Время жить - 3. Осколки мира. Часть 2 (СИ) [Виктор Вадимович Тарнавский] (fb2) читать онлайн

Annotation

Инопланетное вторжение началось. Мир разлетелся на острые осколки. Кто-то сражается, кто-то бежит, а кто-то оказался в плену у пришельцев. Но это их выбор, их ВРЕМЯ ЖИТЬ.

Однако, далекой планетой, где идет война, заинтересовались космические боги. Даже они порой спускаются на землю, чтобы исправить и помочь.

Время жить - 3. Осколки мира. Часть 2

Глава 1. Комиссар

Глава 1. Комиссар (часть 2)

Глава 2. Истребители (часть 1)

Глава 2. Истребители (часть 2)

Глава 2. Истребители (часть 3)

Глава 2. Истребители (часть 4)

Глава 3. Земля обетованная (часть 1)

Глава 3. Земля обетованная (часть 2)

Глава 4. Большая часть правды (часть 1)

Глава 4. Большая часть правды (часть 2)

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 1)

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 2)

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 3)

Глава 6. Революция местного значения (часть 1)

Глава 6. Революция местного значения (часть 2)

Глава 6. Революция местного значения (часть 3)

Глава 7. Тяжелая работа (часть 1)

Глава 7. Тяжелая работа (часть 2)

Глава 7. Тяжелая работа (часть 3)

Глава 8. Сожженные мосты (часть 1)

Глава 8. Сожженные мосты (часть 2)

Глава 9 Незабытый день рождения (часть 1)

Глава 9 Незабытый день рождения (часть 2)

Глава 10 Сын Черной Звезды (часть 1)

Глава 10 Сын Черной Звезды (часть 2)

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 1)

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 2)

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 3)

Время жить - 3. Осколки мира. Часть 2

Глава 1. Комиссар

Если считать армию вторжения одним исполинским сверхорганизмом, то разведывательный отдел наверняка играет в нем роль какого-нибудь важного органа. Например, глаза. Или, точнее, глазного нерва.

Заглянем туда.

Большой отсек... Нет, несколько смежных отсеков, полных разнообразной аппаратуры. На длинных столах рядами стоят компьютеры. В углу перемигиваются своими крохотными глазками-огоньками два сервера – основной и дублирующий. Дальше – большой блок информационного хранилища с рядами черных плоских временных накопителей, вставленных в специальные гнезда. На многочисленных полках стоят впритык папки и отдельные стопки распечатанных снимков, ячейки с накопителями и еще какое-то таинственное барахло, тоже, очевидно, имеющее отношение к разведке.

И люди. Конечно, люди. Сидящие перед мониторами компьютеров, прохаживающиеся с пачками распечаток в руках, вполголоса переговаривающиеся между собой. Поэтому в отделе разведки стоит непрерывный тихий гул, сплетающийся из негромких голосов, вкрадчивого шелеста принтеров, еле слышного гудения вентиляторов и еще чего-то почти неуловимого. Наверное, это звук работы трех дюжин мозгов, причем, прямо скажем, далеко не худших мозгов в Имперском Военном Космофлоте.

Все это немного напоминает муравейник, только без присущей муравейнику веселой беспорядочной метушни.

Говорят, ученые могут отличить одного муравья от миллионов его собратьев. Да что муравьи, если они научились метить даже атомы. Но мы с вами не ученые, и поэтому давайте оставим в покое микромир и займемся наблюдением за человеком. Да-да, именно вот за этим.

Вот он. Совсем молодой, но уже ведущий аналитик с нашивками старшего офицера третьего ранга. Сидит в расслабленной позе за крайним в среднем ряду компьютером и просматривает спутниковые фотоснимки.

Электронный карандаш легко касается планшета. Нажатие на выступ под большим пальцем – и на экране появляется новый снимок. Короткий пристальный взгляд, касание – и следующий. Это похоже на конвейер.

Внезапно конвейер останавливается. Молодой человек, привлеченный чем-то, внимательно смотрит на экран, делает увеличение, затем переключает диапазон... Электронный карандаш непринужденно, широкими, размашистыми движениями бегает по планшету. Сервер в углу мигает и на мгновение чуть-чуть изменяет тон своего басовитого тихого гудения. Это умная машина производит поиск в архиве.

Не проходит и пяти секунд, как перед старшим-три возникает желаемое. Он еще раз просматривает снимки, сравнивает их, и дает команду на печать. Протянув руку к стоящему рядом принтеру, он берет распечатки, встает и идет в другой конец отсека к своему начальнику. Тот внимательно изучает снимки, пожимает плечами, а затем делает рукой недвусмысленный жест.

Это означает: пусть разбирается главный.

Начальник разведывательного отдела разговаривает с кем-то по браслету, и молодой ведущий аналитик, чтобы занять себя, смотрит на большой снимок за спиной руководителя.

Снимок этот одновременно ужасает и восхищает. Это город. Вернее, место, которое раньше было городом. Сейчас его скорее можно признать за пейзаж какой-то луны, причем, попавшей под метеоритный поток.

Старший-три знает, что это за город. По-местному он назывался Тамо, и ему не повезло оказаться ближайшим к месту посадки флагманского корабля.

Да, не каждому поселению выпадает несчастливая участь стать полигоном для демонстрации силы и мощи воздушных сил Военного Космофлота. Кажется даже невероятным, что всего этого можно было добиться без ядерного оружия, однако это так. Вот эта серия наползающих друг на друга кратеров – явно результат залпа простыми примитивными ракетами «воздух – земля», которыми вооружены «Молнии». Участок местности, напоминающий кипящее стеклянное озеро, – безошибочный свидетель работы суперзажигалок. А это – словно по городу прошелся исполинский великан, давя здания тяжелыми башмаками, – похоже, следы кассетных бомб объемного взрыва, сброшенных «Драконами» еще в самую первую ночь...

Снимок был красив. Бывший город был снят не сверху, а немного сбоку, панорамой. Под лучами низкого утреннего солнца развалины отбрасывали фантастические тени, выглядя то как стены старинного замка, то как причудливые инопланетные скалы. Неровные провалы пустых окон казались входами в таинственные пещеры... Но молодой старший-три все равно чувствовал дискомфорт. За последнюю декаду он видел изображения сотен и тысяч подобных городов и городков, в конце концов, это была его работа. Но ему никогда не приходило в голову увеличить самый эффектный снимок до размера один метр на полтора и повесить на стенку...

Чтобы немного отвлечься, он прислушался к разговору, который все еще вел начальник разведки.

– ...Нет, господин генерал, – вкрадчиво говорил начальник, по званию только суперофицер второго ранга. – Компьютер – это еще не показатель... Да, вы сами знаете, иногда они показывают не то, что есть на самом деле, а то, что им кажется... Вот, у меня прямо перед глазами последние данные со спутника... Трубу там только повалило, трубу и все, а остальное стоит целехонькое. Если хотите, я вам сейчас перешлю этот снимок по почте... Нет?.. Я понимаю, господин генерал, это обидно, но что поделаешь: все мы выполняем свою работу...

Начальник разведки прервал связь и жестом пригласил ведущего аналитика пересесть поближе к его столу.

– Что у вас, Даэрм? Опять, небось, что-то отрапортовали, а на деле – пшик? Слышали? Только вот что имел разговор с неким... большим начальником. По вашей же сводке, между прочим.

– Боюсь, что опять, – улыбнулся старший-три. – Правда, честно, говоря, я в некотором затруднении. И старший офицер первого ранга Минсуо – тоже. Разрешите? Это город 6-2-11, местное название – Нейсе. Он был обработан в самом начале, потом в день Д+4. Степень разрушения – 9/12, что соответствует данным воздушной разведки.

– Танковые колонны поэтому прошли мимо?

– Да, не стали задерживаться и дочищать. Но вот сегодняшний снимок в инфракрасном диапазоне. Видите, как светит – здесь... и здесь. С вероятностью в десять двенадцатых это должна быть энергоустановка промышленного типа. А это – снимок семидневной давности из архива. Несколько единиц строительной техники, какие-то довольно масштабные работы, причем в том же самом районе. И еще вот здесь – на самой окраине города. Я понимаю, что все это, в общем, мелочи. Однако меня смущает расстояние – меньше тридцати километров от периметра безопасности флагманского корабля. Поэтому я предлагаю включить город 6-2-11 в список повторных целей.

– Хорошо, – кивнул начальник разведки, просмотрев снимки. – Согласен. Это действительно слишком близко от нас, чтобы этот городок можно было проигнорировать как мелочь. Включайте в вашу сводку, отдельным пунктом. Я подпишу.

Поздним вечером того же дня командующий первой группой воздушных сил флагманского корабля давал задание на завтра заместителю командира боевой части дистанционного управления.

– Вам говорит что-то название: «Нейсе»? – спросил командующий группой.

– Никак нет, – признался дистанционщик. – Я предпочитаю не запоминать туземных названий. Лишняя трата времени.

– Не скажите, не скажите, – мечтательно покачал головой командующий группой. – В этом определенно что-то есть. Вот я читаю сейчас отчет о кронтэйской операции, а там на каждом шагу – «воздушные силы нанесли удар по войскам противника у озера Бурдубузима...», «Танки с боями форсировали реку Таба-Схека...», «город Тю Рьян Дака был приведен к покорности героическим рейдом отряда звездной гвардии...»

– Очень романтично, – уважительно заметил дистанционщик. – А вы не думаете сами написать книгу о филлинской операции?

– Не знаю, не знаю... Ладно, не буду мучить вас. Нейсе – это по нашему списку 6-2-11.

– Все равно не помню! Мы же уже пять суток, как трехиндексными не занимаемся. Забот столько...

– Ну будет, будет, – смилостивился командующий. – Сейчас мы его по компьютеру проверим... Ага, теперь ясно, почему вы его не помните. Это охрана периметра им занималась, не мы. Вот сейчас мы их и обрадуем...

Командующий группой деловито защелкал кнопками на своем браслете связи.

– Руумс, ты? Это тебя Нигсаэд беспокоит. Как ты там, уже дрыхнешь? А мы вот – нет, делом занимаемся. Слушай, оторви-ка ты для меня свой зад от кресла и проверь городок под номером 6-2-11... Я сам знаю, что твои орлы им занимались. Тут разведотдел выяснил, чего-то вы там не добили... Да, сейчас отошлю... Нет, ты уж извини, но боеприпасы у меня строго лимитированы, самому не хватает... Знаешь, Руумс? У тебя кто тогда этим городком занимался? Два фендрика с танковой? Так пошли их снова, дай им «Крошку», а если что обнаружат, я пригоню «Дракон», он там и сделает зачистку местности... Ну хорошо, Руумс, пока. Тебе тоже... Ты мне только скажи, за мной не заржавеет...

Командующий группой защелкнул браслет и с довольной улыбкой глянул на дистанционщика.

– Ну вот и ладненько. Всегда хорошо, когда есть, на кого свалить хлопотное дельце...

Дэсс Урган проснулся почти в полной темноте, которую едва рассеивал крошечный огонек «летучей мыши». Протянув руку к изголовью постели, он нащупал часы и поднес их к глазам. Пятнадцать минут шестого. Он просил разбудить себя в половине, но лежать оставшиеся до подъема десять минут уже не хотелось. Урган встал, прошлепал босиком по неприятно холодному цементному полу и, на ощупь отыскав спички, зажег свечу.

Сразу стало светлее. Вместо колышущейся тьмы, сомкнувшейся вокруг крошечного язычка пламени, появились очертания небольшого подвала, наполовину заставленного огромными бочками.

Урган сам выбрал под штаб погреба винзавода на окраине Нейсе. Вино в бочках правда, не отличалось высоким качеством, а вот подвалы были хорошие. К тому же, сам винзавод лежал в развалинах и не должен был привлекать к себе особого внимания.

Единственное, чем плохи были подвалы, – там всегда было сыро, душно и темно. Урган не прожил под землей и двух недель, но ему уже страшно не хватало света. И даже яркого солнечного полудня, а хотя бы нормальных привычных электрических ламп вместо свечей и тускло коптящих керосинок. И еще ему не хватало неба. Острого чувства свободы в беспредельном небе, которое может дать только пилотирование скоростного, маневренного и мощного истребителя. Однако и о небе нужно было забыть. Забыть надолго, а может быть, страшно сказать, и навсегда. Небо стало чужим, оно больше не принадлежало людям Филлины. Им завладели пришельцы...

Одевшись и умывшись под жестяным умывальником, прибитым к стене, Урган прошел по коридору в другой подвал, побольше, игравший роль штабной столовой. Там горели сразу четыре лампы, а большинство обитателей были уже на месте и готовились к завтраку.

Ординарец Ургана, немолодой старшина с авиационными перышками на погонах, варил скайру на крохотной спиртовке. Еще одна мирная привычка, на глазах уходящая в безвозвратное прошлое. Скайра – товар импортный. Как не экономь, через пару месяцев ее запасы все равно подойдут к концу. На старшину рассеянно поглядывал молодой связист, тоже раньше служивший на авиабазе. Он, знал Урган, был большим любителем скайры и не мог представить себе утра без чашечки.

Капитан Гечи Раро, бывший порученец покойного полковника Вейна, перешедший по наследству к Ургану, задумчиво разглядывал себя в осколок зеркала, поглаживая обритую голову. Ему досталось во время недавнего налета, но ожоги на щеке понемногу заживали, а на месте сгоревших бровей и ресниц уже начали расти новые. Как, кстати, и у самого Ургана.

И наконец, Лика... Лика Ранси. Она сидела перед одной из ламп и сосредоточенно смазывала свою снайперскую винтовку, полученную в качестве приза на каких-то соревнованиях по стрельбе.

Глядя на нее, Урган всегда чувствовал себя немного виновато. В Лику он влюбился сразу и влет, поэтому не выдержал искушения оставить ее возле себя в должности начальника курьерской службы. И в этом, кстати, не прогадал. Будучи офицером Дорожного Патруля, Лика знала округу как свои пять пальцев. Оказалась она и хорошим командиром. Два десятка сорвиголов, пересевших с мотоциклов на велосипеды, слушались ее с полуслова и без устали мотались целыми днями по району, обеспечивая связь с отдаленными городами и деревнями.

Ухаживать за Ликой Ранси Урган и не пытался. По его мнению, флиртовать с женщиной, всего несколько дней назад потерявшей жениха, было бы, по меньшей мере, неприличным. К тому же, оказавшись самым главным начальником в районе, он крайне щепетильно относился к тому, чтобы не использовать свое положение в личных целях.

– Доброе утро, – сказал Урган, глядя на Лику Ранси.

Взгляды – это максимум, что он себе позволял.

– Доброе утро, господин полковник, – капитану Раро, как всегда, удалось опередить остальных.

– Есть что-то новое? – спросил Урган связиста.

Спрашивал он исключительно для порядка. Случись что-то по-настоящему серьезное, его бы разбудили ночью.

– Никак нет, господин полковник, – поспешно отрапортовал связист. – Только под утро с северного сектора передали – немного бомбили Трину.

– Что значит, немного? – нахмурился Урган.

В последние три дня бомбежек почти не было. Пришельцы, за предыдущую неделю разрушив все мало-мальски крупные города в округе и около половины сел и деревень, казалось, потеряли интерес к району Нейсе. Урган даже начал надеяться, что самое худшее уже позади.

– Немного и есть, господин полковник. Пять или шесть бомб. Никакого сравнения... О подробностях наблюдатель не сообщал. Согласно вашему приказу...

– Я уже отправила туда связного, – спокойно добавила Лика Ранси, со щелчком вставив на место затвор. – Часам к двум вернется.

– Хорошо, – коротко кивнул Урган.

Он сам требовал от связистов максимальной лаконичности. Запасы батареек для раций тоже надо было экономить: пополнить их было негде.

– Господин полковник! – вдруг вспомнил Раро. – Прошу прощения, забыл. Вас главный врач городской больницы дожидается. Говорил, правда, ничего особо срочного...

– Сейчас узнаем, – Урган поднялся из-за стола. – Старшина, завтрак тогда занесете ко мне в кабинет, чуть позже.

Главный врач выглядел усталым и каким-то поникшим.

– Я хотел бы посоветоваться с вами, господин полковник, – неуверенно начал он.

– О чем же?

Урган был удивлен. За последние дни он неплохо узнал этого немногословного пожилого человека, классного хирурга и хорошего администратора, имевшего еще с той войны звание подполковника медицинской службы. До этого момента, ему, казалось, были чужды какие-либо сомнения или нерешительность.

– Вчера мне доставили одного больного, – продолжил врач. – Он в плохом состоянии и нуждается в срочной операции. Но для нее нужно на два-три часа задействовать аппаратуру, работающую от электросети...

– У вас проблемы? – озабоченно спросил Урган. – Что-то не в порядке с вашим генератором?

– Он в порядке. Но я не знаю, могу ли я позволить потратить три часа его работы на этого пациента.

– То есть? – Урган все еще не понимал, куда он клонит.

– Этот пациент – старый, больной человек. Он нуждается в постоянном уходе и лекарствах. К тому же он из Сарне, не нашего района...

– Какая разница? – вздохнул Урган. – Все они теперь наши...

Он и сам не знал, как далеко (в пространственном смысле) простирается его власть военного комиссара района Нейсе. Что-то вроде неправильного пятна радиусом тридцать-сорок километров, с запада ограниченного зоной смерти вокруг корабля пришельцев. Маленькая территория, где полиция, несмотря на бомбежки, худо-бедно продолжала следить за порядком, раненые и больные получали какую-то медицинскую помощь, для многочисленных бездомных кое-где устраивались временные жилища и даже рылись землянки, а потерявшие средства к существованию горожане получали скудный паек из военных запасов и складов госрезерва. Иногда Ургану казалось, что он здесь совершенно не при чем, даже как символ, просто люди сами цеплялись за последние остатки мирной жизни вокруг них.

– Господин полковник, не делайте вид, что ничего не понимаете, – строго сказал главный врач. – Я говорю именно о том, чтобы отменить операцию и обречь этого больного на смерть, сохранив высвободившиеся ресурсы для кого-то другого.

После этих слов на короткое время наступила тишина. Главный врач и Урган смотрели прямо в глаза друг другу.

– Что у него? – наконец спросил Урган.

– Думаю, это не так важно. И дело вовсе не в этом.

– Знаю. Неужели положение уже настолько плохо?

– Оно стремительно ухудшается, и я ничего не могу с этим поделать. У нашего генератора остался запас горючего на семьдесят четыре часа. Мы стараемся включать электричество как можно реже, но все равно в среднем набирается около часа в сутки. Через два месяца он остановится навсегда.

– Для вас горючее всегда найдется, – сказал Урган.

– Но и у вас запасы скоро подойдут к концу. Увы, но на нашей территории нет никаких источников нефти.

– Один из инженеров пообещал переделать дизельные электростанции на паровые генераторы, работающие на угле или дровах.

– Вы сами знаете, как мало у нас и того, и другого. Но энергия – еще не главное. Мы умеем работать и при свечах. Хуже с лекарствами. Проклятые бомбежки сократили наши запасы более чем наполовину, и того, что есть, не хватит и до середины зимы. Я, конечно, рад, что вы мобилизовали всех бабушек-травниц в округе, но никакие травы не заменят антибиотиков или противостолбнячной сыворотки. Понятно, что я могу привести еще десятка три наименований.

– Один ваш коллега пару дней назад потребовал отправить транспорт в Тамо на аптечные склады, – веско сказал Урган. – И даже передал мне выписанное по всем правилам требование на полтонны различных медикаментов.

– Я понимаю вас. Но поймите и вы меня. На фронте мне неоднократно приходилось выбирать, кто из моих пациентов будет жить, а кто – нет. И мне чертовски это не нравилось. Когда мне предложили пост главного врача здесь, я решил для себя, что больше никогда не встану перед таким выбором.

Урган согласно кивнул. Трудами именно главврача городская больница в Нейсе имела такой набор оборудования, которому позавидовал бы любой столичный госпиталь. Сейчас четырехэтажное здание больницы походило на развалину – без крыши, с выбитыми окнами и следами пожара, но операционные, расположенные на первом этаже, не пострадали, и больница продолжала прием пациентов.

– Вы больше не можете делать такой выбор? – тихо спросил Урган.

– Нет. Что-то во мне изменилось за эти мирные тихие годы. Это глупо. Я знаю, что предпочел бы сохранить горючее или лекарства ради спасения жизни роженицы... или молодого парня, у которого впереди... А впрочем, черт его знает, что у него впереди! Но я, черт возьми, помню, как мне приходилось оперировать под обстрелом и почти в темноте, не имея в достатке даже бинтов! Тогда у меня умирало трое раненых из десяти, хотя двух из них я мог бы спасти! Да, я хочу оттянуть это время, как только могу! Проклятье! Через месяц я не смогу давать больным даже наркоз! И я, черт возьми, прихожу к вам, вам, человеку младше меня на двадцать лет, и требую, чтобы он сделал этот поганый выбор за меня!

– Подождите, – перебил его Урган. – Не корите себя. Я не обещаю невозможного, но постараюсь помочь. Хотя бы с наркозом.

– Да нет, – врач устало потер виски ладонями. – Это я постарел. Укатали сивку крутые горки... Нет, я не собираюсь уходить в отставку. Простите, полковник. Это был момент слабости. Это пройдет.

– Постойте, – сказал Урган. – Раз вы уж пришли ко мне, давайте придем к какому-то решению. Я думаю, вы должны оперировать вашего больного. Хотя бы потому, что у него есть кто-то – родственники или друзья, которые везли его за тридцать километров, из самого Сарне. Давайте не выбирать, доктор. И пока есть возможность, делать все возможное. А потом и невозможное. Иначе, наверное, нельзя.

– Нельзя, – согласился врач. – А насчет невозможного... На фронте и не такое приходилось делать. Справимся. Только бы бомбы на голову больше не падали, мешают уж очень... Спасибо вам, полковник.

– Спасибо вам, – откликнулся Урган. – Вы хоть отдыхаете иногда?

– Как и вы, изредка. Но сейчас легче, намного легче. Вот десять дней назад, сразу после бомбежки, тогда было тяжело, да! А сейчас... Лишь бы только это похолодание поскорей закончилось. Иначе – жди целой эпидемии простуд и лихорадок.

– И верно, – спохватился Урган. – Знаете, вы мне напомнили. Надо ехать на завод, узнать, как у них идут дела с производством печек...

Следующая прода - уже сегодня. Не пропустите!

Глава 1. Комиссар (часть 2)

Выйдя наружу, Урган поежился от пронизывающе холодного ветра. Промозгло, сыро, а ведь до конца осени еще больше месяца. Чего же тогда ждать зимой? Вдруг пойдет снег? А он может принести кучу неприятностей – сильно затруднит курьерскую связь, а то и вовсе выдаст пришельцам все их убежища. Пусть здесь, в Южной Граниде, на сорок первом градусе широты, снег выпадает обычно не больше двух-трех раз за зиму и тут же тает, но кто поручится, что как раз эта зима по закону подлости не окажется чрезвычайно холодной?

Впрочем, эта проблема – не сегодняшнего дня, да и повлиять на события здесь никак не возможно. Урган прекратил беспокоиться о погоде и пошел к своему экипажу, который уже выкатили из гаража.

Кто сказал, что автомобиль не роскошь? Роскошь, де еще какая! Из-за нехватки бензина Урган ездил на старинном педальном самокате, позаимствованном у местного антиквара. Выглядел же этот самокат... Темно-вишневый лакированный кузов с массой позолоченных финтифлюшек, никелированные бамперы в виде клыков, вместо фар и габаритных огней – восьмигранные керосиновые фонари из цветного стекла. За рулем сам антиквар – огромный дядька в наглухо застегнутом кожаном пальто, очках-консервах и белой фуражке с наушниками. Позади, на педалях, – два дюжих парня с аэродромной обслуги авиабазы в синей парадной форме наземных частей ВВС. Совместными усилиями на хорошей дороге они разгоняли это чудо техники до скорости в тридцать километров в час.

В полуоткрытом салоне на широком диване с немного потертой красной плюшевой обивкой – сам Урган и капитан Гечи Раро, а рядом с водителем – связист в обнимку с рацией. Впереди и сзади – охранники тире наблюдатели за воздушной обстановкой на велорикшах с ручными пулеметами. По бокам – два курьера из подразделения Лики Ранси на велосипедах, с короткими десантными автоматами, заброшенными за спину.

В кинокомедиях такое бы снимать, вот!

Неделю назад, впервые сев в этот экипаж, Урган всерьез опасался, что пришельцы могут обратить внимание на его пышную свиту. Потом осмелел и перестал их бояться, хотя и требовал от шофера вбирать дороги, не проходящие через слишком уж открытые места.

Вот и сейчас, хотя от штаба до «завода», вернее, небольшой мастерской, где с полсотни рабочих трудились на вынесенных из развалин тракторного завода станках, по прямой было меньше двух километров, он предпочел дорогу более длинную, но зато почти целиком проходящую через небольшой парк.

Парк с его раскидистыми старыми деревьями, смыкающими свои кроны где-то в вышине, представлял собой хорошее укрытие. Там находился один из складов драгоценного горючего, а окраину использовал для занятий спецотряд истребителей танков.

Приказав остановить экипаж, Урган вышел и некоторое время смотрел, как истребители с громоздкими «мухобойками» скрытно выбирают позиции для стрельбы, имитируют выстрел, прячутся в укрытие, перезаряжают «мухобойки», занимают новую позицию...

Его заметили. Инструктор, проводящий занятия, прокричал команду, и весь отряд выстроился под деревьями у обочины дороги.

Инструктором был Пири Шанви. Он вместе со своим другом Клюмом Эвангом снова появился в Нейсе несколько дней назад. Ни Шанви, ни Эванг ничего не говорили ни о том, сумели ли они добраться до своего родного города Тамо, ни о том, что видели, ни о судьбе своих семей. Но Эванг, и раньше не слишком разговорчивый, теперь совершенно замолчал и замкнулся в себе, а у Шанви куда-то пропали его полудетское любопытство, щенячья веселость и неуемность. Инструктором он зато стал отличным: наблюдательным, придирчивым и неутомимым.

– Господин полковник, отряд истребителей танков проводит учебные занятия, – четко отрапортовал он. – Старший инструктор – сержант Шанви.

– Вольно, – негромко скомандовал Урган.

Он медленно прошел вдоль короткого строя. Двадцать расчетов стрелков, включая Шанви с Эвангом – всего сорок человек, и еще вдвое больше подносчиков снарядов. Он знал почти всех из них.

На правом фланге – молодые ребята из охранной фирмы Наксе и Дешу, так и светятся энтузиазмом от того, что им наконец выпало настоящее дело. Вот показывает старую военную выправку дядя Донар, самый старший в отряде, отец пропавшего без вести Эстина Млиско. Рядом поблескивает стеклами очков его первый номер Тюрам Барко, бывший студент-юрист, потерявший под бомбами мать и невесту. Следующий расчет – Леннер, армейский сержант, и Диго, фермер...

Есть еще больше сотни заявлений от других добровольцев, но для них пока нет оружия, хотя их мини-заводик наладил неделю назад производство «мухобоек» и клепает их вручную по штуке в день.

– Продолжайте занятия, сержант, – повернулся Урган к Шанви. – Благодарю за службу!

И еще несколько минут стоял, наблюдая, как Шанви муштрует истребителей.

Дверь откатили в сторону, и Урган даже зажмурился от непривычно яркого электрического света. Раньше, вспомнил он, это был гараж. Большой, вместительный гараж, врезанный предусмотрительным хозяином прямо в толщу холма из мягкого известняка на месте бывшей каменоломни.

Здесь и размещался их завод. Вернее, два десятка разнообразных станков, площадки для сборки и две гудящие дизель-электростанции в соседнем помещении. По стенкам змеились кабели, пахло смазкой и горячим металлом, а в дальнем углу время от времени сыпались искры и ярко вспыхивал огонь электросварки.

– Роскошно живете, – заметил Урган, входя в небольшой кабинетик главного инженера. – Вся округа уже вторую неделю всякими коптилками пробавляется, в больнице электричество на час в сутки включают, а у вас тут – целая иллюминация.

– Так все ж для дела, – пожал плечами инженер, человек еще молодой, моложе Ургана, но надежный и очень основательный. – Вот, извольте полюбоваться...

– Не впечатляет, – признался Урган, осмотрев новенькую «мухобойку». – Грубоватая работа.

– Что поделать, все приходится изготовлять вручную. Но думаю, с завтрашнего дня доведем производство до двух штук в день.

– Мало, мало!

– А как иначе, господин полковник? Имея только то, что у нас есть, о массовом производстве нужно забыть. А ваши «мухобойки» – не только весьма сложные изделия, но и совершенно новые для нас.

– Вы и так делаете трудовой подвиг, – серьезно сказал Урган. – Но бог с ними, этими «мухобойками». Штук двадцать у нас есть, десяток в запасе – от дюжины танков отобьемся. Все равно, запас ракет к ним ограниченный, а пополнить его пока негде. Из Кодирне обещали привезти, но когда они соберутся? Сейчас нам нужна более мирная продукция, но обязательно в больших количествах. Компактные и надежные источники питания для раций. Лопаты, кирки и всякий столярный инструмент. И главное, печки. Как можно больше переносных печек. После всех бомбежек двадцати тысячам человек в районе приходится жить в развалинах или под открытым небом и готовить себе пищу на кострах.

– Я понимаю, – инженер наклонил голову. – Но при всем желании мы не в состоянии дать больше того, что мы можем дать.

– А если подключить дополнительные мощности? Повторить ваши раскопки на заводе? Вы сами говорили мне, что он пострадал меньше, чем кажется на первый взгляд.

– О, да! Теоретически, мы могли бы даже восстановить наш литейный цех и выплавлять сталь из металлолома. Но электропечь, которая у нас там стоит, пожирает уйму энергии.

– Проклятье! – Урган ударил ладонью по столу. – Все упирается в эту энергию! И уголь или дрова, насколько я понимаю, вряд ли спасут положение?

– Вряд ли. Наша покойная электростанция работала на мазуте, равно как и почти все котельные в городе, так что угля у нас мало. Генератор на дровах? Я, признаться, об этом думал, но расход топлива будет колоссальным. А лесов поблизости нет...

– Интересно, как выходили из положения наши предки? – поинтересовался Урган. – У них-то не было ни угля, ни нефти.

– У них не было и промышленности. А вокруг городов сажали плантации деревьев тешу, они за десять лет вырастали до двадцати метров в высоту и метра в обхвате.

– Жаль, что у нас нет этих деревьев. Может, разве что в зелентресте...

– А есть ли у нас десять лет, господин полковник? И дадут ли пришельцы нам заняться строительством электростанций и посадкой лесов?

Урган устало вздохнул.

– До последнего времени у меня не было ни времени, ни желания задумываться о будущем. Пережил день, и ладно. Но серьезных бомбежек нет уже три дня. Я надеюсь, их уже и не будет. Просто незачем. Что будет дальше? Не знаю. Дадут ли пришельцы нам восстановить разрушенное? Думаю, нет. Но можем ли мы сделать что-нибудь реальное? Думаю, да. Нам надо только немного перевести дух. Оторваться от всех сиюминутных, насущных проблем, которые нам приходится срочно решать, и которые занимают у нас все двадцать часов в сутки. Нужно перестроиться, признаться самим себе, что катастрофа уже произошла, и как-то надо жить дальше.

– Это верно, – согласился инженер. – Признаться, я до сих пор подсознательно жду, что вот-вот придет помощь из центра, и можно будет начать восстановительные работы.

– Аналогично. Но помощи не будет. И нам нужно надеяться только на себя. Мы словно превратились в какой-то мелкий баронат после распада Тогродской Империи. Но все равно, нам нужно думать о перспективе. Даже если через неделю или две начнется настоящее вторжение пришельцев. Пока есть шансы, сдаваться нельзя! И я думаю вот о чем. Пока все замыкается на меня как на военного комиссара района. Но раз район стал маленьким отдельным государством, нам нужно свое маленькое правительство. Не тот дискуссионный кружок, что у нас есть сегодня, а некая иерархическая система управления, которая могла бы обеспечить порядок. Я один абсолютно со всем справиться не в состоянии.

– Насколько велико наше... государство? – поинтересовался инженер.

– Район Нейсе. Может, еще немного. Какой-то точной границы нет. Все определяет связь с окраинами по радио или курьерами. Так вы согласитесь войти в наше правительство в качестве... скажем, министра промышленности? Непосредственно заниматься производством на нашем заводе, думаю, сможет и кто-то другой.

– Согласен, – инженер раздумывал не больше двадцати секунд. – И еще. Я, кажется, придумал, как можно немного улучшить положение с печками. У нас на складах было много листовой стали. Думаю, ее не сложно будет откопать. Нам понадобится помещение. Желательно, под землей и с хорошей вентиляцией и тягой. Мы поставим там кузнечный горн и начнем нагревать и гнуть листы. Печки тогда получатся, скорее, как коробки, но, думаю, сойдет.

– Конечно, сойдет! Только расскажите все это поподробнее капитану Раро, он вам все организует. Вот только чем же тогда станет наш завод? Деревенской кузницей?

– Господин полковник, не смотрите на кузнецов свысока. В свое время они на многое были способны. Просто сейчас об этом мало кто знает.

Выйдя из кабинета инженера, Урган сразу же перестал думать о заводе. Были у него и другие проблемы, поважнее.

И самая главная среди них – бездомные. Более двадцати тысяч человек, оставшиеся в живых после бомбежек, но потерявшие все – дома, имущество, средства к существованию, часто – родных и близких... Чем можно помочь этим людям? Как их накормить? Где разместить? Чем занять? И как, наконец, вновь не подставить их под новые удары пришельцев?

У Дэсса Ургана защемило сердце. Восемь дней прошло – и каких дней – но воспоминания по-прежнему так же больно отравляют душу...

Фатальная, трагическая ошибка. Они тогда еще полагали, что пришельцы бомбят только города, и разместили эвакуированных из Нейсе на разрушенной авиабазе. Ряды палаток прямо на летном поле с наспех забросанными щебнем воронками... Тут же походные кухни... Полевой госпиталь... Работающие люди, белье сушится на распорках...

Какой-то пришелец сбросил на лагерь всего лишь три, но какие-то особенно дьявольские бомбы. Немногие оставшиеся в живых рассказывали потом, что лагерь на несколько секунд словно окутал густой молочно-белый туман, вдруг превратившийся в ревущую стену пламени. В эпицентрах взрывов не осталось тогда никого – ни живых, ни мертвых. Только тускло блестящие линзы расплавленного бетона...

И после этого возникает страх. Вечная боязнь смерти с неба, боязнь снова накликать беду. И уже пугаешься больших скоплений людей, а во множестве мелких поселений тяжело и наладить снабжение, и поддерживать порядок, и обеспечить медицинскую помощь. Может, действительно, как предлагают несколько человек в его штабе, стоит вернуть людей обратно в города, попытаться наладить там жизнь? Но врачи предупреждают: под развалинами остались сотни и тысячи непогребенных трупов, из-за которых в любой момент может вспыхнуть эпидемия...

Или вот еще одна проблема. В районе пока не ощущается недостатка в продовольствии. Военные склады, склады госрезерва, оптовые базы в городах – все они, в большинстве своем, уцелели и полны припасов. Но как доставить все это к ждущим помощи людям? Вчера он предложил не трястись над неприкосновенным запасом бензина как нищий над последней монетой, а организовать караван грузовиков с солдатскими пайками, теплой одеждой, палатками, переносными печками, шанцевым инструментом и отправить его по наиболее пострадавшим местам.

Теперь его меньше, чем через час ждет совещание. Надо будет определить маршрут, организовать погрузку, продумать меры безопасности и тысячи других вещей. И слушать споры, и остро ощущать неполноту информации, недостаток знаний и отсутствие опыта в решении подобных вопросов. Но все равно, принимать, принимать, принимать решения, потому что кому-то их все равно надо принимать, и потому что даже неверное решение лучше, чем отсутствие решения вообще...

– Господин полковник, – прервал размышления Ургана капитан Раро. – Тут к вам небольшая делегация. Крестьяне местные.

– Ко мне? – удивился Урган. – Как же это они меня здесь вычислили?

– Они на заводе были, о чем-то договаривались. Теперь хотят с вами поговорить. Примете?

Урган поглядел на часы. Немного времени в запасе у него еще было.

– Приму, – сказал он и присел на длинную гладкую корягу, лежащую у ворот бывшего гаража и, очевидно, игравшую здесь роль скамейки.

Крестьянская делегация состояла из трех человек. Седой богатырь в телогрейке; хитрого вида мужичок лет пятидесяти, одетый по-городскому, в темно-серый костюм и при шляпе, и сухонький старичок в военной фуражке без кокарды. По каким-то незаметным признакам Урган почему-то сразу определил, что именно старичок у них главный.

– Присаживайтесь, отцы, – Урган показал на другой конец коряги. – Удачно ли дело свое решили?

– Удачно, удачно, – степенно кивнул седой, встав напротив сидящего Ургана.

Из всех троих присел только маленький старичок. Остальные двое остались стоять.

– Мы тут прослышали, что на заводе могут трактор так переделать, чтоб он, как печка, на дровах работал, – пояснил мужичок в городском костюме и шляпе. – Вот мы и пришли узнать, нельзя ли нам такой, хотя бы один на всю деревню. Это ж знаете, трактор – он в хозяйстве вещь необходимая. Вспахать там, скажем, или отвезти чего.

– И как, договорились? – спросил Урган, неожиданно для себя заинтересовавшись.

– А как же. Только обобрали они нас... Тонну зерна потребовали, да корову дойную, да кабанчика, да бочонок вина домашнего, да фрукты пять ящиков. Э-э-эх!

– Так на что жалуетесь, мужики? Тонна зерна до войны сто пятьдесят лаков стоила, корова – не знаю, сколько, но вряд ли больше пары тысяч. А трактор – тыщ десять стоил, ежели не больше.

– То ж до войны, – хитро прищурился мужичок. – Вот вы, господин полковник, лучше скажите. Тут среди людей слухи ходят, будто скоро начнут у нас, у крестьян, стало быть, особливо тех, кто хозяйство свое сохранил, эти... реквизиции устраивать. Зерно забирать, скот, еще что. Так верить нам тому или нет?

Урган вздохнул про себя. О реквизиции продовольствия у крестьян думал еще покойный полковник Вейн, земля ему пухом. Подумывал и он сам. Вот только додумать до конца текущие заботы не позволяли.

– Вот что, мужики, – наконец сказал Урган. – Вы все люди пожившие, опытные и уважаемые, и правду я от вас скрывать не буду. Реквизировать у вас, конечно, никто ничего не собирается, но поделиться придется. Сами видите, время какое.

– Так будто мы не делимся?! – громогласно всплеснул руками седой. – Вон, у брательника моего полный дом – две семьи у себя поселил. Да и у меня племяш из города с женой и детишками...

– Не у всех есть родственники в непострадавших деревнях, – возразил Урган. – И не все умеют оснащать трактора дровяными газогенераторами. Вокруг живут в палатках и под открытым небом тысячи человек. Да, на военных складах хватает провизии, но нельзя же на всю зиму посадить людей на одни армейские сухари и консервированную перловку. К тому же, подвезти все это не так просто. Бензина нет, а на телегах много не навозишь. Да и где их взять, эти телеги?

– Выходит, господин полковник, силком забирать ничего не будут? – ехидно спросил мужичок в костюме и шляпе. – Стало быть, дело добровольное? Придут, стало быть, солдатики и смирненько так попросют. Что ж, знаем.

– Нет, все не так, – покачал головой Урган. – Вы вот, когда сладкий корень на сахарный завод везете, порой не деньги получаете, а вексель, верно? А завод, когда сахар сварит да его продаст, потом с вами рассчитывается.

– Ну, это дело понятное, – сказал седой. – А вот вы чем рассчитываться будете? И когда?

– А когда весна придет, вы как сеять думаете? Одного трактора на деревню мало. Вот вам горожане и помогут. И товаров подбросим. Соли или керосина для освещения. Кирпичей, досок, штукатурки, инструмента опять же всякого. Дом починить-построить. Свои же люди, сочтемся.

– Толку-то с этих городских, – проворчал седой себе под нос.

– Толку не толку, а будто я не знаю, сколько народу сейчас на полях и фермах за харчи работает. Да и ненадолго это. Придет весна, все крестьянами станем. Земли свободной, правда, мало, но мы уж что-нибудь придумаем.

«Если пришельцы не помешают», – подумал про себя Урган, но вслух говорить не стал.

– Что ж, будь по вашему, господин полковник, – наконец вступил в разговор старичок. – Мы ж и верно, все люди, с голоду никому помереть не дадим. Только у нас тоже одна просьбочка имеется. Фрукта в этом году уродилась. И винная ягода тож. Раньше мы что у себя потребляли, что на базаре в городе продавали, а что и на консервный завод везли. Тока нет его боле, того завода-то. А фрукту сохранять надо, а топогниет. Вот вы нам, господин полковник, сахару-то и подбросьте. Мы уж сами все сварим, закатаем, да этим же с вами и разочтемся. А еще лучше, если вы сахарный заводик нам запустить подсобите.

– Сахарный завод? – недоуменно переспросил Урган. Ему показалось, что он ослышался.

– Ну да, – включился мужичок в костюме. – Завод, значится, в соседнем селе. Сахарный корень поспел, а девать некуда, хоть плачь. Эти, городские, похлебку из него какую варют, так это ж один перевод продукта получается!

– И завод этот стоит совсем целехонек, – добавил седой. – Только электричество надо дать, и все. У них даже топливо для котлов имеется. Вы бы распорядились, господин полковник, а? И вам хорошо будет, и нам. Сахар – вещь полезная, для всего пригодится.

– Интересно, – пробормотал Урган. – Можно и попробовать. Только мне сначала с инженерами это надо обсудить, что можно сделать и как. Посмотрим... Что такое?!

От экипажа к нему бежал связист, по-спринтерски работая руками.

– Пришельцы, господин полковник! – выдохнул он. – Передали с западного сектора!.. Одиннадцать танков!.. Идут прямо на Нейсе!..

Урган пружинисто вскочил на ноги.

– Все, мужики! Живы будем – приходите ко мне, продолжим. А пока – он повернулся к связисту – в штаб!Продолжение - уже сегодня. Не пропустите!

Глава 2. Истребители (часть 1)

Бывший военный комендант, а ныне – командующий силами обороны района Нейсе подполковник Магги докладывал обстановку не спеша и словно с ленцой.

– Группа танков противника в количестве одиннадцати машин была замечена в 8.31 передовым наблюдательным постом западного сектора. В 8.37 эта информация была подтверждена наблюдательным постом номер шесть возле хутора Арши-Дауле. В 8.45 о появлении танков сообщили из деревни Хирше, что позволило нам точнее определить направление их движения.

– Нейсе? – хрипло спросил Урган, стараясь не выдать охватившего его волнения.

Три дня тому назад они точно так же собрались здесь, получив сведения о появлении сразу двух танковых колонн пришельцев – не менее чем по сорок машин каждая и в сопровождении целых туч летающей мелочи. Тогда они тоже привели в готовность имеющиеся у них скудные силы и отдали приказ о всеобщей эвакуации, надеясь лишь подороже продать свои жизни в безнадежном неравном бою. Но вражеские танковые колонны не заинтересовались полуразрушенным городом. Пришельцы просто прошли дальше, лишь бросив мимоходом десяток снарядов. Одна их группа, завернув на перекрестке, ушла на север, к Кодирне, вторая повернула на юг.

Но теперь, похоже, настала их очередь.

– Нейсе или рядом с Нейсе, – подтвердил Магги, разворачивая карту. – Движутся они, как вы, возможно, видите, по прямой. Сообщений об обстреле населенных пунктов на их пути не поступало. Ориентировочно, они должны появиться в черте города в 9.20-9.25. Поэтому я принял ряд мер. Отряд истребителей танков сосредотачивается в седьмом полицейском участке на улице Горг. Напомню, что он соединен со штабом линией полевой телефонной связи. Кроме того, в Нейсе и ближайшие населенные пункты и лагеря беженцев отправлены курьеры с целью объявления тревоги.

– Всего я послала шесть человек, – добавила Лика Ранси. – Четверых в Нейсе и по одному в северный и южный сектора. У всех мегафоны и сирены с баллонами сжатого воздуха.

– Благодарю вас, – Магги сухо кивнул. – Какие будут дальнейшие распоряжения, господин полковник?

– О чем вы, подполковник? – поднял бровь Урган. – Как мне кажется, вы неплохо распоряжались и до моего прибытия. Какие указания вам еще требуются для выполнения вашей боевой задачи?

– Сущая мелочь, господин полковник, – недобро улыбнулся Магги. – Должны ли мы атаковать пришельцев или пропустить их танки без боя? На этот вопрос обязаны ответить вы. Как старший воинский начальник в районе. Смею заметить, что у вас на принятие решения есть еще около трех минут. Иначе истребители танков могут не успеть занять позиции.

– Я поставлю вам боевую задачу, господин подполковник, – холодно сказал Урган.

Плохо, когда даже появление противника не может прекратить раздоры в своих рядах. Урган знал, что Магги его терпеть не может. Причем только и исключительно потому, что считает себя самого более подходящей кандидатурой на должность военного комиссара района. Поскольку, хотя и младше по званию, но не летчик, а офицер сухопутных войск, да еще с каким никаким, но боевым опытом – закончил лейтенантское училище в последний год войны и успел повоевать пару месяцев.

Зачем Магги так рвется к власти, Урган не понимал. Для него власть означала только огромную ответственность, чудовищное напряжение и очень много отрицательных эмоций. А раз не понимал, значит, не доверял и старался держать подполковника подальше от принятия наиболее важных решений.

Но хватит! Пришельцы – вот сейчас главная проблема! Эх, поднять бы сейчас пару эскадрилий штурмовиков с противотанковыми эрэсами... Отставить. Вернемся к главному вопросу. Ударить по пришельцам – значит, неизбежно спровоцировать их на сокрушительный ответный удар, причем, скорее всего, с воздуха.

Опять же, одиннадцать танков – противник серьезный. Стоят ли они того, чтобы из-за них рисковать немногочисленным и пока неважно обученным отрядом отборных бойцов и всеми запасами самого эффективного оружия? Но кто поручится, что они и в этот раз пройдут мимо? А надеяться на благополучный исход и ничего не предпринимать рискованно.

В Нейсе и его ближайших окрестностях еще живет не меньше десяти тысяч человек. Вокруг города много деревень, лагеря беженцев, склады, завод, наконец. Все это никак нельзя оставлять на сомнительную милость пришельцев. Да и желание уклониться от боя может быть легко воспринято как трусость. Тем же Магги, например...

В любом случае, в чистом поле с пришельцами не справиться. Поэтому...

– Если танки пришельцев войдут в Нейсе, атаковать силами отряда истребителей и уничтожить. Действовать только из засад. Отряд расположить (Урган сверился с картой) по линии улица Шихара – Ярмарочная площадь – улица Гаржин – Аленская дорога. Выделить не менее чем по два расчета для охраны подступов к заводу, штабу и городской больнице. Ракетную установку подготовить к стрельбе, но открывать огонь, только если пришельцы окажутся на открытой местности между (снова взгляд на карту) Грилленёдом и Патри. Если противник снова, как и в прошлый раз, только обстреляет Нейсе без сближения, ответного огня не открывать, ограничиться наблюдением, истребителей вывести из города. Вас устраивает это, господин подполковник?

Магги ничего не ответил. Это означало, что у него нет возражений, иначе он не преминул бы указать Ургану на его некомпетентность в сухопутной войне.

Урган встретился взглядом с Ликой Ранси. Она задорно улыбнулась ему. Урган улыбнулся в ответ. Все-таки, она ему определенно симпатизирует и отличает от остальных. Его волнение куда-то исчезло. Магги, стоя спиной к ним, крутил ручку полевого телефона, и Урган позволил себе еще раз широко, победно улыбнуться Лике. «Ну что же, – подумал он. – Мы ждем вас, господа пришельцы. Соблаговолите принять вызов!»

– Слушай, Первый, чего мы так медленно тащимся?

– А ты что, куда-то торопишься? Или по патрулированию соскучился? Не спеши. Зачем гнать Крошку на полной скорости? Он и так против ветра выгребает.

Крошкой назывался малый воздушный разведчик – небольшой летательный аппарат, похожий на воздушный шарик или мини-дирижабль, приданный в поддержку танкам. Впрочем, поддерживать их Крошка мог, лишь снабжая операторов видом на окружающую местность с высоты птичьего полета. Имел он только видеокамеру, приемо-передающее устройство и слабосильный электромоторчик с запасом энергии километров на сто без учета ветра.

Ни оружия, ни собственного электронного мозга Крошке не полагалось, но совершенно беззащитным он, тем не менее, не был. Обеспечивающий подъемную силу баллон походил, скорее, на клочок пены, вдруг заброшенной в небеса, и состоял из множества микроскопических пузырьков, заполненных гелием. Эта пена пропускала насквозь без малейшего сопротивления любой снаряд и тут же затягивала разрыв. Полимерная субстанция, образовывающая мембраны пузырьков, благодаря своим оптическим свойствам сливалась с небом для наблюдателя с земли и обманывала лазерные прицелы и дальномеры. Наконец, скорость Крошки не превышала сорока километров в час, и он почти не содержал металлических деталей, благодаря чему оставался невидимым для радаров.

Сейчас Крошка летел примерно на полкилометра впереди ведущего танка на высоте около ста метров.

– Первый, подними Крошку чуток. Смотри, как они в том поселке забегали! Как муравьи! Стрельнуть, может?

– Второй, тебе что, не терпится? У тебя снарядов сколько?

– По три на машину. Фугаска и два объемных взрыва.

– И у меня столько же. Так что остынь. Они нам, может, в городе пригодятся.

– Слушай, Первый! Знаешь, о чем я думаю? Зачем нам вообще в город лезть? Еще нарвемся там... У нас же эти... подозрительные районы – за городом и на окраинах. Давай разделимся – и в обход. Каждый проверит по одному району, а потом соединимся. А на разведку в город Крошку пошлем. Он небольшой, часа, наверное, хватит. Мы же не должны воевать, а только выяснить, есть ли там что-то в тех подозрительных местах.

– (неуверенно) Н-не знаю. Да нет, Второй, нам приказали – пройти через город, значит, пройдем через город. Чтобы эта... выманить противника из укрытий. А что побить могут... Помнишь, что старший-три говорил?

– Что эти «Охотники» и так по жизни недоделанные?

– Не. Хотя, конечно, и это тоже. Не, ну что ни одного из этих «Охотников» мы с собой обратно не возьмем. Все здесь останутся. Так что, сильно жалеть их незачем.

– Их чё, всех подрывать будут?

– Ты чё, Второй?! Ты слушай иногда, а? Не подрывать, а эта... оставить на консервацию. Разве не знаешь, на базе Восток танкоремонтный завод будут разворачивать. Чтобы их всех там собрать, и на этот, капремонт, вот.

– Ремонт, не ремонт... Все равно они недоделанные. Нам бы тут «Титанов» парочку, это да! Прошли бы через этот городишко и не заметили бы!

– (со вздохом) Да-а. «Титан» – серьезная машина. Старший-три говорит, их для настоящего дела берегут, а здесь использовать – только ресурс гробить. Потому и не взяли. Правильно, наверное… Хотя, даже если б и взяли – все равно, нас бы к ним и близко не подпустили.

– Ну, не знаю. Я, например, могу и с «Титанами» работать. Даже свидетельство есть.

– Да ты что! Когда это ты успел?

– А пока ты уставы изучал, да Императорские речи конспектировал! Надо было самому в библиотеке покопаться, а не только то, что по программе. Я сначала самостоятельно начал, а потом со мной старший-один Скуорн дополнительно занимался. Я даже экзамен сдавал!

– Ну, Второй, у меня слов нет! Уел ты меня! Ладно. Давай лучше к работе готовиться. Переходи на три-дэ.

– Давным-давно перешел. Интересно, они о нас знают?

– Да я думаю! Попробуй внешний микрофон подключить. Слышишь, как завывает? Это они нас увидели! Так что я так думаю, повоюем наконец-то по-настоящему!

В длинном, слабо освещенном больничном коридоре отдаленные звуки сирены были почти не слышны.

– Нет, операцию отменять не будем, – главный врач сердито поправил круглую голубую шапочку. – Больной уже под наркозом, аппаратура подготовлена. Нет, не будем! Свет отключить везде, кроме операционной, ходячих больных отправить в убежище – с этим вы и сами справитесь. А меня больше не отвлекать!

И потянул на себя дверь ярко освещенной операционной.

Курьер, бывший курсант школы полиции, закрутил вентиль баллона со сжатым воздухом, и сирена, напоследок взвыв, умолкла. Он закинул ее в рюкзак и снова взялся за велосипед, осторожно ведя его через заваленный камнями и битым стеклом перекресток. Еще один марш-бросок к сохранившемуся на северной окраине жилому кварталу – и задание будет выполнено.

Развалины, наконец, кончились, и курьер с удовольствием вскочил в седло. Он решил забрать сильно влево, ближе к западной границе города, чтобы объехать стороной зону самых больших разрушений в центре.

Пробираясь через небольшой сквер с поваленными и разбросанными в стороны деревьями, он не обратил внимания на проплывавший высоко у него над головой странный предмет, похожий на клочок тумана. Он, наконец, вырвался на оперативный простор и понесся по широкой улице, почти не заваленной обломками домов. Один перекресток, второй... Третий вывел его прямо под огонь танка пришельцев, который и расстрелял его как в тире. Длинная очередь из крупнокалиберного игломета выбила курьера из седла и бросила вместе с разбитым велосипедом на выщербленную асфальтовую мостовую...

– Есть! Снял одного!

– С почином, Второй!

– Каким еще почином? У меня их дюжины три, наверно. Не считая прошлого рейда.

– В этом бою первый, значит, с почином. Не спеши, Второй. Выровняй строй.

– Хорошо, хорошо, Первый. Выравниваю. Наваляли мы тут... Попробуй проедь.

– Ничего, проберемся. В крайнем случае, перейдем на антигравы. Погоди, придержи своих. Я Крошку вперед отправлю.

– Есть, Первый. Останавливаюсь. Все-таки, маловато здесь для нас одного Крошки. Хорошо бы два или три. И позубастее, чтобы не только разведывать могли, но и стрелять.

– Что есть, Второй, что есть... Опаньки! Вот они.

Короткий рейд Крошки сразу же высветил на компьютерной карте города россыпь темно-зеленых движущихся огоньков. Каждый огонек означал одного противника, интенсивность цвета – вероятность идентификации цели.

– Смотри, Второй! Таки один наш подозрительный район не зря подозрительный! Вон их там сколько. И все разбегаются.

– Цивилы, наверное.

– Кто?

– Да цивилы, помнишь, из миссий. Невооруженные юниты противника, мирное население. Интересно, что теперь с ними делать: игнорировать, выделять среди них боевые и выбивать их, не трогая цивилов, или рубить всех подряд?

– М-м-м... Знаешь, наверно, первое. А то начнем всех выносить, еще получим за перерасход боеприпасов.

– Так что, пусть смываются?

– Пусть. Наше дело – не за цивилами гоняться, а подозрительные места выявлять. Включи лучше биоискатели.

– Давно включил. У меня тут мерцает между вторым и третьим номерами...

– Ну и что? У меня тоже мерцает, прямо перед пятым. Плюнь. Старший-три говорит, ни одна зачистка не бывает полной. Это... остаточный элемент. Сами подохнут. Сейчас давай я проведу Крошку поближе...

– Гляди, что это?

– Где?

– Да прямо у нас над головой! Видишь?

– Ч-черт! Наверняка, какая-то пакость пришельцев!

– Проклятие! Надо смываться! А то как стрельнет!

– Не, не стрельнет. Если б могло, уже бы стрельнуло. Видишь, уходит. Это, наверное, что-то вроде шпиона.

– Так что, выходит, нас засекли?

– Скорее всего.

– Меняем позицию?

– Да, конечно! Двигаемся навстречу пришельцам. Может, удастся сделать им хороший сюрприз.

– Что это, Первый? Оно?

– Похоже. Компьютер говорит, вероятность 10/12. Не зря нас сюда послали, ох, не зря!

– А знаешь, мне даже нравится. Надоело уже цивилов щелкать на патрулировании. А тут будет настоящая драка! Вперед?

– Да погоди ты! Стой на месте! Я еще раз Крошку проведу. Уж наверняка эта парочка с ракетой здесь не одна...

Два человека с громоздкой «мухобойкой» полусидели, скорчившись, за обломком стены и, не отрывая глаз, смотрели на застывший в ста метрах прямо перед ними танк пришельцев. Бывшие охранники Наксе и Дешу заблудились в развалинах и, сами того не зная, заняли позицию намного ближе к западной окраине, чем должны были.

Наксе, первый номер расчета, невысокий плотный крепыш, стоя на одном колене в обнимку с мухобойкой, словно окаменел и только лихорадочно блестевшие глаза выдавали его возбуждение. Его напарник, светловолосый, вихрастый и очень юно выглядевший, нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Идите, – шептал он. – Идите же. Почему вы встали? Идите.

Дешу очень боялся предстоящей схватки, но еще больше боялся, что пришельцы вдруг повернут назад.

Несколько оранжевых огоньков неровной изорванной дугой протянулись через всю карту.

– Девять штук, вроде бы. Посмотрим, что скажет компьютер...

В промежутках между оранжевыми огоньками появились несколько мигающих желтых.

– Компьютер оценивает их количество в двенадцать – пятнадцать юнитов.

– Ерунда! Первый, смотри, они расположились цепочкой. Давай выстроим танки последовательно, прорвемся с краю и прочешем наши подозрительные районы. А потом отловим их по одиночке.

– Нет, Второй. В уставе говорится, нельзя оставлять в тылу опасного противника. К тому же, они здесь дома, а мы – нет. Но в чем-то ты прав. Двигаем к левому краю цепи, уничтожаем боевые юниты, а затем проходим в первый подозрительный район. Ясно?.. Начали!

Танк дернулся, перемалывая гусеницами асфальт и куски бетона, и двинулся вперед, не обращая внимания на засевший в засаде расчет. Дешу пропустил, как учили, танк мимо себя и, подавляя волнение и страх, пустил ему вслед снаряд. Бой за Нейсе начался.

Продолжение уже завтра. Не пропустите!

Глава 2. Истребители (часть 2)

– Тьма и пламя! В меня попали! Эти ублюдки, оказывается, ближе, чем я думал!

– Что у тебя, Первый? Серьезно?

– Номер пятый, повреждение – тридцать шесть процентов. Ничего, щас я их выжгу!.. Мертвые звезды! ... ... ... ! (нецензурное ругательство) Плазменная пушка на пятом не действует!

– Так снарядом их!

– (успокаиваясь) Не-ет! Снаряды я еще поберегу. Сейчас подгоню к ним шестой номер, враз уделаем. Никуда они не денутся, я их взял пятым на отслеживание.

– Он у тебя может двигаться?

– Конечно, его только задели немного. И подожди, не отвлекай, я мигом…

Дешу лежал ничком за ненадежным укрытием, вжавшись щекой в пыльную щебенку. «Я же попал, – с горечью шептал он. – Я же попал!» Он остро чувствовал свою полную беззащитность. Танк был рядом, он знал это. Сразу же после выстрела они попытались отползти, но длинная очередь, хлестнувшая по камням, загнала их обратно.

Где-то за его спиной послышался характерный рокот танкового двигателя, и истребитель понял, что им уже не спастись. Отчаяние его нарастало и готово было захватить его целиком.

Дони, молодой крестьянский парень, один из подносчиков снарядов для расчета Дешу-Наксе, понял, что дела пошли плохо, когда парни не вернулись к ним, чтобы перезарядить свою «мухобойку». Оставив напарника в их укрытии – темном подъезде полуразрушенного дома, он осторожно прокрался вперед и сразу же увидел их обоих, лежащих в неудобных позах под защитой обломка стены. Оба были целы и невредимы, и Наксе, увидев его, сделал ему предостерегающий знак.

Дони догадывался, что танк пришельцев где-то поблизости, но под защитой стены дома чувствовал себя достаточно уверенно. Он уже наметил маршрут – за угол, короткий рывок через открытое место, а затем ползком до ребят. Дони поправил за спиной лоток с тяжеленной ракетой и тихо и осторожно скользнул вперед. В удаче своего предприятия он был уверен. В конце концов, по открытому пространству ему надо было преодолеть менее пяти метров, и он считал, что потратит на это не больше двух секунд.

Понятно, может так оказаться, что их придется, наоборот, вытаскивать отсюда, но лучше сначала доставить им боезапас, а там видно будет. Инструктора им постоянно твердили, что «мухобойку» можно бросить, главное – спастись самому, но Дони этот подход не нравился. Как это – бросить оружие?! Оно, наверное, больших денег стоит, да и вообще…

Пробираясь по груде обломков, он не видел висящего над ним Крошку, услужливо передающего пришельцам все его передвижения. Добравшись до места, Дони несколько раз глубоко вздохнул, словно перед нырянием, и мощным прыжком рванулся вперед.

И умер в полете. Короткая очередь игломета швырнула его обратно на землю. Ракета выпала из лотка и, бесполезно грюкнув по камням, откатилась в сторону.

– Стреляют, совсем рядом, – возбужденно сказал Даго.

Сержант Леннер коротко выругался. После того, как воздушный соглядатай обнаружил их, они несколько раз меняли позицию, пока совсем не заблудились в лабиринте двориков между полностью и частично разрушенными двух– и трехэтажными домами. Запах тления был повсюду и становился почти невыносимым.

Леннер в отчаянии оглядел свой маленький отряд.

– Ритчи, – позвал он одного из подносчиков снарядов. – Оставь пока свой груз и сбегай на разведку. А то проплутаем тут до ночи...

Ритчи вернулся меньше, чем через две минуты.

– Здесь они! – задыхаясь доложил он. – Я в тот дом заскочил, в подъезд, а там проход на улицу. И прямо напротив – танк. В него на моих глазах снаряд засадили, теперь у него задница вся дымится! Но сам танк, похоже, цел. Рычит весь и пушкой ворочает!

– Отлично! – Леннер воспрянул духом. – За мной!

Запоздало вспомнив о воздушном шпионе, он с тревогой глянул на небо. Оно было чистым, и это немного его успокоило.

Забежав в полутемную парадную, слабо освещенную колоннами света, пробивавшегося сверху черед разбитые окна, Леннер сразу же увидел приоткрытую дверь на улицу, а за ней – широкий борт вражеского танка. Цель была – лучше не придумаешь. Шепотом прогнав подносчиков снарядов обратно во двор, он поспешно опустился на одно колено, давая возможность своему напарнику Даго нацелить снаряд прямо в дверь. Он старался не думать о том, что будет, если Даго промахнется.

Очевидно, биоискатель на номере пятом тоже барахлил, поскольку танку так и не удалось засечь появление расчета Даго-Леннер. Снаряд, пущенный с расстояния в тридцать метров, проломил трехслойную бортовую броню и нанес танку смертельную рану. Земля вздрогнула, и «Охотник», выпустив клубы черного и зеленого дыма, затих навеки.

– Победа! – Леннер с радостным криком выскочил на улицу и приветственно поднял руку, увидев, как ему навстречу бегут два человека в форме охранного агентства. Первый из них, вихрастый белобрысый пацан, заключил Леннера в объятия.

– Вы спасли нас! Мы его подбили, но не могли потом даже головы поднять!

– Спасибо, – добавил второй, коротко стриженный крепко сбитый парень. – Предлагаю действовать вместе и дальше. Только скорее ходу отсюда – один танк вы грохнули, но где-то рядом и другие.

– Верно! – Леннер замахал руками выбежавшим из подъезда подносчикам, сигнализируя им, что надо уходить обратно.

Беззвучно-яркая вспышка пламени вдруг ударила его по глазам. Это подоспевший шестой номер все же не пожалел снаряда и уложил на месте оба расчета, отправив Леннера в темноту.

– Тьма и пламя! Ты был прав, по одиночке здесь нельзя! Перестраиваемся в уступ пятерками. Я – левей и спереди, ты – правей и сзади. Крошка – впередсмотрящий. Пора задать им жару!

– Это точно, Первый! Так зададим, что мало не будет! Есть уже предложения, кому – в первую очередь?

– Да, тут Крошка засек парочку. И это точно не цивилы!

– Первый, давай, знаешь, что сделаем? Если прямо на них пойти, то они наверняка уйдут. А мы попробуем устроить засаду!

– (после небольшой паузы). Хорошо, Второй, одобряю. Действуй! У нас «Охотники», так будем же охотиться на филитов.

Подпиравшие хлипкий навесик декоративные колонны, выкрашенные веселенькой голубой краской, на самом деле были вкопанными в землю стальными балками. Не лишняя предосторожность для магазина, расположенного в торце тягуче-длинной улицы, вливавшейся в широкий проспект. Как бывший полицейский, Хелан помнил, как минимум, два случая, когда подвыпившие юнцы, разогнавшиеся вечером по пустой улице, не успевали затормозить и, не будь на их пути стальных колонн, въехали бы прямо в витрину.

Под этими колоннами, среди куч битого кирпича и прочего мусора, они и выбрали место для засады. Позиция казалась удачной: длинная улица, почти не заваленная обломками зданий, словно приглашала по ней проследовать, а поворачивая на проспект, танк неизбежно подставлял один из бортов.

