Грат [Валентин Холмогоров] (fb2) читать онлайн

Грат

Глава 1 Важный урок

Говорят, орки не потеют. Полная ерунда! С меня лило так, словно кто-то опрокинул мне за шиворот полный чан с водой, рубашка под толстым кожаным колетом вымокла насквозь и прилипла к телу. Дыхания не хватало: воздух сипло вырывался из легких, а под ребра будто бы напихали горячих углей. Похоже, старикашка решил сегодня уморить меня окончательно.

— Давай, увалень, двигайся! — Его высокий дребезжащий голосок звучал громче мелодичного перезвона стали. — Шевелись, мешок с навозом! Быстрее!

Рапира в руках старого Эльдмара выписывала немыслимые круги и восьмерки, словно была невесомой и жила собственной жизнью, а у меня уже ощутимо ныла правая кисть. Несмотря на преклонный возраст, старик двигался в стойке легко и свободно, будто парил над бурым исшарканным паркетом. Приближаясь стремительными пружинистыми шагами, он наносил несколько ударов или делал ложный выпад и в мгновение ока отпрыгивал назад, за пределы досягаемости моего клинка. Маленький рост эльфа тоже не упрощал мне задачу: как ни пытался я достать маячившую передо мной сухопарую фигурку, моя рапира всякий раз неизбежно оказывалась в захвате, после чего я получал ответ то в открывшееся плечо, то в шею, лишь каким-то чудом успевая закрыться.

— Дистанцию! Дистанцию держи, бревно зеленое!

Стараясь не подпустить Эльдмара на расстояние укола, я отступал, отчаянно отбивая одну атаку за другой. Клинок мельтешил перед глазами, сплетаясь в причудливую серебристую паутину. Еще пару шагов, и я уткнусь спиной в стену залы. Однако старик решил завершить поединок по-своему: сделав короткий полувыпад, он угадал мое ответное движение, и, ловко выполнив перевод в квинту, ткнул затупленным наконечником рапиры в ворот моей защитной маски.

— Готов! — ехидно констатировал Эльдмар, снял маску и отсалютовал мне клинком, отвесив при этом издевательский поклон. — Отра, а ну-ка покажи этому недоумку, как надо фехтовать!

Лениво следившая за нашим поединком девица подхватила брошенную учителем рапиру и направилась в мою сторону, натягивая на ходу перчатку.

— До пяти уколов! Ангард!

Нет, старик точно решил меня доканать: даже перевести дух не позволил! Сам-то вон почти не запыхался. Вообще, Отра фехтует не намного лучше меня, я бы даже сказал, примерно на равных. Она быстра в атаках, но, нарвавшись на жесткую защиту, начинает бестолково суетиться, пропуская уколы.

Небрежно обозначив приветствие взмахом клинка, Отра напялила маску и встала в стойку. Рапиру она держала за самое «яблоко» у основания рукояти, пытаясь удлинить тем самым вооруженную руку. Впрочем, ростом матушка-природа ее и без того не обидела, в отличие от нашего остроухого наставника. Как и все полукровки, Отра уродилась чересчур худощавой и ладной для орка, но обладала слишком уж грубыми чертами для человека. В результате ее не принимали за свою ни те, ни другие, но девушку это, кажется, ничуть не заботило.

— Начали!

Клинки со звоном схлестнулись. Воспользовавшись тем, что предыдущий поединок вымотал меня почти до предела, Отра сразу ринулась вперед, пытаясь достать меня серией коротких атак. Отбив первый шквал ударов, я сделал пару ложных выпадов, заставив противника отступить, но лезть напролом не спешил, восстанавливая дыхание.

— Давай смелее! — подзадоривал Отру старый эльф. — Не спи! Аппель! Батман!

Как я и предполагал, не добившись успеха в атаке, Отра начала отходить, огрызаясь короткими ударами навстречу. Терпеливо дождавшись, пока девица наконец решится контратаковать, я взял четвертую защиту и хлестнул ей клинком по руке, отметив, как она поморщилась от боли под маской. Не страшно, но синяк все-таки получится изрядный.

Следующие два укола я пропустил, зато потом быстро сравнял счет, а следом развил преимущество, достав Отру коротким прямым в ногу. После этого она стала осторожничать, не подпуская меня на ближнюю дистанцию, я же не атаковал, сберегая силы. Первым терпение лопнуло у соперницы: издав утробное рычание, она сделала длинный выпад, но не успела закрыться — я был наготове, и, отступив, нанес укол в маску.

— Внимательнее, Отра! — командовал Эльдмар, — не давай ему контратаковать! А ты не подпускай ее слишком близко, руку вытяни чуть вперед! Ангард!

Воодушевленная наставлениями учителя, девица нацелилась в намеренно приоткрытое плечо, но радость была преждевременной: она промахнулась, а вот мой ответный выпад достиг цели.

— Пять-четыре, — подвел итоги поединка старый эльф, — Отра расшнуровывается и на сегодня свободна. Холт, к бою! До пятнадцати уколов!

В углу засопел и завозился увалень Холт. Моктар! До пятнадцати я против него точно не выстою! Холт фехтует неважно, однако он здоровенный и сильный, к тому же, левша. Старый эльф определенно нынче не в духе, раз решил взять меня измором. И рука уже совсем онемела. Что же за день такой сегодня?..

На улице я очутился уже в сумерках, когда над мощеными тротуарами затеплились газовые фонари. Жадно втянув влажный вечерний воздух, казавшийся слишком свежим после душной залы, я повернул в сторону канала — этой дорогой я любил возвращаться после занятий. Откуда-то потянуло уютным дымком, напоминая о том, что дома ждет ужин.

— Грат!

Меня догонял запыхавшийся Холт: холщевая сумка, набитая фехтовальной амуницией, била его по спине.

— Я тебя того… не сильно?

Если честно, этот финальный бой я решил благополучно продуть, чтобы побыстрее убраться восвояси и, наконец, хоть немного перевести дух. Когда счет достиг шесть-три в пользу Холта, тот, видимо, вообразил себя могучим воином в пылу кровавой битвы, и раздухарился так, что, налетев на меня всей своей немаленькой тушей, обрушил на мою голову сокрушительный удар гардой. Если бы не защитный шлем с сетчатой маской, отправился бы я прямиком к местному лекарю собирать мозги по кусочкам. Когда искры перестали сыпаться из глаз и я снова обрел способность стоять на ногах, меня охватила такая злость, что поединок завершился спустя пять минут со счетом пятнадцать-шесть. Проигравший Холт недоуменно хлопал глазами и никак не мог взять в толк, каким таким образом он умудрился упустить заслуженную победу, которую вот только что уверенно поймал за хвост. Да и для меня самого это осталось загадкой — все происходило как в тумане. Помню только мелодичный звон клинка, да Эльдмара, многозначительно кивающего с довольной улыбкой на морщинистой физиономии.

— Нормально, — пожал плечами я. — Дело житейское.

— Значит, пойдешь завтра на «показушки»? Башка не шибко болит?

— А куда деваться-то? Не пойду — так старик меня выгонит.

«Показушки», они же показательные выступления — единственный источник дохода, позволявший старому эльфу хоть как-то сводить концы с концами. По выходным он выгонял нас на рыночную площадь и устраивал небольшое представление для праздной публики: Холт поднимал тяжести и гнул руками подковы, а потом мы все вместе показывали зевакам упражнения с оружием. Зрители охотно жертвовали Эльдмару мелкую монету, что позволяло тому не помереть с голоду еще недельку. Даже удивительно, что старик давным-давно не плюнул на все и продолжал вечерами обучать нашу троицу искусству фехтования. Тем более что эльфов в здешних землях, мягко говоря, недолюбливали.

— Тогда завтра увидимся, — хлопнул меня по плечу Холт, отчего в глазах снова потемнело. — Думаю, будет интересно!

— А я думаю, будет как всегда. Впрочем, посмотрим. До завтра, Холт.

Мимо, грохоча и изрыгая клубы черной гари вперемешку со снопами искр, прокатился запоздалый самоходный экипаж.

— Явился, не запылился! — отец упер руки в боки и недовольно сопя, уставился на меня. — Опять своим прутиком махал? Когда уже делом займешься?

— Фехтование — тоже дело, — привычно огрызнулся я, — развивает физическую силу, выносливость и реакцию.

— Реа-а-акцию! — передразнил меня отец. — Это недомерки ушастые пускай развиваются, раз уж недоразвитыми уродились, а нам и так хорошо. Не наше это, спицами махать. Вот боевой молот — это оружие настоящих героев. Это мощь, это традиция! А тебе бы только с железякой прыгать, точно уличный паяц, да глаза портить, закорючки в книжках разбирая. Тьфу, позорище!

— Ужин остыл, — донесся из гостиной голос матери, — быстро мыть руки, и за стол!

К этим вечерним баталиям я уже привык. Книжки я и вправду любил: так уж распорядилась судьба, что двое моих старших братьев умерли во младенчестве, а я появился у матери поздно, и ребенком оказался хилым да болезненным. В то время как сверстники играли во дворе в «око за око» или ходили с отцами на охоту, я лежал в кровати и глотал микстуры, тщетно пытаясь избавиться от очередной прилипчивой хвори. Болеть — безумно скучное занятие. Единственным моим развлечением сделались те несколько потрепанных книг из старого дедушкиного комода, что отец еще не успел пустить на растопку. Я перечитал их все, а некоторые даже дважды. Потом, скопив пару монет из выклянченной у матери мелочи, стал выменивать их на книги у старьевщика с Осиновой улицы. Отцу это жутко не нравилось, и книги он у меня отбирал. Оркам эти закорючки на бумаге без надобности, у орков есть Доблесть и Наследие Предков. Вон, остроухие только тем и занимаются, что сочиняют и читают всяческое непотребство, и через это вовсе стыд потеряли — мужчины у них сожительствуют с себе подобными, а женщины верхом ездят и клинками машут, вместо того чтобы готовить еду, мыть посуду, мести полы да штопать одежду, как им от роду и положено… Кстати, эльфийский, точнее, северное Высокое наречие, я выучил по тем же книгам вполне сносно, хотя орки испокон веков пользуются гномьими рунами, которые на письме куда как проще. По крайней мере, читать на эльфийском у меня выходит бегло, а вот насчет произношения есть определенные сомнения за полным отсутствием практики.

Со старым Эльдмаром я столкнулся на рыночной площади без малого год тому назад, когда бродил по рядам в поисках пополнения для своей скромной библиотеки. Старик учинил поединок на рапирах с Отрой, и я невольно залюбовался. Словно кружась в плавном танце, эльф и орк-полукровка звонко обменивались ударами, клинки сверкали на солнце, и каждое движение фехтовальщиков казалось настолько отточенным и изящным, что у меня буквально перехватило дыхание. Когда они сняли наконец маски и синхронно поприветствовали публику салютом, я распихал толпу локтями и без раздумья высыпал в лежащую на брусчатке шляпу все монеты, что терпеливо копил на книги.

— Скажите, уважаемый, — обратился я к старому эльфу, — а можно ли научиться… вот так же?

Тот окинул меня скептическим взглядом.

— Что-то мелковат ты для орка, мальчик, — голос у старика оказался пронзительно высоким и дребезжащим. Ну да, телосложением я не вышел, отчего частенько становился предметом колких насмешек со стороны сверстников, а порой — и зуботычин, чего уж скрывать. Насмешки приходилось терпеть, покуда я не сдружился с Холтом, сыном жившего по соседству пекаря. У него близких приятелей тоже не водилось, видимо, в силу того, что природа не наделила паренька крепким умом, зато щедро отсыпала ему мускулов. Окрестной детворе было с ним не интересно, зато ему было интересно со мной: я стал заводилой во всех наших совместных играх, а мне льстило, что такой здоровяк слушает меня с открытым ртом и готов поддержать любые мои идеи. «Ну ты голова!», — всякий раз восхищенно вздыхал Холт, когда я придумывал очередную забавную выходку, например, предлагал натереть мылом крыльцо зеленщика Горша, дабы тот, набравшись по обыкновению эля, кувырнулся с этого самого крыльца в канаву. Мыло предварительно следовало стырить из лавки торговца Дорга, причем Холту отводилась в этом действе важная роль — он должен был случайно опрокинуть стеллаж с мелочевкой, а потом помогать лавочнику собирать раскатившийся товар, пока я прятал под одежду орудие будущего преступления. В общем, у нас получилась отличная команда, а местная шпана быстро от меня отстала: рука у Холта оказалась тяжелая.

— А ну-ка держи, — видя мое замешательство, Эльдмар протянул свою рапиру. — Ты правша? Пальцы вот сюда, этот сверху. Гайку прижми к запястью, эфес должен лежать в ладони свободно. Разверни ступни под прямым углом. Знаешь, что такое прямой угол? Отлично, парень, а теперь отодвинь правую ногу вперед на полторы ступни. Колени согни. Сильнее. Шаг вперед, сначала той ногой, что впереди. Еще. Теперь шаг назад, начинай с левой ноги. С левой, я сказал. Плечи расправь, не сутулься. Хорошо. Приходи завтра в шестом часу к дому купца Трома, что возле старого парка. Знаешь, где это место?

Так и начались наши занятия. Поначалу моим постоянным напарником на тренировках была Отра, потом я притащил на занятия Холта, вернее, он притащился за мной сам, да так и остался. Спустя три месяца я почти перестал проигрывать девчонке, а где-то через полгода начал понемногу выигрывать. И заметил, что Отра ревнует меня к Эльдмару: она пришла к старику раньше и училась намного дольше, а я нагнал ее за считанные месяцы и практически перестал уступать в поединках. Мне же тренировки нравились: фехтование вовсе не требует силы, тут нужна ловкость, реакция и быстрый ум. А глядя на Холта можно сказать, что сила, наоборот, только мешает — особенно если ее в избытке.

День выдался дождливым: я даже думал, что старик отменит представление, но к полудню распогодилось. Площадь бурлила разношерстной толпой, до меня доносился аромат жарящегося на углях мяса, кислый запах разливного пива и отдаленные раскаты музыки, от которой расстояние оставило лишь гулкое уханье барабана. Мышцы со вчерашнего дня еще ныли, но я надеялся, что после небольшой разминки это пройдет.

Площадку для выступления Эльдмар выбрал традиционную: напротив городской ратуши, близ здания казначейства. Поначалу он давал представления в разных частях площади, выбирая место получше, но вот уже четвертый месяц как обосновался здесь, в самом что ни на есть людном месте, где вечно ошивались толпы зевак. Холт уже был тут как тут: он развлекал толпу, предлагая зевакам померяться с ним силушкой и согнуть пару подков столь же лихо, как это получается у него самого. Спустя четверть часа появилась и Отра. По команде старого эльфа мы поупражнялись с рапирами, учинили пару показательных боев, после чего Эльдмар предложил публике присоединиться к вечеринке.

— Итак, благородные дамы и господа, кто желает попробовать свои силы? Подходите, не стесняйтесь!

Эту часть представления я не любил больше всего. Подвыпившие зеваки неумело махали клинком, точно палицей, а нам приходилось балансировать на грани — и дать им покуражиться всласть, и никого не покалечить ненароком.

— Вот вы, милостивый сударь! — обратился Эьдмар к дородному орку в потертом жилете, похожему на лавочника, — не желаете ли сразиться с кем-то из моих учеников? Извольте, всего пару монет!

— А пожалуй, — пробасил тот под одобрительные возгласы толпы. — Давай сюда свою тыкалку!

Кивнув наставнику, Отра отсалютовала лавочнику и приняла стойку. Тот сгреб лапой рапиру, ухватил ее словно дубину, и принялся орудовать ею примерно так же — словно мальчишка, сражающийся прутом с порослями крапивы у соседского забора. Позволив лавочнику вдоволь намахаться, Отра под одобрительный свист и хохот зрителей пару раз ткнула его затупленным наконечником в объемное пузо, а потом добавила напоследок чуть пониже спины.

— Позвольте мне, господа?

Сквозь гомонящее скопище зевак протиснулась долговязая фигура в длинном темно-сером плаще и широкополой шляпе с белым пером. Человек средних лет — удивительно, как я не заприметил его смуглое лицо с тонкой бородкой клинышком среди местных зеленых физиономий? Деликатно отобрав у поверженного лавочника рапиру, тот небрежно изобразил что-то похожее на стойку и выжидающе посмотрел на Отру.

Дзынь! — ее клинок выскользнул из руки, воткнулся в землю затупленным концом и принялся раскачиваться, словно маятник. В бой ринулся Холт, но и этот поединок продолжался недолго: человек в плаще ловким движением очутился у здоровяка за спиной и отвесил ему короткий пинок. По инерции бедолага улетел в хохочущую толпу и кулем повалился на пыльную брусчатку. Я поднял свою рапиру.

Все произошло настолько быстро, что позже я не смог даже восстановить в памяти цепочку событий. Мой соперник просто отвел оружие в сторону, полностью открываясь для атаки, но стоило мне вытянуть руку, клинок будто притянуло к его рапире невидимым магнитом. Двойной круговой захват, и мой наконечник уперся в землю, в то время как тело еще продолжало двигаться вперед в атакующем движении. Дзынь! — в моей руке остался короткий обломок, куда улетела вторая половина, я не успел даже заметить.

— С дороги! — Эльдмар отпихнул меня в сторону. В правой ладони он сжимал тренировочную рапиру, а вот в левой откуда-то появилась короткая острая дага. Человек отшвырнул свое оружие в сторону, из-под плаща показалась на свет шпага — судя по изящной плетеной гарде, альвийской работы.

Высокий рост и более длинный клинок не позволяли старому эльфу приблизиться к незнакомцу вплотную, а вот тот удерживал старика на расстоянии словно играючи. Выбрав подходящий момент, эльф провел серию финтов, целясь сопернику в лицо, но тот, видимо, ожидал чего-то подобного: перехватив оружие, он направил его вверх, а затем шагнул вперед, сокращая дистанцию до минимума. Короткая дага с гулким стуком вонзилась ему в бок и соскользнула: под камзолом человек носил стальную кирасу. Мощный удар сапогом в грудь заставил худощавого эльфа повалиться на землю, другой ногой незнакомец тут же наступил ему на левое запястье. Острие шпаги уперлось в беззащитное горло. Отра рванулась было на подмогу, но замерла в нерешительности: в лоб ей смотрел короткий ствол гномского пистоля.

— Не стоит, сударыня, стреляю я ничуть не хуже, чем фехтую.

На земле завозился старый эльф, тщетно пытаясь подняться.

— Рад снова тебя видеть, Эльд, — с улыбкой обратился к нему человек. — Гляжу, дела у тебя идут неплохо, раз ты взял учеников. Боюсь, ты забыл преподать им два очень важных урока. Первый: в какой паршивой дыре ты бы ни пытался спрятаться, тебя найдут, если очень захотят. И второй: долги нужно отдавать, желательно — вовремя.

Глава 2 Наемник

Чужеземец и эльф перебросились парой коротких фраз — я не понял ни слова, поскольку говорили они на каком-то незнакомом человеческом наречии. Потом смуглолицый убрал шпагу под плащ, а Эльдмар, кряхтя и охая, все-таки с трудом поднялся на ноги. Отра попыталась подхватить старика под локоть, но тот грубо отпихнул ее, дернув рукой.

— Проваливайте, — проскрипел эльф, обращаясь к нам. — Занятий больше не будет. Чего застыли как истуканы?

В полной растерянности мы смотрели, как старик в сопровождении незнакомца понуро поплелся прочь. Обернувшись, чужеземец криво ухмыльнулся и коснулся двумя пальцами полей шляпы в насмешливо-прощальном жесте. Первой пришла в себя Отра.

— Учитель! — воскликнула она и припустилась вдогонку. — Я с вами!

— Я же сказал, проваливайте, — бросил через плечо Эльдмар. — Обучение окончено!

Я припрятал обломок рапиры в заплечную сумку — такими ценными вещами не разбрасываются — и сделал знак Холту, чтобы следовал за мной и помалкивал. Сам я решил держаться чуть поодаль, чтобы не пропустить ни слова, однако под руку старику не лезть. Отра уже проявила инициативу, вот пусть эта выскочка теперь и принимает весь огонь на себя. Толпа безропотно расступилась, утратив к нам всяческий интерес — развлечений на рыночной площади хватало.

— Учитель! — снова окликнула Эльдмара полукровка, — только намекните, что я могу для вас сделать?

Мне показалось, или в ее голосе прозвучали надрывные нотки? Вдруг и вправду расплачется посреди улицы? Вот это будет номер!

— А ты расскажи им правду, излей душу, — снова перешел на понятный нам орктар смуглолицый, обращаясь к эльфу — иначе ведь не отстанут.

— Не их собачье дело, — пробурчал в своей манере эльф и как-то уж совсем по-стариковски ссутулился.

— Ну, тогда я расскажу, — хохотнул чужеземец, — раз уж молодые люди решили составить нам компанию в этой увеселительной прогулке. Дело в том, многоуважаемые воспитанники, что ваш благородный наставник — досар-кондотьер.

— Наёмный убийца! — изумленно выдохнул Холт, заслужив мой осуждающий взгляд. Велел же держать язык за зубами!

— Официально зарегистрированный и платящий налоги наемный убийца, — снисходительно поправил его человек. — Гильдия досар-кондотьеров независима и экстерриториальна, но официально признана всеми правящими домами, которые ее финансируют. Собственно, главы государств или их министерства и выдают кондотьерам официальные ордеры на розыск и устранение международных преступников.

— Бывший, бывший кондотьер! — каркнул в ответ Эльдмар и закашлялся.

— А бывших не бывает.

— Прошло пятнадцать лет, Бамбур!

— Да хоть триста! Задаток взял? Взял! Заказ не исполнил? Какие у тебя еще могут быть оправдания, старый сморчок? Задача и без того была плёвой, раз уж для этого наняли тебя!

— Какие оправдания? — взвизгнул старик и замер на месте, буравя своего спутника острым, как кинжал, взглядом. Мне показалось, еще чуть-чуть, и он вцепится тому в глотку голыми руками. На всякий случай я снова нашарил обломок рапиры в заплечном мешке, хотя тягаться со смуглолицым и с исправным оружием в руках было бы слишком самонадеянно. Вот если навалиться толпой…

— Да ты… Ты… Да я тогда…

Старик тяжело, устало вздохнул, опустил плечи и поплелся на негнущихся ногах дальше.

— Я закончу начатое.

— Как будто у тебя есть выбор, Эльд, — хмыкнул человек.

— А если вернуть задаток? — подала голос Отра. — Мы… я помогу собрать деньги!

— Ничего не выйдет, сударыня, — насмешливо склонил голову чужеземец, которого эльф назвал Бамбуром, — в гильдии досаров приняты определенные правила, и их нельзя нарушать. Отступников жестоко карают, причем достанется не только самому предателю, но и тем, кто связан с ним кровными узами… Верите ли, но я пытаюсь помочь вашему учителю. Бывшему учителю, я хотел сказать.

— Бывших не бывает, — передразнила чужеземца девушка. — Я останусь с ним. Хотите вы этого, или нет.

— Вот как? — поднял бровь Бамбур. — Что ж, для начала попробуйте убедить самого Эльда, что ему нужна подобная обуза. Работа досара весьма деликатного свойства.

— Не нужна, — проворчал старик, — справлюсь без помощников. Ступай домой, девочка.

— Нет! — упрямо топнула ногой Отра. — Я отработала сегодня на площади, а значит, вы должны мне занятия на неделю вперед. Таков был уговор. Так что я останусь, пока не получу положенное.

— Однако! — Бамбур глянул на девицу с явным интересом.

— Дык это, — неожиданно встрял в разговор Холт, — я, получается, того… Ну, то есть, тоже это самое… работал!

Я закатил глаза. Мой крупногабаритный друг всегда действовал напрямик и говорил то, что думает, причем из самых лучших побуждений. Однако его души прекрасные порывы порой приходились весьма некстати. Там, где требовалась выдержка, терпение и такт, Холт предпочитал идти напролом. Как писал в своих трактатах один древнеэльфийский философ, носорог близорук, но с его весом это не его проблемы.

— А вы идите к мамочкам, мальчики, — огрызнулась Отра, — мы тут как-нибудь разберемся без вас.

— Ага, щас, — отозвался я, — бежим и спотыкаемся, аж ветер в ушах свистит. Ты, значит, будешь развлекаться, а мы сидеть по домам?

Еще не хватало, чтобы эта вздорная девица считала себя благородной спасительницей старого эльфа, причем за наш счет. Только и ищет любую возможность выслужиться, — небось, надеется, что ее обучат за это каким-то тайным знаниям или приемам. Да и вообще, Эльдмар, конечно, вредный старик, и характер у него скверный, но времени и сил он на нас истратил уйму. С другой стороны, помогать убийце, который должен в силу данного им обета погубить невинную жертву, — пусть даже она официально числится среди международных преступников, душегубов и злодеев — это против моих моральных правил. Одно дело — прикончить кого-то в честном бою, и совсем другое — подло из-за угла. Против такого категорически противится все мое естество. Вот ведь дилемма: и бросить старика никак нельзя, и помогать ему в столь черном деле я не желаю. Как поступить-то? Может, разыскать его жертву, вызвать на дуэль и проткнуть шпагой? А что, это вполне годный вариант!

— Итого, у нас в наличии один дряхлый кондотьер и три недоросля-недоучки… То есть, два с половиной, — поправился Бамбур, бросив оценивающий взгляд на мою щуплую фигуру. — Прямо команда мечты. Хоть сейчас брать штурмом крепость Грамузу.

— Мы будем штурмовать крепость? — с робкой надеждой в голосе переспросил Холт.

— Я выразился фигурально.

— Фигу… Ага. Я понял.

— А далеко ли находится… кхм, ваш объект? — осторожно подбирая слова, поинтересовалась Отра.

— Далековато, — проворчал Эльмар. — За день не доберешься.

— В таком случае мне понадобится немного времени на сборы.

— А я тоже прогуляюсь, хотя бы до места назначения, — с кривоватой улыбкой добавил смуглолицый, — заодно прослежу, чтобы кое-кто опять не смылся по дороге.

Бамбур, как-то незаметно взявший на себя роль руководителя и командира, дал нам на сборы полтора часа. Я забежал домой и сообщил, что в ближайшее время буду отсутствовать, ибо отправляюсь в небольшое путешествие. Пока я упаковывал в заплечный мешок самое необходимое, мать суетливо собрала в узелок немного провизии. Отец даже не вышел проводить — я услышал лишь доносившееся из его комнаты ворчание о том, что раз уж этот бездельник решил избавить благородное семейство от своего бесполезного присутствия, то пускай катится хоть на край света и не возвращается подольше.

По пути я заглянул к старьевщику на Осиновую улицу и выложил на прилавок стопку прочитанных недавно книг. Старый скряга жуть как не хотел расставаться с мелкими монетами, и настойчиво предлагал взять взамен пару-тройку истрепанных томов с книжных полок, но я отыскал в его лавке кое-что поинтереснее. В пыльном углу, среди позеленевших бронзовых подсвечников и совков для выгребания печной золы я случайно обнаружил заваленный хламом, темный от времени шпажный клинок. Клеймо давным-давно стерлось, а многочисленные зазубрины на металле свидетельствовали о том, что эта вещица изрядно повидала жизнь. Кроме того, клинок явно был когда-то обломан, потеряв в длине примерно пядь, а затем прокован и заточен заново. Сталь показалась мне неплохой, определенно гномской — в наших землях железо совсем неважное, болотное. Видя мой неподдельный интерес, старьевщик начал ломить цену — вещь, мол, старая, антикварная, с богатой историей, денег стоит немалых. Сам-то небось выкупил ломаный клинок за гроши, а то и вовсе нашел в куче хлама, проданного оптом за медную монету наследниками какого-нибудь усопшего горожанина. Пришлось поторговаться. В итоге мой кошель изрядно похудел, я избавился от запаса прочитанных книг, но зато стал обладателем этого сокровища — при свете дня почерневшая с годами сталь тускло переливалась благородным воронено-матовым отливом и выглядела даже лучше, чем в мрачной каморке старьевщика.

Усевшись прямо на тротуаре, я разобрал то, что осталось от тренировочной рапиры. Маленькая бронзовая гарда в форме восьмерки встала на новое место почти идеально, а вот деревянная рукоять налезла с трудом — хвостовик оказался немного шире рапирного, а когда я прикрутил гайку, сухое дерево предательски треснуло вдоль. Пришлось навестить ближайшую галантерейную лавку и отдать последнюю мелочь за толстый кожаный шнур, которым я туго обмотал эфес, зафиксировав шнурок двумя медными гвоздиками. Вышло не слишком изящно, но своей работой я остался доволен: у меня получилась самая настоящая шпага, правда, с немного укороченным, но зато привычным по длине клинком. В руке она лежала удобно и оказалась довольно легкой: я сделал несколько пробных взмахов и выпадов, распугивая случайных прохожих, после чего, полностью удовлетворенный, завернул оружие в тряпицу и направился к дому купца Трома.

Больше всего на свете я опасался, что эта парочка — я имею в виду Эльдмара с Бамбуром, конечно, — сбежит без нас. Но опасения оказались напрасными: старый эльф как раз заканчивал упаковывать вещи в походную торбу, а смуглолицый расхаживал по зале, лениво разглядывая закрепленные на стенах деревянные мишени.

— О, а вот и наша молодая гвардия, — поприветствовал он меня и возникшего следом в дверях запыхавшегося Холта. — А где девчонка?

