Этот Очень Дикий Запад отец и его сын [просто Вася] (fb2) читать онлайн

просто ВасяЭтот Очень Дикий Запад отец и его сын

Глава 1

К этой поездке Артём Александрович готовился тщательно: закупил нужных продуктов, заблаговременно упаковал необходимые вещи. Шутка ли – единственный ребёнок, двенадцатилетний сын Вячеслав наконец-то согласился поехать на природу с ночёвкой. Сын у него рос миролюбивым «ботаном»-пацифистом. И последний раз на природу в поход выходного дня они вдвоём выезжали целых два года назад. Таким Славка был не всегда. Было время, когда он гонял в футбол, носился с пистолетиками, играя в войнушку, а уж сколько машинок у него было! Но всё это враз прошло четыре года назад. Тогда в детской поликлинике ему сделали сложную прививку АКДС. Он очень тяжело перенёс ту прививку – его всего ломало, он болел. А затем начал чахнуть. Всё больше и больше. При этом пил много воды и очень много писил. В конце концов, когда ему стало совсем плохо, и мать во всю забила тревогу, у него выявили сахарный диабет 1 типа (инсулинозависимый). Это стало шоком. Трое суток Славка пролежал под капельницей и с тех пор ему ежедневно приходилось от 3 до 7 раз колоть пальцы, меряя кровь на сахар и 4 – 5 раз вкалывать себе инсулин. Всё это не прошло бесследно, Славка изменился, перестал гулять, играть в подвижные игры. Теперь он часами сидел в компьютере, строя там дома, машины и города. Когда компьютер отнимали родители – он рисовал. В свои 12 лет сын отлично разбирался в компьютерах и не плохо владел английским. Так он стал полной противоположностью своему отцу, отслужившему в силовых структурах, прошедшему горячие точки, любившему оружие, походы и охоту.

С собой в поход Артём решил взять какой-нибудь «ствол», чтобы сын пострелял и почувствовал себя мужчиной. Сначала он склонялся к СКСу или Сайге. Но когда заехал в оружейный магазин прикупить патроны, то застал распродажу по дешёвке картечных патронов 12-го калибра. Купив 50 штук – пачку крупной картечи и пачку мелкой - он решил взять на выезд любимую помпу – мечту всех терминаторов и ковбоев – ИЖ-133 с удлинённым магазином и укороченным стволом. Доложив в рюкзак нашедшиеся в сейфе два десятка просроченных патронов магнум с пулями Гуаланди и картечью 8,5мм, Артём решил, что этого будет вполне достаточно, чтобы настреляться вдоволь.

В день выезда в субботу утром супруга суетилась вокруг них, напрягая его вопросами:

- Всё взял?

- «Сумку жизни» взял?

- Инсулин взял? Возьми ещё один шприц на всякий случай.

- Пролонгированный взял?

- Тест-полоски взял? Открой новую упаковку и переложи туда остатки из старой!

- Иглы взял? Всего три?

Не выдержав, Артём схватил всю коробку с иглами и положил в «Сумку жизни» сына.

- Так пойдёт? Ну, мы поехали!

- Может не поедете? Грозу обещали.

- Мы плащи взяли. Всё, пока!

Подхватив свой универсальный рюкзак, походную сумку через плечо и рыболовный чехол с удочками и укрытым в нём ружьём, Артём пропустил вперёд сына со старым школьным рюкзаком, и они вышли из квартиры.

Багажник их «калины» был уже загружен всем необходимым для поездки. Там и палатка, и надувные матрасы, и спальные мешки, и котловые принадлежности, бутыли с водой и часть еды.

Два года назад, когда они ездили с сыном на природу, то ночевали в палатке в лесу. У непривычного к походной жизни Славки осталась тогда масса впечатлений. Ночью он поспал всего часа полтора. А остальное время лежал и слушал пугающие звуки дикого леса. И постоянно теребил отца:

- Там кто-то ходит!

Как ни пытался Артём успокоить сына, светя мощным фонариком в указанном направлении, рассказывая, что мыши в лесу шумят громче кабанов или подкидывая новые сучья в костёр – впечатлительный Славка заснуть не мог. Поэтому Артём пообещал в следующий раз свозить Славку на ночёвку в степь, где пространства открытые и нет таких звуков.

Вот этот раз и наступил. Поехали они в безлюдные места к слиянию двух степных речушек и часа через два уже были на месте.

Артём хотел дать сыну пострелять из ружья, но с действующими идиотическими российскими законами делать это надо было очень осмотрительно. Что бы никакая природнадзорная сволочь не привлекла их за стрельбу в «неотведённом месте», да ещё «вне сезона». Поэтому, взяв оба рюкзака, сумку и чехол якобы только с удочками, они оставили «калину», перешли первую речку вброд и пошли вдоль второй. Примерно в километре дальше Артём знал отличное место, где речка с песчаным неглубоким дном, протекая в овраге, позволит им и покупаться, и пострелять, и пообедать. А потом, ближе к вечеру они вернуться к машине, где порыбачат, разведут костёр и поставят палатку.

Этот километр прошли весело болтая. Правда ветер надул высокие тучки и изредка вдалеке стал громыхать гром, но никакого дождя не было. Наконец дошли до места. На краю высокого, но не круто спускающегося к воде берега росло одинокое дерево. Вот под него решили положить принесённые вещи. Где-то рядом громыхнул гром.

- Ого! – сказал отец – Хорошо грохнуло. Глядишь, так и дождь пойдёт.

Он достал из рюкзака бутылку воды. Напился. Дал попить сыну. Затем вынул из чехла ружьё и стал снаряжать его патронами, так как решил сначала пострелять, а потом уже купаться и готовить обед. Славка в это время стоял рядом и убирал в рюкзак завёрнутую в полотенце, чтобы не согрелась, бутылку воды.

Громыхнуло опять. Очень сильно. Артём, оторвавшись от заряжания ружья, поднял взгляд и увидел медленно плывущую к ним по воздуху шаровую молнию. То, что это была именно шаровая молния, он сразу понял, хотя никогда раньше их вблизи не видел.

- Слав! – ошеломлённо позвал он сына. Оба заворожённо уставились на светящийся шар чистой энергии. Не было ни сполохов, ни разрядов электричества. Просто гладкий светящийся шар. И он медленно плыл к ним. Артёма взяла оторопь. Он схватил сына за руку и утянул его за дерево. Но молния, как живая, повторила их движение и, обогнув дерево, вновь направилась в их сторону.

Наверное, Артём запаниковал. Он, не думая, вскинул ружьё и выстрелил в приближавшуюся как сама неотвратимость молнию. Раздавшийся треск был даже громче выстрела. Вспышка, потом тьма и зрение восстановилось. Но то, что увидел Артём, заставило его подумать, что он бредит. Вокруг всё было другое. Не было оврага с речкой, не было привычной степи. Холмистая равнина с чахлыми кустиками и деревцами окружала их со всех сторон. Далеко на юге, а на западе много ближе виднелись горы. Горы! Откуда они тут взялись? До них ведь тысяча километров!

Ошарашенно, буквально раскрыв рот, они с сыном оглядывались вокруг. То, что он не бредит, убедило Артёма дерево, под которым они сложили принесённые вещи. Точнее то, что осталось от дерева. На высоте метров четырёх крона дерева исчезала, как будто её аккуратно спилили бензопилой.

- Это что же, нас перенесло куда-то взрывом молнии? – сам у себя спросил Артём – Но ведь так не бывает! Я читал о стрельбе по молнии. Там максимум ствол у ружья разрывало.

- Пап, а мы где? – спросил Славик.

- Да я вообще ни черта не могу понять! – нервно ответил отец и, подумав, продолжил – Надо идти в сторону севера. Там машина должна стоять. С севера мы и приехали.

- Но там не видно никакой машины – возразил сын.

- Давай всё в бинокль рассмотрим. Доставай из сумки бинокль.

Минут десять они поочерёдно осматривали горизонт в бинокль, но так ничего важного для себя и не увидели.

- Пап, а что могло с деревом случиться? – спросил сын, указывая на срезанную верхушку.

Артём решил, что скорее всего сила, которая их суда забросила, действовала на очень небольшом расстоянии и всё, что не вошло в её сферу, осталось на старом месте, а что вошло – перенеслось сюда.

- Чертовщина какая-то. Долбануться можно – растерянно проговорил отец и, обращаясь к сыну, добавил – Собираем вещи и идём в сторону машины. Может что и определится.

Так и поступили. Только сколько б они ни шли и как бы ни смотрели по сторонам – ничего знакомого увидеть не удавалось. Артём уже понял, что с машиной можно попрощаться. Жалко конечно, ну да чёрт с ней. Главное сейчас к людям выйти и определиться – где они, куда их занесло.

Оба не сговариваясь достали смартфоны. Сети не было. Это было не страшно. В степи далеко не везде есть сеть. Попытались включить геоданные. Но и тут их ждал облом – спутники не обнаруживались. Растерянность ушла на второй план, зато тревога стала холодной лапой сжимать сердце. Артём попытался просканировать радиодиапазон. Ничего.

- Идём дальше. Не стоять же здесь. Всё равно куда-то идти надо. И давай выключим смартфоны. Батарейки надо беречь. Включать будем раз в час, желательно на вершине холма. Может так сеть поймаем?

Шок и растерянность грызли изнутри. Так и до паники недалеко. Артём приказал себе не раскисать и не бояться. И нарочито уверенно старался общаться с сыном, как будто не произошло ничего необычного. Главное, чтобы сын не понял, что творится в душе у отца.

Шли долго, изредка переговариваясь, тщательно осматриваясь вокруг. Не раз сын включал смартфон в поисках сети, ещё чаще смотрел в небо отец, надеясь увидеть инверсионный след самолёта. Ничего. Так и шли как на необитаемой планете. Пора было кормить сына и делать инъекцию инсулина - у диабетиков жизнь ведётся по режиму. Хотя на нервах особо есть не хотелось, перекусили взятыми бутербродами. Запили водой и потопали дальше. По пути не раз встречали диких животных - зайцев, лис, куропаток. Встретили даже оленя, который своим появлением лишний раз убедил, что это не Самарская область. Хотя какая к чёрту Самарская область, когда кругом видны горы?! Шло время, а ничего не менялось. Местность оставалась такая же дикая, ничто человеческое видно не было, смартфоны всё также ничего не ловили. На душе становилось всё мрачней и тревожней. Накапливалась усталость. Солнце стало заметно клониться к горизонту, когда путь им преградила небольшая речушка. Осмотревшись, решили искать брод ниже по течению и буквально в пяти минутах ходьбы нашли мелкий участок глубиной всего по щиколотку. Разувшись, перешли речку вброд. Вода была на удивление холодная и довольно чистая. Артём рискнул наполнить опустевшие бутылки. За одно выпили остатки магазинной воды. А речную можно и потом прокипятить. Устало шли ещё с пол часа, когда вышли на очередную возвышенность. И снова в который раз осмотр ни к чему не привёл. Артём взглянул на осунувшегося, расстроенного сына и сказал:

- Всё, ищем место где разбить лагерь для ночёвки.

- Дальше не пойдём, будем ночевать тут в поле? - переспросил Славка.

- А что ещё остаётся? Мы устали, нам надо отдохнуть, поесть, приготовить ночлег, дрова собрать для костра. Палатки то нету.

Вскоре выбрали и место для ночлега - ровный участок между островком кустарника и двумя небольшими деревцами. От дерева к дереву натянули бельевую верёвку, на которой закрепили армейскую плащ-палатку. Нижние концы плащ-палатки отвели в сторону и прикололи к земле. Получился косой навес. Под него стали укладывать срезанную вокруг траву, застелили её плащами. Потом пошли собирать по округе дрова.

- Хорошо бы сделать на ночь нодью - думал Артём, но подходящих дров взять было негде. Набранный сушняк был слишком кривой и тощий. Закончив с дровами, набрав их побольше, чтобы хватило на всю ночь, принялись готовить ужин. У костра зажарили на шампурах, воткнутых в землю, взятые с собой шашлычные колбаски. Вскипятив воду в литровой кружке, заварили чай. Поужинали в молчании. Потом кипятили воду для питья.

Пока не наступила темнота, Артём решил провести инвентаризацию, что у них есть. У него было ружьё и 69 патронов. Два ножа - складной и фиксированный. Армейский котелок, литровая металлическая кружка с крышкой, по две большие и маленькие ложки, вилки, небольшая пластиковая разделочная доска ярко красного цвета. Два пластиковых туристических стакана и две такие же миски. Пяток небольших шампуров в чехле. Две газовых зажигалки и налобный дальнобойный фонарик с запасными батарейками. Десятикратный бинокль. Бельевая верёвка и армейская плащ-палатка. На руке носил командирские часы. Чёрный рюкзак литров на 25 на три отделения с боковыми карманами и дополнительными креплениями. Зелёная походная сумка через плечо. Чехол с телескопической удочкой и спинингом. Там же дополнительные блёсна и набор с запасными крючками, лесками, поплавками. Мягкая аптечка, в ней пара упаковок антибиотиков (одна из которых немного просрочена), обезболивающие таблетки, крем для заживления, жидкость для промывки ран. Йод с зелёнкой. Противовоспалительные и жаропонижающие. Бинты и лейкопластыри. Есть сердечные и антигистаминные таблетки. Отдельно гигиенический комплект – мыльница с мылом, несколько пакетиков с шампунем из гостиничного номера, зубная паста с двумя щётками, расчёска, ножницы, одноразовая бритва и складное зеркальце. Есть даже дорожный набор иголок с нитками, брелок-ногтегрызка и маленькое туристическое огниво. На нём одеты джинсы, футболка, камуфлированная куртка х/б и крепкие походные ботинки от Восток-сервис. В рюкзаке свёрнуты запасные трусы с носками, футболка и туристический плащ-дождевик. А также большое полотенце и резиновые тапки. Есть две полторашки под воду. Из еды осталось: две банки консервированной ветчины, три бутерброда с копчёной колбасой и сыром. Несколько варёных яиц и картофелин. Пакетик с огурчиками-помидорчиками. Четыре бич-пакета, взятых в тайне от супруги. Пластиковая баночка с солью. Целый свёрток с пакетиками сахара из кафе. Таблетки сахарозаменителя для сына. Пакетированный чай и кофе.

Славка был одет в спортивный костюм и футболку с длинными рукавами. Плюс тёмно-бордовые кроссовки. Серый школьный рюкзак литров на 20. В нём запасные носки, трусы, футболка, прорезиненный дождевик с капюшоном и резиновые сланцы. Там же лежала «сумка жизни» с инсулиновым хозяйством. А ещё были у Славки нож-керамбит, купленный им в турпоездке в Пятигорске; мультитул, подаренный на 23 февраля, блокнот с ручкой и светодиодный фонарик. Также у них имелись два самсунговских смартфона, к ним одна зарядка и пауэрбанк.

Стали обсуждать сложившееся положение.

- Пап, а вот мы встретим людей и как сможем домой вернуться? Машины то нет.

- Главное к людям выйти и определиться – где мы. А там уже сообразим – отвечал отец – Деньги у меня на карточке есть. Как-нибудь уедем. Даже если нас хоть в Южную Америку перенесло. К властям обратимся, к нашим дипломатам. Помогут.

Подкинул дров в костёр и продолжил:

- Представляешь, какими знаменитыми будем? Ведь с нами произошла телепортация! Ни с кем такого ещё не было! Все газеты писать о нас будут. Интервью будешь давать. Знаменитостью станешь. По телевизору тебя покажут.

- Представляю, что мать скажет, когда узнает – грустно усмехнулся сын.

- Это точно – со вздохом согласился отец и про себя подумал – Главное, чтобы мы на Земле были, а не на затерянной необитаемой планете.

Он поднял голову и стал искать знакомые созвездия. Вот она, Большая Медведица. А вон Малая. А те две яркие звезды низко над горизонтом должны быть Юпитер с Сатурном.

- Фух, – облегчённо выдохнул он – слава Богу мы на Земле!

- А ты что подумал? – заинтересованно спросил сын.

- Да мелькнула мысль, что нас на другую планету забросило. Но нет. Вон Большая и Малая Медведицы. Значит мы в северном полушарии. А вон и Юпитер с Сатурном. Можешь взять бинокль, посмотреть – у Юпитера в бинокль четыре спутника должно быть видно.

Славка встал и взял бинокль.

- Только обопри бинокль о что-нибудь неподвижное. О дерево, например. А то из-за дрожи рук будет плохо видно.

Легли спать, положив под бок заряженное четырьмя пулевыми патронами ружьё. Ночью заметно посвежело и Славка весь съёжился – подмёрз. Артём велел ему привстать, постелил под него на сено полотенце, а плащом укрыл сына сверху. Тот какое-то время повозился и вскоре заснул.

Артёму не спалось. Тревога не отпускала. Чтобы успокоиться, стал вспоминать свою жизнь. Родился – учился в Советском Союзе. Потом срочная в армии. Направили в Афган. Но сначала полгода изматывающие тренировки. Как раз начинался вывод войск. Так что за речку попал всего на три месяца. В каких-либо героических боях не участвовал, хотя пострелять пришлось. Дослуживал уже в Союзе. Перед дембелем ему предложили остаться на сверхсрочную с перспективой стать прапорщиком. Сначала отказался. Но, приехав домой и не поступив в институт, позвонил командиру в часть. Тот дал добро. Несколько месяцев курсы на прапорщика и вернулся служить в свою же разведроту. А потом развал страны и масштабные сокращения. Везде безработица. Устроился в ОМОН. Дважды побывал в Чечне. Подвигов не совершал и наградами не обвешан, просто добросовестно делал своё дело. В милиции получил офицерское звание – для начала младшего лейтенанта. Выслужив минимальный стаж, ушёл на пенсию. По гражданке подрабатывал в разных частных конторах то завхозом, то клерком. Женился поздно – в 38 лет. В том же году родился сын, в котором он души не чаял. И который по милости бездушного здравоохранения стал инвалидом. А теперь вот с ними вообще непонятная чертовщина происходит.

Так в полудрёме промаялся почти до утра. Когда встало солнце, вскипятил воду, подогрел оставшиеся бутерброды, порезал огурцы с помидорами, растолкал сына, смерили ему глюкозу крови, заварили кофе и позавтракали. Лагерь свернули быстро – пять минут и готово. Опять пошли на север.

Долго шли без остановок. Ни малейших признаков человеческого присутствия. Славка упавшим голосом заговорил:

- Пап, а пап, а если мы вообще никого не встретим?

- Как это не встретим?

- Ну, если тут вообще людей нет?

- Встретим. Обязательно. Мы в северном полушарии в средних широтах. Там могут быть пустынные местности. Но не на сотни и не на тысячи километров. Сегодня мы пройдём километров тридцать, если сможешь, то и сорок. Плюс вчера прошли не меньше двадцати. Обязательно должны кого-нибудь встретить. В самом крайнем случае найдём следы цивилизации – дорогу, телеграфные столбы, ещё что-нибудь. И сможем выйти к людям.

После полудня наткнулись на маленький ручеёк. Наполнили водой опустевшие бутылки и решили встать на обед. Артём приготовил для сына похлёбку из двух пакетиков лапши и консервированной ветчины. Доели картошку с яйцами. Выпили кофе для бодрости. На вопрос сына, не останутся ли они без еды, успокоил его:

- Тут мясо и бегает, и летает. Без еды не останемся. Вон тех же куропаток, пока они на земле, можно и картечью при нужде стрелять. Было дело, пробовал. Зайца тоже как-то раз мелкой картечью добыл.

- А у нас такая есть?

- Есть. Целая пачка.

- Надо будет – и оленя добудем. Так что с голоду не помрём.

Прокипятили воду для бутылок и тяжело поднялись в путь. Не прошло и десяти минут, как они вышли на вершину очередного холма и буквально сразу увидели в отдалении две медленно движущиеся телеги, запряжённые лошадьми. Эмоции сразу рванули наружу:

- Ну, вот, нашли!

Славка даже закричал:

– Эй, эй, эй! – и замахал руками.

Оба не сговариваясь припустили повозкам на перерез. Бежать было тяжело, быстро запыхался – не юноша давно, да ещё с грузом. Славка вырвался вперёд. Наконец их заметили, повозки остановились и из них высыпали люди. Два мужчины, три женщины и двое детей.

Глава 2

Увидев, что люди с повозок не собираются уезжать и точно ждут их, запыхавшийся Артём перешёл с бега на быстрый шаг. Рядом пыхтел Славка. Приближаясь к повозкам Артём стал замечать странности. Повозки эти выглядели совсем не так, как те, что он привык видеть в деревнях. Это были довольно крупные конструкции с большими деревянными колёсами и кузова их были покрыты высокими тентами. Но больше всего его поразили люди – их одежда, как из фильмов про старину. Особенно эта одежда бросалась в глаза у женщин – длиннополые старинные платья и идиотские чепчики на головах. А ещё насторожило Артёма наличие в руках у мужчин двустволок. Причём оба мужика были в дурацких округлых шляпах и с усами.

- Эй, ребята, мы тут с сыном заблудились – обратился к незнакомцам Артём – Где тут трасса на Самару?

Ответом ему было молчание. Артём недоумённо остановился метрах в пятнадцати от телег и стал переводить взгляд с одного на другого незнакомца.

- Подскажите в какую сторону идти? – снова обратился он к ним и развёл руки в вопросительном жесте.

Тут заговорил старший мужчина. Он сказал что-то непонятное и перебросился несколькими фразами с другим мужиком. Артём только и успел понять, что те говорят на иностранном языке, как Славка тихо сказал сбоку:

- Пап, они говорят на английском.

Артём глянул на сына. увидел его удивлённые глаза, снова посмотрел на незнакомцев, потом на Славку и спросил:

- А что они говорят? Ты понимаешь?

- Что-то про нас. Типа кто мы такие и как с нами быть.

Сказать, что Артём был тугодумом вряд ли можно. Но сейчас он ненадолго завис. Мысли запрыгали в его голове. «Откуда тут англичане? И почему они так странно одеты? Получается это какая-то англоязычная территория. Ладно оружие в дикой степи открыто таскают, но почему в таких нарядах? И почему на музейных телегах? Да что за чертовщина тут вообще происходит?» Мелькнула даже мысль, что это какой-то розыгрыш. Но потом Артём взял себя в руки и попросил сына:

- Поговори с ними. Ты же маленько знаешь английский. Попробуй спросить у них где мы и чего они тут делают? Давай, давай, не тушуйся. Спрашивай!

Славка обратился к незнакомцам. Видно было, что он теряется, путается в словах. Но его поняли и диалог завязался. После нескольких фраз Славка повернул к отцу изумлённое лицо.

- Они говорят, что это территория Монтана, что они переезжают в какой-то Вирджиния Сити и спрашивают, кто мы и чего хотим?

Артём непроизвольно выругался. «Это розыгрыш? – думал он, но, глядя на лица чуждых ему людей вдруг с ужасом в душе понял – Нет, не розыгрыш». Игнорируя заданный вопрос, потребовал у сына спрашивать дальше:

- А далеко до города? В какую сторону? А до города, откуда они приехали?

Видя его неподдельное изумление, незнакомцы стали отвечать Славке. И постепенно тот переводил:

- До Вирджинии Сити миль двадцать - тридцать. Ехать надо по этой дороге (никакой дороги Артём не увидел, вместо неё виднелась скорее тропа). До другого города миль сто и туда путь через горы.

Артём опять подвис немного и заметил, что незнакомцы уже нетерпеливо переговариваются. Надо было что-то решать.

- Скажи им, что мы совсем заблудились и попроси их довезти нас до города. Скажи, что мы с ними рассчитаемся без обмана – и для убедительности, растопырив пальцы, показал золотое обручальное кольцо с лазерной насечкой.

В этот раз первой заговорила одна из женщин. После нескольких фраз с другими незнакомцами, она махнула рукой, указывая на задок второй телеги. Мужики согласно покивали и все стали грузиться. В этот момент Артёма словно током прострелила мысль и он попросил сына:

- Спроси у этой женщины, какая сегодня дата по их летоисчислению?

Славка, после уточняющих фраз, с удивлённо-тревожными глазами перевёл ответ:

- Она точное число не помнит, но говорит, что уже начался август 1876 года от Рождества Христова…

Теперь, когда они сели в фургон и Артём рассмотрел его «внутренности», увидел вещи, которыми тот гружён, то с замиранием сердца осознал, что это не шутка, не глупый розыгрыш. Это самая настоящая реальность – они в 19 веке, да ещё и в Америке!

Ошеломление, шок, ступор – вот состояние, в котором пребывали отец с сыном. Долго ехали молча. Хозяева фургона, разместившись впереди, периодически поглядывали на них и переговаривались между собой. Но ничего этого Артём не замечал, погружённый в себя. Славка с испуганно-растерянным видом сидел рядом. Наконец он нарушил молчание:

- Пап, что же теперь будет? Как же мама?… И где мы возьмём инсулин?

