Покидая Итуруп (СИ) [Анастасия Спивак] (fb2) читать онлайн

Покидая Итуруп

Пролог

Упругие струи дождя хлестали по лицу, не давая ни малейшей возможности разглядеть, куда мы всё-таки бежим, лишь яркая Сашкина куртка была моим путеводным огоньком. Крепко держа Анютку за руку, я из последних сил тянула её за собой. Всё-таки зря мы через холмы рванули — нужно было вдоль дороги бежать, может, и подвёз бы кто-нибудь. Но с другой стороны, прав Сашка, дорогой у нас только на час больше времени ушло. Надежды, что в такую погоду кто-то окажется в пути, не было никакой. Только бы Анюта совсем не разболелась, и так после школы пришла вся осипшая.

— Анечка, ты как? — оборачиваясь, спрашиваю у ребёнка.

— Всё в порядке, мамСвет, — сказала и раскашлялась. А я в очередной раз принялась убеждать себя в том, что я всё правильно делаю. Жизнь, которую запланировала Марина своим детям, казалась мне прямым билетом в места не столь отдалённые. И это ещё в лучшем случае.

Да где уже эта времянка, про которую дядька Мох рассказывал? Хотя бы ливень переждать. В термосе — горячий чай, в сумке — лекарства на все случаи жизни. Вот ещё чуть-чуть и сможем немного передохнуть. Хотя бы переодеться в сухое. К парому должны успеть.

Вот же, принесли черти эту гадину к нам. Нормально ведь жили, планы строили. Сашке через два года восемнадцать стукнет, и уже сейчас он понимал, чего хочет от жизни и как этого добиться.

И нате!

Маманя прикатила! Восемь лет её здесь не было. Сбагрила детей на бабку и свалила с острова. А теперь явилась. Зла не хватает. На детей у неё, видите ли, свои планы. Вымахали оглоеды, пора уже и поработать.Да и ладно бы, хоть и поработать. Так нет же, у мамки гениальный бизнес-план созрел. Она здесь, на острове, собралась дурь толкать. И детей, идиотка, собралась к этому делу приобщить.

А вы, Светлана Андреевна, шли бы лесом. Не ваши дети, не вам и указания раздавать. А то, что они росли на моих глазах, а последние три года к бабке родной ходили только поздороваться и покормить старушку, так за это, конечно, спасибо, только вас об этом не просили.

Прибила бы мерзавку!

Думать старалась о чём угодно, только не о будущем. Какое я имела право забирать с собой двух несовершеннолетних детей? А вдруг их отнимут у меня, что тогда мне нужно будет делать? Ведь формально я им никто. Подумаешь, жили одной семьёй несколько лет, подумаешь, стали чужие дети самыми для меня родными.Кто же знал, что я так привяжусь к ним? Никому не нужные, мы словно приросли друг к другу. И теперь я даже подумать не могла, чтобы оставить всё как есть.

Про Раджа тоже старалась не думать — у него своя жизнь и свои планы на неё. И мне в них точно нет места, Перк это достаточно доходчиво объяснил. Вот только внутри всё сжималось в противный узел при мысли, что я его больше никогда не увижу. Но я не могла поступить иначе. Неизвестно, что ещё предпримет госпожа Голубева.

Впереди заметила, что Сашка остановился и машет нам, явно на что-то указывая. Неужели, дошли?

Где уж там! Просто мы явно что-то напутали и теперь стоим под проливным дождём и смотрим, как широкий ручей стремительно несёт свои воды дальше, а рядом нет ни моста, ни хоть какого-нибудь укрытия. По нашим планам ручей мы должны были переходить гораздо позже, и в том месте даже по камням можно было перебраться на другой берег или по натянутому неподалёку от брода пешеходному мосту. Здесь же можно было и не пытаться перебраться на ту сторону.

Думай, Света, думай. Если мы и дальше стоять будем, то так можно и ночь провести здесь. И тогда точно новый курс антибиотиков Анютке обеспечен.

— Что делать будем, Свет? — растерянно спросил Сашка, подходя к нам ближе и пытаясь поглубже нырнуть в натянутый на голову капюшон. — Мы, кажется, не в ту сторону ломанулись.

— Не знаю, Саш, — честно ответила я. — Сейчас вдоль ручья пойдём, может, выйдем к мосту.

Но идти никуда не пришлось.

Сквозь порывы ветра и шум дождя мы расслышали уже знакомый дребезжащий звук мотора, который с каждой секундой становился всё отчётливее. Надежда на то, что к нам направляется чья-то другая машина, таяла на глазах, поскольку двигалась она вдоль песчаной насыпи. По этой дороге мало кто из островитян ездил и при хорошей погоде, а уж в такой ливень точно никто не сунулся бы без веской причины.

Из-за прибрежных кустов резко вынырнула знакомая красная развалюха, которую я бы предпочла никогда больше в своей жизни не встречать. И стоило этой калымаге остановиться рядом с нами, как из неё тут же выскочила Голубева, и, не обращая внимания на проливной дождь, кинулась в сторону детей, судя по всему, с намерениями затолкать их в машину.

А вот это вряд ли!

— Саша, Аня, стойте тут, — не оборачиваясь, крикнула я и чуть ли не бегом устремилась к машине. — Марина, что ты делаешь? Хоть немного подумай о детях!

— Отойди в сторону, идиотка, — рявкнула Голубева и попыталась обойти меня, но не тут-то было.

— Светлана Андреевна, вы зачем детей увели? Это нехорошо, — оскалился ушлёпок, которого Марина привезла с собой после смерти Ефросиньи Александровны. — Хотите от матери родных детей забрать?

— А вы бы не вмешивались, — даже не глядя на этого недоумка, ответила я и тут же вновь обратилась к Марине. — У меня друзья остались на материке, они помогли бы Сашке хорошее образование получить. Ну подумай сама, какое будущее ждёт твоих детей в этой дыре?

— Вот именно — моих детей! — отрезала Голубева и заорала в сторону взволнованных ребят, не сводя с меня глаз. — Если вы через минуту не окажетесь в машине, то Светлана Андреевна смертельно огорчится.

После такого окрика дети безропотно поплелись в сторону жигулей, при этом Анечка плакала, а Сашка растерянно поглядывал на меня, скорее всего, пытаясь придумать, как бы мне помочь. Но стоило им оказаться на заднем сидении, как Голубева развернулась и пошла к машине, правда, уселась почему-то на водительское сидение, где до этого сидел её кавалер, и укатила.

Ничего не понимаю, а Ромео своего почему не прихватила?

Ответ долго искать не пришлось — стоило только увидеть направленный в меня пистолет.

— Вы это серьёзно? — опешила я, не до конца осознавая реальность происходящего.

— Абсолютно, — не улыбаясь, ответил этот гад и нажал на курок.

Глава 1

Лето в этом году на Итурупе закончилось, так и не начавшись. Почти три месяца в куртках проходили. И если Сашке любой холод нипочём, то Аня могла схватить простуду при малейшем сквозняке. Возможно, я в очередной раз накручиваю себя, как обыкновенная мамаша, только заметила за собой, что каждый прогноз погоды воспринимаю исключительно с позиции, во что одеть ребёнка. И если Сашка даже зимой без перчаток может гулять (засунет их в карман и не вспомнит), то у Анечки в любых варежках руки холодные.

Может быть, здесь как-то иначе действовать нужно? Но я ведь не доктор, да и не мама им, и это оказалось гораздо труднее — растить двоих детей. Мне кажется, я сама не так давно втихаря от мамы шапку в рюкзак прятала. Вот и допряталась. Мозги, как есть, все выветрились. Не выветрились бы, ни за что бы ни вернулась сюда, а всеми правдами-неправдами вытаскивала маму на материк. А в итоге что получила?

Ежедневный страх за себя и своих детей. И если общемировые новости тонко намекают людям, что мы все дружно катимся в бездну, то новости Итурупа радуют островитян тем, что они уже там. Пьяные драки с понажовщиной, чей-то обглоданный рыбами труп на берегу, медведь забрёл в очередной огород и задрал хозяйского пса, не вернувшиеся из моря рыбаки — и это далеко не весь ассортимент событий, которыми может похвастаться Итуруп.

И это когда с голубых экранов нам сообщают, что двадцать первый век — век информации, инноваций и высоких технологий.

Да ладно!

Умом я понимала, что больше половины проблем можно было избежать, если бы на острове был объявлен сухой закон. Но тогда обедневшие и отупевшие мужики просто подняли бы на вилы кого-нибудь очень умного.

Вот и ходим мы с детьми исключительно в светлое время суток, ни на миг не расставаясь с перцовыми баллончиками, которые не раз уже пускали в ход. Правда, особо к нам и не лезли, понимая, что в нашей семье лишних денег нет, никогда не было, и вряд ли появятся. Хотя говоря по совести, это было не совсем так, просто пока кто-то заливает за шиворот напитки покрепче, Светлана Андреевна умудряется работать на двух работах. Хотя если учесть две школьные ставки, то получится — на всех трёх. Но об этом знать никому не нужно.

Иначе лежала бы я вместо этого мужика на берегу. Уж не знаю, чем он так не угодил острову, но сейчас он являлся очередным напоминанием — валить отсюда нужно!

На берегу, неподалёку от того места, куда океан выбросил бедолагу уже собралась небольшая толпа, но мне товарищ участковый запретил уходить, пока не отвечу на все поставленные вопросы. И чего меня потянуло погулять с тётей Мотей именно на этом побережье? Лучше бы кто-то другой обнаружил этого утопленника, а мне некогда — у меня дел вагон и маленькая тележка. Вот только никого это не волновало.

Наш новый участковый являл собой полное несоответствие занимаемой должности: неряшливый мужик с полными карманами, набитыми семечками. Складывалось впечатление, что он с ними ни на минуточку не расставался. Где бы ни появлялся глубокоуважаемый старший лейтенант Кривицкий — везде оставлял за собой целые сугробы противных чёрных шелупаек.

Вот и сейчас он направлялся ко мне от припаркованной служебной машины, оставляя за собой вполне себе приметную дорожку. Это, наверное, чтобы с дороги не сбиться, когда возвращаться будет после осмотра места происшествия.

— Гражданка Костикова, я полагаю, — не поздоровавшись, начал допрос доблестный слуга закона. — Это вы обнаружили тело на берегу?

— Я, конечно. Это же я вам позвонила.

— А что вы здесь делали в такой ранний час? — это сейчас что у нас происходит? Он меня в подозреваемые запихать хочет? Даже интересно стало, что будет дальше по списку.

— Собаку соседскую выгуливала.

— Почему именно здесь?

— А это вы лучше у тёти Моти спросите. Как видите, собака без поводка. Она умная очень, поумнее некоторых людей будет, вот и гуляет, где вздумается, я только за временем слежу и чтобы лапы были чистые, когда в квартире её одну оставляю.

Кривицкий действительно посмотрел на притихшую собаку возле моих ног, но допрос проводить не стал, к великому моему сожалению.

— А вы не обратили внимания, подходил ли кто-нибудь к покойнику, после вашего звонка?

— Понятия не имею, я за ним не слежу. Мне и собаки хватает. Давайте я вам ещё раз расскажу, что увидела сегодня утром, и вы меня отпустите, а если появятся дополнительные вопросы, вы ведь знаете, где меня найти, — с надеждой глянула я на горе-полицейского.

— Ладно, — вздохнул участковый и полез в карман за новой порцией.

— Примерно в полвосьмого утра я вышла из дома в сопровождении собаки нашего соседа. Именно собака пошла гулять не к пустырям, а на побережье, где мы и обнаружили данный труп. После чего я сразу позвонила вам. Вы запретили мне покидать место происшествия, и я всё жду, когда разрешите. Я не знаю, кто именно там лежит, — я ткнула пальцем в направлении покойника. — И понятия не имею, почему он умер и даже не знаю, где находятся ключи от квартиры, в которой деньги лежат. Можно я уже пойду?

После моей тирады наш Кривой участковый лишь сердито кивнул и направился вниз к предполагаемому утопленнику, а мы с тётей Мотей наконец-то пошли в сторону дома, правда по пути свернули в школу полить цветы и проверить, как высохли за два дня парты.

* * *

Открыв дверь класса и взяв на руки собаку, я так и застыла на пороге, любуясь красотой, которую мы с моими мамками сотворили этим летом. Не имея на руках крупной суммы денег, мы всё же дружно решили добавить классной комнате уюта: повесили на окна белоснежные занавески, покрасили парты и стулья, даже смастерили классный уголок, на котором уже висело поздравление с днём знаний. А я скрепя сердцем выделила из нашего семейного бюджета немного денег и выкупила у соседей старенький диван.

Уже сейчас представляю, как обрадуются дети, когда увидят, как преобразился наш класс. Конечно, хотелось бы здесь совсем иной ремонт: поставить новые окна, заменить линолеум, отремонтировать стены и потолок. Только таких денег нам никогда не собрать.

Но мои ученики не думают о трещинах в потолке — они полгода мечтали о диване. С того самого дня, как в учительскую занесли пару кресел, да так там и оставили.

А ведь многие из моих второклашек проводят в школе по десять часов. Когда родителей дома нет круглыми сутками, школа становится твоим вторым домом. Особенно здесь, на острове. Когда я только училась, то проходила практику в разных городских школах и всё представляла, как я тоже буду так работать: в светлом чистом классе наблюдать за тем, как дети тянутся к знаниям, учить их и радоваться их победам на разных конкурсах и олимпиадах.

И что вышло?

Даже не хочу вспоминать свой первый день знаний в этой школе в роли учителя. Самой нарядной на праздничной линейке оказалась я — в белой блузке, брюках и чёрных лакированных лодочках.

— Свет, — неожиданно в окошке показалась Сашкина голова, — зайдём на почту? Там ведь последняя посылка пришла. Ты чего здесь столько времени пропадаешь?

— Привет, Сашка, да вот зашла посмотреть как тут мои цветы, и что ещё можно отремонтировать к сентябрю. Времени-то немного осталось. Скоро лафа закончится, и настанут суровые трудовые будни.

Сашка немного подтянулся на руках и совсем залез в класс:

— А у вас тут ничего так вышло, светленько, — оценил ребёнок наши усилия и тут же напомнил, — Так идём на почту или как?

— Идём, идём, — рассмеялась я. — Только давай сначала тётю Мотю домой отведём и на почту. Дядька Мох опять на все выходные в море удрал.

— Давай, — довольно заулыбался Сашка.

Ещё бы, он эту посылку чуть ли не месяц ждал.

Смотря на улыбчивое Сашкино лицо, я старательно гнала мысли об утреннем инциденте на пляже, мрачные воспоминания о возвращении на остров и даже недавний разговор с директором школы, в котором мне доходчиво объяснили, что и в этом году новый обогреватель нам не светит.

По дороге на почту мы с Сашкой почти не разговаривали: полночи ребёнок старательно скачивал себе на телефон музыку, а потом и мне копировал, чтобы я оценила. Творчество современных исполнителей я любила, но думаю, треть нового плейлиста всё же удалю. Барабаны вперемежку с криками пьяных горлопанов — это как-то слишком.

В общем, Сашка мой отчаянно зевал, слушал музыку и местами умудрялся даже подпевать.

Ему порой нелегко приходилось от понимания того, что он живёт у соседки. Сейчас, правда, его по этому поводу уже практически не задирают, но в тот год, когда они с Анютой только переехали ко мне, было совсем тяжко. Попробуй, объясни ребёнку, что «так будет лучше». Моих доводов явно не хватало.

Но так случилось, что из вечно воюющего подростка Сашка неожиданно превратился во вдумчивого и решительного парня. И я думаю, что способствовала этому именно музыка. Сашка буквально грезил тем, как прибьётся к какой-нибудь рок-группе и будет разъезжать с ними по миру. Я старалась не разрушать эту его мечту, лишь однажды только озадачила парня вопросом, а в качестве кого он собрался прилепиться к музыкантам. Кем только ни видел себя мой Сашка:фотографом, водителем их личного автобуса, телохранителем, личным агентом, и даже имиджмейкером.

Среди сверстников, которые жили в Горном, он выделялся настолько, что местные мамаши только диву давались, но Сашка есть Сашка, он язвил в ответ и оставался собой. Бегал по острову с фотоаппаратом или с шагомером, читал вечерами Ане сказки, сидел до ночи за компом и однажды… решил стать крутым программистом.

Когда ребёнок в неполные четырнадцать лет так слепо загорается идеей, ты не имеешь права грохнуть его головой об землю и сказать, что это нереально.

Программистом! На острове, где самой почётной профессией является сопровождающий туристических групп. И если ты не смог никаким боком пролезть в туризм, считай, ты безработный. Ну а у безработного здесь одна дорога — к бутылке.

И нате! Программист! Как он вообще пришёл к этой гениальной идее? Не понимаю. Но я в бублик вывернусь, а постараюсь помочь ребёнку.

Вот и сейчас, чего, спрашивается, мы несёмся на почту? За новеньким жёстким диском, мать его, который позволит летать нашему компьютеру. Можно подумать, мы с его помощью, и правда, улетим с острова.

А что, было бы неплохо.

— Светлана Андреевна, куда-то спешите? — неожиданно раздался неподалёку бас Степана Юрьевича, бывшего нашего участкового, который пару лет назад перешёл в разряд пенсионеров, подвид обыкновенный.

— Добрый день, Степан Юрьевич, — поздоровалась я,отмечая, что солидное брюшко мужчины с годами стало только солиднее, — да вот, на почту бежим за посылками.

— Посылки — это хорошо, — заулыбался мужчина, — только, Светланка, мне тут птичка на хвосте принесла, что ты сегодня утром к заливу ходила. Мне бы узнать подробности не помешало.

— Зачем? Вы же вроде как отошли от дел.

— А затем, что нужно выяснить, местный это или турист. Если последнее, то понаедут сюда следователи областные, не продохнуть будет.

— Вот и понаехали бы, посмотрели бы, как их любезный лейтенант Кривицкий работает, — усмехнулась я, но из уважения к пожилому мужчине всё же рассказала, что запомнила. Благо Сашке в курсе. — На берегу лежал мужчина в тёмном костюме. Лежал на животе — лица не видела. А ещё он без ботинок был и в белых или светло-серых носках. Я близко не подходила, не рассмотрела. Вот, в общем-то, и всё. Вы, может, в участок позвоните, вдруг Марья Семёновна на месте, она бы вам побольше моего рассказала.

— Нда… — протянул Сашка, — не вышел из тебя Шерлок Холмс, Света.

— Не вышел, — со смехом подтвердил мужчина. — МарьСемёновна вторую неделю на больничном. Да и информацию пока получила бы лишь со слов нашего дорогого участкового. А он, как я думаю, Тимофеевича дождался, выслушал первичные заключения, тело в мешок запихал, с ближайшей скорой в городской морг отправил и благополучно забыл о нём.

— Мне вечером Кузнецовы из четвёртого дома звонили, дядь Стёп, — хмуро признался Саша, старательно не глядя на меня. — Батя их опять по-чёрному заливает, так они за школой шатались. И видели мужика какого-то в костюме. Он с кладбища возвращался, плакал сильно. Кузнечики струхнули тогда и домой ломанулись. Мы с ними утром созвонились, так Петька до сих пор заикается. Они отца напугали так, что тот всё пойло в раковину вылил. Так что вы чуть погодя у них лучше спросите, что за мужик был. Но по ходу, местный он.

Степан Юрьевич внимательно выслушал Сашку и отправился по своим делам. А я лишь глянула на хмурого ребёнка и проворчала:

— Ну и жук ты, Сашка, а мне сказать сразу?

— Зачем? — удивился парень. — Ты и так белая вся.

Глава 2

По дороге домой старательно гнала все ненужные мысли из головы, в надежде настроить себя на спокойный семейный вечер в кругу домашних. Пыталась вспомнить какой-нибудь интересный фильм, который понравился бы нам всем, придумывала, что бы такое вкусненькое приготовить, но в голове раз за разом мелькали мрачные события этого утра. Этот тучный дядька в пиджаке лицом в песок никак не хотел покидать мои мысли. Я так и сяк прокручивала в голове различные варианты того, что могло с ним приключиться… ровно до того момента, пока не увидела, как из подъезда соседнего дома выходит Ирочка.

Ну как Ирочка… В школьных документах она везде значилась как Воронцова Ирина Сергеевна, но обращаться к ней как-то иначе было… стрёмно. Эта девочка внушала неконтролируемый ужас лишь одним своим появлением. Она вместе с отцом поселилась в посёлке всего за два месяца до окончания прошлого учебного года, и я была благодарна судьбе, что это был именно четвёртый класс, а значит, тесное общение с милым ребёнком на следующий год предстояло уже другим учителям.

Молчаливая девочка с глубоко посаженными карими глазами почти всегда неожиданно появлялась в классе, молча присаживалась за парту и всматривалась в океан за окном, без устали откусывая заусенцы на пальцах или рисуя мультики о бегущих человечках на полях тетрадей. Какие у неё были психологические проблемы, не знала даже директор нашей школы. Но мне было строго-настрого запрещено выяснять отношения с отцом этой девочки, ссылаясь на то, что они всё равно скоро покинут остров.

Вообще-то Ирочка не была конфликтным ребёнком, она просто словно сбежала из какого-то второсортного фильма ужасов. Внешностью и своим поведением она нагоняла страх на всех, и особенно, — своим смехом.

Как правило, девичий смех в литературе описывается весьма красочно. Авторы и переводчики любят подбирать красивые метафоры, которые могли бы передать всю его мелодичность. Здесь будут и хрустальный звонкий колокольчик, и чистый горный ручеёк, и много чего ещё.

Смех Ирочки… Он был где-то между скрипом моего стула в учительской и карканьем старой вороны. Воздух из Ирочки выскакивал какими-то урывками, сотрясая при этом всё её тело в каких-то немыслимых конвульсиях. Смехом Ирочка могла остановить любое веселье, как, в общем-то, и чью-нибудь драку в подворотне.

А смеяться Ирочка любила и поводов для веселья находила массу.

Вот и сейчас, взглянув на меня, она начала растягивать тонкие губы в мрачной усмешке, которая, вполне возможно, через несколько секунд перерастёт в очередной приступ Ирочкиного смеха.

Не сговариваясь, мы с Сашкой завернули в гостеприимно распахнутые двери небольшого магазинчика в надежде, что Ирочка сюда не пойдёт, а чуть позже и мы без приключений до дома доберёмся.

Я никак не понимала своего страха перед ребёнком, но то оцепенение, сковывавшее меня каждый раз, стоило только встретиться взглядом с этой девочкой, пугало и в большей степени раздражало. Я же учитель и должна понимать детей, а не улепётывать от них, сверкая пятками.

Оказавшись дома за закрытой дверью, вздохнула с облегчением. Хорошо-то как! Тепло, светло и никакая жуть со всех сторон не лезет на тебя.

Анюта уже пришла от бабушки: что-то Ефросинья Александровна в последнее время совсем плохо себя чувствует. С кровати почти не встаёт. И что бы ни говорили дети, а бабушка — единственный родной человек, который у них остался. Знать бы ещё, где их мать носит. Неужели она не в курсе, что уже давно не бабушка за детьми смотрит, а мы с детьми приглядываем за беспомощной женщиной. Надо бы вечером и мне к ней зайти, да своими глазами глянуть, как она там.

А пока мы наперегонки помчались распаковывать покупки, примерять и поднимать себе настроение.

Сашка за лето вымахал еще сантиметров на пять — ему пришлоськ учебному году много чего покупать, а вот Анечка совсем не выросла. Хорошо ещё, что в минус не ушла, как шутит Санька. Но новые кроссовки радуют всегда, какой бы размер обуви ты ни носил.

Конечно, новые запчасти для компьютера были обнаружены самыми первыми и чуть ли не зацелованы довольным Сашком. Почти все отпускные ушли на обновки, но видеть сияющие лица моих дорогих приёмышей — это такая радость.

Я хорошо помню, как вернулась в наш городок. Диплом о полученном образовании казался настоящим билетом в жизнь. Тогда ещё верилось, что можно будет уговорить маму уехать с острова. Мы спокойно могли бы выбрать крупный город на материке и обосноваться там. Работали бы вдвоём и отлично жили. Даже, может быть, ездили бы отдыхать в тёплые края…

Но всё сразу пошло как-то не так. Сначала выяснилось, что мама болеет и никуда уезжать не собирается, потом я сдуру выскочила замуж за Костикова. Наверное, думала, что мы вдвоём будем заботиться о маме, но не тут-то было. Молодому мужу хотелось ещё погулять, прихвастнуть интеллигентной женой перед дружками, а не подушку тёще под спину подкладывать, да следить, чтобы она лекарства вовремя принимала, пока я была на работе. В общем, свалил Костиков через год после свадьбы. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. До сих пор не знаю, где он и что с ним.

Ещё через год умирает мама. А через два ко мне в квартиру перебираются внуки старенькой соседки. Сама она за ними присматривать в силу возраста уже не могла, а я вроде как молодая, так ещё и педагог.

Но именно с появлением детей, я поняла, почему не могла покинуть Итуруп раньше. Забота о них показала мир совсем другим. Оказывается, ты его совсем не знаешь, Светлана Андреевна.

— Свет, ты мне сколько штанов купила? — вырвал меня из воспоминаний озадаченный Сашкин голос.

— Трое: джинсы, в школу и спортивные. А что?

— Ну уж в спортивных я бы и в старых походил. Не так уж я и вымахал.

— Так, Сашка, — рассмеялась я, заметив, как старший ребёнок забавно крутится перед зеркалом в коридоре, — ты уже на три сантиметра выше меня.

— МамСвет, спасибо большое, — прижалась ко мне Анютка, — такое всё красивое. Мне уже даже хочется, чтобы первое сентября поскорее наступило.

Все оставшееся время до ужина мы разглядывали новую одежду, обувь, долгожданные гаджеты, заколочки и…

— А зачем нам ещё одно зеркало? — удивился Сашка, вытаскивая необычное зеркало из картонной упаковки. — Тут ещё к нему слуховой аппарат зачем-то положили. Свет, а это кому?

— Не знаю, — озадаченно пробормотала я, разглядывая необычную находку. — Я такого точно не заказывала.

Что за ерунда такая? Необычная штуковина лишь отдалённо смахивала на зеркало: плоская и серебристая, с двумя забавными ручками, она больше смахивала на поднос, а если ручки сложить, то на монитор какой-то. Хотя ежели вот так повернуть…

Ай, ладно, потом разберусь. У меня тут дети ходят некормленые, а я как та мартышка, кручу эту штуковину и не знаю, как она применяется.

* * *

После ужина решила сходить к Ефросинье Александровне. Анечка сказала, что при ней бабушка даже с кровати не вставала. А вот это уже тревожный звоночек. Ухаживать за лежачим больным я не смогу, и так в школе чуть ли не до ночи сижу. Надо бы поговорить с Петром Тимофеевичем о состоянии здоровья нашей бабушки, и подумать, может, стоит позвонить Марине?

Но Ефросинья Александровна встретила меня довольно бодро: сидела на кухне и пила чай, понемногу отхлёбывая из блюдца. Меня дико умиляла эта её привычка. Ну вылитая купчиха, только самовара не хватает, и килограммов пятидесяти лишнего веса.

— Добрый вечер, Ефросинья Александровна, — поздоровалась я, — а что это за слабость с вами днём приключилась? Напугали нашу Анечку.

— Здравствуй, Светланка, да вот не знаю. В последнее время по ночам не сплю, а днём с кровати не встать. Тимофеевич приходил тут давеча, говорит, ещё сто лет проживу. Только неспокойно мне. Всё кажется, что костлявая уже поглядывает из-за угла, мол, пора мне.

— Да что вы? В прошлом году только семьдесят пять отметили, считай, вторая молодость. А вы о костлявой!

— Ох, Светланка, — тихонько рассмеялась наша старушка. — Это у тебя, может, вторая молодость наступает. Уже двадцать восемь лет, чай не молодушка. Ты бы мужика себе толкового завела, всё полегче было бы ребятишек поднимать.

— Вот уж спасибо большое! Я и сама справлюсь и без всяких там. Мне одного хватило за глаза.

— А всё же ты учти, — нахмурилась пожилая женщина, — мне совсем недолго осталось, я тебе точно говорю, а коли Маринка явится сюда, так погубит детей. Я такие страсти про Горный ей рассказывала, лишь бы она не приезжала сюда. А уж как помру — прикатит, как есть. Ты уж постарайся уберечь ребятишек. Славные они растут, но если к матери в руки попадут — сгинут.

— Что вы такое рассказываете, Ефросинья Александровна? Что за ужасы?

— Ты пока просто запомни мои слова. Потом поймёшь. Думаешь, легко мне это говорить, всё-таки — родная дочь.

Разговор с соседкой не давал мне спать полночи. Долго ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, но сон никак не шел. За стенкой спокойно спали дети, даже с улицы не доносилось ни звука, а я… решила немного поработать, раз уж сон не идёт. Но, усевшись за стол и включив ноутбук, заметила валяющуюся серебристую пластину, неизвестно как оказавшуюся среди покупок. Вновь покрутила её в руках, рассматривая эту штуковину с разных сторон, но так и не придумала, что же это за агрегат такой.

На экране уже давно висит окошко ввода пароля, вот только я понимала — не получится сосредоточиться на работе. Перевод был муторным, главная героиня — тупой, и мне никак не удавалось полностью погрузиться в историю, обещавшую стать бестселлером и на отечественном рынке.

Да что за день сегодня такой?

2.1

Выйдя на балкон, принялась всматриваться в бархатную черноту ночи. Сколько бы я ни ругалась с нашим ЖЭКом, но иногда… в самые бессонные и беспокойные ночи я тихо радовалась, что у нас практически нет работающих фонарей в посёлке.

Вид на звёздное небо, который открывался с нашего балкона, был, пожалуй, одной из главных причин того, что наша ругань носила скорее профилактический характер. С самого раннего детства я любила приходить к маме на балкон и рассматривать кружево звёзд. Причём я никогда особо не интересовалась астрономией, но, прочитав однажды «Маленького принца», любила представлять себе, что где-то там, в далёком космосе, действительно есть такая маленькая планета, на которой прекрасная роза цветёт для своего принца.

Да, мечтательница из меня явно куда-то вышла погулять. Осталась лишь прагматичная Светлана Андреевна, которая рассматривает ночное небо с целью понять, какую завтра ждать погоду.

Ночь была на удивление тёплой, неужели в конце августа вновь туманы вернутся? Не хотелось бы, да только небесной канцелярии и дела нет до островитян. Сейчас столько рыбы в море, что на промысел ходят целыми семьями, и какой-то там туман не станет помехой тому, кто практически без работы сидит.

И вновь мрачные мысли полезли донимать меня. Вздохнув, плюхнулась на белый пластмассовый стул, а моя рука сама по себе полезла в тайник, где уже давно лежала припрятанная пачка сигарет. Вот миллион раз обещала сама себе, что больше ни за что их не куплю. Слабачка! Откуда вообще появилась в моей жизни эта привычка? Почему любой стресс приводит меня ночью на балкон, где я прячу от детей сигареты.

Прикурив первую сигарету, я буквально расползаюсь по стулу, и какое-то время меня не существует для этого мира. Утренний утопленник, противный участковый, Ирочка и разговор с Ефросиньей Александровной, который, откровенно говоря, напугал больше, чем все остальные вместе взятые — всё ушло на задний план. Я почувствовала на себе тёплый по-настоящему летний ветер, который трепал мою бесформенную футболку, некогда принадлежавшую ещё Игорю. Попытка поиграть с моими волосами у этого задиры провалилась на корню — волосы надёжно были спрятаны на ночь в косе, с которой какому-то там ветру просто так было не справиться. Но мне вдруг стало его жалко и пришлось стащить резинку, с упоением ощущая, как длинные пряди тут же вырвались на свободу.

Сидеть вот так — на балконе тёплой ночью, слушать шум прибоя, отгородиться от реальности и представлять в голове ту жизнь, которой мы с детьми могли бы жить — всё это могло растянуться на полночи, если бы меня не прошибла мысль о том, что летом так и не получилось съездить к Буревестнику. На мыс мы периодически приходим, просто так, посмотреть на океан и побыть вдали от посёлка, а вот не так давно возникшая семейная традиция ежегодно отправляться на вулкан в этом году едва не оборвалась.

Миллион лет назад мы любили ездить к подножию вулкана вместе с родителями, отец многократно был там вместе с учениками и вот теперь я показываю это место своим детям. Зачем, спрашивается? Подобных мест на острове очень много, добираться туда от Горного — проблематично, но именно эти изумрудные холмы притягивают нашу семью многие годы. Подходя к подножию вулкана, из человека обыкновенного вдруг проклевывается натуралист необыкновенный. А простой человеческий мозг, неотягащённый обилием знаний по устройству растительного и животногомира островов, вдруг взрывается множеством вопросов. Почему эти страшные и кривые деревья назвали берёзой? Пусть и каменной, но всё-таки. Почему к этому вулкану никогда не приходят медведи, которые обнаглели и лезут куда им только заблагорассудится. И, кстати, чем они вообще питаются на острове? Медведей, лисиц, норок, соболей хватает с избытком, а вот мышек-зайчиков днём с огнём не сыщешь. Уж не на тюленей ведь они охотятся.

Различные цветики-лютики заставляют останавливаться на каждом шагу и любоваться невиданной красотой, созданной затейницей природой. Даже Сашка, через пару часов после высадки из машины не берёт в руки фотоаппарат, а лишь молча бродит, щурится от яркого солнца и думает о чём-то своём.

А вот молчаливая мышка Анюта, которая может за вечер и пары слов не произнести, в одночасье превращается в весёлую щебетунью. Горным козлёнком скачет по склонам Буревестника, умиляется, восхищается, радуется, хохочет, дёргает нас с Сашкой за руки, чтобы мы скорее бежали к очередной находке и оценили её по достоинству, и бежит всё дальше, всё выше, пока ножки не устают окончательно, и мы не делаем привал, чтобы уже сидя слушать болтовню нашей Ани.

Порой мне кажется, что этот суровый великан-вулкан, наш дорогой Буревестник, меняет всех. Гуляя по его склонам я тоже меняюсь — собираю цветы в букет, пою старые песни, которые частенько слышала ещё от мамы, и с тревогой ожидаю встречи с «плитой директора», как обозвали когда-то ученики отца то место, где его видели в последний раз.

Я была ровесницей Ани, когда отец в последний раз повёл выпускников в поход. Как потом рассказывала мама, желающих набралось человек тридцать, и папа всем пообещал, что это великое восхождение обязательно состоится. Сколько было сборов! Палатки, компасы, котлы, спальники, спички, тушенка, макароны, одеяла, аптечка, фонарики, костровое снаряжение и ещё целая гора того, что ни к коем случае нельзя забыть.

Даже сейчас я хорошо помню, как папа всегда любил всё проверять и перепроверять. В доме всегда должен был быть идеальный порядок: лампочки все горят, электрические приборы исправно функционируют, планы все выполняются и перевыполняются. Слово «форс-мажор» считалось ругательным и во многих жизненных ситуациях — несуществующим.

Вот только одного папа явно не смог предугадать — того, что выйдя однажды из дома, он просто не вернётся обратно. Что тогда произошло с отцом, так никто и не выяснил. Спустя два дня после выхода из посёлка к школе прибежал один из учеников, отправившихся в поход, и сказал, что Андрей Станиславович пропал, и дети сами пытаются добраться до дома.

После всех поисков, которые были приняты односельчанами, ответа, куда делся директор школы так и не нашли. А ровно через год после пропажи отца, в результате очередного землетрясения здание школы, которой руководил отец, рухнуло, не погубив при этом ни одной души.

* * *

Не знаю, сколько я бы просидела такой расслабленной кашей, если бы не обнаружила свет в окнах Ефросиньи Александровны. Вот это новости! И чего это опять не спит наша бабушка?

Сбегав в комнату за телефоном, вернулась на балкон, с нетерпением ожидая, когда абонент наконец-то ответит на вызов.

— Ну и чего тебе, горемычная? — раздался весёлый голос противной старушки.

— Ефросинья Александровна, вы чего не спите? Болит что-нибудь? Может Тимофеевичу позвонить?

Раскатистый смех Тимофеевича был мне ответом на все вопросы.

— Иди спать, Светланка, — прокричал в трубку Пётр Тимофеевич, словно ему пятнадцать лет, а не семьдесят. И тут же добавил. — Я уж пригляжу за вашей бабушкой.

— Ну ладно, развлекайтесь, молодёжь, — прокряхтела я, вновь сползая по спинке стула, и щёлкнув зажигалкой, прикурила следующую сигарету.

— Светка, — вдруг раздался крик в телефоне, — ты что, курить там удумала?

— Да я так, чуть-чуть, — промямлила я. — Не спится.

— А я что говорила? Мужик тебе нужен! — блин, только не это. Неужели лекцию сейчас закатит? — Костиков от тебя слинял лет пять назад. А ты всё одна кукуешь. Ведь есть ещё нормальные мужики на острове, ты бы присмотрелась. И потом, Сашке ведь нужно и мужское влияние, а Анька твоя…

— Пш-пш… алло… Ефросинья Александровна… алло, что-то со связью, не слышу вас.

И повесила трубку. Ещё не хватало слушать ночью россказни о том, что не перевелись нынче мужики. Вам надо, вы их и ищите. А у меня на них времени нет, до начала учебного года неделя осталась, а там уж и вздохнуть будет некогда.

И потом я уже не верила, что мужчина может быть опорой. В нашей семьей мужиком была я, а обзаводиться грелкой в кровать просто для того, чтобы он по ночам храпел мне на ухо — так это лучше кота завести. Пользы больше. Я терпеть не могла все эти рассуждения о моей неустроенной личной жизни и старалась пресекать их на корню. Жаль это не всегда возможно.

Да и было ещё кое-что.

Я панически боялась вновь привязаться к острову. Просто зациклилась на том, чтобы слинять отсюда — Итуруп все больше и больше напоминал росянку, в изобилии растущую на южном побережье: такой же красивый и обманчивый. Туристы прут на остров, будто им тут мёдом намазано, но стоит одному незадачливому бедолаге зазеваться и он решится поселиться здесь, как можно ставить таймер и гадать, как быстро его сожрёт и отрыгнёт наш красавец.

Руки сами потянулись к сигаретам, брошенным на подоконник, но вместо того, чтобы закурить, титаническим усилием воли пришлось закрыть пачку и положить её на место.

До следующей бессонной ночи. Нет, ну какая я всё-таки молодец!

Глава 3

Нашу семейную вылазку на вулкан решила не откладывать и с самого утра принялась за сборы и поиски машины для поездки. Вариантов у меня было немного, но, думаю, Дядька Мох не откажет.

Не зря же я его собаку чуть ли не каждые выходные дважды в день вывожу гулять. Пора бы и напомнить соседу о корыстной стороне моей души.

А еще нужно не забыть предупредить Ефросинью Петровну, куда я её внуков повезу. Связи на вулкане нет — позвонить оттуда не удастся.

Поездка к Буревестнику, как правило, занимает неполный день с учётом дороги, поэтому с собой брали только вкусняшки, Сашкин фотик, и хорошее настроение. Всё же лишний раз уехать подальше от наших развалин — это уже многое.

Водительских прав у меня отродясь не было, как, впрочем, и гаишников на Итурупе, но водила я неплохо. Асфальтированная дорога появилась на острове лет десять назад, и то не в Горном. А вот на нашем бездорожье учиться очень удобно: ни тебе встречки, ни правил дорожного движения, ни светофоров, ни пешеходов. Главное — следи, чтобы какой-нибудь любознательный мишка не выглянул из ближайших кустов поглядеть, кто тут такой смелый сунулся в его владения.

Едем медленно, всё же я редко за руль сажусь, порой останавливаемся просто полюбоваться красотой родных мест.

Дальневосточная природа — это особая красота, таких растений, как здесь порой нет нигде, но больше всего меня всегда поражала их удивительная сила. На любой скале, в песке, прямо на дороге — везде находила свою дорогу жизнь.

А вот дальний залив проезжаем десятой дорогой — совсем не хочется в такой день смотреть на брошенные корабли и буксиры. Каждый раз, когда я оказываюсь на этом берегу, наблюдаю одну и ту же картину: огромные стаи крикливых чаек носятся по чёрному побережью, а волны с тихим шелестом накатывают на оставленные здесь суда. Как будто хотят забрать их с собой.

Зато туристам особенно по нраву это место, хотя за столько лет я так и не смогла понять, чем именно. Их даже тяжёлый серный запах не останавливает, так хочется пофотографироваться на фоне очередного выброшенного на берег корабля.

Когда побережье океана остаётся далеко позади, нас укутывает благодатная тишина. Шум прибоя и крики сумасшедших чаек до нас больше не долетают, и со временем остаётся лишь нетерпеливое ожидание конца дороги, когда можно будет нацепить рюкзаки и начать восхождение на вулкан.

Буревестник встречает нас прохладой и небывалой тишиной. Местные пичужки затаились в кронах деревьев и помалкивают, наблюдая за диковинной шайтан-машиной, одолженной на день у директора, на минуточку, моей школы! До соседа даже дозвониться не получилось, не то что машину одолжить.

Так что не гадить тут! Мне её ещё возвращать её в первозданном виде нужно.

В этот раз погода не подвела: небо хоть и было затянуто пушистыми облаками, но солнце радовало и согревало нашу маленькую компанию, невольно напоминая, что лето ещё не закончилось.

Орхидеи и всевозможные папоротники покрывали подножие вулкана пёстрым красочным ковром. Заросли можжевельника немного затрудняли восхождение, но мы старательно обходили его колючие веточки, вдыхая полной грудью неповторимый аромат, витающий в воздухе.

— Саш, дай фотик на секундочку, — послышалась в очередной раз Анечкина просьба, а ведь мы всего час назад отошли от машины.

— На, держи, — на удивление легко согласился Саша, — у меня сложилось впечатление, что склоны Буревестника с этой стороны я сфотографировал со всех ракурсов. Может, мы в следующий раз с другого бока подъедем, а Свет?

— Вообще-то можно было бы, нужно только узнать, как туда добраться, и нет ли там медведей. Не хотелось бы с ними один на один повстречаться.

— А здесь их точно нет? — к нам из-за ближайших зарослей выскочила довольная Аня и с любопытством вперемежку с нетерпением принялась глазеть по сторонам, вдруг всё же выйдет мишка какой-нибудь. Желательно абсолютно безобидный, предпочитающий лишь малину и мёд. Но, к счастью, никаких косолапых обнаружено не было, и мы вновь продолжили наш путь к заветной цели.

И когда спустя пару часов после выгрузки из машины мы вывалились на «плиту», то оказалось, что сил радоваться по этому поводу нет никаких. Всё же вулкан здорово зарос, словно мужик после недельного запоя. И что удивительно, ни одной звериной тропы мы не обнаружили, а как ни крути, это здорово облегчило бы нам жизнь. И зачем только каждый год мы тащимся сюда? Ладно, я бы одна маялась ерундой и приезжала сюда, чтобы спокойно подумать об отце. Нормальные люди на кладбище приходят, а не на то место, где в последний раз видели человека. В противном случае мы бы все к моргу приходили.

Так нет же, ещё и детей притащила.

Не имея никаких сил,чтобы шевелиться, я лежала на мягкой травке, позволяя натруженным мышцам немного расслабиться, а давая возможность детям спокойно выпотрошить рюкзаки в поисках вожделенных бутербродов.

Однако ни жадных глотков, ни шелеста раскрываемых пакетов, ни чавканья, ни причмокивания не было слышно. Дети просто побросали свои рюкзаки на поляне и удрали в неизвестном направлении.

Пришлось садиться и снимать солнцезащитные очки в попытках выяснить, куда делись мои приёмыши. Валяться на травке — это, конечно, хорошо. Вот только беспокойство за детей медленно, но верно набирало обороты. Только что эта парочка спорила, кто из них больше устал, и вот, пожалуйста — ни звука.

Как-то резко стало не до отдыха. В голове роем крутились воспоминания из детства, когда ученики отца в один голос утверждали только «был и пропал», «как сквозь землю провалился», «вот только палатку помогал устанавливать, и больше я его не видела».

Стрелой подскочив на ноги и бегая кругами по поляне, я то и дело звала детей по именам, накручивая себя всевозможными ужасами, которые могли приключиться с ребятами, когда наконец-то услышала ворчливый Сашкин крик:

— Да здесь мы.

Ещё отчаяннее закрутила головой, не понимая где это «здесь».

— МамСвет, ты наверх посмотри, — раздался весёлый и жизнерадостный голос Анюты, которая даже не догадывалась в настоящий момент о грядущих разборках.

Как оказалось чуть позже во всём виноват никто иной, как Кардиокринум Глена.

— Вы только посмотрите на неё, — тихо-тихо бормочет Анютка, едва прикасаясь пальчиками к белоснежным цветам огромной дикой лилии. Единственный цветонос, до вершины которого я бы и дотянуться не смогла, был усыпан цветами удивительной красоты. Бледно-зелёные прожилки, украшающие белые лепестки лишь подчёркивали нежность и уязвимость обнаруженной красавицы. Конечно, растение поражало размерами и количеством цветов, но понять, чем вызван такой щенячий восторг у ребёнка, у меня не получалось?

— Ань, я чуть с ума не сошла, — отчего-то тоже шёпотом принялась разъяснить ребёнку свои страхи. — Только на траву прилегла, а вас и след простыл.

Но Ане было абсолютно не до меня. Взгляд ребёнка был прикован исключительно к найденному растению, и отлипать от него не собирался, пока… Сашка не примчался к нам с верхней площадки, на которую мы тоже хотели забраться, и не выдал:

— Ань, их там таких много.

Вот с этого момента наша прогулка перестала даже отдалённо походить на ежегодную перезагрузку нашей семьи.

— Это растение считается самым ароматным растением островов, — довольно улыбаясь, проговорила Анюта, лёжа на спине и подставив личико солнечным лучам, пробравшимся сквозь густую крону деревьев.

В этом чудесном месте на нас опустилась нега. Мы с ребятами побывали на всех знакомых выступах, расположенных рядом с «плитой», съели всё, что можно съесть, сфотографировали, наверное, каждую встреченную лилию и небольшую семейку диких орхидей. Даже умудрились немного подремать в тенёчке, и сейчас уселись на краю одной из многочисленных плит, расположенной неподалёку от «плиты директора» — главной цели нашего похода, про которую мы, конечно, на время забыли.

Облака неожиданно начали собираться в тучи, потихоньку закрывая горизонт и мягко намекая, что эту прогулку нам точно пора заканчивать. Однако уходить отсюда не хотелось совершенно. Возвращаться в наш посёлок-призрак не хотелось никому. Особенно сегодня.

— Я видела изображения лилии Глена среди рисунков дедушки, — мечтательно-возвышенным голосом проговорила Анечка, вертя в тонких пальчиках крупный белый цветок, — сначала думала, что он просто фантазировал, ведь не бывает в природе таких огромных цветов, а потом вспомнила о них и посмотрела в Интернете. Оказывается, это крайне редкое растение, давным-давно занесённое в Красную Книгу. А знаете, что самое интересное?

Мы с Сашком переглянулись и синхронно пожали плечами. Лично я даже представить не могла, чем эти растения могли ещё нас удивить.

— Они цветут только раз в жизни! — воскликнула Аня, а потом, перестав улыбаться и явно чего-то не понимая, вскочила на ноги и добавила. — Перед самой смертью.

— Что такое, Анечка? — выкрикнула я убежавшему ребёнку, вновь затерявшемуся среди цветов.

— Ищите коробочки! — донеслось до нас из зелёных зарослей. — На самом конце стебля у каждого растения должна быть коробочка с семенами. Хочу посадить у дома.

Но их не было. Ни одной! Мы втроём осмотрели каждый цветок, Сашка оббегал ближайшие заросли в надежде увидеть цветок с коробочкой, а я даже на снимках посмотрела, может среди фотографий будет подсказка, куда бежать за драгоценными семенами. Тут в бараний рог свернёшься, лишь бы ребёнок не грустил.

Поняв, что наши поиски бессмысленны, Анечка вмиг растеряла всю радость жизни. Плечики поникли, глазки потухли и даже не смотрят на величественных красавиц, заполонивших собой небольшой участок склона вулкана. А всё-таки это было странно: коробочка с семенами должна венчать собой каждый цветонос, а её не было ни на одном.

— Так, ребята, хорош хандрить, — хлопнула я в ладоши. — Сейчас даю вам задание собрать все наши пожитки в рюкзаки, сходить по очереди в ближайшие кустики, нацепить хоть какое-нибудь жалкое подобие улыбки на лица и ждать меня вот здесь! А я скоро вернусь.

Сорвав у ближайшей лилии один цветок, решила сходить к папиной плите. Всё-таки ради этого места я и приезжала сюда год за годом. К лилиям мы ушли совсем недалеко, поэтому я не боялась оставлять детей без присмотра, а вот несколько минут покоя мне точно не повредит.

Усевшись на краю каменистого выступа, я хотела немного расслабиться и попытаться настроиться на спуск и обратную дорогу, но на это абсолютно не было времени. Нам бы до машины успеть добраться до дождя. Поэтому я просто положила цветок лилии на плиту и хотела уже пойти к ребятам, как вдруг заметила металлический блеск у самого края плиты.

Пошкрябав немного ногтём указательного пальца место рядом с небольшим серебристым окошечком, подцепила небольшую пластинку песчаника, и тут же окошечко стало больше. Совершенно гладкая металлическая поверхность под слоем песчанника никак не была с вулканом единым целым.

Впрочем, думать об этом было совершенно некогда. Поэтому пообещав себе приехать сюда ещё раз и без детей, поскакала наверх проверять готовность ребят. Пролетая мимо первой обнаруженной нами лилии Глена, я уже по привычке пригляделась к верхушке её цветоноса, споткнулась и чуть не переломила эту громадину в попытке добраться до заветной коробочки.

Но в голове крутился всего один вопрос: «Что же ты такое „плита директора“?»

Глава 4

Оставшееся время до первого сентября я старательно отсыпалась и читала всякую лирическую муть, в общем, морально готовилась к новому учебному году, как только могла. Сейчас я уже могла себе это позволить: кабинет сверкает чистотой и с нетерпением ждёт моих ребятишек. А с учётом того, что ближайшую школу закрыли в прошлом году, мой класс пополнится на шесть новых учеников, с которыми мы успели немного познакомиться летом.

Вечером накануне первого сентября Сашка с Аней старательно помогали мне со всеми приготовлениями. С вечера мы напекли пирогов с вареньем и творогом, Сашка сбегал в магазин за конфетами и принёс два килограмма своей любимой «Коровки».

Дети хорошо понимают, как это волнительно — первый учебный день в школе, и поэтому помогали мне с особым рвением, и так получилось, что мы умудрились забыть о самом главном — о букетах классным руководителям от моих ребят. Поэтому пришлось наспех листать телефонную книжку в попытках найти того, кто мог бы нам с утра продать два букета для учителей.

Тут уж не до учебного плана на год.

Пока дозванивалась до знакомых, пока попутно объясняла, зачем учительнице тридцать первого августа понадобились два букета, пока усердно торговалась, потратила последние силы, которых и так немного оставалось.

Всё, теперь точно спать, только сначала новый ежедневник нужно в сумку бросить, иначе с утра в спешке точно забуду. Вытащив из верхнего ящика стола новенький красивый толстый блокнот, зацепилась взглядом за непонятный серебристый поднос, который неведомым образом оказался в наших покупках. Что это такое, мы так и не выяснили. Сначала я сама пыталась понять что к чему, потом Сашке поручила докопаться до истины, но все совместные действия ни к чему не привели. На предметах не было никаких надписей, рисунков или штрих-кодов. На этой штуковине, как и на слуховом аппарате, который вполне себе мог быть чем угодно ещё, не было абсолютно никаких символов, которые помогли бы нам разгадать, что это такое попало к нам в покупки.

Мы все мозги выкрутили, выясняя, что это за штуковина. Ой, да тут и кнопочка какая-то имеется. Такая неприметная, что если бы свет от настольной лампы так удачно не упал бы на чудо-агрегат, то я бы так и не заметила её.

О том, чтобы не нажимать на неё даже речи не было.

Как мне кажется, любой человек, нажимающий кнопочку на подносе, ожидает обнаружить какую-нибудь дополнительную опцию, ну там, открывшееся отверстие для слива воды или на худой конец — выдвигающийся подстаканник, чего сейчас только ни придумают наши соседи по планете. Но обнаружить сонное лицо какого-то гуманоида — это как-то слегка неожиданно. А может, я всё-таки сплю? Людей ведь таких точно не бывает. Молодой мужчина, сидящий по ту сторону подноса, был совсем непривычной цветовой гаммы: кожа тёмно-оливкового цвета, слегка раскосые глаза были не то оранжевыми, не то жёлтыми, волосы же вообще не поддавались описанию. Но вот почему-то его эмоции и движения были абсолютно человеческими.

Гуманоид времени зря не терял и, судя по его движениям и выражениям, сменяющимся на его лице, кричал кому-то и куда-то архиважную информацию. Торопился, поглядывал на меня и явно переживал, что я куда-то денусь, а ещё, он явно кого-то звал. И когда спустя минуту ожидания на чудо-экране появился ещё один товарищ, я вот как-то сразу подсобралась: и пояс халата затянула, и села ровнее, и даже попыталась вспомнить в каком состоянии моя комната, не валяются ли где трусы или носки. Хотя в моей комнате проще споткнуться о гору тетрадей и учебных пособий, даже, несмотря на летние каникулы.

Второй гуманоид выглядел не так ярко, но по небольшому разговору по ту сторону подноса было ясно, что для них связь со мной не является чем-то штатным. Я всё больше старалась убедить себя, что просто сплю и вижу сон с участием героя моих тайных грёз. Что вот-вот настроится звук, и он скажет: «Я прилетел за тобой, моя любовь! Собирайся»

А я что? Детей прихватила и готова.

Бред, я знаю.

Но ведь он мне просто снится. Можно же и помечтать.

А дальше этот бледнолицый супермен как-то не по сценарию принялся тыкать куда-то в меня и на пальцах объяснять, что мне нужно что-то круглое, похожее на… ухо?

Слуховой аппарат! Ну, конечно!

Я быстренько достала из коробки маленький агрегат и прицепила себе, как попробовал жестами объяснить мне первый инопланетянин. И у меня вышло! Через несколько секунд раздался короткий щелчок, и я услышала:

— Доброй ночи, Светлана Андреевна Костикова. С вами на связи аналитическая бригада АР-11 межзвёздного разведывательного крейсера «14–213–95». Меня зовут Радж Кавари, исполняющий обязанности старшего аналитика на вашей планете.

— Дурдом «Ромашка», — взвыла я. — Это что, розыгрыш? В полвторого ночи!

А что ты хочешь, Света? Разговаривать по подносу на нашей планете, так сказать, не принято.

— Нет. Боюсь вас огорчить, но с помощью вашей домашней компьютерной установки,- как ни в чём не бывало, продолжал спокойно вещать этот тип, который выдаёт совсем не ту информацию, которую мне бы хотелось от него услышать, — мы смогли подключиться к мировой сети для дополнительного сбора информации о вашей планете.