— На улице стоит, — отрапортовал мой приятель, — не хочет в залу заходить, тревожить эти, как их… воспоминания. Позвать?

— Не надо. Мы уже выходим.

Наша чувствительная особа тонкой душевной организации действительно застыла истуканом возле входа, подпирая стенку. Она безразлично мазанула взглядом по мне и Холту, и немного оживилась при появлении чужеземца, когда тот шагнул с крыльца вслед за нами.

— За домом следят, — деловито сообщила Отра, и с лица Бабура сразу сдуло улыбку, отчего оно сделалось тревожным и сосредоточенным.

— Кто? Где?

— Двое. Один — уличный торговец пряниками, вон тот, в белом фартуке, видите?

Я бы даже сказал, в слишком белом фартуке для орка, который целыми днями бродит по пыльным улицам города. Да и не захаживают в наш переулок бродячие торговцы, покупателей тут слишком мало. Похоже, Отра права.

— Второй возле цветочной лавки напротив, букет выбирает. Уже минут сорок копается. Кажется, есть еще третий, но я не уверена.

— Замечательно, — подытожил Бамбур. — Девочка молодец. Вполне заслужила пряник за наблюдательность. Все со мной согласны?

С этими словами смуглолицый крутанулся на каблуках и с непринужденным видом направился прямо к лоточнику, наблюдавшему за нами издалека. Мы поспешили следом.

— Любезный, — обратился к нему Бамбур, — почем у вас сладости?

— Так это, — отчего-то на мгновение стушевался торговец, — вот эти по медяку, а эти, что побольше, четверть алтына.

— По медяку… Я, пожалуй, возьму два.

Бамбур растерянно пошарил в одном кармане, затем, скособочась, в другом.

— Сейчас-сейчас… Подержи-ка, любезный, — он едва не водрузил свою холщовую сумку прямо на заваленный пряниками лоток, висевший на перекинутом через шею торговца ремне, отчего тот вынужден был подхватить ее обеими руками.

— Где-то тут у меня был кошель… Точно ведь был… — Бамбур продолжал растерянно шарить под своим длинным плащом. — Ох, да вот же он. Два медяка, говоришь? С червонца сдачу наберешь? Товар-то хоть свежий? Не заветренный? Пряники мягкие, любезный? Сладкие? С корицей? А зачем тебе пистоль?

— Какой пистоль? — опешил совсем уж очумевший под сыпавшимся на него градом вопросов лоточник.

— Да вот этот, — Бамбур продемонстрировал длинноствольный полуавтоматический пистоль с кургузым восьмизарядным барабаном. — Тот самый, который только что болтался у тебя на поясе. Неплохое оружие для простого торговца пряниками. А скорострелы твой кондитер, часом, печь не умеет?

Дзынь! Стекло веранды, возле которой мы стояли, разлетелось мелкими осколками. Воспользовавшись секундным замешательством, лоточник бросил свой товар и, пригнувшись, кинулся наутек. Зато тип у цветочной лавки деловито продолжал целиться в нас из короткоствольного «флориона».

— За мной!

Дважды нас упрашивать не пришлось. Мы нырнули за гранитные перила, огораживавшие крыльцо ближайшего особняка, и буквально вжались в стену.

Бум! Второй выстрел выбил каменное крошево у нас над головами. Бамбур на мгновение высунулся из-за парапета и пальнул в ответ из трофейного пистоля. В нос ударило кислой волной пороховой гари.

— Хор-роший ствол, — процедил сквозь зубы смуглолицый. — Жалко, прицел сбит напрочь.

Третья пуля взвизгнула уже ближе, выбив сноп искр из гранитной колонны лестничной балюстрады, и сразу же с противоположной стороны по нам ударила короткая очередь из скорострела.

— Ой! — взвизгнула Отра, которой на голову посыпались горячие каменные осколки.

Моктар! Среди соглядатаев и вправду был третий, которого мы, похоже, проглядели. И этот третий оказался вооружен намного лучше своих напарников. Судя по всему, нас крепко обложили с двух сторон, загнав в самый настоящий капкан.

Глава 3 В путь!

Следующая короткая очередь с грохотом выбила несколько пыльных фонтанчиков слежавшейся земли на расположенном прямо под нашими ногами газоне, после чего невидимый стрелок затих. Гномы делают неплохие скорострелы, однако есть в них пара досадных недостатков — быстро перегреваются, да и с точностью у этого оружия просто беда. Нам это оказалось сейчас очень на руку: остывающий ствол даст пусть короткую, но передышку. Палить без остановки невидимый противник не рискнет: дуло в лучшем случае перекосит, в худшем — разорвет, а стоит оно, как городская Ратуша.

— Не высовывайтесь! — крикнул Бамбур, и, пригнувшись, тенью скользнул вдоль стены. Трофейный пистоль он спрятал за пазуху, зато в руке у него возник короткий, тот самый, которым он размахивал на площади. Мог бы и поделиться «огнестрелом». По всему выходило, что нам он не шибко доверяет.

Заметив движение, орк, прятавшийся возле цветочной лавки, поднял «флорион» и нажал на спуск. Грянул выстрел, и тут же Бамбур пальнул в ответ. Вроде бы он даже не целился, но стрелявший в нас орк коротко вскрикнул и отпрянул прочь, зажимая рану на руке. Вжавшись в каменную кладку стены, он сделал несколько шагов спиной вперед, стараясь не упускать наше убежище из виду, и, убедившись, что больше по нему никто не стреляет, бросился наутек.

Что произошло в следующий миг, я сообразил не сразу. Скрючившийся в три погибели Эльдмар неожиданно распрямился, словно сжатая пружина, и коротко взмахнул рукой. В тот же миг беглец споткнулся и кулем повалился навзничь. Я выглянул из-за парапета: он больше не шевелился. Спустя минуту появился запыхавшийся и раскрасневшийся Бамбур.

— Сбежал, — расстроенно сообщил он, и, приглядевшись к распростёртой на тротуаре фигуре, добавил:

— Я гляжу, ты не растерял своих навыков, Эльд.

Выбравшись из укрытия, я пригляделся: из-под левой лопатки беглеца торчала короткая рукоятка кинжала.

— Он пытался нас убить, — словно оправдываясь, сварливо пробормотал старик.

— Не все, кто пытается тебя убить — твои враги, — отозвался смуглолицый, — впрочем, не все, кто старается тебе помочь, — твои друзья. Я не просто так стрелял ему в руку, Эльд. Мертвеца не допросишь.

Приблизившись к неподвижному телу, Бамбур деловито обшарил карманы, вытряхнул на ладонь пару серебряных монет из тощего кошеля, сунул в свою сумку потертую пороховницу и мешочек с пулями, подобрал разряженный «флорион» и сокрушенно покачал головой.

— Ничего. Ни бумаг, ни личных вещей. Надо убираться отсюда, пока на звуки стрельбы не сбежалась вся городская стража.

Этот район всегда считался благополучным и относительно спокойным, потому стражники здесь появлялись нечасто. Но пальба, да еще и средь бела дня — событие из ряда вон выходящее. Бамбур прав: нужно уносить ноги подобру-поздорову, пока блюстители порядка не потащили нас в околоток. Как минимум, продержат взаперти до завтра, допытываясь, за что мы убили несчастного, и не испытывали ли мы к нему личной неприязни.

Эльмар, наигранно и натужно кряхтя, вытащил из спины мертвеца кинжал, небрежно обтёр лезвие о его же одежду и спрятал за отворот ботфорта.

— Пойдемте, — проскрипел он, — времени у нас мало. Нужно добраться до Кызырота засветло.

В Кызырот — небольшой городишко на берегу реки Триксы — вела только одна дорога, по которой ходили рейсовые самовозки. Одной из них мы и воспользовались, заплатив на почтовой станции по медяку с носа. На открытой платформе, заваленной деревянными ящиками, мешками и тюками, расположилось еще трое орков, судя по виду — торговцы, ехавшие по каким-то своим купеческим делам. Похоже, гордость оркской техники совершенно не понравилась Бамбуру: он недовольно морщился, когда самовозку подкидывало на каждой колдобине, а летящий из трубы дым, перемешанный с густой сажей и искрами, так и вовсе вызвал у него приступ кашля. Дым тут же впитался в одежду, из-за чего мы мгновенно пропахли гарью и копотью. Зато гнус и мошкара, которая начала клубиться вокруг повозки звенящими тучами, едва мы выкатились за городские ворота, не решалась приблизиться к нам ближе, чем на сажень.

— Хоть бы дороги нормальные делать научились, — думая, что его не слышно из-за оглушительного стрёкота паровой машины, проворчал смуглолицый, когда его подбросило на очередной яме, куда угодило деревянное колесо. Меланхоличный возница, давным-давно привыкший к тряске, не считал нужным объезжать многочисленные выбоины, и пер прямо, не разбирая пути.

— Тут кругом болота, почва плохая, — Отра обиженно встала на защиту отечества. — Как ни латай, после первых же дождей дорогу опять развезет.

— У вас вся страна — одно сплошное болото, — недовольно заметил Бамбур. — Сидите в нем, точно жабы, только не квакаете. Слово «гидромелиорация» слышала когда-нибудь?

— Гидра… чего? — захлопал глазами Холт.

— Не важно, — отмахнулась Отра, и повернулась к иноземцу. — Между прочим, болота — это основа нашей экономики. Это болотный газ, которым мы освещаем улицы и топим печи в кузницах, это железо. По экспорту торфа мы первые в мире. А клюква? Наша знаменитая клюквенная настойка, «косорыловка», известна буквально повсюду!

— Знаю, пробовал, — скривился Бамбур. Похоже, «косорыловка» нравилась ему еще меньше тряской самовозки.

— Кстати, а куда мы едем? — как бы невзначай поинтересовался я. Если честно, мне было жутко интересно: за пределы родного городка я выбирался всего лишь пару раз в жизни, а в Кызыроте так и вовсе никогда не был. Может, удастся повидать еще пару-тройку городов? Я очень любил читать про путешествия, но самому участвовать в чем-то подобном никогда не доводилось. Не сказать, что меня одолевала тяга к приключениям, но череду однообразных дней, из которых состояла моя прежняя жизнь, иногда очень хотелось чем-то разнообразить.

Эльдмар с Бамбуром переглянулись. Бамбур пожал плечами.

— В Валлор, — неохотно ответил старик.

Я представил себе карту континента. Ох, ничего себе! Если я не путаю, королевство Валлор располагается далеко на востоке в предгорьях Гримварда. Добраться до него можно только через земли гномов и эльфов, а потом на пути окажутся княжества, населенные людьми. Неблизкий путь получается!

— Ты еще можешь отказаться и вернуться домой, — видя растерянность на моем лице, вкрадчиво произнес Бамбур. Отра криво усмехнулась, и я отрицательно замотал головой.

— А эти… — Холт неопределенно пошевелил пальцами, и кивнул в сторону скрывшегося за горизонтом города, — Еще будут на нас нападать?

— Понять бы еще, кто это был и что им нужно, — вздохнул Эльдмар.

— Ну, ты нажил немало кровных врагов, — хохотнул Бамбур, — благо, профессия обязывает.

— Ты не меньше, — огрызнулся старый эльф. — Хотя сдается мне, на сей раз это отголоски той самой истории… Нам нужно внимательнее смотреть по сторонам. На всякий случай.

Удивительно, но историю с перестрелкой я начал обдумывать только здесь, сидя на жестком деревянном ящике в трясущейся на ухабах самовозке. То, что меня вполне могли убить, дошло до меня только сейчас. Со смертью мне сталкиваться доводилось — пьяные драки, заканчивавшиеся трупами, случались в нашем квартале несколько раз за год. Да и на рыночной площади чуть ли не каждый месяц устраивали шоу с публичным повешением какого-нибудь пойманного стражей грабителя или насильника. Поглазеть на подобные мероприятия собиралась большая толпа: торговцы продавали обывателям пиво и соленую рыбу, а карманники, пользуясь случаем, срезали у зазевавшихся ротозеев кошельки. Мы с детворой тоже бегали поглядеть на подобные представления, а когда все заканчивалось и толпа понемногу расходилась, можно было подобраться вплотную к эшафоту, вот прямо близко-близко, и даже ткнуть в лениво покачивающегося в петле мертвеца заранее отломанной веткой. В общем, зрелище было для нас привычное, и покойники меня ничуть не пугали, правда, раньше я никогда не примерял смерть на себя. От мысли о том, что сегодня я мог очутиться там, за порогом, меня слегка передернуло. Любопытно, действительно ли ушедших встречают там благочестивые предки и строго спрашивают, достойно ли ты прожил свою жизнь? Моктар, не хочется проверять!

Наша поездка завершилась, когда солнце начало клониться к закату. Самовозка вкатилась на пыльный пустырь, окруженный с одной стороны диким кустарником, а с другой — бескрайними кукурузными полями, кашлянула мотором и остановилась. Дремавшие купцы спрыгнули на землю, разобрали свою поклажу и принялись разминать затекшие ноги — только тогда я понял, что мы все-таки приехали.

— Типичный Кызырот, — бросил сквозь зубы Бамбур, обойдя стороной валявшуюся посреди дороги раздавленную колесом гадюку и тут же вляпавшись в коровью лепешку.

Городишко и впрямь представлял собою жалкое зрелище. С полсотни жавшихся друг к другу деревянных домов, половина из которых — с потемневшими от времени соломенными крышами, вдалеке виднеется что-то вроде фермы, вокруг которой, отмахиваясь от мух хвостами, млеет на солнце скот. На холме, что на противоположном берегу Триксы, машет крыльями старая мельница. Застоявшийся предзакатный воздух наполнен густым ароматом скошенной травы и навоза. Подхватив сумки, мы спустились к реке, от которой тянуло илом и прохладой. Пристань пришлось искать долго: мы несколько раз прошли вдоль усыпанной галькой отмели туда и обратно, пока до нас не дошло, что полусгнивший помост, стоящий на скользких, покрытых тиной бревнах, и покосившаяся деревянная будка возле него — это она и есть. Будка была заперта на висячий замок, а единственной живой душой поблизости оказался старый орк, меланхолично закидывавший с причала удочку в мутные речные воды.

— Так этова, — разбил он наши надежды убраться из Кызырота поскорее, — не будет больше сегодня кораблей-то. Завтра вроде пристанет один по пути на Горгулак, вы и приходите к полудню.

— Отец, — обратился к нему Бамбур, — а где у вас тут заночевать можно?

— Так этова, постоялый двор и трактир у нас только один. Вот как пойдете по этой дороге, никуда не сворачивая, так в него и упретесь.

Постоялый двор оказался подстать остальному городку: вросшее в землю одноэтажное здание с покрытой мхом двускатной крышей, по двору бегают тощие куры, а нарастянутых вдоль покосившегося забора веревках сушится белье.

— Извините, благородные господа, совсем нету мест, — подозрительно оглядев нашу компанию, развел руками трактирщик. — У нас всего три комнаты, и все заняты. Купцы приехали, корабля ждут-с.

Для убедительности он кивнул в сторону обеденного зала, где и вправду сидели несколько пузатых торговцев совершенно типичной для представителей этой профессии наружности. А вот компания из четырех орков, расположившаяся почти у самого входа, на купцов не походила совершенно — особенно вон тот, со сломанным носом и сколотым почти под корень клыком. Все четверо были изрядно пьяны — на столе перед ними стояла початая бутылка «косорыловки», а еще не менее трех пустых валялось у них под ногами.

— О, смотрите-ка, ушастый! — ткнул своего приятеля в бок щербатый орк, показав пальцем на Эльдмара. — Эй, тут приличное заведение, с животными сюда нельзя!

Компания разразилась веселым хохотом.

— Вот я и удивляюсь, как это вас сюда пустили, — ухмыльнулся в ответ старик.

— Чего? — вылупился на него щербатый.

— Господа, нам не нужно конфликтов, — примирительно поднял ладони Бамбур, но в его глазах заплясали веселые огоньки. — Поэтому будет лучше, если вы сейчас извинитесь перед моим спутником, после чего заберете свое пойло и удалитесь в более подходящее для вас место.

— Это куда? — перевел на него мутный взгляд орк.

— По пути сюда я приметил отличный свинарник…

— Да я тебя сейчас на куски порву, урод бледномордый, — взревел щербатый, и его товарищи повскакивали на ноги.

— Любезный, — со вздохом обратился к трактирщику Бамбур, — похоже, прямо сейчас у вас освободится для нас как минимум одна комната.

Глава 4 Трикса

Я не успел даже вытащить оружие, спрятанное в заплечном мешке, как пьяная четверка ринулась в атаку. Бамбур ловко поднырнул под летящий ему в голову кулак размером с добрую пивную кружку и заехал однозубому орку локтем по затылку. Тот только крякнул: видно, шея здоровяка была способна выдержать и не такое. Двое повисли на Холте: его посчитали самым опасным противником. Не теряя времени даром, Отра схватила стоявший поблизости табурет и с грохотом обрушила его на голову четвертого орка. Что-то жалобно хрустнуло, ни то позвоночник несчастного пьянчуги, ни то предмет мебели, но табурет, не выдержав столь грубого обращения, разлетелся на части. Отлетевшая ножка больно ударила меня по плечу. Подобрав ее, я присоединился к побоищу.

Однозубый с утробным рычанием наседал на Бамбура, размахивая кулаками, но тот уходил от ударов, лавируя меж столами — кажется, противнику так ни разу и не удалось зацепить его. Что ж, смуглолицый прекрасно справится сам, — подумал я, и, размахнувшись, долбанул ножкой по затылку орка, схватившего Холта.Тот тряхнул башкой, отпустил свою добычу и с ревом бросился на меня. Смотреть по сторонам было особо некогда, но краем глаза я заметил, как Холт сграбастал в охапку оставшегося в одиночестве соперника, поднял его над головой словно мешок с тряпьем, и с силой швырнул об пол.

Тягаться со здоровым амбалом мне было не с руки, потому я опрокинул ближайший стол и кинулся наутек. Орк перепрыгнул через возникшую на его пути преграду, но тут же споткнулся и кубарем покатился по заплеванному полу, сшибая по пути мебель. Причиной его падения оказался ухмыляющийся Эльдмар, подставивший здоровяку подножку. Не дожидаясь, пока тот очухается и поднимется на ноги, я хорошенько приложил его по башке своей импровизированной дубинкой — пускай отдохнет.

Тем временем Отра, легко перемахнув через поваленный мною стол, коротко ударила оставшегося на ногах соперника носком сапога по коленке. Пока тот, хромая и подвывая, пытался схватить девицу растопыренной лапой, она добавила ногой в пах и отскочила подальше — совсем как на тренировках, стремительно уходя от моей атаки. Орк взвыл, будто раненый слон, — и в этот самый момент я угостил его ножкой от табурета по второму колену. Не устояв на ногах, пьянчуга рухнул наземь.

Последний из нападавших, видимо, поняв, что битва складывается совсем не в его пользу, схватил валявшуюся на полу пустую бутылку, со звоном расколотил ее об стенку, и, сжимая в пятерне получившуюся «розочку», с ухмылкой двинулся на Бамбура. Тот отступил на пару шагов, потянулся к болтавшийся на поясе шпаге, но извлекать оружие из ножен не пришлось. Глаза щербатого буквально выкатились из орбит, когда Холт ухватил его сзади за шею и слегка сдавил. Воспользовавшись этим, Бамбур с силой заехал однозубому ногой в живот. Издав сдавленный хрип, задира осел на пол.

— Мы оплатим ущерб, любезный, — Бамбур кинул трактирщику пару серебряных монет.

— Не беспокойтесь, благородные господа, мы приберемся, — со вздохом кивнул тот. Видимо, погром вроде того, который мы только что учинили, был для него делом привычным. — Думаю, у меня действительно отыщется для вас небольшая комната на первом этаже.

Комната оказалась и впрямь крохотной, причем настолько, что наша компания сумела разместиться там с огромным трудом. Нам с Холтом и Отрой пришлось довольствоваться брошенными прямо на пол грязными и дурно пахнущими соломенными тюфяками. В каморке не имелось ни единого окна, дверь выходила прямо во двор, по которому важно бродили куры, а из соседнего свинарника доносилось довольное хрюканье, и разливался непередаваемый запах. Впрочем, воздух в комнатке тоже не отличался свежестью, потому, оставив там поклажу, мы вышли наружу, навстречу сгущающимся сумеркам. Я извлек из дорожной сумки маленький перочинный ножик, подобрал валявшуюся на земле деревяшку, и принялся неторопливо остругивать ее, придавая ей округлую форму.

— Учитель, — обратилась к сидевшему в глубокой задумчивости на пороге Эльдмару Отра, — вы обещали мне урок.

Эльф поднял на нее усталый взгляд. Судя по всему, сейчас у него не имелось ни малейшего желания проводить занятия.

— Садись в стойку, и двигай шагами вперед во-он до той осины, — проскрипел он. — Обратно шагами назад. Потом — шаг, укол, выпад, закрыться. То же самое спиной вперед. Потом… Потом скажу что делать. Приступай.

Отра послушно уселась в стойку и принялась выполнять задание. Поскольку на нас с Холтом никто не обращал внимания, я достал из мешка замотанную ветошью шпагу, нацепил обточенную деревяшку на острие и пару раз взмахнул клинком, убеждаясь, что импровизированный наконечник держится надежно.

— Холт, давай потренируемся, — предложил я.

Тот пожал плечами и отправился в каморку за рапирой.

— Откуда у тебя это оружие, парень? — заинтересованно посмотрел на мою шпагу Бамбур, решивший как раз почистить свои пистолеты.

— Купил в лавке по случаю, — похвастался я. — Похоже, вещь старинная, судя по темному оттенку стали.

— Дай-ка взглянуть.

Чужеземец взял из моих рук шпагу, наклонил голову и принялся внимательно изучать клинок, поворачивая его так и сяк.

— Сталь темная не от времени. Она вороненая, — удовлетворив свое любопытство, Бамбур протянул мне шпагу эфесом вперед. — Но клинок и вправду очень старый, сейчас таких не делают.

Появился Холт, и, скрестив клинки, мы начали отрабатывать уколы на средней дистанции.

— Неправильно берешь защиту, — послышался голос Бамбура, внимательно следившего за нашими упражнениями. Обращался он ко мне:

— Ты перехватываешь оружие соперника нижней третью клинка, а нужно гардой. Смотри.

Он подошел сзади, взял меня за запястье своей ладонью, и скомандовал Холту:

— Атакуй!

Дзынь! — его рапира стремительно скользнула мне навстречу.

— Ты делаешь вот так, — Бамбур отвел моей шпагой клинок Холта в сторону. — Чтобы контратаковать, тебе нужно выполнить два движения: направить острие обратно на противника и вытянуть руку. А теперь попробуем по-другому. Холт, давай еще раз!

Вывернув мое запястье вбок и верх, Бамбур заставил рапиру Холта скользнуть по гарде. Его наконечник прошел над моим плечом, в то время как острие моей шпаги по-прежнему смотрело ему в грудь.

— Одно движение, просто выпрямляешь руку, и готово.

Моя деревянная колотушка уперлась Холту чуть ниже ключицы.

— Запомнил?

Так действительно получалось проще и быстрее. Прием экономил какую-то долю секунды, но в реальном бою этот незначительный выигрыш запросто мог спасти мне жизнь. Удивительно, почему Эльдмар никогда не показывал мне ничего подобного? Перехватив шпагу поудобнее, я снова принял стойку: нужно как следует закрепить урок!

* * *

Мы поднялись засветло, когда тощий петух во дворе хриплым криком возвестил о наступлении утра. Трактирщик уже приготовил на завтрак яичницу и жареные свиные колбаски. После ночевки на продуваемом сквозняками полу у меня ныла спина, но небольшая зарядка быстро привела меня в чувство.

К полудню мы выдвинулись на пристань. Я немного опасался, что вчерашняя побитая компания проспится и вернется с подмогой, но они так и не появились. Как и предсказывал давешний рыбак, в назначенное время корабль выплыл из-за излучины Триксы и направился к пристани: это был старый паровой баркас с закопчёной трубой, из которой валил густой сизый дым. Посудина стояла здесь всего лишь пару минут: ровно столько, сколько понадобилось матросу, чтобы выкинуть на берег несколько мешков с почтой, потому на борт мы поднялись в спешке.

День выдался жарким: даже несмотря на то, что над рекой задувал свежий ветерок, просмоленные доски палубы быстро нагрелись, отчего стало нестерпимо душно. Больше всех страдал Холт: пот выступил на его лбу крупными каплями, но он стоически терпел, с тоской поглядывая на бурлящую за кормой темную воду — ему явно хотелось освежиться. Кроме нас пассажиров на борту баркаса не оказалось, посудина везла в Горгулак распиханный по ящикам и мешкам груз.

— О чем задумался, Эльд? — нарушил тишину заскучавший Бамбур. Понуро сидевший возле мачты эльф поднял на него воспаленные глаза — похоже, старик плохо спал этой ночью.

— Мечтаю, чтобы все это поскорее закончилось, — с неохотой ответил он и закашлялся. — Ненавижу путешествовать по воде, меня укачивает.

— Мечты — опасная вещь, — усмехнулся смуглолицый, — потому что иногда они имеют обыкновение сбываться. А ты о чем мечтаешь, Холт?

— Я? — от неожиданности толстяк аж подскочил на месте. — Ну, это… Я хочу, чтобы у меня была своя земля. И замок! И еще титул какой-нибудь, чтобы никто на него не позарился. Барона там, ну или маркиза.

— Зачем тебе земля и замок, Холт? — кажется, Отра совсем не ожидала от него подобного признания.

— Так это… — толстяк, кажется, слегка смутился. — Отца туда перевезу, большую пекарню построим. Хлеб будем печь!

— А ты? — обратился к девушке Бамбур.

— У меня мечта посложнее, — задумчиво произнесла Отра. — Землю хотя бы можно купить, титул — заслужить. А я хотела бы сделать военную карьеру. Только вот женщин в армию не берут.

— Грат?

Я, конечно, ожидал, что буду следующим в очереди, но вопрос все равно застал меня врасплох. Получается, у всех есть какая-то заветная мечта, а у меня вроде как и нету. О чем я на самом деле мечтаю? Читая книги, я всякий раз сопереживал героям и, конечно же, порой страстно хотел оказаться на их месте, но все же никогда не воспринимал это всерьез.А кроме книг да занятий с Эльмаром я, по большому счету, ничего в своей жизни толком не видел. Разве что сейчас мне представилась возможность немного посмотреть мир, и где-то в глубине души я слегка опасался, что старый эльф или Бамбур вдруг передумают и решат отправить меня домой.

— Даже не знаю, — признался я, — никогда об этом всерьез не задумывался. Наверное, я все-таки мечтаю об одном: прожить жизнь так, чтобы в самом ее конце мне вдруг не показалось, что я прожил ее зря.

— Достойный ответ, — кивнул Бамбур, и мне на мгновение показалось, что в его глазах промелькнуло ни то удивление, ни то тщательно скрываемая ирония.

— Эй, смотрите! — вскрикнула Отра и вскочила на ноги, показывая куда-то за борт.

Я поднялся следом, и от одного взгляда в указанном ею направлении у меня перехватило дыхание, а сердце забилось в груди чаще.

Глава 5 Даин Гримнок

В первое мгновение мне показалось, что на волнах Триксы качается какой-то подхваченной рекой пенек, но вскоре пришло понимание, что подобный предмет вряд ли может плыть против течения, то появляясь, то снова скрываясь под водой. Я пригляделся. Моктар! Это был ребенок, голову которого я поначалу принял за старую деревяшку. Он явно устал и держался на поверхности реки из последних сил, исчезая в глубине все чаще и чаще. Тёмные боги, как его вообще угораздило очутиться в самой стремнине, так далеко от берегов?

Капитан нашей посудины, похоже, тоже заприметил пловца за бортом: деревянное колесо, месившее воду за кормой, встало, щедро разбрызгивая жемчужные капли с мокрых лопастей. Но скорость баркаса была по-прежнему высока, и кораблик продолжал скользить вперед по инерции. Времени на раздумья уже не оставалось.

Наш народ издревле живет по берегам рек, рядом с ними мы всегда строили свои города. Реки — надежный источник пропитания, причем не только в плане рыбы. В былые времена реки служили оркам транспортными артериями, связывавшими наши земли с внешним миром. Ладьи и запряженные волами баржи таскали по ним товары, а заплывавшие в наши края иноземные купцы платили щедрые транзитные пошлины и подати за право торговать на рыночных площадях. Потом эльфы научились строить большие корабли, способные бороздить морские просторы, и речная торговля понемногу пришла в упадок. Конечно, кое-что возят по рекам и сейчас, но объемы уже совсем не те. Как итог этой исторической несправедливости, крупные поселения вроде Горгулака теперь не могут похвастаться былыми доходами и роскошью. В общем, плавать орки умеют, хотя и не очень любят.

Я скинул прямо на палубу рубашку с башмаками, и уже собрался было поступить так же со штанами, но, бросив быстрый взгляд на Отру, передумал. Два коротких шага по нагретым солнцем доскам, и дыхание перехватило в груди — несмотря на стоявшую духоту, вода показалась мне почти ледяной. Вынырнув на поверхность, я с фырканьем мотнул головой, огляделся, и мощными размашистыми движениями погрёб в сторону утопающего. Пришлось спешить: черные борта баркаса величаво проплывали мимо, и через пару минут его будет уже не догнать.

