Курама [Волчонок Ганни] (fb2) читать онлайн

Волчонок Ганни Курама

Глава 0. Фальстарт

— Техника призыва!

По земле расползлась печать, Минато уже приготовился к разговору с запечатанной в себе частью Девятихвостого, как вдруг…

— Какого хрена?! Ты к… НАМИКАДЗЕ?!

Возрожденный Йондайме в ступоре смотрел на… кого-то. В бою ступор, заминка, любое промедление подобно смерти, но сейчас замерли все, даже Обито.

Посреди печати стоял гуманоидный лис, закованный в странные сплошные доспехи, в правой руке он держал необычный меч с прямым лезвием и прямой гардой. В левой руке пульсировал черный шар, подозрительно похожий на биджудаму. В пользу того, что это все же девятихвостый, говорили сразу девять длинных и воинственно встопорщившихся доказательств.

— Какого черта, Минато?! Тебе мало, что ты меня принес в ЖЕРТВУ ШИНИГАМИ?! Нахрена ты меня выдернул обратно?!

— Джуби, — коротко ответил бывший Хокаге, и лис обратил внимание на окружение.

— Ах ты ж еб…й ты нах. й… — пробормотал лис, медленно убирая меч в ножны на поясе и доставая странное устройство из набедренного подсумка необычной формы. — Чтоб меня на этом самом месте танк переехал…

Глава 1. Шок

Я резко вдохнул и вскочил… точнее, попытался вскочить на лапы. Вот только, ни сил, ни чакры не было. Совершенно, и это… пугало? Что-то свербило на самой границе сознания, но я никак не мог понять, что…

Наконец, до меня дошло.

Вздохнул.

Я ВДОХНУЛ. Полной грудью, воняющий протухшей кровью и гарью воздух. Сразу потянуло чихнуть, но я не мог этого сделать. Более того, я не мог сделать НИЧЕГО. Я просто лежал, чувствуя себя словно в каменной броне — я даже не мог понять, на чем я лежу.

Но я ДЫШАЛ. Это означало, что у меня есть тело, и что я ни в ком не запечатан. Запечатан…

— Будь ты проклят, Намикадзе… — прохрипел я, чувствуя дикую, невероятно сильную жажду, и даже как-то наслаждаясь этим ощущением. У меня было ТЕЛО, я ЧУВСТВОВАЛ боль, жажду, голод, усталость.

Хотя, наверняка это гендзюцу.

— Тут еще один! — раздался незнакомый голос, затем я услышал топот. Кто-то остановился рядом со мной. В губы ткнулось что-то металлическое, плеснула вода. Я автоматически глотнул.

— Просканируй его, нужен индномер его личности.

— Сейчас, — прозвучал явно женский голос, на виски легли чьи-то пальцы, шкуру неприятно царапнули ногти. Или когти? — Так…

— Ну? — я услышал, как неизвестный нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Я все еще ничего не видел, но начал осознавать, что с моим телом что-то не так.

— Непонятно… хм… — резкая вспышка боли заставила меня сдавленно зарычать. — У него нет индномера.

— Что?

Я моргнул несколько раз, и увидел прямо перед собой рыжеватое пятно. Общие очертания указывали на лисью голову…

— Глуши его.

Я успел почувствовать удар по виску и потерял сознание.

Очнулся я в какой-то комнате, но зато во вполне сносном состоянии. Я даже приподнять голову, чтобы осмотреться и осмотреть себя. Тело все еще было словно парализованным.

Стены и потолок комнаты были светло-голубыми, ни окон, ни дверей я не заметил. Лежал я, судя по всему, на кровати. Сам я был… странным?

Тело явно не мое. Скорее, сейчас я был очень сильно похож на человека, разве что покрытый рыжей и белой шерстью. Руки, насколько я мог видеть, по локоть были покрыты черным мехом, ноги я видел слабо, но меня несколько нервировала их форма — не человеческие, не звериные, что-то посередине. Как с такими ходить?

Местами мех был сбрит, и были видны аккуратные швы. А еще я не чувствовал хвостов. Сложив это с тем, что я спокойно лежу на спине, пришлось признать крайне неприятный факт — либо хвостов у меня нет, либо он один и отнюдь не такой шикарный, как раньше. Меня начала заполнять ненависть к Намикадзе Минато с его чертовым призывом Шинигами — это из-за него я теперь выгляжу так! Проклятый мелкий шиноби! Изуродовать мое тело, отобрать гордость любого лиса — прекрасные, длинные, пушистые хвосты!

— Надеюсь, ты все же сдох… — прохрипел я, чувствуя неприятное тянущее чувство в уголках губ. По горлу словно прошлись парой десятков сюрикенов, настолько сильно его засаднило.

— Пациент скорее жив, чем мертв, — раздался голос совсем рядом. Я с клацаньем зубов закрыл рот и повернул голову. Рядом стояла… лиса. Человекоподобная лиса. Наверное, я выглядел точно так же, со скидкой на пол, конечно.

Одета эта лисица была в жилетку черного цвета, черные же штаны. На шее висел амулет в виде солнца, заключенного в круг. На плечах у нее было закреплено по три ножа.

Она сняла с пояса флягу и, придерживая меня за голову, начала меня поить. Я решил пока не возмущаться — хоть меня и считали просто яростным и бездумным демоном, за моими плечами были сотни лет жизненного опыта. И сейчас я предпочел не кусать руку, с которой меня кормили.

Вода была холодной и очень вкусной. Я делал маленькие глотки, стремясь смочить не только горло, но и пасть. Или теперь правильно будет рот? Напившись, я прикрыл глаза, показывая, что достаточно.

— Хорошо. Прежде чем ты начнешь задавать вопросы, я проясню твою ситуацию, договорились?

Я молча кивнул.

— Прекрасно. Начнем по порядку. Во-первых, добро пожаловать в другой мир. Предвосхищая твой вопрос — мы это узнали, изучив твою личность. Твои ментальные блоки были довольно топорными, хоть и наполненными немалой силой. Продолжая, ты занял тело погибшего в бою лиса. По данным экспертизы, тело к тому моменту было мертво вот уже час, в связи с чем в нем начался процесс разложения. Поэтому ты ничего не чувствуешь — твое нынешнее тело сильно повреждено. Хорошая новость — оно регенерирует просто с невероятной скоростью. Если так пойдет и дальше, уже к вечеру ты начнешь чувствовать боль, зуд… ну и другие не самые приятные ощущения. Поэтому мы продержим тебя в контролируемой коме до окончания процесса восстановления. Ты согласен?

— Да, — я все еще тщательно контролировал себя, стремясь быть спокойным. Перспектива меня совершенно не радовала, но иного выбора не было.

— Так, с наиболее неприятными моментами мы закончили. Далее. Мощность твоего разума превосходит все мыслимые и немыслимые значения — она равна двумстам, это предельное число для сканирующих приборов. Дополнительно, тебе по не совсем понятным нам причинам доступна часть памяти бывшего владельца тела — поэтому, скорее всего, у тебя не возникнет проблем с языком. Никаких. Что такое танк?

— Тяжелая бронированная артиллерийская машина, — на автомате ответил я и округлил глаза. Я действительно понимал, что это значит, хотя мог поклясться своей силой — я до сих пор не слышал слова «танк».

— Отлично, уровень синхронизации замечательный. Через час прибудет мастер Разума, он введет тебя в кому, а пока — покопайся в памяти. С учетом мощности твоего разума, а так же твоего прошлого — ты точно должен знать подходящие методы. Отдыхай.

Я открыл глаза и первым делом попробовал пошевелить пальцами. Затем сжал их в кулак, поворочался. Я чувствовал все свое тело, но в то же время понимал — мне придется долго заново нарабатывать рефлексы, мышечную память и так далее. Это раздражало.

— Отлично, Спирит-1 вышел из комы, — раздался мужской голос рядом со мной. Я повернул голову и увидел знакомого лиса — мастера Разума. Тот носил темно-серый жилет с кучей карманов, свободные штаны того же цвета, а на шее у него висел амулет в виде глаза, заключенного в перевернутый треугольник, а так же тонкий черный ошейник с металлической застежкой.

— Спирит-1? — я поморщился — по горлу словно наждачкой прошлись. Лис протянул мне флягу, и я начал опустошать ее мелкими глотками.

— Твой временный идентификатор. Потом тебе выдадут регулярный, — видя мое непонимание, он пояснил. — Идентификатор — это замена имени в документах, базах данных и так далее. Он уникален, имеет длину в шесть символов и содержит четыре цифры и две буквы. Временный идентификатор состоит из слова и цифры.

— Понятно, — я фыркнул и потянулся, по телу прошлась приятная дрожь. — Что дальше?

— Сиди здесь, за тобой придут. Да, я изучил твой разум подробнее, так что держи, — лис протянул черный ошейник с застежкой в виде простейшей липучки. — Избирательный подавитель эмоций, в твоем случае давит ярость, ненависть и так далее. Надевай его, если понадобиться сохранить холодную голову в критической ситуации.

— Моя ненависть — это моя сила, — я оскалился, на что мастер Разума лишь склонил голову набок, навострив уши. За его спиной дергался хвост, по которому я понял, что лис чем-то заинтересован. — Что?

— В твоем мире ненависть и ярость тебе не очень помогла. Уйди ты в тот раз, тебя бы не разделили на две части.

Я торопливо — даже слишком — надел ошейник. В голове тут же прояснилось, из груди ушла давящая ненависть и ярость, ну и ушло желание порвать зарвавшегося лиса на куски.

— Ты в курсе, что у тебя глаза цвет меняют, когда ты яришься?

— Хрень какая-то, — я уже представлял, какими становятся мои глаза. — Я биджу, а не джинчурики, не должно быть такого.

— Скорее всего, прорывается твоя истинная сущность. Думаю, кто такие «биджу» и «джинчурики» я спрашивать не буду, лишняя информация, — лис потер кончик носа пальцем.

— Ты тоже носишь подавитель?

— Скажу тебе по секрету, их носят практически все лисы. Очень мало тех, кто смог совладать со своими эмоциями, а наши враги слишком сильны и опасны, чтобы мы могли позволить себе горячность на поле боя.

— Мне кажется, что это противоречит самой лисьей природе, — я покачал головой. Этот подавитель был очень полезным, когда требовалось хорошенько подумать, но носить его постоянно я не собирался.

— Скажи это волкам, — мастер потер переносицу, нахмурившись и прижав уши. — Из-за их инстинктивной способностью действовать в больших стаях… ладно. Ты все поймешь потом. Разминайся, проверь тело, определи, нужно ли хирургическое вмешательство — срослось что неправильно, или нервы не восстановились. Если что — позови меня или Алику.

— Алика — та лиса?

— Она. Все, я ушел.

Проводив взглядом лиса, я коснулся ошейника, но решил его пока не снимать — в проверке своего же тела нужна ясность мыслей. Не хотелось бы снова начать сыпать проклятиями в сторону людей и шиноби в частности, а сейчас я мог с точностью сказать — я начну. Если не будет подавителя.

Я попытался встать, но понял, что тупо не могу устоять на двух ногах. Нет, в своем любимом и родном теле я вполне мог пройтись на двух ногах, хоть это и было неудобно. Проблема в том, что у моего нынешнего тела напрочь отсутствуют мышечная память, а так же соответствующие рефлексы. Проще говоря, я нахожусь в положении щенка, только и умеющего, что ползать. Удивительно, как я еще не забыл, как дышать — как бы смешно это не звучало, но это было вполне реально.

Пришлось вставать буквально по стенке, чувствуя дикую дрожь в разъезжающихся и подгибающихся ногах. Что-то мне подсказывает, что в ближайшее время я буду не восстанавливать свою силу и реализовывать мощь разума, а тупо учиться ходить. Охренеть перспектива.

— Левая нога, — я медленно оторвал указанную конечность от пола и перенес ее на пяток сантиметров в сторону. — Теперь правая…

Я настолько увлекся путешествием вдоль стены, что не заметил, как пришла уже знакомая лисица. Заметил ее я лишь после того, как по время очередной перестановки конечностей наткнулся взглядом на ее ноги.

— Все очень плохо, — лиса вздохнула, уперев руки в бока. — Жди, сейчас подкачу коляску.

А затем, прежде чем я успел что-то сказать, она прошла сквозь стену. Я моргнул, еще раз, ощупал участок стены, сквозь который она прошла, и озадаченно склонил голову набок. Либо очень мощное гендзюцу, либо какой-то хитрый барьер. А может комбинация силы Разума и технологии.

Вообще, если основываться на сведениях из доставшейся мне памяти, этот мир очень сильно отличался от моего родного. Начать с того, что ни у кого здесь не было чакры. Вообще. Вместо нее у каждой из рас были свои уникальные особенности.

Вообще, рас в этом мире было много, все они были основаны на каких-то животных, вроде волков, разных кошачьих, лисов и так далее. Были даже змеи, носившие странное название «наги». Вот только, сейчас на всей планете осталось только две разумные расы: волки и лисы.

Волки обладали способностью инстинктивно действовать в больших — по несколько сотен особей — стаях. Причем, очень эффективно действовать. А возглавляющие каждую такую тактические вожаки были соединены в особую информационную сеть — сеть второго уровня — благодаря которой армия волков в несколько тысяч солдат без труда совершала сложнейшие маневры. Это оказалось решающим, и волки, пусть и не без труда, вырезали все остальные расы, за исключением лисов.

У нас — теперь у нас — была другая способность. Та самая сила Разума, благодаря которой мастера могли подавлять сеть второго уровня, а магистры — самые сильные пользователи Разума — еще и сеть первого уровня, то есть ту, что возникает между волками одной стаи. Только это, а так же созданные мастерами ошейники подавления, и уберегло мою расу от истребления.

Обстановка в мире была напряженной. Лисам удалось отвоевать себе где-то четверть пригодной для жизни территории, но границы постоянно «плавали». В общем, по сравнению с этим миром, мой родной мир шиноби казался детской песочницей, в которой маленькие детишки играют в войнушку.

Сквозь стену проехало обычное инвалидное кресло, которое катила Алика.

— Садись.

Выполнив приказ — не было бы ошейника, я уверен, взбесился бы от такого тона — я задал весьма важный для меня вопрос:

— Когда я очнулся в первый раз, я был слишком спокоен. Есть предположение, почему?

— Да все просто, — Алика вкатила кресло в стену, короткий миг тьмы, и мы уже в коридоре. И тут были двери, точнее, дверные проемы. Точно гендзюцу. — Твое тело умерло, и химическая составляющая эмоций тебе УЖЕ была не доступна. А твое сознание, твоя личность — все это испытало сильнейший шок от попадания в мертвое тело, да и от самого факта попадания, и поэтому все это ЕЩЕ не могло выдать какие-либо эмоции. На этом и основаны ошейники подавления — они подавляют эмоции от разума, а с помощью особой химической пропитки блокируют эмоции от тела.

— Вот как, — я провел пальцами по ошейнику. Руками я действовал намного более уверенно, наверное, потому, что в прошлом мои передние лапы не сильно отличались от моих новых рук. — Похоже, ты хорошо контролируешь свои эмоции?

— Нет. Я дефектная — я не могу испытывать сильные эмоции. Как телом, так и разумом.

Я потрясенно замолк — так спокойно говорить об этом. Я почувствовал, как ошейник нагревается, наверное, пытаясь справиться с обуревающими меня эмоциями.

— Успокойся, подавитель твой сделан не из металла, а обычной ткани. Сгорит еще.

Я медленно вдохнул, и столь же медленно выдохнул. Благодаря подавителю я быстро справился с мешаниной эмоций, но неприятный осадок все же остался.

— Куда мы… ты меня везешь?

— В центр реабилитации. Ты не первый, что получил новое тело — с нашими возможностями перенести сознание умирающего в новое, специально выращенное тело, не составляет труда.

— А почему ты не сменила тело?

— В твоей памяти была информация о некоей высшей системе циркуляции чакры. Если разрушить в ней, допустим, руки, то…

— То руки начнут отмирать.

— В моем случае похожая проблема. Правда, некоторые эмоции химия тела все же дает, но они слабые. Наверное, превалируй во мне сила Тела над силой Разума — было бы иначе. Ладно, сейчас привезем тебя в центр реабилитации и начнем курс восстановления.

Глава 2. Восстановление

Центр реабилитации представлял собой большой зал, заполненный самыми разными тренажерами. Зал был настолько большим, что потолок поддерживался колоннами, иначе, как мне показалось, тот бы просто обрушился.

Здесь не было… людно? Лисно? В общем, сейчас в центре занимались всего трое, и еще один лис был просто наблюдателем. Алика повезла меня к беговой дорожке, над которой, на потолке, была закреплена система ремней.

— Так, как бы тебя подвесить… Хм. Тод, поможешь? — лиса позвала наблюдателя, и тот подошел к нам.

— Эй а это не…

— Он не, — отрезала лиса. Тод прищурился, чуть отведя уши назад, и поднял меня за подмышки, заставив чувствовать себя совершенно беспомощным и чудовищно слабым. За несколько минут меня подвесили с помощью системы ремней над беговой дорожкой так, что я еле-еле касался когтями ее полотна.

— Спасибо, — Алика кивнула лису, и тот, фыркнув, вернулся к своим подопечным, гордо задрав хвост. Я завистливым взглядом проводил Тода, особенно его хвост, и вздохнул. Мой был не таким роскошным. Заметив мой взгляд, лиса улыбнулась. — И в твоей норе будет праздник. А пока, начнем вспоминать, как ходить.

Взяв свисающий на проводе пульт, она нажала на какую-то кнопку, и система ремней начала опускаться. Она опустилась достаточно, чтобы мои ноги были чуть согнуты в коленях. Вообще, мои ноги — это отдельная тема. Совершенно непохожие на человеческие, они больше походили на звериные, с той лишь разницей, что были все-таки адаптированы для прямохождения. Передняя часть стопы, на которую я и должен был опираться, была широкой и на первый взгляд весьма массивной.

— Давай начнем с малого — медленный шаг, — Алика нажала на какие-то кнопки на пульте беговой дорожки, и полотно пришло в движение. Мои ноги медленно уехали назад, и если бы не подвеска, я бы расквасил нос. — Попытайся переставлять ноги.

Я в который раз мысленно пожелал создателю подавителя здоровья, а если он умер — я обязательно поставлю ему свечку, размером с колонну, наверное. Без этого чудо-ошейника я бы уже психанул, а с учетом своей абсолютной беспомощности, наверняка бы впал в истерику. У меня не получалось ходить! Я спотыкался на каждом третьем шаге, и это при черепашьем-то темпе! Алика не лезла, хотя бы потому, что я лично даже не представлял, как она могла бы мне помочь. Самое противное, ноги-то я чувствовал, и очень хорошо, а вот чтобы их контролировать… словно придатки, ужасно ощущение.

Через несколько часов моих бесплодных попыток хоть как-то ходить, когда я окончательно выдохся, Алика вздохнула, опустив уши, и выключила дорожку, и опустила подвеску до упора. Я сел на полотно и начал расстегивать ремни, все подряд. Лиса, заметив, что я, в принципе, справляюсь, крепко задумалась.

— Твои ноги работоспособны, ты ими даже двигаешь, пусть и с серьезными усилиями. Ходить ты научишься, гарантирую, но вот сколько времени это займет, я даже не знаю. Это особенно странно на фоне твоих рук, которые работают отлично.

— Ускорить никак?

— К мастеру Разума вопрос, не ко мне, — посадив меня в коляску, Алика подняла подвеску под потолок.

— Кстати, что означает его амулет? Ну и твой.

— Глаз означает, что он может видеть, а треугольник — три аспекта видения, составляющие в нашем понимании разум: память, мысли и желания, — лиса выкатила коляску в коридор, но свернула не в ту сторону. — Вообще, там, конечно, намного больше — то же настроение, чувства и так далее, но мастерами считается, что этих трех аспектов хватает, чтобы прочитать чужой разум. Есть отдельная ветвь эмпатов, они наоборот, делают упор на сиюминутные чувства.

— А твой амулет? — я решил не заострять внимание на неправильном пути. Мало ли, может, меня везут на обследование, или еще куда.

— Солнце означает жизнь, свет, но так же и огонь и смерть. У нас так показывается наша лисья эмоциональность. А круг — ограничение. Следовательно, мой амулет показывает, что я — дефектная. Таких, как я, мало, но мы есть.

Я чуть склонил голову набок — похоже, лисы всячески стараются загнать себя в рамки, таким образом сдерживая свою совершенно неподходящую для войны натуру. А еще я почуял запах еды, сразу поняв, куда мы едем.

— Почему тебя приставили ко мне?

— Будучи дефектной, я не завишу от подавителя, и могу сохранять холодный рассудок в любой ситуации. Я должна тебя сдерживать, так как у тебя превалирует эмоциональная часть. Словно ты весь из них состоишь. К слову, поэтому тебе придется тебе таскать с собой запас подавителей, они у тебя будут быстро перегорать. А вообще, это все потом, пока надо поесть. Сейчас принесу.

Оставив меня рядом со свободным столом, Алика направилась к столам с блюдами. Вообще, столовая была меньше центра реабилитации, и если бы не память, оставшаяся от погибшего владельца тела, я бы был в ступоре. А так, зная, что после серьезных стычек тела меняют сотни лисов…

Здесь сидело множество лисов, причем не все были рыжими, даже не большинство. Были черные, серебристые, был даже зеленый! Темно-зеленый лис, покрытый еще более темными пятнами неправильной формы. Похоже, тот решил подойти к идее камуфляжа очень серьезно и перекрасился.

И они прибывали.

— Держи, тут все по рекомендации мастеров. Если что не понравится — скажи.

Передо мной лежали несколько тарелок. Мясо, свежее, аппетитно пахнущее кровью, тарелочка зелени, куриные яйца. Яйца сырые, Алика даже показала, как это быстро определить — надо его лишь раскрутить. Вращается быстро и легко — сваренное, еле-еле и болтается — сырое.

Себе Алика взяла куриную ножку, причем запеченную, хорошо прожаренное мясо и яичницу. На мой удивленный взгляд, она улыбнулась.

— Каждый выбирает, что ему нравится больше. Много тех, кто считает, что готовая еда вкуснее.

Я кивнул, показывая, что понял, и уставился на столовые приборы в лице вилки и ножа. Что с ними делать — я знал, благодаря памяти. Но вот в своих навыках я справедливо сомневался. Причем, я еще и не понимал, как можно есть с их помощью сырое мясо. Понятно, жареное или отварное, но сырое?

Быстро осмотревшись, я понял, что все лисы едят с помощью приборов, причем даже те, что предпочли сырое. Вздохнув, и украдкой подглядывая за Аликой, я взялся за нож, вилку, и попытался поесть.

В общем, лиса начала учить меня еще и этому. На нас никто не смотрел, никто не сочувствовал мне, и вскоре я понял, почему — как минимум еще один лис имел те же проблемы, и ему так же помогали. Оставалось лишь радоваться, что тут не принято кормить с ложечки таких вот реабилитирующихся, а то никакой подавитель бы не помог.

Закончив с мясом, зеленью, выпив оба яйца, я почувствовал сытость и умиротворение. Ощущения были сравнимыми с таковыми из прошлой жизни… но я не хотел вспоминать о прошлом. Та жизнь закончилась, прошла, как бы это было ни печально. И теперь я гуманоидный лис, с неработающими ногами. Ужасно.

Повезли меня, кстати, в ту же комнату, где я и очнулся, вот только, теперь там была вполне нормальная дверь. Проем был достаточно широким, чтобы можно было спокойно закатить коляску, не мучаясь. Там Алика меня оставила, сказав, что у нее есть дела, а я закрыл дверь и пересел с коляски на кровать. После чего вдохнул, выдохнул, и снял подавитель.

Я чуть не задохнулся от переполнявших меня эмоций. Гнев, ненависть к шиноби, что меня изуродовали, бессильная злоба от осознания того, что я уже вряд ли что-либо смогу сделать, страх, что я не смогу нормально ходить. Все это смешивалось в дикий, гремучий коктейль, и я пытался с ним справиться.

Много позже я понял, что невозможность ходить сыграло немалую роль в моей борьбе с самим собой. Не имея возможности встать и начать все крушить, я был вынужден сжимать зубы, шипя проклятия, сжимая раскалывающуюся от боли голову руками, и сидеть. Сидеть на кровати, чувствуя все увеличивающуюся злобу, бессильную, обжигающую, столь знакомую, но почему-то совершенно не родную. Вместо ощущения силы, что давала ненависть, я почувствовал, как она выжигает что-то внутри меня, принося с собой боль.

Не знаю, сколько времени прошло, но осознал себя я свернувшимся калачиком и тихо поскуливающим. Ноги все так же не отзывались на мои команды, так что, я их просто руками подтянул к себе и так и замер. Теперь меня терзали другие эмоции — отчаяние, страх, паника. Я остро осознал свою беспомощность, слабость. До сих пор я считал себя самым сильным, величественным, но сейчас я был самым беспомощным и никчемным.

На глаза попался подавитель. В голове было пусто, что было крайне непривычно. И двигаться совершенно не хотелось, но надо было надеть этот чертов ошейник. Конечно, сейчас я чувствую только апатию, но зная себя, легко можно понять, что меня снова накроет. И тогда у меня начнется истерика.

Даже странно, что я еще могу думать нормально.

В поле зрения попала лисья рука — звучит странно, на самом деле — и забрала ошейник. Через несколько секунд я почувствовал прикосновение к шее, легкое давление, но апатия никуда не делась. А потом мне стало резко не до этой странности.

Я почувствовал прикосновения к голове. Осторожные, мягкие. Удивленно прижав уши, я оглянулся и увидел Алику, что сидела и гладила меня по голове. Следом я почувствовал, как когти расчесывают мех у ушей, и это было очень приятно. Даже слишком, по спине пробежались толпы приятных мурашек, и я понял, что растекаюсь по кровати и начинаю… урчать? Вот уж чего от себя совершенно не ожидал.

— Вроде и сотни лет прожил, а разумом — лисенок лисенком, — Алика покачала головой.

— Я не лисе-е-е-ено-о-ок… — я даже не пытался придать голосу серьезности. Я был слишком расслаблен, доволен и вообще счастлив.

— А ведешь себя как лисенок. Надо быть серьезнее, и думать над последствиями.

— М-м-м-м?

— Эмоции, даже заблокированные, копятся. И если сразу снять блокировку после длительного ее использования, можно получить по мозгам. Особенно это касается таких же эмоциональных ребят, как ты.

— Я не ребенок… — попытался было возразить я, но лиса применила подлый ход — она усерднее зачесала меня за ухом.

— Ну, разве что по возрасту ты и не ребенок. Но по поведению… малыш.

Когти прошлись по шкуре за ушами, отчего я непроизвольно заурчал.

— Урчалка, — Алика покачала головой.

Не знаю, сколько времени мы провели вот так. Во всем этом было что-то… интимное? Не знаю, но я чувствовал неловкость, смущение, а еще в глубине души поселилось желание, чтобы Алика и дальше вот так вот чесала мне за ушами. Это было странно, непривычно, но от всего этого в груди разливалось приятное тепло.

А потом я вспомнил последние минуты своей прошлой жизни. Вспомнил, как мой коготь пронзил и Минато и Кушину. И вдруг понял — они ведь испытывали друг к другу что-то подобное. Люди для меня тогда были жалкими букашками, недостойными моего внимания, но теперь-то чем я отличаюсь от них? Ну, кроме внешности? Да ничем, по сути. А отличался ли я тогда? Ведь я тоже испытывал эмоции.

Я рассказал все это Алике, не знаю, почему. Хотелось выговориться, сказать обо всем, что копилось. Я был спокоен, мой разум не был затуманен, но в то же время я понимал, что такой приватный разговор мне поможет.

Лисица внимательно меня слушала, не перебивая. Не знаю, как, но я чувствовал — она все понимает и будет стараться мне помочь. Не потому, что у нее приказ от начальства, а потому что она сама этого хочет.

В конце концов, когда она ушла, я лежал на кровати, совершенно обессиленный, проводя подушечкой пальца по ошейнику. Странно, но я чувствовал, что ошейник словно состоит из переплетения полупрозрачных нитей, складывающихся в строгий, прекрасный узор. Надо об этом рассказать Алике, наверняка она знает, почему так происходит.

Потянулись однообразные, утомительные как физически, так и морально дни. Я часами висел на тренажере, заново учась ходить, разрабатывал мышцы рук, тренировал мелкую моторику. Алика стала чаще меня навещать, а то и просто находиться рядом, и это странным образом меня успокаивало, внушало уверенность в своих силах. Стоило ей просто сказать пару ободряющих слов, как я с остервенением бросался на тренажеры, истощая свое тело до предела. Несколько раз я вырубался прямо в подвеске, но неизменно просыпался в своей комнате, заботливо укрытый одеялом.

Восстановление шло медленно. За неделю я научился медленно ходить, не опираясь о стены, но даже это было лучше, чем постоянно кататься в инвалидном кресле. С руками было намного лучше, и я взял за привычку вращать нож-бабочку, который мне подарили, либо четки-комболои. А позже Алика подарила мне револьвер.

Это оружие вызвало у меня настоящий восторг! Я ведь хорошо помнил, насколько слабо развит дальний бой у шиноби. Что вообще представляют из себя их бои? Перекидывание ниндзюцу, в попытках узнать, чье дзюцу круче. Тактику применяют очень не многие, большинство следуют принципу «вломить, да посильнее».

А что такое револьвер? Да и вообще огнестрельное оружие? Чистая механика и немного химии и физики, все! В музее оружия я видел самодельный однозарядный пистолет, сделанный из, буквально, нескольких трубок, проволоки и синей изоленты. Более того, он стрелял, пусть точность была ужасной — промахнуться с пяти метров можно запросто — но тем не менее! Любой может взять его, навести и выстрелить.

Вообще, даже самый неуч способен научиться стрелять из пистолета где-то за неделю. Метким стрелком он не станет, но попасть с десяти метров в ростовую мишень — без проблем. Даже я могу похвастаться тем, что без труда попадаю в грудную мишень с четверти сотни метров. Да даже если промахнулся — у тебя еще столько попыток, сколько патронов в магазине или барабане!

Пуля летит со скоростью около пятисот метров в секунду. Честно говоря, не помню ни одного шиноби, который мог бы бросить кунай или сюрикен так же быстро, да и ниндзюцу… может быть, стихия Молнии могла бы сравниться, но пистолетные и револьверные патроны — одни из самых медленных. Сомневаюсь, что даже самый быстрый из шиноби увернется от снайпера, чьи пули летят со скоростью больше километра в секунду.

Я буквально влюбился в свой револьвер. Это был надежный как скала Р17 «Таран» калибра 10.5мм. Он лежал в моей руке как влитой, был достаточно легким, но при этом внушал уверенность одним своим видом. Лисы очень любили делать оружие достаточно грубым на вид, тяготея к достаточно примитивным прямоугольным формам. Мало того, что такое оружие было проще производить, оно еще и выглядело для большинства очень красивым. И я с недавних пор присоединился к их числу.

В общем, после появления на моем бедре кобуры с револьвером, помимо тренажеров я истязал и мишени в тире. Руки уже давно привыкли к отдаче, рука сама собой ложилась на рукоять. Я был уверен, что теперь я не беспомощен.

И легко представить, насколько сильно я был шокирован, когда мне подарили меч!

Это произошло через три месяца после моего пробуждения. Я, наконец, смог пробежать пару кругов, не слишком быстро, но зато ни разу не пропахав дорожку носом. И в качестве подарка Алика презентовала мне прямой меч в карбоновых ножнах.

— Я не понимаю, — я растеряно смотрел то на меч, который держал на вытянутых руках, то на лисицу.

— Как бы это ни звучало, но ближний бой — не такая уж и редкость. А волки очень любят полуторные и двуручные мечи, которые часто пускают в ход. Огнестрельное оружие уравнивает шансы, так что они просто используют тот вид боя, в котором у них огромное преимущество.

Я несколько иначе посмотрел на меч. Тот был легким, что явно указывало на использование в бою ловкости и скорости, а не силы. Эти два параметра — единственные, в которых большинство лис превосходило волков. Те были живучее, выносливее, сильнее.

Вытащив меч из ножен, я внимательно изучил лезвие. Оно постепенно сужалось, а ближе к концу и вовсе резко сходило к центу. Углубление в лезвии — дол, как мне потом сказали — шло только до середины. Гарда представляла собой перекладину, достаточно прочную, чтобы ей можно было остановить другой меч.

На самом деле, я увлекся. Никогда не думал, что буду с щенячьим восторгом ждать, когда мне дадут пострелять из винтовки или пулемета. Впрочем, я ведь раньше и не знал о существовании такого оружия, а вот то, что я буду с удовольствием обучаться владению мечом… От старого Курамы осталась только память, похоже. Но не могу сказать, что мне это не нравится, я чувствую, что живу, а не просто существую. Здесь меня никто не запечатает, здесь у меня появились друзья — маленькая лисья стая, где мне по-настоящему легко и весело. А еще Алика…

Тут все сложно. Я узнал, что тело, которое я теперь занимаю, принадлежало ее младшему брату. Он погиб тогда, в стычке с волками, равно как и еще полтора десятка других лисов. Я бы на ее месте был зол, даже в ярости, и уж тем более не дарил бы подарки на каждое серьезное событие. Иногда я и правда ощущаю себя еще совсем молодым лисом. Что это — влияние тела? Или лисица права, и из-за постоянного давления со стороны шиноби я так и не вырос, поглощенный ненавистью и злобой? Все может быть.

Я, кстати, поговорил с мастерами Разума о том, что ощущаю ошейник, как переплетение нитей. Они сказали, что это дает о себе знать огромная сила моего разума, и что рано или поздно я сам стану мастером. Надо лишь этому научиться. Правда, никто не знал, какими будут мои способности, двести единиц — это предельная цифра измерительных приборов, оставшихся еще со времен Создания. До меня самым высоким значением обладал ныне мертвый Лоран, мастер Разума, создавший подавители. Его сила составляла сто двадцать единиц.

К своему первому дню рождения в этом мире я полностью восстановился. Я мог бегать, прыгать, делать хоть сальто хоть мостик. Мои навыки владения мечом, конечно, оставляли желать лучшего — ну невозможно за полгода стать хорошим мечником, для этого годы требуются — но зато я вошел в сотню лучших стрелков среди всех лисов. Огромное достижение, на самом деле, ведь всего нас почти полтора миллиона. Правда, волков — пять, но тут уж ничего не поделать.

Мне вообще кажется, что волков создали — именно создали — как воинов. Да, мне прямо сказали, что все расы на этой планете были когда-то созданы. Это логично — слишком уж странно все выглядит для естественной эволюции.

Так вот, о чем я… Волки. Очень быстро размножаются — по данным разведки за один раз волчица может произвести на свет до восьми щенков. Обучение начинают с трех лет, к десяти становятся полноценными солдатами, а к пятнадцати вырастают до предельных размеров — два метра роста, сто сорок килограмм мышц.

А мы… как бы нам не хотелось, но больше четырех лисят в семье никогда не появляется, да и то, норма — два щенка. Обучение чисто физически можно начать только с шести лет, где-то к шестнадцати лис выбирает свой Путь Разума, а расти перестает после двадцати-двадцати двух лет. Ни один так и не вырос выше метра семидесяти, а уж набрать больше девяносто килограмм не получится, даже если есть целыми днями напролет.

В общем, неудивительно, что эту войну мы проигрываем. Вот уже сто лет как проигрываем.

Глава 3. Война

Как же мне хотелось, чтобы мой первый день рождения в этом мире прошло весело и интересно! Последние дни я буквально считал, постоянно смотрел на календарь и пытался угадать, что мне подарят. На дни рождения друзей из нашей маленькой стаи я дарил собственноручно сделанные четки, а Алике подарил нож-бабочку, так же ручной работы. Все равно ничего другого я сделать не мог, а все лисы очень и очень сильно ценили сделанные своими руками подарки.

Ну что же, я хотел чего-нибудь веселого? Интересно, сидение в окопе под интенсивным артиллерийским обстрелом можно считать веселым, или у меня внезапно начала ехать крыша?

— Не пушись, Ку, — меня хлопнул по плечу Ликор, лис, которого я мог назвать лучшим другом. Необычного серого окраса с ярко-голубыми глазами, он резко выделялся среди остальных, и искусно маскировался в сумерках.

— Угу, ты забыл добавить — скоро пойдут танки, тогда можно и мех дыбом поставить, — я фыркнул, прижимая к груди штурмовую винтовку.

— Та не, откуда тут танки… — Ликор, которого я в отместку за сокращение своего имени назвал «Ли», передернулся, прижав уши.

Остальные промолчали, сжимая оружие и стараясь пригнуться как можно ниже. Каждый артиллерийский снаряд заставлял землю вздрогнуть, а нас всех — инстинктивно поджимать хвосты и дергаться в попытках убежать подальше.

А вот опытные лисы, что сидели в окопе вместе с нами, совершенно не беспокоились. Более того, то один, то другой время от времени выглядывал, быстро изучая обстановку, двое постоянно перебрасывались остротами, иногда тихо смеясь. Такое поведение ветеранов вызывало у меня неподдельное уважение.

Я провел пальцами по ствольной коробке своего автомата. Он имел довольно грубую конструкцию, но, тем не менее, был красив красотой настоящего боевого оружия. Вот если бы окно экстрактора стреляных гильз располагалось в другом месте… Из-за конструкции штурмовой винтовки из нее не мог стрелять левша, а любой, стоящий справа рядом, рисковал получить парочку-другую горячих гильз в щеку. Тем не менее, А5 «Клеймор» был той самой рабочей лошадкой, что несла на себе бремя войны вот уже несколько десятилетий, и до сих пор он никого не подвел.

Я встрепенулся, не сразу поняв, что меня встревожило. Несколько секунд в тишине и до меня дошло — артобстрел прекратился. А это означало…

Раздался многоголосый волчий вой, и мы все как один высунулись по пояс из окопа, приготовив к стрельбе штурмовые винтовки.

— Толстяки! — истошно завопил кто-то слева, спустя мгновение басовито бахнула крупнокалиберная винтовка. Заговорил станковый пулемет, звук стрельбы которого походил на грохот отбойного молота.

Я без труда различил в оседающей пыли силуэты закованных в броню волков, прущих вперед, словно сель. Прижав автомат к плечу, я начал отсекать короткие очереди, стараясь попасть в голову — не столько в надежде убить противника, сколько дезориентировать его.

Воздух заполнился стрекотом автоматов.

Подавитель чуть нагрелся, сигнализируя об интенсивной работе. Именно благодаря ему я сейчас спокойно стрелял, тщательно прицеливаясь, а не всаживал магазин за магазином в неумолимо приближающиеся танки на ножках.

Вот один из них упал с развороченной головой, еще один замешкался, когда ему в шлем влетело сразу с десяток очередей, и его тут же забросали противотанковыми гранатами. В тылу заговорила единственная на нашем участке автоматическая пушка, до этого спрятанная в окопе от артиллерийского огня. Двадцатитрехмиллиметровые бронебойные снаряды за несколько секунд скосили «толстяков», которые явно не ожидали наличия у нас такого вооружения. Один из них неуклюже упал в воронку, попытавшись там спрятаться, но с тем же успехом он мог стоять на месте — в него полетели гранаты.

Застучали еще два пулемета, стоявшие на флангах — волки начали брать нас в клещи. Автопушка дала пару очередей и умолкла — орудийный расчет спешно перекатывал ее в другое место, опасаясь получить заряд из гранатомета. Это было единственное тяжелое орудие на два десятка километров, и его потеря была невосполнимой.

Раздался очень характерный визгливый свист, и в двадцати метрах правее разорвался снаряд. Осколки скосили нескольких лисов, а мой подавитель нагрелся еще сильнее, и я на всякий случай приготовил замену. После я дострелял остатки патронов в магазине в пылевую завесу.

Спрятавшись в окопе, я отстегнул пустой магазин и спрятал его в разгрузку. Рядом присел Ли, так же перезаряжаясь, он посмотрел на меня и оскалился в ухмылке, задорно подняв уши. Я не смог удержаться от ответного оскала, и тут услышал противный свист.

Я очнулся и тут же почувствовал чудовищную боль по всему телу. Голова раскалывалась, грудь жгло, и отнюдь не от ран… с трудом разлепив глаза, я приподнялся, чувствуя накатывающие волнами страх и панику.

Ликор лежал дальше, вяло подергиваясь. Я видел кроваво-красные отметины на его груди, руках, ногах и голове — раны словно светились изнутри. Я медленно коснулся груди, чувствуя липкую влагу, и поднял руки, тупо смотря на кровь на них. В голове еле-еле ворочались мысли, в ушах стоял непрерывный гул, заглушающий все остальные звуки.

Передо мной кто-то появился, с трудом подняв голову, я увидел лисицу с зеленой повязкой на лбу, на которой была вышита красная капля в круге. Медик. Она зачем-то посветила мне в глаза фонариком, после чего принялась охлопывать мои карманы. Спустя мгновение на моей шее затянулся ошейник, но ничего не произошло — я все так же тупо смотрел на лису и пытался понять, что происходит.

Она что-то сказала, но гул в ушах заглушил ее слова. Медик быстро осмотрелась, оглянулась, после чего подхватила меня под мышки и потащила. Я увидел, что другая лисица сидела перед Ликором, рядом лежала распотрошенная аптечка. Сам лис смотрел на меня, прижимая уши, но при этом сжимая в руках автомат. Я поискал взглядом свой, и не нашел его. Прямо между нами взорвался еще один снаряд, подняв столб земли, я почувствовал, как в меня впиваются осколки. Больно не было, было… странно. Словно по шкуре барабанит дождь. Я уже не чувствовал пальцев.

Кажется, я потерял сознание, так как, осматриваясь, видел лишь матерчатые стены палатки. Рядом попискивал какой-то прибор, ко мне тянулись целые пучки проводов и трубок. В углу я увидел окровавленный контейнер, полный кусочков металла, резкий запах начавшей протухать крови бил в нос. Я пошевелился, но понял, что слишком обессилен, чтобы двигаться, так что просто откинулся на подушку.

Итак, противник использовал минометы. Причем били они неожиданно точно, что говорило о том, что расположились их расчеты достаточно близко к нам. Разведка ни о чем таком не докладывала — только о тяжелых буксируемых орудиях. Впрочем, волки могли и на своих плечах притащить их, это мы, лисы, с трудом даже тяжелые пулеметы таскали.

Эта часть линии фронта не была какой-то критически важной, ее прорыв ничего не давал волкам, поэтому туда отправили нас. Но мы столкнулись с полноценным наступлением с применением тяжелой артиллерии и даже спецотрядов — те самые «толстяки» не часто появлялись на пол боя.

Я бы размышлял еще долго, если бы в палатку не вошел Ликор. Его запах я узнал бы в любой обстановке. Я приподнял голову и моргнул, показывая, что в сознании. Опираясь на костыли, он доковылял до меня и присел на край койки.

— Ну, как ты? — спросил он, приподнимая мою голову и прикладывая к губам флягу.

— А по мне не видно? — с трудом выдавил я. Слабость была чудовищной, и мне приходилось прикладывать усилия даже для того, чтобы говорить.

— По тебе — не очень, — лис фыркнул, но как-то без огонька. — Твои раны заживают с поразительной скоростью, Курама. Хотел бы я иметь такую же скорость восстановления.

— Что случилось, Ликор? — я не на шутку встревожился — полным именем он меня назвал всего однажды, когда принес приказ о переводе врегулярные части.

— Наша стая, Курама, — лис тяжело вздохнул. — Выжили только мы с тобой и Нирика, да и то… она в коме. Нас поимели, дружище, не только нашу роту, но и вообще всю армию.

Я не знал, что сказать. Подавитель сильно нагрелся, с трудом справляясь со своей задачей, поэтому я начал дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Не так я представлял себе свой первый бой.

— Какова обстановка?

— Полная задница, Ку. Волки сконцентрировали удар на нашей точке и прорвали оборону, а потом пошли по тылам, — Ликор задумался. — Образовалось три котла, потери огромные. Мы за неделю сдали четыре линии обороны и сорок процентов занятой территории.

Повисла тишина, стало слышно, как потрескивает выгорающий подавитель на моей шее. Спохватившись, Ликор вытащил запасной и застегнул его на моей шее, сняв старый. Тот сразу нагрелся, мне пришлось снова успокаиваться, и на этот раз это заняло значительно больше времени.

— Они используют радиосвязь для координации своих действий. Последние двадцать лет они готовились к этому наступлению.

— А мы все это время думали, что сможем удержать свои позиции. Надеялись на силу Разума, а она оказалась бесполезна, — я прикрыл глаза, вспоминая все, что рассказывали мне Алика и наставники. — Но ведь наши их остановили?

— Да. Айронстоун.

Айронстоун. Я мысленно воспроизвел в памяти картину, увиденную на стене в комнате Ликора — огромная стена, окружающая город-крепость. Расположенный на перешейке между основным континентом и полуостровом, что заняли лисы, Айронстоун был последней нашей линией обороны. Никто не тешил лишних иллюзий, если эта крепость падет — нас не спасет ничто. Поэтому ее прикрывала самая мощная и дальнобойная артиллерия из всех, что была доступна лисам, ее подземные хранилища, вырезанные в толще скалистой породы, всегда были полны. Эта крепость осталась здесь со времен Создания. А еще она была снабжена Щитом, генератором защитного купола, что оберегал город от артиллерийского обстрела.

В общем, это был самый укрепленный город на всей планете. И мы должны были удержать его, чего бы нам это не стоило.

— А мы сейчас где?

— В тылу, где еще. Пункт Саннисайд, живописное местечко, ага. Поправляйся давай, — похлопав меня по груди, Ли встал с койки и похромал к выходу. Я проводил его взглядом, а после откинулся на подушку и тут же провалился в сон.

Проснулся я от ощущения, что на меня кто-то смотрит в упор. Открыв глаза, я нос к носу столкнулся с Аликой и чисто рефлекторно прижал уши. Она была так близко, что я видел отдельные шерстинки на ее изящной лисьей мордочке.

Что за слово такое, морда… и лицом не назвать, лицо — у людей.

— Как себя чувствуешь?

— Отдохнувшим, — ответил я, расслабляясь. На меня не вывалили кучу известий, а значит, в ближайшее время и не вывалят. Лисица все делала сразу, никогда не откладывая на потом.

— Это хорошо, — она покосилась в сторону, словно избегая смотреть мне в глаза. — Я беспокоилась.

— Рожденному дважды смерть не страшна, — с налетом пафоса произнес я, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Стало легко и тепло на душе.

— Дурак, — Алика покачала головой, оставаясь все такой же бесстрастной на вид. Впрочем, дернувшиеся уши и усы сказали намного больше интонаций в голосе.

— Как Ли? — я решил перевести разговор на другую тему.

— Наматывает круги вокруг палатки с Нирикой. Вчера за ним с тапком гонялась Далина. Главный медик Саннисайда, — увидев мой непонимающий взгляд, пояснила она. — Он попытался пролезть внутрь.

— Сколько я спал?

— Сутки. Голодный?

— Готов съесть пару куриц, — я прислушался к своему организму. — Сразу после полутонны мяса.

— Не стоит объедать остальных лисов, Курама. Ты не один на весь пункт, — с самым серьезным видом сказала Алика, а я засмеялся. Хорошо, что подавитель не блокирует подобные проявления эмоций, сдерживая лишь нашу импульсивность.

Атмосфера в Саннисайде никак не соответствовала общей обстановке на фронте — лисы гуляли, общались, кто-то смеялся, два лисенка — не больше шести лет каждому — с визгом носились, обгоняя взрослых, улыбающихся им вслед. В этом море легкости и беззаботности мы с Аликой были этакой мрачной тучей, отваживая всех встречных. И если лисица всегда была такой, то у меня для плохого настроения были серьезные причины.

Ликора отправили в Айронстоун. Его раны оказались не настолько серьезными, как у меня, а в крепости каждый хвост был на счету. Мне же требовалось время, чтобы восстановиться — я опять сидел в инвалидном кресле, слишком обессиленный, чтобы ходить самостоятельно. К счастью, ничего серьезного, просто организм бросил все силы на восстановление.

После плотного обеда Алика привезла меня в свою комнату в общежитии. Комната была одноместной, но кто-то уже принес еще одну койку, тумбочку для одежды и оружейный шкаф.

— Мне зажали номер, что ли? — я озадаченно обвел взглядом помещение.

— Мне так проще за тобой присматривать, — лисица помогла мне пересесть на койку.

— Да? — если бы я умел материализовывать скепсис, он бы проломил фундамент.

— Да, — как отрезала Алика, и я понял, что ничего больше не добьюсь. Пожав плечами, я осмотрелся.

Комната была обезличенной, иначе и не скажешь. Даже у меня уже образовался маленький чемоданчик милых сердцу вещичек, а тут… Щетка, расческа, кое-какие другие предметы обихода, и все. Лисица не умела привязываться к вещам, не чувствуя совершенно ничего. И иногда мне казалось, что она постоянно находится рядом только для того, чтобы доказать самой себе, что она еще способна привязаться хотя бы к кому-то живому.

Про ее отношения с братом, тело которого я нынче занимал, мне ничего не было известно. Разве что Шодар обмолвился, что никогда не видел их вместе. Шодар… один из троих друзей, погибших в первом же бою. Шодар, Добрая — да, это имя такое — и Хаэджи. Трое погибли, трое остались, смерть собрала свой урожай. Вздохнув, я лег на спину, обняв подушку и прижав ее к груди. Посмотрел на потолок, потом на стену, в которую упиралась спинка койки. Почувствовал, как нагревается подавитель, отсекая негативные эмоции.

Я бы снял его, чтобы ощутить скорбь по своим друзьям, но не хотел сейчас реветь, как маленький лисенок, отбивший нос. Я уже однажды снял подавитель без присмотра мастера Разума, и воспоминания были еще достаточно сильны, чтобы не совершать той же ошибки. Ну, по крайней мере, не пока Алика рядом. Не стоит трепать ей нервы, пусть она и не испытывает эмоции, это не помешает ей дать мне крепкого подзатыльника.

Мне на грудь лег электронный планшет.

— Можешь полистать сводки с фронта.

Молча кивнув, я включил устройство и погрузился в чтение.

Итак, что я мог сказать? Несмотря на потерю довольно большой территории, мы, лисы, потеряли немного. Честно говоря, истинное положение дел привело к тому, что мне потребовался новый подавитель — старый прогорел.

Если кратко — то территория, отбитая волками, была для нас скорее буфером, чем чем-то важным. Все, что оттуда можно было вывезти — вывезли еще года четыре назад, и долгое время лишь делали вид, что там что-то производится и так далее. Но для того, чтобы волки купились, пришлось создать там полноценную линию обороны и напихать народа. Проще говоря — мясо, ветеранов-то на линии было всего пара рот, и это на сотни километров фронта. Проще говоря, нас разменяли, а всю территорию потом взорвали загодя установленными зарядами и накрыли мощным артиллерийским огнем. Ну хоть не по своим стреляли, и то хорошо.

Казалось бы, мы ведь от такого больше теряем, чем получаем — тысячи убитых, потерянное обмундирование, оружие, артиллерия, техника. Мирные жители, наконец. Но сейчас, читая сводки, я пораженно цокал языком.

Отвели все, что только можно было. Причем очень, очень быстро и в самый последний момент, благо концентрация грузовиков на квадратный километр территории была просто бешеной. В общем, волков оставили с носом, а на фронте с тем же успехом мог оказаться любая другая рота — не только моя. Я вздрогнул, представив, если бы мне пришлось делать выбор, кого отправить на смерть… оставлять ветеранов было заведомо дурацкой идеей, удивительно, что они там вообще были. Вдруг стала понятной причина, по которой они тогда веселились и зубоскалили — они знали, что это их последний бой, и хотели в последний раз улыбнуться.

Я отложил планшет и крепко задумался. Там — в мире шиноби — война была совершенно другой. Или может, это я ее видел другой — простой, незамысловатой? Вполне возможно, что я вообще знаю о войнах людей? Только то, что каждая сторона норовит взять под контроль биджу и использовать его как оружие. Остальное мне было не слишком важно, все эти техники, печати, барьеры, политическая подоплека. Я был огромным сгустком чакры, мне не было смысла обо всем этом думать. А теперь я в самом центре самой масштабной войны из всех, что я когда-либо видел. Конечно, последнее прямое боестолкновение было давно — почти десять лет назад — но в любой момент может начаться штурм Айронстоуна. А сколько жизней перекрутит мясорубка сражения такого масштаба — я даже представить себе не мог. Сотни тысяч жизней…

Как я уже говорил, крепость Айронстоун прикрыта Щитом, а значит, простой артиллерийская подготовка ни к чему не приведет. Генератор барьера остался там еще от Создателей, кем бы они ни были, и мог выдержать многомесячный обстрел всем имеющимся в распоряжении волков арсеналом. Из всего это следует, что им придется сначала подойти вплотную к стенам, чтобы пробить себе проход — барьер не останавливал пехоту или технику. Только снаряды, пули, ракеты — в общем, любую смертоносную летящую хрень, что могли запустить в нашу сторону противники.

А мы все же не беззащитные кролики, мы лисы, хищники, как и волки. У нас тоже есть оружие, причем в отличие от волков, пользующихся доставшимися им от Создателей чертежами, мы сами его разрабатываем. Разбираемся в принципах действия, проектируем, испытываем, конструируем. Конечно, пока мы не смогли создать ничего лучше уже имеющегося, но как минимум схожее по характеристикам — да. Взять хотя бы наш А5 «Клеймор» — по своим характеристикам почти точная копия используемого волками М28А5, но вместе с тем заметно проще в производстве, ну и компактнее, а, следовательно — и легче. И так с любым другим оружием или техникой.

Я вздрогнул, когда моего плеча коснулась рука Алики — я даже не заметил, как она подошла. Вопросительно посмотрев на нее, я получил в ответ все тот же безэмоциональный взгляд. Хотя, какой там безэмоциональный… положение ушей, усов-вибрисс, головы, поза, наконец. В общем, я отчетливо видел, что она обеспокоена. Может быть, это из-за долгого общения?

— Отвлекись.

— Тут отвлечешься, как же, — я покачал головой, прижимая уши.

— На, — мне на колени легла щетка-пуходерка. Судя по коряво вырезанному имени — моя. — Отвлекись.

Ну, я и отвлекся. А что? Приведение в порядок меха на хвосте — занятие долгое, медитативное. Особенно если хочешь, чтобы он выглядел пушистым и красивым.

— Э… это что? — я ткнул пальцем в бронекоробку на гусеницах с ма-а-аленькой башенкой.

Прошла неделя с тех пор, как я очнулся в Саннисайде, и сейчас я был готов к бою. Меня приписали к ударной роте, одной из трех, что должны были отбить обратно ближайшую важную стратегическую точку — пункт Найтшифт. Ну, как пункт — это был вполне себе полноценный городок.

— Это ваша огневая поддержка, — белый лис-инженер вытер руки тряпкой. — Танкетка МТС2 «Ракушка», пятидесятимиллиметровая броня и 23-мм автоматическая пушка. Пока очень хорошо показывала себя в городских условиях, всяко лучше, чем вообще без брони идти.

— Почему МТС? — я представил, насколько сейчас у меня тупое выражение морды и мысленно скривился.

— Малый танк сопровождения, вот почему, — инженер почесал когтем переносицу, нахмурился. — У этой малышки в боевом отделении взрываться нечему, об этом мы позаботились, но вот стрелка или водителя могут выбить запросто — взрывная защита все еще взрывается вся и сразу, а пятьдесят миллиметров — ничто для противотанковых гранатометов. Короче, так как в вашей роте будет аж четыре таких коробочки, приказано обучить управлению всех, подходящих по росту. Как минимум рулить и стрелять вы уметь обязаны.

— Я бы из вон той игрушки стрельнул, — я кивнул в сторону полноценного танка Т23 «Алебарда».

— Если хорошо попросишь танкистов — могут и дать стрельнуть из главного калибра, на тренировке, — с серьезным видом ответил белый лис, после чего забрался на танкетку. — Народ, смотрим и запоминаем. Чтобы вытащить раненного или убитого члена экипажа, вам надо…

— Стрельнуть хочешь, значит?

Через три часа, когда у меня уже голова пухла от инструкций по управлению «Ракушкой», я все-таки решил попытать счастья у танкистов.

Ими были три невысоких — ниже меня сантиметров на пять, а я ростом сто шестьдесят три сантиметра — лиса, двое рыжих, и один черный. Все трое — в комбинезонах и специальных шлемах со встроенными наушниками и специальными вставками, защищающими от ударов головой обо что-нибудь в тесноте танка.

— Ага, — я с интересом посмотрел на толстый ствол орудия. Если мне не изменяла память — все сто тридцать три миллиметра грохота и мощи.

— Хах, почему бы и не дать? — командир экипажа — один из рыжих — подмигнул мне и посмотрел на черного лиса. — Ты ведь хотел покемарить? Вот тебе и повод.

— Доран, — черный протянул мне руку, и я пожал ее. После чего мне протянули шлем. — Держи, на тебя налезть должен. А то оглохнешь еще, Алика же мне потом уши оторвет.

— Она не настолько жестокая, — я ухмыльнулся. — Максимум — надерет, как следует.

— Да не суть, — махнул рукой Доран и отправился в сторону общежития.

Я же под чутким руководством Жозена — командира экипажа — натянул шлем и залез в танк.

— Смотри, мы сейчас в боевом отделении — так называется внутренняя жилая часть танка, — Жозен залез следом и разместился на своем месте. — Я тебя нагружать не буду, но ты же знаешь как у нас, у лисов, заведено — если умеешь, то будь добр заменить раненного или убитого. Так что, смотри, как запускаются наши три с половиной электронные примочки.

Танк поражал своей простотой и даже грубостью. Нам рассказывали, что волчьи танки — это напичканные электроникой боевые машины, настолько сильно напичканные, что выведение из строя двигателя — а следовательно и генератора — превращает их в груду металлолома.

«Алебарда» же была очень простым танком. Вся электроника была вспомогательной — стабилизатор, помощник наводчика, что существенно упрощал прицеливание, и автомат заряжания. Вот последний был единственной крайне важной системой — мы физически не могли быстро заряжать сорокакилограммовые снаряды. А вот АЗ позволял достичь скорострельности аж в семь выстрелов в минуту.

— Привод у башни — обычный электромотор, сервопривод, если быть точнее. Крутится она небыстро, но зато ее можно в случае тотальной задницы и вручную повращать. Ручное наведение по вертикали — вот этими вот ручками, — Жозен буквально пальцем тыкал во все органы управления. — Чтобы работать электромоторами, есть вот эта вот ручка. Смотри, тут два режима — быстрая наводка, это чтоб как можно быстрее башню развернуть, и точная — чтобы навестись на цель. Но не смотри на название, там наводка грубая, хочешь попасть танку в дуло, чтоб наводчику в казенник постучаться, используй ручные приводы — называется ювелирная наводка. Хм, Рыжий Младший, чего стоим?

— Так приказа жду, Рыжий Старший!

Я с трудом подавил смешок, Жозен ухмыльнулся, задорно оскалившись.

— Дуй на стрельбище! Рыжий Третий пока потренируется.

— А как вы Дорана называете? — поинтересовался я, крутя башней во все стороны, пока танк трясся по не шибко ровной дороге в сторону стрельбища.

— Черный, естественно, чего ему какие-то уточнения? — командир экипажа фыркнул, посмотрел в приборы наблюдения и тут заорал. — Держись!

Я еле успел вцепиться в поручни, как танк ухнул сначала вниз, резко замедлился, отчего меня чуть не приложило носом о приборную панель, и так же резко ускорился. Судя по ощущениям, мы выбирались из оврага.

— Чуть не опоздал, — Жозен выдохнул. — Мы-то все трое привычные, да.

Уже на стрельбище лис показал мне, что нажимать, чтобы выбрать снаряд и дать команду АЗ на заряжание, после чего сказал выбрать осколочно-фугасный и навестить на мишень — порядком потрепанный бетонный ДОТ.

— На цели! — крикнул я подсказанную Жозеном команду.

— Огонь!

— В пути! — рявкнул я и нажал на педаль спуска.

Громыхнуло так, что у меня душа ухнула в пятки, тяжеленная боевая машина дернулась от чудовищной отдачи орудия. Я круглыми глазами посмотрел на командира экипажа, тот оскалился и показал поднятые вверх большие пальцы — «все отлично!».

Чувствуя, как колотится сердце — подавитель, зараза, и не думал отсекать эти эмоции, за что ему отдельное спасибо, конечно же — я поправил съехавший назад шлем.

— Каэс!

Я выбрал на пульте кумулятивный снаряд, сработал автомат заряжания.

— На казне!

— Цель! Танк на сто семьдесят три!

— На цели!

— Огонь!

— В пути!

Снова грохот выстрела, душа в пятках, вставшая дыбом шерсть.

В пункт Саннисайд я возвращался, едя «на броне», то есть, сидя на башне и держась за все, за что только можно держаться. При преодолении оврага мы с Жозеном одновременно заорали от остроты ощущений, переглянулись и рассмеялись.

Уже поздно вечером, рассказывая Алике о своем маленьком приключении, я понял, насколько это было необычно, если смотреть со стороны. Экипаж танка позволяет незнакомому лису пострелять из главного калибра! И вот это всеобщее доверие и заставляло меня чувствовать себя счастливым. Когда никто никого не подозревает в предательстве, обмане, когда все искренни перед друг другом. Когда если есть противоречия, два лиса снимают подавители и мутузят друг друга, а потом так же активно мирятся и пьют за дружбу. А война… что война? Она есть, была и будет, пока есть волки. И я буду не я, если не приложу все усилия, чтобы закончить это кровопролитие. Любым способом.

Глава 4. Сила Разума

— Третье отделение, занять вон то здание, первое и четвертое — вы прикрываете вторую коробочку, второе — со мной вперед! — лейтенант активно махал руками, указывая цели. Я посмотрел на сержанта.

Сержант, матерый серебристый лис по имени Энцо, поправил бандану и легкий плащ, прищурился, осматриваясь. Я был приписан к четвертому отделению, на что моя оставшаяся еще с мира шиноби часть тут же взвыла — число четыре было несчастливым. Правда, лисы считали, что несчастливое число — тринадцать, но мне-то от этого не легче!

— Задача всем ясна? — на всякий случай уточнил Энцо. Все отделение, и я в том числе, недружно ответило «есть» и «так точно». — Отлично.

После этого лис подошел к каждому и лично проверил экипировку, дергая застежки и проверяя, как сидит разгрузка, рюкзак. Почти каждому он делал замечания по поводу расположения амуниции, мне он посоветовал сместить кобуру с револьвером на живот, мол, в случае чего достать легче будет, да и пулю он может остановить.

Одет я был так же, как и в свой первый бой — обтягивающая одежда темно-серого цвета, удобная и не стесняющая движений, высокие ботинки со шнуровкой, гибким голеностопом и окованным металлом носком. Поверх одежды я носил бронежилет того же цвета из непонятного арамида — очень прочного волокна, такого же прочного, как сталь, но при этом очень и очень легкого. На жилет были нашиты нагрудные пластины из металлокерамики, еще одна пластина прикрывала живот. Колени и предплечья так же были защищены металлокерамикой. Пластины были темнее остальной экипировки.

Вот со шлемом беда — стандартная каска давала неплохой шанс выжить при касательном попадании, но при этом напрочь глушила любого лиса, прижимая его уши к голове. Были попытки сделать шлемы с дырками для них, но толку было мало — ухом в любом случае вертеть было крайне неудобно. В итоге, каска, конечно, входила в стандартную экипировку, но многие просто носили банданы из арамида или капюшоны, в которых опять же прорезали дырки. От шального осколка защитит, особенно если усилить маленькими пластинками из металлокерамики, а от прямого попадания пули спасет только трехкилограммовая титановая дура, которую носили штурмовики.

— Поступил приказ выдвигаться! — крикнул наводчик танкетки, он же командир, заряжающий и радист. Несчастный лис, как же сильно его нагрузили.

— Слышали? — Энцо обвел взглядом все наше отделение. — Сопровождаем коробочку. Это не учения, приказ стрелять на усмотрение. На всякий случай напомню — если увидите что-то подозрительное, то сначала туда летит очередь, а потом задается вопрос, что это было. В любое помещение сначала летит граната, то же касается подозрительных переулков и баррикад. Помните — лучше быть дураком, стреляя по теням и птичкам, чем трупом. Договорились?

— Так точно, — меня поддержал нестройный хор остального отделения. К несчастью, познакомиться мы не успели, отделение сформировали буквально час назад, и было как-то не до обмена именами.

— Все, мы двинули! — командир экипажа «Ракушки» нырнул в боевое отделение и закрыл за собой люк. Мы, а так же первое отделение окружили танкетку, рассредоточившись, после чего она, затарахтев двигателем, резко тронулась вперед.

Я теперь понял, почему Найтшифт назвали пунктом — городом эти развалины назвать было сложно. Отутюжили его так, что будь здоров, от зданий осталось три-четыре этажа максимум. Дороги разбиты и завалены обломками, остовами техники, отвратительно воняло давно протухшей кровью и разложением. Время от времени где-то стреляли, один раз оттарабанила автоматическая пушка танкетки. Не похоже, что лисы действительно столкнулись с противником, просто следовали приказу стрелять во все, что только можно и нельзя.

Наш участок был крайне тихим и спокойным. Оба сержанта отправляли тройки лисов обследовать все дома по пути следования, заодно показав всем нам, как на самом деле надо врываться в комнату для проверки и зачистки. Особенно удивил меня прием, когда лис вставал спиной к дверному проему, в стороне от самой двери, и со всей силы бил ногой по ней, отчего она с грохотом открывалась, а два других лиса врывались внутрь. Был у этого приема и еще одно преимущество — если врываться не сразу, а после задержки, можно было спастись от растяжки, которую могли установить изнутри.

Пока никаких происшествий не было — мы спокойно шли по дороге, танкетка тарахтела, лязгала, время от времени приходилось долго ждать, пока механик-водитель найдет путь через очередной завал. Один раз «Ракушке» пришлось преодолевать преграду, разогнавшись до максимальной скорости. Грохот стоял такой, что на рации сержантов обрушились требования доложить ситуацию.

Неожиданно танкетка остановилась, мы, следуя приказам сержанта, рассредоточились по территории, занимая укрытия. Несколько минут мы стояли на месте, пока Энцо слушал приказы командования.

— Планы меняются, — лис фыркнул, осмотрелся. Его хвост беспокойно метался из стороны в сторону. — Мастера Разума почувствовали присутствие сети первого уровня, но они не уверены.

— А канализацию проверяют? — решил уточнить я.

— Да, этим занимается семнадцатая рота в полном составе. Пока от них никаких тревожных сигналов не поступало.

— Семнадцатая рота… Не диггеры ли?

— Они самые, — кивнул Энцо. — Если они ничего не найдут — никто ничего не найдет.

Люк танкетки откинулся, и оттуда высунулся наводчик.

— Сержи, ваши рации пашут? Моя контакты откинула.

— Да вроде была связь же, — сержант первого отделения потянулся к своей рации. И тут хлестко прозвучал выстрел.

Голова наводчика «Ракушки» мгновенно разлетелась на куски, заорали оба сержанта, разгоняя отделение по укрытиям, рявкнула движком танкетка, закатываясь за завал. Я уже сидел за особо крупным обломком здания, поэтому лишь пригнулся пониже.

— Откуда огонь?! Кто засек?!

— Да по улице скорее всего! Дальше!

— Курама! Занять место башнера, быстро!

Я прикинул расстояние до танкетки. Сидел я не ближе всех, но зато мой путь лежал мимо очень хороших укрытий. Прижав автомат к груди, я рванул вперед, стараясь менять скорость движения как можно чаще. Еще раз хлестанул выстрел, выбив каменную крошку всего в полуметре от меня, после чего я оказался за той же баррикадой, что и МТС2.

Повесив автомат за спину, я вцепился в комбинезон мертвого наводчика и стащил его вниз. Тот рухнул, как мешок с картошкой.

— Извини, — прошептал я, после чего забрался в боевое отделение и захлопнул за собой люк. Пробежался взглядом по органам управления. — Не сложнее, чем из пулемета строчить.

Я надел запасной шлем, воткнул штекер гарнитуры в гнездо рации.

— Курама на месте, сержант!

— Отлично! Пройдись очередью по подозрительным точкам!

— Есть! Мехвод, видишь, куда ехать? — я наклонился, чтобы увидеть спину лиса-водителя.

— Чтоб башня торчала?

— Ага.

— Вижу, простучи там как следует!

Я приник к прицелу, держась за ручки приводов наводки. Спуск производился все той же педалью, причем была и педаль для спаренного пулемета. В общем, все просто и понятно. Как только закончилась раскачка танкетки, я навел орудие на здание дальше по улице и нажал на спуск.

Застучало орудие, зазвенели гильзы. Это было несравнимо с опытом выстрела из главного калибра «Алебарды», но каждый выстрел все равно отдавался в груди. Мысленно отсчитав четыре выстрела, я навелся на другую точку и так же отстрелялся. После чего прошелся длинной очередью сразу по всему этажу. По броне что-то цвинкнуло, я даже расстерялся.

— Это он что, по нам из своей пукалки палит?

— Так МТС2 на первую похожа, а у той броня была шестнадцать миллиметров.

— А… — я фыркнул и ухмыльнулся, оскалив клыки — броня «Ракушки» оказалась волчьему снайперу не по зубам. По броне еще пару раз бессильно стукнули пули, и тут ожила рация.

— Засек! Третий этаж, второе окно справа!

Я тут же навел орудие и как следует обработал окно, а затем, на всякий случай, и пять окон по соседству. Благо счетчик снарядов показывал, что у меня еще три четверти боекомплекта осталось, даже после такой интенсивной стрельбы.

— Хорошо отработал, Курама! Выводи машинку на улицу, продвигаемся! Волки наконец очухались!

Я с некоторым сомнение поставил ноги на плечи мехвода — в виду отсутствия внутренней связи команды ему приходилось отдавать вот таким вот грубым методом. Тот, впрочем, даже не шелохнулся. Я пару раз несильно постучал носком ботинка по его шлему, задавая темп хода, танкетка дернулась, вырулила на дорогу и неторопливо покатила вперед. Оба отделения сформировали сопровождение, но теперь все лисы прятались по укрытиям, еще двое шли прямо за «Ракушкой», прикрываясь ее броней.

На крыше уже обстрелянного здания мелькнула какая-то тень, вспышка, и я сразу ударил водителя по голове, кажется, чуть переборщив. Танкетка настолько резко остановилась, что, несмотря на свою невысокую скорость, задрала заднюю часть, а прямо перед нами, не долетев буквально метра, что-то взорвалось. Хотя, почему что-то? Противотанковая граната же.

Я ударил лиса одной ногой по левому плечу, другой — по затылку, и танкетка шустро закатилась за кучу обломков.

— Удар у тебя что надо! — крикнул мне мехвод, я прижал уши.

— Извини.

— Я тебя благодарить должен! Как представлю, как эта хрень в броню передо мной влетает, ух. Давай, я ща выкачу маленько, а ты обработай, что там увидел.

В танке, даже таком маленьком, чувствуешь себя очень защищенным. Остальные лисы из обоих отделений чуть ли не лежали за своими укрытиями, активно постреливая в сторону здания, повсюду поднимались фонтанчики пыли от пуль. Стоило танкетке показать башню, как на броню так же посыпались попадания, но я их игнорировал. Я высматривал на крыше гранатометчика.

Вот я увидел фигурку, и сразу дал в ее сторону очередь из пулемета. Фигурка скрылась за парапетом, а я, оскалившись, прострочил его длинной очередью. Мне показалось, что я увидел капли крови, выбитые снарядами, но это было невозможно — оптика не настолько мощная, а расстояние больше.

Избавившись от основной угрозы, я начал обрабатывать все окна, из которых велся огонь. Только через долгие три минуты мне удалось подавить все огневые точки, и танкетка двинулась дальше. Я был готов в любой момент отдать мехводу команду рвануть в укрытие.

Отработанным движением я достал новый подавитель и заменил начавший выгорать. Такими темпами мне их не хватит, и придется просить у других. Вообще, в этот раз они работали намного активнее, отсекая буквально все эмоции, отчего я чувствовал себя этаким автоматом, что наводит пушку, жмет на педаль спуска, ищет цели, снова наводится и так далее. Не сказать, чтобы это было плохо — я был наводчиком единственной надежды на быстрый прорыв, маленькой, но удаленькой танкетки МТС2 «Ракушка». Мне сейчас нельзя было поддаваться эмоциям. Но, честно, мне нравилось быть живым, чувствующим, а не деталькой к автоматической пушке.

Долгие полчаса мы прорывались к стоящему в конце улицы пятиэтажному зданию. Это была самая высокая точка в городе, строение устояло только благодаря своей конструкции — оно изначально строилось как опорный центр обороны. А ведь нас атаковали еще и с флангов, из зданий, даже из-под земли — диггеры не справлялись с задачей, и в данный момент отступили для перегруппировки и пополнения запасов взрывчатки и специальных гранат. Связь удалось восстановить достаточно быстро — второй взвод шестой роты совместными усилиями уничтожил волчью станцию глушения.

Одну из танкеток нашей роты уничтожили, как и оба сопровождающих его отделения. По нашей «Ракушке» так же попали один раз, но, к счастью, по касательной — была повреждена ходовая. Пришлось перенатягивать гусеницу, несколько ее траков тупо сплавились от кумулятивной струи, да и катки менять пришлось. Хорошо хоть, запас запчастей для ходовой танкетки возили с собой, сзади. В процессе я, мехвод и еще пара лисов из первого отделения знатно измазались в масле, но зато наша главная огневая мощь была снова на ходу.

А вот с патронами были проблемы. Для пушки осталось где-то четверть боекомплекта, для пулемета — и того меньше. Пулеметчик из моего отделения пообещал поделиться пулеметными лентами, но у него самого их оставалось две с половиной штуки, считая резервную, которую он обмотал вокруг пояса еще на базе.

Вообще, мы потихоньку выдавливали волков из пункта, методично зачищая территорию. Потери были, но безвозвратных — не так уж и много. Ведь для нас главное что? Дожить до медика, а там либо на лечение, либо в принудительную кому и на смену тела. Поэтому мы до сих пор держимся, несмотря на преимущество волков в восстановлении своей численности. Но это осознание этого факта никак не помогало мне, если быть честным. Когда на моих глазах лису из моего отделения отстрелил ногу снайпер, мне потребовался новый подавитель. Его унесли очень быстро, медики шли буквально по пятам, оттаскивая раненных и убитых.

— Отделение, закрепиться на позиции! Ждем подкреплений! — прокричал Энцо, постоянно поправляя повязку напротив левого глаза. Случайный осколок лишь чудом застрял в кости черепа, а не проник в мозг, однако, лис отказался от госпитализации, лишь накачавшись обезболивающим.

Лисы вяло отрапортовали о получении команды и расползлись по укрытиям, я откинулся назад, насколько это было возможно в тесной башне.

Бой опустошал, как физически, так и морально. Казалось, что сложного — сиди да постреливай, но нет… каждую смерть среди этих, в общем-то, малознакомых лисов я ощущал очень остро. Словно умирал друг, пусть будущий, но тем не менее! Безвозвратные потери среди наших двух отделений составили шесть единиц. Единица… как обезличено называли солдат в нашей армии. Специально так сделали, чтобы командирам было проще отдавать приказы, каждый из которых практически всегда приводил к смертям.

Я пальцами нащупал подсумок с подавителями. Три штуки осталось, после чего придется искать замену. В начале наступления у меня их было десять. Наступление длилось полтора часа. Что-то около тринадцати минут на подавитель, чуть меньше. Зато я сохранил холодный рассудок тогда, когда это действительно было нужно.

А каким был бы этот бой, если бы я не сидел на месте наводчика танкетки? Я бы точно так же боязливо жался к укрытиям, боясь высунуть и уха, стрелял вслепую, просто чтобы обеспечить плотность огня? Так же вздрагивал бы от каждой пролетевшей мимо пули, как это делали молодые солдаты из обоих отделений? Скорее всего, так. Я уже давно изменил свое мнение о «Ракушке», это была простая, надежная, крепкая машинка, отлично справляющаяся со своей задачей. Словом, именно такая, какой была и вся техника лисьей армии. Заметив подаваемые Энцо знаки, я откинул люк и спрыгнул на землю, пошатнувшись — от долгого сидения затекли ноги.

— Так, отделение, — сержант отложил рацию в сторону. — Перерыв на перекус. Смочите пасти из фляг, погрызите энергетические батончики, но пайки не вскрывать! Чем более пустым будет желудок, тем меньше шанс заражения, если попали в живот.

— Сержант, вот надо было вам аппетит испортить? — проворчал я, откладывая так и не вскрытый энергетический батончик.

— Знаешь, если это спасет кому-нибудь из вас жизнь — я и не такое вам расскажу, — пообещал мне лис и, словно издеваясь, с аппетитом вгрызся в батончик. Я сглотнул, чувствуя бунт в животе, и отошел подальше. Вот ведь… стальное пузо, чтоб его.

— Бя, что туда напихали? — лисица, свесив язык и скривившись, посмотрела на батончик. Я посмотрел состав.

— Белковые структуры, клетчатка, сухое молоко, яичный белок, витамины десяти видов. Э… простите, целлюлоза? — я круглыми глазами посмотрел на лисов и лисиц, разом побледневших настолько, что было видно даже под мехом. Только сержант остался с мордой-кирпичом, правда, батончик все-таки отложил и вчитался в состав на упаковке. А потом дал мне крепкого подзатыльника.

— Дурак ты, Курама, и шутки у тебя дурацкие.

— У меня так написано, — обижено пробурчал я, потирая затылок и прижимая уши. Энцо посмотрел на состав моего батончика и очень подозрительно хрюкнул.

— Ыть, какая милая опечатка. Включили в состав самого батончика состав упаковки.

— Две шерстинки с одного хвоста, — лисица — хотя какое там, лисичка, рост метр сорок с копейками — показала нам с сержантом язык. В ответ я скорчил гримасу попротивнее, но, кажется, получилось посмешнее, ибо отделение дружно заржало.

— Да вы кони, а не лисы, — я надулся, скрестив руки на груди и смотря на веселящихся товарищей исподлобья.

— Ладно, отделение, повеселились и хватит, — все еще посмеиваясь, произнес сержант, и все тут же успокоились. — Языки все смочили? Скоро до нас подкрепление доберется, и да, Курама, тебя заменят.

— Да я не против, — я фыркнул, дернув ухом.

— Нашим коробочкам отводится решающая роль в штурме объекта Цитадель, мы же должны прикрывать их от волков с противотанковым, ну и обеспечить свинцовый шторм. Патронов не жалеть! Чем плотнее мы прижмем противника, тем проще ударной роте будет проникнуть на объект!

— Так точно! — уже более синхронно ответило все отделение, после чего я услышал шорох позади.

— Свои! — раздался женский голос из-за обломков, на которые тут же нацелились все автоматы и пулемет.

— Свои в такое время дома сидят, хвосты вычесывают! — крикнул в ответ Энцо, за что заработал крайне удивленные взгляды. В ответ он знаком приказал опустить оружие.

— А мне этого и не надо, мой хвост и так круче, чем твой! — из-за обломков вышла лисица в тяжелой броне штурмовика, под мышкой она держала шлем с защитным забралом. Из-за плеча торчал толстый ствол.

Шлем у меня в свое время вызвал множество вопросов — у него был визор из прозрачного полимера, покрытого с внешней стороны отражающим материалом. Все бы ничего, но этот визор на взгляд простреливался даже из автомата. Только потом я понял, что штурмовикам в голову даже снайперы редко стреляют, слишком велик шанс попасть в толстенный титановый шлем. К слову, броня штурмовиков была единственной в армии лисов, снабженной активным экзоскелетом, а потому любой штурмовик мог на кулаках положить парочку волков.

Было бы у нас этих костюмов не полторы тысячи, а хотя бы десять — хана была бы волкам, а так… К слову, устав предписывал делать что угодно, но костюм возвращать, пусть даже и по частям — производить их мы пока не могли по причине отсутствия каких-то там материалов или датчиков. Даже один в хлам убитый экзоскелет — это как минимум запчасти для других.

Пока я предавался размышлениям о том, как было бы круто надеть такую броню и кулаками выбивать зубы волкам, лисица-штурмовик приблизилась к нашему сержанту, резко притянула его к себе и потерлась носом о его нос. Да, это вам не людские слюнявые поцелуи, у нас, лисов, все по-другому.

— А я тебе говорила — носи нормальный шлем с забралом! Вот будешь теперь одноглазым всю жизнь! — лисица была очень недовольна, а я неожиданно понял, что она не носит ошейника — ворот был опущен, и было видно ее шею.

— Ой, да ладно тебе, сделают мне новый глаз, будет круче прежнего! — сержант фыркнул.

Я открыл рот, думая задать терзающий меня вопрос, но потом передумал. Однако мои метания лисица заметила мгновенно.

— Чего тебе? Спрашивай, я не кусаюсь.

— Эм… а все штурмовики подавителей не носят?

— О, заметил? А ты сам как думаешь?

— Ну, менять сгоревший будет неудобно, — осторожно сказал я, чувствуя себя несколько странно. Словно столкнулся с кем-то очень сильным, не физически, а волей.

— В точку. Хм, где-то я твой запах чуяла, — лисица подошла ко мне и довольно бесцеремонно ткнулась носом мне в шею. Я замер, не зная, как себя вести. — А ты не Алики-ли подопечный? Курама, так?

Я круглыми глазами посмотрел на лисицу, чувствуя, как у меня отваливается челюсть. Штурмовик самодовольно оскалилась, задорно поставив уши торчком.

— Я тебя потом на базе найду, жди.

— Эй, мне начать ревновать, или уже поздно? — весело поинтересовался Энцо, отвлекшись от разговоров с новым наводчиком.

— Да ну тебя, сержант, — я фыркнул. — Шуточки у тебя дурацкие.

— Зато я — не дурак, — рассмеялся лис, а я вдруг понял, что он чувствует огромное облегчение. Но не от того, что его лисица ко мне ничего не питает, а от самого факта ее присутствия. Кажется, она для него была важнее целого взвода, что пришли вместе с ней.

Приоритеты с прибытием штурмовика тут же изменились, теперь оба отделения и взвод фактически прикрывали ее, а не танкетку. Похоже, что-то в объекте Цитадель было крайне важным, раз задействовали настоящую элиту лисьей армии.

— Так, лисы и лисицы, наша диспозиция такая, — штурмовик поставила шлем на броню «Ракушки». — В объекте Цитадель расположен штаб, и там сидит одна очень важная шишка — командир тяжелой пехоты прорыва, в простонародье — толстяков. По данным разведки, это волчица, и она просто охренеть какая сильная. В бою ее видели всего однажды, и тогда она ухреначила штурмовика об землю, тупо схватив его за ногу. Это, один момент, почти триста кило брони, не считая шестидесятикилограммовой тушки внутри. Узнать ее будет легко — она ростом метра два с половиной.

— Сколько?! — синхронно воскликнули я и еще четыре лиса из моего и первого отделений.

— Два с половиной метра, честно, сама бы не видела — не поверила бы. Таскает крупнокалиберный пулемет в одной руке, в другой — здоровенный такой ростовой щит, против которого нужен противотанковый гранатомет. И нет, я в душе ни е… откуда она такая ростом, и есть ли у волков еще такие монстры. Если есть — у нас проблемы, но кроме нее больше никого не видели. Ну а если вам этих примет не хватит — на щите у нее белыми буквами написано «N08A». В связи с этим объекту присвоен идентификатор «Нова». Ее надо гасить, но если вы вдруг ее увидите — драпайте так, чтоб только кончик хвоста и увидела, ясно? Против нее бы основной танк выкатили, да только кто в город его пустит?

— Это все звучит малость нереалистично, — пробормотал я, пытаясь уложить в голове новую информацию.

— Знаешь, я очень надеюсь, что это просто робот, оставшийся волкам от Создателей, — ответила лисица, после чего взяла шлем и надела его. С щелком закрылись замки, пшикнула пневматика. Ворот автоматически поднялся, закрывая шею, снова защелкали замки. Голос штурмовика стал глухим. — Но на всякий случай, давайте думать и готовиться к худшему.

Штурм Цитадели начался с постановки дымовой завесы, после чего по зданию начали стрелять сотни автоматов, десятки пулеметов, в общем, все лисы, что были в городе. Загрохотали автоматические пушки «Ракушек», громыхнули выстрелы из ручных гранатометов — на объект обрушился настоящий металлический шторм. Я вместе с остальными всаживал магазин за магазином, особо не целясь, просто стремясь увеличить плотность огня. Но вот дымовая завеса начала спадать, стрельба постепенно утихла, а танкетки выдвинулись вперед. Следом потянулись остальные лисы, штурмовики и ударная рота уже давно проникли на объект.

— Так, нам поступил приказ — выдвигаться и проникнуть на объект, потом занять его, — Энцо убрал рацию в разгрузку. — Штурмовики должны были вычистить его, но все равно — будьте начеку.

— Есть!

Мы, соблюдая всю возможную осторожность, пошли в здание. Внешние стены зияли дырами от попаданий автоматических пушек, внутри все было покрыто бетонной крошкой. Часто встречались пятна крови. Я очень явно представил, как снаряды рвут волков на части, и от этого подавитель сильно нагрелся. Пришлось быстро успокаиваться.

Было очень тихо, даже слишком — только шуршал мелкий мусор под подошвами ботинок, да раздавались голоса перекликающихся лисов. Штурмовиков слышно не было, более того, сержант сказал, что ни один из них не отвечает. Хранить радиомолчание было не в их стиле, а значит, произошло что-то очень, очень плохое.

Мы обследовали первый этаж, и сержант погнал нас на второй, потом на третий. Он следовал приказам, и что-то подсказывало мне, что он бы ни за что не пустил нас вперед. Несмотря на то, что там, вверху, потерялась его спутница жизни.

Напряжение нарастало. Все лисы в моем отделении, да и я сам, постоянно осматривались, водили стволами автоматов во все стороны, подозрительно всматривались в темные углы. Я неожиданно почувствовал, как резко нагревается подавитель и быстро заменил его. Через несколько секунд моидействия повторили остальные лисы, что было крайне необычно.

Четвертый этаж. Судя по данным от командования, именно на этом этаже пропали штурмовики. Чувствуя дрожь и удивляясь, почему подавитель не работает, хотя он даже не нагрелся, я посмотрел на сержанта. Тот был напряжен, его хвост метался из стороны в сторону, а шкура на лбу собралась складками. Он знаками показал мне выбить первую же дверь. Я принюхался и вдруг отчетливо почуял запах волка, а так же очень знакомый лисий запах. Встав в стороне от дверного проема, спиной к стене, я со всей силы ударил ногой по двери и тут же рухнул от чудовищной головной боли.

Я очнулся и увидел, как волк без брони, оружия, в одной футболке и шортах деловито обыскивает сержанта. Он сидел на корточках спиной ко мне и довольно сильно шумел, открывая подсумки и вытряхивая их содержимое на пол. Я медленно потянулся к закрепленной на животе кобуре с револьвером, мысленно благодаря Энцо за ценный совет. Доля секунды, щелчок застежки на кобуре, волк, словно подброшенный пружиной, разворачивается ко мне, одновременно вставая в какую-то бойцовскую стойку, но я уже навожу оружие на него. Мгновение, когда наши взгляды встречаются, и я жму на курок.

Я с шипением выдохнул, осознав, что задержал дыхание. Бл. ь! Этот кусок дерьма чуть не успел! Еще бы доля секунды, если бы револьвер за что-нибудь зацепился, если бы я замешкался… да много если!

Я вцепился в горло, нащупав ошейник, но не ощутив уже знакомого переплетения сложного узора. Подавитель стал самой обычной полоской ткани. С остервенением отодрав липучку, я выбросил ошейник, и, переложив револьвер в левую руку, потянул из ножен меч. Странно, что на грохот выстрела никто не выглянул. Я встал на ноги и вошел в комнату, чтобы тут же замереть.

Штурмовики были тут. Кажется, все до единого. Лежали по углам без сознания, а посреди комнаты возвышались двое. Двухметровый накачанный волк в футболке и шортах, а так же двух с половиной метровый монстр. На щите в левой руке было написано «N08A».

— Вот мы и встретились, объект Нова, — прорычал я, оскалившись, и чувствуя уже порядком подзабытую ярость. Из-за этой твари пострадали лисы. Пострадало мое отделение! Моя стая! Это были волки, в конце концов, из-за них вообще идет эта война!

— Брось оружие. Тебе не справиться, — холодный, равнодушный тон, которым говорила Нова, оказал на меня воздействие, схожее с выливанием ведра ледяной воды за шиворот.

— А я попытаюсь, — прошипел я, поднимая револьвер. Волк напрягся, он все-таки был без брони.

— Убьешь его голыми руками — сможешь уйти. И все остальные лисы тоже останутся живы.

— Одна причина, по которой я тебе должен верить?!

— Ничего, кроме моего слова.

Я с яростью вперил взгляд в это воплощение самоуверенности и непоколебимости, после чего смерил взглядом волка. Убить голыми руками? Ха, с тем же успехом я мог бы попытаться застрелить Нову из своего револьвера! Но я уже не отдавал отчета своим действиям.

Меч влетел в ножны, револьвер — в кобуру. После чего они были осторожно положены на пол в углу. Я размял шею, повел плечами, готовясь к самой трудной схватке в своей жизни. Я сделаю все, что в моих силах. ВСЕ! Или я не Курама?!

— Храбро, но безрассудно. Сорок третий, убить его.

Когда на меня налетел этот сгусток мышц, я очень отчетливо понял, как чувствует себя тот несчастный, которого сбивает грузовик. Меня буквально снесло с места и впечатало в стену, что-то хрустнуло в подсумках, но я, зарычав, сумел вовремя уйти перекатом, избегая добивающего удара ногой. Вскочив на ноги, я оскалился, прижав уши и подобравшись, готовясь к прыжку, в любую сторону — к противнику, от противника, куда угодно! Главное — двигаться, быстро, резко, неожиданно, на пределе возможностей!

Но уже через несколько секунд я отчетливо понял — переоценил я свои силы и возможности. Сейчас я был лисом, прошедшим только укороченный курс рукопашного боя, а против меня стоял матерый волк, явно настоящий профессионал в бое без оружия. Он не уступал мне в скорости, ловкости, более того — превосходил. У меня не было шансов.

Но я не сдавался! Раз за разом я пытался прорваться сквозь его защиту, нанести хоть один удар, но все тщетно. Меня не спасало даже то, что волк не бил меня в грудь или живот — явно не хотел раздробить пальцы о защитные пластины. Всего один раз я попытался принять удар на скользящий блок наручами, и моя левая рука онемела. И далеко не сразу к ней вернулась чувствительность.

Двадцать секунд, сорок, минута, полторы. Я уже выдыхался, сердце бешено колотилось в груди, у меня не оставалось сил даже на ярость или злобу — я мог лишь уворачиваться, затравленно смотря на огромного волка, пытаться выжить — но уже не победить. Вот он нанес прямой удар мне в челюсть, я неуклюже отшатнулся и почувствовал, как падаю на спину. В глазах противника не было торжества, не было ничего — только холодный расчет.

У меня был шанс. Один единственный, ничтожный настолько, что можно было бы подумать, что его нет. Противник был выше меня на добрые сорок сантиметров. Мне не достать… но я — Курама! Девятихвостый, бл. ь, демон-лис! И я нанес свой единственный удар. Встав на мостик, я собрал остатки воли и со всей силы нанес удар носком ботинка в челюсть противника, снизу. Будь он пониже — этот удар сломал бы ему шею, но сейчас… лишь ошеломил, заставил отшатнуться.

Визгливо зарычав, словно дикий зверь, я рванул вперед, чувствуя, как наливаются свинцовой тяжестью руки и ноги, все тело, врезался в тело противника, и… вцепился ему в глотку. В пасть хлынула горячая кровь, я инстинктивно дернул головой, еще больше расширяя рану, и в следующее мгновение, вяло дернувшись, огромный волк упал на спину, увлекая меня за собой.

Мне потребовались долгие, чудовищно долгие минуты, чтобы встать сначала на четвереньки, а потом — на ноги. Перед глазами все расплывалось, вкус крови стоял во рту. Я сплюнул, чувствуя, как дрожу от невероятного напряжения, и тяжело задышал.

— Интересно. Смог убить моего лейтенанта, — голос Новы вызвал у меня только усиление головной боли. — Я держу свои обещания. Я ухожу, лис.

Она шагнула ко мне, а я вдруг почувствовал, как меня покидают эмоции. Я ощутил умиротворение, легкость, что никак не вязалось с моим состоянием всего долю секунды назад. А еще я увидел их. Нити.

Они оплетали каждого лиса, обрывки нитей копошились вокруг тела волка с разорванным горлом. Но самыми необычными были нити, что тянулись от Новы. Четыре из них тянулись из ее рук, и всего через десяток сантиметров разветвлялись на десятки и сотни — они опутывали штурмовиков, меня, уходили куда-то в стены. Одна толстая нить шла из ее шлема, наверное, изо лба. Эта нить проходила как раз мимо меня.

И меня обуяло любопытство. Стало интересно, а могу ли я коснуться этой нити? Я поднял руку, которая двигалась медленно, словно преодолевая ставший таким же густым, как патока, воздух. И коснулся кончиком когтя этой нити.

Нова болезненно застонала и тут же сорвалась на шипение. Я почувствовал ее удивление, недоумение, и легкий налет страха. Мне стало любопытно, как же она отреагирует на следующее мое движение? Я осторожно коснулся нити подушечкой пальца и провел ею по ней от себя к огромной волчице.

Она рухнула на колени, тяжело задышав, настолько, что я слышал это.

— Прекрати… — прошептала она, и в ее голосе я услышал страдание. Словно я погладил не нить, а прошелся наждачной бумагой по ее оголенным нервам.

Но я не прекратил. Вместо этого я еще раз коснулся нити, но на этот раз… нежно, словно желая поделиться тем умиротворением, что заполняло меня. Нова расслабилась, и начала медленно подниматься на ноги.

А я вдруг решил узнать, смогу ли я двигать нить, не причиняя боль волчице. Я осторожно, мягко коснулся нити подушечкой пальца, и та послушно потянулась следом за моей рукой. Нова замерла, в ее позе поселилось напряжение, а я… а я коснулся пальцем, к которой приклеилась нить, своего лба. Не знаю, зачем я это сделал, просто понял, что могу, и, главное, хочу это сделать.

И буквально в это же мгновение огромная волчица, закованная в непробиваемую броню, издала какой-то щенячий писк-скулеж и рухнула на спину с грацией мешка с картошкой, издав грохот, словно гора падающих кастрюль. В это же мгновение зашевелились лисы-штурмовики у стен.

Ну а я… а я, кажется, просто выключился. Словно электрочайник.

Глава 5. Прозрение

Я открыл глаза, полюбовался на потолок палатки с одиноко висящей выключенной лампочкой на проводе, и понял, что пора завязывать. Кто бы знал, как мне надоело раз за разом приходить в себя, будучи перебинтованным, словно мумия, с выбритыми участками меха, где медики аккуратно зашивали раны, и полностью обессиленным. Я очень быстро исцелял раны, но платить за это приходилось бешеным аппетитом и общей слабостью, длящейся не меньше недели.

Итак, я снова здесь. В медицинской палатке, где витает запах лекарств и дезинфекции. Я не могу пошевелить и пальцем, в пасть высыпали грузовик песка, потом тщательно просушили, и еще абсорбента добавили. А еще я чувствую себя странно и непривычно. Слишком… эмоционально? Да какого черта, с меня что, подавитель сняли?!

— Он очнулся, — услышал я очень знакомый голос. Настолько знакомый, что, несмотря на полное отсутствие каких-либо сил, я задергался.