— Это ещё зачем?

— И у нас к вам настоятельная просьба, — не отвечая на поставленный вопрос, принялся давать указания гуманоид, — не пользоваться мировой сетью в ночное время, так как мы осуществляем сбор и изучение различного рода информации по вашей планете.

— Нет, ну точно, бред. Извините, господа, а я спать, — и я была полна решимости найти заветную кнопочку на подносе и отправиться спать, как этот Кавари произнёс заветное:

— В случае содействия на ваш банковский счёт будет зачислена денежная сумма, которая покроет расходы на получение любого образования для Голубева Александра Сергеевича и Голубевой Анны Сергеевны.

— Откуда вы знаете?

— Мы находимся на вашей планете около полутора земных лет, конкретно здесь, на острове, шесть месяцев, и мы точно знали с кем нужно наладить взаимовыгодную связь.

— А что, если вы планируете уничтожить нашу планету?

— Такого в наши планы не входит. Светлана Андреевна, подумайте над нашим предложением, — абсолютно безэмоционально сказал мужчина. — Мы можем подключиться еще к тридцати компьютерам на вашем острове, но предложить сотрудничество решили именно вам.

Больше выдерживать такое давление не смогла и всё-таки нажала на заветную кнопочку, отчего изображение мужчины пошло рябью и спустя секунду вовсе пропало.

Спать, Света, пора спать!

Засыпая, убеждала себя, что просто не вовремя проснулась и когда я проснусь, не будет на столе ни подноса этого идиотского, ни слухового аппарата. Который, кстати, не успевает во время переводить сказанное или тут дело, скорее всего, в том, что артикуляция собеседника никак не состыковывается с тем, что передает мне этот агрегат. И вообще, никаких брутальных мужиков я не видела, как и не было различных соблазнительных предложений.

Знал ведь что предлагать, гад.

А ночью в своих снах я видела лишь его — этого инопланетянина. Спала урывками, несколько раз просыпалась среди ночи, но каждый раз во сне ко мне являлся этот невероятный тип со стальными сглазами. Кажется, права Ефросинья Александровна, мужик бы мне может и не помешал. Иначе с чего вдруг, я стала с таким удовольствием разглядывать своего невозможного собеседника.

И конечно, я чуть не проспала на работу. Суматошно собираясь утром в школу, я то и дело посматривала на чудотехнологии и вполголоса проклинала их.

Да ну сколько можно?

Со злости взяла и засунула всю эту дребедень в самый нижний ящик стола, чтобы даже случайно мне на глаза ни один из «гаджетов» не попался.

4.2

Выбегая на работу с тяжёлыми пакетами в руках, порадовалась солнышку, уже выглянувшему из-за гор и намекающему на тёплый день, прогулки и шумную детвору, до последнего не покидающую пределы школьного двора.

В Горном школа — нечто большее, чем место для получения знаний, здесь школа — это одно из немногих мест, где дети могут спокойно носиться по территории, не опасаясь непрошенных гостей. Коими могут оказаться, как местные пьянчужки, так и крысы или медведи.

С тех пор, как посёлок перестал быть военным городком, и большая часть жителей покинула остров хозяевами города вновь стали животные. И это было бы прекрасно, если бы я вечерами не отпускала детей одних по домам. Хорошо всё-таки, что в этом году у меня второклассники — думаю, за ними родители ещё будут приходить. Ну во всяком случае — зимой.

Праздник в этом году удался на славу! Приводя после торжественной линейки детей в класс, я любовалась радостными личиками, белыми резиночками в девчачьих косичках и радовалась, блин, тому, что я учитель.

Впрочем, неизвестно, какой окажется рутина, но будем надеяться, что дети подружатся с новенькими — сейчас это самое важное.

На переменке ко мне забегали Саша с Аней. И если Анюта забежала просто так, поглядеть на новеньких, то Сашок не упустил момента стянуть пирожок. Глядя на ребят, я чуть не лопалась от гордости. Талантливые, умные, весёлые, смелые и дружные — именно такими я их видела. Именно такими, я надеялась, они будут по жизни.

Смотрю, как за Анютой следят новенькие девочки. Стесняются, не подходят, но и глаз не отводят. На Анечке — красивое платье с белым кружевным воротничком и две куцые косички с вот такенскими резинками, и поэтому она немного задаётся. Я понимала, что так будет, но даже и не подумала запретить ей прийти в школу во всём новом.

Хорошо всё-таки, что сегодня учебный день короткий: линейка, классный час и прогулка.

Закрывая дверь класса за последними учениками, я стираю улыбку с лица и без сил падаю на стул. Кажется, что в этом году мы и ночевать в классе будем. За всё время общения с родителями, мне неоднократно намекали, что за детьми смотреть особо некому, поэтому пусть лучше в школе под вашим присмотром будут, чем одним во дворе болтаться без толку. И хоть я особо и не удивилась, но перспективы покидать школу после захода солнца слегка удручали.

К тому же наше безденежье не позволяло гордо отработать положенную ставку и спокойно уйти домой.

Ой, точно, мне же к детям нужно!

Забираю с собой оставшиеся пирожки, немного конфет и, конечно, цветы. Всё, что влезло в вазу — оставила на столе, один букет подарила директору, остальное — волоку домой. Тетради решила оставить в классе. Завтра подпишу.

Начало сентября — время довольно суматошное. Всё лето наша семья жила «на расслабоне». Мы долго спали, много гуляли, общались с друзьями, читали любимые книги и даже думать не хотели о том, что совсем скоро придётся вновь браться за учёбу.

И вот сейчас на голову посыпалась целая прорва планов. Смешно. У меня в классе шестнадцать человек! С ними жить и учиться — одно удовольствие. Но куда там? В этом году руководство региона добавило отчетность… за молоко! По одной коробочке на одного ребёнка… это сколько же коробочек нужно?

Доставайте, дети, калькулятор!

— Светлана Андреевна, ты долго ещё пыхтеть тут будешь? — в кабинет заглянула Лилия Ивановна — самый незаменимый человек во всей школе. Она же и дворник, и вахтёр, и сторож, и полы в коридорах помоет, если наша Маша снова загуляет. — Говорят, туманы снова нагрянут на остров, слыхала?

— И что с того? — не вдумываясь особо в суть беседы, спросила я, выключая старенький рабочий компьютер и суматошно вспоминая, если у нас что-нибудь на ужин дома или нет.

— Как, что? — всплеснула руками наша чудо-женщина. — В сентябре! Это тебе не начало лета. Ты что не помнишь, как остров наш гудел в прошлый раз, когда туманы пришли осенью? Ой, да тебя тогда вроде как и не было здесь, вы с Анечкой в больнице были.

Никого не боится наша Лилия Ивановна: ни уголовного вида старшеклассников, ни главу нашего посёлка, который любит оставлять машину, перекрывая узкую дорогу к школе, ни бездомных собак.

Лишь туман заставляет её постоянно озираться на улице и торопиться поскорее оказаться за закрытой дверью.

Уже выходя из здания школы, вспомнила, как однажды прочитала в интернете, что туманный Горный похож на Питер. Забавно. Что-то мне подсказывает, что так говорят те, кто никогда не был в Питере. Как по мне, туманный Горный сильно смахивает на… кадры из дешёвого постапокалиптического фильма. Особенно во время тихих осенних сумерек. Чёрные провалы окон в заброшенных домах, выныривающие из белой пены тумана редкие прохожие, собаки, сбивающиеся в стаи, пронзительные повизгивания крыс на окраинах посёлка. В таком поистине пугающем краю даже самые суровые односельчане стараются лишний раз не высовываться, а уж если за туманом к посёлку выйдут медведи, тут уже только по крайней необходимости нос на улицу покажешь.

Как вариант, на работу тебе к восьми утра…

А если задуматься, что в тумане будут и дети добираться в школу, то хочется из шкуры вон вылезти, чтобы уберечь их от этого.

И да — это дополнительный повод вспомнить об одном заманчивом предложении.

Всю неделю я жила, нагло игнорируя временами подмигивающую кнопочку на подносе, надеясь, что со временем смогу убедить себя, что всё, что произошло ночью накануне первого сентября, мне просто приснилось. Всем известно, что инопланетяне обычно начинают знакомство с нашей планетой с Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, а не с нашей глухомани.

Что-то я раньше не видела, чтобы тут летающий тарелки мелькали. Вот ни разу!

И ведь не расскажешь никому — засмеют, белочка посетила, вот и всё. Пошла по кривой дорожке Светлана Андреевна! Но вот если на одну только секундочку предположить, что тот шикарный мужик не просто так трындел? А что, если они действительно смогут оплатить образование хотя бы Сашке. Любые его курсы стоят как крыло самолёта.

А мне только если почку продавать, чтобы на них деньги наскрести. Или одной почки не хватит?

Так ведь я даже не говорила никому о том, что Сашка в айтишники метит. Для местных это слово всё одно, что иностранное. Возможная Сашкина будущая профессия — наш семейный секрет и самая сокровенная наша мечта.

Что сможем вырваться отсюда, сможем куда-то ездить, жить, не глядя с тоской на календарь. Хотя если предположить, что зелёненькие человечки уже подключились к нашим компьютерам, тогда становится ясно, откуда разжились информацией. Вопрос только в том, зачем на связь вышли? Могли бы втихаря киношку скачать и отбыть восвояси.

Занимая голову подобными рассуждениями, я наспех приготовила ужин, покормила домочадцев и отправила их к бабушке с заданием: покормить и развлечь. И теперь можно с чистой совестью дальше гипнотизировать злосчастный поднос… который, блин, опять моргает.

И зачем я только заглянула сюда? Так ведь скоро не выдержу, отвечу и соглашусь на столь заманчивое предложение. Да и интересно узнать, чего им нужно от нас? По ночам Сашка спит, я точно знаю, тогда что у них там на этот раз?

Нерешительно поставила перед собой «поднос» и быстро, пока не передумала, нажала на кнопочку, чтобы вновь увидеть ну просто охренительного инопланетянина. Я таких только в кино видела. Ну, может, не совсем таких, этот как будто солнце лет двести не видел, кожа совсем бледная, даже как будто сероватая. Но всё равно смотреть — одно удовольствие.

А вообще, я подошла к этому подносу исключительно из корыстных целей.

Глава 5

Где-то на задворках сознания я всё ещё ждала, что вот-вот выскочит какой-нибудь идиот из-за кадра и скажет: «Поздравляем, вас снимает скрытая камера!» И тогда я точно провалюсь от стыда сквозь землю.

Вот только доверчивая Светлана Андреевна почти поверила сидящему по ту сторону экрана гуманоиду. Ну не может этот тип оказать человеком. Не может, и всё тут.

Во-первых, у него слишком большие глаза. Я никогда в жизни не видела, чтобы у людей глаза лишь немного не доходили до висков. Эти глаза крайне медленно моргали и буквально завораживали своим внутренним светом.

Во-вторых, техника их непонятная. Один переводчик чего стоил. Как можно было посылать перевод инопланетной речи в мозг человека в обход ушей. Почему я слышу не исходную речь, а сразу адаптированный вариант? Только несоответствие движений губ и произнесённых фраз даёт понять, что мужчина со мной разговаривает не на русском.

Ну и, в-третьих, даже если это и розыгрыш какой-то, а всё же хоть какое-то разнообразие в нашей жизни. Потом с детьми посмеёмся над тем, как умная Света с «пришельцами» общалась.

Пока с удовольствием рассматривала Раджа Кавари, он молча смотрел на меня и как будто чего-то ждал. Я быстренько оглядела себя — вроде всё прилично. Тогда почему он со мной не разговаривает?

Вот же! Я про слуховой аппарат забыла. Быстро прицепив к уху устройство, сразу уточнила беспокоивший меня вопрос у мужчины:

— Добрый день, я, наверное, совсем с катушек слетела, но скажите: вы действительно сможете оплатить образование моих детей?

На что мне ничего не ответили.

Мужчина лишь обернулся вполоборота и принялся тыкать на какие-то кнопки, моментально погрузившись в работу. Почему-то сразу подумалось, что может быть, именно в этот момент вражеский инопланетный корабль готовится к наступлению на бедных землян, но в последнее время эта самая Земля весьма стремительно катилась в пропасть без посторонней помощи, поэтому я отбросила всякие ненужные мысли и просто по-женски разглядывала помещение за спиной Раджа Кавари.

Ну что сказать, аскетично. Никаких тебевиртуальных окон, ни огромных пультов с бесконечным количеством кнопочек — обычная стена с какими-то выступами и нишами. Могли бы и кактус какой туда поставить.

Спустя несколько минут работы меня так и не удостоили своего внимания, зато где-то в коридоре пискнул телефон, извещая о полученном сообщении. От кого бы это? Родители учеников ещё не должны очухаться. Они живут ещё каникулами и не торопятся втягиваться в учебный процесс.

Ладно, сходим, поглядим.

Не снимая переводчик, пошла за телефоном, размышляя, зачем нужно было выходить на связь с землянкой, и ничего от неё не требовать, а лишь молча работать, разрешая, правда, разглядывать себя и свой корабль.

Обнаруженная смска на телефоне заставила столбом застыть посреди квартиры.

Просто-таки космическая сумма на моём банковском счете никак не укладывалась в голове. Думаю, за эти деньги можно было бы квартиру купить, а не просто оплатить образование двух детей. Так вот чем занимался этот хороший инопланетянин! Он мне деньги перечислял. Надо бы хоть спасибо сказать и начать складывать монатки. Чуть ли не приплясывая, вернулась к себе в комнату, где вновь увидела на экране, спокойное лицо господина старшего аналитика.

— Большое спасибо, Радж Кавари. Но всё же, неужели Сашкины ночные посиделки по выходным так вам мешают, что вы заплатили такие сумасшедшие деньги для устранения подобной помехи.

— Добрый день, Светлана Андреевна Костикова, да, они создают довольно много волнового шума, поэтому мы и попросили в ночное время не пользоваться мировой сетью. К тому же оказанная вам услуга ничего для нас не стоила. Мой помощник слишком увлёкся экономикой вашей планеты и получил возможность немного изменить денежные потоки.

— В таком случае, можете не переживать, Сашка больше не будет вас беспокоить. Наконец-то выспится нормально.

Инопланетный собеседник, казалось, хочет ещё о чём-то спросить или попросить, но отчего-то молчит, озадаченно потирая переносицу.

Тогда я решила озвучить свой вопрос, пока есть такая возможность:

— Скажите, пожалуйста, Радж Кавари, а какой у вас интерес на этой планете? Если конечно, вы вправе озвучивать эту информацию.

Мужчина на секундочку задумался, а потом совершенно спокойно начал объяснять, что забыли представители его вида на нашей планете:

— Понимаете, Светлана Андреевна Костикова…

— Ой, а можно ко мне просто по имени обращаться? Мне на работе хватает Андреевны.

— Я понял, тогда и вы, если возникнет необходимость, обращайтесь к нам по именам. Я — Радж, мой помощник — Перк.

Это он, наверное, имеет в виду того парнишку с оливковой кожей.

— Вы хотели рассказать, почему заинтересовались нашей планетой, Радж, — подсказала я.

— Верно. Понимаете, ваша планета невероятным образом подходит для моей расы.

— Погодите, — перебила я его. — Вы что, собрались её захватывать?

— Зачем? — удивился мужчина. — Мой народ живёт в другом рукаве галактики. В нашей звёздной системе четыре планеты, пригодные для жизни, но мы привыкли иметь запасной вариант. Если придётся в спешке покидать свой дом, то желательно понимать, куда именно можно отправиться. Мы собираем различные сведения об особенностях развития жизни на вашей планете в настоящее время и просчитываем, когда представители человеческой цивилизации окончательно исчезнут с лица Земли. Думаю, что к тому моменту, когда прибудут сюда представители моего народа, если вообще, настанет такой день, от человеческой цивилизации на вашей планете не останется даже упоминаний. Ваш народ отчего-то склонен к самоуничтожению.

Не сказать, что я особо удивилась, но и понимание того, что какие-то там гуманоиды будут потом новыми землянами, не очень радовало.

— Скажите, Радж, а вы уверены? Не может сложиться такая ситуация, что вы ошибаетесь в своих выводах? Вдруг прилетят ваши потомки, а на планете по-прежнему несколько миллиардов людей живёт.

— Маловероятно.

— И всё-таки. Что будет в подобном случае?

— Светлана, поймите, мы на вашей планете уже довольно долго, и успели собрать достаточно сведений об устройстве этого мира. Все наши результаты постоянно отправляются в различные командные центры Изира, а там уже их дополнительно изучают и анализируют. И к результатам краткосрочности человеческой расы я пришёл не один.

К моменту окончания столь неутешительного разъяснения услышала приглушённый смех детей в коридоре. Значит, пора сворачиваться.

— Извините, Радж, пора закругляться — мои дети вернулись.

— Но… Голубев Александр Сергеевич и Голубева Анна Сергеевна не являются вашими детьми, — озадаченно проговорил Радж, глядя куда-то за свой экран.

— Как ни удивительно, но они ими стали, — улыбаясь, ответила я, нажимая на кнопочку экрана. Мне отчаянно не хотелось, чтобы кто-нибудь из детей узнал о том, что у нас на острове неведомые всему прогрессивному миру гуманоиды бродят.

Ну что ж, пойду, разъясню домочадцам новые правила доступа во всемирную паутину.

5.1.

С утра встала, как разбитая телега: скрипя и натужно вздыхая при малейшем движении. Голова трещала так, что по шкале боли в висках давно перешла от «молотка» к «кувалде».

Может, всё-таки не так уж и плохо таблетки пить на голодный желудок?

— Свет, сегодня вместе в школу пойдём, — в комнату заглянула растрёпанная Сашкина голова. Он за секунду окинул взглядом растрёпанную кровать и ещё более растрёпанную меня, и пояснил. — Туман на улице. Да ещё такой, хоть привязывайся друг к другу, а Аньку ещё и двумя верёвками.

И уже из коридора:

— А таблетки свои ты так и не купила, так что можешь и не искать.

Сашка ходит по квартире и ворчит. Бормочет, как старый дед, которому пора идти кормить скотину, а за окном трескучий мороз. Ноя воспринимаю это бормотание, как выход тщательно скрываемого страха. Больше всего на свете Сашка боится остаться один, а туман, скорее всего, показывает ему, как легко потеряться в этом мире.

Всё-таки славный он, Сашка. Такой большой… ребёнок.

Собираясь на работу и пытаясь отвлечься от головной боли, вспоминала то время, когда я только вернулась на остров.

Мои ребята тогда были совсем чужими. Просто внуки пожилой соседки. Здоровались, с праздниками друг друга поздравляли и всё. Хотя я уже тогда знала, что они особенные. Ну а уж когда Анюта пришла ко мне в класс — просто немыслимо было играть в отстранённость. У всех детей в классе были родители, какие бы то ни было, но свои родные мама и папа, иногда только мама, но всё же.

А у этих детей — старенькая бабушка, которая не в состоянии разглядеть, что ребёнку дико холодно в ноябре в тонкой куртке. Да и на что купить новую, когда бабушкина пенсия еле тянет троих. Или то, что ребёнку в первом классе время от времени нужно помогать с уроками — так это вы уж как-нибудь без меня: я сама четыре класса кончила, и ничего, без ваших институтов всю жизнь прожила.

Вот так и получилось, что я не выдержала и предложила, чтобы дети, если сами захотят, перебрались ко мне.

Мамы уже два года как не было, поэтому в нашей двушке мы разместились с комфортом. Ребята чуть ли не бегом переносили свои любимые книжки и игрушки ко мне в квартиру. Их даже не испугала мысль, что какое-то время придется спать вдвоём на одном диване.

Долго, к слову, так ютиться не пришлось — сосед, дядька Мох, как узнал, что я буду приглядывать за детьми, — на себе приволок нам Анечкину кровать.

Так и зажили.

Конечно, я замечала, что поначалу Сашке было немного неловко идти из школы ко мне в квартиру и делать там, что ему вздумается, но он довольно быстро адаптировался и вскоре даже друзей начал приглашать.

А Анюта домой возвращалась исключительно со мной. На уроках старалась изо всех сил, и как я потом догадалась, не хотела, чтобы мне было за неё стыдно. Маленькая, худенькая, застенчивая девочка привязала меня к себе навечно. Такие разные дети, но такие замечательные, и уже совсем родные и любимые.

И сегодня на лицах моих приёмышей не было и тени улыбки. Утренний вид из окна их здорово напугал. Впрочем, думаю не только их. Скорее всего, все разговоры в школе будут сведены к предполагаемым жутким последствиям наплыва тумана.

Отчего я никогда не испытывала перед ним необъяснимого ужаса, тревожившего многих островитян? Почему я не видела в тумане той страшной беды, которую ждали многие жители?

Не знаю.

Сколько баек можно было услышать в это время! В Горном словно бы смаковали свой ужас перед загадочной стихией. Как только на остров приходило долгожданное тепло, первое, о чём вспоминал каждый житель — время туманов.

Туман в сентябре и вовсе крайне редкое явление, но от этого ещё больше загадочное и зловещее.

— Анечка, дай руку, — прошу я, выходя из подъезда и ныряя в эту молочную пену. — Саш, ты смотри, тоже не теряйся.

— Терпеть не могу туман, — бредя за моей спиной, бормочет Сашка, выдавая свою нервозность.

— В Горном его никто не любит, — замечает Аня.

— А может, и мне на старости лет кто-нибудь объяснит почему?

— А ты посмотри вокруг и послушай.

И мы замираем посреди пустыря, на котором оказались. Ну, во всяком случае, мне так кажется.

Всё вокруг было окутано серовато-белым одеялом, из которого то тут, то там выглядывали редкие кусты шиповника с крупными красными плодами, а ближайшие дома, за которыми была расположена школа, были едва различимы и то исключительно благодаря оконным проёмам, чёрными кляксами, выглядывающими из этой пены.

Сложно было представить, что где-то рядом с нами есть жизнь, что в этом мире есть не только мы.

Нехорошая тишина пришла к нам. Неживая.

Куда пропали вездесущие неумолкающие чайки? Отчего не слышно волн?

— Ну уж нет! — неествественно громко вырвалось у меня. — Стоять и вот так добровольно нагонять на себя ужасов — это глупо!

Топнула ногой для убедительности и зашагала в сторону школы, покрепче ухватив за руки детей, намереваясь вечером ненароком поинтересоваться у Раджа, не их ли это рук дело. Ну или не рук… Кто знает, каких сюрпризов полны гости планеты?

Поэтому вечером, едва дождавшись, когда заснут дети, с волнением полезла за подносом в надежде, что господин Кавари зачем-нибудь снова меня наберёт.

В шкафу обнаружила давно забытую футболку с жутковатой картинкой какой-то летающей тарелки и потешной надписью «TAKE ME WITH YOU».

Не знаю, получится или нет выйти на связь с пришельцами, но при одной мысли, что мы могли бы с детьми просто так взять и махнуть с этой планеты, у меня расползалась улыбка на лице, и в голову лезла разная романтическая чушь относительно того, кто смог бы помочь столь кардинальным способом изменить нашу жизнь.

Господи, тебе двадцать восемь лет, Света, а всё туда же. А уж когда заветная кнопочка действительно замигала, то участившееся сердцебиение было явным свидетельством того, что кто-то здесь точно слетел с катушек.

5.2

— Доброго вечера, Светлана, — бледнолицый Радж отчего-то нахмурился, глядя куда-то в сторону. — Подождите пару минут — я сейчас освобожусь.

Хотела было заметить, что это именно он мне звонит, но потом усомнилась.

Вдруг, я сама нечаянно нажала на кнопку? Хотя… а какая разница? Зато теперь сижу и вновь смотрю увлекательный фильм о жизни представителей другой планеты в суровых условиях разведывательной станции. Только попкорна не хватает.

Взяв в руки один из серых контейнеров, расположенных перед ним на столе, Радж, развернулся, отъехал от своего «монитора» и на время пропал из кадра. Обстановку в этом помещении я уже видела и мне довольно быстро стало скучно.

Это тебе не пультогостиная на «Космическом Мозгоеде»*.

В голове роем проносился миллиард вопросов: откуда всё-таки прилетели на нашу планету гости? Где находится их мир? Как далеко от нас? И много ли во Вселенной разумных рас? Насколько они гуманоидны? Не думаю, что Радж видел их всех, но ведь наверняка, с кем-то встречались, раз сумели выбраться за пределы своей звёздной системы.

— Извините, Светлана, кажется, я вас задержал, — Радж отвлёк меня от размышлений своим появлением в кадре с новой стопкой разнокалиберных контейнеров с какой-то жижей внутри.

— Доброго вечера, Радж, — запоздало поздоровалась я. — А скажите, пожалуйста, это я вам позвонила или вы мне?

— Вы активировали вызов станции, а раз у пульта оказался я, то и на вызов отвечать пришлось мне.

— Извините, я не хотела Вам мешать. А что у вас там? — кивком головы указала на контейнеры, который Радж принялся складывать аккуратной стопочкой у стены.

— Образцы воды на острове и реагенты: вода у побережья, с горячих источников, образцы северного болота… Подождите! Почему вы позвонили сами? Что-то случилось? — обеспокоился Радж, с тревогой всматриваясь в моё лицо. Я даже растерялась от этого.

— Нет, нет, всё в порядке, я просто хотела спросить, вы не знаете, почему на остров пришёл туман. В Горном из дома многие выйти боятся.

— Это настолько редкое явление?

— Привычное время туманов — это май-июнь, но никак не сентябрь. Жизнь на острове и так не простая, а сейчас и вовсе… все, у кого есть оружие, берут его с собой, выходя из дома.

— Вы тоже брали? — от этого вопроса я лишь рассмеялась. Откуда оно у меня? Не на охоту же ходить.

— Нет, у меня его нет — так бежали в школу, мелкими перебежками. Хотя, знаете, туман, конечно, немножечко жуткий, но и красивый тоже. Весь наш посёлок спрятал в себе: все эти заброшенные дома, помойки, груды металлолома, бывшие некогда детскими площадками. Шли сегодня с детьми на занятия: вдоль дорожки — кусты шиповника, у ступенек школы — клумба с астрами, правда, с трудом разглядеть сумели…

— Любопытно, — прервал мои размышления Радж. — А мы всё думали, почему так мало людей.

— Их в принципе здесь немного, но да, пока туман будет приходить — совсем тихо станет в наших краях. Только бы диких животных не прибавилось — их я боюсь больше всего. У меня ученики из дома бегут сами, вот у них точно никакого оружия при себе не будет. А им даже крысы страшны.

— Непростая у вас тут жизнь, — задумчиво обронил Радж. — А у вашей семьи есть возможность покинуть столь неприветливое место?

— Сейчас — нет, — отчего-то разоткровенничалась я, — дети по всем документам мне чужие. Где сейчас их родители — я не знаю. К тому же у них бабушка здесь живёт, и ей одной пришлось бы туго. Поэтому пока мои дети являются несовершеннолетними, мы намертво приклеены к Итурупу. Но с вашей помощью, — улыбнулась я, — Сашка уже через пару лет сможет преспокойно уехать учиться, правда, мы ещё не определились куда именно.

Так, болтая в Раджем перед сном, я совсем отключилась от повседневности.

Засыпала мужчину ворохом вопросов о его планете, о том, где он был и что видел. И в итоге Радж пообещал адаптировать один из справочников, загруженных в их базу, для того, чтобы я могла познакомиться поближе с загадочной планетой с вкусным названием «Изюм». И загадочный поднос под названием «визор» мне в этом поможет.

Сияя как новая копейка, собралась идти спать, но ноги сами собой понесли меня на балкон, где я с глупой улыбкой развалилась на стуле и полезла за сигаретами.

Мне нужно было немножечко прийти в себя.

Если так дело пойдёт, то не долго и… ну… заинтересоваться, прости, господи, инопланетянином.

Но с другой стороны, как было бы глупо не заинтересоваться.

Кто знает, когда ещё мне представится шанс так непринуждённо пообщаться с представителями другого мира? На стыке каких веков я, наконец, вспомню, что помимо школы, нескончаемых домашних дел и тревог о будущем, есть в жизни место неведомому, загадочному и невероятному.

После рассказов Раджа о его мире, мне невероятно захотелось увидеть все чудеса Изюма своими глазами. Погулять по широким улицам городов, побродить по незаселённым территориям, познакомиться с местными жителями и понять, насколько мы отличаемся друг от друга.

Эх, Света, Света! Полюбить так короля, а проиграть, так миллион. Так что ли?

Закрыв глаза и откинувшись на спинку стула, на один лишь миг представила, что покинуть остров можно не только в пределах родной планеты, можно было бы…

Всё! Сейчас сигаретку тушим и спать! Завтра очередной развесёлый день, а у меня в голове одна сплошная нелепица! Но мысленная установка работала плохо, и прощаться с насиженным местом никак не хотелось.

К тому же, ко всем вопросам добавился интерес, где притулили свою станцию Радж с Перком? Она, должно быть, небольшая, раз Перк ходит, чуть ли не упираясь макушкой в потолок, значит затеряться где угодно на практически безлюдном острове.

Но вряд ли она похожа на садовый вагончик, который недавно наша соседка себе на участок купила (всем посёлком ходили смотреть на это чудо), а гости планеты на острове полгода жили… Или может у них всё свободное пространство занимает разная аппаратура: микроскопы там всякие, чудо-компьютеры, гравитаторы, или что ещё может встретиться на инопланетной станции? Стоп!

Им ведь нужен Сашкин компьютер, а значит, скорее всего, они где-то неподалёку от нашего дома. Возможно, даже где-то около подъезда. Встав со стула, решила попробовать рассмотреть, можно или нет определить местонахождение станции.

Мда… умно.

Ночью, в посёлке, где основным источником освещения являются лишь небесные светила. Тёплая сентябрьская ночь вновь сулила утренние туманы, о которых, если честно, даже думать не хотелось.

Как вскоре выяснилось, очень-очень зря…

Глава 6

Белая пелена никак не хотела покидать Горный.

Вот уже неделю как туман укутал весь посёлок и никак не убирался. Люди боязливо бродили по улице, а дети больше не носились по дворам, предпочитая отсиживаться на лавочках возле своих подъездов и тихо переговариваясь между собой.

Однажды мама сказала мне, что туман — не что иное, как предупреждение нам свыше о грядущей опасности. Туман оберегал рыбаков от опасного выхода в море; заставлял одиноких путников поскорее искать себе пристанище; пастухи загоняли свои стада в хлева, опасаясь, как бы ни пришли вместе с туманом хищники. А те, кто не был почтителен к туману и не замечал его, пропадалив его клубах.

Конечно, это всего лишь одна из местных страшилок, но каждый житель острова знает: хозяева Итурупа не люди, а медведи, крысы и… туман.

В один из этих тревожных дней мне пришлось отправить своих ребят домой одних. В классе оставалось еще полно детей, за которыми не пришли родители. В такую погоду, никого домой не отпускала без присмотра взрослых, хоть это многим и не нравилось. А вот мои дети отпросились, им, видите ли, не охота до ночи сидеть со мной в школе, когда дома есть еда в холодильнике, и пульт от телевизора без присмотра лежит.

И эти пятнадцать минут, которые понадобились двум моим врединам, чтобы добраться до дома, оказались самыми длинными в моей жизни. Хорошо, хоть сразу отзвонились.

О том, как я пойду домой одна, даже думать не хотела.

К вечеру одного за другим разобрали по домам всех ребят, кто остался со мной в школе. И когда я, наконец, направилась к выходу, заметила Лилию Ивановну, сидящую с каменным лицом на своём посту. Её лицо напоминало гипсовую маску: брови сведены вместе, губы сжаты… похоже, наша техничка в эту самую секунду готовится дать отпор всем недругам мира.

Я попыталась мышкой проскользнуть мимо застывшей на рабочем месте женщины, только стоило мне взяться за ручку двери, как в спину пролетело предостережение:

— Этот туман точно заберёт с собой кого-нибудь, Света! Поверь мне!

После такого напутствия, словно крылья за моей спиной выросли, — так быстро я побежала домой. Казалось, что все ужасы, которые только способен выдумать человек, несутся вслед за мной и хотят разорвать на части. Я неслась сломя голову, лишь бы быстрее оказаться дома, рядом со своими детьми, пусть и корить себя за столь глупое поведение. Неделю ведь ходила спокойно на работу и обратно, даже в магазин с Сашкой сходили пару раз, как вдруг вся разумность с меня слетела и вот я бегу, не разбирая дороги.

И когда из тумана показался угол соседнего дома, я с радостью завернула за него, уже предвкушая тёплый ужин и, мать его, сигареты на балконе.

Но, как выяснилось, до них ещё предстояло добраться.

* * *

— Светлана Андреевна, добрый вечер! — спокойный голос Ирочки, словно ведро ледяной воды, обрушился на меня в то время, как я неслась домой как угорелая. Не понимая, откуда он раздался, я застыла и принялась крутить головой из стороны в стороны, пытаясь рассмотреть этого чудесного ребёнка.

— А вы повыше посмотрите, — весело подсказал Ирочка, и я тут же увидела, что девочка с удобством устроилась на козырьке подъездной двери. В этом доме не осталось ни одной жилой квартиры, но то, что девочка обнаружилась именно здесь, казалось вполне приемлемым. Страшненькая девочка сидит и болтает ногами на уровне второго этажа, а вокруг ни души. Но что я буду за учитель, если хотя бы не поинтересуюсь, где отец ребёнка.

И я даже рот открыла, как вдруг этот чудо-ребёнок сам принялся вываливать всю информацию:

— А папа мой дома сейчас. Надеюсь, спит. Понимаете, у него в последнее время, голова очень болит. Говорит, этот остров его рано или поздно убьёт, но это не так. Просто у него болячка в голове. Она проходит, но временами всё ещё даёт о себе знать. А вы, Светлана Андреевна, лучше ко мне забирайтесь, сейчас на земле будет крайне занятно. Они ведь уже заметили вас.

— Они? Кто «они»? — сиплым голосом выдавила я.

— Крысы. Не хочу вас расстраивать, но утром они уже позавтракали Тётей Мотей, а поужинать уже могут и вами, если вы сейчас же не заберётесь сюда по этой трубе.

Голос Ирочки с каждым словом набирал обороты, и к концу предложения я уже забрасывала свою сумку к девочке и, цепляясь за все возможные выступы, лезла наверх. Вид, открывшийся с козырька, меня окончательно подкосил, и я позорно плюхнулась на пятую точку и, не выдержав, заскулила в кулак, надеясь, что они меня не услышат.

Туман внизу вдруг ожил. Днём похожий на большое облако сахарной ваты, к ночи преобразился в бушующее ледяное море. Но волны этого моря формировал отнюдь не ветер и тем более не подводные течения.

Виной всему были отощавшие серые крысы, заполонившие улицу. И что самое ужасное — это звуки, которыми вдруг наполнился вечерний воздух.

Крысы пищали, визжали, кричали и рычали.

И они явно оказались раздосадованными по поводу потери столь крупной добычи. Но ведь крысы — грызуны! Они не едят людей! Так ведь?

Тем временем потрескавшаяся бетонная плита, некогда являющаяся верхней ступенькой крыльца и местом, откуда я так удачно стартовала пару минут назад, залезая к Ирочке, являла собой курильскую версию чёрного квадрата Малевича, не иначе.

За считанные секунды внизу — прямо под нами! — оказались десятки крыс, в ожидании ужина. Самые матёрые крысы с рёвом и писком выталкивалисородичей поменьше с этой плиты, не сомневаясь, что рано или поздно кто-нибудь явно рухнет вниз. Господи, да откуда они взялись-то?

Получается, если бы не Ирочка, то я бы так и полетела в это «море».

— Ой, смотрите, — воскликнула девочка, — они, когда вверх смотрят, так усиками смешно шевелят. Интересно, о чём они думают?

Я на миг даже бояться перестала. Сидеть практически ночью в тумане в двух метрах от кишащей полчищами крыс улицы и рассматривать, как у них усики дрыгают! Непостижимо!

Глава 6.2.

— Ирочка, а как ты здесь оказалась так поздно? — мне крайне важно было сейчас отвлечься от ситуации, в которой я оказалась. Почему-то компания этой девочки сейчас ни капельки меня не смущала — я не испытывала никакого страха и ужаса перед ней. Во мне скорее проснулось любопытство.

— Гуляла. Правда, я уже домой собиралась идти, но тут они и пришлось немного подождать. Вряд ли они станут здесь торчать всю ночь. К тому же папа скоро отправится меня искать, у него хоть теперь нет пистолета, но соображалка работает на все сто.

— У твоего папы был пистолет? — как бы ненароком поинтересовалась я, понимая, что так и не узнала толком ничего о родителях девочки. А вдруг, он какой-нибудь неуравновешенный псих, и опасен для общества? Кто, скажите мне, добровольно захочет поселиться в нашей глуши? Правильно! Никто!

— Был раньше. Но когда он за мной приехал, то пистолета у него уже не было. Я думаю, ему пришлось выбирать: или оружие или я. Но я очень-очень рада, что он меня выбрал. Мы когда с мамой жили, то мне временами было очень страшно. И пусть я скучаю по ней, но думаю, ей сейчас лучше, чем раньше, а мне с папой так хорошо. Он готовить умеет! Представляете? На днях такие лепёшки с сыром нажарил, я думала, у меня живот лопнет, сколько я их съела.

— Почему же он так и не приходил в класс? Я уже таких ужасов о нём напридумывала, — пробормотала я.

— Просто он знает вас, вы с ним в детстве дружили, а потом, что-то случилось здесь, и папа уехал. И если бы не я, он никогда бы сюда не вернулся. Но я рада, что мы здесь. Здесь так красиво! Я столько жизни нигде не видела.

— ЗДЕСЬ? — я чуть с козырька не навернулась от подобных рассуждений.

— Конечно! Здесь только людям плохо живётся — денег не достать. А животным здесь так хорошо. Ведь на них толком никто не охотится. А растения! Какие мне папа красивые орхидеи показывал! Таких даже в магазине не купить. А океан! Если бы я могла, то осталась бы здесь навечно. Превратилась бы в чайку и летала бы, летала… и любовалась этим раем.

Вот тебе и Ирочка!

Я слушала этого ребёнка и поражалась своей профессиональной слепоте. Как можно было принять эту девочку за ребёнка с диагнозом? Когда я стала мыслить стандартами? Ведь ещё во время учёбы я надеялась, что сумею в каждом ребёнке разглядеть в первую очередь ЧЕЛОВЕКА, а уже потом вникать в его способности и таланты. И нате. Конечно, можно оправдаться собственной усталостью, зверской занятостью и прочим, но только детям, которых я учу от этого не легче.

Так мы и сидели на небольшом козырьке, думая каждая о своём. И сколько мы бы так просидели — неизвестно, только неожиданно тишину, нарушаемую беспрерывной крысиной вознёй, нарушил рёв машины или, скорее, мотоцикла, который переполошил всё серое войско.

— Ой, а вот и папа! — обрадовалась Ирочка, вскочила на ноги и принялась звать отца.

Пришлось подниматься вслед за девочкой, чтобы посмотреть на её родителя. И когда древний и смутно знакомый мотоцикл приблизился к нашему наблюдательному пункту, я окончательно растерялась, выяснив наконец-то, кто является отцом чудо-ребёнка.

— Воронцов? — опешила я, когда водитель мотоцикла припарковался прямо под нами, не заглушив при этом двигатель и разогнав всех крыс подальше от крыльца подъезда, — это, и правда, ты?

— Я, Свет, — устало ответил старый знакомый, — давайте спускайтесь, барышни. Только быстро.

Мотоцикл Воронцова ревел на всю округу, отчего крысы не решались приближаться, а только лишь следили за нами, поблёскивая чёрными бусинами глаз.

Я спускалась вниз первой, стараясь не смотреть особо по сторонам, но всё же заметила, как одна из особо голодных животинок попыталась подобраться к нам поближе, но услышав, как мотор взревел громче, никто так и не решился попробовать нашу компанию на вкус.

— Ириш! — крикнул Воронцов, и буквально через пару секунд, довольная Ирочка ловко стекла вниз по трубе и приземлилась за спиной отца. — Свет, не тормози, млин!

Только сейчас я поняла, что стою и смотрю, как к мотоциклу со всех сторон медленно поползли крысы!

Пулей взлетела вслед за Ирочкой на заднее сидение, с облегчением осознав, что вероятность оказаться дома живой и невредимой растёт с каждой секундой.

У нашего подъезда крыс не было видно, но я не стала дожидаться высадки непрошеных пассажиров и быстро спрыгнула с мотоцикла, стоило только Сергею сбавить скорость и оказаться у заветной двери.

Усталость накатила на меня уже дома. По лестнице бежала, перепрыгивая ступеньки, а вот стоило мне зайти в квартиру, и ноги мелко задрожали, а из рук, прямо на пол, выпала сумка с тетрадями, которая вдруг оказалась неподъёмной. Перед глазами до сих пор стояло серое крысиное войско, так некстати вынырнувшее из клубов тумана.

Хотя сложно представить ситуацию, в которой подобная встреча могла быть предсказуемой, и тем более — ожидаемой.

Едва заглянув в комнату к детям и убедившись, что у них всё в порядке, пожелала спокойной ночи и ушла к себе рыдать в подушку от отчаяния и страха.

А что, если бы я не встретила Воронцовых? А если бы вместо меня с этим крысиным морем столкнулись бы дети? Что мы обнаружим в Горном, когда туман схлынет?

Я устала. Устала постоянно бояться и оглядываться.

Глава 7

Утром следующего дня я сидела на кухне, пила горячий кофе и с умилением смотрела на своих детей.

Сашка мыл посуду, а Анечка расположилась рядом со мной и разглядывала лежащую перед ней коробочку с семенами драгоценной лилии Глена, которые уже практически высохли и ждали, когда их упекут на время в морозилку. Наш маленький ботаник выяснил на досуге, что семенам обязательно нужно «перезимовать» иначе они не взойдут.

Сколько всего мы узнали об этом растении за последние дни!

— Анечка, — обратилась я к ребёнку, — почему ты так пристально разглядываешь эту коробочку? Ты ведь её каждый день видишь. Что-то не так?

— Нет, вроде всё нормально, — тихим голосом ответила Аня, продолжая при этом вглядываться в своё сокровище. — Просто боюсь, как бы эта сырость не навредила семенам. Я в комнате и форточку закрываю, когда мы уходим и убираю на самый верх, а всё равно боюсь, что туман просочится в квартиру и семена погибнут.

— Ань, а давай их в духовке просушим? — тут же брякнул Сашка. — А что? Вмиг высохнут. Кто знает, а вдруг они ещё и вкусные?

Перепалка, возникшая на ровном месте, позволила мне окончательно расслабиться. Отчего-то я не сказала детям о вчерашнем происшествии, объяснила только, что посёлок кишит крысами и пока выходить на улицу опасно.

Дети, кажется, никуда и не собирались, но мало ли…

Оказавшись в своей комнате, хотела немного поработать, даже потянулась за сумкой с тетрадями, как накатили воспоминания о событиях вчерашнего вечера. В голову постоянно лезли мысли о том, что могло случиться, если бы не столь своевременное вмешательство Воронцовых. Все эти бесконечные «а если бы…» терзали меня, не давая успокоиться и окончательно расслабиться.

Сгорбившись, села на край кровати и закрыла руками лицо.

Ближайшее будущее откровенно пугало. Туман, крысы, тётя Мотя… дальше что?

Словно столетняя старуха поплелась на балкон, даже не заморачиваясь, что при желании дети могли бы узреть, как мамСвета дымит и стряхивает пепел в кусты. Правда, окно детской выходит на другую сторону дома, но вдруг к бабушке соберутся в гости заглянуть?

Сидя на балконе и утопая в своей депрессии, я не сразу заметила, как моргает заветная кнопочка на подносе Раджа. И зачем только я его с собой взяла? Представляю, как он увидит меня такой сутулой старухой с сигаретой в зубах.

Ну уж нет!

Дотянулась до дверного проёма и запулила «визор» на кровать. Пожалуй, сегодня обойдёмся без сеанса видеосвязи.

Нет меня!

Однако мыслями я всё-таки была уже с ним. С этим шикарным гуманоидом. Ну нравился он мне! Мне никто и никогда в этой жизни не нравился так, как Радж. Умный, внимательный, невероятно красивый, даже несмотря на бледность.

В этом мужчине мне нравилось абсолютно всё.

И хоть я не строила никаких иллюзий относительно того, что у нас могли бы возникнуть какие бы то ни было отношения, я не переставала восхищаться им.

Вторую сигарету сменила третья, а я всё никак не могла уйти с балкона, не мешала даже осенняя прохлада, которая пробирала до костей.

Неожиданно налетевший ветер также пытался загнать в тёплое помещение одну бестолковую училку, которая была явно намерена схватить бронхит. Но мне было абсолютно фиолетово, что творится на улице — в душе я мечтала стать медведем, который мог спрятаться в своей берлоге и проспать всё на свете.

Целый день я ходила сама не своя. Предчувствие неминуемой беды не давало расслабиться ни на минуту. Каждый посторонний шорох заставлял вздрагивать и озираться по сторонам, а любой телефонный звонок обещал быть оповещением о начале вселенского апокалипсиса.

Хотя звонили неизменно родители с одними и теми же вопросами: а что вы на дом задавали? А у Вани ветрянка, но может быть и не она, можно он всё равно в понедельник в школу придёт? А можно Маша в школу принесёт котёнка, а то он дома всё обгадил…

— Свет, там, кажется, бабушке совсем плохо. Звони Тимофеевичу.

Сашкин тревожный крик раздался в квартире настолько неожиданно, что мокрая чашка вылетела у меня из рук и покатилась куда-то под стол.

Не разбилась! Где-то на краю сознания мелькнула горькая мысль.

Схватив телефон в руки, побежала к Ефросинье Александровне.

Дверь — нараспашку. А в единственной комнате на кровати лежит белая, как мел, старушка и что-то пытается сказать Анечке, неизвестно как здесь очутившейся до меня.

Пока дозванивалась до врача и открывала форточки, чтобы разогнать спёртый воздух в помещении, дети не отходили от бабушки. И когда я уже собралась облегчённо вздохнуть, услышав быстрые шаги Тимофеевича на лестнице, заметила цепкий взгляд старушки, направленный на меня.

— Ни в коем случае не отдавай детей матери, — из последних сил просипела Ефросинья Александровна. — Сгинут.

А дальше началась неимоверная суматоха: Тимофеевич куда-то звонил, на кого-то кричал, но уже через полчаса перед подъездом остановилась машина скорой помощи, которая должна была увезти нашу бабушку в городскую больницу.

В нашей амбулатории ей бы вряд ли чем-то смогли бы помочь.

Чем была больна Ефросинья Александровна, мы не знали, как, собственно, и она сама. Врачей она не признавала, предпочитала народную медицину и Петра Тимофеевича в качестве собеседника.

Так и получилось, что провожая глазами скорую, увозившую соседку, я не имела ни малейшего понятия, когда мы с ней увидимся вновь.

Да и увидимся ли вообще.

Стоя у подъездной двери, мы молчали, но тяжёлые мысли и плохие предчувствия, думаю, терзали в этот миг не только меня.

Глава 7.1.

Весь вечер дети ходили по квартире притихшие и задумчивые. Даже спать завалились довольно рано. Ну а я прямой наводкой направилась к своим дорогим подружкам — рабочим тетрадям по математике, когда лежащий на столе серебристый экран снова дал о себе знать.

Вдох-выдох, все спокойны!

— Здравствуйте, Радж, — тихо произнесла я, надеясь, что дети всё же спят, а не любопытствуют под дверью. — Что-то случилось?

— Здравствуйте, Светлана, это вы мне скажите. Что у вас там стряслось? Отчего такой переполох возник у дома?

— А откуда вы знаете? — удивилась я.

— Сегодня в нашу станцию чуть не врезалась машина скорой помощи. И я видел вашу семью возле подъезда.

— Как это видел? Откуда?

— Наша станция стоит рядом с вашим домом. Конечно, вы её не видите, но это не мешает мне время от времени видеть вас.

Я вот так и застыла, прокручивая в голове последние события. И я хорошо помню, как скорая отчего-то вильнула, огибая дом, словно что-то ей помешало.

— А почему мы вас не видим?

— Наши технологии несколько иные, Светлана. Мы используем волновое воздействие на мозг живого объекта и как бы сами рисуем картинку, что ему нужно видеть. Обычно хватает болота или иного непроходимого препятствия, но для экстренных случаев, хорошо подходят животные или другие движущиеся объекты.

— Звездануться, — брякнула я.

— Так что у вас всё-таки произошло? — напомнил мужчина.

Пришлось вкратце пересказывать события сегодняшнего дня. И пока рассказывала Раджу ситуацию с Ефросиньей Александровной, перед глазами так и стояло её лицо, когда она обратилась ко мне.

Как я смогу не отдать детей родной матери, если Марина всё-таки появится в Горном?

— Теперь, во всяком случае, понятно, отчего вы так оперативно ответили на мой вызов, — усмехнулся Радж. — Помнится, в прошлый раз вы просто отправили визор в комнату полетать.

— Вы… видели? — я вмиг захлебнулась словами и пробормотала, — такими темпами я и на балкон побоюсь выходить.

— Вот и хорошо.

Радж сидел по ту сторону экрана и, не моргая, смотрел на меня. Его брови были сведены к переносице, и я в очередной раз отметила, что эмоции у моих инопланетян почему-то очень похожи на наши.

И чем ему не по нраву мои ночные вылазки?

— Ну ладно, сдаюсь: почему, хорошо?

— Вы читали состав той дряни, которую засовываете себе в рот? — кажется, это он про сигареты? — Вы знаете, сколько в них яда и прочих вредоносных веществ?

— А… да, нам ещё в школе рассказывали о вреде никотина, — усмехнулась я. — Но чуть-чуть не считается.

Радж смотрел на меня исподлобья и явно собрался ругаться. Адреналин забурлил в моей крови в ожидании представления «рассерженный Радж».

Прежде он был абсолютно спокоен и невозмутим. Неужели есть на этом свете что-то способное оголить его эмоции?

— Считается, — выдавил из себя мужчина, а у меня буквально руки зачесались от желания вот прямо сию минуту прикурить сигарету. — Впрочем, я помню о тенденциях вашего народа к самоуничтожению. Но неужели вам самой не хочется пожить подольше?

— Мне? — я натурально расхохоталась, забыв о всякой предосторожности. — Радж, боюсь, вы не очень удачно выбрали место для своих исследований. Здесь у каждого тот или иной сдвиг по фазе. Думаю, и я не исключение.

— Мы не выбирали эту точку, Светлана.

— Почему же тогда вы здесь, а не в заснеженных горах Швейцарии?

— Потому что именно с вашего острова был отправлен вызов, который мы и перехватили, — и если остальные точки высадки аналитиков управление крейсером выбирало, ориентируясь на параметры цели, то в случае с вашим островом — всё иначе. Перед нами стояла задача выяснить, кто установил передатчик на вашей планете? То, что это дело рук третьей стороны понятно и так.

— То есть какие-то зелёные человечки отправили с нашей планеты какой-то вызов? А его никак нельзя отменить? Вдруг они менее доброжелательны, нежели народы Изира, — заволновалась я.

— Я понятия не имею, какова внешность тех существ, которые оставили передатчик на острове, — Радж скупо улыбнулся мне… или моей «сообразительности». — Думаю, что они с какой-то целью просто оставили передатчик на острове, который был активирован несколько лет назад. Мы случайно перехватили сигнал и, конечно, было принято решение изучить ваш мир. Так мы и оказались в Солнечной системе. Но не волнуйтесь, дальше сигнал не пошёл, так как воспринял наше судно, как конечную цель.

— А какое именно послание было отправлено? И как?

— В послании были лишь точные координаты вашей планеты, — принялся объяснять Радж. — А вот то, каким образом могло быть отправлено сообщение, я точно не знаю. Могу лишь предположить, что где-то на острове была заложена… скажем так «кнопка», которую мог нажать какой-нибудь человек или животное. Но подобные передатчики обычно прячут, и найти их порой очень трудно. Мы, кстати, так и не сумели, думаю, что природа некогда сыграла злую шутку, уничтожив «кнопку».

— Да уж, — усмехнулась я, — Итуруп любит пошутить. Но скажите, а вы уверены, что дальше вашего судна сигнал не пошёл? Я, конечно, вряд ли смогла бы предупредить человечество о возможной опасности, но хотелось бы по ночам спать чуть более спокойно.

— Можно подумать, вы часто спите по ночам. Скоро заморозки начнутся, вы и тогда будете дымить на ветру?

На миг мне показалось, что я ослышалась.

Ну не может ведь Радж знать, что я полуночник. Это тогда получается, что вот прям следит за мной. И не понятно, с каким интересом.

А всё равно было волнительно и даже чуточку приятно — в моей душе непрошеной гостьей поселилась мысль, что я могу быть небезразлична этому инопланетянину.

Глупо, конечно, но волнения о человечестве, онепонятном вызове, обо всех проблемах мира мгновенно испарились, стоило лишь на одну секундочку подумать, что у Раджа мог возникнуть интерес ко мне.

Бесхребетная ты амёба, Света!

И пока я тут не напридумывала того, чего нет, надо бы сворачивать этот разговор. Лучше уж в следующий раз со спокойным сердцем задать интересующие вопросы.

Глава 7.2

С наступлением октября жить стало откровенно некогда.

Мои второклашки испытывали меня на прочность днём, а их родители — ближе к ночи. Хорошо ещё ума хватило отказаться от переводов. После того, как до меня окончательно дошло, что деньги настоящие и, думаю, никуда не денутся, решила на время сделать перерыв в сверхурочной работе. Ещё бы от продлёнки отказаться — и вообще была бы сказка, да только кто мне даст-то? Учителей в школе с каждым годом всё меньше и меньше. Их сюда никакими благами не заманишь.

Так и получалось, что домой приползала выжатая, как лимон. Молча готовила ужин детям, проверяла тетради, писала планы и неизменно ждала, когда замигает волшебная кнопочка.

Как так вышло, что разговоры с Раджем стали неотъемлемой частью моей жизни, я и сама не знала. Только однажды заметила за собой, что слишком часто думаю о нём, и даже докатилась до того, что мои мечты всё чаще перетекают в разряд несбыточных.

А ведь ещё совсем недавно всё было так просто.

— Доброго вечера, Светлана, — неизменно приветствовал меня Радж, когда я отвечала на вызов. И вечер моментально становился добрым. Даже если полчаса назад меня терроризировала мама Костика, которому прилетел дружественный кулак от нашей Машки, а час назад звонила Машкина бабушка, а днём я никак не могла дозвониться до лечащего врача Ефросиньи Александровны и узнать, как у неё дела, и можно ли нам в выходные приехать и проведать её.

— Доброго вечера, Радж, — отвечала я на вызов и наступало время викторины «Подлови ушлого гуманоида».

В последнее время я сразу начинала свою излюбленную игру: а как это работает или зачем оно вообще нужно? Часто забавные вопросы подкидывали дети в школе или дома, но стоит отметить, что Раджа мои вопросы даже в замешательство не приводили.