Все-таки я немного ошибся. Если незадачливый пловец издалека и выглядел ребенком, то его детскую внешность слегка портила косматая рыжая борода, заплетенная под подбородком в элегантную косичку. За эту бороду я и ухватил неумело бултыхающегося гнома, опасаясь, что он с перепугу вцепится мне в руки, после чего мы благополучно потонем вместе.

— Отпу… бульбульбуль……сти немедленно! — пуская пузыри и выпучив от натуги глаза, пробулькал тот. — Оглох, зеленый?

— Если отпущу, пойдешь ко дну, недорослик, — констатировал я, и, не теряя времени, погрёб свободной рукой обратно к баркасу. Второй я тащил гнома за бороду, как на буксире. Молоденький матрос сбросил нам за борт деревянный спасательный круг на длинной веревке, за который я и уцепился. Вовремя: трос натянулся, и уходящий корабль увлек нас за собой. Позади коротышки упругой подковой поднялась кильватерная струя. Качнулось и замолотило по воде колесо, обильно взбивая белую пену: убедившись, что спасательная операция прошла успешно, капитан снова дал полный ход, не желая терять ни минуты. Матрос принялся понемногу выбирать канат, подтягивая нас к баркасу.

Первым на палубу подняли спасенного, следом по веревке вскарабкался я. Перевалился за борт, и Бамбур тут же протянул мне жесткое льняное полотенце. Гном уже сидел возле мачты, стуча зубами, ни то от холода, ни то от пережитого стресса. Под ним успела натечь основательная лужа.

— Как же это вас угораздило очутиться в реке, любезный? — поинтересовался смуглолицый, старательно пряча за показной вежливостью распирающий его смех, уж больно жалким выглядел промокший насквозь гном. — Еще немного, и у здешних сомов состоялся бы знатный ужин. Благодарите нашего друга Грата за то, что вовремя бросился на помощь.

Гном повернулся в мою сторону и степенно кивнул.

— Благодарю вас, любезный Грат. Плаваю я и вправду неважно. Я — Даин Гримнок из дома Бальдрика. Если когда-нибудь я смогу вам отплатить за спасение, дайте знать. Слово чести.

— Так каким же образом вы все-таки очутились в реке, Даин? — продолжал наседать на него смуглолицый.

— Долго рассказывать… — поморщился гном, всем своим видом демонстрируя, что не желает вдаваться в подробности.

— А мы никуда и не спешим. В Горгулак эта посудина прибудет в лучшем случае к вечеру.

— Горгулак… — кажется, Даин Гримнок расстроился пуще прежнего. — В Горгулаке у меня была ювелирная лавка.

— Была?

— Именно так, была.

Со слов Даина приключившаяся с ним история звучала весьма печально. Как и многие другие гномы, этот представитель славного рода Бальдрика промышлял изготовлением, ремонтом и торговлей ювелирными изделиями. Заодно в его лавке можно было проверить подлинность драгоценного металла, обменять или разменять монеты или занять немного денег под залог. Обычный гномий промысел — этот народ умеет хранить тайны, в том числе, тайны денежных вкладов, и научился это умение выгодно продавать. Распри между людьми, орками и эльфами случались регулярно, причем часто — по самым пустяковым поводам. Гномы неизменно держались в стороне от подобных конфликтов, ссужая понемногу добытым в своих горах золотом и тех, и других, и третьих. Среди орков даже бытует пословица: «надежно, как у гнома в норе», что определенно льстило недоросликам, и в целом соответствовало положению дел. Впрочем, помимо финансовых услуг, гномы слыли отменными часовщиками и механиками — их паровые машины и сложные механизмы могли работать без малейшего ремонта годами и считались синонимами качества. Сами гномы, правда, машин не изобретали, но придуманные людьми или эльфами конструкции умели доводить до совершенства.

Даин поведал, что лет пять назад в Горгулаке сменился городской голова. Старый был отменным начальником и опытным воеводой: во всем любил порядок и спуску подчиненным не давал. При нем стража следила за спокойствием на улицах, мелких нарушителей гоняла, крупных ловила и сажала в острог. Видимо, от общего перенапряжения сил и нервов голову хватил удар, хоть злые языки и говорят, будто удар тот пришелся как раз аккурат по голове, причем дубиной из-за угла. Как бы то ни было, от произошедшего тот уже не оправился.

Новый городской голова своим непосредственным обязанностям времени уделял мало, все больше проводил его на охотах, в чревоугодии и праздности. Стража без присмотра расслабилась и преступников ловить перестала. Жулики и лиходеи, кто подкупом, кто бегством, выбрались из острога и стали наводить в Горгулаке собственные порядки. Являлись к лавочникам и торговцам, и требовали платить оброк, обещая отказавшимся скорую расправу. Жечь лавки они бы не решились — постройки в Горгулаке были преимущественно деревянными, и любой локальный пожар мог быстро спалить весь город дотла. Но погром с конфискацией товара и побои — дело малоприятное. Один знакомый Даину пожилой купец такую неприятность и вовсе не пережил.

Заявились вымогатели и в его лавку: аж целых три здоровенных орка. Говорил один из них, одноухий и с уродливым шрамом через всю физиономию, назвавшийся Тернаном — описывая его, Гримнок даже ёжился от страха. Чтобы продолжать свое дело, ювелир должен был платить оркам тридцать таланов золотом в месяц, сумма по меркам провинциального Горгулака немалая. Гном высокомерно отказался: одним из его постоянных клиентов был помощник начальника городской стражи, жене и дочери которого Даин регулярно изготавливал серьги, браслеты и красивые кулоны. Тернан, ухмыльнувшись, предложил ему хорошенько подумать, и был таков, а гном бросился искать защиты у своего начальственного покровителя, прихватив в подарок парочку изящных золотых безделушек с полудрагоценными камнями. Тот благосклонно принял подношение и заверил Даина, что больше бандитов на пороге своей лавки гном никогда не увидит.

Но они вернулись — ровно в назначенный срок, через неделю. Убедившись, что мзду Гримнок так и не приготовил, мордовороты Тернана перевернули лавку вверх дном, забрали все ценности, что смогли отыскать, а самого гнома связали, швырнули как куль поперек седла и повезли за город. Как бедняга ни кричал, никто не пришел ему на помощь. Бросив гнома в какой-то сырой погреб в полутора днях пути от Горгулака, орки несколько дней пытали его, стараясь выведать, где тот прячет золото, но Даин мужественно терпел прижигания горячим металлом и порезы кинжалом — он с гордостью продемонстрировал нам багровые пятна ожогов и едва затянувшиеся рубцы. Тогда похитители погрузили его в лодку и выкинули за борт посреди Триксы в месте с самым сильным течением, зная, что пловцы из гномов — никудышные. Откуда я и выловил уже почти отчаявшегося и потерявшего всякую надежду спастись Даина.

— Да уж, досталось вам, — качая головой, сочувственно проскрипел Эльдмар. — Спасибо за рассказ, будем вести себя в Горгулаке осторожнее, чтобы не нарваться на неприятности.

— Но ведь это… Нужно же что-то делать? — слушая рассказ гнома, Холт нервно сжимал и разжимал кулаки, а сейчас решил подать голос.

— Что ж, мысль правильная, — ухмыльнулся Бамбур. — Безделье приводит к необдуманным поступкам. Времени у нас навалом, в самый раз потренироваться. Холт, тащи сюда вот эту вот скамью.

Палуба у баркаса была небольшая: от мачты до кормы шагов шесть. Длиной как раз с невысокую и узкую деревянную скамью, стоявшую вдоль борта, вернее даже толстую доску, прибитую к двум низеньким деревянным чушкам. Растащив по сторонам мешки с почтой и грузом, мы по команде Бамбура выволокли скамью на середину палубы.

Сначала смуглолицый заставил нас бегать вокруг нее, перескакивая доску с одного и другого конца, затем мы перепрыгивали скамью справа налево и обратно, подтягивая колени к груди. Потом прыжки пришлось выполнять на одной ноге, а затем — на другой. Минут через двадцать я уже полностью высох и взмок по новой — от пота штаны прилипли к ногам и хлопали на ветру, будто парус.

— Вы что же, нечто вроде бродячего цирка? — глядя на наши упражнения, поинтересовался Даин.

— Ага, и сейчас эти клоуны покажут свой коронный номер, — захихикал Эльдмар, глядя, как смуглолицый достает из походного мешка рапиры.

Он заставил нас фехтовать, стоя на скамье. Задача оказалась не из простых: приходилось перемещаться по пружинящей узкой доске только вперед и назад, отбивая удары и пытаясь достать соперника. При этом нужно было сохранить равновесие — малейшая ошибка означала немедленное падение. Тот, кто соскакивал со скамейки, должен был сделать тридцать отжиманий и тридцать приседаний. Труднее всего пришлось с Холтом: под его грузной тушей доска выплясывала и ходила ходуном, словно взбесившаяся лошадь. Я свалился с нее дважды, прежде чем научился держаться более-менее ровно и балансировать на этой тонкой жердочке, одновременно отбивая его атаки. Про то, чтобы нанести ответный укол, речи уже не шло — я поставил себе задачу хотя бы просто столкнуть толстяка на палубу. Несколько раз мне это удалось, и Холт, пыхтя, отправлялся отбывать наказание.

С Отрой вышла иная напасть — эта подлиза присоединилась к нашему развлечению, не забыв попросить дозволения у старого эльфа. Она была легкой, двигалась по скамье изящно и непринужденно — судя по всему, чувство равновесия у девчонки было отменным, и неустойчивая опора под ногами не доставляла ей ни малейших хлопот. По сравнению с ней я выглядел неуклюжей коровой, отмахивающейся клинком, словно хвостом от наседающих мух. Отру было не достать: она стремительно приближалась, атаковала, и как ни в чем не бывало отскакивала назад, чтобы спустя мгновение повторить все снова. Тем не менее, мне все же удалось пару раз уколоть ее в руку, правда, общий счет все равно вышел не в мою пользу.

На гнома наши занятия особого впечатления, похоже, не произвели: он наблюдал за ними с вялым интересом и ироничной ухмылкой. Наверное, со стороны это и вправду выглядело каким-то цирковым представлением: молодняк скачет по лавке, размахивая затупленным оружием и покрикивая друг на друга — ну какой с этого прок кроме развлечения? Нам же пришлось несладко: упражнения длились несколько часов, и в конце я буквально повалился на палубу, изнемогая от усталости. Оба моих соратника выглядели ничуть не лучше.

Баркас причалил к пристани Горгулака на закате. Под истошные крики чаек мы выгрузились на берег и направились к ближайшему постоялому двору с изображением якоря на потрескавшейся вывеске. Прямо с порога Бамбур расстегнул на груди рубаху и продемонстрировал корчмарю болтавшийся на шее замысловатый серебряный кулон. Не говоря ни слова, тот поклонился и исчез, вернувшись спустя минуту с ключом от свободной комнаты.

— Это какая-то тайная магия? — глядя на увесистый ключ в руке смуглолицего, поинтересовалась Отра.

— Это всего лишь бизнес, — пожал плечами тот. — Гильдия досар-кондотьеров неплохо зарабатывает на розыске преступников, но свободные средства нужно куда-то вкладывать. Вот мы и вкладываем их — в гостиницы, тракиры, харчевни и постоялые дворы. Двойная выгода: деньги идут в рост, и нашим людям в разных землях всегда есть, где перекусить и остановиться. Да и недвижимость — намного более надежное вложение, чем мешок с золотом, закопанный в лесу. В общем, это наше заведение.

Подхватив вещи, мы направились к лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Я мечтал как можно скорее упасть на кровать и закрыть глаза: усталость навалилась на меня тяжелым грузом. Но этим мечтам, видимо, не суждено было воплотиться в реальность: за спиной гулко хлопнула дверь.

Я оглянулся: в холл ввалилась троица орков самого затрапезного вида: в потрепанных кожаных жилетах, с болтающимися на поясе огромными тесаками. Рожу предводителя, рыскавшего глубоко посаженными глазами по сторонам, рассекал уродливый шрам, а вместо правого уха у него красовался неопрятный обрубок. Все еще сопровождавший нас гном, взявшийся побыть в роли местного проводника, при виде этой компании буквально сжался в комок и, кажется, даже попытался стать невидимым.

Глава 6 Горгулак

— Эй ты, — прорычал одноухий, обращаясь к корчмарю, — приготовил монеты?

— Да, господин Тернан, — покорно отозвался тот, — одну минутку…

Корчмарь, почтительно согнувшись, куда-то исчез и вскоре появился снова, сжимая в руке небольшой тряпичный свёрток.

— Вот, господин Тернан, извольте.

Одноухий сгрёб подношение огромной лапой, в мешочке мелодично звякнуло.

— Мы вернемся через две недели, приготовишь столько же.

— Но ведь в прошлый раз вы говорили…

— В прошлый раз было в прошлый раз, — ухмыльнулся орк, и его изуродованное шрамом лицо сделалось еще более отвратительным. — Теперь будешь платить дважды в месяц.

Тернан развернулся и вышел прочь, следом двинулись оба подпиравших косяк входной двери амбала.

— М-да, — задумчиво произнес ему вслед наблюдавший эту сцену с лестницы Бамбур, — нравы в этом городке и впрямь презанятные. С одной стороны, мы тут гости, а со своими порядками в гости не ходят. С другой, заведение принадлежит Гильдии. Придется вмешаться.

— Эти трое — наверняка не единственные бандиты в Горгулаке, — рассудительно возразил Эльдмар, — а громила — уж точно не самый главный из них. Впятером мы со всей преступностью этого городка не справимся.

— Вшестером, — поправил его Даин. — Не упущу ни малейшего шанса надрать им зад, если, конечно, представится такая возможность.

— Эльдмар прав, — согласно кивнул смуглолицый, — даже вшестером наших сил не хватит, чтобы управиться со всей преступностью Горгулака. А если мы где-то подкараулим и немного пощиплем этого Тернана, на следующий день он вернется и отберет потерянное у лавочников и торговцев.

— Кажется, у меня есть идея, как отвадить этих бандитов от постоялого двора, да и вообще отбить у них охоту заниматься вымогательством, — задумчиво произнес я. — Но мне понадобится помощь. Даин, кажется, ты говорил, что готов отплатить за свое спасение?

— Отдам всё что угодно, клянусь бородой Дурина! — приложив руку к груди, горячо заверил меня гном.

— Всё что угодно не нужно, борода Дурина тоже не пригодится. Нам понадобится всего лишь немного денег. Полагаю, эти мордовороты утащили из твоей лавки не последние гроши?

Как я и предполагал, у гнома где-то была припрятана заначка: он оставил нас ночевать на постоялом дворе, а на заре вернулся с небольшой сумкой, туго набитой серебром. К этому времени мы успели позавтракать, а я даже почувствовал себя бодрым и выспавшимся, несмотря на то, что ночь пришлось провести на жестком соломенном тюфяке, заменявшем тут матрас.

— Вот, — Даин бросил тугой кошель на стол, — этого хватит?

— Более чем, — ответил я, оценив на глаз объем сумки, — давайте-ка для начала разменяем у корчмаря пару серебряных монет на медяки.

Кто бы что ни говорил, а мальчишки везде одинаковы. Мы с Холтом и сами всего лишь пару лет назад бегали по пыльным дворам, выискивая возможность немного подзаработать. Самым простым способом было временно наняться к какому-нибудь купеческому делопроизводителю в посыльные. Еще мы расставляли ловушки на крыс в амбарах мельника, поставлявшего муку в пекарню отца Холта, — тот платил по квинтеру за хвост. Иногда мы с Холтом не брезговали покопаться в мусоре в поисках стеклянных склянок, которые потом обменивали на мелкую медь у местного аптекаря, но этим промыслом занималась, в основном, мелюзга. В общем, отловить в окрестностях порта стайку мальчишек и определить среди них главного заводилу не составило труда. Я вручил ему пару медяков и посулил еще, если он и его компания справятся с задачей быстро и будут держать язык за зубами.

К обеду мы точно знали адреса домов, в которых живет Тернан и его подручные, а заодно я выяснил, где обитает начальник городской стражи и оба его заместителя. Мальчишкам было поручено внимательно следить за Тернаном, не попадаясь ему на глаза, а обо всех перемещениях и встречах одноухого докладывать нам.

Тем временем мы совершили набег на магазин готового платья: там я прикупил себе белую льняную рубаху и полукамзол, в котором стал похож на неприметного приказчика. Образ завершили очки с простыми стеклами в обычной деревянной оправе, найденные в соседней галантерейной лавке. У аптекаря я приобрел хлопковой ваты, скатал из нее две колбаски и засунул их за щеки, чтобы немного изменить форму лица. Маскарад удался на славу, по крайней мере, Отра удивленно сообщила, что не признала меня в таком непривычном виде, а Бамбур лишь удивленно покачал головой.

Гораздо больше времени я потратил на то, чтобы проинструктировать Холта: тот с трудом запоминал отведенную ему простую роль, сбивался и запинался, но после нескольких повторений вроде бы выучил нужные слова. В четыре часа пополудни он заявился в здание городского магистрата, и, осмотревшись, направился к конторке для приема почты, за которой скучала миловидная девушка-орк.

— Привет, Герта, — обратился он к ней, изобразив на физиономии нечто, похожее на улыбку. Девушка смерила его презрительным взглядом.

— Я Дана. Что вам угодно, молодой человек?

— Ой, простите. Я того… Ищу ратмана, по делу, как его…

— Господина Тората Тразалгара? Его нет, он уехал с ревизией в поместную земельную канцелярию. И посетителей он принимает только по вторникам, после обеда. Что-то передать?

— Нет, спасибо, зайду попозже.

Холт, выдохнув с явным облегчением, направился к выходу, а спустя двадцать минут, уже перед самым закрытием, в вестибюль заведения вбежал я, сжимая подмышкой толстую папку, в которую я предварительно засунул позаимствованную на постоялом дворе объемную бухгалтерскую книгу. Опыт юнешеских проказ подсказывал мне, что запыхавшийся орк, который держит что-то тяжелое в руках, вызывает меньше подозрений: никому не придет в голову таскать куда-то ношу просто так от нечего делать.

— Дана! — бросился я со всех ног к конторке, — слава Тёмным богам, успел. Добрый вечер.

— Кто вы? Я вас знаю? — удивленно захлопала ресницами девица, которую я назвал по имени.

— Я Тром, писарь из земельной канцелярии, по поручению господина Тората Тразалгара. Он бумаги забыл. Велел мчаться со всех ног в магистрат и обратиться к Дане, она, мол, передаст.

— Подождите, какие бумаги? Ничего не понимаю.

— Да гербовые бланки магистратского управления! — Я закатил глаза, достал из рукава заранее припасенный надушенный платок, взмахнул им перед носом девицы и театрально промокнул лоб.

— Представляете, — понизив голос, заговорщицки произнес я, — приехал ваш начальник с ревизией, открыл портфель, а там вместо канцелярских бланков две соленые сардины и прошлогодний отчет! Крик стоял такой, что в харчевне напротив молоко скисло.

— А что же он никого из наших письмоводителей не прислал? — с сомнением посмотрела на меня Дана. По выражению ее лица я понял, что с реакцией ее начальника я попал в точку: нрав у Тората Тразалгара был, похоже, крутой. Впрочем, все начальники одинаковы, исключения случаются редко.

— Да кто ж его знает, послал того, кто первый под руку подвернулся, — пожал плечами я. — Впрочем, я могу вернуться и задать ему этот вопрос.

— Нет-нет, минуту, — девушка скрылась за конторкой, — вот, пожалуйста. Пяти листов хватит?

— Давайте десять, а то ведь второй раз бежать придется.

Над Горгулаком уже сгущались сумерки, а на улицах зажглись первые газовые фонари, когда я толкнул дверь штаба городской стражи — двухэтажного здания, к которому с одной стороны были пристроены казармы, а другая вплотную примыкала к стенам темницы. На плече у меня болталась переметная сумка, а позаимствованный у Бамбура плащ я основательно извалял в пыли: со стороны казалось, будто я только что проделал долгий путь верхом.

— Где я могу найти начальника стражи Горгулака, господина Карта Дрыга? У меня к нему послание! — с порога обратился я к двум здоровенным оркам-караульным, самозабвенно резавшимся в карты прямо на полу. Они синхронно уставились на меня так, словно перед ними предстало привидение и предложило пропустить стаканчик-другой «косорыловки».

— Эк ты вовремя, парень, — отозвался один из них, судя по всему старший, — времени видел сколько? Нету его, завтра приходи.

— Моктар! — изобразив на физиономии отчаянье, выругался я. — Выходит, зря торопился.

— У тебя к нему срочное что-то?

— Королевский приказ.

Я сделал вид, что замялся, решая, доверять ли простым стражникам сию великую тайну, а потом, понизив голос, продолжил:

— Канцелярия Его Величества приказала арестовать опасного преступника Тернана, что живет на Перекупной улице в доме десять. Причем в приказе сказано, что с ним можно не церемониться, взять живым или мертвым. За его голову корона готова выплатить вознаграждение — пять тысяч таланов.

— Да ладно! Это за Корноуха что ли? — караульные ошеломленно переглянулись. — Пять тыщ? Брешешь небось!

— Ваши подозрения звучат оскорбительно! — я изобразил на лице крайнюю обиду. — У меня, между прочим, есть официальный документ. Вообще, я не должен его никому показывать кроме лично господина Дрыга, но раз уж вы мне не верите…

Снова помявшись для виду, я извлек из переметной сумки собственноручно заполненный мною полчаса назад документ и протянул стражнику.

— Гляди-ка, Шлым, — сказал старший, пощупав приказ и даже посмотрев его на просвет, — бумага настоящая, гербовая. И вправду, пять тысяч!

— Причем они положены любому, кто арестует или убьет Тернана, — я протянул руку и забрал документ обратно. — Однако преступник начал что-то подозревать и может сбежать в любой момент, потому я так и спешил передать приказ господину начальнику лично. Времени на промедление нет!

— Ты это, — караульные переглянулись, — приходи завтра к полудню, Дрыг точно будет здесь. Только того, бумагу эту больше никому не показывай.

— Само собой, приказ секретный! — Заверил стражника я, не став утонять, что прямо сейчас Бамбур, Холт и Отра совершают небольшой вояж по злачным районам Горгулака, чтобы невзначай показать точную копию такого же приказа местным бандитам из конкурирующих шаек.

Всего, насколько я смог выяснить с помощью расспросов и мелкого подкупа, таких шаек в городе насчитывалось около шести. И все они так или иначе подчинялись одному главарю, имени которого я не знал: местные уголовники называли его Папаша Хлыст. Тернан вроде как считался его правой рукой, по крайней мере, сам всегда представлялся именно так. Еще я узнал от своих мальчишек-осведомителей, что по вечерам одноухий заглядывает в дом, адрес которого удивительным образом совпадает с местом жительства одного из заместителей начальника городской стражи. Видимо, они действуют заодно, хотя сам Карт Дрыг, явно из осторожности, напрямую с Тернаном не контактирует.

Конечно, я не испытывал ни малейших иллюзий насчет того, что с помощью своей подделки смогу окончательно решить возникшую перед нами проблему: даже если одноухого орка в горячке схватки ненароком убьют, на его место придет какой-нибудь другой Тернан. Чтобы окончательно избавиться от вымогателей, нужно проникнуть в их логово и нейтрализовать Хлыста. Но сложностей Корноуху я точно добавлю, да и вообще, следовало слегка разворошить этот муравейник. Пока стража и бандиты разбираются друг с другом и с Тернаном, у нас будет время перейти к следующему акту этой пьесы. Который я уже тщательно продумал и в ближайшее время собирался реализовать.

Глава 7 Разбойничьи разборки

Некоторые выходки удаются исключительно благодаря беспрецедентной наглости. Я, конечно же, не имел ни малейшего представления, как на самом деле должна выглядеть настоящая королевская грамота, но слава Предкам, этого толком не знали и полуграмотные стражники. Умение читать у орков, прямо скажем, не в почете, а способность без ошибок написать больше трех слов — так и вовсе считается запредельным мастерством, доступным лишь избранным, что специально обучены этой великой премудрости и приставлены к делу большим начальством. Складно составленный текст на настоящей гербовой бумаге, которую невозможно купить в лавке или у уличного торговца, сумел внушить стражам доверие. А трехзначная сумма так и вовсе оказала магическое действие, отключив остатки разума и логики, на чем и строился мой расчет. Чистое везение, помноженное на немыслимую дерзость. Оставалось верить, что это самое везение будет сопутствовать нам и дальше — от него во многом зависит успех второй части плана.

— Нас прикончат, — уверенно заявила Отра, спуская меня с небес на землю.

— Обязательно, — кивнул я, — но не сразу.

— Откуда такая уверенность?

— Дед когда-то служил в канцелярии городской стражи, — признался я, — он же меня грамоте и обучил. Старик любил рассказывать интересные и познавательные истории за стаканчиком горячительного. Я был мелкий, многого не понимал, но кое-что в памяти отложилось.

О том, что научив меня читать по книжкам со сказками, дед тренировал мое чистописание, заставляя по многу раз переписывать казенные бумаги, я умолчал — перед смертью зрение у старика сделалось совсем никудышным, а теплое место он потерять опасался, потому из таких упражнений он в конечном итоге извлек для себя немалую выгоду. Мне писать под диктовку нравилось — выводя на пергаменте руны, я получал искреннее удовольствие, как художник, которому удается изобразить на холсте красивый пейзаж. Выходило медленно и поначалу крайне скверно, но я старался. Бумаги, конечно, я перевел изрядное количество, но дед к его чести отличался отменным терпением, да и учителем оказался неплохим. Отец мировоззрений своего тестя не разделял, искренне полагая, что рисовать закорючки — для настоящего орка дело недостойное, но пока дед был жив, перечить ему не спешил. Зато потом…

— Ну-ка, например?

— Например, он говорил, что в среде лиходеев приняты строгие нормы, которые они меж собой называют Укладом. Вообще-то, изначально Уклад появился в острогах, как набор правил совместного проживания большого количества агрессивных и злых орков, вынужденных ютиться в тесном пространстве. Это я уже потом в книгах вычитал. Там все просто: уважай старших, не оскорбляй равного, а в случае конфликта обратись к главному, он рассудит. Ну, и строгая иерархия. Без этого не выжить. Позже Уклад вышел за пределы темниц и сделался всеобщим законом для тех, кто писаные законы не чтит.

— Слышал я про эти бандитские традиции, — с сомнением протянул Эльдмар. — Только что это нам даст?

— Как минимум, возможность подобраться поближе к главарю. А дальше я всецело рассчитываю на ваш опыт, — я кивнул смуглолицему, который, казалось, слушал меня вполуха, думая о чем-то своем. — Обезглавив разбойников, проблему преступности в Горгулаке мы не решим. Но на какое-то время им станет не до нас: они примутся заново делить поляну и рвать друг другу глотки. В любой группе всегда есть пара-тройка тех, кто метит в лидеры, но против действующего главаря выступать боится — так бывает даже в детских уличных шайках, а уж их-то я насмотрелся. Как минимум, кое до кого дойдет, насколько опасно совать нос в принадлежащие Гильдии заведения — можно по этому самому носу крепко получить.

— Ну, а маскараду ты где научился? — с подозрением прищурилась Отра.

— Книжки люблю читать, — пожал плечами я. — Иногда там можно отыскать много полезного.

Помнится, пару лет назад в лавке старьевщика мне попалось на глаза наставление по театральному мастерству. Театра в нашем городке отродясь не водилось, потому книгу я взял скорее от скуки. Однако обширные разделы о гриме и приемах перевоплощения меня не на шутку увлекли — я подумал, что подробно описанные на ветхих страницах практики вполне можно использовать не только на театральных подмостках. Разве что удобного случая проверить эту идею в деле раньше не представлялось. До сегодняшнего дня.

— Никак не могу понять, Грат, то ли ты наивный простак, то ли очень везучий и нахальный сукин сын, — подал наконец голос Бамбур. — Но ход твоих мыслей в целом интересный. Пожалуй, мы сделаем вот как…

* * *

— А точно получится?

Холт задавал этот вопрос, наверное, уже в сотый раз, поэтому я решил промолчать. Мой друг явно нервничал, и было от чего: далеко не каждый день тебе выдается шанс побывать в шкуревымогателя, решившего немного потрясти безобидных торговцев. Правда, потенциальную жертву мы выбирали очень тщательно: в этом нам помог Даин и мои малолетние информаторы. Они же, пересказывая подслушанные утром разговоры, нашептали, что предыдущая ночь выдалась очень жаркой и богатой на события, особенно для орка по имени Тернан. Около полуночи в его дом ворвался небольшой отряд городских стражников, попытавшихся повязать одноухого бандита. Однако взять его нахрапом не вышло: Тернан решил не сдаваться без боя, легко ранив двух из троих незваных гостей.

Еще немного, и одноухий вышел бы из схватки победителем, но тут в сражение вступила сводная команда в составе четверых местных головорезов, тоже решивших поживиться обещанной за голову орка наградой. Они сцепились со служивыми, и Тернан, осознав, что дело может обернуться для него темницей или того хуже — ножом под ребро, под шумок смылся, а потом тихонечко залег где-то на дно. Нам такой исход оказался на руку: если бы одноухого посадили в острог или прикончили в бою, неизбежно возник бы вопрос о награде, и мой обман тотчас выплыл бы наружу. Теперь же Тернан на какое-то время выбыл из игры, а что касается государевой бумаги с гарантией вознаграждения за его поимку, то она существует только в памяти стражников и нескольких уголовников: подделки я благополучно уничтожил сразу после того, как они успешно сыграли свою роль.