- Не знаю, сынок… - сказать, что здесь нет инсулина у Артёма не поворачивался язык. Он не боялся за себя, не боялся попасть в прошлое, не побоялся бы даже попасть в 13 век. Он боялся за сына – инсулин начали производить где-то в период между мировыми войнами. Здесь инсулин не найдёшь ещё лет 50 минимум. А без инсулина, точнее с тем количеством, что у них есть, сын скорее всего не протянет и месяца. Это приговор!

Артём перестал воспринимать окружающий мир, пытаясь осознать ужасную реальность, потерял счёт времени. В себя его, даже не сразу, а с какой-то задержкой, привели выстрелы и крики, раздавшиеся от первой телеги. Он оглянулся, чтобы увидеть, как мужчина – хозяин их фургона – дёрнулся словно от удара и повалился назад. Характерно так дёрнулся. Под звук выстрела.

Артём, действуя на инстинктах, тут же толчком повалил сына на бок.

- Лежи и не высовывайся! – А сам соскочил с остановившейся фуры, прихватив лежавшее рядом ружьё. Передёрнул цевье, быстро огляделся, присел и осторожно выглянул из-за левого борта. В глаза сразу бросились два всадника в присущей эпохе вестерна одежде. Один был напротив первой телеги, а второй совсем близко держал их фуру на прицеле длинноствольного револьвера. Артём ни мгновения не думал, а навскидку выстрелил в ближайшего. Пуля вынесла всадника из седла, а Артём, действуя словно автомат, продёрнул цевье и прицелился в дальнего. Тот увидел опасность и даже успел направить в его сторону какое-то ружьё, но пуля «Гуаланди-магнум» снесла того с коня словно пустую куклу.

Вновь передёрнув цевье, Артём, озираясь по сторонам, быстро достал из кармана и отработанными годами движениями дослал в магазин четыре картечных патрона. После чего также по низу переместился к правому борту. Выглянуть сбоку он не успел, так как увидел скачущего в его сторону всадника. То есть увидел коня и ноги сидящего на коне всадника. И выстрелил в грудь коня. Свинцовая восемнадцатимиллиметровая пуля весом 42 грамма на скорости 440 метров в секунду посадит на жопу носорога. А уж коня тем более. Конь вместе с седоком завалились на бок и Артёму открылся ещё один всадник, отъезжавший от первой фуры. Тот даже выпустил в сторону Артёма из револьвера облачко дыма и пуля выбила щепу из колеса телеги совсем рядом. В ответ Артём, быстро-быстро дёргая цевьем, дважды выстрелил в дальнего всадника. На дистанции 25 метров картечь разошлась. Досталось и всаднику, и его лошади. Сначала дёрнулся человек и выронил револьвер, затем взбрыкнула лошадь и понеслась. Артём подумал, что всадник только ранен и уйдёт, но после нескольких скачков тот вывалился из седла и мешком упал на землю. А лошадь так и ускакала.

В этот момент Артём увидел, что от упавшей ранее лошади приподнимается предыдущий противник. Ружьё, которое враг держал сначала в руках, у него выпало и теперь он вытаскивал из кобуры револьвер. Артём тут же всадил ему заряд картечи в лицо, которое мгновенно исчезло, разлетевшись брызгами вместе с головой.

Оставаясь внизу, ниже уровня днища телег, Артём заметил с левой стороны фургонов ноги, бегущего в его сторону человека. Ноги эти были в характерных таких сапогах, каких не было ни у кого из его попутчиков. Не думая ни секунды Артём выстрелил по этим ногам картечью. Одну ногу у бегущего буквально оторвало и тот рухнул на землю. Артём выстрелил повторно, уже пулей. Тело дёрнулось от выстрела и замерло. Добавлять не нужно.

Снова быстро оглядевшись по сторонам – не подбирается ли враг со спины, Артём доснарядил опустевший магазин помпы шестью картечными патронами и прислушался. Ни выстрелов, ни топота копыт, ни каких-либо агрессивных звуков не было слышно. От первой фуры доносился детский плач, а из их фургона женские причитания. Он увидел, как с передка их телеги выпрыгнула женщина и путаясь в своих длинных юбках побежала к первой фуре. По ней никто не стрелял.

Сверху донёсся голос Славки:

- Пап, ты цел?

- Не высовывайся – ответил Артём – Ща проверю, что не опасно, тогда вылезешь.

Постоянно озираясь по сторонам он, пригнувшись и перебежками обежал всех поверженных врагов. Правки никому не требовалось. Только тогда он обратил внимания на фуры. Возле передка головной неподвижно лежали старший мужик и его женщина. Рядом с ними на земле была видна свежая кровь. И над этой кровью уже летала муха. Внутри фуры плакали оба ребёнка, а женщина, та, которая первой позвала его со Славкой в телегу, обнимала детей и прижимая к себе, что-то им успокаивающе говорила.

Артём заторопился к «своей» телеге. Там возле передка стоял Славка и смотрел, как другая молодая женщина неумело пытается прижать какими-то тряпками раны на правой руке и левой ноге лежащего на земле молодого мужчины. Знания правил оказания первой медицинской помощи, вбитые в память многочисленными занятиями ещё начиная со школьных уроков НВП, взыграли в Артёме и он крикнул Славке:

- Неси аптечку! – а сам, вытащив из кармана куртки бельевую капроновую верёвку, которую использовал в походах для разных целей, отрезал два куска и тут же перетянул импровизированными жгутами руку и ногу парня выше мест ранения. Разбираться задеты ли артерии или вены нет времени, а артериальное кровотечение опаснее венозного.

Своим острым ножом разрезал рукав и штанину у раненого. Непроизвольно отметил, что рядом лежит двустволка с расщепленным прикладом. Славка принёс аптечку. Первым делом промыл рану на руке «миромистином». Она была сквозная, по мягким тканям чуть ниже локтя. Чистить рану внутри он не решился. Просто смазал входное и выходное отверстия «Д-пантенолом» и плотно перевязал бинтом. Затем взялся за ногу раненого. Пуля распахала переднюю поверхность бедра, пройдя как-бы снизу-вверх, когда парень сидел.

Промыл и эту рану. Понял, что рана слепая и пуля сидит неглубоко под тканями. Знаками показал, чтобы парню дали в зубы ремень или палку. Ему дали деревянную ложку.

Сказав словами и показав знаками, чтобы раненому держали ногу, Артём побрызгал «миромистином» на лезвие ножа и быстрым движением рассёк кожу и мышцу. Парень застонал, но не дёрнулся. Артём чуть раздвинул края разреза и пинцетом, взятым в аптечке, вынул пулю. Она была короткая, округлая и полностью свинцовая. С пулей вынулся грязный кровавый сгусток. Возможно это ткань, затянутая пулей в рану. Опять промыл рану. Помазал мазью и забинтовал оставшимся бинтом. Шумно выдохнул. Потом достал из аптечки блистер с индийскими обезболивающими таблетками «Найз» и заставил парня проглотить одну таблетку, дав запить из пластиковой бутылки, поднесённой Славкой. Так, с этим вопросом покончено. Встал, огляделся. Подошла вторая женщина и все вместе они аккуратно занесли в фургон раненого. Потом вместе с ней копал неудобной лопатой могилу убитым переселенцам. Для похорон подошли все уцелевшие попутчики. Молились. Плакали.

С убитого коня сняли седло и одна из женщин срезала несколько кусков мяса. Коней, доставшихся от нападавших, привели к фургону, в который положили раненого. Тут же на землю были сложены оружие и патроны, пять шляп, пять пар сапог, снятых с бандитов. Отдельно лежало содержание их карманов.

Их спутница, представившаяся как Миган, через Славку пояснила, что все эти трофеи теперь принадлежат Артёму. И если он хочет, может уезжать на своих лошадях.

Куда ехать? Чего ехать? Как ехать? Артём попросил остаться пока с ними. Переселенцы согласились (как показалось Артёму - с облегчением). Он пояснил, что пользоваться лошадьми пока не умеет, чем вызвал неподдельное удивление. Попросил привязать лошадей позади телег. Это было тут же выполнено. Затем стал разбираться с другими трофеями. Шляпы и сапоги отдал Миган. Взял в руки деньги. С интересом их рассмотрел. Естественно, что раньше таких он не видел. Сосчитал. Там было 19 долларов и 95 центов. Деньги взял себе. А всё остальное барахло также отдал своим новым знакомым. Кроме оружия. То загрузил в первую телегу, куда ему предложили перебраться с сыном.

В конце концов вновь двинулись в путь. Артём со Славкой теперь сидели в первой телеге, рядом с возницей, роль которой исполняла Миган. Все были подавлены и погружены в себя. Артём, помятуя об опасностях, держал Ижик под рукой и внимательно оглядывал окрестности. Наконец маленький караван остановился возле заросшего оврага, на дне которого протекал ручей. Женщины распрягли лошадей из телег, а Миган показала Артёму с сыном, как снимать сёдла с трофейных лошадей. Потом все вместе носили из ручья воду в вёдрах – поили коней. На фоне обихаживания лошадей, наконец разговорились. Так как Артём кроме «сэнк ю» и «фак ю» больше ничего по-английски не знал, то общался через Славку, который через раз понимал почти всё, что ему говорили. Тогда Артём с удивлением узнал, что лошади едят не только сено, овёс и яблоки, но ещё очень обожают морковку, а соль жрут побольше человека.

После обихода лошадей принялись готовить ужин. Артём было хотел сварить в кружке последние два бич-пакета для Славки, но вторая женщина, которую звали Грэйс, сообщила, что она готовит и на их долю, так как после гибели главы семейства с женой, лишние продукты имеются. Готовили варёные бобы с беконом и кукурузные лепёшки. Как потом узнал Артём, это была стандартная еда переселенцев не только на ужин, но и на завтрак, и на обед. Одновременно в другом котле варилась конина, но к ужину она не успела сготовиться и была использована на завтрак.

Уединившись с сыном, измерили глюкозу крови. Оказалось, меньше пяти, поэтому колоть инсулин решили после ужина. От поданной порции Славка, привыкший к совершенно другой еде, сначала воротил нос. Но Артём ему объяснил, что другой еды нету, а последние бич-пакеты они оставят в качестве НЗ.

После ужина посыпались вопросы: кто они, откуда, куда и т.д и т.п. Артём озвучил такую версию: они из России, пошли с сыном на рыбалку, ударила молния. Дальше они не помнят. Очнулись здесь. Его слушали с расширенными глазами и раскрытыми ртами. Кое кто даже крестился. Перед сном Артём дал раненому, которого звали Патрик, ещё одну таблетку «Найза» и таблетку слегка просроченного антибиотика. Решил, что хуже тому не будет.

Когда стемнело стали укладываться спать. Расположились возле фургона. Артём нарвал сухой травы, прикрыл её плащ-палаткой. Женщины выдали им пару шерстяных одеял. Решили ночью дежурить по одному. Сначала Артём, потом Миган и последней Грэйс. При этом наручные часы, которые показал Артём, вызвали у женщин бурное восхищение. Наконец все улеглись.

Он сидел возле закутавшегося в одеяло, лежащего сына. А мрачный Славка молча смотрел в сторону затухающего костра. Слов не было. Артём положил руку на плечо сына, хотел его дружески приобнять, но Славка раздражённо дёрнул плечом и глядя ему в глаза с болью заговорил:

- Зачем ты стрелял в эту молнию? Если б ты не стрелял, мы были бы дома! А теперь… - он отвернулся и Артём понял, что сын беззвучно плачет. Да тут и взрослый заплачет, попав в такую ситуацию, а это ребёнок – ему всего 12 лет. Артём вспомнил себя в 12 лет, как плевался с пацанами из обрезанных лыжных палок шариками из липучки, как носился на велосипеде или лепил крепости из пластилина. Представил, что ему в этом возрасте сказали бы, что он умрёт через несколько недель. Разве б он не плакал? А тут ещё мальчишка и мать потерял навсегда… Да Славка в таких условиях просто молодцом держится.

- Сына – тихо заговорил Артём – прости меня пожалуйста за всё. Если б я знал! Если б только мог представить такое! Я знал, что удар молнии в человека всегда смертелен, а тут эта гадина прицепилась к нам как живая! Если б я только знал, что произойдёт, то клянусь тебе, остался бы стоять на её пути, а тебе бы сказал бежать. Пусть бы я погиб, но ты бы остался живой и там, в нашем времени. Смог бы как-нибудь добраться до дома. Но я даже предположить не мог такое! Я читал, что от выстрела молния взрывается и максимум при этом разрывает ствол ружья. И всё! А тут такое! Прости меня!

Славка некоторое время лежал молча, только плечи его иногда подрагивали. Наконец он не оборачиваясь спросил:

- Через сколько времени я умру?

- Не знаю. Этого никто не знает. Разве только Бог? Инсулина хватит недели на три точно, а возможно и больше. Но никогда не знаешь, что произойдёт. Нельзя сдаваться и себя хоронить! Жизнь такая штука, что в последний момент может всё измениться! Может мы найдём инсулин, может получится вернуться назад, а может у тебя пройдёт диабет. Я читал: в войну был случай, когда молодого солдата ранило гранатой, его принесли в госпиталь и врачи отказались делать ему операцию, говоря, что он всё равно скоро умрёт. Тот был в сознании и всё слышал. И так испугался, что стал убеждать себя, что не умрёт, приказывать своему организму, чтобы тот боролся. И свершилось чудо – он выжил! Этот метод самовнушения теперь называется аутотренинг. Говорят, с его помощью можно совершать невозможное. Может и ты так сможешь исцелиться? Главное не терять надежду! Поверь мне, что без тебя мне жить незачем. Если ты умрёшь – умру и я. Давай будем жить! Прикажи своему организму! Не сдавайся!

Это и ещё многое другое говорил в тот вечер Артём сыну. Ему было важно удержать Славку от потери надежды, чтобы он не сдавался, а всеми силами стремился жить. Артём прилёг рядом с сыном, приобнял его, а потом стал нежно гладить по руке, спине, голове, периодически взъерошивая ему волосы. В конце концов уставший и наплакавшийся Славка успокоился и уснул. А Артём долго сидел возле заснувшего сына, погружённый в тяжёлые мысли, при этом чисто подсознательно слушая ночную прерию. Он уже давно пересидел своё дежурство, когда во сне заворочался и застонал Патрик. Женщины проснулись, засуетились вокруг раненого и Миган, подойдя к Артёму, знаками дала понять, чтобы он ложился спать.

Глава 3

На следующий день встали довольно рано. Сообща с Грэйс и детьми кормили-поили, запрягали лошадей. Миган тем временем готовила завтрак. Перед которым Артём помогал сменить повязки Патрику и вновь напоил его своими таблетками. Потом было монотонное путешествие. Первой фурой, где ехали Артём с сыном, управляла Миган. Во второй, с Патриком и детьми рулила Грейс. От нечего делать Артём стал разглядывать доставшийся ему арсенал. Мельком он его посмотрел ещё вчера. Но сегодня занялся вплотную. Сначала перебрал длинноствольные образцы. Их было четыре. Первым взял в руки громоздкую однозарядную винтовку. Покрутив в руках, прочёл название – Спрингфилд, а рядом с названием был выгравирован тощий, словно умирающий с голоду орёл. Разобрался с системой затвора. Для перезарядки надо было предварительно взвести курок, за маленький рычажок откинуть вверх-вперёд затвор, вставить патрон в патронник и закрыть затвор. Патроны использовались, судя по маркировке 45-70. Достаточно мощные и широко распространённые в это время. Сама винтовка не понравилась - тяжела, длинна и неудобна. Решил оставить себе только из-за того, что ничего другого из относительно дальнобойного оружия у них больше не было. Следующим была классическая курковая двустволка с укороченными стволами длинной примерно 55 сантиметров. Калибр оказался 12-й. Артём даже попробовал её зарядить своими патронами - получилось. Ружьё понравилось. Затем в руки взял длинную винтовку, в которой сразу опознал систему Генри. Этот предшественник классических Винчестеров добрых чувств не вызывал: непомерно длинный, с непродуманной системой заряжания магазина, при полном отсутствии цевья, да ещё и патроны короткобойные, бокового воспламенения, принцип как у мелкашки. Отложил в сторону. Последним оказался неказистый карабин. Прочитал название - Спенсер. Ага, конкурент Генри, слыхали о таком. Только ничем не лучше. Прямая ложа, трубчатый магазин вставляемый в приклад. Неудобная скоба перезарядки. К тому же боковой курок надо взводить отдельно. И патроны хоть и крупного калибра, но также короткобойные с боковым воспламенением. Его тоже отложил в сторону. Про себя назвал эту парочку веслом и кочергой.

Взялся за короткоствол. Первым делом осмотрел опознанный им классический Кольт миротворец. Убедительная штука под патроны 45 калибра. И патроны такие крупные, тоже убедительные. Этот экземпляр прибрал себе. Вторым был стройный длинноствольный револьвер. Подумалось: «Неужели Смит-Вессон?» Но название оказалось что-то типа Форехенд и Вадсворд. И рамка у него была сплошная с неоткидным барабаном. Поэтому и перезаряжался он также медленно как Кольт - по одному патрону. Ствол у него был немного длиннее, а использовал патроны 44-го калибра – чуть тоньше и короче кольтовских. Револьвер понравился. Артём решил оставить его себе и называть «Недосмит».

Два следующих, отличающихся друг от друга длинноствольных револьвера, явно были ранними моделями Кольта и использовали патроны бокового боя. Уже одно это Артёму не понравилось и он отложил их в сторону. Последним оказался интересный револьвер с красивой рукояткой, заканчивающейся выступом в виде птичьего клюва. Вслух прочёл название - Мервин и Хулберт. Спросил у Славки правильно ли он прочёл, но тот сказал, что это имена собственные и он не знает, как правильно их читать. Примечательной оказалась система перезарядки - надо было нажать на рычажок, повернуть ствол и двинуть его с барабаном вперёд. Тогда экстрагировались все стреляные гильзы одновременно. Заряжался он патронами 44 Смит-Вессон, как и «Недосмит». Револьвер Артёму понравился. Но неожиданно он понравился и Славке. Тот взял его в руки и стал вертеть со всех сторон, заряжая и разряжая, щёлкая курком в холостую. И тогда Артём решил оставить этот револьвер сыну. Пусть будет. Мало ли что может случится, те же дикие звери могут напасть, а его рядом не окажется. А как револьвером пользоваться он сына научит. И двустволку тоже ему даст.

Потом, подумав, вручил Миган пояс с одним из непонравившихся Кольтов. Каких угодно неприятностей можно ждать в дороге. А у его спутников с собой из оружия были только две двустволки. И то у одной из них разбило пулей приклад. Поэтому, взяв патронташ с другим Кольтом, Артём спрыгнул с повозки, дождался следующую и вручил Грэйс оружие, после чего бегом вернулся в повозку к сыну.

В пути больше ничего примечательного не произошло. Миган оказалась довольно-таки болтливой. Всё пыталась разговорить Артёма. Но как говорить на разных языках? А Славка, более-менее понимавший через раз, был мрачен и неразговорчив. Только на обеденной стоянке, пообщавшись с крутившимися возле него детьми, Славка сообщил отцу, что эти мальчик и девочка дети Патрика и Грэйс, Миган – сестра Патрика, а погибшие вчера мужчина с женщиной были родителями Патрика и Миган.

В город они въехали ближе к вечеру. Пока катили по улице, Славка с любопытством крутил головой во все стороны, в отличие от отца, которому Вирджиния-Сити показался убогим убожеством. Пыль, грязь, нищета и безнадёга. Хотя на просторах бывшего Советского Союза ему доводилось жить и в куда более ужасных населённых пунктах. Миган довела их маленький караван до обшарпанного двухэтажного отеля, едва ли не самого крупного здания в городе. Артём понял, что ихпутешествие закончилось. Через Славку спросил, сколько они должны, но получил ответ, что ничего не должны. Тогда Артём поделился для Патрика своими таблетками. Объяснил, как их принимать. Вдвоём со Славкой выгрузили свои вещи с оружием, отвязали от телег трофейных коней, тут же привязали их к коновязи. Распрощались с бывшими спутниками и пошли в отель. Никаких вещей оставлять на лошадях Артём не решился и потому всё своё имущество, кроме сёдел, тащил с собой. Помимо вещей, бывших с ними при переносе, он нацепил на себя патронташи с револьверами, а в одной руке нёс тяжёлую связку из четырёх трофейных ружей. Славка тоже помимо своего рюкзака нацепил пояс с револьвером и нёс сумку с патронами. Наверное этим они привлекли к себе повышенное внимание. На них таращились со всех сторон. К ним вышел возрастной мужик в жилетке и нарукавниках, словно старинный бухгалтер и обратился к Артёму. Опять пришлось вести беседу через сына.

- Скажи этому хрену, что нам нужен номер. И получше. И место для коней.

После непродолжительных переговоров им за два доллара в сутки сдали номер, а лошадей определили в конюшню с питанием. Питание только лошадям. Людям питание надо приобретать отдельно.

Номер на втором этаже оказался небольшой комнатой с таким же небольшим окном. Полы из обструганных досок, стены с несвежими обоями коричневого оттенка и облезлый потолок не способствовали повышению настроения. Две неодинаковых деревянных кровати с выступающими фигурными ножками, об одну из которых Артём тут же споткнулся. Какой-то обшарпанный убогий буфет, такой же маленький стол и два стула. Зелёно-серые занавески, настенная вешалка для одежды, а ещё корыто и ночной горшок. Вот и всё убранство номера.

Свалив все свои вещи на одну кровать, Артём тяжело сел на вторую. Рядом присел Славка. Говорить не хотелось.

- Есть хочешь? - спросил сына.

- Да не особо.

- Всё равно надо найти где пожрать, а то хрен знает как у них тут - задумчиво проговорил Артём - И ты свой револьвер не свети, убери его в «сумку жизни», там как раз для него места хватит.

Разложив вещи и взяв «сумку жизни», вдвоём вышли из номера на поиски пропитания. Ещё когда поднимались в номер, по звукам и запахам поняли, что в смежном помещении на первом этаже работает забегаловка. Туда и пошли. В тесном зале, заставленном столами, рулила белобрысая бабёнка. Именно к ней обращались посетители, заказывая еду и выпивку.

Также поступили и отец с сыном, заказав себе здоровенные мясные стейки, яичницу и, вместо хлеба, кукурузные лепешки. Ни чая, ни молока не было, а кофе на ночь пить не хотелось. Пришлось брать пиво. Как отцу, так и сыну. Впрочем, много Славка не выпил – тёплое пойло ему не понравилось.

Очень раздражало навязчивое внимание других посетителей забегаловки. На них пялились, как на белых ворон. Артём обратил внимание, что все местные мужики носили шляпы, большинство были с усами или бородами. Без волос на лице встречались единицы. Приличных женщин в заведении видно не было, а та парочка, что присутствовала, имела вульгарные физиомордии.

По-быстрому плотно поужинав и забрав с собой недоеденное мясо с лепёшками, Артём с сыном проведали своих лошадок, посетили удобства на улице и, вернувшись в номер, заказали тёплой воды помыться. Попросили также вскипятить им воду в их армейском котелке, а потом в номере заварили себе чай из своих запасов.

Скептично смотревший на всё вокруг Славка разочарованно проронил:

- И вот в этой засранной дыре нам придётся жить?

- Завтра начнём искать что-нибудь поприличнее – пообещал отец.

Назавтра проснулись поздно, отсыпаясь за предыдущие ночёвки на природе. Доели остатки ужина. Посетили удобства и на первом этаже отеля столкнулись с Миган, которая пришла именно к ним. Удивлённому Артёму она пояснила, что хочет отблагодарить их за подарки и в ответ подарить шляпы, так как быть без головного убора им совершенно недопустимо. Эта женщина тут недалеко нашла хороший магазинчик и приглашает их туда. Она была очень настойчива и Артём, махнув рукой, согласился, хотя и не видел нужды в этих шляпах. Миган провела их по широкой пыльной улице до небольшого магазинчика, плотно заставленного прилавками и вешалками с товаром и, ткнув рукой в полки с головными уборами, предложила выбирать. Славка покрутился и выбрал себе синюю шляпу с небольшими полями, довольно щегольски смотревшуюся на нём. Артём вздохнул и выбрал себе шляпу с загнутыми полями, как у мушкетёров и ковбоев из фильмов. Расплачивалась Миган. Артём поблагодарил её и думал на этом всё закончится. Но она завела серьёзный разговор. Славка запарился переводить. Женщина говорила, что этот город медленно умирает, хорошей работы здесь не найти, население постепенно разъезжается. Через два дня в город Бьютт отсюда выезжает небольшой караван переселенцев. Семья Миган едет с ними. Они предлагают Артёму и Славке также ехать с ними в Бьютт. Там лучше условия и работа есть, да и город разрастается. Ехать не больше недели и места не такие опасные, как здесь.

Славик первый согласился на переезд, заявив:

- Давай поедем? Хуже этого Зажопинска там не будет.

