самому отыскать противника. Что кто-то снова больше доверяет свое будущее острию меча, чем яду интриг.

– Это безумие, – мрачно и категорично бросил Морис Хеннек со своего края стола.

Слова старого лорда отозвались одобрительным гулом среди собравшихся представителей аристократии. Здесь, в шатре, натянутом посреди военного лагеря, на первом же совете разом перечеркнулись многие ожидания.

Наагаи, которому открыто оказал поддержку старый Хеннек и сама наагайе оказался далеко не глуп, этой змеей управлять не удастся. Казалось, каждого вошедшего он видел насквозь, до того пронзителен был взгляд хищных желтых глаз и хлестки резкие слова.

Но, что вызывало больше всего пересудов – женщина за его спиной. Воля кшерхов, к которой он прислушивался и что смела вмешиваться в военные и политические вопросы.

Впрочем, в этот раз Воля стала на сторону старого Хеннека.

– Даже если они согласятся на эти условия – стоит ждать подвоха. Это слишком опасно. Ты – надежда своего народа, стоит ли так рисковать?

Рассеянно наблюдающий за собравшимися, Шарриаш все же обернулся к ней и едва заметно улыбнулся. Будь его воля – отчитывался и оправдывался бы он только перед ней. Его благородную душу, воспитанную в свободе, среди сильных и чистых людей, воротило от напыщенности собравшихся аристократов. От их изнеженности и яда, жажды урвать побольше.

Но сейчас эти аристократы были с ним, на его стороне и выказывать им свое пренебрежение он не мог.

– Подвох и правда стоит ждать. Но какая разница, где его ждать. Схватка один на один – древний обычай. Ес-с-сли Ссаших согласится – я получу возможность разом обезглавить его войско. Так расправиться с противником будет куда легче. Если со мной что-то случится – престол унаследует наагайе Шайяре, наги не окажутся без владыки и восстание не пройдет даром.

Слова мужчины принесли в полотняные стены палатки тишину. За этой хрупкой преградой шумела жизнь. Звенели разговоры людей, шелестела натачиваемая сталь, тревожно ржали лошади. Непривычные к такому количеству людей племенные скакуны с горделиво изогнутыми шеями и низкорослые сельские клячи. Их, в отличии от людей, не смущало происхождение и родовитые рысаки не считали ниже своего достоинства есть овес из одной кормушки с пахотными лошадками.

В то же время в палатке собравшиеся разделились на два лагеря: аристократы, сидящие за столом и просто уважаемые люди, те, кто возглавил восстания в своих краях или был известным и почитаемым воином. Именно от их рядов, над головами аристократии, донеслось:

– А не побоитесь? Ссаших то воин дюжий, уложить за раз может.

Замолчавшие после слов нага аристократы, встрепенулись, зашумели, заоборачивались, пытаясь рассмотреть говорившего. Впрочем, тот и не скрывался, да и сложно было скрыться при его росте да ширине плеч.

Тонкая улыбка снова коснулась губ Шарриаша.

– Боятся те, кто с-с-сомневаются, Артан из Файрара. А я все уже решил и чем больше людей мне верят – тем крепче мое решение.

Этому человеку Шарриаш отвечал с куда большим удовольствием.

Суровое и грубоватое, точно высеченное из камня лицо главаря рудокопов вытянулось от удивления. Сюда он пришел отстаивать права своих людей, пришел без особенной надежды, что его за этими аристократичными лизоблюдами заметят. Потому услышать ответ наагаи, услышать свое имя от него…

– Так и ждать тогда хватит, сотрем гниль в порох! – запальчиво воскликнул молодой парень рядом с рудокопом.

– В порох! – решительно подхватили стоявшие у стола и даже несколько аристократов.

Остальные оказались более сдержанными, впрочем, и им бы не осталось ничего, кроме как поддержать решение наагаи. Они уже пришли сюда и шанса переметнуться им не оставлял ни старик Хеннек, ни другие представители аристократии. Далеко не все были согласны и дальше терпеть Ссашиха и многие были готовы ухватиться за малейший шанс сместить его. Как бы там ни было, наагаи был молод, чужд в этом мире и они могли бы дорого продать ему свою верность после того, как все закончится.

А даже если нет… Придя к власти Ссаших и так сделал бы их рабами, так что же им терять?

Вихрь решительных криков стих, стоило в палатку заглянуть Тард. Заметив его, Шарриаш выпрямился в кресле, вопросительно приподняв бровь.

– Прибыли лорды Шшааса и с ними… – на миг запнувшись, Тард бросил быстрый взгляд на Волю. – Капитан стражи Ромиби, Патрик Хеннек.

Не сдержавшись, Воля улыбнулась. Кто бы мог подумать, что мир настолько тесен и им еще придется встретится с этим юнцом.

Не сдержал улыбки и Шарриаш, поднявшись с места.

– На сегодня совет окончен. Мы составим послание и дальнейшие наши действия будут зависеть от ответа Ссашиха. Лорд Хеннек, останьтесь. И’Ар, проси лордов Шшааса и… Патрика Хеннека.

Коротко поклонившись, тот мгновенно исчез, за ним же потянулись и собравшиеся в палатке. И только когда вышел последний Шарриаш потер переносицу, не сдержав тихого смешка.

– Что-то не так? –нахмурившись, уточнил Морис, напряженно покручивая ус.

Не сразу ответив, Рамина откинулась на спинку своего кресла.

– Мы уже встречались с Патриком. И тогда устроили небольшой маскарад, за что мне теперь почти стыдно. У вас очень благородный сын, а мы его так обманули, – все же призналась Воля.

Впрочем, ее слова старика отчего-то не обрадовали. Дернув от досады ус, он только помрачнел.

– Благородный… В том то и беда, что один благородный дурак, а второй подлый умник, – в сердцах пробормотал он.

Детей своих Морис любил, но любил разумно, прекрасно видя и их достоинства и, увы, недостатки. Точно все, что в нем было разделилось поровну и скомпоновалось в таком нелепом сочетании. На том разговор им пришлось прервать, так как в палатку вошел тот, о ком они говорили.

Порядком потрясенный чем-то, Патрик успел сделать несколько быстрых шагов вперед, прежде чем спохватился и поклонился.

– Наагаи!..

– Проходи, Патрик, – кивнув на место рядом с Раминой, только и ответил Шарриаш.

Ситуация была забавной и в другой момент он уделил бы ей куда больше внимания, но сейчас взгляд нага снова метнулся к выходу. Еще с начала совета он не мог отделать от возрастающего чувства лихорадочного нетерпения.

Что-то должно было произойти. И наагаи не ошибся. Больше всего он ждал именно своих сородичей, аристократов из Шшааса, именно на них он мог положиться также как на кшерхов.

Дав клятву раз, наг не мог ее предать, честь для этого народа неразрывно была связана с самой жизнью. Предав свое слово, запятнав честь, наг начинал медленно угасать. Впрочем, это не значило, что все наги были благородны, это Рамина внушила воспитаннику в первую очередь.

Пока наг не принесет четкую клятву – верить ему не стоит. За сладкими словами и туманными обещаниями так легко скрыть кубок с ядом или острие коварного кинжала.

Опустив взгляд к своим рукам, сложенным на столе, Шарриаш на миг прикрыл глаза, прислушиваясь, полностью отдавшись своим чувствам, улавливая тяжелый, приближающийся шорох и голоса, что один за другим повторяли его титул.

Наагаи.

Все голоса звучали одинаково – наги куда лучше людей умели скрывать свои эмоции. Одно слово, одно звучание. Монотонное, почти усыпляющее, оно казалось бесконечным, пока вдруг странная, дурманящая, система не была нарушена.

– Наагаи, Хеннек, вы еще живы и… О, прекрасная Рамина, вас я особенно рад видеть.

Звук этого, голоса, мягкого и тягучего, точно патока, вынудил Шарриаша медленно поднять взгляд к последнему вошедшему и с интересом повернуться к Воле. И если сам он, в отличии от отца и сына Хеннеков удивление скрыть смог, Рамина только улыбнулась, едва заметно кивнув.

– И мы рады видеть вас, благородный Дейше, – все же ответила она последнему нагу.

Поморщившись, Морис бросил на женщину быстрый взгляд. Говорить перед наагаи было дурным тоном. Пусть даже она итолько отвечала на приветствие.

А вот Шарриаш только скользнул по вошедшему особенно пристальным взглядом. Благородный Дейше – он слышал это имя и понял, что Воля подала голос только, чтобы предупредить его.

Еще во времена, когда была жива нагайше он прославился своим умением плести интриги и только гадать оставалось, отчего этот хитрый змей не сверг Ссашиха и не занял его место. Ему это было вполне под силу.

Слышал это имя и Патрик, даже видел дом благородного Дейше в Шшаасе, но самого его никогда не встречал и теперь… Был несколько разочарован. Даже на фоне собравшихся Дейше не выглядел опасным, скорее наоборот. Холеные руки с длинными пальцами точно никогда не касались ничего тяжелее бокала вина, почти кукольное лицо, сочетающее фарфоровую красоту застывшей статуэтки и хищную привлекательность зверя, свойственную нагам не внушало опасения. Даже фигура нага, облаченного в яркие шелка теряла вес на фоне других собравшихся.

Впрочем, самому нагу до этого дела не было. Скользнув взглядом по собравшимся, он с аристократической непринужденностью опустился на последнее незанятое место. На противоположном конце стола от Шарриаша.

В отличии от людей, наги, что собрались в палатке не смотрели на Шарриаша заискивающе, скорее оценивающе. Наагаи, выращенный человеком, бродягой, стоит ли он их верности?

Медленно обведя собравшихся взглядом, Шарриаш только глубоко вдознул, ощущая тяжесть этих испытывающих взглядов, видя замершие, нечеловечески неподвижные фигуры нагов, что ждали его первых слов. Слов, что должны были проложить ему путь либо к трону, либо к гибели.

– Вы не знаете меня, а я не знаю вас. Для доверия причин у нас-с-с мало. Но раз вы пришли сюда – значит Ссаших вам не по душе больше, чем я, воспитанный кшерхами. Или же вы пришли сюда ради наагайе Шайяре. Разница одна – вы против Ссашиха, а значит мы с вами на одной стороне. Вы пришли ко мне, на ту сторону, главой над которой стою я и я же здесь жду обета верности. За него я даю вам слово уничтожить Ссашиха. На поле брани – честно, если он примет мой вызов или не честно, но не менее результативно. Даже если я проиграю – Ссаших будет мертв, – четко и твердо произнес Шарриаш, переводя взгляд от одного к другому нагу.

– И вы, благородный Шарриаш, его из могилы достанете? Какое благородное безумство… – раздался голос Дейше.

Во время разговора этот наг был единственным, кто позволял себе легкую улыбку. Казалось, что он не воспринимает ни слова мужчины, ни все происходящее всерьез. И только взгляд глаз, странного для нагов, насыщенного вишневого цвета, был серьезен и остер.

– Благородный Дейше… – медленно закипая, подал было голос Морис, но договорить не успел.

– Если наагаи падет – Ссашихом займусь я и вы, благородный Дейше, – с очаровательной улыбкой, ответила Рамина.

И если слова Шарриаша не заставили нагов заговорить, слова Воли отозвались шипящим шорохом, прокатившимся десятком собравшихся над столом. Это заявление было уже серьезным. Если наагаи здесь не знали, то причин не доверять благородному Дейше не было ни у кого.

Прищурившись, Дейше ответил не сразу, пристально глядя на женщину.

– А Воля ваш разве позволит нам чем-то заниматься совместно, прекрасная Рамина? – сладко протянул он, заставив почувствовать себя неуютно почти всех присутствующих.

– Дараи погиб, благородный Дейше, я – Воля кшерхов. Вы когда-то дали мне слово поддержать меня в одном безумном начинании. Только что вы сами назвали это безумием, так что вы – мой должник.

Голос Воли прозвучал спокойно и только по едва заметно дрогнувшим пальцам можно было понять, что ее задели слова нага.

Хмыкнув, Дейше медленно кивнул в ответ на слова женщины и вопросительные взгляды сородичей.

– Я дал такое слово, и я его сдержу. Если, конечно, наагаи не повезет. Но нам стоит в него верить. Наагаи, воспитанный такими учителями, как кшерхи станет достойным правителем, – все же четко произнес он.

И только после этих слов Шарриаш ощутил, как отступает напряжение, как ослабевает давление. Его первый экзамен был пройден. Не без помощи Воли, но сейчас было не время для гордости, им нужен был крепкий тыл и сильные союзники. За последнее Шарриаш мысленно обязался поблагодарить свою Волю и наставницу. Позже, после того, как это достижение будет подчеркнуто клятвой каждого нага.

Небо, затянутое тяжелыми свинцовыми тучами, казалось вот-вот должно было рухнуть на Корвидиум. Последние лучи солнца, что вот-вот должно было скрыться за верхним миром путались в этих тучах, падая на землю уже тяжелыми дождевыми каплями.