Вскоре после рассвета возле дома номер три по улице Торговой, прямо напротив богатой лавки со специями и пряностями купца Трыма объявился закутанный в тряпье бездомный. Древний старик расселся прямо на мостовой, положил перед собой надтреснутую глиняную плошку для сбора милостыни и принялся жевать краюху черствого хлеба, тряся кудлатой седой бородой с застрявшим в ней репейником. Проходя мимо, я наклонился и бросил в миску пару медяков.

— Как дела, любезный? — обратился я к нищему.

— Все хорошо, — ответил тот голосом Эльдмара, — охраны нет, приказчик отбыл на рынок, хозяин на месте.

— Прекрасно, — отозвался я и кивнул своим спутникам. Мы перешли дорогу, и я толкнул тяжелую деревянную дверь. Где-то в полумраке лавки мелодично звякнул колокольчик.

— Чем могу служить? — окинул нас презрительным взглядом почтенный владелец этого заведения, при нашем появлении бросивший перекладывать на прилавке склянки со специями. Хозяином оказался пожилой орк с солидным брюшком, с трудом умещавшимся в строгом сюртуке. Реакцию его можно было понять: на богатых клиентов мы явно не походили, на праздношатающуюся публику — тем более. Делегацию возглавлял Холт: он и без того был самым крупным среди нас, но для пущего эффекта я напихал ему под одежду старого тряпья, отчего тот стал выглядеть еще более бугристым, квадратным и устрашающим. Позади него зыркала по сторонам Отра — ей мы повязали на голову косынку наподобие пиратской, а с помощью нескольких умелых мазков косметических теней и темно-зеленого крема Бамбур придал ее лицу непривычно хищное, и, я бы даже сказал, зверское выражение. Я ограничился сменой гардероба: на мне красовалась кожаная безрукавка, в которых щеголяли громилы Тернана, а на поясе болталась шпага. Правда, с моей скромной комплекцией я вряд ли производил столь же неизгладимое впечатление, как спутники незабвенного Корноуха.

— Гы-ы-ы гыррх гы-ырр! — как мы и договаривались, прорычал-промычал нечто нечленораздельное Холт. Не хватало еще, чтобы он испортил спектакль каким-нибудь неосторожным высказыванием.

— Он говорит, что теперь ты должен платить нам за возможность беспрепятственно торговать, — перевел это мычание я.

— Гырр рыыгх!

— Сто таланов в месяц.

— Рыыгкх!

— Иначе тебя ждут неприятности. Специи — товар дорогой, а тара может ненароком и побиться.

— Я был бы бесконечно рад исполнить вашу просьбу, — ничуть не смутившись и ни капли не испугавшись, развел руками Трым, — но, к счастью, я освобожден от этой повинности. Вот, взгляните.

Я посмотрел в указанном им направлении. Прямо над прилавком, на самом видном месте был приколочен гвоздями к стене клочок бумаги с небольшим чернильным оттиском, судя по всему, сделанным перстнем-печаткой. Оттиск изображал силуэт, в котором угадывался замахивающийся хлыстом не то человек, не то орк в окружении нескольких замысловатых загогулин. Ага, вот, значит, как выглядит местная индульгенция для торговцев, выданная канцелярией самого Папаши Хлыста. Наличию этого документа я ничуть не удивился­­: почтенный Трым приходился двоюродным дядюшкой беглому Тернану, посему торговые дела в Горгулаке у него шли как по маслу. Эту информацию мне нашептал Даин.

Холт о чем-то размечтался и я больно наступил ему на ногу.

— Гыыр гыр рыыыык! — ожил мой друг.

— Он говорит, что плевать нам на твои договоренности с Хлыстом. У нас свой главарь, и теперь он контролирует эту территорию. Так что готовь деньги, мы вернемся за ними через час. А то…

В доказательство серьезности наших намерений я схватил с ближайшего стеллажа склянку поувесистей, и, разжав пальцы, отпустил ее в свободный полет на пол. Звякнуло, брызнули стеклянные осколки и в лавке терпко запахло кориандром. Не говоря более ни слова, мы развернулись и направились к выходу.

— Что теперь? — нервно спросила за моей спиной Отра, едва мы снова очутились на улице.

— Теперь он пошлет за головорезами своего племянничка, те явятся через час встречать нас. Были бы мы обычными залетными разбойниками, нам сходу выпустили бы кишки. Но мы назвались представителями конкурирующей банды, и теперь, по Укладу, Хлыст обязан вызвать нашего главаря для разговора. Тот должен принять вызов, потому что мы на чужой территории. Если не явится, по бандитским законам нас обязаны выследить и прикончить. Но вызов мы примем — это единственный шанс подобраться поближе к Хлысту. Переступить через Уклад тот не осмелится, тогда его авторитет пошатнется и он поставит себя вне закона — в конечном итоге его порешат свои же. Это наш шанс.

— И о чем они будут говорить?

— Насколько я знаю, они померяются… — я бросил косой взгляд на Отру и решил сказать иначе:

— … в общем, выяснят положение и связи друг друга в криминальной иерархии. Если оба окажутся людьми уважаемыми, поделят сферы влияния. Если нет, участи слабейшего не позавидуешь.

— Грат у нас голова! — сообщил Отре внезапно обретший дар речи Холт. — Он такое придумывает! Вот помню как-то раз…

— Ладно, хватит! — прервал своего друга я. — Воспоминаниями будем делиться потом, сейчас давайте повторим наши действия согласно планам «а», «б» и «в». Все помнят, о чем договаривались?

Как и ожидалось, спустя час на пороге лавки Трыма нас поджидала веселая компания: три вооруженных тесаками мордоворота, и еще один маячил поодаль. Судя по оттопыренному жилету, под одеждой он прятал огнестрел. Внутрь на сей раз нас не пустили: видно, Трым решил не рисковать оставшимися банками с драгоценным товаром на случай, если мы затеем потасовку.

— Кто такие? — преградив нам путь, спросил громила, определенно бывший тут за главного.

— Сперва ты назовись, — выступив вперед, нагло ответил я.

— Ну, положим, Фарг, — ухмыльнувшись, представился мордоворот. — Ты, что ли, говорить будешь, плюгавый?

— Ага, я самый. Уважаемый Трым задолжал нам немного денег, мы пришли забрать долг.

— Под кем ходите? Главного звать как?

— Так, — ответил я, старательно скрывая усмешку.

— Ты чего, мелкий, совсем берега потерял? — набычился Фарг. — Отвечай, когда спрашивают.

— А ты не заводись, я тебе ответил. Главного звать Большой Так. Теперь он здешних торгашей стричь будет.

— Ну, это мы еще посмотрим, — прорычал орк и его спутники дружно загоготали. — Пускай твой Так, мать его растак, заглянет после полудня на улицу Дегтярную, в зеленый дом с колоннами. Он там один такой.

— Передам, — кивнул я.

— Времени вам до темноты. Не придет — пеняйте на себя. Мы вас найдем, и тогда…

— Я знаю Уклад, — с невозмутимым видом прервал угрожающую речь я. — Я донесу до Большого Така твои слова. Не прощаюсь.

Я развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Судя по раздававшемуся за моей спиной напряженному сопению, Холт последовал моему примеру, и я надеялся, что Отра тоже решила не отставать. Первая часть представления, вроде бы, прошла благополучно, осталось реализовать следующую половину плана.

Ох, во что мы впутались! Выпутаться бы теперь живыми… Только сейчас я начал в полной мере осознавать всю полноту нависшей над нами угрозы, причем страшно было не столько за себя, сколько за своих товарищей. Нет, ну за себя — тоже очень страшно. Вся надежда на Бамбура: в душе я все-таки верил, что опытный наёмник со своей задачей справится. В одиночку одолеть толпу бандитов задача почти невыполнимая, а вот взять в заложники главаря, чтобы хорошенько вправить остальным мозги, а потом, прикрываясь им, тихо смыться… Жить хочется всем, в том числе, и отъявленным головорезам.

Хлысту о происшествии наверняка доложили. Обстановку в городе он знает, и точно уверен, что сильных конкурирующих банд тут нет. Значит, мы — самозванцы, которых следует образцово наказать, не выходя при этом за рамки Уклада. Бандиты считают нас зарвавшейся шпаной и уверены, что серьезной угрозы мы не представляем, потому решительных поступков от нас не ждут. Для них разборки с нами, скорее, развлечение. Если наши действия застанут их врасплох и обернутся полной неожиданностью, шансы все-таки есть.

Только бы всё получилось…

Фарг оказался прав: логово Папаши Хлыста было видно издалека. Двухэтажное здание с мезонином и колоннадой пряталось в густой тени сквера и отгородилось от дороги кованой чугунной решеткой, опиравшейся на столбы из природного камня. Ворота оказались наглухо закрыты, возле них дежурила парочка крепких орков, вооруженных самострелами. Когда извозчик притормозил возле парадного въезда, те лишь лениво покосились в нашу сторону. Мы ступили на тротуар и лошадка, цокая подкованными копытами, покатила экипаж дальше.

— Меня зовут Большой Так, — обратился к привратникам Бамбур, возглавлявший нашу процессию. — Нас ждут.

— С оружием нельзя, — хмуро отозвался орк, окинув того оценивающим взглядом с ног до головы. — Сдайте железо и проходите.

Это было вполне ожидаемо. Пожав плечами, Бамбур расстегнул ремень и протянул охраннику кобуру с «флорионом». Я неохотно расстался со шпагой, а Холт и Отра отдали охраннику специально прихваченные из гостиницы ножи.

— Плащ распахни.

Бамбур выполнил распоряжение, позволив орку убедиться, что он не прячет под одеждой запасной арсенал. Привратник деловито осмотрел нас, похлопал по бокам лапой, глянул поверх красовавшейся на голове Бамбура широкополой шляпы на Отру, после чего махнул рукой, велев следовать за собой.

Аккуратно посыпанная мелким гравием дорожка привела нас к широкому пандусу, по которому обычно экипажи въезжали под колоннаду к главному входу в здание. Настоящий дворец, — подумал я, — не хуже, чем у губернатора или какого-нибудь другого знатного вельможи. Гранитные ступени венчались массивными дубовыми дверями, за которыми нам открылся просторный холл с мирно журчащим фонтаном, гипсовыми статуями в нишах и обитыми алым бархатом диванами вдоль стен. Видимо, обстановка усадьбы должна была поражать визитеров богатством и роскошью, и в целом с этой задачей неплохо справлялась.

Следуя за нашим проводником, мы поднялись по полукруглой лестнице, прошли в левое крыло здания и очутились в украшенном картинами аванзале, за которым, судя по всему, располагалась приемная. Сопровождавший нас орк скользнул за прикрытую шторами дверь, и через минуту выглянул оттуда, сделав приглашающий жест рукой. Бамбур с совершенно невозмутимым видом шагнул вперед, а я, глубоко вздохнув и внутренне собравшись, последовал за ним.

Раз, два… Я насчитал в приемной троих крепких орков, принявшихся со злобными ухмылками разглядывать нашу компанию. Вместе с нашим сопровождающим — четверо. В дальнем конце помещения возвышался небольшой подиум, на котором виднелся заставленный фруктами колченогий столик и громоздилось похожее на трон кресло с высокой резной спинкой. Все его пространство занимала расплывшаяся, как квашня, похожая на небольшой шар фигура с косматыми бакенбардами и клочковатой бородой. Гном! Но очень, очень толстый гном: коротенькие пухлые ручки обнимали похожее на мяч пузо, а кривенькие ножки в дорогих замшевых башмаках даже не доставали до пола. Гном пристально и оценивающе оглядел Бамбура с ног до головы, мы с Холтом и Отрой даже не удостоились такой чести.

— Значит, это ты потребовал платы у моих торговцев? — голос у толстяка оказался тонким и писклявым.

— А с чего ты решил, что они твои? — поднял бровь Бамбур.

— Потому что это мой город! — тряхнул кудлатой бородой толстый гном.

— Был твой, — поправил его смуглолицый. — В мире все рано или поздно меняется…

Закончить он не успел: дверь с грохотом распахнулась, и в приемную ввалился еще один орк-мордоворот. Он волок за шиворот упиравшегося и отчаянно брыкавшегося Даина.

— Слышь, Хлыст, — обратился он к сидящему на троне толстяку, — этот вот за домом следил, всё высматривал чего-то. Я его в переулке поймал.

— Кажется, я раньше видел этого недомерка, — послышался сзади знакомый голос. — Не потонул, значит, гадёныш!

Я обернулся. Вот так встреча! В зал ступил Тернан собственной персоной. На его и без того изуродованном лице красовалось еще несколько свежих шрамов и кровоподтеков. Вот, значит, где он прятался от городской стражи.

— И человека этого мои парни опознали. Вчера он с каким-то старым эльфом шлялся по трактирам и тыкал честным оркам в нос липовой бумажкой, якобы с наградой за мою поимку. Веселая компашка!

В ту же минуту в руке Бамбура будто из воздуха возник тонкий кинжал, но воспользоваться им не вышло: толстый гном ловко, несмотря на комплекцию, выхватил из-за пояса длинный пастуший кнут и взмахнул им. Мелькнул в воздухе кожаный плетеный ремень, раздался громкий хлопок, и ладонь смуглолицего опустела. Все-таки не даром толстяк получил свою кличку: с этим инструментом он управлялся мастерски. Окружавшие его громилы тоже не медлили: спустя мгновение на нас смотрели восемь заряженных пистолей.

— Вы умрёте! — взвизгнул Хлыст. — На колени!

Похоже, придуманный Бамбуром гениальный, детально проработанный план с треском провалился, и всё покатилось кувырком.

Вот теперь нам точно конец, — с горечью подумал я.

Глава 8 Папаша Хлыст

— Вы умрёте! — взвизгнул Хлыст. — На колени!

— Как скажете, мой господин! — откликнулась Отра, легко вспорхнула на помост, и, прежде чем кто-либо успел опомниться, плюхнулась толстяку на колени.

Воспользовавшись возникшим замешательством, Бамбур двинул локтем поддых ближайшему мордрвороту, приподнял шляпу, и в его руку скользнул многозарядный пистоль. Симуглолицый тут же спрятался за спиной скорчившегося от боли орка. Грянул выстрел, затем другой, третий, запахло гарью и помещение заволокло горьким пороховым дымом.

Я тоже решил не терять времени даром. Сопровождавший нас охранник, отобравший при входе оружие, все еще стоял рядом. С размаху пнув его по колену, я изо всех сил дернул на себя шпагу, которую тот все еще сжимал в лапе. Охранник вцепился в эфес мертвой хваткой, поэтому мне пришлось прибегнуть к не очень красивому, но крайне действенному средству.

— Аууу! — взвыл орк, когда мои зубы впились в его запястье, и все-таки отпустил оружие. Повсюду гремели выстрелы, свистели пули, но смотреть по сторонам было попросту некогда. Краем глаза я заметил, как Холт сцепился с парочкой громил, а Даин, раздобывший где-то пистоль, выцеливал кого-то в творящемся вокруг бедламе. Схватив шпагу наперевес, я ринулся на подмогу Отре, но дорогу мне преградила высокая и коренастая фигура.

— Не так быстро, парень, — украшенную шрамом физиономию Тернана перекосила кривая ухмылка. В руке он сжимал короткий и широкий тесак, в точности такой же, какими были вооружены его подручные.

Много лет назад, бегая по улочкам родного города, я стал свидетелем любопытной сцены. Огромная и кудлатая бродячая собака, определенно имевшая в своих предках прирученных волков, загнала в угол рыжего кота. Пустырь, где состоялась эта эпическая битва, окружали глухие и высокие каменные стены, деваться коту было некуда, и он решил принять бой. Выгнув спину и распушив хвост, кот громко зашипел и, крадучись, стал приближаться к сопернику. Пёс слегка ошалел от такой наглости и замер в нерешительности — этих нескольких секунд коту хватило, чтобы ринуться в атаку. Рыжий смельчак был в несколько раз меньше и легче противника, но это стало его преимуществом: легко подпрыгнув, кот ударил когтями в самое незащищенное место — глаза. Кувырок в воздухе, бросок назад, и новая стремительная атака. Пёс мотал головой и клацал зубами, но впустую: скорость и небольшие размеры позволили его врагу ловко уворачиваться от острых клыков и всякий раз избегать смерти, когда зубастая пасть оказывалась рядом с кошачьей шеей. Спустя пару минут все было кончено: поджав хвост и жалобно скуля, пёс с разодранной мордой поспешил прочь.

Сейчас у меня не оставалось иного выбора, кроме как перенять эту тактику. Подняв оружие, я ринулся вперед, целясь Тернану в горло. Тот, похоже не ожидал атаки, но быстро совладал с собой, попытавшись отбить мой клинок своим тесаком и нанести в ответ рубящий удар. Движения его были скупыми и выверенными, но мне удалось отбить контратаку, отступить и ринуться вперед снова. Я хотел, чтобы мой тонкий клинок как можно меньше контактировал с оружием противника: широченное и толстое лезвие запросто могло перерубить его, потому я старался работать переводами, обходя его вооруженную руку то справа, то слева, в зависимости от того, в какую сторону Тернан размахивал своей массивной железякой.

Удивительно, но я почувствовал, будто бы шпага ожила в моей руке, она действовала словно вопреки моим мыслям и желаниям. Никогда раньше у меня не возникало подобного ощущения, оно было неожиданным и немного пугающим. Удар, защита, выпад, отскок, перевод, снова выпад, отскок, защита, удар, отскок. Звон оружия слился с гулкими ударами сердца, и мне казалось, словно участившийся пульс, точно боевой барабан, задает ритм поединку.

Отступая, я быстро уперся в стену, и почувствовал себя тем самым котом, которого бродячий пес загнал к каменной ограде пустыря. Что ж, хорошо: зато теперь никто не подберётся сзади. Видимо, решив, что, припертый к стенке, я растеряюсь и утрачу концентрацию, Тернан ухмыльнулся и усилил напор. Напрасно: я отбил еще несколько жестких ударов, а когда одноухий размахнулся, чтобы со всей силы снести мне голову, просто пригнулся, и его тесак застрял в стене за моей спиной. Короткий выпад из полуприседа вперед и вверх, и мой клинок вошел во что-то мягкое. Отскочив в сторону, я приготовился встретить очередной удар, но его не последовало. Тернан, скорчившись от боли, зажимал рукой левый бок. Между пальцами обильно струилась кровь.

Дать ему сейчас уйти — подвергнуть себя и друзей смертельной опасности. Мгновение помедлив, я снова поднял оружие и направил его на противника. Ну же, давай! Удивительно: в глазах огромного орка промелькнул страх. Шумно взглотнув и сжав челюсти, он отступил на шаг назад, медленно, тяжело поднял тесак, затравленно глядя мне в лицо…

— А-а-аррр! — заорал он и отчаянно размахивая тесаком, бросился вперед. Шпага вошла в горло одноухого с легким хрустом, я едва успел сделать шаг в сторону, когда его тело, заливая пол кровью, пролетело мимо и рухнуло на пол.

— Большой шкаф и падает громко, — послышался рядышком ехидный комментарий Бамбура. С невозмутимым видом тряхнув волосами, тот поднял пистоль, целясь в одного из мордоворотов, схвативших сзади Холта за шею.

Бум! — от выстрела у меня зазвенело в ушах, а вокруг головы душившего моего друга громилы вспухло кровавое облачко. Следить за дальнейшим развитием событий времени не оставалось: Отра отчаянно боролась с Хлыстом, пытаясь отобрать у того кнут, который раскрасневшийся толстяк, намотав на руку, тянул к себе.

— Отра, назад! — скомандовал я, направив шпагу в горло Папаши Хлыста. Девчонка послушно бросила свою возню и отпрыгнула прочь.

— Не двигайся, — приказал я, для острастки чуть надавив на эфес. Острие шпаги проткнуло кожу, по шее толстяка побежала тонкая алая струйка. Тот приглушенно всхлипнул и обмяк.

Несколько секунд я медлил, ожидая от Хлыста какой-нибудь подлой хитрости, но он не шевелился. Подбежал Холт, схватил пальцами толстого гнома за шею, перепачкался кровью, матюгнулся, и принялся щупать у него под подбородком с другой стороны.

— Пульса нет, — констатировал он. — Грат, ты ему глотку проткнул, что ли?

— Ну-ка, пустите, — оттеснил Холта подоспевший Бамбур и внимательно оглядел распластавшегося на кресле толстяка. Тщательно осмотрел шею, приподнял ему веко, повернул голову в одну сторону, потом в другую.

— Да нет, не похоже, — констатировал он, — это простая царапина. Сдается мне, толстый помер от страха. Не пережил, бедняга, стресса, сердечко не выдержало.

Я оглядел зал. После побоища он имел удручающий вид: стекла побиты, шторы свисают с карнизов, повсюду осколки стекла и гипсовое крошево, стены в следах пуль. Но главное, на полу лежали поверженные подопечные Хлыста: кто-то протяжно стонал и шевелился, но минимум четверо, судя по всему, были мертвы. Я бегло оглядел своих: Холт изрядно потрепан, губы разбиты, на лбу глубокие ссадины. Даин, сидя на полу, баюкает неестественно вывернутую руку, Отра растрепана, но вроде цела. Нет, шальная пуля все-таки зацепила по касательной ее плечо, разорвав рукав и оставив неглубокую алую борозду. На Бамбуре вообще ни единой царапины, даже одежду не запачкал. Просто чудо, что с нашей стороны обошлось без жертв — в густом пороховом дыму прицельно не постреляешь, а пистоли у бандитов оказались однозарядные. Видать, Хлыст решил сэкономить на дорогом штучном многозарядном оружии, которое для запугивания торговцев, в общем-то, без надобности. За что и поплатился.

— Надо валить отсюда, пока подмога не подоспела, — оглядевшись, проворчал мой друг.

— Здравая мысль, — кивнул смуглолицый, подбирая с пола трофейный «флорион», — уходим.

— Погодите, — остановил спутников я.

Перстень на пухлой руке Папаши Хлыста никак не желал сниматься: мне пришлось послюнявить ему палец, чтобы открутить украшение. Ему печатка больше без надобности, а нам может пригодиться. Для моего пальца перстень оказался великоват: он подошел только на указательный. Ну и ладно.

— Вот теперь можно.

Не теряя времени, мы бросились к выходу. Первой бежала Отра, затем Бамбур, Холт подхватил в охапку раненого Даина и загромыхал следом, а я остался замыкающим.

Быстро подхватив поклажу, мы собрались в холле постоялого двора — бандиты вполне могли объединиться против неожиданной угрозы, хотя, лишившись вожака, они вряд ли сумели бы столь быстро скоординировать свои действия. Уходили мы, петляя по переулкам — дорогу показывал хорошо знавший город Даин, — и в гостиницу вернулись через черный ход. Но в том, что выследить нас не составит ни малейшего труда, я даже не сомневался. Судя по всему, нам опять несказанно повезло, однако запас везения в любой момент мог иссякнуть. Мы выжили просто потому, что застали бандитов врасплох. Ожидая легкой расправы над залётными хулиганами, они совсем не рассчитывали столкнуться с хладнокровным профессионалом в лице Бамбура, да еще и вооруженным многозарядным огнестрелом. Теперь с нами церемониться уж точно не будут. Зато от принадлежащего Гильдии постоялого двора, скорее всего, отстанут, и то хлеб.

— Даин, тебе придется на какое-то время скрыться, — обратился к гному смуглолицый. При ближайшем рассмотрении оказалось, что пулю гном все-таки словил. Заодно я выяснил, что наш спутник вдобавок ко всему прочему обладает неплохими способностями лекаря: Бамбур ловко извлек из гномьего предплечья свинцовый «подарок», промыл рану, убедившись, что в нее не попали волокна одежды, а крупные сосуды не задеты, наложил на поврежденную руку повязку и умело забинтовал ее, пообещав, что рана через пару месяцев заживет, если гном обратится за помощью к местным докторам.

— Поживу у дальних родственников, пока всё не уляжется, — отозвался тот. После сегодняшнего побоища гном явно осмелел и ходил с гордо поднятой бородой, снисходительно оглядывая всех вокруг с высоты своего небольшого роста. — Я вот что хотел спросить… Если вдруг в городе станет поспокойнее и мне удастся восстановить свое дело, можно ли будет пустить слух, будто лавка находится под защитой гильдии досаров?

Я вопросительно посмотрел на Бамбура.

— Говорить ты можешь что угодно, — отмахнулся смуглолицый, — мне не жалко. Но знай, что Гильдия таким промыслом не занимается.

— Премного благодарен даже за это, — почтительно поклонился Даин.

— Благодари Грата, — великодушно кивнул на меня Бамбур. — Это он спас тебе жизнь, он и впутал нас в эту сомнительную авантюру. Вроде выкрутились, но, если честно, было у меня ощущение, что все закончится намного быстрее и печальнее.

— Я в неоплатном долгу перед тобой, досточтимый Грат, — склонив голову, высокопарно произнес гном. — Клянусь, что если сумею снова наладить дела, буду откладывать для тебя небольшую толику прибыли.

— Это лишнее, — пожал плечами я, — к тому же, я буду далеко, а в Валлор из Горгулака путь неблизкий.

Бамбур неодобрительно посмотрел в мою сторону, когда я произнес вслух место нашего назначения, но промолчал.

— Я дал слово, — гордо задрал рыжую бороду Даин, — а слово гнома крепче гранита!

За моей спиной тенью возник трактирщик и сдержанно кашлянул в кулак.

— Чего тебе? — обернулся к нему Бамбур.

— Не хотел беспокоить вас дурной вестью, господа — залепетал тот, — но на всякий случай обязан сообщить: за постоялым двором следят. Прислуга донесла, что поблизости ошиваются два подозрительных орка.

— Моктар! — выругалась вполголоса Отра.

— Интересно, кого это принесло? — задумчиво произнес Эльдмар. — Не тех ли самых таинственных незнакомцев, что давеча уже устроили на нас засаду?

— Или соглядатаев из городской стражи, которым мы показывали поддельную бумагу, — предположил я. — Хоть я и изменил внешность, вычислить нас нетрудно. А может быть, бандиты все-таки пронюхали, где мы остановились.

— Кто бы это ни был, нужно убираться отсюда, — откликнулся Бамбур, — и поскорее. Пока какой-нибудь доброжелатель снова не решил нас прикончить.

Хорошо, что мы собрались заранее. Над городом сгущались сумерки, а в темноте скрыться намного проще, чем при свете дня. Что ж, выспаться опять не получится, вышло бы унести ноги подобру-поздорову.

Глава 9 Снова в путь

С наступлением темноты город утонул в густой чернильной мгле, и, пробираясь узкими переулками, мы в любой миг ожидали нападения. Но его все-таки не последовало. Выбравшись за окраину, образованную ветхими полуразвалившимися хижинами, мы отыскали заброшенный овин, в котором решили переждать до утра — дальше двигаться наугад в кромешной тьме было бы слишком рискованно. Условившись следить за окрестностями по очереди, мои спутники отправились на покой, а я вызвался дежурить первым — сон все равно не шел, события минувшего дня все еще бурлили в крови, не давая покоя.

Из скрытой во тьме глубины сарая послышался сухой прерывистый кашель, который долго не стихал. Кажется, это Эльдмар. Неужто старик простыл от этой сырости? Спустя без малого час кашель прекратился, а затем меня сменил на посту Холт и я отправился спать.

За несколько часов до рассвета Бамбур выскользнул за дверь и спустя короткое время вернулся, ведя в поводу лошадей. Я вышел ему навстречу, подставив лицо прохладному утреннему ветру.

— Лошадей всего четыре, — удивленно сказал я.

— Верно, — согласился смуглолицый, — знаешь, почему?

— Больше не нашлось? Не хватило денег?

— Не угадал, — покачал головой человек. — Мозги у тебя работают, Грат, а вот все остальное пока еще не очень. Тернана ты, конечно, одолел, но проткнуть шпагой увальня с мясницким ножом — сомнительная победа. Что будешь делать, если попадется противник, обладающий более высоким мастерством?

— Сражаться!

— И проиграешь. Скажи-ка, что главное для фехтовальщика, Грат?

— Ловкость?

— Ноги! На них ложится основная нагрузка. А у вас троих они пока еще слабоваты. Поэтому четверо поедут верхом, а один из вашей троицы побежит рядом. Потом поменяетесь.

Выехали, как и планировали, с рассветом. Слежки мы не заприметили, и на пустой проезжий тракт выбрались без приключений.

Потянулись бесконечные холмистые луга, перемежающиеся перелесками. Впрочем, любоваться пейзажами мне было некогда, я то бежал, то трясся в жестком неудобном седле. К вечеру мы преодолели порядка двадцати вёрст: больше нельзя, лошади устали. Их следовало расседлать, выходить, напоить, стреножить, обтереть сухой травой и оставить пастись. Да мы и сами изрядно притомились, потому решили стать лагерем на очередном лугу, поблизости от леса, отступив немного от дороги. В зарослях мы собрали хворост, под сенью деревьев отыскался чистый ручей, позволивший пополнить запасы воды. Вскоре сухой валежник затрещал веселым костром, а в котелке над ним весело забулькала каша.