— Без гигантских вижу, — а услышав этот голос, я резко замер. Ничего не понимаю…

Увидев Алику, я искренне обрадовался, а когда к моим губам поднесли флягу, из которой пахло холодной свежей водой — честное слово, чуть хвостом не завилял! Спасло лишь то, что он был придавлен моей тушкой. Ну и сил у меня не было даже на то, чтобы ушами шевелить.

Я на долгую минуту присосался к горлышку фляги, смакуя каждый глоток воды. Ох, как же хорошо-то мне стало… Как все-таки мало нужно для счастья.

— Показания стабильные, — снова раздался глубокий, грудной голос, в котором я в очередной раз узнал голос Новы.

— Что она тут делает? — шепотом спросил я, впрочем, понимая, что меня в любом случае услышат. Вот и Алика таиться не стала.

— Это тебя надо спросить, а не меня.

— Я уже все объясняла. И не раз.

— Переросткам слова не давали, — безэмоционально ответила лисица, но я понял, что она очень, очень раздражена. Даже зла. Волчица фыркнула, но затихла.

— Ничего не понимаю…

— Что ты помнишь?

— Хм, штурм города помню. Как из двадцатки стрелял, помню. Штурмовиков помню. И штурм… Так, что еще… — я напряг память, чувствуя некоторое раздражение от того, насколько тяжело всплывают воспоминания. — Помню, как пропали штурмовики и мы, кажется, пошли их искать. А потом я помню только вот ее голос, и, кажется, серьезную такую драку. Я ведь не с ней дрался?

— А я говорила, он мало что вспомнит.

— Брысь из палатки, — бросила Алика, а волчица, заворчав, громко ушагала прочь. Уверен, будь у палатки дверь, она бы ею хлопнула.

— Почему она тебя вообще слушается? Она же волчица, враг, в конце-то концов!

— Она говорит, что ты перенес фокус ее верности на себя. Мастера Разума что-то да поняли, а вот я чувствую себя тупой, как пробка, — Алика покачала головой. — Ее прогнали через тестор, так тот выдал сто шестьдесят три единицы, у мастера чуть челюсти не потеряли.

— Она — мастер Разума? — я удивленно прижал уши, чувствуя, как глаза принимают идеально круглую форму.

— Необученный. У нее огромный потенциал, но среди волков нет и не может быть мастеров. Говорит, сама всему обучалась, тренируясь на других волках.

— Еб…й ж ты нах. й… — пробормотал я, и тут же вспомнил одну важную деталь. — Подавитель! Нафига вы его сняли?!

— Нова настояла, — лисица качнула головой в сторону, дернув ухом. С некоторой задержкой до меня дошло, что этот жест равнозначен человеческому пожиманию плечами. — Говорит, тебе сейчас он не нужен. Да и мастера в один голос подтвердили ее слова.

— Бл…, как же думается-то тяжко, — проскулил я, чувствуя тяжесть в висках. — Как вы вообще додумались ее выпустить из карцера? И где мы вообще?

— Ее вообще-то постоянно сопровождают два штурмовика с разрывными патронами. Правда, они не особо за ней следят.

— Это еще почему? — у меня в голове что-то заклинило.

— Нет смысла. Она безобиднее мухи, как бы это ни звучало в отношении нее.

— Да вы издеваетесь… — простонал я, понимая, что опять вырубаюсь.

— Спи, Курама. Просто спи.

И я уснул.

Когда я проснулся, то первым делом ощупал свою шею. Как я и ожидал, подавителя не было, что вызвало у меня… страх? Да, именно страх. Я стал бояться своей чрезмерно эмоциональной части. Особенно по причине того, что вспомнил свой последний бой в атаке на пункт Найтшифт.

На языке тут появился привкус крови волка, и меня замутило. Как мне вообще могло нравится это?! Ками, да меня просто от воспоминаний сейчас вывернет, а ведь я когда-то наслаждался запахом крови! Бл…ь, я вот сейчас очень, очень хорошо понимал шиноби, что меня боялись.

Но с другой стороны, я — это я. Курама, Кьюби но Йоко, девятихвостый демон-лис. Нельзя отказываться от своего прошлого, но можно идти в будущее, ведь так? Я сел, скрестив ноги, сцепил пальцы в замок и принялся за дыхательные упражнения. Как это ни странно, но я очень быстро успокоил свои нервы и почувствовал себя спокойно и уверено. Бешено мечущиеся из стороны в сторону мысли замерли и стали выстраиваться в строгом порядке.

Да. Я Курама, и у меня крайне кровавое прошлое. Но стоит признать, что за одно только сражение за пункт Найтшифт я убил ну никак не меньше пары десятков волков, и совершенно ничего не чувствовал по этому поводу. Конечно, львиную долю эмоций отсек подавитель, а мастера Разума потом мягко вывели их, словно постепенно стравливая воздух из чрезмерно накачанного воздушного шарика. Но теперь надо понять, как и почему я могу спокойно САМ контролировать свое состояние?

Повинуясь какому-то наитию, я коснулся шеи еще раз, и почувствовал очень знакомый узор. Он ощущался слабее, словно стал менее рельефным, но он был, и сейчас, успокоившись, я мог его нащупать.

Итак, одна проблема решена. Структура подавителя каким-то образом перенеслась на мою шею, причем в полном объеме, узор был точь-в-точь как на ошейнике. Что это значит? Два варианта, плохой и хороший.

Начнем необычно, с хорошего. Теперь мне не придется опасаться, что подавитель сгорит, и я окажусь словно с оголенными нервами посреди поля боя.

Плохая новость состоит в том, что теперь есть шанс выжечь свою драгоценную шкурку на шее.

Подавитель при интенсивной работе сильно нагревается. Почему? В голове всплыл случай из жизни прошлого владельца тела, а именно, когда сгорела проводка в его комнате. Причиной стал резкий скачок напряжения, и как назло именно в этот момент предохранительные системы в распределительном щитке были отключены.

Может быть, тут аналогично? Скажем честно, проводимость арамида для силы Разума откровенно никакая, лучше всего подошла бы шерсть, натуральный шелк, хлопок и так далее, в общем, природные материалы. Это я узнал, когда изучал возможности своего подавителя. Но все равно используется синтетический арамид, почему? Опять же просто — даже самые лучшие природные материалы не способны выдержать высокой нагрузки. Они тупо сгорят раньше, чем обладающий плохой проводимостью, но при этом невероятно прочный арамид. И это не говоря уже о невозможности использовать натуральные материалы в больших объемах.

Все, что можно было перевести на синтетику — перевели. Со времен Создателей остались многочисленные автоматизированные фабрики и добывающие комплексы, плюс, лисы научились разбирать их и переносить на новые места. Говорят, что где-то даже построили маленькую химическую фабрику, для проверки своих собственных возможностей по производству синтетических материалов. Получилось грязно, не слишком быстро, но зато так же качественно, в итоге лисы вовсю ковыряют очистные технологии.

Так, что-то я отвлекся… Надо сосредоточиться.

Что я вообще знаю о силе Разума? Практически ничего, если быть честным. С чакрой сходств — ноль. Внешних проявлений нет. Мастера тщательно записывают все свои наработки и пытаются составить хотя бы теорию, объясняющую, как вообще все это работает, но пока безуспешно. Есть только аксиомы, выработанные еще во времена мастера Лорана. Казалось бы — если есть постулаты, то можно создать и теории, разве нет? Да вот только новые теории раз за разом отвергаются, либо оказываются тупо недоказуемыми. Только аксиомы и были доказаны, собственно, поэтому они и аксиомы.

Мне известны только три аксиомы.

Аксиома первая: сила Разума не зависит от генов. Это было странно, нелогично, но многие десятилетия исследований и наблюдений ее только подтвердили. Собственно, это была одна из немногих доказанных теорем, которая постепенно перешла в разряд постулатов.

Аксиома вторая: тестирование с помощью аппаратуры абсолютно точно. Опять же, доказано длительными наблюдениями и долгой практикой — два лиса с одинаковым уровнем силы Разума абсолютно идентичны по возможностям, силе воздействия и так далее.

Аксиома третья: сила Разума не тренируется. Если уперся в потолок — можешь не пытаться рвануть дальше, это невозможно.

Конечно, кое-какие простейшие выводы можно сделать даже из этих аксиом — вроде, нельзя развить в себе силу Разума, если родился со слишком низким показателем — но следствия из постулатов не есть теоремы. Теоретически, можно было освоить новые способы воздействия, но для этого нужен был лис с высоким показателем силы Разума. Лоран предположил, что при преодолении порога в 140 единиц появится возможность напрямую влиять на чей-либо разум, не используя вспомогательные средства, вроде так называемых «плетений».

Так же есть предположение, что сила Разума — это свойство не тела, а духа, однако, волки все поголовно имеют значение не выше 15 единиц — разумный, но не более. Среди лисов значений ниже сорока не встречаются в принципе, поэтому абсолютно все обладают хотя бы слабенькой эмпатией, либо могут чувствовать простейшие намерения, вроде «друг-враг».

Нова же имеет сто шестьдесят три единицы. У меня двести. Вопрос — каким образом? А, блин, чего я голову ломаю? Пойду и спрошу.

Так. Стоп, до меня только что дошло, что я спокойно сижу в позе лотоса, хотя должен валяться, совершенно обессиленный. Что-то тут явно не так… Проведя подушечкой пальца по шее, нащупывая узор подавителя и тем самым успокаивая самого себя, я встал с койки, обернул бедра тоненьким одеялом, которым был укрыт до этого и принялся бродить по палатке. Я искал свою одежду, ну или хотя бы белье, но ничего не нашел. Сверкать прикрытыми только хвостом и мехом ягодицами мне не хотелось, но, похоже, выбора не было. Вдохнув, выдохнув, я осторожно отодвинул полы палатки и выглянул наружу.

Отлично, похоже, на дворе ночь, причем глубокая — слышно только, как ходят патрули. Вообще, странно, что и лисы, и волки оказались сугубо дневными существами, хотя я точно знал, что в мире шиноби моим временем были сумерки и ночь. И было бы это не критично, если бы у меня не возникло множество вопросов.

Во-первых, это не пункт Саннисайд, и уж точно не пункт Найтшифт — палатки стояли буквально в чистом поле, давно такого не видел. Насколько хватало глаз, ни одного деревца в округе, благо палатки не жались друг к другу, а были распределены по большой площади. Стоял запах свежескошенной травы, и еле заметная нотка какого-то химиката. Наверное, из тех, что отгоняет насекомых.

Решив побродить по лагерю — куда патрули смотрят, ками их подери? — я заметил еще парочку мелких, но важных деталей, вроде сброшенных в кучу рюкзаков, груды обломков вперемешку с брезентом — явно поломанные палатки — маленькой ямки, дно которой было застелено полиэтиленом, и в которую были сброшены стреляные гильзы. Вот последнее меня особенно удивило, гильзы старались собирать и отправлять в переплавку. То, что их вот так закапывали, означало, что до ближайшего пункта, в котором их можно сдать, слишком далеко.

Итак, лагерь явно временный, да еще и обустроен совсем недавно. Груда обломков от палаток говорила о том, что лагерь разворачивали в спешке, и в итоге часть испортили, возможно, наехав машиной или что-то вроде того. Скорее всего, даже не просто в спешке, а буквально в авральном режиме, настолько авральном, что потерю нескольких укрытий сочли чем-то совершенно незначительным. Это совершенно не вязалось с тишиной в лагере, каким-то ленивым патрулированием. Неужто все настолько вымотались, что даже сил на нормальное наблюдение не осталось? Что же такого произошло?

В конце концов, меня все-таки заметили. Молодой лис, усиленно протирая глаза, целую минуту пытался понять, в кого он врезался, хотя дорога должна быть свободной. После он и вовсе завис, смотря на меня, и я не выдержал.

— Солдат, почему спим на посту?

— А? Я не сплю… наверное… А вы кто?

Поразительная наивность! Хотя, может он чувствует, что я не опасен, вот и тормозит?

— Курама, четвертое отделение сорок седьмой регулярной роты. Ну, если меня в другое место не переписали.

— А? — кажется, лис все-таки уснул стоя. — Простите… что-то меня рядом с вами на сон тянет…

— Это еще почему? — пришла моя очередь тормозить. Лис качнул головой в сторону, дернув ушами.

— С вами рядом себя как-то безопасно чувствуешь… простите еще раз…

— Вы все тут такие… э… сонные?

— Угу… то есть нет… ну да, наверное… — у меня в голове что-то переклинило от слишком разнородных ответов, я сложил руки на груди, после чего вздохнул и ущипнул себя за переносицу.

— Не знаешь, где Алика?

— Нет…

— Эм… объект Нова?

— А кто это?

— Забей…

— Что забить? У меня молотка нет…

— Ох, иди спать, но сначала найди кого-нибудь на замену, — я ощутил… что-то странное в области шеи. Сложно сказать, что это было, но наверняка это подавитель дает знать, что интенсивно работает.

— Нельзя, у меня пост…

— Ох, все, иди уже, — я похлопал лиса по плечу и поспешил ретироваться. Происходящее вызывало все больше вопросов.

Я еще некоторое время побродил по лагерю, когда наткнулся на груду брезента. Груда шевелилась, и от нее чувствовалось тепло, даже жар. Я нашел взглядом косу, лезвие которой было зеленоватым от скошенной травы, и черенком осторожно потыкал брезент. Из-под него раздалось сонное ворчание, и наружу выглянула огромная волчья голова. Ну, такая только у Новы и могла быть.

Волчица сонно осмотрелась, мазнула по мне расфокусированным взглядом, и тут же завалилась обратно спать, правда, при этом громко засопев. Из соседней палатки раздалась возня, и через распахнутый вход в волчицу полетел ботинок. Нова тихонько заскулила, накрылась брезентом с головой и затихла. Только куча синтетической ткани мерно вздымалась в такт ее дыханию.

Тихонько заглянув в палатку и как-то без удивления увидев спящую без задних ног Алику, одетую, но без одного ботинка, кстати, я понял, что совершенно ничего не понимаю. Вернувшись к себе в палатку, я сел на койку и задумался.

Итак, лисы настолько уработались, что все поголовно дрыхнут, причем патрульные тоже дрыхнут, но с открытыми глазами и имитируя, собственно, патрулирование. По моим оценкам в палаточном городке разместился целый батальон, то есть почти пять сотен хвостов. Еще я видел силуэты танков, грузовиков, разных бронемашин, в том числе и длинный и широкий командный БТР, утыканный антеннами словно ежик иголками.

И все спали. Все.

То, что Нова спала на улице под брезентом — понятно, для двух с половиной метровых волчиц в лисьей армии палаток не делали. Как и коек. Не удивлюсь, что она тупо накидала на землю матрасов. Судя по очень точному попаданию ботинком, в волчицу уже прилетало от Алики, и явно не раз. Наверняка в траве валяется много чего, хорошо хоть не ножами бросалась. Лисица была способна не просыпаясь метнуть нож точно в глаз, мне так однажды чуть не прилетело, когда я попытался ее разбудить, подергав за плечо. От кулака в нос я увернулся, а вот нож застрял в меня в черепе четко промеж глаз, хорошо хоть, до мозга не достал. Ли, зараза серая, еще ржал, что у меня очень прочный череп, и я могу головой волка вырубить.

Не придумав ничего лучше, я лег на койку, завернулся в одеяло и быстро уснул.

Разбудил меня шум. Причем, чем дальше, тем сильнее этот шум нарастал, более того, начали раздаваться крики, отрывистые команды, взревели двигатели техники. Мимо палатки кто-то пронесся с грацией биджу. В общем, я вскочил на ноги, и нос к животу столкнулся с Новой.

— Ты все же очнулся, — произнесла волчица. Так, мне показалось, или в ее голосе я услышал облегчение?

— Что происходит? — прижимая уши, я отошел от нее, прикрываясь пропущенным между ног хвостом. Блин, весь мех свалялся, теперь расчесывать замучаюсь…

— Бедлам какой-то… — Нова пожала плечами. Странно, но этого чисто человеческого жеста я от нее не ожидал. — Ваши командиры вот уже четвертый месяц переносят этот несчастный лагерь с места на место. Задолбались все, даже я.

— Странно, с чего бы это? — пробормотал я, и тут до меня дошло. — ЧЕТВЕРТЫЙ МЕСЯЦ?!

— Не ори ты так, — волчица даже отшатнулась, прижимая уши.

— Это я еще не орал! — воскликнул я, чувствуя панику. — Я что, провалялся в отключке четыре месяца?!

— Вообще-то семь с половиной, — Нова загодя воткнула в уши какие-то затычки, и вовремя.

Кажется, мой вопль услышали абсолютно все, так как палатку буквально снесло и нас окружили взвинченные лисы, тыкая автоматами, пулеметами, снайперскими винтовками. Один порядком потрепанный лис вообще притащил противотанковый гранатомет, и, судя по его глазам, был готов пустить его в ход.

Я сел на задницу, некультурно уронив челюсть.

Вопли командиров, разгоняющих собравшуюся толпу, доносились до меня словно издалека. Меня потрясли за плечо, но я никак не отреагировал, пытаясь уложить в голове произошедшее только что.

Лисы не просто устали, они были взвинчены настолько, что даже подавители не справились с их взбесившимися эмоциями! Что происходит?!

Кажется, последнее я прокричал вслух, так как ко мне подошла взъерошенная Алика.

— Массовая передислокация войск, — она была все так же бесстрастна, но при этом ее взгляд был рассеянным. Обычно она стояла, словно статуя, а сейчас ее руки постоянно теребили то пояс, но цепочку амулета. В общем, она была очень, очень сильно взбудоражена.

— И нахрена?

— Я объясню, — Нова осторожно коснулась плеча лисицы. Та рассеянно кивнула, развернулась и ушла, причем сделала она это так, словно выходила из палатки. Даже движение рукой, словно откидывая полу, сделала. — М-да.

— Я жду подробных, очень, очень подробных объяснений, и с самого начала! — категорическим тоном произнес я, скрестив руки на груди. Кажется, я еще и хвост поднял, словно флагшток.

— Тогда тебе стоит присесть, — волчица осмотрелась. — Куда-нибудь.

Я молча сел прямо на пол снесенной палатки. Вздохнув, Нова села напротив, скрестив ноги.

— В общем, когда ты не проснулся спустя две недели после последнего пробуждения, Алика забила тревогу, а вместе с ней — и половина командного состава. У тебя все-таки двести единиц, потеря такого бойца стала бы чудовищным ударом, да и просто как мастеру тебе не было бы равных. В общем, тебя срочно доставили в вашу лисью столицу, мне в это время пришлось остаться в Найтшифте. Я не возражала, хоть и из-за твоего воздействия было сложно не сорваться на твои поиски.

— Насчет воздействия поподробнее, — перебил я волчицу, но та покачала головой.

— Об этом я сейчас и расскажу. Не знаю, что за тесты проводили ваши мастера, но результатом стала настоятельная рекомендация меня допросить. В общем, пришлось поведать кое-что из секретов волчьей расы.

Нова на секунду замолчала, после чего продолжила.

— Я начну с самых основ. Вы очень удачно назвали связь между членами стай сетью. Ключевой частью расы является Вожак, он же главнокомандующий, он, по сути, является главным сервером, центральным ядром. С ним связью подчинения связаны стратегические вожаки, они — с тактическими вожаками, а тактические — с вожаками малых стай. Те в свою очередь связаны тем же типом связи с рядовыми волками.

— То есть, мы, по сути, ошиблись, — пробормотал я. — Ведь мы считали, что сеть первого уровня — это связь между волками одной большой стаи в несколько сотен волков…

— Да, структура командования мало чем отличается от лисьей. Вот только, если у вас вполне нормой является инициатива даже рядовых, то волки на это в принципе не способны.

— Та назвала своего лейтенанта сорок третьим. Почему?

— Да не лейтенант он даже… простая дезинформация. Но об дезе чуть позже, а пока вот тебе факт — только волки от тактического вожака и выше обладают полноценным разумом.

— Погоди-погоди! — я от возбуждения вскочил на ноги. — Но ведь все волки обладают минимум десять единицами! От десяти до пятнадцати — стандартный разум, разве нет?

— Не совсем, — Нова покачала головой. — Вы взяли не тот стандарт. Если бы вы измерили своей аппаратурой представителей других рас, вряд ли вы бы получили даже пятнадцать единиц, скорее всего в районе двадцати-тридцати.

— Рядовые волки — это просто машины… биомашины… — потрясенно прошептал я, медленно садясь на место.

— Да. Именно поэтому волки не отступают. Рядовой волк не способен на импровизацию, в его голову при обучении закладываются только необходимые знания — больше просто не влезет, и приведет к потере эффективности. Поэтому волчата так быстро становятся солдатами.

— А офицеры?

— Число офицеров строго ограничено. Что-то регулирует их численность, не могу назвать точно предел, но когда он достигается — рождаются только рядовые волки. Наполнение армии идет сверху вниз, то есть, сначала вожаки от главного к вожакам малых стай, потом рядовые.

— А волчицы?

— Тут все… весьма некрасиво, если честно. Волчицы разумны, но их разум ограничен, вдобавок, большую часть времени они заняты зачатием и вынашиванием потомства — это инстинкт. Настолько сильный, что может затмить разум.

— Но ведь у тебя ничего подобного нет?

— Ты хочешь услышать, что стало причиной массовой передислокации, или нет?

— Ответь на мой вопрос.

— С генетической точки зрения, я не волк, а химера.

— Че? — я почувствовал себя невероятно тупым.

— Я — результат проекта по выведению совершенной расы. Волки пытались совместить несовместимое — гены всех когда-либо существовавших видов. При этом результат должен был выглядеть как волк. Это задача без решения, за полсотни лет я — единственный успех, притом частичный. Во мне нормально прижились только гены медведей — они же урсы — да вас, лисов. Остальные были отторгнуты организмом еще на стадии создания, я выжила только чудом.

— И лисьи гены позволили тебе быть независимой…

— Да, моя разумность стала неприятным сюрпризом для главнокомандующего. Впрочем, меня все же вырастили, обучили, и пустили в самую мясорубку, надеясь, что меня все же убьют. В волчьей стае иерархия — основа всего, и Вожак не мог допустить существования той, что могла перетянуть на себя часть стаи. Поэтому я оказалась в Найтшифте.

— Ты собиралась инсценировать свою смерть?

— Да. Я могла легко исправить память всех ваших штурмовиков и солдат, равных мне в силе разума среди вас не было. Ну, я так думала, пока не встретилась с тобой. В итоге, ты нашел связь, что связывала меня и главнокомандующего — она, кстати, миновала всех остальных вожаков, да еще и была не очень сильной — и перевел ее на себя. При этом зачем-то создав видимость моей смерти, но это скорее случайность.

— Поэтому ты так легко присоединилась к нам?

— Да. Вы, лисы, нравитесь мне своей честностью, искренностью. Вы — полноценная раса, а не огрызок, какими являются волки. Не знаю, для чего вас создали такими, но лучше я помогу вам, чем волкам, у которых единственная задача — захватить всю планету и ждать новых приказов.

— Разве ваш главнокомандующий не может отдать другого приказа?

— Нет. Он, как и все волки, существо подневольное, и обязан выполнять внутреннюю программу. Он способен к обучению, но ровно для того, чтобы выполнить задачу. Плюс, он создан гениальным стратегом. Наверное, он создал меня именно для того, чтобы освободить расу волков, но в итоге столкнулся с требованием внутренней программы уничтожить меня, как угрозу для армии.

— Это… надо обдумать… повремени пока с причиной передислокации, ладно?

Нова молча кивнула и оставила меня одного. Новую палатку ставить не стали, просто собрали все, что лежало, принесли мне комплект белья и экипировки, мое личное оружие, сказали быстро одеться и быть готовым. К чему — меня не просветили, ну хоть к работе не приперли, и на том спасибо.

Одеваясь — натянуть облегающую одежду обладая густым мехом — это не так уж и просто, как кажется, тут опыт нужен — я размышлял над ситуацией.

Волки. Противники, враги, безжалостные убийцы и бесстрашные воины, что никогда не отступают. Стоят и стреляют даже тогда, когда в их тела впиваются пули, рвутся в ближний бой сквозь свинцовый шквал, чтобы вырезать нас, лисов, в ближнем бою. Страшные, пугающие и такие несчастные противники. Точнее, как несчастные… они просто инструмент, как револьвер в моей руке. Револьверу все равно, просто из него стреляют, или, перехватив за ствол, дубасят им противника по голове. Его можно бросать, ронять, в бою нередко он падает в грязь, но это — надежное оружие войны, и оно рассчитано на такое. Точно так же и волки. Они даже не понимают, что их ждет смерть.

Наверное, это с моей точки зрения все это выглядит ужасно. Волки ведь этого не понимают… перед глазами невероятно четко встал взгляд волка, которого я убил выстрелом из револьвера, всего за минуту до первой встречи с Новой. То был пустой, безразличный взгляд биоробота, у которого была задача, и который ее выполнял. Он не был удивлен, что я очнулся, не испугался смотрящего в его сторону дула револьвера. Он не чувствовал ничего. И сейчас, после слов волчицы, я понял, что это меня пугает. До дрожи пугает, до противных мурашек под мехом.

Главнокомандующий волков. Главный Вожак. Мы знали о его существовании, считая, что он производит координацию тактических вожаков, но теперь стало ясно, что уровней иерархии в сети волков значительно больше. Стало понятно и то, почему волки так долго осваивали рации — рядовые волки и вожаки малых стай просто-напросто были неспособны ими пользоваться нормально. Наверняка это не столько рации, сколько передатчики, поддерживающие связь между волками даже в условиях нашего противодействия.

Тяжело вздохнув, я подхватил автомат, попрыгал на месте, проверяя, как сидит перевязь с мечом и револьверная кобура, прохлопал кармашки разгрузки — все было на месте. После чего решил пройтись по лагерю. Правда, уже через минуту я понял, что зря это сделал — лисы носились так, словно им на хвосты по капкану повесили, Нову в полной броне припрягли таскать тяжелые грузы — прямо сейчас она тащила настолько огромную кучу рюкзаков, что ее вели на веревочке. В смысле, буквально, к ней привязали веревку и таким нехитрым образом указывали ей, куда идти.

Алика входила в группу поисковиков, они искали забытые в криво скошенной траве вещи. Правда, время от времени она спотыкалась и делала попытки пропахать землю носом, но ее ловили. А потом она кого-то ловила. В общем-то, примерно так же вели себя и остальные лисы, один вообще стоял и выливал из фляги воду себе на макушку, явно пытаясь взбодриться. Группа лисов стояла с кружками с кофе, но судя по откровенно расфокусированному зрению, оно им уже не помогало. И это меня окончательно добило, потому что единственный в моей жизни глоток кофе привел к тому, что где-то через два часа я обнаружил себя на крыше общежития, пытающегося научиться летать с примотанными веревками к рукам кусками картона. Подавитель тогда перегорел мгновенно.

А эти хлебают напиток как воду и ничего, даже не морщатся. Их сонный, откровенно пофигистический взгляд меня даже пугал немного.

В общем, я потихоньку добрался до командного БТР и увидел еще более невероятную картину. Весь командный состав спал, причем сон их сморил прямо за работой. Разложенные карты, валяющиеся в траве планшеты, донесения разведки, сами разведчики, валяющиеся ничком рядом со своими докладами. Майор, уронивший голову на столешницу низенького раскладного столика и в полудреме бормочущий какой-то бред. Единственный не спящий лис этот бред записывал, набирая его на клавиатуре ноутбука, при этом его совершенно не удивляли предложения вроде «снарядить артиллерийскую батарею снарядами, лисятами, выстрелить по позиции враждебно настроенного леса, провести разведку воздушной ямы, подпись, печать, дата, танк». Я, как услышал, не знал, то ли мне ржать, то ли мне плакать.

Украдкой я изучил документы, разбросанные вокруг БТРа, после чего медленно сложил их всех в стопку и придавил чьим-то пистолетом. Итак, в таком вот режиме батальон находится уже четыре месяца, собственно, как и сказала Нова. И, кажется, не он один.

Массовая передислокация войск. Быстрая и совершенно безумная, целая армия, почти сто тысяч лисов со всей техникой и оборудованием, и все рвались к центру континента. Линии снабжения тянулись аж от Айронстоуна, еще три армии отбивали все ближайшие к нему пункты. Из портов вышли все имеющиеся в нашем распоряжении корабли, уже прогремело несколько морских сражений. Вся военная машина лисов, до упора напрягая свои хилые по сравнению с волчьими мускулы, рвалась вперед.

В ставку главного командования волчьей армии. Чтобы одним ударом закончить эту глупую, бессмысленную войну. И сделать это должны были две армии — наша и девятая наступательные, бешеными темпами прорывающиеся вперед, пока еще пять оттягивают на себя все вражеские силы. Десять армий, весь регулярный состав, вся военная мощь расы. Если мы не справимся, у нас не останется ни сил, ни техники, и о любых наступательных операциях можно будет забыть на долгие десятилетия. Почти миллион лисов, больше двухсот тысяч занимаются бесперебойным снабжением. И все это — на полтора миллиона населения, включая совсем еще маленьких лисят, что неспособны были воевать. Если мы провалимся, волчья волна сметет наши армии и дойдет до Айронстоуна. Его займут остатки наших войск и будут удерживать его так долго, как только смогут, но это будет поражение. Командование рассчитало, что в случае провала потери составят минимум сорок процентов, максимум — восемьдесят-девяносто. То есть, в худшем случае из более чем миллиона участвующих в этом чудовищном наступлении останутся в живых тысяч сто, может двести.

Но лисы готовы были рискнуть.

А я?

Глава 6. Наступление

Самый сумасшедший месяц в моей жизни, как нынешней, так и прошлой. Батальон покрывал огромные расстояния, все чудовищно устали, но продолжали совершать переход за переходом на голой воле и понимании, что «надо». У нас было не так уж и много времени, и во время одной из стоянок Нова объяснила мне, почему.

Да, волков было пять миллионов, но три из них находились на некоей консервации. Итого два миллиона, из которых лишь тысяч пятьдесят составляют охрану ставки командования, так как большая часть войск распределена по линии фронта и стратегическим пунктам. Часть сил будет оттянута на побережье, которое активно утюжит флот, имитируя подготовку к десанту. Две лисьи армии — это немногим меньше двухсот тысяч хвостов. Вообще, армия — крайне гибкая структура, и комплектуется исходя из задач. Так, наступательная включала в себя большое число танков и самоходной артиллерии, а еще к нам прикомандировали всех имеющихся штурмовиков. Поэтому у нас был вполне реальный шанс взять штурмом ставку, и ликвидировать командование.

Конечно, у волков была разведка, и о двух долбанувшихся головой об скалу армиях, рвущихся к центру материка, они стопроцентно знали. Вот только, расконсервировать подкрепления и перебросить их — это что-то около полугода, и пять месяцев из этого срока уже прошло. Честно — мы бы продвигались намного, намного быстрее, но нас сдерживали перебои со снабжением.

Чтобы в течение столь долгого срока поддерживать бушующее пламя полномасштабной войны, требуется чуть ли не миллионы тонн грузов ежедневно. Горючее, запчасти, боеприпасы, провиант, вода, медикаменты, и все это надо доставлять быстро и именно туда, куда нужно. Естественно, большая часть всего этого доставлялась на фронт, к нам же тянулись достаточно жиденькие ручейки, да еще и с перебоями, из-за чего приходилось вставать лагерем на несколько дней, а то и недель. И потом словно под хвост укушенными рваться вперед, пытаясь покрыть как можно большее расстояние. Дикая, безумная ситуация, которой просто не могло быть в нормальных обстоятельствах, но она была. И это вызывало у меня настоящий ужас.

Волки нас стойко игнорировали. Нет, разведчики чуть ли ежедневно докладывали о столкновениях с вражескими наблюдателями, но те уклонялись от боя. Честно говоря, если бы я не знал, что волки просто не могут оттянуть ни одной дивизии на укрепление ставки, я бы назвал всю наступательную операцию чистой воды авантюрой. Но, как я уже говорил, у нас есть шанс. Правда есть, вот только он какой-то убогий, шанс этот.

По расчетам командования нашей армии, если мы сохраним темп продвижения — ну, усредненный, конечно — то у нас на весь штурм будет, внимание, два-четыре дня. Вдумайтесь в эту цифру, осознайте, что для нормального штурма нужно минимум пару дней утюжить территорию артиллерией и контрбатарейным огнем, и очень легко понять, почему я чувствовал себя смертником. Смертником, который никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не отступит. Потому что не отступят Алика и Нова. Потому что Ликор сейчас на фронте, в самом пекле войны. Потому что я жажду остановить эту бессмысленную войну на истребление, чего бы мне это ни стоило.

Еще три недели безумия, в результате которого я стал чувствовать себя живым трупом, уже ничем не отличаясь от окружающих. У меня не было сил на эмоции, да что там, даже просто лишний раз пошевелиться мне было откровенно лень. Да, мы иногда отдыхали, но как раз последний трехдневный период отсыпания в ожидании снабжения был неделю назад. Понимая, что у нас осталось слишком мало времени, командование увеличило количество техники, снабжающей две армии самоубийц.

Я плохо запомнил эти три недели. Единственным ярким воспоминанием стал шок от увиденной на плацдарме армии. Наша седьмая наступательная армия в полном составе стояла лагерем в лесу, в сорока километрах от ставки командования волков. Те из батальонов, что прибыли раньше,организовали патрулирование и охранение, а наш в полном составе просто повалился на землю, даже не дойдя до подготовленных для нас палаток. Нас туда буквально тащили на носилках, и я ничуть не возражал — у меня не было сил на возражения. Все, чего я хотел — это уснуть, и как следует отоспаться. До подхода вражеских подкреплений оставалась неделя.

Шесть дней до подхода вражеских подкреплений к ставке командования. Разведчики докладывали о более чем миллионной армии волков, но даже если те возьмут максимальный темп, добираться им как раз эти шесть дней. После совещания было решено начать наступление через два дня. Если мы не справимся за четыре дня, увязнем в обороне, то значит, все бессмысленно. Так что, нам дали отдохнуть, отоспаться, привести себя в порядок.

Один раз меня очень, очень сильно разозлили. Мне предложили надеть броню штурмовика, поменявшись экипировкой с каким-то лисом. Нет, логически я все понимал — мои двести единиц просто нельзя сравнивать с пятьюдесятью единицами штурмовика, но это не значит, что его надо раздевать! А когда я узнал, что меня вообще планировали оставить в тылу, для обучения, я чуть не избил командующего армией. Меня остановила Нова, она же проследила, чтобы я выполнил полный комплекс дыхательных упражнений для успокоения нервов. Но добила меня Алика, которая на коленях просила меня не отказываться от дополнительной защиты. Я тогда впервые в жизни растерялся настолько, что замер, совершенно не зная, что делать.

Я все-таки согласился, правда, попросил Алику больше так никогда не делать. Я почувствовал себя настоящим уродом, эгоистом, которому плевать на других, и хоть во взгляде лисицы я не видел ничего, но я понимал — она не просто так это сделала. Она лично следила, как на мне собирают штурмовую броню, помогала мне закрепить ножны с мечом, кобуру, показывала, как снимать и вешать на заспинные зацепы штурмовую винтовку. Объясняла, как пользоваться интерфейсом шлема, что означают те или иные надписи или пиктограммы. Помогала освоиться, все-таки странно понимать и ощущать, что теперь ты весишь добрые полторы сотни килограмм, но при этом способен прыгнуть на два метра вверх, бежать со скоростью автомашины и сгибать руками штанги. Правда, я все равно ощутимо потерял в скорости реакции и подвижности — защищенность требовала усилить сочленения брони, а это не давало в полной мере использовать лисью гибкость.

Нова шла вместе со штурмовиками. Когда я вновь увидел ее, то уронил челюсть: и так тяжелую броню обшили дополнительными бронепластинами, на спину повесили здоровенный короб, от которого к двадцатитрехмиллиметровой автопушке тянулся рукав боепитания. В процессе испытаний выяснилось, что экзоскелет волчицы был способен выдержать длинную очередь из этого орудия, вот ей и вручили его вместо пулемета. Вкупе со щитом, ставшим заметно толще, Нова превратилась в самый настоящий танк, правда, теперь она не могла быстро бегать. Когда я обратил на это внимание, волчица лишь покачала головой. В какой-то момент я понял, что рассматриваю ее светло-бежевого цвета мех, желтоватые глаза, словно вижу ее в первый раз. Она, кстати, заметила мой взгляд и лишь вздохнула, после чего ушла в который раз проверять свое снаряжение.

Я встретил экипаж Жозена, но разговора не вышло — лисы боролись со своим же танком, пытаясь «уговорить» его поработать еще немного. Длительный марш плохо сказался на многотонной машине, и даже я услышал странные звуки в работе двигателя. Гусеницы выглядели сильно изношенными. Перекинувшись парой слов, и поняв, что настроение у танкистов, мягко говоря, не очень, я предпочел ретироваться.

Я бродил по взбудораженному лагерю, чувствуя витающее в воздухе напряжение — казалось, его можно было резать мечом. Я ловил себя на мысли, что хочу, чтобы все это оказалось сном, я проснулся, а прошло не почти шесть безумных месяцев, а стандартная неделя, требующаяся мне для восстановления. Но в то же время сама возможность закончить все одним ударом была для меня невероятно соблазнительной.

День прошел, и теперь я лежал на полу, на тонком матрасе — койка не выдерживала веса штурмовой брони. Меня клонило в сон, но я пока отгонял его, пытаясь понять, что же меня беспокоит. Какая-то мелочь зудела на краю сознания, заставляя напрягаться и чувствовать себя неуютно. Словно я что-то пропустил. Словно мы все что-то упустили из виду, и это что-то было невероятно важным. Но что? Раз за разом я раздумывал над этим, и не мог ничего понять. Вконец утомленный, я уснул, как обычно, без сновидений.

Вскочил я от грохота артиллерии где-то вдалеке, спустя мгновение взревели двигатели техники. Было еще темно, судя по часам в спешно натянутом шлеме — четыре сорок семь утра. Я проверил, все ли на месте, и выбежал из палатки.

Хаос — так можно было описать обстановку одним словом. Сотни, тысячи лис носились по лагерю, техника неслась сквозь лес, на них прямо на ходу прыгали солдаты, чтобы уцепиться и первыми попасть на новообразовавшийся фронт. Грохотала артиллерия, мимо, громко лязгая металлом, на своей максимальной скорости пробежала Нова. Один из танков остановился, волчица с трудом вскарабкалась на броню — и то мне и еще одному штурмовику пришлось помочь — следом на машину забрался я и еще два лиса в тяжелой броне, и машина рванула вперед.

Впереди мелькали вспышки взрывов — это установки разминирования пробивали в минном поле проходы. Мины… самое ненавистное мною оружие. Маленькие, прячущиеся под землей, они были смертоносны, но в то же время дешевы. Ими можно было засеять огромную территорию, делая ее непроходимой, и лишь тральщики могли проложить дорогу сквозь поле смерти, да саперы. Среди последних смертность была ужасающей.

Артиллерия била непрерывно, пытаясь хоть немного подавить оборону противника, дать пехоте и бронетехнике лишний шанс на успешный штурм. Первая линия обороны проходила в десяти километрах от нашего плацдарма, и представляла из себя перепаханное поле, с которого, тем не менее, велся огонь как из легкого, так и тяжелого оружия. В стремительном марш-броске мы приблизились на расстояние пяти километров, и по нам открыли огонь.

По соседнему танку ударила ракета, машина остановилась, люки откинулись, и танкисты быстро выбрались наружу и побежали назад. Наконец, еще спустя три с лишним километра наступления, танки открыли огонь сходу, утопив линию обороны, явно сделанную наспех за пару дней, во вспышках взрывов. Сейчас эти выстрелы не вызывали у меня ничего, кроме легкой нервной дрожи. Подавитель работал на полную мощность, вызывая странные ощущения в области шеи, которые, как и прежде, я не мог описать словами.

Когда до линии фронта оставалось полтора километра, с соседнего танка плотным пулеметным огнем снесло десант — простых лисов-солдат в легкой защите. По нам тоже вели огонь, но Нова просто выставила свой щит, и мы были в относительной безопасности. Хотя штурмовая броня и должна была держать крупнокалиберные пули, никто не хотел лишний раз рисковать.

Первую линию мы пролетели на всех парах, даже не останавливаясь для зачистки, это должна была сделать пехота. Обернувшись, я увидел самоходные артиллерийские установки, что меняли позицию для стрельбы по второй линии. И лишь когда меня дернули с танка с воплем «бойся!», я осознал, насколько опасно отвлекаться в бою.

По танку попали противотанковой ракетой, но на этот раз экипаж не успел покинуть обреченную машину. Я словно в замедленной съемке видел, как выбивает люки, а в щели между ними и основной броней вырывается яркий свет. Вот в небо ударил сноп огня и искр, а в следующую секунду корпус тяжелой боевой машины содрогнулся от взрыва чудовищной силы, настолько мощного, что башню сорвало и подбросило почти на метр. Танк прокатился вперед по инерции, а башня упала на землю, к счастью, никого не пришибив. Время возобновило свой бег, а я вскочил на ноги, выдергивая из-за спины штурмовую винтовку.

Мы почти добрались до второй линии обороны, что была в десяти километрах от первой. До второй из четырех. Местность была холмистой, но все деревья были вырублены, трава сожжена, а на горизонте мелькали точки. Нова рассказывала, что ставка главнокомандующего представляет из себя полноценную укрепленную базу, причем модульную, благодаря чему ее можно за неделю разобрать и перевезти на новое место. Укреплениями были опять же модульные стены, автоматические турели, ДЗОТы — деревоземляные огневые точки. Колючая проволока, режущая спираль, мины, вышки с огневыми точками, буксируемые и самоходные орудия, и солдаты. Пятьдесят тысяч волков.

Нова подала сигнал, чтобы мы выстроились за ее спиной, после чего встала во весь рост, подняла щит и пошла вперед. По ней тут же застучали пули и снаряды мелкокалиберных пушек, но она их игнорировала, несясь вперед на своей максимальной скорости. С каждой возвышенности велся плотный пулеметный огонь, по нам стреляли из минометов, кто-то не пожалел ракеты, которая, правда, ушла выше. Будь я в своем легком бронежилете, был бы уже нашпигованным осколками и пулями трупом, но штурмовая броня держала удар.

Мимо на огромной скорости пронесся БТР, на ходу стреляя из своей пушки, следом еще один, и еще — мотострелки рвались вперед, стремясь занять еще одну линию обороны. Это означало, что первую пехота уже заняла. Вытянув руку, я попытался зацепиться за одну из многочисленных скоб на корпусе бронемашины, но в итоге меня всего лишь рвануло вперед и я упал мордой в землю. Поднявшись, я увидел в своей руке вырванную скобу.

В радиоэфире стояла тишина, связь между подразделениями обеспечивали мастера Разума. Причем не словесную связь, стоило командующему пожелать, чтобы артиллерия ударила по определенному квадрату, как артиллеристы сразу выполняли приказ. Я чувствовал, что мое место там, впереди, и мне сейчас нет смысла прятаться за Новой. Переглянувшись с остальными штурмовиками, мы втроем рванули вперед, обогнав волчицу. Секунда за секундой мы наращивали скорость, по нам били пули, и я пригнул голову, чтобы не получить попадание в визор. Вот мы нагнали БТРы, которые уже высаживали пехоту, пронеслись мимо охреневших от такого солдат, что лежали на земле и стреляли куда-то в сторону противника.

Пятьсот метров, четыреста, триста, двести, сто… Я вскинул винтовку и дал длинную очередь от бедра, тяжелые бронебойные пули просто скосили нескольких волков. Я спрыгнул в окоп, скрываясь от плотного огня из ДЗОТов.

Удар прикладом — голова волка лопается, словно переспелый арбуз, точно так же во все стороны летит что-то красное. Очередь, и пули прошивают сразу нескольких противников, я перезаряжаюсь, так как магазины из-за больших патронов являются двадцатизарядными. Не успев нажать на кнопку затворной задержки, я с размаху бью кулаком в морду очередного солдата. Нос с челюстью взрываются осколками костей и ошметками шкуры и плоти, а я уже стреляю снова. По броне бессильно стучат пули, один волк обломал об меня свой двуручный меч.

Лишь убедившись, что рядом никого из противников нет, я посмотрел на часы и понял, насколько я устал, как физически, так и морально.

Часы показывал десять тридцать семь утра.

К полудню бывшую вторую линию обороны заняли лисы, вытеснив противника. Я в каком-то ступоре понимал, что беспрерывно бился в ближнем бою несколько часов подряд. Моя броня была исцарапана, избита попаданиями, я расстрелял весь боекомплект к винтовке, револьверу, лезвие меча было покрыто зазубринами. С отвращением я понял, что странные розоватые комки на бронированных перчатках — это выбитые мощными ударами мозги.

— Такими темпами до самой ставки доберется только четверть войск, — пробормотал Джоран, лис-штурмовик, с которым я прорывался. Энира, лисица-штурмовик, третья в нашей группе, не пережила первое наступление — в нее в упор выстрелили из противотанкового гранатомета.

— Не забывай, с противоположной стороны наступает еще одна армия, — Нова уже успела влиться в коллектив, и к ней относились скорее как к очень большой лисице. Это было странно, особенно по причине того, что наиболее простые из лисов уже открыто за ней ухаживали.

— Там ситуация не лучше, чем у нас, — Джоран отмахнулся, с отвращением посмотрел на питательный батончик. Аппетита не было ни у кого, хорошо хоть, среди двух армий не было новичков, не считая меня — только ветераны.

— Когда вторая фаза наступления? — я с помощью наручного пульта вывел карту, точно такую же, какой пользуются командующие. Судя по множеству линий и значков, мы завершали перегруппировку, а до ставки оставалось около двадцати километров. Ками, мы за четыре часа прорвались на двадцать километров вглубь! Я не думал, что темп наступления будет настолько высоким!

— Скоро, закончится перегруппировка, и снова в бой. Правда, вряд ли мы на этот раз прорвемся так же далеко, до сих пор мы воевали с мясом и временными укреплениями, — Нова зачем-то посмотрела в сторону ставки, хотя увидеть она чисто физически ничего не могла — местность была холмистой.

— На старых картах тут — густой лес и даже болота, — пробормотал один из солдат, лис с черным мехом. У него отсутствовал кончик уха, причем отстрелили его недавно.

— Выкорчевали, осушили, прошлись огнеметами и химией, чтобы ничего больше не выросло, — Нова пожала плечами. — Стандартная тактика.

— Отвратительно, — пробормотал черный лис и, обняв автомат, затих.

Спустя час мы все как один встали на ноги и выбрались из окопов. Пехотинцы приготовились к марш-броску через простреливаемую территорию, мотострелки грузились в БТРы, танки выстраивались для прорыва. Началась артподготовка.

Снова мы рвались вперед, получая десятки попаданий, но на этот раз нам повезло меньше. Из-за чрезмерно плотного огня мы были вынуждены залечь и буквально вкопаться в землю, танковые соединения начали маневрировать, перегруппировываясь для прорыва. За ними собирались рвануть вперед БТРы, менее мобильная пехота должна была подтянуться чуть позже.

К концу дня нам удалось продвинуться всего на шесть километров, и к этому моменту мы потеряли треть всей бронетехники и личного состава. До ставки оставалось четырнадцать километров огня и смерти. У нас оставалось три дня.

Ночь была лишь чуть менее беспокойной, чем день. Постоянно стреляли, иногда громыхала артиллерия, оправдывая свое звание бога войны. Отряды разведчиков изучали следующую линию обороны, командование не спало, делая корректировки плана наступления. Я встретил Алику, что возглавляла особый снайперский взвод — отряд таких же, как она, лисов, неспособных испытывать эмоции, а потому без труда стреляющих точно в цель, даже когда вокруг них рвались снаряды и десятками умирали товарищи. Лисица была уставшей, многочисленные царапины и раны от шрапнели были перетянуты бинтами. Ее глаза были красными от напряжения и пыли.

Нова пока была цела, хоть броня и была порядком избита, как и щит. По ней стреляли из гранатометов, пытались убить противотанковыми ракетами, но ей пока везло. От гранатометов она уворачивалась — в отличие от «толстяков» она держалась позади, предпочитая быть тяжелой огневой поддержкой — а ракеты при приближении к ней буквально сходили с ума, меняя траекторию, а то и вовсе взрываясь. Как объяснила волчица, ее броня была улучшена генератором активных помех.

Страшной новостью для меня стало известие о гибели экипажа Жозена, в полном составе. Танк получил несколько попаданий ракетами за короткое время и взорвался. Без шансов. В груди неприятно заныло, за короткое время я успел привязаться к этим лисам, а теперь их не было. Их танк стал для них братской могилой…

Я тяжело вздохнул, мотнул головой и попытался уснуть. Но у меня не получалось ровно до тех пор, пока ко мне не подсела Алика, я просто прижался к ней боком. С другой стороны с лязгом присела Нова, напротив — Джоран. В такой вот тесной группке мы и уснули.

Следующий день снова начался с артиллерийской подготовки, вот только снаряды рвались не с нашей стороны — мы наступали с юга — а с запада. Но в то же время с его началом вперед рванули танки, а я услышал противный свист минометных снарядов. Спустя несколько секунд нейтральную полосу затянул густой дым. Армия словно сорвалась с цепи, настолько быстро мы рванули вперед.

Каждый час мы прорывались вперед на километр, иногда меньше. До линии обороны от места нашей ночевки было четыре километра, но даже на таком расстоянии можно было легко умереть. Корректируемые снаряды, ракеты, как противотанковые, так и противопехотные, минометный обстрел — потери в технике росли. А ведь то тут, то там встречались окопы с засевшей в них пехотой, которые открывали огонь, стоило только лисам попасть в зону действия их оружия.

Каждый такой зачищали штурмовики. Просто спрыгивали в них, кидая гранаты, стреляя из тяжелых винтовок, а после — орудуя мечами, ножами, кулаками. У волков не было ни единого шанса против лиса, закованного в штурмовую броню — она не пробивалась в упор, а от противотанковых гранат штурмовик мог просто уйти, выпрыгнув из окопа.

За бронетехникой шла пехота, наши артиллеристы пытались подавить батареи противника контрбатом, но они были сами вынуждены постоянно менять дислокацию.

Но вот мы, наконец, добрались до предпоследней линии обороны, и тут же столкнулись с плотным подавляющим огнем. Пулеметы, пушки разного калибра, гранатометы, танки. Несколько рванувших вперед «Алебард» подорвались на минах, пришлось снова задействовать тральщики, что шнуровыми зарядами пробивали дороги.

Наступление развивалось поистине бешеными темпами. Нет, это было понятно еще в первый день, но только сейчас я осознал, что то был не просто случайный успех, а строго выверенный план. Похоже, волкам просто не хватало живой силы и техники, чтобы нормально организовать оборону, вот они и сдали первые линии. Если моя догадка верна, то последней — непосредственно перед ставкой — мы столкнемся со всеми имеющимися в распоряжении главного вожака силами.

Честно говоря, я снова не очень хорошо запомнил бой. Наверное, это работа подавителя, потому что если бы я помнил каждого убитого волка — а убивал я в основном в ближнем бою — я бы уже свихнулся. Ками, боги, кто там еще, а ведь я когда-то упивался всем этим… Насколько же сильно я нынешний стал отличаться от себя прошлого? Кьюби но Йоко был демоном, чудовищем, маньяком-убийцей, а лис Курама — просто солдат, который живет, но отнюдь не войной. И, если честно, я не хотел бы становиться прежним. Даже с учетом всей той силы, что была мне доступна тогда.

Потому что я видел войну не с высоты огромного девятихвостого лиса, а с позиции солдата. Да, закованного в прочную броню, с мощным оружием, но солдата. Все эти смерти, кровь, от которой перепаханная взрывами земля превращается в грязь, крики умирающих лисов. Пустые, безэмоциональные взгляды рядовых волков, пытающихся остановить тебя даже ценой своей жизни. И кровь, я был весь в этой липкой красной жидкости, а на перчатках красовались еще и более отвратительные ошметки мозгов. Честно, не будь подавителя, меня бы уже вырвало.

В какой-то момент штурмовики смогли пробить пару брешей в обороне противника и устроить хаос в тылах, и после этого наступление ускорилось еще больше. Техника подобралась максимально быстро, десант мотострелков рванул вперед, стреляя на ходу. Пехота наступала, подчищая недобитков и занимая территорию.

И вот, когда мы заняли линию обороны, а день начал клониться к вечеру, я с болью осознал, что прорываться, по сути, больше некому. Джоран погиб, пытаясь заставить замолчать спарку 35-мм автоматических пушек. Нова получила все-таки попадание из гранатомета, и только чудовищная живучесть, доставшаяся ей от медведей, позволила ей выжить — ее увезли в тыл так быстро, как только смогли. Алика лишилась руки, получила тяжелую рану живота, и ее тоже увезли, из всего ее взвода выжило четыре лиса, все с ранами. Я сам получил серьезную рану левой руки — бронебойный снаряд проделал дырку и размочалил мышцы, лишь каким-то чудом не раздробив кость. Но я не собирался отступать — у меня еще осталась правая рука, а системы штурмовой брони позволяли эффективно стрелять из штурмовой винтовки и так.

Командование пожелало, чтобы я отступил, но в ответ я мысленно заорал, что не собираюсь бежать, поджав хвост. Что сейчас важен любой боец, способный идти вперед, игнорируя стрелковый огонь, так как пехота будет прорываться слишком долго. У нас осталось два дня, чтобы ворваться на базу противника и обезглавить волчьи стаи. Два дня на то, чтобы закончить эту сраную войну. Мы рискнули всем, я потерял многих из тех, кто мне был знаком. Я не успевал заводить друзей — они умирали на войне. Если сейчас боеспособные лисы начнут отступать — не останется тех, кто будет рваться вперед.

День подходил к концу. Линия фронта вновь стабилизировалась — волки потеряли слишком много солдат, чтобы пытаться отбить свои позиции, поэтому они собрали все, что было вокруг основной базы. Третий день станет решающим — мы должны пробиться сквозь оборону, и уничтожить ставку. Четвертый день оставим на всякие непредвиденные случаи.

— Курама, ты уверен? Твоя рана достаточно опасна, — со мной по рации связалась Нова. Она говорила с трудом, все-таки рана была очень тяжелой.

Это вообще было невероятно — ей в грудь попали из противотанкового гранатомета, для которого триста миллиметров броневой стали не преграда, а она нашла силы связаться со мной и попытаться отговорить меня от участия в решающем штурме. Но я был непреклонен.

— Я должен. Штурмовиков на всю нашу армию осталось меньше сотни. Мы объединимся в ударный кулак, и пробьем брешь. Мы обязаны это сделать.

— Ты хоть не в первых рядах пойдешь?

— Линия защищена?

— На сто процентов, и даже больше.

— Сначала пойдет пехота с тяжелой поддержкой. Потери ожидаются огромными… наверное, там больше половины от оставшихся поляжет, просто пытаясь приблизиться.

— По моим данным, личный состав седьмой наступательной сейчас сократился до сорока семи тысяч хвостов.

— Я знаю, — я чудом удержался от желания сжать кулак — это было бы фатально для рации. — Потери в технике — семьдесят процентов. Про штурмовиков ты уже поняла. Как обстоят дела в девятой наступательной?

— Так же примерно, плюс-минус.

— Выздоравливай, Нова. Ты одна на весь этот сраный безумный мир.

— Ты в принципе тоже уникальный, Курама. Выживи. Ради Алики, хотя бы.

— Обязательно, — я отложил рацию, тяжело вздохнул и смахнул непрошенные слезы. Алика и Нова тяжело ранены, и то, что последняя нашла силы со мной связаться, еще ни о чем не говорит. Как там Ликор? Я очень сильно надеялся, что он жив. Потому что если нет… не хочу даже думать об этом. Это слишком… тяжело.

Хлопнув себя по колену здоровой рукой, я встал с ящика, на котором сидел все это время, подхватил порядком побитый шлем и надел его. Спать лучше именно так, не приведи Создатели, начнется обстрел, и меня ранит случайным осколком.

Ночь выдалась неожиданно тихой, и я даже выспался. Наступление началось ровно в десять утра, и в этот раз артиллерия молотила, не переставая. Дым снова затянул нейтральную полосу, прикрывая пехоту, передние линии которой парами несли пуленепробиваемые щиты для защиты от пулеметного огня. Перед ними ехали все танки и БТР, что остались у армии. А мы обходили базу с востока, готовясь к прорыву — там к нам присоединятся выжившие штурмовики из девятой армии. Как только мы получим сигнал, мы должны будем рвануть на прорыв, и молиться, чтобы противник не понял, что мы наступаем именно с востока. Нет, волки гарантированно заметят отсутствие штурмовиков в основных порядках, но перекрыть весь периметр у них не получится — и так приходится делить остатки живой силы на два направления.

Мы собрались в небольшом овражке, откуда до базы была всего минута бега по прямой — примерно километр. Нас собралось сто семьдесят три штурмовика. Разгрузки были полны патронов и гранат, в том числе и противотанковых, более того, мы все были готовы умереть, но прорваться вперед, чего бы нам это ни стоило.

Многие смотрели на мою зафиксированную ремнями левую руку, но молчали. Просто потому, что ранены были многие, да и сама броня ни у кого не отличалась хорошим состоянием. Никто даже не смывал грязь, что коркой покрывала бронепластины.

Судя по звукам, интенсивность боев нарастала, но сигнала к наступлению все еще не было. Чего же ждет командование? Чуда, что пехоте и мотострелкам удастся прорваться? Нет, они смогут, но займет это достаточно много времени, да и потери будут более серьезными.

Наконец, спустя полчаса, когда все уже были на взводе, мы почувствовали, что настало время идти вперед. Все как один мы вскочили на ноги и побежали, наращивая скорость с каждой секундой. Стены базы были признаны дать дополнительные укрытия, а не препятствовать проникновению внутрь, так что их мы просто перепрыгнули сходу. Редкие гранатометчики просто не смогли попасть по нам, слишком активно мы маневрировали.

И началась бойня.

Я, достреляв остатки патронов в магазине, не стал перезаряжаться — для этого мне надо было остановиться. Я закинул винтовку за спину и вытащил порядком потрепанный подарок Алики, легкий одноручный меч, и принялся резать волков, нанося быстрые, точные, но не слишком изящные удары. Что говорить, ведь мои навыки мечника так и остались на уровне ученика, и бой я вытягивал только за счет брони, позволявшей мне игнорировать попадания из легкого стрелкового оружия.

Мы прорывались вперед, словно раскаленный нож сквозь теплое масло. Две группы штурмовиков отправились уничтожать укрепления изнутри, чтобы дать возможность пехоте прорваться вперед. Удивительно было то, что мы не встретили ни одного «толстяка» — где все эти ходячие танки?

Структура базы была простой и понятной — множество модульных зданий, вроде казарм, арсеналов, ангаров для техники. Центральный штаб представлял из себя двухэтажную постройку из металла, без окон, с автоматическими турелями на крыше и стенах. Турели мы вынесли, используя трофейные гранатометы, вход вышибли найденной в арсенале взрывчаткой. Но первых же лисов, сунувшихся внутрь, смел гранатометный огонь, и в следующую секунду наружу вышел «толстяк».

Я в ступоре смотрел на закованного в высокотехнологичную тяжелую броню волка, держащего тяжелый пулемет, на два истерзанных трупа, что были штурмовиками. И в следующую секунду мир мигнул и заполнился ими.

Нитями.

Они оплетали каждого лиса, каждого волка. Даже на телах убитых держались несколько нитей, но они постепенно истончались, растворялись, словно сахар в воде. А от волка в здание тянулась толстая нить, прямо из его головы. Я вытянул руку вперед и пожелал, чтобы эта нить оказалась в моей ладони, и она подчинилась. Сжав ее трепещущий конец, я почувствовал холодный, ограниченный разум биоробота, коим был «толстяк». Я мысленно потребовал, чтобы он уничтожил волков-гранатометчиков, и он подчинился моей воле. Развернувшись, он открыл швальный огонь, игнорируя замерших от такого лисов.

Тело волка взорвалось, когда в него попали заряды противотанковых гранатометов, но штурмовики уже проникали внутрь. Я шагнул следом, обернулся, и взмахнул рукой, перерезая нити, тянущиеся от стоящих на линии обороны волков к чему-то в командном центре.

Идя следом за штурмовиками, я чувствовал себя самой гнусной тварью на свете. Моя сила Разума, мои возможности — почему, почему я не пробудил их раньше?! Сколько жизней можно было бы спасти, но нет, я стал видеть нити только после того, как почувствовал, что вот-вот умру. Когда дуло тяжелого пулемета волка уткнулось мне в живот. До этого я даже не вспомнил о своих двухстах единицах. Это было отвратительно, и я бы понял, если бы лисы посчитали меня предателем. Потому что именно им я себя и чувствовал. Жозен, Джоран, Энира, десятки тысяч лисов могли выжить. Алика бы не была тяжело, чуть ли не смертельно ранена, как и Нова. Не пришлось бы задействовать столько солдат — я бы просто сам прошел в ставку. Никто бы меня не остановил, мне было достаточно дотянуться до нитей, и все — моя личная волчья стая готова!

Но нет. Эти способности появились только тогда, когда опасность стала угрожать мне лично. Лучше бы она проявлялась, когда убивали моих друзей!

В порыве чувств я со всей силы ударил кулаком по стене, и от места удара начали расходиться кольцевые волны. Теперь я знал местоположение всех живых существ в командном центре. А узнай я это парой минут раньше, и те два лиса выжили бы. Я почувствовал разгорающуюся ярость, что обжигающим потоком прошла через все мое тело. Волки устраивали засады, приготовив гранатометы, их прикрывали «толстяки». Что же, похоже, радиус действия моих способней был очень большим. Оскалившись, я вытянул вперед руки, сгребая все нити, идущие от волков, в кучу, и прошептал:

— Убейте друг друга. Немедленно.

Ставка сотряслась от новой бойни, но на этот раз волки убивали друг друга. Я отправил мысленный посыл штурмовикам, чтобы они не лезли, а сам направился в центр управления. Туда, где чувствовалось ядро, тот, кто управлял всеми волками на планете. Я медленно шел, по пути сняв шлем и бросив его на пол, чувствуя, как продолжает пылать ярость и ненависть. О нет, она не давала сил и уверенности, скорее, выжигала в моей душе клеймо, но я не противился этому. Потому что сейчас я хотел лишь одного — чтобы главный вожак волков умер. Быстро. Он не заслужил мучительной смерти, хоть и был тем, кто отдавал приказы. Он был столь же подневолен, сколь и остальные волки, обязанный выполнять внутреннюю программу.

А я был свободен в своих действиях, и то, что я не использовал свою силу, дарованную мне при появлении в этом мире, заставляло меня скрипеть зубами от собственной глупости. Я не вспомнил об этом. Просто забыл, словно этого никогда и не было, испугался, когда понял, что загрыз волка своими зубами. И не вспомнил о том, как Нова присоединилась к нам. Точнее, забыл, потому что хотел забыть. Чтобы не вспоминать привкус чужой крови на языке, чтобы не вспоминать, с какой легкостью мои лисьи клыки вспарывали шкуру на горле того волка. Я просто трус, трус и эгоист. От этого становилось больно, и раз за разом перед глазами вставали сотни мертвых лисов. Я вспоминал ужасную картину того, как в щит Новы врезается снаряд противотанкового гранатомета, и кумулятивная струя прожигает сначала его, а потом и броню на ее груди, как огромная волчица воет от чудовищной боли и падает на колени.

Я увидел словно наяву, как взорвавшийся слишком близко снаряд отбрасывает Алику, как она в шоке просит найти ее руку, касаясь другой страшных ран в животе, где осколки пробили защитные пластины.

Как Энира бросается вперед, отвлекая на себя гранатометчика, чтобы тот не выстрелил в меня. Как кумулятивная струя прожигает ее насквозь, и она падает замертво, потому что у нее нет генов урсов, в отличие от Новы.

Я отвратителен сам себе, и я не могу оставить все это так, как есть. Я должен, обязан стать другим. Я — Курама. Кьюби но Йоно. Я не имею права быть слабым, я обязан защищать тех, кого называю своими друзьями. Хватит прятаться от самого себя, пора признать свое кровавое прошлое. Пора познать свои силы, возможности, навыки! Я не имею права полагаться на случай, что мои способности активируются сами собой! Я демон, чтоб меня, а не просто лис-неудачник, неспособный защитить тех, кто мне дорог!

Я ворвался в большой зал, заставленный высокотехнологичной техникой, и сразу увидел волка в необычной одежде — китель, штаны с красными полосами по бокам, высокие ботинки. Он стоял, заведя руки за спину, выпрямившись и смотря на меня без страха. Я достал револьвер.

— Не хочешь поговорить?

— С меня достаточно смертей. Этой войне пора положить конец, — щелкнул взведенный курок.

— Хех… этой войне не будет конца, лис. Никогда.

— Покойся с миром, — я нажал на спуск. Грохнул выстрел, и главнокомандующего, главного, высшего вожака волков отбросило назад от попадания в грудь. Я не стал стрелять ему в голову.

Вот только, нити, идущие от него, не оборвались и растворились. Они словно нашли другую точку подключения, вновь образовав сеть. Я замер, пораженный, понимая, что сейчас произошло.

У лисов потеря высшего командования не означала бы проигрыш в войне. Нет, лисы бы просто заняли свои позиции, и ждали, пока сформируется новое командование. Более того, благодаря мастерам Разума координация действий армий даже в отсутствие командования была бы на высоте. В крайнем случае, всегда была стабильная радиосвязь.

Мы вновь ошиблись, считая, что без ядра волчьи стаи распадутся и окажутся неспособны действовать. Ликвидация главнокомандующего — важный пункт в любой войне, и создавшие идеальных солдат должны были его учесть. Волки образовали новую сеть, мимо ядра. Да, возможно, упадет эффективность, но они все равно будут способны действовать.

Этой войне и правда не было конца. Потому что даже если я освою все свои способности, даже если я смогу безнаказанно убивать волков тысячами, моя работа затянется на десятилетия. Они просто будут рожать детей больше, чем я буду убивать.

— Бл. ть!! — в ярости зарычал я, еле сдерживаясь, чтобы не пнуть тело вожака. Он не виноват в том, что Создатели всех рас оказались такими уродами. Ведь наверняка все расы были созданы, как проекты идеальных солдат! И планета стала испытательным стендом. И даже мое появление ничего не изменит, совершенно ничего.

Моего разума осторожно коснулись нити от мастеров. Они пытались понять, что произошло, и почему я столь разъярен. Вожак оказался сильнее, чем предполагалось?

Нет. Я горько усмехнулся, в бессильной ярости скрипя зубами. О нет, вожак уже мертв… По связи пришла волна недоумения, и я просто пожелал, чтобы все они узнали мои мысли. То, что я понял.

И моя воля была исполнена. Поступил приказ о всеобщем отступлении.

Мы, лисы, проиграли сражение, а возможно, и войну.

Глава 7. Познание

Отступление было по-своему грандиозным: получив приказ, лисы не рванули назад, поджав хвосты и подставляя спины под огонь. Нет, пока часть армий отступала, другие прикрывали. Оставлялись захваченные территории, бросалась обездвиженная техника, бросались временные склады — все равно враг не мог воспользоваться ничем, кроме топлива. Скорость, с которой лисы откатились к Айронстоуну, была чуть ли не выше темпа наступления.

Остатки седьмой и девятой наступательной, объединившись, рвались назад. Благодаря моим способностям, нас не атаковали, более того, волки в количестве нескольких дивизий шли рядом, прикрывая наши обессиленные и израненные войска. Но для меня столь активное использование плохо освоенных способностей не проходило даром — у меня почти постоянно текла кровь из носа, да и сон был плохим. Приходилось пить кроветворные лекарства, прикладывать простейшие холодные компрессы, и так далее. Увы, никто не мог сказать точно, что будет, если я приму снотворное и полноценно усну, поэтому я не хотел рисковать.

Подавитель не работал, хотя узор и чувствовался, но при этом я был слишком уставшим, обессиленным, чтобы испытывать какие-либо эмоции. Я оставался в сознании только потому, что раз за разом твердил себе: я должен. Должен выдержать, удержать под контролем сразу десятерых тактических вожаков. Если бы Нова была рядом…

Тяжело вздохнув, с силой потер глаза пальцами, помассировал уши — простейший прием, позволяющий чуть-чуть взбодриться. Посмотрел на черную от налета кружку, поморщился, но от всей души сыпанул в нее кофе и залил кипятком из термоса. Выпил, совершенно не чувствуя вкуса, как лекарство. В голове прояснилось, но сил не прибавилось, совсем. Я мысленно коснулся нитей вожаков, получая информацию от охранения, помянул ками, и, скрипя зубами, встал с койки, после чего побрел к командному БТР.

— Командующий? — я подошел к лису, что активно что-то писал в журнале. Тот был одет в стандартную легкую экипировку, разве что дополненную наплечниками с белыми квадратами — знаки отличия.

— Слушаю, — лис не оторвался от записей, просто повернул в мою сторону ухо. По телу прошла волна раздражения, и тут же схлынула, когда я увидел, что именно пишет командующий нашей седьмой армией. Он сводил воедино отчеты о потерях.

— Охранение докладывает о приближении вражеских сил. Нас берут в окружение.

— Охранение сможет задержать их?

Я послал по нитям вопрос, и тут же получил ответ.

— Да, но потери составят 100 % личного состава. У противника подавляющее превосходство в численности.

— Хм. Ожидай, — лис отложил журнал и потянулся к рации. — Решение пришлю со связным. Ступай, и постарайся не напрягаться.

— Так точно, командующий, — я коротко кивнул, после чего пошел обратно к себе в палатку.

Огрызки двух армий стояли лагерем, так как все слишком сильно устали. Топливо закончилось, и все оставшиеся грузовики теперь бросали. Это, по сути, была последняя стоянка с использованием палаток, оставшиеся сотни и сотни километров мы должны будем пройти с огромными рюкзаками за плечами. В них каждый лис нес пайки, запас воды, аптечку и патроны, сверху был приторочен спальный мешок. Все лишнее бросали, в том числе и предметы личной гигиены. Мыться собирались уже в Айронстоуне.

Мы остановились в лесу, довольно молодом, кстати. Бывалые лисы говорили, что давным-давно здесь были уничтожены последние из кошачьих. От той расы даже названия не сохранилось, известно было лишь то, что они отлично себя чувствовали в лесу. Ну волки взяли и выжгли весь лес, да еще и химией активно прошлись. Сколько ресурсов было угрохано на ту безумную операцию, никто даже представить себе не мог, но лучшие солдаты в мире не останавливались ни перед чем.

Сейчас же здесь рос самый обычный лиственный лес. Хотя нет, не обычный — слишком тихий. Ни одного живого существа, и чуть позже стало понятно, почему. Достаточно было одному из лисов попить водички из родника. Бедняга целый день мучился от боли, в итоге, командующий принял решение избавить его от мучений. Он лично выстрелил ему в голову, и первым начал копать для него могилу.

Позже пришел связной и передал приказ, который я продублировал тактическим вожакам. Суть его была проста — половина волков окапывалась и связывала боем наступающие войска, в то время как другая половина шла в авангарде. Они должны были прорвать кольцо оцепления и дать нам возможность прорваться. Даже если все погибнут, я просто схожу и возьму еще пару вожаков под контроль. Все просто, если бы только не постоянная головная боль и кровь из носа.

Даже обладающие полноценным разумом тактические вожаки не могли противиться приказу, отданному через нити. Да и не собирались они сопротивляться, подчинение приказам было у них буквально в генах. Так что, мы вырвались, вышли на оперативный простор, если говорить умными словами. Мы — это одиннадцать тысяч лисов и двадцать три штурмовика. Ну и я, великий и могучий Курама, который уже который день не может нормально поесть — рвет, хоть ты тресни. Приходиться есть маленькими порциями и не слишком часто.

В таком режиме прошло… да ками его знает, сколько прошло времени. Тем более что я, в конце концов, не выдержал и позорно грохнулся в обморок, как раз при попытке набрать еще волков в охранение. Очнулся я, когда на горизонте виднелась огромная стена Айронстоуна.

Да, это было величественное зрелище. Полукруглая стена, что перекрывала весь двенадцатикилометровый перешеек между двумя континентами, сегментированный купол барьера, что сиял желтоватым светом, выдерживая сотни попаданий. И живое море перед ней, огромная волчья армия, перекрывшая все подступы. И как прикажете прорываться? От двух армий осталось тысяч пять от силы, все штурмовики мертвы, я снова не вижу ни одной нити, а значит, совершенно бесполезен.

— Курама? — ко мне подошел командующий армией. Я обернулся.

— Что?

— Мы прорываемся к берегу. Там нас подберут десантные лодки.

— И? Я тут причем?

— Я хочу, чтобы ты эвакуировался первым.

— Первыми пойдут раненные, — отрезал я, отворачиваясь. В груди снова разгорался огонь злости. — Я могу сражаться и не буду бежать.

Лис вздохнул, скрестил руки на груди.

— Ты однажды уже решил остаться до конца.

Я в ярости развернулся и схватил лиса за грудки, оторвав его от земли. Побитая и поврежденная штурмовая броня протестующе заскрипела.

— Я не побегу, как щенок, поджав хвост!

— Нет, — командующий был все так же невозмутим, что бесило меня еще сильнее. Особенно потому, что тот не носил подавителя. — Ты подчинишься приказу вышестоящего начальства, являясь солдатом седьмой наступательной армии.

Я зарычал, но столкнувшись со спокойным и даже несколько равнодушным взглядом лиса, отбросил его в сторону. Отвернулся, тяжело дыша, успокаивая нервы, пытаясь погасить обжигающее пламя в груди.

— Так же напоминаю, что твоя ценность как единицы чрезвычайно высока.

— Не ценнее пяти тысяч жизней!

— Ценнее половины оставшихся в живых лисов на всей планете.

Я застыл, чувствуя, как сердце ухает куда-то вниз, забирая с собой все эмоции. Медленно, очень медленно обернулся, смотря на командующего круглыми глазами. Приоткрыл пасть, закрыл, чуть не прикусив язык. В голове вертелась страшная догадка, и я все-таки смог найти в себе силы задать вопрос.

— Сколько лодок придет?

— Одна.

Я замолчал, переваривая услышанное. Словно деревянный, осмотрелся, вглядываясь в морды окружающих себя лисов. Видел, как многие смеются, улыбаются, рассказывают что-то, замечал, что при этом они все судорожно сжимают оружие. Я уже видел такое, в своем первом бою. Тогда ветераны так же смеялись и были беззаботными, потому что знали — это их последние дни. Последние разговоры. Что все они обречены на смерть.

А я нет. Я должен был выжить, и все они будут прикрывать меня грудью, будут умирать, потому что моя жизнь ценнее, чем чья-либо еще. И все эти лисы, все пять тысяч измотанных, грязных, чешущихся от блох солдат умрут, только чтобы я смог добраться до Айронстоуна.

Почему все происходит так? Зачем меня бросают в бой, если я так важен? Для чего все это, ками их сожри?!

— Ты должен будешь эвакуироваться.

— Я… — еще один взгляд вокруг, с трудом подавить желание почесаться. Проклятые кровососущие насекомые. — Я эвакуируюсь…

— Сделай так, чтобы ни одна жертва не была напрасной, — командующий хлопнул меня по плечу, и ушел.

А я смотрел ему вслед, прижимая уши, с тоской понимая, что больше его не увижу.

Я не успеваю заводить друзей. Они умирают раньше, чем мы можем нормально познакомиться.

Море. Даже не так — открытая вода, фактически, океан. Вдали виднеласьточка кораблей лисьей флотилии, гаранта защищенности наших берегов. По какой-то никому не известной причине волки крайне плохо себя чувствовали в море. У них и кораблей-то не было, так, эсминцы прикрытия да транспортники, и это несмотря на несколько крупных верфей, до которых просто невозможно было добраться. Поэтому лисы безраздельно господствовали на воде, но толку от этого было мало.

Ходили слухи, что где-то на одном из многочисленных островах в океане обитали еще расы. А может, они жили под водой. Но сколько бы лисы не отправляли экспедиций в океан, сколько бы сил не тратили на исследование дна, так никого найти и не получилось.

Но сейчас я смотрел вдаль и не чувствовал ничего. Ни гнева, ни тоски, ни ненависти, ни-че-го. И дело было не в подавителе — тот как не работал, так и не работает. Я просто был опустошен недавним открытием. Осознанием того, сколько же лисов и лисиц погибло, чтобы я жил.

Курама, живший в мире шиноби, и не заметил бы всех этих смертей. С другой стороны, он был биджу, и сравнивать себя с людьми… Скажем так, замечаю ли я, сколько муравьев гибнет под моим ботинком, когда я прохожу мимо муравейника? Было такое, я был разве что раздражен — некоторые из насекомых явно поселились в сочленениях и щелях в броне. Может быть даже кусались, на фоне постоянных проблем с блохами это было совершенно незаметно.

Если бы убили кого-нибудь из биджу, я был бы в ярости. Даже смерть однохвостого от рук шиноби стала бы причиной настоящего неистовства, я бы прошелся разрушительным огнем по странам, убивая людей направо и налево. Люди были для меня муравьями, а биджу — равными. Сейчас же для меня равные — лисы. И они умирали, один за другим, очень легко — достаточно одной шальной пули. По статистике большинство попаданий приходится на грудь, но на передовой не всегда есть возможность ввести лиса в искусственную кому, чтобы потом перенести сознание. Да и выращивание нового тела — процесс не быстрый, занимает не меньше пары месяцев, и то, такое тело не отличается продолжительностью жизни. Лет десять-пятнадцать, и снова на замену, чтобы вырастить нечто полноценное, требуется год, не меньше.

Я сжал кулаки, смотря на берег — тот был занят противником. Укрепления были временными, но противокорабельная оборона уже функционировала. Значит, мы должны были занять берег и удерживать оборону, пока не подойдет лодка. Скорее всего, это будет мини-субмарина, из тех, что вмещала только экипаж в два лиса, да трех-четырех пассажиров. Да… экипаж вряд ли будет рад блохам и запашку. Я-то уже притерпелся. Впрочем, явно планировался заплыв, может, хоть часть смоет? Плыть-то придется явно не в броне, в ней я только по дну пройтись смогу.

Горько усмехнувшись, я подхватил Клеймор — штатную тяжелую винтовку пришлось бросить, патроны закончились. Вперед меня не пустят, тем более что броня уже была настолько сильно повреждена, что не позволяла быстро бегать и нормально прыгать. А значит, придется сидеть и ждать сигнала на прорыв. Хорошо еще, что от брони можно избавиться в считанные секунды, это надевается она добрые полчаса. При получении нужной команды, она просто рассыпается на составляющие.

Поступил приказ на штурм, измученные лисы рванули вперед, стреляя на ходу. Явно ожидавшие нападения в спину волки ответили пулеметным огнем, но и наши были не промах — в ответ огневые точки обстреляли из трофейных гранатометов. Пять тысяч солдат, сосредоточенных на небольшом участке, смогли прорваться, правда, я не видел, как — командующий, увидев меня на возвышенности, чуть ли не пинками погнал меня обратно в лес. Так что, мне оставалось только побежать к воде.

Когда вода доставала мне до пояса, я отдал команду на сброс брони. Экзоскелет мгновенно разделился на части, броня рассыпалась, а я почувствовал дичайшее облегчение. Я побрел вперед, пока вода не дошла мне до шеи. Не задумываясь, я нырнул с головой, и уже после понял, что я, вообще-то, плавать не умею.

К счастью, я не успел запаниковать, как понял, что если не шибко барахтаться, то вода сама выталкивала меня на поверхность. В общем, я погреб и руками и ногами, постепенно отдаляясь от берега. Большую часть работы за меня выполнял отлив, вода была относительно теплой. Да и проклятые насекомые наконец-то затихли.

Наконец, всплыла мини-субмарина, откинулся люк и меня буквально втянул внутрь лис в дыхательной маске. Уже внутри, даже не выжимая мех, я сел на самое дальнее сидение.

Не знаю, сколько времени прошло, но вспыли мы прямо возле весьма крупного корабля. Кажется, это был крейсер, что, впрочем, было совершенно не важно. Главное, что я смог принять душ, медики вручили мне средство от блох, потом мне выдали комплект белья и проводили в каюту, где я мгновенно уснул.

Все время, пока корабль плыл к неизвестному мне пункту назначения, я провел в своей каюте, изредка выбираясь в душ и туалет. Еду мне приносили на подносе, оставляя у двери, и я был благодарен за то, что меня никто не тревожил.

Большую часть времени я проводил за дыхательными упражнениями, каком-то подобии медитации. Подавители выгорали, не успев просуществовать и пары минут. Я был на взводе, чувствовал себя так, словно каждая шерстинка — это оголенный нерв, тронь, и вызовешь эмоцию, причем неизвестно, какую. Проведешь ладонью, и взорвешься безумным коктейлем эмоций. В общем, хреново я себя чувствовал, что уж говорить.

Я всего один раз смог поговорить с другим лисом, одним из мастеров Разума, что входили в экипаж корабля. Разговор получился коротким и совершенно бессмысленным, но тут уж я сам виноват — не сдержал эмоций. Именно после того случая я стал безвылазно сидеть в своей каюте, избегая любых контактов. Особенно с учетом того, что мне вручили пистолет. Военное время, каждый лис должен быть вооружен, а все свое оружие я бросил. Даже меч и револьвер, подаренные Аликой. С револьвером вообще плохая история получилась, я его попросту потерял. Во время одной из остановок потянулся к кобуре и понял, что она пуста. В тот раз мы прошли километров двести, так что я решил не отправлять подконтрольных волков на поиски.

Желая отвлечься от своей далеко не самой радостной жизни, я вплотную занялся выданным мне оружием. Это был П11 «Сапсан», и насколько я помнил, сапсан — это такая птица. Забавно, с учетом того, что когда-то на планете существовала раса разумных птиц. Пистолет был легким, компактным, калибра 6.9 миллиметра, с шестнадцатью патронами в магазине. Спереди рукоять имела несколько выемок под пальцы, благодаря чему пистолет отлично лежал в руке. Разрядив его, я без труда снял затвор, разобрал его, осматривая. Простая, надежная конструкция, как и все лисье.

Калибр, конечно, меньше, чем у револьвера, но зато патронов в магазине почти в три раза больше. Правда, вызывало сомнение останавливающее действие, но ведь в нашем деле главное убить, а не остановить, правда? А с учетом весьма длинной гильзы — на глазок миллиметров двадцать-двадцать пять будет — скорость у пульки была отнюдь не маленькой.

Я собрал пистолет и отложил его в сторону, тяжело вздохнул. Лег на койку, заложив руки за голову, посмотрел на изученный до последней черточки потолок. Как там Алика? Ликор? Да даже Нова? В последние дни мне казалось, что я проклят жить без друзей, но ведь это война. На войне умирают. Куда там шиноби, для которых пару десятков потерять — уже огромные потери. Узнали бы они, сколько лисов и волков погибает в стандартной стычке… Хотя… они же шиноби, чтоб их. Кто не владеет чакрой — тот никто, вроде так? Тупые людишки, их ничто не толкает на войну. Они все принадлежат одному виду. И все равно режут друг друга. Отвратительно.

Я прикрыл глаза, и как наяву увидел Алику. Тогда, в бою, когда рядом разорвался артиллерийский снаряд. Меня тогда просто отбросило и контузило, броня спасла, а вот лисица… Я не стал, как обычно, отгонять это воспоминание, погружаясь в него, вспоминая все детали, слова. Потому что я должен помнить, к чему приводит война. Должен знать, почему я, Курама, хочу остановить ее, во что бы то ни стало.

— Рука… — потрясенно пробормотала лисица, смотря на меня широко открытыми глазами. Зрачки сузились в две тоненькие щелочки. — Курама… рука… она… не чувствую… найди, верни…

Я с каким-то тупым упорством пытался открыть заклинившую крышку аптечки. Выронил ее, увидел, что она буквально измочалена осколками. Заорал «медик», но к нам уже бежали — лисы и лисицы с налобными повязками видели взрыв снаряда среди наших порядков, и спешили к нам.

— Найди… Курама, рука… — Алика зажимала другой рукой рваную рану на животе, между пальцами я видел ее внутренние органы.

Я не знал, что сказать. Позволил оттолкнуть себя лису-медику, что уже пытался наложить жгут на фонтанирующую кровью культю, колол какие-то препараты. Не в силах видеть изломанную взрывом лисицу, я отвернулся.

Отвернулся, чтобы увидеть множество убитых, кому повезло намного меньше.

— Война, — прошептал я, смакуя это слово, пропитанное кровью, болью, грязью. В груди колотилось сердце, но я просто лежал и смотрел на потолок. — Отвратительно.

Наконец, крейсер встал на якорь в порту, и я сошел на берег. На корабле я так ни с кем и не познакомился, и даже понимал, почему. Я боялся. Боялся снова заводить знакомства, боялся узнать, что они тоже умрут. Пусть лисы и господствуют в море, но это не отменяло береговых противокорабельных батарей. Лучше я не буду знать никого на этом корабле, чем потом буду давиться тоской о потерянных друзьях.

Порт, совмещенный с верфью. Город, фактически сплошные береговые укрепления. Все лисы здесь работали на верфи, строя боевые корабли, каждый лис был способен участвовать в обороне своей земли.

Порт Хайватер. Далеко не крупнейший на нашей территории, но зато — ближе всех к столице, где так же располагалась наша ставка командования. И, как я и предполагал, меня отправили именно туда, с первым же идущим в нужную сторону грузовиком.

С водителем, высокой стройной белой лисицей с грустными глазами, я перекинулся лишь парой слов. Она не стремилась поддерживать разговор, а я не лез, и нас обоих устраивало то, что за всю поездку тишину нарушал только мерный рокот мотора. Ночевали в попадающихся по пути домах отдыха, что строились рядом с заправками.

Столица. Не знаю, почему, но внутренне я ожидал чего-нибудь этакого, величественного. Но Грандстар был просто большим городом. Даже без укреплений, просто десятиэтажные многоквартирные дома, да пятнадцатиэтажное здание командного центра. В наличии были и кое-какие развлекательные центры, но ни одного магазина — у нас, лисов, попросту не было денег. Все необходимое было бесплатно, а всякие безделушки делались самими лисами и дарились друзьям и знакомым. Такая вот огромная дружная семья. Будь проклята эта война…

Помахав рукой лисице на прощание, я несколько растерялся. А куда идти-то? Хрень какая-то, привезли в город, бросили, и иди, куда знаешь! Правда, как следует накрутить себя я не успел, так как услышал голос за спиной.

— Ты жив.

Я медленно обернулся, увидев лисицу с таким знакомым медальоном на груди. Но вот голос… интонации те же, но звучание совершенно другое. Плюс, запах, детали внешности. Я недоверчиво прищурился, отведя уши назад. Лисица чуть склонила голову набок, смотря на меня холодным, безразличным взглядом.

— Не узнаешь?

И тут до меня дошло.

— Алика?..

— Дошло, все-таки.

Я выронил куртку, что держал в руках. На негнущихся ногах подошел к лисице, неуверенно обнял ее, с жадностью всматриваясь в совершенно незнакомые черты мордочки. Втянул носом новый, столь же незнакомый запах.

Она выжила, дожила до переноса сознания. Новое тело, старая душа.

— Ты жива… жива… — словно заведенный, раз за разом повторял я, чувствуя странную слабость и дрожь. Я прижал не сопротивляющуюся лисицу к себе, крепко обнимая ее, чувствуя, как с души падает огромный булыжник. Незнакомые эмоции накрыли меня с головой, в голове резко стало пусто. А я все повторял, снова и снова. — Жива…

Алика молчала, лишь несколько неловко обняла меня в ответ. Я чувствовал, что ей непривычно и сложно делать нечто подобное, но меня это не волновало. Для меня важно было лишь то, что она была жива, не погибла в пути. Только сейчас я понял, насколько сильно боялся узнать, что она погибла тогда, в бою.

— А Нова? Про Ликора что-нибудь известно? — я отстранился и отошел назад, держа Алику за плечи, боясь отпустить ее.

— Нова идет на поправку. Перенесла тяжелую операцию. Ликор все еще в Айронстоуне, он выжил в наступлении.

— А Нирика? — я вспомнил еще одного друга, веселую лисицу, что была последней выжившей из некогда моей маленькой стаи.

— Ты не знал, — мне показалось, или в голосе прозвучали нотки осуждения? Я уже приготовился к худшему, как Алика огорошила меня. — Она беременна. От Ликора. Двойня.

— Че? — я уронил челюсть, прижав уши и округлив глаза. Ай да Ли, вот ведь зараз-з-за, и не сказал ни слова! И когда успел-то?!

Лисица только покачала головой.

— Пошли. Мастера тебя ждут. Будет тяжелый разговор, Курама, так что… постарайся никого там не убить, хорошо?

— Ну, я постараюсь, — я неуверенно почесал когтями затылок, после чего прижал уши. — Я револьвер потерял, и меч…

— В бою оружие теряется, и нередко, Курама, — Алика покачала головой. — Будет, что подарить тогда.

— Когда подарить?

— У тебя что, склероз? Твой день рождения через два месяца.

— Ой бл…, — протянул я, поджимая хвост. Я про него как-то и забыл! Казалось бы, не мне о нем беспокоиться, но кого приглашать-то?! Ликор на другом конце континента, Нирика, кхм, в положении, и… да и все, в общем-то. Нова и Алика вроде как рядом будут.

— Не волнуйся. Но сейчас тебе надо сосредоточиться на предстоящем разговоре. Подавитель?

— Выгорает слишком быстро, — пробормотал я, касаясь шеи. Только что я был ошарашен, и вот снова мрачнее тучи. Меня уже самого начинают раздражать эти перепады настроения.

— Просто постарайся никого не убивать. Сильные мастера нынче очень важны.

— Смотря как себя вести будут, — я широко оскалился.

Ждали меня в командном центре, на шестом этаже. В небольшом помещении не было ни столов, ни стульев, ни окон, вообще ничего — только на потолке одиноко расположился плафон, который и давал свет. Толстая, явно бронированная дверь щелкнула запорами, отсекая помещение от остального мира, а я обратил внимание на мастеров Разума.

Их было пятеро, все со знакомыми амулетами в виде глаза в треугольнике. Одеты по-разному, как самые обычные лисы, но ни один не носил оружия, даже ножа. Это меня особенно сильно удивило, особенно потому, что пистолет у меня отбирать не стали.

— У тебя много вопросов, Курама, но прежде чем ты их задашь, позволь мне рассказать кое-что, — крайний слева лис заговорил, чуть склонив голову. Я скрестил руки на груди.

— Валяй.

— Мне придется начать сначала, это долго. Постарайся держать свои эмоции под контролем, лис Курама.

Я фыркнул, но сел прямо на пол, скрестив ноги и сцепив пальцы в замок. Начал дыхательные упражнения.

— Сила Разума дается каждому лису при рождении. Никому не известно, как определяется мощь Разума, но известно, что она не зависит от тела. До сих пор считалось, что сила разума так же не зависит и от генов, но случай Новы показал, что это ошибочное предположение. Либо мы не понимаем чего-то фундаментального.

Говоривший на секунду замолк, смотря на меня, но я продолжал мерно вдыхать и выдыхать.

— Одной из проблем, связанных с освоением силы Разума, является необходимость инициации. Без нее лис не способен применять свою силу. Проще говоря, каждый лис должен сам пробудить свои способности. Судя по твоей морде, ты уже догадался, как обычно это происходит.

— Бой, — пробормотал я, отведя уши назад.

— Да. Угроза жизни, если быть точнее. Причем реальная, все попытки искусственно воссоздать ситуацию, угрожающую жизни лиса, провалились. При этом сам лис не знал и не мог знать, что он, по сути, в безопасности, и смерть ему не грозит. Именно поэтому всех молодых лисов бросают на передовую — там шанс пробудить свою силу Разума выше. Ты так же не избежал этой участи.

— Почему меня отправили в бой? К ставке командования?

— Нова настояла на этом. По ее словам, ты не до конца прошел инициацию, так как твоей жизни ничего не угрожало. Она сказала, что ты применил способности спонтанно, под воздействием мощнейших эмоций из-за отключения подавителя.

— И тогда вы решили бросить меня в пекло, — с горечью в голосе прошептал я, чувствуя, как что-то внутри сжимается.

— Да. Алика пошла следом, по вполне понятным тебе причинам.

Да… причины мне были понятны. Алика осталась жива, но была вынуждена сменить тело, и еще не скоро восстановит свои навыки. Может, оно и к лучшему. Нова тяжело ранена, и все еще оправляется после сложной операции. Они обе оказались там из-за меня, из-за того, что мои двести проклятых единиц силы Разума оказались ценнее их обеих. Не для меня, но для них, для всех лисов, это было так.

— Что я еще должен знать?

— Чтобы использовать силу Разума, необходимо снять подавитель. Именно поэтому мастера Разума никогда не участвуют в боях на передовой — наши боевые навыки заведомо хуже, чем у большинства лисов, а для использования Разума необходимо оголить свои эмоции.

— Я был прав, — искривившись в усмешке, проговорил я. — Лисьи эмоции — это наша лисья природа.

— Да.

— А почему тогда вы все носите подавители?

— Потому что без них мы опасны для окружающих. Все мастера обладают повышенной эмоциональностью, и могут впасть в неконтролируемую ярость. Чтобы этого избежать, вне своих рабочих помещений мы носим подавители.

— Я не собираюсь сидеть взаперти! — я вскочил на ноги, оскалившись. — Я не буду сидеть и ждать, пока другие будут умирать на передовой!

— Мы знаем. Но в отличие от нас всех, ты показал хорошие способности по контролю себя на поле боя, даже без подавителя.

— Да них…я это не показатель! Я тогда слишком вымотанным был, какие, бл…ь, эмоции!

— Тебе придется научиться самоконтролю, Курама. Иначе ты не сможешь никому помочь. Мастер Разума твоего уровня силы способен что-то изменить, еще один солдат — нет.

Я выругался, отвернувшись. Зло обвел взглядом пятерых лисов, поморщился. Осмотрел еще раз, чувствуя какое-то неудобство, словно что-то царапало восприятие. Совершенно не стесняясь, я подошел вплотную к каждому из лисов и втянул носом их запах.

От четверых из них, тех, что молчали, явственно пахло порохом. Мастера Разума не сражаются, и не проводят долгие часы в тире, ну, не четверо из пяти. Я отошел назад, оскалившись, чувствуя, как мех на загривке встает дыбом. Лисы были все так же невозмутимы, что бесило меня еще сильнее.

— Не потрудитесь ли объясниться?!

— Добровольцы.

— Что? — я почувствовал, как вся ярость мгновенно схлынула, словно вода сквозь пальцы. — Добровольцы?

— Да. На них ты будешь оттачивать свои навыки. Волки не сдаются в плен, Курама. Тебе придется на ком-то тренироваться, кого-то брать под контроль.

Я мотнул головой, словно пытаясь встряхнуть мысли в голове. Мысленно обглодал слова лиса. И понял, что он прав.

— Да. Мне придется на ком-то тренироваться, — я вновь посмотрел на каждого из четырех лисов-добровольцев. Я понимал, что можно и не спрашивать, уверены ли они в своем решении.

Обучение проводилось в том же помещении, где я говорил с мастером Разума, здесь же я ночевал. Эта комната каким-то образом блокировала… назовем это эманациями Разума. Проще говоря, все, что происходило в этом темном помещении, оставалось в нем же.

— То, как видят мир мастера Разума, зависит от уровня способностей. Самые слабые из тех, кто достоин носить это звание, видят лишь что-то вроде ауры, на которую могут воздействовать при непосредственном контакте. Сильнейшие из нас видят мозаичное отражение, и могу влиять на него на огромном расстоянии. При этом мастера с силой больше семидесяти единиц могут проецировать свои намерения и эмоции на любого из лисов на огромном расстоянии.