В эту мерзкую погоду улицы города опустели больше чем на половину, а те, кто рисковал выйти, вынуждены были кутаться в одинаковые темные плащи. В такой ливень никому не было дела до аристократических цветов, темные плащи из непромокаемой ткани были единственным спасением для каждого обитателя и гостя столицы.

Единственные, кому в это время спешить домой не позволял долг, оставались стражники. Исключением оставался все тот же несменный старик-привратник, что наблюдал за парой молодых стражников у раскрытых врат. И пока те ответственно проверяли всех приезжих и отбывающих, старик мирно курил трубку, всерьез подумывая о том, что пора бы уже уйти на покой.

В мире все было тихо, Владыка Аскар Терезаа надежно держал власть. Пора бы уже было оставить свой пост.

Улыбнувшись своим мыслям, старик выпустил колечко дыма и с легким прищуром скользнул взглядам по образовавшейся перед вратами очереди. Пока один из стражников обыскивал телегу, второй разговаривал с рослым мужчиной, порой косясь на высокую женщину, закутанную в плащ, что стояла рядом с ним.

Обычная картина, обычные селяне, что припозднились на обратную дорогу с ярмарки. Ничего подозрительного в телеге с тюком тканей, парой мешков с зерном и снедью в дорогу молодой стражник не нашел. Равно как его товарищ не смог отыскать ничего опасного в разговоре или внешности семейной четы. Разве что селянка оказалась не только уродливо высокой, но и редкостно некрасивой. Какую бабу красит такой большой нос и такое мрачное выражение лица.

Впрочем, к виду баб придираться стражники не имели права, а на беглеца-жнеца селянин не был похож, поэтому все, что оставалось стражникам это пропустить телегу.

Заскучавшие было лошадки, неохотно двинулись вперед, повинуясь поводьям хозяина. Телега, загрохотав колесами по камням мостовой, медленно покинула город, увозя и мрачную женщину, и ее мужа.

Между собой парочка не обменялась и парой слов. В угрюмом молчании, под шорох дождя, телега покатила по тракту прямо, к лесу. И только когда над головами путников сомкнулись ветви многолетних деревьев, женщина, что сидела, мрачно сгорбившись, выпрямилась.

Передернув плечами, она осмотрелась и с раздражением стянула вначале плащ, а после и платье.

– Позор… – мрачно пробормотала селянка, слишком уж грубым для женщины голосом.

Куда больше этот голос подходил беглому первосвященнику, что вслед за платьем сбросил пару подушек, просто разрывая веревки, которыми те были к нему привязаны.

– Зато все получилось, мастер, – миролюбиво пробасил здоровяк.

– И только поэтому я не убью Нагса, – мрачно бросил Матаан, надевая рубашку.

Идея Бэйзи оказалась действенной, но менее унизительной от этого не стала. Впрочем, Матаан понимал, что куда унизительнее было бы оставаться пленником Аскара или, что хуже, попасться в женском платье. От этой мысли его просто передернуло.

«Хвала Зажигающему!» – с жаром подумал он, снова набросив на плечи плащ и перебравшись ближе к жнецу.

Вспоминать об этом эпизоде виртуозного побега опальному жнецу предстояло без всякого восторга.

Глава 16. За шаг до…

– Значит один на один…

– Не ожидал, благородный Ссаших? – иронично уточнил Дейше.

В отличии от собеседника, каждый жест которого буквально дышал яростью, этот наг только меланхолично улыбался, ощипывая виноград.

Но Ссаших не ответил. Замерев посреди комнаты, он снова задумчиво скользну взглядом по посланию. Ноздри нага затрепетали от нового приступа глухой злости. Даже после стольких лет у власти сдерживаться ему удавалось только ценой невероятного усилия воли. Впрочем, тишина не задержалась в небольшом зале, освещенном светом полыхающего на блюдах фаира.

– Отчего же, это было предсказуемо, – подал голос, до того скромно молчавший, Кервин Хеннек.

Заинтересованно приподняв бровь, Дейше обернулся на звук. Казалось, что он только заметил человека, до того пристальным и выразительным был его взгляд. Так смотрят на диковинных букашек, прежде чем наколоть их на булавку и отправить в коллекцию.

И даже Кервину, насколько бы хитрым и умным он себя не считал, невольно стало не по себе. Он, в отличии от брата, видел не только холеную оболочку, но и суть второго, если не первого по силе нага Шшааса.

– Ты его видел? – резко и коротко бросил Ссаших.

Неопределенно поведя плечом, все же отвлекаясь от молодого мужчины, Дейше откинулся на спинку широкого кресла.

– Видел. Амбициозный молодой наг. Не настолько опасный, как истинный владыка, – медленно ответил Дейше, сделав жест в сторону Ссашиха. – Но неприятнос-с-стью может стать. Его, все же, воспитали кшерхи.

– Кшерхи, проклятые бродяги! – яростно прошипел Ссаших, мощным ударом хвоста разбивая стол, оказавшийся рядом, в щепки. – Они его украли, бежали как ничтожные пс-с-сы! Чему они научить могли, кроме как бежать что было духу от опасности, жалкие людишки!

Спокойно усмехнувшись, Дейше медленно отряхнул с одежды мелкие щепки.

– Ничтожный пес и жалкий человек сейчас забился в угол этого зала, а кшерхи – это одни из лучших воинов, – почти насмешливо бросил наг, кивнув в сторону Кервина, что едва успел отскочить в сторону от части столешницы.

Зашипев, Ссаших бросил на говорившего угрожающий взгляд.

– Не забывайся…

Впрочем, ответом ему была все та же безмятежная улыбка.

– Наагаи опасен, Ссаших, прими это и реши, выйдешь ли ты против него.

На краткое мгновение взгляд желтых, змеиных глаз, полный кипящей ярости, схлестнулся со спокойным взглядом вишневых глаз. Всего одно, почти неуловимое мгновение, но воздух в зале наэлектризовался, точно между ними вот-вот должна была сверкнуть разрушительная молния. Но Ссаших только криво усмехнулся.

– Я выйду против него. И пока я буду занят, мои воины расправятся с предателями, что переметнулись на его сторону. И мы победим. Но, скажи мне ты, благородный Дейше, не мерзко тебе с этим скотом на одной стороне быть? Не мерзко посыльным предателей было стать?

Вновь улыбнувшись, Дейше ответил не сразу. Неспешно поднявшись с места, наг медленно провел ладонями по роскошной ткани одежд, сметая пылинки, прежде чем взглянуть на Ссашиха.

– Мерзко и утешает меня лишь то, мой дорогой друг, что я могу передать эту весть тебе. И то, что сторону со скотом я делить не намерен. Ах, благородный Ссаших, если и начинать сражаться, то лишь на стороне истинного владыки, – неспешно отозвался он и чуть склонил голову.

Наги всегда держали свое слово, но при этом отличались змеиной хитростью и подлостью. Давая слово, они так же охотно находили возможность его обойти при недостаточно точной формулировке.

Разве попытка убить воина, который равен тебе по силам – настолько опасное мероприятие, чтобы его можно было назвать безумным?

Земля в этом мире была не только не вкусной, но и очень твердой. К этому несложному выводу Ошер пришел уже после первого приземления лицом в грунт. В очередной раз рухнув, отброшенный мощным ударом хвоста, оглушенный принц метнулся в сторону еще до того, как успел заметить опасность. Почти тотчас на место, где он только что лежал, обрушился добивающий удара хвоста нага. Но времени отлеживаться не было и Ошер мгновенно вскочил на ноги высоко подпрыгнув, чтобы пропустить удар хвоста под ногами, попытался ударить его палкой. Удар пришелся на землю, даже не коснувшись треклятого хвоста противника.

– Ошер!

Короткий вскрик и, не успевший увернуться, принц рухнул, сметенный с ног, брошенной в него Лейви. Встать они уже не смогли, поверх парочки тотчас вальяжно опустился тяжелый змеиный хвост.

– Шарриаш! – возмущенно взбрыкнула Лейви.

– Пять – один, – спокойно заключил наг, все же отползая в сторону, к Тарду.

– Кажется, этот один нам просто почудился… Лейви, слезь! – возмутился Ошер, бесцеремонно спихнув с себя подругу.

Обычно тренировки проходили один на один или три на один, когда они с Тардом и Лейви вместе выступали против Шарриаша. В таком составе удавалось даже не так часто глотать пыль, а вот с сегодняшней попыткой тренировки в два на два им не повезло с самого начала. Сперва их бесславно обезоружили, после покатали в пыли, едва не задушили и только на четвертый раз удалось не только обезоружить противников, но и нанести «смертельные» ранения.

– Тард, ты наглый пушистый гаденыш! – возмущенно воскликнула, поднявшаяся с земли, Лейви.

– Не поворачивайся к врагу спиной, он отвесит тебе не пинок под зад, а клинок меж ребер, – только и хмыкнул Тард.

Можно было, конечно, учебно толкнуть ее шестом, но щедрый пинок под зад показался оборотню более показательным.

Прищурившись, девушка только гордо вскинула голову, потирая ушибленную часть тела. Вывод парня оказался не таким уж далеким от истины – такой метод и правда был куда более запоминающимся.

– Дос-с-статочно, – оканчивая перепалку, подал голос Шарриаш. – Вы двое с-с-слишком расслабились после победы.

Под тяжелым взглядом нага Лейви невольно потупилась, а Ошер только вздохнул. Да, эйфория на мгновение и правда вскружила голову, за что ту и отправили снова глотать пыль.

– Еще? – чуть помедлив уточнил он.

Приподняв бровь, Шарриаш смерил принца медленным взглядом, едва заметно усмехнувшись. Сын Аскара рос и это радовало не только Волю и его стража.

– Еще, но не со мной, я пришлю к вам Рассаша. Пока отдохните.

Кивнув им напоследок, наг чуть поморщился, отряхивая с безрукавки краску, оставленную ударом шеста Лейви. Благо краска успела подсохнуть с легко осыпалась вместе с пылью.

– Неужели кому-то из наших кузнечиков удалось «смертельно ранить» наагаи?

Невольно улыбнувшись, Шарриаш оглянулся на звук голоса. В шуме военного лагеря, не расслышать шаг кшерха было просто, особенно шаг Воли.

– Кузнечики очень быстро растут, особенно в военных условиях.

Хмыкнув, Рамина только покачала головой и приблизилась к воспитаннику.

– Я искренне надеюсь, что ты не поддавался.

Ответив не сразу, наг широким жестом предложил Воле пройтись с ним к палатке.

– Совсем скоро они могут оказаться в гуще сражения, я не имею права поддаваться. Они должны быть готовы.

– А они готовы? – чуть помедлив, Рамина все же задала вопрос, что так сильно волновал ее.

Она была уверена в том, что Лейви может за себя постоять, понимала, что Аскар не назначил бы Тарда начальником стражи за его пушистую ипостась и видела, что юный принц быстро учился. Но это были тренировки и опыт небольших стычек, а их ждала война.

– Нет, – не медля, ответил Шарриаш и взглянул на Волю. – Ни они, ни я к этому не готовы. Для них это первая схватка такого масштаба, для меня это первая с-с-схватка на моей земле. Разве к этому можно быть готовыми?

Вздохнув, Воля только едва заметно улыбнулась.

– Да, ты прав. Не спеши, к тебе сейчас снова явятся все сторонники, ведь пришел ответ от Ссашиха.

Нахмурившись, наагаи и вовсе остановился, полностью повернувшись к Воле.

– Он принял мои условия?

И пусть ответ противника сейчас лежал на его столе, запечатанный, под охраной благородного Дейше, Шарриаш ни мгновения не сомневался, что ответ врага для Рамины тайной не остался. И он не ошибся.

Взглянув на воспитанника, Воля только вздохнула.

– Он принял твои условия. На битва состоится рассвете у стен Шшааса. Впрочем, не думаю, что только ваша… Я ни на миг не поверю, что он не попытается подстроить чего-то.

Нахмурившись, Шарриаш задумчиво потер подбородок, провожая взглядом пару рудокопов из Файрара.

– Подстроить нам или мне?

– Нам. С тобой он захочет расправиться лично. Мы все еще существенно проигрываем его сторонникам в коннице и не мне тебе напоминать о том, насколько хороши боевые колесницы Шшааса. Даже, если в коннице сравняться они первым же ударом лишат нас половины надежды на благоприятный исход, – посерьезнев, тихо сообщила Рамина.

Но по мере того, как Воля мрачнела, на губах нага расцветала усмешка. Сперва едва заметная, она становилась все шире. Резко обернувшись, Шарриаш осмотрелся.

– Эй, файрарцы? Да, вы. Скажите Артану, что я хочу его видеть, как можно быс-с-стрее! – воскликнул он.

Мужчины, только подошедшие к котлу с кашей, так и замерли с пустыми мисками, ошеломленно глядя на наагаи. От неожиданности они забыли и о поклонах, и о каше.

