Повелитель теней. Том 7 [Вик Романов] (fb2) читать онлайн

Повелитель теней. Том 7

Глава 1

— Кошмар! — взвизгнула Бранхель, и кабинет начал складываться как карточный домик.

— Успокойся, истеричная ящерица! — гаркнул Маро, и всё моментально успокоилось. Из его рта высунулся длинный раздвоенный язык и почесал правую бровь. Чмокнув губами, Маро обратился к нам: — Если о Ядозубах позабыли, то как вы попали сюда? Вы не похожи на преступников. С преступниками мы не разговариваем. Они должны страдать и жить в неведении. Но мы внимательно за вами наблюдали. Очень внимательно. В Пещере Изгоев открывается душа любого разумного существа. И ваши души чисты. Именно поэтому мы призвали вас на аудиенцию.

— Мы хотели расспросить вас о том, что происходит снаружи, в обмен на освобождение. Но теперь вам нечего предложить, и я даже не знаю… — вставила Бранхель, задумчиво закатив глаза и поджав губы. Она явно ждала, что мы начнём её умолять и накидывать варианты. Ничего не дождавшись, она цокнула языком: — Невоспитанная челядь.

— В Королевстве Ядозубов случился государственный переворот, — произнесла Кристина. Судя по всему, она была рада отвлечься от мыслей о своём желейном теле и сосредоточиться на дипломатических переговорах. — Некий Креоган свергнул законного Короля и запланировал нападение на человечество. Он жаждет развязать войну.

— Ха! Ха-ха-ха-ха-ха! — заржал Ядозуб с металлической пластиной на щеке. От избытка эмоций он клацнул клыками и прорычал: — А говорил, Бранхель, что ты породила дурное семя!

— Креоган — мой троюродный внучатый племянник. Если строго разобраться, он больше родственник тебе, чем мне, — огрызнулась та и добавила: — В любом случае он мёртв. Пока мы с вами беседовали, кто-то его убил.

— Убил? — тупо повторил я. — Но кто?

— Без понятия, — высокомерно фыркнула Бранхель. — Мы считываем имена своих потомков и знаем, живы они или мертвы, но ничего более. Вот я, например, даже не подозревала, что мой троюродный внучатый племянник посягнул на трон.

— Весь в тебя, — хохотнул Ядозуб с металлической пластиной.

— Как был болваном, так и остался! — воскликнула Бранхель и попыталась укусить его за ухо. Он ловко увернулся, продолжая нагло смеяться. Она отвернулась и притворилась, что его поведение ничуть её не уязвляет.

— Так вас бросил сюда самозванец? — уточнил Маро.

— Да, — я кивнул. — Чтобы мы не путались под ногами и не помешали устроить кровавую баню.

— Бедные детишки… Жаль, жаль… Вы бы могли остановить Креогана, если бы мы освободили вас из Пещеры Изгоев. Хотя погодите-ка… Креоган мёртв, и какой смысл помогать вам? — Бранхель отчаянно намекала на какое-нибудь подношение. Видимо, она знатно оголодала по вниманию и порадовалась бы даже медному колечку. К несчастью, у нас не было с собой и вшивой проволоки. Она выжидательно уставилась на нас, прикусив нижнюю губу от нетерпения.

— Прекрати, не позорься, — приказал Маро и посмотрел на меня. — Однако у нас действительно есть условие. Если выполните его, мы выпустим вас из Пещеры Изгоев. А если откажетесь — то проживёте в её стенах долгую жизнь. Будете прислуживать нам и развлекать интересными разговорами. А когда умрёте — мы сделаем из вас точно такой же бюст и поставим рядом с нами.

— Что⁈ — вскричала с возмущением Бранхель. — Такая честь проходимцам⁈ Поставить их на полку рядом с Королями⁈

— От твоего надрывного пафоса у меня разболелась голова, — пожаловался Вельз. — Включи мозги, чтоб тебе ядовитый клык Жнеца Кровожадного в задницу воткнулся! Кто в здравом уме согласится остаться в этой дыре? У ребят нет выбора, им придётся забрать нас.

— Прямой как палка, — Маро тяжко вздохнул и почесал языком подбородок. — Но в целом он обрисовал всё правильно. Ты должен забрать нас в человеческий мир.

— Ага, и технически вы встанете в один ряд с людьми, — подколол я, и Бранхель сердито поморщилась. — Почему вы не хотите вернуться в мир Ядозубов?

— Мы вернёмся, — спокойно ответил Маро. — Поговорим с нынешним Королём, благословим Ядозубов, которые чтят нашу память. Но оставаться… Нет уж, не видать нам обычной жизни в Королевстве Ядозубов. Нас поставят в Храм, за стекло, и будут раз в год устраивать большое празднование в нашу честь. А всё остальное время — будут таскаться и ныть, ныть, ныть… Я при жизни этого наслушался. Слушать жалобы своих подданных — удел того, кто сидит на троне. Или ты думаешь, мы не могли давным-давно покинуть Пещеру Изгоев и вернуться в столицу Ядозубов? Миллион раз за весь наш долгий век. Но какой смысл?

— Звучит логично, — согласился я. — Подпишем договор, или что? Лично я уже вдоволь нагулялся по вашей оригинальной тюрьме и был бы невероятно рад… Ну вы понимаете, — я указал на дверь. — Убраться отсюда подальше и никогда не вспоминать о креативности ваших Королей. Но сперва помогите моим друзьям. Вылечите их раны.

— Мы похожи на лекарей? — возмутилась Бранхель, но, перехватив мой взбешённый взгляд, буркнула: — Мы можем только извлечь из их тел яд Язычков. Но усилить регенерацию — нет. Так что до больницы твоим друзьями придётся побыть медузами. Но, с другой стороны, им очень идёт. Особенно девушке. Прозрачное тело замечательно оттеняет её розовые волосы…

— Вытягивайте, — процедил я. Вельз открыл рот и странно застрекотал. Тела Кристины и Саши вспучились и раздулись. Учитывая, что они были желейными, выглядело это действительно страшно. В какой-то момент мне показалось, что мои друзья взорвутся, однако так же резко их тела уменьшились, и на их поверхности выступили ядовито-зелёные капли. Саша, который метался в бреду, затих и облегчённо вздохнул. Я сдержанно поблагодарил: — Спасибо. Так что там с договором?

— Магической клятвы достаточно, — постановил Маро. — Положи ладонь на мой лоб и произнеси свои обязательства…

Я принёс клятву гипсовым Ядозубам, а они в ответ поклялись не причинять вреда людям, не перечить мне в важных вещах и спокойно жить-поживать в деревне Северные Гребешки с редкими выездами в Краснодар. Бранхель вообще мечтала о цирке — чтобы их там показывали в качестве редких диковинных артефактов. Она настаивала, чтобы такие выступления были обязательным условием нашей магической клятвы. С превеликим трудом я её отговорил — едва ли непревзойдённой Королеве Ядозубов придётся по нраву, если люди будут смеяться над ней и тыкать пальцем в её лицо. Магия была нашим свидетелем — как только были произнесены последние слова клятвы, нас всех окутала фиолетовая дымка. Маро удовлетворённо хекнул и провозгласил:

— Возвращаемся!

* * *

Столица Ядозубов, это же время. Дом на улице Цветочной, подвальный этаж, квартира семьи Герцев.

Дебера устало зыркнула на своего мужа, который не отрывался от артефакта, транслирующего картинку из Пещеры Изгоев. Вообще-то была его очередь мыть посуду, но он порезал ладонь на левой лапе, из-за чего временно выбыл из строя. Дебера была уверена — он сделал это специально! Чтобы спокойно смотреть приключения людей и не отрываться на домашние дела! Она так задумалась, что вздрогнула от испуга, когда кто-то врезался в её ногу. Это был Юда — её шестилетний сын. Он держал в руках толстую энциклопедию «Монстры нашего мира». На предпоследней странице была статья о Ядозубах. В некотором смысле это была философия их расы — Ядозубы считали себя монстрами, наравне с неразумными Гигантскими Кузнечиками или Саблезубыми Аистами. Они были частью Данжей — такими же монстрами, которые сражаются за кусок земли и пропитание. Правда, в последнее время новое поколение Ядозубов всё больше и больше выказывало недовольство такой философией. Деберу это огорчало. Она старалась передать своё мировоззрение Юде, поэтому каждый вечер читала ему «Энциклопедию».

— Мама, они такие классные! — воскликнул Юда.

— Кто, малыш? Монстры? — спросила Дебера, поглядывая на мужа.

— Нет, люди! — Юда вскинул руки вверх. — Такие потрясные! Особенно мальчик, который превратил всех в холодец! Он такой умный! Я хочу быть как он! — Юда потянул Деберу за юбку, заставляя её наклониться, и доверительно прошептал: — Теперь я знаю, кем стану, когда вырасту! Охотником на монстров!

Дебера в ужасе ахнула и схватилась за сердце. Её муж, который услышал слова сына, захихикал, но быстро заткнулся под суровым взглядом Деберы. Но прежде чем она сообразила, что ответить Юде, в небесах грянул гром. Глубокий голос откашлялся и торжественно произнёс:

— Радуйтесь, Ядозубы! Настал великий день, когда знаменитые Короли возвращаются из небытия! Герои, которые защищали наше Королевство и делали всё, чтобы оно процветало, вновь спустились к смертным, чтобы выслушать их просьбы! Выходите же из своих жилищ, чтобы поприветствовать Королей древности…

— И не очень, — вставил голос помоложе.

— Тебя не спрашивали, — рыкнул первый голос, запнулся и скомканно закончил свою речь: — Выходите на главную площадь, Короли будут ждать вас там. Креоган-самозванец мёртв, можете не бояться наказания. Законного Короля уже вытащили из казематов, он присоединится к собранию чуть позже.

— Ерунда какая-то, — пробормотала Дебера.

— А давайте сделаем нашим Королём того мальчика? — предложил Юда.

Дебера мученически простонала и заявила:

— Ты остаёшься дома.

* * *

— Великан-хозяин-друг! — проорал Крабогном, стоило мне выйти из Пещеры Изгоев, и бросился мне на шею. — Вы жить! Я радоваться! Если бы вы умереть, я грустить! Честное-пречестное!

Передо мной предстала довольно странная картина — к стене напротив были прилеплены двое Ядозубов. Ну, одного прилепил я — молодого охранника, который провёл меня к Пещере Изгоев. Но вот кто второй? И почему он мёртвый? Раздутая шея, тёмно-зелёное лицо, одутловатые щёки и раздутые веки, отчего глаза превратились в узкие щелочки. Стоп. Ядозуб-охранник ещё и раскрашен как девица на выданье. Он жалобно посмотрел на меня, и его глаза умоляли о спасении. Видя моё непонимание, он пояснил:

— Ваши слуги убили Креогана.

— Просто одинаковые имена или… — я не закончил предложение, прекрасно зная ответ. Или. Конечно же — или. С Крабогномом и Дракошей другого не бывает. Не представляю, как они победили могущественного Ядозуба. Но как убили, кажется, догадываюсь… Аллергическая реакция на «косметику». Крабогном с любопытством заглянул мне за плечо, где парили в воздухе гипсовые Ядозубы. Охранник тоже их заметил. Его морда вытянулась от шока, и он попытался поклониться. Я хмыкнул. — Вижу, что тебе их представлять нет нужды.

— А нам? — щёлкнул клешнями Крабогном и, приблизившись к гипсовым Ядозубам, понюхал их. — Они мёртвый. Я чувствовать мёртвый энергия. Великан-хозяин-друг, вы мне принести еда⁈

— Сам ты кусок жареной индюшки! — басом проревела Бранхель.

— От протухшая печёнка слышать! — парировал Крабогном. Вареная куриная печень — его самое нелюбимое блюдо. Так что это было страшнейшее оскорбление.

— Гнилые акульи плавники!

— Жирная жабья лапа!

— Жареная железа скунса!

— Крокодилий хвост в помёте енота!

— Заткнитесь. Пожалуйста, — попросил я, накинув на них купол тишины и тем самым прервав поток гастрономических оскорблений. — Если будете ссориться, то… Закину тебя, Бранхель, в подвал моего семейного особняка. А тебя, Крабогномище, заставлю целую неделю ловить крыс и выкидывать их на помойку. Просто представь: семь дней не сможешь никому подложить дохлую крысу, хотя их у тебя будет выше крыши!

— Жестокая человека, — грустно протянул Крабогном, но Бранхель больше не задирал.

Мы направились в столицу Ядозубов. Бывшие Короли устроили целое представление, подняв город на уши. Я быстренько смылся с этого праздника жизни и поспешил в больницу. Благо, доктора и медсёстры не оставили свой пост. Приняли меня без проблем — провели в большую палату с тремя кроватями, на которые я аккуратно переложил своих желейных друзей. Егор отменил действие своей ранговой способности, и к ребятам вернулся привычный вид. Доктор и медсестра принялись обрабатывать их раны. Я приставил к ним несколько Теней, чтобы охраняли и следили за их состоянием, и вышел из больницы. Призвав Крабогнома, я велел ему отыскать Софию. Пританцовывая, он испарился, чтобы спустя десяток секунд вновь появиться и перенести меня в крохотную комнатку без окон. На голом матрасе лежала София в одном нижнем белье. В истинном облике. К тому же из-за проклятия она погрузилась в глубокую кому.

— Крабогном, притащи с Изнанки клык Ледяного Дракона, — бросил я и расшнуровал правый кроссовок. Получив клык, я проделал в нём дырку, нацепил его на шнурок и завязал импровизированное ожерелье на шее Софии. Она сделала резкий вдох и поднялась, чуть не ударив меня лбом по носу. Я погладил её по спине и прошептал: — Тихо, тихо, всё в порядке.

— Креоган! Он… — София вскочила и рванула к двери. Я перехватил её и усадил на кровать.

— Креоган умер. Твоего отца освободили, трон вернётся вашему Роду. Всё хорошо.

Мне пришлось успокаивать её полчаса, не меньше, пока она не поверила. Приняв человеческий облик, она вместе со мной покинула комнатку и направилась в свои покои — оказалось, мы были в королевском особняке. Передав Софию в руки преданных ей слуг и также приставив к ней парочку Теней, я вернулся в больницу. Ребята сладко спали, а их раны были перевязаны. Доктор сказал, что к вечеру Кристина и Саша будут на ногах — как только закончится действие наркоза. Егор, в принципе, уже и сейчас может бегать как сайгак, но задремал, а будить его доктор не стал. Я решил, пока мои друзья отдыхают, заняться политикой — обновить договор с Королём Ядозубов и обсудить вот такие чрезвычайные ситуации.

Отец Софии очень быстро сориентировался — вроде бы только выбрался из заточения, а уже раздавал приказы и руководил подданными, словно ничего и не случилось. Мы с ним плодотворно побеседовали, и до вечера я его сопровождал, помогая устранить последствия государственного переворота. А вот на ночь глядя Ядозубы внезапно надумали устроить пышное празднество — в честь Королей из прошлого. Меня и ребят пригласили как почётных гостей. Саша был не очень-то рад, если не сказать хуже, но держал себя в руках. Видимо, после тяжёлых испытаний в Пещере Изгоев у него не было сил на скандалы и разборки.

Праздник устроили на главной площади города, размеры которой увеличили с помощью магии. Вино лилось рекой, Ядозубы плясали и воспевали своих мёртвых Королей. Правда, они не понимали, почему их принцесса упорно ходит в человеческом облике и не представляет официально своего сына народу. На Софию изредка бросали странные взгляды, но в целом ничего слишком подозрительного и разоблачительного. Сперва Саша держался в стороне от общего веселья, но спустя пару часов я то и дело видел его у столика с бокалами, наполненными вином. Я попытался занять его разговором, чтобы он не напился до беспамятства, однако Саша с каждой секундой становился всё раздражительнее и раздражительнее. Вино вытащило его злость на поверхность, и ему не терпелось поделиться ею со всеми Ядозубами.

— Никто не попросил у меня прощения! — пьяным голосом сообщил он, навалившись мне на плечо. Его уже шатало из стороны в сторону, глаза не могли задержаться на одной точке. — Уроды! Мрази! Я ведь их принц! Хотя… Я и у людей — принц! А толку? Ничего не стою… Никто меня не уважает, — он попытался впиться в меня взглядом, но его глаза сошлись на переносице. — Вот ты меня уважаешь?

— Уважаю, — ответил я. — Давай я отведу тебя в палату? После тяжёлого ранения вредно столько ходить.

— Нет, никакой палаты! Ещё вина! — Саша вырвался и поплёлся к столу с алкоголем. Однако по дороге неожиданно остановился как вкопанный, засунул руку за пазуху и резко вздёрнул сжатый кулак вверх, в котором что-то держал. Он неестественно рассмеялся и, слегка запинаясь, заявил: — Вот теперь развлечёмся!

И швырнул горсть сахара на землю. Моментально началось столпотворение и давка — Ядозубы едва ли не дрались за право пересчитать сахарные крупинки. София тоже потеряла самообладание — сквозь человеческие черты проступил её истинный облик. Она пыталась спрятать его, но бесполезно. Как назло, Саша повернулся к ней, расшвыривая новую порцию сахара, и увидел её метаморфозы.

— София? — неверяще выдавил он. — Ты — Ядозубка?

Глава 2

София тоже потеряла самообладание — сквозь человеческие черты проступил её истинный облик. Она пыталась спрятать его, но бесполезно. Как назло, Саша повернулся к ней, расшвыривая новую порцию сахара, и увидел её метаморфозы.

— София? — неверяще выдавил он. — Ты — Ядозубка?

Празднование остановилось, все Ядозубы замерли — они не понимали, что происходит, и косились то на своего Короля, то на Софию, ожидая хотя бы небольшого намёка на то, как себя стоит вести. И, конечно, не прекращали собирать сахар. Повисла пауза. Возникшая немая сцена была достойна лучших театров Российской Империи. Я понимал — сейчас рванёт. Саша пьян, поэтому не может здраво соображать, а уж если вспомнить, что Ядозубы для него — больная тема, то… Ой-ой. Поэтому я принял решение вырубить его — за ночь отоспится, и мы хотя бы сможем нормально поговорить. Я скастовал сонное заклинание и бросил его в Сашу. Только вот не учёл фактор случайности. Я бы даже сказал — злого рока. Если точнее — Крабогнома и Дракошу. Эти двое веселились, раскрашивая детей-Ядозубов, — что-то вроде забавного грима: кошечки, собачки, всякие монстры. Я говорю «что-то вроде», потому что, если честно, это больше походило не на грим, а на каляки-маляки. Видимо, когда Саша рассыпал сахар, вся клиентура Крабогнома и Дракоши разбежалась, и они нашли себе новое занятие. Играть в чехарду.

Нет, с одной стороны, это можно было предсказать — учитывая непоседливость моих фамилиаров и то, как заманчиво стояли на четвереньках Ядозубы… Ну, этого можно было ожидать. Дракоша и Крабогном с радостным гиканьем принялись перепрыгивать через Ядозубов. К сожалению, в тот момент, когда я бросил в Сашу сонное заклинание, Крабогном споткнулся и врезался мне в ноги. Я пошатнулся, моя рука дрогнула, и заклинание попало в пожилого Ядозуба — тот моментально упал на землю и захрапел. Тем временем на лице Саши отобразилась усердная работа мысли, он напыжился и, обвинительно ткнув в меня пальцем, проорал:

— Вы обманывали меня! Ты, Марк! Ты всё это время знал, что рядом со мной бродит это отвратительное отродье⁈ Она набилась мне в друзья! Да она даже знает, какой у меня любимый цвет! Вот почему она задавала все эти вопросы? Собирала на меня компромат⁈ Проклятая Ядозубка, прикидывалась моим другом!

Саша кричал так сильно, что его слюна разлеталась в разные стороны. В какую-то секунду он вообще перестал себя контролировать и отвесил Софии пощёчину. Я не успел его остановить — просто не ожидал от Саши рукоприкладства. Хлопок от пощёчины прозвучал как гром. Ядозубы даже перестали собирать сахар. Видимо, то, что человек посмел ударить их принцессу, было для них большим потрясением. Как я выяснил раньше — когда заключал с Королём ещё первый договор, сахар — это не универсальное оружие против Ядозубов. Ну да, было бы слишком легко. По факту каждого Ядозуба с самого детства обучают сопротивляться «сахарному» желанию. Сашу вот не учили, и его действительно очень легко победить таким вот подлым приёмчиком. А вот остальных Ядозубов… Зависит от их силы воли и того, насколько они могут управлять своими чувствами.

Например, стража, которая патрулировала город, заглянула на центральную площадь — воинов привлёк шум. Сейчас они стояли на краю площади, явно растерявшись. Но вот сахар собирать не спешили. Сашина диверсия удалась на все сто процентов, потому что Ядозубы расслабились во время праздника — проще говоря, не ожидали такой подлянки. В реальном же бою подобная уловка не сработала бы. Но Креоган всё равно болван, потому что у человечества огромное количество сахара — люди смогли бы Ядозубов буквально завалить с головой. Один раз у Ядозубов бы получилось сопротивляться соблазну. Ну, второй раз, третий, четвёртый, пятый… Но когда-нибудь их ментальная защита просто-напросто разлетелась бы на куски. Собственно, я не использовал сахар, потому что один рассыпанный пакет не помог бы мне выиграть серьёзный бой. Но, кстати, мои друзья-то этого не знали… Ладно, судя по всему, не только Креоган оболванился. Вдобавок ко всему Ядозубы могут вырваться из «сахарного» дурмана, если испытают сильное потрясение — как сейчас, когда Софии отвесили смачную пощёчину.

— Как ты смеешь! — воскликнул Ядозуб в тёмно-красной рубашке, вскочил и стиснул кулаки. — Как ты смеешь бить Принцессу⁈

— Ты рассыпал сахар, когда мы не ждали подвоха… Но этого унижения тебе показалось мало, и ты напал на дочь Короля⁈ — подхватил Ядозуб с фиолетовым кожистым гребнем на голове. Он обернулся к стражникам и прорычал: — Чего вы стоите⁈ Скрутите наглеца и бросьте в темницу! Никто не смеет оскорблять королевский Род!

Саша беззвучно хлопал ртом, уставившись на Софию.

— Принцесса? Дочь Короля? — шокированно выдавил он. — То есть ты — моя мама⁈

Морды всех Ядозубов, которые услышали его слова, вытянулись от изумления. София, скрипнув зубами, вернула себе человеческий облик и с мольбой произнесла:

— Пожалуйста, позволь мне объясниться…

— Вы все… — Саша обвёл рукой площадь, задержав взгляд на мне. — Вы все меня обманули.

Так, я позволил зайти всему слишком далеко. Я скастовал ещё одно сонное заклинание и усыпил Сашу. В этот раз всё прошло удачно — Крабогном и Дракоша с любопытством следили за разыгравшейся драмой и не лезли под руку, и заклинание достигло цели. Я подхватил Сашу, чтобы он не раскроил голову, ударившись о каменную плитку, и оттащил его в госпиталь. Теперь он продрыхнет до утра. Когда я вернулся на центральную площадь, праздник окончательно затух. Песни затихли, Ядозубы прекратили танцевать и расходились по домам. Сахар поблёскивал, освещаемый языками пламени. Егор расспрашивал Кристину о том, что произошло. Он единственный не подозревал об истинном происхождении Саши. Ну, точнее он узнал о нём пару месяцев назад, но попросил меня стереть ему память — так сложно ему было уложить в голове, что его друг — монстр. София сидела на скамейке чуть поодаль, спрятав лицо в ладонях. Выглядела она бледной, измученной. Я подошёл к ней и уселся рядом.

— Он меня не простит, — прошептала она и всхлипнула.

— Я говорил, что это плохая идея, — услышав это, София захныкала, и я раздосадованно прикусил язык. Фраза «Я же говорил» совсем не подходит, если хочешь утешить расстроенного человека. Я осторожно обнял её, и София прильнула к моей груди. Я же попытался смягчить свои слова: — Я понимаю, твой план был прост. Ты пыталась сблизиться с Сашей, чтобы он принял тебя. Увидел, что ты — добрая, милая, человечная. Что ты — не монстр. И у тебя получилось. Но проблема в том, что ты этого добилась в облике Софии. Именно София — добрая, милая и человечная, а свою маму Саша до сих пор считает жестоким монстром, — София разрыдалась, и я беспомощно погладил её по спине. Мда, сегодня из меня утешитель как из коровы — балерина.

Кристина сурово на меня зыркнула и сделала знак, чтобы я передал Софию под её попечение. Так я и поступил — разорвал объятия и немного отсел, освобождая место для Кристины. Она опустилась между мной и Софией, взяла её за руки и начала что-то тихо-тихо шептать. Спустя десять секунд София кивнула, и они ушли в сторону госпиталя. Егор с печальной физиономией потопал за ними.

— Он не изменит своего мнения, — сказал Король Ядозубов, незаметно подошедший ко мне. Он не спрашивал, а констатировал. Тяжело вздохнув, он посмотрел на меня и попросил: — Моей дочери нет места в вашем мире. Когда она вышла из комы и отправилась туда, я смирился. Её держал сын. И в этом была моя вина. Я заставил её наложить на него проклятие, отчего моя дочь впала в вечный сон… Но сейчас, — он вперился в меня взглядом, словно пытался таким образом меня убедить. — Сейчас ей нечего там делать. Завтра ваш друг учинит скандал, и это будет хороший шанс, чтобы…

— Чтобы София осталась здесь? — закончил я за него с грустной усмешкой. — Как жаль, что вы, Ваше Величество, опять забываете. Саша — ваш внук.

— Я раскаиваюсь, — проронил он и добавил с небольшой заминкой: — Но принять его всё равно не смогу.

— То есть помощь от меня вы приняли, а внука — нет? Что-то я не вижу, как вы пытаетесь возродить Креогана из мёртвых, чтобы справиться с ним самостоятельно, без подмоги в виде жалких людишек! И договор со мной заключили, когда припёрло, — я не сдержался и презрительно скривился. Все Ядозубы уже разошлись, так что я перестал стесняться в выражениях. Выругавшись, я процедил: — Вы — глупый лицемер.

— Называй, как пожелаешь, но своего решения я не изменю, — отрезал Король. — Мой настоящий внук займёт трон Ядозубов. А твой друг…

— Ошибка, — я покачал головой и рассмеялся. — А ваша дочь — кто же она? Не потому ли вы мечтаете, чтобы она осталась здесь, что у вас нет другого внука? Нет наследника, которого бы смогла принять ваша гордыня? София нужна вам только в качестве сосуда для производства «годного» внука. Попомните мои слова, Ваше Величество, если вы не одумаетесь, то потеряете всю свою семью.

— Я понял, помощи от тебя не будет, — Король кивнул и чопорно добавил: — Не переживай, на наших договорённостях это не отразится. Послезавтра я отправлю отряд охотников в Данж с расплодившимися Пиявочницами. Я отправлю тебе одну четвёртую часть добытых кристаллов. Однако с Трещиной, где расплодились Серебряные Козлы, тебе придётся помочь.

— Понял, принял, — я махнул ему на прощание и направился в госпиталь. Там я напросился у медсестёр, чтобы меня поселили в палату к Саше и Егору. Утром разразится грандиозный скандал, и я хочу присутствовать при этой катастрофе. Может, получится минимизировать последствия. Я прокрался по коридору мимо палаты Кристины и Софии — девушки уже спали — и проскользнул в комнату к Егору и Саше. Одна кровать пустовала, на неё я и завалился, устало прикрыв глаза.

— Кристина рассказала, что ты стёр мне память, — негромко проронил Егор.

— Было дело. Но повторить не смогу, — ответил я.

— Нет. Не надо, — Егор повернулся, и кровать под ним скрипнула. — Я поступил как трус. А я не хочу быть трусом. Трусы не спасают людей, — он замялся, подбирая слова, но всё-таки сказал: — А ещё мне кажется… что тогда Саша был для меня чужаком. Просто одногруппником. Он был вредным и неприятным, а потом попал в наш отряд. Он стал вести себя с нами по-другому. Был вежливым, тихим. Но я же помнил, каким он был сначала! Высокомерным и наглым. Поэтому я попросил стереть мне память. Но за последние недели я узнал Сашу как хорошего друга. Теперь он не кажется мне монстром. Просто… друг. Хоть и Ядозуб.

— Давай я объясню Саше, что ты ничего не знал? — предложил я. — Тогда он не будет на тебя дуться, потому что ты его не обманывал.

— Нет, — отчеканил Егор. — Будем расхлёбывать вместе. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я укутался в одеяло и улёгся поудобнее, не особо веря, что смогу заснуть. Слишком много стресса, слишком много переживаний. Я ошибался. Стоило мне закрыть глаза, как я провалился в сон. Утро началось с бубнежа вдалеке. Я сразу не сообразил, где вообще нахожусь. Но постепенно перед глазами пролетели вчерашние события, и я резко сел на кровати и огляделся. Койки Саши и Егора пустовали, из комнаты Кристины и Софии доносились возущённые вопли. Потерев глаза и зевнув, я пошёл на шум. Ребята активно выясняли отношения. Что удивительно, София и Кристина, и даже Егор, выглядели о-о-о-о-о-очень раздражёнными. Видимо, скандал длился не первый час.

— Да что ты от нас хочешь⁈ — вскричала Кристина и сердито накрутила розовый локон на палец. — Да, мы предали твоё доверие! Мы сделали это из лучших побуждений, но это нас не оправдывает! Мы искренне раскаиваемся! Но что ты от нас хочешь⁈ Ты просто кричишь на нас и бегаешь по комнате!

— Привет, — поздоровался я, и Саша на пятках обернулся ко мне.

— А вот и главный герой, — язвительно бросил он. — И что же ты мне скажешь?

— Судя по всему, ничего. Потому что бесполезно, — поморщился я. — Ты выпустил пар, но, очевидно, всё ещё не готов к конструктивному диалогу. Нет-нет-нет, — я остановил его, когда он открыл рот, чтобы меня перебить. — Дослушай до конца, ладно? Я не считаю, что ты должен моментально простить нас. Что вообще должен простить нас. Но также я считаю, что мы не заслуживаем нескончаемой ругани. Мы хранили твою тайну. Мы помогали тебе. Мы считали тебя своим другом. К тому же Софию притащил в Академию я. Это моя гм… инициатива. Она умоляла меня об этом, согласилась едва ли не быть моей личной рабыней. Всё ради того, чтобы познакомиться с тобой. Чтобы искупить свою вину. Признаюсь, я дал слабину. Пожалел. Это было моей ошибкой. Мне следовало всё обсудить с тобой. Плохая идея… Я понимал это, но не переубедил Софию. Моя вина.

— К чему ты ведёшь? — буркнул Саша, нахмурившись.

— Отдохни, обдумай всё, а потом возвращайся и мы снова поговорим. Только спокойно, — сказал я. — Можешь послать нас куда подальше, и мы разойдёмся как в море корабли. Или дать нам шанс на прощение. Мы примем любой вердикт. Но сказанный нормальным тоном и без крика.

Саша медленно-медленно кивнул и вылетел из палаты. София безжизненно уставилась в стену и не шевелилась. У меня были двойственный чувства. С одной стороны, она и правда всё это заслужила. Она предала собственного ребёнка. Но с другой… Я привязался к ней. Когда кто-либо становится твоим другом, ты хочешь-не хочешь, но проникаешься и его правдой. Его страданиями, угрызениями совести и муками выбора. Да, она заслуживала этого, но мне всё равно хотелось ей помочь. Остаток дня прошёл чрезвычайно напряжённо. Саша бродил леший знает где — Ядозубы сказали, что видели его где-то за городом. А остальные ребята по большей части молчали. Когда мы обедали, София робко спросила:

— Мне можно вернуться в Академию?

— А ты выдержишь? — невесело хмыкнул я.

— В смысле? — она с непониманием поморщилась.

— Просто представь, что ты будешь видеть Сашу каждый день. Но не сможешь к нему подойти. Он будет смотреть на тебя с отвращением, а в хорошем настроении — просто будет тебя игнорировать, — я пожал плечами. — Разве это легко? Знать, что никогда-никогда не достигнешь заветной мечты? — Кристина пнула меня по голени под столом, и я добавил немного мягче: — Я не пытаюсь сделать тебе больно. Всего лишь хочу, чтобы ты трезво оценивала… уровень сложности.

— Я должна, — категорично уронила София. — Если Саша не запретит мне, то я вернусь.

— Хорошо, — я сосредоточился на отбивной из Чешуйчатой Свиньи.

Через Крабогнома я передал Саше, что в восемь вечера мы возвращаемся в реальный мир. Ядозубы в благодарность подарили нам ящичек драгоценных камней и пять массивных ожерелий из белого металла, а также отсыпали кристаллов различных уровней — от первого до седьмого. Невероятная щедрость, без иронии. Уверен, этот белый металл, название которого я не знал, стоит на Земле огромных денег. Когда мы с ребятами вышли из города и в сопровождении охранников-Ядозубов направились к расщелине, к нам присоединился смурной Саша.

— Если ты против, я не пойду, — неловко сказал София, пряча взгляд.

— Без разницы, — скривился Саша, замолчал и весь дальнейший путь старательно делал вид, что не видит никого из нас.

Мы покинули Данж Ядозубов и перенеслись в Краснодар — в знакомый подвал. Поднялись на первый этаж и вышли на улицу. Я вызвал такси. Ожидание семь минут — так написало приложение. Какие-то жалкие семь минут… но они растянулись в вечность. Я видел, что Кристина и София едва сдерживались, чтобы не заговорить с Сашей. А тот, кажется, с каждой секундой бесился всё сильнее и сильнее. Как бы не рвануло… Как только я об этом подумал, раздался взрыв. Нас окатило волной пыли, земля под ногами задрожала. Мы закашлялись и упали на колени, потеряв равновесие. Пыль попала в глаза, из-за чего я не сразу понял, что вокруг нас внезапно… выросли стены. Я попытался создать воздушный кулак, но ничего не произошло. Магия исчезла.

— Не рыпайтесь, — прохрипел мужской голос с потолка. — Вы похищены.

Глава 3

Я попытался создать воздушный кулак, но ничего не произошло. Магия исчезла.

— Не рыпайтесь, — прохрипел мужской голос с потолка. — Вы похищены.

— Что вам нужно? — облизнув пересохшие губы, спросил Саша.

— Мы тебя задница чистить! — пригрозил Крабогном и устрашающе щёлкнул клешнями. Дракоша встал на задние лапы и замахал передними, неумело боксируя.

— Расслабьтесь и получайте удовольствие, — издевательски хмыкнул голос. — Вам отсюда не выбраться. Просто ждите. Если попытаетесь что-то сделать… Что ж, вы навредите себе.

— Если вы хотите выкуп, то от моих родственников вы ничего не получите, — протянула Кристина, внимательно изучая кубическую комнату, в которой мы оказались.

— В вашем положении, я бы двигался поменьше. Воздуха вам надолго хватит, а вот с едой… — голос противно заржал. Очевидно, он абсолютно игнорировал любые наши слова. Или не слышал? — Поменьше тратьте ресурсы. Ну, не потейте и не рыпайтесь, хех. Чем дольше будете сидеть и не шевелиться, тем дольше протянете.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха и выдал длинную матерную тираду, полностью перекрывающую голос похитителя. Ребята точно не могли его услышать за моей руганью. Но похититель не обратил на мой перформанс внимания — продолжил довольно-таки монотонно говорить. Ага, значит, он всё-таки не слышит ничего, что здесь происходит. Я мысленно перебирал всё, что походило на место, где мы очутились. Помещение без окон и дверей, магия полностью запрещена, снаружи попасть сюда тоже очень сложно — иначе почему бы нас не кормить? Или они чокнутые садисты и просто хотят посмотреть, как мы умираем от голода, или после открытия наша тюрьма перестаёт быть настолько изолированной. Внезапно нас тряхнуло, словно кто-то поднял комнату и неловко её передвинул.

— Зачем ты его перебил? — Кристина цокнула языком. — Я ничего не расслышала. А нам бы информация не помешала. Хоть какая-нибудь.

— Я всё слышал, ничего важного ты не пропустила. Но теперь мы знаем, что они нас точно не слышат. Можем обсуждать что угодно, — успокоил я. Благодаря тому, что я поднялся на четвёртый ранг, моё тело стало совершеннее во многих аспектах. Мышцы и кости усилились, зрение и слух улучшились. — Он сказал, что ему нужен только Саша, а все остальные попались ему под руку. За компанию. Как только Император заплатит выкуп за своего сына, нас выпустят.

— То есть никогда, — скривился Саша.

— Но он же твой отец, — с искренним и немного наивным удивлением выпалил Егор.

Саша, печально скривившись, покачал головой:

— Это его принципиальная позиция. Настоящий правитель никогда не позволит, чтобы им манипулировали через его семью. Он никогда не пойдёт на поводу у преступников. Конечно, вся полиция и даже «СиДР» бросятся на наши поиски, но если они не найдут зацепок, то… — он неожиданно разговорился, видимо, от потрясения позабыв об обиде. — Ну, это — во-первых. А во-вторых — Император предупреждал меня после поступления в Академию, что не будет вытаскивать меня из передряг. Моё происхождение бросает тень на Императорский Род. Если что-то пойдёт не так… Если моя сущность вырвется наружу при похитителях, то Император радостно заявит, что его настоящего сына подменили выродком. Вот так всё просто.

София вытерла повлажневшие глаза и вдруг вскочила, нервно прошлась из угла в угол и на грани истерики, глотая звуки, едва-едва выговорила:

— То есть твой отец поступает с тобой так же, как когда-то поступил со мной, но ненавидишь ты только меня⁈

— Я ненавижу вас обоих, — хмуро буркнул Саша. — Тебе от этого легче?

Отрицательно покачав головой, София забилась в дальний угол и прижала колени к груди. Никто не спешил заводить новый разговор. Потянулись часы ожидания. Я не стал говорить друзьям, что знаю, куда мы попали. Не хотел их пугать. Потому что реальность была… жуткой. Я читал о специальной ловушке, которую придумали лет триста назад. Её использовали для сильнейших магов планеты. Она полностью блокировала магию и навсегда запечатывала узника внутри. Если её открыть — она мгновенно сломается и рассыплется пылью. Самым сложным было поймать колдуна в эту каменную клетку — слишком уж она приметная и узнаваемая. Здоровенный каменный куб с витиеватыми письменами. Поэтому через время придумали любопытный механизм — ловушка погружалась под землю, раскрытая как развёртка. И как только колдун становился на неё — ну, если точнее над ней, — то ловушка схлопывалась. Наш единственный шанс спастись — если Император отыщет преступников и заставит их открыть нашу темницу. Других вариантов нет. Сколько человек может прожить без воды? Семь дней? На крайний случай мы можем пить мочу… Правда, у нас нет никаких ёмкостей. Фу. Золотой дождь мне никогда не нравился. Я передёрнул плечами и отогнал неприятные мысли.

— Не переживать! — гаркнул Крабогном, когда София всё-таки тихонько расплакалась. — Великан-хозяин-друг нас спасти!

Торжественно, с грандиозным пафосом выпалив это, он выжидающе уставился на меня. Я молчал. Крабогном пялился. Дракоша переводил взгляд в него на меня и обратно. Пауза затянулась. Наконец, Дракоша протянул:

— Кажется, папа не сможет нас вытащить отсюда.

— Невозможно! — безапелляционно заявил Крабогном и продолжил пялиться.

— Возможно, — признался я. — Будем ждать Императора и его воинов.

Крабогном скорбно вздохнул, но тут же приосанился и с фальшивым весельем подошёл ко мне, хлопнул клешнёй по плечу и «успокоил» меня:

— Не переживать, великан-хозяин-друг! Я всё равно вас любить!

— Спасибо, — я криво улыбнулся.

Следующие три дня выдались очень тяжёлыми. Я знал точное количество дней, потому что от безделья считал секунды. В какой-то момент стал делать это на автомате. Раз, два, три, четыре… Результат поделить на шестьдесят — получим минут. Ещё раз на шестьдесят — получим часы. И напоследок — делим на двадцать четыре и получаем сутки. Ребята развлекались как могли — пытались играть в города, сочиняли сказки и делились воспоминаниями. Даже рассуждали на философские темы. Однако очень скоро у них банально пересохло во рту, и все дружно сочли лучшим молчать. Крабогном и Дракоша без привычной им магии превратились в обычную шевелящуюся тень и говорящую ящерицу. Разумеется, я оставил свои сравнения при себе, иначе на меня смертельно обиделись бы.

Я до последнего надеялся на лучшее, но на третий день голос похитителя вновь прозвучал внутри нашей тюрьмы. Крабогном резался с Дракошей в крестики-нолики, а все остальные… медленно умирали.

— Ну что, щенятки, — издевательски пропел похититель. — С днём смерти! Желаю вам счастья, здоровья, любви… Но на том свете. К несчастью для вас, Император оказался упёртым ослом. Ну, или как он это называет — принципиальным. Но всё равно мудак, — он расхохотался. — Пожертвовать сыном ради десяти миллионов и неуёмной гордыни, ха! Так что наслаждайтесь вашими последними днями… или часами? Вы уже смахиваете на мумии, детки. Не уверен, что протянете до вечера, — хекнув, он пробормотал чуть тише. Видимо, это было не предназначено для наших ушей: — Похоронены на дне морском… Романтика!

Через двадцать три минуты наша тюрьма содрогнулась и перекосилась вправо, Кристина неловко налетела на меня — у неё не было сил удержать равновесие. Потом куб, в котором мы находились, словно бы куда-то бухнули — ну, скорее всего, так и есть. Эту магическую ловушку вполне можно было перевозить с места на место. Другой вопрос, что обычно её оставляли где-нибудь в недоступном для глаз уголке, где её никто никогда не нашёл бы, а не перевозили будто музейный экспонат. Мы услышал всплеск, когда нашу тюрьму скинули в воду. Она очень быстро опускалась на дно — в какой-то момент нас прибило к потолку. Бум! Глухой удар ознаменовал, что мы очутились под многотонным слоем воды.

— Мы никогда не выберемся отсюда, — нахмурился Егор. — Они не догадаются искать нас в море с помощью специальной техники. А магия сюда не достанет.

— По сути — верно. Но по факту — не мог бы ты помолчать? — проворчала Кристина и облизнула пересохшие губы. — Я не хочу думать о смерти. Она и без того среди нас.

— Вода вокруг нас, но нам нечего пить. Иронично, — усмехнулся Саша и едко бросил: — В этом вся моя жизнь. От родителей сплошные проблемы и никакой пользы! Меня шпыняют, оскорбляют, лишают того, что принадлежит мне по праву. Ах, забыл! Ещё проклинают и постоянно врут!

— Ну, ты проживёшь дольше всех, — фыркнула Кристина. — Активный такой, будто только что позавтракал.

— Я могу вас накормить, — неожиданно предложил Дракоша. — Но этого хватит ненадолго.

— Почему ты молчал? — удивился Егор.

— Ну, я могу кормить вас своей кровью, — развёл крыльями Дракоша. — Если бы я так делал с первого дня, то уже умер бы. Я думал, нас освободят и давать вам мою кровь не понадобится. Но сейчас… Вдруг глоток моей крови поможет вам прожить до завтра? А завтра как раз придёт помощь.

— Мы не можем… — неуверенно протянула Кристина, но я по её глазам видел, что ей невероятно хочется согласиться.

— По глотку, — сухо произнёс я, прерывая её душевные метания. — Не больше. Дракоша, если ты отдашь пять глотков крови, как сильно это тебе навредит?

— Я могу отдать десять глотков, — вздохнул Дракоша. — Не больше. То есть покормить вас сегодня и завтра. А дальше…

«Кормление» проходило максимально неловко — ребята не понимали, как себя вести. Происходящее вообще напоминало какой-то кровавый ритуал — Дракоша разрезал острым когтем свою лапу, и к ней припадал кто-то из нас, делал жадный глоток и отходил. Рана моментально зарастала, и Дракоша повторял процедуру. Я отказался от своей порции, потому что был сильнее по рангу — а это в любом случае давало мне дополнительные примерно четыре дня жизни, по сравнению с ребятами. А два сэкономленных глотка достанутся тем, чьё самочувствие будет самым плохим. Уравняем шансы, так сказать. Пришлось откинуть всю сентиментальность и рассуждать максимально цинично. Хотя… был ли в этом смысл? Егор прав. Магия не пробьётся через такую толщу воды. Нас не найдут.

Как-то незаметно я провалился в беспокойный сон и проснулся от тихого шёпота:

— Марк! Марк!

София склонилась надо мной, лоб пересекали морщины. В ловушке ей вернулась внешность Ядозубки. Любопытно, а проклятие тоже перестало действовать? Всё ещё сонный, я, не подумав, протянул руку и приподнял драконий клык, который висел у неё на шее — так, чтобы он не касался её кожи. София испуганно вскрикнула и ударила меня позапястью, но потом до неё дошла — она не вырубилась! Проклятье в антимагической тюрьме не работало.

— Что ты хотела? — спросил я, протерев глаза.

— Ничего, — она судорожно замотала головой, не сводя взгляда с драконьего клыка, который всё ещё был у меня в ладони. — Теперь ничего. Я всё поняла. Это знак. Я освободилась! Судьба дала мне шанс начать всё заново. Я полностью свободна, проклятье исчезло. Мне осталось искупить грехи перед своим сыном! — София вскочила, разорвала платье у себя на груди и… вонзила руку в свой живот. Ого, я знал, конечно, что у Ядозубов очень острые когти, но… Стоп, стоп, стоп. О чём я думаю⁈ Голова плохо соображала. Я не мог до конца осознать, что всё это реально. София же времени даром не теряла. Она направила руку вверх, буквально разрывая своё тело от живота до груди, и с яростным криком вытащила своё сердце. Кровь капала на пол, но ещё в воздухе она превращалась в… свет? Это походило на брызги раскалённой золотой лавы. Её сердце тоже пылало, освещая комнату.

— Остановись! — прокричала Кристина. Егор заторможенно взмахнул правой рукой — видимо, попытался на автомате активировать первую ранговую способность и превратить Софию в желейку. Саша тупо открыл рот и не шевелился.

— Нет! Это мой долг! — София сдавила своё сияющее сердце и со всей силы ударила кулаком по стене. Бах! Бах! Бах! По стене пошла трещина, а сердце с каждым ударом светилось всё более и более тускло. Я сосредоточился, смутно догадываясь, что сейчас произойдёт. БАХ! Каменная тюрьма рассыпалась на куски, и в этот же момент магия вернулась — за долю секунды я успел создать вокруг нас защитный пузырь, который не позволил давлению превратить нас в кровавую лепёшку. Свет погас. София рухнула, и я подхватил её на руки. Я старательно отводил взгляд от ужасной раны. Никакого сияния, никакой магии. Только окровавленные внутренности. Но София не чувствовал боли. С каждым мгновением её улыбка становилась шире и шире. Едва слышно она прошептала: — Я спасла своего сына.

Её глаза закрылись, а дыхание стихло. Она умерла.

— София? — шокированно пробормотал Саша. — София!

Он подполз к ней на четвереньках и проверил пульс. Его лицо исказила гримаса злости.

— Не смей сбегать, трусливая Ядозубка! Опять меня бросила⁈

— Тихо, тихо… — Кристина обняла его и удержала, когда он попытался встряхнуть Софию за плечи.

— Тихо⁈ — Сашу накрыла истерика. — Разве это справедливо? Она снова меня бросила! Проще всего умереть! Я… я желал ей смерти, но я не хотел, чтобы она умирала! Мы даже не поговорили! Почему она это сделала⁈

— Ты слышал, — негромко ответил я. — Она спасала своего сына.

Наш воздушный пузырь медленно поднимался на поверхность. Я незаметно послал Крабогнома к Императору, чтобы он передал ему наши координаты. Так что, когда мы увидели солнечный свет, нас уже ждал корабль вооружённых до зубов воинов. Пузырь выловили и вытащили на палубу. Как только он лопнул, кто-то из военных попытался забрать труп Софии, но Саша смачно ему врезал и процедил:

— Не трогать.

Корабль причалил, и мы выбрались на берег. Саша отказался встречаться с Императором и поехал в дом, где находился проход в Данж Ядозубов. От помощи он отказался. Благо, от сына Императора не потребовали объяснений, почему он таскается с телом монстра как с наивысшей драгоценностью, и без проблем выделили ему машину. Я приставил к Саше парочку Теней — на случай, если Ядозубы решат прикончить гонца, принёсшего дурную весть. Остальные ребята, и я вместе с ними, направились в Академию. Но не успел я переступить её порог, как зазвонил телефон. Нет, пожалуйста… Можно коротенькую передышку? Нельзя. Звонила Лера, и голос её был очень взволнованным:

— Марк, приезжай скорее. Мы не могли до тебя дозвониться несколько дней. Марена умирает.

Глава 4

В Северных Гребешках царила мрачная атмосфера. Деревенские жители почтительно кланялись мне, словно я был самим Императором, и провожали меня взглядами. В их глазах едва-едва теплилась затаенная надежда, что я им помогу — спасу их Богиню. Лера и Вера мне регулярно докладывали, как идут дела у Марены с её новыми подданными. Если кратко — великолепно. Видимо, в жизни деревенских Марена была единственным Богом, который отвечал на их молитвы и благословлял за принесённые пожертвования. В общем, жители Северных Гребешков её обожали, и сейчас, когда у неё наступили тяжёлые времена, они невероятно переживали.

Чем ближе я подходил к Храму Богини, тем больше видел мёртвых, полностью засохших растений — деревья, цветы, кустарники. Прекрасный молодой сад вокруг Храма был уничтожен. Голые ветки уныло качались на фоне серого неба, под ногами шуршала полусгнившая листва. Лера озабоченно ходила по соседнему огороду и рассматривала грядки, что-то бормоча под нос. Увидев меня, она слегка улыбнулась и приветственно мне помахала. Магический протез поблёскивал под солнечным лучом, пробивающимся из-за облаков. Почти не отличается от настоящей руки — только металлический цвет выдаёт, что это искусственная конструкция, созданная гением магической и технической мыслей.

— Наконец-то, — выдохнула с облегчением Лера. — Вы приехали, господин! Мы уж переживали, что вы не успеете. Никак не можем остановить эту заразу! Пожирает всё на своём пути, а главное — Богиня с каждым днём слабеет. Ей и жрец уже снова не нужен, растеряла все набранные силы, опять может разговаривать с людьми лично.

— Как её самочувствие? — спросил я, сканируя пространство. Ощущения были… странными. Словно в Храме скрывается кровожадный оголодавший монстр. Или, скорее, Чернокнижник, который свихнулся после запрещённых экспериментов. Абсолютное зло, которое жаждет уничтожить всё живое. В какой-то момент это существо почуяло, что я его сканирую, и «посмотрело» на меня. Не в прямом смысле, конечно. Меня словно просветили насквозь, оценивая как противника. Я передёрнул плечами и создал защиту, и сразу же в меня прилетел ментальный удар — существо разозлилось. Правда, несмотря на непомерную ярость, оно было слишком слабо и прекрасно это осознавало. Поэтому почти сразу отступило и затаилось. Лера проводила меня внутрь Храма, в главный ритуальный зал, где нас встретила Вера. Алтарь был занавешен плотными чёрными шторами — по типу балдахина.

— Она только-только заснула, — прошептала Вера. — Пожалуйста, господин, позвольте ей поспать хотя бы полчаса. Она металась в лихорадке больше трёх суток и ни разу не задремала.

— Конечно, — я кивнул и шагнул к выходу, но в этот момент за шторами раздался сдавленный стон и хриплый долгий кашель. Казалось, Марена пытается выплюнуть лёгкие. Лера бросилась к столику с банками-склянками и налила в кружку воды. Она так спешила, что случайно зацепила рукавом угол столика и опрокинула его на бок. Всё рассыпалось по полу, осколки разлетелись в разные стороны.

— Я не сплю и поговорю с ним, — просипела Марена. — Я просто хотела дать отдохнуть вам и притворилась спящей. Три дня лихорадки… Для вас они тоже не были лёгкими. Сами-то намного больше поспали? Хватит квохтать, я не умру без стакана воды. Ступайте — прогуляйтесь, пока я буду говорить с Марком.

Когда Лера и Вера покинули Храм, я спросил:

— Это ребёнок?

— Да, — ответила Марена и снова закашлялась. Я направился к алтарю: всё-таки привык смотреть в глаза собеседнику. Но Богиня вдруг запаниковала и крикнула: — Стой где стоишь!

— Почему? — я нахмурился. — Так, стоп. Я спрошу по-другому. Это связано с тем, как ты выглядишь? Тебе неловко, что я увижу тебя не при параде — потную, лохматую, изнурённую? Или всё-таки это как-то связано с гм… причиной возникшей проблемы? Просто если это второй вариант, то я должен тебя увидеть. Банально — чтобы понять глубину задницы, в которую мы попали.