— Судя по твоим описаниям, ты видишь связи, причем не только между разными разумами, но и связи внутри отдельного живого существа. Не только? Видишь связи в электронике? Это интересно… И многообещающе. Нова сказала, что нас, лисов, она видит как сплошные коконы из толстых канатов. Волков — как клубки, от которых тянутся канаты от рядовых волков к вожакам и выше.

— Нет, для того, чтобы воспользоваться видением мира, тебе не нужно яриться, злиться ну и так далее. Да, можешь убрать пистолет… Тебе надо лишь отпустить свои эмоции. Эм, не стоит смотреть на меня так, Курама. У тебя добровольцы есть.

— Не получается? Странно, все инициированные легко обучаются видению… Успокойся. Поставь Жердана на пол. Не надо швыряться добровольцами, они для другого… ох. Видишь, значит? Осталось только понять, как ты это делаешь…

Я вытянул руку вперед, представляя себе нить, тянущуюся от лиса к себе, и сжал кулак. Почувствовал щекотку от трепещущей нити, почувствовал эмоции лиса, словно накрытые толстым одеялом. Увидел его мысли, которые витали где-то вдалеке, вертясь вокруг неясного силуэта. Мысленно пожелал, чтобы лис прошелся на руках, и он сразу подчинился, даже не понимая, что делает. В следующее мгновение я почувствовал удивление, так как до сих пор он не умел ходить вверх ногами.

Тут уж удивились все, причем сильно. Я попросил одного из добровольцев жонглировать мячиками, которые нам принесли, и того не получилось. Потом я сжал в кулаке нить его разума, и повторил приказ мысленно. Каково же было мое и его удивление, когда он стал спокойно удерживать в воздухе сразу шесть мячиков, хотя до этого даже с двумя справиться не мог. Вот только, это не прошло бесследно для лиса, у него сильно заболела голова и начали дрожать руки. Мастер Горацин сделал предположение, что мои приказы являются приоритетными и для организма в целом, в итоге тот использует все скрытые резервы, чтобы выполнить их. Для этого требовался постоянный мониторинг состояния организма.

Сколько прошло уже, год, наверное? Я совершенно потерял счет времени. Самым сложным было научиться видеть нити, это не то же самое, что научиться считать или писать, нет. Слишком многое завязано на интуиции, ощущениях, и, конечно же, эмоциях. Однажды меня очень, очень сильно разозлили, и видение словно включилось, а в руках сами собой оказались трепещущие нити разумов находящихся в помещении лис. Тогда я с трудом удержался от желания приказать им всем умереть.

Ликор стал отцом, Алика и Нова полностью оправились. Волчица так и вовсе постоянно стояла на страже возле двери, я чувствовал ее, хотя и не должен был. Я пропустил свой день рождения, но скоро был следующий. Вот только, сколько мне лет уже? Сколько лет я живу в этом мире, в котором нет ничего кроме войны и смерти? Год восстановления, год прошел вот недавно, еще семь с половиной месяцев в коме… Судя по календарю, от разрушенной ставки до Айронстоуна остатки двух армий добирались почти год. Три… нет, четыре года. Скоро будет четыре года, как я живу в этом мире.

Четыре долбанных года, в течение которых я не познал ничего, кроме горечи потери. Неужели мне потребовался столь долгий путь, чтобы получить свою силу? Силу Разума, свои проклятые двести единиц по стандартной шкале.

Я сидел на полу, скрестив ноги, и сцепив пальцы в замок, и медленно дышал. Закрыл глаза, открыл, и снова увидел их — нити. Они были повсюду, стены словно состояли из них. Впрочем, а ведь так оно и было, эти стены укрепил мастер Лоран. Здесь он проводил свои изыскания, так же проверяя свои способности на добровольцах. Здесь он создал подавитель, спасение и проклятие лисьего рода. Мы стали слишком сильно зависеть от этих полосок ткани, на которые был силой Разума нанесен узор. Даже лучшие из лучших среди мастеров не видели их структуры, и только копировали их.

Я же мог видеть. Видел переплетение нитей, что складывались в прекрасный строгий узор, видел, как часть этих нитей сращивалась с нитями разума тех лисов, что их носили. По сути, это был симбионт, полуразумный симбионт. Или все же паразит? Он не подавлял эмоции, он ими питался, впитывал в себя. Фундаментальная ошибка, совершенная мастерами. И эмоции не блокировались, а просто высасывались. Организм привыкал к отсутствию потрясений, и как только снимался ошейник, испытывал шок от их возвращения. Поэтому среди лисов все чаще рождались дефектные, неспособные испытывать эмоции. Уничтожалась сама лисья природа…

Поняв это, я сразу уничтожил вязь подавителя у себя на шее, хотя это было и не обязательно. Паразит попытался проглотить слишком много и умер, подавившись. О да, я ведь демон, даже мои эмоции ядовиты настолько, что умирают всякие вредные твари. Попытались бы у меня-биджу блохи поселиться.

Неужели мы, лисы, пошли ошибочным путем? Вместо того чтобы обуздать свои эмоции, сделать их своими союзниками, мы попытались избавиться от них. Преподнесли на блюдечке созданному Лораном подавителю, загнали себя в рамки правил, структур, уподобились волкам. Но ведь именно потому мы и выжили, разве нет? Расы, что пытались остаться самими собой исчезли, были истреблены идеальными солдатами — волками. А мы, лисы, выжили.

С другой стороны, выживали же лисы как-то и без подавителей. Что мне известно о том времени? Да ничего почти, и никто не знает, как же лисам удалось продержаться. Ведь мы уступали во всем, и физически, и технически, и численно. Но ведь мы держались! Наверняка ведь благодаря мастерам Разума, больше просто некому было сдерживать волны вражеских солдат.

А потом появился Лоран со своими подавителями. Обычный рыжий лис с силой разума аж в 120 единиц — огромная сила. Сейчас, не считая нас с Новой, самым сильным был лис Ордан, у него было 103 единицы. И то, он видел лишь нечто, смутно напоминающее многоцветные ауры, на которые он мог влиять на расстоянии. Нити видел только я.

Я вышел из комнаты, вдохнул полной грудью. Покосился на Нову, что спала, обняв какую-то огромную снайперскую винтовку. Судя по внешним признакам, в прошлом это была 23-мм пушка… Вот ведь сумасшедшая любительница калибра побольше. Я фыркнул, и потряс волчицу за плечо.

— Тебя выпустили? — она открыла глаза и посмотрела на меня. Я фыркнул еще раз.

— Попробовали бы не выпустить, я бы им тут локальный пиздец устроил. Как ты?

— Пузо мне зашили, все там зажило, а значит, нормально, — Нова повела плечами, хрустнула шеей и встала. Уперлась в потолок, замерев в довольно нелепой позе. — Что ж у вас потолки такие низкие…

— Просто кое-кто слишком много ел.

— Между прочим, у меня отличное соотношение роста и веса.

— Ага, два с половиной метра и двести с гаком кило.

— У меня кость тяжелая, — волчица фыркнула и встала на четвереньки. Я с гиканьем запрыгнул ей на спину.

— Н-но! — я «пришпорил» свою импровизированную лошадку пятками, отчего Нова издала странный кряхтящий звук.

— Спокойным ты мне нравился больше, — пожаловалась она, но послушно пошла к выходу. Прямо так — на четвереньках и со мной на спине.

— А мне нравится быть живым! Не представляешь, насколько!

— Ох, увидит тебя Алика, хвост-то надерет…

— Но-но, мой хвост — моя гордость!

— Вот за гордость твою тебя и оттаскают.

Вот так, перекидываясь всякими глупостями, мы и покинули здание командного центра. В лифт Нова не влезала даже без меня, так что, пришлось ей спускаться по лестнице. Опять же со мной на загривке, слезать я не собирался.

А на улице мы столкнулись с Аликой. Она приподняла бровь, склонив одно ухо набок, что в ее исполнении было равносильно отвалившейся челюсти и круглым глазам.

— А мы тут херней страдаем! — радостно выпалил я, мысленно продумывая план отступления. Шутки шутками, а я хвост только недавно расчесал.

— Я вижу. Ладно он, — лисица кивнула в мою сторону. — Ты-то чего?

— Подчиняюсь вожаку, — не слишком убедительно протянула Нова, не спеша, впрочем, разгибаться в вертикальное положение. Я немного подумал, и все таки слез с волчицы, после чего та рывком встала на ноги.

— Вожаку, значит, — Алика посмотрела на меня, тянущего лыбу и мысленно уже паникующего. Потом посмотрела на мой хвост, который я старательно прятал за спиной. — Подойди ближе, Курама.

Я замотал головой, прижимая уши. Лисица скрестила руки на груди. Я беспомощно посмотрел на Нову, но та одним взглядом сказала: «я предупреждала». Опустив голову, я подошел к Алике, и в следующую секунду чуть не поцеловал носом асфальт — она нехило так треснула меня по затылку. Видение включилось автоматически, и когда я выпрямился, почувствовал, как защемило сердце.

Нити, что опутывали лисицу, были изорваны, завязаны в узлы, спутаны. Вместо плотного клубка я увидел какую-то мешанину. Концы оборванных нитей вяло шевелились, некоторые касались друг друга и пытались связаться в узелок, но очень быстро распутывались обратно. Я вытянул руку, желая коснуться этих нитей, но Алика отшатнулась от меня. Моргнув, я перестал видеть нити, и с недоумением посмотрел на лисицу.

— Твои глаза покраснели.

— Я использовал видение, — я все еще держал руку вытянутой вперед, и Алика подошла ко мне, позволив коснуться ее плеча. — Мне надо кое-что рассказать мастерам. Это касается подавителя.

— Что-то важное?

— Важнее даже моей жизни, Алика. Даже моей жизни.

Разговор с мастерами вышел короткий, намного короче, чем я ожидал. Стоило мне рассказать о своих наблюдениях и выводах, как мастера сразу принялись совещаться. Всего за час было принято решение постепенно отказаться от подавителей, а новорожденным вообще их не давать — учить контролировать свои эмоции. Как мне пояснили чуть позже, проблема дефектных встала невероятно остро, но никто попросту не знал, почему такие лисы рождаются вообще. И мое короткое выступление стало тем мелким камешком, что стал причиной лавины.

Еще одной новостью стала победа в осаде Айронстоуна — волки отступили, не сумев прорвать оборону города-крепости. Число трупов перед стеной было настолько велико, что было решено просто залить все специальной огнесмесью, а всем лисам выдать по противогазу. Потери среди лисов были незначительными, удалось просто отсидеться за стеной. Впрочем, тут скорее спасла передислокация почти всей оставшейся артиллерии, да и гарнизон Айронстоуна составлял нынче аж триста тысяч лисов — все выжившие в наступлении части. Правда, о каких-либо наступательных операциях в ближайшее время все равно можно было забыть.

Впрочем, так ли нужны нам полноценные наступательные операции? Бесполезно бороться с волками за территорию, бесполезно убивать — их просто-напросто слишком много, и они слишком быстро восстанавливают свою численность. Сейчас по улицам столицы бродило от силы три десятка тысяч лисов. После наступательной операции нас осталось около семисот тысяч. Половина. Волкам придется заплатить огромную цену, чтобы разрушить Айронстоун, но кто сказал, что они не смогут этого сделать? Они — идеальные солдаты, которые не остановятся ни перед чем, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу — зачистить всю планету.

Я лежал на своей койке в выделенной квартире, на соседней мирно спала Алика. Нова улеглась прямо на полу, обняв свою винтовку, с которой она даже в туалет ходила. А я… я смотрел в потолок, изучая нити, что тянулись вдоль проводов, смотря на клубки тех, что жил выше. В правой руке извивались ничейные нити, просто созданные мною с нуля. Они ластились к моим пальцам, извивались, обвивались вокруг ладони. Все нити были белыми, а эти были теплого оранжевого цвета. Я чуть улыбнулся, чувствуя в своих руках некое подобие жизни.

Да… похоже, я и правда могу что-нибудь, да изменить. Обязан.

Глава 8. Жизнь

— Уеб…е их, бл…ь! Срочно! — прорычал я, вжимаясь в землю в маленьком овражке. Вокруг свистели пули, некоторые — к счастью, пока винтовочные — стучали по броне.

Громыхнула пушка Новы, которую лишь по недоразумению назвали тяжелой винтовкой, следом застучал тяжелый пулемет. Пара минометных взрывов прозвучали совсем рядом. Я выругался.

Классическая засада, ками их сожри. Мне головы поднять не давали, даже сила Разума была сейчас бесполезна — я мог воздействовать на связи в радиусе аж в двести метров, но вот сейчас как раз ни одной нити вокруг не видел. Волки тупо давили огнем из пулеметов, не давая высунуться, а я носил не штурмовую броню, чтобы спокойно бежать на крупнокалиберные пулеметы.

Вообще, по-дурацки как-то попались. Привыкли, что стоит мне добраться до нитей, как все, волки тут же начинают сражаться на нашей стороне. Да, я не мог пока удержать больше восьми тактических вожаков, да и то, лишь в течение суток. Нет, они не начинали стрелять в спину, но лишенные прямого командования, тактические вожаки, несмотря на наличие полноценного разума, были напрочь отучены проявлять инициативу. В итоге, если я терял контроль над нитями, они выполняли последний полученный приказ, а выполнив его, окапывались. Хорошо хоть, по лисам не стреляли, я попросту изменял в их разумах понятия враг/друг на диаметрально противоположные.

Опять отвлекся, хотя тут хрен не отвлечешься. По спине опять скользнуло попадание, но на этот раз пуля была потяжелее. Я выматерился, опять синяк здоровенный будет… В общем, волки вновь доказали, что думать они все-таки умеют, и теперь не подпускают меня ближе, чем на четверть километра. Стоит кому-нибудь засечь мою тушку, как тут же открывается огонь на подавление.

— Да где еб…я артподдержка?! — снова заорал я, когда на меня обрушилась поднятая взрывом минометного снаряда земля.

— На позиции, открываем огонь! — раздался в наушнике искаженный слабыми помехами голос.

— Вы там не торопитесь, я смотрю?! — я активно завозился, вытаскивая свой А5 «Клеймор» из-под живота и пытаясь отряхнуть его от земли. — Тише едешь, дальше будешь?!

— Вот потаскаешь гаубицы в лесу, я на тебя посмотрю! — ответили мне, а я фыркнул, оскалившись.

— Враг прямо на двенадцать, четыреста метров! Если вы промажете, я приду к вам и заставлю брейк-данс танцевать!

Ответом мне стал свист пролетающих над головой снарядов. Артиллеристы, расположившиеся всего в четырех километрах от моего маленького отряда, наконец-то принялись за работу.

Как только отгремел последний взрыв, рядом со мной в овражек бухнулась Нова. Над плечом у нее торчало дуло пулемета на хитрой установке, в правой руке она держала свою монструозную винтовку, а в левой — щит. Новый, конечно, старый так и остался с дыркой от гранатометного попадания. Броня у Новы была прежней, только поврежденные защитные элементы заменили.

— Скучал? — она повернула голову в мою сторону, совершенно не обращая внимания на ливень пуль, что обрушился на нее.

— Я б тебя поцеловал, если б лисы целоваться умели! — если бы я не вжимался в землю, я бы руками всплеснул. Волчица фыркнула, посмотрела в сторону позиции противников. Ствол пулемета повернулся следом за ее взглядом и спустя секунду из него начало исторгаться пламя выстрелов.

Сколько часов было угрохано на создание этой заплечной пулеметной установки — уже никто и не вспомнит, наверное. А ведь планировалась 23-мм пушка! Да только материалов, способных выдержать такое насилие, еще не изобрели, пришлось ограничиться стандартным тяжелым пулеметом.

Следом Нова подняла винтовку, держа ее, словно пистолет, и выстрелила. Один из волчьих крупнокалиберных пулеметов замолк, но всего секунды на три, ровно настолько, чтобы за станок встал новый солдат.

— Артиллеристы, вы косые дятлы, бл…ь!

— Вообще-то они попали.

— А с какого тогда в нас стреляют?!

— Ну, стреляют в меня. А вот левый фланг снесен начисто, сейчас туда «толстяки» ворвутся.

Да, у меня под личным контролем оказался отряд толстяков. Для того чтобы они действовали нормально, мне и Нове пришлось провести целый месяц, формируя плетение, которое бы давало возможность другим лисам отдавать им приказы. В итоге мы оба плюнули, и я просто стал перекидывать нить управления, благо лисы в моем отряде к подобному привыкли. Единственный минус, лису-управленцу полагалось быть в пресловутом двухсотметровом радиусе от контролируемых волков, иначе те вообще все бросали и вставали, словно истуканы. Биороботы, что с них взять, обычные волчьи солдаты.

Эх, как же хреново, что нельзя так же перекинуть управление тактическими вожаками. Опытным путем выяснилось, что для контроля волка с полноценным разумом, пусть и дико ограниченным внутренней программой, требуется мастер Разума с как минимум 85 единицами. А мастера без подавителей не отличались адекватностью восприятия мира, равно как и тактическим талантом. Это я весь из себя такой уникум, но оно и понятно — я ж чертов демон-лис, пусть и в прошлом, я и не такие эмоции испытывал.

Правда, материться надо все равно поменьше, а то на меня Алика так смотрит, что стыдно становится. А вот Нова и Ликор только и делают, что ржут, кони лохматые, что один, что другая.

Наконец, плотность подавляющего огня упала настолько, что я смог рвануть вперед, перебежками от дерева к дереву. Конечно, меня не спасут далеко не самые толстые древесные стволы, чай, не железные, но хоть пули ослабнут, а там глядишь — и пластины пулю задержат.

Через почти минуту бешеного петляния, я смог увидеть нити связей, вот только мне оставалось только матюгнуться еще раз, с загибом. Ни одного тактического вожака, одни вожаки малых стай. Нет, я нос вертеть не буду, и пару стай под контроль возьму, но это все равно, что брать две кружки вместо двух ведер. При том, что кружка весит больше ведра. Чтобы еще сильнее проникнуться моим разочарованием, стоит узнать, что вожак малой стаи держит 64 волка, а тактический вожак — 48 малых вожаков. Возьмите калькулятор, посчитайте, и охренейте, что называется. Я в сердцах ударил кулаком по стволу дерева и тут же зашипел от боли в отбитых пальцах. Пришлось воздействовать на свой же разум, помаленьку гася эмоции.

Через три часа мы вернулись в лагерь, за нами шли три малые стаи — сто девяносто два обычных волка и три вожака соответственно. Остальных пришлось убивать, обрубив им нити связей. Можно было бросить, все равно, не получая приказов, они даже поесть не могут, но это как-то слишком жестоко. Милосерднее перерезать горло.

— Потери? — я повернулся к майору, что бежал к нам. Лис достал из набедренного подсумка блокнот и перелистнул пару страниц.

— Подтвержденные — двадцать девять убитыми, шестьдесят восемь раненными.

— Эм, а фактические? — майор только руками развел. — Ладно, потом расскажешь, что как.

— А чего рекрутов так мало? — лис кивнул в сторону стоящих по стойке «смирно» волков.

— Прикинь, они теперь тактических вожаков в бой не пускают.

— Ну, логичное же решение, нет?

— Логичное-то логичное, но до чего же обидно. Эх, до стратегического бы добраться…

— Мечты-мечты, — майор вздохнул и, развернувшись, побежал обратно к БТРу. Я мысленно чертыхнулся, поняв, что опять забыл спросить, как его зовут.

Кстати, лисы вообще не имели религии, да и вообще были прожженными материалистами, поэтому объяснить своим друзьям, кто такие «ками», оказалось сложновато. Так, все лисы часто поминали некоего черта, правда, никто не знал, как он выглядел. Судя по ситуациям, в которых его поминали все, кому не лень — и я с некоторых пор — это было что-то вроде мелкого ёкая, ну или что-то в этом духе. Правда, точно разобраться было сложно, как раз потому, что никто не знал, кто такие эти черти. Просто фраза, никто же не задумывается над значением всяких матерных перлов?

В общем, имя лиса я узнать уже месяц забываю, все то время, пока мы охотимся за тактическими вожаками, а потом с их помощью выносим волков, чем больше — тем лучше. Конечно, для волчьей армии наши атаки — как комариные укусы, но и комар может занести инфекцию.

Демографическая ситуация, складывалась, мягко говоря, не в нашу пользу. По последней переписи населения, лисов осталось семьсот сорок три тысячи двести тридцать два хвоста. Волков, по предварительным данным, осталось что-то около четырех миллионов. То есть, в последнем наступлении мы, потеряли восемьсот тысяч солдат, а волки — миллион. Много? Да как сказать, одно дело — одна пятая, и другое — половина. Шикарная наступательная операция была, впору повеситься всей расой, чтобы не растягивать агонию. Причем из этих семи с половиной сотен тысяч выживших двумстам тысячам через лет восемь надо будет снова менять тела, так как текущие им выращивали в форсированном режиме, опасаясь длительной осады. Только Алике повезло, она получила тело из заранее выращенных, что держали в запасе на всякий случай.

За весь месяц партизанских войн нам удалось уничтожить почти пятьдесят тысяч волков, потеряв всего три сотни убитыми. Раненных не считаем, равно как и введенных в искусственную кому. Неплохо, вот только что-то мне подсказывало, что лафа закончилась. Вопрос только, испытать удачу еще раз, или командовать отступление?

Волки уже пытались меня прибить артиллерией, отдать заминированного тактического вожака, от которого меня спасла только Нова и ее щит, придавить массированным пулеметным огнем, ну и так далее. Один раз даже танков не пожалели. А теперь вот, вообще тактических вожаков убрали, поняв, что убить себя я не дам, да и лисы не дадут. Пат, одним словом, если брать шахматную терминологию. Ох, ненавижу шахматы, Нова с Аликой сговорились и теперь мучают ими меня по очереди. Мол, раз получил в личное распоряжение целый батальон, должен научиться мыслить стратегически. Правда, как в этом мне поможет перестановка фигурок на доске, я так и не понял — настоящая война ничего общего с шахматами не имела. Разве что просчет ситуации, правда, опять же, я на своем опыте убедился, что строить планы, конечно, надо, но еще нужнее уметь вовремя реагировать на изменяющуюся обстановку.

Вот как сейчас. Обстановка изменилась, и изменилась кардинально — наше преимущество, по сути, себя исчерпало. Даже в лесу, где шанс подкрасться незаметно был достаточно высок. В принципе, и правда, надо отступать, мы и так перевыполнили план на месяц. Прибежал разведчик.

— Волки стягивают силы, скорее всего, будут брать в кольцо.

— Численность?

— Не меньше одной тактической стаи, может, больше.

С учетом наших нынешних потерь, почти в семь раз больше народу. Если считать три несчастные малые стаи и «толстяков» — примерно в четыре раза больше. Укреплений у нас, считай, нет, да и по артиллерии противник явно нас обходит. А что значит превосходство в числе стволов? А то, что сначала контрбатом заглушат нашу, а потом спокойно обрушат на наши рыжие и не очень головы крупнокалиберные снаряды. Принаступлении на ставку волков потому и были настолько серьезные потери, несмотря на четырехкратное преимущество в живой силе, что у противников артиллерии внезапно оказалось чуть ли не больше, чем у нас. Спасло нас лишь то, что у нас самоходных орудий было больше, а так — захлебнулась бы атака.

Вот сейчас у нас не было ни малейшего шанса. Артиллерия будет явно крупнокалиберной — в тактических стаях такой обычно десятка три стволов, по десять орудий на тысячу солдат, примерно. У нас — три гаубицы калибра 133-мм, одна 160-мм гаубица, и что характерно — все буксируемые. Тащат их грузовики. Еще было десять минометов. Ни малейшего шанса.

— Передай майору, что мы отступаем, — разведчик вытянулся в струнку, даже хвост выпрямил, и тут же рванул к командой машине. Все, сейчас от меня ничего не зависело — майор лучше меня справится со сворачиваем лагеря и организацией отхода.

Нова потянулась, встряхнулась, гремя доспехами, легонько — я всего лишь отшатнулся — хлопнула меня по плечу.

— Неплохо покутили, но пора и честь знать.

— Ты не представляешь, насколько мне не нравится твой голос, искаженный динамиками, — я фыркнул. У волчицы был потрясающе глубокий грудной голос, а динамик в ее шлеме был явно не самый лучший.

— Зато без шлема с тобой разговаривать невозможно.

— Это еще почему?

— Я скоро бояться диктофонов начну. Алика жалуется, что ты эти записи по ночам под одеялом слушаешь.

— Хватит заливать, эй! — я фыркнул, прижимая уши. Вот же спелись, чтоб их! — Я всего один раз диктофон принес! Когда на задание в составе малого отряда шел!

Волчица лишь рассмеялась и ушла. Куда? Вещи собирать ей не надо, у нее все с собой. Ствол своей любимой винтовки полировать, что ли, пошла? С нее станется, для Новы все крупнокалиберное — что для меня хвост, тот еще фетиш. Почесав затылок, я отряхнул броню и пошел смотреть, как другие работают. Обожаю это занятие.

Броня у меня, кстати, лишь обросла защитными пластинами на спине, бедрах и плечах. Раньше такого вот среднего варианта не было, а для меня сделали, и я вполне понимал, почему. Защита была немногим лучше — так, чуть меньше уязвимых зон и шанса словить пулю в бедро — а весила она почти в четыре раза больше. Мне же еще и нагрудник усиленный дали, и все это весьма негативно сказалось на моей способности удирать от пулеметных очередей и снайперов.

Вообще, только Алика и Нова знали, скольких нервных клеток мне стоило разрешение на выполнение заданий за Айронстоуном. Меня ни в какую не хотели выпускать в поле, хотя я и продемонстрировал, что могу и способности применять, и с катушек от эмоционального взрыва не слетать. Но нет, сиди, Курама, в подземном бункере, тренируйся, мучай несчастных добровольцев в попытках узнать как можно больше о своих способностях… Фыр на них, блин.

Зато, выпустив однажды, теперь чуть ли не пинками отправляли на задания. Правда, теперь, похоже, снова начнется новый сезон сериала под названием «Опекай Кураму так, чтобы он тебя возненавидел». И ведь ничего не сделаешь, я сейчас фактически был стратегически важным объектом, и за мной наверняка будет вестись та еще охота. Ох, жду не дождусь, когда родится и войдет в силу новый главный вожак. А то ловить стратегических вожаков — тот еще геморрой, их же, по словам Новы, аж двадцать восемь. Задолбаюсь за ними гоняться ведь, да и охранять их должны после недавних событий весьма серьезно.

Итак, новый вожак должен родиться в течение года. Еще лет десять ему потребуется, чтобы войти в полную силу и принять командование. То есть, одиннадцать лет, ну плюс-минус… за это время численность волков только возрастет, причем расти она будет быстрее, чем у нас. А значит, никаких самоубийственных наступательных операций, даже если каждый лис возьмет оружие и пойдет в бой, мы просто-напросто не сможем прорваться. Следовательно, действовать должен небольшой отряд, который сможет как можно тише пробраться в новую ставку.

К счастью для нас, у волков тоже было ограничение дальности действия, и ставка не могла располагаться где-нибудь на другом конце материка. Это давало нам шанс, призрачный, но шанс. Но до этого еще долгие одиннадцать лет, дожить еще надо. Никаких других способов прекратить войну все равно никто не видел.

Конечно, были еще созданные мною нити, с которыми я попросту не знал, что делать. В теории, я мог создавать с их помощью плетения, но вот как это делать — не имел ни малейшего понятия, Лоран не оставил ни одной инструкции, да и записок не вел. Умер он словно ни с того ни с сего, просто уснул и не проснулся. Что-то заставляло меня подозревать, что он попросту самоубился, правда, непонятно, в результате рискованного эксперимента, или жить ему надоело — он прошел через три переноса сознания. В любом случае, глупо и эгоистично.

От оранжевых нитей веяло теплом и уютом, но я не обманывался — подопытные волки, рядовые солдаты-биороботы, при попытке встроить такую нить в клубки их разумов орали, словно их режут заживо. И это при том, что от них можно по кусочку отрезать, даже зрачки не дергаются. А тут… это навевало на определенные размышления.

Нова постоянно подталкивала меня к исследованиям, изучению своих способностей. С одной стороны, я ее понимал, но с другой… как? Что мне делать? Это не похоже на обычную науку, я могу лишь слепо тыкаться носом во все стороны, надеясь не взорвать собственные невероятно ценные мозги.

Вообще, нити мои были тем еще оружием. Я мог запустить их в разум в радиусе все тех же двухсот метров, причем не по одной, а сразу пачкой. Волков выкашивало увереннее, чем пулеметной очередью, но я так не делал. Почему? Сопровождавшие меня лисы бледнели настолько, что даже под мехом видно было, да и Нова в такие моменты предпочитала выключать микрофоны. Слишком жутко звучали вопли умирающих от моих нитей волков. Даже у меня мурашки по всему телу бежали, и мех дыбом вставал, даром, что я уже привычный.

Да, привычный. Я попросту воспользовался своими способностями и прокрутил свои воспоминания, оставшиеся с мира шиноби. Все эти сражения, убийства и так далее. Было трудно, меня то мутило, то наоборот, воодушевляло, эмоции скакали бешеными блохами. В конце концов, я смог найти баланс между кровожадностью биджу и лисьим милосердием. Чего мне это стоило — лучше не знать.

Я уже не «выключал» видение нитей, постоянно щеголяя красными глазами. Время от времени я игрался с оранжевыми нитями, которые буквально ластились ко мне, постоянно двигались, оплетая пальцы. Они с легкостью подчинялись моим командам, я мог заставить их принять любую форму. Причем не простейшие примитивы, вроде сфер или кубов, нет. Так, я однажды сформировал из нитей маленькую копию себя-биджу, и даже заставил его двигаться. Топорно, грубовато, но двигаться, шевелить лапами, хвостами, двигать мордой. Это утомляло, и довольно сильно, но я все равно при каждом подходящем случае создавал фигурки и игрался с ними, словно маленький лисенок. Просто потому, что чувствовал в своих руках некое подобие жизни.

Мы отступали, быстро, но спокойно, без паники. Подконтрольные мне волки шли в охранении, но мне приходилось постоянно приходилось контролировать вожаков. Они были весьма ограничены в разуме, вся их разумность заключалась в том, что они знали основные тактические приемы, ну и могли хранить во временной памяти переданную тактическим вожаком схему действий. Их задачей была разгрузка сети, передача команд рядовым волкам для более простого и быстрого манипулирования войсками. И сейчас я выполнял функции тактического вожака, мысленно поражаясь Создателям. Ведь тактики держали под контролем целых сорок восемь таких вот вожаков малых стай, успевали передавать всем им команды, нужные схемы и так далее, причем настолько быстро, что волки действовали как единый механизм. Это ж с какой скоростью у них должны мозги работать?

У меня, например, получалось только приказать задействовать одну из стандартных схем, в данном случае охранную тактику. В бою я мог уверенно командовать одним вожаком, если находился в безопасности и меня не сильно дергали — двумя. Мысленно передавать команды, одновременно контролируя поле боя, постоянно анализируя ситуацию… да у меня мозги вскипали, честно говоря.

К слову, меча мне не дали. В принципе, логично, если ко мне и подойдет какой волк, так я его просто возьму под контроль, дам команду «иди и убивай волков» и отпущу с миром. Какой уж тут ближний бой?

По нитям связи пришла информация о том, что волки засекли противника, и тут же раздался стрекот автоматов. Следуя стандартной схеме, одна из малых стай вступила в бой, оттягивая на себя вражеские силы.

— Ускориться! Волки на хвосты наступают! — крикнул я, сосредотачиваясь и беря под прямой контроль двух других вожаков. Нова, заметив мою заминку, просто подхватила меня на руки. В любой другой ситуации я бы возмутился, но сейчас отсутствие необходимости следить за дорогой мне была только на руку.

Мне прямо в голову поступало очень много информации, начиная от расположения стай, заканчивая общим состоянием личного состава. Для начала, я приказал обеим стаям рассредоточиться, чтобы их не накрыло одним попаданием. Вожаков я отвел назад — потеря любого из них станет фатальной, провести перераспределение-то будет невозможно. Между кем распределять?

Несколько взрывов, и я мысленно себя похвалил, совсем чуть-чуть. Противник задействовал артиллерию, судя по данным от вожаков, пока это были просто минометы. Между прочим, мои волки тоже имели парочку таких орудий, так что я приказал развернуть их и открыть беглый огонь. В следующую секунду, получив сведения о переходе войск противника в наступление, я приказал занять укрытия и отстреливаться, и активно использовать гранаты.

Всего минута активной перестрелки, и противник начал давить моих волков. Я вздохнул, отдал приказ «держаться до последнего» и отпустил нити вожаков. Все равно за радиус действия способностей вышли.

— Можешь отпускать меня, — Нова подчинилась, я размял ноги. — У нас от силы минут пять, после этого они нас нагонят.

— Что предлагаешь, мастер? — отозвался майор. Я поморщился, оскалившись и встопорщив усы-вибриссы.

— Что-что… бросаем орудия и технику, и рвем когти нахрен. Пушек за Айронстоуном у нас много, а вот лисов — уже не очень.

Через пять минут мы все бежали с максимально возможной скоростью, бросив орудия, грузовики, которые в лесу еле тащились, палатки и так далее. Конечно, использовать буксируемые орудия в лесу — тот еще тактический идиотизм, но у лисов попросту не было ничего подходящего. Что поделать, временных баз лисы до сих пор не делали, если уж ставили лагерь, то со всеми укреплениями. Через месяца три-четыре нам обещали новые самоходки, специально для тактики «бей-беги», но пока перебивались тем, что есть.

В этот раз мы оторвались, хотя что-то мне подсказывало, что не особо нас и преследовали.

— Брат, — я пожал руку Ликору, улыбаясь во все сорок два зуба.

— И тебе здорово, — Ли улыбнулся в ответ. — Опять в передрягу попал?

— Ага, тип того. Волки теперь тактиков прячут, а искать их в лесу… ну сам понимаешь.

— Ну я-то может и пойму, а вот тебе хвост за просранные пушки все-таки оторвут, — Ликор оскалился, а я фыркнул, скрестив руки на груди. Правда, что-либо ответить я не успел, так как меня вызывал на разговор главнокомандующий.

Пока я шел к зданию командного центра, я размышлял, можно ли предпринять что-нибудь кроме наших комариных укусов. Пока в голову не приходило ровным счетом ничего, но я и не надеялся на дельные мысли. Ну не стратег я, мне отделение максимум доверить можно, и то, рискую накосячить. Хорошо хоть, в этот раз Алика не пошла с нами, если бы ее опять ранили, я бы себе этого не простил.

Главнокомандующий ждал меня буквально у главного входа. Мы пожали друг другу руки, благо уже и морды друг другу набить успели, после чего вместе пошли к лестнице. Юджар просто любил ходить, а я, стыдно признаться, побаиваюсь лифта. Ровно с тех пор, как у одного такого трос оборвался. Хорошо хоть, система экстренной блокировки сработала… но с тех пор лифтам я не доверяю.

— Так чего звал? Если по пушкам — выбора не было, сам понимаешь.

— Да у нас расчетов меньше, чем орудий, не проблема. Ты мне вот что скажи, численность волков в округе прикинуть можешь?

— Навскидку — не меньше пары стратегов, а что?

— Да вот разведданные… интересные.

— Юджар, меня-то ты чего дергаешь? Я ведь в стратегическом планировании тупее пробки.

— Ты мне это брось, — лис нахмурился, отведя уши назад, а я вдруг почувствовал себя молодым лисенком. Главнокомандующему было уже лет триста, наверное, сколько тел он сменил — никто и не знает. — Учись давай, опыта набирайся. Да, я помню, что по твоим с Новой оценкам у нас лет десять-одиннадцать, но мало ли, что случится. Будь готов ко всему.

— Да из меня командир-то… — я вздохнул, но главнокомандующий только фыркнул.

— Тебе придется этому научиться, Курама. Ты берешь под командование волчьи стаи, и при этом не знаешь, что с ними делать, это ненормально.

— Тактики сами знают, что делать.

— Да нет, на самом деле, они используют просто чуть более расширенный список тактик, и все. Они, конечно, могут проявлять инициативу, выбирают подходящие тактики для малых стай, но действуют все равно по известным схемам. Иначе хрен бы мы смогли с ними тягаться, мы же их тактически переигрываем.

— Нагрузил ты меня, старик, — я потер переносицу, морщась. — Ой нагрузил… Но не для этого ведь звал?

— Не для этого, — Юджар толкнул двери и вошел в зал управления. Я зашел следом, бегло пробежался взглядом по мониторам — ничего в принципе не поменялось, разве что появились новые отметки на вражеской территории, близ Айронстоуна.

Мы прошли в личный кабинет главнокомандующего, следуя жесту лиса, я сел в кресло, а он сам залез в свой сейф. Через несколько секунд передо мной лежало несколько листов с отчетами, а так же карта с криво намалеванными отметками. На бегу их делали, что ли?

— Ознакомься.

Пожав плечами — этот жест Новы оказался жутко заразительным — я погрузился в чтение. И с каждой новой прочитанной строчкой у меня мех вставал дыбом все активнее. Закончив с одним отчетом, я взялся за следующий, потом третий, четвертый… после пододвинул карту к себе, изучая отметки. Все это время Юджар перебирал бутылки в мини-баре, иногда задумчиво хмыкая.

— Пиздец, — коротко проговорил я, пытаясь уложить в голове полученную информацию.

— Что скажешь? — главнокомандующий посмотрел на меня, оторвавшись от содержимого мини-бара.

— Что мы в жопе. Настолько глубокой, что света не видать. Сколько у нас времени?

— Уж никак не десять лет, Курама. Годиков этак пять, если повезет.

Я снова вернулся к изучению карты.

Волки, умные, чтоб их, солдаты. Даже без главного вожака умудряются действовать крайне эффективно.

О нет, они не копят силы для штурма, им вряд ли удастся взять крепость таким образом. Эти уроды делают подкоп. Простейший, мать его, подкоп. Волкам плевать на скальное основание, на котором расположена крепость, прогрызут. Небыстро, но кирками и лопатами, если потребуется — то и зубами, но прогрызут туннели. Казалось бы, что за проблема — дырку в земле оборонять несложно. И вот тут все рушит еще один отчет.

Отчет глубинной разведки о разработанном волками ядовитом газе нервнопаралитического действия. Судя по косвенным данным, яд этот идеально подходил для того, чтобы устроить нам прямо в крепости газовую атаку. Генератор барьера не давал потравить нас обычной артиллерией, так нас отравят, прокопав туннели. Неплохой ход, волкам некуда спешить, знают ведь, никуда мы не денемся. В этом мире больше нет крупных континентов, да и кораблей на все семьсот пятьдесят тысяч лисов у нас нет. Будем сидеть и ждать, пока они догрызут скалы.

Я аккуратно сложил все отчеты в стопку, побарабанил когтями по столешнице, напряженно думая. У нас не было возможности помешать волкам — две стратегические стаи на один туннель, это слишком мощная охрана для нас. Нам непозволительны потери. Похоже, мы и правда в тупике. Но судя по морде Юджара, он так не думал.

— Курама, твои способности действуют сквозь стены, верно?

— Мне кажется, они будут охранять туннели и сверху.

— Коридор мы тебе организуем. Устроишь там хаос, оттянешь время.

— Ты ведь не для этого меня сюда притащил, старик?

— Ну, я думал предложить тебе выпить, — лис покачал початой бутылкой, судя по запаху, с вином. — Но вижу по морде твоей хитрой, обойдешься. А если без шуток — ты должен уже сейчас подбирать себе команду. Бери, кого хочешь, оснащай, чем хочешь, тренируй, как хочешь, но через пять лет у тебя должна быть слаженная команда. Не знаю, что ты делать будешь, хоть в мозги им залазь, но ты должен будешь остановить этих сраных кротов. А для этого тебе потребуется те, кто сможет прикрыть твою спину.

— Я понял тебя, главнокомандующий, — я криво усмехнулся, требовательно вытянул руку вперед. Лис без вопросов передал мне бутылку с алкоголем.

Глотнув вина, даже не чувствуя вкуса, я покачал емкостью, посмотрел на Юджара.

— У нас еще осталась штурмовая броня?

Я с некоторым сомнением изучал комплект штурмовой брони на стойке. Нет, внешне она выглядела нормально, но собрали-то ее буквально из того, что было.

— Смотри, часть систем мы попросту повторили, вроде той же электроники, но кое-что заменили, — Гордон, черный словно уголь лис-механик, протянул мне распечатки. Я погрузился в чтение, и уже через несколько секунд удивленно навострил уши.

— Усилие на сжатие — полтонны? Вы мне в кисти что, гидравлический пресс вставили?

— Нет, экзоскелет из старых запасов. Остался еще с… хм, времен Создателей, но работает идеально, да и по размерам подходит.

Я лишь покачал головой, и продолжил изучать характеристики своей будущей брони.

Итак, что в нее напихали? Ну, помимо уже названного экзоскелета, в нее интегрировали улучшенную амортизационную систему по типу той, что стояла у Новы. Основная защита — пятнадцатимиллиметровые титановые плиты с металлокерамическими накладками на критических местах. Визор шлема сняли, вместо него теперь сплошная пластина, обзор мне должны были обеспечивать камеры, закрепленные на боках. Помимо этого, установили высокий титановый воротник. Я постучал костяшками по нагруднику, звук был глухой.

— Триста двадцать кило? Я в ней под землю проваливаться не буду?

— Усиленный вариант у Новы весит под тонну, как видишь, не проваливается.

— У нее там чуть ли не антиграв стоит, естественно, проваливаться не будет, — я фыркнул, после чего снял шлем и заглянул внутрь брони. Провел подушечкой пальца по материалу внутренней отделки. — На испытаниях какой калибр держала?

— Двадцать три миллиметра с дистанции триста метров.

— А с подвижностью как? — я просмотрел распечатки, но этой весьма важной для меня характеристики там не было.

— Ну, похуже, чем у стандартной штурмовой, но все равно быстро.

— Так, Гордон, хватит юлить, — я скрестил руки на груди, инженер вздохнул, прижав уши.

— В два раза медленнее штурмовой брони. Экзоскелет мощный, но не скоростной.

Я прикинул в уме, чертыхнулся.

— А наших разработок нет, что ли?

— Есть, как же не быть. Но наши экзоскелеты пока даже до штурмовых не дотягивают. Детали приходится вручную делать, — лис развел руками. — Если помнишь, мы еще хрен знает когда просрали все нужные заводы.

— А в чем проблема-то?

— Да в габариты не укладываемся, чтоб их. Создатели использовали какие-то хитрые технологии, благодаря которым их экзоскелеты были мощными и компактными, а мы вынуждены использовать то, что есть. Думаешь, волчьи «толстяки» от хорошей жизни на самоходные башни похожи?

— А с ними что не так?

— Да много что не так. Просто для информации, из пяти сотен килограмм веса на экзоскелет у них приходится почти двести, притом, что в нашей штурмовой броне он весит всего восемьдесят кило. Заводы-то по производству экзоскелетов мы им тоже давно взорвали. Ты этого не застал, да и я тоже, но было время, когда волки поголовно бегали в броне, немногим уступавшей нашей штурмовой. Собственно, она изначально была обычной пехотной.

— Погоди, дай осознать, — я поднял руки, прося Гордона остановиться. — В голове не укладывается… как вы тогда выжили?

— А как сейчас выживаем — через жопу. То есть, играли на тактике, маневрах, стратегия тогда носила название «Сверхмобильность». Пехоты, как таковой, не было вообще, только мотострелки. Я вот честно, точно не скажу, когда это было, но тогда между нашими расами был паритет в плане численности населения — по двадцать миллионов с каждой стороны.

Вот на этом месте я подавился воздухом и закашлялся. Через минуту, кое-как придя в себя, я круглыми глазами уставился на спокойного и невозмутимого лиса.

— Сколько?!

— Двадцать лямов, ага. Тактические бомбардировки неплохо так проредили обе стороны.

— Тактические?

— Ядерные и нейтронные заряды, от одной до десяти килотонн тротила. Еще несколько тридцати мегатонных термоядерных бомб взорвали… Некоторая местность до сих пор заражена.

— Почему я об этом ничего не знал?

— Об этом не принято говорить молодым, — Гордон прижал уши. — Сверхмощные заряды — на нашей, лисьей совести. Если эти твои ками и правда существуют, то всем нам грозит тот еще пиздец после смерти.

От инженера я уходил в смешанных чувствах. Двадцать миллионов… От лисов осталось теперь семьсот с лишним тысяч, от волков — где-то четыре миллиона. Война с применением так называемого неизбирательного оружия массового поражения. Да нынешняя война — всего лишь бледная тень тех времен! Все равно, что сравнивать нынешнее время с так называемыми мировыми войнами шиноби, ну несравнимо, ни по числу жертв, ни по применяемым средствам.

— Чего такой хмурый? — Ли подошел ко мне, держа в руках по кружке с пивом. Фыркнув, я взял свою и сразу сделал глоток.

— Да вот, узнал кое-что, чего бы не хотел знать…

— Что Нову уже минимум пятеро замуж звали?

Я аж пивом подавился, закашлялся. Отдышавшись, я дикими глазами посмотрел на Ликора. Тот прижал уши, виновато улыбнувшись.

— Ой…

— Не, не это, — я мотнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, после чего залпом осушил кружку. Ли протянул мне свою, но я отказался — и так вина хлебнул еще у Юджара. — Это кто такой храбрый-то?

— Да есть тут, разные, — лис сделал неопределенный жест рукой.

— А они о разнице в размерах не думали? Хотя бы о разнице в размерах, черт с ней, принадлежностью к разным видам?

— Ты у меня спрашиваешь?

— А у кого еще?

— Ну, у меня, может? — раздался голос за моей спиной и я обернулся.

— Привет, главная невеста на селе. А мы тут тебя обсуждаем.

— Я еще не глухая, вроде как, — Нова склонила голову набок, словно ожидая вопроса.

— Так что насчет размеров?

В ответ волчица наклонилась и прошептала мне на ухо такое, что я почувствовал, как встает дыбом мех, а сам я жутко краснею.

— Идите ка вы нахрен с такими идеями! — воскликнул я, а эти двое заржали. Вот ведь кони.

Перебрасываясь шуточками, мы направились в местный бар. Да, в крепости, что всегда была готова к осаде, был бар, с учетом наличия прекрасных протрезвляющих средств и мастеров Разума, никому даже в голову не пришло запрещать что-то подобное. В принципе, оно и к лучшему, тем более что ни о каком тяжелом похмелье речи не шло — хлопнул таблетку и не паришься. Да и, когда в любой момент можно сменить тело или избавиться от любой зависимости, какие риски? Только наркотические вещества никто не использует, разве что в крайних случаях — слишком уж сильно влияют на сознание, слишком.

В баре было тихо, спокойно и даже уютно. Несколько лисов уже успели принять на грудь и теперь, весело смеясь, что-то обсуждали. Мы заказали по пиву — чего-то более крепкого не хотелось — Нове принесли здоровенную тумбу, так как обычное кресло под ней буквально разваливалось. Принесли закуску — полоски соленого вяленого мяса. В общем, самое то, чтобы просто посидеть и развеяться.

Где-то через полчаса к нам присоединилась Алика, а следом и Юджар. К слову о последнем, если кого и смутило, что ставка у нас находится в столице, а главнокомандующий — буквально на передовой, то ничего необычного в этом нет. Просто все понимали, стоит волкам захватить Айронстоун, как война сразу закончится. Поэтому этот старый, опытный лис и решил командовать войсками прямо в самой крепости, хотя официально ставка осталась на своем старом месте.

Посидели мы классно, по-другому и не скажешь. Расслабившийся Юджар рассказал несколько баек, следом парочку историй рассказал Ликор, ну а потом меня раскрутили на описание мира шиноби.

Ну, что сказать, мой мир лисам не понравился, о чем они прямо мне и заявили. Впрочем, мне и самому он не нравился, даже с учетом войны на истребление, что велась в моем нынешнем доме. Тут хотя бы все было просто и понятно.

По квартирам разошлись уже поздно ночью, причем выпившую на спор целую бутылку виски Нову пришлось тащить вчетвером. Главнокомандующий после этого картинно держался за спину и жаловался, что он слишком стар, чтобы таскать через полкрепости гигантских пьяных волчиц, Ли все никак не мог перестать смеяться. Только Алика была крайне серьезной. Ее, как и меня, шатало, так что мы шли чуть ли не в обнимку, но улыбаться она не улыбалась. От этого становилось грустно, и я дал себе обещание, что обязательно найду способ вылечить ее.

На следующий день, выпив антипохмелина, я привел себя в порядок, расчесал хвост, еще раз расчесал хвост и, одевшись, вышел на улицу. Внизу меня ждал Ли, зачем-то одевший плотную куртку и такие же штаны.

— М? Ты куда собрался?

— Не «ты куда собрался», а «мы куда собрались». Поедем, развеемся, все равно в ближайшее время никаких операций не будет.

— Поедем? Куда и на чем?

— В лес поедем, во-о-он на тех малышках, — друг указал куда-то себе за спину, я чуть прищурился. На стоянке перед домом стояли два квадроцикла. А удивленно фыркнул, а в следующую секунду, рыча мотором, приехал грузовик с платформой. Открылась дверь, на землю спрыгнула Алика и бросила в меня сумку. Поймав ее и расстегнув «молнию», я увидел такой же комплект одежды, как и у Ли.

Переодевшись, я забрался было в кабину, но лис меня остановил.

— Поедем на платформе. Сейчас Нова загрузит квадрики, и погнали.

И действительно, притопала Нова в своей броне и без труда забросила квадроциклы на платформу. После чего махнула рукой и ушла. Да, нередко ее припахивали к делу в качестве самоходного мини-крана.

Мы с Ли забрались на платформу, закрепили с помощью тросов квадроциклы, после чего сели вдоль борта.

— Тебе понравится, я уверен, — друг ткнул меня кулаком в плечо, я широко улыбнулся.

— О, не сомневаюсь. Никогда не рулил до этого. Как думаешь, если я Алику попрошу, она научит грузовик водить?

— А чего думать? Как вернемся — спроси.

Грузовик рявкнул двигателем, но при этом тронулся очень плавно. Через минут десять мы уже неслись по одной из главных дорог в сторону густого дикого леса. Поездка была легкой и спокойной, но ровно до тех пор, пока Алика не свернула с дороги.

— У бл..! — выругался я, когда меня швырнуло к противоположному борту. Если бы не Ликор, вылетел бы я с платформы.

— Держись! Дорожка тут так себе! — весело прокричал серый лис, и я последовал совету.

Машину мотало и бросало из стороны в сторону, двигатель ревел на высоких оборотах, но при этом мы уверенно двигались по лесу. Остановились мы где-то через полчаса, на опушке. Судя по следам шин, она пользовалась популярностью, да и Алика больно уж уверенно вела машину.

Отцепив тросы, Ли откинул борт, после чего оседлал свой квадроцикл. Завел двигатель, который громко затарахтел.

— Айда за мной! — надев шлем, крикнул он и тут же выкрутил ручку газа, отчего квадр пулей вылетел с платформы. Я фыркнул, но сел на свою машину.

Повернув ключ в замке зажигания, я завел двигатель, тут же всем телом почувствовав сильную вибрацию двигателя. Надел шлем, покрутил руль, проверил тормоза. Нет, я не сомневаюсь, Ли все проверил и перепроверил раз сто, но мне надо было приноровиться. Оскалившись, я привстал с сидения.

— Ну, поехали, — стоило мне вывернуть ручку газа, как квадроцикл, взревев двигателем, рванул с платформы. Короткое ощущение полета, во время которого я заорал от избытка чувств, удар о землю, смягченный амортизаторами, и я подкатил к Ликору, что ждал меня на тропе.

— Погнали! — крикнул он и рванул вперед, я тут же отправился следом, держась так, чтобы в меня летело не слишком много грязи из под колес.

— Ву-у-у-ху-у-у! — провыл лис, когда его квадроцикл вдруг словно провалился под землю. Я не успел ничего предпринять, как ухнул следом по крутому склону.

— А-а-а бл..! — орал я, пока летел вниз, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

— Еб…ть! — вторил мне Ли.

Склон плавно перетек в пологую тропу, извивающуюся между деревьев.

Несколько часов мы носились по лесу, словно под хвост укушенные. Успели форсировать пару мелких речушек, забраться на пару крутых холмов, даже посетить небольшой полигон с трамплинами. На последнем во время одного из прыжков я потерял шлем — тот просто слетел. Во время поездки я успел вспомнить немало матов и даже придумать парочку новых загибов, когда от избытка чувств не находил цензурных слов. Один раз мне даже удалось обогнать Ли, и мы неслись уже по выбранному мною маршруту.

К Алике мы вернулись в грязи с ног по кончики ушей, взбудораженные, даже перевозбужденные. Я громко и с энтузиазмом делился впечатлениями, лисица при этом слушала даже слишком внимательно, но я этого не замечал.

В город мы вернулись ближе к вечеру, так как посетили еще несколько трасс. На одной из них я все-таки навернулся, правда, что я, что Ликор почему-то ржали, хотя впору было испугаться. Впрочем, меня это не волновало, я был счастлив, в который раз почувствовав, что по-настоящему жив и живу.

Уже засыпая, лежа на своей койке, я поклялся себе, что обязательно найду способ вернуть Алике эмоции. Потому что без них нет жизни, только ее серое подобие. И лисы, поголовно пользуясь подавителями, попросту убивали себя, медленно, но верно. И я искренне надеялся, что мое вмешательство остановит этот процесс.

Глава 9. Рывок

Я знаками показал, что впереди расположилась малая стая. Алика на языке жестов спросила, дозорные ли это, я просто кивнул. Мы медленно двинулись вперед, стараясь шуметь как можно меньше.

Слева скользил, словно тень, Ли, справа — Али. Я, чуть ли не распластавшись в траве, медленно пробирался вперед. Запаха нет, рыжий мех старательно выкрашен в темный деформирующий камуфляж, светящиеся в темноте глаза скрывают очки ночного видения.

Никаких убийств, смерть любого из стаи — и сразу поднимется тревога. Мы должны проникнуть в лагерь, незаметно, без малейшего шума. Даже свои способности мастера Разума я не использую, боюсь, что нас могут засечь. Не знаю, как, но лучше учитывать все, в том числе и невозможное.

Мы разделились, теперь каждый искал путь самостоятельно. Постоянно принюхиваясь и прислушиваясь, я по широкой дуге обошел одного из рядовых волков, замер, пропуская другого. Десять минут, и вот линия дозорных позади, теперь надо обмануть электронику. Я медленно достал из подсумка маленькую коробочку.

Настоящее чудо инженерной мысли нашей расы — прибор, что не глушит системы слежения, а делает носителя невидимым для них. Как он работает, я не знаю, но до сих пор он не подводил меня. Впрочем, при необходимости я смогу обойтись и без него.

Закрепив коробочку на поясе, я нажал кнопку включения и столь же медленно и плавно двинулся вперед, постоянно следя за обстановкой.

Одна линия, две, три. Они расположены в трехстах метрах от палатки тактического вожака. Необходимо преодолеть еще сто метров, так же тихо и незаметно. Вот только оставшееся пространство начисто лишено травы, даже овраги и холмики — и те сровняли, а что не удалось выровнять — под постоянным мониторингом. По голой земле скользят пятна прожекторных лучей. На первый взгляд они движутся хаотично, но я улавливаю систему.

Теперь надо двигаться еще медленнее. Любое резкое движение легко заметно, а вот медленное, плавное — нет. Я не отвлекаюсь, только слежу за прожекторами, как они двигаются, куда они двигаются. Метр за метром я продвигаюсь вперед, словно мантру мысленно повторяя: «Тихо. Плавно. Незаметно».

Наконец я преодолел стометровую полосу, но для гарантии надо проникнуть в лагерь. Стоя в тени от наблюдательной вышки, я осмотрелся, выхватывая взглядом силуэты Ли и Али. Они точно так же ждали. Я кивнул и двинулся в сторону палаток.

Здесь тоже были патрули, волки ходили по одному. Если хоть один умрет или что-нибудь заметит, вожаки мгновенно среагируют. Они уже научены горьким опытом, и с каждым разом проникать в лагеря, где прятались тактические вожаки, становится все труднее и труднее. Рано или поздно, нам придется снова придумывать что-то новое.

Метр за метром, прячась в тени, мы движемся вперед. Друзья прикрывают с флангов, Нова расположилась где-то в двухкилометровом радиусе, готовая открыть огонь. Ее тяжелая винтовка била точно и мощно, и даже на таком расстоянии она способна была убить волка, вот только пуле потребуется почти полторы секунды на то, чтобы преодолеть это расстояние.

Мы собрались возле одной из пустующих палаток. Коротко переглянувшись, Ли и Али разошлись, чтобы в случае чего прикрыть меня. Я же снял очки ночного видения, моргнул и открыл уже красные глаза.

Мячики ограниченных разумов рядовых волков и малых вожаков окружали меня, связанные нитями. От малых вожаков тянулись более прочные связи, и шли они к одному единственному клубку. Это был полноценный разум, по сути, не уступающий разуму лиса, но его, словно паутина, опутывали ограничители. Как я и опасался, он расположился не в палатке по центру лагеря, а бродил в округе. Я вытянул руку, желая, чтобы нить разума тактика оказалась у меня, и она подчинилась. Сжав ее, я почувствовал, как голова тяжелеет от получаемой информации… и понял, что мы в западне.

— БЕЖИМ!!! — заорал я, вскакивая на ноги, волки, ведомые подконтрольным мне тактиком, никак не отреагировали.

Я рванул в сторону выхода из лагеря, следом побежали Алика и Ликор, а сзади разверзся Ад. Стратегический вожак, почувствовав потерю контроля над одним из подчиненных волков, приказал артиллерийским огнем уничтожить лагерь. Я мысленно отдал приказ тактику бежать следом, не особенно надеясь на то, что он выживет.

Вокруг гремели взрывы. Палатки были набиты взрывчаткой, горючим, огнесмесью. Лагерь пылал, стремясь изжарить нас. Я почувствовал, как от чудовищного жара сгорает мех, и, сорвав с пояса флягу, вылил ее содержимое на себя. Мои действия повторили друзья.

Прямо передо мной вспыхнул взрыв, и мое тело пронзили осколки. Я взвыл от боли, разрывая связи, что отвечали за передачу болевых ощущений в мозг, осознанно калеча свой же разум. Потом будет плохо, потом я неделю буду валяться полутрупом, неспособным даже пожрать, но это будет потом! Сейчас надо выжить!

Я встал, преодолевая дикую слабость во всем теле, и с трудом побрел вперед. Подбежал тактический вожак, на мгновение остановился, после чего взвалил меня на плечо и побежал дальше. Похоже, сработало правило, по которому нижестоящий по званию волк должен спасти вышестоящего.

Впрочем, он недолго продержался — осколки следующего разорвавшегося рядом снаряда прошили голову волка и он упал. Лежа на опаленной жаром земле, я силился встать, но я потерял слишком много крови. В голове набатом отдавались удары сердца, пасть наполнилась моей же кровью — часть осколков явно пробили легкие. В каком-то ступоре я медленно осознавал, что умираю. Ликор и Алика не могли знать, что я лежу здесь, ведь между нами не было связи, я не создавал ее, опасаясь гипотетических датчиков волков. Скоро они поймут, что меня не видно не из-за взрывов, а потому что я не бегу следом, и рванут обратно, в огненно-металлический ад. И умрут здесь вместе со мной. От этого становилось больно, не физически, болела сама душа. В какой-то момент я завыл от отчаяния, и тут же ошеломленно почувствовал прилив сил. Не теряя ни секунды, я вскочил на ноги и понял, что прямо на меня падает снаряд.

Словно в замедленной съемке я видел, как он медленно летит ко мне, оставляя за собой след искривленного воздуха. Видел следы от винтовых нарезов на пояске. Я не успевал отпрыгнуть, даже со всей той бодростью, что была у меня. Боковым зрением я увидел бегущих ко мне друзей.

Мир вспыхнул в ослепительной вспышке, все предметы вокруг словно стали светиться изнутри. Снаряд не избежал этой участи, и словно по наитию я пожелал увидеть его структуру. И увидел. Запас взрывчатого вещества, взрыватель, шрапнель, что должна была разлететься после взрыва. Все эти детали так же были подсвечены, самыми разными цветами. Само собой пришло знание, что если заставить взрывчатое вещество погаснуть, оно не взорвется. Повинуясь моей воле, свечение внутри снаряда сначала померкло, а затем и погасло.

А в следующее мгновение время возобновило свой бег, снаряд врезался мне в грудь и я, слыша хруст ломаемых костей и разрываемых мышц, потерял сознание.

Меня словно включили, и буквально в это же мгновение я почувствовал дикую боль в голове. Застонав, я, прикладывая огромные усилия, смог открыть глаза и увидел… да бл…ь… потолок палатки с одиноко свисающей на проводе лампочкой. Минут через десять я смог почуять запахи и понял, что это медицинская палатка.

Но в следующую секунду я вспомнил, что произошло со мной. Грудь заныла, когда я осознал, что меня протаранил крупнокалиберный артиллерийский снаряд. Но при этом я жив! Жив, и даже мой разум не искалечен, я ведь чувствую боль. Сколько же времени прошло? Неужели мне пришлось сменить тело? Ведь с такими ранами не живут.

Чувствуя, что силы возвращаются, я приподнял голову и с удивлением обнаружил, что моя грудь перетянута пропитавшимися кровью бинтами. Ничего не понимаю… Я осторожно коснулся пальцами бурого пятна, но боли не было. Да и силы вернулись очень уж быстро… Попытавшись привстать, я понял, что бинты прилипли к койке, но небольшое усилие помогло мне освободиться. Посмотрев на покрывало, я без удивления обнаружил пятно засохшей крови. На столике рядом лежал скальпель, которым я срезал бинты.

Грудь покрывал слипшийся от крови мех, никаких чудовищных шрамов, хотя я ожидал как минимум дыру обнаружить. Что же, я не зомби, уже хорошо. Но как я выжил? Да и… почему сидеть так неудобно? Обернувшись, я застыл.

За моей спиной по койке разметались хвосты. Целых три, мать их, длинных хвоста со свалявшимся мехом. Три хвоста, черт побери. ТРИ. Я нервно хихикнул, чувствуя, как мех встает дыбом, а крыша, хлопая половинками словно крыльями, улетает куда-то вдаль.

У меня три хвоста. Почему три хвоста? Мне пришили хвосты, когда я был без сознания? Это такой подарок за то, что выжил? В сознании они были четко разграничены, и я на пробу пошевелил ими по очереди. Отзывались они хорошо. Хихикая, словно умалишенный, я представлял, как расчесываю их, тратя на это по часу в день, а то и больше. Постепенно хихиканье трансформировалось в тихий смех, а минут через десять я ржал, не в силах остановиться, держась за болящий от смеха живот. Горло саднило, но мне было срать, я ржал, как сумасшедший, в процессе и вовсе свалившись с койки.

Боль от падения чуть отрезвила, но меня все еще пробивало на «хи-хи». В палатку ворвались сразу несколько лисов, среди которых я узнал Ли.

— Братан, дружище! У меня хвосты, хих, лишние выросли! — я продемонстрировал, сколько именно. Серый лис явственно передернулся, ну да понятно, у меня истерика, и голос соответствующий.

Ликор подошел ко мне, схватил за плечи, встряхнул. Я прикусил язык, высунул его, скосил глаза, пытаясь оценить ущерб. Не удержался, заржал над комичностью ситуации. И тут в мою скулу врезался кулак.

Сила удара была такова, что голову мою мотнуло в сторону. Веселье испарилось, на его место пришла злость и ярость, что кто-то посмел ударить меня, оскалившись, я вперил взгляд в лиса. И наткнулся на спокойные голубые глаза. Вся злость тут же улетучилась, а я словно сдулся, как воздушный шарик. Ликору пришлось удерживать меня, иначе бы я точно башкой об пол ударился.

— Что со мной такое… — пробормотал я, пытаясь разобраться с той мешаниной, что хранилась у меня в голове.

— Не знаю, брат. Но ты поправишься. Мы в тебя верим.

— Я должен был умереть…

— Ты мне это брось! — Ли нахмурился, отведя уши назад, а я почувствовал, что где-то уже это слышал. Да и выражение морды вот такое уже видел.

— В меня артиллерия плюнула…

— Плевок даже выковыривать не пришлось, — нервно хмыкнул Ли, после чего подхватил меня на руки. Я, чувствуя себя тряпичной куклой, не сопротивлялся. — А дырка твоя уже там зарастать начала. Только ребра пришлось заново ломать и нормально складывать.

— У биджу нет ребер…

— Хрен знает, кто эти твои биджу, но если у них нет ребер — они либо трупы препарированные, либо амебы.

Я хихикнул, но как-то вяло. Недавняя истерика выпила все силы, что у меня были, хотя, казалось, я был способен кросс пробежать и не запыхаться.

Ли вынес меня из палатки, и я увидел Алику. Сердце сжалось — она была вся в бинтах, левый глаз скрыт под повязкой. Кончика уха не было. Она стояла, опираясь на трость.

— Али…

— Молчи. Экономь силы.

— Нова? Что с ней?

— Спит. Она нас троих до самого Айронстоуна тащила.

Я прикинул в уме, сколько это километров, и ужаснулся. И ведь при этом я был жив!

— Знаешь, что было самое сложное в операции? — Ли оскалился. Я дернул ухом, показывая, что слушаю его. — Приходилось постоянно срезать регенерирующую плоть. Там ведро твоего мяса нарезали, наверное, иначе ребра фиг бы по-нормальному сложили.

— Шашлыки из Курамы. Надо попробовать, — я с удивлением посмотрел на лисицу, пытаясь осознать, что это — ее слова. Она была все так же серьезна и безэмоциональна. — Шучу. Наверное.

— Не слушай ее, брат, они с Новой чего только не придумают.

— Спелись…

Меня несли к городу, за которым виднелась высокая стена. Не понял, а почему я не в больнице? Этот вопрос я задал Ликору.

— Вот честно, сам бы не видел — не поверил. У тебя раны в лесу быстрее заживают, невооруженным глазом видно.

Я затих, переваривая услышанное. В голове сама собой вспыхнула картина мира, в котором каждый предмет был подсвечен. Особенно ярко светились огонь, взрывчатка в снаряде, силуэты волков. Что же это? Что за силу я получил, что у меня выросли аж два хвоста? Незначило ли это, что однажды я верну себе девять хвостов? И кем я тогда стану?

Произошедшие события не укладывались в голове. Я в этом мире уже семь лет. Волки продолжают долбить туннели, но мы им мешаем по мере сил, точнее, я мешаю. Если ничего не изменится, то подкоп займет еще лет пять. Итого — восемь лет вместо пяти, о которых мы в свое время говорили с Юджаром. Уже неплохо. Будущий главный вожак уже родился, но его охраняют, словно зеницу ока, да и находится он сейчас буквально на другом конце планеты. Так бы можно было его выкрасть. Хотя что-то мне подсказывало, что не помогло бы это. Главнокомандующих похищают, пусть и редко, а значит, была у волков схема действий и на этот счет. Может быть, убили бы они его, и все дела. Всякое возможно.

Семь лет… для меня эта война длится семь лет. Для Юджара — самого старого лиса на планете — уже шестьсот с лишним. Ресурсы планеты истощены, особенно остро это чувствуем мы, лисы. В нашем распоряжении одна шестая пригодной для жизни территории, и на ней не так уж и много ресурсов. Скоро станет некуда переносить добывающие предприятия, а то, что привозят корабли — капля в море. Мы уже собираем стрелянные гильзы, вытаскиваем подбитую технику. Все идет в переработку. Тела убитых — в том числе. Как там дела у волков — неясно.

Война выжимает последние соки из планеты. Если я ее не закончу, закончится топливо, встанут основные электростанции, следом — заводы. Огнестрельное оружие станет менее доступным, а то и вовсе будет снято с вооружения, потому что нечем будет стрелять. И тогда у лисов не останется шансов. Да, это займет не одно столетие, но война уже длится дольше, чем жил я-биджу. В несколько раз дольше.

Бесконечная война, что когда-то была высокотехнологичной. Потом стала ядерной. Когда взорвалась последняя ядерная бомба, стала войной авиации и техники. Потом сбили последний самолет, разбомбили последний завод по их производству, все аэродромы, и стала воевать только наземная техника и флот. Следом мотопехота из регулярных частей преобразовалась в элитные, ибо не было столько БТРов. Танки постепенно лишились активной защиты, динамическую защиту пришлось создавать с нуля. Исчезли газотурбинные двигатели — да здравствует дизельное топливо. Даже волкам пришлось заменить двигатели на своей технике.

Скоро и волки станут реже применять высокотехнологичную электронику, наши диверсанты позаботятся об этом. Пока войной правит артиллерия, но долго ли это продлится? Рано или поздно снаряды станут слишком ценными, чтобы выбрасывать их на противника тоннами. Рано или поздно из земли будет изъяты последние крупицы цветных металлов.

Я лежал на койке, на соседней сидела Алика. В квартире за стеной спала Нова, я слышал, как она ворочалась с боку на бок. Само собой пришло знание того, что ей снится кошмар. Я был подавленным, несмотря на то, что скоро у меня день рождения. Восьмой день рождения в этом мире. Надо запретить Ликору ходить со мной в бой. У него двое маленьких лисят, ему бы их растить-воспитать, а не ползать в грязи… Сколько им? Четвертый год, вроде. Совсем потерял ход времени, только мои дни рождения и напоминают, что года сменяют друг друга.

Первый День рождения я встретил под градом снарядов. Может быть, поэтому каждый раз, когда подходит это время, случается что-то ужасное? Постоянно, раз за разом, примерно за месяц до праздника, я либо оказываюсь тяжело ранен, либо происходит еще что-нибудь. Я уже не надеюсь, что мое восьмилетие будет спокойным…

— Али.

— Что?

— Давай на мой день рождения уедем куда-нибудь вглубь материка? Возьмем Ли, Нири, детишек их, Нову. Устроим праздник, веселый какой-нибудь. Я не хочу снова встречать его под градом пуль.

— Уедем.

— Пошлем всех к черту, если будут мешать?

— Пошлем. Обязательно.

— Спокойной ночи, — я накрылся тоненьким пледом, лисица тоже легла, укрылась и быстро уснула. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул, словно ныряя в воду, и уснул. К счастью, без сновидений.

В этот раз я впервые проснулся раньше Алики. За окном темнела глубокая ночь, но я чувствовал себя выспавшимся и полным сил. Однако делать что-либо совершенно не хотелось, поэтому я просто лежал и думал.

Алика. А ведь я видел, как она улыбалась, когда только очнулся и еще не мог ходить. И она не притворялась, улыбка была искренней, я чувствовал это. Почему же на ее мордашке теперь застыла каменная маска, изображающая спокойствие?

Хотя… столько всего произошло… да и, сложно было смотреть на нити разума лисицы, настолько они были изорваны. Более того, я чувствовал боль, что испытывал ее разум ежесекундно, но она, кажется, уже привыкла к этому. Я вспомнил, как она улыбалась, мягкой улыбкой, и еще раз поклялся себе, что исцелю ее.

Ну а пока надо разобраться со своими способностями. Я прикрыл глаза на несколько секунд, а когда открыл вновь, то смотрел на мир взглядом мастера Разума.

Сначала я увидел уже привычный, полный нитей мир. Стараясь не смотреть в сторону Алики, я обвел взглядом комнату. Я захотел вновь увидеть мир, в котором предметы подсвечены внутренним светом, и увидел его.

Провода светились желтоватым, неспокойным светом, казалось, он постоянно двигался. Стены наоборот, были темного, серого цвета, неподвижного. Я посмотрел на свою руку и увидел переплетение самых разных цветов, среди которых преобладали красный и зеленоватый.

Что же это? У меня была только одна догадка, и основана она на интенсивности свечения проводов. Кажется, я видел внутреннюю энергию окружающих меня предметов. Вытянув руку в сторону проводки, вмонтированной в стену, я пожелал, чтобы в моей ладони оказалась капля этого желтого света. И он подчинился. Отключив видение, я увидел в своей ладони синеватую искру. Да… новые способности действительно невероятны. Возможность видеть и контролировать энергию… Это что-то за гранью возможного. Впрочем, те же шиноби плюются огнем, водой, и могут искрить не хуже трансформаторной будки.

Я улыбнулся, чувствуя легкое покалывание в руке. Искорка оказалась с норовом, и не потерпела того, что я отвлекаюсь. Я осторожно подбросил ее в воздух, она взлетела… и испустила с десяток ветвистых потрескивающих разрядов, от которых у меня весь мех встал дыбом.

Алика вскочила, сжимая в одной руке пистолет, а в другой — нож. Сонно осмотрелась, увидела меня, и приподняла бровь. В ответ я молча вытянул из проводки еще одну искорку.

— Не стоит экспериментировать дома, — лисица спрятала оружие под подушку. И не боится ведь спасть с заряженным пистолетом…

— Мне было скучно. И мне было лень куда-то идти.

— Маленький лисенок.

— Эй! То, что мне всего семь, еще ничего не значит!

— Сдуйся, не то лопнешь. А ведешь ты себя точь-в-точь как лисенок.

В ответ я надулся еще сильнее и скрестил руки на груди. Я даже не сдерживал эмоции, с легким сердцем позволяя себе подчиняться сиюминутным порывам. В ответ подошедшая лисица растрепала мех у меня на голове.

— Приводи себя в порядок, раз уж встал. Сходим на полигон.

Мне показалось, или у Алики дернулись уголки губ? Да и уши тоже дернулись… Как же я надеюсь, что все-таки не показалось. Надо срочно учиться влиянию на нити разума, набираться опыта.

На то, чтобы расчесать мех, у меня ушло целых полтора часа, но зато я был доволен. Мех лежал шерстинка к шерстинке, лоснился. Смотря на себя в зеркало, я не удержался от комментария:

— Красавец, а?

— Красивый, красивый, — Алика вздохнула. — А теперь красивый оденется, и пойдет на полигон.

Я фыркнул, но послушно надел штаны, накинул жилетку с множеством кармашков, обулся. На бедре закрепил кобуру с пистолетом, а на поясе — ножны с мечом, точно таким же, как и тот, что подарила мне лисица в свое время. Этот меч мне выдали в арсенале. На плечо я повязал зеленую повязку с эмблемой мастера Разума. Не нравился мне амулет, что поделать, мешал он мне, вот я и придумал, как выкрутиться.

Вообще, если подумать, то я уже не мастер, а магистр, по уровню сил. Вот только, магистерское звание остается только в документах, а в ходу только слово «мастер». Меньше путаницы, да и единственное различие — единицы, выданные тестирующей аппаратурой.

Алика так же оделась, повязала на голову бандану, и вышла из квартиры. Я направился следом, мысленно удивляясь самому себе — а ведь уже несколько лет как спокойно признаю главенство лисицы над собой. Ха, скажи мне в свое время, что я буду слушаться лисицу и млеть под ее рукой, я бы рассмеялся, а идиота раздавил. Как же сильно я изменился, и что-то не могу сказать, что недоволен этим.

Мы постучались к Нове, но волчица даже не проснулась. Я принюхался и уловил стойкий лисий запах. М-да, лучше я не буду думать, чем она там занимается, пока все нормальные лисы и волки крепко спят… Не став врываться в квартиру, мы с Аликой отправились на полигон.

Как я уже говорил, стояла ночь. Хотя, это скорее очень-очень раннее утро. Я бы с удовольствием поднялся на стену встретить рассвет, Алика уверенно шла к полигону, так что я не стал ее окликать. Думаю, в моей жизни еще будут рассветы, подмести хвостом, чтобы не сглазить.

На площадке, отведенной под испытание всего, что могло быть опасным, мы с лисицей размялись, потренировавшись в бое на мечах, расстреляли пару магазинов к пистолетам, а потом нам притащили бочку с дровами. Бросив в бочку подожженную бумажку, Алика на всякий случай отошла подальше, а я использовал видение.

Огонь имел ярко-оранжевый цвет, почти столь же подвижный, как и электричество. Отличие было в том, что энергия, текущая по проводам, была похожа на пучок проволоки, а вот энергия огня имела форму, собственно, огня. Я вытянул вперед обе руки, вытягивая из постепенно краснеющей в видении бочки огненную энергию, и вот, весь огонь оказался у меня в руках, приняв форму пылающего мяча. Отключив видение, я убедился, что и правда держу огненную сферу, которая даже не опаляет меха. Помня о том, как повела себя маленькая искра, я швырнул мяч подальше. Совершенно беззвучно сфера лопнула, пролетев метров пятьдесят, опалив землю.

— Эффектно, но неэффективно, — Алика вновь разожгла костер в бочке.

На этот раз я попытался управлять энергией без видения, и, что характерно, у меня получилось. Пламя потянулось от костра к моим ладоням, и я увидел, что оно ластится ко мне, словно щенок, напрашивающийся на почесывание за ухом. Это дарило неожиданно теплые и приятные ощущения, и я, не задумываясь, пожелал впитать эту энергию.

Сначала все было хорошо — в груди разлилось тепло, не более. Но потом я почувствовал, что тепло превращается в жар, а следом он начинает вырываться из моей груди. Все так же по наитию я резко выдохнул, и из пасти вырвался поток огня, причем он был намного, намного мощнее пламени костра, что я вытянул. Я закашлялся.

— Хм, а вот это было очень эффектно. Но больше так не делай, — Алика протянула мне флягу с водой.

— Да я как-то не подумавши… — прохрипел я, смачивая пасть, и после делая глоток. Сразу полегчало.

— Если бы ты сначала думал, было бы проще, — лисица вздохнула, прикрыв глаза ладонью.

— Но ведь тогда я был бы не я, не?

— Может быть. Но мне было бы спокойнее. Что теперь делать будешь?

В ответ я покачал фляжкой, в которой еще оставалась вода.

— Сила Разума — это круто, но плеваться огнем — круче. Если я когда-нибудь вернусь в свой прежний мир, устрою парочке личностей сюрпризец. Да и вообще, быть повелителем стихий — круто!

— И опасно для окружающих. Подожди, я вызову медгруппу, на всякий случай.

Через несколько часов самоистязаний выяснилось следующее.

Во-первых, я мог впитывать любую энергию, но делать это надо аккуратно. Так, впитанная энергия пороха из патрона привела к тому, что у меня взорвалась шкура на руке. К счастью, быстро зажила, но чесалась еще долго.

Во-вторых, эффект от впитываемой энергии зависит и от того, куда мысленно я ее направляю. Если сконцентрировать огонь в груди, то можно изображать дракона, более того, после раза этак пятого никаких серьезных последствий уже не было. Правда, толку было мало — замеры показали, что таким эффектным выдохом я только мех спалю.

В-третьих, я мог влиять на энергию в радиусе пятидесяти метров — именно поэтому первая огненная сфера лопнула.

В-четвертых, каждая энергия по-своему влияла на организм. Так, напитав энергией земли палец, я превратил шкуру на нем в такую себе броню. Правда, шевелить им было сложновато, но зато я обломал об него столовый нож. Вообще, на чакру все это дело похоже, ну да фиг с ним.

В-пятых, я мог заставить энергию деться в никуда. Хотя, как мне кажется, она просто развеивается в пространстве, но сам факт.

В-шестых, и это самое интересное, я мог манипулировать энергией без поглощения, но на очень малом расстоянии — метров десять радиус, не больше.

В общем, способности отличные, но очень уж специфические. В бою применять их сложно, ну не катит огненный шар против штурмовой винтовки, да и волкам плевать на спецэффекты. Зато я могу заставить воздух в десятиметровом радиусе устроить натуральный ураган, сдувающий пули штурмовых винтовок. Правда, для того, чтобы сдуть пулю крупнокалиберного пулемета, мне пришлось напрячься настолько сильно, что я полчаса лежал, не в силах пошевелиться.

Еще я мог работать газовой горелкой, сваркой, сделать свои кулаки такими же прочными, как кувалды, причем без последствий — стоило развеять удерживаемую энергию земли или металла, как руки приходили в норму. Думаю, в случае тотального пиздеца можно превратить шкуру в броню и переждать.

А, еще один факт. Я мог влиять на внутреннюю энергию, но не мог влиять на материю. То есть, я мог заставить энергию огня влиться в камень и расплавить его, но поднять этот камень волей — окстись, Курама, ты и так делаешь то, что с точки зрения физики невозможно.

Еще были несколько лисов-добровольцев. Правда, некоторые идеи, вроде попытки превратить лиса в огненного элементаля, пусть и не без труда, но были отклонены. Зато один из них, с окрасом типа «камуфляж лесной», уговорил меня передать ему достаточно энергии металла, чтобы он полностью стал стальным. В итоге мы получили медлительного, но очень крепкого железного лиса с тонкой и прочной проволокой вместо меха. При этом резко возросла его физическая сила и выносливость, он поднял грузовик и стоял так, пока не надоело. Надо взять на заметку. Набежавшие медики выяснили, что у лиса органическим остался только мозг, остальное стало металлами, самыми разными. Особенно много восторга вызвал металл, способный сокращаться под воздействием электрических сигналов.

Единственным минусом такого вот голема стало то, что на его, кхм, создание уходило минут десять, и требовалось касаться лиса, причем напрямую. А, еще чужеродная организму энергия постепенно развеивалась, насколько мне известно, лис начал приходить в норму через час. При этом — никаких последствий. Вот даже не знаю… есть у лисов, любящих поиграть в компьютерные игры, слово такое, дисбалансный. Вот точно характеризует эту мою способность, особенно с учетом того, что даже простреленная навылет нога не помешала лису спокойно ходить. Даже больше — простой подачей дополнительной энергии я заставил дырку зарасти.

Итак, что можно сказать про мои новые способности? Ну, для начала, я стал живучее — регенерация творит чудеса. Далее, я стал способен делать окружающих меня лисов сильнее, да и лечить тоже научился — повсюду была разлита зеленоватая энергия жизни, и, передавая ее раненному, я заставлял его раны заживать. Конечно, все это касалось и меня, но как бы в рамках отряда это эффективнее. Баланса сил в мире это не изменит, но все равно.

Кстати, как огонь тухнет, если вытянуть из него энергию, так и земля и металл рассыпаются в прах. Неплохой способ уничтожать танки, но для этого надо подобраться на пятьдесят метров, ну или на десять, если я не хотел пропускать сквозь себя СТОЛЬКО энергии металла. Тем более что слишком интенсивный поток может привести к тому, что я гукнусь в обморок.

После того, как я под чутким руководством нескольких десятков лис, испоганил полигон, мы всей гурьбой отправились сначала по домам, принять душ, а потом в столовую. Уже здесь мне предлагали помучить кусок мяса энергией огня, но я стойко держал оборону, отговариваясь тем, что, дескать, нечего еще и столовую крушить. В общем, день начался весело.

Продолжился он не менее весело — меня позвали на совещание штаба. Юджар как обычно поднял два главных вопроса: «что делать?» и «что нужно делать, чтобы это сделать?». На совещании, помимо меня, было еще трое лисов. Вот прямо сейчас говорил альбинос Шодай, имя его, к слову, в свое время спровоцировало меня чуть ли не на истерику.

— А я говорю, что нельзя нам сейчас терять личный состав! — Шодай скрестил руки на груди, отведя уши назад. — Надо сконцентрироваться на этих чертовых туннелях!

— Если мы прекратим комариные укусы, волки стянут больше сил на охранение, и тогда нам точно жопа, — не согласился бурый Олдир. — Надо заставить их рассредоточить силы по большой площади.

— Согласен с Олом, надо продолжать атаки, — рыжий Эхон отложил бумаги, которые внимательно изучал с самого начала совета. Этот миниатюрный — рост всего метр с половиной — лис заведовал глубинной разведкой. — Волки поддерживают численность действующей армии в районе двух миллионов, остальные на консервации.

— Хм, — Юджар задумчиво посмотрел на меня, но я сделал вид, что меня очень интересует потолок. Не помогло. — Курама, что скажешь?

— Что-что, — я вздохнул. — Нам бы долбануть чем-нибудь помощнее по их позициям, но ведь нечем. А так — придется дальше их кусать за пятки, так как если они еще больше усилят охранение туннельных команд — хрен я подберусь к ним.

— Да, сейсмических зарядов нам катастрофически не хватает, — старик поморщился, словно него заболели зубы. — Так, Эхон, что там твои хвосты делают?

— Да как обычно, — лис сделал неопределенный жест рукой, чуть развесив уши. — Мелкие диверсии, разведка, не более. Поддержка связи с псевдами еще.

Стоит, наверное, остановиться поподробнее на так называемых псевдах. Это сокращение от «псевдоволк», проект по внедрению скрытых шпионов в волчью армию. Крайне дерзкий проект, стоит отметить — прямо на волчьей территории были пойманы и закодированы несколько волков, что должны были раз в полгода формировать отчет о происходящем у волков и передавать их нашим разведчикам. Крайне тонкая работа над разумом, особенно с учетом того, что время от времени закладка дублировалась и проникала в разум другого рядового волка. Работоспособность задумки была основана на том, что за действиями обычных волков никто не следит, и если тот напишет отчет и передаст его лису, никто этого не заметит. Вот уже несколько сотен лет все шло по плану.

Толку, правда, от псевд было мало, крайне редко рядовые волки видели что-нибудь интересное. Но иногда они передавали просто невероятно ценную информацию, вроде той, что поведала нам о новейшем нейротоксине.

— Ну и откуда нам взять отряды для укусов? — всплеснул руками Шодай, как-то хитро махнув хвостом. — У нас нет еще двух десятков Курам, чтобы эффективно действовать!

— Да, жаль, что сила Разума по наследству не передается, — пробормотал Олдир, и все четверо как-то разом посмотрели на меня. Я даже сжался, и уши прижал, ну и хвосты, все три, поджал. Нет уж, хорошо, что не передается!

— Ну, Нова же как-то силу Разума получила? Получила, — уцепился за идею альбинос. Вот уверен, мстит он мне! Подумаешь, прокрался к нему в квартиру и все вещи на белые поменял, да и стены перекрасил…

— С этим наши ученые все еще не разобрались, поэтому, откладывается до лучших времен, — Юджар посмотрел на меня взглядом «только попробуй тогда сбежать». В ответ я показал язык, вызвав смешки. — Ладно, отставить балаган. Позиции волков остались те же, даже разрушенный лагерь восстановили.

На стол легла карта, судя по состоянию — новая, но уже покрытая отметками. Все склонились над столом, и я в том числе.

— Смотрите, вот тут — текущие позиции волчьих туннельных команд, — лис постучал когтем по нужным отметкам, всего их было четыре. — Каждую охраняет по две страт-стаи, схема охранения нестандартная. По данным разведки, все волки в постоянном движении, причем довольно хаотичном, но дыр нет. Пробраться незаметным невозможно, мы потеряли шесть лучших разведчиков. Второй раз трюк с двойником не сработает.

— Да, два года — и волки уже настолько укрепили свою оборону, что фиг пробьешься, — я почесался за ухом, напряженно думая. — Мои новые способности в данной ситуации бесполезны.

— Твои способности — это интересно, но все же в стратегическом масштабе бесполезны вообще, — Юджар посмотрел на меня, но я только отмахнулся — это я и так понимал. — Так что, давай думать, как тебе туда проникнуть.

Я крепко задумался, но тут мой взгляд зацепился за карту литосферных плит, что висела на стене. Насколько мне было известно, Юджар увлекался геологией, причем довольно серьезно, но с учетом его возраста это был как раз нормально. Но сейчас важно было другое… я лихорадочно думал. Собравшиеся лисы, похоже, заметили, что я их не слушаю, и стоящий ближе всех Эхон подергал меня за край жилетки. Я перевел взгляд на главнокомандующего.

— Есть идея, но она может вам не понравиться.

— Выкладывай.

— Что будет, если грохнуть взрыв помощнее в районе тектонического разлома?

— Землетрясение, может быть, — Юджар на мгновение задумался, но тут же нахмурился, прижав уши и оскалившись. — Даже не думай.

— Почему?

— Потому что! — неожиданно рявкнул лис, ударив кулаком по столешнице, но тут же успокоился. Пригладил вставший дыбом мех, посмотрел на меня крайне серьезным взглядом. — Ты не захочешь потом считать жертвы. Не среди волков, нет — среди лис. На моей совести применение сверхмощных зарядов. Никто не знал, что при определенном порядке подрыва, эти заряды инициируют землетрясение. Никто…

Стало тихо, настолько, что было слышно, как гудит воздух в системе кондиционирования. До сих пор я не задумывался, что пришлось пережить Юджару за всю его долгую жизнь, и чего ему стоило оставаться на посту главнокомандующего все это время. Шодай молча встал и направился к бару, Эхон куда-то вышел, Олдир же посмотрел на меня. Я чуть склонил голову, опустив уши, и подошел к старику.

— Я уверен, ты не просто так поступил именно таким образом, — я переступил с ноги на ногу, с трудом подбирая слова. — Значит, по-другому было нельзя…

— Нельзя, — вздохнул лис, взял протянутую альбиносом бутылку с вином. — Мы надеялись одним ударом закончить войну, Курама. Тотальная ядерная бомбардировка волчьей территории. Тогда часть континента под воду ушла, до сих пор уровень радиации повышенный. Ты не представляешь, сколько усилий генетиков потребовалось, чтобы мы, лисы, стали устойчивее к радиационному фону.

— С тех пор ты вино пьешь?

— Ну, привычка, да, — Юджар как-то неуверенно хохотнул, прикладываясь к горлышку бутылки.

Пришел Эхон, держа сетчатую сумку, называемую странным словом «авоська». В сумке лежало несколько бутылок из тех, что я видел в баре, а так же пластиковые контейнеры.

— Все спросить хочу, почему авоська-то? — я ткнул пальцем в сумку.

— А черт ее знает, — Эхон принялся выкладывать содержимое прямо на карту. — Этого даже долгожитель наш не знает.

— Забавно… вставай, старик, стол накрывают, — я похлопал Юджара по плечу.

— А ты куда собрался? — лис посмотрел на меня.

— Не люблю напрашиваться.

— Подумай над тем, как прорваться хотя бы к одному туннелю. Не хотелось бы ждать, пока они доберутся до границы действия артиллерии.

Кивнув, я вышел из зала совещаний.

— Эй, Курама! — услышав смутно знакомый голос, я обернулся, с недоумением увидев бегущую ко мне лисицу. Обычный рыжий окрас, светло-зеленая жилетка, больше никаких примет. — Нашла тебя все-таки.

— Э-э-э… мы знакомы?

— Ну, один раз встречались при штурме пункта Найтшифт, — лисица уперла кулаки в бока, а я заскрипел мозгами, вспоминая, а спустя пару секунд навострил уши, хлопнул руками.

— Лисица Энцо!

— Ну, вообще-то Алина, ну да ладно, — она усмехнулась, а я почувствовал, как меня клинит.

— Алика… Алина…

— Ага, сестры-близняшки были, в свое время, — лисица фыркнула. — Она не говорила?

— Она о своей семье ничего не говорит вообще, — я надулся.

— «Это не является важной информацией», — точно копируя выражение мордашки и интонации Алики, процитировала ее сестра. — Она совершенно не меняется.

— А какой она была в детстве? — я чуть кивнул в сторону своего дома, и мы медленно пошли к нему.

— Серьезной, словно кирпич, но хотя бы улыбаться иногда могла. После твоего появления улыбки ее я больше не видела.

Я почувствовал себя виноватым, но Алина хлопнула меня по плечу.

— Не принимай на свой счет. Мастера предупреждали об этом еще в детстве, совпало просто.

— Я найду способ ее исцелить, — твердо произнес я, но лисица скептически посмотрела на меня, полуприжав уши.

— А ты уверен, что хочешь это делать?

— Что?

— Думай логически, Курама. Она всю жизнь, все пятьдесят семь с хвостом лет не испытывала сильных эмоций. Подумай, что с ней станет, обрушься на нее все это.

— Эмоции — это часть любого лиса или лисицы, — убежденно сказал я, но под скептическим взглядом Алины сдулся.

— Эмоции, как таковые, часть любого разумного, а может и не разумного тоже. Но посмотри на себя — ты разве фонтанируешь эмоциями, словно гейзер? Поначалу может и да, но сейчас ты вполне себе спокойный лис, просто шебутной малость, ну и балагур, куда уж без этого. Однако в остальном — никаких чрезмерно ярких эмоций. Тебе не кажется, что это неспроста?

— А ты? — я даже использовал видение, чтобы убедиться, что разум Алины в полном порядке. — Ты очень хорошо контролируешь свои эмоции.

— Мы с Аликой были довольно редким случаем, абсолютные близнецы. Ни одного различия, даже запах — и тот одинаковый. Так что, часть жизни я провела, искусно притворяясь своей сестрой, и потому избегая подавителя. Мне не нравилось носить ошейник, да и сейчас не нравится. Правда, — Алина на мгновение запнулась. — Иногда мне кажется, что своими действиями я сделала только хуже.

— Думаю, подавители больше применять не будут.

— И я рада, — ответила Алина с самым серьезным выражением мордочки, став на мгновение поразительно похожей на свою сестру.

По пути в квартиру, что делили мы с Аликой, я заглянул к Нове. Помимо стойкого лисьего запаха я обнаружил, что сама волчица с каким-то задумчивым видом вычесывала из меха рыжие шерстинки. Я решил ее не беспокоить, а то больно странный у нее был взгляд. Ни дай ками на меня таким посмотрит…

В своей квартире я вдруг почувствовал себя лишним. Обе лисицы стояли друг напротив друга, скрестив руки на груди, и смотрели. В упор. В глаза. Только Алина хвостом подергивала.

— Эм, Али и Али, я вам не помешаю? — я встал в дверном проеме, не решаясь войти. Лисицы очень синхронно повернули головы в мою сторону, а я почувствовал, как у меня мех дыбом встает.

— Я говорила, что сработает, — Алика чуть склонила голову набок, ее сестра задорно оскалилась.

— Ага, ну так ты его лучше меня знаешь.

— Че тут происходит? — я затравленно смотрел то на одну, то на другую лисицу.

— Как буду менять тело, попрошу твою копию, и буду твою морду кирпичом имитировать. Как думаешь, запутается?

— Запутается.

— Ой, все, ну вас нафиг, — я, всплеснув руками, развернулся и вышел. И пошел к Нове, надеюсь, не зря.

— Нова, впусти погреться? — я заглянул к волчице. Та как раз закончила приводить себя и комнату в порядок.

— Ну, заходи. Одеяло дать?

— Не… — я подергал носом. — Проветривать будешь?

— Конечно. Что случилось-то?

— Встретил Аликину сестру.

— А, Алину? — волчица фыркнула. Так, я не понял, про нее что, все кроме меня знали?

— А вы знакомы?

— Да пересекались пару раз, да. Забавная она, конечно… зачем-то запястье об меня сломала.

— Вот прям сама?

— Ну, рефлексы.

Я хмыкнул, вполне себе представляя, как это происходило. Кажется, только у меня не было привычки бить на поражение спросонья или если кто со спины подходил.

— Как думаешь, чего она вот именно сегодня со мной пересеклась? Семь лет же прошло.

— Ты у меня спрашиваешь?

— А у кого еще?

— Вот у нее и спроси. Вообще, спрашивать лучше, минуя посредников.

— Я ее боюсь… — пробормотал я, но Нова, естественно, меня услышала.

— Нет, ты не ее боишься, а того, что они вместе с Аликой придумают.

Я задумался на несколько секунд, после чего кивнул. Поморщился.

— Знаешь, эти твои жесты ну очень прилипчивы.

— Так они волков в ходу. Наверное, потому что Создатели наши именно такими жестами и пользовались.

— В моем мире ими пользовались люди.

— Люди, говоришь… Надеюсь, нашими создателями они не были. По твоим рассказам — так себе раса.

Мы замолчали, не знаю, о чем там думала Нова, но я просто сидел на стуле, и смотрел в окно. В комнате волчицы и койка, и стул, и вообще все предметы были ей под стать. Только потолок низкий для нее, из-за чего она в основном передвигалась на четвереньках. В скором времени ей обещали построить нормальный домик. Вот уж где можно себя почувствовать лисенком.