Артём, недолго думая, согласился тоже. Миган почему-то обрадовалась и, пообещав на завтра встретиться для уточнения подробностей, умотала по своим делам. Артём, неторопливо возвращаясь с сыном в отель, заметил магазин по торговле оружием.

- О! То, что надо! – сказал вслух – Берём ненужное оружие и тащим сюда. Хоть за сколько-то продадим.

А дальше началась долгая торговля. Владелец магазина, усатый субтильный мужичок лет 35-и никак не хотел платить деньгами, всё норовил подсунуть любой товар. Артём затеял торг не ради денег, а, чтобы сбыть ненужное оружие. Но даже так он пару раз собирался уйти без продажи. В конце концов порешили, что торговец платит им 16 долларов за Генри, Спенсера и патроны к ним, а также за Спрингфилд (без патронов, те Артём решил оставить себе) и два патронташа с кобурами от револьверов. А вдобавок к долларам он изготовляет по Артёминову заказу ременно-плечевую систему (как у советских мотострелков), к ней две оригинальных кобуры на пояс и ещё две плечевых кобуры для скрытого ношения. Заказ обещали исполнить ровно через сутки. Торговались и уточняли заказ несколько часов. Особенно много времени ушло на выяснения какие именно нужны Артёму ремни и кобуры. Тут больше приходилось объяснять руками. Только закончили, как Славка тихонько сказал:

- Пап, я есть хочу и у меня ножки сильно болят.

Ноги болели у Славки от нейропатии, когда сильно падал уровень глюкозы в крови. Необходимо было срочно кормить сына. Артём спохватился и повёл Славку в ближайшую харчевню. Там было грязновато и тесновато, но порции были большими, особенно мясные блюда. Суп из говяжьей требухи Славке не зашёл (отцу пришлось давиться двумя порциями), а вот свиные бифштексы и пироги с начинкой он оценил по достоинству. Понравился и какой-то безалкогольный напиток на травах и ягодах, типа компота.

Когда вернулись в номер, Славка сел играть в игры на своём смартфоне. Артём не посмел ему сказать ни слова против, несмотря на то, что зарядить смартфон тут было негде.

На следующий день вместе с сыном ходили по местным магазинчикам, делая необходимые покупки для дороги. Купили два серых шерстяных одеяла, чугунный котелок с крышкой, жестяной чайник и пару вёдер. Закупали продукты. Ассортимент последних был очень незначительным. Например, они не смогли найти ни гречки, ни гороха, ни макарон. Не нашли и консервов. Точнее те несколько банок, что им показали, энтузиазма не вызвали ни внешним видом, ни ценой. Зато возле одного из строений увидели двух китайцев, поедавших что-то с помощью своих палочек. Рис! Артём сразу захотел купить риса. Подошли и больше с помощью жестов, чем английских слов (потому, как китаёзы их сами не больно понимали), попытались объяснить, что хотят приобрести рис. В результате китайцы позвали ещё одного соплеменника, выглядевшего малость поважнее. Тот врубился в суть вопроса и отдал приказ двум другим. Они принесли из сарая тяжёлый мешок, в котором Артём с удивлением увидел не рисовые зёрна, а какое-то пшено или просо. Не зная, умышленно обманывают его китайцы или не поняли, Артём скривился, плюнул и, подражая мяукающему китайскому языку, сказал:

- Хууй-й-ня-я! – и, указав бровями на плошку с недоеденным рисом, потёр указательный и средний пальцы о большой.

Китайцы переговорили меж собой и один из них быстро принёс некрупный мешок. Поставил перед Артёмом, раскрыл. Теперь был точно рис. Килограмм десять - двенадцать.

- Сколько? – поинтересовался Артём.

Китаец ответил на своём и, растопырив пятерню, ломано произнёс название американских денег.

- Да иди ты! Пять долларов? Два! Три! - Артёму такая цена показалась явно завышенной.

Но китаец упёрся и ни в какую не собирался сбивать цену. Артём сначала хотел уйти, но потом вспомнил о «разнообразии» здешних продуктов. Фасоль быстро приестся. Кукуруза надоест ещё быстрее. А красные как морковь и сладкие словно мороженая картошка бататы ему не понравились с первого раза.

- Чёрт с тобой! Шоб ты подавился, долбанный хуйвейбин!

Отсчитав пять долларов, взвалил мешок на плечо и пошёл с сыном в отель. Возле отеля их уже ждала Миган, рассказавшая, когда завтра их караван проедет мимо отеля. Поговорили обо всём и ни о чём. Когда Миган ушла, Артём с подозрением подумал, с чего эта рыжеватая женщина лет тридцати проявляет к ним такую заботу? Мужика ей что ль надо? А с другой стороны разве плохо, что им кто-то хоть как-то помогает?

Обедали в салуне при отеле. Потом вдвоём ходили в оружейную лавку. Отдал Спрингфилд, забрал ремни с кобурами. Получилось не совсем так, как задумывал, но тоже сойдёт.

На обратном пути проходили мимо очередной таверны, когда с шумом распахнулась дверь и оттуда спиной вперёд вылетел мужик, и брякнулся на дорогу. Следом с криками высыпали ещё несколько типов. Все пьяные. Начались разборки, которые были быстро прекращены выстрелом в небо. Здоровый красномордый детина с большой шестилучевой звездой на пиджаке, держа короткую двустволку, стал орать на пьянчуг как ишак на заре. Артём решил не досматривать представление и увёл сына в отель, где вдвоём проверили состояние своих лошадок. Потом провёл наглядную лекцию о правилах пользования револьвером и ружьём. Славка слушал без ярко видимого интереса и, выполнив указанные отцом манипуляции с оружием, уткнулся в смартфон.

Вечером за ужином попробовал местный виски - дерьмо! Уж лучше пиво. А вот мясные порции заходили хорошо. Спать легли довольно рано по привычным меркам – без электрического освещения было слишком темно, даже со свечкой книжку не почитаешь. Да и книг не было. Смартфон у Славки разрядился и Артём отдал сыну для его зарядки пауэрбанк.

Глава 4

Их караван из шести повозок неторопливо тащился по выжженной солнцем прерии. Когда они выехали из Вирджиния Сити, то верхом проехали пару часов. Потом плавно переместились в повозку к Миган. Та не возражала. Долгое время ехать верхом тоже надо уметь. Артём старался почаще находиться в седле, а Славка больше ехал в повозке. Миган болтала с ним, а он ей отвечал, волей-неволей отвлекаясь от грустных дум. И всё равно Артём хотя бы два раза в день заставлял сына ехать верхом.

В первый же дневной привал Артём занялся доставшейся двустволкой. К ней было ровно десять патронов с латунной гильзой. Он расковырял один патрон. Вытряхнул на ладонь снаряд – восемь крупных картечин, надрезанных и связанных между собой грубой ниткой.

- Вязаная картечь – пробормотал он – страшная штука и кучность высокая. Только через кусты стрелять противопоказано.

Собрал патрон обратно, запыжевал и залил воском. А затем предложил сыну стрельнуть на пробу.

- Только плотно приклад к плечу прижимай, а то лягнётся – советовал он.

Сын выстрелил. Благополучно, громко и мимо. А потом умудрился при захлопывании стволов прищемить кожу на пальце. До крови.

- Ну как? Как ты умудрился? Ладно, заживёт быстро, а ты умнее будешь – говорил ему отец.

Но злой Славка, отдал ему ружьё:

- На, не нужно оно мне! – и раздражённо отошёл в сторону.

Отец только сокрушённо покачал головой.

В их небольшом караване две повозки принадлежали семейству Тёрнеров, с которыми и ехали попаданцы. Две другие – семейству Кларков и две остальных – какому-то мелкому толстяку с замашками торговца. Возглавлял караван на своей телеге старший мистер Кларк – седой старик с лошадиным лицом. Про себя Артём прозвал его Орангутангом. Он всё делал как-то медленно, словно по два раза обдумывая любое своё действие. Но Артёма бесило, что Кларк и лошадьми управляет также медленно. И они ехали со скоростью пешехода. Хотя по опыту прежнего перехода Артём знал, что вполне можно катить и вдвое быстрее. Многие их спутники так и шли пешком возле своих телег.

- Тормоз! – злился он на старика - Насрал в штаны и боится растрясти.

Пару раз Артём подъезжал с сыном к голове колонны и обращался к Орангутангу с вопросом, почему так медленно едут и не пора ли прибавить скорость. Но был сначала демонстративно проигнорирован, а во второй раз удостоился лишь презрительного маха рукой. Такое отношение бесило. А ещё настораживала чрезмерная религиозность некоторых новых спутников. Те дружно читали молитвы перед едой и перед сном.

Вообще Артёма напрягало в этой поездке всё. Но больше всего напрягала отрешённость сына. От непривычной еды тот воротил нос и ничто его не радовало. Однажды на вечерней стоянке Славка молча направился в кусты.

- Ты куда? – спросил его отец.

Но сын не ответил.

- Эй, ты куда? – уже крикнул ему Артём.

- Посрать – мрачно ответил тот.

- Возьми ружьё!

Но сын лишь раздражённо отмахнулся.

Дождавшись, когда Славка начал скрываться за кустами и деревьями, Артём осторожно пошёл за ним, не желая оставлять пацана без пригляда. Славка отошёл подальше от лагеря и, найдя себе удобное место, присел. Незамеченный им Артём, скрывшись за кустом, контролировал сына метров с 20. И тут он увидел, как справа в траве в направлении Славки мелькнула жёлто-коричневая спина. Пума! Она не неслась галопом, а целенаправленно быстро рысила к мальчишке. Артём даже испугаться за сына не успел – потом испугается – он молниеносно совершил три действия одновременно: встал, передёрнул цевье и вскинул ружьё к плечу. А в конце своего движения сразу выстрелил. И попал. Эффект попадания был зрелищным – пуму перевернуло в воздухе через голову. Она рухнула без движений. Артём быстро подошёл к пуме. Тяжёлая пуля попала ей в спину прямо в позвоночник и вырвала крупный кусок плоти. Показалось, что кровавая рана даже парит. Открытые глаза пумы стали стеклянными. Из влажной пасти хищно выглядывали острые клыки.

Подошёл Славка и потрясённо спросил:

- Кто это?

- Пума. Хотела тобой поужинать. Я же тебе не спроста говорил взять ружьё и быть внимательным. Хочешь ещё пожить – будь готов к борьбе за каждый день жизни.

Видимо произошедшее впечатлило сына, потому что он с тех пор стал отходить от лагеря только с оружием.

В лагере Грэйс спросила почему он стрелял. Артём рассказал и в сторону убитой пумы ушло несколько человек. Через некоторое время они принесли её шкуру и развесили на фургоне торговца.

Этим же вечером лёжа у костерка Артём в который раз говорил сыну:

- Славка, нельзя сдаваться. В любой момент может произойти всё что угодно. И даже если нам суждено умереть через месяц, то лучше это пусть будет через месяц, а не сейчас и не в пасти хищника, который тебя начнёт есть, когда ты ещё жив.

- А почему ты говоришь, что мы умрём вместе? – спросил сын.

- Да потому, сынок, что мне здесь без тебя делать нечего! Если с тобой это случится, то я без тебя жить не собираюсь. Незачем! За тобой уйду. Тебя я не оставлю.

- И что ты сделаешь? Убьёшь себя?

Артём задумался. И вправду, что он сделает? Просто выстрелит себе в сердце? Он вспомнил своё детство. Родной двор своего микрорайона. Вспомнил, что когда он был учеником начальной школы, в соседнем доме проживал высокий худощавый парнишка - десятиклассник. Все звали его Чиса. Как оказалось, это была его фамилия. Вёл себя он немножко нелюдимо, ни с кем близкой дружбы особо не заводил. А в один солнечный весенний день Артём, выйдя на улицу, заметил толпу людей у соседнего дома. Побежал посмотреть. И услышал:

- Чису хоронят!

Что? Как? Я же его на днях видел! В толпе уже во всю об этом говорили, мол он признался в любви своей однокласснице, а та посмеялась над ним, да ещё и сказала, что он еврей. Тогда Артём ещё не знал, что еврей – это просто такая национальность, а вовсе не оскорбление. В общем Чиса взял отцовское охотничье ружьё и выстрелил себе в сердце. И теперь на похоронах стоит она (у, змеюка) эта его одноклассница – виновница в смерти. И на лице её не видно никакого горя.

Глядя на то, как убивается мать Чисы над гробом мёртвого сына, как каменной мумией рядом стоит его осунувшийся и посеревший отец, Артём дал себе клятву, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не убьёт себя сам. Пусть весь мир рушится в труху, но сам себя он не убьёт, тем более из-за какой-то девки. Он не может допустить, чтобы его мать убивалась также, как мать Чисы.

И вот теперь пришло время исполнить клятву. Он не будет убивать себя сам. Он совершит какой-нибудь теракт, например, устроит массовую бойню в салуне и хоть так отомстит этому долбаному, проклятому, ненавистному миру. Но признаваться сыну в этом почему-то не хотелось, было тут что-то не совсем правильное и где-то немного постыдное. И он просто сказал:

- Я сделаю так, что меня убьёт кто-то другой.

День за днём караван тошнотворно медленно тащился по прерии. Даже Миган с Грэйс возмущались этой черепашьей скорости, но отделяться от каравана не рисковали. Как-то Артём одним выстрелом мелкой картечью свалил сразу двух куропаток из попавшейся им в чахлой траве стайки. Вечером из грудок куропаток и риса сделал специально для сына что-то похожее на плов, а себе пожарил на шампурах ножки. Им хватило и на ужин, и на завтрак. Хватило даже немного угостить своих спутников. Те в свою очередь делились с ним кукурузными лепёшками, которых Артём ещё не научился делать.

На одной стоянке Артём решил опробовать свои револьверы. Пострелял, понравилось. Жаль мало патронов. Настоял, чтобы сын тоже отстрелял барабан со своего револьвера. Тот старательно побабахал. Артём с удовлетворением отметил, что на лице Славки не заметил отрицательных эмоций. За их стрельбой наблюдали несколько попутчиков и один из них вдруг предложил Артёму попасть из револьвера в брошенную шляпу. Артём согласился – почему бы не попробовать? Мужик встал метрах в пяти в стороне, снял с себя шляпу, сплюснул её и подбросил, словно метательный диск. Артём выстрелил, шляпа дёрнулась. Попал значит. Подумал мгновенье и, пока шляпа не упала, выстрелил ещё. Та снова дёрнулась. Зрители восторженно закричали. Когда владелец шляпы подобрал её и показал две дырки, окружающие стали с восхищением жать Артёму руку. Было приятно.

Очередным вечером они выбрали место для стоянки недалеко от берега узенькой, всего метра на три – четыре, речушки. Берега её были покрыты неширокой полосой леса, а в этом месте имелась ровная низинка метров пятьдесят на сто, прикрытая с трёх сторон возвышенностями, а с четвёртой деревьями и рекой. Встали в низинке, разместив фургоны дугой.

Каждым вечером Артём извлекал из подствольного магазина своего ружья пять оставшихся пулевых патронов, а на их место вставлял семь обычных с крупной картечью. По утру делал всё в обратном порядке. Зачем? Сам себе толком объяснить не мог. Видимо подсознательно искал любое отвлечение от мрачных мыслей.

Ночью Артём долго не мог заснуть и, остановившимся взглядом смотря на сидящего у костерка спиной к реке и клюющего носом дежурного, думал о том, что их ждёт в ближайшем будущем. Точнее старался не думать об этом, гнал от себя эти похоронные мысли.

- Наверное я трус, раз не могу решиться обдумать как похороню сына и что сделаю с собой – сказал он себе.

Сонные лошади что-то оживились. Артём не обратил на это внимания. И тут до его заторможенного сознания дошло, что дежурный вдруг медленно завалился лицом прямо в свой небольшой костёр. А из спины его торчало оперение стрелы.

Глаза широко раскрылись, сон и хандру смахнуло рукой, сердце замолотило. Верное помповое ружьё лежало тут же под боком. Он его приподнял и лёжа, почти со скоростью пулемёта, отстрелял весь магазин в сторону реки и деревьев, откуда прилетела стрела. Заржали кони, вскочили и закричали люди, раздались первые выстрелы переселенцев. А Артём, крикнув проснувшемуся сыну, чтобы он не двигался, откатился в сторону и высадил веером барабан «Недосмита» по кустам. Не вставая с земли, стал набивать патронами Ижик, ожидая в любую секунду нападения индейцев. Но нападения всё не было. Выстрелы прекратились. Переселенцы с оружием в руках пристально вглядывались в тревожную темноту. Кто-то догадался вытащить убитого из костра, а то уже потянуло запахом палёной плоти. До утра уже никто не спал. Сжимая оружие, все находились на чеку.

С первыми лучами Солнца сообща пошли осматривать окрестности. Обнаружили только пятна подсохшей крови в той стороне, куда стрелял Артём. И больше ничего, кроме четырёх стрел, одна из которых убила охранника, другая не смертельно ранила в спину одну из лошадей Орангутанга, а ещё две просто впились в телеги. Погибший был из числа людей торговца. Артём помнил его как нескладного доходягу лет тридцати. А вот лицо не запомнил. Но теперь смотреть не хотелось – тот здорово обгорел.

Не выспавшийся и встревоженный Славка в меру своих возможностей переводил разговоры. А говорили люди, что это напали молодые индейцы, которые проверяли свою удаль и пытались вырезать путников по-тихому. Найденные стрелы переходили из рук в руки. Их осматривали и спорили:

- Это стрелы сиу.

- Нет, это были шайенны.

- Какие шайенны? Такие стрелы бывают только у кроу.

Довольно настырно голосил один парень, похожий лицом на Кларка, что он точно подстрелил индейца в промежутке между телегами. На вопрос, куда же делось тело, отвечал, что его очевидно унесли дружки нападавшего.

После скорых похорон убитого и быстрого завтрака стали собираться в путь. Вдруг к Артёму подошла взволнованная Миган и через Славку начала с возмущением ему говорить, что семейство Кларков хочет потребовать у Артёма одну лошадь, так как их раненая пока не может идти в упряжке. Артём не прочь был согласиться отдать лошадь на время. Но Миган пояснила, что у Артёма лошади более дорогие, верховые и их в повозку не впрягают. А ещё Кларки легко могут подразгрузить одну свою повозку и тянуть её оставшейся лошадью, всё равно движемся очень медленно. Или и вовсе идти рядом с повозкой пешком. Так и не решив, что ответит Кларкам, Артём пошёл седлать лошадей. И тут к ним заявилась целая делегация во главе с Орангутангом. С ходу они повели себя весьма дерзко. Младший Орангутанг, тот, который хвастался, что подстрелил индейца, полез осматривать лошадей Артёма, а старший Кларк заявил, что Артём должен дать им свою лошадь.

Артём тут же вскипел. Он им должен! Щаз, два раза! Оттолкнув от своих лошадей наглеца, он, злобно чеканя каждый звук, сказал:

- Иди ты на хер! Вот просто иди на хер!

А стоявший рядом Славка перевёл эту фразу одним словом:

- Ноу!

Раздались возмущённые выкрики, но Орангутанг, пожевав губами и мстительно сощурившись, увёл родственников к своим телегам.

До полуденного привала время тянулось бесконечно. Артём ощущал возникшее напряжение и ловил косые взгляды родни Кларка. Со стороны людей торговца наблюдалось полное безразличие.

- Сколько нам ещё ехать? – обратился он к Миган и получил ответ, что ещё дня два, а может три.

На привал остановились рядом с родником на опушке леса, начинавшегося у подошвы длинного холма. Артёму сразу не понравилось движение в лагере. Какая-то нервозность, недовольные голоса и косые взгляды.

- Напои лошадей и пусть пасутся – велел сыну. А сам стал разводить костёр и кипятить воду. Предчувствие чего-то нехорошего заставляло быть настороже. Думал:

- Как плохо не понимать языка окружающих!

Так и есть, предчувствие не подвело - раздались недовольные крики и группа Кларков, увеличенная ротозеями торговца, направилась в его сторону.

Подойдя ближе, старик ткнул в Артёма палец и начал недовольно бубнить. С разных сторон стали раздаваться выкрики. Артём видел, что их с сыном спутницы активно возражали. Разрастался спор. Подошедший Славка старался переводить хотя бы часть этих криков:

- Они говорят, что мы не христиане, не молимся перед едой и перед сном. Не говорим на их языке. Не уважаем старшего в караване.

- Про лошадь что-нибудь говорят?

- Нет. Про лошадь молчат. Только, что мы не такие, как они и что это мы могли навести на них индейцев.

- Понятно – подумал Артём – Эти скоты не мытьём, так катаньем будут добиваться своего. И гадить, гадить. Как это по-американски! Даже религию сюда приплели, твари.

- О, вот и про лошадей заговорили – продолжал Славка – Говорят, если мы лошадь не дадим, можем убираться к своим индейцам.

Но в подошедшей компании больше всего напрягал Артёма младший Орангутанг. Потому что в руках держал дробовик, положив его стволы себе на плечо.

- Зачем ему сейчас ружьё? Зачем он пришёл с оружием? – точила мысль.

Внешне Артём оставался спокойным, хотя нервы его были натянуты как тетива. Всё внимание он уделял этому типу с ружьём. Настал момент, когда младший Кларк выкрикнул короткую фразу со знакомым словом «фак» и сбросил стволы ружья с плеча себе в левую ладонь. Что он хотел сделать затем – нацелить ружьё на Артёма с сыном или просто устал держать его на плече, Артём гадать не стал. Скрытое напряжение, раздражение, страх внезапно прорвались и он мгновенно выхватил «Недосмит», направил его в голову противника, одновременно приставным шагом уходя с линии возможной стрельбы. Кто-то из женщин взвизгнул и повисла тишина. Младший Кларк замер как вкопанный, глаза его расширились.

- Патроны, аммо, катридж – произнёс Артём, вспоминая обозначение боеприпасов по-английски и указал взглядом на ружьё.

Его поняли и младший Кларк, медленно переломив ружьё, извлёк из стволов два патрона.

- А теперь гоу нахер отседа! – махнул пальцами, словно брызнул Артём. Мужик с ружьём медленно попятился, а потом развернулся и непрерывно оглядываясь, ушёл к своим телегам. Следом за ним рассосались и остальные, недовольно ворча и злобно стреляя взглядами.

- Всё, к чертям этих пиндосов, надо валить – сказал сыну – Сейчас заварю тебе бичпакеты, по-быстрому ешь и уезжаем. Сами доберёмся до города.

- О, «дошик»! Ура! – обрадовался Славка и на его лице, первые за последнее время появилась улыбка.

Артём заварил сыну оба оставшихся пакета вермишели быстрого приготовления и стряхнул туда пол банки ветчины. Славка попытался отказаться от мяса, но отец был непреклонен. Сам пообедал оставшейся ветчиной и кружкой кофе. Закончили и собрались ещё до того, как остальные путники приготовили себе еду. Артём решил попрощаться. Подошёл к Патрику, сидевшему на дышле своего фургона. Похудевший, с длинными усами мужчина, серьёзно смотрел на Артёма. Тот протянул Патрику руку.

- Гуд бай, Патрик.

Рукопожатие оказалось крепким. От костра поднялась Миган. Артём подошёл к ней и как в фильмах, взял да поцеловал её руку. Миган зарделась.

- Спасибо тебе – сказал он – Сэнкью. Гуд бай.

Миган заговорила, но перевести было некому, поэтому Артём повторил:

- Гуд бай, Миган, может увидимся – прощально кивнул смотрящей на них Грэйс, помахал рукой детям и решительно направился к лошадям, которых собрал Славка.

Они рысью устремились прочь из лагеря, ощущая кожей направленные на них взгляды. Пока не отъехали на пол километра, мнительный Артём так и ожидал выстрела в спину и старался двигаться наискось от возможной линии прицеливания. Когда устали трястись, перевели лошадей на шаг.

- Отъедем подальше – говорил Артём сыну – Найдём укромное местечко, переночуем. Обойдёмся без долбанных пиндосов.

Ближе к вечеру выехали к речке, текущей здесь строго с севера на юг вдоль цепочки холмов. Продвигаясь в пределах видимости русла, нашли место, где река становилась широкой и мелкой. Там перешли на другой берег. Вдоль реки проехали ещё пару километров и в пойменном лесу нашли очень удобную полянку, закрытую практически со всех сторон.

- Вот здесь и остановимся на ночь. Разгружаемся, организуем ночлег, поим - кормим лошадей, ну, а потом костёр и готовим себе – озвучил план действий отец. Ещё по светлу он умудрился подстрелить зайца и теперь, разделав тушку, отделил мясо от костей и залил его в котелке подсолённой водой, чтобы приготовить по утру.

На ночь решили обойтись без дежурства, положились на чутьё лошадей. Да и сам Артём спал в пол уха - пол глаза, постоянно просыпаясь. Перед сном Славка достал спрятанный от греха подальше смартфон и немного поиграл в него.