Повисло гробовое молчание. Через пару минут, когда я уже решил, что Марена продолжит играть в молчанку, она прошептала:

— Можешь раздвинуть шторы.

Резким движением я раскрыл алтарь и застыл каменным изваянием. Не такого я ожидал, далеко не такого.

— Ты же говорила, что у нас есть время.

— Я ошибалась, — Марена прикрыла глаза и устало вздохнула.

За те дни, которые я её не видел, она очень сильно исхудала. По нездорово бледной коже расползлись тёмно-серые выпуклые вены, которые сходились на её большом животе. И он выглядел не как обычный беременный живот, а скорее как гниющая внутри опухоль — распухший, дряблый, синюшный, кожа в некоторых местах треснула, и из ранок сочилась сукровица. Пол вокруг Марены был изрезан трещинами, кое-где он вообще рассыпался в пыль. Лишь через пару секунд я сообразил, что Марена лежит в выемке — оголодавшее существо внутри неё пожирало не только растения, но и неживую материю, оно просто-напросто выточило камень под нею. Я вытянул руку так, чтобы моя ладонь расположилась над животом Марены, и снова включил сканирование. В ту же секунду в ушах раздался омерзительный визг и моё запястье сложилось под прямым углом. Хрустнула кость. Я поморщился, но не остановил сканирование. Визг усилился, и кожа на моём запястье принялась стремительно стареть — её изрезало множество морщин, появились пигментные пятна, ногти истончились и пожелтели. Я выругался и отдёрнул руку, вправил кость на место и врубил регенерацию.

— Ты разозлил его, — укорила меня Марена.

— Он зол каждую секунду, — огрызнулся я. — Он ненавидит всё живое. Разве нерождённый младенец способен на такое?

— У Богов другие законы, — Марена говорила очень тихо и монотонно. — Я же тебе рассказывала… Сейчас это не ребёнок, а сгусток энергии. Когда-то я могла бы родить настоящего Бога, но после того, как лишилась магии и оказалась в Изнанке на долгие века… Нет, его сущность изуродована. Мне нужен Кркавческий камень… единственный шанс спасти это дитя. Или этот мир от моего ребёнка?

— Ты говорила, что у нас есть время, — повторил я. — Что пошло не так?

— Ты подарил мне слишком хороших подданных, — блекло улыбнулась Марена, не открывая глаз. — Они искренне меня обожают и одаривают щедрыми подношениями. Я восстановилась после изнурительного изгнания и… — она сжала кулаки, но тут же её пальцы бессильно выпрямились и упали на алтарь. — Я сглупила. Не ожидала, что моё развитие будет настолько быстрым. Это стало спусковым крючком. Он… оно почуяло возможность вырваться и начало поедать меня заживо. А заодно — всё, до чего способно сейчас дотянуться.

— И сколько у нас времени в этот раз? — уточнил я.

— Не больше недели, — по щеке Марены скатилась слеза, но она нашла в себе силы пошутить: — Иначе я разрушу весь твой сельскохозяйственный бизнес. Сгниёт всё до последней морковки.

— Я решу эту проблему, — уверенным голосом произнёс я и вышел из Храма. На самом деле я такой уверенности не испытывал. Мне не верилось, что артефакт, пусть даже божественный, исправит ужасающие последствия преступления, совершённого Перуном. Я попрощался с Верой и Лерой и поспешил в Краснодар. Если честно, я ещё не отошёл от похищения, и мне очень хотелось хотя бы немного отдохнуть. Ну, как говорится — отосплюсь в Изнанке. Ежегодный бал в Божественном интернате состоится сегодня. По дороге в Академию я позвонил Андрею — главе Ронинов.

— Куда присылать охранника? — проворчал он, не тратя время на приветствие. — Ты обещал позвонить в скором времени, и на те — ни слуху ни духу. А я дал слово, что отошлю Макса, когда понадобится. Приходилось его держать при себе — заставил бумаги перебирать. Так что учти — Макс тебя заочно ненавидит. Так же сильно, как и документы.

— Учту, — ухмыльнулся я. — Пусть он приедет в Москву, в особняк Ломоносовых. Я попрошу фамилиаров, они встретят его и передадут указания. К сожалению, не смогу быть радушным хозяином — неделька выдалась сложная. Хочется разочек нормально пожрать и восстановить магический резерв.

— Принято, — хмыкнул Андрей. — Постарайся не сдохнуть.

План был прост — проникнуть в Божественный интернат и, пока Макс, охранник Андрея, отвлекает любвеобильную Несвицкую, пробраться в её покои и всё обыскать. Кркавческий камень точно где-то там. Удобно, что Несвицкая проживает в интернате — в родовых особняках охрана обычно куда мощнее. Я просмотрел новости за последние дни — везде только и писали о ежегодном бале в Божественном интернате и расхваливали милосердную и очаровательную директрису. Несвицкая направо и налево давала интервью. Надеюсь, Макс ей понравится достаточно, чтобы протанцевать весь вечер и позабыть обо всём остальном. Мои друзья на бал точно не поедут — не до развлечений. Пусть отоспятся, оправятся от стресса и вернутся к учёбе. Особенно Саша… Мысли о Софии сбили меня с делового настроя. Сцепив зубы, я очистил сознание. Погорюю, когда спасу Марену. Если я потеряю и её…

Приняв душ в Академии, я пошёл в ближайшее кафе, заказал себе первое, второе, третье и четыре десерта и коротко изложил на бумаге, что требуется от Макса. Во-первых, примарафетиться — так одеться, чтобы девушки падали штабелями. Во-вторых, заранее придумать сотню комплиментов, чтобы заваливать ими Несвицкую. Ну и в-третьих, терпеливо ждать знака, когда он сможет сбежать от страстной директрисы интерната. Я вызвал Крабогнома. Тот материализовался передо мной, напугав бармена. Видимо, не все ещё слышали о моих странных фамилиарах.

— Великан-хозяин-друг! Что желать? — Крабогном преданно на меня уставился.

— Ты должен встретить гостя в особняке Ломоносовых. Пусть займёт любую комнату для гостей. Обеспечь его всем, что потребуется. Вот, держи, — я вытащил несколько крупных купюр и отдал их Крабогному вместе с написанным планом. — Передай ему. Будь в особняке, гость может прийти в любую минуту. Не заставляй его ждать.

— Слушаться! — Крабогном щёлкнул клешнями и растворился в воздухе.

Отлично. Теперь можно поглотить пару десятков кристаллов и перевести дух. А потом — по магазинам. Не выбиваться же мне в толпе аристократов футболкой и брюками?

* * *

Московский особняк Ломоносовых, через два часа.

Дракоша и Крабогном стояли за воротами особняка и оглядывались. Занимались они этим последние полтора часа. Но как им казалось — целую вечность. Было очень скучно. Невероятно! Даже поговорить не с кем — люди боялись их и шарахались в разные стороны, как только понимали, что Крабогном и Дракоша — настоящие и вполне живые, а не затейливые статуи. Измученный бездельем, Крабогном начал ковырять клешнёй кованый забор. Прутья на удивление поддались — на них остались небольшие насечки, словно кто-то что-то считал и делал отметки, чтобы не забыть число. Крабогном так увлёкся, что оторвал прут и принялся скручивать из него диковинные фигуры. Когда он почти сделал бабочку, к воротам подошёл статный молодой человек — темноглазый блондин спортивного телосложения. В руках он держал вешалку с тёмным чехлом — из-под него выглядывали чёрные брюки.

— Особняк Ломоносовых? — спросил он.

— Ага, — дружно кивнули Дракоша и Крабогном.

— Я — Максим Ланов. Я должен выполнить поручение вашего хозяина.

— Проходить, располагаться, — радушно протянул Крабогном и открыл ворота.

— Где можно переодеться? — поинтересовался Максим.

— Второй этаж, занимайте любую комнату, — взмахнул крыльями Дракоша и поспешил на кухню, готовить чай.

— А когда прибудет ваш хозяин? — крикнул со второго этажа Максим.

— Не знать, — ответил Крабогном.

— Наверное, он вообще не приедет, — предположил Дракоша. — Недаром же он оставил для вас письменные указания.

— Что ж вы сразу не сказали? Где они? — Максим спустился на середину лестницы и перегнулся через перила. Крабогном передал ему лист бумаги, исписанный убористым почерком.

А дальше потянулись долгие часы ожидания. Максим прочитал указания — в них говорилось, что он должен быть на месте за тридцать минут. Бал в Божественном интернате начинался в девять вечера — на часах же был полдень. Дракоша пытался смыться на съёмки, но Крабогном подошёл к заданию чересчур ответственно. Великан-хозяин-друг велел исполнять все требования гостя и помогать ему готовиться к заданию! Значит — нужно сидеть в особняке, пока гость не свалит. Правда, гость почему-то ничего не хотел и по большей части молчал, отчего Крабогном испытывал что-то смутно похожее на беспокойство. Впрочем, Максим тоже чувствовал себя неуютно. Они сидели в главной гостиной — Крабогном и Дракоша на диване, а Максим в кресле, — изредка переглядывались, но в основном пялились в телефоны. Максим тупо заходил то в одно приложение, то в другое — его мозг не мог обрабатывать информацию в присутствии монстров.

— Чем вы занимаетесь в свободное время? — спросил Дракоша, который решил завести светскую беседу.

— Эм, ничем особенным, — промямлил Максим. — Английский иногда учу.

— О, и долго вы учите английский? — Дракоша с таким интересом наклонился к нему, что Максим вжался в спинку дивана.

— Пятый год пошёл, — пробормотал он. — Всё как-то не получается постоянно учить. Дела, работа… Поучу немного и брошу…

— Что будет, если выучить? — озадаченно протянул Крабогном.

— Ну, я буду знать язык, — пожал плечами Максим.

— А награда?

— Нет.

— А переехать в другой страна, где английский языка?

— Нет.

— А хороший работа?

— Нет.

— А зачем учить? — обиженно надулся Крабогном, словно его нагло надурили. — Какой смысла?

— Теперь я сам не знаю, — встряхнул головой Максим.

— Вы пейте, пейте, — заботливо подлил ему в кружку чая Дракоша.

Вообще-то после первой чашки Максиму стало немного нехорошо. Точнее — напротив, слишком хорошо. Все беспокойные мысли исчезли, он наконец-то перестал думать о проклятых бумажках, которые перебирал целую неделю, мышцы расслабились, из плеч ушла тяжесть. Его начало клонить в сон. В двенадцать дня! Максим понимал, что следует отказаться от добавки, но он немного побаивался этих двоих. Поэтому, вздохнув, он поблагодарил Дракошу и выпил чай.

— Всё порядка? — Максим с трудом открыл глаза и увидел, что у него на груди сидит обеспокоенный Крабогном и хлещет его клешнями по щекам. Рубашка залита остатками чая, стол перевёрнут. Словно Максим попытался подняться, но рухнул, зацепив при падении стол. Он с ужасом осознал, что не может пошевелиться.

— Что ты сыпать в чай? — строго спросил Крабогном у Дракоши.

— Ничего. Это обычный успокоительный чай, — ответил тот и быстро добавил: — Из Синей Кувшинки.

— Синяя Кувшинка⁈ — поразился Крабогном. — Она же Китовья Пчела с крыльев сбить!

— Зато успокаивает, — оправдываясь, выпалил Дракоша. — Ну, он же волновался. Я просто хотел его немного успокоить.

— Успокоить так успокоить, — фыркнул Крабогном. — Он до следующий утра не встать.

— Надо папе сказать, — понурился Дракоша. — Он расстроится.

— Зачем говорить? — весело возразил Крабогном. — Мы стать Максим и пойти на Бал!

Позабыв о Максиме, они поднялись на второй этаж — обошли каждую комнату, изучая содержимое всех шкафов. Они собрали все рубашки, штаны, галстуки и ремни и скинули всё это в большущую кучу. Крабогном принялся примерять костюмы по очереди. Особенно ему понравился галстук с ядрёно-жёлтыми ананасами.

— Ну как? — Крабогном приосанился и повернулся к Дракоше. — Походить на Максим?

Пиджак волочился по полу, а в брючины он вставил клешни, галстук же вообще был повязан как пояс.

— Нет, не похож, — констатировал Дракоша. — Погоди, а если так?

Он закинул Крабогнома себе на закорки и накинул на них здоровенный фиолетовый пиджак.

— Красиво, — уверенно заявил Крабогном, потянулся и взял с тумбочки листок с указаниями.

— Ага, — согласился Дракоша. — Никто и не догадается о подмене.

Глава 5

Крабогном и Дракоша стояли перед зеркалом и задумчиво рассматривали своё отражение. Они походили на детей, который неумело замаскировались под взрослых. Крабогном сидел на макушке у Дракоши, на его плечах висело длиннющее шерстяной пальто, из-под которого выглядывал белый воротник-жабо и чёрный пиджак, вышитый вычурными золотыми нитями. Штаны были подвёрнуты, но всё равно волочились по земле. Крабогном держал над собой пластиковую голову — оторвал её у манекена из ближайшего магазина. Со стороны казалось, что голова левитирует над воротником. В общем, картина была ещё та — даже Крабогном, где-то глубоко в душе, признавал, что их раскусят в два счёта. Но как быть? Максим до сих пор дрыхнет без задних ног, да ещё и оглушительно храпит. Он точно не проснётся нужному времени. А ведь бал в Божественном интернате идёт всего пять часов, и великан-хозяин-друг будет ждать Максима. Без него весь план полетит в Изнанку! Крабогном уже десять раз прочитал записку с указаниями великана-хозяина-друга и прекрасно понимал, что Дракоша совершил роковую ошибку. Напоить Максима чаем из Голубых Кувшинок! Ух, каким же он бывает дурачком!

— Звонить великан-хозяин-друг, — решил Крабогном и тяжело вздохнул. — Может, он отыщет второй Максим.

— Зачем? — удивился Дракоша. — Сейчас всё будет в лучшем виде.

Лёгкий, приятный для глаз, серебряный свет окутал Дракошу и Крабогнома, вокруг них образовалась непроницаемая дымка. Спустя минут она развеялась и открыла… Максима. Его точная копия стояла перед зеркалом и озадаченно на себя пялилась. Шокированный Крабогном пошевелил клешнями и, повторяя их движения, дёрнулись руки Максима. Раздался довольный смех Дракоши.

— Как⁈ — вскричал Крабогном. — Почему⁈ Ты мог это сделать сразу же⁈

— Ну, говорил же, что я необычный дракон, — похвастался Дракоша, радуясь, как ему удалось подшутить над Крабогномом. — Я ещё пару недель назад начал создавать реальные иллюзии. Прям совсем-совсем материальные. Они не разрушались от прикосновения. Я мог сразу нас превратить в Максима, но ты так забавно волновался… — он не смог закончить предложение, потому что на него накинулся разозлённый Крабогном. Он очень не любил ходить одураченным — розыгрыши он обожал, но только если они включали дохлых крыс и были направлены на других существ.

Завязалась потасовка, и они опомнились, только когда настенные часы пробили восемь вечера. В этот же момент затрезвонил телефон Максима. Дракоша, отбиваясь от тумаков Крабогнома, идеально скопировал голос Максима и ответил на звонок:

— Алло?

— Максим, мы с тобой лично не говорили. Это Марк Ломоносов, — представился кое-кто до боли знакомый. — Всё в порядке? Ты понял задание? Может, что-нибудь объяснить?

— Нет, благодарю, — пропел Дракоша. — В девять часов буду на месте. Уверяю, Несвицкая вас не побеспокоит.

— Хотелось бы, — добродушно проворчал Марк и, перед тем как отключиться, добавил: — Отпишись, когда завладеешь её вниманием.

Крабогном дождался, когда в трубке раздадутся длинные гудки, и снова накинулся на Дракошу. Тому вскоре надоело смиренно принимать удары, и он взлетел к потолку — пробил в нём здоровенную дыру, уселся с краю и уставился на Крабогнома. Несколько минут они играли в гляделки, и, наконец, Дракоша признал:

— Прости, это было слишком.

— Именно! — всплеснул клешнями Крабогном. — Это связать с великан-хозяин-друг! Такое шутить нельзя! Я не хотеть его расстроить!

Помирившись, они выпили по три чашки чая из Голубых Кувшинок — на монстров он действовал довольно слабо. Никакого глубокого сна или обморока — только сладкая расслабленность и абсолютное спокойствие. Волнение улетучилось, озорные фамилиары были готовы к приключениям. Крабогном привычно запрыгнул на голову Дракоше, а тот создал идеальную иллюзию Максима в шикарном деловом костюме с дорогущими золотыми наручными часами. Немного подумав, Дракоша добавил по бриллианту в запонки и зажим для галстука. Теперь они выглядели как молодой симпатичный аристократ — слегка высокомерный, уверенный в себе и не стесняющийся щеголять своим богатством. Довольные как слоны, Крабогном и Дракоша направились в Божественный интернат. Пешком. Потому что сразу не сообразили вызвать такси. Всё-таки они привыкли пользоваться своей магией, а не достижениями человеческого прогресса. Однако через пятнадцать минут ходьбы, когда расстояние между ними и Божественным интернатом не очень-то и уменьшилось, Крабогном догадался вызвать машину.

— О, господин тоже спешит на праздник для бедных сироток? — таксисту было до смерти скучно, отчего он и решил разболтать наряженного пассажира. Видать, деньги рекой льются из карманов. А ведь молодой ещё — больше тридцати на вид и не дашь. Своим трудом к такому возрасту денег бы не заработал! Наверное, аристократы-родители подсобили. Отстёгивают каждый месяц пачку денег, устроили в тёплое местечко… Таксист мысленно вздохнул, но натянул на лицо улыбку и продолжил расспросы: — Вы уже третий, кто по этому адресу едет. Я сегодня впервые целую графиню катал! Повод для гордости, во как!

— Да, — проронил Крабогном и замолк. Ему было не до разговоров. Он вспоминал способы, как очаровать женщину. Ведь сегодня вечером им необходимо обворожить Несвицкую, чтобы она не отходила от них ни на шаг! Цветы, конфеты, танцы, комплименты… Нужно что-то оригинальное. Кого сегодня удивишь конфетами и цветами? Ха! Да Несвицкая в их сторону вообще не посмотрит.

— На таких приёмах, наверное, богатые столы? — не отставал таксист. — Какое у вас любимое блюдо?

— Дикие Тараканы, — любезно ответил Дракоша. Так как голос у него и Крабогнома благодаря магии звучал одинаково, то таксист не заметил разницы. Тараканы явно его впечатлили: он раскрыл рот в изумлении и подавился, да так сильно закашлялся, что чуть не потерял управление.

Крабогном, недовольный, что его отвлекают от размышлений, буркнул:

— А вообще мне всё равно. Потому что я питаюсь на кладбищах.

— Во дела-а-а-а-а-а-а-а-а, — промычал таксист. — Для аристократа — баловство, а обычного человека давно бы за решётку посадили, за вандализм.

Остаток пути он опасливо косился на них в зеркало заднего вида и даже отказался от чаевых, пробормотав что-то вроде: «Оставьте себе на оплату психушки. Вам нужнее». Крабогном и Дракоша пожали плечами и выбрались из машины. Божественный интернат поражал воображение — пятиэтажное здание с изумительными барельефами, мраморными колоннами и пышным цветущим даже зимой садом. Крабогном и Дракоша поднялись по главной лестнице, и на самой вершине их встретил дворецкий, облачённый в в чёрный фрак. Он не спросил имя, не потребовал документов — скользнул взглядом по иллюзии Максима, поклонился, распахнул входные двери и гаркнул:

— Прибыл господин Лаверин!

Крабогном незаметно огляделся и радостно прошипел:

— Вот она!

— Тише, — проворчал Дракоша. — Ты нас выдашь!

На них с подозрением обернулась дородная дама в пышном платье с рюшами. Неудивительно, она-то видела одного человека. Дракоша расплылся в улыбке и, как бы прося прощения, протянул:

— Приятно хотя бы иногда поговорить с умным человеком.

— Ты умный? — фыркнул насмешливо Крабогнома, и дородная дама поспешила отойти подальше.

— Пусть я и не точно умный, но ты-то — точно идиот, — рыкнул Дракоша. — Всю рыбу распугаешь… Тьфу, то есть Несвицкую спугнёшь своими шуточками.

— Женщинам нравится хорошее чувство юмора, — заявил Крабогном и ахнул: — Погоди, почему я так правильно говорю?

— А ты как с Несвицкой хотел разговаривать? — Дракоша закатил глаза и спародировал его: — «Вы такой красивый директриса. Давайте плясать, я хотеть смотреть в вашу глазу. Что? Ага, русский языка — мой родной языка. Классно я на нём говорить?» — Крабогном попытался стукнуть его клешнёй по лбу, но промахнулся. Со стороны это выглядело так, словно Максим неловко поправлял причиндалы. Дородная женщина что-то возмущённо воскликнула и скрылась в глубине зала. Дракоша выпрямился и едва слышно прошептал: — Ты что делаешь? Выдать нас хочешь? Я тебе услугу сделал! Речь улучшил! И это твоя благодарность?

— Украл мою изюминку, — возразил Крабогном. — Верни всё как было!

— Когда Несвицкую очаруем, — пообещал Дракоша. — А сейчас напряги бицепсы! Мы должны показать ей мышцы! Все девушки любят крепких накаченных мужчин! Мой модельный продюсер всегда повторяет, что пивные животы на обложку не возьмут! А сейчас отпишись папе, он же просил.

Красуясь, они пересекли зал, подхватили с подноса проходящего мимо официанта два бокала с шампанским и направились к госпоже Несвицкой. Она, будто орлица, следила за гостями с высоты второго этажа. Она стояла на небольшом балкончике — настолько небольшом, что едва ли кто-то к ней присоединился бы, не желая стеснять. И в то же время Несвицкая при желании могла перекинуться с любым гостем, который проходил мимо. Крабогнома и Дракошу ничто не смущало. Если не знаешь правил приличия, то их отсутствие тебя не волнует. Несвицкая ошарашенно наблюдала, как к ней на балкончик заваливается высокий крепкий молодой человек. Бриллианты в его запонках так ярко сверкали, что Несвицкой пришлось прищуриться.

— Молодой человек, выйдите немедленно, — сурово потребовала она. Все её подчинённые знали: если Несвицкая говорит таким тоном — жди беды.

— Не могу, — выпалил Крабогном, который не желал уступать Дракоше первенство. Любовные приключения — его стезя! Он Виктору Викторовичу жену нашёл и даже приучил её каждое утро варить вкусное густое какао! Крабогном понизил голос и произнёс: — Ваша красота намертво прибила меня к полу. Не могу даже двинуться. Мои раны болят! Может, вы их исцелите?

— Не вижу крови.

— Ох, она течёт в моих венах! Вместе с любовью к вам! — Крабогном бухнулся на колено и поймал правую руку Несвицкой за запястье, притянул её к губам и смачно поцеловал. Дракоша яростно пытался перехватить контроль над иллюзией. Он считал, что ухаживать за дамой нужно деликатнее. Однако упёртый Крабогном не позволял ему вмешаться, продолжая сыпать комплиментами: — Вы — самая красивая роза в саду Божественного интерната.

— В нашем саду все растения выведены для защиты детей, — процедила Несвицкая. — Они ядовиты и могут насмерть задушить любого вторженца.

— Не беспокойтесь, я выработаю иммунитет к яду! — Крабогном провёл «поцелуйную» дорожку до её локтя и жарко задышал, имитируя крайнюю степень возбуждения. — Вы так красивы, так умны, так очаровательны… Как только я вас увидел, в моём сердце вспыхнул костёр. Неужели вы не чувствуете, как между нами бегают искры⁈

— Что вам от меня надо? — сухо бросила Несвицкая. — Думаете, можно меня одурачить сладким пустословием⁈ — внезапно её лицо искривилось словно от боли, она нахмурилась, перешла на шёпот и, притянув иллюзию Максима поближе, прошипела: — Нравится насмехаться над «железной леди»? Попридержите свои таланты! Я уже давно к такому привыкла. Идиоты считают, что я глухая и не слышу их сплетни. «Ах, железная леди ищет нового мужа! Ах, железную леди снова прокатил очередной красавчик!» Так что тебе ничего здесь не светит, болван! — она оттолкнула иллюзию Максима и, гордо задрав подбородок, отвернулась.

— СТИХИ! — неожиданно проорал разошедшийся Крабогном. Дракоша уже не пытался его притормозить, лишь обречённо наблюдал за надвигающимся провалом. — Стихи для прекраснейшей из дам!

Он взобрался на перила балкончика, привлекая внимание всех гостей, и начал с выражением читать:

— Вы самая красивая директорша в мире!

Богиня красоты завидует вам!

О будьте же сердца моего конвоиром,

Я мир положу к вашим ногам!

— Что вы творите⁈ — прорычала Несвицкая и покраснела как маков цвет. Пока было непонятно — то ли от ярости, то ли от смущения, то ли от стыда. Она попыталась его стащить с перил, но Крабогном вырвался из её рук, твёрдо намереваясь сочинить в её честь целую поэму. Однако он потерял равновесие и грохнулся на первый этаж, прямо на головы других гостей. Дракоша создал хорошую иллюзию, поэтому на ней отразились последствия падения как на живом человеке — правая рука согнулась под прямым углом, плечо выбило из сустава. В ужасе вскрикнула какая-то женщина.

— Любовь к этой великолепной женщине поможет мне пережить любую боль! — невозмутимо заявил Крабогном, вправил плечо и с хрустом выпрямил «сломанную» руку. Иллюзия моментально «выздоровела», но вот со стороны это смотрелось… пугающе. Девица в розовом платье, стоящая рядом с Крабогномом, рухнула в обморок.

— Охрана! Отведите его в гостиную для посетителей! Быстро! — рявкнула Несвицкая.

— Ну вот, я всё сделал, — радостно прошептал Крабогнома, наблюдая, как к нему движутся два здоровенных широкоплечих мужика. — Мы останемся с нею вдвоём, я её заболтаю, и она не помешает великану-хозяину-другу.

— Ага, потому что будет медленно и мучительно нас убивать, — тяжко вздохнул Дракоша.

Знакомая дородная женщина выглянула из-за колонны и возмущённо фыркнула:

— Кто пустил на бал шизофреника⁈

— От дуры слышу, — обиделся Крабогном, но от перепалки его отвлекли приглушённый разговор двух степенных мужчин, которые попивали виски и насмешливо зыркали на Несвицкую.

— Поглядите, как оживилась, — издевательским тоном протянул мужчина с усами. — Как только увидела молодое мясо, так сразу глаза загорелись. Мне кажется, она нимфоманка. Нельзя быть такой озабоченной. Ей стоит полечиться от бешенства матки.

— Одиночество делает страшные вещи с женщинами, — пробормотал второй мужчина — в белоснежном фраке. — На её месте, я выбрал бы уже хоть кого-то. А она ещё и перебирает…

— Перебирает? Вы откуда знаете? — удивился Усы. — Неужели сами пробовались на должность муженька для железной леди?

— Нет, что вы. Мне не нравится жизнь под каблуком. Я подослал к ней моего младшего сына. Он у меня тупенький, так хоть где-то пригодился бы. Но нет! Госпожа Несвицкая не повелась на его симпатичную мордашку, — Белый Фрак раздражённо поморщился. — Ему даже не удалось затащить её в постель! Это была единственная надежда — я специально заранее послал его на курсы… ну знаете… для особых утех. Ух, он бы ей задал жару под одеялом! Но Несвицкой недостаточно красоты и большого члена. Видите ли, ей хочется обсудить поэзию!

— Не в её положении перебирать варианты, — усмехнулись Усы и озадаченно оглянулись. — Почему в зале такая тишина?

Его взгляд остановился на противоположной стене — она была однотонного голубого цвета, и на ней двигалось изображение… Усов и Белого Фрака! Крабогном обожал проказы и розыгрыши, но за последние месяцы у него сформировался некоторый моральный компас — он был слабоватым и не всегда срабатывал, но главное — он был! Поэтому Крабогном на дух не переносил издевательства. Подслушав Усов и Белый Фрак, Крабогном взбесился — спроецировал их образ на стену и сделал так, чтобы каждый, кто находился в зале, услышал их приватную беседу на щекотливую тему.

— Батюшки! Свят-свят-свят… — вскричала дамочка с веером из павлиньих перьев. — Граф Новиков из сына пытался сделать проститутку! Какой позор!

Гости загомонили, а граф Новиков так сильно побледнел, что сравнялся цветом со своим белым фраком. Однако Крабогном не успел насладиться триумфом — два охранника-амбала подхватили иллюзию Максима и потащили её куда-то в глубь здания. Они швырнули её в тёмную комнату и с грохотом захлопнули дверь. Крабогном отряхнулся и поспешил к зеркалу — поправил галстук, запонки, пригладил волосы. Дракоша наблюдал за ним со скепсисом.

— Едва ли Несвицкая захочет смотреть на твою глупую рожу. Ты выставил её посмешищем.

— Посмотрим, — отмахнулся Крабогном.

Несколько минут они слонялись по комнате, изучая картины. Наконец, скрипнула дверь и через порог переступила Несвицкая. Она была абсолютно спокойна — на лице даже мускул не дёрнулся, когда она обвела Крабогнома взглядом с головы до ног. Несвицкая выдержала паузу, опустилась на диван и произнесла:

— Ну что, обсудим поэзию?

Глава 6

Беседа с Несвицкой затянулась на два с половиной часа — Крабогном с удовольствием продемонстрировал свой широкий кругозор. Не зря, ох не зря он интересовался буквально всем подряд. И даже немного — поэзией. Дракоша в их разговор не вмешивался — с некоторой иронией слушая, как Крабогном с энтузиазмом предлагает реформы системы образования. Несвицкая, кажется, была искренне увлечена разговором — она почти непрерывно улыбалась и даже пару раз кокетливо рассмеялась. Она совершенно позабыла о бале, и её абсолютно не беспокоил разразившийся скандал с графом Новиковым. Разрумянившаяся, весёлая, растерявшая всю суровость и чопорность, Несвицкая стала похожа на молодую девчонку, которая радуется удачному первому свиданию. Дракоша тяжко вздохнул — видимо, только он хотел побыстрее отсюда сбежать. Какая же скукота… К его облегчению, завибрировал телефон Максима — на него пришло сообщение от Марка: «Свободен, я закончил». Дракоша моментально воспрял духом и попытался перехватить управление иллюзией, однако Крабогном не позволил ему, продолжая рассуждать о превратностях судьбы:

— … понимаете ли, госпожа Несвицкая, я ведь на себе прочувствовал поговорку «Из грязи в князи». Когда-то у меня имени не было… — он поймал удивлённый взгляд Несвицкой и быстро исправился: — Ну, выражаясь фигурально, конечно. И вот я выбился в люди, вырвался с кладбищ…

— Вы копали могилы? — уточнила Несвицкая, изогнув правую бровь.

— Да, конечно, копал могилы. Что бы я мог ещё делать на кладбище? Жить? — натянуто рассмеялся Крабогном, понимая, что почти спалился. Из-за смущения он потерял концентрацию, и у Дракоши получилось забрать управление иллюзией. Он вскочил с дивана, резво отпрыгнул к двери и протараторил: — Простите-извините, нужно бежать. Срочно! Опаздываю! Я вам позвоню. Завтра… Или послезавтра… Или после-послезавтра!

— Всё в порядке? — забеспокоилась Несвицкая. — Вы так взволновались, хотя ничего не предвещало…

— Я просто осознал, что исчерпал все темы для разговоров. Мне необходимо прочитать какую-нибудь энциклопедию, чтобы не опростоволоситься перед вами. Вы слишком умная женщина, — съязвил Дракоша, которому всё знатно надоело. Его это не красило, но да — он сорвался на Несвицкой, потому что его выбесил Крабогном.

Однако тот не собирался сдаваться. И тем более — покидать Божественный интернат. Он поборол Дракошу и поспешно выпалил:

— Шутка! Я думал пойти в юмористы, и вот… решил пошутить перед вами! Как вам моя шутка? Не очень? Ну, ничего, значит, не быть мне юмористом, останусь охотником на монстров, — Крабогном шагнул обратно к дивану, примериваясь, как бы снова усесться поудобнее. Однако Дракоша упрямо потянул его к двери. В итоге иллюзия Максима на пару секунд застыла на одной ноге, покачнулась и растянулась во весь рост. Крабогном, пытаясь побороть Дракошу, сдавленно прохрипел: — Какой у вас любимый фильм?

— Не двигайтесь, — попросила Несвицкая и поторопилась на выход. — Я вызову врача. Ваши симптомы напоминают инсульт, это может быть очень опасно.

За её спиной хлопнула дверь, и взбешённый Дракоша развеял иллюзию. Крабогном в ужасе всплеснул клешнями:

— Ты что делать⁈

— Открываю тебе глаза на суровую реальность! — рявкнул Дракоша. — Ты что, возомнил себя героем-любовником? Считаешь, что Несвицкая запала на тебя и твою бесполезную болтовню! Мы сделали, что должны! Папа покинул интернат, и мы тоже должны свалить подобру-поздорову. Ты хоть представляешь, что директорша сделает, если узнает, как мы её надурили⁈ Если узнает, что она строила глазки не красивому молодому человеку, а двум монстрам⁈

— Ей нравиться говорить, — погрустнел Крабогном. — Мы подходить друг друга.

— Поверить не могу! — ахнул Дракоша. — Ты серьёзно влюбился в неё?

— Нет, — ушёл в отрицание Крабогном и окончательно скис. — Ты быть прав, мы уходить. Госпожа Несвицкий не говорить со мной, если узнать правда. Тем более… — он мученически вздохнул. — Я опять говорить неправильно. Зачем ей нужна неправильный разговора?

— Наконец-то до тебя дошло, — улыбнулся Дракоша, хотя в глубине души он был уже не радовался своей победе. Он думал, что Крабогном просто увлёкся очередной проказой. У него и мысли не было, что проказливый дух внезапно воспылал настоящими чувствами к человеческой женщине! Ладно бы к монстру, пусть даже другого вида… Да, Крабогном уже не раз и не два упоминал о желании найти себе пару. Но не человека же! Да и Несвицкая эта — жёсткая, как сталь. Такая хребет сломает и не заметит. Нет уж, Крабогному она точно не подходит. Уверившись, что всё сделал верно, Дракоша подтолкнул друга к балкону и скомандовал: — Валим!

Крабогном послушно перепрыгнул через перила и приземлился в розовый куст, который попытался его задушить. Ха! Задушить тень! Ещё чего удумали! Крабогном без проблем выпутался из шипастых веток и с тоской посмотрел на окна комнаты, где провёл несколько незабываемых часов с Несвицкой. В последний момент в нём взыграла сентиментальность, и он оставил на диване носовой платок — в качестве памятного подарка. Разумеется, платок принадлежал Максиму, но ведь Несвицкая думала, что провела время именно с ним… Что ж, пусть она остаётся в приятном заблуждении.

Под бой часов, которые отбивали полночь, Крабогном покинул Божественный интернат.

* * *

В Божественный интернат я прошёл без проблем — приглашение, подаренное мне Викторией, было действительным. Отметив меня в списке гостей, охранник пропустил меня, а дворецкий — громогласно объявил моё имя. В мою сторону повернулись десятки голов — да уж, наверное, стоило пробраться сюда тайком, сейчас же налетят аристократы — любопытные кикиморы, чтоб их. Я быстро осмотрел зал и нашёл Максима — он был немного дёрганым и в целом было в нём что-то странное. Профдеформация? Ронины — это фактически преступники, которые проворачивают свои делишки в подполье, а сейчас ему приходится актёрствовать у всех на виду. Он меня не заметил — видимо, выискивал Несвицкую. Ну что ж, буду ждать сигнала. А пока… Придётся отбиваться от нежеланных собеседников.

— Собираетесь ли восстанавливать семейный бизнес?

— А правда, что в Академии Романовых студентов заставляют спать на гвоздях?

— В вашем возрасте я был уже женат. Кстати, у меня есть дочка на выданье…

— Как вам жилось в одном доме с маньяками?

Не желая привлекать лишнего внимания, я отделался пространными ответами. В другой ситуации я бы сострил, а где-то — откровенно бы нагрубил, но сейчас устраивать скандал не в моих интересах. Спустя минут пятнадцать я смог отвязаться от своих «поклонников» и протиснуться в дальний угол — там, за широкими спинами гостей, меня не было видно с камер наблюдения. Я сделал глоток шампанского и прикрыл глаза, когда звякнул мобильник. Максим сообщал, что поймал Несвицкую на крючок. А через пару минут до меня донеслось оглушительное: «СТИХИ!» Я повернулся на звук и увидел Максима, стоящегона колене перед Несвицкой и целующего её руку. Камикадзе. Парень решил умереть красиво. Я мысленно пообещал, что его смерть не будет напрасной, накинул на себя заклинание отвода глаз и проскользнул в часть особняка, где находились покои директрисы. Если кто проверит по камерам — они покажут, что я не выходил из своего угла весь вечер.

Квартира Несвицкой оказалась… обычной и даже какой-то обезличенной. О директрисе ходило так много разнообразных сплетен, что я ожидал увидеть здесь всё — от БДСМ-качелей до железной девы или испанского сапожка. Поэтому простая, даже заурядная, обстановка произвела на меня неожиданно сильное впечатление. Я осторожно просканировал все комнаты и обнаружил, что в спальне, за стенкой платяного шкафа, навешано больше всего охранных заклинаний. Я раздвинул вешалки с разноцветными нарядами и прощупал деревянную стенку. Быстро нашёл стык досок, но пришлось повозиться, чтобы открыть потайную дверь. Ключом было не заклинание, а определённый набор магических волн — я посылал магию в дверь и прислушивался, какая реакция последует. Если получал положительный отклик — запоминал, повторял и прощупывал дальше. На всё ушло около двух часов. Наконец, раздался щелчок и проход открылся.

Я попал в длинный узкий коридор, который несколько раз изгибался и уходил куда-то вниз. В подвал? Неужели я найду сокровищницу Рода Несвицких? С предвкушением я пробирался вперёд, пока не вышел на широкую площадку с симпатичной деревянной дверью, на которой были вырезаны цветы и листочки. Позолоченная ручка, драгоценные камни. Кто-то постарался, старательно её украшая. К моему удивлению, она была не заперта. Я повернул ручку и беспрепятственно вошёл внутрь. Ну что ж… Сегодня — вечер чудных открытий. Это была не сокровищница, а спальня. Только по этой спальне можно было составить хоть какое-то представление о её владелице. Всё выполнено в нежно-розовых и персиковых тонах, много шёлка и мягких игрушек, на всей мебели вырезаны розы, на полу лежит толстенный мягкий ковёр. Целая полка с книжками — сказки, фантастика и фэнтези. Ни одного учебника или научного журнала. В противоположную стену встроены два искусственных окна — на подоконниках стоят горшки с живыми цветами.

— Ого, а директриса тщательно скрывает свою нежную ранимую душу, — пробормотал я, врубая сканирование. Ничего. Мне захотелось заорать. Вся операция только ради того, чтобы попасть в тайную спальню Несвицкой⁈ И что мне с этим делать? Шантажировать? Ага, так я себе это и представляю: «Уважаемая директриса, если вы не отдадите мне Кркавческий камень, я расскажу всем, что в свободное время вы читаете романтичные истории о любви вампиров и девушек». Тьфу!

На всякий случай я всё-таки решил обшарить каждый уголок этой спальни. Мой взгляд зацепился за раскрытую толстую тетрадь, которая лежала на столе. Я прочитал страничку по диагонали: «…сегодня мне пришлось приложить усилия, чтобы не убить завуча. Она опять не подготовила учебный план на новый семестр… бла-бла-бла… Дети иногда так бесят, но в то же время невероятно радостно следить за их успехами. Жаль, что в погоне за милостью Богов уродуются их души…» Личный дневник! Если она подробно описывает каждый прошедший день, то есть шанс, что я найду упоминание Кркавческого камня. Я быстро пролистал дневник от начала до конца. Вот оно! Огромный абзац, посвящённый нужному мне артефакту!

«…я в замешательстве и не понимаю, что делать. Позиции моего Рода находятся под угрозой. Одним из залогов нашего могущества всегда был Кркавческий камень. Благодаря ему, мы могли превратить любую гадость, направленную против нас, в нечто нейтральное. Он множество раз спасал наш Род. Что же теперь делать? Я не понимаю… Не понимаю, почему Триглав приказал спрятать камень! Разве наше Родовое хранилище — не самое безопасное место? Как я буду управлять Родом без камня? Это всё равно что научиться ходить, когда всю жизнь летал. Что-то происходит. Что-то надвигается. Мне кажется, это связано с Божественными интригами. Раньше Перун позволял другим Богам выбирать талантливых учеников. Но вот уже второй выпуск он забирает всех выдающихся студентов себе. Всех, кто не согласился ему присягнуть, потом преследуют несчастья и беды… Впервые в жизни мне страшно. Меня пугает, что Перун так пристально следил за Викторией Столыпиной. Её способности ужасают. Только Кркавческий камень мог бы её остановить, если бы когда-нибудь… Нет, я не хочу об этом думать. Триглаву лучше знать, что делать. Если он приказал увезти Кркавческий камень, я это сделаю…»

Судя по записям, перевозка запланирована на ближайшие дни. Я закопался в документы, лежащие на столе Несвицкой, и нашёл визитки двух компаний — по магической перевозке и охранному сопровождению людей и грузов. Сфотографировав их, я привёл всё в порядок, потушил свет и покинул тайную квартиру Несвицкой. Вернулся наверх, закрыл дверь в шкафу и пробрался в зал с гостями, в свой угол. Оттуда я отписался Максиму, что он может сваливать. Он коротко ответил: «Ок». Выпив два бокала шампанского и пройдясь туда-сюда по залу, я тоже покинул Божественный интернат и направился в особняк Ломоносовых. Пока шёл, отправил Теней в компании, визитки которых нашёл. Я подключился к Теням, полностью взяв над ними управление, и внимательно изучил документацию этих компаний. Меня интересовали только предстоящие заказы. Ага, вот оно! Два заказа от Божественного интерната. Суперсекретная перевозка ценного груза. Во вторник. Послезавтра.

Я вытащил телефон и позвонил Андрею. Глава Ронинов ответил через три гудка.

— Алло? — сонным голосом протянул он. — Мой охранник цел?

— Ну, я не слышал, как его убивали, — усмехнулся я. — И пальцы у него сто процентов целы. Он мне сообщение напечатал.

— Для этого хватит и одного пальца, — проворчал Андрей. — Так зачем ты мне позвонил?

— Да так, ничего особенного, — я выдержал небольшую паузу. — Хочу ограбить Род Несвицких.

— Чокнутый!

— Ага, — я пожал плечами. — Если нас поймают, то даже в тюрьму не посадят. Отдадут Триглаву в качестве жертвы. Так ты в деле?

— Спрашиваешь, — хмыкнул взбодрившийся Андрей. — Всегда мечтал щёлкнуть по носу зазнавшихся аристократов.

* * *

Северный Гребешки, через несколько часов.

Додола помогала деревенским жителям пересаживать растения подальше от Храма Марены. Пострадала не только обычная морковка, но и очень ценные магические травы. Додола не привыкла к труду, и уж тем более ей не нравилось копаться в земле, как какой-то простолюдинке, но… приходилось. К несчастью, после предательства Перуна она потеряла почти все силы, и её восстановление протекало чрезвычайно медленно. Так что она послушно выкапывала клубни Гортензии Золотой и складывала их в корзинку. Остановившись передохнуть, она покосилась на Храм Марены. Удивительно. Почему Перун до сих пор не заявился сюда лично? Почему не добил Марену? Он просто не мог не знать о ней. Если раньше Перун действительно мог верить, что она погибла, то сейчас… Богиня стремительно возвращала свои силы, и такое спрятать от взора другого Бога невозможно. Или Перун стал слишком беспечен? Нет. Додола встряхнула головой. У него просчитано всё на десять шагов вперёд. Если он не убил Марену, значит, это ему по какой-то причине нужно.

— Ты меня полюбить? — внезапно раздался голос за её спиной, и Додола вздрогнула от неожиданности. Оглянувшись, она озадаченно уставилась на Крабогнома, и он требовательно повторил: — Ты меня полюбить? Не сейчас. Когда-нибудь. Мочь?

— Смогла бы я тебя полюбить? — перевела Додола, нахмурившись, и склонила голову набок, размышляя. — Не знаю. Наверное, да. Почему нет? Ну, чисто платонически, — она замялась, не особо понимая, как объяснить сгустку некротической энергии концепцию пестиков и тычинок. — Понимаешь, если бы мне не требовались эм… постельные утехи, то я бы могла с тобой встречаться.

— Я мочь разобраться постельные утехи! — уверенно заявил Крабогном и щёлкнул клешнями и тут же приуныл: — Но я неправильно говорить. А она нравится обсуждать поэзия. Как обсуждать Пушкин неправильный языка⁈

— Точно так же, как и всё остальное, — хмыкнула Додола. — Он умер, ему всё равно. Главное, чтобы твой девушке нравилось. А ты нашёл Крабогномиху?

— Нет. Женщина.

— Фу! Человечку⁈ — Додола передёрнула плечами в отвращении. Одно дело — жить бок о бок с людьми. Но другое — крутить любовь. Вынырнув из мыслей, Додола поняла, что Крабогном удивлённо на неё уставился, и вспомнила, что вообще-то сейчас притворяется обычной человеческой женщиной. И брезгливость к своему виду выглядит странной. Поэтому она поспешила исправиться: — Ну, я имею в виду, что ты — Крабогном. А она — человек. Это противоестественно…

— А что делать? — Крабогном плюхнулся на грядку Гортензии Золотой. — Я искать. Таких как я. Не найти. А я тоже хотеть любить!

Додола не нашлась, что ответить. Внезапно на неё обрушилось осознание, что она тоже абсолютно одинока в этом мире. Верная слуга Перуна, его создание, аналога которого на планете не существует. Додола развлекалась, забирая чужие жизни, но если подумать… Только там, в этих фальшивках, которые по факту принадлежали не ей, у Додолы был хоть кто-то близкий. Она невесело усмехнулась и со злостью вонзила лопату в землю. Не больно-то и нужно! Надо всего лишь набраться сил, а потом… Додола просто снова кого-нибудь убьёт и будет жить в его шкуре.

Глава 7

Несвицкая не вышла на работу и устроила себе внеплановый выходной. Неслыханно! Она была самым трудоголичным трудоголиком на свете… ну, может быть, и не на всём свете, но в Российской Империи — точно! Однако ежегодный бал оказал на неё неизгладимое впечатление. А если быть откровенным — то это был один интересный молодой человек. Привлекательный, но на самом деле Несвицкой было бы наплевать, если бы он был откровенным уродом! Её очаровали его суждения, чувство юмора и умение угодить даме. Она мечтательно улыбнулась, вытянувшись под одеялом. Да — мало того, что устроила выходной, так ещё из кровати не может вылезти уже полчаса! Но как приятно перебирать воспоминания о волшебном вечере и представлять, что Максим сидит где-то рядом и вот-вот скажет: «Даже в дохлой крысе есть своё очарование». Забавный, но в меру — не из тех, кто готов превратиться в скомороха ради привлечения внимания. Несвицкая вздохнула и нахмурилась. Максим не отвечал на звонки. В душу закрадывались подозрения: неужели он обманул и дал ей неверный номер? Нет, не может быть… Она набрала его снова и, угрюмо выслушав длинные гудки, бросила мобильник на тумбочку. Правда, тут же потянулась за ним и позвонила уже другому человеку — своей личной ищейке.

— Госпожа Несвицкая, слушаю вас, — раздался угодливый мужской голос на том конце трубки.

— Проверь по своим источникам Лаверина Максима, — приказала она.

— Будет исполнено, всё вышлю вам на почту.

Спать больше не хотелось. Несвицкая переоделась в деловой костюм и пошла на кухню — нервно заварила чай и залпом выпила кипяток, закусив сухими, почти каменными крекерами. Постучав пальцами по столу, она проверила прогноз погоды, просмотрела все камеры наблюдения по интернату и сделала письменный нагоняй своему секретарю — недотёпа опять забыл поменять воду в кулере. Наконец, телефон пиликнул — пришло электронное письмо. Несвицкая прочитала его и побледнела. Лаверина Максима не существовало! Но как же…

Она вскочила и помчалась в гостиную, где беседовала с Максимом-самозванцем. По дороге заскочила в родовое хранилище и взяла парочку артефактов. Жемчужное Зеркало могло снять магический слепок любого существа, даже если его не было поблизости. Достаточно найти комнату, где это существо пробыло несколько часов. А второй артефакт, Игольная Карта, помогал определить местоположение человека по его магии. Несвицкая обыскала гостиную и наткнулась на белоснежный платок. Жемчужное Зеркало показало, что он принадлежал именно Максиму. Стиснув зубы, Несвицкая спрятала платочек в корсет — если у Максима не отыщется нормальных оправданий, она засунет эту тряпку ему в задницу! Ну, а если он всё-таки случайно ошибся в цифре своего телефонного номера… Что ж, носовой платочек станет их семейной реликвией. О котором они будут рассказывать внукам.

— Ну, покажи-ка, где шляется мою поклонничек? — прошептала Несвицкая и поднесла Жемчужное Зеркало к Игольной Карте. Последняя выглядела как чистый лист, но как только над ним зависло Зеркало, по бумаге побежали тёмные линии, которые сложились в карту Краснодара и его окрестностей. Где-то на минуту или две ничего не происходило. Словно Игольная Карта не понимала, кого искать, но потом комнату осветила вспышка. Жирный красный крестик появился под названием ничем не примечательной деревни — Северные Гребешки. Несвицкая удовлетворённо кивнула: — Наведаемся в гости. Так-так-так… Кому принадлежит это село? Ломоносов? Гм, знакомое имя…

Она вспомнила, где уже его видела: в списке гостей на Ежегодный бал! Странное совпадение… Несвицкая вернулась в свои покои и вновь включила записи с камер видеонаблюдения. Она проследила, когда появился Максим, перемотала на момент прихода Ломоносова. Вот оно! Ломоносов явно кого-то искал, но как только увидел Максима, взял бокал шампанского и спрятался в углу. Они как-то связаны. Несвицкая порывисто схватила вазу и шандарахнула ею о противоположную стену. Осколки посыпались ей под ноги. Её худшие предположения оказались правдой! Над ней зло подшутили! Какой-то мальчишка решил повеселиться за её счёт. Ну уж нет, такого она не спустит! Думали в деревне от неё спрятаться⁈ Даром она, что ли, сегодня выходной себе устроила⁈ Прямо сейчас отправится в Северные Гребешки и камня на камне там не оставит!

* * *

Северные Гребешки, два часа спустя.

Крабогном играл с Верой в шахматы и беспощадно мухлевал. Стоило ей отвернуться или отойти за чаем, он переставлял фигуры в выгодное ему положение. Таким образом он чуть не поставил Вере мат в течение первых пяти секунд — и это учитывая, что ещё никто не ходил. Вера, которая отвлеклась на беседу с сестрой, лишь закатила глаза, вернула фигуры на место и сделала первый ход. На самом деле Крабогном даже не был заинтересован в победе — он действовал на автомате, витая где-то в облаках. Его злокозненная душа — которой у него вообще-то не должно быть — находилась в абсолютном смятении. Он непрерывно думал о Несвицкой и о превратностях судьбы. Интересно, можно ли превратить человека в Крабогнома?

— Только экспериментируй не на мне, пожалуйста, — попросила Вера, и он понял, что произнёс это вслух.

— Нет… — пробормотал он. — Это так… Теоретически.

Внезапно совсем рядом зашумело — взвизгнули шины, загомонили люди. Крабогном поспешил выяснить, что происходит. Он побежал на крики — скандал развернулся на окраине деревни, прямо на подъездной дороге. Там стояла шикарная чёрная «Чайка», которую обступили взволнованные жители Северных Гребешков. Они охали и ахали, но по большей части молчали, а вот говорила… Сердце Крабогнома перестало биться лет двадцать назад, но сегодня оно бы сделало это снова. Ну, если бы ещё хоть немного шевелилось. Знакомый голос! Несвицкая. Крабогном прислушался.

— Немедленно позовите Максима Лаверина! — требовала она. — Или как вы его называете? Мне наплевать, как его звать по-настоящему! Я хочу посмотреть в его наглые лживые глаза! Немедленно! И где ваш хозяин? Где Ломоносов? Это он заварил всю кашу⁈ Пропустите!