Появившаяся в конце улицы пятнистая серо-зелено-бурая коробка была воспринята как должное. Хелан встал на одно колено, готовясь к стрельбе. Он уже представлял, как быстро, но плавно поворачивает мухобойку влево или вправо и нажимает на спуск.

Длинная очередь метров с трехсот заставила его поспешно пригнуться. Стальные колонны загудели от попаданий, а каменная урна, все еще стоявшая на краю тротуара, разлетелась вдребезги.

За первой очередью последовала вторая, а затем третья и четвертая. Пришелец словно особенно и не старался попасть в них, но головы поднять не давал.

– Он нас засек, – коротко бросил Хелан. – Отходим.

И помог напарнику снять с треноги тяжелую трубу. Брать с собой они не собирались, но надеялись потом вернуться обратно, чтобы снова вооружиться и продолжить бой.

Путь отхода был продуман заранее до мелочей. Под прикрытием кучи кирпича они поспешно отползли назад на несколько метров, наполовину спрыгнули, наполовину свалились с трехметровой высоты на большую кучу тряпья и картонных коробок в подвале, быстро пробежали через этаж и по аварийной лестнице снова поднялись наверх, к заднему двору. Оттуда они рассчитывали скрыться в лабиринте узких проходных двориков, чтобы потом вернуться и найти место для новой засады.

Но во дворе их ждали. Короткая очередь в упор оторвала Хелану руку вместе с плечом. Уже умирая, он успел почувствовать удивление и обиду.

Как же так, ведь пришельцы только что были с совсем другой стороны...

– Класс! Чистая работа! Какой это уже? Четвертый?

– Если считать, что в первый раз я грохнул сразу два юнита, то пятый. Знаешь, Второй, я думаю, мы можем разделиться. Я сам поснимаю этих, с ракетами, а ты прошвырнись в наш подозрительный район, ладно?

– Слушаюсь, Первый. Решил поохотиться в одиночку, да?

– Да не кривись, Второй. Что-то в этом районе наверняка есть. Не зря же они выставили там два своих юнита. А я пока пошлю Крошку вперед, пусть и второй подозрительный район посмотрит.

Большое здание городской больницы казалось брошенным и покинутым. Темные провалы окон, следы пожара, пустота и разорение.

Но в пристройке упорно стучал дизель-генератор, а этажом ниже, в полутемном коридоре, тускло горело табло: «Тихо, идет операция».

В операционной и так тихо. Горят яркие лампы, еле слышно гудят аппараты вдоль стен, вполголоса переговариваются врачи. На экранчике осциллографа скачет зеленая искра.

– Зажим, – и главный врач снова склоняется над распластанным на столе пациентом.

Медсестра осторожно промокает ему губкой потный лоб. Здесь никому нет дела до того, что происходит снаружи. Операция продолжается.

– Опять эти мальчишки!

Ланио поспешно обернулся. Точно. Двое – темноволосый и белобрысый, обоим лет по двенадцать-тринадцать, не больше. Оба в грязных, испачканных пылью и сажей, но все равно узнаваемых темно-синих школьных пиджаках.

– Вам что, жить надоело?! А ну, убирайтесь отсюда! Здесь, может быть, сейчас бой начнется! Родители, наверное, с ума сходят!

– Нет у нас родителей, – угрюмо пробурчал темноволосый. – Их при бомбежке убило. Мы тоже хотим сражаться с пришельцами.

– Ну не так же! Бегите скорее отсюда во двор! Там у трансформаторной будки найдете наших подносчиков. Ждите нас там. Потом, если хотите помочь, будете у нас разведчиками. Согласны? (радостные кивки: да, конечно, согласны) А теперь – бегите... Эх, знать бы, с какой стороны подойдут пришельцы...

– Мы их видели, видели! Вон с той! Целых пять танков!

– Целых пять? Тогда тем более уходите отсюда! А то сейчас здесь такая заварушка начнется...

Ланио помог напарнику перетащить «мухобойку» к другому окну. Это угловое здание – бывшее налоговое управление района – было для них настоящей находкой.

– Слушай, ты им веришь? Ведь если будет сразу пять танков, нам туго придется...

Ланио не успел ответить. У него за спиной громыхнуло, резко ударил раскаленный воздух. И земля ушла у него из-под ног.

Второй оператор, в отличие от своего напарника, не собирался экономить снаряды. Особенно, если компьютер указывает не одно, а сразу два близко расположенных места с половинной вероятностью...

Тюрам Барко вздрогнул. Здание налогового управления в трех кварталах от них вдруг завалилось, подняв тучу пыли, а затем из нее вынырнули сразу два вражеских танка.

Еще три, не спеша, выехали на площадь из параллельных улиц, и Тюрам Барко понял, что это смерть. Они находились прямо посреди вражеского фронта. Если бы им даже удалось подбить один танк, другие легко втоптали бы их в землю.

С удивлением Барко понял, что такая перспектива не вызывает у него протеста. Страха перед смертью он не испытывал. Просто пришел и его черед узнать, что там, по другую сторону... Может быть, он встретит там маму и Шилу... Если же нет – что же, чем это хуже того, что есть у него сейчас?

– Отходим! – Доран Млиско дернул его за руку. – Попробуем зайти им во фланг!

– Зачем? – вяло запротестовал Тюрам Барко. – Это место ничуть не хуже прочих...

Но Доран Млиско уже тащил его прочь.

– Слышь, парень! Не торопись умирать, понял! Наша задача – любой ценой отвлечь пришельцев от больницы, что у нас за спиной, понял? И мы лучше выполним ее, если останемся живы!

В операционной – ни следа прежнего спокойствия.

– Давление падает! Нет пульса!

– Камфару, быстро!

Игла впивается в тело на операционном столе.

– Не помогает! Сердце просто перестает биться!

Главный врач с усилием отогнал от себя гнев. Этот человек не должен, не должен умереть прямо здесь, после того как операция более чем наполовину завершена!

– Подготовить электроды! Попробуем электрошок.

Он сам приложил два прямоугольных электрода к груди пациента. Разряд! Тело вздрогнуло, выгнувшись дугой. Еще один!

– Есть! Оживает! Сердце снова заработало!

– По местам! Продолжаем операцию! Скальпель...

Сестра снова промокнула ему потный лоб. Главный врач был готов продолжать сражаться за жизнь пациента. Он делал бы то же самое, даже если бы знал, что пришельцев отделяет от него чуть больше полукилометра.

Дэсс Урган прислушивался к далеким взрывам. Пока их было немного, и он не мог различить, какие из них «чужие», а какие вызваны попаданиями «мухобоек».

Интересно, различает ли их подполковник Магги? Трудно сказать, он пока спокойно стоит, не показывая никаких признаков тревоги.

Проклятые здания впереди и с боков искажают звуки. Урган не мог находиться в штабном подвале, пока его бойцы сражаются наверху, но здесь от него немного толку. Управления боем никакого, связи с отдельными расчетами нет, и схватка, скорее всего, представляет собой череду отдельных дуэлей.

Сердце заныло от нехороших предчувствий. Расчетам надо было действовать, как минимум, парами, чтобы один мог исправить ошибку другого или прикрыть в случае необходимости. По одиночке его группам придется плохо... Ошибка! Та ошибка, что порой хуже преступления...

Понимает ли это Магги? Если понимает, почему молчит? Или сам не понял, насколько это важно? А может, он просто будет ждать до конца боя, чтобы указать ему на промах? Какая ужасная мысль...

– Господин полковник!..

Это капитан Гечи Раро. Он тоже здесь наверху. И рядом Лика Ранси со своей снайперской винтовкой. И еще пара-тройка людей...

– В чем дело?

– Взгляните. Что это?

Урган задрал голову. Прямо над ним неслышно проплывал... проплывала... проплывало... нечто... Похожее на клочок тумана странных, постоянно меняющихся, но все же слишком правильных очертаний.

– Может быть, беспилотный разведчик. У инопланетников полно такой летающей дряни. Что-то вроде аэростата. Проклятье! С ним пришельцы видят все как на ладони!

– Больше не увидят!

Лика Ранси вскинула винтовку. Выстрел! Другой!

– Как странно, – она опустила оружие. – Я не могу прицелиться, оно словно ускользает. Не понимаю, то ли оно совсем близко, то ли наоборот, очень высоко, и сбивать его из винтовки бесполезно.

Непонятный предмет резко изменил направление и, кажется, увеличил скорость.

– Он убегает! – воскликнул Урган. – Значит, боится стрельбы!

Лика Ранси снова открыла огонь. После третьего выстрела воздушный разведчик дернулся, будто наскочил на что-то, но тут же исчез над крышами домов.

– Кажется, я в него попала, – с сомнением в голосе сказала Лика. – Нет, определенно попала.

Урган нахмурился.

– Подполковник, – обратился он к Магги. – Срочно уходите на наш запасной командный пункт, в полицейский участок на улице Горг, и руководите боем оттуда. Забирайте с собой связиста, пару курьеров и...

– Я останусь, – просто сказала Лика Ранси. – Когда мои курьеры будут возвращаться, они придут сюда.

– Хорошо, – кивнул Урган. – Поторопитесь же, подполковник! Попала Лика или нет, но пришельцы наверняка скоро появятся здесь.

И понизив голос, чтобы слышали только они двое:

– Идите, Магги! Один из нас обязан остаться в живых! В конце концов, если уйду я, у вас будет меньше шансов занять после боя мое место...

Продолжение - уже в четверг. Не пропустите!

Глава 2. Истребители (часть 3)

Танк гнался за человеком. Человек, тяжело дыша, бежал через развалины, моля Единого, чтобы не споткнуться и не упасть. Пустой лоток бил его по спине, но лишних двух секунд на то, чтобы расстегнуть и сбросить упряжь, у него не было. Он даже не решался оглядываться.

Оператор мог снять бегущего одной короткой очередью. Но не хотел. Ему хотелось догнать и раздавить филита, уничтожить противника, не тратя на него дефицитных боеприпасов. И еще ему хотелось поиграть с ним, как сытая и довольная кошка с мышью.

Беглец затравленно метнулся в сторону. До войны здесь была стройка, и дорогу преградил рухнувший подъемный кран. Оставалось только повернуть под прямым углом и постараться проскочить по краю глубокого котлована. Но ноги беглеца увязли в куче песка, и он упал, чуть не вывихнув лодыжку.

Взревев мотором, танк радостно прыгнул на него. Но кромка котлована не выдержала веса пятидесятитонной машины. Танк вдруг начал сползать по склону, а через секунду кувыркнулся вниз, ломая бетонные сваи.

Беглец с усилием поднялся на колени. Танк ворочался прямо под ним, словно черепаха, опрокинутая на спину.

– Попался, дружок, – весело и мстительно сказал кто-то рядом, и беглец чуть не заплакал от облегчения.

Это были бойцы не его, а другого расчета, но какое это имело значение? Пири Шанви уже наклонил вниз «мухобойку».

Промахнуться по такой цели было невозможно.

– Тьма и пламя! Второй, Второй, возвращайся!

– Погоди! Ну потерял ты один танк, ну и что? Тут где-то еще один юнит, я должен его найти.

– Тьма с ним! И с моим первым номером тоже! Они убили Крошку!

Три пули, пронизавшие баллон, не причинили воздушному разведчику никакого вреда. Четвертая же, угодившая прямо в подвесной контейнер, разбила камеру и повредила приемник. Бесполезный и лишенный управления, Крошка теперь бесцельно тянул по прямой, все больше удаляясь от города, пока совсем не скрылся из виду.

– Первый, где ты его потерял? Над вторым подозрительным районом?

– Нет, там пусто. Все сильно разрушено. Какой-то завод, что ли? Крошку обстреляли с земли! Уже на возврате!

– Ха! Третий подозрительный район! Неплохо! Но погоди, дай я разделаюсь со своим юнитом.

– Нет, Второй. Мы должны объединить силы. Возвращайся ко мне. А я пока тут прикончу ублюдков, которые покусились на мой первый номер...

Крайний в ряду танк пришельцев был уже менее чем в ста метрах. Тюрам Барко ждал его, в волнении прикусив губу. Внезапно танк остановился и замер, пошевеливая пушкой из стороны в сторону.

«Вынюхивает!» – решил Тюрам Барко и съежился, стараясь слиться со стеной. Смерти он по-прежнему не боялся, но в этих размеренных, по-машинному методичных движениях было что-то жуткое.

Секунда, другая... И вдруг танки развернулись, уходя туда, откуда только что пришли. Когда последний из них скрылся из виду, Тюрам Барко с шумом выпустил из себя воздух.

Оказывается, все это время он ждал развязки, затаив дыхание.

Ланио застонал и открыл глаза. Кто-то по каплям лил ему на лицо изумительно холодную воду. Придя в себя, он увидел над собой два мальчишечьих лица.

– Опять вы? Я же говорил...

– Мы не успели, – серьезно сказал белобрысый. – Там всех убило. Снарядом. А вы сильно ранены?

Ланио приподнялся.

– Кажется, нет...

Его тело болело во всех возможных местах. Но оно его слушалось.

– А где...

Большая часть комнаты просто исчезла. Вместе с его напарником. Ланио глубоко вздохнул. Очертания окружающих предметов вдруг начали расплываться.

– Дядя! Дядя! Вам плохо? Пришельцы возвращаются!

– Где? – Ланио снова вытянул себя из беспамятства. – Пришельцы?..

Он и сам уже слышал нарастающий рокот танковых моторов. «Мухобойка»... Где его «мухобойка»? Тоже похоронена под завалом? Нет! Вот она, лежит на самом краю. Заряжена и готова к бою.

– Ребята, – с трудом выговорил Ланио. – Помогите мне.

С их помощью он кое-как примостил «мухобойку» на подоконнике уцелевшего окна. Болело уже нестерпимо, все вокруг расплывалось и двоилось, но он все же сумел удержаться и, прождав томительно долгие секунды, пока передний танк поравняется с окном, дернул за спуск, вложив в это движение все оставшиеся силы.

– Готов, готов! – радостно завопили мальчишки, но Ланио уже опускался без чувств на грязный паркетный пол.

Он не почувствовал и то, как его тащат отсюда. Ребята успели опередить смерть на считанные секунды. Второй в колонне танк выжег своей плазменной пушкой все, что находилось в комнате, но уничтожить ему удалось только одну разряженную «мухобойку»...

– Тьма и пламя! Как не хватает Крошки!

Первый был в затруднении. Биоискатель засек поблизости сразу четыре объекта, но невозможно было определить, какой из них самый опасный, чтобы, согласно уставу, настичь его и уничтожить первым. Не мог в этом помочь и компьютер.

Четыре танка стояли посреди обширного пустыря на месте целого квартала одноэтажных частных домов. Первый все никак не мог решиться. Внезапно одна из целей на экранчике биоискателя начала перемещаться в его сторону.

Это решило все. Два танка из четырех двинулись навстречу опасности. С ревом подминая под себя высокие кусты, усыпанные темно-красными ягодами, они выскочили на широкую улицу. Согласно данным биоискателя, цель была рядом. Но где?

Компьютерная метка замигала чуть ли не в двух шагах от танков, и первый в недоумении дал команду на полную скорость. Один из танков, неуклюже повернувшись, завалил хлипкую стену длинного одноэтажного здания с провалами огромных окон. Из-под рушащейся стены с визгом бросились врассыпную собаки.

«И это – цель?» – вдруг понял Первый. Но сделать правильный вывод не успел. Из соседнего дома через всю улицу протянулась дымная полоса, и через секунду под его командой стало еще на один танк меньше.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю, Первый? А не пора ли нам отсюда по-быстрому сматываться?

– Ты что, Второй! У нас же приказ!

– А я что, против? Давай просто сгоняем в те твои подозрительные районы и ходу! А то с этими... с ракетами которые... связываться как-то неохота.

– Нет, Второй. По уставу...

– Да плюнь ты разок на эти уставы, Первый! Не для таких случаев они писались! Тут и с Крошкой тяжело было, а без – совсем мрачно получается. У тебя уже три машины потеряно, у меня одна. Скрипу будет...

– (резко) Слушай, Второй! Я здесь командир, понял?! И если не понадобится твое мнение, я его спрошу! Будем работать с биоискателями.

– Они же только направление дают, да и то...

– Еще раз повторяю, Второй! Командир здесь я! Я разворачиваю свою тройку в широкий веер и буду работать на засечку по азимутам. Ты в это время разбиваешься на две пары и вытаптываешь все подряд, цивилы это или боевые юниты. Ясно?!

– А может...

– !!! (неопределенный угрожающий звук)

– Так точно, молчу! Слушаю и повинуюсь.

– Тогда перестраиваемся и вперед, тьма и пламя!

– Что они делают! – Горво рванулся вперед.

– Сиди! – Пири Шанви сдернул его обратно в укрытие. – Ты им уже не поможешь, а сам погибнешь.

Шанви был младше Горво лет на десять, но командиром был он, и все воспринимали это как должное.

Небольшой трехэтажный дом, получивший ещеодин удар из каскадных плазменных пушек, накренился и со страшным грохотом обрушился, едва не придавив ближайший танк.

– У тебя там кто-то был? – сочувственно спросил Шанви.

Горво кивнул.

– Ретшу там жил. Мы с ним вместе раньше работали... Не в одном отделе, но все равно, вместе... У них там квартира была, на первом этаже, ее при бомбежке почти не задело.

– И как это они узнали, что там кто-то есть? – испуганно шепнул кто-то. – Будто чуют.

Шанви задумался.

– Может, и чуют, – сказал он. – Даже нет, наверняка чуют. Только вряд ли они нас друг от друга отличают.

– Это почему? – спросил Горво.

– А если бы отличали, так сразу на нас бы и навалились. Еще бы, целых три расчета. Мы им нужны, больше никто.

– Выходит, нас они тоже чуют? – мрачно уточнил Брин, бывший мастер с завода, самый старший из них группы.

– Давайте будем считать, что да, – решил Шанви. – Так проще.

– А если так, что мы тогда можем сделать? – гнул свое Брин. – Уходить надо, пока они далеко.

– Что сделать? – Шанви прикусил губу. – Что-то мне, ребята, одно непонятно. Тот дом они из огнеметов минуты две жгли, не меньше. А теперь и за второй точно так же принялись. А могли бы, наверное, одним снарядом...

– Экономят, что ли? – предположил Горво. – Или жаль им на нас снаряды тратить.

– Вот и я так думаю. И как вы полагаете, если в крайний танк стрельнуть, погонится он за нами или не погонится?

– К-когда он за м-мной гнался, д-даже из п-п-пулем-мета не стрелял, – заикаясь, сказал Риво, подносчик снарядов. – П-прямо разд-давить хотел.

– И я о том же. Мы с Клюмом и постараемся их подразнить. А вы их встретите. Там, в арке, что мы только что видели. Поняли? Тогда скорей, по местам!

– А если они не купятся? – вдруг остановился Горво. – И если вас – сразу? Снарядами или из пулемета?

Шанви промолчал.

– А ты знаешь, как было в Тамо? – вдруг спросил Эванг. – Мы там даже улицы нашей не смогли найти. Потом нам рассказали, что всё в первую ночь кончили, а больше просто добивали. И из центра города ни один человек не спасся.

– Вот они, голубчики! Сами отыскались!

Снаряд, пущенный почти с двухсот метров, не попал в цель, да и не мог попасть. Зато теперь одна из меток на экранчике биоискателя была идентифицирована.

– За ними, Второй! Я держу их! Не уйдут!

– Наконец-то! А то сколько времени потеряли на этой зачистке.

Два танка с ревом бросились в погоню за убегающими. Случайно беглецы выбрали самое удачное направление: три танка первого оператора, отслеживающие цели, оказались почти на одной линии с ними, поэтому биоискатель мог указать только приблизительное направление, без дистанции. Однако интенсивность сигнала нарастала с каждой секундой. Танки догоняли беглецов.

Дорогу танкам преградила широкая полоса сплошных завалов с одним-единственным проходом. На секунду Второй заколебался: позиция была слишком удобной для засады. Однако оружие филитов, как он знал, было одноразовым, а на экранчике биоискателя в этом направлении светилась только одна метка. Поэтому он увеличил скорость и бросил танки в проход.

Снаряд, выпущенный в первый танк почти в упор, так и не смог пробить броню – не хватило скорости, но он повредил гусеницу, и грозная машина провернулась на месте, с хрустом дробя асфальт. Автоматика отреагировала на внезапное изменение обстановки меньше, чем за полсекунды, но второй танк был слишком близко и двигался чересчур быстро. Не успев затормозить, он на скорости пятьдесят километров в час врезался в ведущего и тут же получил свой снаряд под башню. Танковая броня оказалась и в этот раз достаточно прочной, но свое черное дело снаряд сделал. Двойное сотрясение вызвало самопроизвольный разряд энергоустановки, и оба танка исчезли в ослепительной вспышке.

– (безжизненно) Ладно, Второй, ты был прав, а я – нет. Не надо было нам ввязываться. Проверим на скорости подозрительные районы, сначала – третий, а потом – второй. И назад. Пусть с ними воздушники разбираются.

– Понял. (про себя, еле слышно) Ну да, конечно, прав... Теперь счет-то: три – три...

– Заворачивают! Испугались, гады!

– Да нет! Ты погляди, куда они поворачивают!

Шанви потребовалось всего несколько секунд.

– К штабу?!

Дэсс Урган чувствовал себя, словно хищный зверь в клетке. Проклятая неизвестность! Из города доносились взрывы, грохот рушащихся зданий – его ни с чем не спутаешь, затем еще один взрыв, самый мощный, и – тишина. Уже несколько минут тишина.

– Господин полковник!

Урган стремительно обернулся. К нему бежал связист с листком бумаги в руке.

– Господин полковник!.. Докладывает наблюдатель... Пять танков... Идут прямо к штабу!

Вот и понимай, как знаешь. То ли это его бойцам удалось так удачно уполовинить вражеский отряд, то ли это только авангард... Стоп, это не важно. Два расчета, что скрываются в засаде где-то впереди, задержат пять танков, но не остановят. А за спиной, в штабе, около сорока человек. В том числе гражданские специалисты, почти две трети его будущего правительства (Урган горько усмехнулся про себя), женщины, трое детей... Он не дал приказа об эвакуации, чтобы не привлекать внимания пришельцев. Да и надежней убежища, чем подвалы винзавода, в округе и не найти...

Только вот укроют ли они от пришельцев, если те начнут всерьез искать? Может быть, и нет...

Как же зовут этого курьера?.. Ах, да!

– Кима, капитан! Спускайтесь в штаб, возьмите нашу резервную «мухобойку», запасную ракету и сюда! Займем здесь позицию, постараемся отвлечь пришельцев. Кима, вы за подносчика! Все остальные – вниз! Закрыть все входы и выходы и сидеть тихо!

– Господин полковник! – запротестовал капитан Гечи Раро. – Вы не имеете права так рисковать!

– Знаю, – усмехнулся Урган. – Но что поделать, если стрелять из мухобойки умеем только я и вы.

– И я умею, – тихо сказала Лика Ранси.

– Нет, Лика, нет, – покачал головой Урган. – Я слишком... ценю вас, чтобы позволять лезть под пули. Уходите.

Проклятье, хотел ведь сказать не «ценю», а совсем другое слово, только вот язык в последнюю секунду не так повернулся.

– Откуда же они вынырнут?!

Алвин растерянно огляделся. Рев моторов будто бы доносился со всех сторон, а укромная щель между бетонными перекрытиями, сложившимися домиком, вообще показалась вдруг совсем ненадежным убежищем. Ужасно хотелось забиться подальше и затаиться, пережидая, пока смерть пройдет мимо. Но молчаливый напарник уже взвалил на себя мухобойку и Алвин, превозмогая страх, изготовился к стрельбе.

Когда чужой лобастый танк выехал на перекресток, Алвин почувствовал, как у него задрожали руки. «Это всего лишь коробка, – уговаривал он себя. – Всего лишь очень большая движущаяся коробка...»

– Уйдет же, – просипел напарник, Но Алвин уже успокоил себя и нажал на спуск, целясь в корму стремительно удаляющегося танка.

Они даже могли бы уйти, если бы бросили «мухобойку», которую, вообще-то и было положено оставить. Но они потеряли решающие секунды, пока смотрели на издыхающий танк, плюющийся серо-зеленым дымом, пока выбирались из укрытия, вытаскивая тяжелую «мухобойку», и пока спотыкаясь, тащили ее к знакомому подвальчику.

Следующий танк уложил их одной очередью на полпути.

– (жалобно) Ну сколько же здесь их?!

– А ты запроси компьютер.

– И верно, Второй. Как же это я сразу не догадался? Та-ак... Компьютер говорит, два в первом районе, два в третьем и от двенадцати до восемнадцати юнитов по городу.

– А во втором что, пусто?

– Не знаю. Крошка там никого не нашел, а мы еще не были. Может, парочка и есть. Хотя гляди, компьютер полагает, что те юниты, что в городе, не так просто располагались, а прикрывали первый район, третий и немножко что-то еще.

– Четвертый район?!

– Да нет, какие-то машинные бредни. Тут где-то второй юнит прячется, его грохать надо.

– А компьютер?

– Дает три места, каждое с вероятностью в три четверти. Думаю, надо начать...

– Слушай, Первый! Давай лучше по снаряду на каждое! Чего их уже экономить?

– И точно, Второй! А я и забыл, что и у нас еще снаряды есть!

К сожалению, компьютер угадал. Один из снарядов лег точно в цель, и второй расчет погиб полностью, не успев даже вступить в бой.

Три близких взрыва подсказали Ургану, что с их первой линией обороны покончено. Появятся теперь танки или не появятся? Появились. Четыре, не пять, что уже хорошо. Теперь лишь бы их внимание не привлекли совсем неприметные сарайчики рядом с развалинами завода...

От напряжения Урган даже слегка высунулся из своего укрытия. Его бы вполне устроило, если бы пришельцы просто прошли мимо.

– О! Засек! Щас я их...

– (разочаровано) А, опять какие-нибудь цивилы.

– Ну и пусть. Обнаглели они тут, однако.

Очередь, пущенная метров с четырехсот, простучала рядом совсем нестрашно, но мгновенно загнала Ургана в укрытие. Гечи Раро даже не шелохнулся, по-прежнему выглядывая из-за обломка бетонной плиты.

– Что там? – потянул Урган его за рукав.

Тело капитана, не оказывая сопротивления, заскользило вниз. Стрелка из игломета, угодив Гечи Раро в лоб, убила его наповал.

Урган жалко и беспомощно выругался. Проклятая «мухобойка» была сконструирована так, что один человек мог выстрелить из нее, только встав во весь рост. Не самый приятный способ самоубийства в данной ситуации.

Тем временем, один танк, отделившись от остальных, не спеша двигался прямо к Ургану. А еще один, также не торопясь, понемногу приближался к невзрачным сараюшкам, скрывавшим вход в штабной подвал.

Продолжение - уже в субботу. Не пропустите!

Глава 2. Истребители (часть 4)

– Господин полковник! Дэсс!

Урган обернулся, и ему стало по-настоящему плохо. Ловко и грациозно пробираясь через завалы, к нему ползла Лика Ранси.

– Лика! – выдохнул Урган, чувствуя, что вот-вот случится непоправимое. – Как же ты!..

– Потом! – Лика закрыла ему рот своей грязной ладошкой. – Я же говорила, что умею стрелять из этой штуки.

Пререкаться и ужасаться времени, действительно, не было. Танк был уже близко. Урган, торопясь, начал готовить к выстрелу «мухобойку», действуя за второго номера.

– Давай же, давай! – азартно шептала у него над ухом Лика Ранси. – Что ты лезешь вперед как бычок? Поворотись-ка...

Танк повернулся, когда до него оставалось менее пятидесяти метров. Он всего на несколько секунд показал борт, объезжая препятствие, но Лике этого хватило. Снаряд, словно сам собой вырвавшись из «мухобойки», воткнулся точно в то самое место, где имперские конструкторы, врезая теплорассеиватели, чуточку уменьшили силу брони.

– Тьма на этот компьютер! У меня всего один танк остался! Снарядами их, Второй, снарядами!

– (ворчливо) Какими еще снарядами? Я последние на те подозрительные места истратил. Лучше сам по сусекам поскреби.

– Нет, последний я тратить не буду. Я их так по стенкам размажу! Подстрахуй.

– Ладно, Первый, подстрахую. Одно радует: если и здесь есть боевые юниты, уж точно есть, что скрывать.

Урган затравленно оглянулся. Через минуту танки будут здесь. Бежать, прятаться? Некуда. Но он не имеет, не имеет права погибнуть! Особенно вместе с Ликой.

Урган еще раз огляделся по сторонам. Кажется, это шанс. Пусть даже и один из ста. Отбросив разряженную «мухобойку», он с помощью подвернувшегося под руку железного прута открыл канализационный люк, в обнимку с Ликой спустился на несколько ступенек по ржавой металлической вертикальной лесенке и с усилием задвинул тяжеленную крышку.

На все про все у него ушло менее двадцати секунд.

– Тьма и пламя! Где они?

– (недоуменно) Не знаю. Вон дохлый один валяется, а больше никого. Даже биоискатель молчит.

– Ну, не совсем-то он молчит...

– Ясное дело. Но тогда и метка была бы – в пол-экрана.

– Ладно, Второй, поехали дальше. Поставим на отслеживание и пошли. Ты на чем остановился?

– (сверяясь с картой) Знаешь, Первый, проверю я вон те развалюхи... Что-то там посвечивает такое в инфракрасном. Да и биоискатель волнуется. Вроде бы и ноль, а как я подъезжать поближе стал, вдруг мерцать начало.

– (со скепсисом) Ну, проверь. А я тогда те домики возьму. Уж больно они целые. И компьютер их на подозрение взял, с вероятностью в две трети...

Элегантно развернувшись, танк отправился дальше, проехавшись прямо по крышке канализационного люка.

– Ребята! – Пири Шанви смотрел строго и спокойно. – Нельзя их к штабу подпускать, совсем нельзя. А потому стреляем все, авось кого зацепим. А не попадем, так отвлечем.

– Да ясно, ясно уже, командир, – пробурчал Брин. – Все готовы.

Вначале он хотел назвать Шанви сынком, но в последнюю секунду передумал.

Три дымных следа вырвались из полуразрушенного дома наперерез двум танкам. Дистанция была предельной и даже больше, но им отчаянно повезло. Один из танков, похоже, делали в конце квартала, и попадания в корпус немного пониже башни для него оказалось достаточно.

– Ну дела! – Горво даже остановился. – Вроде бы, в один попали, а встали оба.

– Потом, потом, – дернул его Шанви. – Уходим. Не забывай, есть еще третий!

– А-а-а! Опять! Да что же это такое?! Завис, гад! Точь в точь, как тогда! Первый, Первый! Ну за что мне такая несправедливость?!

– (нервно) Завис, так глуши. Помолчи, не до тебя тут!

Первому было страшно. Даже с учетом того, что сам он сидел в полусотне километров от поля битвы в безопасном корабле и ничто ему лично не угрожало.

И все же, он казался себе маленьким, голым и беззащитным. Экранчик биоискателя, как ему чудилось, кишел метками. Компьютер в панике выдавал фантастическое число вражеских расчетов. Одинокий, брошенный всеми, единственный уцелевший в бою танк выглядел уже не «Охотником», а жалкой добычей.

И Первый не выдержал. В панике он обратился в бегство, пустив последний танк по собственному следу. Так ему казалось безопаснее.

В это время Второй, отчаянно ругаясь, пытался оживить свой зависший танк, естественно, с нулевым результатом. Провозившись минут пять, он, плюнув, дал танку команду на самоуничтожение и, чертыхаясь, снял с головы шлем. Поспешно отключая аппаратуру и мрачно представляя, какую головомойку ему сейчас устроит непосредственное начальство, а может, и кто повыше, он даже не стал дожидаться конца.

А зря. Крохотная вставочка, уже выведшая из строя громадную, напичканную электроникой и смертоносным железом машину, сделала свою последнюю пакость. Сигнал на самоуничтожение не прошел. Поэтому танк так и остался стоять на дороге невредимым, но безжизненным истуканом. До входа в штабной подвал он не доехал меньше трехсот метров.

Сержант Леннер медленно стер с лица кровь и с трудом приоткрыл глаза. Его отбросило к стене разрушенного дома. Рядом лежали в различных позах мертвые товарищи. Даго все еще протягивал руки к лежащей «мухобойке».

Еле передвигаясь, словно полупарализованный старик, Леннер подошел к мертвецу. Он не знал, продолжается ли еще бой или уже закончен. От сильной контузии он почти ничего не слышал. Подняв «мухобойку» и волоча ее за собой, Леннер потащился через улицу. На это у него ушло минут пять. Проклятый звон в голове мешал думать. Он просто сидел на мостовой, положив тяжелую трубу себе на колени.

Леннер не удивился и не испугался, увидев, как в дальнем конце улицы появился одинокий танк пришельцев, идущий прямо на него. Он просто встал, уперев «мухобойку» в землю, и начал с усилием приподнимать ее. О том, что его оружие разряжено, он в тот момент даже не думал.

Не думал об этом и оператор танка. Он даже не стрелял и как завороженный смотрел, как странный, весь покрытый коркой из грязи и запекшейся крови солдат, стоящий у него на пути, плавно как при замедленной съемке поднимает свое оружие. Не вынеся напряжения, он трясущимися руками навел на филита орудие и выстрелил последним снарядом.

Человек – не самая подходящая цель для пушки. Снаряд просвистел высоко над головой Леннера, который даже не покачнулся, и разорвался где-то за дальними домами. Не помня себя от страха и совсем забыв про оставшиеся в его распоряжении иглометы, оператор свернул в первый же попавшийся проход, заведший его в тупик. Спереди и с боков дорогу перегородили развалины. Танк набросился на них, словно на врага. Ревя двигателем и яростно скребя гусеницами (об антиграве Первый благополучно забыл), танк перемалывал обломки стен в каменную крошку, с натугой взобрался на гору мусора и... вдруг съехал в глубокий кратер, оставшийся от попадания бомбы, где тяжело завозился, словно жук-навозник.

Вот тут-то его и поджидали.

– Получи! – с ненавистью выдохнул Тюрам Барко, нажимая на спуск.

Далеко на корабле оператор, не снимая шлема, вдруг безжизненно обвис в своем кресле. В отсеке дистанционного управления поднялся переполох. Незадачливого виртуального танкиста, так и не пришедшего в себя, с большим шумом потащили в медотсек.

А его напарник в этот день так и не дождался ожидаемого разноса.

– Попробуйте еще раз, – попросила Лика Ранси.

– Хорошо.

Дэсс Урган изо всех сил уперся головой и руками в ребристую крышку люка. Но та не поддавалась, словно вросла в землю.

– Бесполезно, – Урган развел руками и чуть было не сорвался вниз.

– Что же теперь? – голос Лики в кромешной темноте звучал, скорее, обеспокоенно, чем испуганно.

– Кажется, прямо над нами проехал танк, – виновато объяснил Урган. – Надеюсь, Кима видел, куда мы спрятались. А еще я могу вот так.

Нащупав в кобуре пистолет, он вытащил его и несколько раз постучал стволом по крышке люка: тук-тук. Получилось звонко и довольно громко.

– Это хорошо, – сказала Лика.

Она стояла на узкой лесенке боком, тесно прижавшись к нему. Урган ощущал ее тело и чувствовал легкий аромат ее волос.

– Да, хорошо, – сказал Урган, хотя хотел сказать совсем другое, и снова постучал в крышку.

Лика молчала.

– Дэсс, – сказала она. – Можно, я так?.. Как вы... Как ты думаешь, я отомстила за Стина?

Урган вздохнул.

– Наверно. Ты попала в него. Я видел.

– А я не знаю, – сказала Лика. – Это ведь только машина, верно? Там нет людей?

– Скорее всего, – Урган в темноте пожал плечами. – Нет. Насколько я знаю, нет.

– Может быть, это и хорошо. Я никогда не стреляла раньше в людей. Даже в пришельцев. И... Стина ведь не убили, он попал в плен, верно?

– По-видимому, – Ургану не нравился этот разговор. – Среди мертвых его не было.

– Мне говорили, – тихо сказала Лика. – Как ты думаешь, он вернется?

– Не знаю.

– А я не верю. Когда он уходил в Тороканские Ворота, он сказал мне, что вернется. Обязательно вернется. Придет ко мне даже из самого ада. В этот раз он ничего не говорил... И эти пришельцы... Они такие чужие, такие жестокие... И непонятные. Теперь прошло уже девять дней. Я больше не жду.

Ургану показалось, что она плачет. Он протянул руку, чтобы осторожно погладить ее по волосам и прижать еще ближе к себе.

– Нет, все нормально, – сказала Лика. – Когда у всех вокруг такое горе, самому ведь легче, так? Давайте поговорим лучше о чем-то другом. Расскажите что-нибудь о себе.

– Можно и обо мне. Мне тридцать четыре года, в конце зимы будет тридцать пять. Родился в Венто, это знаете, где авиазаводы «Мико», недалеко от Шилги. Мой отец был летчиком, испытывал самолеты. Он погиб на фронте. Мама работала на том же авиазаводе, в конторе. Ее убили при бомбежке. Несколько лет я жил в Шилги у тетки, закончил там гимназию. Как только начал проходить по возрасту, поступил в летное училище в Венто. После войны туда таких пацанов не очень-то и принимали, но для меня сделали исключение. Потом закончил училище, служил в авиаполку недалеко от Дееле. Ведомый, ведущий, командир звена, заместитель командира эскадрильи, командир эскадрильи. В 67-ом поступил в Военную Академию ВВС, прошел основной и дополнительный курсы, потом получил назначение сюда, в Нейсе. Заместитель командира полка, командир полка, заместитель командира авиадивизии по летной части. Этой весной присвоили звание полковника. Если бы не пришельцы, стал бы, наверное, через несколько лет бригадным генералом.

– Нет, это как для анкеты, – сказала Лика Ранси. – Вы лучше о себе что-то скажите. Например, женаты ли вы, есть ли у вас дети... Ой!

– Да нет, все нормально. Детей у меня нет, женат был дважды, оба раза неудачно. Второй раз развелся почти год назад.

– И что же так? – сочувственно спросила Лика Ранси. – Не повезло?

– Наверное, и это тоже. Конечно, во многом виноват я сам. Первый раз женился еще курсантом. Очень славная была девушка, общительная, веселая, такая... светлая. У нас все было просто чудесно. А потом... В Дееле... Я тогда был молодой, страшно честолюбивый, знал, что способен на многое, и хотел этого многого добиться. Пропадал на службе целыми днями. А она была учительницей, преподавала гранидский язык и литературу, все ее очень любили, и дети и коллеги в школе... И мы начали просто отдаляться друг от друга – чем дальше, тем больше. А тут еще этот парламентский переворот... Она восприняла его очень болезненно, а я... Многие тогда в знак протеста уходили из армии, но мне так хотелось поступить в Военную Академию... В общем, развела нас политика окончательно...

– Страшная вещь – политика, – согласилась Лика, и Ургану показалась, что она придвинулась еще ближе к нему. – Если уже что-то треснуло в отношениях, она расширяет.

– Так у нас и было. И ни мне, ни ей, не захотелось наводить мосты через эту трещину. В общем, мы разошлись и даже ни разу потом больше не встречались. Я уехал в Шилги. И там, уже в Академии, на выпускном курсе, был у меня такой... молниеносный роман. Красивая, умная, из очень хорошей семьи. Да и я был уже майором и почти что выпускником Академии. Поженились мы, вот... Мне предлагали место в столице, в штабе ВВС, а я хотел летать. Работы у меня всегда было много, я занимался любимым делом, а ей... ей стало скучно. Она привыкла к столице, а на базе ей было некуда себя деть. Я виноват, не мог посвящать ей столько времени, сколько было нужно... Вот все и кончилось меньше, чем в полтора года... Так что, плохой из меня семьянин.

– Не знаю... Может, вам просто не повезло. Вам нужна не просто жена, а спутница, партнер, у которой была бы своя жизнь, но в ней всегда бы находилось место для вас. И наоборот.

– Может быть...

Урган готов был продолжать этот перспективный разговор, но тут у него прямо над головой завозились, люк сдвинулся с места, и в проеме показалась голова Пири Шанви.

– Господин полковник, вы живы?! Докладываю: враг уничтожен.

– Отбой, – Донар Млиско встал и с удовольствием потянулся. – Да не грусти ты так. Враг разбит, мы живы, что еще надо? Успеешь еще с ними поквитаться.

– Да, – согласился Тюрам Барко.

Ему было грустно. В бою было легче. А здесь снова надо начинать жить в пустом и холодном мире.

– Не расстраивайся, парень, – хлопнул его по плечу дядя Донар. – Я знаю, жить тяжко. Да надо. Не сдавайся. Ты лучше вот что. Забери сам вместе с подносчиками мухобойку, хорошо? А я до больницы сбегаю. Там сегодня одного друга моего старого оперировать должны. Его вчера родичи из Сарне привезли. Боялись, что живым не довезут. Так я схожу, узнаю, может, на сбор опоздаю немного. Передашь?

– Конечно, – невесело улыбнулся Тюрам Барко. – Обязательно передам.

– Интересно, – Урган с опаской обошел вокруг неподвижно замершего танка. – И вроде бы, никаких повреждений. Так сам и остановился?

– Так и остановился, господин полковник, – подтвердил Шанви. – Дернулся разок, и все. Дохлый он, как есть, совсем дохлый.

– Все равно непорядок, – покачал головой Урган. – Уж больно близко. Стоп, идея. Лика, пошлите кого-нибудь на завод, к главному инженеру. Нет ли у него, случайно, парочки специалистов по разборке инопланетных танков?

«Дракон» торопился, но все же прошло больше половины стандартного часа, прежде чем он добрался до Нейсе. Город был смутно знакомый, но оператор не был в этом уверен. Сколько их было, таких городов, на его пути...

Зоны поражения уже были отмечены на его карте оранжевой штриховкой. Сделав расчеты, он наметил цели и, описав полукруг, сбросил на город три кассеты с глайдер-бомбами объемного взрыва. Каждая содержала в себе шесть дюжин небольших бомб с индивидуальным наведением. Внутри них находилась взрывчатая смесь в виде аэрозоля, реагирующего с кислородом. Одной кассеты вполне хватало, чтобы уничтожить все живое на площади в полтора-два квадратных километра.

– Будет жить, – сказал главный врач несколько громче, чем было принято. Он был горд этой операцией. – Зашивайте.

И сняв перчатки, уже сам вытер со лба пот.

Он шел к выходу из операционной, когда первая волна бомб накрыла больницу, отправив всех в темноту.

– Воздух! – истошно закричал кто-то поблизости, кажется, Шанви.

Урган отреагировал мгновенно. Он бросил на землю Лику Ранси и сам упал на нее, прижимая к гусеницам неподвижно застывшего вражеского танка.

Вторая порция бомб высыпалась на развалины тракторного завода. На его территории в тот момент никого не было, поэтому обошлось без жертв. Только стальные листы, о которых говорил Ургану главный инженер, сплавились между собой и стали непригодными для производства печек.

Третья кассета должна была накрыть штаб и прилегающие районы. Поскольку система относилась к типу «выпустил и забыл», компьютер отрапортовал о накрытии цели. На самом же деле, в механизме наводки что-то сработало не так, и бомбы легли в стороне, не причинив тем, кто собрался у подбитого танка, даже незначительных ожогов. Однако в городе, где упали бомбы, смерть все же собрала свой урожай...

Тюрам Барко, несший вместе с подносчиком снарядов тяжелую «мухобойку», так и не успел дойти до сборного пункта в полицейском участке на улице Горг. Взрывной волной их швырнуло на землю, и пламя пронеслось над ними, не причинив вреда.

Стоя на коленях, Тюрам Барко, не мигая, смотрел в близкое небо. Сегодня Единому явно не была угодна его смерть. Значит, надо было жить дальше.

Дэсс Урган лежал на постели и смотрел на дрожащий огонек «летучей мыши». Сон не шел. Как мало нужно, чтобы победа превратилась в нечто, напоминающее поражение! Погиб почти весь отряд истребителей танков, разрушена больница, уничтожен тамошний генератор, ранен главный врач...

И кем заменить сгоревшего в пламени вражеских бомб подполковника Магги? По старшинству следующим шел бы интендант-майор Фраку, начальник над военными складами. Но он чистый хозяйственник, сможет ли он руководить обороной? Вряд ли. Да и вообще, человек на своем месте, незачем его оттуда двигать. Тогда кого же? Может, плюнуть на старшинство и назначить лейтенанта Эреншельта? У него есть, кажется, все необходимые для этого качества. Но справится ли он? И как посмотрят на это оставшиеся в живых офицеры, что выше его по званию?

А кто сможет взять на себя весь тот объем работы, что выполнял капитан Гечи Раро? Или не обязательно назначать на этот пост офицера и вообще военного? Скажем, взять в помощники...

Размышления прервало осторожное поскребывание по двери. Урган встал, зажег свечу и осторожно открыл дверь.

За ней стояла Лика Ранси.

– Дэсс, – как-то беспомощно сказала она. – Пожалуйста, не прогоняй меня. Не подумай, я не такая... Не бросаюсь в постель начальнику через девять дней после того, как погиб мой жених... Просто я не могу больше... Не могу одна... Я знаю, ты меня любишь. Мне страшно, Дэсс. Эти пришельцы – они такие жестокие и страшные... Что с нами будет?

Кажется, она готова была заплакать. И Дэсс Урган обнял ее, и подхватил на руки, и сделал все, чтобы заставить ее забыть обо всех бедах и страхах, и чтобы самому забыться в ее объятиях.

В ту ночь он был по-настоящему счастлив.

Продолжение - уже в понедельник. Не пропустите!

Глава 3. Земля обетованная (часть 1)

Земля появилась ранним утром на одиннадцатый день плавания. С удовольствием подставляя лицо свежему ветру, Кен Собеско смотрел, как из облачной дымки на горизонте медленно выплывают очертания длинной береговой линии с приметной двойной вершиной на правом фланге.

Люди, заполнившие верхнюю палубу, выглядели измученными, но до изумления счастливыми. Всем в эти минуты хотелось только радоваться, что их тяжкий путь подошел к концу, и наслаждаться чистым морским воздухом, спокойным морем и ясным небом.

Последние трое суток были самыми тяжелыми. Три дня «Капитан Заман» сражался со штормом, пробиваясь на запад против ветра и волн. Три дня, пока длилась жестокая болтанка, пассажиров не выпускали наверх. Ни Собеско, ни Даксель, ни Чир Чолль не страдали от морской болезни, но им тоже пришлось тяжело. Уже к концу первого дня шторма в крохотной каютке в носу судна, где они ютились, стало нечем дышать. О том, что творилось на переполненных людьми нижних палубах, Собеско предпочитал даже не думать.

Разве что только с кормежкой в последние три дня было получше. Конечно, местная жратва не отличалась ни изысканностью, ни разнообразием – суп типа кондер, полужидкая каша с редкими волоконцами тушенки и каменные сухари – но зато ее было много.

– Это уже Гордана? – Чир Чолль протиснулся к Собеско через толпу. – Западный континент, да?

– Нет, это еще не материк, – Собеско потрепал его по плечу. – Это остров Ксаннет.

– Да-а? – разочарованно протянул Чир Чолль. – А вы точно знаете? Вы его уже видели, да?

– Видел, – Собеско невесело улыбнулся. – Даже дважды...

В первый раз далекие вершины острова Ксаннет точно так же появились из облачной дымки ясным летним утром семнадцать лет... полжизни назад.

Наверное, это был лучший месяц в его жизни. Отец, получивший длительный отпуск на поправку здоровья и по рекомендации врачей выбравший морское путешествие, был все время рядом и никуда не спешил. Мать словно сбросила с себя груз военных лет и вдруг перестала ворчать, придираться и жаловаться на жизнь. Она просто лучилась от счастья, принимая знаки внимания местных дам и выглядела так, как и должна была выглядеть аристократка из старинного рода, заботливая мать и любящая жена гранидского полковника и героя войны. Наконец, зануда и язва сестрица осталась дома, гуляя медовый месяц со своим скучным мужем-адъютантом.

Ну а сам Кен, семнадцатилетний гимназист выпускного класса, уже твердо наметивший себе путь в летное училище? Для него это была первая заграничная поездка. Из голодной послевоенной Граниды – в роскошь, изобилие и бешеный ритм деловитой горданской столицы. Ему тогда понравился Реперайтер, но не слишком понравилась Гордана в целом. Сытая, равнодушная, зацикленная на деньгах невоевавшая страна, где чиновники и разбогатевшие бандиты пользовались большим уважением, чем военные и инженеры, а сверстники разъезжали на тарахтящих мопедах и были способны говорить только о модных певцах, имена которых ему ничего не говорили, шмотках, комиксах и гулянках.

Тогда он не думал и не мог представить, что двенадцать лет спустя эта страна станет его новым домом, и он снова увидит остров Ксаннет с палубы парохода. Увидит, будучи эмигрантом, изгнанником, человеком, лишенным родины. Но и тогда он мог не беспокоиться за свое будущее, имея в кармане и синюю картонку – горданский вид на жительство, полученный в консульстве еще до отъезда, и подписанный контракт с «Ренгером», и аванс, превышавший его офицерское жалование.

И вот, жизнь описала еще один круг. И нет уже ни контракта, ни денег, ни вида на жительство, а вокруг сотни тысяч таких же беженцев, его товарищей по несчастью и конкурентов за немногие места под солнцем. Но зато только здесь и сейчас понимаешь, что правы были древние, говорившие, что каждый конец – это на самом деле новое начало...

– С добрым утречком! – к Собеско и Чоллю присоединился Дилер Даксель. – Чего это вы так рано подскочили?.. А, вот оно что... Дошли, значит. Вот она, Гордана.

– Это только остров Ксаннет, – уточнил Чир Чолль.

Даксель пожал плечами.

– Какая разница? Все равно, Гордана. Интересно, что теперь дальше?

За все время плавания они ни разу не говорили на эту тему.

– Что дальше? – Кен Собеско задумался. – Дальше нас высадят на Карантинном острове, там мы по местному закону должны будем прожить семнадцать дней. Потом переправят на Ксаннет или прямо на материк. А дальше... Честно говоря, плохо я себе представляю, что дальше. Я ведь в прошлый раз был из привилегированных. У меня был контракт с фирмой, были деньги. И все семнадцать положенных дней я с комфортом прожил в гостинице, питался в ресторане, сидел по вечерам в кабаке с... этими... Потом поехал сразу в Реперайтер. К остальным я как-то тогда не приглядывался. Их, кажется, селили в длинные такие бараки, разбитые на клетушки. На материке их ждали два или три месяца бесплатного проживания в общежитии и биржа труда. Родственники им еще помогали. Или земляки. Еще вербовщиков на Карантинном было, конечно, как мух, но на их посулы покупаться охотников было мало... А больше я и не знаю.

– Ничего, – оптимистично заявил Даксель. – Окажемся на Карантинном, разберемся. Мне бы только Кару там отыскать...

– Послушайте, – Чир Чолль дернул Собеско за рукав. – А вон тот остров, он, случайно, не Карантинный?

– Похож, – Собеско пригляделся. – Да, это определенно он.

– Тогда тут что-то не то, – недоуменно сказал Чолль. – Мы должны к нему идти, а на самом деле отдаляемся.

– И верно, – Кен Собеско развел руками. – Тогда из меня вообще плохой советчик. Что-то в этот раз все идет совсем по-другому.

Насколько по-другому, Собеско полностью осознал только через полтора часа, когда «Капитан Заман», дав приветственный гудок, вошел в небольшую бухту у северной оконечности острова Ксаннет.

Берег бухты был усеян палатками. Здесь были сотни, тысячи палаток, а среди них – десятки тысяч людей. Собеско приходилось разом видеть сто тысяч человек – на стадионе в Шилги, во время матча за кубок страны, но на этом месте поместилось бы с десяток подобных стадионов.

Среди моря палаток стояли длинные одноэтажные здания, очевидно, портовые склады и пакгаузы, и высился одинокий старинный портальный кран, похожий на колодезного журавля. От набережной отходило несколько коротких причалов, отделенных от палаток высоким забором из проволочной сетки, кажется, с колючей проволокой наверху. У одного из причалов стоял небольшой пароходик. С него с помощью сетей выгружали на пирс какие-то мешки и большие картонные ящики.

– Хватит любоваться, – Кен Собеско положил руку на плечо Чиру Чоллю. – Пошли собирать вещи. Кончилось наше плавание.

Пассажиры не торопились покидать корабль, и Кен Собеско прекрасно их понимал. Как ни тяжело было плавание, но за десять дней «Капитан Заман» стал чем-то близким и привычным, а обетованная земля за морем вдруг оказалась кошмаром, переполненным лагерем беженцев, пугающе многолюдным и неизвестным. Но Кену Собеско и его спутникам нечего было терять и нечего бояться. Они одними из первых вошли в небольшой домик – проходную, отделявшую огороженный забором с колючей проволокой причал от шумного лагеря.

«Как здесь называют чиновников иммиграционной службы? – мучительно вспоминал Собеско, пока они двигались в медленной очереди к единственной будке поперек прохода. – Крысами? Нет, не крысами, а, наоборот, змеями. И даже не просто змеями, а удавами... Очаровательное прозвище. И главное, как соответствует...»

Чиновник в будке действительно походил на удава – громадную сытую змеюку, неспешно переваривающую в холодке проглоченную добычу, но все же время от времени постреливающую в пространство тоненьким раздвоенным язычком. Он был толст, почти лыс и смотрел на всех немигающим взглядом рептилии.

– Документы, – лениво сказал он по-гранидски, когда Собеско, Даксель и Чир Чолль поравнялись с его окошком.

Было видно, что эту фразу он произносит в тысячный раз, и она уже успела ему смертельно надоесть.

– Пожалуйста, – по-гордански сказал Собеско, протягивая в окошко три заполненные анкеты по пять страниц каждая, свое офицерское удостоверение, паспорт Чира Чолля и справку Дакселя.

Чиновник коротко взглянул на документы и перебросил их сидящему в уголке неприметному писарьку, что-то корябавшему в большом гроссбухе.

– Судимости имеете? – равнодушно спросил чиновник.

– Пожалуйста, говорите по-гордански, – попросил Собеско. – Один из нас – баргандец. Он не понимает гранидского.

Удав и глазом не моргнул.

– Судимости имеете? Нет? Родственники в Гордане есть? Нет?

– У меня могут быть родственники здесь, в лагерях для беженцев, – торопливо сказал Даксель. – Жена и дети. Их зовут...

– Потом, – оборвал его чиновник. – В лагере есть доска объявлений. Общий режим или льготный?

– Есть и такой? – поинтересовался Собеско. – И сколько это стоит?

– Десять граммов золота в сертификатах или горданских брасах.

«Однако, – подумал Собеско. – Пять лет назад было всего четыре грамма. Ох, меняется все как, меняется...»

– Нет? – чиновник не проявлял ни малейшего интереса. – Тогда проходите. Добро пожаловать в Гордану.

Это прозвучало как издевка.

– Подождите, – не сдавался Даксель. – Я бывший сотрудник горданской корпорации «Ренгер». Работал на металлургическом заводе в Макьелине, Шуан. Заместителем директора.

– Проходите, – чиновник раздраженно посмотрел на Дакселя. – Кому надо, разберутся. Не задерживайте очередь. Следующий.

Дакселю ничего не оставалось, как только признать свое поражение.

– Ну и чучело, – сказал он, разведя руками.

– Удав, – поправил его Собеско. – Иммиграционную службу здесь называют удавами.

Но все это уже не имело значения. Они прошли через проходную и оказались на широкой площадке, со всех сторон окруженной людьми. Дальше были видны все те же бесконечные палатки.

– И что теперь? – Чир Чолль остановился и вопросительно глянул на Собеско. – Куда?

Собеско не ответил. В этой толпе он сам чувствовал себя одиноким и потерянным. Ему некуда было идти.

Кучка новеньких, прошедших в лагерь раньше них, так же беспомощно жалась к проходной.

– Вы туда идите, к горушке, – посоветовал какой-то доброхот из толпы. – Там в бывших складах еще полно места. Не скапливайтесь тут.

Собеско покорно зашагал в указанном направлении по узкому проходу между палатками, держась вслед за одинокой молодой женщиной с маленьким чемоданчиком. Он пытался встряхнуться, сбросить с себя оцепенение, но не получалось. Томительно долгое ожидание в медленно ползущей очереди, равнодушный удав за стойкой, неизвестность впереди – все это подействовало на него сильнее, чем он думал. А еще – тысячи людей вокруг с потухшими взглядами и осунувшимися лицами, гнетущая атмосфера подавленности и обреченности и просто прибивающая к земле аура всеобщего горя и опустошенности. И запах нечистот...

Так жить было нельзя. Но люди жили.

Это было как засасывающая трясина, и Собеско плелся, не поднимая головы. Женщина впереди уже оторвалась от них шагов на двадцать.

И тут ее остановили. Двое рослых парней, вышедших из-за какой-то палатки. Первый что-то сказал ей, она коротко ответила, покачала головой и пошла дальше. Второй заступил ей дорогу.

– Не торопись, красавица, – услышал глумливый хохоток Собеско.

Первый грубо схватил ее за руку и потащил куда-то за палатки. Женщина упиралась, но сопротивлялась молча, только с мольбой оглядываясь по сторонам. Человек двадцать, наблюдавшие эту сцену, отводили глаза.

– Не выделывайся, сучка! – рявкнул первый. – Я сказал, пошли!

– Мы тебя не сильно задержим, подружка, – ухмыльнулся второй. – От тебя не убудет.

– Охолонь, паренек, – насмешливо посоветовал ему Собеско. – Оставьте девушку в покое. Вы ей не нравитесь.

– А ты кто такой? – первый даже выпустил руку молодой женщины. Он был на голову выше Собеско и в полтора раза шире. – Да я тебя...

За то время, пока он замахивался, можно было уснуть и снова проснуться. Собеско легко уклонился от летящего кулака и двинул парня в солнечное сплетение. Это было именно то, что надо. Проклятое оцепенение прошло. Жизнь продолжалась снова.

– Ах ты, дрянь! – второй набросился на Собеско сзади, но Даксель сбил его с ног подсечкой, а уже через секунду насильника оседлал Чир Чолль, приставив к его шее неизвестно откуда взявшийся нож.

– Убери железку, мальчик, – раздался поблизости спокойный мужской голос.

Собеско обернулся, потирая кулак. Здоровяк корчился на земле, беззвучно разевая рот, как рыба, выброшенная на берег, а вокруг нихстояла группа крепких парней в гранидской полевой военной форме. На бандитов они не были похожи. На старшем Собеско, присмотревшись, увидел генеральские погоны с металлической пластинкой в виде меча и четырехконечной звездочкой.

Молодая женщина уже что-то возбужденно рассказывала ему, показывая на Собеско.

– Ясно, – он мягко отстранил ее. – Этих – увести.

Он подошел к Собеско и не спеша оглядел его внимательными серо-стальными глазами.

– Я – бригадный генерал Симо Койву, начальник милиции лагеря. Кто вы?

– Кен Собеско, капитан авиации. В соответствии с приказом штаба ВВС прибыл в Лешек, а оттуда командирован в Гордану. Прибыл сегодня на судне «Капитан Заман».

– Понятно. Вас кто отправлял из Лешека, капитан?

– Маршал Моностиу. Лично. И я по-прежнему остаюсь на службе, господин бригадный генерал.

– Считайте, что вы поступили в мое распоряжение, капитан. Вы зачисляетесь в милицию лагеря. Это больше, чем поддержание порядка, вам потом объяснят...

– Я не один, нас трое, – вставил в паузу Собеско.

– Да? Вы тоже военный? – бригадный генерал вопросительно посмотрел на Дакселя.

– Он баргандец, не понимает по-гранидски, – разъяснил Собеско.

– Вот как? Один – баргандец, второй – несовершеннолетний...

– У этого баргандца – Бронзовая Звезда за взорванный танк пришельцев, – жестко сказал Собеско. – А за парня я ручаюсь.

– Пусть так, – генерал принял решение. – Не будем разбивать команду. Лейтенант Ринки, проведите их в сто второй блок и введите в курс дела. Вы, капитан, назначаетесь там старшим. Можете иметь там отдельную клетушку, дополнительную пайку и все такое. Но если перегнете палку, сниму с должности. Ясно?

– Так точно!

Но говорил Собеско уже в спину стремительно удалявшемуся генералу. Вместе с ним исчезла и его свита, остались только женщина, прижимавшая к груди чемоданчик, и молодой парень в военной форме с лейтенантскими погонами.

Чир Чолль засовывал в кожаный чехол свой нож, вернее, небольшой кинжал с узким лезвием.

– Откуда он у тебя? – спросил Собеско.

Парнишка немного смутился.

– На часы выменял, у одного матроса, на корабле.

Собеско молчал, и Чир Чолль пустился в объяснения.

– Вы, наверное, думаете, я зря это сделал? Часы, мол, золотые, старинные, да еще от отца, а нож этот самый простой, да? Просто отец мне всегда говорил, золото, деньги – все это по-настоящему мусор, а главный металл – это сталь... Вы меня не осуждаете?

– Осуждаю? – переспросил Собеско. – С чего бы? Это было твое решение, ты его принял, значит, был уверен, что поступаешь правильно. Не оправдывайся в своих поступках ни перед кем, кроме себя, понимаешь? И давай обсудим эту тему позднее, хорошо? Нам надо идти дальше.

– Верно, господин капитан, – кивнул лейтенант. – Идемте, я провожу вас. Вы говорите по-гордански? Очень хорошо... Этот сто второй блок – бывший склад, только стены и крыша, но у горданцев можно будет попросить доски и инструмент... Да, они дадут, они дают нам палатки, еду, даже лекарства, в лагере работают эти... монашки из больницы Призрения страждущих. Так что вы с ними договоритесь... От вас, в общем, требуется следить за порядком в блоке, знать всех ваших подопечных, организовать их, чтобы все получали паек и все такое прочее. Я вам потом все подробнее расскажу и покажу... Да, мы все прибыли сюда с первым кораблем... Конечно, горданцы помогают нам, но порядок в лагере обеспечиваем мы сами... Вот мы и пришли.

Собеско с грустной улыбкой осмотрел свои владения. Одноэтажная постройка без окон, распахнутые настежь железные ворота, внутри виден голый цементный пол. Какие-то люди сидят или лежат на подстилках из тряпок. Все какое-то запустелое и совершенно не жилое на вид.

– Не отчаивайтесь, капитан, – шепнул ему Ринки. – Мы вам поможем. Через пару дней и не узнаете все это.

– Отчаиваться? – хмыкнул Собеско. – Нет, я не отчаиваюсь. Я действительно не один. Вон, целая команда...

Оглянувшись, Собеско посмотрел на свою команду. Чир Чолль о чем-то рассказывал Дакселю, наверное, посвящал его в значение последних событий. А женщина смотрела на видневшееся вдали море. Море и белоснежный кораблик, похожий на рекламную картинку.

– Какой красивый корабль, – тихо сказала она. – Наверное, на нем одни только счастливые люди. Они видят берег и палатки, издали это даже красиво. И им, наверное, нет никакого дела до нас...

Лада Вакену, по профессии художник-дизайнер, в чем-то была права. Бухта с палатками на берегу и в самом деле выглядела живописно. Но людям, находящимся на борту белоснежного корабля, как раз было дело до беженцев. Просто потому, что этот корабль был на самом деле личной яхтой президента Горданы Лёрида Кирстена.

Продолжение - уже в среду. Не пропустите!

Глава 3. Земля обетованная (часть 2)

– Еще один лагерь, – Лёрид Кирстен устало оперся на поручень. – Какой это уже, Сеймор?

Сеймор Скэб стоял рядом с президентом, спиной к далекому берегу.

– Не считал, – сказал он, не поворачивая головы. – Всего на Ксаннете их четырнадцать. Десять на побережье и четыре в глубине острова. И в ближайшую неделю нужно открывать еще, минимум, с десяток.

– Сеймор, я дал тебе карт-бланш, но мои возможности не беспредельны.

– Знаю, – Сеймор Скэб кивнул, блеснув стеклышками очков. – Но что делать, если в страну ежедневно прибывает более полумиллиона человек? Мы сильно промахнулись, ожидая десять, от силы, пятнадцать миллионов. Их будет не меньше двадцати, а с учетом транзита через Валез и все тридцать.

– Одним словом, кусок оказался шире пасти, – невесело усмехнулся Кирстен. – Но хода назад уже нет. Нам придется поднатужиться и проглотить этот кусочек. И при этом не заработать себе несварение желудка.

– Есть и другие варианты, – как бы невзначай заметил Скэб.

– Нет таких вариантов! Мы пообещали принять всех. К тому же, меня каждый день осаждают восточные послы, умоляя прислать побольше кораблей, чтобы забрать лишнюю сотню тысяч их соотечественников.

– И никто из них не напоминает тебе...

– Нет! – резко оборвал Скэба Кирстен. – Давай закроем эту тему, ладно? Я сделал то, что должен был сделать. И принял правильное решение. Иначе мы бы сами сидели там, на Ксаннете, или подыхали в каком-нибудь подвале под разбомбленным Реперайтером! И давай больше не будем об этом, ясно?!

Затянувшуюся паузу прервал громкий писк. Лёрид Кирстен вытащил из кармана небольшой продолговатый черный предмет с дисплеем и несколькими рядами кнопок. Нажав на большую оранжевую кнопку, он выдвинул короткую толстую пластиковую антенну и поднес предмет к уху.