Ну как так-то? Я могла полдня формулировать список самых каверзных вопросов в голове и всё без толку.

Всегда спокойный, открытый, терпеливый. Мне казалось, что он знает всё-всё на свете. Не стесняясь, могла спрашивать что угодно касательно нашей планеты или его родного Изюма. Порой казалось, но уж здесь-то я тебя, голубчик, и подловлю, но пока заветного «не знаю» так и не услышала.

И зачем ему только наш интернет понадобился? Он же и так ходячая википедия.

Однако сегодняшний разговор сразу ушёл куда-то не туда.

— Почему ты так широко улыбаешься, Светлана? — заинтересовался Радж.

— Ой, не могу, — рассмеялась я. — Сейчас, когда в комнату шла, ненароком подслушала разговор детей — они всерьёз полагают, что у меня виртуальные отношения с кем-то. Сашка, оказывается, даже в мой компьютер залезал, хотел выяснить, что там за аферист со мной шашни крутит.

— Хорошие у тебя дети, Светлана, — хмыкнул Радж, — они беспокоятся о тебе. А представь, если бы ты, и правда, доверилась какому-нибудь мошеннику? Александр уже далеко не мальчик, и понимает, что он единственный мужчина в вашей семье.

— Ой, да кому я нужна, — отмахнулась я. — Мне уже двадцать восемь лет. И неземной красоты у меня нет, и о деньгах никто не знает, поэтому Сашка зря волнуется. Правда, придётся с ним поговорить на тему конфиденциальности частной переписки.

Однако Раджа мои слова только разозлили. Он как-то потемнел лицом и крайне медленно стал выговаривать мне за безрассудность:

— И всё же я соглашусь с Александром: ты непозволительно доверчива. Даже для своего возраста.

— Ой, и как это я со своей доверчивостью только дожила до столь преклонных лет.

— Даже не представляю, — ровным голосом произнёс Радж и ненадолго замолчал, скорее всего, формулируя свои мысли. Кажется, он не привык вразумлять недалёких женщин. Но, боже мой, неужели он, и правда, переживает за меня?

— Не злись, пожалуйста, Радж, — тихо сказала я. — На самом деле я не совсем пропащая.

После моих слов Радж лишь ссутулился в кресле и, не глядя на меня, сказал:

— Ты живёшь в каком-то неправильном мире. Все устои, на которых держится Изир, здесь не работают. В нашем мире сильный помогает слабому, мужчина — женщине, взрослый — ребёнку и так далее. В нашем мире никогда бы не возникла такая ситуация, в которой оказалась ты. Куда вообще смотрит твой муж? Где мать этих детей? Зачем вам в принципе различные общественные инстанции, если они не в состоянии помочь? Не понимаю. И вряд ли когда-нибудь пойму. Скоро мы вернёмся на судно, а потом улетим домой, но то, что я увидел здесь… Мне был преподан хороший урок, Светлана.

Что я могла ему ответить? Что не везде так грустно, как у нас или что и на нашей планете сильный помогает слабому. Даже в мыслях звучало как-то нелепо, словно, я пытаюсь оправдаться. Но я не буду. Не я выбрала этот мир, но мне жить здесь. Здесь мне поднимать моих приёмышей, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы их жизнь была наполнена радостью, теплом и любовью. И вообще, весь мой мир уже давно сосредоточился лишь на детях.

— Извини, Светлана, — после продолжительного молчания повинился Радж. — Я наговорил лишнего.

— Всё в порядке, Радж, я не обиделась, — натянуто улыбнулась я. — Ты лучше скажи, зачем у джинсов на карманах есть эта нелепая клёпка?

— Для крепости швов. Их же для рабочих придумывали, а они чего только не пихали в эти карманы.

— Вот же блин!

Наши ночные разговоры с Раджем стали своего рода традицией. И моим каждодневным допингом. Как бы ни уставала на работе или дома, я с нетерпением ждала вечерних разговоров с одним всезнайкой.

После того, как на скорой увезли Ефросинью Александровну, он стал, словно бы, приглядывать за нами. Рассказывал, если Сашка опять до ночи сидит в интернете, или заметит, что Анюта наша грустная домой шла.

Я не понимала, чем вызвана эта забота, но просто таяла от неё.

За столько лет взрослой самостоятельной жизни я совсем отвыкла, что кому-то есть дело до того, успела ли я позавтракать перед работой и почему выбежала из подъезда нараспашку. Конечно, я не строила иллюзий об отношениях с загадочным иномирцем, тем более, что Радж неоднократно рассказывал о том, что их исследования практически завершены и они скоро улетят с нашей планеты. Поэтому я просто наслаждалась его вниманием и заботой.

А вот от нашей бабушки в последнее время вестей не было. Врач к телефону не подходил, а в справочной больницы никакими сведениями не располагали.

— И вообще, девушка, это врачебная тайна.

Твердо настроилась съездить в город на выходных и попытаться встретиться с Ефросиньей Александровной. Уже неделю, как в больнице лежит, а толком и не выяснили ничего.

Или выяснили и нам просто говорить не хотят?

Получается, детей с собой лучше не брать, чтобы не расстраивать лишний раз. Тем более у Анечки день рождения скоро. Лучше просто привет от бабушки передать и шоколадку.

Ой! А я-то ей что подарю?

Ничего умнее нового телефона придумать не получалось, но у нас с таким агрегатом ходить всё-таки было опасно, могут и зажать где-нибудь, не посмотрят и на то, что телефон в кармане ребёнка. А может зонтик новый?

Вот же! У меня ведь денег полно, и теперь я точно знаю, чем порадовать ребёнка. Полный комплект книг о мальчике, который выжил, порадует кого угодно. Так, теперь бы вспомнить, где какой перевод…

Телефон, лежащий передо мной на столе, зазвонил настолько неожиданно, что я даже не сразу поняла, что это моя персона в очередной раз кому-то понадобилась.

— Алло, добрый вечер. Светлана Андреевна?

— Добрый вечер, да, а с кем я разговариваю?

— Это вас беспокоят из городской больницы. Позавчера вечером наша пациентка Рябова Ефросинья Александровна была переведена в реанимацию, мы не хотели с вами сразу связываться, всё-таки небольшая надежда на выздоровление была, но полчаса назад она скончалась, не приходя в сознание.

Я молча сжимала телефонный аппарат, даже не зная, что мне делать дальше.

И как я скажу об этом детям?

Медсестра тем временем буркнула в трубку: «Примите наши соболезнования» и отключилась.

Глава 7.3.

Как много слёз было пролито в этот вечер!

Потеря единственного родного человека в состоянии подкосить и сильного духом, что уж говорить о двух подростках, не знающих никого роднее бабушки?

Весь вечер Анюта просидела, спрятавшись у меня подмышкой.

Бедная моя девочка, как бы мне хотелось спрятать тебя ото всех опасностей мира. Я сидела рядом с Анечкой, гладила её тоненькие светлые волосы и с тревогой смотрела, как Сашка ходит из угла в угол.

Только бы не пошёл на улицу! Я видела, стены душат его: несколько раз он буквально хватал воздух ртом и продолжал мерить шагами квартиру.

Но за порогом безлюдная улица, всё ещё утопающая в клубах тумана и я, наверное, сойду с ума, если сейчас Сашка выскочит за дверь.

Он всеми силами старался взять под контроль свои эмоции и не показать нам, как ему на самом деле больно. Но именно бабушка долгие годы заменяла Сашке и маму, и папу. Меня он воспринимал скорее за старшую сестру, нежели за мать, в отличие от Анечки. И сейчас на него обрушилось понимание невосполнимости утраты.

И когда Сашка в очередной раз зашёл на кухню, где расположились мы с Аней, и взял в руки стакан с водой, я заметила, как сильно дрожат его пальцы, а глаза лихорадочно блестят от скопившихся слёз.

— Сашка, — тихо прошептала я, глядя на страдания ребёнка и не в силах облегчить их.

Но одно это слово обрушило все тщательно возводимые барьеры сдержанности и хладнокровия. Мой мальчик мешком упал на ближайший стул и отчаянно зарыдал, спрятав лицо в ладонях.

Так и просидели весь вечер на кухне. Плакали, вспоминали о нашей бабушке и… думали, как быть дальше.

Мои ребята уже тосковали по бабушке и при этом не могли не переживать о будущем.

Их жизнь только начинается, и кто знает, какой она окажется. Я видела — им действительно очень жаль, что их бабушка покинула этот мир, но вопрос «а что будет с нами?» так и читался на их лицах.

Я изо всех сил старалась их убедить, что не брошу их ни в коем случае и сделаю всё от меня зависящее, чтобы мы и дальше жили вместе.

Но то, что от меня зависит далеко не всё, мы тоже прекрасно понимали.

К себе в комнату дети отправились уже заполночь. А я, зарулив на кухню за водой и прихватив в коридоре свою сумку, отправилась к себе. С огромным облегчением заметила, что заветная кнопочка мигает, а значит, сейчас можно будет немного разогнать тревожные мысли.

— Доброй ночи, Радж, — поздоровалась я, когда наладилась связь.

— Доброй ночи, Светлана, — услышала я ответное приветствие, пока копошилась в сумке в поисках таблеток, за которыми сегодня специально понеслась в аптеку. — Мне очень жаль.

— Ты о чём? — не сразу сообразила я.

— Я слышал твой телефонный разговор с медработником.

— Порой ты меня пугаешь… ага, попались! — возликовала я, но пришлось радость убавить, поморщиться, быстренько проглотить одну таблетку, а потом вчитавшись в инструкцию лекарства, ещё одну. Всё-таки не моя дозировка. Вот сейчас ещё чуть-чуть и голова перестанет болеть, можно будет лечь спать и наутро проснуться свежей и отдохнувшей.

А что? Аутотренинг — наше всё.

— Что ты пьешь? — раздался взволнованный голос Раджа, — Что у тебя там за препараты?

— Это от головной боли, — пояснила я. — Сказывается переутомление, наверное. Ещё и новости такие.

— Я тебя прошу — иди спать, — обречённо проговорил Радж, а у меня аж сердечко ёкнуло от этой просьбы.

— Пока не могу, — стараясь говорить ровно, пояснила я. — Сейчас таблетки подействуют, тогда можно будет и спать. Расскажи, пожалуйста, что у вас с отлётом? Уже назначили дату?

— Надоел? — практически безцветно спросил Радж, но я поняла, что ему важен ответ.

— Нет, конечно. Просто, во-первых, мне сейчас крайне желательно отвлечься, тогда голова не так раскалывается и не пытается решить сто задач одновременно. Об утрате Ефросиньи Александровны я подумаю завтра. А во-вторых, мне интересно, кто ждёт тебя на вашем судне? Ты столько раз с нетерпением говорил об отлёте, что мне подумалось, что, скорее всего, ты торопишься к кому-то.

Невиданное количество эмоций промелькнуло на лице Раджа за несколько секунд, пока мужчина формулировал ответ. И сразу было понятно, что он пытается как-то подобрать слова, чтобы не соврать, но и всей правды не сказать.

— Понимаешь, Светлана, наше судно уже начало подготовку к отлёту. Остальные портативные станции, такие как наша, уже закончили сбор данных и готовятся к возвращению. Думаю, что через пару дней и мы начнём подготовку к возвращению на судно.

Вот и всё! Осталось лишь задать последний вопрос:

— И когда вы планируете возвращение?

— Крайний срок — две недели.

Кивнула, резким движением нажала на кнопку на экране и, сдернув с себя переговорник, наконец-то дала волю слезам.

Глава 8

Похороны Ефросиньи Александровны прошли, на удивление, спокойно. В посёлок урну с её прахом привезли лишь через неделю после смерти, и на следующий день мы отправились на кладбище.

Это был какой-то дурной сон.

Утро было настолько холодное, что при каждом выдохе изо рта вылетали клубы пара. Как и говорил Радж, на смену туману на остров пришли ночные заморозки.

Петр Тимофеевич ждал нас уже на кладбище. А больше я и не знала, кому звонить. В последнее время соседка совсем не выходила из дому, да и не видела, чтобы кто-нибудь приходил к ней в гости кроме старенького доктора.

Даже номера телефона Марины у меня не было.

Но в одном я была уверена — совсем скоро она приедет. Ведь не зря Ефросинья Александровна так настойчиво меня предупреждала относительно дочери.

Выйдя из подъезда, мы наткнулись на нашу соседку по этажу Ларису Васильевну. Все в чёрном, Сашка с лопатой на плече, я с урной в руках, Анюта — с цветами. Мы не могли остаться незамеченными.

— Куда это вы, касатики? — улыбчиво поинтересовалась женщина.

— Бабушку хоронить, — тихо ответила Анютка и взглянула на урну.

— О! Добегалась Фроська! — всплеснула руками женщина. — А чего не в гробу-то? Чай не по-людски вы её хороните! —

Сказала и вошла в подъезд. Вот и поговорили.

— Не обращайте на неё внимания, — спокойно сказала детям, стоило нам немного отойти от подъезда. — У самой жизнь не сложилась, вот она и радуется чужому горю. Наверняка ей кажется, что впереди ещё сто лет жизни.

Дети ничего не ответили, но ведь и не нужно было. Мне лишь хотелось, чтобы они с ранних лет не очерствели душой. Чтобы могли разглядеть человека в любом.

На небольшом поселковом кладбище этим утром никого не было, лишь огромные вороны скакали по облупившимся оградам и памятникам.

Петр Тимофеевич в чёрном костюме медленно подошёл к нам, держа в руках огромный букет алых роз. Неужели в город за ними ездил? Опираясь на трость, мужчина смотрел на урну у меня в руках. За то время что мы не виделись, он словно ещё больше сгорбился и постарел.

После вежливых бесцветных приветствий и поисков нужного места, Сашка с каким-то остервенением взялся за лопату, а я даже не рискнула предложить свою помощь.

Подмёрзшая земля поддавалась с трудом, но ему всё было нипочём, и буквально через пятнадцать минут яма, в которую нам предстояло опустить прах Ефросиньи Александровны, была готова.

Кажется, в таких случаях положено приглашать служителей церкви, читать молитвы, но ещё задолго до своей смерти нам всем было многократно сказано: «Попа не приглашать и крест не ставить».

Чем было вызвано такое решение, я не знала, но у меня даже мысли не возникло ослушаться. Тут каждый сам решает.

Так и получилось, что мы стояли вчетвером у небольшого земляного холмика, усыпанного цветами, и молчали. Анечка прижималась щекой к моему животу и тихо плакала. Саша, засунув руки в карманы куртки, нахмурившись, смотрел на цветы, и мне казалось, что он был бы рад их ногами распинать.

Как вдруг Тимофеевич откашлялся и заговорил:

— Я знал Фросю со школы. Бойкая, яркая, она всегда была чудной и всюду совала свой нос. Помню, прямо бесился от этого. А ещё она почему-то всегда учила меня жить: так делай, так не делай. Добесился, что даже женился назло, уж очень ей моя невеста не понравилась. И уже после свадьбы встретились мы как-то на улице, а она и говорит: «Дурак ты, Петя. Жениться нужно было по любви» и ушла. А я только вслед ей посмотрел. Лишь спустя многие годы я понял, как она была права! А ведь сама она замуж так и не вышла. Говорит, потому что я не звал. Но она всегда была рядом…а теперь вот… нет.

Речь Петра Тимофеевича скомкалась, и он, недолго постояв с нами, медленно побрёл в сторону посёлка.

Да, а бабушка-то оказалась не так проста, как казалось. Вспомнила, как однажды она пришла ко мне в гости и принялась учить уму-разуму.

Мамы не было уже два года, а я всё никак не решалась покинуть остров. Всё оттягивала и ждала чего-то.

А тем летом встретилась на улице с одной из папиных выпускниц. Она приехала на остров, чтобы показать мужу родные места и съездить с ним на вулкан. Я, тут же напросилась с ними — так хотелось съездить и своими глазами увидеть то место, где пропал отец.

Полдня мы потратили на поездку к вулкану и обратно. Елена и её супруг тогда были явно не в восторге от небольшого путешествия: дорог, как таковых, нет, поднимаясь на гору, чуть ноги все не переломали, голову напекло, к тому же по дороге обратно у машины пробило колесо…

Не удалась, в общем, у людей поездка.

А я дала себе обещание — непременно побывать на вулкане ещё хотя бы раз! Чтобы можно было спокойно погулять и понять, что заставляло отца бросать все свои дела, собирать учеников и плестись на эту гору.

Как Ефросинья Александровна узнала о моей вылазке на Буревестник, я понятия не имею, только поздно вечером, она пожаловала ко мне в гости и, выпытав все подробности поездки, с жаром принялась втолковывать мне прописные истины, параллельно засыпая вопросами, ответа на которые я не знала:

— И чего ты всё никак не отпускаешь мёртвых от себя? Думать о живых, Света, нужно, а не о покойниках! Их нет уже на этом свете! Отпусти их и живи себе спокойно! Чего ты всё торчишь здесь, как дура?

— В смысле?

— Почему не уезжаешь с острова, спрашиваю! — взвилась Ефросинья Александровна, а я даже опешила от такого поворота.

— Ефросинья Александровна, вы чего это? Я вам тут что, жить мешаю?

— Не мешаешь, — пристально глядя на меня, ответила соседка, — но я никак не могу тебя понять. Что держит тебя здесь?

— Как что? Здесь мама моя, и дом, к тому же я обещала Ирине Анатольевне, что возьму первоклашек, желающих, сами знаете, больше нет. Поэтому пока я никак не могу уехать.

— Мама твоя уже два года, как в земле лежит, — отмахнулась женщина, — А мужика чего не заведёшь?

— Вот уж спасибо. Мне Костикова за глаза хватило. Теперь вот не знаю, как развестись с ним.

Я чуть ли не кипела после такого допроса и когда наконец-то выпроводила соседку, вздохнула с облегчением.

А вот хитрая соседка, кажется, выяснила, что хотела. Заметила она и моё одиночество, и то, как сильно детям нужна женская ласка и особенно — забота, которой так не хватало её внукам. Сложила два плюс два… и вот уже через несколько месяцев мы втроём наряжали в детской небольшую ёлку, на которой с трудом поместились все раздобытые игрушки и конфеты, и обсуждали, какой грандиозный ремонт закатим летом. Чтобы места хватило всем.

Вот такая была у нас бабушка. Настоящая лиса.

Глава 8.1

Ещё немного постояв у могилки, мы отправились домой.

Каждому хотелось немного побыть наедине со своими мыслями. Правда, меня мысли одолевали в компании с тетрадями. Что бы ни происходило в личной жизни, а работа есть работа. Даже если и суббота… мдаа!

Однако уже через два часа работоспособность упала до нуля. Поняла, что смотрю в тетрадь и не понимаю, что проверяю.

Зачем эти диктанты вообще придумали? И кстати, хотелось бы мне знать, какой умник впихнул в диктант для второго класса слово «скотина»? Всё-таки нужно было заменить текст, мои детишки чуть урок не сорвали, как услышали знакомое слово. А дальше понеслись выяснения, кто у нас в школе баран, овца или корова…

Стоп. В голове уже полнейшая каша. Нужен перерыв.

До зуда в ладошках хотелось позвонить Раджу, но было ужасно стыдно за последний разговор. И чего я только так расстроилась? Подумаешь, улетит. Жили ведь как-то без него миллион лет, и дальше проживём. Надеюсь, правда, куда более спокойно, чем до его появления в нашей жизни, но уж точно, не пропадём.

И всё равно хочется нажать на эту кнопочку и увидеть этого противного инопланетянина, который непонятно почему намертво засел у меня в мыслях.

Засел и не отпускает.

Господи, это ж нужно было так вляпаться!

А может всё-таки попробовать позвонить? Хоть ненадолго разогнать мрачные мысли и посмотреть на дорогого моему сердцу мужчину.

Которого, впрочем, не оказалось на месте. Невероятно обидно. По крупицам собирать свою решимость, чтобы увидеть Перка на экране.

— Доброго дня, Светлана Андреевна, — вежливо поздоровался молодой мужчина и сразу же поинтересовался. — Скажите, у вас все в порядке?

— Доброго дня, Перк. Спасибо, всё в норме. Скажи, пожалуйста, а Радж сейчас очень занят? — а ведь я даже придумать не успела, зачем именно он мне понадобился. Только бы не спросил!

— Понимаете, его в данный момент нет на станции, но я обязательно передам, что вы выходили на связь. И, может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

— Ой, нет, спасибо, Перк, не стоит. У меня несрочный вопрос, — вот сейчас самое время почувствовать себя полной идиоткой.

После моих невнятных отнекиваний помощник Раджа пододвинулся ближе к экрану и внимательно посмотрел на меня.

— Вы хотели бы отправиться с нами? — неожиданный вопрос поставил меня в тупик. Я видела, что Перка на самом деле интересует этот вопрос. Он даже как будто заволновался в ожидании ответа.

— Я… я не думаю, что это возможно, — отчаянно краснея, промямлила я.

— Абсолютно невозможно, — тут же поступил ответ. — В вашем нынешнем положении вы являетесь привязанной к планете Земля. И мы не в состоянии это изменить.

— Спасибо за информацию, Перк, но я и не планировала покидать Землю, — держи лицо, Света. — И передайте Раджу, что я звонила. До свидания.

Не очень-то и хотелось! У меня вон ещё полторы стопки тетрадей проверить нужно…

Да мне вообще дела до него нет. Непонятно только, почему я так расстраиваюсь? Радж абсолютно чужой для меня. Да он даже не человек! Да-да! Он — инопланетянин! А у меня двое детей, о которых нужно думать, у них сейчас и так настало непростое время, так ещё в наших разговорах стали мелькать мысли о том, что было бы неплохо взять и уехать! Вот прямо покинуть этот всеми забытый остров! Школу можно было бы и поменять, работу — тоже, а с учётом финансовой подушки, которую нам обеспечил Радж, это было бы не так уж и сложно.

Если бы не одно «но».

Я не являлась официальным опекуном детей! А без бумажки, как известно, ты — букашка. Какой директор школы примет от меня заявление о зачислении ребёнка? Правильно, никакой. Поэтому мечты о том, чтобы покинуть остров на неопределенное время так и останутся мечтами. Как и все мои глупые мысли о Радже. Хотя, в общем-то, и неудивительно, что я стала прикипать к нему.

Неудивительно, но очень-очень зря!

За всё время своего замужества я не помню какой-либо заботы от Костикова. Наоборот, повсеместно считалось, что именно жена должна ухаживать за мужем, даже, если он полгода без работы сидит, в то время, как жена на две ставки в школе впахивает. И то, что ему всё здесь надоело, и он решил, что сможет достигнуть большего на материке, а я не могла уехать в то время, когда мама так сильно болела — исключительно мои проблемы. Как я неоднократно слышала от знакомых:

— Игорь просто очень перспективный. Ему развиваться нужно.

Конечно, из сложившей ситуации я сделала свои выводы. Ни на кого рассчитывать нельзя! Только на себя! Чтобы ни происходило в моей жизни, я никогда не ждала помощи от кого бы то ни было.

И тут, когда у меня уже седые волосы начинают проклёвываться, появляется в моей жизни Радж. Невероятно красивый, умный, заботливый и притягательный. Да тут кто угодно слюнями пол закапает. Не то, что одинокая училка.

Но ничего, я девочка взрослая. Улетит он — я, конечно, немножко потоскую, а потом жизнь наладится! Обязательно наладится! Даже вспоминать о нём не буду, правда-правда!

Отличный аутотренинг получился! Повторять трижды в день и годам к пятидесяти я поверю, что Радж мне просто приснился.

Глава 8.2

Так, всё, хватит хандрить! Лучше в магазин сходить, а то в холодильнике и кот наплакал, и мышь повесилась.

Анечка, заметив мою возню в коридоре, тоже захотела прогуляться. День совсем распогодился, и нам даже мороженого захотелось, глядя на залитую солнцем землю.

Но выйдя из квартиры, мы с удивлением услышали, что этажом выше кто-то пытается открыть входную дверь. И, кажется, у кого-то это не получается. На четвёртом этаже жилыми раньше были только две квартиры, сейчас — одна. Отправив Анюту обратно домой, я решила посмотреть, кто же ломится к соседям. Чуть ли не на цыпочках поднималась по ступенькам, с опаской выглядывая, что за разбойник обнаружился в нашем доме. Получить монтировкой по темечку не хотелось, но вдруг это просто дядька Мох ключи где-нибудь потерял и пытается попасть в квартиру.

Ох, лучше бы это был дядька Мох.

Ковыряясь ключом в замочной скважине квартиры Ефросиньи Александровны, на корточках сидел незнакомый мне субъект, а рядом с ним стояла… Марина, нетерпеливо посматривая на мужчину.

Когда я, наконец, отмерла, то смогла лишь выдавить:

— Марина? П-п-привет.

Полжизни прожив в одном подъезде, мы раньше неплохо друг друга знали. Но сейчас по прошествии нескольких лет я с трудом разглядела в этой женщине некогда знакомую мне девушку. Сильно похудевшая, перекрасившая свои волосы в чёрный цвет, в кожаной куртке, она лишь отдалённо напоминала ту Марину, которая рассказывала мне как без проблем добраться до залива или что будет, если неправильно спрыгнуть с мола.

— Светка? — обрадовалась Марина. — Привет! Ты совсем не изменилась. Не знаешь, случайно, отчего у матери в квартире замок новый?

— Знаю, мы его в прошлом году поменяли. После того, как у Ефросиньи Александровны ключ в замке сломался. Вытащить не смогли — пришлось сменить, — я отвечала на автомате, пытаясь в полной мере осознать ситуацию.

— Понятно, а у тебя дубликат есть?

— Есть, конечно. Только он дома.

— Ну вот и отлично! Пойдём? Кстати, познакомься, это Рома. Мы на какое-то время здесь обоснуемся.

— Добрый день, Светлана, — выдал этот доморощенный донжуан, схватил мою руку и поцеловал!

Фуу! У меня после его лобзаний осталось мокрое пятно на тыльной стороне ладони.

— Здравствуйте, — с запозданием выдала я и стала спускаться по лестнице, остервенело вытирая руку о джинсы. Ничего, их потом с хлоркой постираю… или выброшу нафиг, они всё равно мне никогда не нравились!

— Марин, а ты с детьми планируешь встретиться? — уже подходя к двери своей квартиры, спросила я?

— Да, было бы любопытно посмотреть, как они выросли, — натянуто улыбаясь, произнесла женщина.

Ну что ж, тогда придётся впускать в свой дом.

В коридоре сразу же обнаружилась Анютка с молотком в руке. Защитница моя! Стоит, губы от волнения кусает, и ждёт, когда нужно будет бежать меня спасать. Ох, дорогая моя девочка, знала бы ты, кто у нас тут нарисовался.

Увидев, что я пришла домой не одна, Аня вежливо поздоровалась:

— Здравствуйте, — и на меня глазки скосила, мол, поясни, кого это ты к нам в дом притащила.

— Привет, — поздоровалась Марина и тоже на меня глянула — гони ключи. Пришлось вносить ясность:

— Анечка, это твоя мама, — и, развернувшись в сторону гостей, продолжила. — Марина, это же Анюта.

— Здравствуйте, — зачем-то снова поздоровалась Аня, беря меня за руку.

— Привет, — уже заинтересованно сказала маман, мельком оглядев своего ребёнка с ног до головы.

Как меня душила ревность в этот миг! Мне хотелось взашей вытолкать непрошенных гостей и заявить всему миру, что это мои дети, и что эта женщина не имеет на них никаких прав! Столько лет болтаться где-то и тут нате! Я ваша мама. То, что Марине дети не были нужны, и дураку понятно. Она лишь разглядела свою дочку, которую не видела восемь лет и обратилась ко мне:

— Свет, дай ключи, а? Спать хочу, не могу.

А про Сашку даже не спросила! Гадина!

Я молча сняла с ключницы запасную связку ключей и протянула старой знакомой. И после того, как мы остались с Аней вдвоём в квартире, без сил опустилась на банкетку в прихожей. О том, чтобы дойти хотя бы до дивана — не было и речи.

Я просто за голову схватилась от отчаяния, ну вот зачем она прикатила?

Как было глупо рассчитывать на то, что Марина не приедет после смерти матери! Пусть не забрала бы она себе детей, так пристроила бы в другое место. Но отчего я не рассматриваю возможность того, что Марина образумится и решит всё же растить детей сама? Тем более она не одна прикатила. Может и замуж за кавалера своего выйдет.

Конечно, меня дико страшила мысль снова остаться одной. Так привязаться к детям, а потом отрываться от них?

Но если бы я видела, что им с родной матерью будет лучше, то даже помогала бы вещи собирать и делать вид, что всё нормально. Но здесь…

Мои упаднические мысли были прерваны тоненьким голоском Анюты:

— Саш, а ты далеко? — и после непродолжительной паузы моё ребёнок выдал пояснение, — приходи домой скорее, мамСвета подвисла. Десять минут не двигаясь сидит в коридоре. Схватилась за голову и молчит. Я звала — результата ноль. Понимаешь, Саш, тут это… Марина приехала, — снова пауза. — Да не беги ты так, мы ждём.

Пришлось срочно брать себя в руки и идти ставить чайник, перенаправив перепуганного Сашку в магазин.

Глава 9

— Ну и чего ты трагедию устроила? — чуть позже выговаривал мне Сашка. — Ну, подумаешь, явилась. Как явилась, так и отъявилась. Нашла из-за чего переживать. Ты лучше скажи, это она на красном рыдване прикатила?

— Не знаю, Саш. Я их у квартиры Ефросиньи Александровны встретила. А что?

— Просто стоит у подъезда красная тачка стрёмная какая-то. Ни номеров, ни магнитолы. Где они только откопали эту рухлядь?

— Ох, Сань, ты ещё мамкиного кавалера не видел, — вздохнула я. — Вот же жук противный.

— Свет, ну какая она мне мама?

— Самая что ни на есть настоящая.

Тошно-то как, хоть волком вой. Умом я понимала, что сейчас многое зависит именно от меня. И если с Мариной найти общий язык, то, возможно, она не стала бы забирать у меня детей. Тем более, что Сашке через два года восемнадцать стукнет. Зачем ей лишние заботы?

Понять бы ещё истинную причину её появления здесь.

А вот дети старательно делали вид, что возвращение родительницы им глубоко фиолетово.

Но трудно было не заметить, как Сашка после ужина немного замкнулся и хмурился больше обычного, скорее всего, строил в голове планируемую линию поведения с матерью и морально готовился к встрече с ней.

Анютка же, наоборот, всё время рядом со мной держалась. Словно хвостиком следом ходила, разве что в туалет меня не провожала. Моя девочка старалась не показывать своего страха, но стоило ей услышать, как прозвонил звонок, так тут же из рук выскочило блюдечко с бусинами, которое Аня в руках держала. Блюдце — в дребезги, бусины рассыпались по всей комнате, но Аня как будто и не заметила этого — смотрела в сторону двери, а потом и вовсе за меня спряталась. Совсем как раньше.

Но на пороге стояла всего лишь наша соседка Лариса Васильевна, которую мы утром встретили возле подъезда. В руках у неё была искусственная веточка хризантемы и, немного волнуясь, женщина тихо сказала:

— Вот, возьми, Света, пойдёшь, когда на кладбище — положи ей. Всё же Фроська не такая уж и противная была.

— Спасибо, Лариса Васильевна, — я старалась не показать своего удивления.

— Фроська, может быть, и нет, а вот дочку её ты бы десятой дорогой обходила, Света, — словно не слыша меня, сказала соседка и развернувшись быстро скрылась в своей квартире.

Сговорились они что ли?

Все эти предупреждения и намёки определённо скоро доконают меня.

Спать сегодня решила лечь пораньше, всё-таки этот день был нескончаемым. Заглянула к ребятам в комнату, поболтала с ними перед сном в надежде и их отвлечь и самой хоть немного переключиться.

Завтра воскресенье, а значит, объявим день семейного безделья. Нам всем нужно хорошенько отдохнуть. Ну значит, блины, конфеты и кино — основные составляющие грядущего выходного.

Закрывая дверь в свою комнату, заметила, что кнопка на визоре опять мигает.

А может не отвечать? Я понимала, что непозволительно привязываюсь к Раджу, что потом труднее будет без его поддержки. Но с другой стороны, это ведь будет потом…

— Привет! — быстренько натягиваю улыбку, делая вид, что всё нормально.

— Доброго вечера, Светлана, — уже привычно здоровается Радж. — Я просто хотел убедиться, что у вас всё в порядке.

— Спасибо большое, Радж. Всё в норме. Дети уже спать легли — день был не из лёгких.

— Думаю, и тебе пора идти отдыхать. Выглядишь очень утомлённой, — обычно Радж был невероятно спокойным — ярко выраженные эмоции редко посещали его лицо. Но в этот раз он точно был уставшим и явно чем-то обеспокоенным.

— Сейчас, ещё пять минуточек с тобой поговорю и пойду спать. Как раз хотела попросить тебя больше не звонить мне, — неожиданно даже для себя самой сказала я и тут же затараторила. — Понимаешь, я начинаю привязываться к твоему присутствию в моей жизни. А ведь это совершенно неправильно и думаю, ужасно глупо: ты через две недели улетишь, а я опять останусь одна с кучей собственных проблем, и уже некому будет о них рассказывать. Ты не подумай, мне очень приятна твоя забота, но думаю, пора заканчивать с благотворительностью.

Я рассматривала Раджа как в последний раз. На его бледном лице не дрогнул ни один мускул, наоборот, после моих слов он словно в камень превратился. Лишь едва вздрагивающие крылья носа подсказывали мне, что «картинка» не зависла.

Хотелось как-то попрощаться с ним, сказать что-то нужное и правильное, но это было невозможно. В моей голове не было ни одной умной и уместной мысли. Только абсурдные, неправильные и абсолютно нереальные.

Я растеклась по стулу, глядя на Раджа и всматриваясь в его лицо в последний раз. Запоминая этого мужчину. Моего персонального заботливого гуманоида.

— За полгода жизни на вашем острове, — медленно, слегка растягивая слова, заговорил Радж, — я много раз порывался улететь. Улететь и постараться забыть о времени, проведённом здесь. Но каждый раз, когда возникала возможность вылета, я оставался здесь. Я несколько раз высылал на судно запрос о вашем перелёте в колонии Изира. Ответ был неизменно отрицательным. Всегда. В данных обстоятельствах я мог помочь лишь деньгами. А ещё…

— Радж, ты должен это видеть, — неожиданно влетел в «кадр» Перк с каким-то чудным устройством в руках. Это ведь определённо всё меняет… Ой, доброго вечера, Светлана Андреевна.

— Доброго вечера, Перк, и всем доброй ночи, думаю, этот разговор, Радж, можно отложить. Всего доброго.

И вновь быстренько нажала на кнопочку, сбрасывая вызов и от греха подальше спрятала инопланетные девайсы в верхний ящик стола.

Спокойно, Света, всё в порядке. Дыши ровно и не вздумай реветь.

Глава 9.1. Радж.

— Перк, ты зашёл удивительно не вовремя, — не отрывая взгляда от потерявшего сигнал визора, проскрипел я. Светлана оборвала связь и, как мне кажется, больше не намерена связываться со мной. Моя храбрая маленькая человечка.

— Да ты просто не знаешь, какие новости я только что узнал! — Перк скалился довольной улыбкой и, скорее всего, вознамерился добиться, чтобы я сам догадался о его невероятном открытии.

— Перк, извини, но если это не новость о том, что этот проклятый всеми духами Костиков всё же объявился на острове, а лучше отправился на встречу с ними, то боюсь, мне неинтересно.

— Но… как ты догадался? — Перк был явно раздосадован. — Я только что наткнулся на полученное местной администрацией уведомление о том, что Костиков Игорь Валентинович признан умершим, а Светлана Андреевна — его вдовой. Но постой, как ты…

Одним рывком я сорвался к стационарному терминалу для того, чтобы убедиться в правдивости слов своего помощника. Нет, я не сомневался в нём, но не мог допустить даже минимальную вероятность ошибки.

После проверки и перепроверки всех данных я наконец-то осознал, что больше нет никаких препятствий для вывоза Светы с этой планеты. Больше она не является таной Костикова.

Исключительно моей! И только моей!

Вопрос только в том, как ей сообщить о своём решении. Как убедить в том, что на Изюме ей будет гораздо лучше, что больше не придётся столько работать, не придётся так переживать о будущем детей, что там они смогут стать, кем захотят.

О том, что Света может полноценно стать моей таной, старался не думать. Но к своему позору, понял, что абсолютно глупо и неуместно уже выстраиваю варианты жизни Светы с детьми на Изюме. И своём участии в её жизни.

После проведённых часов у терминала, в глаза, словно песчаной пыли насыпали. Чтобы хоть немного проветрить разум, отправился на крышу — самое полюбившееся место на станции в последнее время.

Стоя напротив окон своей землянки и не видя её, испытывал противоречивые чувства. Мне смертельно хотелось, чтобы сейчас она вышла на балкон. Хотелось увидеть её расслабленной и спокойной, чтобы ветер играл в её красивых волнистых волосах… Вот только погода сейчас совсем не располагала к длительному пребыванию на улице. И к тому же сигареты, которыми Света осознанно губит свой организм, никуда так и не исчезли из маленького тайника.

Нет, всё-таки хорошо, что моя землянка спит. Ей нужен отдых.

Но скоро всё изменится. Я заберу её отсюда.

Не позволял даже крохотной доле сомнений закрадываться в сознание, что Света может не захотеть покинуть Землю. Всё же это её родная планета.

А ведь я чуть сам всё не испортил. Страшно подумать, сколько раз я порывался улететь обратно на судно.

Ещё до появления на Итурупе мне казалось, что я пресытился изучать «выживаемость» населения. И так было ясно, что уровень жизни большинства землян крайне низок. Порой — на грани.

Где мы только ни были на этой планете — везде одно и то же.

Но этот остров изменил всё.

Мы прибыли сюда в начале весны. Перед нами стояла простейшая задача: найти точку отправки сигнала, который привёл нас в Солнечную систему, и попробовать выяснить, кто оставил передатчик. Хотя бы собрать всю возможную информацию об устройстве. В нагрузку, как обычно, добавили исследования жизни острова. Из собранных данных следовало, что перед нами предстанет удивительный природный край.

На который мы потом и внимания толком не обращали.

С устройством оказалось всё сложно: никаких явных следов нахождения на планете неведомой расы мы не обнаружили. Само по себе оно представляло металлическую пластину, будто вросшую в горную породу, с неровными оплавленными краями. Сначала мы пытались перенести его на станцию, но это оказалось невозможно. При небольшом размере это устройство было неподъемным.

Разобрать его, и узнать, что представляет собой начинка передатчика, тоже не вышло. Единственное, что удалось понять, что отправка сигнала больше не идёт. Ни на одной из возможных частот мы не уловили никаких сигналов от устройства. И после совещания с руководством крейсера решили оставить его в покое.

Продолжили собирать образцы горной породы, растений, почвы, воды… но со временем всё больше и больше интересовались особенностями человеческой природы. Даже Перк, никогда не интересовавшийся тем, как устроен человек, вдруг принялся наблюдать за живущими на острове людьми.

Он первый и заметил Свету. В тот день мы только добрались до посёлка и выискивали точку входа в информационную паутину. У нас никак не получалось подобрать сильный стационарный компьютер, чтобы незаметно пробраться в местную поисковую систему.

Дождь, весь день лупивший по крыше станции, наконец-то утихомирился, и мы вышли на крышу, чтобы подумать над сложившейся ситуацией. Тогда у меня ещё не было привычки подбираться к заветным окнам и наблюдать за жизнью Светы и детей.

Я стоял на краю крыши и смотрел, как морские волны разбиваются о невысокие прибрежные скалы, как чайки носятся над поверхностью воды, непонятно на что рассчитывая в такую погоду. Как вдруг Перк позвал меня, и мы впервые увидели спешащую к детям Свету.

Она бежала домой с работы. С неким спортивным интересом перепрыгивала через огромные лужи, держа при этом в каждой руке по большой тяжелой сумке. Маленькая, худенькая землянка была полна решимости покорить последнюю водную преграду на своём пути, перекрывающую вход в подъезд. Но не рассчитала свои силы и по щиколотку провалилась в холодную дождевую воду.

— Вот же блин, — проворчала луже моя землянка, — это если что мои любимые кроссовки.

И вошла в подъезд.

— Потрясающая женщина, — восхищенно проговорил Перк, возвращаясь на станцию, а так и остался стоять в надежде разобраться с тем чувством, которое так некстати поселилось внутри, слоило мне лишь посмотреть на Свету.

Глава 10

Конечно, я не могла не мечтать, что нас с ребятами заберут с Земли и переправят в чудесные колонии Изира. Сколько раз Радж рассказывал мне об их созвездии.

Несколько планет в отдалённой от нас части Галактики были заселены народами Изира. Сама же колыбель их цивилизации оказалась в звёздной системе погибающего светила. И поэтому там никто не живёт уже несколько десятков тысяч лет, но изредка туда летают корабли с теми, кто хочет выразить благодарность духу планеты.

Колонии Изира представлялись мне райским местом, в котором можно было бы не бояться того, что кто-то заберёт у меня детей или переживать о нехватке денег, просто живи и радуйся. Конечно, я понимала, что не всё так просто. Есть какие-то ограничения и их пришлось бы соблюдать, но не такие же, блин, как сейчас.

А теперь мне абсолютно точно сказали, чтобы даже не мечтала. Ну раз эта мечта теперь уже точно не сбудется, буду думать, как иначе можно слинять с острова. И начну я, пожалуй, с дядьки Мха. У него на материке столько знакомых есть, кто-нибудь обязательно сможет нам помочь. Пока мне бы только понять, возможно это или нет.

Следующим утром меня разбудил сначала трезвонящий телефон, а затем и противный писклявый женский голос. Это же надо было додуматься звонить порядочному человеку в полвосьмого утра. В воскресенье. Совести у них там что ли нет?

— Добрый день, вы Светлана Андреевна Костикова?

— Да, я, а вы кто будете? — доброжелательность моя ещё не проснулась, так что извиняйте, барышня.

— Я — Маргарита Владимировна Серова. Вам моё имя, думаю, ни о чём не говорит, но вчера я была у своего адвоката и выяснила, что всё имущество, которое осталось после смерти Игорёши по закону переходит вам, как к законной супруге. Но знаете, можете даже не рассчитывать на эти деньги! Я буду оспаривать весь этот идиотизм. Да он даже вашего имени ни разу не произносил, сказал лишь, что уже был женат. О том, что вы до сих пор не развелись, я и не знала, а то, конечно, так бы этого не оставила. И сейчас…

— Стойте, стойте, уважаемая, — попробовала я вклиниться в монолог собеседницы. — Костиков умер? Когда?

— Две недели назад. И знаете, он вообще всем обязан был моему отцу, который устроил его в своё казино. Это с его подачи Игорь стал уважаемым человеком, а вы…

— Да погодите же вы, не нужны мне ваши деньги. Можете не переживать. Только, чтобы вы понимали, вам придётся или присылать ко мне своего адвоката или приезжать сюда самой. Но боюсь, я в ближайшее время буду крайне занятой.

— Можно подумать, у меня дел нет никаких. Но раз вы добровольно идёте на контакт, я дам ваш номер Владимиру Анатольевичу, он свяжется с вами, и там между собой разберётесь.

— Без проблем, — зевнула я и, отключившись, перевернулась на другой бок. Ничего не знаю, у нас по расписанию семейный день безделья!

А Костиков… земля тебе пухом, Костиков.

Выспавшись до одури и нажарив детям блинчиков, вышла с кружкой кофе на балкон. Красота! Если на миг отбросить все проблемы, которые в последнее время посыпались на мою голову и просто посмотреть вокруг, то можно вспомнить, что мы всё-таки живем в удивительном месте. Природа нашего острова уникальна! Сколько раз сюда приезжали журналисты, биологи, экологи — и все в один голос восторгались уникальностью природной системы. Не говоря уже о вездесущих туристах. На нашем небольшом острове было столько красивых мест, что даже местным жителям не надоедало бродить по окрестностям, наслаждаясь красотой родного края.

Удивительно, но на острове живёт достаточно много приезжих. Многих так притягивает мрачноватая красота этих мест, что они решают обосноваться здесь. Таким человеком, к слову, оказался наш сосед Дядька Мох. Я была совсем еще ребёнком, когда он начал приезжать сюда порыбачить. Потом и вовсе переехал в квартиру, которую купил в нашем подъезде ещё его отец.

Наверное, нужно очень любить природу, чтобы жить в гармонии с этим островом. После учебы на материке, я совсем другими глазами посмотрела и на свой родной Горный, и на Итуруп в целом. Одна моя университетская подружка, прилетевшая вместе со мной сюда на каникулы, сказала, что киношникам бы показать остров: хоть про эльфов и гномов снимай среди бескрайних холмов и прекрасных вулканов, хоть фильмы ужасов в заброшенных сёлах.

О том, что здесь нужно будет растить двух подростков, я, конечно, тогда не думала. А зря.

Но если уж помечтать, то было бы просто здорово приезжать сюда на лето: детям здесь раздолье для различных походов и вылазок. А если бы мы и машиной обзавелись, тогда и вовсе — весь остров был бы у наших ног: хоть к вулканам езжай, хоть на горячие ключи, хоть на чёрный пляж…

Помечтать — оно, конечно, хорошо, только пользы никакой.

Пойду-ка я к Марине наведаюсь. Не думаю, что она ещё спит. Хотя бы понять, как она видит своё будущее, и выяснить, какое в этом будущем место уготовлено для детей.

За ночь я постаралась немного успокоиться. Все эти трепыхания ещё никому пользы не приносили. Ужасно захотелось увидеть Раджа, даже глаза скосила к ящику стола, но инопланетное средство связи так в руки не взяла!

Ну разве я не молодец? А ведь раньше я его даже со стола старалась не убирать, а смысл? Ведь тогда можно было бы не заметить, как подмигивает заветная кнопочка. А подмигивала она почти каждый день.

Вот так подбадривая себя и морально подготавливаясь к разговору со старой подругой, поднималась по ступенькам, при этом малодушно надеясь, что Марины дома нет.

Глава 10.1

— Добрый день, Светлана, — тихий вкрадчивый голос, раздавшийся за моей спиной, заставил судорожно схватиться за поручни старой лестницы обеими руками.

— Добрый, — сдавленно просипела я. — Вы зачем так пугаете?

— Да я как бы и не собирался, — улыбаясь ответил этот… Ромео. — Просто вы так забавно замерли на этих ступеньках, словно приросли к ним. Вы случайно не к нам в гости?

— Да, к вам, — пришлось отлипать от лестницы, чтобы отойти подальше от Маринкиного ухажёра. — Я бы хотела с Мариной поговорить. Она дома?

— Дома, конечно, да вы проходите.

Когда я вошла, то не узнала квартиру, в которой раньше бывала практически каждый день. Окна зашторены, на полу разными кучками свалены различные вещи Ефросиньи Александровны: одежда, книги, даже занавески — и те на полу оказались.

Но самым непонятным оказался неприятный запах, буквально пропитавший квартиру. Никаких ассоциаций в голове не было, понимала только — запах мне не нравится.

Сильно не нравится.

Высунувшаяся из кухни Марина, напротив, оказалась крайне довольной жизнью:

— Аа, Светулька, проходи. Ты никак зашла узнать, не нашли ли мы здесь каких денег? Так нету! Похоже мать все деньги прогуляла. Ну да ладно. Чаю будешь?

— Нет, спасибо, только из-за стола, — ответила я, рассматривая свою старую знакомую. Не знаю, что ты, дорогуша, принимаешь, но это явно не к добру. Марина щеголяла по квартире в старом распахнутом халате Ефросиньи Александровны, который являл всем на обозрение неприкрытую грудь, торчавшие рёбра и крохотные кружевные трусы, которые мало что прикрывали.

И судя по тому, как вольготно и расслабленно вела себя нынешняя хозяйка квартиры, её нагота смущала исключительно меня.

— Ты зачем пожаловала, Свет? — со смешком спросила Марина, рассматривая меня, как зверька в зоопарке.

— Я по поводу детей…

— Что, надоели тебе мои оглоеды? — захохотала Марина усаживаясь прямиком на обеденный стол и прикуривая сигарету, — Да ты не боись! Мы с Ромашкой отличный план придумали. Нам пока на материк нельзя соваться — загребут. Поэтому отсидимся здесь. Только для жизни деньги нужны, вот тут-то нам эти Болик и Лелик, то есть Лёлька, помогут. Думаю, друзей у них много, будут травку толкать. У нас её полный багажник. На мороженое всем хватит.

И опять рассмеялась собственной шутке. Прям так громко, от души, как говорится. Я в ступоре таращилась на Марину, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Лишь когда первый шок немного схлынул, смогла прошептать:

— Ты в своём уме? Они же дети!

— Да какие они дети? — отмахнулась мамаша, — Сашке вот, уже пятнадцать, или погоди, уже шестнадцать? В этом возрасте любой подросток родакам помогает.

— Но не таким ведь образом, — мне казалось, что это просто бредовый сон. Ведь такого же разговора не может случиться в обычной жизни.

— Что, Светлана Андреевна, не нравится вам наша затея, — улыбаясь, произнёс Роман, неизвестно когда появившийся в дверном проёме. — Это крайне печально. А мы уже решили семейный подряд организовать, могли бы и вас в долю взять. А что? Посёлок у вас тут крайне неуютный, а мы могли бы немного помочь местному населению. Добавили бы, так сказать, красок жизни.

— Ты, Светка, одно учти — начнёшь детей против меня настраивать, я их сразу заберу. Ты и слова не пикнешь. Пока мне, конечно, не до этого. Барахло матери неделю, наверное, будем на свалку перетаскивать, а потом я и подумаю, как мне лучше здесь устроиться.

После таких слов мне ничего другого не оставалось, как развернуться и, схватившись за голову, выйти из квартиры.

* * *

Первым делом, зайдя домой, пошла в ванную и с мылом вымыла лицо и руки. Но этого, казалось, недостаточно — противный сладковатый душок словно прилип ко мне и намертво пропитал мои волосы и одежду.

Пришлось срочно залезать в горячий душ и до красноты тереть кожу мочалкой в надежде, что больше не придётся чувствовать на себе эту вонь.

Это ж надо было так попасть! Они с собой наркоту на остров привезли. Мало тут пьяниц по подворотням шатается, так они ещё решили их наркоманами разбавить. И провернуть они всё это решили с помощью моих приёмышей!

Кто-то здесь явно из ума выжил, и будем надеяться, что это не я.

Теперь здесь точно оставаться не стоит. Голубева нам жизни не даст: или будем плясать под её дудку, или жди, соседка, привет, который может ненароком прилететь камнем по затылку.

Что делать-то?

Я металась по комнате, как тигр в клетке. Паника захлестнула с головой. Дети, ничего не подозревая, валялись на Сашкином диване и, судя по звукам, смотрели какой-то боевик. Утром думала, что буду валяться вместе с ними и забуду на день обо всех проблемах. Ведь обещала детям день безделья.

Да не вышло.

Каким-то образом оказалась на балконе. Хотелось закричать во всё горло от паники и безысходности.

Схватившись обеими руками за металлические перила, пыталась выровнять дыхание и хоть немного успокоиться. В одной длинной футболке и с мокрыми волосами на пронизывающем ветру это оказалось делать гораздо эффективнее. Спустя пару минут зубы уже выдавали неплохую барабанную дробь, а волосы противными ледяными сосульками облепили лицо и спину, но я действительно начала успокаиваться. Пришло понимание, что детей так не отдам. Наизнанку вывернусь, но придумаю что-нибудь.

А пока единственным, что пришло мне на ум, было — попробовать обосноваться в какой-нибудь дыре на материке. Я хорошо помню, что несколько моих одногруппниц после распределения обосновались в маленьких городках, а кто-то и вовсе — на селе остался. Замуж там повыскакивали и остались. Вот с них-то я и начну, пожалуй.

Где там мои соцсети потерялись?

Глава 10.2

А вот так повезти мне точно не может. Или может? Да нет, такое везение нынче — из ряда фантастики.

Интересно всё же жизнь устроена. Как так могло получиться, что Ленка Сидорова, та, которой мы всем миром помогали сдавать экзамены, и которая клялась и божилась, что диплом ей нужен исключительно для матери, чтобы уже отстала от неё, теперь — директор сельской школы. И судя по школьному сайту, далеко не первый год.

Вот это диплом для мамки.

Так, мне нужно немного успокоиться и хотя бы примерно обдумать, как я объясню Ленке свою просьбу.

Распахнула настежь дверь на балкон, позволяя прохладному осеннему воздуху проветрить помещение и мои кипевшие мозги, и пока занимала все незанятые углы тетрадями, методичками, конспектами, всё думала, что скажу Ленке и как бы нам умудриться обосноваться на материке.

Засовывая очередную кипу рабочих материалов в нижний ящик стола, наткнулась на оставленные здесь визор и переводчик.

Сколько я уже не разговаривала с Раджем? Интересно, они с Перком всё ещё на планете или стартанули отсюда при первой возможности?

Почему-то мне казалось, что я обязательно почувствую то, что Раджа больше нет рядом со мной. Что мой персональный ангел-хранитель больше не приглядывает за нами, и моя жизнь вернулась в свою прежнюю колею.

Хотя прежней она точно уже не будет.

Во мне росла твёрдая убеждённость, что у меня всё получится. Что мы обязательно уедем отсюда и детям не придётся знакомиться с гениальным планом мамашки. И если не Ленка, то кто-нибудь мне обязательно поможет. Но начну всё же с неё, вот прям завтра и позвоню — сегодня точно кто-нибудь подслушает разговор и потребует объяснений.

И пока я барахталась в своих гениальных планах, не заметила, что на визоре заморгала кнопочка.

Вот зачем он звонит? Попрощаться хочет?

Ну уж нет, такого разговора я точно не выдержу. Разревусь как полная идиотка. Лучше уж так пускай улетает.

Всем известно: долгие проводы — лишние слёзы.

Со всего маху загнала запретный ящик вглубь стола и швырнув тетради на заправленную кровать, выскочила из комнаты.

* * *

На следующий день была рассеяна как Птичкина Галя из прошлого выпуска. Ну просто всё валилось из рук, а сосредоточиться на чём-либо можно было и не пытаться. Думаю, приди районная комиссия на смотр урока, в обморок бы попадали от расстройства.

После уроков домой сразу решила не идти, а попробовать поговорить с Леной. Всё-таки времени свободного у нас немного: как закончатся у голубков деньги, так сразу и примутся нас стращать.

На вызов Ленка долго не отвечала, скорее всего, и отвечать не хотела, но после сто двадцать пятого гудка я всё-таки услышала долгожданное:

— Сидорова, слушаю.

— Чего? Какая ещё Сидорова, тебе по статусу Еленой Павловной положено быть и только, — рассмеялась я. — Привет, Ленка. Это Света некогда Беликова.

— Чтоб меня черти разорвали. Да ладно, Белочка, ты? Какими судьбами?

— По делу, конечно, — вздохнула я.

— Выкладывай, — прямо по-директорски приказала Ленка.