Я выбросил идею о людях из головы практически сразу же. Я понимал, что очень уж много фактов говорят в ее пользу, но все равно, отказывался принять. Просто не хотел.

Не знаю, сколько мы так просидели, похоже, и я, и Нова впали в своеобразный транс, отключив сознание. Любой мастер умел так делать, для долгого ожидания — самое то. Но в конце концов волчица коснулась моего плеча.

— У меня есть идея, чем заняться на ближайшие пару недель, а то и больше.

— Не считая разработки планов по прорыву защиты туннелей?

— Оставь планы тем, кто их составляет. Я про ваши плетения. Смотри, их могут формировать даже средние мастера, хотя по их же утверждениям они не видят нитей. Что это значит?

— Что плетения не имеют с видением ничего общего?

— Или нам что-то недоговаривают. Хотя ваша лисья искренность отрицает мой вариант. Но давай подумаем, как можно формировать плетение, не видя нитей?

— Воля, — я пожал плечами, осознал, что и этот жест перехватил у волчицы, но плюнул. — Мастера формируют плетения своей волей. Вообще, плетениями их назвал Лоран, который, скорее всего, первым увидел нити, ну или их подобие.

— То есть, изначально это были просто сформированные волей команды?

— Пакеты команд, — подправил я, чувствуя, что не зря, ой не зря изучал программирование. — А может и функции, черт их знает.

— Если мы с тобой на верном пути, то придется учить программирование. Ну, мне с азов, тебе уже дальше.

Вообще, программирование вычислительных машин я изучал исключительно из-за любопытства. Уж очень сильно заинтересовали меня эти устройства, в мире шиноби ничего подобного не было. Все сильнее углубляясь в изучение компьютеров, я понял, насколько велик у них потенциал, и как много потеряем мы, лисы, когда сломается последний из них. Мы, конечно, могли производить микропроцессоры, и другую нужную электронику, но вся она мало того, что обладала малой производительностью, так еще и шла практически полностью на военные нужды.

Может быть, не стоило связывать программирование и плетения? С одной стороны, это очень заманчиво, но с другой, а вдруг это ловушка? И таким образом мы себя только ограничиваем? Мастера Разума формируют плетения одной силой воли, да, они не отличаются сложностью или универсальностью, но задачу-то свою выполняют, и явно не просто так. Надо все же разобраться, позвать мастера, посмотреть, как он формирует плетение, как они воздействуют на разум. Да и для моей мечты исцелить Алику это будет полезно.

— Что-то подозрительно тихо в вашей квартире.

— Хым, а ведь и правда… пойдем, глянем?

— Иди один, не хочу в три погибели складываться лишний раз.

Я снял ботинки и покрался к своей квартире. Заглянув за приоткрытую дверь, я удивленно посмотрел на лисиц, и быстро, но тихо вернулся к Нове. Обулся.

— Что там?

— Спят.

— Что?

— Спят, говорю. В обнимку. И это… улыбаются, причем обе.

Волчица лишь качнула головой в сторону, прижимая уши. А я, ощутив на мгновение эмоциональный фон, что окружал лисиц, отчетливо понял, почему Алина не встречалась мне раньше. Не могла просто. Моталась по всей территории, может быть, на заданиях была — штурмовиков мало, особенно с броней. Теперь же сестры снова вместе, как в детстве, наверное.

А я как-то особенно остро почувствовал одиночество, что несмотря ни на что.

Глава 10. От одного к другому

— Смотри, вот этот участок становится активным при гневе, так? Так. Значит…

— Да ничего это не значит, при любой эмоции задействуются сразу несколько участков. Вот тебе для примера, видишь — зоны активности пересекаются?

— Хм…

И мы снова зависли.

Вот уже два месяца мы с Новой пытаемся домучить карту разума. То, что на первый взгляд выглядело как кокон, на самом деле оказалось невероятно плотным скоплением нитей. И если раньше мне хватало всего одной, то теперь мне пришлось изучать всю структуру, а это, внимание, несколько миллионов нитей! Если не больше. Мало того, разум надо рассматривать целостно, а не по частям, иначе рискуешь что-то пропустить. В общем, загружены мы были оба, хоть хвосты отбрасывай. Все три, ага.

Кстати, удалось разобраться, как происходит перенос сознания из тела в тело. Мастера Разума просто берут всю структуру и копируют ее в новое, тщательно вычищенное от любого проявления разума тело. Тело хранится в специальной капсуле искусственного поддержания жизни, так как у него даже сердце биться не может самостоятельно.

— Может, сначала внешней оболочкой займемся? — Нова потерла глаза пальцами, сняв очки. Я вздохнул, закапал в глаза лекарство от раздражения.

— Нет уж. Надо хотя бы примерную карту составить, чтобы знать, что, куда, и каким образом. У нас из-за этого куча проектов висит.

Сколько прошло с того времени, как я два хвоста получил? Года полтора уже, не меньше. Как уже повелось, свой день рождения я отметил очень весело — меня чуть не раздавил танк. Волки им дистанционно управляли.

Вот за эти полтора года я вновь сменил сферу деятельности, вплотную занявшись изучением Разума. А что поделать — волки настолько плотно обложили туннели, что пробраться к ним было совершенно невозможно. Стоило только мне появиться на горизонте, как на меня обрушивался шквал снарядов и пуль всех калибров. Своих даже не жалели, каждый волк был обвешан килограммами взрывчатки — задолбаюсь развеивать.

Вот и сижу безвылазно в Айронстоуне, ломаю голову — иногда об стены, строю планы, ковыряю проекты… В общем-то, это затягивает, но иногда мне кажется, что я не тем занимаюсь. В любом случае, стоит смотреть правде в глаза — большего я пока не сделаю. Силенок не хватит.

— Так, — я посмотрел на часы. Четыре часа уже возимся, черт. — Давай его будить и зови другого.

Нова коснулась лба лиса-добровольца, что уснул в процессе наших ковыряний. Тот завозился, приоткрыл глаза. Зевнул во всю пасть и, встав на ноги, убрел к выходу. Вместо него вошел… вошла Алина.

— Ты что тут делаешь? — я чуть не выронил глазные капли.

— Добровольничаю, что я еще тут могу делать? Давай-давай, надо все варианты изучать, — с этими словами лисица забралась на кушетку и сложила руки на груди.

— Тебя как отпевать — с шумом, или трагично? — я внимательно изучил ее кокон разума — никаких дефектов не было.

— Под громкую музыку и с бутылкой в руках.

— А стакан на нос повесить? — я развернул структуру разума Алины.

— Я знаю, куда еще две бутылки спрятать можно.

— Нова, цыц, не развращай мне тут пациентов, — я пригрозил волчице пальцем. — У тебя свои есть.

— Скучный ты, когда серьезный.

— Вот вправлю тебе мозги, будешь знать, — я начал просматривать структуру участок за участком, пытаясь понять, как все они связаны. Получалось плохо. — Бл…, хуже того комка меха, что я из водостока в ванной выковырял.

— Это на что намек, эй?

— Не волнуйся, это вообще всех касается. Так, сейчас я буду воздействовать на твои мозги, поэтому у тебя резко снизится скорость мышления. Для тебя это будет выглядеть так, словно мы тут как под хвост укушенные носимся.

— Забавно. Ну давай, великий мозголом, воздействуй.

— Нова, не трожь!

— Что не трожь? — Алина даже голову приподняла.

— Да эта, кхм, волчица первым делом центры удовольствия отыскала. Пока единственная точно локализованная зона разума.

— В тихом омуте черти водятся? — хихикнула лисица, расслабляясь.

— В ее случае там черти размером с самосвал, и те — утонули. Все, начинаю воздействие.

Я осторожно коснулся ладонями нитей разума, и по всей структуре словно пошла волна. Нити стали словно пульсировать — стали различимы проходящие по ним сигналы. Я снова начал искать зоны, отвечающие за эмоции.

Структура разума вообще была похожа на очень неровную паутину. Не было четкости структуры, на первый взгляд это выглядело как нагромождение нитей, совершенно лишенное какой-либо логики. Но на самом деле это-то как раз и было нормальным. Ведь стоит нам о чем-то подумать, как в голове всплывают ассоциации, те цепляются за другие ассоциации и так далее. Разница заключается в том, что кто-то осознанно вылавливает все эти связи, а кто-то игнорирует. Но так как связи эти образованы событиями, многие из которых забываются, то ассоциации выглядят довольно странно. Просто для примера, день рождения — это праздник, веселье, но у меня он стойко ассоциируется с войной, смертями и так далее. Любой не знакомый со мной сильно бы удивился.

Так ничего и не поняв, я вернул разум Алины в нормальное состояние.

— Мне нужно, чтобы ты разозлилась.

— Это мы запросто, — лисица фыркнула. Внешне никаких проявлений испытываемых эмоций я не увидел, но вот ее разум…

Я невольно отшатнулся, настолько ярко засветились нити.

— Я даже спрашивать не буду, о чем ты подумала.

— А что такое?

В ответ я закапал в глаза лекарство, проморгался, избавляясь от рези. Алина прижала уши, и структура засветилась по-другому.

— Бл…ть, это бесполезно, — я отключил видение и сел на табуретку рядом с кушеткой. Лисица присела, свесив ноги.

— Что случилось?

— Невозможно понять разум. Просто невозможно, для этого надо быть суперкомпьютером на ножках. Я даже примерно не могу определить, какие эмоции ты испытываешь, смотря на структуру твоего разума.

— Но эмпаты же…

— Эмпатия — это та еще аномалия восприятия. Фактически, лис-эмпат моделирует где-то часть структуры разума собеседника, чем сильнее эмпатия — тем больше моделируемая структура. Отсюда сильная головная боль при попытке считать эмоции сразу нескольких лисов. Проще говоря, он сам испытывает те же эмоции, но более абстрагировано.

— Для полутора лет исследований — это хороший результат, Курама.

— Да них…я это не результат! — я с трудом удержался от желания метнуть в стену пузырек с глазными каплями. — Это тупо наблюдения! Мы этот «результат» еще в первый месяц получили, все остальное время тычемся в разные стороны, словно слепые щенки, и нихрена понять не можем!

Я замолчал, постепенно гася свечение своих же нитей. Как-то я умудрялся видеть их без видения, и даже этого понять не мог, что уж говорить про что-то более серьезное? И ладно бы я был таким тупым, так нет же, просто не было базы. Никакой, все мастера действовали интуитивно, не понимая своих способностей. Это угнетало.

— Все можно объяснить законами, теориями и так далее. Все, кроме силы Разума. Я нарушаю черт знает сколько физических законов, и как это работает — не имею ни малейшего представления. В мире шиноби хотя бы были костыли в виде чакры, а тут-то ничего подобного нет.

— Нет, или вы считаете, что нет?

— При слишком высокой нагрузке лопаются капилляры в мозге, это все, что нам удалось выяснить. Мы не знаем, что за энергия передает сигналы по нитям разума. Мы не знаем, как вообще образовалась эта структура, и почему, черт подери, ее можем видеть мы с Новой. Бл…ь, я анатомию вызубрил от корки до корки, изучил все книги о строении мозга и нервной системы! А толку — ноль. Ни одного совпадения, разум — отдельная структура, связанная с телом буквально тремя десятками нитей. Оборвал их — тело мертво, успел прикрутить обратно — тело ожило.

Я замолчал, лисица тоже молчала. Нова тихонько прибиралась в помещении.

— Кроме этих связующих нитей больше ни одна не касается тела. Образуют плотный кокон вокруг, и все. При этом доказано, именно в коконе происходят все мыслительные процессы, именно он отвечает за функционирование тела. Я до сих пор не могу понять, почему, ну не может быть мозг тупо транслятором.

— Почему не может? Мы ведь искусственно созданная раса, ведь так? Как и волки.

— Это не отменяет того факта, что мозг не способен даже сердце заставить биться. Это ненормально, понимаешь? Вон, рыбы, птицы, звери всякие в лесу спокойно живут вообще без нитей, я даже сраного червяка под контроль взять не могу. Потому что у них за все отвечает мозг, а не некая абстрактная структура, витающая хрен знает где.

Алина уже ушла, я даже слышал, как она разгоняла остальных добровольцев. Нова успела привести все в порядок, сходить за поздним обедом, а я все сидел, чувствуя собственную беспомощность и бесполезность. Зачем все эти возможности, если они не способны помочь мне в достижении цели? Даже имей я возможность становиться биджу, толку от меня было бы мало — закидали бы ракетами и снарядами. Я не обольщался, даже если против меня потребуется тысяча крупнокалиберных снарядов — у волчьей армии найдется миллион. Да, прежде чем меня убьют, многие из волков погибнут, но будем честны хотя бы с самим собой — могущественного Кьюби но Йоко победила горстка шиноби. Здесь же — двухмиллионная армия, и мощь обычного оружия я уже испытал на своей шкуре. Хотя, своей ли?

С силой проведя ладонью по морде, я взъерошил волосы на голове, взял протянутый волчицей контейнер с котлетой. Да, я теперь тоже ем приготовленное мясо — вкуснее. Хотя и от сырого не отказывался. Меняюсь все сильнее. Или правильно говорить — адаптируюсь?

— Что мы можем поковырять без знания о структуре разума?

— Роботы.

— Ну, давай ковырять роботов, — я нехотя встал с табуретки, и, жуя мясную котлету, поплелся к выходу.

— Ты не в себе, — возле выхода меня уже поджидала Алика. Я чуть улыбнулся, видя, что она нахмурилась.

— Такое бывает, когда ничего не получается.

— Жизнь — это не сплошные успехи.

— Уж мне-то ты можешь об этом не говорить.

Лисица вздохнула, покачала головой, но ушла, за что я был благодарен. Не хотелось мне, чтобы она долго видела меня таким разбитым.

Алика и Алина, две сестры, причем последняя — слабенький мастер Разума. Алина каким-то образом создавала связь, благодаря которой часть ее эмоций проецировалась на сестру. И та могла испытывать эмоции, слабые, не свои, но могла. Связь эту я так и не выявил, равно как и не смог понять механизма проецирования. И тут тупик, угу.

— Поехали на пляж. Посидим, — не оборачиваясь, сказал я Нове и направился к ближайшему припаркованному грузовику.

Открыл дверцу, пристегнул ремень безопасности, нажал на кнопку стартера двигателя. Судя по тому, как грузовик качнулся, в кузов забралась волчица. Я вздохнул, побарабанил пальцами по рулевому колесу, выжал сцепление и включил первую передачу.

Через несколько минут мы неслись по пляжу, подальше от Айронстоуна. Мне хотелось посмотреть на закат, а лучшего места, чем скалистый обрыв в семидесяти километрах вглубь лисьей территории найти было сложно.

Вот и скалы, машину пришлось оставить на пляже — заехать туда было невозможно. Заглушив двигатель и проверив ручник, я спрыгнул на гальку, следом спрыгнула Нова. В молчании мы направились к обрыву, день только-только начал перетекать в вечер. К тому моменту, как до заката оставалось всего несколько минут, мы уже сидели на краю обрыва, свесив ноги.

Вот солнечный диск коснулся линии горизонта, и начал медленно погружаться в море. Небо было теплых цветов, описать которые у меня попросту словарного запаса не хватит. Я смотрел, как солнце медленно прячется за горизонтом, чувствуя какую-то тоску. Я дернул ухом — кто-то поднимался по тому же склону, что и мы с Новой несколькими минутами ранее. Вскоре рядом села Алика и молча опустила голову на мое плечо.

Я молчал, наблюдая за закатом. В голове не было мыслей, словно солнце унесло их с собой, за горизонт. На душе было все так же тоскливо, но в то же время я чувствовал легкое тепло. Как бы то ни было, я не один. Все-таки не один.

Следующий день начался обычно — я встал с койки, широко зевая, нащупал щетку-пуходерку, пакетик с зубной щеткой и пастой, и поплелся в ванную. Та как обычно была занята, даже очередь образовалась в виде сонной, взъерошенной и отчаянно зевающей Алины. Я встал рядом, опершись о стену и, кажется, задремал.

— Иди, — меня похлопали по плечу. Встрепенувшись, я побрел умываться.

Вышел я уже достаточно бодрым и причесанным. Алина кинула в меня моими же штанами, в ответ я бросил щетку. Обмен прошел успешно.

— В столовую пойдем, или к Нове?

— Пошли к Нове, не хочу толкаться у раздатчика, — Алика, подавив зевок, поправила жилет-разгрузку.

Так, штаны — то еще чудо дизайнерского мастерства, дырка под хвосты почти полгода разрабатывалась — плотная куртка с высоким воротом, ботинки-берцы, перчатки беспальцовки. Вроде все. А, шарф, куда же без него… понятия не имею, зачем мне шарф, но его мне связала Алика.

Я посмотрел на себя в зеркало. М-да, если бы не шарфик — был бы обычным лисом, а так… хотя, почему нет? Некоторые постоянно костюм лешего носят, он же маскировочный халат. Ходят по базе парочка таких вот кустиков… даже ветки торчат, и пахнет от них кустами. В бою, кстати, из таких «кустиков» обычно торчат стволы снайперских винтовок.

Ну а я шарфик ношу. Еще не самая необычная деталь одежды, верно ведь?

Фыркнув, я уступил место Алине, и вышел из квартиры. Соседняя была пуста — по идее, там Алина и жила, но еще ни разу она там не ночевала. Как перетащила койку к нам, так и спит с сестрой в обнимку. Я думал самовыселиться, но меня уже Алика не пустила. Странно все это, хотя я и не против.

Нове же все-таки построили домик. Очень быстро, но достаточно качественно, простое одноэтажное бетонное строение с двумя жилыми комнатами, общим залом, кухней и объединенным санузлом. Мы его потом всей толпой красили, детишки Ликора — лис и лисичка — активно помогали. В итоге дом Новы — тот еще образчик абстракционизма, но зато веселый. Правда, трехметровая дверь немного пугает, по первой, да и вообще в доме все поистине огромное, под стать волчице. Для гостей даже отдельную мебель завела.

Я нажал на кнопку звонка, из дома раздалась звонкая трель. Через несколько секунд дверь открылась.

— Курама? Заходи, чего звонишь? — волчица отошла в сторону, пропуская меня внутрь.

— А вдруг ты тут с кем-то?

— Ох… окружающим свои байки рассказывай.

— Байки? Да от тебя лисами за километр пахнет!

— Разве что тобой.

— Мы чего-то не знаем? — раздался за моей спиной голос Алины. Я обернулся.

— Мой реальный возраст.

— Ты его сам не знаешь, — Алика не стала дожидаться, пока я разуюсь, и протиснулась в прихожую.

— Дармоеды вы, — Нова покачала головой и ушла на кухню. А до меня только сейчас дошло, что она была в переднике и с поварешкой. М-де, привык я ее видеть с тяжелой винтовкой и в бронежилете, вот теперь стою, челюсть уронив…

— Не спи, хвосты отвалятся, — меня толкнули в спину. Фыркнув, я быстро разулся и пошел в зал.

Столовой в доме Новы не было, она сама не захотела ее отделять. Ели обычно либо на кухне, либо в зале, благо столы и там и там были. Я потянул носом воздух, учуяв жареное мясо и какой-то овощной суп, скривился. Бе, овощи…

Завтрак прошел в веселой дружеской обстановке. Через минут десять к нам присоединились Ликор с Нирикой и детьми, и стало еще веселее. Маленькая Трея тут же забралась Нове на левое плечо, а Трой — на правое. Могучая волчица этого словно бы не заметила, продолжая мерно черпать суп ложкой.

— Тетя Нова, а что это? — Трой с детской непосредственностью ткнул пальцем в тарелку.

— Овощной суп.

— Овощной? — лисенок скривился, свесив язык.

— Ну, либо суп, либо витамины.

— Тогда лучше суп…

Я даже заулыбался, смотря на невозмутимую волчицу, которую дети засыпали вопросами. Ну, хоть не дергают за уши и не спрашивают, почему она такая большая. Хорошо хоть, меня больше не дергают, а то я тоже в свое время подвергся допросу на тему количества хвостов.

— А как с силой Разума? — я наклонился к Ли.

— Шестьдесят и шестьдесят четыре, середнячки.

— Подготовку уже начали?

— Конечно. Трой снайпером будет, скорее всего, чуть ли не интуитивно чувствует прицел. А вот Трея в медики пойдет. Сама хочет.

— На животных уже охотились?

— Угу. Чуть не подрались из-за зайца.

Я кивнул, возвращаясь к еде. Мне бы не хотелось, на самом деле, чтобы эти лисята тоже стали солдатами, но я понимал — либо они научатся убивать с детства, либо станут беззащитными. Мало чем отличается от мира шиноби, не так ли?

Мир шиноби… я даже скучаю по тому времени. Все было просто, все было понятно, ловят — долбанул хвостом, и нет шиноби. А тут… сложно все. Надо в мастерскую идти с Новой, робота ковырять, но так лень…

Незаметно вздохнув, я налил себе в стакан холодной воды. Посмотрел на стол, заставленный тарелками, на столовые приборы. В который раз уже удивляюсь, насколько сильно я изменился. Имя только и осталось прежним. Нормально ли это? Думаю, нормально. Сила Разума откликается на желания пользователя, а я желал избавиться от своей чрезмерной эмоциональности. Все-таки слишком много эмоций — так же плохо, как и их отсутствие, а в моем случае еще и смертельно опасно. В бою нельзя поддаваться ярости, страху, панике, иначе можно погибнуть ни за что ни про что. Проще говоря, мне потребовалось почти девять лет, чтобы согласиться со словами мастера Разума.

«В твоем мире ненависть и ярость тебе не очень помогла. Уйди ты в тот раз, тебя бы не разделили на две части»

Да… прав был тот лис. Уйди я в тот раз, сразу после того, как проклятый шаринган перестал оказывать на меня влияние, не погнались бы за мной. Ну, может быть погнались, но я бы все равно ушел, с очень большой вероятностью. Но нет, я ведь был могущественным биджу, что мне какие-то там шиноби. Сколько раз я уже на этом прогорел? Узумаки эти еще… эх. Но жалею ли я о том, что так поступил? С одной стороны, я лишь половина целого, но с другой — здесь я нашел друзей. Тех, кто дорог мне, и кому дорог я. Да, здесь война, бесконечная и невероятно жестокая война. Никаких правил, прав будет тот, кто победит. Но ведь здесь я живу, по-настоящему живу. Даже если я всего лишь разум, прикрученный к телу каким-то неведомым мне образом, я жив. Я чувствую, мыслю, значит, существую.

Кажется, за столом уловили мое настроение, так как притихли даже дети. Обведя сидящих взглядом, я улыбнулся, но вышло немного натянуто.

Мы разошлись через полчаса. Обе Али ушли по каким-то своим делам, Ли с семьей отправились в тренировочный лагерь, а мы с Новой направились в мастерскую. Работать над роботом.

Вообще, это был не совсем робот, а дистанционно управляемый экзоскелет. По нашей задумке, лис должен был оставаться на защищенной базе, а управление производилось с помощью передачи команд. Передачу планировали осуществлять с помощью силы Разума. Подтолкнула нас к такому решению способность сфокусированного сигнала распространяться на большое расстояние. Я имею в виду, очень большое, десятки километров. Правда, на таком расстоянии возможны только прием-передача, причем для этого требуются алмазы. Черт его знает, почему, случайно обнаружили этот феномен, но факт остается фактом — два правильно обработанных искусственных алмаза образуют пару, позволяющую проецировать свой разум на большом расстоянии. В ходе экспериментов мы выяснили, что лис способен успешно управлять экзоскелетом на расстоянии примерно полсотни километров. Аварийный обрыв соединения никаких проблем не доставляет. Все шикарно, если бы не одно «но»: на одну несчастную руку мы потратили два месяца, тупо прокладывая нити управления. Слишком долго для планируемой толпы роботов, с тем же успехом я мог накачать энергией металла отделение лисов и отправить их в бой.

В мастерской царил уже привычный бардак, мы уже просто не убирались тут — бесполезно. Все равно к концу дня все оказывалось разбросано по всему помещению. Сняв свои перчатки, я надел более толстые рабочие, уже с пальцами, и включил свет.

Посреди помещения стояла «голая» штурмовая броня. Моя, к слову, из-за резко возросшего числа хвостов я ей все равно воспользоваться не мог. Голой броня была потому что, собственно, брони и не было — экзоскелет только и стоял. Броневые элементы были свалены в углу. На нагрудной балке был изолентой примотан крупный искусственный алмаз. Включив видение, я увидел переплетение нитей, тянущихся от него к разным частям экзоскелета.

Обойдя кран с ним по кругу, я скрестил руки на груди и нахмурился.

— И все же, мы что-то делаем не так.

— Мы ведь год потратили на прокладку, разве нет?

— Вот именно. Год. Я лично всю эту схему не повторю, даже если очень захочу.

— Давай сначала проложим оставшиеся нити и прогоним по тестам. Потом будем думать.

— Ну давай.

Я сформировал нить оранжевого цвета. Подчиняясь моей воле, один ее конец вплавился в алмаз, а другой я потянул к правой кисти. Началась нудная, долгая работа.

— Фу, бл…, последняя… Сколько прошло?

— Мы пропустили обед.

— Ну и ками с ним. Кто тестировать будет?

— Добровольцы уже тут.

— Ну так пусть заходят, я пока кресло подготовлю.

Вошел белый лис, протянул мне руку, которую я пожал.

— Шосан.

— Курама, бум знакомы. Давай, садись.

Когда лис устроился в кресле, я положил на его грудь алмаз и закрепил с помощью бинтов. На вопросительный взгляд я ткнул пальцем в экзоскелет, к которому алмаз был примотан изолентой, и вопросы у Шосана закончились.

Стоило мне закрепить алмаз, как я увидел плотный пучок нитей, устремившихся к парному камню. Нова показала большой палец, значит, сигнал пошел.

— Сейчас будет сложно. Я введу тебя в транс, в теории, ты после этого должен будешь смотреть камерами экзоскелета. Если что, я тебя спасу. Готов?

— Готов.

— Тогда поехали, — я коснулся лба лиса.

В следующее мгновение «голова» экзоскелета дернулась, повертелась из стороны в сторону.

— Немного странные ощущения.

— Ничего удивительного, — я выдохнул, внутренне понимая, что мы прошли лишь один рубеж. Многое еще может пойти не так, как запланировано. — Нова, разблокируй руки.

— Готово.

— Шосан?

Экзоскелет поднял руки, повертел кистями. Сжал пальцы правой руки в кулак, разжал.

— Тактильной обратной связи нет?

— Нет, конечно, иначе в бою лис будет боль чувствовать. Нам оно надо? — я пробежался взглядом по нитям. Вроде аномалий нет. — Нова, ноги.

— Разблокировала.

— Хорошо, Шо… какого?.. — я с недоумением посмотрел на кокон разума лиса. Он начал… делиться? И вторая часть… — Ох еб…й ж ты нах…й…

Я не успевал ничего сделать. Спустя секунду вокруг экзоскелета образовался кокон Разума. Привязанный к нему тридцатью пятью нитями. Волчица отцепила экзоскелет от крана. Он прошелся по мастерской, сопровождаемый нашими с Новой напряженными взглядами, провел простую разминку. Повернулся к нам.

— Не знаю, что за проблемы возникли, но, по-моему, все в порядке.

— Встань к крану.

Шосан подчинился. После того, как мы его закрепили, я коснулся алмаза на груди лиса, и кокон вокруг экзоскелета исчез. Я осторожно положил камень на ящик с инструментами, сел на табуретку. Пригладил вставший дыбом мех, нервно хихикнул.

— Я такими темпами поседею…

— А что произошло?

— Да ничего особенного… просто твоя структура Разума взяла и отразилась на экзоскелете.

— Нити исчезли.

— Я вижу, Нова, я вижу. Мне кажется, что они и не нужны были. Столько времени танку под гусли, — я вздохнул. — Так, давай еще раз попробуем соединить, посмотрим, что получится.

Как я и подозревал, стоило закрепить алмаз на груди лиса, как к экзоскелету потянулись линии связи. Обратной тактильной связи все еще не было, но это-то было понятно — с экзоскелета сняли вообще все датчики. Это вызывало множество вопросов, но ответы мы вряд ли сможем получить в ближайшее время.

В течение часа мы прогнали через тесты почти два десятка лисов, и ни разу не было проблем. Закрепили алмаз — структура отразилась на экзоскелете, лис управляет им спокойно и без напряжения. Сняли — структура свернулась, лис ушел, я мну свои уши, пытаясь понять, что, черт подери, тут происходит.

В течение всего следующего дня мы с Новой пытались понять, как такое вообще возможно. Волчица сделала предположение, что структуре в принципе все равно, за что цепляться, мне нечего было ответить. В принципе, лисье тело живет исключительно за счет структуры, которая и заставляет работать внутренние органы. Выращенное в лаборатории тело тщательно вычищается от любых проявлений структуры Разума, более того, оно держится в весьма странном состоянии — полностью на приборах. То есть, тело мертво, это просто куча мяса и костей, не гниющее только благодаря искусственно поддерживаемой деятельности органов.

Разум лиса подселяется к телу, цепляется тремя десятками нитей к разным точкам, и управляет тушкой. Словно кукловод веревочками контролирует куклу.

Сам по себе разум существовать не может — он развеивается. Почему? В принципе, понятно — структура разума неспособна накапливать, хранить или генерировать энергию. Сигналы, идущие по нитям, чем-то похожи на электрические. То есть структура чем-то напоминает нервную систему.

Еще одной важной деталью было то, что структура способна к формированию отражения, или даже дубликата. Алина проецирует на Алику часть структуры своего разума, позволяя ей чувствовать эмоции и уменьшая боль от разодранных нитей. Парные алмазы позволяют копировать структуру даже на неживые объекты.

Кроме волков и лис ни одно живое существо на планете не обладает коконом нитей.

Искусственность наших двух рас выпирает из всех щелей, не хочешь — заметишь. Но как, как эти создатели, чтоб их, смогли осуществить такое? Мои способности вообще за гранью возможного, да, я не могу влиять на разум животных, птиц и так далее, но я вполне могу вытянуть из них жизненную энергию. Или мои способности вообще не имеют права существовать? Ведь я — порождение совершенно другого мира. Надо изучить свой собственный разум, мало ли, что там обнаружится. Откуда-то у меня ведь есть знания языка.

Нова уже давно говорит, что мой разум выглядит в видении довольно странно. Нити у всех вокруг белые либо синеватые, а у меня какая-то дикая мешанина белого и темно-оранжевого. Плюс, по ее словам, мои нити выглядят так, словно срослись крайне криво. Я сам этого не видел — не могу я видеть собственную структуру — но словам Новы верю.

Так что это значит? Честно, до сих пор у меня только одна версия — когда я попал в этот мир, мой разум, моя душа вселилась в это тело. Остаточные нити разума продолжают опутывать умершего в течение почти трех месяцев, чуть меньше. Это просто обрывки, безжизненные ниточки, в которых еще может храниться какая-нибудь остаточная информация из долговременной памяти. Моя душа смогла реанимировать тело, следом «ожили» нити, и начали сплетаться, формируя кокон. Чем дольше я живу, тем плотнее кокон. Наверное, в первый год жизни в видении мастеров я выглядел тем еще зомби… или нет? Я ведь уже тогда быстро восстанавливался.

Я с усилием помассировал виски, помял уши. Трудно все это, сложно, неоднозначно. Не отсюда ли стремительные изменения личности? Когда-то я был демоном, попав в этот мир, я стал другим. Был соплей, что закатил истерику, когда вспомнил, как вцепился в глотку волка, был просто солдатом. Меня до сих пор мотает туда-сюда, вот сейчас я увлекся изучением силы Разума, зашел в тупик, но продолжаю долбиться в стену, хотя и надо бы остановиться. Нормально ли это? Да как-то нет. Можно ли с этим как-то бороться? Наверное, но я не знаю, как. И никто не знает, мой случай уникален — разорванные нити никогда не восстанавливаются. Алика тому яркий пример и, увы, не единственный.

— Мы упускаем нечто фундаментальное. Что-то очень важное, — я посмотрел на экзоскелет, на алмаз, сжимаемый в кулаке. — Почему алмазы позволяют передавать структуру? Из-за чего?

— Это риторический вопрос?

— Скорее даже просто мысли вслух. Ведь канал связи между парными алмазами неактивен, по сути. Волны Разума просто входят в один камень и выходят через другой, — я взъерошил мех на затылке. — Не понимаю…

— Сомневаюсь, что мы поймем, — волчица пригладила мою взъерошенную недогриву. — Все равно, что учить высшую математику, не зная даже сложения простых чисел.

Я прижал уши, вздохнул.

— Что Юджар планирует?

— Хочет расконсервировать ракеты-носители и ударить по охранению туннелей.

— Так боеголовок уже нет?

— Объемно-детонирующую прикрутят.

— Почему мы не можем просто подождать, пока они не доползут до границы действия моих способностей? Для меня скальная порода — не преграда.

— Помнишь танк на дистанционном управлении?

— Ох бл…ь… А чего ж они раньше ими не воспользовались?

— Не было у нас никогда подобного оборудования. Скорее всего, они их только-только закончили. А ведь нужно еще перевезти, собрать и так далее. Протянут кабели — и будем хвосты кусать.

— Я могу контролировать энергию в пятидесятиметровом радиусе, помнишь?

— Думаю, они это учли.

— Ну не гигаватты же они будут пропускать сквозь машину?

В ответ Нова демонстративно выпрямилась и уперлась макушкой в потолок. Я затих.

Да, если уж волки создали ее, то что им стоит пропускать свозь машину, что будет прогрызать туннель, пару гигаватт ежесекундно. Я перегорю, пытаясь на нее влиять, ведь не пропуская энергию сквозь себя, я могу контролировать ее только на расстоянии десять метров. А глубина, на которой прорывается туннель — метров пятнадцать. Будет грубая, огромная махина, зато — надежная и трудноломаемая. Прямо как мы, лисы, любим, только в волчьем исполнении.

Я еще раз — опять — обдумал все странности, что мы обнаружили. Структура, что фактически существует отдельно от тела, причем и у лисов и у волков. Возможность управлять напрямую лисом или волком, имея достаточно высокий показатель силы Разума. В голове крутилась какая-то мысль, но я никак не мог поймать ее за хвост, сколько бы ни старался. Странно все это выглядит, на самом деле, очень странно. Если волки — это идеальные солдаты, то кем тогда должны были быть лисы? С кошачьими и то все понятно — лесные диверсанты были, судя по рассказам Юджара. А мы? Наши возможности очень уж специфичны. Так ничего и не придумав, я решил сходить к Юджару. Уж этот старый лис точно имеет какие-то мысли на этот счет.

— Курама? — старик был явно удивлен, увидев меня на пороге своего дома. Я автоматически принюхался, но не учуял ни одного другого лиса или лисицы.

— Поговорить хотел, — я взмахнул всеми тремя хвостами. — На тему одну.

— Ну, заходи, коль пришел, — главнокомандующий отошел в сторону, пропуская меня в квартиру. Я разулся, повесил шарф на крючок на стене, осмотрелся.

Самая обычная лисья квартира. Кровать, стол, холодильник, куча полочек с личными вещами. Картины на стене, оружейная стойка, ящик с боеприпасами. Несколько кресел. В одно из них сел Юджар, знаками показав, чтобы я садился в соседнее.

— В общем, на тему силы Разума, — я замялся, расчесал мех на загривке. — Нужен взгляд опытного лиса.

— Рассказывай.

Я поведал о результатах экспериментов, наблюдений, рассказал свои мысли насчет способностей лисов на фоне других рас. Старик задумчиво подергал вибриссы, плавным, медленным движением пригладил мех между ушами.

— С точки зрения боевых возможностей мы, лисы, и правда сильно проигрываем. Но я сомневаюсь, что нашей нишей было поле боя.

— То есть?

— Я не скажу точно — я застал только истребление кошачьих — но все боевые ниши были заняты. Волки — короли полей, кошачьи гордо называли себя лесными демонами. Была вроде как раса то ли крыс, то ли мышей, и они обитали в подземных коммуникациях. Думаю, и для города была своя раса, и для моря. Были птицы, змеи. А лисы стояли как-то сбоку, всегда.

— Не совсем улавливаю ход твоих мыслей.

— Да я сам не уверен, — Юджар сцепил пальцы в замок, подпер ими подбородок. Пошевелил ушами, чуть нахмурился, я заметил, как дернулся его хвост. — Вот тебе совет — съезди-ка в столичный архив. Он, конечно, горел несколько раз, и многие носители сгорели — особенно бумажным не повезло — но кое-что нарыть можно. Тебе нужно определить, сокращалось ли процентное соотношение мастеров, и если да — то насколько.

— А смысл?

— Мастер Лоран считается сильнейшим мастером Разума. Но я где-то видел информацию, что он был сильнейшим в последнем тысячелетии. Тебе нужно найти статистику, думаю, она должна быть. Просто, сам понимаешь, мало кто заглядывал дальше ближайшего столетия, а самому старому документу, что я видел, было то ли две, то ли три тысячи лет.

— Три тысячи?! — я округлил глаза. — Сколько эта война длится?!

— А черт ее знает, Курама. Может десять тысяч, может сто. Лет пятьсот назад археологи выкопали остов танка, в музее стоит сейчас. Даже не заржавел, а пробоины словно оплавлены. Что за материал — никто так и не понял, лежал он на глубине почти двадцать метров. Вот и считай, сколько времени с тех пор прошло. А вообще — сходи к техникам, спроси, сколько лет нашему генератору барьера.

— Схожу, — я встал, чувствуя, как дрожат и руки, и ноги. — И в архив съезжу. Вот прямо сейчас и займусь этим.

Я покинул Юджара, сразу направившись в штаб. Руководство техническим персоналом обитало на минус первом этаже, и если у кого и спрашивать о генераторе барьера — так это у них. Нова молча направилась следом, сестры Али опять где-то пропадали.

Я решил не врываться к лисам-техникам, встал возле двери, вдохнул-выдохнул несколько раз, успокаивая нервы, и постучался. Открыл невысокий, щуплый лис светло-серого цвета, в накинутой поверх футболки разгрузке все карманы были заняты мотками проводов, инструментами и так далее. Колоритный лис, в общем.

— Да-да? Что-то сломалось?

— Нет, просто вопрос задать хочу. Касательно барьера, — я покосился на Нову, что довольно шумно принюхивалась.

— Барьера? А что с ним?

— Сколько ему лет?

— Ну ты и спросил, — лис озадаченно почесал возле уха, смотря куда-то в сторону расфокусированным взглядом. — Сейчас подниму логи, глянем. Заходите пока, это надолго.

Лис, назвавшийся Неосом, провозился почти полчаса, но добыл нужную нам информацию. От которой охренел не только я, но и Нова, и сам лис, и все присутствующие.

Генератор барьера впервые засветился в логах почти шестнадцать тысяч лет назад. Шестнадцать. Не пять, не десять — шестнадцать. Я даже представить себе такой отрезок времени не мог. И все это время шла война? Да ни в жизнь не поверю! За такое время планета была бы уже полностью истощена!

Но факт остается фактом. Разве что кто-то решил подделать логи, но я в это верю еще меньше, чем в шестнадцатитысячелетнюю войну. Ситуацию мог прояснить только столичный архив, и я не собирался терять время и нервные клетки. Они, конечно, восстанавливаются, вопреки распространенной присказке, но лучше до такого не доводить. Не хочется мне менять тело, что-то мне кажется, что со мной такой финт хвостом не сработает.

В архив я сначала хотел ехать один, но Нова вцепилась в меня крепче клеща. Следом увязались Алика с Алиной, только Ли и удалось отговорить — у него все-таки семья. В общем, мы погрузились в грузовик — за руль, после недолгого спора, сел я — и отправились в столицу. Путь до нее должен был занять пару дней максимум, если не сильно гнать.

Столичный архив — это огромный подземный комплекс, на разных этажах которого расположены серверы монструозных баз данных и стеллажи с многочисленными документами. Фактически архив — это полноценный бункер, способный выдержать прямое попадание тактической ядерной бомбы. Здесь хранилось столько информации, что если бы все лисы и волки одновременно решили бы всю эту информацию изучить, им бы потребовалось лет двести. Минимум.

Вздохнув, я обвел взглядом читальный зал. Деревянные панели, деревянные столы, стулья, кресла. Пожаробезопасное освещение, провода, что аккуратными магистралями проходили прямо под потолком. Чтобы в случае чего не пришлось лезть с огнетушителем во всякие щели.

— Ладно… начнем. Нужна вся информация о переписи населения, проценте мастеров разума, среднем уровне силы. Чувствую, перелопатить придется много, — я провел ладонью по меху между ушей. Вечно всякие чужие привычки подхватываю…

Сестры Али ушли в бумажный архив, а мы с Новой сели за компьютеры. Разделение было таким по одной простой причине — что я, что волчица среди стеллажей будем как медведи. У меня хвостов многовато, и иногда я попросту перестаю их контролировать, а Нова… ну, это ведь Нова. Единственная в мире, умудрившаяся погнуть ствол двадцатитрехмиллиметровой пушки, тупо сев на нее. Ей даже с компьютером сложно управиться — по клавишам приходится тыкать буквально одними когтями и осторожно.

Потыкавшись с пару минут в разные программы, мы вдвоем схватились за уши. Никаких нормальных программ для выборки данных не было! А это значило что? Правильно, привет-привет запросы…

Вздохнув, я запустил клиент управляющей системы, и клацнул мышкой по иконке «Новый запрос». Открылся текстовый редактор. Ладно, я это учил, я даже стажировку проходил, в Айронстоуне… как знал, что пригодится.

Базы данных были действительно чудовищных размеров. Они хранили триллионы записей, если не в миллион раз больше. Встречались и битые записи, и просто разрывы, иногда я натыкался на записи, помеченные как «недостоверные». И во всем этом надо копаться, потому что справочники были неполные, тысячу раз переписанные, да еще и устаревшие. Короче говоря, за добрых семь часов ковыряний я смог сформировать только таблицу переписи населения за последние две тысячи лет, а после — составить график, для наглядности.

Ну… что я могу сказать… Численность лисьей расы только падала. Иногда медленно, иногда — как четыреста лет назад — резко. Две тысячи лет назад нас, лисов, было семьдесят три с лишним миллиона. Сейчас — что-то около семисот тысяч, точные цифры не помню. И это только за два тысячелетия. А что было шесть тысяч лет назад? Десять? Планета огромна, мы, лисы, занимаем, по сути, маленький полуостров. Что, если когда-то континентов было больше, чем один? Если несколько сверхмощных термоядерных зарядов привели к мощнейшему землетрясению, то какими были последствия применения оружия прошлого? Которое в этом мире намного страшнее оружия современного.

От всего этого хвосты сами собой поджимались. Я не мог представить себе войну, в которой за один год может умереть пять миллионов лисов. Я не мог себе представить даже термоядерный взрыв, способный инициировать землетрясение, что разрушило три десятка городов. Это было поистине чудовищно, куда там шиноби, даже таким, как Мадара или Хаширама. Человек, способный уничтожить армию? Пара термоядерных бомб по сто мегатонн каждая — вот вам десять миллионов убитых за один день. Каково, а?

Я откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Одно дело предполагать, что война длилась тысячи лет, другое — находить доказательства этого. Слишком сложно все это воспринимать. Сколько существует мир шиноби? Лет триста? Четыреста? Я вот даже не помню.

— Нашла что-нибудь?

— Почти то же самое. Только данные не за две, а за семь тысяч лет.

— И?

— Шестьсот семьдесят четыре миллиона лисов семь тысяч лет назад. Четыре тысячи лет назад резкое сокращение, до ста с четвертью миллионов.

— Хотел бы я знать, что тогда произошло…

— Не думаю, что мы хотим это знать, — Нова покачала головой, полуприжав уши. — Не думаю.

Мы замолчали. Через час вернулись сестры Али, принесли тетрадь с выбранными записями. Данные по переписи совпали с записями из баз данных, а вот процентное соотношение мастеров было интересным.

— Двадцать процентов? — я удивленно посмотрел на лисиц. Те синхронно пожали плечами.

Так… значит, один мастер на пять лисов… А четыре тысячи лет назад остался один на полторы сотни. Сегодня, если мне не изменяет память, осталось всего сотня мастеров. На семьсот тысяч населения. Плохая тенденция.

Была и запись о силе разума. До вымирания — назовем вещи своими именами — сила мастеров колебалась от ста двадцати до ста восьмидесяти единиц. Пределом было значение в сто девяносто пять, за весь период. Какова обстановка сейчас — ну, я промолчу.

И что из всего этого следует? Помимо того, что мы вымираем даже быстрее, чем я думал?

Итак, по порядку. Четыре тысячи лет назад произошло что-то, что привело к тотальному вымиранию лисьей расы. Меньше, чем за десятилетие умерло полмиллиарда лисов. Слишком быстро для обычной войны, слишком. Либо началась огромная свалка «все против всех», либо лисов просто расстреливали, пока они ничего не подозревали. Может быть, континенты и правда под воду ушли, карты вряд ли сохранились — уж Юджар за старую карту готов пить бросить.

Я вцепился в ухо, прикусил кончик языка. Знал ли все это старый лис? Наверняка знал. Почему же не сказал? Хотя… поверил бы я его словам? Да вряд ли — такое представить сложно. А вот документам сложно не поверить. Они бы уже рассыпались от старости, не запакуй лисы их в пластик, предварительно тщательно обработав, чтобы ничего не выцвело. Да, архив — это огромная информационная свалка, где найти что-то конкретное очень сложно, и тем более не верится, что кто-то всю эту информацию тщательно подкорректировал. Ведь она дублируется по десятку раз, нет-нет, да найдется дубль. И что, все вылавливать и переписывать? Да кто этим заниматься-то будет?

— Это какой-то бред, — пробормотал я, смотря на строчки в тетради так, словно они — иллюзия, гендзюцу. — Эта война не может быть такой…

— Бесконечная война, — Нова опустила ладонь мне на плечо и еле заметно сжала. — Наверное, поэтому ваши археологи больше в земле не копаются.

— Думаешь, отрыли массовые захоронения? — я обернулся. Волчица просто кивнула. — Вполне вероятно…

Повисла тишина.

Неожиданно раздался чей-то топот, и в читальный зал влетел запыхавшийся лис. Влетел буквально — похоже, споткнулся, и в дверной проем он уже нырнул, словно в воду. Кувыркнувшись через голову, он мотнул головой и посмотрел на нас.

— Мастер Курама?

— Да? Кто-то ищет?

— Главнокомандующий Юджар! Вас ждут в зале собраний, телеконференция. Срочно!

Мы переглянулись, я на всякий случай забрал тетради и листы с начерченными от руки графиками, и мы побежали в штаб.

— Прощу прощения за задержку, — войдя в зал, произнес я. Здесь сидело всего несколько лисов. Монитор показывал расхаживающего туда-сюда Юджара. — Что произошло?

— Исследовательская группа наткнулась на остров в океане. С большой вероятностью, это лаборатория осталась от Создателей.

— А я тут причем? Это же дела ученых?

— Пять минут назад связь с исследовательской группой оборвалась. Последняя радиопередача, — старик махнул рукой, и из динамиков раздалось шипение помех. Все затихли.

Шипение то нарастало, то убывало, мы непонимающе переглянулись. Внезапно раздались выстрелы, кто-то вел плотный огонь. Интенсивность огня усиливалось, я расслышал сквозь помехи крики лисов, взрывы. На мгновение звук пропал, следом рацию, кажется, уронили, потом пнули. Раздался лязг стали, словно от скрещенных мечей, очень близко кто-то выстрелил то ли из револьвера, то ли из пистолета. Снова звуки ударов, я отчетливо услышал хрипение, от которого весь мех встал дыбом. Так хрипит умирающий, уже неспособный нормально вдохнуть. Спустя мгновение эфир заполнили сплошные помехи.

— Мы предполагаем, что исследовательская группа столкнулась с волками охранения, но уверенности нет. Возможно, это кто-то еще. На остров отправляется вторая штурмовая дивизия, она единственная полностью укомплектованная. В сопровождение транспортным судам выделим линкор и четыре крейсера. Курама, ты отправишься туда, но твоей задачей будет выжить во что бы то ни стало.

— Я живучий, — я нервно оскалился, хотя и пытался просто ухмыльнуться.

— Я знаю. В случае столкновения с противником, чьи огневые возможности превосходят наши, ты, Курама, отступишь. Это приказ, — видя, что я собираюсь возразить, припечатал Юджар. — Если потребуется, ты бросишь всех, но ты должен вернуться. Я бы тебя туда вообще не посылал, но больше никто попросту не справится. У экипажа линкора приказ, в случае поражения дивизии — отутюжить остров всем, что есть. Конец связи.

Я обернулся, встретился взглядом с лисицами, с волчицей. Нахмурился, сжал кулаки.

— Вы останетесь здесь. Никаких возражений.

Они не спорили, хотя в глазах, позе, даже в запахе я чувствовал — они не согласны. Но спорить не будут, потому что знают — если потребуется, я заставлю их остаться с помощью своей силы. Я не хотел этого делать, но я пойду на все, чтобы обезопасить их. Они это понимают, и не спорят.

Вот только… кто тогда прикроет меня?

Глава 11. Привет из прошлого

— Нет, я не буду брать твою оглоблю! Что я с ней делать буду?!

— Стрелять.

— Ага, и летать после каждого выстрела. Так что нет.

Я битых полчаса пытался убедить Нову, что мне не нужна ее тяжелая винтовка. До этого столько же отмахивался от ее щита, который где-то на четверть выше меня. Вчера она все порывалась под меня свою броню адаптировать, и ей в этом активно помогала Алина, причем, мне кажется, делала это лисица только чтобы надо мной поржать.

Нет, я понимаю, что для нее физически сложно меня одного оставить — проблема образовавшейся между нами связи — но это уже абсурд какой-то.

Подготовка шла быстро, но без спешки. Проверялись и перепроверялись системы линкора и крейсеров сопровождения, больших десантных кораблей — они же транспортные судна. Транспортников нам выделили шесть, как раз на всю дивизию с техникой, были еще два корабля снабжения флота. В общем, серьезная такая флотилия получилась, которая сожрет немало топлива. Хм… до сих пор не знаю, чем заправляются наши корабли. Юджар как-то вскользь упомянул, что когда-то все они были атомными — даже эсминцы — но с тех пор много времени прошло. И не газотурбины, неужели дизель? Или и вовсе паровая турбина? Тот же линкор требует просто чудовищной мощности силовой установки, в районе ста пятидесяти, а то и двухсот тысяч лошадиных сил.

Да, еще одну заметку на будущее — выяснить, почему мощность двигателей измеряется в лошадях.

Линкор… Чудовище из стали, вооруженное до зубов, одним своим видом вызывающее трепет и даже страх. Лисы из состава его экипажа совершенно спокойно ходят мимо его орудий, а мне даже стоять рядом с этим монстром откровенно боязно. Честно — встретил бы его, будучи биджу, тоже бы струхнул, наверное. Вы только вдумайтесь: главным калибром у этого корабля являлись девять 440-мм орудий! Да я до этого ничего крупнее нашей дивизионной артиллерии не видел! И это — не считая сразу шести установок с тактическими управляемыми ракетами, кучи дополнительных орудий, которые остались еще с ками знает каких времен, и даже пары установок для запуска глубинных бомб!

И все плавание я проведу именно на этом чудовище, а не на транспортном корабле. Невероятно, просто невероятно.

Рядом с линкором, словно лисята рядом с матерым лисом, стояли на приколе четыре крейсера. Эти были вооружены кучей ракетных установок, и впервые за последние две сотни лет их всех зарядили. Обычно крейсера плавают с половиной, а то и четвертью боекомплекта.

Да, эти корабли очень старые, можно даже сказать древние. Я поспрашивал матросов, и по их словам, корабли эти перестраивались чаще, чем я хвост свой расчесываю. Одна из них, Джея, лисица с очень странным розоватым окрасом, даже экскурсию обещала. К чему бы это? Нова почему-то совсем не по-волчьи ржала, подозрительно все это, на самом деле.

Отдельно стоит упомянуть беготню с моей экипировкой. Несмотря на все мои увещевания, что толку от брони не будет, меня все же загнали в цех к Гордону. Тот только руками развел, по его словам, из-за моих хвостов я все равно буду бегать с огромной дырой на заднице. Плюс, я был категорически против тяжелой штурмовой брони — я в ней себя как в танке чувствовал, неудобно и громоздко. Итогом трехчасовых споров стал экзоскелет с кирасой, а так же защитными элементами на плечах, руках и ногах.

Этот легкий экзоскелет выковыряли со склада, он остался в единственном экземпляре. В отличие от штурмового он и правда был намного легче и компактнее, практически не стеснял движений, да еще и давал неплохую прибавку к физической силе и скорости. В качестве вооружения я получил хорошо зарекомендовавшую себя тяжелую штурмовую винтовку ТА1 «Кувалда». Пожалуй, это была единственная штурмовая винтовка, которая не подходила под описание «квадратно, практично, просто». Подобно штурмовой броне эти винтовки — короткоствольные, кстати, отчего совершенно бесполезные на дальних дистанциях — остались еще с тех времен, когда и лисов было больше, и война была страшнее. Дополнительно я взял старый добрый револьвер Р17 «Таран», привычный меч и набор гранат на все случаи жизни.

С хвостами пришлось поступить грубо — я обмотал их бинтами, крест-накрест, примотав друг к другу. Получился один толстый хвост, теперь шевелить ими сложно, но зато можно их обмотать слоем арамида. От пули не спасет, да и от шального осколка вряд ли, но так спокойнее.

— Все, — я мягко, но уверенно оттолкнул от себя винтовку Новы, которая была на сорок сантиметров выше меня. Волчица прижала уши и отвернулась.

Да, я понимаю, что она обиделась, наверное, впервые за все то время, что мы связаны. Но я чисто физически не мог взять ее оружие, а ничего больше у нее не было. Или было? Нова сняла с шеи цепочку с жетоном и, не поворачивая ко мне головы, протянула ее мне. Я надел ее и спрятал под кирасу, после чего вытянул вперед сжатый кулак. Вздохнув, волчица посмотрела на меня, прижимая уши, и легонько стукнула по нему своим.

— Следи за сестрами.

— Следи за хвостами, Курама. И возвращайся.

— Вернусь.

Я несколько секунд переступал с ноги на ногу, после чего развернулся и пошел вверх по трапу. Чтобы не думать о своих друзьях, я попытался представить, скольких усилий потребовалось, чтобы столь ювелирно пришвартовать линкор, но не смог. В голову все равно лез образ Алики, что протягивала мне свой личный нож в ножнах. На его лезвии был выгравирован ее знак — солнце в круге, а на рукоятке было вырезано ее имя. Нож я спрятал под кирасу, сбоку, рукояткой вниз. В случае чего я смогу быстро его выхватить, благо застежки не было — нож держался за счет силы трения.

А еще я так и не попрощался с Ли… не смог к нему прийти, хотя и хотел. Не смог отвлечь его от семьи, ведь он так и не узнал об экспедиции. Ведь если узнает — сразу запишется в добровольцы, а отказывать ему никто не будет. Нет, я могу надавить и потребовать оставить его на берегу, но что мешает сделать все это тайно?..

— Мастер Курама? — меня встретил лис в фуражке. Я просто кивнул. — Генерал ждет вас в рулевой.

— Ведите.

Одно дело стоять рядом с линкором и восхищаться, и совсем другое — идти по его палубе. Этот корабль поистине огромен — экипаж никак не меньше двух с половиной тысяч лисов. Чем они все занимаются, я даже представить себе не мог. Да, это не танк, в котором все просто, это, черт возьми, линейный корабль. Мы прошли мимо передней — или правильно говорить «носовой»? — орудийной башни. Ее орудия смотрели чуть вверх, и вблизи они буквально давили своими размерами. Да, в такие моменты очень хорошо понимаешь, что чувствовали шиноби, стоя рядом со мной-биджу.

Переплетение коридоров, переборок, и вот мы в рубке. С десяток лисов сидят за пультами, что-то делают, но мое внимание привлек только один из них. Абсолютно белый, с красными глазами, в светло-синем кителе и таких же штанах. В руках он держал фуражку. Что-то многие лисы-моряки носят эти головные уборы, часть формы, что ли?

— Шодай?

— А, Курама? — лис обернулся ко мне — до этого он стоял ко мне боком и всматривался куда-то. — Скоро отправляемся.

— Я помню, — я покосился на часы, висящие на переборке. — Есть поручения?

— Не совсем. Просто хочу напомнить твою задачу.

— Я помню свою задачу, и я выполню ее, хоть она мне и не нравится, — буркнул я, стягивая с головы шлем. — Я не дурак.

— Тем не менее, я все же напомню. Напомнил, — Шодай чуть наклонил голову вперед и в сторону, словно ожидая моей реакции. Я просто промолчал.

Альбинос надел фуражку, поправил ее, одернул китель.

— Пошли, пройдемся.

— А ты не?.. — я обвел рукой рубку.

— В тот день, когда экипаж этого линкора перестанет справляться с работой без моего пинка, я их всех сошлюна берег.

— Исчерпывающий ответ.

Мы шли по палубе. Множество лисов что-то делало, что-то проверяло, но я в этом совершенно ничего не понимал. Не представляю, что делают остальные пара тысяч внутри корабля.

— Я понимаю, что нам не быть друзьями, Курама, — неожиданно произнес Шодай. Я посмотрел на него. — И я не напрашиваюсь. Но у меня стоит задача — вытащить тебя из любого подхвостья, любой ценой. И я бы хотел, чтобы между нами не было недомолвок.

— Я подчиняюсь приказам.

— Приказам подчиняются все. Другое дело — насколько охотно они это делают, — альбинос на секунду замолк. — И насколько быстро.

— Я…

— Позволь рассказать тебе одну поучительную историю, юный мастер, — тон лиса изменился. В нем появились те же интонации, что у меня ассоциировались с Юджаром. В этот момент я всерьез задумался, а сколько же лет Шодаю? — Много лет назад жил лис. Обычный лис-пехотинец, пятьдесят с копейками единиц силы Разума. Даже не середнячок, ниже среднего. Он очень дорожил друзьями, и делал все, чтобы они выжили.

— Во время одной из операций этому лису удалось выяснить крайне важную стратегическую информацию. Повторюсь — крайне важную. От того, получит ли эту информацию штаб, зависело, будут жить или умрут сотни тысяч лисов. К несчастью, связи со штабом не было. Единственной возможностью доставить информацию было со всех ног рвануть к расположению своих частей — где-то полтора часа интенсивного бега. Времени впритык, но хватало. Но перед лисом встала крайне сложная дилемма — его друг был сильно ранен. Его еще можно было дотащить до своих, но это означало потерять время. Конечно, был шанс, что времени было больше, чем полтора часа, но то лишь шанс. Друг был последним выжившим из всех тех, кем тот лис дорожил.

Шодай на несколько секунд замолчал. Я не произнес ни звука.

— Лис понимал, что он может сделать только один выбор. Либо спасти друга, либо доставить информацию до штаба. Это очень сложный выбор, из тех, что никогда нельзя ставить перед подчиненным, но тут его поставила сама жизнь. Лис терял время, пытаясь перевязать друга, надеясь, что если удастся остановить кровь — тот сможет продержаться до подхода мастеров Разума. Но все решили волки. Их отряды начали прорыв этого участка фронта. Естественно, с добиванием выживших. Лис сделал свой выбор. Он взвалил друга на плечи.

На этот раз альбинос замолчал надолго. Мы прошлись вдоль борта корабля, свернули к противоположному. В конце концов я не выдержал.

— Чем все закончилось?

— Тот лис спас своего друга. Донес его до мастеров. Но информация уже устарела — волки совершили свой тактический маневр. Погибло двести пятьдесят тысяч лисов. Безвозвратно.

— Этим лисом был ты?

— Нет, я был другом того лиса, — Шодай посмотрел вдаль. Линкор дернулся — погрузка завершилась и буксировочные корабли начали вытаскивать его в море. — А тем лисом был Юджар. Его передовой штаб уничтожили мощным фланговым ударом, но разведчики все же донесли информацию. Точнее, разведчик — лис умер спустя минуту после того, как дополз до нас. Скажи мне, Курама, — альбинос остановился и посмотрел мне в глаза. — Как бы поступил ты?

Я не знал, что ответить. Лис понял это, наверное, по выражению моей морды, так как развернулся и быстрым шагом направился к рубке. Я пошел следом.

Как бы поступил я? Пожертвовать единственным выжившим другом и спасти сотни тысячи других лисов, или наоборот? Я бы не хотел, чтобы передо мной вставал такой выбор… но такое может случиться. Так как же поступлю я? Юджар спас Шодая. А я бы спас Ликора, зная, что тем самым обрекаю на смерть других лисов? Не поэтому ли старик до сих пор на посту? Ему шесть сотен лет, он мог бы уже давно отказаться от переноса разума — по правилам это возможно после третьего столетия жизни. Но он все еще жив. Как и Шодай. И оба все еще на своих постах.

Как бы поступил я?

Джея все же нашла меня, когда я заселялся в свою каюту. Она была маленькой и рассчитанной на одного лиса, называлась гостевой. Офицерские были заметно больше, а матросы жили вчетвером. Здесь был маленький откидной столик, шкафчик, койка в нише в стене. Единственный стул стоял рядом со столиком, здесь же была лампа на гибком держателе.

Так вот, розовая лисица — впервые вижу такой окрас, если честно — нашла меня ровно в тот момент, когда я с тихой руганью избавлялся от экзоскелета.

— Помочь?

— Да я почти справился, — пробормотал я, стягивая правый наруч. Лисица взяла в руки левый и повертела его в руках.

— Странный экзоскелет какой-то…

— На фибромышцах, насколько я понял. Из старых запасов, — я снял последние элементы брони и бросил их на койку. Потер лоб, помассировал края ушей. — Если сломается, даже изолента не поможет.

— А что, штурмовые экзоскелеты можно ремонтировать синей изолентой? — Джея склонила голову набок. Я тихо фыркнул.

— Тебе не идет такой образ. А вообще — я однажды «Клеймор» изолентой стягивал, корпус треснул от удара.

— А я думала, парням такой нравится, — лисица вздохнула.

— О, не сомневаюсь, но со мной такое не прокатит. А у тебя какое звание?

— Лейтенант, только у нас тут немного другая структура званий… интересно?

— Чур меня, чур, — я замахал руками. — Мне Юджара с его армейской структурой хватает.

Джея улыбнулась, задорно поставив ушки торчком.

— Ну что, я обещала экскурсию? Обещала. Куда пойдем?

— А в главную башню нас пустят?

— По счастливому стечению обстоятельств я лейтенант-канонир, так что — пустят.

— О, так ты у нас заведуешь большими пушками? — я встал со стула.

— Ну, примерно. Вообще, огнем управляют из рубки управления, я просто слежу за слаженностью работы орудийной команды.

Пока лисица говорила, мы шли по коридору. Места как раз хватало, чтобы двоим лисам разойтись, не задевая друг друга, так что шли мы бок о бок.

— А для чего? Наведение ведь производится из рубки управления, я прав?

— Ну, иногда происходят непредвиденные ситуации… А вообще корабль этот очень старый, часть систем не автоматизированы. Мы его модернизируем по мере сил и возможностей, но некоторые проблемы просто-напросто нерешаемы.

— Например?

— В системе заряжания изначально находится всего три заряда, по одному на ствол. Остальные необходимо загружать на конвейер подачи из зарядных и снарядных погребов. Там, конечно, много приспособлений для упрощения зарядки, но без ручного труда не обойтись. Попросту невозможно там разместить нормальную систему зарядки, хотя мы и пытаемся до сих пор.

— А в чем проблема? Места не хватает?

— И да, и нет, — Джея пожала руки проходящим мимо лисам, я повторил ее действия. Как я понял, мы были почти на месте. — В принципе, уже существует нормальная система конвейерной подачи зарядов, но она только на суше и работает. Чтобы запихнуть ее в линкор, требуется демонтировать башню, часть палуб, систем и так далее. Это не меньше полугода работ в авральном режиме… или год с лишним в нормальном.

— А разобрать и протащить по частям?

— Ну-у… Мы как-то без демонтажа ремонтировали намертво заклинивший механизм кормовой башни. Ремонт происходил в боевой обстановке, носовые установки тогда молотили, не переставая, а отогнать линкор на верфь было нельзя, сам понимаешь. В итоге, мы ее так и не отремонтировали, просто не смогли добраться до нужных механизмов. Кстати, мы пришли.

Мы стояли на самой нижней палубе орудийной башни. Видна была шахта лифта, по которому производился подъем снарядов и картузов, а еще я увидел снарядный погреб. Джея повела меня туда, и я увидел снаряды.

Ну, что я могу сказать. Маленькая такая пулька, выше меня будет. По словам лисицы — добрых полторы тонны падающей на голову противнику радости. Поднимали ее с помощью балочного крана, грузили на каретку и оттуда — на элеватор. Я без подсказок Джеи заметил следы попыток установки автоматизированной системы — наваренные крепления, провода, и так далее.

— Вообще, разработана полностью новая башня с нормальной автоматизированной системой заряжания карусельного типа. И картузы, и снаряды там автоматически подаются и заряжаются, но для их установок надо линкор, опять же, ставить на длительный прикол.

Я кивнул, показывая, что принял информацию к сведению. Вообще, такая лисица мне нравилась даже больше: серьезная, собранная, и показывающая великолепное знание своего дела. Вот что мне не понравилось, так это то, что она носила подавитель. Нет, я понимаю, что от них избавляются постепенно, да и многие лисы без них не способны жить, но все равно — коробит.

— Пошли на орудийную палубу, покажу тебе тело орудия.

— Главное — Нове не показывать.

— Почему? — лисица недоумевающе посмотрела на меня. Похоже, про волчицу она знала не слишком много.

— Себе такое же захочет!

Джея улыбнулась, хоть шутка и была дурацкой.

Казенная часть орудия меня впечатлила не меньше, чем его снаряд или ствол — массивная, с мощным затвором, огромными противооткатными устройствами. Меня так и подмывало попросить стрельнуть, но я сдерживался. Залп линкора сродни всеобщей тревоге, это не из танковой пушки на полигоне стрелять.

Я еще немного полазал по орудийной башне, лисица в это время разговаривала с подчиненными. Они обсуждали какие-то технические детали, поэтому я не вслушивался.

После мы посетили машинное отделение — ками, все же паровая турбина, мне показали, как пройти в столовую, где тут все необходимые удобства и так далее. По пути обменивались разными забавными историями, обсудили экспедицию. Джея утверждала, что если на острове и есть кто, то уж от тактических ракет точно никто не укроется. Я же был настроен более скептически, как-никак, я был одним из тех, кто подобный обстрел как раз-таки пережил.

К концу дня я окончательно запутался в переплетении коридоров, хотя поначалу мне и казалось, что все тут устроено довольно понятно. А ведь когда-то существовали такие монстры, как авианосцы — натуральные плавучие аэродромы. Такой корабль я себе даже представить не мог, тем более что даже Юджар не застал ни одного самолета.

— Ну вот и погуляли, — лисица стянула фуражку, пригладила мех на голове.

— Ага, спасибо за экскурсию, — я улыбнулся. Джея улыбнулась в ответ и протянула руку, которую я тут же пожал.

— Поход будет достаточно долгим, не меньше месяца, так что, еще успеешь со всеми перезнакомиться. Не скучай, — она еще раз улыбнулась, после чего ушла, прикрыв за собой дверь, больше похожую на люк.

Я сел на стол, откинул столик. Озадаченно потер кончик носа. С одной стороны, это и правда была интересная экскурсия, но с другой мне казалось, что я что-то упускаю из вида.

— Надо было у Новы сразу спросить, что тут к чему, — пробормотал я. Уж в межличностных отношениях она мне фору в пару миллионов очков дать может.

Вот ведь неожиданная проблема. За всю свою жизнь я как-то не задумывался на эту тему. Впрочем, у меня и не было возможности, выжить бы, какие уж там лисицы и проблемы хвостов…

Две недели Джея стабильно составляла мне компанию. Я не был против, тем более что все знакомства на корабле я заводил в основном благодаря ей. Мы разговаривали на самые разные темы, обсуждали различные боевые операции, даже силу Разума, хотя она не была мастером. И все бы ничего, если бы на шестнадцатый день плавания я не стал свидетелем крайне интересного разговора.

В тот день я возвращался из столовой, один. Лисица сослалась на какие-то дела и ушла раньше. Я не был настроен на длительные беседы, поэтому просто перебросился с друзьями парой слов и пошел к себе. По пути я учуял запах лисицы и, неожиданно, Шодая. Мне стало любопытно, и я тихонько покрался вперед.

— …навливаются успешно. Я перезнакомила его с кучей народа, — я услышал голос Джеи и замер, предварительно забившись в какую-то нишу.

— Хорошо. Продолжай в том же духе, — а это уже голос Шодая. У меня появились подозрения насчет темы их разговора. — Думаю, за оставшееся время план будет выполнен.

— Возможно, да и… черт… Курама, выходи, я чую твой запах.

— Потрудитесь объясниться? — я подошел к лисам. В принципе, понятно, как она меня учуяла — я не учел вентиляцию.

— Я думала, что ты останешься в столовой…

— Не то настроение было, — я пожал плечами и чуть склонил голову набок. — Так что за заговоры?

— Ты уже догадываешься.

— А ты мысли читать научился? — я оскалился, полуприжав уши.

Вот значит как… Понятно теперь, почему я нахожусь на линкоре. Не знаю, чья это была идея, но в прагматизме ему не откажешь. Если я могу наплевать на приказы и попытаться спасти тех, кто мне дорог, значит, надо сделать так, чтобы мои друзья все поголовно остались вдали от боевых действий. Гениальная идея. Нет, я не зол, только чуть-чуть раздражен тем, что в меня не верят. Впрочем, Юджар все правильно сделал, как главнокомандующий, он просто обязан учитывать все варианты. Понимаю ли я его? Естественно. И более того — принимаю его решение. Потому что оно и гениально, и просто, и действенно. За месяц я бы передружился со всеми лисами на десантном корабле, и в случае опасности, даже если бы я принял решение оставить их всех, могла иметь место секундная заминка. Секунда в бою решает слишком многое.

Вздохнув, я примирительно поднял руки.

— Я все понял.

Джея облегченно вздохнула и робко улыбнулась, повиливая кончиком хвоста. Шодай фыркнул, оскалился и протянул мне руку. Я пожал ее.

— Вино будешь? Из личной коллекции Юджара, между прочим.

— Из коллекции старика? Конечно, буду! Джея, ты с нами?

— А? Да-да, почему нет? — кажется, я своим поведением выбил ее из колеи.

— Не пугайся, все нормально, — я осторожно похлопал ее по плечу.

Черт, вот как нормально общаться с лисицами? Алина — та еще пацанка, Алика такого не понимает, Нова… ну, это же Нова. А с другими лисицами я плотно и не общался.

— Точно? — Джея приподняла ухо. Я кивнул.

— Я бы сам так поступил.

— Милости какие, — какой-то странной улыбкой улыбнулся Шодай, отчего лисица прижала уши и даже хвост поджала. Ну а мне показалось, что скрип моих мозгов слышен на всю палубу. Лис фыркнул и пошел вперед. — Ладно, пошли снимать стресс.

— Да какой стресс, — я ухватился за тему, словно лисенок за хвост матери. — Стресс — это когда тебя танк задавить пытается, в качестве подарка на день рождения.

— О да, наслышан, — альбинос хмыкнул. — Говорят, ты потом тому танку ствол в узел завязал.

— Во-первых, не в узел, его просто согнули, а во-вторых, это была Нова.

— Я много слышала об этой волчице, но мне всегда казалось, что разговоры про ее физическую силу — просто преувеличение, — вступила в разговор Джея, что шла рядом со мной.

— О, помимо двух с половиной метров роста и двух центнеров живого веса, она еще и невероятно сильна. Она из крупнокалиберного пулемета как из пистолета стрелять умеет.

— Юджар говорил, что ты тоже умеешь.

— Не, — я фыркнул, долбанув связанными хвостами по стене. — Мне для этого надо энергии металла насосаться.

— Чего, прости, сделать? — лисица недоумевающе на меня посмотрела.

— Накачаться, — я коснулся переборки и втянул немного энергии металла. Кисть тут же стала металлической. — Вот так.

— Оу… — Джея с круглыми глазами потыкала когтем мою железную руку. — И что, никаких проблем?

— И это самое странное. В рамках эксперимента добровольцу одному я всю руку сделал металлической, потом ему кисть отпилили. После этого приставили на место, я подал чуть-чуть энергии, и все. Никаких ран, никакого дискомфорта. Я даже научился точечно воздействовать, сердце там железным сделать, кости укрепить.

— Звучит как-то… неправдоподобно. Нет-нет, не надо, — лисица замахала руками, когда я достал нож.

За разговором я и не заметил, как мы дошли до личной каюты Шодая. Она, кстати, была раз в пять больше, чем у меня… я даже завидую. Полноценная мебель, оружейная стойка, и даже минибар. Сразу видно, здесь живет очень важный лис. Альбинос достал из минибара бутылку с вином и поставил ее на стол, следом он достал три бокала.

— Присаживайтесь, — лис кивнул в сторону дивана. Рядом с ним стояло кресло, как раз удобно втроем разместиться.

Вино было разлито по бокалам, я потянул носом его аромат. Да, коллекция Юджара узнается. Где он достает эти вина — никто не знает, но они просто великолепны, даже я это понимаю, хотя и тот еще дилетант. Я пригубил вино сразу после Шодая.

— Есть одна тема, которую я хотел бы обсудить, — лис посмотрел в бокал. Я весь подобрался, Джея и вовсе поставила бокал на столик. — Что вам вообще известно о лабораториях Создателей?

— Только то, что они существуют, — лисица сложила руки на коленях.

— Я слышал, что на территории волков есть руины одной такой.

— Мастер Лоран всерьез интересовался этими лабораториями. Собственно, экспедиции инициировал именно он, благо корабли были, как и свободные лисы. С тех пор нами были найдены три лаборатории, точнее то, что от них осталось. Внимание на карту, — лис подошел к огромной настенной карте. — Найдены они были тут.

Шодай последовательно указал три точки.

— А это интересно, — я сложил руки на груди, прижав уши и нахмурившись.

Лаборатории расположились вдоль прямой линии, на равном расстоянии друг от друга.

— Дай угадаю, та лаборатория, к которой плывем мы, находится дальше по линии?

— Именно.

— А что дальше по линии? — Джея встала и подошла к карте.

— По теориям Юджара, а так же большинства наших геологов — потерянный континент.

— Так он все-таки был? Континент этот?

— Есть такая теория. Подтвердить или опровергнуть должна была экспедиция, но за триста лет ни одна так и не вернулась — пропадают с концами.

— Хорошо, — я потер пальцами переносицу. — В чем проблема?

— Где находится волчья лаборатория? — Джея пробежалась взглядом по континенту. Шодай ткнул когтем в нужную точку. — Тоже на линии…

— Хм, — я помял ухо. — А с чего вы вообще взяли, что это — лаборатории?

— Это образное название.

— Проще говоря, это могло быть что угодно?

— Именно.

— Тогда это явные ретрансляторы.

— Я рад, что мы мыслим в одном направлении, но тогда вопрос — кто и зачем их уничтожил?

— Мы ничего не узнаем, если будем гадать над картой, — я покачал головой. — Надо просто прийти и узнать, что расположено на этом чертовом острове.

— Это понятно, но я не это хотел обсудить.

— Шодай, не тяни мои хвосты, ближе к делу.

— Хм… Гене… — Джея осеклась под взглядом лиса. — Шодай, если предположить, что на острове расположен волчий гарнизон, то откуда они получают снабжение? У волков нет даже катеров, что уж говорить о танкерах.

— Вот это очень хороший вопрос. Я не знаю.

— Шодай, не тяни, что у тебя за подозрения?

Лис подергал усы, смотря на карту. Его хвост подергивался из стороны в сторону, я молчал, Джея тоже. В конце концов, альбинос вздохнул и опустил голову.

— Я не буду озвучивать свои подозрения. Если это просто моя паранойя, лучше, чтобы она осталась только моей.

— А если нет?

— А если нет… — лис поправил фуражку. — Не думай об этом. Просто не думай.

— Легко говорить… взбаламутил, и тут же заднюю, — я фыркнул. — Джея, у тебя очень плохой генерал, ты знаешь об этом?

— Обычно все нормально, — лисица улыбнулась, а Шодай пригрозил мне пальцем.

— Прекращай мне экипаж развращать.

— За развращением обращайся к Нове.

— Ох, так эти слухи тоже правда?

— Просто для информации — лисами от нее пахнет регулярно, и я тут ни при чем.

Джея рассмеялась, ну а я продолжил разряжать обстановку. Шодай мне помогал, хотя и не очень активно.

Я снова пытался поймать мысль за хвост, но никак не получалось. Она вертелась, крутилась, но оформиться до конца не могла, словно чего-то не хватало. Словно я что-то упускаю, что-то крайне важное. Но что?

Когда наступил двадцать седьмой день плавания, на горизонте появился остров. Линкор остановился, равно как и крейсера сопровождения, с помощью катера я перебрался на один из десантных кораблей. Высадка должна была производиться с помощью десантных катеров, каждому из которых придется делать по несколько ходок. Когда-то десантирование так же производилось с помощью вертолетов, но последний вертолет сбили задолго до рождения Юджара. Я десантировался во второй волне.

Один десантный катер вмещал либо триста пятьдесят десантников, либо три танка. Всего катеров было четыре, на одном десантном корабле размещалось девять танков и тысяча шестьсот десантников. В первой волне шли шесть танков и семьсот лисов, десантных кораблей было шесть. Во второй — оставшиеся танки и лисы, три и девятьсот с каждого корабля соответственно. В третьей волне шла артиллерия.

Лисья штурмовая дивизия одновременно и сложное и простое соединение. В ней нет полноценной разведки, служб связи, тыловое обеспечение отсутствует полностью. Вся огневая поддержка — это артиллерия, обычно самоходная, но в нашем случае — буксируемая, так как все САУ мы потеряли в последней наступательной операции. Вся штурмовая дивизия — это девять тысяч шестьсот лисов-пехотинцев, пятьдесят четыре танка, столько же артиллерийских орудий. Казалось бы, раз дивизия штурмовая — то и бронетехники должно быть больше, логично? Логично. Но под такое описание попадала ударная, чьей задачей был максимально быстрый прорыв обороны. А вот штурмовая… как мне кажется, ей бы больше подошло название «наступательная». Постепенное передвижение вперед, с занятием позиций, с мощным прикрытием других соединений — вот задача штурмовой дивизии.

Честно говоря, от всего этого разнообразия у меня мозги в узелок завязываются. А ведь структура армии лисов — тот еще цирк, если уж быть честным. Армии и дивизии комплектуются, как того требует ситуация, ударная дивизия может внезапно стать оборонительной, а то и вовсе чем-то непонятным, которому и названия-то нет. Например, как можно адекватно воспринимать дивизию, на сто процентов состоящую из пехоты? Ее-то дивизией исключительно из-за численности и назвали! Или допустим, Юджар рассказывал про соединение, состоявшее из шестисот танков, двухсот САУ и… и все. Танки без поддержки пехоты? И это оперативное соединение?!

Я до сих пор не могу понять, почему мы, лисы, все еще держимся. Как мы умудрялись проводить наступательные операции? Против волков! Идеальных солдат, между прочим! Безумие какое-то…

Обо всем этом я думал, наблюдая через встроенный в шлем бинокль, как на берег высаживается первая волна десантников. Никакого сопротивления пока не было. Вернулись катера, с другими лисами я погрузился на один из них.

Минуты тянулись в напряженном молчании, высадка — я рванул вперед, стараясь как можно быстрее выбраться из мелководья. Лисы уже занимали берег, отряды начали прочесывать побережье, пошли вглубь острова. Танки, ревя двигателями, перестраивались.

И ничего. Совершенно ничего. Ни единого выстрела, ни единого крика.

Один из отрядов, прочесывающих берег, доложил, что они нашли корабль экспедиции — тот выбросило на берег. Я направился туда, при этом меня сопровождал целый взвод и даже танк. Немного раздражало, но я все равно ничего не мог сделать — лисы просто выполняли приказ. Хорошо хоть, не роту со мной отправили…

Первое, что бросалось в глаза — трупы. Множество трупов, наверняка и вонь стояла соответствующей — лисы из моего сопровождения тут же натянули респираторы. Я подошел к одному из убитых, внимательно осмотрел. Без труда удалось разглядеть пулевые ранения, резанные раны.

И никаких следов противника. Неужели лисы из экспедиционной группы не смогли убить ни одного из них? Да и тела как-то странно лежат… правда, в чем странность — я понять не смог. Я мысленно потянулся к Шодаю, с кем до этого образовал временную связь.

«Курама? Докладывай»

«Нашли экспедицию. Одни трупы, тел противника нет»

«Продолжайте прочесывать территорию»

Я передал приказ по рации остальным лисам.

Мастера Разума могут обеспечивать связь между лисами. Именно так производится координация действий армий, а так же передача приказа. Правда, механизм такой связи я так и не понял, хоть и могу ею пользоваться. Для нее не нужно формировать линии, как я сделал с Шодаем, мастер просто желает передать определенной группе лисов мысль и все. Главное только четко разграничивать, например, две разные армии. Впрочем, я уже говорил, что совершенно не понимаю, как работает эта чертова сила Разума.

Пришла информация от отряда, отправившегося вглубь острова — они нашли вход в лабораторию. Я сразу направился туда, мое сопровождение, естественно, тоже.

Входом был наклонный спуск вниз. Прямо возле входа лежало множество убитых лисов, сбоку от входа висела на проводах выломанная панель с клавиатурой. Кажется, лисы просто взломали замок и открыли ворота.

Передо мной встал сложный выбор. С одной стороны, я должен оставаться на поверхности, так как тут безопаснее, чем там, внизу. С другой — я хотел изучить лабораторию. В результате я выбрал третье — я снова связался с Шодаем.

«Подожди с изучением. Я отдал приказ развернуть лагерь на острове. Если завтра ничего не произойдет, я перенесу штаб в лагерь, и там уже будем решать»

«Ты уверен, что переносить штаб — хорошая идея?»

«Уверен»

На самом деле, меня волновал не штаб. Меня волновал сам Шодай — я не хотел, чтобы он подвергал себя опасности. Впрочем, если за сутки на нас никто не нападет, какие могут быть проблемы?

Несмотря на все мои ожидания, на нас так и не напали. Лисы были на взводе, нервничали, рычали друг на друга, но ночь была тихой. Хотя этой ночью спали очень немногие.

Лагерь обустроили довольно быстро. К полудню перенесли штаб, прибыл Шодай. В ходе короткого разговора — всего-то два часа спорили — он согласился включить меня в группу, что будет изучать лабораторию. Не хочу даже вспоминать, чего мне это стоило…

В группе было двадцать лисов, в том числе два пулеметчика, гранатометчик, и даже снайпер. Вот зачем нам в замкнутом пространстве снайпер — я не понял, но Шодай сказал «надо», значит «надо».

— Держитесь позади, — командир группы, высокий по лисьим меркам черный лис обернулся. Я фыркнул, демонстративно постучал кулаком по кирасе. — Все равно. У меня приказ.

— Ну, раз приказ… — я вздохнул и проверил кармашки разгрузки, в которых держал магазины к «Кувалде».

— Капитан Рохан докладывает — спускаемся вниз, — лис зажал триггер рации.

— Вас понял, капитан. Следите за хвостами.

— Ладно, продвигаемся.

Спуск длился довольно долго, датчики утверждали, что за час мы спустились почти на тридцать метров. В конце спуска были еще ворота, так же вскрытые. Тел пока не было.

Вдоль стен я заметил палки уже погасшего химического света, фаеры. И это с учетом того, что на потолке горели лампы.

— Скорее всего, члены экспедиции нашли генераторную, — заметил один из лисов.

— Наверняка, — я пожал плечами.

— Двигаемся дальше, — Рохан махнул рукой вперед.

Коридор был абсолютно прямым, ни одного ответвления, ни одного изгиба. Мы больше не спускались, просто шли вперед. Шагомер показывал, что мы прошли больше километра, наложив нужную линию на карту, мы выяснили, что приближаемся к центру острова. По пути нам встречались многочисленные взломанные ворота. Было очень тихо, и это давило на психику. Честное слово, лучше бы мы с боем прорывались.

Наконец, коридор закончился. Мы вышли в большой зал, и вот здесь уже были трупы. Много трупов, кажется, все не найденные ранее члены экспедиции были здесь. Судя по положению тел, а так же лежащим вдоль стен распахнутым спальникам бой застал их врасплох. Беглый взгляд показал, что все они расстреляли весь боезапас и под конец отбивались мечами.

В центре зала стоял… хм, наверное, это можно назвать терминалом. Колонна от пола до потолка, обвешанная мониторами, вокруг — множество кресел с клавиатурами. От колонны по потолку тянулись связки толстых кабелей, часть из них уходили в потолок, часть — в стены. Из зала было три выхода.

— На разведку, — Рохан убрал автомат за спину. Три пятерки лисов разошлись по выходам, я, капитан и еще трое остались в зале. Я подошел к терминалу.

Мониторы разбиты пулевыми попаданиями, часть клавиатур так же уничтожены. Один из мониторов — малых, тех, что стояли прямо перед креслами — уцелел, клавиатура тоже. По экрану быстро пробегали строки текста. Я нажал на клавишу паузы, и текст остановился. Вот только, это был просто набор символов без какого-либо порядка.

— Ничего не понимаю, — пробормотал я, еще раз пробежавшись взглядом по тексту на экране.

— Что там? — Рохан подошел ко мне. Я ткнул пальцем в монитор. — Программный код?

— Нет, даже не машинный. Просто бессмысленный набор символов с произвольно расставленными пробелами.

Я на пробу понажимал другие клавиши, но это ни к чему не привело. Я снова нажал на паузу, возобновив развертку текста. Неожиданно раздался треск.

— Что это? — капитан вскинул автомат.

— Это что-то очень, очень, очень плохое, — пробормотал я, смотря на потолок. По кабелям бежали натуральные электрические разряды, именно они и трещали. С мониторов посыпались искры. — Рохан, потребуй доклада от своих.

— Всем отрядам, доложить обстановку!

— Первый — чисто и тихо.

— Третий — все спокойно.

— Второй? Второй, докладывайте. Бл…ть, это уже не смешно…

— Тре… …ышу …с …те!

— Нихрена себе помехи, — я посмотрел на монитор и застыл.

Вместо текста на нем появилось изображение глаза.

Желтого глаза с вертикально вытянутым зрачком. Спустя мгновение глаз разделился на два, затем на четыре, восемь… мелькнула строка с каким-то текстом и… темнота.

Я очнулся и сразу начал осматриваться. Как это ни странно, но я стоял, а не лежал на полу. Если бы передо мной была колонна терминала, я бы подумал, что потерял сознание всего на мгновение, но нет — передо мной был главный вход. Но это не главное.

Я двумя руками держал меч. Лезвие меча пронзило грудную клетку Рохана. Я почувствовал, как весь мех встает дыбом, так как мне в глаза смотрело дуло пистолета. Выстрел, яркая вспышка, и пистолетная пуля бессильно расплющивается о забрало шлема, способное выдержать даже автоматную. Спустя мгновение рука капитана бессильно опустилась, а он обмяк. Я выпустил рукоять меча, и лис упал, словно изломанная кукла.

С трудом, буквально пересиливая себя, я обернулся. За моей спиной лежали убитые. Все лисы группы. Двое пронзили друг друга мечами и стояли теперь на коленях, так как сведенные судорогой пальцы не выпускали рукоятей. С трудом подняв руки, я ощупал подсумки, карманы разгрузки, кобуру. Я расстрелял весь боекомплект. Арамидная составляющая защитного снаряжения была изодрана, но меня спасла моя регенерация. Нож Алики был все еще при мне.

Я вернулся к телу Рохана, упал перед ним на колени. Взялся за рукоять своего меча.

— Прости… — прошептал я, выдергивая меч. Что-то подсказывало мне, что он мне понадобится. Пистолет капитана был разряжен — затвор остался в крайнем заднем положении.

Я направился к выходу. Сначала я шел медленно, но постепенно ускорялся, все сильнее и сильнее. Меня подгоняла канонада, звуки которой с эхом проносились по коридору.

Полчаса быстрого бега и вот я у входа.

На моих глазах два лиса из последних сил шли друг к другу, сжимая мечи. Страшный, хищный оскал, широко открытые глаза с вытянувшимся до тонкой полоски зрачком, глухое рычание. Подойдя друг к другу, они синхронно подняли мечи…

Я стоял, словно парализованный, и смотрел, как два лиса рубят друг друга мечами. Кровь брызгала во все стороны, лезвия с чавкающим звуком рубили плоть. В конце концов, они оба рухнули, как подкошенные. Я видел, что они были мертвы.

Мои руки дрожали, мысли словно застыли. Я побежал вперед, к лагерю.

Мой страх подтвердился.

Лисы не сражались, они рвали друг друга. У кого-то еще оставались патроны и он стрелял во все стороны, но большинство бросались друг на друга с мечами. Звенела сталкивающаяся сталь. Но самым ужасным было то, что все лисы дрались молча, и так же молча умирали. Только рычали, кто глухо, кто визгливо.

Я заметил лиса, что шел ко мне. Он был весь в крови, по лезвию бежали красные ручейки. Я поднял взгляд и застыл.

— Ты… сильный… Твоя… сила… Моя… МОЯ!..

Зарычав, лис поднял меч и бросился на меня. Я на одних рефлексах поднял свой и блокировал удар, но лис нанес еще один. Лезвие ударило по арамидной основе, прикрывающей нижнюю часть бока, я с трудом подавил скулеж.

Я отступал, блокируя удары как мечом, так и наручами. Лис обезумел, он был изранен, но все равно нападал. В конце концов, прошептав «прости», я парировал удар и вонзил меч ему в грудь. Затем, выдернув лезвие, я ударил мечом по шее. Благодаря экзоскелету, я его просто обезглавил.

Я посмотрел на лагерь. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул. И шагнул в море безумия, крови и стали, подняв меч.

Не знаю, сколько я так рубился. Не знаю, сколько лисов пало от моей руки. Не знаю… ничего не знаю… Наступил закат, небо окрасилось красным, словно кровь, пролитая на острове, достала и до облаков. В процессе рубки мне повредили экзоскелет, и теперь я с трудом двигался в нем.

Но все однажды заканчивается. И вот я остался один на один с некогда белым, но теперь красным лисом. Окрас под стать цвету глаз.

Шодай молчал, сгорбившись, он не скалился. Я начал сдирать с себя экзоскелет, альбинос мне не мешал. На пропитавшийся кровью песок упал последний элемент брони, я устало опустил меч на плечо. Я не чувствовал ничего, кроме этой всепоглощающей усталости, боли от заживающих ран. Боли в груди, хотя в грудь меня ни разу и не ранили — спасала кираса.

Шодай молча пошел вперед. Я пошел навстречу.

Когда мы подошли друг к другу на расстояние удара мечом, альбинос нанес мощный косой удар снизу вверх, от которого я с трудом отшатнулся. В ответ я ударил с плеча, сверху вниз, но лис заблокировал его. Подняв меч двумя руками, я попытался нанести удар сбоку, но Шодай выхватил из-за пояса нож и подставил его под лезвие. Все же у меня было слишком мало сил.

Я вытащил из закрепленных устьем вниз ножен нож Алики, взял его обратным хватом.

А Шодай-то левша… только сейчас это понял…

Мы наносили друг другу неуклюжие, грубые удары, блокировали их мечами, ножами, снова били, снова блокировали. И все это молча. Звенела сталь, мы оба тяжело дышали, запах крови бил в нос, вызывая головокружение.

Я принял удар мечом на нож и тут же ударил им. Шодай не успел отшатнуться. Я же продолжил резать ножом, ударил его в шею, еще раз. Лис пошатнулся, опустил руки, а я, вцепившись левой рукой ему в плечо, вонзил меч ему в грудь. По самую гарду.

Оружие выпало из рук альбиноса, упало на песок. Взгляд лиса прояснился, зрачки перестали напоминать две щелочки. Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Спасибо…

Он упал, буквально свалившись с лезвия моего меча. Я рухнул на колени, выронив оружие. У меня не осталось сил, совершенно. Я посмотрел вдаль, на корабли, с которых не могли не видеть безумие, происходящее на берегу. Скорее всего, им не до этого.

А я, наконец, поймал ту мысль за хвост.

Структура Разума цепляется к телу тремя десятками нитей, словно к кукле. И если так, то кто кукловод?..

Глава 12. Откровения

Я сидел в кресле перед терминалом, смотря на монитор. Тот был выключен. Первым делом я нашел генераторную и разнес там все взрывчаткой. У меня теперь было очень, очень много взрывчатки.

Я сидел и смотрел на воткнутый в клавиатуру нож. На нем было вырезано «初代», Шодай. По памяти вырезал… Когда-то он спросил меня, почему его имя вызывает у меня нервный смех. Я рассказал ему. И тогда же вырезал на рукоятке его ножа эти иероглифы.

Сейчас лезвие ножа было испорчено многочисленными зазубринами, царапинами, разводами наспех стертой крови. Нож был простым.

Я сидел и смотрел на нож, на монитор. Воздух был пропитан вонью начавшей тухнуть крови, разложения. Она резала нос, но я даже не морщился. Я уже привык. Я сидел в темноте, окруженный трупами, мех весь слипся от крови, в основном чужой. Я не двигался. Не хотел двигаться.

Я ждал, пока обеспокоенные отсутствием связи лисы не пришлют очередную экспедицию. Думаю, на этот раз им не потребуется двадцать семь дней. Мы плыли целый месяц, так как экономили топливо. Средняя скорость — три с половиной узла в час. Что-то около шести с половиной километра в час. В десять раз меньше максимальной скорости хода линкора. Думаю, в этот раз они выжмут из своих кораблей максимум. Четыре тысячи километров можно пройти и за три дня. Прошло уже два.

Я провел подушечкой пальца по запястью, нащупал постепенно исчезающие рубцы. Лисы — хрупкие существа, и я не исключение. Одна пуля, один удар мечом. Один удар когтями. Я почувствовал, как дрожат руки, как все естество заполняет холод, и мысли, до сих пор ворочающиеся многотонными булыжниками несутся…

Я ведь помню каждого, кого убил. Каждого! Каким был последний удар, как лезвие резало плоть, обрывая очередную жизнь. Как взгляд каждого убитого прояснялся, как многие из последних сил улыбались, но не мне, нет — чему-то другому. Я помню, как один из убитых шептал «свобода». Стоит закрыть глаза, и я вижу глаза Шодая, слышу, как он с последним выдохом шепчет «спасибо». Сердце замирает, душу рвет на части, я убил их всех. Пусть я не был знаком ни с одним из них, и я благодарен за это всем тем, кто решил оградить меня от этих знакомств. Как же я счастлив, что я отговорил Ликора, Алину, Алику, Нову от того, чтобы плыть со мной!

Перед глазами встала пугающе реалистичная картина умирающей на моих руках Алики. Я в ужасе отшатнулся и упал с кресла, боль отрезвила и развеяла видение. Я почувствовал под пальцами чье-то одеревеневшее тело и отдернул руку, отполз в сторону, сел, обхватив ноги руками.

На моих руках кровь сотен, если не тысяч. За один день умерли лисы целой дивизии, девять с половиной тысяч хвостов. Да даже не за день, несколько часов. И экипажи кораблей… еще несколько тысяч жизней. Все они мертвы… И Джея тоже…

Я словно наяву увидел стоящую передо мной лисицу с необычным, розовым окрасом меха. Она смотрела на меня с немым укором, стоя во тьме, и меня не покидало ощущение, что она не касается ногами пола. Я тряхнул головой, но ее образ не исчез…

— Я не виноват! — закричал я, сильнее прижимая колени к груди.