– Кирстен... Да, докладывайте... Ясно... Кто?.. Да?.. Да... Хорошо... Да, санкционирую. Вправь им, наконец, мозги... Да, действуй!

Кирстен втянул антенну и положил предмет обратно в карман.

– Хоть в чем-то пришельцы оказались полезными. Передай ему мою особую благодарность за эти мобильные телефоны. А заодно, и за ту запись. После ее просмотра легуантский посол сразу же потерял весь свой гонор, хе-хе...

Сеймор Скэб молчал, ожидая продолжения.

– А новости неважные, Сеймор. Эти болтуны в парламенте снова подложили мне хорошую свинью.

– Закон не прошел первое чтение?

– Не то что бы! Его даже не рассматривали!

– Что же помешало на этот раз? Очередные поправки к закону о борьбе с преступностью?

– Хуже! Закон о борьбе с порнографией на телевидении. Ты уловил? Других проблем, кроме порнографии, у нас, оказывается, сейчас нет. Все внеочередное заседание псу под хвост. И бодяги, минимум, на неделю! Если бы был лет на тридцать моложе, сказал бы, что разочаровываюсь в демократических ценностях.

– Ты хочешь, чтобы я взял парламент под свой контроль?

– Нет, Сеймор. Беженцы и переговоры с пришельцами – важнее этого сейчас ничего нет. А этим зверинцем пусть продолжает заниматься Риген. Все равно, это безнадежно. Даже если небо начнет падать на землю, эта публика все так же будет бороться с порнографией и пыжиться перед телекамерами. А ведь это был всего лишь примитивный пятипроцентный налог с розничных продаж. Я представляю, что будет дальше, когда они начнут делить субсидии для мигрантов. А закон об особом налоговом режиме на территориях расселения беженцев они, скорее всего, или просто похоронят, или изуродуют так, что мне придется наложить на него вето.

– Ты по-прежнему хочешь отправить их на освоение Западного Края?

– Без этого, очевидно, не обойтись. У нас и так три миллиона собственных безработных. Хотя, как ты говоришь, возможны варианты.

– Парламент никогда не утвердит такой закон.

– С парламентом пора кончать, Сеймор. Он связывает меня по рукам и ногам, а времени нет. На сколько хватит наших резервов? Которыми обеспечили нас восточники?

– По документам, на два с лишним месяца. Значит, в лучшем случае, на шесть-семь недель.

– А этот проклятый налог с продаж, даже если его и примут до конца следующего месяца, вступит в силу только с Нового года. Действовать же нужно сегодня, сейчас. Тут на одну кормежку уходит по несколько миллионов в день!

– Значит, придется действовать без...

– Да! Все будет сделано грязно, грубо, нецивилизованно! Но быстро. Посмотри, может быть, удастся как-то притянуть к этому пришельцев?

– Попробую. Сегодня вечером у меня запланирована одна интересная встреча. Но от нашего СОПовского проекта мы не отказываемся?

– Нет. Пусть идет по графику. Что там сейчас?

– Третья фаза.

– Слишком медленно. Переходи сразу на четвертую. И разворачивай информационное сопровождение.

– Как на это посмотрят Стайс и компания?

Кирстен поморщился.

– Стайс и компания должны в первую очередь дать денег на обустройство беженцев! Они до сих пор сердятся на меня за мою самодеятельность с пришельцами и за потерянную собственность на Восточном континенте, но я готов дать им любую компенсацию. В Телларне, в Легуанте, заказы, субсидии, концессии, все, что угодно!

Беседу вновь прервал писк мобильного телефона.

– Кирстен!.. Да, слушаю... (очень долгая пауза)... Вот как... Именно так он и выразился?.. Хорошо, я понял. Свяжусь с вами вечером. До связи...

Кирстену удалось засунуть телефон в карман только со второй попытки. У него дрожали руки.

– Неудачный сегодня день, – процедил он сквозь зубы. – Тот, кто впервые назвал этих типчиков акулами, здорово польстил бедным рыбкам. Я всего лишь предложил им заплатить налоги, которые им положено платить по закону. Всего лишь налоги за первое полугодие, не больше. И что я получаю в ответ? А в ответ я получаю только то, что какой-то выживший из ума старый маразматик по имени Чупас Гид открытым текстом заявляет моему эмиссару, что они, мол, не для того меня выбирали, чтобы платить налоги. Ты понял?!

– В чем заключалось альтернативное предложение? – невозмутимо спросил Сеймор Скэб.

– Ну да, конечно, было и оно. Стайс предложил, чтобы я дал им концессии на Западный Край и предоставил возможность самим заняться там размещением беженцев. В этом случае, как он заявил, они гарантируют прохождение соответствующего закона через парламент.

– По-моему, это намек, – сказал Сеймор Скэб.

– Эти надутые денежные мешки окончательно зарвались, – совершенно спокойным голосом произнес Кирстен. – Что же, спасибо за честное предупреждение. Если они считают себя со своими деньгами самыми крутыми парнями в стране, то вскоре поймут, как ошиблись... Сеймор, я понимаю, как ты занят, но тебе придется найти время, чтобы вплотную заняться нашим резервным планом, который теперь становится основным. Срок тот же – за шесть недель все должно быть кончено. И плевать, как это будет выглядеть со стороны!

– Все будет выглядеть вполне благопристойно, Лёрид, – впервые за весь разговор улыбнулся Скэб. – Но все же, давай доведем до конца разговор о беженцах. Я могу рассчитывать на эти десять новых лагерей?

– Можешь, Сеймор. На это денег еще хватит. А теперь мы ненадолго расстанемся. Мне надо возвращаться к переговорам.

– «Большая тридцатка»?

– Она самая. Видит бог, мне очень не хочется идти к ним на поклон. Они чужие, и этим все сказано. Но иного, очевидно, просто не дано. Хорошо хоть, что это они должны мне услугу...

Маленький человечек в безукоризненно сшитом темно-сером костюме сидел напротив Кирстена и, казалось, следил за солнечными бликами на противоположной стене огромной роскошной каюты.

Президент не торопил своего собеседника. За маленьким человечком стояли власть и сила, вряд ли уступающие его собственным. Он был эмиссаром «большой тридцатки» – группы могущественных международных банков, контролирующих всю межгосударственную торговлю на Филлине. Родом «большая тридцатка» (вернее, двадцать восемь банков) происходила из Мира Кольца – древней цивилизации, возникшей в незапамятные времена на берегах Круглого океана. Корни «тридцатки» уходили в седую древность, а насколько далеко тянутся ее финансовые щупальца, не знала в точности ни одна разведка мира.

Банки «тридцатки» уже давным-давно считались, да и были в действительности своеобразными государствами со своими гражданами, законами и миропорядком. Все филлинские властители тоже давным-давно научились жить с банками в мире и взаимном уважении, но не доверяли им. А Кирстен – меньше всех.

– Очень сожалею, господин президент, но ваше предложение вряд ли может быть принято, – наконец сказал банкир. – Мы весьма высоко ценим то, что вы предупредили нас за трое суток до вторжения пришельцев, и готовы оказать вам любую равноценную услугу. Но, увы. Банки «тридцатки» никогда не одолжат деньги ни одному правительству на Филлине. Это один из наших фундаментальных принципов.

– Настоящий бизнесмен должен уметь вовремя вспоминать о своих принципах и так же вовремя о них забывать, – усмехнулся Кирстен.

– Господин президент, я могу понять вас. Но ничего не могу поделать. Сколько лет существует ваша Гордана? Чуть больше двухсот. А наша организация насчитывает свыше двух с половиной тысячелетий. Самые старые ее члены хранят у себя анналы тех времен, когда на Западный континент еще не ступала нога человека, а Приморье было варварской периферией тогдашнего цивилизованного мира. За две с половиной тысячи лет произошло очень много различных событий, господин президент. Но мы смогли пережить их и потому, что вот уже двадцать пять веков неукоснительно придерживаемся наших принципов. И один из них – никогда, ни при каких обстоятельствах, не иметь дела ни с какими государственными властями. Мы обязаны быть абсолютно нейтральными. Иначе нам не смогут доверять. Мы готовы помогать беженцам, мы им уже помогаем и можем расширить объемы нашей помощи. Но мы не можем поступиться нашими принципами.

– Я очень ценю вашу помощь, – наклонил голову Кирстен. – Но вы сами понимаете, что одной благотворительностью невозможно решить все стоящие перед нами проблемы. Если вы не можете выделить деньги непосредственно мне, я могу предложить вам другой вариант. Гордана готова предоставить «большой тридцатке» земли в Западном Крае. В пользование, долгосрочную аренду, концессию – как вам будет угодно. На этих землях поселятся беженцы – тридцать миллионов активных, квалифицированных, образованных людей с Восточного континента. Вы поможете им встать на ноги, освоить территорию, построить города, заводы и железные дороги. Все ваши первоначальные вложения многократно окупятся.

Маленький человечек молчал не меньше минуты.

– Вы, признаться, поставили меня в тупик, господин президент. Такое предложение слишком ново для нас. Мы раньше никогда не занимались подобными вещами.

– Но вам так или иначе придется осваивать что-то новое. Пришельцы – это надолго. Приморья больше нет, Заморья – считайте, тоже, от Кольца останется жалкий огрызок. Вы теряете большую часть бизнеса, не так ли? А более щедрого предложения, чем мое, вы не получите больше ни от кого в этом мире.

Эмиссар чуть-чуть, совсем незаметно поморщился. Президент говорит, бесспорно, вполне дельные вещи. Но как он груб и прямолинеен! Для лидера демократического государства это существенный недостаток, весьма существенный недостаток...

– Не могу вам сейчас сказать ни да, ни нет, господин президент. Мы будем обсуждать ваше предложение и, может быть, примем его. Но не ждите от нас быстрого решения. К сожалению, за все надо платить. И за наше долголетие и устойчивость мы вынуждены расплачиваться крайней консервативностью. Понимаю, что время не ждет, но в ближайшие несколько недель наше участие в судьбах беженцев будет ограничиваться, как вы сказали, благотворительностью.

– Но и это – огромная помощь для нас, – вежливо заявил Кирстен. – В таком случае, не могли бы вы оказать небольшую услугу лично для меня? Нет, нет, речь идет не о деньгах. Просто в ближайшее время мне понадобятся хорошие управленческие кадры. Много людей с опытом управления банками и корпорациями на всех уровнях – от отдела продаж до дирекции. Я знаю, у вас после эвакуации хватает безработных сотрудников. И не могли бы вы мне их, так сказать, одолжить? Годика, так, примерно, на два или три? Надеюсь, ответ на эту небольшую просьбу не займет у вашей организации так много времени?

– О, нет. Думаю, мы сможем оказать вам эту услугу. Очень рад, что вы проявили участие к нашим людям. Полагаю, все будет решено в течение месяца. Вас это устроит?

– Да, конечно. Весьма благодарен...

Пройдя в свою комнату, маленький банкир торопливо достал из своего чемоданчика мобильный телефон – точь-в-точь такой же, как у Лёрида Кирстена. Неуклюже нажимая кнопки, он набрал номер.

– Гас, это я. Срочно отправляй людей на биржу. Пусть они быстро, но тихо, не привлекая внимания, начинают скупать акции строительных компаний и сталелитейных заводов... Да, в Гордане скоро начнется очень много больших строек...

Закончив инструктаж, банкир спрятал телефон обратно в чемоданчик и удовлетворенно улыбнулся. Что бы там ни думал президент Кирстен, а в этом мире все всегда решали, решают и будут решать деньги.

– Нет, деньги решают далеко не все. Хотя от них я не откажусь, – сидящий напротив Сеймора Скэба совершенно седой человек с жестким волевым лицом и холодными глазами слегка усмехнулся. – Мне нужно два миллиона. На один я не соглашусь. И не уговаривайте.

– И не подумаю, – так же холодно улыбнулся в ответ Скэб. – Президент не торгуется. Но для начала я хочу знать, какой товар вы хотите продать ему за эту сумму.

– Я продаю лично господина Дилера Стайса. За два миллиона брасов. Золотом.

– После восемнадцати лет верной службы? Что же заставило вас так радикально… поменять сторону?

Начальник охраны миллиардера Дилера Стайса, бывший баргандский полковник Круэвон, выдал еще одну холодную улыбку.

– Мне приходилось хранить ему верность. В ту войну я был командиром отряда «чистильщиков», и у вилкандцев накопились ко мне… некоторые претензии. Но Вилканда больше нет. Так что, с этого крючка я снялся.

– Зато остались другие, не так ли? Мне, как и вам, известно, что два предыдущих начальника охраны господина Стайса занимали этот пост по пять лет. И отнюдь не на пенсию уходили. А вы догуливаете четвертый год.

– Что же, все верно, – полковник Круэвон умел держать удар. – Мне уже за шестьдесят, а в таком возрасте начинаешь задумываться о спокойной и обеспеченной старости. Поэтому я и пришел к вам, а не к кому-либо из Дюжины. Я знаю, что вы хотите не просто ослабить Стайса, а уничтожить его. И это правильно, потому что иначе он уничтожит вас. Не хочу гадать, что там такого сделал против его или не сделал ваш босс, но мой нынешний босс на него сильно осерчал.

– Если вы ждете каких-либо комментариев от меня, их не будет, – бесцветным голосом произнес Скэб.

– Мне они не нужны. Я это просто знаю. Равно как и то, что вы пытаетесь что-то замутить против Стайса с Рэнком Стаффином. У вас с ним ничего не выйдет. Рэнки – славный парень, но по сравнению с боссом он слабоват.

– А с вами, значит, выйдет?

– Именно так, – кивнул Круэвон. – Стайс нанимал меня как головореза элитных кровей. Я старался соответствовать его ожиданиям. Но я служил в военной разведке. То, чем мы занимались в войну, зачастую служило прикрытием для… других дел. Мне очень многое известно и о Стайсе, и о его конкурентах из Могучей Дюжины. За эти знания я и хочу получить два миллиона. А чтобы мои обещания не были голословными, взгляните.

Сеймор Скэб долго и внимательно изучал переданные ему документы. Затем отложил их.

– От имени президента предлагаю вам три миллиона, – произнес он. – Но за эту дополнительную плату потребую от вас определенного содействия.

Продолжение - уже в пятницу. Не пропустите!

Глава 4. Большая часть правды (часть 1)

Майдера Билона опять вызвал главный. Проходя по коридорам редакции, он слышал за спиной отчетливые шепотки и ощущал на себе взгляды, полные зависти, неприязни и очень редко – одобрения.

Слава снова нашла Билона. Написанная им статья о СОП вызвала неожиданно большой резонанс. Тему начали широко обсуждать в прессе и по телевидению. Билон пару раз видел Ренсера Элаво в популярных ток-шоу. Свои СОП возникли, наверное, в десятке городов. Президент выступил с большой речью о необходимости реформы полиции, которая не выполняет своих прямых обязанностей. Под ее верхушкой и даже самим министром внутренних дел ощутимо зашатались кресла.

Вся эта шумиха напрочь забила сводки с Восточного континента, переехавшие куда-то на внутренние полосы. Читая их, Билон испытывал тягостное чувство, словно узнавал о тяжелой и, скорее всего, смертельной болезни близкого друга или родственника. С момента вторжения прошло немногим более двух недель, но уже было очевидно: пришельцы одолевали. В Гордану потоком шли суда с беженцами. В газетах об этом не писали, но Билон знал, что остров Ксаннет весь превращен в громадный карантинный лагерь.

С этими невеселыми мыслями он вошел в кабинет главного. И был там немедленно захвален, обласкан и облизан.

– Рад, что не ошибся в вас, – в завершении заявил главный. – У вас легкий стиль и хороший слог. Думаю, вы готовы взять по-настоящему серьезную и важную тему.

– Какую? – осторожно поинтересовался Билон.

– Экономика, конечно же, экономика! Перемены, которые сейчас происходят в мире, оказывают на нее сильное влияние. А это непосредственно ощущается в нашей жизни. Возьмите и хорошенько проработайте эти документы – финансовые отчеты, рыночные обзоры и таможенную статистику. Я дам вам контакты парочки людей, которым вы сможете задать вопросы, когда они у вас появятся. Двое суток на подготовку, вам, надеюсь, хватит? А потом навестите завод стиральных машин «А-Матик» и хорошенько изучите там обстановку!

Судя по бело-красной символике на воротах, завод стиральных машин «А-Матик» относился к концерну «Дуксиори» – бизнес-империи миллиардера Дайминса Дукса, одного из Могучей Дюжины. Сейчас он походил на осажденную крепость.

Перед центральной проходной собралась толпа человек в четыреста. Людское море угрюмо волновалось, но его сдерживали, словно волнолом, несколько шеренг охранников с бело-красными шевронами. В шлемах, толстых бронежилетах, с пластиковыми щитами и дубинками в руках, они смотрелись очень грозно.

Однако пока охранники не проявляли агрессии. Возможно, их останавливали несколько групп решительных молодых людей в авангарде рабочего народа. В одном из пикетчиков Билон с удивлением узнал Сарифа Круэля из СОП. И, само собой, отправился к нему за разъяснениями.

– Забастовка тут случилась. А дальше может случиться локдаун, – просветил его Круэль.

– А вы-то тут каким боком?

– Известно каким. Тут тоже наши люди. Отсюда человек сто в наших пятерках ходят. И вообще, не по-людски с ними поступают! Вы вообще насколько в курсе?

– Про то, что у завода проблемы, слышал, – на самом деле, Билон был вполне в теме, но ему хотелось услышать и другую сторону конфликта. – Тут есть, кто мог бы рассказать поподробнее?

– Есть такой, – улыбнулся Круэль. – Классный парень, хотя и спутался с Движением. Позвать?

– Позовите. Только… почему Движение – это плохо?

– Да есть у нас такая установка, – нехотя проворчал СОПовец. – С Движением мы не дружим. Конкуренты…

– Все равно зовите, – попросил Билон.

– Ладно.

Круэль метнулся в толпу и вскоре вернулся в сопровождении крепкого мужчины лет тридцати пяти или сорока, одетого в рабочую спецовку. В нем чувствовалась сила.

– Сторн Вигес, – протянул он широкую ладонь. – В общем, я тут по организаторским делам. А вы кто?

Билон представился.

– Журналист? – не слишком дружелюбно переспросил он. – Из «Курьера»? Хозяйская газета. Сроду не было, чтобы она о нас что-то хорошее написала.

– Сторн, Майдер – свой парень, – вступился за Билона Круэль. – Я за него ручаюсь.

– Хорошо, – рабочий немного смягчился. – Так что вы хотите знать?

– С чего все началось? Из-за чего возникла забастовка? Что хочет сделать администрация и чего добиваетесь вы?

– Да обычно все началось, хмыкнул Вигес. – Хозяева собрались остановить два сборочных цеха и уволить всех людей оттуда. А остальным – снизить зарплату на двадцать процентов. Мол, Приморье пришельцы разрушают, продавать туда ничего больше нельзя, доходы упали. Издержки, говорят, надо резать, иначе весь завод закроют.

– Это они загнули! – возмущенно воскликнул Билон, которому было, что сказать по этому поводу.

Но тут их отвлекли. Дверь проходной приоткрылась. На порог вышел охранник без шлема с мегафоном в руке.

– Эй, вы! – проорал он. – Через пять минут здесь будет господин заместитель директора! Выберите среди себя пять человек, он доведет до них последнее слово администрации!

– Они идут на переговоры! – оживился Вигес. – Хоть какой-то шанс. Надо подумать, кого с собой взять…

Он полностью потерял интерес к журналисту и вообще собирался уходить. Но Билон вдруг увидел и свой шанс.

– Возьмите меня на переговоры! – предложил он, буквально уцепившись за рабочего вожака. – Я пригожусь! Я читал финансовые отчеты и таможенные сводки, я умею задавать вопросы!

– Дельно, – Вигес понял его с полуслова. – Только сильно вы от нас отличаетесь, сразу поймут подставу… Хотя… Есть у меня одна идея. А ну, за мной!

Спустя несколько минут Билон, переодетый в спецовку и немного испачкавший ладони грязью, уже стоял на переднем крае толпы рядом с Вигесом и еще тремя делегатами – двумя пожилыми дядьками и одним рабочим помоложе.

– Вот что, – повернулся вожак к лохматому парню, похожему на студента-недоучку, держащему незнакомый музыкальный инструмент. – Как только нас пригласят, устроишь представление. Чтобы они напугались и не сильно смотрели на наши лица. Сумеешь?

– Сумею, – парень положил руки на струны. – Народ, вы только подсобите!

– Поддержим! – откликнулись сразу несколько голосов.

Еще пара минут томительного ожидания, и из проходной высунулся все тот же охранник.

– Эй, где ваша депутация?! Не заставляйте ждать господина замдиректора!

– Идем, ребята, – взмахнул рукой Вигес. – А теперь вжарь, чтоб содрогнулись!

Лохматый парень скорчил яростную гримасу и выдал на своем инструменте какую-то особенно разухабистую мелодию.

– Вы, жадные подонки богачи! – прозвенел над площадью отчаянный вскрик.

– Когда-нибудь сведем мы с вами счеты! – поддержал его целый хор голосов.

В конце фразы все они одновременно топнули ногой. Получилось неожиданно мощно и гулко.

«Но хватит, отработали на вас!

Закончен день, конец работы!»

Сейчас, казалось, распевала вся площадь. Мерный топот сотрясал землю.

Охранники заволновались. Билон видел их враз побледневшие и посеревшие лица. У кого-то опустились щиты, кто-то, наоборот, отчаянно вцепился в них, выпуская из рук повисшие на ремнях дубинки.

– Прекратите, прекратите! – разорялся в мегафон парламентер. – Скорее же сюда!

Однако Вигес не ускорил шаг. Он гордо шествовал к проходной через расступающихся перед ним охранников. За ними шли Билон и остальные.

А вслед им грозно гремело:

«В огонь без страха бросим нашу жизнь,

Плевать на смерть, у нас свои расчеты!

Нам всем придет конец, мы сдохнем все одно,

Ну а пока – конец работы!»

И топот, топот сотен ног. От него, вдруг подумалось Билону, дрожат все устои этого мира.

Комната для переговоров находилась там же, в проходной. Их уже ждал господин средних лет в дорогом костюме. Наверное, несколько минут назад его можно было бы назвать вальяжным. Но его всего трясло, хотя там, снаружи, уже утих могучий слитный топот.

Впрочем, замдиректора не зря занимал эту должность. Он умел держать удар и быстро пришел в себя. Жестким, уверенным, не терпящим возражений голосом он изложил уже известную Билону позицию. По его словам, после нападения пришельцев на Восточный континент компания лишилась важнейших клиентов. Доходы катастрофически падают, продукция оказывается невостребованной. Потому, чтобы удержать предприятие на плаву и не допустить его закрытия, придется пожертвовать частью, чтобы спасти целое.

– Не дурите и возвращайтесь к работе, иначе все мигом на улице окажетесь! – было произнесено в финале безапелляционным тоном. – Вопросы еще есть?! Вопросов…

– Простите, есть, – бесцеремонно перебил его Билон. – Почему вы так слезно жалуетесь на бедность, когда по данным официальной финансовой отчетности концерн «Дуксиори» завершил прошлый год с чистой прибылью более восьмисот миллионов брасов, причем сто восемьдесят четыре миллиона из них принесло подразделение бытовой техники, к которой относится и «А-Матик»?

– Ты чем слушал, олух?! – рыкнул на него замдиректора. – Это было в прошлом году, понял? А в этом ситуация изменилась. Коренным образом. Продавать теперь некому!

– Да?! – не менее громогласно удивился Билон. – А вот наша таможенная служба утверждает, что в прошлом году Гордана экспортировала полмиллиона стиральных машин, но из них менее десяти процентов было отправлено в страны Приморья и Северного Заморья. Антидемпинговые пошлины мешают. Поэтому для вас вторжение пришельцев – не потеря рынков, а избавление от конкурентов.

– Кто тебе, мерзавцу, сказал такую чушь?!

– Мне лично – никто. Это заявил господин Дукс на встрече с инвесторами, которая состоялась на прошлой неделе. А еще он сообщил, что финансовое положение компании прочно, как никогда, и в ближайшем будущем она планирует техническое перевооружение заводов, чтобы наладить выпуск новых моделей. Так, может, эти два сборочных цеха не закрываются, а наоборот, модернизируются?

– Видите, господин хороший, мы тоже люди грамотные, газеты читаем, – моментально сориентировался Вигес. – Соврали вы нам про ваши беды, получается. Есть у вас денежки, и немалые. На наш счет хотите проехаться? Или неправду господин Дукс говорил, и нет у компании и гроша, ежели из наших карманов решили потырить?

– Не нравится, так я никого здесь не держу, – бросил замдиректора. – Вон на Ксаннете, слыхали, уже под миллион народу. А будет в десять раз больше. И все работнички. Корочке хлеба скоро рады будете!

– Ай-ай, господин хороший! – укоризненно покачал головой Вигес. – А как же заявление президента, что для беженцев с Восточного континента будут созданы новые рабочие места? Что ни один из них не станет отнимать работу у честных горданцев? Или вам уже и президент не указ? Интересно, это вы лично так думаете, или это у самого господина Дукса такая позиция?

На этот раз менеджер не нашелся, что ответить. А Вигес продолжил уже более примирительным тоном.

– Если пожелаете, можем договориться по-хорошему. Нам многого не надо. Увольнения – отменить. Если цеха будут действительно модернизироваться, людям простой – оплатить. За забастовку не преследовать, из месячной платы ничего не вычитать. А сами оклады не снижать, а хорошо бы процентов на десять повысить. Жизнь – она, зараза, дорожает!

– Ты!.. Наглец! – выдохнул ему в лицо замдиректора. – Как ты смеешь ставить мне условия?!

– А что здесь такого? – не поддался Вигес. – Вы их ставите нам, мы – вам. Глядишь, и до чего-то договоримся. Вам же остановка завода тоже совсем не нужна. Месяц заканчивается, а у вас – такой провал. Начальство ваше недовольно будет.

– Вон! – коротко рявкнул замдиректора. – Я вас всех за воротами сгною! На коленях обратно проситься будете!

– Сгноилку сначала отрастите, – хладнокровно посоветовал ему Вигес. – Товар со склада теперь сами будете грузить? Под покровом ночи? Наша здесь правда, не отступим! До самого президента дойдем!

– Прочь! – послышался в ответ истошный вопль. – Прочь!

На улице, уже после того как возмущенные рабочие взяли уговор стоять до конца, Вигес отвел чуть в сторону Билона.

– Спасибо вам, здорово вы его поддели. Я-то таких газет точно не читал. Но вы теперь смотрите, почаще оглядывайтесь.

– Вы тоже, я думаю.

– А чего мне бояться? Жены и детишек дома нет, угрожать нечем. А уволят – так что, я работы не найду?! Вы скажите лучше, что теперь собираетесь делать?

– Пойду, наверное. На сегодня я тут свои дела закончил. Буду с другими людьми встречаться.

– Если время будет, загляните сегодня под вечер, часов, этак, в шесть на Белую площадь. Послушайте там, что люди скажут. И я там свое слово произнесу.

– Постараюсь.

Вообще-то на этот вечер у Билона была запланирована встреча с одним специалистом по экономике, телефон которого ему дал главный редактор. Однако, перезвонив, он передоговорился на завтра. Что-то подсказывало ему, что Белая площадь будет важнее.

Несмотря на позднее время, на площади собрались, наверное, несколько тысяч человек. И постоянно подходили новые.

"Хотя почему время позднее? Наоборот, самое подходящее", – внезапно понял Билон. У людей как раз закончился рабочий день. И вместо того, чтобы пойти домой, они пришли сюда.

Моросил мелкий дождь, но на него никто не обращал внимания. Мокрые транспаранты с эмблемой Движения слегка обвисли, но от этого казались даже более живыми. Словно кто-то собирался передать солнце из сложенных чашей ладоней собравшимся людям.

– …У больших денег нет ни отечества, ни совести, ни чести! Нет такой беды, на которой они не попытались бы нажиться! – раздавался над морем шляп, зонтиков и капюшонов усиленный мегафоном голос депутата парламента Райнена Фремера. – Даже величайшую трагедию в истории Филлины они хотят превратить в источник прибыли и повод для очередного наступления на наши интересы!

– Лучше о беженцах расскажи! – потребовал чей-то зычный одинокий голос, на который толпа отозвалась одобрительным шумом.

– Можно и о беженцах, – не растерялся Фремер. – Ежедневно к нашим берегам прибывают тысячи людей, бегущих от смерти, которую им несут космические пришельцы! Мы должны им помочь – это не обсуждается! Иного просто не может быть, потому что все мы – люди. И мы уже делаем это! В специальный Фонд помощи беженцам с Востока собрано уже более восьмисот миллионов брасов. То есть, каждый житель нашей страны уже скинулся по пятерке!

В ответ послышался смех. Фремер с его острым лицом и мокрыми от дождя рыжеватыми волосами, может быть, выглядел неказисто, но он умел зажигать толпу.

– …Этот фонд собрали мы. И мы же будем платить тот 5%-ный целевой налог с розничных продаж, который продвигает в парламенте президент. Движение поддерживает этот законопроект, потому что это правильно и по-людски. Но как отреагировали на призывы о помощи беженцам наши так называемые лучшие люди? Самым щедрым из них оказался господин Гаккель. Он передал в Фонд помощи беженцам сто тысяч брасов. Сделал благородный жест, о котором написали газеты и сообщили телеканалы. Но все они дружно промолчали о том, что стряпчие господина Гаккеля тут же потребовали сделать ему налоговый вычет на всю сумму!

Теперь к смеху добавился осуждающий свист.

– А что совершил всеми уважаемый господин Стайс? – продолжил Фремер. – Он тоже сделал широкий жест, объявив, что перечисляет в Фонд пять процентов от месячной заработной платы всех своих сотрудников, соответственно урезав причитающиеся им суммы. Однако господин Стайс всегда подчеркивал, что работает не за деньги и получает за управление своей бизнес-империей лишь символический один брас в месяц. Получается, что проявил щедрость к беженцам ровным счетом на пять риклов!

Теперь свист был такой, что, казалось, капли дождя испарялись на лету, не долетая до земли.

– И эти господа во всеуслышание жалуются на некие убытки, требуя от государства компенсаций и стремясь переложить все свои расходы, истинные и выдуманные, на наш счет! Так почему бы не сделать наоборот? Послезавтра Движение вносит в парламент новый законопроект об основании еще одного фонда для создания новых рабочих мест для беженцев, чтобы никто не смог рассчитывать на них как на бесплатную и бесправную рабочую силу. Так пообещал президент, но у него должны быть средства, чтобы выполнить это обещание. Наш законопроект предлагает обложить корпорации единовременным чрезвычайным налогом. Общее состояние Могучей Дюжины достигает тридцати миллиардов брасов. Почему бы им не сброситься на миллиард во имя благой цели?! Кроме того, мы снова предложим выставить на рассмотрение наш Закон о справедливой оплате труда, который прямо запретил бы то, что сейчас готовится на заводе «А-Матик» концерна «Дуксиори»…

«Почему только послезавтра?» – недоуменно подумал Билон. И тут же вспомнил. Завтра в парламенте – выходной день. Депутаты должны использовать его для работы с избирателями. Не посетить ли ему завтра приемную Фремера, чтобы прояснить некоторые вопросы?

Тем временем на трибуне появился Сторн Вигес.

– Я не буду занимать у вас много времени, – заявил он. – Все, по-моему, и так понятно. Сразу скажу для тех, кто записывает. Я знаю законы и не призываю ко всеобщей забастовке. Но если Дукс и его присные задавят нас на «А-Матике», то завтра заработную плату урежут всем остальным. Вот и думайте, люди. Как найти наш комитет, вы, небось, и сами знаете. А если не знаете, то найдете, у кого спросить.

Вигесу хлопали, наверное, еще сильнее, чем Фремеру. Даже полицейские с мокрыми шлемами и щитами, занимавшие позиции где-то в сторонке, тоже, кажется, поддерживали выступающих. Наверное, им тоже могли намекать о беженцах как альтернативной и более дешевой рабочей силе.

Продолжение - уже в воскресенье. Не пропустите!

Глава 4. Большая часть правды (часть 2)

Билон ушел с площади под сильным впечатлением. Произнесенные с трибуны слова запали ему в душу. Но утром, прибыв на оговоренную встречу с профессором Айнлантом, известным автором книг и статей по экономике, он услышал совсем другие речи.

– …В любом обществе есть сильные люди и слабые люди, – говорил профессор, улыбчивый колобок с седым пушком вокруг лысины. – Слабых всегда больше, поэтому может показаться, что общество, которым правят сильные, несправедливо.

– Но это не так? – почтительно уточнил Билон, быстро понявший, как надо вести себя с этим интервьюируемым.

– Смотря, что считать справедливостью. У данного слова может быть много значений. Слабое большинство всегда вкладывает в это понятие стремление получать что-либо незаслуженно, задарма. Вот, например, вы, наверное, слышали о проекте чрезвычайного налога на корпорации?

– Слышал, – на стал вдаваться в подробности Билон.

– Это красноречивый пример так называемой справедливости. Авторы этого законопроекта хотят, чтобы самые эффективные люди нашего общества, которые наглядно доказали свою эффективность своим богатством, за так, ни за что ни про что, отдали часть своих средств. Только потому, что у них, как бы, есть некие излишки. Но именно это и является вопиющей несправедливостью! Вот вам бы, например, понравилось, если бы отдали часть вашего оклада обозревателя каким-то ученикам только потому, что они слишком мало зарабатывают?

– Мне бы точно не понравилось. Но, наверное, этот пример не слишком удачный, – рискнул возразить Билон. – Ведь здесь идет речь об однократной выплате конкретно на помощь беженцам. Это чрезвычайная ситуация.

– Любое чрезвычайное может очень легко стать обыденностью. Важен принцип, – профессор ничуть не обиделся, а наоборот, с удовольствием пустился в объяснения. – По-настоящему эффективное общество не должно никому позволять получать что-либо задаром. Иначе оно перестанет быть эффективным. Те же самые беженцы отнюдь не лишены всего. Они имеют свои навыки и могут продавать свой труд. И пусть его купит тот, кто способен предложить за него самую высокую цену.

– Но при таком объеме предложения равновесный уровень окажется слишком низким, – блеснул Билон своимизнаниями экономической теории. – И что делать, если сейчас рабочих мест просто слишком мало? На всех их не хватит ни при каких раскладах. И что делать тем, кому они не достанутся?

– Да, к сожалению, кому-то не повезет, – развел руками профессор. – Но такая ситуация не продлится долго. Любой по-настоящему эффективный собственник видит сейчас избыток дешевых трудовых ресурсов и постарается использовать этот фактор. Спрос на труд возрастет, и цена его тоже со временем увеличится. Рынок всегда расставляет все по местам, только не надо ему мешать. А если кому-то не повезло в него вписаться… Что же, для этого существует добровольная благотворительность.

– Спасибо, я понял вашу точку зрения и обязательно отражу ее в своей статье. Было очень интересно с вами говорить, – расшаркался Билон.

Материал, действительно, был почти готов у него в голове. Но зайти к Фремеру тоже непременно следовало.

В прошлый раз, всего лишь три с небольшим недели тому назад, Билон почти сразу же попал к Фремеру. Но сегодня приемная депутата оказалось полна народу. По-видимому, даже за этот совсем небольшой срок авторитет Движения заметно вырос. Билону пришлось ждать почти до вечера. За это время он успел начерно написать статью в блокноте, оставив места для нескольких вставок.

– …Да, точка зрения профессора Айнланта мне прекрасно известна, – кивнул ему Фремер. – На первый взгляд, в ней даже что-то есть. Мол, предприниматели достигли своего нынешнего положения своим трудом и способностями. Выиграли, так сказать, в честной конкуренции. За все платили сполна и ни от кого не ждали милости. Государство, согласно этой логике, представляется неким паразитом, которое само ничего не умеет заработать, ни в чем не компетентно и вечно требует денег для каких-то неудачников, которые не могут сами оплатить ни обучение детей, ни медицину, ни охрану порядка.

– Кстати, именно охрану порядка люди уже начинают кое-где оплачивать, – вставил Билон.

– Да, характерная черта. Кстати, в Барганде полиция вообще была частная. То есть, логика в этом имеется. Но есть нюанс. Какие именно эффективные качества проявили столпы нашего бизнеса? В чем заключался их труд, который был так высоко оплачен нашим обществом?

– «А-Матик» точно основал не Дукс, – вспомнил Билон.

– Совершенно верно. Свои первые сотни миллионов господин Дукс сколотил на торговле оружием. Причем, на не совсем честной торговле, если это слово вообще применимо к данному бизнесу. И если бы ту войну выиграл Барганд, к нему появилось бы очень много неприятных вопросов. Но он поставил на другую сторону, и его махинации так и остались безнаказанными. Потом он начал скупать другие компании. Так тогда поступали многие, но он приобретал действительно хорошие предприятия по низкой цене. Тот же «А-Матик» создал Арпан, который был настоящим изобретателем и реально построил свою компанию с нуля. Но он внезапно скончался, а его зять и наследник вдруг угодил под суд по очень серьезной статье. Потом-то его оправдали вчистую, но уже после того как компания была продана господину Дуксу за совершенно смешные деньги.

– То есть, Могучая Дюжина – это не предприниматели, а хищники? Специалисты по отъему чужого имущества?

– Именно так. Равно как и в изничтожении конкурентов всеми средствами, в том числе, с помощью государства, которое они поставили себе на службу. И в этом они, действительно, невероятно эффективны. Знаете, сколько сейчас в Гордане производителей стиральных машин?

– Один, – проворчал Билон.

– А еще десять лет тому назад их было, как минимум, пять. И был импорт, которого сегодня практически не стало. Причем, Дукс действует еще относительно цивилизованными методами, он в этом смысле далеко не худший из Дюжины. Говорят, личное кладбище нефтяного короля Горданы господина Модделя насчитывает несколько сотен персон, не считая тех, кто просто случайно попал под пули. А о господине Стайсе с его командой взрывников я вообще почтительно молчу.

– Во избежание?

– Да. И знаете, что самое интересное? Эти господа, о чьих деньгах так трогательно печется профессор Айнлант, нарушают его же принципы.

– Каким образом?

– Они задавили честную конкуренцию. Может, кто-то другой смог бы более эффективно делать стиральные машины, добывать нефть или, скажем, изобрести какой-нибудь сплав с чудесными свойствами. Но у него нет никаких шансов создать свое дело. Его уничтожат раньше, чем он успел бы крепко встать на ноги, или вообще не дадут подняться. Более того, Могучая Дюжина сейчас вообще стала лишней. Она не нужна.

– Кому?

– Стране. Обществу, Экономике. Вообще никому. Смотрите сами. Все они владеют своими бизнес-империями, но не управляют ими. У каждого подразделения, каждого завода есть свои директора, которые получают только общие указания от собственников, но действуют вполне самостоятельно. Ничего не изменится, если владельцем того же «А-Матика» вместо господина Дукса станет, например, государство.

– Неэффективное и некомпетентное?

– Сейчас оно действительно таково, потому как лишь обслуживает интересы хозяев бизнеса и сильно ограничено ими в средствах. Но оно может измениться. Например, научиться управлять бизнесами или выступать для них координатором, как это, например, действует… действовало в Чинерте. Составлять долгосрочные планы и реально реализовывать их. Развивать экономику, заботиться о медицине, образовании, дорогах… Самое главное, что люди могут хоть как-то влиять на государство, хотя бы на выборах. В то время как Могучая Дюжина никак не подконтрольна обществу и, как мы сейчас видим, считает его своими охотничьими угодьями, а может, даже просто источником пищи…

Задержавшись у Фремера, Билон вышел на улицу, когда уже стемнело. Можно было поймать такси, но он пока не привык, что у него есть деньги на такую роскошь. Поэтому привычно свернул на длинную улицу, ведущую к станции метро.

Какой-либо опасности он не ощущал. По улице шли прохожие, тянулись потоки машин. Ярко горели витрины магазинов. Высоко над головами чуть качались на ветру фонари. Поэтому Билон оказался не готовым к тому, что идущие навстречу двое крепких парней вдруг разделятся, пропуская его между собой, а затем схватят под локти и буквально внесут в узкий и темный проход между домами.

Там поджидали еще двое. Билона прижали к стене и врезали ему под дых – сильно и больно.

– Это для начала, – угрожающим тоном пообещал кто-то не видимый в темноте. – А теперь ты мне скажешь…

Однако больше он ничего не сказал, потому что в проходе неожиданно стало очень людно и шумно.

Билона отпустили, и он сполз по стенке вниз – ноги не держали. А вокруг шла драка – кто-то кого-то бил.

– Отставить! Это свои! – посреди бедлама раздался чей-то командный голос.

Все замерло. Затем кто-то включил фонарик, направив его луч вверх. При его свете Билон разглядел участников потасовки. Трое стояли плечом к плечу с одной стороны. В одном из них он узнал Сторна Вигеса, а второй, морщась, прижимал руку к животу. Выход на улицу перекрывали пятеро во главе с Сарифом Круэлем, причем одному из них, кажется, слегка подбили глаз. Под ногами валялись четыре неподвижных тела похитителей.

– Здесь все свои, – прохрипел Билон. Придерживаясь за стену, он попытался встать. – С одной стороны, СОП, а с другой…

– Самооборона Движения, – резко сказал Вигес. – Эта банда – охранники с нашего завода. Мы заметили, что двое топтунов пошли за господином журналистом, и решили проследить.

– А мы тоже увидели, что вы кого-то пасете…

– В общем, не так уж плохо вышло.

Круэль и Вигес с усмешками пожали друг другу руки.

– Теперь расходимся, – хмыкнул СОПовец. – Нам с вами корешаться как бы не с руки.

– Но почему? – не понял восстановивший, наконец, дыхание Билон. – Одно же дело делаете, с одними врагами боретесь!

Но Круэль ничего не ответил, а просто развернулся к выходу. С ним ушла и вся его пятерка.

– Тогда я хотя бы вас поблагодарю, – Билон отлепился от стенки. – Огромное спасибо вам, выручили!

– Не стоит, – махнул рукой Вигес. – Лучше отблагодарите нас по-другому. Напишите о нас правду. Или хотя бы большую ее часть…

Написать правду… Билон уже был более-менее опытным журналистом «Курьера» и осознавал всю сложность этой задачи. Поэтому он решил посоветоваться с человеком, который реально мог бы ему помочь.

– Правда – это такая вещь, к которой все апеллируют, но на самом деле, ее не существует в природе, – сказал ему Нелвин Шунт. – Есть некоторые события, даже не факты, потому что некоторых фактов тоже может не существовать, и есть их интерпретация в требуемом ключе. Тебе главный какие дал указания?

– Конкретно никакие. Дал только документы, пару людей и отправил на завод «А-Матик».

– А, стиральные машины… Хреновые, кстати, машины, но других у нас сейчас не делают. Так что ты там увидел?

Билон рассказал. Без некоторых подробностей, способных смутить старшего коллегу, наподобие визита к депутату Фремеру и драки в подворотне, в которой ему довелось оказаться только наблюдателем.

– Вот что тебе надо сделать, – посоветовал опытный Шунт. – Готовь два варианта. Один полный, в котором опишешь буквально все. Его дашь мне. А второй – для главного. В нем основной упор делай на господина Дукса и его намерение сэкономить с помощью беженцев. Упомяни и законопроект о чрезвычайном налоге. О нем все равно все напишут. А профессора с его философией разделай покрасивше. Есть у меня такое впечатление, что Дюжина – это не совсем те люди, которые сейчас необходимы Гордане…

– Хорошая работа, – президент Лёрид Кирстен положил на стол свежий номер «Курьера». – Дюжина хочет заменить рабочих на заводах беженцами. На это многие клюнут. Будет большой шум. А я получу новых сторонников.

– Опасная игра, – не согласился Сеймор Скэб. – Ты читал уже приглаженный и сильно сокращенный вариант статьи. Но я-то видел полный. Рабочие на заводах – это не просто избиратели. Они организуются, причем их прибирает к рукам Движение. Оно слишком быстро набирает очки.

– Знаю. Именно поэтому их и надо прихлопнуть в первую очередь. Пора начинать над этим работать, только тайно.

– Совсем тайно не получится. Если, тебе, конечно, нужен большой процесс.

– Без него не обойтись. Иначе не получится нужного резонанса. Впрочем, пусть Дюжина знает, что я выполняю свои обязательства. А также считает, что газетная кампания против них – это только элемент большой торговли.

– Это действительно так? – уточнил Скэб.

– На самом деле, нет. Здесь я не уступлю. Вопрос беженцев слишком важен. Ни один горданец не должен потерять работу из-за того, что кто-то нанял на его место нищеброда из-за океана. Общество и так накалено, а беспорядки – это последнее, что сейчас нужно. Естественно, я имею в виду те беспорядки, которые не ведут к созданию правильного порядка. Мне необходимы деньги на освоение Западного Края, и я их получу, так или иначе.

– Дюжина с нами не поделится. Для Стайса это тоже по-своему принципиальный вопрос. Он не может тебе уступить.

– Иначе потеряет реноме самого крутого хищника? – хмыкнул президент. – Что же, такая открытость мне только нравится. Считай, война уже началась.

– Не рановато ли ты начал? Мы не совсем готовы. Например, у нас слишком слабые позиции в парламенте.

– Так это же великолепно! – зловеще улыбнулся Кирстен. – Какой-то древний мудрец, которого ты любишь цитировать, утверждал, что надо показывать силу там, где ты слаб, и маскировать слабостью свою силу. А я, наоборот, выставляю напоказ свою слабость! Пусть Стайс считает, что меня можно сковырнуть с помощью импичмента! Тогда он, по крайней мере, не станет возиться со взрывчаткой.

– Лёрид, все действительно серьезно. Ему потребуется не больше двух месяцев, чтобы собрать голоса. Спикер Хоннуок, эта жирная тварь, только и мечтает выдернуть тебя из президентского кресла.

Кирстен пожал плечами.

– Нам просто надо действовать быстрее, вот и все. Тем более, что такие возможности у нас теперь есть. Твой полковник – это именно то, что нужно! Он получит свои три миллиона, но пусть отработает их сполна! И в первую очередь, его задачей будет разместить те полезные мелочи, которые тебе, наконец, отжалели наши синелицые партнеры, в нужных местах. Полагаю, его профессионалы справятся с этим лучше, чем твои парни.

– Хорошо, – проворчал Скэб, но вся его фигура выражала сомнение.

– Не боись! Такие люди слишком умны, чтобы вести двойную игру. Стайс не пощадит его в любом случае, поэтому он будет верен мне до последних потрохов! А потом… потом будет видно. Нам надо собирать все силы. Пригласи ко мне на завтра генерала Могли, мне будут нужны его армейские спецы. И поищи парочку честных легавых, которым может быть обидно за державу. Нам потребуются и легальные методы… Нам вообще все потребуется! Мне приходилось слышать разное о столичном прокуроре Тревисе, прощупай его.

– Сделаю, – кивнул Скэб. – Но с ним будет тяжело работать – идеалист.

– Пускай. Лишь бы имел подходящие к обстановке идеалы. Также потребуются полицейские, которые не в восторге от Дюжины и их прихлебателей и не очканут в последний момент, когда придет время предъявлять ордера и вручать повестки.

– Проработаю и это направление. Кое-кто у меня уже есть на примете. Что с информационной кампанией?

– Продолжай. Без оголтелости, но постоянно покусывай наших магнатов, изображай давление на них. Этот парнишка из «Курьера» мне понравился. Хороший стиль и копает глубоко. Пусть и дальше старается.

Продолжение - уже во вторник. Не пропустите!

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 1)

ве

– Шапочку наденьте, уважаемый!

– Птенец, чем ты обклевался?! – Жабыч отшатнулся от расшитого чернью и серебром темно-зеленого головного убора, похожего на татарскую тюбетейку, как от ядовитой гадюки. – Не по мне эта шапка!

– Наставник, что вы? – теперь настала очередь Ильи удивляться. – Это же только для маскировки. И работу проверить надо.

По правде, он немного гордился собой. Титановый венец, который когда-то носил номинальный предводитель восстания и Великий Гар свободных кронтов Тхим Тар Гон, скрылся между двумя слоями плотной материи – верхней, похожей на бархат, и атласной подкладкой. Илье пришлось немало потрудиться, чтобы получилось не только функционально, но и красиво. А серебристо-черную вышивку, напоминающую о цветах Братства, ему вообще сделали по заказу.

– Да уж, рукоделие – оно не рукоблудие, – признал Жабыч, водружая тюбетей на лысую башку.

Головной убор лег аккуратно между торчащими ушами, придавая наставнику весьма оригинальный вид. «Настоящий бабай получился!» – восхитился про себя Илья.

– Наставник, вам идет, – сообщил Братец Хо.

– Тьху на вас, птенцы! Или вы думаете, что достаточно отрастили перья на хвосте, чтобы шутить над старым Тхуумотхой?!

– Никаких шуток, наставник! – возмущенно воскликнул Илья. – Вы и в самом деле очень здорово смотритесь!

Сейчас он жалел только о том, что у него нет вирта, и он не может запечатлеть эту картину для потомства. Но он будет вспоминать, да, вспоминать…

– Ты так думаешь?

Жабыч вгляделся в зеркало, которое ему поднес Братец Хо, и сдвинул тюбетейку назад и намного набекрень. Теперь он походил на басмача или революционного матроса. Только чуба не хватало.

– Да, пожалуй, время от времени я буду ее надевать. Но только время от времени. Эту вещь нельзя осквернять повседневной ноской. И будь готов к тому, что мастер Там закажет тебе точно такую же.

– Понадобится – сделаю, – взмахнул ушами Илья.

Над тюбетейкой он трудился почти две недели, но следующая работа точно пойдет проще и быстрее. Надо только придумать, из чего сделать каркас.

Из этих раздумий его вывел мальчишка-курьер, прибежавший сообщить, что их вызывает мастер.

Обернув шапочку в грубую материю и тщательно запрятав ее, Жабыч важно покинул комнату. Названные братья привычно пристроились за ним. Спустившись на первый этаж, они вошли в распахнутую дверь общего зала, где во главе большого стола сидели мастер Там, глава здешнего оплота Братства, и мастер Грен Тел Фаф, возглавлявший летучую ячейку Службы Специальных Срочных Ремонтов.

Покинув поместье Хозяина Этреага больше полутора дюжин дней тому назад, то есть, почти три недели по земному счету, они выполнили несколько заказов, продвигаясь все дальше на запад. В конце концов дорога привела их в 86-ю провинцию, занимавшую обширную горную область в центре континента. Здесь жизнь просто била ключом. Кээн добывали какие-то полезные ископаемые, перерабатывали их и грузили полученную продукцию на транспортные космические корабли. Ледники в горах давали достаточно влаги, чтобы питать интенсивное сельское хозяйство в долинах.

Здесь Илья и Братец Хо присоединились к Службе в качестве стажеров, а Жабыч привычно занял неопределенное, но явно начальственное положение. Всего ячейка насчитывала пять человек. Мастер Грен, пожилой водитель машины-технички по имени Сус и братья-близнецы Бруг, Бурк и Груб Ма Туй, очевидно, отвечающие за силовую сторону. Все трое были высокие и мощные, как для кронтов, пареньки типа "славянский шкафчик" с одинаковыми широкими мрачными лицами, способными с непривычки запугать кого угодно, большими руками и громадными кулачищами. Сил в них было немерено, хотя в учебных поединках Илья и Братец Хо не без труда, но справлялись с ними с помощью технических приемчиков. К счастью, Братья Силачи не обижались, признавая достоинства своих новых товарищей.

Троица прибыла чуть позже их и расположилась за столом напротив, одинаково выложив на столешницу могучие кулаки. Последним внутрь просочился Сус, на ходу вытирающий руки ветошью. От него пахло смазкой.

– Братья, – мастер Грен прокашлялся, подняв уши торчком и резко опустив. – У нас появилась работенка.

– Где? – коротко рыкнул Бруг, старший из близнецов.

– Семнадцатый округ 76-й провинции. Не совсем наша территория, но мы ближайшие свободные. Поэтому руководство поручило этот случай нам.

– И правильно. Давно пора размяться. И молодых поднатаскать, – Бруг говорил короткими рублеными фразами. – Что, кого и как?

Уши мастера Грена неприязненно дернулись.

– Дурацкая история. Машину Братства среди бела дня остановили и разграбили. Сорвали замки и пломбы. Вынесли больше половины груза.

– Самоубийцы. Что за груз?

– Судя по коносаменту, копию которого мне переслали, лакокрасочные материалы.

– Краска?

– Причем специальная. Для нанесения покрытия на металл. Была предназначена для лоокхов. Постоянные клиенты. Небольшой завод для производства профнастила и прочих изделий из окрашенного листа. Они дали нам декаду, чтобы доставить неполученную часть груза.

– На чьей земле все произошло? – тряхнул ушами Бруг.

– Босса Бур Да Дэма. Но он ответственности не признает.

– Было бы странно, если признал. Все они до глубинной тьмы неоригинальны.

– В данном случае формально были причины. Нападение произошло на самой границе его владений с пустыми землями. Налетчиков было около двух дюжин. Вооружены вилами и лопатами. Организованно перегрузили бочонки с краской на телеги, запряженные хрум-хрумами, и скрылись в лесу.

– Так или иначе, местная солома должна точно знать, – заключил Бруг. – Такой отряд не листок, в лесу не спрячешь. Только с какой гнутой удолбины им понадобилась краска?

– Для празднования Дня Жраворонка, – не смог смолчать Илья.

– Это еще что такое, стажер?

– Какой-то местный праздник, я полагаю.

– Похитили краску у Братства, чтобы ей что-то выкрасить? – уши мастера Грена так и затрепетали в знак глубокого возмущения. – Надеюсь, ты не угадал, потому как клиенты лоокхи не поймут таких шуточек. Так или иначе, выдвигаемся немедленно, всем составом. Берем трейлер, чтобы сразу поместить в него груз и доставить по назначению. Сус, твоя задача – собрать большой набор.

– Разрешите?

– Разрешаю. Бери стажеров, чтоб побыстрее. И не экономь. Не люблю странные дела, вечно в них что-то не так. А мы, братья, пока прикинем, какие сделать первые шаги…

В Службе Специальных Срочных Ремонтов практиковался основательный подход к любому делу. После загрузки «большого набора» кузов Лисуу стал походить на домик на колесах. Багаж команды составили две дюжины разнокалиберных ящиков, пять походных коек, раскладной столик и даже небольшая таратайка на четырех колесах, похожая на квадроцикл или багги в сильно минималистическом исполнении. Причем, несмотря на скромные размеры, в ней могли поместиться четыре человека.

Сразу же после погрузки трейлер заправили «под пробку», и они стартовали. К вечеру им удалось одолеть большую часть пути. Они даже достигли границ владений босса Бур Да Дэма, но мастер Грен приказал не соваться туда к ночи, а затормозить возле придорожного трактира – неказистого деревянного дома с широкой открытой верандой.

– Мы уже на его земле, – предупредил он стажеров. – Нападение произошло на перекрестной дороге всего в десяти километрах отсюда. Здесь могут что-то знать. Поэтому держите уши торчком, а глаза – широко раскрытыми.

– Заночуем здесь, а к боссу отправимся завтра утром, – добавил Жабыч. – Спать будете в кабине и сразу распределите между собой ночные дежурства. Терпеть не могу запах краски, но тут, по ходу, воняет и чем похуже. И хорошо, если это будут всего лишь обычные тухлые яйца!

Тем не менее, на ужин в трактир они отправились все ввосьмером. По-видимому, нападать здесь было принято только под покровом ночи или хотя бы среди бела дня, но никак не во время ужина. В небольшом полутемном зале, освещенном керосиновыми лампами на полках под потолком, они сдвинули вместе два больших стола в углу, откуда открывался хороший обзор на оба входа, ведущих внутрь с веранды, и две двери, ведущие во внутренние помещения.

– Что пожелают уважаемые господа Перевозчики? – залебезил возле них низенький пухлячок-хозяин.

– Ужин на всех и комнаты на шестерых, – заявил мастер Грен. – А на десерт – информацию.

– О чем хотел бы узнать благородный гость?

– Вчера поблизости отсюда случилось злое дело, – мастер конспиративно понизил голос. – На наших братьев напали, подло покусились на их груз. Не шуршит ли по дорогам слух о том, кто мог решиться на такое преступление?

– Увы мне! – низко поклонился трактирщик, а его уши тревожно затрепетали. – Даже обочины застыли в безмолвии от этого ужасного злодейства! Пусть благородные господа Перевозчики смилуются надо мной, ничтожным! Недостойный не в силах утолить их голод своими словами.

– Мы услышали. Но, наверное, ты сможешь утолить иной наш голод?

Они начали обсуждать меню, а вот Илья задумался. Трактирщик выглядел испуганным, без всяких сомнений. А это, скорее всего, означало, что налетчики были не заезжими гастролерами, а местными, знакомыми. Или, как минимум, достаточно частыми гостями в этих краях.

Переглянувшись с Братцем Хо, он отметил, что напарник пришел к тем же выводам. Более того, вьетнамец будто бы случайно коснулся левого уха, а затем особым образом сложил пальцы.

«Здесь подслухи!»

Даже так? Илья украдкой бросил изучающий взгляд в зал. Народа там было совсем немного. Сутенер в смешном колпаке нетерпеливо ерзал на высоком стуле у стойки, очевидно, выжидая подходящий момент, чтобы предложить новым гостям свои специфические услуги. Какой-то тип с темно-зеленой кожей, одетый в подобие камуфляжа из болотных, черных и коричневых лоскутов, привалился спиной к стене и цедил какой-то напиток из большой кружки. Илья мысленно обозвал его «лесником».

Нет, этот не похож на соглядатая. А вот остальные… В разных местах зала засели три компании – двое, трое и четверо. Причем удивительно тихие и спокойные – не буянят, не веселятся, даже громко не разговаривают. И не сильно-то и едят, лишь ковыряются в тарелках.

Надо же, целый торжественный комитет по встрече! Очевидно, их целенаправленно ждали. Впрочем, не так уж и трудно было рассчитать, что господа Перевозчики обязательно прибудут на место преступления для расследования и, скорее всего, не минуют этот трактир. Илья прикрыл глаза, вспоминая карту. Кажется, это заведение – единственное на полсотни километров вокруг.

Он ждал активных действий со стороны противника, но им дали спокойно поужинать. Две служанки убрали со стола пустые блюда и расставили деревянные кружки с горячим отваром из ягод и трав.

Илья осторожно пригубил напиток. Он опасался, что им могут что-то подмешать, но не обнаружил в питье ни яда, ни снотворного. Или они решили дождаться ночи, чтобы взять всех в комнатах по одному?

Нет, не стали. Входная дверь хлопнула, и в зале появилась еще одна компания. Целых пятеро.

Правда, отметил про себя Илья, на бойцов новоприбывшие не походили. Обычные деревенские увальни. Может, они с Братцем Хо ошиблись?

Не ошиблись. Самый крупный из пятерки шагнул вперед, агрессивно оскалившись и свернув уши в знак презрения.

– Это что еще за уроды завелись на нашей земле, – прорычал он, да еще и сплюнул в их сторону, чтобы его точно правильно поняли.

Остальные четверо отреагировали на действо слаженным «Ух!»

По залу словно волна прошла. Одинокий «лесник» вжался в угол и забаррикадировался столом. Двое подхватились с места и понеслись к оставшемуся свободным выходу. Туда же рванул сутенер, визгливо подгоняя своих «коровушек». Колпак слетел с него, да так и остался лежать на полу. Трактирщик спрятался за стойкой, да еще и большим медным тазом прикрылся. Зато компашки из троих и четверых дружно поднялись из-за столов с твердым намерением присоединиться к драке.

Братья Ма Туй синхронным движением развернулись и вскочили, с шумом повалив лавку. В здоровенных ручищах они одинаково пристроили массивные деревянные кружки, словно кастеты. Повскакивали и остальные. Только Жабыч остался сидеть, словно его ничего не касалось.

Двенадцать против восьми! Илья предварительно прокачал противников, благо, те не спешили, подбадривая себя слаженными «Ух!» и хлопая ладонями по бедрам. И удивился. Среди них он не видел ни одного нормального бойца. Все из категории шкафов, что выглядят грозно, но громко падают. Так может, на них подействует его «секретное» оружие?

– Стойте!

Одним прыжком он заскочил на стол, словно на сцену, исполняя танцевальные движения, притопывая и прищелкивая руками.

Противники, вот чудаки, остановились. А Илья, задав себе нужный ритм, выдал первый речитатив.

«Хотел ты засунуть куда-то сучок, но только проткнул им сливной бачок!

Мимо проходишь, купи кирпич, а нечего бросить, бросайте клич!»

Застыли все, и свои, и чужие. Только Жабыч продолжал спокойно прихлебывать компот из кружки и методично отправлять в рот закуски – полоски вяленого мяса и скрученного копченого сыра. Он только пододвинул ближе к себе деревянное блюдо, чтобы на него случайно не наступили.

«Мало вам горячего, зажигайте ночь! Тараканов тапками прогоняйте прочь!

Никуда не слезете вы с родных осин! Бейте всех подушками, рвите балдахин!»

Илья уже с разгону перешел на русский. Все-таки имперский язык был для него слишком тяжеловатый.

«По прилавку прыгает голый бегемот, шевелите булками, всех гоните в рот!

Сколько маток выставят, всех пересосем! Не хотим мы выбора, отдавайте всё!»

Представив себе бегемота-стриптизера, Илья едва не расхохотался в голос, но сдержал себя, продолжив в том же ураганном темпе. Глаза у его слушателей стали совсем стеклянными. Один из братьев Ма Туй опустил руку с кружкой, не замечая, что вылил остаток компота прямо себе на штанину.

А фантазия Ильи бурлила и вырывалась словами и строками.

«В поле интегралы выстроились в ряд, на пределах синусы с секансами спят!»

Один из противостоящей им пятерки закатил глаза и рухнул под стол. То ли беднягу добила последняя полуфраза со свистящими «с-с», то ли доконала высшая математика.

То ли еще будет!

«Кто ушами хлопает, быстренько под стол! Все фигня, товарищи, выпускайте пчел!»

Илья сделал резкое движение руками, словно отталкивая от себя. Противники непроизвольно отшатнулись. Двое из четверной компании завалились назад, с грохотом опрокинув лавку.

– Колдун! – раздался чей-то заполошный визг.

Это стало сигналом для всеобщего драпа. Несостоявшиеся драчуны, давя друг друга, сбивая лавки и отпихивая столы, ломанулись к ближайшему выходу, устроив там настоящую кучу-малу. Братья Ма Туй рванули следом, но одного остановил, схватив за руку, Братец Хо, второго – мастер Грен. Третий затормозил сам. Тяжело дыша, он развернулся к Илье, который так и стоял на столе в картинной позе.

– В первый раз вижу, чтобы в драке работали языком, а не кулаками! И… ты это… действительно колдун?

– Нет, я только учусь.

– Что же ты станешь творить, когда выучишься? – встопорщил уши мастер Грен. – Отдавать приказы, которым будут повиноваться без раздумывания? Или сразу разить словом насмерть?

– Н-наверное, нет, – Илья даже не нашелся, что сказать.

– А на лоокхов это действует? – вдруг влез со своим вопросом Сус.

– Не знаю, не пробовал. И не собираюсь.

– Да, это было бы чересчур самонадеянно, – оборвал разговор о колдовстве мастер Грен. – Братья, приберитесь тут немного. И мне заодно хотелось бы выяснить, кому здесь так не понравились наши уши?

Силачи Ма Туй деловито пробежались по совершенно опустевшему залу. Даже «лесник» куда-то незаметно отчалил. Они расставили по местам сдвинутые столы и опрокинутые лавки, собрали поверженных противников и выкинули их на веранду. Одного из несостоявшихся драчунов – того самого, что был сражен математикой, подняли с пола, уложили на стол и грубо, но действенно привели в чувство.

– Кто вас сюда послал? Кто приказал затеять с нами драку?

Однако пленник только трясся, заикался, бекал и мекал, упорно не желая произносить ничего членораздельного.

– Лин, может, ты его спросишь по-своему? – холодно осведомился мастер Грен.

Илья просто подошел поближе и широко, до самых ушей, улыбнулся. А затем показал пленнику «козу». Тот в ужасе дернулся, попытался спрыгнуть со стола из положения лежа, а когда его удержали на месте, забился словно пойманный в сети сазан, и вдруг весь расслабился и рухнул навзничь. Голова его ударилась о деревянную столешницу со звонким стуком.

– Пустая, – прокомментировал один из братьев.

– Пересолили, – спокойно заметил Жабыч, забрасывая в пасть последнюю полоску сыра.

– Нежный какой-то налетчик пошел, – недовольно заметил мастер Грен. – Эй, любезнейший, поди-ка сюда! Расскажи, кто пришел тебе в гости такой невежливый?

Трактирщик, неосторожно выглянувший из-за стойки, обреченно побрел к ним на заплетающихся ногах. Голова его блестела от проступившего на ней обильного пота, рисунок на ней потек. Пованивало от него весьма мерзостно.

– Брат Лин, ты не мог бы в следующий раз бить словом немного полегче? – совершенно серьезным тоном попросил его мастер Грен.

– М-да, получилися обосратушки…

Илья и сам не ожидал такого эффекта.

Однако трактирщик, интенсивно потеющий и источающий иные запахи, все-таки дождался спасения. Обе входные двери резко распахнулись. В зал повалили стражники в униформе ядовитого изжелта-зеленого цвета с вкраплениями темно-синего.