Пришлось выкладывать всю нашу ситуацию, заменив персонажей на «мою подругу и её племянников». Долго расписывать, к слову, не пришлось. Думаю, у неё в учениках присутствуют и такие дети, которых кормят всей деревней. Потому что после окончания моего рассказа она лишь спросила:

— Когда сможете приехать?

— Ты с чего взяла…

— Свет, не морочь мне голову, — устало перебила старая подруга. — История стара как мир. Приютила ребят, полюбила, тут явилась мамаша, которой дети и сейчас нужны как зайцу стоп-сигнал. Тут любой подумает, куда податься. В общем, было бы просто великолепно, если бы вы в ближайшее время оказались здесь. Мне позарез нужен учитель начальных классов. Желательно, со стержнем. Четвёртый класс остался без учителя, так они скоро всю школу по кирпичику разнесут. Вот и будем обе получать выгоду от сложившейся ситуации. Идёт?

— А что с жильём? Можно будет где-то приткнуться на первое время? — пришлось брать быка за рога.

— Решим что-нибудь. В крайнем случае, у меня поживёте — дом большой.

Я смотрела на свой телефон и боялась поверить в то, что не всё потеряно, что мы скоро уедем отсюда. Теперь нужно детей подготовить. Я, конечно, не думаю, что они будут против переезда, но мало ли какие-то неучтённые факторы я из виду упустила. И снова вся надежда на гибкую детскую психику.

Я стояла неподалёку от школы, сжимая в руках телефон и лихорадочно соображая, как решиться провернуть всё, что мы только что обсуждали с Ленкой, когда весёлый голос Ирочки Воронцовой заставил меня медленно обернуться и застыть с открытый ртом.

— Здравствуйте, Светлана Андреевна, у вас сейчас такой вид, какой был у папы, когда мы увольняться ходили. Вы что тоже уволиться решили? Жалко, малышня вас любит.

Точно! Вот с кем ещё можно поговорить относительно переезда.

Воронцов обязательно должен мне подсказать, какие могут возникнуть сложности при таком нестандартном переезде. Ведь и дураку ясно, что не просто так Сергей ребёнка привёз на остров.

— Здравствуй, Ирочка, скажи, пожалуйста, а папа твой дома? — только сейчас обратила внимание на то, что за спиной у девочки рюкзак, а в руках пакет со сменкой.

— Дома, конечно, только он работает, скорее всего.

— Ничего, если папа не сможет сейчас со мной поговорить — приду к вам в гости вечером, если получится. Ты пироги любишь?

— Кто же их не любит? Особенно сосиски в тесте! Мне кажется, это самая вкусная еда, которую придумали люди! Их даже собаки любят, и коты! А ещё я даже мышке одной давала попробовать, так и она съела все крошки. Представляете?

В эту самую минуту Ирочка вдруг превратилась в обыкновенного ребёнка… ну хорошо, почти обыкновенного.

Глава 10.3

Мы шли по залитому солнцем Горному, не обращая ни на кого внимания, и вели разговоры о тонкостях высокой кухни: о том, какой вкусный бывает жареный хлеб, или макароны с луком и морковкой; или о том, как вкусно затолкать кусок булки в банку из-под сгущёнки, тогда булка вкусно пахнет и на ней даже могут оказаться капельки этого лакомства…

И так вышло, что я не сразу сообразила, что Ирочка стала вспоминать еду из какой-то прошлой жизни:

— Вы знаете, я теперь даже не ем зелёный хлеб, он совсем не вкусный и плохо пахнет, а ещё папа никогда не берёт ту еду, которую выбросили. А мама часто так делала и меня учила: мы ходили в городе к складам, и мама рассказывала, у кого можно спросить еду, которую всё равно скоро выбросят. Но мне это не нравилось: люди часто на нас кричали… и обзывали по-разному.

Здесь Ирочка остановилась и стала всматриваться в проходящую мимо кошку, которая несла в зубах то ли мышку, то ли крысёнка — я не стала всматриваться. А вот Ирочка пригляделась и со счастливой улыбкой обратилась ко мне:

— Знаете, как ей сейчас хорошо будет. Крысёнок вон какой упитанный, и кошке теперь будет сытно, и животик урчать не будет. Крысы везде себе еду найти могут, а вот кошкам хуже, правда, здесь, на острове, с этим тоже всё в порядке. А ведь это очень неприятно, когда в животе пусто… иногда даже больно.

И рассмеялась.

Рассмеялась смехом, свойственным только этой девочке.

Чему она радовалась, я не знала. То ли тому, что кошке теперь будет сытно, то ли тому, что теперь у самой Ирочки живот не болит от голода.

Поняла, что разговаривать с Сергеем прямо сейчас не смогу, слишком много эмоций бурлило в моей душе. Поэтому попрощавшись с Ирочкой у двери её подъезда, поплелась к себе домой, обдумывая всё услышанное, а заодно и то, с каким вареньем будем печь сегодня пироги.

Однако оказавшись дома и бросив сумки с тетрадями в коридоре, поплелась на балкон, даже не переодеваясь. Дети умчались по своим делам, поэтому я, завернувшись в тёплый плед, абсолютно спокойно устроилась в своем гнезде, не забыв прихватить с собой кружку кофе.

Всё-таки я не зря выпросила у директора полдня свободы. Ничего, мои ученики отлично повеселятся с первоклассниками на продлёнке, а мне нужно хоть немного собраться с мыслями.

Наверное у каждого человека есть такое место, где он может побыть самим собой. В своей комнате я была окружена работой. Неисчезающие стопки тетрадей, учебники, постоянно включенный компьютер и даже выглаженная одежда на вешалке — не давали мне расслабиться. На балконе были только я, кофе и тишина.

Ну ладно, в последнее время, наша компания частенько увеличивалась на сигареты и мысли о Радже.

Это было просто ненормально! Я оказалась в такой ж… сложной жизненной ситуации, и при этом постоянно прокручивала наши долгие разговоры. Воспроизводила в мыслях образ Раджа, его жесты, мимику…

Прекращала бы ты, Света, дурью маяться. У любой нормальной женщины должен быть такой вот недосягаемый мужчина в мыслях. Потом ещё повспоминаешь, а сейчас было бы неплохо сосредоточиться на деле.

Но у меня не выходило.

Никак.

Сколько я просидела на балконе — не знаю. Буквально утонув в мыслях о себе, детях, жизни Ирочки, возможной перемене места жительства, что даже не сразу обратила внимание, что уже совсем скоро придут Саша с Аней, а я так и сижу перед переполненной пепельницей и пустой кружкой.

Всё же надо брать себя в руки, убирать улики своего пребывания на балконе и бежать на кухню.

Кряхтя аки старая бабка, поднялась со стула и обвела взглядом уже привычную мне картину. Знакомый, какой-то даже родной пустырь, за нашим домом, крыши заброшенных гаражей и океан… Совсем скоро придётся привыкать к другим видам, лучше они будут или хуже — неизвестно, но, кажется, пришла пора сделать следующий шаг.

Шаг вперёд!

Собираясь в гости к Воронцовым, я всё думала, что именно спрошу у Сергея. Нужно было как-то и полезными знаниями запастись и самой не спалиться. Каким-то чудесным образомвыяснить подробности его переезда на остров, но при этом не дать понять, что я хочу увезти детей отсюда.

К вечеру пирог был приготовлен, баночка с яблочным повидло не забыта, а Сашка даже не поленился сосиски в тесте накрутить. Благо теста в морозилке хватило на всё. На всякий случай даже пачку чая в пакет забросила.

К соседнему дому бежала, как угорелая. Во-первых, было неимоверно страшно — единственный фонарь во дворе не горел, а тяжёлые тучи не давали проникнуть лунному свету на землю. Ну и во-вторых, хотелось донести вкусности если не горячими, то хотя бы тёплыми.

Так не хотелось сегодня уходить из дома. Сашка с Аней устроились на кухне с оставшимся пирогом, сериалом и полным заварником свежего чая, а я бегу к Воронцовым, неизвестно на что рассчитывая. С чего вдруг Сергей станет делиться со мной подробностями своей жизни?

Вот ведь, угораздило же пообещать Ирочке прийти именно сегодня.

Квартиру, в которой жили Сергей с дочкой, я нашла легко. В их подъезде свет горел только в трёх окнах. И два из них на втором этаже, куда мне и нужно было.

— Света? — удивился Сергей, открыв входную дверь. — Ты здесь чего?

— Ой, пап, я забыла тебе сказать, что Светлана Андреевна сегодня придёт к нам в гости чай пить, — выглянула в коридор девочка. — Да вы проходите, не бойтесь, я вам нашу комнату покажу.

Я смотрела в озадаченное лицо хозяина квартиры и очень хорошо его понимала. Тут самим есть толком нечего, не то, что незадачливую гостью разносолами угощать.

— Сергей, извини, что я без предупреждения, только мне очень поговорить с тобой нужно, и я принесла Ирочке сосиски в тесте, — выдала я, протягивая Воронцову пакет с дарами, — она сказала, что их очень любит.

На этой фразе лицо Воронцова ещё более вытянулось, но, тем не менее, он шире открыл дверь, позволяя мне пройти внутрь квартиры.

— Кто же их не любит? — только и спросил хозяин квартиры, закрывая за мной дверь.

Глава 10.4

На маленькой кухне Воронцовых было очень уютно, правда чтобы разместиться за столом, пришлось сначала убирать кисточки, бумагу и краски, которые приготовила девочка для творчества.

Чай пили оживлённо болтая. Правда, болтала в основном Ирочка, рассказывая о том, сколько всего интересного на острове и как ей здесь хорошо. Сергей же чай пил молча, смотря в свою кружку, словно там были зашифрованы все ответы на невысказанные вопросы.

Но как только девочка оставила нас одних за столом, тут же грубо поинтересовался целью моего визита.

— И чего ты явилась?

А мне как-то сразу стало жуть как неуютно под этим его взглядом. Словно на детекторе лжи проверять меня собрался и заранее знал, где я буду врать.

— Да я просто пирог Ирочке пообещала…

— Свет!

— Ну хорошо, — вздохнула я. — Мне не помешало бы узнать, с чем я могу столкнуться увозя детей с острова.

— Каких детей? — Воронцов на секунду опешил от поступившего вопроса.

— Голубевых. Саша и Аня Голубевы живут у меня уже несколько лет. А недавно их мать прикатила и хочет… ну, в общем, не дело она затеяла, а я решилась….

— Марина приехала? Сюда? — Сергей аж выскочил из-за стола, опрокидывая табуретку, на которой сидел.

— Ну да, прикатила. Да не одна, с мужиком каким-то мутным и полным багажником дури.

— Но… Как же… Мать мне говорила, что нет её на острове. И много лет уже не видели. Я решил… думал, хоть сейчас жить нормально начну. С трудом нашёл нормальную работу, чтобы и дочка под присмотром и хоть какие-то деньги были. Пить бросил. Почти забыл! И что… опять?

Мы ненадолго замолчали. Мне всё же нужен был адекватный Сергей, а не этот дядька, у которого желваки так и ходят ходуном. Даже страшно стало, вдруг он меня прибьёт на своей кухне ненароком.

— Извини, Сергей, что я вот так вывалила последние новости. Но времени у меня немного. Сможешь ты мне объяснить, с какими трудностями столкнулся, когда Ирочку перевёз сюда или нет?

Одним движением Сергей поставил табуретку на прежнее место, но не сел на неё, а отвернулся к окну и заговорил. Медленно, словно выталкивая из себя слова.

— Не думаю, что ты столкнёшься с тем говном, в котором в прошлом году барахтался я. Ещё год назад я и не знал, что у меня дочка есть. Резинками пользоваться умел, баб менял часто, поэтому и не думал, что кого-то умудрился наградить ребёнком. И вот звонит мне как-то вусмерть пьянющая бабень и говорит, что дочка у меня есть. Я толком и не понял из её слов ничего, сбросил вызов и забыл. А через неделю после звонка она явилась к нам в отделение и сказала: «Забирай, а если не нужна — сдай в детдом». Развернулась и ушла. А дальше начался полный трэш. Никаких документов на ребёнка у неё нет. Судя по всему, родила в каком-то подвале и всё. Как только Ира выжить смогла — уму не постижимо. Дальше, выходило одно: сдавать её в детдом, чтобы там ей выправили документы… или ехать сюда. Здесь можно и без них жить. Мама пристроила в школу, я ушёл со службы и теперь пытаюсь освоить удалёнку. Интернет здесь хреновый, конечно, но для работы хватает.

Сергей вернулся за стол и в упор уставился на меня:

— Так что поверь, ты вряд ли столкнёшься с теми трудностями, которые выпали на мою долю. У нас денег сейчас, конечно, совсем мало, но на хлеб хватает, да и мать помогает.

— Ирочка как-то сказала, что тебе пришлось выбирать между прошлой работой и ею.

— Это не совсем так, — усмехнулся Воронцов. — Я ведь контуженный на родину вернулся. До сих пор что-то на голову накатывает — спать нормально не могу. Долго мыкался, прежде, чем в патрульные пойти. Возвращаться на остров боялся…. А так и койку в общаге выделили и зарплата капала. На жизнь хватало. А с появлением Иришки пришлось жизнь свою перекраивать. Конечно, опасался, что мы вместе с ней бродяжничать начнём, если не сдам её в детдом. А туда, сама знаешь, я её отпускать был не намерен.

— Скажи, Воронцов, — любопытство во мне отчаянно боролось с воспитанием, но несвойственная Воронцову разговорчивость помогла озвучить главную мысль. — А почему ты боялся на остров возвращаться?

— Из-за Марины. Мы с ней встречались раньше. До армии. Да что уж теперь говорить.

Мужчина с силой потер лицо руками, снова встал из-за стола и подошёл к окну. Я заметила, что он смотрит в окна нашего дома. О чём он думает, я не знала, но неловкость ситуации быстро сгладила появившаяся на кухне Ирочка. Без слов она подошла к отцу и ткнулась лицом в его живот. Я видела, как медленно мужчина опустил глаза и с любовью посмотрел на чёрненькую макушку дочери.

Невооруженным глазом было заметно, насколько он привязан к дочери, однако противный червячок сомнений не вылезал из моей головы. Поэтому стоило Ирочке схватить с тарелки очередной пирожок и вернуться в комнату, как я тихим шепотом спросила:

— Скажи, Сергей, а ты уверен…

— Что Ириша — мой ребёнок? — усмехнулся Воронцов. — А разве это важно? Мы с ней вместе прожили почти год, но… погоди-ка. Тут у матери сумка где-то была — она вечно с собой мои мелкие фотки таскает.

Сергей вышел в прихожую, откуда вернулся со старой дамской сумочкой, в которой я без труда опознала сумочку директора нашей школы, и без стеснения открыл её и достал обычный кошелёк.

— Вот, погляди! — протянул мне открытый кошелёк с чёрно-белыми фотографиями в прозрачных кармашках.

На одном из старых снимков оказалась «Ирочка», только со смешной стрижкой. Как тогда говорили «под горшок». Мда… невероятное сходство! Тут уж никакой тест ДНК не нужен.

Так, посидев немного с Воронцовыми, отправилась к себе, обдумывая по дороге всё, что удалось узнать. А выходило, впрочем, не так уж и страшно. Поменяем одну глушь на другую, но зато будем спокойно планировать своё будущее, зная, что никто не сумеет отобрать у меня детей. И тем более никто их не заставит травку толкать приятелям. Зато через пару лет Сашка пойдёт нормально учиться, а там и мы с Анютой в город подтянемся.

А ещё почему-то я задумалась о том, что где-то в прошлой жизни между Воронцовым и Мариной было что-то большее, чем просто юношеская влюблённость. Иначе, отчего столь бурная реакция?

Мне, конечно, нет никакого дела до них, но всё равно было любопытно. Мне было лет двенадцать, когда родился Сашка, и конечно, тогда не было никакого дела до того, с кем там встречается Марина.

Но… стоп!

Саша и Аня — они же… Сергеевичи! А что если Воронцов — их отец?

Эта мысль меня буквально оглушила. И что теперь делать?

Я ведь, и правда, понятия не имею, кто отец моих детей. Да, думаю, вряд ли кто-либо на острове в курсе, но одно дело от матери-наркоманки убирать детей подальше, и совсем другое — от нормального отца прятать.

И всё-таки сомнений в правильности принятого решения у меня не было никаких.

Воронцова я обязательно спрошу о вероятности его отцовства. Только чуть позже, когда устроимся на новом месте, и я наконец-то смогу дышать чуть свободнее.

А пока у меня голова просто кругом идёт от предстоящих перемен!

Глава 11

Усталость и нервозность накатывали волнами.

И если раньше я пытался себя уговаривать не подходить лишний раз к окнам Светы, то сейчас я как одержимый стремился быть поближе к ней.

А ведь времени после телефонного разговора с какой-то дальней знакомой Светы прошло не больше суток.

Мозг до конца не верил в реальность происходящего. Мало того, что этот ненавистный Костиков отправился навстречу духам, так ещё и Света собралась уезжать. Именно сейчас.

И всё же какое-то пугающее царапающее чувство не давало покоя. Казалось бы, чего проще. Нужно всего лишь дождаться момента, когда Света будет готова и забрать её на станцию.

Всё равно ведь переезжают, а так не просто поменяют одно поселение на другое, а полетят на Изюм, где я смогу заботиться о моей землянке и о её детях.

Звонок терминала заставил встряхнуться и выпрямить спину.

Этого звонка я жду уже давно. Теперь у руководства просто не осталось причин, запрещающих забрать с собой Свету. Теперь они обязаны пойти мне навстречу!

На экране терминала высветилось весёлое лицо Элира Борка, одного из пилотов крейсера:

— Доброго дня, Раджел, — ответил Элир, не глядя на экран и посылая невнятные мимические сигналы неизвестно куда. Задорный звонкий смех и торопливые убегающие шаги подсказали молодому Борку, что связь с этой женщиной откладывается на неопределённое время. — Ну вот убежала. Из-за тебя, между прочим, убежала, неугомонный Кавари.

— Элир, мне кажется, что тебе нужно что-то мне передать, — прорычал я.

— Ах да, тут еле вспомнил о просьбе Двойра Нами, — снова засверкал зубами Борк, — тебе дают позволение на вывоз твоей землянки и её детей. Больше она не является связанной со своей планетой.

Облегчение накрыло волной мгновенно, но следующие слова Элира заставили тут же сосредоточиться и взять себя в руки.

— Но вы должны покинуть планету не позднее, чем через семь дней, иначе тебе, мой друг, придётся попрощаться с мечтой о том, чтобы назвать свою землянку таной.

— Доброго дня, Элир, — зашёл в помещение центрального узла Перк, — Радж уже давно является таном этой землянки, но всё же было бы гораздо приятнее наблюдать за ним, если бы этот статус не был бы односторонним.

— И то верно, — усмехнулся Элир, глядя на меня, — в общем, у вас семь дней. И поблагодарите Тая Дар, она тоже подобрала каких-то землян и собирается тащить их на судно. Никаких оснований у неё для этого нет, но никого это не смущает.

— Кого это она там подобрала? — нахмурился Перк.

— Да двух девушек. Сестёр. Они уже готовы к перелёту, но… — на заднем плане вновь послышался женский смех и перешёптывания, отчего Элир мгновенно потерял нить разговора. — Ну в общем, давайте, поторапливайтесь, а мне некогда. Пошёл я.

И отключился. Вот уж кто не пропал бы на Земле, так это Элир Борк.

— Что будешь делать? — поинтересовался Перк, занимая соседнее кресло.

— Подслушивать, подсматривать и ждать. Пока так. — Голова гудела, точно станция на взлёте, — Если я прямо сейчас заберу Свету, это может вызвать ненужные вопросы. Даже на этом острове. Другое дело, если Света начнёт подготовку к переезду.

— К визору так и не подходит?

— Молчит.

И я бы наверное дошёл до крайностей, если бы не выяснил дату отправления парома, на который Света заказала билеты. Эта новость позволила действовать более решительно.

Мы с Перком подготовили единственное пустующее помещение для перелёта на крейсер трёх пассажиров, разобрали все залежи с проходов, чтобы никто не спотыкался о бесчисленные коробки и модули.

Особенно Перк сокрушался о своих габаритах, совсем несовместимых с длительным пребыванием в замкнутом пространстве с такими хрупкими и уязвимыми землянами.

— Нет, ну хоть звоночек на шею вешай, чтобы не затоптать какую-нибудь землянку. А ведь та девочка даже меньше Светы.

— Ну так и повесь, — с самым суровым видом распорядился я, надеясь, что Перк поймёт простую шутку.

За два дня я истратил весь свой запас оптимизма и уверенности в том, что у нас всё получится. С каждым часом, приближающим нас к встрече со Светланой, я дёргался всё больше и больше и неотрывно следил не только за Светой, но и за новыми соседями этажом выше.

Однажды даже поднял вверх станцию, чтобы поближе познакомиться с матерью детей Голубевых. Однако в тот раз женщина спала, в то время как её сожитель разговаривал на кухне с Морозовым Олегом Харитоновичем, которого Света простодушно называла дядькой Мхом.

Разговор я не услышал, поскольку мужчины разговаривали очень тихо, и как мне показалось, не хотели, чтобы их услышала даже эта женщина, Марина Викторовна Голубева.

Но разговор мне не нравился, как и семена растений, разложенных в пакетах на столе.

После увиденного я дал задание Перку поставить станцию на прежнее место и на время прилип к окнам, расположенным этажом ниже. Света готовила ужин всей семье, порхая по кухне и напевая неизвестную мне песню, а я понял, что очень хотел бы видеть её такой каждый день. Чтобы у нас тоже был общий дом, настоящая кухня, а не зона столовой, и видеть её счастливой и расслабленной каждый день, каждый день слышать её красивый голос с легкой хрипотцой, ловить её улыбки и взгляды…

Нужно только ещё немного подождать. И тогда всё встанет на свои места и возможно когда-нибудь, пусть даже через годы, но Света назовёт меня своим таном.

Ибо я устал выстраивать бесконечные варианты своей жизни без неё.

Столько возможных вариантов смены места жительства или работы: отправление в следующую часть Галактики, а может, и за её пределы, переезд на практически неисследованный Издар, или наоборот, остаться в своём Центре, набрать огромную группу молодняка, и надеяться, что рано или поздно я забуду Землю, этот остров и эту женщину, так основательно перекроившую все мои мысли и мечты.

Глава 11.1. Света.

На сборы у нас ушло три дня.

По-тихому уволиться с работы, собрать вещи, максимально подготовить квартиру к долгому отсутствию… и это далеко не целый список. Дети сначала жутко обрадовались предстоящему приключению, но потом начались разные выверты:

— Свет, а как же я здесь Тошика оставлю? А вдруг кто в квартиру залезет? — ну, конечно, стационарный компьютер мы с собой не потащим. А я ведь сразу предлагала ноутбук выбирать…

— А меня Маша на день рождения на следующей неделе звала. МамСвет, может, после него поедем?

— А вы в курсе, что нас у нас штормовое предупреждение на носу. Самолёт по-любому не прилетит, придётся паромом.

— А цветы куда денем?

И ещё сто штук таких вопросов, о которых я и не думала. Правда, из всех новостей самым неприятным было «штормовое». С вещами и цветами можно разобраться, Машку — по телефону поздравить. А вот путь к большому берегу обещает быть нелёгким. Во время штормов даже автобусы по острову не ездят.

Боюсь, до парома придётся добираться пешком.

В один из этих суматошных дней к нам в гости зашёл Дядька Мох. В квартире настоящий кавардак, словно тайфун прогулялся по нашим комнатам. Одежда, обувь, книги, лекарства — всё лежит не там, где должно. Казалось, что на месте оставался один лишь чайник, да и то, потому что Анюта начала кашлять и постоянно приходилось отпаивать горячим чаем. Да и сами грелись таким нехитрым способом — отопление в Итурупе включали не раньше ноября, даже не смотря на то, что по ночам температура за окном уже опускалась ниже нуля.

И конечно, наши сборы навели старого знакомого на разные вопросы. Пришлось сознаваться, что мы собираемся отчаливать отсюда.

— Светуль, а ты новости по погоде смотрела? Самолёт не прилетит сюда, ты же понимаешь? А на пароме сутки плыть.

— Ну и что? Детям это только за приключение сойдёт, — попыталась отмахнуться я. Хотя сама даже вспоминать боялась, как неизменно сходила на берег зелёненького цвета от всех этих покачиваний. Будем надеяться, что дети покрепче меня будут.

— Ну, смотрите сами, — проговорил сосед, а потом, немного помолчав, спросил, — это вы от Маринки что ли бежите? Заходил я тут давеча к ней.

— Тогда должны понимать, что у нас не так много вариантов.

Я сновала по кухне, не особо вслушиваясь в то, что говорит дядька Мох. Скорее всего, он пришёл с какой-то конкретной целью, но мне и дела до неё не было. Тётю Мотю теперь выгуливать не нужно, а что ещё могло понадобиться — не знаю, да и знать не желаю. Мне бы сейчас понять, как умудриться не забыть взять с собой лекарства из холодильника.

— А договориться не пробовала? — поинтересовался сосед.

— Дядька Мох, чтобы я ей ни предложила, всё равно мало будет, только детям нервы трепать нашими разборками.

— Ну смотри, дело твоё. Но раз уж к парому пойдёте, то лучще через холмы топайте, — вздохнул дядька Мох, поднимаясь на ноги, — если дождь в пути настигнет, сможете в халупе той переждать непогоду. Но ты бы хорошенько обдумала то, что затеяла, всё-таки не чужие ей дети эти.

— Не чужие, — вздохнула я. — Да только она к детям даже поздороваться ни разу не зашла, узнать, как у них дела обстоят. Может тут от голода пухнут.

Вот так и получилось, что мы сидели в тёмной прихожей растерянные и молчаливые. Я внутренне тряслась от страха, но очень старалась внушить всем уверенность в том, что мы правильно поступаем, и в любом случае сможем сюда вернуться, если сами этого захотим.

Но в предстоящей поездке пугало всё: и непогода, которая с каждым часом всё больше и больше набирала обороты, и последние урванные билеты на паром, и особенно, кашель Анюты, который мне совсем-совсем не нравился.

Идти пешком нам предстояло около часа. И, по словам Сашки, автобусы начнут вновь курсировать по острову только через два дня, поэтому остаётся только положиться на удачу и собственные силы.

А пока мы поглядывали друг на друга и настраивались на выход.

В голове отчего-то мелькали различные картинки из прошлого: как мы жили здесь с мамой, мечтали о другой жизни, думали всё, что стоит ещё немного потерпеть, и что-то изменится, и мы заживём, наконец, по-человечески. Но время стремительно летело вперёд, а ничего не менялось. Рабочих мест на острове становилось всё меньше, а желающих приложиться к бутылке — всё больше.

И я понимала, что не хочу такой участи для своих детей.

Нужно ехать!

Сашка и Анютка меня поддерживали: они ведь видели, как живут их ровесники. Одна Сашкина одноклассница в прошлом году родила ребёнка и сбагрила его матери, другая в свои неполные шестнадцать уже не может долго обходиться без бутылки. И таких примеров полно, правда, теперь на горизонте могли замаячить ещё и наркотики.

Надо будет позвонить Степану Юрьевичу по этому поводу, как только устроимся на материке, может, что-нибудь дельное посоветует.

Вот с такими невесёлыми мыслями я закрывала за нами дверь квартиры и спускалась по тёмной лестнице вслед за детьми. Надо бы о чём-то хорошем подумать.

Пускай, это будет Радж. Я твёрдо настроилась жить, не оглядываясь на своего пришельца. Конечно в моих мечтах и фантазиях он будет жить ещё довольно долго, только это никак не должно мешать нашей жизни. Совсем скоро он улетит в свои загадочные звёздные дали, а мы… А мы непременно устроимся и заживём ещё лучше прежнего.

Да, во многом благодаря ему, но я уверена, мы бы и сами не пропали.

За всё время сборов я так ни разу с ним и не поговорила. Даже визор не доставала. Отчего-то мне казалось, что я обязательно проболтаюсь о переезде, и Радж станет меня отговаривать от этой затеи. Ему никогда не нравилось, когда я чрезмерно уставала, не спала по ночам или ходила нараспашку. А предстоящая поездка — это ещё больший подрыв здоровья, и ладно бы, если только моего.

Но я не могла не признать, как проверяя по вечерам тетради, я волей-неволей поглядывала на ручку верхнего ящика стола, в котором лежал серебристый экран.

Интересно всё-таки, зачем ему такие смешные ручки по бокам? Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ, но хоть чем-то голову занять, пока мы тащимся в сторону холмов.

Глава 11.2

Буквально через полчаса пути не было уже никакого дела ни до инопланетных гаджетов, ни до забытых на подоконнике цветов, ни до ещё чего бы то ни было — начавшийся дождь вовсю набирал обороты и сильно снижал скорость нашего хода.

И чего меня чёрт дёрнул именно сегодня в бега податься? Могли бы уже переждать шторм и спокойно улететь на самолёте, как только наладится связь с материком. Так нет же. Понесла нелёгкая.

Моё стремление покинуть остров как можно скорее сыграло с нами злую шутку.

Но когда неожиданно появилась Марина со своим Ромео, и я поняла, что никуда мы сегодня с детьми не поплывём, меня неожиданно затопило дикое сожаление, что у нас нет никакой возможности отправиться вместе с Раджем на Изюм? А ведь я так старалась даже не мечтать об этом и строить свою жизнь без оглядки на него.

Некстати вспомнились слова Ефросиньи Александровны о том, что женщине одной по жизни легко не будет никогда:

— С любой ситуацией, с любым жизненным дерьмом можно справиться, — втолковывала мне соседка, — если за твоей спиной надежный человек. Любая преграда окажется по плечу, а любая потеря — не столь горькой.

При этом мы обе понимали, что гипотетический «человек за спиной» должен быть тем, кого ты любишь, кого любят твои дети, кто всегда встанет за тебя горой. В противном случае — ты так и останешься одна, с кем бы ты ни жила, и какой бы штамп в паспорте у тебя ни стоял.

Вот и сейчас, мне оставалось лишь смотреть, как мои дети залезают в красную калымагу вместе с сумками, смотреть, как Марина лихо разворачивает машину и увозит их от меня, смотреть, как этот хлыщ спокойно достаёт из-за пояса джинсов пистолет…

Раздавшийся выстрел и жгучая боль в животе заставили меня скрючиться и грохнуться на мокрую траву, вслушиваясь в торопливые чавкающие шаги Ромео, удирающего с места преступления.

Прижав руки к животу, я всё надеялась, что вот ещё чуть-чуть и станет легче. В фильмах раненные герои лихо бегают по диким прериям, даже не обращая внимания на то, что из них кровь хлещет. Мне же казалось, что если я хоть немного разогнусь, то вся кровь вмиг покинет меня.

А ведь пока я раненной птицей валяюсь тут, моих детей увозят всё дальше… Надо как-нибудь встать и начать что-то делать. Иначе я либо свихнусь, либо просто отдам богу душу прямо на этом месте.

Неожиданно надо мной закончился дождь. Я даже скулить перестала ненадолго. Вот везде вокруг дождь лил с прежней силой, а надо мной — нет. И когда я повернула голову к небу в надежде разглядеть разгадку, откуда взялся невидимый зонтик, — увидела увеличивающееся яркое пятно света.

Как? Неужели всё? И мой путь на земле окончен? Нет, нет, мне нельзя! У меня дети без присмотра оставлены! Мне во что бы то ни стало нужно их увезти с Итурупа!

Но вместе со светом из неведомого люка вынырнули две сильные руки, подняли меня с мокрой травы и бережно уложили на какие-то носилки.

— Радж? — сипло спросила я, разглядывая своего спасителя вытаращенными глазами, — неужели это, и правда, ты?

На что мужчина ничего не ответил и лишь протянул мне знакомый слуховой аппарат. Быстренько нацепив на себя переводчик, зачем-то повторила свой вопрос.

— Я, конечно, — хмуро ответил мой дорогой инопланетянин, практически не глядя на меня.

И пока я лежала на боку и впервые в жизни рассматривала Раджа, он только нажимал на какие-то кнопки, недалеко от люка, который с небольшим шипением медленно закрывался. В жизни он казался немного ярче, чем на экране визора, его волосы были красивого стального цвета, как и глаза, злые такие сейчас и крайне недовольные.

Боль, ненадолго отступившая в связи с неожиданным появлением Раджа, вновь стала мешать мне даже думать или задавать какие-то вопросы. Пришлось признаться:

— Радж, у меня тут дырка в животе.

— Я в курсе, — всё так же не глядя на меня, обронил мужчина и, передвинув мои носилки к стене, спросил, — ну почему ты такая доверчивая? Почему? Со мной на связь выходить перестала, но рассказала о своих планах этому выродку. О чём, вообще, думает твоя голова?

— Радж, а можно ты меня потом ругать будешь? У вас тут есть какой-нибудь сверхнавороченный медицинский прибор, который бы заштопал мне живот?

— Есть. Я.

— В смысле, ты? — я аж воздухом поперхнулась. — Во всех фильмах…

— Я так погляжу, ты их уйму пересмотрела, — сказал Радж, принимаясь копошиться у меня за спиной.

Прежде всегда спокойный и уравновешенный, сейчас он даже не пытался скрывать или контролировать свои эмоции. В мужчине явно бурлила злость и требовала выхода!

— Как только мы окажемся на Изюме, ты прекратишь рисковать своей жизнью, станешь беречь себя и доверять будешь только тану. Поймёшь, наконец, как эта жизнь может быть прекрасна! И сама не захочешь подвергать себя опасностям.

Сказал, скрипнул зубами и засандалил мне укол, от которого я тут же провалилась в сон с довольной улыбкой.

Ох, милый ты мой, да разве я против?

Глава 12

Кажется, у нас дома вновь отключили отопление. Хотя его ведь ещё и не включали. Вот почему мне так холодно, вот сейчас я хорошенько укутаюсь и согреюсь. Вот только проснусь и найду тёплое одеяло. А может лучше в душ горячий? Почему же мне так холодно?

Пришлось открывать глаза и включаться.

От увиденного я обрадовалась и растерялась одновременно.

Я всё так же лежала на тех носилках, на которые меня положил Радж, только вместо моей одежды выше пояса был лифчик, огромный пластырь и простынка, которая прикрывала меня, но абсолютно не грела.

Раджа поблизости не увидела, но увидела свою сумку, в которой должен быть тёплый свитер. Вот он-то мне и нужен. А потом можно уже и выяснять, как бы мне вернуться к детям.

Но подойти к сумке не получилось — к руке был прикреплён какой-то чудной браслет, который крепился к непонятной нише в стене. Меня что, приковали тут? Паника накрыла моментально. Я ведь им ничего плохого не сделала, почему тогда как преступницу какую-то здесь держат?

Со злостью дёрнула рукой в надежде, что получится выдернуть браслет из ниши, а получилось, что он оторвался от моей руки, и из ранки во все стороны полетели брызги крови, украшая белоснежный пол миленькими кляксами в стиле примитивного абстракционизма.

— Ты что творишь? — зарычал над ухом Радж, быстрым движением ухватив меня за руку и прижав к ранке какую-то салфетку. — Зачем ты сняла анализатор?

— Я думала, вы меня решили приковать к своей станции, — пробормотала я, сразу почувствовав себя круглой идиоткой. — Прости, Радж, я просто запаниковала: проснулась от холода, хотела достать свитер из сумки и не смогла.

— Так ты его туда так и не положила — на кровати оставила. Из тёплых вещей ты в дальнюю дорогу взяла только то, что было на тебе, — а вот и сейчас Радж даже не прикидывался спокойным. — Зато устройство для ингаляций два раза перепроверила.

— Конечно, а вдруг у Анюты очередной приступ начался бы… — и тут до меня дошло. — Погоди, а ты откуда знаешь, что из вещей я взяла с собой?

— Да я много чего о тебе знаю, — вставая с моих носилок, сказал Радж и принялся безмятежно копошиться на каких-то антресолях над головой. Одетый в бордового цвета комбинезон из неизвестной мне плотной ткани, Радж напоминал киногероя, собирающегося в далёкое космическое путешествие. Не знаю, о чём он размышлял, но я вдруг обнаружила, что сижу и со спокойной совестью разглядываю мужчину, фигуру которого так удачно подчёркивала выбранная одежда.

Замечтавшись, забыла и о том, что хотела поинтересоваться, откуда ему известно о наших сборах, и о холоде, который не давал мне спать.

А вот Радж не забыл. Покопавшись на полках, он раздобыл комбинезон, похожий на тот, который был надет на нём, только ярко-синего цвета и великоват для меня размеров на десять.

— Да, я понимаю, — правильно растолковав мой растерянный взгляд, проговорил Радж. — Но другой одежды предложить пока не могу. На станции есть только моя одежда и Перка, но в ней ты и вовсе потеряешься.

— Да мне всё равно в чём ходить, лишь бы согреться быстрее, — зачем-то успокоила я мужчину. — Только может, лучше было бы мне вернуть мою одежду. Уж дома бы отстиралась.

— Ты не поняла, Светлана, — нахмурился Радж. — Тебе больше незачем возвращаться домой. Теперь я могу забрать тебя с нами на Изюм. И прежде чем, ты начнёшь задавать свои вопросы, давай всё же тебя оденем. Мне холодно на тебя смотреть.

Вот тут-то я и поняла, что до сих пор сижу, прижимая к себе простынку, на носилках, которые Радж приподнял, пока я была в отключке. Стесняться и не думала: мысль о том, что как только я окажусь внутри этого огромного комбеза, мне станет тепло, придала резвости, которой едва-едва хватило на то, чтобы встать, зажмуриться от нахлынувшей боли, и не упасть.

Пока пережидала приступ острой боли в животе, Радж расстегнул какие-то забавные липучки комбинезона и присел передо мной на корточки, без слов показывая, куда нужно ноги просовывать.

И я бы с радостью, но не в грязных ведь джинсах туда лезть?

— Радж, у меня проблема, — проблеяла я, даже не представляя, как его попросить помочь стянуть с меня джинсы.

— Какая?

— У меня джинсы грязные очень, а я, кажется, не могу их сама снять: встала с горем пополам.

— Я заметил. А вообще, интересное выражение, — хмыкнул Радж. — Ты позволишь мне помочь, Светлана?

— Думаю, у меня нет другого выхода.

Отчего-то эта моя реплика мужчине не понравилась, он как-то весь подобрался, встал и медленно, как будто взвешивая каждое произнесённое слово, произнёс:

— Я даю тебе своё слово, что никогда не причиню тебе вред. И как мне кажется, сейчас тот случай, когда тебе придётся отложить свою независимость и самостоятельность и попробовать довериться тому, что действительно хочет помочь.

— Извини меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть или оскорбить. Просто джинсы грязные…

— Не нужно, Светлана. И ещё на всякий случай запомни: когда говорит представитель народов Изира, он думает именно о том, что произносит. В вашем мире всё не так.

Глава 12.1

Так мы и застыли, не отрывая глаз друг друга.

Я стояла перед Раджем в простом спортивном топе и джинсах с пятнами травы и крови на них и ни капельки не стеснялась. Скорее всего, Радж меня и не такую видел.

Но всё же не в грязных джинсах, Света! Пора бы уже мысли в кучку собрать и худо-бедно переодеться.

— А почему ты произносишь только полный вариант моего имени? — брякнула я, всё же отводя взгляд и разглядывая комбез в руках Раджа. Плотная ткань навевала мысли не только о тепле, которое скоро до меня доберётся, но и о необычайности материи и пошива изделия. На комбезе не было карманов, молний, воротничка — хоть чего-нибудь, за что было бы зацепиться глазу. Я лишь успела рассмотреть темные линии по краям полочек верхней части комбинезона.

Ещё утром, вставая с кровати, я дико сожалела, что нам не суждено улететь с Раджем, что по каким-то причинам это является невозможным. Да и в пути, под проливным дождём я старательно гнала мысли о нём, а теперь меня словно подготавливали к тому, что скоро предстоит общение и с другими представителями его народа.

Это здорово обескураживало.

— Ты сама попросила, — удивлённо пояснил Радж.

— Нет, я попросила не употреблять при каждом случае моё отчество. А имя… за стенами школы меня обычно Светой называют. Ты тоже можешь сократить, если хочешь.

— Спасибо, Света, — улыбнулся Радж. Вот честное слово, уголки его губ потянулись вверх, пусть совсем немного, но я заметила.

А дальше, наконец, пошло моё переодевание. Что тут скажешь? Не знаю, как Радж, но каждая клеточка моего тела, до которой дотрагивался мужчина, танцевала джагу, заставляя томиться в ожидании прикосновения другие участки кожи. Я старалась даже не дышать, мало ли он ещё и пахнет вкусно, тогда я точно спалюсь в компании со своим воображением.

Лучше бы он оставил меня самостоятельно переодеваться. Как-нибудь да справилась бы.

Противный несмолкающий писк заставил меня немного прояснить мозг, чувственные образы, в котором буквально заполонили сознание.

— Света, у тебя пульс подскочил сильно, — заволновался Радж, отходя на пару шагов к местному компьютеру и изучая ломаную линию на экране.

— Позволь мне не отвечать, Радж. Со мной всё в порядке, сейчас пройдёт, я думаю.

— Ты уверена? Я использовал все медикаменты исходя из известных твоих физиологических характеристик и по самой нижней границе. Чуть позже я попрошу тебя сдать ещё некоторое количество биоматериалов, если ты не против. При лечении всё же лучше отталкиваться от особенностей конкретного организма.

— Не переживай, Радж, со мной действительно всё в полном порядке, — отмахнулась я, но поглядев на залепленный живот, добавила, — ну практически, в полном.

После моего пояснения мужчина лишь кивнул и вновь присел на корточки, чтобы я смогла ноги в штанины просунуть. Вот здесь-то я и поняла, что рановато мозги в действительность вернула. Пока Радж стягивал с меня джинсы, я не чувствовала ни отголоска боли, плавала себе на романтических волнах и все дела, а сейчас — разве что зубами не скрипела в попытке не скулить. Два раза мне пришлось поднимать ногу для того, чтобы шагнуть в штанину, и два раза я чуть не плакала от боли.

Кажется, действие волшебного обезболивающего так не вовремя подошло к концу.

Так и вышло, что как только Радж застегнул на мне комбез, я лишь завалилась набок на свои дорогие носилки и слегка скрючилась в надежде, что сейчас станет тепло и не больно.

— Думаю, тебе нужно ещё пару часов поспать, а потом будем думать, что делать с детьми. Сейчас они дома. Анна спит, Александр, полагаю, решает, кто смог бы им помочь, и боюсь, что своими действиями он может навредить сам себе. Но до утра он точно предпринимать ничего не станет, а значит, и ты можешь отдохнуть.

— Скажи только, вы сможете взять нас с собой? Только всех троих! Без детей я не полечу или ты…

— Почему-то я так и думал, — тихо сказал Радж, прерывая мои нелепые пояснения и укутывая тёплым-претёплым одеялом, которое достал из той же полки над моей головой, — руководство крейсера уже прислало разрешение на отрыв от планеты Костиковой Светлане Андреевне, Голубеву Александру Сергеевичу и Голубевой Анне Сергеевне. Я ещё сам не до конца поверил в реальность, но я действительно могу показать тебе и твоим детям Изюм. Если ты сама этого захочешь и подтвердишь своё решение…- Радж немного замялся, — там есть пара нюансов. Но в любом случае ты сама решишь, хочешь покинуть эту планету или нет.

Сил бороться со сном больше не было, и, проваливаясь в дрёму, я уже представляла, как мы с детьми в компании Раджа гуляем по улочкам красивых и красочных городов Изюма, глазеем на местных жителей и наслаждаемся каждым прожитым мгновением.

Глава 13

Я вновь бежала вдоль ручья, постоянно поскальзываясь на мокрой траве и пытаясь догнать кого-то. Временами слышались тяжелые удаляющиеся шаги.

Человек, которого я пыталась догнать, был явно быстрее меня, к тому же им управляла неведомая сила, позволявшая ориентироваться в кромешной тьме. Что это было, я не знала: то ли страх разоблачения, то ли жажда наживы. Но он удалялся, а я никак не могла его остановить. Никак не удавалось уберечь детей от него.

А ведь если он только до них доберется…

Окончательно выбившись из сил, упала на колени, всматриваясь в чёрную атласную гладь ручья.

У меня больше не было сил бежать. Всё тело сотрясала безудержная дрожь, а слезы ручьями стекали по лицу.

Нужно собраться с силами и встать! Кроме меня никто не сможет помочь моим детям! Я так нужна им!

Опираясь на руки, перепачканные землёй и кровь, с трудом встала на ноги, чтобы бежать дальше. Но тут что-то привлекло моё внимание в водной глади. Светлое пятно женского лица посреди чёрной воды, казалось, смотрело на меня и молило «Беги! Беги к ним!»

Проснулась как от толчка и поняла, мне срочно нужно к детям. Какая-то невидимая сила толкала меня к ним, словно предупреждая об опасности:

«Беги! Беги к ним»

Однако удрать с койки никуда не получилось — на руке вновь оказался этот анализатор, пришлось звать подмогу.

— Радж, — заорала что было сил я в сторону коридора, — мне нужно срочно к детям! Помоги мне, пожалуйста.

— Подождите минуту, Светлана Андреевна, — донеслось откуда-то из глубин станции, — он уже спешит к вам.

— Спасибо, Перк, — обронила я, разглядывая этот браслет. Вдруг получится мне самой его снять. А может, если эту липучку расстегнуть…

— Ты снова хочешь разукрасить нашу лабораторию, Света? — услышала я привычное ворчание Раджа и натянуто улыбнулась мужчине.

— Доброе утро, Радж, а мне срочно к детям надо, там у них, кажется, что-то происходит, — и протянула руку мужчине, чтобы он помог мне снять своеобразное украшение.

— Нужно. Но не к ним. Пойдём, — ответил мужчина, извлекая из моей вены анализатор. Замазал место прокола какой-то пастой, после чего помог мне обуться и потянул за собой.

Внутри станции было довольно светло, но многочисленные проходы не давали четкой картинки о размерах и какой бы то ни было схеме помещений. Радж медленно вёл меня куда-то узкими коридорами, пока мы не упёрлись в двери лифта, который вывез нас на крышу.

Правда, обозревать нам пришлось не местные диковинные пейзажи и необыкновенной красоты рассветы, а окна нашей квартиры. На эту сторону выходили окна моей комнаты и кухни. И вид, надо сказать, был как на ладони. На кухне за столом сидели мои детки, оживлённо о чём-то споря. Я даже руку к окошку протянула. Так хотелось сказать им, что всё в порядке, и мы снова скоро будем вместе. Хотела, чтобы у моей девочки вновь расцвели милые ямочки на щёчках, чтобы она перестала плакать и не смотрела с такой надеждой на телефон. Хотела, чтобы Сашка прекратил грызть до крови ногти и… это что ещё за номер?

— Свет, ты сейчас только сильно не ругайся, — тихо за моей спиной обронил Радж. А я с изумлением и ужасом смотрела, как мой Сашка достаёт откуда-то из-под мойки пачку сигарет и, прикуривая, отходит к окну.И когда он приоткрыл окно и сделал глубокую затяжку, я прокричала изо всех сил:

— Я тебе уши откручу, паршивец!

Больше ничего сказать или сделать не успела, Радж мгновенно закрыл мне рукой рот, чтобы меня и дальше не было ни видно, ни слышно.

А Сашка дымом всё-таки подавился. Ну погоди, заяц. Я до тебя ещё доберусь. Вот когда ты будешь здесь вместе с Анечкой в полной безопасности, тогда и поговорим.

— Вы бы не кричали так, Светлана Андреевна, — тихо подойдя к нам, проговорил… Перк? Я с удивлением обнаружила, что паренёк, работавший с Раджем, оказывается выше меня на полметра, словно великан из сказки. Хотя Сашка из-за его необыкновенного цвета кожи точно не иначе, как Халком звать будет…

— Света, держи, быстро звони ребятам и говори, чтобы этому человеку ни за что дверь не открывали. До вечера, чтобы носа из квартиры не высовывали.

— Что происходит?

— Быстрее, Светлана Андреевна, — поторопил Радж.

— Не называй меня Светланой Андреевной, — зло рявкнула я, прислушиваясь к гудкам в телефоне.

Я видела, как Анюта обрадовалась моему звонку и вместе с тем испугалась неожиданного звонка в дверь. Повезло, что сначала она решила ответить на телефонный звонок:

— МамСвет, это ты?

— Я, Анютка, конечно, я. Скажи, котёнок, вы дверь в квартиру хорошо закрыли? — испуганно принялась допрашивать я, радуясь, что Сашка стоит и никуда не уходит, даже когда мелодичная трель повторно разнеслась по всей квартире.

— Хорошо, конечно, Сашка вчера к ней ещё и комод придвинул, чтобы к нам стопроцентно никто сюда не попал.

— Какие вы у меня умнички!

— МамСвет, скажи, с тобой всё в порядке? Мы слышали выстрел…

— Анют, со мной всё будет хорошо. Этот Ромео ещё стрелять не научился. Не переживай, маленькая. А сейчас дай-ка мне Сашка, я ему голову откручу и проиструктирую по поводу дальнейших действий.

— Ты только сильно его не ругай, он правда редко курит.

— Конечно, солнышко.

Анютка прикрыла рукой телефон, в надежде, что я не услышу. Но я была совсем рядом с окном, поэтому отлично расслышала диалог детей:

— Говорит, уши тебе открутит.

— Пусть, откручивает, — хмыкнул Сашка.

И хоть бы напугался капельку! Так нет же, стоят оба и улыбаются во все десны. Радуются мои приёмыши тому, что я жива-здорова.

— Але.

— Так бы и треснула тебе, Сашка.

— Да не бойся, я так, балуюсь. А вообще, откуда ты узнала? В бинокль, что ли за нами наблюдаешь?

— А то как же! Ты сейчас лучше слушай хорошенько: никому не открывай дверь, Саш. Никому! Ты понял? Вам только до вечера отсидеться нужно в квартире.

— А у нас и поесть тут нечего, — кто о чём, а вшивый — о бане.

— Эх ты, горе луковое, а кто бичпакетами половину шкафчика затарил? Вот ими и питайтесь пока, ничего с вами не случится.

— Ну ладно.

— Саш, как Аня? У неё глаза и нос красные. Плакала или всё-таки разболелась? Что с температурой?

— Да нормально с ней всё, не переживай. Она это… просто испугалась за тебя сильно. Нас Марина к себе хотела сначала затащить, но Анька в подъезде такую истерику устроила, что пришлось ей пока нас здесь оставить.

— Ну и отлично, надеюсь, до вечера они вас не будут трогать. Всё, Саш, отдыхайте, и я пойду. И учти, — напомнила я этому товарищу, — если только полезешь засигаретами, я тебе… я вот даже не знаю, что я придумаю тебе в наказание.

Лишь громкий Сашкин смех был мне ответом.

Глава 13.1

Я стояла на кипельно-белой крыше станции и удивлялась тому, что ничему не удивлялась. Я находилась в компании Раджа, который, между прочим, являлся представителем другого мира, и была ни капельки не в шоке.

Просто в этот миг мне было невероятно хорошо, даже, несмотря на холод. За моей спиной стоял мой инопланетный принц, и мы подсматривали за детьми, как они суетятся на кухне под музыку, которую мне было очень даже хорошо слышно. Вот Сашка поставил на плиту чайник и отправился в коридор, скорее всего за своей кружкой (мой самый первый подарок ему на новый год), а Анечка убежала куда-то вглубь квартиры.

Всего через несколько секунд она показалась на нашем балконе и принялась вглядываться вдаль.

— МамСвет! — неожиданно громко прокричала моя девочка, глядя перед собой. — Мама!

Я всей душой потянулась к ней, но Радж остановил от необдуманных поступков, отодвигая подальше от края крыши.

За Анютой тут же прибежал взволнованный Сашка и принялся выговаривать за крики. А ну как биологическая мамашка прискачет.

Оставлять их сейчас одних практически без присмотра было крайне тяжело. Мне постоянно чудилось, что в любой момент кто-то сможет добраться до моих детей с абсолютно непонятной целью. Ну что могло понадобиться Марине и этому отморозку от двух подростков? Неужели она настолько погрязла в этой грязи, что её абсолютно не заботит безопасность и благополучие собственных детей?

По всей квартире раздался свист чайника, и на кухне вновь показались Саша с Анютой. Заметив на столе сигареты, этот обормот демонстративно схватил пачку, помахал ею в окно и выбросил в мусорное ведро.

Я готова была так стоять бесконечно. Наблюдать за детьми, слушать их смешливые разговоры… а ещё тихо таять от того, что чувствовала тепло Раджа за своей спиной.

Как только мы закончили телефонный разговор, Перк сразу же спустился вниз, оставив нас с Раджем наедине. А мы так и стояли, не двигаясь, даже, несмотря на то, что сильный ветер обдувал нас со всех сторон. В моей голове начали ворочаться разные вопросы, которые безумно хотелось задать Раджу, от его возраста до того, что ждёт нас на Изюме. Но всё это казалось каким-то далёким и призрачным. А вот мужчина, стоявший за моей спиной, был настоящим, со всеми его дикими замашками, ворчанием, прямотой и непробиваемым спокойствием.

— Радж, а часто ты смотрел в эти окна раньше? — отчего-то вдруг спросила я, обернувшись вполоборота.

— Я могу не отвечать? — медленно спросил он.

— Можешь, конечно, — рассмеялась я, — но тогда я умру от любопытства.

— Часто.

— Боюсь представить, каким семейным сценам ты был свидетелем, — покачала головой, припоминая разные неприятные семейные моменты.

— Поверь, многим.

Сразу захотелось посмотреть в лицо мужчины, чтобы понять, какие мысли сейчас царят в его голове, думаю, не самые радужные: Радж стоял рядом со мной, смотрел в наше окно и словно его не видел. Мне стало неловко вот так молчать, но и задавать вопросы я не решилась. Испугалась ответов, которые я могла на них получить. Умом я понимала, что мы представляли собой почти самую обыкновенную семью: я вечно в работе, дети после уроков в основном были предоставлены сами себе. Сашка подолгу торчал за компьютером, Аня с самого раннего возраста открыла для себя мир книг и, я думаю, уже прочитала большую часть фонда детского отдела нашей библиотеки.

Лишь на выходных мы кучковались по всей квартире: то на кухне засядем, да так и не выходим по два часа из-за стола, делясь разными новостями, мыслями, тревогами; то у детей на большом Сашкином диване завалимся фильм какой-нибудь смотреть, прихватив с собой разные вкусные вредности.

Конечно, наша жизнь была далека от идеала, и не всё в ней было гладко. Встречались и непонимание друг друга и ссоры, а уж чего стоил Сашкин переходный возраст…

— Я не имел никакого права влезать в вашу жизнь, Света, — неожиданно проговорил Радж, — никакого. Практически во всех мирах Изира за жизнь и благополучие женщины всегда отвечает мужчина: муж, отец или брат. Если в семье появляются дети, то забота переносится и на других членов семьи. Когда я впервые попал к вам на остров, думал, что управлюсь за месяц-два, а в итоге растянул всё на полгода.