– Ай красота, теперь они даже внукам будут рассказывать о том, как великий наагаи их посылал! – рассмеялся, порядком запыленный, Грегуар.

Откуда вынырнул кшерх оставалось только гадать, но сейчас важным было и не это.

– Если выживут, не только это рассказывать будут, – мигом осадила его Воля, несколько настороженно взглянув на улыбающегося Шарриаша.

Не нужно было долго гадать, чтобы понять, что тот что-то задумал. Одновременно та улыбка, что он послал уже Воле более чем четко говорила, что пока рассказывать о своей затее он не намерен.

– Ты вовремя, Грегуар, расскажешь, что видел у стен Шшааса, подумаем, как нам лучше действовать. Отыщи Рассаха и отправь его к мелким, им нужно учиться. Затем в палатку. Сегодня будем говорить очень долго.

Отряхнув пыль с брюк, Грегуар понятливо кивнул, решительным шагом направившись к проходу меж палаток. Впрочем, судя по негодующим крикам – прохода там не было, но кшерха это не остановило.

Хмыкнув, Шарриаш только качнул головой. Если Ссаших думает, что с ним и его сторонниками будет справиться просто – ему придется горько разочароваться.

«Тебе здесь не место!»

Разъяренный голос взорвал сознание, вызывая мрачную усмешку.

«У тебя нет права голоса, а скоро не будет и возможности его подавать.» – спокойно ответил Аскар.

Раньше стоило проклятому ворону заметаться. Понять, что не был Владыка смятен вестью о бегстве Матаана, насторожиться, попытаться выторговать очередную сделку, а теперь было поздно.

Благодаря гордости даже обычный человек может свернуть горы. Из-за гордыни даже божество тонет в луже.

Дождь, что заливал улицы Корвидиума затих. Начал затихать и город после двенадцати рабочих колокольных ударов и только отчаянные гуляки не спешили домой. Отчаянные гуляки и те, чья работа еще не была закончена.

Мало кого заинтересовали десять человек, что в это время сновали у остатков Обители. После того, как это величественное здание рухнуло, там то и дело появлялись жнецы или бродяги, которые надеялись отыскать что-то ценное.

Тем менее занятны были эти люди тем, что пришли они с лопатами и почти сразу же приступили к раскопкам. Редкие прохожие старались ускорить шаг, понимая, что за излишнее любопытство могут пострадать.

Впрочем, ни копателям, ни тому человеку, что держался чуть в стороне, наблюдая за работами, до прохожих не было никакого дела.

«Что ты задумал?»

Усмехнувшись, почти явно ощущая тревогу в голосе заключенного божества, Аскар не спешил отвечать.

«У тебя ничего не получится!»

Уже просто не сдержавшись, Аскар тихо рассмеялся. Даже такой самонадеянный возглас вышел достаточно жалким.

«Я – не ты. Все мои действия всегда приводят меня к цели.» – все же ответил Аскар, подняв взгляд к небесам.

В высоте, над руинами Обители, кружил ворон. Можно было даже расслышать тяжелые взмахи крыльев старой птицы, что не спешила ни улетать, ни спускаться.

Вороны всегда были куда умнее и людей, и божеств. Куда терпеливее и прозорливее, они умели ждать исхода схватки, не вступая в нее, но всегда получая выгоду.

Рассвет не обрушился на мир, не залил алым заревом далекие горные пики. Еще не было заметно и следа приближающегося утра, только стремительный бег времени не давал ни на мгновение забыть о его приближении.

Лагерь спал. Затихнув после приготовлений, этот огромный зверь, раскинувшийся на, еще недавно пустынной равнине, спал, копя силы перед тем, что только должно было грянуть. Но если когти и лапы этого свирепого хищника затихли, копя силы, сознание его не могло отыскать покоя.

Давно закончился последний совет, давно покинули его палатку и соратники, и друзья, но заставить себя уснуть Шарриаш так и не смог. Слишком многое стояло на кону, слишком многое он брал на себя без права подвести тех, кто ему доверился. И впервые за долгое время он не мог разделить эту ношу ни с кем. Его бы поняла Рамина, его бы смог понять отчасти и Ошер, но наг ощущал, что делить эту тревогу с ними не имеет права. Это была не их битва, не их люди, не их мир. И только одно живое существо во всем мире могло его понять, имело право разделить с ним его бремя в полной мере.

Проводив последнего гостя, Шарриаш так и не пошевелился. Переплетя пальцы рук, он не сводил пристального взгляда с полыхающего камешка фаира, что лежал на столе, освещая палатку. Погруженный в свои мысли, он все же не отстранялся от окружающего мира, поэтому тихий шорох за полотняной стеной уловил сразу же, пусть и не подал виду.

– Наагаи?

Звук этого нежного голоса вынудил его глубоко вдохнуть.

– Ты пришла ко мне как к наагаи или брату? – вздохнув, Шарриаш медленно поднял взгляд к вошедшей.

Даже сейчас, вдали от дворца, вдали от угодливой прислуги, что следила бы за каждым ее шагом наагайе была прекрасна. И даже покрасневшие глаза и печать тревоги на ее лице не могли перечеркнуть этой красоты.

– К брату, – тихо отозвалась она, медленно опустив взгляд. – Мне страшно, Шарриаш.

От этих слов, что прозвучали так по-детски, мужчина невольно улыбнулся и просто поманил сестру к себе.

– Чего ты боишься? Ведь правда за нами и я не так уж слаб. Наши силы равны, а раз уж даже прекрасная Шайяре здесь, судьба просто не может нам не благоволить.

Чуть помедлив, нагайна все же приблизилась к брату и просто крепко обняла его. Как бы уверенно не говорил он, на сердце Шайяре было тревожно.

– Если ты проиграешь… Шарриаш, я не буду жить, я ведь вовсе не сильная, я не смогу перенести всего этого.

Глубоко вдохнув, Шарриаш медленно провел ладонью по волосам девушки. Успокаивать настолько нежные цветы он не привык. Девочки кшерхи, даже дети, были куда ближе к жизни со всеми ее опасностями. Их никогда не утешали пустым «все будет хорошо», их никогда не утешали ложью и впервые в жизни Шарриаш был вынужден переступить через себя, переступить привычку и принцип.

– Шайяре! – тихо и четко произнес он, приподняв ее голову за подбородок. – Все будет хорошо, победа будет за нами, я тебе обещаю!

Говорить уверенно и четко сложно не было, да это и не было нужно. Нагайна хотела быть обманутой, хотела верить в это, хотела верить в кого-то, ведь верить в себя некоторым крайне сложно.

Шарриаш в себя верил. Он верил, что сможет достойно выступить против войска Ссашиха, верил, что не уступит ему в бою, верил, что его люди не подведут. Но кроме веры у него еще оставался разум и сомнение в тысяче мелочей.

Шальная стрела, камень под ногой и даже песчинка, все это могло одним росчерком перечеркнуть и его планы, и его жизнь. И это знание не давало ему покоя и заставляло действовать. Заставляло говорить, слушать, а сейчас и врать. Горькая необходимость, но вместе с тем мужчина прекрасно понимал, что в случае победы ему придется соврать еще не раз.

Ложь во благо – не худший из всех пороков правителей, которым ему еще предстоит поддаться.

Для ребенка, выросшего на улице, живущего крохами подаяний, попасть в храм великого Зажигающего было сущим чудом. Вспоминая о том, как впервые вошел под своды Обители – в большой зал, над которым вверх тянулись тысячи ступеней, Матаан невольно улыбался.

Сейчас это воспоминание грело душу, заставляло на время забыть о мелком дожде, что не прекращался, казалось, ни на мгновение. Сколько времени прошло с момента бегства из столицы жнец не знал, но его все еще было недостаточно, чтобы он сумел полностью взять себя в руки.

Матаан знал, что он должен делать, но досада от того, что он снова ошибся жгла каленым железом. Как он мог так подвести своего благодетеля! Того, кто указал на него, кто взял его под своды своего храма, кто заговорил с ним. И только врожденная выдержка не позволяли ему полностью погрузиться в себя. Нет, пока он дышал еще не все было потеряно. Он обязан все исправить.

Сбросив капюшон плаща, Матаан осмотрелся. Далеко позади остался и Корвидиум и непроходимая чаща, в которой они бросили повозку. Лес становился все реже и через поодинокие свечи высоких деревьев уже можно было рассмотреть огни поселка.

– Гиббо давно знает этого проводника? – кашлянув, подал голос Матаан.

Не поворачивая головы к спутнику, он неотрывно смотрел на эти огоньки. Кругов синего камня в храмах разных городов было достаточно, но веры и силы жнецов было недостаточно, чтобы в этих кругах поднялась божественная тьма. Постепенно круги умирали, пока в мире не осталось только два действующих прохода. Один рухнул вместе со столичной Обителью, второй оставался открытым в Южных долинах, в крепости жнецов. Еще когда-то такой круг был в Ретсите, но после пожара о нем забыли, его покинули.

Это был единственный шанс встретиться с Зажигающим, понять, что произошло, но шаг этот был опасным. Несмотря на то, что сопротивление Южных долин было смято Аскаром Терезаа, эта местность на краю мира оставалась предельно недружелюбной для одиноких путников. Особенно, если путники шли вдали от официального тракта.

– Этот человек уже что-то делал для Гиббо. А еще он ненавидит Аскара.

Для здоровяка этого было достаточно, а вот Матаана успокоило мало. Враг Владыки вовсе не обязательно станет другом им. Но выбирать не приходилось, оставалось лишь надеяться, что Гиббо не сглупил впервые в жизни.

Поселок, что раскинулся на лесной опушке оказался куда больше, чем можно было предположить, хотя вспомнить его название Матаану так и не удалось. По освещению и фигуркам людей, что то и дело появлялись на улице, жнец понял, что сейчас рабочее время.

Спохватившись, Матаан снова набросил капюшон. Пока накрапал дождь, это не было подозрительно и пришлось очень кстати. На въезде в селение собралось с десяток, что-то бурно обсуждающих мужчин.

– Мир вам! – громко и предельно миролюбиво произнес Матаан, обгоняя спутника.

Рослый, диковатого вида исполин Морак, едва ли добавил бы дружелюбия местным.

Мгновенно обернувшись, мужчины невпопад ответили на приветствие, но за дубинки не схватились, что уже подавало надежду.

– Не подскажете, где у вас могут устроиться на отдых честные путники? – точно не замечая настороженных взглядов, жизнерадостно продолжил Матаан. – Спасу от этого дождя нет, хоть бы на один отдых у огня с медовухой погреться!

Знавший Первого жнеца уже не первый оборот, Морак удивленно покосился на него. Он и предположить не мог, что степенный и спокойный Матаан умеет говорить так. Впрочем, это сработало. Кто-то из мужиков махнул вперед, посторонившись с дороги.

– Прямо езжайте, там таверна у Дора. Здоровенная такая, не проедете мимо!

– Спасибо! – отозвался Матаан, проезжая первым.

Если даже ворон при нужде может научиться говорить по-человечески, отчего бы человеку не научиться подражать другому? Это золотое правило Матаан усвоил давно и ни разу в нем не усомнился.

«Здоровенная» таверна оказалась едва ли больше конюшни столичных таверн. Приземистая и странно растянутая, она казалось просто пятном грязи. Неопрятным и не совсем понятным.

Поморщившись от этого сравнения, Матаан не стал рваться вперед и пропустил здесь Морака. Тот неспешно поднялся по ступенькам, что тотчас заскрипели под его тяжелой поступью, к двери и потянул ее на себя.

Судя по тому, как резко затих шум голосов, что доносился из таверны, явление чернобородого исполина произвело впечатление. Медленно осмотревшись, Морак все же вошел. Нападать никто не спешил, несколько завсегдатаев вовсе медленно сползли под столы. Впрочем, последние его волновали мало.

Заметив у камина горбуна в компании человека в плаще, он направился к нему. Произведенное Мораком впечатление позволило Матаану почти незаметно войти в таверну, внимание на него обратил только Гиббо, что даже поднялся с места.

За каждым шагом жнеца горбун следил с воистину собачьей преданностью. А вот его собеседник не оборачивался. Оперевшись о спинку стула, он покачивался на его задних ножках и только, когда к столу за Мораком подошел и Матаан, поднял голову.

– Проклятье… – просто не сдержавшись, выругался жнец.

Из-под капюшона показалось женское лицо. Строгое, точно высеченное из камня, но определенно женское лицо с плотно сжатыми губами и хищными желтыми глазами.

Путешествие к крепости Умбергум обещало стать не только длительным, но и запоминающимся.

Глава 17. Переговоры закончились

– Рассвет…

Тихий, точно шелест лесной листвы, шепот покатился рядами воинов, вынудив Ошера вскинуть голову и осмотреться. Алая полоса света уже окрасила пики дальних гор, полотном расстилаясь все дальше. И если раньше, скрытый надежными стенами Корвидиума, принц встречал рассвет с интересом, сейчас он ощущал только напряжение.