Один из них, с самым большим количеством синего на организме, подскочил к ним.

– Это вы все натворили!

– Что именно? – смерил его холодным взглядом мастер Грен.

Стражник слегка опешил. Видать, программа зависла.

– Какой у вас был приказ? – вдруг бросил Жабыч жестким командным тоном.

– Пресечь драку и доставить нарушителей к советнику Эс Буун Куну!

– Драки не было, никто ничего не нарушал! Незачем беспокоить уважаемого советника на ночь! Мы сами прибудем к нему завтра утром. Разворачивайтесь и возвращайтесь, откуда пришли! Все понял?!

– Да!

Старший стражник четко повернулся через плечо. Через полминуты зал опустел. Желто-зеленые даже забрали со стола неудачливого налетчика, так и не пришедшего в создание.

– Вот это вербальное воздействие!

Илья с уважением глянул на Жабыча, с сосредоточенным видом допивающим компотик. Чтобы так построить чужих подчиненных, требовался немалый и очень специфический опыт. Кто же, интересно знать, он на самом деле? Кого назначили им в наставники и чем должна закончиться их учеба?

– Ну вот, опять все с начала, – проворчал мастер Грен. – Эй, любезнейший!

– Погоди, начальник, – остановил его Бруг. – Воняет, не хочу. Что он тебе скажет? И так понятно.

– Да, понятно, – немного подумав, согласился мастер. – Нас выставили бы виноватыми. Потом советник либо посадил бы нас в кутузку, либо стал бы что-то требовать.

– Даже неинтересно, – хмыкнул Бруг. – Все боссы поначалу ведут себя одинаково.

– Старший брат, как вы думаете, что бы могли от нас потребовать? – вдруг вежливо спросил Братец Хо.

– Разное, – ответил ему мастер Грен. – Обычно они хотят, чтобы мы убрались с их территории.

– То есть, попытка спровоцировать нас на драку означает, что люди босса Бур Да Дэма имеют отношение к нападению? Или, может, оно произошло по его приказу?

– Нет, не по его, – поразмыслив, заключил глава ячейки. – В таком случае нас бы просто свинтили. Возможно, прямо на границе его владений.

– Но тогда за нападением может стоять кто-то из его приближенных? Тот, кто имеет право командовать стражниками. Тот же советник?

– Хм, не исключено…

– А ты, парень, хорошо соображаешь. Котелок варит, – похвалил Братца Хо Бруг. – Но вообще бывает всякое. Мы пока ничего не знаем. Однако связь есть, это несомненно. Завтра прибудем к боссу. Будем знать больше.

– Хозяин! – рявкнул мастер Грен, показывая, что обсуждение закончено. – Ты уже отмылся? Не забыл насчет комнат? Но если ты испортишь там воздух, я оторву тебе уши и пришью вверх ногами на другое место!

Продолжение - уже в четверг. Не пропустите!

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 2)

Илья и Братец Хо, как и планировалось, провели ночь в кабине трейлера. Они честно отдежурили, сменяя друг друга, но никто так и не попытался нарушить их покой – ни налетчики, ни стражники.

После короткого, но плотного завтрака они продолжили путь. По обе стороны дороги тянулись бесконечные поля, пересеченные оросительными каналами. Там выращивали скин – кронтэйский эквивалент хлопка. В ровном и теплом здешнем климате можно было снимать по несколько урожаев в год. Поэтому Илью не удивляло, что в одних местах он видел едва взошедшие ростки, в других – сочные зеленые растения, а в третьих – сухие стебли, усеянные коробочками с торчащей во все стороны ватой.

По межам и обочинам тянулись живые изгороди высотой примерно по грудь человеку, усеянные мелкими белыми цветочками и оранжевыми ягодками величиной с черную смородину. Ксаас, как звалось это растение, был также известен как «куст скитальцев». Он плодоносил круглый год, поэтому в любой момент на нем можно было найти спелые ягоды. Сочные и сладковатые на вкус, они слегка приглушали чувство голода и неплохо утоляли жажду. Кронты даже делали из ксааса популярный безалкогольный напиток, похожий на сидр, и гнали водку, по вкусу напоминающую анисовую.

Из техники им пока попадались исключительно примитивные рыхлители и тележки, запряженные хрум-хрумами. Хотя пару раз Илья видел вдали что-то похожее на колесные трактора с прицепами. На полях работало много кронтов, одетых зачастую в одни только набедренные повязки. Они занимались прополкой, рыхлили землю, вносили удобрения и выполняли массу других работ.

На одном поле трудились сборщики. Они медленно шли по междурядьям с огромными корзинами за спиной и складывали в них сорванные коробочки.

«Плантаторы и рабы», – неприязненно подумал Илья. Так могли бы выглядеть хлопковые поля на американском Юге где-нибудь в начале XIX века. Ни малейшей механизации, одни людские руки. И беспощадная эксплуатация – на плантациях трудились наравне мужчины и женщины, а на многих работах использовали даже совсем маленьких детей.

Зато хозяин этих обширных земель жил в настоящем каменном доме высотой аж в четыре этажа. Крышу увенчивала башенка, над которой развевался огромный флаг, разделенный по диагонали на две части – желто-зеленую и темно-синюю. Очевидно, Бур Да Дэм, которого Илья про себя обозвал Бардадымом, был очень крутым боссом.

Само собой, их к нему не допустили. На переговоры отправился мастер Грен в сопровождении молчаливо разминающего пальцы Бруга. Вернулись они неожиданно быстро.

– Нас готов принять советник Эс Буун Кун. Дун, пойдешь с нами?

– Нет, – расслабленно махнул рукой Жабыч. – Лениво. Лучше возьми стажеров. Пусть опыта набираются. А глядишь, и заметят что.

– Хорошо, – мастер не стал возражать. – Лин, Хон, за мной!

Каменный дворец босса Бардадыма не поражал изнутри особой роскошью. Все здесь было основательно, неброско и функционально. На этом фоне выделялся только сам советник, принявший их в кабинете со светлой пластиковой мебелью, похожим на дешевое кафе где-нибудь в американской глубинке. Почтенный господин Эс Буун Кун носил синие брюки и кружевную рубашку плюс желто-зеленый кафтан, густо обляпанный (по-другому и не скажешь) синим. Сам он оказался мелким толстячком с пухлыми щеками, из-за чего его голова казалась зеленым шаром с двумя ручками.

– Я – деловой человек и понимаю, когда надо фиксировать убытки, – заявил он неожиданно тонким и писклявым голосом. – Мне не по нраву ваше появление. Но раз вы прибыли, я желаю поиметь с вас хоть какую-то выгоду. Мне известно, кто причинил обиду Братству Перевозчиков. Это наше внутреннее дело. Но вы должны помочь мне убедить босса принять, наконец, меры против этих смутьянов!

Интересный поворот! Илья с трудом сохранил кронтскую неподвижность лица и прижал к голове уши. Что же это за смутьяны, о которых говорит советник? Местные робин-гуды или участники какого-нибудь рокоша? Но почему тогда босса надо убеждать выступить против них? Или это некая банда якобы посторонних лиц на самом деле выполняет некие скользкие поручения? Но зачем и первым, и вторым, и третьим понадобилось нагло тырить у Перевозчиков полтрейлера краски для металла?!

Слишком мало информации. Слушаем дальше.

– …Сейчас я представлю вас боссу. Постарайтесь быть убедительным! Помните, наши интересы здесь сходятся. Вам все ясно?

– Да, советник, – немного наклонил голову, как перед равным, мастер Грен. – Если вы поддержите интересы Братства, мы поддержим ваши.

– Сделка?

– Честная сделка.

Мастер особо выделил первое слово, в упор разглядывая советника. Тот, несколько секунд помедлив, махнул рукой.

– Идемте со мной.

Следуя за советником, они поднялись по широкой лестнице на верхний, четвертый этаж. Здесь интерьер стал не в пример богаче, но в нем по-прежнему не было ничего безвкусного или кричаще яркого. Солидная, сдержанная, скромная, но, очевидно, качественная и дорогостоящая роскошь. Картину немного портили короба с проводами, тянущиеся по стенам и вдоль плинтусов, но зато их везде встречал мягкий свет электрических светодиодных лампочек, вделанных в подвесные потолки. Илья даже немного зауважал местного босса.

А потом они зашли в самую настоящую приемную. С пейзажами на стенах, солидными книжными шкафами, креслами для посетителей и компьютерным столиком, за которым сидела красивая молодая кронтка в темно-синей блузке и желто-зеленых брючках. Заметив советника с гостями, она встала, молча поклонилась и вернулась к своим занятиям, что-то выстукивая на клавиатуре.

Устроившись в кресле, Илья начал разглядывать красотку, которая тоже нет-нет, да постреливала глазками в его сторону. Он мысленно пристроил на ней черный парик жрицы Нун-Маат из гипер-вистори о фараоне Эхнатоне и аж языком прищелкнул от получившегося результата. Впрочем, и без него неплохо выходило.

Однако переглядки продолжались не долго. Девушка внезапно выскочила из-за стола, глубоко кланяясь. Поднялись и остальные. В приемную вошли два кронта в синем с желто-зелеными вставками. Один из них выглядел постарше, второй – помоложе, но они были похожи словно отец с сыном. Так оно, очевидно, и было.

– Господин мой отец! – воскликнул младший, с трудом поспевая за широко шагающим старшим. – Молю вас, отмените приказ!

Тот даже остановился от неожиданности.

– Это невозможно, – равнодушно бросил он через плечо. – Приказы не отменяются.

– Но господин мой отец! – молодой кронт словно не замечал ни гостей в приемной, ни склонившейся винтересной позе секретарши. – Мы же так зазря потеряем людей! Дедушка Бэм всегда говорил, что люди – самое главное наше богатство! Что толку в землях, если только они могут взрастить на них урожай?!

– Твой дед был замшелым пнем, помешанном на выдуманном прекрасным прошлом! – в голосе босса прорезались резкие эмоции. – Он никогда не понимал, чем поделились с нами Звездные господа, и не умел толком делать деньги. Бор, я недоволен тобой. Твой брат лучше бы понял мои замыслы.

– Да, господин мой отец, – сын словно потух, а его уши бессильно опустились. – Бэр был вашим истинным наследником по крови и духу. Но его больше нет с нами. И если не хочешь ты, я мог бы сам…

– Нет, ты еще не готов. Ты должен стать сильным и жестким как дерево, выросшее на вершине скалы. Босс может совершать ошибки, но он никогда не должен признавать их, иначе в нем начнут сомневаться. А это недопустимо. Иди и займись своими обязанностями.

– Да, господин мой отец.

Молодой наследник Бор поклонился и ушел, не оборачиваясь. Илья ощутил исходящие от него сильные эмоции, в которых преобладало страдание. Босс бросил недовольный взгляд на посетителей.

– Эс, кого ты привел?

– Это представители Братства Перевозчиков, мой господин, – почтительно склонился перед ним советник. – Они прибыли в связи с позавчерашним инцидентом.

– Быстро же… Ладно, пусть они заходят.

Кабинет босса Бардадыма поразил Илью. Нигде ранее на этой планете ему не попадалось что-либо более похожее на современный земной офис. На этом месте легко можно было бы представить директора какой-нибудь агрофирмы.

И все это сочетается с глубокой архаикой на плантациях! Илья чувствовал, что эта планета в очередной раз выворачивает ему мозги своей парадоксальностью.

– Почтеннейший, Братство Перевозчиков высказывает претензию, – вежливым, но непреклонным тоном начал мастер Грен. – На вашей земле совершено нападение, похищен груз.

– Как это произошло?

Опаньки! – отметил про себя Илья. А босс-то, оказывается, не совсем в курсе! Или играет?.. Нет, не похоже. Действительно, не обо всем ему докладывали… Или не запрашивал…

Мастер подробно изложил то, что им было известно.

– Вы же понимаете, кто это? – с нажимом спросил советник.

– Финансовые претензии не принимаются! – отрубил босс. – Но от сотрудничества не отказываемся. О чем вы просите?

– Прежде всего, нам необходимо вернуть похищенный груз. Или получить компенсацию, если он утрачен либо поврежден. Мы бы очень высоко оценили ваше содействие. Или хотя бы не мешайте.

– И наказание виновных! – напористо добавил советник.

– Да, и наказание тоже. Но для нас важнее всего груз. Дело срочное.

– Покорнейше прошу о снисхождении, – советник наклонил голову так низко, что едва не протер стол ушами, но в его голосе Илья не ощутил ни особой униженности, ни подобострастия. – Мне кажется, что мольбу Перевозчиков о помощи следует удовлетворить. Братство может оказаться очень полезным для нас уже в скором будущем. Кроме того, это позволит решить известную проблему – полностью и окончательно.

– Грубо, – не согласился босс. – Возникнет непонимание.

– Ни в коем случае! Вы здесь совершенно не при чем! Обида нанесена Перевозчикам, они обратились к вам с призывом о помощи и наказании преступников. Вы милостиво откликнулись на него. Это будет даже красиво…

– Не смейте при мне произносить это слово! – неожиданно повысил голос Бардадым.

– Со всем наивозможным почтением! Конечно же, я хотел сказать – рационально. И даже прогрессивно!

– Нет, рациональности здесь недостаточно, – босс явно не хотел убеждаться. – Несоответствие масштабов задачи и средств для ее решения.

– Будет соответствие! – советник уже реально прошелся ушами по столешнице в глубоком поклоне. – Надо просто собрать все наличные силы в один кулак и ударить сразу со всех сторон. Никто не уйдет! И это будет идеальная возможность решить сразу всё!

«О чем это они?» – подумал Илья.

Советник призывает расправиться с бандой, которая, возможно, не только машину Братства ограбила? Но почему босс не хочет? Боится потерь? Однако если они настолько опасны, то почему о них ничего не было в сводках, а тот самый трейлер спокойно отправился своим маршрутом, не думая об объезде? Наверное, этот вопрос надо будет при случае задать мастеру Грену…

– Ослабление центра – ненужный риск, – тем временем нашел новую отговорку босс.

– Никакого риска, со всем почтением! – советник тоже не сдавался. – Они не посмеют, да и не узнают. К тому же, если вы откажете в милости Перевозчикам, вот это будет настоящая потеря репутационного капитала! А может, и финансового, если уважаемые Звездные господа, получатели груза, проявят недовольство.

Этот довод оказался решающим.

– Принимаю решение. Санкционирую. Под вашу личную ответственность. И позаботьтесь… сами знаете, о ком.

– Принято! Операция начнется послезавтра.

– Не послезавтра, – строго напомнил босс. – Через двое суток. Без опоздания.

– Благодарим, почтеннейший, – мастер Грен почтительно наклонил голову. – Братство благодарит.

– Принимаю как аванс. Оказываю гостеприимство.

Последовал ритуальный обмен поклонами, и делегация покинула кабинет.

– Очень рад, что ваше дело решилось, как надо, – советник, кажется, был по-настоящему доволен. – Цель находится в пустых землях, а это создает определенные неудобства. Но теперь можете не сомневаться, вам вернут украденное. Будьте пока гостями босса Бур Да Дэма!

– Принимаем приглашение, – степенно отозвался мастер Грен. – С почтением и уважением.

Быть гостем босса Бардадыма оказалось весьма приятно. В больших светлых комнатах на почетном третьем этаже, куда их проводили, великолепные мягкие ложа соседствовали со столиками, заставленными всякими вкусностями. В смежных помещениях сверкали в приглушенном электрическом свете огромные ванны-джакузи, которые можно было наполнить чистой подогретой водой. Симпатичные служаночки подмигивали, очаровательно поводили ушками и всячески демонстрировали.

Роскошь затягивала и засасывала. Но они были не в той ситуации, чтобы пребывать в неге и безделии.

– Наставник, разрешите, мы немного отлучимся, – осторожно встопорщил ухо Илья. – Лисуу надо проведать, взглянуть, как устроили, и вообще осмотреться по сторонам.

– Правильно мыслите, – одобрил Жабыч. – Летите, птенцы. Позасовывайте ваши любопытные носики во всякие места. Только будьте осторожны. Помните, что самые мягкие подушки набивают чьими-то перышками. И не возвращайтесь часа три… а лучше четыре.

За порогом они разделились. Братец Хо остался, чтобы прогуляться по каменному дому и посплетничать со слугами, а Илья собрался на улицу. Стражники у выхода, увидев темно-зеленую униформу Перевозчиков, выпустили его без звука. Но выбраться за ворота в высоком заборе, ограждавшем поместье, ему не разрешили. Ну и ладно, не слишком-то и хотелось...

Проверив трейлер, который оказался в полном порядке, Илья заглянул в соседний ангар. И даже присвистнул от удивления. Вдоль стены большого помещения стояли рядком шесть колесных тракторов с открытыми кабинами. За ними виднелись различные прицепные сельскохозяйственные агрегаты. Еще дальше высились две машины с огромными кубическими кузовами и отвалами впереди в виде широкой гребенки, выглядевшей словно исполинская машинка для стрижки. Комбайны для сборки урожая? Но почему же тогда на плантациях вкалывают рабы? Почему босс Бардадым, рачительный хозяин и явный прогрессист по местным меркам, не выводит технику на поля?

– Ты кто такой? Что здесь делаешь?

К нему потопал с агрессивным видом дюжий работник в замасленной спецовке и с большим гаечным ключом в руках. Но подойдя поближе, он остановился.

– А-а, ты Перевозчик. Тебе можно.

– А что, другим нельзя? – полюбопытствовал Илья.

– Не, мы всякую солому гоним. Народ темный, озорной. Так и норовит что-то испортить.

– Зачем портить? – Илья вдруг вспомнил о земных луддитах. – Боятся, что машины у них работу отберут?

– Точняк. Здесь у босса такие порядки: кто не работает, тот не ест.

– Я-то работаю, – заверил Илья. – Разрешите поближе поглядеть?

– Гляди, Перевозчик. Небось, на таких не ездил.

– Нет, не ездил. А подобных громадин даже не видал.

– Еще бы, – с гордостью заявил механик. – Это специальные комбайны для уборки скина. Их сами Звездные господа для себя делали. Понимать надо!

– И давно это богатство у вас?

– Трактора – так года три, наверное. С тех пор, как старый босс умер.

– И что, они все это время так и стоят без движения?

– Да ты чё, Перевозчик, кто им бездельничать позволит? Пашут все, как это… как трактора! Не смотри, что сейчас никого нет. Это ты на перерыв попал, народ жрать пошел. Мы тут до ночи шуршать будем. Послезавтра еще два новых комбайна должны привезти!

Понятно, прикинул Илья. Вот почему операцию перенесли на следующий день. Охрана сначала обеспечит доставку новой партии техники, а уже потом отправится на дело.

– Как народ ко всему этому относится? – поинтересовался Илья. – Не протестует?

– Солома-то? – хохотнул техник, но тут же посерьезнел. – Болтают, будто есть такие, что супротив самого босса пошли. Но то дело темное, и нам о нем шептаться не велено.

– Но мы же вслух говорим. И мне можно, я чужой, – заверил его Илья. – Чего же их босс не задавит?

– Вроде бы, их хозяйский сын прикрывает. Но нам те заботы совсем без надобности. А тебе, Перевозчик, в особенности.

Он явно знал что-то еще, но не желал говорить. Илья не стал настаивать. Попрощавшись с техником, он покинул ангар и отправился дальше. Теперь у него появился новый кусочек информации, который следовало пристроить к уже имеющимся.

Вообще, прогулка по владениям босса Бур Да Дэма дала ему обильную пищу для размышления и оставила весьма неоднозначные впечатления.

С одной стороны, он видел перед собой богатое, процветающее и очень передовое по местным меркам хозяйство. Чего стоил, например, настоящий железнодорожный терминал, где погрузчики и краны сноровисто заполняли подаваемые вагоны запакованными тюками хлопка… то есть, конечно, скина?!

Однако, с другой стороны, за всеми этими достижениями чувствовались неуверенность и даже страх. Техническая революция началась здесь всего три года назад, после смерти старого хозяина, о котором отзывались скупо, но уважительно. И проводилась она силами чужаков. Почти все, с кем он общался, ранее трудились в одном из имперских грузовых космопортов и были переманены оттуда на весьма выгодных условиях.

Так Илья познакомился с совершенно новым для себя срезом кронтэйского общества, интересным и весьма перспективным. Ранее он считал его застывшим где-то на уровне первой половины земного девятнадцатого века, если не раньше. Но эти ребята легко и непринужденно перешли в двадцатый. Они все определенно владели грамотой и спокойно управлялись с достаточно серьезной техникой.

С ними можно было бы работать, если бы не их высокомерие. Илью как Перевозчика они воспринимали как высшего и признавали его право задавать вопросы, но к простой «соломе» относились с неприкрытым презрением, к которому было густо примешано опасение, если не страх. О смутьянах они молчали, но так выразительно, что это сразу вызывало подозрение. Похоже, ситуация действительно находилась на грани бунта.

На обратном пути Илья забрел в сад или даже декоративный парк с аккуратно подстриженными высокими кустами. В промежутке между ними он вдруг заметил темно-синий костюм молодого наследника и поспешил в ту сторону. Конечно, нет никакой гарантии, что тот захочет общаться с каким-то Перевозчиком, но Илья рассчитывал, что сможет его разговорить.

Однако он опоздал. Навстречу Бору в конце дорожки устремилась девичья фигурка. Они обнялись и поцеловались.

Илья поспешно отступил в кусты. Оттуда он внимательно разглядывал незнакомку. Красивая, пожалуй, даже не хуже секретарши босса, хотя этой, скорее, подошел бы белокурый парик. Одета в светло-коричневое платье до колен с фиолетовыми накладными кармашками и черной каймой по подолу и коротким рукавам. Воротничок украшен цветной полоской с сочетанием желто-зеленого с синим. Не простая девушка.

– Тома, у меня, к сожалению, опять ничего не получилось! – услышал он удрученный голос молодого наследника. – Я говорил с отцом, но он снова отказал! Мол, босс не может отменить собственный приказ. Мне иногда кажется, что он готов заменить всех людей машинами! Не знаю, что, но надо что-то делать!

– Не расстраивайся так, – девушка крепче прижалась к нему. – Я расскажу брату. Может, он что-нибудь придумает.

Дальше они стали миловаться, а Илья постарался незаметно слинять. Пожалуй, у него уже появилось некоторое понимание обстановки.

Продолжение - уже в субботу. Не пропустите!

Глава 5. Волшебная сила слова (часть 3)

– Нынешний босс унаследовал хозяйство три года тому назад и начал круто менять порядки. Привез с собой технических специалистов и стал заменять ручной труд машинами. Пока, по большей части, в тех местах, которые он может держать под непосредственным контролем. Но скоро будет достигнута критическая масса, недовольство местного населения растет, – сжато передавал он свои впечатление Братцу Хо. – По-видимому, босс пока колеблется, а его сын покровительствует протестантам, но советник хочет воспользоваться нападением на машину Братства, чтобы нанести по ним превентивный удар.

– Мне рассказали об этом конфликте немножко больше, – добавил вьетнамец. – Прежнего босса Бэма слуги вспоминают с большим теплом. Он был сильный буйвол – построил каменный дом и поменял фиолетовый родовой цвет на темно-синий. Народ и при нем так же горбатился на полях, но старик соблюдал старые традиции – советовался с вурами поселков, раздавал подарки на рождение детей, собирал народ на праздничные угощения.

– Эксплуатировал по-черному, но с уважением, – хмыкнул Илья.

– Как-то так. Дела он собирался передать своему старшему сыну. Но того считали «фоаме», порченым. Драл наложниц, служанок, крестьянок без зазрения совести, но никто от него так и не понес. Ходил всегда с палкой, непокорных, бывало, забивал до полусмерти. Три года тому назад его нашли в оросительной канаве. Мертвым. То ли его кто-то там утопил, то ли сам спьяну утонул.

– Что показало расследование? – насторожился Илья.

– Никакого расследования не было. После смерти сына старика хватил удар. Скончался, не приходя в сознание.

– Дал, значит, дуба.

– Как-то так, – Братец Хо слабо улыбнулся. – Младший сын, нынешний босс, жил где-то в другом месте, даже носа домой не казал. Хотя его дети здесь подолгу гостили. Он привез с собой советника Эса, чуток огляделся по сторонам и пошел прогрессировать. Причем, начал с того, что провел сюда электричество. Старик был жестким консерватором, не признавал даже керосиновых ламп, только тру свечи.

– Ага, я видел в хозяйственном дворе небольшой свечной заводик, – кивнул Илья.

– Раньше он обслуживал только поместье. Однако новый босс привез два дизель-генератора – стоят сейчас в подвале, а заезжие мастера сделали проводку и установили светильники. Четверку электриков оставил при себе, чтобы обслуживали хозяйство. Я с одним из них как раз немного зацепился языками.

– Их здесь по-прежнему воспринимают как чужаков?

– Некому осталось воспринимать, – покачал головой Братец Хо. – Весь старый штат слуг отправили на плантации. Некоторые охранники до сих пор недовольны, были у них тут хорошо знакомые служанки. Хотя на стражу босс ничего не жалеет. Люди ему преданы.

– Но с его старшим сыном что-то случилось?

– Да. Он любил гонять на автомобиле. В прошлом году слетел с дороги в безлюдном месте и сломал себе шею. Списали на несчастный случай.

– Третья смерть за три года, – заметил Илья. – Нехорошее место.

– Мне тоже так показалось. Сейчас все совсем обострилось. Босс успешно заменил грузчиков и прочий персонал на хлопокоочистительной фабрике и грузовой станции машинной техникой, а теперь собирается пустить на поля трактора и комбайны.

– Трактора уже пустил. А комбайны я сам видел. Послезавтра ждут прибытия еще двух машин. Техники побаиваются, что народ это не поймет.

– Я тоже это слышал. Наследник Бор оказался дедушкиным внуком, такой прогресс ему не нравится. Но что он может предложить людям на плантациях, кроме того же надсмотрщика с палкой? Босс, по крайней мере, хочет и для них что-то изменить. Мне электрик рассказывал, что в поместье школу хотят открыть и свозить в нее крестьянских детей. Родители их бунтуют, боятся, что их там плохому научат, а сам он кривится, что, мол, с их сыновьями будет всякая солома заниматься.

– Знакомая история, – мрачно кивнул Илья. – С одной стороны, темная старина со всеми своими предрассудками и забобонами, с другой – прогрессивный барин, готовый ломать людей через колено ради модернизации и прогресса. Одни других стоят.

– Умереть в чистоте лучше, чем жить в грязи, – подвел черту Братец Хо, обратившись к народной вьетнамской мудрости. – Поэтому прошу тебя, даже если увидишь что-то, не вмешивайся. Здесь мы ничего не найдем, а потерять можем.

– Понял тебя. Следуем своим курсом.

Однако,это только говорить легко. Поздно вечером, когда Илья готовился ко сну в отведенной ему небольшой гостевой комнате, в дверь заднего входа, которую использовали слуги, настойчиво поскреблись. Открыв ее, он увидел за порогом темную фигуру, закутанную в длинный плащ с капюшоном, закрывающим лицо.

Угрозы он не ощущал, поэтому запустил внутрь гостя… нет, гостью. Выглядывающие из-под плаща босые ножки были слишком аккуратными и женственными, чтобы принадлежать парню. Интересно, кто это решил немного скрасить его одиночество? Или гостеприимство босса Бардадыма действительно не знало границ?

Незнакомка подняла руки к груди. Расстегнутый плащ слетел вниз, и перед ним предстала красавица-секретарша из приемной босса… во всем своем натуральном обличье, лишь с тоненькими браслетиками на руках и лодыжках.

– Колдун, возьми меня, я твоя! – прошептала она, глядя на него огромными темными глазами. – Только помоги!

В нос ударил тягучий сладковатый аромат. Наверное, он снес бы с катушек любого молодого кронта. Но Илья-то не был кронтом. Поэтому он только чихнул, громко и раскатисто, потом еще раз и еще. Не обращая внимания на потянувшуюся к нему обнаженную красавицу, он бросился, едва не опрокинув тумбочку, распахивать окно, чтобы поскорее проветрить комнату от этого невыносимого раздражающего запаха.

Прочихавшись и отдышавшись, Илья, наконец, обернулся. Девушка все так же стояла у входа в нелепой позе над сброшенным на пол плащом. На него уставились расширившиеся от удивления и испуга глаза.

– Ты действительно великий колдун! – она пала на колени, и Илья ощутил охвативший ее страх. – Возьми меня, делай, что угодно, только пощади!

– Девушка, я что, на сексуального маньяка похож… ап... чхи! – возмущенно выдал он, раздосадованный нелепостью ситуации. – Встаньте, накиньте плащ, присядьте вот сюда и поведайте, почему я вдруг стал колдуном, чем должен вам помочь и зачем надо было применять против меня эту химическую атаку?.. Ап… чхи!.. И вообще, как вас зовут, и кто вас ко мне послал?

– Инья, – встав с колен и закутавшись в поднятый с пола плащ, она несмело присела на самый краешек кровати. – Инья Сэн Са. Никто меня не посылал, я сама пришла.

– Приято слышать, что ко мне неравнодушны красивые девушки, – Илья присел прямо на подоконник, поближе к открытому окну. – Теперь пошли дальше. Итак, почему я колдун?

– Зачем ты спрашиваешь? – черт, она опять испугалась. – Даже Звездные господа не могут противостоять силе буор-ма-танга!

Хм, похоже, этот бормотан, или как его, действует на всех существ с синей кровью. Но у него-то кровь хоть сейчас на цвет и синяя, а на самом деле красная! Значит, биохимия организма иная. Но не признаваться же в этот какой-то подозрительной девице!

– Допустим, – сухо сказал он. – Но ты назвала меня колдуном с порога. Почему это вдруг?

– Но как же? – Инья подняла на него недоумевающие глаза. – Гал лично видел вчера, как вы своими заклинаниями обратили в бегство всю банду Скофа! Он доложил Тон Ле Таму, тот рассказал Томе Ле Тьян, а она поделилась со мной.

– Спасибо, понял, – поспешно произнес Илья, хотя от незнакомых имен у него слегка закружилась голова.

Да уж, воистину, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.

– Но почему ты вдруг решила обратиться ко мне именно таким странным способом.

– А каким же еще? – девушка так искренне удивилась, что ее плащ словно сам собой сполз с одного плечика. – Это же самый надежный способ! Об этом даже Звездные господа пишут!

Вскочив с места и оставив одежду лежать на постели, она простерла к нему руки и продекламировала трагическим голосом.

– «Помогите, меня насильно хотят выдать замуж!» – вскричала она, заскакивая в стартующий катер. Однако увидев в нем двух изголодавшихся мужчин, бедняжка с ужасом поняла, что, спасаясь от одной опасности, попала в другую…» Это «Бремя любви», например. Первое место в топе «Литературного базара» вторую декаду подряд. И там все в итоге закончилось благополучно.

– Инья, пожалуйста, сядь на место и прими более приличный вид, – строго сказал Илья. – Не надо ездить мне по ушам. Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Подозреваю, что ты хотела подчинить меня своему влиянию. Что я должен был для тебя сделать? Отвечай!

Резкий командный тон в лучших традициях Жабыча сработал. Инья вздрогнула.

– Убить советника Эса, – пробормотала она.

– В наемные убийцы меня еще не вербовали, – хмыкнул Илья, справившись с шоком. – Теперь колись, почему советника надо убивать, зачем тебе для этого понадобился именно я, и что вообще за хрень у вас тут происходит? Только, пожалуйста, с самого начала и без вранья. Сама расскажешь? Или поколдовать?

Как говорится, сначала ты работаешь на репутацию, а затем репутация работает на тебя. Инья бросила на него еще один испуганный взгляд, торопливо закуталась в плащ и начала говорить.

Она была куплена у родителей в детском возрасте и закончила «Школу принцесс», подобную той, в которой училась Ние Дар Ге. Лет пять назад попала в наложницы Бур Да Дэму, который тогда еще не был боссом, а занимался торговыми операциями в одном из близлежащих имперских транспортных космопортов.

– …Они с отцом очень сильно спорили, – рассказывала Инья. – На столичной планете Звездных господ вошли в моду натуральные ткани. Скина требовалось все больше, он дорожал. Хозяин Бур хотел, чтобы его отец увеличил урожайность. Господа, на которых он работал, согласились продать ему машины. Но босс Бэм не хотел что-то менять, нарушать традиции. И его старший сын тоже. Тогда Эс, он в то время уже был советником хозяина Бура, куда-то уехал. Вскоре выяснилось, что они оба умерли.

– Думаешь, советник организовал их убийство? – хмуро поинтересовался Илья.

– Я не могу знать, – девушка грустно посмотрела на него. – Но он – страшный человек, я его боюсь.

– И поэтому хочешь, чтобы его убили. Хорошо, понял. Рассказывай дальше.

Новый босс, вступив в права наследования, начал круто менять порядки. Об этом Илья уже слышал. Чего он не знал, так это того, что Бардадым с подачи советника повелел пустить под скин все земли, запретив крестьянам возделывать огороды и выращивать себе еду. Отныне они должны были работать за паек.

– Хозяин хотел оставить только одну третью часть людей или даже одну шестую, чтобы они работали на машинах. Остальных он считал лишними. Поэтому нормы все время повышались. Но сын одного вура по имени Тон Ле Там придумал, как можно делать одним и тем же количеством людей больше работы. Бор подружился с ним, а Тома, сестра Тон Ле Тама, стала его диали, возлюбленной. Он взял бы ее в жены, но хозяин не разрешал.

– Слышал, тут бы еще старший брат, Бэр, – заметил Илья.

– Да, – Инья неприязненно передернула плечами. – Хозяин Бур подарил меня ему два года тому назад. Но он был плохой человек, злой. Когда он брал меня, потом все болело. Хорошо, что это продолжалось не так долго.

– Он разбился на машине? Сам?

– Не знаю, – девушка опустила глаза. – Он любил быструю езду, и никто особенно не удивился, что с ним произошло несчастье. Но механик, который всегда готовил его машину, на следующий день умер. Отравился выхлопными газами. Все подумали, он испугался, что босс прикажет его казнить медленной смертью за небрежение.

– Думаешь, автомобиль намеренно испортили.

– Не знаю. Но механик был человеком советника. Это мне известно точно. А за три дня до смерти Бэра кому-то была отправлена крупная сумма. Не настолько, чтобы это привлекло внимание, но одной семье хватило бы на три года. А потом она вернулась обратно как невостребованная.

– Но ты никому ничего не сказала?

– Нет. О Бэре я не жалела. Потом долгое время ничего не было. А три месяца тому назад случилась беда. Страшный град побил поля, погибла часть урожая. Советник подговорил хозяина, и тот приказал лишить работников из нескольких поселков продуктового пайка, словно они во всем виноваты.

– Зачем?

– Чтобы они сами ушли с его земли, конечно.

– Но для чего такие сложности? – Илья помотал головой, подозревая, что он не понимает чего-то важного. – Разве босс не может просто уволить лишних, по его мнению, работников?

– Как это – уволить?

С помощью Иньи он разобрался в очередных заморочках шизофренического общества Кронтэи. По местным законам, боссы ничем по-настоящему не владели, а лишь управляли активами, принадлежащими звездным господам. К таковым относились и простые работяги, и что-то с ними сделать без разрешения высшей инстанции можно было только в строго определенных случаях.

Работники, со своей стороны, как раз имели право покинуть не устраивающего их босса. Но уходили они с пустыми руками, теряя все свое имущество. Другие же боссы могли принять их только с прямого разрешения хозяев-кээн, что происходило весьма редко. Они могли наняться на предприятия, непосредственно управляемые Звездными господами, то есть, на заводы, шахты, космопорты. Однако это означало потерю в статусе. Наемные работники становились «бесхозяйственными», «жестянщиками». Парадокс, но здешние техники, свысока глядящие на «солому», в сложной пирамиде общества «свободных» кронтов находились ниже ее.

– В общем, люди не захотели срываться с места, – подытожил Илья. – Но как же они тогда выживают?

– Это Тон Ле Там придумал. Он еще раньше, когда огороды запретили, предложил втайне перенести их на пустые земли. Когда все вскрылось, известили Звездных господ, но те так пока и не прилетели, чтобы наказать.

– Подожди! Что это за пустые земли? Почему они пусты?

Инья, может, и удивилась его невежеству, но выдала новую порцию информации. Оказалось, что за границей владений босса Бардадыма находится давно разрушенный, заброшенный и заросший лесом древний город кронтов. Эти земли официально считались пустыми, на них запрещалась любая хозяйственная деятельность. Даже ходить туда не разрешалось. Но как часто бывало в Империи, кээн порой ленились соблюдать собственные запреты, если это напрямую не затрагивало их безопасность.

– …Советник постоянно твердил, что их необходимо наказать самим, иначе Звездные господа рано или поздно узнают и разгневаются. Но хозяин не разрешал. Однако и не отменял свой приказ о лишении пайков, как просил Бор.

– Тупик, – посочувствовал Илья.

– Да. Но недавно Бор подслушал, как советник говорил хозяину, что надо обязательно что-то делать, иначе пойдут плохие слухи. Он боялся, что Перевозчики узнают и разнесут…

– Дай, я догадаюсь. Бор рассказал своей девушке, та – брату, а брат придумал, как привлечь сюда Перевозчиков. Я угадал?

– Эм-м-м… Да, – Инья опустила глаза.

Будучи умной и наблюдательной девушкой, она догадалась, что советник намеренно спровоцировал Тон Ле Тама и его людей. Теперь под предлогом выполнения требований ограбленных Перевозчиков босс имел полное право расправиться со смутьянами, посмевшими что-то делать в запретных землях, и ему бы никто и слова дурного не сказал. От нее не скрылась и подготовка стражи к карательной операции.

– И ты решила, что если заезжий Перевозчик завалит советника, от этого всем станет хорошо?

– Да! – с вызовом произнесла Инья. – Потому что, если он не умрет, случится ужасное! Тома не бросит брата! А если они погибнут или будут вынуждены уйти, Бор не простит это отцу. А хозяин не терпит неповиновения. Не знаю, что случится с Бором, но он перестанет быть наследником. Им тогда станет Буй, но он совсем глупый! И вместо матушки Зии старшей хозяйкой будет его мать Хайа, а она смотрит в рот советнику!

«Да у них тут интриги и подставы почище, чем в турецком серале!» – пробежала в голове Ильи посторонняя мысль. Он поспешил прогнать ее, потому что, кажется, уловил нечто более важное.

– Тон Ле Там – твой возлюбленный?

– Еще нет, – зеленая кожа на щеках Иньи приобрела интенсивный аквамариновый оттенок.

– Но ты бы этого хотела?

– Очень… Я боюсь, страшно боюсь за него. Если его не станет, я тоже умру.

– Ясно, – теперь у Ильи и в самом деле все встало на свои места. – Последний вопрос. Почему я? Что тебе мешало использовать свое химическое оружие на ком-то другом? В доме полно вооруженной стражи. Или почему не обратилась напрямую к боссу?

– С тех пор, как хозяин подарил меня Бэру, он ни разу не брал меня, – опустила голову девушка. – Я для него уже не наложница, а прислужница. Он не станет меня даже слушать. А советник… он сам колдун! Управляет людьми так, словно это куколки на веревочках!

«Марионетки», – мысленно перевел Илья.

– …Он крутит на своей ладони многих слуг и половину командиров стражи! Мне кажется, он околдовал даже самого хозяина! Кому я могу довериться? К тому же, советник очень сильный. Кто иной мог бы с ним справиться?!

– В общем, против колдуна может помочь только другой колдун, – хмыкнул Илья.

– Да! И ты – Перевозчик, хозяин не посмеет казнить тебя, только потребует уплатить виру! Молю тебя, соглашайся! Бор тайно вознаградит тебя! А если тебе мало, возьми меня! Я ведь тоже кое-чего стою!

Инья сбросила плащ, и снова встала перед ним, обнаженная и прекрасная. Сейчас она выглядела особенно обольстительной. Настоящая кронтская принцесса, ради которой идут на подвиги и совершают безумства.

Илья, не удержавшись, даже протянул руку, чтобы привлечь ее к себе. Но перед его глазами внезапно возник образ Ние, обрушившийся на него настоящим холодным душем. Рука его опустилась.

– Нет, – хрипло сказал он. – Ты прекрасна, спору нет. Но поступить так с тобой было бы нечестно по отношению к тебе самой и Тон Ле Таму. Мы сделаем по-другому…

Он соскочил с подоконника и начал прохаживаться по крошечному свободному пятачку перед окном, чтобы окончательно привести мысли в порядок.

– Советника я убивать не буду, и не надейся, – сразу сказал он. – Такими делами не занимаюсь. Но могу помочь разрушить его планы. Для этого мне надо срочно встретиться с Тон Ле Тамом. Он сможет прибыть сюда?

– Да, – Инья сбросила образ коварной соблазнительницы, перестраиваясь на деловой лад. – Но только вечером, не раньше.

– Слишком поздно. Значит, мне надо попасть к нему. Но для этого нужно сначала выбраться за ворота…

– Я знаю, что делать! Попрошу Бора, он поможет…

Они сели рядышком и составили вместе неплохой план действий на завтра плюс парочку запасных, если что-то пойдет не так. Обнадеженная Инья снова закуталась в плащ и ушла тем же путем, что и пришла. Илья закрыл за ней дверь и шумно перевел дух. Его до сих пор потряхивало от эмоций – чужих и своих. Пришлось даже высунуть голову в окно, чтобы немного охладиться.

Но Тон Ле Таму, когда он его увидит, придется хорошенько постучать по башке. Его любит такая девушка, а он ведет себя как последний лопух!

Продолжение - уже в понедельник. Не пропустите!

Глава 6. Революция местного значения (часть 1)

– Она тебя развела. Поймала на голые сиськи, – жестко сказал Братец Хо, когда Илья поведал ему о событиях прошедшей ночи.

– Есть немного…

– Да нет, брат Лин. Много. Слишком много. Наставник прав: ты слишком падкий на мягкие перышки. Залови после завтрака какую-нибудь служаночку – думаю, они должны здесь быть доступными, прочисти себе мозги и выводящие потоки. Может, после этого станешь думать более здраво.

– Ты серьезно?!

– Более чем, – Братец Хо строго взглянул на него сверху вниз, несмотря на меньший рост. – Здесь нельзя быть мягким. Иначе сожмут, используют и выбросят. Вспомни Паучий город и маленькую миленькую ядовитую Осу, которая тоже так нуждалась в помощи! Твоя Инья – расчетливая умная стерва, иначе она бы не выжила в этом змеином клубке. Вспомни, с чего все началось. Она тебя жестко подставляла. Если бы не твоя… особенность, ты бы немного покувыркался с ней и радостно помчался бы убивать советника.

– И не факт, что мне бы это удалось, – Илья смущенно почесал в затылке.

К утру ночные эмоции улеглись, и он чувствовал себя неловко.

– Я в тебя верю. Но что произошло бы дальше? Действительно, скорее всего, босс бы тебя не тронул, ограничился вирой. Однако как бы отнеслось к твоим подвигам Братство?

– Ох! – Илья подумал о последствиях, и ему стало дурно. – Убийство, нарушение традиций! Подстава!

– И учти, что она наверняка позаботилась бы о том, чтобы ты ее не выдал. Поэтому – никаких смягчающих обстоятельств.

– Да уж наверняка. Прикопали бы по-тихому, как слишком опасного, и делу конец.

– Брат Лин, – проникновенно произнес Братец Хо. – Раз ты уж зарекомендовал себя как колдун, так веди себя по-колдунски, не размениваясь на мелочи. Мы с тобой начинаем выходить на очень высокую орбиту, не дай сбить себя на взлете.

– Хотя ситуация здесь складывается поганая. Не отнять.

– Не вмешивайся. Мало ли, что она тебе наболтала.

– Нет, она не врала, – хмуро покачал головой Илья. – И мне очень не нравится то, что комбинацию с кражей груза, скорее всего, провернул советник. Нас хотят использовать, и точно не в добрых целях.

– Перевозчики заставили босса Бура перебить или изгнать своих людей за нанесенную им обиду? – Братец Хо сразу въехал в суть дела. – Не могу оценить, слишком мало мы знаем эти расклады. Расскажи мастеру и наставнику. Все равно, их необходимо поставить в известность.

– Понимаю твое беспокойство, брат, – степенно заявил мастер Грен, выслушав Илью. – Но спешу тебя успокоить, твои опасения совершенно беспочвенные.

– Почему?

– Потому что босс Бур Да Дэм взял на себя ответственность за возврат нашего груза. Что бы он ни сделал, нас это не коснется. Наша репутация не пострадает. Более того, сам босс может оказаться в выигрыше.

– Бей своих, чтобы чужие боялись, – пробормотал Илья.

– О, это очень правильно, очень метко сказано. Надо будет запомнить.

– Мастер, но разве будет хорошо, если пострадают люди, с которыми сначала поступили несправедливо, а потом фактически спровоцировали? – сделал Илья последнюю попытку. – Мне кажется, надо, по крайней мере, встретиться с Тон Ле Тамом. Может, он сам вернет нам груз, и весь инцидент можно будет уладить?

По правде говоря, он в чем-то понимал босса и его советника, строящих на месте патриархальной плантации культурное механизированное хозяйство. На Земле во все времена и во всех странах это происходило ценой жизней, сломанных судеб, в лучшем случае – ухода с родной земли в город. Но он точно знал, что есть более щадящие методы, и противился жестоким.

– Нет, – подумав, мастер Грен решительно свернул уши. – Мы приняли предложение босса Бура и должны теперь ждать, когда он выполнит или не выполнит обещание. Иначе ему будет нанесено оскорбление. Если завтра к вечеру груз не будет нам возвращен, у нас появится право предпринимать какие-то действия. Не раньше.

– Но тогда может оказаться поздно!

– Таков порядок, и не тебе его оспаривать, стажер. Под этим небом совершается много злодейств и несправедливостей. Никому не под силу пресечь их. Наша задача – защищать интересы Братства, а все остальные пусть заботятся о себе сами. Если у Тон Ле Тама не хватило ума, чтобы распознать ловушку, и его люди покусились на наш груз, пусть их покарает Хозяйка Судьба за их глупость. Я запрещаю тебе, стажер, что-либо делать до конца завтрашнего дня.

– Брат мастер, ты не прав, – неожиданно дернул ушами Жабыч, а его широкая пасть недовольно скривилась. – Всех несправедливостей не побороть, как невозможно вычерпать море. Но если каждый из нас не даст свершиться злому делу рядом с собой, весь мир будет очищен от зла. Гнать людей с земли – последняя подлость, а убивать их – преступление! Если один босс совершит такое злодейство и останется безнаказанным, кто помешает другому это повторить? И как тогда будет выглядеть Братство, что дало ему оправдание?

Уши мастера Грена дернулись, выдавая охватившую его злость. Он прижал их к голове.

– Старая Тхуумотха! Почему ты все время лезешь не в свое дело?

– Наверное, потому что я прав, – Жабыч довольно оскалился.

– Черное перо тебе в бок! Что ты предлагаешь?

– То, что сказал Лин. Пусть он возьмет Хона и отправляется к Тон Ле Таму. Если он такой умный, как о нем говорят, пусть ищет выход.

– Но я не могу открыто послать их к нему! Это не понравится боссу и его советнику.

– Не беспокойтесь об этом, – заверил мастера Илья. – У меня есть план.

Точнее, план был составлен совместно с Иньей. Но об этом он решил пока промолчать.

К тому времени все поместье напоминало растревоженный муравейник, а Илье подумалось, что выражение «стоять на ушах» применительно к Кронтэе имеет вполне четкий смысл. Это в хозяйство прибыли два новых хлопко… то есть, конечно, скиноуборочных комбайна, установленных на больших открытых автоплатформах.

В этой суматохе никто не обращал внимание на Илью и Братца Хо, которые скрыли свою темно-зеленую униформу Перевозчиков под неприметными спецовками, извлекли из кузова трейлера четырехколесную таратайку и занялись ее техобслуживанием.

– Какая интересная машина, – раздался сверху чей-то голос. – Я бы хотел на ней прокатиться.

Инья выполнила свою часть плана. К ним пришел наследник Бор, одетый скромно и неброско. О его статусе говорила только ленточка фамильных цветов на воротнике.

– Пожалуйста, – Илья изобразил любезный поклон. – Мы всегда готовы оказать услугу гостеприимным хозяевам этого прекрасного места.

Бор сел на заднее сиденье, Братец Хо устроился рядом. Запустив двигатель, Илья отправил машину в большой круг по поместью, мимо ангаров с техникой, где все еще продолжалась суета. Внезапно ему показалось, что вьетнамец тревожно напрягся.

– Что?

– Сиди спокойно, – послышался в ответ лаконичный шепот. – Ты ничего не видел.

Выполнить этот приказ было нетрудно: Илья действительно ничего не видел. Ворота, через которые прошли трейлеры с комбайнами, оставались широко раскрытыми, поэтому он просто выехал через них. Охранники, увидев и узнав наследника, не пытались их задержать.

На дороге Илья немного увеличил скорость.

– Быстрее нельзя? – неожиданно обратился к нему Бор.

– Можно.

Илья прибавил газу. Встречный поток воздуха начал ощутимо холодить его лысую макушку.

– Так хорошо, – через зеркальце Илья видел, как Бор с довольным видом развалился на сиденье. – Обожаю быструю езду. Давно не получалось.

– Запретили? – обернулся в пол-оборота Братец Хо.

– Да. После того, как Бэр разбился. Хотя я бы не отказался от машинки навроде вашей. Без колес тяжело. Хозяйство большое, а много куда нужно успеть.

– Железный конь идет на смену крестьянскому хрум-хруму, – ввернул Илья цитату, которую ему удалось адекватно перевести на имперский.

– Точно, – с энтузиазмом подхватил Бор. – Машины – это так интересно! Но иногда они давят людей. Иногда мне хочется, чтобы мы вообще не имели с ними дела, как все наши соседи!

– Простите за глупый вопрос, – полюбопытствовал Илья. – Чем ваш род отличается от остальных? Почему вы внедряете механизацию, а они – нет?

Подробный и обстоятельный ответ заставил его призадуматься. Оказывается, боссы, занимающиеся выращиванием и разведением всякого полезного и нужного, продавали плоды труда своих работников, как правило, не напрямую кээн, а посредникам-кронтам, выполнявшим для своих хозяев роль компрадоров.

Обычно Звезднымгосподам, вернее, различным организациям в Метрополии, принадлежало много земельных участков и промышленных предприятий, разбросанных по всей планете. Они не занимались ими по отдельности, а сбрасывали эту работу на компрадоров, которые непосредственно закупали продукцию у боссов и организовывали ее поставку куда следует. Труд производителей оплачивался по твердым расценкам, которые не менялись дюжинами лет и были весьма скромными. По этой причине основная прибыль доставалась компрадорам, а боссы вечно испытывали недостаток средств.

Именно по этой причине каменный дом считался на Кронтэе роскошью, ведь далеко не каждый может позволить себе такую постройку. Деньги уходили на содержание слуг, охраны, а больше всего – на всякие понты. В то же время, простые работники жили практически натуральным хозяйством и большую часть времени трудились на барщине, не получая за нее ни гроша. Илья вспомнил ярмарки с их ремесленным ассортиментом и ходящие на них денежные суррогаты и мысленно кивнул.

Однако у дедушки Бэма оказался очень оборотистый братец. Он ухитрился сам пролезть в компрадоры, хотя и невысокого ранга, а затем передал свои связи Бур Да Дэму. Денег в семье сразу стало больше. Появилась возможность вкладывать их в интенсификацию труда. Старик, пока был жив, яростно противился нарушению традиций. Но когда его не стало, Бардадым, ставший новым боссом, развернулся во всю ширь.

– Вообще-то, отцу хозяйствовать на земле скучно, – сообщил промежду прочим Бор. – Тем более, что теперь он не может общаться со Звездными господами напрямую, а только через советника Эс Буун Куна, который как бы стал временным компрадором.

– То есть, получается, именно советник сейчас – основной добытчик денег? – уточнил Илья.

– Да, выходит, что так…

Вот, значит, чем он околдовал босса! И большой вопрос – кто сейчас настоящий хозяин всех здешних владений.

– Отец готовил в новые боссы Бэра, – печально добавил Бор. – Но он погиб. Сейчас наследник я. Мне нравятся машины, они интересные и очень эффективные. Однако как быть с людьми? Трактора и комбайны заменят многих из них, а остальные оказываются не нужными.

– Но может, их занять чем-то другим?

– Мы думали об этом, – кивнул Бор. – Например, завести сады или построить текстильную фабрику. Но фрукты здесь растут не всякие, да и нужны они, в основном, на Ферме. Возить туда – слишком далеко и дорого. Фабрика требует очень больших вложений и будет долго окупаться. Да и нашим Звездным господам нужен скин, а не ткань из него.

– Неужели нет никакого выхода?

– Наверное, нет, – уши наследника бессильно поникли. – Мы считали по-всякому, но скин выгоднее всего. Отец даже потребовал пустить под него все поля и огороды работников. Оказалось, будет эффективнее, когда они работают только в большом хозяйстве, не отвлекаясь на свои грядки, и получают за свой труд паек.

«Настоящий совхоз. Или, скорее, латифундия с батраками», – подумалось Илье. Когда-то его студенческая работа об аграрных реформах ХХ века принесла ему диплом победителя на межрегиональном фесте по экономической истории, так что он был вполне в теме.

Пожалуй, стоило пустить за руль Братца Хо и обсудить с Бором местные расклады. Но разговор пришлось отложить. Из зарослей ксааса на дорогу вышла молодая кронтка в платье до колен. Илья сразу признал в ней Тому и начал тормозить еще до того, как получил соответствующий приказ.

Теперь с заднего сиденья доносилось только приглушенное воркование. Однако девушка присоединилась к ним не просто так. По ее команде Илья съехал с дороги на узкий проселок и запетлял по всяким буеракам – неудобным, но зато совершенно безлюдным. Примерно через час такой зубодробительным езды он пересек пустынную бетонку и углубился в лес. А вскоре свернул с еле заметной колеи на небольшую полянку и остановился.

Еще через пару минут за деревьями замелькали фигуры кронтов. На открытое место вышли трое. Одного Илья сразу узнал, это был тот самый «лесник», который позапрошлым вечером сидел в зале придорожного трактира. Второй, совсем молодой парень, хмуро смотрящий на него исподлобья, почему-то сразу показался ему наиболее опасным из всех. А третьим, очевидно, был сам Тон Ле Там. Во всяком случае, его сходство с сестрой не оставляло на это счет никаких сомнений. Может, сам он и не был писаным красавцем, но, как говорится, обаяние, ум, харизма – все при нем. Не удивительно, что Инья на него запала.

– Вы – Перевозчики? – сразу и без всяких церемоний спросил он.

– Да, – Илья расстегнул спецовку, чтобы продемонстрировать ему темно-зеленую униформу. – Лин Си Син и Хон Си Мин, стажеры Службы Специальных Срочных Ремонтов.

– Стажеры? – недоуменно переспросил Тон Ле Там. – Вас прислал главный мастер Фас?

– Нет.

Илья переглянулся с Братцем Хо. Неужели они вот так, нежданно-негаданно наткнулись на высшие уровни иерархии Братства, само наличие которых до сих пор оставалось для них тайной?

– Похоже, произошла нестыковка, – первым прервал паузу Илья, перехватывая инициативу. – О чем вы договаривались с мастером Фасом? Что должны были сделать его посланцы?

– Конечно же, рассказать всем о нашей славной революции!

– А вот об этом, пожалуйста, подробнее!

Теперь переглянулись уже представители принимающей стороны.

– Тон, думаю, им можно, – спокойно произнес Бор. – Инья ручается за уважаемого Лина. Он на нашей стороне.

– Хорошо, – взгляд Тон Ле Тама приобрел осмысленность и даже слегка потеплел. – Тогда идем, а я буду рассказывать по дороге. Свою машину можете оставить здесь, с ней ничего не случится. Дальше вы все равно не проедете.

Он неторопливо зашагал по лесной тропинке. Рядом с ним пристроились Илья и Бор с Томой. Братец Хо держался на периферии, точно так же, как и хмурый парень, похоже, игравший роль телохранителя. «Лесник» просто растворился в лесу, но Илья знал, что он идет следом. Причем, не в одиночку. Это вызвало у него неподдельный интерес. Подобный уровень подготовки он видел на этой планете только у кронтских охранников Этреага. Хотелось бы знать, кто занимался с этими ребятами?

Впрочем, это могло подождать. В первую очередь, надо было разобраться в местных событиях. Илье казалось, что он постоянно что-то упускает. Советник, слуги, техники, Инья, даже Бор о чем-то помалкивали, что-то невольно или ненамеренно искажали. Теперь он слушал еще одну версию в исполнении Тон Ле Тама.

Переход хозяйства от древней барщины на чисто капиталистические рельсы был бы невозможен без прямого содействия самих работников. Старый босс имел привычку советоваться с вурами восьми деревень, расположенных на его земле. Эту традицию пришлось поначалу продолжить и его преемнику.

Примеры для изучения и подражания у босса Бардадыма имелись. Это были латифундии, которые управлялись непосредственно кээн, наподобие хозяйства Этреага. Более подробную информацию запросили у Перевозчиков, которые, как известно, везде бывают и обо всем знают, и в оговоренное время получили желаемое.

Договор между Бардадымом и восемью вурами был заключен по принципу взаимной выгоды. Работники хотели получать не только продовольственный паек взамен огородов, но и реальную плату за свой труд, за которую можно было бы приобрести всякие нужные вещи по честным ценам. В свою очередь, они обязались повысить урожайность.

До поры до времени обязательства соблюдались. Тон Ле Там творчески переработал отрывочные сведения, полученные от Перевозчиков, и изобрел новую организацию труда, напомнившую Илье систему Худенко из земной истории начала второй половины ХХ века. Не удержавшись, он начал развивать эту тему, чем привел в удивление не только Бора, но, кажется, и Братца Хо.

По большому счету, Тон Ле Тама и его кронтов сгубила та же беда, что и советского новатора: их системы оказались слишком эффективными. Они позволяли обходиться значительно меньшим числом рабочих рук и обеспечивали чересчур высокий уровень заработков. Этого не могли вынести ни партийные функционеры, ни кронтский босс.

– Босс Бур хотел вернуться к лоокхам и передать хозяйство Бэру, – рассказывал Тон Ле Там. – С ним надо было бы договариваться по-новому, а он бы точно попытался изменить условия не в нашу пользу. Но Бэр разбился, и мы, честно сказать, задышали спокойнее.

С новым наследником рационализатор уже давно нашел общий язык и вообще смотрел на него как на будущего родича. Но возникла новая напасть. Уже сам босс решил согнать «лишних» работников с земли и заменить их кээнскими машинами.

– Я совсем не против тракторов и комбайнов, они здорово облегчают труд, – уверял Тон Ле Там. – Хотя согласен, что люди высвободятся, и их надо чем-то занять.

– Что же вы придумали? – полюбопытствовал Илья.

Оказалось, что возможных вариантов оказалось немного – только ручной ремесленный труд, результаты которого предлагалось отправлять вместе с хлопковыми… то есть, скиновыми эшелонами или подгружая периодически проезжающих мимо Перевозчиков. В общем, тема так и оставалась больной.

Тем временем перед ними открылась прогалина, под которой еще угадывалась широкая проезжая дорога, а за ней начинался разрушенный город. В отличие от того, что они видели в самом начале своей эпопеи, он густо зарос лесом. Кусты выглядывали из овальных оконных проемов и теснились на развалинах. Лианы змеились по сохранившимся стенам. Деревья раскидывали свои кроны над пустыми коробками бывших зданий, еще сохранивших прежние плавные очертания без прямых углов. От этого город казался не совсем мертвым, в нем теплилась жизнь, пусть тайная и неприметная.

– Мы не хотим уходить из родных мест, тут жили и умирали наши деды и прадеды, – продолжал рассказывать Тон Ле Там. – Из-за проклятой бури мы оказались в уязвимом положении. Нам помогают соседи, которым раньше помогали мы, но это не может продолжаться долго. Поэтому мы решили пойти все вместе к боссу и выразить ему недоверие. Пусть передает власть Бору, а сам займется торговыми делами, к которым у него больше лежит душа.

– А что, так можно? – натурально вылупил глаза на него Илья.

Признаться, Кронтэа меньше всего на свете ассоциировалась у него с подобной демократией.

– Об этом гласят наши древние законы. Если гар ведет себя некрасиво, люди отказывают ему в повиновении. Тогда он должен уйти. Конечно, это не так просто. Поэтому мы и обратились к Перевозчикам. Главный мастер Фас обещал прислать нам тайный груз и свидетелей.

– Какой груз? – насторожился Илья.

– Цветные ленты, чтобы мы могли написать на них наши справедливые требования. Барабаны и трубы, чтобы босс услышал нас. И специальные устройства для записи живых картинок.

– Сильно! – оценил Илья.

Помимо примитивных электронных игрушек, у некоторых кронтов имелись такие же примитивные аппараты для просматривания коротких клипов. Штуки дорогие и статусные, но не так, чтобы очень редкие. Тот, кто придумал такой прием, знал толк в пиаре.

– Но подождите! Нам говорили, что вы забрали чужой груз!

– Да, тут что-то непонятно, – кивнул Тон Ле Там. – Мы вышли на дорогу в оговоренное время, остановили машину Перевозчиков и взяли то, что нам предназначалось. Но в этих бочках была только краска, ничего другого мы не обнаружили.

– Надеюсь, вы краску не вылили? – обеспокоился Илья.

– Нет. Сейчас вы сами все увидите.

Продолжение - уже в среду. Не пропустите!

Глава 6. Революция местного значения (часть 2)

В этот момент они как раз подошли к большому зданию, напоминавшему храм некой давно забытой религии. Хмурый телохранитель отодвинул в сторону завесу лиан, и они один за другим вошли в огромный зал с уцелевшим куполом. Из многочисленных проемов, в которых еще угадывались остатки ярких витражей, свет падал на обломки деревянных скамей и на выстроенные в несколько рядов бочонки около метра высотой.

– Мы вскрыли все, – пояснил Тон Ле Там. – Но не трогали содержимого, убедившись, что произошла ошибка. Готовы вернуть весь груз взамен нашего.

– Боюсь, это не совсем ошибка, – медленно произнес Братец Хо, выходя вперед. – Видите ли, Служба Специальных Срочных Ремонтов получила сообщение о краже груза. И мы явились сюда искать воров и подвергать их сокрушению и поруганию. Поначалу нас встретили неласково. Какие-то хмыри пытались затеять с нами драку в придорожном трактире. Свидетелем тому был ваш человек.

– Это была банда некоего Скофа, – уточнил Илья. – Если вам о чем-то говорит это имя.

– Говорит, – из темноты, скопившейся по углам, внезапно вышел на свет еще один кронт. Постарше остальных и со шрамом на щеке, он производил впечатление бывалого вояки. – А еще я слышал, что всю ее обратил в бегство один колдун.

– Послушайте, парни, зачем колдовать, коль можно словами немножко играть, – автоматически откликнулся Илья, сделав несколько танцевальных па. – Умею я справно болтать языком, но не считайте талант колдовством!

Все кронты так и отшатнулись от него. Хмурый телохранитель резко взмахнул пустой рукой. У Ильи возникло ощущение, словно кто-то попытался огреть его легкой невесомой подушкой, но оно быстро прошло. Парень так и выпучил на него глаза. Похоже, он ждал совсем иного эффекта.

– Эй, я же говорю, что не колдун! – воскликнул Илья. – И не забывайте, мы на вашей стороне! Просто мы сами хотим разобраться, что же все-таки вышло!

Подействовало. Народ продолжал на него коситься, но в целом успокоился.

– Нас принял советник Эс Буун Кун, – продолжил Братец Хо. – Он пообещал нам вернуть украденный груз и наказать грабителей. Затем это подтвердил босс. Они приняли решение через два дня, то есть, уже завтра собрать стражу и ударить со всех сторон, чтобы покарать преступников… то есть, вас.

– Не может быть! – запротестовал Тон Ле Там. – Это немыслимо!

– Мыслимо, – с тревогой бросил Бор. – О том же самом говорила мне Инья. Признаться, я ей не поверил, но, кажется, зря. Мастер Гур Пак Тай, а что вы скажете?

– Дурацкая идея, – шевельнул рваным ухом старший кронт. – У него недостаточно сил, чтобы провернуть такую операцию. Город велик, а мы хорошо знаем все его ходы и выходы. Они просто не найдут нас. Здесь не справятся даже лоокхи с их летающими машинками.

– Зато они найдут груз, – заметил Илья.

– Ну и пусть. Что мы теряем?

– Скажите, – Илье вдруг пришла в голову новая тревожная мысль. – А они могут вместо рейда в город, скажем, сжечь непокорную деревню?

– Немыслимо! – снова воскликнул Тон Ле Там. – Тогда боссу окажут в повиновении все его люди! Так не делают!

– Меня интересует другой вопрос, – вдруг подал голос Братец Хо, его глаза превратились в узкие щелочки. – Босс отправит сюда большую часть своей стражи. Как говорила Лину Инья, половина командиров на самом деле подчиняются не ему, а советнику. Кроме того, когда мы ехали сюда, я заметил прямо во дворе большого дома нескольких людей из той самой банды Скофа, с которой мы недавно завели знакомство. Вам не кажется, что в этой истории слишком много совпадений?

– На что вы намекаете?! – взвился Бор.