— Почему?

— Сначала я всё надеялся, что Костиков приедет и возьмёт на себя заботу о вашей семье…

— Ну, теперь он точно ни о какой семье заботиться не сможет.

— Это так, — кивнул Радж, — потом я пытался устроить ваш вылет с планеты. И как ты знаешь, неоднократно получал отказ. Лишь несколько дней назад пришёл положительный ответ на мой запрос. Теперь я в своём праве — забрать тебя с этой планеты. Если, конечно, ты согласна.

Радж пристально посмотрел на меня в ожидании ответа. Я поняла, что для него мой ответ необычайно важен. Он застыл напротив меня в ожидании. Но как я могла решиться здесь и сейчас, ничего не зная о том мире? Что ждёт нас там?

Мои колебания не остались незамеченными.

— Я обещаю свою поддержку тебе и твоей семье. Вам больше не придётся жить в таких условиях.

— Это всего лишь слова, Радж, — тихо проговорила я, стыдясь своей трусости. — Если бы я решила только за себя, то согласилась бы сразу. Как бы легкомысленно это ни звучало. Ты столько рассказывал об Изюме, что я с радостью полетела бы с тобой. Но с детьми…

— Я понимаю.

— Было бы неплохо, если бы ты дал нам немного освоиться с новыми обстоятельствами и принять это решение вместе.

— Боюсь, у вас будет не так много времени, — пояснил Радж.

— Сколько?

— Четыре земных дня.

После чего Радж почему-то кивнул и развернулся в сторону лифта.

— Пойдём, пора поменять тебе повязку. Ты стала хмуриться от каждого движения: действие обезболивающего подходит к концу.

Глава 13.2

После беглого осмотра моей будущей каюты, зоны столовой, санитарного блока и трёх лабораторий, в одной из которых трудился Перк, мы с Раджем отправились в некое подобие медотсека. На станции царил образцовый порядок и чистота, так и не скажешь, что в этих стенах долгое время жили и трудились двое мужчин.

Впрочем, что я вообще о них знаю?

— Радж, а почему у вас практически все стены белые? — я задала первый, пришедший на ум, вопрос, рассчитывая, что удастся хоть немного разговорить этого молчаливого инопланетянина и самой отвлечься от нарастающей пульсирующей боли в животе.

— Если стена серая, значит, за ней экран. Белые — просто перекрытия между отсеками.

— А здесь есть помещения, куда мне не стоит заходить?

— Нет, все помещения в общем доступе. Только ты должна проявлять предельную осторожность в техническом отсеке и, думаю, в головном. Нажмёшь не на ту кнопочку — и улетим мы без твоих детей.

— Радж, — удивлённо воскликнула я, остановившись посреди прохода — да ты никак шутить умеешь?

— Я уже и сам не знаю. После проведённых шести месяцев на вашем острове, словно сам себя наизнанку вывернул.

— Тебе здесь настолько не понравилось?

— И сама планета, и ваш остров в частности, прекрасны, но вот как бы это выразиться… социальное устройство подкачало, как говорит Александр, — Радж аккуратно взял меня за руку и потянул за собой дальше по коридору.

— А почему ты Сашка Александром называешь? — наш разговор перескакивал с одной темы на другую, словно теннисный мячик.

— Он не давал разрешения на сокращение своего имени.

— Какие у вас интересные традиции. А могу я узнать, как тебя зовут близкие? Или это верх бестактности с моей стороны? — меня просто распирало от любопытства.

— Радж, — казалось, его на самом деле удивил мой вопрос.

— Погоди, но ведь и я тебя так называю, это полное имя или сокращенный вариант?

— Моё полное имя — Раджел Али Кавари.

— А почему тогда ты сразу разрешил своё имя сокращать?

К заметному облегчению мужчины мы уже пришли к пункту назначения в виде просторной комнаты с огромными стеллажами и высокой кушеткой у стены, где мне предстояла перевязка. Без особых раздумий подтянулась на руках, запрыгнула на неё и зажмурилась, пережидая приступ острой боли в животе. Вот же балда, опять забыла, что мне живот продырявили.

А мой вопрос, к слову, так и повис в воздухе. Но как я уже успела выяснить, на Изюме принято давать исчерпывающие ответы на поставленные вопросы, поэтому спокойно ждала, когда Радж мне ответит:

— Я наблюдал за тобой несколько месяцев, и мне очень хотелось, чтобы ты обратилась ко мне так, как зовут отец, моя сестра и её сын.

То, каким тоном произнёс свой ответ Радж, заставило меня ненадолго замолчать и прекратить внеплановый допрос. Кажется, я пришла к каким-то неправильным выводам о том, что на судне его ждёт семья. Но ведь он так туда стремился, а может, он вовсе не туда стремился? Может, он просто стремился улететь с Земли?

Радж неторопливо что-то складывал на небольшой столик, стоящий неподалёку. Его сосредоточенность позволяла мне спокойно наблюдать за мужчиной, любоваться его плавными движениями, подтянутой фигурой и даже тем, как он медленно что-то набирает в шприц из маленькой ампулы… стоп, что?

— Радж, ты сказал, что нужно просто повязку у меня на животе поменять. А это что?

— Пришли результаты некоторых твоих анализов. Я, конечно, не был удивлён, но некоторые показатели даже близко не приближаются к нижней границе нормы. Это всего лишь витамины.

— Спасибо, но не стоит.

— Почему?

— Потому что это укол. Лучше даже убери его с моих глаз. Иначе во всей красе узнаешь, что такое женская истерика.

— Я думал, женская истерика, была у тебя, когда Александр в состоянии алкогольного опьянения вернулся с предполагаемой рыбалки рано утром, и после того, как ты всю ночь на кухне проторчала, заявил, что ты ему не мать.

— Боже мой, как же много ты о нас знаешь, — я от стыда даже лицо руками закрыла. — Погоди, а откуда ты знаешь, что я всю ночь на кухне просидела?

— Потому что я всю ночь просидел на крыше станции, наблюдая за тем, как ты без конца пьёшь кофе и куришь в форточку.

— Вот же блин!

Больше не стала спрашивать ничего. Получи и распишись, называется. Умная Света воспользовалась тем, что кто-то без утайки выдаст ответы на все вопросы.

А ещё я выяснила, что, не смотря ни на что, я оказалась ужасной трусихой. Ну чего стоило спросить, а как Радж объяснил своё решение забрать с планеты одну непутёвую землянку и двух её приёмных детей. Думаю, земные документы на этом судне без надобности, но ведь должно быть хоть какое-то обоснование, а не простая жалость товарища старшего аналитика.

Я знала, какие именно слова хотела бы услышать от него, но страх выдать желаемое за действительное был слишком силён. Поэтому пока мне не помешала бы небольшая передышка, чтобы как-то устаканить разгулявшиеся мечты и фантазии и придумать, как мне умудриться выяснить мотивы Раджа и при этом не спалиться самой.

Мамочки, это как же я так докатилась?

Радж, кажется, немного обрадовался временному затишью и даже разрешил не делать укол, заменив какой-то противной суспензией, которую мне предстояло пить неделю по утрам. Сама перевязка много времени не заняла: Радж полил какой-то жидкости на белый прямоугольник повязки, отчего она начала растворяться прямо на глазах, после чего приступил к осмотру небольшого аккуратного шва.

Всё, Светка, теперь у тебя два пупка!

Хотела рассказать Раджу о своих ассоциациях, да только не успела. Радж распылил из баллончика новую повязку на животе, отчего я сквозь зубы зашипела от боли, стараясь не плеваться матом.

Глава 13.3

После перевязки мы с Раджем отправились в местный «пищеблок», как любезно перевёл мне транслятор. Никакой кухонной зоны на станции не было, а всю еду выдавал пищевой автомат. Подобные я видела во время учебы на материке. Ты ему — денежку, он тебе — пачку чипсов. Только это чудо техники выдавало не газировку или шоколадные батончики, а небольшие контейнеры, в которые был упакован завтрак, обед или ужин. Причем перекусы рассчитаны явно не были. Отдельно размещался небольшой краник с водой и… всё. Вот тебе и загадочная заморская кухня. Как же так? А кофе с булочками? А молоко Ане перед сном? А просто так яблоко погрызть?

Растерянно оглянулась на Раджа, в надежде, что сейчас он развеет мою грусть-печаль по вредной пище и по мановению волшебной палочки соорудит рядом ещё один такой аппарат только с вкусняшками.

— Извини, Света, — покаялся Радж, — я совсем не подумал об иных вкусовых предпочтениях вашей семьи. Боюсь до прибытия на судно, вам придётся довольствоваться только подобным питанием. Но не волнуйся, суточная порция содержит все необходимые витамины, микро-, и макроэлементы.

— Да ладно, Радж, — махнула я рукой, отходя за ним к небольшому столику. — А как у вас на судне питаются? И как обстоят дела с питанием на планете?

Какое-то время Радж обдумывал свой ответ, распаковывая при этом свой завтрак. Я старательно повторяла его движения, опасаясь остаться без еды, если не разберусь с алгоритмом действий при открытии чудо-контейнера. Здесь нажать, тут потянуть, вот это сюда высыпать, перемешать, попробовать… и пулей выскочить из-за стола к кранику с водой. Мамочка, у меня кажется, язык расплавился, как это можно есть? Слёзы ручьями стекали по моему лицу, мешая разглядеть, как тут добыть воду.

Неожиданно перед глазами возник стакан с водой, и я, чуть не расплескав половину, схватила его и одним махом осушила. Конечно, одного стакана оказалось мало, чтобы потушить этот пожар у меня во рту, поэтому пришлось выдуть три.

— Ну как же ты так, маленькая моя землянка, — ворковал надо мной Радж. У меня даже слёзы литься перестали от завораживающего тембра голоса и ласковых прикосновений его рук. И вообще, я вдруг осознала, что стою близко-близко к нему, задрав лицо для того, чтобы ему удобнее было смывать последние слезинки.

Радж плавными неторопливыми движениями обмакивал салфеткой моё лицо, убирая остатки слёз, при этом почему-то рассматривал меня. Рассматривал, и как мне казалось, — любовался. Я никогда не считала себя красавицей, по сравнению с той же Мариной я была серой мышкой. Но стоя перед этим мужчиной, я чувствовала себя прекрасной принцессой, ради внимания которой готовы сражаться рыцари всех соседних королевств. Не понимаю, чем я могла заинтересовать его, но видела и его интерес, и то, что он с неохотой отошёл от меня на шаг, когда с утренним незапланированным душем было покончено.

Чуть позже мы вновь сели за стол. Радж принёс новую порцию для меня, сам, открыл, размешал как надо и, немного попробовав, вручил мне. А я совершенно некстати вспомнила Костикова. Вот угораздило же меня тогда выйти за него замуж. Мама всё боялась умереть, не увидев меня пристроенной. Ну вот и пристроили меня. А по итогу, я оказалась в свои неполные двадцать пять с двумя детьми и без малейшей поддержки со стороны.

Стоит ли удивляться, что я, кажется, втрескалась в этого чудесного инопланетянина?

Хватит уже себе врать. Его забота и неподдельное беспокойство о нас тормошили мою душу, заставляя сбрасывать с себя ледяные оковы одиночества. Столько лет показывать всему миру, что я и сама со всем справлюсь, а потом открыть для себя, что ни капельки не стыдно, когда кто-то тебе помогает одеться, перемешивает твою порцию или вытирает твои слёзы. Что женщине иногда можно побыть слабой, и никто не станет в тебя пальцем тыкать, обвиняя в несостоятельности.

— У нас на планете, — неожиданно прервал мои размышления Радж, — как и в других колониях Изира, питаются по большей части растительной пищей. Хотя, конечно, и без животной не обойтись. Но на Изюме огромное количество разнообразных фруктов и овощей. Они растут везде. Практически нет видов, которые могли бы произрастать в какой-то конкретной области. Но у нас и климат на планете более равномерный. Я думаю, вам бы понравилось на Изюме.

— А как долго до него лететь? — я размешивала вязкую сероватую массу и не представляла, как смогу сейчас хоть ложку проглотить. Разговаривать выходило и то с трудом.

— Примерно два земных месяца. Вам бы как раз хватило времени на освоение языка, — с хитринкой улыбнулся Радж.

— Ой, я и забыла, что на мне ваш переводчик, — пришлось срочно делать вид, что не обратила никакого внимания на реплику Раджа. Вот зачем он меня подталкивает? Я ведь так и согласиться могу. — А как много языков на Изюме?

— Один. Все народы Изира общаются на едином языке. Исключением являются только жрецы — они общаются на древнем. Его у нас почти не используют.

— Как удобно! — восхитилась я, на секундочку представив Землю, объединенную одной речью. Вот это было бы чудесно.

Сама я нигде, кроме своей страны и не была, но у нас в универе было много иностранных студентов, которым порой очень трудно было осваивать всю программу обучения на чуждом языке.

— А у вас есть разделения на страны, — тут же поинтересовалась я, с трудом ворочая языком, — мультик про собачку Соню помните?

Извечное любопытство так и норовило подсунуть новый вопрос, а я только диву давалась, как транслятор Раджа меня понимает и верно ему всё переводит.

— Я дам тебе визор, с ним ты быстро освоишься. И думаю, стоит попросить Александра, чтобы он забрал из вашей квартиры тот, с помощью которого ты со мной разговаривала. Тогда будет возможность быстрее освоиться и у твоих детей… Конечно, если вы всё же решитесь. Извини, Света, я, кажется, слишком давлю.

На некоторое время за столом повисло неловкое молчание. Столько всего неясного было в нашем будущем. Ещё вчера мы дружно собирались с детьми рвануть на материк и зажить нормально там. А теперь я хочу потянуть своих приёмышей за собой в полную неизвестность.

Я вяло ковыряла ложечкой инопланетную кашу, обдумывая как бы всё объяснить детям. И если я общалась с Раджем на протяжении двух месяцев и просто не верила даже в гипотетическую возможность того, что он может нам навредить, то детям ещё придётся доходчиво расписать, что на Изюме нам будет ну просто суперздоровски! И не помешало бы раздобыть побольше информации об Изюме. Пока, всё, что я видела, больше смахивало на справочник туриста. Завлекает, конечно, здорово, но ведь должна быть и там своя ложка дёгтя.

— Я постараюсь не забыть и попросить Сашку забрать его из моей комнаты. Если что просто оставим его здесь, — медленно проговорила я, старательно обдумывая список вопросов. — Радж, а где мы сможем устроиться на Изюме? Ты не подумай ничего такого. Мне главное, чтобы нас с детьми не разлучали, а где жить — это вопрос десятый. Но ты уверен, что мы сможем там прижиться?

— Конечно, я в этом уверен, иначе бы не… Света, неужели ты думаешь, что ты первая землянка, улетающая с нами? На судне уже живет двадцать восемь землян. Причем одна девушка носит дитя.

— Ух ты, повезло девочке. Ну мне такое счастье в ближайшем будущем не светит, поэтому и хотелось бы понять, чего нам ждать на вашей планете.

Радж отчего-то нахмурился и с затаённой грустью посмотрел на меня.

— Я понимаю твои опасения, и дам все исчерпывающие ответы тебе и детям. Всё же для вас это непросто решение. В одном я уверен точно — жилое помещение вам предоставят, как на крейсере, так и на планете. И детей от тебя точно не заберут. Об этом тоже можешь не волноваться.

Глава 14

Я сидела в мягком кресле в настоящей каюте инопланетного судна с визором в руках. И вчитывалась в описание социальных устоев на Изюме. И именно эта сторона жизни оказалась для меня самым сложным вопросом.

Человек, как известно, — существо легко адаптируемое. Думаю, к различным природным особенностям приспособиться смог бы любой. А вот к отсутствию привычных семейных ценностей — не знаю. Если бы я одна отправлялась в столь невероятное путешествие то, скорее всего, даже не обратила бы внимание на этот пункт. Подумаешь, семьи они не создают.

Насколько я успела разобраться, мужчина и женщина создают временный союз по двум причинам: для продолжения рода или для гормональной стабильности. Хех. Как завуалировали секс без обязательств.

Причём, как правило, при выборе второго родителя своему ребёнку выбирают исключительно из высокой вероятности появления на свет маленького гения. Генетика на Изюме шагнула далеко вперёд.

Дети на Изюме находятся вместе с матерью только до года, а затем молодая мать отправляется работать на благо родной планеты, а ребенок вместе с другими детками растёт в интернате. Ему там вроде бы и хорошо: мама и папа могут в любой момент связаться с ним и пообщаться, но как так-то?

Получается, что и моих детей придётся отдавать в такое место? Ну уж нет.

Правда был и другой вариант.

Поселиться в каком-нибудь Отанари. Это небольшие города, жители которых вопреки сложившимся традициям придерживаются семейных устоев. Но и тут целая проблема, как туда попасть. О чём вообще думал Радж, предлагая нам перебраться в его мир?

Конечно, когда читаешь об этой утопии, кажется, что вон оно — райское место. Но не всем оно может подойти для жизни. С какой стороны ни посмотри, везде — процветание и красота. Экология в порядке, нет никаких масштабных производств, угрожающих жизни планеты; нет войн, бесплатное образование в любой сфере, даже где-то успела прочитать, что многие жители этого мира предпочитают получать по несколько профессий, когда становится скучно в какой-то одной отрасли и это не считается чем-то неправильным.

В общем, малина! Если бы не одно «но».

Я не представляла свою жизнь без детей. Морально я готовила себя к тому, что уже совсем скоро Сашка, скорее всего, захочет отделиться от нас. Когда начнётся взрослая жизнь, захочется привести подружку в съёмную квартиру или, на худой конец, в комнату в коммуналке, а не в нашу двушку. Но ведь это было бы не завтра, а когда он встал бы на ноги и смог бы прокормить хотя бы себя.

А Аня? Ей ведь только десять лет. Я понимала, что, наверное, во мне говорит обыкновенный эгоизм, ведь за проведённые вместе годы я привыкла быть нужной детям. А тут бац, иди, учись, работай на благо Изюма, а дети пусть сами выбирают свой жизненный путь.

Рехнуться.

Отбросив этот аналог планшета на кровать, откинулась в кресле, закрыв глаза. Мне нужно хоть немного прийти в себя. Тем более Радж сказал, что препятствовать не станет, если мы захотим остаться.

Но что нас ждёт здесь?

Любой нормальный здравомыслящий человек отбросил все сомнения и пошёл бы за вопросами к Раджу. Я была слепо уверена, что он без утайки ответил бы на все. Но пресловутое упрямство и стремление доказать всем и каждому, что я взрослая девочка требовали разобраться со всем самостоятельно.

Всё утро я только и делала, что читала, ходила взад-вперёд по каюте, кусала губы и хотела кофе.

Вот ещё, кстати, один неудобняк. Как же я там без своего ведра с утра? То есть любимой пол-литровой кружки кофе. Ну а что? Меньшего объема не хватало, чтобы проснуться в семь утра, когда заснула в час.

А на планетах Изира всё работает на пользу людям и планете. И вряд ли они там выращивают кофейные деревья.

Ох, многого они всё же лишены, бедненькие.

Вот и выкручивала свой несчастный мозг во все стороны. И как ни посмотри, а без разговора по душам с Раджем не обойтись. Несколько раз я порывалась пойти и поговорить с ним, но каждый раз откладывала разговор до более подходящего случая.

Ещё я заметила, что Перк на фоне своего старшего товарища выглядел более бодрым. Однажды присмотревшись внимательнее к Раджу убедилась в том, что пребывание на Земле не пошло ему на пользу. Между его бровей залегли глубокие морщины, которые, казалось, уже не смогут разгладиться. Его губ практически не касалась улыбка. Перк же сверкал, как монетка, радуясь тому, что совсем скоро отправится домой.

— О чём задумалась наша дорогая Светлана Андреевна, — неожиданно услышала я позади себя весёлый голос Перка. Я вновь стояла на крыше станции и смотрела в наши окна, пытаясь разобраться в себе и понять, как всё-таки нам быть дальше.

— О вашем дорогом Изюме, Перк.

— И как? Нравится вам ваш будущий дом?

— Если честно, я не знаю, — глядя в окна своей квартиры, ответила я. — Сама планета, конечно, прекрасна. Ваш народ очень заботится о ней. Но я боюсь, что мы можем там не прижиться. Всё же у вас совершенно иной уклад жизни.

— Не может быть! Я был уверен, что почитав те материалы, которые мы успели за эти дни адаптировать под ваш язык, вы обрадуетесь смене месте жительства, — Перк явно был обескуражен моим ответом.

— А я знал, что именно иные семейные ценности приведут в замешательство нашу гостью, — раздался спокойный голос Раджа. Он действительно не был удивлён. Совершенно невозмутимо подошёл ко мне, накинул на плечи тёплое одеяло и так же молча уставился в наши окна. А мне совсем некстати захотелось выплеснуть свои эмоции.

Неужели, ему абсолютно всё равно, полетим мы вместе с ним или нет? Может быть, ему вовсе и не хочется, чтобы мы отправлялись на Изюм, но он добрый, это и так ясно, жалеет нас, вот и предложил. И это ещё я пока одна на их станции, а как сюда нагрянут два всё рассматривающих, всё расспрашивающих, вездесущих подростка?

Кажется, я оказалась на грани паники.

— Что мне делать, Радж? — вопрос сам собой слетел с моих губ. Всё-таки я доверяла ему, и мне очень хотелось, чтобы он помог разобраться в этой ситуации. Раз так тонко понимает меня, значит, видит, что именно меня тревожит.

— Успокоиться, — усмехнулся мужчина, — а ещё посмотри внимательно на них.

Проследив за взглядом Раджа, я увидела своих детей. Сашка притащил на плече на кухню хохочущую Анютку, которая двумя руками прижимала к себе какую-то книгу, усадил на кухонный диванчик и поставил на плиту чайник.

Анютка несколько раз порывалась удрать из кухни, но Сашка стоял у двери и не давал сестре уйти в комнату. Он терпеть не мог есть один. Я не знаю, когда у него возникла эта привычка, но он даже чай никогда в одиночку не пил.

Вот и сейчас Ане пришлось откладывать в сторону книгу и доставать с полочек всё, что могло хоть как-то сойти за вкусняшки к чаю.

— Скажи, пожалуйста, а мы смогли бы устроиться в каком-либо Отанари? — я всё так же смотрела на эту парочку, весело беседующую на нашей кухне и понимала, что с ума сойду, если их не будет в моей жизни.

— Да, это возможно. Но для этого тебе нужно выйти замуж на Изюме.

— А есть другие варианты?

— А чем этот плох? — Радж медленно развернулся ко мне и приподнял мой подбородок. — Почему ты не хочешь замуж?

— Господи, Радж, да кому я нужна? — мне было страшно неловко обсуждать эту тему с ним, поэтому я всеми силами старалась отвести взгляд, чтобы он не смог разглядеть моего одиночества.

— Мне, — он еще больше навис надо мной, — ты очень нужна мне.

Глава 14.1

— Господи, Радж, да кому я нужна? — мне было страшно неловко обсуждать эту тему с ним, поэтому я всеми силами старалась отвести взгляд, чтобы он не смог разглядеть моего одиночества.

— Мне, — он еще больше навис надо мной, — ты очень нужна мне.

А потом взял и поцеловал.

От растерянности я даже забыла, как это делается. Но как только до меня дошло, что это ведь… это ведь Радж! Он держит меня, как самую большую драгоценность во вселенной. Крепко и вместе с тем крайне бережно. И я ответила ему. Несмело провела по его губам, пробуя на вкус. И одного этого робкого движения хватило, чтобы вся сдержанность слетела с моего инопланетянина. Радж целовал меня с таким голодом, словно это последний поцелуй в его жизни. Сколько во мне было жизни и огня в этот момент, сколько страсти и жажды жизни! На столько лет забыть о том, что я женщина. Молодая женщина, мало что видевшая в этой жизни. И всего один поцелуй дорогого мне мужчины словно шелуху выбросил из моей головы все пустые мысли, помогая понять невероятное.

— Ты хочешь на мне… жениться? — отчаянно краснея, спросила я, когда дыхание понемногу пришло в норму. От стыда пришлось прятать лицо, уткнувшись в комбинезон Раджа.

— Хочу, — немного погодя услышала в ответ и почувствовала, как меня, словно ребёнка, плотнее заворачивают в плед. — Очень хочу. Хочу, наконец, на законных основаниях заботиться о тебе, видеть тебя сытой, отдохнувшей и улыбающейся. С приходом осени ты всё больше и больше становишься похожей на меня, а ведь тебе и тридцати нет.

— Ты меня немного запутал, — рассмеялась я, нежась в объятиях Раджа, и только что не мурлыкала от удовольствия. — Причём тут мой возраст и твоя благородная бледность?

— Представители народов Изира начинают терять свои краски после сорока. Как ты успела заметить, я уже немного не юноша.

— Ну, так и я не девочка, у меня вон уже и двое взрослых детей имеются, — невзначай заметила я.

— У меня их четверо, но поверь, это ни о чём не говорит.

— Четверо? Как четверо? — я была поражена этой информацией.

— Да, трое сыновей и дочь. Но я их даже не всех видел. Когда родились младшие, я уже был зачислен в состав аналитиков на судне и не смог приехать посмотреть на малышей.

— Подожди, я совсем запуталась. А зачем тогда ты собираешься на мне жениться? Я не хочу, чтобы у меня был муж для галочки. Ты мне небезразличен, Радж, но если ты планируешь привезти нас с детьми на Изюм, там устроить и отбыть в следующее космическое приключение, то думаю, нам нужно найти другой путь…

— Нет, — неожиданно перебил Радж. — Если ты станешь моей женой, или таной на языке Изира, то я обещаю заботиться о тебе и твоих детях. Но принимая меня, как тана, или, как у вас говорят, — мужа, ты перестанешь вредить своему здоровью, будешь отдыхать, спать, прекратишь ходить в этой ужасной обуви круглый год…

— Причём тут мои кроссовки? А вообще, похоже, у тебя длинный список.

— Да. Я смертельно устал смотреть на то, как ты мучаешься здесь. И поверь, постараюсь сделать всё возможное, чтобы ты не пожалела о том, что доверилась мне.

Конечно, я пообещала Раджу подумать, хотя моё решение уже было готово. Осталось лишь поговорить с детьми, а вещи мы уже и так упаковали.

После того, как Раджа позвал Перк, он оставил меня одну на крыше, я обвела взглядом такую родную сердцу картину и улыбнулась. Мне было немного грустно осознавать, что я вряд ли когда-либо ещё увижу родные места, не смогу заботиться о могилках дорогих мне людей, но и оставаться здесь я тоже не хотела.

А что, если дети всё же не захотят лететь неизвестно куда?

Что, если передо мной окажется выбор: Радж или дети? Как я смогу оставить его сейчас? Чего стоило моё решение покинуть остров, даже не зная, что моё ненормальное влечение взаимно, а Радж ещё какое-то время оставался бы здесь!

Как это часто случалось, я начала себя накручивать и паниковать. Представила свою будущую жизнь на десятилетия вперёд, где меня ждёт одинокая старость и три кошки дома и десять — под окнами, которых я непременно буду подкармливать. Даже если они заполонят блохами весь подвал.

Нужно срочно бежать вниз, пока я тут слезами не залилась над своей пропащей жизнью.

Вот только как вызвать лифт, я не знала, а о лестнице тут, судя по всему, и не слышали. Ну и как мне быть?

Зябко кутаясь в одеяло, которое так и висело на моих плечах, я выискивала рядом с дверью хоть какую-нибудь кнопочку или рычажок, способных открыть двери. Ровно до тех пор, пока двери сами не открылись и не явили мне перепуганного Раджа, который молниеносно затащил меня внутрь кабинки и завернул во второе одеяло.

Одно это крохотное событие расставило всё на свои места. Ну разве где-то во вселенной я найду ещё человека, ну или не человека, который будет заботиться обо мне с таким трепетом? Разве будет кто-то ещё смотреть на меня с такой теплотой и нежностью?

Независимая и вся из себя самодостаточная личность временно ушла на покой, передав бразды правления оптимистке в розовых очках.

Глава 15

До вечера время пролетело незаметно. Я немного освоилась на станции, посмотрела, где будут спать Саша с Аней, закинула сумку под собственную койку и пошла дальше вникать в особенности нашего будущего дома.

Вообще, всё оказалось не так уж и страшно. Просто Радж с Перком при выборе материалов для перевода, скорее всего, налегали на перспективное будущее для моих детей, а про настоящий период жизни как-то и забыли. На Изюме был рай для учёных, как будущих, так и вполне себе состоявшихся. Различные исследовательские комплексы, опытно-аналитические базы… и целый список абсолютно малопонятных организаций, занимающихся подготовкой и развитием научных кадров.

И все эти организации обходили стороной Отанари!

Считалось, что самые преданные науке представители общественности не могут быть семейными. Не будет полной погружённости в изучаемую научную область.

А вот про Отанари указывалось до обидного мало. После прочтения всех собранных материалов, я пришла к выводу, что, похоже, высшим умам не хочется, чтобы рядовые граждане этой планеты задумывались о том, чтобы перебраться в небольшой городок, в котором будет не так-то много способов реализации собственных амбиций.

Но это были только мои преждевременные выводы. Нужно будет о них еще Раджу рассказать.

Только чуть позже, а пока нам предстояла операция «Вызволение».

В течение дня мы с ребятами пару раз созванивались, корректируя список необходимых при переезде вещей. И всё было в порядке, но сейчас, стоя на крыше станции рядом с сосредоточенными мужчинами, я с нетерпением ждала, когда, наконец, наступит полная темнота и можно будет без опасения позвонить детям и сказать: «Прыгайте».

Да, наш план был до смешного простым. Днём Перк пододвинул станцию совсем вплотную к стене нашего дома. Но зазор всё равно оставался около метра. И через эту пропасть предстояло прыгнуть детям! И хоть я понимала всю абсурдность собственных страхов, но это не мешало мне нервно расхаживать по крыше.

Правда, через какое-то время Радж не выдержал и подошёл ко мне:.

— Ты зря тратишь собственные нервы, — тихо проговорил мужчина. — Даже если кто-то из твоих детей оступится и станет падать, мы всё равно успеем его схватить. Не нужно, Света. Поверь, если они смогут открыть окно и прыгнуть, значит, всё будет в порядке.

— Рааадж, — я даже отодвинулась от него после последней реплики. — А что, есть вероятность того, что дети не смогут открыть окно? Это может и пятилетка. Я чего-то не знаю?

Радж не хотел отвечать. Я видела это. Но всё же пояснил:

— Морозов Олег Харитонович в течение дня несколько раз пытался проникнуть в квартиру. Твои дети не глупые, поняли, что о ваших планах неспроста узнала их биологическая мать. Вот и не открывают. Но Перк услышал, что Морозов и сожитель Голубевой Марины Викторовны собрались за инструментами для взламывания вашей двери. Если только их машина окажется в зоне видимости, ты сразу же звонишь детям, чтобы они прыгали. Даже до наступления темноты.

— Поняла.

Я не сказала больше ни слова. Лишь в ужасе всматривалась в окружающие станцию сумерки, которые, к сожалению, никак не походили на кромешную темноту. Иначе бы я уже звонила детям.

Обычно в это время суток большинство жителей острова скорее стремится попасть домой, потому что работающие фонари не являются неотъемлемой атрибутикой нашего посёлка. Тем более, тучи до сих пор висят над городом, лишая его ещё и света небесных светил.

И тут я услышала хорошо знакомый мне звук мотора. Впрочем, не только я.

— Звони им, Света, — скомандовал Радж, заметив, что я не решаюсь это сделать.

Опомнившись, судорожно разблокировала телефон и набрала Сашку.

— Привет, — радостно раздалось в телефоне. — Можно выходить?

— Привет, — ответила, стараясь говорить максимально спокойно, — можно. Только не в дверь. Перенеси все сумки, которые вы приготовили, к кухонному окну и позови Анютку. Только быстрее, Саш.

— К окну? Зачем?

На секундочку отвлеклась, обратив внимание на то, что эта противная красная развалюха «паркуется» у нашего подъезда.

— Затем, что будем прыгать, ребёнок.

— Ты что? Совсем сбрендила? Третий этаж.

— Саш, пожалуйста, быстрее. Посмотри в окно. Мох с Ромео прикатили, сейчас будут дверь вскрывать.

— Вот же уроды, — ответил Сашка и тут же в комнату прокричал. — Ань, иди сюда с монатками.

Через несколько секунд на пороге кухни появилась собранная Аня. Она с трудом приволокла большую чёрную сумку и встала рядом с Сашкой, прислушиваясь к нашему разговору. Заметила, как Сашка переключил телефон на громкую связь, и быстро заговорила, обращаясь к детям:

— Слушайте внимательно. Сейчас будет беспрецедентный случай проверки веры. Вам нужно выпрыгнуть в окно. Сначала выбрасываете сумки, потом прыгаете сами. И побыстрее, иначе через несколько минут к вам нагрянут гости.

Говорила, а у самой всё внутри сжималось от страха. Дети молча стояли в растерянности глядя друг на друга. И как же хорошо я понимала их в этот момент. Всю нашу совместную жизнь, я их учила, что никому нельзя доверять. И тут на тебе: ныряй в окно.

В этот момент в квартире раздалась треть дверного звонка. Словно первый сигнал в театре: «Приготовиться!».

— Саш, я чего-то не понимаю, там же высоко. Я все ноги переломаю, — нерешительно сказала Анечка, открывая оконную раму и смотря вниз. И я знала, что она сейчас с трудом пытается разглядеть внизу несколько чахлых кустов и пожухлую траву, на которые заехала станция.

— Анечка, — проговорила я, — поверь мне, я стою в метре от окна. И я не одна, мы обязательно вас поймаем. Просто нас не видно, но с вами ничего не случится, я обещаю!

— Мы слышали выстрел, — совершенно некстати вспомнил Сашка. — А вдруг он всё-таки тебя убил. А выпрыгнув, и мы умрём?

— Саш, что ты такое говоришь? — сдавленно проговорила я.

Второй звонок разнёсся по квартире.

«Внимание».

— Проверка веры, — проговорила Анютка Саше. — Лови, мамСвет.

И Анютка запулила рюкзаком в темноту, который тут же поймал Перк. Поймал, отложил аккуратно в сторону и подошёл поближе к окну, понимая, что за ним и ребёнок так полетит. И Анютка не подвела, забравшись на подоконник, она оттолкнулась и полетела прямо в руки Перка под оглушительный третий звонок.

Как только Перк поставил крохотную на его фоне девочку на пол, я тут же бросилась к ней, не в силах больше сдерживать слёзы. Маленькая моя девочка! Такая смелая и сильная! Сколько храбрости и любви скрыто в этом маленьком ребёнке!

А вот Сашка…

Сашка всё ещё стоял у окна, пытаясь разглядеть, куда подевалась его сестра. Он словно не замечал, что по квартире вовсю раздаются противные скрежещущие звуки, извещающие о том, что совсем скоро нагрянут гости. Но это ни капли не трогало Сашку. Он стоял у окна и о чём-то думал. Что за мысли его терзали? Почему он не решается? Видел же, что Анютка не разбилась о землю.

Отчего-то и я молчала, позволяя ему самому решиться. Не торопила и не уговаривала. Мне казалось, что так будет правильно. Это должно быть его решение.

И он всё же решился. Сначала запулил оставшиеся сумки в окно, которые мы тут же убрали к стенке, а потом крикнув на всю округу:

— Я люблю тебя, мамСвет, — и так же сиганул в окно.

Глава 15.1

Перк поймал Сашку, прямо в полёте ловко подбросил и поставил передо мной слегка взъерошенного и растерянного ребёнка.

А я, видя рядом с собой озадаченных, но живых и невредимых детей, уже не сдерживаясь, обнимала их, целовала, гладила… даже если до чьей-то макушки было не добраться.

Внезапно, Радж, вклинился в наш небольшой круг и без слов развернул в сторону распахнутого настежь окна.

С неописуемым изумлением я смотрела, как на нашу кухню протискивается дядька Мох с каким-то ружьём на плече. За ним по очереди — Марина и её Ромео.

— Ну и где они? — спросил дядька Мох у Марины.

— А мне откуда знать? — нервно ответила она. — Я же говорила — они целый день дверь не открывали. Мне что, под этими окнами весь день торчать нужно было?

— Тебе, дорогая моя, нужно было обеспечить их наличие в этой квартире! — прокричал наш сосед, которого, как оказалось, мы совсем не знали.

С этими словами Мох покинул нашу кухню, а затем и квартиру, оставив голубков наедине. Они, правда, тоже особо не задержались и, коротко о чём-то переговорив, вышли из квартиры, даже свет не потрудившись выключить.

Что им нужно было от моих детей? Почему так настойчиво пытались ворваться к ним? Зачем нашему старому знакомому ружьё? Он ведь рыбак, а не охотник. Круговорот этих вопросов не давал связно мыслить и хотя бы представить мужчин детям. Я была погружена в только что увиденное представление, как вдруг услышала:

— Фигасе, Ань, да это Халк!

Да уж, дорогие гости планеты, это вам не разрешение на сокращение имени. Боюсь, теперь Перк до конца жизни от этого чудесного сравнения не избавится. Кажется, пора вмешиваться, а то Голубев Александр Сергеевич когда нервничает, юморить изволит.

— Так, дети, стойте смирно, сейчас знакомиться будем, — бодрым голосом объявила я, а потом как-то растерялась. Полного имени Перка я не знала, и можно ли его сокращать детям? А как представить Раджа? — э-э-э, Радж, а давайте я вам детей представлю, а вы представитесь сами, а то вдруг я что-то не то скажу.

— Договорились, — улыбаясь, произнёс Радж, а я опять прям подвисла от его скупой улыбки, так неожиданно подаренной мне. Соберись, Света, не время сейчас своим будущим мужем любоваться.

Это я сейчас действительно так подумала?

— Ну тогда, прошу любить и жаловать, — слегка дрожащим голосом произнесла я, беря детей за руки. Сашка от нестандартности обстановки, даже не взбрыкнул. — Перед вами Голубева Анна Сергеевна, можно просто Аня, и Голубев Александр Сергеевич, можно просто Саша. Мои дети.

После моего представления Радж с Перком как-то озадаченно переглянулись, после чего Радж нацепил на каждого из ребят по переводчику и лишь затем представился:

— Меня зовут Раджел Али Кавари, я являюсь таном вашей названной матери Костиковой Светланы Андреевны. Вы можете обращаться ко мне по имени — Раджел.

— Вообще-то, мы с тобой ещё ни о чём не договорились, — от неожиданности подобного заявления тут же брякнула я.

— То, что ты ещё не признала меня своим таном, не играет особой роли, Света.

— Светлана Андреевна, он стал вашим таном даже до вашегознакомства, — заулыбался Перк и без перехода обратился к притихшим детям. — Меня зовут Перкрот Али Кавари. Вы можете обращаться ко мне по имени — Перкрот.

Вот честное слово, лучше бы у Перка в паспорте имя Халк было прописано. Теперь тебе Сашок быстренько десяток прозвищ организует, милый друг. Будешь и кротом, и апперкотом. Даже за руку этого товарища подёргала, чтобы он помалкивал. Потом уж проведу разъяснительную беседу о недопустимости видоизменений в произнесении имени без согласия носителя этого имени. Фух.

— Свет, так это и есть твой хахаль? — Сашок без особых стеснений принялся заваливать меня вопросами. — И откуда он взялся? Я так понимаю, они не местные. Совсем не местные. А я-то себе всю голову сломал, пытаясь выяснить, с кем ты по ночам трындишь.

— Саш, Саш, угомонись, пожалуйста, давай мы сейчас внутрь пойдем, и спокойно поговорим? А? Посмотри на Анютку, она ведь ребёнок совсем, а ведёт себя получше некоторых.

Мы, не сговариваясь, посмотрели на Аню, которая в это время, задрав голову, совершенно по-детски рассматривала Перка. Только что палец в рот не засунула. К слову, Перк, рассматривал маленькую землянку с неменьшим интересом, вон даже на корточки присел, чтобы им удобнее было изучать друг друга.

— Ты великан? — немного потрясённо спросила Анюта.

— Нет, что ты, маленькая землянка, — улыбаясь, ответил Перк. — На нашей планете все высокие. Но ты не волнуйся, вы обоснуетесь на Изюме, а туда с Доизива редко прилетают, не затопчут такую малышку.

Прислушиваясь к непродолжительной беседе этой парочки, меня понемногу начал покидать страх. Столько заботы и неподдельного участия было в голосе Перка по отношению к незнакомой девочке, что невольно приходишь к выводу о том, что не может всё быть так уж неправильно на этом Изюме.

Не такие уж они и бездушные, как может показаться сначала. Вот только Раджу, кажется, не понравилось увиденное: я заметила, как он всё больше и больше хмурится, глядя на своего, как оказалось, родственника. А когда Перк, забрав у Ани все сумки и даже небольшой рюкзак, повёл детей заселяться, Радж посмотрел на меня и сказал:

— Я лишь надеюсь, что духи Изира благословили, а не прокляли нашу семью.

И, взяв меня за руку, повёл в сторону лифта.

Глава 16

Такой длинный день, наконец-то, подошёл к концу. Я всеми силами пыталась уговорить детей лечь спать, а не продолжать засыпать меня вопросами, о том, куда мы полетим, как мы там будем жить, и кому достанется Сашкин компьютер. В итоге просто объявила, что больше никому и слова не скажу до завтрашнего утра и ушла искать Раджа.

Пока мы ещё не покинули безвозвратно нашу планету, не помешало бы расставить по возможности все точки над i. Отчего Радж так расстроился из-за проявленной заботы Перком? Почему оставил нас самих обустраиваться, когда собирался помочь мне рассказать о перелёте Сашке с Аней.

И куда, интересно, он сейчас запропастился?

Я бродила как привидение по ночной станции. Перк, весьма довольный жизнью, привычно обнаружился за пультом. Поулыбался мне и сказал, что Радж, скорее всего, сидит в анализаторской. Но его нигде не было видно. Осталось только крышу проверить. И если его не обнаружится и там, то всё! Считай, сбежал.

Обнаружился.

Там, куда совсем недавно повыпрыгивали дети, возник как из-под земли какой-то необыкновенный турник, на котором выделывал разные штуки Радж: подтягивался, переворачивался, крутился. Я от восторга застыла на месте. Стремительные движения, порой непредсказуемые и капельку агрессивные буквально завораживали меня. Какая сила и энергия скрыта в этом человеке… ну пусть и не человеке.

— Света, иди внутрь, здесь холодно, — не прерывая своих кульбитов, вдруг выдал Радж.

— А ты? Хотя, как я понимаю, тебе не холодно, — пробормотала я, не в силах сдвинуться с места. — Но почему ты здесь?

— Думаю.

— О чём? — я подошла немного ближе, опасаясь ненароком получить массивным ботинком по голове. — Может, внутри подумаешь?

— Там я тоже подумаю, — и вновь эти сумасшедшие выкрутасы.

Чтобы не отвлекать Раджа от размышлений, отошла к невысокому парапету, от которого можно было даже попробовать дотянуться до наших окон. На кухне всё так же горел свет, а у меня непроизвольно в голове возник образ крутящегося счётчика, показания с которого нам придётся снимать через две недели.

Точнее, пришлось бы…

Совсем другими глазами я рассматривала нашу старенькую кухню, которую мне почему-то вдруг стало жаль покидать. Сколько всего обсуждалось за этим столом, сколько литров чая выпито, сколько тетрадей проверено… воспоминания кинолентой мелькали перед глазами, но самыми яркие кадры — Сашка и Аня. Когда-то просто диковатые внуки пожилой соседки, а теперь — два самых дорогих для меня человечка.

Но ещё я понимала, что улетая, они оставляют на этом острове родную мать. Даже не попрощавшись, они готовы улететь со мной неизвестно куда. Правильно ли это? Может, найти какой-нибудь способ хотя бы письмо Марине написать, чтобы она не гадала, живы её дети или нет.

— Шла бы ты отдыхать, моя землянка, — сзади тихо подошёл Радж и так же посмотрел в окно освещённой кухни. Было ужасно любопытно, какими он нас увидел, почему выделил среди других жителей острова?

— Я хотела с тобой поговорить, — нерешительно начала я.

— Передумала улетать? — вроде бы без особых интонаций в голосе спросил Радж, но мне почудилась скрытая горечь, которую он не успел от меня спрятать.

— Что? Нет, что ты. Я хотела спросить, почему ты сказал, что духи Изира прокляли вашу семью, — припомнила я его же слова.

— Ох, Света, иначе и не скажешь, — вздохнул Радж. Какое-то время он собирался с мыслями, но прежде чем заговорить он встал за моей спиной близко-близко, укутал в свои объятия, и спрятал мои ледяные ладошки в свои. А я и не заметила, что вновь замёрзла. Ну это я не заметила, а вот Радж очень тонко подмечал подобные изменения.

— На Изюме человек — высшее создание эволюции. Существо, способное улучшать мир вокруг себя и себя в этом мире. Как ты успела заметить, всё на Изюме направлено на развитие и улучшение нашего мира! Каждый гражданин Изюма, да и других планет нашего созвездия, ценит свою жизнь, как великий дар создателя. Он всеми силами будет стремиться сохранить свою жизнь, по возможности её улучшить и продлить. Ведь тогда он сможет принести гораздо больше пользы, сделать больше открытий, более глубоко изучать и анализировать выбранную сферу деятельности… И лишь те, кто перебрался в Отанари, живут по иным правилам. У них совершенно смещены приоритеты. Жизнь детей отанарийцев становится важнее своей. Благополучие таны — важнее собственного. Это противоречит заложенному в нас…

— Эгоцентризму, — не выдержав, продолжила я предложение. — Извини, Радж, я перебила тебя. Продолжай, пожалуйста.

— Ты знаешь, последние три года на Изюме я работал в Центре расселения Изира, находящемся на одном из крупнейших научных островов, про них я чуть позже тебе расскажу. И однажды я стал свидетелем, как сотрудники соседней с нами лаборатории провожали одного из сотрудников, который собирался уехать в Отеу (это ближайший отанари к тому острову). Они словно со смертельно больным с ним разговаривали, правда, он был весел и весьма доволен жизнью. Я не совсем понимаю почему, ведь они с супругой на долгие годы покидали мир науки для того, чтобы самим воспитывать своих детей.

— Что я могу сказать, Радж? — задумалась я. — Всей душой надеюсь на то, что однажды ты поймёшь того человека, оставившего свою карьеру ради семьи.

— Но это же противоречит стремлению всего нашего народа улучшить мир, в котором мы живём.

— Разве? А скажи, пожалуйста, сколько времени семейная пара проводит в Отанари?

— В зависимости от количества детей и темпов подготовки к самостоятельной жизни. Но обычно от пятнадцати до двадцати лет. Наш календарный год мало отличается от земного.

— Отлично. А сколько всего вы живёте?

— В среднем от ста двадцати до ста пятидесяти лет.

— Так, к этому вопросу мы вернёмся чуть позже. А пока посмотри процентное соотношение. Всего десять — пятнадцать процентов своей жизни уходит на создание следующему поколению устойчивого понимания нужности этому миру. В частности, своей семье. Возможно, я сейчас глубоко заблуждаюсь, это ты у нас крутой аналитик, но мне кажется, что люди, которые выросли в Отанари, более эмоционально устойчивы, более решительные и в то же время продуманные. Им не нужно доказывать обществу свою полезность, потому что они знают, что вне зависимости от результатов своей деятельности есть люди, которые от них никогда не отвернутся. Я думаю, что такие люди, должно быть, более рискованные, но они твёрдо знают пределы своих возможностей. Ты случайно вырос не в Отанари?

— Именно, — вздохнул Радж, зарываясь носом в мои волосы. — Но как ты догадалась?

— И я думаю, ты быстро оттуда слинял.

— Точно, — в его голосе сквозит улыбка, и мне дико жаль, что я не её не вижу. — Только-только шестнадцать исполнилось, как я сбежал поступать в медицинский колледж.

— Неожиданно, — я не выдержала и всё-таки повернулась к нему. — Тогда почему ты считаешь семейные привязанности проклятием?

— Потому что я видел, как отец едва смог справиться со смертью мамы, как старший брат ради своей таны отказался от места на единственном судне, отправившемся изучать отделённые уголки нашей галактики, хотя я, как никто, знаю, как он грезил этим полётом. Но разлука с таной стала неприемлемой платой. Я смотрю на себя… Как верно подметил Перк, ты стала для меня таной, ещё до нашего знакомства.Меня просто выкручивало наизнанку от того, какую жизнь ты вела. Да, я долго наблюдал за тобой. Так долго, что даже не заметил того момента, когда ты стала неотъемлемой частью моей жизни.

— Знаешь, — я улыбнулась и привстала на цыпочки, — всё-таки не так уж всё и плохо с вашей планетой.

И поцеловала своего любимого инопланетянина, с упоением ощущая отголоски его улыбки на губах.

Глава 16.2

Радж

Я сидел в анализаторской и пытался в полной мере осознать ситуацию, в которой очутился. Получалось не очень.

Целый день я наблюдал за своей землянкой и с каждым мгновением отчаивался всё больше. Сколько любви, нежности, заботы в ней скрыто! Я никак не мог спроецировать на себя то, как бережно и самоотверженно она относится к своим детям. Мне плохо представлялось, что когда-нибудь я смогу так трепетно относится к этим шумным подросткам, вихрем ворвавшимся в спокойное течение жизни станции.

Нет, безусловно, дети есть дети. Но я понимал, что Саша с Аней ещё адаптируются и пытаются показать себя с лучшей стороны. Ну или, во всяком случае, сильно не наглеть, но любопытство их загоняло в самые непредсказуемые места, и из них сыпалось такое сумасшедшее количество вопросов, на которые я не всегда с ходу подбирал правильный и понятный детям ответ.

Вот и сейчас.

Станция, наконец-то, погрузилась в блаженную тишину и покой, и я пытаюсь раздобыть в недрах сохраненной нами информации всё, что известно о работе терминалов, визоров, трансляторов и прочей техники, которая так заинтересовала Сашу.

Всё же невероятно любознательный ребёнок!

— Раджел, я не помешаю, — Саша стоял на входе в анализаторскую с крайне сосредоточенным выражением лица. И я только мог догадываться, о чём захотел поговорить маленький землянин.

— Нет, не помешаешь, проходи, пожалуйста, — рукой я показал на стул возле терминала. — Я как раз собираю информацию, которая помогла бы тебе познакомиться с работой нашей техники. Правда, адаптация на ваш язык может значительно исказить данные, но я думаю, общая картина будет довольно ясной.

— Спасибо большое, — Саша даже не взглянул на экран терминала и, даже мне было понятно, что данного юношу что-то сильно тревожит. Интересно, зачем он пришёл.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Тут такое дело, — Саша почесал затылок, чем привёл и без того небезупречную прическу в состояние полнейшего беспорядка, которое напомнило мне, что передо мной сидит человеческий ребёнок, хоть и сильно приблизившийся к состоянию окончательного взросления. — Я хотел узнать, где мы смогли бы жить с Аней на вашем Изюме, как я понял, у вас есть специальные интернаты для обучения и проживания детей.

— Есть, но зачем тебе эта информация? — я был полностью обескуражен этим вопросом.

— Я думаю, что так было бы лучше для всех: вы со Светой смогли бы спокойно строить свои отношения, ты бы смог заниматься любимым делом, а мы приезжали бы к вам время от времени.

— Исключено, — я лишь покачал головой, — Света никогда на это не пойдёт.

— Значит, нужно её как-то убедить!

— Подожди, Саша, объясни, наконец, а чем тебе не нравится жизнь в Отанари?

— Ну не сказать, чтобы мне не нравилась жизнь там, просто… ну я подумал, что так было бы лучше для всех, если бы мы с Аней начали на Изюме самостоятельную жизнь.

— А о Свете ты подумал?

После этих слов я почувствовал какое-то приятное тепло в груди, словно моя землянка стоит рядом со мной, хотя я знал, что она заснула вместе с Аней.

— Да я о ней именно и думаю, — вспылил Саша, — она столько лет нас тянула, ни разу даже на свидания не ходила, всё боялась чего-то. Ты посмотри на неё — она же разорвётся, если будет постоянно регулировать наше совместное проживание. Мы с Аней… ну это… шумные очень, и не всегда контролируем, что говорим. Я так точно. Тебе будет сложно с нами. И от этого будет портиться ваша жизнь со Светой, и мне бы не хотелось вам мешать.

— Так вот в чём дело, — пробормотал я, — в таком случае в наших силах помочь Свете не разорваться, а попробовать наладить свои отношения самим. Скажу честно, я понятия не имею, как воспитывать детей. У меня их четверо, но все они росли или растут в интернатах, без особого участия родителей.

— Трындец!

— Таковы особенности нашего мира, — попытался объяснить я. — Материнский инстинкт практически отсутствует у наших женщин. У мужчин особо и не было никогда. Исключений не особо много. На всю планету у нас всего четырнадцать Отанари, в которых люди сами предпочитают растить своё потомство.

Саша на какое-то время замолчал, откинувшись на спинку стула. Я старался не мешать ему, осознавая в этот миг, что нам придётся учиться взаимодействию с детьми. Они, так же как и я, любят Светлану. Так же как и я, привязаны к её свету, её теплу, любви и нежности. И разорвать эти узы было бы неправильным, и крайне губительным шагом для всех нас.

— Нет, Саша, ты как хочешь, а придётся, нам с вами подружиться. Не стоит доводить Светлану до выбора: я или вы.

— Мы знаем, кого бы она выбрала, — самоуверенно заявил этот… молодой человек.

— Она была бы счастлива от этого?

— Нет, не была бы, — признал-таки Саша, — но ты уверен, что у нас получится ужиться?

— Не уверен, конечно, но я быстро учусь. К тому же вы не малолетние бандиты, от которых не знаешь, что ждать в следующую секунду.

— Так-то да…

— А значит, усилим старания и сделаем Свету счастливой.

Саша молча кивнул и вышел из анализаторской, оставив меня осмысливать произошедший разговор.

Нет, не права Света, Саша уже далеко не ребёнок. Скорее всего, жизнь в таких непростых условиях заставила его повзрослеть гораздо раньше, но он уже точно не дитя.

Целый день я накручивал себя о том, что у нас не получится ужиться на одной территории, что дети Светланы так и останутся для меня чужими, и я никогда не смогу принять их, как один лишь незапланированный разговор показал, что это далеко не так.

Аня — чудесная девочка, которая одной лишь своей улыбкой может улучшить настроение, а Саша — активный любознательный подросток, который обязательно порадует нас со Светой своими успехами.

Тепло, которое я не переставал ощущать в своей груди, навело меня на одну сумасшедшую мысль:

— Света, если ты слышишь меня и сейчас подойдёшь ко мне, то наш союз обречён на счастье и гармонию. Ну а если это тепло лишь плод моего воображения…

Договорить я не успел — на пороге анализаторской стояла моя Света. Слегка покрасневшие щечки, растрепанные волосы и смущённая улыбка делали ей настоящей красавицей, ради счастья которой я был готов на всё.

И с детьми подружиться, и неведомых демонов победить. Что угодно, только бы она была рядом.