Джея молчала. Мертвые не могут говорить. Она все так же стояла передо мной и смотрела на меня, скрестив руки на груди. Такой, какой я ее запомнил — в фуражке, синих кителе и штанах, высоких ботинках и с кобурой с пистолетом на бедре.

— Что? Что ты от меня хочешь?! — кричал я, чувствуя, как мех на щеках пропитывается влагой. Глаза защипало.

Образ лисицы размылся, и исчез, не оставив после себя ничего. Вновь темнота… я дрожу, но отнюдь не от холода. Трясущейся рукой я стираю влагу с глаз, но вместо этого только размазываю кровь по щекам. Я весь в ней, по самые уши, в крови, песке и копоти. Я слил дизель из танков, облил все тела на острове, разбросал все, что только могло гореть и поджог. Вонь горящей плоти преследует меня так же упорно, как и образы убитых.

Я — Курама. Кьюби но Йоко. Девятихвостый демон-лис. Казалось бы, я не должен так реагировать, но… но ведь сейчас я не биджу. Сейчас я лис, пусть и прямоходящий, но все-таки лис. Как бы я себя чувствовал, убей я всех других биджу? Да даже не всех, а часть из них…

Я нащупал ножны с ножом Алики на боку. Все так же закреплены устьем вниз. Жизнь лиса хрупка, и ее легко оборвать. Я тоже лис, и пусть мои раны заживают очень быстро, но я так же легко могу умереть. Обильная кровопотеря истощит организм, а вышибленные мозги не регенерируют.

Я достал нож, посмотрел на него. Тьма была плотной, химический источник света почти потух. Без него я бы и вовсе не видел пальцев перед своим носом.

— Я понял тебя, Джея, — прошептал я, чувствуя, как в горле встает комок, который не сглотнуть, не выплюнуть. В груди снова заныло. — Я понял…

Мне нельзя умирать. Остались еще те, ради кого я должен жить. Остались еще невыполненные дела. Пламя войны еще не потухло, более того, рано или поздно оно полыхнет яростным всепоглощающим пожаром. Я сжал рукоять ножа, но вскоре почувствовал, как силы меня покидают. Нож упал на пол, обиженно звякнул металл.

Да… мне есть, ради чего жить… я должен жить. Как там сказал Юджар?

«Если потребуется, ты бросишь всех, но ты должен вернуться»

Я не бросил никого… я всего лишь убил, многих. Какой из меня мастер Разума, как я смогу спасти расу, если я не смог предотвратить смерть всего одной дивизии? Как я буду останавливать войну? Вырежу всех на планете?..

Я поднял взгляд вверх, словно пытаясь посмотреть в глаза тех, кто создал все расы этого мира. Таинственные Создатели, что просто бросили свои творения. Не какие-нибудь там мифические божества или духи, нет. Реально существовавшая раса. Может быть, где-нибудь в архиве есть даже информация о них.

Может быть, это они — кукловоды? Те, кто дергает за ниточки? И если так, то бросили ли они все, или наоборот, принимают живейшее участие в творящемся безумии? Кукла думает, что она живая, но все вокруг знают, что живет она до тех пор, пока кто-нибудь дергает за ниточки. Оборви их, и кукла умрет.

Разум крепится к телу лиса тремя десятками нитей. Оборви их — лис умрет. Успеешь привязать нити обратно — оживет вновь. Вся жизнь — один сплошной кукольный театр.

Я не хочу, чтобы кто-то мною управлял. Я ненавижу, когда мною управляют. Но что я могу сделать, если я — всего лишь кукла на сцене? Или все-таки не просто кукла?

Почему у меня три хвоста? И как у меня отрасли лишние хвосты? Из чего? Просто взяли и появились, словно так и должно быть. Кто я? Магистр Разума или все-таки Кьюби но Йоко? Лис или биджу? А может, что-то иное? Что-то, что сочетает в себе эти качества… И существует ли все это? Все, что меня сейчас окружает?

Я почувствовал, как душу сковывает холодный ужас. Что, если все это — ненастоящее? Меня принесли в жертву Шинигами, богу смерти, ведь так? Я отчетливо помню образ этого… духа? Кем бы он ни был, это не важно. Неужели все они — лишь иллюзия?

— Нет! — закричал я, вкладывая все силы в этот крик. В груди разгорался огонь ярости, ненависти, злобы. Зарычав, я схватил первое, что попалось под руку, и швырнул во тьму. — Неправда!

Я тяжело дышал, медленно, словно нехотя, пламя покидало меня. И в следующую секунду я понял, что именно выбросил.

— Нет… — я встал на четвереньки и пополз вперед. — Нет-нет-нет…

Под руки попадались тела убитых, шкуру тянуло от высохшей крови. Я бы побежал, но не мог — не было сил. Я не ел и не пил два дня. Я попытался вспомнить, слышал ли я какие-либо звуки, но не смог. Пришлось искать наощупь.

Мне потребовалось очень много времени. Не знаю, сколько, но точно много. Но я все же нашел нож Алики и прижал его к груди, словно самое главное сокровище. Мне почему-то казалось, что потеряй я его — я потеряю что-то большее. Может быть, себя.

Неожиданно я вспомнил… я нащупал цепочку на шее и сжал в кулаке армейский жетон. Тот самый, что дала мне Нова перед самым отплытием.

Так и я стоял на коленях, сжимая в правой руке рукоять ножа, а в левой — жетон.

Химический свет окончательно потух. Я лег на бок, прижимая к груди вещи, что связывали меня с друзьями, оставшимися там, на материке. Запахи уже не раздражали нос, я их не замечал… Темнота окружала…

Я почувствовал, как меня дергают за плечо. С трудом разлепив глаза, я тут же их зажмурил — яркий свет резал не хуже лезвия ножа. Стоп, свет? Откуда здесь свет?

— Пей, — над самым ухом раздался голос, от которого в груди все сжалось. В губы ткнулось край металлического горлышка, плеснула вода. Я начал пить, и глотал воду до тех пор, пока флягу не унесли. — Пока хватит.

— Алика…

— Тише. Все будет хорошо.

— Нож… — в горле запершило, и я закашлялся. От боли в груди выступили слезы, которые я не мог стереть… пальцы лисицы осторожно стерли непрошенную влагу с уголков глаз.

— Я видела. Нова заберет нож Шодая.

— Не включайте… ничего…

— Я передам Юджару.

Кажется, меня уложили на носилки. Я не видел — глаза все еще резал излишне яркий свет. Я не чуял ни одного запаха, звуки словно заглушались, но я понял — меня окружают лисы. Они пришли… Пришли за мной…

Я никогда раньше не болел. В смысле, биджу не может заболеть в принципе, а будучи лисом я избегал этой напасти благодаря своей высокой скорости восстановления. Даже когда у меня был один хвост, мои раны заживали заметно быстрее, чем у остальных. Но сейчас мой чрезмерно ослабленный организм не смог бы побороть и насморка. Я получил тяжелую инфекционную болезнь дыхательных путей, которая медленно переросла в воспаление легких.

Меня лихорадило, кажется, я бредил, но самым плохим было то, что из-за нашей с Новой связи свалилась даже эта могучая волчица. Только ее болезнь была фантомной, а вот моя — очень даже настоящей.

Сначала хотели произвести перенос сознания, но Алика отговорила мастеров. И это было правильным решением — через три недели после возвращения на материк организм оправился достаточно, чтобы перебороть болезнь.

Но я все равно пролежал без сознания еще целый месяц.

Обо всем этом мне рассказала Нова, когда принесла собственноручно сделанную кожаную сбрую с двумя ножнами и кобурой. На рукоятке одного ножа было вырезано «Алика», другого — «初代». Кобура была пуста — я опять потерял свой револьвер. Как бы это не стало традицией…

— Спасибо, — я прижал сбрую к груди. Я был еще слишком слаб, чтобы надеть ее, да и смысла не было — я в основном лежал в палате в больнице.

— Как себя чувствуешь? — Нова осторожно села на стул. Тот затрещал, но выдержал, что, впрочем, неудивительно — специально для нее и принесли.

— Слабость доконала.

— Ты знаешь, что я не об этом.

В ответ я молча прижал уши, отведя взгляд. Я не хотел говорить о том, что творится у меня на душе. Не сегодня, не в ближайшее время. Возможно и вовсе — никогда. Я не хотел, чтобы кто-то узнал, чего мне стоит каждый день убеждать себя, что я должен жить. Обязан. Что за мою жизнь заплачено кровью тысяч лисов. В такие моменты я очень хорошо понимал тот пустой, словно мертвый взгляд, которым Шодай изредка смотрел вдаль. Как знать, может, я выгляжу точно так же, когда задумываюсь?

Нова молчала, чувствуя мое настроение и состояние. Связь, что я когда-то по незнанию образовал между нами, с каждым месяцем укреплялась. Иногда мне кажется, что я слышу отголоски мыслей волчицы.

— Лабораторию изучили, — первой нарушила тишину Нова. — Выяснили, что именно произошло.

Я дернул ухом, показывая, что слушаю. Волчица вздохнула.

— Под лабораторией расположен генератор волн Разума. С помощью ретрансляторов сигнал передавался на материк. Скорее всего, под землей можно найти еще достаточно много подобных построек. Мастера считают, что именно поэтому их способности по передаче приказов имеют такую дальность действия.

Я посмотрел на волчицу, которая неожиданно замолчала. Она почему-то прижала уши и сжалась.

— Приказ, который передавался через ретрансляторы, расшифровать не удалось.

— Я знаю, каким был приказ.

— Каким?

— Убей лиса.

Нова замолчала, а я отвернулся, прикрыл глаза.

Да, я вспомнил, каким был приказ. Не знаю, почему я потерял сознание сразу после его получения, но… хорошо, что это произошло. В смысле, небытие. Лисы крайне сильно привязываются к своему окружению, и подобный приказ очень быстро ломает психику. Не знаю, к каким вывертам это привело, но лис, идущий на меня с мечом и бормочущий о моей силе, которая станет его, до сих пор вызывает у меня дрожь.

Хорошо, что там не было моих друзей… Да, Нова не попадала под приказ, но сопротивляться ему она не смогла бы. А значит — убивала бы не сопротивляющихся лисов. Впрочем, у нее ведь нет нашей лисьей привязанности.

Мне на плечо легла огромная ладонь, пальцы осторожно сжали его. Я прижал уши, вздохнул и потерся щекой о руку волчицы.

Как бы то ни было, все это осталось позади. Я выжил, вопреки всему. Выжил, несмотря на то, что в последнем бою сошелся с Шодаем, лисом, официально являющимся одним из сильнейших мечников среди нас. Если бы он не был сильно ослаблен боем, если бы не моя регенерация… достаточно лишь знать, что на тренировке он условно убивал меня за девять секунд. Рекорд, между прочим, обычно я получал свой укол в сердце в течение шести-семи…

Я коснулся рукояти его ножа. Если Алика великолепно ножи метала, то альбинос был способен одним ножом зарезать любого противника. Пожалуй, только сплошная штурмовая броня — ну или доспех Новы — мог спасти, и то, я бы не давал гарантий. Во всем, что касалось холодного оружия, Шодай был мастером.

А я его убил. Впрочем, тут нечем гордиться…

— Скоро принесут обед. Курама, прошу тебя — поешь нормально.

— Я не очень голоден.

— Если ты не съешь все, что принесут, клянусь, я привяжу тебя к кровати и запихаю все содержимое тарелок тебе в глотку.

Я удивленно посмотрел на Нову, но та была серьезна, и даже зла. Никогда ее такой не видел…

— Я… — под взглядом волчицы я судорожно сглотнул. — Я все съем…

— Хорошо. Не вынуждай меня идти на крайние меры, — с этими словами она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.

А я вдруг осознал, что Нова — это не просто огромная волчица, любящая большие пушки и провести время с лисами. Я вдруг вспомнил, что она еще и та, что способна ударами кулаков мять трехмиллиметровую сталь, и подбросить любого лиса метров на десять вверх. Ну или просто вышвырнуть его со скоростью пушечного снаряда.

Я почувствовал, как уголки губ дернулись в мимолетной улыбке. Это ведь Нова. Если она просто почувствует, что я не хочу жить, она сначала сделает из меня отбивную, и потом, пользуясь моим страхом перед ней, просто запретит умирать. Если я действительно хорошо ее знаю, то она именно так и поступит.

Вот только, очень трудно заставить себя жить… после произошедших-то событий. Но я буду пытаться. Потому что я сраный магистр Разума, вышвырнутый из родного мира экс-биджу, и вообще Курама. Пока еще треххвостый, но, черт возьми, я найду способ получить остальные хвосты. Что-то мне подсказывает, что они здесь — показатель силы, так же, как и в мире шиноби.

Принесли плотный обед, который я, давясь, съел подчистую. Пришедшая проверить результат моей трапезы Нова только убедила мне в правильности моих действий. Да и, стоит быть честным с самим собой — моему организму позарез нужны питательные вещества для восстановления. Тогда я потратил все резервы… до сих пор ребра пересчитать можно, да и слабость никуда не исчезла. А тут — полный комплекс всего необходимого. И даже вкусно.

Отложив поднос, чуть не рассыпав посуду по полу в процессе, я откинулся на подушку. Для разнообразия, я очнулся не в палатке, а в палате госпиталя. Хоть что-то.

Кто-то постучал по дверному косяку. Я приподнял голову.

На пороге стояла Алика. Осунувшаяся, всколоченная, с покрасневшими белками глаз, она смотрела на меня совершенно безэмоционально и словно холодно. А я почувствовал, как сжимается что-то в груди.

— Алика…

Она подошла, села на краешек кровати. Осторожно, словно боясь чего-то, коснулась моего лба. Я почувствовал, как дрожат ее пальцы, столь же осторожно коснулся ее запястья. Она отчетливо вздрогнула.

— Ты живой, — это прозвучало спокойно, но я не обманывался. В ответ я присел и обнял лисицу, прижав ее к себе. И почувствовал, как ее руки сжимают меня в ответ.

— Живой.

— Я беспокоилась.

— Я понимаю.

Мы замолчали. Я чуть ли не насильно пересадил Алику поближе — она не хотела, чтобы я двигался даже в пределах кровати. Кажется, она и вовсе не хотела, чтобы я даже голову от подушки отрывал, но… она слишком долго не спала. И не успела среагировать.

Ее усталость чувствовалась физически. Алика в своем обычном состоянии — словно витой металлический прут, но сейчас она больше напоминала бессильно лежащий на полу канат. Странная ассоциация, но подходит как нельзя лучше. Неожиданно я почувствовал влагу и посмотрел на мордочку лисицы. Осторожно стер слезинки с уголков ее глаз.

Она даже плакала молча. Тихо. Спокойно. И разум ее был столь же спокоен. Одна из жертв подавителей, что создал мастер Лоран. А создал ли, или воссоздал? Я отмел все мысли и подозрения, не время, не местно.

— Тебе надо отдыхать, — Алика зашевелилась.

— Да, пожалуй, — я знал, что она просто не хочет, чтобы я видел ее такой. Так же, как она не стала навязывать мне свое общество, когда я был разбитым, так же и я не могу заставлять ее остаться. Хоть и хотел ее видеть, любой.

Но право на одиночество — такое же важное, как и право быть собой. Каждому важно побыть одному, а друзья должны понимать, когда надо оставить друга, а когда наоборот, надо навязываться.

— Я вернусь, — она крепко обняла меня и быстро ушла.

Я просто откинулся на подушку и уснул. И меня не преследовали кошмары.

Даже с учетом полного покоя и плотной кормежки — Нова все еще следила за тем, чтобы я все съедал — мне потребовалось две недели на восстановление. Еще месяц я восстанавливал физическую форму в спортивном зале, так как за столь долгое время я чуть ли не разучился ходить. И только потом я пошел к Юджару, хотя и не очень хотел этого делать.

Старый лис сидел за столом, заваленным бумагой, под которой был похоронен ноутбук. Возле стола — батарея пустых бутылок, но запаха не было, совершенно. Да и сам главнокомандующий был опрятным и совершенно трезвым. Дернув ухом, он поднял голову.

— Заходи. Присаживайся.

Я молча сел на стул напротив Юджара. Он без затей смахнул все бумаги на пол, поставил на стол три стакана, бутылку водки. Разлил по стаканам, и накрыл один из них старой потрепанной ламинированной игральной картой.

— Шестерка треф, — Юджар проследил за моим взглядом. — Когда-то мы играли в карты с Шодаем, и тот, оставшись с тремя картами — не козырными — смог вырвать победу. И прихлопнул этой шестеркой мне по переносице. Сказал, мол, козыри — не главное. Главное — уметь правильно распорядиться имеющимися силами.

Лис поднял стакан, выпил. Я повторил, чуть поморщился от не самых приятных ощущений — все же я привык к вину, ну или пиву.

— Это он должен был быть главнокомандующим, а не я. Но он любил корабли, открытую воду… Мечтал о том, что станет адмиралом и будет командовать флотом.

— Адмиралом? — осторожно спросил я. Не хотелось сбить лиса с настроя или показаться невежливым. Не сейчас.

— Да… старая система званий. Это сейчас флотские упразднили, для удобства и упрощения структуры. Хотя, ты должен был понять — моряки все еще пользуются старой системой.

Я кивнул и тут же вспомнил Джею. Она была лейтенантом-канониром… Я пропустил проводы. Умерших не хоронили, а сжигали, прах развеивали. Я не мог присутствовать, был без сознания, но все равно чувствовал себя виноватым.

— Он мечтал быть адмиралом, но я считал, что ему место в штабе командования. Он был гениальным тактиком, стратегом, хотя и утверждал, что я — лучше.

Неожиданно Юджар с грохотом ударил стаканом по столешнице.

— Это он должен сейчас сидеть здесь! Он! А не я! Это я разменял двести тысяч жизней на одну, это я отдал приказ подорвать термоядерные бомбы!

Я отшатнулся, выронив стакан. Тот выдержал, но звук удара заставил старика замолчать. Он осунулся, дрожащей рукой налил в стакан водки. Посмотрел на меня. Я торопливо поднял свой и поставил его на стол.

— Это на моих руках кровь миллионов… Миллионов лис, понимаешь? Я — главнокомандующий. Я должен был тщательнее оценивать возможные последствия. Но я ухватился за шанс окончить войну одним махом, и потерял все.

Я не донес стакан до губ. Прижимая уши, я смотрел на Юджара, а тот лишь хмыкнул, подперев голову рукой.

— Да, Курама… Это был план моей разработки. Это я отправил всех вас тогда в наступление. Я виновен во всех этих смертях. Убьешь меня?

Я отрицательно замотал головой, круглыми глазами смотря на лиса. Тот вздохнул, прикрыл глаза ладонью и мелко затрясся.

А я сидел, сжимая полный стакан в руке, и не знал, что мне делать. В голове было пусто, а в груди вновь что-то сжалось, словно от холода.

Я совершенно не знал, что мне делать.

Прошло… сколько прошло? Неделя, две, может больше. Я не следил за временем.

У лисов нет траура. Нет поминок. Равно как и нет праздников, исключая день рождения. Когда-то, давным-давно отмечали Новый год, но прекратили — смысл? Каждый год похож на предыдущий, все та же война, все те же проблемы. С тех пор у лисов не осталось праздников. Нет памятных дат. Только одна проклятая бесконечная война, с каждым годом становящаяся все более и более вялой. Не потому что сторонам она надоела, нет — ресурсов нет. Лисы исчерпали наступательный потенциал, а у волков его просто не хватит. Использовали бы они флот — наступил бы лисам конец, а так…

С каждым прожитым годом я убеждаюсь все больше в том, что у нас, лисов, фактически нет шансов. Мы проигрываем по всем пунктам. Мы потеряли инициативу, мы потеряли солдат, технику, у нас слишком мало ресурсов. Наши корабли еле тащатся, так как им не хватает топлива. Штаб окончательно перенесли в Айронстоун, лисы перебираются в города поближе, бросая те, что стоят на окраине нашей территории. Корабли ставятся на прикол, но не для модернизации.

Линкор хотят разрезать на лом, так как содержать его уже нет возможности, а металл можно использовать для армии. И что самое ужасное, что заставляет меня поджимать хвосты — предложили это сами моряки. А ведь этот корабль для них — настоящая легенда, жемчужина флота. Насколько же отчаялись лисы?

Насколько отчаялся я, если начал экспериментировать на добровольцах? Одного я уже убил, случайно разрушив его разум своим воздействием. Это произошло настолько неожиданно, что ни я, ни Нова не успели среагировать. Лис умер, к счастью, без мучений. Я надеюсь, что без мучений.

Помимо собратьев я экспериментировал на животных из леса. В наспех сооруженном зверинце содержалось десятка полтора зверушек, была и тройка лис. Не знаю, зачем я пытаюсь воздействовать на них… Только время трачу.

— Бессмысленно, — пробормотал я, почесывая лиса за ухом. Тот жмурился и урчал, иногда повизгивая, да и вообще был игривым и веселым. Правда, Нову он не любил — постоянно кусался и огрызался.

— В принципе, бессмысленно все, — волчица отодвинула стол к стене и накрыла его пленкой. — Жизнь, смерть, война. Все.

— Тогда зачем мы все это делаем?

— Я живу, чтобы служить вожаку.

— И все? — я мотнул головой в сторону, намекая на ее многочисленных, хм, партнеров.

— Ты часами сидишь в тире. Алина может сутки напролет лежать на крыше с одной кобурой на бедре. Юджар любит вино. Гордон постоянно сидит в мастерской.

— Я понял, — я посадил лиса в корзинку и накрыл ее пледом. Звереныш пошуршал подстилкой, поскреб стенки корзинки когтями и затих. — Каждый развлекается, как может.

— Именно, — Нова надела плотные перчатки. Ей часто приходилось ползти на четвереньках, так как абсолютное большинство коридоров были для нее слишком низкими, вот она и стала носить перчатки.

— Так получается, смысла жизни нет?

— Смотря что ты вкладываешь в эти слова. Кто-то видит смыслом жизни поиск нового. Кто-то — как я — служение кому-то. А что видишь смыслом жизни ты?

— Окончание войны.

— Нет. Это цель, она конечна, и может быть достигнута. Смысл — это процесс, в основном бесконечный. Смысл жизни должен определять, ради чего ты живешь.

— Получается, что до сих пор я преследовал цели?

— Получается, так.

Я задумался, повел ушами.

Каков он, мой смысл жизни?

Я хочу вернуть эмоции Алике, но это — цель. Я хочу остановить войну, но и это — тоже всего лишь цель. А ради чего я живу? Ради достижения этих целей? А что будет потом? Чисто потенциально — я бессмертен, как и все лисы. Перенос разума — процесс возобновляемый и неограниченный. Как-то Юджар рассказал мне про «скуку бессмертия»: будучи бессмертным, ты можешь достичь любой цели, добиться чего угодно, но ради чего ты сохраняешь свое бессмертие? Достигнув всего, бессмертного обуревает скука. Он все получил. Он всего достиг. Но ему незачем жить.

— Я… Я живу, чтобы жила моя раса.

— Лисы?

— Не только, — задумчиво пробормотал я.

Если я попал сюда, значит, я когда-нибудь найду способ попасть и в родной мир, ведь так? Пусть мир шиноби мне отвратителен, но там живут другие биджу. Да, я живу ради своей расы. Но ведь я не только лис, частично я — биджу. Как знать, может, мои невероятные способности объясняются именно моей природой? Это очень красивая теория, но верна ли она? Узнать невозможно.

— Понятно, — Нова фыркнула, покосилась на корзинку. Судя по звукам, лис мирно спал. — Понесешь?

— Понесу, — я осторожно поднял корзинку и, стараясь не раскачивать ее сильно, покинул исследовательскую. С некоторых пор слово «лаборатория» вызывало у меня резко негативные эмоции.

Лиса я сдал на руки смотрителям зверинца. Тот совсем освоился и вообще вел себя так, словно это он — хозяин и глава всех вокруг. Хорошо хоть, он один такой, остальные звери как-то поспокойнее будут.

— Брат! — из-за грузовика, стоящего посреди улицы, выглянул Ли и призывно махнул рукой. Пожав плечами, я пошел к лису, Нова как обычно увязалась следом.

— Ли, — я улыбнулся другу, но улыбка вышла натянутой. Серый лис сразу это заметил и нахмурился, полуприжав уши.

— Кошмары?

— Видишь сквозь мех, — я вздохнул и потер глаза пальцами. — Не волнуйся, думаю, это пройдет.

— Ку, это пройдет, если ты с этим будешь бороться, — Ликор тихо фыркнул, скрестив руки на груди. — Нова, хоть ты ему скажи, что ли.

— Слова не имеют смысла, когда их не слышат.

— Брат, послушай, — Ли опустил руки мне на плечи и встряхнул. — Мы все теряли близких. Каждый проживший больше полусотни лет видел геноцид.

— Но ни один не видел резни, когда лисы рвут друг друга, — я отвел взгляд.

— Так, пошли, отойдем, — серый потянул меня за рукав куртки, я чуть не упал, но пошел следом. Нова осталась, обернувшись, я увидел, что она помогала с погрузкой каких-то ящиков.

Мы остановились возле скамейки, одной из многих, стоящих вдоль аллеи. Меня сильно удивляло то, что в Айронстоуне не было деревьев, да даже кустов — только клумбы, и те, словно на платформе.

— Брат, — Ли усадил меня на скамейку и сел рядом. — Прекращай.

— Я не могу прекратить, Ли, — я уперся локтями в колени и вцепился в уши. — Я ведь их убил. На моих руках их кровь. Они приходят по ночам, стоят вокруг и молчат.

— Я вижу, что ты не высыпаешься.

— Да черт с ним, со сном! — взорвался я. — Меня мертвые преследуют, понимаешь? Мертвые! Я…

Я не успел среагировать, и кулак Ликора влетел мне в скулу. Когда в глазах перестало двоиться, я с недоумением посмотрел на лиса. Тот демонстративно тер кулак.

— Лучше?

— Если бы прямой с правой был лечебным — у медиков поубавилось бы работы.

— Шутишь — это хорошо. Курама, если ты думаешь, что мне не понять, каково это — убивать тех, кто тебе близок, то ты глубоко ошибаешься. На войне, особенно такой, как наша, возможно все. Да, я не убивал сотен, но близкого друга — пришлось. Правда, не убить — добить. Так что, мои руки тоже в лисьей крови, брат. Но если ты зациклишься на этом — ты рискуешь пропустить жизнь. Пропустить те редкие мгновения, когда хочется жить даже в нашем проклятом мире. Призраки преследуют не потому, что ты их убил, а потому, что считаешь, что сделал это просто так, поверь моему опыту. Потому что считаешь, что умерли они ни за что. Но ведь это не так. Вспомни длинные очереди добровольцев. Вспомни, как они составили и подписали соглашение. Вспомни все это и пойми — за тебя отдадут жизнь многие. Потому что верят, что ты сможешь изменить существующее положение вещей. И я верю, Курама. Верю в тебя, твои возможности, твой потенциал. Не хорони его в своих страхах. Ради Алики, хотя бы.

Похлопав меня по плечу, Ликор ушел. А я сидел и боялся пошевелиться, прокручивая в голове его слова, от начала до конца, раз за разом. Я не ожидал от этого веселого, жизнерадостного и достаточно непосредственного лиса подобного разговора. В очередной раз мне показалось, что я совсем ничего не знаю о тех, кто меня окружает. Впрочем, а важно ли мне это знать? Важно ли мне было знать, что Ли когда-то добил своего друга? Важно ли знать, почему он это сделал?

Нет. Потому что быть другом — значит доверять. Верить. Нельзя назвать другом кого-то, если не доверяешь ему, если выкапываешь все факты о нем. Мы с Ли не просто друзья, мы официально — братья. Не по крови, но для лисов, способных менять тела, это не является проблемой. Никто не будет проверять, действительно ли мы братья. Но Ликор — это лис, который всегда прикроет хвост.

Как Нова. И Алика с Алиной.

И, как бы мне не хотелось этого признавать, но они пойдут за мной в любое пекло, в любую мясорубку.

Но и я пойду за ними. Я четко знаю, что если понадобится, я встану и буду грудью защищать их. А они меня. Потому что мы — друзья, лучшие друзья, а может и большее. Маленькая разномастная стая.

— Да… все так… — прошептал я, посмотрев вверх.

И заметил краем глаза Нову, а рядом с ней — троих лисов. Ликора, Алику и Алину. Они стояли и смотрели на меня, словно ожидая моих действий.

А я встал, потянулся. Прищурившись, посмотрел на закатывающееся за горизонт солнце. И, улыбнувшись, пошел к своим друзьям.

Я живу ради них. Ради всех лисов на планете. Я живу потому, что я — надежда расы, как бы пафосно это ни звучало. У меня есть возможности все изменить, и я все изменю.

И я не один.

Глава 13. Подарок на день рождения

— Ты уверена? — я был настроен скептически.

— Абсолютно.

— Вот прям точно-точно?

— Курама, не ешь мой мозг.

— Он у тебя большой, кусочка жалко, что ли? — я наигранно надулся, прижав уши, и тут же с хохотом увернулся от подушки.

— Зараза треххвостая, — беззлобно пробурчала Нова, подбирая подушку.

— Эй, между прочим, я гигиене много времени уделяю! — я выглянул из-за двери, за которой прятался от волчицы.

— Скорее уж хвостам.

— Ну, и им тоже, — фыркнул.

Мое нервное состояние можно было понять. Это был первый за двенадцать лет день рождения, на котором меня еще не попытались убить. В смысле, совсем. На меня не сбрасывали бомбы, мне не пришлось бегать от управляемых ракет, дистанционно управляемых танков. С другой стороны, это — первый день рождения, который я справляю не в поле, а под защитой стен Айронстоуна. Эх, как бы не сглазить…

Вот конкретно сейчас я задалбливал каждого встречного на тему чертовых волчьих туннелей. Ну, не выяснилось вдруг, что те начали копать в сто раз быстрее, или может они решили копать не прямо за стену, а просто за барьер, ну и все в таком духе.

Самой спокойной в плане реакции оказалась Алика. Она просто молча запихнула мне в рот котлету, которую до этого обкусывала со всех сторон. Вот есть у нее такая странная привычка, черт знает, как она образовалась. А вот от Алины пришлось побегать.

Я, кстати, выяснил, почему в Айронстоуне не растет ничего крупнее цветочков. Все дело в скалистом основании, на котором расположена стена и город. Технически, это даже не скалы, а совершенно непонятный сверхпрочный материал. Когда-то лисы пытались выкопать пару ниш для бункеров, инструментами и взрывчаткой выдолбили яму глубиной полметра и забили. Потому что эти несчастные полметра им пришлось долбить месяц. Поэтому все новые постройки в Айронстоуне фактически лишены фундамента и просто стоят на ровном, словно каток, основании. Которое медленно, но верно прогрызают буровые машины волков. Даже не представляю, чем они грызут породу.

— Но-о-ова-а-а, — протянул я, на что волчица схватилась за голову и взвыла. Буквально.

— Да уйми ты свою несчастную паранойю! Ну или убей, чтобы не мучилась!

— Ладно-ладно, убегаю, — я прижал уши и выбежал на улицу.

Итак, я живу здесь уже двенадцать лет. За эти двенадцать лет лисы умудрились потерять немалую часть населения, кучу ресурсов и территорий. Получить вполне реальную угрозу из-под земли, забиться в Айронстоун, покинуть города на окраине полуострова и распилить на лом треть флота. Линкор, кстати, решили сохранить. Правда, вряд ли он теперь когда-нибудь отправится в плавание, топлива-то нет.

Еще за двенадцать лет я отточил свои боевые навыки, получил два лишних хвоста, умудрился потерять в общей сложности семь револьверов — из которых два были подарками, за что особенно стыдно — четыре пистолета и пять раз сломать меч.

Ах да, теперь на стенах стоят волки. Удалось-таки увести одного тактического вожака, заодно и отточил навыки ближнего боя. Техника у меня, конечно, довольно странная: я в левой руке держу довольно длинный изогнутый кинжал, которым отвожу или парирую атаки. Да, ее я создал на основе того боя с Шодаем. Ее сейчас доработать пытаются, но вряд ли что-то получится, стиль агрессивный и рассчитан на мою бешеную скорость заживления ран и выносливость. Названия ему я не дал, а другие еще не успели придумать.

Как связаны волки и навыки ближнего боя? Очень просто: берется волк, ему дается затупленный клеймор, берусь я, беру так же затупленный комплект «кинжал-меч», и мы друг друга мутузим. Я вообще хотел, чтобы против меня стоял волк с боевым оружием, но тут сестры Али, Нова и Ли сообща надавили и потребовали не рисковать своими хвостами. Это если коротко и цензурно, а так серый засранец меня еще и матом покрыл, пройдясь по моим самоубийственным идеям.

Но вернемся к моему дню рождения. Уже полдень, на меня даже кирпич с крыши не падал, что уж говорить о чем-то более серьезном? Неужели в этот раз обойдется?

Раздался грохот взрыва, настолько мощного, что ударная волна сбила дыхание. Выбило стекла, протяжно взвыла сирена боевой тревоги.

— Ага! Я же говорил! — я встопорщил хвосты, а потом задумался. Кажется, радоваться неприятностям — это уже сумасшествие, нет? Краем глаза заметив движение, я успел развернуться и поймать свою сбрую. Следом мне в морду полетел бронежилет, который сбил меня с ног.

— Пакуйся, — бросила Нова, надевая скошенный в передней части параллелепипед, по недоумению именуемый шлемом. Стандартный шлем для своей брони ей пришлось выбросить, слишком сильно его побило в одной из стычек.

Фыркнув, я надел бронежилет прямо поверх легкой куртки, следом натянул сбрую из ремешков. Помимо двух ножей на груди и кобуры на животе, она обзавелась заспинными ножнами для меча, а так же кучей подсумков на все случаи жизни. С кинжалом и пистолетом я не расставался даже в туалете, благо висели они на поясе и не мешали. В процессе затягивания ремней я проверил, нормально ли держатся защитные пластины на ногах и руках. Когда-то я еще носил наплечник на левой руке, но после перестал — защиты тот давал меньше, чем планировалось, а весил больше килограмма.

Когда я поднялся на стены, то понял, что кроме сирены не слышу ничего. Ни криков команд, ни стрельбы — ни-че-го. Вскоре и сирена затихла, и был слышен только странный рокот, словно со скалы скатываются огромные булыжники. Все лисы на стене были чем-то потрясены и прижимали уши, тактический вожак, стоявший здесь же, так же был крайне удивлен. И вот это уже вызвало у меня чуть ли не панику, и я спешно выглянул за стену. И застыл, как и все вокруг.

Прямо перед стеной в земле был провал. Огромный, мать его, провал, дырища, от которой поднимались клубы пыли и черного едкого дыма. Иногда в провал падали обломки с краев. Противоположный край был где-то в полукилометре от стены. Пятисотметровая, чтоб ее, дыра.

— Внимание! Всем скрыться за стеной! — раздался усиленный громкоговорителем голос Юджара. Я решил не испытывать судьбу и последовал примеру всех остальных, присев на корточки. Благодаря тишине я услышал звук зажигаемого фаера. Буквально через несколько секунд раздался взрыв, но уже слабее, намного слабее.

— Природный газ, — пробормотал лис, сидящий неподалеку. Мне оставалось только пожать плечами.

В принципе, вполне возможно. Судя по змеящимся трещинам, волки дорылись до скопления природного газа прямо под основанием и подорвали его, даже не знаю, специально или случайно. Я побежал туда, откуда слышал голос Юджара.

— Что делать будем? — сходу спросил я, поглядывая за стену.

— Оборону держать, что еще, — главнокомандующий хмурился, полуприжимая уши и нервно дергая хвостом. — Я ни за что не поверю, что туннель обвалился по всей длине.

— Надо встретить их у выхода из туннеля, — задумчиво произнес Олдир, подергивая вибриссы. — Тяжелые орудия спустить мы сможем, я думаю.

— Управление предлагаю дистанционное, — внес я предложение.

— Одними дистанционками сыт не будешь, — старик пригладил мех между ушей. — Требуется полностью перекрыть туннель, а в идеале — и вовсе его обвалить. Благо он уже весь в трещинах.

— Подрывная команда? — бурый лис прикрыл глаза, опустив уши. Насколько я помню, это означало, что он что-то прикидывает в уме.

— Да, и отряд прикрытия. Волчьи щитоносцы подойдут, я думаю.

— На обе задачи? — Олдир приоткрыл глаз, но я замотал головой.

— Рядовые волки и вожаки малых стай слишком… да, тупые, чтобы разобраться с установкой зарядов. Надо им буквально тыкать, что куда прилепить и где нажать. Разве что обвешаем их взрывчаткой и запустим в туннель.

— Бесполезно, тут нужны направленные заряды, — Юджар тяжело вздохнул. — Нужны добровольцы.

— Я могу… — но договорить я не успел — старик просто очень красноречиво на меня посмотрел. Я сразу закрыл рот.

— Олдир, кидай клич. Привлеки Эхона, пусть оторвется от своих отчетов и найдет мне нужных специалистов. А ты, Курама, соберешь свою стаю, и спустишься в бункер.

— Мне кажется, что я буду эффективнее там, внизу, — я фыркнул. — Брать рядовых под контроль не так уж и сложно. А артиллерией и ракетами они меня не достанут.

— Ты ведь все равно туда полезешь? — устало спросил лис.

— Да.

В ответ Юджар просто вздохнул и махнул рукой, мол, все с тобой ясно.

Да, рисковать своей крайне важной тушкой — глупо. Но еще глупее закапывать свой же потенциал, прячась в бункере. Два своих хвоста я получил, когда я был фактически на грани смерти. Свои способности мастера разума получают в схожих условиях. Из всего этого следует вполне логичный вывод: если я хочу становиться сильнее, мне нельзя отсиживаться за крепкими стенами. Мне надо быть там, на передовой, среди других лисов, в самом пекле войны.

— Алике ни слова, — не оборачиваясь, сказал я Нове. Волчица фыркнула, но пошла следом.

Мне оставалось только надеяться, что в этот раз у меня получится не утащить за собой всю стаю прямо в мясорубку. В прошлый раз это закончилось месяцев в госпитале, для всех, включая меня. Так себе опыт, если честно, вряд ли кому-то понравится, когда его протыкают двуручным мечом. А еще я тогда выяснил, что если по лису ударить с размаха станковым пулеметом, то лис становится летучим. Только недолго — до первого препятствия…

Я тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания. Не время, не место. Сейчас надо думать о том, как пройти мимо всей этой толпы и не столкнуться с…

— Даже не думай, — Алина демонстративно хрустнула костяшками пальцев. Я вздохнул, без особого удивления увидев за ее спиной Алику и Ликора.

— Нова, ты нас спалила.

— Ничего не знаю.

— Собирайтесь, мы идем в пекло. Систему замкнутого дыхания взять не забудьте, а то надышитесь, и будете мышек ловить на четвереньках.

— Тебе того же, — Алина фыркнула, вставая сзади-слева.

Справа шла Алика, по центру — Ликор, а Нова встала спереди. Обычное построение в бою. Серому лису очень не нравилось, что мы его своими телами от врагов закрываем, но в ответ на любые недовольства он получал только недоумевающие морды. Как говорится, я не я, и шерсть тут не моя, ничего не знаю.

Так как предполагался близкий огневой контакт, то вместо стандартного мягкого бронежилета я надел усиленный, с композитными вставками. Так же вместо куртки и простых штанов пришлось натягивать противоосколочный арамидный костюм с высоким воротом, укрепленные ботинки. Надел на голову обруч, к которому крепилось прозрачное забрало — опять же против осколков. И уже после начал надевать разгрузку, сбрую и так называемый штурмовой рюкзак. Последний отличался относительно небольшими размерами, малым весом, а так же отлично подходил для обвешивания всякими дополнительными подсумками, креплениями, ременными системами и так далее. Конкретно сейчас на рюкзак я навесил пару дополнительных подсумков с боекомплектом, маленький топорик — Алика показала, как метнуть его так, чтобы раскроить череп с десяти метров — моток прочной веревки и большую двухлитровую флягу. А, еще два баллона для системы замкнутого дыхания. Не знаю, правда ли то, что природный газ вызывает галлюцинации, но лучше перестраховаться.

Мимо прошла Нова с каким-то чудовищем на плече, в коем я узнал обрезанную тридцатимиллиметровую автоматическую пушку. Волчья, между прочим, Нова притащила побитую счетверенную установку после одной из стычек. А еще она очень нехорошо поглядывала на пятидесятимиллиметровые спаренные зенитки, стоящие на стене. Насколько я знал, ее останавливала только отдача, с которой ей даже в скафандре не справиться, но… это ведь Нова. Была бы возможность — она бы с танковой пушкой ходила, фетишистка чертова.

— Ли, ты не видел мой набор гранат?

— Если ты про ящик с надписью «После того, как чека выдернута, мистер Граната нам более не друг», то его куда-то убрала Алика.

— Лика, куда ты дела мои гранаты?

— В арсенале лежат.

— Котором из?

— Твоем.

Я попытался вспомнить, был ли в моем личном арсенале темно-зеленый ящик. Вроде не было, а там, между прочим, строгий порядок. Это означало только одно, и пробежавшая мимо Алина мои подозрения подтвердила.

— Верни мои гранаты! — я припустил следом, а эта рыжая зараза только ускорилась. Она была буквально увешана взрывчаткой.

Конечно, надо бы собираться как можно быстрее и все такое, но нашу стаю все равно вперед не пустят. Так зачем тогда бежать, роняя патроны? Не лучше ли будет лишний раз все перепроверить? Особенно когда в бою спешка при сборе может стать причиной тяжелых ранений. Был у меня такой печальный опыт, пистолет в руках взорвался. Как потом выяснилось, я умудрился в одной из вылазок макнуть его в грязь, а потом попал под сильный дождь. В итоге внешне пистолет был относительно чистым, и я про него забыл. И при выстреле что-то там внутри перекосило или заклинило, и ствол разорвало в клочья.

Закончив проверять оружие и снаряжение, я вышел из дома Новы. Собственно, мы все жили в нем, даже семья Ликора перебралась. Дом, конечно, пришлось достраивать, но никто не был против. А уж как были рады Трой и Трея… а как же, можно бегать за «тетей Новой» буквально сутки напролет! Гигантская волчица стоически терпела выходки лисят и по мере возможностей учила их обращению с оружием. Ну и поварешкой тоже.

Сестры Али уже оккупировали скамейку, так что ждать остальных мне пришлось стоя. Мимо проехали несколько грузовиков с двадцатитрехмиллиметровыми спарками, кранами. Лисы постепенно стягивались к стене, готовясь к обороне. Никакой суеты, но все делалось быстро и четко, каждый знал свою задачу. Только наша стая была словно лишней.

Наконец из дома вышла Нова, а следом и Ликор. Я отлип от стены, подхватил А5 «Клеймор».

— Просто напомню, что сегодня у меня день рождения. Будьте внимательнее.

В ответ Нова молча лязгнула затвором своей пушки. Я фыркнул, и мы все направились к грузовику, припаркованному у дома. Забираясь на место водителя, я заметил в окнах мордашки Треи и Троя, а также грустную мордочку Нирики. Заметив, что я смотрю на нее, она прижала уши. Я просто кивнул и захлопнул дверь.

Уже за стеной, стоя на дальнем от нее краю обрыва, я услышал звуки перестрелки. Стреляли редко, даже как-то вяло, звук был сильно искажен, но стрекот волчьих автоматов я узнаю всегда. Судя по интенсивности стрельбы, наши волки столкнулись с передовой разведкой.

Мы пошли к стоящим у обрыва кранам, что спускали вниз установки с пушками. Я подошел к одному из операторов.

— Как тут народ спускается?

— С помощью канатов, — лис махнул рукой в сторону обрыва, где столпились волки.

— А вы нас спустить сможете?

— Вон сбруя, цепляйтесь, — оператор ткнул пальцем в кузов грузовика. Алина с Аликой пошли разбираться, а когда Лина достала здоровенную ременную систему, явно под Нову сделанную, я подозрительно посмотрел на лиса. Тот фыркнул. — Эхон принес.

— Ясно все с вами.

Иногда мне казалось, что Юджар умеет читать мысли. Впрочем, с его-то опытом предсказывать чужие действия не так уж и сложно, я думаю.

Спуск с помощью крана — то еще приключение, которое я лично точно не забуду. Под ногами — пропасть черт знает какой глубины, приземляться надо на этакий карниз прямо перед выходом из туннеля, на котором места не особо много. А еще ветер, из-за которого всех нас болтало, словно тряпки.

Уже внизу Нова сообщила, что датчики ее скафандра не улавливают природный газ. В принципе, оно и понятно, иначе от первого же выстрела тут все взлетело на воздух.

— Я понял, как зарабатывают страх высоты, — пробормотал я, отцепляя сбрую. Точнее, это был просто пояс с парой дополнительных лямок, но я все ременные системы сбруей называю.

— Я вот что подумал, — ко мне подошел Ли. — Если бы ты боялся высоты, то как бы ты смог жить, будучи биджу?

— В смысле?

— Ну смотри, по твоему описанию выходит, что биджу размером с десятиэтажку будет, так? Так. Вопрос — как жить биджу с боязнью высоты? Вечно ползать на брюхе?

— Иди ты, — я пихнул лиса в бок, но без результата — тот тоже носил противоосколочный комбинезон. Ликор довольно заржал, но тут же затих, когда перед ним встала Нова.

Я втиснулся между Новой и серым лисом, а по бокам от него встали сестры, после чего мы под недовольное бурчание Ли пошли к туннелю. Волков мы игнорировали — это были рядовые солдаты, которые даже говорить не умели. Малые вожаки могли отвечать фразами вроде «так точно» и «никак нет». Они расступались перед нами, так как имели четкий приказ ни в чем не препятствовать лисам. Вожаком, кстати, управляли наши мастера Разума, благо перекинуть связь было несложно.

Я поудобнее перехватил автомат, левой рукой в который раз проверил, легко ли вынимается меч из ножен, подергал магазин, проверяя, плотно ли он сидит в приемнике. Все эти действия я выполнял автоматически, просто рефлекс — я всегда так делал перед боем. Прогромыхала очередь из пушек, затем еще одна, плотность автоматного и пулеметного огня повысилась. Туннель был впереди, но пока мы в него не заходили — волкам мы только помешаем. Я был здесь исключительно на случай, если противник все же сможет прорваться, тогда я смогу перехватывать контроль над малыми стаями и обращать их против своих же.

Только стоя перед выходом из туннеля я осознал, насколько он огромный. Да, он частично был завален, но в целом после взрыва срез получился каким-то слишком ровным. Образовался удобный круговой карниз, а все остальное попадало в пропасть огромными кусками. Впору думать о том, что взрыв природного газа был частью плана, а не неожиданностью. Возвращаясь к размерам туннеля, в диаметре он был метров пятнадцать. Этого хватит, чтобы по туннелю борт к борту проехали четыре «Алебарды».

Мы встали сбоку от туннеля, прислушиваясь к все более интенсивной канонаде. Вот громыхнула буксируемая противотанковая пушка, еще раз, раздалось несколько взрывов. Малокалиберные пушки молотили короткими очередями. Но самым необычным и пугающим было то, что никто не произнес ни звука. Когда воюем мы, лисы, то часто переговариваемся, перекрикиваемся. Это скорее инстинктивное желание почувствовать себя в стае, чем строгая необходимость. А сейчас я слышал только стрельбу, грохот пушек, взрывы. Одно дело знать, что рядовые волки не говорят, и даже умирают молча, а другое — слышать это. Раньше я как-то этого не замечал, наверное, потому, что с волками сражались мы, лисы.

«Курама, слышишь меня?»

Я чуть автомат не выронил, услышав голос Юджара. Знаками показав, что все нормально, я мысленно ответил:

«Да»

«Ситуация следующая. Волки усиливают натиск, но пока мы выигрываем за счет ограниченного пространства. Сейчас в туннель спустится одна оборонительная дивизия, хотя скорее полудивизия, название одно»

«Моя задача?»

«Я бы сказал подниматься, но ты ведь не послушаешь. Они принесут с собой около тонны броневой стали, тебе надо усилить нескольких лисов. В туннель пока не лезь»

«Понял. А почему через мыслесвязь?»

«Что-то глушит связь»

Я почувствовал, как линия связи обрывается и мысленно чертыхнулся. Отлично, что-то блокирует радиосвязь, и никто этому факту не удивляется. Впрочем, волки — известные любители использовать высокотехнологичное оборудование, вроде тех же систем интенсивного подавления радиосвязи.

— Связь глушат. Сейчас спустится оборонительная дивизия, я их немного усилю.

— Оборонительная? — Алина удивленно навострила уши. — Это не та, что только на сорок с копейками процентов укомплектована?

— Скорее всего, — вместо меня ответила Нова. — Больше оборонительных дивизий нет.

— Хреново, — буркнул Ли, нервно оглядываясь. — Все так плохо?

— Одна тактическая стая даже на такой позиции не сможетдержаться бесконечно долго, — я пожал плечами. — Да, артиллерию применять нельзя, но восполнять потери нашим волкам неоткуда.

— Какие потери? — лис фыркнул. — Без поддержки артиллерии все сводится к правилу «три к одному», разве нет?

— И да, и нет, — я поморщился, вспоминая уроки Юджара. — Не забывай, у наших волков и боезапас ограниченный, наши автоматы имеют другую компоновку, и рядовые солдаты тупо неспособны ими нормально пользоваться. Перезаряжают они их почти в четыре раза медленнее, чем положено по нормативу. Также противник может задействовать ракетное вооружение, те же управляемые снаряды с фугасной головной частью. Им достаточно запустить их с другого конца туннеля и начать точечно выбивать наши позиции, в то время как мы им тем же ответить не сможем — волки все еще применяют активные системы противоракетной защиты.

— А ты время даром не терял.

— Юджар после Того случая стал обучать меня интенсивнее. Многое я еще не знаю, на самом деле, да и в основном он дает мне не общие знания, а специализированные.

— Ты не преемник? — Алика посмотрела на меня. Я бы даже сказал, что она сильно удивлена.

— Скорее всего, нет. Мне кажется, преемником будет Олдир. Собственно, большую часть операций за последние два года он спланировал, Юджар ему только подсказывал.

— Хм… Если так, то это неплохо.

— У меня вопрос, — Алика была задумчива, что вызвало у меня легкую панику. — Если изначальной задачей было подорвать туннель, почему мы его удерживаем?

Все замолчали. Я почувствовал, как у меня мех становится дыбом. Я в спешке мысленно связался с Юджаром.

«Ты не вовремя»

«Что с подрывной командой?»

«Трещина на поверхности — всего лишь треснувшая земля. Целостность породы, в которой туннель проложен, не нарушена. Мы не сможем его обрушить»

«Почему мне не сообщили?!»

«А надо было?»

Я застыл.

«Я понимаю, что сейчас не время для тестов и тому подобного, но ты должен думать и сам. Собирать факты, сопоставлять их, формировать из них догадки и так далее»

«Я понял»

Я оборвал связь.

— Я тупой, знаете об этом?

— Ты утрируешь.

— Да нет, — я вздохнул.

Мы тут стоим достаточно долго. Юджар не просто так связался со мной и сказал, что посылает оборонительную дивизию — он проверял, догадался ли я, что туннели подорвать не получится. Но я не догадался, хотя должен был задуматься, почему волки продолжают держать оборону, хотя подрывная команда должна была справиться минут за десять максимум. Собственно, поэтому меня сюда и отпустили, так как предполагалось, что я попросту не успею принять участие в бою. Именно поэтому Юджар и был раздражен, когда я с ним связался. Чувствую, хвосты узлами он мне все-таки завяжет, за тупость.

— Ты излишне самоуверенный. Ну и глуповат местами.

— Спасибо, Нова. Ты знаешь, как поднять самооценку.

— Обращайся, — волчица похлопала меня по плечу, смотря очень своеобразным взглядом. Мол, не все потеряно, в случае чего, мы за тебя подумаем. Язва двухсоткилограммовая.

— Что предпримем?

— Дождемся сначала оборонщиков, я их усилю, а там — посмотрим.

Дивизию ждать долго не пришлось. Как сказал один из лисов, которого я накачивал энергией металла, сейчас во всем соединении было что-то около трех тысяч лисов. Они и правда притащили с собой кучу металла, а еще переносные укрепления, кучу станковых пулеметов и даже кран спустили — с его помощью собирались возводить дополнительные укрепления.

— Они бы еще материалы для ДОТа притащили с собой, — фыркнул Ли, когда лисы скрылись в туннеле.

— Была бы возможность — притащили бы, — я покачал головой. — У них специализация такая, окопаться так, чтобы не сковырнули.

— А разве этим не строительный батальон занимается?

— Не, строители возводят полноценные линии обороны. Погоди, дай договорить, — я замахал руками на открывшего пасть лиса. — Оборонщики специализируются на сверхбыстрой развертке укреплений, а строители — на возведении долговременных. В этом принципиальная разница. Что, впрочем, не мешает оборонщикам иметь материалы и специалистов для возведения бетонных укреплений, благо быстросхватывающийся бетон у нас есть.

— Ты, блин, ходячая энциклопедия.

— Знал бы ты, сколько времени я провел с учебниками… — я вздохнул и дернул ухом. — Хм, вы ничего не слышали?

— Слышу только канонаду из туннеля, — Алина склонила голову набок, прислушиваясь к чему-то.

— У меня либо термометр врет, либо температура и правда повышается? — Нова переступила с ноги на ногу, а я почувствовал дрожь. И не от того, что волчица топает!

— Все наверх! Живо! — рявкнул я, и все тут же рванули к канатам.

Я понял, что услышал, когда звук усилился. Это был низкий гул, который медленно становился громче. И буквально через пять секунд до меня дошло, что это ничерта не гул, это, чтоб его, рев! Рев пламени!

— Газы! — заорал я. Алика потянулась к противогазу, но я замотал головой. — Горят!

— Все равно надевай! — рявкнула Алина, натягивая противогаз. — Иначе угарным газом траванемся!

Я еле успел натянуть противогаз, когда заметил, что серый лис замер.

— Это пиздец, — ошеломленно прошептал Ликор, смотря куда-то назад. Я обернулся, и успел заметить лишь языки пламени, когда произошел ВЗРЫВ.

Ударной волной меня впечатало в стену, предварительно подбросив, перед глазами все поплыло. В ушах стоял звон, но я все еще был в сознании, да и Нова пыталась подняться, а вот сестры и Ли… они лежали ничком, не шевелясь. Но я не успел к ним подползти, как карниз начал рушиться.

Волчица среагировала мгновенно, схватив сестер, что были к ней ближе, прижав их к себе и прикрыв щитом. Я рванул к Ликору и схватил его, одновременно накачивая энергией камня. Это не металл, и от сильных ударов он начнет колоться, но главное, чтобы оставшийся кусок был объемом не меньше пятидесяти пяти процентов от объема тела. Я настолько сильно сосредоточился на перекачивании энергии, что не заметил, как мы падаем вниз. И лишь удар огромным булыжником по спине вывел меня из концентрации, а следующий — отбросил от Ликора.

Кажется, я кричал, я не слышал. Мир вертелся, свет мельтешил перед глазами, по телу били камни. Я не мог ухватиться ни за один достаточно массивный обломок, чтобы вытянуть из него энергию.

А в следующее мгновение от сильнейшего удара я потерял сознание.

— Кислород.

— Кислород.

— Кислород.

— Кислород.

Я с трудом открыл глаза.

— Кислород.

Было трудно дышать, словно на грудь что-то давило.

— Кислород.

Что-то противно пищало прямо в ухо.

— Кислород.

Кислород? Кислород!

— Бл…ть! — выдохнул я, и попытался пошевелиться. Но не смог.

Я не видел света, но чувствовал, как на грудь что-то давит. С трудом шевеля пальцами, я нащупал шершавую поверхность камня.

Меня завалило.

— Кислород.

Информатор раздражал, но я не мог его отключить. Я вообще не мог пошевелиться, более того, я слышал, как трещит нагрудная композитная пластина. Она — единственное, что уберегало меня от сломанных ребер. Она и то, что накачивая Ликора энергией камня, я частично усиливал и себя.

— Кислород.

Если встроенный в противогаз информатор говорит «кислород», то у меня от пяти до одной минуты. А вот если он начнет говорить «критический уровень»…

— Критический уровень кислорода.

…то у меня минута. Я почувствовал, как грудь сжимает страх. Я попытался успокоить свой разум, но не смог. Я просто не смог активировать видение! Но почему? Ответ я нашел, когда почувствовал влагу на шее.

Похоже, я сильно ударился головой. Однажды я уже получал сильный удар по голове, разогнанный ударной волной взрыва кирпич долбанул меня по виску. Я тогда не потерял сознание — был накачан энергией металла, но способности мои вырубило напрочь. Как позже выяснилось, сотрясение мозга вырубало способности любого мастера Разума. Но я все равно не надевал шлем, зачем? Толку от него было мало, от сотрясения он спасал постольку поскольку.

Ками, какой же я, бл…ть, беспечный идиот…

— Опасность! Критически низкий уровень кислорода!

У меня тридцать секунд. Тридцать сраных секунд на то, чтобы мои мозги пришли в себя! Сотрясение практически не сказывается на мне, разве что голова кружится, но вот вырубание способностей — это слишком серьезно! Особенно сейчас!

— Не хочу умирать… — полузадушенно просипел я. — Не хочу…

В какой-то момент я почувствовал, что мне тяжело дышать. Я задергался, но, как и прежде, не смог сдвинуться с места. Будь я способен накачаться энергией камня, мне было бы плевать на недостаток кислорода. Я был бы способен выбраться, если только надо мной не несколько тонн! Но шевеля пальцами, я несколько секунд назад почувствовал пустое пространство. Значит, на мне просто булыжник. Огромный булыжник, который надо просто сдвинуть!

— Не хочу… — прошептал я. Сознание начало туманиться, навалилась слабость. Я начал задыхаться.

Неожиданно я почувствовал прилив сил. Я задергался, и понял, что камень дергается вместе со мной! Посыпалась земля, задыхаясь, я рванул руку вверх, чувствуя страшную боль в мышцах. Камень накренился, и я так же рванул другой рукой. Снова рвутся мышцы, но камень скатился в сторону, в процессе с хрустом проехавшись по правой руке. Левой я сорвал противогаз и закричал от боли, срывая голос.

Лишь спустя полчаса я смог двигать руками. Кости, мышцы и сухожилия срослись. Одной из особенностей моей регенерации было то, что даже раздробленные кости срастаются правильно. Но сейчас мне было не до этого…

Я лежал и полной грудью вдыхал пыльный воздух. Мне было плевать, есть здесь природный газ или нет. Мне было плевать, что от каждого вздоха хотелось чихать и кашлять. Я Дышал. Я был Жив. Жив, черт меня подери!

Наконец, я смог присесть. С хрустом размял плечи, суставы… и тут словно кто-то щелкнул переключателем.

— Ликор… — прохрипел я, откашлялся, и закричал: — Ли!

— Я здесь!.. — раздался голос откуда-то сзади, и я рванул туда. На четвереньках — встать на ноги у меня пока не было сил.

— Живой, — я ощупал лиса, проверил, цел ли он. Он все еще был полон энергии камня, поэтому меха не было, вместо него — сероватая каменная поверхность, покрытая рисунком «под шерсть».

— Знаешь, брат… очнуться от удара затылком о землю — так себе пробуждение.

— Ох, знаю, — я нервно хихикнул.

— Верни меня обратно, а? Не хочу быть каменным, меня Нирика не поймет.

— Не в ближайшее время…

— По башке получил?

— Скорее, землю ударил.

— А… — лис чуть повернул голову и уставился мне на грудь. Я чисто автоматически коснулся глубокой вмятины в композитной пластине. — Понятно… Пошли искать остальных.

Я попытался встать на ноги, но тут же начал заваливаться на спину. Ли успел меня поймать, после чего взвалил на плечо. Я не возражал.

— О, у тебя лишний хвост.

— Я уже догадался, — пробормотал я, вспоминая ощущение, будто сила переполняла тело. Какая — ками ее знает, но, похоже, именно благодаря ей я смог сдвинуть придавивший меня булыжник.

— Как думаешь, на какой мы глубине?

Я посмотрел вверх, и понял, что не вижу света. Совсем.

— Без понятия. Но тут прохладно, а ведь чем глубже — тем жарче.

Мы бродили по пещере. По прикидкам друга, мы тут валялись около получаса. Баллоны замкнутой системы дыхания рассчитаны на двадцать минут, но будем учитывать то, что когда лис без сознания, то кислорода он потребляет меньше.

Но кое-что вызывало у меня намного больше вопросов.

Первое: почему я выжил? Даже моя регенерация и повышенная прочность тела от энергии камня не способны спасти от падения с большой высоты. Я бы в лепешку разбился.

Второе: почему Ликор был цел? Накачанный энергией камня, лис становился еще более восприимчив к падению, это до меня только недавно дошло. Его бы просто раздробило на несколько кусков, но на его теле не было даже сколов.

И, наконец, третье: если высота падения небольшая, то почему мы не видим свет вверху? И где, черт возьми, источник света, благодаря которому мы хоть что-то видим?!

— Ты слышишь?

— Слышу что? — кажется, я слишком сильно ушел в себя.

— Знакомое что-то.

Я прислушался, и почувствовал, как у меня мех встает дыбом.

— Нова воет…

— Откуда?

— Иди прямо.

Когда мы подошли ближе, у меня отошло от сердца: Нова выла не тоскливо, а скорее просто так громко, как могла — вой был не очень мелодичным.

— Хэй-хэй! — крикнул Ликор. Вой оборвался.

— Мы тут!

Ли сорвался на бег, и через несколько минут — ровно к тому моменту, как у меня отбило все ребра — мы добежали до Новы. Рядом с ней сидели сестры Али, обе в бинтах, но живые и целые. Ли осторожно сгрузил меня на землю. Я попытался встать, покачнулся и вцепился пальцами в плечо лиса. И замер, чувствуя, как крошится камень.

— Нихрена у тебя силища, — удивленно тявкнул брат, стряхивая с плеча каменную крошку. К счастью, я раскрошил только слой камня, имитировавший одежду.

— Новый хвост? — Алика осмотрела меня с ног до кончиков ушей. В ответ я взмахнул хвостами. Четырьмя хвостами. — Понятно. Физическая сила?

— Угу, но слабости это не отменяет, — я вздохнул и осторожно сел на более-менее подходящий для этих целей камень. — У кого-нибудь есть идеи, как мы выжили? И почему все настолько хорошо видно?

— Обернись, — Алина ткнула пальцем куда-то мне за спину. Обернувшись, я замер, уронив челюсть.

На моих глазах медленно падал огромный булыжник. Когда до земли оставалось метра три-четыре, он неожиданно с грохотом рухнул, подняв столб пыли.

— Сюрреализм какой-то.

— Мы это уже минут тридцать наблюдаем, — Алика подошла ко мне и начала ощупывать. Коснувшись затылка она замерла, но я покачал головой.

— Уже зажило.

— Способности?

— Отрубило. Только регенерация и работает. Ну и физически я теперь очень силен… Но с этим надо быть осторожнее.

— Почему?

— Я могу себе ненароком мышцы и связки порвать.

Алика просто кивнула и протянула мне протеиновый батончик. Уже развернутый. Вздохнув, я посмотрел на свои грязные руки и вцепился в него зубами.

Вопрос о свете я больше не поднимал. Если уж тут гравитация ведет себя так, как ей хочется, что говорить о других физических законах? Может, тут сам воздух светится…

— Что будем делать? — спросил я, прожевав.

— Там, — Нова махнула рукой назад. — Есть проход. Его не сильно завалило, разгрести можно.

— В следующий свой день рождения я отправлюсь в чистое поле в центре нашей территории, и буду отдыхать в палатке. Специально медицинскую возьму.

— Я тебе торс забинтую тогда, — Алика кивнула. Вот сиди и гадай, то ли она серьезно, то ли издевается. И то и другое лисица делала с максимально серьезным выражением мордашки.

— Я принесу фрукты в авоське, — поддержал лисицу Ли, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать.

— Я цветочки принесу, — Алина невинно повиляла хвостом.

— Я принесу журнал с последними сводками с фронта.

— Нова, и ты туда же?

— Конечно.

— Спасибо, друзья, я тронут. Тронут вашей заботой и вашим желанием сделать из меня пациента полевого госпиталя даже тогда, когда я здоров!

Первым не выдержал и заржал Ли, следом засмеялась Алина. Алика чуть дернула уголками губ, а что там делала Нова — под шлемом было не видно. Я картинно повесил голову. На душе стало легче, так как друзья отвлекли от мыслей о лисах оборонной дивизии.

Заметив, что я снова задумался, Ли дернул меня за один из хвостов. Я подскочил, но не удержался на все еще разъезжающихся ногах и чуть не пропахал носом землю. Меня поймала Нова.

Я фыркнул, встопорщив хвосты, и скрестив руки на груди, а эта серая зараза только громче ржать стала.

— У-у-у, зараза, — я пригрозил лису кулаком. Тот тут же поднял руки вверх.

— Боюсь-сдаюсь!

— Клоуны, — вздохнула волчица, вставая. — На ком поедешь?

— На тебе, конечно же, — я требовательно вытянул руки в сторону Новы. Та, еще раз вздохнув, подняла меня подмышки и посадила себе на шею.

— Как дите малое, — пожаловалась она лисам и пошла в сторону прохода.

Довольно большой туннель квадратного сечения был завален крупными валунами примерно до половины. Нова без труда раскидала булыжники и застыла. Ликор удивленно присвистнул, да и я озадаченно вцепился в ухо.

Стены, пол и потолок прохода были облицованы металлическими пластинами, причем на полу пластины имели мелкое рифление. То, что туннель был квадратным, уже вызывало множество вопросов, а тут… слов нет.

— Ну, пошли, — Нова подняла щит, а я сполз ей на спину — не хотелось головой об потолок треснуться, и так ушибленный на голову.

Коридор был ровным и без единого ответвления. Я заметил, что плиты на полу порядком потрепаны, местами рифление было стерто. Здесь не было пыли, а еще вибриссами я ощущал движение воздуха. Воздух двигался из глубины коридора в сторону пещеры. Помимо нашего топота, тишину нарушал грохот падающих камней.

Время от времени я пытался использовать видение, но у меня не получалось. Но больше всего меня тревожило отсутствие попыток Юджара связаться с нами с помощью мастеров Разума. Да, радиосвязь гарантировано глушилась толщей породы, но для силы Разума это не препятствие. Так что же там произошло?

— Мы уже двадцать километров прошли, — заметила волчица. — Более того, мы постоянно спускаемся.

— Как глубоко мы уже спустились? — я уже шел на своих двоих, хотя и по-прежнему чувствовал легкое головокружение.

— Считать надо. Угол наклона постоянный, четыре градуса.

— Гипотенуза — двадцать километров, — я задумался. — Угол в четыре градуса — противоположный катету, что у нас роль глубины играет. Значит, глубина равна двадцать умножить на синус четырех градусов, это… э… Нова, у тебя есть калькулятор?

— Это офицерская броня, есть, конечно.

— Чему равен синус четырех градусов?

— Семи сотым.

— Ага, значит, мы спустились на один и четыре километра, — я фыркнул, повел ушами. А потом до меня дошло. — Сколько?!

— Это не считая того, что мы не знаем, на какую глубину упали. И да, Ку, тебе надо было выпендриться, или что?

— Нет, я просто пытаюсь не забыть основы математики, — я вздохнул и потер бровь пальцами. — Ты не представляешь, сколько всякой ерунды мне приходится учить под руководством Юджара.

— Например? — Алика посмотрела на меня.

— Например, полный курс высшей математики. Или физика. Или микроэлектроника. Еще геология, причем разделов штук шесть. Честно скажу, я большую часть уже не помню, но Юджар говорит, что хотя бы основы знать полезно.

— Да, нехило тебя старик грузит.

— Меня он еще не грузит, — я нервно усмехнулся. — Вот Олдиру достается по самые кончики ушей…

— Олдир терпеть не может математику.

— А? — я непонимающе уставился на Алику. Лисица была задумчива.

— Он сказал, что математика вызывает у него головную боль.

— А вы с ним так хорошо знакомы? — я даже уши навострил, так как сам с ним нормально не общался. Пересекался в штабе — да, а вот чтобы просто поговорить — нет.

— Я его учила метать ножи.

— О… понятно. И как успехи?

— Хуже, чем у тебя.

Я фыркнул, хоть и не смог удержать хвосты от повиливания. Ли, попытавшемуся что-то сказать по поводу моих вышедших из-под контроля хвостов, я показал кулак.

Еще через два часа и километров десять дороги мы столкнулись с препятствием в виде массивных ворот. Точнее даже не ворот, это было больше похоже на гермозатвор, такие же у нас в подземных бункерах устанавливаются. Никаких панелей не было, просто ровная монолитная на вид плита, перекрывшая коридор.

— И что теперь? Назад? — я приложил к виску металлическую флягу. Голова все еще кружилась.

Нова просто подошла к затвору и постучала по нему. Звук был, словно по несущей стене постучали.

— Думаешь, откроют? — Алина скрестила руки на груди, скептически смотря на волчицу. Та пожала плечами.

— Я проверяла толщину.

— И как?

— Нужен термит.

— Эм, ты про ту смесь, которой можно лобовую броню танка прожечь?

— Да.

— Знаешь, — я задумчиво потер кончик носа пальцем. — Пожалуй, я в свое снаряжение введу пару термитных шашек. Если не против таких вот затворов, то против всяких танков — средство отличное. Уж точно получше гранат будет.

— Пироманьяк ты, Ку.

— Ой, кто бы говорил. Не ты ли в позапрошлом году с огнеметом бегал?

— Дети… — вздохнула Алина, закрыв глаза ладонью.

Раздавшийся гул заставил нас замереть. Я медленно повернулся в сторону гермозатвора и увидел, как Нова медленно поднимает затвор вверх. Раздался щелчок и волчица отошла в сторону.

— Что? — она обвела взглядом нашу охреневшую компанию. Даже у Алики глаза округлились, что уж говорить про остальных. — Там внизу выемки были.

Я подошел к затвору. Нова подняла его на высоту метра в полтора, так что мне надо было лишь чуть-чуть наклониться, чтобы оценить толщину препятствия. На глазок полметра будет.

— И какой нагрузка на экзоскелет была?

— Не поверишь, даже в красную зону не ушла. Скорее всего, пассивная гидравлика, ну или что-то вроде того.

— Ладно, ками с ним, с затвором, — я вздохнул, помассировал виски. Меня не покидало ощущение, что мы идем в западню. Но с другой стороны, выбора не было — из пещеры наверх не подняться. — Идем дальше.

Перестроившись в боевой порядок, мы пошли вперед. Так как свой «Клеймор» я опять благополучно потерял, я достал пистолет из набедренной кобуры, а в левую руку взял кинжал. Есть такая стойка, когда в левой руке обратным хватом держится нож, и она же запястьем поддерживает правую руку с пистолетом. В замкнутом пространстве это позволяет при необходимости очень быстро нанести колющий удар. Да и, если противник умудрится выбить пистолет, не придется тянуться к ножу. Был бы второй пистолет, я бы его вместо ножа взял. Стрельба с двух рук в одну точку повышает плотность огня, да и количество выстрелов до перезарядки увеличивается вдвое. Собственно, именно поэтому любители револьверов носят с собой по два «ствола».

Идти долго не пришлось — мы вышли в гараж. В смысле, настоящий подземный гараж, даже разметка была. Только вот техники не было — все места были пустыми. Каждое место было отмечено цифробуквенным кодом.

— Размеры впечатляют, — пробормотал Ли. Мысленно я был с ним согласен, однако, волновало меня другое.

— Пространство слишком открытое, — я поморщился.

Наше построение отлично себя показало в столкновении лоб-в-лоб, но если тыл не прикрыт — у нас начинались проблемы. Брат уже несколько часов как лис из плоти и крови, а последствия сотрясения мозга до сих пор не прошли — я все еще не мог воспользоваться своими способностями. Что, впрочем, неудивительно — я затылок до крови разбил, а это весьма серьезный удар.

— Думаешь, могут напасть? — Алика посмотрела на меня.

— Все возможно, особенно сегодня.

— Видимость хорошая, а вот тепловизор бесполезен, сплошной белый экран.

— Даже в упор? — Нова кивнула, а я укусил кончик когтя. За что сразу же получил по руке от Алики. — А?

— Грязные.

— А…

Мамаша. Впрочем, я не против, как это ни странно, хотя любой другой при таком поведении рисковал нарваться на оскаленные клыки.

— Ладно, хватит пол продавливать. Пошли вперед.

Надеюсь, никто не заметит, каких усилий мне стоило принять это решение. Снова подняла голову моя паранойя, из-за нее мне казалось, что вдали кто-то двигался. Я не стал тревожить своих друзей — к счастью, почти всегда мои подозрения оказывались беспочвенны — но бдительность усилил.

Из нас всех я обладал самым лучшим слухом, Алика обладала самым лучшим зрением и отличным глазомером. Обоняние лучше всего было развито у Ликора. Нова проигрывала нам по всем этим показателям, особенно слух у нее был плохой — сказывалось использование крайне мощного оружия. Алина была середнячком, но зато по скорости реакции — да и скорости вообще — она любому из нас могла дать нехилую фору.

К чему все это? Да к тому, что я услышал какой-то шорох. На самой границе слышимости, но этого хватило, чтобы я поднял руку вверх, сжав кулак — знак остановки и одновременно предупреждение о возможной опасности.

Это не могли быть мыши. Если я все правильно понял, то находились мы на оставшейся от Создателей базе, а значит, тут уже давно сдохло все, что только могло сдохнуть. Но и с потолка тут нечему сыпаться, покрытие потолка, пола и колонн выглядело, словно новое. Даже краска не выцвела. Движение воздуха было откровенно слабым, я только вибриссами его и улавливал. В общем, я поднял пистолет и кинжал, мысленно жалея о том, что обруч с противоосколочным забралом я тоже потерял.

— Ничего не вижу, — Алика покосилась на меня.

Я повел ушами, прислушиваясь, и снова уловил шорох. На этот раз я смог точно указать направление — на два часа от предыдущего направления движения. Указав, откуда доносятся подозрительные звуки, я знаками показал, что продвигаться мы будем тихо. Нова коротко кивнула и медленно опустилась на колено, поставив щит ребром в стороне. Волчица из-за своих габаритов и массивной брони была неспособна двигаться тихо. Алика сняла ботинки, быстро обмотала ноги плотными эластичными бинтами и практически бесшумно убежала в сторону. Я так же избавился от обуви — укрепленные ботинки имели жесткую армированную подошву и были довольно тяжелыми. Кто же знал, что придется действовать тихо, а не просто стрелять во все, что движется?

Алика уже скрылась за одной из колонн, я успел только белый кончик хвоста заметить. Да уж, обычный окрас для тихих операций совершенно не подходил. Даже Ли приходилось перекрашивать мех под зону будущей операции, а что уж говорить про таких рыжих нас?

Ликор остался с Новой, хотя и был этим не слишком доволен.

Бетонный пол был холодным, так что пришлось некоторое время привыкать. Делал это я на бегу, убрав пистолет и держа в левой руке кинжал, а в правой — топорик. К счастью, в этот раз отсутствие очков не должно было меня демаскировать — по неизвестной причине глаза ни у кого не «светились», отражая свет. Когда шли по коридору, мы предположили, что дело в отсутствии света как такового.

Я замер, прислушиваясь. Шорох стал чуть громче и намного более отчетливым. Я уже мог точно сказать, что это не осыпающаяся земля, но и не шкрябание когтей, звук был похож на волочащуюся по бетону ткань. Повернув уши, я по звуку смог найти сестер Али, конкретно сейчас они медленно продвигались вперед.

Когда по моим прикидкам до источника шороха осталось метров пятнадцать, я перехватил топорик для броска, уперевшись костяшками левой руки в пол для большей устойчивости. Кинжал я все так же держал обратным хватом, мне он нравился больше, хотя и сокращал дистанцию, на которой я мог нанести удар.

Вот только, я ничего не видел. Совершенно ничего. А шорох был, и его источник точно был впереди, внизу, а не на потолке. Алина медленно двинулась вперед, держа наизготовку нож.

Почему именно ножи, а не пистолеты? Ну, во-первых, никто не хотел шуметь, а даже с глушителем выстрел в подобном помещении можно услышать метров с семидесяти, причем не только из-за лязга автоматики, но и из-за пороховых газов, что вырываются при цикле перезарядки. Да и патроны у меня не дозвуковые, а строго наоборот — высокоскоростные.

Вскоре остановились и сестры, Алина стояла за колонной, а вот Алику я видел, и сейчас она смотрела на меня. Я покачал головой и медленно двинулся вперед, стараясь двигаться как можно тише.

Шорох все сильнее напоминал звук, производимый волочащимся по бетону куском ткани. Вот только, он был слишком неестественным: ровным, непрерывным. Вот по моим ощущениям до источника звука осталось десять метров, затем пять, но я так ничего и не увидел. Я даже на потолок поглядывал, хотя звук доносился снизу.

Наконец, после долгого и напряженного высматривания источника, я обнаружил движение. Я подошел еще ближе, готовый в любой момент ударить кинжалом или топором, ну или просто отпрыгнуть.

Прямо передо мной на полу сам собой вращался круглый кусок чего-то непонятного. Делал он это очень медленно, из-за чего движение можно было заметить, только если долго всматриваться. При этом я решительно не понимал, почему он вообще двигается. На пробу я достал из кармашка разгрузки пистолетный патрон — всегда ношу с собой десяток россыпью — я осторожно положил его на пол боком. И еле успел поймать челюсть, когда патрон покатился к странному кругу. Докатившись до него, он замедлился и начал катиться вместе с ним по окружности, приближаясь к центру. В центре он и вовсе начал вращаться на одном месте.

Ничего не понимаю.

На круге остался отчетливо видимый след от патрона. На пробу я поцарапал поверхность круга кинжалом — образовалась четкая полоса, которая начала медленно смазываться.

Вскоре ко мне подошли сестры, и мы смотрели на вращающееся скопление мелкой пыли и мусора вместе. Ну и на патрон еще смотрели.

— Есть идеи? — я оглянулся на лисиц.

— То же самое, что и в пещере, — Алика поворошила круг из пыли острием метательного ножа. — Может быть, упрощает уборку.

— Стягивает мусор в одну точку?

— Да.

— Жуть какая, — Алина передернула плечами. — Использовать воздействие на гравитацию для уборки пыли. Это как микроскопом гвозди забивать.

— Возвращаемся, — я повесил топор на специальные зацепы на рюкзаке и достал пистолет.

— Нашли что-нибудь?

— Гравитационный пылесборник нашли, — я помассировал виски. Способности до сих пор не вернулись, кажется, в этот раз удар по голове был очень сильным.

— Чего? — Ликор прижал уши и округлил глаза.

— Непонятную хреновину, стягивающую мусор со всей округи к центру, так понятнее?

— Я могу сказать только «охренеть».

— Двигаемся дальше. Никто ведь не против покинуть это место как можно скорее?

Как я и ожидал, все были только «за», и, обувшись, мы пошли дальше. Больше подозрительных звуков я не слышал.

Через полчаса мы набрели на лифт. По размеру он был грузовым, но что самое необычное — стоял он в гордом одиночестве. И вверх не шел — были видны подъемные механизмы, в частности привод, который обеспечивал подъем. Шахта шла только вниз, потолок сплошной — вверх на лифте не уехать. Лифт был обесточен, кабели уходили вниз.

— Я очень, очень не хочу этого говорить, но придется спускаться, — я нервно оглянулся.

— Я сомневаюсь, что лестница меня выдержит.

— В броне — наверняка, — Алина с силой ударила ногой по перекладине. Та даже не шелохнулась. — Сколько ты со снаряжением весишь?

— Около тонны.

— И как под тобой бетон не трескается?

— Без понятия. Если я сброшу броню, потом ее уже не собрать.

— Сначала спустимся мы, — я убрал кинжал в ножны, а пистолет — в кобуру. — Потом ты попробуешь встать на лестницу. Если та не выдержит — сбрасываешь панцирь и спускаешься так. Аварийный рюкзак у тебя по какому образцу?

— Штурмовой расширенный.

— Отлично, — я вздохнул и посмотрел на Алину, что собиралась спускаться первой. Та несколько секунд смотрела мне в глаза, после чего фыркнула, раздраженно махнув хвостом, и отошла в сторону.

Я подправил перчатки, после чего начал спускаться. Когда мои уши поравнялись с полом, я вцепился в тетивы и уперся в них же боками ступней. Результат — я с нехилой скоростью ухнул вниз. Сверху раздался весьма нецензурный комментарий, причем, что самое невероятное — от Алики.

Я замедлился только тогда, когда перчатки начали дымиться, после чего встал на перекладину. Конца лестнице видно не было, и это притом, что я не увидел ни одного выхода. Вздохнув, я потряс руками и продолжил свой скоростной спуск.

Как выяснилось, в первый заход я пролетел чуть больше половины — перчатки вновь задымились, но всего через мгновение я уже стоял на бетонном полу. Отряхнув руки, я отошел в сторону, надеясь, что друзья спустятся так же, как и я. Впрочем, радостный визг Ликора развеивал все сомнения, разве что я всерьез опасался за целостность его ног — этот лис вполне мог забыть притормозить.

Через пять минут вся наша лисья компания стояла возле лестницы и ждала Нову. Хотя нет, вру — все наблюдали, как Алика читает мне нотации. Я все это время смотрел в пол, прижимая уши и нервно подергивая хвостом — Алика была крайне рассержена и даже голос повышала. Мне было стыдно, и я клятвенно пообещал в следующий раз сначала предупредить, потом обсудить, и только потом — делать.

— Поберегись! — раздался сверху вопль Новы, а буквально через секунду с грохотом прилетела и она. — Ох…

Я не стал спрашивать, почему она не затормозила. Судя по сжимаемой в руке перекладине, она как раз-таки пыталась. Ну хоть без переломов обошлось, хотя за филейную часть волчица еще долго держалась.

Покинув шахту лифта, мы вышли в широкий коридор, тянущийся куда-то вдаль. Здесь уже было не так чисто, повсюду валялись контейнеры, какой-то мусор, пол был истерт и исцарапан. Переглянувшись, мы пошли вперед.

Никаких ответвлений не было, коридор был все таким же прямым. Наклона или подъема так же не было. Где-то через пятнадцать минут мы набрели на массивные ворота, не закрытые до конца. Пока Нова с пыхтением и фырчанием отодвигала одну из створок, мы держали оружие наизготовку.

Сразу за воротами было что-то вроде распределительного центра. Потолок был очень высоким, с него свисали многочисленные кран-балки, сам зал был завален огромными контейнерами из материала, напоминающего внешне пластик. А еще здесь было намного светлее, хотя никаких источников света мы так и не обнаружили. После короткого совещания мы решили изучить содержимое нескольких контейнеров.

В первом из них мы обнаружили ровные ряды металлических ящиков. Ящиков с оружием, стоит уточнить, причем это оно было не огнестрельным.

— Тут надпись, — Ли постучал когтем по стенке ящика.

— Электро-лучевое ружье ЭЛР-45А «Санрэй», — Нова почесала затылок.

— Система наименования лисья, — я взял одно из ружей. Рукоятка легка в руку как влитая.

— Берем, — Алика взяла ружье и себе. К каждому ружью уже был прикреплен ремень для переноски, надо было только снять зажимы, не дающие ему размотаться. Только волчице ружья не досталось — спусковая скоба оказалась слишком маленькой для нее.

— Я вот тут подумала, — Алина с некоторой опаской взялась за «Санрэй». — В нашей системе наименования буква «А» после цифры обозначает оружие для артиллерийских расчетов. Если это оружие артиллеристов, которые в большинстве своем сидят по тылам и ничего тяжелее мягких бронежилетов не носят, то каково оружие пехоты?

— Думаю, мы узнаем, если пошарим по контейнерам, — я провел ладонью по ружью. Мне оно уже нравилось. — Пожалуйста, пусть хоть на этот день рождения мне подарок не в госпитале вручать будут.

— Думаю, в этот раз ты сам себе подарок выберешь, — Ли похлопал меня по плечу, и мы пошли вскрывать другие контейнеры.

В процессе ограбления — то есть, простите, экспроприации бесхозного имущества — мы обнаружили огромное количество оружия, средств защиты, да и вообще экипировки. Еще мы нашли сухпайки, но если календарь не изменился, то им было по семь с лишним тысяч лет. Попробовать куснуть такой раритет не решились даже Нова с Ли, несмотря на надпись «Срок годности неограничен». Как мне казалось, уж за семь тысяч лет испортится даже супернавороченный сухпай.

Собственно, после обнаружения сухпайков стало ясно, сколько лет и всему остальному снаряжению. То, что семь тысяч лет назад война велась с использованием энергетического оружия, вызывало нервную дрожь. Да и броня, судя по инструкции, с неким «силовым экраном» выглядела совершенно не по-лисьи навороченной.

Я чуть ли не в ультимативном порядке потребовал, чтобы сестры и Ли облачились в эти скафандры. На меня скафандра не нашлось — как-то не рассчитаны они были на четыре лишних хвоста. Вообще, я не особо понимал, как у меня может быть так много хвостов. У меня что, позвоночник на четыре части делится? Как-то не задумывался раньше об этом, надо потом обследование пройти. Я живо представил себя сразу с девятью хвостами, которые мешают друг другу и из-за этого торчат в разные стороны, и передернулся. Странно, как они мне-биджу не мешали? Или они тогда сначала как один хвост начинались, а потом уже на девять делились? Непонятно… Впрочем, я в любом случае шикарен, верно?

Сам себя не похвалишь — никто не похвалит.

В военной экипировке меня больше всего удивил цвет — все снаряжение было белым, а броня так и вовсе — полированной. По сравнению со стандартной грязно-серой расцветкой это было все равно, что светить фонариком и орать «я тут!». Либо я чего-то не понимаю, и тогда маскировка не играла никакой роли. Поковыряв одну из запасных защитных пластин ножом, я выяснил, что белым было только какое-то покрытие, причем довольно тонкое, но в то же время твердое. Что-то против лучевого оружия?

В качестве оружия сестры и брат взяли по пехотному лучевому ружью, они же ПЛР-17 «Хотстрайк». Нове опять оружия не досталось — как мне казалось, вряд ли здесь найдется хоть что-нибудь под ее ручищи — но зато мы нашли какой-то прототип. Выглядел он довольно странно, был черно-серым, да еще и светился красным, когда мы его включили. В документации было написано, что сия штуковина должна пробивать — или правильнее будет «прожигать?» — до метра стали с полукилометра. Проще говоря, с этой штуки можно наши «Алебарды» в лоб пробивать. Не знаю, почему, но я в сей агрегат влюбился с первого взгляда. Названия у него не было, в документации фигурировал как «Прототип 782». Назвать его биджудамой, что ли?

Судя по беспорядку, творящемуся на распределительном центре, покинули его в дикой спешке. Ну как иначе объяснить то, что контейнеры не просто были разбросаны по всей территории, но часть вообще перевернули, а некоторые, кажется, упали, когда их везли на кран-балках. Еще Алика каким-то чудом обнаружила между контейнерами маленькую фотокарточку, изрядно потрепанную. На ней было изображено лисье семейство, причем отец и мать носили странные обручи, от которых к уголкам губ тянулись микрофоны, а перед глазом висело что-то вроде маленького экрана.

— Не понимаю, — пробормотала Нова, рассматривая фотографию.

— Что конкретно?

— Если семь тысяч лет назад у вас не было проблем с электроникой, зачем были фотокарточки?

— Ты до сих пор не заметила, что лисы любят копить вещи? — я удивленно навострил уши, смотря на волчицу.

— Не придавала значения.

— Ну, мы любим вещи. Что-нибудь материальное, что можно пощупать, поставить на полочку и так далее, — я потер край уха. — Отсюда и любовь к рукоделию.

— Вы должны победить в этой войне, — с какой-то мрачной решимостью сказала Нова. Я усмехнулся, чувствуя уже знакомый холод в груди.

— Куда мы денемся?

Из распределительного центра не выходили коридоры, вместо этого у стен опять стояли грузовые лифты. Судя по табличкам, они вели на разные склады, и точно так же, как и предыдущий, не шли наверх. Еще было два небольших лифта, которые вели в некий «сектор рабочего персонала». Выбор был очевиден, и уже через пять минут мы стояли внизу.

Это был длинный зал, вдоль стен которого стояли многочисленные шкафчики. Открыв несколько, мы убедились, что это были простые личные шкафчики. Большинство содержали фотографии, какие-то коробки с безделушками и так далее, в некоторых висела униформа — свободная одежда из прочной ткани, внешне похожей на арамид.

Мы пошли к выходу из зала, но когда мы уже стояли перед дверью, раздался щелчок, заставивший нас вскинуть оружие и встать спина к спине.

— Говорит смотрящий объекта «Сохранение». Назовите индномер своей личности.

Глава 14. Подарок на день рождения, часть 2

— Говорит смотрящий объекта «Сохранение». Назовите индномер своей личности.

Голос был электронным, синтезированным, словно в автоматических информаторах. Мы как-то синхронно переглянулись, после чего я пожал плечами и опустил свое чудовище — это я так прототип 782 пока обзываю.

— Магистр разума Курама, индивидуальный номер семь, восемь, три, девять, «ка», «дэ».

— Капитан штурмового… — начала было Алика, но ее перебил этот таинственный «смотрящий».

— Индномер в базе данных отсутствует.

— Этот «смотрящий» либо очень тупой, либо недоделанный, — пробормотал я. Нет написать такое программное обеспечение я бы не смог, но, блин, неужели трудно было ввести проверку на время, прошедшее с последнего добавления в базы данных?

— Оскорбления вам не помогут.

Я выпучил глаза, прижимая уши. У друзей выражения морд были точно такими же, разве что Алика выделялась — у нее просто веко задергалось. Мне потребовалось немало усилий, чтобы прийти в себя.

— Кхм… Тогда не тупи и проверь свой календарь!

— С момента последней активации систем прошло семь тысяч сто тридцать девять лет, четыре месяца, девятнадцать дней, девять часов, семнадцать минут и сорок одна секунда.

— И все-таки ты тупой, — я потер переносицу.

— Даже тупее тебя, — нервно хихикнул Ли.

— Ну спасибо, братец.

— Эффективность работы объекта «смотритель» — три десятых процента от нормы.

— А вот это все объясняет, — я вздохнул и с усилием помял ухо. Поморщился. — Смотритель тупит не из-за того, что он тупой, а потому что он сломан.

— Думаешь? — Алина все же убрала «Хотстрайк» за спину. Что-то она слишком сильно нервничает.

— Целостность структуры объекта — 100 %.

— Доложи о своем состоянии.

— Целостность структуры — 100 %. Производительность — 0.3 %.

— Эм, это все, что ли? — после нескольких минут тишины озадаченно спросил я.

— Подтверждаю.

— Ла-а-адно… Можешь открыть дверь?

— Подтверждаю.

— Так открывай!

— Подтверждаю.

Снова на несколько минут повисла тишина. Когда я уже начал терять терпение, вдалеке раздался какой-то гул, и дверь медленно, очень медленно поползла вверх.

— Кажется, я догадался, что за проблема у смотрителя.

— Выкладывай, — Ли попытался выглянуть за проход, но его поймала за шиворот Нова и оттащила себе за спину. Лис фыркнул, но спорить не стал.

— Питание. За семь тысяч лет даже самые совершенные генераторы выработают ресурс.

— Подтверждаю.

— О ками, чувствую, я знаю еще один пункт в списке самых бесящих меня вещей.

Когда дверь поднялась, мы перестроились в стандартное построение и пошли вперед. Я решил не использовать научно-техническую версию биджудамы в замкнутом пространстве и снял с плеча «Санрэй». Смотрящий молчал.

Сразу за дверью — точнее, шлюзом — был просторный зал с довольно высоким потолком. На потолке было видно множество люков, и что-то мне подсказывало, что это не выходы на чердак.Сам зал был словно разделен на ряды полуметровой высоты металлическими стенками. Назначение этого буфера было понятно сразу — это линия обороны, на случай, если противник прорвется в распределительный центр. Готов поспорить, на выходе из каждого склада был такой.

Всего буферов было три, и только после них мы достигли общего зала. Отсюда в разные стороны выходило множество коридоров, каждый из которых был подписан. Сам зал был огромен — противоположную стену я видел в виде тонкой линии Здесь так же были люки на потолке, перед выходом были дополнительные укрепления в виде стенок, но в основном у зала было другое предназначение. Об этом свидетельствовали многочисленные упавшие на пол гигантские мониторы, множество стульев, четкая разметка, делящая помещение на зоны. Это было что-то вроде главной площади, где так же проводились и общие собрания.

— Пройдите в центр управления.

Нам очень повезло, что на стенах через равные промежутки висели схематичные карты базы. По ним выходило, что до ЦУ нам топать и топать: сначала следовало пройти через малую столовую номер три, потом — через еще два буфера, и только потом был нужный нам зал. Причем за ним шел малый арсенал, жилой сектор управляющего персонала, а так же пост живучести. Последний живо напомнил мне о линкоре, но я сразу оборвал цепочку ассоциаций.

— Пошли, что уж делать, — Нова похлопала меня по плечу. Однажды она меня так в землю вобьет, я в этом уверен.

Состояние базы было не самым лучшим. Везде валялись сорвавшиеся с креплений мониторы, в столовой немало столов было перевернуто. Базу явно покидали в спешке, но куда все ушли?

Но вот и центр управления. Круглый зал, заставленный столами со странной техникой — одни прозрачные экраны чего стоят. В центре возвышалась колонна, покрытая странным материалом. Я попытался активировать видение, и, что характерно, у меня получилось.

А потом я сел на пол, не удержавшись на разом ослабевших ногах. Друзья вскинули оружие, окружив меня, но я заикающимся голосом скомандовал отбой.

Колонна представляла собой огромный кокон нитей, очень тусклых, словно ослабленных, но целых. Часть нитей тянулись вниз, уходя в пол, но большинство уходило по потолку в разные стороны. Я видел пульсацию этих нитей, она начиналась снизу, проходила по всему кокону и распространялась по потолку. Пульсация была слабой, очень слабой, словно… словно перед смертью.

— Курама? — Алика потрясла меня за плечо. Сглотнув, я моргнул, отключая видение и, словно деревянный, повернул голову в сторону лисицы.

— Надо найти генераторную. И запустить все системы.

— Что ты увидел? — Нова рывком подняла меня на ноги, я вцепился в ее руку, чтобы не упасть.

— Смотрящий… это не искусственный интеллект. Это чей-то разум.

— Что? — Алика посмотрела на меня так, словно я ляпнул какую-то глупость.

Пока я пытался справиться с икотой, Нова, похоже, решила сама посмотреть на колонну видением. И выронила тяжелый пулемет. Грохот падения двадцатикилограммового оружия заставил лисов вздрогнуть.

— Курама, помнишь наши эксперименты с дистанционным управлением экзоскелета?

Я кивнул, все еще икая. Алика сняла с пояса флягу и начала меня поить, так как у меня самого сильно дрожали руки.

— Кажется, это частный случай того эффекта…

— Ладно, — выдохнул Ли, с силой проведя ладонью по шее. — Вы тут в себя приходите, а мы пойдем искать генераторную.

— Хорошая идея, — Алина окинула взглядом застывшую Нову, посмотрела на меня. Ее сестра просто кивнула. — Пошли искать карту.

Друзья ушли минут двадцать назад, а я все так же сидел и смотрел на огромный, но такой тусклый кокон разума. Подумать только… Сколько же лет он провел вот так, привязанный к базе? Каково это, когда твоему разуму не хватает энергии на то, чтобы мыслить? Я не мог себе подобного представить. Не мог понять. Я вытянул руку вперед, пытаясь коснуться одной из нитей, но меня на полпути перехватила Нова. Волчица покачала головой, а после и вовсе села со мной рядом, подтянула ноги и обхватила колени руками.