Ночь прошла без происшествий и путники даже позволили себе поваляться дольше обычного. Потом, пока сын поил - кормил коней, отец готовил зайца. Тушёная зайчатина с рисовой кашей показалась ему очень вкусной. Но Славка опять ел без аппетита.

Уже сильно за полдень, когда искали место для стоянки, взобравшись на очередной холм, увидели правее город. Город раскинулся в долине и на склонах холмов. Хотя городом это поселение было трудно назвать. Сколько ни присматривался, Артём не смог увидеть улицы как таковые. Разнообразные постройки казалось располагались хаотически, безо всякого порядка.

- Как львы – подумал про жителей Артём – где насрали там и будет их дом.

- Ну, вот и процветающий город – сказал сыну – Поехали искать пристанище.

Отель обнаружили быстро. Он выделялся своими размерами над окружающими лачугами, сараями, лавками, магазинчиками и складами. Этот отель от своего собрата в Вирджинии-Сити отличался не сильно. Но что-то иное, поприличнее, искать с дороги не хотелось. Тем более им пообещали организовать тёплый душ в закутке во дворе.

Решили вымыться и постираться. Поесть столовской пищи и хорошенько отоспаться, а уже завтра погулять по городу и окрестностям.

Хозяин, с мордой будто не просрался, взял с них деньги за два дня вперёд и препоручил заботам портье. А уже тот помог устроить лошадок, провёл в номер и показал душ. Он же сообщил, что по городу запрещено открыто носить заряженное оружие.

После того, как закончили все свои дела, чистый Славка остался в номере играть в своём смартфоне, выжимая из батареи и пауэрбанка последние проценты энергии. Артём же направился заказывать еду и пиво один. Заходя в салун нос к носу столкнулся с выходящим из него бухим франтом. Франт мазнул по Артёму мёртвым взглядом и пошёл дальше.

- Взгляд как у киношного злодея из фильма ужасов – подумал Артём. Впрочем, сколько он реальных злодеев перевидал. Те были непреклонны и ужасны только когда имели силу и власть над кем-нибудь. А лишь попадали в руки власти, то как правило сразу становились мокрыми курицами. Особенно Артёму запомнился пресловутый Тракторист. Зверски пытавший и убивавший русских пацанов - срочников, попавших в ичкерийский плен. А попался в наши руки, так готов был лизать нам сапоги. И взгляд у Тракториста сразу стал заискивающе преданным.

- Это не я, я не виноват – повторял он – меня подставили, журналисты сфабриковали.

Противно было смотреть на этого обоссавшегося слизняка.

Тем временем следом за «злодеем» вышел здоровенный рыжий кот с хвостом, поднятым трубой.

- У, скотина американская, разожрался – подумал Артём – Из такого воротник на фуфайку хороший получится. Жаль только цвет какой-то элгэбэтэшный будет.

Тут Артёму показалось, что «злодей» обратился к поджидавшему его, чопорно одетому негру, словами: «грёбаный ниггер». Артём остановился и прислушался. Нет, говорили те по-английски. Да и откуда тут возьмутся его соотечественники, да ещё и с его эпохи? А когда обратно вышел из салуна, «злодея» и «грёбаного ниггера» уже не было видно.

Глава 5

На следующий день погуляли они, осматривая город с окрестностями, не особо долго. Постоянно ловили на себе взгляды местных жителей, которые с каким-то деревенским любопытством нескромно их разглядывали.

- Таращатся словно дикари, как будто кроссовки или камуфляж никогда не видели – зло плевался отец, которого раздражало это навязчивое любопытство аборигенов.

В колодце наполнили свои бутылки чистой водой. После возвращения с прогулки поставили лошадей в конюшню, препоручив их заботам конюха-негра, которому сунули монету на усердие. В салуне заказали картофельно-луковый суп на индюшачьем бульоне и жареные стейки. За едой им сказали прийти через пол часа. Когда Артём спустился к стойке, в помещении уже был народ, занявший несколько столов. За одним из них сидела развязная троица, громко разговаривая и смеясь. Пока наливали суп в плошки, Артём огляделся. Эта троица нагло таращилась на него и со смехом что-то обсуждала. Артём отвернулся, дождался супа и отнёс плошки в номер. А когда спустился вновь, то один из троицы, долговязый небритый тип, что-то крикнул ему, причём явно оскорбительное. Двое остальных прямо зашлись смехом. Пробежались смешки и по другим столам, и посетители стали поглядывать в его сторону. Что там сказал долговязый, Артём не знал, но остановился и резко ударил ладонью по сгибу локтя, а затем показал средний палец. Были ли в ходу в это время данные жесты, или нет, но задира возмущённо вскочил с табуретки. Встали и его дружки. Они быстро направились к неподвижно ожидавшему их Артёму и долговязый с ходу резко выбросил растопыренную правую пятерню, целя Артёму в горло. Без труда отбив вверх выпад, Артём нанёс правый апперкот, почувствовав, как клацнули зубы противника. И тут же добавил левый хук в ухо, снося долговязого с ног. Обратным движением в размашку нанёс наружной стороной кулака хлёсткий удар в морду левого противника и закрылся от удара правого, нанёсшего довольно сильный удар, после которого навалился на Артёма. Зря он это сделал. Если бы «правый» был знаком с броском через бедро, то явно бы так не поступил. С броском он познакомился, с грохотом обрушившись на пол. Но этот гад оказался довольно цепким и как клещ, вцепившись в Артёма, никак не хотел отпускать и не позволял тому разогнуться. Сначала обозлённый Артём хотел свернуть ему шею, но в последний момент передумал и стал бить кулаком, стараясь попасть в горло. Уже после третьего удара «клещ» отцепился и захрипел на полу. Артём распрямился и по футбольному пробил пытающемуся подняться с четверенек долговязому. Того отбросило от удара и тут же вырвало.

Снова возник с разбитой мордой «левый» и начал выкрикивать что-то угрожающее, а потом полез рукой в карман. Что было в кармане – нож, кастет, деринджер, Артём не стал выяснять, а быстро сунул руку за пазуху, ухватив рукоятку «Кольта». Их взгляды скрестились. «Левый» медленно вынул руку из кармана. Пустую. Что-то ещё зло сказал и пошёл к своему столу, где стал вытирать платком кровавые сопли. Двое других всё ещё корчились и хрипели на полу.

Бледный от бешенства и выброса адреналина, Артём оглядел притихший салун и прошёл к стойке, где, стараясь говорить спокойно, сказал:

- Ту бифштекс, плиз.

Бармен молча подал ему две тарелки. Артём вежливо произнёс:

- Сэнкью вери матч – и в полной тишине пошёл в номер. Только когда он поднялся по лестнице, в салуне вновь загалдели.

Славка глянул на отца и спросил:

- Что произошло?

- Да так, ничего особенного.

- Говори!

- Ну, три хулигана попросили дать им в морду. Не смог отказать.

- Расскажи! – потребовал Славка.

- Ладно, давай поедим и расскажу – согласился отец.

Весь вечер в салуне орали, шумели и громко топали. Артём, опасаясь какой-нибудь гадости, запер дверь, подпёр её стулом и запретил Славке выходить до утра, даже по нужде.

- Вон на горшок сходишь, а потом в окно выплеснешь, на башку кому-нибудь – сказал он сыну. Оружие зарядил и положил под руку. Но до утра так ничего и не произошло.

Утром, после завтрака с яичницей и кофе, они пошли в конюшню. Там к Артёму подошёл конюх-негр и давай чего-то объяснять. Не зная языка, Артём подумал, что он попрошайничает. Но Славка стал переводить:

- Он говорит, что ты вчера здорово врезал шахтёрам. Но те обязательно постараются отомстить. Говорит, чтобы ты остерегался.

Артём кивнул и хотел уже было отойти, но в последний момент повернулся и спросил у Славки, кивая на негра:

- Не знает ли он какой-нибудь приличный отель, не такой свинарник, как этот?

Славка задал вопрос негру и начал переводить ответ:

- Он говорит, что в городе трудно найти что-то другое. Здесь слишком много шахтёров и всякого сброда. Но в трёх – четырёх милях на запад от города в местечке Рокер есть хороший отель. Прям как в культурных городах восточного побережья. Там и посетителей мало. Правда плата дороже.

- Точно Рокер? И на сколько дороже? - уточнил отец.

Но негр, подтвердив название, про цену пожал плечами. Артём вновь уточнил про место нахождения отеля. Влад перевёл ответ негра:

- Не ошибёмся. Там с одной стороны дороги ферма, а с другой почтовая станция и отель.

Артём сказал негру «сэнкью», но вспомнив, в какой гадкой стране он находится, дал 20 центов и задумался. Оставаться в этом гадюшнике и так не хотелось, а тут ещё ждать удара ножом в спину. И он решил.

- Пошли собирать вещи и едем. Нехрен здесь оставаться. Даже если там не понравится или места не будет – переедем в другой отель.

Через пару часов они нашли местечко Рокер. Там действительно справа от дороги стояла ферма, а слева, за островком деревьев возвышалось несколько строений. Здание отеля было двухэтажным, с верандой. Производило уютненькое патриархальное впечатление. Хозяином был мистер Фарбер - невысокий округлый мужичок неопределённого возраста. Его чёрные волосы были подстрижены на манер фашистской каски, а по бокам спускались длинные бакенбарды. Без бороды и усов. Глаза у него были характерно выпуклые. Говорил он тихо и двигался как-то замедленно. Его жена – миссис Фарбер – была выше мужа, но с похожими выпуклыми глазами. Розовощёкая, пухленькая, суетливая болтушка. Цена за номер оказалась вдвое выше чем в Бьютте. И это без завтраков. Но когда посмотрели номер, решили оставаться здесь. Номер был хорошо мебелирован. Одна большая комната перегорожена и получался как-бы двухкомнатный номер. В главной комнате стояли шкаф-буфет, небольшой шифоньер, широкая двухместная кровать, вешалка для одежды, столик с табуреткой и кресло. А в маленькой был умывальник, под которым разместилась ночная ваза, шкафчик с полочками, настенное зеркало и большой таз. На окне даже висели занавески. Было довольно чисто.

Оплатили вперёд за трое суток. Денег оставалось совсем немного и Артём решил, что продаст одну из лошадей. Ведь даже продав её за пол цены, денег им хватит до конца. Воспоминание о том, что им осталось мало времени, испортили настроение Артёму и он категорично потребовал, чтобы им на завтрак подавали любимую Славкой манную кашу на молоке, на обед чтоб присутствовал суп, а на ужин - мясо с овощами.

Это случилось вечером второго дня после переезда. Они сидели в номере. Славка что-то рисовал в своём блокнотике, а Артём меланхолично чистил револьверы. Вдруг со стороны лестницы донеслись громкие голоса мужчин и истерические взвизги миссис Фарбер. Артём отложил разобранные револьверы, прислушался, взял верное помповое ружьё и передёрнул цевье. Ижик теперь всегда был заряжен шестью оставшимися картечными патронами магнум. Подошёл к двери, ещё раз прислушался, посмотрел на Славку:

- Возьми свою двустволку и сиди наготове!

Осторожно открыл дверь и медленно вышел в коридор. Увидел, как в другом номере приоткрылась дверь, из неё выглянул постоялец, покрутил головой, прислушиваясь к происходящему и нырнул обратно в номер, заперев дверь.

- Ага – подумал Артём про постояльца – моя хата с краю, я ничего не знаю! А вдруг там поджог? Ведь и сам сгоришь!

Звуки раздавались из холла, Артём крадучись подошёл к лестнице и осторожно посмотрел вниз, оценивая ситуацию. Внизу находились шесть незнакомых мужчин, одетых «по-ковбойски», мистер и миссис Фарбер и кто-то из постояльцев. Бросилось в глаза, что постоялец сидит за столом перед тарелкой с едой, но не ест, а опустил голову и весь съёжился. Возле двери, перегораживая выход, стоял один из незнакомцев – черноволосый усач, скрестил руки на груди и надменно ухмылялся. Другой незнакомец возле лестницы тискал миссис Фарбер и та, слабо отбиваясь, повизгивала. Ещё один пришелец, с соломенными волосами, как у Ваньки Дурачка, стоял, откинувшись спиной на комод и щерил деревенскую рожу со шрамом на щеке. Другие двое стояли по сторонам. Но главное – мистер Фарбер стоял с посеревшим лицом, молитвенно сложив руки перед грудью, а напротив него, спиной к Артёму находился невзрачный мужичок лет 40 – 50 в широкополой шляпе и держал мистера Фарбера на прицеле карабина «Винчестер». Он что-то сказал Фарберу. Тот в ответ чего-то проблеял. Незнакомец продёрнул скобу-рычаг «Винчестера», и Артём не стал больше ждать – шагнул вперёд и выстрелил незнакомцу в спину.

Это только в кино герои стреляют в замкнутом пространстве помещений и даже не морщатся. На самом деле звуковая волна очень больно бьёт по ушам. Грохот внезапного выстрела магнумом 12-го калибра был сродни залпу орудия. От неожиданности можно подпрыгнуть и обосраться. На дистанции пять - семь метров картечь в контейнере даже не разошлась, а всеми своими 12 картечинами врезала незнакомцу между лопаток и пустой куклой швырнула его на пол. Все присутствующие застыли, боясь пошевелиться.

Артём окинул пришельцев взглядом и рявкнул первое пришедшее на ум:

- Хальт! Хэне хох!

Потом, вспомнив, что говорить надо не на фашистском, глядя в глаза сивому, медленно спросил:

- Ху а некст?

Пару секунд спустя усач, стоявший у двери, ринулся в эту самую дверь. Следом за ним прочь ломанулись остальные пришельцы. Артём не стрелял. Он вообще не был уверен, что правильно влез в разборки. Спустился по лестнице в холл и глянул в лицо убитому. Запомнился его неестественно вытаращенный глаз (второй видно не было).

- Ну да, - подумал Артём – прилетит тебе 48 грамм свинца на скорости почти в пол километра в секунду, ещё и не так удивишься!

Миссис Фарбер с причитаниями кинулась в объятья своего мужа. На улице раздался топот коней. Артём вышел из дома и увидел, как прочь уносятся семь всадников. Мелькнула мысль: «Не угнали ли его коней?». И пошёл проверить конюшню. Все кони были на месте, а паренёк – конюх смотрел на него испуганными глазами. Когда вернулся в отель, то трупа уже не было. Миссис Фарбер замывала пол на том месте и тараторила без умолку. В помещении появилось несколько постояльцев, что-тооживлённо обсуждавших.

- Где ж вы раньше были? – подумал Артём.

Мистер Фарбер обратился к нему и показал на стол, где вместе лежали шляпа, сапоги, патронташ с револьвером в кобуре и винчестер. Тут же лежали 4 доллара – два бумажных и два металлических. Артём понял – это его трофеи. Он молча взял всё и направился в конюшню. Там он вручил бедно одетому конюху шляпу и сапоги явно хорошего качества и, не слушая ответных слов пошёл в свой номер. Настороженно сидящему Славке рассказал всё и попросил не выходить из номера без оружия. А потом сел рассматривать трофеи. Раньше он никогда в руках не держал классический «Винчестер». Компактный и лёгонький такой, разворотистый. Не то, что весло Генри или кочерга Спенсера. И заряжается удобно – через шторку сбоку. И патроны 44-го калибра центрального воспламенения со слабовыраженной бутылочной формой. Точно такими же патронами был заряжен трофейный револьвер, оказавшийся «Ремингтоном» образца 1875 года. Длинный ствол, массивная изогнутая рукоять. С таким можно и на медведя идти. Наверное.

Любивший оружие и хорошо разбиравшийся в нём Артём вспомнил, что такие патроны дают больше 900 джоулей дульной энергии, превосходя в два с лишним раза 44 смит-вессон и в полтора раза 45 кольт. На данный период — это, вероятно, самый мощный револьверный патрон.

В дверь осторожно постучали.

- Ы! – рыкнул Артём и взял дверь на мушку помпы.

Из-за двери залопотал мистер Фарбер. Славка сказал, что тот пришёл отблагодарить. Мистер Фарбер занёс поднос, на котором стояли бутылка виски приличного вида, рюмка и тарелки с жареными колбасками, с печёной форелью, резаным сыром и свежими булочками. Колбасками с сыром и булочкой завладел Славка, который истосковался по такой пище. Вискарь оказался вполне приятным. В общем получился хороший фуршет.

Следующим утром в отель приехал шериф Эмерсон из города. Выглядел шериф заносчивым коротышкой, брякающим шпорами. Ходил вразвалочку, держа свой «Винчестер» на перевес. И был злой как сволочь. Или изображал злость. Он долго приставал к мистеру Фарберу и его домочадцам. А потом на беседу к шерифу позвали Артёма. Артём подошел и шериф вперился взглядом ему в глаза. Артёму было плевать на шерифа, на его понты, на эти гляделки. Он, смотря шерифу в глаза, приложил пару пальцев к виску, словно отдавая честь на польский манер. Шериф кивнул и отвёл взгляд. Потом были стандартные вопросы. Оказалось, он пристрелил одного из местных «братков» по имени Фрэнк Купер. А в конце короткой беседы шериф поинтересовался его дальнейшими планами.

- Уеду – коротко ответил Артём. На этом встреча с шерифом закончилась.

После обеда Артём предложил прокатиться на речку искупаться и пострелять из новых трофеев. Стрелять Славка не захотел, а купаться равнодушно согласился. С каждым днём он становился всё апатичнее. Они пошли седлать лошадей. В конюшне Славка неожиданно заявил:

- Пап, а ведь мы так и не дали своим лошадям имена. Давай сейчас их назовём?

Так сложилось, что у каждого из них образовалась своя пара лошадей. У Славки – тёмно-коричневый конь с белым пятном на лбу и светло-коричневая кобыла. У Артёма кобыла была вся лоскутная, в больших пятнах белого, рыжего и коричневого цвета. А конь был однотонно коричневого цвета с тёмным, почти чёрным храпом.

- Ну, давай, называй своих коняшек – согласился отец.

Славка постоял, посмотрен на животных и сказал, показывая на коня:

- Ты будешь Стёпычем. А ты – он подошёл к кобыле – будешь Мишутой.

- Мишута? Лошадь Мишута? – удивился отец.

- Да. Посмотри какая она добрая и мягкая – и погладил её по морде. Та в ответ моргнула своими большими глазами с длинными, как у модницы ресницами.

- А ты как назовёшь своих?

- Ну, эту сам Бог велел назвать Пятнашкой. А этого – он задумался и тут как раз из-под хвоста коня выпала хорошая такая кучка навоза – Этого назову Говнюком.

- Пап, да ты что! Так нельзя!

- Почему это нельзя? – в этот момент конь громко пукнул – Нет, всё решено! Будет Говнюком!

- На Говнюке поедешь?

- На нём.

По возвращению с речки их перехватил мистер Фарбер. В своей неторопливой манере он нудно стал втолковывать, а Славка переводил. Разговор получился долгим. Фарбер предложил сопроводить миссис Уайт в Игл-Рок, что в Айдахо. Это примерно в 200 милях к югу отсюда. Типа мы на конях, без больших повозок легко пройдём это расстояние за неделю. А благородный джентльмен (Артём) сможет обеспечить сопровождение дамы. Ну а за сопровождение она хорошо заплатит.

Артём задумался. С одной стороны, зачем им деньги? Он продаст коня и этого им хватит до конца их недолгой жизни. С другой стороны, в путешествии из-за физических нагрузок потребление инсулина снизится. Артём как утопающий цеплялся за последнюю соломинку. К тому же дорога растормошит Славку и хоть немного отвлечёт от похоронных мыслей.

Он посмотрел на сына, равнодушно ожидающего ответ отца и решительно сказал:

- Мы согласны!

Фарбер предложил присесть за стол и подождать миссис Уайт для заключения окончательной договорённости. А вскоре подвёл к ним молодую стройную женщину, одетую в длинное чёрное платье.

Смотря на неё, Артём задумался над тем, кого она ему напоминает. Молодую Софи Лорен? Хотя, наверное, больше Мишель Мерсье.

Миссис Уайт, которую звали Дженн, говорила спокойным тихим голосом. От её манеры поведения веяло какой-то обречённостью. Она сказала, что Фарбер хорошо отрекомендовал ей Артёма. Что она едет к родственникам и рассчитывает проделать путь дней за 10. А за каждый день готова заплатить по 4 доллара. На вопрос Артёма, почему она едет одиночно, а не в дилижансе и понимает ли, что спать придётся на земле, был дан ответ, что дилижансы ходят редко, а ей некогда ждать и, что она жена офицера, много чего испытала и не боится спать под открытым небом.

Согласие было достигнуто и принято решение выдвигаться завтра утром. У миссис Уайт была лёгкая одноосная двухколёсная повозка, запряжённая одной лошадкой. А ещё была немолодая служанка – толстая негритянка. Внешне похожая на персонаж из фильма про укрощение строптивого. Артём про себя прозвал её «мамой Чоли». За оставшееся время он прикупил у Фарбера продовольствия и фуража в дорогу, и со Славкой упаковал вещи, готовясь к завтрашнему отъезду.

Утро выдалось пасмурным и дождливым. Пришлось ждать окончания дождя и трогаться с опозданием. Из-за этого на обед решили встать в каком-то местечке, проехав немного больше десяти километров. Местечко это с одной улицей и 8 домами имело придорожный трактир. Коновязи щедро располагались по обе стороны улицы с двух сторон от трактира. Подъехали к ближайшей коновязи и, привязав лошадей, направились в трактир. Артём с сыном шли первыми, миссис Уайт с негритянкой отстали. С противоположной стороны улицы показалась группа всадников, которые спешились у другой коновязи. Двое из них остались вязать коней, а остальные также пошли к таверне.

Артём взглянул на шедших пятерых «ковбоев» и остановился. Он сразу узнал сивого из шайки убитого им Фрэнка Купера. Сивый тоже узнал его и что-то сказал своим. Те веером разошлись по улице и замерли. У одного из них был виден заткнутый за пояс обрез. Остальные были с револьверами в кобурах. В воздухе расплавленным свинцом разлилось напряжение.

«Вот вляпался» - подумал Артём и не отводя взгляда от противника сказал сыну:

- Отойди в сторону. Как начнётся стрельба – падай на землю.

Сердце бешено заколотилось. От выброса адреналина стало трудно дышать. «Стоим как в банальном вестерне» - опять подумал Артём и выбрал в качестве первой цели сивого, а второй – того, что с обрезом. Глубокий вдох. Последняя отчётливая мысль: «Ну всё. Пора!». А дальше короткий рывок «Недосмита» из кобуры и быстрый выстрел от бедра.

Тут же широкий приставной шаг влево с наклоном и приседанием на левую ногу и упором на левую же руку. Ответные пули просвистели правее и выше. Кажется обожгло правое плечо, но Артём прицельно влепил пулю во второго бандита, который согнулся и упал. Не замедляясь сразу повалился на бок, откуда выстрелил в третьего, и перекатился влево. Обострённым сознанием понял, что в землю, где он лежал мгновением назад, врезалась пуля. Лёжа на животе свалил выстрелом четвёртого бандита. Пятый тут же бросился бежать к коновязи. Артём взвёл курок, проследил револьвером за бегущим и выстрелил ему в спину. Бандита выгнуло. Тот сделал ещё два шага, ноги его подогнулись и он упал.

Артём рывком вскочил на ноги. Увидел, как лежащий на спине сивый с напряжением на лице пытается выцелить его из револьвера. Но такого шанса Артём тому не дал, а выстрелил на опережение. Тяжёлая пуля вбила сивого в дорожную пыль.

Оставшиеся у коновязи подельники в перестрелку не полезли. Тот, что был верхом, помчался прочь, уводя в поводу второго коня. Другой, бросив привязывать чужого коня, вскочил на своего и помчался за товарищем. Следом за ними поскакал и непривязанный конь. А три уже привязанных, волнуясь, топтались на месте и нервно фыркали.

Оглянувшись назад, Артём увидел сидящего на корточках бледного Славку с револьвером в вытянутых руках. Он застыл, словно статуя и кажется забыл дышать.

- Ты в порядке? – крикнул ему отец. Славка кивнул.

- Ты чё, стрелял? – Славка отрицательно помотал головой.

- Ну всё! Всё закончилось. Всё хорошо. – успокоительно сказал ему отец – Вставай, сходи посмотри трофейных коней. Давай. Не сиди как на горшке.

Затем Артём перевёл взгляд на Дженн. Та, белее мела, стояла неподвижно, прижав руки к груди, словно в молитве, рядом застыла серая негритянка. Артём нервно подмигнул им, отряхнулся и пошёл «проконтролировать» сражённых бандитов. А за одно и «прошерстить» их.

В трофеях, помимо трёх коней и всякого барахла в седельных сумках, досталось почти 26 долларов.

- Какие-то люмпены гоп стопа, а не приличные разбойники – подумал Артём.

