И уж над мёртвым с чёрным воронёнком
Носился, каркая и распустивши
Широко крылья, хищный ворон. Вдруг,
Откуда ни возьмись, явился Серый
Волк: он, беду великую почуяв,
На помощь подоспел; еще б минута,
И было б поздно. Угадав, какой
Был умысел у ворона, он дал
Ему на мёртвое спуститься тело;
И только тот спустился, разом цап
Его за хвост; закаркал старый ворон.
«Пусти меня на волю, Серый Волк», —
Кричал он. «Не пущу, — тот отвечал, —
Пока не принесёт твой воронёнок
Живой и мёртвой мне воды!» И ворон
Велел лететь скорее воронёнку
За мёртвою и за живой водою.
Сын полетел, а Серый Волк, отца
Порядком скомкав, с ним весьма учтиво
Стал разговаривать, и старый ворон
Довольно мог ему порассказать
О том, что он видал в свой долгий век
Меж птиц и меж людей. И слушал
Его с большим вниманьем Серый Волк,
И мудрости его необычайной
Дивился, но однако всё за хвост
Его держал и иногда, чтоб он
Не забывался, мял его легонько
В когтистых лапах. Солнце село; ночь
Настала и прошла; и занялась
Заря, когда с живой водой и мёртвой
В двух пузырьках проворный воронёнок
Явился. Серый Волк взял пузырьки
И ворона отца пустил на волю.
Потом он с пузырьками подошёл
К лежавшему недвижимо Ивану
Царевичу: сперва его он мёртвой
Водою вспрыснул — и в минуту рана
Его закрылася, окостенелость
Пропала в мёртвых членах, заиграл
Румянец на щеках; его он вспрыснул
Живой водой — и он открыл глаза,
Пошевелился, потянулся, встал
И молвил: «Как же долго проспал я!»
— «И вечно бы тебе здесь спать, Иван
Царевич, — Серый Волк сказал, — когда б
Не я; теперь тебе прямую службу
Я отслужил; но эта служба, знай,
Последняя; отныне о себе
Заботься сам. А от меня прими
Совет и поступи, как я тебе скажу.
Твоих злодеев братьев нет уж боле
На свете; им могучий чародей
Кощей бессмертный голову обоим
Свернул, и этот чародей навёл
На ваше царство сон; и твой родитель
И подданные все его теперь
Непробудимо спят; твою ж царевну
С жар-птицей и конём Золотогривом
Похитил вор Кощей; все трое
Заключены в его волшебном замке.
Но ты, Иван царевич, за свою
Невесту ничего не бойся — злой
Кощей над нею власти никакой
Иметь не может: сильный талисман
Есть у царевны; выйти ж ей из замка
Нельзя; её избавит только смерть
Кощеева, а как найти ту смерть, и я
Того не ведаю; об этом Баба
Яга одна сказать лишь может. Ты,
Иван царевич, должен эту Бабу
Ягу найти; она в дремучем, тёмном лесе,
В седом, глухом бору живёт в избушке
На курьих ножках; в этот лес ещё
Никто следа не пролагал; в него
Ни дикий зверь не заходил, ни птица
Не залетала. Разъезжает Баба
Яга по целой поднебесной в ступе,
Пестом железным погоняет, след
Метлою заметает. От неё
Одной узнаешь ты, Иван царевич,
Как смерть Кощееву тебе достать.
А я тебе скажу, где ты найдёшь
Коня, который привезёт тебя
Прямой дорогой в лес дремучий к Бабе
Яге. Ступай отсюда на восток;
Придёшь на луг зеленый; посреди
Его растут три дуба; меж дубами
В земле чугунная зарыта дверь
С кольцом; за то кольцо ты подыми
Ту дверь и вниз по лестнице сойди;
Там за двенадцатью дверями заперт
Конь богатырский; сам из подземелья
К тебе он выбежит; того коня
Возьми и с богом поезжай; с дороги
Он не собьётся. Ну, теперь прости,
Иван царевич; если бог велит
С тобой нам свидеться, то это будет
Не иначе, как у тебя на свадьбе».
