Темный Луч. Часть 2 (ЛП) [Эдриенн Вудс] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]

Эдриенн Вудс

Темный Луч. Часть 2

Переведено специально для группы

Оригинальное название: Darkbeam Part II

Автор: Эдриенн Вудс / Adrienne Woods

Серии: Луч #3 / Beam #3

Перевод: maryiv1205

Редактор: maryiv1205

ЧАСТЬ 1

— 1~

— У нас еще одно выступление. — Энтузиазм Айзека разлился по моей груди.

— Когда и где?

Елена собиралась скоро приехать погостить к нам домой. От одной только мысли у меня внутри все сжалось.

Мои родители распахнули перед ней свои двери. Отец еще не видел ее глаза, ее не было рядом со мной на койке, когда они навещали меня в лазарете, но один взгляд на нее, и он узнает. Он выбьет из меня правду.

С одной стороны, я был рад, что мы вернули часть его, но с другой, это означало, что старый сэр Роберт, один из немногих драконов, которых боялся Рубикон, вернулся. Я презирал страх.

И он был сосредоточен на мне.

Когда приедет Елена, мне придется держаться в тени. Если это означало больше концертов, пусть будет так. По крайней мере, это было лучше, чем размышлять на вершине моей горы.

Айзек ответил, концерт был назначен на день возвращения Джорджа. Он и его семья уехали провести лето на остров по другую сторону Стены, чтобы отпраздновать то, что его младшая сестра наконец-то обрела человеческий облик.

Если бы только я мог пересечь Стену… но Древние отказали.

Они твердо верили, что я не вернусь и поставлю под угрозу все, что они сделали, чтобы окутать Пейю тайной и оставить неизвестной остальному миру.

Иногда я чувствовал себя пленником.

Я не должен был так себя чувствовать. Я должен править Пейей.

Если бы я показал всем правду, они бы заставили ее встретиться со мной лицом к лицу на арене. Она бы взошла, а я бы сломался. Неважно, насколько это было хреново, я бы в конечном итоге остался с ней.

Конечно, я бы стал правителем. Но к черту такое правление. Я бы правил сам, а не как раб этой невежественной блондиночки.

Я хотел всего этого для себя. Однажды, когда меня охватит тьма и я потеряю самоощущение, я завоюю этот мир. Вероятно, и тот, что за стеной, тоже.

Вот какой жадной была моя тьма.

— Тогда увидимся?

— Да, увидимся в Лонгботтомс.

— Уже другое выступление? — Табита подняла голову с моей груди.

— Да, вечеринка Джорджа по случаю возвращения домой.

— Должно быть, здорово иметь все деньги в мире. — Она имела в виду Бекки. С тех пор как Джордж стал ее, они были неразлучны.

Вскоре после миссии «Короля Лиона» — так теперь все это называли — я спросил его, как ощущается дент. Он покачал головой и ушел, не сказав ни слова.

По выражению его лица у меня возникло ощущение, что он понятия не имеет.

Джордж скорее умер бы, чем признал правду: что его сильная связь с Бекки не была подлинной, что она была навязана ему заклинанием.

Холодная дрожь пробежала у меня по спине при мысли о денте. Денты не были чем-то красивым или достойным восхищения.

Дент был своего рода рабством. Из-за этого драконы теряли все.

Это напоминало мне о неудержимых ощущениях каждый раз, когда я мечтал о рыжей. Были ли эти сны вообще о Елене? Блондинка Елена совсем не походила на девушку из моих снов.

Табита вздохнула.

— Что с тобой происходит в последнее время? Твои мысли всегда где-то в другом месте.

— Думаю о Брайане. — Ложь легко слетела с моего языка. — Он не должен был умирать.

В последние дни я лгал все больше и больше. Табита попала в точку: мои мысли постоянно возвращались либо к Денту, либо к Елене.

— Это не твоя вина. Если кто-то и должен чувствовать себя виноватым, так это драконье отродье. Ей не следовало охотиться за этим дурацким мечом.

Я знал, почему Елена сделала то, что сделала. Но она ошиблась. В конце концов, она поймет, что меч — не ее судьба.

На днях я отправился в музей в Итане — переодетый, конечно, — чтобы посмотреть на предсказания в Книге Теней.

Что-то побудило Елену зациклиться на потерянном мече Короля Лиона, и я должен был знать, что подтолкнуло ее к этой миссии.

Когда я увидел строки недалеко от пары моих, которые все еще были черными, мои легкие сдулись от шока.

«День настанет и пройдет,

Выбор сделай иль правда ускользнет».

Ирен не рассказала мне об этом предсказании.

Она была непреклонна в том, что Елене не место в Пейе. В ней не было ничего особенного, вот почему она ничего не видела от отродья.

Но после того, что сделала Елена, я знал, что это изменится.

Ирен копнет глубже и поймет, что причина, по которой она ничего не может разглядеть, заключалась не в том, что Елена не была особенной, а в том, что она была чрезвычайно особенной — особенной короля Альберта. Ирен никогда не могла ясно видеть его будущее. Это было как-то связано с тем, что его родословная обладала магическими способностями, и топоры Елены в ту ночь доказали это. Кровь защищала их от вреда и от взгляда Ирен.

Я знал, что эти строки принадлежат Елене.

И я знал, что это было связано с заявлением прав на меня.

Я открыл глаза и обнаружил, что Табита все еще мягко смотрит на меня.

Я вытащил свою руку из-под нее и встал, натягивая боксеры и футболку. Я был голоден.

Я нашел родителей на кухне.

Было странно видеть отца, зная, что он ничего не помнит о том, каким он был несколько месяцев назад.

Сэмюель сдержал слово и забрал эти воспоминания. Это была часть моего призового фонда: вернуть отца и обеспечить безопасность семьи.

Мама улыбнулась мне.

— Доброе утро, милый. Голоден? — Ее британский акцент всегда был более очаровательным по утрам.

— Умираю с голоду.

Отец не поздоровался, просто что-то проворчал мне, чтобы привлечь мое внимание.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты думаешь о безопасности со Снежным Драконом?

— Папа, — прохныкал я.

— Блейк, мы не можем позволить себе кормить еще один рот.

— Я не дурак. Поверь мне, последнее, чего я хочу, — это чертово яйцо.

Отец взял газету, а мама глубоко вздохнула.

Сэмми вприпрыжку влетела на кухню, поцеловав маму в щеку, когда взяла кусочек тоста.

— Куда ты направляешься? — спросил отец.

— К Бекки. И я забираю Дейзи, — сказала она, поворачиваясь ко мне.

Дейзи была «Фольксваген-жук», который я купил по дешевке и починил с помощью Тая и Айзека.

Сэмми наклонилась и поцеловала папу в щеку.

— Увидимся позже.

С этими словами она повернулась и ушла, а через несколько минут мы услышали рев Жука.

— Ты помнишь, что Елена погостит у нас на следующей неделе, верно, Роберт? — сказала мама, поворачиваясь, чтобы посмотреть на отца.

Он вздохнул.

— А девушка знает, что нам не так повезло, как Джонсонам?

— Роберт, я уверена, что Сэмми рассказала ей. Кроме того, она была единственной, у кого хватило мужества пойти за мечом, когда никто другой этого не хотел.

— Знаю. — Отец снова вздохнул и посмотрел на меня.

— Что? — спросил я.

— Я слышал, что ее метка действительно темная. Это правда?

— Я никогда не видел ее метки, — сказал я. Это не было ложью. Метка, вероятно, была спрятана под всеми теми слоями одежды, которые она обычно носила.

С тех пор, как мы выпустили новое оружие Короля Лиона — топоры Елены, — отец хотел знать все об этой миссии. Я ненавидел это. Я пыталась рассказать ему как можно меньше, но стало еще хуже, когда король Калеб и половина членов группы согласились, что имя Елены не будет занесено на медную доску вместе с другими пятью женщинами, которые выбрались из пещеры. Они созвали Древних на собрание, и мой отец присутствовал на нем впервые за гребаную вечность. Почему именно сейчас?

Это было нехорошо.

Древние считали, что то, что она была отродьем дракона, давало ей преимущество.

В течение многих лет к половинчатой расе относились как к недоноскам. Теперь один из них сделал шаг вперед и сделал что-то достойное восхищения, и внезапно у них появилось преимущество.

Елена не была недоноском, но это то, во что они все верили.

Я думал, что это приведет к неприятным последствиям, и они почувствуют, кто она такая, но, к счастью, она не была готова, и мастер Лонгвей выступил в ее защиту.

После этого мой отец захотел узнать о ней все.

Когда он, наконец, увидит ее, он будет наблюдать за мной как ястреб, как и большинство профессоров Драконии.

Мать поставила тарелку с едой передо мной, а другую — перед отцом, и мы поели в тишине. Съев последний кусочек, я поблагодарил маму и вышел из кухни.

— Твоя тарелка волшебным образом не окажется в раковине, Блейк, — крикнула мне вслед мама.

Вздохнув, я вернулся и поставил тарелку в раковину.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

Я раздраженно покачал головой и вернулся наверх, где Табита уже была одета и ждала меня.

Я натянул более подходящую одежду, а потом мы отправились к Айзеку.

***

Вечеринка Джорджа только начиналась, но Табита загипнотизировала меня своим телом.

Мне отчаянно хотелось, чтобы это Ирен заставляла меня опаздывать, но я никак не мог увидеться с ней летом.

Я не мог дождаться, когда начнутся занятия в школе, и я снова смогу лежать в ее объятиях. Могу снова быть с ней.

Табите нужно было чем-то заняться, а я должен был потакать себе, пока мог, потому что мать собиралась отправить ее собирать вещи, как только приедет Елена.

Как будто все работало против меня, желая, чтобы я сдался и сказал Елене, кто она такая.

Мне было интересно, знал ли о ней мой отец, но если бы он знал, его бы здесь с нами не было. Он бы ушел, чтобы защитить ее много лет назад, и рассказал бы нам о ней. Сказал бы мне, что есть надежда.

Почему его всадник держал Елену в секрете?

В конце своей жизни, действительно ли он верил, что мой отец мог быть тем, кто предаст их?

Если бы только он знал. Мой отец отдал бы жизнь за короля Альберта, не задумываясь о своей семье.

Каковы бы ни были доводы короля, они умерли вместе с ним.

Когда мы с Табитой добрались до Лонгботтомс, у меня заурчало в животе.

Елена была здесь.

Я припарковал Жук и положил голову на руль, чтобы справиться с тошнотой.

— Нервничаешь? — спросила Табита, поглаживая меня по спине.

— Всегда, — солгал я.

Она выглядела так же великолепно, как и всегда. Одета сногсшибательно: короткая джинсовая юбка и сапоги на высоком каблуке, подчеркивающие ее длинные ноги. Ее джинсовая куртка прикрывала чрезвычайно обтягивающую и откровенную рубашку, демонстрируя достаточно глубокое декольте, чтобы подразнить меня.

Я прикусил нижнюю губу, пока мой взгляд блуждал по ее телу.

Табита игриво прищурила глаза и наклонила свое лицо ближе к моему.

— Если нервничаешь, просто помни, что я прямо в толпе, аплодирую громче всех. — Она легонько поцеловала меня.

— Учитывая, как ты одета сегодня вечером, почти уверен, что забуду слова каждой песни до единого.

Она рассмеялась.

— Это чтобы напомнить тебе, что ты с одной из самых красивых девушек в Пейе.

— Ой, мне нравится, — поддразнил я и снова поцеловал ее.

Айзек и Тай заколотили в дверь.

— Давай, Ромео, для этого еще будет время, — сказал Айзек.

Я тихо застонал.

Табита вышла из машины.

— Вы, мальчики, такие злые.

— Это не у меня на лице написано «Вельзевул», — поддразнил Айзек.

Табита хихикнула и пошла вверх по лестнице.

Айзек нахмурился, глядя на меня.

— Ты в порядке?

Сказать ребятам, что я нервничаю, не сработало бы, как и сказать им, что я болен, потому что у меня была способность исцелять себя. Я не мог им солгать, но должен был это сделать.

— Да, наверное, просто предчувствие.

— Какое чувство?

— Это может быть наконец-то открывшийся Лунный Удар.

— Мы точно отправимся в казино, когда это произойдет, — пошутил Тай, когда мы поднимались по другой лестнице.

Лонгботтомс был уже набит до отказа.

Когда мы вышли на сцену и начали настраивать наши инструменты, у меня снова скрутило живот. Я не видел Елену почти три недели, и это было блаженство. Теперь я получил полную дозу, напоминание о том, кем она была.

Я ненавидел это.

— 2~

Все были великолепны, пока Елена и Арианна не начали со своим дерьмом.

Я старался не обращать на это внимания.

Если Елена была в опасности, был шанс, что я снова совершу какую-нибудь глупость и рискну все выдать.

А с Арианной это могло привести к этому. Эти двое не очень-то нравились друг другу.

Елена вернулась внутрь, но не раньше, чем кто-то снаружи узнал ее.

Новая подружка принца Тита.

С тех пор как они пошли в галерею, все хотели иметь фотографию Елены. Это попало на первые полосы таблоидов, и каждое радиошоу хотело узнать о девушке, которая украла жениха принцессы Арианны.

Именно тогда Елена узнала о договоренности между королем Хельмутом и королем Калебом.

Дела у Люциана шли не очень хорошо.

Я взглянул на Елену и увидел, что Бекки и Джордж уводят ее. Мой желудок, наконец, начал успокаиваться, когда Сэмми отвезла Елену домой на моем Жуке.

Благодарность небесам за маленькие чудеса.

После этого ночь, казалось, пролетела незаметно.

Мы сидели и веселились с Джорджем примерно до двух часов ночи, когда Бекки устала.

Когда Айзек объявил, что ему нужно уходить, это был наш сигнал.

Мы с Табитой превратились в драконов и полетели обратно ко мне домой.

Я зарычал, когда мой желудок снова начал выворачиваться, разозленный тем, что Сэмми привела сюда Елену.

— Блейк, ты в порядке? — спросила Табита.

— Я в порядке, — выдавил я, коснувшись земли и вернувшись в свою человеческую форму.

Когда мы добрались до лестницы, Табита набросилась на меня, ее руки блуждали по моей коже, а губы оставляли след на моей шее.

Я грубо рассмеялся и втолкнул ее в свою комнату, прижимая к стене, мои губы прижались к ее губам. Я легко приподнял ее, и ее ноги обвились вокруг моей талии, задирая ее крошечную юбку, когда я вошел в нее.

По другую сторону стены раздался стук, и я застонал, в то время как Табита хихикнула мне в плечо.

— Заткнись, черт возьми. Мы пытаемся уснуть! — закричала Сэмми.

Я, задыхаясь, рассмеялся.

— Давай немного смягчим это, — одними губами произнес я.

Табита прижалась ко мне, не остановленная вмешательством моей сестры.

Я проводил ее до своей кровати и выложился по полной. Я ничего не делал наполовину. Ни для кого.

Мне было насрать на свою сестру… она уже должна была знать.

***

На следующее утро я оставил Табиту поспать, а сам спустился вниз, чтобы перекусить.

Я застыл на нижней ступеньке, когда услышала, как отец произносит мое имя.

— … если Блейк лжет?

— Да ладно. Он не хочет быть темным, Роберт. Он бы нам что-нибудь сказал.

Отец не ответил.

Он видел ее, и я был уверен, что паранойя только начинается.

— Он спас ей жизнь, Исси.

— Это признак того, что он борется с темнотой внутри себя, и больше ни с чем, — сильный британский акцент моей матери подчеркивал каждое слово.

Я всегда удивлялся, почему мы не переняли ее акцент, ведь она была единственной постоянной в нашей жизни. Но и Сэмми, и я унаследовали папин акцент.

Собравшись с духом, я вошел в кухню.

— Доброе утро, — сказал я, поморщившись от строгого взгляда, которым наградила меня мама.

Я ненавидел этот взгляд.

Я чувствовал, как глаза отца проникают в мою душу, пытаясь найти тайну, которую я так отчаянно пытался скрыть, но я не смотрел на него.

Вместо этого я не сводил глаз с матери.

— Это тебе, — сказала она, бросая на стол последний номер моей ежемесячной подписки на журнал о байках. Как раз то, что мне было нужно, чтобы отвлечься.

Стул отца заскрипел, когда он отодвинулся от стола как раз в тот момент, когда сестра вбежала на кухню.

Он поцеловал ее в макушку, когда она пожелала ему доброго утра, и вышел из кухни.

Сэмми свирепо уставилась на меня.

— Что? — огрызнулся я.

— Ты такой невероятный.

— Не лезь не в свое дело, Саманта, — прошипел я, делая глоток кофе, который мама поставила передо мной.

— О, я бы так и сделала, если бы ты не втягивал меня в это. Три часа, Блейк!

Входная дверь открылась, и в комнату впорхнула Бекки с Джорджем на буксире.

Отлично, банда Брэди прибыла.

— Доброе утро, — сказала Бекки нараспев.

Мама расцеловала ее в обе щеки и спросила о матери Бекки, которая каким-то чудом подружилась с моей.

Джордж сел рядом со мной, пока три женщины болтали.

— Ребята, вы голодны? — спросила мама.

Джордж ухмыльнулся.

— Я чувствую запах рыбных потрохов?

— Так и есть, — сказала мама.

— Тогда рассчитывайте на меня.

Бекки села на стул, который только что освободил мой отец, и раскрыла газету.

— О, Елена взбесится, когда увидит это, — пробормотала Бекки.

Как по команде, бурление в моем животе вернулось как раз в тот момент, когда Елена вошла на кухню. Краем глаза я увидел, как Елена обнимает Бекки за шею.

— Вот дерьмо. — Она выхватила газету из рук Бекки.

— Это просто изображение руки, Елена, — сказала Бекки.

— Я знаю, но посмотри на этот заголовок. Из-за них я кажусь такой же злой, как Горан.

Королева драмы. Она едва уловила крошечную дозу его порочных замашек там, на горе.

Горан, должно быть, понял, кто она такая, в тот момент, когда впервые увидел ее.

— Завтрак, Елена? — спросила мама.

— Да, пожалуйста, — сказала она, не отрывая глаз от газеты. — Это такое… — она замолчала. Она даже не могла выругаться. Как жалко. И она должна была быть моей всадницей?

— Расскажи мне об этом. Не могу дождаться, когда услышу ее речь на церемонии открытия, — сказала Бекки с явным раздражением в голосе.

У меня не было на это времени, но если бы я сейчас встал, мама определенно поняла бы, что что-то случилось. Я не мог просто уйти без причины, поэтому остался сидеть за столом.

— Бывшая! Бывшая! Она ничего не сделала. Она была такой же беспомощной, как и все мы! Если бы это зависело от нее, она бы оставила меня там истекать кровью. — Елена швырнула газету на стол.

Мне вообще не следовало помогать ей в тот день, но я это сделал. Я должен был позволить ей умереть.

Я чувствовал на себе ее взгляд, но просто сосредоточился на статье и чертовски великолепном байке, разложенном на странице.

Он был великолепен. Точная копия экземпляра в магазине Энди.

— Спасибо, — сказала Елена, когда мать протянула ей чашку кофе.

— Не за что, и пусть эта статья тебя так сильно не беспокоит, — прошептала мама, затем снова смерила меня суровым взглядом.

— Что?

Она фыркнула и отвернулась, чтобы продолжить готовить завтрак.

Мои глаза встретились с глазами Елены, и мне показалось, что король Альберт посмотрел на меня в ответ, как один из его предупреждающих взглядов.

Это было похоже на дежавю.

Я снова уткнулся в статью, не уделяя ей того внимания, которого она так отчаянно желала.

Наконец, мать подала завтрак, и я сразу же принялся за еду, не обращая внимания на разговор, происходящий вокруг меня.

— Э, чувак, ты можешь представить всю эту лошадиную силу у себя между ног? — спросил Джордж.

— Да, в мире их всего несколько. Держу пари, это все равно что оседлать дракона.

Джордж рассмеялся.

— В зависимости от того, какой тип верховой езды ты имеешь в виду.

Я фыркнул. Несмотря на то, что он был приручен, он все еще оставался Хроматическим.

Я встал, как только моя тарелка была убрана, поблагодарил маму, которая все еще свирепо смотрела на меня, и ушел.

***

Елена ушла с Бекки, Джорджем и Сэмми через несколько минут, и тяжесть, давившая на мои легкие, исчезла. Я снова мог нормально вздохнуть.

Когда мы с Табитой готовились к встрече с Айзеком, отец позвал меня с кухни.

Я застонал.

— Я подожду тебя в машине, — сказала Табита, выходя за дверь.

Вздохнув, я пошел на кухню, где мать смотрела на отца с непроницаемым выражением лица.

— Я должен знать, Исси.

Я нахмурился.

— Знать что?

Мама покачала головой.

— Дело не в этом, Роберт.

Отец проигнорировал ее и повернулся ко мне.

— Почему ты спас жизнь Елене?

Я фыркнул и усмехнулся.

— Потому что она истекала кровью, папа. Должен ли я был просто позволить ей умереть? Она подруга Сэмми, и она храбрая девушка, которая вошла в Священную пещеру и выбралась оттуда. Думаю, что это достаточная причина для того, чтобы спасти ей жизнь. Видит бог, нам понадобятся такие храбрые люди, как она, в тот день, когда я стану темным.

Отец отвел взгляд, но не раньше, чем я увидел выражение вины на его лице.

— Что, черт возьми, творится у тебя в голове, пап?

— Она просто напоминает мне о…

— О ком? — надавил я.

Он тяжело вздохнул.

— Это не имеет значения.

— Нет, скажи мне. Потому что все учителя поднимают шум из-за Елены. Говорят, ее отец был драконом, но она носит метку Драконианцев.

Давить на отца, возможно, как раз то, что мне было нужно.

— Я не знаю, — отрезал он.

Я повернулся к матери.

— Ты знаешь, о ком он говорит, мам?

— Я сказал, это не имеет значения! — закричал отец, вставая с такой силой, что его стул опрокинулся.

Я приподнял бровь, глядя на маму, и она подождала, пока тяжелые шаги отца не стихли и наверху не хлопнула дверь.

Мать шумно выдохнула.

— Она напоминает нам Альберта, Блейк.

Я широко раскрыл глаза.

— Короля Альберта? — спросил я, вложив в свой голос ровно столько потрясения, чтобы звучало правдоподобно.

Мать поджала губы и пристально посмотрела на меня. Наконец, она кивнула.

Я усмехнулся.

— И он думает, что я что? Скрываю тот факт, что она моя всадница? — Я снова рассмеялся. — Неужели он всерьез думает, что я поставлю себя…

— Я знаю, Блейк. Я говорила ему об этом. Что ты этого не хочешь. Ты же не хочешь быть темным.

Я уронил кулак на стол и недоверчиво покачал головой.

— Детка, мы просто беспокоимся о тебе. Но ты не станешь темным. Я твердо верю, что Люциан заявит на тебя права.

— Да, точно, — пробормотал я, прежде чем развернуться на пятках и вылететь за дверь.

Я никогда не думал, что будет так легко обмануть отца, солгать без капли сожаления. Хотелось бы надеяться, что теперь это будет последней заботой моего отца.

Никто никогда не сможет узнать, кто такая Елена.

— 3~

Табита подмигнула мне, когда я выходил на сцену в Лонгботтомс. Я с облегчением увидел, что она подавила свою стервозность после того, как ее выгнали из моего дома через несколько дней, чтобы Елена могла остаться там.

Я тоже был этому не рад.

Этого было почти достаточно, чтобы подумать, что это была какая-то уловка моего отца. Что он подозревал, что она была моей всадницей, и хотел, чтобы Табита ушла, чтобы мы с Еленой… Но нет, этого никогда не могло случиться.

Я все еще чертовски переживал из-за того, что это произойдет.

Я приготовился к приступу тошноты, когда заметил Сэмми и Бекки в толпе, но этого не произошло.

Я кивнул Айзеку, и мы приступили к «Никогда не дыши».

Как всегда, моя сестра подпевала каждому слову, совершенно не обращая внимания на то, кто вдохновил на создание песни.

Тем не менее, я понятия не имел, как Елена могла быть рыжей из моих снов. Но если это была не Елена, то кто же это был?

Неужели во мне проснулся Лунный Удар? Тем не менее, почему в моем видении были видны рыжие волосы и веснушки?

Я выбросил эту мысль из головы и обвел взглядом толпу, пока пел.

Я знал, что Арианна была здесь, потому что она отвела Табиту в VIP-секцию как раз перед началом нашего сета, и с тех пор я ее не видел. Затем Джордж и Дин присоединились к столику Бекки и Сэмми.

Где, черт возьми, Елена?

Люциан еще не мог вернуться. Он бы позвонил мне. И я бы увидел это в таблоидах, если бы он вернулся с охоты, на которую его затащил отец.

Мне почти стало жаль Люциана. Король Хельмут делал все, что было в его силах, чтобы разлучить Люциана и Елену, чтобы быть уверенным, что он женится на Арианне.

Но Ирен видела Елену с Люцианом в своих видениях.

Еще одна причина, по которой я никому не мог рассказать, кто такая Елена.

Люциан заслужил свой счастливый конец.

Даже если это стоило мне свободы, хорошей части меня, он заслуживал быть счастливым.

Когда мы закончили играть, я вытер пот со лба и поднялся в VIP-зал.

Табита лежала без сознания на одном из диванов и даже не пошевелилась, когда я коснулся ее плеча.

Николь, двоюродная сестра Люциана, была там с несколькими своими друзьями. Тай флиртовал со всеми сразу, в то время как Айзек болтал с Николь.

Они праздновали, что Николь наконец-то поступила в Академию Дракония.

Они обнаружили на ней крошечную метку.

Вдруг.

Бьюсь об заклад, ее отец прижег ее таким образом, чтобы это напоминало метку всадников.

Вот в каком отчаянии они были.

У Тая был запас Каиново Огня, и я занюхнул пару дорожек, прежде чем начал утопать в выпивке. Все, что угодно, лишь бы снять напряжение.

Арианна бесстыдно флиртовала со мной, задевая мою руку или ногу, смеясь над всем, что я говорил.

Она встала и направилась в ванную, подмигнув мне через плечо.

Черт, если это не было знаком, то я не отличал свою задницу от локтя.

Она выскользнула за дверь, и я последовал за ней.

Едва я переступил порог, как она схватила меня, посасывая мою шею, как будто я был наркотиком, а она была зависима.

Я прижал ее спиной к стене и вошел в нее жестко и быстро. Когда мы закончили, я почувствовал, как на меня снизошел блаженный покой, подобного которому я никогда не испытывал. Пока Арианна сидела ошеломленная и на грани обморока, я, спотыкаясь, вышел на улицу.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я оказался в воздухе, направляясь к дому Люсиль.

Я был спокоен, в экстазе. Это казалось неестественным.

Почему я был так счастлив?

Как будто какая-то внешняя сила направляла меня к тому, чтобы я стал счастливее.

Я приземлился на заднем дворе Люсиль и снова принял человеческий облик.

Я натянул джинсы и рубашку, затем подобрал несколько камешков из сада и осторожно бросил их в окно.

Мой желудок не переворачивался, хотя я знал, что Елена была внутри.

— Елена, — прошептал я ее имя.

Я понятия не имел, что делаю, но не мог остановиться.

Я бросил еще один камешек и позвал ее по имени, на этот раз громче.

Дверь открылась, и меня захлестнула радость, которую я почувствовал, только входя в комнату Ирен.

В окне появилось лицо Сэмми, и просто так это ощущение исчезло.

— Чего ты хочешь? — прошипела она.

— Мне нужно поговорить с Еленой. — Я усмехнулся. — Иди и приведи ее. — Все мои проблемы исчезли бы, если бы она просто пошла за Еленой. Раньше я был так глуп. Я хотел быть темным. Это было так глупо.

— Блейк, ты пьян. Иди домой.

— Нет, просто приведи Елену. Пожалуйста.

— Черт возьми, я собираюсь это сделать. Уходи, или я позвоню папе, чтобы он притащил твою задницу обратно домой.

— Елена! — Я снова закричала, как раз в тот момент, когда Сэмми собиралась закрыть балконную дверь.

— Черт возьми, Блейк. Иди домой. Ты достаточно повеселился с Арианной сегодня вечером. Елена не из таких девушек.

Боже, я знал, что она не из таких девушек.

— Я только хочу поговорить с ней, Сэмми.

— О, пожалуйста, ты даже говорить толком не можешь. Поговоришь с ней утром. Иди. — Сэмми закрыла дверь, и я услышал щелчок замка и звук чего-то тяжелого, что тащили перед дверью.

Я застонал. Исчезла возможность проникнуть в их комнату тайком.

Отлично. Я увижу ее завтра.

Идиоты.

Я сбросил с себя одежду, преобразился и, сделав несколько взмахов, оказался в воздухе. Через несколько минут я рухнул на свою кровать.

Когда я проснулся, то не мог поверить, каким глупым я был прошлой ночью.

Я был так пьян, что мог выболтать свой секрет кому угодно.

Что происходило? Почему тьма во мне не проснулась и не пригрозила убить ее?

Я никогда больше не смогу этого сделать.

Как раз в этот момент Табита ворвалась в мою комнату.

— Серьезно, ты невероятен!

— Пожалуйста, не сейчас. Моя голова.

— Мне плевать на твою гребаную голову. Меня волнует, куда ты засунул свой член прошлой ночью.

— Что?

— Ты снова трахнул Арианну. Какого хрена, Блейк?

Я застонал.

— Я даже этого не помню.

— О, не надо. Ты такой гребаный мудак, — прошипела она, выбегая из комнаты.

Я отпустил ее и зарылся лицом в подушку, чтобы заслониться от солнечного света, проникающего в мою комнату.

В любом случае, не похоже, чтобы ее уход от меня был таким уж большим событием. Прямо сейчас у меня были проблемы посерьезнее, например, как, черт возьми, я собирался объяснить сестре вчерашнее поведение.

Мне пришлось бы сказать ей, что я был очень возбужден, а Елена была единственной девушкой поблизости.

Сэмми бы в это поверила. Она так и подумала прошлой ночью.

Мне просто нужно держаться на расстоянии от Елены Уоткинс всякий раз, когда я пьян в стельку.

***

Игнорировать Елену было не так уж сложно. Она упростила задачу, потому что даже не упомянула об этом инциденте. Когда я увидел ее несколько дней спустя — моему отцу пришла в голову блестящая идея разбить лагерь с Джонсонами, — она совсем не была дружелюбна по отношению ко мне.

Она все еще вызывала у меня тошноту до глубины души, но мне удавалось это скрывать.

Я фантастически умел притворяться.

Табита присоединилась к нам в походе, что стало приятным развлечением теперь, когда она успокоилась после инцидента с Арианной.

Мы разбили лагерь, пока родители готовили хот-доги. Той ночью, у костра, папа впервые за целую вечность рассказал о величайшем короле, который когда-либо жил на свете.

Мне это не понравилось.

Мой отец не рассказывал о своем всаднике последние пятнадцать лет, и теперь он был здесь, рассказывая Елене о короле Альберте и о том, что тот значил для него.

Мог ли он знать, что я лгу?

Тьма во мне неистовала.

Она хотела, чтобы я убил отца, заставил его замолчать, поэтому вместо этого я утопил себя в алкоголе.

Наконец, родители отправились спать.

Табита вырубилась у меня на плече, и я немного позабавился с ней, используя магию, чтобы заставить ее губы двигаться, когда я говорил за нее.

— О, я думаю, ты самый умный человек во всем мире, Блейк. — Все засмеялись, кроме Елены. Она закатила глаза и отхлебнула свой фруктовый напиток. — Я самая тупая. Пожалуйста, возьми меня сейчас, Блейк.

Джордж покатился со смеху.

Сэмми усмехнулась.

— Ты отвратителен.

— Что?

— Она так не думает. Тебе должно быть стыдно за себя.

Я рассмеялся.

— Но я действительно согласен с ней в последней части.

Сэмми ахнула, а Елена отвернулась, когда я поднял Табиту и перекинул ее через плечо. Я отнес ее в палатку и уложил в постель.

Все были весьма удивлены, когда я снова вышел из палатки.

— Это было быстро, — пошутил Джордж, и Бекки отвесила ему сильную пощечину. — Ой, это была просто шутка.

— Я не такой уж большой засранец, — сказал я.

— С тобой никогда не знаешь наверняка, — отрезала Сэмми.

Я рассмеялся, когда мой взгляд упал на Елену.

Она уставилась на меня в ответ.

Мне отчаянно хотелось знать, что творится у нее в голове.

Она оглянулась через плечо, потом снова посмотрела на меня.

Я ухмыльнулся, и она, наконец, отвела взгляд и покачала головой.

Ее сердцебиение слегка участилось, когда меня наполнило то же умиротворяющее блаженство, которое я испытал той ночью с Арианной.

Сегодня вечером я собирался сказать ей, кем она была на самом деле. Я чувствовал это всем своим существом, и зверь ничего не мог с этим поделать.

Он исчез. Пьян до полусмерти.

Я держал себя в руках.

Ее Камми зажужжал.

Это должен был быть Люциан. Он всегда был рядом, приходил ей на помощь.

Чистая ненависть к ней поднялась во мне, когда она отошла, чтобы поговорить с ним.

Он знал, что я здесь, и знал, что мне нельзя доверять. Однажды я увел его девушку, я мог сделать это снова. Но на этот раз все было по-другому.

Начнем с того, что Елена не принадлежала ему с самого начала.

Она была создана для меня.

Ему нужно было отступить.

— Я беспокоюсь о нем. Он действительно все портит, когда не в себе, — высказал свое беспокойство Люциан.

Именно так я и думал. Ухмылка тронула уголок моего рта, когда она ответила ему, успокаивая его беспокойство.

Если бы она знала меня так же хорошо, как он, она бы сообразила, что лучше не отмахиваться от его опасений.

Люциан издал разочарованный стон.

— Я так сильно скучаю по тебе. Я хочу вернуться домой. Это становится смешным.

Я мысленно зарычал. Мне не понравилось, что он разговаривал с ней таким любящим тоном. Она не принадлежала ему.

— Они изменят свое мнение, как только встретятся с тобой.

— Надеюсь, что ты прав. Не хочу видеть, как ты женишься на этой корове.

Он рассмеялся.

— Почему ты не рассказал мне о своей кузине? Она не самая дружелюбная и не большая моя поклонница, Люциан.

Сэмми ушла в палатку, а Джордж и Бекки были заняты друг другом. Я встал и медленно двинулся к Елене, пригнувшись, чтобы Люциан меня не увидел.

— Милая, тебе не обязательно производить впечатление на Николь. Кого волнует, что она думает?

— Обязательно. Она — твоя семья.

— Даже не близко. Она была занозой в заднице с того самого дня, как научилась ползать.

Елена засмеялась, и этот звук сотворил с моим телом самые разные вещи.

— Ладно, прекрасно. Она не важна.

— Вот увидишь, они полюбят тебя. Обещаю.

— Хорошо, — тихо сказала она.

— Мне нужно идти. У нас ранняя охота, так что мой отец, вероятно, скоро проснется. Я ненавижу эти дурацкие охоты. Это не мое.

Она хихикнула. Святые небеса.

— Ладно, иди, пока твой папа не забрал Камми, и тогда мы вообще не сможем поговорить.

— Люблю тебя, — сказал он.

— Люблю тебя больше.

Я кипел от злости. Она понятия не имела, что, черт возьми, означает это слово.

— Сомневаюсь в этом. — Его лицо исчезло.

Я приблизился, остановившись всего в нескольких дюймах от ее спины. Она фыркнула, но затем ее тело напряглось, и она медленно обернулась.

Я улыбнулся и прислонился спиной к дереву.

— Чего ты хочешь? — выпалила она.

— Я просто хочу поговорить, Елена. Почему ты такая встревоженная?

— Наверное, потому, что я сегодня выпила не так много алкоголя, как ты, — саркастически сказала она и сделала несколько шагов в направлении остальных.

Я мягко схватил ее за запястье, останавливая. Покалывание от ее прикосновения вызвало боль во всем моем теле. Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами, ее сердце громко колотилось.

Джордж и Бекки окружили себя щитом, поэтому я решил сделать то же самое. Мне не нужно было, чтобы Сэмми услышала и выбежала из палатки, чтобы спасти свою подругу.

Мой щит встал на место, и нас окружила тишина.

— Давай. Я не собираюсь тебя есть, — сказал я медовым тоном, глядя на нее сверху вниз.

У Елены перехватило горло, когда она с трудом сглотнула, но она быстро взяла себя в руки.

— Ты пьян. Поверь мне, если бы ты был трезв, ты бы здесь не стоял.

— Кто сказал? — Слов едва можно разобрать.

— Я. Это факт.

Я снова улыбнулся.

— Это просто грандиозный спектакль, Елена. Ты должна это знать.

— Грандиозный спектакль?

Я пожал плечами, и она снова с трудом сглотнула.

— Да. — Она заставила Солнечный Взрыв во мне сойти с ума от желания. То, что я хотел сделать с этим нежным цветком…

— Как ты думаешь, почему я спас тебе жизнь?

— Потому что ты сделал бы это для любого другого участника той миссии. — Она повторила ответ, который я дал ей месяц назад.

Я игриво приподнял брови, поддразнивая ее, и покачал головой.

Ее взгляд встретился с моим.

— Я спас тебя из-за того, что ты для меня значишь. Твой отец не дракон, Елена, он никогда им не был. — Я усмехнулся. — Дракон знает, когда смотрит на своего всадника. — Я прикусил нижнюю губу и ждал ее ответа.

Она не сказала ни слова, просто смотрела на мои губы.

Она не слышала ни единого моего слова.

Она была очарована мной.

Блядь.

Наша любовь была предначертана звездами, и я знал, что если поцелую ее, произойдет что-то большое.

Я наклонился к ней, и она подняла голову.

Люциан был далеко от ее мыслей. Она хотела, чтобы я поцеловал ее, и я отчаянно хотел того же.

Я чувствовал ее сладкое, теплое дыхание на своих губах.

— Елена! — Пронзительный голос Сэмми разрушил чары. Елена вздрогнула и посмотрела на меня в замешательстве.

Я одарил ее улыбкой.

— Что ты делаешь, Блейк? Мама столько раз говорила тебе ни с кем так не поступать. — Сэмми с отвращением покачала головой и оттащила Елену прочь.

Я крепко стиснул зубы.

Сэмми Лиф… всегда была гребаной занозой в моей заднице.

— Ты жалок, знаешь это? — сказала она и пошла обратно к их палатке с Еленой.

— Я не… — начала она. Она все еще казалась не в себе.

Я не думал, что мое убеждение так легко подействует на нее.

Было очевидно, что она испытывала ко мне нечто большее, чем раздражение.

Люциан шел ко дну.

Завтра я придумаю, как с ней поговорить.

Джордж и Бекки уставились на меня, пока Сэмми застегивала молнию на их палатке.

— Какого черта, чувак?

Я пожал плечами.

— Увидимся завтра, неудачники, — сказал я и исчез в своей палатке.

Я застонал, когда увидел Табиту, свернувшуюся калачиком в спальном мешке рядом со мной. Вздохнув, я рухнул рядом с ней и навострил уши, чтобы послушать, как Сэмми объясняет, что я только что сделал с Еленой.

Умение убеждать было одним из моих самых ценных дарований. Заполнять чей-то разум ничем и контролировать его.

Я не планировал использовать это на ней, но голос был твердым, и когда она посмотрела мне в глаза, то начала терять контроль.

Жаль только, что она не слышала ни слова из того, что я сказал.

— 4~

— Чувак, что, черт возьми, это было прошлой ночью? — Джордж спросил меня об этом на следующее утро.

— Я был пьян. Не знаю, что я сделал. Поверь мне, Елена — последняя девушка, которую я хочу, — сказал я, надеясь, что он купится на это.

Он усмехнулся.

— Ты определенно не в себе, когда пьян.

— Не говори Табите.

— Не буду, но тебе нужно беспокоиться не обо мне. Сэмми по-настоящему зла.

— Я разберусь с сестрой.

Джордж не преувеличивал. Сэмми была вне себя от злости. Я нашел ее в лесу, где она и еще несколько человек мыли посуду.

— Не надо! — закричала она, увидев меня.

— Минутку, пожалуйста, — взмолился я.

После долгой паузы она фыркнула и последовала за мной дальше в лес.

Я поставил щит, и, судя по замешательству в ее глазах, это вызвало только больше вопросов, но я отвечу на них позже.

— Знаю, то, что я сделал прошлой ночью, было хреново. Не знаю, что я делал. — Я глазами умолял ее поверить мне.

— Если ты когда-нибудь сделаешь это снова…

— Клянусь, мне даже не нужна твоя подружка. Ты же знаешь, я совершаю дерьмовые поступки, когда пьян. Ты можешь сказать маме и папе правду, если я когда-нибудь сделаю это снова.

— Отлично. Не думай, что я постесняюсь рассказать маме или папе.

Я кивнул.

Зверь внутри меня был совершенно взбешен. Он хотел убить Елену. Я хотел убить ее.

Так почему же я так сильно хотел ее, когда был не в себе?

Я поплелся обратно в лагерь, где полностью игнорировал Елену до конца нашей поездки. Но я чувствовал на себе ее осуждающий взгляд.

Когда мы вернулись домой, я позвонил Айзеку, нуждаясь в месте, где можно было бы переночевать несколько дней, пока Елена остается с нами. Она должна была приехать через пару часов, и я явно не чувствовал себя в безопасности рядом с ней, пока моя тупая голова не понимала, что я ее не хочу.

Все было испорчено.

Я молился всем святым, что Сэмми будет держать рот на замке. Если бы что-нибудь из этого дошло до ушей отца, он засыпал бы меня вопросами, и я сомневался, что на этот раз смог бы уклониться от них.

Я расслабился на кровати после того, как договорился с Айзеком, который разрешил мне переночевать у него, и наблюдал, как Табита ходит по комнате, собирая свою одежду и запихивая ее в сумку.

— Фу, ненавижу ее. Это так чертовски несправедливо, что я должна уйти, чтобы отродье могло остаться, — пожаловалась Табита.

— Знаю. И поверь мне, я тоже начинаю ее ненавидеть.

Табита ухмыльнулась и забралась на кровать, уютно устроившись в моих объятиях.

Я нежно поцеловал ее в макушку и погладил по руке.

— Почему я не могу остаться? — пробормотала она мне в плечо.

— Ты же знаешь, мой отец не любит, когда в его доме слишком много людей.

— Знаю, но почему она должна оставаться здесь?

— Потому что она сирота, у которой нет дома. Ее вообще не должно быть в Академии Дракония.

— Тогда почему она там?

— Потому что старый пердун слишком много вкладывает в ее метку. Ирен думает, что это просто родимое пятно при рождении.

Табита молчала, и я наклонил голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Что?

— Ничего. Ты просто так официален с ней. Мне это не нравится.

— Я — Рубикон, Табита. Я веду себя официально со всеми. Никто не выше меня.

Она улыбнулась.

— Знаю. Поверь мне, эту часть я знаю. — Она встала, схватила свитер, висевший на моем рабочем стуле, и бросила его в сумку.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, просто это то, чему я научилась на собственном горьком опыте. Я с трудом справляюсь с некоторыми твоими потребностями.

Она начинала выводить меня из себя.

— Мы снова говорим об Арианне? Я же сказал тебе, что мне жаль. Сколько раз…

— Я знаю, и все в порядке. Просто ты занимаешься всякой ерундой, когда меня нет рядом.

— Поверь мне, на этот раз я не буду делать глупостей.

Она рассмеялась.

— Да, Елена едва заметна. Кроме того, на этот раз Люциан попытается отрезать тебе яйца. Даже не думай об этом. Люциан — единственный, кто может тебя приручить. Ты должен помнить это.

— Никто не может приручить меня, — огрызнулся я.

— Я не это имела в виду. Но он один из немногих, кто продолжает пытаться.

Она закинула сумку на плечо и выжидающе посмотрела на меня.

Я встал и последовал за ней из комнаты.

Я не увижу ее в течение трех недель, что могло бы дать мне прекрасную возможность улизнуть навестить Ирен.

Я знал, что она жила где-то в одном из драконьих городов, недалеко от Ариса.

Если бы я мог просто увидеть ее, этого было бы достаточно.

***

Переночевать у Айзека было здорово. С Мисси всегда было весело проводить время, и нашей группе удалось получить качественную практику. Тай написал песню, которая сама по себе не обладала большим потенциалом, но я мог бы использовать ее фрагменты в одной из своих песен.

Слишком скоро мне пришлось возвращаться домой.

Когда я вернулся, Елены там не было.

Когда я поздоровался, папа упомянул, что у нас билеты на церемонию открытия Варбельских Игр.

Один из его друзей при дворе короля Альберта не смог приехать, поэтому он дал моему отцу пять билетов, что означало, что к нам присоединится отродье.

Мне пришлось бы держаться от нее на расстоянии. Я не мог быть рядом с ней, пока был пьян.

Когда она вернулась позже в тот же день, я проскользнул в свою комнату и остался там.

***

Наконец наступила суббота, и я решил, что лучше встречусь со всеми на игре, чем поеду с ними — я чертовски ненавидел лифты — и отец дал мне билет на случай, если я приеду первым.

Когда я добрался до арены, Блейз нашла меня и повела в VIP-зал. Блейз была одной из лучших людей, которых я знал, она добивалась, чтобы я получил место в ее команде, но чертов совет не сдвинулся с места. Они думали, что у меня слишком много способностей. Не помогло и то, что мой Розовый поцелуй был чрезвычайно смертоносным.

Совет даже отказался позволить мне участвовать в человеческом обличье, хотя Блейз пыталась убедить их, что это было бы экстраординарным выходом для моей ярости.

Теперь я ничего не мог поделать, кроме как сидеть в стороне и наблюдать, как бесполезные спортсмены занимаются единственным видом спорта, который меня хоть немного интересовал.

— Мне жаль, здоровяк, — сказала Блейз со своим сильным европейским акцентом.

— Ты пыталась. Наверное, я должен поблагодарить свою роль большого плохого волка.

Она сморщила нос и притворилась, что рычит на меня. Я усмехнулся, когда она протянула мне пиво.

— Мне нужно подготовиться к игре, но тебе здесь должно быть хорошо. Это одно из лучших мест для просмотра игры.

— Спасибо, Блейз.

Она слегка кивнула мне.

— Увидимся позже, — сказала она, выходя за дверь.

На пару минут зал был в моем распоряжении, прежде чем он начал заполняться VIP-гостями.

Некоторые из них служили с моим отцом в Лиге Драконов и рассказывали мне о старых добрых временах.

Это было тяжело слушать.

Отец был совсем другим драконом до того, как Горан предал короля и королеву. Он обладал внушительной внешностью, и его почитали почти так же сильно, как короля и королеву. Теперь он едва держал себя в руках. Он был практически позором. Я покачал головой, отходя от группы предающихся воспоминаниям. Он пал так низко.

Это раздражающее урчание ударило меня в живот, указывая на то, что Елена — и моя семья — были рядом.

Я презирал ее за то, что она оказывала на меня такое воздействие, даже когда на арене были тысячи людей.

Это никогда не исчезнет.

Мне хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но мне нужно было оставаться трезвым. Я не мог рисковать, повторяя свои пьяные действия в ее присутствии. Был только вопрос времени, когда я оступлюсь и проболтаюсь.

— Леди и джентльмены, мальчики и девочки… О, и драконы.

Толпа зааплодировала, их рев был оглушительным.

— Добро пожаловать на 205-е ежегодное открытие Варбельских Игр!

Взорвался фейерверк, в небе засверкали огромные вспышки звезд. Дисплей напомнил мне о том единственном случае, когда я перешел на другую сторону стены. В Китай.

Для меня было честью быть отмеченным людьми.

Я знал, что Древние никогда не позволят мне снова посетить их. Я бы снова преодолел Стену, только если бы отказался от своей свободы и стал рабом.

Погруженный в мысли, я едва расслышал диктора.

Я был так слаб, когда был сам не свой.

Зверь ненавидел, когда я проявлял слабость. Я тоже так думал.

Я снова переключил внимание на диктора. Погружение в мысли не принесло мне никакой пользы.

— Наступил момент, которого все так долго ждали. Для меня большая честь представлять команды этого года. Сапфиры!

Игроки — человек и дракон — демонстрировали себя, и я немного понаблюдал за ними, прежде чем повернуться и направиться к бару.

Мне нужно было еще выпить, но я должен был держать себя в руках.

Я сидел в баре, пока не услышал свисток, возвещающий о начале игры. Меня не волновали скучные представления и речи. Меня интересовало только действие.

Все вокруг ворчали, потому что Макинтош был судьей в этом году. Я тоже был взбешен. Ему разрешили быть судьей, но мне не разрешили присоединиться к команде?

Гребаные древние.

Конечно, Макинтош не обладал такими многочисленными опасными способностями, как у меня, но он был гребаным мошенником, который раньше тренировал «Желтых шершней».

Меня бы нисколько не удивило, если бы «Желтые шершни» выиграли всю лигу в этом году; этот сомнительный ублюдок, вероятно, гарантирует им победу в каждой игре.

Я был уверен, что сегодня вечером они обыграют «Сапфиров».

Я вернулся на свое место и устроился поудобнее, наблюдая за летающими в воздухе шариками из инея, огня и кислоты.

Мячи отскакивали от щитов, защищавших толпу, и каждый удар был громким и отдавался эхом.

Зрители пришли в неистовство, когда был забит первый гол, подняв волну вокруг расщелины. Я ненавидел волны; они всегда заставляли меня чувствовать, что я вот-вот утону в людском море.

— Люк в отличной форме в этом году, — сказал Уйс справа от меня.

— Я видел и получше, — сказал я, поднося пиво ко рту.

Уйс громко рассмеялся.

— Слышал, в этом году тебе снова отказали в месте.

— Все в порядке. Было бы нечестно, если бы они позволили мне играть.

— Уверен, толпа полюбила бы тебя, Блейк.

Я ухмыльнулся и вернулся к игре как раз в тот момент, когда Люк забил гол.

Сапфиры сошли с ума.

Прозвучал свисток, и Желтые шершни попытались отыграться, забив почти сразу.

Но это не остановило Сапфиров. Они были в ударе, забив три гола за следующие десять минут.

VIP-зал пришел в ярость.

Зал дружно ахнул, когда огненный шар врезался в одного из игроков.

Но если они не могут справиться с тем, что им причиняют боль, тогда им не следует играть в эту игру.

Товарищ по команде поймал игрока и доставил его в медицинский пункт на краю поля боя.

До того, как лианы захватили Итан, Констанс работала медиком на играх и брала меня и Анук с собой на игры.

Глубокая боль пронзила мое сердце, когда я понял, что Анук не приходила мне в голову целую вечность.

Анук была моей двоюродной сестрой и самым храбрым маленьким Солнечным Взрывом из всех, кого я знал. Дерьмо случилось еще до того, как она приняла свой человеческий облик.

Теперь она была заперта за лианами, возможно, мертва, насколько я знал.

Внезапная тишина, воцарившаяся в толпе, вывела меня из гнетущих мыслей.

— Что за черт? — воскликнул Уйс, и я резко повернул голову в сторону игры.

Драконы хлопали крыльями и парили в воздухе. Их глаза были стеклянными и пустыми.

Их товарищи по команде-люди пытались говорить с драконами, но никто им не отвечал.

Все хихикали и перешептывались вполголоса.

— Парень, может быть, тебе стоит опустить туда свою задницу. — Беспокойство сквозило в каждом слове Уйса.

Я понял, что все драконы смотрели в одном направлении. На то самое место, где, как я знал, сидели моя семья и Елена.

О, черт.

Прежде чем я успел пошевелиться, драконы атаковали как один.

Я не остался, чтобы посмотреть на результат.

Я протолкался сквозь толпу в VIP-зале, рывком распахнув дверь, когда добрался до нее. Щелчок замков эхом разнесся по коридору.

Они запирали эти чертовы двери!

Я подбежал к ближайшему окну и выпрыгнул из него, не раздумывая ни секунды.

Я приземлился среди толпы, в то время как они бросились к выходу. Я не превращался, на случай, если то, что происходило с драконами, повлияет и на меня.

Мой взгляд быстро нашел отца среди драконов, атакующих щит, который начал поддаваться.

Что может управлять драконом? Мои мысли сразу же обратились к Горану, но его здесь не могло быть. Если бы это было так, он бы забрал меня, и большинство людей здесь уже погибли бы.

Нет, его здесь не было. Но кто-то другой выполнял его приказы.

Но почему?

Елена.

Это была единственная непостижимая причина.

Горан знал, что она была моей единственной надеждой, моим билетом к тому, чтобы стать хорошим. Очевидно, ему это не понравилось.

Он хотел, чтобы я принадлежал только ему.

Щит исчез, и я рванул вперед, к своей семье. Они боролись за то, чтобы защитить всех вокруг себя.

Я не обращал на них внимания. Мой взгляд скользнул по всем, ища единственного человека, который имел значение в этот момент.

Елена.

Наконец, я увидел ее, застывшую на месте и уставившуюся перед собой, как чертова идиотка.

И она должна была быть моей всадницей? Чертовски неправдоподобно.

Я врезался в нее, одно из моих крыльев частично трансформировалось.

— Поднимите щит! — взревел я.

Я слышал, как учащенно бьется сердце Елены, и облегчение разлилось по моим венам, как наркотик. С ней все было в порядке.

Огонь опалил мое крыло, ожог был сильнее, чем любая боль, которую я когда-либо испытывал.

Я посмотрел вниз на Елену. Она окаменела.

— Просто лежи, — прошипел я.

— Что происходит?

— Не знаю, но по какой-то причине они целятся в вас четверых.

Я почувствовал это тогда, необходимость не защищать ее. Поднять свое крыло и позволить ей сгореть дотла. Я собрал все свои силы, чтобы сделать это, но мое крыло не хотело открываться. Это вызвало у меня желание оторвать ей голову. Почему я не мог контролировать свое собственное тело? Это был полный пиздец. Зверь внутри меня сошел с ума. Он винил человеческую часть меня в том, что я такой слабый.

Щит все еще не был восстановлен.

— Ты в порядке? — тихо спросила Елена.

— Я в порядке, просто не двигайся.

— Как ты… — Она замолчала.

— Что? — Она даже не могла говорить полными предложениями. Это раздражало меня до чертиков.

— Горан жив, он здесь! — Она начала извиваться, пытаясь вырваться.

Она тоже была чокнутой?

— Елена, успокойся. Его здесь нет.

— Нет, Блейк, он здесь! Раньше я не могла пошевелиться, как в ту ночь.

— Расслабься. — Мои глаза встретились с ее, и ее тело начало расслабляться. Ее было так легко убедить. — Его здесь нет. Если бы это было так, мы были бы мертвы. — Я огляделся в поисках отца, но мое крыло закрывало обзор. — Папа, подними щит!

— Мы пытаемся, Блейк. Просто держись.

— Гребаные яйца в заднице.

Я знал, что отец не смог бы поднять стену с этим придурком, дышащим огнем. У меня не было выбора, я должен был оставить ее, чтобы получить контроль над тем, что бы это ни было.

— Елена, не двигайся. Я собираюсь попытаться отвлечь огонь Солнечного Взрыва. Просто лежи спокойно.

— Огонь?

Серьезно? Она была такой чертовски раздражающей. С моих губ сорвалось ворчание, больше похожее на рычание.

Я слегка приподнял крыло, чтобы освободить место для расширения другого крыла, когда оно трансформируется. Последовал небольшой рывок, и затем мое второе крыло освободилось.

Я продолжал прикрывать Елену одним из крыльев, а другим взмахнул, чтобы встать на путь огня.

Я надеялся, что это сработает.

Все еще находясь в человеческом обличье, мне удалось отвести большую часть пламени крылом.

Я снова посмотрел на Елену, ее лицо исказилось от боли. Жар начал опалять ее кожу.

Блядь.

Я не мог вернуться, я должен был осуществить этот план.

— Мама? — закричал я. Теперь она была единственной надеждой Елены.

— Готова, просто убери это пламя.

Одно мое крыло работало сверхурочно, а другое уже никогда не будет прежним. И все потому, что у меня был этот гребаный комплекс героя, когда дело касалось отродья.

Почему, черт возьми, я всегда в конечном итоге спасал ее?

Я начал отталкивать дракона и его огонь, одновременно удаляясь от Елены.

Посреди суматохи Блейз и несколько членов обеих команд пришли на помощь.

С их помощью щит, наконец, встал на место.

Краем глаза я увидел, как моя мать исцеляет Елену.

Я повернул голову обратно к дракону, полностью принимая свою драконью форму. Я оттолкнул его, отчаянно пытаясь защитить свою семью.

Дракон, наконец, пришел в себя. Один за другим каждый дракон, атаковавший толпу, казалось, восстанавливал контроль над собой. Затем их глаза закатились, и они упали на землю.

Резонирующее заклинание донеслось до моих ушей, когда группа Драконианцев произнесла заклинание, заставляющее бессознательных драконов парить в воздухе.

Елена все еще болтала как сумасшедшая о Горане, что только заставляло всех паниковать еще больше.

Она была такой идиоткой.

Горана здесь не было!

Маме наконец удалось достучаться до нее, и она успокоилась.

Я чувствовал на себе ее взгляд, но не переставал искать в толпе того, кто был достаточно силен, чтобы контролировать разум этих драконов.

Они все еще были здесь, я это чувствовал.

Блейз вихрем неслась к нам… я даже не заметил, что она ушла.

— Эй, плохой волк, ты в порядке?

Я кивнул, все еще оглядывая толпу.

— Один из драконов проснулся. Она сказала, что была околдована. Судя по тому, что она объяснила, и побочным эффектам, которые испытала, это похоже на заклинание Хикеруса. Они были вынуждены атаковать.

— Заклинание Хикеруса? Это заклинание не действует на драконов. — Отец повторил мои мысли.

— Ну, кто-то действительно сильный заставил его подействовать. — Она пожала плечами и запрыгнула обратно на свой рейдер, улетев после того, как дала моей матери инструкции убедиться, что со всеми все в порядке.

Елена снова была в бешенстве, говоря всем, что она была уверена, что Горан здесь, потому что до того, как я сбил ее с ног, она не могла пошевелиться, точно так же, как не могла двигаться на горе.

Отец пытался успокоить ее.

«Двухлетний ребенок может сотворить это заклинание», — ехидно подумал я про себя.

— За этим стоит Горан, я это чувствую, — продолжала лепетать она.

Его здесь не было, но — и я неохотно признавал это — Елена была права.

Горан снова пустился в свои старые проделки. Он пытался убить Елену.

Что-то привлекло мое внимание, и я сосредоточился на женщине в капюшоне.

Она была бы в безопасности, если бы не бросила на меня подозрительный взгляд через плечо.

Она зарычала и оттолкнула парня, стоявшего перед ней.

Настала моя очередь преследовать.

— 5~

Погоня была жесткой. Кем бы ни была та женщина, она была быстра.

Она убежала в близлежащий лес, и у меня не было другого выбора, кроме как снова принять человеческий облик и побежать за ней пешком.

Ее запах был тошнотворно сладким, не похожим ни на что, что я нюхал раньше, но я чувствовал в нем опасность.

Мне нравилось все в ее аромате.

Я последовал за ней, сильно размахивая руками по бокам, чтобы набрать скорость. Она появилась в поле зрения как раз в тот момент, когда мы миновали деревья у края утеса.

Мой отец и Джордж были в небе над головой, но они были недостаточно близко, чтобы налететь.

Я потянулся, чтобы схватить ее, но она нырнула со скалы прежде, чем моя рука успела сомкнуться вокруг ее плеча.

Я резко остановился на краю обрыва, мои глаза расширились, когда она изменилась в воздухе и издала пронзительный орлиный крик.

Шок заставил меня замереть на долю секунды, прежде чем я изменился и последовал за ней с обрыва.

Мне, должно быть, что-то мерещилось. Эти существа были давно мертвы. Ушли.

Но эта сучка только что совершила ошибку.

Ничто и никто не был быстрее меня в воздухе. Я бы догнал ее, даже с поврежденным крылом. Она падет духом и запоет, как маленькая птичка, как только я закончу с ней.

Я в мгновение ока сократил расстояние между нами, готовый сразить ее наповал, но мне нужно было избежать ее хвоста.

Их хвосты были ядовитыми, а на кончике торчало жало.

Даже мать не смогла бы исцелить меня, если бы сучке удалось вонзить в меня это жало.

Я врезался в нее, одним из своих когтей удерживая ее хвост подальше от моего тела.

Она завизжала и вцепилась в меня когтями.

Я схватил ее за крылья, дергая их, желая оторвать их от нее.

Мы закружились в воздухе, и мне наконец удалось поймать ее в свои когти. Но внезапно она издала еще один визг и исчезла из моей хватки, оставив меня сжимать в руках пучок перьев.

Как, черт возьми, она могла просто исчезнуть.

Я издала громкий рык разочарования, когда Джордж, Бекки и мой отец догнали меня.

— Ты потерял ее! — в ярости взревел мой отец.

— Я ее не терял. Она была у меня, черт возьми!

— Тогда где же она, Блейк? — спросила Бекки.

— Я не знаю, — отрезал я. Я был взбешен и сбит с толку.

— Блейк, в твоих словах нет никакого смысла.

— Она исчезла, Бекки. У нас есть еще одна проблема, — сказал я, глядя на отца. Я протянул коготь и показал ему перья.

— Блейк, этого не может быть. Ты уверен?

— Я видел ее. Она гиппогриф.

***

Мы прилетели в дом Люсиль, и унижение всколыхнулось во мне, когда я вспомнил, когда был здесь в последний раз — в ту ночь, когда я был пьян, под кайфом и отчаянно хотел поговорить с Еленой.

Я отогнал это чувство и сосредоточился на насущном — гребаных гиппогрифах.

Как, черт возьми, гиппогрифы все еще были живы? Насколько я знал, они вымерли давным-давно.

Когда мы приблизились к дому Люсиль и начали спускаться, голоса тех, кто находился в доме, стали слышнее, и мое замешательство только усилилось, когда я услышал, как моя сестра говорит о том, чтобы объединиться с Еленой.

Едва я коснулся земли, как снова принял человеческий облик, схватил халат, который Бекки бросила мне после того, как вручила другой Джорджу, и быстро натянул его, следуя за ней в дом.

Люсиль схватила Бекки и покрыла ее лицо поцелуями. Мой взгляд немедленно обратились к Елене, ища хоть какой-нибудь признак того, что она Взошла.

Это осенило меня по дороге сюда. Она попала под огонь того дракона. Ее лицо вспыхнуло. Это могло заставить ее Взойти, так как мой огонь был самым сильным из всех, что существовали. Только вопрос времени, когда она покажет им свой настоящий огонь. Мой огонь. Розовый поцелуй.

Тогда они все узнают правду.

— Я в порядке, мам. Серьезно, — захныкала Бекки.

— Ты могла умереть сегодня ночью. Никогда больше так не прыгай Джорджу на спину.

— Расслабься, он поймал меня.