– Мой брат ни на что не намекает, а говорит прямым текстом, – вздохнул Илья. – Советник Эс готовит не карательную операцию, а переворот. Когда стража отправится сюда ловить ветер, на дом босса нападут. Налетчиков, скорее всего, победят и уничтожат, но они успеют совершить непоправимое. Их жертвами станут сам босс Бур Да Дэм, его сын и наследник Бор, а также, вероятно, несколько других членов семьи. Я бы, например, подумал, что в опасности находится старшая хозяйка матушка Зии.

– Простите, но вы говорите какую-то чушь! – резко возразил Бор. – Наверное, вы слишком много общались с Иньей, а она советника на дух не переносит. Эс – почти что член семьи. Я знаю его, сколько себя помню. Да, он не самый приятный человек – слишком любит деньги и неразборчив в средствах. Но отец полностью ему доверяет… может, даже слишком. Как вам вообще могла прийти в голову такая мысль?

«В земных детективных романах и не такие сюжеты встречаются», – увы, по понятным причинам Илья не мог использовать этот аргумент. Но на помощь ему пришел Братец Хо.

– Да, советник Эс был верен вашему отцу и доказал это в некоторых деликатных делах. Именно ему он доверил самое важное – исполнять обязанности компрадора. Но вы же сами рассказывали, что именно эта деятельность, а вовсе не управление хозяйством, приносит больше всего денег. Полагаю, советник знал меру, но к его рукам прилипали все более крупные суммы. Которыми он, скорее всего, не мог воспользоваться открыто. Так почему бы ему не превратить столь выгодные для себя временные обязанности в постоянные? Босс хотел передать хозяйство старшему сыну Бэру и снова заняться торговлей. Но Бэр внезапно погибает. Следующим наследником становитесь вы, Бор. Но с отцом вы на грани ссоры, он не желает оставлять вас на хозяйстве. Уж не советник раздувал в последнее время этот конфликт?

– Н-не знаю… Наверное, что-то было… Но отец все равно рано или поздно… – наследник глубоко задумался.

– Полагаю, советнику прекрасно известны ваши планы, – теперь Братец Хо повернулся к Тон Ле Таму. – Как говорят, дернешь за лиану, взбудоражишь весь лес. Поэтому он должен играть на опережение. Не исключаю даже, что новый босс Буй уладит ваше дело ко взаимному удовлетворению. Но настоящим хозяином станет советник.

– Не может быть!..

– К Перевозчику стоит прислушаться, – неожиданно поддержал Братца Хо суровый Гур Пак Тай. – Именно так мы сами стали изгоями. Нас отослали для выполнения важного поручения, а пока мы находились далеко, племянник босса провел в терем своих людей. Он убил не только дядю, но и всех двоюродных братьев с семьями. Когда мы вернулись, нам продемонстрировали их тела. И тогда мы увидели, что нам больше не за кого сражаться. Почтенный Бор, вам лучше сегодня не возвращаться домой.

– Это невозможно, – тихо опустил уши наследник. – На ужине должны присутствовать все. Таков порядок, установленный моим отцом и господином.

– Иногда проще дать себя убить, чем затеять семейный скандал, – пробормотал Илья.

– Нет, дело не в этом, – смутился Бор. – Дома мать, сестры, я обязан защитить их!

Тома молча вцепилась в его плечо.

– Тогда будьте настороже и не дайте себя убить, – посоветовал Братец Хо.

– А вы поднимайте людей! – повернулся к Тон Ле Таму Илья. – Как есть, без лозунгов, дуделок и барабанов. Завтрашнее утро будет решающим. Кроме того, есть еще одно дело.

– Какое?

– Пусть ночь кронтэйская тиха, но бочки надо перепрятать.

Илья был доволен. Ему удался перевод.

– Но почему? – не понял Тон Ле Там.

– Советник наверняка знает, где они хранятся. Нужно лишить его этого преимущества. К тому же, мне думается, что мы, Перевозчики, как-то связаны с вашими делами. Пока не понимаю до конца, как именно, но хочу выяснить.

– Хорошо, – Тон Ле Там шевельнул ушами в знак согласия. – Мы перенесем груз в другое место.

– Но так, чтобы никто не выдал его советнику и его людям! Справитесь?

Старый воин Гур Пак Тай растянул губы в типично кронтской усмешке.

– Об этом позаботится Ван Ли Дун, – кивнул он в сторону хмурого телохранителя. – Против колдунов его умения, как выяснилось, слабоваты, но в отношении обычных людей, как правило, не дают сбоев.

В обратный путь с ними отправился один Бор. Его возлюбленная осталась с братом.

По дороге им встретилась небольшая колонна стражников численностью примерно в две дюжины с небольшим. Вооружены они были копьями, которые несли, словно шесты, на плечах, и короткими мечами в ножнах.

– Куда направляетесь? – окликнул их Бор.

– В Большие Грибищи, молодой господин. Там переночуем, а завтра на рассвете выдвинемся. Нас там будет три отряда. Будем искать украденный груз уважаемых Перевозчиков и карать похитителей.

Остаток поездки прошел в молчании. Все было и так ясно.

Перемещение груза на новое место и утрясание прочих деталей заняло немало времени. Так что назад они вернулись уже под вечер, когда начало темнеть.

Ворота, через которые они выехали утром, предсказуемо оказались закрытыми. Им пришлось подождать несколько минут, прежде чем их пропустили. Илье это почему-то сильно не понравилось.

– Предупреди наставника! – шепнул он Братцу Хо. – А с таратайкой я сам разберусь.

Вьетнамец деловито кивнул. И когда машинка остановилась перед дворцом босса, соскочил с нее и успешно просочился внутрь вслед за Бором. Илья облегченно вздохнул и поехал в хозяйственную часть двора.

К Лисуу за день точно никто не подходил, поставленные с утра метки остались непотревоженными. У Ильи возникло искушение оставить тачку рядом и поскорее присоединяться к команде. Однако он тут же представил, как по этому поводу выскажется Жабыч, и такое желание у него пропало. Вскрыв кузов трейлера, он опустил помост.

Вкатывать машинку внутрь в одиночку – то еще удовольствие. Наверное, поэтому Илья даже не заметил, как у него появилась компания. Но на помощь ему пришли очень вовремя. Только через несколько секунд до него дошло, что таратайку вместе с ним толкают не сильные мужские руки, а тонкие женские, причем этих рук как-то слишком много.

Поставив машину на место и закрепив ее внутри кузова, он, наконец, обернулся. И увидел сразу четыре любопытные мордашки, столько же пар навострившихся ушек, форменные платья служанок и все остальное, к ним прилагающееся.

– У вас такой тяжелый труд…

– Вы, наверное, устали…

– И перепачкались…

– Вам надо хорошенько вымыться… – наперебой зазвенели вокруг него девичьи голоса.

– Мы приглашаем вас…

– Пройти в баню! – подвела черту самая старшая из них, высокая и звонкая, с цветочным узором на голове и тоненькой синей каемкой по краю отложного воротничка.

Пожалуй, из всех четырех она показалась Илье самой симпатичной, хотя и остальные были совсем даже ничего себе.

Вот только в баню ему сейчас рановато. Сначала, пожалуй, не помешало бы переброситься парой слов с наставником и задать пару вопросов мастеру Грену. Однако девицы не собирались его отпускать. Стоя рядочком, они наблюдали, как он запирает трейлер, и смотрели на него, словно голодные хищницы. Илье казалось, что он даже слышит пощелкивание мелких остреньких зубок.

Ему вспомнились собственные слова про скандал в семействе. Теперь он сам попал в такую же ситуацию и чувствовал, что не сможет отказаться от предложения. Он и в самом деле нуждался сейчас в помывке после напряженного дня, а приглашение в баню было частью местного этикета. Впрочем, прислушался к своей интуиции Илья, какой-либо опасности лично для себя он не ощущал. Конечно, сразу четыре служанки – это как бы немножко многовато, но не съедят же они его подчистую! И вообще, он твердый и жесткий!

Поэтому Илья добровольно отправился в банный павильон в сопровождении целых четырех хихикающих и строящих глазки прелестниц. И по дороге встретился с Братцем Хо. Напарника вели только две девушки, зато каждая из них вцепилась в его руку со своей стороны, и обе они непрерывно о чем-то щебетали. Заметив Илью, вьетнамец отсигналил ушами обреченность.

Будь благословенна цивилизация, придумавшая раздельные туалеты и раздевалки! В этих мужских бастионах они смогли ненадолго избавиться от прекрасного, но немного напряжного женского общества и коротко обсудить создавшееся положение.

– Ты успел добраться до наших? – первым делом задал Илья самый важный вопрос.

– Да, – Братец Хо проявил неуместную, по его мнению, лаконичность.

– Что они делали?

– Погрязали в оргии, – азиатское лицо вьетнамца оставалось по-кронтски бесстрастным, но глаза сузились до смотровых щелей. – Смог только дать наставнику сигнал, что дело неладно, как меня тут же взяли под белы рученьки и потащили сюда. Что нам делать?

Илье отчаянно захотелось съязвить по поводу отважного ниндзюка, испугавшегося девиц в нерасчетных количествах, но он сдержался.

– Торопиться нам пока некуда. Акция, скорее всего, пройдет ночью. Поэтому пока расслабимся и будем получать удовольствие. Заодно еще и помоемся. Учти, у меня здесь жуткая колдунская репутация, потому прямо сейчас нас раскладывать не будут.

Хотя опрометчиво он это так подумал, опрометчиво!

В мыльне их уже поджидали четыре девушки в одних коротеньких фартучках на голое тело. К счастью, среди них не было той высокой и тоненькой, что понравилась Илье, иначе он мог бы и не сдержаться.

Девицы в восемь рук мигом избавили их от остатков одежды, разложили на подогретых каменных плитах и… принялись всячески мыть, умащивать и массировать – вполне толково и профессионально. А затем провели их, чистых и приятно расслабленных, в соседнее помещение.

Там обнаружились две оставшиеся девушки, сменившие платья служанок на очень открытые и короткие халатики, будящие неуемные фантазии. Героев также ждал обильный стол с большим количеством алкоголя, включая даже высоко ценимый кронтами кээнский кробро.

Интересно, они их собираются напоить, а потом… м-м-м… излюбить, или наоборот?

Девушки с поклонами и реверансами усадили их в большие мягкие кресла по обе стороны стола. В этот момент к компании присоединилась четверка банщиц, сменившая фартучки на такие же нескромные халатики. Старшая разлила по бокалам местное легкое вино, и пир начался.

Ага, понял Илья. Значит, напоить идет все-таки первым пунктом плана.

За всеми дневными заботами они не удосужились пообедать, поэтому плотный ужин оказался очень кстати. За едой Илья постарался использовать все свое природное обаяние, чтобы разговорить девчонок. Сначала их слегка пугало его внимание, но затем они разговорились. Все они оказались «жестянщицами» из семей грузчиков, разнорабочих и такелажников, только у высокой отец занимал более высокое положение и трудился крановщиком. Девушки попались неглупенькие, так что они получили весьма интересную информацию о жизни промышленно-логистических анклавов. В свою очередь, они, развесив ушки, слушали рассказы о Ферме и поместье Этреага – естественно, в качественно отредактированном виде.

На какое-то время Илье даже почудилось, что он попал обратно на Землю, на веселую студенческую вечеринку. Разойдясь, он травил анекдоты, сходу переводя их на имперский, и даже немного станцевал, сначала соло, а затем – со всеми девушками по очереди. В это время Братец Хо с сосредоточенным видом отбивал для него ритм по тарелкам, бутылкам и бокалам.

– Не слишком ли мы вас задерживаем? – как бы между прочим осведомился Илья.

Нет, никоим образом, и вообще мы еще только начали, – ответили ему несколько голосов, а опустевшие бокалы снова заполнились.

Однако та часть, которая «напоить», очевидно, уже закончилась досрочно. Они даже не притронулись к кробро, которого было выставлено на стол много и щедро.

Высокая присела на подлокотник кресла рядом с ним, нежно обхватила руками за шею и начала теребить губами его ухо. Ее подруга зашла со стороны спинки, а еще две беззастенчиво атаковали его снизу прямо из-под стола. Илья заметил, как Братец Хо, тоже попавший в двойной сладкий плен, снимает накладку с ногтя мизинца, и с неприкрытым сожалением повторил его действие. Спору нет, девушки им попались чудесные, но оставаться с ними на всю ночь никак не входило в их планы.

Но об этом подвиге он не будет рассказывать никому. Никогда.

Вместе они перенесли усыпленных красавиц на удобные диванчики, расставленные вдоль стен. Пробрались через прохладную темную мыльню в раздевалку и остановились. Их одежда исчезла. Обувь находилась на том же месте, а все остальное пропало, включая даже нижнее белье.

– Вот незадача, небось, в стирку отдали!

Всю их одежду составляли банные халаты ядовитого желто-зеленого цвета. В темноте они разве что не светились.

– Демаскировка, однако. Не подходят.

Они обыскали всю раздевалку, но отыскали только один грубый темный халат, который, наверное, надевала уборщица. Его взял Илья, а Братец Хо, не смущаясь, сварганил себе набедренную повязку из мочалки и пары веревочек.

– Чтобы не висело и не болталось, – лаконично пояснил он.

У входа в баню висел фонарь. Поэтому им пришлось выбираться через какой-то задний выход. По дороге Илья собрал со стола полдюжины небольших, но тяжелых стеклянных рюмочек. Походящих камешков могло не попасться по дороге, а без метательных снарядов он чувствовал себя неуютно, словно голым. Завязав их в салфетки, чтобы не звякало, он сложил их в карманы рабочего халата.

Большой дом казался совершенно темным. Только на первом этаже тускло светилось несколько окон в помещениях для охраны и слуг. Часов у них не было, но высыпавшие на небо яркие звезды позволяли определить, что местное время слегка перевалило за полночь.

Задняя дверь, которую использовали слуги, вызвала неожиданную задержку.

– Что там? – нетерпеливо прошептал Илья. – Сложный замок?

– Нет, – Братец Хо недовольно распрямился. – Заперто на засов. Изнутри.

– Проблемка.

Илья отошел на пару десятков шагов и стал разглядывать здание. Вскоре он увидел то, что искал, – приоткрытое окно. Правда, на третьем этаже, но когда высота его останавливала?

– Иду наверх, – сообщил он. – Потом спущусь и открою дверь.

Вьетнамец кивнул, присаживаясь на корточки под стеной. А Илья, запрокинув голову, начал рассчитывать маршрут. Конечно, лезть туда в халате со стекляшками в карманах будет еще тем удовольствием, но не сверкать же на всю округу голой задницей?!

Забраться на третий этаж оказалось не слишком сложно. Но уже на последнем этапе Илья вдруг почувствовал, как у него под опорной ногой сыпется карниз. Пришлось судорожным рывком уцепиться за раму приоткрытого окна.

Сильная рука втянула его внутрь и крепко пожала за шею.

– Ых-х-х!.. Наставник! – прохрипел Илья. – Не дави! Задушишь!

– Тьфу! Не признал, – Жабыч отпустил его – Где ты потерял свои красивые перья?

– Гм…

Илья демонстративно оглядел наставника, который был совершенно гол, если не считать парео на бедрах, свернутого, судя по всему, из запятнанной чем-то скатерти.

Уши Жабыча печально поникли.

– Пали мы жертвой колдовства темного, всяким традициям гостеприимства противного и доселе не слыханного!.. В общем, опоили нас как последних вылетков, безмозглых и недоразвитых. Хорошо, брат твой вовремя предупредил. Перестал я пить и начал больше по сторонам глядеть, а после спящим притворился. Но не смог уберечь я остальных от пороков пагубных!

Вся команда была здесь, пала жертвой в неравной борьбе с зеленым змием. Лежали вповалку могучие братья Ма Туй, и даже воздух вокруг них дрожал от могучего храпа на три голоса. На диванчике вытянулся на боку мастер Грен, а у его ног скорчился на полу водитель Сус, который даже храпеть умудрялся тоненько и аккуратненько. От всех шел сильный спиртовой дух.

Странно. Кронтов, как и всех существ с синей кровью, не так легко напоить влежку. В этом плане сопротивляемость у них намного выше, чем у людей.

Что-то подмешали в выпивку? Илья взял со стола початую бутылку кробро и слегка покатал жидкость на языке. Да, определенно есть что-то постороннее.

Выслушав его комментарий, Жабыч громким шепотом разразился руганью:

– Эти вонючие тухлые хвосты посмели испортить драгоценный напиток какой-то дрянью?! За одно это им надо повыдергивать все лапы! Лин, где брат твой Хон?

– Остался внизу. Надо спуститься и открыть ему дверь.

– Тогда немедленно делаем это. А потом пойдем наносить добро и причинять справедливость! Мои уши ломит, как перед грозой. Значит, в этом доме кто-то не доживет до рассвета.

Дверь, ведущая наружу, оказалась заперта, но не на засов, а на обычный замок. Активировав отмычку на ногте, Илья справился с ним за десять секунд. Жабыч внимательно глянул на него, но ничего не сказал. Только поправил парео, которое то и дело норовило сползти с его бедер.

В коридоре оказалось совершенно пусто. И вообще весь огромный дом словно вымер. Не было ни видно, ни слышно ночных лакеев, никто не занимал посты стражи. Неужели действительно всю охрану отправили на облаву в заброшенный город?!

Только на боковой лестнице он услышал откуда-то сверху посторонние звуки. Негромкие, но наполненные таким отчаянием, что у Ильи заныло сердце. Неужели они опоздали?!

Взлетев на один пролет вверх, он едва не споткнулся о девушку, скорчившуюся под стеной на площадке. Инья, спрятав в руках лицо, тихо, но очень горько плакала.

– Что?!

Илья бухнулся на колени рядом с ней. Стекляшки в кармане халата брякнули о каменные ступени, но выдержали.

– Ты?! – во взгляде Иньи вдруг появилась сумасшедшая надежда. – Помоги! Я все для тебя сделаю! Бор спит, его невозможно разбудить!

Черт! Неужели молодого наследника отравили? Или только одурманили, чтобы он не проснулся, когда придут убийцы? В любом случае, им нужен Братец Хо!

– Идем со мной! – протянув руку, он сдернул Инью со ступеньки. – Бежим за Хоном! Он разбирается в таких вещах лучше, чем я.

– Долго же вы ходили, – проворчал Братец Хо, когда Илья, забрав ключ у крепко спящего привратника, отпер висячий замок и отодвинул засов. – Тут, между прочим, ночи холодные. Я даже…

Вьетнамец резко замолчал. Очевидно, он увидел Жабыча в парео и Инью, полностью одетую, но с мокрыми и заплаканными глазами.

– Пошли наверх! – потащил его за собой Илья. – Тут всех усыпили или отравили. Посмотришь, что с Бором!

Продолжение - уже в пятницу. Не пропустите!

Глава 6. Революция местного значения (часть 3)

– Дыхание нормальное, пульс ровный, температура в пределах нормы, – сообщил Братец Хо, осмотрев спящего пациента. – Вроде бы, все в порядке.

– Только он не просыпается!

Инья потрясла Бора за плечо, подергала за руку, даже немного куснула за ухо – все было тщетно.

– Интересно, что с остальными? – хмыкнул Илья. – Инья, проверь, пожалуйста, женские покои. Боюсь, наше появление там в таком виде будет слишком скандальным.

Девушка поневоле хихикнула, смерив всех троих насмешливым взглядом, и помчалась выполнять приказание. Они же занялись слугами и оставшимися дома охранниками. Результат был неутешительным.

– Сонное царство, – подытожил Илья, когда они опять собрались у постели спящего Бора. – И часто у вас так происходит?

– Вообще-то, никогда, – опустила уши Инья.

Было заметно, что она напугана и растеряна. Но она держалась. Наверное, вид троих мужчин, между делом вооружившихся взятыми у заснувших прямо на посту стражников мечами, вселял в нее уверенность.

– Древнее и гнусное искусство, – вдруг прогудел Жабыч. – Говорят, когда-то умели создавать такие снадобья, что после их приема человек засыпал мертвым сном. Потом пробуждался по особому сигналу, совершал некие действия и снова засыпал. А проснувшись, не помнил, что совершил.

– Наставник, а вы откуда все это знаете? – опасно сузил глаза Братец Хо. – И почему вы не заснули, как остальные?

– Что, птенец, подозреваешь, что старая Тхуумотха тайно отрастила черные перья? Ты гребешь лапками в правильном направлении, мой птенчик. Но эти знания пришли ко мне случайно. Когда-то давно и далеко отсюда, в известном вам обоим месте, нам в руки попал один… шершень.

Илья непроизвольно передернул ушами. Намеки на восстание и Круг Вечности были более чем прозрачные.

– Вижу, вы поняли, о чем я. Он не хотел говорить, но у нас умели спрашивать. Тогда мы не знали, что за птичка попала нам в когти. Но когда он все-таки запел, мы поняли, в какую ловушку угодили всеми лапами. Нам хватило ума вовремя остановиться и хватило удачи остаться незамеченными. Однако сейчас мы, похоже, вляпались в то же самое и тем же самым местом. Не правда ли, молодая госпожа?

Инья?! Чер-рт!

Илью как громом поразило. Она ведь тоже пыталась воздействовать на его с помощью снадобья. И она одна из всех не заснула. Вряд ли она исполнитель, поскольку предпочитает действовать чужими руками. Но кто тогда? Координатор? Контролер?

– Нет, не понимаю, о чем вы! – девушка в страхе отшатнулась от как по команде поднявшихся клинков. – У нас есть свои тайны, но они касаются только управления мужчинами, не больше! Я виновата, я страшно виновата перед вами, я пыталась использовать вас помимо воли, но я страшно испугалась тогда за Тона и Бора и не думала больше ни о чем! Сегодня вечером я настолько волновалась, что ничего не ела и не пила. Наверное, потому и не заснула.

Инья снова расплакалась, а Илья смотрел на нее с замирающим сердцем. Кто же она такая? Или она действительно не врет, или они видят перед собой самую талантливую и опасную актрису из всех, кого они встречали на этой планете. Поведав о допросе эмиссара Круга, Жабыч не оставил им иного выбора. Либо они должны поверить ей, не боясь повернуться спиной, либо убить, чтобы остаться в живых самим.

Почему молчит наставник? Или это тоже урок?

У какого нормального человека поднимется рука на красивую девушку, но что, если это враг? И у них нет права на ошибку, ведь под угрозой могут оказаться не их жизни, а нечто более важное – вся их миссия на этой планете?

Эти мысли пронеслись в голове Ильи за одну бесконечно долгую секунду. А в следующую он, отложив оружие, присел рядом с плачущей девушкой, старательно запахивая полы халата.

– Скажи, в чем ты мне соврала вчера ночью? Кто был автором идеи обратиться к Перевозчикам?

– Тон. Его отец когда-то имел дела с ними. Они с Бором ждали от них важный груз. Но пришла эта проклятая краска. А потом появились вы! Советник не просто воспользовался случаем, чтобы уничтожить всех. Он продумал все заранее.

– Ты решила, что Перевозчики вас предали, и решила столкнуть нас лбом с советником? Чтобы я попытался его убить?

– Да. Но я ошиблась. Прости, если сможешь. Ты ничего не знал. Предложил помощь. А теперь я вообще ничего не понимаю! Кто мог усыпить целый большой дом?!

– Полагаю, тот, кто занимается приготовлением пищи или сервировкой стола, – заметил Братец Хо. – Хотя думаю, нам уже некого спрашивать. Вряд ли тот, кто это сделал, остался ждать развязки.

– А вы будете ее ждать?

– Будем, – решительно сказал Илья. – Здесь наши товарищи. Кроме того, мы постараемся защитить тебя и Бора.

– Что скажете вы, наставник? – повернулся к Жабычу Братец Хо.

– Ха! Наконец-то кто-то из вас удосужился поинтересоваться моим мнением! Так я не стану его высказывать! Вы отрастили крылышки, птенцы! Теперь же летите вверх и не падайте! Мне будет очень интересно пережить эту ночь, чтобы задать кое-кому парочку вопросов.

Теперь было самое время обсудить диспозицию и составить план. Но противник не дал им такой возможности. Снаружи послышались громкие звуки, похожие на пьяный смех или нестройную песню. Осторожно выглянув в окно, Илья увидел внизу большую компанию, приближающуюся к главному входу. Ему показалось, что в свете фонарей одежда некоторых из них отливает темно-зеленым. А в следующий момент узнал в ней знакомую униформу Перевозчиков. Новая группа? Или ряженые? Ночью, с четвертого этажа, он не узнавал никого.

Шумная компания начала вливаться в дом. Их никто не останавливал и не задерживал. Кто же это, черт побери?! Почему они идут открыто и не скрываются? Он всегда считал, что убивать надо беззвучно, чтобы никто не закричал: «А-а-а!!!» и не испортил бы этим воплем всю малину. А эти, наоборот, сами поднимают шум и гам, чтобы замаскировать за ними свою акцию?

И тут снизу раздался трубный глас. Громкий и пронзительный, он словно выговаривал короткую фразу из трех слогов. Казалось, весь большой дом резонирует от этих звуков.

Илья невольно прислушался к ним. И едва уклонился от удара, который должен был отправить его в нокаут. Это Бор, неожиданно слетев с постели, внезапно и без промедления атаковал его. Он оказался очень сильным, а глаза его были совершенно белые, без единого проблеска разума. Его никак не удавалось скрутить, и только когда Братец Хо, сняв накладку с ногтя, смог оставить на нем царапину, наследника удалось снова погрузить в сон.

Труба давно замолчала, но дом заполнился иными звуками – треском, глухими ударами и нечленораздельными воплями.

– Наши там. За мной!

Жабыч, в борьбе с Бором лишившийся своего парео из скатерти, вылетел в коридор. Илья дернулся за ним, но его схватила за руку Инья.

– Бор!

– Останусь здесь. Защищу! – коротко откликнулся Братец Хо. – Помоги наставнику!

Тот действительно оказался в беде. От трубного гласа очнулся не только Бор. Коридор был весь заполнен телами, по большей части, женскими. Некоторые успели полностью лишиться одежды. Жабыча загнали в угол и, похоже, собрались натуральным образом изнасиловать. А если бы не ноготь со снотворным, то и Илью, наверное, в момент разорвали бы на множество маленьких ушастых кронтиков.

– Ф-фух! Стар я уже становлюсь длятаких испытаний! – Жабыч, напоминающий в этот момент древнегреческого атлета, шумно выдохнул. – Не знаю, как тебе это удается, но продолжай в том же духе.

– Наставник, вы бы оделись, – намекнул ему Илья.

– Не к спеху! Где-то здесь бродят ублюдки в чужих перьях, и я не хотел бы, чтобы меня с ними спутали!

– А вот и они…

В коридоре появились новые действующие лица, зашедшие со стороны центральной лестницы. Четверо в темно-зеленой униформе Перевозчиков, явно с чужого плеча, и двое в неприметном серовато-коричневом. Все вооружены дубинками. У двоих ножи на поясах.

Тусклые лампочки дежурного освещения не давали много света, но Илья узнал их. Банда Скофа, кто бы сомневался! Вот они и встретились вновь.

– Колдун! – панически взвизгнул один из ряженых – тот самый ушибленный математикой.

Все четверо сделали такое движение, словно пытались спрятаться друг за друга.

– Атакуйте его! – завопил «штатский», державшийся позади всех. – Не дайте ему открыть рот!

– А вот вам хренушки! – Илья, не торопясь, пошел им навстречу, поигрывая обнаженным клинком. – Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный!

Он и сам не помнил, из каких глубин памяти всплыли эти чеканные ритмичные строки. Кажется, это было дополнительное чтение по классической литературе.

Так или иначе, они слушали его с завороженными лицами, медленно подаваясь назад.

– …Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах!

На пингвине они сломались. Кто-то, отступая спиной вперед, споткнулся о лежащее поперек коридора тело и рухнул на пол. Остальные обратились в бегство.

– …Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря!

Илья с громким кличем бросился преследовать деморализованного противника. Вслед за ними он выскочил на широкую площадку центральной лестницы.

Шестерка беглецов ссыпалась по ней вниз и вдруг заметалась. Снизу поднимались строем клина могучие братья Ма Туй, синхронно помахивая кулаками. За ними вторым эшелоном следовали мастер Грен, вооруженный пустой бутылкой, и Сус. Судя по неподвижным взглядам и размеренным движениям, они спали на ходу. Но пытавшихся прорваться вниз противников встретили, как подобает.

К тому времени внимание Ильи привлекли крики и лязг клинков, доносившиеся из другого угла, где находились покои босса и его личный кабинет. Там, похоже, шел настоящий бой.

Личная охрана босса не спала и достойно встретила ночных гостей. На полу валялись три неподвижных тела – одно в темно-зеленом и два в серо-коричневом. Но из четверки стражников один с отстраненным видом сидел под стеночкой, прижимая руки к окровавленному животу, а у второго левая рука висела, словно плеть, а лоб покрывали крупные бисеринки пота. Живых же и здоровых противников насчитывалось еще целых девять. И вооружены они были не дубинками, а мечами.

Серьезные ребята, таких бы и «Буревестником» не проняло. Но Илья и не собирался впустую разбрасываться словами. Тяжелые стеклянные рюмашки, захваченные в бане, дождались, наконец, своего звездного часа. Не дожидаясь, пока противники повернутся к нему лицом, он отправил в полет сначала три штуки, а потом еще три. И ни разу не промахнулся.

Двое сразу рухнули, получив по затылку. Еще один успел обернуться и получил снарядом прямо в лобешник. Трое не упали, но пошатнулись. Охранники, воодушевленные прибывшим подкреплением, ринулись в атаку. Потеряв одного своего, они добили подранков и уложили ряженого из оставшихся троих. Последнюю пару, бросившуюся наутек, принял на себя Жабыч. Бывший участник восстания действовал с ужасающей эффективностью, проткнув сначала одного, а потом и второго.

Все кончено. Илья устало привалился к стене. Пока они сражались, дом снова затих, словно выплеснул все в безумном пароксизме. Однако отдыхать было еще рано.

Прежде всего, следовало позаботиться о раненых – своих и чужих. Братец Хо обнаружился в апартаментах спящего Бора, одетый в штаны и рубашку из его гардероба, но почему-то очень смущенный. Инья старательно отводила глаза, а на ее щеках горел ультрамариновый румянец. Они оба категорически не желали ничего объяснять.

Налетчиков осталось в живых шестеро – трое оглушенных Ильей и еще трое раненых. Всех связали и приставили к ним Жабыча в качестве охраны. Остальные были мертвы или сбежали. Братьев Ма Туй и прочих Перевозчиков сон сморил прямо на лестнице. Может, они и завалили кого-то из противников, но оставшиеся, очевидно, забрали подельников с собой.

Среди усыпленных обошлось без жертв, но кухонный персонал полег почти полностью. Уцелели только несколько мальчишек-поварят, которых не допустили к распитию заначенного кробро, где, скорее всего, находилось не сонное зелье, а смертельная отрава. Но они провели всю ночь в своей каморке и ничего не могли рассказать. Один из поваров и два его помощника исчезли. Охранник, помогавший в поисках, вспомнил, что появились они не так давно и поступили на работу вместе, одной командой.

В общей картине не хватало только советника Эса. Неожиданно он нашелся в своих личных апартаментах. Некто старательно перерезал ему глотку от уха до уха. Впрочем, Братец Хо определил, что его, по-видимому, задушили удавкой, неожиданно напав сзади, а горло перехватили уже для маскировки.

Босса Бардадыма, одетого в ночную рубашку в мелкий цветочек, пришлось доставать из-под кровати, куда он залез, пытаясь спрятаться от ночных убийц, и застрял. Всю ночь он клацал зубами от страха и требовал, чтобы все охраняли его драгоценную персону. Но когда рассвело, спящие стали просыпаться и стало ясно, что налетчики сбежали и больше не вернутся, осмелел и начал высказывать претензии.

– Это вы, Перевозчики, принесли в мой дом беду! – сердито заявил он. – Ваши неуемные претензии оставили меня без надежной охраны!

Начальник стражи, выглядящий как после сильного бодуна, да еще с фонарями под обоими глазами, мрачно засопел, но промолчал. На самом деле, далеко не всех его подчиненных отправили на облаву. Но из всех, оставшихся на месте, свой долг выполнила только та четверка, что охраняла покои босса. Все прочие тупо заснули. Из-за этого, кстати, налетчики так легко проникли в дом – их было некому останавливать.

Впрочем, гнев босса изливался сейчас не на стражников.

– Убийцы носили ваши цвета! Я потребую от вас полного возмещения ущерба!

– То были не наши люди, а ряженые, подло укравшие наши одежды! – не выдержал Жабыч. – А если бы не помощь Перевозчиков, вы, почтенный, возможно не распинались бы тут перед нами.

– В чем заключалась эта помощь? В том, что вы бегали по моему дому в совершенно непристойном виде?

Наставник, уже успевший переодеться в запасной комплект униформы, дернул ушами, но ничего не сказал. За него вступился Бор.

– Отец, ты несправедлив.

– Тебе вообще слова не давали! – окрысился на него Бардадым. – Если бы не твоя мягкотелость, все решилось бы намного раньше. Я лишаю тебя наследства и изгоняю из своих земель! Убирайся вместе со своим дружком Тон Ле Тамом!

Глаза Иньи, скромно стоявшей в уголке, опасно блеснули. Босс, по ходу, сильно рискует, пронеслось в голове у Ильи.

– Ваше почтение, испрашиваю милости и дозволения молвить! – в кабинет внезапно влетел перепуганный охранник. – Внизу люди! Много людей! Они осмелились… Они требуют вас!

«Там собрался у ворот этот, как его, народ», – Илью вдруг снова пробило на классическую литературу. Уши его затрепетали от сдерживаемого смеха, но он поспешно призвал их к спокойствию и неподвижности.

Ворота, ведущие на территорию поместья, были распахнуты во всю ширь. Все пространство перед большим домом занимала огромная толпа. Здесь собралось, наверное, больше тысячи человек. Немного впереди остальных стояли Тон Ле Там и несколько пожилых кронтов – наверное, вуры деревень.

– Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?!

Конечно, разъяренный Бардадым, выскочивший на большой балкон на втором этаже, высказался не совсем так, но по смыслу достаточно близко.

– Как вы смели бросить работу? Это что, бунт? Так с бунтовщиками у меня разговор короткий!

– Нет, это не бунт! – громким звучным голосом ответил ему Тон Ле Там. – Это революция! Бур Да Дэм, мы отказываем тебе в доверии! Ты недостоин быть нашим боссом! Уходи!

Его слова подхватили все. А когда тысячная толпа выкрикивает: «Уходи!», это действительно пробирает.

– Отец, по-моему, тебе стоит переквалифицироваться обратно в компрадоры, – негромко заметил Бор. – Там у тебя лучше получается.

Начальник охраны громко прочистил горло.

Лицо Бардадыма исказилось от гнева, уши его развевались как флаги… и вдруг опустились.

– Хорошо, тьма с вами, ваша взяла! – зло выкрикнул он с балкона. – Я сам отказываюсь править вами, неблагодарными! Захотели другого босса? Так пусть им станет мой сын Бор! А я посмотрю, как у него получится.

Толпа снова зашумела, но на этот раз одобрительно. Однако на лице Бора Илья почему-то не заметил особой радости, только озабоченность.

– У вас больше нет претензий? – Бор поднял голову от документов и слегка поморщился, когда солнце, уже начавшее склоняться к закату, бросило ему лучи прямо в глаза.

– Никаких, почтенный, – мастер Грен поклонился. – Мы получили обратно похищенный груз и не настаиваем на наказании виновных.

– Хорошо, тогда дело улажено. Счастливого пути, мастер. Однако я хотел бы немного задержать ваших стажеров и их наставника. Не беспокойтесь, они скоро присоединятся к вам.

Еще раз наклонив голову, мастер вышел из кабинета. В приоткрытую дверь просочилась Инья, занявшее «секретарское» место сбоку стола босса.

– Выношу вам особую благодарность, – Бор встал и поклонился им троим. – Если бы не вы, меня, скорее всего, уже не было бы в живых.

– Вам удалось что-то выяснить? – заинтересованно спросил Жабыч.

– Кое-что. Скофа благодаря вам взяли живым и относительно здоровым. Он признался, что работал на советника Эса. Его банда должна была проникнуть в дом и убить меня и отца.

– Спящими? – спросил Братец Хо.

– Да. То, что его охрана не заснула, это случайность. У старшего в той четверке крутило в животе. Поэтому он сам не стал пить кробро со снадобьем и не позволил своим подчиненным.

– Но почему они пошли на дело в нашей одежде? – нахмурился Жабыч.

– Так было приказано. Без объяснений. Наверное, их должны были увидеть какие-то свидетели.

– Например, сам советник, – предположил Илья. – Вряд ли он, готовя этот заговор, спланировал собственную смерть. Интересно, было ли пробуждение с дракой частью изначального плана?

– Нет, – Бор отрицательным жестом повел ушами. – Для Скофа это было полной неожиданностью.

– Значит, план советника оказался частью плана кого-то другого, – медленно произнес Братец Хо. – Как, возможно, и главный мастер Фас, отправивший сюда не тот груз, или кто-то, приславший нашу группу. Вы спрашивали Скофа, почему они затеяли драку в трактире?

– Это была тоже часть плана советника. Они должны были напасть на вас, получить отпор, а дальше приходила очередь охраны. Скорее всего, вас бы задержали и что-то потребовали бы. Но… это только предположение. Младший командир, который должен был все сделать, пропал. Не вернулся с акции.

– Как мне не нравится эта история! – в сердцах взмахнул ушами Жабыч. – Похоже, кто-то из наших братьев стал нести тухлые яйца. Но это уже наша забота. А вот ваши проблемы, боюсь, не закончились. У организатора всей этой хрени сорвалась первая попытка. Однако за ней может последовать и вторая.

– Определенно, – согласился Бор. – Отец уехал немедленно, не сказав мне ничего, и забрал с собой почти всю охрану, как только ее отозвали обратно. И кто знает, какое наследство он мне оставил? Не говоря уже о том, что теперь это мне надо думать, что делать с людьми. У нас уже четыре комбайна, они должны работать, это будет правильно. Но куда девать лишних рабочих?

– Скажите, а что бы произошло, если бы убийцы добились цели? Если бы погибли одновременно вы, ваш отец и советник? Да еще при самых странных и ужасных обстоятельствах, – пришла в голову Ильи новая мысль.

– Что было бы? Да тут бы все немедленно развалилось! Люди бы сами разбежались отсюда!

– То есть, никто бы не захватил ваши земли?

– Наверное, нет. Они бы, скорее всего, стали пустыми на годы и годы.

– Стало быть, ваше передовое машинное хозяйство прекратило бы свое существование? Не оно ли было мишенью? – начал вслух рассуждать Илья. – Кстати, а кто эти Звездные господа, позволившие вам обзавестись тракторами и комбайнами? Кого они представляют?

– Очень важную организацию. Управление Императорского Двора.

– Интересно. Может, поставить их в известность, что кто-то покусился на их образцового поставщика?

– Может, – Бор почесал голову между ушей. – Знаете, я бы хотел увидеть вас троих здесь еще раз. Через полторы декады будет свадьба – моя и Томы. Я официально приглашаю вас на торжество. И тогда мы обсудим многие вопросы еще раз и без спешки. Кроме того, с вами, уважаемый Лин, очень хотел бы побеседовать Тон Ле Там. Я делаю его советником, но он говорит, что хотел бы сначала получить советы от вас. Вы не против?

– Никоим образом.

После проводов за руль загруженного бочонками с краской трейлера сел Братец Хо. А Илья, устроившись в нише для отдыха, накатал короткий отчет и отправил его Ние Дар Ге. Если она сама работает в Управлении Императорского Двора, возможно, произошедшие события будут для нее интересны.

Продолжение - уже в воскресенье. Не пропустите!

Глава 7. Тяжелая работа (часть 1)

Долинка была чудесной.

Справа и слева – покатые холмы, покрытые лесом, прекрасным в своем осеннем убранстве. Все оттенки блекло-зеленого, желтого, рыжего и широкие размашистые мазки темно-зеленой хвои. По обеим сторонам дороги в живописном беспорядке рассыпались симпатичные беленькие домики под темно-красными крышами – все в окружении сочной зелени аккуратно подстриженных лужаек и пестроты заботливо ухоженных фруктовых садов. По склонам тянутся ухоженные поля, у кромки одного из них застыл забытый комбайн.

Все было настолько мирным, тихим и безлюдным, что старший-один, возглавлявший танковую колонну, немедленно заподозрил здесь засаду. И не ошибся.

Просмотр архива спутниковых снимков показал, что двое суток тому назад здесь кипела жизнь. На увеличенных изображениях можно было легко различить длинный ряд тягачей с орудиями на прицепах, несколько танков и более трех дюжин грузовиков с кузовами, покрытыми брезентом. Одни машины, похоже, занимались эвакуацией жителей деревни, другие, наоборот, везли сюда солдат. Много-много солдат с лопатами, кирками и топорами.

Ознакомившись со снимками, старший-один почувствовал неудовольствие: неужели он стал настолько предсказуемым, что даже филиты смогли легко предвидеть его действия? Новый взгляд на карту немного улучшил его настроение. Через эту гряду лесистых холмов было всего четыре более-менее подходящих прохода. Сунься он в какой-либо другой, его бы наверняка ждала такая же встреча.

Можно было бы еще посетовать на недостаточность данных – спутниковая группировка была не полной и не обеспечивала постоянного отслеживания действий противника. Но старший-один был не из тех, кто жалуется на неблагоприятные обстоятельства. Остановив колонну, он отправил вперед два малых разведчика, распорядившись вести их повыше – у нижней кромки легких белых облачков, медленно тянущихся над землей в красках осени.

Разведчики, сами напоминающие при взгляде снизу маленькие клочки тумана, быстро засекли противника. Такая мирная и тихая долинка на самом деле была набита людьми и оружием. На опушке леса справа была оборудована неплохо, но все-таки недостаточно хорошо замаскированная орудийная позиция. Среди беленьких домиков виднелись силуэты грузовых автомашин. А шесть вытянутых пятен поперек поля, показанные металлодетекторами, судя по всему, означали вкопанные в землю и спрятанные под маскировочной сетью танки.

Оставив разведчиков наблюдать за будущим полем боя, старший-один дал команду к выдвижению. Двадцать восемь танков «Громовержец», взревывая моторами, двинулись вперед, на ходу перестраиваясь из колонны в боевой веер.

Очевидно, за ними наблюдали. На орудийных позициях началась суета. Старший-один не колебался. Две передовые шестерки танков, в которых, правда, вместе осталось всего девять машин, открыли огонь по опушке леса. Благодаря наведению с разведчиков они с первого же залпа добились накрытия цели. Ответить им успело только одно орудие, но снаряд, просвистев высоко над имперскими танками, бессильно и бесполезно разорвался где-то вдалеке.

Рассчитывать на беспрепятственный проход уже не приходилось, и старший-один приказал операторам расчистить дорогу. Две шестерки нанесли удар по деревне. Несколько залпов разметали белые домики с укрывшимися между ними грузовиками, вспыхнуло несколько пожаров. Одновременно целый лес разрывов вырос в том месте, где скрывались зарытые в землю филлинские танки. Огонь имперских машин был, как всегда, точен. В небо поднялись шесть новых столбов дыма от чадно горящего топлива.

Один из операторов на всякий случай выпустил дюжину снарядов в сторону леса по левую сторону деревни. Возможно, раньше старший-один не преминул бы высказать ему неудовольствие за зряшный расход боеприпасов, но сейчас он промолчал, что было равносильно одобрению. За дни боев филиты научили его осторожности. То, что в том лесу не был обнаружен противник, еще ничего не означало.

Огневой налет был выполнен безукоризненно. Со стороны филитов больше не прозвучало ни единого выстрела. И это немного беспокоило старшего-один: победа не могла быть настолько легкой. По его приказу операторы опустили разведчиков почти к самым верхушкам деревьев, увеличив разрешающую способность аппаратуры до предела. Дюжина ударных беспилотников, ранее державшихся чуть сзади танков, рванулась вперед, чтобы еще раз пройтись над разгромленной артиллерийской позицией, перемешав с землей все, что еще могло подавать там признаки жизни.

Предчувствие и на этот раз не обмануло старшего-один. Прямо из лесной чащи навстречу разведчикам и ударникам запульсировали огоньки пулеметных очередей. Изображение на экране дрогнуло, пошло пятнами и вдруг исчезло: это филиты сбили обоих разведчиков, и колонна на некоторое время лишилась средств наблюдения и целеуказания. Впрочем, это не помешало танкам открыть огонь по лесу, а беспилотникам ‒ прошерстить вражеские огневые точки из иглометов, забросать их бомбочками и ракетами.

Лес горел, изрытый воронками и лишившийся разноцветных крон под натиском ударных волн. Горела деревня. Поля заволакивал дым от подожженных танков, ветер постепенно относил его в сторону. Имперские машины продолжали свое неспешное и неумолимое движение. И вдруг сами оказались под огнем!

Лес на левой стороне, никак не отреагировавший на обстрел несколькими минутами ранее, вдруг ожил. Прямо из чащи внезапно открыли огонь крупнокалиберные минометы. Старший-один, конечно, не мог знать, что позиции для них выбирали с особым тщанием, буквально по веточке удаляя мешающий стрельбе подлесок, но он оценил искусное коварство филитов. Минометы были рассредоточены по всему лесу и ударили как раз в тот момент, когда имперские танки оказались без воздушного прикрытия.

Филлинские артиллеристы продемонстрировали высокую квалификацию. Первые выстрелы легли с небольшим недолетом, но уже второй залп дал накрытие. Сработала защитная автоматика, и над танками вспухли серые облачка.

Будь это обычные снаряды, облачная защита, очевидно, смогла бы сбить их с курса или вызвать преждевременный разрыв. Но против мин, которые падали вниз по крутой траектории и имели взрыватели с установкой на замедленное действие, она оказалась недостаточно эффективной. Поэтому танкам оставалось уповать лишь на последнюю линию защиты – свою собственную броню.

Зловредные минометы давили сосредоточенным огнем всех шестерок и подоспевших на выручку беспилотников. Однако самый живучий из них успел сделать целых семь выстрелов. Теперь лес полыхал с обеих сторон. Всю долину заволокло дымом, в котором смутно белели уцелевшие домики.

Морщась, словно от зубной боли, старший-один принял рапорта о повреждениях. Три прямых попадания и два близких разрыва. Но поцарапанная броня и аварийная перезагрузка программы от неожиданных сотрясений – не в счет, есть и более серьезные проблемы.

Один из танков как следует получил по башне, потерял зенитную установку и лишился половины приборов наблюдения. Но он еще сохраняет ограниченную боеспособность и, по крайней мере, может самостоятельно передвигаться. Два других повреждены намного сильнее. Конечно, ему не надо ставить их на самоликвидацию, эвакуаторы заберут их через час и доставят на базу. Но для него они, считай, потеряны. Ремонтные службы зашиваются, не справляясь с обрушившимся на них объемом работ. Поэтому в починку идут, прежде всего, машины, которые можно достаточно быстро вернуть в строй

Двадцать шесть танков продолжают движение. По ним никто не стреляет. Победа?! Как бы не так! Будь он на месте филитов, обязательно бы перекрыл узкий проход минными полями. Вздохнув про себя по поводу неизбежного перерасхода энергии, старший-один приказывает операторам поднять машины на антигравы.

Сохраняя боевой порядок, танки медленно пересекают широкое поле, на котором продолжают чадить шесть дымных костров. Пользуясь случаем, старший-один подводит беспилотного разведчика, чтобы взглянуть на вражеские машины вблизи. К его удивлению, они не похожи на те, с которыми он сталкивался раньше. Эти заметно меньше по размеру, у них странные угловатые башни с короткими стволами орудий, слабая – это видно по характеру повреждений – броня. Похоже, дела у филитов совсем плохи, если они вздумали остановить его танки этими жестяными коробками! Или...

Проверяя внезапно вспыхнувшую у него догадку, старший-один лично проводит разведчика над каждым из шести горящих филлинских танков. Точно! Ни один из них не был разрушен внутренним взрывом. Значит, либо так и не сдетонировали боеприпасы... либо внутри вообще не было никаких боеприпасов, и эти горе-танки на самом деле ― очередная хитрость для отвлечения его внимания. Тогда где же настоящая ловушка?! Две засады уже обозначили себя и были уничтожены, но есть ли третья?..

Тем временем, танки оказываются перед большой плантацией каких-то вьющихся растений. От леса и почти до самой деревни тянутся ряды высоких ― более чем в полтора метра ― кольев. Между ними натянуты проволочки, за которые цепляются тонкие плети, покрытые увядающими листьями и множеством мягких светло-коричневых шишечек.

Повинуясь какому-то неясному предчувствию, старший-один останавливает колонну и пускает вперед разведчиков, которые разве что не обнюхивают плантацию, опускаясь, порой, почти до верхушек кольев. Там тихо и пусто. В междурядьях видны следы ног и колес, но это само по себе еще ничего не значит. Здесь уже пытались собирать урожай: некоторые плети сняты с проволочек и лежат на земле, кое-где валяются большие корзины, наполовину заполненные шишечками.

И все равно старший-один неспокоен: уж очень подходящим для засады выглядит это место. По его приказу танки отключают антигравы и садятся на грунт, экономя энергию, а передовая четверка медленно выдвигается вперед. Машины тяжело идут через плантацию, оставляя за собой полосы следов из поваленных кольев. Они прошли уже треть пути.

Крайний слева танк подминает под себя очередной кол. Внезапно прямо под ним словно разверзается вулкан. По ушам бьет слитный гул множества разрывов – такое впечатление, будто взорвалась вся плантация.

Старший-один чувствует, как его лоб покрывается испариной. Не прояви он осторожность, и половина его колонны осталась бы там, на этом проклятом поле. Что это было?! Вряд ли радиовзрыватель: от этого танки защищены, да и подрывник, наверняка, подождал бы, пока на минное поле не втянутся все машины. Похоже, филиты замкнули заряды в цепь, и при срабатывании одного взорвались все.

К счастью, потери не так уж и велики. Танк, налетевший на мину, превращен направленным взрывом нескольких десятков килограммов тротила в груду металлолома. Еще один, попав под близкий разрыв, рухнул вниз с метровой высоты и повредил двигатель. Его могли бы подобрать эвакуаторы, но они вряд ли полезут на мины, и старший-один со вздохом дает команду на самоликвидацию.

Два уцелевших танка пятятся назад по своим следам. Однако один из них за какие-то две дюжины метров от кромки поля опять наталкивается на мину. В отсеке управления начинается легкая паника. Четвертый танк, последний уцелевший, неподвижно висит на антиграве в нескольких шагах от межи, сжигая энергию в накопителях. Оператор, видя, как падают столбики на индикаторах, осторожно сажает его на грунт. Взрыва не происходит.

Старший-один буквально покадрово просматривает запись с воздушного разведчика. Вот оно! В землю воткнут длинный гибкий прут. Двигаясь через плантацию, танк наклонил его, но тот снова распрямился. А когда танк отступал, прут наклонился снова, уже в другую сторону. Очевидно, этим и приводился в действие заряд. И не менее очевидно, что такой прут здесь не один. А может, плантация таит и другие пакостные сюрпризы.

Хорошо было раньше ― тогда можно было бы вызвать девятку «Молний», чтобы та ракетами пропахала все это поле, расчистив путь танкам. Но сейчас это невозможно: у воздушных машин иные задачи, да и боеприпасы у них строго нормированы. Вздохнув про себя, старший-один поворачивает колонну. Остается только протиснуться в узкий, не шире ста метров, проход между плантацией и деревней. Еще одно подходящее место для засады...

Что же, придется потратить еще немного боеприпасов. Танки открывают огонь по поселку, громя там все, что уцелело после предыдущего удара. Рушатся стены домов, валятся вырванные с корнем плодовые деревья, разлетается на мелкие части брошенный грузовик... Еще дюжины три снарядов перепахивают подозрительный участок между плантацией и крайними садами. Теперь можно быть уверенным: мин там нет.

Танки обходят горящую деревню растянутой колонной. Машины тяжело переваливаются, перебираясь через свежие воронки и кучи вывороченной земли. Беспилотники барражируют над развалинами поселка, готовые немедленно открыть огонь в ответ на малейшее движение. Но беда приходит совсем с другой стороны. На «заминированной» плантации в одном из междурядьев словно приоткрывается крышка люка, а из темноты показывается короткий ствол орудия.

Блямс! От выстрела в упор не спасает никакая защита, и в колонне становится еще на один танк меньше.

Возмездие следует немедленно. В сторону орудийной позиции устремляется поток высокотемпературной плазмы из каскадной пушки, сжигающий все на своем пути. Мгновенно иссохшие от термического удара стебли растений вспыхивают, и весь ближний край плантации охватывает пламя. Последние машины идут словно в огненном коридоре.

Сразу же за поселком поредевшая колонна перестраивается в походный порядок. Ее никто больше не атакует, но старший-один мрачно хмурится. Он не доволен собой. Он попался во все расставленные ловушки и потерял шесть танков ― больше, чем в любом другом бою с самого начала кампании. К тому же, через несколько километров колонну придется останавливать и вызывать техников для ремонта пострадавших машин, пополнения резерва боеприпасов и замены израсходованных топливных элементов.

Однако вскоре старший-один успокаивается. На самом деле, все не так уж и плохо. Да, он понес немалые потери, но противник потерял вообще всё! И что он выиграл этими самоубийственными атаками? В лучшем случае ― несколько часов времени. Что бы ни делали филиты, их сопротивление безнадежно и бессмысленно...

Где-то далеко на юге погибала в неравных боях армия, оттягивая на себя наземные силы пришельцев и отвлекая их внимание от северных лесов. Сейчас именно там был главный фронт.

В вышине ветер посвистывал в кронах исполинских мачтовых сосен, но здесь, внизу, все звуки скрадывались мягким шорохом падающих снежинок. Снег валил густыми мокрыми хлопьями, погребая под собой моховые кочки, жухлые кустики черницы и засыпая глубокие колеи, выбитые колесами грузовиков и тракторными гусеницами в те дни, когда земля еще была мягкой и податливой.

Все это выглядело красиво. Высокие безупречно прямые стволы зеленовато-кирпичного цвета. Подлесок – редкие листья всех оттенков оранжевого и коричневого на почти голых ветвях. И девственно белый снег, налипающий на ветки причудливыми комками, превращая заурядный лес в таинственную зимнюю сказку.

Но людям, работающим в лесу, было не до красот. Не первый снег в этом году и уж конечно, не последний. Теперь это до весны, которая наступит в этих краях не раньше, чем через четыре с лишним месяца. Люди спешили. Они стремились опередить необычно рано пришедшую в этом году зиму. Им надо было успеть, пока снегопады не сменились сухой поземкой, а легкий морозец, покусывающий щеки, не стал мертвящей тридцатиградусной стужей.

Работа здесь шла круглые сутки, при свете короткого предзимнего дня или неярких керосиновых прожекторов. Тракторы тащили связки только что срубленных, еще неошкуренных бревен, сочащихся смолой. Мохнатые рыжие мамонты из восточных степей, фыркая, тянули за собой сани и волокуши с мешками и ящиками. За деревьями пыхтел вагончик дизель-электростанции, со всех сторон звенели, жужжали и зудели пилы, а где-то приглушенно грохотали взрывы – далекие и нестрашные. Хотя земля еще не успела промерзнуть, котлованы под землянки готовили для скорости с помощью динамита.

Дарин Кедерис, пропуская очередной обоз, сошел с дороги, тут же провалившись в сугроб по колени, и потом долго, нарочито долго отряхивал штаны и сбивал снег с голенищ унтов. Кедерису отчаянно не хотелось идти дальше. Но он был бригадиром и не имел права перекладывать свои обязанности на кого-то другого. Обругав себя за малодушие, он ускорил шаг.

Продолжение уже во вторник. Не пропустите!

Глава 7. Тяжелая работа (часть 2)

Госпиталь, как и все долговременные убежища в северных лагерях для эвакуированных, представлял собой землянку. На только что расчищенном месте экскаватор вырыл большой котлован метров сорока в длину, десяти в ширину и трехметровой глубины. Его накрыли бревнами в три наката, вывели наружу печные и вентиляционные трубы, засыпали крышу землей, внутри настелили полы из рубероида, минеральной ваты и щитовой фанеры, выгородили операционные и отдельные комнатки для персонала, провели электричество…

Вот и получился настоящий госпиталь, рассчитанный более чем на сотню пациентов. Причем он отнюдь не пустовал. За спешку в проведении работ приходилось платить повышенным травматизмом, а наступившие холода привели к целой эпидемии простуд среди эвакуированных, многие из которых не имели теплой одежды.

Прямо ко входу вели широкая накатанная дорога и пологий ребристый пандус, заканчивающийся площадкой перед двойным брезентовым занавесом, заменяющим дверь. Кого-то только что привезли. Перед госпиталем стояли легкие аэросани. Несколько санитаров суетились вокруг носилок с человеком, закутанным в одеяла – видны только бледное лицо с прикушенной губой и голова, забинтованная до самых бровей.

На Дарина Кедериса никто не обращал внимания. Зайдя в просторные сени, он отряхнул веником снег с унтов и громко спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Могу я видеть доктора Кэрт Станис?

Наступала самая тяжелая часть его миссии.

Кэрт Станис была не одна, а со смутно знакомой светловолосой девушкой, от чего Кедерису стало еще тяжелее на душе. Он совсем забыл о том, что у Гредера Арнинга здесь тоже есть родственница. Они сразу все поняли по его лицу и молча смотрели на него сухими тревожными глазами.

– Они... погибли? – наконец спросила Кэрт Станис.

– Не знаю...

Кедерису уже не раз приходилось сообщать родственникам погибших о смерти их близких, но произнести эти два коротких слова было труднее всего.

– Мы должны были уехать утром... утром двадцать третьего, – глухо продолжил он. Слова не хотели выходить, и он с усилием выталкивал их наружу. – Они – Тайдемар, Гредер, еще двое ребят – не пришли на место встречи. Мы... ждали. Потом пошли к Нейлу Вифинису, все они заночевали у него, в бомбоубежище... Там упала бомба, засыпало оба входа – и основной, и аварийный. Один парень подтвердил, они были там, все... Не знаю, живы они или нет. Мы не могли надолго оставаться, чтобы откопать их. Нас ждали здесь...

Кедерис замолчал. Он мог бы рассказать, как они пытались прокопаться внутрь – голыми руками, лопатами, кирками. Как выворачивали из земли обломки бетона. Как, словно живого врага, атаковали массивную плиту, как пробкой, закупорившую путь вниз... Но какое это имело теперь значение? Он впервые бросил объект, не закончив работу. Он принял решение уходить, зная, что для того, чтобы добраться до товарищей – живых или мертвых, – им вшестером понадобится еще не меньше полных суток или техника, которой у них не было.

– Значит, они, может быть, живы? – с надеждой в голосе вдруг спросила девушка.

– Может быть, – Кедерис проработал спасателем уже больше пятнадцати лет и знал всю цену надеждам. – У них крепкое убежище, могло выдержать. Если живы, выберутся.

– Конечно, выберутся, – Кэрт Станис успокаивающе положила руку на плечо Вирты Эрилис. – Тайдемар, Гредер – не такие люди, чтобы просто так сгинуть.

Она строго посмотрела на Кедериса.

– Вы давно здесь?

– Со вчерашнего дня.

Ответ дался Кедерису уже легче. Самое тяжелое было позади.

– Долго, – сказала Кэрт Станис. – Мы добрались сюда за пять дней.

– Мы ехали целых одиннадцать, – Кедерис знал, что люди, тревожащиеся за своих близких, часто сами стараются перевести разговор на нейтральную тему, чтобы успокоить себя. – Вы, наверное, успели переправиться через Нельгаву до того, как переправу разбомбили, а нам пришлось искать обходные пути. А потом мы немного задержались в одном небольшом городке южнее Флонтаны...

Кедерис не стал говорить, чем была вызвана эта задержка. Город только что бомбили, и они не могли не остановиться, чтобы помочь. Там он потерял еще одного члена бригады, раздавленного рухнувшей стеной...

Кэрт Станис была уже почти полностью спокойна.

– Вы примете меня в свою бригаду? – спросила она напрямик. – Вместо Тайдемара. Когда он выберется, он приедет сюда. И будет сначала искать вас.

– А вас отпустят?

В принципе, Дарин Кедерис не возражал бы. Женщин среди спасателей было мало, но они все же имелись. К тому же, не стоило забывать, что Кэрт Станис была дочерью самого президента. Ее работа в спасательной службе могла бы очень помочь решению многих проблем, особенно, бытового плана. В квалификации и силе характера Кэрт Станис он не сомневался – видел ее в деле, когда она работала врачом «Скорой помощи».

– Отпустят, – Кэрт невесело улыбнулась. – Сюда эвакуировали весь Галанский Медицинский, так что врачей даже избыток. Говорят, нас распределят по лагерям, но когда это будет? Тут пока такая неразбериха... Лишь бы ваше начальство не было против.

– Не будет. Я теперь сам начальство.

Кедерис и в этот раз не стал вдаваться в детали. Потери среди спасательной службы были очень велики, и по прибытии его назначили руководителем всего флонтанского округа. По сути, службу теперь надо было создавать заново, и Кедерис начал ее создавать, комплектуя бригады из добровольцев и назначая бригадирами опытных спасателей.

– И я с вами, – вдруг решительно сказала Вирта Эрилис. – Гредер приедет вместе с Тайдемаром.

– Нет.

Кедерису уже не впервой приходилось выслушивать подобные просьбы от романтически настроенных мальчиков и девочек. Поэтому он знал, что лучшим ответом на них был решительный отказ без всяких дискуссий и объяснений.

– Но почему?! – воскликнула Вирта. – Потому что я не мужчина, да? Но вы же берете доктора Кэрт!

– Эта работа – не для молодых девушек, – строго сказал Кедерис. Он сделал ошибку, нарушив собственное правило и вступив в спор, – видимо, сказалась усталость. – Там требуются сила и выносливость.

– Я сильная! – Вирта сердито посмотрела на Кедериса. – Я греблей занималась! И на длинные дистанции бегала! Я ничуть не слабее любого парня! И медицину три года изучала! Я справлюсь!

– Причем здесь спорт? – устало вздохнул Кедерис. – Разве ты не понимаешь, девочка? В профессии спасателя нет никакой романтики. Поверь, на самом деле это кровавая, страшная, грязная и чудовищно тяжелая работа.

– А разве наша работа здесь не такая? – не сдавалась Вирта. – Не страшная, не тяжелая, не кровавая?! Скажите ему, доктор Кэрт! Разве я не справлюсь?!

Кедерис перевел взгляд на Кэрт Станис. Она-то уж наверняка сумеет дать девочке исчерпывающий ответ...

– Для расчистки завалов или снежных заносов она, конечно, не подходит, – серьезно сказала Кэрт Станис. – Молодая еще, понятия во многом детские, ветер в голове гуляет, руки к труду не приучены. Не слабачка, понятно, но для такой работы силенок все равно недостаточно.

Дарин Кедерис, глядя на Вирту, развел руками. Сама видишь, мол...

– Есть и плюсы, – продолжала тем временем Кэрт Станис. – В отличие от многих девушек ее возраста, излишним романтизмом не страдает, воспринимает все трезво. Бесстрашная. Когда во время бомбежки одной женщине осколком перебило артерию, первая бросилась останавливать кровь. И главное, остановила. Выносливость имеется. В госпитале работала по двенадцать-четырнадцать часов подряд. Другие с ног валятся, а она – поспит пару часов и снова в порядке. Подготовка медика у нее, конечно, слабенькая, хотя теорию – то, что учила, – знает неплохо. И если что-то умеет, делает решительно и без ошибок. Могу еще сказать – крепенькая. Холод переносит без жалоб. Ест все, что дают, носом не крутит. Многие девочки с ее курса тут свалились, а Вирта наша – хоть бы один чих какой...

– Спасибо, доктор Кэрт, – покрасневшая Вирта опустила свои неправдоподобно длинные ресницы.

– Так что же мне с ней делать?

Дарин Кедерис совсем растерялся. Не того он ждал от Кэрт Станис, совсем не того...

– Испытайте меня, – попросила Вирта, глядя прямо в глаза спасателю. – А там и решайте.

– Испытать?..

Кедерис огляделся по сторонам. Какие-то лари вдоль стен, дальше ряды кроватей, сколоченных из досок... Что бы такое придумать?

И вдруг он увидел. Стены у госпиталя были из тех же фанерных щитов, и они не прилегали к откосам котлована вплотную. Отсюда, из сеней, было видно, что между земляной стенкой и фанерной перегородкой в самом низу остался проем, похожий на узкую нору, – человеку еле-еле протиснуться.

Кедерис вынул из кармана мелкую монетку и, прицелившись, зашвырнул ее в темную дыру.

– Принесешь обратно, приму, – сказал он Вирте. – Если надо, вот фонарик. Только не потеряй его там.

– И это все? – Вирта задорно улыбнулась. – Да я у бабушки в Нескадах все пещеры в детстве облазила! А тут столько места – танцевать можно!

Скинув с себя медицинский халат и толстый свитер, она опустилась на пол и ловко и быстро скользнула в проем – словно гибкая ласка в расщелину. Через несколько минут послышалась возня, и Вирта так же сноровисто начала выбираться наружу. Причем, головой вперед. В узкой и низкой норе она ухитрилась еще и развернуться.

– Ваша? – в кулаке Вирты Эрилис поблескивала монетка. Вся ее одежда была выпачкана в земле, волосы растрепаны, но она победно улыбалась.