— Не привыкла ездить верхом, — пожаловалась Отра, — теперь попа болит.

— Интересно, как может болеть то, чего нет? — невинно поинтересовался я.

— Ах ты… — зашипела девчонка и попыталась вцепиться мне в ухо, но тут в нашу возвышенную беседу встрял Холт:

— Да ладно, чего ты, Грат? Нормальная же задница…

— Ах ты… — снова зашипела Отра и чуть не вцепилась в ухо теперь уже моему другу. Тому пришлось спешно спасаться бегством.

Вот и пойми этих женщин. И так — не так, и эдак — не эдак. Странные они существа!

Покончив с ужином (Холт, как обычно, слопал две порции), я растянулся на траве, надеясь, что натруженные за день ноги перестанут ныть. Но не тут-то было.

— Подъем! — скомандовал Бамбур. — Разбираем рапиры, разминаемся и приступаем к занятиям.

— Я устал! — возмущенно взвыл Холт. — И только что поужинал! Дайте хоть дух перевести.

— Иди-ка сюда, дружок, — ласково позвал его смуглолицый, протягивая Холту рапиру эфесом вперед. — Сядь в стойку. Готов?

Дзынь! — и оружие вылетело из руки моего друга, а затем, описав дугу, воткнулось в землю, закачавшись, точно маятник.

— Подбери-ка и давай попробуем снова. Готов?

Все повторилось точь-в-точь как в прошлый раз: я не успел и глазом моргнуть, как Холт оказался обезоружен, а его рапира очутилась в траве в нескольких шагах от незадачливого бойца.

— Хочешь научиться так же? — приобнял Холта за плечо Бамбур и вкрадчиво произнес:

— Тогда я открою тебе великую тайну нашего искусства. Это страшный секрет, который мастера клинка передают из поколения в поколение и хранят его, будто великое сокровище. Слушай и запоминай! Как только ты усвоишь эту истину, тебе покорятся сокровенные глубины этого древнего мастерства.

Холт с горящими глазами весь обратился в слух.

— Чтобы хорошо фехтовать… — громко зашептал ему на ухо Бамбур, так, что я отчетливо слышал каждое его слово, — Нужно больше фехтовать!

Наступила тишина, нарушаемая лишь стрекотом кузнечиков в высокой траве.

— Всё! — развел руками смуглолицый. — Поэтому бери рапиру, толстопузый, и готовься к поединку. Грат!

Я поднялся на ноги.

— Ты защищаешься, Холт атакует. Отвечать нельзя, только оборона. Пропускаешь укол — десять отжиманий! Все ясно?

Ха! Да проще простого. Холт хорош в защите, а вот в атаках он не слишком силен. Отобьюсь — раз плюнуть.

— Да, забыл уточнить, — на лице Бамбура зазмеилась ехидная улыбка. — Грат, мальчик мой, сядь в противоположную стоечку и возьми шпагу в левую руку. Сегодня ты левша!

— Но…

— К бою! — рявкнул смуглолицый. — Готовы? Начали!

Когда на небо вскарабкалась полная луна, а луг клочковатым одеялом укутал туман, костер почти догорел. Бамбур подкинул туда немного хвороста, и на лице сидящего рядом Эльдмара заплясали алые всполохи. Холт беззастенчиво храпел, Отра тоже сопела где-то поблизости, да и я лежал в полудреме, укутавшись в одеяло и положив под голову дорожную сумку. К ноющим ногам присоединились руки: отжиманий пришлось сделать очень много.

— Почему сам не хочешь их обучать? — вполголоса спросил эльфа смуглолицый, но я все-таки расслышал. Эльф тяжело вздохнул.

— Силы уже не те. Устал я от всего этого, смертельно устал. Закончу начатое — и на покой.

Я повернулся на другой бок и закрыл глаза.

Позавтракав, мы снова тронулись в путь. На сей раз Бамбур немного сжалился над нами, и одна из лошадок везла сразу двух седоков, тех, что полегче — Отру и Эльдмара. Старик держался в седле не слишком уверенно, видимо, не выспался на влажной земле, и мне подумалось, что Отра в случае чего придержит старого эльфа, не позволив тому упасть.

Луга сменились смешанным лесом, подступившим к самым обочинам дороги. Плотная стена деревьев не давала разгуляться ветру, зато откуда-то появился летающий гнус, преследовавший нас попятам и заставлявший отчаянно отмахиваться сорванными ветками.

— Помыться бы… — мечтательно произнес я, скребя ногтями очередное место укуса.

— Моются ленивые орки, которым чесаться лень, — хмыкнул ехавший рядом Бамбур.

— Кто бы говорил, — отозвался я. — Знаешь, как орки называют твоих соплеменников?

— Ну-ка? — поднял бровь смуглолицый.

— Вонючки. Нет, серьезно, люди очень сильно пахнут, особенно, когда потеют. А обоняние у орков развито намного лучше человеческого, мы способны различить больше запахов и на большем расстоянии. Иногда обостренное обоняние полезно, но чаще доставляет дискомфорт.

— И что, я тоже… пахну?

Я улыбнулся и не стал отвечать. Пусть помучается, не всё ему одному подкалывать нас и ехидничать.

К вечеру мы выбрали еще одну небольшую полянку, густо заросшую кустарником и подлеском — видимо, несколько лет назад деревья здесь уничтожил лесной пожар. Мы расчистили небольшую площадку для ночлега, позаботились о лошадях, а из подрубленных ветвей соорудили некое подобие шалаша. Припасенной с собой еды почти не осталось, потому ужинать пришлось краюхой черствого хлеба, двумя пшеничными лепешками и несколькими кусками завернутого в тряпицу деревенского сыра. Впрочем, после целого дня в пути и это скромное угощение показалось мне королевской трапезой.

Затем Бамбур снова заставил нас тренироваться: на сей раз по двое против одного. Сначала я отбивался от Холта с Отрой, причем последняя почему-то пыталась достать меня с особым энтузиазмом, потом мы вдвоем с ней атаковали Холта, спустя десяток минут по сигналу смуглолицего Холт и Отра поменялись местами, и так по кругу. Закончили мы, когда алый диск солнца скрылся за вершинами деревьев, а с востока наползли сине-черные косматые тучи.

Ночью пошел дождь и изрядно похолодало: шалаш не спасал от льющихся с небес потоков воды, я продрог и промок до нитки. Рассвет мы встретили совершенно невыспавшимися, а бедняга Эльдмар снова начал кашлять. Вскипятив остатки воды, мы бросили в нее немного собранного в окрестностях болотного мха, и только благодаря этому пахнущему хвоей и прелым сеном вареву немного согрелись.

— К вечеру доберемся до Хорзана, — подбодрил нас Бамбур, — это приграничный городок. За ним начинаются гномьи земли, там деревни расположены ближе друг к другу, будет где остановиться на ночлег.

Близость к границе здесь ощущалась прежде всего тем, что на тракте стали появляться караваны повозок, везущих на продажу упакованный в тюки из рогожи разномастный товар. Один раз, отлучившись в лес по малой нужде, я обнаружил выкрашенный ярко-красной краской и грубо отесанный с четырех сторон межевой столб. Ни заборов, ни оврагов — можно было запросто обойти столб и очутиться на территории сопредельного государства, только вот смысла в этом не было никакого: сразу за межой начинались такие густые заросли, что преодолеть этот бурелом на своих двоих казалось совершенно невозможной задачей.

Хорзан показался из-за поворота дороги неожиданно. Лес расступился, и взгляду открылась крепость из темного камня, громоздившаяся на вершине холма. По его склонам пестрела беспорядочная россыпь домов, меж которыми с трудом угадывались узкие улочки. Обращенный к пограничью склон холма был срыт, образуя обрыв, плавно переходящий в крепостную стену с двумя высокими сторожевыми башнями.

Гномов в городке обитало, похоже, ничуть не меньше, чем орков: всю западную часть города, расположенную прямо под обрывом, отвели под огромный рынок, где шла многоголосая и бойкая торговля. Складывалось ощущение, что весь остальной город сплошь состоит из одних лавок, гостиниц и трактиров. Отыскав недорогой постоялый двор с двумя свободными комнатами, Бамбур заявил, что путешествие по чужим землям таит в себе немало опасностей, а потому для нас пришло время обзавестись нормальным оружием. Меня вполне устраивала моя короткая шпага из вороненой стали, поэтому смуглолицый отправился на рынок, чтобы купить что-нибудь для моих спутников. Отре досталась тонкая и легкая шпага с изящной корзинчатой гардой, Холту — более широкая с чашеобразной. Кроме того, смуглолицый привел в поводу тощего серого ослика, на выпирающий хребет которого навьючил мешки с провиантом. Казалось, несчастное животное вот-вот упадет на землю под этим тяжким грузом и отдаст концы.

— Благородные скакуны распроданы, — с деланым сожалением заявил Бамбур, — а за тех, что есть, просят непомерную плату. Потому прямо сейчас вы отправляетесь на задний двор и немного разомнетесь перед ужином. Фехтует каждый с каждым по три раза на пятнадцать уколов. Кто продует по очкам, дальше едет на осле. Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда — за дело!

Тяжело вздохнув, я подхватил шпагу и отправился вслед за Отрой и Холтом на задний двор.

Глава 10 Хорзан

Ехать на ослике выпало Холту, правда, я подозревал, что несчастное животное не очень-то обрадуется подобной перспективе. Мой друг навестил конюшню и скормил ослу морковку, чтобы подготовить его к этой незавидной участи; тот сжевал угощение с покорным и обречённым видом.

При постоялом дворе обнаружилась небольшая банька. Воспользовавшись оказией, я наконец-то как следует помылся, а когда вернулся в гостевую залу, увидел, что Бамбур куда-то исчез. Зал был почти полон, там громко играла музыка: двое пожилых гномов наяривали на органиструме — струнной шарманке, при этом один вертел ручку, а второй ловко крутил рычаги. Инструмент издавал протяжные заунывные звуки: временами казалось, будто кто-то прищемил дверью кошачий хвост. Народ выпивал, ел жареное на вертеле мясо, играл в кости и карты. За одним из столиков я обнаружил Отру и Холта в компании Эльдмара: тот неторопливо потягивал можжевеловый эль из большой глиняной кружки.

— Знаешь, что общего между тобой и пойлом, которое здесь подают? — сварливо обратился старый эльф к пробегавшему мимо половому. — И то, и другое на восемьдесят процентов состоит из воды.

— Эй, ушастый! — окрикнул его упитанный орк, игравший с двумя приятелями в скоббак за соседним столиком, — не желаешь перекинуться в картишки? Нам как раз нужен четвертый.

— А пожалуй, — хитро прищурился Эльдмар, подхватил свою кружку и присоединился к компании. Я присел на его место, чтобы понаблюдать за игрой.

Поначалу старый эльф проигрывал: он близоруко щурился, разглядывая свои карты под снисходительными ухмылками орков, радостно вскрикивал, когда ему шла масть, нетерпеливо подпрыгивал на месте и суетился. Проиграв несколько медяков, Эльдмар выложил на стол пол-талана двумя серебряными четвертаками. Орк, назвавшийся Рымом, заметно оживился, и принялся тасовать колоду.

Эльдмар хмурился, всем своим видом показывая, что ему сегодня не везет, однако уверенно крылся — на каждый ход соперников у него неизменно отыскивалось, чем ответить. Партия близилась к финалу: Рым с победным видом выложил короля и трех дам. Старый эльф невозмутимо открыл свои карты: туз мечей, туз кубков и два короля. Забрав выигрыш, Эльдмар сгреб колоду и ловко перемешал карты узловатыми пальцами.

Следующие четыре партии старик уверенно выиграл: горка серебряных монет перед ним понемногу росла. Проиграв разок, он победил еще дважды и с довольным видом оглядел своих противников, злобно смотревших на него исподлобья.

— Что-то не идет у вас сегодня карта, парни, — улыбнулся эльф. — Говорят, чтобы везло в скоббак, нужно немного удачи… Ну, и чуть-чуть ловкости.

Эльдмар взял колоду в правую руку, и она распустилась аккуратным веером. Короткое движение, и карты исчезли, но через мгновение возникли как будто из ниоткуда в левой руке. Быстро перебирая пальцами, Эльдмар разделил колоду пополам, снова соединил карты вместе, с треском отправил их в другую ладонь и не глядя метнул на стол четыре туза. Перевернул карты рубашками вверх, собрал их вместе и перевернул снова — тузы словно по мановению волшебства превратились в шестерки. Эльдмар положил колоду перед собой, протянул руку и достал из-за шиворота Рыма короля мечей, затем извлек из воздуха последовательно даму, вольта и десятку. С хитрым прищуром посмотрел на бывших соперников и придвинул к ним выигранную горку монет.

— Забирайте. Мне вполне достаточно полученного от игры удовольствия.

— Ты жульничал! — растерянно и немного обиженно произнес Рым и повернулся к одному из своих спутников, — точно, Грох?

— Угу.

— Ничуть, — улыбаясь, возразил Эльдмар, — просто я начал играть в карты, когда вы еще пешком под стол ходили. И уже тогда выигрывал. Опыт, как говорится, приходит с годами.

— Ладно, — проворчал Рым, сгреб лапой и пересыпал в карман серебряные монеты, — давай я тебя хотя бы элем угощу. Эй, трактирщик!

— Вот этим троим тоже налей, — указал на нас Эльдмар. — Пусть ученики попробуют здешнее пойло.

— Семь кружек можжевелового, — скомандовал трактирщику Рым, — за мой счет. Чему ты их учишь?

— Фехтованию. В здешних землях это искусство не слишком известно.

— Ну и правильно! Не надо оно нам. Это все придумки ушастых да людей, вот они пускай своими железяками и машут. Что твоя зубочистка против настоящего боевого молота? Даже люди в ужасе бегут от орков, когда вооруженная молотами орда наступает под бой боевых барабанов. Точно, Грох?

— Угу.

Тут Рым, конечно, слегка приврал. Орда и вправду много веков подряд успешно устраивала набеги насоседние королевства: захиревшая речная торговля уже не приносила прежнего дохода, и дань, собираемая с обитателей окрестных земель, стала неплохим способом пополнить скуднеющую казну. Толстые кожаные доспехи и тяжелые молоты, которые могут служить одновременно и ударным, и метательным оружием, обеспечивали безоговорочный успех орочьей пехоте в ближнем бою. Но люди и эльфы быстро приспособились к тактике орды: прикрытый щитами и ощетинившийся копьями строй не позволял бойцам подойти на расстояние удара, а луки и арбалеты уверенно били пехоту на расстоянии. Орки ответили изобретением передвижных заграждений и метательных машин, но появление пороховых самострелов свело и это преимущество на нет. В общем, молот, как и шпага, превратился в личное оружие, пригодное для выяснения отношений тет-а-тет или локальных стычек формата «стенка на стенку». На поле боя теперь безраздельно царствовали орудия и порох.

— Зубочистка тоже хороша, когда она в умелых руках, — отхлебнув эля, возразил Эльдмар. — Даже вот эта девчонка со шпагой запросто уделает любого орка с боевым молотом.

— Вот эта? — Рым удивленно уставился на Отру, только сейчас заметив ее присутствие. — Да ладно, не верю. Ставлю десять таланов, что против молота она не выстоит и минуты.

— Годится, — кивнул старый эльф и выложил на стол стопку монет. — Кто против нее?

— Грох! Ну-ка покажи девице, что может настоящий орк с боевым молотом!

— Угу.

Зал притих, присутствующие с любопытством повернулись в нашу сторону, предвкушая интересное развлечение. Музыканты принялись крутить шарманку быстрее, и из ее недр полилась не менее заунывная, но зато чуть более быстрая мелодия. Гном, приставленный к ручке, стал отстукивать ногой ритм по пустому деревянному ящику, издававшему утробный гулкий звук. Не боевой барабан, конечно, но отдаленно похоже.

Грох тяжело поднялся на ноги, извлек из-под стола массивный молот на длинной деревянной ручке и проковылял в середину зала, где зеваки быстро освободили небольшую площадку. Отра обнажила свою шпагу, обогнула толпу и приняла стойку.

Орк решил не затягивать с поединком, и, издав утробный рык, бросился на соперницу, воздев молот над головой. Однако там, где Отра находилась мгновение назад, ее уже не было: ловко крутанувшись на месте, она очутилась у Гроха за спиной и незамедлительно отвесила ему звонкого пинка. Зеваки одобрительно загомонили.

Рассерженный Грох снова размахнулся молотом. Удар, и массивный деревянный стул отлетел в сторону, словно пушинка. Но он снова не достиг цели: Отра легко ушла от свистящего тяжелого оружия, перепрыгнула через стол и наградила соперника еще одним пинком под зад. Откуда-то послышался веселый свист.

Грох рассвирепел: размахивая молотом, он кинулся на девчонку, точно ураган, стремящийся снести все, что попадается на его пути. Отра с невозмутимым видом выставила вперед клинок, и когда молот пронесся буквально на расстоянии ладони перед ее лицом, кинулась на пол, с перекатом кувырнулась вперед и снова очутилась за спиной у противника. Получив парочку смачных пенделей, Грох принялся вертеться, словно уж на сковороде, тщетно пытаясь понять, где сейчас находится его соперница. Но Отра была быстрее: не давая орку опомниться, она сделала короткий выпад, и ее клинок плашмя хлестнул его пониже спины. После чего девчонка легко запрыгнула на стол и от души двинула Гроха ногой по затылку — тот с воем выронил молот и схватился за голову. Зал, хохоча, залился пронзительным свистом и одобрительными выкриками.

— Ладно, хватит! — громко произнес Эльдмар и поднял верх руку. — Доволен, Рым?

— Твоя взяла, — неохотно признал тот, и, сопя, высыпал на стол недавно прикарманенные монеты. — Неплохо ты ее обучил, старик. Если остальные двое дерутся не хуже, я бы поостерегся с ними связываться. Точно, Грох?

— Угу, — буркнул его спутник, потирая ушибленные места.

— Допивайте эль и пойдем, — обратился к нам старый эльф. — Хватит на сегодня развлечений.

Поднявшись с рассветом и позавтракав, мы оседлали лошадей, собрали скарб в походные мешки и тронулись в путь. Ослик под Холтом понуро перебирал ногами, но все же тащил свою ношу, и спустя пару минут я немного успокоился: похоже, животное не собирается помирать прямо сейчас. Город еще спал и до заставы мы добрались довольно быстро.

Перед запертыми воротами нас встретил заспанный орк в кожаном полудоспехе и с массивным боевым молотом, прицепленным за плетеный ремень к поясу.

— Что везете? — хмуро поинтересовался он.

— Одежду, запас еды на день, личное оружие, — ответил за всех Бамбур.

— Золото, ценности, товар на продажу?

— Ничего.

— Лошадей вон в тот загон, мешки предъявить к досмотру. Читать-писать умеете? Заполняйте.

Орк протянул нам лист бумаги с внушительной по размеру анкетой. Я быстро пробежал ее глазами. Помимо имен, места и даты рождения, бумага содержала множество иных непонятных вопросов: например, «С какой целью вы появились на свет?», «Причина, по которой вы покидаете Отечество?», «Привлекались ли ваши двоюродные родственники по дедовской линии к ответственности за несвоевременную уплату пошлин?» и «Сколько раз в день вы планируете посещать уборную на территории сопредельного государства?». Интересно, какое количество орков, с трудом умеющих писать, способны не то что заполнить подобный документ, а хотя бы прочитать его без запинки с первого раза?

— Если грамоте не обучен, плати десять монет, и я заполню бумагу за тебя, — охотно прояснил стражник потаенный смысл этого аттракциона.

Прикинув, что мы провозимся с этим документом необычайной важности минимум до обеда, я немного приуныл.

Скрипнула окованная железом дверь привратной башни, и показавшийся мне знакомым голос произнес:

— О, а вот и мастера клинка пожаловали.

Перед нами стоял достопочтенный Рым, только теперь он был облачен в кожаный доспех, а боевой молот на поясе и нарисованные на лбу три красные линии свидетельствовали о том, что он служит в пограничной страже в чине сотника.

— Как спалось, старик? Эй, Грох! Отпирай ворота!

— Угу.

Из дверей выполз Грох, и, недовольно глянув в нашу сторону, заковылял к массивному чугунному засову.

— Пропусти их, — обратился Рым к остановившему нас стражнику, — это свои.

Тот послушно отступил в сторону.

На той стороне формальности и вовсе заняли пару минут. Толстый гном, сидевший в глубине выкрашенной в желтый цвет деревянной будки, записал наши имена в толстый гроссбух, принял въездную плату и поднял шлагбаум. Я впервые очутился за границей и с любопытством глазел по сторонам, присушиваясь к собственным чувствам. Чувства молчали: та же дорога, те же пыльные кусты по обочинам, то же бездонное синее небо над головой.

Только вот звуки до моих ушей доносились странные: за поворотом тракта кто-то истошно кричал. Тронув пятками лошадь, я пустил ее рысцой.

Глава 11 Большие неприятности

Сначала я увидел поднимающееся в небо облако пыли, а потом — двух гномов, которые, катаясь по дороге, сделались источником этого самого облака. Гномы увлеченно драли друг другу бороды и с истошными криками обменивались тумаками. В этой эпической схватке определенно побеждал рыжий гном в полосатых штанах, он казался поувесистей темноволосого, который, лежа в дорожной пыли, отчаянно отбивался от оседлавшего его соперника. Еще немного, и рыжий определенно расквасит своему визави нос. Решив не дожидаться подобной печальной развязки, я нагнулся, и, придерживаясь за седло, со второй попытки схватил извивающегося рыжего драчуна за шиворот, после чего с превеликим трудом поднял его над землей. Темноволосый, избавившись от агрессивного седока, попытался было кинуться на него с кулаками, но подоспевший Холт схватил за шкирку и его тоже. С минуту оба гнома яростно обменивались ругательствами на своем языке, а затем выдохлись и немного поутихли. Убедившись, что смертоубийства можно не ждать, я с облегчением опустил рыжего обратно на землю — не с моей скромной комплекцией таскать подобные тяжести.

Хором высказав еще пару непонятных ругательств, гномы разошлись по разным сторонам дороги, где каждого ожидала запряженная парочкой пони повозка, и благополучно разъехались — один в сторону границы, другой в противоположном направлении.

— Чего они не поделили? — обратился я к Бамбуру. — Ты вроде бы знаешь их язык.

Смуглолицый лишь пожал плечами:

— Большая часть их содержательной беседы сводилась к тому, что один называл другого паршивой собакой, а тот его — грязной свиньей. Единственное, что я уловил — их семейства терпеть друг друга не могут. Впрочем, у гномов сложные родственные связи, так что тут можно запросто голову сломать, кто кому и кем приходится.

Проводив взглядом удаляющиеся повозки, я пожал плечами:

— Главное, мы не позволили им покалечить друг друга. Ишь как разошлись.

Некоторое время мы ехали молча. По обочинам потянулись сады с низкими плетеными изгородями, кое-где ограды отсутствовали вовсе, и растущие тут и там яблони свешивали свои ветви прямо на нашем пути. Холт сорвал на ходу крепкое зеленое яблочко, смачно хрустнул им, но тут же скривился и швырнул надкусанный плод в сторону.

— Тьфу, кислятина!

— А тебе лишь бы пожрать, — вставила шпильку Отра.

— Стоп, привал! — внезапно скомандовал Бамбур. Спешившись, он подошел к изгороди и поднял валявшуюся подле нее большую плетеную корзину с оторванной ручкой — видимо, из-за этого дефекта ее тут когда-то и бросили.

— Наберите-ка сюда побольше яблок!

— Так это, их же есть невозможно, — попытался возразить Холт.

— А есть тебя никто и не заставляет.

Яблоки мы собрали быстро, получилось даже с горкой. Сидевший под деревом в расслабленной позе и наблюдавший за нашими стараниями Бамбур поднялся на ноги и махнул мне рукой:

— Грат, подойди сюда. Шпагу возьми.

Смуглолицый принял фехтовальную стойку, сложив безоружные руки за спиной.

— Атакуй!

Я осторожно взмахнул шпагой.

— Да смелее же! Не бойся!

Вжух! — клинок прочертил в воздухе невидимую кривую линию, но Бамбур словно по волшебству оказался вне досягаемости острия моей шпаги, хотя остался стоять там же, где и был, не сделав ни единого шага в сторону или назад.

— Еще!

Я показал короткий выпад, но шпага снова прошла мимо, — будто Бамбур на мгновение утратил плоть и стал призраком. Чудеса, да и только.

— Это называется уклонение, — пояснил смуглолицый. — В бою иногда не имеет смысла парировать оружие противника, вместо этого можно просто уйти от укола или удара и выставить собственный клинок: вы сэкономите время, а соперник при благоприятном стечении обстоятельств напорется на ваше оружие сам. Благоприятном стечении для вас, разумеется. Уклонения бывают от прямого удара…

Бамбур медленно, тщательно демонстрируя каждое движение, развернул туловище, скрутившись, словно пружина.

— … и от диагонального, — теперь он отклонился в сторону, убрав одно плечо и чуть присев на левую ногу, а затем повторил наклон в противоположном направлении.

— Все понятно? Теперь потренируемся. Отра, отойди на пять шагов и начинай швырять в этих юношей яблоками. Первым уклоняется Грат. Постарайся наставить ему побольше синяков, девочка.

Отра подошла к выданному ей поручению со всей серьезностью и ответственностью. Снаряды летели в мою сторону точно из пращи, треклятая девица азартно метила мне то в туловище, то в голову, причем совершенно случайным образом. Промахивалась она редко. Поначалу мне изрядно доставалось, но потом, благодаря замечаниям и ехидным комментариям Бамбура, у меня стало понемногу получаться. Уклонения и вправду творили чудеса: я даже стал испытывать некоторое садистское удовольствие, наблюдая за разочарованным выражением лица Отры, когда она промахивалась в очередной раз.

Наконец корзина опустела. По команде Бамбура мы собрали раскатившиеся плоды, и мое место занял Холт. У него выходило намного хуже: полная фигура была отличной мишенью, но Отра, видимо, жалела моего друга и кидала яблоки вполсилы. Или мне это только показалось? Когда пришла ее очередь, и я уже собрался полной мерой отомстить девчонке за яблочный дождь, Бамбур вызвался метать снаряды сам, а нам с Холтом велел двигаться в стойке друг напротив друга, сохраняя дистанцию. Затем мы повторили упражнение еще раз. Я увлеченно уворачивался от летящих в мою сторону яблок — на сей раз Отра и Холт швыряли их вдвоём — когда послышался голос Эльдмара, от нечего делать следившего за дорогой:

— Кажется, гости пожаловали!

К нашему импровизированному лагерю приближалась небольшая кавалькада гномов верхом на пони, которые тут считались, видимо, национальным средством передвижения. Возглавлял ее важный гном в зеленом берете и камзоле с пышными шарообразными рукавами. Борода наездника была заплетена в три упругие русые косички. Остановившись на расстоянии десятка шагов, гном окинул высокомерным взглядом нашу компанию и произнес на ломаном Всеобщем:

— Меня зовут Моргон из клан Трибель. Кто есть говорить наш язык?

— Оз аглаб каба дул, — выступил вперед Бамбур, — атраст вала, узбад^[1].

— Ту тан трох^[2], — скривился гном и быстро затараторил что-то на своем наречии. Пару раз смуглолицый прерывал его уточняющими вопросами, но больше слушал. Наконец, бородатый процедил сквозь зубы «барзул курзад», развернул свою приземистую лошадку и поскакал прочь. Его спутники потянулись следом.

— Что это было? — поинтересовался Эльдмар.

— Объявление войны, — пожал плечами смуглолицый. — Если кратко, в здешних местах обитают две чрезвычайно влиятельные семьи, Фардоки и Трибели. Кланы у гномов играют очень важную роль в местном обществе, фактически, составляют его основу. А эти два — самые могущественные в стране. Дома Фардоков и Трибелей враждуют между собой уже много лет. Теперь я вроде бы припоминаю эту историю… В общем, когда-то в незапамятные времена мальчик из клана Трибелей влюбился в девочку из дома Фардоков, но те не приняли жениха, поскольку Трибели — семейство богатых купцов, а Фардоки относятся к деширам.

— К кому? — непонимающе захлопала глазами Отра.

— К аристократам. Родной брат девочки бросил вызов влюбленному мальчику, и тот его убил во время поединка. Потом отец покойного брата убил того влюбленного мальчика, а его отец в свою очередь убил убийцу. Девочка, посмотрев на эту мелодраму, убилась сама по себе. Короче, все умерли.

— А мы-то тут причем? — озадаченно спросил я.

— Тот рыжий, которого ты оттаскал за шкирку, всего лишь слуга, но относится к дому Трибелей, — терпеливо пояснил Бамбур. — Второй гном — тоже слуга, но из Фардоков. Мы ему вроде как помогли избежать трёпки, но при этом наступили на хвост соперникам, и формально теперь стали их врагами. О чем нам не замедлили объявить в торжественной обстановке.

— Велика беда, заделаться врагами каких-то торгашей, — скептически хмыкнул Холт.

— Самых могущественных торгашей в стране, — поправил его Эльдмар. — Гостиницы, трактиры, постоялые дворы и многие лавки принадлежат им или их родственникам. Да и другие гномы вряд ли захотят связываться с таким влиятельным семейством. Как тут говорят, «фрек карзак дургударлак», никто не хочет развязать войну. В общем, боюсь, у нас возникнут большие проблемы не только в столице, но и в других городах. Как минимум, с едой и ночлегом.