Ещё в трофеях нашлись такие же, какие были у Фрэнка Купера карабин Винчестер и револьвер Ремингтон, двуствольный дробовик 10 калибра с укороченными стволами, однозарядная короткая винтовка, с которой Артём решил позже разобраться, Кольт «миротворец», двуствольный обрез без приклада, карманный пятизарядный револьвер без спусковой скобы, но с дурацким складным спусковым крючком, несуразный двуствольный револьвер и настоящий Смит-Вессон русской модели. Ну и патроны к ним в патронташах и россыпью. Всё это они со Славкой упаковали в мешки и погрузили на одну из новых лошадей, которых перевели к своей коновязи.

Подошла Джен и что-то сказав, показала на его правое плечо. Артём увидел, что она показывает на небольшое пятно крови.

- Пап, ты ранен? – спросил Славка.

- Всё-таки зацепило - подумал Артём. При попытке спустить с плеча расстёгнутую куртку оказалось, что ткань присохла к коже. Пришлось аккуратно отдирать. Ранка была пустяковой, явно от дробинки и уже не кровила. Рядом расплывался синяк от попавшей вскользь другой дробины. Он решил заняться ранкой позже, потому что на улице уже собрался народ. Слышались разные разговоры и даже споры. Дженн кому-то что-то объясняла. Негритянка тоже тараторила с выпученными глазами.

К Артёму подошёл какой-то ханыга и стал чего-то буробить. Пришлось подозвать Славку для перевода. Оказалось, что это могильщик и он требует оплаты за похороны убитых. Артём подумал, что его разводят как лоха и хотел харкнуть ханыге в рожу, но, посмотрев вокруг, увидел, что люди кивают головами в подтверждение его слов. Пришлось отсыпать тому пять долларов. Ханыга ещё чего-то буробил, явно выпрашивал больше. Но Артём послал его на хер по-русски и тот исчез с недовольным бормотанием. А через пару минут появился с телегой, куда загрузили трупы. Народ начал расходиться и Артём пошёл в трактир, где решил обработать ранку, а то мало ли чего. Попросил бутылку виски, заплатив за это доллар. Сначала сделал два больших глотка. Не для обезболивания, а, чтобы окончательно «отпустило». Затем взялся за рану. Обрабатывая её, Артём залез в раневой канал иголкой и на глубине примерно в сантиметр остриё иглы уткнулось во что-то твёрдое - «Понятно. Дробина».

Рядом сидели Славка и Дженн и во все глаза смотрели на его действия. Сделав ещё большой глоток, Артём стиснул зубы и даже без мата выковырял иглой чёртову дробину. Она оказалась не круглой, а цилиндрической, размером как пулька от воздушки. Артём выкинул дробину, смазал ранку йодом из принесённой Славкой аптечки, а Дженн ловко перевязала ему руку, после чего мило улыбнулась.

Представителей власти ждать не стали. Вопросы с ними обещал утрясти трактирщик за лишние пару долларов. После плотного, но не особо вкусного обеда, кормёжки лошадей и покупки кое-чего из припасов, они продолжили путь.

Глава 6

Ехали до вечера. Новые заводные лошади вызвали некоторое дополнительное неудобство – удлинившиеся связки коней стало муторней вести. Миссис Уайт напротив неудобств не причиняла. Она молча ехала на своей двуколке вместе с «мамой Чоли» и изредка тихо перекидывалась с ней словами. Им в поводу пристроили одну трофейную лошадку, на которую перегрузили часть её багажа. И в дальнейшем на привалах Дженн вела себя неприметно, в еде была неприхотлива, разносолов не требовала.

Вечером Артём тщательно выбрал место для ночёвки в неглубоком овраге у неширокого ручья. Огонь будет издалека не видно, а им, если встать в рост, станет видна вся округа.

После ужина разложил и начал сортировать трофеи. Винчестер решил отдать Славке во вторую седельную кобуру. Обрез и крупнокалиберная двустволка ожидаемо были отложены в сторону, ибо не нужны никому. А вот винтовка показалась интересной. Несколько коротковатая для здешней моды, но и не такая короткая, как карабин, она неплохо легла в руки. Затвор оказался оригинальным – надо было взвести курок, после чего таким же круговым движением откинуть назад крутящийся затвор. Всё делалось легко и быстро. Эта укороченная винтовка оказалась производства фирмы Ремингтон и к ней подходили широко распространённые патроны 45-70, которые к тому же у него имелись в наличии.

- Беру себе, однозначно – решил Артём.

Ещё одним трофеем был здоровенный двуствольный револьвер Ле Ма. Артём покрутил его в руках. Тяжёлый. Громоздкий. Сон Разума какой-то. Железный Капут. Артём решил, что воспользуется им, только если у него больше вообще ничего не останется. Хотя коллекционеры в его время за такой платили от 30 до 100 тысяч долларов. Вот бы наследникам оставить.

Мысль о том, что у него не будет наследников и, что его единственный ребёнок скоро умрёт, ещё сильней испортило и без того не радужное настроение. Он посмотрел на Славку, меланхолично подкидывающего мелкие сучки в костёр и спросил у него, показывая мелкий револьвер со складным спусковым крючком в форме рычага:

- Себе возьмёшь?

Тот глянул равнодушно и отрицательно помотал головой. Артём тяжело вздохнул и принялся разбирать трофеи дальше. Взял револьвер Ремингтон. Ба, да это не такая модель, какая у него уже есть. Это более ранний, капсюльный вариант, переделанный под унитарные патроны кольцевого воспламенения. С таким раритетом Артём связываться не захотел и отложил револьвер в сторону.

Следующим шёл Кольт «Миротворец».

- Ну вот, хоть что-то одинаковое будет – подумал он. Но тут же разочаровался. Данный Кольт был иного калибра, чем тот, что висел подмышкой. Этот использовал винчестеровский патрон 44-40. Такой же, как и у его первого револьвера Ремингтона, доставшийся от Фрэнка Купера. А упомянутый патрон в два раза мощнее смит-вессоновского и в полтора кольтовского. Но револьвер Ремингтон немного потяжелее. И ствол у него немного подлиннее. Эти «немного» складываются в то, что при стрельбе таким мощным патроном Кольт будет обладать большей отдачей и большим подскоком при выстреле. А это значит, что быстро и метко из него будет стрелять труднее. Решив взять его в пару к Ремингтону, Артём пока отложил тот в сторону.

Последним был рассмотрен Смит-Вессон. Это уже самый настоящий Смит-Вессон русской модели. Длинноствольный. Под такой же патрон, что и «Недосмит».

- Однозначно беру в пару. Будут Смит и Недосмит – подумал он.

Тут же решил одну проблему. Он ещё раньше понял, что передвигаться в седле с револьверами на поясе в сшитых на заказ кобурах, не совсем удобно. Длинные стволы задевали луку седла. Можно было передвинуть кобуры на бока. Но для этого надо было снять и перевесить всю портупею. А главное, тогда будет не так удобно доставать эти длинноствольные револьверы. Артём решил, что станет носить оружие в этих кобурах только в населённых пунктах. А в походе будет просто поверх надевать трофейный патронташ с Ремингтоном и Кольтом 44 по бокам.

Он окинул взглядом разложенный арсенал револьверов и подумал:

- Да, никакого однообразия. Просто музей орудий убийства. Вторая банда, а ни одного одинакового ствола.

От костра поднялся Славка и сказал:

- У меня ноги болят.

Это был уже второй случай гипогликемии за сегодня. Отец ему ответил:

- Завтра уменьшим дозу. А сейчас возьми в сумке пакетик сахара, да укладывайся спать.

Сам Артём, чувствуя, что опять не сможет заснуть, решил перечистить всё оружие.

Дальнейший их путь проходил как-то не напряжно. Один раз они разминулись со встречным обозом из четырёх фур. А другой раз натолкнулись на армейский разъезд. Трое вояк в тёмно синих мундирах и сине-серых штанах, направились прямиком к ним. Артём повернул Говнюка и встал к подъезжающим боком, Ижачка с досланным в ствол патроном положил поперёк седла, дулом в сторону солдат. Разговаривала с ними миссис Уайт. Встреча закончилась благополучно, вояки козырнули и уехали.

Артём, подавленный их с сыном общей бедой, не особенно заглядывался на миссис Уайт. Но вынужден был признать, что она весьма красива. Теперь он понял, что Дженн больше всего похожа на итальянскую актрису Лоредану Нушиак, какой она ему запомнилась по фильму Джанго.

Тут обозначилась ещё одна проблема. В последнее время, толи из-за долгого сидения в седле, толи из-за похудения (он затянул ремень уже на три дырки), а может из-за того и другого вместе или ещё почему, но по утрам его стала мучить мощная эрекция. Словно он сбросил с плеч четверть века. Нет бы радоваться. Но в сложившемся положении это вызывало только раздражение. Кого тут пользовать? Чужую жену? Или старую толстую негритянку? Да и о каком сексе можно думать, когда ребёнок на краю смерти?

Тем временем сын хотя бы раз в день после инъекции жаловался, что у него болят ноги. В результате практически каждый день Артём снижал дозу инсулина на одну единицу. Он даже было подумал, что Славка всё это выдумывает, чтобы растянуть остающийся инсулин на большее время. Но показания глюкометра были однозначны – сахар крови после инъекции сильно падал. Он понимал, что это подарок свыше и радовался каждому дню отсрочки.

На шестой день, когда после ужина Артём понял, что завтра будет колоть всего по три единицы, горько усмехнулся. Если б такое потребление у них было бы с самого начала, то их запаса инсулина хватило бы месяца на три. А теперь их время стремительно подходит к концу. Даже при такой норме, инсулина теперь хватит дай бог на неделю. И всё…

Каждый вечер, ложась спать, он обнимал сына, прижимал его к себе, долго гладил по голове, руке, лицу, ворошил его волосы, вдыхал его запах. А потом долго-долго не мог уснуть…

Очередным вечером погода испортилась, дул сильный ветер, тяжёлые дождевые облака низко проносились над землёй, иногда роняя редкие капли. У реки с обрывистыми, поросшими лесом, берегами нашли открытое место с пологим спуском к воде. Остановившись на ночлег, разбили лагерь и привычно собирались поужинали. Пока ещё не стемнело, Артём решил отойти в лес по нужде.Туалетная бумага уже закончилась, лопухи вокруг не наблюдались и он, словно мусульманин, ходил «до витру» с бутылкой воды. Ну не сеном же зад подтирать. Отошёл подальше. Ветер шумел кронами деревьев. Не спеша сделал своё дело, а когда собрался возвращаться, увидел крадущегося к их стоянке индейца.

Сознание сразу вошло в боевой режим. Сердце забухало. Чувства обострились. Индеец бочком пробирался между ним и кромкой леса, всё своё внимание обратив на их лагерь. Артём вынул Ремингтон и, осмотревшись на всякий случай, стал подкрадываться к индейцу. Если бы не шумевший кронами деревьев ветер, у него это ни за что не получилось, так как лесная подстилка даже при осторожных шагах всё равно шуршала и потрескивала. Но шум ветра позволил Артёму подкрасться совсем близко. Можно было выстрелить в спину, однако что-то удерживало от этого. Возможно потому, что индеец выглядел маленьким и худым, а в руках у него был только лук со стрелами. И всё-таки индеец его услышал или другим образом почувствовал и оглянулся. В мгновение узкие глаза индейца округлились и Артём метнулся к нему со всей скоростью, на которую был способен. В самый последний момент индеец попытался отпрыгнуть в сторону с пути несущегося как носорог Артёма, но тот вытянул руку и растопыренной пятернёй сшиб индейца с ног и, оставляя на земле борозды от торможения, с разворота рухнул на упавшего, приставив к его голове ствол револьвера, а левой рукой блокируя чужие руки. Индеец, оказавшийся подростком, замер и кажется перестал дышать. Артём легко рывком поставил его на ноги и, перехватив за шею, повёл к своей стоянке. Не выходя на открытое место, крикнул сыну:

- Славка, тревога, ложись! Быстро падай! – и, увидев, что он неловко лёг, продолжил – И этим скажи, чтоб ложились. Тут индейцы!

Не дожидаясь исполнения его команды растерявшимися женщинами, вышел из-за деревьев, прикрываясь индейчиком со стороны въезда на поляну. Попросив сына громко переводить, закричал:

- Мы вам не враги! Мы не американцы! Меж нами и вами нет крови! Нам не нужна ваше земля! Мы возвращаемся к себе домой!

Дождавшись, когда Славка всё это перевёл, демонстративно убрал револьвер от головы пленника и вложил оружие в кобуру. В дальней стороне поляны из-за дерева выступила фигура индейца, державшего открытые ладони на уровне головы. Он произнёс длинную фразу. Славка пояснил:

- Я его с трудом понимаю. Вроде он говорит, что они не ищут врагов, а ищут место, где переночевать.

- Здесь места хватит всем – крикнул Артём и отпустив пленника, подтолкнул его к говорившему индейцу. Парень посмотрел на Артёма и побежал к своим.

Справа в кустах за лошадьми обозначилось движение и оттуда вышел на поляну ещё один индеец. Средних лет, мрачный, с пером в волосах и грубым шрамом на верхней губе. Он, держа длинное ружьё на согнутом локте, направив ствол в сторону-вверх, замер, не произнося ни слова. Индейский пацан добежал до своего, перекинулся парой слов и убежал за деревья. Немая сцена продолжалась меньше минуты, когда на поляну выехал на коне пожилой индеец с копчёным сморщенным лицом и кокошником из перьев на седой голове. За ним на поляне появились несколько индейских женщин и детей. В основном пешими. Все они приблизились к Артёму. Подошёл и индеец-переговорщик, это был молодой невысокий мужчина с ожерельем из когтей и клыков на груди.

Вождь (как назвал его про себя Артём) важно заговорил на тарабарском языке. Артём ничего не понял, но «переговорщик» начал переводить на английский, а Славка на русский.

- Красный бык приветствует тебя и хочет остановиться рядом. Они долго шли. Их женщины и дети устали. Они переночуют у реки и уйдут.

- Да пусть встают. Земли и воды всем хватит.

Услышав перевод, индейцы занялись обустройством лагеря. Одни принялся рассёдлывать лошадей, другие собирать топливо и разводить костры. Артём чуть отошёл к своим и с интересом наблюдал за тем, как ловко и привычно действуют индейцы. Он никогда раньше не видел живых индейцев. И не живых тоже. Подумал:

- Люди как люди. Похожи на тех, каких видел в кино и на картинках. А вообще узбеков напоминают, которые из дальних аулов. И чего пиндосы к этим «узбекам» пристают?

Оглянувшись, увидел, что миссис Уайт с явной неприязнью смотрит в сторону их новых соседей. Ещё не хватало этим спровоцировать конфликт. Дождавшись, когда Дженн увидит его взгляд, он нахмурился и тихонько покачал головой. Видимо она поняла его, потому что, отвернувшись, отошла вместе со служанкой к повозке.

Через некоторое время суета у индейцев в основном прекратилась и «переговорщик» пригласил Артёма к одному из костров. Для перевода пришлось взять с собой сына. Промелькнула мысль, что сейчас предложат закурить трубку мира, а он давно бросил, но никто из индейцев не курил. Опять размеренно заговорил Красный бык, не пристально, а как-то по-особенному проникновенно смотря в глаза Артёму. Начался муторный процесс перевода.

- Он благодарит, что ты не убил его младшего сына и спрашивает, кто мы, что делаем не земле детей большой птицы?

- Что ответить? – думал Артём – Да, наверное, так и говорить, как уже говорили. Ничего тут не выдумаешь.

А дальше он методично рассказывал, что они с сыном из страны с другой части Земли. О том, как молния перенесла их сюда. Что сейчас помогают женщинам. А потом хотели бы вернуться домой. Помолчал и глядя в глаза вождю, неожиданно даже для себя продолжил, что вернуться у них не получится, так как сын тяжело болен и скоро кончатся лекарства. И взять такие лекарства здесь негде. А без них нельзя жить...

Индейцы заговорили меж собой. Красный Бык коротко приказал своему младшему сыну и тот, отбежав к второму костру, где сидели женщины и дети, привёл седую сморщенную старуху. В глаза Артёму бросилось, что у неё было три косички - две по бокам и одна, загнутая петлёй, спадала на лоб. Вождь обратился к ней и показал пальцем на Славку. Та подошла ближе и всего внимательно осмотрев, что-то спросила.

- Она спрашивает, где у меня болезнь? - пояснил Славка.

Артём на себе показал на подреберье. Старуха подошла к сыну, бесцеремонно задрала ему одежду и, прижав руки к его животу, зажмурилась. Около минуты она, медленно водя руками, бормотала с закрытыми глазами. Все вокруг замерли. Артём так вообще казалось позабыл как дышать. Старуха открыла глаза и выдала длинную фразу. Индеец-переводчик заговорил. Славка, ошеломлённо смотря то на индейца, то на старуху, то на отца, перевёл:

- Она говорит, что я болел, но болезнь ушла. Что я ещё слаб, но больше не болею...

Артёма словно взрывом подбросило. Он вскочил и с невероятной смесью надежды и недоверия смотрел на старуху и на сына. Тут заговорил вождь. Славка перевёл:

- Он говорит, что Синяя Сорока никогда не ошибается и, если сказала, значит это правда.

Артём уставился ей в глаза. Он боялся, боялся поверить, ведь этого не может быть! Ведь так не бывает! Их взгляды встретились, столкнулись, проникли друг в друга, и он понял, что верит этой незнакомке. Она повернулась к женскому костру и что-то крикнула. Оттуда подошла молодая беременная индеанка, передав старухе пояс с ожерельем мешочков. Та развязала один и извлекла из него пару кусочков чего-то непонятного тёмного цвета, похожее на пастилу. Сунула это Славке.

- Она говорит, чтобы я это съел - робко сказал сын.

- Ну и съешь - твёрдо ответил отец.

Славка осторожно прожевал предложенное и замер. Старуха ещё раз подержала руки у его живота, посмотрела на Артёма и удовлетворённо кивнула. В это время буря чувств и мыслей переполняла его. Он сопоставил, что всю последнюю неделю организм сына всё меньше и меньше нуждался в инъекциях инсулина. Теперь он понял причину этого и окончательно поверил индейской знахарке. Это было чудо! Он подскочил к ней, схватил её за плечи и горячо расцеловал в морщинистые щёки, пахшие травами. А потом, переполняемый радостными чувствами, громко заорал:

- Славка, живём! Ура-а! - и побежал к своим вещам. Его тревожно встретили миссис Уайт с мамой Чоли, но он отмахнулся от них со счастливой улыбкой, схватил бутылку виски, которым когда-то обрабатывал ранку на плече и побежал к индейскому костру. Старуха уже ушла, а Славка так и стоял с выражением глубочайшего облегчения на лице, с глазами, полными слёз. Отец обнял сына, притиснул его к себе и повторил:

- Живём, Славка!

Потом подошёл к невозмутимо сидящему вождю, прямо из горлышка бутылки опрокинул в себя половину её содержимого и протянул бутылку старому индейцу. Дождавшись, когда тот глотнёт и передаст остатки переводчику, вновь побежал к своим вещам. Уже через минуту принёс к индейскому костру кучу оружия и патронов. Попросив сына переводить, первым делом вручил вождю патронташ с переделанным Ремингтоном, пояснив, что вожди всегда должны иметь лёгкое личное оружие. Затем отдал крупнокалиберную двустволку с патронами сыну вождя со словами:

- Мужчина должен иметь настоящее огнестрельное оружие, а не ерунду, которой выковыривают говно из жопы – как будет переводить Славка эти слова, он даже не подумал.

Здоровенный револьвер Ле Ма подарил переводчику, а молчаливому индейцу передал обрез с горстью патронов. Не смотря на сдержанную реакцию индейцев, всё-таки понял, что они довольны, ведь у них он видел только две старые капсюльные винтовки на четверых мужчин. А тут все получили по персональному стволу. В это время толи от счастья, а может от выпитого закружилась голова. Он посмотрел в потемневшее небо, где разгорались первые звёзды и заголосил песню:

Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери

Неужель ты ко мне, верю и не верю!

Падал снег, плыл рассвет, осень моросила

Столько лет, столько лет, где тебя носило?!

Утром он проснулся не сам - его разбудили. Все уже поднялись до него. Свеженький сын, хитренько улыбаясь, сказал ему:

- Ну ты, пап, вчера и дал дрозда!

Артём глянул вокруг. Увидел ухмылку на лице мамы Чоли. Перехватил глубокий, странный взгляд миссис Уайт. И вспомнил всё, что он выделывал ночью: горланил песни, танцевал вприсядку, показывал факи и фиги невесть кому, смеялся и матерился, а под конец ещё, будучи переполнен чувствами, схватил миссис Уайт, подбросил её в небо так, что она завизжала словно девчонка, поймав, прижал её и покрутил вокруг.

- Нда, старый дурень – подумал он о себе – разучился держать себя в руках. Наверное, пойло было слишком забористым, а я давно без практики.

Потом заставил сына померить кровь до завтрака. Показатель был 6,1. Ночью перед сном тоже мерили кровь. Было 6.4. Значения почти как у здорового человека, чуть-чуть выше. И это без вечерней инъекции.

Увидел, как в их сторону пошла группа индейских женщин во главе со старухой-знахаркой. Они вручили ему и Славке по накидке, сделанной в виде пончо из шерстяных одеял. Затем старуха опять осматривала сына и дала ему съесть кусочки чего-то. Глянула на Артёма, кивнула и удалилась вместе с остальными.

Действуя в каком-то порыве, Артём взял под уздцы двух трофейных коней и отвёл их вождю. Молча вручил ему уздечки, а потом крикнул сыну, чтобы он отнёс индейцам и сёдла. Так поступил, потому что видел, что индейцы имеют всего 5 лошадей на 12 человек, включая трёх детей. Сделать что-то хорошее людям, которые принесли ему добрую, спасительную весть, он посчитал обязательным. Тем более куда им самим столько лошадей? С оставшимися бы управиться. А ведь он даже и не спросил у индейцев, как их звать, какого они племени и что делают в прерии таким странным составом?

Глава 7

В этот день миссис Уайт перебралась из повозки на заводную лошадь, оставшуюся от бандитов. Подол длиннополой юбки задрался, от чего стали хорошо видны её шнурованные сапожки. Она уверенно ехала в мужском седле и целенаправленно пыталась вести беседу через переводчика - Славку. Дорога дальняя, говорили о многом. Сначала о них, откуда они и правда ли, что их сюда занесла молния? И с чего он так обрадовался у индейцев? Услышав объяснение, миссис Уайт заявила, что в Бьютте обосновался прекрасный лекарь – доктор Вайт. О нём ходят целые легенды. Он исцеляет почти любую болезнь. И надо было обратиться к нему, он бы точно помог в отличие от грязных индейцев.

- Ага, очередной проходимец типа Чумака или Кашпировского – подумал Артём – Или коновал, умеющий лечить только бородавки да запор. Даст какую-нибудь наркоту, человеку полегчает на денёк и типа вот вам уже великий доктор. Знаем, знаем.

Вновь обратил внимание на то, что Дженн очень негативно относится к индейцам. Решил у неё прямо об этом спросить. Ответ его поразил. Оказывается, Дженн была супругой офицера. И совсем недавно этот офицер погиб в схватке с индейцами. Теперь, овдовев, ей нечего делать в Монтане и она едет к своему брату, который занимается строительством железной дороги из Юты в Монтану. Брат у неё инженер и перевёз свою семью поближе к стройке в городок Игл-Рок, где снимает дом.

От услышанного задумался. Вот значит оно как. Становились понятны поступки Дженн. Но и фальшиво сочувствовать ей не хотелось. Поэтому глядя ей в глаза прямо сказал:

- Белые переселенцы изгоняют индейцев с исконных земель. Уничтожают их кормовую базу – бизонов. Без числа убивают индейцев любыми способами. Американское правительство подло обманывает и притесняет их. Я удивляюсь, что они в ответ на эти подлости не воюют с вами все сразу и непрерывно.

Миссис Уайт выслушала перевод и, возмущённо стрельнув глазами, обиженно отъехала к повозке, управляемой негритянкой. Артём подумал, что Джен теперь будет дуться оставшийся путь и решил, что чёрт с ней, пусть дуется. Он был почти бесконечно счастлив – чудесным образом исцелился сын. Артём часто задумывался, как такое могло случиться и приходил к мнению, что это либо следствие энергетического импульса при взрыве молнии, который каким-то образом повлиял на организм ребёнка, либо мощный шок и аутотренинг. Так или иначе, но главная мечта свершилась. Ещё было б хорошо вернуться домой или хотя бы перенести оттуда к ним мать сына. В таких раздумьях пребывал до вечера.

После ужина, когда все улеглись, Артём по сложившемуся обычаю остался караулить первую и большую часть ночи. Все уже уснули, когда вдруг поднялась Дженн и подошла к нему. Он вопросительно посмотрел ей в лицо. Но она, ничего не говоря, взяла Артёма за руку и потянула к себе. Артём всё понял без слов. Эта ночь была их сумасшествием. Сначала он быстро выдохся, но Дженн была настойчива и он разошёлся так, что приходилось закрывать поцелуями её губы, чтобы своими стонами она никого не разбудила. В общем в эту ночь Артём Красную Армию не опозорил.