— Я всегда ее поймаю, — похвастался Джордж.

Я никогда не был так напуган.

Если бы я не спас Елену, она могла бы легко Взойти.

— Елена владеет огнем, — крикнула моя сестра.

Я застыл. Черт. Нет. Пожалуйста, только не это.

— Ты что, издеваешься надо мной? — Бекки взвизгнула. — Ты Взошла?

— Бекки! — пожурила Люсиль материнским тоном.

Я снова уставился на Елену, и она встретила мой пристальный взгляд.

Я видел, что ей становится не по себе, но мне было все равно. Я был в ярости.

— Нет, но она умеет обращаться с огненным порошком, — ответила Сэмми.

Напряжение в моей груди немного ослабло, но я все еще был зол.

— Что?

— Она по ошибке сделала маленький глоток, и это должно было прожечь дырку прямо у нее в горле. Этого не произошло, — ответила Сэмми.

— Мастер Лонгвей думает, что она близка к Восхождению, — сказала моя мать.

Я и не подозревал, что он здесь, но сейчас у меня не было времени беспокоиться об этом.

— Ты глотнула Огненного порошка? — выдавил я сквозь стиснутые зубы. — Я только что спас тебе жизнь, а ты пытаешься покончить с собой огненным порошком?

— Я не пыталась покончить с собой. В чем твоя проблема? — Она свирепо посмотрела на меня. — Я могла Взойти, если бы ты не сбил меня с ног.

Я усмехнулся.

— Ты была бы убита, Елена.

— Мастер Лонгвей так не думает, — ехидно сказала Сэмми.

— Хватит! — Вся комната погрузилась в тишину от крика моего отца.

Я пытался успокоить себя, но у меня ничего не получалось. Она не взошла, и хотя я был рад этому, но все еще был чертовски взбешен.

— У меня нет на это времени. Держись подальше от огненного порошка. Ты не дракон. — Я повернулся обратно к двери и выбежал из дома.

Мне нужно было добраться до Ирен. Она смогла бы увидеть, куда делась эта сука-гиппогриф, и тогда я смог бы выследить ее.

Она не сбежит от меня дважды.

***

К счастью, найти лофт Ирен было нетрудно.

Я просто следовал зову сердца.

— Блейк. — Ирен соблазнительно улыбнулась, открывая дверь. Она обхватила меня руками и практически втащила внутрь.

— Как бы сильно я ни хотел сделать это прямо сейчас, мы не можем. Это дело чрезвычайной важности, Ирен.

Она отпустила и посмотрела на меня с беспокойством.

— Что не так?

Я рассказал ей, что произошло на Варбельских Играх, и как одержимые драконы пытались закончить работу, которую не смог выполнить Горан. Тогда я сказал ей, что ей нужно найти гиппогрифа, чтобы я мог отправиться за ней.

Беспокойство промелькнуло на ее лице, прежде чем мы изменились и направились к дому Люсиль.

— Только на год, милый, — услышала я слова матери, когда мы приземлились на лужайке. — Это было до того, как вы с Блейком вылупились.

— Ты действительно думаешь, что не рассказывать нам об этой штуке, которая может заставлять людей растворяться в воздухе, было лучшим решением для Пейи? — прошипел мой отец.

— В то время — да. Но я больше ничего не знаю, Роберт, — ответил мастер Лонгвей.

— Чонг, о чем ты мне не договариваешь?

Мы вошли в дом, и мастер Лонгвей встал, чтобы поприветствовать Ирен.

— Я так рад, что ты пришла.

— Рада помочь всем, чем смогу.

Моя мама и Люсиль приветствовали ее, а Ирен любезно поприветствовала всех — даже отродье, которое просто пристально посмотрело на нее, прежде чем опустила голову.

Елена была такой чертовски слабой. Она никогда не будет готова, никогда не будет достойна быть моей всадницей.

Взгляд Ирен упал на перо, которое мой отец сжимал в руке.

— Можно мне?

Отец сжал челюсти, когда обдумал ее просьбу.

Я ненавидел то, как он обращался с Ирен. Это была не ее вина, что она не смогла увидеть, кто собирался предать его всадника. С того места, где я стоял, все равно не выглядело так, будто их отношения были особенными. Если бы это было так, мой отец знал бы, что у короля Альберта и королевы Катрины был ребенок.

— Она единственная, кто может рассказать нам, что произошло, папа.

Он посмотрел на меня долю секунды, затем осторожно протянул ей перо.

Я увидел лютую ненависть в его глазах.

Ирен взяла перо, и Люсиль подвела ее к дивану.

Ирен закрыла глаза, и в комнате стало необычайно тихо, будто мы все затаили дыхание.

Это была одна из вещей, которые мне больше всего нравились в Ирен, — наблюдать, как у нее появляется истинное видение.

Когда ее глаза открылись, они были чисто белыми.

Она открыла рот, чтобы заговорить, и я шагнул вперед. Я был более чем готов схватить эту сучку-гиппогрифа.

Глаза Ирен вернулись к своему обычному голубому цвету так же внезапно, как и стали белыми.

В тот момент, когда она вышла из своего транса, ее грудь вздымалась, и она надрывно кашляла.

Люсиль сбегала на кухню и вернулась со стаканом воды.

Ирен проглотила его, восстановив контроль, но ее глаза оставались расширенными от ужаса.

— В чем дело, Ирен? — спросил отец, нарушая напряженное молчание.

Она уставилась в никуда, игнорируя его вопрос.

— Ирен! — рявкнул он.

Ирен медленно повернулась и посмотрела на моего отца.

— Что ты видела? — Его тон все еще был требовательным, хотя голос немного смягчился.

— Ничего. — Она нахмурилась, между ее бровями образовалась глубокая складка. — Я потеряла это.

В комнате раздался коллективный вздох.

Как это было возможно? Ирен никогда раньше не теряла ни одного из своих видений.

— Горан в Пейе? — Голос моего отца звучал более враждебно, чем когда-либо прежде. — Ирен!

Она покачала головой.

— Он все еще в Итане?

— Я не знаю, я не знаю, я не знаю! — Ее голос повысился от паники, а на глаза навернулись слезы.

— Что значит, ты не знаешь?

— Роберт, — упрекнула мама, положив руку ему на плечо.

— Исси, она единственная, кто может рассказать нам, что происходит.

— Я никогда раньше не теряла видение. Я чувствовала, как оно приходит ко мне, а потом… ничего. Оно было заблокировано такой громадной силой. Я только однажды чувствовала подобный блок, — сказала Ирен.

— Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно делает это? — спросил мастер Лонгвей.

Ирен снова посмотрела на моего отца, и между ними промелькнуло что-то вроде понимания.

— Нет, Ирен, — сказал мой отец тихим и побежденным голосом. Он выглядел как тот печальный, жалкий засранец, каким был еще несколько месяцев назад.

— О чем они говорят? — спросила Елена.

Во мне клокотало столько гнева. Мне хотелось накричать на нее и сказать, что это все ее вина. Ирен не могла видеть гиппогрифа из-за его намерений. Точно так же, как она не могла видеть, что Горан собирается предать короля Альберта.

— Я не знаю, — прошептала Сэмми. — Судя по выражению папиного лица, это могло означать только одного человека.

— Кого?

Но мне не нужно было слышать ответ Сэмми, чтобы понять, что она ошибалась. Это не он.

Это его отродье.

— Я не могу объяснить тебе это по-другому, Роберт. Это точно такое же чувство. Я что-то почувствовала, а потом это исчезло. Единственное предсказание, которое я когда-либо получала и которое было связано с ними, было настолько расплывчатым, что я ходила с головной болью всю неделю. Я могла что-то почувствовать, но этого просто не произошло.

— Ирен, он все еще жив?

Я ахнул.

— Ты знаешь этот ответ. Калеб подтвердил это давным-давно. Перестань надеяться.

— Тогда расскажи мне, что ты видела.

— Ничего. Я ничего не видела, и это пугает меня больше всего на свете, — выплюнула она, чертовски вовремя разозлившись.

— Мне жаль, Роберт. От меня нет никакой пользы. Всем спокойной ночи, и я искренне сожалею.

Я смотрел, как она уходит. Я не мог позволить ей остаться одной сегодня вечером, не тогда, когда она проходила через что-то подобное.

Я последовал за ней, больше не обращая внимания ни на кого в комнате.

Ирен нуждалась во мне сегодня вечером, точно так же, как я нуждался в ней бесчисленное количество раз. Пришло время отплатить ей той же монетой.

***

Она провела большую часть ночи, плача и рассказывая о своем зрении, потирая голову, чтобы избавиться от пульсирующей боли.

Раскаленная добела ярость горела внутри меня, и я пожалел, что не могу выместить ее на Елене, поскольку она была причиной смятения Ирен.

У Ирен обычно начиналась головная боль всякий раз, когда она представляла будущее короля Альберта или королевы Катрины. Теперь она испытывала то же самое с Еленой.

Только вопрос времени, когда я тоже исчезну из ее видений.

Гребаная Елена.

Ей не следовало быть здесь. Зверь зашевелился внутри меня, призывая избавиться от нее, убить ее.

Она никогда не будет достойна заявить на меня права.

Она делала меня больным, физически и морально.

— Твой отец убьет меня, если застанет тебя здесь, — пробормотала Ирен.

— Не беспокойся о моем отце. Мне двадцать один. Он ни хрена не может сделать.

Она выдохнула и вытерла слезу со щеки.

— Не говори так, Блейк.

— Я — Рубикон, Ирен, а не какой-то глупый дракон.

Она улыбнулась, и я поцеловал ее в кончик носа.

— Не волнуйся. Я разберусь с ним.

— Ты не это имеешь в виду. Я потеряю работу в Драконии. Что ж, я уверена, что после этого мастер Лонгвей все равно меня уволит. — Она встала и села на край кровати.

Я осыпал поцелуями ее кремово-белое плечо.

— Он действительно сглупит, если сделает это.

Она усмехнулась, но затем медленно вздохнула.

— Ты действительно ничего не видела?

Она посмотрела на меня через плечо.

— Блейк, клянусь. Если бы я что-то увидела, я бы тебе сказала. Я забыла, каково это — ничего не видеть.

— Что ты имеешь в виду?

— Это было точно так же, как тогда, когда я пыталась заглянуть в будущее короля Альберта. В те моменты, когда мне удавалось мельком что-то увидеть, я думала, что моя голова вот-вот взорвется.

Ничего не говори, Блейк, держи рот на замке.

— Но как, Ирен? Он мертв.

— Я знаю, но каким-то образом он защищает этого гиппогрифа, Блейк.

Мне не нравилось лгать ей, но я умру со своим секретом. Ирен не могла знать, что Елена была той, кто блокировал ее, и что Гиппогриф каким-то образом был связан с Еленой. Ее намерение.

Это только усилило ненависть внутри меня.

— Эй. — Ирен коснулась моего подбородка. — Что происходит в твоей голове?

Я покачал головой.

— Просто думаю о том, что могло бы так помешать тебе. — Я поцеловал ее руку. — Мне это не нравится.

— Это неизбежно произойдет. Я не говорю, что это связано с королем Альбертом, но это нечто такое же могущественное и доброе, каким он был.

— Ты думаешь, это может быть Горан?

— Нет, поверь мне. Горан нехороший человек. Я все еще вижу его время от времени. Даже лианы не смогли помешать мне.

— Что он делает?

— Он что-то замышляет. Но я не видела ничего подобного. Не думаю, что он связан с гиппогрифом.

— Значит, гиппогриф не злой?

— Я не знаю, Блейк. Все, что я знаю, это то, что она могущественна. Думаю, ты прав. Она пытается закончить то, что начал Горан. Он не хочет, чтобы храбрые Драконианцы и драконы были на этой стороне, когда он сбежит. Тебе нужно быть осторожным. — Она наклонилась ко мне, и я обнял ее одной рукой.

— Он не убьет меня, Ирен. Он хочет, чтобы я присоединился к нему.

— Но он убьет всех, кого ты любишь, чтобы сломать тебя.

Я знал это, и мне это не нравилось, но я все равно должен был скрывать свой секрет.

Для меня Елена означала порабощение. И ни за что на свете я не собирался быть чьим-либо рабом. Что бы Джордж ни говорил о Денте, он никогда не сможет убедить меня в этом. Парень шел и говорил, доказывая, что Дент был не более чем рабством.

— 6~

Я проснулся посреди ночи от того, что Ирен разговаривала во сне.

Я уже собирался разбудить ее, когда до меня дошло, что она не просто разговаривала во сне… она делала предсказание. К сожалению, я не слышал всего, но она упомянула опасного незнакомца, который был настроен по-своему. Тот, который уничтожит Пейю. Ее последним предупреждением было быть осторожным.

Она резко проснулась, безудержно кашляя, ее тело сильно тряслось.

Я вскочил с кровати, чтобы принести ей стакан воды, и она выпила его большими глотками.

Ее дыхание вырывалось с хрипом, лицо было бледным, хмурый взгляд портил ее великолепное лицо. Ее глаза были застывшими и сосредоточенными. Она моргнула, едва осознав, что я нахожусь в комнате.

— Ирен. — Я провел пальцами по ее руке. Ее кожа была как лед.

Мое прикосновение испугало ее, и она подпрыгнула, задыхаясь. Она перевела взгляд на меня, ее лицо исказилось, когда рыдания прорвались сквозь нее.

Я заключил ее в объятия и прижался губами к ее волосам.

— Ты должен найти незнакомца, Блейк.

— Конечно, но как? Как я узнаю, кто это?

Она описала сладкий запах, точь-в-точь похожий на тот, за которым я гнался по лесу до самого края утеса. Гиппогриф.

Опасность все еще была вокруг нас.

— Я должна позвонить мастеру Лонгвею. Мне нужно сказать ему об опасности. Никто из вас не в безопасности, Блейк. Он идет за всеми вами.

Это было не так, но я не мог сказать ей об этом.

Он шел только за Еленой.

Горан понял, кто она такая, в ту же минуту, как увидел ее, точно так же, как и я, и он хотел убить ее, потому что она представляла угрозу его планам.

Я подождал, пока Ирен снова заснет, прежде чем уйти. Небо начинало светлеть, когда я приземлился у своего дома и прокрался внутрь, мой желудок скрутило в ту же секунду, как я приземлился.

Я ненавидел то, что Елена все еще оказывала на меня такое влияние.

Зверь наполнил мою голову убийственными мыслями.

Он хотел, чтобы она ушла, умерла, стерлась из памяти, чтобы он мог быть свободен делать то, что хотел и в чем нуждался, без последствий.

И все, что стояло на пути зверя, были я и Елена.

Я рухнул на кровать, измученный событиями дня — и ночи, — но я ворочался с боку на бок, не в силах заснуть.

Бессознательное предупреждение Ирен снова и снова прокручивалось в моей голове.

Гиппогриф — незнакомка, как назвала ее Ирен, — была опасна. Она выполняла работу Горана.

Не было никакого способа узнать, какую форму она примет, чтобы напасть на нас. И как она подберется к нам поближе?

Я в отчаянии ударил кулаком по подушке. Ничто не имело никакого гребаного смысла.

***

На следующий день отец был похож на медведя с больным зубом, и мы все старались держаться на расстоянии. Он должен был предстать перед советом и воспроизвести события предыдущего дня, перо гиппогрифа было его единственной уликой.

Они пытались заставить пойти и меня, но у меня были дела поважнее, чем доказывать свою невиновность в том, что произошло на Варбельских Играх. Для совета не имело значения, что моя семья и я были теми, кто пытался защитить всех. Всякий раз, когда кто-то выступал перед советом, казалось, что ты должен защищаться, независимо от того, были ли твои действия чистыми и на благо окружающих.

Скорее мой отец, чем я.

Люциан сегодня возвращался домой. Я надеялся, что это означало, что он заберет Елену из наших рук, так что я, по крайней мере, смогу вздохнуть спокойно в своем собственном доме, но я знал, что вероятность того, что это произойдет,невелика. Король Хельмут и королева Маргарет не очень-то любили Елену.

И я знал это, потому что мне приходилось терпеть, слушая о Елене каждый чертов раз, когда я включал радио.

Если радиоведущие не болтали о ее отношениях с Люцианом, то они обсуждали ее роль в миссии «Короля Лиона».

Все хотели знать, кто она такая и откуда прибыла.

Их восхищение ею заставляло меня нервничать. Я был в ужасе от того, что кто-то увидит сходство между королем Альбертом и Еленой. Особенно после того, как они хорошенько разглядели ее глаза. Глаза Елены и короля Альберта были совершенно одинаковыми.

Я провел рукой по лицу и выключил радио, когда ведущий снова упомянул Елену Уоткинс. Драконье отродье.

Мне было противно, когда они так ее называли. Я был единственным, кто имел право так ее называть.

Противоречивые чувства, бушевавшие внутри меня, выводили меня из себя. Часть меня хотела защищать ее на каждом шагу, но другая часть хотела оторвать ей голову.

— Это всего лишь слова, Блейк, — сказала мама, сжимая мое плечо.

— Не то чтобы меня это волновало, мам. Я просто устал слушать один и тот же чертов диалог на каждой радиостанции.

— Знаю. И уверена, что как только выставка «Короля Лиона» в музее закончится, шумихи тоже не будет. Кстати, твой отец сказал, что тебе нужно идти.

Я покачал головой, с шумом выдохнув через нос. Иногда мне хотелось напомнить ей, каким неудачником он был раньше, но я заплатил своей душой за то, чтобы это исчезло. Я заплатил за то, чтобы он стал тем человеком, которым когда-то был, хотя тот человек умер давным-давно.

Меня раздражало, что он стал таким гребаным неудачником, и что он легко отделался. Но моя мать заслуживала лучшего, чем то, через что он заставил пройти мою семью своим пьянством и азартными играми, и она ясно дала понять, что никогда с ним не разведется.

Она слишком сильно любила его, чтобы вот так от него отказаться.

Итак, я должен был все исправить для нее.

— Блейк, ты должен быть там.

— Хорошо, я постараюсь появиться. — Я встал и вышел из кухни. Я не хотел быть там, когда Елена спустится за завтраком.

Я захлопнул дверь спальни и достал кэмми, чтобы позвонить Айзеку.

Мне нужно было убраться подальше от Елены. И я мог использовать наш новый альбом как предлог, чтобы убраться из дома.

***

— Итак, я так понимаю, что ты должен пойти, раз уж ты был тем, кто спас принцессу и все такое, — сказал Айзек.

Я рассмеялся. Он думал, что быть девушкой Люциана было самым близким к титулу, который она получила. Только я знал, насколько правдива была его шутка.

Держа это при себе, я практически отдавал Пейю, и я знал, что это неправильно. Но всякий раз, когда я думал о нас с Еленой вместе… Я даже представить себе не мог, что мы будем парой.

Когда этот день настанет, я больше не буду собой. Я буду ее марионеткой, ее рабом. Потерянным маленьким щенком, повинующимся каждой ее команде.

Иногда такая жизнь казалась хуже, чем принадлежать Горану. По крайней мере, я бы хотел быть с Гораном. Я бы выбрал его, потому что к тому времени для меня все равно было бы слишком поздно.

Но это все равно был бы мой выбор.

Я поиграл на гитаре и настроил ее еще немного.

— Ты ведь идешь, верно?

— Не знаю. Я думаю об этом.

— Черт возьми, Блейк. У тебя есть все эти возможности и привилегии, но ты просто выбрасываешь их, будто они ничего не значат.

— Поверь мне, это не привилегии, Айзек. Эта комната будет заполнена лицемерами и снобами. Не моя сцена.

— Хорошо, позволь мне занять твое место. Я хочу познакомиться с этой Еленой, девушкой с девятью жизнями.

— Да, что ж, посмотрим, действительно ли у нее девять жизней, — пошутил я, откладывая гитару в сторону и вставая.

Я попрощался и вышел на улицу, где изменился и поднялся в воздух, направляясь обратно домой.

Я не мог поверить, что меня заставляют идти на глупое представление.

Они не могли сказать ничего такого, что вернуло бы Брайана или сделало бы наши переживания той ночи менее ужасающими.

Никто из нас не должен был быть жив, но мы были живы. Я не знал, кому мы обязаны своими жизнями — Елене из-за ее крови или Брайану из-за его самопожертвования. В любом случае, это ничего не оправдывало.

Я почти все отдал, когда Люциан представил новые топоры Короля Лиона своему отцу и совету.

Он сказал им, что топоры принадлежали королеве Катрине и что кровь короля Альберта, должно быть, в какой-то момент соприкоснулась с топорами.

Мастер Лонгвей наблюдал за мной ястребиным взглядом. Он просто ждал одного промаха.

Они спросили меня об этом, и я сказал им, что независимо от того, была ли это особая кровь или нет, эти топоры были каким-то образом благословлены королем Альбертом, и именно поэтому они были похожи на меч. Я сказал, что они должны прекратить пытаться выяснить, что это было, и порадоваться, что у нас появилось новое оружие Короля Лиона.

Пока я летел, то размышлял о конфликте в своем сознании.

Я хотел победить тьму, но не путем, лежащем передо мной. Я хотел держаться как можно дальше от Елены, но чем больше я это делал, тем больше выдавал себя тем, кем она была на самом деле. Кем она была для меня. Я знал, что, как бы сильно ни боролся, чтобы избежать разоблачения, я должен был быть там, должен сыграть роль жалкого Рубикона, у которого нет выхода, нет надежды на будущее, иначе я в конечном итоге вообще потеряю свою свободу.

***

Я решил не идти на открытие.

— Блейк, — пожурил меня отец. — Ты — Рубикон. Ты должен говорить в честь своего друга.

— Мне не нужно ничего делать. Сам факт того, что все поднимают такой шум из-за этого, противоречит всему, во что верил Брайан, папа. Это не воздание ему почестей. Я окажу ему честь так, как он хотел бы, чтобы его чтили.

— И как же это так? Напившись и кто знает, что еще?

— Таким драконом он был раньше.

— Прекрасно. Делай все, что захочешь, потому что именно на этом все и закончится. Ты всегда заканчиваешь тем, что позоришь эту семью, Блейк, и я сыт по горло этим.

Я начал смеяться, громко и издевательски. Мне пришлось прикусить язык, чтобы удержаться и не рассказать ему, как он опозорил нашу семью.

— Верь во что хочешь. Ты все равно никогда не был на моей стороне.

— Не надо мне этого дерьма! — Похоже, он хотел сказать что-то еще, но я не собирался торчать здесь и слушать его чушь.

Мне было все равно, что он всем скажет, но я и близко не подходил к такому откровению.

В итоге я вернулся к Айзеку, где собрались еще несколько друзей Брайана. Мы открыли пару банок пива и провели весь день, выпивая и разговаривая в третьем лице — как всегда делал Брайан.

С наступлением ночи я почувствовал беспокойство, и мой разум затуманился. Я знал, что в конечном итоге снова буду гоняться за Еленой. Это стало чем-то вроде пьяной привычки.

Я вытащил свой смокинг из рюкзака, какая-то часть меня знала, что в конечном итоге я пойду на открытие, и надел его, отказавшись от галстука, и потащил свою пьяную задницу в Элм.

Они уже были заняты речами, хотя я не слышал ни слова.

Я нашел Елену, прислонившуюся к стене в левой части комнаты, и пробрался сквозь толпу.

Я остановился, оказавшись прямо за ней, и легкая улыбка заиграла на моем лице, когда я понял, что она понятия не имела, что я здесь.

Мои глаза скользнули по обнаженной коже, которую открывала ее юбка. Ее запах донесся до моего носа. От нее пахло летом. Я глубоко вдохнул, желая запечатлеть этот аромат и похоронить его в своей душе.

Когда я был не в себе, Елена была самым потрясающим человеком, которого я когда-либо видел. Прямо сейчас меня не волновало, что мне придется отказаться от своей свободы, чтобы быть с ней.

Она была ангелом. Моим ангелом.

Арианна что-то бормотала, но я слушал ее вполуха. Все это было просто нелепо. Арианна была такой тупой, фальшивой сукой.

Словно в доказательство моей правоты, она пустила несколько фальшивых слез. Я знал, что они фальшивые, потому что ее высокомерное и могучее «я» никогда бы не заплакало из-за дракона. У нее не было этого, не хватало сердца, чтобы обладать такой любовью.

Ее маленькому выступлению удалось растопить сердца всех присутствующих, что — хотя мне и не хотелось это признавать — было чем-то общим для Арианны и меня. Мы могли очаровать толпу всего лишь улыбкой или подмигиванием.

Она наклонилась к родителям Брайана.

— Я всем сердцем желаю, чтобы Брайан был жив. Я бы с радостью заняла его место.

Я фыркнул. Пожалуйста.

Но толпа и родители Брайана впитали это в себя. Эти люди действительно поверили ей.

Мой взгляд вернулся к Елене, стоявшей передо мной.

Должно быть, она прячется от Люциана.

Это мало что говорило об их отношениях. Может быть, сегодня вечером она выслушает меня. По-настоящему выслушает то, что я хотел ей сказать.

Все больше людей высказывались о храбрости Брайана и о том, что король Альберт всегда верил, что Хроматические такие же смелые и величественные, как и Металлические. Брайан доказал это.

Они говорили о куче скучных вещей, которые меня совершенно не интересовали. Итак, вместо этого я прислушался к тихому биению сердца Елены.

Она ненавидела быть в центре внимания, полная противоположность своим родителям. Но, с другой стороны, она понятия не имела, что они были ее родителями.

Они показали восковую фигуру, которая должна была служить напоминанием о миссии Короля Лиона, и мне пришлось прикрыть рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.

Они воспроизвели драконью форму Брайана. Брайана, который был не из тех драконов, которые жаждут похвалы. Они выбрали не того человека для использования в качестве талисмана.

Но все остальные, казалось, считали, что это было просто идеально.

Я вдруг почувствовал себя обязанным что-то сказать.

— Я передумал, — громко сказал я.

Елена обернулась, ее глаза расширились.

Я одарил ее ухмылкой.

— Никуда не уходи, — пробормотал я.

Я протиснулся сквозь толпу. Я слышал, как они шептались и бормотали о том, насколько я был пьян и каким позором должно быть был для моей семьи.

Музыка для моих ушей.

Я взошел на подиум со всей грацией, на которую был способен, и взял бокал шампанского у ближайшего официанта.

Немного пролилось мне на рубашку, и я усмехнулся, хватая микрофон.

— Я все-таки решил произнести речь.

Я вглядывался в толпу, мой взгляд перебегал с человека на человека, пока я не встретился глазами с Еленой, все еще стоявшей на том месте, где я ее оставил. На этот раз она слушала.

— Хорошо.

Елена отвернулась, а я повернул голову к Брайану, стоящему в своей ложе.

— Брайан, — поприветствовал я его и осушил свой бокал.

Толпа хранила гробовое молчание, затаив дыхание, ожидая, что я скажу.

— Однако не хватает одной вещи, и, судя по ажиотажу, который продолжался последние несколько недель, я бы подумал, что вы все поняли правильно, — саркастически сказал я. — Мне нужно прояснить одну вещь. — Я посмотрел на всех идиотов, которые решили поместить Солнечного Взрыва в коробку, а не на реального человека, который заслуживал такой чести. — Вы забыли положить Елену в эту коробку.

Толпа ахнула почти как один человек.

— Никто из вас, участвовавших в этой миссии, включая меня, не может поставить себе в заслугу то, как все обернулось. Даже принцесса Ариса. — Я посмотрел на одного из репортеров подо мной, который был занят печатанием на своем планшете. — Ты ведь это записываешь, верно? — спросил я с непристойной ухмылкой. Мужчина кивнул. — Хорошо. Как сообщалось ранее в газетах, принцесса Ариса спасла положение благодаря своим улучшенным способностям к заклинаниям, бла-бла-бла. Самая большая чушь! Она даже не была достойна войти в Священную пещеру.

Вдалеке я услышал сердитый голос короля Калеба. Ругающего меня, ругающего короля Хельмута за то, что он убрал джокера со сцены. Я испортил прекрасный вечер.

Мой отец подошел ко мне и схватил за руку.

— Блейк, ты пьян, пойдем.

— Нет, ты хотел, чтобы я говорил, теперь позволь мне говорить, — прорычал я, вырываясь из его хватки.

У него был такой вид, словно он хотел ударить меня, но он не стал бы делать этого перед аудиторией.

— Мы бы потерпели неудачу, если бы Елена не отправилась в ту пещеру и не обнаружила, где именно находится меч, — продолжил я. — Она от многого отказалась, спросив пруд о местонахождении меча. Она могла попросить о чем угодно, о правде, и ей бы это открыли. — Я рассмеялся. — Так что, кстати, ни одному дракону не разрешается входить в эту пещеру.

Одни смеялись, другие с отвращением качали головой.

— Блейк, хватит, — прошипел мой отец.

— Я скажу, когда хватит! — Я усмехнулся толпе. — И не говоря уже о косвенном столкновении с Гораном. Мы все были бесполезны. Скоро он выйдет из Итана, и тогда вы, вероятно, снова доверитесь кучке подростков, подростков, которые даже друг друга терпеть не могут. К счастью для Пейи, мы — ее будущее. Отвратительные в своем настоящем виде. Вы даже не смогли сделать то, что сделала кучка подростков, а теперь, теперь вы даже не хотите называть ее имя вместе с остальными шестью. Почему, потому что у нее есть способности? Я их не видел. У нее было преимущество, ее отец был драконом. В ваших глазах она — отброс из отбросов. Думаю, король Альберт был прав во всем, а не только в том, что Хроматичечкие — благородны. Я не буду чтить это событие, если вы не поступите правильно и не поставите ее в эту коробку. Не только у Брайана хватило мужества пожертвовать собой, но и у нее тоже, и что бы вы ни говорили, метка Хранителя не лжет. Слава небесам, вы не можешь отнять и это тоже.

Я бросил микрофон и стремительно покинул трибуну.

Отец последовал за мной, когда я направился обратно к тому месту, где стояла Елена, но ее уже не было.

Он схватил меня за руку, сильно впившись пальцами в кожу, и потащил в ближайшую комнату, где каменный пол открывался к лестнице, ведущей на более высокий уровень.

— Как ты смеешь говорить такие вещи?

Я рассмеялся.

— Что ты хотел, чтобы я сказал? Я не умею лгать, и если ты думаешь, что я собираюсь подлизываться к этим идиотам снаружи…

— Ты — Рубикон! Эти люди ожидают, что ты произнесешь почетную речь на подобных мероприятиях. Посмотри на себя, от тебя разит алкоголем и… — Он вздохнул, в глазах заблестели непролитые слезы.

Я провел рукой по волосам, мне уже наскучил этот разговор. Он собирался произнести речь о короле Альберте. Мой отец был таким предсказуемым.

— Когда это прекратится? Я воспитывал тебя лучше.

Я хихикнул. Да, верно, ты сдался в ту минуту, когда эти лианы разделили тебя и твоего всадника.

Мой отец насмехался надо мной.

— Ты бы разбил сердце королю Альберту.

Я не смог удержаться от смеха.

— Ему насрать. Он мертв. Самое время тебе разобраться с этим.

Ладонь отца со звоном ударила меня по щеке.

Я потер щеку, разминая челюсть, чтобы унять жжение. Отец мог считать, что ему повезло, что зверь этой ночью затаился, иначе он потерял бы руку.

— Не дави на меня, Блейк. Альберт был нашим королем, величайшим королем, которого когда-либо видела Пейя, и он заслуживает всего уважения в мире, даже после смерти.

Я не ответил, просто попытался сдержать свой гнев, что, на удивление, оказалось несложно.

Отец вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я прислонился к стене, тяжело дыша и закрыв глаза. Звук второго сердцебиения наполнил мои уши, приближаясь с лестницы.

Я втянул носом воздух, наслаждаясь соблазнительным летним ароматом Елены.

Улыбка играла на моих губах, когда я поднимался по лестнице.

Ее сердцебиение стало громче, указывая на то, что я был близко к тому месту, где она пряталась, куда она ушла, чтобы побыть одна.

Дверь за моей спиной с грохотом распахнулась, и я оглянулся через плечо, тихо выругавшись, когда увидел Люциана, несущегося вверх по лестнице позади меня.

Почему он всегда появляется?

Она не принадлежала ему! Она была моей!

— Что, черт возьми, это было? — взревел Люциан, в его голосе ясно слышалось недоверие.

Я повернулся к нему лицом.

— Что ты собираешься делать? — спросил я, слыша, как учащается сердцебиение Елены.

— Не начинай с меня, Блейк. Я не в хорошем настроении. — Он засунул руки в карманы брюк. Он пристально посмотрел на меня, пытаясь запугать. Как будто это должно было сработать.

— Позволь мне прояснить одну вещь, Блейк. Елена вне пределов досягаемости.

Я начал смеяться. Я был единственным, кто имел право голоса в том, была ли она под запретом или нет.

Я не сказал этого вслух, хотя и хотел.

Но вспомнил, какой скотиной я был для него, когда он встречался с Арианной. Я спал с ней, когда Люциан любил ее.

По тому, как он смотрел на Елену, я понял, что он восхищался и любил ее так же сильно, если не больше, чем Арианну.

— Расслабься, Люциан. Мне не нужна твоя девушка. Я просто хотел воздать ей должное, которого она заслуживает. — Ложь легко слетела с моего языка.

Люциан покачал головой, а затем снял напряжение, усмехнувшись.

— Эта речь была чем-то другим, чувак. — Он добродушно хлопнул меня по плечу.

Я ухмыльнулся ему.

— Но тебе обязательно было быть пьяным?

У меня не нашлось остроумного ответа, поэтому я промолчал и пожал плечами.

Каким-то образом Люциану всегда удавалось заставить меня почувствовать себя маленьким, хотя он и не собирался этого делать. Просто масштабность его присутствия заставляла меня чувствовать себя неудачником. Я оставлю Елену в покое сегодня вечером. Будет другой раз, когда я скажу ей правду.

Я спустился по лестнице мимо Люциана, но остановился, когда он заговорил.

— Что мы будем с тобой делать?

Мертвая тишина повисла в воздухе между нами, пока я обдумывал ответ. Я засунул руки в карманы и повернул голову, чтобы посмотреть на него.

— Убей меня.

Люциан уставился на меня.

— Нет, ты слишком хорош для этого. — Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ, слегка наклонив голову, прежде чем продолжить движение к двери.

Скоро ты узнаешь правду, Люциан.

Вспышка камеры ослепила меня, когда я вышел в коридор.

— Убирайтесь с моей дороги, — проворчал я, проталкиваясь сквозь толпу тараканов к выходу. В ту секунду, когда меня обдало свежим ночным воздухом, я разделся и изменился, прыгнув в небо — единственное место, где я мог быть самим собой.

— 7~

На следующий день я проснулся, моргая от резкого солнечного света, бившего мне в лицо. Мисси уставилась на меня сверху вниз.

Я терпеть не мог, когда за мной наблюдали, пока я спал.

— Если твой отец выгонит меня из этого дома, я обвиню тебя, — прохрипел я. В горле у меня пересохло, а во рту был вкус задницы. Прелести похмелья.

— Отец никогда не узнает, Блейк. Кроме того, ты все равно не стал бы уделять мне время. Как поживает Снежный Дракон?

— Надеюсь, хорошо. Она дома.

Мисси рассмеялась.

— Кстати, звонил твой отец. А в газетах только и пишут о твоей вчерашней замечательной речи. Ты тайно влюблен в эту цыпочку Елену или что-то в этом роде?

Я усмехнулся.

— Нет. Я просто подумал, что ей нужно немного больше признания, чем то, что она получила.

— Она действительно стала шестым человеком, выбравшимся из Пещеры?

Я кивнул.

— На что это похоже? Что она сказала по этому поводу?

— Она ничего не сказала, мисс Любопытная. И не думаю, что расскажет, как и пять женщин до нее.

— Как ты думаешь, как ей удалось пробраться через пещеру?

Я пожал плечами.

— Я знаю, какой ты, Блейк. Не порти все ради Люциана. Он один из твоих лучших друзей.

Я прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Люциан выглядит действительно счастливым с ней. Я подслушала, как Тай рассказывал Айзеку о тебе и принцессе, которая в то время была с Люцианом. Пожалуйста, не надо.

— Поверь мне, я бы никогда не пошел за Еленой.

— Это не то, что пишут в газете. Прочти пятую страницу. Уверен, твой телефон забит сообщениями от Снежного Дракона. — Она встала и вышла из комнаты.

Я и забыл, какими любопытными бывают химеры. Мисси не была исключением.

Чертовски здорово. Что я такого сказал прошлой ночью? Знаю, что не проболтался о настоящей личности Елены, иначе это было бы на первых полосах новостей.

Я встал и оделся, прежде чем отправиться на кухню.

— Доброе утро, Блейк. — Юрий улыбнулся, потягивая кофе.

— Доброе утро.

— Хорошо спалось?

— Да, извини, если я был угрозой прошлой ночью.

— Вовсе нет. Ты же знаешь, тебе здесь всегда рады.

Он пристально изучал меня, совсем как мой отец, когда спрашивал меня о Елене. Юрий также был знаком с королем Альбертом.

Все следили за каждым моим движением, будто подозревали, кто такая Елена на самом деле, но не могли сложить два и два.

Слава моей счастливой звезде, Елена прошла сквозь стену. Поскольку люди не могли переходить на другую сторону, я был уверен, что в противном случае мастер Лонгвей давным-давно выставил бы Елену со мной на ринг.

Я взял газету и увидел Елену и Люциана на первой странице.

Впервые она не закрывала свое лицо.

Это было самое гребаное время.

Но мне эта картина не понравилась. Не потому, что она была с Люцианом, а из-за того, как сильно она напоминала мне свою мать, королеву Катрину.

Я вздохнул.

Рано или поздно кто-нибудь должен в этом разобраться. Было достаточно тяжело, что мне пришлось солгать Люциану, когда он спросил меня, знал ли кто-нибудь, кроме моего отца, королевскую семью так хорошо.

Я знал кое-кого. Но Древние стерли все следы ее существования.

Я знал, что она не совершала того, в чем обвиняли ее Древние.

Она бы умерла, защищая королеву.

И тут меня осенило.

Предсказание Люциана.

Целую вечность я думал, что дата в предсказании Люциана — это дата, когда я стану темным, но когда я подумал о ней, меня пронзила другая мысль.

— Блейк, ты в порядке? — спросил Юрий.

Его голос вывел меня из задумчивости, и я швырнул газету на стол.

— Да, я только что вспомнил, что опаздываю. Мне нужно идти. Спасибо, Юрий. — Я встал так быстро, что стул заскользил по полу.

— Что мне сказать Айзеку? — крикнул Юрий, когда я подошел к входной двери.

— Скажи ему, что он стоит тысячи друзей. И извинись, но мне действительно нужно идти.

Я снял рубашку, идя по их дорожке, и открыл калитку. Я снял штаны, сразу же изменившись. Мне нужно было тащить свою задницу в ближайшее интернет-кафе. Я не мог рисковать и искать это дома.

Я сомневался, что смогу что-нибудь найти. Древние проделали тщательную работу по удалению ее из всех систем.

Но я нутром чуял, что то, что видела Ирен, действительно было связано с Люцианом, но это не имело никакого отношения ни к нему, ни к чему-либо еще, претендующему на меня.

Нет, Ирен видела нечто совершенно другое.

Я не собирался меняться 23 августа. Эта дата не имела никакого отношения к моему будущему, но что-то важное произошло в прошлом.

Я сменил направление. Я бы использовал свое принуждение, если бы пришлось, потому что знал, что отец сможет сказать мне, когда Таня покинула королеву, и у меня было забавное предчувствие, что это будет 23 августа. Через несколько недель после рождения Елены.

Это ни в коем случае не было совпадением.

Люциан был прав, это было связано с заявлением прав на меня.

Это было связано с Еленой, и он собирался выяснить правду.

Я должен был остановить его.

***

Мой отец подтвердил это.

Таня ушла 23 августа.

— Почему ты спрашиваешь о Тане, Блейк? Ты знаешь закон. Если Древние узнают…

— Все не так, папа. Мне приснился сон о ней, и я просто удивлялся, почему она ушла. Я думал, ты знаешь. Вот и все. — Я пожал плечами, барабаня пальцами по столу.

— Я не знаю подробностей, сынок. Я только знаю, что она ушла, потому что Альберт и Таня не поладили.

— Ты думаешь, она предала королеву?

— Как бы сильно я ни ненавидел Таню, она ни за что бы этого не сделала. Она была слишком близка к королеве.

— Тогда почему она ушла, папа?

— Потому что король Альберт попросил королеву сделать выбор. Он дорого заплатил за это, потому что Кэти уже никогда не была прежней. Блейк, ты же знаешь это.

— Да, я помню, какой грустной она была. Я просто не знал почему.

Отец нахмурился, глядя на меня.

— О чем был этот сон, Блейк?

— Он был расплывчатым. Древние поймали ее, и я не могу вспомнить, что произошло после этого, но это было ошеломляюще, — солгал я.

— Ты думаешь, это твой Лунный Удар?

— Нет, у меня есть молния, но видений пока нет. — Я вздохнул.

— Скоро будут. — Отец чуть улыбнулся.

Я кивнул, встал и вышел.

Даже если это была ложь, это был самый долгий разговор, который у нас был за долгое время.

Это было приятно, но я знал, что долго не продлится.

Наши отношения никогда не вернутся к тому, что было когда-то.

То, что он подтвердил то, что я уже знал, тоже ничуть не облегчило ситуацию.

Ирен больше не могла видеть меня в своих видениях, но у нее не было проблем с тем, чтобы видеть Люциана. Что бы он ни планировал сделать, я знал, что это приведет к истине. И скоро зверь внутри меня тоже это поймет.

Где сейчас Таня? Я понятия не имел, была ли она в Пейе, но если была, Люциан найдет ее.

Дракон, особенно Дент, был привязан к обещаниям. Из того, что я знал, Таня дала бы клятву королеве Катрине хранить ее потомство в секрете. Я сомневался, что Люциан когда-нибудь угадает это правильно.

К счастью, он даже не имел ни малейшего представления. Я позабочусь об этом.

***

Я не остался дома. Елена все еще была там, и ее присутствие не шло мне на пользу. И если бы я увидел ее, мне пришлось бы объяснить ей вчерашнее представление.

Не то чтобы это имело для нее значение.

Она уже привыкла к этому.

Либо она притворялась так же хорошо, как и я, либо ей действительно было все равно.

Если это было последнее, то мне это не понравилось. Я точно знал, что по-своему нравлюсь ей.

Ее сердце не раз предавало ее.

Слова Люциана и Мисси всплыли у меня в голове.

Если бы Мисси знала правду, она бы так не подумала, но впервые за долгое время я порадовался за свою репутацию.

Если она думала, что именно по этой причине я сказал эти слова прошлой ночью, тем лучше.

Мне было все равно, что пишут в газетах. В данный момент у меня были более важные причины для беспокойства. Например, что, черт возьми, я собирался делать, когда Люциан узнает правду?

Я почувствовал, как зверь зашевелился внутри меня, но я подавил его. Ему не понравилось мое беспокойство. Если бы он появился, он был бы в бреду, и его жажда крови одолела бы меня.

Я знал, кого он хотел бы убить, но если бы он напал на нее, она бы Взошла.

Встретиться с ней лицом к лицу было невозможно. Это была бы первая ошибка, которую совершил зверь.

Кто-то другой должен сделать это за него, и это буду не я.

Наконец-то я был в безопасности от того, что он хотел, чтобы я сделал худшее, но это не означало, что он остановится.

Он найдет способ, он всегда так делал, и у меня было предчувствие, что на этот раз меня не будет рядом, чтобы спасти ее.

— 8~

Это был долгий и трудный перелет до квартиры Ирен, но я был готов на все, лишь бы оказаться подальше от Елены.

По мере приближения нового учебного года тьма угрожала поглотить меня. Мысли об убийстве Елены заполнили темные уголки моего сознания. Зверь постоянно был на взводе.

Я чувствовал, что вот-вот взорвусь.

Единственным выходом из этого был Каинов Огонь, и я пообещал Ирен, что не воспользуюсь им без нее.

Это была одна из причин, по которой я был с ней.

У нее был запас Каиново Огня и прикосновение, чтобы успокоить зверя.

У него не было ни единого шанса. Даже если бы это была всего лишь ночь, я бы получил небольшую отсрочку.

— Блейк, я ничего не вижу, — наконец сказала Ирен после нескольких неудачных попыток заглянуть в мое будущее.

Пьянящий аромат секса окружал нас, густо витая в воздухе.

Я наклонился вперед и втянул еще одну дорожку. Я позволил ему течь по моим венам, обжигая до самого низа, не давая ему угаснуть.

Признание Ирен меня не взволновало. Я знал, почему она ничего не видела.

Это было не потому, что я хотел измениться, это было из-за Елены.

Я презирал это. Елена не имела права даже пытаться защитить меня от единственного человека, которого я любил.

— Мне так жаль.

— Все в порядке, — успокоил я ее.

— Не говори так, — прошипела она.

Я слегка покачал головой.

— Я смирился с этим, Ирен, ты должна сделать то же самое.

— Не в этот раз, Блейк. Слишком много людей обещали, что на этот раз все будет по-другому.

Я криво усмехнулся.

— Люциан никогда не заявит на меня права, Ирен.

Она замолчала. Мне не нравились ее тихие мысли. Последнее, в чем я нуждался, так это в том, чтобы Ирен гадала, почему я смирился с этим. Я повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Что?

Она покачала головой.

— Просто я много думала.

— По поводу чего? — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Она глубоко вздохнула.

— Может быть, Люциан не единственный, кто может заявить на тебя права. — Она посмотрела мне прямо в глаза, ее взгляд был непоколебим.

Я ждал. Не произноси ее имени. Я притворился ошарашенным и покачал головой.

— Новая девушка.

Из меня вырвался смех.

— Ты не можешь говорить серьезно.

— Мы не можем игнорировать факты, Блейк. Ее метка темная. Вдобавок ко всему, она — шестой человек, которому удалось выбраться из Священной пещеры живым.

— Ее отец был гребаным драконом, — прорычал я.

— Это не имеет значения. Она родилась с этой меткой.

Я стукнул кулаком по прикроватному столику, и аккуратные дорожки Каиново Огня рассыпались в кучу.

— Это родимое пятно, ты сама это сказала.

— Я знаю, что сказала, и сожалею о том, как я с ней обошлась.

Я видел это по ее глазам. Ирен не любила ошибаться в ком-либо, а она так сильно ошиблась в Елене.

— Ты знаешь, у нее есть предсказание.

Я придал своему лицу выражение шока.

— Что там?

— «День настанет и пройдет, выбор сделай, иль правда ускользнет». Я думала, именно поэтому она отправилась за мечом, почему ей так не терпелось попасть в ту пещеру, потому что она знала, что у нее все получится, но ее предсказание по-прежнему темное, Блейк.

— И ты думаешь, это как-то связано со мной?

Заткнись, Блейк. Ирен не глупа. Если я скажу что-нибудь немного не так, она узнает.

— Может быть, это просто не имеет никакого смысла.

— В каком смысле, Ирен? Пожалуйста, просвети меня, — сказал я саркастически.

— Не знаю. Для меня ничто не имеет смысла, Блейк. Я изо всех сил пытаюсь увидеть ее будущее. Я знаю, что она с Люцианом, но я все еще ее не вижу.

Я прищурилась, чувствуя, как складка между моими глазами углубляется.

— Что ты имеешь в виду?

— В одном из своих видений я видела Люциана счастливым с кем-то, но я так и не увидела, кто это был. Когда я пытаюсь заглянуть в будущее Елены, у меня возникают те же головные боли, что и раньше, когда я пыталась заглянуть в будущее Альберта и Катрины. Несколько профессоров верят, что Ал и Кейт каким-то образом нашли способ переправить ее через Стену.

— Что? — недоверчиво спросил я.

— Дракон всегда знает, Блейк… Мне нужно, чтобы ты был честен со мной.

Я вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.

— Честен в чем, Ирен?

— Кто она такая?

— Елена?

«Убей», прошипел зверь внутри меня.

Я не убью Ирен.

— Да, — Ирен прервала мои убийственные мысли. — Я вижу, как она выводит тебя из себя, Блейк. Таблоиды, когда ты пьян… О боже мой. — Она начала смеяться, когда пригвоздила меня суровым взглядом. — Ты пытался сказать ей, не так ли?

— Ирен, — предупредил я.

— Пожалуйста, скажи мне, что это мое воображение.

Я хотел сказать, что она сумасшедшая, но больше не мог лгать. Мышцы моей челюсти напряглись, и все мое тело напряглось.

— Блейк, ответь мне.

— Она недостойна быть моей всадницей! Она даже не знала, что драконы существуют.

Ирен разинула рот.

Я невесело усмехнулся.

— И высшая сила дала ей какую-то власть надо мной? Ни за что, черт возьми. Я не поддамся этому.

Ирен покачала головой.

— При правильном обучении она будет достойна.

— Нет!

— Черт возьми, Блейк! Почему ты никому не рассказал? Я была груба с ней. В ней течет кровь короля Альберта и королевы Катрины. Истинная принцесса Пейи. Ты не можешь ожидать, что я просто буду сидеть здесь и притворяться, что ничего не знаю. Мастер Лонгвей должен знать правду.

Она потянулась к своему кэмми и произнесла его имя, но я был слишком быстр. Я бросился к ней, выхватил кэмми у нее из рук и швырнул в стену. Он разбился вдребезги.

Глаза Ирен расширились от страха.

Я схватил ее за плечи.

— Так помоги мне, Ирен, скажи им что-нибудь…

— Блейк, пожалуйста, она — твой единственный шанс сразиться с тьмой.

— Нет! Она для меня никто.

Сила моей ярости удивила меня. Я был сам на себя не похож.

Я впечатал ее в стену, и от удара ее голова откинулась назад. Ее сердце бешено колотилось, соблазняя зверя внутри меня.

— Блейк, пожалуйста, не делай этого, — взмолилась Ирен.

Мои глаза встретились с ее, и я заговорил своим медовым тоном.

— Ты забудешь все, что произошло здесь сегодня вечером. Меня здесь никогда не было. Елена — отродье дракона. Она не заслуживает того, чтобы учиться в Академии Дракония.

Глаза Ирен изменили цвет с ярко-голубого на пылающий лесной зеленый. Мое принуждение возникло естественным образом, когда я был под воздействием алкоголя.

— Ты и я, мы никогда не были никем иным, кроме как Вайден и студентом. Нашей любви никогда не существовало. Я — Рубикон.

— Ты — Рубикон.

— Я темный, — прорычал я ей на ухо.

— Ты темный.

— И никто не сможет приручить меня.

— Никто не может приручить тебя.

Ее глаза закрылись, и тело безвольно упало в мои объятия.

Случайная слеза скатилась по моей щеке, когда я осторожно положил ее обмякшее тело на кровать.

Ирен не оставила мне выбора. Она стала бы моим падением в буквальном смысле этого слова.

Я подобрал с пола свою одежду и, взяв с прикроватного столика Каинов Огонь Ирен, сунул его в карман брюк.

Одна хорошая вещь выйдет из того, что я заставил ее забыть о наших отношениях: она забудет о своей зависимости. Она пристрастилась к Каиновому Огню из-за меня.

Я вытер слезы с лица и в последний раз взглянул на Ирен, прежде чем повернуться и выбежать из ее квартиры. Я поднялся в небо и позволил дракону взять верх.

***

Мой разум был затуманен Каиновым Огнем. Я даже не знал, прямо ли я лечу.

Тошнотворно сладкий аромат, который я почувствовал от Гиппогрифа в ночь Варбельских Игр, поразил меня, подавив все чувства.

Я принюхивался к воздуху, пока не смог точно определить местонахождение запаха. Я парил над закрытым складом.

Я не мог разобрать, что говорилось внутри… там было слишком много голосов, и я был слишком опустошен, чтобы должным образом сосредоточиться.

Голоса заполонили мой разум, а запах обжег ноздри.

Им нужно было умереть.

Ирен сказала, что незнакомец опасен, что мы все в опасности.

Я не думал, просто открыл рот и выпустил свой огонь по складу.

Он испепелит всех, кто был внутри. Мне было все равно.

Несколько минут я наблюдал, как склад сгорел дотла, затем взлетел, когда воздух наполнился воем сирен.

***

Я застонал, вытягиваясь на кровати. В голове пульсировало, и все тело кричало от боли.

Что случилось?

Я ничего не мог вспомнить.

Я чувствовал запах Сэмми в своей комнате, будто она провела здесь всю ночь.

Я попытался открыть глаза, но усталость овладела мной, и я снова погрузился в сон.

Рыдания матери эхом отдавались у меня в ушах, и я попытался поднять голову, но она слишком сильно болела.

Обрывочные воспоминания о гневе отца вспыхнули в голове, но они не имели никакого смысла. Прошлой ночью я был слишком не в себе.

Ноющее тело говорило мне, что я получил взбучку, и притом ужасную.

Наконец, мне удалось сделать глубокий вдох через нос и заставить себя открыть глаза.

Все было расплывчатым, и я поморщился, моргая. Даже это причиняло боль.

В комнате стоял тяжелый запах крови, смешанный с антисептиком.

Да, еще одно избиение.

Мой отец уже сто лет не бил меня так сильно.

— Блейк? — прохрипела мать.

— Оставь меня в покое, пожалуйста. — У меня так пересохло в горле, что каждое слово обжигало.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Мама, пожалуйста, убирайся нахуй из моей комнаты, — прохрипел я. Она снова всхлипнула. Дверь за ней закрылась, и я вздохнул.

Мне было все равно, о чем она хотела со мной поговорить.

Я приглушил крик в подушку, потягиваясь, боль пронзила каждый нерв.

Я заставил свою способность к исцелению остановиться. Мне нужна была боль.

Унижение пронзило меня, когда я понял, что Елена все еще здесь, наблюдая за уродливой частью того, что происходило с драконами, когда у них не было всадника.

Я пытался выкинуть ее из головы.

Всякий раз, когда я думал о ней, то приходил в еще большее замешательство. Я ни в чем не запутался.

Конечно, я все испортил, облажался, но я всегда знал, что делаю, знал, какими будут последствия.

С ней я как будто ничего не знал. Смешанные чувства грозили разорвать меня на части. Мне казалось, что я ничего не контролирую.

Сейчас моя жизнь была в еще большем беспорядке, чем когда-либо, и Елена была ответственна за все это.

— 9~

В течение следующей недели я проводил с родителями как можно меньше времени. Я оставался в комнате и пытался не дать своим целительским способностям привести в порядок мое тело.

Боль успокаивала зверя, и это давало мне немного пространства между Еленой и вуду, которое она наложила на мое тело.

Здесь, в моей комнате, зверь был спокоен.

Я скучал по тишине, безмолвию, по норме.

«Так могло бы и остаться, если бы ты только открыл рот и сказал правду», — усмехнулся в глубине моего сознания прежний Блейк — тринадцатилетний Блейк, который был лучшим другом Люциана.

Я отказалась слушать этого Блейка. Он был моим прошлым и никогда не станет моим будущим.

Чего Блейк не знал, от чего мне придется отказаться, чтобы обрести этот покой.

Я не буду самим собой, если она заявит на меня права, и я попаду под ее чары.

Я видел, как разительно изменился Джордж, что могло произойти только с помощью чар.

Я не был ничьим рабом.

Вычеркнем это. Я предпочту быть рабом тьмы и быть самим собой, чем быть рабом света ипотерять того, кем я был.

По крайней мере, моя сестра и Елена вернулись в Драконию несколько дней назад, яркий луч во тьме.

Мой разум был заполнен новыми стихами. И старыми тоже. Особенно теми, что написаны Проперцием, одним из моих любимых поэтов, хотя многие путали его с Вергилием.

Они были друзьями и соперниками, и оба говорили от чистого сердца.

Его стихотворение «Подстерегаемый любовью» было моим любимым. Я никогда не испытывал такой любви, пока не встретил Ирен.

Я скучал по ней, но, по крайней мере, теперь, когда она не знала правды, она была в безопасности. Мне придется держаться от нее подальше, иначе ее воспоминания вернуться.

Это стихотворение нашло отклик во мне, в том, кем я был. Я часто гадал, знал ли Проперций драконов, поскольку слова этого стихотворения были написаны глазами дракона.

Еще одним моим любимым был «Ранний визит».

То, как он говорил о своей любви, было чем-то таким, что я испытывал только к Ирен. Было ли это так глубоко, как то, что испытал Проперций, или нет, я не знал. Но с Ирен это казалось правильным.

Я снова и снова повторял эти стихи в своей голове, в своем сердце.

Я понятия не имел, как я буду справляться без Ирен.

Я не знал, как долго лежал так, прокручивая в голове слова стихотворения, но время шло, и мои раны заживали.

Однажды утром я застал своих отца и мать спорящими на кухне.

Они не знали, что я был рядом.

— Они не должны были давать ему шанса, — прошипела моя мать.

— Древние верили, что это было то, чего хотел Ал. Он верил, что они могут быть хорошими, что не все были плохими. Это было его предсмертное желание доказать это.

— Его предсмертное желание! Горан убил его, Роберт. Их вели виверны, или ты забыл об этом? Кто еще должен умереть, прежде чем ты откроешь свои чертовы глаза? Виверны никогда не будут хорошими. Хельмут научился этому на собственном горьком опыте! — Теперь она кричала в истерике.

— Блейк может сам о себе позаботиться, Исси.

— Я не это имела в виду. Горан всегда будет их королем. Единственная причина, по которой он находится в этой школе, — шпионить за Блейком и передавать то, что Горан хочет услышать. Что тьма уже начинает вонзать в него свои когти. Неужели я единственная, кто это видит?

— Нет! — закричал отец. — Я чувствовал это с каждым ударом, который наносил ему той ночью. Пока он готов позволять мне выбивать ее, Исси, он будет оставаться сильным. — На мгновение воцарилась тишина, затем отец заговорил снова. — Люциан звонил мне вчера. Как только Блейк вернется в школу, он снова попытается заявить на него права.

— Он потерпит неудачу. Этот мальчик должен остановиться, иначе Хельмут потеряет своего единственного живого ребенка. Скольким еще опасностям вы двое хотите подвергнуть наших детей?

— Я пытался, Исси. Умы древних уже одурманены. Виверн останется, кто бы что ни говорил.

Стул отца заскрипел, и я поспешил обратно наверх так тихо, как только мог.

Я услышал, как хлопнула входная дверь.

В Драконии была Виверна.

Возможно, это не имело ко мне абсолютно никакого отношения. Возможно, Виверна просто хотела измениться к лучшему. Но…

Горан.

Холод пробежал у меня по спине. Просто думая о нем, о том, что он сделал с нами. Он собирался стать моим всадником, если я в ближайшее время не открою рот.

Но я не хотел страдать от последствий этого… становиться рабом Елены.

Я имел в виду то, что сказал Ирен. Елена была недостойна.

Она никогда не будет достойна меня.

***

Мои шрамы почти зажили, и у меня не было другого выбора, кроме как вернуться в Драконию.

Люциан звонил мне много раз, желая поговорить о чем-то важном.

Меня это не беспокоило. Я знал, что он просто хотел сообщить мне дату, когда планирует заявить на меня права.

Он собирался дать себя убить.

Я заставил себя думать о стихах вместо того, чтобы беспокоиться о том, что ждет меня впереди.

Было ли это порабощением или тьмой, никто не мог сказать.

Держу пари, Фокс все видел.

Должно быть, именно поэтому он был так непреклонен в своем желании убить ее.

Жаль, что ему это не удалось.

Я был заинтригован человеком, который вырастил ее. Мэтт сказал, что его звали Герберт, но это имя было ему незнакомо. Ни в совете, ни в Лиге Драконов Гербертов не было.

Стук в дверь вырвал меня из мыслей.

Она открылась, и вошла мать.

Она одарила меня легкой, кривой улыбкой и села на кровать.

Я не мог смотреть на нее.

— Ты знаешь, что тебе скоро придется вернуться в Драконию, Блейк.

— А что в этом толку, мам?

Она подняла бровь и вздохнула.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я сделал ей знак руками, чтобы она говорила.

Она разжала ладонь. Пакетик Ирен с Каиновым Огнем лежал у нее на ладони.

Я уставился на него. Я не мог смотреть на убитое горем лицо моей матери.

— Я заслуживаю объяснений, — мягко сказала она.

— Мам, я стараюсь держаться. Иногда это легко, а иногда нет. Каинов Огонь помогает подавить это, иногда алкоголь оказывает такое же действие.

Она прищурила на меня свои мягкие, павлиньего цвета глаза. У нас с мамой были одинаковые глаза — точно так же, как у Елены и короля Альберта были одинаковые глаза. Это была одна из причин, по которой я не хотел смотреть на Елену. Я продолжал видеть, как ее отец пристально смотрит на меня в ответ.

— Значит, всякий раз, когда ты пьян или используешь Каинов Огонь, ты сражаешься со зверем?

Это звучало глупо. Говоря простым языком, я был наркоманом. Я стал одним из них, пытаясь сразиться со зверем. Я был слаб.

Все тело затряслось, когда вырвался всхлип, щеки стали мокрыми от слез.

Мать обняла меня и позволила выплакаться.

Она ничего не сказала, просто гладила меня по волосам, как делала, когда я был ребенком.

Вот почему я так сильно любил ее. Она никогда не маячила рядом, и независимо от того, насколько плохим было мое положение, она никогда не подвергала сомнению мои действия… до сегодняшнего дня.

Я лежал, положив голову ей на колени, пока не заснул.

Звонок кэмми разбудил меня, и я потянулся, чтобы схватить его, но мама положила руку мне на голову и обняла меня, чтобы ответить на звонок.

На экране высветилось имя профессора Файзер.

Холод пробежал у меня по спине.

Старая карга была практичной и знатоком дентов, и она занималась моим делом с того момента, как Елена поступила в Академию Дракония.

— Добрый вечер, Труди, — сказала мама, отвечая на голограмму. — Все в порядке?

— Блейк проснулся? Он нам отчаянно нужен, Изабель.

На заднем плане я слышал рев, драку, крики. Что, черт возьми, происходит?

— Что это?

— Дракония находится под атакой. Студенты дерутся. Нам нужна вся возможная помощь, которую мы можем получить.

Я вскочил, не обращая внимания на протесты матери. Профессор Файзер все еще говорила, когда я выпрыгнул из окна.

Зверь вышел, и я полетел так быстро, как только мог.

В последний раз у меня был такой сильный поток, когда я сжимал Елену в своих лапах.

Великая сила снова взяла верх.

Я собирался покончить с собой, чтобы добраться до нее, снова спасти ее. Это было тем, кто я есть, и даже при том, что я боролся с этим каждой клеточкой своего существа, всякий раз, когда Елена была в опасности, то, кем она была для меня, брало верх, и я бы убил, чтобы спасти ее.

— 10~

Я летел быстрее, чем когда-либо прежде, и мой огонь начал разогревать все тело.

Разум кричал мне остановиться, притормозить, но моей силы воли было недостаточно.

Я собирался проиграть эту битву.

