Незабываемые чудеса [Сергей Тарасов] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Сергей Тарасов Незабываемые чудеса

Золотой ручеек

В летнем сосновом лесу было тихо и прохладно. Подлесок в основном здесь был из рябины, иногда встречалась черемуха, особенно в небольшом логу, в котором негромко журчал небольшой ручеек. За ним начинались невысокие горки, на которых, судя по карте, были старинные копи, в которых добывали драгоценные камни — рубины. Хоть они были нанесены на старинную карту, найти их оказалось трудным делом — прошло не менее полутора сотни лет, они постепенно осыпались, их заваливало листьями, ветками и хвоей. Я ходил по одной горке уже часа два, но ни одной копи или шурфа, так и не нашел. Прежде чем перейти на вторую горку и там поискать следы старых горных работ, надо было сначала пообедать. Вода была рядом — в этом небольшом ручейке, под горкой.

По-видимому, он тек из какого-то родника, — вода в нем была чистая, как слеза, холодная и вкусная. В заросшем малиной и дикой смородиной логу, по которому он протекал, было тихо и прохладно. Все комары и мошкара попрятались от солнца, и я присел на небольшой ствол от сосны на берегу ручья, достал из рюкзака еду и котелок для чая. Пока разгорался небольшой костер, я набрал в котелок воды из небольшой ямки, на дне которой лежал песок с листочками слюды и мелкими гальками молочно-белого кварца. Ручеек тихо журчал свою песню и местами скрывался в своей тенистой заросшей травой и кустарником пойме. Это был райский, тенистый и уютный лесной уголок, и я так бы и остался бы тут до вечера, но мне надо было сначала пообедать.

Сосновые ветки уже прогорели, я поставил котелок с водой, открытую банку с кашей на угли, и когда она согрелась, приступил к своему скромному обеду. Пока я опустошал банку с вкусной гречневой кашей, вода в котелке забурлила, я насыпал в него заварку. Когда чай был готов, достал свою походную красную пластиковую кружку. Сидя с горячим чаем на сосновом столе, я смотрел на ручеек и думал, что неплохо бы его осмотреть, особенно его песчаные отложения на дне. Судя по обилию галек молочно-белого кварца, здесь было масса кварцевых жил, в которых запросто могло оказаться золото.

Покурив после плотного обеда, я собрал посуду и пошел ее мыть. Вымыл, оставил ее на берегу и прошел вверх по течению ручья по берегу, продираясь сквозь заросли смородины и малины. Вскоре я наткнулся на чей-то котелок, который торчал из песка, и когда стал его вытаскивать, обнаружил, что это был не котелок — а старательский ковш, которым мыли шлихи и золото.

Это была интересная находка, и очень своевременная. Обычно я мыл шлих обычной миской, но старательским ковшом было гораздо удобнее и быстрее. Я вытряхнул из него песок, вымыл под речными струями и стал искать место, откуда можно было взять шлиховую пробу. Все тяжелые минералы, особенно золото, скапливаются на определенных местах в речной долине. Я нашел такое место недалеко — под большим кустом черной смородины. Зачерпнул ковшом песок и стал его промывать, прямо на берегу ручья, где была небольшая глубокая яма. Скоро легкие минералы все смылись и остались тяжелые — в основном это был минералы магнетит и ильменит. Но в шлихе оказалось много золотистых чешуек — я сначала подумал, что это слюда, но потом, рассмотрев поближе, понял, что это было золото. Его было много для такого небольшого объёма песка, которое я промыл, — всего неполный старательский ковш.

Это было потрясающе — настоящее эльдорадо. Пришлось вернуться к костру, поставить ковш на еще неостывшие угли, чтобы высушить шлих. Пока он сох, я закурил, и стал думать, как мне быть дальше. Мне нужен был магнит, чтобы с его помощью удалить магнетит, но он был только дома. Я решил намыть побольше черного шлиха и разобраться с ним — уже в домашней обстановке, вечером. Шлих, который сох в ковше, уже высох, и я ссыпал его в свой армейский котелок, закрыл его крышкой и пошел на место, где брал пробу.

Уже было часа три дня, а мне уже надо было через час идти на электричку, чтобы вернуться домой вечером к ужину. Потому я не собирался долго мыть шлихи — ну, час, максимум. Когда я закончил свою работу, весь котелок был полон черным шлихом, в котором было много золотин, и мелкие золотые песчинки. Кроме того, в некоторых кварцевых гальках, которые я нагреб из ручья, были небольшие, до сантиметра скопления ярко-желтого металла — это тоже было золото. Наверное, этот ручей протекал по кварцевым жилам с золотом, и поэтому в нем было галек и обломков кварца с этим благородным металлом.