В Игл-Рок они въехали на следующий вечер. Городок вытянулся с севера на юг вдоль берега довольно широкой реки. Артём решил, что обязательно надо будет порыбачить здесь. Миссис Уайт уточняла у встречных людей нужную дорогу и привела их отряд к немаленькому одноэтажному дому с верандой во весь фасад. Их встретили слуги – негр и негритянка средних лет, и хозяйка дома, молодая женщина в пышной длиннополой юбке, с большим бантом, завязанным на шее и с уставшим печальным лицом.

Артём думал, что их сейчас рассчитают и хотел поинтересоваться про отель. Но Дженн, вручив сорок долларов, сказала, что сегодня уже поздно уезжать и предложила переночевать в доме, благо пустые комнаты были. Разместили лошадей, разложили вещи, ополоснулись с дороги и были приглашены на ужин. Хозяина дома не было, он должен был вернуться со стройки завтра. За столом сидели вчетвером: хозяйка, которую звали миссис Келли Делорис, Дженн и Артём с сыном. Прислуживала хозяйская негритянка. За немудрёным ужином Артёма не покидало ощущение того, что в этом доме что-то произошло. И явно нехорошее.Без знания языка непонятно было, о чём встревоженно переговариваются женщины и Артём решился спросить сам:

- А чем так расстроена наша добрая хозяйка?

Славка перевёл вопрос, а потом и ответ. Оказалось, что дочка хозяев заболела и ей становится всё хуже и хуже. Не помогает ни приходящий врач, ни его лекарства. Артём задумался. У него с собой было полторы пачки антибиотиков. В случае какой-нибудь простудной или воспалительной болезни они вполне могли спасти жизнь. Надо бы узнать, чем больна девочка. Стал расспрашивать. Слушая ответы, невольно начал хмуриться. Называемые симптомы уж больно напоминали проклятый диабет. Артём смотрел на переводившего ответы Славку и видел также и в его глазах узнавание. Поэтому велел сыну:

- Неси «сумку жизни». Посмотрим, что с девчонкой.

Когда сумка была принесена, попросил хозяйку разрешить осмотреть её дочь. Та удивилась такой просьбе и даже перебросилась несколькими фразами с Дженн, но разрешение дала и повела всех в комнату дочери. Артём сразу прошёл к детской кровати, где в рюшечках и кружавчиках лежала светленькая девочка лет семи. В головах кровати на комоде горела свеча, давая слабый свет. Девочка не спала и была в сознании, но выглядела квёлой и измождённой. Она мазнула по пришедшим усталым взглядом и ничего не сказала.

- Меряй ей кровь - велел отец - И попроси принести больше света.

Опытный Славка проделал все необходимые манипуляции. Артём видел, что от укола девочка даже не вздрогнула, а только безразлично посмотрела на Славку и свою руку.

- Шестнадцать с половиной - сообщил Славик.

- Когда она последний раз ела? - поинтересовался Артём и, услышав ответ, прошептал - Твою мать. Это приговор...

Повернувшись к застывшим женщинам скорбно произнёс:

- Она больна тем же, чем болел мой сын. Это неизлечимая болезнь. У нас есть лекарство, которого хватит примерно на неделю. А дальше спасти может только чудо. Я дам ей лекарство. Скоро ей полегчает.

Взяв подготовленную сыном шприц-ручку, произвёл необходимую инекцию.

Они просидели возле девочки, которую звали Дэйзи, часа три. Сделали ещё одну инъекцию, дождались, когда ей станет легче и она уснёт. Всё это время Артём тихо рассказывал женщинам про диабет, отвечал на их вопросы, объяснял подробности. Обе они были шокированы от услышанного и от осознания перспектив. Артём попросил не кормить Дэйзи без него и рассказал о меню, необходимом для ребёнка. Спать разошлись далеко за полночь.

На следующий день всё пошло, как и предполагал Артём. С утра измерили у Дэйзи кровь, вкололи инсулин и, после завтрака, были предоставлены сами себе. Артём спросил у хозяйских слуг, где в этом городишке рынок или другое торговое место. Забрав последнего коня, доставшегося от банды Фрэнка Купера, он направился его продавать. Себе оставить он его не хотел, так как не сошёлся с конём характерами. Миссис Уайт вроде ладила с этим конём, а с Артёмом тот вредничал. За что и получил прозвище Вредина. В этот раз он тоже по началу стал фыркать и топтаться, но Артём показал кулак и пообещал дать коню в глаз. На этом взаимопонимание было достигнуто. Перед отъездом спросил у сына;

- Как будет по-английски сто?

Полученный ответ, чтобы не забыть, твердил всю дорогу:

- Ван хандрид, ван хандрид.

Найденный рынок до боли напоминал российские базарчики времён 90-х годов 20-го века. На небольшой площади в несколько рядов располагались торговые лотки и палатки. Или просто вперемешку стояли корзины, бочки, телеги. Торговали всем: вещами, продовольствием, живностью. Нашёл местечко и встал с осёдланным конём, наблюдая за проходящим вокруг не больно то активным торгом. Стоять пришлось долго. Уже подумывал, что сегодня ему не светит продать коня. Но тут к нему подошёл дёрганый тип лет тридцати в мятых штанах и пыльной замшевой куртке. Глядя на коня, он задал вопрос. Артём, не знавший языка, просто показал пальцем на Вредину и сказал:

- Ван хандрид долларс.

Тип всплеснул руками и разразился длинной фразой.

- Торгуется, гад, цену сбивает – подумал Артём и повторил – Ван хандрид долларс.

Тип опять разразился длинными фразами, из которых Артём ничего не понял. Наконец, догадавшись, что его оппонент не говорит на английском, пришедший носком сапога начертил на земле цифру 50. Артём затёр эту цифру и нарисовал 100. Покупатель попытался её тоже затереть, но Артём не позволил, восстановил надпись и для убедительности броском воткнул в землю рядом нож. Дёрганный покупатель повозмущался, поорал малость и, видя непреклонность Артёма, ушёл. Но не прошло и пяти минут, как вернулся назад, зачем-то притащив с собой длинномордого парня, и торговля началась по новой. Покупатель предложил сначала семьдесят, потом восемьдесят. Пришедший с ним парень кивал и поддакивал. Но Артём, сделав морду кирпичом, тупо твердил:

- Ван хандрид.

Наконец покупатель махнул рукой, что-то зло сказал спутнику и начал отсчитывать деньги. Восемьдесят долларов передал купюрами, а остальную сумму отсыпал мелочью.

- Ну вот, сразу бы так – сказал ему довольный Артём – а то вёл себя как недообследованный психиатром, только время потерял.

Покупатель ещё раз обратился к Артёму, указывая на коня, и тот услышал в вопросе знакомое слово: «нэйм».

- А! Имя! – понял Артём и решительно ответил – Вредина.

- Уэтина? – переспросил покупатель.

- Ес. Вредина – подтвердил Артём и зашагал к выходу.

У самого края базара его взгляд зацепился за одинокую фигуру, перед которой в корзине лежали… динамитные шашки! Небритый грязный тип с пропитым лицом и высокой округлой шляпе продавал динамит.

- Спёр где-нибудь, а теперь продаёт – решил Артём и подошёл к этому задрипанному мужичку.

Переговоры пошли по принципу немого с глухим. Путём некоторых усилий Артём выяснил, что мужичок толкает динамит по цене вроде как семь долларов за пятнадцать динамитных шашек весом в один фунт каждая. Отдавать деньги не хотелось и Артём предложил продавцу карманный револьвер со складным спусковым крючком. Не жалко. Тем более и патроны к нему были только в барабане. Тот проявил заинтересованность, но покрутил головой. Артём добавил доллар. А за тем ещё один. И мужик согласился. Динамит сложил в мешок, который дал пропойца и аккуратно понёс – штука эта весьма опасная. Зачем приобрёл? Подумалось, что путешествовать по диким местам им предстоит вдвоём с сыном и иметь в таком путешествии что-то типа ручных гранат, будет не лишним. Задумался над тем, как динамит можно будет применять – ведь бикфордова шнура к шашкам не было. Решил, что сделает связки из динамитных шашек, под верёвку напихает гвоздей и, будет использовать получившуюся бомбу, как мину. Захотел тут же закупить необходимые гвозди, но, когда зашёл в скобяную лавку, увидел моток железной проволоки. Проверил не жёсткая ли?

- Во! То, что надо! – и не торгуясь купил. В дом четы Келли вернулся как раз к обеду. А после обеда появился и хозяин дома. И вот тут произошёл тяжёлый долгий разговор.

Мистер Келли – серьёзный худощавый мужчина тридцати с чем-то лет, с большими бакенбардами и в длиннополом пиджаке, по началу на отрез отказался верить в то, что его любимая дочь смертельно больна. И первым делом поинтересовался за какую сумму Артём предлагает лекарство. А когда узнал, что бесплатно, стал более внимательно прислушиваться к его словам и рассказу Славки. Но всё равно чувствовалось какое-то недоверие, какая-то недосказанность.

В тот вечер Артём, действуя топором и молотком, надрубил купленную проволоку, делая зарубки через каждыесантиметр - полтора. Сначала связал верёвкой динамитные шашки, смастерив две связки по семь шашек. А затем плотно обмотал их этой проволокой. Соорудил у каждой связки верёвочную петлю. Бомбочки получились очень массивные, килограмма по четыре, если не больше, общим весом каждая. Такие не покидаешь – сам подорвёшься.

- Значит при нужде будем использовать как мины – решил Артём.

После занятий с динамитом в голову пришла идея переснарядить для винтовки несколько патронов на бездымном порохе. Исполнение идеи усложнялось тем, что имеющиеся у него ружейные патроны с бездымным порохом были снаряжены именно ружейным, быстрым порохом, а не медленным винтовочным. Артём обоснованно боялся, что, пересыпав такой порох в винтовочный патрон, он при выстреле получит взрыв и разрыв ствола. Крепко задумался, вспоминая характеристики патронов и порохов. После тягостных раздумий решил, что рискнуть можно. Разобрал восемь ружейных патронов с мелкой картечью и двенадцать патронов 45-70. Используя выпрошенные у слуги аптекарские весы, долго и тщательно отвешивал порох. Фактически он просто взаимно поменял бездымный порох из восьми ружейных патронов в двенадцать винтовочных с порохом дымным. Решил утром после завтрака отъехать в сторону от населённого пункта и проверить на практике полученные боеприпасы. Но утром отлучиться не удалось, так как по приглашению мистера Келли в дом приехал местный эскулап.

Важный толстячок в круглых очках с большим горбатым носом и волосатыми пальцами долго осматривал Дэйзи, убеждаясь в её внезапном выздоровлении, выслушивал её родителей, а потом снизошёл до общения с Артёмом. Тот вновь, в который раз за последние дни рассказал всё, что знал о диабете. Его выслушали молча. А потом доктор задал, как показалось Артёму, скептический вопрос:

- Откуда он всё это знает?

Заранее предвидя такой вопрос, Артём придумал легенду и подготовил сына, чтобы, когда он переводил отцовский ответ, не таращил глаза от изумления. А суть ответа была такова, что, когда четыре года назад Славка заболел и медленно умирал, нашёлся умнейший профессор Преображенский, который вместе с помощником - доктором Борменталем в своей клинике уже разработали уникальное лекарство и им лечили данную болезнь. Особенностью лекарства было то, что оно не исцеляло болезнь, а не давало ей погубить человека. Это лекарство надо было вкалывать ежедневно во время каждой еды. Делалось оно из экстракта поджелудочной железы коров. Но счастье в один чёрный день рухнуло, завистливые конкуренты натравили на профессора религиозных фанатиков и те убили самого профессора, и его заместителя, а также разгромили и сожгли клинику. Слабым утешением было то, что злоумышленников схватили и покарали. Последний год его сын использовал то лекарство, которое у них было запасено. И вот теперь оно подошло к концу. Но из-за уникального переноса в пространстве его сын чудесным образом вылечился. Оставшееся лекарство он отдаст Дэйзи. Но его очень мало. Артём также рассказал, что путём жесточайшей диеты можно продлить жизнь девочки ещё на какое-то время, возможно даже на многие месяцы, так как болезнь у неё только развивается и ещё не достигла своего пика.

Доктор скептически помотал головой, а вот родители Дэйзи всё-таки прониклись чёткими и обстоятельными ответами Артёма, а ещё больше ответами самого Славки. В ходе последующего общения стороны пришли к решению, что Артём с сыном задержатся у Келли ещё на пару дней и научат пользоваться инсулиновым шприцем, а также всему, что знают про жизнь с диабетом.

Этим вечером Артём был тайно приглашён в комнату миссис Уайт, где он провёл несколько часов, познав, какую массу неудобной нижней одежды носят женщины этого времен. Но оставаться до утра с ней не стал и посреди ночи вернулся в свою комнату к Славке, который встретил его бодрствующим и злым, да ещё с ехидством спросил:

- Ну, что? Не стыдно?

И отец не нашёлся, что ему сказать, промямлив в ответ какую-то банальность.

А на следующий день ему всё-таки удалось опробовать винтовочный патрон на бездымном порохе. Он выбрался за город. Нашёл подходящее место, постелил плащ-палатку, впереди примостил туго набитый мешок с песком. В сотне больших шагов расположил щит из обрезков досок. Первым делом выстрелил обычным патроном. Заметил точку попадания. Следом зарядил переделанный патрон.

- Зачем ты это делаешь, дундук? – спросил сам себя Артём – Ведь сейчас как рванёт, так или глаз выбьет, или пальцы оторвёт.

Несколько минут колебался, не решаясь на выстрел. Потом всё-таки созрел. Вспомнил, что по молодости уже делал нечто подобное, снаряжая холостые патроны стреляными пулями и стреляя ими из СКС. Выстрелы проходили штатно. Прицелился, плотно зафиксировал винтовку, отодвинул голову в сторону, прикрыл лицо левой ладонью и нажал на спуск. Выстрел прошёл обычно, ничем не примечательно. С облегчением выдохнувший Артём, тщательно осмотрел винтовку. Та была без изменений. Сходил посмотреть куда попала пуля. Она легла сантиметрах в семи – восьми ниже первой. Очень даже приемлемый результат. Решил больше не стрелять, чтобы не тратить дефицитных патронов. Да и побаивался всё же немного.

Вернувшись в дом Келли заметил, как увлечённо общаются его сын и Дэйзи. Они явно нашли общий язык и им было интересно друг с другом. Спросил:

- О чём болтаете?

- Ни о чём. О чём надо. Всё, не приставай – завредничал Славка.

После обеда завёл с сыном разговор на тему куда им направиться дальше.

- В Америке не останемся. У них даже бань нормальных нет. Моются в тазиках или смердят как зомби – объяснял Славке свою позицию - Да и язык этот я никогда не выучу. Говоришь будто в рот говна набрал и катаешь его там. Одна только буква «р» чего стоит, словно воронье карканье.

Для Артёма вопрос не стоял: ехать ли в Россию или нет? Он стоял: как туда ехать? У мистера Келли была большая библиотека, которой разрешили пользоваться Артёму с сыном. Кроме того, и сам Артём немного понадоедал хозяевам с расспросами. Ситуация вырисовывалась следующая: попасть в Россию можно было только на корабле либо с Тихоокеанского, либо с Атлантического побережья. Тихоокеанское было по расстоянию много ближе, а добираться туда можно было двумя маршрутами. Южным в Калифорнию или северным в Ванкувер. Оба маршрута имели свои плюсы и минусы, но главным фактором, заставившим от них отказаться, было то, что, переплыв огромный Тихий океан, высадиться во Владивостоке у них бы не получилось – не было ещё Владивостока, как и транссибирской железной дороги. Значит надо было продолжать морское путешествие, пересечь ещё Индийский океан, Красное море, Средиземное, Чёрное, чтобы прибыть в Одессу. И всё это не напрямую, а с пересадками. Напротив, с Атлантического побережья надо было пересечь куда меньший Атлантический океан, а там с пересадкой в Европе или напрямую двигать в Петербург.

Была и ещё одна причина двигаться на Восточное побережье – Артём хотел продать одной из частных оружейных компаний, расположенных именно в восточных штатах, своё помповое ружьё. Ведь подобных ружей в природе ещё не существовало, и можно было обеспечить себе таким образом безбедную жизнь. Но, чтобы добраться до восточного (Атлантического) побережья Америки, надо было выбрать один из трёх маршрутов.

Южный – выдвинуться в Юту и там пересесть на поезд трансконтинентальной железной дороги. А, как знал Артём, поезда эти очень любили грабить всякие недоделанные американские гангстеры. Кроме того, Юта – это мормоны. А к ним доверия не было. Да и до самой железной дороги тоже было не близко.

Восточный маршрут по так называемой «Орегонской тропе» предполагал долгое конное путешествие по диким и полудиким местам, в том числе через Скалистые горы. Маршрут этот использовали почтовые дилижансы для перевозки золота на восток и денег на запад. А где золото и деньги, там грабители.

Северный маршрут требовал вернуться в Монтану и двигать через дикие территории Дакоты, где проще всего было встретиться с враждебными индейцами.

Долго перебирая эти варианты, Артём разумом выбрал южный маршрут. Но душа к нему не лежала. С чем это было связано, он понять не мог. Однако, чувство отторжения принятого решения было достаточно сильным. От этого портилось настроение и он надолго зависал, стараясь понять, в чём его ошибка.

Поделился своими сомнениями с сыном. Тот спросил:

- А как мы на поезде лошадок повезём?

- Не знаю. А ты хочешь сохранить коняшек? Говорят, там в поездах есть вагоны для перевозки коров и лошадей. Если получится, перевезём их так. А нет – продадим.

Славке такая перспектива не понравилась. Он уже привык к своим лошадкам, о чём и заявил отцу. Тот пообещал принять мнение сына к сведению. По возможности. И перевёл разговор на тему продажи ружья одной из частных оружейных фирм: Винчестер, Кольт, Ремингтон, Смит-Вессон или нескольких других, более мелких. Адреса их штаб-квартир Артём узнал из справочника мистера Келли и тщательно для себя переписал.

- Запомни, сынок – говорил он Славке – это ружьё – наш самый главный капитал. Такая система оружия будет разработана только через десяток лет и найдёт широкое распространение. Соответственно фирма, которая запатентует и начнёт первой выпускать данное оружие, получит огромную прибыль. Оружейные фабриканты это понимают и заплатят за действующий образец очень приличные деньги. Например, в следующем десятилетии русскому капитану Мосину, разработавшему реечно-прикладный магазин к винтовке, французы в конечном счёте предлагали миллион франков. Но он, дурак, не продал. Думал, что его разработка понадобится родине.

- А почему он дурак?

- А потому, что тип такого магазина был тупиковым направлением развития. И если б он его продал французам, то те вряд ли получили с покупки какие-то особенные преференции перед другими странами. А самое главное, на вырученные деньги Мосин смог бы построить хороший оружейный мини завод. И уже на нём через пяток лет производить свою знаменитую винтовку на оружейный конкурс, а не в сарае кустарным способом. Ведь более худшая винтовка Нагана чуть было не выиграла конкурс благодаря тому, что производилась фабрично. Хотя там конечно ещё имел место и промышленный шпионаж в его пользу…

- Так капитан этот ведь не знал, что будет дальше, да и потом, он же всё равно победил – возразил Славка.

- Победил. Ну да не о том речь. Если со мной что-нибудь случится, запомни, это ружьё ещё 10 лет для тебя будет представлять самую большую ценность. Ты его сможешь продать оружейным фирмам не только в Америке, но и в Европе. И продавай не меньше, чем за двести тысяч долларов. Запомни – не меньше!

Глава 8

Стали готовиться к предстоящему путешествию. По карте наметили маршрут. Вместе с сыном съездили на базарчик, где закупили продовольствия и фуража. Приобрели большой кусок ткани типа брезента, чтобы использовать в качестве полога во время путешествия. В оружейном магазине прикупили патроны к револьверам и винчестерам. Видя, что все местные носят ружья и винтовки в руках, либо в седельных кобурах или иных чехлах, Артём пытался найти у оружейного торговца антабки и ружейные ремни. Но их в продаже не оказалось. Ну не варвары ли?

А ещё Артём посетил цирюльника и приобрёл опасную бритву. Перерисовали для себя схематически пару карт Америки. В тайне от посторонних сфотографировали все доступные в библиотеке хозяев карты на смартфон. Никому из местных жителей ни разу не показывали ни смартфоны, ни фонарики. Достаточно было того, что они и на глюкометр смотрели как на нечто колдовское. Закрывшись в своей комнате Артём сфотографировал все детали помпового ружья и снял процесс его разборки – сборки на видео. Этим он решил подстраховаться на всякий случай от возможной потери оружия. Уделили внимание и своим коняшкам – сводили их к реке и искупали. Тем временем Джэйн его больше к себе ни разу не позвала.

- Обиделась, наверное. Ну и ладно. Дама с брички – лошадка отдыхает – думал Артём.

В последний вечер пребывания в Игл-Роке он передал оставшийся инсулин мистеру Келли, заставив того самому сделать инъекцию дочери. Объяснил, что в использованных карпулах ещё остаётся мёртвый запас инсулина. Его можно слить в одну карпулу, там чуть изменить форму поршня и использовать инсулин до последней капли. Тогда его хватит Дэйзи ещё дней на десять.

После совместного ужина Джэйн через Славку спросила Артёма:

- Останешься?

Тот в ответ только отрицательно покачал головой. Больше они не разговаривали.

Перед сном Славка наконец-то выпросил у отца его смартфон «немножко поиграть» и на радостях разрядил аккумулятор почти в ноль.

На следующее утро встали по раньше и решили уезжать до общего завтрака. Оседлали и загрузили лошадей. Артём думал, что миссис Уайт выйдет проводить их. Нет, не вышла. Вместо неё к ним подошёл мистер Келли и протянул пачку банкнот. Артём поблагодарил, пожал руку, пожелал удачи. Отъезжая от дома оглянулся и увидел в окне смотрящую на них Джэйн. Прощально помахал рукой.

Выехав за город, пересчитал купюры.

- О, Славка, живём. Мы теперь не нищие. Нам двести долларов подогнали – и, протянув их сыну, добавил – возьми к себе и спрячь их подальше.

В пути сын задал вопрос:

- Пап, а вот мы приедем в Россию и что там делать будем?

- Как что делать? - отец даже завис – Послезнание позволяет очень много дел натворить. Можно спасти от глупой смерти очень перспективного конструктора Барановского, а затем совместно с ним модернизировать его пушку и на двадцать лет раньше срока получить нашу славную трёхдюймовку.

- А что это?

- Пушка такая знаменитая. Можно подсказать кое-что товарищу капитану Мосину и значительно раньше принять на вооружение прославленную винтовку, которых в мире выпустили больше любых других винтовок. Потом организовать с ним производство новых револьверов, пистолетов, пистолетов-пулемётов. Это я всё неплохо знаю. Можно даже замахнуться на пулемёт. Будет тогда в нашей армии пулемёт не Максим, а Мосин.

- А ещё миномёты, взрывчатка, двигатели внутреннего сгорания, планеры, глиссирующие катера – продолжал Артём – да куча всего! Вон, хотя бы разработать примус. Их здесь ещё нет. А они очень востребованы. Попову про радио кой-чего подскажу. Без дела не останемся. Можно даже царя-батюшку спасти. Не Николашку Кровавого, того надо в детстве пришибить, а Александра Второго Освободителя. Его весной 1881 года революционные террористы взорвут. Надо будет подробный список наших возможностей и значимых дат составить, чтобы потом ничего не пропустить.

- Я и тебе всё подробно объясню и распишу, когда будет время и бумага – отец потрепал сына по голове – Чтобы в случае чего ты бы не пропал.

- В случае чего - чего? – переспросил сын.

- Ну, если со мной что нехорошее приключится.

- А ты сделай так, чтобы такое не приключалось – и для убедительности сын скорчил отцу рожицу.

Посмотрел на сына, на два приклада, торчащие из его седельных кобур, перевёл взгляд на свой арсенал. Невольно усмехнулся, подумав:

- У нас на двоих два ружья, два карабина и винтовка. Плюс у него самого пять револьверов, из которых три постоянно на нём и шестой револьвер у Славки. Вооружены и прям очень опасны.

Вспомнил, как когда-то давно, дома, в той жизни, жена выносила ему мозги за то, что он купил третье ружьё:

- Ну зачем тебе третье ружьё! Вот зачем? У тебя, что, три руки?

А он ей возражал:

- А тебе зачем три шубы: норковая, мутоновая и дублёнка? У тебя, что, три туловища?

Далее произошедший тогда меж ними разговор был хорошо знаком любому женатому мужчине.