В первый раз я подумал, что хочу спасти ее. Тогда я не знал, что это была высшая сила, которая побуждала меня сделать это. Я понял это во второй раз, когда спас ее, но я все еще не мог допустить, чтобы ей причинили какой-либо вред, хотя мне отчаянно хотелось поднять свое крыло, чтобы перестать прикрывать ее. Это не я спас ее, это была связь, которая у нас должна была быть. Она была моим дентом.

Теперь было ясно, что то, что против моей воли подталкивало меня к полной реализации моего потенциала, было сильнее меня. Даже сильнее зверя.

Зверь никогда не смог бы отнять у нее жизнь.

Приближаясь к Драконии, я увидел пламя вдалеке.

Я осмотрел окрестности, надеясь, что Елена уже мертва.

Потом я увидел ее с Ченгом. Он выполнял всю работу. У меня внутри все перевернулось, и было ли это из-за ее присутствия или из-за ее трусости, я не знал.

Она никогда не сможет заявить на меня права.

Щит Ченга исчез, когда он повернулся, чтобы сражаться. К моему удивлению, Елена не съежилась от страха, а вскочила и начала сражаться.

Не то чтобы это имело значение. Она все равно не была мне ровней.

Как только я оказался над полем боя, я открыл огонь.

Нападавшие выкрикивали заклинания, когда мое розовое пламя лизало их кожу.

Я продолжал дышать, прижавшись к первому ряду, который был свободен от студентов и профессоров.

Еще больше захватчиков были в пути, взбираясь по веревкам на стену. Я взревел и направил свой огонь на них.

— Заксария, — предупреждающе закричали они, и я увидел, как несколько из них исчезли.

Я понятия не имел, что они обладают подобными способностями.

Это напомнило мне гиппогрифа.

Возможно, это было связано с тем, на что были способны эти виверны.

Я сдержал свой огонь, как только убедился, что академия свободна от нападавших виверн.

Все, что осталось от тел, — это пепел.

Я пролетел над Драконией в поисках выживших, кого-то, у кого мы могли бы получить ответы, но я не собирался брать ни одного виверна живым. От этого зависела моя свобода.

Когда я убедился, что на месте нет других виверн, я вернулся к куполу Парфенона.

Подсознательно мой слух обострился, сила прислушивалась к подтверждению того, что с Еленой все в порядке.

Я зарычал из-за своей неуправляемости.

Она была никем, и эта власть, которую она имела надо мной, эта потребность защищать ее сводили меня с ума.

— После этого они наверняка закроют Драконию, — сказала Бекки.

— Это не вина Драконии, Бекки, а наша, — сказала Елена. — Горан не отступит, пока мы не будем мертвы.

— Шшш, Елена. Не думай так.

— Это правда… — Ее голос затих, когда я, наконец, обрел контроль над собой и отключился от нее.

Я приземлился рядом с группой студентов и мастером Лонгвеем, который только что вернулся в свою человеческую форму.

— Блейк, спасибо тебе, — сказал мастер Лонгвей.

Я кивнул.

— Хочу, чтобы ты познакомился, Пол. — Он указал на парня, стоявшего рядом с ним.

Он был более или менее моего роста, немного тощий, как Люциан, с темными волосами и темными глазами.

— Уверен, ты слышал о Виверне.

Я снова кивнул, не отрывая взгляда от Пола. Все в моей жизни говорило мне не доверять ему. Не после того, что случилось с Дейзи, сестрой Люциана, почти десять лет назад.

— Сегодня ночью он убил себе подобных, доказав, что готов на все ради такого шанса. Мы можем доверять ему.

Я прищурился, глядя на Пола.

— Так и было?

Пол кивнул.

Я протянул руку, чтобы пожать его руку, и он улыбнулся, сжимая мою ладонь.

— Любой, кто может убивать себе подобных, чтобы сохранить Драконию в безопасности, достоин называться другом.

В моем тоне все еще звучало предупреждение, хотя я и не знал почему.

Он снова кивнул.

— Спасибо, это много для меня значит.

— Не все доверяют ему, Блейк. Уверен, ты скоро это поймешь, — сказал мастер Лонгвей.

Я повернул голову в сторону двери.

Казалось, все спорили о том, виноват ли в этом Пол, или ему можно доверять.

Они все еще ссорились, когда я вошел в купол Парфенона с Полом, идущем позади.

Сила, которая привела меня сюда, давно исчезла, и я снова обрел контроль над собой.

Я не стану уделять Елене больше ни секунды своего времени.

— Это были виверны! — закричал Стэн, он учился на последнем курсе.

Я фыркнул. Этот парень был таким паинькой, который ни разу не переступил черту в Драконии. Теперь ему было что сказать.

Я встал между ним и Полом и схватил его за рубашку.

— Успокойся, черт возьми. Опасность миновала, идиот. — Я оттолкнул его назад, и он покатился по полу.

Профессор Милн выступил вперед. Я имел удовольствие провести с ним только первый год в Драконии. Он тоже был идиотом. Вечно лез в задницу мастеру Лонгвею.

— «Заксария» на вайвикском означает «Рубикон», Блейк.

— Ты навлек это на нас, — заорал Стэн. — Вероятно, они были здесь, чтобы оттащить его назад или что-то в этом роде.

— Не говори глупостей, — сказал Пол.

— Это он сказал, — сказал я Стэну.

Другие студенты начали вставать позади Стэна, крича, что я не могу нормально видеть, потому что меня затягивает тьма. Мне это не понравилось, хотя это была правда.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, черт возьми, — пробормотал Пол сквозь стиснутые зубы.

Какая-то часть меня испытывала к нему жалость. Он был очень похож на меня.

— Хватит! — прокричал Люциан сквозь толпу.

— Наконец-то, — сказал Стэн, выпятив грудь и скрестив руки на груди.

Купол погрузился в тишину и наблюдал, как Люциан приближается к Полу. Я не хотел драться с Люцианом. Он уже выглядел так, словно только что вышел из фильма о зомби.

Он был покрыт кишками и кровью, и от него воняло.

Я встал перед Полом и посмотрел на Люциана сверху вниз.

Он покачал головой, и я отступил в сторону.

Он подошел к Полу и протянул ему руку для рукопожатия. Пол просто уставился на нее. Между ними определенно что-то было, в этом не было никаких сомнений.

Что бы это ни было, оно давно ушло. Люциан полностью доверял этому парню.

— Он не один из них. Он пару раз спасал всем нам жизни, включая мою, сегодня вечером. Любой, кто может убивать себе подобных ради общего блага, заслуживает шанса.

Пол криво улыбнулся. Там, откуда он был родом, у него, вероятно, не было возможности часто улыбаться.

— Ты действительно достоин быть ее драконом. Это больше не имеет значения.

Я резко повернул голову в сторону Люциана.

Какого хрена? О ком говорил Люциан?

Я посмотрел на Пола, который все еще пялился на Люциана.

— Спасибо, это много для меня значит. И я обещаю, никаких шуток.

Люциан улыбнулся.

— Я убью тебя, если ты попытаешься что-нибудь сделать.

Пол рассмеялся.

Это поразило меня, но я не хотел выдавать этого. Я хлопнул его по спине.

Он утверждал, что он — дракон Елены. Почему?

Зверь внутри меня ликовал.

В конце концов, она может умереть, и это будет не от моей руки.

Это должно было быть легко. Все, что мне нужно было сделать, это сидеть сложа руки и наблюдать, как все разворачивается.

Это могло быть даже забавно.

И когда все закончится, был ли он кем-то, кто пытался стать хорошим, или был послан Гораном убить ее, меня это волновать не будет. Однако это обеспокоит Люциана. Он выследит Пола, и когда это произойдет, я помогу ему.

Я скажу ему, что я так же потрясен, как и он, и они никогда не узнают, что она была моей всадницей.

Правда умрет вместе с ней.

Я ухмыльнулся Полу.

Да начнутся игры.

Люциан ушел, и я тоже повернулся, чтобы не давать Полу повода заподозрить, что я знаю, что он что-то замышляет.

Он мог быть влюблен в Елену и выдумать историю о том, что она была его всадницей.

Или, возможно, у него действительно был скрытый замысел, и он знал больше. А это означало, что сегодня вечером он проделал лишнюю милю, чтобы завоевать доверие Люциана.

Ему понадобится Люциан, чтобы завоевать ее дружбу, стать ближе к ней.

Мое тело покалывало. Я все еще держал себя в руках. Пока ее жизни ничего не угрожало, высшая сила, свет — как бы она, блядь, ни называлась — ни хрена не могла сделать.

Я прошел мимо целующихся Елены и Люциана.

Она должна наслаждаться временем, проведенным с ним, потому что понятия не имела, что ждет ее за углом.

— Блейк, — сказал мастер Лонгвей у меня за спиной. — Мне нужно с тобой поговорить, пожалуйста.

Я подавил стон и кивнул, следуя за ним в его кабинет.

— Садитесь, пожалуйста. — Он указал на стул напротив своего стола и налил себе бренди. Я был шокирован, когда он предложил мне стакан.

— Не смотри на меня так. Я знаю, что происходит в твоей комнате по ночам. Ты этого заслуживаешь.

— Хорошо, — сказала я, забирая у него стакан.

Он сел и сделал глоток.

— Многие родители, включая короля Калеба, собираются сделать все, что в их силах, чтобы закрыть Академию Дракония.

— Я никуда не собираюсь уходить.

— Приятно слышать. — Он вздохнул. — Я так давно не убивал. Единственное, о чем мы должны спросить, — это не о том, сколько жизней мы можем забрать, а о том, скольких мы можем сохранить.

Я кивнул, но был не в настроении выслушивать его мумбо-юмбо. Я пришел сюда, чтобы спасти ее, и если убийство было единственным способом сделать это, то так тому и быть.

— Ты хорошо поработал сегодня вечером, сынок. Вот почему я пообещал королю Альберту сделать все, что в моих силах, чтобы сохранить тебе рассудок так долго, как я смогу.

Король Альберт, должно быть, знал, что Елена окажется здесь.

— Спасибо вам, мастер Лонгвей.

— Как тьма в тебе? — мягко спросил он.

Я криво улыбнулся.

— Уверен, вы слышали, что недавно пришлось сделать отцу.

— Я не большой поклонник этого, но если это поможет, он сделает все, что в его силах, чтобы сохранить тебе рассудок.

— Да, — сказал я и отхлебнул из своего бокала.

— Совет хочет видеть всех выживших во время миссии Король Лиона. Елена сейчас проснулась, но Люциан не хочет, чтобы она была рядом с советом на случай, если появятся Древние. Не после того, как они постановили, что ее имя не будет занесено на медную табличку. Даже после твоей речи ничто не заставит их передумать.

Я фыркнул.

— Жаль, это один из немногих моментов в ее жизни, когда она не ценила себя. Она этого заслуживает.

— Знаю, но они утверждали, что у нее было преимущество, что она была наполовину драконом, хотя Хранитель и не почувствовал этого в ней.

Я криво улыбнулся.

— Итак, ты хочешь сказать, что нам с Люцианом нужно кое-что объяснить.

— Она еще не готова к встрече с Древними или советом. Но будет. Мы увидим от нее великие свершения.

— И Пола, судя по тому, что я слышал.

Мастер Лонгвей внимательно изучал меня, заставляя чувствовать себя незащищенным.

— И Пола.

— И это все? — спросил я.

Я хотел убраться отсюда, пока он не сказал мне, что напал на мой след.

Он был одним из немногих профессоров, о которых Ирен предупреждала меня. Им просто нужна была причина или объяснение того, как, черт возьми, королю Альберту и королеве Катрине удалось переправить Елену на другую сторону. Тогда они выставили бы ее со мной на ринг.

— Ты можешь идти. — Он осушил свой бокал.

Я последовал его примеру и, поставив пустой стакан на стол, ушел, не сказав ни слова.

Я надеялся, что Пол проделает тщательную работу, а не будет халтурить, как Джордж в тот день в кафетерии.

***

На следующий день Люциан, Джордж и я отправились на встречу с советом.

Слава небесам, это были не Древние, поскольку они увидели бы меня насквозь и, вероятно, призвали бы Елену.

Мне бы точно пришел конец. Моя свобода исчезла бы.

То, что говорили Древние, было законом.

Во времена короля Альберта мы ими почти не пользовались.

Для него никогда не было слишком большой проблемы, которую он не мог бы решить.

Возможно, мне не следовало держать рот на замке. Возможно, она смогла бы решить все проблемы в нашем мире.

Я отогнал эту мысль. Альберт не воспитывал ее. Кроме внешнего сходства, она ничем не была похожа на него. И она совсем не была похожа на свою мать.

Королева Катрина пугала меня до чертиков.

Она была тихой, когда ей нечего было сказать, но она была злобной, когда думала, что кто-то использует короля в своих интересах.

Мне было интересно, какой бы она была матерью.

Она, вероятно, заперла бы Елену, и я бы все равно ее не узнал.

Я отогнал это на задний план, когда мы добрались до мэрии Элма, где нас ждал совет.

— Готов? — спросил Люциан.

— Давай просто покончим с этим.

Я вышел первым, Люциан и Джордж выстроились в шеренгу позади меня.

Кресло моего отца по-прежнему пустовало. Меня это не удивило. Он больше не чувствовал необходимости быть частью совета, точно так же, как не чувствовал необходимости в Лиге Драконов.

Король Калеб и отец Люциана, король Хельмут, возглавляли совет сегодня вечером.

Король Калеб прищурился, когда мы втроем заняли свои места.

Совет расселся подковой, все двести пятьдесят членов окружили нас.

— Сынок, — заговорил король Хельмут. — Я думал, мы ясно дали понять, что хотим видеть всех участников.

— Как принц Тита, я решал, кто будет иметь дело с советом, а кто нет.

— Люциан, нам нужно поговорить с Еленой.

— О чем? Почему она это сделала? Все кончено. Если бы не она, мы бы не узнали, что топоры королевы Катрины были оружием Короля Лиона. Ей не нужно быть здесь, папа. Она и так через многое прошла. — Он фыркнул. — Ты даже не смог дать ей того, чего она действительно заслуживала.

— Мы собирались рассказать ей о наших причинах этого сегодня вечером, Люциан. Она заслуживает того, чтобы услышать это из уст Совета.

— Нет, она услышит это от меня. Ответственность, верно? Это то, чему ты меня научил. Позволь мне хоть раз взять на себя ответственность. Я мог бы остановить ее в любое время, когда захотел, но я этого не сделал, потому что увидел в ней силу.

Король Хельмут ничего не сказал, он просто кивнул.

Хотел бы я видеть Елену его глазами. Может быть, тогда все было бы по-другому. Члены совета задали массу вопросов, и Люциан ни разу не сказал, что не знает.

Несмотря на то, что он знал ее совсем недолго, он знал Елену. У них не было секретов.

Я ответил на то, о чем меня спросили, и только на это. Ничего больше.

Джордж ответил на его вопросы, и не успел я опомниться, как встреча закончилась. Им это не понравилось, но они получили свои ответы.

— Нам все еще нужно поговорить с Еленой, чтобы выяснить, что находится внутри пещеры, — сказал король Калеб.

Мы трое уставились на него, не веря своим ушам.

— Она не скажет, — сказал Люциан. — Нет, даже если вы будете угрожать ей, как и остальным пятерым, которые выбрались из той пещеры, включая королеву Катрину. Все женщины, изображенные на этой медной табличке, так или иначе стали королевами этого мира, и Елена тоже станет королевой, когда придет время.

Король Калеб практически взревел от слов Люциана. Я упивался его идиотизмом.

Я знал, что Люциан имел в виду, но если бы он узнал правду, это разбило бы ему сердце. Она уже была королевой этого мира, они просто не знали. Ей не обязательно было выходить замуж за Люциана, чтобы получить этот титул.

Я не хотел думать, к чему это меня привело. Я знал, от чего отказываюсь. Быть правителем драконов. Альфой драконов.

Но я не мог этого допустить. Я не стану опускаться до того уровня, на котором был Джордж. Он был рабом Бекки.

Люциан и король Калеб поссорились, и когда король попытался использовать свою власть, Люциан превратился в демона.

Мне не понравилось, как он боролся за нее: не только своим сердцем, но и разумом и душой.

Если бы он так боролся за меня, я бы проиграл, и он заявил бы права на меня.

Зверь зарычал внутри.

— Не дави на меня, мальчик, — сказал король Калеб.

Король Хельмут сердито посмотрел на него.

— Калеб, хватит. Ты что, забыл, кто он такой? Если Люциан скажет «нет» только через свой труп, уверяю, Рубикон будет недалек от того, чтобы сказать тебе то же самое. Ты получил то, что хотел, дай Священной пещере отдохнуть. А еще лучше, займись этим сам, если ты действительно так отчаянно хочешь узнать, что там скрывается.

Король Хельмут встал.

— Заседание закрыто. Спасибо, что пришли.

Он повернулся и ушел. Эммануэль нашел мой взгляд и прищурился, прежде чем последовать за ним.

Неужели все, блядь, знали, что я скрывал правду?

Мы втроем вышли на улицу, и Люциан с Джорджем забрались в экипаж.

Я остался за дверью кареты и свирепо посмотрел на Люциана.

— В следующий раз оставь меня в стороне от своих угроз. У меня и так хватает своего дерьма, с которым нужно разбираться.

Я закрыл дверь, сбросил одежду и поднялся в небо.

— 11~

Люциан уже был в своей постели, когда я вошел в комнату.

Противоречиво. Именно так я теперь чувствовал себя большую часть времени.

Я плюхнулся на кровать и увидел, что мои сумки аккуратно сложены в углу.

Должно быть, их оставила мама.

Я встал и открыл первую, и мое сердце подпрыгнуло, когда я увидел внутри пакетик с Каиновым Огнем.

Некоторые возненавидели бы мою мать за то, что она подпитывала мою зависимость, но она была нежным созданием, которое хотело помочь мне подавить тьму.

На глаза навернулись слезы. Моя бы воля, она была бы последним человеком, который узнал об этом.

Ее жест застал меня врасплох, и я всхлипнул.

Я бы сделал для нее все, что угодно. Что угодно, только не рассказывая о Елене.

***

Будильник Люциана разбудил меня на следующий день. Он уже был в душе. Я потер рукой затуманенные глаза.

Одна из причин, по которой я держал рот на замке, заключалась в том, что я не хотел снова причинять Люциану душевную боль. Он любил Елену, и я не мог снова отнять это у него. Просто еще одна причина в растущем списке.

Я встал с кровати, слегка поморщившись, размял спину. Избиение сделало свое дело. Я больше был самим собой, и тьма отступила. Но я знал, это продлится всего пару дней, прежде чем снова наступит тьма.

Люциан вышел из ванной как раз в тот момент, когда я натягивал рубашку через голову.

Я оглянулся через плечо и увидел жалость в его глазах, когда его взгляд скользнул по моей спине.

Шрамы все еще были в основном видны, но с моей способностью к заживлению, которая улучшалась с каждым днем, они исчезнут через пару дней.

— Ты говорил со отцом о том, что мы обсуждали?

— Нет, Люциан. Он только что устроил мне адскую взбучку. У меня не было времени поговорить с ним о твоей драгоценной дате, — огрызнулся я, проходя мимо него.

— Это не моя драгоценная дата, Блейк. Она твоя. Ты изменишься 23 августа. Мне нужно найти то, что видела Ирен, что может укротить тебя.

— Люциан, просто оставь это. Меня нельзя приручить. Никто не достаточно силен…

— Прекрати. Я знаю, что ты намного сильнее меня, Блейк. Но пока я чувствую, что могу это делать, я буду это делать.

— Нам было по тринадцать, когда ты дал это гребаное обещание. Я не буду ненавидеть тебя, если ты его нарушишь. Брось это.

— Блейк, я должен попробовать.

— Ты хочешь, чтобы тебя убили, Люциан. Я доктор Джекилл и мистер Хайд. Не забывай об этом.

Я закрыл за собой дверь. Смерть Люциана стала бы моим концом. Если бы он умер от моих рук, я сомневался, что смог бы выбраться из тьмы.

Мне было все равно, что кто-то скажет — раньше были заявления, которые шли не так, — но для меня это будет убийством. Я заберу жизнь парня, который практически мой брат.

Он постучал в дверь, и я выплюнул зубную пасту, пробормотав, чтобы он вошел. Игнорировать его не помогло бы, потому что он был таким настойчивым засранцем, когда хотел.

— Давай поговорим с моими родителями, пожалуйста. Уверен, что они, по крайней мере, смогут указать нам правильное направление.

Я кивнул.

Все, что угодно, лишь бы заставить его заткнуться.

Дверь за ним со щелчком захлопнулась. Я всем сердцем желал, чтобы Люциан мог забыть об этом.

Я не хотел нести ответственность за его смерть.

***

В тот день я полетел в Тит, в то время как Люциан предпочел воспользоваться лифтом. Лифты, может быть, и быстрые — Люциан прибыл за два часа до того, как я приземлился в саду, где они ждали, — но я ни за что на свете не сяду ни в одну из этих штуковин.

Королева Мэгги поднялась со стула, как только я оделся, и поцеловала меня в щеку.

— Я так рада видеть тебя, Блейк. Ты вырос.

Я пожал плечами, улыбаясь ей, и сел рядом с Люцианом.

— В чем дело? — спросил король Хельмут.

— Это насчет предсказания, которое я получил от Ирен, папа. Мы считаем, что это как-то связано с заявлением прав на Блейка.

Король Хельмут нахмурился.

— В каком смысле, Люциан? — обеспокоенно спросила королева Мэгги.

— Согласно предсказанию, Блейк станет темным 23 августа.

Королева Мэгги ахнула, но король Хельмут лишь приподнял одну из бровей.

— Это не все, что она сказала. Она сказала, что я должен что-то найти. Что-то, что имеет большую ценность для Блейка. Думаю, есть что-то, что может ослабить дракона Блейка, чтобы я мог заявить на него права.

— Люциан, что-то подобное на ринге запрещено. Я знаю, ты хочешь приручить Блейка, но…

— Я не хочу его приручать! Я хочу спасти его, папа.

Король Хельмут сложил пальцы домиком, постукивая указательными друг о друга. Он задумчиво посмотрел на Люциана, потом на меня.

— И ты не против этого?

Я пожал плечами.

— Я бы согласился на все, что угодно, лишь бы его не убить. Он не хочет слушать меня о том, чтобы отказаться от заявления прав.

— Чего ты от нас хочешь? — спросила королева Мэгги едва слышным шепотом.

— Ты хорошо знала короля Альберта и королеву Катрину, мама. Знаешь ли ты там что-нибудь похожее на то, что я описал? Или, может быть, можешь указать на кого-нибудь, кто что-то знает об этом?

Я опустил взгляд на ноги, когда король Хельмут снова перевел взгляд на меня.

Мы все знали, кто-то, кроме меня, конечно, мог сказать всем правду, но мы держали рот на замке.

— Это не так, милый. По крайней мере, я ничего об этом не знаю. Ты уверен, что это было настоящее…

— Да, — отрезал Люциан. — Глаза Ирен загорелись, и она сделала жуткую вещь.

— Люциан… — Голос королевы Мэгги был хриплым от эмоций, и она обратила умоляющий взгляд на своего мужа, но он не посмотрел на нее.

— Мне жаль, что мы не можем тебе помочь, милый. Кейт была в таком беспорядке в последний год своей жизни. Она отказывалась кого-либо видеть. Альберту было ненамного лучше. Если бы там было что-то подобное тому, о чем ты упомянул, они бы хорошо это спрятали, и никто из нас бы не узнал.

Я чуть не рассмеялся над этим. Она понятия не имела.

— Ты спрашивал об этом отца, Блейк? — спросил король Хельмут.

— Мы с отцом в данный момент не разговариваем, — сказал я как ни в чем не бывало.

— Мы должны попытаться. Я поговорю с ним, — сказал Люциан, вставая.

— О, а вы двое не останетесь на ланч? — спросила королева Мэгги с улыбкой.

— Извини, мы не можем. У меня тренировка в пять, так что мне нужно возвращаться.

Она кивнула и похлопала его по спине, когда он наклонился и обнял ее.

— Спасибо, что выслушала.

— Ты мой сын. Я всегда буду слушать, милый. Надеюсь, вы получите от Роберта больше, чем от нас. Если бы что-то подобное существовало, уверена, Роберт знал бы.

Люциан кивнул.

— Думаю, это прощание, — сказал я, вставая. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них скажет хоть слово, я принял свою драконью форму.

— Он впадает в отчаяние, не так ли?

— Я тоже, мам. У нас назначена дата, и до нее осталось меньше года.

— Тогда тренируйся так усердно, как только можешь.

Я прислушался к их разговору. Она легко могла бы рассказать ему о Тане, но не сделала этого. Никто этого не сделал.

Я должен был поблагодарить их за это, но часть меня испытывала отвращение к тому, как легко они лгали Люциану.

Я не мог смотреть, как мой отец тоже солжет ему.

Я подпрыгнул в воздух и направился обратно в Драконию.

Я должен был оставить все как есть.

***

Я не удивился, когда Люциан сказал, что отец сказал то же самое, что и король Хельмут и королева Маргарет. Все в Пейе делали вид, что Тани никогда не существовало.

Я все еще гадал, как, черт возьми, она перенесла Елену по другую сторону Стены.

Должно быть, он дал Елене Зелье Труса.

Зелье Труса останавливает у выпившего его человека сердце. На короткое время он кажется мертвым. Это подтвердило бы мою теорию о том, что Стена пропускает только драконов, но не людей. Сердцебиение дракона настолько слабое, что мое даже нельзя услышать без аппарата ЭКГ. Человеческие сердца бьются так сильно и громко. Но она была всего лишь младенцем, так как же это могло быть зелье Труса?

Что вернуло меня к исходной точке.

Голос мастера Лонгвея прозвучал по громкой связи в кафетерии, когда Табита поставила свой поднос с едой рядом со мной.

Она схватила меня за руку и запечатлела поцелуй на костяшках пальцев.

— В четверг состоится заявление прав в Колизее в Итане. Принц Тита заявит права на Рубикона в два часа.

По кафетерию прокатились радостные возгласы. Студенты свистели и подбадривали Люциана, который, как обычно, сидел прямо рядом с Еленой.

Я покачал головой, сжав кулаки, встал и бросился прочь.

В кафетерии воцарилась тишина, когда я поспешил к выходу. Мне нужно было уйти, пока Табита не последовал за мной.

Я хотел побыть один.

***

Казалось, Люциан избегал меня после объявления, потому что он почти не проводил времени в нашей комнате, но я знал, он тренировался изо всех сил. Почему он не мог забыть об этом?

Его усилий никогда не будет достаточно.

Обычно я ходил и смотрел на его движения, но на этот раз мне было неинтересно, даже когда я услышал, что к нему приезжают лучшие тренеры в Пейе.

Я хотел Ирен, но было слишком рискованно снова сближаться с ней. Самая незначительная вещь могла вызвать воспоминание, которое заставило меня применить к ней принуждение в первый раз.

Бывали моменты, когда мастер Лонгвей вызывал меня в свой кабинет, и я ожидал увидеть там сидящую Ирен, вспомнившую, что я сделал с ней той ночью.

Принуждение было чрезвычайно хрупким, и вызвать воспоминания могло что угодно. И я все еще был молодым драконом, поэтому не был уверен, насколько сильным было мое принуждение.

Когда наступил четверг, я взял пакетик с Каиновым Огнем с собой в Колизей.

Я не собирался убивать Люциана, ни сейчас, ни когда-либо еще. Если бы я взял немного Каиново Огня, чтобы ослабить зверя, у Люциана было бы больше шансов заявить на меня права.

Любой был лучше Елены, и именно так все и должно было быть.

Я все еще буду самим собой и в некотором роде свободен.

Люциан достоин этого.

Я расхаживал по залу ожидания. Табита хотела присоединиться ко мне, чтобы успокоить мои мысли, но я сказал ей, что мне нужно побыть одному.

Единственным человеком, которого я хотел видеть рядом с собой в этот момент, была Ирен, а Табита даже близко не подходила к этому.

Я подошел к столу и разложил Каинов Огонь, наклонившись, чтобы снюхать его.

«Что ты делаешь, мальчик?»

— Все, что в моих силах, чтобы помешать тебе убить его, — пробормотал я.

«Это противоречит драконьему закону, и ты это знаешь».

— Неужели это выглядит так, будто мне, блядь, не все равно? Ты — причина всего этого.

Образы меня и темного Блейка всплыли в сознании. Темный Блейк пытался задушить меня. Он рычал и тяжело дышал через ноздри. Но Каинов Огонь ослабил его, и я начал смеяться.

Он исчез, продолжая драться и рычать.

Наконец-то я снова взял себя в руки. И, возможно, на этот раз Люциан унесет с собой нечто большее, чем свою жизнь.

Собственного дракона.

***

Я вышел за ворота на ринг. Солнце слепило глаза, а аплодисменты зрителей были оглушительными.

Я не был выставочным пони, поэтому сохранял нейтральное выражение лица, рассматривая толпу.

Король Хельмут свирепо посмотрел в мою сторону, предупреждая, чтобы я не убивал его сына. Глаза королевы Мэгги, казалось, молили о том же. Там были даже король Калеб и королева Жизель.

Камеры засверкали в мою сторону, но я не улыбнулся им так, как они хотели.

Толпа разразилась еще более громкими аплодисментами, когда Люциан вышел на ринг.

Он был всеобщим любимцем.

Он подошел и встал передо мной, и я принял форму дракона, вызвав одобрительные возгласы толпы. Я вырос за последние пару месяцев… на днях я линял на горе; для меня в этом не было ничего нового.

Люциан выгнул шею, когда посмотрел на меня, и на долю секунды в его глазах промелькнул страх.

— Ты и я, давай покажем им такое шоу, которое они никогда не забудут.

— Нет никаких нас с тобой. Ты не настоящий член королевской семьи.

Заиграла песня AC/DC «Thunderstruck». Толпа подпевала, и мои усы вибрировали в такт.

Холодок пробежал вниз от главного рога на моей шее к самому маленькому на хвосте.

Зверь был подавлен — все еще рычал, все еще злился, но уже не в себе.

Люциан бросился в атаку, и я задвинул эффекты музыки на задворки сознания.

Я не собирался сдаваться. Этого не было во мне.

Он выскользнул из моих лап. Он не был так быстр, когда мы в последний раз встречались на арене.

Я хотел причинить ему боль — не убить — напомнить ему, какой глупой была эта затея с заявлением прав. Если бы я вышиб воздух из его легких, все это фиаско прекратилось бы.

К моему раздражению, он уклонялся от каждого моего движения.

Как Люциан умудрился стать таким быстрым?

Мне хотелось пнуть себя за то, что я не смотрел, как он тренируется.

Я огляделся в поисках Люциана, но не увидел его. Внезапно я почувствовал, как он пробежал по моей спине.

Я почувствовал, как он обвязал веревку, с которой всегда дрался, вокруг моего главного рога, а потом снова исчез.

Он хотел запутать меня в веревке, чтобы я потерял равновесие.

Прямо сейчас это может сработать.

Когда он замахнулся с противоположной от меня стороны, я выпустил в его сторону несколько шариков с кислотой.

Толпа ахнула и снова зааплодировала.

Он был скользким и быстрым, и доказал, что достоин быть моим всадником.

Он несколько раз обмотал веревку вокруг моих передних лап, прежде чем снова отступить. Он потянул за веревку, и она затянулась вокруг меня, сильно вдавливаясь в чешую.

«Дерись, сукин ты сын!»

— Нет, — прошипел я. На этот раз мне пришлось упасть. Это был Люциан или тьма.

Зверь снова зарычал, когда я приземлился с глухим стуком, вибрация пробежала по земле, заставив толпу прижаться к твердому дерну.

«Сражайся, или я убью его».

— Нет, ты этого не сделаешь, — пробормотал я.

Люциан посмотрел на меня, нахмурив брови.

— Блейк, сдавайся!

Я хотел этого, но что-то меня удерживало. Это был не зверь… он был подавлен. Это была высшая сила.

Нет, Елена не была в опасности. Это не моглопомешать.

— Никогда, — сказала за меня высшая сила.

Мое тело — больше не подвластное мне — прижалось к веревке Люциана. Рев сорвался с моих губ.

Веревки порвались, и я был свободен.

Зверь рассмеялся.

«В конце концов, он собирается укусить нас обоих, мой мальчик. Либо она, либо никто.»

Я снова зарычал.

Я бы никогда не уступил этому драконьему отродью.

Но существо сражалось с силой, более сильной, чем у зверя.

Если Люциан и умрет сегодня, то не от моей руки и не из-за моей тьмы. Именно эта большая сила защитила Елену.

Люциан не смог удержать равновесие, когда мои лапы сильно затопали по земле. Вибрация сотрясла мои чешуйки, и я был уверен, что сломаюсь от ее силы.

Люциан продолжал сражаться.

Молния метнулась к нему, но промахнулась.

Сущность, контролирующая меня, пришла в ярость. Оно хотело, чтобы этот фарс поскорее закончился, потому что Люциану не суждено было стать моим всадником.

Мне никогда не следовало просить Табиту научить меня магии.

Магия на ринге была запрещена, но это правило было строго для Драконианцев.

Мой телекинез вдавил тело Люциана в землю, затем прижал его к стене, прежде чем снова вдавить в землю.

Окаменевшая толпа смотрела в ужасе.

Люциан лежал на земле без сознания.

Рычание вырвалось из моего рта, когда другие драконы заполнили ринг. Они пытались подчинить себе большую силу, но она все еще все контролировала, все еще сражалась.

Подавленный зверь внутри смеялся, радуясь совершенной нами ошибке.

И вот так просто я снова взял себя в руки.

Все было кончено.

— 12~

Люциан пролежал в лазарете почти неделю.

Я никогда не ожидал, что свет возьмет верх. Это было тяжелее, чем борьба с тьмой, и это давало мало надежды на то, что я когда-нибудь одержу победу.

Я был не из тех драконов, которые кладут все яйца в одну корзину, но теперь мне пришлось это сделать. Пол был моей последней надеждой. Ему нужно было добиться успеха, и единственный способ добиться этого — если я буду слишком занят, чтобы спасать ее.

Единственное, что могло приглушить свет, — это выпивка, и мне пришлось использовать больше Каиново Огня, чтобы усмирить зверя.

Я буду настолько не в себе, что он не сможет использовать меня для выполнения своих приказов.

Вот в чем была фишка паразитов. Хозяин должен быть достаточно здоров, чтобы паразит мог процветать.

Моя единственная надежда была в лапах врага — Виверны.

Я все еще не знал, представлял ли он опасность, но сейчас это не имело значения.

Я постараюсь поближе познакомиться с ним за выходные и выяснить его истинные намерения… хотел ли он такой жизни, или его послал Горан.

Но я был уверен, что не являюсь частью его планов. Он был здесь не для того, чтобы следить за мной для Горана.

Когда я услышал, что Люциан поедет домой на выходные восстанавливать силы, я пригласил Пола к себе в комнату выпить.

Он рассказал о том, что Елена была его всадницей, и о том, как они собирались изменить мир, но была одна проблема.

Я нахмурился.

— Эта проблема — принц?

Пол рассмеялся.

— Что-то в этом роде.

— Да, с тем, как ты относишься к Елене, он определенно будет проблемой, чувак.

Пол рассмеялся.

— Тогда, наверное, мне просто нужно завоевать ее обычным способом. Есть какие-нибудь идеи?

— Я не настолько хорошо знаю Елену. На мой вкус, она немного плоскогрудая.

Я сделал еще один глоток пива, и Пол последовал моему примеру.

Казалось, он действительно хотел измениться.

Он показал мне, на что способен.

У него горело зеленое пламя, и он гордился этим. Это было совсем не похоже на розовый поцелуй, но было интересно посмотреть… причудливо и немного порочно.

— Это еще не все, не так ли?

Он улыбнулся.

— Нет, но другой подарок немного испорчен.

— Чувак, я совсем запутался.

Пол рассмеялся.

— Давай, покажи мне. Теперь мне стало любопытно.

— При условии, что ты пообещаешь показать мне свой.

— Договорились.

— Это работа разума, на которую способны все Вороноголовые или Черные Ткачи.

— Нет, — рассмеялся я. — Они даже перепутали ваши породы?

— Да, расскажи мне об этом. — Пол закатил глаза.

— Хотя Черный Ткач — такое классное название.

— Не такое уж плохое.

— Итак… насчет разума?

— Это своего рода способность отслеживания, смешанная с устройством смешивания.

Я приподнял бровь.

— Поверь мне, я бы не сказал тебе, если бы был здесь по другому делу. Виверны не хотят, чтобы драконы знали.

— Ладно, так как же тебе удается сливаться с толпой?

— Я не умею читать мысли, но я могу вкладывать что-то в умы людей.

— Вау, серьезно?

Пол больше не улыбался.

— Я знаю, это ужасно. В руках не того Виверна… — Он глубоко вздохнул. — Ты не захочешь знать о том, что я видел. Это извращение. Ты не единственное страшное существо на свете, мой друг.

— Какого рода вещи? — спросил я.

У меня в голове возник образ того, как он хочет поцеловать Елену, и я уставилась на него, разинув рот.

— Ты это видел?

— Ты и Елена?

Он кивнул.

— Но с ней это не работает. Она знает о моем даре и не доверяет своим чувствам ко мне.

Я прочистил горло.

— И ты уверен, что она что-то чувствует к тебе?

Он рассмеялся.

— Что-то есть, она просто не хочет в этом признаваться. Хотя мне жаль Люциана. Он проиграет.

— Ты думаешь, у вас с ней общие интересы?

— Это просто предчувствие. Будто некая великая сила ведет меня. Трудно объяснить.

Я кивнул.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Если кто-то и знает о других сущностях, управляющих тобой, так это я.

— Приятно знать, что я не один. Ты поддаешься этому?

— Пока нет.

— Ты намного сильнее меня, это точно.

После этого наш разговор зашел в тупик, но я был уверен, что собрал всю необходимую мне информацию.

Я должен был обдумать его признание о руководстве высшей силы.

Могли ли у нее быть два дракона, два дента?

Я был не из тех драконов, которые любят делиться. У меня всегда были какие-то претензии к Елене, хотя я и не хотел этого признавать. Это мог быть тот самый свет, о котором говорил Пол. Более сильная сила.

Меня не сильно беспокоило, что она была с Люцианом, что говорило мне о том, что я не видел ее в таком свете, но зная, что у нее могло быть два дракона, два дента… Как, черт возьми, это должно было работать?

Сумасшедшие мысли крутились в моей голове, дерьмо, о котором я не хотел думать. Мне нужно было больше Каиново Огня, чтобы притупить разум.

Пол здесь не по вине Горана. Но если нет, то он хорошо это скрывал, а никто, кроме меня, не был настолько хорош.

***

В субботу вечером я обнаружил, что Елены не было в Академии Дракония.

Она отправилась с Люцианом во дворец.

Когда Елена вернулась в воскресенье, каждая клеточка внутри меня замерла.

Она больше не была девственницей.

Моя грудная клетка сжалась, и я с трудом дышал. Находиться рядом с ней было еще хуже, чем раньше. Разум боролся со мной, и я не мог его успокоить.

Этот ублюдок!

Это не принадлежало ему, и все же он это взял.

Я застонал долго и сильно.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Табита.

— Да, — сказал я, вставая и выбегая из кафетерия.

Если я не успокоюсь, то оторву голову Люциана от тела.

Быть с ней — это одно, но забрать то, что ему не принадлежало, — совсем другое.

Она была собственностью Рубикона.

Я направился в спортзал, единственное место, которое я никогда не посещал, но мне нужно было выплеснуть часть своей ярости, не разрушая еще одну горную вершину или, не дай бог, не убивая принца Тита.

Почему я был так зол?

Я ударил кулаком по мешку, работая в хорошем ритме. Пот капал у меня со лба.

У меня все еще чесались руки разорвать Люциана на куски. Но это выдало бы все.

Мне нужен был Каинов Огонь, чтобы усмирить зверя. Я знал, что это был зверь, потому что я не хотел Елену в таком виде.

Я поднялся в комнату и обнаружил, что Люциан ждет меня с дерьмовой ухмылкой на лице.

Он прищурился, когда увидел, что я пристально смотрю на него.

— Ты в порядке?

— Я в порядке. Какого хрена все меня об этом спрашивают?

Он фыркнул.

— Что случилось с твоими костяшками пальцев?

— Ничего такого, что не заживет.

Люциан покачал головой.

— Блейк, поговори со мной.

— Люциан, отстань от меня. Я не в настроении.

Я был удивлен, что был так спокоен, когда какая-то часть меня хотела разорвать его на куски.

— Ну, если ты не хочешь говорить о том, что происходит у тебя на уме, тогда мне нужно, чтобы ты выслушал. Я должен тебе кое-что сказать.

Я посмотрел на него, наклонив голову в знак того, что он должен говорить.

— Ты знаешь, кто такая Таня Ле Фрей?

— 13~

Я уставился на Люциана.

Черт! Я хотел закрыть глаза, но поборол это желание. Я прошел мимо него, не сказав ни слова.

— Блейк, ответь мне. Ты знал, что у королевы Катрины был дракон?

— Не могу вспомнить, — сказал я, но ложь обожгла горло.

Он нахмурился.

— Я думал, ты можешь помнить все.

— Должно быть, они внушили мне, Люциан, потому что я не знал. — По крайней мере, мой голос звучал искренне. — У королевы был дракон? — спросил я, чтобы продолжать притворяться в своем невежестве.

— Да, — кивнул Люциан. — Она была частью Дента. Должно быть, они внушили тебе, чтобы ты ее не помнил.

— Она была Зеленым Паром, но если она была частью Дента… — Я перешел в режим притворства.

— Да, она могла бы быть одной из первых. Ты ничего не помнишь?

Я покачал головой.

— Я просто помню королеву Катрину. Она всегда была такой грустной. Я не помню ее дракона.

— Ублюдки.

Я старался не закатывать глаза. Он был одним из них.

— Думаю, она в Акерском лесу, Блейк.

Мой взгляд снова встретился с его взглядом.

— Ты это несерьезно.

— Никто ничего не знает. Таню связывала общая связь с королевой Катриной. Просто подумай об этом. — Он сел передо мной. — Все они обещали, они поклялись сохранять тебя в здравом уме столько, сколько потребуется, Блейк. Никто из них так и не придумал запасной план. Будто они знали, что ты не заблудишься. Кто-то что-то знал, и думаю, что ответ у Тани.

— Люциан. Это Акерский лес. Никто оттуда не выбирается.

— Я не планирую умирать. Мне просто нужно знать, что может помочь заявить на тебя права, чтобы я мог воспользоваться этим в следующий раз. На этот раз я почти поймал тебя.

— Нет, даже близко. За меня всегда будет сражаться более могущественная сила, Люциан. Ты не королевская особа, призванная заявлять на меня права.

Я хотел сказать, что королевской семьи не существует, но слова отказывались слетать с моих губ. Это больше не было правдой.

— Я знаю, что королевской крови не существует, но я ближе всего к ней. И я собираюсь сдержать обещание.

— Ты проиграешь. Люциан, ты должен забыть об этом, пожалуйста.

— Я не могу. Ты мне как брат. Тьма отняла у меня слишком многое, Блейк. Тебя это не коснется. — Его голос дрогнул, затем он повернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Тот факт, что мы когда-то были близки, теперь кусал меня за задницу, потому что Люциан ни за что на свете не откажется от меня.

Мне никогда не следовало заводить с ним дружбу; мне следовало держаться особняком. Но прежний Блейк был не таким.

Он был полной противоположностью тому, кем я был сейчас.

***

Дата начала поисков Люциана была назначена, до них оставалось всего несколько дней. Я перепробовал все, чтобы отговорить его от поездки, но он не сдавался. Я даже подумывал о том, чтобы сказать ему правду, потому что он все равно узнает правду.

Ответ был у Тани. Я не знал, давала ли она клятву королеве Катрине или нет, но не мог рисковать этим. Люциан узнает правду так или иначе. Он узнает правду о Елене и о том, что я лгал ему все это время. Что смерть Брайана была моей виной, потому что мы никогда бы не отправились на эту безумную миссию, если бы я открыл свой гребаный рот и сказал кому-нибудь правду.

Но все еще так много было поставлено на карту.

Если бы я сдался, я бы отказался от той неотъемлемой части себя, которая делала меня тем, кем я был.

И Джордж не рассказал мне, что это за дент был такой. Он не мог объяснить, почему Бекки теперь была для него всем, потому что простая правда заключалась в том, что он не знал, потому что Дент был заклинанием. Но Джордж не хотел признаваться в этом из-за своих чувств к Бекки.

Однако в одном можно было быть уверенным. Он был совершенно не похож на прежнего Джорджа.

— Не окажешь мне услугу? — спросил Люциан.

Я приподнял бровь и пожал плечами.

— Присмотри за Еленой.

Я фыркнул.

— Позволь мне пойти с тобой.

— Это мое предсказание, я должен найти истину, а не ты, Блейк, — пробормотал он в отчаянии.

— Люциан, пожалуйста.

Он покачал головой.

— Просто присматривай за Еленой. Я не доверяю ее Полу.

— Ты же знаешь, что он ее Дент, верно?

— Файзер сказала, что это чушь собачья, — огрызнулся он.

— О, да ладно тебе, Люциан.

— Я не уверен на сто процентов, что то, что он говорит…

— Он убил себе подобных, чтобы спасти нас той ночью.

Люциан стукнул кулаком по столу.

— Нет, ты спас нас той ночью.

Я поднялся с кровати.

— Черт возьми, ты сказал, что он заслуживает шанса.

Он провел рукой по лицу.

— Я знаю, что сказал, просто…

— Твой отец.

Люциан кивнул.

— Он все еще хочет, чтобы я был здесь. Я не должен уходить, но я должен. Молю тебя, пожалуйста, присматривай за Еленой.

Я хмыкнул, признавая поражение.

Он улыбнулся.

— Знаю, она раздражает тебя, но не знаю почему.

Я пожал плечами.

Он ухмыльнулся.

— Это не имеет значения, пока мне не придется убивать тебя.

— Серьезно? — спросил я, зная, о чем он думает.

— У меня есть сомнения, Блейк. Та речь, которую ты произнес на церемонии открытия, была…

— К черту речь, я был пьян.

— Ну, ты же знаешь, что они говорят. Пьяный человек говорит правду.

— Отвали. Мне не нужна твоя девушка.

Люциан рассмеялся.

— Я шучу. Если бы ты хотел ее, то уже заполучил бы.

Например, когда он был с Арианной, и я забрал это у него, чтобы узнать о ее страхах.

— Я все еще должен поблагодарить тебя за это, Блейк.

— За что? — спросил я.

— За то, что показал мне, кем на самом деле была Арианна. Я бы никогда не увидел Елену, если бы не это. Итак, спасибо. Я серьезно.

Я откинулся на спинку кровати.

— Не жди, что я скажу «не за что», поскольку это не входило в мои намерения. Мне просто нужно было знать, чего она боялась. Мне очень жаль.

Люциан криво улыбнулся.

— В любом случае, ты показал мне, что ей никогда нельзя доверять.

Я ухмыльнулся.

— Ты будешь присматривать за Еленой, верно?

Я кивнул.

— Конечно, все, что поможет тебе лучше спать по ночам. Это самое меньшее, что я могу сделать за все то дерьмо, которое ты для меня делаешь.

Он улыбнулся.

— Знаю, я что-нибудь найду.

***

Рейнджровер Люциана был припаркован у входа в лес.

Я собирался спустить его на землю, так как Академия Дракония была поднята в небо, паря в воздухе.

Я видел, как он прощался с Еленой и тихо выскользнул за ворота.

Я старался не совать нос в чужие дела, но мне было легко их слышать.

Она боялась, что он не вернется.

— Я собираюсь попросить тебя кое о чем, и знаю, это прозвучит глупо, но, пожалуйста, просто сделай это.

— Что?

— Я еще немного подумал о том, что мой отец сказал о Поле. Дело не в этом, Елена. Он твой дракон, и уверен, что он не сделал бы ничего, что могло бы причинить тебе вред, иначе ему пришлось бы иметь дело со мной.

Она не захотела прислушаться к предупреждению Люциана, и я помнил, что сказал Пол. У нее были чувства к Полу, но она не хотела в них признаваться.

— Я разговаривал с Блейком. Просто скажи ему, пожалуйста, если ты собираешься куда-нибудь с Полом.

Я не смотрел на них, но чувствовал на себе ее взгляд.

— Обещай, Елена.

— Обещаю, — сказала она.

Я снял халат, чтобы изменится, когда Люциан поспешил ко мне.

В его глазах блестели слезы.

Люциан возненавидит меня, когда вернется, и я ничего не смогу сказать, чтобы выразить ему, как мне жаль.

Я взмахнул крыльями, отрываясь от земли.

Люциан схватил меня за лапу. Вполне возможно, что это последний раз, когда Люциану выпадает шанс прокатиться со мной.

Я взмахнул лапой, и он рухнул мне на спину.

Толпа внизу ахнула, когда я внезапно нырнул.

— Видишь, это не так уж ужасно — нести кого-то на спине, не так ли?

— Да, единственная проблема в том, что никто не достоин ездить на моей спине, кроме тебя, — прорычал я ему в ответ.

— Блейк, я собираюсь вернуться. Я обещал. И ты знаешь, что мои обещания так же нерушимы, как и твои.

Я усмехнулся. Король Хельмут и Эмануэль уже ждали нас, когда мы прибыли. Люциан соскользнул с моего крыла и элегантно приземлился на ноги.

— Он тебе подходит, сынок.

Люциан ухмыльнулся.

— Мне нужно победить большого парня честно. — Он постучал пальцем по моей морде, и я зарычал.

Король и Эммануэль рассмеялись, но Люциан слегка улыбнулся мне.

— Ты же знаешь, что так не будет, Блейк.

— Знаю. Для меня будет честью иметь такого храброго человека, как ты, Люциан. Выясни, что тебе нужно, и возвращайся целым и невредимым.

Люциан кивнул.

— Увидимся позже, — сказал он, повернулся и направился к Ренджроверу.

Я не остался дослушивать его прощания до конца.

Я прилетел обратно в Драконию и направился прямо в комнату.

Что, если Люциан не вернется?

Никто не узнает правду, но я буду ответственен за его смерть. Точно так же, как я в ответе за смерть Брайана.

Я должен был сказать ему правду, хотел последовать за ним и рассказать ему. Я хотел попросить у него прощения за то, что лгал так долго, и за то, кем я был для Елены.

Это будет лучше, чем если он уйдет в Акерский лес и никогда не вернется, но я не мог этого сделать.

Зверь, или, возможно, та невидимая сила, которая хотела, чтобы я был с Еленой, удерживала меня на месте.

***

Я держался особняком в те дни, когда Люциан ушел, хотя Табита постоянно жила в моей комнате… она бы переехала, если бы это было разрешено.

Какое-то время это было весело. Мы вместе принимали душ и спали допоздна, но потом вернулась тьма, и снова началась драка.

Поэтому я вышвырнул ее вон.

Я шел за своим урчащим желудком в кафетерий, когда тошнотворно-сладкий запах, который ассоциировался у меня с гиппогрифом, атаковал мои чувства.

Я огляделся вокруг.

— Что? — спросил Джефф, подходя ко мне и тоже принюхиваясь.

— Ничего, — пробормотал я, запах исчез.

Это было нехорошо. Это означало, что Гиппогриф был где-то рядом, и что опасность все еще таилась внутри Драконии.

Я нашел Пола сидящим в одиночестве за столиком.

Он сказал мне, что он что-то вроде следопыта, так что, возможно, он все-таки мог бы быть нам чем-то полезен.

Я думал, что с уходом Люциана Пол воспользуется любой возможностью, чтобы проводить время с Еленой, но, очевидно, что-то все еще удерживало его от того, чтобы сидеть с ней.

— Привет. — Пол удивленно поднял глаза, когда я сел.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал я.

Он выглядел озадаченным.

— Какая?

Я рассказал ему о ночи на Варбельских Играх, о гиппогрифе и о том, как я потерял ее, как она растворилась в воздухе.

— Чувак, пожалуйста, не думай, что я…

Я покачал головой.

— Нет. Хотя я не совсем уверен, как она исчезла, это может быть связано с вивернами.

— Да, я тебя слышу. Так ты думаешь, за этим стоит Виверна? — спросил он, проводя вилкой по тарелке.

Я кивнул.

— Ей пришлось обратиться за помощью к одному из них, чтобы вот так просто исчезнуть.

— Что мне нужно сделать?

— Ты сказал мне, что твоя способность работает как следопыт.

— Да, если у меня будет что-нибудь из ее вещей. Ее запах… что угодно.

— У меня ничего нет, но у отца есть одно из ее перьев. Это сработает?

— Определенно.

— Хорошо. Я принесу. — Забыв о голоде, я встал и вышел из кафетерия.

***

К счастью, когда я вернулся домой, мне было нетрудно убедить отца отдать перо.

Я сказал ему, что напал на ее след, и что Джордж согласился разыскать ее.

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, папа. Дай мне разобраться с этим.

— Блейк, пожалуйста, просто не сжигай больше склады.

Я натянуто кивнул и направился обратно в Драконию.

В ту ночь я отдал Полу перо.

— Я посмотрю, что могу сделать.

— Дай мне знать, хорошо?

Он кивнул и закрыл дверь, когда я уходил.

Я не слышал ни звука от Пола в течение двух дней, и мне становилось не по себе от его молчания.

Я вошел в кафетерий и увидел, как он болтает с Джеффом за одним из столиков.

Пол подмигнул кому-то позади меня, и я повернулся и обнаружил Елену.

Я покачал головой, направляясь к нему. Он мог бы поболтать с ней позже. Прямо сейчас мне нужны были ответы.

— Итак, — сказал я, садясь и свирепо глядя на него.

— Блейк, это так не работает. Это займет несколько дней.

— Прошло уже несколько дней. Я доверяю тебе, Пол. Ты же не хочешь, чтобы это менялось.

— Конечно, нет. Я знаю, ты нервничаешь из-за этого, но многие люди работали с этим пером. Я улавливаю множество запахов, а не только тот, который ты хочешь, чтобы я отследил.

Я не мог с этим поспорить, потому что в этом был смысл.

Я вздохнул.

— Хорошо, еще несколько дней.

— Если я что-нибудь найду. Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь, Блейк.

Я кивнул. Я поверил ему. Мне не следовало вымещать на нем свое нетерпение.

— Ты все еще слышишь голос Пола? — Голос Сэмми звучал так, будто она сидела прямо за нашим столиком, а не на противоположной стороне кафетерия.

— Нет, в последнее время он был тихим. Не знаю почему, — ответила Елена.

— Может быть, ему не нравится, что кто-то есть в его голове? — подала голос Бекки.

Я застыл.

Кто-то в его голове.

Меня снова затошнило.

Я встал и ушел.

Кто-то в его голове.

Нет, Елена никак не могла услышать мои мысли. Она была не настолько сильна.

Я приказал себе успокоиться. Пол был слаб, и он не охранял свой разум так хорошо, как я. Чтобы быть уверенным, я следил за Еленой.

В конце концов, у меня появился шанс доказать, что она слышала не мои мысли. А Виверны.

Она была на уроке Анатомии, где Грегори читал лекцию о Зеленых Парах.

Это был один из его любимых вопросов с подвохом: где находится хлор у Зеленых Паров?

Его не было ни в одном из отсеков, которые он нарисовал на доске.

Я знал, что Елена не знала ответа. Я сомневался, что Пол знает ответ.

Я подумал о доске и о том, как Грегори нарисовал отделения, и очистил свой разум от всего остального.

Потом я подумал о другой картине. В горле, над желудком, лежал зеленый пар хлора.

— Елена, — позвал ее по имени Грегори.

— Это не там, — ответила она. — Хлор Зеленого Пара расположен прямо над желудком, близко к горлу.

Я застыл.

Этого не могло быть на самом деле.

Дент еще даже не встал.

Я схватился за живот.

— Блейк? — спросил профессор Файзер. — Ты в порядке?

— Не знаю, почему бы тебе мне не сказать? Ты утверждаешь, что так много знаешь о нас.

Она просто посмотрела на меня.

— Я ни на что не претендую, но знаю больше, чем ты думаешь.

Я зарычал на нее и отвернулся.

Бентли задал ей вопрос о Поле и Денте. Тупой засранец.

— Я не буду обсуждать виверн на моем уроке.

— Но он сказал, что он — дент Елены, — запротестовал Бентли.

— Это ложь. Елена не его всадница, но это не имеет значения, что я думаю. У нее сильный ум, и когда она сосредотачивается на чем-то одном, это не так-то легко изменить. Пол — не ее дракон. Он с ней несовместим.

— Но он утверждает…

— Виверны совсем не похожи на драконов, Бентли, они не настолько волшебны, они не могут сосуществовать с людьми. Пол здесь не по своей воле, и я буду придерживаться этого, пока не будет доказано обратное.

— Он убивал себе подобных, — сказала Табита.

Профессор Файзер кивнула.

— А что бы ты сделал, если бы захотел завоевать чье-то доверие, скажем, доверие принца Тита?

— Люциан не его всадник, — сказал я.

— Нет, это не так, но он хочет сблизиться с Еленой. И, возможно, нам следует сосредоточиться на том, почему, Блейк.

Она снова одарила меня тем же пристальным взглядом, подождав немного слишком долго, прежде чем отвести взгляд.

Она знала правду.

— Метка Елены очень темная, но это не потому, что ее дракон — виверна. Она собирается показать нам могущественные вещи, Елена и ее дракон. Жаль, что ее истинный дракон этого не видит.

Прозвенел звонок, и профессор Файзер занялась своим столом.

«Убей, убей, убей», — пел зверь в моей голове.

Я перекинул сумку через плечо и сбежал по ступенькам к двери.

— На пару слов, мистер Лиф, — сказала профессор Файзер.

У нее хватило наглости.

Я остановился у двери и обернулся.

— По поводу чего?

Она улыбнулась.

— Я благоговею перед тобой, но я тебя не боюсь. Ты знаешь, что я говорю правду. Причина, по которой ты ничего не говоришь… немного беспокоит.

Я усмехнулся.

— Чего я не договариваю?

— Дракон всегда знает, Блейк. — Она вздохнула, когда я ничего не сказал. — Ты свободен идти.

Я покачал головой и ушел.

Моя высокомерная ухмылка исчезла. Я начинал соглашаться с этим чудовищем.

Файзер должна замолчать.

— 14~

— Ну, если Пол не ее дракон, тогда кто же? — спросила Табита Сьюзен в кафетерии.

— Откуда мне знать? Насколько нам известно, Файзер просто несет чушь собачью.

— Я не знаю, — задумчиво произнес Джефф. — Казалось, что она знала, кто дракон Елены. Я почувствовал это.

— Я тоже почувствовал, но почему тогда она ничего не сказала?

Они все повернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Что?

— Ну, ты же Альфа, я уверен, ты должен что-то знать.

— Сьюзен права, Табита. Половина того, что Файзер говорит на занятии, вырвана у нее из задницы.

— Ну, а почему она попросила тебя остаться, Блейк? — надменно спросила Табита.

Я усмехнулся и взъерошил волосы.

— Потому что мой дневник не имеет для нее никакого смысла, Табита. Что только доказывает мне, что она не настоящая.

— И все же ты, должно быть, тоже это почувствовал, Блейк.

Я шумно выдохнул.

— Файзер — мошенница. Она только выводит меня из себя. Однажды выяснится, что она ничего не знает. Я устал говорить о ее дурацком занятии. Я даже не думаю, что буду еще ходить к ней.

— Она помогает справиться с твоей тьмой. Ты должен ходить, — настаивала Табита.

Я хлопнул ладонями по столу.

— Ты вообще слушаешь хоть одно гребаное слово, которое я говорю? Файзер ничего не знает и ни в чем мне не помогает.

Я встал и ушел.

— Я почувствовал это. Она знает, кто настоящий дракон Елены. И если это правда, то Пол находится здесь не по своей воле.

Файзер выводила всех из себя, и мне нужно было остановить ее, пока не стало еще хуже.

Я пытался найти решение, но каждый сценарий приводил к тому, что я встречался с Еленой на ринге.

Я не мог игнорировать эту проблему, хотя и чувствовал, что должен. Когда я надавил, все заметили, а когда я этого не сделал, все успокоились.

Но сейчас все было по-другому. Я не мог игнорировать это, и я не мог принуждать Файзер, как Ирен. Ходили слухи, что давным-давно она была частью Дента, и хотя смерть ее дракона была трагичной, она продолжила жить и теперь рассказывала всем о Дентах.

Я понятия не имел, сколько ей лет. Должен был быть какой-то способ свести ее с ума или убить.

Убийство было последним вариантом.

Я расхаживал вперед-назад по комнате, размышляя об очередном убийстве.

Я опустился на корточки и запустил руки в волосы, сжимая их до боли.

Дверь открылась, и вошла Табита. Я вскочил и провел рукой по волосам.

— Что с тобой такое? В последнее время ты странно себя ведешь. Это из-за того, что Файзер сказала о Поле?

— Табита, пожалуйста. Ты сводишь меня с ума.

— Блейк, тебе нужно прийти в себя. Что происходит? Почему Файзер попросила тебя остаться?

Мой взгляд метнулся к ней. Она не поверила в эту ложь.

— Я уже говорил тебе раньше.

— Не неси мне эту чушь, Блейк. Ты не писал в этом дневнике уже чертовски долгое время. Скажи мне правду!

Я схватил Табиту за руки и прижал ее к стене.

Ее глаза расширились, и я услышал, как участилось биение ее сердца.

— Не лезь, блядь, в мои дела.

— Ты — мое дело, — захныкала она.

— Нет, это не так. — Я сильнее прижал ее к стене, мои пальцы впились в кожу на ее руках. — Прекрати задавать так много гребаных вопросов.

— Блейк, ты делаешь мне больно. Прекрати это. Это не ты.

Я усмехнулся.

— Это именно тот, кто я есть, Табита. Теперь ты любишь меня?

— Блейк, просто остановись.

— Убирайся к черту из моей комнаты!

Я отпустил ее, и она упала на пол, затем попыталась встать и отойти от меня.

Мне нужно было успокоиться.

Я порылся в вещах в поисках Каиново Огня, насыпал его на палец и занюхнул.

Потребовалось несколько секунд, чтобы сработало, но мой разум успокоился.

Комната закружилась вокруг, и я упал лицом вниз на кровать, когда все исчезло.

***

Когда мои глаза резко открылись, я схватил кэмми, чтобы посмотреть на время. Шесть утра.

По крайней мере, это были выходные.

Я встал и потянулся, чувствуя, как у меня заурчало в животе. Тело было напряжено, а разум затуманен, но они расслабились под паром душа.

После душа я поискал чистую одежду в куче, разбросанной по полу.

Раньше я не был таким. Раньше я был очень организованным.

Я проигнорировал белье. Мне нужно было немного подкрепиться, пока отходняк не убил меня.

От яркого света у меня болели глаза, но я нигде не мог найти солнцезащитные очки.