Глава 17

— Свет, а как же мои курсы? Чем я там, вообще, заниматься буду? Хотя, судя по всему, развитие техники у них там на уровне, придумаем что-нибудь. А ты в курсе, что их продолжительность жизни чуть ли не в два раза больше, чем наша? А вдруг с их медициной и мы до ста лет доживём? Хотя если питаться вот такой сбалансированной бурдой, то и к тридцати можно ноги протянуть.

Второй день мы страдали от безделья. Посовещавшись между собой, Радж с Перком решили вылет не откладывать и в скором времени выйти на связь со своим судном для уточнения деталей стыковки.

Нам же делать было совершенно нечего. Мы слонялись из угла в угол. Перечитали вместе все собранные и переведённые материалы по Изюму и больше ничего не могли придумать.

К тому же немало дополнительных переживаний доставлял способ перемещения станции на головное судно. После выхода на орбиту планеты все двигатели у станции отключаются автоматически, и её к себе притягивает здоровенный инопланетный магнит на судне. И сколько бы меня ни успокаивал Радж по поводу абсолютной безопасности данного полёта, мне легче не становилось. Что служило дополнительной причиной Сашкиных подколов, уж он-то знал, как я высоты боюсь.

Тут тебе не просто на спор плюнуть с крыши пятиэтажки, тут в космос вылететь!

В общем, трясло меня знатно.

За несколько дней, проведённых на станции, Сашка залез чуть ли в каждую щель. А как только он узнал, почему некоторые стены белые, его чуть удар не хватил. Как же так! Под носом у него инопланетная техника, а он не в состоянии в ней поковыряться — ни языка, ни принципа работы не знает. И побежал наш мастер-фломастер скорее изучать современный язык народов Изира.

Анечка, как я и предполагала, ходила за мной хвостиком. И думаю, ещё несколько дней ходить будет. Эта её особенность возникла ещё, когда она училась во втором классе и её срочно положили в больницу с сильнейшим приступом астмы. С тех пор любое волнение или сильная радость у ребёнка, и моя девочка приклеивается ко мне, пока эмоции немного не улягутся.

Сейчас её не интересовала ни эта станция, ни её необыкновенные обитатели, ни изменившийся режим питания, ни перспективы в будущем. Её интересовало, чтобы я опять никуда не делась. Один поход к Раджу на перевязку чего стоил. Как бы я ни просила её подождать в коридоре, она ни в какую не хотела покидать меня даже на столь короткий промежуток времени. А я, чего греха таить, рассчитывала на несколько минут наедине с Раджем, которые с появлением детей удавалось выкроить всё меньше и меньше.

В общем, мы понемногу приходили в себя. Живот меня почти не беспокоил, дети были при мне, Радж обещал быть со мной до старости. Долететь бы только поскорее до этого загадочного Изюма и всё, считай, жизнь удалась.

После разговора между Раджем и Сашкой, который мне так удачно удалось подслушать, оптимистка во мне расправила свои крылья ещё шире. Мои мужчины и без моего участия договорились жить дружно и не разделяться, чему я была безмерно рада.

Конечно, я, как и любая другая женщина, понадеялась, что получится вывести внутрисемейные отношения в мирное русло. Но как же часто это оказывается не так.

Но всё же надеялась!

Надеялась, что Радж сумеет подружиться с Сашей и Аней, ведь он приглядывал за ними, даже, когда не было ни малейшей надежды на то, что мы когда-нибудь окажемся под одной крышей. Но если Анюта могла расположить к себе кого угодно, то Сашка временами был колючий, как ёжик.

Ёжик мой родной, ты совсем уже вырос, пора бы мне это уже признать.

Даже на станции нам много чего объяснял именно Сашка. Он научно-опытным путём научился пользоваться санитарной комнатой, где я тормозила страшно. А спросить у Раджа было немного стыдно: как сделать воду более горячей? Нет, зачем, я и так помоюсь.

Сашка без стеснения тыкал во все кнопки подряд: немного обжегся, запустил просушку помещения, но добился желаемой температуры воды, а потом и нам разъяснил, как это делается.

И глядя на все манипуляции парня, не могла не радоваться, что в местном унитазе, так же как и в земном, присутствует всего лишь одна кнопка. Которую, правда, приходилось сначала выдвигать из агрегата. Но это я ещё от Раджа знала. Минимализм на Изюме был покруче японского.

Вот так мы потихоньку осваивались. Ещё привыкали к пищевому аппарату, мечтали о чае (я о кофе!), смотрели ролики о планетах Изира, порой ничего не понимали, и просто наслаждались красотой тех мест.

А когда мне удавалось надолго исчезнуть из поля зрения детей, случались бесконечно нежные поцелуи Раджа, украдкой полученные или подаренные, его заботливые прикосновения и скупые улыбки, которые всё чаще мелькали на любимом лице.

И я уже почти поверила, что все приключения и опасности благополучно покинули нас. И Итуруп нас всё же отпустил…

Глава 17.1

В последний день на планете мы много времени провели на крыше. Радж и Перк были заняты как никогда: практически всё время они проводили в техническом отсеке, проверяя станцию на готовность к возвращению на судно. Мы же только мешали им, сталкиваясь в узких коридорах. Правда, за это нас никто не ругал — Перк и вовсе старался передвигаться крайне медленно, чтобы ненароком не задеть детей.

Поэтому пришлось захватить визоры и устроиться на крыше, впитывая тёплые солнечные лучи. Погода радовала безветрием, отсутствием туманов и небывалой тишиной.

На улицу мы выйти не решались, опасаясь встречи с нашим соседом или Мариной, а вот погулять на крыше под пологом невидимости — это сколько угодно.

В наших окнах уже не горел свет, видимо, кто-то вновь заходил в нашу квартиру и выключил. Но это странным образом уже не волновало меня. Сейчас я всё больше и больше задумывалась о том, как бы передать Марине, чтос детьми всё в порядке, но она их больше не увидит. Звучит, конечно, кошмарно, но других вариантов у меня не было.

Задумавшись, я даже не заметила, как из подъезда кто-то вышел. Лишь почуяв противный едкий запах, опомнилась и, перевесившись через невысокие перила, выглянула, кто всё-таки оказался на крыльце.

На покосившейся бетонной площадке стоял Ромео, с какой-то вычурной курительной трубкой в руках. Что он там курил, даже знать не хотела, но вот почему он так испугался вышедшего из-за угла Морозова в компании с лейтенантом Кривицким, стало интересно.

Сашка оперативно достал телефон из кармана и приготовился снимать. Судя по сердитому выражению лица, мой ребёнок явно хотел подпортить жизнь соседу.

— Олег Харитонович, вы же сами видели завещание, — залебезил перед Морозовым Маринкин Ромео. Рядом с ними топтался наш ненаглядный участковый, неизменно оплёвывая всё вокруг шелухой от семечек и поглядывая по сторонам, — старуха всё завещала внукам. Марине ничего не оставила. Да и рисунков мы никаких не нашли.

— Это только ваши проблемы, Рома, — лениво проговорил дядька Мох.

— И что же нам делать? Мы даже продать эту квартиру не можем…

— Да кому она нужна, эта квартира? Можно подумать ты не знаешь, что за неё и ломаного гроша никто не даст.

— И что вы предлагаете?

— Вся эта возня мне порядком надоела, — сплюнул сосед. — Марину отправь на корм рыбам, а сам можешь валить на все четыре. Больше ты мне не нужен. Но если где хоть словом обмолвишься о том, что ты был на Итурупе, отправишься следом за своей выдрой. Понял? Вот и славно.

А напоследок эта свинья, которую я считала другом семьи, добавил:

— На всё про всё у тебя сутки. Если завтра вечером я хоть кого-нибудь из вас встречу на острове, лично закопаю.

И скрылся в подъезде. За ним тенью поплёлся Кривицкий, с каким-то злорадством взглянув на Романа, который немного потоптавшись на крыльце, сел в свою тарантайку и уехал в неизвестном направлении.

Мамочки, и что нам теперь делать?

Если полчаса назад в мои планы входило написать письмо и забросить его в окна нашей квартиры, то сейчас мне нужно действовать крайне оперативно и решительно.

Обернувшись, собралась было бежать к Раджу и рассказать об услышанном, как увидела притихших детей, которые явно были обескуражены разговором этих двух отморозков.

— Что делать будем? — первым отмер Сашка, глядя в телефон, и наверняка раздумывая, как поступить с заснятым разговором. Я перевела взгляд на Анечку, но та лишь молча смотрела на меня, стараясь не реветь. Это мгновенно привело меня в чувства.

Первым делом прижала к себе Анютку, пытаясь внушить в неё уверенность, что всё будет хорошо. Как бы там ни было, а Марина родила этих чудесных детей. И одним этим заслужила право на жизнь. Отчего её судьба так перевернулась, я не знаю, но мне отчаянно захотелось, чтобы она сумела вновь её изменить. Только в этот раз — в лучшую сторону.

— Так, спокойно, — бодро проговорила я. — Сейчас бежим к Раджу, рассказываем обо всём ему, а дальше по обстоятельствам.

— Свет, а если он не захочет помогать? Зачем им лезть в наши дрязги?

— Спокойно, Саш, думаю, они не отвернутся. Но если вдруг… тогда сами справимся: я сбегаю к Марине, всё ей расскажу, ты перешлёшь ей заснятое видео, может, карточку мою отдадим, ей надолго хватит. Главное — Морозову на глаза не попасться.

Влетев в анализаторскую, сразу наткнулась на улыбающихся мужчин. И если улыбка Перка меня не трогала ни капельки, то от Раджа я не могла отвести взгляд. Сейчас, когда нужно полностью сосредоточиться на том, как помочь Марине выбраться с острова, я стою и глазею на своего инопланетянина. Его красивые чувственные губы изогнулись в улыбке, вокруг глаз собрались весёлые морщинки, а весь облик Раджа говорил о том, что он сейчас вполне себе счастлив.

Прости, хороший мой, боюсь, сейчас я немного омрачу твою радость.

— Радж, — окликнула я его с порога, когда немного пришла в себя, — вы получили какие-то важные новости?

— Да, проходи, Светлана, мы согласовали с судном наши дальнейшие действия. Только что я разговаривал с диспетчерами. Отрыв от планеты назначен… — тут Радж скосил глаза на экран, по которому непрерывно бегали какие-то символы, — примерно через три земных часа.

— Ну вот и отличненько, — бодро проговорила я, оборачиваясь лицом к притихшим детям. — Я всё успею.

— Свет, ты что, собралась идти к Марине одна? — ошарашенно спросил Сашка. — Совсем что ли кукуха поехала?

— Спокойно, Саш, выдохни. Вы будете на телефоне. Если заметите, как к подъезду подъедет Ромео — сразу звоните мне. Я мигом.

— Что происходит, Светлана? — тихий голос Раджа подсказал мне, что грядут разборки вселенского масштаба. Не так давно мне хотелось лишь одного — видеть его счастливым и довольным жизнью. И вот, не прошло и суток, как я снова создаю сложности.

— Пойдёмте, дети, покажу вам сказку, — вздохнул Перк и кивком указал Саше и Ане следовать за ним, предварительно не забыв укоризненно на меня посмотреть.

Глава 17.2

После того, как мы остались с Раджем вдвоём, я быстренько описала ему подслушанный нами разговор и обрисовала свои дальнейшие действия, от которых ему, кажется, тут же поплохело.

А как по-другому скажешь? После моего не слишком оптимистичного рассказа, Радж медленно опустился в кресло, в котором до этого сидел Перк и, уперевшись локтями в колени, уставился в пол, не проронив ни звука.

В ожидании его ответных действий я прошлась пару раз по анализаторской и попробовала всё-таки в общих чертах объяснить свой нелепый порыв:

— Понимаешь, эта женщина всё же родила моих детей, и я не могу видеть в ней вселенское зло. Что бы там ни было в прошлом, но не оставлять же вот так Марину на произвол судьбы. Всю жизнь буду жалеть, что не смогла ей помочь. И мне ведь не нужно будет спасать её от кого-то. Мне всего-то и нужно — предупредить. Чтобы она сумела сбежать. Понимаешь ты или нет?

Я ужасно боялась, что не дождусь от него ответа. Вполне возможно, ему так надоело возиться с нами, и сейчас я услышу: поступай, как знаешь. Но почему-то именно в этот момент с Раджа слетела неизменная маска невозмутимости и спокойствия — он вскочил на ноги и вплотную подошёл ко мне:

— А ты сама понимаешь, что этот выродок сейчас находится в доме, — взревел Радж, вскакивая на ноги и подходя ко мне вплотную, — пусть и в другой квартире, но тем не менее. Если он услышит ваш разговор, то обязательно явится, потому что сейчас он думает, что тебя уже нет в живых. И как тогда ты сможешь ему противостоять? Что ты сможешь сделать?

— Не знаю, — призналась я, но, не желая терять лицо, взяла и брякнула, — зато я бегаю быстро.

— Что же ты от пули не убегала никуда?

— Просто они летают быстрее, — удручённо проговорила я, уткнувшись лбом в комбинезон Раджа. Мне ужасно не хотелось возвращаться в тот дом, гораздо лучше было бы поскорее перевернуть эту мрачную страницу нашей жизни.

Но Итуруп так просто не отпускает, мне это ещё мама говорила.

Неожиданно почувствовала прохладные пальцы Раджа на своей шее, а затем услышала его тихий вкрадчивый голос:

— Я мог бы прямо сейчас нажать всего на две точки на твоей тоненькой шее, и ты бы проспала и наши сборы, и путь до судна. Всего одно нажатие — и ты не подвергаешь вновь себя опасности, и я живу спокойно…

— Ты не сделаешь этого, Радж, — уверенно произнесла я, поднимая голову и открыто встречая его взгляд. — Ты никогда не пойдёшь на такую подлость.

— Когда же ты успела так хорошо изучить меня, маленькая землянка? — ухмыльнулся Радж и, не дожидаясь ответа на вопрос, принялся раздавать инструкции:

— У нас есть около часа. Мы должны успеть за это время вернуться на станцию. Первый этап подготовки станции к отрыву от планеты Перк сможет выполнить и без меня, дальше нужны будут специальные коды и подтверждение моей личности. К завершающей стадии отрыва мы должны быть в полном составе на закрытой и подготовленной к полёту станции. Так что придётся действовать оперативно, я иду вместе с тобой, но мне придётся действовать так, чтобы меня по возможности никто не видел. И Света… Будь максимально осторожна! Помни о детях, при неблагоприятном исходе они улетят с Перком, и будут жить в двух разных интернатах, как ты подобные учреждения называешь, и видеть друг друга лишь по праздникам.

— Отличный аргумент, — через силу улыбнулась я. — А ты? Что будет с тобой, если я не вернусь?

— Ты лучше подумай о том, как я смогу измениться, если ты украсишь мою жизнь своим в ней присутствием. Я был бы заботливым и внимательным таном. Я купил бы нам красивый и просторный дом, чтобы в нём нашлось место каждому, я бы радовал тебя всеми возможными способами, изучил бы все твои привычки и пристрастия, баловал бы тебя, словом, сделал бы всё, чтобы ты и мысли не допускала как-нибудь рисковать собой.

После этого разговора оказалось довольно сложно думать о Марине, Морозове о прочих злопыхателях, гораздо приятнее мечтать о том, что слова Раджа действительно могут исполниться и мы будем жить все вместе.

Сопливые розовые сердечки ужасно туманили мой мозг, но я как никогда их понимала. Столько лет жили бедненькие, без малейшего повода помечтать, наоборот, с каждым годом они тускнели и тускнели, как вдруг появляется, он, мой инопланетный принц, который готов со мной и в огонь, и в воду…

— Втюрилась ты, Светка, по самое не балуй! — сказала я своему улыбающемуся отражению в зеркале, завязывая на голове тугой хвост.

— В шикарного мужика, — закивало мне отражение!

Глава 17.3

После проведения краткого инструктажа для Перка мы отправились на крышу, откуда оперативно залезли в наше кухонное окно. Первым в квартиру запрыгнул Радж, легко подтянувшись на руках, а потом уже и меня поймал на подлёте к окну.

И пока мы без света брели к входной двери квартиры, в моей голове зрел список вещей, которые я могла бы ещё прихватить с собой. Правда, дальше книг и кофе дело не двигалось. И если с кофе всё было и так понятно — чем больше смогла бы утащить, тем лучше, то какие книги лучше всего было бы с собой взять… тут завал. Эх, была бы у меня сумочка как у Гермионы Грейнджер, я бы туда их все запихала.

Как всегда, в моменты сильного нервного потрясения, в голове возникают абсолютно бредовые мысли и вопросы. Единственное, что могло бы сойти за адекватность с моей стороны, — так это то, что я прихватила с собой кошелёк с карточкой, на которую Радж перекинул неприличную сумму денег.

Интересно, а у кого он их спёр? Хотя, насколько я помню, человек, который не досчитался пары миллионов и не заметил этого, вряд ли нажил их честным трудом, поэтому и стыдиться нечего.

Как только мы оказались за пределами квартиры, сразу накатила такая волна паники, что мне захотелось немедленно скрыться за надёжными стенами станции. Почему-то за несколько дней этот дом оказался как будто чужим, а темнота подъезда — ни капельки не привычной.

Мы заранее договорились с Раджем, что он подождёт снаружи квартиры, если окажется, что Марина там одна. По какому-то там протоколу Радж не имел права контактировать с землянами без особой причины. Но и позволить мне разгуливать в одиночку он не мог, вот теперь и пытается и за мной приглядеть, и никакие правила не нарушить.

Конечно, я была рада, что не оказалась здесь одна, и Радж решил пойти со мной — последние события, разворачивающиеся на моих глазах, только нагоняли страху. Я честно пыталась казаться невозмутимой и бесстрашной. Вот только ощутив прикосновение Раджа к своей руке, поняла, что это у меня плохо получается. Боюсь, что только его присутствие рядом удерживало меня здесь, иначе бы слиняла из этого дома, сверкая пятками, и никакие благие намерения не помогли бы осуществить задуманное.

Поднимаясь по ступеням наверх, я всё думала, что скажу Марине. Ведь хороших новостей я ей не припасла. И детей забираю навсегда, и хахаль её предателем оказался. Вся надежда была исключительно на то, что дети ей не нужны, а Ромео… ну найдёт себе другого. Ещё кудрявее.

Оказавшись перед заветной дверью, долго не могла решиться позвонить в звонок, или на крайний случай постучать. Радж меня не торопил, хотя до выхода строго обозначил тот факт, что лишнего времени у нас нет. Тем более если я захочу что-то ещё забрать из своей квартиры. Так что тянуть смысла не было никакого, и я нажала на кнопку, удивляясь тому, какое оглушительно громкое дребезжание разнеслось по квартире.

Сначала до нас не доносилось ни звука, но спустя минуту ожидания я смогла различить неторопливое шарканье в нашу сторону. Дверь в квартиру Ефросиньи Александровны была словно из картона, так что, я думаю, что Радж, даже стоя на лестнице, сможет расслышать наш разговор слово в слово.

— Света? — Марина от удивления даже дымом подавилась. А я уже и забыла об этой милой особенности новоявленной соседки. — Ты спятила? Зачем ты сюда явилась?

— Мне срочно нужно с тобой поговорить, и времени у меня на это нет, — тихо сказала я, пытаясь протиснуться мимо потрясённой женщины. Труда это никакого не составило — Марина была настолько худа, что по ней без труда можно было изучать скелет человека.

— Если Рома тебя здесь увидит, то точно застрелит.

— Смотри, как бы он тебя ненароком не застрелил, — пробубнила я, поворачиваясь лицом к бывшей подруге. — Я подслушала сегодня его разговор с Морозовым. И сейчас тебе нужно быстро собраться и покинуть остров. Деньги я тебе могу дать. Они, правда, на карточке, но тебе надолго хватит, если с умом тратить.

— Нафиг мне твои деньги? — хмыкнула Марина. — У меня своих полно, только об этом ни Морозов, ни Роман не знают. Я все дедовы картины ещё в прошлом году продала. А эти придурки рассчитывали, что найдут здесь ещё хоть что-нибудь. Идиоты.

— Тогда почему они хотят тебя убить? — спросила я, — в любом случае, уезжай, Марина, пока ещё не поздно.

— Я подумаю. Ты скажи мне лучше, где дети?

— Они в безопасности, не переживай. Но понимаешь… ты их больше никогда не увидишь, — на одном дыхании выпалила я. — Надеюсь, что они поймут меня и не станут упрекать…

— Упрекать в чём? В том, что ты дала им жизнь в заботе и любви? В том, что сопли вытирала по первому требованию? Если так, то поздравляю, ты вырастила полных дебилов, Света.

— Вообще-то, это твои дети! Могла бы прийти хотя бы с Сашкой поздороваться.

— Да я их в принципе видеть не хочу, ни одного, ни другого. В них нет ничего моего, они полностью пошли внешностью в папашу своего. Мне просто невыносимо смотреть на них.

— А кто их отец? — я не могла не спросить. Стоя в полутёмном коридоре, освещаемом лишь светом, льющимся из кухни, я с любопытством ждала ответа на поставленный вопрос. Никто не знал, кто отец детей. А тот, кто знал, тот помалкивал, ведь Сашку Марина родила, когда ей ещё и семнадцати не исполнилось.

— Морозов.

— Что??? — я просто не поверила своим ушам.

— Неужели ты не замечала? Они же его копия, он сам мне сто раз хвастался, даже фотографии с ними высылал, мол, погляди, каких ты мне детей родила. Ненавижу его! Всем сердцем ненавижу.

— Я… Мне очень жаль, что твоя жизнь сложилась таким образом. Но сейчас ты ведь можешь всё изменить, начать жизнь заново. Без этого проклятого острова, без Морозова, без дури…

— Ишь как разогналась, — громко расхохоталась Марина. — А что, если мне нравится такая жизнь, и меня всё в ней устраивает?

— Тогда твоя жизнь окончится в течение ближайших суток, — закричала я, вмиг забыв обо всей конспирации. — Неужели не ясно?

— Это не твои проблемы, убирайся, пока цела, — было мне ответом. Не сказав больше ни слова, Марина развернулась и ушла вглубь квартиры, оставив меня стоять в полной растерянности.

Пару секунд постояла не в силах решиться озвучить единственную просьбу:

— Марина, послушай, пожалуйста, у меня к тебе будет последняя просьба. Ты вольна жить так, как сама захочешь, но я прошу тебя передать этот кошелёк Воронцову. Если у тебя денег полно, то ему их крайне не хватает.

Марина медленно повернула голову в мою сторону:

— Кому передать?

— Сергею. Мне казалось, что вы встречались раньше.

— Нет, ты что-то путаешь, Света: Сергей погиб семнадцать лет назад.

— Воронцов вместе с дочкой живёт в своей старой квартире вот уже несколько месяцев. А мать его к сестре переехала.

На Марину было страшно смотреть. Огромные глаза с расширенными зрачками смотрели на меня в упор с недоверием и злостью. Казалось, что ещё немного, и старая приятельница либо бросится на меня с кулаками, либо просто замертво рухнет на пол.

Не сказав ни слова, Марина подошла к окну и отдёрнула в сторону занавеску. Ночью в полузаброшенном доме два окна, в которых горел свет, были отчетливо видны, так же как и жильцы квартиры, беседующие в небольшой комнате.

Глава 17.4

Ну и что мне делать? Марина, увидев живого Сергея, не могла пошевелиться или хотя бы дать понять, исполнит она мою просьбу или нет. Она молча стояла, широко распахнув безумные глаза, и не отрываясь смотрела на Воронцова.

Не придумав ничего более умного, пошла обратно в коридор и положила свой кошелёк рядом со стареньким телефонным аппаратом, мне-то ведь он больше точно не пригодится. Осталось где-нибудь написать пин-код от карточки, и я свободна. Но пока я пыталась разыскать где-нибудь ручку поблизости, почувствовала мелкую вибрацию своего браслета — условный знак того, что мне пора срочно выбираться из квартиры. Бросив свои тщетные поиски, пулей выскочила за дверь, где Радж тут же схватил меня за руку, и мы бегом бросились вниз по лестнице.

— Надо будет смской пин-код прислать, — пропыхтела я, торопливо переставляя ноги вслед за Раджем.

Неясная возня в подъезде мягко намекала, что наша компания вот-вот пополнится, и нам не помешало бы активнее пробираться к станции.

Влетев в квартиру, я попыталась закрыть за собой дверь, но выяснилось, что это сделать невозможно — повреждены оказались оба замка и даже старенькая щеколда. Понятно, что ни о каком кофе не могло быть и речи, самим бы выбраться отсюда без приключений.

Но кое-что мне всё же нужно было с собой прихватить.

Пробегая по коридору, решилась на отчаянный прыжок в сторону, пока Радж замешкался на повороте и на секунду отпустил мою руку, давая единственный шанс осуществить задуманное. В Анюткиной прикроватной тумбочке находилась наша секретная драгоценность — папка с эскизами и набросками одного талантливейшего художника, который приходился прадедом моим детям.

Мне всего-то и нужно было, подбежать к тумбочке, открыть верхний ящик и достать оттуда папку и всё!

Но эта самонадеянность мне дорогого стоила. Лишь только я оказалась в комнате детей, как входная дверь с грохотом ударилась о стену, и следом я услышала голос Морозова, показавшийся невероятно слащавым, даже как будто заискивающим:

— Светланка, добрый вечер, — ворковал сосед, — ты куда спряталась? Не бойся, мы с миром пришли. Выходи, пообщаемся.

Отчего эти загадочные «мы» стоят в узком коридоре и не двигаются, я не знала, но отчетливо видела Раджа, который медленно распахнул кухонное окно и показал жестами, что я должна мигом проскочить коридор, кухню и выпрыгнуть в окно.

Блииин, страшно-то как, надеюсь, Перк меня поймает. Конечно, даже в случае, если его не окажется на крыше, я всё равно бы не разбилась, но мягким такое приземление уж точно не назовёшь.

Действовать нужно было быстро, поэтому я по возможности собрала в кучку остатки своей храбрости и стрелой побежала к Раджу, отчего-то опасаясь, что сейчас по мне опять начнут стрелять.

И они начали!

Беспорядочная стрельба вспорола тихий ночной воздух. На мгновение я почувствовал себя героем крутого боевика, который красиво уходит от погони. Злоумышленники стреляют изо всех орудий, а мы с Раджем лихо спрыгиваем на крышу станции.

Словом, адреналин бурлил в моей крови, заставляя выделывать невиданные акробатические элементы.

По ощущениям было похоже, что я красивой бабочкой вспорхнула на подоконник, откуда в стремительном полёте перелетела на крышу станции, только ветер свистел в ушах и проносящиеся мимо пули.

Как это выглядело на самом деле, даже знать не хочу.

Радж всё время неотступно следовал за мной.Даже на крышу приземлился так, что я оказалась полностью спрятана от преследователей не только невидимым пологом станции.

Своей спиной он постоянно прикрывал меня, умудряясь при этом подталкивать в сторону невысокой стены, спрятавшись за которой я негромко рассмеялась, радуясь тому, что жива, а рядом Радж — тоже живой и невредимый.

Не сразу заметила, что один хмурый инопланетянин моего веселья абсолютно не разделяет: снова сердито смотрит на меня, не даёт выглядывать из-за перегородки, хотя сам постоянно высовывается и прислушивается к тому, что происходит в нашей квартире.

На станции нас хоть и не было видно, но слышно было замечательно. Наверное, поэтому Радж грозно зыркнув на меня, молча потащил в сторону лифта. И пока лифт поднимался на крышу, мы, прижавшись к одной из стен, наблюдали за Морозовым и Кривицким — они отчаянно пытались разглядеть наши распростёртые внизу тела, которые по логике вещей должны были там обнаружиться.

Морозов плевался слюной, матерился и орал на всю квартиру — было видно, что злость буквально душила этого человека. Неужели рисунки, которые могли храниться у Анюты, были настолько ценными?

Впрочем, мы вряд ли когда-либо это узнаем.

Покинув нашу квартиру, горе-злоумышленники двинулись на наши поиски. Смех опять начал распирать меня изнутри: неужели эти недоумки решили, что попрыгав с третьего этажа, мы просто убежали из дома, непереломав при этом ноги?

Хотя идея того, что мы могли оказаться на крыше инопланетной разведывательной станции, окруженной куполом невидимости, которая, на минуточку, в ближайшие часы покинет эту планету, явно не приходила в головы этим доморощенным головорезам.

Я довольно посмеивалась в спину Раджа, когда услышала скрип отворяемой подъездной двери. Пресловутое любопытство не давало спокойно зайти в приветливо распахнувшиеся двери лифта, а гнало к краю крыши посмотреть, кто ещё гуляет по ночам.

Тихонько крадучись, из подъезда выскользнула Марина. Она постоянно оглядывалась и озиралась, но вместо того, чтобы бежать куда-то подальше от дома, она быстро перебежала к соседнему дому и скрылась в подъезде Воронцовых.

За её спиной болталась небольшая спортивная сумка, и весь облик говорил о собранности и сосредоточенности: тёмный спортивный костюм, кроссовки и блестящие мокрые волосы, собранные в хвост.

Я всей душой хотела, чтобы Марина начала новую жизнь. Она подарила мне двух замечательных детей, которые стали для меня самыми родными. И хоть она не смогла полюбить их, может быть, она смогла бы полюбить дочку Воронцова, ведь она так на него похожа…

Глава 18

Когда вокруг всё стихло, и мы всё же зашли в лифт, Радж обхватил моё лицо руками и спросил:

— Ты как? Точно не пострадала?

Я лишь отрицательно помотала головой, радуясь, что моё последнее, я надеюсь, приключение на Земле подошло к концу, и скоро мы уже отправимся на этот неведомый и загадочный Изюм.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, зачем ты вообще полезла в комнату к детям, зная, что там нет выхода на станцию? — спокойный и крайне сосредоточенный Радж вновь терял самообладание. — Когда же ты уже перестанешь попадать в эти нескончаемые переделки? Я думал, что всё, уже отбегался за тобой, и теперь ты прекратишь подвергать себя опасности. Ну что мне с тобой делать?

— Любить, — как-то вдруг само по себе вылетело у меня изо рта. — Я думаю, если у нас всё получится, и ты сможешь меня полюбить, то я вряд ли захочу куда-либо встревать. Буду сидеть дома тихо-тихо, как мышка, а ты…

— А я, — вдруг усмехнулся Радж и нажал какую-то кнопочку за моей спиной, после чего лифт начал медленно спускаться. — Я буду думать, что это не ты. Я столько времени наблюдал за тобой, пытаясь уберечь от разного сброда, что, кажется, уже почти привык к тому, что рядом с тобой всегда нужно быть начеку, один ваш туман столько нервов мне попортил!

— Пытаясь уберечь? — так вот почему мне в последнее время показалось, что на Итурупе стало как-то спокойнее, — ты был рядом. А ведь и правда, я уже и забыла, когда в последний раз баллончик из кармана доставала. Но как? Почему я тебя не замечала?

— Я всё потом тебе объясню, — улыбнулся Радж и сразу же дверь лифта отъехала в сторону, являя нам озадаченные лица Перка и детей. Но как только они заметили нас, дети с явным вздохом облегчения рухнули на стоящий неподалёку диванчик, а Перк бросился к Раджу быстро-быстро что-то ему объясняя.

Что у них там, за технические неувязки случились, даже выяснять не стала — раз дети успокоились, значит, и без нас всё решат. Поэтому я со спокойной совестью решила присоединиться к ребятам. Правда, стоило мне немного расслабиться, как я увидела, что представляет собой комбинезон Раджа со спины.

Расплющенные неровные пули «украшали» спину мужчины.

Как чуть позже выяснилось, комбинезоны, которые являлись обязательной формой одежды всех членов исследовательских групп на чужеродной территории, являли собой и лёгкий скафандр и бронежилет в одном флаконе. Но это я потом узнала, а пока, глядя на Раджа и понимая, что его сегодня запросто могли убить, у меня буквально затряслись руки, а внутренним взором так и проплывали картины того, как Радж выталкивает меня в окно, заслоняя собой. А ведь если бы кто-то из этих недоумков целился в голову, то Радж бы не отделался этими сувенирами на память, к слову, как и я.

Две небольшие металлические лепёшки украшали и мой комбез.

— МамСвет, а что это? — Анютка заметила, как я пытаюсь отковырять пулю с рукава, но та словно намертво прилипла к нему.

— Это напоминание вашей маме, Аня, что нельзя быть такой доверчивой, — не оборачиваясь, ответил за меня Радж, а затем и мне пояснил. — Комбинезон испорчен. Эти пули из него ничем не вытащишь, они, скажем так, приварились к материи. Как состыкуемся с орбитой — переоденемся. Сейчас, правда, некогда.

И дальше, как ни в чём не бывало, продолжил свои манипуляции с пультом управления станцией.

Мы с детьми какое-то время сидели как мышки, тихонько переговариваясь. Я в двух чертах рассказала о нашей вылазке, разумеется, упустив некоторые моменты. Не сказать, чтобы им было всё равно, но я заметила, что их больше интересует предстоящий полёт в космос, нежели моё общение с их мамой. Конечно, и я особо на этом вопросе внимание не заостряла.

— Саш, расскажи Светлане Андреевне, о видео, — обронил Перк, не отрываясь от экранов, за которыми неотрывно следил.

— Перк, а давай, просто Света, ладно?

— Как скажете, Светлана Андреевна, — улыбаясь, произнёс мужчина.

— Так что там с видео, Саш?

— Понимаешь, — немного смущаясь, начал Сашка, — вас долго не было, а Перк сказал, что совсем скоро вылетаем. И я решил отправить видео Степану Юрьевичу, пока есть такая возможность. На этом видео даже Кривицкий во всей красе, я всех хорошо заснял. Я ему ещё сообщение отправил, рассказал про машину, и что в её багажнике, и то, что в тебя стреляли, и то, что мы сбежали, а где обоснуемся, ещё не знаем.

— А про машину откуда узнал?

— Я немного подслушал тот ваш разговор в бабушкиной квартире. Правда, о матери ничего не писал. Не смог.

— Сашка! — я изо всех обняла ребёнка. — Ты у меня уже настоящий мужчина. У меня из головы совсем выскочило, что ты этих недоумков заснял. Ты не переживай, уверена, ты всё правильно сделал! А Степан Юрьевич не тот человек, чтобы всё на самотёк пустить. Машина, считай, веское доказательство правоте твоих слов. Скорее всего, начнёт копать.

— Ты не сердишься, что я без твоего согласия…?

— Ты что? Нет, конечно. На Итурупе и без того жизнь непростая, чтобы её ещё и отравлять.

— И я ему так же сказала, — поближе ко мне подсела Анюта. — И Перк нас поддержал.

Глава 18.1

— До отрыва от планеты двадцать минут.

Двадцать минут!

Да я поседею окончательно за эти тысячу двести секунд.

Вокруг меня все абсолютно спокойны и сосредоточены. Дети с неугасаемым интересом следят за действиями Раджа и Перка, заканчивающими подготовку станции к выходу в космос. Пять мягких белых кресел были установлены в специальные пазы и как будто манили разместиться в них с комфортом.

Атмосфера в центральном помещении была спокойная, местами даже как будто расслабленная.

Если бы не тот факт, что через какие-то двадцать — ДВАДЦАТЬ! — минут нам не предстоял бы этот сумасшедший полёт.

Я честно пыталась держать себя в руках и даже не просила оставить меня на Земле-матушке. Но после Сашкиной фразы: «Свет, если ты сейчас же не прекратишь дёргаться, я попрошу Раджа вколоть тебе успокоительное. У него есть, я знаю», поняла, что получается это у меня не очень хорошо. Я не могла без содрогания думать о том, что совсем скоро ставшая немножечко родной станция оторвётся от поверхности нашей планеты и взмоет ввысь на десятки километров!

Высоты я боялась, сколько себя помню. А сейчас мало того, что от планеты оторвёмся, так ещё и в космосе окажемся, где нет воздуха. А потом придётся болтаться в этом космосе неизвестно сколько времени.

— Не нужно, Саш, я, конечно, волнуюсь, но пока всё в пределах нормы.

— Это ты так думаешь. Но с каждой минутой ты, как в сказке: всё белее и белее.

— А давай о чём-нибудь другом поговорим? Я перестану думать о полёте, и мы немного скоротаем время.

— Ой, а давайте, — оживилась Анечка. — МамСвет, ты знаешь, что я с собой взяла?

— Что? Все книги о Гарри Поттере? — с улыбкой спросила я.

— Да ну, что ты, они же все в читалке есть. Я дедушкины рисунки с собой прихватила. Мне почему-то показалось, что их не стоит оставлять дома. Ведь неизвестно было, когда мы домой вернёмся, а теперь получается, что и не вернёмся вовсе, так вот, думаю, что не зря я папку в сумку положила.

— Молодец, Анютка, ты всё правильно сделала. Думаю, эти рисунки нам только помогут обосноваться на новом месте. Ведь что в своих работах хотел подчеркнуть ваш прадед?

— Наш дом там, где наше сердце, — вяленьким хором протянули ребята, вызывая довольную улыбку на моём лице.

— Вот!

Обернувшись, я поймала взгляд Раджа. Взволнованный, но абсолютно точно счастливый взгляд. Со всей этой беготнёй я стала совсем иначе его воспринимать. Он как-то незаметно пробрался в мою душу и намертво засел там.

Ещё во времена наших недавних переговоров, я так же купалась в его заботе и по-детски радовалась тому, что небезразлична этому угрюмому, но чертовски привлекательному инопланетянину. Но сейчас понимание того, что мы с ним уже является семейной парой по меркам Изюма, подтолкнуло меня к мысли, что я, кажется, ну не очень адекватная тана. Всюду влипаю, приношу с собой разные волнения и ни капли благодарности взамен.

Повинуясь мимолётному порыву, встала, подошла к своему мужу и крепко-крепко обняла, надеясь на то, что он поймёт мой порыв и хотя бы ненадолго перестанет с таким беспокойством поглядывать на меня.

— Что, набегалась моя землянка? — со смешком проговорил Радж, слегка разворачиваясь в кресле и усаживая меня к себе на колени.

— Да, Радж, набегалась. Хочу оказаться на этом вашем Изюме, в своём доме, чтобы ты и дети были рядом. И вот тогда я буду совсем счастливая.

— Я являюсь неотъемлемым компонентом в твоей формуле счастья? — тихо проговорил Радж куда-то мне в волосы.

— Конечно. Неужели ты этого до сих пор не понял? — мне захотелось посмотреть в глаза Раджу и понять, почему он всё ещё сомневается? Откуда взялась эта неуверенность?

Но стоило мне только задрать голову, как на меня обрушился шквал поцелуев, имя которому Раджел Али Кавари.

Кажется, он только что поверил мне.

— Радж, я плохо понимаю, с чего вдруг произошёл этот эмоциональный всплеск, но у нас последний подготовительный этап. Может, будем уже рассаживаться?

Радж кивнул Перку, последний раз поцеловал меня куда-то в висок и начал раздавать всем указания.

Вот тут заволновался даже Сашка.

Перед огромным экраном в центральном помещении станции стояли специальные кресла, предназначенные для вот таких непродолжительных космических полётов. Они были установлены таким образом, что мы оказались в них как будто лёжа.

В первом зрительном ряду стояли массивные кресла для Раджа и Перка, а затем уже располагались наши. Причём меня разместили посередине, между детьми. Так что я со спокойной совестью схватила их обоих за руки, как только услышала какой-то негромкий гул, исходивший от неведомых нам приборов.

Мужчины, не обращая на нас никакого внимания, были полностью сосредоточены на пульте управления, постоянно что-то дополняя в своих данных. Гул станции становился всё более отчётливым.

Интересно, а слышат его жители нашего городка? Слышал ведь Сашка, как я грозилась ему уши оторвать.

— Светланка, дети, — громким голосом обратился Радж, — сейчас будем стартовать. В первые минуты полёта возможны перепады давления. Но как рассказывали земляне, ранее перелетавшие на судно, будет похоже на взлёт обыкновенного пассажирского самолёта. Ничего критического. У нас всё под контролем. Все системы работают в штатном режиме. Никаких сбоев не обнаружено. Теперь лично тебе, Света. К сожалению, я не могу закрыть или как-то ещё спрятать экран, чтобы ты не пугалась вида космического пространства. Как только мы подлетим к станции, мне нужно будет понимать к какому именно шлюзу нам стоит пристать.

— Ничего, Радж, я уже взрослая девочка и, думаю, способна с сухими трусами долететь до пункта назначения, — и во мне словно чертик какой-то проснулся и потребовал, — а если ты мне прямо сейчас скажешь, сколько тебе лет, обещаю не пикнуть за всё время полёта. Кстати, а как долго нам до судна вашего лететь?

И мы дружно уставились на Раджа, который, кажется, забыл, что хотел сделать. Конечно, это было не очень красиво с моей стороны, вот так загонять его в угол, но, а вдруг я вообще никогда не узнаю, сколько ему лет?

— По земным меркам мне сорок пять лет. Лететь около двадцати минут, — после непродолжительного молчания ответил Радж.

Теперь взгляды детей и Перка были устремлены на меня. Радж делал вид, что всецело поглощен предстоящим полётом.

— Ну и отличненько, — бодрым голосом оповестила я, — и не нужно так меня разглядывать — обещаю в полёте не пищать.

Глава 19

Больше мы особо не разговаривали. И когда станция, наконец-таки, оторвалась от поверхности Земли, даже не сразу это осознали. Нас просто сначала слегка вдавило в мягкие кресла, а потом и это ощущение куда-то пропало. Не было абсолютно никакого дискомфорта, кроме, может быть, пугающей картинки на большом экране, которая со временем не сильно менялась.

Мы медленно взмыли над посёлком, и мне на миг показалось, что остров всё-таки не захочет нас отпускать и шмякнет обратно на землю, не желая терять своих жителей. Но после небольшой заминки, станция поднялась ещё выше и вот мы уже всматриваемся в изображение на экране в ожидании появления инопланетного крейсера какого-то там класса.

Всё же хорошо, что Радж предложил стартовать ночью. Во время нашего стремительного выхода в космическое пространство долгое время были видны лишь звёзды.

Звёзды, звёзды, звёзды…

Я старалась не думать ни о пустоте вокруг нас, ни о том, что с нами будет, если мы в ней всё же окажемся. Просто сидела в мягком кресле, держа тёплую ладошку Анютки, и словно бы фильм в кинотеатре смотрела. А ещё в какой-то момент поняла, что в той части Вселенной, куда мы прилетим, будут совсем другие звёзды. Вряд ли мы как-то заметим разницу, не зная карты нашего звёздного неба, но всё же не думаю, что именно эти звёзды мы увидим когда-нибудь ещё.

Периодически поглядывала на ребят, которые, так же как и я, следили за картинкой на экране, и даже не заметила, как меня начало клонить сон.

А что?

Кресло, в котором я расположилась, было весьма комфортабельным, и можно было немного покемарить. Эх, были бы у нас такие большие кресла, как в первом ряду, я бы там и прилечь смогла бы. Мысли вяло барахтались у меня в голове. То думала о предстоящем длительном перелёте и о том, какие интересности мы могли бы увидеть своими глазами.

А вдруг настоящая комета где-нибудь мимо пролетать будет? Хотя, если вспомнить её возможные размеры, то всё-таки лучше не надо.

То вдруг вспомнила, что лететь до Изюма нам предстоит два месяца, и неизвестно, сколько времени придётся ещё болтаться на нашей орбите.

Даже начала представлять, каким будет наш с Раджем дом. Сможем ли мы разбить вокруг дома сад? Можно было бы поставить где-нибудь в тенёчке качели, чтобы отдыхать в них с любимой книгой, или гамак повесить…

С другой стороны эта тихая и размеренная жизнь может быть вовсе и не нужна Раджу. Вряд ли он готов вот так резко изменить привычный образ жизни. Если он весь такой гениальный аналитик, то возможно, ему жизнь в Отанари вскоре покажется хуже тюремного заключения.

Да и Сашке вскоре придётся выбираться из-под нашей опеки и идти учиться, а мне было бы гораздо спокойнее, если бы он был где-то поблизости.

В общем, как в той поговорке: хочется и рыбку съесть, и сковородку за собою не помыть, ну или как в нашем случае: хочется, чтобы мы жили все вместе, но при этом каждый занимался любимым делом и был доволен жизнью…

Конечно, довольно глупо вот так рассуждать о жизни на Изюме, не спросив мнения всех членов нашей смешанной семьи и даже не долетев до планеты. Но в моих мечтах упрямо возникал небольшой симпатичный домик, окружённый садом, в котором каждый из нас был бы счастлив, и куда могли бы в любое время вернуться дети, даже когда вырастут.

— Вот это хреновина! — неожиданно раздался крик Сашки, который мгновенно привёл меня в рабочее состояние. — Это и есть ваше судно???

Мамочки, я, кажется, пропустила большую часть пути. Конечно, перенервничала, размечталась, но всё равно, как же я так умудрилась?

И пока я пыталась разобраться в ситуации и понять, почему дети сидят с вытаращенными глазами и чуть ли не выпрыгивают из ремней безопасности, на экране показалась поистине исполинская летающая тарелка. Ну, может, и не тарелка, но вот эта громадина была действительно круглой. Огромной круглой посудиной, которая уже не помещалась на весь экран. Она подмигивала нам тысячами крохотных жёлтых огоньков, а я всё думала, к какому из них подлетит Радж. И словно отвечая на этот вопрос, Радж бросив в нашу сторону «Не пугайтесь!», нырнул под судно, и вот тут нам стало страшно. Как мне показалось, даже Перк напрягся.

Чтобы чем-нибудь иным занять свои мысли, я посмотрела на своего инопланетянина: хотелось почерпнуть от Раджа уверенности в том, что всё будет в порядке. Но разглядывая мужчину, заметила, что он держит в руке какую-то белую палочку и всячески крутит ею. Неужели это и есть штурвал или, на крайний случай руль станции?

Да быть такого не может!

То, что мы очутились под этой громадиной, было ясно, но зачем?

Картинка на экране моргнула и сменилась на какие-то символы и схемы. Они немного менялись, и как я поняла, являлись местным видом навигатора, объясняя нам, куда именно нам стоит направляться.

— Вот он, смотри Радж, — крикнул Перк, внимательно поглядывающий всё это время на экран.

— Да, я уже заметил. Похоже, мы прибыли на станцию одними из последних, раз свободными остались только дальние шлюзы.

— А может и самыми последними, — ухмыльнулся Перк, бросив в мою сторону немного насмешливый взгляд.

Глава 19.1

Три дня!

Три дня мы торчим на станции, ожидая допуска на судно! Конечно, нам не известны все нюансы положенного карантина, но всё же хотелось бы наконец увидеть, что из себя представляет межзвёздный крейсер «14–213–95» изнутри.

За это время мы ещё больше познакомились с культурой Изюма, с некоторыми обычаями, распространёнными среди населения, с различными природными особенностями и самое приятное — Перк обнаружил среди архивных записей, статью про особенности Отанари Изюма. Чем именно они отличались от Отанари других планет, мы не узнали, но то, что природные особенности этих мест буквально заворожили нас — это факт.

Мы с детьми буквально прикипели к красочным снимкам, которые показывали нам весьма довольные собой мужчины. Я не представляла раньше, что жизнь в гармонии с природой возможна до такой степени. Какими диковинными, уютными или просто красивыми выглядели домики, в которых жили семьи Изюма! В Отанари абсолютно не было многоквартирных домов, не видно было свалок и пустырей. Создавалось впечатление, что каждый уголок этих мест бережно любим своими жителями.

Впрочем, даже в крупных городах наблюдалось удивительное обилие различных насаждений. В Фортоне, городе, в котором много лет жил и работал Радж, каждая высотка окружала себя небольшим парком или хотя бы сквером. Из-за этого между многими особо крупными зданиями были проложены воздушные коридоры — специальные прозрачные тоннели, по которым можно было передвигаться как пешком, так и на специальных транспортных лентах.

Кстати о них.

Как выяснилось немного позже, на Изюме практически нет личного транспорта. Но есть невероятная транспортная сеть, которая смогла соединить все материки и крупные острова между собой. А внутри городов действовали специальные транспортные ленты, расположенные рядом с пешеходными дорожками. Встал на такую ленту, и она тебя везёт как в магазине. Только не зевай, и перед перекрестком, если тебе нужно на другую ленту перейти.

Класс! Как прилетим, сразу пойдем по этим лентам с детьми кататься!

Рассматривая красочные снимки, я поняла, что с радостью провела бы всю жизнь на этой удивительной планете.

Мы с Сашкой, перелопатив огромную гору различных материалов о жизни на Изюме, дружно пришли в восторг. Который, правда, скоро поутих, как только мы осознали, что всё же придётся учить современный язык Изюма.

Анюта какое-то время посмотрела с нами различные картинки, поохала, поахала, похихикала… да и вернулась к своей читалке, которая ещё работала. Правда, Радж пообещал, что постарается придумать, как нам суметь заряжать планшеты, которые мы с собой взяли.

В последнее время Раджел Али Кавари был сам на себя не похож. Его улыбка уже не казалась мне какой-то невидалью, он словно начал размораживаться. А я всё больше и больше задавала себе вопрос, что так повлияло на него: то, что мы покинули Землю, и в частности, Итуруп, или то, что я перестала попадать в различные переделки? Ведь по этому поводу над ним так часто подтрунивал Перк.

Решив обозначить сей момент, отправилась на розыски Раджа.

Да, да, именно поэтому, а не потому, что мне отчаянно захотелось увидеть мужа. Пару часов назад он зашёл к нам в жилой отсек, вручил новые адаптированные материалы по Изюму и отправился обратно в анализаторскую, где в последнее время просто пропадал со своими исследованиями.

Как только я вошла в помещение, заметила, что Радж явно занят: по нескольким экранам, расположенным один над другим, бегают строчки символов, ну ничегошеньки мне не сообщающих, а Радж смотрит на них, хмурится и постукивает пальцами по консоли.

Может, всё-таки его отвлечь? Вот немного переключит своё внимание, а потом с усиленным рвением вернётся к работе.

Воспользовавшись тем, что на станции тепло, а выхода на судно в ближайшее время не предвидится, я разгуливала в просторной футболке и домашних шортах. Вот прямо в них и запрыгнула на край рабочего стола своего мужа. А что? При всём честном народе меня таной назвал, а всё носится со мной как с хрустальной вазой, начисто забывая, что я живая женщина.

— Что-то не так? — как ни в чём не бывало поинтересовалась я у изумлённого Раджа. Ой, всё лучше, чем эта вечная озадаченность. — Ты снова хмуришься.

— Я рано расслабился, — пояснил Радж, поглядывая то на экраны, то на мои коленки. — По прилёту я оправил ваши анализы в медцентр на судне для согласования вашего перелёта на Изюм. И они никак не могут определиться со своими выводами.

— Почему? — я даже ногами перестала болтать от таких новостей.

— Понимаешь, у вас с Аней слабое здоровье, — начал объяснять Радж, полностью сосредоточив на мне своё внимание: внимательно разглядел принт на футболке, мои ноги и даже взглянул кеды, в которых я пришла. — И если тебе достаточно будет пройти несколько курсов общей терапии, то Ане может и этого не хватить. Невозможно привести в порядок всю её гормональную систему за пару недель, так же как и укрепить слабый иммунитет. А именно столько времени у нас до отправления.

Вот тут я как-то растерялась. И что мне делать? Снова возвращаться на Землю?

— Радж, придумай что-нибудь, пожалуйста, — тихо попросила я, наклоняясь вперёд и обхватывая руками его лицо. — Я не хочу обратно. Думаю, и дети тоже.

Радж с невероятной нежностью посмотрел на меня (точно так же я смотрела на Анютку, когда она в очередной раз сообщала, что никогда меня не бросит и будет жить рядом до самой старости), а затем переключил всё внимание на мои руки. Осторожно отвёл их от лица и принялся рассматривать со всех сторон. Нежно-нежно, едва касаясь, ловкие пальцы пробегали по коже, оставляя за собой толпы мурашек.

— Неужели ты предполагаешь, что вопрос в том, сможете вы полететь на Изюм или нет? — удивился Радж, не отрываясь от своего занятия. — Вопрос в том, как именно вам лучше преодолеть этот путь. Вы можете бодрствовать всё время полёта, а возможно, будет правильнее погрузить вас в целебный сон. И тогда вы даже не заметите, как пролетят предстоящие два месяца, а общее состояние организма будет после пробуждения гораздо лучше, нежели было до погружения в анабиоз.

— А это безопасно?

— Абсолютно! — Радж отпустил мои руки, подъехал на стуле вплотную ко мне и поставил мои ноги прямо в кедах себе на колени. Конечно, так гораздо удобнее их изучать: и родинки все мои чуть ли не под микроскопом можно рассмотреть, и беленькие шрамы на коленках от велика, и кажется, что-то еще, я не знаю. С трудом удерживая глаза открытыми, я сидела, не двигаясь и чуть дыша. Нежные прикосновения настойчиво пробуждали во мне желание ответных действий. Вот я бы точно не отказалась от исследования Раджа Кавари.

При этом Радж не переставал разговаривать со мной тоном взрослого человека, объясняющего ребёнку всю полезность каши по утрам! И это в то время, как я готова была лужицей растаять в его руках.

— Света, неужели ты до сих пор ждёшь подвоха с моей стороны? На судне сейчас находятся пожилые люди, беременные женщины, несколько подростков и просто те, кому неохота торчать два месяца в космосе — и все они будут погружены в анабиоз для собственного оздоровления или просто, чтобы зря не терять два месяца из жизни.

Рассуждения Раджа слегка отрезвляют, и я пытаюсь понять, как можно рассуждать об анабиозе и гонять толпы мурашек по моей коже? Так спокойно рассказывать о предстоящем перелёте и в то же время находить на моём теле такие участки, прикосновение к которым пробуждает огонь в моей крови, а все мысли перетекают исключительно в горизонтальную плоскость.

Но всё же, когда нежные пальцы Раджа добрались до нижнего края шортов, я нашла в себе силы спрыгнуть со стола и отскочить, что называется, от греха подальше. Всё моё тело скручивало в пружину, требуя продолжения банкета, в то время как остатки разума настойчиво намекали, что не мешало бы кое-что уточнить.

Вот только с мыслями соберусь и сразу всё выскажу.

Глава 19.2

Радж

Так продолжаться больше не может! В очередной раз спасаюсь бегством в анализаторскую вместо того, чтобы поговорить со Светой о «наболевшем»,

Но как с ней разговаривать о физической близости, когда она смотрит на меня с такой нежностью и доверием, а я только и думаю, как бы избавить её от одежды и… а вот дальше лучше не думать. И это вместо того, чтобы адекватно оценивать общую слабость организма и возможную неготовность Светланы к сексуальному контакту.

Да и одеждой сложно было назвать то, что на себя нацепила Света после того, как её комбинезон пришёл в негодность. А я, словно душевнобольной, даже не предложил ей новый, предпочитая продолжать любоваться её изящными движениями, не скованными лишней материей. Да и жарко ей, наверное, в нём, раз вместо тёплых вещей Света надевает те, в которых часто ходила дома.