Пятый день они неспешно двигались на юг. Шли весело, с шутками и разговорами. Всего один раз разминулись со встречным караваном из телег и всадников. Отъехав в сторону, пропустили его мимо себя. Жара, пыль, пот, утомлённость конечно сказывались. Но на душе было легко. Днём обнаружили небольшую речушку, протекающую параллельно их движению за зарослями кривой растительности. Увидели проход в густой поросли. За ним была поляна с ещё одним проходом, ведущим уже на берег. Расположились на самом берегу. По следам костров на поляне поняли, что это место неоднократно становилось привалом для путников. Славка первый забежал в воду и стал плескать на отца. Тот пообещал дать сыну по шее и с разбегу бросился в речку. Потом поели, расслабились, ещё покупались вволю, окончательно смывая с себя грязь, пот и усталость. В общем отдохнули душой и телом. После коротких сборов двинулись дальше.

От поляны отъехали всего метров двести, когда навстречу из-за группы деревьев стали выезжать всадники. Все в тёмно-синей форме. Солдаты! Почему-то сердце тревожно ёкнуло. Артём пересчитал. Семнадцать. Расстояние около трёхсот метров. Уходить в сторону как-то поздно. Могут не так понять. Решил остановиться и при их приближении, показывая уважение, пропустить вояк. Синие мундиры приближались. Отслужившему много лет Артёму резануло глаз несоблюдение формы, многие ехали с расстёгнутыми мундирами, какие-то расхристанные, некоторые в рубахах с подтяжками. Попытался объяснить себе, что они раздолбаи и им просто жарко. Но в душе вдруг стала нарастать тревога. Повинуясь импульсу, Артём вынул из сумки одну бомбу, и, удерживая в левой руке, прикрыл её накинутым через руку пончо. Вояки подъехали вплотную и остановились, окружив их. У всех была синяя военная форма и одинаковые кепи. Вперёд выехал и заговорил тип с расстёгнутым на груди мундиром, чем-то неуловимо отличающийся от других. Очевидно старший этого сброда, ему лет сорок, из-под рубахи видны рыжеватые волосы, взгляд с нахальной усмешкой.

Славка переводил:

- Кто мы, откуда едем, куда, что делаем, кого видели?

Отвечая на вопросы, Артём разглядывал солдат и нехорошее предчувствие усиливалось. Он глядел на их небритые лица и видел наглые алчные глаза, вонючие рты с гнилыми зубами, гаденькие ухмылки…

Наконец старший, которого Артём мысленно назвал сержантом, потребовал, чтобы они сдали оружие и проследовали с ними. Типа тут не далеко и они быстро во всём разберутся.

Артём посмотрел на вдруг побледневшего, растерянного Славку, ещё раз мазанул взглядом по развязно ожидавшим конца разговора солдатам, увидел невзначай направленные на него с сыном винтовки и понял, что сейчас их убьют. Этот бандитствующий сброд толи солдат, толи дезертиров, как только они с сыном отдадут оружие, быстренько их прирежет, чтобы пропить и промотать всё, что соберут с трупов. И никто не хватится Артёма со Славкой. А если и хватятся (ненаучная фантастика!), то солдатня легко всё свалит на индейцев. Сердце сжалось. Неужели всё было напрасно? Их путь, страдания, их борьба, выздоровление Славки? Всё, через что они прошли? И ведь не вырвешься! Неужели это конец? И так вдруг стало обидно, что страх ушёл, осталась только ярость! Стряхнув с руки пончо, Артём поднял вверх и показал всем динамитную бомбу. И тут же выхватив револьвер Ремингтон, со взведённым курком приставил его к динамиту. По рядам солдатни прошёл гул возгласов. Все замерли.

Артём, чуть повернулся к испуганному сыну и сказал:

- Прости, сынок. Не судьба видать... Прощай!

Потом глянул на небо и прошептал:

- Спаси и сохрани…

Опустив голову, с ненавистью и злорадством взглянул на «сержанта». И только собирался спустить курок, как «сержант», взмахнув рукой, заорал:

- Ноу! Стоп! – и ещё раз повторил – Ноу, ноу!

Видимо он по глазам Артёма понял, что тот не блефует. Артём мрачно оглядел солдат и заявил:

- Пусть все уезжают назад. А этот - он кивнул на «сержанта» - останется с нами!

Славка переводил. Солдаты медлили. Артём посмотрел в глаза «сержанту» и тот стал выкрикивать команды. Солдатня повернула коней и рысью поскакала назад. Но, добравшись до деревьев, откуда появились изначально, они остановились и стали ждать. Расстояние метров 300 максимум. Что делать?

Артём убрал бомбу в сумку, потом разоружил «сержанта». Винтовку сразу бросил на землю, а револьвер покрутил в руках. Это был Смит-Вессон. Но какой-то другой. Более высокий и несуразный. С недлинным стволом. И калибр как у Кольта. Только патроны вдвое короче. Револьвер Артёму не понравился, но он пока оставил его себе, держа в левой руке. Потом сказал сыну:

- Забирай мою заводную, скачите к пляжу, где купались. Привяжи там коней и жди меня.

- А ты?

- А я с этим, типа сержантом, время потяну.

- А он и есть сержант – сказал Славик – я слышал, как к нему солдаты обращались.

Дождавшись, когда Славка с конями скрылся в проходе, он повернул коня и поехал следом, махнув рукой сержанту двигаться рядом. Им удалось проехать половину расстояния до зарослей, когда солдаты двинулись за ними следом. Артём остановился. Солдаты тоже. На секунду задумавшись, Артём принял решение. Он швырнул чужой револьвер в сторону солдат и махнул сержанту рукой прочь. Развернулся и поскакал к сыну. Больше всего в этот момент он боялся, что найдётся меткий стрелок, который снимет его дальним выстрелом. Но либо солдаты не решились стрелять, так как было действительно далеко, а сержант находился на линии выстрела, либо без команды не стали стрелять, но Артём беспрепятственно доскакал до поляны. Спрыгнул с коня, снял сумку с бомбами, забрал из седельной кобуры винчестер. Шлёпнул посильнее ладонью по крупу Говнюка и, проследив взглядом за убегающим конём, закричал сыну:

- Лови моего коня! Сиди там! Стреляй по всем, кто к тебе сунется!

А сам повесил на куст рядом с проходом одну бомбу и побежал в сторону второго прохода на пляж. Не добегая, повесил на ветку вторую бомбу. Повернулся и поспешил в противоположные заросли. Там встал за дерево. Глянул. Ближнюю бомбу хорошо видно, а дальнюю закрывает высокая трава. Сместился вправо за ближайший куст. Теперь были хорошо видны обе бомбы. Стал лихорадочно доснаряжать магазины Ижика и Винчестера. Уже отчётливо слышал приближающийся топот коней, крики преследователей. Прицелился из Винчестера в ближнюю бомбу. Всадники влетели в проход на поляну плотным потоком и понеслись к выходу на пляж. Артём дождался, когда первые враги достигнут ближней бомбы. Выстрелил. Ба-бах! Бомба рванула как тяжёлый гаубичный снаряд. Взвизгнули рукотворные осколки. Один из них чиркнул Артёма по волосам у виска. Даже испугаться не успеешь - как быстро! Дым, пыль, кровавые ошмётки, ржание коней, вопли людей! Артём перенёс прицел на дальнюю бомбу, висящую у выхода с поляны. Выстрел. Мимо! Чёрт. Выстрел. Ба-бах! Опять дым и пыль. Опять летят тела и куски тел. Опять ржание и крики. В быстром темпе отстреляв магазин Винчестера по силуэтам, мечущимся в дымно-пыльных клубах, бросил карабин. Кажется стреляли и в него. Увидел, что некоторые солдаты бросились в сторону пляжа и из помпового ружья, стреляя прямо от пояса, с пулемётной скоростью выпустил все восемь картечных патронов. Выхватив револьверы Ремингтона и Кольта, побежал к выходу с поляны, так как заметил, что туда выскочили несколько силуэтов. По пути достреливал шевелящихся. Добежав до прохода, рассмотрел, как по полю удирают во всю прыть трое всадников. А следом за ними скачут четыре, нет, три коня без седоков. Четвёртая лошадь упала, попыталась подняться и упала окончательно.

- Чё, сучары, схавали русского мента? – на адреналине заорал им в след Артём – Чешите грудь ногой, падлы! – и пальнул вдогон из револьвера.

Побежал к сыну. Перед пляжем крикнул:

- Свои!

Ошалевший от происходящего Славка удерживал его коня двумя руками. Под ногами валялась двустволка. Увидев отца, ошарашенно спросил:

- Это ты так грохал? Я чуть не обосрался! И кони чуть не сбежали!

- Всё нормально – ответил отец – привяжи Говнюка и сбегай вон туда. Там возьмёшь мой карабин и собери гильзы от ружья. Пластиковые гильзы. Я сейчас трофеи гляну и поедем.

Сам прошёлся по поляне смерти. Мёртвые, изодранные, переломанные люди и лошади. Кровь и внутренности. И запах, непередаваемый запах смерти. Быстро собирал трофеи там, где можно было не испачкаться. Интересовали в первую очередь деньги. Собирал также подходящие патроны. Солдаты были почти поголовно вооружены Спрингфилдами. С изуродованного тела снял увиденный ранее револьвер и только по нему понял, что это был сержант.

- Ты это сам захотел, мудак – сказал ему – вот теперь валяйся тут и воняй!

Рядом с одним из трупов на глаза попался интересный карабин, которого раньше не встречал. Взял в руки, осмотрел. Оказалось, это система Шарпса. И тоже под патрон 45-70.

- Вроде более-менее удобненький. Получше Спрингфилда. Надо Славке взять. А то у него дальнобойного оружия нету.

Больше ничего полезного на поляне не нашлось и он поспешил к сыну. Тот, бледный как бумага, уже ждал у лошадей. Артём отдал ему новый карабин и спросил:

- Сколько пластиковых гильз собрал?

- Семь – ответил сын.

- Как семь? Там должно было быть восемь!

- Я видел только семь,

- Чёрт! Нельзя оставлять улики. Пойду искать.

Ещё несколько минут лазил по траве. Но всё-таки нашёл стрелянную ружейную гильзу из своего времени. Такие были только у них и, чтобы обезопасить себя от возможного опознания в будущем с этой стороны, необходимо было гильзу на месте боя не оставлять.

Уходить решил через реку, практически в обратную сторону, постепенно отдаляясь от пройденного пути. Двигаться в сторону Юты и трансконтинентальной железной дороги теперь абсолютно расхотелось. В той стороне их в первую очередь будут искать. Как жаль, что всех бандитских солдат положить не удалось! Они наверняка перед своим начальством всё переврут и будет организована погоня. Подумалось:

- Не об этом ли гадстве его так грызло предчувствие в доме Келли? Придётся идти по Орегонской тропе, а то и вовсе возвращаться в Монтану.

Глава 9

- Пап, а зачем они на нас напали? – наконец спросил Славик.

- Бандиты потому что – ответил отец.

- Но это же были солдаты! – воскликнул Славка.

- А американские солдаты и есть бандиты – отрубил отец. И глядя на не понявшего ответ Славку, стал пояснять:

- Вот кто идёт служить солдатом в американскую армию? Люмпены, нищие неудачники и бандиты! Они изображают из себя солдат и придерживаются дисциплины только на виду у начальства. А когда их никто не видит, то ведут себя как привыкли. То есть грабят, насилуют, убивают. И им плевать, кто перед ними – враги или свои, красные или белые. Когда есть возможность обогатиться или ещё как насладиться, если за это ничего не будет, то они ни перед чем не остановятся – хоть невинного убьют. Это им раз плюнуть!

Славка помолчал и спросил:

- Значит нам и с солдатами встречаться опасно?

- Да тут со всеми встречаться опасно. Все могут оказаться врагами. Во всяком случае на Диком Западе. Пиндосы - одно слово!

Долго ехали молча. Артём прислушался к своим чувствам и понял, что пружина, отпустившая после встречи с индейцами, вновь сжалась.

Проезжая участок ложбины, где достаточно густо росли деревья, что приходилось порой отодвигать ветки руками, Артём вдруг резко осадил коня.

- Что такое? - спросил озадаченный Славка.

- Возьми моего заводного и отъедьте метров на двадцать дальше - велел отец, а сам, достав из кармана обрезок верёвки, привязал к основанию крупной ветки револьвер сержанта. Прикрепил дульным срезом в сторону ствола дерева. Затем, взяв леску от запасной рыболовной катушки, привязал один конец к спусковому крючку, а другой к противоположному дереву, пропустив леску вдоль ветки и маскируя её листьями. После чего напротив дульного среза револьвера вторым обрезком верёвки прикрепил к дереву последнюю динамитную шашку. Аккуратно взвёл курок револьвера и быстренько отъехал к ожидавшему его Славке.

- Что ты сделал? - спросил тот.

- Сюрприз с членом для любопытных. На всякий случай - отвечал отец.

Дальнейший путь они почти не разговаривали. Каждый думал о чём-то своём. Прошло больше сорока минут, когда сзади, ослабленный расстоянием, донёсся до них сильно приглушённый звук взрыва. Артём остановил коней, прислушался. "Точно, это был взрыв", подумал он. "Его взрыв".

Славка обратился к нему:

- Это был твой сюрприз?

- Да.

- Это за нами?

Отец задумался. Кто или что могло заставить сработать мину? Ветра нет. Значит ветки не качаются. Птицы толстую ветку так не продавят. Рысей он здесь не видел. Ловушку он сделал на высоте пары метров. Даже конь пройдёт и не заденет. Разве что лось рогами. Посмотрел вниз. На пересушенной пыльной земле копыта четырёх коней оставляли неплохо видимые следы.

- Почти наверняка это погоня. Больше 90 процентов - сообщил он сыну – Уходим!

Ещё больше часа они двигались по пересечённой местности. Проехали через большое ровное поле. Приблизились к холмам, поросшим лесом. Путь выбрали между двух холмов. Артём вновь остановился и огляделся. Хорошее место для засады. Будь с ним его дружбан по армии Толик Поликарпов и кореш по ОМОНу Димка Михальчук, можно было бы устроить такую западню, что у любой погони всё желание преследовать отпало. Но друзей с ним не было, а был неопытный сынишка, который в бою ему ничем не поможет. Значит надо уходить. Поехали дальше.

Но сжатая пружина никак не давала успокоиться. От чего сработал сюрприз? Кто за ними идёт?

Проехав метров триста, они увидели ручей, журчащий вдоль обратного ската холма. Артём повернул коня направо и направился вдоль ручья. Проехав ещё какое-то расстояние, он принял решение:

- Всё. Останавливаемся тут. Ослабь подпруги. Напои и накорми лошадей. Я на вершину холма. Буду на шухере, то есть наблюдать в засаде.

И взяв в одну руку Винчестер, в другую винтовку Ремингтон, повесив на одно плечо помповое ружьё, а на другое сумку с патронами, тяжело зашагал через лес наверх.

Выбрав позицию, сложил арсенал за деревом, а сам сел рядом и стал осматривать горизонт через бинокль. Прошло немало времени, как сзади послышались шаги Славки. Отец окликнул его. Славка подошёл, держа в руках свой Винчестер и сообщил:

- Всё нормально, всё сделал, подпругу ослабил, напоил, привязал, в торбы овса насыпал. А у тебя тут как?

- Тихо пока. Подождём ещё.

Прошло ещё с пол часа вглядывания в даль. Глаза уже замыливались. Ничего не происходило и Артём совсем было хотел возвращаться к коням, когда Славка неожиданно сказал:

- Вон! Там! - и показал рукой.

Артём и сам увидел вдалеке движение и поднёс к глазам бинокль. При десятикратном приближении движущиеся точки превратились во всадников. Стал считать. Семь! Так и сказал Славику:

- Семеро. Явно за нами. Удирать пока не будем. Тут позиция хорошая. Если они одни, есть шанс разобраться с ними здесь. Долго удирать от них мы всё равно не сможем - они профессионалы в седле. Догонят. Найдут. Не сегодня, так завтра. Этот вопрос надо решать. Здесь! - и стал готовить оружие к бою. Потом повернулся к сыну и сказал:

- Ты уходи. Возьми своих коней, перейди с ними ручей, отойди на следующий холм. Выбери место так, чтобы были видны подходы к моим коням. Если я погибну, эти гады пойдут по нашим следам к моим коням. Тогда ты удирай. Скачи во весь дух. У тебя кони отдохнувшие. Далеко оторвёшься.

Славка помотал головой.

- Пап, я никуда без тебя не уйду! - и прерывая возможные возражения, решительно повысил голос - Всё! Я с тобой! До конца!

Отец посмотрел на сына внимательно и медленно проговорил:

- Ладно. Только сходи за своим дробовиком. Возьми к нему наши патроны с мелкой картечью. Выбери себе позицию вон там, за теми деревьями, метров в 20 позади меня. Заляг за ними и смотри не на меня, а по сторонам. Следи, чтобы они не обошли меня с флангов. Если увидишь - стреляй и не высовывайся. Остальное сделаю я. Понял?

- Да!

- Вперёд. Действуй.

Артём лёг, обломал нижние ветки куста, очистил себе от травы сектора обстрела, зарядил винтовку Ремингтона переснаряжённым бездымным порохом патроном и стал ждать, разглядывая приближающуюся погоню в бинокль.

Впереди с отрывом ехал всадник в гражданской одежде без головного убора с длинными чёрными волосами. Стало ясно, что это индеец. Американская армия часто использовала индейцев в качестве разведчиков. Следом ехали двое. Один тоже в цивильной одежде, но со шляпой. Артём решил, что это какой-нибудь следопыт – охотник за скальпами. Второй был в тёмно-синей одежде и шляпе. Понятно, что это офицер. А уже за ними ехало четверо солдат в одежде такого же синего цвета, но на головах у них были кепи.

Преследователи приближались, идя чётко по следу беглецов. Привычно перед боем сердце забилось чаще. Вот уже до противника метров 150. Артём взял на прицел индейца, стараясь при этом на него пристально не глядеть, так как боялся, что индеец почувствует его взгляд. Промазать нельзя. Индеец остановил коня как раз там, где часом ранее останавливался Артём, разглядывая холм. Проводник посмотрел на землю и оглянулся на лес, где спрятался Артём. Даже мелькнула мысль, что он его видит. Артём выстрелил. Тяжёлая пуля сбросила индейца с седла. Его спутники шарахнулись в стороны, выхватывая оружие и выискивая опасность. Очевидно они привычно искали дым от выстрела. Но дыма не было. Следопыт, дав шпоры коню, поскакал к вершине холма. Однако Артём уже перезарядил винтовку и новым выстрелом свалил этого самого опасного врага. Увидел, как у упавшего следопыта пару раз дёрнулись ноги и тот затих. Оставшиеся вояки быстро послезали с коней и залегли в траве, открыв стрельбу по лесу. Артём подумал, что его позиция раскрыта, но пули, свистящие где угодно, только не рядом с ним, убедили его, что враги стреляют наобум и не стал менять позицию. Противники, лёжа в траве, на короткий миг приподнимались, делая выстрел, и снова падали на землю. Артём поспешил выстрелить по такому стрелку, но промазал. Тогда он взял на прицел место, куда стрелок залёг и когда он приподнялся вновь, спустил курок. Попал. Одним врагом меньше. Донесся крик команды.

- Кто там орёт? Ага, офицерик. Раскомандовался. Ща я тебя заткну.

Стал целиться, но выстрелить не успел. Офицер словно почувствовал и шустро переполз за труп следопыта. Уже оттуда он продолжил отдавать команды и даже рукой размахивал.

- Чё ты там пыжишься, салабон? – прошептал Артём – Когда на тебя ещё писюн дрочили, на меня уже шинель пошили! Знаю я чего ты хочешь. Щас разом побежите.

Артём взял на прицел лёжку офицера. Прозвучала команда и офицер, вскочив на ноги, пригнувшись рванул вправо от Артёма. Одновременно два солдата дали залп, а третий побежал влево. Решили обойти. Артём не мешкая выстрелил. Кажется он попал врагу в район тазовой кости. Офицера швырнуло на землю и он дико заорал. Другой бегущий солдат остановился, взял на прицел кусты и выстрелил, прежде, чем бежать в обход дальше. Это позволило Артёму перезарядить винтовку и выстрелить по бегущему. Не попал. Но свистнувшая мимо пуля охладила пыл вояки и тот залёг. Тем временем двое оставшихся солдат безуспешно обстреливали лес, а офицер почти непрерывно орал или громко стонал. Но тут прозвучал требовательный крик и выстрелы прекратились. Кричал тот солдат, что бежал и залёг левее. Артёму показалось, что солдат целенаправленно кричит ему. Сзади донёсся голос Славки:

- Он кричит, чтобы ты не стрелял. Просит дать им уйти. Говорит, что они простые солдаты и не имеют к нам вражды. Говорит, что лейтенант Паркер тяжело ранен и не будет им приказывать нападать на нас. Просит дать им отвезти лейтенанта в госпиталь.

Артём задумался. Чёртовы пиндосы попали в трудное положение и теперь хотят хитростью спастись, а потом опять продолжить преследование. Ладно!

Он повернулся в сторону Славки и зашипел:

- Скажи им, что мы согласны. Пусть уходят.

Славка прокричал ответ. Солдат опять начал что-то выкрикивать. Славка переводил:

- Он капрал Слаутер. Даёт слово не стрелять в нас. Даём ли такое слово ему мы?

- Ответь, что я – поручик Ржевский – даю слово в них не стрелять.

Что там наговорил Славка, как он обозвал поручика Ржевского – Артём не понял. Но капрал Слаутер поднялся в полный рост, держа винтовку в опущенных руках и стал отдавать распоряжения остальным, не отворачиваясь от леса.

Двое других солдат развили бурную деятельность: перевязали лейтенанта, из винтовок и одеял соорудили носилки, закрепив их между двумя конями, а на других коней забросили поперёк сёдел тела своего сослуживца и следопыта. Но к телу индейца даже не подошли. Вот тебе и боевые товарищи! Всё это время капрал неподвижно стоял лицом к лесу с винтовкой в опущенных руках. Когда приготовления к отъезду были завершены, раненого лейтенанта погрузили в носилки, а солдаты заняли места в сёдлах, капрал повернулся и пошёл к своему скакуну. Артём отложил Ремингтон и взял Винчестер, медленно приподнялся, опёрся плечом о ствол дерева и прицелился. Вот капрал подошёл к коню, Артём выдохнул и выстрелил ему в спину. Резко передёрнул вниз-вверх скобу-рычаг и, торопливо прицелившись, выстрелил в ближайшего солдата. Вроде попал, так как солдат дёрнулся и поник в седле. Артём перенёс прицел на последнего солдата. Но тот оказался шустрым. Быстро спрыгнул с коня и залёг в какую-то рытвину, откуда тут же раздался выстрел и от дерева, за которым скрывался Артём, отлетел кусок коры. Ясно, его позиция обнаружена – дым выстрелов выдал. Артём увидел, что предыдущий солдат свалился-таки с коня. Ранен или убит не важно. Главное он теперь не боец.

Стараясь укрываться деревом, стал отстреливать лошадей. Целился им в голову. Но не всегда туда попадал. Одна из лошадей с носилками рухнула, другая, заржав, понеслась. Раненый лейтенант с громким вскриком выпал на землю.

Покончив с лошадьми Артём сменил позицию, ползком и на четвереньках уйдя метров на восемь влево, из-под веток куста стал выцеливать последнего врага. Того в траве никак не было видно. Его место выдавало лишь пару раз вспухшее облачко выстрелов. Вынув из чехла бинокль, Артём постарался наконец разглядеть врага. В десятикратную оптику вскоре он увидел за стеблями травы синюю солдатскую форму и шевеление. Вот ты где! Отложил бинокль, взялся за винтовку. Но невооружённым глазом никак не мог разглядеть то, что видел в бинокль. Попытался взять ориентир и выстрелить по памяти. Но в однообразной сухой траве трудно было с ориентирами. Вроде понял куда стрелять. Выстрелил. Посмотрел в бинокль. Нет, не попал. Позвал Славку:

- Ползи сюда!

Когда тот дополз, стал ему объяснять:

- Держи бинокль, не поднимай голову, смотри из-под куста вон туда. Вон там в траве увидишь синий мундир, это враг. Смотри. Видишь?

После непродолжительного вглядывания Славка взволнованно прошептал:

- Да! Вижу!

- Будешь говорить мне куда попадают пули. Корректируй.

Прицелился и выстрелил.

- Недолёт.

- На сколько?

- Не знаю. Где-то на метр.

Ещё выстрел.

- Рядом!

Ещё.

- Совсем возле него. Чуть-чуть недолёт!

Зарядил последний бездымный патрон. Выдохнул. Выстрелил.

- Ну прям возле него. Я видел, как он дёрнулся от камешка, выбитого пулей.

Артём понял, что залёгшего врага он не достанет. Была бы винтовка с оптикой. Но её нет. Сказал сыну:

- Ползи обратно и давай к коням. Готовь их. Сейчас будем уходить. Я чуть задержусь, прослежу тут.