– Рассвет, – совсем рядом негромко протянула Лейви.

Приподняв бровь, Ошер обернулся к подруге.

– Боишься?

Удивленно моргнув, она взглянула на друга и нахмурилась.

– Немного… – чуть помедлив все же призналась вольница, только крепче сжимая поводья.

Гнедой под ней недовольно переступил с ноги на ногу, но тотчас успокоился, стоило девушке похлопать его по шее.

– Еще не поздно завернуть, – точно ни в чем не бывало, заметил слева Тард.

Впрочем, эти слова вызвали у принца только усмешку. Странную, кривую и совсем не свойственную ему раньше усмешку.

– Ты правда хочешь, чтобы мы отсиживались заспинами других? – обернувшись уже к другу уточнил он.

Порыв ветра, вдруг ударивший их в спины, заполоскал над головами троицы темный флаг с золотым шитьем. Впрочем, Тард на это внимания не обратил. Еще оборот назад он без сомнения поволок бы принца назад. Ведь ему вверили наследника престола, который всегда должен был быть в безопасности, но теперь…

Теперь, глядя в глаза друга, он только медленно качнул головой.

– Нет.

– Ай, золотые, посмотри-ка выросли!

От звука этого радостного голоса, который, казалось, должны были слушать у самих врат Шшааса парни одинаково поморщились.

– Вот вечно тебе нужно момент портить! – возмутилась Лейви, обернувшись к Грегуару.

Но балагур в ответ только белозубо улыбнулся, легко управляя конем, точно в седле родился.

– Да у вас полно же времени было, могли уже намиловаться, пока мы осматривались, – фыркнул Грегуар, размахнувшись широким жестом.

Настолько широким, что Воля, по правую руку от него, едва успела пригнуться, чтобы не схлопотать по носу. Она, в отличии от спутника была предельно собрана и только время от времени оглядывалась назад. К темнеющей впереди громаде Шшааса, что раскинулся на небольшом возвышении.

Сейчас разношерстое войско наагаи и стены города, который был его по праву, разделяла только пустынная долина. Обманчиво спокойная и безлюдная, затихнувшая в преддверии кровавого пиршества, что вот-вот должно было развернуться на ней.

– Уже рассвет, где же люди Ссашиха? – нахмурившись, удивилась Лейви, даже привстав в стременах.

– Скоро появятся, – чуть рассеянно ответила Рамина.

Сейчас мысли ее были заняты другим. Казалось, они учли все, да и небольшая хитрость, которую придумал Шарриаш должна была успокоить ее, но что-то не давало Воле покоя.

Глубоко вдохнув, Рамина развернула лошадь. Благо быстрая светлая кобылка была чудно вышколена и повиновалась едва ли не мысли. В последний раз оглянувшись на Шшаас, женщина поморщилась, скользнула взглядом по долине к двойному ряду колесниц. Щедроты благородного Дейше, укрепившие центр их разношерстой армии.

Вышколенные воины не особенно суетились, не проявляя беспокойства. Они просто исполняли указ своего хозяина. О пехоте этого сказать было нельзя. Кобылка Рамины пустилась рысью, пронесла Волю сквозь линию конницы, ряда опытных бойцов и горняков, к уже откровенному сброду. Именно сброду, назвать разрозненные отряды солдат аристократии и простых селян – ратующих за справедливость, пришедших сражаться за эту туманную справедливость, войском Воля не могла, пусть они и стояли плечо к плечу.

Все же осадив лошадь, Воля осмотрелась.

– А я говорю, что ты слишком требовательна.

Едва заметно улыбнувшись, даже не удивившись тому, что ее так быстро нагнали, Рамина выпрямилась в седле.

– А я повторяю, что это война, а не драка с шайкой разбойников. Здесь все куда серьезнее, – отозвалась она и цокнула языком.

Лошадка, навострив уши, послушно сорвалась с места легкой рысью, что за последней линией пехотинцев перешла на галоп. Свист ветра помог на время заглушить гул множества голосов тех, кто сегодня пришел под стены Шшааса.

Тех, кто еще верил, что до битвы не дойдет.

Рамина не верила.

Первым, в раскинутом на небольшом возвышении, штабе, кшерхов заметил даже не Шарриаш. Наагаи был занят, обсуждая что-то со старым Хеннеком.

В отличии от вооруженных и напряженных мужчин, что порой бросали настороженные взгляды на стены Шшааса, благородный Дейше с комфортом обустроился в кресле, с легкой улыбкой наблюдая за суетой. Именно он первым и заметил кшерхов.

– Прекрасная Рамина… – примружившись, протянул он, даже поднявшись с места.

Впрочем, сейчас Воле было не до пререканий с нагом. Коротко кивнув ему, она подошла прямо к импровизированному столу, с развернутой на нем картой действий.

– Ссаших готовит что-то, – глубоко вдохнув, уверенно произнесла она.

Мгновенно подняв к Воле взгляд, Шарриаш нахмурился.

– Видела?

– Чувствую.

Кто-то из людей фыркнул, некоторые обменялись насмешливыми взглядами, но Шарриаш только посерьезнел и медленно кивнул.

– Я тоже.

Воспитанный этой женщиной, он знал, что может верить всему, что она говорит. Даже, если это будет звучать как бред. В то же время каждое слово союзников приходилось взвешивать и… Это было нелегко. Слишком большая ответственность разом обрушилась на его плечи и только упрямство, которым отличались все кшерхи не позволяло отчаяться.

– Толку с тех чувств, – скривившись, мрачно бросил Морис Хеннек, сплюнув.

Старик был менее консервативен и пусть эта женщина ему мало нравилась, причин не доверять ей не было.

– Если Ссаших решит наперчить нам зад какой подлянкой, мы знать должны какой. Смысл с «предчувствий», мы же не кретины, прекрасно знаем, что разит от этого говнюка совсем не благородством.

Младший Хеннек, стоявший чуть в стороне, поморщился, осуждающе взглянув на отца. Старый вояка редко сдерживался в выражениях, что совсем не радовало его сына.

– Ссаших дал слово, а значит сдержит его! – мрачно и чуть порывисто произнес Патрик.

Сдерживать себя больше он не мог, искренне не понимая, как можно не доверять слову благородного лорда!

Больше внимания в мгновение привлечь к себе Патрик мог только явись он сюда с головой Ссашиха. Обернулись к нему все: и люди, и наги, и кшерхи, только некоторые бросили почти сочувствующий взгляд на старого Хеннеке, что глухо выругался.

Внезапное безмолвие прервал звук ленивых хлопков в ладони.

– Не потеряй запала, мальчик. В пылу битвы, он тебе пригодится. Вот пробьешься к Ссашиху и лично ему скажешь, как нехорошо он пос-с-ступил, – не скрывая насмешки, протянул Дейше.

От негодования юный Хеннек едва не задохнулся, вскинув голову, но на помощь ему никто не пришел. Отчасти из-за солидарности с нагом, отчасти из-за протяжного гула.

Ошер, все это время не сводивший взгляда с врат, на миг даже задержал дыхание.

– Начинается, – скорее для самого себя, тихо произнес он.

Огромные створки тяжелых врат медленно поползли в стороны, открываясь. Точно пасть странного чудовища, из которого тотчас хлынул живой алый поток человеческих тел. Стройные ряды багрянца залили край долины у стен города, затрепетали кровавыми флагами, полыхнули золотом колесниц. Последние появились под конец этого жуткого шествия, сверкающим потоком хлынув вправо и влево от врат, выстраиваясь перед пехотой и стрелками.

Глубоко вдохнув, принц медленно сжал ладонь на рукояти меча у пояса, ощущая, как та вспотела. Стиснув зубы, Ошер только нахмурился.

«Я – Ошер Терезаа. Я – сын Аскара Терезаа. Я не буду бояться. Я – воин и я не посрамлю ни памяти своих предков, ни имени отца, ни доверия друзей. Я – Ошер Терезаа.» – почти с ярость, что вмиг и до краев заполнила его, подумал принц, глядя прямо перед собой.

Взгляд Ошера, мимо всадников и колесниц союзников, скользнул дальше. К вратам, что темнели жадной пастью. Город покинули последние воины, заняв свои места, застыв, точно резные фигурки на шахматной доске.

– Издевается, гадюка, – едва слышно пробормотал где-то в стороне Тард.

И не ошибся. Издевался. Действительно издевался, ведь мог себе это позволить, ведь не он бросил этот вызов, не он был в этом мире чужаком. Пусть ненавидимый многими, но на этой земле он стоял твердо и уже считал себя победителем.

Поэтому колесница Ссашиха и прокатилась по мостовой неспешно, торжественно, как колесница победителя. Ее появление перед вратами встретил оглушительный шум. Воины Шшааса, точно единый организм, ударили по щитам, приветствуя своего предводителя.

Любили ли его? Едва ли.

Верили ли в его победу? Верили.

Этот наг, что так уверенно правил парой крепких вороных лошадей и так прямо держал спину, не проигрывал никогда. И горе не медлило с посещением тех, кто имел глупость в нем сомневаться.

Эта смесь ненависти и веры вызывала у нага лишь надменную усмешку. Его – плебея от рождения, приветствовали, под его рукой выступили против законного, по крови, благородного нага. Хотя какой из этого полукровки наг!

Эта мысль вынудила Ссашиха вскинуть голову, впиться в сияющую линию колесниц напротив врат. Почти звериным чутьем он ощущал за ними, среди них своего врага. И не ошибся.

Шарриаш не стал медлить. Едва врата города раскрылись, наагаи закончил с раздачей указаний. Задержался только на мгновение, которого хватило, чтобы Воля передала ему нагинату и поцеловала в лоб. Ей не было дело до косых взглядов, это был ее воспитанник, ее вольник, которого вверила ей сама наагайше.

Не было дела до них и Шарриашу, но напоследок он все же обвел собравшихся здесь, у командной точки, тяжелым взглядом желтых глаз. И от этого взгляда некоторые потупились, читая в нем предостережение и угрозу.

Удобнее перехватив древко оружия, Шарриаш, в сопровождении еще нескольких нагов, направился вперед. Под шум приветствий, которыми осыпали его врага, захватчика и плебея, благородный Шарриаш уверенно миновал ряды своих воинов. Люди, наги, все они провожали наагаи напряженными взглядами. Никто не знал, чего ожидать.

– Наагаи!

Одинокий крик со стороны правой фаланги донесся слабым эхом. Его мог бы не расслышать никто, но в центре его подхватили сразу три голоса и несколько криков от левой фаланги.

– Наагаи!

Вначале одиночные крики с каждым мгновением крепчали. Один за другим, воины подхватывали крик и в момент, когда колесница Шарриаша отделилась от линии других колесниц, этот крик уже не мог заглушить приветственный шум войск противника.

Пожалуй, единственным, кто не слышал этого грохота был сам Шарриаш. Уверенно правя парой лошадей, он не сводил взгляда с противника. Того, кто убил его отца, свел в могилу мать, желал привести к бесчестью сестру.

Ладони сжимались все сильнее и только усилием воли удавалось подавить ярость. Ей в битве места не было.

Оборот за оборотом колеса, колесница приближала Ссашиха к выкормышу кшерхов. С каждым мгновением его фигура становилась все более четкой, пока наг не зашипел от ярости. Прошли обороты, утекло столько воды, сменилось столько дней и ночей, но он все еще прекрасно помнил проклятого кшерха, едва не отнявшего у него наагайше.

Та же стать, то же лицо и даже движения… Резко натянув поводья, Ссаших сжал губы, единственный уцелевший глаз полыхнул яростным весельем.

Та же стать – та же смерть.

Колесница Шарриаша замерла шагах в двадцати от колесницы Ссашиха, что неспешно спустился на землю. Песчинки тихо зашуршали под чешуйками мощного хвоста.

– Поговорим о возможности перемирия? – оскалившись в подобии улыбки, бросил Ссаших.

Шарриаш ответил не сразу, спускаясь с колесницы. На его лице не было и тени улыбки. Он ненавидел своего врага и делать из сражения фарс не собирался.

– Твоя голова нужна мне отдельно от тела, а значит мир невозможен, – коротко бросил наагаи, по пути удобнее перехватив нагинату.

Переговоры закончились.

«Что ты задумал!?»

Призрачный голос дрожал. В нем отчетливо слышался уже даже не страх, а настоящий ужас, но Аскар только мрачно улыбался, не отвечая. Этому крику осталось звучать недолго.

Скрестив руки на груди, король терпеливо ждал, когда его люди расчистят нужный участок среди груды обломков Обители. И рабочие торопились, не желая прогневить Владыку. Впрочем ждать, когда те сметут пыль с этого участка, Аскар не стал. Ему было достаточно, что с площадки убрали остатки завалов.

– Довольно. Оставьте меня, – коротко произнес он, не отрывая взгляда от расчищенной плиты.