Растолкав деревенских, Несвицкая прошагала с гордо задранной головой мимо Крабогнома. Он проводил её тоскливым взглядом и поплёлся следом. Ой-ой-ой. Кажется, он навлёк беду не только на себя, но и на великана-хозяина-друга. Придётся признаться… Он скажет, что вина лежит только на нём! Он спасёт великана-хозяина-друга от гнева Несвицкой! А заодно — хотя бы ещё пять минут поговорит с нею с глаза на глаз, насладится её остроумием и красотой… Встряхнувшись, Крабогном сердито рыкнул — влюблённость делает из него совсем уж какого-то дурака! Пока он размышлял, Вера и Лера увели Несвицкую в домик, где обычно принимали важных гостей — поставщиков и покупателей. Он поторопился прошмыгнуть в открытую дверь.

Несвицкая продолжала бушевать:

— Ваш хозяин сыграл со мной злую шутку! Он зачем-то нанял мужчину, чтобы меня охмурить! — она скривилась и смерила сестёр Добрых строгим взглядом с головы до ног. — Я говорю вам это чисто из женской солидарности. Чтобы вы знали, на какого негодяя работаете!

— Господин Ломоносов, конечно, человек не однозначный, а иногда даже одиозный, но… — протянула Вера и запнулась. Покачав головой, она всё-таки закончила: — Но я сильно сомневаюсь, что он способен на такую злую шутку.

— Уж поверьте, — нахмурилась Несвицкая. — Ещё как способен! И он об это сильно пожалеет!

Крабогном громко откашлялся. Она повернулась к нему и вдруг слегка улыбнулась:

— О, давно хотела посмотреть на его фамилиаров. Ещё когда о них стало только-только известно. Но потом замоталась и вовсе забыла об этих любопытных ручных монстриках… Правда, в моих планах было нанести дружеский визит, но сейчас… Я отниму у Ломоносова всё, вплоть до последних поношенных туфель. И фамилиаров — тоже, — она присела на корточки, вытянула руку вперёд и поманила Крабогнома, словно он был милой собачкой: — Иди сюда. Давай познакомимся?

Вера и Лера от неожиданности прыснули со смеху — тут же попытались остановиться, закрыли рты ладошками, но хохот всё равно вырывался сквозь пальцы. Несвицкая покраснела от гнева, но не успела ничего сказать. Крабогном элегантно поклонился и произнёс:

— Я знакомиться с вами. Максим Лаверин.

— Что⁈ — у Несвицкой отвисла челюсть от удивления. — Ты говорящий? Погоди… Максим Лаверин⁈

— Великан-хозяин-друг не виноват! — горячо заверил Крабогном и добавил, когда на лице Несвицкой не появилось ни толики понимания: — Ломоносов — великан-хозяин-друг. Не виноват. Я его обмануть. Узнать про бал. Захотеть танцевать. Увидеть вас. Сойти с ума, — Крабогном экспрессивно взмахнул клешнями и воскликнул: — Стихи!

Вы прекраснее рассвет,

Ваша талий тоньше ос.

Если бы не этикет,

Я поцелуй бы вы в засос!

Вера и Лера подавились и тихонечко сползли по стенке — у них не осталось больше сил смеяться. Несвицкая застыла каменным изваянием, но по глазам было видно, что в её голове быстро-быстро крутились винтики и шарики. Крабогном, воспользовавшись её ступором, сбивчиво протараторил:

— Я всегда хотеть на бал. Потанцевать, веселиться… Я одинокий! Но вы сделать меня не одиноким! Великан-хозяин-друг ничего не знать! Он меня отругать! Не говорить ему, пожалуйста! Я вас не тревожить никогда-никогда!

— То есть ты не притворялся? — спросила Несвицкая. — Не обманывал меня?

— Нет, — честно заверил Крабогном. — Только влюбиться.

— Ну хорошо, — неожиданно Несвицкая расплылась в благожелательной улыбке. — Если ты говоришь правду, мы можем начать всё с чистого листа. У тебя, кстати, получаются неплохие стихи, пусть до Шекспира или Пушкина тебе далеко.

Вера закашлялась, её лицо вытянулось от шока. Лера же прохрипела:

— Но… он же монстр?

Несвицкая цокнула языком и сурово на неё зыркнула:

— Милочка, вот проживите с моё, а потом уже меня осуждайте. У каждого свои недостатки, — она кивнула на дверь и попросила Крабогнома: — Проведите мне экскурсию по деревне.

Тот, не веря в собственное счастье, с готовностью бросился на улицу, яростно жестикулируя клешнями. Желая произвести приятное впечатление, он рассказывал о каждой грядке, которая встречалась им на пути. И, конечно же, он похвастался своими бизнес-проектами, а заодно упомянул, как облапошил все казино Краснодара. Несвицкая выглядела искренне впечатлённой — очень внимательно слушала и задавала наводящие вопросы. Также она охотно делилась историями из своей жизни. Крабогном старательно водил её кругами — подальше от Храма Марены, однако Несвицкая это заметила и специально свернула на дорожку, ведущую в центр деревни.

— Там плохо, — пробормотал Крабогном. — Очень плохо. Надо назад.

— Вашу деревню прокляли? — поинтересовалась Несвицкая, опустившись на корточки перед грядкой сгнившей моркови. — Я чувствую здесь разрушительную магию. Удобрениями всё не исправить.

— Магия испортиться, — вздохнул Крабогном. — Я не мочь сказать. Не мой тайна. Магия быть хорошей раньше. Но стать злой и хотеть всё уничтожить.

По лицу Несвицкой пробежала тень, и она предложила:

— Я могла бы поделиться с тобой Кркавческим камнем. Наш Род не позволяет пользоваться им случайным людям, но раз мы с тобой… — она многозначительно приподняла брови.

Разумеется, это была проверка. Услышав о «злой» магии, Несвицкая сразу смекнула, зачем Крабогному притворяться человеком и охмурять её. Он просто-напросто знал о Кркавческом камне! Вот и вся разгадка… Но теперь ему некуда деваться — придётся признаться! Не откажется же он от нужного артефакта, когда тот сам плывёт в руки? Крабогнома спасло то, что он понятия не имел о Кркавческом камне. Это название он слышал впервые в жизни и не особо понял, зачем Несвицкая предлагает ему какой-то булыжник. Может, это человеческие брачные ухаживания? Стоит ли подарить ей что-то в ответ? Если она подарила ему камень, то он… Он подарит ей Василиска! Васька что угодно может превратить в камень! Ну, не то чтобы подарит… Просто попросит Васю её охранять. Гениально!

— Спасибо! — горячо поблагодарил Крабогном, страстно чмокнул Несвицкую в ладонь и потянул её к озеру.

Несвицкая окончательно и бесповоротно уверилась в своих подозрениях и с тяжёлым разочарованием в душе потопала за Крабогномом. С кислым выражением лица она осмотрела озеро и особняк на его берегу. Красивый пейзаж, но ничего сверхъестественного. Внезапно вода забурлила, разошлась, заливая берег, и на поверхности показалась большущая круглая голова с небольшими глазками и мощными клыкастыми челюстями. Зубастый Осьминог! Если бы Несвицкая не знала, что эти Осьминоги не едят мясо, то решила бы, что Крабогном поймал её в смертельную ловушку.

— Что происходит? — ледяными голосом спросила Несвицкая.

— Ося! — радостно возвестил Крабогном, а потом свистнул, и к ним навстречу из кустов выбежала железная крыса. — Кася! — Несвицкая усиленно вспоминала, как сражаться с Кащеями. Крабогном не замечал, как резко изменилось её настроение. Он ткнул клешнёй в холм, который был буквально в двух шагах правее от Несвицкой, и восторженно гаркнул: — Вася!

Холм зашевелился, и перед ними, отряхнувшись от земли, встал Василиск. За последнее время он сильно вымахал и сейчас превышал размерами два легковых автомобиля вместе взятых. Если бы Несвицкая не работала директрисой Божественного интерната, если бы проказливые детишки не тренировали её выдержку на протяжении десятилетий… ну, она бы сейчас рухнула в обморок. Но у призвания преподавателя есть свои плюсы — например, стальные нервы. Поэтому Несвицкая прикрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и уточнила:

— Кто это?

— Моя дети! — гордо ответил Крабогном. — Я находить и воспитывать! Ты дарить мне каменюка, а я — дарить Вася! Он превратить всё в каменюки.

— Каменюка? — сдавленно пробормотала Несвицкая. — Ты о Кркавческом камне?

— Ага, — Крабогном озадаченно на неё уставился. — Можно ставить его здесь. У озера. Кася точить об него зубы.

— Точить зубы? — Несвицкая всё-таки не выдержала, пошатнулась и тяжело опустилась на спину Василиска, который великодушно позволил использовать себя в качестве скамейки. — Точить зубы о Кркавческий камень⁈ Ты серьёзно ничего о нём не знаешь? Нет-нет-нет… Стой! Ты серьёзно отдашь мне в охранники Василиска? Дружелюбного, разумного Василиска? Но ему же не разрешат разгуливать по городу просто так… Монстр как-никак. Придётся сделать его моим фамилиаром. Нужно провести церемонию, собрать необходимые ингредиенты… Нет! Я не буду делать это тайком! Мы проведём церемонию на глазах у всей страны! Нарышкины умрут от зависти! Настоящий Василиск в фамилиарах!

Она почесала Василиска за ушком, и тот от удовольствия завилял хвостом. Крабогном помялся и выпалил:

— Мой неправильный речь — большой проблема?

— Нет, я тебя отлично понимаю, — успокоила Несвицкая, несколько секунд пристально на него смотрела и постановила: — Завтра днём я пришлю в вашу деревню Кркавческий камень. Но зубы об него точить нельзя. Он исправит злую магию, сделает её снова нормальной. Сообщи об этом своему… эм, великану-хозяину-другу. Нужно будет встретить доставку. На всё про всё у вас будет не больше часа, потом Кркавческий камень увезут в Родовое хранилище, — она замолчала и смерила его оценивающим взглядом. — А ты всегда ходишь таким… раздетым?

Крабогном растерянно посмотрел на свой панцирь и протянул:

— Да-а-а-а-а-а-а…

— Значит, завтра вместе с Кркавческим камнем приедет и портной. Он снимет мерки и сошьёт тебе смокинг. В конце концов, мой спутник не может ходить голым, даже если он монстр.

Глава 8

Всех мужчин с прошедшим праздником!

* * *

Весь следующий день мы с Андреем планировали, как ограбить Род Несвицких. Задачка оказалась не из лёгких. Организация, которая перевозила Кркавческий камень, славилась лучшими стражами и непробиваемой охранной магической системой. К тому же перевозку назначили на два часа дня — в это время движение на дорогах Краснодара бешеное, нам будет мешать множество машин. Не хотелось бы случайно устроить массовую бойню. В общем, нам нужно было выбрать отрезок маршрута, где будет меньшего всего свидетелей, а потом придумать, как остановить колонну автомобилей, обезвредить охранников, похитить Кркавческий камень и замести следы. Андрей — через свои криминальные связи — приобрёл несколько мощных артефактов. Один взламывает любые защитные заклинания, другой наносит сильный ментальный удар и замедляет противников, а третий — делает невидимыми людей, которые прольют на него кровь. На минут сорок, не больше, но этого достаточно, чтобы скрыться с места преступления. Путь отхода мы проложили по канализации — грязно, но эффективно. На ограбление пойдём мы с Андреем и его правая рука, Леонид. Да уж, потратились мы знатно — артефакты на дороге не валяются. Но теперь я был уверен, что спасу Марену. Ничто мне не помешает. Ну, разве что небо рухнет на землю.

— Выпьем за благоприятный исход? — предложил Андрей и, не дожидаясь моего ответа, достал два бокала, налил в каждый виски где-то на два пальца и протянул один из бокалов мне. — Пан или пропал. Если всё получится, то о нас сложат легенды. Если же нет… то легенды будут уже совершенно другого толка, — он иронично улыбнулся. — До дна!

— До дна, — согласился я и выпил виски залпом. Обжигающая жидкость полилась по пищеводу, на языке приятно играл вкус дубовой щепы и фруктов. Хороший виски. Ценители благородного напитка поубивали бы нас, если бы увидели, как мы с Андреем его беспардонно хлещем — даже не пытаемся соблюдать культуру пития. За первым бокалом пошёл второй — я и не заметил, когда пришла очередь восьмого по счёту. Я сильно захмелел и сполз по креслу, вытянув ноги перед горящим камином. Андрей насмешливо на меня покосился, и я спросил: — Что?

— От того, что — и самое главное — как! — произойдёт завтра, зависят наши жизни, — фыркнул он. — А мы напиваемся как знатные алкоголики. Мда-а-а-а-а-а, завтра нас будет не трое, а четверо: я, ты, Леонид и похмелье. Может, и артефакты не понадобятся? Мы просто дыхнём на охранников, и они рухнут в обморок.

— Мне кажется, быть клоуном — твоё призвание. Многие люди ищут его всю жизнь, а ты нашёл уже сейчас! Сколько тебе? Всего тридцать восемь? Почему ты такой кислый? Только подумай, теперь ты можешь весь остаток жизни посвятить своему призванию! — с наигранной радостью протянул я. — Отдай мне Ронинов и прибейся к бродячему цирку… Ик!

Мы немного посидели, расслабленно поболтали о всякой ерунде, а потом я пошёл в выделенную спальню и завалился спать — в таком виде было неразумно шляться по улице, да и завтра рано вставать, так что я решил остаться в убежище Ронинов. Сквозь пьяную дымку я размышлял над последствиями, если Род Несвицких узнает, кто их ограбил. Ну, во-первых, Император не оставит без внимания мою выходку и накажет Род Ломоносовых. Вероятно, в тюрьму меня не посадят; как-никак я — последний из Рода Ломоносовых, однако заставят выплатить огромную компенсацию. Во-вторых же… едва ли Род Несвицких удовлетворится деньгами. Они объявят мне войну по всем фронтам и устроят весёлую жизнь. Мда, в моих интересах сделать так, чтобы ограбление прошло идеально. Чтобы комар носа не подточил. Я закрыл глаза и начал медленно проваливаться в сон. Однако из полудрёмы меня выдернул громкий звонок. Под ухом что-то вибрировало. Я засунул руку под подушку и вытащил телефон. На экране мигало «Лера».

— Алло? — пробормотал я. — Что-то случилось?

— Ломоносов, вы что, пьяны? — этот голос явно принадлежал не Лере, но почему-то он был мне смутно знаком. Очень смутно. Словно я где-то услышал его мельком, но принадлежал он человеку достаточно важному, чтобы его запомнить. Я сконцентрировался, разогнал кровь по телу, избавляясь от опьянения. Во рту сразу же появился мерзкий привкус, словно я съел дохлую мышь, а голову прорезала сильная боль. Побочный эффект, все прелести похмелья за две секунды. Женщина на том конце провода сказала куда-то в сторону, отчего её слова прозвучали приглушённо: — Крабогномик, ты не говорил, что твой хозяин — алкоголик.

— Великан-хозяин-друг никогда не пить! — возмутился издалека Крабогном.

Я откашлялся, встряхнулся и абсолютно трезвым голосом произнёс:

— Нет, многоуважаемая… гм, кем бы вы ни были. Я не пьяный, а сонный. Вы смотрели на часы, когда набирали мой номер? Кстати, кто вы такая и почему звоните с телефона моего секретаря? Что-то произошло? — я замолчал, ожидая ответа, но моя собеседница лишь тяжко вздохнула и проворчала: «Хуже моих воспитанников, Триглав меня раздери». И в этот момент в моей голове щёлкнуло. Я понял, с кем разговариваю. Несвицкая! Меня пробрало до мурашек. Она догадалась о моих коварных планах? Поняла, что я пробрался в её покои и выяснил, куда и когда перевозят Кркавческий камень? На секунду я поддался панике, но потом взял себя в руки. Вдох-выдох. Она может догадываться о чём угодно, но подтвердить свои подозрения не сможет. Успокоившись, я холодно повторил: — Что-то произошло?

— Это не телефонный разговор, — отрезала Несвицкая. — Но поверьте, он очень важен для вас. Вероятно, я смогу решить вашу деликатную проблему с… деревней. Крабогномик мне по секрету рассказал, что у вас вянут розы и гниёт урожай Золотой Гортензии.

— Через десять минут буду на месте, — коротко сказал я, сбросил звонок и помчался умываться и чистить зубы. Духовочный центр находился буквально под боком — в соседнем доме. Андрей выбрал отличное место для главной базы Ронинов. Намочив волосы водой из-под крана и более-менее их пригладив, я метнулся в духовочный центр и перенёсся в Северные Гребешки. Я не спросил, где ждёт меня Несвицкая, но если уж она звонила с телефона Леры, то логично предположить, что она в их доме. Почти всю дорогу я пробежал, но перед поворотом к дому остановился, отдышался и принял спокойный вид. Шагнул через порог, вежливо обозначил полупоклон Несвицкой и кивнул Лере и Вере. А потом застыл как вкопанный. Потому что Крабогном нежно массировал ноги Несвицкой. Я ущипнул себя за руку. Вроде бы не сплю. Так что здесь происходит-то⁈

— Ломоносов, присаживайтесь, в ногах правды нет, — великодушно предложила Несвицкая, махнув рукой на свободное кресло. — Раз уж мы с вами станем в каком-то смысле родственниками, то я решила помочь вам. Крабогномик так и не признался, из-за чего на вашу деревню обрушилось проклятие. Но я-то не дура, Храм прекрасно видела. И не походит ваш Храм на Храмы наших Богов. Ваш Род начал тайком поклоняться какому-то чужеродному Богу? Иностранщине продались? Велесов перестали почитать? — Несвицкая покачала головой и поучительным тоном добавила: — Вот потому проклятие и заработали, что родные корни предали.

— Родные корни на месте, не переживайте, — успокоил я. — А Велесы первые отвернулись от моего Рода. Поэтому пришлось искать другого Бога. Позабытого всеми, который бы принимал мои подношения с благодарностью. Но нашего, родного.

— Тайны, тайны, тайны… — пропела позабавленная Несвицкая. — Люблю тайны. Ломоносов, а вы хитрец! Не спрашиваете о моём предложении, не интересуетесь, как я собираюсь вам помочь. Словно вам вовсе не требуется моя помощь! Боитесь, что я задеру цену до небес? Ну, в таком случае я вам обрадую. За вас уже заплатил Крабогномик, так что моя помощь обойдётся вам в простое «спасибо».

— Судя по всему, он продался вам в рабство? — иронично уточнил я, наблюдая, как Крабогномище суетится вокруг Несвицкой и с трепетом подаёт ей чай. И тут я перемотал весь разговор и до меня дошёл смысл того, что она сказала чуть раньше. Я закашлялся и выдавил: — Каким образом мы станем родственниками⁈

— Крабогномик — ваш фамилиар, это же почти кровная связь, — произнесла Несвицкая с таким видом, словно это всё объясняло. Поймав мой удивлённый взгляд, она закатила глаза, поражаясь моей тугодумности, и добавила: — Между нами вспыхнули чувства. Разумеется, в Российской Империи нет закона, который бы разрешал пожениться монстру и человеку, но я придумаю выход. Например, мы заключим партнёрский договор.

— Партнёрский договор, — прохрипел я, уселся в кресло и отхлебнул горячего чая, обжигая язык.

— Вот не надо мне тут родительского неодобрения, — цокнула языком Несвицкая. — Я уже не молодая девочка, со мной такое не прокатит. Так сейчас выражается молодёжь, да? В общем, Ломоносов, не старайтесь, вы не разобьёте наш союз. Понимаю, для нашего общества он необычен и даже возмутителен…

— Да наплевать, — перебил я, отчего Несвицкая изумлённо на меня вылупилась. Мол: «Серьёзно? Вы так легко приняли, что ваш фамилиар замутил с человеком?» Я хмыкнул и сказал: — Буду рад, если Крабогномище найдёт своё счастье. И по барабану с кем именно. Однако… — я приложил Несвицкую тяжёлым взглядом. — Однако мне стоит предупредить вас, что, если вы разобьете ему сердце, то я не спущу вам этого с рук. Я не позволю обижать моего фамилиара. Знаю вас, богатых аристократов, которым приелись все удовольствия. Если вы строите глазки Крабогному, потому что ищите разнообразия, то лучше вам обдумать своё решение ещё раз.

Несвицкая расплылась в акульей улыбке, наклонилась ко мне почти вплотную и демонстративно, медленно провела указательным пальчиком по моей щеке. Я изогнул левую бровь. Она доверительно прошептала:

— Ломоносов, вам и не снилось, сколько красивых юношей и брутальных мужчин побывало в моей постели. Я никогда этого не стеснялась. В конце концов, чтобы найти хорошего партнёра, нужно протестировать его во всех жизненных сферах, — она грустно рассмеялась и отпрянула, откинулась на спинку кресла. — Однако через несколько лет я осознала, что тестировала не то… Что верный партнёр, с которым у нас будут общие интересы, для меня гораздо важнее, чем постельные утехи. И если этот партнёр из разумных монстров, то что ж… Я готова принять целибат, — Несвицкая мне подмигнула. — Вы и не представляете, какой дефицит хороших мужчин в Российской Империи.

— Ну, с таким-то требованиями как у вас, — пробормотал я.

— Что?

— Ничего, вам послышалось, — я озабоченно нахмурился. — С нашей проблемой может помочь только Кркавческий камень. Боюсь, Триглав не согласится одолжить нам такой важный артефакт, — я прикинулся дурачком, будто бы ничего не знал. — Но спасибо за моральную поддержку и попытку, пусть и неудачную, помочь. Не переживайте, я не буду требовать от вас приданого, чтобы вас приняли в нашу крепкую дружную семью.

— От любого другого я бы посчитала это оскорблением… Но я понимаю, насколько ужасное у вас положение, поэтому прощаю вашу глупость, — Несвицкая скривилась. — Наш Род — главные слуги Триглава. Он благоволит нам и позволяет использовать Кркавческий камень. Завтра в двенадцать часов дня в Северные Гребешки привезут Кркавческий камень. У вас будет около сорока минут, чтобы исправить вашу проблему. Как только обозначенное время истечёт, Кркавческий камень заберут. Не успеете — ваши проблемы, больше вы артефакт не увидите, — она потемнела лицом и тихо-тихо прошептала: — Вероятно, я тоже, — встряхнувшись, она произнесла громче: — Так что в ваших интересах приготовиться. Я передам вам свиток, в котором описано, как правильно использовать Кркавческий камень. Однако если вы поведаете об этом хоть кому-нибудь ещё…

— Вы расчлените меня и скормите диким собакам, — понятливо кивнул я.

— Вот и славненько, — Несвицкая с довольной улыбкой поднялась и поправила платье. — Кстати, приглашаю вас, Ломоносов, на церемонию моего фамилиара.

— Чего? — я требовательно уставился на Крабогнома. — Ты решил сменить великана-хозяина-друга?

— Никогда! — обиженно воскликнул Крабогнома и крепко обнял мою правую ногу. — Я подарить Вася! Он мечтать смотреть город. Госпожа Несвицкий мечтать о фамилиар! Два сложить два — получиться идеальная четыре!

— Как же замечательно всё сложилось, — вздохнув, я улыбнулся.

— Вы недовольны? Так нравятся трудности? — с иронией уточнила Несвицкая.

— Скорее, не верю в бесплатный сыр.

— Боитесь попасть в мышеловку, — с пониманием ухмыльнулась Несвицкая. — Уважаю вашу осторожность.

Мы церемонно попрощались, я проводил её к припаркованной «Чайке», и Несвицкая уехала. Несколько минут я задумчиво смотрел ей вслед, в голове крутилась одна мысль: «Неужели всё разрешилось так просто?» Смерть Софии, «болезнь» Марены — всё навалилось на меня неожиданно и больно по мне ударило. Помощь Несвицкой не была жизненно важной… Откровенно говоря, я бы отлично справился и без неё. Однако она давала мне передышку и возможность не рисковать. Я позвонил Андрею и коротко описал сложившуюся ситуацию. Мы договорились, что ограбление пока не отменяется. Мало ли — вдруг Несвицкая передумает и подложит мне здоровенную свинью. Только когда Кркавческий камень исцелит ребёнка внутри Марены, я подам сигнал и Андрей займётся своими делами, разочарованный, что ему не удалось поднасрать хоть кому-то из аристократов.

Перед сном я заглянул в Храм к Марене поражённая «злом» территория неумолимо расширялась. Дома рядом с Храмом уже были покинуты — деревенские жители переселились поближе к окраине и подальше от болеющей Богини. Новый алтарь теперь стоял на улице, на земле, которая ещё не была тронута гнилью. На нём лежали подношения, но довольно скудные. Лера и Вера запретили молиться Марене, чтобы не подпитывать кровожадное существо внутри неё. Однако деревенским было сложно перестроиться. Они по привычке несли подношения на алтарь. Я зашёл в Храм и поморщился — внутри отвратительно воняло.

— Марена?

— Её нет, — прорычал страшный голос. Отдалённо он напоминал голос Марены, но его интонации, тембр постоянно менялись, искривлялись и отдавали грубым басом. Я прикрыл нос воротом футболки и шагнул вперёд. Меня чуть не вырвало. Тело Марены гнило, истекало сукровицей, а сгибы локтей, ключицы, низ живота и большая часть лица поросли чёрным глянцевым мхом. Её рот распахнулся, из него вылетел мерзкий издевательский смех. — Она скоро умрёт. Ты не остановишь это. Не остановишь меня. Никто не остановит…

— Марена? — позвал я снова, вглядываясь в её полуприкрытые глаза.

Неожиданно она сделала резкий вдох и быстро, поверхностно задышала.

— Марк? Это ты? — прошептала она. — Я ослепла… Ничего не вижу…

— Да, это я. Оно подавляет твою волю?

— Оно вытесняет меня из моего же тела… Сегодня это произошло впервые, всего пару часов назад. Но он становится сильнее с каждой секундой. Марк… Ты обещал спасти меня…

— И я выполню обещание. Пожалуйста, нужно всего лишь потерпеть до завтра. В полдень всё закончится.

— Ты уверен? — её рука нашла мою и крепко сжала запястье.

— Да.

— Если не получится…

— Всё получится, — отрезал я. — Иначе не может быть.

— Если не получится, — с нажимом повторила Марена, — я бы хотела, чтобы ты меня убил, но… — она всхлипнула. — Нельзя. Если я умру, оно победит. Только моё тело его сдерживает. Только остатки моей воли. Ни в коем случае не позволяй мне умереть, а ему — развиваться. Ты должен погрузить меня в стазис, словно муху — в янтарь. Ты не остановишь его развитие полностью, но выиграешь время. Постарайся найти, как уничтожить его.

— Я не потеряю тебя, — мои пальцы погладили её склизкую кожу. — Ты будешь жить.

Марена хрипло хихикнула:

— Ты либо отчаянный врунишка, либо невероятный оптимист… — её грудь выгнулась, задрожала. Я буквально видел, как обозлённая сущность отвоёвывает её тело. Ногти впились мне в запястье, а голос Богини сорвался на визг: — Я уничтожу вас! Я всех уничтожу!

Я вырвал руку и прошептал:

— А я тебя спасу.

Глава 9

Где-то на дорогах Краснодара, около десяти утра.

Петрович достал телефон и, нахмурившись, прочитал сообщение от жены. Она по десятому кругу завела разговор о закуске и выпивке — завтра Петрович официально выйдет на пенсию. Жена хотела, чтобы всё было идеально и чересчур на этом зациклилась. И окончательно достала Петровича. Если изначально он ждал этого дня как манны небесной, то теперь… ну, ему просто хотелось забиться в тёмную нору и проспать несколько дней. В одиночестве. Без постоянных уточнений типа: «Твои друзья больше любят сырокопчёную колбасу или полукопчёную?» Да какая к лешему колбаса! Его друзья, как и собственно сам Петрович, надеются от души напиться, расслабиться, станцевать и спеть, а после третьего бокала пива будет уже не особо важно, чем его закусывать! Главное — чтобы туалет и танцпол были поблизости. Петрович мученически вздохнул. Если не ответить жене, то она ему плешь проест. А потом отправит спать на диван, в гостиную. Проблема в том — если он напишет что-нибудь на отвались, то жена это тоже почует и обидится. Мол, он её не ценит и не любит. Печаль-беда… Петрович перечитал её сообщение в пятый раз: «Какого цвета скатерть купить?» — и попросил у своих коллег, а по совместительству друзей:

— Назовите какой-нибудь хитровыдуманный цвет.

— Что? Ты в дизайнеры заделался, что ли? — заржал Васька.

— Жена скатерть выбирает, — пробурчал покрасневший Петрович. Ему было неловко участвовать в этих бабских делах. Он — здоровый мужик под два метра ростом, косая сажень в плечах! Он любого бандита в две секунды скрутит, а тут — о цвете скатертидумать!

— Голубиное крыло с оттенком цуккини, — вдруг бросил флегматичный Гоша.

— Тебе нормальной еды мало? На голубей переключился? — Васька от смеха согнулся пополам, из его глаз брызнули слёзы. Хохмач.

— А это и не еда. Цвет, — хмыкнул Гоша и великодушно объяснил: — Мы позавчера с моей посрались. Заходит, значит, она домой и спрашивает: «Есть ли во мне что-то новое? Может, что-то поменялось?» И бровями такая — вжух-вжух. Ну, я сдуру и подумал, что она так намекает, типа поближе её надо изучить. Целовать начал, к кровати подталкивать, а она заарканилась. Никаких потрахушек, пока не скажу, что изменилось! Типа я озабоченный дурак, а ведь она ради меня старается, — Гоша кисло улыбнулся. — В общем, чо. Ногти она покрасила. В цвет голубиного крыла с оттенком цуккини.

— Во как, — задумчиво протянул Васька и уточнил: — А на что этот цвет похож?

— Да обычный серый, — передёрнул плечами Гоша. — Правда, когда я ей так сказал, она меня чуть с говном не съела.

Петрович невесело рассмеялся, напечатал жене: «Скатерть нужна цвета голубиного крыла с оттенком цуккини. Отлично подойдёт к нашим обоям в гостиной». На самом деле нихрена не подойдёт — обои у них в гостиной были нежно-красного цвета, и серый там будет ни к селу ни к городу. Но Петрович надеялся таким образом озадачить жену на пару часов — пусть гадает, как выглядит голубиное крыло с оттенком цуккини. Он не ошибся — через пару минут ему пришло сообщение «Никогда о таком не слышала. Что это за цвет?» Петрович быстро отписался: «Серьёзно, ты не знаешь о трендах сезона? Не могу разговаривать, перевозим важный груз» — и выключил телефон. Технически он соврал — сегодня Несвицкие наняли их для транспортировки невероятно ценного артефакта. Они подписали кучу бумажек о неразглашении. Пока всё шло гладко — ни сучка ни задоринки. Петрович выглянул в окно. Охранная система молчала, подозрительных машин на хвосте не было. Отлично. Видимо, Боги смилостивились и последний день перед пенсией пройдёт спокойно.

Как только он об этом подумал, впереди завизжали шины — на перекрёсток вылетел здоровенный бензовоз и врезался в здание. Прогрохотал взрыв. Зацепило электрический столб — он накренился и рухнул, провода стеганули по несчастным прохожим. Первый шок прошёл, и люди принялись вопить от страха и разбегаться в разные стороны. Разумеется, те, кто был способен ходить. Петрович наблюдал за аварией с цинизмом. Их машину не задело — прекрасно. Сдать назад и уехать с этой улицы можно — великолепно. А вот продолжить двигаться по принятому маршруту нельзя — это уже хуже. Придётся сделать большой крюк, но в принципе… Петрович прикинул хер к носу и кивнул — в принципе, они успеют в назначенный срок. Он постучал по перегородке, которая отделяла кузов от кабины водителя, и крикнул:

— Давай на Черкасскую и через четыре квартала возвращайся опять на Чистяковскую!

Водила что-то угрюмо проворчал, и машину резко крутануло.

— Подстава? — протянул Гоша. Он пригнул голову и настороженно оглядывался.

— Слишком уж странное совпадение, — согласился Васька.

— Да не, — хмыкнул Петрович. — Просто людям не повезло. Я мониторил все дороги, где мы ехали, едем или будем ехать. Кхм, точнее, утверждённые маршруты по разным фирмам. Тот бензовоз должен был ехать здесь ещё неделю назад, но там случились какие-то накладки и всё перенесли на сегодня. Но! — он поднял указательный палец и ухмыльнулся. — Перенесли это ещё до того, как мы утвердили наш маршрут. И у него охрана может посоперничать с нами. Уже соперничает, кхе-хе-хе… Наши конкуренты бензовоз охраняют. Я специально пересёк наши маршруты, чтобы в случае чего…

— Да ты башка! — Васька с широкой улыбкой ударил его по плечу. — Типа на нас нападут, а тут вроде как и подмога рядом?

— Помогать они нам не станут, — Петрович закатил глаза. — Но сделают всё возможное, чтобы минимизировать последствия. А это и нам жизнь облегчит, хоть немного. Ну, чего болтать о несбывшемся? И бензовоз грохнулся, и его охрана, походу, поджарилась до хрустящей корочки… Так что всё, надеемся только на себя!

— А на кого ж ещё, — фыркнул Гоша и проворчал: — Всё равно не нравится мне это. Объездная больно уж безлюдная, и дома тут одноэтажные, сельские. Время дневное, все на работе. Свидетелей не будет, если из-за поворота выскочат какие-нибудь ублюдки.

— Даже я не смог бы взорвать тот бензовоз! Хватит паники! — гаркнул Петрович и размял плечи. — Я по своим каналам кое-что выяснил… — он наклонился вперёд и понизил голос. — Никакой там не бензин бултыхается, а какое-то экспериментальное магическое топливо. И стоит оно баснословных денег. Эту поставку планировали больше пяти месяцев, там каждую мелочь предусмотрели! Чтобы до нас через них добираться… ну, это надо быть совсем кретином! Зуб могу дать, что тот бензовоз со всех сторон артефактами обвешан, а рядом пасётся охранников тридцать, не меньше!

— Звучит солидно, — сказал Гоша, но продолжил обеспокоенно хмуриться.

Петрович тяжко вздохнул — ему хотелось курить. Жена запретила, переживала о его здоровье. Ему же казалось, что он больше здоровья потратил, пока бросал курить — так его бесило и раздражало буквально всё. Вот когда он действительно понял, как его жена чувствует себя перед кхм… гостями из Краснодара. Глупое название — они ж в Краснодаре и живут. Петрович задумался и вздрогнул от неожиданности, когда машину занесло и затормозила. Его впечатало в стекло, Гоша и Васька полетели на пол. Мда уж, лучшая охрана в городе — настолько расслабились, что распластались по всему кузову. Петрович открыл рот, чтобы обматерить водителя, тот отодвинул перегородку и ткнул пальцем вперёд. Посередине дороги стояла корова. В руководстве чёрным по белому было написано — всю мелкую живность — собак, кошек, хомячков — давить самым безжалостным образом! Никаких аварий из-за жалости! Но вот корова — это другое дело. Такая жирная туша снесла бы весь передок, пришлось бы менять машину. А это лишние два-три часа.

— Нам нельзя выходить, — произнёс Васька и вопросительно покосился на Петровича.

— Нельзя, — подтвердил тот.

— Хозяина что-то не видать, — вставил водила.

— Может, магическим отбойником шандарахнем? — предложил Гоша.

— Ага, устроим кровавую баню посреди улицы. Такое имидж компании не поднимет, — Петрович колебался. С одной стороны, если они убьют корову, то по Краснодару пойдут слухи, что, мол, вот такая фирма ездит по городу и убивает невинный скот. С другой стороны, артефакт Несвицких находится в приоритете. А с третьей… ну не будет же она стоять на дороге вечно? Вон на обочине какая сочная зелёная трава растёт! Он цыкнул и процедил водиле: — Посигналь ей, что ли.

БИП! Корова повернула голову к машине и смахнула хвостом муху с лоснящегося бока. Петрович пялился на корову, корова пялилась на Петровича. Их идиллию прервал сильный порыв ветра — дерево, стоящее у обочины, затрещало. Крупная ветка отломилась и рухнула прямо на голову корове. Бедное животное замотало рогами, рвануло прочь, но с перепуга врезалось в машину, встало на задние копыта, а передними — разбило лобовое стекло. Одно из копыт проломило водиле череп. Брызнула кровь. Корова попыталась убежать, но её ноги застряли в стекле. Она билась в этой ловушке так сильно, что машину качало, словно корабль в шторм. Тело водилы накренилось, левая безвольная рука шлёпнулась на защитный артефакт, закреплённый у рычага передач. Дзынь! Дверь со стороны водиды открылась. Всё произошло так быстро, что Петрович просто не успел среагировать. Что-то тонко просвистело. Корова обмякла, в её башке образовалась дырка.

— Нападение! — рыкнул Петрович и активировал магический доспех. Гоша и Васька врубили свои боевые ранговые способности.

— Не пыжьтесь, — посоветовал мягкий мужской голос. Крепкая рука с широкой ладонью выкинула труп водилы из машины, и на его место запрыгнул молодой человек в идеально отглаженном чёрном костюме. Он крутил в руках щегольскую трость. Петрович вытащил меч — в тесном пространстве было сложно замахнуться, поэтому он нанёс сильный короткий удар, целясь в горло мальчишки. Хрясь! Лезвие меча отвалилось от рукояти и вонзилось в приборную доску. Парень в костюме разочарованно скривился: — Ну я же просил! Ваши попытки бесполезны.

Он выглянул на улицу, протянул кому-то руку и через пару секунд втянул себе на колени миловидную девушку в синем платье. Глаза накрашены тёмно-синим, в ушах болтаются серёжки-ягодки, на пальцах — детские пластиковые кольца. Их грабит модница-ежевика⁈ Гоша и Васька набросились на бандита одновременно. Под Гошей провалился пол, отчего он упал и ударился головой о кресло. Хрустнула шея. Ваську же укусила пчела. Настоящая пчела! Откуда она здесь взялась⁈ У Васьки же смертельная аллергия на пчелиный яд! Он посинел, раздулся и, мучительно задыхаясь, повалился на пол.

— Самое сложное было прорваться через вашу защиту, — парень самодовольно улыбнулся, приобнял свою спутницу за талию и нежно поцеловал её за ушком. — Нам ведь не нужно расследование, не нужны проблемы… Нам нужно, чтобы всё выглядело… Нет! Чтобы всё было несчастным случаем!

Петрович проскрипел севшим голосом:

— Артефакт будут искать.

— Не будут. Потому что артефакта не будет. Божественное благословение — загадочная штука. Сегодня оно есть, завтра — нет, — парень хихикнул и обратился к своей спутнице: — Мария, заканчивай с ним.

— Мария, не делай этого, — попросил Петрович, уставившись на девушку. Почему-то ему показалось, что в ней сохранилось милосердие, что есть мизерный шанс… Откуда-то справа на огромной скорости прилетел небольшой, но острый кусок металла — разрезал стекло, словно масло, и вонзился в голову Петровича. «Вот и вышел на пенсию», — подумал он, перед тем как умереть. Мария посмотрела на него с искренней жалостью, но парень в костюме не позволил ей загрустить — он взял её за подбородок, повернул к себе и поцеловал взасос. Оторвавшись от неё, он похвалил: — Умница. Основная защита завязана на их жизненной энергии, так что теперь я смогу без проблем уничтожить Кркавческий камень.

По его волосам и телу побежали маленькие молнии, а глаза засияли белым, сверхъестественным светом. С его пальцев сорвался белоснежный огонь и пролился на сундук с Кркавческим камнем. Раздалось шипение, из сундука повалил пар.

— Вот и всё, — ухмыльнулся парень. — Главной гордости Несвицких больше нет, — он с трепетом повертел ладонью, внимательно её изучая. — Поразительно, какая сила! Божественная сила! Я впервые чувствую себя настолько живым! Теперь я понимаю, почему Боги смотрят на нас свысока. Мы по сравнению с ними — букашки, — он маниакально улыбнулся и схватил Марию за плечи, быстро-быстро заговорил: — Перун подарит нам истинное могущество! Он уже подарил мне тебя, даровал силу, чтобы уничтожить артефакт самого Триглава! Если мы будем верно ему служить, то он сделает нас королями мира! Мы встанем во главе Российской Империи! Ты понимаешь, какая это честь? — парень жарко расцеловал Марию и прошептал: — Очень скоро ты станешь Громовой. Больше никто не назовёт тебя бастардом! Ты больше не будешь Кошкиной, очень скоро для тебя всё изменится!

— Я рада, — коротко ответила Мария. Когда Перун нашёл её в Аргентине и позвал обратно, на родину, она без раздумий согласилась. Он поселил её в Храме при лаборатории Психотроников. Там ей каждый день повторяли, какая огромная честь — служить Перуну. Мария проникалась этой идей всё глубже и глубже. И когда в один солнечный день к ней пришёл наследник Рода Громовых и сказал, что Перун велел им пожениться, что ж… Мария не сопротивлялась. Она даже ни разу не вспомнила, что когда-то хотела выйти замуж по чистой искренней любви. С того дня Мария жила в поместье Громовых, фактически исполняя роль жены их наследника. Дату помолвки уже назначили, лучшие портные Краснодара шили на Марию свадебное платье. Где-то неделю назад Перун, в знак своего благоволения, даровал ей новую способность — теперь она могла не только видеть будущее, но и напрямую на него влиять. Мария изменяла те события, которые видела.

— Сваливаем, — приказал Громов и выпрыгнул из машины, держа Марию на руках. — Я заказал столик в твоём любимом ресторане. Что с тобой? Почему ты такая кислая?

— Мы убили невинных людей, — сказала Мария. — Мне кажется, что мы могли их не убивать. Я бы выманила их из машины, а ты…

— Они были свидетелями, — отрезал Громов. — Либо мы, либо они. Ты бы хотела загреметь в тюрьму? Или чтобы Несвицкие сдирали с тебя кожу заживо за то, что ты уничтожила их артефакт?

— Нет.

— Вот и хватит грустить, — Громов потянул её вверх по улице. — Лучше представь, что сегодня вечером ты попробуешь самый вкусный стейк в твоей жизни…

* * *

Главный Храм Сварожича, Санкт-Петербург.

Припегала как всегда был пьян в стельку и останавливаться не собирался — открыл новую бутылку вина и присосался к горлышку. Только сегодня он пил без наслаждения, а нервно, быстро, с досадой. Триглав был мрачен, его взгляд устремился в пустоту. Хорс перебирал чётки. Дый ласково поглаживал лезвие меча. Сварожич оглядел всех, не зная, как начать собрание. Его выручил Припегала — он издевательски засмеялся и протянул:

— Позвольте уточнить, ик! Перун убил Мокошь, так?

— Верно, — ответил Сварожич.

— А потом украл её идею, её способность, и подарил её своей шестёрке? — Припегала рыгнул и сделал глоток вина.

— И это верно, — согласился Сварожич. Дый сжал лезвие так, что из рассечённой ладони полилась кровь.

— А теперь он уничтожил главный артефакт Триглава?

— Ты не ошибся, — вздохнул Сварожич.

— И что⁈ — взревел Дый, подскочив с места. — Вы проглотите и это⁈ Сколько ещё мы будем болтать⁈ Нужно действовать! Нужно отомстить Перуну… Нужно показать ему, что мы не будем сидеть без дела!

— Высока вероятность, что мы умрём, — произнёс Хорс. — Но лучшая ли участь — жить в позоре и рабстве?

Триглав кивнул и посмотрел на Сварожича. Все ждали его вердикта, признав в нём негласного лидера.

— Мы слишком долго терпели, — громко провозгласил Сварожич. — Настало время сделать своё ход.

Глава 10

Божественные угодья, недалеко от сокровищницы Перуна.

Сварожич огляделся, и на него накатила ностальгия. Эх, как жаль, что он сюда пришёл в такой паршивой ситуации! Если бы всё было по-другому… Боги создали отдельное измерение для своих жилищ — когда-то они жили бок о бок с человечеством, но люди слишком быстро размножались. От можно было спрятаться разве что где-то в глухих лесах — они досаждали Богов постоянными молитвами и просьбами. Тогда Боги выбрали самых преданных почитателей и сделали их своими жрецами, а потом — создали Храмы и свалили подальше, в уютное отдельное измерение. Здесь они не слышали человеческих мольб и могли снисходить к людям, когда возникнет такое желание. У каждого Бога были огромные территории. Мокошь разбила на своих землях шикарный сад, Дый устроил натуральный музей оружия и чучел, сделанных из прославленных бойцов. Припегала понастроил трактиров и постоянно приглашал других Богов в гости. Однако его вино было настолько крепким, что Боги скоро начали отказываться. Поэтому Припегала стал воровать людей — крал их по ночам и перекидывал в свои трактиры, чтобы они пьянствовали в его честь. Правда, у многих людей сердце разрывалось от страха из-за таких приключений, а у других — голова, потому что Припегала забывался и приходил к своим гостям лично.

Лет четыреста назад Перун был строгим, но справедливым правителем и тоже любил покутить под настроение. Он устраивал пышные пирушки и щедро одаривал и Старший, и Молодой Пантеоны. А потом всё резко изменилось и начала происходить какая-то чертовщина. Перун отдалился от остальных Богов и начал относиться к ним с… презрением? Сварожич не знал, как правильно назвать эту эмоцию. Иногда он ловил взгляд Перуна на себе и у него пробегал мороз по коже — ему казалось, что за ним следит прожорливый зверь. Не голодный, а именно что прожорливый. Который жрёт, жрёт и жрёт, но ему мало, и он готов сожрать целый мир, чтобы притупить жадный, отчаянный голод. В общем, Сварожич помнил, когда всё пошло не так. Однако он упустил момент, когда всё стало слишком серьёзно. Просто однажды утром он проснулся и осознал, что боится Перуна. Он и раньше его боялся, но — как строгого правителя. Сейчас же — как убийцу, который ждёт, когда вонзить нож в шею.

В тяжёлых раздумьях Сварожич покинул свои земли и направился по мраморной дороге, которая вела в угодья Велесов. Пять великих Богов… Сварожич поморщился. Он помнил их имена, однако не имел желания их произносить. Позорища. Они больше не были достойны своих имён. Сварожич прошёл через сад с каменными скульптурами — время и ветер обточили их, из-за чего они больше напоминали булыжники, чем фигуры. Деревья и цветы засохли, вдоль дорожек покачивались лишь сухие обломанные ветки. Вдалеке виднелся высоченный особняк — прекрасные витражные окна разбиты, входная дверь покачивается на одной петле, с крыши слетела красная черепица. К сожалению, погода в божественном измерении была суровой — часто случались ураганы, которые ничего и никого не щадили. Как только Велесы забросили свои земли, их обитель начала разрушаться. В конце концов их владения превратились в развалины. Сварожич постарался пройти эти земли как можно быстрее — здесь его всегда преследовали навязчивые мысли: «А если он будет следующим Велесом? Тем, чьё имя забудут?»

Его настроение ухудшилось стократно, когда он ступил на территорию Мокоши — густой сад раскинулся до самого горизонта. Диковинные кустарники, самые редкие цветы в мире, деревья со всего света. Некоторые растения Мокошь вывела лично. Божественное измерение было наполнено магией, которая благотворно влияла на всё живое, поэтому растения росли здесь как на дрожжах. Мокошь постоянно следила за ними — где-то подрезала, где-то замедляла рост с помощью специальных заклинаний. Но с тех пор, как она исчезла… Сварожич стиснул зубы. С тех пор, как её убил Перун, некому было присматривать за растениями, и они в бешеном темпе разрослись. Сад стал напоминать густые джунгли. Кое-где Сварожичу в прямом смысле пришлось выжигать себе путь — чаща была непролазной. Ох, и выдаст она ему по первое число, когда вернётся… Сварожич покачал головой и устало присел на мягкую траву. Он мог позволить минуту слабости — потому что пришёл сюда слишком рано, всё равно придётся ждать назначенного срока.

— Сестра? — прошептал он, в глубине души надеясь, что всё-таки получит ответ. Тишина. Сварожич выругался и позвал громче: — Сестра!

Убить Богов окончательно и бесповоротно очень и очень сложно, если у них есть верные последователи. А Мокошь в Российской Империи любили и почитали. Значит, даже если физическое тело Мокоши распылилось, где-то осталась частичка её магии. Единственная смерть Бога — настоящая смерть, в которую Сварожич поверил сразу, — это гибель Марены. Потому что она разрушила собственную суть, чтобы сбежать от Перуна. Сварожич испытывал лёгкие угрызения совести, потому что не помог ей, когда она молила о спасении. Он посчитал, что Перун оказывает ей великую честь, что она ерепенится из-за глупого упрямства и что скоро она успокоится и смирится со своей участью. К тому же Сварожич в какой-то степени понимал Перуну — Богу довольно сложно зачать ребёнка, а многие Богини лишь набивают себе цену. Так что… почему бы самую малость не укоротить им гордыню?

Сварожич, так и не получив ответа, сплюнул и тяжело поднялся, но не смирился с поражением — напоследок попытался ещё раз:

— Сестра!

Неожиданный порыв ветра швырнул ему в лицо спутанную сферу из засохших веток и цветов. Шипы укололи щёки, Сварожич выругался и сердито отмахнулся. А потом — поражённо замер. Он знал, как называется это растение. Божественная Корона. Претенциозное и чересчур пафосное название, но Мокошь вложила так много сил в этот чудо-кустарник, что отказалась называть его как-либо иначе. Сварожич улыбнулся воспоминаниям, но сразу же по его лицу пробежала судорога. Божественная Корона была далеко не обычным растением — Мокошь вложила в неё частичку своей магии. Сварожич вспомнил, как она гордо ходила между клумбами и повторяла: «Пока я буду жить, Божественная Корона не завянет!» Он в отчаянии сжал сухие ветки, раскрошил пальцами лепестки. На него накатило ужасное осознание — Мокошь мертва. Перун каким-то образом смог уничтожить её.

Сварожич отряхнул ладони и решительно направился дальше — теперь он не сомневался в правильности своего плана. Они отомстят Перуну. Отомстят за Марену, Мокошь и Кркавческий камень. И это будет только начало. Через несколько минут он остановился у границы владений Перуна. Перед ним замерцал полупрозрачный фиолетовый купол, из-под которого вышли Хорс, Дый, Триглав и Припегала. Дый был в полном боевом вооружении, его пальцы в железных перчатках жадно сжимали рукоять меча. Ему не терпелось сразиться с охраной Перуна. Хорс смотрел в никуда слепыми глазами, а Припегала вальяжно потягивал красное вино из бутылки.

— Готовы? — спросил Сварожич и протянул руку раскрытой ладонью вверх.

— Хочешь уличить меня в трусости? — рыкнул Дый и передал ему небольшой хрустальный куб, внутри которого вращались сотни серебряных иголочек.

Сварожич проигнорировал своего воинственного брата, щёлкнул пальцами, и куб завис в воздухе. Припегала мученически простонал, допил вино и неохотно вытащил из-за пазухи бокал, наполненный жидким золотом. Хорс тоже не заставил себя упрашивать — отдал кулон в форме летящей ласточки. Сварожич добавил к этим артефактам свой — серебряный пшеничный колос. Могущественные сокровища, невероятные магические артефакты — божественные творения, которым нет равных на земле. Дый неотрывно пялился на хрустальный куб — немудрено, ведь Боги держали настолько ценные артефакты подальше от чужих глаз. Сварожичу и самому было некомфортно показывать другим Богам Урожайный Год — именно так назывался пшеничный колос. Но сегодня им пришлось объединить эти артефакты, чтобы незаметно проникнуть сквозь защиту Перуна. Тот часто хвалился, каких монстров сделал своими стражами и какие заклинания наложил на свою обитель. Сварожич сконцентрировался и пропел заклятие — артефакты засветились, их очертания расплылись, и через мгновение они слились в нечто бесформенное, испускающее чёрное сияние.

— Ключ от всех дверей, — пробормотал Припегала, и в его голосе сквозило искреннее восхищение. Он громко сглотнул и добавил: — Оружие против всех монстров.

— Хватит слюни пускать! — гаркнул Дый. — Шагом марш драться! И учтите, этой штучкой, — он ткнул пальцем в только что созданный артефакт. — Этой штучкой мы потом будем пользоваться по очереди. И не думайте её захапать единолично, ясно⁈ Я согласился отдать Иглы Ярости не для того, чтобы кто-то из вас жировал на моём сокровище! А если не согласны, то — как хотите потом, так и распиливайте! Иначе вы меня знаете… Мне повоевать — за милую душу!

— Мы идём войной на Перуна, а ты устраиваешь распри? — уточнил Хорс.

— Я предупреждаю, — сурово проронил Дый, но замолчал.