Дома я достал из рюкзака тяжелый котелок, вытряхнул его содержимое в таз, потом взял большой магнит от старого динамика, обернул его бумагой и принялся за дело. Весь магнетит прилипал к бумаге, я убирал магнит, вытряхивал на землю магнетит, и снова шарил магнитом, обернутым в бумагу по тазу со шлихом. Через полчаса в тазу осталось практически одно золото — песок, золотины и небольшие самородки. Я ссыпал его в стеклянную банку и поставил ее предо мной на обеденный стол. Судя по весу, в банке было больше килограмма золота, и мне надо было решить, что с ним делать дальше.

Хорошо было быть старателем в старое, дореволюционное время — можно было его сразу унести к перекупщику, получить деньги и купить себе бархатные портянки, наполнить ванну шампанским, или купить себе гарем. Но сейчас за это золото можно было сразу готовиться к отсидке в колонии строгого режима.

И я поступил так же, как поступали старые, мудрые и опытные старатели — на следующее утро отнес эту банку к ручью и высыпал ее содержимое в воду. Совесть у меня теперь была чиста, и я снова направился искать следы старых горных выработок на следующую гору — иметь дело с красивыми коллекционными минералами было гораздо интересней и безопасней для здоровья. Их можно было поставить на свою книжную полку, — например, друзу горного хрусталя, или кусок мрамора с кристаллами рубина, и потом любоваться ими всю оставшуюся жизнь, на свободе.

Золотые яблоки

В моем огороде росли две большие яблони, посаженные еще отцом лет пятьдесят назад. Одна из них, на которой были крупные красные яблоки, стала засыхать — пришлось мне прошлой осенью спилить одну довольно большую ветвь и несколько мелких. Это мне не нравилось — урожай яблок был гораздо меньше, не такой, как раньше: ведер пятнадцать, а не тридцать, как раньше. Как теперь я должен прожить зиму — без яблочного компота?

Эту неожиданную напасть мне надо было предотвратить — посадить еще яблоню, а лучше две. Но я не знал, как назывался этот сорт яблони и решил, что посею все семечки, которые найду в мешках, в которые я складывал после просушки дольки яблок. Их получилось много — целая пол-литровая банка семечек, и следующей весной я посадил их в огороде.

Прошло несколько лет, несколько семечек взошло, а из одного выросла красивая яблоня. Весной на ней появились первые цветки, но не белые, как обычно бывают у яблонь, а большие золотистые цветки. Таких цветков я раньше не видел, и они обладали таким ароматом, что у меня кружилась голова. Когда цветы уронили свои лепестки, на их месте образовалась завязь, тоже золотистого цвета. Это был какой-то неизвестный науке сорт, про который я нигде не отыскал никакой информации — ни в книгах, ни в Интернете. Я ждал, когда настанет осень, и наконец, яблоки станут большими, — наверное, красивыми и вкусными.

Летние дни бежали одно за другим, и яблоки на этой удивительной яблоне увеличивались с каждым днем, — и не только в размере: они становились все тяжелее и тяжелее. Ветки под их тяжестью гнулись до самой земли, и мне пришлось ставить под них подпорки. Кроме того, они стали сверкать на солнце, как новогодние игрушки, и чтобы спастись от вопросов соседей, мне пришлось огородить яблоню тканью. В общем, хлопот с этой яблонью у меня прибавлялось с каждым днем.

В августе, когда я собирал упавшие со старых яблонь еще незрелые яблоки, чтобы сварить из них компот, я подошел к молодой яблоне, и собрал упавшие с нее плоды — деревья роняют лишнее, чтобы не ломались ветки, и им бы не хватило сил на созревание оставшихся на ветках яблок.

Эти яблоки оказались такими тяжелыми, что я с трудом дотащил до осенней кухни ведро. Поставил его на столик и достал одно яблоко, чтобы разрезать на дольки. Но мой нож оказался бессилен — оно были металлическим. Я достал из ящика напильник и провел им по яблоку. Напильник оставил после себя опилки желтого цвета — они напоминали золото.