И Серый Волк помчался к лесу; вслед
За ним смотрел Иван царевич с грустью,
Волк, к лесу подбежавши, обернулся,
В последний раз махнул издалека
Хвостом и скрылся. А Иван царевич,
Оборотившись на восток лицом,
Пошёл вперёд. Идёт он день, идёт
Другой; на третий он приходит к лугу
Зелёному; на том лугу три дуба
Растут; меж тех дубов находит он
Чугунную с кольцом железным дверь;
Он подымает дверь; под тою дверью
Крутая лестница; по ней он вниз
Спускается, и перед ним внизу
Другая дверь, чугунная ж, и крепко
Она замком висячим заперта.
И вдруг он слышит, конь заржал; и ржанье
Так было сильно, что, с петлей сорвавшись,
Дверь наземь рухнула с ужасным стуком;
И видит он, что вместе с ней упало
Ещё одиннадцать дверей чугунных;
За этими чугунными дверями
Давным-давно конь богатырский заперт
Был колдуном. Иван царевич свистнул;
Почуяв седока, на молодецкий
Свист богатырский конь из стойла прянул,
И прибежал, лего́к, могуч, красив.
Глаза как звёзды, пламенные ноздри,
Как туча грива, — словом, конь не конь,
А чудо. Чтоб узнать, каков он силой,
Иван царевич по спине его
Повёл рукой, и под рукой могучей
Конь захрапел и сильно пошатнулся,
Но устоял, копыта втиснув в землю;
И человечьим голосом Ивану
Царевичу сказал он: «Добрый витязь,
Иван царевич, мне такой, как ты,
Седок и надобен; готов тебе
Я верою и правдою служить;
Садися на меня, и с богом в путь наш
Отправимся; на свете все дороги
Я знаю; только прикажи, куда
Тебя везти, туда и привезу».
Иван царевич в двух словах коню
Всё объяснил и, севши на него,
Прикрикнул. И взвился могучий конь,
От радости заржавши, на дыбы;
Бьёт по крутым бедрам его седок;
И конь бежит, под ним земля дрожит;
Несётся выше он дерев стоячих,
Несётся ниже облаков ходячих,
И прядает через широкий дол,
И застилает узкий дол хвостом,
И грудью все заграды пробивает,
Летя стрелой и лёгкими ногами
Былиночки к земле не пригибая,
Пылиночки с земли не подымая.
Но, так скакав день целый, наконец
Конь утомился, пот с него бежал
Ручьями, весь был окружён, как дымом,
Горячим паром он. Иван царевич,
Чтоб дать ему вздохнуть, поехал шагом;
Уж было под вечер; широким полем
Иван царевич ехал и прекрасным
Закатом солнца любовался. Вдруг
Он слышит дикий крик; глядит… и что же?
Два ле́шая дерутся на дороге.
Кусаются, брыкаются, друг друга
Рогами тычут. К ним Иван царевич
Подъехавши, спросил: «За что у вас,
Ребята, дело стало?» — «Вот за что, —
Сказал один: — три клада нам достались:
Драчун дубинка, скатерть-самобранка
Да шапка-невидимка — нас же двое;
Как поровну нам разделиться? Мы
Заспорили, и вышла драка; ты
Разумный человек; подай совет нам,
Как поступить?» — «А вот как, — им Иван
Царевич отвечал. — Пущу стрелу,
А вы за ней бегите; с места ж, где
Она на землю упадёт, обратно
Пуститесь взапуски ко мне; кто первый
Здесь будет, тот возьмёт себе на выбор
Два клада; а другому взять один.
Согласны ль вы?» — «Согласны», — закричали
Рогатые; и стали рядом. Лук
Тугой свой натянув, пустил стрелу
Иван царевич: лешие за ней
Помчались, выпуча глаза, оставив
На месте скатерть, шапку и дубинку.
Тогда Иван царевич, взяв под мышку
И скатерть и дубинку, на себя
Надел спокойно шапку-невидимку,
Стал невидим и сам и конь, и дале
Поехал, глупым лешиям оставив
На произвол, начать ли снова драку
Иль помириться. Богатырский конь
Поспел ещё до захожденья солнца
В дремучий лес, где обитала Баба
Яга. И въехав в лес, Иван царевич
Дивится древности его огромных
Дубов и сосен, тускло освещённых
Зарёй вечернею; и всё в нём тихо:
Деревья все, как сонные, стоят,
Не колыхнётся лист, не шевельнётся
Былинка; нет живого ничего
В безмолвной глубине лесной, ни птицы
Между ветвей, ни в травке червяка;
Лишь слышится в молчанье повсеместном
Гремучий топот конский. Наконец
Иван царевич выехал к избушке