Сварожич направил бесформенный, сияющий чёрным артефакт в сторону владений Перуна. К удивлению Сварожича, ровным счётом ничего не произошло. Артефакт не засёк никаких препятствий и спокойно проплыл по воздуху метров пятьдесят. Он продвигался дальше и дальше, но… всё так же ничего. Боги переглянулись — никто не хотел быть первым. Потому что первый — подопытная крыса. Сварожич поджал губы и шагнул вперёд, готовый ко всему — и отступить, и отразить атаку. Артефакт продолжал медленно плыть, Сварожич продолжал идти. Ничего не менялось, ничего не происходило. Не может быть… Сварожич с неверием покачал головой. Так просто проникнуть на территории Перуна? Он лично, своими глазами, видел чудовищ, которые охраняли эти территории. А однажды он стал свидетелем, как домовик Мокоши случайно забрёл сюда и его разорвало на тысячу кусочков защитным заклинанием. Но почему сейчас они не получают никакого противодействия?

Словно вторя его мыслям, позади раздался пьяный голос Припегалы:

— Вот так просто?

— Пахнет подставой, — проворчал Дый. — Слишком уж тихо. Похоже на засаду.

— Пахнет запустением, — возразил Хорс.

Сварожич мысленно с ним согласился. Напряжение немного спало, и он обратил внимание, что былой роскошью здесь и не пахнет. Растения пожухли, постройки покрылись трещинами и рытвинами. Не такая запущенность, как во владениях Мокоши или Велеса — будто бы Перун изредка сюда заглядывает, но основное время проводит где-то в другом месте. Сварожич решил, что нужно пользоваться удобной возможностью. Он подал остальным Богам знак, и они все вместе, осмелевшие, поспешили к дворцу Перуна. Там они спустились в подземелья, попетляли по тёмному лабиринту и остановились у металлической красной двери.

— Жаль, что ничего нельзя забрать, — посетовал Дый.

— Ты можешь забрать всё, что способен унести. Нам никто не помешает, — уверенно произнёс Хорс. — Но помни: любое сокровище, которое ты заберёшь, будет доказательством твоего преступления.

— Главным доказательством нашего преступления будет его перегар, — Дый выделил интонацией слово «нашего» и сердито зыркнул на Припегалу. — Впрочем, обойдусь и без драгоценностей Перуна. Давайте же разрушим всё, до чего дотянемся! — его глаза зажглись нездоровым воодушевлением. — Представляю, в какой ярости будет Перун, когда зайдёт в свою сокровищницу!

— В ярости? — меланхолично повторил Хорс. — Едва ли.

— Что ты имеешь в виду? — Сварожич пристально на него посмотрел.

— У Перуна явно есть куда более важные дела, чем чахнуть над сундуками с драгоценностями, — Хорс пожал плечами.

— То есть я потратил Иглы Ярости на бесполезную затею⁈ — взревел Дый.

— Почему же? — усмехнулся Хорс. — Мы выяснили, что Перун не оглядывается назад. Он оставил прошлое в прошлом.

Сварожич беспрепятственно открыл дверь в сокровищницу и зажёг небольшой, но яркий огонёк. В тусклом оранжевом свете переливались горы золота. На высоких полках выстроились различные артефакты, а в глубине комнаты поблёскивали бутыльки с редчайшими зельями. Сварожич создал Всепожирающий Огонь, который мгновенно поглотил сокровищницу. Ему в лицо пахнуло жаром, опалило ресницы, и он отшатнулся, вытирая пот со лба. Обведя рукой плавящиеся горы золота и взрывающиеся склянки, Сварожич спросил у других Богов-заговорщиков:

— Ради чего Перун бросил такое богатство?

— Это явно должно быть нечто намного более ценное, — ответил Хорс и неожиданно перевёл тему: — Вы никогда не задумывались, что люди очень хрупки? Ведь если подумать, то мы способны сровнять с землёй целый материк всего за пару секунд. Или убить миллионы людей. Причём тех людей, которых выберем.

— Ты совсем сбрендил, старик? — окрысился Дый. — Сначала нам нужно убить одного-единственного Бога, чтобы потом убить сколько угодно людей. Если захотим, разумеется.

— К слову пришлось, — усмехнулся Хорс и добавил: — Не стоит мечтать о смерти. Жизнь стоит куда дороже.

* * *

Академия Романовых, через несколько часов.

Владимир сидел за столом, подперев подбородок кулаком, и мечтательно пялился в монитор ноутбука. Он связался по видеозвонку со своей женой, которая впервые с прошлого года могла сидеть без чужой помощи и связно разговаривать. Её мысли всё ещё путались, она часто сбивалась с темы на тему, но Владимир готов был прыгать до потолка от счастья. Жива! Выздоравливает! Тот бомж… Тьфу! Тот Бог не соврал. Хорс — Бог мудрости и коварства, он предлагает людям два пути. Спокойствие и совершенствование или хитрость и злокозненность. Две стороны одной монеты. Владимир всегда считал, что Хорс — это олицетворение ума и дальновидности. А если так, то… Владимир скривился, и его жена тут же забеспокоилась. Она наклонилась к экрану так близко, что в зоне видимости камеры остался только её рот и кончик носа, и спросила:

— Что-то случилось? Студенты снова пытаются… Забыла слово. Ну это… Трах-тара-рах!

— Взорвать? — подсказал Владимир.

— Да! Взорвать Академию?

— Не надо, пусть стоит.

— Ты можешь серьёзно разговаривать? — рассердилась жена. — У тебя вид, будто ты планируешь кого-то убить.

— Зачем мне кого-то убивать? Те времена далеко позади. Теперь я законопослушный гражданин, руки в крови не пачкаю. Только киллеров нанимаю.

— И почему я вышла за тебя замуж?

— Тоже тебя люблю, — Владимир поболтал с нею ещё немного, а потом аккуратно свернул разговор, попрощался и положил трубку. Он не желал волновать больную жену своей глупой обеспокоенной физиономией. Из головы не выходил Хорс и его неожиданное милосердие. В качестве оплаты он требовал ерунду — присматривать за Ломоносовым и жертвовать ему, Хорсу, всякую мелочь. Вроде еды или дешёвых безделушек. Главное — чтобы Владимир правильно проводил обряд, словно настоящий, обученный жрец. Может, Хорс прикажет ему вербовать новых почитателей? Такой вот странный способ, чтобы расширить влияние… Неужели ему недостаточно жрецов? В Храм к Хорсу пойдёт служить любой — туда высокая конкуренция. Нет, здесь что-то другое… Владимира сильно беспокоила неизвестность. Всему должно быть объяснение.

Раздался стук.

— Входите! — крикнул Владимир, и дверь отворилась.

Внутрь заковылял знакомый бомж. Он улыбнулся беззубой улыбкой и сообщил:

— Мне нужно, чтобы ты прошёл испытание на преданность. Сколько магии мне приносят твои молитвы?

— А если я не пройду испытание? Смерть? — уточнил Владимир.

— Для нас обоих, — радостно ощерился бомж.

Глава 11

— Господин Ломоносов, а что мне делать?

Я оторвался от документов, которые перебирал, — воспользовавшись свободной минутой, решил разгрести бюрократические завалы. В дверях дома стояла Алиса — несостоявшаяся жрица Марены. Ну, технически она числится жрицей в Северных Гребешках и находится под моим покровительством, но фактически — она так и не успела нормально поработать жрицей. Пару раз приняла подношения от деревенских жителей, но на том и закончилось — началась сессия в университете, а потом и Марена «заболела». Так что Алиса осталась не у дел. Сейчас она нервно потирала ладони и переминалась с ноги на ногу на пороге. И жалобно-жалобно на меня смотрела.

— Учись, — ответил я, не особо понимая суть вопроса. Глаза у Алисы повлажнели, словно она собиралась разрыдаться, и я понял, что ляпнул что-то не то.

— Вы меня выгоняете? — всхлипнула Алиса. — В общагу, опять в универе жить? Я и правда вам больше не нужна?

— Никуда я тебя не выгоняю, — мне захотелось закатить глаза: Алиса раздула трагедию на пустом месте. Неужели Лера ей ничего не объяснила? Но я сдержал эмоции, чтобы не нанести девочке моральную травму. У неё и так жизнь была неспокойной из-за папаши-Чернокнижника. Я поманил её к себе, усадил за стол и налил горячего ромашкового чая. В тяжёлые времена ромашковый чай — одно из лучших средств для сохранения душевного равновесия. Я опустился перед Алисой на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и твёрдо произнёс: — Запомни, ты останешься под покровительством Рода Ломоносовых, несмотря ни на что. Это во-первых. А во-вторых — твоя Богиня ещё жива, не хорони её раньше времени!

— Хорошо, простите… — промямлила Алиса, уставившись на дно кружки, будто ромашковый чай мог открыть ей все истины этого мира. — Просто я подумала, что больше не нужна… Меня не пускают в Храм, даже посмотреть… даже поговорить с Богиней…

— Она не в настроении, чтобы беседовать. И не хочет, чтобы кто-то видел её в больном состоянии. Женщины… — последнее слово я многозначительно протянул, и Алиса хихикнула. Я заглянул ей в глаза и уточнил: — Ты всё поняла? Не паниковать, хорошо учиться и не переживать за своё будущее!

— Да, хорошо! — Алиса улыбнулась, вытерла слёзы и потянулась к слоёным булочкам с яблочным повидлом, которые сегодня утром испекла Вера. Я устроился за противоположным концом стола и закопался в документы, прихлёбывая чай. На фоне гудел телевизор, Алиса щебетала об универе и любимых предметах, а я неспешно перебирал бумажки. Идиллия. На пару минут можно совершенно забыться и отбросить мысли о всех проблемах. Я так погрузился в полумедитативное состояние, что вздрогнул, когда Алиса попрощалась: — До свидания, господин Ломоносов!

— До свидания, — пробормотал я, махнув ей вслед, и встал, размялся. Час «икс» стремительно приближался. Я решил прогуляться по деревне и посмотреть, кто чем занимается. Да и в принципе — просканировать атмосферу. Деревенские жители меня немного беспокоили. Если точнее — их упадочные настроения. Как только я взял Северные Гребешки под своё покровительство, жители деревни воспряли духом и принялись строить далеко идущие планы. А уж как они активизировались, когда Крабогном им раздавал деньги на бизнес-идеи! Но сейчас я всё чаще слышал, как они обсуждали оградки на кладбище. И не для своих почивших родственников — а для самих себя! И ещё с такой тоской косились на Храм… В общем, болезнь Марены сильно ударила по деревне. Покачав головой, я вышел из дома и потопал к Храму — проверить, насколько распространилась зараза.

Северные Гребешки замерли в ожидании, когда же приедет Кркавческий камень. Деревенские жители слонялись по улицам вокруг Храма — зона поражения за последние сутки заметно расширилась. Если так пойдёт и дальше, если Кркавческий камень не поможет… придётся перевозить деревню в другое место. Правда, зараза всё равно продолжит распространяться и под угрозой окажется весь Краснодарский край. Да чего уж край — вся Российская Империя! Меня не отпускала тревога. Странно. Вчера, после разговора с Несвицкой, напряжение резко отступило. С моих плеч словно свалился неподъёмный груз. Однако сегодня утром я проснулся с дурным предчувствием. Интуиция буквально орала, что меня поджидает какая-то подлянка. Эпических масштабов. Я отмахивался от беспокойства — благо, меня отвлекала подготовка к исцелению Богини. На всякий случай я накинул на Храм защитный купол — вдруг тварь внутри Марены взбунтуется, не хотелось бы, чтобы погибли невинные люди. Я посмотрел на часы. Пять минут первого. Гм, машина с Кркавческим камнем должна быть уже здесь. Несвицкая дала нам всего сорок минут — каждая минута на счету. Я нервно прошёлся по подъездной дороге. Машиной даже на горизонте не пахло.

— Опаздывает, — печально сказала Лера, приблизившись ко мне. Она передёрнула плечами и вздохнула, уголки её губ опустились, превращая её лицо в трагическую маску. У меня холодок пробежал внутри живота.

— Опаздывает, — повторил я кисло.

Мы простояли на окраине деревни полчаса, но машина так и не показалась. Несвицкая дала мне свой телефон для связи, но настоятельно требовала, чтобы я не звонил ей без серьёзных причин. Ну, нарушение договорённости — достаточно веский повод. Я набрал её номер, выслушал десяток длинных гудков и механический записанный голос: «Абонент не может ответит, оставьте голосовое сообщение после звукового сигнала».

— Крабогномище! — позвал я. Мой фамилиар не откликнулся. Я сосредоточился и послал ему ментальный сигнал. Ничего не произошло. Крабогном меня игнорирует? В голову полезли дурные мысли. Несмотря на то, что у меня не было поводов подозревать Крабогнома в измене, всё равно моей первой мыслью было: «Он сговорился с Несвицкой, чтобы меня кинуть?» Я поморщился. Нельзя поддаваться пустой паранойе.

— Господин! — тихо позвала Лера и тронула меня за плечо. Я обернулся, и она указала в противоположную сторону, на мой особняк у озера. От него бежали две фигуры: женская, с идеальной осанкой и резкими движениями, и полностью чёрная, как ночь, с клешнями и быстро-быстро семенящими лапками.

Я поспешил к ним навстречу, и мы встретились на половине пути. На Несвицкой лица не было — мрачная, осунувшаяся, ей словно добавилось лет двадцать-тридцать. Крабогном кружился рядом, иногда взлетал и ласково поглаживал её по плечам и рукам.

— Что произошло? — спросил я.

— Кркавческий камень… — выдохнула Несвицкая и осеклась, будто бы из неё моментально выкачали весь воздух. Она судорожно, хрипло вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Но это была секундная слабость. Словно в эту секунду Несвицкая окончательно приняла суровую реальность и поборола свои эмоции. Выпрямившись, она равнодушно на меня посмотрела и сказала: — Разговор не для чужих ушей. Я хочу поговорить с вами в уединённом месте.

— Без проблем, — я провёл её в гостевой дом, где на столе до сих пор стояли две чашки с недопитым ромашковым чаем.

Несвицкая окинула комнату быстрым взглядом, подошла к телевизору и включила новостной канал. Девушка в деловом костюме передавала прогноз погоды, соблазнительно наклоняясь и демонстрируя декольте прямо в камеру. Я вопросительно изогнул брови, и Несвицкая дёрнула рукой: мол, подожди немного, сейчас всё поймёшь. Прогноз погоды закончился, и на экране показался суровый мужчина в белоснежной студии. От ярко-белого фона у меня даже глаза заболели.

— К последним новостям, — сказал мужчина и перелистнул страничку. — На Род Несвицких было совершено нападение. Сегодня утром на их имущество, которое перевозила компания «Заберём, сохраним, отдадим», напали неизвестные. Всё произошло на многолюдном перекрёстке с высоким дорожным трафиком, однако наши достоверные источники сообщают, что свидетелей пока нет. Что украдено — неизвестно. Род Несвицких молчит. Наш корреспондент с места событий…

— Вот что произошло, — хмыкнула Несвицкая и выключила телевизор.

— Мы с Крабогномом тоже под подозрением? — уточнил я.

— Крабогномик? — Несвицкая удивлённо на меня взглянула. — Нет, я его ни на секунду не заподозрила. А вот вы… Признаться, у меня были мысли на этот счёт. Вы ведь могли использовать Крабогномика, чтобы вызнать маршрут, по которому поедет машина. Правда, я быстро отмела этот вариант.

— Даже интересно — почему?

— Потому что вам нужен Кркавческий камень, Ломоносов, — Несвицкая ткнула пальцем в чайник и сурово спросила: — Вы что, не предложите даме чай?

— Разумеется, предложу, — усмехнулся я и заварил новую порцию ромашкового чая, мысленно прокручивая её слова снова и снова. Если бандитам не был нужен Кркавческий камень, а в машине был только он, то зачем они напали на… Я замер на половине движения и, словно в замедленной съёмке, повернулся к Несвицкой.

— Дошло-таки? — невесело рассмеялась она и взяла чашку с чаем, которую я ей передал.

— Они уничтожили Кркавческий камень? — спросил я, но ответ мне был не нужен, всё ясно читалось по лицу Несвицкой. Я с неверием покачал головой и на автомате потянулся за яблочной булочкой, откусил половину и, не прожевав, протянул: — Но размфе мфошно увмишто…

— Ломоносов! — воскликнула Несвицкая и швырнула в меня салфетку.

Я поднял руки, словно сдаваясь, — дожевал булочку, запил чаем и лишь потом проговорил:

— Но разве можно уничтожить божественный артефакт?

— Если обладаешь божественной силой — то почему бы и нет? — Несвицкая постучала пальцами по столу, испытующе на меня уставилась и потребовала: — Признавайся, какому Богу ты подложил свинью?

— Я⁈

— Не строй из себя обиженную невинность, — она небрежно отмахнулась, ни на секунду не поверив, что я искренне возмутился. — У моего Рода всё в порядке с Богами. Триглав благосклонен к нам на протяжении многих столетий. Мы находимся под его защитой, и нам нет смысла конфликтовать с другим Родами за божественное внимание. А вот ты… — Несвицкая отщипнула кусочек от булочки и скатала его в шарик. — Твой Род почти умер, твои Боги-покровители исчезли со всех радаров. Ты чуть не умер, а когда очнулся после комы вокруг тебя то и дело гремели скандалы. Да и Кркавческий камень долгие годы не был никому нужен, но как только я пообещала дать его тебе… В тот же день на мой Род напали, а артефакт уничтожили. Так что причина точно в тебе.

— Не знаю, — ровным голосом произнёс я. Ни один мускул не дрогнул на моём лице.

— Не скажешь, значит, — констатировала Несвицкая. — Жаль, я не могу стребовать с тебя долг. Это был подарок для Крабогномика, но кто ж знал, что к нему прилагается такой проблемный хозяин? — она с осуждением цокнула языком и поднялась. — Я пойду разбираться с последствиями, а ты… Мой добрый совет — поторопись. Если проклятие с вашей деревни можно было снять только с помощью Кркавческого камня, то ваши дела плохи. Эвакуируй деревню, да побыстрее. Иначе лишишься не только земель, но и людей.

— Хорошая идея, — я кивнул, но, видимо, в мой голос просочилась ирония, и Несвицкая остановилась на половине шага, оглянулась на меня и подозрительно прищурилась. Я улыбнулся и сказал: — Что? Правда, спасибо. Идея хорошая. Но вот с реализацией придётся потрудиться.

— Если вам настолько лень, то можете просто постоять на околице и понаблюдать, как ваши подданные умирают один за другим, — фыркнула Несвицкая. — Отличный спектакль получится, о нём будут говорить во всех газетах.

На этой «замечательной» ноте мы и попрощались. Крабогном на секунду задержался и уточнил:

— Великан-хозяин-друг, вы меня звать? Я вам служить?

— Я хотел связаться с твоей дамой сердца, но ты и так её сопроводил в деревню. Больше поручений нет. Но впредь всегда появляйся, когда я тебя зову. Даже если занят. Просто приди ко мне на пару секунд, предупреди и можешь отправляться обратно — заниматься своими делами. Иначе в следующий раз я тебя вытащу насильно. И насильное путешествие по Изнанке тебе не понравится.

— Понять, великан-хозяин-друг! — Крабогном поклонился и растворился в воздухе. Кажется, я немного его обидел. Мда, странная ситуация… Я впервые задумался, что Крабогном уже не просто моё бесплатное приложение — бессловесный фамилиар, который послушно выполняет поручения и помалкивает, — а вполне самостоятельная личность с увлечениями, стремлениями и планами. За несколько месяцев он очеловечился и сильно вырос как личность. Узы фамилиара и его хозяина невозможно разрушить, однако… Я уже не мог командовать Крабогномом направо и налево. Если раньше он был кем-то вроде забавной домашней зверюшки, то сейчас — наёмный работник с личной жизнью. У него вон уже семья намечается…

— Господин, когда приедет Кркавческий камень? — в дом зашла встревоженная Вера. — Деревенские волнуются, мне нужно им что-то сказать.

— Никогда, — я прикрыл глаза, обмозговывая ситуацию.

— Но что нам делать? — глаза Веры потрясённо расширились, она шокированно приложила руку к сердцу и покачала головой. — Нет, не может быть. Вы шутите! Да? Вы шутите?

— Какие уж тут шутки,— я взял её за плечи и поймал её взгляд. — Вера, всё очень серьёзно. Судя по всему, у нас не больше недели. Весь наш бизнес летит к лешему… Стоп! Не возражать! Просто смирись и прими это как факт. Ничего сделать нельзя. Можно спасти лишь немногое, что уцелело. Но самое главное — это люди. Необходимо вытащить их из зоны поражения. У тебя два дня, чтобы отыскать земли, куда переедут Северные Гребешки. Желательно где-нибудь подальше. Можно в другом крае или области. Лучше всего, если там уже будут дома, пусть и хлипкие. Заброшенная деревня — отличный вариант. Купишь земли — найми строительную бригаду, пусть обновят все дома, чтобы те на голова нашим не рухнули.

— А Богиня? — прошептала Вера, прижав руки к груди.

— Богиня остаётся здесь, — сказал я и добавил едва слышно: — Хотя, возможно, ей придётся переехать на Северный Полюс, кошмарить белых медведей.

— Что?

— Ничего. Приступай к работе.

— Конечно, — Вера ступила за порог, но вдруг притормозила и обернулась через плечо: — А что делать с новенькой? Её эвакуировать с деревенскими или отправить в Краснодар, в какую-нибудь лечебницу?

— Новенькая? — я поморщился, пытаясь вспомнить, о ком вообще идёт речь. Крабогном мне что-то рассказывал, да и Лера спрашивала разрешения, чтобы кого-то приютить в деревне. Я хлопнул в ладоши и решил: — Нужно сначала с ней поговорить. Может, ей деревенская жизнь осточертела. Она же мне официальной клятвы не приносила?

— Нет, она не ваш вассал, — ответила Вера. — Я отправила вам письмо, но вы так ничего и не написали. А без вашего одобрения я такие вопросы решать не могу.

— Где она?

— В доме, который мы ей выделили. С зелёной крышей, по правой стороне дороги, которая ведёт к вашему особняку. Самый последний.

* * *

Дом с зелёной крышей, несколько минут спустя.

Додола не могла понять, какое чувство её гложет вот уже который день. Любопытство? Веселье? Удовольствие? Ярость? Нет, это было что-то непонятное и непривычное. Она испытала нечто подобное, когда Перун её предал. Страх⁈ Додола прошлась по комнате из угла в угол и приглушённо зарычала. Она никогда и ничего не боялась! Но сегодня… Она обессиленно рухнула в кресло и зарылась пальцами в волосы. Сегодня она уловила выплеск божественной энергии. В последний раз такое было, когда Перун сражался с обезумевшим Богом-Изганником из скандинавского пантеона. Это было очень, очень давно… Но откуда бы этому всплеску взять сегодня? Неужели началась война Богов? Да ещё и Марена, которая стремительно умирает. Во второй раз… Додола истерично рассмеялась. Вот почему Перун не убил Марену! Он знал, что она умрёт и без его участия! Но что делать ей, Додоле? Северные Гребешки погибают вместе со своей Богиней, и ей нужно срочно сматывать удочки.

Недовольно скривившись, Додола стукнула кулаком по подлокотнику. Ей никуда не хотелось уходить! Чисто из практических соображений. Она не успела восстановиться. У неё было чрезвычайно мало магии. А в Северных Гребешках я позволяли остаться практически просто так — за жалобные глазки. Она иногда работала — например, помогала деревенским на огородах, но по большей части её жалели. Так что Додола бесплатно жила, питалась и развлекалась, наблюдая за людишками. И Крабогном — забавный, иногда выкидывает такие фортеля — что хоть стой, хоть падай. Она привыкла к ним.

— И что мне делать? — пробормотала Додола, не заметив, как скрипнула дверь.

— Рассказать мне, кто ты такая и что ты, Изнанка тебя задери, здесь делаешь? — неожиданно прорычал мужской голос.

На пороге стоял Марк Ломоносов собственной персоной. И в его взгляд обещал ей невыносимые страдания. Додола тяжело сглотнула. Кажется, он понял, что она — далеко не простая девушка.

Глава 12

Дом с зелёной крышей выделялся на фоне остальных. Он выглядел заброшенным, несмотря на то, что в нём жил человек. Забавно. Неужели новенькая девушка не захотела хоть как-то облагородить своё жилище? Ей наплевать, что она живёт фактически в сарае? Было заметно, что кто-то всё-таки пытался привести домик и огород в божеский вид. Кое-где были выполоты грядки и посажены кустики зелени, да и пара окон была аккуратно покрашена. Крышу явно поменяли, чтобы не протекала, но на этом — всё. Дверь перекошена, с неё хлопьями облетает старая краска, ступеньки на крыльце вот-вот отпадут, а дальняя часть огорода заросла бурьяном. Подозреваю, что деревенские жители по доброте душевной пытались помочь новенькой девчонке, но потом переключились на свои проблемы, а она просто забила и на дом, и на огород. Амнезия амнезией, но такое отношение к собственному жилищу, пусть и бесплатному, — странно. Словно девчонка знает, что надолго здесь не задержится, и собирается скоро смотаться подальше.

Моя паранойя моментально проснулась, и я на автомате врубил магическое сканирование. Изнутри дома исходила слабенькая энергия — настолько слабая, что менее сильный, чем я, маг её бы не почувствовал. Энергия была необычной… Нечеловеческой. Я напрягся и приготовился к сражению. Девчонка-то непроста. Подобную магию используют монстры, от неё прям-таки несёт Данжами и чудовищами. Лера и Вера явно не подозревают, что новенькая девчонка с сюрпризом. А Крабогном не хвастался, что завёл очередного питомца. Значит, вывод один — какая-то тварь в человеческом обличье тайком проникла в Северные Гребешки.

Я поднялся по шаткому крыльцу и услышал лёгкий вздох и последовавшие за ним слова: «И что мне делать?» Монстряка выбирает, кого сожрать первым? Я распахнул дверь и перешагнул через порог, грозно рявкнув:

— Рассказать мне, кто ты такая и что ты, Изнанка тебя задери, здесь делаешь?

На первый взгляд, в этой девушке не было ничего особого — русые волосы, светлые глаза, стройная фигура. Глаза бегают из угла в угол, будто у неумелого лжеца, а губы поджаты от страха. Пальцы сгибаются-разгибаются, коленки дрожат. Неудивительно, что мои помощницы купились и приютили бедную девочку. Она очень хорошо маскируется. Наши глаза встретились, и девчонка вздрогнула всем телом и бросила в меня заклинание. Правда, оно развеялось на половине пути — у неё не хватило магии. До того как оно полностью исчезло, я успел считать его суть — что-то связанное с ядом и проникновением под кожу. Ну, одно хорошо — девчонка абсолютно беспомощна, её можно не бояться. Она это тоже прекрасно поняла и рванула к окну — видимо, решила свалить огородами. Я вызвал пяток Теней — они поймали её и швырнули в кресло, намертво пригвоздили, не позволяя двинуться.

— Так кто ты такая? — повторил я вопрос, скрестив руки на груди.

— Не твоё дело, — огрызнулась она и попыталась вырваться, но Тени вжали её в мягкую обивку кресла ещё сильнее. Девчонка сдавленно охнула.

— Я не люблю бессмысленную жестокость, пойми меня правильно, — протянул я.

— А сейчас будет «но»? — понятливо уточнила девчонка.

— Ага, — согласился я, и Тени начали очень медленно и мучительно впитываться в её тело. Учёные, наверное, сказали бы, что молекулы Теней проникали между молекул её кожи, причиняя невыносимую боль. Но со стороны казалось, что девчонка просто постепенно меняет окрас. Её молочная кожа покрывалась чёрными шевелящимися пятнами, из-под которых выступала кровь.

— Остановись! — взмолилась девчонка, и я отозвал Теней. Те отхлынули, оставив после себя раны, похожие на ожоговые. Я накинул на девчонку заклинание стазиса — чтобы в раны не попала зараза. Она, конечно, всё ещё испытывает боль, но теперь может просидеть в таком положении несколько часов, ничто с ней не станется. И мы с ней сможем плодотворно пообщаться. Я добродушно оскалился, и девчонка гулко сглотнула, помолчала немного и, наконец, выдавила: — Додола.

— Ты придумала новое слово? Молодец, только немного не вовремя, — покачал я головой.

— Это моё имя! — процедила она. — И мне нужны гарантии безопасности! Откуда мне знать, что ты не убьёшь меня, когда я тебе всё выложу подчистую⁈ Я тебе что, дурочка? Поклянись, что отпустишь меня! Поклянись, что больше не причинишь мне вреда!

— Какая спесь, — я с деланным удивлением цокнул языком и обошёл её по кругу. — Какое высокомерие… А ведь ты в плену, жалкая и слабая, потерявшая все свои способности. И всё равно показываешь зубки, щеришься, как кусачая собака, которая не понимает ни доброго слова, ни палки. Такой гордыней может похвастаться только некогда могущественное существо. Очень могущественное и не знавшее никаких границ. И что же ты предлагаешь? Просто выслушать тебя и отпустить? Нет, не пойдёт.

— Почему? — выдавила Додола, нахмурившись. Судя по всему, она искренне не понимала, почему я отказываюсь от её предложения.

— Потому что ты относишься к этому дому, — я обвёл рукой комнату, — как к временному пристанищу. То есть ты уверена, что сможешь вернуть свои силы, и скорее раньше, чем позже. Ты смотришь на меня с презрением, несмотря на то, что я победил. Ты не считаешь меня достойным врагом. Потому что я человек? Вероятно. Ну что же… Допустим, что поговорю с тобой и отпущу. Что произойдёт дальше? Ты убежишь, спрячешься и продолжишь восстанавливаться. Ты сможешь делать со своей свободой всё что захочешь. Например, убивать людей. Ведь этим ты занималась раньше?

— То есть ты меня убьёшь? — спросила Додола ледяным голосом и вздёрнула подбородок до потолка. Видимо, собиралась встретить смерть с гордо поднятой головой.

— Нет. Даже вариант такой не рассматриваю, — возразил я. — Ты можешь мне пригодиться. Так что… Либо я сажаю тебя в тюрьму и не позволяю развиваться, либо ты приносишь мне клятву и становишься моим фамилиаром. Видишь? Я сегодня щедрый. Выбирай — не хочу.

— А ты жесток, — брови Додолы взлетели до линии роста волос. — Твои слуги обманули меня. Они называли тебя добрым, справедливым и милосердным. Людишки… — она протянула это с брезгливостью, но на долю секунды её голос треснул. Любопытно.

— Только по отношению к тем, кто сам готов быть добрым, справедливым и милосердным, — усмехнулся. — Я ведь могу считывать чужую магию. Ты не почувствовала сканирование? Хотя о чём это я… У тебя же совсем не осталось магии, — на этих словах Додола болезненно поморщилась и с ненавистью на меня покосилась. — Я чувствую, что твоя магия направлена на копирование и уничтожение. Но ты не воин. Убийца. Вот почему я тебя не отпущу, — на меня накатили воспоминания, в мыслях промелькнула фраза, сказанная много лет назад: «Хорошо, я дам тебе второй шанс». Я не смог сдержать эмоции, на мгновение на моём лице отразилась грусть.

Додола ехидно рассмеялась и уточнила:

— Знакомая история?

— Как ни печально, но — да, — пробормотал я.

* * *

Прошла жизнь Марка, деревня неподалёку от Московской области.

Самое неприятное в работе охотника на монстров — сражаться с чудовищами в людском обличье. Моя жизнь — это сплошные убийства и кровопролитные бои, но несмотря на эту эм-м-м-м-м-м… профдеформацию, я так и не превратился в безжалостную машину для убийств. Так что события, развернувшиеся в Малых Люберцах, оказались для меня весьма тяжёлыми. Особенно учитывая возраст главных действующих лиц. В Малых Люберцах обосновалась шайка Чернокнижников. Самое мерзкое то, как главарь шайки и его приспешники вели подпольную деятельность на протяжении долгих лет. Они подыскивали талантливых сироток в детских домах, похищали их и воспитывали в своей идеологии. Бедные дети не видели другой жизни, они ненавидели обычных людей и были полностью преданы Чернокнижникам. Приказ Императора был безжалостен: всех в тюрьму, а тех, кто будет сопротивляться, — убить на месте.

— Ты сделаешь это? — спросил Николай Крузенштерн, мой лучший друг, который через несколько лет меня предаст. Обычно мы работали над разными заданиями — великий учитель Анаксагорас почему-то никогда не ставил нас в пару. Но в Малые Люберцы нас отправили вместе — Чернокнижники были слишком сильны.

— А ты? — я искоса взглянул на него.

Николай недовольно хекнул и отрицательно покачал головой, но всё-таки сказал:

— Конечно, сделаю. Как-никак приказ Императора.

Я перевёл взгляд на главную площадь Малых Люберцев: Чернокнижники выстроились ровными рядами, пристально наблюдая, как приближаемся мы — охотники на монстров. В первых рядах стояли молодые парни и девушки — лет восемнадцати, не больше. За ними возвышались крепкие мужские фигуры — судя по всему, Чернокнижники увеличивали свою мускулатуру магией. Я присмотрелся к их лицам. Геннадий Лысенко, Владимир Аристархов, Евгений Куценко. Три главаря-основателя. В последних рядах толпились дети — им было около двенадцати-тринадцати. И все они собирались сражаться. На детских лицах отражалась смертельная решительность. Они готовы были умереть за своих предводителей. Я просканировал каждого Чернокнижника, от мала до велика. Я сполна прочувствовал всю черноту их магии. Даже детей заставляли убивать — те заклинания, которые я считал из их ауры, нельзя выучить в теории. Их обязательно необходимо тренировать на практике. Мне было больно смотреть на этих детей, потому что я понимал — им уже ничем не помочь. Их души разрушены. Однако у Николая не было такой способности. Он не мог изучить человека изнутри, рассмотреть его магию. Ему было сложнее.

Сложнее смотреть на детские лица и понимать, что перед нами стоят чудовища.

— Убейте их! — закричал один из главарей Чернокнижников и махнул рукой в нашу сторону.

Первые ряды яростно закричали и бросились вперёд, в нас полетели смертельные заклинания. Расщепление, Взрыв, Бурление Крови, Разъедание Кислотой — все они были запрещены на законодательном уровне. Их не могли использовать даже военные и полиция. Охотники на монстров в первые несколько минут старались защищаться и атаковать слабыми атаками. Видимо, пытались обезоружить, но так, чтобы дети не пострадали. Однако Чернокнижники наседали. К восемнадцатилетним подросткам присоединились детишки из задних рядов. Главари же не спешили вступать в бой — стояли за спинами своих подопечных и радостно скалились. Нужно было с этим заканчивать. Я вытащил меч и снёс голову юноше, который натравил ядовитых змей на охотников. Девушка, которая сражалась бок о бок с ним, гневно заорала:

— Как ты смеешь нас убивать⁈ Мы же дети! — и в следующее мгновение вырвала сердце одного из охотников. Она умела превращать свои пальцы в острые лезвия, так что это не составило для неё большого труда.

— Сражайтесь с ними как с монстрами или умрёте! — гаркнул я, превратился в чёрный туман и перенёсся к главарям Чернокнижников. Они быстро поняли, что пахнет жареным, и отшатнулись, взглядом ища пути к отступлению. Они боялись меня, потому что прекрасно знали, кто я такой. Повелитель Теней. Сотни Теней вырвались из моей груди и заточили уродов в чёрную непроницаемую сферу. Она начала медленно сжиматься. Мрази просили меня о пощаде, и в какой-то момент я подумал, что, наверное, стоило бы отдать их в руки правосудия… Но потом я оглянулся. Дети не собирались останавливаться. Не желали сдаваться. Они бились насмерть. Я воскликнул: — Вы проиграли! Сложите оружие и вас пощадят!

— Я выпотрошу тебя как свинью, — пригрозила девочка лет четырнадцати и вгрызлась в глотку светловолосого охотника.

Все эти малолетние Чернокнижники видели, как неумолимо уменьшается Теневая сфера. А через пару минут — как из неё вытекает тонкая струйка крови. Они прекрасно понимали, что проиграли. Но продолжали сражаться. Промытые мозги, отсутствие эмпатии и ненависть ко всему живому. Битва продлилась около часа. Под конец некоторые малолетние Чернокнижники сильно вымотались — благодаря этому, их удалось взять живыми. Если точнее — двух мальчиков пятнадцати лет и одну девочку лет одиннадцати.

Когда сражение закончилось, на улицу начали выходить деревенские жители. Они с ужасом смотрели на побоище, но всё равно бросали на детей жалостливые взгляды. Отовсюду раздавались обеспокоенные голоса:

— И вот этих ребятёнков будут судить?

— Такую малышку и на каторгу?

— Да разве ж они виноваты?

Больше всего жалели девочку. Она выглядела как сущий ангелок — белокурая, с кудряшками, огромные голубые глаза и веснушчатый нос. Неожиданно вперёд вышел высокий мужчина, на висках которого уже пробивалась седина.

— Она ещё маленькая. Совсем ребёнок. Разве мы не можем её перевоспитать? Дать настоящую семью, показать, что можно делать, а что — нельзя? — другие деревенские жители одобрительно закивали. — Разве это бедное дитя виновато, что её похитили истинные злодеи? Я думаю, Император смилостивится над ребёнком. Даже если юношей уже не исправить… — он с печалью взглянул на озлобленные лица мальчишек-Чернокнижников. — Пусть так, но уж девочку-то мы можем спасти!

— Как считаешь? — спросил Николай, повернувшись ко мне. — Вроде бы звучит разумно. Тем более деревенские сами вызвались. Согласны заняться перевоспитанием. И нормальную приёмную семью быстро найдут.

— Она убийца, — сухо ответил я.

— Но ей всего одиннадцать. Или даже десять, — Николай с неодобрением на меня покосился. — Огрубела у тебя душа, Марк. Эй, Малые Люберцы, а вы только на словах герои-спасители или на деле тоже вступитесь за девчонку перед Императором? Да и семью бы ей уже сейчас подыскать надо.

Мужик с проседью с готовностью кивнул:

— Я её к себе заберу. У меня как раз трое детей, от семи до двенадцати. Подружатся с нею…

— Плохая идея, — перебил я, но меня уже никто не слушал.

Не знаю, какими путями и средствами, но Малым Люберцам — с поддержкой Николая Крузенштерна — удалось убедить Императора. Он великодушно помиловал девчонку-Чернокнижницу. Он так и сказал: «Хорошо, я дам тебе второй шанс». Всё наладилось и пошло своим чередом. Верно? Только вот через две недели меня вызвали в Малые Люберцы по срочному делу. Незнакомый охотник на монстров встретил меня на автобусной остановке. Он был мрачен, как грозовое небо. Я вопросительно поднял брови, но он лишь скривился, будто съел лимон, и пошёл вверх по улице. Он привёл меня к большому кирпичному дому, вокруг которого собрались все деревенские жители. Они заглядывали в приоткрытую дверь, но боялись зайти.

— Неужели Ниночка с ума сошла? — прошептал кто-то.

— Ниночка? — повторил я вопросительно.

— Чернокнижница, — объяснил охотник на монстров. — Они её так назвали.

Вздохнув, я поднялся по лестнице и зашёл в прихожую. Сразу же в нос ударил сильный запах крови. В гостиной пусто, а из кухни доносится шипение масла. Я направился туда. Ниночка стояла у кухонной плиты и жарила яичницу с колбасой. На полу, под столом, валялось женское тело, изрезанное вдоль и поперёк. Чуть дальше, в углу, лежали тела трёх детишек со свёрнутыми шеями.

— Зачем ты это сделала? — спросил я.

— Право сильного, — спокойно ответила Ниночка и указала на женское тело. — Она не давала мне сладкое до завтрака. И я её убила. Потому что сильнее. А нельзя запрещать что-то тому, кто сильнее тебя.

— А дети?

— Они плакали. Надоели, — Ниночка передёрнула плечами, переложила яичницу на тарелку и уселась за стол.

Я обошёл весь дом и нашёл отца погибшего семейства — он сидел в ванной, обняв колени, и как заведённый повторял:

— Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю… Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю…

* * *

Я ослабил ментальное воздействие и разорвал связь. Додола охнула и поморщилась — телепатическое общение может быть весьма болезненным. Я не собирался сюсюкаться с нею и пытаться найти общий язык или достичь компромисса. Просто показал ей своё воспоминание. Так сказать, чтобы быстро и эффективно прояснить ситуацию.

— Зачем? — прохрипела Додола.

— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?

Глава 13

— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?

Додола опустила взгляд и посмотрела на свои руки — на раны, истекающие кровью, и на Теней, которые плотно облепили её запястья. В её глазах промелькнуло смирение, но тут же оно сменилось яростью. Я решил, что сейчас она обольёт меня трёхэтажным матом и крикнет что-то вроде: «Ну давай же, убивай меня! Чего ждёшь⁈» Однако её речь шла взразрез с её эмоциями. Она, словно бы с превеликим трудом, кивнула и процедила:

— Хорошо, я согласна. Я буду твоим фамилиаром, — немного помолчав, она внезапно оскалилась и с деланной небрежностью бросила: — Но с одним условием.

— Не в твоём положении ставить условия, — ответил я, приподняв брови, удивлённый её наглостью.

Она пристально на меня уставилась, проигнорировав мои слова, и сказала:

— К стандартным клятвам фамилиара и его хозяина ты добавишь обещание, что хозяин никогда намеренно не подвергнет своего фамилиара и не причинит ему вреда.

— Без проблем, — я пожал плечами. А что? Вполне справедливо. Додола беспокоится о собственной шкуре, так что ничего страшного я в этом дополнительном пункте не вижу. К тому же он не противоречит моим планам. Я и не хотел истязать Додолу или использовать её как пушечное мясо. Если будет послушной девочкой, то сможет жить обычной жизнью обычного человека.

Додола как-то резко расслабилась и, несмотря на боль, расплылась в улыбке. У меня возникло ощущение, что я прошёл какое-то испытание.

— Когда проведём ритуал? — спросила она.

— Сейчас, — я направился в свой дом. Ещё после ритуала с Крабогномом и Дракошей у меня остались кое-какие необходимые ингредиенты. Ритуал я немного переработаю — чтобы удобнее его провести. Я смог его изучить изнутри, когда участвовал в нём первый раз, — благодаря чему понял суть. Так что проблем не возникнет. Приготовления заняли около получаса, после чего я вернулся в жилище Додолы. Она смиренно произнесла ритуальные слова и с изумлением на меня вылупилась, когда я поделился с ней магией. Её рот слегка приоткрылся, глаза расширились, а пальцы вцепились в подлокотники.

— Для регенерации, — пояснил я и указал на её израненные руки. Тени медленно растворились, освобождая Додолу.

— Щедрый хозяин, — с сарказмом фыркнула она, однако в её голосе прозвучали нотки благодарности. Повреждения на её коже начали стремительно затягиваться, и спустя пару минут уже ничего не напоминало о произошедшей стычке. Додола поднялась, оправила платье и спросила: — Какое поручение мне выполнить для великана-хозяина-друга?

— Только Крабогном имеет право так меня называть, — я покачал головой. Брови Додолы взмыли вверх. Ну да, ну да, не ожидала, что твои острые шпильки в мой адрес затупятся ещё в полёте? Я хмыкнул и, чтоб уж окончательно её добить, великодушно пообещал: — Но, так и быть, если прослужишь мне пять лет без нареканий, я позволю тебе называть меня великаном-хозяином-другом.

— Больно нужно! — огрызнулась Додола и надулась как мышь на крупу.

— А твоё первое задание… Помогай деревенским во всём. В принципе, живи как и раньше, выполняй всё, о чём тебя попросят Лера или Вера. Я не скажу им, что ты монстр, так что можешь и дальше играть роль девушки с амнезией. Что тебе требуется для восстановления?

— Время. Чуть позже — кристаллы. Но пока только время, — пробурчала Додола. — Твои фамилиары знатно меня измотали. Особенно Крабогном. Зараза… Сначала довёл до того, что мне пришлось взорвать своё магическое ядро, а через время даже меня не узнал! Сжалился и притащил в деревню, будто бы я — котёнок, выброшенный под дождь! — она говорила с таким возмущением, словно Крабогном нагадил в её любимые ботинки и станцевал на могиле её любимой тётушки. Хотя… Разве у чудовищ есть любимые тётушки? С другой стороны, они же размножаются не почкованием, так что родственные связи у них не должны отличаться от человеческих… Я встряхнул головой, отгоняя лишние мысли.

— Уверен, если бы Крабогном знал, кто ты такая, он бы заставил тебя взорвать магическое ядро повторно. А потом бы воскресил и убил, и так — раз десять. А может, и двадцать. Учитывая то, насколько Крабогном увлекающаяся натура… — я ухмыльнулся, быстро сложив два и два. — Получается, ты — та змеюка, которая напала на Северные Гребешки и оторвала Лере руку? Зачем ты это сделала? И как ты вообще… родилась? — я смерил ей взглядом с головы до ног. — В тебе течёт не чистая монстрячья энергия. Я чувствую и человеческую часть. Ты не разумный монстр. Ты — помесь. Твой папочка слишком любил змей?

— Мой папочка — Перун! — прорычала Додола. — Он создал меня из змеиной головы великого мифического чудовища! Ты о подобном только в легендах читал! Он вложил в меня свою магию и подарил человеческий облик. Но оставил куда более могущественную сущность! Я никогда не встану на одну ступень с человечеством! Никогда!

— Разумеется, ведь ты опускаешься всё ниже и ниже, — я поморщился. — С манией величия — по другому адресу. С зеркалом поболтай, например. У меня нет желания каждый день напоминать, где твоё место. Кстати, может, тебе сходить к психологу? Он поможет смириться с твоим положением.

— Человеческие штучки! — прошипела Додола. — Обойдусь без чужих советов!

— Ладно, — согласился я безразлично. — Значит, тебя создал Перун. Ты знала, что он меня ненавидит? Какое совпадение.

Додола закатила глаза:

— Да, он послал меня, чтобы тебя убить. Я оплошала, а потом ещё та девчонка… Она меня заинтересовала, и я показалась перед ней, хотя Перун запрещал. Мне захотелось её изучить, понять, почему Перун так её оберегает… — она прищурилась. — Он никогда не благословлял людей с такими способностями. Помню, как он говорил, что подобные экземпляры — большая угроза для Богов. А теперь… Теперь Перун носится с нею как с писанной торбой! Разве можно меня винить, что я поддалась любопытству⁈

— Какая девчонка?

— Виктория Столыпина, — охотно ответила Додола, которая вошла в раж. Кажется, вся ситуация с Викторией её действительно задевала. Забавно. Как всё переплетено. Получается, я ведь мог втереться к Столыпиной в доверие. Например, когда она меня привязала к кровати. Ну, при условии, что я бы не встречался с Кристиной и Виктория не была бы на всю голову шибанутой. Я уже хотел задать наводящий вопрос, но Додоле не требовалось поощрение. Она продолжала бурно возмущаться, явно испытывая удовольствие: — Её способности недаром называют Тьмой или Чёрной Дырой! Она может уничтожить всё что угодно! Абсолютно! Это даже не оракулы, которых держат на коротком поводке. Такие вот Чёрные Дыры, как Столыпина, уничтожали сразу же!

— В младенчестве сложно понять, какой дар у ребёнка.

— Ой, ты всё понял, — поморщилась Додола. — Я имею в виду — в семь-восемь лет, когда начинаются первые проявления. Я лично убивала таких! По приказу Перуна. Он переживал… Тщательно скрывал, конечно, но точно переживал по этому поводу! Сто процентов! А однажды он показал мне… — Додола замолкла, её глаза затуманились. Помолчав, она, наконец, речитативно произнесла: — Мы отправились в космос, прямо к огромной чёрной дыре. Такие описывают в ваших учебниках астрономии. Я чувствовала, как она притягивает меня, как жаждет меня сожрать… Я тогда не знала про Чёрные Дыры. Ну, про людей, а не штуки в космосе. Ещё подумала, что у этой хрени нет разума, она не может чего-то хотеть. Она неживая! А потом Перун показал мне…

— Что? — я внимательно следил, как на её лице сменяется одно выражение за другим: страх, восхищение, трепет, зависть, ужас.

— Она открыла глаза, — прошептала Додола. — Огромная неживая штука в космосе открыла глаза, распахнула рот и закричала. Когда-то она была человеком. Сильным магом. Достигнув десятого ранга, она превратилась в ту штуку. В Чёрную Дыру. Перун сказал, что её невозможно уничтожить. На десятом ранге таких магов можно только усыпить, чтобы они не испытывали голод. Благо, подобная тварь была в единственном экземпляре. Перун погрузил её в вечный транс, а потом начал отслеживать магов с такой способностью. Я убивала их, — Додола осеклась и посмотрела на меня исподлобья. — Не стоило тебе говорить, что я убивала детишек. Ты же у нас поборник справедливости.

— То есть Виктория — Чёрная Дыра? — уточнил я, оставив без внимания её последнюю фразу.

— В зачатке, — поправила Додола. — Но в перспективе — когда-нибудь она сможет сожрать целую планету и не подавится.

— Ты знаешь, почему Перун охотится за мной?

— Потому что ты — заноза в заднице, — проворчала Додола и добавила чуть громче: — Он никогда не рассказывал, но я краем уха слышала, что твой Род обладает какой-то особенной магией. Без понятия, почему, но Перун точит зуб на определённые способности. Правда, когда я об этом у него спросила, он распылил меня и сделал духом отхожих мест. Как домовой, но только в туалетах, — она зябко передёрнула плечами и скривилась так, будто у неё под носом воняло. — С тех пор я молчала об этом. Не дура.

— Если ты не врёшь, то почему Перун тебе не помог? — я склонил голову набок и с сарказмом протянул: — Плохой из него работодатель, не бережёт ценных сотрудников.

— Говорю же, я оплошала! Хотя теперь мне кажется, что я сделала это куда раньше, чем думала… — Додола прикусила нижнюю губу и сосредоточенно уставилась в одну точку. — Если он хотел тебя убить, то должен знать твои возможности и возможности твоих фамилиаров. К тому же в последние десятилетия Перун держал меня на расстоянии. Он перестал поручать мне важные задания. Перестал разговаривать со мной. Нет, это началось значительно раньше… — глаза Додолы расширились, словно её осенило. — Пару столетий назад! Тогда это началось!

— Что началось?

— Мой путь к смерти, — Додола невесело рассмеялась.

— Не могу сказать, что сочувствую, — безразлично бросил я и подвёл итоги: — Значит, Перун знал, что ты не сможешь меня победить? Ну, или по крайней мере, предполагал такой исход. А что… С какой стороны ни посмотри — он везде в выигрыше. Либо откинусь я, либо погибнешь ты.

Нашу беседу прервал стук в дверь.

— Господин? — раздался голос Леры. — Мне нужно ваше мнение.

— Заходи.

Лера скользнула в комнату и неловко замерла на пороге. Она явно не хотела обсуждать дела в присутствии Додолы — постороннего человека. Я взмахнул рукой, поторапливая, и пояснил:

— Новенькая с амнезией — твоя помощница. Она согласилась на меня работать и принесла клятву о неразглашении. Так что можешь доверять ей как самой себе.

— Ла-а-а-а-а-а-адно, — протяжно сказала Лера и новым взглядом посмотрела на Додолу. В её глазах светилась ревность, а фраза «Быстро же ты втёрлась в доверие, прошмандовка» горела огромными неоновыми буквами. Ого. Я и не думал, что Лера настолько не любит конкуренцию. Намотав рыжеватую прядь на палец, Лера протараторила: — Я нашла две подходящих заброшенных деревни. Но есть небольшая проблемка… Одна из деревень находится под Тверью, и у неё прекрасные дома, которым почти не требуется ремонт. А вторая — под Астраханью, но с разрушенными до фундамента домами. Какую деревню выбрать? Поближе или подальше? Относительно целую или разваливающуюся?

— Так. За энтузиазм — пять баллов. За стратегию — сразу минус двести. Я тебе сколько дней дал? Ну, точнее не тебе, а Вере. Не суть. В общем, сколько дней-то? — терпеливо поинтересовался я.

— Два, — смутилась Лера.

— Используй их с умом, — попросил я и с нажимом добавил: — Оба дня. Ищи варианты, сравнивай, торгуйся… Короче, делай что угодно, лишь бы найти самый выгодный. Пусть деревенские жители собирают вещи и готовятся в эвакуации. Чтобы на третий день были готовы отправиться хоть на край света. Благодаря этому, мы сможем быстро перенести деревню с места на место. А у тебя в распоряжении будет больше времени.