Нахуй. Мне нужна была еда.

Я направился прямиком к буфету, игнорируя приветствие шеф-повара и накладывая еду себе на тарелку. Я сел за ближайший столик и практически запихнул еду в рот.

Когда я почти закончил, Табита села напротив меня, пристально глядя на меня. Ее ноздри раздувались.

Я проигнорировал ее.

— Ты вчера ушиб мне руку, Блейк.

— Может быть, это поможет тебе узнать свое место, — пробормотал я.

— Мое место? — Ее голос повысился на октаву. — Ты гребаный мудак! — Ее голос сильно ударил по стенам в моем сознании. Мне казалось, что голова вот-вот взорвется.

Я уронил вилку и встал. У меня не было времени разбираться с ней прямо сейчас.

— Не смей уходить от меня, Блейк Лиф! — крикнула она мне вслед.

Я ускорил шаг, зная, что она последует за мной.

Оказавшись в комнате, я захлопнул за собой дверь. Я стянул джинсы и схватил пакет с Каиновым Огнем. Я готовил вторую дорожку, когда дверь резко распахнулась.

— Снова используешь Огонь? — прошипела Табита.

Я проигнорировал ее, занюхивая порошок, ожидая, когда он ослабит головную боль. Мне это было нужно, чтобы заглушить ее голос.

— Черт возьми, Блейк. Я прямо здесь! Неужели у тебя нет ни капли морального чувства? — Она покачала головой. — Нет, его нет, потому что тьма вцепилась в тебя когтями. Я иду за мастером Лонгвеем. — Она повернулась, чтобы уйти, но я схватил ее за волосы и швырнул на пол.

— Ты собираешься что сделать?

Она посмотрела на меня глазами, полными страха, когда я схватил ее и потянул вверх.

— Ты собираешься сказать ему? — Я ударил ее. Она закричала, всхлипывая, когда я повалил ее на землю. Я наклонился над ней и как раз собирался снова схватить ее за волосы, когда у меня скрутило живот.

Стук раздался через несколько секунд.

Я зарычал, направляясь к двери, осознавая, что на мне были только боксеры.

Табита приподнялась и выпрыгнула из моего окна.

Скатертью дорожка. Я снова чуть не зарычал, когда увидел Елену у своей двери.

— Что?

— Я собираюсь покататься верхом с Полом, — сказала она, избегая моего взгляда.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Я не твоя нянька, Елена.

— Люциан… — она фыркнула и сделала глубокий вдох. Саркастическая улыбка заиграла на ее губах. — Забудь об этом. — Она обернулась, когда я закрывал дверь.

Я, спотыкаясь, добрался до кровати и упал на нее, когда Кайнов Огонь наконец заработал.

***

В воскресенье утром слухи распространялись со скоростью лесного пожара.

Из того, что я смог разобрать, Елена вчера пострадала. Лошадь испугалась и протащила ее за собой несколько миль.

Уголки моих губ приподнялись. Она все еще была без сознания.

Пол наконец-то сделал то, чего не мог я. В конце концов, то, что мои яйца оказались в его корзинке, возможно, было не так уж плохо.

Моя улыбка исчезла, когда Джефф поставил передо мной поднос с яйцами, беконом и рыбными потрохами и сел.

— Ты слышал о Елене? Они все обвиняют Пола.

Я хмыкнул.

— Чувак, что с тобой такое? — раздраженно спросил Джефф.

Я бросил на него сердитый взгляд.

Он попятился, взял поднос и пересел за другой столик, не сказав больше ни слова.

Я хотел, чтобы все так же понимали меня, когда я хотел, чтобы меня оставили в покое.

Я хотел знать, насколько серьезны были травмы Елены, но я не мог показаться в лазарете без веских объяснений, не предупредив ястребов, которые пристально следили за мной.

Кто-нибудь, скорее всего моя сестра, вероятно, упомянул бы об этом достаточно быстро.

Покончив с едой, я снова поднялся в комнату, и меня охватило облегчение, когда я вернулся, не увидев Табиту.

Я лег на кровать и настроил свой слух на Сэмми.

Она явно беспокоилась о том, что драконье отродье еще не проснулось.

Я усмехнулся про себя.

В конце концов, Пол справится. У меня были некоторые сомнения.

Но Файзер была права насчет него. Горан послал его сюда, чтобы убить Елену, а я был слишком не в своем уме, чтобы спасти ее.

Давай посмотрим, как ты справишься с этим, — я насмехался над большой силой.

Беспокойство моей сестры и постоянные придирки Бекки к Джорджу с просьбой использовать его способности, чтобы выяснить, был ли Пол здесь с недобрыми намерениями, были музыкой для моих ушей.

Я понятия не имел, как Джордж мог выносить все это нытье. Утешать Бекки теперь было его жизнью. Дент был адским заклинанием.

Я закрыл глаза и поддался усталости от отходняка.

***

Рыжеволосая мне так давно не снилась. Я едва мог вспомнить то чувство, которое она вызывала в моих снах.

Она была далеким воспоминанием.

Мысли о рыжей заставили меня затосковать по Ирен. Возможно, как только Елена умрет, я смогу соблазнить ее снова.

У нее все еще были чувства ко мне, похороненные глубоко внутри. Было бы легко снова вызвать эти чувства наружу.

Проснувшись, я схватил дневник, намереваясь что-то написать, но, пролистав его, нашел запись, которую не писал.

Это было невозможно. Запись была сделана моим почерком, и я был единственным человеком, который мог открыть дневник, поскольку розовый поцелуй был его ключом.

Это было предупреждение о Поле, утверждавшее, что он опасен.

Я пролистал несколько страниц вперед и нашел еще одну запись, которая была мне незнакома. Она была датирована вчерашним днем.

Согласно записи, Пол рассказал мне все, что произошло с Еленой. Но вчера я не разговаривал с Полом. Я был слишком не в себе после инцидента с Табитой — накачался наркотиками и потерял сознание. Но я записал то, что сказал мне Пол. Несчастный случай произошел не по его вине; лошадь потащила ее и лягнула в голову.

Я угрожал ему.

Дрожь пробежала у меня по спине. Это должно было быть делом рук высшей силы. Мне даже не нужно было быть в сознании, чтобы контролировать себя.

Я перелистнул страницу назад и нашел другие записи, которые не мог вспомнить, когда писал.

Я нашел запись, которую написал о том, как я был расстроен тем, что Елена переспала с Люцианом. Я не думал, что так расстроен, но вот оно, написанное моим почерком. Как это сводило меня с ума, когда я думал об этом, представляя их вместе.

Паника захлестнула меня.

Я снова пролистал страницы, бегло просматривая свой почерк.

В одной записи, сделанной до того, как Люциан покинул лазарет, утверждалось, что Пол был опасен.

В нескольких подробностях рассказывалось, сколько раз я лупил Табиту — это было гораздо больше, чем я помнил.

Какого хрена?

Я закрыл дневник и бросил его на прикроватный столик.

Я посмотрел на пустую кровать Люциана. Мне нужно было повнимательнее присматривать за Полом, и, возможно, если он будет здесь, со мной — лучший способ сделать это.

Мог ли Пол быть связан с гиппогрифом?

Я откинулся на подушки и попытался вспомнить, что произошло без моего ведома, но у меня ничего не вышло. Это ничего не вызвало в моем сознании.

Было ли это частью его способностей? Мог ли он делать больше, чем признался, например, стереть мысли, как о моей роли с Зеленым Паром?

Я взглянул на часы и понял, что уже время ужина. Я и не заметил, что прошло так много времени с тех пор, как проснулся.

Вздохнув, я встал и пошел в кафетерий.

В ту минуту, когда я вошел внутрь, то услышал, что Елена была в сознании.

Черт возьми, неужели никто не мог сделать эту работу должным образом? Сколько жизней было у этого раздражающего отродья?

Мне хотелось закричать от отчаяния, но я переключил внимание на стоящую передо мной задачу.

Мне нужно было быстро найти Пола.

Ему предстояло многое объяснить.

— 15~

— Чувак, я не понимаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, — пропыхтел Пол, когда я отшвырнулего к стене. Он скатился по ступенькам женского общежития, а я схватил его сзади за шею и потащил за угол.

— Не лги мне, черт возьми.

— Клянусь. — Его голос звучал так искренне, так испуганно.

Я отпустил его.

— Кровать Люциана свободна. Ты переезжаешь в мою комнату. Сегодня.

— Он вернется.

— Нет, это не так, — сказал я, и легкая улыбка заиграла на губах Пола.

Я с отвращением поморщился.

— Сотри эту ухмылку со своего лица. Я тебе не доверяю.

— Я не сделал ничего плохого. Черт возьми, Блейк, я серьезно.

Я усмехнулся.

— Просто назови это инстинктом Рубикона. Что-то подсказывает мне, что мы станем отличными соседями по комнате.

Я развернулся и пошел прочь, не дожидаясь реакции Пола.

Мне нужно было дать ему веревку, чтобы он мог повеситься, и если он связан с гиппогрифом, я убью их обоих.

Я вернулся в комнату и спрятал Каинов Огонь. Теперь, когда у меня снова была цель, мне это было не нужно.

Я не возражал, что он обманул Елену или пытался убить ее — мы были на одной волне — но Гиппогриф был здесь, и мои воспоминания просто исчезли вот так… Очевидно, кто-то пытался выставить меня дураком.

Меня привезли сюда, чтобы обеспечить безопасность Академии Дракония, и это было именно то, что я собирался сделать.

Когда дело касалось Елены, Пол был волен делать все, что ему заблагорассудится. Остальное было моей территорией.

Пол переехал позже той ночью и бросил свою сумку на пол рядом с кроватью Люциана.

Я оторвался от журнала, который читал, и, прищурившись, посмотрел на него.

Он поднял руки, защищаясь.

— Чувак, серьезно, я ничего не скрываю.

— Иди спать. Я решу, невиновен ты или нет.

Он покачал головой, прежде чем снять рубашку и лечь в постель.

Он выключил лампу, погрузив половину комнаты в тень.

Я продолжал читать, хотя мои мысли были заняты не статьей. Они продолжали вращаться вокруг всего, что я прочел в своем дневнике.

Согласно моему дневнику, я был больше увлечен историей гиппогрифа, чем осознавал, я был больше расстроен из-за Елены и Люциана, чем думал, и я бил Табиту больше раз, чем мог сосчитать.

Что со мной происходило?

Это не было похоже на работу высшей силы или моего зверя.

Все в моем дневнике указывало на одного подозреваемого, и в данный момент он спал в постели Люциана.

Я выключил свет, взбил подушку, чтобы устроиться поудобнее, и попытался успокоить свой разум и немного отдохнуть.

***

Когда я проснулся на следующее утро, мой взгляд упал на серебряное приглашение, подсунутое под дверь.

Ирен.

Я не видел ее с той ночи, когда внушил ей.

Я взял листок бумаги, пробежав глазами написанное. Она хотела увидеть меня до начала занятий.

Я не хотел идти, но когда Вайден вызвала тебя, ты шел, не задавая вопросов.

Мне просто нужно было сделать все возможное, чтобы притвориться, что между нами никогда ничего не было.

Это было опасно. Если к ней вернутся воспоминания, зверь не пощадит ее.

Я не слышал, как колотится мое сердце, но чувствовал это всем телом. Ладони были липкими от пота, который усиливался с каждым шагом, который я делал к ее двери.

Я поднял руку, чтобы постучать, но она распахнула дверь прежде, чем я успел это сделать.

— Блудный сын возвращается, — сказала она с теплой улыбкой.

Она отошла в сторону, и я вошел в ее башню.

— Садись, Блейк. Нам сегодня многое нужно обсудить.

Я сел и посмотрел на свои руки.

— Прошло так много времени с тех пор, как ты приходил ко мне в последний раз. Что-то случилось?

Я покачал головой.

— Я просто не понимаю, зачем мне нужны эти сеансы, если ты больше ничего не видишь.

Она одарила меня еще одной теплой улыбкой.

— Я все еще могу помочь другими способами, Блейк.

Я нахмурился.

— Думаю, тебе бы очень помогло поговорить о тьме. Я также могу дать совет.

— Советы не помогут в такой тьме.

Она прочистила горло.

— Блейк, я видела Табиту ранее. Она не рассказала мне, что произошло, но она не неуклюжий человек. Ты вымещаешь на ней свой гнев?

Я тяжело вздохнул.

— Мне жаль. Это никогда больше не повторится.

— Это не поможет, если ты извинишься передо мной. Она единственная, кто должен это услышать.

Я кивнул.

— Посмотри на меня, — строго сказала она.

Я неохотно посмотрел в ее голубые глаза.

— Если ты еще когда-нибудь дотронешься до нее, я предупрежу власти. Мы все несем тьму внутри себя, но главное — это наши действия. Знаю, ты не такой человек, но ты не можешь вымещать свой гнев на других. Здесь есть тренажерный зал, и у нас есть преподаватели, которые могут помочь. Если такое поведение продолжится, мастер Лонгвей усмирит тебя, как зверя, если ты хочешь, чтобы с тобой обращались именно так. Ты понимаешь?

Я сглотнул и кивнул.

— Итак, есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь поговорить?

Я покачал головой.

Она склонила голову набок.

— Ничего?

— Нет, ничего.

— Ну что ж, тогда увидимся снова на следующей неделе. — Она мягко улыбнулась и кивнула в сторону двери.

Как только дверь за мной закрылась, я прислонился к стене и выдохнул.

Ирен никогда раньше так со мной не обращалась.

***

Прозвенел звонок, возвещая о начале занятий, и я застонал. У меня не было настроения идти к Файзер, поэтому я решил прогулять и вместо этого направился в свою комнату.

Возможно, если бы я перестал ходить на ее занятия, она бы забыла обо всем этом «дракон всегда знает».

А еще мне не пришлось бы видеться с Табитой. Встреча с Табитой могла снова вывести меня из себя, и я не мог вымещать на ней свой гнев.

Я вернулся в класс во время урока превращений и попытался затаиться. Все уставились на меня, а это означало, что поползли слухи о том, что я сделал с Табитой.

Я очистил свой разум, пока урок продолжался. У Эдварда был один из тех голосов, которые могли убаюкать в одно мгновение, и мне было трудно держать глаза открытыми. В ту секунду, когда прозвенел звонок, я вскочил с места и покинул Колизей.

Этот сладкий аромат атаковал мои чувства, как только я вернулся в холл. Я остановился как вкопанный и огляделся, но вокруг видел только профессоров и студентов.

Я заметил нового профессора и встретился с ней взглядом.

— Разве тебе не нужно где-то быть? — надменно бросила она мне.

Я закатил глаза и пошел дальше.

Запах исчез.

Был ли Гиппогриф одним из новых учеников? Первогодок?

Меня бы это не удивило. С другой стороны, я не обращал на них никакого внимания, я больше никогда не обращал внимания.

Тьма делала меня еще более холодным, более изолированным. Но так было лучше для всех.

Я достал кэмми. Я беспокоился о Люциане, и мне нужно было услышать его голос. Но его кэмми сразу перешла на голосовую почту.

— Позвони мне, пожалуйста. Мне нужно знать, все ли с тобой в порядке. Происходит что-то странное, Люциан. Мне бы не помешал кое-какой совет.

Я провел рукой по волосам.

Пол не стал бы ничего из этого вытворять, если бы Люциан был здесь.

Что это говорит обо мне?

Становился ли я слабее по мере того, как становился темнее?

В этот момент из динамика донесся голос мастера Лонгвея.

— Блейк Лиф в мой кабинет, пожалуйста.

Ужас наполнил меня.

***

Я постучал в дверь.

— Войдите, — сказал он.

Я сглотнул и открыл дверь.

Он указал на стул, и я сел, готовясь к лекции об избиении Табиты.

— В этом году нам не хватает тренера на Варбельских Играх, — сказал он, рассеянно роясь в стопке бумаг.

Я нахмурился.

— Знаю, что тебе не разрешают играть, но в правилах ничего не сказано о том, что тебе не разрешается тренировать команду, Блейк. Интересует?

— Тренировать команду для Варбельских Игр?

— Да. Думаю, это было бы хорошим выходом для твоего разочарования.

Я улыбнулся с облегчением.

— Конечно, давайте попробуем это. — Слова прозвучали с ноткой сарказма, чего я не ожидал. — Я не это имел в виду. Извините.

— Извинения приняты. Теперь, я уверен, Ирен рассказала о другом твоем инциденте.

Я натянуто кивнул.

— Хорошо. Не думай, что я не усыплю тебя, если понадобится, Блейк. Ты можешь быть рад, что Табита не выдвигает никаких обвинений. Советую тебе держаться от нее подальше.

— Не думаю, что вам нужно давать мне советы по этому поводу, сэр. Табита обычно та, кто изо всех сил старается держаться от меня подальше.

Мой ответ нисколько не впечатлил мастера Лонгвея.

— Это не дает тебе повода так с ней обращаться, Блейк.

— Знаю. Мне жаль. В последнее время я испытываю сильный стресс.

— Это не оправдание.

Я кивнул.

— Под каким стрессом ты находился? — Он сложил пальцы домиком поверх своей стопки бумаг.

— Я беспокоюсь о Люциане. Беспокоюсь о безопасности школы. Я просто беспокоюсь обо всем на свете.

— Чувствуешь ли ты, что в ответе за безопасность школы?

Я пожал плечами.

— Это то, чего от меня ожидают.

— Нет, Блейк. Я тот, кто обеспечивает безопасность школы. Я ценю твою помощь, но это не твоя ответственность, сынок.

Я кивнул, прикусив внутреннюю сторону щеки.

— О Люциане. С ним все в порядке. Мы разговаривали на прошлой неделе. Он еще не нашел Таню, но он действительно вошел в Акерский лес.

Знание того, что он был там, внутри, заставляло меня чувствовать себя неловко.

— Варбельская тренировка начинается в четверг. Тогда ты сможешь выбрать свою команду.

— Спасибо.

— Это твой последний шанс, сынок. Используй его хорошо.

— Я так и сделаю, — сказал я, выходя из его кабинета.

Я ненавидел разочарование в глазах каждого, когда они смотрели на меня.

Я не был насильником.

Неужели я теперь такой темный? Я даже себя больше не узнавал.

По крайней мере, теперь я знал, что Люциан все еще жив… или был жив на прошлой неделе, когда разговаривал с мастером Лонгвеем.

Помимо этого проблеска хороших новостей, теперь у меня в груди закружилось новое волнение.

Варбельские Игры.

Может, я и не был в команде, в гуще событий, но тренировать все равно было потрясающе.

***

Я едва притронулся к ужину, когда в желудке началось знакомое урчание.

Меня злило, что она не спала и ходила без каких-либо серьезных травм. Даже ее порезы и синяки зажили.

Я быстро покончил с едой и убрался к черту из кафетерия. Находиться рядом с ней было нехорошо для меня.

Пола в комнате не было, когда я туда вошел.

Я был рад, что его не было рядом, чтобы потрепать мне нервы, хотя мне и приходилось пристальнее следить за ним.

Я заснул до того, как вернулся Пол, но когда проснулся, он был в постели.

За завтраком Джефф и Сьюзен сели за мой столик, удивив меня.

— Ты готов выбрать свою команду сегодня вечером?

— Это будет только в четверг, — сказал я.

Сьюзен рассмеялась.

— Забавно.

Я нахмурился и пожал плечами, возвращаясь к завтраку. Едва я откусил кусочек, как Табита плюхнулась рядом со мной.

Мысленно застонав, я встал и ушел. Казалось, что больше я никогда не смогу спокойно поесть. Мастер Лонгвей хотел, чтобы я держался от нее подальше, и это было именно то, что я планировал сделать.

— Эй, подожди, — позвала она у меня за спиной. Я не повернулся, чтобы посмотреть на нее, поэтому она схватила меня за руку и оттащила назад.

— Я знаю, тебе не нравится, когда я спрашиваю, все ли с тобой в порядке, но ты не можешь злиться на меня за заботу, Блейк.

— Табита, я побил тебя. И не один раз. Тебя это не беспокоит?

— Блейк, я знаю, что это была тьма. Кроме того, ты уже тысячу раз извинился. Все кончено.

Я прищурился.

— Не смотри на меня так. Вчера, с маргаритой, шоколадом и той сладкой песенкой.

— Сладкой песенкой? — Я почесал в затылке. Потом я вспомнил комментарий Сьюзен и замер.

— Какой сегодня день?

— Четверг, — сказала она, покачав головой.

Последнее, что я помнил, это как ложился спать в понедельник вечером. Как я умудрился потерять целых два дня?

За всем этим стоял Пол.

— Мне нужно идти. Увидимся позже, — пробормотал я.

Я собирался убить его.

Пола не было в комнате, когда я ворвался. Я схватил свой дневник и пролистал страницы, но новых записей там не было. Ничего о маргарите или песне.

Я закрыл дневник и засунул его под подушку.

Зачем Пол это делал?

Я обдумал это, пытаясь разобраться в том, что произошло. Единственной связью, которая приходила на ум, был запах гиппогрифа. Всякий раз, когда я чувствовал этот запах, я терял время.

***

Я отправился на территорию Варбельских Игр в шесть. Территория Драконии для Варбельских Игр совсем не походила на расщелину, но нетронутое зеленое поле и высокие трибуны по-прежнему завораживали.

Грегори, Эдвард, Билл и Милн пожали мне руку и поприветствовали меня в тренерской команде.

Я дам им всем прикурить. Если я не мог играть в эту игру, я просто научу свою команду надирать серьезные задницы.

Грегори отозвал свою команду в сторону — поскольку его команда выиграла в прошлом году, он оставил всех участников — и остальные из нас встали в ряд, оглядывая оставшихся участников.

Эдвард дал свисток, рассаживая всех в центре поля для инструктажа.

Все уже прошли через жестокие двухнедельные пробы. Я уже знал, кого выберу в свою команду, и мне не терпелось увидеть, как они выступят.

Среди них были Бекки, Джордж, Сэмми и мальчик, которому нравилась Сэмми.

— В этом году мы добавили дополнительную команду. Возможно, Блейк и не сможет присоединиться к команде, но правила не запрещают ему тренировать.

Многие игроки зааплодировали, и я посмеялся над их энтузиазмом.

— Думаете, с ним будет легко? Мне жаль его команду, — пошутил Эдвард со своим резким ирландским акцентом.

Смех прокатился по группе, собравшейся перед нами.

— Команды будут выбраны, как обычно. Профессор Грегори сохранит свою команду-победительницу, а остальные из нас выберут по одному игроку за раз.

— Нечестно, — пропищал кто-то.

— Тогда надери им задницы и измени их судьбу, — добавил Милн.

Милн не очень-то любил меня, особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда академия подверглась нападению.

— Вам придется показать тренерам все, на что вы способны. В этом году вас много, и только восемь получат место на поле. Так что последняя неделя проб — самая ответственная. Держитесь и всегда помните о том, что нужно получать удовольствие. Особенно ты, Блейк, — сказал сэр Эдвард.

Все рассмеялись.

Это веселый вид спорта, а не вопрос жизни и смерти.

Я ничего не мог поделать с тем, что был таким конкурентоспособным. Так уж я был устроен.

— Мой первый игрок — Струас, — сказал Эдвард.

Пятикурсник просиял, явно обрадованный тем, что попал в команду Эдварда.

После того, как Милн выбрал своего первого игрока, настала моя очередь.

— Джордж, — сказал я, подождав немного. Он был быстр и не испугался. Не имело значения, был он рабом или нет.

— О, мы идем по выжившими в миссии Король Лиона? — спросил Милн, и то, как он произнес «выживший», вывело меня из себя.

— У тебя есть твоя команда, у меня — моя, — сказал я.

Эдвард рассмеялся.

— Мне жаль разбивать твою команду, Блейк, но я выбираю принцессу.

Арианна встала.

— Извини, Блейк.

— Забирай, она все равно не была сильным командным игроком.

— Что? — огрызнулась Арианна, и я не смог удержаться от смеха.

Милн снова выбрал, а затем Билл.

Я думал, они возьмут Бекки, но она все еще была свободна. Когда Джордж был в моей команде, она была ключевым игроком, иначе Джордж просто отвлекался.

— Бекки, — сказал я, и она подскочила к Джорджу.

Эдвард снова сделал выбор, и Сэмми отправилась к Милну. Билл выбрал следующим, и мне пришлось выбрать другого. Я выбирал из тех, кого знал, из того, что они показали мне за годы моего пребывания здесь.

Наконец, команды были сформированы.

Там все еще оставалось несколько человек, но они не попали в список. Сэр Эдвард извинился и призвал их продолжать усердно работать, чтобы попасть в команду в следующем году.

— Личинки, — сказал я.

— Что? — спросил Джордж.

— Вы ничтожества, пока не докажете мне, что вы лучше этого. Нам предстоит еще много тренироваться. Вы будете посещать все без исключения тренировки и приходить вовремя. Я бронирую арену рано утром и вечером. Нам многое нужно доказать. Не разочаровывайте меня. Увидимся завтра утром ровно в шесть.

Они недоверчиво уставились на меня, когда я развернулся и ушел.

Это должно было быть весело.

***

Когда я добрался до комнаты, слепая ярость захлестнула меня, когда я увидел Пола.

Я хотел выбить из него правду, но у меня не было доказательств того, что он стоит за моим потерянным временем.

Я молчал, ложась в постель, но не спал до тех пор, пока не услышал его храп.

Утром я поспешил на Варбельскую территорию, предвкушая первую тренировку.

Моя команда прибыла всего через несколько секунд после меня.

Один мой взгляд стер возбуждение с их лиц, и я заставил их пробежать несколько кругов. Не имело значения, что в этот вид спорта играли на рейдерах; моей команде нужно было быть в форме, и они должны были быть быстрыми.

Затем я протестировал людей на их рейдерах.

Бекки была безрассудна, но она показала мне все, о чем я знал. У нескольких других дела шли достаточно хорошо, но Бекки была лучшей, и я давил на нее изо всех сил.

Джордж, казалось, был не слишком этому рад, но ничего не мог сказать.

Оставалось либо держать рот на замке, либо покинуть мою команду.

Я стремился сломать их. Как только они сломаются, я смогу сделать их такими, какими хочу их видеть.

Было ясно как день, что они презирали меня после первого часа тренировки, и я сомневался, что многие из них придут на вечернюю тренировку. Я хотел убирать слабых.

Когда во время завтрака у меня заурчало в животе, я поднял глаза и увидел, что Елена, казалось, увядает у меня на глазах. Мне следовало бы радоваться, но я не мог.

— На что ты уставился? — спросила Табита, затем проследила за моим взглядом на Елену. Она усмехнулась. — Она просто ищет внимания теперь, когда Люциана здесь нет.

— Она выглядит очень похудевшей, — добавила Сьюзен.

Табита хихикнула.

— Может быть, Полу нравятся худенькие девушки. Уверена, что Люциан не в своем уме.

Почему она выглядела такой хрупкой?

Я обратил свой слух к ее группе, продолжая есть, притворяясь, что мне все равно.

Я не хотел, чтобы она так страдала. Я хотел, чтобы ее смерть была быстрой.

Страдание означало, что высшая сила все еще могла вмешаться и взять верх.

Сэмми беспокоилась за Елену, потому что та ничего не ела, и она настояла на том, чтобы отвезти Елену к Констанс.

Я заставил себя снова не обращать на них внимания. Меня это не касалось.

— 16~

— О боже, они говорят, что Елена восходит, — услышал я слова одного из студентов.

— Этому уроду действительно здесь самое место? — спросила Табита, глядя на меня. Я ничего не сказал. — Блейк, ты слушаешь? Ты вообще здесь?

Я посмотрел на нее, делая вид, что слушаю внимательно.

— Прости, в чем дело?

— Урод, она сейчас в лазарете.

— Правда? — Я пожал плечами и пошел дальше.

Мы перешли в кафетерий, но Елены там не было.

Ее только что выписали из лазарета, и теперь она вернулась. Если она Взойдет, это будет только вопросом времени, когда кто-нибудь увидит ее огонь, кислоту и другие способности.

Когда это произойдет, моя жизнь будет кончена. Мало того, злорадство профессора Файзер загонит меня на арену.

Я прихватил немного еды, прислушиваясь к разговору Сэмми.

— Не знаю, Бекки. Констанс думает, что она Восходит, но это совсем не похоже на то, что она видела раньше. Например, Елена не ест. Она сказала Констанс, что у всего — отвратительный вкус.

Ночной Злодей. Кислота была одной из моих первых способностей. Примерно три недели у всего был неприятный привкус. Он был у нее всего несколько дней.

Я подвинул свою еду по тарелке.

— Что у тебя на уме? Ты сводишь меня с ума, — фыркнула Табита.

— Ничего, просто беспокоюсь о Люциане.

— От него еще нет вестей? — спросила Табита.

Я покачал головой и снова сосредоточил слух на разговоре Сэмми.

— Она сказала, что прошлой ночью снова слышала голос Пола. Она сказала, что он был на кого-то зол.

Я всегда был зол и раздражен. Меня не удивило, если мои мысли были враждебными.

Черт возьми, как она могла слышать мои мысли, если я так и не получил от нее ни единого звука?

— Мне нужно идти, — сказал я, вставая, взял свой полный поднос и поставил его в зону очистки.

Мне нужно было подышать.

Зверь тяжело заурчал у меня в груди.

Он знал, что не сможет убить ее, я тоже это знал. Я даже не мог пойти поговорить с Полом и сказать ему, какую дерьмовую работу он выполняет.

Я стянул с себя рубашку, и пара девушек поблизости упали в обморок, но я проигнорировал их, снял штаны и изменился, одним плавным движением подпрыгнув в небо.

— Он может просто уйти, когда захочет. Это так круто.

Я помчался к ближайшей горе.

Мне нужно снова нормально дышать.

«Убить, убить, убить». Слова чудовища безжалостно стучали в черепе. Тьма хотела тянуть, толкать и рвать меня на части.

Деревья вокруг меня покрылись крошечными зелеными листочками, следы ожогов от моей предыдущей вспышки почти полностью зажили, но так они не останутся. Я отпустил, мой огонь поглотил все вокруг. Мне было наплевать на деревья, я даже не хотел сажать новые.

Вопль пронзил меня насквозь. Зверь был напуган.

Если Елена взойдет, мне конец.

Я изменюсь так же, как изменился Джордж. Он едва смог продержаться месяц, прежде чем попал под Дент.

Его заклинание, должно быть, было сильным, потому что оно на целый день вырубило Джорджа. Когда он проснулся, прежнего Джорджа уже не было. От нового Джорджа меня тошнило. Просто видеть, как он был рядом с ней — всегда хотел быть рядом с ней — вызывало у меня тошноту. Он презирал Бекки до того, как набросился на нее, а теперь она была для него всем.

Дент был больной и искривленной магией, совсем не такой красивой, какой ее изображала Файзер.

Я снова взревел, прежде чем устроиться на горе, погрузившись в мысли.

Небо потемнело к тому времени, когда я очнулся от этого и неохотно отправился обратно в Драконию ужинать.

Мне нужно было успокоить мысли, особенно если Елена их слышала. Я не мог позволить ей понять, что это был я, а не Пол.

Мне нужен был какой-нибудь Каинов Огонь, но я не мог им воспользоваться. Мне нужна была ясная голова для практики в Варбельских Играх.

Практика была кошмаром, потому что я вымещал на них все свое разочарование, бурлящее внутри.

Одна из девушек потеряла сознание, и я воспользовался этим как возможностью сходить в лазарет и навестить Елену.

— Мы не машины, Блейк, — крикнула Бекки.

— Если тебе это не нравится, ты можешь уйти из моей гребаной команды, — огрызнулся я, подхватывая девушку и направляясь в лазарет.

Глаза Джулии расширились, когда она увидела девочку в моих объятиях.

— Ты знаешь, Варебльские Игры должны быть веселыми, — сказала она.

— Ты же меня знаешь, все должно быть идеально.

Она вздохнула.

— Положи ее на кровать.

Я положил ее на кровать и огляделся в поисках Елены, которая спала на кровати в углу.

— Она вернулась? — спросил я.

— Да, мы не знаем, что это такое. Констанс думает, что она Восходит. Первый раз, когда человек Восходит со способностями виверны.

— Да. — Я нахмурился. — Как думаешь, Пол говорит правду?

Джулия не ответила, и я продолжал смотреть на Елену.

Я оглянулся на Джулию, когда она закончила работать над девушкой, имени которой я не запомнил. Вероятно, это делало меня ужасным тренером, но мне было наплевать. У меня на уме были вещи поважнее.

Глаза Джулии расширились.

— Ты ему не доверяешь?

— Я этого не говорил. В некоторые вещи просто трудно поверить.

Она посмотрела на Елену.

— Она верит, что он — ее дракон. Мы должны дать ему шанс. Это то, чего хотел бы король Альберт.

— Джулия, король Альберт мертв. Его убили виверны. Как ты думаешь, он бы этого хотел?

Она поджала губы, и я вздохнул.

— Просто убедись, что с ней все в порядке.

Она кивнула, и я ушел.

Мне не следовало открывать свой гребаный рот.

Но с Полом было что-то не так. Он что-то скрывал. Все, чего я не помнил, вероятно, было связано с тем, что я приблизился к разгадке того, что он задумал.

Я нашел Джорджа возле общежития для девочек, он разговаривал с Бекки. Она яростно глянула на меня.

— Как Эшли? — спросил Джордж.

Я нахмурился, пока не понял, что это, должно быть, имя игрока.

— Жить будет.

Бекки протиснулась мимо меня.

— Я собираюсь пойти проверить Елену.

— Ты был жесток с Эш сегодня вечером.

— Если ей это не нравится, она может… — Я замолчал, когда в меня ударил запах гиппогрифа.

Мое тело напряглось.

— Что? — спросил Джордж.

— Гиппогриф. Здесь.

Я огляделся по сторонам, направляясь по длинному коридору к статуе золотого дракона.

— Что ты имел в виду, когда сказал здесь? Это студент?

Я кивнул.

Я открыл дверь, ведущую на территорию школы, и меня чуть не стошнило от запаха.

— Ты чувствуешь этот запах?

— Тут мило.

— Это сводит меня с ума. Если я приду к тебе, и мне покажется, что я не в себе, тебе нужно сказать мне об этом в следующий раз, когда я буду похож на себя, — настойчиво сказал я.

— Блейк, ты, блядь, пугаешь меня, что происходит?

— Я теряю время. Всякий раз, когда я вдыхаю этот аромат, я теряю его. Иди к Бекки, убедись, что она в безопасности. Я поговорю с тобой позже.

Он мрачно кивнул.

Я должен был найти гиппогрифа. Он был здесь. И близко.

Я пошел по запаху в класс нового профессора.

Стервозная девчонка.

Я постучал в ее дверь.

— В чем дело, Блейк?

Я огляделся по сторонам. Гиппогриф был здесь.

— Только что с вами здесь был студент?

Она покачала головой.

— Вы уверены?

Она уперла руки в бедра.

— Что происходит?

— Я чувствую запах гиппогрифа.

Ее глаза расширились.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она с ноткой паники в голосе.

— Он здесь. Итак, кто был здесь с вами? Не лги мне.

— Я с трудом запоминаю имена. Вроде пятый год. Он большой, вечно влипающий в неприятности.

— Черт, — выругался я себе под нос. — Как думаете, сможете указать на него завтра?

Она кивнула.

Я провел рукой по волосам.

— Пока держите это в секрете. Я найду того, кто это был.

Она сглотнула.

— Тебе не кажется, что нам следует предупредить мастера Лонгвея?

Я направился к двери.

— Пока нет. Сначала мне нужно знать, кто это.

— Я в опасности? — она пискнула.

— Он бы уже убил вас, если бы захотел. Но, наверное, будет лучше, если вы пойдете в свою комнату, — авторитетно сказал я. Я был Рубиконом. Она должна была слушаться меня.

Она суетилась и собирала свои вещи, пока я ждал ее у двери.

Она заперла класс и направилась в главное здание.

Она улыбнулась мне.

— Спасибо тебе, Блейк.

Я продолжал искать гиппогрифа, но запах уже начал исчезать.

Я знал, что пропущу еще несколько дней, как только проснусь.

***

Я проснулся в своей кровати, но едва ли помнил, как заснул.

Я сразу же схватился за дневник, чтобы посмотреть, нет ли новых записей. Там были…

Одна из записей была о Елене, и я с облегчением увидел, что она не Взошла. За этим должен был стоять Пол.

Я писал о команде — скорее, жаловался на них. Они явно не соответствовали моим стандартам.

Мой взгляд зацепился за слово «пещера». Кто-то что-то прятал в этой пещере. А потом мое сердце остановилось, и в голове у меня помутилось.

Элементалы.

Виверны обнаруживали их, но драконы вылупляли их.

Какого хрена Полу от них было нужно?

К моему удивлению, была еще одна запись.

Я обнаружил все это, а затем быстро забыл об этом.

Я перевернул страницу и стал читать дальше. Я говорил обо всем этом с Полом, но он ничего не помнил.

Либо он что-то скрывал, либо я сходил с ума.

Но все это только подтверждало, что Полу нельзя доверять.

Он оказался сильнее, чем я думал.

Я написал новую запись о пробуждении и снова предупредил себя, что за всем, что со мной происходит, стоит Пол.

Этот ублюдок был опасен.

Я добавил, что не могу вспомнить и половины записей в своем дневнике, затем закрыл дневник и убрал его.

Я чувствовал себя таким бесполезным.

Я не собирался выяснять, кто такой гиппогриф.

Зверь хотел, чтобы я остался в стороне. Отступил.

План состоял в том, что Елена должна была умереть.

Если бы гиппогриф хотел убивать, он бы убил давным-давно.

Смертей не было.

Он старался держаться в тени. Я должен делать то же самое. Если хочу, чтобы Елена умерла, я должен отступить.

Я сжал кулаки, затем схватил свой запас Каиново Огня и позволил себе раствориться в тумане.

***

Я застонал, просыпаясь. Рука онемела, потому что на ней лежало что-то тяжелое. Я потер свободной рукой глаза и помассировал висок, чтобы унять пульсирующую боль. Я медленно открыл глаза и сосредоточился на форме на моей руке.

Табита.

Я мало что мог вспомнить, кроме того, сколько раз я нюхал Каинов Огонь. Моя заначка почти полностью исчезла.

Я перекатился на бок, чтобы высвободить руку из-под нее, но затем мой взгляд упал на синяки, покрывающие ее тело.

Я снова избил ее.

Обрывочные кадры нашей ссоры мелькали в моем сознании, но я не знал, когда произошла эта ссора.

Я был слишком не в себе, больше, чем когда-либо прежде.

«Мне так жаль», — мысленно сказал я, потому что даже не мог выдавить из себя эти слова.

В кого я превращался?

Я натянул кое-какую одежду и направился в кафетерий. Я не был уверен, какой сегодня день, но, судя по количеству студентов, толпившихся в кафетерии в этот поздний час, это были выходные.

Мне нужно было найти Джорджа, но сначала мне нужна была еда.

Шеф-повар приветствовал меня с улыбкой, что означало, что за потерянное время я не пропустил ни одного приема пищи.

Мой желудок скрутило, и я обернулся, чтобы увидеть Елену, стоящую рядом со мной.

Я нахмурился, глядя на нее.

— Послушай, я знаю, что ты не моя няня, но Люциан попросил меня сказать тебе, куда я пойду, если уйду с Полом.

У нее хватило наглости заговорить со мной о Люциане после того, как я прочел в своем дневнике, что она поцеловала Пола? Очевидно, Люциан был последним, о чем она думала. Она была точь-в-точь как Арианна.

— Мы идем в ту пещеру за озером, — сказала она и ушла.

Неважно. Меня не волновало ее местонахождение.

Я взял поднос и ушел, заняв место за самым дальним от нее столиком.

Мой взгляд упал на Пола, стоявшего в дверях, когда я ел. Я проследил за его взглядом на Елену, которая взяла свою сумку и направилась к нему.

Я мог себе представить, что они собирались делать в той пещере… они не будут кормить элементалей, это точно.

Но меня это не беспокоило.

Правда была в том, что Елена была просто еще одной дешевой шлюхой в школе, полной таких.

Если повезет, скоро она больше не будет моей проблемой.

— 17~

Табита все еще спала в моей постели, когда я вернулся в комнату.

Я никогда от нее не избавлюсь. Она была похожа на потерявшегося щенка. Как бы плохо я с ней ни обращался, она всегда возвращалась.

Вздохнув, я разделся и лег в постель, обняв ее одной рукой и притянув к себе. Абсолютное одиночество всегда охватывало меня после того, как я спускался со своего пика.

Это было трудно признать, но я был рад, что Табита была здесь.

Она пошевелилась в моих объятиях, затем повернулась и посмотрела на меня.

Ее губа была разбита и распухла.

— Мне так жаль, — прошептал я.

— Уже прощен.

— Нет, Табита. Я тебе не подхожу.

Она посмотрела на мою грудь, и ее пальцы закрутились вокруг моего ожерелья.

— Когда я впервые увидела тебя, то поняла, что предназначена Темному Блейку. Я знаю, на что подписалась.

— Табита…

— Остановись. — Она приложила палец к моим губам. — Я люблю тебя, и ничто не удержит меня на расстоянии.

Она коснулась своими губами моих, и я углубил поцелуй. Я перекатился на нее сверху, мои руки скользили по ее коже.

Табита оторвала свои губы от моих, когда дверь открылась, ее глаза расширились. Она натянула на себя одеяло и кивнула головой в сторону двери.

— Люциан, — сказала она.

Я оглянулся через плечо и увидел Люциана, стоящего в дверях с разъяренным выражением лица.

Блядь. Он знает.

— Где Елена, Блейк? — прошипел Люциан.

Я закатил глаза.

— Я ей не нянька.

— Ты обещал, что будешь присматривать за ней. — Каждое слово было для меня как удар под дых. Я обещал ему.

Я изобразил безразличие.

— Я — Рубикон. Я могу нарушить свои обещания.

— Пол опасен, Блейк! Он здесь не для того, чтобы меняться. Он здесь, чтобы убить ее. Где же она теперь, черт возьми?

— Она, наверное, занята тем, что трахается с ним в той пещере за озером.

Его лицо вытянулось.

— Разве не это, ты надеялся услышать? Ну, извини, чувак, но едва ты ушел, как она начала проводить с ним все свое время.

Люциан покачал головой.

— Меня это не волнует. Мне нужно найти ее. Послушай, не мог бы ты, пожалуйста, пойти со мной?

— Нет, черт возьми, Люциан. Елена не стоит твоего времени.

— Блейк, мне нужно найти ее! Ты понятия не имеешь, в какой опасности находится Академия Дракония.

— Ты имеешь в виду опасность, в которой находится Елена. Просто оставь ее, Люциан. Она недостойна тебя.

— Не достойна меня? — он усмехнулся. — Ты ничего не знаешь, и ты умрешь таким образом. Ты исполнил свое желание. Я обещаю больше не заявлять на тебя права.

Он умчался прочь.

Я вздохнул с облегчением. Люциан не знал о ней правды.

Он только узнал, что Пол был здесь, чтобы убить ее.

По крайней мере, он наконец-то нарушил свое обещание.

Я оглянулся на Табиту, которая окаменело лежала рядом со мной.

Она все еще смотрела на дверь.

— Что?

— Тебе нужно идти, Блейк.

— У меня и так хватает дерьма, с которым нужно разбираться. Я никуда не собираюсь уходить.

Я встал и направился в ванную, захлопнув за собой дверь. Я запер дверь и прислонился к ней головой.

Это было все. Если меня не будет рядом, чтобы спасти ее, она в конце концов умрет.

В конце концов Люциан забудет ее.

Единственная часть моего плана, которая развалилась, — это охота на Пола вместе с Люцианом. Люциан знал, что я не хочу помогать.

Блядь.

Что он имел в виду, когда сказал, что я ничего не знаю? Что я умру таким образом?

Он же не знал правды, не так ли?

— Блейк! — Табита забарабанила в дверь. — У меня плохое предчувствие по этому поводу. Люциан — единственный, кто когда-либо пытался заявить на тебя права. Он нужен тебе, чтобы бороться с тьмой! Ты должен сражаться!

Мной овладело желание выбить из нее все дерьмо. Она была похожа на маленькую гребаную собачку, постоянно тявкавшую мне в ухо.

— Пожалуйста. Иди, помоги ему, — умоляла она снова и снова.

Я рывком распахнул дверь.

— Отлично. Просто перестань тявкать.

Я быстро оделся и потащил свою задницу в пещеру.

Запах гиппогрифа был почти удушающим.

Он был в пещере. С Еленой, возможно, с Люцианом.

Сожаление сильно ударило меня. Я совсем забыл о гиппогрифе.

— О черт! Она восходит, — закричала какая-то женщина. Я знал этот голос. Это был новый профессор. Профессор Георгиу.

Откуда, черт возьми, я знаю ее имя?

Я бросился вглубь пещеры. Я услышал приглушенный крик, похожий на крик Елены.

Черт, она не была мертва.

Глубокое рычание эхом отразилось от стен, и я остановился как вкопанный. Что, черт возьми, это было?

— Люциан, — закричал низкий голос.

Холод пробежал по моему телу, и я подстегнул себя.

За криком последовали звуки ломающихся костей.

Я должен был пойти, когда Люциан попросил меня об этом.

Было нужно, чтобы с ним все было в порядке. Пока он жив, все будет хорошо. Я могу быстро вернуть его в Драконию или исцелить его.

Я последовал за звуками дальше в пещеру. Темнота наконец рассеялась, и пещера озарилась великолепным голубым светом.

В дальнем конце пещеры лежал дракон, породу которого я никогда раньше не видел. Гиппогриф стоял перед ним, размахивая хвостом и угрожая убить дракона.

Эта гребаная сука. Я должен был догадаться в тот вечер в ее классе, что это была она, но она была хорошей актрисой.

Пола нигде не было видно, но мой взгляд упал на железный меч, лежащий на земле.

Может быть, Люциан убил его.

Гиппогриф ударила хвостом по стене, и пещера вокруг нас содрогнулась. Крыша обрушилась на нас, и Гиппогриф нашел свое спасение.

— Уходи, она убегает! — прорычал на меня дракон. Он говорил по-английски. — Уходи, Блейк! — Откуда он узнал мое имя? Я стряхнул это с себя и прыгнул в дыру вслед за гиппогрифом.

На этот раз она не уйдет.

Она была слабой и медлительной, что не имело никакого смысла. Если не… Калупсо? Но только мы знали об этом зелье. Я сомневался, что виверны вообще пользовались зельями.

Я сосредоточился на стоявшей передо мной задаче и полетел усерднее.

У нее была с собой сумка, и, судя по доносящимся из нее кудахтающим звукам, в ней находились драконы Стихий.

Она не могла сбежать с ними.

Когда я догнал ее, она взмахнула хвостом и промахнулась мимо меня на дюйм.

Она продолжала наносить мне удары до тех пор, пока между нами снова не образовалось значительное расстояние.

Я пригнулся, намереваясь вынырнуть из-под нее.

Мой взгляд на долю секунды оторвался от нее, когда я приготовился столкнуться с ней, но она исчезла. Прямо как в ту первую ночь.

Я взревел от отчаяния.

class="book">Я обыскал весь район, но ее нигде не было видно. Даже ее вонючий, сладкий запах исчез.

Побежденный, я вернулся в пещеру.

Я добрался до дыры, принял человеческий облик, прыгнул в пещеру и побежал к дракону.

Он плакал в углу, и когда я приблизился, он повернулся и посмотрел на меня.

— Где они?

— Она… исчезла.

— Опять? — прорычал он.

Я прочистил горло.

— Кто ты? — спросил я.

— Это я, идиот. Елена. Я… — От дракона донеслись новые рыдания.

Этого не могло быть.

Казалось, весь воздух в легких покинул меня, тьма тяжело давила мне на грудь. Света больше не было. Здесь никогда не было никакого света. Все это время я напрасно хотел устранить Елену.

— Нет, этого не может быть.

— Блейк, у нас нет времени. Мне все равно, веришь ты или нет. Люциан… эта сука ударила его своим хвостом. Ты должен помочь ему. Сейчас же!

Страх захлестнул меня при мысли о том, что яд гиппогрифа может сделать с человеком. Я перешел к активным действиям.

Я перелез через лапы дракона — Елены, черт возьми, я все еще не мог в это поверить — схватил Люциана и перекинул его через плечо.

Впервые за долгое время мой разум был совершенно ясен. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы доставить Люциана к Констанс.

— Держись, Люциан, — пробормотал я, превращаясь. Я зажал его в лапе и полетел так быстро, как только мог. Чешуя горела от напряжения, но на этот раз не какая-то сущность заставляла меня напрягаться.

Это все я.

Я приземлился с грохотом, земля задрожала у меня под ногами.

— Констанс! — взревел я, когда они с Джулией выбежали.

— Блейк, что происходит?

— Помогите! — закричал, опуская тело Люциана на землю.

— Нет! — взвыла тетя, падая на колени рядом с Люцианом. Она положила на него руки, чтобы вытянуть яд.

Мастер Лонгвей бросился к нам.

— Что случилось?

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умолял я, наблюдая за работой Констанс. Он должен жить. Слезы затуманили глаза.

Мне жаль. Мне очень, очень жаль.

Мне следовало послушаться его вместо того, чтобы отпускать в ту пещеру одного.

Серебро волос Констанс начало тускнеть, исчезая вместе с ее силой, когда черные вены на лице Люциана начали исчезать.

— Констанс, ты убиваешь себя, — обеспокоенно сказал мастер Лонгвей.

— Я скорее умру, чем потеряю принца Тита, — выдохнула она, едва успев вымолвить эти слова, как рухнула рядом с Люцианом без сознания.

Я в ужасе смотрел, как черные вены медленно возвращаются на лицо Люциана.

— Нет! — Я упал на колени. Сам того не зная, я вернулся в человеческий облик, и кто-то накинул на мое тело черную мантию.

Злые слезы потекли по лицу. Это была моя гребаная вина.

Констанс пришла в сознание и попыталась снова, но в следующее мгновение она начала причитать. Она посмотрела на меня и покачала головой, и мне показалось, что в мое сердце вонзилось копье.

Нет, нет, нет. Слезы свободно текли по моему лицу. Я поднес кулак ко рту и прикусил костяшки пальцев, сдерживая крик.

Принц Тита был мертв из-за меня.

— 18~

— Что случилось? — потребовал ответа мастер Лонгвей.

Отдаленный звук отвлек мое внимание. На горизонте я увидел дракона, пытающегося взлететь.

Гребаная Елена. Все это время я был так неправ.

Я сбросил халат, преобразился и полетел к ней.

Ее сердце билось так быстро, так громко. Она была не похожа ни на одного другого дракона.

Я устроился под ней, и она рухнула мне на спину. Я немного опустился из-за лишнего веса, но быстро восстановил ритм.

Елена сорвется, когда увидит Люциана, а я не был готов к этому.

Я мягко приземлился и лег, чтобы Елена могла соскользнуть с моей спины. Она с грохотом упала на землю.

Все, кто собрался снаружи, уставились на нее.

Они думали, что она была драконьим отродьем или Драконианцем. Они были неправы.

Вернувшись в свой человеческий облик, я свирепо посмотрел на профессора Файзер. Ее чушь про «дракон всегда знает». Возможно, теперь все увидят в ней мошенницу, которой она и была.

Я повернулся к Люциану, который теперь был накрыт белой простыней.

Я почувствовал на себе взгляд Елены и подошел к ней.

— Тебе нужно измениться обратно, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.

— Блейк! — закричала Бекки. — Где, черт возьми, Елена?

Я бросил на нее быстрый взгляд.

— Ты смотришь на нее.

По толпе пронесся вздох.

— Как это возможно? — Мастер Лонгвей подошел, чтобы получше рассмотреть ее.

— Я не знаю, мастер Лонгвей. Она уже была в своей драконьей форме, когда я добрался до пещеры. — Мой взгляд снова встретился с взглядом Файзер, которая смотрела на Елену, нахмурив брови.

Именно так я и думал. Теперь ей нечего было мне сказать.

— Нет! — Елена закричала в агонии, когда заметила тело Люциана.

Я придвинулся к ней поближе, но она оттолкнула меня с такой силой, что я пролетел по воздуху. Я приземлился с глухим стуком, ноющая боль пронзила череп. Я вскочил на ноги, когда Елена добралась до тела Люциана.

Душераздирающий, пронзительный крик наполнил воздух. Крик дракона. Этот звук побуждал как людей, так и драконов выплакивать свои души. Я не мог этого вынести.

Елена не сдерживалась. Ей нужно было измениться обратно, пока ее драконий крик не свел нас всех с ума.

Констанс превратилась в свою драконью форму и потерлась головой о пурпурную макушку Елены в попытке утешить ее.

— Милая, тебе нужно измениться обратно, — пробормотала Констанс на латыни.

— Она не говорит по-латыни, Констанс. Только на английском.

— Как это возможно, Блейк? — спросила она.

— Я не знаю.

— Ты будешь переводить?

Я кивнул и посмотрел на Елену.

— Констанс говорит, что тебе нужно успокоить свой разум, Елена.

— Успокоить? — взвизгнула она. — Где ты, черт возьми, был?

Я схватил рог, торчавший у нее из подбородка, и притянул ее голову к себе, пока она не посмотрела на меня. Если мне придется прибегнуть к убеждению, чтобы вернуть ей человеческий облик, значит, так тому и быть.

— Успокойся. А теперь представь свое человеческое тело.

Зелень ее глаз прояснилась, когда она медленно начала меняться. Ярко-пурпурный цвет ее чешуи поблек, становясь светлее, пока не вернулась ее бледная кожа. Ее хвост и крылья отступили, когда на голове начали прорастать волосы.

Это происходило медленно — драконы обычно менялись гораздо быстрее, чем сейчас.

— Вот и все, Елена. — Как только последняя чешуйка исчезла, ее колени подогнулись, и она рухнула в мои объятия.

Ее крики вернулись, и даже ее человеческие рыдания проникли в мою душу.

Я крепче прижал ее к себе, боясь, что разорвусь на части, если отпущу ее.

Джулия подбежала с мягким одеялом, и я укутал им Елену.

— Черт возьми, Елена, мне так жаль. Я был так неправ, — прошептал я. Я должен был быть там.

— Отведи ее внутрь, — сказала Констанс.

Я поднял Елену и, покачивая ее на руках, последовал за Констанс.

Ее голова идеально примостилась в изгибе между моей шеей и плечом. Табита всегда прижималась к моей ключице, но Табита никогда не чувствовалась идеально подходящей.

Это было так неправильно. Она должна была быть моей всадницей, но теперь она была драконом.

Я положил ее на кровать, не сводя с нее глаз.

— Мне так жаль, — произнес я одними губами, прежде чем повернуться и выбежать из комнаты.

— Блейк. — Мастер Лонгвей схватил меня за руку и оттащил назад.

— Не сейчас, пожалуйста.

— Пойдем со мной. — Его тон не оставлял места для возражений. Я неохотно последовал за ним, стараясь не обращать внимания на плач вокруг меня.

Он привел меня в свой кабинет, и я рухнул в кресло. Стена внутри меня наконец-то рухнула. Я хватал ртом воздух сквозь рыдания и слезы. Мое сердце разбилось вдребезги из-за единственного человека, который оставался моим другом, независимо от того, какое дерьмо тьма заставляла меня делать.

***

Королева Маргарет отказалась покинуть тело Люциана, ее надломленные, убитые горем крики ранили меня до глубины души.

Констанс утешала, насколько могла, когда королева лежала рядом с телом Люциана, ее тонкие руки обвивались вокруг него, когда она целовала его совершенно белое лицо.

Король Хельмут повернул ко мне свое пепельное лицо.

— Отведи меня в пещеру, Блейк.

Я кивнул, ведя его и Эмануэля за собой.

— Где ты его нашел? — спросил король Хельмут.

Я указал, и он подошел, наклонившись, чтобы поднять железный клинок.

— Люциан рассказал тебе, что он обнаружил?

Я покачал головой.

— Думаю, он направился прямо сюда. Я нашел запах гиппогрифа и последовал по нему сюда.

Ложь вонзилась мне в сердце, но если бы король узнал, что я отказался помочь Люциану, он вонзил бы этот железный клинок прямо мне в живот.

— Я опоздал. Мне так жаль.

Он кивнул.

— Она сбежала?

— Да, она исчезла, как и в прошлый раз.

Мы замолчали, воздух наполнился эмоциями, когда короля Хельмута начало трясти.

Его сдавленные рыдания наполнили пещеру, и он упал на колени, закрыв лицо руками. Эммануэль присел рядом с ним на корточки и обнял своего короля.

Слезы заблестели в глазах Эмануэля, когда он посмотрел на меня.

— Думаю, тебе пора идти, Блейк.

Я кивнул и прыгнул через дыру в стене. Я направился прямо к горе, где кричал до тех пор, пока у меня не пересохло в горле.

Безжалостный и неумолимый гнев нарастал во мне.

Я был зол на себя. Зол на гиппогрифа. Зол на Люциана. Я сказал ему оставить это в покое. Ему следовало послушаться меня. Мне следовало прислушаться к нему.

Но большая часть моего гнева была направлена на Елену. Если бы она заботилась о нем так, как он заботился о ней, Люциан был бы жив.

Это она должна была умереть.

Она не заслуживала его.

И теперь правда выплыла наружу. Она не была Драконианцем. В конце концов, ее метка была всего лишь родимым пятном.

Но я не мог понять ее сверхъестественного сходства с королем Альбертом.

И тут меня осенило.

То, что сказала Елена на той горе в ту ночь, когда она вышла из священной пещеры.

Может быть, у короля Альберта и был наследник, но не от королевы.

Елена совсем не была похожа на королеву Катрину. Однако она была немного похожа на Таню.

Был ли у короля роман с драконом королевы? Это объяснило бы, почему королева отослала Таню прочь. Король не просил королеву выбирать; королева попросила короля сделать выбор.

Все знали, что королева Катрина была бесплодна. Отсутствие наследника, должно быть, значительно осложнило их брак.

Но временная шкала была неверной. Драконы принимали свой человеческий облик только через семь лет.

Королева не могла знать, если только не застала их вместе.

Но человек и дракон не могли породить дракона. Их потомство всегда было человеком.

Что означало… Король Альберт был драконом.

***

Мне отчаянно хотелось спросить отца о короле Альберте, но я не мог. Король всегда был для меня как второй отец, а теперь мне казалось, что я его вообще не знал.

Я думал, что он любил королеву Катрину, но, очевидно, это было неправдой.

Вот почему она ненавидела его, потому что он разрушил все, что у них было общего. И с ее драконом — ее Дентом. Единственным существом, которое никогда не должно было причинить ей боль.

Это звучало неправдоподобно, но что еще это могло быть?

Я бродил по зловеще тихим коридорам, мои мысли путались. Многие студенты разошлись по домам. Ходили слухи, что они хотели, чтобы Дракония навсегда закрыла свои ворота, но пока школа останется открытой для всех, кто захочет учиться.

***

Как я мог все так неправильно понять? Почему я проснулся, когда ее привезли? Очевидно, это было не потому, что она была моей всадницей. Сейчас они не выпустили бы ее на ринг со мной. Только люди могли сломить нас. Возможно, это было потому, что она была наследницей короля Альберта.

Мне казалось, что я чего-то не понимаю и не могу видеть общую картину. Было слишком много вопросов без ответов. Я никогда не собирался докопаться до сути этого, не поговорив с отцом, но об этом не могло быть и речи.

Моему отцу Таня совсем не нравилась. Мне стало интересно, знал ли он об этом романе.

Это не должно меня беспокоить. Теперь никто ничего не мог для меня сделать.

Единственный человек, который когда-либо был достоин стать моим всадником, лежал в морге. И ни у кого больше не хватило смелости попытаться заявить на меня права. Я был обречен.

Я сморгнул выступившие на глазах слезы. Я скучал по Люциану, мне не хватало его советов.

Я был причиной… Нет, это было не так. Я предупреждал его, чтобы он не ходил. Елена была причиной смерти Люциана.

Он даже не знал, кто она такая. Он просто слепо любил ее.

Я не мог поверить, что Елена одурачила нас всех.

Я презирал ее еще больше, чем когда-либо прежде.

***

Я смотрел в окно кареты, едва замечая фотографии Люциана, которые висели на каждом дереве и столбе. Дороги были перекрыты для тех из нас, кто приехал на похороны Люциана.

Цветы, открытки, плюшевые мишки и другие фотографии Люциана украшали кованые ворота дворца в Тите.

Он был принцем сердец каждого.

Табита шмыгнула носом рядом со мной. Ее глаза были покрасневшими и опухшими, и она вцепилась в мою руку, будто я был ее спасательным кругом. Я почувствовал облегчение, что она хорошо замазала синяки, потому что мастер Лонгвей и Джефф сидели напротив нас в экипаже.

Повсюду были камеры и пресса, и журналюги требовали поговорить с людьми, когда те входили внутрь.

Я вышел из экипажа, как только он остановился перед собором, не обращая внимания на группу людей, которые бросились ко мне с микрофонами. Я был уверен, что они тоже хотели поговорить с Еленой, но ее нигде не было видно.

Арианна и Николь обе остановились, чтобы пообщаться с прессой, посетовав на большую потерю для Пейи, заявив, насколько они потрясены и разъярены.

Это была огромная потеря, и ради чего? Дурацкого Грозового Света? Это привело меня в ярость.

Я должен был рассказать мастеру Лонгвею обо всем, что произошло в пещере, а Джордж и остальные должны были объяснить, почему они держали элементалей в секрете.

Елена была единственной, с кем он еще не разговаривал; все давали ей поблажку из-за ее отношений с Люцианом.

Но они не знали, что она никогда не заботилась о нем. Елена отбросила Люциана в сторону, как будто он был никем, и шагнула прямо в объятия Пола.

Собор был переполнен, но Елены по-прежнему не было видно. Я бы не удивился, если бы она решила не приходить.

Пастор говорил о Люциане так, будто знал его сердце. Он рассказал обо всех вещах, которые Люциан все еще хотел сделать, и о том, как он любил каждое существо и заботился о нем.

Я взглянул на королеву Маргарет. Она была в полном беспорядке. Не думаю, что она даже слышала хоть слово из того, что сказал пастор. Она просто схватилась за грудь и закрыла лицо свободной рукой, сильно дрожа.

Мне хотелось бы как-то облегчить ее боль, но это было невозможно. Не было никакого способа повернуть время вспять.

Мои щеки были мокрыми, когда я оторвал взгляд от королевы. Я все еще чувствовал себя очень виноватым, хотя Люциан отправился в ту пещеру не из-за меня.

Как только церемония закончилась, мы спустились к озеру, где Люциану предстояли королевские проводы, которых он заслуживал. Похороны в Пейе были редкостью, мы предпочитали сжигать наших мертвецов.

Я наблюдал, как Люциана уложили на алтарь, а затем мужчина запел медленную балладу.

Я любил эту песню, но в то же время ненавидел ее, потому что жизнь моего друга, жизнь моего кровного брата теперь навсегда будет связана с ней.