— И что мы будем делать? — поинтересовался я.

— Попросимся под крыло к Фардокам, — откликнулся смуглолицый. — В конце концов, это из-за них мы нарвались на неприятности. Ладно, собирайте вещи и двинули. Нужно добраться в Фейвилд до заката.

Пророчество Эльдмара начало сбываться, едва мы въехали в городок под названием Фейвилд. Слухи и недобрые вести разносятся в небольших поселениях со скоростью ветра, и этот населенный пункт не стал исключением. В двух постоялых дворах нам вежливо отказали в пристанище, сославшись на отсутствие свободных мест, еще в двух — отказали чуть менее вежливо, а в трех следующих так и вовсе не открыли. Тем временем, алый диск солнца стремительно закатывался за горизонт, разлив в небе малиновое зарево. Сгущались сумерки, а газовых фонарей в Фейвилде не имелось: выцветшие, разом утратившие краски улочки освещались только тусклым светом, льющимся из окон домов.

Мы изрядно устали, кроме того, нужно было напоить и накормить лошадей, не забыв и про осла. Попетляв по городу, мы наконец наткнулись на основательный каменный дом, издалека напоминавший крепость в миниатюре, над воротами которого красовался прибитый щит со скрещенными топором и молотом на синем фоне — как пояснил Бамбур, герб клана Фардоков. Подъехав к воротам, смуглолицый заколотил кулаками по потемневшим от времени доскам.

С той стороны донесся пронзительный собачий лай — гномы держали сторожевых псов. Нам долго никто не открывал, затем в воротах со скрипом отворилось маленькое квадратное окошко, и на нас уставился внимательный глаз в окружении темных косматых волос.

— Атраст вала, — произнес в окошко Бамбур и заговорил на гномьем. С той стороны откликнулись длинной непонятной фразой, смуглолицый что-то торопливо произнес в ответ. Затем окошко с гулким стуком захлопнулось.

— Ну что? — поинтересовался Эльдмар.

— У меня для вас две новости, — кисло отозвался Бамбур. — Одна паршивая… Вторая тоже не очень, но чуть получше. С какой начать?

Глава 12 В столицу

— Давай сперва плохую, — вздохнул Эльдмар.

— Прислуга не желает нас пускать в дом без высочайшей санкции господ. А господа изволят проживать в столице. Пока им напишут письмо, пока отправят гонца, пока они прочтут послание и примут решение… В общем, мы гораздо быстрее доберемся туда сами.

— А вторая новость?

— Управляющий предложил нам переночевать на конюшне. Не бесплатно, разумеется.

— Как будто у нас есть выбор… — проворчал старый эльф.

Конюшня оказалась тесной и плохо освещенной, но место для наших лошадей и осла там все-таки нашлось. Управляющий выдал нам немного фуража и добавил от щедрот душевных две толстые восковые свечи. К денникам была пристроена небольшая комнатушка без окон, видимо, предназначенная для отдыха прислуги. Однако в последнее время она, похоже, использовалась в качестве кладовки: тут был свален в кучу старый хлам, среди которого обнаружилась сломанная прялка, две ржавые косы, колесо от телеги и целая гора пустых бутылок из-под вина. Мы вытащили этот мусор на задний двор, накидали на пол сухой соломы и, соорудив из дорожных мешков подобие лежанок, кое-как устроились на ночлег.

Заснуть не получалось. Во-первых, мешал запах: в воздухе стоял терпкий аромат конского пота, мочи и навоза, которым, как мне показалось, я очень быстро пропитался насквозь. Во-вторых, это амбре привлекало сонмища насекомых. Мухи с гулким жужжанием кружили в воздухе, садились на лицо, деловито ползали по коже и всячески давали понять, что истинные хозяева здесь — именно они, а мы — лишь случайные гости.

Поворочавшись на колкой соломе, я временами проваливался в короткое полузабытье, но всякий раз пробуждался, когда очередная особенно наглая муха пыталась забраться мне в нос или за тонкой деревянной перегородкой громко всхрапывал конь. В какой-то момент, проснувшись снова, я понял, что больше не смогу задремать, и тихо, стараясь не разбудить своих товарищей, вышел на задний двор.

На востоке уже забрезжил рассвет, затянутое облаками небо высветлилось зеленым маревом на фоне торчащего посреди двора ветвистого дерева. У стены конюшни сидел Эльдмар, наслаждаясь тишиной и любуясь первыми лучами восходящего солнца.

— Тоже не спится? — произнес он.

— Не слишком уютное место.

— Мне приходилось ночевать в разных местах, — задумчиво сказал старый эльф, — со временем перестаешь обращать внимание на бытовые удобства. Да и спать с годами приучаешься где угодно, даже на ходу. А если сон не идет, лучше побыть наедине с собой. В молодости кажется, будто впереди целая вечность, но когда жизнь близится к концу, начинаешь ценить редкие минуты покоя.

— Я хоть и молод, но тоже не люблю тратить время попусту, — признался я.

— Вот и не трать.

Эльдмар полез в висевшую на его плече холщовую сумку, покопался в ней и протянул мне плотный клубок, скрученный из тонкой льняной нити:

— Видишь пустые бутылки, что мы вытащили вчера из конюшни? Развесь их на ветвях вон того дерева на разной высоте.

Выполнив задание, я вопросительно взглянул на эльфа.

— Возьми шпагу, встань перед деревом в стойку на расстоянии трех шагов. Ударом перерубаешь нить, и пока бутылка падает, ловишь ее на лету, сделав выпад. Если бутылка разобьется, бежишь по двору десять кругов спиной вперед. Приступай!

Первые несколько бутылок я все-таки расколотил. Обежав двор два десятка раз, и едва не поскользнувшись на постоянно попадающихся под ноги «лошадиных яблоках», я стал действовать осторожнее.

Сосредоточив взгляд на покачивающейся под дуновениями ветерка мишени, я концентрирую внимание, представляя себе невидимую силу, которая вливается через кисть руки в острие клинка. Ноги напружинены, будто готовый к выстрелу арбалет. Вдох, выдох, сердце стучит в груди гулкой барабанной дробью. Сейчас! Короткий шаг вперед, точный, выверенный удар, выпад — и я сжимаю в левой руке зеленое горлышко бутылки.

— Неплохо! — раздался за спиной одобрительный возглас Бамбура. — А я-то гадаю, кто это тут бьет посуду с утра пораньше? Холт, Отра, бегом сюда! Кажется, Грат придумал для вас новое развлечение.

Пока один из нашей троицы воевал с бутылками, оставшихся двоих смуглолицый заставил выполнять другое задание. Встав лицом друг к другу на расстоянии полутора саженей, мы вытянули правую руку в сторону, придерживая пальцами за навершие рукояти направленную острием в землю шпагу. По сигналу Бамбура мы отпускали руку и бегом менялись местами с напарником, стремясь подхватить падающее оружие. Потом мы отступали на шаг назад, увеличивая дистанцию, и повторяли упражнение. Поначалу все получалось без особого труда, но когда мы с Отрой очутились напротив друг друга по разные стороны двора, задача показалась нам уже не такой простой. Дождавшись хлопка в ладоши, приходилось бежать изо всех сил, умудрившись при этом не столкнуться лбами посередине площадки — и все равно поймать шпагу удавалось в лучшем случае уже у самой земли.

Занятия длились несколько часов, после чего Бамбур с Эдьмаром милостиво разрешили нам умыться дождевой водой из поилки для лошадей и позавтракать черствым хлебом. К полудню мы выехали за ворота усадьбы. В этих землях расстояния между поселениями были не слишком велики, потому к закату мы рассчитывали добраться до Холобрука — столицы гномьего королевства.

Город уютно раскинулся в просторной долине, окруженной с севера и юга пологими холмами. Никаких крепостных стен и других фортификационных сооружений, обозначавших границу Холобрука, я не приметил: просто прижимавшиеся к обочинам дороги крестьянские дома вдруг прибавили несколько этажей, а поля и огороды между ними исчезли вовсе, образовав мощеные булыжником улицы. Даже беглого взгляда по сторонам оказалось достаточно, чтобы почувствовать преклонный возраст столицы: стены домов, сложенные из тесаного камня, словно лица на древних картинах, хранили в себе воспоминания минувших веков. Холобрук основал пять столетий назад еще король Дурин. За минувшие с тех пор десятилетия столица многократно перестраивалась и понемногу росла, как в ширину, отвоевывая у окрестных лесов новые пространства, так и ввысь, пронзая небо остроконечными шпилями башен и коваными флюгерами. А извилистые переулки отчего-то напомнили мне реки, по которым нескончаемым потоком текли местные жители. Они, как речные воды, менялись, появляясь из ниоткуда и навсегда исчезая в истории, но берега всегда оставались прежними, совершенно не замечая хода времен.

Нужный нам особняк мы отыскали уже в темноте — его нетрудно было узнать по характерному лазурному гербу с топором и молотом, к которым снизу прибавилась золотая подкова, означавшая, что в этом доме проживает глава клана. Мы доложились наряженному в синюю ливрею лакею, и тот, вежливо кивнув, оставил нас в просторном холле, стены которого украшала богатая позолоченная лепнина, обрамлявшая расписные розетки. Любят гномы золото, но от обилия этого благородного металла в здешнем интерьере у меня слегка зарябило в глазах.

Ожидание продлилось без малого двадцать минут. Лакей вернулся в сопровождении облаченного в камзол мажордома, имевшего совершенно непроницаемое выражение лица, каким могут похвастаться разве что профессиональные игроки в скоббак.

— Его превосходительство Дорум Гордвик Доромир Фардок Третий изволит принять вас в малой гостиной, — торжественно объявил мажордом тоном, которым геральды обычно оглашают почтенной публике королевский указ об очередном повышении налогов. — Прошу следовать за мной.

И мы последовали. Анфилада залов, белые мраморные колонны, ковровые дорожки цвета алой крови и покрытый лаком паркет. Я в своих перепачканных дорожной пылью сапогах старался наступать на натертые до ослепительного блеска дубовые доски осторожно, чтобы ненароком не запачкать пол. А вот Бамбуру, похоже, было решительно плевать на окружающее его великолепие: он вышагивал по залам, словно вымуштрованный солдат на плацу.

Дорум Гордвик Доромир Фардок Третий в ярком свете трех десятков масляных светильников сверкал, словно прилавок ювелирной лавки, на который хозяин по случаю городского торжества выложил весь свой товар. Он был уже не молод, но не по-гномьи высок и сухощав. Длинные седые волосы зачесаны назад и собраны в тугой хвост, седая же борода аккуратно пострижена, напомажена и завита ровными волнами. Хозяин дома перебирал в тонких пальцах изящные янтарные четки, и при нашем появлении слегка скривился — даже горящее в лампах ароматизированное масло не сумело перебить доносящийся от нас терпкий запах лошадиного навоза и пота. Бамбур вежливо, но с достоинством поклонился, мы последовали его примеру.

— Мне доложили о случившейся с вами в пути досадной коллизии, — Дорум Фардок говорил на Всеобщем без малейшего акцента, даже получше, чем некоторые орки в моем родном городе, и я отметил про себя, что это, наверное, можно считать своего рода признаком уважения.

— С одной стороны, все, кого Трибели считают своими врагами, могут рассчитывать на заступничество со стороны дома Фардоков. С другой стороны, вы — чужеземцы, и наши внутренние распри вас не касаются. Да и повод слишком незначителен, чтобы воспринимать его всерьез.

— Мы не хотели бы участвовать в конфликтах, ваше превосходительство, — подтвердил его слова Бамбур, — но мы и не искали их. Гномы из рода Трибелей сами объявили нам вражду.

— Печально, но поправимо, — произнес Дорум Фардок и на мгновение задумался. — Завтра вечером Трибели устраивают большой прием в честь Дня имени покойного короля Дурина. Вас, разумеется, туда не пригласят, впрочем, было бы странно, если бы случилось иначе. Но один из вас может попасть туда с кем-то из гостей. Напомните мне, кто, по мнению Трибелей, защитил слугу из моего дома от их нападок?

— Вот этот юноша, Грат, — кивнул в мою сторону Эльдмар.

— Пускай он и идет. Я позабочусь о том, чтобы один из приглашенных взял его с собой в качестве компаньона. Передайте Фарану Трибелю какой-нибудь подарок со своими глубочайшими извинениями, и, думаю, конфликт будет исчерпан. Я дам вам адрес хорошего ювелира, он подберет для вас что-нибудь достойное и недорогое.

— Благодарим вас, ваше превосходительство, — я склонился в вежливом полупоклоне.

— А пока можете рассчитывать на гостеприимство клана Фардоков. Я распоряжусь, чтобы вас разместили в гостевом доме, накрыли ужин, позаботились о лошадях… Предоставили теплую воду для мытья и постирали ваши платья.

Это предложение пришлось весьма кстати. В столице, конечно, имелось несколько принадлежащих кондотьерам гостиниц, Бамбур подтвердил мне это. Но мы вскоре уедем из Холобрука, а вот управляющие этих заведений — останутся. Незачем создавать им лишние проблемы на пустом месте.

Выходя из приемной под пристальным взглядом Дорума Фардока, я порадовался в глубине души, что случившаяся с нами неприятность нашла наконец благополучное разрешение. Если бы я знал тогда, как ошибался!

Глава 13 Торжественный прием

Ювелир — старый, сгорбленный в три погибели гном, — шаркающей походкой вышел из-за ширмы и аккуратно положил на алую бархатную подушечку серебряную шкатулку. Вещица и впрямь показалась мне изящной: украшенные витиеватым рельефным узором стенки намекали на классический стиль прошлого столетия, а выпуклую крышку украшал растительный орнамент. Гном щелкнул замком: внутри шкатулка была отделана полированным красным деревом. Возможно, она действительно стоила столько, сколько за нее просили, но лично мне цена показалась уж слишком завышенной.

— Этой шкатулке более ста лет, — попытался развеять мои сомнения старый ювелир, — колхарское серебро, ручная работа. Использовалась для хранения драгоценностей, но в нее можно складывать бумаги, письма и другие ценные вещи. Таких во всем мире осталось не более ста штук. Его превосходительство Дорум Фардок просил меня отнестись к вам, как к его гостям, поэтому я сделаю хорошую скидку.

Даже с учетом скидки стоимость шкатулки намного превосходила количество монет, имевшихся у меня в кошельке, поэтому я все еще сомневался. Осторожно подняв драгоценный предмет, я закрыл крышку и повертел шкатулку в руках. Тяжелая!

— Вы можете оплатить в рассрочку. Треть сейчас, остальное позже.

На треть мне должно хватить. В конце концов, недостающее можно будет занять у ростовщиков или прислать ювелиру с нарочными, когда я буду менее стеснен в средствах.

— Хорошо, я ее покупаю.

Написав ювелиру расписку на остаток суммы, я завернул шкатулку в любезно предложенный им отрез ткани, и направился обратно в усадьбу — времени до вечера еще оставалось в избытке. Гостевой дом, в котором нам предоставили временное убежище, располагался в глубине сада, недалеко от пристройки, в которой размещалась прачечная и обитала прислуга. На небольшой лужайке, окруженной аккуратно постриженным кустарником, я застал Бамбура в компании Эльдмара. Старик сидел на складном стульчике с чашкой травяного отвара в руке, а Бамбур, перебрасываясь с ним короткими фразами, двигался в стойке, отрабатывая шпагой финты и удары. В последнее время я нечасто видел его с оружием в руках, потому невольно засмотрелся: каждое его движение было безукоризненно точным и выверенным. Вот бы и мне когда-нибудь достигнуть столь же совершенного владения клинком!

— О, Грат! — заметил мое присутствие смуглолицый. — Поди-ка сюда. Давай посмотрим, чему ты научился за последнее время.

Осторожно положив шкатулку на землю, я шагнул на лужайку, обнажил шпагу, и, отсалютовав Бамбуру, поднял оружие наизготовку.

— Ангард!

За время нашего знакомства смуглолицый и впрямь объяснил и продемонстрировал мне много нового. Я узнал, что такое атака с переносом, контратака с оппозицией и атака с защитой линии. Сейчас я попытался продемонстрировать ему приобретенные умения: быстро двигаясь шагами вперед и назад, я прощупывал выстраиваемую им оборону, стараясь отыскать в ней брешь.

Вперед, показ укола, финт, выпад! Бамбур уверенно взял защиту с отходом назад, но не стал отвечать. Я закрылся и отступил: интересно, какую гадость он мне готовит? Противник медлил, неторопливо вращая клинком и насмешливо глядя мне в глаза. Провоцирует атаку? Что ж, попробуем! Шаг вперед с показом укола в пятую позицию. Моя шпага скользнула по клинку Бамбура, тот взял защиту и отступил. Перевод, батман, выпад! Смуглолицый снова ловко отбил мой клинок, отступил еще на шаг и замер.

— Чего ждем? — саркастически спросил он.

— Твоей контратаки. Чтобы выполнить защиту-ответ, как учил меня Эльдмар.

— Стоп! — Бамбур опустил оружие и повернулся к внимательно следившему за нашим поединком старому эльфу. — Ты действительно их этому учил?

— Разумеется, — проскрипел тот. — «Парад-рипост» — это основа классической школы. Еще великий Мартен Бальдийский в своем трактате «искусство клинка» писал…

— Чушь собачья! — оборвал его Бамбур. — Если соперник заснул во время боя, ничто не мешает тебе продолжить фразу! Может быть, он спланировал какой-то тактический ход, а может быть, просто боится и осторожничает. Грат, будь добр, продемонстрируй мне атаку с продолжением!

Что ж, попробуем. Я шагнул навстречу смуглолицему, показывая ему ложный полувыпад, затем атаковал его с переводом в правое плечо. Тот взял защиту, но вместо того, чтобы отступить, я крутанул финт и попытался нанести ему укол в септиму.

— Неплохо!

Мы кружились по лужайке, обмениваясь ударами. Обороняясь, Бамбур понемногу отходил назад, мои атаки следовали одна за другой. Его защита казалась практически безупречной, мне никак не удавалось подловить соперника и заставить его открыться. В какой-то момент, сымитировав атаку в корпус, я сделал глубокий выпад, пытаясь дотянуться до его бедра. Смуглолицый просто убрал ногу, хлестким круговым движением отбил мою шпагу, и спустя краткий миг острие его клинка уперлось мне в горло.

— Если ты атакуешь с продолжением, совершенно необязательно повторять эти атаки одну за другой. Не получается — меняй тактику. Ты выдохся и потерял темп. Я вымотал тебя, жестко действуя в обороне, дождался, пока ты устанешь, и добил одним уколом. Хорошая техника и скорость — очень важны, Грат, но иногда к ним нужно подключать голову, иначе ты ее потеряешь. Занятие окончено.

Он прав. Я слишком увлекся попытками достать соперника, и этот азарт сыграл со мной дурную шутку: мне показалось, что если меня не контратакуют, так будет продолжаться и дальше. В результате я проспал укол, ставший для меня полной неожиданностью. Хороший урок на будущее.

Отсалютовав шпагой, я поднял сверток и отправился в свою комнату. Нужно переодеться: к вечеру за мной должен заехать тот, кто по поручению Фардока проведет меня на организованное Трибелями торжество.

Этот «кто-то» оказался молодым франтовато одетым гномом, подкатившим к усадьбе в открытом экипаже. Он представился Занкаром и сразу как-то опасливо отодвинулся на край сидения, искоса поглядывая на меня. Оружие по совету Дорума Фардока я оставил дома: как мне объяснили, на приемах появляться с ним не принято, это считалось бы проявлением неуважения к хозяевам и дурным тоном. Было бы полезно, конечно, расспросить Занкара о предстоящем мероприятии — он, судя по всему, был там завсегдатаем, — но тот не слишком стремился к общению, с деланным интересом разглядывая проплывающие мимо экипажа окрестности. Ну и ладно.

Дом, в котором Трибели устраивали прием, по своей монументальности и богатству отделки ничуть не уступал усадьбе Фардоков. Украшенный колоннадой фасад в сгущающихся сумерках был подсвечен масляными фонарями, светился и фонтан, журчащий перед парадным входом. За фонтаном угадывались цветочные арки, ведущие в просторный тенистый сад.

Внутри было людно, приглушенно звучала музыка — на балконе, скрытый от глаз почтенной публики, играл струнный оркестр. Под потолком ярко горели свечи в позолоченных люстрах. Занкар представился встретившему нас на пороге лакею и кивнул в мою сторону: «это со мной», после чего куда-то исчез, смешавшись с толпой. Я огляделся. Похоже, я был единственным орком на этом приеме, по крайней мере, в зале присутствовали в основном гномы, среди которых я заметил несколько эльфов и людей. Гости то и дело бросали в мою сторону настороженные и любопытствующие взгляды, под которыми я чувствовал себя крайне неуютно. Нужно побыстрее заканчивать эту не слишком приятную миссию и убираться отсюда восвояси. По крайней мере, там не разглядывают меня, точно диковинного обитателя зверинца.

Я нырнул в зал, словно в омут, состоящий из шелка и атласа: кавалеры в богато расшитых камзолах и дамы в струящихся платьях вели неспешные беседы, переходя от одной группы к другой, а мелодия вальса сливались со смехом и звоном хрусталя. В толпе сновали лакеи с подносами, искрящимися наполненными вином бокалами, но все они старательно обходили меня стороной, точно прокаженного.

— Вы кого-то разыскиваете, любезный? — обратился ко мне облаченный в дорогой сюртучный костюм гном средних лет, неслышно подошедший со спины. Он говорил на Всеобщем с легким акцентом, который все же показался мне слегка грубоватым.

— Кого-то из дома Трибелей, — ответил я.

— Что ж, считайте, нашли. Меня зовут Тиглет Донгебор из дома Бальдрика, я двоюродный племянник Фарана Трибеля. Чем могу быть полезен?

Вот как! Уж не родственником ли этот Тиглет приходится нашему водоплавающему Даину? Однако выяснение этого обстоятельства я решил оставить до лучших времен, сперва нужно решить главную задачу.

— Я Грат, в ваших краях проездом. По пути в Холобрук со мной и моими спутниками произошла досадная коллизия, которую клан Трибелей посчитал оскорбительной для себя. Я хотел бы сообщить досточтимому Фарану, что причиной произошедшего была случайность, принести ему свои глубочайшие извинения и попросить принять в знак примирения вот это.

Я протянул гному шкатулку.

— Я передам дядюшке ваши слова и подарок. Не хочу показаться бестактным, господин Грат, но я попросил бы вас по возможности не задерживаться в этом доме. Видите ли, представители вашего племени не слишком частые гости в здешних землях, и потому некоторые жители столицы относятся к вашим соплеменникам с определенной опаской. Для хозяев было бы нежелательно смущать гостей…

Попросту говоря, гномы считают орков неотесанными дикарями, которым не место в приличном обществе. Что ж, мне и самому не слишком приятно здесь находиться. Вон как зыркает в мою сторону тот человек в лиловом камзоле.

— Уезжаю немедля. Благодарю вас за помощь, любезный Тиглет.

Я развернулся и зашагал к выходу. В дверях я едва не столкнулся с Занкаром, весело щебетавшим с какой-то обмахивающейся веером гномьей девицей,но тот сделал вид, что не знаком со мной. На улице уже стемнело. Я повертел головой, пытаясь определить, где находится выход из парка, и как мне добраться до нашего временного пристанища, когда за моей спиной раздался резкий окрик:

— Далеко собрался?

Позади стоял тот самый человек в лиловом в сопровождении шести вооруженных гномов. Да и сам он сжимал в руке широкий кавалерийский палаш.

— Хватайте его! Этот зеленомордый ублюдок пытался передать Фарану Трибелю шкатулку с отравленной иглой! Хорошо, что слуга внимательно осмотрел ее, прежде чем вручить своему господину.

Повинуясь его приказу, гномы кинулись вперед и повалили меня на землю, а следом мне на спину больно наступили коленом и принялись выворачивать руки. Сопротивляться было бесполезно: по совету Фардока я оставил шпагу дома, и потому ничего не мог поделать с семью вооруженными противниками. Да и вступать в бой в чужом доме, да еще и в чужом городе со слугами главы влиятельного клана было бы форменным самоубийством.

Оставалось только сдаться на милость победителей и надеяться, что случилась какая-то ошибка, и из создавшегося незавидного положения удастся отыскать выход.

Глава 14 Справедливый суд

Камера крошечная и тесная: три шага в длину и два — в ширину. Под самым сводчатым потолком — забранное толстыми металлическими прутьями оконце. За ним — неизвестность, не допрыгнуть, не посмотреть. К стене на толстых цепях прикручены сколоченные из грубых досок нары, в углу — зловонная дыра в полу, возле которой стоит глиняный кувшин с водой. Из кувшина тянет затхлостью и тиной. Вот и весь нехитрый антураж.

На меня нацепили соединенные цепью ржавые кандалы, два браслета на руки, и еще два — на лодыжки, но перед тем, как впихнуть в узилище, стражники все же сняли оковы с запястий. Ну, хоть какая-то радость. Потянулись долгие часы, похожие один на другой, как стекающие с крыши капли воды после дождя. Чтобы занять себя, я стал прохаживаться по камере, стараясь время от времени приседать и наклоняться, чтобы размять затекшие мышцы — насколько это получалось в сковывавших ноги кандалах и в ограниченном пространстве камеры. Звенел я при этом, точно старый колодец. Да и от горестных мыслей спрятаться никак не получалось.

Версий мне виделась ровно две: либо Дорум Фардок с самого начала затеял недобрую игру, попытавшись самым простым и примитивным способом избавиться от конкурента, либо Фаран Трибель решил прикончить меня столь неординарным способом. Второе маловероятно: во-первых, мы с ним даже не знакомы, во-вторых, причина нашего конфликта — сущий пустяк, не стоящий подобных ухищрений. А вот что касается Фардока… Что мешало ему подсунуть врагу сюрпризец чужими руками? Да ничего! Мы ему не друзья, не сватья и не браться, в случае неудачи все можно свалить на нас, оставшись с чистыми руками и незапятнанной репутацией. Что, собственно, и произошло. Ювелир — человек, вернее, гном Дорума, возможно, задолжал ему целое состояние, и потому с радостью сделает все, что ему скажут. Да и к оркам тут относятся, как к примитивным дикарям, чего нас жалеть… Гномы готовы терпеть моих соплеменников ровно до тех пор, пока от них можно получить звонкую монету. В общем, при любом раскладе ничего хорошего мне не светит.

Заскрежетал ключ в замке, со скрипом отворилась дверь, и двое хмурых охранников, оставаясь на почтительном расстоянии, наставили на меня взведенные самострелы. Разумная предосторожность: среднестатистический орк, даже такой щуплый как я, намного сильнее среднестатистического гнома. Даже в кандалах. Даже в тесной камере. Третий гном вновь нацепил на мои запястья стальные оковы, и меня куда-то повели.

Узкий каменный коридор, похожий на крысиную нору, закончился винтовой лестницей. Мы спустились на несколько пролётов, похоже, в подвал, и снова оказались в такой же каменной норе без окон. Куда, интересно, мы направляемся? В пыточную?

Путешествие закончилось небольшой комнате, напоминающей каменный мешок. Окон здесь тоже не было: в дрожащем полумраке трепетало несколько свечей. Меня грубо толкнули на деревянный стул, приколоченный к полу прямо перед таким же сбитым из потемневших досок столом. По ту сторону сидел уже знакомый мне человек — только вместо лилового камзола на нем сейчас был серый сюртук из дорогой ткани. Рядом восседал важный гномпреклонных лет, с любопытством разглядывающий меня, словно диковинную зверушку.

— Привет, зеленомордый, — обратился ко мне давний знакомый на Всеобщем, — как сидится? Браслеты не жмут?

— С кем имею честь? — стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, поинтересовался я.

— О, ты, оказывается, еще и разговаривать умеешь! — осклабился человек. — Я Арман, начальник охраны дома Трибелей. А ты — убийца, который пытался прикончить моего господина. И сейчас ты мне в подробностях расскажешь, зачем ты это сделал, а также кто тебя подослал.

— Я не пытался убить Фарана Трибеля, наоборот, я хотел уладить с ним пустяковый конфликт. Шкатулку я приобрел у ювелира в долг, у него осталась моя расписка.

— Знакомый предмет, да?

Арман выложил на стол серебряную шкатулку. Я узнал орнамент на крышке и резьбу на боковых гранях. Это была она, без всяких сомнений. Арман извлек из кармана складной нож и осторожно надавил лезвием на кнопку, откидывающую подпружиненную крышку. Раздался тихий щелчок, и из крошечного отверстия рядом с кнопкой выскочила игла. Похоже, все это не было фарсом.

— Ювелира посоветовал мне Дорум Фардок, в имении которого я остановился, а шкатулку предложил приобрести сам мастер.

— Животные вроде тебя, наверное, не догадываются, что я лично проверяю все, что передают Фарану Трибелю, и это неоднократно спасало ему жизнь. Спасло и на этот раз. Фардок был первым, в ком я заподозрил организатора. Но узнав о произошедшем, тот счет подобные подозрения в отношении главы древнего аристократического рода оскорблением, и даже передал мне твои вещи, оставшиеся в его доме. Смотри, что я там нашел.