Дважды повторять не пришлось. Звуки работы мгновенно стихли и мужчины, поклонившись королю, быстро убрались по, протоптанным между завалов, тропинкам.

«У тебя ничего не получится!»

Этот вопль все же вынудил короля тихо рассмеяться и медленно приблизиться к прямоугольнику.

– За годы существования культа, твои вороны до того привыкли считать Обитель своей, что кажется забыли, что первые камни этого здания заложили мои предки. Что именно они когда-то дали тебе право управления жизнями нашего народа. Но одновременно они же наложили на тебя и некоторые обязательства… – негромко произнес Владыка, остановившись в центре прямоугольника.

«Нет!»

– О да… – только и протянул Аскар, неспешно обнажив нож, чтобы порезать ладонь.

Панический крик божества в его сознании оборвался звенящей тишиной, в которой несколько капель крови упали в крошево пыли под ногами короля. Всего несколько капель королевской крови – все, что было нужно для того, чтобы часть плиты вдруг дрогнула, накренилась и медленно поползла вниз, открывая темный провал, в котором терялись ступени.

– Ты сам себя перехитрил, – тихо произнес Аскар, уверенно ступив вперед, в темный провал давнего хода.

Шаг за шагом мужчина нырял все глубже во тьму и, едва его голова скрылась под землей, на стене старинного коридора вспыхнул факел. Мгла взорвалась голубоватым огоньком, осветившим гладкие, блестящие от влаги, стены, покрытые рисунками. Но отвлекаться на них у Аскара не было времени, только на миг он ощутил мимолетный укол горечи.

Множество оборотов назад, будучи еще ребенком, он часто мечтал увидеть своими глазами это место. Побывать там, где ступали его предки, где они заключили странный и страшный договор с могущественной силой междумирья.

«Если ты меня уничтожишь – моя сила останется в тебе. Не разделенная надвое, без моего опыта, она тебя убьет, ты не сможешь ей противиться!»

И эти слова вызвали у короля лишь легкую, уже горькую усмешку и только на мгновение он все же замер, оглянувшись. В свете факелов, уже далекий осколок чистого неба казался ненастоящим, далеким. Совсем не таким, каким оно виделось Аскару в дни его юности, в дороге с кшерхами, когда все дороги были открыты. Когда он сам мог управлять своей судьбой, выбирать дорогу.

– Я уже давно и безнадежно мертв… – голосом, лишенным любых эмоций, произнес Аскар, прежде чем порывисто развернуться и продолжить путь во тьму.

Сталь односторонних клинков нагинат одинаково жадно сверкнула в руках обоих нагов. Зеркально точное движение, вынудившее противников окончательно отбросить всю постороннюю мишуру. Звуки, мысли, эмоции. Все это сейчас было абсолютно неважным. Мешающим.

Первым атаковал Ссаших, едва слышно зарычав от гнева, встретив умелую защиту. Слишком похожий на своего проклятого отца, змееныш оказался таким же опасным.

Первую атаку Шарриаш отбил, отведя клинок противника в сторону, на вторую коротко огрызнулся ответным выпадом и только третью вернул резким броском вперед.

От мощного удара стали о сталь брызнули искры, на мгновение холодные, ненавидящие взгляды пересеклись, прежде чем схватка по-настоящему началась.

Массивный, прошедший не одну сотню боев, Ссаших точно сорвался с цепи, только бы стереть с лица земли врага. Для этого он не гнушался ничем, но неизменно напаривался на отпор.

В столбе поднятой пыли, Шарриаш раз за разом отражал удары опасного клинка. И только в какое-то мгновение едва не пропустил мощный толчок змеиного хвоста, вынужденный резко отклониться назад и в сторону.

Ссаших не медлил, попытавшись достать противника добивающим тычком клинка, но наагаи ловко отбил удар, переведя его в атаку. Отступать вынужден был уже Ссаших, яростно зашипев, скаля острые клыки.

– Ты сдохнешь так же, как твой отец-бродяга!

– Только если ты сдохнешь со мной, – не сводя с врага взгляда, отчеканил Шарриш, попытавшись обойти его, заставить отступить, одновременно быстро закружив в руках нагинату.

Сверкающий клинок описал широкий круг, прежде чем резко рвануться вперед, к горлу врага, но напоролся на умелую контратаку.

Противники были стоящими. Выносливость и сила с одной стороны, молодость и ловкость с другой. С каждым мгновением схватка добавляла врагам не усталости, а ярости. И если Ссаших, становясь все более похожим на зверя, яростно шипел, Шарраш оставался таким же невозмутимым, только глаза все ярче горели на бледном лице. Горели нечеловеческой жаждой мести, жаждой увидеть кровь врага. И эта жажда добавила ему сил.

Отбив очередную атаку, наагаи вдруг бросился вперед, широким хлестким ударом располосовав грудь Ссашиха, которого спасла только скорость реакции и мгновенно вскинутая нагитана.

Попытка добить Ссашиха провалилась, тот ответил на атаку серией яростных ударов, пока вдруг резко не разорвался расстояние, не сводя взгляда с наагаи.

– Я принесу твою голову к могиле матери, – отвечая врагу прямым, полыхающим холодным пламенем, взглядом, хрипло бросил Шарриаш.

– Скорее с-с-сестренка получит твою!

Боль, подхлестнувшая Ссашиха, окончательно помутила разум. Убить, растерзать, уничтожить! Под напором мощных ударов, Шарриаш вынужден был отступить, уходя в защиту. И этот холод врага, его застывшее лицо только больше разжигали ненависть Ссашиха, что напирал, сминая защиту и… Забывал о себе.

Второй удар обжег его бок, окрашивая песок багрянцем.

– Зверье… – сквозь стиснутые зубы, прошипел Шарриаш, попытавшись достать отшатнувшегося врага добивающим ударом.

Рухнувший на песок, Ссаших был идеальной целью. Всего один удар, в который Шарриаш вложил всю ярость и боль так, что клинок со свистом рассек воздух.

Но цели не достиг.

Раненный вдруг резко отшатнулся, в лицо Шарриаша полетела горсть песка. Едва успев отвернуться, спасти глаза, наагаи отпрянул, а в следующее мгновение и вовсе едва не рухнул, когда рядом что-то ослепительно полыхнуло.

С оглушительным треском взорвавшись, в небо взвилась шутиха, у стен Шшаса взревели трубы. На миг замерший, Шарриаш не смог сдержать разъяренного рыка, заметив, что войско Ссашиха пришло в движение.

– А ты, змееныш думал, что все так просто? – булькающе рассмеявшись, хрипло бросил Ссаших, опираясь на древко нагинаты. – Если я не уйду отсюда, ты останешься со мной.

Мрачно сжав губы, Шарриаш обернулся к врагу, удобнее перехватив оружие.

– Даже если так, мое имя будут помнить, а твое сотрется. Имя убийцы, имя насильника, имя зверя. История не сохранит даже малейшего следа твоей жизни. Как жизни тысяч таких же ничтожеств. За оружие. Бешеных тварей нужно добивать наверняка.

С каждым новым словом Ссаших бледнел все больше, трясясь от ярости. Такого тона он не слышал уже давно. В последний раз так с ним говорили множество оборотов назад на пороге смерти. И сейчас смерть, что в тот день пришла к нагайше, смотрела уже на него глазами молодого наагаи.

Рука с нагинатой на миг дрогнула. Сквозь пелену животной ярости Ссаших впервые в жизни ощутил страх за собственную шкуру. Еще никогда смерть не подбиралась к нему так близко, не смотрела так неотвратимо.

Но грохот приближающихся колесниц вынудил его встрепенуться, сбросить оцепенение и увереннее перехватить оружие. Идти за грань в одиночку он не собирался.

Глава 18. Падаль к падали

Южные долины, раскинувшиеся у самого края мира, отделенные от него только скалистой громадиной гор, разделялись цепочками скал в настоящий лабиринт. Если бы не провожатая, Матаан со спутниками едва ли смогли преодолеть и трети пути.

Официальной карты Южных долин не существовало. Большая часть долин все еще оставалась не самым безопасным местом для чужаков, которые редко отсюда возвращались. Территория котов, разрезанная полосой официального тракта, что тянулся до самой крепости Умбергум – единственного масштабного строения – символа власти короля в землях котов.

Но тракт, эта единственная ровная в этой проклятой, гористой местности, дорога, жнецу и его спутникам была недоступна. Не хватало еще за несколько шагов до цели попасть в руки солдат Аскара.

И пусть проводница уверяла, что ведет их наиболее легкой дорогой, у Матаана все больше крепла уверенность, что эта желтоглазая девка издевается. Особенно сейчас, когда жнец, шумно дыша сквозь стиснутые зубы, карабкался за ней по крутому склону. Карабкался упрямо, подхлестываемый знанием того, что с этой вершины он сможет увидеть Умбергум.

– Может помочь?

От звука этого участливого женского голоса захотелось взвыть и остро пожалеть, что когда-то Владыка остановился, не став вырезать всех жителей Южных долин под корень.

Проигнорировав предложение проводницы, Матаан собрал последние силы, чтобы преодолеть последний остаток пути вслед за женщиной и Гиббо. Если Матаан и Морак держались просто неплохо для равнинных обитателей, горбун карабкался по склонам долин с ловкостью ящерицы, порой даже опережая их проводницу. Вот и сейчас Гиббо уже стоял на вершине склона, что полого изгибалась влево, петляя по краю крутого обрыва другого склона.

Сцепив зубы, Матаан последним рывком вскарабкался на вершину, где ненадолго замер, переводя дыхание. Едва ли сейчас, в это путнике, обряженном в потрепанные дорожные одежды, кто-то смог бы опознать лощеного Верховного жнеца, но рисковать он не хотел. Пусть тяжело и долго, зато куда безопаснее.

Шумно вдохнув, Матаан все же поднялся с колен, проигнорировав легкую усмешку проводницы, не ощутив даже досады. Какая может быть досада, когда почти вровень с ним, на той же высоте, высилась вершина крепости. Врастая корнями в нижнюю часть долины, она темным штырем метила в небо. На миг жнец даже замер, забыв обо всем и всех.

Еще немного, до конца дня они уже будут там, он сможет услышать своего господина, сможет исправить все произошедшее. Эта мысль вынудила его выпрямиться, едва заметно улыбнуться. Совсем скоро…

– Редкостно мерзкая громадина.

Звук этого голоса вырвал Матаана из сладостных мечтаний, вернул на землю, где он только глубоко вдохнул, смерив говорившую надменным взглядом.

– Это чудо зодчества, уникальное сочетание прочности и легкости в строениях, что можно заметить в крепости. Ее стены стояли сотни оборотов и простоят еще столько же. Ничто не способно их разрушить.

Впрочем, чем больше он говорил, тем большим дураком себя чувствовал под взглядом девки. Ироничным, насмешливым, довольным.

«Вывела, паршивка…» – понимая, что банально попался на удочку, недовольно подумал Матаан, но лишь тонко усмехнулся.

– Хотя, пожалуй да, действительно мерзкая, сколько падали под ней захоронено.

Этого говорить не стоило. Она все еще была их проводником и оскорблять ее было опасно, но на случай непредвиденных поворотов у него все еще были верные спутники.

В том, что его слова задели девушку куда глубже, чем его самого все ее остроты, он не сомневался. Видел, как та напряженно замерла, судорожно сжав ладони. Точно собралась наброситься на него, столкнуть вниз, но совладала с собой.

– Больше падали в нее сейчас стекается, – грубо бросила она, отвернувшись от жнеца.

На том разговор оборвался и взбирающегося Морака ждали уже в полной тишине. Как раз подходящей этому месту, тишине. Давнему кладбищу, где находили последнее пристанище самые смелые воины и мудрые коты своего племени. До того момента, пока сюда не пришли воины Владыки Аскара и жнецы храма.

– Идем дальше, – подождав, пока Морак переведет дух, подал голос Матаан, ловя мрачный взгляд проводницы.

Чего только ждала эта девка. Он и без того достаточно терпел ее остроты.

– Идем, – чуть помедлив, подтвердила она и развернулась в сторону крепости, но не успела сделать и шага.

Звук нарастающего гула первым уловил Гиббо, мгновенно схвативший мастера за руку. Но спросить, в чем дело Матаан не успел, мгновением позже и сам расслышав его. Низкий, вибрирующий звук, вгрызающийся в саму душу.

– Тарима, что это? – напряженно бросил он, разом забыв о распре.

– Не знаю… – озадаченно отозвалась проводница, сделав шаг назад.

Звук нарастал. По склону долины уже бежали мелкие камешки, сбиваемые все более ощутимой вибрацией. Казалось еще немного и за ними полетят уже крупные обломки пород, но в какое-то мгновение все резко прекратилось ровно на один удар сердца.

За ним громыхнуло. Без пламени и дыма, раскатисто и громко. Казалось содрогнулась сама земля, по крайней мере путники едва удержались на ногах от мощного толчка. Но если они, пошатнувшись, устояли, крепость накренилась. Глухо застонала, заскрежетала каменной громадой, медленно и неотвратимо складываясь.