- Пап, а почему ты стал стрелять? Ты ж им обещал…

Внимательно следя за залёгшим врагом, отец стал отвечать:

- Да потому, что они привыкли считать себя самыми хитрыми. Попали в сложное положение - давай договариваться, обещать. Потому, что им так выгодно. А как вышли бы из положения, так сразу о договорённостях забыли. Ведь им это уже не выгодно. Они всю свою историю так поступают. Для них обман с их стороны – это норма жизни. Вот теперь пусть познают, что не одни они такие умные. Пусть испытают и на себе коварство!

Из рытвины прозвучал выстрел и вспухло облачко дыма. Пуля пропела в стороне. Артём прицелился в это облачко и выстрелил из ружья. На такой дистанции разлёт картечи будет слишком большим и попадёт она только случайно. Но если попадёт, цели поплохеет. После выстрела отец продолжал:

- Не верю я им. Обмануть нас хотели. Один потащится с раненым лейтенантом, второй на сменных конях, на которые они тут трупы погрузили, помчится за подмогой. А третий будет по нашим следам идти и знаки своим оставлять. Так они уже следующей ночью нас бы схватили и после пыток прирезали. Но теперь сами будут червей да мух кормить.

Он снова выстрелил из ружья. Потом махнул в сторону оставленных лошадей:

- Всё! Двигай. Я ещё чуть попугаю этого и приду.

Испытывал ли он угрызения совести за то, что выстрелил капралу в спину? Безусловно нет. Капрал был для него одним из врагов, которые злодейски хотели ограбить и убить его с сыном. Не он на них напал – они на него напали. Толпой на одного. Он только защищался.

Когда Славка пригибаясь убежал, Артём, не торопясь, с большими интервалами отстрелял магазин, смещаясь после каждого выстрела, собрал гильзы и оружие, отполз чуть назад и потопал вслед за сыном.

Вечером набежали тучи и пошёл дождь, который с перерывами шёл пол ночи. Дождь смоет их следы и ещё больше осложнит возможное преследование. Они спали без костра под низко растянутым тентом, на плащ-палатке и одеялах, укрывшись подаренными пончо и тесно прижавшись друг к другу. И опять Артём долго не мог заснуть. Он смотрел через мрак на сопящего Славку, а в голову лезли разные мысли. Он думал. Думал о том, что за те несколько недель, которые они здесь, он уже успел завалить народа на целый взвод. Думал о будущем. Что их с сыном ждёт дальше? Незаметно уснул, когда на востоке небо стало постепенно светлеть.

Глава 10

Диабет вернулся. Возможно из-за произошедших стрессов. А может он никуда не уходил, а только прятался и ждал удобного случая. Славка весь день чувствовал себя плохо. И часто пил. А потом его вырвало. Артём понимал, что это значит, но лелеял надежду, что он ошибся и это просто недомогание или лёгкое отравление несвежим беконом. У них оставалась последняя тест-полоска и он решил использовать её утром натощак.

На следующее утро глюкометр показал результат – 16,8. У Артёма опустились руки. Славка тоже увидел результат и потемневшими глазами посмотрел на отца.

- Это всё, пап? – спросил он.

- Сынок, ну ты что? Борись! Ты же можешь! – закричал Артём – Гони этот диабет! Ведь у тебя получалось!

Поникший Славка не ответил. Артём собрал вещи и они с сыном медленно поехали куда-то на север. Славке становилось всё хуже. Ближе к вечеру он уже не держался в седле. Выбрав место у поросшего деревьями пологого холма, Артём разбил лагерь. Славка сразу лёг на приготовленную лежанку.

Артём готовил ужин, кормил и поил сына. Разговаривал с ним, просил его не сдаваться. Но на следующее утро обессиленный Славка уже не смог подняться, чтобы сесть в седло. Артём стреножил лошадей и отпустил их пастись на поле, а сам вернулся к сыну и уже надолго от него не отходил. Этот день прошёл в бреду и мученьях. Ночью Артём лежал рядом с сыном, обнимал его, гладил, ворошил ему волосы, вдыхал его запах. Долго не засыпал. А когда проснулся идотронулся до мальчишки, сразу понял – всё! Окоченевший Славка не дышал.

- Ааааа! – закричал Артём – Ааааа!

Он прижал сына к себе, с ужасом и отчаянием осознавая, что тот уже не принадлежит миру живых. Долго рыдал. Потом опустошённо поднял глаза вверх и срывающимся голосом сказал:

- Ненавижу! Ненавижу тебя и весь твой блядский мир! – после чего матерно выругался и смачно плюнул в небо.

Ножом и руками, срывая кожу и ломая ногти, рыл могилу. Тело сына завернул в подаренные индейцами плащи и положил на дно могилы. По бокам от него разложил Славкино оружие – пусть он им и не пользовался, но он же мужчина! Рыдая засыпал могилу и без сил упал на могильный холмик. Долго лежал без движений. Наконец поднялся и выложил перед собой свой арсенал. Поймал себя на идиотской мысли, что выбирает самое достойное оружие, чтобы вышибить себе мозги. Какая теперь разница, хоть из двух револьверов сразу! А потом вспомнил про лошадей. Их надо отпустить. Стал оглядываться, ища пасущихся лошадок и увидел вдали, на краю поля едущих в его сторону всадников. Много. Достал бинокль, глянул. Солдаты и немного гражданских. Все вооружены. Двигаются цепью. Оружие в руках. Ни малейших сомнений, что это охотники за ним со Славкой.

- Ну, сссуки! – сквозь стиснутые зубы, сотрясаясь от ненависти, зарычал Артём – Я вам покажу ебеню бабу Феню! Сейчас вы узнаете, гниды, как умеет умирать русский мент!

Он повернулся и ненадолго припал к могиле, тихо шепча:

- Прощай сынок! Скоро увидимся…

Затем приподнялся, подхватил в обе руки оружие и пригибаясь побежал к ближайшим деревьям…

- Пап, папа! – его трясли – Да хватит уже кричать! Проснись!

Артём открыл глаза и в рассветных сумерках увидел лежащего рядом с ним сына, который тормошил его.

- Ты во сне кричал и матерился – сказал Славка – Мешал спать.

Артём вцепился обеими руками в сына.

- Ты! Сынок! Живой! – ещё не до конца веря своим глазам – Уф, это был сон! Чёртов сон!

- А мне ничего не снится – заявил Славка – Ты мешаешь сны смотреть.

Артём, всё ещё находящийся под влиянием жуткого сна, предложил:

- Давай кровь померяем?

На что сын ему обиженно ответил:

- Да отстань ты. Дай поспать – и отвернувшись, накрылся одеялом с головой.

Артём обнял тёплого сына и ещё долго лежал успокаиваясь, вдыхая его запах. Потом встал и пошёл собирать растопку для костра, про себя решив, что когда Славка проснётся, то они обязательно смеряют кровь. А то мало ли что!

Если вчера они уходили на северо-запад, то сегодня сменили направление движения, повернув под прямым углом вправо. Двигались сторожась, периодически оглядывая местность в бинокль. После полудня стали присматривать место для отдыха. Вскоре выехали толи к дороге, толи к направлению движения, за ней примерно в километре виднелись два домика. Артём остановился и всё тщательно оглядел в бинокль. Это были явно жилой дом и что-то типа сарая, в стороне от которых паслась пара быков. Разглядел, как рядом с домами снуют фигурки женщины и двух детей.

- Ну что, заедем? - спросил он мнение у сына.

Но тот не ответил, а неопределённо пожал плечами.

- Едем – решился отец.

При их приближении дети, поливавшие грядки огорода, убежали в дом, а не молодая женщина с некрасивым вытянутым лицом, одетая в прямое длинное тёмно-серое платье с закатанными рукавами, стоя у порога, внимательно следила за незнакомцами. Казалось, даже куры, бегавшие рядом с домом, насторожились.

- Крикни им, что мы хотим напоить лошадей и, если можно, купить провизии – попросил отец.

Женщина дала согласие. Стали заниматься лошадьми. Воду носили в ведрах из ручья, протекавшего в полусотне мертах от дома. В это время появился хозяин – невысокий усатый мужичок в уже привычно мятом пыльном костюме да высокой дурацкой шляпе с округлым верхом, и его сын, паренёк лет 13-14, одетый как оборванец. У фермера в руках была двустволка (как заметил Артём, капсюльная, дульнозарядная), а у пацана связка из нескольких добытых куропаток. Фермер подозрительно глянул на него с сыном и Артём поспешил попросить Славку объяснить тому, что они хотят купить еды. И показал фермеру доллар. Завязалась мудрёная дискуссия, стали уточнять, что им надо. В процессе общения Артём увидел растущие на грядках редис, зелёный лук и огурцы. Сразу загорелся желанием сделать окрошку. Хотя ни кваса, ни кефира здесь не было, но можно её было сделать в виде салата. Преисполненный таким желанием, Артём предложил хозяевам купить у них нужные продукты и лично сделать обед на всех за свой счёт. Хозяева недоверчиво переглянулись.

- Переведи им, что я сделаю блюдо как в европейском ресторане - попросил он сына.

Хозяева посовещались и согласились. Артём занялся готовкой. Выпросил несколько картофелин и яиц, которые, как и грудки от куропаток поставил вариться на стоящем возле дома очаге – этакой летней кухне. Нарвал на грядках нужное количество редиса, огурцов и лука, достал из своего багажа горчицу с постным маслом, и погрузился в увлекательный процесс. Рядом крутились фермерские дети – мальчик лет десяти и девочка лет восьми, а женщина даже помогала ему иногда. Общались как могли, в основном жестами, возгласами. Славка тем временем занимался лошадьми. Овса у хозяев не оказалось. Был только ячмень. Ну что ж, сойдёт и он. Кроме ячменя с собой в конские сумки взяли немного свежей моркови.

Артём попросил у хозяев большую кастрюлю, в которой и замутил окрошку, используя хорошо отваренные измельчённые грудки куропаток вместо колбасы. Заправил всё самодельным майонезом. Один раз перехватил настороживший его взгляд фермера, направленный на их коней. Не хороший такой взгляд. Успокоил себя тем, что это просто зависть.

Освободившийся от забот с лошадьми Славка легко общается с детьми. Даже даёт посмотреть свой револьвер младшему пацану. Артём видит, что Славка гордится своим оружием.

Наконец объявил, что можно всех звать на обед. Все только этого и ждали. Он занёс кастрюлю в дом и поставил на стол. В доме царили нищета и убогость. Хозяйка подала к столу свежие лепёшки. Чтобы не стеснять хозяев дома, явно испытывающих какую-то скованность, Артём снял с себя патронташ с походными револьверами. Тоже сделал и Славик. Положили всё в угол вместе с рюкзаками и сумками.

Артём сам разложил по тарелкам получившийся салат. И если мужчина с женщиной поначалу недоверчиво принюхивались и присматривались, то дети сразу распробовали и быстро умяли свои порции. И попросили добавку. Их отец на детей было зыкнул, но Артём без разговоров наложил им в тарелки новую порцию. Как бы то ни было, он сам поел с большим удовольствием. За столом в меру возможности поболтали, уточняли, где проходят поблизости дороги и куда ведут. Хозяева много спрашивали Славку. Тот объяснил отцу:

- Спрашивают кто мы, чем занимаемся, куда едем?

- Отвечай, как договаривались, едем из Юты в Монтану. Присматриваем места, где будут прокладывать железную дорогу. Выполняем разные поручения. Много не болтай.

Наконец настало время собираться в дорогу. Артём попросил принести им огурцов и свежего лука. Заплатил хозяину за всё по его просьбе два доллара и стал собирать вещи. В это время Славка позвал отца:

- Па-ап!

- Чего? – не оборачиваясь спросил Артём.

- Па-ап!! - настойчивей повторил Славка.

Артём оторвался от сумки, поднял голову и глянул на сына. Тот стоял неподвижно и смотрел испуганными глазами за спину отца. Артём обернулся. Посреди комнаты стоял фермер со своей двустволкой, направленной на Артёма. Чуть дальше стояла жена хозяина с каким-то длинноствольным карамультуком, причём таким же, как и двустволка, капсюльным. Она одной рукой махала детям, отгоняя их в сторону с возможной линии стрельбы.

Вихрь мыслей пронёсся у Артёма в голове. Недоумение, растерянность, испуг. Что это? Недоразумение? Или они чем-то обидели хозяев? Или те хотят их ограбить? Артём поднял руки.

- Что им надо? – спросил у сына.

Тот обратился к хозяину и, выслушав ответ, начал переводить:

- Они говорят, что в четырёх милях отсюда на перекрёстке стоит пост военных. От них приезжали сегодня утром и спрашивали, не появлялись ли двое путников, мужчина и мальчишка. И если увидят, просили сообщить. Мы похожи на описание этих путников. Сейчас пошлют старшего сына к военным и если это мы, то рассчитывают получить за нас награду.

Артёма прошиб пот. Попадать в лапы вояк было никак нельзя. Кинуться на хозяина в надежде, что ружьё у него не заряжено и он берёт на понт? Проверять на себе не хотелось. Это не выход.

- Скажи им, что они ошибаются. Скажи, что мы никому ничего плохого не делали – попросил сына.

Славка перекинулся с хозяевами парой фраз и сообщил:

- Они говорят, чтобы мы не шевелились, а то выстрелят.

Хозяйка тем временем проинструктировала старшего сына и, выпроводив его из дома, вновь взяла Артёма на прицел.

- Что делать? - билась мысль - Дожидаться солдат – это смерть. Надо действовать!

Стал заговаривать хозяевам зубы – просил сына переводить, что те ошибаются, чтобы они их отпустили, что они заплатят и, что будут жаловаться. Сам тем временем немножко двигался – вытер пот со лба и расстегнул одну пуговицу куртки, молитвенно сложил руки и расстегнул вторую, будто ему не хватает воздуха, вытер лицо. Сердце стучало отбойным молотком. На лице изображал страх, уныние, растерянность. И на самом деле очень боялся за Славку. Боялся, что тётка, направлявшая свой длинный ствол то на него, то на сына, может выстрелить по Славке, когда Артём начнёт действовать. Потом, ожидая в любой момент выстрела, разыграл целую пантомиму, мелко тряся руками и показывая взглядом на дверь, обращаясь дрожащим голосом якобы к хозяевам, сказал сыну:

- На счёт три падай на пол и забивайся под стол. Понял? Резко падай! Считаю…

Хозяева с настороженностью смотрели на него, женщина также направила на него свой ствол, а он с жалкой, подобострастной улыбочкой мягко произнёс:

- Раз, два, три, падай!

Увидев, как сын метнулся на пол под стол, резко прыгнул влево с такой силой, что болезненно врезался в деревянную стену. Грохнул выстрел двустволки, заряд прошёл совсем рядом. От тётки его теперь заслонял фермер, стоящий на линии её стрельбы.

Ещё в прыжке он сунул руку за пазуху, а после столкновения со стеной молниеносно выхватил Кольт и как можно быстрее выстрелил в мужика, которого пуля откинула на женщину. Не мешкая выстрелил женщине в лицо. Хозяева упали почти одновременно. Младший мальчишка закричал и побежал к двери. Артём выстрелил ему в спину и тот упал у самого порога. Девочка стояла неподвижно, огромными светлыми глазами смотря на него. Выстрел ураганом смёл девочку. Артём бросился на выход, машинально отметив, что хозяин хрипит в агонии. Выскочив из домика, увидел, что старший пацан метрах в двадцати сидит на его коне и с тревогой смотрит на дверь. Тревога в его глазах сменяется удивлением, а затем испугом. Пацан понукает коня, но выстрел смахивает его на землю. Откуда-то выскакивает мохнатый пёс, скаля зубы и рыча кидается на Артёма. Выстрел. Собака падает, в конвульсиях изрыгает содержимое желудка и утихает.

Подбежав к парнишке, Артём приподнимает его за руку. Добавлять тому не требуется. И так же за руку отволакивает его в дом. Хозяин уже не хрипит и затих. Женщина лежала рядом с тёмной дырой под глазом и месивом из волос, крови и мозгов на затылке. В позе словно плывёт на животе застыл мальчишка. Девочка лежит на спине и широко раскрытыми потухшими глазами смотрит в потолок. В стороне от них согнулся Славка, сотрясаясь в приступах рвоты.

- Ты цел? – нервно спрашивает отец.

Славка не отвечает, только машет рукой и выбегает из дома.

- Следи за конями – кричит ему вслед отец и начинает торопливо собирать вещи, вынося их за порог. У фермера забрал назад свои два доллара. Других денег в доме не обнаружил. Из сундука, стоящего в комнате, выкинул хранящиеся там шмотки – одежду и обувь. Отобрал мужскую и запихал её в сумку-авоську, висящую на стене. Забирает также найденные в доме и завёрнутые в тряпку не съеденные лепёшки. Всё это занимает какое-то время. Вдруг снаружи доносится голос сына:

- Пап, там едут!

С замершим сердцем выскакивает в дверь. Славка указывает рукой в сторону той дороги, какую они пересекли пару часов назад. Там, выезжая из-за бугра, не торопясь тащатся два фургона. Чертыхнувшись, приказывает сыну:

- Уводим коней за дом, вещи относим туда-же. Быстро!

Артём с отчаянием понимает, что если фуры свернут сюда, ему придётся убить всех, кто в них едет. Иначе им с сыном останется не долго жить. Стоя за углом дома он напряжённо следит в бинокль за фургонами. Те не спеша катят по дороге. Вот первая подъезжает к повороту на ферму. Не дыша Артём ждёт.

Фура проезжает мимо. Выдох. К повороту подъезжает вторая. Что если она свернёт? Тогда даже если он расправится с её пассажирами, люди из первого фургона поднимут тревогу. Это будет ещё хуже, чем если бы к ферме свернули обе. От напряжения кажется, что сердце остановилось. Вторая фура проезжает мимо. Фух! Артём опустошённо опускается на корточки и неживым голосом говорит сыну:

- Возьми пустой мешок в сарае, я видел, там есть. Сорви с грядок все, какие сможешь, огурцы, повырывай лук и что там ещё есть. Кидай всё в мешок. Я буду грузить коней. Дождёмся, когда эти уедут подальше – двинем отсюда.

Через пол часа они уже ехали по полю опять на север, направляясь в сторону невысоких гор. Артём считал, что сейчас они должны находиться на «Орегонской тропе», стало быть двигаться на восток рискованно. Решил возвращаться в Монтану и пробираться к Атлантическому побережью через Дакоту. Перед отъездом была мысль поджечь дом. Но от неё отказался, чтобы не привлечь внимания и не выдать случившееся раньше времени. Рано или поздно убитых обнаружат. Но когда это произойдёт? Возможно не завтра и даже не послезавтра.

Артём достаёт спасший их Кольт и выбивает стреляные гильзы, бросая их в кусты. Из седельной сумки вынимает новые патроны, заряжает и убирает револьвер на место.

Вдруг Славка прерывает молчание:

- Зачем? – спрашивает он – Зачем ты это сделал?

Отец пристально смотрит на сына и переспрашивает:

- Зачем я убил детей?

- Да.

Вздохнув, начинает объяснять:

- Я сделал это по двум причинам. Первая и не главная: после гибели родителей, дети долго не проживут. Скорее всего они умерли бы этой зимой от голода. Здесь не социальное государство двадцать первого века. Здесь нет детских домов и интернатов. Здесь они никому не нужны. Шансов выжить без взрослых у них нет. Так-то мне они безразличны. О них должны заботиться их родители. Но есть вторая причина. И она для меня очень важная – он ещё раз посмотрел на сына и продолжил:

– Если б я их не убил, они бы рассказали всем, кто убил их родителей. И не важно, что мы защищались. Здесь мы чужаки. Нас здесь не будут слушать. Нас начнут разыскивать и преследовать все, кому не лень. И вояки, и шерифы, и бездельники, и охотники за головами. Любой встречный с удовольствием убьёт нас или выдаст. Даже если мы сможем ускользнуть отсюда, ориентировки на нас передадут по всей округе, по всей Американии. Рано или поздно, скорее рано, нас бы убили. И главное, за что? За то, что мы, защищаясь, застрелили людей, которые нас обрекали на смерть? Ведь мы им ничего плохого не сделали. Накормили по-людски за свой счёт, продукты то я оплатил. Они ели с нами, даже добавку просили. А потом они захотели поживиться за наш счёт, за наши жизни, да нашими вещами. Всё наше имущество взяли бы себе, для этих голодранцев это целое состояние, да ещё от вояк может быть премию бы получили. А что ждало нас? – спросил он мрачного сына.

- Меня бы, после издевательств, повесили. А тебя, если б не убили, выгнали бы без ничего. И остался бы ты в этом мире один-одинёшенек без средств к существованию. Чтобы не умереть с голоду, тебе пришлось бы батрачить. Например, устроиться на шахту. И вкалывал бы ты от зари до зари рабским трудом в антисанитарных условиях за гроши. Тут дикий капитализм. Ещё в прошлом десятилетии расцветало рабство. И детский труд тут ценится дешевле всего.

Славик уже другим взглядом посмотрел на отца и Артём понял, что сын слышит его. Он продолжил:

- Сколько бы ты в таких условиях смог протянуть? Полгода? Год? Два? А потом бы умер от тяжкой работы, плохого питания и болезней. Или тебя бы прирезал какой-нибудь оборванец в день зарплаты за твои жалкие гроши. Вот что нас ждало! И всё из-за подлой жадности этих людей! Они нас - ни меня, ни тебя не пожалели. Хотя мы им ничего плохого не делали. И я их не пожалел в ответ. Они на нас плевали, ни за что обрекая на смерть! И я на них плевал! Я никого первым не трогаю. Это они тронули нас. Я защищался. Они хотели гибели моего ребёнка! За это я убью их детей. Хоть сто! Хоть тысячу! Понял? Это враждебный мир. Здесь человек человеку не друг, товарищ и брат, а волк, предатель и враг! Кроме тебя у меня здесь никого нет. И я буду драться за тебя и за себя до самой распоследней капельки крови! Вот так! Всё! А дальше думай сам…

Вечером у костра, съев огурцы и лепёшки убитых им людей, он серьёзно разговаривал с сыном об этом мире, о их месте в нём, о своём будущем. Потом долго ворочался, пытался заснуть. Но перед мысленным взором вставали глаза той девочки, то живые и светлые, то потухшие и мёртвые. В конце концов Артём обматерил себя, приказал выбросить эту девочку из памяти, обнял спящего уже сына и,всё-таки сумел заснуть.

А утром, надевая патронташ со своим неизменным Мервином и Хулбертом, Славка попросил:

- Пап, а ты научишь меня револьверу? Чтоб так, как ты!

Отец посмотрел на сына, улыбнулся:

- Научу. Конечно научу, сынок. Встанем днём на отдых, покажу тебе три базовых упражнения. Будешь выполнять их, отрабатывая до автоматизма. А потом, когда отъедем подальше в горы, чтоб нас никто не обнаружил, постреляешь по-настоящему.

Он посмотрел в сторону гор, куда им предстояло ехать и прошептал:

- Горы. Опять горы. Как же я ненавижу горы…

Две недели спустя на дорогу, ведущую к Бозмену, в нескольких милях западнее города вышли два человека с четырьмя конями. Старший, крупный мужик с короткой седой бородкой, осмотрев горизонт в бинокль, сказал младшему – высокому худому подростку:

- Вон тащатся несколько фур в город. Заедем вместе с ними. А пока переодевайся в тутошнее тряпьё.

- Пап, а можно я кроссовки оставлю? Сапоги не моего размера и дурацкие они.

- Совсем дурак? Твои кроссовки бросаются в глаза как новогодняя ёлка. А мы должны ничем не отличаться от местных пиндосов – возмущённо сказал отец – если получится, то купим тебе в городе новые сапоги. Деньги есть.

Помолчав продолжил:

- Значит так, первым делом к кузнецу. Пусть подкуёт Пятнашку, а то у неё скоро подкова отлетит. И остальных лошадей пусть посмотрит. Ведь дорога дальняя предстоит. Я тем временем к цирюльнику сбегаю, бороду сбрею – и посмотрев извиняющиеся на сына, пояснил:

- Ну не могу я сам опасной бритвой бриться. Нормально не получается ещё. И бородатым ходить противно.

Поглядев на приближающиеся телеги, продолжил:

- Затем закупаем жратву себе и коням. А потом надо патронов подкупить. Особенно к револьверам. А то ты их почти все пожёг, Робин Гуд хренов.

- Сам такой – ответил «мелкий» и показал отцу язык.

Старший обозначил подзатыльник, от которого «мелкий» ловко уклонился. Отец усмехнулся и заговорил дальше:

- Надо постараться всё сделать часа за три, чтобы выехать из города ещё до вечера. Выезжаем по западной дороге, отъедем из поля зрения с города и с юга обогнём его, чтобы выехать снова к этому месту. Ну и поедем дальше, прямиком на восточное побережье, к Атлантике.

Оба синхронно повернули головы и посмотрели на восток, туда, где их ожидали тысячи километров неизвестности.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10