— Как думаешь, почему мы все видим, хотя света нет?

— Ты спрашиваешь у меня? — волчица покосилась на меня, не поворачивая головы. Я вздохнул и принял такую же позу, как и она, разве что хвосты разбросал в разные стороны.

— Ты видишь здесь еще кого-нибудь? Нет, его мы не считаем. Пока не считаем.

— Ну, все, что мы видим — это отраженный свет.

— И? Развивай мысль.

— Возможно, мы видим отраженные волны разума. У вас, лисов, это должна быть врожденная способность. А я химера — может быть, что-то подобное и у меня прижилось.

Я замолк, прислонившись к стене. Металл приятно холодил затылок. На мгновение стало темно, настолько, что я не видел кончика своего носа, но только на мгновение. Кокон разума стал пульсировать чаще и словно наполнялся энергией.

— Похоже, наши добрались до генераторной, — пробормотал я.

— Да. И я очень рад этому факту.

Мы с Новой переглянулись. У волчицы были идеально круглые глаза и плотно прижатые к голове уши. Так плотно, что их вообще не было видно. И что-то мне подсказывало, что у меня было точно такое же выражение морды. Голос звучал прямо в голове.

— Эм… привет? — я неловко помахал рукой колонне. Раздался смешок.

— Мои глаза — это камеры. Жаль, не могу помахать в ответ.

— Ладно, Курама, ты сам — та еще аномалия… — пробормотал я, тря руками морду. — Нечему тут удивляться…

— Действительно, четыреххвостого лиса я еще не встречал. За всю свою довольно долгую жизнь не встречал.

— Кто ты? — решила спросить Нова.

— У меня много имен. Последнее, которым я пользовался — Лоран.

— Лоран? — я оторвал ладони от морды и поднял голову. — Мастер Лоран? Создатель подавителей? Но погоди, ты ведь сам сказал, что с момента последней активации систем семь тысяч лет прошло!

— И это правда, последняя активация систем произошла семь тысяч лет, ровно тогда, когда меня подключили к системам объекта «Сохранение». С тех пор не было ни одной активации. Но это не важно. Ты упомянул подавители.

— Да, — я подобрался, навострив уши.

— Только не говори, что их применяют? С момента отключения основных систем прошло больше пятисот лет.

— Применяли. А в некоторых случаях применяют до сих пор.

— Это… ужасно. Это была временная мера, она не должна была задержаться на столь долгий срок.

— Подавители используются шестьсот с лишним лет уже? — Нова покосилась на меня. Я кивнул. — Сто лет — это временная мера?

— За сто лет последствий не должно было быть. Даже за сто пятьдесят. Дальше — опаснее, вплоть до разрушения матрицы разума. Причем эти разрушения наследуются.

— Мы уже догадались, — устало проговорил я, держась за голову.

Все вставало на свои места. Подавители, как временная мера, были идеальны. Правильно настроить, и вот они учат молодняк контролировать свои эмоции. Их можно даже носить довольно долго. Мастер Лоран наверняка следил за всем этим лично.

А потом что-то случилось. Может, генераторы вышли из строя, может, еще что-то, но Лоран не просто оказался заперт на объекте — он перестал быть личностью. Стал этакой автоматизированной вопросно-ответной системой. И все пошло под откос. Появились дефектные лисы, и их число увеличивается.

— Если тебе семь тысяч лет, почему твоя сила разума равна всего ста двадцати единицам?

— Потому что в тот момент я был сильнейшим из выживших. Потом родилось несколько сильных мастеров, но так как я уже контролировал объект и даже хорошо с этим справлялся, было решено ничего не менять.

— Ладно… сейчас вернутся остальные, и тебе придется ответить на множество вопросов.

— Хорошо. Но сначала, как вы сюда попали?

— Волки грызли туннели, чтобы преодолеть стену Айронстоуна. И догрызлись до залежей природного газа. Никто даже не подозревал, что тут есть что-то подобное.

— И не было. Это было хранилище газа, и оно должно было быть запечатанным. Кажется, я догадываюсь, что произошло. После взрыва образовалась дыра, и вы в нее упали? Если вы выжили, значит, гравиконтроллеры еще действуют.

— Ты не знал об этом?

— Я контролирую не всю базу. Часть контролируется искусственным интеллектом Майндвинд. Точнее, должна контролироваться. Надо проверить.

— Не понимаю, в чем смысл…

— Поговорку про боезапас и подсумки слышал?

— Что? — я склонил голову набок, но неожиданно ответила Нова.

— Никогда не клади весь боезапас в один подсумок. Можешь потерять все и сразу. В ходу у стратегических вожаков.

— Прошу прощения, не знаю вашего имени.

— Нова. Объект N08A, — волчица была явно не расположена к разговору.

— Объект N? Так значит, волки добились своего? Но почему ты с Курамой?

— Он — мой вожак.

— Понятно. Прошу прощения за назойливость. И, возможно, болтливость — моя проблема еще с тех времен, когда я мог расчесать свой хвост.

— Семь тысяч лет назад в ходу были присказки, связанные с хвостами?

— Почему им не быть?

Нова громко фыркнула.

— Завидовать нехорошо, — я пригрозил волчице пальцем, за что схлопотал легкий подзатыльник. Ну, легкий в ее представлении, так как шея у меня заныла. — Эй! У меня только недавно последствия сотрясения прошли!

— Глупостей поменьше говори.

— Милые бранятся — только тешатся, — усмехнулся Лоран. Я фыркнул, мысленно жалея, что не могу двинуть ему в нос.

— Он не в моем вкусе.

— Че? — я развернулся к совершенно невозмутимой волчице.

— Ты не в моем вкусе.

— В смысле, у меня четыре хвоста, а не?.. — я не успел договорить — мне пришлось уворачиваться от подзатыльника. — Что? Как будто я не знаю, сколько лисов к тебе одновременно ходят!

— Мы чай пьем.

— Врет она все, они там книжки читают, — заявил вошедший в помещение Ли. Следом вошли сестры Али.

— А ты-то откуда знаешь? И знает ли Нирика, что ты знаешь? — я состроил морду похитрее, и снова увернулся от ручищи волчицы. — Хватит покушаться на стратегическое оружие!

— Как я вам завидую.

Это было произнесено с такой тоской, что мы все замолчали. Я встал, отряхнул штаны.

— И в твоей норе будет праздник. А пока, мы бы хотели задать несколько вопросов, мастер Лоран.

— Я отвечу на все.

— Для затравки, сколько этой войне лет?

— Если верить архивам — двадцать семь тысяч, сто восемьдесят три года.

— Айронстоуну только шестнадцать тысяч, о чем ты?

— Шестнадцать тысяч лет системе, которую установили лисы. Самому опорному пункту в несколько раз больше.

Я со вздохом спрятал морду в ладонях. Не удивлюсь, если войне этой еще раза в два больше, и началась она ками знают где.

— Что ты можешь сказать о Создателях?

— Они были.

— И все?

— Данных не сохранилось. Они исчезли задолго до того, как разразилась война.

Я тряхнул головой. У меня появилось стойкое ощущение, что со мной говорит не лис, а искусственный интеллект.

— В чем вообще причина этой войны?

— Системный сбой, с которым не смогли справиться корректировщики.

— Кто такие корректировщики?

— Сейчас их знают как мастеров Разума. Думаю, я знаю твой следующий вопрос. У лисов изначально было не боевое, а контролирующее предназначение. Основой был корректировщик, он же управляющий, он же мастер. Его свиту составляли пять-десять лисов, которые выполняли поручения мастера, защищали его. Корректировщики следили за состоянием всей боевой машины, которую и составляли созданные Создателями расы.

— Мы все были… оружием? — Ликор сел рядом, но его потеснила Алика.

— Скорее всего. Точное назначение столь сложной системы никому так и не удалось узнать.

— Откуда вся эта информация?

— Этот объект не просто так зовется «Сохранением». В подземных архивах хранятся документы и носители данных, да даже тетради с личными заметками. Есть файлы приказов, отчеты корректировщиков, управляющих. Мастеров.

— Ты говоришь так, будто это не одно и то же.

— Изначально были корректировщики. Из всей армии лисы обладали наибольшей свободой. Когда корректировщики поняли, что Создатели не вернутся, они решили, что их роль устарела. Нужна не корректировка, а управление, и лисы изменили сами себя, став управляющими. И первым делом они законсервировали большую часть армии, дабы снизить нагрузку на планету. Большинство рас, кстати, были уничтожены именно в хранилищах.

— А как отреагировали другие расы?

— Неизвестно. Лисы прошлого не посчитали это важной информацией. Кажется, они вообще не считали другие расы полноценными, и, стоит признать, у них был на это повод.

— М-да… Как-то не ожидаешь, что всей этой истории так много лет, — я пригладил мех между ушами.

— Начало теряется в тысячелетиях. Расы могли быть созданы сотни тысяч лет назад, точно узнать невозможно.

— Ладно, а что случилось двадцать семь тысяч лет назад?

— Тогда лисы совершили самую большую ошибку. Они решили узнать, что находится в запечатанных комплексах, расположенных на другом материке. Первым был вскрыт комплекс «Небесное Эхо», но тот был сильно поврежден взрывом реактора. Следом был вскрыт комплекс «Серое Эхо», в котором была обнаружена лаборатория. Осталось только оборудование, но базы данных были пусты. В результате исследования комплекса выяснилось, что в нем создавали волков.

Лоран на несколько секунд замолчал, словно собираясь с силами.

— Волки очень быстро наращивают свою численность, даже в мирное время. Единственный способ контролировать их — убивать. Но лисы посчитали это бессмысленной тратой ресурсов, и вместо ликвидации излишков волчьей армии запечатывали их в хранилищах. К моменту начала войны в хранилищах ожидали своего часа более шестидесяти миллиардов волков. Никто не знал, что в хранилищах любые команды управляющих аннулируются — как-то не возникало необходимости распечатывать хранилища. Поэтому когда был вскрыт комплекс «Белое Эхо» случилась катастрофа. Все хранилища разом были распечатаны. Получившие в хранилищах защиту от воздействия управляющих, волки нанесли удар. Атака была столь стремительной, что два миллиона волков, остававшихся верными лисам, просто смело. Лисы в свою очередь подняли все другие расы, война на другом материке длилась три года. За это время было уничтожено семь рас, но волки все еще удерживали инициативу. Тогда было решено воспользоваться сверхмощными тектоническими зарядами.

— И континент ушел под воду, — потрясенно прошептал Ли.

— Хуже. Под воду ушла большая часть суши. Собственно, восемьдесят четыре процента. Вместе с ней была уничтожена большая часть волчьей армии, все хранилища, и на оставшемся куске материка образовался паритет. И в течение оставшихся двадцати семи тысяч лет волки планомерно вычищали континент. От лисов и их союзников, в первую очередь от союзников.

— Ты говорил о системном сбое, — напомнила Лорану Алика. На несколько секунд мастер замолчал, словно думая над чем-то.

— Ты безэмоциональна. Ты себя контролируешь?

— Нет, я дефектная. Но ты не ответил на мой вопрос.

— «Белое Эхо» — это резервная система управления армией, временная замена лисам, на тот случай, если их уничтожат. Из-за неизвестной ошибки вместо стандартного перехвата управления был запущен пакет команд. Суть его сводилась к ликвидации стандартных систем управления, создан он был на случай выхода лисов из-под контроля.

— А с чего вы взяли, что это системный сбой? — Ликор наконец отошел от потрясения. — Может, так и было задумано? Ведь лисы к тому моменту сильно изменились.

— Чтобы данный пакет команд отправился на исполнение, требуется участие Создателя. Без него его активация невозможна.

— Может, это такой прощальный подарочек? — серый лис фыркнул. — Они свалили с планеты, не оставив после себя ни единой шерстинки, или что там у них есть. Что-то я сомневаюсь, что они оставили бы такое мощное оружие активированным.

— А кто сказал, что мы — мощное оружие, а не просто испытательный стенд? — в голосе Лорана было что-то такое, что я ясно представил, как он пожимает плечами. — Было проработано множество вариантов, и, в конце концов, решили остановиться на идее системного сбоя.

— Оптимисты вы, — буркнул я, поправляя заплечные ножны с мечом.

— Звучит так, будто это плохо.

— О, все нормально. Просто я наткнулся на одну из оставшихся лабораторий и зарезал никак не меньше пары тысяч лисов в ближнем бою, — я фыркнул, прижимая уши. — Создатели, кем бы они ни были, те еще уроды.

— Какую лабораторию?

— Да я в курсе, что ли? Где-то в океане, несколько тысяч километров.

— Возможно, «Мертвое Эхо», единственный комплекс, находившийся на острове, — пробормотал Лоран. — Система аварийной ликвидации.

— Хрен знает, но приказ был — убей лиса.

— «Белое Эхо» мы уничтожили с гарантией, да и действовало оно только на волков. Скорее всего, адаптивная система. Если бы там были другие расы, приказ мог звучать как «убей всех».

— Да хвостами я махал на эти подробности, — я оскалился. — Один черт, сволочи они, Создатели эти. Встретил бы — на меч посадил. Которым Нова махала.

— Это не меч был, а кусок рельсы, — поправила меня волчица, но я только отмахнулся.

— Не суть.

— Не могу с тобой не согласиться. И все же, мне интересно, каким образом ты смог перехватить контроль над волчицей?

— Это еще что, — усмехнулась Алина, помахивая хвостом. — Этот мутант многохвостый тактических вожаков под контроль берет.

Лоран замолчал, и надолго. Не выдержав, я нарушил образовавшуюся тишину.

— А ками его знает, как я это делаю. У меня чем больше хвостов, тем я круче. Думаю, к девятому хвосту я всех волков наизнанку выверну, а то, что останется, в космос зафутболю.

— Ку, ты опять контроль теряешь.

— А? Бл…, — я поморщился, но восстановил подавление эмоций. Хоть мне это и не нравилось, быть чрезмерно эмоциональным мне хотелось еще меньше. А еще я со свободным разумом веду себя странно. Как бы такими темпами не заработать раздвоение личности, вот умора-то будет — половинка биджу еще раз разделилась.

Так, все. Надо приходить в норму. Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул, чувствуя, как постепенно исчезает еле заметное давление изнутри черепа — так я ощущал свои собственные эмоции. Чем они сильнее, тем сильнее давление.

— Ладно, — я с усилием провел ладонью по морде, взъерошив короткий мех. — Это все крайне увлекательно и познавательно, но нам надо на поверхность. Может быть, там сейчас война полномасштабная, а мы тут экскурс в историю устроили.

— Боюсь, что поблизости от Айронстоуна выходов на поверхность нет.

— Неужели тут не найдется ни одной машины? — я скептически склонил голову набок.

— Для вас — найдется. А вот для волчицы — нет.

— Ее Нова зовут.

— Я помню.

— И она мой друг, так что прояви чуточку уважения.

— О, это так мило, — Нова склонила голову набок, подложив под щеку сцепленные в замок пальцы.

— Не ломай мне образ!

— Ты главное скажи, когда начать притворяться, — Алика посмотрела на меня. Вот честное слово, я сделаю для нее ошейник с дисплеем, на котором будет отобраться, когда она шутит, а когда говорит всерьез. Я даже не знаю, мне обижаться, дуться, или хвататься за уши!

Я посмотрел на Ли, что тщетно пытался не заржать, на Алину, что кокетливо хлопала глазами.

— Я вот даже не знаю, как вас обозвать культурно.

— Клоуны, — подсказала Нова.

— Кто такие клоуны? — тут же навострил уши Ли. — Ты часто нас так называешь.

— Это такая профессия, валять дурака и смешить публику. Если упрощенно.

— Публику? Вроде постановок юмористических что ли?

— Да.

— Между прочим, это слово вышло из употребления еще тогда, когда я не был смотрящим.

— Я не знаю, откуда у меня все это. Когда я впервые осознала себя, я уже знала все, что знаю сейчас. Ну, кроме того, как управлять силой разума.

— Ты об этом не говорила, — я посмотрел на волчицу. Та лишь чуть повернула голову в мою сторону, косясь одним глазом.

— А надо было? Я не посчитала это важным.

— Ла-а-адно, — я потер морду обеими руками, помассировал уши. — Потом разберемся. Сейчас нам надо выбраться на поверхность. А там все обсудим, вытащим все, что нашли, на поверхность и пообрываем волкам хвосты.

— Насколько я понял, вы пришли со стороны распределительного узла?

— Да, а что?

— Здесь есть арсенал. Полноценный арсенал с оружием, снаряжением, военной техникой. Думаю, он будет нужнее.

— Опять же, сначала надо выбраться, а остальное как-нибудь сделаем. Ты мне скажи, ты знаешь, что вот это? — я снял с плеча биджудаму.

— Прототип 782, экспериментальное оружие, использующее особый поликристаллический аккумулятор и миниатюрный термоядерный реактор. Прошел испытания.

— Метр стали с полукилометра — это неплохо, да.

— Метр? Ты имеешь в виду режим низкой мощности?

— В инструкции так было написано.

— К этому оружию нет инструкций. Названные тобой характеристики соответствуют пехотному ружью. Прототип 782 импульсом пробивает пять метров противолучевого сплава с дистанции два километра, с последующим испарением всего, что было за преградой.

— Звучит слишком нереалистично, чтобы быть правдой, — Алина фыркнула, скрестив руки на груди.

— Это оружие построено по схеме противотанковой установки, использовавшейся двадцать семь тысяч лет назад. Единственной причиной, по которой это оружие так и осталось прототипом — сложность создания поликристаллов, как таковых, да и миниатюрные термоядерные реакторы из-под хвоста не вычешешь.

Я совершенно другим взглядом посмотрел на биджудаму. Нажал кнопку включения — с тихим вжиком прокрутился небольшой цилиндр, находившийся на одном уровне со стволом, на секунду что-то загудело, засветились красным светом какие-то индикаторы, линии. Включился прицел. Оружие и раньше вызывало у меня трепет этакой аурой мощи, а теперь я и вовсе буду бояться нажать на спуск. В общем, выключил я ружье, и повесил за спину — будет в качестве козыря на случай ссоры с каким-нибудь богом. Чувствую, для всего остального хватит серийного ружью попроще.

— Как ты управлял телом, если ты все это время был здесь? — Алина подошла к колонне, поскребла ее когтями.

— Проекция личностной структуры на тело. Если есть ретрансляторы, ну или подходящий материал для передатчика, проблем не будет.

— Алмазы? — я навострил уши.

— Не самый лучший вариант, хотя в природе лучше не найдешь. Требуется кристалл с идеальной решеткой, тогда ограничение по дальности действия связи будет составлять не меньше пары сотен километров.

— Лисьи мастера формируют сети на расстоянии в тысячу километров, — заметила Нова.

— Для такого канала хватит и кое-как работающих ретрансляторов, оставшихся еще со времен мирного времени. А вот для проецирования полноценной структуры разума требуется значительно большая пропускная способность канала.

— Короче, потом все сделаем, — меня уже начала раздражать бессмысленная болтовня. — Показывай путь к гаражу, потом объяснишь, как выбраться на поверхность.

— Для Новы нет машины.

— О ками, — простонал я, хватаясь за голову. — Да в кузов грузовика ее посадим! Она только так и ездит!

— Не уверен, что… — начал было Лоран, но я чуть ли не по-волчьи взвыл. — На мониторе карта, там все отмечено.

— Ну слава Создателям! — я пробежался взглядом по карте, с помощью силы Разума намертво запечатлевая ее в памяти, после чего быстрым шагом направился к выходу. Мне даже не нужно было прислушиваться, чтобы понять, что мои друзья идут следом.

— Беспокоишься, — со мной поравнялась Алика. Это был не вопрос, а утверждение.

— Да. Если что-то случилось, то чем раньше мы выберемся, тем сильнее сможем помочь.

— Айронстоун и без стены — неприступная крепость.

— Я знаю, но… — я вздохнул. — Волки уже показали, что они — опасные и хитрые противники. Намного хитрее нас, лис. Надейся на лучшее…

— …Но готовься к худшему, — закончила за меня Нова. Она быстро обогнала нас с Аликой, слева встала Алина, а Ли как всегда пришлось идти в конце. — Первое правило любого плана.

— А второе? — поинтересовался серый лис.

— Будь готов к импровизации.

— Планы имеют дебильную привычку рушиться, словно карточный домик, — я вздохнул.

— Твой карточный домик до сих пор никто со стола убрать не может, — фыркнула Лина, на что я улыбнулся.

— Я использовал силу Разума. Она вообще часто спасает.

До гаража добрались в молчании.

Вся техника в гараже была законсервирована, так что пришлось повозиться. Приведение трехосного грузовика в рабочее состояние заняло у нас несколько часов, за которые мы все успели вымазаться в масле, покрыться пылью и вообще распсиховаться. Особенно громко и витиевато ругалась Алина, да и я был не в восторге. Осталось только надеяться, что не придется устраивать сверхскоростную линьку, после нее так сильно все чешется, что хочется забраться в бак с жидким азотом.

Грузовик внешне практически не отличался от используемых нами машин. Такая же простая суровая армейская машина, даже не бронированная. Впрочем, как мне кажется, дело в невозможности обеспечить адекватную защиту от энергетического оружия. Что говорить, если все наши попытки усилить защиту грузовиков приводили к появлению этаких эрзац-БТР? А использовать совсем уж легкое бронирование было бессмысленно.

Грозная трехосная машина с платформой подходила нам идеально. Нова с удобством разместилась в кузове, прихватив с собой найденную где-то пушку на станине. Решив, что подробности мне ни к чему, я забрался в кабину, захлопнул дверь и замер.

— Народ, мы точно не потеряли по пути пару деталей? — я высунулся в окно.

— В смысле? — Ликор даже ящичек с гранатами на пол поставил.

— Тут педалей не хватает.

— Че? — брат прижал уши, выпучил глаза и полез в кабину. Посмотрел на пустоту на месте сцепления и почесал затылок. — Реально не хватает…

— Автоматическая трансмиссия, — раздался голос Новы. — Сдвинь рычаг на положение D на шкале и жми газ.

— И все, что ли? — я с сомнением посмотрел на рычаг переключения передач. Смещать его, похоже, можно было только вверх или вниз, сейчас он был в крайнем верхнем положении, на значении P. Ниже располагалась буква R, потом N, дальше — D, и цифры, 3, 2 и 1.

— Да. Снизу вверх — до первой передачи, до второй, третьей, стандартный режим, нейтраль, задний ход и режим парковки.

— Чертовщина какая-то, — буркнул я, на пробу переключая передачи. Для этого на рычаге надо было нажать большую кнопку, расположившуюся аккурат под большим пальцем. — По-моему, стандартная коробка удобнее…

— Ты просто привык, — судя по дерганию грузовика, Нова пожала плечами. — На автоматической КПП нет нужды насиловать сцепление.

— Скажешь тоже, насиловать, — фыркнул я, нажимая на кнопку зажигания. Двигатель зарычал, но обороты почему-то застыли на тысяче, хотя должны были упасть. — Теперь-то что?

— Прогрев, — волчица громко вздохнула. — Похоже, здесь установлен бортовой компьютер.

— У-у-у, навороты-навороты… — я вздохнул. — Народ! Загружаемся!

В кабину села Алика, а ее сестра решила потеснить Нову в кузове. Кабина была достаточно просторной, чтобы лисам в броне было удобно разместиться, да и биджудама примостилась на полочке над изголовьем.

Я с некоторой опаской перевел рычаг на положение D, отпустил тормоз… и этот чертов грузовик поехал сам собой, только обороты просели.

— Газу поддай, заглохнет ведь! — крикнула сзади Нова. — Нагрузка-то не нулевая, чтобы без газа катиться!

Я по привычке выжал газ, словно стартуя на первой передаче, и грузовик рванул вперед. К счастью для нашего общего здоровья, я не растерялся и плавно опустил педаль, чуть подтормаживая, и мы аккуратно въехали в туннель.

— Ну под хвост эти ваши навороты, мне наша простая коробка с синхронизатором роднее! — прокричал я, подруливая. — А вот рулевой механизм я бы на наши машины перетащил!

— Гидроусилитель! — снова начала просвещать нас Нова. — У вас он, вроде, стоит на тяжелых грузовиках!

— Я их не водил, не знаю!

Туннель был прямым, широким — шесть танков проедут спокойно — и даже освещенным. По данным карты, мы должны были выбраться на поверхность с помощью одного из многочисленных подъемников. По пути нам встречались многочисленные затворы, один из них — самый последний — даже пришлось открывать, благо питание было, и системы все работали. Гермозатвор поднимался вверх, а потому ждать нам пришлось почти две минуты.

Зато за самим затвором нас снова встретили многочисленные контейнеры, заполнившие огромный, чудовищно огромный… порт?

— Ахиреть, — потрясенно выдохнул Ли, и я был с ним солидарен. Разве что из-за Алики решил не выражаться и просто промолчал.

Это был сухой док, чудовищно огромный. Настолько огромный, что даже наш линкор тут потеряется. А еще здесь было несколько кораблей — два крейсера, авианосец и что-то чудовищно огромное, почти в два раза больше него. Все корабли стояли на специальных подпорках.

— Лоран, ты нас слышишь? — я постучал по радиостанции, установленной в кабине.

— Слышу, — раздалось из динамиков, практически без помех.

— Что это за чудовище?

— Супертранспорт «Арк». Длина — семьсот сорок семь метров. Рядом с ним — авианосец «Тандерклауд», длина триста восемьдесят девять метров.

— И на кой ляд нужен этот «Арк»?

— На нем, а так же на супертранспорте «Юниверс», что на сорок метров длиннее, на этот материк прибыли выжившие.

— Как эти суда спустили под землю? — в голосе Алики появились какие-то странные интонации. Только секунду спустя до меня дошло, что она в шоке.

— Гравитационные лифты. Они и не такое могут поднять или спустить.

— Говоришь так, будто они работают, — Ли нервно усмехнулся, сжимая кулаки, чтобы руки не дрожали.

— Если бы вы подождали пару часов, я успел бы запустить основные реакторы. А так — нет, они не работают, но вам хватит и резервных лифтов.

— Поехали, короче, — я нажал на газ, и грузовик, ревя двигателем, покатил к ближайшему подъемнику.

Ничего особенного не происходило, если не считать нервной дрожи от осознания того, насколько огромен был сухой док. Но через пять минут подъемник дошел до потолка и мы стали подниматься по неосвещенной шахте.

— Пахнет тут… не очень, — проворчала Нова и оглушительно чихнула.

— И не говори… — прогундосил я. — Пчхи!..

Когда я вывел грузовик с подъемника, меня за плечо подергал Ли. Я вопросительно на него уставился, тут же отметив плотно прижатые к голове уши и вставший дыбом мех. Проследив за его взглядом, я замер.

Спуск в док перекрывал… перекрывало… я, бл…ть, даже не знаю, как это назвать. Люком или гермозатвором назвать монструозную плиту размером с сам док было сложно. Это ведь не меньше километра с лишним в длину и полукилометра в ширину! Да у меня сейчас глаза выпадут, а мозги свернутся в кучку от невозможности осознать размеры всего этого! Я еще мог понять супертранспорт, мог понять огромный порт, но е… бабушку Создателей! Здоровенная, сука, раздвижная крыша!

— Ну нах…й, — прошипел я, давая по газам. Надеюсь, Нова там не скатится с кузова и Лину от этого удержит.

На поверхность помимо закрытой дыры в потолке вели многочисленные туннели. Я въехал в тот, что не был помечен светящимся крестом, и спустя полчаса мы уже выехали на берег.

Я узнал это место — это был заброшенный порт, самый большой на нашем полуострове. Забросили его как раз из-за размеров, а так же общей обветшалости, хотя он и был очень удобен. Еще тогда, несколько лет назад меня удивило то, что все дно залива было выровнено бетоном, за и залив можно было закрыть натуральными воротами. Ну а теперь я знал, что залив можно было осушить, чтобы воспользоваться гравитационным лифтом и спустить корабли в сухой док объекта «Сохранение». Знать-то знал, но принять и осознать — не мог.

— До Айронстоуна почти девятьсот километров, — прикинул в уме я. — Судя по спидометру, грузовик может сделать километров сто пятьдесят в час.

— Если нажмешь на кнопку PWR, то переключение передач будет происходить на высоких оборотах.

— На высоких? Хм, — я задумчиво посмотрел на небольшую красную кнопку возле рычага. — Почему нет?

Нажав на кнопку, я вжал педаль газа.

До Айронстоуна мы добрались за пять с половиной часов. При подъезде к крепости Ли и сестры Али надели шлемы, при этом брат не преминул меня подразнить, мол, у него сейчас интерфейс как в компьютерной стрелялке. В ответ я просто напомнил результаты стрельб, по которым я вхожу в пятерку лучших стрелков, а Ликор даже в сотню не входит.

Конечно, я мог связаться с Юджаром, но не рискнул отвлекать его. Мало ли что там происходит, а внезапное вторжение чужого сигнала Разума порядком сбивает с мысли. Но, похоже, было тихо… надеюсь, что лишь потому, что осады не было. Канонада на всю округу не стояла, вспышек взрывов не было, да и в воздухе не витали соответствующие запахи. У меня были все основания надеяться, что в этот раз мой день рождения обойдется без потрясений.

Алика, наконец, настроила радиостанцию — стыдно признаться, но я не знал наших частот и я снял рацию с зажимов и нажал на триггер.

— Курама вызывает Айронстоун, прием! — не успел я отпустить переключатель, как вопль Юджара чуть не заставил станцию дымиться.

— ТЫ ЖИВ?!

— Орать-то чего?! — прижимая уши, рявкнул я, в ответ главнокомандующий разразился такой матерной триадой, что я чуть рацию не выронил.

— В ШТАБ!!! НЕМЕДЛЕННО!!!

— Расчетное время — тридцать минут! — по уставу ответил я, с трудом подавив желание вытянуться в струнку — в кабине это сделать было бы сложно.

В крепости на нас смотрели как на призраков. Сходства, наверное, добавляла белая броня, но впечатление портила Нова, что тащила на себе станину с пушкой. Что-то мне подсказывало, что это ничерта не пулемет, но я вновь предпочел не задавать вопросов. Мне еще предстоял доклад лично Юджару…

— Вот значит что… — проговорил лис, меряя кабинет шагами.

На моем докладе присутствовали еще и Олдир с Эхоном. Я с легкой болью в груди посмотрел на пустующее кресло. Раньше там сидел Шодай, и его было решено не убирать. Даже бокал ставили и вино наливали, в память о лисе-альбиносе.

Рассказ занял почти два часа, в основном из-за многочисленных уточняющих вопросов. Весть о Лоране все восприняли на удивление спокойно, я бы даже сказал — пофигистически. Намного сильнее командование интересовали склады с оружием и экипировкой, а так же военной техникой.

— Эта твоя биджудама, на сколько выстрелов ее хватит? — Олдир что-то прикидывал в уме, это было видно по дергающемуся кончику хвоста и хмурому виду.

— Пока топливо в реакторе не протухнет.

— Топливо?

— Тут термоядерный реактор батарею заряжает. Черт знает, на сколько его хватит… и да, радиметры ничего не показывают.

— Даже если мы вооружимся, у нас все равно нет топлива. Да и, даже такие навороченные бронекостюмы можно раздолбить, пусть и толпой. У нас слишком мало войск.

— А зачем бить в лоб? — Эхон потер переносицу пальцами, дергая ушами и смешно морщась. — Мы уже обожглись на этом. Снарядить отряды, для Курамы что-нибудь адаптировать, и вперед, воровать волков.

— Как ты предлагаешь запихивать его хвосты в броню, если он сам с ними сидит только боком? — Юджар фыркнул, достал из мини-бара бутылку вина. Все присутствующие облизнулись, только Олдир сделал это украдкой.

— А зачем? — лис усмехнулся. — Ему бы грудь и голову защитить, а остальное отрастет.

— Эй! Между прочим, отращивать руку или хвост весьма неприятно! — я надулся. — И вообще, потом жрать так хочется, что Нова охреневает.

— Не дуйся, щеки лопнут, — Эхон заржал. Вот ведь, вроде и серьезный лис, а иногда ведет себя словно подросток!

— Отставить балаган, — вздохнув, Юджар расставил бокалы и начал разливать вино. — Эхон, пусть твои носы там все обыщут. Олдир, на тебе планировка и подготовка грузовиков. Курама… хм… в общем, как только Лорану обеспечат тело, расчеши пару проектов своих. Лишним точно не будет.

Нестройно подтвердив полученные приказы, мы разошлись. На выходе я столкнулся с Новой, уже без пушки, но с каким-то объемным пакетом.

— Что несешь?

— Платье.

Меня заклинило.

— Платье?

— Угу, сшили наконец.

Я на глазок прикинул объем пакета, сколько там ткани, сопоставил с предположительным объемом обычной одежды волчицы. И меня заклинило еще раз.

— А… хорошо.

Нова посмотрела на меня, приподняв бровь и полуприжав ухо, пожала плечами и ушла в сторону дома. Проводив ее взглядом, я напряг мозги, пытаясь представить волчицу в платье, но получил критическую ошибку и заклинил еще раз.

Надо потом глянуть ее гардероб… чувствую, меня ждет много интересных открытий.

— Хорошо то, что хорошо кончается… — пробормотал я и пошел в сторону стрельбища. Надо было испытать биджудаму, а то я из нее до сих пор ни разу и не стрельнул.

Глава 15. Обострение

— Ух, бл…! Что это было?! — я чисто автоматически начал себя ощупывать — вроде цел, ничего не потерял.

— Да падай ты! — рыкнула Нова, бесцеремонно сбивая меня с ног ударом щита. Вовремя — в следующее мгновение мимо пролетела ракета.

— Так что это было?!

— Да черт его знает, может, танк выстрелил, — волчица присела рядом, прикрываясь щитом. Замерцали гексы защитного поля. — Не радуйся, от кумулятивной ракеты все равно не спасет.

— Как будто я не в курсе, что гексы такое давление не держат, — я фыркнул, стряхивая грязь со своего ружья. Прислушался к разгорающейся канонаде вдалеке — намного дальше границы действия моих способностей, изучил данные тактической карты. — Так, третий отряд прорвал оборону…

— Рано, — Нова покачала головой. — Ждем, когда четвертый пробьется, потом выдвигаемся.

— Первый и второй на базе?

— Да.

Я кивнул и сел, выглянул из-за кучи обломков, служащих нам укрытием. Если я ничего не путаю, в прошлом это было ДОТом, и отработали по нему сверхмощной артиллерией.

Да, мы снова ведем бои, конкретно сейчас мы пытаемся захватить стратегических вожаков — тех самых, что охраняли вход в туннель. На нашей стороне было невероятное техническое превосходство, но оно уравновешивалось нашей низкой численностью. Пехотная броня держала крупнокалиберные бронебойные пули, но тридцатимиллиметровые установки все равно шили ее, словно бумагу.

Вообще, волчьи многоствольные установки — это те еще монстры. Они использовали настолько мощные снаряды, что механизмы орудий разваливались после третьей-четвертой тысячи выстрелов. Тупо автоматика ломалась, такие же гильзы использовались нами в пятидесятимиллиметровых установках на стене Айронстоуна.

С другой стороны, «Хотстрайки» били на километр, с двухсот метров прожигали лобовую броню танка, а пехота от каждого попадания буквально взрывалась — мгновенное испарение жидкости в теле бесследно не проходит. Так что, в принципе у нас был паритет, и мое влияние на ситуацию снизилось почти до нуля.

— Четвертый прорвался! — я вскочил на ноги, и тут же упал обратно от могучего подзатыльника волчицы. Мигнуло защитное поле. — Какого х…я?!

— Я поняла, что стреляет.

— И что же? — я прикинул, с какой скоростью должен лететь снаряд, чтобы так быстро преодолеть расстояние в полкилометра, и, кажется, побледнел. — Они что, стырили нашу рельсовую пушку?

— Угу, и эффективно ее используют. Скорее всего, тактический вожак.

— Да понятно, что не малый и не рядовой, — буркнул я, старательно скрипя мозгами.

Понятно, почему снайпер не стрелял по Нове — толку ноль. Защитное поле, конечно, попадание противотанковой рельсовой пушки не выдержит, но ослабит настолько, что снаряд станет безвредным. А то и вовсе разрушится. Кумулятивные снаряды теряют около шестидесяти процентов мощности, но нам с Новой за глаза хватит и оставшихся сорока: ни у меня, ни у нее нет брони, равной по стойкости стальной плите полуметровой толщины. Так, я опять отвлекся… Слишком много всего пришлось уместить в свою маленькую рыжую голову.

— Надо звать снайперов, — я вздохнул и мысленно отправил запрос Олдиру. Спустя несколько секунд пришло подтверждение, а на тактической карте появилась отметка отряда. Увеличив масштаб, я выругался.

— Что?

— Это Алики отряд. Что она тут забыла?

— Твою хвостатую задницу, наверное.

Я недовольно фыркнул, но и только. Алика получила строгий приказ идти в бой только в крайнем случае, и моя ситуация таковой не была. Скорее всего, остальные снайперы заняты прикрытием третьего и четвертого отрядов.

— Нова, когда там твою пушку доработают?

— Через три дня, крайний срок — четыре. А что?

— Да вот думаю, что будь у тебя этот «Джекхаммер», нам бы не пришлось сидеть и ждать, пока Алика доберется до позиции.

— Я уже на позиции, — раздался голос лисицы в наушнике, а я с трудом удержался от того, чтобы завилять хвостами. Всеми четырьмя, угу. — Направление на цель?

— Сектор сорок пять на двенадцать часов, — ответила Нова.

— Плохо. Много позиций. Сможете выманить?

— Нова, каковы мои шансы уцелеть под твоим полем?

— Если ты про гравитационное — весьма высокие, — вот ведь язва.

— А если без шуток?

— Пятьдесят на пятьдесят — снаряд либо разрушится, либо сделает в тебе дырку.

— Дырка — не разлетающиеся во все стороны конечности, — я задумался. — А шансы выжить?

— Тут получше — процентов семьдесят.

— Я против, — произнесла Алика.

— А вот по мне — так нормально, — я вдохнул, выдохнул, и встал из-за укрытия.

Спустя долю секунды вспыхнуло защитное поле, но уже без одной гексы, а по моему нагруднику застучали осколки. Я нырнул вниз и принялся ощупывать грудь, а после и вовсе отстегнул пластину. Осколки почти пробили ее — с другой стороны виднелись острые края осколков от снаряда.

— Ф-фух, это было близко, — я выдохнул, поняв, что все это время не дышал. — Лика, солнце мое, ты выбила стрелка?

— Как ты меня назвал? — судя по голосу, лиса была в шоке. В принципе, я сам охренел от своих же слов.

— М-м-м, неважно. Так что со стрелком?

— Я его нашла, но вы не тех запросили.

— В смысле?

— У меня в отряде никто противотанковое оружие не носит.

— Там что, «толстяк»?

— Нет, он прячется в сгоревшем танке. Стреляет через дыры в лобовой броне, кажется.

— Приплыли, — я поскреб шлем, хотя хотел почесать затылок.

И что теперь делать? Все тяжелое оружие задействовано ударными отрядами, пятидесятимиллиметровая пушка Новы вот уже полчаса как без снарядов, а мне для залпа из биджудамы надо высунуться хотя бы на две секунды — найти цель, нажать на спуск. Я точно сделаюнасадку-переходник, чтобы в случае необходимости ею могла Нова воспользоваться.

— Алика, у вас есть гранатометы?

— Есть два помповых, но у нас только осколочные и дымовые гранаты.

— Дымы какой модификации?

— «Затмение».

— Шикарно, поставь завесу перед нами. Я сменю позицию и дам залп, цель укажешь.

— Двадцать минут на передислокацию средств.

— Действуй.

Через девятнадцать минут и сорок девять секунд поступил рапорт о готовности к постановке завесы, я тут же подтвердил свой приказ. Еще через пять секунд в десяти метрах от нас начали взрываться сорокамиллиметровые гранаты, образуя облака густого серого дыма. Помимо визуальной маскировки, они были непроницаемыми для тепловизоров и лазерных систем обнаружения. Я тут же рванул в сторону другого укрытия, коим были обломки еще одного ДОТа, благо гранатометчики завесу поставили метров на сто в каждую сторону. И откуда у них столько гранат?

Выровняв дыхание, я отложил ПЛР и достал из-за спины биджудаму. Конструкция этого оружия оказалась невероятно прочной и надежной, так что недавнее падение на спину никак ей не повредило. Тихий «вжик», секундное гудение — и самое мощное ручное оружие в мире готово дать залп.

— Лика, отметь на тактике точку.

На тактической карте появилась метка цели. Быстро сориентировавшись, я выглянул из укрытия и навел оружие на остов сгоревшего волчьего танка. В лобовой броне танка и правда была дыра, достаточно большая, чтобы вести огонь из рельсовой пушки в широком секторе. С помощью цифрового увеличения я даже смог разглядеть прямоугольный ствол. До остова было триста восемьдесят девять метров.

— Получи, зараза, — прорычал я, нажимая на спусковой крючок.

Биджудама угрожающе загудела, а остов танка обзавелся еще одной дырой, диаметром где-то полметра. Невидимый луч этого оружия почему-то расширялся — на двух километрах луч буквально аннигилировал четыре танка, от пятого оставалась только корма. Сейчас я использовал лишь десять процентов мощности, ровно настолько, чтобы прожечь броню танка и того, кто за ней прятался.

— Готов, — я похлопал оружие по ствольной коробке. — Нова, выдвигаемся! Иначе там стратега без нас грохнут!

— Не утрируй, у них приказ брать в плен.

— Ой, да ну тебя, — я фыркнул, убирая биджудаму за спину и подхватывая «Хотстрайк». — Побежали уже.

Пока мы тупили с волком-снайпером штурмовые отряды успешно взяли стратегического вожака в плен и теперь отбивались от его охраны. Вот такой вот идиотизм — командующий в принципе не может отдать приказ сложить оружие, даже если от этого зависит его жизнь. Счет к Создателям рос день ото дня.

Захватить разум седого волка с выцветшими глазами было несложно, а вот дальнейшее вызвало у меня — и не только — ступор. Стратег потянулся, зажмурившись и чуть слышно поскуливая, и выдохнул:

— Наконец-то…

— Че? — уронив челюсть, я смотрел на разминающегося волка, которого успели развязать.

— Так значит, ты и есть Курама? Занятно…

— Что занятного? — я фыркнул, встопорщив хвосты. Чем-то этот старик неуловимо напоминал Юджара. Может, своим чуть прищуренным взглядом? Или интонациями?

— Впервые в жизни вижу лиса с более чем одним хвостом. Бесхвостых видел, с четырьмя — нет. Ах да, — волк хлопнул себя по лбу. — Забыл представиться… простите старика, память уже не та, что… в молодости. SL1A, но вам будет удобнее звать меня Алесом.

— 1А? — у Новы вытянулась морда, чего я не видел еще ни разу — хорошо, что шлемы мы сняли уже давно, такое я обязан был увидеть. — Первый объект первой серии?

— О, объект N08A? Вижу, ты вписалась в стаю?

— Так, стоп, попридержите хвосты, — я демонстративно потер виски. — По порядку можно?

— Если коротко — ему должно быть несколько десятков тысячелетий.

Я посмотрел на волка, который собирал разбросанные по полу бумаги, ворча что-то про молодых и неуклюжих, на Нову, снова на волка.

— Соврать он не мог физически… Но и выжить он не мог, верно ведь?

— Да как сказать… — волчица присела у стены, поставив свою пушку рядом. — Алес, можешь рассказать, как выжил?

— Да что там рассказывать… Этот огрызок континента был моей зоной ответственности. Всегда, с тех пор, как я принял управление стратегической стаей. Вот и выжил, когда управляющие от безысходности взорвали почти весь арсенал сверхмощного оружия.

— Ни одно живое существо не способно прожить столько лет, — я фыркнул.

— Так я — искусственно-созданное живое существо. И то, я все же одряхлел… За сорок-то тысяч лет…

— А временные промежутки все больше и больше, — я тяжело вздохнул и потеснил Нову, садясь у стены. — Но вообще, несостыковка выходит. Все лояльные лисам волки были уничтожены еще двадцать семь тысяч лет назад.

— Так и моя стая была уничтожена. Только я тогда в плен сдался, зря, как позже выяснилось… мозги мне не прополоскали, но все привязки перебили.

— И каким образом?

— А вы думаете, лаборатории серии «Эхо» — единственные? В нашей столице до сих пор действует комплекс «Камчский», там можно и привязку перебить, точнее, сбросить.

— Знаешь, я бы отреагировал очень бурно, но… — я вздохнул. — Я уже устал удивляться.

— Понимаю… — Алес сложил бумаги аккуратной стопкой и зажал их подмышкой. — Двадцать семь тысяч лет я ждал смерти, лис Курама. Двадцать семь тысяч. Пора заканчивать это безумие. Военная машина должна быть остановлена.

— Не остановлена, — Нова медленно встала на ноги, сопровождаемая взглядами всех присутствующих. — Уничтожена.

— Так сделаем это, — я встал следом, покосился на волка. — Идем, в штабе разберемся, какие ресурсы тебе доступны.

— Уже говоришь словами командующего? — Нова опустила ладонь мне на плечо. Я прижал уши, но ничего не ответил, и волчица отпустила меня. Снаружи уже ждали грузовики. Мы возвращались в Айронстоун с хорошим уловом.

Но меня очень сильно волновал один вопрос — где второй стратегический вожак и его стая?

В крепости было оживленно — Олдир уже доложил об успешном захвате стратега. Пусть часть стаи была уничтожена, но в нашем распоряжении все равно оказалось почти сто тысяч волков. Вообще, вся операция по захвату прошла очень легко и с минимальными потерями — из тысячи солдат было ранено сто три, и только одному из них потребовалась замена тела. Как позже объяснил Алес, его сопротивления хватило, чтобы рассеять большую часть своих войск по большой территории, что сильно упростило нам задачу.

Думаю, никого не удивит то, что Алес и Юджар спелись, и теперь регулярно бродили по Айронстоуну вдвоем, тихо о чем-то разговаривая. А вот информация о том, почему у туннеля была всего одна стая, заставила всех нас задуматься.

Волки вдвое сократили численность действующих войск, это при том, что мы как раз резко повысили свою боеспособность. Это было бы похоже на ловушку или какое-то чудо, если бы не одно «но», которое всплыло при всесторонней проверке этой информации.

Волки не могли обеспечить продовольствием свою армию. В смысле, буквально — интенсивное использование земли привело к тому, что земледелие перестало давать необходимое количество продуктов питания. Да и с животноводством у волков образовались проблемы: их производство было грязнее нашего, и как итог — плохая экология и проблемы с поставками мяса. У нас в этом плане все было получше, но и нас было заметно меньше. Теперь волков было около миллиона.

Итак, война окончена? А вот хвост нам всем, лысый, столица защищена таким же барьером, как и Айронстоун! А я все эти годы думал, что наш щит — вещь уникальная, и тут такой облом. После небольших испытаний выяснилось, что щит спокойно держит залпы рельсовых пушек, а лучевое оружие и вовсе отражает, что давало вполне реальный шанс подстрелить кого-то из своих. Единственное — биджудама щитом не блокировалась, но она — точно уникальная и неповторимая.

Я сидел на скамейке у дома, рядом сидела Нова. Увы, Алика была занята — тренировала пополнение своего отряда. Алина где-то пропадала, Ликор с семьей уехали на весь день на море. В общем, остались только я да волчица.

— Нова.

— М?

— Помнишь, Лоран сказал, что к прототипу 782 документации не существует?

— Ну?

— Так ведь из документов мы название и узнали.

— И?

— И больше я тех документов не видел.

— Хм.

— Мне кажется, он нас обманывает.

— М-м-м…

— Да, я понимаю, что ему резона это делать нет, но… что-то тут не так.

— Фр.

— Между прочим, моя паранойя нам жизнь спасала. И не раз.

— М?

— Вот например три года назад…

— Кхрм.

— Харе ржать, я серьезно, — я надулся, пихнул волчицу в бок, но та лишь фыркнула, отворачиваясь. Вот язва.

Я прикрыл глаза, наслаждаясь тихим вечером. Солнце уже не пекло, дул прохладный ветер, ероша мех. Из дома вкусно пахло едой, да и вообще. Где-то внутри шевельнулся червячок сомнений в правильности моих действий и моего поведения, но я его тут же раздавил. С каждым прожитым годом мне все легче делать что-то подобное, да и контролировать себя, не используя силу разума, становится проще. Была бы у меня чакра, решил бы, что баланс выравнивается, а так… кто знает, почему это происходит?

Четыре хвоста — это неплохо, но все-таки мало. Недостаточно для того, чтобы я мог защитить себя и тех, кто мне дорог. Первый хвост скорее всего ничего не давал — или давал силу разума. Второй — это живучесть, регенерация. Третий — контроль над энергией, а четвертый — сила, больше похожая на меч без рукоятки. Да, я могу перевернуть через корму танк, но в результате у меня рвутся мышцы, сухожилия, связки, трескаются кости… в общем, слава регенерации и умению отключать болевые ощущения.

— Ладно, пошли в дом. Скоро должны остальные подойти, — я встал со скамейки. Буркнув что-то согласное, волчица продолжила сидеть, закрыв глаза. Я не стал ее тревожить — пусть отдыхает.

Разувшись в прихожей, я потянулся, принюхался. Уже здесь чувствовался уют, а в гостиной так и вовсе хотелось развалиться на диване и лежать, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Но сначала — помыть руки и причесать хвосты, как раз занятие на часик-другой.

Насчет хвостов — я все же прошел полное обследование, и теперь знал, что хвосты у меня без костей. В принципе, я догадывался — хотя бы потому, что Нова однажды мне два хвоста бантиком завязала — но все равно было странно. Хотя бы потому, что контролировал я их настолько хорошо, что мог ими держать что-нибудь. Впрочем, а были ли у меня там кости, когда я был биджу? Вот честно — не помню, да и черт с ним. Контролируются, растут из одного места — как бы это ни звучало — значит, все хорошо.

Ночь прошла спокойно, разве что Ли с семьей остались на ночевку на море. А вот утром меня с моей маленькой стаей вызвали в штаб на какое-то экстренное заседание.

Ввалившись в полном снаряжении, мы встали у стенки — стулья вес брони не держали. Олдир обвел нас взглядом и кивнул.

— У нас ЧП, причем серьезное. Объект «Сохранение» штурмуется волками, и стоит признать — довольно успешно. Часть охраны уже выбита, судя по активному применению трофейного оружия — действуют тактические вожаки, не меньше двух десятков.

— А они там друг другу не мешают?

— Нет, судя по полученным данным, тактические вожаки действуют чуть ли не в одиночку — в сопровождении у них не больше пятерых волков у каждого.

— Малыми отрядами действуют, — цыкнул Эхон. — Нашу тактику перенимают.

— Для действий в закрытых помещениях — самое то, — Олдир вздохнул, опустив уши. — Но это не важно. Курама, возьмешь еще десяток лисов, снаряжение по усмотрению.

— Есть, — коротко ответил я, мысленно прикидывая, кого взять. К счастью, Ликор был все еще на море с семьей, а значит, как минимум его получиться «забыть» в Айронстоуне.

— Все, свободны. Вниз спустят квадроциклы, так что, доберетесь быстро.

Следующие пять минут я запомнил плохо — настолько быстро и стремительно они пролетели. Я набрал десятерых лисов из ныне расформированной роты диггеров, они — лучшие специалисты по бою в замкнутых пространствах, а вот Нове пришлось остаться в Айронстоуне. Нет, потолки на объекте высокие, но для нее еще не сделали квадроцикла, способного везти шестьсот килограмм с приемлемой скоростью. А без брони ее вниз никто не спустит.

Подбор снаряжения, набивание разгрузок, последние подгонки брони, крепежных систем — все это пронеслось мимо, не задерживаясь в памяти. Лучевые ружья не требуют огромного количества патронов, но аккумуляторы менять все равно надо каждые пятьдесят выстрелов. Боекомплект брали трехкратный, вместе с двукратным запасом гранат нескольких видов.

Спусков в комплекс нам служил тот самый провал, образовавшийся после взрыва природного газа. Лифты, ведущий в распределительный узел, восстановили, в том числе и огромные грузовые платформы, так что проблем быть не должно было. Особенно с учетом того, что все лифты — высокоскоростные.

Спускались, просто прыгая с обрыва — гравитационные лифты тоже работали. Как и положено, последние четыре метра мы не плавно спускались, а тупо падали. Мощный экзоскелет с легкостью «съел» нагрузку, после чего мы сели на заранее спущенные квадроциклы и рванули по туннелю на стоянку.

— Внимание группе — противник использует трофейное оружие! — на всякий случай напомнил я. — Лишний раз под обстрел не подставляться!

— Не нуди! — фыркнула Алина, ехавшая прямо за мной. — Мы все тут далеко не лисята!

— Все равно, ушки на макушке и нос по ветру! — крикнул я, не оборачиваясь.

До стоянки мы добрались за считанные минуты, еще две минуты занял спуск на скоростном лифте. Следом мы промчались по распределительному узлу, благо Лоран навел здесь порядок. Буферы мы так же проехали быстро, барьеры было решено убрать.

«Лоран! Что с обстановкой?!»

«Охранение держится, их осталось двое. Волков убили семерых, осталось восемнадцать»

«Местоположение?»

«Загружаю данные в тактику»

На тактической карте появилось две точки, тревожно мигающие красным цветом. Спустя мгновение был проложен маршрут, судя по тому, как он петлял, Лоран проложил его с учетом наших квадроциклов.

— Ускоряемся! Наших двое осталось!

Слаженный согласный рявк на секунду оглушил меня, но я лишь оскалился — я чувствовал уверенность, силу, скрытую в нашем отряде. Я выкрутил ручку акселератора до упора, двигатель квадроцикла взревел на высоких оборотах.

В зону столкновения мы буквально влетели, с ходу спрыгивая с квадроциклов, стреляя на ходу и разбегаясь по укрытиям. Я быстро оценил обстановку и смог только выругаться — двое выживших лисов забились за угол, причем к ним вела кровавая дорожка. Волки заняли все более-менее серьезные укрытия и прижимали выживших огнем из лучевых ружей и рельсовых пушек, а когда прибыли мы — то переключились и на нас. Точнее, попытались переключиться, я сразу взял под контроль десятерых и приказал им открыть огонь по своим. Но теперь обломался уже я — волки перестали стрелять в нас, но и в других волков стрелять отказывались, с подобным я сталкивался впервые.

Короткий анализ разума одного из подконтрольных тактиков заставил меня выругаться. Волки нашли способ намертво зашить в кокон разума определенный набор правил, даже не знаю, как им это удалось. Это что-то вроде запрета на проявление инициативы и других ограничений, но теперь волки не могли выполнять мои команды. Замерли они лишь потому, что я неосознанно перегрузил их разумы, заставив буквально зависнуть.

— Вышибайте всех волков! Они неконтролируемы! — прокричал я, продолжая перегружать разумы противника уже осознанно. В принципе, ничего особого я не делал — мне это было недоступно, ведь команды мои они не выполнят. Просто увеличивал интенсивность свечения нитей, тем самым заставляя разум перегружать себя самому.

Из-за своей занятости я не мог полноценно следить за обстановкой — меня хватало лишь на то, чтобы следить за своим положением в укрытии. Поэтому я пропустил момент, когда нам ударили в спину, сразу убив двоих лисов и ранив еще одного. От неожиданности я даже прекратил давать нагрузку на разумы волков, отчего те через несколько секунд начали прятаться в укрытиях.

«Лоран! Какого хрена?!»

«Сам охренел!»

«Лови пакет, важная инфа!»

«Принял, запрос на подкрепление ушел»

— Отступаем! Все назад! — закричал я, отстреливаясь из ружья.

Алика схватила за шкирку слишком увлекшуюся стрельбой сестру и потащила ее к выходу, выжившие диггеры, забрав лисов охранения, побежали следом. Только я остался на месте, просто-напросто затупив. Опомнившись, я рванул следом, и закричал от боли в левой ноге. Упав на грудь, я потерял «Хотстрайк», но быстро перевернулся за спину, выдергивая из кобуры револьвер, одновременно отключая связи в разуме, по которым шли болевые сигналы.

Левой ноги ниже колена просто не было. Характер раны показывал, что в меня попали из рельсовой пушки — кровь вытекала очень быстро, и если бы не моя регенерация, я бы уже потерял сознание от кровопотери. Я поднял револьвер и расстрелял все шесть патронов, целясь противникам в головы. Руки не дрожали, да и в глазах не двоилось, так что шестерых я завалил точно. А вот теперь… теперь все. Волки профессионально задавили лисов огнем — воздух наполнился зелеными лучами ружей. Мне в принципе повезло — я упал так, что от волков меня закрывал противолучевой барьер, но вот снаряды рельсовых пушек он не держит.

Ни отползти в сторону, ни начать эффективно отстреливаться. Я, конечно, перезарядил револьвер, но противников не меньше двух десятков. Волки не пожалеют и сотни жизней чтобы от меня избавиться, а значит, скоро придут меня убивать. Я начал вытягивать энергию металла из пола, но это поможет мне только от лучевого оружия — снаряд пушки просто выпотрошит мою железную тушку. Да и нет у меня десяти минут — я уже слышал топот волчьих ботинок. Мой «Хотстрайк» расстреляли в первую очередь, вытянуть энергию из волков или их оружия я не успею, моя физическая сила ничего не решит, равно как и регенерация, а управлять ими я не могу. Что это, конец? Неужели все закончится вот так — в банальной ловушке на территории своей же базы? Внутри все сжимается от страха… ведь покончив со мной, волки не остановятся — они пойдут дальше, нагонят остальных лисов, и тогда… тогда все…

Вот в поле зрения попал первый волк, тут же получивший пулю в лоб, следом еще один, трое, четверо… время замедлилось, я отчетливо видел, как двигаются их пальцы, нажимая на курок. Вот они давят, давят… спусковые крючки не двигаются, выражения морд волков становятся удивленными, а следом — и вовсе паникующими, что действует на меня, как пощечина. Странное чувство пониже спины, которое я принял за… кое-что другое, оказалось растущим хвостом.

Я оскалился, тщательно прицелился и выстрелил, еще раз. Весь барабан в противников, итого — двенадцать трупов, и скоро их станет еще больше, потому что никто из волков не мог выстрелить. Крича что-то, в помещение вбежали лисы, воздух снова заполнился росчерками лучей, искривлениями воздуха от снарядов рельсовых пушек. Через минуту все закончилось, револьвер выпал из ослабшей руки, и я позволил себе провалиться в беспамятство.

В сознание я пришел резко, словно меня включили. Резко вдохнув, я открыл глаза и наткнулся на внимательные глаза Алики. Над ней возвышалась огромная заспанная мордища Новы, в дальнем углу комнаты свернулся калачиком Ли, чуть в стороне спала Алина, разбросав руки-ноги в разные стороны. Я почувствовал, как в груди все сжимается — они ведь тут ночевали…

Алика приподняла мою голову, пока Нова поила меня из фляги. Напившись, я прикрыл глаза.

— Сколько времени прошло?

— Неделя.

— Мы твою ногу нашли, кстати, — волчица покосилась в сторону спящих лисов.

— И на кой она вам?

— Забальзамируем и в музее выставим, — ответила Алика с все тем же серьезным выражением мордочки. Я хлопнул себя по лбу, но достаточно тихо, чтобы не разбудить Ли и Лину.

— Где мы?

— В Айронстоуне. На «Сохранении» не безопасно.

— Почему?

— Системы наблюдения Лорана оказались бесполезны против этого, — Алика чуть повернула ухо в сторону волчицы, и та достала откуда-то очень знакомую коробочку.

— Твою мать, — я упал на подушку. — Я думал, что ее расхреначило еще тогда…

Это была та самая коробочка, чудо, мать его, инженерной мысли. Не глушит системы наблюдения, а делает носителя невидимыми для них. Я так и не понял, как она работает, а вот волки разобрались, пусть на это у них ушло очень много времени.

— И что теперь?

— Склады «Сохранения» мы опустошили, Лоран сказал, что сможет поселиться в Айронстоунской серверной, — Нова тихо отошла от кровати. — После этого объект «Сохранение» будет запечатан.

— Ты куда?

— Куда, куда… готовить пойду. Нирика на всю вашу ораву готовить устанет.

— Между прочим, ты ешь больше всех, — я надулся.

— Большому телу — большая порция, — волчица фыркнула и ушла. Естественно, на четвереньках — во весь рост она встать может только на улице или у себя дома.

— Лик, останешься? — я прижал уши. Лисица провела ладонью по моей голове, в груди сразу потеплело.

— Конечно. А теперь спи, ты еще не восстановился.

Тихо вздохнув, я опустил голову на подушку и закрыл глаза. Да… еще не восстановился… Ноги я все еще не чувствую, да и в сон клонит, а это — явный признак истощения организма.

Проснулся я бодрым, отдохнувшим, и даже нога отросла обратно — регенерация у меня все же поистине бешеная. Но ценой стали выпирающие ребра, туго обтянутые шкурой. Даже мех сильно потускнел, не говоря уже о том, что свалялся. Да и помыться бы не помешало… И хвосты расчесать, да и вообще. Но сначала — разобраться с огромной порцией аппетитно пахнущего шашлыка, который принесла Алика. Сглотнув набежавшую слюну, я прилип взглядом к тарелке, в которую и было навалено мясо.

— Воду Ликор принесет.

— К Создателям воду, — буркнул я, впиваясь клыками в сочащийся жиром кусок жареного мяса. Сейчас меня не интересовало ничего, только еда.

На отращивание потерянной конечности организм потратил все имеющиеся запасы и даже больше. Проще говоря, часть мышц было отправлено прямиком в ногу, да и кости ослабли. Для полного восстановления мне требовалось много белка, кальция, углеводов, и нехилый такой комплекс витаминов. Через неделю, в течение которой я даже в туалет не ходил — все уходило на восстановление — я начал посещать спортзал и тренировочные площадки. Если навыки остались, то вот силы в мышцах и выносливости уже не было, надо было нарабатывать заново. Хорошо еще, что и в этом направлении я очень быстро восстанавливался, буквально месяц, и я снова в форме.

И надо было так совпасть, что реабилитацию я закончил точнехонько за день до своего дня рождения!

Вызов в штаб не был неожиданностью, скорее даже, я ждал его. Ждал, сжимая кулаки и клыки, отчего вокруг сами собой в воздух поднимался всякий мусор, вроде травы и гравия. Я еще со своим пятым хвостом не успел разобраться, как мне снова может грозить смертельная опасность! Но самым сильным чувством был страх, что сжимал сердце. Подняла голову не паранойя, но интуиция, которая у меня проявлялась редко, но никогда не обманывала.

И она подсказывала, что из этой миссии смогу вернуться только я, какой бы она ни была. Я метнул короткий взгляд в сторону друзей, что пришли следом за мной в штаб на брифинг. Единственным, кто заметил мой взгляд, был Ликор, и он сразу нахмурился. Я прикрыл глаза, подтверждая его опасения, на что лис одними губами прошептал: «не смей».

— Задача простая — вы должны проникнуть на заброшенную лабораторию «Хидден», «Фолиаж», если быть точным, — Олдир ткнул карандашом в точку на карте. — Ваша задача — найти и изъять все носители информации, в том числе и бумажные, если те сохранятся. Сопротивления не ожидается, лаборатория запечатана, но будьте начеку. Волки при нападении на объект «Сохранение» успели скачать часть данных. Курама, бери свой отряд…

— Нет, — я покачал головой. — Я пойду один.

— Тебе точно в ногу прилетело, а не в голову? — спокойно поинтересовался бурый лис, но в его глазах разве что молнии не искрили.

— Я сказал, что пойду один, — я сжал в кулаке подвеску с жетоном Новы. Большинство присутствующих прижали уши, по залу пробежались шепотки.

Жетон Новы, подаренный мне перед плаванием на остров-лабораторию, я не снимал никогда. А когда сильно нервничал, начинал его теребить пальцами — дурацкая привычка, от которой я никак не могу избавиться. Впрочем, до появления жетона я все равно начинал активно что-то перебирать, будь то четки или складки на одежде. Эта привычка натуральным образом палила мое душевное состояние, но так же была индикатором надвигающейся задницы эпичных масштабов — сильно нервничал я в основном при пробуждении интуиции.

— Ты уверен? — Олдир сел в кресло и откинулся на его спинку.

— Когда просыпается интуиция — я просто знаю, что будет тяжело. Но сейчас… — я на секунду замолчал, думая, стоит ли говорить, но внимательные взгляды убедили меня в необходимости рассказать о своих ощущениях. — Сейчас я абсолютно точно знаю, что не вернется никто. Кроме меня.

— Тогда может наоборот, усилить охранение?

— Нет, — я настолько активно мотнул головой, что жетон улетел за спину. — Я чувствую, что там справлюсь только я. И что обязан туда пойти, если хочу чего-то добиться.

На моем плече сжалась огромная ладонь волчицы, но она не успела ничего сказать — Алес кашлянул, привлекая к себе внимание. Я тут же прижал уши, нервно дернув хвостами — рядом с этим поистине древним волком я чувствовал себя маленьким глупым лисенком. О нет, он не изрекал мудрости, ничего не советовал — просто смотрел, словно мотая на ус, и иногда щурил глаза. Но мне всегда казалось, что этот волк видит меня насквозь.

— Если бы кто-нибудь другой сказал об интуиции — я бы посмеялся, — как обычно Алес начал издалека. — Но не тогда, когда об этом говорит магистр разума. Курама, часто ли твоя, кхм, интуиция поднимает уши?

— Нет. Раз шесть было, за все время.

— У вас, лис, есть одна труднообъяснимая особенность… вы буквально чувствуете события. За время войны произошло множество случаев, когда лисы просто отказывались от своих планов наступления, перекраивали оборону, резко меняли дислокацию войск. Причем именно тогда, когда мы были готовы затянуть петлю ловушки. Сначала мы думали, что действует разведка, но нет. Однажды я просто взял и начал массированное наступление, через пять минут мы пришли на территорию лисьей перевалочной базы, а там пусто. В смысле, вообще пусто, даже мусора не осталось — только трава скошена.

— Алес, давай покороче, — попросил Юджар, видя, что у меня заканчивается терпение, а с ним — и весь пиетет перед древним стариком.

— Ох, увлекся… в общем, если кратко — ваша интуиция работает безошибочно. Думаю, вы сильно удивитесь, если поспрашиваете у других лисов, просыпалась ли у них хоть раз эта самая интуиция.

— И что позволило сделать такой вывод? — Олдир покосился в сторону волка. Тот потер кончик носа, хмыкнул.

— Когда лисы резко покинули линию обороны, которую удерживали под нашим массированным обстрелом, а через пять минут произошло землетрясение, а вся линия — и примерно по половине обеих армий — ушла под землю. То было страшное время, время после применения сверхмощных зарядов. Планету еще несколько лет сильно трясло.

— Короче, — я хлопнул ладонью по столу, но не слишком сильно, просто привлекая к себе внимание. — Я иду один. Точка. Нет, не точка — запятая. Если я увижу хоть одного из вас, — обвел внимательным взглядом своих друзей. — Поблизости, клянусь хвостами, закопаю в землю по шею и каменной плитой придавлю, с дыркой, конечно. А тебя, Нова, так и вовсе десятком.

Меня секунд пять пытались прожечь четырьмя крайне недовольными взглядами, но я еще года два назад выяснил, что даже горя заживо могу прибежать к своим — огнесмесь, она такая, водой не тушится.

— Мы будем в состоянии полной боевой, — коротко бросила Алика, развернулась и ушла, громко хлопнув дверью. Следом вышли остальные друзья. Напоследок Ликор посмотрел на меня с плохо скрываемой болью в глазах.

А я… я просто закрыл глаза, мысленно гася свечение своих нитей. Грустить и горевать о сказанном и сделанном я буду потом.

Если это потом вообще будет.

К заданию я подготовился основательно. Помимо специально адаптированной для меня пехотной брони я взял со склада дополнительные бронепанели, которые закрепил поверх основных защитным элементов. Защиту хвостов все же сделали, обтянув каждый высокопрочным арамидом и обшив маленькими защитными пластинками — а сверху так и вовсе лентами сегментированной сплошной брони. Чтобы всем этим двигать, пришлось хвосты снабдить фибромышцами.

Штурмовой рюкзак я наполнил запасными аккумуляторами к «Хотстрайку», «Санрэю», а так же коробками патронов для «Тарана». Туда же отправились две аптечки, четырехдневный запас сухпайков, две фляги на два литра. Слева на рюкзаке были закреплены три метательных топорика, справа — Биджудама. Снизу был приторочен «Санрэй», ПЛР в случае чего должен был висеть на ремне на шее. Кобуру с револьвером я разместил на груди, нож Шодая — под левой подмышкой, Алики — под правой. На предплечьях — ножны для метательных ножей, по два на каждом, на правом наплечнике на двухстороннюю клейкую ленту был прилеплен аккумулятор к «Хотстрайку», на левом — осколочная граната, крест-накрест приклеенная изолентой. Поясные подсумки были набиты аккумуляторами, скорозарядниками к револьверу, гранатами. Слева на поясе — ножны для полуторного меча и кинжала. На голенях я закрепил по тяжелому ножу.

Все снаряжение очень много весило, но это ерунда — пехотная броня позволяла это игнорировать. А вот что нивелировать было нельзя, так это резко снизившуюся маневренность: если бегать по прямой я мог быстро, то вот резко повернуть из-за инерции было уже сложнее. Но все это было неважно, так как вооружаться я перестал только после того, как чуть притихла моя интуиция. Что-то мне подсказывало, что всего этого может мне и не хватить…

До точки я добирался на специально модифицированном под меня внедорожнике. Приземистый, квадратный, но самое главное — на его сидении я мог разместиться даже с бронированными хвостами. Тупо потому, что спинка крепилась не к сидению, а к прочным балкам, что делили салон на переднюю и заднюю части. Хвосты просовывались в просвет между спинкой и сидением, и можно было ехать. По моей просьбе в машине оставили стандартную механическую коробку с синхронизатором — пять передач вперед, одна назад, сто восемьдесят лошадиных сил под капотом.

До точки ехать было почти тысячу километров — если напрямик, через буераки, то в полтора раза меньше — для чего машину снабдили дополнительными топливными баками общим объемом 200 литров. Вкупе с родным столитровым баком дальность хода впритык приближалась к двум тысячам километров, но только если ехать в экономичном режиме — две тысячи оборотов на пятой передаче, то есть километров семьдесят-семьдесят пять в час. Это больше тринадцати часов дороги… Но я справлюсь. Потому что у меня нет выбора. В этот мой день рождения ни один лис не умрет.

Дорога, как я и предполагал, заняла тринадцать с лишним часов. Местом назначения была небольшая опушка — если бы не карта, я бы ни за что не догадался, что здесь есть вход в подземную лабораторию «Хидден Фолиаж». В переводе — Скрытая листва. Слишком много не самых приятных воспоминаний навевает это название, да и место подходит — опушка окружена высокими лиственными деревьями. О других лабораториях этой серии Лоран ничего не знал, но если бы они назывались «Облако», «Песок», «Туман» и «Камень», я бы даже удивляться не стал. Как-то нет у меня сил больше удивляться.

Входом был люк, который вполне естественно зарос травой, да и петли проржавели. Впрочем, для пехотной брони — не проблема, фибромышцы, дополненные хорошим малогабаритным экзоскелетом позволяли выполнять функции танкового домкрата. Короче, выломал я люк… случайно. Кто же знал, что петли настолько проржавели?

Вниз вела бетонная лестница. Свет фонаря дна не достиг, а ведь это был мощный светодиодный фонарь, бьющий почти на сто метров. Конечно, до чудовища Новы, что прошибал темноту на полкилометра, ему далеко, но тем не менее. Глубоко вдохнув, как перед нырянием в воду, я начал спускаться, держа ПЛР готовым к стрельбе.

Первая в моей жизни одиночная миссия началась.

Глава 16. В тени

Спуск длился почти час. Да, я спускался медленно, опасаясь плохого состояния ступенек — мало ли, разрушатся под моим весом? Но все равно глубина, на которой расположилась лаборатория, впечатляла.

Как я и предполагал, прибор ночного видения был совершенно бесполезен по причине полного отсутствия света. Впрочем, это не было проблемой: на шлеме и наплечниках были установлены натуральные фары, которые я сразу включил на полную мощность, и это не считая подствольного на ПЛР. Света было достаточно, а ведь броня была снабжена и хитрой комбинированной системой обнаружения, позволяющей определить, есть ли движение в радиусе прямой видимости. Еще была система анализа звука, дающая наводку на посторонний звук, но на нее я старался не полагаться — глючила она со страшной силой, особенно если обвеситься снаряжением и допброней.

Сразу после спуска я попал в этакую регистрационную зону — достаточно просторное помещение, заставленное проржавевшими стульями, валяющимися на полу обломками мониторов и так далее. Зона делилась на две части рядами полуразрушенных кабинок, у одной даже сохранилось часть остекления. Проходы между кабинками перегораживали шлагбаумы.

Я медленно шел вперед, проверяя все подозрительные места. Под ботинками хрустели стекло и бетонная крошка, шорох и стук ботинок эхом отражался от стен, что не добавляло мне спокойствия. Датчик движения молчал, но мне все равно казалось, что в тенях кто-то прячется. При попытке поднять шлагбаум, я его попросту отломал… Бросать его на пол не хотелось, поэтому я просто осторожно положил его на пол, после чего прошел мимо кабинок, заглянув по пути в одну из них. На припорошенном пылью столе сиротливо лежала авторучка. Остальные кабинки я решил не осматривать — вряд ли там было что-нибудь, подходящее под определение «носитель информации».

Выход из зала был один — коридор шириной метров десять, не меньше. Рядом с одной из стен лежала пластиковая пластина. Подняв ее, я понял, что это — план эвакуации, а так же то, что с названием зала очень удачно ткнул хвостом. Карту я решил взять с собой, запихнув ее под рюкзак, чтобы тот придавливал ее к спине. Не знаю, зачем, та самая система, что позволяла обнаружить движение, так же строила и схему помещения, да и шагомер позволял точно проложить маршрут пути. Ну и про хорошую память и способность шлема сфотографировать изображение забывать не стоит.

Сразу за регистрационным залом шел холл с гардеробом, множеством кресел, еще какими-то помещениями. Часть дверей была заперта — специально проверял — но большинство просто валялось на полу. Беглый осмотр показал, что их выбили, что вызвало множество вопросов: зачем было выбивать дверь в туалет? И почему в туалете разбиты все кабинки и половина унитазов?

И так нервирующее эхо в холле стало еще громче — у меня хвосты начинали жить своей жизнью от противного ощущения где-то в груди. До сих пор я ни разу не оставался один, всегда поблизости были другие лисы. В крайнем случае, я мог связаться с ними по рации или силой разума, но не сейчас. Я не хотел отвлекаться, да и просто тревожить друзей, пусть от этого у меня хвосты то поджимались, то встопорщивались.

Холл меня интересовал мало, но я все же обследовал его весь. В гардеробе было много грязной, порванной одежды — судя по размерам, лисьей, чемоданы, пластиковые ящики-сетки. Распотрошив один из чемоданов, я стал счастливым обладателем пары килограмм трухи, в которой угадывалась бумага. В общем, не судьба мне найти бумажные документы… Да и насчет других носителей были сомнения.

Обследовав часть помещений, я направился к главной лестнице, но тут меня ждал неприятный сюрприз — лестница обвалилась. Ни одного пролета не осталось, а подствольный фонарь до дна не доставал. Брошенный вниз камешек так и вовсе пропал с концами. Впору вспомнить о снаряжении для спуска, но там один только крюк — массивная тумба, вбивающая в землю три длинных металлических стержня. А витой трос в диаметре не меньше двух сантиметров — ничто другое пехотную броню не выдерживает. Броня вообще создает обманчивое впечатление легкости — фибромышцы и экзоскелет позволяют бегать со скоростью автомобиля, хотя весит она больше центнера.

На всякий случай я решил проверить лифты. В одном меня встретили обрывки троса, лестница же проржавела настолько, что разрушилась, стоило мне просто наступить на перекладину. Металлическая конструкция некоторое время грохотала, но вскоре снова наступила тишина. В другом лифте мне повезло больше — трос был длинным, от сильного рывка ничего сверху не посыпалось и не затрещало. Повесив ПЛР на шею, я начал осторожный спуск вниз — не хотелось внезапно обнаружить конец троса и полететь лично узнавать глубину шахты.

Первое, что бросилось в глаза — ни одного выхода на этажи. Я спустился метров на двадцать, и пока вокруг были только стены, покрытые какой-то черной коркой. На пробу я поковырял ее кинжалом — она крошилась, осыпалась, и вообще была похожа на землю, только спекшуюся. Ничего не понимаю.

Дна я так и не достиг, хотя спустился метров на триста — трос обрывался. Пришлось подниматься, благо чуть выше был все-таки выход на этаж. Точную глубину, на которую я спустился, вычислить было можно — как я уже говорил, комплекс датчиков создавал карту перемещений — но вот точность хромала, плюс-минус десять метров. В принципе, эта информация мне и не нужна была по сути, но держать в уме стоило. Спущусь еще на десять километров, случайно…

Коридор, в который я вышел, был длинным, высоким и широким. По обе стороны валялись выбитые двери, на полу — слой все той же черной корки, разве что эта в свете фонаря странно поблескивала. Под ботинками корка вполне ожидаемо похрустывала, но вот ассоциации были крайне неприятными: точно так же хрустели кости, которые я иногда грыз.

Прижав «Хотстрайк» прикладом к плечу, я медленно пошел вперед, по пути заглядывая в каждое помещение. Это были комнаты, похожие на офисы, в некоторых валялись обломки мебели, вроде столов и шкафов. И повсюду эта странная корка, в некоторых местах она даже на стены и потолок заползала. Ничего интересного я так и не обнаружил.

Коридор заканчивался массивной дверью, скорее даже гермозатвором, который совершенно не сочетался с увиденным ранее. Офисы, офисы, и тут такая массивная дверь, которую ожидаешь увидеть где-нибудь в бункере. Нахмурившись, я провел ладонью по шероховатому металлу, повесил ружье на шею и вцепился в ворот ручной разгерметизации затвора. С натужным скрипом он прокрутился, еще раз, заскрежетали запоры. В какой-то момент раздался щелчок и ворот застыл. Я потянул за скобы, раскрывая затвор, и тут же отскочил, матерясь.

Мне под ноги упал скелет. Лисий, стоит заметить, скелет. Судя по всему, умерший опирался спиной о затвор. Встав на колено, я двумя руками осторожно поднял череп, тщательно его осмотрел. Кости были чуть желтоватыми, что в принципе невозможно в условиях отсутствия солнечного света — без солнца нечему сушить кости, и те должны быть грязного коричневатого цвета. Да и неестественная чистота костей… что могло их так отполировать?

Кости я сложил у стены аккуратной горкой — времени много не заняло, а какое-никакое, да внимание умершему. Несколько секунд постояв рядом с ними, я пошел дальше, внимательно смотря по сторонам и под ноги.

Это все так же был коридор, но уже короткий — следом он поворачивал налево, где через несколько метров валялись опять же выбитые двери. За дверным проемом еще три коридора, собственно, вперед, налево и направо. На стене справа что-то поблескивало, а после избавления от вездесущей черной корки я стал обладателем нормальной такой пластиковой карты. Цвета частично выцвели, но карта была все еще хорошо читаема.

Коридор прямо вел в некие лаборатории и зал совещаний, коридор налево — в генераторную зону, а направо — в серверную. Офисы сзади оказались зоной не-лабораторных исследований. Не знаю, что это такое, наверное, там разной мелкой работой занимались, вроде документов или обработки данных.

В первую очередь я решил проверить серверную — если и искать какие-нибудь информационные носители, так это там. Коридор был достаточно длинным, на потолке виднелись следы креплений для проводки — я узнал их только потому, что такие же были в Айронстоуне. Самих проводов не было, хотя я и не представлял, что могло случиться с толстенными бронированными кабелями — другие в серверную бы не тянулись.

Серверный зал был закрыт гермозатвором, покрытым толстой черной коркой. Стряхнув ее, я с удивлением посмотрел на оплавленный металл и довольно странные следы, словно по нему ползали черви. Вид был крайне неприятным и нервирующим, а ведь этот гермозатвор надо было еще и открыть. Я задумчиво похлопал по подсумку с гранатами — было у меня несколько штук термитных, но запас смеси в них был рассчитан на прожигание тонкой крыши корпуса или башни, а не толстенного многослойного металла затвора. Заряды для прожигания гермозатворов были, конечно, но не у меня — как-то не подумал я о возможности встретить подобную преграду.

Можно было сделать проход с помощью ружья, благо «Хотстрайк» был способен выдать режущий луч, но я боялся повредить технику в серверной — черт знает, как она там расположена. Вышибных зарядов я не брал — то, что можно им выбить, я и кулаками выбью. Оставался только один вариант — выкачать из затвора всю энергию металла. Занять это должно было минут двадцать-двадцать пять, я ведь не себя усиливать буду, а просто развею энергию в пространстве.

В общем, я сел напротив гермозатвора, положил ружье на колени и воспользовался видением. Как я и предполагал, затвор был многослойным, рассчитанным на крайне высокие нагрузки. Вряд ли он выдержал бы ядерный взрыв, но вот обычными средствами его ковырять пришлось бы несколько часов подряд.

Наконец, металл осыпался невесомым прахом, образовав горку, а свет фонарей осветил высокие массивные шкафы, от которых вверх тянулись многочисленные провода. Подойдя к одному из шкафов я без удивления обнаружил, что серверные блоки были мне знакомы — всетакие же ящики с многочисленными портами для сетевых кабелей. В шкафу их было не меньше пары десятков, все кабели аккуратно выровнены, собраны в пучки. В общем, сервер выглядел очень даже неплохо, только пыли много. Ну и питания нет, конечно же. Посмотрев на потолок, я заметил толстые кабеля, тянущиеся к выходу. Перед гермозатвором они обрывались. Если я все правильно понял, то гермозатвор просто перерезал провода. Странное решение, если честно, ну да не мне судить.

Серверный зал навскидку был как бы не больше Айронстоунского. А значит первичный план «потыкать наугад» придется отбросить — надо думать над питанием. Впрочем, о чем я? Где-то здесь точно должен быть резервный генератор, и если мне повезет, то парочка универсальных батарей к ружью его включит. В крайнем случае, подключу биджудаму, уж она-то точно тут все запитает, и даже на зарядку своей батареи энергия останется.

Мое предположение оказалось верным — в противоположном конце серверной был вход в небольшую комнатушку, в которой стоял генератор. Судя по внешнему виду и маркировке — стандартный генератор, способный работать чуть ли не на любом типе топлива, а так же способный вытягивать заряд из универсальных батарей. Чтобы обеспечить полчаса работы серверной, требовалось всего четыре батареи — все-таки энергии в них было запасено очень много. Пуляться пучками фотонов — это вам не пульки пороховыми газами ускорять, знаете ли. Сервера запустились сами собой, где-то загудела мощная система вентиляции. Включился свет.

Вообще, серверная была в очень хорошем состоянии — ни ржавчины, ни толстого слоя пыли, ничего. Контраст с увиденным ранее очень сильный, и это вызывало неприятные предчувствия. Но так как пока было тихо, я решил изучить данные, хранимые в базах данных.

Пехотная броня не снабжена какими-либо разъемами, кроме стандартного сервисного порта. Но моя была другой. Помимо усиленного генератора силового поля — который, впрочем, был в основном рассчитан на лучевое оружие, а не кинетическое — моя броня была укомплектована натуральным компьютером. Достаточно производительным, чтобы обработать массив на сотню-другую миллионов значений с плавающей запятой за пару секунд, одновременно продолжая контролировать работу брони. А еще у меня в левое запястье была встроена голографическая клавиатура с виртуальным трекболом и универсальный коннектор, который я и подключил к одному из концентраторов.

Перед глазами появилось окно с системным текстом. Не став вникать, я просто набрал на клавиатуре вызов командной строки и принялся выковыривать из памяти полученные навыки по работе с компьютерами. Полчаса возни стоили того — я нарыл данные на другие лаборатории серии «Хидден». И честно скажу, информация эта меня не порадовала.

Итак, «Хидден Шэдоу», лаборатория по разработке принципиально нового типа оружия массового поражения. Кодовое название — «Шэдоу Винтер». При использовании данного ОМП на территории применения на несколько часов устанавливается температура, близкая к абсолютному нулю. Все живое и механическое попросту замерзает, для защиты требуется специализированный скафандр. Через два часа влияние ОМП прекращается, и температура начинает подниматься до нормальных значений, что занимает от шестидесяти до ста двадцати часов, в зависимости от климата. Рабочий прототип был испытан, принят на вооружение, но вот массовое производство запустить не успели — лаборатория была почему-то закрыта.

«Хидден Страйк». ОМП типа «Соник Страйк», фактически чудовищно мощная акустическая пушка. В теории должна была выводить из строя вражескую пехоту, оказалось крайне неэффективным. Проект закрыт.

«Хидден Лайт». ОМП типа «Дематериализатор». Орбитальное орудие, способное аннигилировать материю. Малый прототип изготовлен и прошел испытания, постройка орбитальной станции отложена из-за недостатка ресурсов и плохой масштабируемости технологии. Проект переведен в исследовательский центр перспективных персональных вооружений. Возможно, именно этим прототипом и является моя биджудама — описание точь-в-точь про нее.

И, наконец, «Хидден Фолиаж», ОМП типа «Дэд Форест». Милое название, правда? А действие еще веселее. ОМП создает на участке применения заросли плотоядных быстрорастущих растений. Сок растений мгновенно окисляет любой металл, разъедает органику, превращая ее в питательные вещества. По плану, после поглощения всей органики растения должны были быстро умереть, превратившись в безобидный компост. Прототип был активирован в испытательной зоне на территории лаборатории.

Последние строки я читал, чувствуя, как у меня мех встает дыбом. Похоже, его писал один из выживших лисов, что заперся в серверной. Скорее всего, обойдя все помещение, я найду его останки, но делать этого не буду.

В общем, на случай выхода прототипа из под контроля, в лаборатории была система тотальной зачистки. Все помещения заливались специальной огнесмесью, способной гореть при отсутствии кислорода, под водой, и имеющей температуру горения никак не меньше полутора тысяч градусов. Помещения огнесмесью-то залило, а вот запал не сработал. Выживший написал, что поджег ее, скорее всего, некто Кюбей.

Но если все должно было сгореть, то почему остались обломки мебели? Почему осталась бумажная труха, обрывки одежды? Неприятное предчувствие сжало сердце, и я принялся скачивать информацию на накопители бронекостюма. Конечно, все не влезет, но отчеты об исследованиях, записки, заметки, исследовательские журналы… все это я собирался забрать. Специальные твердотельные накопители были крайне устойчивы к повреждениям, да еще и легко вынимались.

Но закончить загрузку я не успел — выключился свет. И дело не в севших батарейках — прошло всего минут десять. А после система мониторинга брони засекла движение на потолке. Выдрав коннектор, я вскинул ружье, одновременно вдавливая спусковой крючок. Свет фонарей осветил длинные зеленоватые лианы, что тянулись ко мне, а в следующее мгновение луч «Хотстрайка» пережег его.

— Бл…ть! — заорал я, когда что-то дернуло меня за ногу, отчего я упал. — Отцепись!

ПЛР я отбросил в сторону — длинное ружье только мешалось. Рванув из-за спины «Санрэй», я короткой очередью лучей выжег корни, пытающиеся связать меня, и тут же вскочил на ноги. Выход из серверной перегородила целая изгородь шевелящихся растений. Я вытащил из подсумка зажигательную гранату, вдавил большим пальцем кнопку снятия предохранителя, после чего ударил гранатой по нагрудной пластине и бросил ее. Из зарослей буквально выстрелил бутон, всосав металлический цилиндр, а в следующее мгновение раздался взрыв.

Но я рано обрадовался — эти чертовы растения сгорели, конечно, но и выросли практически сразу! Да и зажигательная смесь оказалась не такой эффективной, как я надеялся, вместо сферы радиусом метра два я получил лишь дырку. Прорубаться мечом — занятие гиблое, особенно если вспомнить о том, как хорошо сок этих лиан окисляет даже нержавеющий металл. «Хотстрайк» остался позади, в шевелящейся куче растений, хотя мне в принципе хватит и «Санрэя», благо универсальных батарей были полные карманы.

Хм… Универсальные батареи…

Оторвав ту, что была прилеплена на правый наплечник, я бросил ее в перегородившие выход лианы, одновременно вскидывая ружье и давая короткую очередь лучей. Обжигающе яркую вспышку я видел уже в полете, когда мощной взрывной волной меня отбросило на серверные стойки.

— Да ну в жопу такие эксперименты! — простонал я, вставая и тряся головой — в ушах звенело, да и в глазах ощутимо двоилось. Одно хорошо, видение работало.

Я попытался развеять жизненную энергию растений, но энергия утекала медленнее, чем восстанавливалась. В голове мелькнула мысль взять себе маленькую рассаду, чтобы потом плетение повесить, которое будет энергию в окружающую среду выводить, но я сразу передумал. Ну нахрен, слишком уж опасное оно.

— Бл…ть! — я в который раз упал, но для разнообразия — мордой вперед. Перевернувшись на спину и отстрелив корни, я вскочил на ноги и побежал к выходу, пока тот снова не зарос, одновременно поливая пространство перед собой лучами из «Санрэя» и бросая зажигательные гранаты.

Проклятые лианы были повсюду, но к счастью, молодые побеги были недостаточно крепкими, чтобы удержать меня на месте. Однако они замедляли, что позволяло окрепшим растениям хватать меня за руки и ноги. Я еще несколько раз повторял свой эксперимент по подрыву универсальных батарей, и только это позволило мне добраться до развилки, где я и застрял.

Зеленая шевелящаяся масса была повсюду. Часть подсумков расползлась, на пол посыпались гранаты и батареи, с брони слезло противолучевое покрытие и начал стремительно ржаветь металл. Броневой, мать его, сплав, способный выдержать бронебойную двадцатимиллиметровую пулю в упор! Если сок лиан еще и композитную керамику начнет разъедать — мне точно конец.

Я стрелял во все стороны, разбрасывая батареи и отбиваясь кинжалом — меч был слишком длинным. От мощных взрывов и ярких вспышек я ничего не видел и не слышал, у меня кружилась голова, и лишь каким-то чудом у меня еще не заблокировались способности. Мне надо было выбираться наружу, но с другой стороны, я должен был уничтожить основное корневище.

Я отдал свое тело рефлексам, тем более что они справлялись лучше моего перегруженного мозга. Из записей, скачанных в серверной, я знал, что прототипом был саженец, посаженный на тестовом полигоне в лабораторной зоне. Основное корневище было весьма устойчивым к повреждениям, чтобы его нельзя было грохнуть одним попаданием из артиллерии крупного калибра, но пары термитных гранат хватить должно было. После уничтожения корневища лианы перестанут размножаться и сдохнут через сутки.

Я мысленно поблагодарил свою интуицию — если бы здесь был кто-то, кроме меня, он бы уже погиб… меня спасала только непонятная сила, временами не позволяющая лианам до меня добраться. Что это — способность пятого хвоста? Из того, что я уже видел, это что-то вроде управления гравитацией, но я совершенно не представлял, как управлять ею осознанно. Попытка мысленно заставить лианы скрутиться узлами вылилась в наложение плетения нитей, совершенно бесполезного.

В какой-то момент на дисплее стали появляться предупреждающие надписи — сок растений добрался до фибромышц и узлов экзоскелета, даже не знаю, как. Пока ничего серьезного, но я уже начал чувствовать жжение — все-таки герметизацию разъело. Пришлось отключать болевые ощущения, но я все равно не мог сдвинуться и на метр. Я чуть не споткнулся, наступив на цилиндрик гранаты, лианы тут же воспользовались заминкой, начав обвивать мои руки, ноги и даже грудь. Заскрипел сдавливаемый металл, и я совершил, пожалуй, самое самоубийственное действие за всю свою жизнь.

Я выстрелил в кучу батарей и гранат у себя под ногами.

Взрыв, вспышка, темнота…

Мое сознание включилось, словно лампочка в комнате. Я попытался пошевелить ногами, но не смог, и через мгновение до меня дошло, что их у меня нет. Равно как и половины брони и снаряжения — взрыв просто распылил все на атомы. Странно, что я вообще жив.

В воздухе было развеяно огромное количество энергии жизни, и я начал втягивать ее, направив на заживление ран. Странно, что меня не пытаются сожрать бешеные кусты… Корневище гарантированно не задето, так в чем же дело? Неужели многолетний голод все-таки сказался? Очень надеюсь на это, пусть ноги и растут потихоньку, но процесс этот долгий, можно сказать, медитативный… И неприятный, к несчастью, мои способности все-таки вырубило, а значит, никакой блокировки болевых и тактильных ощущений. И судя по вмятине на потолке, вырубило их сильным ударом головой. Я с трудом снял шлем, посмотрел на него: весь измятый, изъеденный, сыплющий ржавчиной… причем сверху еще и приплюснутый, а изнутри — заляпанный кровью. Ощупав голову и убедившись, что мозги наружу не торчат, я отложил шлем и осторожно лег. Пять минут. Мне нужно пять минут на восстановление, благо энергии жизни вокруг — океан и маленькое море.

После этой миссии посажу Алину, Алику, Ликора с семьей и Нову в грузовик и уеду на море на неделю. Может, еще Юджара позову, раз уж он уже не является главнокомандующим… А звать ли Алеса? Или не стоит? Этому старику отдых нужен, но с другой стороны, он ведь стратегический вожак…

Я провел ладонью по черной корке на полу. Где-то среди этого праха мои ножки и хвосты — меня чуть ли не по пояс распылило. Будь я чуть менее живучим, был бы уже трупом, а так — лежу, отращиваю потерянные конечности, думаю о море, пляже и холодном пиве. О том, что в гробу я видал мир шиноби, о том, как же мне повезло, что Шинигами меня не заточил черт знает где, а выплюнул в этот мир.

А еще о том, что, несмотря на абсолютную темноту, я очень даже хорошо вижу. Это как вообще? Фонари точно взорвались, да и… стоп. Стоп-стоп-стоп. Я вытягиваю энергию жизни. Вытягиваю и направляю на свое восстановление, понимаете? Как я могу это делать, если я не могу использовать видение? Очередная плюшка от пятого хвоста, или я чего-то не понимаю? Нет, я точно не могу воздействовать на собственные нити, я их не вижу, но энергию-то я вижу! Не может же быть такого, чтобы видение энергии работало, а видение структуры — нет!

На пробу я создал несколько нитей оранжевого цвета — они послушно оплели мою руку. Повинуясь моей воле, они сплелись в маленькую фигурку обычного лиса, который тут же принялся пританцовывать на задних лапах.

Нити я вижу. Энергию я тоже вижу. Ее я направлять могу, тело залечиваю, но нитей у меня нет.

Нитей у лиса не может быть только в одном случае.

Я, блять, что, умер?!

Нет, нет-нет-нет, этого быть не может! Ведь сердце работает, боль я чувствую, как и все остальное! Но нитей у меня нет, а тело без нитей жить не может. Что происходит?!

Я с силой провел по голове, посмотрел на перчатку. Помимо сажи, она была покрыта красными разводами вперемешку с подозрительно выглядевшими розовыми комками и осколками костей. Мозги наружу — это точно смерть. Даже мне еще ни разу пуля в голову не прилетала, не считая шлема, конечно. Ни один лис не выживет, если ему выбьют мозги.