Я оглянулся на королеву Маргарет, которая уткнулась лицом в шею короля Хельмута. Он обхватил ее руками, не давая ей в отчаянии опуститься на землю.

Внезапно раскаленная докрасна ярость вскипела во мне, когда я увидел, что Елена пристально смотрит на королеву.

Она была единственной, кто не плакал, на ее лице было написано чувство вины.

Я недоверчиво покачал головой и оглянулся на озеро, когда они опускали гроб Люциана в воду.

Я прошел вперед и начал раздеваться, а окружающие освободили мне место для преображения.

Я прилетел к нему в последний раз.

«Я буду скучать по тебе».

Я попытался взять свой драконий крик под контроль, и когда был уверен, что смогу открыть рот, не теряя контроля, я выпустил Розовый поцелуй.

Вдалеке прогремел выстрел из пушки, когда мое пламя охватило гроб Люциана, за ним последовал другой, пока воздух не наполнился громкими хлопками.

Я издал крик и спикировал низко над водой, затем взмыл ввысь, больше не оглядываясь.

Мне нужна была разрядка. Каинов Огонь был единственным, что могло успокоить мой разум.

Мне было все равно, если это прикончит меня. По крайней мере, это будет лучший конец, чем то, что я полностью погружусь во тьму.

— 19~

Жизнь уже никогда не будет прежней. Я знал это, тьма знала это. Не было никаких причин продолжать борьбу.

Я понятия не имел, сколько дней прошло с похорон Люциана. Я проводил все свое время в комнате, в темноте.

Я все еще чувствовал себя идиотом, думая, что Елена была моей всадницей.

У меня все еще не было никаких ответов на вопросы, крутившиеся в голове, и я, вероятно, никогда их не получу.

Что бы Люциан ни обнаружил в Акерском лесу, оно умерло вместе с ним в той пещере.

Когда я больше не мог игнорировать голодную боль в животе, я поплелся в душ и позволил воде омывать меня, пока она не стала холодной. Мои движения были скованными, когда я одевался.

Какая-то часть меня хотела сражаться. Но для чего?

Какой, блядь, в этом теперь был смысл?

Я чувствовал себя опустошенным.

Но Люциан не хотел бы этого для меня. Он бы умер, пытаясь заявить на меня права. И думаю, что он действительно погиб на той миссии, хотя и вернулся.

Наши прощальные слова наполнили меня чувством вины.

Я никогда не прощу себе того, что наговорил ему.

Я спустился в кафетерий и заставил себя проглотить еду, но она была безвкусной.

Смерть Люциана лишила меня даже простой радости от еды.

Сэмми села передо мной, ее глаза наполнились слезами.

— Сэмми, пожалуйста, не сейчас.

— Прости, Блейк, но мне нужна твоя помощь. — Она шмыгнула носом, вытирая слезы.

Я прищурился, жестом вилкой приглашая продолжать.

— С Еленой. Я знаю, она тебе не нравится, но она сдается. Она не хочет жить.

Я фыркнул.

— Сэмми, не будь такой королевой драмы.

— Я не разыгрываю из себя королеву драмы. Если ты мне не веришь, приходи и посмотри сам. Мы с Бекки перепробовали все. Мы не знаем, что делать. Пожалуйста.

Я вздохнул.

— Хорошо. — Я бросил остатки еды и последовал за ней к выходу.

Она даже не проронила ни слезинки на его похоронах, так что это должно было быть очередное представление.

Когда я вошел в их комнату, там было так же темно, как и в моей.

Я посмотрел в сторону ее кровати, где Елена лежала спиной к нам.

Она не двигалась. Казалось, она даже не дышала.

Я подошел к ее кровати и склонился над ней.

Ее глаза были открыты, но в них не было света. Они были тусклыми, и она уставилась в стену, даже не моргая.

Сэмми не шутила.

— Елена, хватит! — огрызнулся я. — Я думал, сестра слишком остро отреагировала, когда сказала, что ты ничего не хочешь делать, но, очевидно, она была права. Что ты с собой делаешь?

Она приподнялась и бросила на меня убийственный взгляд.

— Оставь меня в покое!

— Нет! — Я схватил ее за руки и одним движением стащил с кровати. Она была такой легкой.

— Люциан умер за тебя. Вот как ты ему отплатила? — Я снова встряхнул ее. Ей нужно было очнуться и разобраться с этим дерьмом, как и всем нам. — Я не так собираюсь жить. Я собираюсь бороться до самого конца, Елена. Потому что этот парень верил, что что-то там, снаружи, заявит на меня права. Он отправился на это задание ради меня! Я собираюсь драться.

— Молодец. — Она выплюнула эти слова.

Ее голос звучал холодно и безжалостно.

— Ты маленькая эгоистичная сучка. Ты не заслуживала быть его девушкой. — Я швырнул ее обратно на кровать и выбежал из комнаты.

Сэмми стояла у двери, ее нижняя губа дрожала.

— Никогда больше не проси меня приходить сюда. Если она хочет умереть, просто позволь ей умереть.

Сэмми ахнула.

— Блейк! — крикнула она мне вслед, когда я сбегал вниз по лестнице.

Мне было наплевать на Елену.

Ирен была и права, и неправа одновременно. У нее действительно было преимущество, и Древние знали это. Вот почему ее имя не было напечатано на той мемориальной доске.

Меня даже больше не тошнило рядом с ней.

Все это было у меня в голове.

Она не была светом, ее не защищала никакая сила. Ничто.

Она была никем.

***

Я занюхнул остатки Каинового Огня. Я знал, что это был не тот бой, который имел в виду Люциан, но я боролся. Боролся за то, чтобы успокоить зверя. Мне было все равно, даже если это отнимет у меня жизнь.

Дракону было так тяжело умереть. Я завидовал Брайану. Он понятия не имел, как ему повезло, что он умер.

Проходили недели, а я даже не замечал. Я перестал ходить на занятия и тренировать свою Варбельскую команду. Мастер Лонгвей не подталкивал меня к возобновлению обычной деятельности хотя и позвал меня к себе в кабинет, чтобы попросить помочь Елене перейти в ее драконью форму.

Но я, блядь, ни за что больше не собирался помогать этой эгоистичной сучке.

Это был последний раз, когда меня кто-то о чем-то просил.

Они все знали о моей судьбе.

Я позволил Каиновому Огню делать свое дело и отдалился.

Разбудил меня громкий стук в дверь.

— Блейк, — сказала Констанс.

Почему она просто не могла оставить меня, черт возьми, в покое?

Она продолжала колотить в дверь, но мне казалось, что она колотит по стенам моей ноющей головы.

Я встал и открыл дверь.

— Тебе нужно пойти, — сказала тетя. Она выглядела испуганной.

— Что случилось?

— Это Елена, она не Грозовой Свет, Блейк.

— Что?

— Шевели своей задницей и быстрее. Она чуть не убила твою сестру.

Этого было достаточно, чтобы заставить меня двигаться, и мы в мгновение ока оказались в небе.

— С Сэмми все в порядке? — спросил я, когда мастер Лонгвей присоединился к нам.

— Да, Сэмми сказала, что Елена не хотела ее убивать. Она просто хотела, чтобы та отступила. Как будто Елена не знала, кто она такая.

— Но это невозможно. Мы всегда знаем, кто мы такие, даже преображенные.

— Давай просто найдем ее, — сказал мастер Лонгвей.

Я нашел ее маяк. Это было невероятно сильно… Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

— Ты сказал, что она не Грозовой Свет. Я видел огромного Дракона.

— Она не Грозовой Свет.

— Констанс, кто она? — Если бы она сказала Саадедин, я бы сразу направился обратно в свою комнату. Я не подписывался на это дерьмо.

— Рубикон.

Ни за что. Я ускорил движение, пока не вылетел на поляну. Елена была внутри кучи сломанных веток и деревьев, которые она уничтожила. Я услышал, как она зарычала, пытаясь освободиться.

Я спустился вместе с тетей и мастером Лонгвеем позади. Я принял человеческий облик на земле.

Я взяла халат у Констанс и натянул его через голову.

Елена тяжело дышала, и ее сердце молчало.

До того, как оно забилось как сумасшедшее.

Эта девушка была загадкой, это уж точно. Она вырубила половину леса.

— Что за хрень?

— Следи за своим языком, Блейк, — сказал мастер Лонгвей.

— Просто будь осторожен. Сэр Эдвард говорит, что она — Рубикон, — напомнила мне Констанс.

— О, да ладно. Только один Рубикон может быть жить одновременно, Констанс.

— Я просто повторяю то, что сказал сэр Эдвард.

Из кучи послышалось предупреждающее рычание. Только тогда я увидел ее фигуру, зажатую между несколькими поваленными деревьями.

— Она здесь, — сказал я, придвигаясь ближе.

Она снова зарычала. Но это не было враждебным… Она была напугана.

— С ней все в порядке? — спросила Констанс.

Я сделал еще один шаг ближе. Мне нужно было увидеть ее лицо.

— Она все еще в драконьей форме, — крикнул я Констанс, затем смягчил голос. — Елена.

Она оказалась в полной ловушке, даже не могла повернуть голову.

Ее чешуя слегка вздрагивала, когда она смотрела в никуда. Я слышал рокот ее огня глубоко в животе. Ей хотелось дышать. Розовый поцелуй слетел с ее губ. Я поднял щит как раз вовремя, блокируя огонь.

Я бросился к ней и схватил за усы у подбородка.

Она сделала еще один вдох, и я заблокировал его своим льдом.

Внезапно ее страх рассеялся.

— Прости, — сказала она.

Я опустил щит.

— Ты успокоилась?

Она кивнула своей большой головой.

— Мне страшно, — прошептала она глубоким голосом.

Мастер Лонгвей и Констанс приблизились к нам, и они оба остановились, потрясенно уставившись на нее.

Это было настоящее безумие. Как это было возможно?

— Почему я не могу контролировать ее? — Елена тихо ахнула и спрятала голову в лапы.

Она была странной.

Я оттолкнул тетю и мастера Лонгвея назад, и они отступили.

— Ты уверена, что спокойна?

— Она спокойна, Блейк. Нам нужно вытащить ее из этого, — сказала Констанс.

Мастер Лонгвей начал петь, и я почувствовал магию в воздухе.

Табита была права. Драконы могли творить магию. Магия, которой владел мастер Лонгвей, была столь же сильна, как и магия некоторых Драконианцев.

Деревья отодвинулись от Елены и упали с другой стороны, некоторые скатились с горы.

Как только с нее убрали достаточное количество, я спросил ее:

— Ты можешь двигаться?

Она не ответила, просто отвела взгляд.

— Посмотри на меня.

Она снова проигнорировала меня, и это начинало меня бесить.

— Елена, посмотри на меня!

— Нет!

Я вздохнул и подошел ближе к ее крупному телу, когда она сказала, что она уродлива. Я пошутил, что она оскорбляла мою красоту.

И тут меня осенило. Почему она была здесь.

Почему Пол так быстро нашел Элементалей. Опасность приближалась, но не в виде виверн, гиппогрифа или даже Горана.

Я был опасен. Елена стала Рубиконом с одной целью.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда меня захлестнуло облегчение. Моя жизнь снова обрела смысл. Мне нужно было обучить ее, чтобы добиться успеха.

Я не собирался становиться слугой Горана. У него будет Рубикон, если он захочет, но не я.

— Ладно, посмотри мне в глаза. Подумай о своей человеческой форме.

Она кивнула и начала съеживаться. Ее усы стали короче, морда и рога на спине медленно уменьшались.

Процесс все еще шел очень медленно, но я хотел помочь ей.

Наконец-то она снова стала человеком, обнаженной и дрожащей.

Наши взгляды встретились.

Констанс поспешила к ней и накинула халат на плечи. Елена вцепилась в него.

Она не привыкла быть обнаженной.

Ей придется привыкнуть к этому. Мы не так стеснялись своих человеческих форм, как все остальные.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Спасибо.

— Не за что.

Впервые за долгое время я почувствовал себя счастливым.

И это было из-за Елены.

На этот раз я не побоялся признаться в этом.

Ее послали убить меня.

И я позабочусь о том, чтобы у нее все получилось.

Мастер Лонгвей и я вернулись к краю утеса. Мастер Лонгвей притих и явно был сбит с толку.

Если и было что-то, в чем Елена была мастером, так это сбивать людей с толку.

— Я думал, что одновременно живет только один Рубикон? — тихо спросила Елена Констанс.

Я усмехнулся, и мастер Лонгвей улыбнулся.

— Это правда, но с тех пор, как ты прибыла в Пейю, Елена, произошло много вещей, на которые у нас просто нет ответов, — ответила Констанс.

— Ура мне, — надулась она.

Констанс тихо рассмеялась.

— Видишь, ты почти пришла в норму.

Пока мы шли, было тихо, все погрузились в свои мысли. Что должно было случиться с двумя Рубиконами, парящими в небесах?

Желание убить Елену полностью исчезло.

Она принесла надежду.

Констанс все еще разговаривала с ней. Тетя прекрасно справлялась со всем, что было ненормальным.

Она объяснила Елене, что как только она примет своего дракона, все станет проще.

— Неужели я тоже стану злой?

Это заставило меня почувствовать, что она видит себя равной мне.

Но это было не так. Я принадлежал ей.

— Я не знаю, Елена. Только время покажет.

Наконец мы добрались до опушки леса, и я снял халат, изменился и направился обратно в Драконию.

Я приземлился первым, мастер Лонгвей наступал мне на пятки, и мы оба изменились.

— Мастер Лонгвей, могу я быстро поговорить с вами? — спросил я его, и он кивнул.

Мы подошли ко входу в академию.

— Что у тебя на уме, Блейк?

Я прочистил горло.

— Я помогу ей, поскольку я единственный, кто может.

Он кивнул.

— Это не имеет никакого смысла.

— Вы слышали, что сказала Констанс. Странные вещи начали происходить в ту минуту, когда Мэтт привез ее сюда.

— Я знаю, но я был так уверен, Блейк.

Я нахмурился.

— Уверен в чем?

— Теперь это не имеет значения, — вздохнул он. — Она такая, какая есть. Этого нельзя отрицать, но я никогда не видел, чтобы порода менялась, становясь чем-то другим. Она была Грозовым Светом. Ей следовало остаться Грозовым Светом.

Я кивнул.

— Спасибо, Блейк, — сказала Елена, торопливо проходя мимо меня, краснея. Я понял, что все еще голый, и закатил глаза.

— Спасибо за помощь сегодня вечером и за это предложение. Я думал, что мы потеряли тебя там на какое-то время, — произнес мастер Лонгвей.

— Я тоже. — Я попрощался, помахав тете рукой.

Она нахмурилась и неловко помахала в ответ.

Что со всеми было?

Я побежал к себе в комнату, обезумев от радости. Большую часть своей жизни я не чувствовал ничего, кроме печали и полного одиночества.

Теперь у моей жизни была цель, даже если это означало, что я должен был умереть, чтобы достичь ее.

ЧАСТЬ 2

— 20~

Что-то изменилось в моем сердце, разуме и душе, когда я обнаружил, что для меня есть другой выход.

От этого становилось спокойнее, потому что тьма, казалось, была где-то далеко.

Потеря Люциана была в десять раз тяжелее, чем раньше. Все чувства, которые я подавлял, усилились.

Я чувствовал себя счастливым и грустным одновременно.

Это все из-за Елены. Она не была моей всадницей, но она была моим спасением.

Стук в дверь вывел меня из задумчивости.

Я открыл дверь и увидел Табиту, стоящую на пороге.

Она улыбнулась, и я прижал ее к своей груди.

Она отстранилась и посмотрела на меня озадаченно.

— Что такое…

— Э-э-э. — Я с улыбкой покачал головой и нежно поцеловал ее.

— С этим я могу справиться. — Она положила руки мне на плечи и подпрыгнула, обвив ногами мою талию.

Я подошел к своей кровати и уложил ее, покрывая поцелуями ее шею. На этот раз секс был хорош для нас обоих.

Я больше не был паразитом, который брал только то, что мне было нужно.

— Черт, — пробормотал я.

Она рассмеялась.

— Что не так?

— Я опаздываю на Варбельскую тренировку.

Она поцеловала меня в щеку.

— Хочешь, чтобы я подождала тебя?

— Определенно, — сказал я, вставая и одеваясь, быстро поцеловал ее и выбежал за дверь.

Я добрался до арены через пять минут. Игроки остановились, заметив меня.

Я не знал, кто тренировал команду в мое отсутствие, но выражение их лиц сказало мне, что они были недовольны моим появлением.

Тем не менее, никто не произнес ни слова, когда я приказал им пробежать три круга.

Они ушли, ворча себе под нос.

Мы занимались основной тренировкой и физической подготовкой, и как только они были полностью опустошены, я приступил к настоящей тренировке.

— Вы жалуетесь, как старики! — закричал я.

На лице Джорджа появилась ухмылка, когда он сильнее надавил в своей форме Лунного Удара.

Мне нравилось все, что касалось моих Личинок. Я рассмеялся, осознав, что скучал по тому, чтобы быть их тренером.

Время шло своим чередом, даже после смерти кого-то важного.

Еще немного попрактиковавшись, я сказал им идти в душ.

Вернувшись в свою комнату, я ухмыльнулся, когда увидел, что Табита одета в одну из моих футболок и играет в PlayStation.

— Такая горячая, — сказал я, падая на диван рядом с ней.

Она приостановила игру, когда я положил голову ей на плечо.

— Нам нужно поговорить, — сказала Табита.

— По поводу чего?

— Елена — Рубикон?

— Да, похоже на то. — Я кивнул.

— И дай угадаю, мастер Лонгвей хочет, чтобы ты ввел ее в курс дела, — фыркнула она.

Я рассмеялся.

— Я не хочу ссориться из-за Елены, хорошо? Она просто еще один дракон, вот и все.

Я поцеловал ее.

***

На следующий день я чувствовал себя немного по-другому.

Ничего не изменилось. Миссия была той же самой, и все же я почувствовал, как в меня снова вцепляется частичка тьмы.

— Доброе утро, соня, — пробормотал я, когда Табита открыла глаза.

Она улыбнулась.

Черт, я ненавидел себя за то, как обошелся с ней.

— Мне кажется, что я все еще сплю и боюсь проснуться.

Я нахмурился, просовывая руку под одеяло, чтобы сжать ее бедро там, где, я знал, она боялась щекотки.

Она издала пронзительный смешок.

— Ты чувствуешь это в своих снах?

— Не-а, — выкрикнула она сквозь смех. Я поцеловал ее один раз, и она улыбнулась мне. — Мне нравится этот Блейк.

— Да, он не так уж плох, — сказал я, вставая с кровати. — Ты можешь оказать мне услугу?

— Все, что угодно, — сказала она.

— Не могла бы ты написать записку с просьбой встретиться со мной в два на горе.

— На какой горе?

— Только это.

— Хорошо, — сказала она, явно сбитая с толку.

— Мне это нужно до начала занятий, — бросил я через плечо, направляясь в душ.

Она не задавала никаких вопросов, и я был рад этому.

Я не хотел, чтобы она разозлила зверя.

С тем, что я чувствовал сейчас, можно было справиться.

***

Перед уроком я передал записку Саре.

— Передай это Елене, пожалуйста.

— Кто я? Твоя девочка на побегушках?

Я развернулся и пошел назад. Кривая улыбка заиграла на моих губах.

— Ты выглядишь чертовски хорошо, Сара.

Она покраснела.

Даже класс казался другим. Ощущалось так, словно я перенял девиз Люциана: наслаждайся каждым днем в полной мере.

Я собирался делать это до того дня, пока Елена не убьет меня.

Я не участвовал в занятиях, но был внимателен.

Я даже обратил внимание на урок Файзер. Она все еще вела себя странно.

Она была похожа на Ирен. Они обе ненавидели, когда ошибались, и, боже, если Файзер ошиблась насчет меня и Елены.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как я хотел убить ее.

Урок едва начался, когда систему заполнил голос мастера Лонгвея.

— Елена Уоткинс, не могла бы ты, пожалуйста, зайти в офис?

Я улыбнулся. Я был взволнован перспективой тренировать еще одного Рубикона.

Считалось, что два Рубикона уничтожат мир, но я с этим не согласился. Я больше не чувствовал необходимости убивать ее.

С другой стороны, я собирался тренировать ее, чтобы она убила меня, и, вероятно, именно поэтому у меня не было желания устранять ее.

Прозвенел звонок, и я первый вышел из класса вместе с Табитой.

Приобняв ее рукой за шею, я украдкой поцеловал ее, когда мы добрались до лестницы.

— Как думаешь, сможешь снова побыть в моей комнате после школы? — прошептал я ей на ухо.

— О, что ты хочешь, чтобы я надела?

— А как насчет ничего? Не могу дождаться, когда окажусь внутри этого теплого…

— У тебя ужасный почерк, — перебила Елена, держа записку в руке. — Просто скажи мне, где ты хочешь, чтобы я с тобой встретилась.

Я улыбнулся ей. Тело Табиты напряглось, когда она поняла, что записка, которую она написала, была для Елены. Говоря это, я смотрел на нее.

— Там гора прямо за… — Я нахмурился. Она не выглядела довольной этим.

Она слегка приподняла брови.

— В чем дело, Елена, почему у тебя такое вытянутое лицо?

— Как, по-твоему, я доберусь до этой горы Блейк?

— Ты умеешь летать, — саркастически сказал я.

— Думаешь, мисс Хайд не забудет встретиться с тобой там? Потому что могу пообещать, ее там не будет.

— Тогда мне просто придется выследить тебя, — поддразнил я.

Она посмотрела на Табиту.

Я чувствовал нехорошие флюиды между ними.

Что ж, мои планы провести ночь в моей постели рухнули.

Цыпочки, серьезно.

— Забудь об этом, я помирюсь с ней на своих условиях, — пробормотала Елена, уходя.

— Елена! — Я побежал за ней.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — прошипела Табита.

— Объясню позже, обещаю. — Я ухмыльнулся ей через плечо, затем поспешил за Еленой.

— Не могла бы ты притормозить?

Она резко обернулась, выражение ее лица было мрачным.

— Почему ты вдруг захотел мне помочь, Блейк?

— У меня есть свои причины, и как только ты будешь готова, я обещаю, что поделюсь ими.

— Ладно, как хочешь, но я не лечу на какую-то дурацкую гору, — снова надулась она.

— Тогда встретимся за куполом Парфенона, — сказал я, уходя.

Мне нужно было найти Табиту и все объяснить, что, я был уверен, привело бы к еще одной ссоре.

— В котором часу?

Я обернулся, и она помахала запиской, которую держала в руке.

— Это тоже не удалось расшифровать.

Я усмехнулся.

— В два.

***

Табита кипела от возмущения по поводу моей встречи с Еленой, но когда я сказал ей согреть постель, потому что я ненадолго, она улыбнулась.

Я сомневался, что Елена что-нибудь упакует, поэтому положил в свой рюкзак несколько дополнительных мантий.

Я перекинул рюкзак через плечо и направился к куполу Парфенона.

Я разделся и положил одежду в сумку, прежде чем измениться, затем, держа сумку в лапе, я терпеливо ждалЕлену.

Но когда в пять минут третьего от Елены по-прежнему не было никаких признаков, мое терпение начало иссякать.

В десять минут я был готов сорваться, но заставил себя сохранять спокойствие и устроиться поудобнее.

Наконец, появилась Елена, которая подпрыгнула, увидев меня.

Она говорила по-английски, но я понятия не имел, о чем она говорит.

Я потянулся, вставая, и почувствовал на себе взгляд ее зеленых глаз.

Что я мог сказать? Я был драконом, который любил, когда им восхищались.

Она фыркнула себе под нос.

Был ли это намек на улыбку?

Я подпрыгнул и схватил ее по пути наверх.

Она взвизгнула, повиснув вверх ногами в моих лапах. Я щелкнул когтями и перевернул ее, надежно удерживая в лапе.

Она снова что-то крикнула.

Я не смог удержаться от смеха.

Я закружился в воздухе, хотя и знал, что Елена ненавидит это.

Когда мы были прямо над горой, я отпустил ее.

Она приземлилась на землю с мягким стуком.

Я преобразился и быстро вытащил халат из сумки и надел его через голову. Я подошел к ней, где она все еще лежала на спине.

— Разве это не было весело?

Ее глаза были закрыты, и она тихо хмыкнула.

— На мне халат, Елена. Можешь смело открывать глаза.

Она быстро приняла ползучую позу, подбежав к ближайшему дереву, куда и метнулась.

Я достал из сумки мокрую тряпку и, ухмыляясь, подошел к ней.

— Неужели все было так плохо?

Я присел позади нее, пытаясь уберечь ее волосы от рвоты, но у нее все было под контролем.

Она подняла руку.

— Дело не в этом, поверь мне, это дело рук Елены.

— Я бы с удовольствием послушал об этом.

Она посмотрела на меня и взяла салфетку, которую я протянул ей, затем вытерла рот.

— Что-то подсказывает мне, что ты уже знал.

Я усмехнулся.

— Я не знаю, я просто пришел подготовленным.

— Я боюсь высоты, — тихо проговорила она.

— Прости?

— О, ты слышал меня, — выплюнула она. — Я боюсь высоты!

— Как это вообще возможно? — Я старался не рассмеяться, но это было нелепо.

— Давай, смейся, — отрезала она. — Я не знаю, так оно и есть. У меня всегда был этот страх высоты. — Она села и зажала голову между ног, делая медленные, глубокие вдохи.

— Ты серьезно?

— Да, всегда был.

— Но ты же дракон?

Она посмотрела на меня.

— Так подай на меня в суд.

Я рассмеялся.

— Ты забавная в каком-то извращенном смысле. Ты всегда такая злая?

— Нет, мне почему-то кажется, что это проявляется всякий раз, когда ты рядом.

Я усмехнулся.

— Первое правило, — сказал я.

Она неуверенно посмотрела на меня.

— Что бы ты ни делала, не влюбляйся в меня.

— Прошу прощения?! — Она была сбита с толку. Думаю, что все когда-то бывает в первый раз.

Я улыбнулся.

— Ты меня слышала.

Она закатила глаза.

— Не льсти себе. Я не из тех девчонок, которые таращат глаза каждый раз, когда ты приближаешься. — Она встала.

Я ухмыльнулся, и она отвела взгляд, выглядя слегка раздраженной первым правилом.

Я начал расхаживать по поляне.

— Второе правило. Тебе нужно смириться с тем, что ты голая, Елена.

— Ну-ну, мистер Эго.

— Елена, ты — дракон; все драконы привыкли быть голыми.

— Ну, только не этот.

— Хорошо, — сказал я.

— Чего хорошего?

— Ты наконец-то признала себя драконом. Я могу с этим работать.

Она усмехнулась, прежде чем отвернулась.

— Почему она тебе не нравится?

— Потому что я не помню того дерьма, которое она вытворяла; я не могу контролировать ее, и в конце концов мне всегда хочется убить одного из моих друзей.

— Это изменится, чем больше ты будешь выводить ее на свет, Елена, — мягко сказал я.

— Я не могу обещать, что она не причинит тебе вреда.

Я рассмеялся.

— Я могу справиться с маленькой девочкой Рубиконом.

Она фыркнула, криво усмехнувшись.

— Она другая.

— У нее нет моего опыта.

— Хорошо, только не влюбляйся в нее, пожалуйста, — парировала Елена.

Туше.

— Рад, что у нас есть одно общее правило. — Я хлопнул в ладоши. — Выведи ее, Елена.

Она нервно выдохнула.

— Все будет хорошо, обещаю.

— Я даже не понимаю ни слова из того, что ты говоришь, Блейк. Она не говорит по-латыни.

— Позволь мне побеспокоиться об этом. Я что-нибудь придумаю.

— Я забыла свой халат.

Я усмехнулся, доставая из рюкзака запасной халат и протягивая его ей.

— Я же говорил тебе, что всегда прихожу подготовленным.

Она встала и отряхнула грязь с одежды, схватила халат, затем прошла мимо меня к дереву позади.

Я покачал головой.

Я подавил смех, когда Елена вернулась ко мне. Халат был на несколько размеров больше, свисал с одного плеча и обнажал ключицу. Она скомкала материал в кулаке с одной стороны, чтобы подол не волочился по земле.

Она стояла передо мной.

— Мне нужно встретиться с ней, Елена.

Она прикусила нижнюю губу.

— Из-за нее все кажется в десять раз хуже, Блейк.

— Это нормально. Ты должна принять ее.

Елена застонала.

— Хорошо, отвернись.

Я уставился на нее.

— Отвернись.

— Серьезно?

Она схватила меня за плечи и развернула.

Поддразнивание Елены должно было стать одним из моих любимых занятий.

Я не смог удержаться и оглянулся.

Елена лежала на земле, подтянув ноги к груди, прикрывая интимные части своего тела.

Она хрюкнула, и на ее коже начали появляться чешуйки.

Ее конечности выросли, и она согнулась пополам.

Этот процесс был быстрее, чем тот, чтобы заставить Елену принять свой человеческий облик.

Она была огромной, но я смог бы нести ее, если бы что-то случилось.

Она встала передо мной в своей величественной форме и открыла глаза.

— Привет, я Блейк.

Она фыркнула.

— Это все еще я, идиот.

— Я думал, ты сказала…

— Это займет около пары минут, просто подожди.

Я улыбнулся.

— Я не знаю, почему она тебе не нравится, Елена.

— Ты придумаешь другую историю, как только встретишься с ней.

Она легла и положила голову на лапы.

Она закрыла глаза, а я присел на валун неподалеку.

Она подняла голову и посмотрела в другую сторону.

Я нахмурился, гадая, был ли это дракон или Елена.

Она просто смотрела на открывающийся вид.

Я откашлялся, и она посмотрела на меня.

Она немедленно встала и издала громкое рычание.

Я поднял руки, защищаясь.

— Успокойся, Елена.

— Кто, черт возьми, такая Елена? Я не Елена.

Я нахмурился. Это было ненормально.

— Тогда кто же ты?

— Меня зовут Кара.

— Кара? — Я приподнял бровь. Она, должно быть, издевалась надо мной.

— Хорошо, я соглашусь с этим.

— А ты кто? — спросила она, но что-то в ней сдвинулось, и она, казалось, была готова взорваться.

— Подожди, — сказал я, все еще поднимая руки. Я не хотел причинять ей боль. — Я такой же, как ты, ладно.

Она рассмеялась.

— Ты совсем не похож на меня, маленький грызун.

— Она не шутила, когда сказала, что ты вздорная.

— О ком ты говоришь?

— Елена, она там, с тобой. — Я снова рассмеялся. Это звучало так глупо, особенно с учетом того, что я знал, что это была Елена. — Я уверен, ты скоро с ней познакомишься.

— Внутри меня никого нет. — Ее слова были холодны. Я рассмеялся, и ее коготь коснулся моего тела, и я упал со скалы.

Зверь вышел немедленно.

Я влетел в поле ее зрения и завис в воздухе.

Она встала и побежала в противоположном направлении, круша все на своем пути.

Какого хрена, Елена?

Я летел выше, отслеживая ее движения. Деревья падали вокруг нее, когда она проходила мимо.

Она добралась до края и оттолкнулась, поднявшись в воздух.

Я последовал за ней, но держался на расстоянии.

Вся эта ситуация озадачила меня. Почему она называла себя Карой? Сменили ли они ее имя на Елену, когда покидали Пейю?

Тем не менее, когда бы я ни был зверем, это все равно был я. Это было по-другому.

Она огляделась и заметила меня, затем развернулась, чтобы увернуться от меня.

Не в этот раз, милая.

Я взмыл выше, пока она не стала пятнышком подо мной, затем спикировал вниз, зависнув над ней.

Она замедлилась, вытягивая шею, чтобы оглянуться назад.

Я позволил нескольким каплям кислоты скатиться с моих губ на ее морду.

Она покачала головой и подняла глаза. Она стремительно бросилась вниз. В течение следующего получаса она делала все, что было в ее силах, чтобы избавиться от меня.

Это была отличная тренировка.

Она остановилась в воздухе, и я пронесся мимо нее, затем остановился и обернулся.

Она кричала по-английски, но я понятия не имел, что она говорила.

Она была настроена враждебно.

Я кивнул на гору и обернулся.

Я летел медленно, и через несколько мгновений она начала следовать за мной.

Я ускорился. Мы оба были еще щенками и любили играть в пятнашки.

Она увлеклась этим и осталась у меня на хвосте, удивляя меня своими движениями.

Она могла сделать все, что мог я. У нее были сильные крылья, и она была умелой. И прямо сейчас у нее не было страха высоты.

Внезапно показалось, что она забыла как махать крыльями.

Она засопротивлялась и начала падать.

Когда я понял, что она больше не собирается хлопать крыльями, я бросился вниз. Она вскрикнула, когда я спикировал вниз, двигаясь под ней.

Это было так, будто она внезапно разучилась летать.

Мои лапы коснулись земли, и я пробежал несколько шагов, возвращая нас в воздух. Я чувствовал, как она тяжело дышит у меня за спиной.

Это было ненормально. Что это значило?

Почему она всегда сбивала меня с толку?

В поле зрения появилась гора, и я мягко приземлился.

Она соскользнула с моего крыла и с грохотом приземлилась на землю.

Я быстро вернулся в свой человеческий облик и натянул халат.

— Почему ты упала? — спросил я ее.

— Просто дай мне пару минут, и я вспомню, — саркастически отрезала она.

Я фыркнул и решил снова подшутить над ней.

— Ты вернулась.

— Что случилось?

— Я дам тебе пару минут.

— Ха-ха, ты такой веселый.

— Теперь ты можешь измениться обратно, Елена. Я все еще не понимаю, почему ты не хочешь принять ее.

Она вздохнула.

— Пожалуйста, только не говори мне, что она тебе действительно нравится?

Я усмехнулся и присел под одним из оставшихся деревьев. Я порылся в сумке в поисках сигарет.

— Ты все еще куришь?

— Да. — К ней это не имело никакого отношения.

Она зацепила халат одним зубом и зашагала глубже в лес.

Через несколько минут она вышла из леса.

Я изучал ее. Прядь ее волос изменила цвет. Теперь она была похожа на радугу.

Со мной такого никогда не случалось.

— Что теперь? — Она посмотрела вниз на свое тело и крепко обхватила себя за талию.

— Твои волосы.

Она схватила себя за конский хвост и распустила его.

Я встал и вытащил прядь ее волос.

Ее светлые волосы рассыпались по плечам, и когда я посмотрел на нее, то почувствовал перемену в своем теле. Мое сердце забилось быстрее.

— Что ты делаешь?

— Смотри, Елена. — Я показал ей прядь.

Она вздохнула, но взялась за остальную часть своих волос, чтобы осмотреть их.

— Это только на челке?

— Хм.

— Это все, что ты можешь сказать?

Я пожал плечами.

— Выглядит довольно круто.

— Ух! Неважно. — Она выхватила резинку у меня из рук и собрала волосы в хвост.

***

Я снова сел, и Елена последовала моему примеру, прислонившись спиной к другому дереву.

Мы помолчали, пока я докуривал сигарету.

— Она сбросила тебя с горы!

Я саркастически зарычал на нее, и она улыбнулась.

— Ты прав, она в некотором роде потрясающая… Кара?

— Да. — Настал мой черед говорить саркастично.

— Это нормально?

— Не знаю, скажи мне ты, — попросил я. — Но опять же, в тебе нет ничего нормального.

— Ха-ха, — огрызнулась она в ответ.

Я улыбнулся, доставая из пачки еще одну сигарету. Я осторожно подул на нее, чтобы прикурить, затем затянулся.

— Как ты это делаешь?

— Что именно?

— Используешь свои способности, находясь в человеческом обличье.

— Тебя этому еще не научили?

— Нет, они пытались. Кажется, я просто не в состоянии этого сделать.

— Со временем ты научишься.

— Позволю себе не согласиться.

Я покачал головой.

— Рим был построен не за один день, Елена. По крайней мере, я так слышал.

Она сделала еще один глубокий вдох.

— Да, но мое терпение уже не то, что раньше.

— Все это здесь, наверху. — Я постучал себя по виску: — Прямо сейчас твой мозг напичкан множеством безумных вещей, с которыми тебе сначала нужно смириться, прежде чем ты сможешь использовать это, чтобы победить свои способности. Итак, чем быстрее ты избавишься от менталитета «мир мне что-то должен», тем скорее будешь готова начать учиться.

Мгновение она свирепо смотрела на него, затем отвела взгляд.

Я посмотрел на часы и понял, что мы пробыли здесь уже два часа. Я сказал Табите, что задержусь всего на час. Она будет злиться.

Я встал.

— Мне еще предстоит Варбельская тренировка, так что давай на этом закончим.

Она уставилась на меня и покачала головой.

— Хорошо, когда ты хочешь сделать это снова?

— Завтра, в то же время, в том же месте. Как я уже сказал, тебе еще многому предстоит научиться.

— Да, это я уже знаю. Может быть, если ты расскажешь мне что-то, чего я не знаю, например, почему ты мне помогаешь, тогда все станет немного проще.

Я усмехнулся.

— Если я скажу тебе это, то могу с таким же успехом убить тебя, Елена, — я вернулся в свою драконью форму и протянул к ней лапу.

Она забралась в нее, не сказав больше ни слова.

Вернувшись в Драконию, я обдумал то, чему стал свидетелем.

Она умела летать. Хотя в ту минуту — и это было чистым предположением с моей стороны — когда Елена взяла верх, то чуть не разбилась насмерть.

Я знал, что я темный, но никогда не мог так. Если только она не хотела покончить с собой, но не хотела, чтобы кто-нибудь знал.

Возможно, именно по этой причине она придумала себе эту дополнительную личность.

Елена была Карой.

И я это докажу.

— 21~

Табита разозлилась, что я опоздал, и не стала слушать мои объяснения. Она просто захлопнула за собой дверь и выбежала из моей комнаты.

Я выместил свое раздражение на своей команде для Варбельских игр.

Я был удивлен внезапной сменой своего настроения. Весь день я был в порядке.

На следующий день Елена была угрюма. Ее поведение передалось мне, и я огрызнулся на нее.

К концу нашей тренировки мы уже лаяли друг на друга. Я чуть не оставил ее на той горе.

Моей бедной Варбельской команде пришлось разбираться с последствиями.

Табита по-прежнему не разговаривала со мной, но я сомневался, что это было причиной моего плохого настроения. Если только Снежный Дракон наконец не подействовала на меня.

Я пытался загладить свою вину.

— Не понимаю, почему ты должен ей помогать.

— Потому что она такая же, как я.

— И это делает ее особенной? — прошипела Табита.

— Табита, я не собираюсь ссориться с тобой из-за Елены. Ей нужно научиться принимать своего дракона. Я единственный, кто может справиться с ее огнем.

Табита надулась, скрестив руки на груди.

Я погладил ее по руке.

— Табита, детка, пожалуйста, скажи мне, что ты не настолько эгоистична, чтобы позволить мне подвергнуть кого-то еще опасности.

— Она мне просто не нравится, — захныкала она.

— Значит, нас двое. Клянусь тебе, это не изменилось.

Она слегка улыбнулась мне.

— Хорошо.

— Ты серьезно думаешь, что теперь, когда она стала Рубикон, я влюблюсь в нее? Это Елена, Табита.

— Знаю, просто у этого отродья теперь есть что-то общее с тобой.

— Поверь мне, нет. Она полная противоположность мне. Не думаю, что она когда-нибудь смогла бы справиться с темнотой.

— Ну, не все Рубиконы могут быть такими, как ты. — Она поцеловала меня. — Извини, я такая неуверенная в себе. Я поработаю над этим. Обещаю.

— Хорошо.

Я почувствовал себя немного лучше от того, что мы все уладили, но я не испытывал прежней радости. Что случилось?

Это беспокоило меня.

Когда я пришел на тренировку к Елене, у нее было то же отношение, что и вчера.

Ее отказ попытаться примириться со своей драконьей формой только подтвердил то, о чем я подумал в самый первый день. Она выдумала Кару, потому что та пыталась покончить с собой. Она сдавалась.

Я толкнул ее снова, но она просто проигнорировала меня.

— Что с тобой не так? — накричал я на нее.

— Я не хочу этого делать! — закричала она на меня, все еще находясь в своем человеческом обличье.

Я потер виски.

— Елена, я не смогу тебе помочь, если ты не собираешься пытаться.

— Я никогда не просила тебя о помощи. Это безнадежное дело, Блейк. Я не такая, как ты.

Я усмехнулся.

— Ты, черт возьми, совершенно права.

Мой телефон издал звуковой сигнал. Час закончился, и я отнес ее обратно в академию.

Когда я добрался до своей комнаты, то был взбешен.

Черт возьми, я тоже скучал по Люциану. Она была не единственной, чье сердце болело за него, но мы все должны были продолжать жить своей жизнью.

Может быть, мне стоит пойти поговорить с Сэмми и рассказать ей, что, по моему мнению, могла бы сделать Елена. Если Елена умрет, мне крышка.

Но я не мог поговорить с Сэмми. Она бы удивилась, почему меня это волнует. В последний раз, когда я был в их комнате, я сказал им позволить Елене умереть, если она того хочет.

После Варбельской тренировки я попытался успокоиться с Табитой, но она только еще больше разозлила меня, спросив о тренировке с Еленой.

— Все не так, Табита. Я говорил тебе это миллион раз.

— Я просто хочу знать, как у нее дела, Блейк. Я не это имела в виду, — сказала она, качая головой. Она поцеловала меня в щеку и ушла.

Я заставил себя лечь в постель.

Елене нужно было справиться, но я понятия не имел, что сказать, чтобы заставить ее попробовать в течение гребаного часа.

Я должен был быть с ней повежливее. Тот первый день был не так уж плох.

Она до чертиков сбивала меня с толку, всякий раз, когда я слишком сильно задумывался о том, что происходит, у меня начинались колющие боли в черепе.

Я попытался прояснить свои мысли и сделал запись в дневнике. Я пытался подобрать слова, чтобы выразить то, что чувствовал сейчас, зная, что у меня действительно не было всадника.

Я мог бороться с надеждой, которую Елена привнесла в мою жизнь, когда прибыла в Пейю, но надежда была.

***

На следующий день я опоздал на нашу тренировку, но Елены там не было.

Я ждал, расхаживая взад-вперед. Прошло полчаса, потом час, и я понял, что она меня бросила. От этого тренинга никто не отказывался.

Я поднялся в комнату Сэмми, во мне клокотал гнев.

Джордж стоял за дверью их комнаты и разговаривал с Бекки. Я ворвался в их комнату, не сказав им ни слова. Сэмми сидела на своей кровати.

Ее лицо вытянулось, когда она увидела меня, и мой взгляд переместился на кровать Елены.

Она спала.

Я стянул с нее одеяло.

— Вставай!

Сэмми положила руку мне на плечо.

— Блейк, ты можешь просто забыть об этом на сегодня? У нее была хорошенькая…

Я уставилась на руку Сэмми, лежащую на моей руке.

— Нет, Саманта. — Я снова посмотрел на Елену. — Приготовься, Елена.

Казалось, она хотела закричать, но сдержалась, схватив свой халат и пробежав мимо меня.

— Ты настоящая заноза в заднице.

— Да, значит, нас двое. — Я последовал за ней вниз, к куполу Парфенона.

Она попыталась убежать от меня, но я был быстр в обеих ипостасях.

Она была в ярости, но ее гнев подтолкнул ее к трансформации.

Протиснувшись в дверь, ведущую к куполу Парфенона, она отпустила его.

Ее халат разорвался, когда ее конечности вырвались из человеческой формы.

Она упала на ступеньки, сломав их при этом.

Я пошевелился и попытался помочь ей подняться, но она зарычала на меня и выдохнула огонь.

— Прекрати это. Контролируй свой гнев! Здесь есть и другие люди, — я посмотрел на прохожих, и она проследила за моим взглядом.

Она выпустила в их сторону розовый огонь, но я заблокировал его своим телом.

Была ли она сумасшедшей?

Она взмахнула крыльями и полетела к горе.

Я последовал за ней.

Она оглянулась, чтобы посмотреть на меня. Она выстрелила в меня еще большим количеством огня, и я закачался вокруг нее, пытаясь заморозить его в процессе. Если бы малейшее пламя коснулось кого-нибудь по ошибке, он бы умер.

Она попыталась сбежать, но я ей не позволил. Она собиралась тренироваться, хотела она того или нет.

Я пролетел над ней, пока не спустился и не приземлился на горе.

Я изменился и наблюдал, как она нырнула ко мне. Пламя осветило мои руки и распространилось по ним.

— Хватит! — крикнул я.

Она коснулась земли, и земля задрожала у меня под ногами.

— Я скажу, когда хватит. Ты думаешь, что можешь запугивать ее столько, сколько захочешь, и тебе это сойдет с рук. Теперь я все контролирую.

Я не знал, почему все еще подшучиваю над ней. Конечно, Елена знала, что я не идиот.

— Итак, ты наконец-то встретила Елену. Она не такая невинная жертва, как ты думаешь, Кара. Я пытаюсь помочь ей разобраться с тобой. Так что, если ты хочешь больше выходить в свет, ты отступишь.

Ее враждебное поведение изменилось, и она слегка попятилась.

— Почему? — спросила она.

— Что «почему»?

— Почему ты помогаешь ей? Судя по тому, что она мне показала, ты совсем не похож на человека, который мог бы ей помочь.

Показала ей?

— В прошлом у нас были разногласия, но теперь, когда я на сто процентов уверен, кто она такая…

— Тебе это выгодно, не так ли?

— Не в том смысле, в каком ты думаешь. Усмиришь свой огонь?

— Хорошо.

Мое пламя угасло. Этому притворству нужно было положить конец, но как я мог показать ей, что знаю, что она — Кара?

Я шел к дереву, когда она смотрела на меня. Она не отводила взгляда от моей наготы. Это ее не беспокоило.

Я накинул халат и сел у дерева.

Она легла передо мной и уставилась на меня.

— Зачем ты это делаешь?

Она задавала странные вопросы.

— Что делаю?

— Укрываешь свое тело одеждой.

Я рассмеялся.

— Елена не привыкла к обнаженным телам, и я не знаю, когда она появится снова.

— Она что?

Она была великой актрисой. Может быть, это Рубикон.

— Именно это я и хочу сказать. — Я подул на кончик сигареты и затянулся.

— Что это? — Она почесала нос и чихнула.

— Я уже тушу. Только не устраивай еще одну истерику, ладно? — Я раздавил превосходную сигарету.

Ни за что на свете она не заставит меня бросить курить.

Мне нужно было расспросить ее о ее драконьей жизни. Она не смогла бы лгать очень долго или продолжать эту историю.

— Расскажи мне о себе. Что последнее, ты помнишь о своей драконьей жизни?

— Почему ты хочешь это знать?

Я смягчил голос.

— Кара, я тебе не враг. Я всего лишь пытаюсь помочь.

— Прекрасно, — сказала она. — Не так уж много, мама и папа, кажется, единственное, что я помню.

— Кем они были?

— Я не могу вспомнить, как они себя называли.

Это прозвучало так, как сказала бы Елена.

— Они жили на этой стороне?

— Я не могу вспомнить.

Простые, глупые ответы мог бы дать любой. Амнезия была хорошим прикрытием.

— Ты видела других драконов, когда росла?

— Ты хочешь, чтобы я снова засветила тебе в задницу?

Я лениво покачал головой.

— Твой огонь не причиняет мне вреда, Кара. Я уже говорил тебе раньше, я в точности такой же, как ты.

— Сомневаюсь в этом. Уверена, что я красивее тебя.

Я усмехнулся.

Она снова упала на лапы. Мои вопросы раздражали. Она знала, что я скоро узнаю правду.

Она лежала так долго, но я не мог усидеть на месте, поэтому встал и вытянул ноги.

Я прислонился к дереву и посмотрел на небо.

Я не мог тренировать ее таким образом, но она должна была быть готова, когда придет время. Ей нужно было знать, как убить меня.

— Прости, — сказала она мягким голосом.

Я нахмурился и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

— Елена?

Она кивнула и вытянула задние ноги. Это было забавное зрелище.

Я ухмыльнулся и отвел взгляд.

— Так вот как это выглядит, когда драконы потягиваются.

Она плюхнулась обратно на землю и издала раздраженный звук.

— Елена, тебе следует справиться со своим гневом.

— Как, по-твоему, я должна это сделать, Фрейд? — саркастически огрызнулась она.

— Сходи к Вайден.

Она посмотрела на меня.

— О, пожалуйста, она так плохо обращается со мной… — она замолчала, хотя я был уверен, что знал, что она собиралась сказать.

— Знаю, что она — нелегкое создание, но я также знаю, что она действительно хочет помочь тебе, Елена.

— Почему, теперь, когда я стала кем-то особенным в ее маленькой черной книжечке?

Она знала о своем предсказании. Я должен был посмотреть, скажет ли она мне.

— У тебя есть пророчество?

— Нет, — солгала она. — Это просто строчки.

— Тогда поделись со мной, — предложил я.

— Ты не очень далек от Вайден, Блейк. Я все еще не понимаю, почему ты так стремишься мне помочь.

— Потому что мне это выгодно, Елена.

— В каком смысле?

Во мне поднялось раздражение. Она мне совсем не доверяла. Не то чтобы я мог винить ее. Несколько месяцев назад я пытался убить ее.

— Когда придет время, я тебе скажу. А пока просто делай, как я говорю.

— Фу, ты такой самонадеянный. — Она встала, намереваясь уйти, но попятилась, когда подошла вплотную к краю.

Я нахмурился.

Она пыталась одурачить меня.

Елена боялась высоты, а Кара любила небо.

Я подошел к ней сзади, глядя через край на деревья внизу.

— Эта штука с высотой, должно быть, действительно отстой, да?

— Заткнись, — сказала она и отвернулась от вида.

— Только потому, что ты такая грубая, я, пожалуй, пойду. — Я снял халат и изменился.

— Ты собираешься оставить меня здесь?

Это должно научить ее не морочить мне голову.

***

Грохот сотряс землю во время тренировки с боевым оружием.

Все остальные прекратили то, что они делали, и я прислушался к звуку сирены.

— Почему вы остановились? Вы слышали сирену? Нет! Опасности нет, продолжайте.

— Но, Блейк… — начала Бекки.

— Ты хочешь быть в этой команде, Джонсон?

— Ты знаешь, что да.

— Тогда вперед.

Она сжала челюсти, но продолжила тренироваться.

Тренировка продолжалась еще полтора часа, просто потому, что мне так захотелось. Команда смертельно устала, и большинство девушек жаловались, что я злое существо.

Я побежал к себе в комнату, принял душ и надел боксеры.

Стук в дверь вызвал улыбку на моем лице, но я проглотил ухмылку, когда увидел мастера Лонгвея, стоящего на пороге.

— Мастер Лонгвей?

— Ожидаешь кого-то еще, мистер Лиф?

Я сглотнул.

— Нет.

— Хорошо. Могу я войти, пожалуйста?

Я отступил в сторону. Какого черта он здесь делал?

Он не сел.

— Буду краток. Когда ты сказал мне, что хочешь помочь, Блейк, я не ожидал, что ты собираешься бросить Елену в беде.

Я уставился на него, разинув рот.

— Прошу прощения?

— Сегодня вечером она разрушила главный вход и чуть не разгромила лазарет. К счастью для тебя, это было поправимо.

Я закрыл глаза и сжал переносицу большим и указательным пальцами.

— Надеюсь, это больше не повторится, — сказал он, выходя из моей комнаты.

— Отлично, — проворчал я.

Она пыталась одурачить всех. Она могла летать и приземляться. Я видел это сегодня. Зачем она это делала?

Я выглянул в окно. Мне нужно перестать потакать ей.

Она пыталась покончить с собой!

Эгоистичная сучка. Я поймаю ее на месте преступления.

Ее маленький фасад долго не продержится.

— 22~

В ту ночь я думал о драконе Елены. Она назвала ее Карой, и я подумал, что, должно быть, когда-то ее так звали. Родители Елены, должно быть, сменили ее имя, и в своей драконьей форме она помнила о них больше, чем показывала. Но был ли ее отец королем Альбертом?

С каждым днем я все больше запутывался.

Моя тьма была своего рода противоположностью мне — он убивал, я нет; он был подлым и совершал подлые поступки, — но я всегда знал, что он все еще я.

Рыжая появилась в моем сне после долгого гребаного отсутствия.

Она наполнила меня счастьем и развеяла мои страхи. Она заставила меня почувствовать, что я принадлежу ей. Что у меня есть место в этом мире.

Мы сидели на вершине горы, где я тренировал Елену.

Она была сногсшибательна с россыпью веснушек на носу и щеках.

— Зачем ты это делаешь, Блейк?

— Что делаю? — пробормотал я ей в шею.

Когда я был с ней вот так, у меня больше ничего не было на уме. Все, что имело значение, — это она сама.

Она обхватила ладонями мои щеки и приподняла мое лицо. Ее губы были сжаты в тонкую линию, глаза печальны.

— Ты знаешь что.

Я пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты хочешь знать, почему я тренирую драконье отродье.

Она рассмеялась, но смех не коснулся ее глаз.

— Мне действительно не нравится это прозвище.

— Да ладно, милая, ты же знаешь, что это всего лишь прозвище.

Она кивнула, но вид у нее все еще был такой грустный.

— Что? Почему у тебя такое вытянутое лицо? — обеспокоенно спросил я.

— Ты знаешь, почему у меня такое вытянутое лицо, — прошипела она.

— Нет, не знаю.

— Прости, я тебя раздражаю? — задала она риторический вопрос. Как будто это я ее раздражал. — Открой глаза, Блейк. Пока не стало слишком поздно.

Я проснулся, и яркость моего сна начала угасать. Я никогда не испытывал ничего настолько сильного.

Кто она такая и почему исчезла на такое долгое время?

Почему она снова мне снилась?

Как будто я упускал что-то важное. Почему она спросила о Елене, и почему ей было так грустно?

Кто она такая? Была ли она моей опорой, моей всадницей? Я больше ничего не знал.

Я провел рукой по лицу, уставившись в потолок. Что означал мой сон? Что она хотела, чтобы я увидел?

Надеюсь, она мне снова приснится, и я спрошу ее. Может быть, она была там, чтобы направлять меня.

Юрий рассказал мне много историй о том, как близкие люди направляли живых по великому пути, к истине. Может быть, именно поэтому она мне снилась. Может быть, она и существовала, но в загробной жизни. Может быть, у нее так и не было возможности появиться на свет. Моя Никогда-Не-Дыши.

Я встал и сварил себе чашку кофе. Несколько недель назад я бы потянулся за Каиновым Огнем вместо кофе, но моя потребность в нем просто отпала.

У меня все еще было припрятано немного, и я подумывал позвонить Филу и договориться на еще один бой, чтобы получить больше, но, похоже, мне это больше не было нужно.

Как это возможно?

Моя жизнь постоянно менялась, все еще ведомая неведомой силой. Почему она все еще так сильно заботилась обо мне?

Мне казалось, что я нахожусь на неверном пути, но я знал, что на другом пути я стану совершенно темным и буду принадлежать Горану. Я не хотел, чтобы он был моим всадником. Он не заслуживал моей силы.

Я чувствовал себя трусом из-за того, что хотел, чтобы Елена имела с ним дело, но я просто не мог справиться с такой тьмой. Я так долго боролся. Я не хотел быть драконом, который принесет ужас в наш мир.

Я ратовал за смерть.

Теперь, когда появился шанс, что она может быть там, ждать меня… но тогда почему она сказала мне открыть глаза? Что мне нужно было увидеть?

Я больше не хотел думать о ней. Раньше она была счастлива в моих мечтах, но теперь ей было грустно. Ей не следовало грустить.

Я крепко зажмурил глаза. Это было так неправильно.

Я не мог перестать думать об этом сне. Он мучил меня весь день.

Я что-то упускал. Я ждал момента прозрения, но его не наступало.

И обычно, когда чего-то там не было, этого не существовало.

Я отправился в Парфенон в наше обычное время, радуясь видеть там Елену.

Но это удовольствие длилось недолго. Она была так подавлена, и то, что я чувствовал ее печаль, не помогало, это только разозлило зверя.

Она подошла к дереву в нескольких футах от купола Парфенона и изменилась.

Я не разговаривал с ней, но это не имело значения. Она все равно не поймет.

Я все еще был зол из-за ее вчерашней выходки.

Она летела на одной линии со мной без каких-либо проблем.

Она отвлеклась и начала играть в воздухе, ныряя вниз и взмывая вверх, кружась и извиваясь.

Я рассмеялся, когда она издала звук чистого восторга.

Не умеет летать, черт возьми. Она любила это так же сильно, как и любой другой дракон.

Я приземлился первым и изменился.

Халат, который я сжимал в лапе, теперь свисал с руки.

Лапы Елены коснулись земли с удивительной грацией.

Она была так хороша в этом. К чему этот спектакль?

— Итак, с кем я имею удовольствие иметь дело сегодня? — спросил я, безуспешно пытаясь скрыть сарказм в тоне.

— Ха-ха, — сказала Елена. По крайней мере, теперь у нее было лучшее настроение. — Это я, идиот.

— Елена. — Я ухмыльнулся и натянул халат. Казалось, теперь у нее даже не было проблем с моей наготой. — Это ты летала или это была Кара? — спросил я, приподнимая брови.

— Всегда, Кара. Я же говорила тебе, что не люблю высоту.

Я фыркнул и, прищурившись, посмотрел на нее.

— Что?

— Ничего, — усмехнулся я и бросил ей запасной халат.

Она схватила его когтем и пошла в лес, чтобы снова принять человеческий облик.

Какого черта она разрушила главный вход прошлой ночью? Она пыталась доставить мне неприятности? Расплата за то, что оставил ее здесь?

Гребаные цыпочки.

Я сел на большой валун.

Я бы достал сигарету и закурил, но у меня не было настроения.

Что со мной происходило?

— Итак, у тебя есть какие-нибудь вопросы о том, как быть драконом? — спросил я Елену, когда она вышла из леса.

Она молчала, уставившись в землю.

— Нет… Да. Как я могла не знать о ней?

И снова «мы». Я согласился с этим и был с ней честен.

— Не знаю. Что я точно знаю, так это то, что она, должно быть, проснулась, когда ты поняла, что помощь не придет. Я никогда раньше не видел, чтобы драконья форма так долго спала, но читал об этом.

— Читал? Где? — Она села под деревом напротив меня.

— В учебнике истории о тринадцатом веке. Это было тогда, когда всех драконов все еще убивали и на них охотились. Некоторые, которые, как я предполагаю, были металлическими, прятались как люди. Пара из них делала это так долго, что больше не знали, как превращаться в драконов.

С ней было легко разговаривать. Это казалось естественным. Я понимал, почему Люциан влюбился в нее. Он любил много разговаривать.

Я проглотил ком в горле, он появлялся всякий раз, когда я думал о Люциане.

— Почему он не рассказал мне о ней?

— Твой отец? — озадаченно спросил я.

Она кивнула.

— Хотел бы я знать, Елена.

После этого некоторое время было тихо. Но ей нужно было тренироваться. Нужно было знать, как стать Рубиконом.

— О чем ты думаешь? — спросил я, отвлекая Елену от ее мыслей.

— О маме.

Я был ошеломлен тем, что она действительно ответила мне.

— А что насчет нее? — спросил я.

— Почему она тогда ушла от меня? Она тоже дракон.

Я знал, что ее мать ушла, потому что Ирен сказала мне.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Да, я знаю. — Она вздохнула. — Я просто ненавижу все эти вопросы, на которые никогда не будет ответов.

Добро пожаловать в мой мир.

— Ты действительно слышала голос Пола в своей голове?

— Это был трюк, он подложил его.

Я нахмурился. Почему… Должно быть, это был Рубикон. Но тогда она еще не стала Рубиконом. В этом не было никакого смысла.

— Почему ты хочешь это знать? — спросила она.

— Просто любопытно. На что это было похоже?

— Сначала я подумала, что вот-вот сойду с ума. Лишний голос отвлекал меня, и я не могла сосредоточиться. Все знали, что что-то не так, но Люциан был первым, кто спросил меня об этом.

Люциан знал о голосе в ее голове?

— Вы регулярно разговаривали друг с другом?

Она покачала головой.

— Я пыталась, но он так и не ответил. Честно говоря, не думаю, что он этого хотел. Это был всего лишь трюк, помнишь? — Она изучала мое лицо, как будто знала, что я что-то скрываю.

— Ты связалась с ним? — Я никогда не слышал ни звука.

— Я только что сказала тебе, что пыталась. Я предположила, что уровень его мышления был выше моего, и что он не мог меня слышать, или, может быть, ему не нравился тот факт, что я могла его слышать. — Она наклонила голову, между ее бровями образовалась морщинка. — Почему ты хочешь это знать?

— Я же говорил тебе, мне любопытно. Этого не найдешь у всадника и его дракона в таком юном возрасте.

— И все же я продолжаю говорить тебе, что это был его дар. Обманывать людей было его специальностью. — Она улыбнулась, и я тихо фыркнул.

Может быть, я видел что-то или хотел увидеть то, чего там не было.

— Я точно знаю, что он питал слабость к стихам.

У меня чуть не отвисла челюсть, но я сдержался.

— Он продолжал повторять один из них снова и снова.

Все это время я был дома, в Тите. Это было после моего избиения. Она услышала меня с такого расстояния?

Она рассказала мне, как сначалаэтот голос напугал ее, но позже он стал успокаивающим.

Она была странной.

— Профессор Файзер действительно думала, что это была моя темная метка, и что кем бы ни был мой дракон, наша связь была крепкой. Она была так неправа.

Я не хотел говорить о Файзере.

— Дракон, который любит стихи, это немного анютины глазки, не так ли?

Она рассмеялась.

— Это не так. Я подумала, что это было прекрасно.

Я посмотрел на нее новыми глазами.

— Именно так он обманом заставил меня довериться и ему тоже. Кто-то, кто вот так декламирует старинные любовные стихи на латыни… — Она покачала головой. — Он никак не мог быть злым.

Мне не понравились ее слова. Теперь мне казалось, что я сам был обманщиком.

— Зло проявляется во всех формах. Даже изображает себя светом.

Я подобрал веточку и повертел ее в пальцах. Я сидел слишком неподвижно, и мне нужно было что-то сделать со своими руками.

— Да, было бы здорово, если бы кто-нибудь научил меня этому до всей этой истории с Виверной.

Я мог бы научить ее этому. С моей стороны было глупо ничего не говорить о пропавших днях. Мастер Лонгвей выгнал бы его, и Люциан был бы жив.

Я был так слеп.

Может быть, сон, который приснился мне прошлой ночью, был отложен. Может быть, мне это должно было присниться несколько месяцев назад. Предупреждение о том, что Елена не была моей всадницей.

Я снова переключил внимание на текущий разговор.

— Что Люциан сказал обо всем этом?

— Сначала он подумал, что это забавно, но когда увидел, что это вывело меня из себя, он забеспокоился. Он предложил мне поговорить об этом с профессором Файзер. Она, с другой стороны, сказала мне принять это.