— Да, хорошо, конечно… — Лера покраснела и потупилась, но тут же встрепенулась и спросила: — А что делать с поставщиком толчёных костей кикимор?

— А что с ним не так?

— Не желает отменять поставки, — Лера развела руками. — Как мы его не убеждали, как не объясняли… Без толку! Я ему про Фому — а он мне про Ерёму! Я ему говорю, что следующие две недели нам поставки не нужны, а потом мы пришлём новый адрес, а он отказывается! Отказывается останавливать поставки! Сказал, что послезавтра пригонит сюда два грузовика костяной муки за свой счёт. И умоляет не присылать к нему Крабогнома.

— А, погоди, припоминаю… — я хмыкнул. — Монополист? Тот, что муку отказывался нам продавать? Из Крабогнома вышел неплохой переговорщик. Как минимум — впечатляющий.

— Так что с ним делать-то? — выпалила Лера.

— Как что? Пошли к нему Крабогнома. Клин клином вышибают. И новенькую прихвати, ей не терпится наносить добро и причинять пользу, — я подтолкнул Додолу к Лере. Я проводил их взглядом и рухнул в кресло, как только их фигуры исчезли за поворотом дороги. Каждую секунду я помнил, что в Марена медленно умирает. Совсем рядом, в Храме, она лежит абсолютно обессиленная и гниёт заживо. У меня внутренности скручивались от собственной беспомощности. Я не смог спасти Софию, а теперь ещё история с Кркавческим камнем. Очевидно, это сделал Перун — одарил кого-то из своих подданных божественной силой и приказал ему уничтожить артефакт. То есть ему нужна Марена. Или монстр внутри неё? Что вообще нужно Перуну? Додола права? Он правда пытался убрать её, а не меня? Или хотел убить двух зайцев одним выстрелом? Или действительно был уверен, что Додоле не выиграть? Когда он узнал о том, что Марена жива? А если… если он подтолкнул Марену к тому, чтобы вытащить меня в этот мир? Если это была одна большая многоходовочка?

Я опустил взгляд и уставился на свои сжатые кулаки. Между стиснутых пальцев пробегали магические искорки. Я нахожусь на четвёртом ранге. Середнячок, по меркам этого мира. И сейчас это ощущается как никогда сильно. В сравнении с божественной силой, мой четвёртый ранг — пустой пшик. Уничтожив Кркавческий камень, Перун, сам того не желая, продемонстрировал, насколько велика разница между людьми и Богами. Чтобы сразиться с ним, мне жизненно необходимо развиваться. Если я поднимусь до десятого ранга, то силы Повелителя Теней вернутся ко мне в полной мере.

Зазвонил телефон, и я на автомате провёл пальцем по экрану.

— Алло?

— Марк, ты смотрел новости? — взволнованно спросила Кристина.

— Про Кркавческий камень? Но откуда ты знаешь…

— Да нет же! — она меня перебила и велела: — Быстрее, включи пятый канал! Интервью Сашки!

— Интервью? — я прикрыл глаза и досчитал до десяти. — Неужели он решил вывалять имя Софии в грязи? Мне казалось, он пожалел, что так плохо к ней относился. Она искупила свою вину.

— Нет, как раз напротив, — на той стороне трубки зашелестело, словно Кристина сражалась с целлофановым пакетом. — Да чтоб тебя леший отодрал! Продавщица так завязала конфеты, что я уже полчаса не могу с узлом справиться! Прости, неважно. Просто посмотри интервью, ты всё сразу же поймёшь.

Я врубил телевизор, включил пятый канал и застыл на месте. Лицо Саши показывали на весь экран, и его выражение было как у человека, который твёрдо решил сигануть с утёса на скалы. Он стоял за трибуной и смотрел на журналистов с лёгкой презрительной ухмылкой.

— Вы хотели правду? Она очень проста. Мой отец — и ваш Император — отказался выкупать своего сына у похитителей. Какая твёрдость духа! Нужно обладать поистине стальным стержнем, чтобы… — он выдержал театральную паузу и гневно выдал: — Чтобы продать своего сына ради придуманных им же принципов!

Глава 14

Уважаемые читательницы! Поздравляем вам с прошедшим праздником и желаем вам всего-всего самого хорошего! Пусть исполнятся все ваши мечты, и вы добьётесь всех намеченных целей! А весь год будет богат на чудеса (в конце концов, они должны быть не только в боярках) и разные приятности!:)

* * *

Где-то в другом измерении, место без времени и магии, два дня назад.

Владимир озадаченно огляделся и ровным голосом спросил:

— И что мне делать?

— Жить, — ответил бомж и улыбнулся, демонстрируя, что у него нет трёх верхних зубов. Он почесал грязные взлохмаченные волосы и улёгся на каменный пол. Владимир постоял над ним пару минут, ожидая хоть каких-то объяснений, но в помещении повисла мёртвая тишина. В другой ситуации Владимир уже бы пнул его под рёбра и велел бы не выкобениваться. С шутниками-идиотами у него был короткий разговор. Однако перед ним лежал далеко не обычный клоун. Точнее — совсем не клоун. Бомж постоянно говорил иносказаниями с двойным или тройным смыслом. Что он имел в виду, говоря: «Жить»? Владимир тяжело вздохнул, вытянулся неподалёку от бомжа и ещё раз огляделся. Каменная комната высотой около трёх метров. А шириной и длиной — по четыре. Абсолютно пустая. Ничем не примечательная. Он попытался наколдовать простенькое заклинание, но не получилось. Бомж не соврал, комната не пропускала магическую энергию и не позволяла её создавать.

— Долго мы здесь пробудем? — уточнил Владимир. Всё время он мысленно считал секунды. Сейчас он как раз дошёл до трёхтысячной. Прошёл почти час, а ничего не происходило. Вообще ничего. Бомж тупо пялился в потолок.

— Несколько суток.

— Чего ты ждёшь? Какого результата? — Владимир начинал терять терпение. Ему пришлось напомнить себе, что перед ним вообще-то настоящий Бог. В нём взыграла активная вспыльчивая натура, которая не терпела безделья и неизвестности.

— Жизни, — проронил бомж, не открывая глаз.

Владимир повернул голову и уставился на него. Неужели этот грязный оборванец действительно вылечил его жену? Может, всё просто удачно совпало? А Владимир уши развесил — поверил бредням какого-то сумасшедшего… Как только он об этом подумал, из комнаты словно бы моментально высосали воздух. Он не мог дышать, его горло скрутило, а руки и ноги окаменели и намертво прикипели к полу. Бомж захрипел, его тело выгнулось так сильно, что захрустели ломающиеся кости. Синее лицо, выпученные глаза, изо рта стекает желтоватая пена. Он бился в агонии. Владимир пялился на него в ужасе — если Бог умрёт, то и он вместе с ним! Они сдохнут на пару! Владимир никогда не выберется из божественной ловушки! Как раньше, на поле боя, он молился Дыю — Богу войны, так и сейчас он взмолился к бомжу. Он так и не узнал настоящее имя бомжа… то есть Бога. Поэтому так и называл его бомжом.

Железные тиски на горле исчезли. Владимир судорожно вздохнул и с трудом выдавил:

— Что это было?

— Сомнения, — спокойно произнёс бомж, словно не он буквально секунду назад корчился в агонии.

— Да что происходит? — выпалил Владимир и выругался.

— Что ты знаешь о жрецах?

— Слуги Богов, — Владимир поднялся и передёрнул плечами. — Считают себя высшей кастой, смотрят на простых людей свысока. Ничем особым не отличаются. Многие жрецы рождаются бесталанным, да так бесталанными и умирают. Некоторых Боги благословляют, и такие экземпляры задирают нос выше самых высоких гор. Паршивый народец… Пользы никакой не несут, только и делают, что пёрышки приглаживают и красуются. И гордятся. Как же без этого. Никто не сравнится с жрецами в гордыне.

— Что-то личное? — хмыкнул бомж, но сразу же отмахнулся: — Впрочем, не важно, — он несколько секунд помолчал и спросил: — Как ты думаешь, что произойдёт, если все жрецы исчезнут?

— Люди будут ходить в Храмы бесплатно? — издевательски протянул Владимир.

Бомж печально покачал головой и медленно, напевно заговорил:

— Боги зависят от своей паствы даже сильнее, чем она — от них. Когда-то давно, тысячелетия назад, Боги, как и обычные люди, поглощали кристаллы, чтобы развиваться и пополнять магический резерв. Фактически они… Мы были другой расой. Куда более могущественной. Поэтому человечество прозвало нас Богами и принялось нам поклоняться. Сперва мы смотрели на это с насмешкой. Надо же! Нас посчитали Богами! Не смешно ли? Но потом… — бомж невесело рассмеялся. — Потом мы почувствовали, что людское поклонение даёт нам много энергии. Очень много! Кто бы отказался от такого источника силы? И дальше мы начали соревноваться за внимание людей. Мы насылали на них проклятия, а потом сами же великодушно их снимали. Люди восхваляли нас, делали жертвоприношения, и сила текла к нам нескончаемым бурным потоком.

— Вы… Я… Мне нужно это осмыслить, — признал Владимир и дрожащей рукой вытер вспотевший лоб.

— Очень скоро силы стало настолько много, что мы больше не могли общаться с людьми напрямую. У них взрывалась голова. Поэтому мы основали отдельный город на вершине горы. Город для Богов. Оттуда мы слушали людские молитвы и, если считали нужным, отвечали на них. Однако это было… навязчиво. Наша паства стремительно росла, и молитвы не затихали ни на секунду. Это не то, чего мы хотели. И тогда кто-то из Богов предложил простое решение. Нам нужны были жрецы. Они бы общались с людьми, руководили бы Храмами и передавали нам человеческие просьбы. Одновременно с этим мы создали другое, божественное, измерение. Таким образом связь между нами и людьми окончательно перешла во владение жрецов.

— Не очень… разумно, — осторожно вставил Владимир.

— Жрецы нас боялись, — хмыкнул бомж. — И самое главное — не понимали размеров своей власти. Мы могли вертеть ими, как хотели. Однако была одна маленькая загвоздка… Мы изменили русло реки.

— Что?

— Новое русло — это жрецы. Через столетия старое русло полностью пересохло и полностью исчезло. Мы разучились получать энергию от людей напрямую, без жрецов. Со временем они стали не просто прокладкой между человечеством и Богами, а единственной связующей нитью.

— Ну, если вы изменили русло один раз, то и второй у вас тоже получится, — возразил Владимир. — Не вижу ничего страшного.

— И зря, — бомж оскалился и спросил: — Ты уже забыл, что сотворило со мной одно твоё крохотное сомнение?

— Сомнение? — глупо переспросил Владимир, и в следующую секунду его озарило. — Погоди, погоди… Так тот приступ, который с тобой случился… Я дышать не мог и думал, что умру… Это из-за меня? Потому что я засомневался, что ты настоящий Бог?

— Верно, — подтвердил бомж. — Мы поддались тщеславию и надменности, стали слишком заносчивыми. Мы считали, что нам ничего не грозит. В конце концов, мы стали полностью зависимы от людей.

— От жрецов, ты хотел сказать? — поправил Владимир.

— От людей, — покачал головой бомж. — Мы получали энергию только от вас. Ваши подношения — неиссякаемый источник магии, так зачем тратить время на что-то ещё? Никто не задумывался, что жрецы могут исчезнуть. Умереть. Все и разом. В таком случае поток энергии прервётся, а пополнить её будет негде. Ерунда. Такое невозможно.На такое способен разве что Бог… — бомж открыл глаза и с прищуром посмотрел на Владимира. — Но даже Бог не сможет уничтожить всех жрецов на всей планете. Пантеоны двух-трёх стран — это предел. Просто представь: он убивает их жрецов, и об этом моментально узнают все остальные Пантеоны всех других стран. Это прямая угроза. И Боги не пустят её на самотёк. Так что смысла в этом немного. В мире воцарилось равновесие. Гарант мира и спокойствия. К тому же нового жреца можно создать очень быстро… Если ты, конечно, будешь в состоянии двигаться.

Владимир долго смотрел на бомжа, осмысливая услышанное, и наконец сказал:

— Ты боишься.

— Даже Боги боятся смерти, — бомж слегка постучал пальцем по своему лбу. — Я слишком часто думал об этом. Мне кажется чересчур рискованным держать все яйца в одном лукошке. Все жрецы на виду. Их даже не нужно искать. В любом Храме лежит книга с именами. Но твоего имени там нет, — бомж указал на Владимира, и в его глазах вспыхнуло удовлетворение. — Ты — мой запасной жрец. Сейчас толку от тебя мало, однако, если остальные жрецы умрут, ты позволишь мне выжить.

— Ты и правда был готов умереть? — Владимир с неверием поморщился и хлопнул ладонью по каменному полу. — В своей собственной ловушке? Или всё-таки предусмотрел экстренный выход? Не знаю… Если бы ты умер, нас выкинуло куда-нибудь посреди Краснодара?

— Здесь отсутствует магия как данность, — бомж с трепетом и любовью погладил стену. — Человечество придумало нечто подобное пару десятилетий назад, но ваше изобретение не смогло бы удержать Бога. А моё… Оно сделала из меня обыкновенного беспомощного человека. Для экстренного выхода, как ты это назвал, потребовалась бы магия. Хотя бы искорка — просто чтобы подать сигнал к эвакуации. Но здесь… — он обвёл руками пространство вокруг себя. — Здесь пусто. Я установил таймер. Через двое суток снаружи сработает заклинание, и ловушка разрушится.

— Твоя уверенность во мне даже немного льстит, — пробормотал Владимир.

— Я спас твою жену от неминуемой смерти, — бомж беспечно пожал плечами. — Чаще всего людям достаточно такой малости — после такого они будут преданы тебе до последнего вздоха.

— Если бы ты ещё принял нормальный облик, — проворчал Владимир. — Да у тебя грязь под ногтями собиралась, наверное, несколько веков! А порванные штаны? Перегарище на десять кварталов? Всех Богов изображают могущественными, прекрасными, стоящими в пафосных позах. А тут… — он скривился и окинул бомжа взглядом. — Удивительно, что мы не сдохли.

— Короли наряжаются бедняками, чтобы узнать, как живут их подданные, — ответил бомж.

— Неужели ни один Бог не подумал о подстраховке? Кто-нибудь? — Владимир испытующе вгляделся в серьёзное лицо бомжа. — Неужели все Боги культивировали свою зависимость от человечества и жрецов?

— Мы были слишком жадными и попались на крючок. Как приятно быть могущественным и решать чужие судьбы… — бомж мечтательно вздохнул. — Когда мы осознали, во что вляпались, было поздно что-то менять. Мы могли бы, но… тогда нам пришлось бы перевернуть всё с ног на голову. Изменить привычный ход событий. Да-да, — бомж хмыкнул, поймав изумлённый взгляд Владимира. — Боги тоже рабы привычек. И немного — лентяи. Всё казалось идеально отлаженным. Люди даже заподозрить не могли об истинном положении дел, а Богам было невыгодно идти против системы.

— Вы всё просчитали, но где-то ошиблись с расчётами? — проницательно спросил Владимир и всплеснул руками. — Серьёзно? Ни одного Бога, который сообразил, что всё идёт куда-то не туда?

— Просчитались? Это будет скоро понятно… — задумчиво протянул бомж и покачал головой: — Нет, ни одного. Видишь ли… Самые древние Боги не желали ничего менять, их всё устраивало. А молодые — многие из них по сей день не знают об этой тайне. Они считают, что жрецы, Храмы, человеческие подношения — это нормальный ход вещей. Впрочем, как и сами люди. Человеческий срок значительно короче нашего, и вы забываете истоки намного-намного быстрее. Но одна Богиня была особенной… — бомж тяжко вздохнул. — Её суть, её магия позволяла ей быть самодостаточной. При желании она бы могла черпать магию из собственной крови. Если бы она была в расцвете сил и оказалась в моей ловушке, то… ничего бы не произошло. Да… Она была особенной.

— Была? — переспросил Владимир. — Она умерла?

Бомж проигнорировал вопрос и снова прикрыл веки, его лицо расслабилось и обрело безмятежное выражение. Владимир понял, что не дождётся ответа, тоже закрыл глаза и продолжил считать секунды. Двое суток — это, в конце концов, не так уж много. Его преданности должно хватить.

* * *

— Вы хотели правду? Она очень проста. Мой отец — и ваш Император — отказался выкупать своего сына у похитителей. Какая твёрдость духа! Нужно обладать поистине стальным стержнем, чтобы… — Саша в телевизоре выдержал театральную паузу и гневно выдал: — Чтобы продать своего сына ради придуманных им же принципов!

— Ну и чего ты этим хотел добиться? — поинтересовался я. С превеликим трудом мне удалось унять эмоции. Очень уж хотелось наорать на Сашу, схватить его за грудки и швырнуть в стену. Но, во-первых, я не привык бить лежачих, а во-вторых — он только что потерял мать, которая одновременно была его хорошей подругой. Она его, конечно, не воспитывала и вообще прокляла, но это уже совершенно другая история. Ну, в нынешних обстоятельствах. Кристина одарила меня многозначительным взглядом: мол, сбавь обороты, ему и так тяжело. Она и Егор сидели по бокам от Саши и пытались его успокоить. Всё-таки я не учёл, что Саша едва-едва достиг совершеннолетия. Он — вчерашний подросток и не научен справляться с такими потрясениями. Разумеется, он натворил глупостей. Да и взять тот же марш-бросок к Ядозубам, когда они никого не предупредили… Ошибки порывистых юнцов, у которых в крови играют гормоны. Я снова посмотрел на экран, где показывали натуральную вакханалию. После слов Саши все журналисты словно взбесились и яростно размахивали микрофонами, выкрикивая вопросы, а зрители восторженно улюлюкали и с осуждением свистели. Мда, Сашино заявление возымело эффект разорвавшейся бомбы.

— Я хотел сделать больно, — прошептал Саша и спрятал глаза. То ли от стыда, то ли потому что был готов расплакаться.

— Кому? Себе? — спросил я. — Или Рите?

— Я не думал, что всё получится так! — закричал Саша и набычился. — Император, как всегда, думает только о троне! Ему наплевать и на меня, и на Риту! Ему на всех наплевать, кроме власти!

— Конечно, анархия намного лучше, — хмыкнул с иронией я.

— Я не говорю ему отрекаться от престола!

— А я говорю тебе повзрослеть, — рявкнул я и нахмурился, не обращая внимания, как Кристина сделала страшные глаза и попыталась жестами меня успокоить. Я медленно досчитал до десяти, прошёлся по комнате туда-сюда и сказал: — Ты беспокоишься о своей младшей сестре и считаешь, что больше никто ей не поможет. Однако в то же время ты устроил провокацию на интервью, не заботясь о том, как это повлияет на Риту. Я помогу тебе. Всё равно я обещал выпутать Риту из всей этой истории с женитьбой и князем Литовским. Но ты должен поразмыслить над своим будущим. Пойми, чего ты хочешь. И помни: ты — наследник Ядозубов. София умерла, и ты стал следующим претендентом на трон. Ты потерял шанс стать Императором, но до сих пор можешь стать Королём.

— А вдруг Император опять отложит свадьбу? — предположил Егор.

— Против него пошёл его собственный сын. Авторитет Императора упал, — Кристина накрутила на указательный палец розовую прядь. — Нет. Ему нужно срочно укрепить свои позиции. Свадьба состоится. И, Марк… Если ты собирал компромат на князя Литовского и планировал переубедить Императора, то твои шансы на успех резко упали.

— А то я не понимаю, — сварливо проговорил я. — Если Император не согласится, то придётся всерьёз взяться за князя Литовского. Шантаж, угрозы, похищение…

— Я могу публично извиниться, — с жалким видом предложил Саша.

— Извинениями ты можешь только подтереться… Ай! — я обиженно потёр ногу, на которую с силой наступила Кристина, и сурово на неё уставился: — Ты можешь хоть все ноги мне оттоптать, а ничего не изменится. Саша здорово оплошал и усложнил без того тяжёлую ситуацию.

Все замолчали. В моей голове усиленно крутились винтики. Марена погибала. Риту Романову собирались отдать замуж за престарелого князя. Моих сил категорически не хватало для прямого противостояния с Перуном. Идея жить как обычный человек, погрузиться в студенческую жизнь и постепенно развиваться — не оправдала себя. События начали стремительно раскручиваться. Жаль, мне понравилось быть студентом. Кхм, студентом-прогульщиком, если быть точнее. Я взглянул на друзей и решился: необходимо с ними всё обсудить. Они имеют право знать.

— Если повезёт, то через несколько недель я брошу Академию и отправлюсь в путешествие.

Кристина и Саша уставились на меня во все глаза и воскликнули:

— Что⁈

Егор пожал плечами и согласился:

— Хорошо.

Кристина и Саша повернулись к нему и повторили ещё громче:

— Что⁈

— Ну, он сильнее всех студентов третьего курса.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался я.

— Чувствую. Не знаю, как правильно объяснить… Просто чувствую, — Егор поджал губы, помолчал и вдруг внимательно взглянул на меня: — Мы тебя тянем вниз, да?

— Нет, — категорично отрезал я. — Вы — моя команда, на которую я рассчитываю. Сейчас вы всего лишь на первых-вторых рангах, но я помогу вам подняться выше. Значительно выше. Свадьба Риты — отличная возможность поболтать с Императором. Я представлю ему не только компромат на князя Литовского, но и предложу свои услуги истребителя монстров. Я хочу стать официальным охотником на монстров, с разрешения Императора. Часть кристаллов я буду отправлять вам, а часть… Впрочем, не важно. Саша, — я щёлкнул пальцами, привлекая его внимание. — Саша, я не зря сказал тебе подумать о твоём положении. Если ты захочешь стать Королём Ядозубов, я помогу тебе. У меня заключена с ними одна сделка. И когда я уеду, мне будет нужен человек, который проследит за исполнением всех условий. Нужно ли тебе это?

— Нужно, — с готовностью согласился Саша, подскочил и порывисто шагнул вперёд. — Я должен всё изменить! Я больше не буду бесполезным!

— Подумай, — перебил я. — А через неделю сообщишь мне ответ.

— Значит, ты нас не приглашаешь? — ядовито протянула Кристина. Она явно обиделась, что я исключил её из запланированного путешествия. Её щёки покраснели от возмущёния. — Мы слишком слабы для тебя?

— Ага, — я хмыкнул, когда Кристина опешила от настолько прямого ответа. Видимо, она ожидала, что я буду оправдываться или переубеждать её. Но у меня нет времени строить воздушные замки, чтобы подпитывать чужие заблуждения. Я подошёл к ней, опустился на корточки и положил ладони на её плечи. — Я не пытаюсь тебя оскорбить. Ты веришь мне?

— Да, — Кристина поколебалась, но всё-таки кивнула.

— Ты должна понимать, что мои способности несколько… избыточны для первокурсника?

— Ну, мне повезло с парнем, — улыбнулась Кристина.

— А мне — с девушкой, — я нежно поцеловал её ладонь. — Но речь о другом. Ты не выдержишь это путешествие. Каждую секунду мне придётся не только сражаться с монстрами, но и защищать тебя. Когда-нибудь я ошибусь, и ценой ошибки станет твоя жизнь. Единственное, что ты можешь сделать, — прилежно учиться и развиваться. Саша и Егор — тоже. Помимо кристаллов, я выделю деньги на репетиторов, которые будут преподавать вам боевую магию.

— Ты думаешь, Император позволит тебе? — недоверчиво спросил Саша.

— Нанять репетиторов?

— Истреблять монстров под флагом Империи, — закатил глаза он.

— Я сделаю ему отличную рекламу на всю планету, — пообещал я. — Уж от такого он не откажется. Когда состоится помолвка Риты и князя Литовского?

— Послезавтра. Всё делается в бешеной спешке, — Саша моментально скуксился и повесил голову. — Рита не должна отвечать за мои ошибки!

— Она и не будет, — заверил я. — Но постарайся больше не совершать подобных оплошностей. Помни: монаршие особы отвечают не только за свою жизнь. Ты можешь спорить с этим, но в конце концов тебе придётся это принять. Иначе пострадают другие люди. Так, пищу для размышлений я вам подкинул, а теперь — спать. Я ужасно устал и соскучился по одеялу и подушке.

Парни вышли, а Кристина осталась в моей комнате и грустно усмехнулась:

— А в твоей спальне мне дозволено остаться?

— Ты же понимаешь, что…

— Я всё понимаю! — она приблизилась ко мне и зло поцеловала в губы. — Но это не мешает мне сердиться! Я понимаю, что ты сильнее и что мы не сиамские близнецы, у каждого своя жизнь… Но одно дело, когда ты время от времени пропадаешь леший знает где и возвращаешься потрёпанный, но с довольной физиономией. А другое — что ты будешь в одиночку разъезжать по всей Империи и убивать монстров, которые выше тебя рангом. Ой, не надо спорить! Я тебя знаю, — она обличающе ткнула пальчиком мне в грудь. — Ты же сразу рванёшь на шестирангового монстра!

— Всё может быть, — не стал отрицать я, и Кристину это окончательно выбесило. Она толкнула меня на кровать, оседлала и начала расстёгивать мою рубашку. Я, с улыбкой наблюдая за её действиями, уточнил: — Это страшная месть?

— Молчи, — буркнула Кристина. — Иначе я тебя покусаю.

Ну, она не соврала — так покусала, что я проторчал перед зеркалом полчаса, маскируя засосы. Кажется, она специально расстаралась, чтобы люди при встрече со мной смотрели не мне в глаза, а на мою шею. Но хотя бы к утру Кристина заметно успокоилась и, судя по всему, смирилась с моим скорым отъездом, хотя на глубине её глаз светилась печаль. Я подошёл к кровати и нежно погладил её по голове.

— Бобфрое утфро, — пробурчала Кристина и перевернулась на другой бок.

— Боброе, боброе, — негромко рассмеялся я и вышел из комнаты. У меня сегодня было очень много дел.

Глава 15

Я подходил к лаборатории Психотроников, когда мой телефон зазвонил. Сначала я не хотел отвечать, но на экране высветилось «Лера» — а это могло значить что угодно. От того, что Марена превратилась в ходячий труп и потчуется жителями Северных Гребешков, до очередной невинной проказы Крабогнома. Так что я отошёл на соседнюю улочку, уселся на лавочку рядом с кирпичным домиком и, поставив непроницаемый купол, провёл пальцем по экрану. Голос у Леры был… странным. Не испуганным, не взволнованным, а словно бы неверящим? Будто она увидела, как Император сплясал стриптиз посреди Москвы.

— Господин, — протянула она и гулко сглотнула. — Вам нужно вернуться в деревню. У вас… гм, гости.

— Какие гости?

— Очень важные, — коротко ответила Лера и замолкла. Я подождал объяснений, но услышал только тяжёлое дыхание в трубке.

— И это всё? — уточнил я, потеряв терпение. — Это как-то связано с эвакуацией? Оно не может подождать?

— Боюсь, что не может, — нервно рассмеялась Лера. — И я не знаю, с чем это связано.

К горлу подступило раздражение. В последние дни я и так был на взводе, а сейчас злость рвалась наружу. Я сбросил звонок, чтобы не сорваться на Лере, и направился к духовочному центру. Через десять минут я стоял в своём особняке на озере. Мда. Из одного окна открывался живописный вид — спокойная водная гладь, густой лес с облетевшими листьями и ярко-голубое небо. А из второго — засохшие огороды, опустевшие дома и почерневшая земля возле Храма Марены. Словно чтобы подчеркнуть мрачную атмосферу, над деревней лениво плыли серые тучи. Дождь надвигается. Встряхнувшись, я потопал к дому, в котором Лера и Вера принимали гостей. По дороге не заметил ничего необычного — деревенские жители спешно готовились к переезду и явно не знали о важном-преважном гостей. Я для проформы постучал в дверь и зашёл внутрь.

— Ну привет, Ломоносов, — усмехнулся Владимир, который комфортно устроился за столом и уплетал домашние пирожки за обе щёки. На соседнем стуле дремал потрёпанный грязный мужик. Свесив голову, он негромко похрапывал. Лера и Вера, ровно-ровно выпрямив спины, сидели на диванчике и во все глаза пялились на грязного мужика. Ла-а-а-а-а-а-а-адно… Понятно было бы, если бы они поедали глазами Владимира. Накаченный знаменитый воин — девичьи сердца таяли при его появлении, несмотря на его ужасные ожоговые шрамы. Никогда не замечал за Лерой и Верой интереса к бомжам.

— Здравствуйте, — поздоровался я и опустился на противоположный стул. — Чем обязан?

— Пока ничем, но скоро — будешь, — многозначительно сказал Владимир, и грязный мужик, не открывая глаз, вдруг пнул его по ноге. Владимир ойкнул, покосился на своего соседа и с неохотой произнёс: — Хорошо, хорошо. Ничего ты не будешь должен. Это добрая воля моего э-э-э-э-э… друга.

В этот раз грязный мужик всё-таки соизволил строго посмотреть на Владимира. Зыркнув на него, от отвесил ему звучную затрещину. Ну всё. Сейчас случится смертоубийство. Однако, к моему удивлению, Владимир сцепил зубы и даже не дёрнулся.

— Кто вы такой? — я уставился на грязного мужика. Тот равнодушно посмотрел на меня и тяжко вздохнул, словно кинозвезда, которую достали глупыми вопросами на интервью. Пожамкав беззубым ртом, он запустил руку за пазуху и вытащил небольшой куб. Я поднял вопросительно брови и спросил: — Что это?

— Сосуд, который удержит чудовище внутри Марены, — ответил бомж. — В нём он не получит питания и не сможет продолжить рост. Магии Марены хватит для того, чтобы она выжила. К сожалению, благодаря этому выживет и чудовищный плод.

— Кто вы такой? — процедил с нажимом я, приготовившись к бою.

— Бог мудрости и коварства, — едва заметно улыбнулся бомж. — Тебе это о чём-то говорит?

— О том, что вы — наглый лжец, — я смерил его взглядом с головы до ног. — Я не учил наизусть Старший и Молодой Пантеоны, но кое-что всё-таки знаю. Боги не являются лично к людям, потому что человеческие тела не выдерживают божественной силы. Люди просто умирают. А Боги передают послания через своих жрецов. Если бы ты просто прислал Владимира, я бы ещё поверил. Но твоё любопытство тебя выдало. Так что я повторяю вопрос: кто ты такой?

Бомж покачал головой и неожиданно щёлкнул пальцами. Его глаза засветились потусторонним сиянием, а во все стороны хлынула невероятная, могущественная сила. Я окаменел, не способный даже моргнуть. Владимир, Лера и Вера громко закричали — так вопят люди, которым очень-очень больно. А в следующее мгновение у них взорвались головы. Бомж прищурил золотые глаза, удовлетворённо смотря на моё ошеломлённое лицо. Кровь и кусочки плоти стекали по моим щекам. Осознание накатывало медленно.

— Отмотай время назад, — приказал бомж и беззубо ощерился. — Я поделюсь с тобой магией, чтобы всё вернулось на круги своя без последствий. О, я вижу вопрос в твоих глазах, — бомж покачал головой. — Твои друзья валяются мёртвыми, а ты хочешь знать, откуда мне известно о твоих навыках. Человеческая натура всегда меня удивляла…

В следующее мгновение я почувствовал, как по моим венам бежит кипяток. Я зарычал, сдерживая боль. Чужеродная магия пыталась вырваться из моего магического ядра, которое и без того было повреждено. Нужно её как можно быстрее истратить! Я сконцентрировался и остановил время, а потом начал перематывать его обратно. Обычно я мог сделать это всего на пару секунд. Единственный раз, когда временной скачок был больше, — в той истории с Викторией. Но тогда мне помог Святовит. Однако сейчас божественная магия сделала весь процесс невероятно простым. Она яростно рвалась наружу, и потому, почуяв, что я её отпускаю, вкладывая в заклинание, магия с готовностью покинула моё магическое ядро. События понеслись обратно — я видел, как головы Владимира, Леры и Веры буквально складываются, словно мудрёный пазл.

— Что-то случилось? — подозрительно спросил Владимир, переводя взгляд с меня на бомжа и обратно, когда время пошло своим чередом.

— Небольшой урок, — пожал плечами бомж. — Боги не любят, когда их уличают во лжи. Но я это предвидел. Потому и пришёл. Марк — очень недоверчивый молодой человек. Он бы долго проверял артефакт, — бомж постучал пальцем по кубу. — А времени на это нет. Оно утекает сквозь пальцы. Скорее всего, завтра чудовище вырвется из Марены и примется пожирать планету. Удивительно, что вы не чувствуете эту вонь.

— Оставьте нас наедине, — велел я, посмотрев на Леру и Веру. Они с готовностью выскользнули из комнаты. Владимир же не двинулся с места. Я молча указал на дверь, и бомж, покряхтев, внезапно нанёс быстрый и резкий удар по стулу, на котором сидел Владимир. Стул отлетел в сторону, Владимир шлёпнулся на задницу.

— Подумать только, — проворчал он, поднявшись. — Меня за последние десять лет не унижали так сильно, как сегодня, — он с предвкушением улыбнулся и уставился на меня. — Ну ничего, Ломоносов, с тобой-то мы встретимся в Академии, — и добавил, зыркнув на бомжа: — А тебе на алтарь я положу дохлую рыбу. Чтоб в вашем божественном измерении ещё две недели воняло.

Он вышел из домика, и мы остались с бомжом тет-а-тет.

— Почему у меня не взорвалась голова? — спросил я.

— Потому что ты сильнее, чем твои друзья, — бомж поскрёб пальцами щетину. — Или ты спрашиваешь не в частности, а в общем? Ну, тогда всё благодаря моему телу, — он похлопал себя по животу. — Когда-то это тело принадлежало моему самому преданному жрецу. Никто не мог сравниться с ним в верности. И в признательность за это я подарил ему вечную жизнь. К несчастью, этот дар оказался для него слишком тяжёлой ношей. Он сошёл с ума. Однако за долгие столетия его тело окрепло. Если сравнивать его с сосудом, то его стенки утолщились, и теперь оно может прятать мою силу.

— Ради своего удобства ты не позволяешь бедному жрецу отправиться на перерождение в Изнанку?

— Он был верен мне и никогда не просил о смерти, — отрезал бомж.

— Если ты здесь, то Перун тоже в курсе… всего?

— О Марене он, скорее всего, знает. От Бога сложно утаить его собственного ребёнка, — задумчиво протянул бомж. — А насчёт остального… Что-то знает, а о чём-то — не догадывается. Я здесь, потому что моя магия позволяет видеть скрытое и разгадывать тайны. Но что позволяет магия Перуна — мне неведомо. Ты, конечно, знаешь, что Перун уничтожил Кркавческий камень. Но вот тебе ещё пища для размышлений: он убил Мокошь.

— Война Богов приближается? — хмыкнул я.

— Смерть Богов, — поправил бомж.

— Ты пришёл ко мне за помощью?

— Я пришёл к тебе с помощью, — вздохнул бомж. — Видишь ли, Перун — самый сильный из Богов. Даже объединившись, другие Боги могут проиграть в битве против него. Но не жди, что завтра твою деревню посетят Сварожич или Жива. Люди слишком ничтожны… для Богов. Нам тысячи лет. Просто представь, что ты придёшь на поклон к муравью и предложишь ему союз. Смехотворно, не так ли? Поэтому, кроме меня, никто тебе не поможет. Боги будут оттягивать прямое столкновение как можно дольше. Но однажды станет поздно.

— Оба Пантеона не могут победить Перуна, но ты сделал ставку на меня? Вот что действительно смехотворно, — я скривился. — Гладко стелешь, но вот концы с концами у тебя не сходятся.

— Хитрость и коварство, — бомж с намёком постучал себя по лбу, отчего на коже остался тёмный грязный след. — Я могу проникнуть в суть вещей. Не в моих силах создать огненный торнадо. Но позволь мне посмотреть на него пару минут, и я пойму, как его потушить. Разумеется, мне понадобятся инструменты. И ты — такой инструмент, — он взял пирожок, целиком его проглотил, вытер крошки с губ и проронил: — Лишь недавно я стал постигать истинные помыслы Перуна. И они мне не понравились. Многое остаётся покрыто туманом, однако…

— А Владимир?

— Как долго прослужит нож из алюминия? — спросил бомж и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Мне нужны люди из настоящей стали, — он помолчал несколько секунд и резко переменил тему: — Перун не сможет отыскать Марену. Какое-то время ты будешь в безопасности. Ему нужен плод из её чрева, и он не рискнёт напасть на тебя, пока не выяснит, где ты её прячешь. Однако это не касается твоих друзей. Перун будет соблюдать Соглашение о Невмешательстве. По крайней мере, пока Марена скрыта от его взора. Так что напрямую он их не убьёт. Но кто помешает ему подослать убийц?

— А другие Боги? Почему ты им всё не расскажешь?

— Потому что ты — муравей, — нахмурился бомж, явно раздражённый моей несообразительностью. — Они побрезгуют таким инструментом и попытаются справиться своими силами. Что бы ты сделал, если бы тебе сказали, что Солнце вращается вокруг Земли? Покрутил бы пальцем у виска. Человечество всегда крутилось вокруг Богов. А сейчас я приду к Богам и скажу, что они должны крутиться вокруг обычного человечка⁈ — бомж наклонился вперёд и доверительным тоном сообщил: — Меня никто не послушает, и это приведёт к провалу. Я вижу суть. Я вижу, как её изменить. И такой путь не подходит.

— И твой путь говорит, что ты должен спасти Марену и притормозить? — иронично уточнил я. — Что дальше? Просто отдохнём, посмотрим, как развиваются события?

— Сам только в артефакт не залезай, — сказал невпопад бомж и поднялся. — Положишь куб на грудь Марене, а потом порежешь ей палец и капнешь на куб кровью. Как только артефакт начнёт светиться, отойти метров на двадцать. Ничего не предпринимай. Если приблизишься, то тебя засосёт вместе с Мареной внутрь, — он оценивающе на меня уставился. — Несмотря на твои многочисленные таланты, ты не выживешь, полностью лишённый магии. Твой организм просто не успеет перестроиться.

— Звучит как смертельная ловушка.

— Если не соблюдать правила, то так оно и есть, — хмыкнул бомж, небрежно махнул мне на прощание и покинул дом. Я задумался. Ну, передо мной сто процентов был настоящий Бог. А если это замаскированный Перун? Я проанализировал энергию, которая исходила от бомжа. Нет, точно не Перун. Я фактически столкнулся с ним в доме Маше, в Аргентине. И тогда я довольно чётко ощутил его магию. С бомжом они не имели ничего общего. К тому же Владимир почтительно относился к бомжу… Ну, для Владимира — почтительно. Не возмутился пинкам и оплеухе. Он вообще повёл себя так, словно это ничуть не уязвило его гордость. Это было не простое благоговение перед Богом, а нечто большее. Словно Владимир знал, что бомж в нём нуждается. Словно Владимир как-то участвует в божественном замысле… Ещё один довод на чашу весов — у меня нет выбора. Если Бог не соврал и чудище вот-вот вырвется на свободу, то в моих интересах запереть его подальше и обезопасить Северные Гребешки.

— Решено, — пробормотал я, взял куб и пошёл к Храму Марены. Сейчас он представлял из себя удручающее зрелище. Стены сожраны чёрной плесенью, истекают слизью, будто гноем. Земля под ногами хрустела и рассыпалась в серую пыль. Верхний слой был мёртвым — больше на этой почве не вырастет ни одно растение. На всякий случай я активировал магические доспехи и шагнул под хлипкую крышу Храма. В нос пахнуло застоявшимся вонючим воздухом. Марена всё так же лежала на алтаре, только углубление под ней заметно увеличилось. От порога её почти не было видно за краями ямы.

— Марк… — едва слышно прошептала она. — Ты нашёл способ меня убить?

— Нет, — ответил я. — Прости. Мне придётся тебя запереть в тюрьме без магии. Монстр в тебе не сможет расти, но ты выживешь.

— Выживу? Ты звучишь неуверенно, — Марена слабо улыбнулась. — А впрочем, может, оно и к лучшему.

— Это выиграет нам время. Ты выживешь. Я смогу всё исправить. И мы будем жить долго и счастливо.

— Ты делаешь мне предложение? — Марена закашлялась. — В ваших сказках такое говорят о муже и жене. Боюсь, я вынуждена отказать. Не хочу оставлять тебя вдовцом.

— Куда уж мне до твоего жениха, — я грустно рассмеялся. — Как выздоровеешь, так и найдём тебе возлюбленного. Я лично буду проводить отбор! Отличного мужа тебе найду. Такого, чтобы надышаться на тебя не мог, — я присел на корточки и взял её за руку, осторожно погладил по израненной гниющей коже. Марена одними губами прошептала: «Спасибо». Я улыбнулся и положил куб ей на грудь, ровно над сердцем, но она вдруг сдавила моё запястье. Я вопросительно на неё посмотрел: — Что такое?

— Позволь мне посмотреть на небо ещё раз, — тихо-тихо произнесла Марена. — Неизвестно, увижу ли я его когда-нибудь ещё…

— Конечно, — я отложил куб в сторонку и осторожно помог Марене сесть. Я хотел поднять её на руки, но в Богине внезапно взыграла гордость. Она покачала головой и начала вставать — медленно, покачиваясь, словно тонкое деревце на ветру. Я подхватил её за талию, но она упрямо отстранилась и сделала первый неловкий шаг. Потом — второй, третий, четвёртый. Я шёл чуть справа, готовый в любой момент поймать её и не позволить упасть. Я открыл дверь, пропуская Богиню вперёд. И в этот момент произошло сразу несколько событий.

Лера, которая сидела на лавочке рядом с Храмом, вскочила и подбежала к двери. Волнение на её лице сменилось чистым ужасом — видимо, она ждала меня и не ожидала увидеть Марену. Вид измученной Марены её испугал. Одновременно с этим Марена зарычала и с неожиданной прытью бросилась вперёд, прямо на Леру. Раздался дикий визг, но даже он не заглушил клацанье зубов Богини. Она яростно пыталась добраться до Лериной шеи. Я взял Марену за шкирку и отшвырнул её обратно, в Храм. Но Марену ли? По всему её телу вздулись толстые чёрные вены, изо рта лилась желтоватая слизь, на пальцах выросли когти. Тварь, сидящая внутри неё, взяла верх. Получается, всё это время со мной разговаривал монстр? Он умеет маскироваться?

Я набросил на Марену заклинание окаменения, положил её на грудь куб и разрезал её палец. Когда кровь коснулась артефакта, Храм залило ярким светом. Я отступил подальше. Марена рычала, визжала, орала как безумная, тщетно пытаясь вырваться из магических пут. Куб взлетел, из него вырвались сотни тончайших лучиков и пронзили её насквозь.

— Марк, помоги! — взмолилась Богиня. — Оно меня убивает! Пожалуйста, помоги! Помоги! Неужели ты бросишь меня? Ты же обещал мне помочь!

— И помогаю, — заверил я. — Там ты будешь в относительной безопасности.

Лицо Марены скривилось, превращаясь в отвратительную злую маску. Чудище, которое завладело её телом, поняло, что не смогло меня провести второй раз. Оно плюнуло в меня, продолжая извиваться, и завопило:

— Ты сдохнешь! Я распотрошу тебя! И каждого, кого ты любишь! Я уничтожу всех, кто тебе дорог! Ты заплатишь за это! Твоя Богиня больше не вернётся! Ты знаешь, что она сейчас плачет? Смотрит на твою рожу и плачет? Потому что ни хрена не может сделать! Твоя Богиня — моё мясо! Я выпью её магию до дна, а потом сожру тебя! Я сожру всех людей на этой грёбаной планетке…

Храм озарила яркая фиолетовая вспышка, и вопли стихли. Марена исчезла.

— Что это было? — прохрипела шокированная Лера, потирая шею металлической рукой.

— Паразит научился мимикрировать. Подозреваю, он прекрасно знал, что ты находишься за стеной. Он понимал, что я запру его в клетке, но напоследок решил перекусить. Прости, я этого не предусмотрел, — я осмотрел Храм и приказал: — Снесите Храм. Полностью, до фундамента. Эвакуировать деревню не надо, но землю всё-таки где-нибудь прикупи. Мало ли… Запасной план не помешает. Вызовите специалиста по проклятиям, пусть оценит, насколько пострадала почва. Это может влиять на людей? Вдруг овощи на такой земле будут расти отравленными? Возможно, эту территорию следует оградить, а деревню перенести ближе к лесу.

— Сделаю.

— Кстати, что ты хотела?

— Уточнить об эвакуации. Ваши гости говорили намёками, но я так поняла, что они говорили о лекарстве для Марены. Вот и подумала, что, может быть, всё наладится.

— Пока — только нормализуется. До наладится ещё дожить надо, — я попытался оттереть испачканный рукав, но лишь размазал грязь. — Так, мне нужно переодеться.

* * *

То же время, Академия Романовых, покои Виктории Столыпиной.

Виктория зашла в свои покои и небрежно скинула в прихожей обувь, а сумку с учебниками закинула подальше в угол. День был долгим, и она проголодалась. На людях она соблюдала приличия и ела обычными порциями — первое, второе, компот. Добавки не просила и вообще всем рассказывала, что сидит на диетах. Желудок утробно заурчал. Виктория предвкушающе улыбнулась и направилась в спальню. На кровати лежал связанный обнажённый парень. Он метался в бреду, не осознавая, где находится. Виктория скинула с себя одежду и влила в рот парню зелье для мужской потенции. Чтобы зелье подействовало, требовалось пять минут. За это время она принесла с кухни несколько подносов с едой и расставила их на кровати.

— Отлично. На одном столе — всё самое вкусное, — Виктория немного безумно рассмеялась и забралась на парня. Он брыкнулся, но тут же сдавленно застонал начал просить ещё. Медленно двигаясь, Виктория прикрыла глаза от наслаждения и потянулась к тарелки с жарким. Она засунула пальцы в тёплое мясо, взяла целую жменю и с жадностью засунула его в рот. По её подбородку и груди побежала томатная подлива, тушёные овощи упали на живот парня. Виктория увеличила темп и вскоре закричала от удовольствия, запрокинув голову к потолку. Парень так и не открыл глаз. Он то просил остановиться, то умолял продолжать. Зелье потенции действовало четыре часа. Что ж… Если парень выживет, это точно утолит голод Виктори. Она презрительно хмыкнула: сердце её предыдущего любовника остановилось спустя неделю. Слабые людишки…

Она упустила момент, когда перестала думать о себе как о человеке. После того, как она съела сердце, принесённое ей Перуном, её магия в десятки раз усилилась. Её мощь росла не по дням, а по часам, и Перун пообещал, что очень скоро он поможет Виктории подняться на один уровень с Богами. Внимание Бога очень ей льстило. Лет пять назад, когда она ещё училась в Божественном Интернате, Виктория иногда размышляла, почему Перун выбрал её среди других талантливых студентов? Над её способностями откровенно потешались, потому что они были бесполезны в бою. Ей приходилось осваивать чужеродную для неё, боевую, магию. Однако со временем она начала принимать это как данность. Она — невероятно талантлива и перспективна. Любимица Богов и могущественный маг. Наплевать, что болтают тупые людишки!

— Скорее бы… — пропела Виктория, взяла миску с сырным салатом и зарылась в неё лицом. Она громко чавкала, запихивая в рот зелёный листья и куски сыра. Еда настолько увлекла её, что Виктория не заметила, как очертания её тела на секунду расплылись, а её кожа стала чёрной с серебряными вкраплениями.

Глава 16

Приняв душ, я переоделся и через духовку отправился в Краснодар. Проблема Марены не решена, но эм-м-м-м-м-м… заморожена. Так как пока я просто-напросто ничего не могу сделать, то логично сосредоточиться на решаемых проблемах. Например — спасение Риты от несчастливого брака. Вообще, изначально я планировал обезопасить Анну Викторовну — всё-таки она находится под прицелом. В последние недели она, как божественное воплощение Мокоши, активно работала в лаборатории Психотроников и даже основала движение по защите прав оракулов. Меня это начинало беспокоить — слишком уж резво и нагло она изменяла привычный порядок вещей. Перун такое не спустит. А после разговора с Богом-бомжом я в этом абсолютно уверился — скоро Анну Викторовну незаметно уберут с шахматной доски. Пешка, которая мечтала стать ферзём, потеряет голову. Так что перед свадьбой Риты я собирался поговорить с Анной Викторовной, однако… К чему пустые разговоры? Тем более я могу убить двух зайцев одним выстрелом. Авантюра, конечно, та ещё. Даже в моей голове она звучит безумно. Размышляя над предстоящими приключениями, я незаметно добрался до лаборатории Психотроников — обветшалый домик, заросший огород. Маскировка ничуть не изменилась с моего последнего посещения.

и позвонил Анне Викторовне.

— Марк, здравствуй, можешь перезвонить чуть позже? Я провожу важный эксперимент, — протараторила она, подняв трубку. На фоне что-то громко звякнуло, разбилось стекло и выругался мужчина. Анна Викторовна тяжко вздохнула и с осуждением произнесла: — Ну что же вы, Антон Павлович, так неаккуратны? Привыкли работать только с бессознательными пациентами? Да куда вы колете⁈ Вы же доктор, а не живодёр!

— Нет, чуть позже нельзя, — перебил я возмущённую тираду. — Выйдите на улицу, пожалуйста. Приглашаю вас в кафе.

— Хорошо, — немного помявшись, буркнула Анна Викторовна и положила трубку. Через пять минут она буквально из ниоткуда появилась посреди заброшенного огорода. Она приподняла подол длинного платья и чинно, словно королева, прошла к покосившимся воротам. Там она остановилась, обобрала репейник со своего наряда и, пригнув голову, вышла на улицу. Мы приветственно кивнули друг другу, и я подал ей локоть. Анна Викторовна взяла меня под руку, и мы пошли к небольшому кафе в соседнем квартале. Покосившись на меня, она не утерпела и спросила: — Что случилось?

— Вы со дня на день умрёте. Точнее — вас убьют, — обыденным голосом сообщил я, отчего Анна Викторовна поперхнулась и закашлялась. Её лицо сильно раскраснелось, мне пришлось слегка похлопать её по спине. — Это можно предотвратить. Правда, методы потребуются кардинальные.

— Не может быть! — с неверием протянула Анна Викторовна. — У меня только-только начало всё получаться… Меня слушают! Ко мне прислушиваются! Психотроники ничего не могут мне сделать, у них связаны руки! Нет, Марк, ты что-то путаешь. Меня не могут убить! — она задумалась, выставив перед собой открытые ладони, словно взвешивала доводы за и против. Наконец, покачав головой, она повторила: — Меня не могут убить.

— Могут, — мы как раз дошли до кафе, и я открыл перед Анной Викторовной дверь. Мы прошли внутрь, уселись за столик и сделали заказ. Пока официантка сервировала стол и приносила закуски, мы беседовали о всякой ерунде. К серьёзному разговору я вернулся, когда подали основное блюдо. Прожевав кусочек восхитительного мяса, я накинул на нас звуконепроницаемый купол и сказал: — По божественному замыслу оракулы должны были оставаться рабами. Вы же фактически устроили бунт. Какое-то время вы были защищены благословением Мокоши, но… — я остановился, раздумывая, стоит ли говорить правду. — Вам следует знать, что Мокошь мертва. Вас больше никто не поддержит. Напротив, вас постараются утопить.

— Не может быть, — Анна Викторовна шокированно на меня уставилась. — Мокошь — одна из самых могущественных Богов. Кто её мог убить? Неужели в наши земли проник вражеский Пантеон?

— Эту тайну я вам не раскрою, — я развёл руками. — Вы можете мне поверить, а можете назвать идиотом и послать подальше. Но прежде чем принять решение, вы должны чётко осознать, что стоит на кону. С одной стороны, я втягиваю вас в опасную афёру, которая сделает вас знаменитой. В хорошем смысле знаменитой на всю Империю. И это вас обезопасит. На виду у всех сложнее убить человека, верно? — я улыбнулся, наблюдая, как сменяются эмоции на на лице Анны Викторовны. — А с другой стороны, вы посмеётесь над моими фантазиями, вернётесь в лабораторию Психотроников и забудете о нашем разговоре. Однако через пару дней к вам в гости наведаются наёмные убийцы.

— Это манипуляции, — прищурилась Анна Викторовна.

— Всего лишь правда, — я пожал плечами и сосредоточился на жареной картошке. Анна Викторовна несколько минут прожигала меня взглядом, но потом всё-таки взялась за еду. Остаток трапезы мы провели в молчании. Анна Викторовна вышла из-за стола в глубокой задумчивости. Я расплатился за обед и догнал её уже на крыльце. Она медленно брела, кусая губы и морща лоб. Я уточнил: — Вы уже определились или вам требуются ещё доводы?