Арман с ухмылкой бросил на стол стопку гербовых бланков, которые я обманом унес из городского магистрата Горгулака.

— Поддельные документы, да? И еще. Ты думаешь, я не знаю, что означает вот это?

Он указал на перстень, все еще болтающийся на моем указательном пальце.

— Такие кольца носят представители преступного мира в ваших отсталых землях. Ты — вор, бандит и убийца, пробравшийся в дом Трибелей, чтобы погубить его главу. Я даже не стану пытать тебя, чтобы выяснить, кто заказал убийство: в конце концов, это не столь важно. На Фарана Трибеля покушаются чуть ли не каждый месяц, а моя работа в том и состоит, чтобы сохранить его жизнь. Что же касается тебя, то твоя участь незавидна. Ты умрешь.

— Убьете меня прямо в этом подвале? — стараясь сохранять спокойствие, спросил я, хотя голос все-таки предательски дрогнул.

— В ваших диких болотах именно так бы и произошло. Но ты в цивилизованных землях, где чтят законы. Тебя будут судить, а потом казнят. Уведите его!

На суд меня повели спустя три дня, которые я провел в полном одиночестве, питаясь водянистой похлёбкой и черствым хлебом, что раз в сутки передавала мне охрана через оконце в двери. Пугала неизвестность, но еще больше тревожила судьба моих друзей. Успели ли они покинуть усадьбу Фардока до того, как меня задержали, или их схватили в качестве моих вероятных сообщников? Сумеют ли они покинуть гномьи земли, или за ними объявят настоящую охоту?

Мы вышли на свежий воздух, я зажмурился от яркого солнца, ударившего в глаза. После затхлости тюремной камеры я, наконец, смог вздохнуть полной грудью.

Суд, похоже, было решено вершить при большом стечении народа, превратив его в развлекательное массовое мероприятие. Небольшую площадь перед городской темницей, из ворот которой меня вывел целый эскорт вооруженной стражи, украшали разноцветные флаги, весело хлопавшие и полоскавшиеся на ветру. Повсюду, докуда хватало глаз, галдела разношерстная толпа, откуда-то звучала музыка, меж зеваками сновали бойкие торговцы снедью. В дальней части площади виднелся убранный алой тканью деревянный помост, на котором за длинным столом восседал тот самый важный гном в замысловатом парике, что навещал меня в темнице, в компании четверых гномов помоложе, наряженных в бордовые мантии. Чуть в стороне, за отдельным столиком, обосновался писарь, что-то деловито строчивший на бумажном листе деревянным пером. Судя по тому, что в правой части помоста я разглядел возвышающийся эшафот с потемневшей от времени плахой, исход судебного процесса ни у кого не вызывал ни малейших сомнений.

Меня провели сквозь толпу и приковали цепью к столбу, одиноко торчащему перед судебными заседателями, лицом к почтенной публике. Толпа внизу радостно взвыла и принялась с алчным любопытством разглядывать меня. Я окинул взглядом площадь, надеясь хотя бы мельком заметить кого-то из своих спутников. Нет, ни одного знакомого лица.

— Сегодня властью, данной нам Высшим Законом и в соответствии с заветами короля Дурина Великого, да будет благословенная его борода, мы вершим суд над вероломным орком по имени Грат, — громко произнес за моей спиной гном в парике, и гомон толпы, как и музыка, понемногу стихли. — Клянемся судить беспристрастно и справедливо.

— Клянемся! — Нестройным хором подхватили остальные гномы за столом. Писарь старательно заскрипел пером. Заседание велось, что любопытно, на Всеобщем — возможно потому, что в толпе я разглядел представителей практически всех известных рас. Только из орков здесь присутствовал, похоже, один лишь я.

— Вызывается первый свидетель, досточтимый Арман, хранитель покоя дома Трибелей. К присяге!

Уже знакомый мне человек, сегодня нацепивший по случаю торжественного события зеленый сюртук, заученно пробормотал текст судебной присяги, из которого я разобрал только слова «правосудие» и «долг», после чего практически без запинки произнес речь, которую, видимо, хорошенько выучил заранее:

— Означенный Грат, да разверзнется земля под его скверными ногами, обманом и хитростью пробрался на торжественный прием к моему господину, благородному Фарану Трибелю пятому. Вероломно воспользовавшись его гостеприимством, преступник преподнес ему подарок — шкатулку с иглой, отравленной ядом. Только бдительность и прозорливость вашего покорного слуги позволила предотвратить ужасную трагедию. В вещах злодея мы нашли поддельные государственные бумаги, а сам он носит на себе знак иностранного преступного клана. Это опасный и хитрый разбойник, который заслуживает смерти!

Толпа радостно и одобрительно загудела.

— Обвиняемому слово, — повысил голос судья. Я повертел головой, стараясь увидеть судью, к которому я обращаюсь, но ничего не вышло: видимо, позорный столб и был задуман таким образом, чтобы обвиняемый мог смотреть только на глумливую толпу перед собой.

— Я не желал смерти досточтимому Фарану Трибелю. Между нами возникло недоразумение, и я искал примирения. Я остановился на ночлег в доме Дорума Фардока, и тот посоветовал мне мастера, у которого я приобрёл шкатулку. Я не подозревал, что в ней содержится отравленная игла. Заявляю, что убийство спланировал и затеял Дорум Фардок, использовав меня, как слепое орудие.

— Невероятно! — воскликнул судья, — ты, безродный бродяга, осмеливаешься бросать обвинение главе благородного дома, история которого насчитывает множество веков! Есть ли еще свидетели, желающие сказать слово? Нет? Тогда Высокий суд выносит приговор…

— Есть! — послышался откуда-то голос. Изогнув шею чуть ли не до хруста, я повернул голову и смог разглядеть того, кто торопливо взбежал на помост. Надо же, не ожидал! Что он собирается сообщить суду? Быстро прочитав слова присяги, новоприбывший произнес:

— Меня зовут Тиглет Донгебор, я прихожусь родственником Фарану Трибелю. Я присутствовал на приеме, где все произошло. За некоторое время до этого обвиняемый Грат спас от верной смерти некоего Даина из дома Бальдрика, который тоже принадлежит к клану Трибелей. А изначальная размолвка — сущий пустяк, раздутый желающей выслужиться перед господами прислугой. Лично у этого орка не было причин убивать главу дома Трибелей, сам он в наших землях недавно. Мне стало известно, что прибыв в Холобрук, он действительно попросил ночлега у Дорума Фардока. Известно также, что смертоносную шкатулку он приобрел в лавке Старого Хлипса, который много лет поставляет драгоценности семейству Фардоков. Сам Старый Хлипс сейчас уехал из города по делам, а его приказчик заявил, что обвиняемый не оставлял никаких расписок. Мне не известно, замешан ли в этом Дорум Фардок, заплатил ли он обвиняемому денег за убийство или использовал в темную, но, учитывая давнюю вражду между нашими кланами, я не снимал бы с него подозрений.

Ай да Тиглет, все-таки осмелился выступить мою защиту! Спасибо Даину, не забывает платить добром за добро.

— Благодарим вас, благородный Тиглет Донгебор, — сказал судья, — но ваши слова не привносят свет во тьму этого коварного злоденяния, но и не оправдывают того, кто его совершил. Ваше слово, обвиняемый?

— Я не виновен, — громко произнес я. — У меня не было помыслов к убийству, и я действовал не по своей воле.

— Именем Высшего Закона и в соответствии с заветами короля Дурина Великого, да будет благословенная его борода, суд оглашает вердикт! — повысил голос судья, и толпа затихла. — Орк по имени Грат признается виновным в злоумышлении к убийству и приговаривается к смерти через усекновение головы. Приговор будет приведен в исполнение немедленно!

Толпа восторженно взревела. Четверо дюжих гномов бросились ко мне с двух сторон, отстегнули приковывавшие меня к столбу цепи и поволокли на эшафот. Публика ликовала, я в последний раз окинул площадь взглядом. Смешались в кучу гномы, эльфы, люди…

Кто-то больно пнул меня по ноге и завернул руки за спину. Я рухнул на колени, а щека легла на шершавое, пахнущее сыростью дерево плахи. Палач — то ли человек, то ли эльф в закрывающем лицо капюшоне подхватил и взвесил в руке остро отточенный топор с изогнутым дугой лезвием.

— Не боись, больно не будет, — пробасил он. — Наверное.

Перехватив обух поудобнее двумя руками, он поднял топор над головой. Восторженный крик толпы слился с грохотом пульса в моих висках.

Я закрыл глаза.

Глава 15 Ордалия

— Ордалия! — набрав в легкие побольше воздуха, закричал я. — Ордалия!

Судя по тому, что в следующий миг на мою многострадальную шею не обрушился смертельный удар топора, палач в нерешительности замер с занесенным орудием над головой.

— Согласно Кодексу Дурина Великого, осужденный действительно имеет право потребовать ордалию, — услышал я спокойный голос Тиглета Донгебора.

— Чепуха! — сварливо откликнулся судья. — Судебные поединки не применялись уже более семидесяти лет, с двести пятьдесят третьего года!

— И тем не менее, Кодекс предусматривает ордалии по требованию осужденного. Эта норма до сих пор не отменена эдиктами взошедших на трон вслед за Дурином королей, а значит, продолжает действовать, — возразил Донгебор. — Правила судебных поединков также прописаны в Кодексе. Если осужденный потребовал ордалию, продолжение казни станет нарушением его законных прав.

Ох, как же все-таки полезно читать книги! Помнится, в детстве мать сварливо говаривала мне: брось портить глаза, Грат, погода хорошая, иди, поиграй на улице с ребятами! Даже пыталась силой отобрать у меня очередное раздобытое где-то сочинение, но я не сдавался: покорно уходил из дома, спрятав книгу под одеждой, и дочитывал где-нибудь в укромном уголке, где меня никто не потревожит. «Уложение об ордалиях» в Кодексе Дурина вскользь упоминалось в какой-то из давно прочитанных мною книг, и надо же, именно сейчас услужливо всплыло в памяти! Я даже помыслить не мог, что однажды это спасет мне жизнь.

— Остановите казнь! — недовольным тоном приказал судья. — Принесите Кодекс, мне нужно прочитать Уложение.

— В этом нет необходимости, ваша милость, — меланхолично произнес Донгебор. — Судебный поединок согласно Кодексу Дурина — это бездоспешный бой клинковым оружием до объявленного судом результата. Судья осматривает оружие перед боем, он же волен остановить поединок, если результат достигнут или очевиден. Осужденный сражается лично, потерпевшая сторона вправе выставить вместо себя представителя. Если осужденный остается победителем, он освобождается от наказания, но продолжает считаться преступником и может быть изгнан из города.

— Да будет так! — недовольно согласился судья. — Поскольку орк, именуемый Грат, повинен и перед домом Трибелей в том, что покусился на жизнь его главы, и перед домом Фардоков в том, что обвинил его главу в этом вероломстве, пусть бьется дважды. Если, конечно, выживет в первый раз. Поединок будет проходить до смерти. Есть ли желающие выступить против злодея от имени дома Трибелей?

— Я!

Кто бы сомневался, Арман тут как тут. Человек протянул судье свой кавалерийский палаш эфесом вперед, и почтенный гном сделал вид, будто внимательно осматривает его.

— Чем будешь биться ты, орк? — брезгливо бросил он в мою сторону.

— У меня есть шпага, я выбираю ее.

— Принесите!

Кто-то подал судье мою шпагу, видимо, конфискованную вместе с прочим имуществом — при виде ее у меня сжалось сердце, будто я мельком заглянул в окна родного дома. Гном задумчиво повертел шпагу в руках, убеждаясь, что в ней нет каких-либо скрытых механизмов и спрятанных лезвий. Пощупал гарду, попытался открутить «яблоко», но не смог.

— Она короче, чем у твоего противника, — между делом заметил Тиглет Донгебор.

— Меня устраивает.

Стражники деловито расчистили от зевак круглую площадку возле эшафота. Толпа радостно свистела и улюлюкала, предвкушая интересное зрелище. Арман нацепил принесенный ему слугой дублет со стоячим воротом, сшитый из плотной и прочной ткани в несколько слоев: такие когда-то надевали под доспех. На правую руку он натянул кожаную перчатку. Меня, разумеется, подобными милостями не осыпали, оставив в одной порванной в нескольких местах рубахе. Ее я тут же скинул наземь, решив драться голым по пояс. Хотя бы цепи сняли, и на том спасибо.

— После того, как благородный Арман расправится с тобой, орк, твое мертвое тело привяжут к колесу от телеги и подвесят вот на этом столбе, чтобы показать горожанам всю мощь правосудия.

Судья указал на торчащий из обитого тканью помоста столб, к которому меня приковали цепями в самом начале судилища.

— Я уже был там, — улыбнулся почтенному гному я, — мне не понравилось.

В толпе послышался смех, кто-то принялся пересказывать мои слова напиравшим сзади зевакам, которым было плохо видно и слышно. Ладно, не отвлекаться! Перехватив поудобнее эфес, я отсалютовал Арману. Тот не удостоил меня ответной чести. Ничего, обойдемся. Подняв клинок, я изобразил какое-то жалкое подобие фехтовальной стойки, нарочито неумелое и кособокое, способное внушить стороннему зрителю разве что жалость. Арман презрительно ухмыльнулся.

Он несколько раз рассек воздух перед собой и горделиво прошелся вправо-влево, поглядывая на меня, как какой-нибудь герцог смотрит на обнаруженную в его благородной герцогской постели вошь. Палаш Арман держал хватом овергард, перекинув указательный палец через плоское перекрестье. Оно и неудивительно — оружие тяжелое, если долго фехтовать им, удерживая за рукоять, как какой-нибудь короткий меч, кисть очень быстро перестанет слушаться своего законного владельца. Овергард позволяет лучше контролировать клинок, рука меньше устает, но при этом перекинутый через гарду палец становится отличной мишенью для рубящих ударов. Некоторые оружейники как раз на такой случай оснащали гарду двумя дополнительными защитными кольцами вокруг рикассо — незаточенной пятки клинка — сразу для правой и левой руки, но здесь подобных ухищрений не наблюдалось.

Видимо, решив, что произвел на публику достаточно сильное впечатление, Арман шагнул ко мне и наотмашь рубанул палашом справа налево. Я отскочил назад. Клинок со свистом рассек воздух в противоположном направлении — снова отскок. Я не стал рваться в бой: посмотрю для начала, чем решил попотчивать меня противник. Да и осторожность не помешает: хоть судья и объявил поединок до смертельного исхода, и в самом конце в живых должен остаться либо я, либо он, убивать Армана было бы крайне недальновидным поступком — гибель начальника охраны Трибели мне точно не простят. Умирать я, конечно, тоже не торопился. Как минимум, постараюсь продать свою жизнь настолько дорого, насколько смогу.

Арман предпочитал размашистые рубящие удары, хотя палашом можно и колоть. Он наступал, стараясь рассечь меня от плеча до паха, я же избрал иную тактику: с расслабленным видом прыгал, будто гуттаперчевый мячик, выдерживая дистанцию. Это упражнение мы много раз проделывали на занятиях у Эльдмара, и оно давалось мне без особого труда: главное — не сбить дыхание. Вперед-назад, вправо-влево, влево-влево-вправо, вперед-назад, острие шпаги вальяжно смотрит куда-то в пояс сопернику. На самом деле, тело собрано в сжатый комок, все мышцы напряжены до предела, нужно только подгадать подходящий момент. Удивительно, но в этот самый миг я вновь почувствовал, как моя шпага будто напитывает меня неведомой веселой безудержной силой, очищающей разум и заставляющей тело двигаться быстрее.

Мой беззаботный вид быстро вывел противника из себя: поняв, что на расстоянии меня никак не достать, Арман уверенно шагнул вперед, и, крутанув кистью, нанес короткий, но сильный удар в шею. Это стало ошибкой. Я выставил защиту, и, поднырнув под его руку, уколол противника в плечо снизу вверх. Тонкий вороненый клинок легко прошел сквозь ткань, словно раскаленный нож сквозь масло, пока не уперся во что-то твердое. Шаг назад, закрыться: я ждал ответной атаки — палаш на короткой дистанции очень опасен — но ее не произошло. Арман вскрикнул, зажал левой ладонью правую руку, но оружие не выпустил. Бросил в мою сторону злобный и ненавидящий взгляд. Рукав его дублета быстро набухал красным.

Что ж, пожалуй, можно заканчивать клоунаду. Я принял нормальную стойку и короткими кошачьими шагами стал подкрадываться к сопернику, выбирая подходящий момент для атаки. Теперь Арман осторожничал, следил за мной исподлобья, медленно вращая палашом. В принципе, можно погонять его по поляне минут двадцать, дождавшись, пока он сам свалится от потери крови, но этот вариант я отбросил — действовать нужно быстро. Дзынь — вжух — дзынь-банг! — я атаковал короткой связкой в линию, но Арман, несмотря на ранение, сумел защититься, рубанув меня по предплечью в ответ, разумеется, безрезультатно. Я отступил. Что ж, следует признать, он неплохой фехтовальщик, только слишком уж самоуверенный.

Не давая мне опомниться, тот снова пошел вперед, целясь мне в голову. Клинки со звоном скрестились. Арман показал ложный удар сверху, но, остановив движение на полпути, нарисовал в воздухе короткую дугу и рубанул снизу вверх, целясь в ребра. Этот удар я чуть не проспал: спасла хорошая реакция. Взяв защиту, я отвел вражеский клинок в сторону, и, не позволяя сопернику отойти, сам шагнул вперед. Арман начал было следующий замах, поднял палаш вертикально вверх, и в этот миг я атаковал открывшееся запястье с полувыпадом. Кажется, попал: тот словно споткнулся на полушаге, отшатнулся назад, мотнул головой и переложил оружие в левую руку. Перчатку он торопливо вывернул наизнанку и натянул на вооруженную кисть. Опытный!

Мне показалось, что левой Арман фехтует чуть менее уверенно: больше отмахивается, парируя мои короткие атаки. Увы, впечатление оказалось ошибочным. Едва я подобрался слишком близко, Арман ловко убрал клинок, присел на полусогнутых, и его оружие невидимой плетью просвистело параллельно земле, зацепив мое бедро. Ногу обожгла резкая боль. Я скосил глаза: ерунда, поверхностная рана. Очутился бы буквально на полшага ближе, остался бы одноногим. Ай молодец, отличный удар! Внимательнее, Грат, не лезь слишком близко, сил у него еще в избытке, как у медведя.

Я отошел на несколько шагов назад, позволяя себе отдышаться, и снова взял оружие наизготовку. Надо бы перевязаться, кровь течет по голени липким ручейком. Ладно, потом. Арман поджидает меня, заранее заняв четвертую позиционную защиту — палаш повернут под небольшим углом, прикрывая плечо, подбородок опущен, морда злая. Ладно, дружок, давай поиграем еще.

Я атаковал с полувыпадом, провоцируя его прикрыть корпус, и с переводом нанес укол в ногу. Дзынь! — противник выставил защиту и полоснул в ответ снизу вверх, пытаясь достать меня в горло. Я отбил этот рипост и провел короткую фразу, целясь в плечо. Клинки со звоном соприкоснулись: я снова нарвался на защиту. Расстояние между нами слишком сократилось, чем и воспользовался соперник. Он неожиданно уколол прямо, рассчитывая на то, что, привыкнув отбивать его удары, я растеряюсь от такой смены тактики. Тут, видимо, сработал рефлекс, развившийся после многих часов работы в паре с Холтом и Отрой, и вооруженная рука все сделала за меня сама. Я перехватил клинок гардой и нанес ответный укол с выпадом. Шпага воткнулась Арману в ключицу, тот охнул и отшатнулся. Чтобы закрепить успех, я провел хлесткий удар сверху, целясь по торчащему над гардой указательному пальцу. Попал!

Арман выронил оружие, пошатываясь, отступил, а затем поднял палаш уже двумя руками. Он стоял, согнувшись в три погибели и широко расставив ноги. Клинок он выставил перед собой, точно оберег. В одной из книг я видел когда-то похожую гравюру. На ней вот точно так же перепуганный крестьянин отмахивался кочергой от восставшего мертвеца, явившегося забрать его грешную душу. Пораженный этим неожиданным сходством, я расхохотался.

— Что ж, пора заканчивать, — громко произнес я и шагнул вперед, поднимая шпагу.

— Стоп! — истеричный крик судьи с трудом перекрывал восторженный рев толпы, — прекратить поединок!

Арман испустил облегченный вздох, выпустил из ослабевших пальцев палаш и кулем повалился на бок. Тут же набежали слуги: один принялся стаскивать с него окровавленный дублет, другой стал прикладывать к ранам смоченный каким-то вонючим снадобьем компресс. Воспользовавшись паузой, я подобрал с земли свою рубашку, разодрал ее на лоскуты и наспех перетянул бедро тугой повязкой.

— Есть ли желающие выступить против злодея от имени дома Фардоков?

Возникло замешательство: второго акта этой драмы, похоже, никто не ожидал и не планировал. Спустя пару минут группа толпившихся подле судьи подхалимов выплюнула долговязого эльфа, который протянул к осмотру изысканную длинную шпагу с замысловатой плетёной гардой. Эльф нацепил перчатку и вамс — плотную рубаху с длинным разрезом на груди, и, дождавшись сигнала к началу поединка, принял элегантную стойку. Эльфы вообще грациозные и изящные, кажется, природа специально наделила их этими качествами для того, чтобы все вокруг непрерывно терзались комплексом неполноценности. Отчасти это компенсируется заносчивостью и высокомерием, но, пообщавшись с Эльдмаром, я к такой манере поведения привык.

Я отсалютовал клинком, эльф продемонстрировал в ответ какой-то неуверенный взмах, то ли приветствие, то ли муху отогнал, и тут же огляделся по сторонам: никто не заметил? Видимо, в его понимании салютовать осужденному преступнику — марать светлую эльфийскую честь. Шпагу он держал почти за самую гайку-яблоко, оставив перед гардой еще полторы ладони, левую руку воздел над головой, вытянув тонкие холеные пальцы.

В этот раз я решил не миндальничать и сразу ринулся в атаку. Шпаги схлестнулись, мой противник взял одну защиту, другую, попытался контратаковать меня в голову, и, убедившись, что из этой затеи ничего не получится, отступил. Я вытянул руку чуть вперед и вверх, блокируя среднюю линию и чуть приоткрывшись снизу. Удивительно, но тот купился на этот нехитрый трюк. Показав ложную атаку в защищенный верхий сектор, он нацелился уколоть меня с переводом в живот, но я ждал этого. Дзынь! — моя шпага скользнула по его клинку и встретилась с плотью чуть выше перчатки.

Эльф отпрыгнул назад, как ошпаренная кошка, неуверенно взял шпагу левой рукой, помедлил и вернул ее в правую. Дождавшись, пока он поднимет оружие, я атаковал с полувыпадом прямо. Ожидаемо встретив защиту, крутанул финт, и, закрывшись вперед, добавил длинный выпад в плечо. Очень простая фраза, на уроках ее изучают чуть ли не самой первой. Тем более удивительно, что она возымела успех: эльф опустил оружие и зажал ладонью раненую руку. Между пальцами заструилось красное.

— Стоп! — выкрикнул судья. — Поединок окончен!

— Орк победил, — меланхолично прокомментировал наблюдавший за нашим сражением Донгебор.

— Заткнись! — зашипел на него почтенный гном.

— Теперь орк обязан принести клятву над гробом Дурина Великого в том, что более не принесет зла ни одному гному на этой земле. Я лично готов сопровождать его в королевскую крипту.

— А потом сделайте, пожалуйста, так, чтобы и духу его тут не осталось! — прорычал достопочтенный судья, — Если к утру этот орк останется в городе, я найду способ сделать так, чтобы он исчез навсегда!

Глава 16 Королевская крипта

— Как нога?

— Терпимо.

— Тут крутые и скользкие ступени, осторожнее.

Донгебор поднял повыше старый масляный фонарь в железном корпусе со слюдяными оконцами, и желтоватое пятно света выхватило из тьмы влажные гранитные ступени, убегающие в никуда. Из-под ног брызнули ртутными каплями мелкие мокрицы, в нос ударил запах погреба и заброшенного колодца.

Крипта короля Дурина Великого располагалась под городской ратушей, а вход в нее прятался в отдельной пристройке, дверь в которую нам отпер недовольный сторож. Тиглет любезно вызвался сопровождать меня, а потом пообещал составить компанию вплоть до момента, пока я не покину столицу.

Как я и предполагал, Даин отправил своим родичам весточку о том, что его спасители и благодетели собираются навестить Холобрук, едва мы покинули пределы Горгулака, но увы, послание достигло адресата сразу после моего ареста. Тиглет Донгебор, считающийся самым влиятельным представителем дома Бальдрика в Холобруке, взялся разобраться с произошедшим, благо, с самого начала не имел ни малейших оснований верить Фардокам. Бамбура он успел предупредить об опасности, и ночью друзья покинули город, а вот мою поклажу благородный Дорум Гордвик Доромир Фардок Третий заблаговременно прибрал к рукам, чтобы передать королевским дознавателям и отвести от себя подозрения. Все это я узнал от Тиглета, пока мы шли от места несостоявшейся казни к ратуше.

Наклонный ход вел вниз, темнота смыкалась сырыми объятьями за моей спиной. Из ниш в стенах на меня таращились пустыми глазницами черепа — размером заметно меньше орочьих, да еще и со слишком большими глазными впадинами.

— Сподвижники королей, — пояснил Тиглет, — для гномов большая часть быть похороненными в королевской крипте. А места здесь мало, поэтому оставляют только головы.

Куда эти затейники девают остальные кости, я решил на всякий случай не уточнять. Ход уперся в небольшую подземную камеру с глубокими нишами по сторонам — они тоже оказались заставлены коричневыми черепами снизу доверху. Черепа громоздились рядами, некоторые были повернуты вбок, и будто бы разглядывали меня с нескрываемым любопытством, другие, повернутые лицом к лицу, словно нашептывали друг другу загробные тайны, а один так и вовсе развернулся затылком, демонстрируя неприличных размеров дыру ни то от пули, ни то от топора. Путь преграждала железная решетка с тяжелым навесным замком. Тиглет позвенел ключами, и в решетке со скрипом отворилась калитка.

Мы шагнули в темный зал, в центре которого угадывалось что-то черное и массивное, похожее на алтарь.

— Оставайся здесь, — разнесся под сводом гулкий голос Тиглета.

Он прошелся по залу, одну за одной зажигая масляные лампы, висящие на вбитых в стены чугунных кольцах. Помещение понемногу наполнилось желтоватым светом. Черепа в изобилии присутствовали и здесь, но я наконец смог разглядеть то, что громоздилось в самом центре.

Это было большое надгробие-саркофаг, искусно, с большим тщанием выточенное из черного камня. Надгробие изображало гигантское царское ложе — кровать, спинки которой украшали великолепные барельефы со скрещенными топорами и растительным орнаментом. Каждый поддерживающий спинку фигурный столб обвивала каменная змея, на которой можно было различить даже мельчайшие чешуйки, а на шарообразном навершии восседал сокол, попиравший голову змеи когтистой лапой. Великолепная, очень тонкая работа! Я прошелся вдоль саркофага, и мои шаги гулко разнеслись эхом под сводчатым потолком. Боковые стороны надгробия украшали изящные скульптурные миниатюры, символизирующие жизнеописание короля Дурина Великого. Кажется, я узнал сцену Альвийского похода, сражение при Каверлаке, Ранкоргское морское сражение и даже строительство Холобрука.

На самом ложе, на нескольких отполированных гранитных подушках полулежал каменный гном с густой, аккуратно причесанной бородой и тонкими, благородными чертами лица. Казалось, он мирно спит. Фигуру короля Дурина неизвестные скульпторы выполнили примерно в два моих роста, а весь саркофаг на его фоне выглядел так и вовсе громадным, но при этом он не подавлял своей монументальностью. Скорее, поражал реалистичностью и обилием мелких деталей, чудесным образом сочетавшихся друг с другом и сплетавшихся в единую композицию. Я пригляделся. Из королевской груди торчало нечто, отдаленно напоминающее неаккуратно обгрызенную детьми сосульку.

— Что это? — указал я рукой на странный предмет.

— Ронорин, — ответил Тиглет. — Такое имя носил меч короля Дурина. По легенде, этот меч гномы выковали специально для него из особой стали, в которую добавили кровь дракона, отчего она стала черной, как накаморский гранит. Королевский меч обладал особой силой и даровал своему владельцу неуязвимость. Говорят, король Дурин даже разговаривал с ним, и когда называл его по имени, тот сиял волшебным синим огнем. У Дурина Великого был младший брат по имени Моргон. Он завидовал его королевскому величеству, жаждал почестей, славы и власти. Однажды во время ссоры Моргон хитростью завладел королевским мечом и поразил им Дурина Великого, подло ударив брата в грудь. Попав в сердце короля, Ронорин сломался, оставив в теле венценосца обломок длиной с ладонь. Ужаснувшись содеянному, Моргон раскаялся и бежал, и с тех пор ни о нем, ни о волшебном королевском мече никто ничего не слышал. А короля Дурина так и похоронили с фрагментом Ронорина в замершем сердце.

— Красивая легенда, — сказал я. Про братоубийственную историю я, конечно, читал, и с биографией Дурина был знаком, но вот про королевский меч слышал впервые.