— Ты когда-нибудь рассказывала ему о стихотворении?

Заткнись, Блейк. Ты хочешь выдать себя? Но часть меня хотела знать, как много знал Люциан.

— Да, — ответила она.

Я посмотрел на нее, но она не смотрела на меня. Мой взгляд метнулся к земле. Люциан знал, что это был я.

— И что?

— И что? Он не знал, кому принадлежал голос, но он надолго замолчал и забеспокоился.

Он определенно знал. Он знал, что я лгу. А потом она превратилась в гребаного дракона.

Не думаю, что он даже знал об этом.

— Ты уверен, что это просто любопытство? Ты слышишь голос, Блейк? — пошутила она.

Я рассмеялся.

— Нет, я не такой сумасшедший, как ты.

Она отвела взгляд и покачала головой.

— Это была шутка, — пробормотал я.

— Забавное чувство юмора, — сказала она со всей серьезностью, но ее скрытый тон заставил меня усмехнуться.

— Табита ждет тебя? — поддразнила она.

— Нет. Она ненавидит каждое мгновение, когда я нахожусь здесь с тобой.

— Скажи ей, что ей не о чем беспокоиться.

— Я делаю это каждый день, но по какой-то причине она мне не верит.

— Не моя проблема, — отрезала она.

— Ай! Ты всегда такая резкая?

Она рассмеялась, и это было так приветливо, так знакомо.

— Меняем тему. Я думала, два Рубикона не могут сосуществовать друг с другом?

— Я сказал, что собираюсь попробовать, — сказал я так серьезно, как только мог.

Ее глаза расширились, и она сглотнула.

— Ты хочешь убить меня? — заикаясь, спросила она, ее голос был полон страха.

Я не смог сохранить невозмутимое выражение лица и рассмеялся, поглаживая лицо ладонью.

— Шучу.

— Ха-ха, — саркастически сказала она и швырнула в меня камнем.

Я пригнулся, когда он просвистел мимо моей головы.

— Нет. Я не хочу тебя убивать. Предполагаю, что старые пердуны пришли к выводу о том, что могли бы сделать два Рубикона в этом мире, прежде чем узнали о двух, родившихся в одно и то же время. Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь убить меня? — поддразнил я.

— Побуждения приходят и уходят, — сказала она как ни в чем не бывало. Уголки ее губ приподнялись. — Но они не имеют никакого отношения к тому, чтобы быть Рубиконом.

Я ухмыльнулся.

— Люциан правда рассказал тебе о дате? — спросила она меня.

Я кивнул и шумно выдохнул, когда сожаление тяжестью осело у меня в животе.

— Я должен был пойти с ним.

Я не знал, что сказать, чтобы избавиться от навалившейся на нас тяжести.

— Он тоже связывался с тобой? — спросила она.

— Связывался, каким образом?

Она покачала головой.

— Это не имеет значения.

Она видела его призрак? Что он сказал ей, когда явился?

— Елена, то, что мы здесь говорим, остается здесь. Я никому не скажу.

— Люциан нашел способ быть в двух местах одновременно. Это было похоже на камми, но ему не нужна была камми, если в этом есть какой-то смысл.

Значит, это был не его призрак. Она говорила о том времени, когда он был еще жив, но я абсолютно ничего не понимал.

— Это связано с камми?

— Нет! — выпалила она.

Почему она была зла на меня? Я понятия не имел, о чем она говорила.

— Я увидела его и прикоснулась к нему, но он был бледен и холоден. На самом деле это был не он. Он сказал мне, что это трюк, которым он овладел, и что он стал сильнее, пока выполнял свою миссию.

Магия. Существовала ли вообще такая магия? И если это так…

— Я ничего не выдумываю. Я серьезно.

— Тогда почему он не предупредил нас о Поле?

— Он пытался, но связь была не очень сильной. Я думала, что он в опасности, и Пол точно знал, что обнаружил Люциан, поэтому он быстрее осуществил свой план. Ты не знал, что люди могут это делать?

Как ей удалось так быстро уловить мои чувства? Она как будто читала мои мысли.

— Нет, но, с другой стороны, это мир странного и необъяснимого. Все возможно.

— Итак, что Вайден думает о твоей дате?

— Она не знает. По какой-то причине она действительно изо всех сил старается меня увидеть. После Варбельских игр ей приходится бороться со многими вещами.

— Ты думаешь, она потеряла хватку?

Я покачал головой.

— Нет, она просто больше ей не доверяет.

— Не понимаю.

— Трудно объяснить, как работает дар Ирен. Все, что тебе нужно знать, это то, что когда она что-то говорит, когда она кричит «у-у-у»… — Я пошевелил пальцами и задвигал бровями вверх-вниз. Она рассмеялась. — Тогда ты знаешь, что тебе следует быть внимательнее.

Она помолчала мгновение, затем спросила:

— Ты чувствуешь тьму?

— Она приходит и уходит. По какой-то причине, когда я оказываюсь полезным, например, помогаю тебе или тренирую Варбельскую команду, то терпимо.

— Видишь, помогать другим — хорошо.

Я улыбнулся. Она говорила совсем как Люциан.

— Это и есть причина, по которой ты решил это сделать?

— Одна из них, — честно сказал я.

— Есть еще? А какие?

— Ты еще не готова это узнать, — сказал я, вставая. Все это сидение на месте вызывало у меня беспокойство. — Пойдем, наперегонки в академию. — Подбежав к краю обрыва, я сбросил халат и нырнул вниз, легко изменяясь.

Я сбавил скорость, ожидая Елену.

Я ожидал, что она не последует за мной, но она доказала, что я ошибался, и нырнула вниз.

Не умеет летать, черт возьми.

— 23~

Табита что-то проворчала себе под нос, когда Елена подбежала к нашему столику во время ланча на следующий день.

— Спокойно, — тихо сказал я, и Табита перестала ворчать, как только Елена подошла к нам.

— Встречаемся на горе, — сказала она.

— Уверена, что найдешь дорогу?

— Я не дура. На самом деле у меня тоже есть способность к отслеживанию.

Я подавил смех, глядя, как она уходит.

— Ты уверен, что это просто тренировка? — огрызнулась Табита.

— Прекрати. Сколько раз я должен тебе повторять?

— Я просто проверяю.

Я покачал головой, улыбаясь.

Я мерил шагами гору, беспокоясь, что Елена не найдет дорогу. Но потом я увидел ее большую фигуру на горизонте, надвигающуюся на меня.

Я попятился, когда она приземлилась.

— Кара или Елена? — поддразнил я.

— Будь осторожен с теми, кого желаешь, грызун.

Я ухмыльнулся.

— Кара.

— Или это не так, идиот? — сказала Елена, и я моргнул.

Признавала ли она, что все это было притворством?

— Чао, — сказала она, направляясь в лес.

Это было совсем не похоже на Елену. Я вздохнул. Она сбивала с толку.

Она вышла и села на валун рядом со мной.

— Итак, что мы собираемся делать сегодня, Йода?

Я рассмеялся.

— Что ты хочешь делать? — Эти слова прозвучали намекающе, что не входило в мои намерения.

— Ничего, — сказала она, будто мой слегка соблазнительный тон ее совсем не беспокоил. Возможно, она просто не обратила на это внимания. Она расслабилась, положив голову на руки и закрыв глаза. Она начинала терять бдительность.

Мой пристальный взгляд скользнул по ней. То, как она растянулась, выглядело заманчиво.

— Звучит как отличный план. — Я передразнил ее позу и наблюдал, как на ее лице расплылась улыбка.

Солнечные лучи согревали мою кожу. Я закрыл глаза и позволил теплу дня расслабить меня.

— Могу я задать тебе вопрос? — пробормотала Елена.

— Валяй.

— Как отец избил тебя в тот последний раз? Я имею в виду, что ты — Рубикон, и такой могущественный. Я просто не понимаю.

Она думала, что я могущественный? Это вызвало трепет у меня в животе.

Я молчал, пытаясь придумать, как ей это объяснить.

— Блейк, — произнес ее голос сверху, и я резко открыла глаза.

Она склонилась надо мной, пристально наблюдая. Когда солнечный свет залил ее спину, я увидел то, что, должно быть, увидел Люциан в тот первый день. Я моргнул, заставляя себя перестать смотреть на ее губы.

— Мне нужно знать, как контролировать свой темперамент, если кому-то придется меня избить.

Сосредоточься, Блейк. Я повернул голову, когда она вернулась в исходное положение.

Я вздохнул.

— Елена, я был пьян. Это единственное, когда его можно приручить. Как ты думаешь, почему я напиваюсь еженедельно?

— Но ты все еще совершаешь глупости, когда пьян?

Я прикрыл глаза от солнца одной рукой.

— Вот что происходит, когда люди пьяны.

— Они не сжигают склады дотла.

— Откуда ты знаешь? Ты когда-нибудь раньше напивалась?

Она рассмеялась; этот звук был музыкой для моих ушей. Уголки моих губ изогнулись.

— Почти, и поверь мне, сжечь что-нибудь дотла не получилось. Значит, инстинкт в основном спит, когда ты напиваешься?

— Я этого не говорил. Он немного спокойнее, и с ним легче держаться.

— Почему ты держишься, почему не поддаешься тьме?

Я прикусил внутреннюю сторону щеки, обдумывая это. Меня никто об этом не спрашивал. Они все просто хотели, чтобы я дрался.

— А ты бы стала?

— Я иду этим путем, поэтому не знаю, стала бы я бороться с этим так, как это делаешь ты. Не думаю, что я настолько сильна.

Я улыбнулся. Она будет.

— Думаешь, я достаточно силен, чтобы бороться с этим? — поддразнивающе спросил я. Она понятия не имела, что ее ждет.

— Да, это так. — Она сглотнула и отвела взгляд.

Мой желудок снова скрутило.

— Не согласен. Если бы мне пришлось рассказывать тебе обо всем дерьме, которое я натворил, тебя бы не было здесь, на этой скале, со мной, — сказал я, пытаясь отпугнуть ее.

— Меня уже ничто не удивит. Я не наивная маленькая девочка.

Я рассмеялся над тем, как она это сказала.

— Хорошая попытка, но если я скажу тебе, мне придется убить тебя, и Рубикона.

Она не рассмеялась.

— Почему ты оттолкнул Люциана? Я имею в виду, он был твоим лучшим другом.

Внезапная смена темы застала меня врасплох. Я стиснул челюсти.

— Я сказал тебе той ночью, почему я сделал то, что сделал.

— Из-за тьмы?

— Да, он не хотел находиться близко к свету. Меня от этого тошнило.

— Тебя от этого тошнило?

— Да, Елена. Меня от этого тошнило. От присутствия моего лучшего друга меня тошнило. Сказать ему об этом было бы еще хуже, поэтому я сказал ему, что больше не хочу быть его другом.

— Ты же знаешь, он никогда не отказывался от тебя.

Я фыркнул.

— У меня было предчувствие, что ты собираешься это сказать.

— Что ж, это правда. Я пыталась отговорить его от этого в третий раз, когда он попытался заявить на тебя права. Мы ввязались в серьезную ссору, нашу первую. Он сказал мне, что я ничего не знаю, и если бы я знала, что ты за человек, то поняла бы. — Она тоскливо рассмеялась при этом воспоминании.

Мне хотелось наклониться и поцеловать ее, провести руками по ее нежной коже. Какого хрена? Должно быть, это Рубикон.

Между нами могло все быть так легко.

— Старина Блейк был жалок. — Я сел, положив руки на колени. Лежать рядом с ней было опасно.

— Это говорит Рубикон или ты?

— И то, и другое. Я — Рубикон, Елена.

— И все же ты напиваешься, чтобы контролировать себя. Да, в этом нет особого смысла.

По какой-то причине меня разозлило, что она не понимала, что я должен делать, чтобы не поддаваться тьме.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Каким жизнерадостным я был раньше, каким счастливым ребенком? Доставлял родителям радость каждый день их жизни? Все это больше не имеет значения. Этот Блейк ушел.

Она приподнялась, сидя в той же позе, что и я.

— Раньше ты был хорошим? — недоверчиво спросила она.

— Прошлое не имеет значения, мы не можем вернуться назад и не можем его изменить.

— Кто сказал? Может быть, через десять лет это станет возможным.

Я выдохнул.

— Ты живешь в мире грез.

— Нет, я живу в Пейе, сумасшедшем месте, не забывай.

— Что ж, если это случится, вернись в прошлое и посмотри, кем я был.

Она снова сменила тему.

— Почему ты попросил Джорджа подшутить надо мной в тот день?

— Ты действительно хочешь поговорить об этом? — Я провел рукой по лицу.

— Да, хочу.

— Не знаю, это было глупо.

— Это было жестоко. Лунный Удар убил моего отца и чуть не убил меня тоже. — Ее голос звучал серьезно, но не сердито.

— Так я услышал потом. Извини, — пробормотал я. Я ни за что не собирался признаваться, что заставил Джорджа сделать это специально, потому что хотел, чтобы она сошла с ума. Это было жестоко. Но тогда я не знал, что она — Рубикон.

— Все в порядке. На самом деле я должна поблагодарить тебя за то, что ты загнал меня в тупик.

— Тогда что, ты хочешь, чтобы я взял свои извинения обратно?

Она пожала плечами.

— Ты можешь делать все, что захочешь, мне все равно.

Она говорила серьезно, и мне это не понравилось. Я чувствовал себя таким глупым.

— Итак, Констанс — твоя тетя. Я этого не предвидела. На что это было похоже, когда ты был ребенком?

Черт возьми, из-за того, как она постоянно меняла тему, это было похоже на то, что она допрашивала меня.

— Что это за миллион вопросов?

— Любопытно.

— Я собираюсь пожалеть об этом.

— Хорошо.

Я прищурился, глядя на нее.

— Чего хорошего?

— Позже увидишь; сожаление всегда приходит позже.

Я фыркнул. Я пытался заставить ее признать своего дракона, а она заставила меня признать будущее.

— Это было весело, сбивало меня с толку, но они, казалось, наслаждались каждым моментом.

Она засмеялась.

— Теперь я знаю, откуда у тебя эта злобная жилка.

— Да, яблоко от яблони недалеко падает. Итак, что ты хочешь узнать дальше?

— На данный момент любопытство удовлетворено. Если я захочу узнать больше, спрошу.

Я хотел продолжить разговор. Мне нравилось с ней разговаривать. Это было легко, непринужденно и весело…

— Мэтт рассказал мне о той ночи.

Только не это, Блейк. Смени тему, кричал мой разум, но по какой-то причине я не мог.

— О межштатной автомагистрали 40? — Она печально улыбнулась. — Звучит как плохая песня о любви, верно?

Я рассмеялся, кивая.

— Это так.

— Итак, что тебе сказал Мэтт?

— Что твой отец сражался по меньшей мере с пятью драконами.

— Четырьмя, и мне никогда в жизни не было так страшно.

Я восхищался ее способностью так открыто признавать свои страхи. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше мне хотелось надрать себе задницу за то, что я был таким придурком по отношению к ней в самом начале.

— Жаль это слышать. Не могу представить, как это было нелегко — не расти с драконами, а потом оказаться выброшенной в мир, полный их.

Она ахнула.

— Большой плохой Рубикон, показывающий более мягкую сторону? Мы должны вернуться в Драконию, скоро наступит конец света.

Я закатил глаза.

— Да, это было безумие, но я бы все отдала, чтобы сказать папе, как мне жаль, что я была такой идиоткой каждый раз, когда он заставлял меня переезжать. Если путешествия во времени когда-нибудь действительно будут существовать, я бы вернулась и сказала ему, какую хорошую работу он проделал, сохранив мою задницу в живых, хотя я до сих пор не знаю причин, по которым он это делал.

— Он был твоим отцом, — просто сказал я.

— И все же он должен был сказать мне, кто я такая.

— Вероятно, у него были веские причины этого не делать.

— Причины, о которых я никогда не узнаю.

— Фокс, парень, который убил твоего отца той ночью, раньше убивал множество драконов на другой стороне. Я знал, что Мэтт действительно беспокоился об этом.

— Как вы с Мэттом стали такими хорошими друзьями?

— Легко. — Я ухмыльнулся. — Я — Рубикон. Все хотят дружить со мной.

— О, пожалуйста, — усмехнулась она, и мы оба рассмеялись. — Почему Фокс убил всех остальных драконов?

— Он был драконом Лунным Ударом и почти вдвое старше Ирен. Думаю, этот человек знал много вещей, но он был настолько злым, насколько это возможно. Мэтт думал, что он работал бок о бок с Гораном. Мы все верили в это, когда погибло так много драконов. Думаю, теперь, когда он мертв, никто никогда не узнает почему.

— Ты думаешь, это как-то связано с моим отцом?

— Ну, кем бы ни был твой отец, он убил Фокса.

Она застыла.

— Наверное, я никогда по-настоящему не знала его. Насколько я знаю, он предал этого чувака Фокса и убил всех тех драконов, чтобы добраться до него.

— Ты действительно в это веришь?

— А какое еще может быть объяснение? — захныкала она.

— Во-первых, ты была Грозовым Светом.

Я практически видел, как у нее закружилась голова. Я не хотел, чтобы она плохо думала о своем отце. Ей нужно было помнить и о хорошем. Могло быть множество причин, по которым ее отец так часто переезжал с места на место.

— Ты когда-нибудь пыталась найти своего отца на этой стороне?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, поискать его. Посмотреть, есть ли у тебя какая-нибудь семья, которая все еще живет здесь.

— Нет. Теперь, когда ты упомянул об этом, мне это никогда не приходило в голову, — сказала она. — Честно говоря, я не знаю, с чего начать.

Лицо Табиты всплыло у меня в голове. Она была фантастическим исследователем. Ты — зло, Блейк.

— Могу помочь, если хочешь.

Она ахнула, прикрыв рот рукой.

— Блейк Лиф предлагает мне дополнительную помощь. Что Табита подумает об этом? — Она игриво прижала к себе руки.

Я рассмеялся.

— Это как раз к Табите. Она безумно умна, когда дело доходит до поиска вещей.

Елена надулась.

— Ммм, она не большая моя поклонница.

— Она не большая поклонница многих людей, — просто сказал я.

— Так вот почему вы двое так прекрасно ладите?

— Может быть. — Я игриво на нее посмотрел.

Она хихикнула.

Несколько месяцев назад я хотел убить ее, но теперь у меня будто открылись глаза. Она не была врагом.

Я решил, что пришло время уходить, пока что-нибудь не испортило нашу пробную дружбу.

— Пошли, — сказал я.

Когда мы приземлились обратно в Драконии, Елена направилась прочь от меня, но я схватил ее за руку.

— Не так быстро. Ты ведь хочешь найти своего отца, верно?

— Черт, — потрясенно произнесла она и улыбнулась. — Ты серьезно?

— Да, Елена. И смотри, никакой грозы. Я спрошу, если тебе от этого станет легче.

Она неохотно кивнула и последовала за мной к Табите. Я чувствовал на себе взгляды каждого студента, когда мы проходили мимо них.

Уверен, многие студенты думали, что между нами что-то происходит.

В ней было что-то особенное. У нее было фантастическое чувство юмора, и она заставляла людей чувствовать себя непринужденно.

У Ирен было такое же отношение к людям, ко мне. Вот почему я мог говорить с ней о чем угодно.

Я чувствовал то же самое, разговаривая с Еленой. Это было так просто.

Она последовала за мной в комнату Табиты.

— Ты уверен в этом? Ты не будешь спать в собачьей будке или что-то в этом роде.

Я улыбнулся.

— Расслабься, Елена. Все будет хорошо.

— Это твои похороны, чувак.

Я постучал, и Табита с улыбкой открыла дверь, хотя улыбка исчезла, когда она увидела Елену.

Она пристально посмотрела на меня и сжала губы в тонкую линию.

— Что она здесь делает? — прошипела она.

Я вложил в свой голос все очарование, которое у меня было.

— Ей нужна твоя помощь.

— Нет, я не собираюсь…

— Табита, просто послушай, пожалуйста.

— Блейк, не делай этого. Я ненавижу это, — захныкала она.

— Забудь об этом, — сказала Елена и повернулась, чтобы уйти. Я схватил ее за руку и оттащил назад, переходя на латынь, чтобы Елена не поняла, что я говорю Табите.

Глаза Табиты были прикованы к моей руке, сжатой вокруг запястья Елены.

— Ой, — пробормотала Елена, вырывая свое запястье из моей хватки.

— Пожалуйста, у нее могла бы быть семья по эту сторону. И ты самый умный дракон, которого я знаю, — ласково уговаривал я Табиту.

Она вздохнула.

— Почему именно она?

— Она такая же, как я, я уже говорил тебе это раньше.

Табита закатила глаза.

— Хорошо.

Я ухмыльнулся ей.

Она встретилась взглядом с Еленой, сморщив нос, будто та вызывала у нее отвращение. Ее тон был совершенно ядовитым, когда она сказала Елене встретиться с ней в библиотеке в восемь.

Табита развернулась и зашагала в свою комнату.

— Она же не нападет на меня или что-то в этом роде, верно? — спросила Елена.

Я тихо рассмеялся.

— Нет, просто не задавай слишком много вопросов.

— Спасибо. Удачи, — поддразнила она.

Я игриво надул губки и закрыл за собой дверь Табиты.

Сара была в комнате, но другой соседки Табиты по комнате, Сьюзен, там не было.

Я сел на диван рядом с Табитой.

— Что ты здесь делаешь?

— Моя тренировка закончена.

Она глубоко вздохнула и придвинулась ближе ко мне.

— Я не люблю делиться, Блейк.

— Давай, детка. Ты же знаешь, что это не так. Она до тебя не дотягивает. Ты хоть представляешь, насколько ты великолепна?

Она просияла от моих слов.

— Ты считаешь меня великолепной?

— Я не слепой.

Она поцеловала меня.

— Особенно в трусиках Victoria's Secret, — прошептал я ей на ухо, вызвав у нее смешок.

Сара прочистила горло.

— Слух дракона.

Табита покраснела как свекла.

— Извини, в это время дня у него немного повышается гормональный фон.

— Ну, это объясняет, почему ты нервничаешь, когда он еще не вернулся примерно в это время.

Я снова рассмеялся.

— Правда Табита? Мы говорим о Елене Уоткинс.

Я пожалел, что так говорил о ней, когда хотел снова оказаться с ней на той горе или в воздухе, играть в пятнашки и гоняться друг за другом наперегонки.

— Хорошо, — сказала Табита. — Пусть так и будет.

Я снова поцеловал Табиту, пытаясь подавить замешательство, которое Елена заставила меня почувствовать.

— 24~

Я провел большую часть выходных с Табитой, и к вечеру субботы я почувствовал, как тьма снова поднимает голову.

Я не мог этого вынести.

В воскресенье это стало настолько ошеломляющим, что у меня возникло желание использовать его снова.

Резкое изменение не имело никакого смысла.

Взволнованный, я спустился в кафетерий, чтобы перекусить пораньше.

Я увидел, как Елена и Бекки вошли в кафетерий, и Бекки подвела Елену к их обычному столику, затем заставила ее сесть. Почти так же, как мать поступила бы с непослушным ребенком.

— Я принесу нам чего-нибудь поесть.

Сэмми села перед Еленой, которая была сама на себя не похожа. Она даже не смотрела на Сэмми.

Я хотел подойти к ней и спросить, что происходит, но сомневался, что она мне скажет.

Неужели Табита что-то нашла? Может быть, она узнала о ее отце что-то такое, что ее расстроило.

— Мне так жаль, — наконец пробормотала Елена.

— Не надо, — обеспокоенно сказала Сэмми. — У тебя другие глаза, чем раньше.

— Что вы имеете в виду? — спросила Елена.

— Раньше они были почти красными, Елена. Они снова стали зелеными. Как ты себя чувствуешь?

Ее глаза изменились, как и мои.

— Дерьмово, — сказала Елена со вздохом.

— Я имею в виду, тьма?

Что? Она уже начинала темнеть?

— Она исчезла. Что со мной происходит?

Я вздохнул с облегчением.

— Она исчезла?

— Это не имеет смысла.

Табита присоединилась ко мне, и я перестал подслушивать. Если бы я не обращал внимания на Табиту, ее когти снова вылезли бы наружу.

Она запечатлела поцелуй на моих губах.

— Почему ты меня не разбудил?

— Ты выглядела слишком умиротворенной, чтобы тебя беспокоить.

— Я вижу, ты больше не рычишь. Секс, должно быть, подействовал. — Она приподняла брови.

Сьюзен и Сара присоединились к нам. Сара пробормотала:

— О, пожалуйста, снимите комнату. Я пытаюсь здесь поесть.

Они рассмеялись и вступили в дискуссию, дав мне возможность снова настроиться на разговор Елены.

Но когда я оглянулся, они уже закончили и выходили из кафетерия.

К тому же она становилась темной. Мне нужно было поднажать и перестать валять дурака. Она должна была держаться, должна была бороться, иначе этот мир будет разрушен.

***

Мастер Лонгвей вызвал меня к себе в кабинет в понедельник.

— Сядь, Блейк, — приказал он, и я сел напротив него.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.

— Еще одно задание? — спросил я.

— Это имеет отношение к Елене.

Это привлекло мое внимание, но я не мог показать, что мне интересно.

Мастер Лонгвей пронзил меня пристальным взглядом.

— Мне нужно выяснить, мертв ли Пол, Блейк.

У меня отвисла челюсть.

— Возможно, он все еще жив?

— Мы не знаем. Елена была не в курсе. Она говорит, что Люциан убил его, но мы все знаем, что существуют зелья, которые могли бы сохранить его сущность.

— Вы имеете в виду зелье Калупсо?

Мастер Лонгвей торжественно кивнул.

— Думаете, виверны знают об этом?

Он пожал плечами и развел руками.

— Они могли бы. Мы не так уж много о них знаем.

Я потер виски и кивнул.

— Я посмотрю, что смогу выяснить.

Мастер Лонгвей вздохнул.

— Спасибо. Как у нее дела?

— Хорошо. — Я улыбнулся — первая искренняя улыбка, которую я когда-либо делал в его кабинете. — В ближайшее время она ничего не будет уничтожать.

Он рассмеялся.

— Были какие-нибудь побуждения убить ее?

— Предполагаю, что древние размышляли, когда выдвигали эту теорию. Я не чувствую необходимости доминировать над ней или устранять ее.

— Понимаю, — сказал он, будто все имело для него абсолютный смысл. Мне хотелось, чтобы он просветил меня, потому что я все еще изо всех сил пытался понять что-либо из этого.

— Есть что-нибудь еще? — спросил я.

— Нет, ты свободен, — сказал мастер Лонгвей, кивнув на дверь.

Я встал и ушел.

Если Пол все еще жив, король Хельмут устроит очередную резню. Я хотел пойти и выследить задницу Пола и заставить страдать за то, что он сделал с Люцианом, но если он все еще жив, если принял зелье Калупсо, мы не знаем, как он выглядел.

***

Я изо всех сил старался сдержать свое раздражение и иррациональный гнев. Я не мог дождаться сегодняшней Варбельской тренировки, чтобы избавиться от этих нежелательных чувств.

Я просто надеялся, что не откушу Елене голову.

Как только она приземлилась на горе, я почувствовал, что что-то не так.

Она едва заметила мое присутствие.

Что бы ни случилось в эти выходные, я чувствовал, что Елене все еще было стыдно за это.

Большую часть разговора вел я. Ее стены снова поднялись, и мне казалось, что она собирается снова погрузиться в ту темную дыру страданий, в которой она была до того, как я начал ее тренировать.

Я уговорил ее полетать со мной и перелетел на другую сторону горы.

Когда мы приземлились, она направилась прямо к деревьям, чтобы переодеться и накинуть халат. Ей все еще было неуютно обнаженной. Я накинул халат, пока ждал ее.

Она, шаркая, пробралась между деревьями, по-прежнему молча, пока мы шли к валунам.

Я не мог с этим справиться.

— Ты сегодня действительно тихая. Табита была груба с тобой? — пошутил я, пытаясь разрядить напряжение, повисшее в воздухе.

— Нет, она просто оставила меня с кучей дерьмовых бумаг, которые нужно было просмотреть. Мне понадобится вечность, чтобы найти его, — сказала Елена со вздохом.

— Она найдет его. Это обещание.

Она теребила выбившуюся нитку на халате.

— Да, надеюсь на это.

Я подождал несколько секунд, прежде чем заговорить снова.

— Я забыл тебя кое о чем спросить.

— Конечно, в чем дело?

— В тот день, когда умер Пол. Ты видела, как его тело превратилось в пепел?

— Мастер Лонгвей подговорил тебя?

Я одарил ее мягкой улыбкой.

— Нам нужно знать.

— Я не знаю, что я видела в тот день.

Я остановился как вкопанный. Возможно, в глубине ее сознания что-то есть…

Елена оглянулась через плечо и остановилась, когда поняла, что я не двигаюсь.

— Я могу помочь, если хочешь, — сказал я.

— Как? Читая мои мысли?

Весело. Она была единственной, кто смог заглянуть в мои мысли, а не наоборот.

— Я не умею читать мысли.

— Это была шутка.

— Мое убеждение может успокоить твой разум, и ты, возможно, сможешь вспомнить больше.

— Я не хочу больше ничего вспоминать. Поверь мне, я уже борюсь с тем, с чем застряла.

Я вздохнул. Мы вернулись к исходной точке. Но, с другой стороны, я просил ее изучить тот день, когда умер Люциан.

— Знаю, это тяжело. В тот день мы все потеряли удивительного человека.

— Блейк…

— Он был моим лучшим другом. Если Пол все еще где-то там…

— Если он все еще где-то там? Как он мог все еще быть там? — Ее голос звучал почти истерично.

— Что ты видела?

— Ты не ответил на мой вопрос! Люциан вонзил железный клинок ему в сердце. Железо убивает виверн.

— Елена, пожалуйста, просто скажи мне, что ты помнишь.

Она посмотрела в землю. У меня было подозрение, что мастер Лонгвей не все ясно объяснил.

Благодаря странной связи, которую я разделял с ней, я чувствовал, как она концентрируется. Эта связь, казалось, крепла с каждым днем, и это немного пугало меня.

Я чувствовал ее гнев. Интенсивный и непоколебимый.

Потом она посмотрела на меня, и это было так, словно она сбросила с себя гнев.

— Я не знаю, что видела в тот день, но я слышала, как она заставляла его что-то выпить.

Я прикрыл рот ладонями, а затем провел одной рукой по лицу и волосам.

— Что? — требовательно спросила она.

Черт! Как я мог объяснить ей это так, чтобы она не взбесилась?

— Блейк. — Она потянула меня за руку, пока я не посмотрел на нее.

— Что? Пол все еще жив?

Я посмотрел вниз.

— Может, и так, — выпалил я.

— Может быть, но как?

Я опустился на ближайший валун.

— Просто сядь.

На мгновение я подумал, что она собирается поспорить со мной, но она села рядом со мной и наклонилась вперед.

Мне приходилось тщательно подбирать слова, потому что интенсивность ее чувств передавалась и мне.

— Есть такое зелье; это два разных вида, которые составляют единое целое.

— Перестань говорить со мной загадками. Что ты имеешь в виду под двумя разными?

— Два зелья, но вместе они могут сотворить нечто непростительное.

Она нахмурилась.

— Например, что?

— Оно называется Калупсо. Одно зелье выпивает человек, который становится хозяином, второе — тот, кому нужен хозяин. Его тело исчезает, а сущность впитывается в носителя.

— Это не имеет смысла!

— Если ты слышала, как она сказала, что ему нужно выпить, то это могло быть только так. Ты видела, как она что-то пила?

— Я была занята превращением в дракона. Я не знаю, что видела. — Она погладила свои колени. — Как это работает?

— Она гиппогриф или оборотень. Гиппогрифы не имеют человеческого облика. Если бы она была Виверной, она могла бы пожертвовать собой, и он занял бы ее место в теле, но поскольку они не были одинаковыми, ей понадобился другой хозяин, Виверна, чтобы спасти его жизнь.

— Так ты хочешь сказать мне, что Пол все еще жив?

Я кивнул.

— Но мы не знаем, кто он такой, поскольку его человеческий облик — не облик Пола. Он хозяина, чью жизнь он забрал.

Елена глубоко вздохнула. Я старался сохранять спокойствие.

— Ты же знаешь, она любила его. Как это могло сработать хотя бы отдаленно? Гиппогриф и виверна?

— Точно так же это работает между драконом и человеком. — В ее глазах появилось еще больше вопросов, и я пожалел ее за то, что она ничего не знала о нас.

Она закрыла глаза и отвернулась, теребя волосы.

— Мне так жаль. Я знаю, что ты чувствовала к Люциану.

Она посмотрела на меня в замешательстве.

— Что? — спросила она.

— Тебе, должно быть, трудно смириться с тем, что Пол все еще где-то там.

— Да, я не торговалась по этому поводу.

— Я найду его, даже если это будет последнее, что я сделаю.

— Не говори так. Люциан сказал то же самое, и тогда это произошло. Если ты хочешь убить его, сделай это на своих собственных условиях. Не из-за меня.

Я не хотел спорить.

— Хорошо, на моих собственных условиях, но я найду его, и он умрет. Это обещание.

Она кивнула, неуверенно улыбнувшись.

Я посмотрел на время, и наш час почти истек.

— Домчать тебя обратно в Драконию?

Она покачала головой.

— Не сегодня, ладно, но ты свободен, — пошутила она.

Я прищурился.

— Ты же не собираешься разрушить что-нибудь еще, как сделала с главным входом, не так ли?

Она рассмеялась.

— Нет, обещаю.

— Ладно, увидимся позже.

— Увидимся позже. — Она все еще улыбалась, но я мог сказать, что она была несчастна.

Мне не хотелось оставлять ее вот так, но мне нужно было вернуться к Табите.

***

В тот вечер я действительно пожалел свою Варбельскую команду, потому что заставил их выйти за пределы их зоны комфорта. Я знал, что в них есть нечто большее, и хотел это увидеть.

— Блейк! Мы не роботы, — закричала Бекки.

— Бекки! — взревел я.

— Нет, это должно прекратиться. Ты как гребаный медведь с больным зубом. Мы отдаем тебе все, что в наших силах, но ты, похоже, ничему не радуешься.

— Потому что я знаю, что ты можешь сделать лучше. Я видел это на той горе.

— Сейчас нашим жизням ничего не угрожает. Это, черт возьми, военная практика. С меня хватит. Увидимся завтра. Надеюсь, тогда у тебя, блядь, настроение будет получше.

Джордж вздохнул.

— Ты тоже уходишь?

— Чувак, прошло уже больше часа. Мы все измучены. Большинство из нас даже не хотят больше быть в команде. Мы отдаем тебе все, что у нас есть. Думаю, тебе нужно пойти отдохнуть. Завтра будет новый день.

Пока Джордж говорил, вся команда быстро ушла.

— Отлично, увидимся завтра. Свеженькими, — проворчал я.

— Да, да.

Я сидел на скамейке, погруженный в отчаяние. Сегодня днем я был таким спокойным и собранным.

Должно быть, это Елена отгоняла мою тьму.

Должно быть, это еще один Рубикон.

Это было так хреново. Она успокаивала меня, не давала сойти с ума, а я готовил ее убить меня.

Шок и замешательство обрушились на меня с силой, которая угрожала захлестнуть.

Я не смогу больше тренировать ее, если она так действует на меня. Это слишком опасно. Я играл с огнем.

— 25~

В тот день я оставался в комнате. Я бы придумал историю, если бы Елена спросила меня, почему я не пришел.

Я все еще не мог поверить, что она смогла так меня успокоить. Как кто-то мог так подействовать на такое темное существо, как я?

Это не продлится долго. Елена тоже должна была стать темной. У нее уже был инцидент на выходных.

Она и близко не была готова принять меня, но мне нужно было, чтобы мой план сработал. По крайней мере, она уже могла сражаться, и профессора наверняка помогли бы ей.

Я не подходил для этой работы.

Я взглянул на часы. Было без пяти два.

Мне очень хотелось подняться на гору. Тьма быстро сгущалась внутри меня. Я боялся, что это не исчезнет, если я пойду на гору, но еще больше я боялся, что исчезнет. Я пристрастился к вещам, которые держали тьму на расстоянии.

Я наблюдал, как отсчитываются секунды на часах.

Не то чтобы я никогда раньше не подставлял людей, но сейчас я чувствовал себя по-другому, потому что Елена была мне ровней.

Я был тем, кто должен был показать ей, что значит быть Рубиконом, и я подписался на это.

Тот Блейк, которым я был, когда был с ней, упорно боролся за то, чего хотел.

Но это был Рубикон, это была единственная причина, по которой я хотел быть рядом с ней. Дело было не в ней, Елене Уоткинс, а просто в том факте, что ее дракон был таким же удивительным, как и мой.

К четверти третьего я пришел к выводу, что Елена, должно быть, уже поняла, что я не собираюсь показываться. Мысль о том, что она может прийти ко мне за объяснениями, приводила меня в ужас.

Десять минут спустя я сдался и выпрыгнул из окна. Я разберусь со своими противоречивыми мыслями позже.

По мере того как я приближался к горе, это напряжение внутри меня начало утихать.

Черт, Елена успокаивала меня. Это вызывало привыкание.

Она сидела на валуне, и я чувствовал ее печаль. Эта связь была односторонней — например, она могла слышать мой голос в своей голове, но я немог слышать ее.

Я не производил на нее такого эффекта. Она не нуждалась в этом так сильно, как я.

Я приземлился и изменился позади нее, натягивая халат и подходя к ней.

— Извини, что опоздал, — сказал я, подходя к ней, и усмехнулся, увидев, что ее глаза закрыты. — Тебе нужно будет привыкнуть к этому так или иначе.

— Сегодня не тот день. Просто одевайся.

— Ой. Какой Ночной Злодей плюнул тебе в молоко сегодня утром?

— Мне не нужна кислота Ночного Злодея, у меня есть своя собственная.

Я сел рядом с ней.

Она была подобна солнцу, и я купался в этом свете.

Молчание, повисшее между нами, было неловким.

Я закурил сигарету, чтобы успокоить нервы.

Она резко повернула голову в мою сторону, но я проигнорировал ее осуждающий взгляд.

— Не знаю, как ты можешь это курить.

— Это меня успокаивает. Итак, о чем ты хочешь поговорить сегодня? — спросил я, делая еще одну глубокую затяжку.

Она помолчала с минуту.

— Сколько у нас способностей?

Я прикусил губу. Мои способности были личными. Я никогда никому их всех не показывал.

— Серьезно. Я здесь не враг, и у одного из моих друзей уже есть дракон. Мои уста на замке, — сказала Елена с ноткой нетерпения.

— Десять.

— Десять?

Я сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил сигарету в сторону.

— Наше пламя розовое из-за красного и синего огня. Чем старше мы становимся, тем яснее видим будущее, мы можем дышать молнией, хлором и кислотой. И мы можем убеждать людей своим умом.

Я огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы заморозить, и подобрал камень. Я чувствовал на себе взгляд Елены.

Я сжал его в кулаке, и мой иней просочился наружу, замораживая его. Я раскрыл ладонь, чтобы показать ей.

— Мы можем замораживать предметы и, как знаешь, исцелять живые существа. Исцеляющая часть требует некоторой практики и большой концентрации, — сказал я, отбрасывая камень в сторону.

— Мы можем перемещать объекты в нашей драконьей форме, и, наконец, мы можем заставлять людей видеть то, чего там нет.

Она ахнула.

— Расслабься, в этом нет ничего особенного. Это у всех Хроматических.

— Десять. — Она вздохнула, будто сила, которой мы обладали, была самой ужасающей частью нас самих. — Как ты ими пользуешься?

Я ухмыльнулся и сделал то, чего не делал уже много лет. Раньше я делал это, когда был спокоен и непринужден. Девушки обычно шутили, что они вырвут мне язык и сделают со мной то, о чем я мог только мечтать.

Елена отвела взгляд, но я видел, как покраснели ее щеки.

Я не должен был так с ней играть. Я отругал себя.

Мне нужно было немного разрядить напряжение, повисшее в воздухе.

— Теперь, когда с полетами и, надеюсь, со страхом высоты покончено…

Она хихикнула, что заставило меня усмехнуться.

— Думаю, пришло время показать тебе, на что мы способны. — Я встал, и она подошла, чтобы встать рядом со мной, но держалась на расстоянии.

— Нелегко использовать свои способности в человеческом обличье. Это требует времени, и чем больше практикуешься, тем легче это дается. — Я поднял палец, и розовый поцелуй заплясал на кончике. — С этим у тебя нет проблем. Каждое существо боится розового поцелуя.

— Розового чего? — спросила она.

Я улыбнулся.

— Розового поцелуя. Я знаю, это звучит глупо.

Она тихо рассмеялась.

— Но мне очень понравилось это название. Когда он касается кожи, то распространяется как вирус. Ничто не сможет остановить его, и враг умирает медленной и мучительной смертью. Констанс даже не может вылечить его или замедлить процедуру. От розового поцелуя нет лекарства.

Ее улыбка исчезла.

— Это похоже на яд гиппогрифа, — пробормотала она.

— Вот именно, — тихо сказал я, уставившись на свое прекрасное пламя, танцующее на кончике пальца.

Я поднял средний палец, и из него вырвалась искра.

— Молния удобна на ринге, особенно если это не способность дракона.

— Ты уже использовал молнию против Люциана раньше.

Я кивнул.

— В первый раз он потерпел неудачу из-за моей молнии.

Я опустил оба пальца и разжал ладонь. Появился зеленый туман, и воздух наполнился запахом серы.

Елена прикрыла нос рукавом и слегка кашлянула.

— Это не причинит тебе вреда, Елена. У тебя иммунитет. Хотя к запаху нужно привыкнуть.

Зеленый туман превратился в кислоту и потек по моей руке, капая на землю между ногами. Он испепелял камни и траву, и от места шел дым.

— Смертельно опасный. — Я сжал палец, когда разжал, кислота исчезла.

Ее взгляд с благоговением скользнул по моей ладони, когда она обхватила ладонью свою шею.

— Не жжет?

— Слегка, но это не так больно, как было бы человеку, у которого нет иммунитета.

— Как тогда король Альберт заявил права на твоего отца?

Я улыбнулся и вернулся к валуну, чтобы сесть, обдумывая, как все объяснить.

Она села рядом со мной.

— У короля Альберта был дар к изготовлению оружия. Его доспехи были из самого толстого металла, какой только был, но в то же время и самого легкого. — Я чувствовал, что назревает еще один вопрос. — Не спрашивай меня как.

Легкий смешок сорвался с ее губ.

— У него было оружие, которым королевский совет пользуется и по сей день. Это называется кислотный бластер. Он обычно наполнял его слюной моего отца, а затем использовал на враге. Правда, он был не из тех людей, которые любят войны, но он был самым храбрым человеком, которого я когда-либо встречал.

— Ты все еще помнишь его?

Я кивнул. Я был уверен, что он — ее отец и дракон, но не мог заставить себя сказать ей об этом.

— Память дракона работает иначе, чем у человека. Обычно люди ничего не помнят до своего пятого дня рождения. У нас все по-другому. Я помню все. Еще до того, как я вылупился. Я помню внутренность своего яйца, тон голоса моей мамы, когда она была рядом, и температуру всякий раз, когда она ложилась на меня. — Я улыбнулся ей.

Перестань пытаться произвести на нее впечатление, Блейк. Придерживайся плана.

Она отвела взгляд, и я забеспокоился, что она все еще может слышать мои мысли. Не то чтобы я мог прямо спросить ее об этом. Это показалось бы слишком странным.

— Я помню короля Альберта. У него был особенный взгляд только для меня. Думаю, это было связано с тем, что они знали, что я стану драконом их ребенка, если они когда-нибудь дойдут до этой стадии.

— Как он на тебя смотрел?

Я рассмеялся.

— С восхищением, предупреждением.

— Предупреждением. Почему?

— Не знаю, но именно на это было похоже.

Она помрачнела.

— Мне жаль, что он умер, не дав тебе того, в чем ты нуждался.

Я хотел сказать ей, что так оно и было, но он облажался, потому что драконы почти никогда не заявляли права на других драконов. Часть меня полагала, что, возможно, он был в отчаянии и перепробовал все.

Мне отчаянно хотелось рассказать ей, кто она такая, тогда, может быть, она сама узнает остальное.

— Что?

— Ты бы рассмеялась, если бы я сказал тебе.

— Я не буду, просто скажи мне.

Я сорвал сорняк и начал раздирать его на части. Я знал, что она следит за каждым моим движением. Я уловил исходящее от нее некоторое восхищение. Я понятия не имел, насколько глубоко это восхищение, но оно было.

То, что исходило от меня, было опасно. Я играл с огнем.

— Я проснулся от сильного толчка в ту ночь, когда Мэтт привез тебя сюда.

— Что?

Я не смотрел на нее, продолжая рвать сорняк.

— Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного, поэтому, очевидно, мне пришлось провести расследование. Люциан проснулся, когда я начал одеваться, и захотел узнать, что, черт возьми, происходит. Я сказал ему, что кое-что случилось, а ты знаешь Люциана.

Она тихо рассмеялась.

— Он тоже захотел это узнать.

Я кивнул.

— Итак, мы пробрались в лазарет и услышали, как мастер Лонгвей и Констанс разговаривали с Мэттом. Он продолжал говорить им, что выхода нет, продолжал говорить о Стене и о том, что ни один человек не может перейти на другую сторону, если он родился внутри Пейи. Что девушка не та, за кого они ее принимают.

— Меня? — спросила она, и я снова кивнул. — За кого они меня принимали?

Мой взгляд встретился с ее. Она не знала.

— Мэтт увидел меня и жестом велел мне спрятаться. Я знал, что он заговорит со мной позже. Люциан ушел, удовлетворив свое любопытство, а я подождал Мэтта. Всю ночь у меня внутри было какое-то странное чувство, которое я не мог объяснить. Когда он нашел меня, то рассказал о тебе и некоторых деталях аварии, но клянусь, он никогда не упоминал Фокса до нашей второй встречи. — Ложь сорвалась с моего языка. — Он также рассказал мне о том, что увидел, когда разглядел тебя получше. Он сказал, что ты не ответила, и он действительно волновался, а когда он увидел твою метку, все не имело смысл.

— Что не имело смысла?

— Почему он никогда не знал ни о тебе, ни о твоем отце, и если твой отец был драконом, то как, черт возьми, у тебя оказалась метка всадников.

Она поморщилась.

— Значит, нас двое.

— Долгое время люди думали, что ты кто-то другой. Что твой отец вовсе не был твоим отцом.

Она непонимающе посмотрела на меня.

— Что?

— Как ты думаешь, почему, когда ты входишь куда-то, все пялятся на тебя, Елена?

— Я не знаю.

— Из-за того, кого ты им напоминаешь.

— Кого? — Она рассмеялась, но в ее смехе слышался намек на раздражение.

Я отрывисто рассмеялся, злясь на самого себя.

Блейк, не надо. Ты только еще больше собьешь ее с толку.

Ей нужно было подготовиться к заданию. Я не мог позволить себе отвлекать ее.

— Сейчас это не имеет значения. Ты не та. Ты просто кто-то, кто был похож на него. Нам следует начать, а тебе следует сосредоточиться на овладении своими способностями.

Гнев захлестнул меня, и я не был уверен, был ли он ее или мой.

— Прекрасно, так как же мне это сделать?

— Ты сердишься?

— Ты начал рассказывать мне эту историю, а потом просто сменил тему. Ты понятия не имеешь, с каким количеством дерьма мне приходится иметь дело, и это просто добавится к этой куче.

— Это больше не имеет значения. Ты — дракон. Это не поможет тебе двигаться дальше. Вот почему я перестал рассказывать тебе эту глупую историю. Ты такая же, как я, вот почему я проснулся той ночью, и больше ничего.

— Я все еще хочу знать, за кого они меня принимали.

Я застонал.

— Это не имеет значения. Ты должна сосредоточиться на том, кто ты есть, а не на том, кем тебя все считали.

— Прекрасно! Но я понятия не имею, как сосредоточиться сейчас, когда меня беспокоит твоя дурацкая история.

— Я знаю, это тяжело, но все наладится. Мне действительно следовало держать рот на замке. — Я попыталась подавить улыбку, но это не помогло.

Хорошо. Она все еще была зла. Это соединение определенно было односторонним потоком.

— Как ты это делаешь?

— Закрой глаза.

— Ты же не собираешься поцеловать меня, правда? — пошутила она.

Я усмехнулся.

— Обещаю.

— Хорошо, — сказала она и закрыла глаза.

Я снова усмехнулся, уставившись на ее рот. Теперь я хотел знать, каково это — чувствовать ее мягкие губы на своих. Прекрати это, Блейк. Сосредоточься. Ей нужно убить тебя.

— Сконцентрируйся и увидь свое пламя.

Ее лицо ничего не выражало, и я уставился на ее раскрытую ладонь.

— А теперь покажи мне. Розовое в середине, красное и фиолетовое по краям. Почувствуй, как его тепло распространяется от кончиков пальцев к середине ладони.

Я чуть не ахнул, когда сине-красное пламя заколыхалось на ее ладони. Я ждал розового цвета, но его не было. И все же она была самородком.

— А теперь открой глаза.

Ее глаза распахнулись, и она сжала протянутую руку. Пламя исчезло почти мгновенно. Я рассмеялся.

— Тебе нужно это контролировать.

— Это ненормально.

— По эту сторону нет.

Она вытерла руку о халат и глубоко вздохнула.

— Оно не причинит тебе вреда. Оно твой друг, и чем скорее ты с этим смиришься, тем лучше будет для тебя.

— Знаю, просто странно такое видеть.

Я подавил улыбку.

— Еще раз.

— А нам обязательно это делать?

— Да, еще раз. — Мне нужно было сосредоточиться.

— Демон-работорговец.

Я рассмеялся.

Она закрыла глаза, и на этот раз я просунул свою руку под ее ладонь.

Я почувствовал, как по мне пробежал небольшой ток, когда я прикоснулся к ней.

Она этого не почувствовала.

Как она могла не чувствовать эту невидимую силу между нами? Она была такой же, как я, только еще не такой продвинутой.

Я отпустил ощущение и снова посмотрел на ее ладонь.

— Сосредоточься на пламени.

Ее пламя появилось снова, и на этот раз оно было сильнее.

— Открой глаза, Елена.

— Не хочу.

— Просто открой их. Это не причинит вреда. Обещаю.

Она открыла один глаз, и я улыбнулся как идиот, когда она посмотрела на пламя, прежде чем открыть другой глаз.

Она тихонько ахнула, что противоречило ее волнению.

— Это твой друг.

— Выглядит неестественно. Оно должно выжечь из меня все дерьмо заживо, но этого не происходит.

— Твой друг.

Я отпустил ее руку, и меня охватило желание снова прикоснуться к ней.

Я поборол это чувство и отступил в сторону.

— Дай-ка я угадаю, еще раз?

Я посмотрел на часы. Было почти четыре. Табита, вероятно, потеряет голову, но прямо сейчас мне было все равно.

— Ага, — сказал я, присаживаясь на валун и доставая еще одну сигарету.

Она покачала головой, когда ее взгляд оторвался от моего, и закрыла глаза.

Я смотрел, как пламя танцует на ее ладони. С каждым разом оно было сильнее.

Елена была самородком.

— Извини, — пробормотала она сквозь зевоту, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Она подошла и села рядом со мной.

— Да, я и забыл, как это утомительно поначалу. Думаю, на сегодня достаточно. Завтра мы сможем попрактиковаться в метании молнии.

Она надулась.

— Это не так уж сложно.

— Нет, я просто помню, как Бекки делала кульбиты на земле, когда получила свою первую дозу.

— Обещаю, ты не будешь делать трясучку «хиппи-хиппи».

Она тихо рассмеялась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Будто не спала несколько дней.

Мгновение я разглядывал ее.

— Забирайся мне на спину.

— Нет!

— Ты сама хочешь лететь домой?

— Нет, — пробормотала она и закрыла глаза, когда я снял халат.

Когда я взял ее за руку, тот же самый ток, что и раньше, пробежал через меня.

Я нежно положил ее руку себе на плечо, и желание, чтобы мы были чем-то большим, чем мы были на самом деле, было сильнее всего, что я когда-либо испытывал. Неохотно я нырнул со скалы, и появилась моя драконья форма.

Она схватилась за один из моих рогов и устроилась.

Я приземлился и лег, что позволило ей легко соскользнуть с моей спины. Как только она отстранилась от меня, я вернулся в человеческую форму.

Она тут же отвернулась, и я затрясся от смеха.

— Ты должна привыкнуть к этому, Елена.

— Не заставляй меня, пожалуйста.

Я закатил глаза, надевая халат.

— Хорошо, ты можешь смотреть.

Она медленно обернулась, будто думала, что я разыгрываю ее.

— Слава небесам.

— На самом деле я не так уж строг к взглядам.

Она приподняла бровь и фыркнула.

— Ладно, как скажешь.

— Что? — спросил я с дразнящей ноткой в голосе.

— Спокойной ночи, Блейк. Увидимся завтра.

Я рассмеялся, когда она поспешила ко входу в академию.

— Эй, — раздался голос тети у меня за спиной.

Я обернулся, когда она приблизилась.

Покачав головой, она сказала:

— Елена — порядочное существо. Перестань с ней заигрывать.

— Я? Заигрывать с Еленой? Никогда, — сказал я с ухмылкой. Констанс прищурилась. Подмигнув ей, я развернулся и направился в свою комнату.

***

На следующий день я пришел рано утром.

Табита не разговаривала со мной, и, честно говоря, теперь, когда я знал, что Елена была успокаивающим присутствием в моей жизни, а не Табита, мне было все равно. Меня начинало тошнить от настроения Табиты.

Елена влетела быстро и чуть не споткнулась, приземляясь.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь понять, как быстро мы можем летать, — выдохнула она, пытаясь отдышаться.

Мы. Я слегка покачал головой, когда она неуклюже направилась в лес, чтобы измениться.

Она выбежала, сгорая от нетерпения поскорее приступить к сегодняшнему уроку.

— Немного лучше, чем вчера, — сказал я.

— Вчерашний день был веселым и полезным. Ладно, не прощальная часть, а настоящий урок.

Я рассмеялся. Держи рот на замке, Блейк.

Я щелчком отбросил сигарету в сторону и подошел, чтобы встать перед ней.

— Напомни, что сегодня?

— Ха-ха, молния.

— О да. — Я улыбнулся ей. — Опять то же самое, Елена, — сказал я. Мне захотелось прикоснуться к ней, но я удержался.

Прошлой ночью я составил план, как избежать двух вещей: прикасаться к Елене и флиртовать с ней. На данный момент обе задачи казались совершенно невыполнимыми.

Молния появилась так же быстро, как и огонь, как только Елена сосредоточилась, но как только она появилась, девушка вскрикнула и потрясла рукой.

— Это действительно было больно!

— Так и будет. Только в самом начале. Давай.

Она смерила меня свирепым взглядом, и я выдохнул.

— Елена, это единственный способ, которым ты привыкнешь. Сконцентрируйся.

Она закрыла глаза, но концентрация была потеряна, поэтому искра не вспыхнула.

— Ты только истощишь себя и не усвоишь ценность этого урока, если будешь продолжать в том же духе.

Она заворчала.

— Это действительно было больно.

— У-у-у, ты — Рубикон.

— Ты такой подлый. Я хочу щебечущего Блейка. Выведи его сюда.

Я подавил фырканье при этих словах.

— Ха-ха, это я. А теперь покажи мне свою молнию.

На мгновение она усмехнулась, но закрыла глаза.

Она очистила свой разум. Снова вспыхнула искра, и она хмыкнула.

— Мать твою… — Она сжала руку.

Я нахмурился. Она притворялась? Молния была не так уж сильна.

Я взял ее за руку и осмотрел ладонь. Она слегка покраснела, и на коже уже появилось несколько волдырей.

— Я же сказала тебе, смотри. Волдыри.

— Ты исцелишься. Иногда все бывает болезненно, Елена. Добро пожаловать в мой мир.

Она что-то проворчала мне и вернулась к руке.

Она снова взялась за другую руку, поморщившись, когда сосредоточилась.

На этот раз искра была мягче, но все равно обожгла ей руку.

Это было странно и не имело никакого смысла.

— Ладно, давай сделаем перерыв. — Я подошел к валуну и сел.

— Мать твою волшебницу, — сказала она.

Она сильно ударила меня в живот тыльной стороной ладони, когда я рассмеялся.

— Это не смешно.

Я поднял руки в знак защиты.

— Ладно, извини.

Она снова закрыла глаза и снова поморщилась. Я был впечатлен ее решимостью продолжать в том же духе, но на ее ладони не появилось ни одной молнии. Вместо этого ее ладони покрылись инеем, а на лице появилось выражение облегчения.

— Намного лучше.

— Видишь, у тебя это от природы.

— Я — Рубикон. — Она насмехалась надо мной, и я не смог сдержать смех, который вырвался у меня изо рта.

— Ты пытаешься говорить как я? Тебе нужно больше практиковаться.

Ее глаза заблестели. Черт возьми, Блейк, перестань восхищаться ею.

— Итак, — сказал я.

— Если ты собираешься сказать мне, что перерыв окончен, Блейк Лиф, я подожгу твою задницу.

Я усмехнулся над этим. Она еще не была готова поджарить мою задницу, но этот день настанет достаточно скоро.

— Нет, на самом деле я хотел спросить тебя о твоей матери.

Ее глаза расширились от удивления.

— О моей маме?

Я пожал плечами.

— Да, ты пыталась, может быть, найти ее?

Мрачный смешок сорвался с ее губ.

— Да, но ничего не получится.

— Что, думаешь, Табита не справится?

— Нет, я просто не готова к ее глубоким вздохам и ворчанию на этот раз, если я не смогу даже произнести имя. Ты бы видел ее, когда я назвала ей только имя моего отца и дату рождения, даже не год, — пошутила она.

Я знал, что это было тяжело для нее. Она ничего не знала ни о своем происхождении, ни о том, были ли у нее другие члены семьи где-то в Пейе. Я не мог представить, как тебя втолкнут в мир, о котором ты ничего не знаешь, а потом узнаешь, что ты — дракон.

— Ты не знаешь имени своей матери?

Она покачала головой.

— Я же говорила тебе, она ушла, и мой отец никогда не говорил о ней.

Расти, даже не зная, кем была ее мать, должно быть, было ужасно.

— Это, должно быть, отстой.

— Да, Блейк, ты не единственный, кому приходится нелегко.

Я просто смотрел на нее.

— Я никогда не дулся на свою жизнь, Елена.

— Ладно, как скажешь, — сказала она игривым тоном.

Возможно, я мог бы попытаться найти фотографию Тани и показать ее Елене. Если мои подозрения верны, то, возможно, она узнала бы ее, хотя этот шанс был невелик… Зачем ей знать, как выглядела ее мать, если она даже не знала ее имени?

Я чувствовал себя идиотом из-за того, что не сказал ей правды. Но я не знал другого способа.

Если бы Елена узнала, что я знаю больше, чем следовало, она бы, без сомнения, усомнилась в этом.

Мороз исчез.

— У меня есть план, — сказала она, вставая.

— Уже план. Мне это нравится.

Она закрыла глаза, и мороз снова покрыл ее ладони.

Как только ее руки замерзли, она закрыла глаза, и на инее заплясали искры молний.

Я начал смеяться.

— Матушка эфф. — Она застонала.

— Если бы ты сказала мне, что это был твой план, я бы посоветовал тебе не делать этого.

Она свирепо посмотрела на меня.

— Ты сказал, что это мой друг. По-твоему, это похоже на моего друга?

Она засунула руки между ног и застонала от боли.

Я попытался подавить смех.

— Это не смешно, — воскликнула Елена.

— Я не смеюсь.

— Но ты этого хочешь.

Она снова начала хихикать.

— Обжигает, как огонь.

— Не смотри на меня. Я не могу исцелять драконов. Извини. — Казалось, ей действительно было больно, и я знал, что не должен смеяться над ней, но удержаться было трудно.

— Тише, Блейк.

— Прости, правда, я не хотел. — Я подавил смех и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда я был уверен, что больше не начну смеяться, то посмотрел на нее.

— Елена, электричество и вода не смешиваются. Что такое лед?

— Да, я знаю, — угрюмо фыркнула она.

— Ну, может быть, ты все-таки извлекла урок, — поддразнил я.

Она зарычала и подошла, чтобы снова сесть.

— Я действительно думаю, что на сегодня достаточно.

— Да, я тоже.

— Думаешь, сможешь лететь обратно?

— Да, я справлюсь.

Кивнув, я встал.

— Вот увидишь, завтра волдыри исчезнут.

— Я больше не верю ни одному твоему слову. Сначала я подожду этого.

— Молния не должна причинять такой сильной боли. Серьезно.

— Тогда почему мне так больно?

— Может быть, потому, что ты ребенок, — усмехнулся я.

— Заткнись.

— Увидимся завтра, — сказал я. Она обернулась, и я изменился, улетая прочь.

Она была подобна солнцу. И, черт возьми, мне нравилось проводить с ней время, но ее окружало очень темное облако, и я должен был подготовить ее к этому.

Мне никогда не следовало заводить с ней дружбу, но в нее было так легко влюбиться.

Мысленно я добавил «больше не смеяться» к списку вещей, которые я должен был стараться не делать.

— 26~

В течение следующих нескольких дней я действительно работал над тем, чтобы сохранять дистанцию и охлаждать ее дружелюбием между нами. Но это только заставляло меня давить на нее все сильнее и сильнее, и в результате мы чуть не подрались, из-за чего я чувствовал себя дерьмово.

Руки Елены были покрыты волдырями, но на следующее утро она подошла ко мне в коридоре, когда мы меняли занятия, и показала мне, что ее руки зажили. Я старался не улыбаться, но чувствовал на себе ее взгляд всякий раз, когда не обращал на нее никакого внимания.

Пятничный урок был самым худшим. Я надавил на нее так сильно, что она потеряла сознание, и мне пришлось отвезти ее обратно в академию.

Я отнес ее наверх, в ее комнату и когда пинком распахнул дверь, глаза Сэмми расширились, как блюдца. Я проигнорировал вздох Бекки и подошел к кровати Елены, опуская ее на нее.

— Черт возьми, Блейк! — Бекки яростно накричала на меня. — Посмотри на ее руки.

— Заживет. Ты такая королева драмы. Елена на самом деле травмируется всякий раз, когда появляется. — Угроза в моем тоне удивила меня, потому что я не чувствовал даже намека на недоброжелательность.

Бекки прикусила нижнюю губу, свирепо глядя на меня. Покачав головой, я выбежал из комнаты.

Я знал, что привело меня в такое дерьмовое настроение. Была пятница. Тьма, как правило, поглощала меня в выходные.

Вздохнув, я направился в свою комнату. Было бы лучше, если бы я оставался там как можно дольше. Таким образом, у меня не было бы соблазна зависать рядом с Еленой.