— Про какую авантюру ты говорил? — вопросом на вопрос ответила Анна Викторовна.

Я усмехнулся. Про абсолютно безумную. Настолько безумную, что почти гениальную. Вчера вечером я подослал к Императору Теней — чтобы подслушать, что он обсуждает со своим советниками. Собранная информация была неутешительной — Император был в ярости и не собирался отступать. Оказывается, на князя Литовского у него была целая гора компромата — даже больше, чем собрал я. Император шантажировал князя — так что теоретически Рита была в безопасности, престарелый муженёк к ней бы точно не решился приблизиться в первую брачную ночь. Но что будет дальше? Рите ведь придётся жить в Литовском княжестве — очень далеко от отца. И там её могут запугать, унизить, чем-нибудь пригрозить… Ну и вишенка на торте — одним из условий (со стороны жениха) было зелье долголетия. Редчайшая штуковина, которая не по карману даже некоторым главам государств. У Императора такое зелье было, и князь Литовский жаждал его получить. В общем, ближайшие лет тридцать-сорок он не умрёт, и Рите не светит через пару годков стать вдовой. Страшно представить — с десяти лет она будет тащить на себе ярмо из дряхлого старика-мужа.

В свете новой информации мой первый план выглядел несостоятельным. Императору наплевать на компромат, а способности Повелителя Теней его, может быть, и впечатлят, но не до такой степени, чтобы отменить свадьбу. Нужны реальные доказательства. Чтобы Император увидел Повелителя Теней в деле. Поэтому я собирался устроить грандиозный спектакль международного масштаба. Чтобы исправить ошибку Саши и усилить авторитет Императора. Если уж Перун хочет играть в открытую, то почему я должен прятаться? В нынешних обстоятельствах куда выгоднее продемонстрировать миру, на что я способен, нежели продолжать скрываться. С Богами я пока не смогу потягаться, но с людьми… Я расплылся в предвкушающей улыбке.

— Марк? — позвала Анна Викторовна. — Почему у тебя такая физиономия, словно ты кот, который сожрал пачку масла?

— Предвкушаю, как стану мировой знаменитостью. Если согласитесь на моё предложение, то готовьтесь раздавать автографы и отбиваться от восторженных поклонников, — я ей подмигнул. — Идея проста: мы похищаем дочку Императора и уничтожаем крупнейшую террористическую группировку, ничего сложного, элементарно — плюнуть и растереть! Ой, с вами всё в порядке? Вы присядьте, присядьте… Да не пугайтесь так! Всё сделаю я, вам нужно только притвориться, что вы открыли уникальный магический талант. То есть меня, — я подхватил ошарашенную Анну Викторовну за талию и провёл её к скамейке, на которую она тяжело опустилась, прижав руки к груди.

— Вы в своём уме? — прошептала она. — Похитить дочь Императора? Уничтожить террористов?

— Вы будете наблюдать за происходящим издалека, — заверил я. — Вы должны сыграть роль гениального оракула, который почувствовал невероятные магические способности. Скрытые, разумеется. Я живу обычной студенческой жизнью, ни о чём не подозреваю, но потом ко мне приходите вы. И говорите, что я — избранный. Само собой, я подключужурналистов, чтобы о вашем видении узнало как можно больше людей. Журналюги любят скандалы. А ещё больше — поплясать у кого-нибудь на костях. Так что это их точно заинтересует. Дальше вы всем растрезвоните, что только я смогу спасти принцессу. Я устрою небольшое представление, Император согласится принять мою помощь. Едва ли он на самом деле поверит, что я спасу его дочь, но к этому времени он будет хвататься за любую ниточку. Пока я буду спасать принцессу, вы продолжите раздавать интервью и кричать о моих суперсилах.

— Ты хочешь выставить меня шутом? — нахмурилась Анна Викторовна. — Надо мной будут потешаться. Кто поверит, что первокурсник справится с магическими террористами? А ты будешь в их глазах глупым охотником за славой.

— Тем сильнее будет их восхищение, когда я верну принцессу.

— Игра на контрастах? — Анна Викторовна поджала губы. — Ты предлагаешь мне бредовую сделку и утверждаешь, что я умру, если не соглашусь на неё? Знаешь, мне очень хочется размозжить тебе голову этим фонарём, — она указала на столб, который стоял справа от скамейки. — Но меня останавливает лишь одно… Ты как-то узнал о моих способностях. О том, что я убивала Психотроников. И почему-то не сдал меня полиции. Даже вправил мне мозги на место. Разговор с тобой помог мне не сойти с ума и направить силы в продуктивное русло, — она печально вздохнула и опустила взгляд на нервно сжатые пальцы. — Честно, я не знаю.

— Не настаиваю, — я хмыкнул. — Но оракул мне нужен к завтрашнему утру. Если ты не согласишься, то я найду другого оракула. Поищу в лабораториях Психотроника. Должен же у вас найтись хоть один бедолага, которого ещё не превратили в овощ?

— Ты не даёшь мне времени, чтобы подумать.

— Я обещал спасти тебя от неминуемой смерти, но ничего не говорил о долгих неспешных размышлениях, — я поднялся и стряхнул с рукава невидимую пылинку. — Впрочем, серьёзно, я не настаиваю. Но не обессудь — я приставлю к тебе моего слугу, он проследит, чтобы ты не сболтнула лишнего, пока всё не устаканится. Как только проверну задуманное, я сниму слежку.

— Ты уже уходишь? — встрепенулась Анна Викторовна. — Вот так просто? Я ещё не отказалась!

— Но и не согласилась, — я пристально на неё посмотрел, и она вздрогнула, слегка побледнев. Новости о грядущей смерти её, очевидно, взволновали, но какая-то часть внутри неё до сих пор отрицала такую возможность. Сложный выбор. Поверить в совершенно фантастические бредни или умереть. Доказательств нет — только интуиция. Ну, я мог добавить немного мотивации: — Если я — псих или лжец, тебе всё равно ничего не грозит. Ты никак не будешь участвовать в похищении. А твои видения к делу никак не пришьёшь — об оракулах ничего особо неизвестно. Ну, привиделось тебе что-то… Мало ли, ошиблась. Впечатлилась похищением принцессы. Но зато, если я прав, то ты обретёшь мировую славу. И действительно сможешь что-то изменить. Не только в отдельно взятой лаборатории Психотроников, но и во всём мире.

Анна Викторовна заворожённо кивнула и пробормотала:

— Я согласна.

— Прекрасно, — я улыбнулся и галантно поцеловал её ручку. — Думаю, мы с вами станем отличной командой.

* * *

Божественное измерение, владения Сварожича, главный дворец.

Хорс прошёл в огромный зал, по которому были разбросаны пуховые подушки и перины. Когда-то давно Сварожич притащил это новшество из Греции — там во время пиршеств гости с комфортом располагались на кушетках и скамьях. Таким образом, в полулежачем положении, они попивали вино и вели философские беседы. Сварожичу понравилась подобная фривольность, но вместо кушеток он решил использовать толстые воздушные перины. Хорс прошёл в правый угол зала и уселся на небольшой каменный выступ. Он не был аскетом, но не любил излишеств и расхлябанности. Он считал, что Боги должны оставаться Богами, а не поддаваться человеческим искушениям. Прикрыв глаза, Хорс прислушался, что происходит на улице. Боги прибывали один за другим, негромко переговариваясь. Они не понимали, зачем Сварожич созвал божественное собрание — обычно такому были очень серьёзные причины. Сказать по правде, Сварожич тоже не понимал. Хорсу пришлось его долго убеждать. Он не мог рассказать Сварожичу о Марене, Ломоносове и своих догадках, поэтому говорил иносказаниями и намёками. Он убеждал, что божественное собрание отрезвит Перуна, заставит его хотя бы на время остановиться. Сварожич не то чтобы поверил, но по итогу согласился. Видимо, в его сердце уже поселился страх и он был готов ухватиться за любую ниточку, ведущую к спасению.

— Ну что, доволен, старик? — спросил Сварожич, который вышел из секретной двери позади Хорса. Он раздражённо пнул перину и пробормотал: — Ничего не выйдет. Перун нас здесь же и прихлопнет. Если он убил Мокошь, то значит, он обладает невероятной силой. Нам его не победить.

— Мы и не будем сражаться с ним. Наша цель — остеречь его от поспешных решений, — Хорс посмотрел на него слепыми, покрытыми бельмами глазами, и Сварожич передёрнулся от этого взгляда. — Разве ты не этого хотел? Ты же мечтал о нейтралитете? Даже воинственный Дый, готовый в любой момент броситься в гущу сражения, предпочёл бы не вступать в бой с Перуном. Поверь мне, всё сложится наилучшим образом. Перун не сможет нас ни в чём обвинить, потому что мы ни слова ему не скажем. У нас есть козлы отпущения… Их мы и распнём, а уж Перун сделает правильные выводы самостоятельно.

— Иногда я забываю, что ты покровитель коварства, — проворчал Сварожич. Он хотел сказать что-то ещё, но тут дверь открылась и в зал влилась толпа божественных гостей. Сварожич расплылся в фальшивой улыбке и, распахнув объятия, направился им навстречу.

Через полчаса собрались все Боги. Перун явился последним, но хотя бы не опоздал. В последние несколько столетий он позволял себе неуважение к другим Богам — например, внезапно «забывал» о встречах. Сегодня он был в облике высоченного мускулистого мужчины с рыжей густой шевелюрой. В хлопковых штанах и полурастёгнутой рубахе он походил то ли на воина, то ли на пахаря. Громогласно всех поприветствовав, он рухнул на перину рядом со Сварожичем и, хлопнув его по плечу, спросил:

— Что случилось, брат? Что обеспокоило тебя настолько, что ты решил собрать всех Богов? Или ты решил сделать нам сюрприз и закатить знатную пирушку? — Перун зычно захохотал и огляделся. — Но я не вижу красивых служанок, которые бы выносили алкоголь и еду. Значит, всё-таки что-то случилось?

— Соглашение о Невмешательстве, — ответил ровным голосом Сварожич, и Перун мгновенно помрачнел. Со стороны могло показаться, что он рассержен и готов наказать преступников, но Сварожич заметил, как напряглись его плечи, а в глазах промелькнула настороженность. Неужели Хорс был прав? Неужели Перун действительно боится разбирательств? Кажется, он тоже не желает спровоцировать открытый конфликт. Другие Боги тоже возмущённо зароптали и начали переглядываться. Сварожич поднялся и хлопнул в ладоши. — Пожалуйста, успокойтесь! Пока нарушения несерьёзные, но я обязан о них сообщить. Преступление без наказания — это путь к вседозволенности. Если мы проигнорируем это сейчас, то взрастим негодяя собственными руками!

— Назови имя, — приказал Перун и стиснул зубы так сильно, что у него желваки заходили.

— Прове! — громко сказал Сварожич, и в это же мгновение невысокий Бог в одежде из дубовой коры и листьев вскочил и рванул к выходу. Другие Боги его перехватили и швырнули в ноги к Перуну. А ведь пару десятилетий назад Сварожич любил по вечерам выпить медовухи с Прове. Они были почти друзьями. Ну, по божественным меркам. Прове уставился на него умоляющим взглядом, но Сварожич безжалостно произнёс: — Ты лично спустился в Сибирские леса неподалёку от деревни Лубовка и в течение двух недель подпитывал их своим благословением.

— Артефакта не хватало! — воскликнул Прове. — На те леса обрушились ужасные пожары, и мои жрецы не справлялись! Артефакты истощились, я не мог передать столько благословения, сколько требовалась! Леса сгорели, и животные гибли! Я просто пытался помочь природе восстановиться!

— Ты знаешь правила, — отрезал Сварожич.

— Давно такого не было, — покачал головой Перун. — Даже не знаю, какое наказание придумать.

— Остальные Боги с удовольствием поделятся с тобой фантазией, — Сварожич обвёл широким жестом зал. — Но не спеши. Это всего лишь первое имя… Чернобог!

Божественное собрание обещало быть длинным и весьма интересным.

Глава 17

Божественное измерение, владения Сварожича, главный дворец.

Провинившиеся Боги стояли, понурившись, всем своим видом выражая раскаяние, — Подага, Чернобог, Прове и Рарог. Законопослушные Боги, которые чтили Соглашение о Невмешательстве, ругали их на чём свет стоит. Преступления были почти невинными, незначительными — Прове всего лишь спас сгоревший лес и вообще не вмешивался в человеческие судьбы, а Чернобог наслал несколько проклятий на своих нерадивых подданных — ничего серьёзного, парочка фурункулов и недельная диарея. Подага так-то не нарушал Соглашение специально — он лунатил. Была у него такая проблема, тянулась ещё с прошлого века. Каждое полнолуние Подага вскакивал среди ночи и начинал творить всякую дичь. Правда, раньше это никак не затрагивало людей. Ну, и на старуху бывает проруха — месяц назад он случайно излечил женщину от любовной болезни. А Рарог… Покровитель огня поссорился с Прове и поджёг его любимый лес. Тот самый, который Прове потом восстанавливал. Хорс спрятал улыбку, наблюдая, как беснуются разгневанные Боги. Сначала они требовали лёгкое наказание — скорее для проформы, чем всерьёз. Но криками они распалили друг друга и в конце концов кто-то выкрикнул:

— На кол их, как в старые-добрые времена!

Хорс прикрыл глаза и обратил свой взор внутрь собственного магического ядра. Он позволил энергии растечься по всему залу. Словно тончайшее покрывало она окутала каждого Бога. Благодаря тому, что волна магии, посланная Хорсом, была практически незаметной и равномерно распределилась по пространству, её никто не заметил. Она буквально слилась с энергией окружающего мира и мимикрировала. Но Хорса не интересовал весь мир, его взгляд сконцентрировался на Перуне, считывая считывая эмоции Верховного Бога. И там было… удивление, немного страха и злость. Перун своими глазами увидел реакцию Богов на преступление против Соглашения, и она ему не понравилась. Он понял, что, если следующим Сварожич назовёт его имя и озвучит всего его прегрешения, то другие Боги не промолчат. Вероятно, они пойдут на него войной. Хорс учуял толику сомнений — Перун не был уверен, что победит. Неужели ему настолько нужна Марена и её проклятое дитя? Неужели она — залог его победы?

— Думается мне, что кол — чересчур жестокая казнь за такие преступления, — возразил Сварожич.

— Но если ещё раз нарушат — точно на кол! — пьяно проорал Припегала и шваркнул бутылкой об пол. Осколки разлетелись в разные стороны, вино выплеснулось на платье Живы. Она взвизгнула и отвесила затрещину Припегале. Богиня плодородия, покровительница матерей: дородная телом, с грубыми чертами лица и мозолями на ладонях, словно она с утра до ночи трудится в полях. Она всегда стеснялась своей внешности, самая непримечательная из Богов. За спиной её называли страшной и посмеивались, особенно — Мокошь. Хорс покачал головой. Смеётся тот, кто смеётся последним.

— Пять божественных артефактов с каждого нарушителя! — постановил Перун через пару минут, и остальные Боги согласились с его вердиктом. Кроме Дыя — Бог войны размахивал мечом и грозил отрубить головы Рарогу и Подаге, а также Припегале — за надоедливость и перегар. В конце концов, Сварожич его утихомирил, и Перун напоследок уточнил: — Можно заканчивать собрание? Или на повестке дня есть ещё какие-нибудь нарушения?

Сварожич выдержал паузу, и Хорс почувствовал, как Перун напрягся — приготовившись то ли к битве, то ли к побегу. Дый резко повернулся и уставился на Сварожича — его предупреждали, чтобы не высовывался и ни в коем случае не атаковал Перуна, однако в запале Дый терял здравомыслие. Он многозначительно оскалился и начал поднимать меч. Видимо, решил, что молчание Сварожича — знак, что вот-вот Перуна обвинят в самоуправстве и свершится революция. Как ни странно, первым среагировал Припегала. Он схватил бутылку с вином и шандарахнул ею Дыя по затылку. С тихим вскриком Бог войны потерял сознание и рухнул на пол.

— Он хотел отрубить голову Прове, — невинно похлопал глазами Припегала и присосался к кувшину с медовухой.

Сварожич смерил его тяжёлым взглядом, повернулся к Перуну и ответил:

— Да, брат, собрание можно заканчивать. Все виновные наказаны.

— Прекрасно, — Перун отпустил всех Богов, отказался от гостеприимства Сварожича и поспешно отбыл. Припегала незаметно свалил в свои владения, подальше от мстительного Дыя. Тот очень быстро очухался после удара по голове и, подгоняемый жаждой возмездия, бросился в погоню за Припегалой. Хорс тоже притворился, что покинул особняк Сварожича, но незаметно вернулся и устроился в саду. Фруктовые деревья обладали удивительными способностями — они скрывали от чужих глаз всё, что происходит под их сенью. Разумеется, эти чудесные яблони и груши — результат экспериментов Мокоши. Она говорила, что придумала их специально для влюблённых сердец, чтобы те могли спрятаться от ханжеского осуждения. Эх, Мокошь, Мокошь… Иногда она была такой романтичной.

— Ну что скажешь? — Сварожич уселся на соседнюю скамью. — Мы не зря устроили этот спектакль и нанесли моральную травму Прове? Ты же его знаешь — цветочки, деревья, кустики. Только о них и беспокоится. Очень уж ранимая натура… Ему это собрание будет сниться ещё несколько столетий.

— Перун воочию увидел, что последует, если все Пантеоны узнают о его злодеяниях, — ровным голосом сказал Хорс и, когда Сварожич с ликованием улыбнулся, добавил: — Но не переоценивай наши силы. Я вижу суть вещей и суть эмоций. И точно могу сказать, что Перун не боится столкновения с нами. Я распознал в его сердце лишь каплю сомнения. Не могу назвать причину, но почему-то Перун не желает ускорять события. Однако и на мир он не настроен.

— Тянет время, значит? — хмыкнул Сварожич. — Это сыграет нам на руку.

— Каким образом? — поинтересовался Хорс.

— Что ты имеешь в виду, старик? — нахмурился Сварожич.

— Что сказал, — ответил Хорс. — Как нам поможет время?

— Мы выясним планы Перуна и десятикратно увеличим силы, — снисходительно улыбнулся Сварожич. — Всем жрецам во всех Храмах я приказал провозгласить праздник в мою честь. Все мои подданные в течение года будут приносить на алтарь жертвоприношения — в десять раз больше, чем во все предыдущие годы! И тебе советую сделать так же. Припегала объявит гулянья, а Дый — развяжет несколько войн на Африканском континенте. Боги там слабые и не смогут отследить чужое вмешательство.

— Искренние ли будут эти подношения? — едва слышно пробормотал Хорс и уже громче попрощался со Сварожичем: — До свидания, мой друг. Надеюсь, в следующую нашу встречу ты будешь настолько же окрылён надеждой, как и сегодня.

Хорс вздохнул и, по-старчески сгорбившись, поплёлся по садовой тропинке. Кое-что Хорс утаил от Сварожича. Он почувствовал, что у Перуна есть запасной план. Сложно описать это ощущение — словно Перун постоянно обращался к двум книгам. Прочитав одну, он откладывал её и тянулся ко второй, но вспоминал, что пока не может её получить. И так по кругу, снова и снова. Словно Перун жаждал прочесть редкое дорогое издание, однако ему приходилось перечитывать бульварный романчик в мягкой обложке. Это всё усложняло. Хорс покачал головой и проворчал:

— Как хорошо, что Перун никогда не довольствовался малым.

* * *

Императорский дворец, покои младшей дочери Императора, Риты Романовой.

На огромном экране мультяшные девчушка с собакой тренировались, чтобы стать пожарными вопреки всем правилам. Тусклый свет телевизора освещал уютную спальню — на огромной кровати были расставлены лотки с мороженым, два торта и тарелка с фруктами, а чуть дальше большой кучей валялись конфетки и леденцы. Рита Романова сидела на подушке, поджав под себя ноги, и столовой ложкой зачерпывала клубничное мороженое, закусывая его шоколадным печеньем. Тяжёлые испытания она привыкла заедать сладким. Правда, отец обычно следил, чтобы она не слишком уж увлекалась, но сегодня… Кажется, он понимал, что ситуация для Риты действительно о-о-о-о-о-о-очень тяжёлая. Ещё бы! Замуж за колченого старика! Это же ей придётся уехать в чужую страну, а у неё там нет друзей. И самое ужасное — ей придётся быть настоящей-пренастоящей принцессой, а о мечте стать цирковой гимнасткой нужно будет забыть! Она умоляла отца передумать, но Император железобетонно стоял на своём. И вот — Рита оказалась здесь, поедая сладости в промышленных масштабах и безутешно рыдая в панцирь Крабогнома.

— Я сбегу! — решительно заявила Рита и шмыгнула носом, вытирая его рукавом.

— Великан-хозяин-друг тебя спасти, — заверил Крабогном и вытащил из воздуха фотографию Марка, протянул её Рите и потряс клешнями. — Он тебя точно-точно спасти!

— Я помню, как он выглядит, ты же мне показывал Северные Гребешки. Вот у твоего великана-хозяина-друга было лицо, когда он увидел меня по телевизору! — она захихикала, но тут же снова всхлипнула и утопила ложку в мороженом. — Мне ничего не поможет. Отца не переубедить. Понимаешь, он бывает отцом, а бывает — папой. Вот сегодня он был отцом. Такого никто переспорить не сможет!

— Смочь, — категорично возразил Крабогном и доверительно добавил: — Я подслушать разговора великана-хозяина-друга и его друзья. Он сказать, что спасать тебя. Его просить твой брат!

— Саша? — Рита улыбнулась сквозь слёзы. — Да-да, он обещал, что меня не бросит.

Воспряв духом, она отвлеклась от сладостей и сосредоточилась на мультике. Однако в этот момент отец рассказывал главной героине, что она — приёмная и что её настоящие родители погибли в пожаре. Рита не сдержалась и разрыдалась от сентиментальности. Крабогном всплеснул клешнями, схватил пульт и принялся хаотично переключать каналы. Если ему казалось, что по какому-то каналу идёт чересчур душещипательная передача, он моментально нажимал на следующую кнопку. Через десять минут он всё-таки нашёл, что искал. На весь экран показывало изуродованное раздутое лицо с дикими глазами — в человека вселился монстр и пытался заразить остальных людей. Крики, вопли ужаса, мольбы о помощи — ничего жалостливого и печального.

— Мне папа не разрешает такое смотреть. Это же новинка — «Зловещие трупаки?» — пробормотала Рита, с интересом уставившись на экран. Она так увлеклась, что даже отставила подальше ведёрко с мороженым и подалась вперёд — поближе к экрану. Крабогном удовлетворённо хекнул и зарылся с головой в кучу конфет. К его разочарованию, он не успел объесться сладким — внезапно затрезвонил его телефон. Звонил великан-хозяин-друг. Крабогном поднял трубку, выслушал указания и осторожно тронул Риту, которая полностью погрузилась в просмотр и не обратила внимания на шум. Она рассеянно оглянулась на него: — Что такое?

— Нужно идти, — сказал Крабогном. — Помогать тебя спасать. Но сначала я рассказать тебе что-то…

* * *

База террористической группировки «Свободная магия» на территории Российской Империи. Где-то неподалёку от Уральских гор.

Мигель посмотрел на свои карты и с нарочитым ликованием ухмыльнулся. Его противники отчётливо занервничали. На самом деле он мог претендовать только на старшую карту, но у него в крови был театральный талант. Так что улыбался он на весь флеш-рояль. Пётр с недовольной миной вздохнул и скинул карты, а вот Алекс решил побороться. Ну ничего, у Мигеля есть ещё один круг, чтобы переблефовать его… Оставшиеся пятеро картёжников были ему неровней — у них ладошки вспотели от страха. Он даже не помнил, как их зовут. Если не сейчас, то на следующем круге точно сбросят карты. Мигель мысленно уже подсчитывал свои денежки. Бедолага в красном галстуке вообще останется без гроша. Но с ним проблем не возникнет, больно уж тощий и трусливый, а вот Лысый вполне может устроить драку. Мигель уверенно продолжал повышать ставку, однако просчитался — у невзрачного Лопоухого оказался стрит-флеш, и он забрал весь банк.

— Чтоб тебя горгулья на хвосте прокрутила! — рыкнул Мигель и ударил кулаком по столу.

— Эй-эй-эй, не горячись, давайте лучше сделаем паузу и перекусим? — миролюбиво предложил Пётр.

— Хорошая идея, — поддержал Лысый. — Главное, чтобы капитан не узнал, по правилам безопасности на базу курьерам нельзя.

Неожиданно раздался стук.

— Кого это принесло? Неужто капитан надумал сыграть партейку? Ну, парни, если так, то останемся мы без пиццы, — Мигель поднялся и пошёл к двери. Откинув засов, он распахнул её и с недоумением уставился на бледного парня с чёрными кругами под глазами. Он держал коробку с пиццей. Мигель пристально посмотрел в лицо парню. Где-то он его видел. Точно! Он же из младшего состава — новичков, которых капитан бросал на мелкие, но кровопролитные задания. Мигель его в прошлую субботу до нитки обчистил. Пацан даже разнылся над картами и умолял списать ему долг. Как его там звали? Никсон? Мигель осклабился и спросил: — Что, на полставки курьером устроился? Уф, парень, а ты мыться не пробовал? Тебе с людьми работать, а от тебя несёт, как от свинофермы!

— Пицца, — ответил Никсон безэмоционально. — Приятный аппетита.

Развернувшись, он исчез в темноте. Мигель захлопнул дверь и с радостной ухмылкой вернулся за стол, грохнул на него коробки с ароматной пиццей и хмыкнул:

— Ну, признавайтесь, кто действовал на опережение?

— Я не заказывал, — озадаченно сказал Пётр. Остальные картёжники тоже отрицательно покачали головами.

— Ну ладно, мне так-то наплевать, кто заказал. Запах вроде бомбезный, да ещё и бесплатно, — Мигель открыл верхнюю коробку и взял кусок пиццы, с удовольствием поймал ртом тянущуюся нитку плавленного сыра. Не прожевав, он потребовал: — Не сидим, не сидим! Раздаём! Мне нужен матч-реванш.

Пётр взял карты, тщательно перемешал и раздал карты. Его лицо обрело задумчивое выражение, и он зашевелил губами, словно бы что-то подсчитывая. Мигель запихнул в рот второй кусок пиццы и промямлил, разбрасывая во все стороны крошки:

— Слушьте, а капитан разрешает на стороне работать? То он постоянно про безопасность трындит, то сквозь пальцы смотрит, как наши ребята пиццу развозят. А как же производственная тайна? Чего? — он нахмурился, когда все на него уставились, и потряс третьим куском пиццы. — Вы что, не видели, кто её нам привёз? Никсон — парниша, ну, тот, что проигрался в прошлую субботу.

— Никсон? — переспросил Красный Галстук, и его лицо вытянулось от изумления. — Так Никсон четыре дня назад погиб. Капитан отправил его в Тверь. Там в Храме Триглава благотворительный праздник устроили. Наши должны были в разгар праздника ворваться в Храм и начать всех избивать. Не убивать, а покалечить — особенно детишек и стариков. Мол, показать, что Боги своим подданным нихрена не помогают. Типа даже самых бедных-несчастных не спасают, — Красный Галстук опасливо покосился на дверь. — Ну и в общем там это… Наших всех перебили. Они, конечно, много ног и рук поломали, но вовремя убраться не успели. А ты сам знаешь, как «СиДР» и полиция относятся к тем, кто на детей руку поднимает. Убили их при попытке к бегству. И Никсона в том числе.

— Да не может быть, — возразил Мигель и натужно расхохотался. — Мне что это, пиццу мертвец привёз?

Никто не подхватил его смех, и он осёкся и выплюнул остатки пиццы прямо в коробку.

— Сколько нас было? — вдруг спросил Пётр.

— В каком это смысле? — Мигель вскочил, подбежал к раковине и прополоскал рот. — Ты до восьми разучился считать?

— Восемь, Мигель прав, — вставил Лысый. — Нас было восемь.

— Вот и мне кажется, что нас было восемь, — согласился Пётр.

— Ну и к чему эти расспросы? — разозлился Мигель.

— К тому, что сейчас за столом сидит девять человек, — произнёс Пётр и обвёл всех игроков взглядов.

Мигель заозирался, начал пересчитывать картёжников, загибая пальцы. Он сам — это раз. Пётр — два. Алекс — три. И ещё пятеро — Лысый, Красный Галстук, Лопоухий, Сигарщик, Крыса и… Никсон. Вскрикнув от ужаса, Мигель вжался спиной в стену и начал пальцем чертить защитные знаки. Никсон посмотрел на него стеклянными глазами и улыбнулся. Деревянные лицевые мышцы перекосило так, что половина рта ушла вверх, а другая — приоткрылась и из неё показался кончик синюшного языка. Кожа Никсона потемнела, у неё появился отчётливый фиолетовый оттенок. Чёрной паутиной по ней расползлись вены. Его лицо раздулось, словно готовилось треснуть по швам. Медленно Никсон поднялся в воздух и повис над столом. Вытянув вперёд руки, он рявкнул:

— Я сожрать ваши души! — и в тот же миг, будто огромный паук, он прыгнул в угол комнаты, под потолком, и пополз по стене, неестественно выгибая конечности.

Мигель, задыхаясь от страха, тоненько взвизгнул, но, к своему ужасу, не смог двинуться с места. У Лысого таких проблем не возникло — он заорал во всё горло и, размахивая руками, вывалился в окно. Видимо, решил, что это самый короткий эвакуационный путь.

— Куда ты, там же… — прохрипел Мигель, но из-за пересохшего горла не смог договорить. Он вспомнил, что вообще-то за окном находится обрыв — их база находилась на искусственной возвышенности, а домики были соединены стальными мостами. Однако Лысый его не услышал — его крик затих далеко внизу, закончившись влажным шмяком. Тем временем Никсон провернул голову на триста шестьдесят градусов и завыл будто бешеный волк. Мигель заорал на одной ноте и выбежал из дома, остальные рванули за ним. Процессию заканчивал Никсон — он бежал на четвереньках, кусая за пятки полуобморочного Лопоухого.

— В дом к капитану! — прокричал Мигель.

В толкучке и панике Красный Галстук споткнулся и перевалился через перила. Ему никто не помог — напротив, Алекс случайно ударил его под дых, а Сигарщик сильно ударил плечом. Все промчались мимо, оставив Красного Галстука цепляться за скользкие перила. Перед тем, как забежать в дом капитана, Мигель оглянулся и увидел, что Красный Галстук повис на своём галстуке, который случайно зацепился за острый край трубы, и бился в предсмертных конвульсиях.

— Вы совсем попутали? Время видели? — прогромыхал капитан, спускаясь со второго этажа. Его дом всегда был открыт — такое правило. Любой маг из «Свободной магии» мог заявиться к капитану и попросить о чём угодно. В рамках разумного, разумеется. Правда, с просьбами к капитану заглядывали редко — чаще прибегали с плохими новостями или докладами о том, как сорвался очередной запланированный теракт. Гостиная выглядела жутко — по стенам были развешаны чучела различных животных.

— Никсон ожил! — выпалил Мигель.

— Какой Никсон? — не понял капитан.

— Из отряда, который погиб в Храме Триглава!

— Так из тех засранцев кто-то жив⁈ Немедленно его ко мне! Я с него десять шкур спущу! Завалили такое задание! — капитан гневно потряс кулаками. — Эй, ты! Кто тебе разрешал курить в моём доме⁈ Я тебе сейчас сигару в задницу засуну!

— Я только понюхаю, — жалко проблеял Сигарщик. — И во рту подержу. Не буду зажигать.

— Смотри мне, ты меня знаешь, — прищурился капитан. — Так, ну где Никсон?

— Я сожру ваши души! — прошипели с улицы, и в следующее мгновение в гостиную ворвался перекошенный Никсон. Под взглядом шокированного капитана он принялся громить комнату. Время от времени он отрывался от пола и летал, взмахивая руками как крыльями, а также издавая вопли раненой чайки. Бедолага-Сигарщик подавился сигарой и яростно бил себя кулаком по груди. Мигель мог бы вытащить сигару из его горла простеньким заклинанием, но сейчас он был озабочен только своим благополучием. Впрочем, как и все остальные. Они помчались на второй этаж, беспардонно подталкивая возмущённого капитана. Сигарщик в одиночестве остался в гостиной — умирать от удушья.

— Болваны! Куда вы меня пихаете⁈ — проревел капитан. — Чего вы боитесь⁈ Вас кто-то разыграл, а вы и рады обоссаться! Почему вы убегаете? Приложите его боевым заклинанием и посмотрите, как его распополамит! От него ж тухлятиной несёт, он наполовину разложился!

— Живых мертвецов только в фильмах показывают, — тихо ответил Алекс. — Например, в «Зловещих трупаках». А в жизни даже Чернокнижники воскрешать не научились.

— Значит, научились, — отрезал капитан. — Иначе как в объясните это? — он ткнул пальцем в Никсона, который задом наперёд поднимался по лестнице.

— Я о том и говорю! — закричал Алекс. — Нам нужно спасаться!

— Ни за что! Я не позволю мертвецу попрать мою честь! — гаркнул капитан. — Я ему сейчас покажу где раки зимуют!

Он активировал магические щиты и напитал кулаки энергией, его глаза загорелись красным светом. Но как только он занёс кулак, чтобы обрушить на Никсона мощный удар, тот неожиданно упал и прокувыркался по лестнице на первый этаж. Его глаза закатились, лицо и тело полностью расслабились. Капитан спустился на несколько ступенек, неотрывно наблюдая за Никсоном. Однако ничего не происходило. В доме воцарилась мёртвая тишина. Продлилась она недолго — заячье чучело задёргало ушами, крутануло головой и проговорило басовитым голосом:

— Ты убить меня, и я сожрать твоя душу!

— Моя драгоценная коллекция! — воскликнул капитан и схватился за сердце. Словно этого было мало, оленье чучело нагло заржало прямо ему в лицо. Капитан не выдержал и свалился с инфарктом от переизбытка чувств.

— Если капитан не выдержал, то что же ждёт нас… — обречённо протянул Мигель.

Глава 18

К операции под кодовым названием «Похищение принцессы» я решил никого не привлекать. Моими помощниками будут Тени и Анна Викторовна. Крабогном уже направился на Уральскую базу «Свободной магии» — я приказал ему провести разведку, выведать, где находится охрана и много ли на базе оружия. Первым делом я собирался захватить именно эту базу — она была известна как третья по величине, и там должна быть информация о расположении главного штаба. Разумеется, никто не знал, где находятся оперативные центры террористической группировки — иначе её бы давно уничтожили. Однако их ориентировочное расположение знали — «СиДР» поймал поставщиков магического оружия, которые и рассказали, куда и на каких условиях возили товар. Место назначения — неподалёку от озера Тургояк — оказалось перевалочным пунктом, но база «Свободной магии» просто не могла находиться слишком уж далеко от него. В общем, ещё год назад Император объявил награду за любую информацию об Уральском штабе «Свободной магии», но плодов это не принесло. Группировка очень хорошо маскировалась и к тому же затаилась. Однако в моём распоряжении были отличные ищейки — Тени. Я выпустил сразу пятьсот штук — они изучили каждый уголок рядом с Уральской грядой и отыскали базу «Свободной магии».

Но одного штаба мне было мало — нужно настоящее шоу! И я его устрою. На моей стороне было и то, что террористы из «Свободной магии» никогда не славились магическими талантами. Суть в том, что они выступали против Богов и их покровительства — пытались доказать, что человечество может прекрасно существовать и без божественной поддержки. Правда, делали они это радикальными методами — нападали на Храмы и ни в чём не повинных людей и жестоко их избивали, калечили, убивали. Уроды, короче. Но самое мерзкое — они избегали прямого столкновения с подданными Богов и жрецами. С теми, кого Боги благословили и одарили. С теми, за кого Боги могли покарать. Как ни жестоко это не прозвучит, но «Свободная магия» не была чем-то… опасным. Чем-то, что Боги жаждали бы уничтожить. Эта террористическая группировка была для них словно назойливая жужжащая муха — надоедает, но серьёзного вреда не нанесёт. Руководство «Свободной магии» это понимало и старалось не нарваться на серьёзные неприятности.

Ответвления террористической группировки были во всех странах — везде находились люди, которые так или иначе поддерживали её идеологию. Но большая часть штабов находилась на территории Российской Империи — из-за огромных размеров нашей страны. На таких просторах было очень просто затеряться. Собственно, поэтому я и не использовал Теней, чтобы отыскать главный штаб, — у меня не было столько времени в запасе.

Так, Крабогном должен был предупредить Риту Романову, что сегодня ближе после обеда я её «похищу». По её расписанию с одиннадцати до часа она занимается фехтованием с преподавателем — олимпийским чемпионом и обладателем всевозможных наград. Занятия проходят в спортивной школе неподалёку от Императорского дворца. Принцессу сопровождает охранник — невероятно сильный маг девятого ранга. Сражение с ним в мои планы не входит. Поэтому Рита начнёт капризничать, попросит заглянуть в кондитерский магазин и незаметно выскользнет через чёрный вход. Я её отвезу в Северные Гребешки — устрою для Риты внеплановые каникулы. Она уже давно уговаривает Крабогнома снова сбежать в мою деревню, это стало для неё своего рода мечтой. Марк Ломоносов — исполнитель мечтаний! Эх, как мало надо, чтобы порадовать принцессу. Бедные богатые дети аристократов…

Я мысленно позвал Крабогнома, чтобы узнать, как обстоят дела на Уральской базе «Свободной магии». В ответ — тишина. Странно. Я не смог прочитать Крабогнома — обычно я прекрасно чувствовал его даже на огромных расстояниях, но сейчас он словно находился за толстенным магическим барьером. Может, защита вокруг штаба? Я посмотрел на часы. Крабогном отправился на разведку три часа назад. С его пронырливостью за это время он должен был узнать всё что можно и всё что нельзя. Ладно, пора мне отправиться к Уральским горам — давненько я там не был. Благодаря духовочному центру, я добрался туда за пятнадцать минут. Мда, ощущения не из приятных, конечно. И на больших расстояниях они трёхкратно усиливаются. С трудом подавив тошноту, я вышел из духовочного центра на базе отдыха у озера Тургояк. Ух, что-то я не подумал о погоде — зимой здесь намного холоднее, чем в Краснодаре! И снег уже выпал. По колено. Пришлось раскошелиться на тёплые штаны и куртку.

— Экскурсии, экскурсии! — за небольшой круглой стойкой стояла женщина в шубе и размахивала листовками. С трёх сторон её окружали впечатляющих размеров сугробы. — Покупаем, покупаем! Лучшие экскурсии! Горный парк, Ильменский заповедник, Национальный парк «Таганай»! Всё расскажем, всё покажем! — она посмотрела на меня и расплылась в акульей улыбке: — Покупаем, молодой человек! Сами вы и половины не увидете! Наши экскурсоводы вам такого расскажут, что вы на всю жизнь не забудете!

— Как бы я им чего не рассказал, что им кошмары по ночам сниться будут, — проворчал я и потопал к стоянке квадроциклов. Взял один на шесть часов и поехал в сторону посёлка Наилы. База «Свободной магии» находилась в двух километрах к северу от него, в пустынном, на первый взгляд, месте. Её построили довольно… забавно. База буквально парила над землёй — на железных магических сваях, но это уже нюансы. Наверное, задумка заключалась в том, что такой штаб будет найти куда сложнее, а замаскировать — куда проще. Не каждый человек задерёт голову к небу в поисках домов. Дорога заняла у меня несколько часов. Ещё пятнадцать минут я бродил, сканируя пространство, — защитный купол у «Свободной магии» был отличным. Не было даже намёка на дома. Только первозданная природа — небо, лес, горы. Да уж, купол высшего качества. Каким образом Крабогном проскользнул внутрь? Тут же надо ломать всю защиту, если у тебя нет пропуска! Я просканировал купол, но так и не нашёл бреши. Ла-а-а-а-а-а-адно, придётся ломать.

Сконцентрировавшись, я постарался увидеть магическую суть этого купола. Он был сплетён из миллионов полупрозрачных магических нитей. Значит, нужно распустить его — как вязаный свитер. За какую же нить потянуть? Я мягко тянул то за одну нитку, то за другую. Всякий раз на пару секунд останавливался и прислушивался — не поднялась ли тревога. Гм, кажется, сигнализации здесь не предусмотрено. Замечательно — можно ускорить процесс. Я выпустил Теней и приказал им дёргать за нити, пока не появится хоть какой-то результат. Бинго! Спустя пару минут Тень Пьяного Навозника послала сигнал, что купол начал распускаться. Я созвал туда всех Теней и присоединился к ним — вместе мы стремительно разрушили купол. У обычного мага такое заняло бы не один месяц.

Остатки купола растворились на несколько минут, и моим глазам открылось небольшое поселение — на высоте четырёх этажей висели одинаковые, словно сделанные под копирку, домики. Между ними были проложены стальные мосты с перилами. Тени подхватили меня и подняли на такой мостик. Я активировал энергетические доспехи и приготовился драться, но на базе царила мёртвая тишина. Подозрительно. Всё-таки сейчас утро — время, когда все просыпаются и спешат на работу. База должна походить на муравейник, а не на заброшенное кладбище, на котором даже посетителей нет. Я осторожно заглянул в ближайший дом. В Всё перевёрнуто вверх дном, на стенах — потёки крови, а в углу лежит мужчина с отрубленной рукой. В другой руке он сжимал саблю. Гм, он явно сорвал её со стенда с оружием. Лицо мужчины перекошено от ужаса. Его что-то напугало, и он в попытке защититься схватился за саблю. И сам себе отрубил руку. Нелепая смерть. Я встряхнул головой. Что его так напугало? Почему-то мне кажется, что в этом как-то замешан Крабогном. Я опять мысленно позвал зловредного духа, но между нами до сих пор была телепатическая преграда. Да нет… Не может быть. Неужели Крабогном попал в передрягу? А если на него напали, как и на этого бедолагу с отрубленной рукой?

Держась наготове, я прошёл через всю базу и везде видел одно и то же — разруху, хаос и людей, погибших от ужаса. Или от нелепых несчастных случаев. Что здесь, Изнанка меня подери, произошло⁈ Внезапно я услышал едва слышный голос. Он исходил из большого двухэтажного дома. Я незаметно проник внутрь и прошёл в просторную гостиную, где собралось около тридцати человек. В центре комнаты, на стуле, восседал парень, и видок у него был тот ещё. А запах — и того хлеще. Остальные люди пялились на него с животным страхом, но он, кажется, этого не замечал и разливался соловьём о… фильмах ужасов.

— Я уже говорить, мне не нравится кровь. Бах-швах-трах! Ножом туда-сюда! Без причина, — он обвёл всех взглядом и серьёзно повторил: — Не нравится кровь без причина.

— Но сейчас же причины нет? — заискивающим голосом уточнил толстый мужик в промокшей от пота футболке.

Прежде чем любитель фильмов ужасов ответил, я шагнул вперёд и спросил:

— Крабогном, что ты устроил?

Парень повернулся ко мне, потешно взмахнул руками и неожиданно… рухнул без чувств. Безжизненное тело обмякло и распласталось на полу, над ним взвился чёрный туман, который превратился в Крабогнома. Зловредный дух бросился ко мне, обнял мою ногу и протрещал:

— Великан-хозяин-друг, я всё разведать! — он ткнул клешнёй в кучку испуганных людей и с гордостью сообщил: — Все жить здесь! Все собраться здесь! Больше никого! Можете хватать база!

— Зачем ты вселился в труп? — спросил я.

— Зловещий трупака! — радостно протараторил Крабогном. — Мы смотреть с Рита!

— Косплеер недоделанный, — проворчал я. Теперь понятно, почему я не мог с ним телепатически связаться. Человеческое тело работало как барьер, не пропускающий мыслеформы. Мда, с одной стороны, Крабогном, сам того не понимая, сделал за меня всю работу — полностью зачистил базу и согнал всех террористов в одну комнату. Но с другой — надо бы поговорить с ним об этике и вандализме. Я посмотрел на разлагающийся труп. Бедный парень, и после смерти он не обрёл покой. Хотя… если он был террористом, который калечил детей, то всё выглядит не так ужасно. Да уж, где-где, а здесь я не ожидал столкнуться со странной морально-этической дилеммой.

— Не двигаться! — рявкнул я, когда тощий лохматый парень попытался доползти до двери в другую комнату. — Слушать меня внимательно! Я не отдам вас на съедение ожившему мертвецу, — по гостиной пролетел вздох облегчения, все разулыбались, кто-то даже начал меня благодарить. — Не обольщайтесь. Вместо этого я сдам вас полиции, и вы будете осуждены по законам Российской Империи, — террористы моментально скисли. Я просканировал их. Сильных магов среди них не было. Лишь один маг четвёртого ранга, да и тот — ниже среднего по больнице. Опасности для меня не представляют. Я кивнул своим мыслям и отчеканил: — Если с первого раза не услышите или не поймёте — ваши проблемы. Я не попугай, по сто раз повторять не буду! Если кто-нибудь покинет этот дом, то его ждёт немедленная казнь. Без помилований! В ваших интересах сидеть тихо и не отсвечивать. Через три дня ваша база будет уничтожена, и я вытащу отсюда только тех, кто будет себя хорошо вести. Понятно?

— Понятно, — дружно проблеяли террористы.

— Кто из вас главный? — спросил я.

— Капитан умер, — прохрипел смуглый парень с дредами.

— Его заместитель?

— Ну, по старшинству — я, получается, — выдавили Дреды.

— Как тебя звать?

— Мигель.

— За мной, Мигель. Нужно поговорить с глазу на глаз, — приказал я и покинул дом. Параллельно я вызвал Теней и велел им перетащить в этот дом всю еду, которую они найдут на базе. Я всё-таки не садист, чтобы заморить террористов голодом. Дом я накрыл защитным куполом, чтобы даже мышка наружу не прошмыгнула. Когда мы с Мигелем отошли на край базы, я остановился, опёршись на перила, и ровным голосом произнёс: — Адрес главного штаба.

— Что?

— Мне нужен адрес главного штаба, — прищурившись, я посмотрел на Мигеля. — Я стараюсь всегда давать выбор. Вот и у тебя два варианта. Первый — ты добровольно называешь адрес главного штаба, я проверяю информацию и, если она подтверждается, отпускаю тебя к твоим друзьям. Вы тихо-мирно сидите и ждёте полицию. Второй — ты отказываешься, и я взламываю твою черепную коробочку. Поверь мне, ментальное вмешательство — очень неприятная проце…

— Я скажу! — выпалил Мигель, даже не дослушав моих угроз. — Я всё скажу! Только не пытайте меня! Я ненавижу боль!

— Да кто ж её любит, — усмехнулся я. В течение следующего получаса он выдал мне все секреты «Свободной магии». Главный штаб террористов находился на границе с Китайской Империей. Всего подобных баз у «Свободной магии» было сорок три, и каждая была оснащена духовкой.

Я заставил Мигеля настроить духовку на мой особняк в Северных Гребешках и отправил его обратно в дом. Потом я позвал Крабогнома. За доли секунды тотсоткался передо мной и преданно уставился на меня снизу вверх. Ему осталось только хвост отрастить и яростно им завилять — и был бы полной копией лабрадора. Я улыбнулся этому сравнению и сказал:

— Можешь переносить бочки с Куриной Памятью.

Крабогном отдал честь и растворился в воздухе. Куриная Память — специальный магический газ, который безвозвратно стирает память о последних четырёх днях — минимум. Если у человека слабая ментальная конституция, то может стереть и недели две, но мне достаточно и четырёх дней. Дело в том, что я могу стереть записи с видеокамер, но террористы могут меня легко выдать. В конце концов, какой им смысл меня выгораживать? Тем более я собираюсь повесить на них похищение принцессы. Первый же допрос — и полиция узнает, что я держал террористов в заложниках, пока похищал принцессу. Но что если «Свободная магия» планировала масштабный теракт? Что если она закупилась Куриной Памятью и десятки бочек стояли на всех базах? И вот, когда я буду спасать принцессу, эти бочки внезапно взорвутся. Какая неудача — все террористы забудут несколько последних дней. Куриную Память я закупил через Ронинов — ночью бочки с газом доставили в Северные Гребешки. Вот тут в моём плане было слабое место — если бы у террористов не было работающей духовки, то с бочками случился бы большой затык.

С Куриной Памятью Крабогном управился за сорок минут. Я расставил их в строго определённых местах. Бомба взорвётся в центре базы, ударная волна разойдётся в разные стороны, как круги по воде. Исходя из этого, я и распределил бочки — чтобы взорвались все, от первой до последней, а газ покрыл как можно большую площадь. К террористам я приставил десяток Теней. Я ж не дурак, чтобы верить в обещания преступников. Сто процентов, как только я и Крабогном уйдём, они осмелеют и попытаются выбраться. Мне неприятности не нужны. Всё должно пройти идеально. На всякий случай я всё перепроверил и лишь тогда покинул Уральскую базу. Здесь мне больше делать нечего — пора отрубить главную голову дракона.

Правда, была одна ма-а-а-а-а-а-а-аленькая проблема. Главная база «Свободной магии» находилась не просто на границе с Китайской Империей. Она была внутри Данжа, в котором до сих пор обитали какие-то монстры. Мигель не знал, какие именно. Но как он сказал — перед смертью ты даже не вспомнишь, что тебя убило. Тем террористам, кого допускали в главный штаб, выдавали особые защитные артефакты. Но Мигель никогда там не бывал, а потому знал о монстрах и артефактах понаслышке.

Путешествие в главный штаб обещает быть увлекательным.

Глава 19

— Эй, ты! Сколько за экскурсию отвалил? — раздался громкий крик за моей спиной. Спрятав удивление, я оглянулся. Ко входу в Данж приближалась небольшая группа людей. Возглавлял её худой бледный парень с наглой физиономией. Чуть поодаль от него маячило строгое женское лицо в круглых очках. Навскидку женщине было около тридцати лет, но манера поведения и сдержанность её излишне старили. Так что, когда она хмурилась и сжимала губы гузкой, ей можно было бы дать и все пятьдесят. Дамочка была единственной женщиной в группе — за ней следовал мужчина в синей шапке, а замыкал строй бородатый седой старикан. Всего четыре человека. Но откуда они здесь взялись? Местоположение этого Данжа тщательно скрывается. Ещё бы! — «Свободная магия» не хочет, чтобы к ней нежданно-негаданно нагрянула полиция. Однако каким-то образом гражданские всё-таки оказались у Данжа, в котором скрываются террористы и обитают неизвестные монстры. Пока я размышлял, бледный наглец подошёл ко мне вплотную, панибратски ткнул меня кулаком в плечи и повторил: — Так сколько стоит твоя экскурсия? И где твой экскурсовод?

— Какая вам разница? — чопорно поинтересовался я, сканируя незнакомцев. Опасности от них не исходило, огромной силой никто из них похвастаться не мог. Заурядные маги, которым в общем и целом было на меня плевать. Всё их внимание было сосредоточено на ярко-алой Трещине, ведущей в Данж. Разве что женщина несколько раз бросила на меня неприязненный взгляд и скривилась так, словно ей под нос насрали.

— Хочу узнать, где нас ещё надурили, — хмыкнул Наглец и покосился дамочку. — Нам обещали, что экскурсия в этот Данж — эксклюзив. Что другими путями сюда не попасть, только через великую и ужасную Зинаиду Палну. Что скажете, Зинаида Пална? — он уставился на скисшую дамочку. — Это ваш отставший клиент или человек, совершивший невозможное?

— Не представляю, как он здесь очутился, — процедила Зинаида Пална, повернулась ко мне и потребовала: — Признавайтесь, вас послали мои конкуренты? Это вы следили за мной последние дни? Я чувствовала! Чувствовала, что за мной кто-то следит!

— Ага, ваша паранойя, — пробормотал я.

— Достаточно, — вмешался седобородый старикан. — Сначала проведите экскурсию, а потом уже разбирайтесь. Вот… для ускорения процесса… — он вытащил купюру в сто рублей и небрежно швырнул её в Зинаиду Палну, словно подавал милостыню надоедливому попрошайке. — Шевелитесь. В конце концов, я занятой человек, и у меня нет времени болтать о ваших конкурентах.

— Данж не зачищен, — произнёс я, но мои слова никого не удивили. Старикан вообще закатил глаза, мол: «Да что ты говоришь? Тоже мне, открыл Америку».