Не веря своим глазам, Матаан застыл. Ноги не держали. Медленно, вместе с разрушающейся крепостью, мужчина осел на колени. Это был конец. Полоса черного невезения не привела к свету, только разлилась в непроглядное чернильное море.

В этом состоянии, когда и желания, и стремления покинули, вместе с последними силами, Матаан не обратил и капли внимания на Тариму. Женщина же, скупо усмехнувшись, несколько злорадно взглянула на жнеца.

– Падаль к падали, как говорится.

Взрыв всего одной шутихи точно нажал на невидимую пружину, что привела в действие армию у стен Шшааса. Лопнувшее мыльным пузырем напряженное ожидание развеялось, срываясь в бешеный галоп событий. Пока правители в центре долины снова сцепились в яростной схватке, от Шшааса первыми отъехали колесницы.

Сверкающая золотом полоса понеслась вперед в смертельном ударе. Первом и наиболее сокрушительном. Ни уклониться, ни пропустить колесницы было нельзя. Кого не сметут лошади – достанут боевые серпы колес.

Тревожно облизнув пересохшие губы, Кри выпрямился в седле, ощущая на себе косой взгляд Старика. Не нужно было даже смотреть на него, чтобы понять, что тот привычно усмехался. Этот кшерх не боялся смерти, предлагая бояться ей.

Кри еще так не умел. Казалось золотая лавина мчится к ним уже целую вечность, на деле же колесницы еще даже достаточно не разогнались. Взгляд парня невольно метнулся к первому ряду. Тому, что Шарриаш решил противопоставить боевым колесницам.

«Может мы и правда немного безумны…» – слегка напряженно подумал он, скользнув взглядом по низким повозкам рудокопов из Файрара. Что в них знали только некоторые файрарцы, Шарриаш и старшие вольники.

– Кри, соберись. Покраснел, позеленел, да и хватит. Будем жить.

– Будем жить… – без всякой радости отозвался он, так и не обернувшись к Старику.

С места двинулись повозки. Разномастные тягловые лошади, точно нарочно не из лучших, одно что только еще резвых, потянули их вперед. Подгоняемые погонщиками, клячи неохотно перешли на вялую рысь и совсем уж унылый галоп. По рядам воинов прокатился ропот недоумения.

На что рассчитывал Шарриаш таким ходом? Что враг от смеха потеряет управление колесницей?

Кри и другие всадники, оказавшиеся следующей линией за злосчастными повозками, приподнялись в стременах. По сигналу они должны был обогнуть повозки и колесницы для удара врага с фаланг. Но разве эти повозки решат проблему колесниц?

Между тем две полосы все быстрее неслись навстречу одна другой. Ближе, еще, и еще… На расстояние полета стрелы, чем воспользовались лучники колесниц, осыпав повозки градом стрел. Некоторые повозки, потеряв управление отклонились с дороги, съехали в сторону, но только натянули цепи, сковывающие повозки между собой. Это уже могло задержать колесницы. Видимо это же понял и противник. Некоторые из боковых колесниц завернули в сторону, чтобы объехать препятствие.

Нервно сжав поводья, Кри задержал дыхание.

Меньше половина полета стрелы и…

– Что за…

Коротко взвизгнул рожок и погонщики одновременно подхлестнули лошадей напоследок, прежде чем спрыгнуть. А в следующее мгновение колесницы исчезли за стеной взревевшего пламени, объявшего повозки.

– Вот поэтому некоторые виды фаира и хранят подальше от масел, – нравоучительно протянул Старик, тронув бока лошади пятками.

Звонко запела труба, подавая сигнал коннице.

Бросив последний взгляд на пламя, альбинос последовал примеру Старика. Гнедая под ним недовольно запряла ушами, но не стала проявлять норова, со второго удара пятками сорвавшись места.

Пламя, объявшее повозки, немилосердно чадило, подпирая, казалось, сами небеса чернильным покрывалом. Вонь жженного масла уже скоро разнеслась не только по полю битвы, но и за ее пределы.

На какое-то мгновение это отвлекло внимание Воли, но всего на мгновение. Которого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы в центре их армии началось движение. Колесницы, к которым совсем недавно отправили посланника с приказом наступать по центру, двинулись с места.

– Благородный Дейше… – медленно отчеканила Рамина, повернувшись к невозмутимому нагу.

Посланник не мог добраться так быстро.

Ответом ей послужила все та же безмятежная улыбка.

– Я предполагал нечто подобное, поэтому заранее отдал указ помочь наагаи.

На это Воля ничего не ответила, пристально глядя на нага. Она не обманывалась внешним блеском и беспечностью этого змея, прекрасно зная, что за всем этим скрыто. Хитрая тварь, что не прекратила действовать за их спинами.

– Вам голову не спекло? Вы кем себя возомнили?

В отличии от молчаливой Воли, старый Хеннек слов добирать не собирался. Сейчас, когда в центре треклятой долины наагаи сражался с врагом, оказавшись в окружении отряда колесниц Ссашиха, им нужно было тщательно обдумать все, а не самовольничать.

– Я знаю, что делаю, – переведя взгляд на Мориса, так же любезно ответил наг.

И только взгляд потемнел на мгновение, что заметили, казалось, только кшерхи.

– Воля… – тихо тронув предводительницу за руку, Грегуар мрачно кивнул на поле брани.

Колесницам Дейше, что неслись навстречу круга колесниц Ссашиха, увлекли за собой ряд конников. От неожиданности, Рамина просто замерла. Ошер, Тард и Лейви тоже были там.

– Останься здесь, присмотри за всеми, – хрипло бросила она, решительно развернувшись.

– Рамина! – окликнув ее, Грегуар быстро сдернул свой плащ, передавая ей. – Вот продолжим дорогу да золотым тоже плащи обеспечим, нечего всяким пушистым Волю раздевать.

И пусть голос балагура прозвучал так же задорно, Рамина отчетливо ощутила в нем напряжение. Но в ответ только скупо улыбнулась, взобравшись на свою лошадь.

Один воин битвы не сделает, но один кшерх вполне может стать тем крохотным камешком, что существенно подпортит победный марш интриганам.

Бешеный галоп, сквозь пропахший гарью воздух и нарастающее чувство, нехватки времени. Все это вынуждало Ошера раз за разом подхлестывать лошадь, забывая о себе. Куда больше его тревожило то, чего он не знал.

Как наги думают пробить линию сплошной защиты противника? Лучники в обороне не позволят приблизиться, стрелять в ответ опасно. Прицелиться точно почти невозможно. Пусть равнина, но кочек под колесами хватает, опасность задеть наагаи очень высока…

Додумать не успел. В спину резко и сильно что-то ударило, вынудив принца дернуться от неожиданности, едва не свалиться с лошади. Их что решили свои же забросать камнями?

Что ошибся, принц понял мгновением позже, оглядевшись. Подпустившие врага на расстояние выстрела, лучники Ссашиха дали первый залп. Стрелы засыпали их, лучник из колесницы перед принцем свалился с развороченной глоткой.

Стрелы пробивали легкий доспех конников, глубоко вгрызались в дерево колесниц. Но каково же было удивление Ошера, когда одна такая, ударив в спину Лейви, на миг обогнавшую его, просто отскочила.

Не сдержавшись, чувствуя вспыхнувший азарт, Ошер пришпорил коня. Так вот зачем Шарриаш отдал ему свой плащ, а Воля заставила Тарда надеть ее. За такой волшебный подарок он просто обязан был отблагодарить наагаи!

И на этом подъеме, на вспышке азарта, принц на время забыл обо всем. Тард, в отличии от него, не забывал не только гнать лошадь, но и осматриваться. И то, что он видел оборотню совершенно не нравилось. Лучники колесниц Дейше не долго терпели град стрел, огрызаясь короткими укусами, но… Но метили эти укусы изначально выше ряда противника, в круг, который окружали воины Ссашиха.

– Проклятье! – только и успел он выругаться.

По-хорошему им не стоило бы туда лезть. Много чего не стоило делать по-хорошему. И уж точно не стоило подхлестывать коня, когда вражеская стрела сбила и погонщика колесницы, что мчала перед Лейви и Ошером.

Пошатнувшись, раненный наг свалился за ее бортик, под колесо, за которое зацепились поводья лошадей. Пара вороных, отчаянно заржав, резко завернула вправо, опрокидывая повозку на соседнюю, открывая проход.

Осадившие было лошадей, Лейви и Ошер мгновенно просочились в лазейку, не оставляя Тарду выбора. На последний времени уже просто не оставалось.

– Держитесь за мной! – обгоняя друзей, крикнул он, уверенно сжимая поводья.

Он был котом. А кошки всегда отличались живучестью и ловкостью. Без этого же прорваться за линию вражеских колесниц было невозможно. До последних оставалось всего ничего и даже лучники уже не тратили стрел на безумцев, только погонщики, выйдя перед колесниц, подняли копья.

Видя это, даже безбашенная Лейви потеряла изрядную долю решительности, бросив быстрый взгляд в сторону Тарда. Но тот, казалось, знал, что делал. Молодой начальник стражи не собирался пробивать брешь в защите собой, как тараном. За какое-то мгновение до столкновения жеребца с копейщиками, парень с изумительной ловкостью вскарабкался на седло с ногами. И прежде чем опора рухнула от смертельного удара, с силой оттолкнулся, приземляясь аккурат рядом с лучником.

Еще молодой наг с прозрачно-зелеными глазами, не успел даже обернуться к безумцу. Его лицо так и застыло в мальчишески удивленной гримассе, когда голова покатилась с колесницы.

– Прости, парень, – коротко пробормотал Тард, схватив поводья и подхлестнув лошадей.

Вороные, встрепенувшись от неожиданной боли, с готовностью рванули вперед, разрывая строй. Лейви с Ошером, вовремя успев съехать в сторону, низко пригнулись к гривам лошадей, спасаясь от града стрел. Соскочивший с колесницы Тард ловко перекатился по земле.

Не самое удачное приземление, едва не стоившее ему жизни. Один из копейщиков, успев заметить врага, замахнулся было, целя в открывшийся бок, но в следующий миг захрипел. Выронив копье, наг схватился за горло у железного края легкого ножа без накладки рукояти. Дамского, как насмешливо говорил Маак, когда Тукар вручил пятерку таких Лейви.

Не медля, Тард схватил копье, бросив его прежде, чем слишком резвый лучник из ближайшей колесницы успел прицелиться. В спину ударила стрела от левой колесницы, второй выстрел оборвал Ошер. Принц тоже прекрасно умел бросать копье.

Спрыгнув с лошади, понимая, что она слишком хорошая мишень, Лейви успела бросить один быстрый взгляд вперед, прежде чем присоединилась к Ошеру. Битва в центре круга подходила к концу. Шарриаш методично, удар за ударом ломал сопротивление врага, точно не замечая ничего вокруг. Это зрелище немного успокоило ее и добавило сил. Но если у Шарриаша был один враг, к троице проявили пристальный интерес все лучники и погонщики.

Как там дела у Тарда, Ошер не знал, едва хватало возможности бросить быстрый взгляд на Лейви. То, во что он окунулся не было тренировкой или забавой. В этой резне, вынужденный уклоняться, искать любую брешь в защите противника, молодой принц впервые окунулся в настоящую войну.

«Да где же солдаты Дейше!» – вынужденный отступить под натиском ударов лучника, выхватившего меч, раздраженно подумал он.

Совершенно не думая о движениях, отдаваясь механической памяти, Ошер не стал отбивать очередной удар. Пойманный на лезвие клинок соскользнул к рукам лучника, снося пальцы. И терять сознание, от крови, брызнувшей ему в лицо, Ошер не стал, одним ударом завершая схватку.

Быстро отерев кровь, Ошер выпрямился, осмотревшись, удивленно приподняв бровь. Он не знал, сколько длилось это безумие, но пять пустующих колесниц, залитых кровью выглядели… Вдохновляюще. Это страшная мысль вынудила принца на миг содрогнуться. А ведь он мог струсить, пропустить удар и оказаться на месте врага, в луже своей крови.

Но времени на размышления больше не было. Те, кто еще выжили не собирались отдыхать. В пяди от щеки Ошера свистнула стрела, со стороны, куда умчала Лейви, раздался разъяренный крик и короткий вой рожка.

Не успев даже удивиться, как это файрарцы успели обойти отряд Ссашиха с другой стороны, Ошер был вынужден снова вскинуть клинок. Подлый удар, неожиданно пришедший от «мертвого» нага под ногами, едва не вспорол принцу живот, но повторить его наг не успел. И Ошер для этого не сделал ничего, лишь изумленно округлил глаза. Стрела солдат Дейше прилетела точно из-ниоткуда. Как проклятая длань судьбы и невероятного везения.