И эти тряпочки меня скоро доконают: уже столько времени смотрю на результаты заключений медиков и ни одной толковой мысли по поводу дальнейшего перелёта.

Но стоило мне только немного начать продумывать детальное письмо Эмилю Борку с обозначением тревожных показателей Светы, на которые следует обратить особое внимание и продумать план восстановления её организма, как неожиданно возле меня оказалась моя тана, сидя на столе и мило болтая в воздухе ногами.

— Что-то не так? Ты снова хмуришься!

Я? Да я скоро из ума выживу такими темпами.

— Я рано расслабился, — старался не смотреть на манящие коленки, но взгляд то и дело так и прилипал к ним, не в силах переключиться на что-то иное. Отличной темой для переключения внимания показалось разъяснение медицинской составляющей перелёта, но после того, как я почувствовал маленькие тёплые ладошки на лице, сосредоточиться на разговоре становилось всё труднее.

Что-то говорил об анабиозе и его безопасности, а сам, как полный болван, сидел, лаская взглядом и немного прикосновениями нежную кожу моей землянки.

Как вдруг она спрыгнула со стола и отбежала от меня на несколько шагов, оставив в полном недоумении сидеть на месте. Света молча стояла возле входной двери и хмурилась, поглядывая по сторонам. Я не понимал в чём дело.

Словно из другой вселенной до меня донёсся непрерывный писк моего браслета, сообщая об участившимся сердцебиении Светы.

— Радж, а никак нельзя обратно вынуть то, что ты в мою кровь выпустил погулять? — отчаянно краснея, спросила Света, подходя чуть ближе к выходу.

— Нет, а зачем?

— Да затем, блин, чтобы браслет у тебя не пищал когда надо, и когда не надо.

И выскочила за дверь.

Хорошо всё-таки, что мои показатели меня не выдают, тихо-мирно зашкаливают в стационарной программе общего состояния организма, не сообщая окружающем о постоянном возбуждённом состоянии старшего аналитика станции.

Глава 20

Света.

После инцидента в анализаторской пришлось сидеть с детьми в нашей каюте и делать вид, что мне крайне интересны крючочки-закарючки письменности народов Изира.

Но как можно сосредоточиться на получении новой информации, когда вся голова гудит от этих бессмысленных волнений, касающихся Раджа? Несколько раз пыталась собраться с духом и поговорить о том, как всё же мы будем строить семью. Боюсь, стоит нам сойти на судно, как станет уже не до разговоров.

— МамСвет, смотри, как клёво, — неожиданно раздался голос Анюты откуда-то из коридора, а вслед за голосом мимо нашей двери прошмыгнула и его хозяйка.

Переглянувшись, мы с Сашкой вышли посмотреть, чем занимается ребёнок в то время, как все взрослые заняты не пойми чем.

Оказалось, что ребёнок катается «на носках», как весело объявил нам мелькнувший хвостик девочки. Она с залихватским визгом проносилась по узкому коридору, разворачивалась на небольшом пятачке, отталкивалась от стены и неслась обратно.

Ну как я могла сдержаться?

Быстренько сбросив кеды и порадовавшись жутко синтетическим носкам, я быстренько побежала кататься вместе с Аней. Вот только долго развлекаться у меня не вышло. Когда я только подлетала к нашей условной финишной черте в первый раз, из-за угла вышел Перк, скорее всего, поинтересоваться, чем мы тут занимаемся, ну а я каким-то образом умудрилась не заметить мужчину, чей рост давно перевалил двухметровую отметку на косяке у родителей.

Как так получилось, я и сама не поняла, но подлетая к нашему великану, я крикнула Ане «Осторожнее», а сама на полном ходу врезалась в его живот, запнулась о ботинок и кубарем полетела к стене.

На грохот, который мы устроили, прибежал взволнованный Радж, и пока я пыталась самостоятельно встать, он оценил место моего крушения и прорычал одно только слово «Разойтись!».

Детей вместе с Перком буквально сдуло с места аварии.

— Почему? Ну почему я не могу тебя понять? — это были первые слова, которые произнёс Радж после того, как занёс меня к себе в отсек и захлопнул за нами дверь. Хотя она и без его помощи отлично справилась бы.

Ну а что мне ему сказать? Не оправдываться же, как ребёнку. Я взрослая и самостоятельная женщина, могу и в носках по скользкому полу покататься, если душа затребует. Но ответ сам собой вырвался, без малейшего колебания с моей стороны:

— Потому что ты со мной не разговариваешь! Ну, точнее мы разговариваем обо всём, но только не о самом главном. Я не понимаю, чего мне ждать от тебя. Ты наобещал гору всего, а ведёшь себя словно заботливый дядюшка! Но ведь я же не ребёнок!

— Ты только что каталась по станции в одних носках! — неожиданно закричал Радж.

— И что? Да я скоро на стену полезу!

— Почему?

— Скажи, Радж,- вдруг решилась я, — ты официально назвал меня таной, а мы… ну и дальше так жить будем… Просто на нашей планете обычно муж и жена…

Одним движением Радж поставил меня на свою кровать так, что я оказалась на полголовы выше своего инопланетянина, и не стал больше слушать. На мгновение в голове мелькнула мысль, что, кажется, не мне одной тяжко приходится. Целуясь со своим инопланетянином, я решила позволить себе всё, что душе угодно: и причёску растрепать, и оценить широту его плеч, и даже забраться ладошками под его тонкий свитер, с восторгом понимая, что руки Раджа давно уже исследуют моё тело под футболкой.

В какой-то момент я поняла, что Радж отстраняется от меня, при этом в его глазах плескалось счастье вперемежку с явным сожалением.

— Боюсь, нам не стоит сейчас… — проговорил Радж, продолжая при этом всё так же поглаживать моё тело, забираясь пальцами под футболку и выводя замысловатые узоры по моей коже, порой едва касаясь, а порой сжимая меня в своих объятиях. Я зарывалась пальцами в гладкие серебристые волосы, от которых сложно было оторваться — настолько шелковистыми они были на ощупь, и с трудом вникала в то, что говорил мне Радж.

— Почему? У вас не приняты настолько близкие отношения между таном и таной? — мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда и неловкости.

— Приняты, Света, но насколько я понял, у тебя довольно давно не было близости с мужчиной. Я правильно понимаю?

— А причём тут это?

— Духи Изира! Посмотри на себя! Ты хрупкая девочка с невероятно нежной кожей… да мне порой обнимать тебя страшно — боюсь, вдруг из-за моих прикосновений на твоей коже останутся следы. Но и держаться вдали от тебя становится всё труднее, — я видела, что Раджу тяжело даётся это признание. Неужели он действительно решил, что после этих слов я встану и с гордо поднятой головой покину его каюту?

— Скажи, Радж, а ты хотел бы, чтобы ну… у нас была… близость? — мои щёки по цвету явно могли составить достойную конкуренцию любому помидору — так они пылали. Мне было ужасно неловко спрашивать об этом, но ещё больше хотелось, чтобы Радж не смотрел на меня с каким-то затаённым страхом.

— Ты признаёшь меня таном, Света? Признаешь перед народом Изира? — вместо ответа спросил Радж, прижавшись своим лбом к моему и прикрыв глаза, словно покорившись. Кому? Мне? Обстоятельствам? Своему желанию?

Ответа я не знала. Понимала только, что в данный момент ему отчаянно нужно услышать от меня:

— Да, я признаю тебя своим таном, Радж, — тихо произнесла я, глядя Раджу в глаза и обхватив его лицо руками. Не выдержала и добавила. — Я люблю тебя.

Глава 20.1

Не было стеснения, неловкости, страха… все эти эмоции заглушала радость и счастье от того, как засияли глаза любимого.

Словно ему дедушка Мороз положил под ёлку самый желанный и долгожданный подарок.

Словно все секреты мира вдруг отрылись перед ним.

Словно он раздевал сейчас не невзрачную землянку, а Неотразимую и Прекрасную Королеву Вселенной.

Когда Радж стянул меня футболку, и я оказалась перед ним в простом чёрном белье, он вдруг замер и упёрся взглядом в мой лифчик и практически простонал:

— Я знал… знал, что в самый первый раз на тебе будет именно этот предмет одежды. Я столько раз представлял, как сам сниму его с тебя!

— Представлял? — мысли путались, и мой мозг категорически не хотел вникать в смысл сказанного.

— Да, я видел однажды, как ты пришла с работы вечером, весёлая, по-детски непосредственная, слышал музыку, которую ты включила и стала переодеваться. И в тот миг, когда ты сняла с себя это, — Радж подёргал за лямку лифчика, — и бросила на кровать, я едва не тронулся.

Я видела, что плавные движения рук Раджа стали немного дёрганными, как будто ему с трудом удавалось сохранять контроль над своим телом. Но мне было мало этих касаний — я ждала того момента, когда он отбросит в сторону все свои заморочки и станет обычным мужчиной. Мужчиной, который дорвался до женского тела.

— Тебе понравилось то, что ты увидел?

— Даже слишком, — рыкнул Радж, и я одним привычным движением расстегнула крючки на спине, сняла бюстик и отбросила его в сторону. Радж ошалело проследил за ним взглядом. Вид перевернувшегося в полёте лифика, лежащего сейчас на полу, окончательно добил моего инопланетянина, и он одним плавным движением положил меня поверх одеяла и, наконец, позволил себе забыться, перестать анализировать и думать.

И как же это было прекрасно: знакомиться не только с Раджем, его запахом, ощущением его кожи под пальцами, его ласками, тяжестью его тела, но и собой. Радоваться и удивляться тому, что жизнь замужней женщины может подарить столько счастья и наслаждения, что просто голова — кругом.

— Света… — простонал Радж, уткнувшись в моё плечо, — ты такая крохотная. Скажи… я тебе не навредил?

Я хотела бы что-то ответить, но язык не ворочался, и говорить не получалось. Только сейчас я поняла, что Радж гладит мои волосы, целует лицо и с таким волнением смотрит на меня, будто опасаясь, что я сейчас только и думаю, как бы удрать из его постели. Но я лишь устроилась поудобнее в его руках и пробормотала:

— Сейчас немножечко посплю и повторим, ладно?

Тихий счастливый смех моего инопланетянина был мне ответом.

* * *

— Радж, боже мой, ты не мог меня раньше разбудить? — ворчала я, прыгая на одной ноге и пытаясь второй запрыгнуть в шорты. — А если дети без меня пойдут эту летающую тарелку рассматривать? Я их где потом искать буду?

Оказывается, пока я спала, Радже пришло сообщение от Перка: руководство судна дало разрешение на выход. Дети собраны и накормлены, и все ждут только нас.

— Я много раз наблюдал за тем, как ты по утрам на работу собираешься, — неожиданно проговорил Радж, заставив меня замереть с носком в руках. — И ты часто прыгала вот так по комнате, потеряв ленту для волос или забыв, куда положила проверенные тетради учеников. А я смотрел и с ума сходил от того, что совсем скоро у меня не будет возможности наблюдать за тобой, видеть, как ты смеёшься, хмуришься, когда читаешь или даже куришь по ночам на балконе.Я даже всерьёз думал о том, чтобы выкрасть тебя с этой планеты.

Радж полностью одетый и собранный стоял и смотрел на носок, который я так и не натянула на ногу, и думал о чём-то своём, вмиг перестав улыбаться.

— Что же останавливало?

— Твоё замужество, Света. По всем законам Изира ты принадлежала своему супругу. И если бы он не умер, то я был бы не в состоянии забрать тебя с собой.

— Даже если бы я сама захотела? — удивилась я.

— Боюсь, что да. Видишь ли, я мог бы вколоть тебе один из препаратов, с помощью которых человек становится абсолютно спокоен, равнодушен и послушен. И ты бы под действием лекарства могла сказать, всё, о чём бы я тебя ни попросил. В условиях космоса ситуации бывают разные и препараты, находящиеся на каждой станции — тоже. Так вот. Если бы я взял тебя с собой, то, скорее всего, меня бы закрыли в лечебницу с подозрением на помешательство. А тебя с извинениями доставили обратно на Землю. Никто бы даже разбираться не стал, добровольно ты со мной отправилась или нет. На Изюме, конечно, ситуация не была бы столь однозначной, и разбирательства бы были. Но никому в здравом уме не придёт в голову, что тана захочет сама выйти из союза. Семьи на нашей планете создаются крайне редко, и семейные узы считаются нерушимыми.

После этих слов я подошла к Раджу, прижалась к нему изо всех сил и сказала:

— Ты знаешь, я очень плохо помню свою семейную жизнь. Она была совсем недолгой. Мы выбрали крайне неудачное время для создания семьи — у меня болела мама, и я до последнего надеялась, что она сумеет поправиться. А муж… мы жили с ним в разных реальностях, разве что, ночевали, время от времени, в одной кровати.

Какое-то время Радж молчал, а мне приходилось лишь гадать, о чём он думает. Вполне себе может решить, что из меня никудышная жена и что проблем с ней не оберёшься. Глупые и никому не нужные сомнения терзали меня. А Радж, словно почувствовав мои метания, с тревогой посмотрел на меня исказал:

— Я обещаю о тебе заботиться! Всегда буду рядом!

И я, наконец, поверила в наше совместное будущее. Поняла, что отныне мне не придётся решать все проблемы в одиночку: рядом будет любимый мужчина, с которым любые трудности окажутся по плечу.

Глава 20.2

Выйдя из каюты Раджа, я ловила на себе немного насмешливые и радостные взгляды оставшихся членов нашей дружной команды. Тот факт, что я провела у него ночь, никого особо не трогал, а вот то, что пока мы отсутствовали, станцию разгерметизировали, втянули в грузовой отсек, и руководство судна дало добро на то, что мы можем выходить и расселяться — это, конечно, повод для волнений и тревог.

С каким нетерпением мы собирались! В спешке переодевались в более приличные вещи, рыскали по всем углам станции в поисках оставленных вещей, наталкиваясь друг на друга и судорожно вспоминая о расческах, зубных щётках, подаренных визорах… Оно и понятно — прочитать столько книг о невероятных космических приключениях и вдруг оказаться на настоящем инопланетном судне!

Такое плохо укладывалось в моей голове.

Я смотрела на радостные, немного взволнованные лица детей, на Перка, чуть ли не танцующего рядом с сумками у выхода, и даже не заметила, как мне на плечи Радж накинул свою лёгкую куртку.

— Надень, пожалуйста, — объяснил Радж, обращая моёвнимание на то, что дети стоят в тёплых байках, а Радж с Перком в своих неизменных комбинезонах, и лишь я — в кедах, джинсах и футболке. — На нижних палубах довольно прохладно.

Как мы успели выяснить, за прошедшие три дня карантина станцию держали во внешнем «кармане» крейсера, который затягивался внутрь после разрешения капитана этой посудины. И теперь нам предстояло пройти всего лишь пару коридоров, чтобы оказаться в обитаемой части судна.

В грузовом отсеке даже воздух был исключительно в станциях, ещё не прошедших карантин. И таких, кроме нашей, в данное время здесь больше не было.

Выходили мы через огромный проём входной двери, и только сделав шаг на крейсер, я поняла, что до этого мы ни разу так им и не воспользовались, предпочитая попадать на станцию либо через крышу, либо через люк в полу.

Вещи, ровненько сложенные на специальные платформы, которые чуть позже доставят наш багаж по адресам: в квартиру на судне, в лабораторию, в штаб и ещё куда-то — плыли за нами, безукоризненно вписываясь во все повороты.

Мы топали по длинной кишке перехода и интересовались всем, до чего дотягивался взгляд: интересными оказались даже потолочные светильники, кругленькими бочонками свисавшие над головами.

Нетерпеливое ожидание встречи с другими представителями народов Изира заставляло нас быстрее перебирать ногами вслед за довольным Раджем. Сколько мы ни разглядывали с детьми снимки, а всё не верилось, что у человеческих существ может быть такой широкий спектр цветов кожи. Перк, со своим тёмно-оливковым, и тёмными, практически чёрными, волосами, уже не казался нам диковинкой.

А ещё мы жаждали познакомиться со всеми чудесами и секретами, которые могут быть ещё спрятаны на настоящем звездолёте.

И надо сказать, что межзвёздный разведывательный крейсер «14–213–95» нас ни капли не разочаровал!

Стоило нам только выйти из перехода, ведущего к шлюзу, к которому пристала наша станция, как мы оказались в небольшом зале с несколькими выдвижными терминалами, расположенными вдоль одной из стены и белой мягонькой кушеткой без спинки у другой.

Здесь нам предстояло отправить свой багаж по всем пунктам назначения, за исключением того, который мы заберём с собой. Мы с любопытством наблюдали за действиями Раджа, который разбирал контейнеры, кейсы, коробки и прочее, складывал на небольшой подиум и куда-то отправлял всё своё добро.

Сашка жадным взглядом следил за действиями Раджа, пытаясь вникнуть в принцип действия, но пока наталкивался на одно сплошное недоумение. Здесь даже клавиатура оказалась виртуальной и выплывала лишь по запросу оператора терминала.

Наши сумки на время остались лежать на магнитной платформе, которая не только нашу поклажу выдержит, но и Аню покатает. Как только выяснилось, что платформа летит сама примерно в полуметре над полом, Аня с радостным писком забралась на нее с ногами, да так и сидела, пока мы шли по коридорам.

Отправка бандеролей уже подходила к концу, а мы с детьми так и сидели на кушетке, тихо переговариваясь между собой, гадая, как же летает эта посудина. Что у неё за двигатель? или как работает инопланетный реактор. Я с умным видом слушала рассуждения Сашки, понимая, что понятия не имею, как работают реакторы даже на человеческих станциях. Перка бы сюда, думаю, он в этом вопросе больше разбирается. Но наш великан слинял при первой возможности, бросив на прощание лишь «До скоро встречи» и тяжелый, обречённый взгляд на нашу Аню, копошившуюся в своём рюкзачке и не замечающую ничего вокруг.

Неожиданно со стороны центральных помещений с тихим шелестом открылись двери, являя нам необыкновенную парочку, оживлённо о чём-то беседующую и не обратившую вначале никакого внимания на посетителей местной почты. Невысокая рыжеволосая женщина с явными признаками дистрофии и морковным цветом кожи что-то увлечённо доказывала высокому пожилому мужчине. Тот внимательно слушал собеседницу ровно до того момента, пока не заметил поглядывающего на него Раджа.

— Раджел, друг мой! — заголосил мужчина. — Неужели ты, наконец, вернулся?

— Доброго дня, Сулар! — улыбнулся Радж. — Да, мои исследования и… поиски на Земле подошли к концу.

— Неужели это и есть знаменитый Раджел Али Кавари? — улыбаясь, спросила женщина, подходя ближе к Раджу и с интересом его разглядывая. — Я Амада Кори, старший аналитик седьмой станции. Скажите, отчего вы так задержались на этой планете?

Я еле сдерживала злость, заметив явный интерес этой пигалицы к моему Раджу! Эта женщина и улыбалась моему мужчине во все десны, и ножку вперёд выставила, и ленту с волос стянула, позволяя им рассыпаться по плечам и спине.

Это что за демонстрация такая? Она что себя прямо при свидетелях предлагает?

Оперативно уловив моё настроение, Радж подошёл ближе, улыбнулся и протянул мне руку, предлагая встать и познакомиться с первыми увиденными здесь представителями Изюма.

— Сулар, Амада Кори, хочу познакомить вас со своей таной, которую я встретил на Земле. Отныне Светлана Кавари и её дети будут жить со мной и под моей опекой здесь на станции и дальше на Изюме. Искренне надеюсь, что им понравится новый дом.

— Раджел… — пробормотал мужчина, — но… как же так⁈ Такой выдающийся специалист! И в Отанари!

— Тана! У Раджела Али Кавари! Девочки в лаборатории мне не поверят! — ухмыльнулась эта вертихвостка. Одним быстрым движением она вновь собрала волосы в своеобразный пучок и быстренько покинула помещение, потеряв к нам всякий интерес и скорее всего, желая разнести столь вопиющую новость по всему крейсеру.

Глава 20.3

Мы шли к ядру станции, попутно вслушиваясь в наставления Раджа.

Как выяснилось, шлюзовые отсеки находились на нулевом уровне или внешнем кольце станции. Всего на судне — мамочки, кто в здравом уме назовёт такую махину судном? — имелось двадцать пять модульных колец, девять из которых являлись жилыми, остальные — скорее техническими.

На внешних уровнях, или палубах, как мне переводил неизменный транслятор, находились очистительные сооружения, всевозможные фильтры, лаборатории, а так же отдел анализа работы ядра — все эти технические помещения казались не столько интересными, сколько пугающими. Лаборатории, мимо которых нам доводилось проходить, часто имели прозрачную стеклянную стену. За одной из таких стен взрывались какие-то шарики с молниями внутри, за другой — бегали неизвестные нам животные, по стеклу третьей ползала какая-то чёрная клякса, оставляя за собой влажный след с бледно-розовыми пузырьками.

Мы крутили головами, часто останавливались и засыпали Раджа вопросами обо всём, что видели.

После возгласа «У меня сейчас голова лопнет!» Сашка не выдержал и спросил:

— Радж, скажи, пожалуйста, а этот ковёр-самолёт выдержит двоих?

— Выдержит, — улыбнулся Радж. — Садись смело.

Сашка тут же плюхнулся рядом с сестрой и принялся крутить головой, но уже с комфортом.

К тому моменту, когда мы всё же добрались до ядра, казалось, что удивить нас больше нечем. Сколько всего удивительного нам удалось увидеть. Но когда мы пришли к самому сердцу крейсера, то в немом изумлении остановились, не в силах уложить в голове, что у них здесь находился самое настоящее солнце, только уменьшенное в миллионы раз.

Огромный жёлтый шар парил за стеклянной стеной и питал энергией все системы жизнеобеспечения крейсера.

Было трудно оторвать от него взгляд — ядро магнитом притягивало к себе, а в голове — сто вопросов. Почему мы не слепнем, глядя на это солнце? Как долго оно вот так работает? И как далеко раскидает нас по всей галактике, если эта громадина возьмёт и вдруг взорвётся?

— Вот теперь, кажется, и у меня голова скоро лопнет! — вздохнула я, и, прикрыв глаза, уткнулась лбом в плечо Раджа.

— Да, с непривычки, всем сложно смотреть на экраны, кажется, видишь реакции ядра. А потом даже внимания на них не обращаешь. Понимаешь, что это всего лишь иллюзия и идёшь дальше. Пойдёмте лучше, я покажу своё, точнее, уже наше, жильё на ближайшее время.

— Экраны? — я разочарованно посмотрела на местное «солнце».

— Конечно, — по-доброму усмехнулся Радж. — Ядро закрыто несколькими слоями, защищающими от радиации, поглощающими или накапливающими энергию. Это всего лишь очередная задумка изобретателей крейсера для комфорта пассажиров. Всё же проходить изо дня в день мимо вот такой «звезды» гораздо приятнее, чем любоваться стальными стенами внешних экранов.

Поплутав немного по переходам, мы наконец добрались до жилья Раджа, которое представляло собой уменьшенную копию станции, на которой мы прожили последние несколько дней. С той лишь разницей, что здесь имелись небольшие окна-иллюминаторы, за которыми мы видели сейчас лишь звёздное небо и больше ничего.

В просторном помещении было удивительно мало личных вещей Раджа. Всюду царили чистота и порядок, но если я хотела узнать что-нибудь новое о своём муже по обстановке в его квартире, то сильно просчиталась. А про то, что Радж чистюля, я знала ещё до того, как оказалась на станции.

Правда, то, что в этой квартире можно двигать стены одной левой, я не знала.

С появлением на своей жилплощади трёх новых постояльцев Раджу пришлось на скорую руку сооружать «детские» комнаты.

Подойдя к одному из вмонтированных в стену терминалов, он активировал схему помещения и принялся отдавать голосовые команды… И в квартире сразу стало страшно находиться. Сперва начали складываться стены, затем по потолку дружно побежали светильники. Словно большие белые пауки, они ползли, ловко перебирая крошечными металлическими лапками. А во всех шкафах что-то зашелестело и заскрипело.

Мы стояли в двух шагах от Раджа, не в силах пошевелиться или что-нибудь спросить.

Когда все предметы в помещении успокоились, выстроившись ровными рядами вдоль одной из стен, Радж отошёл от терминала с довольным видом и объявил:

— Готово!

— Рехнуться, — брякнул Сашка, — и что это было?

— Теперь можно самим подумать, кто и где будет жить. Я пока плохо представляю, сколько вам нужно здесь места, но эта квартира больше, чем та, в которой вы жили прежде, поэтому я решил остаться в ней и лишь немного её видоизменить. Всё равно это временное жильё. Что скажете?

— Радж, милый, — осторожно начала я. — Ты наверняка в курсе, что на Земле вряд ли где-нибудь существуют подобные технологии обустройства дома. Скажи, а на сколько помещений мы можем разделить всю квартиру?

— Не имеет значения. Стены смогу выстроить там, где скажете. Правда, придётся учитывать, что для работы мне понадобится хотя бы небольшой кабинет. Пожалуй, с него мы и начнём. Я сейчас покажу принцип действия конструктора и обустрою кабинет, а вы подумайте, что понадобится каждому из вас, хорошо?

Мы дружно закивали и уставились на Раджа, как на волшебника, по мановению волшебной палочки которого происходил капитальный ремонт квартиры.

Сначала Радж, подошёл к одному из встроенных шкафов, достал оттуда упаковку каких-то датчиков и установил их на каждый крупный предмет мебели. А затем, рассмотрев схему квартиры, схематично создал на экране модель будущего своего кабинета, после чего запустил программу перестройки.

Два терминала, небольшая табуретка на колёсиках, какой-то стеллаж выехали из общего строя мебели и встали ровно на те места, какие занимали на рисунке, после чего Радж снова потыкал в экран и на положенном месте встала серая металлическая стена, затем ещё одна, оставив небольшой проём для прохода.

— Вот и всё! Видите, как просто! С кого начнём?

Ещё никогда в жизни я не чувствовала себя настолько древней, как в этот момент.

Глава 21

— Вот и всё! Видите, как просто! С кого начнём?

— С меня! — сразу подскочил Сашка. — а мы можем и мне комнату вот так выстроить?

— Легко, — улыбнулся Радж, — думаю, тебе нужна кровать, небольшой бокс для личных вещей, стационарный терминал для учёбы… ещё бы стол и стулья, и кресло для отдыха, но это чуть позже организую. Пятнадцать метров тебе хватит?

— Хватит, конечно. А у вас прямо в метрах системы измерения длины и площади или это транслятор так работает?

— Транслятор, Саш. Но мы чуть позже будем разбираться в наших мерах измерений. Как только язык выучите.

Эта была настоящая бытовая магия, не иначе. Стены вырастали сами по себе, светильники самостоятельно ползали по стенам и потолку, мебель становилась туда, куда нужно. А Радж только команды отдавал. Санузел, правда, в мебельном походе участвовать отказался по своим техническим характеристикам и остался скрываться в прежнем виде за неприметной дверью в углу.

Конечно, умом я понимала, что перед нами ни что иное, как результат развития прикладной науки Изюма. Управляемое магнитное поле, передача энергии по радиоволнам, но прежде все эти чудеса мы могли увидеть только в фантастических фильмах. Один факт того, что здесь в принципе не бывает проводов, чего стоил!

Сразу вспомнила, как отец Димки Лосика нам в прошлом году два часа стену штробил, чтобы разместить розетку там, где нужно было. А здесь за это время капитальный ремонт квартиры произошёл! Радж сумел разместить на территории некогда одинокого мужчины две детские комнаты, нашу спальню, кабинет и просторную гостиную.

Вся мебель, которая до этого кучковалась возле стены, разбрелась по комнатам, а для доставки недостающей Радж сразу же отправил запрос на один из складов.

Правда, не обошлось и без казусов. Оказалось, что данная жилплощадь не предусматривала наличие кухонной зоны.

Прожив почти неделю на станции на одних брикетах с суперполезной, но ни капельки не вкусной едой, мы с детьми грезили о том, что в скором времени сможем питаться, пусть не привычной едой, но, во всяком случае, более разнообразной.

Поэтому, стоило только Раджу закончить с обустройством нашей квартиры, мы тут же заявили, что умираем от голода и потащили перепуганного мужчину на выход.

Местный пищеблок походил на суперсовременный аналог кафе быстрого питания: подходишь к табло выдачи заказов, выбираешь то, чем хочешь подкрепиться, и через пару минут довольный употребляешь всё, что назаказывал. Единственная, но очень весомая разница заключалась в том, что заказать ты можешь не бургер с газировкой, а исключительно только то, что ни коем образом не вредит твоему здоровью. Повезло, что мы с детьми и так не привыкли к подобным походам, а значит и менять свои привычки будет легче. Какая разница, варёная гречка или вот эта субстанция болотного цвета, правда?

Ну правда, же?

Зато были и плюсы. Сколько разнообразных фруктов можно было попробовать! Этот раздел табло нам особенно понравился, хотя бы потому, что можно было самим тыкать на все картинки подряд, не заморачиваясь: не понравится одному — съест другой, но изображения «заморских» фруктов не оставили равнодушными никого.

Устроившись за небольшим круглым столиком, мы дружно сняли переводчики и взялись за познавательный и увлекательный урок. Радж с улыбкой умиления наблюдал за нами, как мы старательно выговаривали слова на изюмском. А я просто млела от того, что могла слышать его неискаженный транслятором голос.

— МамСвет, попробуй, какая вкуснятина получилась, — вдруг прочавкала Анюта, заставив меня замереть с ломтиком «угуру» в руках. — Я тут целый фруктовый салат намешала.

На небольшой по виду пластиковой дощечке лежала кучка накромсанных фруктов, гордо носивших название «фруктовый салат». Фиолетовые ломтики, оранжевая мякоть и маленькие круглые чёрные семечки быстро исчезали с импровизированной тарелки — эта мешанина пришлась по вкусу не только ребёнку, но и всем нам. Поэтому недолго думая, мы быстренько настругали порцию побольше, чтобы хватило всем.

Всё же интересно вышло: по отдельности все ингредиенты мы пробовали, но такого восторга, как от этой мешанины, не испытывали. Ну, фрукты и фрукты. А здесь такой гастрономический экстаз. Сладкая мякоть аявы мягко обволакивает кисловатые кусочки угуру, а немного хрустящие семечки паки добавляют ореховый аромат и небольшую терпкость получившемуся блюду.

— Оу! — вдруг воскликнул Радж и с довольной улыбкой отошёл к табло заказов. Вернулся он довольно скоро с небольшой мисочкой желтовато-белой жидкости, которой он полил оставшийся салат…. и безнадёжно его испортил. Эта холодная простокваша взяла и погасила своей кислотой наше творение. Едва попробовав салат, мы поняли, что Радж явно не рассчитывал на подобную реакцию, уж очень озадаченным было его лицо, ну а небольшое шипение, сопровождавшее весь процесс тушения, было явным доказательством небольшого кулинарного промаха мужчины.

— Не переживай, Радж, — улыбаясь, проговорила Анечка, — мы сейчас всё исправим. Только помоги мне, пожалуйста.

Так и не надев переводчик, Анюта потащила изумлённого Раджа в сторону всё того же табло с выбором заказа. О чём они разговаривали и как друг друга понимали, я не знала, но наблюдая за тем, как общаются между собой мой любимый мужчина и моя дочь, просто таяла от счастья.

Глава 21.1

— И когда нам стоит ждать пополнения? — Сашкин вопрос резко вывел меня из задумчивости. Ребёнок сидел, склонив набок голову и, так же как и я, смотрел на сестру, усердно повторяющую за Раджем названия различных блюд.

— Если честно, Саш, мы ещё не разговаривали с Раджем на тему совместных детей, — я говорила медленно, стараясь подбирать нужные слова и ни в коем случае не врать. — Нам предстоит перелёт на Изюм, обустройство на месте, скорее всего, возникнут какие-нибудь непредвиденные сложности, которые нужно будет суметь преодолеть. А малыш… Думаю, если и будет, то ещё не скоро.

— Я понял, — Сашка не смотрел на меня, но я видела, как его плечи немного расслабились, словно он отпустил невидимую пружину внутри себя. — Но вы с этим не тяните, всё-таки тебе уже не двадцать.

— Ох, Сашка, — рассмеялась я и обняла его за плечи, — если тебе так хочется понянчиться, то можно попросить познакомить вас с детьми Раджа. Их у него четверо. И, насколько я поняла, младшим сейчас около двух лет, ну может чуть больше.

…Мы никак не могли выйти из-за стола. Смеялись, болтали, пробовали разную еду и просто наслаждались обществом друг друга. Даже моя Анюта, накладывая на кусочек местного хлеба получившийся салат, вовсю смеялась, когда рассказывала о своих сборах, и как она радовалась, что пропустит все четвертные контрольные.

Как вдруг её лицо резко побледнело, а в глазах застыли слёзы. Моя девочка так и не донесла до рта получившийся бутерброд — он выпал из её дрожащих пальцев и упал некрасивой бесформенной кучей на столешницу.

— Что такое, Анечка? — я мигом оказалась возле моей девочки, по щекам которой текли слёзы. Взгляд потух, ручки трясутся — и ни слова!

— Аня, что стряслось? — громче спросила я.

Аня медленно перевела взгляд на меня, а потом, закрыв лицо руками, зарыдала.

— Я забыла её… забыла… — бормотала Анюта, до смерти напугав меня.

— Что ты забыла, солнышко?

— Лилии… я забыла коробочку, мам.

Я села обратно на свой стул и перетянула ребёнка себе на колени. Гладила худенькие плечики, ссутулившуюся спину и никак не могла успокоить: Анечка, уткнувшись в моё плечо, тихо плакала, сотрясаясь всем телом.

Вдруг Сашка, пережевывая очередной фрукт, что-то невнятно пробубнил, а когда понял, что до адресата его речь не дошла, быстренько прожевал и выдал:

— Да взял я её. В сумке вместе с носками валяется. Ты же доставала коробочку, чтобы просушить, когда Марина нас домой вернула. Да так и оставила под лампой на тумбочке. Я случайно заметил, да и бросил в свою сумку.

После Сашкиного пояснения Анечка расплакалась ещё горше, только уже от счастья и облегчения, что её драгоценные лилии непременно вырастут у нового дома.

Скорее всего, ещё долго мы будем вспоминать Итуруп. Где-то с тоской, но чаще всё же с радостью от того, что мы вырвались с этого мрачного, пугающего, мистического острова. Немного позже разбирая вещи, я невольно сожалела о том, как мало взяла с собой сменной одежды, радовалась тому, что не придётся больше выплачивать кредиты и волновалась о том, хватит ли сил у Петра Тимофеевича ухаживать за могилкой Ефросиньи Александровны.

Даа… Итуруп просто так никого не отпускает. Но я уверена, что совсем скоро все наши воспоминания о нём будут отодвинуты целой горой новых впечатлений. Всё же впереди нас ждёт настоящее космическое путешествие среди звёзд, мы находимся на борту огромного звездолёта, который непременно доставит нас к новому дому.

Да, новый язык пока даётся не слишком легко. Думаю, нам нужно чаще включать метод погружения. Снимать переводчики и гулять по станции, слушая непонятную пока ещё речь и понемногу привыкать к языку.

Радж, правда, мою затею с выходом «в люди» не сильно оценил. Как мы и предполагали, стоило только нам оказаться на крейсере, как Раджа сразу затребовали везде и всюду. И образцы с Земли нужно рассортировать и пояснить, и капитану отчёт составить для ознакомления, и в медотсек заглянуть на расширенное обследование… и поставить на уши весь экипаж, запросив проведение процедуры завершенного союза с землянкой.

Так что мы неожиданно оказались предоставлены сами себе, а Радж в состоянии полнейшей растерянности отправился к своему рабочему месту.

И вот как-то гуляя по широким проходам и глазея по сторонам, мы пытались запомнить выходы к ядру, от которого можно было легко добраться до нашей квартиры здесь, и рассматривали представителей народов Изира: ярких, высоких, и невероятно деловых.

Нас, конечно, тоже рассматривали, но мы старались не обращать внимания на пристальные взгляды прохожих, уделяя больше внимания символам, встречавшимся на потолке и стенах. Хорошо, что Сашка догадался захватить с собой визор — так у нас было больше шансов понять, какой смысл спрятан в этих забавных завитушках.

Вдруг, как гром посреди ясного неба, мы услышали почти родное:

— Твою же бога душу мать! Я тут ночевать что ли с тобой буду?

Мы переглянулись и с довольными лицами побежали смотреть на ещё одну землянку, к которой проснулись практически родственные чувства только лишь от того, что мы среди рычащее-шипящей речи услышали привычную ругань на родном языке.

— Медотсек мне нужен, железная твоя голова, не понимаешь что ли? — молодая девушка стояла к нам спиной, тыкая в разные символы на информационном табло. И, судя по высказываниям, пыталась добраться до медицинского отсека, находившегося на этом этаже в соседнем с нашей квартирой крыле.

— Здравствуйте, — вежливо обратился Сашка, но от его голоса девушка подпрыгнула и с вытаращенными глазами уставилась на нас. — А давайте мы вас проводим в медотсек?

— А вы точно знаете, где он? Или мы сейчас единой компанией будем гулять по этим коридорам в его поисках?

— Знаем, — улыбнулась я, — мы в соседнем крыле живём.

— Ну, пойдёмте. По дороге и познакомимся. А то меня там сестра ждёт. А я не хотела бы, чтобы она волновалась. Меня, кстати, Мира зовут. Но здесь меня почти все называют Чудской Мирославой Егоровной.

Глава 22

Мы повели нашу новую знакомую обратно к ядру, мимо которого проходили минут пять назад. Каждый раз, оказываясь возле местного солнышка, мы ненадолго застывали рядом, наблюдая за яркими вспышками «ядра» и миллионом маленьких золотых искорок, разбегающихся волнами по поверхности, при этом создающими причудливые рисунки, которыми можно было бесконечно любоваться.

Так и сейчас, мы с трудом смогли пройти мимо золотого гиганта, помня о том, что Мира торопится к сестре.

— Вы не представляете, как Славка обрадуется, что я вас встретила. Ей здесь сложно очень.

— Почему?

— Беременна она, — смеясь, проговорила Мира, — что с них взять? А вообще, мы здесь всего несколько дней и даже успели увидеть несколько землян, которые, кстати, ни бум-бум по-русски, проще с этими гуманоидами найти общий язык, они хотя бы трансляторы нам выдали. А Славка, она до сих пор ждёт подвоха, всё ей кажется, что нас, как подопытных, отвезут неизвестно куда. Но вчера до нас дошли слухи, что кто-то из пришельцев умудрился себе жену на Земле найти, так Славка вроде как и приободрилась…

Мы слушали взволнованную болтовню Миры, торопливо шагающейв медицинское крыло, и весело переглядывались между собой. Хотелось немного успокоить девушку, но всё никак не получалось вклиниться в её рассуждения о пришельцах, предстоящем перелёте в другую часть галактики, вредном враче, мучающем её дорогую сестру и даже о том, как у неё здесь постоянно ноги мёрзнут.

Неподалёку от одной из металлических дверей нас ждала ещё одна Мира, только немного другая. Конечно, я понимала, что перед нами просто близнецы, но видеть настолько похожих людей мне ещё не доводилось: одинаковые лица, одинаковые чёрные косы почти до самой талии, одинаковая одежда, лишь немного отличающаяся по фасону, но при этом слоило лишь девушкам приблизиться друг к другу, как они вдруг стали абсолютно разными.

Мира говорила уверенно и громко, а пару минут назад и вовсе цветасто материлась, Слава же отвечала тихо и спокойно, мило сверкая ямочками на щеках.

Мы с ребятами стояли немного поодаль, стараясь не мешать девушкам. Анюта держала меня за руку, поглядывая в Сашкин визор и на указатели, мне же в этот момент не терпелось поскорее познакомиться со Славой и утащить девушек в столовую, где можно было спокойно поговорить.

— Свет, кажется, Радж сюда идёт, — выдал вдруг Сашка, не отрывая взгляд от экрана. — Смотри.

На экране визора оказалась цветная схема нашего этажа, по которой перемещались маленькие человечки, некоторые из них были подписаны, некоторые — нет. И фигурка человечка с именем мужа явно направлялась в нашу сторону. Интересно, откуда он узнал, где мы?

— Вы чего тут застыли? — Мира с сестрой подошла к нам. — Знакомьтесь, это Ярослава, можно просто Славка.

— Очень приятно, — я с трудом отлепилась от визора и представилась. — Я Света, а это мои дети Саша и Аня.

— В смысле, твои дети? — ошарашенно спросила Мира.

— Некровные, — рассмеялась я, — но воспринимаю я их именно так.

— Понятно, — хором ответили близняшки, — а что у вас там?

Мы втроём посмотрели на ребят, дружно склонившихся к экрану и наблюдающих за Раджем.

— Карта марадёров, — усмехнулась я. — Сейчас сюда мой муж придёт, скорее всего, потащит нас обедать, может, и вы присоединитесь к нам?

— С удовольствием, — тихо ответила Слава. — Я сегодня ещё не ела.

— Этот деспот когда-нибудь получит от меня, — начала возмущаться Мира. — Знает ведь, что ты беременна. Почему нельзя назначить обследования позже? Тебе ведь и с анализатором почти час лежать нужно.

— Этот деспот, — раздалось вдруг за нашими спинами, — понимает, что наибольшая достоверность результатов может быть только на пустой желудок. У твоей сестры, Мира, и без того неподходящее здоровье для материнства, чтобы я ещё мог настолько небрежно относиться к методам восстановления организма. Доброго дня, Раджел.

— Доброго дня, Борк, что у вас тут за шум? — Радж неслышно подошёл к нашей компании и встал за моей спиной.

— Эти земляне порой выводят меня из равновесия. И ведь сами согласились лететь с нами. Доверились. Но стоит только попросить наведаться в наше крыло, как сразу «нет» в ответ, мне, мол, и без вашего вмешательства хорошо живётся. Да, Мирослава?

— А вы чего хотели, господин хороший? — упёрла руки-в-боки Мира. — Я к вам однажды заглянула познакомиться. И что вы сделали? Кусок кожи срезали! Заживо! Так что я к вам больше ни ногой. А все личные проблемы буду решать строго по прилёту на Изюм.

— Да на тебе был анализатор в это время, который впрыснул в кровь препараты, блокирующие болевые ощущения.

— Ощущения! Я бы вам в красках рассказала о своих ощущениях после ваших садистских исследований. Да толку зря воздух сотрясать? Пойдём, Слава.

Мы стояли, боясь пошевелиться, чтобы не попасть под раздачу Миры, неистово отчитывающую высокого мужчину в белом комбинезоне с непонятными нашивками на нём!

— Это ещё что. Видел бы ты, как отреагировала моя тана, когда я к ней со шприцом подошёл… — задумчиво пробормотал Радж, глядя с опаской на меня, — или когда она анализатор на себе обнаружила.

Вот зачем, спрашивается, меня здесь позорить?

— Радж, ты хочешь повторения концерта по заявкам телезрителей? Так Света тебе устроит в пять минут, — весело проговорил Сашка, не отрываясь от визора. Мне даже любопытно стало, что он там так рассматривает или читает. Неужели уже понимает эти закорючки?

Но это я потом выясню, а пока меня интересовал один субъект, явно не понимающий, что некоторыми особенностями поведения своей таны не стоит делиться с окружающими.

Радж наткнулся на мой рассерженный взгляд и попытался выйти сухим из воды:

— Я просто поделился своим опытом общения с пугливыми землянками и, кстати, пришёл позвать вас в столовую, вы же наверняка ещё туда не ходили.

Глава 22.1

В столовой мы обнаружили притихших сестёр, явно озадаченных каким-то вопросом. Я не знала, уместно будет к ним присоединиться или нет, но Анюта всё решила за нас. Подбежала к Мире и с ходу принялась рассказывать о салате собственного приготовления и о том, что у неё есть ещё одна мысль о том, как из имеющихся продуктов приготовить бутерброды.

Пришлось нам всем, набрав всевозможных блюд, переместиться за больший стол и, обедая, наблюдать за бегающей по пищеблоку девочкой.

К нашей компании неожиданно присоединился Борк, вызвав недовольную ухмылку на лице Миры, которая совсем немножечко смахивала на оскал. Но, тем не менее, вскоре атмосфера за столом стала вполне дружелюбной и расслабленной: девочки колдовали над высокой кухней Изюма, пытаясь соорудить из инопланетных продуктов вполне себе земные блюда, мужчины тихо о чём-то разговаривали и лишь Сашка никак не в силах был оторваться от визора.

— Света, вы уже решили, в каком Отанари будете жить после перелёта? — неожиданно спросила Слава, нерешительно посматривая на сестру.

— Ой, нет, ты что? На Земле перед нами стояла одна цель — улететь. О том, где мы будем жить на Изюме, даже и не думали.

— Вот и у нас так же, — вздохнула Мира, запуская руку в волосы. — И не факт, что мы сможем это сделать.

— Почему? Что вам мешает?

— Давайте как-нибудь позже обсудим этот вопрос, — предложила Слава. — Мы живем на двадцать третьем уровне, сектор О, квартира Х. Ну, во всяком случае, мы именно так запомнили. Приходи к нам в гости вечером, Света. Хоть немного развеемся.

— Спасибо, я обязательно приду!

— А сейчас, мы, пожалуй, сходим к Тая Дар и узнаем, есть ли новости по поводу нашего дальнейшего пребывания на борту.

Попрощавшись, девушки вышли из-за стола и покинули столовую.

Я тут же придвинулась ближе к Раджу, уткнулась виском в его плечо и прикрыла глаза. Народу в помещении было немного, и я не особо переживала о том, что сделала что-то не то. Однако, Борк тут же озадаченно посмотрел на нас и спросил:

— Светлана Андреевна, вы хорошо себя чувствуете? Отчего вы используете своего тана, как опору? Может быть, вам нужна медицинская помощь?

— Я не знаю вашего полного имени, Борк, но не волнуйтесь, со мной всё в порядке.

— Думаю, моя тана просто устала, — вздохнул Радж, обнимая меня со спины и тем самым предлагая ещё большую поддержку. — Но у меня есть новости, которые точно добавят тебе сил, моя землянка. Сегодня я получил все сопроводительные документы на тебя и на наших детей, а так же уведомление о возможности проведения процедуры завершения связи. Но даже без этого перед жителями и духами всех народов Изира я уже являюсь ответственным за ваши жизни, здоровье и благополучие. Окончательная связка больше дань традициям, но мне бы хотелось, чтобы ты всегда знала, что я твой навсегда, а ты — моя. Эмиль, ты нам не поможешь в этом вопросе?

— Конечно, — ошарашенно просипел Эмиль Борк, с неким ужасом глядя на Раджа, — приходите с документами в любое время.

— Сейчас мне нужно идти в пятую лабораторию, а уж ближе к вечеру непременно придём. И не смотрите так на меня, — рассмеялся Радж, целуя меня в висок. — Я давно всё для себя решил, а Свете мы всё объясним на месте, мало ли что забыл из последствий и возможных реакций.

Обсуждая загадочную процедуру завершения связи, Радж светился точно звезда на новогодней ёлке. Будто он не обузу на себя навесил, а разбогател на сто тысяч миллионов. Будто ему стали доступны все радости и любые удовольствия. Будто сама Вселенная открыла перед ним все двери и дала ответы на все вопросы.

— Неужели обладание таной так изменило вас, Раджел? — спросил Борк, понемногу приходя в себя. — Скажите, что заставило вас отступиться от великого будущего? Вы, как никто, должны понимать, что находясь в Отанари, теряете весь накопленный годами опыт. А что вы обретаете взамен? Что может дать вам связь с одной женщиной, когда ваше положение в научном мире магнитом бы притянуло десятки лучших представительниц Изира. Слухи о том, что Раджел Али Кавари намеренно тянет с отлётом с планеты, уже давно гуляли по коридорам судна, но я до последнего не хотел верить. Даже когда вы прилетели вместе со Светланой Андреевной.

— Я понимаю ваш скептицизм, Борк, — криво усмехнулся Радж. — До недавнего времени я и сам был сторонником традиционно нейтральных отношений с женщинами. Не мешает карьере, греет постель, приятна на вид — вот, пожалуй, и все требования. А потом мы с Перком полетели на мистический и суровый остров Итуруп, и там я однажды увидел Свету. Широко улыбаясь, она бежала домой с двумя тяжёлыми сумками. Так вышло, что мы умудрились установить станцию возле дома Светы и её детей. И я часто, может быть, слишком часто, был свидетелем их жизни и того, как они эту жизнь неправильно используют.

На несколько томительных секунд Радж замолчал, глядя на меня своими удивительными серыми глазами, в которых плескалось целое море нежности и любви. Но так хотелось, чтобы он и дальше говорил: мне самой до чёртиков хотелось понять, что именно он сумел разглядеть. Неужели им двигала только жалость?

— Но разве не ты говорил, что земляне — вымирающая раса? — вновь заговорил Борк. — Наблюдая со станции за их вознёй, я всегда был солидарен с твоим мнением. И даже начал жалеть, что мы вообще перехватили тот злополучный сигнал.

— Да, думаю, что человеческая раса сама себя истребит в ближайшем тысячелетии, если вообще до него дотянет. Но это общая картина. А если посмотреть на каждого человека отдельно, то в этом муравейнике легко можно отыскать настоящие сокровища, и земляне, находящиеся сейчас на борту нашего крейсера — прямое тому доказательство.

Борк долго обдумывал слова Раджа. Я понимала, что он ни капельки не согласен с моим таном, но отчего-то этот вопрос оказался очень важен для него, словно этот человек стоит на какой-то развилке и никак не может определиться, по какой дороге ему идти.

От долгого сидения в неудобной позе у меня заныла спина, но стоило лишь немного её размять, как Радж поднялся и скомандовал идти домой отдыхать. Дети, всё это время были полностью поглощены визором. Они с неохотой поднялись со своих мест, попрощались и потопали к выходу, а Борк так и остался сидеть за столом, глядя пред собой.

Глава 22.2

Вечером, оставив своих ребят на попечение Раджа и прихватив одну из припасённых шоколадок, я отправилась на поиски девушек. Было крайне интересно, как они попали сюда, на крейсер, зачем покинули планету и как видят свою жизнь на Изюме.

По дороге раз за разом прокручивала в голове процедуру завершения связи.

Столь пафосное название ни капельки не подходило нашему визиту в святилище Эмиля Борка. Хотя, это с какой стороны на него посмотреть.

После того, как мы пришли медотсек, и Радж заполнил на терминале какие-то бланки, к нам прикрепили по анализатору, и оставили посидеть с ними.

Просто так сидеть оказалось скучно, и я, пользуясь временным затишьем, переползла к Раджу на колени, сняла наши трансляторы и попыталась проговорить современный вариант изюмского алфавита и некоторые простые слова, которые успела запомнить. Сначала мне казалось, что изучаемый язык очень простой, слова, как правило, короткие, но неожиданно осознала, что нюансов вагон и маленькая тележка.

И начинаются они с самого обыденного: нос — кар, глаз — вар, ухо — вор. Попробуй запомнить!

Сначала Радж старательно вслушивался, поправлял, когда это требовалось, а потом по-своему решил воспользоваться отсутствием свидетелей: стянул с моих волос резинку, зарылся в них руками и принялся с жаром целовать меня, будто мы в последний раз виделись лет пять назад не меньше, а спустя секунду поняла, что отвечаю мужу с тем же рвением.

— Быр пор дай вы рок ту, — как сквозь вату донесся до меня голос Эмиля Борка.

— А? — я оторвалась от манящих губ мужа и с непониманием посмотрела на него.

Радж глянул куда-то за моё плечо, после чего нацепил на меня транслятор и пояснил:

— Он хочет посмотреть на результаты процедуры. Но мне и так всё ясно.

Эмиль отсоединил от нас анализаторы и прошёл к стационарному терминалу, где долго во что-то вникал.

Раджу, казалось, было абсолютно фиолетово, что там выдала программа, он спокойно сидел рядом со мной и был вполне доволен жизнью.

— Удивительно, я таких высоких показателей давно не видел, даже среди Отанарийцев, — не отрываясь от экрана, пробормотал Эмиль,- но похоже, можно поздравить вас, завершение связи сформировано.

— Ну вот и отлично, — заулыбался Радж, вскакивая на ноги.

— А мне, может, кто-нибудь расскажет, в чём суть произошедшей процедуры, и на что она влияет?

— Ты ей не сказал? — Эмиль резко отвернулся от всех экранов и повернулся к Раджу.

— Да как-то времени всё не было, а потом забыл.

— Ты никогда ничего не забываешь! — упрекнула я мужа, — выкладывай, давай!

— Процедура завершения связи необратима, Раджел, — вскричал Эмиль, — и вы должны были оба быть готовы к этому! Ты воспользовался неосведомлённостью своей таны и привязал её к себе до конца жизни! Это недопустимо, и я буду вынужден доложить об этом руководству судна.

— Ты в своём праве, Эмиль, но я не мог поступить иначе.

— Так, стойте! — крикнула я, — объясните мне, только уже спокойно, что только что произошло и какими последствиями это грозит мне или моим детям.

— Позволь я всё объясню, — начал Радж.

— Нет, пусть лучше Эмиль, думаю, он не станет приукрашивать ситуацию.

— Да какой тут смысл приукрашивать? — Эмиль уселся на медицинскую кушетку, и, глядя на меня, как на смертельно больного пациента, принялся объяснять, — только что произошедшая процедура привязала тебя к Раджу навсегда. Анализатор взял образцы вашей крови и путем несложных химических реакций «запечатал» в каждом из вас образ партнёра, вследствие чего сексуальный контакт возможен только в данной паре. С другими партнёрами — исключено. Особенно для тана, по вполне очевидным причинам. Правда, хочу отметить, подобная процедура возможна только при довольно высоких показателях совместимости, как сексуальной, так и физиологической. Ваши же и вовсе зашкаливают.

— То есть, я правильно понимаю, что всё произошедшее не более, чем навороченный обоюдный пояс верности, так?

— Я не очень понял…

— Да, Света, ты всё правильно поняла, — взвился Радж, — но я подумать не мог, что ты так воспримешь эту информацию? Ты же сама говорила, что хочешь провести со мной всю жизнь! Что ты любишь меня! Я долго думал, как суметь показать тебе свои чувства и решил, что лучше слов сможет всё разъяснить эта процедура. На Изюме не знают слова «любовь» и как я мог обозначить свои чувства, если не подтверждением своей верности и привязанности?

— Да чего ты так раскричался-то? — вклинилась я, — я рада, что только что ты со всеми потрохами стал исключительно моим! Причем добровольно! Может быть, теперь ты не будешь так противно любезен со всеми посторонними женщинами, которые так и вьются вокруг! Неужели ты не видишь, как они на тебя смотрят?

— Как? — заинтересовался вдруг Эмиль, с доброй улыбкой наблюдая за нами.

— Да неважно, — попыталась отмахнуться я, — главное, что теперь их на время перестанет интересовать вопрос, насколько верен тан тане.

— Шли бы вы уже к себе, а то я почему-то начинаю переживать, что ваше состояние взаимного помешательства заразно?