Пришлось мне запастись терпением и основательно поработать с этим яблоком напильником. Когда я им сточил им половину яблока, то на куске брезента образовалась кучка этих опилок, и я пошел в мастерскую — за трубкой и сухим спиртом. На лекциях по минералогии нас, студентов-геологов, учили пользоваться паяльной трубкой, чтобы плавить золото из шлихов, и я отлично справлялся с этой задачей в институте.

Я зажег таблетку сухого спирта и стал дуть через трубку на пламя, за которым находились опилки желтого цвета. Через минуту вместо горсти опилок на столе был небольшой слиток золота. Он остыл через полчаса, и можно было взять его в руки. С этим слитком я отправился в мастерскую. Нашел молоток с наковальней и расковал этот слиток до небольшой золотой пластины.

Ее можно было продать, — но кому, и за сколько, я даже не представлял. Кроме того, у меня было целое ведро золотых яблок, которое я набрал с земли, а на ветвях дерева еще осталось висеть еще несколько ведер этого удивительного урожая. Надо было крепко подумать, что с ними делать осенью. Но мне уже было понятно, что я стал садоводом — миллиардером, и мне никто не поверит, что я вырастил, на свою радость или беду, такой урожай.

Волшебная рубашка

Платяной шкаф, стоящий в комнате для гостей, достался мне от родителей. Как писали Ильф и Петров, секрет изготовления такой мебели уже утерян, и сейчас мебель делают из древесно-стружечных плит. Этот родительский шкаф для одежды и сейчас стоит в комнате, — довольно вместительный и лёгкий. В нем хранятся простыни, пододеяльники, куртки и рубашки. Когда недавно туда заглянул, чтобы повесить дубленку, мне на глаза попалось женское платье, которое я ни разу до этого момента не видел никогда. Я живу один, гости ко мне приходят очень редко, и никто из них не мог принести это платье. Оно печально висело на плечиках рядом с моими сорочками и скучало. В прошлом году я наводил в этом шкафу порядок, но его там не было, я в этом был уверен.

Я был очень удивлен незнакомой вещью и достал плечики с этим незнакомым женским платьем. Оно было сшито из клетчатой серо-синей хлопчатобумажной ткани и было очень длинным. Скорее всего, это был какой-то рабочий халат, подумал я, глядя на его черные пуговицы, — такие обычно пришивали к рабочей одежде. У меня были две любимые рубашки с похожим рисунком, но одну я уже доносил до дыр и выкинул, а вторую носил только летом — она была из натуральных волокон, в ней мне было комфортно и холодной зимой, и в жаркое лето. Мне сразу пришла мысль, что из этого платья могла получиться отличная домашняя рубашка: надо только ее немного переделать — укоротить и пришить карманы.

Отец подарил мне на свадьбу отличную швейную машину, на которой я постоянно что-то шил, — в прошлом году сшил целых пять летних рубашек, и очень довольный своей работой, проходил в них все лето. Сейчас у меня не было никакой швейной работы, — я пребывал в печали, так как любил что-нибудь сшить. Но то, что лежало на швейной машине с осени, я переделал за долгую зиму, а нового шитья у меня не было. Я, конечно, перештопал все шерстяные носки, и уже скучал без женской работы. И тут появилось это, появившееся ниоткуда, платье. Его было нетрудно перешить в рубашку, и я с увлечением взялся за дело.

Я смерил его со всех сторон, записал на листе бумаги все цифры, потом достал свою летнюю рубашку, тоже измерил, написал на этом же листе результаты. Потом вычислил, где были между платьем и рубашкой расхождения, и записал, — где надо было отрезать, а где, наоборот, пришить. Потом открыл тумбу, достал швейную машинку, и операция по переделке платья началась. Она продолжалась не очень долго — часа полтора. Львиную долю этого времени заняло изготовление карманов — как правило, чем меньше деталь, тем больше на нее уходит времени. Но машина шила хорошо, ниток самых разных у меня было много, а так как я в своей жизни занимался шитьем много раз, то считал, что могу сшить все, что мне было надо. Это было моим полезным хобби, — вернее, одним из многих домашних дел, которыми я занимался с удовольствием.