Но зачем эти идиоты стреляют, ведь здесь свободная дорога и…

И они могли прийти сто раз, но предпочитали стрелять с расстояния. Побледнев, Ошер обернулся к сверкающей линии колесниц. Разом обострившимся чутьем чувствуя время, стремительно текущее сквозь пальцы.

– Ошер?

Голос Шарриаша прозвучал слегка удивленно и устало, но принц не обернулся, не отводя взгляд от воинов Дейше, что одновременно дали залп.

Прежде, чем успел понять, что делает, принц сорвался с места, бросившись к наагаи. Благо победитель был недалеко и так опешил от неожиданности, что позволил сбить себя с ног и прикрыть своим же плащом.

Плащ кшерхов пробить очень сложно, но в граде стрел всегда может найтись одна-единственная особенная.

От первой боли сильных ударов, Ошер сцепил зубы, но очередной мощный тычок в спину просто ослепил его, боль прошила все тело, ослепительным светом залила мозг. Наверное, он успел закричать, прежде чем весь мир погрузился во мрак.

«Я умер…»

Первая четка мысль, что выделилась среди сумбура не задержалась надолго. Точно отзываясь на пробуждение разума, откуда-то из глубины, царапая тупыми когтями, появилась боль. Медленно нараставшая, она уже не позволяла снова погрузиться в путаницу бессознательного.

– Может его водичкой побрызгать? – с сомнением протянул смутно знакомый девичий голос.

– Скажи еще по щекам отхлестать, – хмыкнул не менее знакомый мужской.

– Думаешь поможет?

– Вам получить быстрее трепку? Поможет, – вклинился в разговор уже третий голос.

«Шарриаш!» – окончательно приходя в себя, Ошер все же смог вспомнить имя говорившего. Между тем наагаи продолжал.

– К тому же принц уже пришел в себя, а вас ждут дела. Тебя, Лейви, особенно. Иди пленника своего перевяжи.

– Точно пришел? – встрепенулась девушка, совсем не впечатлившись грозным голосом нага.

– Да убери этих чудовищ… – хрипло, с трудом выдавливая из себя слова, пробормотал Ошер, все же разлепляя веки.

Увиденное его не порадовало. После темноты бессознательного, свет в комнате на миг ослепил его.

– Ура, наконец-то! – радостно воскликнула Лейви, хлопнув в ладони.

– Наконец-то, – куда тише повторил Тард, ловко перехватив подругу, вознамерившуюся обнять воскресшего, под локоток. – Пойдем, твой пленник ждет.

– Да что вы ко мне прицепились с ним! Будто я виновата, что спасла его!

Впрочем, возмущения девушки так и остались безответными. Тард, хмыкнув, бессовестно вытащил ее за дверь.

Эту сцену Ошер уже смог рассмотреть и даже усмехнуться. Да, он определенно жив. Но, стоило неловко пошевелиться в попытке сесть, как заноза боли, засевшая в спине, взорвалась на миллиарды болезненных осколков, заставив его пожалеть, что выжил.

– Полежи, не геройствуй, – подал голос Шарриаш, что до того молча стоял у двери.

– Что случилось? – прерывисто вдохнув, Ошер на мгновение прикрыл глаза.

Сквозь полутьму забытья смутно проступали воспоминания о произошедшем. О туче стрел, битве и… Дикой боли, что погрузила его во тьму.

Неопределенно хмыкнув, наг ответил не сразу. Несколько мгновений тишину комнаты нарушал только отдаленный шум голосов, что доносился со стороны улицы. Этот шум приносил ветер, касающийся легкой ткани светлых занавесок, наполняющий комнату свежестью. Небольшую комнату со столом и широкой низкой постелью, на которой сейчас и лежал принц.

– Случилась победа, – начал Шарриаш, опустившись на край постели принца. – К нам подоспели файрарцы и Воля с оставшимися всадниками. После падения Ссашиха справиться с остальными было лишь делом времени. Малого времени. Но тебе я должен сказать спасибо.

Нахмурившись, стараясь не делать резких движений, Ошер медленно провел ладонью по лицу, не сдержав тихого смешка.

– Хорош боец, половину войны тюком провалялся. Нечего сказать, славно помог.

Но Шарриаш его веселья не разделял.

– Ошер, если бы ты меня не прикрыл, мертв был бы я. Почти ничто не может пробить плащ кшерха. А в твоем плаще было пять прорех. Тебе невероятно повезло получить только одну стрелу, а мне повезло ее не получить. Те стрелы отличались не только особенным сплавом, но и богатым составом яда. Очень дорогого и опасного для нага яда, который не должны были бы использовать стрелки Дейше…

С каждым словом нага, Ошер все больше мрачнел, глядя на него.

– Значит Дейше предал нас?

Хмыкнув, Шарриаш неопределенно пожал плечами. Да, предал, но бросить это обвинение ему в лицо он не мог.

– Предал, но утверждает, что это его предали. Поймать его на слове я не могу. Но пока он едва ли с-станет нарываться. А значит с-с-с ним я буду позже разбираться. Сюда я пришел за другим. Ошер, в полдень состоится коронация. К этому времени ты успеешь стать на ноги и я хочу попросить тебя об одной услуге.

Подняв к нему взгляд, сумев осторожно приподняться на подушках, Ошер внимательно взглянул на собеседника.

– Что мне нужно сделать?

– Короновать меня.

На мгновение замерев в неудобной позе, опираясь локтями о постель, Ошер изумленно изогнул бровь. Такого он не мог и ожидать. Ведь, по сути, это была не услуга, а высшая награда.

Видя его недоумение, Шарриаш только усмехнулся.

– Благодаря тебе я остался жив. Мою коронацию должна была бы провести моя мать или отец, те, кто дал мне жизнь, но их уже давно нет, но есть тот, кто дал мне вторую жизнь.

Покачав головой, Ошер с горем пополам сумел заставить искалеченное тело сесть. Несколько мгновений ушло на то, чтобы справиться с головокружением.

– Я не думаю, что это хорошая идея… Ведь есть Рамина, она куда более достойна.

Но Шарриаш только снова улыбнулся, глядя на принца.

– Ты прав, и Рамина, и каждый из моих спутников достойны, но все же я хочу, чтобы меня короновал ты. Это будет полезно и для тебя.

Нахмурившись, Ошер взглянул на него, еще колеблясь. Это была слишком большая ответственность, но разве он с рождения нес не меньшую? Вернее, должен был бы нести, не будь таким слюнтяем. Разница между ответственностью, звучащей, как пустое слово, символ чего-то далекого и ответственностью, что ложиться на плечи всем своим грузом в один момент не меньше разницы весеннего дождя и потока кипятка. И то и другое – вода, но если одно создает видимость неудобства, второеотражает его суть.

– Хорошо, я согласен, – глубоко вдохнув, отозвался он.

Кивнув, Шарриаш поднялся с места.

– Хорошо. Тогда поправляйся.

Кивнув напоследок, наг развернулся к двери. Но в последний момент принц снова его окликнул.

– Постой, а что за пленник у Лейви? – вспомнив разговор друзей, поинтересовался Ошер.

Кашлянув, вынужденный остановиться, наагаи едва заметно скривился.

– В бою она прикрыла Кервина Хеннека и он сдался ей в плен. По закону его теперь казнить нельзя и приходится не только лечить, но и защищать от Мориса. Одно радует, – неожиданно усмехнувшись, Шарриаш взглянул на принца. – Лечит его Лейви.

Снова приподняв бровь, Ошер не сдержал смеха. Да, сдаваясь в плен этот проныра явно не рассчитывал на такие пытки.

Яркий солнечный свет заливал улицы Шшааса, золотил алые крыши и светлые стены домов. В полдень коронации столица тонула в сиянии золотого и чистоте белого – цветах королевской семьи. Люди и наги, сторонники и побежденные, сегодня все должны были склонить голову перед нагайши Шарриашем.

От окраин столицы, из раскрытых врат города все жители и гости столицы спешили к главной площади, к Дому совещаний, где проходила коронация. Наагаи уже был там, вместе с самыми близкими и достойными жителями Шшааса.

– Нервничаешь?

Хмыкнув, не спеша поворачиваться к подруге, Ошер лишь неспешно поправил воротник алой рубашки. Кшерхи и здесь отличились, выделяясь среди толпы самым кричащим сочетанием красок.

– Не больше, чем Кервин, – все же отозвался принц, обернувшись к Лейви.

На миг смутившись, та даже покраснела. Но угрызений совести хватило ненадолго и мгновением позже девушка тряхнула светлыми волосами, подвязанными золотистой лентой и уперла руки в бока, сминая ткань широкой зеленой рубашки.

– Я, между прочим, уже куда лучше лечить умею!

– Боюсь он с этим не согласится, – хмыкнул Тард, бессовестно дернув девушку за край легкой шали, подвязанной у пояса поверх брюк.

Шаль легкой паутинкой соскользнула вниз, вынуждая Лейви отвлечься от возмущений и заняться поимкой беглянки. Пользуясь моментом, молодой начальник стражи взглянул на друга и хлопнул его по плечу.

– Корону не урони главное.

Фыркнув, Ошер только отмахнулся от него, развернувшись к лестнице, что вела к, пока еще пустому, трону.

– Постараюсь.

Дальнейший разговор прервал звон колокола над их головами. Колокола, что молчал уже множество оборотов, пока в мире не было правителя. Но пустовать трону осталось недолго. Уже с первым ударом, стихли разговоры и взгляды всех, присутствующих в зале, поднялись к площадке перед троном. На втором ударе на ней появился Шарриаш.

Наг не спешил, не суетился. Неспешно приблизившись к краю площадки, возвышающейся над остальным залом на несколько локтей, он замер. Раздался еще один удар колокола, после которого он замолчал, на миг принося в зал тишину.

Встрепенувшись, замерший было Ошер, едва сдержался, чтобы не перемахнуть все ступени разом. С трудом удалось заставить себя идти неспешно, сосредоточившись по большой мере на том, чтобы не забыть нужные слова. Именно поэтому в первое мгновение, когда на площадке к нему приблизилась какая-то женщина со шкатулкой, он не сразу узнал в ней Рамину. Узнав же, на мгновение опешил.

Лейви, даже сменив наряд, осталась той же назойливой девчонкой, которую он знал. Воля же…

«Прекрасная Рамина…» – точно наяву раздалось вкрадчивое обращение Дейше.

Мотнув головой, приходя в себя, Ошер глубоко вдохнул и заставил себя откинуть крышку шкатулки и, поймав ободряющую улыбку Воли, взять корону. Та оказалась достаточно простой, цельно высеченной из темного теплого камня с единственным сверкающим камнем. Странным для короны, горным хрусталем.

Впрочем, все мысли отошли на задний план, стоило обернуться. Люди. Наги. Они были везде и все взгляды были направлены на них, на него. От неожиданности даже пересохло в горле.

«А пожелание Тарда было не таким уж глупым.» – невесело подумал Ошер, медленно шагнув к Шарриашу.

– Я, Ошер Терезаа, по праву сохраненной жизни, призываю всех к ответу. Есть ли здесь кто-то более достойный этой короны и готов ли он отстаивать свое право на нее?

Голос принца звучал четко и уверенно, а постепенно успокоиться удалось не только внутренне. Сейчас, стоя рядом с Шарриашем, он наконец-то понял, о чем тот говорил. Только они могли видеть в тех, кто заполнил зал, кто стоял за стенами, не только людей, нагов и подданных, но и ответственность. По крошке ответственности, которые каждый подданный вверяет своему Владыке. И чем больше таких крошек, тем тяжелее ноша ложится на плечи.

Тишина в зале стала почти звенящей. Казалось никто даже не дышал и это беззвучие было ответом.

– Наагаи Шарриаш, в последний раз в своей жизни склони голову!

Эти слова вынудили Шарриаша едва заметно вздрогнуть. Собранный, как и тогда, перед боем, он до последнего не верил, что судьба не извернется в очередной раз. Медленно обернувшись, на миг пересекшись взглядом с Ошером, он медленно склонил голову.

– Нарекаю тебя, наагаи Шарриаш, нагайши Шшааса. Да будет твое правление светлым, как день и мирным, как ночь.

Под эти торжественные слова, Ошер медленно опустил корону на голову нага.

Эта тишина не была полной. В ней шорохом, едва слышным, точно порыв ветра, пронеслось всего одно, исполненное почтения, слово: нагайши.

Под взглядом правителя, присутствующие медленно опускались на колени. Эта волна покатилась из зала, к площади и улице. Только некоторые в зале остались стоять. Кшерхи не опускались на колени, слегка склонив голову. Они не подчинялись Владыке, а радовались за брата, сына…

Не сдержав улыбки, тихо отступившая за трон, Рамина довольно кивнула. Ее мальчик будет хорошим правителем. А может и оба мальчика. Взгляд Воли скользнул по Ошеру. Принц держался хорошо. И пусть учиться ему было еще многому, он был сыном своего отца и уже сделал первый шаг к тому, кем он должен быть.