– Моя, – Дарин Кедерис мрачно посмотрел на Вирту. – Что же, тогда завтра с утра жду вас у себя в бараке спасательной службы. Это по дороге мимо вырубки, километров пять отсюда. Не найдете – спросите.

– Найдем, найдем, – засмеялась Вирта.

Ей было совсем легко. Неразбериха и суматоха в лагере очень раздражала ее, и она была рада, что в ее жизни, наконец, появилась определенность. А Гредер... Гредер жив и обязательно вернется, в этом она почему-то не сомневалась.

Выглядело все это даже немного жутковато. Откуда-то из-под земли начали доноситься глухие неритмичные удары, прерываемые неясными шуршаще-скребущими звуками. Затем покрытие на краю обширной пустой автостоянки, засыпанной обломками разрушенного дома, вдруг вспучилось и пошло мелкими трещинами. Так прорастают сквозь асфальт особо настойчивые грибы или в фильмах ужасов выбираются на вольный воздух некачественно убитые вурдалаки.

Нарыв все рос и рос, и вдруг прорвался. Наружу высунулось толстое железное жало. Теперь дело пошло быстрее. Лом взламывал асфальт, разрывая его трещинами на куски. Некоторые из обломков исчезали в расширяющейся на глазах дыре. После того, как отверстие достигло более полуметра в поперечнике, лом исчез. Из-под земли показались руки, а затем голова и все остальное.

Цепляясь заобломки асфальта, Нейл Вифинис выбрался из ямы. Впрочем, теперь уже было хорошо видно, что это вовсе не яма, а подземный ход, круто уходящий куда-то вглубь. Потом Вифинис помог вылезти наружу Гредеру Арнингу и Леттеру Ярки, а втроем они вытащили всех остальных. Предпоследней выбралась наверх Ланта Вифинис. Она едва не застряла в узком проходе, и ее подталкивал сзади доктор Тайдемар Станис.

Все молча сидели кружком у дыры в асфальте, словно в походе у костра. Говорить и вообще двигаться не хотелось. Наверное, они должны были радоваться, ощущать удовлетворение или праздновать триумф, но на самом деле чувствовались только облегчение от завершения тяжелой и грязной, но жизненно важной работы и огромная усталость.

Они пробивались наружу двенадцать дней. От первоначального намерения копать на месте бывшего главного входа пришлось вскоре отказаться. И не только из-за сильно мешавших им обломков лестничной клетки. Просто вырытую землю было некуда девать, а Нейл Вифинис наотрез отказался засыпать ею жилые помещения. Пришлось начинать заново в противоположной стороне. Там хватало пустых отсеков, земля поддавалась лопатам и киркам (хотя от последних в узком туннеле было мало толку), но массу хлопот им доставлял сыпучий грунт. Неделю назад ход обвалился на протяжении почти трех метров, едва не засыпав Леттера Ярки. С тех пор они под руководством инженера Диля Адариса крепили потолок досками, оторванными от нар. Труднее же всего было в последние дни, когда ход уже прилично удлинился, но конца работе все не было видно. А из-за затхлого воздуха в подземелье, против которого не помогали даже поглотители углекислоты, все жаловались на головную боль.

– Хорошо сидим, – сказал наконец Леттер Ярки. – Светло-то как.

На дворе стоял ясный солнечный день, какие иногда бывают поздней осенью, когда все уже дышит прохладой, деревья почти голые, а солнце словно прощается с людьми до весны, пытаясь избытком света компенсировать недостаток тепла.

– Свежо, – поежилась Ланта Вифинис.

Чтобы не застрять в узкой норе, она не стала надевать теплых вещей. После ровных четырнадцати градусов в убежище на улице ей было холодновато.

– Ладно, посидели, пора и вставать, – Нейл Вифинис медленно и с усилием поднялся на ноги. – Пройтись надо, посмотреть, что и как. Только...

– Я понял, – кивнул Диль Адарис. – Я останусь. Нечего мне тут смотреть.

– Вот и хорошо, – Вифинис протянул руку Арнингу, помогая ему подняться. – А ты, Рита, смотри, отсюда ни на шаг. Если что – все вниз, а ты будешь маме помогать. Дядя Диль ее будет тянуть, а ты сзади подталкивать. Поняла?

– Поняла, – недовольно ответила Рита. – Ладно. Я никуда не пойду, папа. Обещаю.

Арнинг усмехнулся. Насколько он уже успел узнать Риту, сдержать обещание этой десятилетней непоседе, сующей свой носик во все щели, будет непросто.

– Тихо-то как, – вдруг заметил Леттер Ярки. Он тоже уже был на ногах.

– И верно... – Нейл Вифинис почесал затылок, будто вспоминая что-то. – Не бомбят, вот оно что! Потому и тихо. Да и чего им бомбить еще?..

Окружающая местность, и верно, сильно изменилась по сравнению с картиной двухнедельной давности. Из двух пятиэтажек, стоявших во дворе, осталась только одна, и то наполовину разрушенная. Вместо второго дома виднелась груда развалин.

Деревья, росшие вокруг автостоянки, пережили бомбежки лучше зданий. Старый гершун, стоявший у въезда, все так же тянул к небу свои ветви, лишь немного посеченные осколками. Вся земля вокруг была усеяна листьями, кусками толстой кожуры, почерневшей от дождей, и темно-коричневыми плодиками.

– Любил я их в детстве собирать, – задумчиво сообщил Вифинис, подняв с земли один из гершунчиков. – Они когда прямо с дерева, такие красивые, глянцевые. Прямо жаль, что ни для чего не пригодны. Я как-то раз даже печь их в золе пробовал.

– И как? – поинтересовался Леттер Ярки.

– Горько.

– А я в одной книге читал, их есть можно. Надо только по-особому приготовить, – сказал Гредер Арнинг. – Сначала их размалывают в такую грубую муку и заливают водой на несколько часов, чтобы сошла горечь. А потом эту муку сушат и пекут из нее что-то вроде лепешек. Только их переворачивать сложно. Они хрупкие, клейковины в гершунах практически нет.

– Вот, значит, как, – уважительно протянул Вифинис. – Оказывается, в книжках и такое пишут. Надо будет Ланте сказать, пусть попробует. Сейчас все в дело должно идти...

– Смотрите, – позвал Ярки. – Похоже, кто-то нас пытался откопать.

Они стояли на краю кольцевого вала, проходящего там, где раньше был спуск в бомбоубежище. Вопреки устоявшемуся поверью, ракета угодила почти точно в воронку от предыдущей, образовав странный сдвоенный кратер. Его верх в одном месте пересекала узкая выемка глубиной почти в три метра.

– Точно, копали, – Ярки прохаживался вокруг выемки, словно охотник у звериной норы. – И по делу так... А вот почему они прекратили, – видите, в самом низу широкая плита. Тут без твоего крана, Нейл, и не справиться.

– Во всяком случае, старались, – подвел итог Станис. – Интересно, кто это был – наша бригада или твои, Нейл, как их – стальные крысы?

– Скоро узнаем, – хмуро сказал Вифинис. – Пойдем-ка мы, наверное, сейчас к Лефу...

Продолжение уже в четверг. Не пропустите!

Глава 7. Тяжелая работа (часть 3)

В дороге они растянулись цепочкой. Первым – Вифинис, последним, замыкающим – доктор Тайдемар Станис. Так, наверное, ходят путешественники по горам или джунглям, а им здесь пришлось прокладывать дорогу через развалины – сплошные завалы, ямы-воронки и пожарища. Арнинг почти сразу же перестал понимать, где они находятся, и только удивлялся, как Вифинис ухитряется находить здесь дорогу.

Идти, впрочем, было недалеко. Преодолев полосу развалин, они перебрались через невысокий каменный забор, разрушенный в нескольких местах, и оказались в небольшом дворике между наполовину обвалившимися трехэтажными домами.

– Вот мы и на месте, – удовлетворенно заявил Вифинис. Он внимательно оглядывался по сторонам. – Кажись, живы они.

– Почему ты так думаешь? – спросил Арнинг.

По дороге они не видели ни одного человека, да и вокруг не было заметно никаких признаков жизни.

– Следы, – Вифинис небрежно махнул рукой в сторону забора. – Видишь, там и Лефа, и жены его. И свежие совсем, не оплыли еще.

Приглядевшись, Арнинг и в самом деле увидел на чуть присохшей полоске грязи отпечатки широких рубчатых подошв, перемежающихся с каблучками женских ботинок. Следов было много – по этой полоске проходили не один раз, причем, в обе стороны.

Кто бы мог подумать, что и в городе нужно быть следопытом? Арнинг вздохнул про себя. Он остро чувствовал свою ущербность. Он не умел лечить людей, как доктор Станис, работать лопатой или ломом, как Леттер Ярки, не знал, как можно укрепить досками подземный ход, даже не обладал хозяйской жилочкой, крестьянской сметкой и работящими руками Нейла Вифиниса. А кому здесь и теперь нужны его знание иностранных языков и умение разбираться в финансовых документах? Ценность собственного образования и профессии казалась ему равной нулю.

Пока он предавался самоуничижению, они пересекли дворик, зашли в подворотню и спустились по узкой лестнице в полуподвал.

– Эй, кто там? – Вифинис бесцеремонно забарабанил в дверь. – Отпирайте! Это я, Нейл! Мы выбрались!

С полминуты было тихо. Затем дверь тихонечко заскрипела, и в образовавшуюся щелочку осторожно выглянула пожилая женщина.

– Что-то я не разберу, – с подозрением проговорила она. – Вроде бы, и знакомый кто, а не пойму.

Дверь все это время оставалась запертой на цепь, достаточно толстую, чтобы удержать дюжину волкодавов.

– Да это же я, – радостно сообщил Вифинис. – Узнаете, тетя Галла? Я в одном доме с Лефом жил. Мы сейчас в бомбоубежище устроились, вместе с ребятами. Вспоминаете?

– Ну, конечно! – цепь с лязгом упала. – Заходите. Живы, значит, а то Леф говорил, будто бы вас засыпало. Проходите, мальчики. Лефа и Нис нету дома, они на площадь пошли.

– На какую такую площадь? – остановился Вифинис. – Может, мы его там найдем?

– Площадь Барениса, конечно. Там сейчас мэр выступает.

– Кто выступает?

– Мэр, кто-кто. Наш мэр. Он наш город восстанавливает. Или ты, Нейл, совсем как я тугой на ухо стал?

Сказать, что площадь Барениса, место их несостоявшегося отъезда, была полна народу, было бы очевидным преувеличением. Число людей, собравшихся вокруг памятника великому открывателю севера, не превышало трех-четырех сотен. Но после зловеще-пустынных улиц с разрушенными домами толпа казалась просто громадной. Еще бросалось в глаза то, что площадь выглядела относительно целой. Ее, конечно, тоже окружали только остовы зданий, но большая часть завалов была расчищена, мостовая освобождена от обломков, а на тротуаре перед сравнительно мало пострадавшим пятиэтажным зданием универмага «Саркис и Мэнсер» стоял грузовик с уродливыми коробками газогенераторов по бокам кабины.

Пьедестал памятника Баренису напоминал капитанский мостик, и на нем хватало места еще для нескольких человек, казавшихся спутниками знаменитого мореплавателя. Одним из них был мэр – невысокий, сутуловатый, похожий на университетского преподавателя, в известном по телепередачам серо-коричневом свитере и распахнутой куртке.

– ...Мы с вами не дикие звери, чтобы жить в развалинах, – говорил мэр. У него не было ни мегафона, ни рупора, но его голос разносился по всей площади. – Поэтому нашей основной целью должно стать приведение города в пригодное для жизни состояние. Это нелегко, но никто не сделает этого, кроме нас самих. В городе остались неповрежденные или мало пострадавшие здания. Все они, независимо от их прежнего назначения или принадлежности, станут основой нашего будущего жилого фонда. Нашей первоочередной задачей должно стать возобновление водо– и теплоснабжения. Мы должны создать и наладить новую промышленную базу, которая сможет обеспечить нам пристойное существование. И самое главное, нам надо восстановить дороги, соединяющие нас с окружающим миром. Для нас дорога – это жизнь в самом буквальном смысле слова...

– Вот понес, – недовольно пробурчал Нейл Вифинис.

– А чего тебе не так? – сразу же вскинулся Леттер Ярки. – Он дело говорит.

– Ну, не нравится мне он, – признался Вифинис. – Что это за мэр – мелкий, худой, в очках – ни вида, ни стати. И говорит всегда гладко как по писаному. Разве такой дело сделает?

– А какого мэра тебе надо? – огрызнулся Ярки. – Как вице-спикер парламента Вергинис, он же Райнер Два Центнера? И чтобы говорил, запинаясь после каждого слова? Я за него голосовал! И нашу Спасательную службу после того, как его выбрали, сразу лучше финансировать стали!

Ярки покосился в сторону Арнинга, ища у него поддержку, но тот молчал. Почему-то он вспомнил, как несколько лет назад подрабатывал на каникулах разгрузкой посылок вместе с Томи Ларнисоном – где он сейчас, жив ли? Их забирали без двадцати четыре утра и везли на окраину города, к огромному помещению, похожему на ангар. Там они разгружали фуры с разнообразными посылками, ставя их на движущуюся ленту наклейкой вверх, чтобы водители многочисленных мини-фургонов могли распознать код, а затем забрать нужные и развезти по своим районам.

Тогда, проезжая по Галане ранним утром, он всегда удивлялся обилию разнообразных грузовиков, фургонов, трейлеров, привозящих тысячи тонн грузов, необходимых для жизни шестимиллионного города. Даже если мэр восстановит дороги, возобновится ли этот поток? Или город, да что город, весь мир уже умер, словно человек, в одночасье лишившийся всей своей крови?..

– Гредер, – Тайдемар Станис тронул его за рукав. – Пойдем. Там Нейл, кажется, нашел своего Лефа.

Лефандур Герцен стоял возле самого пьедестала, полуобняв за плечи жену – невысокую изящную женщину с коротко остриженными темными волосами. Увидев Вифиниса, он не стал ни удивляться, ни даже радоваться, а как ни в чем не бывало дружески хлопнул его по плечу.

– Привет, Нейл. Здорово всем. Я так и знал, что вы выберетесь.

– А чтобы помочь, так нет? – хмуро заметил Вифинис. – А если бы мы все там загнулись?

Кажется, Герцен немного смутился.

– Это ваши копали, – пряча глаза, сказал он. – Я им только показал. Целый день работали, а потом главный их увел. Сказал, что без техники не пробиться, а времени нет. Ну а мы, уж не обессудь, продолжать не стали. Если профессионалы не смогли, что уж нам...

Вифинис тяжело молчал, в упор глядя на Герцена. Темноволосая женщина теснее прижалась к мужу, словно желая защитить.

Только над ухом звенел голос мэра.

– ...Все, участвующие в восстановительных работах, будут обеспечены продовольствием и спецодеждой. Для всех членов семьи...

– Воздух! – вдруг истошно крикнул кто-то поблизости.

Подняв голову, Арнинг увидел прямо над площадью девятку стремительных «Молний». Внезапно они окутались белым дымом – выпустили ракеты. На площади началась суматоха.

– Не туда! – Лефандур Герцен потащил их прямо к подножью памятника. – Сидим здесь. Если что рухнет, так это развалины вокруг, а мы останемся целы.

Не стал никуда бежать и мэр. Он только еще сильнее вцепился в бронзовые поручни, словно помощник капитана Барениса во время шторма. Земля слабо содрогнулась. Раздались приглушенные расстоянием взрывы.

Продолжения не последовало. Арнинг, ничего не опасаясь, встал на ноги. Было слышно, как наверху пищит рация, а один из спутников мэра разговаривает с кем-то в микрофон.

– Что? – жадно спросил мэр.

Арнингу показалось, что радист колеблется.

– Мост. Тот самый, что мы почти восстановили. И развязка на Садовом шоссе.

Мэр молчал. Арнинг слышал, как он тяжело дышит.

– И все же я не сдамся, – тихо сказал мэр. – Не сдамся! Мы будем работать скрытно, будем лучше маскироваться, но я не отступлю! Галана должна быть восстановлена!

Арнинг с удовольствием слушал бы и дальше, но Нейл Вифинис потянул его за собой.

– Восстанавливать город – это хорошо. Но у меня есть свои восстановительные работы.

– Нельзя жить с такой крысиной норой, – говорил Вифинис. Все они, включая Лефандура Герцена, уже вернулись в бомбоубежище и сидели за большим столом в общей комнате. – Ланта в нее еле пролазит, да и вообще, трудно это – все время вниз-вверх! А если дожди пойдут – что тогда?.. И бросить жалко. Переехать – так это же все припасы переносить придется! И все через ту же дыру. Да и места лучше нашего убежища в округе не найти. Поэтому вот что я думаю. Надо прокопать еще один ход, снаружи. Из воронки этой – прямо к главному входу. Чтобы это... горизонтально! Как вы на это смотрите, Диль?

– Никак, – покачал головой Диль Адарис. – Мне уходить надо. Сами знаете. И так столько времени потерял.

– Пожалуйста, Диль, – Вифинис умоляюще посмотрел на Адариса. – Задержитесь еще немного, помогите нам. Ведь кроме вас, с этим никто не справится. А мы потом соберем вас в дорогу, как подобает. Все дадим, ничего не пожалеем, прошу вас... Ведь и в Откровениях говорится, не отказывай просящему...

– Не отказывай просящему, ежели просит он не умом, а сердцем своим, так ведь там сказано? А вы, Нейл, чем просите? Да и не гожусь я для этой работы. Чтобы такой туннель прокопать и ни на один метр не ошибиться, нужен профессиональный маркшейдер. Или хотя бы архитектор. А я даже не строитель. Были бы планы хотя бы... А на глазок не справлюсь. И не просите.

– Есть, есть планы, – настаивал Вифинис. – Все есть, все схемы, обмеры, все здесь, в нашем убежище! И инструмент есть, и этот, теодолит, и люди будут! Правда, Леф? Ну, нет среди нас ни маркшейдеров, ни архитекторов, только на вас вся надежда! Помогите, прошу вас! Ради Ланты, ради Риты, чтобы хоть им не мыкаться погорельцами! Ну что вам эти несколько дней?!

Адарис молчал.

– Попробую сделать, что могу, – наконец сказал он. – Постараюсь все рассчитать. Но не больше пяти дней, максимум, неделя. И не держите, прошу вас. Поймите вы тоже...

А позже, когда все уже было обсуждено и проговорено, необычно тихий Лефандур Герцен подошел к доктору Тайдемару Станису.

– Вы простите, время уже позднее, но могли бы вы сейчас посмотреть мою маму? Она в последние дни что-то стала себя плохо чувствовать, не может даже подняться по лестнице наверх. Так получилось, что кроме вас, у нас нет больше врачей. Вы поможете?

– Обязательно, – мягко сказал ему Станис. – Я просто не имею права поступить иначе.

– …Нет, я не могу поступить иначе, – президент Кир Калансис сердито покачал головой. – Управлять страной из бункера можно, но нельзя быть лидером, если постоянно отсиживаешься в бункере. Люди должны видеть, что у них есть президент. Кроме того, раз врачи требуют, чтобы я ограничивал свой рабочий день, у меня найдется время на эту поездку.

– То есть, переубедить вас не удастся? – хмыкнул министр внутренних дел Рейн Шегенис.

– Нет. Это на самом деле важно. Запуск ГЭС – это не только 46 мегаватт мощности. Это значит, что у нас будет промышленность. Хоть какая-то.

– Если пришельцы не прилетят и не разрушат, – проворчал министр экономики Морринсон.

– Вот как раз и будет возможность оценить маскировку, – оптимистично заметил президент. – По крайней мере, прочие гидроузлы они ни разу не бомбили. Будем надеяться, что они и дальше не станут нарушать это правило.

– Но все равно, пришельцы, – это постоянная угроза. И лично для вас – тоже, – вздохнул Шегинис.

– Все меры предосторожности приняты, – усмехнулся в ответ Калансис.

– Не будет никаких пышных кортежей, – заверил министра внутренних дел начальник президентской охраны Рейн Магранис. – Только два армейских вездехода, инкассаторский броневик и кунг. Все самое обычное и не привлекающее излишнего внимания.

– Видите, меня даже будут перевозить как ценный груз, – развеселился президент. – Не волнуйтесь, Рейн. Я больше не позволю себе выходить из строя.

– Теперь вижу, что вы выздоравливаете, – кивнул Шегинис. – А я уж поуправляю из бункера. До вашего возвращения.

По пути через Нагиссу, которая постепенно привыкала к роли временной столицы, внимание Калансиса привлекла толпа, собравшаяся на одной из площадей. Он приказал остановить машину и вышел в сопровождении тройки прикрепленных.

И оказался на настоящем концерте. Молодой парень в лохматой шапке-ушанке, украшенной красной пятиконечной звездой, извлекал из своего необычного инструмента с двумя грифами зажигательную мелодию, исполняя громким и отчаянным, но в то же время приятным голосом незнакомые песни. Странно, но от них словно становилось теплее на душе, а беды и невзгоды куда-то исчезали.

– Молодец, хорошо поет, – улыбнулся Калансис, повторяя про себя понравившуюся строчку: «Так согревают мир горячие сердца».

Он почувствовал себя определенно лучше, словно сбросил с себя груз последних недель. Пропала постоянно давящая на сердце тяжесть. Впервые после смерти Рэл ему снова по-настоящему захотелось жить и работать. Незаметно для себя он распрямил спину и расправил плечи. А осунувшееся и постаревшее лицо будто само собой разгладилось. Сейчас он опять стал похожим на свои довоенные портреты.

– Президент… президент… – зашелестело в толпе.

На него начали оглядываться. Но Калансису не хотелось мешать исполнителю и отвлекать его слушателей. Помахав людям рукой, он вернулся к автомобилю, чтобы продолжить путь.

Ни президент, ни кто другой на площади не замечали высунувшуюся из-за карниза одного из зданий любопытную черную мордочку. Маленькие глазки – совершенные объективы с переменным фокусным расстоянием – оббегали толпу, воспринимая и сканируя изображения. А чуткие остронаправленные микрофоны прослушивали разговоры людей, фильтруя и отбрасывая музыкальный фон.

Внезапно рыжая лапа с когтями подцепила хитроумное устройство, похожее на мелкого незаметного зверька. А острые белые зубы вмиг перекусили ему то, что заменяло ему хребет.

– Ф-фу, какая невкусная конструкция! – рыжий кот брезгливо выплюнул обломки зонда. – И все-таки я, кажется, немного опозда-ал…

– Зонд внезапно прервал передачу. Вероятно, вышел из строя, – доложил Джастин Мидлмисс. – Но посмотрите, что он успел отправить. Можно расслышать, как люди в толпе говорят: «Президент, президент», и увидеть, что они оглядываются. А вот этот человек, действительно, очень похож на президента Калансиса. Программа распознавания лиц дает 89% сходства. Это очень много!

– Да, 89% – это мы практически попали в точку, – согласился Джейсон Купфлер. – Пожалуй, можно считать доказанным, что новая резиденция правительства Чинерты расположена в Нагиссе. Джастин, сформируйте на этот счет небольшую справку. Только попроще, чтобы программа перевода на этот раз сработала точно.

– Вы хотите передать эту информацию «жестянкам»? – вдруг засомневался Мидлмисс.

– Конечно, ведь это они ее заказывали. У вас возникли какие-то возражения?

– Сэр, для какой цели они будут использовать эти сведения? Мы не знаем в точности, что сейчас происходит на планете, но мне удалось поймать несколько передач кээн. И то, что я увидел, мне совсем не понравилось. Они ведут себя как… как гегемонисты. Или как мы во Вьетнаме в ХХ веке, если вы понимаете меня, сэр… Что, если они разбомбят Нагиссу? Мне бы этого совсем не хотелось.

– Джастин! Вот от кого, а от вас я этого не ожидал! – негодующе воскликнул Купфлер. – Вы совершаете ту же ошибку, что и этот молокосос Хэмилтон! Филлина – не Земля, а филиты – не люди! Для нас они – только объект исследования! Не больше!

– Я понимаю это, сэр! Но я не хочу, чтобы мой объект исследования оказался уничтоженным! После того как кээн разрешили нам снова использовать зонды, мы получили очень много интересной информации. А теперь они опять могут изъять у нас аппаратуру… Кроме того, филиты – это все-таки не только объекты. Это живые существа, возможно, наделенные бессмертной душой, сэр…

– К сожалению, Джастин, вы дали слабину, – заключил Купфлер. – Понимаю, что одно дело – изучать исторические события, но совершенно другое – оказаться их непосредственным свидетелем. Это печально, но новый мир, как и ребенок, всегда рождается с болью и кровью. Здесь, на Филлине, вновь появляется на свет величие нашей с вами страны, величие Америки! Кээн – наши союзники в этом сокровенном дерзании!

– И все-таки, сэр, я бы хотел поставить этот вопрос на голосование…

– Что же, пожалуйста. Я против вашего предложения не раскрывать информацию. Хулио и Джим сейчас не с нами, поэтому они не участвуют. Джош!

– Да, босс! – инженер-гравитационщик оторвался от виртуального экрана со схемами.

– У нас опять возник небольшой спор…

– Я как и вы, босс. Уверен, вы знаете лучше, что надо сделать.

– Слышите, Джастин? Впрочем, если вам претит, я сам подготовлю отчет и отправлю его нашему контрагенту. Надеюсь, для этого не придется выбираться на улицу, чтобы настроить антенну, а то там как-то слишком холодно!

Начало следующей главы - уже в субботу. Не пропустите!

Глава 8. Сожженные мосты (часть 1)

Кисо Неллью проснулся от холода. Тщетно пытаясь свернуться в клубок, чтобы сохранить остатки тепла, он ворочался и ворочался, пока его голова не соскользнула с рюкзака, игравшего роль подушки. Соприкосновение щеки с сырыми холодными досками прогнало остаток сна. Неллью сел, обхватив руками колени и зябко кутаясь в пластиковое полотнище, как в одеяло.

Помогало плохо. Вернее, совсем не помогало. Пронизывающая сырость легко проникала сквозь неприятно влажную одежду, так и не подсохшую за ночь. Неллью с завистью покосился на спящего Ворро. Дрыхнет себе и дрыхнет, невзирая на холод и сырость, словно у себя в постели под одеялом, а не в открытой со всех сторон беседке в лесу.

Неллью с тоской вспомнил уютный гостиничный номер в Чонори. Увы, это было так давно и, кажется, неправда. Они шли в Тарануэс уже десять суток, и чем дальше, тем труднее становилось с ночлегом. Прошлую ночь они, например, провели в вонючем сарае рядом с храпящей скотиной. Сейчас это уже казалось недостижимым блаженством. Запах запахом, но они спали в тепле, под надежной крышей и на мягкой соломе. Вчера же, когда Неллью буквально наткнулся на эту беседку, отойдя с дороги в кустики по нужде, Ворро решил не рисковать, а устраиваться на ночь в ней.

Возможно, Ворро тогда был прав. Уже начинало темнеть, они все никак не могли выйти из леса, а дождь лил и лил, не давая никакой возможности развести костер. Садовая беседка в кустах с не совсем мокрым дощатым полом и почти не протекавшей крышей показалась им тогда спасением. Но еще одна такая ночка, и ревматизм вкупе с воспалением легких можно считать обеспеченным...

И тут Неллью с облегчением вспомнил, что второй такой ночи не будет. Они почти дошли. До Тарануэса осталось меньше двадцати километров – дело одного дня. Дома (он воспринимал аэропорт как дом) можно будет и отоспаться, и отдохнуть по-человечески, и почистить зубы щеткой, а не веточкой и, наконец, как следует вымыться. Странно: холодно вроде бы, а потеешь ничуть не меньше, чем в летнюю жару.

Но и эти километры еще нужно было пройти. Сидеть, закутавшись в негреющее покрывало, было ничуть не теплее, чем лежать. Неллью встал, чувствуя, как не желает ему повиноваться одеревеневшее тело, и, осторожно переступив через спящего Ворро, вышел из беседки. Дождь перестал, но погода ничуть не улучшилась. Прямо над вершинами деревьев нависали тяжелые темно-серые тучи, а от мокрой земли тянуло промозглой сыростью. Да, костер продолжал оставаться недостижимой мечтой.

Неллью умылся – плеснул в лицо водой из фляжки. Вода показалась жутко холодной, несмотря на то что он ночью держал фляжку под курткой. Сразу же захотелось есть, и он подтянул к себе рюкзак, по пути зацепив Ворро.

– Который час? – пробурчал Ворро, не отрывая глаз.

Неллью оттянул рукав.

– Без десяти шесть, – виновато сказал он. – Извини, не хотел тебя будить.

– Ладно уж, – Ворро завозился, выпутываясь из полотнища. – Дома отоспимся.

Он сел, сердито глядя перед собой и протирая заспанные глаза. Пытаясь встать, угодил одной рукой в натекшую с потолка лужу и коротко выругался. Потом пошел прямо в кусты и долго ворочался там, как медведь, не переставая ворчать себе под нос. Когда он вернулся, на ходу застегивая штаны, Неллью уже успел расстелить на полу одно из полотнищ и разложить на нем продукты для завтрака.

– Думаю, сегодня нет смысла экономить, – сказал он. – Все равно, к вечеру уже будем дома.

– Нет, тушенку лучше спрячь, – распорядился Ворро. – Достало уже меня, эту пакость без хлеба лопать. Да и оставить что-то надо до вечера. Ребята там, небось, до сих пор одни конфеты жрут, вот будет им подарочек.

Неллью послушно положил две банки тушенки обратно в рюкзак. Продуктов и без них хватало. По последней плитке питательной смеси, которую им дал дед Тимо, немного овощей и фруктов, собранных вчера на разбомбленной ферме. Несколько колечек домашней жареной колбасы, выменянной третьего дня Неллью на туфли в одной деревне – сам он, как и Ворро, еще в Чонори купил себе удобные и крепкие ботинки. И, наконец, хорошая чистая вода из фляжек.

– Что-то совсем мало у нас осталось воды, – озабоченно заметил Неллью. – Надо будет где-нибудь по дороге обязательно набрать.

– Надо, значит наберем, – пожал плечами Ворро. – Ты лучше вот что скажи, штурман: как нам дальше идти?

Ворро вынул из рюкзака «Атлас автомобильных дорог...» и открыл нужную страницу.

– Через пару километров свернем с дороги, а там двинемся в направлении на Кенеран. Потом пройдем немного по Окружной, а там и до аэропорта рукой подать. Будет немного длиннее, но зато ни одного моста.

Неллью знал, о чем говорил. Позавчера они потеряли целый день, пытаясь найти переправу через одну неширокую, но противную речушку. В конце концов, им пришлось перейти ее вброд по пояс в воде, а затем остаток дня сушиться у костра.

– А ну, покажи, – Ворро забрал у Неллью атлас и несколько минут изучал его, методично пережевывая колбасу. – Нет, так не пойдет.

– Почему? Это, по-моему, самый удобный путь.

– Ты что, думаешь выйти к аэровокзалу со стороны площади?! А как ты потом собираешься попасть внутрь? Нас же там разорвут!

Неллью снова склонился над атласом.

– Тогда... Тогда после Кенерана повернем не к Окружной, а направо, на Эрречо и Ласу. Затем перейдем железную дорогу, а там, кажется, есть проселок, что выведет нас прямо на радарный пост. Правда, так будет еще длиннее.

– Насколько длиннее? На пять, десять, двадцать километров?

– Примерно, на семь-девять. А отсюда нам придется пройти не меньше тридцати.

– Так много? Тогда скорее доедай, прячь все в мешок и пошли! Нечего время терять!

Поселок открылся перед ними, как только они свернули с шоссе Кьеве – Тарануэс, по которому шли (если не считать позавчерашнего крюка с переправой) уже четверо суток. Выглядел он так же, как и все пригороды вокруг столицы: много аккуратных одно– или двухэтажных частных домиков с гаражами и небольшими садиками, асфальтированные улицы, большой супермаркет недалеко от шоссе, бензоколонка, вдали виднеется храмовая башенка.

Большая часть таких поселков, попадавшихся им на пути раньше, была уже разбомблена, но этот выглядел на редкость целым. Только супермаркет, видимо, показался кому-то заслуживающей внимания целью и был разрушен прямым попаданием ракеты. Домики вокруг совершенно не пострадали, по улицам ходили люди, а где-то ближе к храму поднимался к небу дымок походной кухни и виднелся хвост длинной очереди.

– Жлобское место, – пробормотал Ворро.

Это была их классификация. Все населенные пункты делились на хорошие, где можно было рассчитывать на еду и ночлег, жлобские – там на них просто не обращали внимания и просить что-либо было бесполезно, и ублюдочные, от которых вообще нужно было держаться подальше, так как чужих там прогоняли прочь. Как уже показал их опыт, на хорошие или же ублюдочные деревни и городки легче было наткнуться в глубинке, вдали от больших дорог. А вот вдоль шоссе попадались все больше жлобские.

По крайней мере, через этот поселок можно было спокойно пройти. Они и шли, даже не пытаясь свернуть к центральной площади, где, видимо, происходила какая-то раздача продуктов. Как они знали, в этом месте в общую очередь их не пустят. Уже недалеко от окраины, где дорога выходила в чистое поле, Ворро вдруг свернул к небольшому домику, где во дворе была видна водонапорная колонка, а на лавочке перед крыльцом сидел немолодой мужчина и что-то обтесывал небольшим топориком.

– Бог в помощь, отец, – сказал Ворро, подходя к забору.

Он и сам бы не мог сказать, почему выбрал именно этот дом и этого человека. Но в последние дни они уже на глаз могли определить, к кому можно обращаться, а к кому – лучше не стоит.

– И вам того же, – мужчина настороженно оглядывал их. – Кто такие? Куда путь держите?

– В Тарануэс, – важно ответил Ворро. – Из-под Савино. Уже одиннадцатый день идем.

– Далеко. Но странно что-то. Все из Тарануэса идут, а вы – в него.

– Так надо, – пояснил Ворро. – У нас работа такая. Мы летчики, Воздушный мост обслуживаем, слышали? Нас пришельцы сбили, вот мы обратно и возвращаемся. Вы нам разрешите воды набрать?

– Набирайте, – разрешил хозяин. – Только осторожнее, там рычаг туго идет и напор большой. Летчики, говорите? Так вроде бы, больше не летает никто с нашего-то аэропорта.

– Как не летает?! – Ворро даже остановился. – Кто вам это сказал?

– Кора! – громко позвал хозяин. – Ты не помнишь, это Мерро нам говорил, что самолеты больше не летают?! Тут летчики, сбитые. Домой возвращаются.

Из домика выглянула полная женщина в домашнем халате.

– Не помню. Это ты с ним разговаривал, а не я. Так вы действительно летчики? А где вас сбили?

– Недалеко от Савино, – нервно сказал Ворро, – Десять дней назад. Так вы вспомните, кто вам говорил, будто самолеты не летают? Вы же понимаете, как для нас это важно!

Мужчина почесал затылок.

– Да не помню я точно. Кажется, это Мерро был, третьего дня. Сказал так, промежду прочим, что раньше его все время самолеты беспокоили, то и дело прямо над домом пролетали, а теперь тихо стало. Может, просто в другую сторону летать начали? Или, может, он ошибся. Он в Раниче живет, знаете, где это?

– Знаю, знаю, – кивнул Неллью. – Но это не так уж и близко от аэропорта. Да и к западу, не по гессенарской трассе. Может, посадку раньше не всем сразу давали, вот у него над домом и кружили?

– Может, может, – перебил его Ворро. Он уже набрал во фляжки воды и стряхивал воду с обшлагов плаща. – Спасибо вам, хозяева. Вы уж извините, но нам идти надо. Путь еще неблизкий.

Ворро долго не мог успокоиться.

– Конечно же, он ошибся! Сегодня только первое, а Воздушный мост – до шестнадцатого числа! Не мог он прекратить работу! Вот старый дурень, кто-то наплел ему, а он и рад. Все настроение испортил!

Но чем ближе был аэропорт, тем больше в них нарастала нервозность. Они даже не стали останавливаться, чтобы пообедать, и продолжали идти вперед. Снова пошел дождь, что тоже никак не способствовало улучшению настроения.

– Ненавижу этот дождь! – ворчал Ворро, пытаясь получше закутаться в свой порванный в десятке мест плащ. – Ненавижу! Черт бы побрал эту проклятую погоду!

У Неллью были другие заботы.

– Ты что-нибудь слышишь?

– Нет. А что я, черт возьми, по-твоему, должен слышать?!

– Двигатели. Мы уже почти рядом. И за все время не видели ни одного самолета.

– Какие, к черту, двигатели!? Погода нелетная! Или Гессенар не принимает! Смотри лучше по сторонам! Для пришельцев-то никакая погода не помеха!

Неллью грустно покачал головой. Плохие предчувствия нарастали в нем со страшной силой. А пришельцы? Что пришельцы? О них ходило множество жутких слухов, но в них можно было только верить… или не верить. Вот он и не верил, считая их сильным преувеличением или чьей-то неуемной фантазией. За десять дней они ни разу не встречали танки, хотя видели следы их прохода в виде пожарищ и разрушений, и совсем перестали их бояться. Воздушные машины были не в пример страшнее, но они всегда пролетали где-то в вышине. Даже бомбежки им приходилось слышать всего несколько раз, и то издали. Это была не та опасность, с которой нужно было всерьез считаться.

Летное поле было окружено высоким бетонным забором, и Неллью тихо радовался этому. Так для них еще оставалась надежда. За оградой виднелась радарная антенна. Она не вращалась. И все вокруг было по-прежнему тихо.

– Здесь где-то есть калитка, – хрипло сказал Ворро. – Такая небольшая калитка...

Калитка оказалась широкими запертыми воротами с расположенной рядом проходной. Приоткрытая дверь словно приглашала войти. Медленно и неуверенно они шли к ней, оттягивая неизбежное.

– Кто такие, чего надо? – раздался изнутри грубый голос. – Военный объект, ходить не велено.

На пороге появился вооруженный солдат в камуфляже.

– Мы отсюда, – сказал Ворро. – Летчики. Меня зовут Ли Ворро, а это – мой штурман Кисо Неллью. Двадцать четвертого мы вылетели на «сто тридцатом»… транспортном самолете вывезти людей с аэродрома Нэтави в округе Савино. За пределами безопасной трассы нас обстреляли пришельцы, были вынуждены идти на вынужденную посадку. Самолет наш в болоте потонул, а нам самим пришлось возвращаться пешком. Вот мы и пришли.

В подтверждение своих слов Ворро распахнул плащ, демонстрируя форменный китель с командирскими крылышками в петлицах.

– И верно, летчики, – солдат повернулся через плечо. – Эй, старшой, что с ними делать?

– Да не гнать же! – послышался ответ. – Сейчас вызову начальника караула, пусть с ними разбирается.

– Скажите, – не выдержал Неллью. – Почему самолеты не летают? Нам сказали, что Воздушного моста больше нет. Это так?!

– Извини, парень, – в глазах солдата мелькнуло что-то похожее на жалость. – Вас, говоришь, двадцать четвертого сбили? Издалека шли?

– Издалека, – буркнул Ворро. – Почти двести пятьдесят километров за десять дней отмахали.

– Немало, – уважительно кивнул боец. – Но зря. Нет здесь больше ваших.

– Как нет?! – не выдержал Неллью. – Куда они делись?!

– Улетели. Сели в самолеты и улетели.

– Кто? Все? – тупо спросил Ворро. – Когда?

Он уже понял, что их постигла катастрофа, но не хотел в нее верить.

– Да. Двадцать седьмого, кажется. Или двадцать восьмого. Забрали всех, кого могли, и улетели на последнем горючем.

– Вот незадача! – ругнулся Ворро. – Что же ты, штурман, не на ту дорогу вывел?!

Неллью ничего не ответил. Он чувствовал себя полностью опустошенным. Так надеялся на возвращение, а оказалось, что им некуда возвращаться.

– Да ты не горюй, – кажется, солдат понял его состояние. – Там ваш начальник остался, летный. Мировой мужик! Наверняка и для вас что-то придумает!

Ждать им пришлось около получаса. Затем пришел еще один военный и забрал их с собой.

Аэродром выглядел заброшенным. Даже не заброшенным – вымершим. Вдоль летного поля стояли несколько самолетов, у одного из них застыл бензозаправщик, и шланги тянулись по бетону мертвыми змеями. Но нигде не было ни души.

– У нас еще есть шанс, – прошептал Ворро. – Самолеты на месте.

– На месте, на месте, – лениво подтвердил военный. – Только заправлять их нечем. Говорят, был там военный транспортник, так ему полбака спирта залили, а на вторую половину – вычерпали осадок со дна цистерн и отфильтровали.

Неллью чувствовал себя неуверенно. На летном поле они были как мухи на скатерти, а дорога приучила их избегать слишком открытых мест. Но чем ближе они подходили к большому зданию терминала, тем спокойнее ему становилось. Столичный аэропорт только казался покинутым. На самом деле, здесь кипела своя скрытая жизнь. В огромных ангарах, похоже, пряталась военная техника. А под стеночками, хоронясь от взгляда сверху, ходили люди и даже проезжали электрокары.

– Электричество у нас есть, – заметил военный, очевидно, поймав удивленный взгляд Неллью. – Солярки для генераторов пока хватает и уголь еще не кончился. В общем, жить можно. Место обжитое, не бомбят, порядок какой-то есть. Здесь сейчас люди живут.

Аэропорт был действительно превращен в натуральный лагерь для беженцев. В залах ожидания разместили сотни спальных мест. В ресторане, похоже, шла раздача пайков. Всем здесь распоряжались военные – подтянутые, немногословные, деловые. Может, они позаботятся и о них?

Начальник аэропорта встретил их в своем привычном кабинете.

– Надо же, вернулись! – обнял он сначала Неллью, а потом Ворро, как тот ни пытался уклониться. – А мы вас, признаться, уже в списки потерь занесли. И даже наградили посмертно…

– Значит, долго жить будем, – хмыкнул Ворро.

– Да, примета верная. Так где вы пропадали?.. Хотя стоп! Моторы на реверс! Вы же наверняка устали с дороги!

– И проголодались, – со значением вставил Ворро.

Неллью просто расхохотался от души. Державшее его напряжение наконец-то развеялось.

Продолжение - в понедельник. Не пропустите

Глава 8. Сожженные мосты (часть 2)

Нет, все-таки они вернулись домой! После бани и сытного, хотя и не блещущего изысканностью перекуса Неллью снова почувствовал себя человеком. Растекшись в кресле, он в полусонном состоянии слушал, как Ворро расписывает начальнику их приключения.

– ...После этого пройти оставшиеся тридцать километров было делом техники, и вот мы тут, перед вами, – закончил он свой рассказ.

– Очень хорошо. – начальник одобрительно кивнул. – Теперь мой черед говорить. О том, что Воздушный мост прекратил свое существование, вы, наверное, знаете. К сожалению, вопрос с горючим решить не удалось ни у нас, ни даже в Валезе. На прошлой неделе сюда несколько раз прилетали борта из Гессенара, но уже дней пять, как все кончилось. Передали, что больше рейсов не будет.

– Нам рассказывали, что все наши улетели, – заметил Ворро. – Как вышло, что вы остались?

– Не мог же я бросить свое хозяйство! Тем более, что оно никуда не пропало. Сейчас здесь всем управляют военные. Тарануэс до сих пор бомбят, хотя не так активно, как в первые дни, а мы пока остаемся тихим уголком. Пришельцы нас не трогают.

– Это до поры до времени, – проворчал Ворро. – Дождутся семнадцатого числа и вдарят!

– Возможно, – не стал спорить начальник. – Но до этого еще больше двух недель – уйма времени. Раз вы вернулись, предлагаю вам остаться. Я верю, что когда-нибудь авиация в Вилканде возродится. Тогда вы снова станете нужны и даже необходимы. Пока побудете в запасе. Здесь и на земле очень много дел. Многие люди выбиты из колеи, ведут себя пассивно, плывут по течению. Поэтому не хватает толковых организаторов. Вы прошли пешком двестипятьдесят километров, многое повидали. Думаю, вы справитесь. Будете пока моими помощниками, а потом на самостоятельную работу пойдете. Так я уже человек пять наладил.

Остаться, никуда больше не идти… Неллью очень понравился этот выбор. Но он не слишком устроил Ворро.

– Не знаю, – покачал он головой. – Тут хорошо подумать надо. Нам отдохнуть надо, переспать с этой проблемой, а потом уже решать.

– Что же, понимаю. Тогда отдыхайте. А завтра снова жду вас в этом кабинете.

Рано утром Ворро растолкал напарника.

– Что случилось? – удивился Неллью. – Чего ты так торопишься?

– Не ты, а мы! Собирайся. Я уже узнал, здесь вход и выход свободные. Нас выпустят, а потом обратно запустят, если вернемся.

– Подожди! Мы куда-то идем? Зачем?

Ворро вздохнул.

– Можешь считать это моей блажью. Ну, не могу я не заглянуть домой. Вдруг, там что-то сохранилось?!

– Домой?.. – спросонья Неллью безнадежно тупил.

– Ну да. В один небольшой дом на улице Арие. Если ты не забыл, мы там жили. А сейчас скорее вставай. Здесь приняты ранние завтраки, а я не хочу из-за тебя опоздать!

Когда Ворро ставил перед собой четкую цель, спорить с ним было бесполезно. Перекусив, они вышли из здания аэропорта, пересекли лагерь беженцев и двинулись по пустынной дороге в сторону города.

Тарануэс после бомбежек превратился в однообразный лабиринт развалин, завалов, воронок и немногих сохранившихся кварталов. Они потратили больше двух часов, с трудом находя дорогу. Ни Ворро, ни Неллью почти не узнавали мест, мимо которых много раз проезжали, и выбирали направление почти наугад.

С трудом преодолев полосу сплошных разрушений, они, наконец, оказались в своем районе, застроенном двух-трехэтажными домиками стандартной послевоенной постройки. Здесь развалин было меньше, попадались совершенно неповрежденные кварталы. Начали встречаться и люди, которые провожали их равнодушными взглядами. Теперь можно было и ускорить шаг, благо состояние дороги позволяло, а они уже точно знали, куда идти.

– Поздравь меня, – скромно сказал Ворро, когда они вышли на свою улицу. – Я гений!

– Поздравляю!

Неллью не верил своим глазам. Их дом уцелел. Война и бомбежки пощадили его. В окнах их квартиры на втором этаже даже сохранились стекла, за которыми виднелись плотно задернутые шторы.

Дверь их подъезда была привычно заперта.

– Нет, но согласись, как я угадал! – Ворро, все еще переживая свой триумф, выудил из кармана связку ключей. – Я как знал! Живем, Кисо!

Везение продолжалось. Их квартира оказалась цела, никем не занята и не разграблена. Только на столе в кухне покрылась плесенью тарелка, которую Ворро, как обычно, забыл вымыть перед уходом.

– Как хорошо! – Неллью с удовольствием развалился на кровати. – Ли, ты представляешь, как это хорошо – дома! Даже уходить никуда отсюда не хочется.

– А уходить надо, – Ворро появился на пороге комнаты, собранный и деловитый.

– Возвращаться в аэропорт?

– Нет, дальше. В Валез. А потом – в Гордану или еще куда на Западный континент.

– Почему? – Неллью даже присел на постели.

– Потому что здесь у нас нет будущего! Ни у кого нет будущего! Помнишь, что мы видели в дороге? Пришельцы бомбят все, а потом рано или поздно придут их танки и прочие войска. Думаешь, те вояки в аэропорту отсидятся? Да никогда! Пока у нас есть шансы, надо попытаться ими воспользоваться. Закопаться в землю всегда успеем! А я летать хочу, слышишь? Я, может, к этим крылышкам всю жизнь шел!

– Да, согласен, – Неллью пришлось признать правоту друга.

Его дорога к небу тоже не была ни простой, ни легкой. Нельзя отказываться от призвания, иначе потом жизнь накажет за пренебрежение, в этом он был уверен. Значит, им, как минимум, стоило попытаться. Да и что они теряют? Вилканд разрушен пришельцами, его больше нет. А скоро, возможно, не станет совсем.

– Тогда вставай! Нечего разлеживаться! Соберем все, что нужно, и снова в дорогу.

Что должен взять с собой человек, когда он уходит навсегда и может взять только то, что способен унести на себе? Немного, совсем немного одежды – все самое нужное и удобное. Сменную обувь – немного поколебавшись, Неллью засунул в округлившийся рюкзак зимние ботинки. Все продукты, что есть в доме, даже забытый в незапамятные времена на полке кухонного шкафа пакет сахара – в дороге все пригодится. Зубную щетку, мыло, наполовину израсходованный тюбик зубной пасты – просто потому, что от старых цивилизованных привычек можно избавиться только вместе с головой...

Неллью еще раз прошелся по комнате. Все ли он взял? Таблетки от кашля, живота и головной боли – на месте, в одном из кармашков рюкзака. Диплом, документы, банковская сберкнижка с золотым счетом – там же. Может, захватить с собой в дорогу пару любимых книг? Неллью снял с полки несколько томиков, помялся, но три из них – двухтомник его любимого Каррионе и справочник штурмана – все же с трудом запихнул в рюкзак. Альбом! Альбом с фотографиями – память о маме! Неллью достал его из ящика, бережно перелистнул пару страниц. Альбом был слишком велик, он понимал это. Тогда он осторожно вырвал несколько фотографий и расстегнул китель, чтобы спрятать их во внутренний карман.

Стоп. Форма... Зачем она ему теперь, этот осколок прежней жизни? Лучше одеть вместо нее что-то поудобнее и потеплее. Например, этот старый, но такой теплый, хотя и тяжеловатый свитер – нечего ему оставаться покинутым в шкафу...

Переодевшись, Неллью заглянул в комнату к Ворро. Тот, видимо, решал ту же проблему. Стоя на коленях перед доверху забитым рюкзаком, он вертел в руках свой пилотский китель.

– Я свой оставил, – сообщил Неллью. – Зачем он теперь?

– Нет! – Ворро решительно свернул китель и с усилием затолкал его в рюкзак. – Пусть будет. Он же с этими, с крылышками!..

– Ты уже готов? – спросил Неллью.

Теперь, когда со сборами было покончено, он чувствовал, что не может оставаться дома ни минуты.

– Готов. Но ты проникнись, какой я молодец! Никогда не доверял этим банкам, а теперь – смотри! – Ворро помахал в воздухе пачкой бумаг. – Семьсот шестьдесят пять граммов, все в золотых сертификатах! Теперь нам бы только до побережья добраться, а там никакой черт не страшен! Вот он – наш проезд! Ты мне руки целовать должен!

– Сначала дойди до побережья, – посоветовал Неллью.

– А что, дойду. Помоги мне с рюкзаком... Эк, тяжелехонек... Ну что, пошли? Самому жаль покидать, три года почти здесь прожил... Только не оглядывайся! Говорят, плохая примета…

Поздно вечером, сидя у костра, Неллью задумчиво листал «Атлас автомобильных дорог...».

– Предлагаю такой маршрут, – задумчиво сказал он. – Завтра выйдем опять на наше знакомое шоссе Кьеве-Тарануэс, пройдем по нему немного, а вот здесь повернем сюда, к Савино. Этот город в безопасном коридоре, а там уже прямая дорога до побережья.

Ворро лениво ковырял в зубах тоненькой щепкой.

– Далеко отсюда до Савино?

– Если идти по дороге, километров сто шестьдесят, и еще около трехсот до моря. Всего четыреста пятьдесят с гаком. Дойдем, а, Ли?

– Конечно, дойдем. А что нам теперь остается?

– Нет, теперь вам не остается никакого выбора. Механизм запущен, пора включаться в работу, – Господин Землерой пробежался по комнате, заставляя Алекса поворачивать голову, чтобы следить за ним. – Я, наконец, нашел, кому преподнести ваши земные машинки! Прямо чувствую себя, как этот… кто у вас ответственный за подарки? Санта… Хрякус?

– Клаус, – меланхолично поправил Алекс. – Санта-Клаус или Святой Николай. Впрочем, у каждого народа свои… штатные дарители.

– Как удобно! – восхитился имперец. – А мне вот все приходится делать самому. Но вы мне обязательно поможете! У вашего Санта-Клауса есть помощники?

– Нет, только олени.

– Вот и будете оленем! Идемте со мной!

Пройдя по темным коридорам базы и опять никого не встретив, они поднялись в ангар с двумя образцами старинной земной боевой техники. «Оса» и «Шилка» – теперь мог их безошибочно назвать Алекс.

Позавчера он уже провел здесь несколько часов, обучаясь водить эти музейные экспонаты. Наука далась ему нелегко, хотя водить машины он умел. Когда-то пришлось постичь эту премудрость для дальних командировок. Да и в Америке до сих пор народ ездил на автомобилях с ручным управлением, а не на полностью автоматических бильчиках.

Сегодня интерьер в ангаре немного изменился. Перед машинами поставили канцелярский стол. Господин Землерой по-хозяйски уселся за него, показав Алексу на жесткий стул напротив. Ярко вспыхнувшие фары заставили его недовольно прищуриться и прикрыть рукой глаза. Само собой, не настольная лампа, направленная прямо в лицо, но все равно неприятно. Такой себе элемент психологического давления.

– И что вы хотите этим показать? – задал он ироничный вопрос.

– Показать? – переспросил имперец, изобразив удивление. – Я ничего не собираюсь вам показывать. Наоборот, хочу просветить вас до самого донышка! Как говорят наши военные, приближается день «Д» и час «Ч». Мне надо точно знать, могу ли я положиться на вас? Не испортите ли вы мне операцию, в которую были вложены усилия многих людей и потрачены огромные средства?

Алекс несколько напрягся. В последние дни Господин Землерой интенсивно ездил ему по ушам, многословно распинаясь, как здорово будет, когда Филлина перейдет под покровительство Земли, и какой великой державой станут тогда США. Алекс слушал и даже вежливо поддакивал, не спрашивая о том, какое отношение к этим красотам играют две старые земные боевые машины. Но в нем нарастало непонимание. Его явно пытались перевербовать. Однако используемые Господином Землероем психологические приемы выглядели… не совсем адекватно. Даже честный наемник с принципами, которого старательно отыгрывал Алекс, должен был почувствовать неладное.

В то же время, имперца никак нельзя было считать непрофессионалом. У него прослеживался почерк. Он, словно паук, опутывал жертву, заваливая ее потоком слов, в которых правда переплеталась с ложью, а реальность с иллюзией. Положа руку на сердце, Алекс признавал, что не может распутать эту паутину, так как не располагает точными твердыми фактами, которые послужили бы для него точками опоры.

Впрочем, его учителя и наставники говорили, что в таких случаях надо стараться выйти из игры, в которой очевидное преимущество имеет противник, и перенести противостояние на другую площадку. Хорошего карточного игрока можно разбить за шахматной доской или навязать ему пару раундов бокса. Здесь, на базе, имперец на своем поле, а вот снаружи ситуация может измениться. Поэтому Алекс демонстрировал готовность к сотрудничеству и стремление заслужить освобождение от ошейника со взрывчаткой.

– Послушайте! – возмущенно сказал он. – Я уже неоднократно говорил вам, что буду участвовать в вашем фарсе! Какие еще вам нужны заверения? Вы или верите мне, или нет!

В подтверждении своих слов он резко провел рукой поперек горла.

– Мне не нужно, чтобы вы просто участвовали, – прозвучал в ответ холодный голос. – В этой операции мне нужны мне как надежный партнер, истинный соратник, или не нужны вообще.

Имперец отвернулся и что-то проделал с собой. Алекс не разобрал, что именно, из-за яркого света, бьющего в глаза. Внезапно фары погасли. А проморгавшись, Алекс увидел, что с той стороны стола на него смотрит землянин. С острым крысоватым лицом и длинным носом, но несомненный землянин со слегка загорелой кожей и даже с сизоватым налетом щетины, что остается после не очень качественного бритья. Сам Алекс, кстати, не брился с момента попадания в плен и сейчас щеголял короткой бородкой.

– Здесь две машины, – голосом Господина Землероя пояснил его визави. – Поэтому нужны два пилота. Вы будете управлять колесной, а я – гусеничной.

– Тогда зачем я вам тогда вообще понадобился?! – повысил голос Алекс. – Взяли бы с собой кого-либо из своих, надели на него личину и не имели никаких неприятностей!

– Но я же Хозяин Филлины, а у хорошего хозяина все должно идти в дело. Если бы у меня не было вас, я бы обратился к мистеру Дайку или мистеру Хименесу. Но вы есть, и это прекрасно. В роли земного агента будет выступать настоящий земной агент!

– Вам что, надо, чтобы в руках у филитов оказался труп настоящего землянина?! – намеренно обострил Алекс.

– Нет, как вы могли такое подумать?!

Чужая мимика на земном лице немного сбивала. Но Алекса буквально пронзило ощущение острой тревоги. В то же время, возмущение Господина Землероя не было наигранным.

– У меня на вас очень широкие и глубокие планы! Может, мы с вами будем долго и плодотворно работать!

– Тогда зачем вам нужно это принуждение? – Алекс ухватился обеими руками за ошейник, словно пытался задушить сам себя.

– Чтобы быстрее подтолкнуть вас к нужному решению. Чтобы вы окончательно сожгли за собой мосты! Мне хорошо известно, что на Земле не хотят принимать ответственность за Филлину!..

«А подавляющее большинство землян вообще не знают о ней», – добавил про себя Алекс.

– …Но Земля должна это сделать! Империя находится в неправильном состоянии. Она должна измениться! Но если она сохранит власть над Филлиной, это ее временно укрепит. Необходимые изменения будут отложены или вообще не состоятся!

Алекс замер. Ранее Господин Землерой, заливая его словесными потоками, ни разу не упоминал об Империи. Мог ли он выдать сейчас настоящие интересы той группировки, которую представляет?!.. Правдоподобно… Как минимум, правдоподобно… Ведь сколько раз в земной истории бывало, что непримиримая оппозиция делала ставку на поражение своего государства, рассчитывая, что оно спровоцирует нужные ей политические изменения!

Однако потерпеть поражение можно только на войне. Не может ли быть, что Землю намеренно провоцируют на конфликт с Империей?!... Нет! Империю – на конфликт с Землей! И кто тогда Господин Землерой – инсургент, предатель или… верный исполнитель приказов?! И кто их ему отдает? Не те ли, кого на Земле называют контрагентами или даже партнерами?!..

А имперец между тем продолжал, словно наслаждаясь его замешательством.

– Через несколько дней мы погрузим эти машины на космический корабль – ведь посланцы Великой доброй Земли должны тайно прибыть из космоса. Затем мы сядем в известном месте и сделаем подарок лично властителю Чинерты Киру Калансису. И улетим, но пообещаем обязательно вернуться и оказать помощь.

– Сложновато для простого представления, – в замешательстве пробормотал Алекс.

– У вас есть три варианта, – Господин Землерой не собирался давать ему широкий выбор. Первый – вы летите со мной, изображаете земного агента, то есть, самого себя, и мы вместе отбываем и возвращаемся сюда. Обещаю, что тогда сниму с вас ошейник и привлеку к следующему проекту. Второй вариант – вы отказываетесь. В этом случае мне тоже нет смысла держать вас в ошейнике, ведь мне больше не будут нужны ни ваша покорность, ни ваше сотрудничество. Вас передадут другим людям. Они увезут вас с Филлины и, скорее всего, вы больше никогда не вернетесь на эту планету.

– А третий вариант?

Имперец ждал этого вопроса, и Алекс его задал.

– Самый простой. Я активирую ошейник, и ваша глупая голова слетит с плеч. Но если вы его выберете, нам надо будет выйти наружу, чтобы не испачкать здесь пол. Итак, у вас есть три пути. Выбирайте!

– Вы умеете убеждать, – хмыкнул Алекс. – Конечно, первый вариант.

– Тогда мы прямо сейчас начнем подготовку. Вам придется научиться быть очень убедительным!

«Кого же мы должны будем убедить?» – пришла в голову новая мысль. Жителей Филлины? Нет, они, скорее всего, только инструмент, такие же участники представления. Имперские власти? Они должны подумать, что Земля нарушает некие договоренности и хочет отобрать у них планету? Глупость, конечно. На что могут повлиять всего две боевые машины, особенно, если у филитов не останется промышленных мощностей, чтобы хотя бы их скопировать и произвести? Но тогда кто-то же тот зритель, для кого ему придется играть навязанную роль?

Несмотря на все эти неясности и сомнения Алекс чувствовал себя твердо и спокойно. Планы противника легче сорвать, когда находишься внутри них. А на худой конец у него всегда останется вариант номер три.

Однако «Одиссею», когда он почти через полтора года прибудет на Филлину, придется нелегко. Похоже, земную экспедицию встретит здесь настоящая паутина из иллюзий, недоговоренностей и прямой лжи. Как жаль, что ни он сам и вообще никто другой в этом мире не может предупредить товарищей!

Начало следующей главы - уже в среду. Не пропустите!

Глава 9 Незабытый день рождения (часть 1)

Та-ра-ри, ра-ри-ра!

Звучащая в моей голове незаметным фоном мелодия гравитационных двигателей резко и неожиданно поменяла тональность.

Черт! И почему все происшествия случаются на моей вахте?! Очередная учебная тревога или… реально нештатная ситуация?! Моя спина в один миг покрылась холодным потом.

Что происходит?! Если пошли вразнос двигатели, нам гаплык! Но раз пока нас еще не раздавило всмятку гравитационным полем и не распылило на атомы, можно попытаться выяснить, что случилось, а может быть, и принять меры для исправления ситуации.

Управление на биотоках позволяет получать информацию напрямую. И она говорила мне, что корабль здоров и бодр. Даже немного слишком бодр. Двигатель, его неутомимое сердце, стучит сильно и ровно, наращивая мощь.

Сто десять процентов от расчетной мощности, сто двенадцать… Соответственно, растет и ускорение. Казалось, мне передавались чувства корабля, которому было скучно нестись одному в пустом холодном космосе, далеко от горячих звезд и теплых планет. Ему хотелось поскорее добраться до цели, избавившись от сдерживавших его пут и шор.

Обычно автоматика в таких случаях реагирует мгновенно, неизмеримо превосходя скорость человеческого восприятия. Но в этот раз она почему-то не вмешивалась. Не препятствовала… Из приходивших ко мне рапортов следовало, что все системы корабля работают нормально, гравикомпенсаторы осуществляют постоянную подстройку, удельный расход водорода вырос, но пока что лишь на четыре процента…

Может, оно так и надо? Кто-то проводит какой-либо эксперимент? Но на табло – 6.14 утра 25 февраля 2218 года, 113-го дня полета. Моя утренняя вахта – чуть ли не единственный период по корабельному времени, когда кэп отдыхает. Никто бы не стал назначать на него испытания! Кроме того, если бы что-то затевалось, об этом был бы обязан знать я как вахтенный пилот. Да и народ собрался бы тогда в главной рубке, куда стекается вся информация.

– Костя, что это? Двигатель выходит из-под контроля?

Мне почувствовалась растерянность в голосе Цветана. Его вахта только что стартовала, и не такого начала он бы хотел!..

Двигатели – это сейчас его зона ответственности, но не его епархия. Будь на его месте Эрик или Дэвид, они отреагировали бы моментально… А как, собственно?..

Черт! А ведь ситуация реально нештатная! Самопроизвольный набор мощности двигателем – такого нам никогда не встречалось даже на вводных! И такое впечатление, что раньше силы корабля искусственно сдерживались, а теперь ему, наконец, позволили постепенно расправить крылья во всю ширь.

Орлята учатся летать!.. И порой падают на дно самого глубокого ущелья…

Уже семнадцать процентов превышения! Все системы по-прежнему сообщают мне, что корабль чувствует себя прекрасно, словно так и надо. Но нет, сегодня мы не пойдем этим путем, Извини, «Одиссей», сегодня ты останешься на Итаке. Такие вещи надо проделывать по команде. Или, как минимум, с ведома кэпа…

– Цветан, давай вместе попробуем притормозить его! Пусть сбавит мощность до нормальной… Готов?.. Начали!

Вообще-то, инструкция требовала во всех непонятных случаях немедленно заглушать двигатель. Но меня остановило то, что автоматика, обязанная так поступить в первую очередь, никак не отреагировала на самовольный набор мощности. Странно. Я, наверное, меньше всех на корабле доверяю его самоуправляющимся компьютеризированным системам, но в этот раз решил положиться на их оценку.

Совместными усилиями мы сбавили мощность двигателя до штатных 100,00%. Это оказалось неожиданно легко. Корабль словно сам вернулся в привычный рабочий ритм, моментально забыв о том, что ему только что хотелось пошалить. Всю оставшуюся вахту мы напряженно прислушивались и приглядывались к нему. Но ничего не менялось.

В восемь утра меня пришел менять Мичиёши, который очень удивился, узнав о нашем утреннем происшествии. Сам он ничего не заметил и не почувствовал. Подозреваю, что остальные мои товарищи – тоже. Можно было бы даже подумать, что ничего вообще не происходило, но приборы зарегистрировали и записали все подробности инцидента.

– Следите, что я еще могу посоветовать? – развел я руками напоследок, когда мы втроем исчерпали версии, пришедшие по горячим следам. – Кэпа пока не станем будить, пусть спокойно досыпает. Думаю, время еще терпит – двигатель больше не хулиганит, корабль не разваливается. Но как только проснется, надо будет немедленно поставить его в известность.