Скоро я с рубашкой закончил — осталось только пришить пуговицы. Пришивать их я не любил, и оставил это занятие на следующее утро. В квартире было душно, и я проснулся — в спальне было жарко, а когда я отворил балкон и уснул, через час стало холодно, и я проснулся. Пришлось закрывать балкон, чтобы в очередной раз проснуться, на этот раз от жары и от духоты. В шесть утра я встал и решил, что больше не смогу заснуть — впереди был целый день, и надо было переделать кучу домашней работы, а потом поехать за город, в свой загородный дом. Но сначала надо было пришить пуговицы. Я достал большую коробку и стал в ней искать подходящие пуговицы. Это было увлекательное дело — их было в этой коробке из-под обуви, наверное, целый миллион, и, когда закончил выбирать подходящие, порядочно устал.

Петли на этом платье уже были, и пуговицы я пришил быстро — сказался мой большой опыт. Теперь можно было померять обнову. Я надел рубашку, застегнул пуговицы, подошел к зеркалу, но в нем ничего не отражалось — только ковер на стене и прикроватная тумбочка. Меня там не было, и я очень удивился этому обстоятельству, подошел к зеркалу поближе, провел по нему пальцем и был озадачен тем, что зеркало было на месте, а меня в нем не было: вот такая нелепость, — чудеса, да и только. Я снял новую рубашку, надел теплую куртку и пошел на балкон покурить, привести свои чувства в порядок.

Что-то мне мешало спокойно подышать никотином, — какое-то подозрение у меня появилось в голове, — я сразу бросил недокуренную сигарету и отправился разбираться с зеркалом и рубашкой. В зеркало я сразу заглянул, даже не снимая куртку — я отражался в зеркале так, как и должно быть. Но когда снова одел недавно сшитую рубашку, то в зеркале меня не было. Снял рубашку, снова появился. Надел ее снова — пропал. В зеркале отражалась снятая рубашка и я рядом, но как только я ее одевал, то немедленно пропадал — зеркало отказывалось показывать меня в этой рубашке. Кроме этого зеркала в квартире было зеркало в прихожей и в ванной комнате, но когда я посмотрел в эти зеркала, меня в них не было. Оказалось, что я сшил волшебную рубашку, в которой меня никто не мог увидеть, даже я сам.

Надо было эту мою мысль проверить на практике: выйти в сшитой рубашке в магазин на первом этаже и купить продуктов для второго завтрака. Я одел кроссовки, новую, только сшитую рубашку, сунул в карман кошелек, сигареты с зажигалкой, отворил дверь и тихо вышел на лестничную площадку. Мой сосед стоял перед дверью своей квартиры, доставал из сумки ключи. Когда я решил закрыть свою дверь и уже засунул в замочную скважину ключи, он обернулся, — услышал, как мой ключ проворачивался в скважине. Но для него коридор был пуст, и он меня не увидел, хотя стоял в трех метрах от меня.

Спускаться на первый этаж на лифте я не рискнул, пошел через запасной выход — жильцы им практически не пользовались, ездили на лифте, и я в полном одиночестве дошел по лестнице до двери, нажал кнопку магнитного замка и вышел на улицу. По двору бегали дети — кто с автомобилем, кто с куклой, но меня они тоже не заметили. Было очень интересно быть невидимым, — но я был голоден, и решил поразмышлять на эту тему после обеда.

Магазин «Магнит» был на первом этаже нашего дома, — мне надо было выйти на улицу со двора, обогнуть дом, и оказаться перед входом. Я зашел в магазин, у входа в торговый зал, взял несколько пластиковых мешков и начал в них складывать свои покупки. Покупателей в магазине было мало, но несколько пожилых женщин с удивлением смотрели, как мимо них проплывают батон, пачка пельменей, несколько плиток шоколада и пачка халвы. После этого мне надо было благополучно покинуть с товарами торговый зал.

Я подошел к кассе, стараясь держать пакеты с продуктами пониже, у самого пола, чтобы кассир их не видел. Сигнализации на кассе не было, я благополучно миновал кассу и вышел к камерам хранения. Там стояла пластиковая корзинка, в которую положил свои покупки. Цены на них я знал хорошо, и когда в уме подсчитал стоимость продуктов, из кошелька достал двести рублей, подошел к кассе и засунул их в отделение для мелочи. Теперь моя совесть была спокойна — я не хотел стать магазинным вором, хотя мне это было нетрудно сделать.

Покупки я засунул под рубашку и спокойно пошел по улице к двери. Достал из кармана жетон, открыл дверь и пошел к лифту. Уже в гостиной, после плотного и сытного обеда, я стал думать, что можно сделать полезного в жизни, обладая такой волшебной рубашкой. Но додумать множество пришедших в мою голову мыслей я не успел — уснул на диване.