Ее только сбило бы с толку, если бы я находился рядом с ней.

Мне нужно было заставить ее отстраниться от меня, чтобы она могла сосредоточиться на своей задаче. Я был уверен, что любая вражда между нами облегчит ей желание убить меня.

К счастью, остаток дня и ночь прошли сносно, и я даже разыграл для Табиты роль влюбленного щенка. Но это длилось недолго.

В субботу я проснулся взбешенный и с ужасом ожидал воскресенья.

Табита потащила меня в кафетерий субботним вечером. Она думала, что из-за недостатка еды у меня было такое плохое настроение.

Я с некоторой неохотой последовал за ней к столику в углу, где она заставила меня сесть, пока сама ходила за посудой.

Сара, Сьюзен и Джефф присоединились ко мне, и не успел я опомниться, как три столика были сдвинуты вместе, когда присоединилось еще больше друзей Табиты.

Я притворялся, что получаю удовольствие, изображая улыбки и смех. Притворяться было не так просто, как обычно.

Я повернул голову и увидел, как Бекки усаживает Елену на подушку.

С какой стати Елена терпела ее?

Сэмми загородила мне обзор на Елену, что было хорошо, так как Табита только что спросила меня кое о чем. Я пробормотал уклончивый ответ и отвернулся от столика Елены.

Я начал чувствовать себя немного лучше, но успокаивающий эффект не очень хорошо действовал с такого расстояния.

Мне нужно было оказаться ближе к Елене.

— Ты хочешь уйти? — спросила Табита.

Если бы мы ушли, я мог бы остановиться у их столика и притвориться, что завязываю шнурок на ботинке. Я уже собирался кивнуть, когда Сэмми окликнула меня по имени.

Я мог бы обнять ее.

Я встал, и свет начал просачиваться в меня, когда я приблизился к столу.

На Елене были солнцезащитные очки, и она явно была не в настроении шутить. Не то чтобы я мог шутить с ней, поскольку я включил шутки в список того, чего не следует делать.

Я должен был спросить ее, все ли с ней в порядке. Вчера я сильно надавил на нее, а это не всегда было хорошо. Но я промолчал, потому что мне не следовало заботиться о ней.

— Ты что-нибудь слышал от папы? — спросил Сэмми.

Я нахмурился.

— Ты позвала меня, чтобы спросить о нем? Нет, — проворчал я. — Почему ты спрашиваешь? Почему я должен что-то услышать от него?

Что-то происходило. Это было ненормальное поведение Сэмми.

— Нет, я просто беспокоюсь о них. А ты нет?

— Саманта, почему я должен беспокоиться о них? — Сестра выводила меня из себя. Я понятия не имел, о чем она говорит.

Тьма рассеивалась, и я снова чувствовал себя почти нормально.

— Ты знаешь, из-за этой штуки? — Сэмми слегка приподняла брови.

— Какой штуки?

— Блейк, я не собираюсь выбалтывать это при всех.

Я тяжело вздохнул.

— Сэмми, в твоих словах нет никакого смысла.

— Что с тобой не так? Как ты можешь не помнить?

— На самом деле у меня нет на это времени.

Она посмотрела на Бекки, и я проследил за ее взглядом, но лицо Бекки было непроницаемым. Я взглянул на Елену, но все, что я увидел на ее лице, была усталость.

Что происходит?

— Блейк!

— Я не собираюсь ссориться с тобой из-за этого, Саманта. Я понятия не имею, о чем ты говоришь, и сейчас я собираюсь уйти.

— Блейк! — снова крикнула она.

Уходя, я покачал головой. Я почувствовал себя лучше. Спасибо тебе, Сэмми.

Я оглянулся через плечо на Елену. Может, она просто устала? Может быть, она была пьяна? Теперь она — Рубикон, и я сказал ей, что выпивка успокаивает зверя. Может быть, у нее это тоже получалось.

— Чего она хотела? — спросила Табита, когда я добрался до нее.

— Хрен его знает. Пошли.

***

В тот вечер я позвонил матери. Загадочные слова Сэмми заставили меня встревожиться.

Они были в порядке, просто шокированы тем, что я позвонил. Я чувствовал себя полным идиотом.

Может быть, Сэмми тоже была пьяна. Она вела себя не так, как обычно.

В понедельник я чувствовал себя не так мрачно, как думал. Меня поразило, как пара секунд в присутствии Елены могли так долго сдерживать тьму.

Я решил сделать перерыв в ее тренировках. Варбельская команда нуждалась в моем внимании больше, чем она, и перерыв пойдет нам на пользу. Я сказал ей практиковаться самостоятельно, когда она будет одна.

Она кивнула, но я увидел страх в ее глазах.

Но я не мог сдаться и помочь ей. Нам нужна была дистанция, иначе мой план не сработает. Мне не нужно было быть Лунным Ударом, чтобы увидеть это.

Влюбиться в Елену было несложно. На самом деле, это было чертовски просто. Она была особенной, и я наконец-то понял, что Люциан увидел в ней.

Мне не следовало говорить ему, что Пол трахал ее.

Я даже не думал, что она хотела его. У меня было забавное ощущение, что Пол заронил в нее это желание.

Если ему удалось заставить меня забыть о днях, он легко мог бы сделать это и выйти сухим из воды.

То, как я разговаривал с Люцианом в тот день… это была одна из вещей, о которых я сожалел больше всего. Это были наши последние слова.

Я никогда не смог бы извиниться или взять свои слова обратно. Я никогда не смог бы сказать ему, что наконец-то понял, что он увидел в Елене.

Тьма вернулась во вторник. К среде я потратил весь день на поиски Елены, но ее нигде не было видно.

Я ненавидел тот факт, что она не нуждалась во мне так сильно, как я нуждался в ней.

К счастью, в четверг она была на Варбельской тренировке с Бекки и Джорджем.

Я не поздоровался, просто наслаждался ощущением света. Мне хотелось рассмеяться, но я должен был сохранять невозмутимое выражение лица.

Я давил на команду и ругался, говоря им, какие они бесполезные, и все это только для того, чтобы скрыть то, кем она была для меня.

Что бы это ни было, это должно было быть еще одно долбаное существо, которое хотело, чтобы мы были вместе. И снова я обнаружил, что сражаюсь с чем-то большим, чем я сам.

Я устал бороться с вещами, которых не мог видеть.

На следующий день Елена снова пришла посмотреть на Варбельскую тренировку, хотя даже не смотрела на меня.

Я не винил ее. Я был придурком.

Я тренировал их, как армейский генерал.

— Блейк, серьезно! — сказала Бекки, падая со своего рейдера.

— Перестань, Джонсон! Первая игра состоится завтра вечером. Поторапливайся, поторапливайся, или ты на скамейке запасных.

Она хмыкнула, и мне пришлось постараться, чтобы улыбка не сошла с моего лица.

Я чувствовал на себе взгляд Елены, но игнорировал ее. Я должен был не спускать глаз с команды.

***

На игре в пятницу вечером я был рад видеть там Елену. Я почувствовал ее присутствие еще до того, как увидел.

Я наполнил бутылку водой, зная, что сегодня вечером буду много кричать на своих личинок, и подошел к ней.

— Тебе следует попрактиковаться.

— Это не Варбельские игры, отвали, — пошутила она, и я улыбнулся. Она покачала головой.

Я вставил наушник, чтобы послушать, что вещают тупицы первый и второй, и обнаружил, что они уставились на меня.

Они говорили о том, что Рубикон — это тренер, и задавались вопросом, мог ли я все сломать.

Я выключил их, и их смех зазвенел у меня в ушах.

Игра уже должна была начаться, когда Грег вошел в штрафную.

— Ты готов получить по морде сегодня вечером, Блейк?

Я закатил глаза.

Он посмеялся надо мной.

— Должно быть, тяжело быть таким конкурентоспособным, а ты даже не можешь играть.

— У твоей команды не было бы ни единого шанса, если бы я мог играть.

— О, из тебя бы получились большие шишки. В этом нет никаких сомнений.

Я ухмыльнулся.

— Хотел бы я сказать то же самое о них.

— Все еще не там, где ты хочешь их видеть?

— Далеко нет.

Он провел рукой по голове, выражение его лица стало серьезным.

— Как дела у Елены?

Я мысленно вздохнул.

— Она — Рубикон, с ней все будет в порядке.

— Да, ходят кое-какие слухи о первом заявлении прав. Тебе следует предупредить другого члена твоей команды.

— Ты издеваешься надо мной, кого?

— Значит, ее там еще нет. Нужно привести ее в лучшую форму, Блейк. Может быть, несколько кругов сделают свое дело.

— Отвали, — сказал я. — Скажи мне, кто это.

— Я не знаю. Я только что увидел запрос. Мастер Лонгвей скрыл, кто его заполнил.

Я слегка покачал головой.

— Она будет готова. Поверь мне, кто бы это ни был, они пожалеют, что вообще сунулись к Рубикону.

Он рассмеялся.

— Не сомневаюсь в этом.

Я усмехнулся и хлопнул его по спине.

— Удачи.

— Отвали, — пробормотал я с улыбкой.

Я оперся руками о перила и смотрел, как Грег бежит на другую сторону арены.

Елена не была готова к заявлениям прав. И это был всего лишь вопрос нескольких дней, прежде чем мастер Лонгвей сделает объявление.

Мне нужно тренировать ее быстрее.

Я помассировал виски, чтобы унять внезапную боль разочарования. Вот тебе и расстояние.

Раздался свисток, привлекший мое внимание обратно к полю, и я наблюдал, как моя команда выходит в своей нелепой красно-белой форме.

Они были похожи на цирковых обезьян.

Я не сводил глаз с Джорджа и Бекки. Бекки была практически прирожденной налетчицей, и Джордж, казалось, был рядом с ней, чтобы помочь в момент приближения опасности.

Они были похожи на два магнита, постоянно притягиваемых друг к другу.

Должно быть, это из-за дента.

Мне все еще была ненавистна сама мысль об этом.

Бекки забила гол, и толпа разразилась радостными возгласами.

Бекки посмотрела на меня с победоносной улыбкой, но я просто покачал головой. Я не хотел, чтобы она забегала вперед. Игра только началась.

Ее ноздри раздулись, когда она пристально посмотрела на меня, и я почувствовал, как уголок моего рта слегка приподнялся.

Снова раздался свисток.

— Давай, Деймон! — закричал я. — Давай, давай, давай.

Я отшил Стэна за один из его комментариев.

Затем братья забили гол.

Я глубоко вздохнул, но был не так взволнован, как думал. Елена была рядом.

Когда они забили снова, мое конкурентное преимущество дало о себе знать.

При третьем счете Эдмонд, один из братьев, едва не сбил Деймона с доски грубым ударом молнии.

Джордж ударил Эдмонда сзади по голове, и судья дал свисток Джорджу.

— Серьезно, открой свои гребаные глаза, если собираешься судить!

Судья отправил Джорджа на тайм-аут.

Я подал судье знак, и он снова свистнул в мой адрес.

Братья забили еще три гола, просто чтобы позлить меня.

— Я думала, ты шутила, когда говорила, что он не любит проигрывать, — услышала я голос Елены.

— Мне жаль Бекки и их, если они не вернутся в прежнее русло.

Елена рассмеялась. Она не будет смеяться, когда мастер Лонгвей объявит, что на нее собираются заявить права.

В перерыве я направился к команде, чтобы поговорить с ними. Мне нужно было напомнить им, что они должны были сделать, если хотели надрать братьям задницы. Все дело было в обороне.

— Блейк, прекрати издеваться над судьей, иначе ты сядешь в эту ложу, — рявкнул Джордж.

— Когда в моей жизни я когда-нибудь боялся коробки? Я бросаю ему вызов, чтобы он отправил меня туда. Ему нужна новая гребаная пара глаз, — прорычал я, вызвав смех у команды. — Просто защищайтесь. Я говорил вам, ребята, что братья великолепны, когда дело доходит до атаки, но они отстой в обороне. Вы можете переломить ход игры, если будете использовать стратегию, которую мы обсуждали на тренировке. Позвольте мне побеспокоиться об этой чертовой слепой летучей мыши.

Грег пытался втолковать нам, что его команда надирает нам задницы. Боже, какой же сюрприз его ждал. Грег направился туда, где я стоял во время первого тайма. Мы перешли на другую сторону, когда наша команда перешла на второй тайм. Единственное, что было отстойным в этой части арены, так это то, что Елена сейчас была далеко.

Игра началась, и мои личинки, наконец, последовали моей стратегии. Бекки забила гол, и бой продолжился.

У другой команды был такой явный фол, но паршивый судья не дал свисток.

— Серьезно! Где, черт возьми, твои глаза, старик? Не хочешь позаимствовать мой? — закричал я.

Судья дал свисток и остановил игру. Я был почти готов засунуть этот свисток ему в задницу.

— Блейк, я не видел никакого фола. Если ты не будешь сдерживаться, я прикажу тебя убрать.

— Сколько они тебе платят? — прошипел я ему.

— Это не так.

— Тогда открой свои гребаные глаза. Если я потеряю еще одного участника из-за Эдмонда или Джефферса, я потеряю его.

— У меня два глаза, а не четыре.

— Тогда используй свои гребаные глаза.

— Следи за своим языком. — Он ушел. — Последнее предупреждение.

Я щелкнул его за спиной, когда игра снова началась.

Грег затрясся от смеха, и я увидел, как Елена пытается подавить смех, когда Сэмми заговорила с ней.

Грег ухмыльнулся мне и покачал головой в ответ на мое поведение.

О, я бы все отдал, чтобы стереть эту ухмылку с его лица.

Парни снова поднажали, и Эдмонд напал на Джорджа без всякой причины.

На этот раз судья увидел это, и я громкозааплодировал.

Я посмотрел на Грега, приподняв одну бровь. Он учил их играть как гребаных идиотов.

Эдмонд получил две минуты тайм-аута.

— Используй это время, Деймон, давай! — закричал я.

Деймон протиснулся внутрь и нашел отверстие. Приложив некоторые усилия, ему удалось забить.

Я обрадовался.

Бекки снова забила, и я мог расцеловать ее.

Они попытались сравнять счет, но Кейтлин промахнулась как раз в тот момент, когда снова прозвучал свисток, сигнализирующий об окончании игры.

— Черт.

Я направился к Грегу, и он захлопал в ладоши, когда я подошел к нему.

— Недостаточно хорош, — проворчал я.

— Блейк, они, блядь, играли от души. Не огорчай их сегодня вечером. Знай, когда поздравлять, а когда тренировать. Что-то подсказывает мне, что нам наконец-то придется защищать титул.

— Я приму это как комплимент.

— Просто перестань злить судью.

— Ну, ему нужно использовать свои гребаные глаза. Твоя команда играет нечестно, — пробормотал я, подхватывая сумку и направляясь к выходу.

Я почувствовал себя лучше, когда увидел Елену, хотя она стояла ко мне спиной.

— Ты отъявленный неудачник, Блейк! — крикнул Грег.

Я отмахнулся от него, не оборачиваясь, но его смех преследовал меня, когда я покидал арену.

— 27~

Когда наступил понедельник, мастер Лонгвей объявил о заявлении прав на Елену, и я расхохотался, когда услышал, кто будет претендентом.

Слабоумная кузена Люциана.

У Елены определенно был шанс.

Николь была первокурсницей, и, черт возьми, у нее были большие надежды, если она думала, что сможет заявить права на Рубикона.

Тем не менее, Елене придется напугать Николь до полусмерти, чтобы она больше не сталкивалась с ней лицом к лицу.

Елена уже ждала меня на горе, когда я прибыл.

Я приземлился, изменился и натянул халат так быстро, как только мог. Елена выглядела такой расстроенной.

— Ты в порядке?

Она встала и принялась расхаживать по земле, размахивая руками в воздухе.

— Как она могла это сделать? Как они вообще ей позволили?

— Елена, успокойся.

Она проигнорировала меня.

— Я не понимаю. Я не могу встретиться с ней лицом к лицу, я не готова.

Я схватил ее за обе руки и развернул лицом к себе.

— Перестань психовать.

Ее зеленые глаза встретились с моими, и я почувствовал, как она расслабилась рядом со мной.

— Ринг — не твой враг, он принадлежит им.

— Я не знаю, как это сделать.

— Тогда я предлагаю нам начать. Изменись, так как ты встретишься с ней лицом к лицу в своей драконьей форме, — приказал я.

Как обычно, она пошла к деревьям, а когда вернулась, я был удивлен тем, насколько она выросла за последние пару недель.

— Твое самое большое преимущество — превратить ринг в то, что ты хочешь, чтобы Николь увидела.

Она рассмеялась.

— Какое самое худшее место ты когда-либо представлял?

— Однажды я представил себе место, наполненное скорпионами, змеями и пауками, когда Арианна пыталась заявить на меня права. — Я лгал, но мне пришлось нарисовать четкую картину того, что ей нужно было представить, вместо того, чтобы рассказывать ей об отбирании у кого-то вещей, потому что они были тщеславны. — Давай просто скажем, что все закончилось еще до того, как мы начали.

— Смогу ли я увидеть то же, что и она?

— Елена, ты контролируешь это, ты должна представить это, иначе она этого не увидит.

— Так что, да.

Я усмехнулся.

— Пауки и скорпионы — так не годится, — пробормотала она.

— Даже если это худший страх Николь?

— Я даже не знаю, чего она боится.

— Если ты очень вежливо попросишь меня, я могу выяснить это для тебя.

— Ты сделаешь это?

— Просто не верь слухам, которые услышишь.

— Спокойнее, тигр, — сказала она.

— Что?

— Ничего, я не с тобой разговаривала.

Она была такой странной, но сейчас было не время думать об этом. Мы должны были сосредоточиться на заявлении прав.

— Давай потренируемся. Представь себе вулкан, и что все вокруг тебя покрыто лавой.

Все ее тело вздрогнуло, когда она закрыла глаза.

Горы вдалеке превратились в вулкан. Мои глаза расширились. Она была хороша. Лава разлилась и стекала вниз тремя отдельными реками. Это казалось таким реальным, что мне пришлось напомнить себе, что это подделка.

У нее было богатое воображение.

— Потрясающе, — сказал я с благоговейным трепетом, и она открыла глаза. — Добавь немного тепла, Елена, чтобы это казалось более реальным.

Жар начал опалять мою кожу. Я отступил назад, закрывая лицо руками.

— Немного чересчур.

— Ты думаешь, это может сработать с Николь?

— Я же сказал тебе, предоставь это мне. Она не боится боя; тебе нужно победить ее худший страх, иначе очень скоро ты снова столкнешься с ней лицом к лицу.

— Хорошо. — Ее голос все еще звучал ошеломленно.

— Помни, что ринг — твой друг.

— Да, будто молния тоже мой друг. — В ее голосе звучал сарказм.

— Ты все еще борешься со своей молнией?

Она кивнула.

— Если это тебя хоть как-то утешит, то мне тоже потребовалось много времени, чтобы привыкнуть, — солгал я. Ей нужно было быстро избавиться от этого страха, иначе она станет сучкой Николь. А Николь была недостойна того, чтобы заявить права на Рубикона.

— Правда?

Я кивнул.

— Ладно, мы можем это сделать, — пробормотала она себе под нос.

Все еще было странно, что она разговаривала вслух сама с собой в присутствии кого-то другого.

Она вызывала в воображении еще более ужасные сцены, а Елена либо была художницей, либо обладала тайным талантом к этому.

Она должна была стать ужасающей, когда я с ней закончу.

Образы нас с ней вместе мелькали в моей голове, и я отбросил их. Я не мог думать об этом прямо сейчас. Или когда-либо еще.

— Думаю, на сегодня достаточно. — Я посмотрел на часы, скорее по привычке, чем по чему-либо еще.

— Увидимся завтра? — Это был скорее вопрос, чем утверждение.

— Да, тебе понадобится вся помощь, которую можно получить.

***

На следующий день я сосредоточился на бою и обучил ее тому, как вести бой в воздухе: как быстро уходить, когда наносить удар, а когда залечь на дно.

Этим утром я уже начал ласково разговаривать с Николь, чтобы выяснить ее страх.

Ее сердце колотилось, как пойманная птица в клетке, когда я только поздоровался. Она собиралась петь, как жаворонок.

Я не спал с ней, но заставил ее поверить, что это так.

Она напилась, что значительно облегчило принуждение.

— Так чего же ты больше всего боишься? — тихо спросил я ее. Ее глаза горели ярко-зеленым от принуждения.

— Пэтси, я ненавижу пэтси.

— Пэтси. — Какая жалкая. — Что еще?

— Тебя, — кокетливо сказала она.

Я рассмеялся. Она боялась меня, но все же претендовала на Елену. Она считала Елену слабой.

— Пустыня. Мне не нравится жара. Да, и виноградные лозы, особенно те, которые тебя душат. О, и ползучие растения.

Я притворился, что снова целую ее, постанывая и прерывисто дыша, так как у нее было впечатление, что я нахожусь внутри нее.

— О, ты так достоин своего имени. — Она ахнула, и мне пришлось подавить смех.

— Что еще? — Блейк, которого она видела, застонал у нее на шее, когда целовал ее кожу.

— Уродство, я так боюсь быть уродиной.

— Ты далеко не уродина. Если бы это было так, тебя бы здесь не было.

Она рассмеялась, и я представил, как снова прижимаюсь губами к ее губам. Через несколько секунд она отстранилась.

— Пожалуйста, не будь придурком после этого.

— Я? Никогда. Я целиком и полностью влюблен в тебя, Николь. — Я тихо рассмеялся над ее стонами и сделал глоток пива.

Она улизнула позже той ночью.

На следующее утро Табита устроила по этому поводу грандиозную сцену. Не знаю, как она узнала, что Николь была в моей комнате, но она дала Николь пощечину и обозвала ее.

— Табита, хватит! — Я оттащил ее.

Николь рассмеялась над ней.

— Улетай к маме, Снежный дракон.

Я бросил на Николь взгляд, и она метнула в мою сторону взгляд-кинжал. Арианна, должно быть, добралась до нее. Вероятно, она сказала Николь, какой та была идиоткой, проболтавшись о своих страхах.

Она была совсем не похожа на кузена.

— Что с тобой не так? — Табита вскрикнула и оттолкнула меня.

Я последовал за ней.

— Пожалуйста, поговори со мной.

— Почему ты трахнул ее?

Я потащил ее за угол.

— Я с ней не спал. Я внушил ей, чтобы она думала, что я это делаю. — К черту Табиту, у меня есть стандарты.

— Почему ты заставил ее?

— Я оказываю кое-кому услугу.

Мышцы ее челюсти дрогнули.

Я провел рукой по волосам.

— Забудь об этом. Я не обязан объяснять тебе все, что делаю.

К обеду слухи распространились со скоростью лесного пожара.

Мне было наплевать на свою репутацию. В прошлом я поступал и похуже. Все, что сейчас имело значение, — это подготовить Елену к завтрашнему заявлению прав.

***

Я пробыл на горе всего несколько минут, когда Елена приземлилась.

Она направилась прямиком в лес, не поздоровавшись со мной, и я был уверен, что она слышала эти слухи и поверила им.

— Ты переспал с ней? — спросила она, выйдя из леса. Я видел, что ей это показалось забавным, но она неодобрительно изогнула брови.

Я разразился смехом.

— Я же говорил тебе не верить слухам.

— Блейк, я не имела в виду, что ты должен переспать с девушкой, чтобы узнать ее страх.

— Это единственный способ, которым женщины раскрывают свои самые сокровенные секреты. — Все равно было не похоже, что Елена поверила бы правде.

— Знаешь, не хочу этого знать. — Она начала смеяться. — Просто скажи мне, чего она боится.

Я ухмыльнулся.

— Это действительно жалко.

— Расскажи мне.

— У нее есть парочка страхов. Один из них — это виноградные лозы, которые душат. Особенно лианы. Значит, она боится пэтси.

Она ахнула.

— Что такое «пэтси»?

— Ты не знаешь, что такое пэсти? — спросил я с усмешкой.

— Нет, мой отец постоянно это говорил, но он никогда не говорил мне, что такое пэтси.

— Это маленький геккон, у которого ядовитый язык. Один поцелуй убьет тебя, но это небольшая часть информации, которой они поделились, поэтому вместо того, чтобы просто лизать свою добычу, они переворачиваются и притворяются мертвыми. Некоторые даже убивают себя.

— Ты серьезно?

Я кивнул.

— У нее есть другие страхи?

— Ей не нравится пустыня, что-то в жаре, и она боится быть уродливой. Предлагаю поиграть с этим. Из-за фурункулов и ожогов она будет выглядеть уродливо. Мое другое предложение — устроить ей ад, и она никогда больше не попытается заявить на тебя права.

Елена поджала губы.

— Забавно, что ты это говоришь. Это была первая мысль Кары.

Я снова расхохотался.

— У тебя забавный способ справляться с вещами.

— Так мне говорили, — сказала она.

Я показал ей, как выглядят пэтси. Тот, что я сделал, был довольно большим, и на его теле были всевозможные синие и желтые узоры. Чешуя переливалась на солнце.

Я позволял ему облизывать свои глазные яблоки каждые несколько секунд, и когда он увидел Елену, то начал кусать себя.

— Ладно, хватит! Тебе не нужно было показывать мне ужасную часть о самоубийстве. Ты мог бы просто позволить ему упасть и притвориться мертвым!

Я усмехнулся.

— Не знаю, с какой стати люди их боятся.

К мертвому на камне присоединились еще несколько пэтси.

Елене они понравились.

Она взяла верх и заставила их играть друг с другом.

— Не позволяй им играть, Елена. Сделай их порочными.

— Я не знаю как.

— Позволь мне. — Я дал им зубы и способность растягиваться, играя с ней, чтобы заставить ее думать, что они могут дотянуться до нас.

Она быстро попятилась от них.

— Они ненастоящие, но уверен, что ты понимаешь картину. Если ты добавишь их в преисподнюю, она убежит в горы.

— Надеюсь, она не сойдет с ума.

— Это должно научить ее никогда даже не думать о том, чтобы снова заявить права на Рубикона.

— Может ли она обратить это вспять, ну, ты знаешь, вернуть к тому, что реально?

— Если она хороша и не боится, то да.

— Могла бы она создать мир, в котором я бы забыла, что это всего лишь заклинание?

— Она не дракон и всего лишь на первом курсе. Кроме того, заклинания не действуют на драконов.

— Значит, она могла заставить меня увидеть только то, что реально?

Я кивнул.

— Просто до тех пор, пока я не стану ее сучкой.

Я рассмеялся.

— Это то, что ты чувствовал каждый раз, когда Люциан пытался заявить на тебя права?

— С ним все было по-другому. Часть меня действительно желала, чтобы у него все получилось, но тьма во мне не позволяла ему этого. Я просто рад, что в конце концов не убил его. В тот последний раз, когда он не встал, а я просто хотел продолжать бороться… — Я сильно потер лицо при этом воспоминании. — Никто никогда не будет таким храбрым, как он.

— Он, несомненно, был таким и многое другое.

— Завтра ты увидишь. Я обещаю тебе, Николь не заявит на тебя права.

— Хорошо.

— Не хорошо. Она этого не сделает.

— Она этого не сделает.

***

На следующий день я сопровождал Елену в Колизей. Я видел, что она нервничает, но ей не о чем было беспокоиться. Николь ни за что не заявит на нее права. Елена надерет ей задницу.

Пока мы шли, в воздухе между нами тяжело повисло молчание, и я больше не мог этого выносить.

— Ты сегодня на редкость тихая. Все еще боишься?

— Нет, не боюсь. Мне просто все это не нравится.

Я фыркнул.

— Теперь ты знаешь, что все мы чувствуем.

— Вы, ребята, действительно не хотите Драконианца?

— На самом деле дело не в том, что я не хочу Драконианца. Хроматический нуждается в нем. Думаю, это связано с типом человека, который хочет заявить на тебя права. Видишь ли, Люциан был достоин заявить на меня права, но он был недостаточно силен. Арианна… — Я закатил глаза. — Думаю, мне не нужно вдаваться в подробности по этому поводу.

Она нервно рассмеялась.

— Это именно то, что я чувствую к Николь.

— Тогда не сдавайся.

— Я этого не планирую.

— Таков настрой.

Мы добрались до Колизея, и я открыл ворота, которые вели в зоны ожидания.

— Миа будет здесь?

— Миа будет готовить Николь, но я могу поспорить, что она хотела быть здесь.

Толпа уже прониклась духом праздника.

Сегодня я ненавидел всех в толпе. Я привык к этому, но все еще помнил страх, который испытал во время своего первого заявления, и я знал, что Елена, должно быть, чувствует это прямо сейчас.

— Я же не должна бегать как идиот на улице, не так ли?

Я рассмеялся.

— Нет, чем меньше, тем лучше. Это еще более пугающе.

— Слава небесам за это.

— Что, никаких «из любви к чернике»?

— Ха-ха.

Я слегка улыбнулся ей.

— Пришло время. Тебе следует подготовиться.

Она вошла в маленькую раздевалку, которая была новой. Драконы не беспокоились о своих обнаженных телах, но, похоже, для Елены они сделали исключение.

Это был первый раз, когда я был здесь в качестве поддержки, и мне было странно не носить повязку на талии, ожидая, когда меня позовут.

Я сел на каменную скамью, на которой сидел столько раз раньше, и закрыл глаза.

Пожалуйста, не позволяй, чтобы на нее заявили права сегодня. Найди ей кого-нибудь достойного.

Я услышал, как Елена резко вдохнула, и открыл глаза, когда она приблизилась.

Я ободряюще улыбнулся. Елена выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.

Толпа зааплодировала громче, и я откашлялся.

— Пришло время. Тебе следует вытащить свою задницу туда.

— Есть какой-нибудь последний совет? — спросила она, не глядя на меня.

— Да, не надо, чтобы на тебя заявили права.

— Да, сэр. — Она отдала честь, и я усмехнулся.

Я встал, нажал на кнопку, и ворота распахнулись.

Она вздернула подбородок и вышла, излучая уверенность.

Николь была недостойна этого.

Я снова нажал на кнопку и прислонился к стене, когда ворота закрылись.

Раздались аплодисменты в честь Елены, и я почувствовал укол гордости, когда она не отреагировала на аплодисменты.

Она была фантастической студенткой. Это дало мне надежду, что, когда придет время, она поступит правильно и убьет меня.

Заиграла «Thunderstruck», и я рассмеялся. Николь была жалкой.

Елена оглянулась.

— Серьезно? — одними губами спросила она, и я покачал головой.

Она грациозно подняла руки. Солнце прекрасно освещало ее. На долю секунды я увидел королеву Катрину, но это была всего лишь иллюзия. Она не была матерью Елены.

Девушка подпрыгнула в воздух и изменилась.

Впервые в своей жизни я пожалел, что не человек, чтобы быть тем, кто сможет ее приручить.

Я прямо там и тогда понял, что по уши влюблен в нее.

Мне хотелось закричать. Это было так чертовски неправильно.

Молния, исходившая от Николь, вырвала меня из мыслей.

Толпа зааплодировала, и я посмотрел на Елену. Это должно было вывести ее из себя. Она снова разговаривала сама с собой.

Елена, давай. Сосредоточься.

Николь была хороша. Я не думал, что она будет так хороша.

Я начал испытывать легкую панику, но Елена справилась с этим.

Она может это сделать, Блейк.

Я вздрогнул, когда молния ударила в чешую Елены, но она стряхнула ее и бросилась в атаку.

Ей нужно было сосредоточиться, но Николь не давала ей на это времени.

Затем, к моему удивлению, Колизей начал превращаться в пустыню.

Из зала донеслись одобрительные возгласы.

Задай ей жару, Елена.

Появились пэтси, и Николь закричала.

Больше, как я тебе показывал.

Елена справлялась блестяще. Солнце припекало все сильнее, и жара становилась невыносимой.

— Не связывайся с художником, — прошипела она, подтверждая мои предположения.

Она была художницей.

Я мельком увидел, как она сидит в своем человеческом обличье, обнаженная, перед мольбертом.

Я стряхнул это с себя, заставляя сосредоточиться на настоящем.

Поведение Николь изменилось.

— Не сработает, Елена, твоя задница будет моей!

— Нет, это мы еще посмотрим! — Елена взревела в ответ.

Я услышал гул ее розового пламени. Она полагалась не на тот источник. Я сказал ей, чтобы она рассказала о своих худших страхах.

Улыбка на лице Николь подтвердила, что она ожидала этого.

Я видел победу в ее глазах.

У нее был план.

Картинка снова изменилась, но этого было недостаточно. Николь бросилась в атаку, пытаясь отвлечь Елену. К счастью, у Елены было сильное воображение.

Елена не сдавалась. Она отказалась показывать Колизей Николь.

Николь атаковала еще молниеноснее и снова попала в чешую Елены.

— Мне все равно, чего она хочет, она на нас не заявит права.

Я посмотрел на Елену. Она выводила меня из себя, когда так говорила о себе. Это было ненормально.

Елена несколько раз теряла равновесие. Она теряла контроль над тем, что хотела показать Николь.

Николь была полна решимости и выпускала одну молнию за другой.

Елена собиралась проиграть.

Черт возьми, Елена! Устрой ей ад. Я взревел, и в моем сознании возник образ наихудшего вида ада.

Внезапно Колизей превратился в то, что я себе представлял.

Елена была в воздухе, когда пейзаж изменился.

Я видел по ее глазам, что она этого не делала. Это все из-за меня.

Я взял все на себя. Мне было наплевать, как это было возможно, но я должен был убедиться, что Николь никогда больше не попытается заявить права на Елену.

Я представил себе сухой воздух и реки лавы, окружающие Николь.

Она оказалась в ловушке, когда из лавы выбежали пэтси.

Они были мерзкими и злыми.

Она закричала.

Я прибавил огонь.

Я представил себе адскую разновидность лианы. У нее были длинные зубы, которые вонзились в Николь.

Николь вскрикнула, когда лиана чуть не схватила ее.

Теперь пути назад не было.

Я позволил земле задрожать, когда из земли вырвался огонь. Размахивая руками, Николь пыталась удержать равновесие на своем подиуме, который теперь превратился в камень, едва достаточный для ее ног. В конце концов, я отобрал у нее подиум.

Руки, охваченные пламенем, взметнулись над камнями.

Руки били ее, и на ее коже образовывались фурункулы.

Я улыбнулся, когда она закричала в агонии.

Николь наконец крикнула:

— Хватит.

Я отпустил, и Колизей вернулся в свое первоначальное состояние.

Николь была в ужасе, плакала и кричала.

Урок усвоен.

Не заявляй права на Рубикона, черт возьми.

Открылись еще одни ворота, и оттуда вылетело еще больше драконов, пытаясь преградить путь Елене.

Я воспринял это как сигнал к уходу и убрал свою задницу оттуда так быстро, как только мог.

— 28~

Когда я вернулся в Академию Дракония, по коридорам разнесся шепот о сегодняшнем заявлении. Все шептались о том, что Елена не проявила милосердия.

Я пошел в свою комнату и рухнул на кровать.

Как, черт возьми, мне удалось помешать заявлениям прав на Елену?

Чтобы это произошло, между нами должна была быть какая-то связь.

Ни у кого из других драконьих пар такого не было, но, с другой стороны, наша порода была намного лучше.

Мои мысли лихорадочно метались. Она подшучивала надо мной.

Она должна была.

Но она понятия не имела, что я испытываю к ней такие чувства.

Я не знал, как собирался остановить это, как собирался сказать ей правду. Я тренировал ее только потому, что мне нужно было, чтобы она убила меня.

Я не мог доверять этому чувству. Это не продлится долго. Рано или поздно она погрузится во тьму. Мы оба хотели бы этого.

Наконец-то я заснул. Мне ничего не снилось.

***

Грег зааплодировал мне, когда я вошел в его класс.

— Не думал, что она на это способна, Блейк. Ты определенно передаешься ей по наследству.

Я усмехнулся.

— Надеюсь, это послужит уроком для всех Драконианцев. Не заявляй права на Рубикона.

Класс зааплодировал.

Грег рассмеялся.

— Если бы только твоя Варбельская команда была такой же злобной.

Я хотел отшить его, но в тот момент он был учителем, а не просто коллегой-тренером.

На занятиях профессор Файзер была тихой. Хотя бы раз я хотел узнать, что творилось у нее в голове. Возможно, она обнаружила еще один дент. Конечно, с тем, как она себя вела, все в этой школе довольно скоро будут недовольны друг другом.

Никто не мог перестать говорить об этом заявлении прав, но победителя нигде не было видно.

В два часа я отправился на гору и нашел там ожидающую меня Елену. Я поспешно натянул халат через голову.

— Извини, что опоздал, — сказал я, садясь рядом с ней на валун.

Часть меня боялась проводить с ней время, но другая часть меня была безумно счастлива.

Я всегда с чем-то боролся.

Елена выглядела обеспокоенной и раздраженной.

— Ты в порядке? — Я легонько толкнул ее плечом.

— Не знаю.

— Она не заявила на тебя права.

Она строго посмотрела на меня.

— Это был ты?

— Что, это был я? — невинно спросил я, прикидываясь дурачком.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — прошептала она, вставая и потирая руки.

Она была напугана. Почему?

— Нет, это не я.

— Черт возьми, со злыми пэтси и всем прочим, — прошипела Елена. — Это была не я, и уж точно не Кара, так что я не знаю, кто, черт возьми, запечатлел эту сцену в моей голове. Пол был единственным.

Блядь. Я понял, о чем она говорила.

— Это не Пол, ладно. Пустыня была недостаточно страшной.

— Мне все равно.

Мне пришлось подавить вздох.

— Она этого не боялась. Будто она ожидала этого, поэтому я захотел все изменить… и это произошло.

Она уставилась на меня, не мигая.

— Она могла бы заявить на меня права, если бы когда-нибудь узнала.

— Они этого не сделают, ты — Рубикон.

— Ты этого не знаешь. — Она оттолкнулась от валуна и начала расхаживать. — Что с нами происходит? Я этого не понимаю.

— Я понимаю. — В ту минуту, когда эти слова слетели с моих губ, мне захотелось взять их обратно.

— Пожалуйста, поделись.

Я влюблен в тебя. Черт! Я тихо и медленно выдохнул. Я не мог сказать ей правду, поэтому придумал другую причину.

— Мы одинаковые. У нас обязательно должна быть какая-то связь друг с другом, которая отличает нас от всех остальных драконов.

— Всю свою жизнь я была другой, но никогда за миллион лет не ожидала, что стану такой. — Она взмахнула руками вверх и вниз по своему телу.

— Тебе все еще не нравится быть драконом?

— Это не то, что я сказала. Я люблю своего дракона. Она помогла мне со многими вещами, с которыми я никогда бы не смогла смириться самостоятельно.

Она подошла и снова села рядом со мной.

— Почему ты помог мне?

— Она недостаточно достойна, чтобы претендовать на тебя, — сказал я.

— Почему тебя волнует, кто достаточно достоин, а кто нет?

— Ты — Рубикон. Только лучшие из лучших могут претендовать на тебя, никогда не забывай об этом. — Я выдержал ее пристальный взгляд, чувствуя, что могу утонуть в зеленом море ее глаз. Она закрыла лицо руками и застонала.

Я ненавидел то, что она чувствовала, что должна скрывать от меня свои эмоции.

Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем она опустила руки и снова посмотрела на меня.

Мы смотрели друг на друга дольше, чем следовало. Внезапная потребность поцеловать ее захлестнула меня. Я хотел знать, каковы на вкус ее губы.

Я встал и подошел к дереву.

Возьми себя в руки. Ей нужно убить тебя. Ты обучал ее этому. Адреналин подскочил в теле, и я понял, что мой сердечный ритм был повышен.

Ладони вспотели.

Я глубоко вдохнул, чтобы взять свои нервы под контроль и сменить тему.

— Ходят слухи, что Арианна собирается попытаться заявить права на одного из нас в следующий раз. У меня такое чувство, что это будешь ты, так что мы должны начать готовиться к этому. Она немного более свирепая, чем Николь.

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Я могу тебе помочь. — Я присел перед ней на корточки.

— Блейк, ты не можешь. Если кто-нибудь узнает, что ты можешь делать… — Она снова отвела от меня взгляд и покачала головой. Когда ее глаза снова открылись, в них была явная мольба. — Я не могу стать сучкой Арианны, она еще более злая, чем Николь.

— Ты этого не сделаешь, просто поверь мне.

— Я так понимаю, ты тоже знаешь о ее страхах?

— Обо всех. — Я улыбнулся.

— Ты знаешь, когда она это планирует?

— Судя по тому, как некоторые Драконианцы говорили об этом, скоро.

— Тогда нам следует начинать, — непреклонно сказала она. Она была готова.

Я тренировал ее усерднее, чем раньше. Она все еще пыталась совладать со своей молнией, и это беспокоило меня. Это было странно. Я никогда не боролся ни с одной из своих способностей.

Я пытался сосредоточиться на тренировке, но это было нелегко, когда Елена была рядом со мной.

Она становилась все сильнее и устрашающе.

Наша дружба крепла по мере того, как мы проводили больше времени вместе, хотя я делал все, чтобы так не продолжалось.

Она была полна решимости и каждый день выходила за рамки своих возможностей, и у нее едва хватало сил улететь обратно в академию.

Я, конечно, помогал и следил за тем, чтобы она как следует отдохнула.

***

Варбельская тренировка прошла не так плохо, как я думал, хотя мне хотелось бы, чтобы у моей команды было немного мужества и решительности Елены. Если бы так и было, мы бы не заняли второе место.

Но всегда был следующий год… если вообще собирался быть следующий год.

Проходя по коридорам Академии Дракония, я заметил парящие в воздухе баннеры, объявляющие о предстоящем Тестриальном бале.

Табита продолжала приставать ко мне по поводу похода туда. Я сказал ей, что подумаю об этом.

В тот день Елена захотела прервать нашу тренировку.

— Почему, что может быть важнее заявлений Арианны?

— Об этом еще даже не объявлено, Блейк. Время еще есть, и я усердно тренировалась. Я считаю, что заслуживаю перерыва.

— О, да ладно?

— Это не Варбельские игры.

Я рассмеялся.

— Серьезно, что настолько важно, Елена?

— Бал, ладно? Твоя сестра сдерет с меня шкуру заживо, если я сегодня не пойду с ними за нашими масками. Она уже жалуется, что я провожу с ними недостаточно времени. Итак, я говорю тебе. Мне нужно уходить в половине третьего. — Она посмотрела на свои часы. — То есть сейчас.

— Это всего лишь бал.

— Мне все равно. Я сыта по горло упражнениями в том, как быть Рубиконом. С угрозами Арианны пока придется подождать.

Она уже скользнула за дерево, чтобы снова принять драконью форму.

— Дай угадаю, тебе не нравятся танцы и наряжаться?

— Это вообще вопрос?

Она хихикнула, выходя в своем драконьем обличье.

— Так что я приму это как отказ.

— Итак, встретимся здесь завтра?

Она покачала головой.

— Нет, мне нужно готовиться к балу.

— Елена, — сказал я, покорный и разочарованный.

— Один день не сделает меня хуже. Мне нужен перерыв. Иди, сделай что-нибудь с Табитой. Вы, ребята, все еще вместе, верно?

Я не мог поверить, с какой легкостью она упомянула Табиту.

— Да, — выдавил я из себя.

— Вот так. Увидимся в понедельник, — сказала она, прежде чем нырнуть со скалы.

Я рассмеялся, услышав, как она снова тихо разговаривает сама с собой. Для меня это уже не было таким уж странным. На самом деле, это было почти очаровательно.

Я присел на валун.

Я не торопясь закурил еще одну сигарету, надеясь, что это поможет мне прояснить голову.

Я не знал, как долго еще смогу скрывать свои чувства от Елены.

Она была подобна солнцу. К черту луну и звезды.

Она была моим солнцем.

«Ты темный, Блейк. Это ненадолго», — прошептала тьма внутри меня.

Я закрыл глаза. Тьма приближалась. Если наша связь настолько сильна, я потащу ее за собой во тьму. Я буду в ответе за то, что погашу свет внутри нее.

Я устал быть в ответе за то, что убивал свет в людях.

Слезы защипали мне глаза, и я сморгнул их.

Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Даже с Ирен. То, что было у меня с Ирен, было ничем по сравнению с этим.

Я ничего не мог с этим поделать. Я был трусом, обреченным на тьму.

***

Я оставался на горе всю ночь и наблюдал, как солнце начало выглядывать из-за горизонта.

Новые стихи о том, что Елена заставила меня чувствовать, о том, что у нас с ней нет надежды на будущее, крутились в моей голове всю ночь, наполняя душу грустью.

Я был в полном беспорядке. Я всегда был в полном беспорядке.

Я был измотан. Устал ждать, когда тьма поглотит меня. Устал от жизни.

Иногда мне хотелось поддаться этому, но я всегда отступал.

На этот раз я отступил из-за Елены.

Я не знал, что сделаю, если она уйдет.

Я буду потерян. Теперь я это знал. Может быть, она подтолкнет меня к этому краю.

Пришло время, Блейк. Я знаю, ты устал. Позволь мне взять все на себя.

Я отогнал голос тьмы на задний план, когда встал и ушел.

***

Табита была в восторге, когда я сказал ей, что пойду с ней на Тестриальный бал. Она взвизгнула, а затем приказала мне пойти убедиться, что у меня есть подходящая одежда для этого случая.

У меня не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало смокинг, но, к счастью, у Джорджа был запасной. Мы были более или менее одинакового телосложения, за исключением того, что мои руки были больше и мускулистее.

— Магия — единственный способ, которым нам удастся изменить это, — сказал Джордж.

— Чувак, я не разбираюсь в такой магии.

— Я знаю кое-кого, кто разбирается. Сейчас она здесь. Уверен, она сможет уделить мне несколько минут, — сказал он, подходя к двери.

— Хорошо, — сказал я, и он быстро ушел.

Через несколько минут он вернулся с Люсиль, матерью Бекки. Она могла бы сойти за сестру Бекки. Годы определенно были к ней добры.

— Не думала, что ты из тех драконов, которые ходят на подобные балы, Блейк.

— Меня заставил Снежный Дракон.

Она рассмеялась.

— Надень рубашку и пиджак, если хочешь, чтобы я их исправила.

— В этом-то и проблема. Он толще меня, — рассмеялся Джордж.

— Толще? — воскликнул я в притворном возмущении. — Попробуй сильнее и быстрее. Я могу надрать тебе задницу в любое время, когда захочу.

— Ладно, ладно. — Джордж поднял руки в знак поражения, затем повернулся к Люсиль. — Ты можешь это поправить?

— Насколько больше мне нужно, чтобы это получилось?

— Это совсем не подходит.

— Даже самую малость?

Я покачал головой.

— Ладно, давай покончим с этим, пока девочки приводят себя в порядок. Мне нужно быть там, чтобы помочь им подготовиться. — Она поджала губы, затем взяла у меня рубашку. — Джордж, надень это.

Он сделал, как она сказала, и она начала что-то бормотать себе под нос.

Я разинул рот, наблюдая, как материал становится больше, пока не повис на Джордже, как мешок. Он снял рубашку и протянул ее мне.

— Я же говорил тебе, она хороша.

— У этого есть какие-то временные рамки?

Люсиль рассмеялась.

— Нет, я лучшая фея-крестная во всех землях.

Я надел рубашку, но теперь она была мне немного великовата. Люсиль шагнула вперед и застегнула рубашку, оставив воротник открытым.

Она что-то пробормотала, и я почувствовал, как рубашка сжимается, пока не стала идеально сидеть по фигуре.

— Ну как?

— Идеально.

— Хорошо. — Она повторила процесс с жакетом, затем разгладила материал на моем плече. — Повеселись сегодня вечером.

Я кивнул.

— Спасибо. На всякий случай я вернусь в свою комнату в двенадцать.

— Все, что пожелаешь. Просто не делай ничего такого, чего я бы не стала делать. И к тебе это тоже относится, мистер. Я не глупая, — сказала она, строго посмотрев на Джорджа.

Он сглотнул.

— Увидимся позже, Джордж. Не опаздывай, — пропела Люсиль, уходя.

Джордж быстро обрел дар речи.

— Даже не мечтала об этом, не могу дождаться, когда увижу, как сногсшибательно ты выглядишь с моей девочкой.

Когда она ушла, я повернулся к Джорджу.

— Спасибо, чувак. Я действительно ценю это.

Джордж пожал плечами.

— Не парься, чувак. Кроме того, она действительно потрясающая, если тебе нравится тип миссис Робинсон.

Я ударил его по плечу.

— Чувак, ты же знаешь, что это мать твоей девушки, верно?

***

Джордж ушел через тридцать минут, как раз перед тем, как появилась Табита в облегающем платье, подчеркивающем каждый ее изгиб. Она пыталась отрастить волосы, и теперь они падали ей на плечи, подпрыгивая при каждом ее шаге. Я воспользовался моментом, чтобы оценить ее длинные ноги.

Она выглядела сногсшибательно.

Я схватил куртку и обнял ее за плечи, когда мы направились на бал. Когда мы подошли к дверям, я накинул куртку, и Табита схватила меня за руку, когда мы вошли. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем раздались вздохи удивления. У меня не было привычки посещать подобные светские мероприятия.

Инстинктивно я почувствовал, что ищу Елену.

Я пробежал глазами по лицам людей, которых знал, но едва узнавал. Все выглядели такими разными, такими отполированными.

Я нигде не чувствовал ее присутствия и не видел Джорджа, так что, вероятно, ее здесь еще не было.

Табита потащила меня к столу, за которым сидела Сьюзен. Когда мы добрались туда, та поперхнулась своим напитком.

— Как, черт возьми, ты его сюда притащила?

— Я похлопала ресницами и дала несколько сексуальных обещаний. — Табита подмигнула мне.

Я усмехнулся, вспомнив, как Елена говорила мне, что она не из тех девушек, которые хлопают ресницами.

Я сел, довольный тем, что с моего места за столом открывался хороший вид на входы.

Я надел маску, которую так привык надевать рядом с Табитой.

— Я не собираюсь задерживаться надолго, ладно? Ты же знаешь, что на самом деле это не мое, — прошептал я Табите на ухо.

— Не мог бы ты замолчать? Все девушки сегодня без ума от тебя. Поверь мне, это только укрепляет твое эго.

Я улыбнулся, и она поцеловала меня.

— Вау, похоже, кто-то предлагает Табите побороться за титул снежной королевы, — сказал Джефф, присвистнул.

Я повернул голову ко входу, разинув рот, когда понял, что это была Елена.

Она была воплощением красоты.

Я быстро отвел взгляд и заметил, что лицо Табиты превратилось в свирепый взгляд, когда она осмотрела на Елену сверху донизу.

— Она не настолько красива.

Мне захотелось встать и подойти к ней. Я хотел заключить Елену в свои объятия и никогда ее не отпускать.

— Ей действительно не стоит носить высокие каблуки, если она не может на них ходить, — сказала Сара.

Я оглянулся на Елену и ухмыльнулся, когда увидел, что она неловко покачивается.

Она не обыскивала комнату в поисках меня, как это делал я, когда вошел.

Я рассмеялся.

— Она сломает себе шею. Кто-то должен ей помочь. — Я встал и направился к ней.

— Серьезно? — спросила Сара, когда я уходил, но я не стал дожидаться ответа Табиты.

Внезапно на пути Елены возник стул, и она еще немного покачнулась, изо всех сил пытаясь удержать равновесие. Позади меня раздался смех, и я понял, что Табита заставила стул подвинуться к Елене. Конечно, Табита хотела унизить Елену, заставив ее упасть ничком.

Елена упала вперед, но я схватил ее прежде, чем она упала на пол. В замешательстве она схватила меня за воротник, чуть не увлекая за собой.

Я рассмеялся.

— Думал, ты боишься только высоты?

Она хихикнула, слегка повернув голову, чтобы оказаться еще ближе ко мне. От нее приятно пахло.

— Высокие каблуки, кажется, новинка.

Я помог ей подняться на ноги, держа одну руку у нее на пояснице.

— Спасибо. Ты не представляешь, от какого унижения ты только что спас меня.

— Судя по тому, как ты выглядишь сегодня вечером, сомневаюсь, что все, что ты сделаешь, приведет к унижению.

Она ахнула.

— Это был настоящий комплимент?

— Эй, я все еще знаю, как это делать. Кроме того, ты действительно выглядишь по-другому, — сказал я, разглядывая ее платье.

— Ты совсем не проверяешь меня, — прошептала она. — Иди, пока Табита не заработала грыжу или что-нибудь в этом роде.

— Уверена, что доберешься до столика?

Смех Дина прервал наш разговор.

— Я придержу ее.

Я посмотрел на него, фыркнув при виде маски, которая, как пара солнцезащитных очков, лежала у него на лбу.

— Нравится маска, Дин.

— Да, но твоя сестра заставила меня.

— Будь осторожна, Елена, — поддразнил я и вернулся к своему столику.

Все сидевшие за столом смеялись. Даже Табита. Она не была расстроена.

— Она чуть не утащила тебя с собой.

— Согласен с Сарой, ей не следует носить каблуки.

Сара рассмеялась.

— Ты просто обязан быть для всех прекрасным принцем, не так ли?

— Нет, я никогда не смогу занять его место.

Табита улыбнулась, ее взгляд смягчился, когда она поняла, что я говорю о Люциане.

— Ну, ты мой, и, очевидно, Елены тоже, хотя мне ненавистна эта мысль. Но я доверяю тебе.

— Самое гребаное время. — Я притянул ее ближе и поцеловал.

— 29~

У меня не было четкого представления о Елене, но время от времени я прислушивался к ее разговору, хотя предполагалось, что я должен был обращать внимание на Табиту.

Мастер Лонгвей встал и произнес короткую речь, и я едва расслышал, как он упомянул мое имя.

— Блейк, не думал, что нам так повезет, если сегодня вечером здесь будут оба Рубикона. Пожалуйста, всякий раз, когда у кого-либо из вас возникнет желание убивать, не стесняйтесь уходить, пока это не произошло.

Я лениво ухмыльнулся.

— Не нужно беспокоиться обо мне, а другой Рубикон носит высокие каблуки, так что я думаю, она скоро справится с собой.

Смех эхом прокатился по толпе.

— Меня вынудили! — закричала Елена.

— Ты собираешься разрушить и эту комнату тоже?

— На этот раз не с драконом, — сказала она, что вызвало еще больше смеха.

Мастер Лонгвей сменил тему и рассказал о взлетах и падениях, максимумах и минимумах уходящего года. Он кратко упомянул о смерти Люциана, не причисляя его ни к какой другой категории. Внезапное упоминание о Люциане опечалило меня, но на этот раз это было терпимо. Не та раздирающая душу печаль, что была раньше.

Я все еще был здесь, все еще сражался. Не имело значения, что я был трусом. Все, что имело значение, — это то, что я все еще сражался.

Когда мастер Лонгвей закончил говорить, мы поели, и я обнаружил, что действительно наслаждаюсь компанией за своим столом.

Через некоторое время я подтолкнул Табиту локтем.

— Ладно, ладно, пошли, — захныкала она.

— Вы, ребята, уже уходите? Вечеринка умрет без вас двоих.

Я пожал плечами.

— Это совершенно не мое. Я пришел сегодня только из-за Табиты.

— Ладно, как скажешь, — сказала Сара. — Идите и займитесь сексом, прежде чем возьмешь ее прямо здесь, на столе.

Табита громко захихикала.

— Не ревнуй сейчас, Сара.

— Я ревную и даже не собираюсь этого отрицать, — сказал Джефф, когда мы уходили.

— Это было так неловко, — прошипела Табита.

— Джефф — идиот.

Она посмотрела на меня.

— На самом деле все не так, да?

Я нахмурился, глядя на нее.

— О чем ты говоришь?

— Ни о чем. — Она улыбнулась, и у меня возникло ощущение, что она говорила не о Джеффе.

Была ли она настолько не уверена в себе? С другой стороны, у нее было на это полное право.

Я выбросил это из головы, но потом начал думать о Елене. Вероятно, она сейчас была в том зале и думала о том, насколько другим был бы бал, если бы Люциан был здесь.

Мне не понравилась эта мысль.

Елена никогда не забудет Люциана.

***

В моей комнате Табита исполнила для меня небольшой стриптиз, но я думал не об этом.

Не имело значения, что Табита была одной из самых сексуальных женщин в Пейе, или что она смотрела только на меня. Я не испытывал к ней таких же чувств.

Мне уже чертовски надоело притворяться. Притворяться хорошим, притворяться тем, кем я не был.

Притворяться, что забыл Елену, потому что она была слишком хороша для меня.

Табита была почти голой, когда я понял, что у меня пересохло во рту, но в моей комнате нечего было пить.

— Что не так?

— Оставайся здесь. Мне нужно кое-что купить, — сказал я, натягивая рубашку и направляясь к выходу. — Не двигайся, я серьезно, — поддразнил я, и знойная улыбка заиграла на ее губах.

— Не задерживайся, — крикнула она, когда я закрывал дверь.

Я собирался стащить бутылку шампанского. Вот и все. Я твердил себе это до тех пор, пока не вошел в зал. Мой взгляд метнулся к столу, и я понял, что он пуст. Не было никаких признаков Сары, Сьюзен или Джеффа.

Я оглядел комнату и обнаружил Елену, сидящую в одиночестве за своим столом.

Я направился к ней, и с каждым шагом ее свет согревал мою душу.

— Могу я пригласить вас на этот танец? — спросил я, оказавшись совсем рядом с ней.

Она посмотрела мимо меня на столик, за которым мы с Табитой сидели раньше.

— Ты уверен, что это безопасно? Не хочу, чтобы мне в голову запустили ледяным шаром.

Я усмехнулся.

— У тебя тоже есть ледяные шары, Елена.

— Я не очень хорошо танцую и боюсь за твои пальцы.

— Э, вот это правильное беспокойство. С моими пальцами все будет в порядке, а я, так уж случилось, потрясающий танцовщик.

Она неуверенно посмотрела на меня.

— Ты?

— Если ты кому-нибудь расскажешь, ты знаешь, что мне придется сделать.

Она протянула мне руку.

— Хорошо, но не говори, что я тебя не предупреждала. — Она встала со стула и чуть не упала на первом же шаге.

Я снова поймал ее и рывком поставил на ноги, с трудом сдерживая смех. Я потерпел неудачу, и глубокий раскат смеха сотряс меня.

К счастью, Елена смеялась вместе со мной.

— Это будет кошмар, — прошептала она.

— Все будет хорошо.

— Все пялятся на нас.

— Можешь ли ты винить их? Ты действительно выглядишь сексуально.

У нее вытянулось лицо.

— Серьезно? Это лучшее слово, которое ты смог придумать?

Она схватила меня за руку и снова попыталась восстановить равновесие, что заставило нас обоих рассмеяться.

— Ладно, теперь я тоже могу это предвидеть. Будет чудом, если мы выдержим этот единственный танец. — С некоторым усилием мы наконец добрались до танцпола.

Моя рука автоматически обхватила ее за талию, и я притянул ее ближе к себе.

— Просто делай маленькие шаги.

— В каком направлении? — спросила она, наступая мне на пальцы.

Я поморщился.

— Не в том направлении.

— Прости. — Я едва расслышал это слово из-за ее задыхающегося смеха.

Я поднял ее, расположив так, чтобы она стояла на моих ботинках.

— Ты серьезно собираешься сделать шаг за нас обоих?

— Это единственный способ для нас обоих пройти через это живыми. Часть Лунного Удара, помнишь?

— О, как я могла забыть? — поддразнивающе спросила она. — Ты уверен, что Табита не против?

Я преувеличенно вздохнул.

— Да, с ней все в порядке, Елена. Она знает, что это не так.

— Фух, только бы завтра она не потребовала мою голову на блюдечке с голубой каемочкой.

Я покачал головой.

— Что? — спросила она.

— Ничего, — сказал я с улыбкой.

Она закатила глаза.

— Где ты научился танцевать?

— Моя мать привыкла быть красавицей бала.

— О, правда? Ей приходилось тебя шантажировать? Заставить тебя научиться танцевать?

— Я не всегда был темным, Елена. Только эти последние несколько лет.

— Понимаю.

— Твой отец никогда…

— Нет, мы слишком часто переезжали. Наркобарон, помнишь?

Я покачал головой.

— Или пытался защитить свою эксцентричную, но непутевую дочь.

— Ты действительно подлый. Со мной и Карой нет ничего плохого.

Все мое тело сотрясалось, когда я смеялся.

Танец закончился слишком быстро.

— Я действительно думаю, что мне следует пойти посидеть. Не хочу, чтобы тебе завтра приходилось объяснять Табите, почему у тебя посинели пальцы на ногах.

— Я быстро выздоравливаю. Рубикон, помнишь? — сказал я, помогая ей вернуться на место. — Просто предложение, возможно, тебе захочется снять эти туфли. Никого на самом деле не волнует обувь в это время ночи, Елена. — Я подмигнул ей.

— И довести Бекки до сердечного приступа? Ты же знаешь, я не люблю молнии, Блейк, — сказала она тоном, который передавал, насколько она серьезна.

— Прекрасный, умный рот. Спасибо за танец. На сегодня с меня хватит. Я иду спать.

— Да, точно. — Она усмехнулась. — Передай от меня привет Табите.

Я схватил одну одинокую бутылку шампанского. Я не хотел уходить, но должен был. По тому, как легко Елена говорила о Табите, было ясно, что она не отвечала взаимностью на мои чувства. Я все еще соревновался с Люцианом.

О чем, черт возьми, я вообще думал? Мне не следовало даже думать о том, чтобы соперничать с памятью Люциана за привязанность Елены. Мне нужно было сосредоточиться на подготовке к тому, чтобы она убила меня.

Я глубоко вздохнул, возвращаясь в свою комнату.

Скоро пробьет полночь, и Золушке нужно вернуться к своей реальной жизни, пока его смокинг не съежился.

***

Я почти не видел Елену до конца уик-энда, что было даже к лучшему, потому что я принял решение снова попытаться установить некоторую дистанцию между нами.

Я знал, что так или иначе снова все испорчу, но я должен был попытаться… ради Елены.

Моя тьма никуда не денется, и, в конце концов, ее свет померкнет.

Я изменюсь. Это было неизбежно. Елене нужно было набраться храбрости и сразить меня наповал.

Я потренирую ее еще немного, но потом мне нужно будет сказать ей правду. Но я понятия не имел, как это сделать.

Я был в ужасе от того, что ей будет легко убить меня. Я не думал, что мое сердце сможет с этим справиться. Это, вероятно, быстрее привело бы к наступлению тьмы.

Наступил понедельник, и я пытался быть грубым с ней, но у нее был остроумный ответ на все, что я говорил, и я не мог удержаться от смеха.

Список того, чего не следует делать, теперь был бесполезен.

Я взглянул на часы и отметил, что у меня еще есть час до Варбельской тренировки. Мое любопытство взяло верх, и я подумал, не потакает ли мне Елена.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — спросил я Елену, прежде чем она смогла встать со своего места и вернуться в человеческий облик.