А я выжил. Ну или не совсем выжил… я хотел было прикусить коготь, но кусать перчатку… со всей той гадостью, что на нее налипла… фу. Да и вообще, от остатков брони надо избавляться. Вот как ноги отращу — так сразу избавлюсь, а пока надо просто на живот перевернуться. Хвосты ведь тоже растут, и упираются в пол. Грязный, аж черный, пол. Как бы заразу не подцепить…

Через десять минут, накачавшись жизненной энергией по уши и выбросив броню — и оставшись голым, да — я встал на ноги. Пошарившись по уцелевшим подсумкам, я стал обладателем трех универсальных батарей, одной термитной гранаты, двух метательных ножей и ножей Алики и Шодая. Все это я запихал в те самые уцелевшие подсумки, которые повесил на ремень через плечо. Видок у меня, наверное, тот еще, ну да ладно.

Куда идти — вопроса не стояло. Раз уж все так обернулось, то мне надо было уничтожить основное корневище. А значит — вперед, а лабораторный сектор. Навстречу плотоядным растениям, способным растворить самый крепкий сплав. Голым, как уже говорилось выше — ну не считать же одеждой ремень с подсумком на плече? А, еще и мертвым, походу, но это не точно. Я ведь живой. Живой ведь?

Лианы меня не атаковали, только вяло подергивались. Некоторые пытались обвить ноги, но делали это так неуверенно, что мне не составляло труда освободиться. В лабораторном секторе царила разруха, повсюду валялись изъеденные обломки мебели, какие-то перегородки, битое стекло. Вот стекло особенно неприятным было — осколки резали подушечки на ногах. Это Нова может подобное игнорировать, она вообще толстошкурая, а я теперь свой путь кровавыми следами отмечал. Хорошо хоть, заживало все быстро.

Испытательный полигон представлял из себя просторный зал с одним единственным выходом. Гермозатвор был растворен, из него торчали толстые корни и лианы, но даже когда я в наглую полез по ним, они только вяло зашевелились. В общем, к корневищу я попал легко, и теперь стоял и смотрел на него.

Это было натуральное такое переплетение корней, похожее то ли на гнездо, то ли на сферу. Коричневатого цвета, чуть дергающееся и словно бы пульсирующее, оно не вызывало чувство опасности или страха. Ну валяется, ну пульсирует, ну и что с того? Не видел бы я, на что этот кустик способен — может быть, попробовал бы использовать в благих целях.

— Что, батарейка кончилась, зараза зеленая? — я потыкал пальцами ног корневище. Естественно, мне не ответили. Вздохнув, я достал из подсумка всю взрывчатку, которая у меня была.

Три универсальные батареи, сверху — термитная граната, запал которой должен был сработать через пятнадцать секунд после активации. Вжать кнопку предохранителя, ударить гранатой о пол, взводя взрыватель, положить цилиндр над батареями и убежать нахрен.

Пятнадцать секунд, чудовищный грохот взрыва, конвульсивно дергающиеся лианы и бесконечная, чудовищная усталость. Чуть взбодрившись энергией жизни, я побрел к выходу. О том, как я буду подниматься на триста метров по тросу, подумаю позже — до троса еще добраться надо. А еще я хотел есть, пить и спать, и если последнее мне было, в принципе, доступно, то вот с едой и питьем затык — изъело соком растений. Хорошо хоть, жизненная энергия позволяла голодать сутками напролет, да и без воды спокойно жить, но с чувством полного желудка ничто не сравнится. Даже если он будет набит всякими консервами, а не шедеврами Новы.

Прежде чем начать выбираться из лаборатории, я вытащил из брони все накопители информации и сложил их в подсумок. На вид они были целыми, но сохранилось ли на них что-нибудь, станет известно лишь в Айронстоуне. Весь путь к лифту с тросом был усеян лианами, которые вяло подергивались, когда я на них наступал. Они были толстыми, зелеными, и не самыми приятными на ощупь.

Кстати, мы с Новой уже месяц как разобрались, каким образом мы все видим в абсолютной темноте. Тело каждого лиса генерирует волны разума, которые отражаются в глаза, сигналы идут в мозг, а тот преобразовывает волны разума в нормальную картинку. Собственно, на этом же основано видение, а так же сама сила разума. Поэтому ее нельзя тренировать — все равно, что пытаться заставить нервные сигналы быстрее бегать по нервам. Да и генератор волн разума к тушке не привязан, это часть структуры разума.

Что опять же доказывает то, что я жив, несмотря на отсутствие нитей. Интересно, смогу ли я теперь обычных животных контролировать? Лианы контролю не поддаются, хотя плетения на них накладываются. Может, слишком мало энергии? Как-то не горю желанием закачивать в эти кусты-убийцы энергию жизни.

Путь назад я запомнил плохо. А вот лифт, в который втягивались лианы — очень даже хорошо. Моих когтей вполне хватило, чтобы цепляться за них, а сила от четвертого хвоста и общая выносливость позволили мне взбираться наверх без остановок. Да и когти быстро восстанавливались, хоть их и разъедало соком растений. Как и пальцы вообще. Крайне болезненное и неприятное ощущение, но я терпел. Сколько занял подъем — я так и не понял.

Зал так же был заполнен корнями и лианами, но меня это не интересовало. Я видел, как энергия жизни постепенно развеивается в окружающем пространстве, а значит, они все-таки дохнут и превращаются в компост. В общем, я просто выбрался на поверхность.

— Да ну нах…й, — пробормотал я, смотря на искореженный корнями внедорожник. — Вы, бл…ть, издеваетесь надо мной…

Значит, придется вызывать Айронстоун. Я мысленно связался с Олдиром, и у меня вышло. Не то, чтобы я сомневался, но все-таки приятно осознавать, что мои способности все еще работают, а волны разума улавливаются ретрансляторами.

«Олдир? Можешь выслать транспорт?»

«Курама? Могу, конечно, но что случилось с твоим?»

«О-о-о… долгая и веселая история. И да… штаны мне захватите, ботинки и пожрать. Много пожрать и пива»

«Пиво только на базе и только после отчета. Одежда будет, как и еда»

«И на том спасибо»

Разорвав связь, я сел под каким-то лиственным деревом — обычным, спокойным и не плотоядным! — и прикрыл глаза, после чего незаметно для себя самого уснул.

Разбудил меня рев двигателя, довольно натужный, стоит заметить. Открыв глаза, я заметил целую колонну грузовиков, приближающихся к опушке. Хмыкнув, я встал на ноги, поправил ремень подсумка, в котором лежали ножи, и тут меня словно к розетке подключили. Биджудама! Я ее там ведь оставил! Да, она может быть сильно повреждена, если не уничтожена, но как минимум обломки забрать было необходимо! От рывка в сторону люка меня остановил крик Ликора.

— Ку, ты там жив?!

— Жив! — крикнул я в ответ, не понимая, к чему вопрос. — А что, не видно?!

— Нова говорит, что ты мертв!

— Ты ей верь больше! — я фыркнул. Ну и что, что у меня нитей нет, что я, зомби теперь?

Грузовик остановился возле меня, открылась дверь со стороны водителя и на землю спрыгнула Алика в полной выкладке, разве что шлем был снят. Она подошла ко мне, пристально посмотрела мне в глаза. Я непроизвольно завилял хвостами, чуть улыбаясь.

— Какого цвета был шарф?

— А? Э… оранжевый, а что?

Впрочем, мне не ответили. Лиса просто стиснула меня в объятиях, настолько крепких, что затрещали ребра. Но я молчал. Похоже, Нова пыталась найти меня видением, а не найдя, сразу об этом сказала, вот Алика и перенервничала — иначе бы она меня не обнимала. Лисица все-таки не любит прикосновения.

— Извини, — заметив, что я дышу через раз и неглубоко, Лика отпустила меня. Я же просто улыбнулся, направляя энергию жизни себе в грудь.

— Надо забрать обломки снаряжения, — я посмотрел на торчащие из люка лианы, что уже даже не дергались. — Там сейчас безопасно.

— Тогда пойду я, — Алина прицепила «Хотстрайк» на заспинные захваты и пошла к входу в лабораторию. Я ее не останавливал, что-то мне подсказывало, что с ней все будет в порядке.

— Расскажешь? — Алика посмотрела на меня, когда я сел на пассажирское сидение грузовика. Я покачал головой.

— Не хочу рассказывать несколько раз подряд. На докладе Олдиру, ладно?

— Ладно, — лисица протянула мне переданный Новой пластиковый контейнер. — Поешь.

Благодарно кивнув, я снял крышку и с наслаждением втянул носом запах стейка с кровью. Зелень, вареные яйца, пара клубней отваренного картофеля — то, что надо. Сглотнув набежавшую слюну, я взял вилку и нож и мир для меня сжался до размеров куска мяса.

— Я не знаю, что там был за пиздец, но такого я еще не видела, — заявила Алина, бросая на землю мешок с обломками брони, после чего протянула мне биджудаму. — Держи.

Так как с едой я уже закончил, то сразу взялся за свое самое мощное оружие. Внешне биджудама выглядела так себе — многочисленные подтеки металла, вмятины, ржавчина. Ствол и цевье вообще отсутствовали, но в остальном… Выглядело ремонтпригодным. А уж если удастся найти исследовательский центр перспективных персональных вооружений, то станет совсем хорошо — там должны были быть чертежи этого оружия. Ну или выбить информацию из Лорана — что-то он знает, это факт.

— А штаны с ботинками? — я отложил побитую биджудаму в сторону.

В ответ Лика протянула мне обычные армейские ботинки, стоящие на сложенных штанах. Я быстро оделся, мысленно понимая, что смущаться уже как бы поздно, и моя лохматая задница и так стала достоянием как минимум друзей. Главное, чтобы Нова, Ли или Лина не решили распространить фотографии — с них станется.

На базу ехали в молчании. Друзья не знали, что сказать, а я просто не хотел говорить. Наверное, это неправильно, но… я не хотел. Расскажу один раз, на собрании, и забуду, как страшный сон. Забуду то чувство отчаяния, которое и побудило меня выстрелить в кучу батарей под ногами. Забуду сковывающий страх в момент осознания безвыходности ситуации. Забуду боль, что приносило жжение от сока лиан.

Забуду ужас, который испытал, когда не увидел своих нитей.

Я хочу все это забыть. Может быть, я поступаю как трус, но я не хочу помнить обо всем этом. Вот просто не хочу, и все. Я таким беспомощным и слабым себя никогда не чувствовал, даже когда только очнулся в этом мире с неработающими ногами. До сих пор я был уверен, что не личными способностями, так оружием смогу защитить себя и близких, а что в итоге? Какой-то сраный куст-переросток чуть не сожрал меня вместе со всем оружием и броней. Усиленной броней, стоит заметить, несколько десятков килограмм многослойных накладных пластин. Сколько все это продержалось? Десять минут? Двадцать? Да, я понимаю, что эти растения создавались во времена, когда похожая на мою броня была нормой, а не редкостью, но все-таки.

Какой-то сраный куст-переросток. Не волчий солдат, не танк и не ракета — куст. И чтобы справиться с ним, мне пришлось себя взорвать, буквально. Чувствую себя бесполезным.

В зал собраний я вошел, как есть, даже не смывая грязи. Рассказ не занял много времени, передача накопителей — тем более. Все присутствующие были подавлены, словно это они виноваты в произошедшем. Только Лоран, все-таки получивший тело, смотрел на меня задумчиво. Бросив в его сторону взгляд исподлобья, я покинул зал, сразу направившись домой.

Приняв душ и одевшись в легкую домашнюю одежду, я зашел к себе в комнату и рухнул на кровать. Спустя несколько минут ко мне пришли все мои друзья, Нирика в том числе. Повисло молчание, и через минуту я его нарушил.

— Четырнадцать лет.

— М? — Нова чуть шевельнулась, отчего скрипнул деревянный табурет, на котором она сидела.

— Я в этом мире четырнадцать лет. Всего четырнадцать, понимаешь?

— Ну… На фоне твоей прошлой жизни и правда мало.

— Как быстро летит время… — вздохнув, я присел, свесив ноги с края кровати. Обвел взглядом собравшихся.

— Рассказывай, Ку. Что тебя опять гложет?

— Мне… мне почему-то кажется, что у меня мало времени. Два-три года максимум… не знаю, почему. Словно что-то должно произойти, что-то страшное и невероятное.

— Интуиция? — Алика подобралась, но я мотнул головой.

— Нет… похоже на предчувствие. Я не могу сказать, будет ли это связано с опасностью, или просто произойдет что-то, что потрясет всех нас.

— Давно у тебя такое? — спросила Нирика.

— То, что осталось мало времени — нет… Год, меньше, не знаю. А вот ощущение того, что вся моя жизнь — это подготовка к чему-то грандиозному… оно у меня еще в том мире было, кажется, но я не уверен. Я сейчас вообще мало в чем уверен.

— Мы с тобой, брат, — Ликор подошел ко мне и опустил руку на плечо, чуть сжав пальцы. — Все мы.

— Я знаю, — я улыбнулся, чувствуя тепло в груди от этих слов. — А я с вами.

Но тут я подумал о том, что было бы, если бы мои друзья пошли со мной в ту злосчастную лабораторию, выражения их морд, когда я сказал, чтобы они не шли за мной, и нахмурился. Но меня опередила Алина.

— Не парься. Никто не спорит, что ты силен, и что есть ситуации, в которых сможешь выжить только ты. Но все же не будь так категоричен в следующий раз, хорошо?

— Без проблем, — я снова улыбнулся, чувствуя, как зажили своей жизнью хвосты.

— Мы все имеем право за тебя беспокоиться, Курама, — Нирика улыбнулась, после чего навострила уши. — И Трой с Треей тоже волнуются, когда ты уходишь на задание.

Я чуть прижал уши, кивнув, и почувствовал сильную усталость. С трудом подавив зевок, я обвел разом помутневшим взглядом своих друзей. Переглянувшись, они тихонько покинули комнату, пожелав спокойных снов, все, кроме Алики. Она подошла ко мне, несколько секунд постояла, чуть дергая ушами и хвостом. Я же просто встал и обнял ее, прижимая к себе, вдыхая знакомый и такой родной запах.

— Отдыхай. Тебе нужен сон, — несколько неуверенно отстранилась от меня лисица. Я кивнул, проводил ее взглядом, после чего прямо в одежде лег на кровать и почти сразу уснул.

Глава 17. Отпуск

— Успокойся, — Алика дала мне подзатыльник, наверное, чтобы не бегал туда-сюда с огромным рюкзаком на закорках.

— А вдруг чего забыли? — потерев затылок проворчал я, тем не менее, прекращая наворачивать круги вокруг двух грузовиков.

— Списки Ликор и Алина проверяли.

— Вот именно, Ли и Лина, — я фыркнул. — Они точно что-нибудь забудут. Как, например, три недели назад, когда они оставили дома мои гранаты.

— Так гранаты твои.

— Мои-то мои, но пользуются ими все, кроме меня! Я их делать не успеваю!

В ответ Лика лишь пожала плечами, мол, ничего не знаю. Угу, а сама-то полные подсумки таскает, и не только гранат, к слову.

Нет, мы не собирались на очередную войну — мы собирались на море. Целая неделя отдыха, без стрельбы, крови, грязи и смертей. И честно — я бы и не вспомнил о своем желании вырваться на отдых, если бы Лоран в ультимативном порядке не отправил меня в отпуск. По его словам, я слишком много на себя беру, а потому перенапрягаю как нервную систему, так и психику, а мою привычку перегружать организм физически так и вообще целый час обкладывал матерными конструкциями. Ни разу не повторился, между прочим, вот что значит многовековой опыт.

Короче, мы собираемся на пляж. Погода отличная: солнце, ясное небо, слабый ветерок, обстановка на фронте стабильно заторможенная — волки даже туннели забросили. Почему бы не отдохнуть несколько дней? Сначала море, пляж, шашлыки, потом — восхождение на пик, откуда должен открываться шикарный вид на окрестности, а под конец — посещение трассы на квадроциклах, устроим гонки. Чем не план?

Конечно, Лоран имел в виду немного другое — по его плану я должен был целую неделю ничего не делать. Точнее медитировать и проходить реабилитацию, но для меня это то же самое, что просто сидеть в закрытой комнате. Поэтому я предпочел активный отдых на природе, с малой толикой риска. Честное слово малой, разве что с обрыва сорвусь или на квадроцикле в дерево вмажусь. Такая мелочь, особенно после того, как меня все-таки переехал танк, причем, бл…ть, свой же. Со слепым мехводом и его командиром с комком меха вместо мозгов я потом целый месяц на полигоне на мечах спарринговался, до сих пор ко мне подойти боятся.

— Все, уймись, — Алика пнула меня под зад, одновременно отбирая рюкзак. Обиженно тявкнув, я побежал в заданном направлении, то есть к Нове — та как раз вытаскивала из дома еще шесть таких же. Пару я взял сразу и потащил к грузовикам.

В отпуск помимо меня ехали сестры Али, Ликор с Нирикой — Трой и Трея оставались в Айронстоуне, так как проходили углубленную подготовку — Нова, и, совершенно внезапно, Юджар, Алес и Неос. Последнего пригласила Алина, они вообще в последнее время часто общаются. Нова в ответ на мои вопросы только ржет и говорит, что я еще маленький. Ничего не понимаю, ну да не важно. Неос — лис вообще веселый, правда, всегда таскает с собой ноутбук и кучу батарей к нему, а так же натуральную антенну для постоянной связи с главным сервером Айронстоуна. Чудак он, хотя не мне это говорить.

Единственное, старики в горы не пойдут. Точнее, старик у нас только Алес, Юджар по прыти даже мне фору дать сможет, но не отправлять же волка одного на базу? Да и на квадроциклах он не погоняет, он видит-то с трудом. Так что, Юджар с Алесом останутся на море, откуда их потом заберут вместе с лишним снаряжением, ну а мы будем продолжать веселье.

— О, Неос? — я приметил светло-серого лиса с торчащей из рюкзака антенной. — Как там Лоран поживает?

— Да что с ним станется, — лис недовольно фыркнул. — Нагрузил сервера по полной, я даже не знаю, что он там делает.

— А на кой ляд тебе вообще вычислительные мощности?

— Да мне-то хвостом подмести, Гордон ругается — он же на серверах расчеты производит. А когда ругается Гордон — ругается Олдир, а когда ругается Олдир…

— Ругаются все, я в курсе, — я хмыкнул, приглаживая мех на голове. Подстричься надо, а то грива растет… Вот все лисы — как лисы, а я и тут оказался особенным.

— А где Алина?

— Вот спросил, блин… Я их с Ликором уже полчаса не видел. А что?

— Да ничего важного, просто интересуюсь.

Я пожал плечами, прикинул в уме, сколько осталось до выезда. Выходило минут десять, ну да ладно, успеем. Спешить нам некуда, на ближайший месяц никаких военных планов не было — у нас все еще слишком низкий наступательный потенциал, несмотря на снаряжение с «Сохранения».

— О, все уже в сборе? — Ликор подошел ко мне. — Что-то ты нервный, брат.

— Не могу поверить, что еду отдыхать, а не рисковать своей задницей.

— Да кому нужна твоя тощая задница? — заржал этот… гаденыш, уворачиваясь от пендаля.

— Ну, мало ли, вдруг нужна? — Нова спрыгнула с кузова грузовика. — Должны же быть ценители.

— Да ну вас, хохоталки нечесанные…

— Ну извините, мы не тратим по два часа в день на уход за мехом, — Ли фыркнул.

— Во-первых, не два, а полтора, во-вторых, у тебя не пять хвостов, и в-третьих… — я запнулся, почувствовав пристальный взгляд в затылок. — Алика, не смотри на меня таким взглядом.

— Каким?

— Как будто ты напряженно думаешь, достаточно ли пинка, или надо танк задействовать…

— Они всегда такие энергичные? — тихо спросил Неос у Алины, на что та картинно закрыла глаза руками.

— Эй, живем один раз! — я хлопнул лиса по плечу, стараясь тщательно дозировать силу. — Смотри, даже старики наши и те веселятся.

— Для начала, ты живешь уже второй раз, — Лина фыркнула. — И вообще, я не думаю, что попытка выпутаться из ременной системы — веселье.

Я показал лисице язык и пошел помогать Юджару освобождать Алеса. Как этот волк умудрился намертво застрять в обычной разгрузке? В две пары рук мы выпутали стратега, после чего он принялся разминаться.

— Уф, староват я уже…

— Ага, староват, — скептически протянул я, краем глаза наблюдая за остальными. — Кто недавно новичков на полигоне уработал до состояния нестояния?

— Опыт-то никуда не делся, — волк добродушно прищурился, отчего у меня мех дыбом встал. Не, ну к черту такую добродушность, он же одной тростью кого угодно в страну сновидений отправит.

— Народ, мы готовы! — крикнула Алина из кузова.

Из всех нас водить умели я, Алика и Юджар, причем лис в последний раз садился за руль лет сорок назад. В кабине сидели Неос, наш бывший главнокомандующий, волк и Нирика, Лина и Ли сидели в одном кузове, Нова — в другом. Грузовики взяли стандартные, благо в них все влезло, даже свободное место осталось. Заведя двигатель, я снял с крючка рацию и зажал триггер.

— Центр, я Курама, как слышно, прием.

— Курама, я Центр, пять на пять, прием.

— Мы стартуем, оповестите Олдира.

— Принял, удачного отдыха. Центр, конец связи.

Повесив рацию обратно, я хмыкнул, выжал сцепление.

— Ну, ками с нами! — включив передачу, я резко стартовал под визг пробуксовывающих колес.

Со стороны кузова раздались маты, похоже, Нова не успела среагировать на рывок. Ну, главное, что не выпала, а убежать от возмездия я всегда сумею.

В веселой гонке время пролетело незаметно. Все-таки сложно скучать, вжимая педаль газа в пол до упора, вцепившись в рулевое колесо и чувствуя, как от скорости захватывает дух. Армейские грузовики имели совсем не грузовую динамику и максимальную скорость, и это несмотря на не самый большой объем двигателя — что-то там накрутили наши инженеры, но что?

Пляж встретил нас шумом волн, свежим воздухом и приятным запахом морской соли. Вдохнув полной грудью, я спрыгнул на землю и тут же на голых рефлексах увернулся от огромной лапищи Новы. Сама волчица стояла, держась за кабину другой рукой и смотрела на меня очень недовольно. А в следующее мгновение до меня дошло, почему.

Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу волка или волчицу со вставшим дыбом мехом.

— Зараз-з-за многохвостая, — буркнула Нова, осторожно отлипая от грузовика и мелкими шажочками отходя от него.

— Я думал, ты любишь быструю езду, — я почесал затылок, взъерошив мех.

— Ты меня с Ликором перепутал.

— А, да? Ну… бывает, — я чуть виновато улыбнулся, прижимая уши. Волчица только вздохнула и пошла вдоль борта, чтобы помочь выгружать снаряжение и палатки.

Паранойя — заразная штука, это я понял давно. А еще я понял, почему моя паранойя так сильно всех раздражала. Командование снабдило нас набором «выживай в любой заднице с комфортом», иначе и не скажешь. В рюкзаках было все: чуть ли не полуторамесячный запас провианта, пятикратный боекомплект, тройные комплекты одежды для действий в условиях жары и холода, по два ремонтных набора для оружия, расширенный ремонтный комплект для легкого экзоскелета, сам экзоскелет, комплект броневых элементов для него, набор «сделай бомбу на коленке», универсальный набор инструментов, альпинистское снаряжение, набор инструментов и материалов для постройки временного убежища хоть на отвесной скале… И это мне еще остальное лень перечислять. Еще Алика, науськанная Ли и Новой, связала мне шерстяные трусы в количестве трех пар. Шутники несчастные, знают же, что я к подаркам очень трепетно отношусь…

Короче, снаряжения было не просто много, а охренеть как много. Так много, что в кузовах еле-еле место нашлось для двух лисов и одной Новы — интересная мысль, кстати, предложить Нову в качестве единицы измерения чего-нибудь. И все это надо разгрузить, разобрать и только потом уже ставить палатки и наслаждаться заслуженным отдыхом на пляже. До сих пор ни разу не купался, кстати, заплыв времен Наступления не считаем.

— Так, давайте по списку, — Алина вздохнула, окинув взглядом кучу рюкзаков. — Они же подписаны, вроде?

— Ну, если вы ничего не перепутали, то все будет нормально, — я почесал затылок, размышляя о масштабах паранойи у командования. — Сколько тут всего барахла?

— Тонна, наверное, — Нова принялась раскладывать рюкзаки, чтобы до каждого можно было добраться. — Я список только краем глаза видела, и разбирать все у меня нет желания.

— Возьмем только нужное?

— Возьмем только нужное.

— Алес, Юджар, вы ведь нас прикроете?

— От кого прикрывать-то? — лис отвлекся от разговора с волком.

— От Олдира, он же разлохматится, если узнает, что мы тут большую часть барахла бросили.

— А… Прикроем, прикроем, — Юджар махнул рукой, мол, не волнуйся, а у меня появилась мысль, что он как раз таки собирался убедить нас идти налегке.

— Так, ну что, разбираем? — Алина еще раз вздохнула — ей явно не хотелось заниматься этой ерундой, но иначе никак. За паковкой рюкзаков следил лично Олдир, иначе мы бы просто взяли нужные и пошли бы, оставив остальное в грузовиках.

— Курама, помогай, — я вздохнул и вытянул руку в сторону одного из рюкзаков, на который указывала Лина. Немного концентрации, и вместилище снаряжения поднялось в воздух.

Многовекторная гравитационная манипуляция, как назвал мою новую способность Лоран. Каким образом у меня получается управлять гравитацией для отдельного объекта или на площади никто так и не понял — на «Сохранении» для этого использовались сложнейшие комплексы, требующие уйму энергии.

Увы, в отличие от манипуляции энергией или нитями для гравитационных манипуляций требуется концентрация. Чем тоньше и точнее манипуляция — тем больше концентрации. Я могу просто устроить резкий толчок или придавить все в радиусе двадцати пяти метров, но не могу управлять предметом, если хотя бы не держу его в поле зрения. Эта способность настолько сильна, что простым круговым давлением — вернее сказать, многократным усилением гравитации — я могу раздавить танк, а сконцентрировавшись — запустить его в полет на полкилометра с нехилой скоростью. Другое дело, что именно сконцентрировавшись, да и то, дистанция действия способности ограничена пятьюдесятью метрами. Чертовы пятьдесят метров, точно такое же расстояние, на котором я могу влиять на энергию. Воздействие по площади так и вовсе ограничено двадцатью пятью метрами. Проще говоря, не слишком полезная в бою способность — в ближний бой ко мне все равно никто не лезет, скорее, стараются издалека прибить.

Зато в обычной жизни она очень полезна. При необходимости я могу одной только манипуляцией разобрать автомат на винтики, а после — собрать, и даже не слишком устану — воздействие-то слабое, пусть и очень точное и тонкое. А еще я могу ослабить гравитацию почти в десять раз, но в нашем случае это не нужно, скорее даже мешать будет.

Конечно, возникает вопрос — каким образом я сумел в день засады заклинить всем вокруг спусковые крючки? Честно — вообще без понятия, сколько не пытался, никак не получалось повторить. Может быть, для этого требуется такое содержание адреналина в крови, что получившейся смесью можно будет заправлять танки, не знаю. Мне в принципе и возможности вырвать оружие из рук хватает, причем сделать это я могу сразу с десятком противников, благо тут не требуется какая-то невероятная точность.

В общем, я раскидывал рюкзаки, на которые указывала Лина, остальные, включая старичков, споро их потрошили, деля содержимое на три кучки. То, что однозначно потребуется, то, над чем надо подумать, и то, что можно бросить прямо на берегу моря, рядом с палатками. Третья куча была самой большой, что в принципе ожидаемо. Над второй мы размышляли все вместе, в итоге отбраковав процентов семьдесят составляющего ее снаряжения. Итогом сортировки стали шесть стандартных походных рюкзаков, в которых еще и свободное место осталось.

— Это, простите, задница какая-то, — буркнула Алина, устало садясь прямо на песок.

— И не говори, — я попытался украдкой стереть кровь, натекшую из носа, но Алика сразу схватила меня за руку. — Что? Это безопасно.

— С каких пор носовое кровотечение — безопасно?

— У меня этим каждое более-менее серьезное использование способностей заканчивается, с тех, — я выделил это слово интонацией: — самых пор.

— Ты уверен, что это безопасно?

— Я даже томографию прошел, и полное обследование, — буркнул я недовольно.

— Хорошо, — лисица чуть заметно прищурилась, но не стала развивать тему.

— И вообще, — я скрестил руки на груди, подергивая хвостами, — вам не кажется, что мы не о том говорим? Мы сюда отдыхать приехали, а не обсуждать мои особенности!

— Твои особенности уже задолбали! — Алина поймала один из моих хвостов и попыталась завязать его в узел.

— Не трожь достояние расы! — я вырвал хвост из рук лисицы. — Чем он тебе не угодил?

— Ты ими песок во все стороны разбросал!

— Брат, ты б это, следил за ними, что ли? — Ликор демонстративно отряхнул штаны, на которых и правда было многовато песка.

— Ниче не знаю, все нормально, — я фыркнул, гордо подняв голову, и тут же припустил к морю, убегая от Алины.

— А ну стой! Прими пинок, как полагает настоящему лису!

— Нас не догонят! — весело заорал я, нарочнозагребая ботинками песок и подбрасывая его в воздух. Через минуту лисица меня все-таки догнала, схватила за хвост, и мы кубарем покатились по пляжу.

Извернувшись, я вскинул руки, хватая Лину мягкой манипуляцией и поднимая ее на метр в воздух. Та тут же забарахталась, крича что-то несвязное, но я-то видел, что ей весело! Правда, попытку заржать она пресекла небольшой порцией песка, брошенной мне в морду, так что пришлось тут же захлопывать пасть и закрывать глаза.

— Все-все, опускай давай, а то на нас уже косо смотрят, — Алина приняла позу, словно лежала на животе на диване, даже ногами болтала и голову руками подперла. Я осторожно опустил ее на песок, после чего встал на ноги. — Фу, этот песок у меня повсюду…

— Пошли к своим, тебя там Неос уже потерял, наверное.

— Иди ты! — лисица швырнула в меня горсть влажного песка, попав точно по голове.

— За что?! — взвыл я, отряхиваясь.

— Вот у Новы или Алики потом спросишь!

— Да первая ржать будет, а вторая только бровями пошевелит!

— Э? Сестренка и такое умеет?

— Эм? Я думал, это ты ее научила.

— Эй, сладкая парочка, вы там скоро?! — закричал Ликор.

— Да ща будем! — крикнул я в ответ, и краем глаза заметил, что Лина прижала уши. — Да что такое?

— У-у-у, балда ты, Курама, — лисица постучала мне по лбу кулаком и побежала к месту стоянки.

— И что это было? — потирая голову, пробормотал я.

Когда я добрался до остальных, лагерь был уже развернут. Палатки, бревнышко для костра, контейнеры с маринованным мясом и другой едой — все было на месте. Каким-то образом даже ширму натянули, чтобы переодеваться.

— А где Лина с Неосом?

— Гуляют где-то, — Нова пожала плечами. Окинула меня взглядом с головы до пят и отодвинула контейнер с мясом в сторону. — Отряхнись иди, или шашлыки с песком есть будешь. А лучше переоденься.

— Что с погодой на ночь?

— Тепло будет, не волнуйся. Задницу не отморозишь.

— О том, что я не замерзну, я уже давно знаю, — отмахнулся я. — Я думаю сходить поплавать.

— Так иди, — волчица фыркнула. — У костра подсушишься потом.

— Ага… Народ, кто глубину мерить?

— Пошли, посмотрим, кто быстрее, — Ли вышел из-за ширмы в одних плавках.

— Ты, конечно, — буркнул я, идя переодеваться. — У тебя нет пяти хвостов.

— В чем связь?

— Тормозить будут!

Три часа дня. Вода теплая, дует слабый ветерок. Местное дно было довольно интересным — метров пять оно снижалось плавно, в общей сложности на метр, а потом резко ухало аж на два. Первым про эту особенность узнал брат, причем в процессе бега от такого страшного меня — просто взял и ухнул под воду. Я даже испугаться не успел, как он вынырнул, отряхнулся и матерно выразил свой «восторг» по поводу подобных подлянок. Я засмеялся, за что мне прямо в пасть метко плюхнули добрую порцию горько-соленой морской воды.

Чуть позже к нам присоединились Алина с Неосом, причем оба были какими-то слишком довольными. Не сговариваясь, мы с Ли заплескали их водой, за что Лина запустила в нас своим другом. Тот чуть не утонул — как выяснилось, он даже держался на воде с трудом, но мы в три пары рук его быстро научили вполне сносно плавать.

Алику в воду затащить так и не удалось, Нирика согласилась после уговоров, а вот Нову даже уговаривать не пришлось. Наказав Лике следить за шашлыком, она пошла к нам. В процессе исследования дна выяснили, что оно имеет не одну ступеньку, а три: вторая была на глубине три метра, а третья — пять-шесть. Особенно весело было карабкаться на волчицу и спрыгивать с ее плеч в район второй ступеньки.

Еще прыгали, как выразилась Нова, бомбочкой, пытаясь поднять как можно больше брызг. Для этого я манипуляцией поднимал желающего на высоту метра два и резко отпускал. Выиграла, что вполне ожидаемо, волчица, правда, ее я поднял на высоту три метра. Нирика предпочла от прыжков воздержаться, только подбадривала.

В заплыве на скорость победила Алина, теперь я должен этой заразе желание. Что она придумает — даже думать не хочу, надеюсь, не заставит весь день ходить в платье… А то был один несчастный, решивший с этой шулершой недоделанной в карты сыграть. Не понимаю, как ей вообще удалось меня на подобную авантюру подбить? Нет, я, конечно, отстал не сильно, на полкорпуса всего — хоть в процессе и растянул кучу мышц и повредил парочку связок — но блин, у нее же реактивный двигатель под хвостом, она не напрягаясь километров сорок в час сделать может! Без экзоскелета!

Хорошо, что я боли с некоторых пор вообще не чувствую, что-то у меня в тушке случилось. Тактильные ощущения остались, если за ухом чесать я все так же растекаюсь лужей, а вот если мне в грудь очередь выпустить — только раздражение.

Закат мы встречали, сидя вокруг костра и с шашлыками. Юджар и Алес рассказывали байки, причем волк оказался великолепным рассказчиком: слушая его анекдоты, мы периодически задыхались от дикого смеха, я так и вовсе свою порцию мяса чуть в песок не уронил. В общем, уснули мы рано, точнее не уснули, а попросту вырубились. Ну, как минимум я — точно.

Утром — ну, как утром, дрыхли мы часов до десяти — умывшись водой из привезенных с собой больших канистр мы позавтракали простыми бутербродами с чаем, после чего решили изучить пляж, разделившись на две группы: в одну вошли я, Нова и Алика, в другую — Лина, Нирика и Ликор. Неос остался в лагере, как и старики, как я понял, он удаленно работал с сервером. Вот чудак лис, у нас отпуск, а он…

Не знаю, чем занимались остальные, а мы собирали янтарь, интересные камушки и строили замки из песка. Лика как обычно подошла к строительству со всей возможной серьезностью, построив натуральную песочную крепость с бастионами и цитаделью. У меня, как выразилась Нова, получился Айронстоун в миниатюре, а сама волчица построила какой-то замок с тонкими башенками. И как умудрилась, из песка-то?

Гуляли почти час, в процессе найдя остов какого-то корабля. Изучив проржавевшие останки судна, пришли к выводу, что когда-то это была баржа, причем большая. Интересно, когда ее выбросило на берег? И почему? Ответов нет, но узнать все же стоит, так что я сделал зарубку в памяти.

Вернулись ближе к полудню, как раз у самой жаре. Костер разводить не стали, просто пообедали остатками вчерашнего шашлыка и оккупировали тени от грузовиков, решив еще подремать. Ближе к вечеру собирались съездить к ближайшему ручью, отмыться от морской соли, после чего загружаемся в один из грузовиков и едем к пику, по планам восхождение должно занять дня два-три неспешного темпа. После спуска едем на трассу и устраиваем покатушки с трамплинами.

Черт, как же все-таки приятно, когда все идет по плану.

Как и предполагалось, вечером мы загрузились в один из грузовиков и поехали к горам. За руль в этот раз меня не пустили, мол, в кузове помимо Новы сидят Ликор с Алиной и Неосом, и последний вполне может навернуться.

— Лик?

— Что? — лисица на мгновение оторвалась от дороги, покосившись в мою сторону.

— Мне стыдно спрашивать, но что с Энцо? Они ведь с твоей сестрой парой были?

— Погиб в наступлении.

Я затих, прижав уши.

Алина была штурмовиком и точно должна была участвовать в той безумной операции. Энцо вряд ли позволил бы ей идти одной, значит, он был в составе одной из армий. Но я не помню Алины в решающем штурме, это может значить только одно — она была ранена.

Я вспомнил серебристого лиса, сержанта, что дал мне в свое время совет держать кобуру с револьвером на животе. До сих пор ведь ему следую, привык настолько, что без нее чувствую себя безоружным. Много лет прошло с атаки на пункт Найтшифт…

Встряхнувшись, я помял ухо, прогнал непрошенные мысли. Не время портить настроение. Единственное, я лично не представляю, чего ей стоило улыбаться в тот день, когда я узнал ее имя. До сих пор помню, как ее назвал «лисицей Энцо». Я бы так не смог, при мне до сих пор стараются не вспоминать имена лисов, которых я знал и которые погибли.

— Сестра, а побыстрее можно? Мы же не в городской черте!

— Сейчас Кураму за руль посажу, — невозмутимо ответила Алика, тем не менее чуть ускоряясь.

— Вот не надо угроз, а?

— Эй, с каких пор я играю роль пугала?! — недовольно воскликнул я, с кислым выражением морды смотря на хихикающую Нирику.

— Ты на себя в зеркало смотрел? — подала голос Нова.

— А что не так? — я даже в зеркало заднего вида глянул, чем вызвал недовольный взгляд Алики — она терпеть не могла, когда кто-то трогал зеркала, когда она была за рулем.

— Ты оброс как лев.

— Лев? — я напряг память, вспоминая, кто это. — В смысле? У меня просто чуть-чуть мех отрос!

— Брат, у тебя не чуть-чуть, а дохрена мех отрос! Бантики заплетать можно!

— Чтоб ты язык прикусил… — тихо проскулил я, понимая, что такую идею Алина точно возьмет на вооружение. Нирика тихо засмеялась, спрятав мордочку в ладонях.

Через час мы прибыли к горам. Они не были высокими — метров четыреста-пятьсот от силы — но зато были достаточно крутыми. Было несколько троп, но даже они не отличались безопасностью, самое то для активного отдыха в том виде, в котором я его себе представлял.

Выгрузились мы быстро, так же быстро переоделись в специальную одежду — из крепкой, плотной ткани ядреных оранжевых и красных цветов, после чего каждый проверил ременную систему рядом стоящего и мы начали подъем. И если сначала проблем не было — все-таки подножие было достаточно пологим — то потом меня неожиданно осенила одна очень важная мысль. Я поднял руку, покашляв, привлекая к себе внимание.

— Народ, я тут вот что подумал…

— О… ты умеешь думать? — Нова приподняла бровь, одним этим жестом сбив меня с мысли.

— Думать-то он умеет, но обычно ничем хорошим это не заканчивается, — подхватил брат, оскалившись в широкой усмешке.

— Да ну вас, я серьезно, вообще-то, — я надулся, прижав уши и пыхтя. Стоявшая рядом Алика совершенно неожиданно потрепала меня по голове, отчего я замер и забыл, как дышать.

— Сестра, не сбивай ты его еще сильнее, — фыркнула Алина. — Говори уже, что там в твою битую голову пришло?

— Э… Собственно, а хоть кто-нибудь из всех нас хоть раз в жизни в горах был?

Все замолкли, стало отчетливо слышно, как шумит предгорный лес, перепеваются птицы.

— Это проблема? — Нирика склонила голову набок, прижав одно ухо. Я поскреб затылок, напряженно думая.

— Не должно быть, иначе хрен бы нас Олдир отпустил.

— Тропа, — коротко бросила Лика, указав в сторону покрашенного в черный валуна, отмечающего начало подъема.

Я проследил взглядом за тем, как извивается неширокая тропка, прикинул, пройдет ли там Нова. Вроде должна, пусть и боком. По пути нам обещали пару удобных площадок для отдыха и даже одно отличное местечко для ночевки. Впрочем, я надеялся заночевать уже ближе к вершине, чтобы на следующий день спуститься, а вечером отправиться на трассу.

— Ладно, не думаю, что будут проблемы, — я фыркнул и первым вступил на тропу, спиной чувствуя недовольные взгляды своих друзей — кроме Нирики, конечно же. — Мой день рождения еще не скоро.

— Ну смотри, брат, в случае чего — хвосты тебе бантом завязывать будут.

— Отстаньте вы от моих хвостов! А то я тебе напомню про результаты стрелковых соревнований! У меня как раз есть резиновая пуля!

— На кой черт ты ее вообще с собой носишь?!

Мы продолжали перекидываться остротами и дуростями почти полчаса. Участвовали все, даже Неоса с Нирикой втянуть получилось, хотя они и не могли похвастать острыми языками. Что поделать, с лисицей я даже дома сталкиваюсь редко, а серого лиса вообще вижу раз в два-три месяца, на общих собраниях.

Шли, привязавшись друг к другу тросом. Нова сначала пыталась отказаться, мотивируя это тем, что если она свалится, то утянет с собой всех, но я демонстративно отломил кусок камня и раскрошил его. Разодрал подушечки, конечно, но они быстро зажили, оставив на память кровавые разводы. Фыркнув, волчица все-таки согласилась привязать трос к ее поясу, благо он способен выдержать на весу внедорожник.

Подъем был спокойным, даже немного скучным — ну откуда мне было знать, что вдоль всей тропы прямо в скалу врезаны специальные страховочные тросы? И вся опасность заключалась в возможности свалиться и ждать, пока тебя вытащат, что с моей координацией в принципе сложно.

Но проблемы нас все-таки настигли, уже ближе к вечеру, когда до вершины оставалось где-то полчаса спокойного хода. Начала портиться погода, чего я ну никак не ожидал — до сих пор наши метеорологи не ошибались, а они обещали хорошую погоду в течение всей недели. Максимум — легкий ветерок, а тут…

Стремительно темнело, небо затягивали тяжелые грозовые тучи, где-то вдали раскатисто проворчал гром. Заметно усилился ветер, полил сильный дождь, и я мысленно поблагодарил Олдира за перестраховку, в который уже раз за последнее время. Это ведь он настоял на нашей яркой и прочной одежде, которая к тому же отлично защищала от ветра и дождя.

Ускорившись, мы устремились к площадке, расположенной практически у вершины. Насколько я понял, это была фактически пещера, достаточно глубокая и просторная, чтобы там поместились мы все, включая Нову. Не удивлюсь, если это лисы ее и выдолбили, эта гора была очень популярным местом.

— Бл…ть! — я мгновенно обернулся, услышав голос Алики, лисица смотрела вверх, прижимая уши. Подняв голову, я тут же грязно выругался.

— Держитесь!

Поток грязи вперемешку с камнями ударил в нас спустя всего мгновение, сбив с тропы. Я почувствовал, как завибрировал трос, мысленно молясь, чтобы он выдержал нагрузку. Задержав дыхание, я крепко зажмурил глаза, слыша, как под огромной нагрузкой трещит позвоночник.

Грязевой поток схлынул неожиданно. Вот я с трудом удерживаюсь от того, чтобы переломиться пополам, а вот уже тщетно пытаюсь стереть с морды грязь, тяжело дыша и отплевываясь.

— Какого х…я это сука было?! — прорычал Ли откуда-то сверху. Через секунду я почувствовал рывок — кто-то тянул меня вверх, обратно на тропу.

— Сель, — коротко бросила волчица, помогая мне встать на ноги.

Я обвел взглядом своих друзей — все в норме, только Неос сильно дрожит, но его уже успокаивает Алина. Нирика тревожно смотрит вверх, а Алика проверяет крюки, к которым был прицеплен страховочный трос. Сначала я посчитал дуростью необходимость каждые два метра перевешивать крюк страховки, но теперь я был только рад тому, что друзья меня убедили в обратном. Судя по выдранным крюкам, нагрузка была нешуточной, а израненные ладони Новы показывали, каким именно образом она удержалась на тропе.

— Вверх или вниз?! — крикнул я, перевешивая крюк на следующий участок троса.

— Вверх, пещера ближе! — Нова ткнула пальцем чуть вверх. Я в принципе и так знал, что мы близко, но спросить стоило.

Под завывания ветра и щелканье карабинов, хлестким ливнем и раскатами грома, мы добрались до пещеры и сразу забрались внутрь, после чего просто повалились на пол. Несколько минут мы приходили в себя, и только потом принялись избавляться от мокрой одежды — грязь попала внутрь через воротники, которые просто не были рассчитаны на такие испытания.

Переодевшись в сухие и теплые вещи, мы собрались в кучку и сжевали по протеиновому батончику. Есть никто не хотел. От Новы буквально веяло жаром, чего я раньше не замечал. Впрочем, не помню, чтобы мы вот так сидели, прижавшись друг к другу. Чтобы сидящие снаружи не замерзли, раздербанили спальники, дополнительно утеплившись.

— Нафиг квадроциклы… — я чихнул прямо в ухо Алики, за что заработал недовольный взгляд. — После спуска — в Айронстоун. У меня много вопросов.

— М? — волчица чуть пошевелилась, пытаясь одновременно и устроиться поудобнее, и не передавить таких маленьких нас, облепивших ее, словно лисята маму.

— Лоран, — я поморщился, словно от зубной боли. — Он часто врет, даже ухом не шевеля. Даже слишком часто, мне это не нравится.

— И что ты предлагаешь?

— Неос, сможешь изолировать Лорана от главного сервера?

— Сделать это можно одной кнопкой. Приказ Юджара.

— А Лоран в курсе?

— А он ничего не сможет сделать. Изоляция производится аппаратно, и все системы охраняются.

— Ты забываешь, что он — мастер Разума, — я покачал головой.

— Охраняют волки, которым мозги перепрошили, вроде ты этим занимался?

— Ну только если так.

Я задумался, вспоминая наши с Новой эксперименты по взлому волчьего разума. В процессе мы научились вшивать свои собственные программы с ограниченным доступом, проще говоря такие, которые кроме нас никто не сможет отредактировать или удалить. Такие программы было невозможно взломать в принципе, что, конечно же, не прибавило нам хорошего настроения. Олдир попросил обеспечить ему возможность отдавать неотменяемые приказы, и теперь я понял, зачем.

— Надо бы связаться с центром, — Ликор навострил уши, но я только вздохнул.

— Не стоит. Олдир сразу пойдет чесать Лорана против шерсти, а я хочу потрясти его лично. Чувствую, будет интересно и познавательно.

Нам пришлось сидеть почти час, прежде чем погода пришла в норму. Грязные, злые и продрогшие, мы быстро спустились с горы и погрузились в грузовик, после чего Алика вдавила педаль газа в пол. И это очень хорошо иллюстрировало настроение лисицы, обычно она водит спокойно и аккуратно.

До крепости домчались быстрее, чем я гнал до моря, от рева двигателя лично у меня даже уши заложило. Я всерьез испугался за грузовик, стрелка тахометра последние десять минут езды лежала в красной зоне, но Алику это не волновало. Она с каменным выражением мордочки продавливала педалью пол, уверенно входя в повороты. С такой скоростью даже я гнать опасаюсь…

Замечательно отпуск закончился, просто замечательно. Ну да ладно… разберусь с Лораном и утащу остальных на трек, у меня еще несколько дней в запасе, а для надежности закодирую четверку волков и заберу их с собой. А может, Алес расщедрится и на тактических вожаков, с ними даже поговорить можно, пусть по молчаливости и отсутствию эмоций они могут Алике фору дать.

Выгружались мы под крайне удивленные взгляды лисов. В принципе, я их понимаю — грязные, хмурые, укутавшиеся во всю одежду, которую только удалось найти… оставляя за собой след из грязной воды, мы все вместе направились в штаб. Неос, сопровождаемый Алиной, Ликором и Нирикой, сразу пошел в серверную, тихо бормоча что-то себе под нос, а я, Алика и Нова отправились искать Лорана. Олдир, выбежавший нас встречать, столкнулся со мной взглядом и отошел в сторону, коротко сообщив, что мастер сидит в своем кабинете.

Дверь я открыл с ноги, тем самым показывая, что я пришел не мирные беседы вести, а добывать ответы. Лоран сидел за столом, сложив руки на столешнице. Я сбросил лишнюю одежду, оставшись в промокших штанах и футболке, Алика демонстративно поигрывала метательным ножом, а Нова, стоявшая на четвереньках, присела так, чтобы можно было быстро прыгнуть вперед.

— Для начала, — я подошел к рыжему лису и уперся руками о стол. — Что за херню ты нес про прототип 782?

— А ты бы вот так просто взял прототип оружия массового поражения? — Лоран чуть приподнял бровь, подняв уши.

— Вопросы здесь задаю я! — рявкнул я, ударом проделывая в столешнице дырку. — Отвечай!

— Чтобы ты взял это оружие.

— Ты мне солгал! Какой ты нахрен лис, если ты лжешь?!

— Такой, каким нас задумывали Создатели.

— И откуда же тебе знать, какими нас задумывали Создатели? — язвительно поинтересовался я.

— Я их видел.

— Не лги мне, лис, — прошипел я, оскалившись. В воздух поднялись мелкие капли воды.

— Я не лгу. Сейчас мне нет смысла лгать.

— Ты?! Видел их?! Сто двадцать единиц! Смеешься?!

— А кто сказал, что у меня сто двадцать единиц?

— Что? — я почувствовал, как встает дыбом мокрый мех на загривке. — Ты не прошел тестирование?!

— Мне было несложно убедить Олдира отменить тестирование. Правда, он все же что-то заподозрил.

— Факты. Мне нужны сраные факты и ничего больше.

— Факт первый — по силе разума я тебе не уступаю. Факт второй — я не мастер, я корректировщик. Факт третий — я ставленник Создателей в этом мире. Факт четвертый — вы не оружие. Вы — эксперимент. Который должен продолжаться несмотря ни на что.

— Подавители тоже часть эксперимента?!

— Да. Как и война.

— Ты активировал тот пакет программ.

— Да.

— Это из-за тебя погибло столько разумных.

— Да.

— Я убью тебя, — я выхватил нож Алики, но тут же почувствовал, как его вырывает у меня из рук. В воздухе рядом завис брошенный лисицей нож, с грохотом влетела в стену Нова, попытавшаяся рвануть к Лорану.

— Эксперимент должен продолжаться, Курама.

— Я тоже часть вашего е…ого эксперимента?! — прорычал я, своей манипуляцией сдвигая нож вперед, к спокойно сидящему лису.

— Нет. Ты неучтенный фактор. Поэтому я вмешался.

— Засада в «Сохранении»! И там ты хвостом провел?!

— Нет. Но это было интересно, — лис встал, показал мне правую ладонь, словно говоря «стоп». Меня сковал страх: если он без концентрации умудрился швырнуть Нову с такой силой, что она только поскуливает, то что он сделает, сконцентрировавшись?! — Твоя сила растет, когда ты находишься в смертельной опасности. Значит, тебя надо убить быстрее, чем ты успеешь стать сильнее.

Я почувствовал, как дробятся кости черепа — треск отдавался в ушах. Мир окрасился в красные тона, и до меня спустя мгновение дошло — это кровь заливает мне глаза. Страх ушел. Оцепенение исчезло. Пришла она.

Ярость.

Время замедлилось настолько, что все вокруг замерло. Первая волна разума смыла воздействие лиса. Вторая волна разума заставила его отшатнуться, всего на миллиметр, но за невероятно короткое мгновение: у лиса даже зрачок сужался очень, очень медленно.

С огромным трудом, преодолевая чудовищное, жуткое сопротивление ставшего твердым как сталь воздуха, я поднимал руку с зажатым в нем ножом. Я знал, что прямо сейчас рвутся мышцы, сухожилия, трещат кости и трескается шкура. Потому что я двигаюсь слишком, слишком быстро — тело не выдерживает такой скорости.

Лезвие вспарывает грудь Лорана, скрежещет по ребрам, ключице. Медленно, очень медленно вытекает кровь. Я останавливаю руку, вижу, как шкура и мясо, в которое превратились мышцы, по инерции летят дальше вверх. Вот кожа треснула, обнажив измочаленные мышцы, но я все еще контролирую руку. Вперед всем телом, словно вдавливаясь в бетон, сцепив зубы до треска эмали, и острие зависает рядом с шеей. С трудом повернув кисть, я всаживаю лезвие в артерию, медленно, миллиметр за миллиметром. И лишь когда рукоятка уперлась в шкуру, время возобновило свой бег.

По инерции я лечу вперед, сбивая булькающего кровью в горле Лорана, но в следующее мгновение меня впечатывает в потолок с такой силой, что хрустнул позвоночник. На пару мгновений я перестал чувствовать ноги. Лис, зажимая рану, смотрит на меня прищуренными глазами, а после переводит взгляд на Алику, выталкивающую Нову из комнаты.

— Не трожь! — взревел я, пытаясь оторвать от потолка руку, чтобы достать нож Шодая. В ответ меня впечатало еще сильнее, заставив почувствовать себя совершенно беспомощным. — Алика! Беги!

Лисица выхватила пистолет и выстрелила — движение было настолько быстрым, что Лоран не успел вырвать оружие. Пистолет улетел в угол только после выстрела, но лис даже не заметил попадания в грудь. Я почувствовал ужас, сковывающий мою грудь. Наверное, так выглядел я, когда шел вперед, несмотря на пулевые ранения, которые заживали быстрее, чем мне их наносили. Но Лоран… он просто игнорировал раны. Они не мешали ему управлять телом, он даже перестал зажимать хлещущую кровью рану на шее.

Я закричал, громко, срывая голос, когда Алика взмыла в воздух. Не так должен был закончиться этот день! Не так! Почему каждый раз, когда я чувствую спокойствие, счастье, происходит что-то, что превращает мою жизнь в ад?!

Мне нужно оружие! Оружие, которое уничтожит даже такого противника! Мне нужна моя биджудама, но она дома. Я вырвал манипуляцией нож Алики из шеи Лорана и начал наносить им удары, один за другим, с огромной скоростью, но лис не обращал на это внимание. А отрезать голову я не мог, нож был слишком легким, а лезвие — тонким. Такое не перебьет позвоночник, даже в стыке дисков.

Мне нужно оружие. Срочно. Или Алика умрет.

Время снова замедлилось, а я вдруг почувствовал, что могу получить оружие. Да, не самое лучшее, да, что-нибудь примитивное, но зато прямо сейчас и даже в любом месте в поле зрения.

И я почему-то пожелал, чтобы на голову этому уроду упала наковальня. Тяжелая такая, килограмм на двести. И рядом со мной из потолка выросла, чтоб ее, наковальня и рухнула на голову лису. Да, она была не металлическая, а каменная, но… но круглые от шока глаза Лорана были мне словно почесульки за ухом. Громкий грохот и кровавые брызги во все стороны, а наковальня погрузилась в пол на треть высоты. И в следующее мгновение на пол упал я.

А если бы он не болтал, а сразу меня убил — я был бы уже трупом с раздробленным черепом… Из последних сил я дотянулся до разума Неоса, отдав команду изолировать Лорана, и отключился.

Глава 18. Истина

Открыв глаза, я растерялся: прямо перед собой я видел сильно искаженные очертания палаты интенсивной терапии. И только спустя несколько секунд до меня дошло, что изображение искажено из-за толстого стекла и вязкой жидкости, в которой я плавал. Ну еще и линзы маски картину портили. Чуть пошевелив языком, я нащупал загубник дыхательного аппарата.

Похоже, в этот раз меня не просто потрепало, иначе я бы лежал на койке, а не плавал в регенеративной жидкости. Осмотрев себя, я без особого удивления увидел целые пучки капельниц и проводов. С трудом подняв руку, я осторожно постучал по стеклу когтями, чуть поморщившись — глухой стук отражался, казалось, в черепе.

Мимо капсулы кто-то прошел. Искажались не только очертания, но цвета — жидкость была зеленоватого цвета. Через несколько секунд снизу начали подниматься мириады пузырьков, а уровень жидкости стал быстро падать. Пара минут, и я стоял на дрожащих ногах, опираясь о стекло руками. Дыхательный аппарат я выплюнул сразу, как только уровень жидкости достаточно опустился. Еще через минуту сверху полилась теплая чистая вода, смывая регенеративный состав.

— Сколько я пробыл без сознания? — прохрипел я, сидя на кушетке. Лисица со знаками медика в это время осторожно, но быстро отсоединяла провода и вытаскивала катетеры. Ранки заживали быстро.

— Два дня.

— К чему такая срочность? — я покосился на капсулу. — Нельзя было неделю подождать?

— Приказ Олдира, — лисица раздраженно фыркнула, написала что-то на бумажке и сунула ее мне. — Идешь сейчас в рентген-кабинет, отдашь это заведующей аппаратом.

— А что не так?

— Все не так, — медик вздохнула, после чего уперла кулаки в бока. — О чем ты вообще думал?

— Эм… не понял.

— Переломы нельзя пускать на самотек, как и разрывы связок, мышц и так далее.

— Так у меня все само нормально срастается.

— Вот пройдешь рентген, поймешь, насколько оно все «нормально». Иди, одежда на вешалке.

До меня только сейчас дошло, что я светил перед лисицей голой задницей, но смущаться было поздно. Впрочем, она же медик, она и не такое видела.

Одевшись в легкие камуфляжные штаны и майку, я сразу направился в рентген-кабинет, благо я там уже был. Можно сказать, все больничное крыло главного штаба я знал, как свои хвосты, больно уж часто приходилось тут отлеживаться.

Полчаса на съемку, проявление снимков, их изучение… а потом я еще полчаса стоял в коридоре, сжимая в руках лист бумаги, исписанный с двух сторон.

Шестьдесят семь переломов, тридцать три разрыва связок, сорок девять разрывов мышц… срослись неправильно, требуется сложная операция.

Сильно поврежденная, почти сожженная нервная система.

С точки зрения медицины я вообще должен валяться полутрупом в ожидании смены тела, но… Но я живу, и даже очень хорошо. Не чувствую никакого дискомфорта, что в принципе невозможно, с такими-то травмами, да еще и застарелыми.

А еще мне сказали побольше есть, но это вообще всем лисам говорят, так что я эти рекомендации пока уверенно игнорирую. Даже Нова махнула хвостом на попытки накормить знакомых лисов, что уж о других говорить?

Но все это подождет. Я с этими травмами со времен получения второго хвоста живу, и никаких проблем, еще пару дней это дело потерпит. Сейчас меня больше интересует один вопрос и один древний лис.

Лоран.

Я ни за что не поверю, что он просто так оставил меня в живых. Он сам сказал, что меня надо убить прежде, чем я получу больше сил, но поступил строго наоборот — дал время. Он швырнул Нову с такой силой, что она не смогла встать, и при этом не смог раскрошить мне череп за мгновение? Не верю. Как он там сказал? Эксперимент должен продолжаться, а я — неучтенный фактор? Простой вывод — меня надо изучить.

Впрочем, чего я мучаюсь вопросами? Пойду и допрошу этого древнего, как ископаемое, корректировщика. Но сначала — найти Алику и Нову. Я за них слишком беспокоюсь.

В регистрационной мне сказали, что их обеих уже выписали, отчего у меня с сердца линкор свалился, не меньше. Мне даже дали медицинское заключение, по которому выходило, что волчица отделалась сотрясением мозга, а Алика — простым переломом голени. За два дня перелом не срастется, даже если использовать регенерационные препараты, но лисице ничего не мешало уйти с гипсом и на костылях. Не любит она сидеть в палате, говорит, ей там неуютно.

С Ликой я столкнулся на выходе из медицинского крыла. Как я и предполагал, она стояла на костылях, щеголяя полимерным гипсом на правой ноге. Я улыбнулся, навострив уши.

— А где Нова?

— Спит. Ей надо много спать.

— Долго еще на трех ногах бегать?

— Две недели. Не хочу в капсулу.

Я усмехнулся. Суровая безэмоциональная лисица не любит замкнутых пространств… а я вот уже сколько лет гадаю, почему она по ночам настежь раскрывает окна, да и дома сидеть не любит. Спрашивать как-то постеснялся, зря, наверное.

— Я собираюсь допросить Лорана.

— Ты и все командование.

— Тогда идем?

— Идем.

Мы сразу направились в серверную, точнее, в одно из ее помещений: там и располагался суперкомпьютер, в котором и обитал Лоран. Я честно пытался продумать разговор, определить основные вопросы, которые должен задать этому… корректировщику, но в итоге махнул хвостами. Строго говоря, я не особо хотел разговаривать, я хотел его просто уничтожить, но это было нерационально. Каким бы уродом не был этот древний лис, он все еще оставался тем, кто видел Создателей и тем, кто знает, как остановить эту чертову войну.

Мы на несколько секунд задержались перед входом в серверную, когда я почувствовал ладонь Алики на своем плече. Только в этот момент я понял, что до крови вогнал когти в ладони. Ранки зажили быстро, а кровь мне вытерла лисица своим платком. Я прижал уши, но она просто посмотрела мне в глаза и я сразу успокоился. Тихо фыркнув на свою нервозность, я уверенно толкнул дверь и вошел в помещение.

Здесь уже было все наше командование, а так же Юджар и Алес. В качестве охраны — запрограммированные мною волки с противотанковыми гранатометами, нацеленными на Лорана. Если тот попытается взбрыкнуть, они мгновенно разнесут суперкомпьютер. Да, это будет серьезной потерей для нас, но не такой серьезной, как потеря всей верхушки армии.

— Мастер Курама, — Олдир кивком поприветствовал меня, сразу задав тон разговору. Это будет серьезный, официальный допрос, а не дружеское общение. В помещении царила мрачная атмосфера, своими способностями я чувствовал, насколько все напряжены.

— Главнокомандующий Олдир, командующие, — в свою очередь кивнул я. — Все готово?

— Да, — бурый лис кивнул.

— Кто будет задавать вопросы?

— Эта задача лежит на вас, мастер Курама.

Я постарался не показать, насколько мне неприятен подобный тон.

— Хорошо. Можем начинать.

Главнокомандующий кивнул техникам.

— Датчики активированы, — Неос застучал по клавиатуре. — Активность… нормальная. Нас слышат.

— Итак, — я кашлянул в кулак, прочищая горло. Честно говоря, мне было неуютно, но оно того стоило. — Мастер Лоран. Назовите свое полное настоящее звание, имя и возраст.

— Мастер-корректировщик Валдир, линейный возраст семьдесят три тысячи, двести семнадцать лет, — голос древнего лиса звучал обезличено и совершенно безэмоционально. Я посмотрел на Неоса, но тот в ответ только поморщился, чуть оскалив клыки.

— Как назывался проект по созданию всех рас и как долго он действовал к моменту вашего создания?

— Я был создан в момент запуска проекта МСКНВ — многосоставного комплекса наземных войск. Кодовое название проекта: Баттлнетворк.

— Вы были единственным мастер-корректировщиком проекта?

— Да.

— Какие задачи были поставлены перед вами Создателями?

— Наблюдение за проектом, выполнение плана тестирования, корректировка плана тестирования в соответствии с обстановкой, последующая ликвидация проекта любыми гарантированными способами.

— Какова причина того, что вы оставили магистра Разума Кураму в живых? — мне с трудом удалось не запнуться. Странно говорить о себе, как о каком-то стороннем лисе.

— Изучение объекта для формирования развернутого отчета.

Вот так. Все очень просто. Как я, в принципе, и предполагал, просто изучение аномалии. Но было несколько моментов, которые требовали прояснения.

— Почему вы решили действовать именно в тот момент?

— Согласно полученным ранее данным, объект Курама проявляет способности к резкому увеличению личного боевого потенциала в стрессовой ситуации, сопряженной со сверхвысокой вероятностью летального исхода.

— Тем не менее, это не ответ.

— Анализируя данные, я также пришел к выводу, что сочетание стрессовой ситуации и чрезвычайно высокой угрозы объектам ближнего окружения так же может спровоцировать активацию механизма расширения возможностей. Для этого была проведена длительная подготовка, эксперимент успешен.

Я задумался, никто мне не мешал.

Чтобы лис проявил свои способности мастера Разума, требовалась смертельная опасность. Причем не искусственная, а настоящая, по не совсем понятной причине, искусственно созданные ситуации не активировали способности. В моем случае Лорану — то есть, Валдиру — недостаточно было просто на меня надавить, тот же «предохранитель» не даст мне отрастить хвосты. И корректировщик нашел обход. Оказывается, моя привязанность к друзьям настолько сильна, что ломает даже такие предохранители, но что-то мне подсказывало, что второй раз такой финт хвостом не пройдет.

Но я все равно не понимаю этого лиса. Зачем было все делать… так? Отложим пока в сторону мою ненависть и ярость по поводу того, что он втянул в свой чертов эксперимент моих друзей. Зачем было так подставляться? Ни за что не поверю, что он не знал о механизме изоляции. Да и… да ками его подери, я не могу понять, зачем все это было нужно! Эксперименты, требующие войны и миллиардов жертв… разве мы все — просто безмолвные тупые болванчики? Даже среди волков есть те, кто обладает разумом. Да, рядовые волки и вожаки малых стай — это, фактически, биороботы, но остальные расы! Да даже вожаки более высоких уровней! Неужели этот Валдир — всего лишь безвольная кукла Создателей? Не верю. Не понимаю.

Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул, успокаиваясь.

— Кто такие Создатели? Как они выглядели? В чем их цель?

— Создатели — существа другого уровня. Истинный облик представителей этой расы узнать невозможно. У меня есть предположение, что Создатели — энергетическая форма жизни, но это противоречит проводимым ими экспериментам. Не хватает данных. Их цели мне неизвестны.

— Как они с тобой связывались?

— Использование пустых оболочек. Обычно — корректировщиков. Иногда — в равном процентном соотношении — других видов. Предполагаю, что выбор в пользу лисов связан с тем, что я являюсь корректировщиком.

— Как остановить войну?

— Невозможно остановить данную стадию эксперимента.

— В чем причина?

— Активация пакета команд — гарантированный неотменяемый метод ликвидации проекта Баттлнетворк. После ликвидации полевой армии активируется система самоликвидации корректировщиков.

Я вспомнил события, произошедшие на острове-лаборатории. Неужели… неужели это ждет всех лисов? Все сойдут с ума и будут резать друг друга? Но… это неправильно… Этого не может быть!

Я заскрипел зубами, чувствуя, как крошится зубная эмаль.

Все не может закончиться так.

— Все… возможно… — с трудом выдавил я, поднимая голову. — Я… Мы все найдем способ выжить.

— Поддерживают ли Создатели связь в данный момент? — задал вопрос Юджар через пять минут, в течение которых мы все пытались переварить услышанное.

— Да.

Тишина стала гробовой.

Мы потрясенно переглядывались друг с другом, пытаясь осознать тот факт, что Создатели никуда не исчезли. Но в голове это не укладывалось совершенно. Так значит, все эти ужасы, вся эта война… это все не то, чтобы с их согласия… это все их приказы?

— Как… каким образом они держат связь? — первым отошел от потрясения Алес.

— Среди…

Валдир не успел договорить. Раздался низкий гул, из динамиком раздался резкий треск… и через минуту все затихло. Встрепенувшийся Неос забарабанил по клавишам, но всего через несколько секунд он обернулся. Его глаза были идеально круглыми, а уши прижаты настолько плотно, что их не было видно.

— Пусто… Вся система форматирована!

— Кокона Разума тоже нет, — мрачно добавил я, использовав видение.

Создатели не позволили ему договорить, но все было ясно и так.

Они среди нас. Лисов и волков. Но кто именно?

— Никто не скажет ни слова об услышанном здесь. Никто, — Юджар бросил взгляд на бывшее пристанище Валдира. — Иначе быть беде.

— Согласен, — я устало сел прямо на пол, рядом присела Алика. — Не хватало нам еще и повального недоверия… Но как быть нам? Как нам что-то предпринимать, если все наши действия бессмысленны?

— Мы найдем выход, — Олдир тяжело вздохнул, прикрыл глаза, опустив уши. — Мы обязаны. Ради наших потомков, мы просто обязаны найти способ остановить ликвидацию проекта.

Я обернулся и увидел Алику, с трудом удержавшись от вопроса, что она тут делает. Ей никто не запрещал присутствовать на допросе. Не то, чтобы я был против… все лисы умеют хранить тайны, а дефектные еще и не подвержены сиюминутным желаниям. Но я чувствовал вину за то, что не уговорил лисицу покинуть помещение…

— Пошли, — Алика пошла к выходу. Обернувшись и увидев, что остальные мне кивают, я поспешил следом.

— Что у нас по плану?

— Обед.

— Я бы схватился за сердце и спросил, как ты можешь после такого думать о еде, но… не буду.

— Правильно. Хм…

— Что? — я осмотрелся, и понял, что привлекло внимание лисицы. Это были Ликор и Алина. Веселые Ликор и Алина, стоит заметить. Веселые и с очень коварными мордами. — Не нравится мне это.

— Вот вы где, — Алина ухмыльнулась, поставив уши торчком и помахивая хвостом. — Куда вы из больницы так быстро сбежали?

— Дела были, — я пожал плечами.

— Дела? — Ли сделал особо хитрую морду, но мне было не до приколов, так что я просто еще раз пожал плечами. — Так, что у вас произошло?

— Не то, что можно обсуждать, — вступила в разговор Алика.

— Ладно, — Лина фыркнула. — Вы двое должны мне по желанию, помните?

— Двое? — как-то синхронно спросили мы с Ликой и переглянулись.

— Двое, двое. Так что, не отвертитесь.

— Давай закончим с этим побыстрее, ладно? — я вздохнул. Я все еще был слишком потрясен услышанным ранее, чтобы бурно реагировать на ситуацию.

— Веселее! Это будет забавно, я уверена, вам понравится.

— Так что мы должны сделать? — я решил говорить за двоих, все равно Алика по большей части молчалива.

— Свидание.

— Что?

— Вы вдвоем сходите на свидание. За тебя возьмусь я лично, а вот с моей сестренкой обещалась повозиться Нирика.

— Алина, сейчас не время для таких приколов.

— Просто сделайте это, и мы в расчете. Я составлю список, через час жду тебя дома. Пока, — лисица махнула рукой и быстро убежала, утащив за собой тихо ржущего Ликора.

— Великие годы Алеса, что это было? — я с трудом удержался от желания разбить себе нос ладонью.

— У нее нередко возникают… странные идеи.

— Как бы ей намекнуть, что мы сейчас не в том настроении…

— Проще согласиться, — Алика покосилась в сторону, куда убежала ее сестра. — И ты это знаешь.

— Да, но… черт… Мне надо выпить.

— После, — лисица направилась домой. — Сначала обед.

— И это… свидание, — я фыркнул. — Нет, я знаю, что это означает, но как оно вообще проходит?

— Алина позаботится обо всем, я думаю.

— Мне радоваться, или?..

— Или.

Я подергал себя за отросшую гриву — и правда, обстричь надо, но когда? Я временами даже остальной мех причесать не успеваю, так и хожу лохматый… впрочем, стрижка — это ведь не укладка меха, щелк-щелк ножницами, и готово. Наверное. Как-то никогда не возникало необходимости стричься, вот отращивать сожженный мех — да.

Путь до дома я не запомнил, пройдя его, как обычно, на автомате. Нова все еще спала у себя в комнате, так что готовить пришлось Нирике. Нет, она умела и любила готовить, но волчица умудрялась делать это лучше. Да и больше, ее любимую сковородку на полном серьезе можно использовать в качестве оружия, весом она была около семи килограмм и размером с небольшой щит.

Я чуть улыбнулся, вспоминая, как Нова этой самой сковородкой отгоняла меня, Ли и Лину от торта, который волчица испекла на день рождения Троя и Треи. Тогда на запах вообще много народу сбежалось, так что день рождения вышел очень веселым.

Жаль только, на свои дни рождения я только травмы получаю… Нет, подарки тоже, но в основном через две-три недели, когда из восстановительной комы выхожу.

Тряхнув головой, отгоняя неприятные мысли, я пошел переодеваться и приводить себя в порядок. Точнее, наоборот, сначала я сходил в ванную, причесал мех и только потом пошел одеваться.

Гардероб почти каждого лиса — это огромный шкаф с целой кучей самых разных вещей. Исключения составляли только дефектные, а так же совсем уж старики, которым все уже осточертело. Я не относился ни к тем, ни к другим, так что в шкафу у меня была одежда на все случаи жизни. А в соседнем — еще и несколько комплектов защитного снаряжения.

Окинув взглядом аккуратные стопки сложенных вещей и стройные ряды вешалок, я прикинул, как лучше одеться. С учетом того, что потом за меня возьмется Алина, сильно мучиться смысла нет — все равно опять переодеваться. Сверху еще и тот факт, что я собирался сидетьдома, а значит, любимые шарфы тоже остаются в шкафу, как и куртки. В общем, я остановился на свободных бежевых штанах — не к месту вспомнилась Нова… впрочем, я все равно ее навестить собирался — и темной рубашке. Для улицы не пойдет, конечно — бронежилет, даже легкий, прятать неудобно — но для дома очень даже неплохо. Надеюсь. Аккуратно расчесав мех на голове и уделив толику внимания гриве, я посмотрелся в зеркало.

— Неплохо же? — спросил я самого себя.

— С каких пор ты носишь рубашки, брат?

— А? — я обернулся и увидел Ликора. — Не так давно начал, а что?

— Да просто я тебя только в футболке дома и видел.

— Ну, поверх рубашки неудобно носить броники, да ты и сам знать должен.

— Тебя отпустило? — морда серого лиса резко стала серьезной. Я задумался, попытался прочувствовать свое состояние. И неожиданно даже для самого себя кивнул. — Давно?

— Не знаю… Не чувствую необходимости, скорее.

И это несмотря на произошедшее сегодня, но этого я вслух, естественно, не произнес.

— Это хорошо.

— Ты мне скажи, что за дурацкие приколы? — я стянул ворот, смотря, как буду выглядеть, если застегну все пуговицы, но получилось так себе.

— Брат, извини, но ты — тупоголовый идиот, — Ли фыркнул, недовольно махнув хвостом. — Алику оправдывает ее ситуация, а тебя — разве что тугодумство, чего за тобой замечено не было.

— Биджу — бесполые существа, старик Рикудо подобным нас не одарил.

— Ой, да не рассказывай мне истории своего мира, — лис отмахнулся. — Ты уже четырнадцать лет живешь здесь, неужели не интересовался ничем подобным?

— Нет.

— В смы… то есть, совсем? — морда у Ликора вытянулась, а уши прижались.

— Если ты не заметил, я либо на передовой, либо в больнице, либо сплю, — огрызнулся я, оскалившись. Ли тут же поднял руки, чуть втянув голову в шею.

— Извини, брат, ляпнул… Но тогда тебе тем более надо сходить на свидание. Честно, весь Айронстоун уже ставки делает, когда вы заметите друг друга.

— В смысле? — я склонил голову набок, застегивая пуговицы на рукавах. — Мы довольно часто разговариваем.

— Ох, брат, твоя слепота в этом вопросе вгоняет меня в тоску… давай уже после поговорим? Да, я зачем пришел… Гриву не стриги, Лина сказала, что если сострижешь — она тебе все лишнее спереди отрежет.

— Лишнее?

Ликор несколько секунд смотрел на мою непонимающую морду, после чего с размаху влепил себе же ладонью по лбу.

— Ты хоть знаешь, чем отличаются лисы от лисиц?

— Как это относится к делу?

— О великие годы Алеса, ты же это серьезно…

— Погоди, это ведь моя фраза!

— Забей. Просто забей и больше ничего не спрашивай! Через час… уже меньше, ты зайдешь к Алине, она тебя подготовит, вручит список действий и вы с Аликой пойдете на свидание! — скороговоркой протараторил Ликор и убежал.

Я озадаченно поскреб затылок. Нет, все же надо на эту тему с кем-нибудь поговорить… Для меня тема отношений была, мягко говоря, незнакомой. Нет, я нередко видел пары, да и в доме вместе со мной живут Нирика и Ликор, у которых уже и дети есть. Но переносить все это на себя… как бы я не старался, меня попросту клинило.

Ладно, к черту все это. Сначала надо навестить Нову, чем я и занялся.

Подойдя к комнате волчицы, я осторожно приоткрыл дверь и сразу заметил отраженный свет в ее глазах. Я юркнул внутрь, прикрыв за собой дверь, и подошел к кровати.

— Как себя чувствуешь? — я сел с краю и коснулся руки Новы. Та сразу сжала мою ладонь, хоть и не очень сильно.

— Плохо, — пробормотала она, чуть поворочавшись.

— Мне сказали, у тебя только сотрясение, — я нахмурился.

— Да. Тяжелое.

— Почему мне не сказали?

— Я просила.

— Ох… — я вздохнул, опустив уши. — Насколько все… плохо?

— Восстанавливаюсь. Ускорить никак. Через неделю… может две-три буду стоять.

Мне сильно не понравилось то, что Нова говорила короткими предложениями, но ничего сделать я не мог. Травма физическая, простой накачкой жизненной энергией тут не поможешь — волчица и так ею фонтанировала, словно гейзер. В который раз я почувствовал себя совершенно бессильным.

— Проверку прошла?

— Полную. Кровоизлияние, повреждение некоторых отделов. Но — восстанавливаюсь.

— Тебе бы поспать, знаешь?

— Не могу уснуть.

— Хм. Слушай, знаешь, что Алина учудила?

— Устроила вам с Аликой свидание?

Я поперхнулся заготовленной речью, покачал головой.

— Ну вы даете…

И замолчал. Нова тоже ничего не говорила. Я буквально шкурой чувствовал, как ей было тяжело, насколько ей трудно и больно вот так лежать, не в силах даже нормально пошевелиться. Я же мог просто сидеть рядом и сжимать ее пальцы — на большее моей ладони уже не хватало. В конце концов, с молчаливого согласия волчицы я ее усыпил на несколько часов и покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Несколько минут я просто стоял, чувствуя неприятную ноющую боль в груди. Одно дело знать, что Нова далеко не бессмертна, и предел ее живучести очень даже достижим, и совершенно другое — осознать это. Осознать и понять, что огромную волчицу убить лишь немногим сложнее, чем любого другого волка или лиса, а так же то, что она зависит от средств защиты больше, чем кто бы то ни было.

И еще страшнее было осознать, что все мои друзья так же легко могут погибнуть на передовой. И все равно пойдут. Пойдут за мной, прикрывая мою спину. Осознавать, что с текущими возможностями я не сумею их защитить. Всех — точно.

— Ну и нахрен мне тогда эти силы? — пробормотал я, тяжело вздохнув. Никто мне не ответил. С силой проведя ладонью по морде и помяв ухо, я встряхнулся и пошел в столовую. Следовало все же поесть… даже если аппетита совершенно не было.

Отведенное Алиной время пролетело незаметно. Я не столько был занят, сколько просто не думал, действовал по инерции. Чем-то похоже на транс, который я иногда использовал для ожидания, но по сути я просто выключил мозги. Образно говоря, конечно.

Алина ждала меня у себя в комнате. Стоило мне войти, как она всплеснула руками.

— Ну посмотрите на него, какие мы траурные. Курама, я тебя на свидание отправляю, а не на смерть.

— А разница есть? — кисло поинтересовался я, подходя к лисице и даже не думая уворачиваться от подзатыльника. Ладонь не долетела до моей макушки, остановившись в сантиметре.

— Так, а теперь ты сядешь и объяснишь, за какое место тебя укусили.

— Я не хочу это обсуждать.

— Извини, Курама, но это могло прокатить с Нирикой, Аликой, с Новой и возможно даже Ликором, но не со мной. Ты не забыл? Я мастер Разума, пусть и слабый.

В ответ я тяжело вздохнул и сел на табурет с вращающимся сидением. Опустил голову, уперевшись лбом в ладони.

— Я не знаю.

— Ты все знаешь, ты не знаешь, с чего начать, — Алина времени даром не теряла, начав что-то перебирать на полочках, время от времени хмыкая. — Начни по-порядку.

— Не могу. Закрытая информация.

— Курама, а теперь ты включишь мозги и начнешь говорить со мной нормально, а не то я за себя не отвечаю.

— И что ты сделаешь? — я криво оскалился.

— В розовый выкрашу.

— Серьезная угроза, — я вздохнул. Меня не пугала вполне реальная угроза из рыжего стать розовым. Меня пугал разговор… я не хотел говорить о своих переживаниях.

— Хватит все тянуть на себя, лис, — Алина вцепилась мне в ухо когтями и насильно развернула голову к себе. — Ты не один, понял? Ты уже достал своими «я все сделаю сам».

— Я…

— Я, я, хватит говорить «я», начинай говорить «мы». Мы твои друзья, и ты на нас можешь положиться.

— Не могу.

Алина замолчала. Ее глаза широко раскрылись, а зрачки вытянулись. Она сразу поняла, что я имел в виду, эта умная и проницательная лисица.

Я правда не мог на них положиться. Не в плане доверия, нет. Они не могли уверенно прикрывать мне спину, даже все вместе. Это была болезненная, отвратительная правда. Если моей спине что-то будет угрожать, то всех моих друзей это что-то просто сметет, словно ураганный ветер хлипкий деревянный заборчик. Перед глазами до сих пор стояла картина Новы, лежащей в постели. По сути, ей досталось так, мимоходом, от нее отмахнулись, словно от надоедливой мухи. И теперь ей требуется две-три недели на восстановление. Я такие травмы даже не замечу.

Я смотрел на Алину и понимал, насколько она хрупкая, эта лисица. Одна шальная пуля. Один шальной осколок. Да даже один удар простого волка-рядового. В отличие от меня, моих друзей от смерти защищает только снаряжение, а оно далеко не супернадежно. Бойня на объекте «Сохранение» тому лишь очередной яркий пример. Сильно спасла лисов и меня совершенная по нашим меркам броня? Нет.

Обманывал ли я себя, когда думал, что могу положиться на своих друзей? Нет, конечно нет. Я правда мог на них положиться, доверить им свою спину… Но не теперь. Мои возможности уже невероятны, у меня, черт подери, семь хвостов. Я могу невероятно многое, я способен пережить обстрел, который уничтожит колонну танков, я выживу с пробитой навылет грудью, с вырванным сердцем и оторванной рукой.

А мои друзья — нет. Даже Нова, которая всегда у меня ассоциировалась с несокрушимой горой, была всего лишь очень большой волчицей. Да, она была живучее многих, да, сильнее, но я был и сильнее и живучее. А еще быстрее и выносливее.

— Курама, — Алика опустила ладонь мне на плечо. Я посмотрел ей в глаза. Обычные лисьи глаза с вытянутым вертикальным зрачком. Грустные. — Поддержка выражается не только в бою. Жизнь — не сплошная война и борьба за жизнь. Ты не один, лис. У тебя всегда есть и будет куда возвращаться и к кому возвращаться. Это то, что заставляет всех нас бороться. Не судьба расы, мира или еще чего-то подобного, нет. Кто бы что ни говорил, кто бы что ни думал, а все мы — эгоисты, Курама. Мы все сражаемся за что-то свое.

— А ради чего сражаюсь я? — я чуть склонил голову набок. Алина фыркнула.

— А ты не знаешь?

— Уже не знаю.

— Тогда сегодня ты узнаешь, ради чего сражаешься, лис. А может и нет.

Я, наконец, обратил внимание на приготовленные лисицей вещи. И в первую очередь мой взгляд зацепился за банты. Большие белые банты. В этот момент я почувствовал себя очень странно.

— Я…

— Да, я понимаю, что сейчас ты не в том настроении, чтобы терпеть приколы. Но считай это лечением.

— Что?

— Шоковая терапия. Я не знаю, как она проводится на самом деле, но электрошокер я все равно с собой не таскаю.

Я посмотрел на ухмыляющуюся лисицу и чувствовал, что она притворяется. Но притворяется не для себя. На самом деле этот разговор повлиял на нее намного сильнее, чем она показывала. И все равно собиралась следовать своему плану до конца. На морду сама собой наползла кривая усмешка, больше похожая на оскал.

— Это мое наказание?

— Ага. Ну, приступим, — Алина хлопнула в ладони. — Раздевайся до трусов и встань в центре комнаты.

Моя новая одежда выглядела… странно. Чем-то она напоминала адмиральскую форму Шодая — китель и брюки — только была черной. Рубашка была белой, так же был и галстук, тоже черный. Белые перчатки, ботинки под лисью ногу на достаточно низкой подошве, явно не приспособленные к бою — слишком тонкий материал и армирования нет. Пояс с простой металлической пряжкой завершал образ, и я, наконец, вспомнил, что это за одежда.

— Это что, прототип парадной формы?

— Да. Но кое-чего образу все же не хватает, — лисица вышла из комнаты. Через минуту она вернулась, неся меч в ножнах.

Этот меч был необычным уже сам по себе. Лисьи одноручные мечи имели узкий прямой клинок, полуторные мечи были широкими в основании и сужались к острию по всей длине. В общем, это было скорее колющее, чем рубящее оружие, и это было понятно — лис в бою полагался на скорость, и на хороший рубящий замах времени обычно не хватает. А этот меч был широким, без ярко-выраженного острия. Да и явно тяжелым — Алина держала его двумя руками и было видно, что ей отнюдь не легко.

— Держи, — она протянула меч мне. Взяв его, я удивленно навострил уши.

— Килограмма два-три будет, вы из чего его выковали?

— Помнишь в музее стоял корпус танка? Ну который с оплавленными дырами.

— Вы его на металл попилили что ли? — я склонил голову набок.

— Нет, я отодрала от него кусок и отнесла Гордону.

— Стесняюсь спросить, но остальные-то в курсе?

— Все, кто должен знать — знают.

Я промолчал. Остается надеяться, что никто не узнает в моем новом мече часть музейного экспоната. Я потянул меч из ножен и замер.

На лезвии, у самого основания был рисунок. Лисья голова в окружении девяти хвостов, скручивающихся в спираль. Долгие секунды я смотрел на него, после чего медленно повесил ножны на пояс. Под весом меча он оттянулся вниз, но все же не слишком сильно, пояс был жестким.

— Спасибо.

— Это еще не все, — Алина взяла расческу. Садись, будем завершать образ.

Через полчаса я смотрел в зеркало и думал о вечном. Оттуда на меня смотрел рыжий лис с красными глазами, с длинной гривой, заплетенной в косу. В косу была вплетена черная лента. С виска свисала короткая цепочка с подвеской в виде пистолетного патрона, насколько я смог разобрать — патрон боевой. На конце косы — большой белый бант, и это была единственная мешающая деталь. На плечах расположились шевроны со знаками мастера Разума — треугольники с глазом в центре. Как пояснила лиса — вместо медальона.

Я моргнул, меняя цвет глаз на обычный лисий, и не узнал сам себя.

— Все, а теперь на свидание.

— А программу? — я запаниковал, но Алина уже вытолкнула меня из комнаты.

— На месте разберешься, — мило улыбнувшись, она захлопнула дверь прямо перед моим носом. Судя по звуку, она сползла по стене. Я не стал врываться, нервно подтянул перчатки и вышел в зал.

Алика уже была здесь, в черном до пола платье и черных же перчатках до предплечья. Я видел, что ей неловко, она то и дело оглядывалась и подправляла перчатки. А я смотрел на нее и думал о том, насколько ей идет это платье, и о том, как странно она должна выглядеть для людей. Я подошел к лисице.

— Курама? — она сцепила пальцы в замок. — И что нам делать дальше?

— Я не знаю…

— Вы уже тут? — в комнату заглянул Ли. — Хорошо. Жду вас на улице.

Чувствуя себя до жути неловко, я встал рядом с Аликой, согнув руку в локте. Она вцепилась в меня так сильно, что наверняка оставила синяки, но я ничего не сказал. Так мы и вышли из дома, где нас уже ждал брат и Нирика, а в отдалении стояла целая толпа лисов. Я отчетливо почувствовал, как лисица вздрогнула.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — скорее прошипел чем прошептал я.

— Все в порядке, вам организованно уютное местечко в парке, — Ликор чуть улыбнулся.

— И как мы туда доберемся?

Ли ответить не успел, я услышал звуки автомобильного двигателя. К дому подъехал внедорожник, водителем совершенно внезапно оказался Неос. Вот уж кого я точно не ожидал увидеть. Брат тут же открыл заднюю дверь и я, не дожидаясь подсказок, помог лисице сесть в машину. Сам я сел с другой стороны, напоследок украдкой показав друзьям кулак. Они притворились, что ничего не заметили.

За все время поездки серый лис не сказал ни слова, за что я был ему даже благодарен. Нервничающая Алика — это уже серьезный повод для паники, и разговор только бы навредил. Совершенно не зная, что делать, я просто аккуратно сжал ладонь лисицы и почувствовал, как ее когти впиваются мне в шкуру. Она на мгновение скосила в мою сторону взгляд и тут же отвернулась.

Парком в Айронстоуне была сеть дорожек, вдоль которых были расположены скамейки, беседки и клумбы с цветами. Уютным местечком оказалась беседка, украшенная цветами; в ней даже стол появился и вполне удобные кресла. На столе стояли бокалы и бутылка вина. Стоило нам высадиться, как Неос выпрыгнул из внедорожника и убежал, даже двигатель не заглушил. Пожав плечами, я вытащил ключи и положил их в карман кителя.

— Ну, пошли? — я протянул руку Алике. Вцепившись в нее, она коротко кивнула.

Уже в беседке я, украдкой смотря на ерзающую и постоянно подправляющую подол платья лисицу, понял одну важную истину. Всего одну, и очень, очень важную.

Все мы и правда эгоисты и сражаемся ради чего-то своего. И моей причиной была Алика, как бы странно для меня это ни звучало. Да, сначала я сражался не из-за этого, но кем я был первые годы? Лисом, раздираемым на куски противоречиями, которые с горем пополам гасили мастера Разума и подавитель. Настоящий нынешний «я» появился не так давно, лет шесть, может семь назад.

Когда я понял, что Алика для меня важнее многих? И понял ли я это? Или я просто поддался моменту? Я запутался окончательно.

Встав с кресла, я разлил вино по бокалам и протянул один Алике. Посмотрев на меня снизу вверх, она все же встала и приняла бокал. Пригубила.

— Я все еще не знаю, что нам делать.

— В этом ты не одинока.

Несколько минут мы просто смотрели друг на друга. Я отложил наши бокалы в сторону, но не успел я развернуться к лисице, как она уткнулась носом мне в грудь, обняв за плечи. В этот момент я очень хорошо понял, что она чувствовала, когда я ее неожиданно обнимал. Медленно, словно боясь спугнуть, я обнял ее в ответ.

Не знаю, сколько мы так простояли. Я чувствовал, как Алика мелко дрожит, понимал, насколько она беззащитна. И понял, для чего я сражаюсь.

Не столько для победы, сколько для того, чтобы другие лисы не рисковали своими жизнями. Не только мои друзья, все. Чтобы им не приходилось полагаться на броню, которую всегда можно пробить, не приходилось полагаться на оружие, которое может разрядиться. Война — это в первую очередь кровь, страдания, смерть.

— Я… не знаю, что со мной, — глухо проговорила Алика, не поднимая головы.

— Ты нервничаешь.

— Я не умею нервничать.

— Считай, что научилась, — я тепло улыбнулся, хоть и знал, что она этого не увидит.

Мы стояли так долго, очень долго. День клонился к вечеру, а мы все стояли и стояли. Я не решался что-либо сделать, а Алике нужно было время, чтобы прийти в себя. Все же какие-то эмоции она может чувствовать.

— Курама.

— Да? — я в какой-то момент отвлекся, смотря в сторону стены.

Повернувшись к лисице, я замер, настолько близко были ее глаза. Я даже чувствовал ее дыхание, видел каждую шерстинку. Повинуясь секундному порыву, я подался чуть вперед…

— А? Вы уже вернулись? — Ликор вскочил со скамейки. Я помог Алике выйти из внедорожника, все-таки платье довольно непрактичный предмет одежды.

— А что, мы там должны были до ночи сидеть? Лови, — я бросил ключи от машины брату. — Лика, платье-то оставишь?

— Зачем?

— Ну… Оно тебе идет.

— Я подумаю.

Проводив взглядом лисицу, заходящую в дом, я стянул с косы бант и вручил его Ли. Тот взял его двумя пальцами и вопросительно посмотрел на меня.

— Отдай Лине.

— А сам?

— А сам я пойду спать. Без возражений! У меня был сложный день.

Уже в доме, снимая перчатки, я столкнулся с Алиной. Та, убедившись, что никто не услышит нашего разговора, спросила:

— Узнал?

— Да, — я вздохнул и снял галстук. — Узнал.

Больше мне никто не встретился, и я был этому рад. Я и правда хотел спать… это был слишком странный и суматошный день. Я посмотрел на свой новый меч, провел пальцами по ножнам.

Рано или поздно, я закончу эту войну. И никто не будет умирать на поле боя.

Глава 19. Ставка

— Достоверность? — я еще раз пробежался взглядом по строкам доклада. Эхон развел руками.

— Та же, что и всегда.

— Плохо, — я тяжело вздохнул и отложил лист бумаги, помял кончик уха пальцами. В голове в который раз за последние дни была сплошная каша.

— Так что думаешь? — Олдир откинулся на спинку стула, буравя меня взглядом, но я лишь покачал головой.

— Не ко мне вопрос.

— К тебе, к тебе, — главнокомандующий оскалился. — Ядром наступления ты будешь в случае чего.

— Нет нужды говорить об этом каждые полчаса, — огрызнулся я, отведя уши назад и раздраженно махнув хвостами. — Но вопрос точно не ко мне.

Бурый лис фыркнул, скрестив руки на груди, а я, бросив очередной взгляд на лист доклада, с тяжелым вздохом сел в кресло.

Тот, кто скажет, что дела наши плохи — безнадежный оптимист, и я отнюдь не утрирую, достаточно просто посмотреть на обстановку, в которой мы вынуждены жить. Дело даже не в войне — серьезных столкновений не было уже год — а в общей обстановке. Лисов осталось семьсот сорок одна тысяча, и все мы ютимся в Айронстоуне, просто потому, что не можем наладить нормальную транспортную сеть — топлива нет. Месторождения полезных ископаемых истощены до предела, мы живем исключительно на запасах и переработке. Этого бы хватало, если бы не острая проблема нехватки топлива — мы уже используем дрова везде, где это возможно.

А тут еще информация о том, что волки смогли вскрыть запечатанные ресурсные склады на своей территории. По словам Алеса, эти склады там остались еще со времен корректировщиков, как неприкосновенный запас на самый крайний случай. И вот теперь волки получили к ним доступ. Чем это нам грозит — я даже упоминать не буду.

Ситуация с каждым месяцем ухудшается. Новый главный вожак волков уже полностью принял командование и в данный момент находится в волчьей ставке, как и раньше. Но вот концентрация войск там такая, что мы сможем прорваться, только навалившись всей расой, и это с учетом технического превосходства.

Мы уже третий месяц пытаемся придумать способ пробиться к противнику. Нельзя просто взять и ударить сконцентрировано по такой группировке — нас мгновенно окружат. Требуется полномасштабное фронтовое наступление, как уже говорилось выше. Придется задействовать ВСЕ ресурсы, до последней крупицы, и это уже точно будет либо победа, либо полное и безоговорочное поражение.

А что если взятие вожака под контроль не поможет? Создатели не могли не учесть такой вариант развития событий. И если в прошлый раз мы смогли отступить, то в этот…

Поэтому мы топчемся на месте, раз за разом изучаем осточертевшую карту, обсуждаем десятки вариантов наступления. Лисы-разведчики буквально землю роют в поисках старых исследовательских лабораторий, запечатанных оружейных складов. Мы уже решили, что если будет найдено ОМП, любое — мы его задействуем, каким бы оно ни было. С последствиями будем разбираться после, нашей задачей является остановить ликвидацию проекта МСКНВ. Любой ценой.

