здорового мальчика. Понял и простил. Потому что такова жизнь, и жаловаться на неё порой просто глупо. В конце концов, бывают семьи, где отца вообще нет, где женщины терпят всё, лишь бы оно было, вот это облако в штанах…Началась их горькая одинокая мужицкая жизнь. С поисками подработок, замороженными полуфабрикатами вроде котлет и пельменей, с рассыхающимися половицами и протекающей крышей, дом вскоре стал забывать женскую руку. Вышла замуж и уехала из Коукворта Лили, став презренной миссис Поттер. Хм… трепетная рыжая лань выбрала, что называется, самца себе в пару — оленя ветвисторогого. Патронуса Лили Северус стал ненавидеть.Далее, спустя пару лет, дочери Гарри и Розы Эвансов продолжились в потомстве, произведя на свет двух мальчишек: Петунья — крепкого розовощекого Дадли Дурсля, а Лили — худосочного заморыша Гарри Поттера. Тонюсенького оленёночка и сохатика, как описал на радостях младенца упившийся в розовые сопли Сиря Блэк. Толстого Дадлика Северус видел сам, когда Петунья привезла сына в Коукворт показать родителям, порадовать внуком новоиспеченных дедушку и бабушку. Ну и соседей Снейпов позвали-пригласили, засвидетельствовать наличие внука. Пуская пузыри и смачно пукая, Дадли пересидел у всех на коленях, при этом отметив почему-то только одного Северуса, обмочив ему брюки.Потом, ещё год спустя, произошли те самые, печально известные события: сошел с ума Темный Лорд, произнесла пророчество долбанутая видениями Сивилла Трелони, Северус Снейп подслушал и донес до Лорда предсказание, к счастью, подслушанное не до конца и потому не понятое. Но, увы, Лорд его понял по-своему и пошел убивать Поттеров, почему-то решив, что речь идет именно об этом ребёнке. Ну и самоубился об него, тем самым подтвердив пророчество.И заплакал на крыльце Гарри Поттер, проснувшийся от холода в незнакомом месте, комкая в ручонке пергаментный конверт.~о~о~о~ ~о~о~о~ ~о~о~о~ Пролог второй. Дела очень-очень давних дней, ещё до Мерлина и короля Артура, или, как говорят в квадратной Руси: «это было так давно, ещё при царе Горохе», и «это было в те прадавние времена, когда у кур были зубы». М-м-м… нет, пожалуй, кур опустим: если они с клыками, то это как минимум динозавры, то есть твари те ещё, доисторические.Итак, во времена чуть пораньше Артура, примерно на пару столетий, правил тогдашней Англией молодой король Лайонель Добродушный. Сие прозвище он получил после того, как загнал Красного Дракона обратно в Книгу вместо того, чтобы кинуть клич по всем соединенным королевствам и созвать рыцарей для поимки злобного звероящера, который на самом деле оказался совсем не злым, а просто очень горячим, настолько раскаленным, что ему, бедняжке, от самого себя становилось жарко в своей огнеупорной броне.Сидел Лайонель на троне, простом, деревянном, похожем на стул с высокой спинкой и подлокотниками, что уже считалось признаком особой роскоши, и грустил, ибо ему исполнилось целых пятнадцать лет, и он внезапно осознал себя глубоким стариком. Как же, третья пятерка лет закончилась и затикала четвертая, а это — о ужас! — целых двадцать лет!!! С тех пор, как умер его пра-пра-пра-пра-прадедушка, и он вынужденно прошел коронацию, прошло ровно восемь лет. То есть да, вы верно считаете, дорогие читатели, Лайонелю было всего семь сопливых годиков, когда он заступил на престол. И за первую же неделю своего царствования успел наворотить столько дел-проблем, что мама не горюй! Так-то он их, конечно, исправил: поймал Мантикору, заманил в ловушку Дракона, выпустил в сад прекрасного Гиппогрифа… кстати, он выглядел как конь с крыльями, а не тот монструзный гибрид Хагрида. Порхала над цветочками яркая Бабочка, никому не причиняя вреда.Ну исправить исправил, зажил себе, но тревога осталась — Книга Зверей. Вот он состарится и помрет, а Книга? С ней-то что будет? А вдруг она в плохие руки попадет? В грязные грабки какого-нибудь диктатора, деспота и тирана? Откроет он Звериную Книгу и как начнет развлекаться, выпускать из неё в мир всяких монстров, а ведь даже он, Лайонель, не всех знает, не рискнул все странички просмотреть…Повздыхав и попереживав, юный прыщавый король призвал к себе Советника, Канцлера и Премьер-министра. Подумав, он пригласил ещё Писаря-Стенографиста. И велел слушать, записывать и думать.— Мои уважаемые, горячо любимые Советник, Канцлер и Премьер-министр, как вы знаете, вчера минула третья пятерка моих прожитых лет, и неизвестно, сколько их у меня будет впереди, надеюсь, много. Но сколько бы их ни было, проблему я хотел бы решить сейчас, пока жив и здравствую.— А какая у вас проблема, сир? — со всей почтительностью спросил Канцлер.— Она лежит на высокой тумбе под стеклянным колпаком, — подсказал Король. Взгляды всех обратились к вышеозначенной тумбе и к проблеме на ней. Это был увесистый, украшенный рубинами том, переплетенный в коричневую кожу с золотым тиснением, с золотыми резными застежками и золотыми же уголками — для красоты и долговечности. Знаменитая Книга