— В этом и весь смак! — с предвкушением потёр ладони Наглец. — Какой интерес ходить по зачищенным Данжам? Никакого экстрима! А хочется, чтобы адреналин подскочил, чтобы кровь вскипела! В зачищенных Данжах всё до смешного уныло — монстры нулевого ранга, вылизанные невзрачные интерьеры и сувенирные магазинчики на каждом шагу. Какая же это жизнь? Фикция! А Зинаида Пална — поставщик настоящих, живых эмоций! — он заговорщицки улыбнулся и подмигнул мне. — Хотя кому я объясняю? Ты же сам собираешься пробраться в этот Данж.

— Вам нельзя туда идти, — я покачал головой. — Возвращайтесь домой…

— Экскурсия оплачена. Никуда мы не уйдём! — возмущённо перебил меня старикан.

— А вы что думаете? — я посмотрел на мужчину в синей шапке, который всё это время молчал, словно набрал в рот воды. — Готовы рискнуть своей жизнью ради новых впечатлений?

— Да, — коротко ответил он. Говорил он медленно, будто его рот одеревенел и плохо двигался. Слово «да» состоит всего лишь из единственного простого слога, однако у Синей Шапки заняло секунд десять, чтобы его выдавить. Он не заикался, других проблем с дикцией я тоже не заметил. Просто говорил очень-очень тягуче и лениво.

— Вы должны подписать соглашение о неразглашении, — вдруг заявила Зинаида Пална. — Мои экскурсии — это конфиденциальная информация! Думаете, можно прибиться к моей группе, подслушать, а потом использовать для своего обогащения? — нахмурившись, она покопалась в сумочке, вытащила два листа с напечатанным текстом и протянула мне. — Подпишите сейчас же! Иначе экскурсия не начнётся! Я нашла этот Данж — изучила его устройство, исследовала всех монстров, придумала программу. Этот Данж — моя интеллектуальная собственность!

— Боюсь-боюсь, — я издевательски хмыкнул и заявил, повернувшись к Наглецу, старикану и Синей Шапке: — Все слышали? Подписывать ничего не буду. Значит, экскурсия не начнётся. Валите отсюда. Можете не благодарить, что я спас ваши задницы от смертельно опасных «приключений», — Наглец открыл рот, чтобы возразить, но я остановил его жестом и продолжил: — Серьёзно, просто включите мозги и драпайте прочь. А вы, Зинаида Пална… — мы посмотрели друг на друга, и она спокойно выдержала мой взгляд. На её лице не проступило ни одной эмоции. Странная женщина.

Если она говорит правду, то получается, что в этом Данже нет главного штаба «Свободной магии»? Мигель либо обманул меня, либо кто-то надурил его. Если бы здесь действительно обитали международные террористы, Зинаиду Палну давным-давно ликвидировали бы. Но проверить я в любом случае обязан, и экскурсионная группа мне будет мешать. Конечно, я могу вырубить их и не тратить время на уговоры, но… Нет, не могу. Если оставить их где-нибудь поблизости — то они замёрзнут. Не лето на дворе. Развозить их по домам — во-первых, я не такси, а во-вторых, минуты и так утекают сквозь пальцы. И я это я не учитываю, что даже не знаю, где они живут. Оглушить и подкинуть в больницу или гостиницу? Так они ж очнутся и поднимут шум — вызовут полицию, начнутся разборки. Скорее всего, они не признаются, что пытались проникнуть в Данж, а просто обвинят меня в нападении. Опять же — на разборки с полицией у меня нет времени.

— Если вы не проведёте экскурсию, я вас засужу, — пригрозил старикан, злобно уставившись на Зинаиду Палну. — Плевать я хотел на ваши заморочки! Либо проводите экскурсию, либо возвращайте деньги! Но имейте в виду, я всем расскажу, что вы — обманщица и мошенница! Вы, наверное, вообще в сговоре с этим мальчишкой! Что, разыгрываете спектакль перед клиентами-идиотами? За кретина меня принимаете⁈ — старикан повысил голос, активно жестикулируя. — Отдавайте мои деньги или проводите экскурсию! Иначе я уничтожу вашу репутацию!

— Ведь для людей, которые нарушают закон, нет ничего важнее репутации, — с иронией пробормотал я.

— Поддерживаю, — вставил Наглец. — Вы нам ещё и компенсацию задолжаете. За разрушенные надежды!

— Да, — проскрипел Синяя Шапка.

— Хорошо, хорошо. Следуйте за мной, — раздражённо прорычала Зинаида Пална и, злобно на меня зыркнув, добавила: — Вы тоже не отставайте. Монстры, которые обитают в этом Данже, могут использовать людей в качестве приманки. Нам нельзя разделяться. Не теряйте друг друга из виду. Все сходили в туалет? Если приспичит в Данже, вам придётся делать свои дела при всех. Что, думали, я шутили насчёт памперсов? — Зинаида Пална упёрла руки в бока и опасно прищурилась, когда Наглец захихикал. — Ничего смешного! Если кто-то отобьётся от группы или даже не минутку исчезнет из поля зрения, ему придётся выбираться из Данжа самостоятельно! Местные монстры — своего рода Доппельгангеры. Они могут подменить человека и занять его место, чтобы уничтожить группу изнутри. Врагом может стать любой из нас.

— Откуда нам знать, что вас не заменил Доппельгангер? — спросил я.

— Что за глупости, — фыркнула Зинаида Пална.

— Ну, вы нашли Данж первой. Наверное, исследовали его в одиночку? — я с намёком пошевелил бровями. — То есть вас могли подменить. А если монстры идеально копируют своих жертв, то никто не понял, что вы — уже давно не вы, — я посмотрел на старикана. — Вы и правда хотите, чтобы вам устроил экскурсию кровожадный монстр?

— Эти твари не могут выбраться наружу! Если бы они могли, то вся страна уже давно бы погрузилась в хаос! А про Данж узнал бы весь мир и здесь дежурило бы несколько отрядов «СиДР»! — гневно выкрикнула Зинаида Пална и даже топнула ногой. — И как вы смеете называть монстром! Я не монстр!

— Не знаю, не знаю, за Плотоядную Акулу вполне сошли бы, — хмыкнул я.

— В Данж! — рявкнула она, ткнула пальцем в красную Трещину и, вытащив из кармана ожерелье с изумрудами, надела его на шею. — Первой пойду я. Буду встречать вас на той стороне. Монстры не умеют копировать такие сложные вещи, как ювелирные украшения. Если на мне будет ожерелье, значит, я — это я и Доппельгангер меня не подменил. Но если ожерелье исчезнет — убирайтесь из Данжа как можно скорее! Повторяю: держимся вместе. Если кто-то из вас исчезнет из поля зрения даже на пару секунд — он автоматически отсекается от группы. Ни уговоры, ни угрозы на меня не подействуют, — она выразительно уставилась на старикана. — Жизнь важнее, чем репутация.

— Наконец-то, — Наглец закатил глаза, словно от удовольствия, и простонал. — Наконец-то настоящие приключения!

Зинаида Пална отвернулась, но я успел заметить презрительную гримасу, которую она состроила. Задержавшись на секунду, она глубоко вдохнула и шагнула в ярко-алую Трещину. За ней последовал Синяя Шапка, Старикан и Наглец, последним зашёл в Данж я. Обычная пещера — и абсолютно пустая. Я просканировал всё в радиусе ста метров, но не учуял ни следа монстров. Тишина и спокойствие. На лице Наглеца отразилось разочарование — видимо, он надеялся сразу же наткнуться на десятиглавого дракона или горгулью. Зинаида Пална обвела пещеру рукой и сказала:

— На первый взгляд, может показаться, что здесь никого нет. Но не позвольте ввести себя в заблуждение! Главное оружие местных монстров — это незаметность. Они выжидают, выслеживают, изучают жертву, а лишь потом — нападают, — она выдержала театральную паузу и, понизив голос, с грустью призналась: — В первый раз я пришла сюда с моим женихом. Мы не знали, что ни в коем случае нельзя разделяться, и он отошёл по нужде… Вернувшись, он начал странно себя вести. Всё время молчал, говорил невпопад и даже будто бы не понимал смысл того, что говорил. Я решила, что он отравился… Там, чуть дальше, растёт голубой мох. В общем, я подумала, что этот мох выделяет ядовитые споры, но потом… Потом мой жених превратился в монстра и попытался меня сожрать! — она всхлипнула и склонила голову, пряча выступившие на глазах слёзы. — Всё это случилось за пару дней до свадьбы.

— А где вы планировали проводить свадьбу? — полюбопытствовал я.

— Не знаю… В смысле не помню, — растерялась Зинаида Пална. — Мне всё равно на рестораны и всякое такое. Просто хотели по-тихому расписаться и отпраздновать в кругу друзей, — она встряхнула головой и возмущённо на меня уставилась. — Из всего моего рассказа вас заинтересовало только это⁈

— Нет, просто хотел отвлечь вас от печальных мыслей, — я пожал плечами и огляделся. Зинаида Пална продолжала о чём-то вещать, но я слушал её в пол-уха, сконцентрировавшись на сканировании. Ничего. Я словно обыскивал пустой ящик — снова и снова, по десятому кругу, бессмысленно надеясь, что в очередной раз в нём всё-таки что-нибудь окажется. Нет. Ничто не указывало на то, что в Данже обитал хоть самый захудалый монстр. Мы вошли в пещеру, стены которой покрывал голубой мох. Сквозь отверстие в полу пробивался небольшой ручеёк. Официальное название этого голубого мха — Паутинка Щупальцевидная. Никакой опасности не представляет. Напротив, её используют для лечения эстетических проблем — высыпаний, пигментации, старения. Какая-нибудь косметологическая компания за такие залежи Паутинки отвалила бы кругленькую сумму. Я наклонился к мху слишком близко, и мне в глаз попал какой-то мусор. Я проморгался, потёр глаза и потянулся к стене — хотел взять образец Паутинки.

Моя рука застыла на половине движения. Я находился в совершенно другой пещере. Склизкие чёрные стены, хлюпающая грязь под ногами, с потолка капает грязная вода. Как я здесь очутился?

— Что произошло⁈ — панически спросил Наглец, нервно оттягивая воротник футболки, и озвучил мои мысли: — Как мы здесь очутились⁈

— Не помню, у меня полностью стёрлись последние… Минуты? Часы? — растерянно ответил Синяя Шапка. Больно уж он разговорчивым стал, совсем не вяжется с тем, каким он был до перехода в Данж. — Странно… Раньше со мной такого не бывало.

— У меня тоже что-то с памятью! — закричал Наглец, его трясло от страха. Внезапно я почувствовал удовлетворение. Однако оно было не моим. Словно кто-то ошивался поблизости, наблюдал и сейчас искренне наслаждался ужасом Наглеца.

— Сохраняйте спокойствие, — ровным голосом произнесла Зинаида Пална. Её губы подрагивали, на лице отразился страх. Во всяком случае мимика буквально кричала о том, что Зинаида Пална до одури напугана. Однако её взгляд был чересчур трезвым и ясным. Он абсолютно не подходил перепуганному человеку.

— О Боги! — воскликнул Наглец, попятился и, рухнув на задницу, продолжил ползти. Его глаза, казалось, вот-вот выпадут из орбит. Я проследил, куда он смотрит, и у меня по спине пробежали мурашки. В правом углу пещеры лежал старикан. Очевидно — мёртвый. Потому что он был плоским. Его не раздавило, не расплющило, а идеально ровным слоем распределило по полу — тело и лицо немного деформировалось, но в остальном старикан был целым. Просто плоским. Я подошёл и присел на корточки, рассматривая поверхность этой странной композиции. Сканирование показало, что передо мной действительно лежит мёртвый человек и что его, скорее всего, убила трансформация в лепёшку.

— Монстры Данжа существуют, — прошептал я.

— Конечно же существуют! — взвизгнула Зинаида Пална. — Я вам говорила! Это точно Доппельгангеры! Они убили его и превратили в… это! Зачем они изуродовали его тело?

Я сдержал удивление. Серьёзно? Она или дура, или притворяется дурой. Если Зинаида Пална говорила правду и тщательно готовилась к своему экскурсионному бизнесу, то должна знать, что Доппельгангеры не умеют копировать идеальные геометрические формы. Проще всего им принимать выпуклые, несимметричные и раздутые формы. Однако с животными и людьми они тоже научились справляться — ведь живые существа далеко не полностью симметричны. Но такое идеально ровное, без единой выпуклости, покрытие? Однозначно нет.

— Может быть, это Грации? — предположил Синяя Шапка. — В прошлом году под Москвой, в одном Данже, Грации поймали искусствоведа и сожрали его мозг. Получили его знания и принялись «творить». Вот это, — он указал на плоского старикана, — очень походит на московские перфомансы Граций. Мы… — он осёкся и через короткую заминку закончил: — Мы с женой после истории с этими тварями больше по музеям не ходим. Как-то отбило любовь к искусству.

— Надо что-то делать! — прокричал Наглец. — Мы что, будем стоять здесь и предаваться воспоминаниям? Нужно бежать на выход! Кстати, а где он? Где выход⁈

— Интересный вопрос, — я нахмурился, потому что не смог найти выход с помощью сканирования. Как и пещеру с голубым мхом. Нас словно телепортировало в глубь Данжа, и вокруг ветвились сотни коридоров, которые вели в разные стороны. Смертельный лабиринт, особенно учитывая, что мы потеряли память. А если такое случится ещё раз? Мы снова и снова будем терять дорогу. Разве что можно оставлять какие-нибудь знаки — типа засечек на стенах. Я вздохнул и сказал: — Держимся вместе. Будьте начеку. Если увидите что-нибудь подозрительное — сразу кричите.

— Мы все умрём! — захныкал Наглец. Быстро же он утратил тягу к приключениям.

Я не успел ничего ответить — откуда-то сверху раздался неестественный скрипучий голос:

— Мы все умрём.

Наглец завизжал от страха, и я снова ощутил чужое сытое удовлетворение. Монстры, которые скрывались в Данже, явно собирались закошмарить нас до смерти.

Глава 20

— Как мы сюда попали? — растерянно спросил Синяя Шапка.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответила Зинаида Пална, напряжённо оглядываясь.

Мы находились в огромной тёмной пещере. С помощью сканирования я мог почувствовать, где она заканчивается, но не видел ни стен, ни потолка — слишком далеко они были. Под ногами валялись разноцветные стекляшки, внутри которых вращались… глаза. Безобидные тварюшки — охотники между собой называли их Зыркалками. Питаются визуальными образами, иногда проецируют увиденное в виде элементарных иллюзий. Но сейчас они просто пялились. А жаль — нам бы не помешало увидеть хоть что-нибудь, что мы все забыли. В голове была пустота. С того момента, как зашёл в Данж, я ничегошеньки не помнил.

— Сука, куда ты нас притащила⁈ — заорал Наглец и бросился с кулаками на Зинаиду Палну. Я его перехватил и отшвырнул в стенку. Он ударился головой о камень и сполз на землю, жалобно скуля. Я сразу не понял, за что в его внешности зацепился мой взгляд. А потом до меня дошло. Его правая рука была абсолютно плоской — как погибший старикан! Только старикана расплющило целиком, а у Наглеца пострадала рука до запястья. Наглец проследил за моим взглядом и завизжал как резаная свинья: — Что оно со мной сделало⁈ Почему я⁈ Вы, твари! Вы меня подставили! Вы специально отдали меня на съедение монстру!

Я отвесил ему пощёчину, и Наглец мгновенно заткнулся, затравленно на меня уставившись.

— Успокойся, — произнёс я холодно. — Паника нам не поможет. Если тебя это обрадует, то после твоей смерти умрём все мы. Тебе просто не повезло с очередью. Но если мы будем мыслить здраво, то у нас есть шанс выбраться из этой передряги. А снаружи целители быстро починят твою руку.

— Легко говорить, — буркнул Наглец.

Я огляделся и уточнил:

— Никто ничего не помнит?

— Нет, — ответил Синяя Шапка, присел на корточки рядом с Наглецом и ткнул пальцем в его плоскую руку. — На ощупь как резина. Ты что-нибудь ощущаешь? А если я ущипну…

— Себя за жопу ущипни! — прорычал Наглец и пнул его по ноге. — Отвали от меня и думай, как нам спастись! Эй, экскурсоводша хренова, ты говорила, что здесь водятся Доппельгангеры? Зачем они это со мной делают? Я слышал, что они убивают оригинал, а сами занимают его место. Или что, они вместо моей руки прицепятся? Эта плоская херня отвалится, а ко мне присосётся Доппельгангер?

— Не знаю, — Зинаида Пална пожала плечами и поёжилась. — Такого никогда не было.

— Сука, — фыркнул Наглец и обиженно надулся.

Я прошёлся по пещере, пытаясь свести концы с концами. Это точно не Доппельгангеры. Но почему Зинаида Пална продолжает настаивать, что здесь водятся именно они? Почему её вообще пустили в этот Данж? Я раздражённо пнул камешек. Мигель обманул меня? Это обычный Данж, здесь нет главного штаба «Свободной магии»⁈ Может быть, главарь террористов так проверяет своих подчинённых на вшивость? Типа кидает им фальшивку и наблюдает, кто её сольёт? А потом убивает предателя? Что ж, в таком случае я в глубокой заднице. Весь мой план с террористами и похищением принцессы пошёл по одному месту. Или всё-таки… Я вспомнил слова Мигеля: «Ты и не вспомнишь, что принесёт тебе смерть». Так же он говорил? Я посмотрел на Зинаиду Палну. Она дрожала от страха и постоянно озиралась. Жертва монстра обыкновенная — одна штука.

Самое паршивое, что Тени были бесполезны. Во-первых, они тоже теряли память. А во-вторых, они могли выполнять чёткие приказы. Но что выполнять, если в памяти пусто? Я прикрыл глаза и потёр виски.

— Куда мы попали⁈ — нервно проблеял Синяя Шапка.

— Моя нога! Моя нога! — заверещал Наглец.

Зинаида Пална просто опустилась на колени и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Нас снова «телепортировало». Мы очутились в тесной круглой пещерке, с потолка которой свисали извивающиеся лианы — Змеёвки. Монстры-растения — если дотронуться до них, они моментально тебя опутают и задушат. Благо, потолок был высоким, а Змеёвки — детёнышами, не больше метра. При всём желании они нас не достанут. А вот до Наглеца кое-кто уже дотянулся… Его правая нога стала такой же плоской, как и правая рука. Он начал дрыгаться, словно маленький ребёнок, которому не купили игрушку, — бил по стенам и полу уцелевшими конечностями, извивался и плакал.

Я смотрел на него и пытался понять: зачем? У любого монстра есть своя логика. Они используют способности, чтобы заманить и убить жертву. Мыслительные процессы у монстров примитивны. Если они глумятся, то явно это демонстрируют. Они показывают: это мы, это мы, это мы! Посмотри на нас, это мы издеваемся над тобой. Тебе плохо, потому что это мы так захотели! Но монстр, который измывается над Наглецом, упорно прячется. Он не убивает его и не ест. Тогда зачем он всё это делает? Синяя Шапка что-то достал из кармана, негромко выругался и поморщился. Я присмотрелся. В его ладони блеснула небольшая серебряная брошь. Сканирование показало, что это артефакт связи — что-то вроде магической рации и жучка одновременно. Можно послать сигнал и сообщить координаты своего местоположения.

— Что, не работает? — спросил я с интересом.

Синяя Шапка дёрнулся, поспешно спрятал брошь в карман и пробурчал:

— Не работает.

— Ну, что поделать, иногда предосторожности не помогают. Я тоже в походы беру следилки и маячки. Чтобы в экстренном случае вызвать службу спасения, — я добродушно улыбнулся. — А вы больше горы или леса любите?

— Горы, — Синяя Шапка отвернулся, показывая, что не в настроении беседовать.

— Какие к лешему походы⁈ — всхлипнул Наглец. — Вы вообще видели, что они со мной сделали⁈ Я же теперь инвалид!

— В больнице тебя быстро поставят на ноги, — я нахмурился и огляделся. — Кстати, где мы?

Я стоял посреди мелкого озерца, рядом со мной, по шею в воде, сидел Наглец, а Синяя Шапка и Зинаида Пална бродили по берегу.

— Чтоб меня леший трахнул! Снова⁈ — взвыл Наглец и, уставившись на свою левую плоскую ногу, крикнул: — Снова!

— Осталась левая рука, — пробормотал я.

— До чего? — спросил Наглец и настороженно замолк.

— До головы.

— А если держаться за руки? — предложил Синяя Шапка. — Когда одного из нас начнут перемещать, остальные это почувствуют и, может быть, выйдут из транса… Или нет! Лучше придумать механизм, который бы причинял боль, если мы разойдёмся на определённое расстояние. Например, если между нами будет три метра, у нас начнёт выкручивать руки. Вплоть до вывиха. Такая боль точно вернёт нас в сознание!

— Бесполезно. Нам нужно просто смириться, — прошептала Зинаида Пална и судорожно вздохнула. — Вы уже пробовали колоть себя иголкой, пользы это не принесло. Мы все умрём. Все умрём… — она намотала прядь волос на указательный палец и с силой дёрнула. — Всё, что нам остаётся, — это вспомнить свою жизнь напоследок. Самые приятные моменты… Вот у меня сейчас перед глазами стоит бабушка. Когда мне было пять лет, я очень любила вишнёвые пирожки. И бабушка постоянно их готовила, — она протянула руку вперёд и блаженно улыбнулась, разговаривая с пустотой: — Да, бабуля, я хочу ещё один пирожок.

— Она сошла с ума! — возмущённо гаркнул Наглец, словно это оскорбило его до глубины души. — Она должна была нас водить по этому Данжу, она стрясла с нас кучу денег! И что теперь⁈ Она просто сошла с ума! Хорошо придумала, стерва!

— Женщина, — произнёс Синяя Шапка таким тоном, будто это всё объясняло. — У женщин более тонкая душевная организация.

— Да уж, где тонко — там и рвётся, — с насмешкой протянул я и покосился в сторону Наглеца.

— На что ты намекаешь⁈ — фыркнул он. — Я б на тебя посмотрел, если б по тебе катком проехались!

— Знаешь, что самое забавное? То, что ты сам в этом виноват, — хмыкнул я и, повернувшись к Зинаиде Палне, демонстративно похлопал. — А вам — мои овации за потрясающую актёрскую игру. Но прежде чем продолжить… — я вздёрнул Зинаиду Палну над полом, крепко обхватив пальцами её шею, и содрал с неё изумрудное ожерелье. Она яростно сопротивлялась, попыталась пырнуть меня ножом, который буквально материализовался из воздуха в её руке, и возмущённо пыхтела. Размахнувшись, я безжалостно впечатал её в стену, да так, что в камне образовалась вмятина. Зинаида Пална захрипела и рухнула на пол, держась за разбитую окровавленную голову. Я надел ожерелье на шею и с издёвкой у неё уточнил: — Ну как? Мне идёт?

— Ты — труп, — выдавила Зинаида Пална и плюнула в меня.

— Что происходит? — требовательно спросил Синяя Шапка и скастовал боевое заклинание. Перед ним появился десяток мечей и ощерился на меня остриями. — Немедленно объяснись, иначе я тебя прикончу.

— Тц-тц-тц, какая неблагодарность, — я скривился. — Вот так и делай чужую работу.

— Откуда ты… — Синяя Шапка захлебнулся словами, и в тот же момент мечи полетели мне в голову. Они с треском разлетелись на сотню осколков, ударившись в защитный купол. Одновременно с этим я развернулся и крепко сжал костлявую лапу, обтянутую тёмно-зелёной кожей. Существо, отдалённо смахивающее на крокодила, яростно заверещало и принялось вырываться. Я усилил хватку, ломая его кости. На берег озера начали выходить другие такие же существа. Я не стал ждать, когда они нападут, и натравил на них Теней. Теперь, когда меня защищало изумрудное ожерелье и я не терял память, мои Тени тоже всё помнили и на них не действовала чужеродная магия. Монстры были слабыми, они не смогли оказать хоть какого-нибудь стоящего сопротивления. Я перебил их за несколько минут, собрал выпавшие кристаллы и повернулся к своим спутникам.

Наглец наблюдал за мной с отвисшей челюстью, в его глазах горело благоговение. А вот Синяя Шапка явно готовился к драке. Зинаида Пална же злобно материлась, но не пыталась на меня напасть — понимала, что проиграла.

— Сегодня мы стали свидетелями ужасного убийства. И я собрал вас в этой гостиной, чтобы раскрыть правду, — не удержался я, вспомнив детективы, которыми зачитывался в прошлой жизни. — Ладно, ладно, не сверлите меня взглядами. Вообще-то это я должен чихвостить вас на чём свет стоит. Один заруинил дело государственной важности, а другая — приносит в жертву монстрам невинных людей. Скотины бессовестные. Оба!

— Так я ничего… — пробормотал Наглец, задумался и, сдавленно охнув, уставился сначала на Синюю Шапку, а потом — на Зинаиду Палну. — Так вы что, всё знали, уроды? Получается, я не зря тебя сукой и стервой называл? Жалко, что зубы не получилось проредить! А я сердцем чувствовал! Знал! Все беды — от баб!

— Как ты догадался? — процедила Зинаида Пална и, поднявшись, тяжело привалилась к стене. — Ты же ничего не помнил.

— Да, вам повезло. Если бы не амнезия, я понял бы всё намного раньше. Вы оба мозгами не отличаетесь и язык за зубами держать не умеете, — я ухмыльнулся. Изумрудное ожерелье не только защищало от стирания памяти, но и возвращало уже стёртые воспоминания. Так что сейчас я прекрасно помнил все оговорки Синей Шапки и Зинаиды Палны. Горе-шпионы, чтоб их Изнанка поимела. Я пожал плечами и посмотрел на Синюю Шапку. — Начнём с тебя. Ты проговорился о Данже под Москвой, в котором водились Грации. Видишь ли, я учусь в Академии Романовых и краем уха слышал об этом Данже. А ещё я слышал, что это была секретная информация. Власти не хотели поднимать панику и поэтому держали всё в секрете. Ну и твоё многозначительное «мы», которое ты быстро исправил в «мы с женой». Что ты на самом деле хотел сказать? Мы долго отлавливали Граций?

— Не только слушаешь, но и слышишь, да? — поморщился Синяя Шапка.

— Ну и последний гвоздь в крышку твоего гроба — брошь. Артефакт слабенький, но такие не купишь в обычном артефактном магазине. Подобные штуки производят для спецслужб. Например, для «СиДР», — я улыбнулся. — Всё очень просто. Тебя послали в Данж, чтобы ты подобрался к «Свободной магии», — на этих словах Зинаида Пална испуганно дёрнулась и вылупилась на меня во все глаза. — Вы знали, что террористы обосновались где-то здесь, но не могли их вычислить. И тут вам попалась на глаза подозрительная дамочка, которая продаёт незаконные экскурсии.

— Вам никогда не победить «Свободную магию»! — оскалилась Зинаида Пална и швырнула камень в Синюю Шапку.

— Им и не нужно. Я преподнесу её Императору на блюдечке с золотой каёмочкой, — ухмыльнулся я. — Ваша легенда, Зинаида Пална, трещала по швам с самого начала. Доппельгангеры, которые создают идеально плоские фигуры. А потом ещё и кошмарят бедолагу, доводя его до инфаркта, — я покосился на Наглеца. — Странно, что они выбрали самого эмоционального человека в группе, да?

— Умный сучёныш, — прошипела Зинаида Пална.

— Не жалуюсь, — я пожал плечами. — Эти Крокодило-монстры не только стирают память своим жертвам, но и питаются их эмоциями. Не знаю, почему они сразу же убили старика. Может, почуяли в нём угрозу? Или он сопротивлялся, несмотря на беспамятство? Но с ним, — я кивнул на Наглеца, — они решили не спешить. Вдоволь помучить, чтобы он трясся от ужаса, ожидая, когда расплющат его очередную конечность. Ты регулярно приводишь жертв Крокодило-тварям, чтобы они не трогали «Свободную магию». Артефакты защищают вас от стирания памяти, а монстрам нет смысла с вами сражаться — вы и так их кормите. Идеальное убежище для террористической группировки. Если бы даже сюда заявился «СиДР», вы бы без проблем его уничтожили.

— И что ты собираешься делать? — поинтересовалась Зинаида Пална.

— Познакомиться с твоим начальством, — я приказал Теням схватить моих попутчиков и направился вперёд. Сканирование показало, что главный штаб «Свободной магии» находится в глубине Данжа. Оказалось, что Кроко-монстры экранировали всё, что было за ними. Поэтому сканирование раньше показывало пустоту.

— Сперва вынеси меня на поверхность! — потребовал Наглец.

— Прости, но ты пока побудешь заложником, — ответил я. — Не переживай, я набросил на тебя заклинание стазиса, твоё здоровье не ухудшится. А через десять часов ты уже будешь отдыхать в больнице — целый и здоровый.

— В смысле⁈ — ошарашенно выпалил Наглец. — Я подам на тебя в суд! Ты издеваешься над калекой!

— Нет, всего лишь действую, исходя из целесообразности, — пробурчал я. Мне было неловко, что в мой план оказался невольно втянут гражданский, но выхода не было. Если я отвезу его в больницу сейчас, он же обязательно растрезвонит всем о своих приключениях в Данже. И к вечеру вокруг Трещины соберётся полиция, спецназ, охотники на монстров, скорая, пожарная и куча журналистов.

Под гневные вопли Наглеца я добрался до главного штаба «Свободной магии», обезвредил всех террористов, связал их и запер в здоровенном сарае, где у них хранилось продовольствие. Мда, ребятки поднаторели в маскировке, но вот с боевой магией делишки у них обстояли очень не очень. Рабочая духовка на этой базе тоже нашлась, и я приказал Крабогному перенести сюда бочки с Куриной Памятью — газом, который стирал воспоминания о последних трёх-четырёх днях.

Я зашёл в небольшое кафе — надо же, развитая инфраструктура в Данже — и заварил себе чайник зелёного чая. Усевшись за столик и неспешно попивая чаёк, я мысленно прокручивал свой план. С подготовкой я закончил — для того, чтобы впечатлить Императора, мне достаточно и двух баз «Свободной магии». С остатками группировки разберётся «СиДР» и полиция. Бочки с газом расставлены. Сцена ждёт своего актёра. Я посмотрел на часы. Идеально. Через сорок минут я буду ждать Риту Романову у кондитерской. А дальше…

Дальше Анна Викторовна устроит грандиозное представление. О спасении принцессы будет говорить весь мир!

Глава 21

— Марк?

Я оглянулся, озадаченно нахмурившись. Невысокая темноволосая девочка с фиалковыми глазами смотрела на меня, строго сведя брови над переносицей. Убойный макияж контрастировал с её детским лицом. Тёмно-коричневый смоки-айс, розовая губная помада и яркие румяна. Она была похожа на матрёшку. Несколько секунд я пытался понять, где её видел, а потом до меня дошло.

— Рита?

— Да, классно я замаскировалась? Ты меня даже не узнал! — она радостно улыбнулась и покружилась, демонстрируя потрёпанный наряд — затасканные штаны и рубашку с дырками, словно от моли. Я просто кивнул. Не хотел её расстраивать. На самом деле боевая раскраска совершенно не вязалась с бомжеватой одеждой. В таком виде Рита скорее привлечёт ненужное внимание, чем скроется в толпе. Гм, я даже знаю, кто приложил клешню к такому впечатляющему образу.

— Прекрасно выглядишь. Крутой парик. И линзы сразу… бросаются в глаза, да. Но для полноты картины не хватает пары деталей. Подождёшь меня здесь? — попросил я и кабанчиком метнулся в соседний магазин одежды. Купил там пальтишко и шляпу с широкими бортами. Когда я вернулся, Рита с интересом заглянула в пакет с покупками, но тут же недовольно скривилась.

— Ничего же не будет видно, — пожаловалась она.

— Наоборот, это оттенит твой потрясающий макияж, — заверил я и нахлобучил на её голову шляпу. Сойдёт. Ядрёно-красные румяна, конечно, горят на её щеках как два фонаря, но теперь эта красота хотя бы не режет глаз.

Мы прошли вверх по улице и через духовочный центр телепортировались на другую сторону Краснодара — в Гидрострой. Там нас ждала заранее подготовленная машина — угнанная, с фальшивыми номерам, я прикупил её через Ронинов. Мы выехали из Краснодара в противоположную от Северных Гребешков сторону. Через сто километров остановились в лесу и пересели в другую машину, зарегистрированную на одного из стариков из моей деревни, — грузовичок с крытым кузовом. Сегодня Северные Гребешки отправляли партию овощей и фруктов в другой район. Караван состоял из пяти машин. Четыре вернулись, а пятая немного задержалась — ждала нас. За рулём сидела Лера.

— Уф, ну и долго вы. Я уж думала, что-то случилось, — проговорила с облегчением она, открыв дверь с пассажирской стороны. У неё расширились глаза, когда Лера увидела макияж Риты, но она деликатно промолчала. — Господин, вы садитесь вперёд, а малышка пусть прыгает в кузов. Я заранее наготовила еды, она должна быть ещё тёплой. Раскрасок купила, пару кукол, ну и спальное место устроила.

— Я не малышка. Я уже взрослая! — возмутилась Рита и быстро спросила: — А раскраска с животными или всякими магическими штуками?

— Лучше, — улыбнулась Лера. — С магическими животными.

До Северных Гребешков мы доехали без приключений. Никто нас не остановил, лишнего внимания мы не привлекли. Обычный грузовик возвращается в родную деревню. Угнанную машину я оставил в лесу и вызвал Теней — за пару часов они от автомобиля даже болтика не оставят. До Северных Гребешков добирались по объездному пути, чтобы не нарваться на досмотр. Пропажу принцессы уже обнаружили, и в Краснодаре перекрыли несколько крупных дорог. По радио передавали сообщение о награде для того, кто поможет в поимке похитителя. В общем, Краснодар стоял на ушах. Да что там Краснодар — вся Российская Империя!

Рита с восторгом переключала радио-каналы.

— Ого, и тут говорят обо мне! — радовалась она. — Круто! Я прямо знаменитость.

— Ты и есть знаменитость, — фыркнула Лера. — Целая дочка Императора!

— Обычно обо мне так часто и много не говорят, — надулась Рита. — И не волнуются. Однажды вообще написали, что из меня вырастет стерва. Это когда я в ресторане не захотела есть морковный торт. После того папа мне запретил есть на людях и нанял личного повара.

— Газетчики бессмертия, что ли, поели? — подавился от удивления я. — Стерва?

— А, я читала эту статейку, — с осуждением покачала головой Лера. — Её напечатали в жёлтой газете. Настолько жёлтой, что ею можно только задницу подтирать. Наверное, поэтому их Император и не покарал. Потому что все знают, что эта газетёнка печатает отборнейшую ерунду. Про испанскую принцессу, например, написали, что в ней умирает нереализованная стриптизёрша. А знаешь почему? Потому что она слишком сексуально подержалась за столб на остановке! В тот момент принцессе было плохо, и она схватилась за столб, чтобы не упасть.

— Ужас, — я передёрнул плечами. — О, смотри-ка, нас уже встречают.

На подъезде к Северным Гребешкам стояли Вера и Крабогном. Лера резко затормозила и выпрыгнула из машины. Я и Рита последовали за ней.

— Боги, милая, с тобой всё в порядке? — всплеснула руками Вера, увидев Риту. — Кто тебя так изуродовал?

— Да, мне шляпа тоже не понравилась, — поморщилась Рита.

— Шляпа? Но… — я наступил Вере на ногу, и она послушно замолчала.

— Пойдёмте в особняк, — приказал я. — Расскажу вам план дальнейших действий.

— Великан-хозяин-друг! — воскликнул Крабогном, путаясь у меня под ногами и эмоционально жестикулируя клешнями. — Можно я завести один Василиска?

— А Вася уже за Василиска не считается? — я удивлённо приподнял брови.

— Вася тосковать. Васе нужен жена, — грустно вздохнул Крабогном. — Осе тоже.

— Дай догадаюсь. Кася тоже грустит? — протянул я.

— Все грустить. Нужно женить, — категорично заявил Крабогном. — Можно?

— Давай сначала разберёмся с насущными проблемами, а потом подумаем о личной жизни твоих питомцев, хорошо? — предложил я. — Женитьба — дело серьёзное. К тому же, по правилам, жених привозит невесту в свой дом. То есть нам нужно подготовить место, — я обвёл рукой озеро, особняк и лес. — Им же тесно здесь будет. А если детишки пойдут? Мы что, потомство в ящике держать будем?

— Расширить, — быстро-быстро закивал Крабогном. — Я понять! Место быть — питомцы быть.

— Именно. А пока, пожалуйста, позаботься о нашей гостье, — я повернулся к Рите. — Прости, но пока тебе нельзя покидать территорию особняка и озера. Я поставлю защитный купол, под ним тебя никто не сможет увидеть.

— Я хотела баб Нюру проведать, — надулась Рита.

— Опасно, — я строго посмотрел на неё. — Если кто-то из стариков проболтается, то сюда нагрянет полиция. Тебя заберут, нас арестуют, Крабогнома вообще уничтожат как особо страшного монстра. Я не смогу договориться с Императором, а когда меня пытать начнут, то, наверное, вообще выдам Сашу и скажу, что это он всё придумал…

— Хорошо, хорошо! — воскликнула Рита. — Я поняла. Хватит меня пугать. Всё понятно. Либо сижу в особняке, либо выхожу замуж за князя Литовского. Вы его видели? У него по всему лицу пятна! И вот эти штуки, — она ущипнула себя за веки, — они так сильно над его глазами нависли, что он похож на старого бегемота!

— Отлично. Тогда располагайся и чувствуй себя как дома, — я кивнул на особняк. Рита и Крабогном с радостным гиканьем помчались к озеру, из которого с любопытством высунулся Зубастый Осьминог. Я повернулся к Лере и Вере и спросил: — Есть какие-то дела, которые мне нужно решить?

— Новенькая девчонка буянит, — пожаловалась Лера. — Поговорите с ней, господин, вправьте ей мозги. Отказывается старикам помогать, просто дурака валяет и ходит по деревне с кислой миной, словно мы все ей должны.

— Где она?

— Да в своём домике безвылазно кукует. Выходит только, чтобы поесть.

Только с Додолой мне проблем не хватало. Я уж думал, что клятва верности хотя бы на время её приструнит и она будет как шёлковая. А тут — нате, распишитесь. Бунт на корабле! Я направился к домику с зелёной крышей на окраине Северных Гребешков. Он выглядел ещё более заброшенным, чем раньше. Всё то же сломанное крыльцо, всё те же обшарпанные окна. Постучавшись ради приличия, я зашёл внутрь. Додола лежала на диванчике и тупо пялилась в потолок. Покосившись на меня, она снова уставилась на потемневшую от сырости побелку.

— Что показывают? — поинтересовался я.

— Ничего, — пробурчала Додола. — Я ничего не буду делать!

— Почему?

— Не хочу.

— Ладно.

— Ладно? — Додола не смогла сдержать удивления и вылупилась на меня во все глаза.

— Ну а что ты предлагаешь? Пытать тебя? Читать нотации? — я пожал плечами. — Ты принесла мне клятву. Не причинять вреда людям, не предавать меня. Мне этого достаточно. Ты теперь… безопасна. Можешь бастовать, сколько душе угодно. Но помни: кто не работает, тот не ест. Да и жильё не бесплатное. Так что, если не будешь работать, то… можешь быть свободна на все четыре стороны.

— Ты меня выгоняешь⁈ — возмутилась Додола, спокойствие мгновенно с неё слетело.

— Ага. Ты думала, я с тобой буду носиться как с писаной торбой?

— Нет, — она неожиданно смутилась и стала похожа на взъерошенного воробья. Помолчавнемного, она меня обвинила: — Ты ведёшь себя неправильно! Настоящие хозяева поступают по-другому!

— Ну давай, просвети меня, как же поступают настоящие хозяева? — я скептически поднял брови и сложил руки на груди.

Додола высокомерно подняла голову и заявила:

— Причиняют боль. При нашей первой встрече ты этим не брезговал.

— А, так ты у нас мазохистка, — я закатил глаза. — При нашей первой встрече ты представляла для меня опасность. Я не знал, кто ты и откуда. Ты могла быть шпионом Перуна, что, в принципе, не так далеко от правды. Сейчас же… Наверное, я смог бы вытрясти из тебя хоть какую-то пользу. Но смысл? На данный момент ты — довольно сомнительный проект, который не приносит никакой выгоды. Так что… соблюдай условия клятвы, живи своей жизнью и не трать попусту ресурсы.

— То есть пытать ты меня не будешь, но и кормить — тоже? — обиженно уточнила Додола.

— Если ты не собираешься работать, то — да.

Она долго-долго на меня смотрела. В комнате повисла тишина. Наконец, Додола сказала:

— Я буду работать.

— Вот и ладушки, — я потопал на выход.

Когда я уже перешагнул через порог, Додола меня окликнула:

— Марк, ты никому не рассказал, кто я такая?

— Нет. Зачем тревожить стариков?

— А если они узнают? Меня прогонят, — Додола напряжённо поджала губы.

— Никуда тебя не прогонят, — отмахнулся я. — Они уже к тебе привыкли. Относятся к тебе как к внучке. Так что не морочь голову старикам. Либо веди себя прилично, либо вали на все четыре стороны. Здесь не исправительная колония для мятежных подростков.

— Я взрослая! — огрызнулась Додола. — Я старше всех людей в этой деревне!

— Где-то я это уже сегодня слышал, — хмыкнул я и пошёл в особняк. Через духовочную сеть я телепортировался в Краснодар и вернулся в Академию. Подготовка завершена. Теперь остаётся ждать. Думаю, двух дней будет достаточно. Император впадёт в отчаяние, а в СМИ забурлят океаны дерьма. Ещё бы, после Сашиного интервью за действиями Императора будут пристально следить. А вдруг он решит пожертвовать и своим вторым ребёнком? За два дня тревога и сплетни настоятся, а потом на сцену выйдет Анна Викторовна и сыграет заключительную партию.

* * *

Два дня спустя. Академия Романовых.

— Что ты задумала? — Виктор Викторович преградил путь сестре, не позволяя ей выйти из ректората. — Почему мне пришло письмо от газеты «Свежие новости»? В нём говорится о каком-то интервью по поводу похищения Маргариты Романовой.

— Да чтоб их леший выдрал! — выругалась Анна Викторовна. — Я же говорила, чтобы со мной связывались напрямую!

— То есть это правда? — Виктор Викторович нахмурился. — Неужели ты опустишься до этого? Собираешься, как и все эти мерзкие стервятники, нажиться на трагедии Императора? Я такого от тебя не ожидал. За последний месяц ты совершенно изменилась. Такое ужасное горе, и ты тоже решила нажиться на нём? Бедная Рита… До сих пор неизвестно, кто её похитил и почему… Что стало с моей любимой сестрой?

— Повзрослела, — грубо отрезала Анна Викторовна и, оттолкнув его, вышла из ректората.

Всё было готово. Она связалась с самыми крупными газетами, журналами и телеканалами и организовала большую конференцию. Разумеется, журналисты сначала не хотели брать интервью у никому не известной преподавательницы. Но Анна Викторовна навестила каждого журналиста лично и доказала, что действительно обладает экстраординарными способностями. Она предсказала несколько несчастных случаев… которые, правда, сама же и подстроила. Но это мелочи. Журналисты впечатлились. А когда она пообещала рассказать им о своём видении, где сейчас находится принцесса и кто сможет её спасти… Что ж, СМИ начали за ней охотиться и даже предлагали кругленькие суммы за эксклюзивную информацию.

Анна Викторовна вышла из Академии, вызвала такси и поехала в бизнес-центр, который располагался на Красной улице. Там она сняла — за деньги Марка — огромный зал. Когда она подъехала к центру, все стоянки были уже забиты и повсюду шныряли журналисты. Она попросила таксиста подъехать к чёрному входу и незаметно зашла в здание. На третьем этаже её встретили услужливые девушки, которые проводили её в личную гримёрку. Оставшись в одиночестве, Анна Викторовна припудрила носик, посмотрела в зеркало и сказала:

— Ты сможешь, девочка.

Ну, ей хотелось в это верить. Внутри всё её естество дрожало от ужаса. Если её ложь выведут на чистую воду, если она проколется… Анна Викторовна встряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Всё получится. Глубоко вдохнув и гордо задрав подбородок, она вышла в конференц-зал. Сразу же защёлкали фотоаппараты, поднялся гул. Журналисты выкрикивали вопросы, нагло перебивая друг друга.

— Тишина! — рыкнула в микрофон Анна Викторовна и удивилась жёсткости, которая прозвучала в её голосе. Когда все замолчали, она продолжила: — Сегодня я хочу рассказать вам о своём видении. Я решила сделать это публично, чтобы потом никто не переврал мои слова и не смог их утаить и использовать для шантажа Императора. Я хочу, чтобы вся страна знала, кто похитил принцессу и кто её спасёт!

Зал взорвался криками, и никто не заметил, как открылась дверь в дальнем конце зала и внутрь зашёл Император. Никто, кроме Анны Викторовны. У неё перехватило дыхание, когда она столкнулась взглядами с Императором. Ей понадобилось всё мужество, чтобы произнести следующие слова:

— Маргариту Романову похитила террористическая организация, известная всему миру под названием «Свободная магия»! Я видела это так же чётко и ясно, как вижу вас всех сегодня, — она обвела зал рукой. — Также я видела, что они держат её в своём главном штабе на территории Российской Империи. Но самое главное… — Анна Викторовна выдержала паузу. — Я знаю, кто спасёт принцессу! Мне пришло видении, в котором был обычный молодой человек… Романовец! Он ещё даже не догадывается о своих способностях! Но я помогу ему раскрыть их! Я достучусь до его магического ядра! И он сможет отыскать принцессу и вырвать её из лап ужасных злодеев!

Журналисты всполошились и все одновременно закричали:

— Кто это?

— Назовите имя!

— Где его искать?

— Какие способности⁈

Анна Викторовна выдержала паузу и громогласно объявила:

— Марк Ломоносов! И сегодня я его пригласила сюда!

Все принялись оглядываться, и тут кто-то из журналистов увидел Императора. Началась паника. Люди не понимали, что делать, — то ли бежать подальше от стыда и Императорского гнева, то ли набраться наглости и попробовать заговорить с Императором. Фокус внимания сместился с Анны Викторовны, все резко о ней позабыли. Да ещё и Марк не спешил появляться. Неужели он опаздывает⁈ Нужно было что-то срочно делать. И Анна Викторовна решила пойти ва-банк.

Она притворилась, что впала в транс, и с грохотом уронила трибуну, за которой стояла. Затрещал микрофон, журналисты снова повернулись к ней. Она закатила глаза и, понизив голос едва ли не до баса, прокричала:

— Он здесь! Он пришёл! Его способности вот-вот пробудятся! Великие способности! Он защитит Императора! Он спасёт принцессу!

Для верности Анна Викторовна взвыла потусторонним голосом. Повисла тишина. Но больше ничего не произошло.

— И где? — робко поинтересовался один из журналистов.

В эту секунду дверь за спиной Анны Викторовны отворилась и в зал вошёл Марк Ломоносов.

Глава 22

Конференц-зал бизнес-центра на Красной.

Жилин был новым сотрудником газеты «Империя правды». Редактор издания со скепсисом отнёсся к заявлению некой преподавательницы Академии Романовых о том, что она сможет спасти принцессу. Ну, точнее, не она, а какой-то супер-пупер маг. Который до сих пор даже не догадывается о своих супер-пупер способностях. Редактор не удосужился узнать имя этой преподавательницы и категорично отказался от личной встречи с ней. Он был уверен, что она — очередная шарлатанка, почуявшая запах наживы. Однако потом редактор услышал, что все остальные газеты и журналы почему-то ей поверили и рвались на это собрание, словно от него зависела их жизнь. Поэтому он послал сюда Жилина — как самого бесполезного сотрудника газеты. Жилин понимал, что его отправили на собрание для галочки. Редактор не верил, что здесь проихойдёт что-то стоящее, но на всякий случай решил подстраховаться. О его твердолобости легенды ходили, так что неудивительно, что он не изменил мнения.

Тяжко вздохнув, Жилин покосился на сцену. Все были в восторге от Анны Викторовны. Кстати, её имя Жилин узнал только вчера, когда и получил задание. Странно. Серьёзно — очень странно! Анна Викторовна толкнула пафосную речь, суть которой заключалась в том, что она — невероятно крута. Но журналисты — эти прожжённые циники — готовы были ссаться от неё кипятком. Она что, их заворожила? Пахло либо дерьмом, либо сенсацией. В Жилине взыграла паранойя, поэтому он отставил бутылочку воды — такие выдавали все журналистам на входе. Вдруг туда наркоту подмешали? Внезапно сзади раздались шепотки. Кто-то крикнул:

— Император!

Жилин заозирался и окаменел на половине движения. Точно! Император! Он посетил конференцию! Как назло, Император случайно посмотрел на Жилина, и тот от ужаса перестал дышать. Он ещё никогда не находился настолько близко к столь важным шишкам!

В этот момент Анна Викторовна закатила глаза, впадая в транс, и воскликнула:

— Он здесь! Он пришёл! Его способности вот-вот пробудятся! Великие способности! Он защитит Императора! Он спасёт принцессу!

Воцарилась тишина. Ничего не произошло. Жилин оглянулся. У остальных лица покраснели от напряжения — так они ждали, что вот-вот бомбанёт сенсация. Жилин поморщился и робко спросил:

— И где?

Словно отвечая на его вопрос, дверь позади Анны Викторовны отворилась и в зал вошёл молодой парень. Жилин узнал его с первого взгляда — Марк Ломоносов. В силу своей профессии он слышал это имя пару месяцев назад. Причём — на постоянной основе. Марк Ломоносов взорвал СМИ скандалами и своей таинственностью. Какое-то время журналисты за ним охотились, но охрана Академии это быстро просекла и пресекла. Никто не захотел связываться с романовцами, так что мир остался без эксклюзива на Ломоносова. А журналистов, которые клепали на него откровенно лживые статейки, потом сыпались неудачи как из ведра. Особенно часто они находили в карманах дохлых крыс.

Смотря на Ломоносова, Жилин понял, что отчего-то совершенно не поражён. Либо Ломоносов окажется отпетым мошенником, либо гениальным магом. Жилин перепроверил, чтобы диктофон точно был включенным, и достал блокнот для записей — чтобы делать пометки или записывать интересные мысли. Пока он возился, на сцене всё замерло. Ломоносов пялился на Анну Викторовну, а та — пялилась на него. Жилину показалось, что Анна Викторовна уже вышла из транса и была раздражена. Даже слегка возмущена. Пауза растянулась и стала неловкой. Жилин заметил, как по губам Анны Викторовны скользнула злорадная улыбка, но буквально через секунду её лицо стало безразличным. Она снова закатила глаза и взвыла.

— О Боги! Я поняла! Я поняла, как откроются его способности! Смерть! За ним придёт смерть на ваших глазах! Он убежит от смерти! Боги даруют ему высшую милость!

По потолку над трибуной пробежала трещина, посыпалась штукатурка, заскрипели перекрытия. Здоровенная бетонная плита с оглушающим грохотом грохнулась на Ломоносова. Поднялась пыль, перекрывая обзор. Журналисты в панике закричали. Да Ломоносова, должно быть, раздавило в лепёшку!

— Вызовите спасателей!

— Скорее, звоните пожарным!

— И в полицию тоже!

Жилин застыл, словно олень, попавший в свет фар. Краем глаза он заметил, что Император развернулся и направился к выходу. Паника росла, начался какой-то беспорядок. Но тут сквозь густые клубы пыли прорезалась чернота. Непроницаемо чёрные щупальца опутали всю трибуну. Журналисты пораскрывали рты от удивления. Вперёд шагнула чёрная фигура. Это был… Ломоносов. Его тело покрывали… тени? Они были различных форм. Некоторые повторяли силуэты монстров. Жилов с каким-то истеричным азартом называл тех монстров, которых узнавал. Гарпии, горгона, зомби, леший, анчутка… Он с трудом сглотнул. Это настоящие монстры? Если так — то они все трупы. Его пробрал мороз. Жилин вспомнил, что хотел сделать за свою жизнь и чего уже никогда не успеет. Как это спасёт принцессу⁈ Ломоносов превратился в чудовище, слепленное из сотен монстров. Лишь когда все эти тени пришли в движение, Жилин осознал, что они держали бетонную плиту над головой Ломоносова. Они его спасли!

— Вот он, герой! — продолжала завывать Анна Викторовна. — Герой Империи!