Вздохнув, женщина в последний раз взглянула на них и тихо спустилась по лестнице позади трона. Здесь людей почти не было, только самые верные. По пути обменявшись короткими кивками со старым Хеннеком и несколькими нагами, негласно приставленными к нему, чтобы не добрался к плененному сыну, Воля вышла из дома.

Совсем скоро город должен был погрузиться в праздник, а у нее еще было небольшое дело, требующее внимания.

Укрыться от яркого полуденного солнечного света было сложно даже в домах. Он проникал сквозь крыши, разогревая черепицу, жаром просачиваясь в комнаты. Даже покои замка, дарившие прохладу, не спасали от света и только в доме Дейше царил приятный полумрак и безмолвие. Ту тишину, что обрушивалась на дом, когда господин замирал в своем кресле в большой комнате у балкона, не рисковал нарушить никто.

Тяжелые плетни лиан, переплетающихся стеблями и пышной листвой, перекрывали доступ свету. Только один луч, сумевший пробиться, пронзал комнату, чтобы впиться в поднятую ладонь Дейше. Задумчиво шевеля пальцами, наблюдая за сменой освещения своей ладони, наг едва заметно усмехнулся.

– Какая приятная неожиданность…

– Едва ли она действительно приятна, – донеслось из темноты, а мгновением позже к креслу напротив нага бесшумно приблизилась женщина.

Хмыкнув, Дейше опустил ладонь, переведя взгляд на свою гостью. Он предполагал, что сегодня от юного нагайши кто-то придет, но даже мечтать не мог, что этим кем-то окажется сама Воля.

– Ты предал нас, Дейше, – склонив голову набок, протянула Рамина.

Медленно приподняв бровь, наг ответил ей ироничной улыбкой.

– Прекрасная Рамина, как ты могла такое подумать…

– Ты нас предал, – уже другим, печальным и разочарованным тоном, бросила женщина, прервав его.

Хмыкнув, Дейше лишь неопределенно пожал плечами, ничего не ответив. Подоспевший служка принялся расставлять фрукты и бокалы для вина. От Дейше не укрылся быстрый взгляд, который тот бросил в сторону гости своего господина. Ему эта женщина явно не нравилась, уже хотя бы оттого, что смела так себя вести рядом с его хозяином.

– Не будем об этой досадной неприятности. Поговорим, как старые друзья. Я послушаю, а ты расскажешь о других мирах, как раньше, когда ты так доверчиво засыпала в моем доме.

Неопределенно поведя плечом, Рамина неспешно потянулась к бокалу с вином и только взяв его снова подняла взгляд к нагу. Служку, замершего за креслом Дейше, женщина точно и не замечала. Равно как и его напряженного взгляда, точно он в любое мгновение был готов вырвать ей горло, только прикажи господин.

– А может ты мне расскажешь о других мирах? – вдруг протянула она и неспешно поднялась с места, приблизившись к нагу. – Дейше, ты умен, хитер. Ты меня обставил, я в этой партии проиграла, это да. Но ты же допустил ошибку, друг мой. Ты никогда не называл Дараи Волей, а значит к моменту, когда мы оказались здесь ты уже знал, что он мертв. Интересно, как, если в этом мире не было никого из вольников с момента распри.

Спокойно, даже несколько заинтересованно слушая ее, Дейше лишь невозмутимо пожал плечами.

– Да разве я обязан помнить все имена. Оговорился, – с небрежным спокойствием ответил он, на что Рамина лишь рассмеялась.

Весело и звонко, не считая нужным сдерживаться.

– Дейше, я знаю тебя, твою змеиную суть так же хорошо, как ты меня. Ты никогда не оговариваешься. Рискуешь, стаешь на грань, но не оговариваешься.

На миг в комнате повисла тишина. Не сводя с Воли пристального взгляда вишневых глаз, Дейше не прекращал улыбаться, прежде чем медленно подняться. Змеиный хвост, с тихим шорохом чешуек, широким кольцом окружил ноги Воли, когда наг все же поднялся, взглянув на свою гостью уже сверху вниз.

– И что теперь, прекрасная Рамина. Что? Зачем ты пришла к змею? Не боишься, что змеиная суть еще сможет удивить? – вкрадчиво протянул он, краем глаза ловя какое-то движение.

Служка, стоявший за креслом, отчего-то пошатнулся, но обернуться Дейше не успел. Рамина снова подала голос, почти ласково коснувшись щеки мужчины.

– Дейше, я – Воля. А ты, кажется, забыл, что Волей не стать по родственной связи, или дружбе. Я – Воля. И меня нужно не только уважать, но и порой бояться. В каждом мире на первом месте стоит Владыка, потом наследник и на третьем месте кшерх. Мы всегда и везде, мы решаем исход войн, судьбу государств. Мы храним их покой. И неужели ты правда веришь, что ради покоя я не замараю руки грязной кровью предателей? – последние слова Рамина говорила уже без улыбки, гордо выпрямившись.

Достаточно было игр, она должна была обеспечить безопасность своему воспитаннику, этому миру. А значит пришла пора крайних мер.

Шум рухнувшего служки, равно как и его предсмертный хрип не заставили женщину даже бровью повести. Рамина не сводила спокойного взгляда с Дейше.

– Я немного прорежу ряды твоих служек и союзников. Красочно прорежу, так, чтобы оставшиеся еще сотню раз подумали, прежде чем рискнуть поднять голову, бросить косой взгляд на нагайши. О, Дейше, я знаю, что ты опасен, знаю, что исход нашей с тобой схватки непредсказуем, но… Еще я знаю, что ты можешь быть полезен. Поэтому, благородный Дейше, я оставлю тебе выбор. Ты можешь умерить свое эго и подчиниться нагайши, можешь убраться, можешь даже попытаться убить Шарриаша. Но если тебе удастся это сделать, будь уверен, долго ты не проживешь. Не в тот день, может даже не в ту десятку оборотов, но я приду за тобой. И ты умрешь. Быть может и я паду, но ты не переживешь моего визита, будь уверен.

Одарив нага безукоризненно вежливой улыбкой, Рамина невозмутимо развернулась, чтобы перешагнуть через хвост нага и неспешным шагом покинуть комнату.

Дейше ничего не сказал, лишь едва заметно, одними уголками губ, улыбаясь, он проводил взглядом свою гостью. Казалось бы, как просто было решить этот вопрос, уничтожить угрозу, но осознание того, что одним ударом пересечь ее не удастся пьянило. Как же давно он не видел таких людей, таких женщин.

– О, прекрасная Рамина, я в тебе не сомневаюсь, – едва слышно протянул он, сложив руки за спиной. – И разве я могу теперь обойти стороной твои войны, разве могу лишить твоих врагов поддержки…

В полумгле комнаты раздался тихий смех. Это обещало стать незабываемым.

Дворцовые стены не могли задержать звуки празднования: веселого смеха и звонкого пения. Наблюдать за таким мирным и светлым весельем с балкона, увитого диким виноградом, было приятно. Особенно после ужаса войны, что еще недавно бушевала за стенами города.

Облокотившись на перила, Шарриаш склонил голову, рассеянно скользя взглядом по макушкам людей и нагов внизу. Порой, когда среди этого бело-золотого потока, мелькало пестрое пятно, Шарриаш не мог сдержать слегка рассеянной улыбки. Кшерхи столько лет были его единственной семьей, что, оказавшись на пороге расставания с ними, он ощутил тоску.

Из невеселых размышлений его вырвал едва слышный звук шагов. Прищурившись, Шарриаш обернулся к вышедшему на балкон Ошеру.

– Я ждал тебя.

Сделав еще шаг, принц остановился в полутени колонны.

– Каково это? – чуть помедлив, прямо спросил Ошер.

Глядя на нагайши со стороны, принц понимал, что это же предначертано судьбой и ему. И это поднимало в душе странный сумбур, имени которому дать принц не мог.

Внимательно глядя на принца, Шарриаш глубоко вдохнул и только махнул рукой, приглашая его подойти.

– Это… Странно. В юности я часто мечтал о том, как отомщу, как получу в руки эту власть. Вот только в реальности все совсем не так, как в тех мечтах. Это все также пьянит, но одновременно угнетает. Даже сейчас, глядя на них, я понимаю насколько тяжелое бремя ответственности несет каждый, кто надевает корону.

Поравнявшись с нагом, Ошер задумчиво нахмурился.

– Но ведь совсем не все, занимающие трон так сильно задумываются об ответственности.

– А разве я говорю о тех, кто сидит на престолах? – криво усмехнувшись, Шарриаш покачал головой. – Владыка должен примерять корону не на голову, а на душу. У Артана из Файрара нет короны, у нашей Воли нет короны, но они Владыки. Они те, кто осознает ответственность за свой народ и готов ее нести.

Порыв ветра донес сладкий аромат жасмина, с правого края балкона, где пышный букет белоснежных цветов лежал на столе. Видимо кто-то из слуг забыл в суматохе поставить их в, стоявший рядом кувшин. Заметив это, Шарриаш покачал головой и, тихо зашелестев чешуйками хвоста по мрамору пола, приблизился к столику.

– А как знать, что получится, что бремя не окажется слишком тяжелым? – обернувшись, бросил Ошер в спину нага.

– Это решать только тебе. Так скажи, Ошер Терезаа, как думаешь, готов ли ты взять его? – не оборачиваясь, медленно проговорил наг, осторожно расправляя веточки жасмина.

На балконе повисла тишина. Шумно вдохнув, принц медленно покачал головой и чуть порывисто склонился к перилам. Этим вопросом он задавался не в первый раз и сам. Его растили, как принца, но что получилось? Столкнувшись с настоящей жизнью, он оказался не готов к ней, был вынужден всему учиться заново.

– Нет, я не готов…

Последняя веточка жасмина вернулась в вазу. Склонив голову набок, Шарриаш критически изучил полученный результат. Поникшие головки цветов оставляли желать лучшего. Поняв, что ничем помочь им уже не сможет, нагайше развернулся к принцу.

– А если бы тебе пришлось взять это бремя прямо сейчас?

Нахмурившись, Ошер поднял голову, взглянув на невозмутимого нага. Понять о чем тот думает, прочитать хоть что-то во взгляде желтых глаз было невозможно.

– Принял бы, это мой долг перед народом и предками – не медля, ответил Ошер.

Внимательно глядя на него, Шарриаш все же усмехнулся.

– Ты готов и я уверен, что в следующую нашу встречу, ты и сам поймешь, что готов, – наконец произнес нагайши. – А теперь давай спустимся. Совсем скоро вы уйдете, пусть Лэри и останется здесь до выздоровления, остальных я нескоро увижу и хочу с вами попрощаться.

Вздохнув, Ошер все же кивнул, оттолкнувшись от перил балкона. Может Шарриаш был прав, в это хотелось верить, но подтвердить или опровергнуть его слова могли только обороты.

Эпилог

Голос исчез. Исчезли звуки и только один продолжал звенеть в тишине огромного подземного зала.

Кап. Кап. Кап.

Кровь, медленно стекая с руки на пол, разбивалась о пыльную плиту у ног мужчины. Его кровь, которую он снова был вынужден лить ради своего народа. Ради тех, кто уже через десяток оборотов мог забыть, что сделал для них Владыка, от чего их спас.

Из ярости, жарким клубком собиравшейся в груди, родился хриплый шепот.

– Неблагодарный скот…

Сколько бы сил он не накопил, сколько бы усилий не приложил, это забывалось. Сколько бы жертв он не приносил, это все уходило водой в песок, этого не ценили, этого не помнили.

Отклонив голову назад, ловя на лицо капли холодной воды, падающей с потолка зала, король хрипло, каркающе рассмеялся. Он снова сразился за них, снова терпел лишения, снова жертвовал собой.

И что получал?

Пустоту. Гулкую пустоту круг себя, такую же темную, как пустота зала, в котором он убил божество. Зажигающий ушел, с оглушительным воплем исчез из его сознания и точно сорвал плотину. Мощь, которой король никогда раньше не ощущал, захлестнула его. А с ней пришло простое, ясное понимание.

Его жизнь еще не загублена, он сможет вырвать свое из цепких лап судьбы. Теперь он сможет получить все, что желал, чего был достоин и никто его не остановит.

Оглавление

Глава 1. Пестрые юбки и гниющие короли

Глава 2. Ночные костры божественного воронья

Глава 3 Тени прошлого и топи настоящего

Глава 4. В погоне за шутихами

Глава 5. О ножах и ведрах

Глава 6. Стакан воды на краю мира

Глава 7. Яд легенды для беглеца

Глава 8. Король умер, да здравствует кот!

Глава 9. «Горелый стол»

Глава 10. Мудрые вороны, глупые коты и разъяренные змеи

Глава 11. Во славу Коша!

Глава 12. Посланники из пламени

Глава 13. Искажение реальности принца-изгнанника

Глава 14. Беглецы

Глава 15. Благородный побег

Глава 16. За шаг до…

Глава 17. Переговоры закончились

Глава 18. Падаль к падали

Эпилог