— Если тебе так нужно.

Я рассмеялся.

— Не надо ненавидеть меня, потому что я пытаюсь тебе помочь.

— Серьезно? Ты должен принять решение. Не люби меня, не ненавидь меня.

Я печально улыбнулся. Она вспомнила первое правило.

— Так о чем ты хочешь меня спросить?

Я прикусил губу, раздумывая, как сформулировать вопрос.

— Это глупо? — спросила она.

— Возможно.

— Ладно, я посмеюсь позже, в чем дело?

Я молчал. Я даже не мог заставить себя взглянуть на нее. Затем, совершенно непроизвольно, смешок сорвался с моих губ.

— Просто выкладывай, Блейк.

— Отлично. Мне всегда было интересно, почему Люциан так отчаянно хотел прокатиться на мне верхом, и мне было интересно, не покажешь ли ты мне это.

Она озадаченно уставилась на меня.

— Что ты… о… Серьезно?

— Да, я действительно хочу знать, каково это. Выяснить, из-за чего весь этот сыр-бор.

Она рассмеялась.

— Отлично, запрыгивай.

Я оставил свое непристойное замечание при себе. Я подошел к ней и схватился за ее главный рожок, легко подтягиваясь.

Мне это удалось с такой легкостью, что я удивился, почему некоторые Драконианцы изо всех сил пытаются взобраться на дракона.

Елена издала смешок. Что она задумала?

Я еще раз намотал два уса на руку, чтобы получше ухватиться.

— Полегче, тигр. Это на самом деле привязано ко мне.

Я усмехнулся и ослабил хватку, мое тело наполнилось адреналином, когда она встала и бросилась со скалы, ныряя прямо вниз.

Деревья неслись нам навстречу, когда мы спускались с головокружительной скоростью.

— Ух ты! — Я взревел от волнения и адреналина, хлынувших через меня. Елена на мгновение изменила направление, подталкивая себя в воздух.

Я усилил хватку. По сути, я только что отдал свою жизнь в руки Елены. Это была адская поездка.

— Дерзай, — сказала Елена, но она обращалась не ко мне.

Она быстро закружилась, и мир закружился вокруг меня, сила крепко прижала меня к ее рогу.

Она нырнула, снова вынырнула, повторив это несколько раз, не замедляя темпа.

Это была поездка прямиком из ада.

Елена рассмеялась.

— Еще, — крикнул я, когда почувствовал, что она собирается притормозить.

Она засмеялась, и я не сдавался.

Мне было жаль того, кто однажды станет ее всадником.

Она была безумно быстра. Зверь.

В очередной раз я пожалел, что не родился человеком, и что такой была бы моя жизнь, если бы я им был.

Моя жизнь была бы беззаботной. Не такой интенсивной все время, как было сейчас.

Она изменила курс, направляясь в противоположную от академии сторону. У меня вспотели ладони.

— Куда мы направляемся? — спросил я.

— Просто подожди и увидишь, — сказала она.

Я проглотил небольшой страх, который охватил меня.

Она направилась к югу от горы, на противоположную сторону от того места, где мы тренировались. Она спикировала вниз, затем грациозно приземлилась на небольшой поляне.

У меня отвисла челюсть, и тихий вздох вырвался из меня.

Перед нами раскинулся самый красивый водопад, который я когда-либо видел. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, заставляя все вокруг сверкать, будто бриллианты.

Я не мог оторвать глаз от пейзажа и, не дожидаясь, пока она опустится на землю, спрыгнул с ее спины, не сводя глаз с водопада.

Елена юркнула за дерево, и я услышал, как она разговаривает сама с собой.

Я сел на скамейку и подобрал ноги, совершенно очарованный водопадом и окружающей его красотой — по поверхности озера были разбросаны лепестки лилий, окружающие его камни были покрыты мхом. Почему я никогда не знал об этой красоте? Я провел так много времени на этой горе, но ни разу не забредал на эту ее сторону. От этого захватывало дух.

Елена подошла и села рядом со мной, ее тепло окутало меня, но я не смотрел на нее.

Это место было опасным. Если бы я посмотрел на нее сейчас, то не был уверен, что смог бы удержаться от поцелуя.

Мы сидели в тишине, но давление становилось удушающим.

— Это действительно красивое место. Как ты его нашла?

— Не знаю. Это было в ночь перед тем, как Николь попыталась заявить на меня права. Я не могла заснуть, и мне нужно было найти способ прояснить свои мысли.

— Мне нравится.

— Вот почему я привела тебя сюда, идиот. — Ее тон все еще был игривым, и она подтолкнула меня плечом.

Я улыбнулся.

Мимо нас проплывали утки и лебеди. Вода выглядела такой манящей, и я решил, что пришло время искупаться. В конце концов, я должен был наслаждаться сегодняшним вечером. Насколько я знал, он мог быть моим последним.

— Я собираюсь поплавать. — Я встал и посмотрел на нее сверху вниз.

Я улыбнулся и наклонился к ней, удерживая ее на месте обеими руками.

Она немного отстранилась, растерянно моргая.

— Присоединяйся ко мне. — Я приподнял брови, прежде чем побежать к водопаду.

Не раздумывая, я снял халат и забрался внутрь.

Вода казалась великолепной.

Я обернулся, и Елена быстро отвернулась от меня.

Она внимательно разглядывала меня.

Что ты делаешь? Ты недостоин ее, Блейк. Ты затянешь ее в свою тьму.

Я проигнорировал шепот, прокручивающийся в моей голове, вместо этого сосредоточив все свое внимание на Елене.

— Давай, Елена, вода просто великолепна.

— Я туда не полезу.

— Ты все еще неравнодушна к обнаженным телам?

Она прищурила глаза.

— Делай свое дело, чтобы мы могли вернуться домой.

— Нет, пойдем поплаваем. В противном случае я выйду и сам приду за тобой.

Она вскочила.

— Ладно, прекрасно.

Я рассмеялся. Она так боялась моего обнаженного тела. Я отвернулся, чтобы дать ей немного уединения — увидеть ее обнаженной означало бы нарушить сделку.

Я уже нарушил свое первое правило. Я не мог сделать большего.

Она втянула в себя воздух.

— Мне показалось, ты сказал, что там тепло. Здесь холодно.

— О, да ладно. Здесь не так уж холодно. Просто поплавай, через минуту станет тепло.

Она ушла под воду и поплыла ко мне.

Не смотри, Блейк.

Елена вынырнула из воды в нескольких футах от меня, но свет бил мне в глаза, и она прикрылась одной рукой.

Я раздраженно покачал головой.

С коварной ухмылкой она плеснула на меня водой.

Я попытался блокировать ее и нырнул, она пронзительно захихикала, когда я направился к ней. Я схватил ее за лодыжку под водой и притянул ближе. Меня так и подмывало поцеловать ее, но вместо этого я окунул ее в воду.

Блядь.

Я больше не хотел с этим бороться.

Елена всплыла, отплевываясь и выплескивая мне в лицо еще больше воды.

Мы поиграли еще несколько минут, пока я не решил, что будет лучше, если мы уйдем. Я играл с огнем и мог обжечься. Мой собственный огонь даже не шел ни в какое сравнение с тем, с чем я возился.

Елена подплыла к краю, когда волнение улеглось, но как раз в тот момент, когда она собиралась вынырнуть, я втянул ее обратно.

Она посмотрела на меня. Я отчаянно хотел поцеловать ее, но последствия…

Сосредоточься на задаче.

К черту эту задачу.

Меня так тошнило от войны внутри меня. Я просто хотел уступить правильной стороне.

— Ты в порядке?

Я покачал головой и открыл глаза.

Большая ошибка.

Я почувствовал, что теряюсь в ее объятиях.

Она была так близко, что я почти чувствовал ее дыхание.

Я придвинулся к ней поближе, и она последовала моему примеру. Ее теплое дыхание коснулось моей кожи, когда она коснулась моей груди.

Ток, который я почувствовал на днях, снова пробежал через меня.

В любой момент наши губы могли соприкоснуться.

Но я не мог этого сделать.

Я собрал всю силу воли, которой обладал, и вытащил себя из воды.

Я чувствовал, что вот-вот разобьюсь, будто мое сердце и душа разлетелись на миллион крошечных кусочков.

Она вышла вслед за мной, и я был уверен, что она бросится к ближайшему дереву, чтобы переодеться, или попросит меня закрыть глаза, когда она пронесется мимо меня за своим халатом. Это было бы неловко, но…

— Что, я недостаточно хороша для тебя, а?

Я застыл. Она не успела ни одеться, ни измениться.

Я обернулся, нахмурив брови.

Она хотела, чтобы я поцеловал ее?

Мой взгляд быстро прошелся по ее обнаженному телу, и это было именно то, что я себе представлял. Не думаю, что Елена даже осознала, что она голая. Она была слишком зла. Откуда это взялось?

— Будто я даже не могу сосчитать, сколько раз это происходило. Что ты пытаешься сделать?

— Ничего, — быстро ответил я. — Это глупо, и я не должен был этого делать.

— Я тебя не понимаю. — Разочарование в ее голосе было подобно удару. — Конечно, ты можешь видеть, что пребывание со мной делает тебя в некотором роде спокойным и нормальным. Почему ты сопротивляешься этому? Люциан мертв, он никогда не вернется.

Что? Шок пронзил меня насквозь. Елена знала о том эффекте, который она оказывала на меня.

— Дело не в Люциане.

— А в чем? — закричала она.

— Я становлюсь темным. Я не могу этого сделать, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие.

— Ты не сделаешь этого, пока мы вместе, — умоляла она.

Я хотел ей верить, но откуда она знала, что это продлится долго?

— Разве ты не чувствуешь этого?

Итак, это был не односторонний поток.

Сосредоточься на задаче, Блейк.

— Чувствую что? — спросил я, притворяясь невежественным.

— Ты становишься другим, когда ты здесь, со мной. Черт возьми, я даже это чувствую. Я чувствую себя странно, когда не провожу с тобой время каждый день.

Определенно, это не односторонний поток.

— В каком смысле? — Я нахмурился. Мне нужно было убедиться, что это было то же самое, что я испытывал.

— Как будто темноты становится слишком много, но в ту минуту, когда ты оказываешься рядом, она проходит. Да ладно, я знаю, ты тоже это чувствуешь.

Мое сердце сжалось, когда до меня дошли ее слова. Елена станет темной. Теперь это было очевидно.

Я покачал головой, понимая, что должен солгать.

— Нет, я такого не чувствую.

Она с трудом сглотнула.

— Тьма становится все сильнее. Я изменюсь, никто не заявит на меня права. — Я возьму тебя с собой.

— Ты не можешь так говорить.

— Могу! — Я должен был достучаться до нее. Почему она меня не слушала?

Она покачала головой и уставилась в землю.

Черт! Мне нужно было, чтобы она услышала меня. Я не хотел делать этого сегодня вечером, но теперь у меня не было выбора.

— Думаю, пришло время сказать тебе, почему я помогаю тебе.

Она вскинула голову и встретилась со мной взглядом.

— Ты когда-нибудь задумывался, как Пол так быстро нашел этих Элементалей?

— Да, он сказал, что опасность приближается, но вместо этого она уже надвигалась на нас.

— Он был прав. — Я выдавил улыбку, надеясь, что это поможет мне собраться с силами. — Но это было не в виде гиппогрифа или его самого. Это я.

— Блейк! — Она погладила себя по лицу. Она собиралась бороться с этим, а я не мог…

— Не надо, Елена. Неужели я единственный, кто может это видеть? — выпалил я, в моем голосе звучали поражение и смирение. — Когда Элементалы исчезли вместе с ним, ты обратилась. В этом не было особого смысла, но когда ты стала Рубиконом, сложить два и два было легко.

— Какое отношение ко всему этому имеет то, что я стала Рубиконом?

Я вздохнул, сжимая и разжимая кулак.

— Я тренировал тебя не просто так.

— И по какой же это причине? — выплюнула она.

— Значит, когда я обращусь, ты сможешь убить меня!

Это задело ее сильнее, чем я думал. Елена стояла там с широко раскрытыми глазами и открытым от ужаса ртом.

Это было совсем не то, чего я ожидал.

— Ты что, с ума сошел? Я не собираюсь тебя убивать.

— У тебя нет выбора. Я не хочу разрушать свой дом или людей, которые мне дороги. Рубикону насрать на всех них. Когда он полностью возьмет меня под контроль, меня больше не будет. Это будет только он. — Слезы навернулись мне на глаза. Мы с Еленой были одинаковыми. Мы оба отлично умели притворяться. Это должно было сломать меня. Попытка сломить ее должна была стать моим концом. — Я не хочу принадлежать Горану.

— Он в ловушке за лианами Итана, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— И я найду способ освободить его. Уверен, ты более или менее знаешь, что содержится в нашей крови.

Она кивнула.

— Поверь мне, я бы сделал все, чтобы освободить его из Итана, — тихо проговорил я. — Этого никогда не может случиться. Мы уничтожим этот мир.

Она посмотрела на меня. Ее глаза были полны вопросов, но я не увидел ни единой слезинки.

Когда она успела стать такой сильной? Я практически мог видеть, как крутятся колесики в ее голове, пока она обдумывала это.

Я молча взмолился.

Она вынуждена была согласиться. Я мог это видеть. Эта ночь не была потрачена впустую. Еще нет.

— Должен быть другой способ, кто-нибудь заявит на тебя права.

— Никто не собирается заявлять на меня права! — Блядь. Что я наделал? Я закрыл глаза и заставил себя успокоиться.

Когда я открыл глаза, она была прямо передо мной.

Мне следовало бы просто улететь и разобраться с этим позже, но я не мог оставить ее здесь. Не тогда, когда она была такой открытой. Мне нужно было быть сильным.

— Я смирился с этим, ты должна пообещать мне…

Ее рука с силой коснулась моего лица.

— Нет, я не убью тебя, я люблю тебя.

Мои глаза распахнулись. Она не могла любить меня. Если она любила меня, я только погублю ее, когда обращусь. Ей нужно было убить меня.

Гнев бурлил в крови. Я был зол на себя. Это была моя вина, что она влюбилась в меня… это не ее рук дело. Я знал, что мне нужно было ей сказать. Она возненавидит меня. Я возненавижу себя.

— Я же говорил тебе не влюбляться в меня. Я специально сказал это в первый раз, когда мы начали с этого. — Эти слова было так трудно произнести, что мне пришлось процедить их сквозь зубы.

— Ну, ты не облегчил мне задачу, Блейк.

— Я был милым.

— О, а те почти два поцелуя, которыми мы обменялись? — Саркастический смешок сорвался с ее губ.

— Я был самим собой. В этом нет ничего странного. — Мне нужно придумать ложь получше.

Или, может быть, мне и не придется этого делать.

— Так что, ты ничего не чувствуешь ко мне?

Почему она спросила меня об этом? Я не хотел лгать об этом. Сколько еще сможет выдержать мое сердце?

— Нет! Не чувствую. Ты не ровня Табите. — Каждое слово пронзало мое сердце, и я чувствовал, как все внутри меня разлетается вдребезги.

Она глубоко вздохнула и только тогда поняла, что обнажена.

Она пронеслась мимо меня и схватила свой халат, быстро натягивая его через голову.

— Я же говорил тебе…

— Да, я знаю. Не беспокойся об этом.

— Ты должна пообещать мне.

— Я не могу этого сделать! — закричала она. — Возможно, ты не испытываешь ко мне того же, но я действительно забочусь о тебе. Я не могу.

Она опустила глаза, когда пробегала мимо меня, но я все равно увидел слезы.

Я услышал, как она изменилась, услышал, как она взлетела в воздух, и услышал тихий вопль, разнесшийся в воздухе.

Елена никогда не узнает, что это со мной сделало.

Я упал на землю, пытаясь взять себя в руки. Я не мог сломаться. Не сейчас.

Крик пронзил меня насквозь.

— 30~

Я ошибался, когда думал, что, сломав Елену, я сломаюсь сам. Я не сломался, но был близок к этому. Я мог ощутить всю мерзость своего зла.

Тьма заставила меня сказать ей, что мы не будем продолжать тренировки, и она не стала спорить со мной. Она просто кивнула, прежде чем повернуться и уйти, не удостоив меня еще одним взглядом.

Это было так, будто я постоянно балансировал на грани, ожидая наступления дня, когда тьма поглотит меня полностью.

Проходили дни, и я чувствовал, как тьма сгущается все больше и больше. Даже присутствие Елены больше не могло заставить меня почувствовать свет.

Я прогнал это в ту ночь, когда все высказал ей в лицо. Моим наказанием было никогда больше этого не чувствовать.

Этот свет. Этот покой. Это ушло, и больше никогда не будет существовать для меня.

Тьма сказала мне, что я оказал Елене услугу. То, что держало нас вместе, в конце концов было сломано.

Она будет в безопасности, когда я обращусь.

Ей просто придется встретиться лицом к лицу с тьмой в одиночку, так же, как пришлось мне.

Табита не понимала, что вызвало резкую перемену в моем поведении, и постоянно приставала ко мне по этому поводу.

Когда я сказал ей, что прекратил тренировать Елену, она была в восторге. Теперь она продолжала подталкивать меня к тому, чтобы подбодрить, и с каждым разом я становился все более жестоким.

Тьма была близка к тому, чтобы утопить меня, но Табита не была той, кто столкнет меня с края.

Она не была Еленой.

Я застрял на выступе, ожидая, когда произойдет неизбежное.

Однажды днем, в разгар очередной ссоры с Табитой, Елена пришла, чтобы сунуть свой нос в мои дела.

Я свирепо уставился на нее. Что она здесь делала? Разве ей было недостаточно получить от меня? Когда же она оставит меня в покое? Когда я стану темным?

— У нас план, — сказала она.

Гребаный план? Она была смешна. Я начал смеяться.

— Это не сработает. — Я откинулся на спинку стула, положив одну ногу на стол.

— Ты этого не знаешь. Это лучше, чем просить кого-то убить тебя!

— Что ты сделал? — взвизгнула Табита.

— Успокойся, — рявкнул я Табите, прежде чем снова посмотреть на Елену. — Прекрати это, ты напрасно тратишь свое время.

— Это не так. Люциан кое-что нашел. Я видела это по его глазам. Он что-то знал, просто у него не было времени рассказать нам.

— Я же говорил тебе, он не нашел ничего, кроме обмана Пола.

— Это неправда, и я собираюсь это доказать.

— Что? — Это не входило в план. Почему она не могла просто оставить все как есть?

Но я знал почему. Как только Елена приняла решение, ничто не могло его изменить.

Но я сделаю все, чтобы переубедить ее. Ей нужно было убить меня. Никто не был достаточно силен, чтобы заявить на меня права. Если Елена не убьет меня, я уничтожу Пейю.

Я наклонился к ней, мое лицо было в нескольких дюймах от ее. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не схватить ее и не выбить из нее упрямство.

— Мне не нужно твое разрешение, но обещаю тебе, что найду все, что обнаружил Люциан. — С этими словами она развернулась и пошла прочь.

— Нет! — взревел я.

Она резко обернулась.

— Извини, но ты мне не начальник. В последний раз, когда кто-то сказал мне «нет», он довольно быстро обнаружил, что нет никакого способа изменить мое мнение, когда я на что-то решилась.

На кафетерий опустилось одеяло тишины. Краем глаза я заметил, что несколько студентов убегают, но мне было все равно. Мне нужно было, чтобы Елена остановилась.

— Я не Люциан. Ты убьешь меня, это я могу обещать.

Она рассмеялась, отчего вся столовая ахнула. Никто никогда не осмеливался смеяться мне в лицо, когда я был зол.

— Я не…

Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успел их остановить, но это был единственный способ заставить ее возненавидеть меня.

— Это моя вина, что Люциан мертв.

Она закатила глаза.

— Гиппогриф убил Люциана.

— Не делай этого, Блейк, — умоляла Табита, дергая меня за руку.

— Нет, она должна знать правду. — Я вырвал свою руку из ее хватки и подошел к Елене. — Он пришел ко мне в тот день, когда вернулся. Он хотел знать, где ты.

Елена покачала головой.

— Он мог бы спросить об этом и Сэмми, и Бекки. Это не значит, что это была твоя вина. — Она отказывалась меня слышать.

Почему она была такой тупой? Она была единственной, кто мог спасти Пейю от меня. Неужели она не видела, что ее свет больше не доходит до меня?

— Я точно сказал ему, где ты была и с кем. — Я выдавила из себя садистский смешок, внутри у меня все разрывалось.

Прежний Блейк, который не хотел быть темным, снова сражался.

Брось это. Ты не победишь, когда настоящая тьма возьмет верх.

— Он сказал мне, что Пол пытался причинить тебе боль, даже умолял меня пойти с ним. — Я смотрел в землю. Больше никаких игр. — Я отказался. — Я встретился с ней взглядом. — Если бы я пошел с ним, он все еще был бы жив.

Она сжала челюсти и отвела от меня взгляд. Она напряженно думала. Вероятно, боролась со своим разумом, как это делал я так долго. Вероятно, пыталась не поддаваться своей тьме.

Она посмотрела на меня снизу вверх.

— Я в это не верю.

Мне хотелось кричать, хотелось разнести это место в пух и прах. Но ничто из этого не убедило бы ее в правде.

— Можешь спросить Табиту. Она была со мной, когда Люциан вошел в комнату.

Елена посмотрела на Табиту в поисках подтверждения.

— Это Табита спасла тебе жизнь. Она умоляла меня пойти за Люцианом.

Тихие рыдания Табиты наполнили кафетерий, когда взгляд Елены вернулся ко мне. Свет, который всегда горел в ее глазах, исчез.

Это было не то, к чему я стремился. Все, чего я хотел, — это чтобы она поняла, что я говорю правду.

Елена зарычала, и от этого у меня по спине пробежал холодок.

— Елена. — Бекки мгновенно оказалась рядом с ней. — Не слушай его. Он хочет найти легкий выход.

Она вырвала свою руку из хватки Бекки.

— Не надо. — Она предостерегающе посмотрела на нее.

Что я наделал?

«Ей нужно возненавидеть тебя, парень. Неужели ты думал, что любовь заставит ее убить тебя?» Тьма рассмеялась.

— Ты хочешь сказать мне, что не смог помочь своему лучшему другу, потому что был слишком занят, трахая Табиту? — Ее тон был убийственным.

Я пожал плечами.

— Ты высокомерный ублюдок. — Огонь озарил ее руку, и толпа быстро рассеялась, когда Розовый поцелуй поглотил ее руки.

— Елена, прекрати это! — взмолился Джордж.

Она вскрикнула и замерла. Ее рука потянулась к шее, и я увидел крошечный дротик.

Грег стоял в дверях с пистолетом-транквилизатором в руке.

Елена вытащила дротик из шеи, но было слишком поздно. Ее лицо стало вялым.

Ее огонь замерцал.

Зверь внутри меня взревел, желая, нуждаясь в том, чтобы защитить ее.

В конце концов, она была Рубиконом.

Мой огонь вспыхнул, но прежде чем я успел пошевелиться, шквал дротиков пронзил мою грудь. Я посмотрел вниз, смутно насчитав семь дротиков, торчащих из груди. Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Елена падает в обморок.

К счастью, Джордж подхватил ее прежде, чем ее голова ударилась об пол.

Ее веки затрепетали.

Рев хотел пронзить меня насквозь, но мир кружился, и мое зрение затуманилось.

— Ты сдержал свое обещание, — пробормотала Елена прямо перед тем, как закрыть глаза.

На мой взгляд, хороший Блейк все еще боролся, но в ту минуту, когда Елена дала свое обещание, он остановился и спустился с уступа.

Когда он вошел в меня, я упал, врезавшись в пол.

Все погрузилось во тьму.

***

Когда я проснулся, мое тело было окоченевшим, а разум ревел от радости.

Наконец-то я был свободен.

Хорошее во мне так долго боролось, но теперь я был свободен быть тем, к чему был предназначен судьбой.

Вот только что-то было не так.

Я ни хрена не мог сделать.

Я не мог призвать свои способности. Ничего не помогало.

Что это была за дурацкая шутка?

Я взревел, ошеломленный, когда понял, что это мой человеческий голос эхом отдавался вокруг.

Я попытался сдвинуться с места, но даже это мне не удалось. Сквозь туман в моем сознании я осознал, что меня окружают семеро мужчин.

Они что-то скандировали, но я не мог разобрать слов.

Я понюхал воздух.

Драконы.

Магия не действовала на драконов. Но драконья магия — древняя магия — действовала.

Человеческая часть меня никогда не знала этого. Он никогда бы не впустил зверя внутрь. Ему следовало просто сдаться с самого начала.

— Блейк, успокойся, — заговорил азиат.

Я так долго ждал, когда наступит этот день, чтобы посмотреть, как он сгорает, и теперь я был бесполезен.

— Кто-то выступил, чтобы заявить на тебя права. Твои способности будут ограничены до тех пор, пока ты не окажешься на этом ринге, или, да поможет мне бог, я снова уложу тебя.

Я рассмеялся.

— Ты действительно думаешь, что на меня все еще можно заявить права?

— Да, я знаю. — То, как он говорил со мной, заставило меня подумать, что он не испугался моего зла.

— Ты понятия не имеешь, на что я способен, Лонгвей.

Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, что-то ударило меня по затылку, и я упал.

Я слабо расслышал, как Эдвард сказал:

— Он может проснуться на ринге.

Предатель.

***

Когда я пришел в сознание, вокруг меня был свет. Арену окружал толстый щит, и я слышал, как большая толпа громко аплодировала.

Смех прокатился по моему телу.

По крайней мере, сегодня у меня будет возможность кого-нибудь сжечь. Когда стена рухнет, я сожгу их всех.

Я сожгу лианы и ту подлую мразь, которая прячется за ними.

Никто и никогда не сможет заявить на меня права. Они почувствуют мой гнев и ярость.

Я с трудом поднялся на ноги и осмотрел стену.

Она была толще, чем обычно, но не ломалась.

Семеро предателей все еще были вокруг меня, все еще пели, чтобы ограничить мои способности.

Я снова взревел. Ни у кого из них не было бы ни единого шанса против Альфы. Я покажу им ад.

Заиграла песня, выбранная этим человеком. Добрый Блейк дразнил меня этим более чем достаточно раз. На мне это не сработает.

Хорошенькая малышка вышла на арену. Я усмехнулся. Я сделаю ее своей рабыней, своей игрушкой.

Эта хорошенькая штучка долго со мной не протянет.

Я прикусил нижнюю губу, окидывая взглядом ее напряженное тело.

Толпа зааплодировала, когда она подняла руки над головой, и на моих губах появилась улыбка, когда я представил эти руки в кандалах, свисающие с потолка.

Я резко втянул воздух, когда сила внезапно вернулась ко мне. Ни секунды не колеблясь, я подпрыгнул в воздух и перекинулся. Я ударился о стену, но она была прочной, и одним ударом ее не сломать.

Незнакомое чувство внезапно охватило меня, и я услышал вибрацию «тысячи рыцарей».

Невозможно! Это было против драконьего закона.

Нет, это еще не конец.

Порыв за порывом мой огонь покидал меня, когда я отдавал все, что мог. Она метнулась к ближайшему камню и спряталась за ним, а я раздул свой огонь яростнее, чем когда-либо прежде.

Огненный шар вылетел из ее руки.

Я передразнил ее своим смехом. Ее пламя было похоже на веточку, отскакивающую от моей чешуи.

Но это незнакомое чувство все еще было там, раздражая меня. Я выпустил еще больше огня.

Внезапно открылись еще одни ворота, и оттуда вылетело жалкое подобие дракона.

Сейчас они ничем не могли ей помочь.

Я направил свой огонь в его сторону.

Я убью их всех.

Крошечный дракончик парил прямо у меня над головой. Я рявкнул на него. Я бы съел его на закуску.

Но коварный дракон вырвался из моих челюстей.

Я зарычал, выпуская свою молнию на волю. Она срикошетила от скалы, разлетевшись камнями и обломками.

Внезапно все стало ясно. На этом ринге было больше одного крошечного раба.

Я мотнул головой в сторону ворот. Это был путь к отступлению. Я направился к нему, но этот крошечный дракончик закричал, как птица, привлекая мое внимание и умоляя следовать за ним.

Раб выбежал с ринга, но у меня было ощущение, что здесь все еще был кто-то еще.

Я выпустил еще один огненный шар, и он испепелил скалу.

Мои глаза поймали птицу, нырнувшую в ворота, и я увидел, как они закрылись.

Аплодисментыпрекратились. На арене стало тихо и безмолвно.

Это незнакомое чувство все еще преследовало меня. Это было непреодолимо, сильнее меня.

Я взревел.

Другой раб вскрикнул. Но что-то было не так. Ее сердцебиение было ровным, а не учащенным, как у предыдущей рабыни.

Почему она притворялась, что плачет? Она что, издевалась надо мной?

Я послал в ее сторону еще один огненный шар, и на этот раз он попал в нее.

Она была мертва.

Ничто не могло ускользнуть от моего огня. Скоро с этим познакомятся все.

Из моего пламени вырвался крик. Какая-то сила отбросила меня назад, и мой огонь обжег чешую, ударив в лицо.

Удушье и страх пытались проникнуть в меня, но это не удавалось.

Я был страхом.

Вторая рабыня восстала из моего пламени, ее одежда была опалена.

Как это было возможно? Мое пламя должно было убить ее.

— Он меня не понимает, — закричала она.

Нет, я сломал ее. Она была драконом. Она не могла заявить на меня права.

— Нет, ты дракон. Это не считается, — крикнул я, и она уставилась на меня, на ее лице не было страха.

— Я не дракон. Оказывается, это была всего лишь посылка, в которой я покинула Пейю семнадцать лет назад.

— Когда ты научилась говорить на латыни? — Она даже не могла говорить на древнем языке, когда была в своей драконьей форме.

— Я говорю на латыни? — спросила она.

Что это было? Она была драконом.

— Я не понимаю!

— Не прикидывайся дурачком, Блейк. Ты точно знал, кто я такая, когда я впервые ступила в Пейю, — крикнула она.

Прежний Блейк, который пал, отодвинулся в моем сознании на задний план, но я не уступлю ему ни на дюйм. Это было мое время.

— Я спросила тебя той ночью, есть ли у тебя Драконианец, и ты сказал мне, что такой надежды не существует. Брайан умер! Что говорит мне о том, что ты точно знал, кто такой Пол, и что он солгал, назвавшись моим драконом. Люциан умер! — закричала она, и это отдалось вибрацией во всех моих костях.

Кем она была?

Достойной, заговорил старый Блейк.

Ты должен был уйти. Я убил тебя!

Ты сказал, что любовь убьет меня. Ты был прав. Но это вдохнуло в меня новую жизнь. Я вернулся. Каждое слово насмехалось надо мной.

Нет!

Розовое пламя поглотило всю ее руку.

— Мне пришлось убить Кару ради тебя.

Нет!

Мне хотелось рассмеяться. Но я не был готов отвести взгляд.

От нее пахло опасностью.

— Она была единственной, кто по-настоящему знал меня, — кричала она.

О, я бы немного повеселился с ней.

— Ты не заслуживаешь, чтобы на тебя претендовали!

Она бросила свой огонь на пол.

Она собиралась уйти. Это должно было закончиться прямо здесь.

Она почти дошла до ворот, когда заговорила.

— Нет, папа, она выдала меня, чтобы защитить себя, вы оба это сделали.

— Трусиха! — взревел я. Никто не уходил от меня и не оставался в живых.

Я ударил ее молнией, потому что это было единственное, с чем она не могла справиться.

Она хмыкнула.

Этого не было на самом деле. Она говорила мне, что молния причиняла ей боль. Она обманула меня!

Она быстро восстановила равновесие и устремила на меня пристальный взгляд.

Ее глаза были красными.

— Ты забыл, что ни одна из этих способностей не принадлежит тебе. Они мои, они не могут причинить мне вреда.

Она продолжала уходить.

Нет, эти способности были моими!

Ее руки загорелись, когда она приблизилась к воротам, вселив в старого Блейка надежду.

Это ушло, сынок, этого не существует.

— Не связывайся со мной, Ченг. Открой эти ворота.

Ворота открылись. Она уходила.

Из толпы донесся тихий гул.

Я повернулся к ним и понял, что они напевают песню. Как драгоценно.

Но с каждым топотом их ног, от которого вибрировала земля, меня пробирала дрожь.

Затем заиграла настоящая музыка.

Я взревел.

— Ты все еще здесь? — спросила она, снова привлекая мое внимание.

С кем она разговаривала?

Она снова перевела взгляд на меня.

— Ты и я, давай устроим им шоу, которого они никогда раньше не видели.

Я рассмеялся.

— Никогда не будет «ты и я».

Я снова послал свой розовый поцелуй, но она увернулась от него.

Снова и снова она уворачивалась от всего, что я в нее бросал.

Я надавил сильнее. Она взлетела в воздух, но остановилась, мягко оттолкнувшись пятками от стены, и взлетела, снова идеально приземлившись передо мной.

Ей нужно было умереть.

Толпа сходила с ума, и это сводило меня с ума.

Я ударил ее молнией.

На этот раз она упала плашмя на землю. Она перевернулась на бок. Она устала. Легкое убийство.

Но потом она обернулась, и тот же самый шар молнии попал мне в ногу.

На этот раз это было нечто большее, чем просто веточка. Он обжигал.

Большая связь с телом.

Она закричала.

Я зарычал, пытаясь отогнать боль.

Я споткнулся, и земля содрогнулась.

Это был уже не просто огонь, соединявшийся с моим телом. Это было все. Огонь, молния и лед.

Я не смогу победить в этой атаке. Не в этот раз.

Я сосредоточился на болотах, хотя и знал, что это не сработает.

Со мной она победила все свои страхи.

Я был так слеп.

Толпа замолчала, и я услышал отродье. Она была на болоте.

— Ты можешь это видеть? — спросила она. — Ладно. Я знаю, что делать, папа. Я вроде как была драконом.

Она все еще была сумасшедшей, за исключением того, что на этот раз разговаривала со своим отцом.

— Что значит «ты слышал»? Я больше никогда тебя не увижу.

Была ли это тактика отвлечения внимания?

— Я знаю, что делать! — крикнула она, и я почувствовал, как она пытается пробиться сквозь мой барьер.

Как она могла быть такой сильной?

Я отказывался сдаваться.

Я открыл глаза. Она была на виду, все еще видя созданный мной образ.

Может, это и не ее страх, но она не могла напасть на меня.

Я затаился и двинулся к ней.

Толпа закричала в унисон, но она этого не слышала.

Я был так близко.

Всего один укус, и все было бы кончено. Она была бы мертва.

Но прежде чем я успел сделать свой ход, она схватила меня за один из рогов и уселась на меня сверху.

Я попытался удержать картинку, когда в памяти всплыли образы Колизея, затем болота и снова Колизея.

— Это бесполезно, Блейк. Это место тебя никуда не приведет. — Ее голос пронзил мои барабанные перепонки.

Это не сработает.

— У тебя нет ничего такого, о чем бы я не знала. Это отстой, что у тебя нет от меня никаких секретов, не так ли? — Эта маленькая сучка издевалась надо мной.

Я взревел и сбросил ее со своей спины.

Она упала на землю, и я затопал ногами, но она уклонилась от моих атак. Это приводило меня в бесконечную ярость.

Умри! мысленно закричал я.

Наконец, я добрался до нее, и ее тело крепко соединилось со скалой.

Она лежала неподвижно.

Это было все. Я должен был сделать это сейчас, пока она не проснулась.

В животе у меня заурчало, а розовый поцелуй обжег горло.

Я собирался сжечь мясо с ее костей. От нее не останется ничего, кроме пепла.

Прежде чем я успел высвободить его, она вскочила и послала в мою сторону лед.

Это было так, будто она была в моем сознании, готовая к моему следующему шагу еще до того, как я успел его предпринять.

Лед сковал мое тело. Я усилием воли вложил огонь в свою сердцевину, и лед начал таять во мне. Как только ко мне вернулась способность двигаться, невидимая сила придавила меня к земле.

Я оказался на горе, где мы пытались спасти меч Короля Лиона. Деревья придавили меня к земле.

Мне не следовало спасать ей жизнь.

Я заставил себя вспомнить, что это было ненастоящее, и освободился от иллюзии. Последние куски льда упали с меня.

— Я разгромлю это место, — закричала она.

Я был готов напасть, когда обнаружил ее стоящей на коленях.

Ее руки лежали плашмя на земле, и земля начала дрожать подо мной.

Она медленно встала, и земля затряслась сильнее. Я атаковал молнией, попав в один корень, который только что выскочил из земли.

Другой занял его место, затем еще больше обвились вокруг моего тела, как веревки.

Это было невозможно. Никакая магия на ринге не допускалась.

— Это не магия, это способность, — кричал старый Блейк. Его голос звучал счастливо, и это только подстегнуло мою ненависть.

Это было мое время. Мое.

Корни прижимали меня к земле, и каждое мое движение отдавалось болью по всему телу.

Все кончено, чувак.

— Сдавайся! — закричала она.

— Никогда! — Я ответил на оба вопроса.

Я попытался высвободиться, но из земли вылезло еще больше корней.

Борьба ослабила и измотала меня.

— Сдавайся!

Я взревел, как дикий зверь. Я не позволю сломить или укротить свой дух.

Она была прямо передо мной, но гребаные корни стояли у меня на пути.

Я не мог дышать, и мои кости ломались. Что-то среднее между криком и рычанием сорвалось с моих губ, когда боль захлестнула меня.

— Уступи, — пробормотала она.

Я почувствовал вкус свободы, но теперь был измотан.

Она могла заявить на меня права, но я никогда не буду принадлежать ей.

Я закрыл глаза, поддаваясь ноющему изнеможению. Сила, которая текла по венам, покинула меня.

— 31~

Я открыл глаза, с удивлением обнаружив, что все еще жив.

Что, черт возьми, произошло?

Вспышки заявления прав пронеслись в моем сознании, образы прячущейся Арианны, ее сердце бьется в бешеном ритме страха.

Я усмехнулся, но это быстро исчезло, когда я вспомнил, что Елена заняла ее место.

Она сделала это со мной.

Еще одно воспоминание всплыло в моем сознании.

Елена не была драконом. Она покинула Пейю только в нем.

Кара не была ее способом справляться со всем этим. Кара была настоящей. Сущность, делящая тело с другим человеком. Елене нужно было убить Кару. Образы быстро сменяли друг друга в моем сознании.

Зелье Калупсо.

Она разговаривает со своим отцом на ринге.

Я ахнул.

Король Альберт.

Королева была ее матерью. Не Таня, как я думал.

Я вспомнил дочь Тани. Я всегда знал, что временные рамки были неправильными.

Дочь Тани звали Кара. Елена была слишком молода, чтобы быть этим драконом.

Елена, должно быть, взошла, когда я обрушил на нее свой огонь на ринге.

Я чувствовал к ней только тьму и ненависть.

Но теперь Елена была моей всадницей. Как, черт возьми, она оказалась на том ринге со мной?

Профессор Файзер, должно быть, имела к этому какое-то отношение.

Елена могла заявить на меня права, но я никогда не буду принадлежать ей.

Если она думала, что этот бой окончен, то совершила огромную ошибку.

Рано или поздно я буду свободен.

Я не был ничьей игрушкой.

Мне было все равно, как она заявила на меня права, было ли это честно или нет, я был гребаным Рубиконом. Я не был ничьим домашним любимцем.

Я зарычал.

— Блейк, — сказала мать рядом со мной.

— Как ты могла? Я думал, ты любишь меня, — прошипел я, вложив в свой голос всю ненависть, которую я испытывал к Елене.

— Прекрати. Для твоего же блага. Почему ты нам не сказал?

— Потому что я ничей не раб.

— Она дочь короля Альберта! Блейк, дочь всадника твоего отца. Ты знаешь, чем он пожертвовал в ту ночь, чтобы вырастить тебя? Ты такой неблагодарный.

— Неблагодарный? — Слезы наполнили мои глаза.

На ее лице отразилось разочарование.

— Ты знал все это время. Люциан умер, Блейк! Сколькими еще ты был готов пожертвовать, чтобы сохранить свой секрет?

— Всем! — Тяжелый вздох вырвался из моих ноздрей. — Я ничей не раб, даже этой маленькой сучки.

Мать дала мне пощечину, и от удара у меня загорелась щека.

— Я собираюсь притвориться, что не слышала, как ты оскорблял принцессу Пейи. — Бросив последний разочарованный взгляд, она умчалась прочь.

Ярость бурлила во мне, подогревая кровь, и я изо всех сил старался успокоиться.

Я попытался пошевелиться, но ничего не произошло. Я закричал от отчаяния, сотрясая каркас кровати.

Все мое тело ныло, а ребра пронзала боль с каждым моим вдохом.

Почему я не исцелялся?

— Эти способности не принадлежат тебе, — кричал голос Елены в моей голове. — Они мои.

Я застонал.

В поле моего зрения появилась Констанс.

— Несколько часов. Ты заслуживаешь нескольких недель. — Она сделала мне укол, и, хотя я изо всех сил сопротивлялся, я потерял сознание.

***

Когда я проснулся, мое тело чувствовалось намного сильнее, чем раньше.

Я почувствовал сдвиг, но отдернул его назад.

Все нахлынуло обратно, включая мою ненависть. Мать была неправа. Это была не моя вина, что Люциан умер. Она — Елены.

Я поднял голову и увидел Елену, лежащую на кровати по диагонали напротив моей.

Вокруг никого не было. Я рассмеялся, вставая.

Я не был ничьим рабом, и уж тем более ее.

Я схватил подушку, намереваясь задушить ее, но подушка не приближалась к ее голове. Какая-то сила оттолкнула ее назад.

Кто это делал?

Я надавил изо всех сил, но то, что защищало ее, было сильнее меня.

Это заставило меня пролететь по воздуху и врезаться в стену.

Ко мне приближались шаги, и я быстро вскочил на ноги, когда подошла Констанс.

Констанс посмотрела на меня сверху вниз, затем снова на Елену. Ее взгляд скользнул к подушке на полу.

— Что ты пытался…

Я подбежал к ближайшему окну и, изменившись, прыгнул в небо.

Я не оглядывался назад и летел так быстро, как только мог.

Я не знал, куда иду и даже вернусь ли вообще. Возможно, мне следует просто покончить с собой.

***

Покончить с собой не получилось. Я исцелился слишком быстро, чтобы навлечь на себя смерть, и невидимая сила спасла меня, что бы я ни пытался сделать.

Я отказывался становиться таким, как Джордж. Я не собирался терять себя и попадать под чары, которые они использовали, чтобы контролировать нас.

Только не я. Я был Рубиконом.

С каждым днем возвращалось все больше и больше воспоминаний. Я вспомнил, каким разбитым я был после того, как Люциан умер, а Елена превратилась в Грозовой Свет. Как я чувствовал, что всякая надежда исчезла. Как же я был сбит с толку. За исключением того, что я не ошибся. События просто заставили меня казаться таким, каким я был.

Я заставил себя попытаться вспомнить все, но так много было пустым. Все, что я чувствовал, — это тьму. А потом я проснулся в Колизее, и все было кончено.

Я хотел пойти к Ирен, я скучал по ней, но знал, что теперь, когда все знают правду о Елене, я никак не смогу возобновить наши отношения.

Гребаная Елена. Я не любил ее. Я никогда не полюблю ее.

Она собиралась освободить меня. Даже если это было последнее, что она сделает.

Последние два месяца я жил в Акерском лесу, с тех пор как сбежал из лазарета.

Люди, которые забирали тех, кто исчезал в лесу Акер, пришли ко мне, когда я только прибыл, но они лишь взглянули на меня и оставили в покое.

Как могло случиться, что все так боялись меня, но у меня не было силы убить Елену той ночью?

***

Я не мог избавиться от гнева, что бы ни делал.

Мне нужен был человеческий контакт.

Мать никогда не пустит меня домой. Не после всей этой лжи и обмана.

Сейчас было только одно место, где мне могли быть рады.

У Айзека.

Я добрался до его дома поздно ночью, надеясь, что он впустит меня.

Его глаза расширились, когда он открыл дверь и увидел меня, стоящего на крыльце.

— Где, черт возьми, ты был, чувак? — Он отступил в сторону, чтобы я мог войти, и я кивнул в знак благодарности, но не ответил на его вопрос.

— Блейк.

— Не приставай ко мне. Ты же знаешь, Айзек, что уступать не в моих правилах.

Он озадаченно нахмурился.

— Ты не слышал?

— Что слышал?

— Елена не твоя всадница. Древние не поверили, что она дочь короля Альберта и королевы Катрины. Король Калеб сказал им, что она была драконом, и именно так она заявила свои права на тебя.

Я фыркнул.

— Они ему поверили?

— Конечно, они поверили. Этот идиот выдал тебя за Арианну.

— Что? — Это было чертовски возмутительно. Арианна была слабачкой.

— Расслабься. Ты — Рубикон. Так не работает. — Между нами повисло молчание. Он уставился в землю.

Было что-то, чего он мне не договаривал.

— Елена… Она спасла жизнь твоему отцу, чувак. Она не может быть настолько плохой. — Он рассказал мне обо всем, что произошло, и о том, как Древние хотели убить их за это.

Я фыркнул.

— Они все отвернулись от меня.

— Тем не менее, теперь ты свободен, чтобы какой-нибудь другой идиот попытался заявить на тебя права.

Он не спросил, почему я лгал.

— Тебе нужно принять душ, и я уверен, что ты голоден.

Благодарность наполнила меня. Я всегда мог рассчитывать на Айзека.

Я стоял под душем, позволяя воде омыть меня, смыть мои тревоги. Когда я вымылся, на кухне меня ждала большая тарелка с едой.

Я с жадностью проглотил еду, затем рухнул на пол в его комнате и погрузился в сон без сновидений.

На следующее утро, когда я проснулся, Мисси склонилась надо мной.

Я буркнул что-то в знак приветствия.

— Значит, это правда. Ты действительно стал темным? — спросила она.

Я вздохнул.

— Мисси, у меня нет на это времени.

Она бросила на меня решительный взгляд.

— Блейк, они говорят, что она — принцесса Пейи.

— Это ложь. Она была драконом. Вот как она заявила на меня права.

— Драконом? Я тебе не верю. — Мисси недоверчиво покачала головой. — Люциан умер. Это на твоей совести. — Она вылетела из комнаты, бросив на меня через плечо полный отвращения взгляд.

Скатертью дорожка.

***

Я пробыл у Айзека несколько месяцев.

Юрий был недоволен моим выбором, потому что он также верил, что Елена была принцессой, но он позволил мне остаться, потому что верил в то, во что верил король Альберт — при хорошем влиянии я мог снова обрести свет.

Это была куча фруктовых пирожных.

— Разве ты не хочешь позвонить маме и сказать ей, где ты? — спросил Айзек.

— Чего ты не понимаешь? — Я бренчал на его гитаре. — Они не хотят иметь со мной ничего общего. — У меня была хорошая мелодия, просто не было нужных слов.

Он печально улыбнулся.

— Она все еще твоя мать, Блейк. Уверен, она безумно беспокоится о тебе.

— Это не так.

Мисси позвала Айзека, ее тон был безумным, и он быстро выбежал. Он остановился в дверях и оглянулся на меня.

— Ты идешь?

Я пожал плечами. Он был гребаным гигантским орлом. Я ему был не нужен.

Он покачал головой, направляясь вниз по лестнице.

Я снова поиграл на гитаре, настраивая ее.

Вот я и был практически свободен. Почему я этого не чувствовал?

— Блейк! — крикнул Айзек снизу. Через несколько секунд его шаги загрохотали вверх по лестнице. — Тебе это не понравится, — сказал он, входя в комнату.

Я приподнял бровь, и он протянул мне газету.

Заголовок на первой странице сообщал, что Елена может доказать, что она принцесса.

— Ты ведь знаешь, что это значит, верно?

— Ты сказал, что Древние…

— У них всегда есть «но», чувак.

Я взревел.

Айзек, защищаясь, поднял руку.

— Если она сможет доказать, что она принцесса, она получит свой титул и своего дракона обратно.

Я зарычал.

— Это все объясняет. Правда?

— Чего ты не понимаешь? Я — гребаный Рубикон.

— Кому-то нужен всадник, иначе ты станешь темным, — сказал он.

— Я уже темный, если ты не заметил.

Он усмехнулся.

— Нет, это не так. Ты застрял.

Я свирепо посмотрел на него.

— Либо это, либо она, Блейк.

— Тогда я выбираю это. Я скорее умру, чем стану ее собственностью.

— Что это с тобой и твоей гребаной собственностью? Она гребаный человек. Ни кусочка золота.

Он встал и ушел, а я схватил газету.

У короля Альберта было секретное хранилище под тематическим парком.

Дерево вампиров было входом, и кровь Елены докажет, что она принцесса.

Я облажался.

Я швырнул газету о стену, пока мои мысли лихорадочно метались.

Может быть, я и не облажался.

Хранилищу, должно быть, было почти восемнадцать лет.

Может быть, оно никогда не откроется.

Надежда все еще оставалась.

Я взял газету и нашел дату. Я должен был знать, откроется это хранилище или нет.

***

Они подняли большой шум в газетах по поводу хранилища. К счастью, у Юрия не было телевизора. Они не верили в технологии. Они больше фокусировались на внутренней человеческой силе и взаимоотношениях.

Вот почему Айзек был таким замечательным другом, всегда готовым выслушать мои проблемы и помочь с моей темнотой, даже когда это означало попытку оторвать головы членам моей группы.

Все оборотни были хорошими созданиями.

— Мой папа собирается купить телевизор, чтобы посмотреть открытие хранилища.

— Ты издеваешься надо мной.

— Блейк, как ты можешь так холодно относиться ко всему этому? Это пойдет тебе на пользу.

— Это нехорошо, Айзек! — Я вздохнул. — Неужели я действительно единственный, кто видит, что значит дент? — Я провел рукой по волосам.

— Чувак, тебе нужен всадник, чтобы двигаться дальше, становиться лучше, снова становиться здоровым.

— Нет, не нужен. Ты сказал, что я застрял, и я могу с этим справиться. Я хочу свободы, Айзек. Я не хочу быть порабощенным.

— Тьма — это порабощение, Блейк, — прошипел Айзек.

— Я все еще остаюсь собой во тьме, — сказал я.

Айзек прищурился, глядя на меня.

— К чему ты клонишь?

— Дент. Это не та прекрасная вещь, которой все ее изображают. Ты действительно думаешь, что я не хочу быть хорошим? Ты все неправильно понял. Я провел всю свою жизнь, сражаясь с тьмой. Я бы не пожелал такого своему злейшему врагу. Но я не собираюсь становиться кем-то, кого я даже не знаю. Вот что такое Дент. Джордж даже не знает, через что ему пришлось пройти. Он отсутствовал целый день. Он ненавидел Бекки до Дента. Он не мог даже подумать о том, чтобы прикоснуться к ней. И теперь он не может жить без нее? Она подобна воздуху, которым он дышит, его пище, его воде, без нее он умрет. И он покончил бы с собой, если бы это означало спасение ее жизни. Все, что ей нужно сделать, это попросить. То, что она говорит, он делает. По-твоему, это похоже на свободу?

Айзек опустил взгляд, шаркая ногой по полу.

— Блейк, у наших оборотней было много связей, когда они испытывали подобные чувства друг к другу.

Я ударил себя кулаком по лбу. Почему он не мог этого понять?

— Эти узы формируются на протяжении многих лет знакомства с человеком, Айзеком. Ни за один день. Я бы с удовольствием это сделал, но я не хочу, чтобы меня принуждали так, как принуждают Джорджа.

— Кто сказал, что его заставляют, Блейк?

— Потому что он уже не тот, Айзек. Я видел это. Джордж теперь совершенно другой дракон. Они не могут приручить хроматических, мы темные. Единственное, что отгоняет тьму, — это избиения, и за нами охотятся, когда это не срабатывает.

Айзек слегка покачал головой.

— Я в это не верю. У твоего отца была большая связь с королем Альбертом, а у Эмануэля — с королем Хельмутом.

— И эти узы формировались годами тьмы и избиений!

Айзек разочарованно вздохнул, но ничего не сказал.

— Это были не денты, Айзек. Я приму побои, если потребуется, но я так не сдамся. Дент — это заклинание, которое усыпляет нас, чтобы они могли контролировать нас. — Слезы защипали глаза. — Я никогда не узнаю, что такое настоящая любовь, никогда не приму решения для себя. Мне всегда придется делать то, что она скажет. Я — Рубикон, Айзек. Альфа всех драконов. Но я буду никем, если стану ее рабом. Ты понимаешь, почему я этого не хочу?

Он уставился на меня, поджав губы, когда переваривал мои слова. Наконец, он кивнул.

— То, как ты это объясняешь, перемены, сила связи, я верю, что это своего рода магия. Я отказываюсь верить, что нечто столь прекрасное, как Дент, — это так, но я понимаю твою точку зрения. Такая сильная связь нуждается в магии, или какая-то ее часть нуждается. Я просто боюсь, что это не совсем то, что ты думаешь.

— Людям требуются месяцы, чтобы влюбиться, и годы, чтобы по-настоящему полюбить друг друга, прежде чем может сформироваться такая крепкая связь. Да, мы драконы. Мы переживаем все в десятикратном размере. Но я не знаю Елену. Во что бы они ни хотели, чтобы люди поверили, Дент — это нехорошо, Айзек. Я чувствую это всем своим существом.

— Что, если это тьма хочет, чтобы ты поверил в это, Блейк?

— Это не так. Я не признаю, когда я неправ, но я знаю это, когда это происходит. Я не ошибаюсь.

Я вытер слезу, которая скатилась по щеке.

Айзек глубоко вздохнул.

— Ладно. Я соглашусь с твоей версией. Ты совершаешь дерьмовые поступки, но ты редко ошибаешься. Если ты говоришь, что Дент — это заклинание, тогда я попытаюсь взглянуть на это именно так.

— Спасибо. Хорошо, что наконец-то у меня есть хоть один друг на моей стороне.

Он улыбнулся.

— Я всегда был на твоей стороне, Блейк. Всегда. И я никуда не собираюсь уходить.

***

Наконец-то настал день открытия хранилища. Я прислонился к дверному косяку и внимательно смотрел на экран телевизора.

Почти вся деревня пришла к Айзеку посмотреть на это.

Выступал репортер, но я не слушал, что он говорил. Вместо этого я наблюдал за статикой на экране. Казалось, не многие верили, что она принцесса.

Репортер поговорил с парой случайных прохожих в огромной толпе. Многие были разгневаны тем, что она выдавала себя за ту, кем не была.

Репортер повернулся к королю Калебу.

Он казался взбешенным, тщетно пытаясь сдержать эмоции в своем тоне.

— Мир раз и навсегда увидит, какая она на самом деле мошенница.

— Но она заявила права на Рубикона.

— Из-за того, кто она есть на самом деле. В глубине души она все еще дракон. Она просто пытается это скрыть. Она снова покажется нам. Запомните мои слова. Елена не дочь короля Альберта и королевы Катрины. Это хранилище не откроется, и когда это произойдет, Арианна, единственная принцесса Пейи, заявит права на своего дракона.

Репортер снова повернулся к камере, когда король Калеб удалился.

— Вот, вы слышали это из уст короля Ариса.

Появилось объявление, и оборотни зашептались между собой.

Юрий поймал мой взгляд, и я быстро перевел взгляд на ковер.

Он хотел, чтобы я сказал им правду. Что им не нужно было открывать хранилище. Дракон всегда знает. Что я с самого начала знал, кто она такая.

Нет. Часть меня знала, но король Калеб был прав, Елена была драконом.

Юрий начал переключать каналы, чтобы посмотреть, есть ли еще что-нибудь в сюжете. Он нашел канал, который показывал, что происходит в тематическом парке. Репортер поговорил с тамошними жителями.

Там у нее было больше поддержки. Некоторые были сбиты с толку и сказали, что начнут верить только после того, как хранилище откроется, но в остальном для них это был обычный день в Пейе.

Все новостные станции освещали это событие.

Они называли это знаменательным днем в истории Пейи, независимо от того, откроется хранилище или нет. Если хранилище откроется, то это войдет в историю как день, когда у Пейе снова появилась надежда. Если оно не откроется, это войдет в историю как одна из самых безумных вещей, которые когда-либо совершал человек, чтобы привлечь к себе внимание.

Я всем сердцем желал последнего, потому что тогда они разорвали бы ее на части и полностью забыли бы о Рубиконе.

Камера переместилась на переднюю часть, где должна была твориться история.

Я увидел, что мой отец прибыл первым, Елена следовала за ним по пятам.

Толпа испытывала смешанные эмоции. Одни выкрикивали ненормативную лексику, другие призывали ее оставаться сильной.

Мой отец, казалось, выступал в роли ее защитника. Он казался таким другим, будто у него снова была цель.

Которая умрет, когда хранилище не откроется.

И тут меня осенило.

Хранилище не обязательно было открываться. Я мог бы помешать ему открыться.

Я выбежал из дома, перекинулся и взмыл в воздух.

Я летел яростно, превзойдя все свои возможности. Наконец я приземлился на вершине холма, с которого открывался вид на это событие.

Я оглядел толпу и увидел, что там были и моя мать, и моя тетя.

Я мрачно улыбнулся. Я ни за что не мог позволить этому хранилищу открыться сегодня.

Я забрался на ближайшее дерево.

Никто не мог насильно открыть хранилище, созданное с помощью ДНК, но его можно было заставить остаться закрытым, когда оно этого хотело.

Я получил четкое представление о пространстве под сводом. Мне не обязательно было быть рядом, мне просто нужно было сосредоточиться.

Здесь было много людей, которые стали бы свидетелями ее унижения, и я был почти уверен, что это превратится в настоящую бурю дерьма, как только она не сумеет проявить себя.

Я уже чувствовал, что мой план работает. Это даст мне свободу.

Елена шагнула к дереву и сунула руку внутрь.

Я сосредоточился на активации хранилища и услышал щелчок.

Я заставил его замереть. Он хотел сдвинуться с места, но застрял.

Я сделал так, чтобы это произошло.

Я мог бы заниматься этим столько, сколько потребуется, и тогда я никогда не подпал бы под ее чары.

Король Калеб заговорил, но его голос затих, когда приступ головной боли пронзил мой череп, пытаясь проникнуть в мозг.

Мне было уже все равно, это могло раздавить меня. Тогда бы все закончилось.

Я безумно рассмеялся, но головная боль усилилась. Мир вокруг меня почернел.

***

Я обнаружил, что сижу у пруда. Моя Никогда-Не-Даши сидела там, но что-то было не так.

Я чувствовал, как ее печаль проникает в мои кости. Ее одиночество пронзило мою душу.

— Что не так?

Она отказывалась смотреть на меня.

Я все еще не знал ее имени, но она наполнила меня покоем, светом. Прямо сейчас я все еще был собой.

— Поговори со мной, пожалуйста, — взмолился я.

Она посмотрела на меня, ее глаза покраснели.

— Я не могу говорить с тобой, потому что ты все еще слеп.

— Что это значит? — спросил я. Я хотел разозлиться, но что-то в ее присутствии делало это невозможным.

— На самом деле ты меня не любишь.

— Не говори глупостей. Я перепробовал все, чтобы быть с тобой. — Я знал, что ее не существует в этой жизни. Она существовала в загробной жизни, и я много раз пытался связаться с ней.

Она рассмеялась, и это было как музыка для моих ушей.

— Все? Ты ничего не сделал. Ты все еще слеп. — Она вытерла слезу с глаза.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе нужно быть более конкретной.

— Более конкретной? Отлично. Но я отказываюсь больше этим заниматься, Блейк. Все, что ты делаешь, — приносишь боль. Такое чувство, что ты ломаешь меня.

— Я люблю тебя всем, чем являюсь, и всем, что у меня есть.

Недоверчивый звук сорвался с ее губ.

— Мне так не кажется.

— Это правда. Мои целительские способности всегда дают о себе знать. Я упорно борюсь. Это правда так.

— И, возможно, в этом твоя проблема. Я напрасно трачу свое время. Прощай, Блейк.

Я проснулся все еще на вершине холма под деревом, в голове у меня стучало так, словно кто-то сверлил мне череп.

Я не знал, что произошло после того, как потерял сознание. Люди праздновали, но это мало о чем мне говорило. Любая из сторон могла праздновать.

Когда я выпрямился, то почувствовал себя пьяным, и мне пришлось подождать минуту, чтобы обрести хоть какую-то устойчивость.

Хранилище было закрыто, и уголки моих губ изогнулись в побежденной улыбке. Я чувствовал, что добился успеха, но боялся расплаты.

Увижу ли я когда-нибудь снова свою Никогда-Не-Дыши? Она больше почти не приходила ко мне во снах.

С тяжелым сердцем я полетел обратно к Айзеку.

Я продолжал пытаться настроиться на разговоры внизу, но мой слух был повсюду.

Было ли это частью того, что я застрял? Если это было так, я найду способ справиться с тем, насколько это выводило меня из равновесия.

Я приземлился на заднем дворе Юрия. Здесь все еще была куча людей, и было странно не слышать, о чем они говорят.

Я вошел внутрь.

Айзек стоял, прислонившись к двери, ведущей в гостиную. Он держал стакан с соком, широкая улыбка озарила его лицо. Когда он увидел меня, его лицо вытянулось.

— Не думал, что ты вернешься.

— Блейк, где ты был?

— Я говорил тебе, что буду бороться с этим на каждом шагу, Айзек.

Он насмешливо наклонил голову.

— Блейк, о чем ты мне не договариваешь?

Я покачал головой.

— У меня чертовски болит голова, и мое выздоровление никак не хочет налаживаться.

Я услышала голос отца, доносившийся из телевизора, когда, спотыкаясь, шел в гостиную.

Все замолчали, пока я смотрел на экран.

— Как вы себя чувствуете? — спросил репортер.

Мой отец ухмыльнулся.

— Я всегда знал, что Ал что-то скрывает. С первого дня, как увидел Елену, я знал, кто она такая. В тот день для меня все обрело смысл. У моего сына есть настоящий всадник, и скоро на трон сядет настоящая королевская особа.

— Нет. — Это слово вырвалось у меня потрясенным шепотом.

— Хранилище открылось, Блейк, — пробормотал Айзек мне на ухо.

Нет, я потратил все свои силы, чтобы остановить это.

Я взбежал по лестнице в комнату Айзека, а он преследовал меня по пятам.

— Ты пытался помешать открытию хранилища, не так ли?

Я притворился невежественным.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что собираешься драться. Сначала хранилище не открывалось. Что заставило тебя передумать, Блейк?

— Ничто не заставило меня передумать. Я был в нокауте.

— Блейк. — Он вздохнул.

— Я буду сражаться, Айзек. Даже если это для того, чтобы доказать, что она не принцесса. Но, похоже, я потерпел неудачу.

Между нами повисло тяжелое молчание. Айзек, наверное, думал, что я чудовище.

Айзек потер переносицу.

— Тогда, думаю, нам просто придется снова сразиться в другой раз.