– Так и сделаем, Константин, – заверил меня Миша-Митч.

Получив приказ к исполнению, он сделался совершенно спокойным. А вот Цветана до сих пор слегка потряхивало.

В принципе, я мог бы задержаться в рубке и дождаться Коржевского, который, по-моему, никогда не спит дольше, чем до полдевятого. Но мне надо было срочно отлучиться. Дело в том, что сегодня уже наступило 25 февраля, а через два дня, 27-го, Константин… точнее, теперь уже я должен отметить свой День рождения. Тридцать три года, между прочим. Не юбилей, но чертовски важная дата! И согласно нашей традиции, в этот день я должен угостить экипаж чем-то особенным.

Идеи у меня были, о да! Но для этого мне поначалу следовало наведаться к Брату да Силва. В этот раз его пришлось немного поискать, а обнаружился он в оранжерее. Там усердно трудились с совочками, садовыми ножницами и грабельками Олег со Стивом, а наш бразильский плантатор важно прохаживался над ними с телескопическим щупом-анализатором в руке.

Та-ак, кажется, я знаю, кто был автором нашествия виртуальной саранчи на прошлой неделе! По-моему, Брату слишком суров. Кузнечики ничего не грызли, а просто сидели на веточках и травинках и в лад стрекотали. Что-то типа нынешнего эквивалента песенки «В траве сидел кузнечик» в обработке скрипичного оркестра.

Может, у вас возникнет впечатление, что мы уделяем слишком много внимания развлечениям, скатываясь порой на чисто детские шалости? Иногда мне и самому так кажется, но на самом деле Олег со Стивом делают для нас больше важное дело.

Я уже упоминал, что психологи на Земле считали скуку и рутину одним из главных рисков нашего полета. Нам лететь полтора года только в одну сторону, и все это время я каждый день буду стоять свои вахты от четырех до восьми часов утра и от шестнадцати до двадцати. Да и оставшиеся у меня шестнадцать свободных часов достаточно жестко расписаны. У всех моих товарищей, даже тех, кто не стоит вахты, тоже довольно напряженный повторяющийся распорядок. Это реально напрягает. Кроме того, не будем забывать, что хотя мы несем на борту гигантскую «библиотеку» с сотнями петабайт различной информации, наша экспедиция будет три с половиной года полностью оторвана от земной сети. А для моих нынешних современников это само по себе – нехилый стресс.

Вот и сейчас я увидел, как трудятся наши фантомастеры-затейники под надсмотром Брату, и мне стало весело. Я немного помог им завершить работу, потом мы с да Силвой пошли в его хозяйство, где бразилец продемонстрировал мне свежий урожай с нашей «секретной» делянки – несколько молоденьких крепких огурчиков.

Да, огуречные зернышки, которые я получил в начале января при обстоятельствах, отдающих мистикой или научной фантастикой очень высокого пошиба, принесли плоды – в прямом и переносном смысле. На гидропонной плантации они росли как на дрожжах, уже в первой половине февраля выбросив цветочки, которые Брату подверг искусственному опылению. А позавчера он снял с грядки первые зеленцы – крепенькие, хрустящие и с настоящим огуречным вкусом.

Мы их попробовали, распробовали, и да Силва с неохотой признал, что «в этом что-то есть». Ни поноса, ни каких-либо других негативных последствий у нас не возникло, это показал, в частности, вчерашний плановый медосмотр. Но прежде чем сделать следующий шаг – ввести «исторические» огурцы в рацион экипажа (один я точно все не съем и даже не понадкусываю), необходимо будет взять последний, самый высокий барьер – получить добро от Мартина.

К нему мы и пошли, взяв пакет с образцами, к которым я предложил добавить нож и солонку. Там пришлось подождать, так как наш главный эскулап проводил медосмотр, но в чем-то нам повезло, поскольку на обследовании находился Ив. Как ни крути, а от нашего астронома, а по совместительству, главного кока, тоже много, что зависит.

– Предлагаю для начала ознакомиться с плодами нашего небольшого научного эксперимента.

Я выложил огурцы на тарелочку, разрезал их вдоль на половинки, посолил и потер их друг о друга. Все молча смотрели, как я священнодействую, даже Брату, который уже все это видел и даже попробовал и одобрил. Ив явно заинтересовался, а вот профессиональный прищур Мартина мне не понравился. Наверное, я сам так бы смотрел на оригинала, вздумавшего в моем присутствии разрезать и посолить… например, грушу.

Впрочем, от дегустации он не отказался. С полминуты, на большее пробной партии не хватило, в отсеке стоял дружный хруст.

– Их положено употреблять именно таким образом? – педантично уточнил Ив.

– Нет, не только. Например, можно еще добавлять в различные салаты.

– Извращение, – веско заявил Мартин, дохрустывая последний огурчик и даже пошарив по тарелке на предмет неучтенного зеленца. – У них же нет никакого вкуса. И соли слишком много. Костя, ты думаешь, это будет кто-то есть, кроме тебя?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Пробовать надо. Послезавтра мой день рождения, вот и будет повод проверить.

– О-ля-ля, ты хочешь сделать из них салат?

– Не только из них, конечно, но с ними. По старинному рецепту.

– Это будет… trѐs interessant… весьма интересно!

Отлично! Наш главный кок на моей стороне! А что скажет Мартин? «Что скажут джунгли?!» – прозвучала у меня в голове цитата из мультика. Однако тот, ферфлюхтер вредный, выдержал классическую МХАТовскую паузу.

– Gut, Константин, – наконец произнес он с преувеличенной серьезностью, словно диагноз оглашал. – В старинных блюдах и прочих вещах ты человек знающий, плохого не посоветуешь. Санкционирую. Теперь можешь идти, а мы тут прикинем, как вписать твои Gurken в меню, чтобы сохранить баланс калорий, солей и микроэлементов.

Возможно, я бы остался послушать профессиональную дискуссию. Но тут на моей руке пробудился вирт. Это меня позвали на совещание, посвященное происшествию с двигателем. И мне пришлось пойти.

Признаться, по дороге я обдумывал фразу, небрежно брошенную Мартином, – о том, что я знаю толк в старине. Что он, черт возьми, имел в виду? Меня одолевали нехорошие и тревожные подозрения. И не понятно, то ли я, как та пуганая ворона, шарахаюсь от каждого куста или даже иллюзии такового, то ли… он и в самом деле догадывается о моем истинном происхождении или даже точно знает!

«Ужасно, когда преступление совершает врач. У него сильные нервы и опасные знания», – вспомнилась мне цитата из Шерлока Холмса. А если врач проводит расследование? Именно Мартин постоянно следит за физическим и психическим здоровьем экипажа и располагает массой конфиденциальной информации о каждом из нас. Без сомнения, он должен был бы первым заметить, что Костя сильно изменился за осень.

Что он вообще обо мне знает? Что подозревает? Правда, если бы он не только заметил, но и доложил, куда следует, то вокруг меня еще до отлета началось бы некое шевеление. А его, пожалуй, не было. Беседу с Иваном Александровичем в день отлета в Америку я бы отнес, скорее, к доводам против. Мне, по крайней мере, доверили важные сведения и зародили во мне сомнения в официальной версии.

Хотя, с другой стороны, Дэвид меня точно в чем-то подозревает. И может быть, меня не трогают по той простой причине, что я уже нахожусь на корабле и точно не покину его до конца полета?..

Так ни до чего не додумавшись, я переступил порог рубки и тут же уперся в спину долговязого Джона.

– Извини, Костя, – он отступил в сторону, давая мне проход.

Похоже, ждали только меня. В рубке находились Марк с кэпом, Дэвид, Джон с Эриком, вахтенный пилот Мичиёши и Цветан, хотя время его вахты уже завершилось. В воздухе висели сразу пять виртуальных экранов с телеметрией.

– Итак, все в сборе, – подтвердил мое предположение Коржевский. – Костя, расскажи, что произошло на вашей вахте. Постарайся дать максимальные подробности.

Я чуть прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и начал докладывать.

– Костя, ты говоришь, что переход двигателя на более высокий режим был абсолютно спонтанным? – сразу же возбужденно перебил меня Эрик.

– Да, у меня возникло именно такое впечатление. Перемена произошла мгновенно и внезапно. Никаких признаков накопления каких-либо изменений, приближения смены ритма мы не заметили.

– Их и не было, – сухо заметил Дэвид, продолжая изучать показания датчиков.

– Но это же невозможно!

Эрик сильно загрузился проблемой, и я его прекрасно понимал. Наш двигатель – это сложнейший комплексный агрегат, уникальный в своем роде. По стоимости и сложности изготовления он, по-моему, превосходит весь остальной «Одиссей», вместе взятый. Эрик был одним из тех, кто его проектировал, строил и вводил в эксплуатацию. И если оказывается, что он не до конца знает возможности своего детища, это плохо. Для всех нас.

– Это выглядело именно так, но может, мы чего-то просто не увидели, – у меня вдруг возникло новое предположение. – Не исключаю, что кто-то подтолкнул процесс извне. Или в двигателе включилась заложенная еще на Земле программа.

– Почему ты так думаешь? – спросил кэп.

– Потому что у любой аварии, любого инцидента есть свои фамилия, имя и отчество, меня так учили. Потому что, как говорил один из великих деятелей прошлого, котли сами по себе не взриваются, двигатели сами по себе не включаются!

Последнюю фразу я проговорил с характерным акцентом. Кажется, меня не поняли. Но в этот момент я внимательно следил за реакцией своих товарищей.

Кэп хмурился. Я ощущал его озабоченность. Еще бы, я практически открытым текстом заявил, что кто-то из нас занимается некими тайными и наверняка темными делишками с неясными целями.

Марк спрятался за своими инфор-очками, которые, такое впечатление, закрывали у него все лицо. Он еще и сделал стекла дымчатыми, почти непрозрачными, поэтому я не смог уловить его взгляд.

Дэвид… Он настолько невозмутим, что это вызывает подозрения. Впрочем, это нормально. Он подозревает меня в принадлежности к неким спецслужбам, я – его. И не без причины.

Джон просто созерцает и чего-то терпеливо ждет. Ему наше разбирательство совершенно не интересно.

Эрик, наоборот, возмущен и рассержен. Кому понравится такая подстава, да еще и за его спиной?!

Цветан дисциплинированно ожидает, когда к нему обратятся. Этот вопрос точно не его уровня. Хотя, кто знает?.. Вдруг его внешняя простота является маской? Заурядных людей в нашем экипаже нет, а корабль лучше него знает, наверное, только Кэнджи. И вообще, достаточно вспомнить, как он под Новый год навел меня на трюм с контрабандным шампанским! А почему, кстати, он тогда обратился именно ко мне, а не, например, к нашему завхозу Сергею?..

Наконец, Мичиёши тоже выглядит совершенно посторонним. Он на вахте и, будто бы, даже не прислушивается к нашему разговору. Но… рука лежит у него на эфесе меча. Причем не просто лежит. Не сомневаюсь: если что, он сможет выхватить оружие в один миг.

– Костя, чего ты замолчал? – прервал мой короткий транс Коржевский. – Продолжай.

– Да, конечно… У меня тогда даже возникла мысль, что так оно и должно быть, просто меня почему-то не поставили в известность либо я сам что-то пропустил. Дело в том, что обычно автоматика мгновенно гасит любые отклонения, мы и сообразить ничего не успеваем. А в этот раз она не отреагировала. Словно все в норме. И оно действительно воспринималось как норма.

– Что ты имеешь в виду? Поясни, пожалуйста, – попросил Эрик.

– У меня было ощущение некой правильности. Будто кораблю самому хотелось ускориться, показать всю свою мощь. Ему все было только в радость.

– Интересное впечатление, – заметил кэп. – Цветан, а ты что скажешь? Подтверждаешь?

Нет, Цветан не подтвердил. Он тоже отслеживал обстановку с помощью биотоков, но у него возникло впечатление чего-то громадного, могучего и опасного, рвущегося с цепи. Разъяренного волкодава или целого быка! Однако и по его ощущениям все произошло внезапно и шло как бы изнутри.

– Телеметрия не показывает стороннего воздействия, но исключить эту версию тоже нельзя, – доложил Дэвид. – Думаю, необходим более глубокий анализ с привлечением Стива.

– Сделаем, – кивнул кэп, сворачивая экран своего вирта.

– Мне кажется, мы с вами слишком увлеклись версией Константина и пытаемся гадать, кто мог бы вмешаться в работу двигателя, – мягко заметил Марк. – Между тем, мне видятся более важными последствия инцидента. Двигатель некоторое время проработал с избыточной мощностью.

– Сорок две секунды, – уточнил Эрик, сверившись с виртом. – На пике было достигнуто ускорение в один и сто семьдесят восемь тысячных «же». На предполетных испытаниях мы доходили до одного и двух десятых. И это, я уверен, далеко не предел. Наша техника способна на большее!

– Если так стоит вопрос, почему бы не продолжить исследования? – оживился, наконец, Джон. – Добившись роста ускорения, мы сможем сократить время полета.

– Корабль – не место для экспериментов, – строго напомнил Дэвид. – Мы не имеем права на риск.

– Весь наш полет – сплошной риск, – парировал Джон. – Лучше изучив возможности нашего двигателя, мы не увеличиваем, а уменьшаем его. Программа испытаний была сильно урезана. Мы можем и должны продолжить ее! Кроме того, это позволит проверить на разных режимах гравикомпенсаторы.

– Их совершенно незачем проверять лишний раз! Они выдержат любые нагрузки!

– Останов! Смените строку! – жестко оборвал начинающуюся перепалку капитан. – Если спонтанная смена режима двигателя произошла один раз, она может повториться во второй. Мы должны знать, к чему это может привести, с какой опасностью мы столкнемся… или не столкнемся. Поэтому испытания с повышенной мощностью провести необходимо. Но под контролем и со всеми мерами предосторожности.

– И плавно, без скачков, – добавил Марк. – Мы никуда не спешим. Когда бы мы ни прибыли в систему Хары, мы прибудем вовремя.

– Костя, Цветан, спасибо, вы свободны, – отпустил нас кэп. – Возвращайтесь к своему распорядку. Я вызываю Стива, и мы продолжим.

Продолжение - 1 сентября. Не пропустите!

Глава 9 Незабытый день рождения (часть 2)

Свободны так свободны. Я не стал возражать. Однако меня по-прежнему весьма волновал вопрос о том, кто это нам устроил аттракцион с двигателем.

Самое интересное, что я не мог отвергнуть с порога ни одну версию, даже совершенно фантастическую. Начиная, например, с того, что строители реально вложили в «Одиссей» душу, а теперь она осознала себя и хочет порезвиться. По крайней мере, это не противоречило моим ощущениям.

Впрочем, этот вариант я, наверное, оставлю про запас. Мне уже неоднократно говорили, что попал я в самый настоящий мир, так и будем относиться к нему как к настоящему, не сказочному. А говорящие коты и дохи-путешественницы пусть идут лесом… то есть, проходят по ведомству пришельцев и мимошельцев. Как и Альбина, лисичка моя беленькая, увы… Слишком она фантастическая, чтобы быть реальной.

И хватит с этим. Теперь посмотрим, что у нас получится, если обойтись без мистики и принять за данность, что внеплановую тревогу устроил кто-то из нас шестнадцатерых. Кто вообще мог повлиять на работу двигателя? Минус я, минус Цветан… Эрика я, пожалуй, тоже исключаю. Такое не сыграть, разве что в его обличье с нами летит сам Станиславский. Хотя… кто его знает?

Тогда рассмотрим вопрос с другой стороны. У кого физически могли быть возможности? Да, например, у Марка! Наш двигатель делал его двоюродный брательник. Мог он предусмотреть какие-нибудь закладки или боковые входы? Да запросто! Наконец, именно Марк технично свернул с темы поиска виновника.

Вообще, как это могло технически произойти? Двигатель не мог сам, по собственной инициативе, перейти в режим набора мощности. Или мог, если, например, сорвать какой-то ограничитель… пломбу там, скажем?.. Нет, это решение – не для нынешнего века, где все делает электроника. К тому же, о наличии какого-либо подобного устройства должен был знать Эрик. Да и телеметрия отразила бы вмешательство.

Поэтому примем за версию, что кто-то дал соответствующую команду. А кто у нас занимается всякими управляющими программами? Стив! И он же мог оперативно затереть все следы. Кстати, нельзя полностью исключить и Олега. Он, конечно, у нас не сисадмин, а «железячник», но в таких вещах тоже разбирается. И к двигателю имеет постоянный и легальный доступ, так как помощь Эрику с настройкой входит в его обязанности. Но если это Олег, то он определенно выполняет задание наших спецслужб. О его принадлежности к ним мне, помнится, сказали перед стартом открытым текстом.

Но среди нас конторский точно не только один Давыдов. Поэтому подозрения у меня вызывает Дэвид. Просто потому, что это Дэвид, и он всегда вызывает подозрения.

Однако… Марк прав. В наших условиях не важно, кто именно поигрался с двигателем. Мы все летим на одном корабле, и до прибытия на место судьба у нас будет общая. Опасных действий, способных поставить под угрозу провала всю миссию, никто предпринимать не станет.

То, что нашу экспедицию затеяли не просто так, я уже давно догадался. У нее, как минимум, двойное дно, а вообще количество таких тайных днищ может стремиться к бесконечности. В системе Хары мы наверняка кого-то встретим. Поэтому на первый план выходит «эстонский» вопрос – Заш-ш-шэ-эм?..

На этой фазе меня слегка стопорнуло. Единственная более-менее правдоподобная версия заключалась в том, что некто хочет немного ускорить события, подкинув идею, что можно лететь и быстрее. То, что даже Эрик может не знать до конца возможности нашего двигателя, меня не слишком изумляло. Это подкрепляло версию о том, что американцы не разработали сами гравитационные технологии, а получили их в готовом виде от космических пришельцев!

Ничего лучшего мне пока в голову не приходило, и я решил временно оставить эту тему, очевидно, выходящую за рамки моей компетенции. Посмотрим сначала, какие результаты получат Эрик с Джоном.

Тогда перейдем к более насущным вопросам. Как я уже упоминал, послезавтра у Константина, а стало быть, и у меня день рождения. Значит, надо подумать о праздничном угощении.

Поскольку Брату вырастил для меня нормальные, не сладкие огурцы, а Мартин их легализовал, я решил замахнуться на салат Оливье, в XXIII веке почему-то незаслуженно забытый. Да, в классический рецепт свежие огурцы не входят, но в нашей семье их было принято туда добавлять. Так что, один ингредиент, у меня, считай, есть.

На что я могу еще рассчитывать? Консервированный зеленый горошек у нас имеется. В этом плане за два века ничего не изменилось. Свежую морковку мне обеспечит Брату, а уж сделать ее вареной – это дело техники. Лук тоже исправно поступает с наших гидропонных плантаций. А вот дальше начинаются сложности. Прежде всего, в наших припасах нет яиц, ни сырых, ни вареных, по понятной причине. Имеются консервированные перепелиные, но это штука сильно на любителя. Нет, понятное дело, и колбасы, но ее заменить – как раз дело нехитрое.

Проблемы, как ни странно, возникли с картошкой. Ее у нас много и в разных видах, но это все полуфабрикаты. Есть, например, картофель, нарезанный мелкими кубиками специально для салатов, но у него какой-то не такой вкус. Да и плотный он словно искусственная красная икра, которую надо поштучно раскусывать. Причем я не говорю, что это плохой продукт. Очень даже симпатичный, немного похож на картофель-фри из моего XXI века, но совершенно без фритюрного жира. Просто другой.

Настоящий салат у меня, само собой, не получится, придется обойтись сплошными эрзацами. Но все равно, мне его хотелось сделать, даже азарт обуял, словно вожжа под хвост попала. Вот такая возникла у меня кулинарная ностальгия по родному времени.

Начал я, естественно, с Ива, поскольку наш астроном-кулинар заведует еще и продовольственными запасами. Его я как раз отыскал в правильном месте – в отсеке, где у нас стоят биореакторы, как называют здесь и сейчас белковыесинтезаторы.

Эксперименты с изготовлением искусственного мяса, насколько я помню, начались в XXI веке еще до моего попадания на двести лет вперед. Подавалось это под соусом борьбы с глобальным потеплением, как и все прочие тогдашние сомнительные инициативы. Но на самом деле, этот проект запускался в рамках негласной политики снижения качества жизни и уровня потребления, чтобы не тратить на всякое быдло невосполнимые ресурсы планеты.

Во второй половине XXI века мир действительно столкнулся с тяжелым ресурсным кризисом. Но, к счастью, к тому времени власть переменилась, и эту проблему решали другие люди и иными средствами. Но производство искусственной пищи осталось. С ее помощью, в частности, удалось обеспечить нормальный сбалансированный рацион веганам, которых к тому времени насчитывались миллионы. Кроме того, белковые синтезаторы реально помогали людям с различными аллергиями, ставшими массовым явлением.

На «Одиссее» биореакторы играли двойную роль. Прежде всего, они позволяли разнообразить наше питание. В кладовых корабля хранились десятки тонн замороженных, сублимированных и консервированных полуфабрикатов, а гидропонные плантации обеспечивали ежедневный сбор нескольких килограммов фруктов, ягод и овощей. Но и синтезаторы, дающие условно свежие продукты, оказывались здесь сильно не лишними. Кроме того, это был резерв на случай каких-либо ЧП.

– Привет, Костя, – кивнул мне Ив. – Твой заказ, да. Вареные яйца. Смотри образец.

Он протянул мне небольшой контейнер, наполненный мелкими белыми кубиками. Я осторожно высыпал на ладонь несколько штук. Действительно, натуральный яичный белок. А где тогда желтки?

– Извини, не оказалось готовой программы. Это ведь все-таки зародыши, верно? Наверное, в следующий раз.

Неожиданная проблема. Мне внезапно вспомнилось, что и в «Туманности Андромеды» Ефремова упоминались отдельные фабрики искусственного желтка. Может, он что-то знал?!..

Хорошо, на этот счет я что-нибудь подумаю. Пока что я продегустировал результат второго синтеза. Серовато-розовые кубики, призванные имитировать вареную колбасу, прямо таяли во рту, давая отчетливый мясной вкус. Симпатично, но больше похоже на желе.

– Сделать плотнее? Хорошо, – принял мои замечания Ив. – Тебе что-то еще надо?

– Возможно, – прикинул я. – Но сначала загляну в кладовые. Может, там найдется то, что мне нужно, в готовом виде.

Кое-какие идеи, причем реально опробованные на практике, у меня действительно имелись. Так, например, несколько раз в нашей семье заменяли колбасу в салате Оливье крилем. Это было в середине 80-х, когда в магазинах появились различные морепродукты наподобие тушек кальмаров и больших брикетов китового мяса. Маленькие бело-синие баночки с антарктическим крилем тогда стоили недорого, а их содержимое пришлось всем по вкусу. Мы же везли с собой изрядные запасы этого ценного продукта.

Уже намного позже, незадолго до моего попадания, как-то пришлось задуматься и о замещении картошки чем-то более «легким». Вместо нее в салат пошла смесь вареной цветной капусты и брокколи, и вышло вполне неплохо. В наших кладовых можно было найти и то, и другое. Причем, в первозданном виде. Этих овощей, к счастью, не затронули новации генных инженеров прошлого столетия.

Вместо соленых огурцов я решил взять маринованную бамию – длинные граненые стручки, немного напоминающие жгучий перец, но прямые и не острые на вкус. Я уже перепробовал несколько вариантов и решил остановиться на этом.

В последний момент я захватил из кладовой несколько банок тресковой икры. Может, она станет заменителем яичных желтков? А что, цвет у ее примерно такой же. Кроме того, икра – это не те же яйца, только в про… то есть, в миниатюре, не так ли?

В общем, ингредиенты, в первом приближении, имеются. Теперь передо мной стояла наиболее сложная задача – изготовление эрзац-майонеза. Натурные испытания здешних салатных заправок меня не сильно удовлетворили. Не мог мне ничем помочь и биореактор.

Здесь камнем преткновения должно было стать отсутствие сырых яиц, но тут у меня как раз имелся альтернативный вариант. Кажется, я уже упоминал, что дядя у меня работал поваром. Он любил всякие кулинарные эксперименты, а я многому у него научился. Поэтому я без колебаний смешал в высоком стакане растительное масло и молоко (порошковое, конечно, но после восстановления в специальном автомате не хуже свежего) в соотношении два к одному и взбил смесь блендером. Затем добавил горчицу, лимонный сок, немного соли и взбил еще раз, до состояния однородной массы. Вкус в итоге получился немного сливочный, но тоже неплохой.

Праздновать мой день рождения начали еще за обедом, перед моей дневной вахтой. Само собой, салатом я не ограничился. Майонеза получилось с избытком, поэтому я утилизировал невостребованные запасы, приготовив мясо по-французски на гриле. Также на столе были представлены плов с мидиями, еще в прошлом году ставший моим «фирменным» блюдом, и свежие огурцы, посоленные и нарезанные полосками.

Конечно, Оливье у меня получился сильно альтернативный. Явно ошибочным оказалось принятое в последнюю минуту решение о добавке в салат соленой тресковой икры, чей мощный вкус перебил все остальное.

Однако народ ел и нахваливал, уделяя должное моим кулинарным талантам, редким в этом веке, где подавляющее большинство предпочитало питаться готовыми блюдами из хранов.

– Теперь я знаю, кто у нас заменит Ива, когда мы прилетим, – заметил Джон, с довольным видом поглаживая себя по пузу.

– Константина снимать с вахт не позволю! – сразу же вмешался Коржевский из главной рубки. – Только после посадки!

Я под всеобщий добрый смех развел руками, принимая будущее назначение. Значит, судьба у меня такая, пойду по стопам дяди. И ничего плохого в этом нет! Наоборот, будет у меня запасной вариант, если после нашего возвращения с запуском Второй звездной произойдет затык. Тем более, что со здешней кухонной техникой готовить совсем просто. Все за тебя нарежут и смешают.

– Это было хорошо! – заключил Мартин, специально для которого я приготовил баварский салат из нарезанной шайбочками вареной картошки местного разлива и свежих огурцов. – Но почему, Костя, ты так долго скрывал свои таланты? Это похоже на какого-то персонажа из русского фольклора, который сначала… э-э-э… долго сидел на печи, а потом поехал на ней совершать подвиги.

– Илья Муромец, – с хитрой улыбкой уточнил Олег. – Он просидел на печи тридцать лет и три года, а потом его вылечили, и он стал могучим богатырем.

– О! Тебе как раз исполнилось тридцать три! – отметил Ив.

– Пришло время становиться героем, – добавил Мартин.

– Нет, только не сейчас! – запротестовал я. – Пока мы летим, никакого героизма, пусть будет обычное выполнение рутинных обязанностей! Вот через год прибудем в систему Хары, тогда пожалуйста.

– Ну, если ты так считаешь, – тонко улыбнулся Сергей. – Но настоящего героя подвиг всегда найдет. И не только на кулинарном поприще.

Все после этого замолчали, наверно, обдумывая сию глубокую мысль. А затем к нам зашли Марк со Стивом. Они вдвоем занесли большую картонную коробку величиной как от пылесоса и поставили ее передо мной.

Сергей поднялся с места. Я тоже встал.

– Костя! Мы все дружно поздравляем тебя с днем рождения! – торжественно начал он. – Мы тебя очень уважаем и даже, можно сказать, любим. В полете ты стал одним из самых незаменимых членов экипажа. Говорят, есть люди, созданные для космоса, и ты точно один из них…

Я чувствовал, как у меня от смущения подгорают уши. Нет, это не мои похвалы, я ведь только стою на плечах настоящего Константина. Однако когда кэп из рубки сказал, что я стал настоящим пилотом, которому он не боится доверить «Одиссей» в любой ситуации, мои мысли поневоле приняли новое направление.

Судя по моим воспоминаниям, настоящий Костя в реальности не пилотировал ничего серьезнее орбитальных челноков. Свои выдающиеся результаты, благодаря которым он попал в основной экипаж, он показал на тренажерах. Да, во время подготовки он провел несколько учебных полетов, но самый длинный из них продолжался меньше месяца. Поэтому хотя я использую все его знания и навыки, в том, чего я добился в рубке «Одиссея» за без малого четыре месяца полета, есть и моя заслуга. Стало быть, я не самозванец и не доппельгангер, а по праву занимаю свое место.

Между тем поздравления продолжались.

– Я вам не скажу за всю Одессу, ведь Одесса очень велика, – затянул Олег прекрасно знакомую мне песню.

– Но и Молдаванка, и Пересыпь обожают Костю с челнока! – подхватили остальные.

– И корабли, и звездолеты

Наш Костя в космос выводил!

Вставали сразу все пилоты,

Когда он в рубку заходил!..

Я был по-настоящему растроган. Знакомая с детства мелодия расшевелила что-то очень теплое в душе. Немного взгрустнулось только при упоминании диспетчера Сони. Нет, скорее всего, не ждет меня на Земле беленькая Лиса, она же Альбина. Хотя… чего я расстраиваюсь? У Кости, а значит, теперь и у меня есть родители, деды с бабушками, брат с сестрой, куча прочих родственников. Они любят меня и ждут моего возвращения.

Поэтому я без колебаний отбросил в сторону все дурные мысли. Сегодня мой праздник, так пусть он будет по-настоящему праздничным!

– Ты реально железный человек, поэтому мы решили добавить тебе немного мягкости, – тем временем заявил Марк. – Взгляни, пожалуйста, сюда.

Окруженный со всех сторон улыбающимися друзьями, я вскрыл коробку и заглянул внутрь. Оттуда на меня уставились глаза, большие и темные, как у кота из «Шрека». А еще через секунду я понял, что это на самом деле кот.

Он встал, потянулся, не сводя с меня взгляда, а затем прыгнул прямо мне в руки.

Я подхватил ком рыжего меха. Килограмма два, не меньше. Совсем не котенок!.. Но это же не может быть мой говорящий гость!

Кот боднул меня лбом в подбородок, лизнул в щеку и заурчал словно моторчик.

– Пусть ближайшие два-три часа будет с тобой, – порекомендовал Стив. – Так лучше сработает импринтинг. Инструкции найдешь в ящике.

Ф-фух! У меня отлегло от сердца. На день рождения мне подарили не настоящего котика, а робокота.

Вообще, роскошный подарок, для тех кто понимает. Гипоаллергенный нелинючий мех, самообучающийся искусственный интеллект второго класса, полное отсутствие вредных привычек, встроенные функции диагноста, секретаря, сторожа и так далее… В конце прошлого века такие высокотехнологичные игрушки были очень популярными. У Константина в семье их не было, но подобные коты обитали в домах многих его одноклассников.

Нет, настоящих котиков робокоты, к счастью, не вытеснили, а мода пришла и прошла. Однако в некоторых случаях они остались востребованными. В частности, психологи советовали заводить их на отдаленных изолированных «точках» и в многодневных экспедициях. Так что я подозревал, что рыжий робокот станет на «Одиссее» всеобщим любимцем.

По крайней мере, на вахте он то лежал у меня на коленях, то вальяжно прохаживался по рубке, с достоинством принимая знаки внимания у Хавьера и Цветана. Даже суровый самурай Мичиёши, пришедший меня менять в восемь вечера, наклонился, чтобы погладить его.

За время дежурства я хорошо рассмотрел свое приобретение. Робокот походил на моего таинственного гостя, но спутать их можно было только с хвоста. У искусственного кота, как ни странно, была более живая и выразительная мордочка, а на груди виднелось белое пятнышко в виде сердечка.

Когда я после вахты покинул рубку, кот отправился за мной, подняв хвост, словно вымпел. На ужине он с отменным терпением играл роль главной звезды. Хорошо, что в еде он не нуждался, а то наверняка бы закормили беднягу до состояния шарика. А так он сохранил бодрость и живенько обегал и обнюхал во всех местах мою каюту. Это должно было что-то означать, но мне было лень изучать инструкцию. Я положил ее на рабочий стол. Почитаю как-нибудь в следующий раз.

В спальне я, не раздеваясь, лег на постель, ощущая сильную усталость после насыщенного эмоциями дня. Кот прыгнул ко мне и перебрался на грудь. Он так пристально заглядывал в глаза и мурчал, что мне показалось: вот-вот заговорит.

«Вот еще! – то ли действительно недовольно прозвучало где-то у меня в голове, то ли почудилось в сонном состоянии. – Если мне понадобится вас навестить, я сделаю это лично, а не через какую-то людскую подделку!»

Что же, философски заключил я, устраиваясь поудобнее и примащивая урчащего кота. Лететь еще больше года, буду ждать новых интересных вещей.

Продолжение - уже в воскресенье. Не пропустите!

Глава 10 Сын Черной Звезды (часть 1)

– Воздух! – глухо прозвучало-простонало в ночи. – Тревога!.. Бегите!.. Да бегите же!..

– Тревога?!

Кен Собеско рывком сел на постели. Сердце бешено колотилось.

Совсем нервы ни к черту. Конечно же, это только сон, чей-то плохой сон. Такие снятся здесь почти каждому...

– Что там? – пробормотала в полусне Лада Вакену, поворачиваясь к Собеско. – Кто-то кричал?

– Ничего. Опять у кого-то кошмары, – наклонившись, Собеско ласково погладил ее по волосам. – Спи.

Лада повернулась на другой бок и покорно заснула. А вот к Собеско сон не шел. Некоторое время он просто лежал, вслушиваясь в сопящую темноту за тонкими фанерными стенками их загородки, а затем снова сел и нашарил на табуретке перед постелью брюки.

В обширном помещении бывшего склада было темно. Только через узкие окошки под самым потолком еле пробивался свет далеких фонарей, освещавших центральную площадь, канцелярию и ограду лагеря. Да горел крохотный огонек свечи на столике ночного дежурного, который дремал, положив голову на руки.

Осторожно лавируя среди людей, спящих вповалку на тощих матрасах, Собеско толкнул приоткрытую дверь и вышел наружу. На его любимом месте на узком бордюрчике сбоку от входа сидел Дилер Даксель. Обхватив руками колени, он смотрел на чуть отблескивающую лунным светом морскую гладь.

Кен Собеско молча сел рядом с Дакселем.

– Не спится? – спросил Даксель, не поворачивая головы.

– Нет. И тебе тоже?

Даксель не ответил. В руках он вертел небольшой лист бумаги, машинально складывая его вчетверо и снова расправляя.

– Опять ничего? – сочувственно спросил Собеско.

– Ничего, – Даксель яростно комкал ни в чем не повинный клочок бумаги. – Кен, мне надо возвращаться. Их здесь нет. Я чувствую.

– О чем ты? – Собеско встревоженно посмотрел на Дакселя. – Прошла ведь всего неделя! И ты получил ответы только на три своих запроса.

– Этот – четвертый.

– Все равно. Лагерей для беженцев десятки. И кроме Горданы, они есть в Телларне, Легуанте, Лииве. Ты ведь понимаешь...

– Понимаю, – безучастно кивнул Даксель. – И во всех этих лагерях миллионы людей. И каждый занят поиском своих родных и посылает запросы во все места. Из-за этого происходят ошибки и задержки... Я даже точно не знаю, под какой фамилией ее записали. В Шуане или Телларне она носила бы мою фамилию – Кара Даксель, по горданским законам оставалась бы, как и до замужества, Карой Деррин, а по-нашему, по-баргандски, так и вообще – Кара Деррин-Даксель. И еще дети... Я везде пишу – двое, не хочу и думать об ином, но вдруг...

Даксель не договорил. Листок бумаги с ответом на запрос превратился в совсем уже бесформенный комочек. Даксель щелчком отбросил его в сторону.

– Иди лучше спать, Дилер, – предложил Собеско. – Ночь – тяжелое время, а утром ты снова придешь в себя.

– Не приду, – понуро вздохнул Даксель. – Кен, ты можешь не верить, но я чувствую. Ее здесь нет. Она там, в Шуане, она все еще ждет меня. Я ведь обещал ей, что вернусь. Я должен вернуться! Не прощу себе, если этого не сделаю!

– Дилер, не изводи себя. Я знаю, что с собой происходит...

– Я тоже знаю. Это называется одержимость. Она заставляет людей совершать безумные поступки. Но я не могу ей противиться, Кен. Сегодня – двадцать шестой день с начала вторжения пришельцев. Все безопасные коридоры и зоны будут действовать еще только одиннадцать суток. Если я не успею попасть домой до истечения этого срока, я уже никогда не доберусь туда!

– И как ты думаешь добраться? – печально спросил Собеско.

Он видел, что Дакселя не переубедить.

– Сначала мне надо выбраться отсюда! – прошептал Даксель. – Мне необходимо попасть в Реперайтер, к Майдеру Чакачону! Он мне поможет. Хороший корабль пересечет океан за пять или шесть дней. Я успею!

– Хм, выбраться из лагеря... – скептически протянул Собеско. – Допустим, это не так сложно. Но что дальше? Как ты попадешь на материк? Без денег, без документов... Да любой местный тебя сдаст, а любой полицейский возьмет и за ручку приведет обратно.

Собеско знал, что так оно и будет. Желающих покинуть лагерь для беженцев хватало, но все они максимум через двое суток возвращались.

– Знаю! Но я знаю, как! – возбужденно прошептал Даксель. – Я записался в рабочую бригаду, их часто отправляют на континент. Там я сбегу или дам взятку. У меня еще есть это кольцо. Оно свадебное, золотое, оно дорого стоит! К тому же, я буду не один. Со мной будет наш Чир, Чир Чолль! А хочешь и ты с нами?

– Я?! – Собеско удивленно посмотрел на Дакселя. – Но я не могу... У меня...

– Понимаю, – грустно кивнул Даксель. – У тебя здесь Лада.

– Ла-ада, – медленно повторил Собеско. – Знаешь, Дилер, мы ведь совершенно чужие друг другу. И оба это прекрасно понимаем. Нас просто вместе выбросило на берег, словно щепки прибоем.... Завтра... Нет, уже сегодня она уходит. Нашла кого-то из старых знакомых через стену объявлений...

– Тогда чего же ты...

– Я не могу уйти отсюда, Дилер. Здесь моя служба...

Собеско вдруг задумался. Последние дни он откровенно тяготился своей должностью старшого по бараку. Почти все обитатели бывшего склада были жителями одного небольшого городка в южной Граниде. Они привычно подчинялись своему мэру и начальнику полицейского участка, которые реально заправляли всеми делами, а Собеско чувствовал себя лишним.

Не сложились у него отношения и с первыми лицами лагеря – бригадным генералом Симу Койво и его командой. Все они прибыли в Гордану с первым же судном, не успев увидеть массированных бомбежек и потока беженцев, не прочувствовав хаоса и отчаяния, оставшихся у них за спиной. Рассказ Собеско, вместо воинской части попавшего за океан, казался им неправдоподобным. Не то, чтобы в его словах открыто сомневались, нет, этого не было, но Собеско ощущал, что полностью ему не доверяют.

И все же, будь это несколько лет назад, ему бы и в голову не пришло покинуть опостылевшую должность. Где поставили, там и служи. Но после пяти лет эмиграции, после нескольких экспедиций за спиной, когда вокруг только пустыня, джунгли или горы и никакого начальства, он разучился слепо повиноваться приказам. Почувствовал, так сказать, вкус свободы, разболтался на гражданке...

И правда, ради чего ему сидеть в лагере? Чего и зачем ему здесь ждать? У него – нужная и дефицитная в этой стране профессия, он совсем недавно сам был сотрудником горданской компании. И разве не поможет ему бывший начальник? Конечно же, поможет! Он поймет, у самого оба деда из Граниды...

– Я бы, пожалуй, отправился вместе с вами, – осторожно сказал Собеско. – Только вот...

– Так и знал, что ты согласишься, – с удовольствием кивнул Даксель. – Я тебя тоже записал, в ту же бригаду.

– Шустрый ты, однако, – хмыкнул Собеско. – А что за бригада хоть?

– Строительная, Кен, строительная. Да ты не кривись, не кривись, я тебе объясню сейчас, что там и как...

– Вы, главное, не волнуйтесь так, – убежденно говорил Чир Чолль, стараясь не отставать от широко шагающего Собеско. – Если что, держитесь поближе ко мне. Я о стройке все знаю. Отец в прошлом году дом перестраивал, так я ему во всем помогал.

– Все ты знаешь, – проворчал Собеско. – А Дилер вообще чуть ли не сам стройкой руководил. Один я среди вас неумеха.

– Будто мы большие умехи, – хмыкнул Даксель. – Да не беспокойся ты, действительно. Дом строить нам не поручат. Мы здесь только неквалифицированная рабочая сила.

– Вот-вот. Очень здорово. Из пилотов – в подсобные рабочие на стройке...

– Ну и что? – пожал плечами Даксель. – Тебе, может быть, напомнить, кем до войны был я? Тем более, это ненадолго. Или может... Подумай, еще не поздно переиграть.

– Поздно, – хмуро сказал Собеско. – Поздно мне уже переигрывать. Не обращай внимания, Дилер. Это все от дурного настроения. Когда я зол на весь свет, меня лучше не трогать.

Даксель понял намек и замолчал. Так, в молчании, они прошли бесконечные ряды палаток и оказались на центральной площади, вернее, свободной от палаток площадке примерно сорок метров на двадцать вдоль длинной стены бывшего портового склада.

Стена, ранее темно-серая, стала пестрой из-за сотен мелких клочков бумаги. Возле стены всегда толпился народ, особенно, на закате, когда служащие канцелярии вывешивали простыни пришедших за день запросов из других лагерей. Люди искали родственников, друзей, просто знакомых, даже тех, кого раньше терпеть не могли. В лагере, этом громадном человеческом муравейнике, тяжелее всего было переносить одиночество.

По объявлению на этой стене кого-то разыскала и Лада Вакену. Кого – родственника, сослуживца, бывшего любовника – Собеско не спрашивал. Она ушла ранним утром, тепло попрощавшись и поблагодарив «за все». Ушла, не оглядываясь, и оставила после себя тоскливую пустоту, подействовавшую на Собеско сильнее, чем он ожидал. После ее ухода официальная передача должности старшого по бараку бывшему мэру не вызвала у Собеско ни малейших эмоций.

Здесь же, на площади, обычно паслись и вербовщики, предлагавшие нелегальную работу за пределами лагеря. К некоторому удивлению Собеско, желающих было мало. Одни еще не пришли в себя, других не устраивали условия. Большинство вербовщиков честно не обещали ни постоянной занятости, ни горданского вида на жительство, а предлагаемая ими зарплата была смехотворно низкой по сравнению с ценами лагерного черного рынка. Третьи же – а их тоже было немало – все еще выжидали, надеясь на лучшее.

В лагерях для беженцев не хватало многих вещей – питьевой воды, продовольствия, медикаментов, палаток, но чего всегда было в избытке, так это слухов. Согласно самому распространенному из них, правительство Граниды в обмен на свой золотой запас приобрело у Горданы землю где-то на Дальнем Западе, у подножья хребта Край Мира, и скоро беженцев начнут переправлять туда. По другой, не менее популярной версии, на том же Дальнем Западе сами горданцы дадут каждой семье по участку земли и сельскохозяйственный инвентарь. Многие в лагере всерьез раздумывали, принимать такое предложение или нет. С одной стороны, горданцы, судя по слухам, предоставляли все это бесплатно. С другой – подавляющее большинство беженцев составляли горожане, и перспектива превращения в фермеров их не радовала.

Вербовщиком у Собеско, Дакселя и Чира Чолля был маленький толстый горданец, говорящий по-гранидски свободно, но с полным пренебрежением к правилам грамматики. Он едва сдерживал нетерпение.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать! – вербовщик по очереди ткнул каждого из троих в грудь толстым коротким пальцем. – Наконец-то! Все в сборе! Теперь – пошли! Живо-живо, быстро-быстро!

Вербовщик, по-видимому, действительно спешил, и все дальнейшие процедуры прошли моментально. В канцелярии все они расписались в каком-то документе, написанном на горданском. Как успел заметить Собеско, он был озаглавлен «Контракт» и содержал в себе два десятка пунктов, набранных мелким шрифтом. Затем чиновник горданской иммиграционной службы сверил их имена, сделал какие-то пометки в своих гроссбухах, и отобрал у всех документы, выдав взамен справки на горданском и гранидском языках, подтверждающие, что такой-то вынужденный переселенец временно передан в распоряжение компании такой-то. Названия Собеско так и не разобрал, потому что все справки у них немедленно конфисковал вербовщик. Затем двери наружу отворились, и они оказались на причале – том самом, на который высадились восемь дней тому назад с борта парохода «Капитан Заман».

Дверь за спиной захлопнулась, и Собеско понял: что бы ни случилось в будущем, назад он уже не вернется. С этой частью своей жизни он расставался навсегда и без сожалений.

Они, вероятно, в самом деле были последними. Небольшой пароходик уже проворачивал винты. Едва они успели перебраться гуськом по узким сходням, он отвалил от пристани. Вскоре бухта и лагерь для беженцев остались далеко за кормой. Впереди был открытый океан, а часа через полтора где-то вдали, в облачной дымке, появились очертания пологих холмов континента, а на их фоне – небольшой живописный остров с высокими береговыми утесами.

Кен Собеско равнодушно смотрел, как судно замедляет ход, подходя к острову, матросы быстро и сноровисто спускают с борта штормтрап, а навстречу им скачет по волнам маленький белый катерок. На пароходе находились, по меньшей мере, три сотни человек из лагеря беженцев – добрая дюжина рабочих бригад. При таком раскладе можно было смело положиться на удачу.

Однако удача была в этот день явно не на их стороне. Словно ниоткуда появившийся толстенький вербовщик энергично погнал их к трапу.

– Живо-живо, быстро-быстро! Наша приехала! А ты что ждать? Тебя тоже касаться. Совсем глухой стал, да?

Последняя фраза была адресована Дилеру Дакселю. Баргандец был в отчаянии. На него было жалко смотреть. Он поставил все на эту поездку – и проиграл. Все, что ему удалось, – это сменить один остров, одну тюрьму, на другую.

– …Нет, господа! Никаких тюрем, судебных процессов и прочей ерунды! – президент Лёрид Кирстен суровым взглядом смерил своих соратников. – Могучая Дюжина – слишком опасные противники, и по одиночке, и все вместе. Их надо валить.

– То есть, вы предлагаете заговор по убийству двенадцати человек без суда и следствия? – уточнил педантичный Ленни Чоллон.

– Именно так, – ухмыльнулся довольной жутковатой улыбкой Кирстен. – У кого-то есть принципиальные возражения?.. Нет? Я так и думал! Поэтому опустим дискуссию для экономии времени и перейдем к практической части. Кто готов высказаться?

– Наверное, я, – после короткой паузы заявил генерал Могли. – Задача непростая. Как мне думается, устранять всех надо одновременно, чтобы никто из них не успел отреагировать, сорганизоваться и принять ответные меры.

– Так, – кивнул Кирстен.

– Из этого следует, что нам необходимо провести двенадцать синхронных операций. Управлять ими из единого центра бессмысленно. Такой уровень координации мы не потянем. Но они должны хотя бы происходить более-менее одновременно. Это сложно. Объекты не сидят на одном месте, а перемещаются по стране. Причем весьма непредсказуемым образом.

– Тогда, может, собрать их в одной точке, а потом всех сразу – а-па-па?! – высказался начальник президентской охраны Дуган Буремен.

По внешности Буремен больше всего напоминал свирепого пещерного человека. Рост под два метра, мощные большие руки, грудь колесом, грубое лицо с выступающими надбровными дугами, жесткая щетка коротких светлых волос, похожих на проволоку, неподвижный взгляд маленьких серых глаз, в которых не просматривалось ни малейших признаков интеллекта.

Однако обладая только этими впечатляющими внешними данными, бывший полицейский офицер, когда-то выдернутый парламентарием Лёридом Кирстеном из одной неприятной истории, вряд ли смог бы стать тем, кем он был сейчас – не только начальником президентской охраны, но и членом Ближнего круга.

За старательно поддерживаемой маской тупого солдафона скрывался ловкий тактик и великолепный организатор, втайне заправляющий всеми делами скандально известного Союза «Возрождение». Буремен был просто незаменим в тех делах, где требовалось не утонченное плетение комбинаций, а прямолинейная грубая сила, но при необходимости был способен на не менее хитроумные интриги, нежели признанный мастер этого дела Сеймор Скэб.

В Ближнем же кругу Буремен сознательно брал на себя роль некоего провокатора, публично озвучивающего мысли, которые не принято произносить вслух. Он безошибочно определял, что и когда следует сказать, чтобы беседа приняла новое направление.

Как и в этот раз.

– Годно, – одобрил президент. – Оказалось только решить, где и как их собрать. Можно, конечно, пригласить их во дворец и там оприходовать, но это будет чересчур явно и грубо. Не изящно.

– И не дает полной гарантии, – добавил Могли.

Седой и худой как трость Тейно Вайкел, финансовый распорядитель всех предвыборных кампаний Кирстена, ныне занимающий скромный пост советника президента, коротко прокашлялся.

– Аукцион драгоценностей. На него они съезжаются все.

– Особенно, если предложить хорошую приманку. Думаю, это можно будет организовать. Отличная идея!

– Но он же совсем скоро! – напомнил Чоллон.

– Да, тридцать третьего. Меньше, чем через четыре недели.

– Так и прекрасно, – неожиданно усмехнулся генерал Могли. – Хорошая операция как раз и должна примерно столько готовиться. Если затянуть, начнутся всякие сомнения и поправки, что только губит дело.

– Вы в десанте вообще привыкли высаживаться прямо на голову противнику, – хмыкнул Чоллон.

– Войсковая операция?.. Хм… Можно…

– Не торопитесь, генерал, – поднял раскрытую ладонь Сеймор Скэб. – Есть менее громкие и заметные, можно сказать, законные методы. Мы над этим работаем. Кроме того, у нас уже есть определенные наметки в отношении ликвидаторов.

– Как ликвидаторов?! – возмутился Буремен. – Нам сначала нужны их денежки!

– Верно, Сеймор, прежде чем ликвидировать, надо взять под контроль их активы, – заметил президент. – Иначе зачем все затевать? Любые крупные проекты должны окупаться.

– Национализация, – коротко заявил Вайкел. – У Дюжины очень удобная для нас структура бизнеса. Абсолютно все завязано на первых лиц. Ни у кого нет ни признанных всеми наследников, ни вторых номеров, способных заменить выбывших лидеров. Достаточно перехватить управление на самом верху.

– Нет, это будет не так просто, – возразил Скэб. – Не говоря уже о том, что национализацию никогда не одобрит парламент. Даже постфактум.

– Да, есть парламент, есть проблемы, – лицо Кирстена недовольно скривилось. – А нет парламента – нет и проблем!

– Не слишком ли? – засомневался Ленни Чоллон. – Нельзя же просто так взять и разогнать парламент? Как на это посмотрят?..

– Кто посмотрит? На востоке некому будет смотреть, на западе – наше владение, данное нам пришельцами. А простые горданцы будут только в восторге, что кто-то, наконец, ликвидировал эту пустую говорильню! Да и вообще, зачем мне парламент, если он не проголосует за необходимые мне законы? Впрочем, в чем-то вы правы, Ленни. Закрывать его надо не просто так, а по поводу. Можно сказать, почти законно. Но это надо будет сделать. Сеймор, пора доставать все наши запасы компромата и прикупать новые. Они еще одобрят свой собственный роспуск!

– И животноводство!.. То есть, я хотел сказать, национализацию, – вставил Буремен.

– Нет! – Кирстен снова скорчил гримасу. – Национализация – это слишком топорный прием. Не на публику. К ней я прибегну, только если не остается иного выхода. Лучше немного потрудиться, подвигаться, но решить все изящно.

– Чем сильнее двигаешься, тем больше вероятность привлечь к себе ненужное внимание, – заметил генерал Могли. – Для нашего предприятия необходимо хорошее прикрытие.

– Да, и не одно! – президент ненадолго задумался. – Сеймор, тебе придется взять не два, а целых три проекта. Все прочие дела сбрасывай на помощников, Ронайса или просто пускай на самотек. Надеюсь, за четыре недели твой аппарат не развалит все от крыши до подвалов.

– Не развалит, – серьезно пообещал Скэб. – Народ там работящий, вышколенный.

– Отлично. Теперь о деле. Первая и самая главная тема – наша Дюжина, которая в конечном итоге должна стать бессильной, дохлой и выпотрошенной до последнего рикла! Генерал, Дуган, вам втроем предстоит составить план действий и обеспечить его выполнение. Сеймор старший, его слово – главное. Если понадобятся двенадцать военных операций, значит, под них надо выделить силы и средства.

– Сделаем, – кивнул генерал Могли, выдав хищную улыбку.

– Теперь второе направление – парламент. Наше прикрытие номер один. Всем должно быть известно, что я собираюсь протолкнуть через него программу чрезвычайного финансирования программы по обустройству беженцев. Кстати, это чистая правда. Такая программа уже есть, и я все четыре недели буду ее усиленно продвигать. Искать союзников, давить на депутатов, обещать, запугивать и покупать. Пусть все считают, что я ставлю на эту карту свою политическую карьеру. А в тени мы будем готовиться к тому, чтобы прихлопнуть эту лавочку. Сразу же за ликвидацией Дюжины, чтобы там никто не успел опомниться! Тейно, здесь я тоже сильно рассчитываю на вас.

– Без проблем, – финансовый советник подогнул под себя свои длинные ноги, словно циркуль сложил. – Депутат, как правило, – существо голодное, прожорливое, торопливое и потому неосторожное.

– Третий проект и он же прикрытие номер два – Движение. Они опасно усиливаются. Пора их давить. Этим мы немного успокоим Дюжину. Пусть думают, что я таким образом пытаюсь найти с ними взаимопонимание…

– Но информационную кампанию против них не прекращать? – уточнил Скэб.

– Нет. Но это будет не твоя забота. Сбрось все Ронайсу. На этом направлении твоя задача – подвести Движение под закон о бунтовщиках. Используй все закладки, все наметки. Это можно сделать в третью очередь, но необходимо будет довести до конца.

– Понятно.

– Шире используй технические возможности, раз они у нас появились. И не стесняйся привлекать нашего союзника, пусть отрабатывает каждую тысячу. Если попросит больше, дай. Деньги у нас есть. На четыре недели их хватит с лихвой, а дальше или у нас в кармане будет вся Гордана, а в перспективе, и весь Западный континент, или мертвым монеты ни к чему.

– Правда, не стоит думать, что в деньгах мы ничем не ограничены, – для порядка напомнил Вайкел. – Если будет возможность избежать лишних трат, избегайте.

– Нет, Тейно, здесь как раз такой случай, когда экономить не нужно, – рассмеялся президент. – У меня к вам будет еще одно важное дело. Мне нужны будут исчерпывающие данные обо всех активах наших объектов и информация о том, как их можно отобрать, не прибегая к насилию больше необходимого. Справитесь за четыре недели?

– Надо поразмыслить…

Вайкел начал разгибать обратно ноги, да так и застыл в промежуточном положении, о чем-то глубоко задумавшись.

– Теперь ты, Дуган, – Кирстен повернулся к начальнику охраны. – Помимо того, чем ты будешь занят с Сеймором, на тебе защита всех наших драгоценных задниц. Скорее всего, за четыре недели что-то да утечет, но пусть утечки будут дозированными.

– Лично буду дыры затыкать! – громогласно пообещал Буремен. – Всеми пальцами и прочими членами организма!

– Нет, члены лучше использовать по назначению, – ухмыльнулся Кирстен. – Кроме того, мне от тебя понадобятся контакты среди легавых. Честные полицейские, прокуроры, судейские. Если они еще остались в нашей богоспасаемой стране, отыщи их и привлеки нам на службу. Под предлогом усиления борьбы против преступности. Это тоже прикрытие, если что.

– Задачу понял! Буду выполнять! – отрапортовал начальник охраны.

– А вам, Ленни, я поручу самое хлопотное дельце, – продолжил президент. – Беженцев. Они не должны доставлять лишних хлопот и неприятностей. Пусть как-то организуются и ждут, когда ими займутся по-настоящему. В ближайший месяц мне будет не до них, но я хочу, чтобы эту карту не смог использовать никто. Включая пришельцев. Отношения с ними я тоже с вас не снимаю, а прочими иностранными делами займется господин министр. Полагаю, что визит в Лиив он не провалит, а за четыре недели просто не успеет сильно напортачить!..

– Лиивский премьер Буршун Танги – хитрая сволочь, – с сомнением заменил Чоллон. – Просто так на прием дополнительного числа беженцев с востока он не согласится.

– Черт с ним! Ошибется – получит по башке. У нас есть более важные заботы. И выше головы!! Мы с вами живем в очень интересное время и в самом подходящем месте!

Продолжение уже во вторник. Не пропустите!

Глава 10 Сын Черной Звезды (часть 2)

Остров, куда их привезли, выглядел довольно странным местом. В крохотной бухточке еле помещались причал из широких понтонов, пришвартованные к нему каботажный пароход и землечерпалка, а также стоящий у самого берега плавучий кран. На вершинах утесов, окружавших бухту, виднелись какие-то странные сооружения, покрытые маскировочной сетью. Рядом с ними были заметны фигуры людей, но что это за люди, что они там делают, было непонятно из-за дальности расстояния.

Долго любоваться пейзажем им не дали. В конце причала их уже ждал могучий верзила лет пятидесяти, сразу же начавший распекать маленького вербовщика за опоздание. Чувствовалось, что верзила здесь – большое начальство.

– Эй вы, слушайте сюда, – рыкнул он по-гранидски, небрежным жестом отодвинув в сторону вербовщика. – Вам здорово не повезло, парни, но из самого глубокого дерьма вы уже выбрались. Отныне вы будете называть меня господин бригадир и повиноваться как отцу родному. Кто будет хорошо работать, не пожалеет. Теперь слушайте дальше. Забудьте все, что вам говорил этот мелкий... У меня – никакой повременной оплаты. Вам сейчас дадут задание, а после того, как вы его выполните, каждый получит по двадцать пять брасов. Уложитесь в три дня, до шести часов утра восьмого, добавлю еще по пятерке премии. Время, чтобы потратить эти денежки, у вас будет. Следующий наш объект – в Реперайтере, и работы там начнутся с девятого числа. Все всё поняли?

– Да, – ответил за всех Дилер Даксель.

В последние дни он уже начал понимать гранидский, и услышав о Реперайтере, тут же воспрянул духом.

– Поняли – прекрасно. Тогда пошли.

Идти оказалось недалеко, чуть больше километра, но странностей вокруг только прибавлялось. Из бухты наверх шла узкая колея, выбитая колесами машин, но на середине пути они вдруг увидели бульдозеры, асфальтоукладчики, катки и целую армию рабочих, строивших на месте колеи широкую асфальтированную дорогу. Небольшой отросток с дороги вел на обширную забетонированную площадку, размер которой вызвал у Собеско недоумение. Похоже на посадочную полосу, но для самолета слишком коротка, а вертолетов на ней может поместиться не меньше двух десятков. Зачем так много на таком маленьком островке? Дальше за площадкой виднелось еще одно странное сооружение – башенка высотой метров десяти, а над ней – широкая чаша, что-то вроде раскрытого цветка с торчащим наружу пестиком. Подобное Собеско видел только в одном журнале, на фотографии новейшего радиотелескопа.

Однако версия о научной станции или военной базе никак не стыковалась с четырехэтажной белоснежной виллой, умело вписанной в окружающие скалы. О том, что это была именно вилла, свидетельствовала заметная даже снаружи роскошь сооружения. Огромные окна и лоджии, широкие террасы с гранитными парапетами, прямоугольная выемка будущего плавательного бассейна, декоративные горки и лестницы и, наконец, большая смотровая площадка с видом на море.

Но для чего бы ни строили эту виллу, было хорошо видно, что возвели ее буквально только что. Повсюду валялись целые горы строительного мусора, на оконных стеклах виднелись многочисленные пятна краски и штукатурки, а гранитные парапеты и ступени многочисленных лестниц были обильно заляпаны цементом.

– Всем видно? – громогласно осведомился бригадир. – Ваша задача, чтобы к утру восьмого все здесь блестело, как... как... ну, вы поняли, как. Шмотки можете забросить вон в тот вагончик. Там же сменная одежда. И через пять минут, чтобы всем быть здесь готовыми!

Поначалу, оценив масштаб работ, Собеско подумал, что им не справиться с ними и за неделю, не то что за два дня. Уж очень неряшливо поработали неведомые строители, которые, похоже, слишком торопились. Однако вскоре все наладилось. Дилер Даксель, почти не зная гранидского, за какие-то полчаса объяснил каждому, где и чем ему следует заниматься, и дело пошло. Дакселя слушались, признавая в нем лидера. Горданский бригадир не возражал и не вмешивался, оставив за собой общий контроль и приемку сделанного.

За полдня совместными усилиями они привели в порядок весь четвертый этаж виллы и начали расчистку комнат на третьем. Темп работ к тому времени, правда, значительно снизился. С непривычки болела спина, ломило в боку, руки больше никак не желали совершать осмысленные действия. Но только когда у Чира Чолля вырвались из рук носилки, на которых они стаскивали вниз мусор, бригадир, наконец, сжалился и объявил перерыв на обед.

Побросав инструмент, все они устало, но с облегчением спускались по парадной лестнице, каквдруг бригадир, выглянув в окно, как-то съежился и словно стал ниже ростом.

– Эй, вы! А ну, скорее вниз! Постройтесь там сбоку от входа, быстро! Заказчики приехали, чтоб их...

По лестницам и террасам неспешно поднималась к вилле группа людей. Солнце светило прямо в глаза. Поэтому только когда они поднялись на верхний ярус, Собеско заметил, что у идущего впереди длинное тонкое лицо светло-сиреневого цвета и узкие голубые губы. Это был пришелец!

Он поднимался по лестнице уверенно и спокойно, словно был здесь хозяином. Немного позади него шли еще четверо инопланетян в одинаковых черных костюмах, вооруженные короткими автоматами. За пришельцами следовали около двух десятков филитов, одни в штатском, другие в горданской военной форме.

Пришельцы поравнялись с бригадой, застывшей шагах в десяти от входа. Передний равнодушно скользнул взглядом по шеренге усталых людей в грязной рабочей одежде. И тут строй сломался. Сжимая в руке кинжал, навстречу пришельцам бросился Чир Чолль.

Департаментский советник Буонн прилетел на остров, чтобы ознакомиться с будущей резиденцией имперской наблюдательной миссии на Западном континенте Филлины. Пока что все ему здесь нравилось. За какие-то две дюжины дней бесплодный каменистый островок превратился если не в цивилизованное, то, по крайней мере, в весьма приличное место.

Посадочная площадка, залитая термостойким керамито-бетоном, уже была готова принимать орбитальные шаттлы и даже малые курьерские корабли. Недалеко от ее края выросла башенка узла космической связи. На вершине утесов угадывались под маскировочным покрытием очертания следящих станций охранного периметра. Оставалось только завезти мобильную энергоустановку, дополнить периметр системами активной защиты – и можно переезжать.

Напоследок департаментский советник изъявил желание посетить саму резиденцию. Он знал, что стройка еще не завершена, но четырехэтажное здание непривычной архитектуры, умело вписанное в ландшафт, смотрелось издали очень выигрышно. Ему вдруг захотелось самому подняться по всем этим лестницам и террасам, постоять, опершись на поручень, на смотровой площадке, и пройтись по пустынным, пахнущим свежей краской и штукатуркой комнатам, прикидывая, что будет в них через две дюжины дней – кабинет, спальня, узел связи или зал для торжественных приемов.

Немного задумавшись, Буонн ускорил шаг и не заметил, как на несколько шагов оторвался от горданских сопровождающих. Позади еле поспевала за ним четверка охранников. Не то, чтобы он действительно нуждался в охране, совсем нет. За две дюжины дней он научился находить общий язык с филитами и чувствовал себя среди них в безопасности. Просто четверо охранников полагались ему по протоколу.

Поднявшись на верхний ярус, Буонн равнодушно скользнул взглядом по неровной шеренге филитов в неряшливой, покрытой пылью одежде. Нет, он отдавал должное умению и сноровке местных рабочих, но обращать на них внимание было ниже его достоинства.

Он уже проходил мимо, как вдруг уловил краем глаза резкое движение кого-то из них. Один из филитов стремительно бросился ему навстречу, в руке у него блеснул металл.

Дальше Буонн действовал автоматически. Разворот! Уклонение! Попытка захвата руки с ножом! Он делает все правильно, но потерявшее гибкость и погрузневшее тело подводит его, он опаздывает на какую-то долю секунды. Все, что ему удается, это немного отвести в сторону лезвие. Вместо того, чтобы пронзить сердце, кинжал вонзается в верхнюю часть живота.

Какая боль! Буонн сгибается напополам, хватаясь руками за жаркое от крови – его крови – лезвие. Совсем рядом бешеное юное лицо филита. Он продолжает сжимать кинжал, и кричит что-то в лицо Буонну. Но переводчик департаментского советника настроен на горданский язык, и он не понимает.

Удар сердца.

Ноги не держат. Буонн валится на бок, кинжал выскальзывает из раны и скрюченных пальцев советника и снова оказывается в руке филита.

Охрана! Во имя черных звезд, где охрана?!

Буонн не видит. Все происходит у него за спиной. Двое охранников, бросившись ему на помощь, сталкиваются между собой и падают прямо под ноги третьему. Четвертый смещается, открывая директрису для стрельбы, но оружие по-прежнему стоит на предохранителе, и выстрела не происходит.

Еще один удар сердца.

– Подохни, тварь! – кричит Чир Чолль, замахиваясь, чтобы нанести второй удар.