Тени откинули плиту в свободную часть зала и выстроились вокруг Ломоносова ужасающей армией. Они неостановимо прибывали и прибывали, оттесняя журналистов от трибуны. Наконец, из черноты появился Ломоносов — тени отхлынули, открывая его фигуру. Он растерянно смотрел на свои руки, а когда его взгляд остановился на чудовищных тенях, его лицо вытянулось от ужаса. Но, стоит отдать ему должное, Ломоносов моментально собрал жопу в кулак. Жилин, помимо воли, испытал к нему искреннее уважение. Пацан стиснул зубы так сильно, что желваки заходили, и состроил каменную физиономию.

— Стальные яйца, — пробормотал кто-то позади. В полной тишине это прозвучало очень громко, и все захихикали.

Смех прервался, когда вперёд шагнул Император, и приказал:

— Покажи свои способности.

Ломоносов сдержанно кивнул и свёл брови на переносице. Внезапно его лицо просветлело, и тени пустились в пляс. Какие-то тени кружились в вальсе, вторые — плясали чечётку, а третьи — сплелись в страстном танго. Это было так неожиданно, что все дружно заржали, несмотря на немое осуждение Императора.

— Собираешься победить террористов танцами? — хмыкнул он.

— Нет, ваших охранников, — ответил с наглой улыбкой Ломоносов. По его лицу скользнуло хищное выражение, и у Жилина поджилки затряслись. Он исподтишка огляделся. Неужели это заметил только он? Жилин нервно потёр руки. Нет, перед ними далеко не простой пацан.

Охранники Императора высокомерно усмехнулись и выступили перед Императором — мол, нападай. Несколько теней прыгнули им на головы и впились в скальп. Один из охранников вспыхнул как факел, но огонь не причинил теням никакого вреда. Другой охранник создал вокруг себя ледяной барьер, но тени легко проникли сквозь него. Через пару секунд оба охранника катались по полу, совершенно не мужественно визжали и пытались содрать теней со своего лица.

— Теперь я могу убить вас, — заявил Ломоносов.

— Считаешь? — Император приподнял левую бровь и развёл руки в стороны.

Вся сотня теней бросилась на Императора. Ломоносов даже не пошевелился — он управлял ими силой мысли. Это какой же нужен мозг, чтобы одновременно руководить сотней живых существ⁈ Никто из журналистов не спешил на помощь Императору — они достали камеры и снимали каждую секунду происходящего. Жилин с неверием покачал головой. На их глазах могут убить главу государства, а они просто снимают. Поколебавшись, он всё-таки тоже вытащил камеру.

Император сотворил неоново-голубую сферу радиусом около двух метров. Как только тени попадали внутрь, они стремительно бледнели и через доли секунд исчезали. Ломоносов с недовольством скривился, призвал новых теней и снова направил их на Императора. На лбу у последнего выступили бисеринки пота. Противостояние продлилось больше десяти минут. Император и Ломоносов были полностью неподвижны. Лишь мерцала голубая сфера и мелькали всё новые и новые тени.

— Я понял вашу способность, — вдруг сказал Ломоносов.

Его тени на мгновение остановились. Жилину даже показалось, что они растерялись, не понимая, куда бежать. Будто Ломоносов ослабил контроль. Но потом тени снова повернулись к Императору и стремительно впрыгнули в голубую сферу. В этот раз они не изменились. Ничего не произошло. Тени беспрепятственно подбежали к Императору вплотную и… просто по очереди до него дотронулись. Император пристально на них посмотрел, потом — перевёл взгляд на Ломоносова. В эту же секунду тени взорвались, разлетевшись на сотни чёрных ошмётков.

— Победа за вами, — признал Ломоносов и склонил голову.

— Герой, который прославит Империю! — взвыла Анна Викторовна, и после её слов все журналисты сразу же принялись выкрикивать вопросы. Жилин, позабыв об Императоре, присоединился к ним. Он забацает такое интервью, что редактор сожрёт от зависти собственные ботинки! Надо же быть таким идиотом — не поверить настоящему оракулу!

* * *

— А сейчас⁈ Мы можем сейчас его скрутить⁈ — рычал голос начальника охраны в наушнике. — Что он себе позволяет? Откуда мы знаем, что у него в мозгах⁈ Может, он правда хочет вас убить⁈ Со всем уважением, но мы должны вмешаться! Подайте знак! Что значит — нет⁈ Вы хотите дождаться, когда он вас убьёт⁈ Вы — глава государства! Вы не имеете права так рисковать!

Император мысленно закатил глаза. Мальчишка бросил ему вызов в силу своей юности и глупости. Он только что открыл новые способности и пытается пощупать границы дозволенного. Юнцы! Ему ли не знать? Император с грустью вспомнил о старшем сыне. Александр стал его главным разочарованием — дурак поддался эмоциям и гормонам и натворил глупостей. А ведь мог унаследовать трон. Император напрягся, когда Ломоносов не отступил, признавая поражение. Его тени растворялись в сфере, но он продолжал атаковать. Тени прибывали и прибывали. Это начинало надоедать. Пора бы его проучить… Император уже собирался публично оттаскать мальчишку за уши, но Ломоносов неожиданно улыбнулся и сказал:

— Я понял вашу способность.

Ты-то? Императору захотелось рассмеяться, да приличия не позволили. С подобной самонадеянностью Ломоносов и до террористов не доберётся — собьют на подходе. Зря он поверил, что Анна Викторовна откроет необычайный магический талант. Император одно время плотно общался с Виктором Викторовичем — их, наверное, можно было назвать друзьями. С небольшой натяжкой. Так что Император прекрасно знал, что сестра у Виктора Викторовича была с… чудинкой. Если не сказать — с прибабахом. Ломоносов — перспективный маг, но боец пока из него посредственный. К тому же — глупый. Напасть на Императора — ничего получше не придумал? Хотя охранников сменить всё-таки придётся. Размышляя над этим, Император упустил момент, когда тени перестали растворяться в Сфере Отмены. Невозможно! Он влил в неё больше магии, но ничего не изменилось. Тени спокойно подошли и дотронулись до его ног. Одна из них — демонстративно запустила клешню под штанину и ущипнула его за голую кожу чуть выше носка.

Император с трудом сдержал эмоции. Десятки камер только что засняли его поражение. Он встретился взглядом с Ломоносовым. Глаза последнего внезапно стали чёрными, Императору показалось, что в их глубине бьтся тысячи порабощённых теней-монстров. На мгновение ему стало страшно, а в следующую секунду Ломоносов опустил голову и произнёс:

— Победа за вами.

Тени развеялись, Император развернулся и на ватных ногах покинул конференц-зал. Ещё никто не мог победить его Сферу Отмены. Никто не мог добраться до него. Императора могли коснуться только те люди, которым он это великодушно позволял. И это правило не нарушалось на протяжении долгих десятилетий. Он был в абсолютном смятении. Спрятав руки в карманы, чтобы скрыть дрожь, Император спустился на первый этаж, вышел на парковку и сел в машину. Он даже не заметил, когда его окружила охрана. Начальник охраны со злобной гримасой следовал за ним попятам, но молчал — понимал, что сейчас Императора не стоит трогать.

— Он нашёл мою дочь после первого похищения? — уточнил Император, слегка успокоившись.

— Да.

— Он же нарисовался, когда её похитили второй раз.

— Мне его арестовать? — с готовностью предложил начальник охраны.

— Нет. Наблюдайте, но ничего не предпринимайте, — отрезал Император. — Я словно участвовал в одном большом спектакле… Ломоносов не враг нам. Но и не друг. Он общается с Александром, верно? Могли мой старший сын науськать своего знакомого против меня? Возможно, они организовали какую-то ловушку? Но способности Ломоносова… Я не понимаю. Это нельзя подстроить.

— Может, пацан наслушался от Александра о том, какой вы — негодяй и подлец? — предположил начальник охраны. — После его интервью, которое вас знатно подставило, я бы ничем не удивлялся. Простите уж, но Александр мозгами не в вас пошёл.

— Прощаю, но больше чтобы я такого не слышал, — скривился Император. — Твоя версия звучит правдоподобно. Ломоносов получил невероятно сильную способность и сразу же попытался отомстить обидчику своего друга. Скорее всего, Александр плакался у него на плече и жаловался на мою жестокость. Что ж… Это объясняет, почему Ломоносов решил выпендриться. Но в последний момент испугался и сдал назад.

— Сдал назад? — начальник охраны недоумённо нахмурился. — Вы же его победили. Он поджал хвост, потому что понял, что ему вот-вот надерут зад!

— Конечно, конечно, — согласился Император с кислой миной. Ему бы очень хотелось поверить в собственную версию, но он понимал, что это — самообман. Ломоносов позволил ему сохранить лицо. Видео их сражения разлетится по всей планете. Если бы Императора победил юнец, у которого на губах молоко не обсохло, то его авторитет был бы окончательно разрушен. Но сейчас мощь Императора будут восхвалять, потому что он смог укротить неизвестную способность. А о силе Ломоносова чуть ли не легенды сложат — ведь он выстоял несколько минут против самого Российского Императора! Все в плюсе. И в его интересах, чтобы в эту версию поверило как можно больше людей. Император достал телефон и написал несколько сообщений своей личной пиар-службе.

Отложив телефон, он велел начальнику охраны:

— Когда конференция закончится, привези во дворец обоих. Риту нужно вызволить в течение трёх дней. Иначе князь Литовский уедет обратно, и всю эту круговерть придётся начинать сначала.

* * *

Деревня Северные Гребешки, это же время.

— Ты мухлюешь!

— Ты тоже мухлевать! — Крабогном взволнованно взмахнул клешнями. — Ты прятать туз в рукава!

— А у тебя целая колода в запасе! — возмутилась Рита и обиженно отвернулась. Она пнула соседний стул, встала и вышла из особняка, напоследок крикнув: — Отстань от меня! Я хочу побыть одна!

Выскочив на улицу, она спустилась к озеру и уселась на берегу, скрестив руки на груди и надув губы. Так было сидеть не очень удобно, но Рита терпела. Ей хотелось, чтобы Крабогном полностью осознал свою неправоту. Однако он не появлялся. Рита гневно огляделась. Крабогном её послушался! Он не пошёл за ней! Вот поганец!

— Ну и ладно, — буркнула Рита и пошла вдоль озера, пиная камешки.

— Привет, — вдруг раздался женский голос со стороны леса. — Что ты делаешь?

— Играю, — ответила Рита. Пару дней назад она видела эту девушку издалека. Новенькая в деревне.

— Меня зовут Додола. А тебя?

— Рита.

— Давай вместе играть?

— Взрослым не интересно с детьми, — заявила Рита и нахмурилась. — Ты подозрительная.

— А ты слишком умная, — скривилась Додола. — Мне просто скучно. Тут всё невыносимо скучное. А я просто хотела кое-что проверить. Ко мне вернулись… — она осеклась. — В общем, я хочу проверить одно заклинание. Но мне нужен человек.

— В деревне много людей, — Рита ткнула в неё пальцем. — Я маленькая, а не глупая!

— Моё заклинание может напугать, — призналась Додола. — Мне ещё жить в этой деревне. Я не хочу, чтобы меня боялись. А ты — приезжая. Так что мне наплевать, ты можешь хоть обосраться от страха.

— Фу, плохое слово! — с осуждением покачала головой Рита и уточнила: — Заклинание очень страшное?

— Очень, — заверила Додола.

К её удивлению, Рита расплылась в злорадной улыбке и заявила:

— Тогда это очень хорошо!

Глава 23

Северные Гребешки, особняк у озера.

— Рита! Где ты прятаться? — Крабогном обеспокоенно выбежал из дома и огляделся. Рита ушла полчаса назад, но так и не вернулась. Зловредный дух решил её проучить и поэтому не пошёл за ней. Пусть поймёт, как тяжело бывает без верных друзей! В конце концов, она сама попросила научить её, как мухлевать. Кто виноват, что из неё такой плохой ученик? Крабогном надеялся, что Рита остынет на свежем воздухе и придёт извиняться. Но она упорно его игнорировала. Крабогном пробежался вокруг озера и заглянул на опушку леса, но Риты и след простыл. В этот момент он действительно распереживался. Неужели она пошла в деревню? Она же знает, что ей туда нельзя! А если с ней что-то случилось? Крабогном никогда не плакал, но сейчас был готов начать в первый раз. Он был в отчаянии. Он потерял Риту!

— Р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а! — проскрипел Зубастый Осьминог, высунувшись из воды. Видок у него был виноватый и очень-преочень грустный. Он уставился маленькими глазками на Крабогнома и ещё раз проревел.

— Что? — нервно спросил Крабогном.

— Р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а! — ответил Осьминог, и водная поверхность забурлила, на поверхности показались длинные щупальца. Они были свёрнуты в кольцо. Осьминог явно что-то бережно держал. Крабогном захрипел, не способный вымолвить ни слова.

Он никогда не молился, но сейчас почему-то мысленно обратился в великану-хозяину-другу. Уперевшись дрожащими клешнями в песок, он шептал:

— Пожалуйста, великан-хозяин-друг! Только не то, что я думать!

Но жестокая реальность была глуха к его мольбам. Зубастый Осьминог с громким хлюпаньем выкинул щупальца на берег и медленно их убрал, открывая обзор на свернувшееся калачиком бездыханное тело. Без сомнения, это была Рита. Крабогном всхлипнул и, рухнув перед мёртвой Ритой, крепко её обнял. Осьминог виновато уплыл и скрылся в глубине озера. Крабогном звал Риту и просил её вернуться, в какой-то момент он принялся её трясти и заглядывать в остекленевшие глаза.

— Рита! Пожалуйста, простить меня! Мы расстаться на ссора! Я всю жизню жить и помнит, что мы ссориться и ты умереть!

Позади кто-то всхлипнул. Крабогном повернулся и поражённо остолбенел. В двух шагах от него стояла Рита. Живая. Она неловко развела руками и быстро-быстро заморгала, борясь со слезами. Повисла тишина. Наконец, через пару минут Рита жалобно, вопросительной интонацией, произнесла:

— Обманули дурака на четыре кулака?

— Что? — Крабогном уставился на холодное тело, которое держал в руках. Мёртвая Рита повращала глазами и посмотрела на него в ответ. Раздался смех. Это был натужный, неестественный кашель, которым пытаются скрыть смех. Труп заливался весёлым смехом от удовольствия. Крабогном в ужас отбросил его подальше и отскочил, с непониманием переводя взгляд с Риты на… Риту.

— Прости, пожалуйста, я не думала, что всё получится так плохо, — повинилась «живая» Рита.

— Да ладно тебе, отлично же получилось, — хмыкнула «мёртвая» Рита. С её телом происходили странные метаморфозы. Оно вытянулось, а также изменились его пропорции. Спустя пару мгновений на Крабогнома смотрела Додола. Не скрываясь, она потешалась над ним, разве что пальцем не показывала. Хлопнув в ладоши, она даже подпрыгнула от восторга: — Хоть что-то развеяло мою скуку! Если людей нельзя убивать и никак им вредить, то почему бы не развлечься таким способом? Будет хоть что-то интересное между прополкой грядок. Эй, крабья морда, посоветуй ещё каких-нибудь розыгрышей?

— Розыгрышей? — тупо повторил Крабогном и обвиняюще ткнул клешнёй в Риту. — Это быть розыгрыша?

— Прости, прости, прости, — Рита поспешила к нему и присела на корточки, ласково погладила его по панцирю. — Я, правда, не думала, что будет… так. В моей голове это выглядело лучше! Я просто хотела тебя проучить, потому что ты вечно мухлюешь и проказничаешь!

— Розыгрыша, — утвердительно произнёс Крабогном, проигнорировав горячую речь Риты. — Смешно.

— Ты меня простишь? — Рита была твёрдо намерена вымолить прощение.

— Прощаю, — согласился Крабогном и направился к деревне. Рита бросилась за ним, но он остановился и строго сказал: — Ты нельзя выходить за купола. Ты сидеть здесь.

— Ты меня бросаешь? — Рита прижала ладошки к распахнутому рту. Из её глаз ручьём полились слёзы. — Мы же друзья!

— Бросать? — переспросил Крабогном. — Нет, я тебя прощать. Но ты сидеть здесь!

Не слушая причитания Риты и не говоря ни слова, он вышел за пределы купола и посеменил к деревне. Рита растерянно смотрела ему вслед, не понимая, что делать. Додола же продолжала посмеиваться — покружившись, она упала на спину, прямо на мокрый берег, куда вода вынесла водоросли, и громко рассмеялась. Брызги плеснули ей в лицо, но она даже не зажмурилась.

— Спасибо, девочка, — поблагодарила Додола.

— За что? — Рита не выдержала и заплакала в голос.

— За то, что скрасила мои серые будни. Так ведь люди говорят, да? — Додола блаженно прикрыла глаза. — Мальчишка пленил меня. Заставил принести ему клятву, потому что я опасна для людей. Мне пришлось это сделать. Мои способности будут восстанавливаться очень долго. То, что я показала тебе, — это капля в море. Раньше моим главным развлечением было убивать людей и принимать их облик, жить их жалкими жизнями. Только так я могла заполнить пустоту внутри. Но мальчишка отнял у меня это! Либо копайся в огороде вместе с пенсионерами, либо вали отсюда! Так он сказал! А куда я пойду? У меня ничего нет, и я сейчас фактически обычный человек. И убить никого не могу…

— Ты убивала людей? — спросила Рита и от шока даже перестала плакать.

— Да. Но сейчас не могу, — пожаловалась Додола. — И теперь я знаю, чем займусь вместо убийств! Розыгрышами!

— Ты убивала людей, и тебе понравился мой розыгрыш, — сказала Рита и поникла. — Крабогном никогда меня не простит.

— С чего бы? Он же твой лучший друг?

— Ты убива…

— Да я слышала! — перебила Додола. — И что с этого?

— Значит, мой розыгрыш плохой. Ужасный. Отвратительный. Он понравился жестокому убийце! — закричала Рита и возмущённо спросила: — Почему ты не сказала, что ты — убийца⁈

— Чтобы ты позволила проверить заклинание, — Додола приподняла голову и покосилась на неё. — Я и так случайно сболтнула, что заклинание очень страшное. Повезло, что ты не испугалась, — она опустила голову и снова расслабилась. — Вы, люди, такой странный народ. Как с вами говорить? Леший его знает. Я постоянно путаюсь. Я никогда с вами не разговаривала — только убивала. Безжалостный мальчишка… Заставляет разговаривать с вами, жить бок-о-бок. Ску-у-у-у-у-у-у-у-учно. А вот розыгрыши — весело.

— Так поступать нельзя, — категорично заявила Рита.

— Но ты поступила.

— Получается, что я плохой человек, — повесив голову, Рита потопала в особняк.

* * *

Академия Романовых, покои Виктора Викторовича.

На столе стояли две кружки с горячим какао и подтаявшими зефирками. Виктор Викторович удивлённо поднял брови. Что-то новенькое. Обычно его невидимый друг приносил всего лишь одну чашку. Они мирно беседовали, обсуждая дневные новости и разную чепуху, пока Виктор Викторович пил какао. А потом невидимка исчезал. Видимо, он следил за ним, потому что всегда появлялся, когда у Виктора Викторовича был плохой день. Но сегодня всё было отлично. Студенты не шалопайничали, все пары прошли спокойно. А вечером он отвёз Ариадну на УЗИ, и врач подтвердил, что ребёнок развивается согласно срокам. Виктор Викторович сильно волновался — опыта отцовства у него не было, поэтому иногда он сам себе напоминал курицу наседку. Даже сестра не опозорила, хотя он морально к этому готовился. Напротив, она прославилась на всю страну как непревзойдённый оракул. И Ломоносов… Отчего-то Виктор Викторович был уверен, что способности у него проснулись значительно раньше. Так. Прочь лишние мысли! Он встряхнул волосами. Время отдыхать после плодотворного рабочего дня!

Взяв одну из кружек с какао, Виктор Викторович сделал глоток и сказал:

— Спасибо большое, но две кружки я не осилю.

— Я осилить, — буркнул невидимка, и вторая кружка взмыла в воздух и наклонилась, словно кто-то из неё отпил. — Какао утолить моя боль.

— Ты ранен? — уточнил Виктор Викторович, пытаясь припомнить, не вышел ли срок годности у лечебных зелий в аптечке. — Потребуются бинты? Кто-то на тебя напал?

— Друг, — признался невидимка. — Ранить сердце. Есть бинта для такое?

— На такое бинтов, к сожалению, нет, — признал Виктор Викторович. — Ты уверен, что этот человек — твой друг? Обычно друзья не причиняют боли. Во всяком случае, намеренно.

— Уверен, — проворчал невидимка. — Что делать?

— Мириться, — предложил Виктор Викторович. — Если ты хочешь сохранить этого человека в своей жизни. Ну, или можешь исчезнуть. Это называется «уйти по-английски».

Они немного помолчали, и невидимка спросил:

— В чём смысла жизни?

— Не знаю, — Виктор Викторович задумчиво заглянул в кружку и поболтал какао. — У каждого существа свой смысл в жизни. Сто процентов, найдётся человек, который от души посмеётся над смыслом жизни, который я назову. Наверное, и я тоже над чем-нибудь посмеюсь. Разумеется, я стараюсь не потешаться над людьми. Я против издевательств, но… Знаешь, непроизвольно. Вот, например, вчера одна моя студентка сказала, что мечтает завести сотню хомячков и готова для этого работать хоть круглые сутки. Для неё сейчас хомячки — это смысл жизни. А почему ты задумался над этим вопросом, если не секрет?

— Я любить шутка, — признался невидимка. — Я передумать. Не все шутка смешные.

— Эмоции — страшная вещь. С ними нужно быть осторожным. Даже приятные эмоции могут убить, что уж говорить о плохих, — Виктор Викторович тяжко вздохнул. — У моего друга была дочь, она родилась с пороком сердца. Он вкладывал в её лечение все свои силы и деньги, но, к несчастью, однажды случилось сильное ухудшение. Девочка попала в больницу, и врач предупредил моего друга, что ей противопоказаны сильные эмоции. Мой друг… Он подумал, что речь только о плохих эмоциях, и притащил в больницу котёнка. Мей-куна. Она давно о таком мечтала. Девочка была счастлива. Настолько счастлива, что у неё случился сердечный приступ от сильных эмоций. Она умерла, — Виктор Викторович посмотрел на кружку, висящую в воздухе. — Просто объясни своему другу, что…

— Я такой же, — перебил невидимка. — Мне стыдно.

— Ты жив. Значит, можешь исправиться, — Виктор Викторович включил телевизор. — Слушай, знаешь, что при неприятностях помогает лучше, чем какао? Хороший виски. А ещё я давно хотел пересмотреть старые боевики с Джеки Чаном. Постарайся на время выкинуть всё из головы и расслабиться. Утро вечера мудренее. Завтра посмотришь на ситуацию под другим углом и найдёшь выход.

— Ладно, — кружка поплыла на кухню и приземлилась в раковину. — Давай Дшука Свяна.

Глава 24

Рабочий кабинет Императора, тот же вечер.

Анне Викторовне предстояла самая сложная битва. Ей нужно было убедить личную гвардию Императора, что Ломоносов освободит принцессу без чужой помощи. Даже наоборот — если кто-то вмешается, произойдёт страшное. После конференции её и Ломоносова посадили в чёрные затонированные машины и привезли в Императорский дворец, где разделили. Анна Викторовна не знала, что делали с Ломоносовым, но её на протяжении нескольких часов допрашивали, пытаясь вывести на чистую воду. Благо, она выучила легенду наизусть и нигде не прокололась. В самые сложные моменты она включала актёрское мастерство и имитировала полутранс.

— То есть вы утверждаете, что первокурсник сможет обезвредить террористов и освободить принцессу? — в который раз спросил рыжий безопасник. Его тон был откровенно издевательским. Рыжий играл роль плохого полицейского.

— Не дави на даму, — упрекнул его напарник. Он был худосочным и невысоким, но от него веяло такой мощной магией, что у Анны Викторовны поджилки тряслись, когда он к ней приближался. Тощий притворялся добреньким парнем. Он постоянно защищал Анну Викторовну от нападок Рыжего и уговаривал её пойти на уступки. Вот и сейчас он сказал, повернувшись к ней: — Просто подумайте подольше. Сосредоточьтесь. Может, в следующем видении будет как-то задействована личная гвардия Императора?

— Нет, — категорично отрезала Анна Викторовна, хотя ей очень хотелось заистерить и выбежать из комнаты. Она ещё никогда не испытывала такого давления. Ей казалось, что в любой момент безопасники скрутят её калачом и швырнут в темницу. Навсегда. Чтобы спрятать страх, она опять закатила глаза и завыла потусторонним голосом: — Если вмешается ещё хоть кто-то, террористы убьют принцессу! Вижу! Вижу! Гвардия Императора случайно помешает Ломоносову! Он не успеет добраться до принцессы, и база взорвётся!

— Немедленно говори, где база! — зарычал Рыжий.

— Погоди, погоди, — Тощий его оттеснил и наклонился над Анной Викторовной, ласково улыбаясь. — Но ведь если вы скажете, где находится база, мы сможем подготовиться. И будущее изменится. Всё просто, не так ли?

Анна Викторовна мысленно вздохнула. Они зашли на десятый круг. Этот разговор повторялся снова и снова. Безопасники не желали верить, что справятся без них. Но как им доказать? Что там говорил Ломоносов? Лучшая защита — это нападение? Вообще-то Анна Викторовна боялась этих стрёмных и власть имеющих магов, которые рьяно защищали Императора. Но… её уже всё невероятно достало. Нападение так нападение!

— Вы меня обозвали шарлатанкой или мне послышалось⁈ — закричала Анна Викторовна и, вскочив с шаткого металлического стула, ударила кулаком по столу. — Как вы смеете⁈ Я стою во главе Краснодарского отделения Психотроников! Я — главный оракул Краснодара! Именно я увидела, где находится принцесса и кто её спасёт! Да если бы не я, вы никогда бы не узнали о Ломоносове! Вы! — она ткнула указательным пальцем в Тощего. — Вы и другие безмозглые вояки просто убили бы принцессу!

— Пожалуйста, успокойтесь, — попросил Тощий и положил руки ей на плечи. Она высокомерно их скинула и задрала подбородок. Тощий попытался ещё раз: — Не переживайте. Задержите дыхание на десять счетов. Давайте…

— Да что ты с ней возишься? Отдай её Одноглазому, он быстро её разговорит! — вставил Рыжий.

— Конечно, конечно, — кивнула Анна Викторовна. — Валяйте! Я же обычная шарлатанка и ничего не видела. Конечно же… я же не просмотрела все варианты будущего! Слышите⁈ Все! — поддавшись порыву, она, неожиданно для самой себя, схватила Рыжего за грудки и прошипела ему в лицо: — Больше миллиона вариантов! И я видела абсолютно все! И в каждом варианте вы совершали роковую ошибку, которая вела к смерти принцессы!

Она рухнула на пол, забилась в фальшивых судорогах и захрипела. Когда Тощий бросился к ней и потянулся, чтобы нащупать её пульс, Анна Викторовна широко-широко распахнула глаза и протараторила:

— Тех, кто не верит оракулам, будет преследовать неудача! Пока неверие будет в вашем сердце, до тех пор на вас будут сыпаться злоключения! — она включила свою способность, и комната наполнилась туманом. Время медленно шло вперёд, но Анне Викторовне внезапно отказала фантазия. Что же сделать? Какой несчастный случай подстроить? Чтобы не убить безопасников, но впечатлить. Опять бетонную плиту на их головы, что ли, уронить? Нет, это уже приелось. В последний момент Анну Викторовну всё-таки осенило. Вовремя — способность деактивировалась, и туман развеялся. Всё откатилось на пару минут назад, и Анна Викторовна поспешно вскочила и спряталась под стол.

— Что с вами? — Тощий с озадаченной физиономией присел перед ней на корточки. — Может быть, вызвать доктора? — он оглянулся на Рыжего и пробормотал: — Кажется, мы переборщили.

— Женщины, — закатил глаза Рыжий. — Им бы только сцену устро…

Его перебило хлопанье крыльев. За окном промелькнула большая тень, а потом в стекло врезалось множество серых курлыкающих телец. Огромная стая голубей влетела в комнату и отчаянно закружила, то и дело ударяясь о стены, потолок и мебель. От страха у голубей началось опорожнение кишечника. Анну Викторовну спас стол от вонючего дождя, а вот Тощего и Рыжего облило с головы до пят. Спустя минут пять в комнату забежали люди в дождевиках и принялись выгонять голубей на улицу.

— Вот и первая неудача! — констатировала Анна Викторовна, выбравшись из-под стола и на цыпочках пробираясь к выходу. — Запомните! Я никогда не ошибаюсь.

— Вы могли нас предупредить, — обиженно нахмурился Тощий.

— А вы бы мне поверили? — иронично приподняла брови Анна Викторовна. — К тому же после всех ваших оскорблений… Я не хотела вас предупреждать о такой ерунде. В конце концов, это же не смертельно, — она ядовито улыбнулась, окинув его взглядом. С головы до пят он был покрыт белёсым птичьим помётом. — Правда, у принцессе такого сказать нельзя. Она и правда находится в смертельной опасности. Как жаль, что её жизнь зависит от вашего высокомерия.

— С каких пор осторожность и предусмотрительность называют высокомерием? — фыркнул Рыжий, аккуратно вытирая лицо салфетками. Он подозвал парня в форме прислуги и приказал: — Отведите нашу многоуважаемую гостью в мой кабинет. После душа мы с ней ещё немного поболтаем.

Анна Викторовна с трудом скрыла разочарование. В глубине души она надеялась, что этого «дерьмового» инцидента будет достаточно, чтобы ей поверили. Размышляя, какой ещё несчастный случай устроить безопасникам, она пошла по коридору вслед за слугой. Он привёл её в маленькое помещение без окон. Однако обставлено оно было на удивление богато и щедро — сюда уместили стол, диван, кресло, шкаф во всю стену и даже небольшую ширму. Эта комната совсем не походила на допросную. Неужели она попала в комфортабельную тюрьму? Тогда здесь должен быть туалет. Анна Викторовна открыла шкаф и заглянула внутрь.

— Что ищите?

— Туалет, — выпалила она и развернулась на пятках.

— Боюсь вас огорчить, но в шкафах обычно не бывает туалетов, — из-за ширмы вышел Император собственной персоной.

— Я думала, что меня здесь заперли надолго. В модных журналах печатают похожие интерьеры, когда на маленькой площади вмещают всё что можно и всё что нель… — Анна Викторовна поняла, что несёт какую-то чушь, замолкла и неловко буркнула: — Неважно.

Император молча смотрел на неё в течение долгих пяти минут. От мёртвой тишины у Анны Викторовны зазвенело в ушах. Ей хотелось сжаться в комочек и спрятаться в шкаф. Наконец, Император величественно опустился на диван и жестом предложил ей занять кресло напротив. Анна Викторовна послушно туда плюхнулась и сложила руки на коленях. Весь её актёрский талант моментально погиб, когда она осталась с Императором тет-а-тет. Она была готова сдаться и признаться в обмане.

— Я слышал всё, что вы говорили моим подчинённым, — сообщилИмператор.

— Хорошо.

— У меня вызывает отторжение сама мысль, что жизнь моей дочери будет зависеть только от необученного первокурсника.

— Хорошо.

— Мы охотились за «Свободной магие» несколько лет. Они умело скрывались и заметали следы. Несмотря на то, что у них нет божественной поддержки, они обладают большой силой.

— Хорошо.

Император странно на неё посмотрел и уточнил:

— Вы внезапно растеряли весь свой словарный запас?

— Хоро… — Анна Викторовна осеклась и покраснела как маков цвет. — Нет-нет-нет. Конечно же нет! Просто мне особо нечего добавить.

— Я не буду вас уговаривать, — заявил Император, и Анна Викторовна решила, что всё, вот он и бесславный конец. Сейчас её отправят на опыты Психотроникам, и никакое божественное воплощение её не защитит. Однако Император её удивил. Ровным голосом он произнёс: — Я соглашусь с вашими доводами. К несчастью, проверить вашу информацию я не в состоянии. Психотроники… Сами понимаете, сильных оракулов в здравом уме почти не осталось. А те, кто остался, не горят желанием сотрудничать. Все допускают ошибки, — Император поймал её взгляд, и Анна Викторовна почувствовала себя как кролик перед удавом. — Я передам управление операцией по освобождению моей дочери в ваши руки. Вы — главная. Если вы уверены, что Ломоносов справится — пусть он идёт без подкрепления. Моя гвардия будет наблюдать издалека. Но… вы же понимаете, что у всего есть последствия?

— Что ждёт меня? — уточнила Анна Викторовна. — И в каком случае?

— Если с моей дочерью произойдёт что-то… неприятное, то вы умрёте, — спокойно ответил Император, словно речь шла о погоде. — А также будут казнены ваши близкие родственники, как соучастники в преступлении против государства. Предвосхищая ваши вопросы: да, ваш брат — тоже. Мы с ним хорошо общались, и он был весьма полезен… Однако незаменимых людей не бывает.

— Но это же несправедливо! — воскликнула Анна Викторовна.

— После интервью моего разгневанного сынам меня считают едва ли не чудовищем, которому наплевать на своих детей. Если Маргарита умрёт, то меня распнут, потому что я повёлся на бредни сумасшедшего оракула, — Император слегка улыбнулся. — Мне не хочется убивать вашего брата. И уж тем более нет смысла уничтожать божественное воплощение. Мокошь может сильно расстроиться. Но мне придётся показать всю ярость отца, понёсшего тяжёлую утрату. Полетят головы. Много голов, — Император поднялся и прошёл к двери. На пороге он остановился и небрежно бросил через плечо: — Через пять минут к вам придут мои гвардейцы. Озвучьте им ваше окончательное решение, и они безропотно его примут.

Хлопнула дверь, и Анна Викторовна судорожно вздохнула. Она и раньше понимала, что на кону стоит её собственная жизнь, но это было словно на втором плане. Где-то там, вдалеке, на горизонте маловероятностей. Сейчас ей стало невероятно страшно. Своей жизнью она ещё могла распоряжаться, но жизнью брата… Нет, Ломоносов о таком не предупреждал! Во рту пересохло так сильно, что было тяжело глотать. Вот он — последний шанс отступить! Анна Викторовна окаменела, когда в комнату вошли Тощий и Рыжий.

— Никаких новых видений? — осведомился насмешливо Рыжий.

Анна Викторовна молча пялилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Это было самое сложное решение в её жизни. Сдаться и не подставлять брата или идти до конца, несмотря на опасность? Она впилась ногтями в мягкие кожаные подлокотники и произнесла, скрывая дрожь в голосе:

— Нет. Ломоносов должен пойти один.

Глава 25

Надо мной ставили опыты. Ничего страшного — никаких зверств и чернокнижных заклинаний. На протяжении нескольких часов я проторчал в огромном белом зале в окружении лучших магов Российской Империи. Они заставляли меня медитировать и прогнали по всей магической программе первого курса. Меня даже заставили сотворить элементарные бытовые заклинания — для мытья посуды и глажки. Видимо, пытались понять, чем моя магия отличается от магии других людей. Я не возражал. Да и какой смысл бузить? Анна Викторовна должна убедить Императорских воинов, что я справлюсь со спасением принцессы в одиночку. Со своей же стороны, я должен продемонстрировать всю свою мощь. Больше я не буду скрываться и ускорю своё развитие в десять, а то и двадцать раз. Честно говоря, мне нравилось развлекаться и притворяться обычным парнем. Но такая стратегия оказалась неэффективной.

Перун использовал меня, чтобы подобраться к Марене. Я сломал его планы и стал его злейшим врагом. Если раньше я был досадной занозой в заднице, то теперь — первостепенная цель, которую необходимо уничтожить. Хотя бы просто из мести. К тому же я обладаю способностями, которые Перун старался уничтожить. Я долго анализировал, почему он не нападает. Серьёзно, сразу после моего перерождения он послал за мной кучу наёмных убийц! Но сейчас отчего-то скромничает. Значит, его планы были нарушены. Что-то пошло не так. Настолько не так, что Перун решил отступить и выждать. Марена была слишком важна? Определённо. Нет, всё равно не сходится. На месте Перуна, я бы уничтожил себя как можно быстрее — слишком уж много от меня хлопот. Даже самую малость обидно. Как будто он считает, что может убить меня в любой момент и что больше я ему ничем не помешаю.

— Вызовите максимальное количество Теней, — попросил один из учёных, поправив квадратные очки на носу.

— Как пожелаете, — я притворился, что напрягся, и надул щёки так, чтобы лицо покраснело от натуги, а на лбу выступили вены. Я не собирался скромничать. Максимальное количество? Что ж, получите-распишитесь. В мгновение ока весь зал заполнился Тенями, от пола до потолка. Сперва они появлялись стройными рядами, но потом место закончилось и Тени начали громоздиться друг на друга, занимая любое свободное пространство. Не прошло и пяти минут, как зал погрузился в непроглядную темноту. Всё пространство было занято Тенями. Они плотно облепили учёных, и скоро те начали задыхаться.

— Отз… Кхе! Отзови… Кхе-кхе! Отзовите! — донёсся голос из глубины Теней. Я приказал Теням исчезнуть, и зал мгновенно очистился. Учёные повалились на колени, кто-то даже распластался на полу, жадно хватая ртом воздух. Они явно были впечатлены. А ведь среди них есть маги девятого ранга.

— Молодой человек, знайте меру! — главный учёный громко выругался и сердито швырнул на стол блокнот и ручку. — Простите, господа, мне нужна минута отдыха!

— Я бы тоже не отказался, — хмыкнул другой учёный. Остальные согласились с ним, и был объявлен перерыв. Правда, он был предназначен для всех, кроме меня. Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Я отправил несколько Теней, чтобы они подслушали допрос Анны Викторовны, однако в помещении, где её держали, стояла мощная защита. Её нельзя было обойти — только взламывать, а это моментально засекут. Так что я всё ещё оставался в полном неведении. Неожиданно у меня возникло стойкое ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Стараясь не выдавать своей осведомлённости, я просканировал зал, но ничего не обнаружил. Странно. За мной, несомненно, следили. И с каждой секундой наблюдение становилось… злее? Вдруг над головой раздался шорох. Я посмотрел вверх. В потолке образовалась здоровенная дыра, через которую в зал пролез монстр. Да чтоб меня в Изнанку закинуло! Дитя Красного болота! Седьмой уровень.

Я перекатился, уходя с линии огня, и в тот же момент на стул, где я только что сидел, прыгнула… девочка. На первый взгляд — обычный ребёнок. Если не смотреть ей в глаза. У неё нет белков и зрачков, её глаза — это сплошное топкое болото — там плещется ил и вода, затянутая зеленоватой ряской. Любопытный способ убийства. Монстр седьмого уровня для первокурсника — это быстрая и эффективная смерть, и экспериментаторы хреновы должны это прекрасно понимать. Славная проверочка — сдохни или умри.

— Хочешь кушать? — спросила девочка и протянула открытую ладонь, на которой лежали тёмно-синие ягоды. — Вкусно.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Ешь сама.

— Кушай, — девочка продолжала настаивать, подходя всё ближе и ближе.

— Нет.

— Кушай.

— Нет.

Ситуация отдавала сюрреализмом. Казалось, сейчас девочка скажет: «Ну давай. За маму, за папу…» Представив эту картину, я не сдержал смешка. Лицо девочки исказилось в оскале, и зал начал наполняться грязной водой. Точнее — слезами. Девочка плакала, по её щекам бурным потоком текли мутные слёзы. Дитя Красного болота в каком-то смысле как черепаха — всегда носит свой дом с собой. Внутри монстра таится огромный водоём, который может затопить небольшой городок. Но это не самое страшное. А вот чего действительно стоит бояться, так это… Я едва успел отпрыгнуть от невидимой руки, которая попыталась схватить меня за щиколотку. Ла-а-а-а-а-а-адно. Они хотят увидеть мою настоящую силу? Не буду им в этом отказывать!

Я призвал сотню Теней — часть подняли меня в воздух, благодаря им я мог летать. Другая часть создала подо мной непробиваемый барьер — в него бились тысячи рук, пытаясь добраться до меня. Дитя Красного болота убивает своих жертв просто и без изысков — утоплением. Ну или отравлением — если жертва согласится перекусить волчьими ягодками. Чем выше уровень монстра, тем больше в нём воды и тем больше у него телекинезных рук. Что ж… конкретно эта тварь собиралась затопить зал до потолка. Нет, так не пойдёт. Мне нужно место для маневра. Десяток Теней врезался в двери, распахивая их настежь. Но вода не убывала. Зараза. Кто-то полностью изолировал зал. Из него ни капли не выльется. Прелесть. Разозлившись, я атаковал монстра, но невидимые руки отбили все мои удары. Бесполезно. Я не вижу, с чем сражаюсь.

Необходимо очистить воду и чем-то подсветить конечности монстра. У меня была Тень Ситечного Кита — эти животные фактически были огромными фильтрами. Отлично. Я приказал ему очистить образовавшийся в комнате водоём. А вот что делать с подсветкой? Интересно, мои Тени тоже не смогут выбраться наружу? Уф, нет. Змеехвостый Сурок легко выскользнул из комнаты. Я отправил его в ближайший канцелярский магазин — чтобы он притащил мне много блёсток. ОЧЕНЬ МНОГО БЛЁСТОК. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Пока Сурок грабил канцелярский магазин, я продолжал отбиваться от монстра. Вода поднялась почти до середины окон. Ситечный Кит справлялся со своим заданием на ура — очень скоро вода стала прозрачной как слеза. Как раз и Сурок вернулся — принёс целых четыре ящика блёсток. Тени налетели на коробки, распотрошили упаковку и высыпали блёстки в воду. А теперь немножечко взболтаем… Бинго! Все телекинезные руки стали блестящими и яркими.

На каждую руку монстра я натравил по три Тени. Во-о-о-о-о-о-о-от, совсем другое дело. Можно и с Дитём Красного болота поговорить, и никто не будет мешать. Я создал воздушный кулак и впечатал его прямо в плачущее личико. Раздался крик, наполненный бешенством и яростью. Детская личина дала трещину — буквально, по девочке побежали трещины, сквозь которые вспучилось нечто склизкое и зелёное. Бах! В воду шлёпнулся здоровенный кусок слизи и пополз к двери. Телекинезные руки больше не нападали на меня — только прикрывали монстра, сложившись в подобие уродливого блестящего зонтика.

— Браво, — потолок снова разошёлся в разные стороны, и в комнату спустился глава учёных. Он стоял на небольшой доске, от которой куда-то вверх тянулись две цепи. — Взяли количеством и смекалкой. Действительно поражает. Никогда не видел таких способностей, — он задрал голову и крикнул: — Ну всё! Достаточно! Убирайте Болотницу!

— Нет, — процедил я.

— В смысле? — учёный изумлённо на меня вылупился.

— Не хватит, — ледяным голосом произнёс я, и все Тени разом набросились на монстра. Они молниеносно проникли под зонтик из рук и принялись потрошить чудище. Не прошло и пяти минут, как вся вода окрасилась в зелёный. Повсюду плавали склизкие ошмётки. Тень Сурка услужливо выловила Ядро монстра и принесла его мне. Я сжал его в ладони, с наслаждением чувствуя, как оно растекается и впитывается в кожу.

— Что ты сделал, наглый мальчишка⁈ Ты вообще понимаешь, сколько времени мы потратили, чтобы поймать эту тварь⁈ — завизжал учёный.

— Я не сражаюсь на потеху публике. Никогда, — бросил я, скривившись. — Рисковать жизнью, чтобы кого-то порадовать? Доктор, вы в своём уме? Вы натравили на меня монстра. Я его победил. Ядро монстра — моя добыча.

Учёный стушевался и поспешно поднялся в верхнюю комнату. Дыра в потолке исчезла. Спустя несколько минут к залу подошли уборщики — на форме слуг были маленькие жёлтые нашивки. Знак того, что их обладатели — слабенькие маги. Такие обычно устраняют последствия различных магических происшествий. Защита вокруг зала исчезла, и вода хлынула в коридор, но уборщики среагировали быстро — перед ними материализовались вёдра и швабры. Вёдра, по всей видимости, были бездонными, а швабры — с автопилотом и, очевидно, могли впитать намного больше воды, чем заурядные, немагические. Без прямого участия магов швабры проворно подтирали льющуюся воду и выжимались в вёдра. Пока шла уборка, я летал по залу и рассматривал картины.

— Расступитесь, — гаркнул кто-то со стороны двери. В зал, расталкивая уборщиков, ввалился рыжий хмурый мужик. Он вляпался в лужу, промочив туфли, и выругался. Злобно покосившись на уборщиков, он закрыл дверь прямо перед их носами и уставился на меня. — Ломоносов, для тебя хорошие новости!

— Как-то не верится, — усмехнулся я. — Судя по вашему тону, меня собираются четвертовать.

— Ты мне тут шутки не шути, — Рыжий погрозил мне пальцем. — Император разрешил тебе отправиться на спасение принцессы без посторонней помощи. Можешь гордиться! Скоро станешь героем! Но если накосячишь, то ты и твоя подружка… — он поднял руку и демонстративно сжал кулак, делая вид, будто откручивает кому-то голову. — Я с удовольствием тебя прикончу. Я тебя насквозь вижу. Думал, можно всем безнаказанно запудрить голову?

— Нет, только вам. Вы вполне сойдёте за дурака, — парировал я.

— Ты совсем очешуел, пацан⁈ Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь?

— Вы в форме Императорского гвардейца, — равнодушно бросил я. Он продолжил бухтеть, но я уже его не слушал. В солнечном сплетении растеклась радость, руки приятно покалывало, а в голову словно ударило шампанское. Мир ждёт грандиозное представление!

* * *

Жилина отправили к чёрту на куличики — он не желал ехать, но редактор наорал на него и пригрозил увольнением. Мол, тот, кто начал дело, должен его и закончить! Да уж, у этого чудака семь пятниц на неделе. То он не верил оракулу — между прочим, вполне себе официально подтверждённому. И что же сейчас? Он выпроводил Жилина на границу с Китаем только потому, что какой-то урод прислал анонимное письмо! Жилин лично видел эту бесполезную бумажку — сделанную в лучших традициях плохих детективов. Белый лист, на который кто-то налепил вырезанные из газет и журналов буквы. Криво и косо налепил, да ещё и с ошибками. Там были написаны координаты, где держат принцессу, а также дата и время, когда будет проводиться операция по её освобождению.

Но редактор поверил! Аргументы, конечно, потрясающие: если бы хотели обмануть, то назвали бы место поближе. Кто в здравом уме согласится поехать на другой конец страны? Жилин подозревал, что редактор просто-напросто издевался. Но вариантов не было — пришлось ехать. Точнее — сначала перенестись по духовочной сети, а потом — нанять машину и ползти по бездорожью несколько десятков километров. Редактор, чтоб он обосрался, зажал денег на магическое сопровождение — оплатил только духовку. Жмот!

— Ну и куда? — неуверенно спросил оператор, сбросив скорость. — Навигатор показывает, что мы вот-вот приедем. Но ничего ж не видно. Голый горизонт!

— Давай дальше, — махнул Жилин. — Если ничего не найдём, то повернём обратно.

— Ой-ой, он же с нас три шкуры спустит! — заныл оператор.

— И что ты предлагаешь? Подождать, пока нас медведи здесь сожрут?

Они проехали метров четыреста, когда пространство перед ними неожиданно задрожало и окрасилось в фиолетовый цвет. Машина въехала в стену из фиолетового света. Жилин сдавленно ахнул, закрыл лицо руками и зажмурился. Однако удара не последовало. Взвизгнули тормоза, и автомобиль резко затормозил. Оператор прочитал короткую молитву и замолк. Жилин осторожно приоткрыл глаза и огляделся. Перед бампером стояли военные. Они выглядели… агрессивно. Да, это, наверное, самое подходящее слово. Они выглядели очень агрессивно, но тем не менее молчали и ничего не делали. Тупо пялились на Жилина сквозь лобовое стекло.

— Погоди, разве это не Молочкин из «Последних известий»? — поражённо выпалил Жилин, уставившись за спины военных. — Точно! Гляди, там же все наши! А этого, в оранжевом свитере, я видел на конференции в Питере!

— Откуда они тут взялись? — озадаченно пробормотал оператор.

— Анонимки, — многозначительно произнёс Жилин. Ободрённый тем, что другие журналисты вполне живы и здоровы, он, прихватив с собой диктофон, вылез из машины и направился к военным. Они молча его обыскали и всё так же, не проронив ни слова, грубо толкнули его туда, где стояли журналисты. Жилин, поборов страх, спросил: — А что происходит-то?

— А ты зачем сюда приехал? — рявкнул рыжий военный.

— Посмотреть, как принцессу освобождают, — проблеял Жилин.

— Ну вот и смотри!

Жилин прислушался к чужим разговорам. Ну, он не ошибся. Все журналисты поверил анонимным письмам. Видимо, не зря. Он передёрнул плечами и поёжился. Если так, то, получается, где-то поблизости находятся террористы! Почему журналистам разрешили остаться? Словно озвучивая его мысли, оператор спросил:

— А чего нас не выперли-то?

— Скорее всего, чтобы держать на виду, — прошептал Жилин и посмотрел на часы. — Если верить письму, операция вот-вот начнётся. То есть военные не успеют выпроводить нас подальше и проследить, чтобы мы не вернулись. А многие бы точно вернулись… — Жилин покосился на толстяка с хитрой физиономией. — Вернулись бы, мешались бы под ногами, нарушили ход операции. Вдобавок на Императора работает та оракул, которая пробудила способности в Ломоносове. У неё могло быть видение.

— Логично, — согласился оператор.

Минут пять они слонялись по круглой площадке, которую выделили журналистам. Жилин не понимал, куда смотреть. Вокруг — прекрасные пейзажи и девственная природа. Красота! Но редактор ждёт сенсацию, а не живописные виды! Жилин уже представлял, как его распекает редактор, когда рядом с военными промелькнуло знакомое лицо. Ломоносов! Жилин включил диктофон и пихнул оператора локтём под рёбра, чтобы тот врубил камеру. Ломоносов о чём-то переговорил с военными, кивнул Рыжему и неспешным шагом пошёл вперёд. Он поднял руки, с его пальцев сорвались десятки Теней. Они облепили… купол? Да, это был купол, который подсветился голубым цветом. Тени вгрызлись него и довольно быстро проделали в нём проход — как раз подходящего размера, чтобы в него без труда пролез человек. Ломоносов пригнулся и нырнул внутрь.

— Можешь увеличить? — жадно спросил Жилин у оператора.

— Нет, это максималка, — ответил тот. — Ни лешего не видать, говно качество. Такое на первую полосу не впихнуть.

— Снимай, снимай. Главное — снимай, — пробормотал Жилин. — А уж я напишу такую статью, что все кипятком ссаться от восторга будут.

— Ага, помечтай, — рассмеялся Молочкин из «Последних известий», который грел уши. — Ещё посмотрим, чья статья бомбанёт.

Жилин проигнорировал его, пристально вглядываясь в проход. Под куполом развернулась жаркая битва. Сверкали заклинания, даже стрельба стрекотала — немудрено, террористы ничем не брезгуют, заурядным огнестрелом в том числе. Прогромыхала серия взрывов, Жилин почувствовал запах горелого. На базе «Свободной магии» начался пожар. А потом раздался странный звук — звенящий и оглушительный, словно лопнул огромный воздушный шарик. И в следующую секунду из прохода повалил густой молочный дым. Военные засуетились, наложили специальное заклинание, чтобы дым не пошёл дальше.

— Я ему глаза на жопу натяну! — прорычал рыжий военный. — И оракулшу не пожалею! Она у меня землю жрать будет за свои предсказания!

— Это что же… Всё? Кранты принцессе? — робко уточнил оператор.

— Я уже ничему не удивлюсь, — вздохнул Жилин.

Под куполом всё затихло. Минута тянулась за минутой, военные бегали и ругались. Как понял Жилин, они спорили — стоит подождать или надо прямо сейчас вломиться на базу террористов. Рыжий безостановочно матерился, проклиная всех на свете. Его трёхэтажный мат оборвался, когда в проходе что-то показалось. Оператор сдавленно хекнул. Небольшая тень несла принцессу, на которой был надет противогаз! Журналисты восторженно закричали, защёлкали фотоаппаратами. Принцесса мило помахала ручкой всем собравшимся. Из-за противогаза сложно было рассмотреть её лицо, но, кажется, она улыбалась. Вслед за тенью и принцессой в проходе появился Ломоносов. Он был без противогаза, но густой дым никак на него не влиял. Он остановился, посмотрел на журналистов и улыбнулся. И это была улыбка победителя.

* * *

Последняя книга цикла: https://author.today/work/343509

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Повелитель теней. Том 7

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Nota bene