Глава 23

— Света, ты случайно не нас ищешь? — спросила Мира, вынырнув из-за очередного поворота. — Так долго будешь искать, гуляя по солнечному сектору, а не по сектору О. Ты что, точечек не видела? Хорошо, что я мимо пробегала. А ты чего такая задумчивая? Или ты не к нам?

— К вам, — улыбнулась я, слушая трескотню девушки и стараясь выгнать из головы томительные воспоминания примирения с мужем. Вроде бы и не ругались, но мирились сладко, — только я и правда немного заблудилась.

— Ничего, мы поначалу тоже блуждали здесь, как неприкаянные. Но не бойся, у тебя Радж есть — он не даст тебе пропасть. Жутко любопытно услышать вашу историю. Как ты умудрилась познакомиться с этими аналитиками?

— Так, может, сначала дойдём до ваших апартаментов?

— Ага, пойдём, вон как раз и Славка топает. Наверное, опять на обследования ходила. Бледная какая-то, скоро совсем синюшной станет. Когда-нибудь я обязательно наваляю этому эскулапу. Вот доберёмся до Изюма, и получит он у меня.

Я удивилась кровожадности Миры, но стоя в людном коридоре спрашивать о причинах её неприязни побоялась.

Солнечный сектор ничем не отличался от сектора О. Ну разве, что небольшими точечками над буквой О на входе. Впрочем, если солнечный сектор гудел от разноголосья представителей народов Изира, то в секторе О стояла необычайная тишина: сюда заселили землян, которые согласились улететь с планеты, но их было очень мало, а в коридоре и вовсе никого не было видно.

Квартира, в которой обитали сёстры, была немного похожа на ту, в которой жил Радж до нашего появления в его жизни: узкие переходы, крохотные спальни и большой кабинет для работы, заставленный терминалами вдоль стен. Именно в этом кабинете мы и расположились с шоколадкой и фруктами, которых здесь было с избытком.

— Нужно приноровиться компот здесь варить, — задумчиво пробормотала Славка, наливая воду в высокий стакан. — Такаяпродвинутая раса, а ничего кроме воды не пьют.

— Это да, кофейных зёрен здесь точно не найдёшь, — вздохнула я, присаживаясь на невысокий стул, стоящий возле одного из терминалов. — Радж предупредил. Но ничего, прорвёмся.

Я заметила, что девушки с осторожностью поглядывают друг на друга, скорее всего, не решаясь говорить при мне открыто.

— Девочки, у вас всё нормально? — поосторожничала я, — может быть, я пришла не во время?

Сёстры посмотрели друг на друга, и после непродолжительного молчания заговорила Мира:

— У нас всё в порядке, Света, — она вслед за сестрой забралась с ногами на небольшой диванчик, — но совсем хорошо будет, когда руководство судна даст добро на то, чтобы мы смогли попасть на их планету. Нас, как и вас, взяли на корабль в качестве исключения. Ситуация тогда была безвыходной. Ещё из разговоров на станции мы поняли, что землянам предлагают перелёт на Изюм только в том случае, если их знания и опыт могут быть полезны для планет Изира. Особенно ценными являются генетики и те, кто работает в области биоинженерии. А какую ценность могут принести медсестра из детской поликлиники и бухгалтер? Правильно, никакую. Мы со Славкой попали в переплёт недалеко от четвёртой станции аналитиков, а там только женщины в составе были. Они нас пожалели и притащили нас на судно. Но для того, чтобы попасть на Изюм хотя бы одной из нас нужно иметь тана, который бы помог обустроиться в Отанари. Жизнь в крупном городе, понятное дело, нам не интересна. И получается, что сейчас мы находимся в подвешенном состоянии: неизвестно, согласится ли кто-нибудь взвалить на себя такую ношу. В противном случае, нас вернут в родимый Мухосранск.

— Мира! — упрекнула сестру Слава.

— Я уже двадцать лет Мира, — отмахнулась девушка, крутя в руках кислотно-розовую сливу какую-то. — А может, Славка, давай Борка женим на тебя. Он вон сколько крови из тебя выкачал.

Услышав последнюю фразу, мы со Славкой громко расхохотались: кажется, не в характере Миры сидеть и ждать у моря погоды.

— А что если мы Раджа попросим совета? — предложила я, — не знаю, в курсе он вашей ситуации или нет, но может быть, существуют какие-то другие варианты? Да и с квартирой он тоже может поколдовать. Если хотите, конечно.

— А чем он с квартирой может помочь? — удивилась Слава, — неплохая квартира, раза в два больше нашей двушки. Мы не жалуемся.

— Неплохая, да, но вы не представляете, какой ремонт можно тут провернуть за полчаса и на всё время перелёта у вас будут суперкомфортные условия для жизни. Что скажете?

Мне очень хотелось помочь.

Просто руки потирала от предвкушения, как тут может быть просторно и светло. Но чтобы Мира и Славка по-настоящему смогли бы радоваться жизни, одного ремонта тут недостаточно. Но начнём с малого.

— Так что, зову сюда своего благоверного?

— Зови, конечно, нам очень интересно.

Поковырявшись в выданном по прилёту браслете, вызвала Раджа к нам, предварительно удостоверившись, что с детьми всё в порядке.

Он сразу предупредил, что придёт не один и сообщит что-то крайне важное. И отключился. Я смотрела на браслет, не в силах понять, что это только что было.

— Когда-нибудь я его стукну, — пригрозила я украшению на руке.

— Света, а как вы познакомились? — с улыбкой спросила Мира.

— А он мне по визору позвонил и попросил интернетом по ночам не пользоваться. Сначала думала, что розыгрыш. Ну кто в наше время пару миллионов заплатит за то, чтобы твой отпрыск спал после двенадцати? А потом как-то всё закрутилось. Общались по ночам, а я даже не мечтала о том, чтобы улететь с ним: официально у меня был муж, а для Изюма семья — святыня. Не каждый решится. Может быть, поэтому у них и разводов не бывает. Так что если бы Костиков не умер так вовремя, не знаю, что бы я сейчас делала. Скорее всего, вылезала бы из родной дыры и мелкими перебежками бежала с двумя детьми и сумками в другую.

— То есть как это, разводов у них не бывает? — подскочила с места Мира. — А что тогда имел в виду командор? То есть нам дадут добро на перелёт только в том случае, если мы найдём на судне того, с кем проведём вместе всю жизнь? Так, получается?

— Не знаю, Мира, — я пожала плечами и отвела взгляд, — давай подождём Раджа, кажется, у него какие-то новости относительно вас.

Глава 23.2

Вся спокойность и некоторая беспечность, что царили в просторном кабинете несколько минут назад, сейчас бесследно испарились. Славка шагала из угла в угол, с тревогой поглядывая на сестру, которая так и осталась сидеть на диване и смотреть куда-то в угол.

Время тянулось подобно жвачке, которую в детстве мы растягивали через полкомнаты. Казалось бы, вот он, маленький пожеванный комочек, но затем он вдруг растягивался на несколько метров.

Так и сейчас.

Ожидание мужа превратило несколько минут, требующихся для того, чтобы преодолеть пару секторов, в бесконечность. Мне даже начало казаться, что Радж попал в какой-то лабиринт и теперь пытается выбраться оттуда.

Шелест открываемой двери заставил меня подскочить на ноги и бегом помчаться выяснять, какие новости принёс муж.

— Ты чего такая бледная? — проговорил Радж, стоило только ему появиться на пороге квартиры. — Случилось что-то?

— Не беспокойся, со мной всё в порядке. Скажи лучше, что у тебя за новости? Девочкам разрешили перелёт на Изюм? — я надеялась, что сейчас всех нас обрадуют, что всё в порядке и переживать больше не о чем, но озадаченное лицо любимого прекрасно давало понять, что не всё так гладко.

— Если ты имеешь в виду Мирославу и Ярославу, то этот вопрос по-прежнему открыт. И решать они его будут без нашего участия. Поэтому мы оставим здесь Борка, и пойдём к детям. А он им сам всё объяснит и расскажет.

После этих слов в дверном проёме показался Эмиль Борк, и вид у него, стоит отметить, был как у дрессировщика, шагнувшего в клетку с тиграми. Ну да, кажется, кого-то сейчас будут звать замуж, и мы тут явно лишние.

— Девочки, мы, пожалуй, пойдём, а то у меня там дети без присмотра, — и уже выходя из квартиры, быстро добавила, — Борк, помогите, пожалуйста, девочкам обустроить это помещение, оно не совсем подходит для длительного перелёта.

На мои слова Борк только кивнул, не сводя глаз с растерянной и дико смущенной Мирославы.

Пока мы с Раджем возвращались обратно к детям, я с трудом сдерживала любопытство, но уже у прохода в наш сектор не выдержала и спросила:

— Радж, ну не томи, — взмолилась я, — он решил жениться на Мирославе, да? Очень неожиданно, если учесть, что она только и мечтает, как откусить голову вашему медику, это я образно, конечно, но что тебе сказал сам Эмиль?

— Ох, неугомонная моя тана, это же их личное дело, — улыбнулся Радж.

— Я понимаю, но от любопытства меня сейчас разорвёт, так и знай!

— Это тоже образное выражение?

— Вот на деле и узнаешь, выкладывай скорее, на ком думает жениться Борк.

— Так ты и без меня всё скоро узнаешь, — видимо, мой насупленный вид ощутимо припугнул Раджа, и он всё же признался, — да, Эмиль хочет поговорить с этими землянками и предложить им свою помощь. Но это оказалось возможно только в том случае, если Мирослава согласится признать его таном до отрыва от орбиты, в противном случае, их придётся вернуть на Землю. Других желающих связать себя с кем-то из девушек не нашлось.

— Это просто каменный век какой-то, — недовольно пробубнила я.

— Извини, Света, я не хотел тебя расстраивать, но протоколы на крейсере довольно жёсткие. А если бы не настырность Ая Дар, их бы даже не стали брать сюда, на орбиту. Но ситуация там, и правда, была страшная.

— Ты расскажешь мне?

— Нет, не стану, — покачал головой Радж, — да и сам постараюсь об этом забыть.

Чтобы немного развеяться и прогнать тревожные мысли, предложила Раджу захватить Сашу с Аней и немного погулять по крейсеру. Дети, просидевшие практически целый день в обнимку с визором, с радостью восприняли предложение и помчались к выходу впереди нас.

По дороге к внешним палубам Радж рассказал, что в высшем командовании сейчас решается точная дата вылета к Изюму. Все возможные данные о нашей планете собраны, аналитические команды на борту и в полном составе. Осталось только подготовить желающих к анабиозу, определить координаты наиболее благоприятного маршрута и можно стартовать.

Для нас оставался незакрытым всего один вопрос: стоит ли погружать в анабиоз Анечку?

Сейчас я не видела в этом никакой необходимости. Лечение, которое назначил Радж, позволило нам на время забыть про приступы астмы, отдышки и прочие неприятности, но я понимала, что без полноценного лечения, это всего лишь небольшой перерыв в череде приступов. Последние анализы четко дали понять, что до полного выздоровления нам ещё плыть и плыть, а проведённое в анабиозе время ребёнок даже не заметит.

И всё же я никак не могла заставить себя дать Раджу точный ответ, всеми возможными путями оттягивая момент принятия окончательного решения.

Сама Анюта крайне спокойно отреагировала на предложение проспать весь перелёт до Изюма. Чего, спрашивается, я так нервничаю и дёргаюсь без повода? Даже беременная Славка и то согласилась на анабиоз.

Но я понимала, что всё же пришло время определяться. Ведь Анюту ещё подготовить необходимо будет к перелёту.

Но два месяца сна…

Глава 24

— Очкуешь, мамСвет? — раздался позади меня спокойный и немного насмешливый голос Сашки. — И чего, спрашивается? Боишься со своей младшенькой расстаться на пару месяцев? А если и я захочу в анабиоз, так же будешь дёргаться?

— Ты же говорил, что ни в коем случае не полезешь в камеру? — я со священным ужасом уставилась на «старшенького».

— Говорил, не спорю, а вот теперь подумываю залечь в спячку.

— Саш, признайся, ты шутишь сейчас?

— Ну ты сама подумай, — рассуждал Сашка, — так всем будет удобнее. Вы с Раджем получше друг друга узнаете, а мы не будем путаться у вас под ногами.

— Да ты, вообще, в своём уме?

Сашка лишь хитро глянул на меня, ничего не ответил и перевёл взгляд на сестру, замершую возле непрозрачных стеклянных дверей, ведущих непонятно куда. Радж стоял рядом с Анечкой и что-то ей объяснял, показывая на знаки, скорее всего, поясняющие какое помещение расположено по ту сторону. Я видела, как Анюта от восторга чуть ли не запрыгала и быстро-быстро принялась о чём-то допытываться у него.

— Давай, мы чуть позже всё обговорим, Свет, — задорно проговорил Сашка, — а то я тебя знаю: ударишься в панику, а то и сырость разведёшь на ровном месте. Лучше пойдём, посмотрим, куда нас Радж привёл, там растения, кажется, какие-то.

Я в полной растерянности пошла за своим семейством, ощущая противные отголоски страха за детей. Конечно, умом я понимала, что страх необоснованный, но мою душу словно тисками сдавливало при мысли, что Саша с Аней целых два месяца проведут в каких-то стеклянных капсулах.

Оказалось, что гуляя по внешним кольцам судна, мы случайно пришли к одной из «теплиц» крейсера, в которой выращивались фруктовые и ягодные культуры. В просторном помещении не оказалось ни одного служащего, собирающего урожай или поливающего небольшие деревца, растущие в красивых круглых бочках.

Здесь играла тихая музыка, воздух был наполнен ароматами разных фруктов; свет, льющийся из потолочных и настенных светильников, был мягким и каким-то уютным, а руки так и тянулись попробовать всё, что только можно.

Гулять в этом месте можно было часами. Проходы между разными сортами деревьев тянулись на десятки метров, а на небольших перекрёстках были установлены указатели с пояснениями, где и что растёт и небольшие металлические лавочки с высокими спинками. Можно было запросто сюда прийти и наслаждаться непривычной тишиной и покоем, совсем не свойственными межзвёздному крейсеру. Всё же собратья Раджа по планете отличались невероятной активностью и деловитостью: они сновали по кораблю в разных направлениях и обсуждали свои архиважные дела в любом закоулке.

Неудивительно, что здесь мы не увидели никого. Сложная система полива растений поражала воображение. Каждая земляная бочка была оснащена кучей всевозможных датчиков, сообщающих в центр управления рассадником о возникших проблемах, связанных с созреванием плодов, поливом, химическим составом почты и целым списком подобных вопросов.

Остановившись посреди широкого прохода, Радж рассказывал нам о том, как устроена эта чудесная теплица. Названия растений, которые нам встречались, он в большей степени и сам не знал, но как осуществляется контроль и уход за ними — это было ему хорошо известно.

Неожиданно от одной из бочек раздался едва слышный писк, а потолочный светильник, расположенный над ней сменил цвет освещения с бледно-жёлтого на ярко-зелёный.

Тихие неспешные шаги тут же раздались в отдалении, и через минуту ожидания в проходе показался тщедушный подросток, не обращающий на нас ни малейшего внимания, полностью погрузившись в визор и порхая кончиками пальцев по экрану.

— Доброго дня, Эйдвен, — улыбаясь, произнёс Радж молодому человеку, — вот зашёл проведать тебя и познакомить с моей семьёй.

— Так это правда? — воскликнул парень, при этом подключая свой визор к бочке при помощи этих злосчастных ручек, которые мне покоя не давали. Он просто их в бочку воткнул и принялся вникать в проблему растения, при этом так же болтая. — Ко мне вчера заходил отец и рассказал о том, что вы приняли тану, но это было так невероятно, что я до последнего надеялся, что он по каким-то причинам ошибается. Я так мечтал попасть в вашу команду, Раджел! Думал, по прилёту на планету сразу подам документы на зачисление в резервный состав аналитиков вашего центра. Вы ведь сами говорили, что у меня могло это получиться. А теперь даже и не знаю. Вы уедете в Отанари сразу или какое-то время поработаете на базе?

— Молодой Борк никак не меняется, — усмехнулся Радж.

— Меня зовут Эйдвен, — насупился парень и обернулся к нам.

И только тут я увидела, что половина его лица была покрыта крупными тёмно-коричневыми пятнами. В то время, как основным цветом кожи, как и у его родителя, был светло-коричневый, похожий на карамель. А тут будто ржавчина одолела ребёнка.

— Меня зовут Светлана, — представилась я, — а это мои дети Саша и Аня.

— А вы, что совсем один тут со всем этим справляетесь? — вклинилась в разговор Анюта.

— С чем? — удивился Эйдвен, переводя взгляд на девочку.

— С растениями. Их тут вон сколько. У нас дома было всего несколько горшков с фиалками и фикусами разными, так мы и то их порой забывали поливать.

— А какую систему контроля вы к ним подключали?

— Никакую, — улыбнулась Аня, — разве что только голову.

— Но она сбоит порой, — брякнул Саша, — Я Саня. Не перепутай.

— Так Саня или Аня?

Мы только расхохотались с Анютой. Даже Радж оценил забавный казус, его мягкая улыбка осветила всё лицо — я вновь ненадолго застыла, любуясь мужем, который совсем недавно только и хмурился мне в «поднос».

Глава 24.1

После того, как все неполадки были устранены, мы устроились на диване в смотровом пункте теплицы, где на двух гигантских экранах отображалась работа всех систем жизнеобеспечения растений. Бросив взгляд на эти экраны, Радж хмыкнул и усадил нас наблюдать за работой Эйдвена, а сам принялся вникать в работу молодого Борка.

Я никак не могла поверить в том, что такой прекрасной оранжереей руководит ровесник нашего Сашки. Во время небольшой прогулки мы были сражены очарованием и красотой теплицы. Такое разнообразие собранных растений я не встречала нигде на своей планете.

И никак не могла поверить, что на протяжении всего полёта следил за ними исключительно Эйдвен Борк.

Переводя взгляд со своих детей на Эйдвена, я внезапно осознала, что и они уже выросли. По крайней мере, Сашка.

Но как одномоментно выключить этот навязчивый и не всегда нужный материнский инстинкт? Как загнать подальше свой необоснованный и дикий страх, что детям анабиоз может навредить или даже…

Какая же ты, трусиха, Света! Трусиха и паникёр!

Крепко зажмурив глаза и вслушиваясь в голос Раджа, постаралась оперативно взять себя в руки и немного отвлечься. Всё же проблемы нужно решать по мере их поступления!

— Я думаю, что с такой подготовкой командор может дать добро, Эйдвен, — заметил Радж, с одобрением глядя на мальчика. — Все системы работают исправно. Я не вижу никаких неполадок. Но ты должен понимать, что окончательное решение получишь только после вердикта навигатора. Если путевая трасса спокойна, и не предвидится сложных прыжков, то вполне возможно, что ты всё же проспишь весь перелёт. А что говорит отец?

— Да то же самое, — отмахнулся парень, — можно подумать, я и сам не понимаю.

— Тогда почему переживаешь?

— Раджел, объясни мне, пожалуйста, причём тут теплицы? — вспылил Эйдвен. — Я же не в центре анализа ядра работаю! Я тут садоводом назначен. Стыдоба.

— Так вот в чём дело! — Радж отвернулся от экрана и пристально посмотрел на Эйдвена, — Тебе захотелось космических сражений и гениальных научных открытий. А лучше того и другого. И ты, конечно же, не понимаешь важности полноценной работы пищеблока.

— Да понимаю я. Просто скучно.

— А что мать?

— Говорит, что ей и без моей теплицы забот хватает. И мне нужно самому решать, кто сможет тут за всем присматривать во время полёта. Но здесь даже собирать особо нечего. В ближайшие недели первый парник отвечает за поставку продуктов «на кухню».

После этих слов Эйдвен спрятался за экран своего визора, всем свои видом старательно демонстрируя, что он крайне занят и вообще, ему дела нет до нас.

— Что скажешь, Светлана? — задумчиво проговорил Радж, с интересом глядя на меня. — Поможем молодому Борку? Насколько я понял, тебе здесь понравилось.

— Я бы с радостью, мой хороший, только я ведь ничего не понимаю в этом. Анюта правильно сказала: я даже фиалки дома поливать забывала. А что, если я всё тут испорчу?

— Не переживай, я всегда буду на связи. Сам тут находиться постоянно не смогу. Но вдвоём, мы в состоянии справиться с каким-то парником. Заодно и потренируемся в освоении языка.

Обещала подумать.

И только перед сном, обнаружив расслабленного Раджа, небрежно просматривающего какие-то записи на экранах, я спросила:

— Ты специально сводил нас к Эйдвену?

Радж немного напрягся, но потом, поняв, что я не сержусь, расслабился, отключил экраны и сказал:

— Я ведь вижу, как ты переживаешь за детей. Думаю, ни одна женщина на моей планете так не волнуется за свое потомство, как ты. Даже живущие в Отанари.

— По-другому у меня не получается.

— Я понимаю, Света. Теперь понимаю.

Радж пересел со своей табуретки ко мне на небольшую кушетку, расположенную в углу его кабинета.

— Изучая вашу планету, я воспринимал человеческую расу, как некий отсталый вид гуманоидов. Для меня имело значение лишь то, что земляне вряд ли когда-нибудь выйдут за пределы своей звёздной системы. Остальное — не существенно. По крайней мере, я так думал до высадки на ваш остров.

— И что же изменилось? — с улыбкой спросила я, удобнее устраиваясь в руках мужа.

— Вспомнил историю нашего народа до Переселения. Многие тысячи лет назад наши предки находились примерно на такой же ступени развития. Технологии развиваются быстро. Следом технологии развивают технологии. Это происходит ещё быстрее и ещё быстрее способствует вымиранию человеческой расы.

— Что-то пока не очень похоже.

— Это тебе так кажется, Светлана, — задумчиво проговорил Радж. — Однажды на Изире случилась Великая Война. Началась она как обычно: кто-то что-то не поделил, но переросла она в немыслимое уничтожение всего живого. Любыми путями спасали лишь учёных и детей. Я вспомнил, что в те времена у наших женщин так же присутствовал материнский инстинкт, который был многократно усилен постоянной угрозой потомству.

— Так что же получается? Если вашим детям сейчас ничего не угрожает, о них и заботиться не нужно.

— Так ведь о них и заботятся. Как правило, в домах воспитания и взросления работают молодые люди, которые планируют начать свой путь с преподавания. Они не только помогают маленьким детям расти, но так же наблюдают за ними, анализируют их поведение, попутно определяясь, чему больше они хотели бы научить подрастающее поколение.

— Всё равно, не представляю, что смогла бы отдать своего ребёнка в такое место.

— Это естественно. Жизнь в таких условиях, в которых жили вы, будет давить на тебя ещё долго. И не факт, что когда-нибудь перестанет. Я и сам только начинают вспоминать, каким был прежде.

— А каким ты был?

— Адекватным, — усмехнулся Радж, — но сейчас речь не обо мне. Ответь, пожалуйста, Света, чего ты так боишься? Улетая с планеты, ты и то меньше нервничала.

— Сашка сказал, что тоже хочет проспать весь перелёт, — вздохнула я. — Просто умом тронуться.

— Этого следовало ожидать. Всё-таки он подросток и всё еще довольно ведомый. Все вокруг только и разговаривают о погружении в анабиоз. Конечно, он тоже захотел. Да здесь, на борту, многие о нём мечтают, ведь проснуться смогли бы уже на орбите Изюма.

— Хорошо, — печально вздохнула я, — утром я поговорю ещё раз с детьми. И если их решение окажется прежним, то препятствовать погружению в анабиоз не буду.

— Не переживай, моя землянка, с ними всё будет в порядке. Я лично буду присутствовать при всех процедурах. Тако Ира — дотошный медик. Только в случае полной безопасности пациента она разрешит погружение. Поблажек не даст никому.

Глава 24.2

Наутро, конечно, не было никаких изменений. После завтрака меня уверили, что торчать два месяца в космосе детям не улыбается, и уж лучше проспать всю дорогу, а проснуться уже в космопорте. К тому же у Анюты оказалась дополнительная причина скоротать время полёта: уже через два месяца можно будет высадить лилии, и, разумеется, ждать Ане не хочется.

Жить мне в отсеке анабиоза весь предстоящий перелёт.

А раз мы для себя всё решили, то смысла тянуть с визитом туда больше не было, и из столовой мы сразу направились искать нужный сектор.

Тако Ира, как и предупреждал Радж, оказалась не только дотошным медиком, но и невероятно любопытной особой. Ещё бы! Два представителя человеческой расы подросткового возраста, бесстрашно отвечающие на любые вопросы, ей безумно понравились. Кажется, другие земляне, побывавшие в руках этой женщины, оказались не столь откровенны. Разговор прыгал от давления Сашки, которого тот, разумеется, не знал, до динозавров, населявших Землю миллионы лет назад.

Медицинское крыло в анабиозном отсеке мало чем отличалось от того, которое было расположено в нашем секторе. Здесь хоть и не было громоздкого операционного стола и криокапсулы, зато анабиозных капсул здесь было с избытком. Ровными рядами они выстроились в просторном помещении за прозрачной стеной.

— Так, теперь мне нужно дополнительно обследовать каждого из вас, а для этого я попрошу выйти Светлану Андреевну из помещения и подождать в зоне отдыха. Думаю, мы начнём с Анны, потому как…

— А можно мы лучше Сашу попросим подождать? — тихо спросила Анюта, с тревогой глядя на меня.

— Александра мы бы пока отправили в соседний блок, — пояснила Тако Ира.

— Всё равно, мне с мамой спокойнее, — упрямо ответила Аня.

— Простите, Анна, я всё время забываю о ваших необычайных внутрисемейных связях. Впрочем, Раджел Ковари предупреждал меня о Светлане Андреевне, но не упомянул об обратной привязанности.

Тако Ира говорила непосредственно с детьми. Мне лишь было позволено присутствовать при осмотре. Впрочем, было бы глупо этому удивляться, если вспомнить, что Эйдвен Борк был назначен ответственным за работой парника в четырнадцать лет.

Это там, на Земле, Тимофей Петрович обсуждал состояние детей непосредственно со мной, даже если оно касалось шестнадцатилетнего Сашки. Да и в городской поликлинике, куда мы изредка наведывались, такое положение вещей считалось нормой.

Здесь же дети взрослели рано, с их мнением считались, скорее всего, с того момента, как ребёнок начинал говорить. Интересно было бы посмотреть, как педиатры на Изюме выписывают малышам жаропонижающее: «Тебе с каким вкусом? Гуара или мутуки? А прививку лучше не откладывать, придёшь на приём сразу, как только три исполнится…». Так, что ли?

Сашку выпроводили в соседнее помещение, где его обследованием занялась молодая женщина с волосами василькового цвета и столь же невероятным оттенком кожи. Сашкины щеки, напротив, расцвели всеми оттенками алого, как только он понял, что придётся раздеваться перед этой феей.

Мы с Анютой переглянулись и совершенно по-девчачьи захихикали.

Анечку так же раздели, осмотрели, подключили анализатор, и уложили вместе с ним на кушетку, в ожидании поступления дополнительных данных.

Я старалась не отсвечивать, лишь наблюдая за моей девочкой, а ведь хотелось и укутать (подумаешь, в помещении стандартные плюс двадцать два), и за руку подержать, вдруг ей тоже страшно, как и мне. Но видя, как Аня спокойно рассматривает окружающую обстановку, и я расслабилась… ровно до того момента, пока не распахнулась дверь, ведущая в соседний блок, в котором обследовался Сашка.

— Тако Ира… там с этим землянином что-то не то.

Меня в одно мгновение подбросило на кушетке, и я рванула к Сашке.

Он лежал весь посиневший, и хватающий ртом воздух. Мой ребёнок задыхался. Было видно, с каким трудом, он проталкивал воздух внутрь, словно, его в это самое мгновение кто-то душил, не оставляя попыток полностью перекрыть кислород.

Я плохо осознавала, что происходит, видела Сашкины мучения, и никак не могла помочь. Кричала на этих бестолковых куриц, разговаривающих о том, что произошло, но никак не стремящихся помочь моему ребёнку и, конечно, не сразу осознала, что в комнату влетел Радж.

Как он понял, что что-то случилось, я не знала, как и того, каким образом так быстро оказался с нами, хотя предупреждал, что сейчас он нужен в рубке, ведь сегодня должен был быть назначен день отрыва от орбиты Земли.

Но он был здесь.

И он сразу начал что-то делать. Смотрел на мониторы, что-то говорил медикам, вводил в анализатор какие-то препараты… Но Сашке не становилось легче. Наоборот, он весь словно позеленел и всё реже делал вдохи.

Я со всей силы прижимала обе ладони к губам, не позволяя крику отчаяния вырваться изо рта. Радж здесь и он точно не даст Сашке умереть!

Громкий писк одного из приборов отвлёк внимание Тако Ира, и был для Раджа сигналом к действию. Он бросил быстрый взгляд на один из экранов и метнулся к невысокому шкафу, откуда вытащил небольшой пенал с наполненным шприцом.

Тако Ира спешно о чём-то говорила, но Радж был не намерен её слушать: он подбежал к Сашке, на ходу открывая чехол, и быстрым отточенным движением сделал ему укол прямо в горло, отчего Сашка выгнулся дугой и тут же затих.

Этого моя перегруженная психика уже не в состоянии была выдержать, и грохнулась в обморок прямо там, где стояла.

Глава 25

Приходить в себя было непросто. Я барахталась в какой-то вате, не понимая, где вообще нахожусь. Знала только, что мне очень нужно поскорее проснуться и убедиться, что с Сашкой всё в порядке… Он ведь не мог в самом деле… Он бы никогда так не сглупил! Он сильный, Сашка бы обязательно справился!

Поняла, что плачу. Слёзы ручьями побежали из глаз, а у меня даже не было сил, чтобы их вытереть. Но не время сейчас реветь, нужно поскорее приходить в себя и встать с этой чёртовой кушетки.

Не вышло.

Анализатор вновь держал меня на привязи, и никак не желал отсоединяться от панели в стене. Пришлось опять вырвать его из вены и украсить пол привычным для меня способом.

Я находилась в просторном светлом помещении, чем-то похожем на операционную, только без здоровенной лампы над головой. И мне были ясно слышны громкие переговоры, плавно переходящие в ругать.

Шатаясь, словно алкоголик со стажем, еле добралась до двери, но стоило лишь её открыть, как тут же передо мной возник Радж и, посмотрев куда-то за мою спину, сдавленно спросил:

— Света, ты опять?

Не понимая, что случилось, я тоже оглянулась назад, чтобы увидеть вырванный анализатор и стекающие по нему капельки крови на кристально-чистый пол. Но сейчас мне было совсем не до порядка в помещении.

— Радж, что с Сашей? — просипела я, вглядываясь в мужа и пытаясь прочитать ответ на его лице.

— С ним всё в порядке, но, думаю, что анабиозу его лучше не подвергать. Слишком бурная была реакция на малейшую дозу стабилизатора.

— Ой, да что со мной станет, — послышался Сашкин голос. — МамСвет, успокой её уже, а?

Я увидела зарёванную Аню, сидевшую на кушетке в ногах у брата. И в этот момент меня всё же накрыло осознание того, что Сашка жив!

Но что, если бы его не смогли бы спасти…

— Блин, только не это! — простонал он. — Радж, уведи их отсюда, пожалуйста, они сейчас слезами здесь всё зальют.

Я даже не пыталась как-то скрыть своё состояние. Подошла к детям, внимательно посмотрела на Сашку и плюхнулась рядом с Аней, спрятав лицо в руках.

Лавиной накрыли воспоминания, когда я в очередной раз думала, что никогда больше не увижу этого несносного, но самого дорогого мальчика. Он и из дома пропадал, отключив телефон; и в море на три дня уходил вместе с соседом; и на спор ел какую-то сырую рыбу, а потом неделю валялся в реанимации, а о том, как он потерялся в ущелье, я вообще не хочу вспоминать.

Порой мне казалось, что до пенсии я не доживу — помру молодой. От разрыва сердца.

— Раджел Кавари, — раздался высокий рассерженный вопль Тако Ира, — неужели, вы и сейчас считаете, что поступили обдуманно и верно?

— Разумеется, — спокойно ответил Радж, присаживаясь передо мной на корточки.

Наверное, не стоило сейчас смотреть на эту сердитую женщину, которая с выражением явной неприязни разглядывала нашу компанию. Потому что слёзы из глаз литься перестали, а прояснение ситуации ни капельки не радовало, наоборот, поражало своим безумием и дикостью.

— Вы видели показатели землянина, видели, что вероятность неблагоприятного исхода составляла всего четыре процента, знали, что анализатор постепенно вводит ему ПРОБНЫЕ дозы стабилизирующих веществ и всё равно пошли на поводу у своего страха! Это немыслимо! Вы же многие годы проработали хирургом и как никто должны были понимать…

— Вы забываетесь, Тако Ира, — неожиданно взревел Радж, поднимаясь на ноги, — вы не учли, что перед вами представитель другой расы, причём не достигший зрелости! Вы видели, что вероятность его гибели росла с каждой секундой, но всё равно предпочитали дождаться критических пятнадцать процентов, чтобы вводить сыворотку Фаро. То, что последствия могут быть необратимыми вы, разумеется, знали. Я не могу не отметить, что хоть мои действия отчасти были вызваны привязанностью к сыну моей таны, но ваш научный интерес и безразличие к вверенному вам пациенту заставляют задуматься о вашей квалификации и соответствию занимаемой должности.

— Не в вашей компетенции, Раджел, указывать мне моё место, — надменно фыркнула Тако Ира.

— Моё имя Раджел Али Кавари. Прошу запомнить на будущее.

Мы в растерянности переводили взгляд с Раджа на Тако Ира и обратно. Получается, что Тако Ира просто наблюдала интересную реакцию землянина на вводимые препараты! Это вообще, что за дичь? Как можно быть настолько хладнокровной, чтобы видеть мучения подростка и всё равно бездействовать, полагаясь исключительно на анализатор!

Поняла, что меня начинает буквально трясти от злости, страха и непонимания. Мне хотелось схватить эту женщину за волосы и вытрясти всё это бездушие, которым она была наполнена до краёв, но Сашка быстро смекнул и крикнул:

— Радж, боюсь, что нам пора, — посмотрел на меня и ещё громче завопил, — очень-очень пора, а то как бы не назрел международный, то есть, межпланетный, скандал с участием озверевшей учительницы, наносящей телесный вред неквалифицированному медику, посмевшему обидеть её ребёнка.

Глава 26

До отрыва от орбиты осталось семь дней.

Медики постепенно начали погружать в анабиоз самых нетерпеливых, и как только эта новость разошлась по судну, к нам заглянул Перк, чтобы попрощаться перед погружением в сон.

Было заметно, что парень немного нервничает, но он не захотел даже слушать о том, как это может быть опасно:

— Светлана Андреевна, я проспал весь полёт на Землю и намерен так же проспать всю дорогу домой. Болтаться в этой жестянке с потолками, грозящими вот-вот меня расплющить, совсем не хочется. К тому же я собрал столько уникальной информации о вашей планете, что мне уже начало сниться, как я доберусь до нашего Центра и, наконец, смогу спокойно с ней поработать.

— А здесь что мешает?

— Здесь… здесь я не могу этого сделать, — уклончиво ответил Перк, глядя на вошедшую в комнату Аню; было видно, что она обрадовалась его приходу, но подойти ближе не решилась, более того, отчего-то нахмурилась и вышла из комнаты. Перк же продолжил свои пояснения не сводя взгляда с того места, где совсем недавно стояла девочка. — Лаборатории и исследовательские корпуса крейсера предназначены для сбора и сохранения информации, а не для тщательного анализа. Так что лучше я просплю всю дорогу.

— Да, так будет лучше, — кивнул Радж, от которого, несомненно, не укрылось поведение племянника, — ещё я бы хотел поговорить о том, где ты обоснуешься после приземления.

— Я не планировал переезд, Радж, — вскинулся Перк.

— Хорошо, но послушай, пожалуйста. Мне бы не хотелось вмешиваться в твою частную жизнь, но вынужден напомнить, что ждать взросления девочки тебе придётся долго и не факт, что она ответит взаимной привязанностью.

— Что ты предлагаешь?

— Обосноваться на время на Доизиве. Ваша научная база развивалась стремительными темпами ещё до нашего вылета из созвездия, к тому же планета крайне занимательна и толком не исследована, и ты смог бы найти там занятие, исходя из собственных интересов.

— Исходя из моих интересов, я бы переехал вместе с вами в Отанари, но, боюсь, на данный момент это, и правда, не самое лучшее решение. Не волнуйся, Радж, я не стану досаждать вам, — Перк поднялся на ноги и стремительно покинул квартиру, оставляя за собой лишь тишину.

Мне было не по себе от безысходности и отчаяния, отразившихся на его лице после слов Раджа, но я видела, что это решение и мужу далось крайне нелегко.

— Зачем ты так с ним? — в комнату вновь вошла Анечка и требовательно посмотрела на Раджа. — Почему ты его отдаляешь от нас? Он ведь не сделал ничего плохого!

Я сидела на стуле прибитой куклой. После всех разговоров о не совсем нормальной привязанности Перка я совсем не учла тот факт, что эта привязанность может быть обоюдной. Да, Ане нет ещё одиннадцати, и она видит в младшем Кавари просто хорошего друга, но было заметно, что и для неё предстоящая разлука будет непростым испытанием. В те редкие моменты, когда Перк заглядывал к нам, она словно маленький цветочек распускалась и не отходила от него ни на шаг.

Видя моё замешательство, Радж попробовал разъяснить ситуацию сам:

— Пойми, Аня, Перку сейчас будет очень тяжело находиться рядом с нами. Я, признаться, за последнее время и сам привык к нему, но боюсь, что ближайшие годы путь на Изюм для него закрыт. Вы сможете общаться с ним с помощью визора или стационарных терминалов, но пока только так.

Анечка была удивительно понятливой для своего возраста, но здесь желание видеть рядом Перка оказалось слишком сильным, а принять ситуацию у неё не получалось. Я понимала, что со временем она сумеет отвлечься и перестанет смотреть на нас с такой печалью в глазах.

— Временами я начинаю сомневаться в своих аналитических способностях, — криво усмехнулся Радж, как только мы остались вдвоём.

— Я тоже.

— Что ты предлагаешь?

— Не особо вмешиваться, Радж, — я улыбнулась мужу и забралась к нему на колени, — не знаю, как работают мои аналитические способности, но за то время, что мы знакомы, я ни разу не видела какого-то крамольного подтекста по отношению к Ане со стороны Перка. Сейчас он больше смахивает на огромного няня, страдающего гиперопекой. К тому же, даже живя двумя ярусами выше, Перк старается не сильно надоедать своим вниманием. Придёт, посмотрит на неё немного и утопает к себе. Изолировать их друг от друга — не самое лучшее решение. Причём так кардинально. На другую планету племянника отправить!

— Вот именно! — раздался взволнованный крик Анечки из коридора, после чего раздались торопливые шаги обратно в комнату.

— Я лишь опасаюсь, что со временем Перк сможет как-то ей навредить.

— Вообще-то, проблемы стоит решать по мере поступления, но я, кажется, поняла! — я заглянула Радже в глаза и выдала: — В тебе еще бурлит страх за них. За детей. После случившегося с Сашкой, ты и за Аню стал переживать и даже напридумывал того, чего нет.

Какое-то время мы просидели молча. Радж неспешно перебирал мои волосы, незаметно стянув с косички резинку, а я от этих движения даже в сон начала проваливаться, что ни капельки не удивительно: рано утром людям нужно спать, а не будить жену всевозможными способами.

— Ну ладно, может я и привыкну на два месяца к тому, что он всё время будет толкаться рядом.

Глава 26.1

Время стремительно бежало вперед, заставляя пассажиров и экипаж судна завершать свои сборы в дорогу. Во всех общественных местах стояла такая немыслимая шумиха, что межзвёздный крейсер больше напоминал базарную площадь в воскресный день: все куда-то спешили, что-то обсуждали… Ещё бы, болтаться на орбите чужой планеты два года кому угодно надоест, вот и не терпелось нашим дорогим изюмцам поскорее добраться до дома.

Радж всё так же много работал, но при этом умудрялся уделять внимание мне и детям: помогал разбираться со своим родным языком, который давался нам ой как не просто, проводил экскурсии по внешним ярусам, где всегда можно было обнаружить что-нибудь интересное, показывал, подсказывал, объяснял.

Мой любимый инопланетянин всеми силами помогал приспособиться к совершенно иной реальности. И в этой реальности мне нравилось гораздо больше, чем в прежней.

В отличие от многих землян, которые не переставали ходить к огромным иллюминаторам с видом на Землю, мы на удивление спокойно относились к предстоящему старту. Мы были все вместе, а ведь не так давно я даже не надеялась на то, что Радж не просто останется в нашей жизни, а станет для меня мужем и, если не отцом, то добрым другом моим детям.

В один из этих суматошных предстартовых дней он пришёл откуда-то из лабораторий с весьма довольным видом и продолговатой серой коробочкой в руках, о назначении которой мы даже не пытались догадаться. Правда, сияющая улыбка мужа прямо-таки намекала, что нам понравится это изобретение.

Мы вертели эту штуковину подобно мартышке из известной басни, и если бы Радж не сжалился над нами и не положил Сашкин старенький планшет на эту коробочку, то, скорее всего, так и узнали бы, что за агрегат перед нами.

— Сожри меня, туман, да это же зарядка! — прошептал Сашка с благоговейным трепетом, когда гаджет начал процесс зарядки устройства.

— Саша!

— Саш, следи за речью, — одёрнула брата Анюта, — а то вдруг он и досюда доберётся.

— Кто доберётся? — не понял смысла перепалки Радж.

— Туман, — улыбнулась я. — Ты разве не знаешь страшилки Итурупа?

— Даа, у вас там крайне аномальная зона. Но все ваши страшилки, насколько я успел с ними ознакомиться, не имеют ничего общего с реальностью, — Радж поглядел на нас с недоверием, — вы же понимаете, что туман не в состоянии вами пообедать?

— Я то знаю, но ты это тёте Моте скажи, от которой после того, как туман сошёл остались только ножки да рожки, — проворчал Сашка.

— Рожки?

— Это тоже местный фольклор, — встряла я.

— Подождите, туман — это всего лишь мельчайшие частички воды в воздухе? Только и всего! — словно малым детям принялся втолковывать Радж, а мы лишь неуверенно переглянулись между собой, вспоминая, что в Горном туман — нечто большее.

На острове знали, что осенний туман в Горном — предзнаменование скорой беды, которая может подстерегать тебя где угодно. В этом были убеждены практически все жители Итурупа. Разве, что мне он местами даже нравился, особенно когда солнце всходило из-за холмов и освещало белое одеяло тумана золотыми и розовыми лучами. Туман мог на время спрятать все изъяны нашего посёлка, спрятать убогие улочки и остовы заброшенных домов.

— Радж, ты прожил на острове больше полугода, — удивился Сашка, — и не понял, что осенний туман несёт за собой беду? Летом он не такой плотный и мокрый что ли, а вот если туман приходит осенью — жди беды. Кажется, что он просачивается сквозь тебя и становится так холодно, что не согреет никакая куртка. Брр!

— Это не туман, Саша, — как-то невесело усмехнулся Радж. — точнее не совсем он. Всё дело в спорах грибов, которыми вы активно дышали, когда туман приходил осенью. Обычно выбрасывая споры, грибы сами создают потоки воздуха, чтобы споры могли отлететь от грибницы на значительное расстояние, и их просто разносит ветер. Кстати, в вашей местности чрезвычайно много видов именно опасных грибов, и если в это время на остров приходит туман, то споры попадают в частички воды и за счёт этого долго находятся в воздухе, не опускаясь в почву. Люди и животные дышат этим отравленным воздухом, отчего и возникает тревожность, агрессия, апатия или другая психическая нестабильность. Впрочем, как и астма, — Радж с интересом исследователя взглянул на Анечку, примостившуюся у меня под боком. — Организм ребёнка крайне чувствителен к воздействию этих спор.

— А почему тогда Света чуть ли не радуется туману? — озадачился Сашка. — Даже осенью. Она вообще его не боится!

— Должно быть, имеет место сильный иммунитет на подобное воздействие. Правда, я не представляю, каким образом он мог возникнуть у человека. Вряд ли Света целенаправленно вдыхала небольшие порции отравленного воздуха, тем самым формируя настолько сильную защитную реакцию организма.

— Специально, конечно, не вдыхала. Но однажды, когда папа был ещё с нами мы ходили в лес с ночёвкой. До вечера всё было хорошо, а с утра меня еле разбудили. Я двое суток ходила как пьяная, мама даже думала менявезти в больницу, не понимая, чем вызвана такая реакция.

— Вот это прививка, — хихикнула Аня, — и в амбулаторию ходить не нужно.

— Даа, повезло, вот бы нам так. Подышать грибами, и больше тумана не бояться.

— Так тебе больше и видеть его таким не придётся, — напомнила я. — Вряд ли мы когда-нибудь вернёмся сюда.

Глава 26.3

Я заметила, что Радж не разделяет наше веселье, и смотрит в одну точку не моргая и словно переживая в мыслях что-то значимое и тревожное.

— Радж, — окликнула я мужа, всё ещё погруженного в свои мысли, — всё в порядке?

Он скривился и покачал головой.

— Что это с ним? — забеспокоился Сашка.

— Просто я вспомнил, каких дел наворотил на острове этот «просто туман». Просто туман. Просто вода. Просто крысы. Они ведь грызуны по природе. После того, что случилось со Светой, я на самом деле хотел распылить над посёлком дезор, чтобы все отравленные споры вымерли вместе с грибницами, и больше не беспокоили людей. Перк остановил.

— И хорошо, что остановил. В природе ведь всё должно быть гармонично и выверено…

— Погоди, Радж, — перебил сестру Сашка. — А что случилось со Светой?

Я пыталась просемафорить мужу, что это лишняя информация, и детям не нужно о ней знать. Обошлось ведь. Но Радж не внял моей просьбе и выдал:

— Я не знаю, чем было вызвано то сборище, скорее всего высокой концентрацией споров в воздухе смешавшейся с сильным голодом животных, но они разом вышли изо всех укрытий и прошли по посёлку в поисках пищи. Многие люди, услышав характерный писк, успевали укрыться в домах, кто-то запирался в машинах, а вот бездомным животным повезло меньше. Той же тёте Моте. Хорошо ещё стариков в это время на улицах не было. А Свете повезло наткнуться на ту девочку. В противном случае мне даже страшно подумать о последствиях её встречи с крысами.

— Помнишь, она как-то поздно пришла вся ошалевшая и с трясущимися зубами, — обратилась Аня к брату, при этом напряженно глядя на меня.

— Так тебя что ли Ирочка спасла от крыс? А что, их реально так много было?

— Много, Саш, — призналась я, — Мы тогда пару часов прокуковали на козырьке подъезда соседнего дома. Они как раз между нашим домом и заброшенным засели. А Ирочку отец поехал искать на мотоцикле, вот и меня до подъезда подкинули.

— Охренеть… В смысле, мы Гарри Поттера пересматривали тогда и даже не знали…

— Я думаю, Радж хотел до нас донести то, что всему на свете есть своё объяснение. Даже самому невероятному, и нечего раздувать из мухи слона, а лучше попытаться со всем разобраться. Хотя, — я задумалась, — не представляю, что мы самостоятельно могли бы подумать о воздействии на человека каких-то спор грибов.

— Да к тому же, мы всё равно уезжать собирались, — напомнил Сашка, включая свой дорогой и горячо любимый планшет.

На освободившееся место Аня тут же положила свою читалку и, едва увидев один процент зарядки, тут же её включила. Моя девочка не изменяла своим привычкам. Ей всегда легче свыкнуться с новостями, если ненадолго о них забыть. Но, думаю, совсем скоро она всё же надумает себе каких-нибудь страхов. Так надумает, что придётся нам всей семьёй успокаивать ребёнка.

И пока дети ненадолго выпали из разговора и в скором времени разбрелись по комнатам, я решила спросить ещё об одном непонятном моменте.

Исходя из того, что в последнее время область интересов мужа была крепко связана с природой человека, я понимала — шансы узнать правду о событии семнадцатилетней давности равны нулю, но и не спросить было бы глупо.

— Скажи, Радж, а как ты думаешь, что стало с отцом? Помнишь, мы как-то разговаривали с тобой о том, что, скорее всего, он включил передатчик, посылающий сигнал неизвестно кому, но ты так и не сказал, почему он сам пропал? Не улетел ведь он вместе с сигналом в необъятные просторы космоса.

Радж скривился так, словно у него заболели все зубы разом.

— Ох, Света, ну вот зачем тебе это? Его ведь не вернуть больше, зачем ты продолжаешь тревожить себя?

— То есть ты знаешь? — я аж подскочила с места. — Знаешь и молчишь?

— У меня нет неопровержимых доказательств, — вздохнул Радж, — но я имел дело с подобными устройствами.

— И?

— И то, что всем им нужна энергия; и сколь бы мощный запас энергии ни был в самом устройстве, он мог… истратиться на поддержание этого устройства в рабочем состоянии на протяжении многих лет, а вот на запуск сигнала этой энергии могло и не хватить. Тогда вступает в силу запасной вариант, когда энергия берётся из окружающей среды.

— Ближе к теме, Радж, — не выдержала я.

— Я думаю, твой отец стал этой энергией.

— Как это?

Минуту спустя пришлось успокаивать уже меня. Как-то я не очень рассчитывала, что мой отец сгорит на месте, преобразовываясь в энергию, отправляющую сигнал неизвестно кому.

Некстати вспомнились, наши долгие разговоры с мамой. Как она отчаянно ругалась со мной, когда я не хотела уезжать с острова для получения образования, как рассказывала о том, что папа всегда мечтал, что однажды мы все уедем, и что я не имею права подводить его. С его гибелью все наши мечты утратили смысл. Мама не хотела даже слушать о том, чтобы покинуть остров, который в итоге выпил из неё все силы.

С какой лёгкостью я могла бы повторить её судьбу, забыть обо всех своих стремлениях и желаниях. Выгонять с острова детей, чтобы они пытались строить свою жизнь вдали от Горного, при этом с нетерпением ждать их на праздники, в душе переживая, что однажды они вернутся навсегда.

Нет!

Не такой будет наша жизнь!

Мы смогли покинуть, не только остров, но и всю планету в целом, и сейчас не было никакого сожаления по этому поводу, лишь невероятной силы нетерпение открыть для себя красочный и тёплый Изюм.

Глава 27

Завершение предполётной подготовки крейсера было похоже на тридцать первое мая в родной школе: по полупустым коридорам лениво прохаживались те, кому не суждено пребывание в анабиозе.

Впереди нас ожидали два месяца тишины и покоя, но мы с детьми радовались предстоящим каникулам уже сейчас, осваивая по мере возможностей изюмскую письменность, изучая особенности культуры, быта и социальных устоев нашего будущего дома.

К тому же Эйдвен Борк, про которого я совершенно забыла, умудрился уведомить своё руководство о том, что следить за исправностью работы парника будет тана Раджела Кавари, и даже прошёл все необходимые исследования перед погружением в двухмесячный сон.

Младшему Борку никак не верилось, что кто-то добровольно будет следить за его вотчиной, поэтому он до последнего наставлял нас перед своей отключкой и даже в день погружения забежал на минуточку уточнить всё ли у нас в порядке и не передумали ли мы.

У парня огромные амбиции, которые никак не позволяли ему потерять два драгоценных месяца из жизни, когда можно было бы их потратить на архиважные исследования и открытия.

И уж никак не на контроль полива местных апельсинов.

А вот нам местные заросли невероятно понравились. Мы притащили сюда визоры, два одеяла, даже выпросили у Раджа три кушетки, чтобы можно было с комфортом устроиться и наслаждаться перелётом в окружении растений; поделили между собой зоны ответственности, подтянули знания по местной флоре, только что беседку для отдыха и мангал не установили на вверенной нам территории.

По вечерам главным развлечением было засыпать Раджа всевозможными вопросами о предстоящем перелёте или особенностях крейсера. На что похожи ощущения при отрыве от орбиты планеты? Почему судно не замечают земляне? Оно ведь огромное, размером, наверное, с наш поселок, а его никто не видит. А на что похожи гиперпрыжки?

И кстати, а где находится Изюм? Почему-то этот вопрос заинтересовал только сейчас.

Глядя на карту нашей галактики, оказалось, что созвездие Изира совсем близко. Как оно называется (и называется ли вообще как-нибудь) на Земле мы так и не узнали, но четыре небольшие яркие точечки, расположенные в соседнем «рукаве» Млечного Пути, являли собой невероятную звёздную систему, в которой у каждого из светил имелось всего по одной планете. Но эти планеты были полны жизни.

— Мне до сих пор не всегда удаётся предугадать вашу реакцию на новую информацию, — неожиданно сказал Радж, с интересом наблюдая за нами, кучкой столпившимися у его терминала и с любопытством разглядывающими снимки созвездия Изира и вид планет из космоса. — Вы готовитесь к жизни на Изюме уже почти земной месяц, и только сейчас у вас возник вопрос, а где же он находится. Невероятно.

Мы переглянулись между собой, пожали плечами и вернулись к изучению снимков.

— А мне кажется, довольно логично, — задумчиво проронил Сашка, отходя от нас и плюхаясь на мой диванчик. — Раньше перед нами стоял лишь вопрос выживания и приспособленности. Будет ли наша жизнь в новых условиях лучше, а не хуже предыдущей. Хотя, конечно, хуже, казалось, быть уже не может, но убедиться не мешало бы. Вот мы и смотрели, что будем есть, где будем спать…

— А ещё мне хотелось, что на Изюме могли вырасти мои лилии — мало ли им не подойдут новые условия для жизни. Но Эйдвен меня уверил, что почва очень плодородная, но в крайних условиях можно подготовить необходимую почвосмесь.

— Вот видишь, — улыбнулась я мужу, — мы в первую очередь защищали свои интересы.

— Твои интересы, Света, скоро сами будут тебя защищать, — улыбнулся Радж, глядя на детей.

Он сидел в своём кресле и с довольным видом обозревал нашу компанию. А я вдруг вспомнила, каким сердитым, хмурым, порой тревожным он был. Как отчитывал меня из-за вредных привычек, неадекватного, по его мнению, поведения, плохой обуви, забытого дома зонтика или плохих результатов анализов.

Сейчас же мой муж лучился счастьем и радостью жизни — ему больше не нужно было переживать о том, что моей жизни или здоровью что-то угрожает.

А про меня что и говорить?

Я счастлива как никогда. Рядом дети и Радж. Мне больше не нужно переживать об их безопасности, трястить от страха, когда они вечером выходят из дома, даже думать о том, что их кто-то у меня заберёт, больше не имело смысла. Руководством судна я официально признана матерью Саши и Ани, а так как Радж являлся моим таном, то дети автоматически зачислились к его подопечным.

Так что осталось лишь добраться до Изюма и можно полностью расслабиться и наслаждаться жизнью.

Добраться бы только…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27