Выстрел! Выстрел! Выстрел! Это не охранник. В руке одного из филитов появляется маленький черный пистолетик с чуть дымящимся стволом. Чир Чолль вздрагивает от толчка, вернее, от трех толчков, одного за другим. На груди у него набухают красные пятна. Но кинжал все еще у него в руке, и он продолжает движение сверху вниз, из последних сил стремясь достать ненавистного пришельца.

Снова выстрелы. Два выстрела, один за другим. Кинжал вылетает из руки и, вращаясь, летит куда-то в сторону. Сам Чир Чолль ломается и валится навзничь в шаге от лежащего советника.

Пульсирующая жгучая боль отдается во всем теле, но Буонн заставляет себя оторвать одну руку от раны и приподняться, опершись на нее. Не смотреть вниз! Он не должен, не имеет права терять сознание! Начальник его охраны, наконец, снял свой игломет с предохранителя и в бешенстве водит стволом из стороны в сторону, готовый открыть огонь. Остальные трое тоже на ногах и взяли на прицел горданских сопровождающих и группу рабочих. И те, и другие стоят, не шевелясь, и это спасает им жизнь.

По имперским законам, представителям низших рас под страхом смерти запрещено носить оружие в присутствии имперских граждан. А при покушении на людей высшей расы немедленной казни подлежат не только преступники, но и их родственники до третьего колена, соседи и свидетели преступления.

– Мы не на Кронтэе, – негромко, но очень веско напоминает Буонн.

Начальник охраны приходит в себя и чуточку расслабляется.

Вот и хорошо, по крайней мере, палить направо и налево он теперь не станет.

А пока нужно заняться другим делом. Как старший в чине, он имеет полное право провести на месте дознание. И вынести приговор.

– Где его родственники? – спрашивает Буонн.

Его голос звучит слабо, но автоматический переводчик работает безукоризненно. Динамик, закрепленный на правом плече, громко повторяет вопрос на горданском.

Кен Собеско чувствует, как вокруг них с Дакселем словно сгущается вакуум. Все стараются отстраниться от них, спрятаться друг за друга, а великан-бригадир изо всех сил пытается стать маленьким и незаметным.

Собеско яростно сжимает кулаки, не замечая, как ногти впиваются ему в ладони. Поздно! Ничего сделать уже нельзя! Проклятый пришелец жив. Он полулежит-полусидит, прижимая одну руку к животу, а из-под его пальцев обильно сочится густая синяя жидкость, по цвету напоминающая немного разведенные водой чернила. Чир, их юный товарищ Чир Чолль умирает, сраженный пулями своих же, филитов – хотя какие они теперь, к черту, свои?!

Губы пришельца шевелятся. Он шепчет что-то в крошечный микрофон сбоку от тонкогубого рта.

– Где его родственники? – вдруг спрашивает по-гордански ровный механический голос.

– У него нет родственников! – яростно кричит Собеско. – Вы убили их всех!

Кажется, в глазах пришельца мелькнуло что-то похожее на сочувствие. Или это ему только показалось?

– Сын Черной Звезды, – шепчет Буонн.

Переводчик и в этот раз повторяет его слова на горданском, но никто из филитов не понимает.

Откуда им знать, что так называют в Империи мстителя-одиночку, потерявшего все и отринувшего саму жизнь ради чистой, холодной, яростной мести. Месть – это благородно. Рабы, трусливо цепляющиеся за жизнь, не мстят.

– Старший-три, – подзывает к себе Буонн начальника охраны. Ему трудно говорить, и слова приходится выдавливать из себя по одиночке. – Пусть... свершится... правосудие... В отношении... преступника.

Начальник охраны вскидывает игломет и мелкими шагами подходит к лежащему навзничь Чиру Чоллю. Он еще жив. Грудь его окровавлена, лицо искажено от боли, но он в сознании и тяжело дышит, хватая воздух широко раскрытым ртом.

Начальнику охраны очень жалко себя. Настолько жалко, что просто хочется взять и заскулить подобно обиженному псу. Две дюжины... Две дюжины лет беспорочной службы, вся его карьера летит под откос из-за какого-то филлинского сопляка с железякой в кармане. Прощайте теперь надежды на повышение! Все, что его ждет, – это трибунал, разжалование, постылая служба в глухом углу или позорная отставка без пенсии...

Не сдержавшись, начальник охраны испускает-таки тонкий скулящий звук, поспешно обрывает себя и со злостью смотрит на лежащего филита. И получает в ответ взгляд, исполненный такой ненависти, что отшатывается назад. Чтобы избавиться от этого взгляда, он поспешно поднимает игломет и стреляет – раз, другой, третий. Жалея только об одном: его оружие заряжено не разрывными, а обычными иглами, убивающими противника не менее эффективно, но не так эффектно.

И все же, что-то говорит ему, что от этого взгляда он уже не избавится никогда.

В толпе Дилер Даксель выкрикивает страшное, черное ругательство на баргандском и порывается куда-то вперед. Собеско хватает его за руку, и Даксель обмякает. Рабочие смотрят на них со страхом и пытаются отодвинуться еще дальше. Пришельцы не реагируют.

– Правосудие свершилось, – произносит ритуальную фразу Буонн, стараясь, чтобы его услышали и свои.

Один из охранников, проявляя запоздалую сметку, уже сидит на корточках возле него, держа в руке оранжевую капсулу болеутолителя.

– Но, господин департаментский советник! – вдруг протестует начальник охраны. – Они ведь тоже обязаны понести наказание.

Буонн вздыхает. У него нет сил спорить. Боль по-прежнему разрывает его тело, в голове шумит, и волнами прокатываются приступы слабости от потери крови. К тому же, формально старший-три прав. Законы Империи не знают исключений, а наличие Филлины в них пока не предусмотрено.

С трудом он снова поднимает голову. Горданские сопровождающие стоят тесной кучкой шагах в десяти, не решаясь подойти ближе. Они потрясены и напуганы, хотя, конечно, не подозревают, что им грозит. Просто, думает советник, им, очевидно, не поздоровится, если высокий инопланетный гость вдруг возьмет и откинет копыта у них на глазах.

Но пока он жив, он не даст и пальцем тронуть никого из горданцев. И вовсе не потому, что кто-то из них своими выстрелами спас ему жизнь. Взаимопонимание, достигнутое с Горданой, необходимо сохранить любой ценой.

Буонн переводит взгляд на рабочих. Двое из них стоят отдельно от остальных, в глазах – только горе и боль утраты. Родственники? Нет, родственников нет в живых. Тогда знакомые? Соседи? Друзья? Какое это теперь имеет значение?

Департаментскому советнику не хочется новых смертей. Особенно, когда собственная жизнь висит на тонкой ниточке.

– Все эти люди... неплохо потрудились, – негромко говорит он, еле заметным жестом показывая на группу рабочих. – Так пусть же они теперь...так же потрудятся... и на наших объектах... Приказываю... доставить всех на Центральную базу...

И только убедившись, что его приказ правильно понят и выполняется, он, наконец, раскусил упругую капсулу, отправившую его в успокоительный целебный сон.

«Наши объекты? Центральная база? О чем это он?» – мелькнуло в голове у Собеско.

Вдруг он понял, что имел в виду пришелец. И грустно переглянулся с Дилером Дакселем, который, конечно, тоже быстро догадался, что это означает.

– Нет, я не осуждаю, не могу осуждать его, – прошептал Даксель. – Эх, Чир, Чирок...

Он не договорил, горько махнув рукой.

В это время дошло и до верзилы-бригадира. Тихо, бочком, бочком, он попытался выбраться из толпы, но наткнулся спиной на ствол оружия одного из пришельцев.

– Я гражданин Горданы, я не с ними, отпустите меня! – истошно завопил он, но новый тычок стволом в бок заставил его замолкнуть.

Потом их долго вели по узким тропинкам и дорожкам вниз к берегу. Скалы и расщелины вокруг казались очень соблазнительными, но позади мрачно топали двое пришельцев с оружием наизготовку, оба на голову выше почти любого из филитов, и это парализовывало волю. Да и куда бежать на маленьком острове?..

На берегу их ждал летательный аппарат, похожий на самолет с раздутым фюзеляжем и короткими треугольными крыльями. Снизу на песок опускался узкий пандус. Их заставили взойти по нему, и пандус медленно поднялся, отрезав их от мира и оставив в кромешной темноте.

Всё.

И еле слышный шепот Дакселя.

– Знаешь, Кен, если поискать, во всем можно найти что-то хорошее. По крайней мере, я попаду, куда хотел, – на Восточный континент, и причем очень быстро.

Наверное, и сам Собеско вряд ли мог сказать, почему ему вдруг стало так смешно. Очевидно, потому что в безвыходном положении, когда все потеряно и исправить ничего нельзя, смеяться все же лучше, чем жаловаться на судьбу и плакать.

Выкладка последней главы в этой части начнется в четверг. Не пропустите!

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 1)

– Привет болящему!

– (вяло) Ну, привет.

– Слушай, ты чего такой скучный? Хочешь, хохму тебе расскажу?

Вялый кивок.

– В общем, заступил я вчера помощником оперативного дежурного. Работка – не мне тебе объяснять – муторная и беготная до невозможности. Так сегодня утром, за пару часов до смены, подзывает меня шеф. Спрашивает, ты, мол, принимал вчера катер с раненым?.. Да, ты же знаешь, одного нашего ранили вчера?!

– Знаю. Он в соседнем отсеке лежит. Интенсивных процедур. Говорят, через полдюжины дней выпишут.

– А ты знаешь, как его ранили?

– Не. Слышал только, куда. В живот.

– Во даешь! Лежишь тут рядом, а ничего не знаешь! Так слушай! Этот тип – какая-то большая шишка, из штатских. Он на Западном континенте был, с нашей миссией, и поехал осматривать какую-то стройку. А там, представляешь, один из местных ткнул его ножом прямо в брюхо!

– Представляю.

– Так его и привезли сюда, значит, лечить. Вот я и говорю, спрашивает меня шеф, ты, мол, вчера катер принимал? Ну, говорю, я. А он мне: а ты знаешь, что в катере еще груз был? Я говорю, нет, никто мне об этом грузе не сообщал. Как отогнали катер на восьмую площадку, так он там и стоит. Тогда мне шеф и говорит: пойди, мол, и доставь это груз по назначению. И знаешь, что это был за груз?

– Ну?

– Что ну, головой думать надо, мозги разрабатывать! Филиты это были! Пленные. Это знаешь, закон есть такой, если кто-то из низшей расы совершит покушение на представителя высшей расы, так не только его самого в расход, вместе с родственниками, но и всех, кто рядом был и не помешал. Тот штатский добрый был, их казнить не захотел, а приказал всех доставить сюда, чтобы трудом вину свою искупили. Понял?

В общем, пошел я за ними. Прихожу, а там возле этого катера кто-то из техников крутится. И так крутится, и сяк, чуть ли со всех сторон его не обнюхивает. И вид у него совершенно очумелый. Что, спрашиваю, проблемы? Да, говорит, есть немного. Звуки тут какие-то странные. Будто бы в грузовом отсеке кто-то есть. Только сказал – вдруг в изнутри как забарабанят! Техника этого так прямо в сторону унесло! Глазищи – во! А я ему – так, спокойно: пустяки, дело-то житейское, это груз немножко буянит, ничего особенного.

Открыл я люк, смотрю – вываливаются. Целая куча, все какие-то грязные, оборванные и воняют, знаешь так, прилично. Точнее, неприлично... И все чего-то галдят по-своему. Обступили, руками машут, чего-то, видать, требуют. Тут мне не по себе стало. Восьмая площадка – она же на отшибе. С одной стороны – склады, с другой – склады, а с двух остальных – чистое поле. И не души вокруг. А оружия у нас с техником – один мой игольный пистолет с дюжиной зарядов на двоих.

Вытащил я этот пистолет, помахал им – угомонились. Отошли на положенное расстояние. Но галдеть не перестали. Один мне что-то все время пытался втолковать. Потом как плюнет, повернулся ко мне задом, спустил штаны и прямо на бетонку наложил здоровую такую кучу!

– Что наложил?

– Не что, а чего! Дерьма наложил, целую кучу! У меня так челюсть и отпала. Гляжу, а остальные тут же рядышком устраиваются, ну... и в том же духе. Техник мне, шепотом чего-то: это что, обычай у них такой? А я и сказать что, не знаю. Вспомнил только, когда мы в детстве в войнушки играли, у нас было особым шиком во вражеском штабе наделать. Может, и у них так принято? Если, мол, к врагу в плен попал, так нагадить прямо у него под носом...

В общем, закончили они свои дела, отошли в сторонку и смотрят, что мы делать будем. Один тут знаками показывает: мол, облегчиться мы облегчились, а теперь неплохо было бы и заправиться. Техник тут взвился. Нагадили тут, кричит, прямо на полосу, а убирать кто будет?! Пусть сами же и за собой, и ручками, ручками! Ну, тут я ему напомнил, кто есть кто. Я, в конце концов, хоть и третьего ранга, но младший офицер, а он – унтер второго разряда. Это они уберут, а потом мне же их в барак конвоировать? Дудки!

Короче, сгреб я их в кучу и пистолетом машу – пошли, мол. Пусть техник с их делами сам разбирается. Оставили мы его там, а сами двинули. Решил я их напрямик вести, а не через площадки. Немножко нервничаю, знаешь, вдруг разбегутся? Там всякого барахла навалено, час в прятки играть можно. Никуда они, конечно, не уйдут, но оно мне надо, это счастье? А так – везде открытое место, все там еще при посадке сгорело, идти удобно. Они и идут. Смирненько так, между собой, конечно, о чем-то балакают, но это пусть. И на корабли наши посматривают. Там хорошо они как раз видны, и флагман наш, и «Всемогущий». Жаль, транспорт уже ушел...

Довел я их, наконец, до бараков. Вызываю тамошнего дежурного. Мол, так и так, принимайте. А дежурным там какой-то младший-один, я его не знаю. Его к пленным, похоже, в наказание отправили, вот он и злой на весь мир и на коротышек в особенности. Что мне, говорит, за сброд привел? Не хочу я, мол, таких брать – грязных и вонючих. Вот приведи мне, говорит, их в порядок, тогда и посмотрим. И так я ему, и сяк – и никак.

А ребята эти, пленные, то есть, возле входа сгрудились и на машину смотрят. Да, ты же не знаешь, это уже после твоего... ну, когда тебя сюда отправили, случилось. Где-то в канаве филлинскую легковушку нашли. Ну, машину их наземную. Совсем целенькую. Только мелкую очень. И наш начальник строительства приказал разрезать ее напополам и переднюю половину над входом в зону прикрепить, типа козырька. Так если новенькие, только что прибывшие, эти полмашины видят, непременно галдеть начинают. Кто кричит, кто смеется, говорят, некоторые даже молятся или что у них там. Что они в этой машине видят, понятия не имею! И самое обидное, спросить не у кого! Тайна и все тут.

В общем, мои тоже смотрят. Наконец, один что-то говорит так, с досадой, второй подхватывает, и вдруг как начинают все хохотать! Веселый они народ, эти коротышки. Я бы на их месте поостерегся. Отсмеялись, а я им пистолетом – идем, мол, обратно. Тут у меня идея появилась. Раз этому младшему-один их запах не нравится, отправлю-ка я их в мойку. Ну, для катеров которая, сбоку от седьмой площадки. Все равно она сейчас пустует.

Привел я их туда, загнал внутрь, включил агрегат... Криков было, не передать. А потом затихли, кайф начали ловить, похоже. Водичка-то тепленькая, хоть и с напором, так что баньку я им устроил знатную.

Подождал я с четверть часа, вырубил установку, смотрю, выползают. Чистенькие уже такие, мокренькие, пар с них валит. И все такие зеле-еные, ртом воздух хватают, и показывают все жестами: пить, пить. Нахлебались, наверное, водички с моющим раствором, вот им и поплохело. Ну, я тут им навстречу пошел, шланг подтянул, еще и самому отпить пришлось, чтобы поверили. Напились они, проблевались, я их в сушилку отправил, товарный вид восстанавливать, и снова в бараки веду. И уже поторапливаться надо, смена моя в полдень по местному заканчивается, пора и дежурство сдавать...

Привожу я их к тому же младшему-один. Посмотрел он на них так недовольно, обнюхал со всех сторон. Ладно, говорит, давай сюда документы на партию. Я ему: какие еще документы? Он мне: ну, как какие? Они же не с неба сюда свалились, их должны были принять, занести в базу данных, а затем уже передавать, согласно акту и описи. Я ему было, объяснять, да, упали, и притом с неба, пятнадцать голов, все на месте, руки-ноги в комплекте. Я есть помощник дежурного, лицо, значит, полномочиями и ответственностью наделенное. А он уперся: без документов не приму, и все. И вообще, уводи их отсюда, у меня, мол, вот-вот бригады на кормежку возвращаться начнут.

И повел я их обратно в мойку... Ну, а куда еще, не в грузовой же отсек их снова запихивать?! Вызываю по браслету шефа – так мол и так, без документов ни в какую. Он, конечно, ругаться начал, а потом поостыл. Ладно, говорит, смену я за тебя сдам, но с этими сам разбирайся. Оформи уж все документы, сдай, и можешь идти отдыхать.

Отдыхать, как же... Вызываю помощника по хозчасти, докладываю. Спрашиваю: как быть? Он помялся так, подумал, и говорит: принять-то мы их сможем, а кто сдаст? По инструкции положено: кто привез, тот акт сдачи-то и подписывает! А кто привез? А эта вот шишка из штатских, что сейчас в госпитале лежит, в отсеке интенсивной терапии. Как придет в себя, так пусть акт сдачи и подпишет. А когда еще он придет? Интенсивная терапия – это тебе не что есть как, а как есть – пара суток и не меньше!

В общем, сижу я, на местных смотрю. И они на меня смотрят. И показывают, знаками опять, что хорошо бы и перекусить. Я им: вы ж, сволочи, нигде не числитесь, кто на вас еду выдаст?! И вдруг вспоминаю: есть у нас в дежурке специально для таких случаев целый ящик с походными пайками! Командую им: сидите здесь смирно и никуда не вылезайте, а то хуже будет! И про себя уже думаю: да пропади они все пропадом! Лучше бы, действительно, смотались! Так отловят их, глядишь, и найдется, кому акты подписывать.

Возвращаюсь с упаковкой пайков – нет, все на месте. Дисциплинированные, значит. Раздал им, сам один взял, из-за всех этих дел завтрак-то пропустил, а есть тоже надо. Ну, думаю, сейчас хоть повеселюсь, как они эти пайки вскрывать будут. Нет, доперли, хотя инструкция и не по-ихнему написана. Язычок желтенький нашли, дернули. Я, конечно, тоже. Сидим, ждем. Я – пока не разогреется, они, видимо, жратву изучают. Хотя что там изучать – паек он паек и есть. Брикет из комбикорма, колбаска из эрзац-мяса и пакет с напитком этим витаминным. Гадость страшная, конечно, но голод и жажду утолить можно.

Поели. Я даже разочаровался. Галдели они, конечно, по-своему, удивлялись, но никто ложкой закусить не пытался и даже напитком из пакета не облился. Будто сто раз уже паек этот ели. Скомкал я, как по инструкции положено, упаковку, вышвырнул в угол, чтобы там распадалась, и все думаю, что с ними делать. Тут ко мне один подлез, все просит что-то по-своему, просит. А здоровый же – выше меня! Голодный, видно, одной порции ему мало. Ну, в упаковке как раз два пайка лишних осталось, дал я ему один. Заткнулся, наконец.

И тут у меня идея появилась! Взял я и вызвал нашего старшего-три! Проблема, говорю. Спасайте. Он тоже думал-думал, переговорил с кем-то, а потом и сообщает: есть, мол, выход. Надо их по другим базам распихать. Там только акт передачи нужен. Подпишешь ты его, мол, как помощник дежурного, и дело с концом.

Так оно и вышло. Позвонил я куда надо и пристроил: десять – на базу «Север», а остальных – на «Восток». И двух часов стандартных не прошло – являются мои спасители. Тут с местными вдруг заминка вышла – не хотелось им в катер лезть, еле загнали. Парочку глушить пришлось, ну, этими, нейрохлыстами. Но запихнули. Я расписался, где надо, и помахал им всем ручкой. Летите, голуби... Ну, как тебе история?

– (равнодушно) Ничего.

– Слушай, Первый, что-то ты мне совсем не нравишься! Видно, слишком долго здесь лежишь. Ничего, старший-три говорит, больше полутора дюжин дней в медотсеке не держат. А как выпишут, все опять в норму придет.

– Нет, не придет. И никакой я уже не Первый, да и ты больше не Второй. Я рапорт хочу подать. Об увольнении из рядов.

– Да ты что?! Первый! Что с тобой творится?! Что они с тобой сделали?!

– Меня убили, – серьезно сказал бывший Первый. – Убили в том филлинском городке. Тот солдат, что стрелял последним, он попал не в танк, в меня. Меня прежнего больше нет, Второй.

– Да что ты глупость говоришь?! – Второй чуть не плакал. – Вспомни, что нам в училище говорили, не отождествлять себя с танком! Да и что ты будешь делать на гражданке?

– Работать. Я – дистанционщик, и не из самых худших. Для меня работа найдется.

– Ну да! На шахте комбайном управлять, руду дробить! Очнись, Первый! Вспомни, как тебе нравились наши миссии! Как ты мечтал о звездах! Ты же танки водить учился, танки! Это твоя работа!

– Это была моя работа. И знаешь, в чем она заключалась? Мы должны были убивать. По-настоящему, не рискуя самому быть убитыми! Я больше не могу. И не стану. А звезды... Я их уже увидел. Да и куда они от меня денутся?! Я решил.

Уже за порогом медотсека Второму пришла в голову странная мысль. Они с Первым провели шестнадцать дней назад один и тот же бой, но как по-разному они его восприняли! А интересно, как бы рассказали сегодняшнюю историю филлинские пленные? Те самые, рядом с которыми он провел сегодня несколько часов, но так и не сумел их понять?..

Они провели в кромешной тьме целую вечность. Если бы не светящиеся стрелки часов, Собеско никогда бы не поверил, что на самом деле прошло немногим более полусуток. Страх, отчаяние, истерика, слепой полет в никуда – все это было уже позади. На всех навалилась тяжелая дремотная апатия. Несколько часов назад, когда их летающая тюрьма поднялась в воздух, кого-то стошнило. До сих пор весь тесный отсек, где они сидели почти вплотную друг к другу, заполнял кислый запах рвоты, от которого самому хотелось блевать. Но оказалось, что и к этому запаху можно притерпеться.

– Эй, мужики, что делать будем? – внезапно прозвучал из темноты чей-то неуверенный голос.

– А что делать? – прогудел ему в ответ рассудительный бас. – Ждать, наверное.

– Да не могу я ждать! – в голосе говорившего ощущались подлинно трагические нотки. – Приспичило, сил нет! Пусть выпускают, нелюди, а то я не выдержу, обделаю тут все, им же хуже будет!

– Если что, у меня есть бумажки, – торопливо предложил кто-то хозяйственный.

Вопрос оказался актуальным, и в темноте вспыхнула оживленная дискуссия. Проходила она с небольшим преимуществом осторожных, предлагавших терпеть и ждать, дабы не нарываться.

– В чем проблема? – вполголоса спросил Даксель Кена Собеско. – О чем они спорят?

Кратко и тоже вполголоса, чтобы не привлекать излишнего внимания, Собеско посвятил Дакселя в суть спора.

– И всего-то делов?

Даксель, судя по издаваемым им звукам, поднялся во весь рост.

– Эй, вы, там, олухи синерожие! А ну открывайте, тут человек в парашу просится! – закричал он, изо всех сил замолотив кулаками по загудевшему металлу.

Все спорщики испуганно затихли.

– Зря это он, – с укоризной произнес рассудительный бас.

И вдруг снаружи что-то лязгнуло, и широкий люк – ворота их тюрьмы – начал медленно открываться.

– Выходит, надо было только постучать – они и открыли? – громогласно удивился кто-то. Судя по голосу, Рико, простецкого вида мужик лет сорока, который отличался несколько замедленной реакцией или, попросту говоря, тормозил.

Эти слова и, особенно, интонация, с которой они были произнесены, вызвали всеобщий немного истеричный смех. Так, смеясь, все высыпали наружу, с удовольствием подставив лица прохладному ветру, особенно приятному после смрадного отсека.

Кажется, Кен Собеско был готов ко всему. Он ожидал увидеть невероятную технику пришельцев, концлагерь с бараками, вышками и колючей проволокой, вооруженных конвоиров или вообще что-то неожиданное и невероятное. Однако выглядело все как-то очень буднично. Широкая ровная площадка, покрытая чем-то вроде очень гладкого бетона, серого с коричневым оттенком, с двух сторон – глухие стены каких-то длинных низких зданий, сложенные из огромных прямоугольных блоков. Справа и позади – если стоять спиной к доставившему их сюда самолету – обширное выжженное плоское пространство. Очень ровное, очень чистое пожарище, только кое-где нарушают однообразие еле заметные кочки – остатки сгоревших дотла кустов. Вдали виднеется полоса черных остовов деревьев.

И только двое пришельцев. Одеты в совершенно нормальную одежду. У одного, совсем молодого на вид, синий френч с рядом круглых металлических застежек и отложным воротничком, узкие прямые штаны того же цвета и черные полусапожки без шнурков и застежек. На втором – постарше, пониже и поплотнее – явно рабочая форма. Темно-серая, почти черная, со множеством карманов, из одного торчат рукоятки каких-то инструментов.

Собеско машинально поискал на форме пришельцев (а в том, что это была именно военная форма, он почему-то не сомневался) знаки различия и обнаружил на обоих рукавах френча синие треугольники в серебристой окантовке вершиной вверх. Такой же треугольник был нашит и на нагрудном кармане. У второго пришельца на груди были две вертикальные полосы – широкая и узкая, а на рукавах от плеч к локтям тянулись по два серых шнура – один витой и толстый, а второй узкий и напоминающий шнурок для ботинок. Собеско решил, что пришелец со шнурами, очевидно, имеет звание, в лучшем случае, сержанта, а вот синий, наверное, офицер, но вряд ли в больших чинах – что-то вроде лейтенанта. Похоже, особого интереса их прибытие не вызвало.

Уважаемые читатели! Эта часть книги подходит к завершению. Она будет доступна для дочитывания в течение трех дней, после чего перейдет в платный режим

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 2)

Бригада сгрудилась в тесную кучку на полпути между люком и пришельцами. Некоторое время двое инопланетников и филиты молча смотрели друг на друга.

– Пи-ить! – внезапно нарушил тишину чей-то жалобный голос.

Это послужило сигналом. Все вдруг заговорили, разом и вразнобой.

– Пить дайте, пи-ить! – надрывались одни.

– В парашу пустите, нелюди! – гнул свое Шелни, хулиганистого вида парень лет тридцати, до войны служивший шофером-дальнобойщиком.

– Отпустите, я горданский гражданин! – просительно гудел верзила-бригадир.

– Постойте, замолчите, давайте по очереди! – пытался навести порядок рассудительный бас, но все его усилия пропадали втуне.

Каждый при этом пытался не только перекричать соседа, но и вылезти вперед из-за чужих спин, поэтому все стали понемногу приближаться к неподвижно стоящим пришельцам, охватывая их полукольцом.

Собеско, стоящий вместе с Дакселем несколько поодаль, заметил, как лицо пришельца в синем френче начинает приобретать затравленное выражение. В его руке вдруг появился небольшой пистолетик с длинным и тонким стволом. Выглядел он совершенно несерьезно, но Собеско уже хорошо знал, что к оружию пришельцев следует относиться с уважением.

– Отойдите назад, – негромко посоветовал он, но этот совет прозвучал как приказ. – Тихо все. А то еще выпалит с перепугу...

Собеско послушались. Не захотел угомониться только один Шелни, просто приплясывающий от нетерпения.

– Параша где тут у вас, параша?! Да не смотри ты так, идиот! Не могу я больше, не мо-гу! Вот придурок, не понимает!..

Сплюнув от негодования, Шелни с совершенно отчаянным видом повернулся спиной к пришельцам и спустил штаны.

– Чего это он? – вдруг удивился Рико.

– Ну, приспичило человеку, – терпеливо объяснил сосед. – Ждать уже сил не было.

– Так и у меня нет! – Рико несмело потоптался и неторопливо присел рядом с Шелни.

Хозяйственный вытащил из кармана толстую пачку каких-то рекламных листовок. Протянул обоим по несколько штук… а затем и сам пристроился рядом.

Дурной пример, как всегда, оказался заразительным. Через минуту стоять оставались только Собеско с Дакселем и пришельцы, наблюдающие за всем этим с видом полнейшего обалдения.

– Пожалуй, не стоит отрываться от коллектива, – шепотом посоветовал Собеско Даксель. – Тем более, что следующая возможность, думаю, представится не скоро.

Покончив со всеми делами, бригада снова собралась несколько в стороне от загаженного участка. Собеско, глядя на по-прежнему оторопело молчащих пришельцев, показал себе на рот, живот и сделал несколько жевательных движений. Он и в самом деле был очень голоден, так как не ел уже почти сутки.

Его жесты вызвали неожиданно бурную реакцию пришельца в черном. Он что-то яростно завопил, размахивая руками и показывая то на филитов, то на плоды их трудов.

– Ох, не стоило им напоминать, – испуганно прошептал Кену Собеско обладатель рассудительного баса. – А то еще заставят свое же дерьмо есть...

Однако у второго пришельца было на этот счет свое мнение. Выслушав тираду напарника, он что-то коротко сказал ему, надменно отвернулся и недвусмысленно махнул пистолетом в сторону пустоши – пошли, мол.

Идти по пожарищу было нетрудно. Дожди успели прибить пыль, а земля уже в меру просохла и не липла к подошвам. Длинные одноэтажные здания без окон по левую сторону кончились, и взорам предстали два исполинских космических корабля, стоящих посреди обширного поля. До ближайшего из них было, наверное, не меньше двух километров, но он все равно казался чудовищно громадным, возвышаясь над короткими пузатыми башенками, длинными коробками зданий и штабелями каких-то материалов. Знакомые серебристые самолеты пришельцев с короткими крыльями, выстроенные рядами на широкой бетонной площадке, казались рядом с ним игрушечными, а снующие вокруг них люди – муравьями.

– Вот это да! – с благоговением прошептал Даксель. – Кен, это и в пустыне был такой?

– Нет, – покачал головой Собеско. – В пустыне был поменьше, типа того, дальнего. Но этот, конечно, – настоящий гигант. Высотой, наверное, с десятиэтажный дом, а то и выше, а кажется почти плоским!

– Вот силища! – пробормотал Даксель. – Не понимаю, как мы еще могли думать, чтобы с ними воевать...

– Я не понимаю другого, – пробормотал в ответ Собеско. – Зачем они с нами начали воевать? Достаточно было посадить парочку таких кораблей недалеко от Шилги, и можно было уже выдвигать любые требования и ждать их выполнения.

Даксель ничего не ответил. Остальные тоже шагали молча или вполголоса переговаривались о чем-то. Очень хотелось пить и есть, но никто не отваживался напомнить пришельцу об этом. Гигантские корабли на горизонте притягивали к себе взгляды и отнимали волю.

Наконец, впереди появились несколько темно-серых длинных одноэтажных бараков (похоже, любимая архитектура пришельцев), обнесенных забором из частых нитей проволоки с необычно высокими столбами, на вершинах которых что-то поблескивало.

– Пришли, похоже, – вздохнул Даксель. – Интересно, куда же это мы попали?

– В местный мини-концлагерь, – мрачно сказал Собеско. – Вот тебе и бараки с колючей проволокой, а за ними – явно какие-то каменоломни или что-то в этом роде.

– Я не о том, – отмахнулся Даксель. – Как ты думаешь, в какой мы стране?

– Интересный вопрос, – задумался Собеско. – Давай будем рассуждать логически. Во-первых, мы на равнине, я бы сказал, очень ровной равнине. Ни гор, ни даже возвышенностей вокруг не видно. Значит, не северная Гранида и не западные провинции Шуана. Добрая половина Вилканда, западный Барганд, картайские горные районы, понятно, тоже исключаются. Второе. На моих часах – половина шестого по горданскому времени. Небо затянуто тучами, так что положение солнца определить нельзя. Но мне кажется, что время подходит к полудню. Значит, очень далеко на восток нас завезти не могли. Опять же, довольно прохладно и сыро, поэтому мы вряд ли намного южнее Срединного моря... В общем, мое мнение таково: центральный Вилканд, южная или центральная Гранида либо северное Заморье где-то в районе границы между Картаем и Шуаном. Жаль, все вокруг выгорело, по растительности можно было бы точнее сказать...

Бараки, тем временем, были уже совсем рядом. Было видно, что проволока между столбами покрыта не привычными колючками, а загнутыми крючками, острыми и зазубренными как гарпуны. На вершинах некоторых столбов стали заметны маленькие блестящие шарики с рожками, напоминающие миниатюрные морские мины. Между бараками были протянуты веревки, на которых сушилось чье-то белье, но нигде за проволокой не было видно ни души.

Затем перед ними появились самые обычные двухстворчатые ворота, выкрашенные мерзкой грязно-зеленой краской, и что-то вроде проходной. Над входом в проходную нелепо торчала из стены передняя часть обычной валезской малолитражки «Аско Дексия».

– Вот уроды! – засмеялся кто-то рядом. – Нашли украшение!

Дилер Даксель не без интереса осмотрел висящую на высоте трех метров половину автомобильчика.

– А номер-то не шуанский, – задумчиво сказал он как бы между прочим. – И не баргандский...

– Что? – Кен Собеско тоже поднял голову.

Номер как номер: прямоугольная табличка, толстые белые буквы и цифры на черном фоне – две буквы, четыре цифры, снова буква...

– А номер, похоже, наш, – громко сказал он, перейдя на родной язык. – Две первые буквы – «ТА». Тамо?

– Точно, наш, – авторитетно подтвердил Шелни. – Я везде ездил, знаю. Такого номера, белое на черном, ни у кого больше нет. Только в Арахойне, кажется.

– Выходит, мы опять дома оказались, – подытожил рассудительный бас. – Вот уж, воистину, каждый путник рано или поздно возвращается...

– Так мы где, в Граниде? – перебил его Рико. – Опять?! Да что же это такое! Это же сколько ехали, браслет золотой, бабкин, за проезд отдать пришлось! Серьги женины, с камушками! А тут обратно вернули!..

– Знал бы, никуда и не ехал! – Шелни очень точно воспроизвел и голос Рико, и его жалобно-негодующую интонацию, заставив всех окружающих покатиться со смеху.

За всем этим Собеско даже не заметил, как из двери проходной вышел еще один пришелец, одетый точно так же, как и их конвоир, но не с одним, а с тремя треугольниками на рукавах. Со скучающим видом он оглядел смеющихся филитов, зачем-то помахал рукой перед лицом сверху вниз (в Граниде этот жест означал дружеское приветствие), скорчил брезгливую мину и вступил в какие-то препирательства с первым пришельцем. В это время он больше всего походил на работорговца, встретившего новую партию невольников. Собеско поймал себя на том, что подсознательно ждет, когда пришельцы, наконец, ударят по рукам, и один из них полезет в кошелек за деньгами.

Однако со сделкой так ничего и не вышло. Пришелец с тремя треугольниками вдруг развернулся и скрылся в домике проходной, захлопнув за собой дверь.

– Что, сорвалось? – громко позлорадствовал кто-то, кажется, Шелни.

Собеско был настроен менее легкомысленно. Судя по расстроенно-озлобленному виду конвоира, у него и в самом деле что-то сорвалось. Пришелец с тремя треугольниками, очевидно, офицер более высокого ранга, в чем-то отказал ему, и Собеско опасался, что это может отразиться и на них.

Около минуты они стояли на месте. Затем пришелец, по-видимому, принял какое-то решение. Достав пистолет, махнул им в обратном направлении – вернемся, мол, на исходные позиции. На новые просьбы пить, подкрепляемые жестами, он не прореагировал.

На этот раз пришелец привел их к одному из зданий между кораблем-гигантом и пожарищем. Серая безликая коробка ничем не отличалась от десятка своих соседок и имела в торце огромные ворота во всю стену и крохотную калитку сбоку. Повозившись, он отворил ее и красноречивым жестом приказал заходить.

Внутри было довольно светло – крыша у здания-коробки была прозрачной. При этом напоминало оно, правда, не оранжерею или теплицу, а какое-то промышленное сооружение. Сходство с заводским цехом придавал некий агрегат непонятного назначения, находящийся метрах в десяти напротив запертых ворот. Почти от одной стены до другой и от стеклянной крыши до пола протянулась завеса из грязно-белых вертикальных пластиковых лент, за которой по бокам виднелись ряды высоких цилиндров, опутанных трубами. От ворот к завесе вел длинный низкий помост шириной около пяти метров, на котором стояло что-то вроде салазок.

По команде пришельца все они немного с опаской поднялись на помост. Не то, чтобы они чего-то всерьез боялись – убивать их явно никто не собирался, да и установка посреди помещения не выглядела зловещей. Пугали неизвестность и полная невозможность понять логику и предугадать поступки пришельцев. Внезапно что-то лязгнуло, и помост под ними пришел в движение. На самом деле он оказался лентой транспортера, медленно подтягивавшего их к таинственному занавесу. Кто-то испуганно втянул голову в плечи, Шелни попытался соскочить, но грозный окрик пришельца и отмашка пистолетом заставили его отпрянуть обратно.

Белые пластиковые ленты, неожиданно мягкие и гибкие, проскользнули по ним, и они въехали внутрь неведомого агрегата. Транспортер остановился, и Собеско с интересом огляделся по сторонам. Впереди – точно такой же занавес из белых пластиковых лент. Сверхуи с боков – ряды широких пушистых валиков, через щели между которыми просачивается свет. «Да это же мойка! – понял вдруг Собеско. – Обычная автомойка, только большая!» И тут в подтверждение его догадки отовсюду ударили струи воды.

Вода! Что может быть приятнее?! Собеско подставил пересохший рот потокам воды и тут же понял свою ошибку. Вода была горячей, почти обжигающей, но, хуже всего, она была мыльной и скользкой на ощупь и оставляла после себя мерзейший привкус моющего раствора. В довершение всего эта жидкость (водой ее называть, пожалуй, не стоило) издавала мощный аромат, похожий на запах свежей зелени. Этот запах не раздражал, его можно было назвать приятным. Но его, если можно так выразиться, было слишком много.

Более издевательско-утонченной пытки для страдающих от жажды людей нельзя было и придумать. Тугие горячие струи били по лицу и пытались сбить с ног, в воздухе стоял ароматный зеленый туман, вода была со всех сторон, вода была всюду, но ее нельзя было пить! Спотыкаясь, падая и кашляя, Собеско добрался до стены из вращающихся валиков и, не обращая внимания на жесткую щетину, елозящую по ушам, всунул голову в промежуток между ними, подальше от ревущих водяных струй. Так, по крайней мере, можно было дышать.

К счастью, эта, с позволения сказать, душевая длилась не так уж и долго. Потоки воды, наконец, перестали обрушиваться на них, рвущий горло туман всосали мощные вытяжные трубы, а транспортер под ногами снова задвигался, вывозя полуживых филитов на свежий воздух. Пришельцам следовало отдать должное хотя бы в одном – их моющий раствор не раздражал ни глаза, ни кожу даже в самой зверской концентрации, но вкус у него был преотвратнейший. Говорить никто не мог – все мычали, показывая пальцами на свой рот, и только тогда пришелец, кажется, смилостивился.

Не особенно-то и торопясь, он подтянул откуда-то тонкий длинный шланг и пустил в пол слабую струйку. Рико, наверное, пострадавший больше всех, отталкивая остальных, первым прорвался к вожделенной струе и начал жадно глотать вытекающую из шланга воду, но тут же его стошнило пузырящейся зеленой жижей.

Остальные поспешно отпрянули от шланга, как от змеи – какую еще гадость придумал пришелец?! Кто-то корчился, пытаясь вызвать у себя рвоту, но не получалось. У пришельца на лице появилось выражение брезгливости. Он поспешно приподнял шланг и начал сам пить из него, обливая свой мундир. Сделав с десяток глотков, пришелец снова развернул шланг в сторону филитов и сделал понятный приглашающий жест: хотите, мол, пить – подходите. На этот раз отказываться не стал никто.

После прохладной и достаточно чистой воды всем стало легче. Во всяком случае, стоять на ногах могли все. Пришелец тем временем, увеличив напор, смыл все следы рвоты, затем выключил воду и снова показал в сторону транспортера, который упирался в еще одну завесу.

– Ему что, недостаточно? – простонал кто-то.

Вставать на ленту не хотелось никому.

Пришелец, кажется, покровительственно усмехнулся (мимика, вот что было у них неожиданно понятным). Взяв большой переносной пульт, он подошел ко второму занавесу, раздвинул в стороны пластиковые ленты (стали видны дырчатые металлические стенки) и нажал на пульте какую-то кнопку. Раздалось гудение, и со стороны завесы повеяло теплым воздухом.

– Сушилка! – догадался Шелни.

Против сушилки никто не возражал. Почти все разделись догола, подставляя мокрую одежду и обувь потокам горячего воздуха. Сохло все удивительно быстро.

После сушилки снова захотелось пить, но пришелец уже не обращал внимания на просьбы и знаки. Еле дождавшись, пока все оденутся, он вывел своих поднадзорных наружу и снова повел их к баракам.

Пришелец с тремя треугольниками на рукавах и на этот раз был больше всего похож на опытного работорговца. Как минимум, дважды обошел вокруг выстроенной у ворот бригады, придирчиво оглядел их, чуть ли не обнюхал и, очевидно, удовлетворенный осмотром (после санобработки бригада благоухала как молодая весенняя роща, а их рабочая одежда, по-прежнему оставаясь старой и рваной, по крайней мере, стала чистой), буркнул их конвоиру что-то одобрительное.

– Наконец-то, – проворчал Собеско с явным облегчением.

Походы туда и обратно на голодный желудок изрядно утомили его. Теперь хотелось, чтобы поскорее закончилось – все равно, чем.

Однако пришельцам и в этот раз не удалось договориться. Офицер с тремя треугольниками после короткого спора что-то сказал собеседнику, вполне по-человечески развел руками и снова скрылся в проходной, захлопнув за собой дверь. «Их» пришелец, мрачно проводив его взглядом, с досадой хлопнул ладонями по бедрам, а затем, повернувшись к филитам, устало махнул им рукой – пошли, мол, назад. Пистолет он уже и не вытаскивал.

«Издевается, – сердито думал Собеско, пока они тащились обратно по своим следам. – Да нет, впрочем, это не издевательство. Просто пришелец считает нас не людьми, а скотом или, скорее, машинами. Как они назывались в той книжке, роботами, что ли?.. Интересно, есть ли у пришельцев роботы? Нет, наверное. Иначе им вряд ли были нужны мы. А вот какие-то рабы у них есть наверняка, уж очень привычно они с нами обращаются...»

– Плохо не знать инопланетные языки, – негромко сказал бредущий рядом Даксель.

– Что? – Собеско сбился с мысли.

– Говорю, плохо, что мы не знаем языка пришельцев. Мы не понимаем их, они – нас. Мы даже не в состоянии уяснить, что происходит.

– Ты думаешь, тебе бы очень помогло, понимай ты их язык? – хмыкнул Собеско. – Они чужие, совсем чужие. Они совершенно не такие как мы. Да и ты что, думаешь о чем-то с ними договариваться?

– С горданцами они как-то договорились, – заметил Даксель. – И ты не прав, Кен. Они не настолько отличаются от нас. У нас и у них очень похоже выражаются эмоции. Уверен, что мы бы смогли понять их логику, если бы понимали их речь. Да и будь они хоть десятиногими тараканами, но раз у них есть какая-то общественная структура, есть родственные или дружественные связи, есть иерархия, все эти отношения укладываются в известные нам схемы. Понимаешь, Кен? Их начальники, наверняка, так же как и у нас поощряют или наказывают подчиненных. Их различные службы наверняка соперничают и интригуют друг против друга. У них есть какие-то законы, привычки, традиции, которым они подчиняются. Я уверен, если бы мы понимали, о чем только что говорили два пришельца, мы бы разобрали, почему они не договорились ни в первый, ни во второй раз.

– Пусть так, – пожал плечами Собеско. – Но что это тебе дает?

– Узнаю военного, – засмеялся Даксель. – Врага не изучают, его уничтожают. Но если мы сможем понять их, мы научимся предугадывать их поступки и, вероятно, нам удастся этим воспользоваться. Хороший управленец – всегда немного психолог, Кен. А что такое управление людьми, как не умение влиять на них, теми или иными способами заставляя делать их то, что нужно тебе? И учти, авторитет начальника – это только один из способов управления, причем не самый оптимальный.

– Ты, однако, оптимист, – усмехнулся в ответ Собеско. – Чтобы влиять на пришельцев, нужно, чтобы они хотя бы обращали на нас внимание. А вот ты попробуй, скажем, заставить этого пришельца накормить нас!

– Представится возможность, попробую, – серьезно сказал Даксель.

Собеско скептически пожал плечами. По его мнению, говорить с пришельцами было не о чем, а искать в них человеческие чувства – бесполезно.

Окончание этой части книги – уже в понедельник. Не пропустите!

После завершения выкладки книга будет доступна для дочитывания в течение трех дней, потом станет платной.

Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 3)

Тем временем пришелец, не мудрствуя лукаво, снова привел их к той же мойке. Опять немного повозившись с боковой калиткой, он широко распахнул ее, жестом приглашая всех внутрь.

– Не надо! Я больше не хочу! Я уже чистый! – запротестовал Рико, вызвав несколько коротких смешков, но пришелец, не обращая на него внимания, махнул рукой куда-то в угол.

Все с облегчением уселись прямо на покрывающие пол большие квадратные плитки, похожие на керамические, а пришелец, не глядя ни на кого, расстегнул и оттянул рукав мундира. Обнажился широкий черный браслет. По-прежнему не обращая внимания на филитов, инопланетник деловито нажал на бока браслета. Из него внезапно выдвинулись в сторону локтя и ладони два небольших черных прямоугольника. Видно было плохо, но на одном из этих прямоугольников, похоже, находились какие-то кнопки. Пришелец потыкал в него пальцем – при этом раздалось несколько тихих писков разной тональности, а затем приложил руку с браслетом к уху и начал с кем-то беседовать.

– Рация или переносной телефон, – с интересом прошептал Даксель. – Здорово! Впервые вижу у пришельцев что-то по-настоящему новое и полезное.

– Ага, полезное, – проворчал Собеско. – Это с такой штукой бесполезно говорить, что, мол, дома не было или на работе засиделся. Найдут тебя где угодно.

Пришелец закончил говорить. Судя по всему, он услышал совсем не то, на что рассчитывал, так как вид у него был явно невеселый. Приведя браслет в прежний вид и снова застегнув рукав, он мрачно посмотрел на сидящих у стеночки филитов. Даксель немедленно воспользовался этим, чтобы показать себе на рот и притягательно подвигать челюстями.

Пришелец отреагировал на это длинной ворчливой фразой, но вдруг его лицо оживилось, будто он внезапно вспомнил о чем-то. Поискав глазами, он выбрал горданского бригадира, даже в сидячем положении возвышавшегося над всеми как башня, показал на него пальцем, обвел рукой всех сидящих вокруг филитов, а затем ткнул пальцем в пол. Подумав, еще раз повторил всю процедуру, добавив к ней еще несколько жестов. Показал на выход, затем вытащил и погрозил своим пистолетом, еще раз вытянул палец в сторону горданского бригадира и, наконец, приложил сложенные щепотью пальцы к губам и скорчил гримасу.

Ладонь у пришельца была какая-то очень широкая. Собеско вдруг сообразил, что у него на руках не пять пальцев, а шесть.

Закончив наставления, пришелец еще раз ткнул пальцем в пол и быстро вышел, почти выбежал, захлопнув за собой боковую калитку.

– Что это он? – снова удивился Рико.

– Это он за едой для нас пошел, – важно объяснил бригадир-горданец. – А меня старшим оставил. Приказал сидеть здесь и ждать его. И не поднимать шума.

Шелни встал и, крадучись, подошел к двери. Он осторожно открыл ее, выглянул наружу и снова закрыл.

– С ума сойти! – возбужденно проговорил он. – Никого нет! А давайте все чухнем отсюда – на рывок! А? Что нам терять?!

– Сядь на место! – свирепо рявкнул бригадир. – Пока я здесь старший – никаких побегов! Садись, я кому сказал?!

Но Шелни оставался стоять, переводя взгляд то на одного, то на другого из сидящих и ожидая поддержки.

– Побег – это слишком рискованно, – поддержал бригадира рассудительный бас. – Мы даже не знаем точно, где находимся. Садитесь, не стоит раздражать пришельцев, пока мы находимся в их власти.

Собеско переглянулся с Дакселем.

– Без шансов, – пробормотал Даксель. – Кругом открытое место. Не уйти.

Собеско молча покачал головой, но Шелни по-прежнему стоял, поглядывая на дверь.

– На место сядь, я сказал! – бригадир, массивный как медведь, стал медленно приподниматься.

В ответ зашевелился и Собеско. Идею о побеге он не поддерживал, но дать отпор зарвавшемуся горданцу было необходимо. Этот тяжеловес, немолодой и обладающий грацией комода, вряд ли был опасным противником.

– Бежать? – вдруг проснулся Рико. – А куда бежать? Не позавтракав?

Это разрядило обстановку. Все рассмеялись. Шелни, хлопнув Рико по плечу, сел на свое место, а Собеско впервые подумал, что Рико, возможно, не так прост, как кажется.

Пришелец отсутствовал около двадцати минут. Вернулся он с большой картонной коробкой, наполненной пакетами из фольги, размерами и формой напоминающими кирпичи.

На одной стороне пакета было несколько рядов непонятных черных знаков.

– Очень интересно, – пробормотал Даксель. – Пришельцы пишут как мы, слева направо. И у них есть алфавит, только букв что-то маловато...

Собеско пожал плечами. Он не чувствовал себя достаточно компетентным в этих вопросах.

– Скажи лучше, что теперь с ним делать? – прошептал он.

Пришелец тоже взял себе один пакет, но не торопился его открывать, с интересом наблюдая за филитами.

– А что делать? – хмыкнул Даксель. – Видишь этот желтый язычок? Нужно взяться за него и тянуть.

– Почему за него?

– А больше не за что.

В подтверждение своих слов Даксель потянул за желтый язычок, за которым легко отошла узкая полоса фольги по периметру пакета. Глядя на Дакселя, все остальные повторили его действия, а затем то же самое сделал и заметно разочарованный чем-то пришелец.

– Посмотрим дальше, – Даксель входил в роль первооткрывателя.

Внутри пакет состоял из трех отделений. В одном, самом большом, был прямоугольный белый брикет, состоящий, судя по всему, из чего-то наподобие спрессованной мелкой крупы. В другом – длинная тонкая колбаска. В третьем – еще один пакетик из фольги, сбоку к которому была прикреплена запаянная в целлофан пластиковая трубочка со срезанным наискось краем. В отдельном гнезде лежал и столовый прибор – пластмассовая вогнутая прямоугольная лопаточка с острыми боковыми краями.

Внезапно Собеско почувствовал, как пакет отвердевает у него в руках, а изнутри его вдруг пошел легкий пар.

– Спокойно! – скомандовал он больше для себя, но его слова возымели действие и на остальных.

Рико, готовый отбросить парящий пакет от себя, словно ядовитую змею, шумно перевел дух и слегка расслабился. Возможно, ему помогла и невозмутимость пришельца, не обращавшего на поведение своего пакета ни малейшего внимания.

Пакет был уже совсем жестким, и Собеско ощутил исходящий от него жар. Вынув из гнезда лопаточку, он осторожно отломил ей кусочек брикета и, сопровождаемый взглядами всех остальных, отправил его в рот. Повторил операцию с колбаской и, наконец, проткнув малый пакетик трубочкой в том месте, где это явно указывал белый кружок, сделал несколько глотков.

– Съедобно, – сообщил он во всеуслышание.

Брикет был чуть солоноватым на вкус и во рту распадался, действительно становясь похожим на кашу. Колбаска вряд ли целиком состояла из мяса, но в горячем виде была совсем не дурна. Лучше всего был напиток. Горячий, густой, он походил на наваристый мясной бульон и хорошо утолял жажду. Собеско старался только соблюсти приличия и не слишком торопиться. Перед пришельцем надо было держать марку.

Одним из первых расправился со своей порцией горданец-бригадир. Он смотрел, как пришелец, доев, скомкал потерявший к тому времени жесткость пакет и зашвырнул его в дальний угол, и вдруг каким-то неожиданно быстрым движением подполз на коленях к нему.

– Господин офицер, – просительным тоном произнес бригадир по-гордански. – Вы разберитесь, пожалуйста. Я гражданин Горданы, ваш союзник, выходит, попал сюда по недоразумению. Сообщите вашему начальству, прошу вас. Пусть меня отправят домой. Снизойдите, окажите милость, покорнейше просим. Я ведь за порядком проследил, помните?..

Пришелец недоуменно смотрел на бригадира, а затем... вытащил из коробки еще один пакет с пайком и протянул его горданцу. Тот оторопело взял его, молча вернулся на свое место и начал есть. Несколько человек обидно захохотали.

В это время пришелец поднялся на ноги и возобновил свои манипуляции с браслетом. Собеско, прислушиваясь к интонации, попытался угадать, о чем он может говорить.

Разговор. Явно у него какие-то проблемы... Даксель прав: таким тоном может говорить только подчиненный с непосредственным начальником. Докладывает... Запрашивает инструкции... Хотя не факт, что это он о нас, не факт!.. Долгая пауза. Очень долгая... Вот, наконец. Продолжил. Короткие реплики, паузы. Интонация обрадованная. Что-то хорошее ему там сказали, знать бы, что...

Закончил. Взгляд влево, взгляд вправо, глубокий вздох. Это он с духом собирается, что ли?.. Есть контакт. Что-то голос у него какой-то подрагивающий... Что же для него до такой степени важно?! Даксель снова прав: эх, знать бы, о чем он просит!..

Похоже, получилось. Снова набирает... Разговор. Интонация уверенная, тон вполне деловой. Длинные паузы... Голос дрогнул, ох, не спроста это, не спроста. Что-то для него очень важное там решается и, похоже, опять в его пользу...

Перерыв минут на пять. И еще два разговора, один за другим. Короткие, вопрос – ответ. Интонация спокойная, деловая. Явно что-то только что решилось. Вопрос: касается ли это нас? Очень может быть, но не факт, не факт...

Затем больше часа не было ничего. Они все так же сидели, подпирая стену, наблюдая за нервно расхаживающим взад и вперед пришельцем. Кто-то негромко беседовал с соседом, другие дремали. Неугомонный Шелни попробовал опять заикнуться о туалете, но не был понят и поддержан, посему утих. По истечении этого часа пришелец начал проявлять все большее возбуждение – садился, вновь вставал, ходил по помещению, сжимал и разжимал кулаки. Когда раздался длинный прерывистый писк, как оказалось, – сигнал браслета, чуть не разорвал себе рукав мундира. После короткого разговора он обрадовано махнул рукой – подымайтесь. И чуть ли не бегом повел их мимо одноэтажных зданий-коробок на посадочную площадку. Кажется, ту самую, на которой они были утром.

На площадке стояли два странных на вид летательных аппарата. Остроносые каплевидные машины, стоящие не на колесах, а на коротких полозьях, с крохотными треугольными крылышками, напоминающими стабилизаторы, и неким подобием хвостового оперения на тонком конце капли. Они казались вытащенными на сушу миниатюрными подводными лодками и, по мнению Собеско, были просто не в состоянии летать.

Однако пришельцев это, похоже, не смущало. С кормы каждого из аппаратов спускался на покрытие широкий трап. Двое пилотов беседовали о чем-то возле застекленной кабины одной из машин.

Дальше дело пошло быстро. От общей группы отделили пятерых (Собеско, Даксель, Шелни, Рико и молодой невысокий молчаливый мужчина, имя которого Собеско не знал или забыл), а второй пилот повел оставшихся десять человек к своей машине.

Уже перед самым трапом горданец-бригадир вдруг заартачился.

– Нет! Не надо! Я горданский гражданин, понимаете, гор-дан-ский! Здесь говорит кто-нибудь по-гордански?!

– Успокойтесь, прошу вас, – немедленно попытался его урезонить рассудительный бас. – У вас еще будет возможность заявить свои претензии! Не нарушайте...

– А ты заткнись! – горданец ухватил рассудительного за грудки и как следует встряхнул. – Не лезь! Господин офицер...

Развязка получилась неожиданной. У пилота в руках появилась короткая металлическая трубка, внезапно выросшая в длину до метра с лишним. Конец этой трубки попал в плечо горданцу. Раздался негромкий треск, и бригадир рухнул на землю. Рассудительный, потеряв равновесие, взмахнул руками и наткнулся ладонью прямо на кончик трубки. Снова треск, и второе тело валится на бетон.

Что было дальше, Собеско уже не видел. Второй пришелец гостеприимным жестом показал их пятерке в сторону трапа другой машины. Ему повиновались молча и быстро.

«Ехать так ехать», – сказала птичка, когда рисса потянула ее из клетки за хвост. Кен Собеско надеялся, что их новое путешествие завершится более удачно.

– На выход с вещами! – скомандовал пришелец.

Тухин выполнил этот приказ быстро и даже радостно, а вот Драйден Эргемар немного замешкался.

Нет, с тем, чтобы встать и куда-то пойти, проблем у него больше не было. Последствий перелома он не ощущал уже несколько дней. Вчера его подвергли нехилым таким нагрузкам на тренажерах, и нога ни разу не подвела его. Лодыжка даже не ныла. Пришелец, руководивший процессом, сказал ему, что следующих филитов они поднимут на ноги еще быстрее, так как окончательно настроили аппаратуру и нашли правильные режимы.

Переломы у Тухина тоже зажили с феноменальной скоростью, отчего он преисполнился благодарности к голубокожим инопланетянам. А вот Эргемар по-прежнему не доверял им и побаивался.

Его-то они вылечили, но что они сделали с теми, кому так не повезло? Ни старик, ни второй их сосед так и не вернулись обратно. Причем особых сомнений в их печальной участи он не испытывал. По старой привычке Эргемар просыпался рано. И несколько раз наблюдал через окно, как пришельцы вывозят из здания на тележке длинные черные мешки очень характерного вида.

Тухин не пожелал его слушать. Ему было комфортно в своем мирке. А вот Эргемар чувствовал себя крайне неуверенно и к будущему относился с опаской.

И вот оно наступило, это будущее. Но пусть чужаки не радуются, видя его страх! Эргемар встал и уверенно зашагал к выходу вслед за Тухином. Вещей у него все равно не имелось, даже зубной щетки. От прошлой жизни осталась только награда за уничтоженный танк – Бронзовая Звезда, которую он приколол на внутреннюю поверхность кармана рубашки.

Охранники препроводили их на третий этаж, а затем распахнули дверь. Перед ними открылась большая комната, почти зал, с несколькими рядами разобранных и застланных коек. Три широких окна, забранных мелкой сеткой, грязно-белые стены с нацарапанными черенками ложек надписями на нескольких языках и непристойной картинкой, в фигурантах которой при желании можно угадать пришельцев. В углу две кабинки – туалет и душевая.

И люди, почти три десятка человек – мужчин и женщин, пожилых и почти подростков. Практически всех Эргемар помнил по бараку для ранбольных, но по-настоящему знакомых нашлось только двое. Медсестра Санни приветственно помахала ему рукой, а с койки у окна поднялся чернявый сухопарый Эстин Млиско.

– Драйден?! Живой!

– И даже здоровый!

Они обнялись. Казалось бы, знакомы всего ничего, а уже стали друзьями.

– Погоди, у тебя же нога была сломана!

– Уже нет! – Эргемар даже притопнул для верности. – Представляешь, пришельцы починили! А это со мной Тухин из Картая. Они его тоже вылечили.

– Чудны твои дела! – покачал головой Млиско, выслушав рассказ Драйдена. – Выходит, и такое бывает!

– Случается, – подтвердил Эргемар. – А что у вас происходило?

– Разное. Анализы всякие через день берут. Кровь сосут и кишку глотать приходится, – Млиско недовольно поморщился. – На процедуры всякие таскают. А там пристегнут к койке, и как повезет. Мне разок какую-то гадость вкололи, двое суток потом провалялся. Ребята говорили, на мне чайник кипятить можно было, едва выкарабкался. А кое-кто так и пропадает с концами.

– Ничего себе!

– Самая жуткая дрянь у нас была в первую неделю. Сейчас вроде бы полегче. Назад почти все возвращаются. Но сделать ничего нельзя. Они заходят сюда целой толпой мордоворотов, а чуть что – стреляют. Но не насмерть, а усыпляют.

– Весело, – Эргемар честно попытался найти в своем нынешнем положении хоть что-то хорошее. – Зато, если только усыпляют, то мы еще для чего-то им нужны.

– Вот и я так думаю, – кивнул в ответ Млиско. – В общем, пока поживем, а дальше видно будет.

Президент Горданы Лёрид Кирстен был сильно не в духе. Он раздраженно расхаживал по своему кабинету, сердито глядя на Сеймора Скэба и развалившегося в кресле толстого министра иностранных дел Корчера Бауля.

– Вы идиот, Бауль, – с отвращением произнес президент. – Какого черта вы полезли сами на переговоры с этим хитрецом Танги?! Ваша забота – протокол, а делом должны заниматься специалисты! Такие вопросы не решаются в два часа! Вам что, не терпелось?!

Массивный Бауль недовольно засопел в своем кресле.

– Какого ... вы так переполошились, Кирстен? Пока ваши ... специалисты неделями корпели над каждой запятой, я добился всего, что надо. Лиив примет пять миллионов беженцев, как мы и требовали. Что вас еще не устраивает?

– А кто, ... ... ..., вас уполномочивал сулить Лииву финансовую помощь на их обустройство?! Вы что, думаете, наш бюджет безразмерный?!

– А, пункт третий, – пренебрежительно махнул рукой Бауль. – Это будет чисто символическая сумма, Танги это было нужно, чтобы провести договор через парламент. Посмотрите пункт одиннадцатый. Там ясно говорится, что Лиив берет на себя все расходы на содержание лагерей для беженцев.

– Лиив берет на себя только эти расходы, вы, идиот! А после того как беженцы покинут лагеря, они что, по-вашему, ни в чем не будут нуждаться?! Да после того, что вы там понаподписывали, лиивцы могут построить для каждого из них по отдельному трехэтажному дому, и мы, по вашему договору, будем обязаны оплатить им все счета!

– Хм, я об этом не подумал, – почесал в затылке Бауль. – Но я думаю...

– Вы должны были думать до, а не после! – рявкнул Кирстен. – Я запрещаю вам впредь, слышите, запрещаю самостоятельно проводить переговоры с кем бы то ни было! Подписывайте документы, надувайте щеки и излагайте ваши обычные благоглупости перед телекамерами – это у вас хорошо получается. Но не лезьте в большую политику, в которой вы ни черта не понимаете! Это вам не плести интриги!

– Вы забываетесь, Кирстен! – неожиданно тонко взвизгнул Бауль. – Я требую немедленно оставить этот тон! Не забывайте, кто выдвинул вас в президенты и чьи голоса обеспечивают вам поддержку в парламенте! Мы, наша фракция, выдвинули вас с задних рядов на сцену и мы же, если понадобится, задвинем вас обратно! Вы слишком много берете на себя, Кирстен! Не ссорьтесь с нами или мы потребуем отчета, о чем это вы с вашим любимчиком (кивок в сторону Скэба) секретничаете с пришельцами. Это неприлично, вы не должны замыкать все на себя, от единомышленников не должно быть секретов. Остыньте, Кирстен, тогда мы с вами и продолжим разговор.

Бауль встал и, топая по паркету так, что в стенных шкафах зазвенели стекла, покинул президентский кабинет, мягко затворив за собой дверь.

– Недурственно, – ухмыльнулся Кирстен, глядя на Скэба. – Любопытные же вещи можно узнать от собеседника, если его хорошенько разозлить.

– Не перестарайся, Лёрид, – озабоченно заметил Скэб. – Нарыв набухает. Скоро он должен лопнуть.

– Не-ет. Пока мы с тобой держим все контакты с пришельцами, все эти типчики не осмелятся выступить против меня. Они их боятся. А если что-то и задумают, то не успеют. Как там наши приготовления?

– Идут полным ходом, Лёрид. Правда, ускорение темпов отрицательно сказывается на маскировке.

– Плевать. Главное, мы выигрываем темп. Пусть идет, как идет. Давай лучше подумаем, что делать с Лиивом. Если этот хитровывернутый Танги решил, что обвел нас вокруг пальца, он жестоко ошибается. Лиив должен быть примерно наказан. Так, чтобы преподать урок всем остальным. Помнишь, ты как-то говорил, что пришельцы сами предлагают небольшую демонстрацию?

– Да. Но пока их главный переговорщик лечится после того идиотского нападения, об этом больше не было разговоров.

– Тогда возобнови их, как только он вернется. Я подключу Ленни Чоллона, а ты поговори с генералом Могли, у него на этот счет есть несколько хороших идей. Пора выстраивать новую модель международных отношений, Сеймор. Если пришельцы и в самом деле отдают нам половину мира, пора это продемонстрировать!