И, конечно же, очень многое крутится вокруг моей семихвостой тушки, хотя мои способности в стратегическом масштабе все еще ничего не дают. Да и с контролем волков проблемы все те же — тактическим вожакам буквально вшивают основные директивы, которые я сходу не могу переписать. Нет, я научился их вскрывать и заменять, разными способами, но это занимает около минуты — в бою мне никто столько времени не даст. Тут даже скорость от шестого хвоста не поможет, точнее, без нее я возиться буду почти десять минут — больно уж кропотливая работа с разумом.

Седьмой хвост поинтереснее — он дал мне возможность контролировать форму материи в радиусе пяти метров. Проще говоря, я могу из металлического слитка хоть ажурную сеточку вылепить, главное точно представить себе конечный результат. Так что, я теперь не таскаю с собой метательные ножи, я таскаю пять килограмм стали в виде дополнительного нагрудника — в случае необходимости я просто формирую нож. Выходит даже чуть быстрее, чем достать оружие из ножен.

— Ладно, собрание окончено, — Олдир вздохнул и откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. — Все одно толку что-то обсуждать нет.

— Если будут новости — кину клич, — Эхон коротко кивнул и покинул кабинет, оставив меня с бурым лисом.

— Что старики говорят? — спросил главнокомандующий, не открывая глаз.

— Юджар все еще пытается составить план реорганизации армии, Алес ему помогает, — я пожал плечами. — Не знаю, правда, на кой хвост оно нужно.

— Да уж, сейчас нам нужно другое…

— Пару бомбардировщиков бы, даже с обычными бомбами — и жизнь стала бы намного легче.

— Мечтать не вредно, Курама.

— Я знаю.

Разговор сам собой затих, стало слышно, как тикают настенные часы. Я несколько секунд следил за маятником, в голове постепенно становилось пусто.

Шестнадцать лет. Я в этом мире уже шестнадцать лет. Я оглядываюсь назад и мне приходиться убеждать себя в том, что я и правда был биджу. Что я жил в другом мире. Что я был совершенно, абсолютно другим. Жалею ли я о том, что Шинигами выбросил меня в этот мир? Нет. И я уже не хочу возвращаться в мир шиноби, не теперь. Вот он, мой дом, пропитанный грязью, кровью и смертью мир вечной войны.

Мрачная обстановка порождает мрачные мысли.

Тихо вздохнув, я подергал подвеску, свисающую с виска. Не думал, что некоторые детали созданного Алиной образа приживутся… А грива почему-то нравится Алике, хоть та этого и старается не показывать.

— Не засни в кресле, — я направился к выходу. Олдир что-то сонно буркнул в ответ.

Улицы Айронстоуна заливал яркий солнечный свет. Было тепло, даже жарко, но в то же время дул легкий ветерок. Но даже такая хорошая погода не могла оттенить общее гнетущее состояние всех лисов.

По дорогам не бегали лисята, не прогуливались пары. Улицы вообще выглядели немного пустынно — все лисы либо сидели по домам, либо работали, либо тренировались. В воздухе витал запах дыма, как я уже говорил, мы начали жечь дрова за неимением других видов топлива. Все вокруг понимали, что в ближайшие месяцы все решится, и мы либо победим, либо проиграем. Лисы готовились к последнему наступлению, уже зная, что оно почти гарантированно будет фронтовым.

А я… а я домой шел, обедать. Что мне еще оставалось делать?

Я хочу, чтобы в войне не умирали простые лисы, но это мне не по силам. Это никому не по силам… Чтобы победить, мы все должны выложиться на полную, до последней капли крови. Погибнут сотни тысяч, чтобы выжившие смогли жить… Но наш мир умирает. Как выжить в таких условиях?

— Что-нибудь решили? — меня встретила Нова, вытирающая руки полотенцем. Я отрицательно покачал головой. — Может, пора уже?

— Может и пора, — вздохнув, я снял с пояса ножны. — Где все?

— На полигоне, шлифуют тактику, — волчица на несколько секунд замолчала, прикидывая что-то в уме — это было видно по тому, как она полуприкрыла глаза. — Придут через полчаса.

— Тогда подожду, и пообедаем все вместе, — положив ножны с мечом на полку, я снял сбрую с кобурой и ножами Алики и Шодая, следом — арамидную куртку. Повесив все на вешалку, я размялся, потянулся до хруста суставов. — Что по твоей экипировке?

— Скафандр уже отладили, устанавливаем вооружение. Потом будем калибровать все системы.

— Хорошо… — разувшись, я сразу направился к себе в комнату. — Если что потребуется — зови.

— Конечно, — волчица коротко кивнула и вернулась на кухню.

Манипуляцией включив в своей комнате свет, я обвел взглядом царящий в ней бардак. Оружие, снаряжение, элементы брони, разнообразные кристаллы, провода, еще черт знает что — все это было равномерно разбросано по всем горизонтальным поверхностям. Даже на кровати лежало полотенце с полуразобранным «Хотстрайком». Покачав головой и в который раз пообещав себе заняться уборкой, я подошел к рабочему столу. Пробежался взглядом по лежащим на нем деталям.

— Голографический экран, — пробормотал я, смотря на список приоритетов, приклеенный к полке над столом. — Хм.

Одна из заново открытых технологий, выкопанных из подземных исследовательских центров, так называемый «жесткий свет». Физику процесса я лично так и не понял, но такой задачи передо мной и не стояло. Собственно, технологию курировал лично Гордон, я же пытался понять, каким боком здесь прикручена сила Разума. Пока же я смог понять лишь то, что источником энергии для самих экранов являются волны Разума, а универсальные батареи питают электронику и системы контроля. Но при этом экраны у меня и у Ликора работают с одинаковой мощностью. Сплошные противоречия и парадоксы.

Вообще, работа по голографическим экранам была уже закончена — доклад я написал еще вчера. Просто хотел убедиться, что ничего не упустил. Помассировав виски, я посмотрел на часы — остальные придут минут через двадцать пять, плюс-минус. Проще говоря, я не успею ничего сделать, как придет время обеда. Так стоит ли вообще заниматься этим? Все, что я мог нащупать и понять, я уже нащупал и понял. Нет смысла мусолить одну и ту же тему несколько раз подряд в надежде на результат, отличный от имеющегося.

Ха, какая ирония… все командование уже полтора месяца именно этим и занимается.

— Ладно, Курама, не сходи с ума, — я потер кончик носа, прижал уши, поморщившись. — Пора заняться следующим делом из списка… Наверное…

Следующей строчкой было «поговорить с Аликой».

Последние два месяца лисица вела себя странно. Проще говоря, она избегала общения, вообще любого общения, не только со мной. На все вопросы лисы лишь пожимали плечами, а саму Алику я не мог поймать — она очень быстро находила дела и погружалась в них по самые кончики ушей, а то и просто быстро уходила — только кончик хвоста и мелькал. Собственно, пункт о разговоре висел давно, просто постоянно сдвигался вниз под грузом новых дел и проблем, с которыми требовалось разобраться вот прямо сейчас.

Следующим пунктом в списке дел значилась доработка собственной брони. Моя текущая была всего-лишь чуть модифицированной стандартной пехотной, а требовалось что-то получше. Увы, защита пехотного комплекта плохо справлялась с крупнокалиберными пулями и осколками, она больше на лучевое оружие рассчитана. Простой установкой дополнительных бронепластин проблему не решить, тут требовался комплексный подход.

Я тяжело вздохнул и вцепился пальцами в ухо. Я могу сколько угодно пытаться отвлечься, забыться и так далее, но я не смогу взять и отбросить тот простой факт, что в наступлении будут участвовать все. В том числе и мои друзья. И шанс выжить у них будет точно такой же, как и у остальных лисов, то есть — очень низкий. Я не смогу уговорить их отсидеться в тылу, не только потому, что они откажутся, но и потому, что требуется участие вообще всех, способных держать оружие. Пойдут даже совсем еще лисята возрастом от шестнадцати лет и выше… Трой и Трея не попадают в эти рамки, но все равно.

Я не смогу их защитить… В соответствии с текущим пусть и не утвержденным планом я буду в самом пекле, на самом острие атаки, среди передовых частей. Друзья будут в третьей волне подкреплений. Они очень быстро вступят в бой, по оценкам Олдира передовые части будут перемолоты в течение получаса. Почти сто тысяч жизней… Моей же задачей будет продвижение вперед под прикрытием специально сформированной роты охранения.

Все наши надежды крутились вокруг самоходной установки комплексного щита. Она была всего одна, на ее постройку ушло полгода и все имеющиеся запчасти. Проще говоря, вторую такую мы не построим, даже если захотим. Эта установка генерирует купол комбинированной защиты: уже знакомый и привычный гексагональный силовой барьер, недавно отлаженный односторонне преломляющий экран и совсем новый голографический экран. Все это защитное безобразие требует чудовищного количества энергии — его питает генератор биджудамы. Чтобы не лишаться этого оружия, я теперь вынужден таскать с собой здоровенные одноразовые батареи, каждой хватало на один выстрел. В случае чего я, конечно, мог и вытащить генератор из установки, но это слабое утешение.

— Брат? — я обернулся и посмотрел на вымазанного в грязи Ли. Приподнял одну бровь. — Ты так уже долго стоишь, через десять минут обед. Алика уже сходила в душ.

— Спасибо, — я кивнул.

Серый лис уже ушел, а я все еще стоял и пытался придумать, как поговорить с самой важной для меня лисицей. Не то, чтобы в голове было пусто, просто я не знал, с чего начать и как. Это не тот случай, когда импровизация помогает. Потерев кончик носа, я поморщился, дернулся себя за вибриссы и пошел к комнате Алики.

Я осторожно постучал согнутым пальцем по двери, но она открылась буквально после первого слабого удара. Я медленно вошел в комнату, полуприжав уши — в ней царил непривычный полумрак. Окна были закрыты и зашторены, свет выключен, и все это на фоне легкой формы клаустрофобии у Алики. Сама лиса лежала на кровати и смотрела в потолок, вытянув руки вдоль тела.

— Лика? — я присел на краешек кровати и коснулся пальцев лисицы. Она почти сразу сжала мою ладонь.

— Как чувствуется интуиция? — я с трудом подавил дрожь — голос у Алики был совершенно сухим и безжизненным, словно у робота.

— У меня это что-то сродни озарению, — я задумался. — Я отчетливо понимаю, что должен или не должен что-то сделать, что кто-то не вернется и так далее.

— Похоже.

— Что говорит твоя интуиция?

— Это будет тяжелая битва. Для всех нас.

— Алика…

— Нет, — лиса резко села — я еле успел отклониться назад, иначе ее плечо бы расквасило мне нос. — Не спрашивай… Не надо.

Я обнял дрожащую Алику и прижал к себе. Она судорожно вцепилась в мою рубашку, с треском порвалась ткань, но это было неважно. Слезы лисицы пропитывали мех, и все это совершенно беззвучно.

Мы спустились через десять минут, как раз к обеду. Я не стал даже переодеваться, и всю дорогу на кухню Алика прошла, вцепившись мне в руку, словно в спасательный круг. Это было страшно, по-настоящему страшно… Стоило нам выйти, как воцарилась тишина.

Алина медленно встала из-за стола, прижимая уши, следом встал Ли. Трой и Трея молча ушли на второй этаж, Нирика неуверенно переступила с ноги на ногу. Нова тяжело, с шумом вздохнула, медленно, плавно повесила полотенце на крючок. Скрестила руки на груди, нахохлившись. Никто ничего не говорил, а я в некотором оцепенении смотрел на своих друзей. В глубине сознания тихий, осторожный голос спрашивал меня: а хочу ли я говорить с ними сейчас? Хочу ли я сидеть, есть и понимать, что ничего не смогу сделать? Я не смогу их защитить. Каковы шансы их выжить?

Голос шептал и шептал, но я его игнорировал. Прижав к себе Алику, я медленно подошел к столу. Алина, Ликор и Нирика стояли с другой стороны стола. Волчица поставила на стол запотевшую бутылку водки, шесть граненых стаканов. Налила каждому по половине — нос почти сразу заложило.

Снаружи коротко взвыла сирена, привлекая внимание всех лисов, и по улицам города-крепости пронесся голос Олдира.

— Всему боеспособному населению: объявляется всеобщая мобилизация! Код мобилизации: красный-ноль! Повторяю, всему боеспособному населению…

Я поднял стакан, и все мои друзья повторили мой жест.

— За завтрашний день. Чтобы он наступил для всех нас и наших потомков, — я коротко выдохнул и опрокинул стакан.

— Умоляю вас, не лезьте на рожон, — я подправил ножны с мечом на поясе, подергал застежки разгрузочной системы. Ли тихо фыркнул

— Брат, мы все будем настолько осторожны, насколько это возможно в этой операции. Не волнуйся о нас.

— Угу, мы-то не в самом пекле крутиться будем, в отличие от некоторых, — сварливо буркнула Алина, скрестив руки на груди. Я лишь покачал головой, надевая шлем. Тихо вжикнула система герметизации, с лязгом поднялся защитный воротник.

— Берегите себя, вы все, — кивнув Нове, я подхватил ПЛР и покинул палатку. С этого момента наши пути разойдутся до самого конца операции «Надежда».

Массовая передислокация войск в этот раз прошла намного спокойнее. По сути, мы просто сформировали семь армий, каждая из которых продвигалась по своему маршруту, но с возможностью поддержать других. Так как это явно была последняя военная операция вообще, то мы выгребли все запасы топлива, так что механизация армий была достаточно высока. С другой стороны, никто не ожидал долгой и многодневной осады с занятием позиций, это будет именно рывок, на границе возможностей, на грани безумия. Никто так не воюет. Никто, кроме нас.

Я шел по временному лагерю, который и был нашим плацдармом для наступления и смотрел на тысячи лисов, которым не досталось пехотных комплектов. Они пойдут в бой в легкой защите со старыми «Клейморами». Я не хочу даже думать, как быстро их убьют в той жуткой мясорубке, что начнется сразу, как только мы войдем в зону боевых действий.

Волки сконцентрировали у ставки чудовищную по огневой мощи группировку войск. Да, их там всего три стратегические стаи — что-то около четырехсот пятидесяти тысяч хвостов — но количество артиллерийских стволов на километр фронта какое-то запредельное: по данным разведки это число приближалось к сотне. То есть, образно говоря, на каждые десять метров фронта у волков по одному крупнокалиберному артиллерийскому орудию. Мы могли похвастать только пятьюдесятью, что уже явно недостаточно для успешного штурма. Нас спасало разве что техническое превосходство, примерно одна седьмая всей нашей артиллерии была плазменной, а еще было двести рельсовых орудий, бьющих на сто километров. Эти установки вот уже два дня молотили, не переставая, но толку от них было не очень много — это как муравьев по одному давить.

Конечно, мы не могли это оставить просто так, но разведчиков попросту не подпустили к позициям артиллерии. Собственно, информация о численности вражеских орудий устарела почти на два месяца. По плану наступления с вражеской артиллерией должны были расправиться десантники, высадившиеся с моря, но пока они ее найдут, пока прорвутся… И прорвутся ли, волки вполне могли отрядить для прикрытия стратегическую стаю.

С таковыми частями дела обстояли получше — паритет по числу единиц тяжелой бронетехники. Но вот технически мы волков превосходили, хотя вряд ли это сыграет большую роль: танков со складов-хранилищ, вроде объекта «Сохранение», было всего сотня, и все на нашем участке. Все остальное — «Алебарды».

Но нашей самой большой проблемой было абсолютное превосходство волков в ракетном вооружении. Установки систем залпового огня, высокоточные ракетные комплексы, противотанковые управляемые ракеты, комплексы класса «выстрелил и забыл»… Мы проигрывали по количеству комплексов, в соотношении тысяча к одному. Лазерных комплексов активной защиты было мало, почти все ушли на танки, да волчьи толстяки таскали несколько, ну и Нова.

Но мы не собирались отступать. Мы либо закончим эту войну одним ударом, либо проиграем. Все лисы устали от войны, устали ждать и надеяться, что наступит перелом… Он не наступил, когда у нас появилось оружие, превосходящее волчье по всем параметрам, чего еще ждать? Что появится добрый Создатель и всех нас спасет? Лисы были реалистами, я был реалистом. Только мы сами сможем себя спасти.

— Мастер Курама, — лис из группы прикрытия отрывисто кивнул, приветствуя меня. — Все готово к наступлению. Объект «Укрытие» активирован, все системы в норме.

— Что с техникой? — я кивнул в сторону стоящих в стороне танков.

— Проверены и готовы к бою. Гордон успел отладить голоэкраны, так что их защищенность увеличилась.

— Проверьте все средства персональной защиты, — я похлопал лиса по плечу. — Результат операции зависит от каждого из лисов.

— Да, мастер Курама, — лис вытянулся в струнку и побежал передавать приказ остальным.

Я повел плечами, поднял голову, смотря на затянутое темными тучами небо. Вот уже который день стояла пасмурная погода… синоптики обещали дождь уже завтра, и тот должен был продлиться почти неделю, с перерывами. Такое ощущение, что природа уже готовилась смыть всю ту кровь, что прольется на землю.

Последние минуты перед наступлением. Стало очень, очень тихо, только где-то вдали гремел гром. От напряжения воздух сгустился до предела, все лисы ждали сигнала к наступлению. До ставки от плацдарма было сорок километров. Я подошел к «Укрытию», провел рукой по шероховатому, не крашеному корпусу.

— Скоро все закончится, — прошептал я, краем глаза следя за тем, как таймер неумолимо отсчитывает последние секунды. — Совсем скоро.

Загрохотали десятки артиллерийских орудий, земля затряслась от мощных залпов. Началось массовое наступление, боевые машины рванули вперед, вместе с ними — солдаты в броне, снабженной экзоскелетами. И почти сразу по нам ударила вражеская артиллерия и ракетное оружие. Я с отрядом прикрытия шли в первых рядах, но мы в отличие от остальных были прикрыты «Укрытием».

Пехотная броня не обеспечивала надежной защиты от осколков, она защищала в основном от энергетического оружия. Чтобы артиллерия не перебила в первые же минуты всю первую линию, броню каждого пехотинца усилили. Но и она не гарантировала выживание, если рядом разорвался крупнокалиберный снаряд…

Лисы вокруг гибли чуть ли не каждые несколько секунд. Мы же продвигались вперед на максимально возможной скорости, не встречая никакого сопротивления, если не считать массированного артиллерийского обстрела. Многослойный купол «Укрытия» защищал нас, но он же не позволял другим лисам укрыться под ним. Сцепив клыки, я бежал вперед, не обращая ни на что внимания.

Двадцать минут бега сквозь Ад. Десять километров непрерывного артиллерийского и ракетного огня, постоянных смертей, вспышек на куполе «Укрытия». Десять километров грязи. Мы наконец встретили сопротивление, но прошли сквозь него, словно сквозь масло — передовые части волчьей обороны просто не могли ничего нам противопоставить, у них не было трофейного оружия. Среди них не было тактических вожаков. Я расстреливал их из «Хотстрайка», словно мишени в тире, многие пытались прорваться, но купол их не пропускал. Мы просто шли вперед, словно танк по пшеничному полю, оставляя за собой сотни трупов.

Я чувствовал себя, словно автомат, робот, приложение к оружию. Эмоций не было, было просто тупое желание идти вперед, к ставке. Я не использовал способности — не было нужды. Два танка прикрытия стреляли не слишком часто — их тяжелые лучевые пушки использовали одноразовые гильзы-батареи, так как генератор был слишком громоздким.

Еще через пять километров мы остановились — требовалось дождаться подкреплений. Выжившие лисы и уцелевшая техника закреплялись на занятой территории, насколько я знал, на других участках фронта все было примерно так же. Пятнадцать километров за полчаса, средняя скорость движения — тридцать километров в час. В пехотном костюме можно разогнаться до шестидесяти километров… Подкрепления подойдут уже скоро. Собственно, лисы наступали непрерывно, постоянно становясь на смену убитым. Всей живой силой наступать сразу нельзя по двум основным причинам: во-первых, обязательно должен быть резерв, во-вторых, ставка — это, по сути, маленькая база. Если бы все семь сотен тысяч лисов наступали одновременно по всем фронтам, мы бы больше мешали друг другу. Да и сделали бы шикарный подарок волчьим артиллеристам.

Я проверил содержимое подсумков, универсальных батарей было еще много. Еще было четыре сменныхаккумулятора к биджудаме, итого — пять залпов. Я, кстати, недавно выяснил, что у нее можно регулировать еще и радиус залпа.

Через сорок минут подошли подкрепления. Артиллерия волков все же начала замолкать, что говорило о том, что десантники все же нашли ее позиции. Похоже, волки выделили что-то поменьше стратегической стаи в защиту тыла.

Я молча кивнул окружающим меня лисам, и мы снова пошли вперед. Во время бега я осмотрелся, сверился с тактической картой и понял, что в этой волне прибыли все лисы в пехотной броне. Значит, быстрых массовых подкреплений больше не будет… обычные пехотинцы в лучшем случае будут продвигаться на десять километров в час, а бронемашин у нас было мало. То, что они смогу привезти, нам вряд ли поможет.

Я не стал запрашивать информацию о потерях, откровенно боясь чисел, которые мне выдадут. Но и того, что я видел, было достаточно… Пусть броня и была перекрашена в темно-серый цвет, но анализатор, встроенный в шлем, все равно различал тела убитых и показывал сухие цифры подсчитанных потерь. С погрешностью, но все же.

В первой волне наступления должны были участвовать пятьдесят четыре тысячи лисов, все в пехотной броне. Во второй — тридцать семь тысяч. В третьей шла пехота в количестве двухсот тысяч и мои друзья. В четвертой и пятой — по столько же. Но чего мы не ожидали, так это настолько слабого сопротивления. Мы продвинулись уже на двадцать километров, но встретили только три жидких заслона, в которых в общей сложности было тысяч тридцать волков. Где остальные четыре сотни? На базе они все не поместятся.

— Внимание всем войскам! — в наушнике рации раздался голос Олдира. — Плацдарм атакован! Повторяю, плацдарм атакован! Подкреплений в наступлении не будет! Позиции артиллерии уничтожены, повторяю, вся артиллерия потеряна! Продолжать наступление любой ценой!

Я сжал кулаки, с трудом удержавшись от того, чтобы развернуться и побежать назад. Не сейчас… я должен идти вперед, к ставке командования. Я обязан. Я должен верить в своих друзей, должен верить, что они справятся. У меня есть своя задача.

— Мастер Курама? — ко мне подошел лис. — Ваши приказы?

— Вы слышали главнокомандующего, — я не говорил — я рычал от избытка эмоций. — Продолжать наступление! Любой ценой!

— Есть! — лис поднял ПЛР и пошел вперед.

Мы продолжили наступление, и я уже знал — впереди нас ждет не обычная волчья пехота. Нас ждут волки, вооруженные достаточно хорошо, чтобы убить нас всех. Я все же запросил информацию о потерях и теперь жалел об этом.

Двадцатикилометровый рубеж прошло сорок пять с половиной тысяч лисов в пехотной броне и всего сто четыре танка. Артиллерийский и ракетный огонь просто выкосил наши ряды… все-таки в прошлый раз нас не спасала даже штурмовая броня, специально созданная для противодействия крупнокалиберным винтовкам и тяжелым осколкам.

Двадцать километров. И первых лисов уже вышибли снайперы с рельсовыми ружьями.

— Любой ценой, — сжав зубы, я побежал вперед.

— Куда, бл. ть, смотрит разведка?! — Олдир запихнул пистолет в кобуру. — Где Эхон, чтоб его?!

— Без понятия, — Юджар покачал головой. В отличие от своего преемника, бывший главнокомандующий был спокоен, он очень хорошо понимал, что в любой ситуации надо быть спокойным и собранным.

— Бл. ть, просрать три стратегические стаи! В пяти километрах от плацдарма! Найду — удушу! — бурый лис неожиданно замер. — Откуда кровью тянет?

Алес поднял руку, принюхался. После чего быстро подошел к шкафчикам, стоявшим у стены палатки, и рывком открыл дверь, тут же отпрянув — на пол вывалился Эхон, потекла кровь. Волк осторожно осмотрел лиса, после чего перевернул на спину. Поморщился.

— Двенадцать ножевых, из них семь в спину. Удары неумелые, нападавший совершенно не знал, куда бить.

— Тут что-то написано, — Олдир подошел к шкафчику, посмотрел на дверь.

На внутренней ее стороне было написано три буквы: н, е, о, и еще одна была смазана, главе разведки явно не хватило сил на нее. Догадка мелькнула в голове главнокомандующего и он резко отклонился в сторону, одновременно вырывая пистолет из кобуры и разворачиваясь. Грохнул выстрел, пуля пролетела буквально у виска, оставив царапину, и влетела в стальную стенку шкафчика, а лис уже целился в Неоса, несколько неуклюже держащего «Таран». Два быстрых выстрела в грудь, светло-серый лис выронил револьвер, посмотрел вниз, словно еще не понимая, что происходит и мешком свалился на пол.

Юджар подбежал у Неосу и, схватив его за морду, посмотрел в глаза. Зрачки у лиса были сужены до состояния тонких полосок, но спустя секунду расширились, заняв чуть ли не весь глаз. Он судорожно вздохнул, закашлялся, посмотрел на Юджара, прижимая уши.

— Не говорите… Алине…

— Не скажем.

Неос еще раз вздохнул и затих, бывший главнокомандующий двумя пальцами опустил ему веки. Встал, сжав кулаки и тихо, глухо рыча.

— Вот и показались Создатели наши.

— Когда он успел? — Олдир присел у тела Эхона, опустил ладонь на его лоб.

— Когда мы общались с мастерами, — Алес пожал плечами. — Помнишь, Эхон сказал, что ему надо кое-что проверить? Тогда в командной палатке остался только он и Неос.

— Интересно, если бы мы шкафчики не притащили, где бы техник наш прятал тело? — бурый лис нервно провел ладонью по меху на голове, хмыкнул. — Прошу прощения, нервы…

Неожиданно зашипела рация.

— Внимание всем! Говорит Курама, «Укрытие» уничтожено! Повторяю, объекту п…ц! Это саботаж! Всем соблюда… Бл…ть, ракета! В укры…

Связь резко оборвалась, два лиса и волк переглянулись.

— Зря он это в общий эфир… ох зря, — Юджар покачал головой.

— Не суди его строго, друг мой, он еще молод, — Алес фыркнул, крутанул пистолет на пальце. — Что делать будем?

— Сейчас начнется паника. Надо организовать оборону, — Олдир вытащил из второго шкафчика рюкзак с рацией и аккумулятором, вытащил из бокового кармашка антенну и быстро ее собрал, вкрутил в гнездо. Взвалил отнюдь не легкий аппарат на спину, подтянул лямки. — Пошли, война еще не проиграна.

— А я еще наивно думала, что самая жопа будет у Курамы! — Алина быстро сменила батарею у своего ПЛР, подняла ружье над головой и открыла огонь вслепую.

— Все мы так думали, — Нова вздохнула. Она не особо пряталась, в отличие от остальных друзей, у нее была тяжелая броня, мощные экраны и большой и толстый щит. Пули от нее попросту отскакивали, а ракеты сбивала лазерная активная защита.

— Ладно, что делать будем? — Ли выглянул, осматриваясь. — Нас взяли в окружение и поливают огнем, потери — уже треть от изначального состава, это тысяч двести. И сейчас у нас вроде как паритет, но жиденький, мы не можем организовать нормальную оборону, что уж говорить о контрнаступлении.

— Блин, Ли, хватит заумничать! — Алина фыркнула. — Говори проще, мы в…

— Внимание всем! Говорит Курама, «Укрытие» уничтожено! Повторяю, объекту п…ц! Это саботаж! Всем соблюда… Бл…ть, ракета! В укры…

— Ошибочка, в жопе Курама, — несколько потеряно пробормотала Лина. — А где мы тогда?

Алика как-то странно дернулась, обернулась, поднимая «Хотстрайк», но никого не увидела. Друзья заметили ее действия и перестроились для отражения атаки с тыла, но сзади были только свои, чуть ли не в панике бегающие по обстреливаемой территории и наспех сооружающие простейшие укрытия из подручных средств. Большинство просто стреляла в ту сторону, откуда летели вражеские пули.

— Сестрен? Ты чего?

— Что-то почувствовала, — лиса чуть заметно качнула головой.

— Внимание всем! На связи главнокомандующий Олдир! — раздался в наушниках каждого лиса уверенный и спокойный голос главнокомандующего. Уже спустя пять минут лисы смогли организовать оборону и теперь активно и весьма успешно отстреливались, но каждый понимал — инициатива потеряна, как и всякие шансы на контратаку. Теперь все зависело от Курамы.

— Надо продержаться, — Алика выглянула из укрытия и открыла огонь одиночными.

— Естественно, — ее сестра фыркнула.

— Бл. ть! — меня снова отбросило назад прямым попаданием ракеты, к счастью, фугасной. Не успел я упасть, как совсем рядом разорвался минометный снаряд, и меня отбросило уже в другую сторону. Совсем рядом пролетела еще одна ракета, взорвалось несколько танковых снарядов, где-то над головой просвистел еще один — подкалиберный, может?

Из всего моего сопровождения выжило трое и уцелел один танк, и то, потому что я прямо перед ним возвел из спрессованной земли десятиметровую защитную стену. Они не высовывались, только изредка постреливали вслепую, да танк еще иногда делал залп из главного калибра. Я же никак не мог выбраться с простреливаемой территории.

— Да задрали! — заорал я, ускоряясь до предела и буквально разрубая мечом очередную ракету пополам. Еще у одной я развеял энергию топлива, из-за чего она рухнула на землю, но на этом мои успехи закончились — сосредоточившись на одном, я потерял контроль над обстановкой и меня снова подстрелили управляемой ракетой, для разнообразия — сверху справа.

Вокруг рвались десятки снарядов и ракет, несколько раз по касательной прилетало танковыми подкалиберными — если не все, то большинство танков оказалось сосредоточенно вокруг ставки, все-таки их орудия были основным способом уничтожить лиса в пехотной броне на большой дистанции. Да и ружья их пробивали только метров с двухсот. Рельсовые ружья — только с шестисот, и их было у нас не так уж и много.

В какой-то момент голографический экран замерцал и погас, и буквально следующим попаданием фугасной ракеты мне оторвало левую руку. Боли не было, рана почти сразу перестала кровоточить и запустилась регенерация, но она отнимала силы. Еще один взрыв и осколки забарабанили по броне, оставляя засечки и вмятины на навесной защите, подкалиберный снаряд разорвал мне бок, лишь каким-то чудом не разорвав меня на две неаппетитные половинки. И в этот момент мне стало страшно, по-настоящему страшно. Уже не только за всю расу, но и за себя, ведь я не мог сделать ничего. Даже всей моей скорости не хватало, чтобы увернуться от всех снарядов и ракет, их были десятки, сотни. Тысячи! Они летели сплошным потоком, земля стонала от многочисленных взрывов, ее подбрасывало в воздух, закрывая и так плохой обзор, отчего я попросту не успевал среагировать на угрозу. Броня стесняла движения, ограничивала мою скорость, но в то же время она защищала меня от неминуемой гибели… и то, это ненадолго. Очередной взрыв прогремел прямо подо мной, меня подбросило, и я понял, что не чувствую правой ноги и половины хвостов. Но прежде, чем я приземлился, время застыло.

И я увидел нити, но те не, что были в радиусе двухсот метров, нет… я увидел нити на огромном, каком-то безумном расстоянии. Километр? Два? Десять? Ближе к последнему… Я увидел волчьи танковые экипажи, увидел охрану ставки, увидел главного вожака и понял, что могу взять его под контроль прямо сейчас. Я понял, что мои способности усилились многократно, что теперь радиус их действия просто огромен. Но прежде, чем я успел что-то сделать, в голове загремел чужой, пугающий голос.

— Кьюби но Йоко! Мы — те, кого вы называете Создателями. Если ты дорожишь жизнью лисицы Алики, ты прикажешь всем лисам умереть. Тогда мы сохраним жизнь тебе и ей. Если же ты попытаешься скорректировать вожака волков, она умрет.

Смешно… как будто что-то изменится. Создатели все равно найдут способ всех убить. Или нет?.. Зачем им вообще говорить со мной? Что-то тут не сходится.

Выбор… Самый трудный, жестокий и пугающий выбор в моей жизни. Алика или вся раса лисов? Алика, или шанс на жизнь для сотен тысяч? Да, этот мир умирает, но ведь у нас есть шанс, есть! Я чувствую, я способен на многое, очень многое… Я смогу. Но прямо сейчас… прямо сейчас я не смогу дотянуться до своих. Как бы сильно не увеличил радиус действия моих способностей восьмой хвост — а это мог быть только он — этого все равно недостаточно, чтобы я успел спасти всех. И Алику… и лисов.

Так что не так? Неужели могучие Создатели не могут поступить иначе? Для чего все это? Зачем? Что им мешает просто уничтожить всех лисов, зачем для этого шантажировать меня?!

Юджар… ты спас своего друга, но цена была настолько велика, что давила на тебя всю жизнь. Но без той жертвы Шодай был бы мертв, и кто знает, как бы повернулась история? Его талант командующего флотом трудно переоценить.

Мне же предстоит заплатить огромную цену за жизнь всей расы… Ведь если я соглашусь, я не смогу смотреть в глаза Алике. Кем я буду, если убью всех лисов, когда обещал их всех спасти? Я Курама. Я буду слушать лишь тех, кому верю и кому доверяю. Я не буду подчиняться тварям, спустившимся до столь низкой вещи, как шантаж.

— Ты сделал свой выбор, иномирянин.

Да. Я сделал свой выбор. Я потянулся к разуму главного вожака волков, легко, очень легко взял его под контроль.

— Прикажи всем сложить оружие.

И война, вечная война остановилась. А я побежал к своим, к друзьям, молясь, чтобы они смогли защитить Алику. Потому что я верю в них.

Но в глубине души я знал, что уже давно и окончательно опоздал.

— Что происходит? — Алина озвучила вопрос, вертящийся в голове у каждого лиса на плацдарме.

В какой-то момент волки прекратили стрелять. Просто прекратили. Лисы по инерции стреляли еще несколько минут, пока Олдир громко, хоть и несколько растерянно, не приказал прекратить огонь.

— У него получилось, — Нова с грохотом уронила щит на землю. — У него получилось! Он добрался до ставки!

Кто-то услышал огромную волчицу и с радостным возгласом поднял над головой автомат. Его вопль подхватили остальные, и вскоре все выжившие лисы с радостными криками обнимались, многие скандировали имя Курамы.

И только Алика нервно оглядывалась, словно постоянно ждала удара в спину. Вскоре ее нервное состояние заметил Ли, спустя мгновение — Алина и Нова.

Но среагировать не успел никто.

Нирика, до сих пор стоящая чуть в стороне, резко вскинула рельсовое ружье и выстрелила в спину лисице. Голографический экран сзади был очень слаб и мог защитить только от осколков, броня тоже была достаточно тонкой. Выстрелом Алику отбросило вперед, нагрудная панель выгнулась наружу… Это была мгновенная смерть. Ликор с разбега ударил свою супругу кулаком в голову, Нова вскинула правую руку с орудийным комплексом, но открывать огонь не стала.

Зарычав, словно дикий зверь, серый лис сорвал с лисицы шлем и замер.

Зрачки Нирики были сужены до состояния тонких полосок, а на ее мордочке не было ни единой эмоции. Ее взгляд был расфокусирован, она никак не отреагировала на произошедшее. Даже дыхание не сбилось. Нова подошла к лежащей на спине и не двигающейся лисице, опустила левую руку ей на голову.

— Контроль… очень сильный и мощный удаленный контроль. На такое даже Курама не способен…

Друзья не заметили, что все лисы услышали громкий и хлесткий выстрел из рельсового ружья. Они подходили к ним, кто-то что-то тихо шептал, многие в ужасе смотрели на лежащую изломанной куклой Алику. Алина стояла перед сестрой на коленях, рядом валялся ее шлем. Лисица потеряно смотрела на нее и шептала, раз за разом.

— Как же так… почему…

В лагерь ворвался Курама, он бежал настолько быстро, что тех, мимо кого он пронесся, сбивало с ног воздушным потоком. Он безошибочно нашел своих друзей и рухнул на колени перед лисицей. Рыжий многохвостый лис был весь в крови, броня истерзана. Левая рука, правая нога, половина спины и четыре хвоста были лишены защиты. Мастер Разума сорвал с себя шлем, в процессе смяв его пальцами, выбросил далеко в сторону, осторожно, словно боясь навредить, снял шлем с Алики. Провел пальцами по ее мордочке, до крови закусил губы. Не обращая внимания на кровь, он обнял лисицу и прижал ее к себе, поддерживая ладонью за голову.

— Прости… — в абсолютной тишине тихий голос Курамы было отчетливо слышно. — Я опоздал… Прости, любимая… Прости…

Лис осторожно опустил Алику на землю, еще раз провел ладонью по ее мордочке. На его руке затрепетали отчетливо видимые синеватые нити, они оплели кисть Курамы и исчезли. Он запрокинул голову, прикрыв глаза. Стоявшие рядом друзья увидели, как по его щекам текут слезы, и все впервые увидели, как растет хвост. Девятый.

Оскалившись, Курама закричал, вкладывая все свои эмоции в этот отчаянный, рвущий горло до хрипоты крик и зарыдал.

Все молчали. Вдали гремел гром.

Прошло два месяца. Два месяца боли в груди, пустоты в душе и мокрой от слез подушки. Но я выдержал… выдержал, потому что не имел права на обратное. Я получил последний, девятый хвост… А вместе с ним и знания о том, что за способность мне он принес. Теперь я мог формировать из энергии материю… любую. И даже сложные предметы, вроде готовых патронов, универсальных батарей, а то и целую биджудаму… Главное, только исследовать ее своими же способностями.

Но… но я был готов обменять все свои способности, все свои хвосты, лишь бы вернуть Алику.

Два месяца дома… я не хотел никуда выходить. Ко мне приходила только Нова, она приносила еду, питье и молча уходила. Волчица как никто другой знала, каково мне. Она чувствовала если не все то же, что и я, то очень близкое к этому.

Но вот два месяца прошли. Я принял душ, оделся, Алина заплела мне косу. Я сформировал в левой руке черную пульсирующую сферу из неструктурированной материи. Энергии во мне было столько, что я мог за минуту сформировать целый танк и не устать, так она еще и вырабатывалась. У меня было стойкое ощущение, что я снова биджу с огромным запасом чакры. От сферы по моей руке потянулась матовая пленка, за секунду она покрыла все мое тело, кроме головы и хвостов и вот я в пехотной броне. Обычной черной, без голоэкранов и навесной защиты. Я взял ножны с мечом и повесил их на пояс. Погрузив правую руку в сферу, я вытащил кобуру с револьвером, с помощью манипуляции закрепил ее на бедре. Сжав левую руку в кулак, я развеял шар, сделал видимыми нити Алики, которые забрал с ее тела тогда, на плацдарме. Они были холодными, отстраненными, словно сама лисица. Каждый раз мне казалось, что она со мной до тех пор, пока со мной эта ее частица.

Нирика принесла мне сбрую с двумя ножами. Протянув ее мне, она опустила голову и отошла в сторону. Лисица все еще винила себя за произошедшее, хотя я не понимал, почему. С тем же успехом это мог быть кто угодно. Подойдя к ней, я опустил ладонь ей на плечо. Она несмело подняла голову и встретилась со мной взглядом. Секунду спустя она тихо вздохнула и еле заметно кивнула.

Я вышел из дома. Стояла хорошая, теплая погода, из тех приятных дней, когда хочется гулять. По улицам Айронстоуна бродили лисы, с визгом бегали лисята, играя в ведомые лишь им игры. Я чуть улыбнулся, впервые за последние два месяца.

Война окончена. Я не оставил волков в живых, отчетливо понимая, что Создатели могут перехватить управление волками. Все волки, в том числе и в консервации, умерли. Я оставил только Алеса и, конечно же, Нову. Ресурсы с волчьих складов потихоньку перевозят на лисью территорию. Этого нам хватит надолго, а потом… посмотрим. Что-нибудь да придумаем. Мы не для того выжили, чтобы погибнуть от нехватки полезных ископаемых, в крайнем случае будем жить в шалашиках. Зато тихо, мирно, спокойно.

Меня заметили, лисы останавливались, смотря на меня, лисята затихли. Я широко, искренне улыбнулся и поднял правую руку, сжатую в кулак. Все тут же заулыбались.

— Рано меня еще хоронить! — крикнул я, взмахнув хвостами. Кто-то закричал что-то одобрительное.

Но не успел я еще что-то сказать, как почувствовал что-то странное. Меня словно… словно тянуло куда-то. Это было знакомое, но крепко забытое ощущение… очень знакомое… И тут в голове щелкнуло. Я вспомнил. Шестнадцать лет назад. Шиноби в маске. Шаринган… Призыв!

— Назад! — я разбросал манипуляцией друзей, чтобы их случайно не задело и вытащил из ножен меч, формируя сферу материи. И в ту же секунду меня рывком вытянуло… куда-то.

Я стоял перед человеком. В смысле, реально, человеком. Плащ, светлые волосы, про такой цвет еще говорят — пшеничный.

— Какого хрена?! Ты к… — и тут до меня дошло. — НАМИКАДЗЕ?!

Глава 20. Мир Шиноби

— Какого хрена?! Ты к… — и тут до меня дошло. — НАМИКАДЗЕ?!

Хвосты сами собой встопорщились, а я оскалился, отведя уши назад. Стало как-то странно тихо, все люди — судя по одежде, шиноби — смотрели на меня.

— Какого черта, Минато?! Тебе мало, что ты меня принес в ЖЕРТВУ ШИНИГАМИ?! Нахрена ты меня выдернул обратно?! — под конец я не выдержал и сорвался на рычание.

— Джуби, — коротко ответил мне человек, который должен быть мертвым, а я осмотрелся внимательнее. И увидев огромное явное живое существо, тут же растерял весь свой боевой запал.

— Ах ты ж еб…й ты нах. й… — потрясенно пробормотал я, убирая в ножны меч и доставая револьвер. Не то, чтобы я надеялся пристрелить существо, о котором только старик Рикудо и рассказывал, но не мечом же его щекотать? — Чтоб меня на этом самом месте танк переехал…

Честно говоря, нечто НАСТОЛЬКО огромное я встретить ну никак не ожидал. Старик рассказывал о десятихвостом, но вот что именно — я уже как-то и не помню. Воспоминания столь далекого прошлого уже давно были вытеснены событиями войны.

А спустя мгновение я вспомнил один весьма неприятный факт: мы, девять биджу, были фактически девятью частями Джуби. И чтобы он возродился, требовалось собрать всех моих теперь уже далеких родственников и, фактически, принести их в жертву. А это значит только одно — какая-то сволочь фактически убила всех биджу ради того, чтобы вернуть в мир чудовище.

Страха или потрясения больше не было. Была злость, холодная, хорошо контролируемая ярость и острое желание найти того шиноби, что сотворил такое, и порезать его на кубики. Медленно и со вкусом. Но сначала надо все-таки разобраться в обстановке.

Сформировав из сферы цифровой визор я манипуляцией нацепил его на морду и воткнул провод в гнездо в воротнике брони. Мелькнул системный текст загрузки программного обеспечения и вот я уже изучаю с помощью зума десятихвостого, нажимая на кнопки на визоре все той же манипуляцией.

— Эй, блондинистая сволочь, на вопрос ответишь? Точнее два, — не слишком вежливо поинтересовался я у стоящего рядом Намикадзе.

— Кхм… Спрашивай.

— Вопрос первый — почему все стоят и смотрят на меня, хотя примерно в двухстах метрах от нас торчит хрень, способная линкор в качестве зубочистки использовать? — похоже, от избытка эмоций во мне проснулась болтливость. Впрочем, сейчас это меньшая из проблем. — И второй — я боюсь ошибиться, но это не Мадара там стоит?

— Потому что все, мягко говоря, шокированы видом Инь-половины Демона-лиса, — Минато как-то странно на меня посмотрел, но я только хвостами отмахнулся — не до разборок сейчас. — Что касается второго вопроса — да, это Учиха Мадара. Он был воскрешен запретной техникой Эдо Тенсей, для которой…

— К черту подробности ваших шинобятских фокусов, — прорычал я. Да, пожалуй, у Мадары хватит и силы, и безумия, чтобы воскресить Джуби. О его мотивах я потом подумаю. — Пойду поговорю с ним по душам и печени.

— Стой! — заорал мой бывший — а может и не бывший, позже разберусь — враг, но уже мне в спину.

Я бежал вперед, и никто меня не останавливал, в принципе, как я и рассчитывал. Я буквально чувствовал эмоции этих людей, и самыми главными среди них были отчаяние и обреченность. Похоже, они ожидали призыва могучего девятихвостого биджу, а прибыл странный прямоходящий лис ростом ниже половины присутствующих, да еще и совершенно лишенный чакры. Но им простительно, они не видели моих возможностей. В принципе, я мог попытаться взять этого чертового Мадару под контроль прямо от места призыва, тем более что восьмой хвост явно не просто увеличил радиус действия моих способностей. Но я хотел посмотреть в лицо своему заклятому врагу, хочу лично отрубить ему сначала руки, потом ноги, потом… кхм. Нет, я его просто убью. Алика бы не одобрила подобной чрезмерной жестокости. И не только Алика.

Уже подбегая к колоссальной туше Джуби, я ускорился до предела и просто побежал вверх. Когда я только изучал возможности своего седьмого хвоста, я обнаружил, что при максимальном ускорении могу взбегать чуть ли не на вертикальные поверхности, и даже бежать по воде. Почему по воде — понятно, я двигаюсь настолько быстро, что мне хватает даже простого поверхностного натяжения. А вот с бегом по стенам все было чуть менее понятно. Гордон предположил, что дело в силе трения, но проверить это было невозможно.

Как всегда при ускорении в голову, не занятую чем-то, требующим предельной концентрации, лезла всякая ерунда.

На то, чтобы подняться к двум людям, стоящим на голове Джуби, у меня ушло пять секунд субъективного времени. Судя по направлению взглядов Мадары — это был точно он, эти красные доспехи и прическу «ужас расчески» я узнаю всегда — и какого-то обезображенного шиноби, они следили за мной. Смотрели они туда, где я был до ускорения, а значит, что в скорости я уже их превосхожу. Мысленно хмыкнув, я замедлился до нормального темпа.

Оба шиноби тут же развернулись в мою сторону, но если шрамолицый вытащил какой-то странный нож с вытянутым октаэдром вместо лезвия и кольцом на рукоятке, то Мадара даже руки, скрещенные на груди, не расцепил. Только посмотрел на меня довольно неприятно выглядящими глазами с сиреневым белком, точкой вместо зрачка и какими-то кольцами вокруг него.

— А ты храбрый, хоть и не человек, — спокойным, мерным голосом произнес Мадара. — Назови себя, и я, может быть, запомню твое имя, прежде чем убить.

— Все так же самоуверен, как и… сколько лет там прошло с тех пор, как Хаширама тебя отделал? — я фыркнул. Сколько спеси, пафоса, уверенности… — Впрочем, неважно.

Резко ускорившись, я развеял сферу псевдоматерии, одним слитным движением вытащил меч из ножен и, продолжая держать его обратным хватом, без затей ударил по шее. Скорость удара была такова, что на лезвии даже крови почти не было. Замедлившись, я повел плечами, с хрустом разминая суставы, и посмотрел на шиноби со шрамами.

— Теперь ты…

— Я бы так не спешил, — довольным голосом проговорил Мадара, а я совершенно охреневшими глазами посмотрел на обезглавленное тело. Голова буквально на глазах росла, собираясь из клочьев какого-то сероватого порошка.

— Иди нахрен! — выпалил я, вскидывая револьвер и высаживая в Учиху полный барабан патронов. Дырки в его теле добросовестно появлялись, но тут же зарастали.

— Закончил? — поинтересовался шиноби, после чего вытянул в мою сторону руку. — Шинра Тенсей!

Рефлекторно ускорившись, я видением сумел разглядеть волну энергии, несущейся ко мне. Она двигалась настолько быстро, что смещалась на пять сантиметров в секунду даже при максимальной моей скорости восприятия! Но в отличие от манипуляции, которую я мог разве что исказить, энергия была мне подвластна если не полностью, то очень близко к тому. Я развеял ее, и волна исчезла, но замедляться я не собирался. Вместо этого я начал развеивать жизненную энергию Мадары, но буквально через две секунды остановился — это было бесполезно. Нет, я видел, что запасы энергии — чакры, это чакра, дырявая моя ушастая башка — у Учихи были конечны, но восполнялись они быстрее, чем я ее выкачивал в пространство.

Через четыре субъективные секунды закончилось время, в течение которого я могу максимально разгонять восприятие. Каждый раз это — десять субъективных секунд. Обычно этого хватало, но сейчас…

Я резко отшагнул в сторону, пропуская мимо себя шрамолицего с его странным ножом, снова ускорился и без затей пнул его в бок. Судя по ощущениям, я ему там все в кашу перемолол.

— Не мешайся, бл. ть! — крикнул я вслед улетающему куда-то вперед и вниз человеку.

— А ты быстрый, — в глазах Мадары появился интерес. В ответ я посмотрел исподлобья, перебирая в голове способы убийства столь трудноубиваемого шиноби. — Я даже не успеваю среагировать. Пожалуй, ты самый быстрый из всех известных мне шиноби.

— Какие же вы все болтливые! — пока Учиха говорил, я успел убрать меч в ножны, перезарядить револьвер и сформировать сферу. Выстрелив ему в голову — во лбу у человека появилась дырка, а вот затылок взорвался ошметками какой-то серой материи — я в ускорении подскочил к нему и всадил сферу Мадаре в живот.

Настроенная на деструкцию, псевдоматерия обратила кусок тушки шиноби в саму себя, но это не было моей целью. Я просто вырастил прямо в теле Учихи металлическую конструкцию, которая зафиксировала его руки, ноги и голову изнутри, а так же вросла в землю. Отскочив, я восстановил восприятие и чуть поморщился — постоянные циклы ускорения-замедления вызывали ноющую боль в сердце.

— Что ты сделал? — проворчал Мадара, пытаясь пошевелиться. Боли он, похоже, вообще не чувствовал.

— Так я и сказал, — ответил я, внимательнее всматриваясь в Учиху видением.

Хм, а вот это уже интересно! Я видел что-то, сильно похожее на нити разума, но формирующие не кокон, а что-то наподобие нервной системы и мозга. Уж знания анатомии я еще не забыл, и карту нервной системы лисов тоже. Судя по всему, от таковой у людей она отличалась не сильно.

Но поэкспериментировать мне не дал неожиданно заходивший ходуном пол… А, чтоб меня, про Джуби забыл!

Я автоматически вложил револьвер в кобуру и потянулся освободившейся рукой за правое плечо, чтобы вспомнить, что биджудама осталась лежать в моей комнате. Я ее собирался исследовать сферой, чтобы потом иметь возможность в любой момент воссоздать, но так и не сделал этого. И теперь очень, чтоб меня, был огорчен этим фактом! ПЛР мне тут не поможет, как и рельсовое ружье, гранты, как с разной взрывчаткой так и плазменные тоже. Чтобы навредить туше, которая раза в три выше меня-биджу, требовалось что-то вроде линкора, а то и двух.

Думай, башка, уши причешу… Контроль формы материи? Нет, он, к несчастью, не действует на живую материю. Манипуляция? Ну… Можно попытаться усилить гравитационное поле, но раз уж эта туша сама по себе не развалилась от собственной массы, мои потуги она и не заметит. Контроль энергии? Хм, если прокачивать энергию через себя… Надо оценить скорость ее восполнения у этого чудовища. Самого себя я бы выкачал, Мадара тут не показатель — похоже, это Эдо Тенсей сделало его совершенно неубиваемым. Интересно, почему Намикадзе его еще не зарезал? Хотя, о чем я… тут требуется что-то посерьезнее стандартного «ножом по горлу».

Проклятье, я что-то упускаю. Что-то очень, очень важное… В это мгновение я услышал странный, неприятный влажный треск, обернулся и уронил челюсть.

Мадара нашел способ освободиться. Он просто сначала разогнул руки, не обращая внимания на разрывающую плоть стальную конструкцию, а потом точно так же освободил тело, ноги и так далее. Отряхнулся и сложил руки на груди, смотря на меня.

— Так может, все же представишься? Из какой ты деревни?

— Э… Магистр Разума Курама, командование объединенной армии Айронстоуна, — чисто на автомате выдал я свое последнее назначение. Юджар-таки добился своего и реформировал вооруженные силы лисов.

— Впервые слышу.

— Еще бы ты слышал об Айронстоуне, — пробормотал я, приходя в себя. И, немного подумав, снова выпустил пулю в голову Мадаре, точнее, попытался — тот увернулся. Ну, это даже Ликор может, особенно на таком небольшом расстоянии, делов-то, следить за движением ствола. — Что-то меня этот ваш Эдо Тенсей уже напрягает.

— Я неуязвим для любого оружия и любых техник, — усмехнулся Учиха и принялся складывать какие-то фигуры пальцами. Откуда-то из глубин памяти всплыло название этих распальцовок — печати. — Стихия огня: великое огненное испепеление!

— Да вы издеваетесь! — я ускорился и… и что теперь? Нет, сплошная стена огня остановилась, хотя от жара начала тлеть шерсть на морде и хвостах. Впрочем, о чем я? Поглощать огонь я умел и тогда, когда хвостов у меня было всего три!

За оставшиеся секунды субъективного времени я поглотил весь огромный объем энергии, высвобожденной Мадарой. И когда восприятие замедлилось до нормальной скорости, резко выдохнул поглощенное пламя обратно.

Стена огня в этот раз была почти в два раза выше, а жар таков, что у меня почти мгновенно сгорел мех на незащищенных участках тела. Впрочем, он так же быстро отрос, но и Мадара без проблем восстановился. Похоже, он даже не уворачивался. Спустя секунду сразу несколько огроменных хвостов с ладонями на концах попыталось меня прибить, но я без труда уклонился, а один — последний — так и вовсе пинком отправил в обратную сторону. От такого варварского обращения бронированный ботинок помялся, но я быстро исправил повреждения псеводматерией.

— Это мне уже начинает надоедать, — проговорил Учиха, а я только развел руками.

Ситуация была патовой. Будь Мадара жив — он бы умер еще тогда, в самом начале, но это его бессмертие… Да и с десятихвостым надо что-то делать, он не оставил попыток меня прибить хвостами, а вскоре подключил к этому делу и руки. Я, конечно, попытался перехватить его конечности манипуляцией, но с тем же успехом я мог попытаться жонглировать линкорами. Мой предел — сто тонн, а не сто миллионов, или сколько эта туша весит.

Хм… Попытаться сделать из Мадары искусственный спутник планеты? Хотя нет, не докину, там ведь постоянное ускорение требуется. Впрочем, выбросить Учиху далеко-далеко я все-таки смогу, на испытаниях-то я танк швырнул на полкилометра, и это — до восьмого хвоста.

В общем, выбросил я пока Мадару, хрен знает куда, правда. Просто наугад, не до выбора направления было — я от хвостов уворачивался, которыми Джуби лупил свою голову, пытаясь до меня добраться. Но мои танцы продолжались недолго — опомнились шиноби, что толпой стояли там, где призывали меня, и принялись поливать Джуби огнем, водой, какими-то полупрозрачными залпами — ветром, что ли? В общем, натуральный такой ужас физика, даром что я сам — ходячая аномалия.

Десятихвостый взревел, а еще через секунду из странной спиралевидной пространственной аномалии вывалился шрамолицый.

— ТЫ! Я УБЬЮ ТЕБЯ! — заорал шиноби и рванул на меня. Я, естественно, ускорился и попытался его пнуть, но нога просто прошла сквозь него. На пробу я попытался врезаться в него телом, но просто прошел насквозь. Бр-р, неприятное ощущение.

Странно, я ведь его точно пинал, и он точно не был призраком. Какая-то способность? Я внимательно осмотрел человека и тут взгляд зацепился за его глаза, точнее, глаз. Шаринган, все ясно, чертов читер. Интересно, как оно работает? Ведь он должен меня как-то ударить, но сейчас его оружие нематериально… Хотя, что тут думать, прямо перед ударом он вернет себе материальность, а после — снова станет призраком. Говорю же, читер.

В общем, план был простой: вернуться на свое место, восстановить скорость восприятия, а когда он меня почти ударит, снова разогнаться. Ну и выпнуть его нахрен, чего мешается? Я тут придумать пытаюсь, что делать с десятихвостым!

В общем, улетел шиноби со сломанными ребрами. Идиот. Раз уж я Мадару выбросил, то что мне он сделать сможет?

Но что Мадара, что этот непонятный шиноби проблемами в принципе не были. Главной проблемой все еще был Джуби, чтоб ему икалось пожизненно. Я просто не знал, что мне делать с этим гигантом! Конечно, можно понадеяться на усиление от восьмого хвоста, но… Хм. А почему бы не использовать деструкцию? Чисто теоретически, псевдоматерии вообще плевать, что разрушать, она алмаз за долю мгновения в себя обращает.

Я так и не нащупал предельные объемы псевдоматерии, которые я могу сформировать. Теоретически, я мог скопировать полноценную десятиэтажку со всем содержимым, но до таких экспериментов я так и не дошел. Танк я формировал быстро, за секунду. Энергии во мне было очень много, я так и не смог вымотаться, хотя очень старался. Теоретически, я мог просто уничтожить Джуби, обратить в ничто, в энергию, но… Как же другие биджу? Они потеряны? И моя вторая половина, Ян-половина… Он тоже мертв? Или я убью их, уничтожив десятихвостого?

Нужно ли мне вообще уничтожать Джуби? Технически говоря, я спасаю шиноби, а что они мне хорошего сделали? Хаширама еще этот, мистер «ты слишком силен, чтобы оставить тебя на свободе». С другой стороны — Джуби и сам биджу, ведь так? Кто он, как не хвостатый зверь?

Хотя нет. Вряд ли с этим существом можно договориться. Проснулась интуиция, и я знал, что у меня нет другого выхода — нужно уничтожить это существо, и чем раньше, тем лучше.

Естественно, размышлял я при ускоренном восприятии, иначе бы меня уже прихлопнули. Скрипнув зубами — все-таки решение не самое простое, хотя бывало и хуже — я вложил меч в ножны и двумя руками сформировал черную сферу.

— Ну, поехали, — пробормотал я, одновременно впечатывая псевдоматерию прямо в шкуру Джуби.

Секунда, две. Я продолжал увеличивать объем псевдоматерии, одновременно манипуляцией прижимая себя к десятихвостому, чтобы не слететь. От рева почти сразу заложило в ушах, Джуби метался, пытался меня достать, но я просто ускорялся и смещался в другое место. Но кое-что не давало мне покоя.

— Слишком медленно, — прошипел я, вкачивая еще больше энергии во все разрастающееся облако псевдоматерии, настроенной на деструкцию. Но скорость процесса не увеличилась! А в следующее мгновение я увидел ярчайшую вспышку от высвобождения огромного объема энергии. Я успел только выругаться — чудовищный взрыв выбил меня из сознания.

Очнулся я быстро, и сразу осмотрелся. Судя толпе шокированных шиноби вокруг, ударная волна отправила меня обратно к месту призыва… Неплохо. И взрыв меня не аннигилировал, тоже неплохо. А то, что я ниже груди не существую — мелочи же, право слово. Как я уже говорил, руку отрастить с помощью псевдоматерии мне не сложно, как и все остальное.

— Я в норме! Почти, — закашлявшись, я отхаркнул комок свернувшейся крови. Кто-то особо нервный вскрикнул и по потрепанной нагрудной бронепластине стукнул тот самый странный нож с кольцом на рукоятке. — Эй! Я свой! Кстати, что там с Джуби случилось? А то мне не до изучения последствий было.

— Он… он взорвался, — ответил мне Минато. Хм, похоже, он первым от потрясения отошел. Стоило признать, человек он храбрый… но все равно сволочь. Пнуть его, что ли? Судя по глазам и странным шрамам на морде как у Мадары, он тоже был воскрешен этим, Эдо Тенсей.

— Совсем взорвался, или тоже выращивается обратно? — я закончил восстанавливать тело и броню и вставал на ноги. Шиноби потихоньку начали отходить, смотря на меня круглыми паникующими глазами.

— Не… не знаю.

— Минато! Что здесь произошло?! — раздался старческий голос, а я обернулся. Чуть прищурившись, осмотрел очередного шиноби в очень уж знакомой экипировке. Хм, а не он мне в свое время огромным шестом по морде надавал?..

— Сандайме-сан, — Намикадзе замялся и почесал затылок. — Тут такое дело…

— Ого! Неплохо так десятихвостого потрепало, — а вот этот голос я точно узнаю!

— Хаширама, какая встреча! Тебя тоже воскресили? — я подошел к темноволосому человеку в красных доспехах и опустил ему ладонь на плечо. — Можно я тебя чуть-чуть совсем запинаю?

— Ты кто? — круглыми глазами посмотрел на меня мистер «ты слишком силен».

— Я? Я твой ночной кошмар! — и с размаху в морду, со всей силы. Голова разлетелась на клочья серого порошка, но почти сразу собралась обратно. — Аж полегчало…

— Мы вроде даже не встречались, — несколько потерянно пробормотал Хаширама, одновременно удерживая какого-то странного парня от явных попыток меня покалечить. Почему странного? Кто в здравом уме будет надевать меховой воротник в стране, где не бывает снега? Вот то-то и оно.

— Я — Инь-половина Кьюби но Йоко. За то, что я и Ян-половина гуляем порознь, можешь благодарить вот этого вот блондинистого урода, — я ткнул пальцем в Минато. — А вообще, это все очень мило и весело, но что там с Джуби? Он вроде растет?

Все тут же обернулись к десятихвостому, а я восстановил меч с ножнами и прицепил их к поясу, после чего…

— А вы правда Курама? — ко мне подбежал светловолосый парень, подозрительно похожий на Намикадзе. Я смерил его взглядом, понял, что даже этот в принципе молодой шиноби выше меня и как-то загрустил.

— Да, а что?

— Ян-Курама вам передает привет!

— Эм, а он сам прийти поболтать не может? — я подозрительно посмотрел на парня. Джинчурики что ли?

— Не, пока не может!

«Уже могу. Эй, темная половина меня, как дела?»

Я поковырял в ухе — оказывается, даже мысли у меня-биджу весьма громкие. Я ускорил восприятие, сначала немного, но по мере разговора до предела.

«Прокинул связь, или просто вспомнил о старой?»

«Вспомнил. Мы ведь части одного целого»

«Хм, ну в принципе да. Дела у меня вполне неплохо, хотя за шестнадцать лет меня неслабо так помотало. А у тебя что как? Тебя надо освобождать, или тебе и так хорошо?»

«Мне пока неплохо. На волю все же хочется, но такого достойного джинчурики вряд ли удастся в ближайшее время найти»

«Нахрен тебе вообще джинчурики?»

«Так все равно поймают. Шиноби стали намного сильнее»

«Ну, с Мадарой они не справились, хотя я его выбросил… за сколько? Минут за десять?»

«Пять. Твои способности — это вообще что-то трудновоспринимаемое. Скорость, выносливость, регенерация, и все это без капли чакры. Куда ты ее, кстати, дел?»

«Пропил! А если серьезно — Шинигами забрал. Скажи мне, мой светлый брат, что с другими биджу? Я тут только одного рогатого осьминога заметил»

И правда, далеко в стороне стоял Гьюки, размахивая щупальцами. Я его сразу не заметил, так как он стоял в стороне, а мне было, мягко говоря, не до него.

«Они были использованы, чтобы возродить Джуби»

«Ладно, потом разберемся… Эх, старика Рикудо бы сюда, а то я даже не знаю, что с этой тушей делать. Энергию выкачать всю, что ли? Так лопну ведь»

«Ты можешь вытянуть из десятихвостого всю чакру?!»

«Не ори! Какой же я громкий… был. Да, могу, выкачиваю я ее быстрее, чем он ее генерирует»

«Так чего ты ждешь, темная половина меня?»

«Хочу посмотреть, как двоих сволочей по земле размазывают…»

«Наруто! Дай…»

Связь оборвалась прежде, чем я дослушал, что там Ян-половина просила у некоего Наруто. Джинчурики его так зовут, что ли?

Четверо шиноби, чье появление вызвало радостный ажиотаж среди остальных людей, активно закидывали техниками все более активного Джуби, но без особого результата. Вот Хаширама задействовал древесные техники.

— Ну давай, десятихвостый. Размажь их пару раз, а?..

— Ты на чьей стороне? — стоящие рядом люди меня услышали и посмотрели на меня. Я пожал плечами.

— Им все равно, судя по внешним признакам, а мне так хоть какая-то моральная компенсация.

Наконец, десятихвостый разогрелся и буквально за полминуты расшвырял шиноби в разные стороны. У меня аж хвосты завиляли, приятно за родственничка, хоть тот и сумасшедший зверь! Впрочем, это был его единственный успех — шиноби собрались и возвели вокруг Джуби какой-то красный барьер очень большой высоты. Пропустив мимо ушей треп о том, какие хокаге крутые — так это были хокаге? Хотя, двое точно, почему бы остальным не быть из той же когорты? — я двинулся было вперед, как на одном из возвышений с грохотом появился Мадара.

— Да блин! Я же тебя далеко выбросил вроде! — я вцепился в рукоять меча. Но Учиха на меня внимания не обратил, вместо этого он посмотрел в сторону десятихвостого, заорал «Хаширама» и упрыгал. Реально упрыгал, ох уж эта любовь шиноби к прыжкам. — Ла-а-адно… А вы чего стоите? Те четверо держат барьер, а драться-то вам придется. Впрочем, сами разбирайтесь.

Я ускорился и побежал к десятихвостому. Ян-половина подкинул неплохую идею. Уж куда деть энергию — я придумаю, в крайнем случае, просто выпущу куда-нибудь в сторону.

Уже добежав до барьера, я увидел сидящего неподалеку от Хаширамы Учиху. Мадара просто сидел и ждал, положив рядом с собой какой-то странный плоский предмет, формой похожий на гитару. Мне пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, что вот этой вот фиговиной Мадара пользовался, как оружием. Я посмотрел на Учиху, его оружие, вспомнил странные ножи шиноби и понял, что не хочу об этом думать. Вообще. Вместо этого я сел рядом с Мадарой, который в ответ на мою наглость только глаза скосил.

— И как оно? — спустя секунд десять молчания спросил я.

— Жду.

— Помахаться хочешь?

В ответ Учиха глухо угукнул, а я подумал, что я нахожусь в дурдоме, и мастера Разума мне не помогут.

— А ты?

— Жду, когда Джуби дырку проделает.

Шиноби замолчал, а я сидел и смотрел, как десятихвостый формирует бомбу биджу. Энергии он в нее вбухал немеряно, конечно, но восстанавливалась она не так, чтобы очень быстро. Иначе, я был уверен, биджу бы просто всех шариками закидал, мало кто из шиноби сможет увернуться от атаки, по мощи сравнимой с ядерной бомбой.

Четверка хокаге что-то прокричала, сделала суровые лица, и тут колоссальная биджудама отправилась в полет. Полыхнуло знатно, мне так и вовсе сожгло сетчатку, благо она регенерировала раньше, чем закончилось буйство энергии внутри барьера. Джуби выглядел немного потрепанным и как-то странно замер, словно будучи в шоке. Впрочем, ударь меня мои же хвосты, я бы тоже в трансе сидел некоторое время.

Наконец, прибежали остальные шиноби, Хаширама разделился — выглядело так себе, если честно — и его копии побежали открывать проходы. Я все еще сидел и ждал, ожидая любого подвоха, сформировал флягу с вином, глотнул. На автомате протянул ее рядом сидящему Мадаре, тот точно так же автоматически ее принял, потом посмотрел на меня. Во взгляде Учихи читалось непонимание.

— Эм… — я завис. Обычно рядом сидели друзья и я привык делиться, а сейчас мозг, не тронутый разгоном и занятый обдумыванием способов уничтожения десятихвостого за телом не следил. Чертовы рефлексы.

Мадара, вопреки моим предположениям, только хмыкнул и отпил из фляги. Посмотрел на нее, еще раз хмыкнул и протянул мне. Флягу мы уговорили за минуту, наблюдая, как шиноби сражаются со странными созданиями, вывалившимися из тела Джуби, придавленного к земле какими-то арками, призванными Хаширамой.

В голове родилась мысль, что будь я не настолько неубиваемым и сильным, я бы сейчас рвал жилы, пытаясь хоть что-то сделать с Мадарой и тем шрамолицым шиноби, а Джуби вызывал бы у меня те же эмоции, что и у людей, то есть — животный страх. А так — спокойно сижу, смотрю на сражающихся шиноби, слушаю их пафосные речи и распиваю с Учихой уже вторую флягу вина. Мне для опьянения требуется что-то покрепче, а Мадара вообще неубиваемый в принципе, и алкоголь на него действовать не должен.

— Почему не поможешь?

— Если я сделаю то, что задумал, их там всех угробит. Я жду, когда они начнут отступать для перегруппировки.

— Они не отступят.

Я промолчал. Лисы бы тоже не отступили, как тогда, в сражении при ставке. Надо было заставить их всех уйти, потому что там джинчурики, а в джинчурики — моя Ян-половина. Я видел, что парень не их тех, кто бросит своих, а значит, уйдет только со всеми. И как этого добиться? Заорать «бойся, сейчас рванет»? С учетом того, что мой предыдущий опыт закончился отнюдь не слабым взрывом…

— Ладно, пойду, вмешаюсь. Флягу оставь себе, у меня еще много таких, — я встал, отряхнул хвосты и легким бегом направился к ближайшей дыре. Спину жег напряженный взгляд Мадары.

Но далеко убежать я не успел. Хаширама, судя по всему, все это время наблюдал за нами, так как, стоило мне отойти, он тут же обернулся к Учихе.

— Итак, зачем все это?

— Ты о чем? — Мадара нахмурился и напрягся, явно готовясь вскочить на ноги.

— Зачем ты развязал войну? Возродил Джуби? Зачем все это? Только для того, чтобы сразиться со мной? — Хаширама скользнул взглядом по фляге, что Учиха все еще держал в руке. Я же остановился и развернулся.

— Войну? Подождите, вы и правда называете вот эту вот возню в песочнице войной?

— Возню в песочнице? — Сенджу удивленно округлил глаза, но я его перебил.

— Да по сравнению с тем, что творилось в моем мире, это именно что ссора двух детишек! — я фыркнул, покачал головой. — Война, в которой я участвовал, и которая все же завершилась прежде, чем я сюда попал, шла двадцать семь тысяч лет. За последние шестнадцать лет мы, лисы, потеряли в боях почти миллион жизней. Семьсот тысяч из них — в одной единственной наступательной операции. Буквально два месяца назад в течение двух часов потери только с нашей стороны составили больше трехсот тысяч хвостов. Но это еще цветочки.

Я обвел взглядом затихших шиноби.

— Четыре тысячи лет назад численность нашей расы сократилась с шестисот семидесяти четырех миллионов до ста с четвертью. До сих пор мы не знаем, что тогда произошло. Где-то четыреста или пятьсот лет назад массовое применение разрушительного оружия привело к тому, что нам пришлось перерисовывать карты, под воду ушла часть континента. Но это мелочь по сравнению с тем, что творилось в то время, когда война только разгоралась.

Я замолчал, переводя дух. В голове крутились слова Лорана, которые были подтверждены документально. Информация из разных лабораторий, архивов, накопители информации… все, что откопали лисы в последние месяцы.

— Восемьдесят четыре процента суши ушло под воду, такова была мощь оружия, что использовалось в начале войны. Лисов, волков, других рас были миллиарды. И вот это все, — я обвел рукой шиноби, Джуби, следы использования техник. — Всего лишь мелкая стычка, а не война.

Я покачал головой — как-то не ожидал я от себя такой эмоциональной вспышки. Впрочем, если это заставило задуматься этих шиноби, то оно даже и к лучшему. Подергав ушами, я все же направился к десятихвостому. Следовало разобраться с ним побыстрее.

Но я успел только добраться до фронта, как на голове у Джуби появился уже знакомый мне шрамоликий. Он что-то прокричал — за общим шумом битвы я не услышал, что именно — и тут началось что-то невероятное.

Десятихвостый, до того прибитый к земле арками, вдруг задергался и начал втягиваться куда-то. Мне хватило секунды чтобы понять, где я видел подобное — шрамолицый примерно из такого же водоворота появился в тот раз, когда я узнал о его умении становиться нематериальным. Я вышел вперед, готовясь ускориться, как услышал голос парня-джинчурики моей Ян-половины.

— Он… он запечатал его в себе! Он стал джинчурики десятихвостого!

Шиноби все как один в страхе попятились, а я с размаху влепил себе ладонью по глазам, по пути разбив нос. Парень совершает ту же ошибку, что и я во время последней битвы под ставкой. Нельзя, нельзя такие новости орать на всю округу, это лишает армии боевого духа! Все равно, что проорать, что шансы на победу — ноль. Вот и сейчас люди в панике отходили назад, похоже, о силе джинчурики они уже знали, а тут — целого десятихвостого запечатали.

Меня же больше беспокоил другой момент. Если запечатан десятихвостый — то запечатаны и остальные биджу? Или я что-то не понимаю? Можно ли вообще запечатать что-то уже запечатанное, или нет? Впрочем, на месте разберусь, сначала надо подобраться к шрамолицему. Максимально ускорившись, я побежал к посеревшему шиноби.

Но сразу вступить в разборку с новоявленным джинчурики мне помешала какая-то черная масса, на него наползающая. Судя по выражению лица, шрамолицый этому факту был не очень рад, а значит, это грозило уже моим планам. Пинком отправив шиноби подальше, я ударил мечом по непонятной субстанции, просто на всякий случай. Короткий выход из состояния ускорения показал, что толку от попыток нарубить эту амебу не было, она срасталась обратно. Но жидкостями я манипулировать умел, так что, попросту свернул его в сферу способностью от пятого хвоста.

Сбросив ускорение, я послушал ругательства в свой адрес от непонятного существа, вздохнул и из псевдоматерии сформировал сплошную металлическую сферу из того же металла, что и мой меч. Контролем формы сделав в ее центре выемку и небольшое отверстие, я запихал внутрь ругающуюся амебу и затянул дыру. Подбросив получившееся вместилище пару раз, я хмыкнул.

— Черт знает, что ты такое, но в хозяйстве пригодишься… Так, теперь ты, — я посмотрел на очень злого серого человека. — Хочешь так же?

Джинчурики проследил взглядом за подбрасываемой одной рукой сплошной металлической сферой, оскалился.

— Я — джинчурики десятихвостого! Тебе меня не одолеть!

В ответ я ускорился до предела и пнул человека между ног. Что-то хрустнуло, надеюсь, Джуби дал ему регенерацию, иначе меня потом за садизм обратно вышвырнут, а у меня уже план один в голове сформировался.

Я подождал, пока шиноби очухается, все-таки бронированным сапогом, да по самому ценному, да под ускорением и со всей силы… такой удар и меня бы в улитку свернул, чувствуй я боль.

— Повторить профилактику?

— Что тебе нужно?! — просипел человек — человек ли? Очень уж странно он выглядит.

— Мне много что нужно, но конкретно от тебя — чтоб мне братьев и сестру вернул, а потом — свободен.

— Думаешь, я так легко сдамся?! — заорал этот… самоубийца и отправил какую-то убойную чертовщину в меня.

Увернувшись под ускорением, я не стал его пинать, нет. Я просто деструкцией отсек ему руки и ноги.

— Слушай, мне это уже надоедает. Я тебя сейчас упакую и презентую местным, пусть они с тобой сами разбираются!

Сказано — сделано, из псевдоматерии было сформировано что-то вроде доспехов, только без рук и ног и сплошных, без сочленений. В него я упихал сопротивляющегося человека, одел ему на голову шлем без единой дырки и понес в таком виде к Хашираме. Он ведь здесь самый крутой? Вот пусть и разбирается, как вытащить моих родственников.

По пути я обернулся и присвистнул — теми ударами шрамолицый мог от меня и пепла не оставить, каналы в земле пропаханы знатные. Знать бы еще, чем он меня так активно приложить пытался…

— Хаширама, ты по мозгам ездить умеешь? — я подошел к шиноби, посмотрел на крайне загруженного Мадару. — Вижу, что умеешь. Вот тебе еще одного, я не знаю как, хоть всей толпой спляшите, но достаньте мне из него моих братьев и сестру!

— Ты о ком, девятихвостый? — Сенджу потыкал пальцем в кокон с джинчурики десятихвостого и посмотрел на меня.

— Он о других биджу, так Курама говорит, — влез Наруто — так его вроде Ян-половина назвал? — Мы сможем их освободить, даттебайо! Но только все вместе! И сначала надо его обезвредить!

— Так он уже никуда не убежит, — я почесал затылок. — Так, Хаширама занят… У кого тут еще язык подвешен?

Целая куча народу дружно ткнула пальцами в Наруто, а я немного подзавис. Не вязался у меня образ этого шумного парня и человека, способного пройтись по мозгам, как танк по огороду. Впрочем, местным явно виднее.

— Ладно, вам его выпустить, или что?

— Пусть он сможет говорить и слышать, — раздался сбоку голос Минато. — Этого достаточно.

— Ваше дело, — повинуясь контролю формы, шлем изменился — теперь это было забрало, закрывающее только глаза и плотно прилегающее к коже, держащееся на нескольких полосах металла. — В случае чего — кричите.

— А ты куда?

— Я? Отдыхать. Я заслужил пару минут отдыха, ну или сколько вы тут возиться будете.

Взмахнув хвостами, я направился к Мадаре с Хаширамой. Мне было интересно, чем там все закончилось.

— Пойми, если в его мире такое возможно, то возможно и в нашем! — распинывался Хаширама перед Учихой. Судя по виду последнего, это уже не первый круг. — Неужели ты не понимаешь? Ты — один из сильнейших шиноби за всю историю этого мира!

— И бегать умеешь неплохо, — я хмыкнул. На меня обернулись оба. — Что?

— Еще есть тот напиток? — Мадара потряс пустой флягой.

— Вино? Есть, как не быть, — я сформировал еще две фляги и одну бросил Учихе. Тот сразу приложился к горлышку и надолго.

— Мадара, я с тобой разговариваю! — возмутился Сенджу и бросил в мою сторону осуждающий взгляд. Я только развел руками, к несчастью, я по себе знал, каково это, когда тебе по жизненным взглядам топчутся.

— Хаши, ты уже мне все мозги выел… Может, как раньше, решим все разногласия боем?

— Нет уж, в прошлый раз твое «как раньше» закончилось вот этим всем, — человек обвел рукой поле боя. — Мы с тобой взрослые, успевшие помереть шиноби, хватит увиливать от серьезных разговоров!

— Семейные разборки, однако, — тихо, как мне казалось, пробормотал я. Оба человека снова посмотрели на меня. — Что?

— Ты можешь не комментировать? — чуть ли не хором спросили они, но я только развел руками.

— На чем мы остановились?.. — Хаширама ущипнул себя за переносицу. — Мадара, ты ведь хотел мира, так? Для этого ты все это задумал, чтобы не было войн. Пойми, то, что ты сейчас устроил — и есть война, причем мировая! Я ЕЩЕ НЕ ДОГОВОРИЛ!!!

Я захлопнул пасть, чуть не прикусив язык, и отошел в сторонку, подняв руки, мол, не мешаю.

— Кхм-кхм… Так вот… Мы ведь вместе можем стать гарантом мира! Ну подумай, кто в здравом уме и светлой памяти будет пытаться устроить войну, если на страже мира будем стоять мы?

— Хаширама…

— Что? — Сенджу посмотрел на меня, как и Мадара, только в глазах последнего появилась… надежда? Да нет, бред какой-то. Показалось.

— Ты умеешь порталы строить?

— За пространственными дзюцу обратись к Тобираме. Он в принципе и разработать дзюцу может, если понадобится.

— А это кто?

— Это мой брат, он с меховым воротником ходит.

— Блин, ваша семейка вся чокнутая, — пробормотал я, уходя искать этого Тобираму.

Оный обнаружился неподалеку, явно следил за своим братом и Мадарой в том плане, чтобы если начнется драка, успеть прийти на помощь.

— Ты — Тобирама? — сходу начал я. На меня уставились красные глаза, сопоставив их с бледностью и светлыми — даже белыми — волосами я понял, что этот шиноби альбинос, как и Шодай. Кхм, это имя в нынешних реалиях звучит очень уж странно.

— Да, — коротко ответил человек.

— Отлично. Сумеешь построить портал в другой мир?

— Что? — человек на долю секунды завис, явно оценивая масштаб задачи. — Техника призыва?

— Нет, мне надо сюда своих притащить.

— С биджу уже разбираются, разве нет? — Тобирама — кто им имена придумывал, Хаширама, Тобирама… почему «рама», черт подери? — кивнул в сторону Наруто и Минато, стоящими у шрамолицего.

— Да не биджу, лисов.

— Где-то есть целая раса девятихвостых лисов? — на доселе невозмутимом лице шиноби появилось удивление, граничащее с паникой.

— Нет-нет, они такие же, как и я, только без суперспособностей и всего с одним хвостом!

— Хм. Не думаю, что это возможно.

— Но ведь я здесь?

Тобирама замолчал, на этот раз на целую минуту.

— Нужен маяк. В твоем случае это была, скорее всего, чакра, по ней тебя нашли и призвали.

Я молчал. Шиноби явно рассуждал вслух, и не просто так — я должен был знать, что требуется для портала, и он это понимал.

— Нужно что-то, что позволит найти твой мир. С остальным я, думаю, справлюсь.

Я задумался. Что-то, что позволит найти мой мир? Сначала я подумал о нитях разума Алики, но отмел этот вариант — вряд ли это подойдет. Но я в то же время зацепился за слово «нить». Нить… нитка. Нити… Связь. Точно. Связь! Как это ни странно, но связь с Новой уцелела, хотя и истончилась до предела, но не разорвалась!

— Я связан кое с кем из моего мира. Этой связи хватит, чтобы найти его?

— Хватит. Впрочем, почему я должен тебе помогать?

— Меня к тебе твой брат отправил.

— Хм… Ладно. Оставь меня, мне нужно время для расчетов.

Ну и куда мне идти? Снова к Мадаре и Хашираме? Так они меня съедят, а я никак не могу удержаться от комментариев, так и хочется в разговор влезть. И что делать? Хм, хотя о чем я… сяду в тенечке, войду в транс, буду сидеть и ждать, пока кто-нибудь не добьется своего.

Очнулся я, когда ко мне подошел Наруто.

— Мы закончили, даттебайо!

— Вообще, или только со шрамолицым? — я встал с земли, отряхнул хвосты.

— Вообще, и его зовут Обито!

— Кхм, он и правда битый… Все-все, молчу, — я замахал руками на парня, явно собиравшегося разразиться целым водопадом слов.

«Темная половина меня, что с твоей рукой?»

«Ты о чем, светлый мой брат?»

«На ней что-то инородное»

Я сначала не понял, о чем говорил Ян-Курама, но спустя секунду до меня дошло. Он каким-то образом почувствовал нити Разума Алики. Я сделал их видимыми, они покрывали руку, словно ажурная сеть.

— Это все, что осталось от самой дорогой мне лисицы, — в груди все сжалось, казалось, забытые эмоции снова заполнили меня. Мне пришлось потратить несколько секунд на то, чтобы успокоиться.

— Ты любил ее? — спросил подошедший ко мне Минато. Я осмотрелся — к нам подходили шиноби, в том числе и братья Сенджу, а так же Мадара и этот Обито. Вокруг последних образовалась зона отчуждения, все попросту боялись к ним подходить. Я хмыкнул, сжал кулак.

— Да… И люблю до сих пор.

— Если есть матрица личности, то ее может хватить для Эдо Тенсей… — задумчиво пробормотал Тобирама, и нахмурился, когда на него обернулись все собравшиеся шиноби.

— А у Обито есть Риннеган, даттебайо! Он может воскрешать, как Нагато!

Я задумался.

— А что нужно для Эдо Тенсей вашего?

— Человеческая жертва.

— Можно использовать белых Зецу, — неожиданно заговорил шрамолицый. Тобирама явно задумался.

— Вполне.

Но обсуждение закончить мы не успели. Над бывшим полем боя раздался женский крик.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Все, и я в том числе, обернулись и увидели восемь человек. Весьма колоритная компания, стоит отметить.

Накачанный темнокожий и светловолосый здоровый мужик с голым торсом;

Светловолосая женщина в зеленой одежде и с внушительной грудью;

Какой-то низкорослый левитирующий старик с крупным носом;

Женщина с рыжими волосами и в синем платье, достаточно откровенном, кстати;

Красноволосый парень с иероглифом над левым глазом и каким-то странным сосудом за спиной;

Красноволосая девушка в очках и какой-то странной одежде, похожей на пижаму;

Беловолосый парень с фиолетовыми глазами;

И бледный мужчина с длинными черными волосами.

А я когда-то думал, что лисы любят выделяться, одеваются иногда странно и окрасы варьируются в широких пределах. Да мы жутко скучная раса по сравнению с шиноби, черт возьми!

— Война окончилась, Тсунаде-сенсей! — закричала какая-то розоволосая девушка. Блин, тут одна молодежь… Они бы еще детей в бой отправили, неужели больше никого не было?

— Кстати, а где остальные биджу? — спросил я у Хаширамы. Тот замялся.

— Мы пока решили их не выпускать.

— Что? — я рефлекторно вцепился в рукоять меча, народ начал отходить от меня.

«Успокойся, Темная половина меня. Их выпустят, но не прямо сейчас»

«Ты уверен?»

«Наруто дал обещание, а он их всегда держит. Исключений не было ни разу»

— Ладно. Но если не выпустите — хвостами клянусь, сам выпущу, и жертв будет много.

— Выпустим, — Хаширама тяжело вздохнул.

Как мне объяснили чуть позже, пятеро из прибывших — нынешние Каге, а шестой — некто Орочимару. Описали мне его как сумасшедшего вивисектора, использующего любые средства для достижения своих непонятных никому целей, а Тобирама добавил, что это он воскресил четырех бывших Хокаге. Я только пожал плечами, моя раса использовала самое разрушительное оружие в попытках закончить войну. Не мне кого-то осуждать.

С появлением Орочимару обсуждение Эдо Тенсей разгорелось с новой силой, словно его использование уже не обсуждалось. Меня, мягко говоря, удивил такой поворот событий, но в то же время я отчаянно надеялся, что все получится. Для меня это было, стыдно признаться, даже важнее биджу и целой расы лисов.

Наконец, притащили обездвиженного белого гуманоида. То, что это не человек, было видно сразу. Орочимару что-то делал, время от времени пугая людей длинным языком, я в этом не разбирался, самоустранившись от процесса. Я понадобился, только когда все приготовления были завершены.

— Пусть все получится, — тихо, очень тихо прошептал я, и нити с моей руки перенеслись на руку бледнолицего. Тот хмыкнул, осмотрел синюю ажурную сеть нитей и приступил к завершающей стадии.

— Призыв: Эдо Тенсей! — крикнул Орочимару, и белого Зецу начал облеплять уже знакомый по стычке с Мадарой пепел. Спустя минуту посреди печати стояла Алика. Я замер, боясь шелохнуться. Лисица осмотрелась, чуть дернула ухом.

— Курама? Где мы?

— Мы в другом мире, — сглотнув, все же ответил я.

— Странно, склеры не черные… — пробормотал Орочимару. Лика покосилась на него, потом осмотрела других людей. — Хотя нет, все же черные. Радужка очень большая, как у обычного зверя.

Человек продолжал что-то бормотать, а я подошел к лисице, обнял и коснулся своим носом ее. Она замерла на мгновение, но почти сразу крепко обняла меня в ответ.

— Я думал, что потерял тебя навсегда…

Она ничего не ответила. Только спустя минуту я отпустил ее.

— Я умерла. Я это помню. Тогда как?

— Шиноби умеют воскрешать.

— Это еще не воскрешение, — заметил Тобирама. — Это просто призыв.

— Обито? — Минато посмотрел на шрамолицего, напряженно думающего о чем-то.

— Вы должны извлечь из меня всех биджу, прямо сейчас.

— Что? Почему? — тут же посыпались вопросы со всех сторон, но Обито покачал головой.

Процесс извлечения выглядел, как вытягивание чакры и занял всего несколько минут. Обессиленный шиноби упал на колени, а вокруг уже стояли биджу, от однохвостого до семихвостого. Я улыбнулся, смотря на своих братьев и сестру, но они меня, естественно, не заметили. Впрочем, это не важно.

— На моем счету множество вещей, за которые меня должны были убить, — прохрипел Обито, и все обернулись к нему. — Но вы меня отпустили… Вот моя плата. Гедо: Ринне Тенсей!

Рядом с ним появилась какая-то странная голова, и неожиданно невероятно сильно раскрыла рот, из которого начали вылетать зеленоватые сгустки. Они рассеялись по всему полю, некоторые попали в воскрешенных, в том числе и Алику. Она сразу принялась себя ощупывать.

Сам Обито поседел и тяжело задышал, я видением видел, что у него практически не осталось жизненной энергии. Проще говоря, он умирал.

К нему подбежали Хаширама, светловолосая женщина с большой грудью — Тсунаде, если я ничего не перепутал, да и я не остался в стороне. Руки обоих Хокаге светились зеленоватым светом, словно энергия жизни.

— Проклятье, я не успеваю передавать чакру! — прорычала женщина, Хаширама покачал головой. Встав на колени между ними, я коснулся шрамолицего и начал передавать жизненную энергию напрямую, сразу в больших количествах.

— Займитесь ранами лучше, если они есть, — пробормотал я. Удивительно, как много энергии поглощал этот шиноби. — Ты будешь жить, понял? Долги я привык отдавать.

Как бы мне не хотелось быть исключительно с Аликой, я понимал, что должен спасти этого человека. Он воскресил, полноценно воскресил ту, что для меня дороже жизни, а такое без оплаты оставить было нельзя.

Полчаса мы втроем боролись за жизнь Обито, но, в конце концов, Хаширама выдохнул, пробормотал «он стабилен» и отошел в сторону. Отошел и я, и Тсунаде.

— Почему?.. — прошептал шиноби.

— Ты воскресил явно целую кучу народа, и еще спрашиваешь, почему тебя спасли? — я фыркнул. — Не знаю, как другие, но я долги отдаю всегда. Считай, это моя плата за то, что вернул мое счастье.

— Счастье, да? — мне на плечо опустилась рука Алики. Я потерся об нее щекой.

— Да, любимая. Счастье.

— Эмоции ко мне не вернулись.

— Знаешь, — я рассмеялся. — С учетом местных возможностей, думаю, это не такая уж и проблема! Тобирама, как там портал?

— Жду только тебя, — похоже, на этого альбиноса воскрешение вообще никак не повлияло, как был невозмутимым, так и остался.

— Ты монстр, так быстро решить задачу, — я покачал головой. — Тогда начнем!

Глава Х. Эпилог

— Поднимай! — прокричал лис, закончив цеплять крюки. Очередной ящик с оружием отправился в подземный бронированный склад.

Прошло меньше месяца с тех пор, как вся раса лисов и два волка переселились в другой мир. Они осели на территории страны Огня, на достаточно большом удалении от остальных поселений и городов. За неполный месяц лисы успели возвести укрепления, построить временный палаточный городок, а так же протащить через портал целую кучу снаряжения, техники и оборудования, большую часть которого было решено законсервировать. Юждар, Олдир и Алес, исходя из рассказов людей и Курамы, быстро просчитали последствия появления у местных высокотехнологичного оружия и предпочли не рисковать.

Пока лисы еще не знали, как именно им интегрироваться в местный социум, не имея даже зачатков экономики, но пока шли разговоры о простом обмене. Высокотехнологическое оборудование, вроде тех же раций, у шиноби уже были, а значит, торговать будет чем. Осталось только наладить производство и добычу природных ископаемых, естественно, в щадящем режиме. Многие лисы за уши похватались, когда узнали, сколько снаряжения шиноби попросту выбрасывают.

Конечно, не обошлось и без инцидентов, вроде попытки обокрасть отряд патрулирования. Вот только, кунаи усиленную щитами броню не пробивали, а лучевые ружья мгновенно поражали цель и убивали на месте. Конечно, будь нукенины не простыми середнячками, лисам пришлось бы туго, но действительно сильные шиноби к лисам предпочитают не лезть. Никто не хотел злить Кураму, который еще на войне показал, что ему ничего не стоит зарезать даже такого монстра, как Учиху Мадару.

Конкретно сейчас девятихвостый сидел на толстой ветви дерева и смотрел, как лисы пытаются придумать, что делать с деревьями. Пока склонялись к решению спилить, а пни выкорчевать, лес здесь был настолько огромным, что потерю сотни деревьев он даже не заметит. В крайнем случае, был Хаширама, который уже успел пообещать помочь с домами, себе на беду.

— Опять от работы отлыниваешь? — на ветвь залезла Алика и села рядом. Курама посмотрел на лисицу видением, линии печати ярко сияли. Значит, она сейчас испытывает полный спектр эмоций.

— Есть немного, — девятихвостый почесал затылок, прижав уши. — Как там остальные?

— Трой и Трея в восторге, носятся по кустам и регулярно теряются. Ликор и Нирика скоро поседеют, Нова пообещала сделать ошейники с маячками.

— А Лина?

— Лина… — Алика вздохнула. — Она не верит, что Неоса убили в тот день волки.

— Неос мог быть только в штабе, а туда волки не добрались, — Курама покачал головой. — Правда лежала на поверхности, хвостом не подметешь.

— Так-то оно так, но…

Они замолчали. Алика легкомысленно болтала ногами, явно наслаждаясь возможностью полноценно испытывать эмоции. Печать закончили всего четыре дня назад, еще три дня постепенно увеличивалась интенсивность ее работы. Но и она — всего лишь временная мера, не более. Курама решил, что во что бы то ни стало научится восстанавливать структуру Разума, и тогда Алике больше не придется раз в месяц заряжать накопители чакрой.

«Эй, темный брат, ты еще не передумал?»

«С вами передумаешь… Вы меня там не затопчите?»

В голове лиса раздался громыхающий хохот.

«Да тебя сам Джуби не растопчет, куда уж нам! Ждем тебя, время ты знаешь»

— М-да.

— Что, братья-биджу зовут на праздник?

— Угу, а Мататаби сразу отказалась. Надо было ее примеру последовать…

— Ну, до тех пор у нас есть время?

— Есть, как не быть, — Курама усмехнулся и потерся носом о нос лисицы.

— Ку! Лика! Вы моих сорванцов не видели?! — раздался снизу крик Ликора. Девятихвостый незлобно ругнулся.

— Нет!

— Поймаю — выпорю! — с этими словами серый лис убежал обыскивать кусты.

— Ни минуты чтоб его покоя.

— Закончится аврал — будет тебе покой.

— Посмотрим, — Курама фыркнул и спрыгнул вниз, поймал Алику. — Куда пойдем?

— Да мне без разницы, если честно.

Покачав головой, девятихвостый лис с рыжей лисицей на руках, мордочку которой покрывала сложная вязь печати, направился к центру будущего города. Лисы собирались обосноваться надолго.

КОНЕЦ

16.02.16 — 29.12.16

Оглавление

Глава 0. Фальстарт

Глава 1. Шок

Глава 2. Восстановление

Глава 3. Война

Глава 4. Сила Разума

Глава 5. Прозрение

Глава 6. Наступление

Глава 7. Познание

Глава 8. Жизнь

Глава 9. Рывок

Глава 10. От одного к другому

Глава 11. Привет из прошлого

Глава 12. Откровения

Глава 13. Подарок на день рождения

Глава 14. Подарок на день рождения, часть 2

Глава 15. Обострение

Глава 16. В тени

Глава 17. Отпуск

Глава 18. Истина

Глава 19. Ставка

Глава 20. Мир Шиноби

Глава Х. Эпилог