— Грат, тебе нужно подойти поближе, положить руку на надгробие и произнести клятву.

Я подчинился. Удивительно: полированный камень показался мне тёплым наощупь.

— Повторяй за мной. Я, орк по имени Грат, клянусь всегда и везде хранить верность моему слову, ни действием, ни помыслом не причинять вреда народу гномов, и по собственной воле с чистым сердцем обязуюсь соблюдать эту клятву…

Я повторил за Тиглетом произнесенные им слова, а затем отошел от саркофага на несколько шагов, чтобы снова полюбоваться им. Все-таки гномы обладают редким талантом работы с камнем: выполнить такую тонкую работу ни людям, ни оркам было бы, пожалуй, не под силу.

— Пойдем.

Тиглет прошелся по залу, одну за одной гася висящие на стенах лампы, затем, подсвечивая себе фонарем, закрыл калитку крипты на замок. Мне сделалось немного жутковато, когда тьма сгустилась за моей спиной. Стоит старому масляному фонарю погаснуть, и мы останемся в кромешной мгле, среди сотен гномьих черепов, таращащихся на меня со стен. Вверх я поднимался гораздо быстрее, чем спускался вниз, временно позабыв о боли в раненой ноге.

Шагнув из крипты на городскую брусчатку, я задрал голову. Над вечерним Холобруком клубились черные грозовые тучи, в воздухе отчетливо пахло скорым дождем.

— Поторопись, — сказал Тиглет, косясь на небеса, — вот-вот хлынет. Я снял на свое имя небольшую комнату на постоялом дворе, тебе нужно переодеться, сменить повязку, перекусить и до рассвета покинуть город. Верховный судья и магистрат шутить не любят. Если задержишься, грядут большие неприятности.

— А мои вещи?

— Все, что удалось забрать у стражи, ждет тебя в гостинице.

Постоялый двор располагался почти на самой окраине, и, когда мы добрались до места, накрапывавший мелкий дождь превратился в шумный ливень. По мощеной улочке побежали потоки воды, где-то громыхнуло, сверкнула молния. Тиглет оставил меня одного, пообещав вернуться через час.

Тесная комнатка располагалась на втором этаже. Здесь действительно обнаружилась моя походная сумка, в которой кто-то изрядно покопался, но практически все вещи остались на месте. Исчезла только медная мелочь и те самые бланки, что предъявил мне в темнице Арман. Я зажег свечу в простом глиняном подсвечнике — за оконцем уже стемнело — и размотал повязку. Края раны немного воспалились, поэтому я промыл ее водой и замотал заново, варварски разорвав на бинты простыню. Хорошо бы положить сверху компресс, смоченный «косорыловкой» — она неплохо заживляет порезы. Но где в этом городе достать любимый орочий напиток, я не знал, а с собой у меня его не было. Надев чистую рубаху, я собирался было взяться за ужин, дожидавшийся меня на узком столике у окна, как вдруг обратил внимание на свернутый трубочкой бумажный лист, лежавший среди моих вещей. Раньше ничего подобного там не водилось. Интересно, что это? Сюрприз от Тиглета?

Я осторожно развернул бумагу. Моктар, а ведь действительно сюрприз! Я держал в руках собственную расписку, оставленную у местного ювелира. Вот уж Тиглет и вправду расстарался. Интересно, выкупил он ее, или выкрал? Впрочем, какая разница? Как бы то ни было, дом Бальдрика сполна отплатил мне за спасение Даина Гримнока, можно сказать, с процентами. Счет закрыт.

В животе громко урчало, и под всполохи молний я уселся за вечернюю трапезу. Яичница с хлебом и разбавленный водой эль — просто королевский ужин для бедного одинокого странника. Работая челюстями, я принялся вспоминать события минувшего дня, включая экскурсию в королевскую усыпальницу. Рассказанная Тиглетом история отчего-то запала мне в душу, не давая покоя. Я люблю фольклор, но этот образец народного мифотворчества показался мне очень необычным.

Говоря о мече Дурина, Тиглет использовал гномье слово «гишхун». Вообще, гишхуном гномы именуют любое клинковое оружие — и меч, и саблю, и шпагу. Только для рапиры у них есть отдельное слово, заимствованное из эльфийского. Так что меч короля Дурина может на деле оказаться вовсе и не мечом, а чем-то иным. Да и легенда о крови дракона показалась мне странной. Технология воронения стали известна уже несколько веков и никакой тайны не составляет. Если в притче имелась в виду именно она, то зачем примешивать сюда несуществующих летающих тварей? Не менее любопытно, почему гномы не извлекли из сердца своего покойного короля тот самый обломок длиной с ладонь… Кстати, в моей шпаге как раз примерно столько и не хватает.

Я с любопытством взглянул на оружие, которое бережно прислонил к столу: с того момента, как оно вернулось ко мне перед судебным поединком, я со шпагой больше не расставался. Отодвинув стул, я поднялся на ноги, обхватил ладонью теплый эфес и обнажил клинок. Провел пальцами по шероховатой черной стали, любуясь ее строгими гранями.

— Ронорин, значит? — чуть насмешливо произнес я.

За окном оглушительно громыхнуло, сверкнула ослепительно-близкая молния, и по черному клинку пробежали отраженные от оконного стекла голубые всполохи.

Или мне показалось?

Глава 17 Путь к морю

Из города мы выехали поздней ночью в кромешной темноте. Дождь почти перестал, но в воздухе еще висела мелкая противная морось, пахло сыростью и влажной землей. Луна едва светила из-за низких облаков, заливая окружающий пейзаж призрачным серебром. Лошади, которых привел мой проводник, звонко цокали подковами по мостовой, и в ночной тишине этот звук разносился по пустынным улицам, словно колокольный набат.

— Тиглет, а почему гномы не извлекли обломок Ронорина из тела своего короля? — задал я давно мучавший меня вопрос.

— Ронорин — это великая реликвия, — ответил тот, — простые смертные недостойны касаться его.

Интересно, решился бы господин судья отгрызть себе руки, если бы знал, что именно он только что ими лапал? Впрочем, легенда, судя по всему, так навсегда и останется легендой — хорошенько проморгавшись в полумраке комнатки после ослепительной вспышки молнии, я принялся звать королевский меч по имени на все лады, меняя тон и интонации. Эффект последовал весьма неожиданный: я почувствовал себя полным идиотом. Клинок же высокомерно игнорировал все мои жалкие потуги.

Спустя четверть часа столица осталась позади. Добравшись до ближайшей развилки дорог, Тиглет знаком велел мне спешиться — лошадь стала бы слишком щедрым подарком со стороны семейства Бальдриков, потому настолько широко любезность моего провожатого не распространялась. Впрочем, он и так уже сделал для меня достаточно.

— Ступай вперед вон по той тропе, — сказал Тиглет, — там тебя ждут твои друзья.

— Благодарю. Если я смогу чем-то…

— Не нужно, — прервал меня гном, — ты пришел на помощь нашему родичу в минуту смертельной опасности, мы отплатили тебе тем же. Ступай, Грат. И помни о клятве, которую ты дал в королевской гробнице. Хочешь верь, хочешь нет, но это не пустые слова.

Тропа, на которую указал мне Тиглет, петляла меж густых зарослей кустарника, и спустя пару мгновений я вымок насквозь, продираясь сквозь влажную после дождя листву. Лунного света едва хватало, чтобы различать перед собой размытые силуэты растительности, поэтому я слишком поздно заметил мелькнувшую впереди тень. В следующий миг я почувствовал между лопаток кольнувшее кожу острие шпаги.

— Замри! — раздался за спиной сдавленный шепот.

— Отра, подкрадываться со спины к безоружному орку, по меньшей мере, недостойно. А если бы я испугался и напустил в штаны?

— Грат!

Острие исчезло, и в следующую секунду меня беззастенчиво обхватили тонкими, но крепкими руками и едва не задушили в объятиях.

Мои спутники разбили лагерь в небольшом овраге, потому едва теплившегося костерка не было видно даже с расстояния нескольких шагов. Эльдмар, дремавший возле огня, при моем приближении открыл глаза, Холт бесцеремонно сграбастал меня в охапку, заставив поморщиться от боли в раненой ноге, только Бамбур, сосредоточенно чистивший пистоль, кивнул с невозмутимым видом, будто мы с ним расстались всего лишь пару минут назад.

— Неплохо выглядишь для обезглавленного злодея, — поприветствовал меня он. — Либо палач неважно знает свое дело, либо ты ловко пришил себе башку на место. Хорошо хоть не задом наперед.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбаясь, отозвался я. — Обошлось почти без кровопролития, я выбрал ордалию.

— Ага, знаю. Я был на площади, только никак не мог тебе помочь. Ушел перед самым началом первого поединка.

— Почему не остался до конца?

— Потому что не интересно, — хмыкнул смуглолицый. — Я, в общем-то, ничуть не сомневался в исходе.

Едва на востоке забрезжил рассвет, мы позавтракали вареным горохом, тайком собранным Отрой и Холтом на соседнем поле, и двинулись в дорогу. Наш путь лежал к побережью, где располагался небольшой торговый порт. Там мы планировали сесть на корабль и пересечь пролив, за которым начинались земли эльфов.

Мне удалось поспать несколько часов, потому с утра я чувствовал себя бодро, правда, к обеду, когда мы уже приближались к намеченной цели, меня все же начало понемногу клонить в сон. Никаких происшествий в пути не случилось: поначалу я прислушивался, не послышится ли за спиной топот копыт, но нас никто не преследовал и не пытался перехватить в дороге. Видимо, жители Холобрука остались вполне довольны устроенным мною представлением и не желали продолжения.

Дорога обогнула пологий холм и повернула к скалистому побережью. От открывшегося зрелища у меня перехватило дыхание. Я увидел море впервые в жизни, и наяву оно выглядело почти таким же, как в моих фантазиях — огромным, бескрайним и манящим. Темные морские воды где-то вдалеке сливались с лазурно-синим небом, по поверхности водной глади бежали торопливые волны, ближе к берегу обрастая белыми барашками пены. Там они с шелестом разбивались о влажные камни, громоздившиеся среди россыпи серой гальки. Порывистый соленый ветер бил мне в лицо, щекотал ноздри терпким запахом йода и гниющих водорослей.

Похоже, тревожный и величественный морской пейзаж впечатлил не одного меня. Спрыгнув с ослика, Холт добежал до линии прибоя, скинул сапоги и шагнул в пенную воду по щиколотки. На его физиономии отразилась искренняя радость, — он стал похож на ребенка, которому родители купили на ярмарке огромный сахарный леденец.

— А вода теплая! — радостно сообщил он.

— Что ж, самое время искупаться, — поддержал его Бамбур. — Отра и Грат, полезайте в воду, ваш друг Холт уже заждался. Смелее. И шпаги с собой прихватите.

Поставленная смуглолицым задача оказалась не из легких: фехтовать по пояс в воде было весьма непростым занятием. Море сковывало движения, набегающие волны норовили сбить с ног, которые то и дело оскальзывались на укрывающих дно камнях, поросших водорослями и тиной. Оставшийся на берегу Бамбур громко подбадривал нас, заставляя шевелиться быстрее и не зевать.

— Я не учил вас мензурному фехтованию^[3]! — покрикивал он. — Что замерли на месте? Интенсивнее! Кистью работай, Холт! Отра, активнее в защите! Грат, позже выспишься, действуй, не отлынивай! Так, хорошо! Холт, подходи ближе, сокращай дистанцию! Двигаемся, двигаемся, еще быстрее!

Минут через тридцать мы вымокли не только снизу, но и сверху — от катившегося ручьями по лицу и плечам пота. Наконец Бамбур сжалился над нами, позволив умыться горькой морской водой и выбраться на берег.

— Промокли? — сочувственно осмотрел он нашу компанию, с которой водопадами стекала вода. — Ничего, сейчас я вас высушу. Видите во-он ту черную скалу? Десять раз бегом туда и обратно, шпаги держим на вытянутых руках над головой. Марш!

И мы побежали.

Когда наша кавалькада наконец добралась до порта, уже сгущались вечерние сумерки. На корабль, готовый к отплытию в Альвион, как раз грузили провиант и пресную воду. Бамбур быстро договорился с капитаном, продал какому-то отиравшемуся возле конюшни проходимцу наших лошадей, и мы отправились в ближайшую таверну, намереваясь хорошенько перекусить перед отправлением.

Посетителей здесь было немного: кроме нас в дальнем конце зала трапезничали трое эльфов, то и дело бросавших в нашу сторонунеприязненные взгляды. Мы заказали овощной суп, оказавшийся на удивление вкусным и наваристым, а на второе нам принесли фасоль с рыбой, которую недавно доставили на берег местные рыбаки. Эльдмар почти не притронулся к своей тарелке, только лениво поковырялся в ней ложкой, а вот Холт с удовольствием слопал целых две порции. Расправившись с едой, мы запили ее сильно разбавленным пивом — других напитков в этой забегаловке, похоже, не водилось, рассчитались с трактирщиком и направились на пристань.

Ужинавшие в таверне эльфы, как выяснилось вскоре, отплывали вместе с нами на одном корабле. Эта троица, среди которой выделялся один долговязый тип с аристократическими замашками, занимала единственную комфортабельную каюту в корме, в то время как нам досталось более скромное обиталище в трюме, по соседству с кладовкой боцмана. Проведав о том, что ему предстоит путешествовать в нашей компании, долговязый скривился, будто его заставили выпить стакан косорыловки без надлежащей закуски.

— Интересно, сколько человек и старик заплатили капитану, чтобы их пустили на борт с этими животными? — громко обратился он к своим спутникам, поднимаясь по скрипучему трапу. Говорил долговязый на эльфийском, видимо полагая, что мы не владеем этим наречием. Однако я знал его родной язык весьма и весьма неплохо благодаря прочитанным в детстве книгам.

— Полагаю, не больше, чем вы заплатили тому, кто продал благородное платье дурно воспитанному смерду, — произнес я на том же языке. — Впрочем, сомневаюсь, что у вас достало на это собственных средств. Надеюсь, обокраденный портной все еще жив.

От неожиданности долговязый оступился и едва не плюхнулся в плескавшуюся за бортом воду.

— Ты… ты понимаешь мою речь? — смерив меня одновременно удивленным и презрительным взглядом, прошипел он.

— С некоторым трудом, поскольку изъясняетесь вы довольно косноязычно, — насмешливо поклонился я. — Возможно, родители не удосужились должным образом обучить вас грамоте. Это сложный навык, который дается далеко не всем.

За моей спиной захихикал Эльдмар, видимо, по достоинству оценив шутку. Отодвинув плечом замершего на пути истуканом эльфа, я пропустил вперед Отру и поднялся на борт следом. На палубе уже суетились матросы, расправляя паруса и готовясь отдать швартовы.

Каюта походила на сколоченный из грубо отесанных досок ящик с прибитыми к стенам узкими деревянными лежаками. Никакого окна здесь не было и в помине: под потолком на ржавой цепи болталась тусклая масляная лампа в футляре из мутного потрескавшегося стекла. Едва мы распихали поклажу по углам, раздался настойчивый стук в дверь. Отперев, Эльдмар шагнул в сторону: в каюту, согнувшись в три погибели, чтобы не зацепить головой низкий потолок, шагнул один из давешней троицы.

— Вы нанесли оскорбление благородному Иланиру, виконту Фландерскому, — прямо с порога обратился ко мне вошедший. — Законы чести требуют сатисфакции, о чем я уполномочен вам сообщить.

— Это что же, означенный Иланир вызывает меня на дуэль? — на всякий случай уточнил я.

— Именно так. Как только мы сойдем на берег…

— Зачем же ждать так долго? — оборвал я непрошенного гостя. — На палубе достаточно места, чтобы ваш Иланир мог защитить свою попранную честь, или что там у него имеется вместо нее. Впрочем, если он боится…

— Нет-нет, мы согласны на поединок без отлагательств, — поспешил заверить меня визитер.

— Вот и прекрасно. Жду вашего оскорбленного Иланира на верхней палубе завтра на рассвете. Со мною будут секунданты: благородная госпожа Отра и благородный господин Холт.

— Могу я узнать ваше имя? — холодно поинтересовался эльф. — Виконту Фландерскому не пристало скрещивать шпаги с простолюдином.

— Грат, — отозвался я. — Без титулов. Однако если виконт Иланир решит отказаться от поединка, он может принести мне извинения, и инцидент будет исчерпан.

— До завтра, — ледяным тоном попрощался эльф, оставив мою шпильку без ответа, — приятного вечера, господа.

Глава 18 Дуэль

— Деньги приготовил? — спросил меня Эльдмар.

— Какие деньги?

Спал я этой ночью неважно, потому соображал сейчас с некоторым трудом. Коек в каюте имелось всего две, и на них с комфортом разместились Бамбур с Эльдмаром, мы же втроем с гораздо меньшими удобствами улеглись на полу. Заполночь судно покинуло бухту, вышло в пролив, и волнение усилилось. Корабль качало, волны громко били в деревянный борт, в недрах корабля что-то непрерывно потрескивало, постукивало и скрипело, создавая ощущение, будто хлипкая конструкция вот-вот развалится на куски. Кроме того, старый эльф всю ночь ворочался и покашливал, добавляя собственную лепту в эту какофонию. Выспаться в такой обстановке было практически невозможно.

— Корабль идет под альвийским флагом, следовательно, на его борту действуют законы Альвиона, — пояснил Эльдмар. — А по законам Альвиона оба участника дуэли должны заплатить обязательную пошлину государственному чиновнику. Здесь в роли такового выступает капитан. Если не соблюсти эти формальности, можно запросто угодить за решетку.

О таких особенностях местного законодательства я слышал впервые. Видя недоуменное выражение на моей физиономии, Эльдмар вздохнул:

— Вижу, не приготовил. Ладно, пойду, заплачу за тебя и договорюсь с капитаном. Эльф с эльфом всегда найдут общий язык.

Старик ушел, а я принялся приводить себя в порядок. Умылся над медным тазом из кувшина пахнущей тиной водой, почистил зубы и оделся. Вместо завтрака у нас имелись сухие овсяные лепешки с вяленой кониной, которые Бамбур приобрел на берегу: не боги весть что, но другой еды все равно нет.

— Грат, — толкнул меня в плечо непривычно сосредоточенный Холт, — а что должен делать этот… Секонд… Суконд…

— Секундант? — подсказал я. — Да в общем, ничего. Главное, не вмешиваться в поединок и не давать этого делать другим. Ну, и следить, чтобы противник не мухлевал.

Скрипнула дверь, показавшийся в проёме Эльдмар деловито кивнул. Пора.

Противников мы опередили всего лишь на несколько минут: Иланир явно прибывал в приподнятом настроении и, поднявшись на палубу, непринужденно болтал со своими спутниками, не удостоив меня даже взглядом. Видимо, рассчитывал покончить со мной мимоходом, намереваясь дальше заняться своими делами. Солнце уже взошло, море было спокойным, но корабль все же слегка покачивало на волнах. Не думаю, что это доставит мне неудобство: благодаря стараниям Бамбура я приучился фехтовать практически в любых условиях. А вот, собственно, и он, гордо вышагивает в сопровождении мрачного капитана ­ — последний, как представитель власти, обязан почтить своим присутствием намечающееся мероприятие. Следом гурьбой высыпали все свободные от вахты матросы, несколько человек с комфортом разместились на реях, чтобы понаблюдать за происходящим сверху. Отделившись от компании эльфов, к нам направился давешний визитер, передавший мне накануне вызов.

— Доброе утро, господа, — поприветствовал он нас и повернулся в мою сторону. — Согласно дуэльному кодексу перед началом поединка я обязан предложить сторонам примириться.

— Не может быть и речи! — гордо вскинул голову Иланир. — Следует хорошенько проучить это существо. К сожалению, животные понимают только силу.

— Полагаю, вы заблуждаетесь, — вежливо ответил я, — даже кучерам в отличие от вас известно, что животные прекрасно понимают слова и с ними следует обращаться достойно, так меньше шансов получить по лбу копытом.

— Ты сравнил меня с кучером? — оскорбленно сощурился благородный эльф.

— Что вы, как можно? С моей стороны такое сравнение было бы оскорбительным по отношению к представителям этой достойной профессии.

— Мерзавец!

— От мерзавца и слышу.

— Господа, довольно оскорблений, — поднял руку Бамбур. — Пора переходить к насилию!

— Попрошу оружие к осмотру! — шагнул вперед капитан.

Иланир презрительно скривился, когда я предъявил свой видавший виды короткий клинок. Сам он извлек из ножен длинную шпагу с полированным деревянным эфесом и двудольной гардой, украшенной витиеватой резьбой. Отра и Холт внимательно осмотрели оружие, и мой друг поднял на меня непонимающий взгляд: мол, а дальше-то что? Я успокаивающе кивнул. Секунданты эльфа воткнули в палубные доски два кинжала, обозначая линии начала поединка. Убедившись, что приготовления окончены, капитан произнес:

— К бою, господа!

Я вышел к своей линии, отсалютовал противнику клинком и принял стойку. Тот неторопливо снял расшитый серебром камзол, оставшись в одной белой шелковой рубашке, аккуратно свернул одежду, передал ее одному из своих спутников и встал напротив меня, подняв над головой левую руку с тонкими холёыми пальцами.

— Готовы? Начали!

Едва дождавшись команды к началу поединка, эльф шагнул вперед и попытался подбить мою шпагу снизу вверх, чтобы затем нанести прямой удар в живот. Не вышло: я закрылся и с переводом контратаковал его в руку. Клинки схлестнулись: эльф едва успел отвести мою шпагу и снова попытался повторить финт с ударом снизу. Я отступил, показал ложную атаку в ногу, чтобы затем достать его кисть в перчатке из тонкой коричневой кожи. Безуспешно: противник двигался слишком быстро, был ловок, а его длинная тонкая шпага заставляла меня держаться на почтительном расстоянии. Выбирать не приходилось: с моим укороченным оружием оставалось целиться в части тела, располагавшиеся ближе всего, то есть, в правую руку и ногу. Чтобы достать эльфа в корпус, пришлось бы сократить дистанцию, подставившись под встречный укол.

С первых же секунд поединка стала очевидна разница между школой дуэльного фехтования, к которой со всей очевидностью принадлежал Иланир, и турнирного, — на которое натаскивал нас старый Эльдмар. Дуэлянтов не обучают богатому фехтовальному арсеналу: им достаточно в совершенстве овладеть двумя-тремя приёмами, чтобы выиграть большинство поединков с такими же, как они, бретёрами. Нам старались привить более сложную технику, состоящую из множества элементов, комбинируемых в так называемые фразы. Кроме того, дуэли, в отличие от представлений, которые мы устраивали на рыночной площади, скоротечны. Поэтому выносливость дуэлянты тоже не тренируют — незачем, все решается очень быстро. Как правило, выясняющие отношения забияки фехтовали до первого рассечения, после которого секунданты останавливали бой. Смерти на дуэлях, вопреки сложившемуся общественному мнению, оставались довольно редким явлением: участники «поединков чести» и вправду иногда погибали от летального укола, но гораздо чаще — от потери крови из-за повреждения какого-нибудь важного сосуда, или, как писали в хрониках, «от поранений»: в результате заражения крови и лихорадки, вызванной воспалившейся раной.

Спустя пару минут Иланир начал выдыхаться. Мы продолжали кружиться вокруг воткнутых в палубу кинжалов, обмениваясь быстрыми атаками. Эльф использовал три приема, которым, видимо, успел как следует обучиться: удар снизу, диагональный удар в плечо и прямой укол навстречу, благо, длина шпаги позволяла. Этим его тактика исчерпывалась. Мне тоже приходилось несладко: подобраться близко я не мог, а издалека достать эльфа никак не получалось. Да и не зажившее до конца бедро противно ныло.

В долгом бою «на износ» важно следить за дыханием. Чуть собьешься — и в глазах темнеет, ноги начинают дрожать, а вооруженная рука будто наливается свинцом. Эльдмар, бывало, договаривался с соседскими лавочниками, и когда к тем приезжала очередная телега с товаром, заставлял нас бегом выгружать мешки с зерном, мукой и крупами: легкие — на вытянутых руках над головой, те, что потяжелее — на плечах. Отра таскала тяжести наравне с нами. Старый прохиндей получал за это от торговцев пару монет, мы — саднящую боль под ребрами и в обветренной глотке. Зато такие занятия очень быстро научили нас правильно дышать. Вот и сейчас я ритмично втягивал воздух носом и выталкивал его через рот: раз-два-вдох, три-четыре-выдох. Иланир же часто и тяжело сопел, временами посвистывая, словно сломанная паровая машина. Пот катился по его лбу, заливая глаза, белоснежная рубашка намокла и прилипла к телу. Бой давался ему очень нелегко, возможно, остроухий уже всерьез пожалел, что ввязался в эту драку.

Я быстро смекнул, что Иланир отвечает на каждую мою атаку уколом навстречу. Чтобы окончательно убедиться в этом, я пару раз сунулся под его клинок, сокращая дистанцию и быстро отскакивая назад. Так и есть: на любой выпад следовала молниеносная реакция — эльф выпрямлял руку, ожидая, что я сам напорюсь на любезно подставленное острие. План созрел моментально.

Я мысленно подобрался, и снова почувствовал, как энергия наполняет мою кисть. Солнце на мгновение выглянуло из-за облаков: мне показалось, будто по вороненой стали скользнул его серебристый отблеск. Пора. Я решительно шагнул навстречу противнику, показывая укол. Тот ожидаемо вытянул руку, и в этот момент я с захлёстом ударил вверх и вбок, отводя его шпагу в сторону, а сам ринулся вперед, продолжая атакующее движение. Флеш-батман получился на славу: мое острие встретило на пути какое-то мягкое препятствие — я не успел разглядеть, какое, потому что по инерции пролетел мимо Иланира. Резко развернувшись на каблуках, я встал наизготовку, собираясь парировать возможную контратаку.

Но ее не последовало. Эльф стоял, опустив оружие и покачиваясь в такт кренящейся под ногами палубе, его тонкая ладонь зажимала правую ключицу. Под пальцами эльфа на белой ткани быстро расплывалось густое алое пятно.

— Стоп! — скомандовал капитан, но, не дожидаясь его команды, к раненому уже подбежали товарищи, подхватили слабеющего эльфа под руки. Один принялся вытирать рукавом побледневшее лицо Иланира, второй приложил платок к кровоточащей ране — тот сразу же пропитался красным.

— Поединок окончен! — хрипло бросил через плечо один из секундантов эльфа.

Я, отдавая дань традиции, отсалютовал шпагой противнику, капитану и секундантам, развернулся и зашагал к трапу, ведущему в трюм, где располагалась наша крошечная каюта. Ноги гудели, точно растревоженный улей, а кроме того, очень хотелось пить.

Глава 19 Альвион

К альвийскому побережью корабль подошел на следующее утро, едва над морским горизонтом затеплился рассвет. Бамбур раздобыл у капитана снабженную подписью и печатью официальную бумагу, свидетельствующую о том, что поединок прошел с соблюдением всех правил и в точном соответствии с положениями дуэльного кодекса — теперь никто не мог предъявить мне претензий по поводу исхода этой схватки. Повертев в руках присыпанный песком солидный документ, Холт передал его мне и с восхищением произнес:

— Здорово ты его уделал!

— Ничего особенного, — фыркнула Отра, — этот долговязый и драться-то толком не умеет, непонятно только, зачем полез на рожон.

— А ты его шпагу видела? — не унимался Холт. — Там длины небось с шесть локтей, попробуй одолей его с таким дрыном!

Я махнул рукой, решив прервать эту бесполезную дискуссию: обсуждать вчерашние события совершенно не хотелось.

Мы едва успели расправиться со скудным завтраком, когда судно под горестные вскрики чаек пришвартовалось к основательно загаженному ими же причалу. Перед сходнями случилась небольшая заминка: четверо матросов в сопровождении двух эльфов вытаскивали на берег завернутого в одеяло благородного Иланира, виконта Фландерского. Судя по всему, виконт был плох: кожа на бледном лице сделалась почти прозрачной, глаза и щеки ввалились, а нос, наоборот, заострился. Дышал он часто и поверхностно. Кроме того, мой давешний противник, кажется, был без сознания — поджидавший его на пирсе лекарь, бегло осмотрев больного, жестом приказал грузить его в поданный прямо к трапу экипаж.

— Не жилец, — покачал ему вслед головой Эльдмар, когда наша компания сошла на берег, пропустив вперед эту печальную процессию.

Здесь нас ждала новая напасть. Пирс со всех сторон окружал высокий каменный забор с установленной поверху кованой оградой, оснащенной заостренными пиками — мышь не проскочит. Местным дозволялось покинуть порт без лишних бюрократических процедур, нас же, иноземцев, направили на пропускной пункт, располагавшийся в приземистом бревенчатом здании с двускатной черепичной крышей. Бамбура и Эльдмара заставили сдать все огнестрельное оружие, свободно носить которое гражданским лицам на территории Альвиона категорически запрещалось. Пистоли пограничный чиновник спрятал в объемистую холщовую сумку и опечатал ее красным сургучом. Сумку он вручил Бамбуру: сломать печати дозволялось только на границе, покинув страну, нарушителю грозил суровый тюремный срок. Осмотрев наши шпаги, чиновник заявил, что по закону одному представителю благородного сословия высочайше дозволяется провезти в Альвион только одну единицу клинкового оружия, так что с ножами и кинжалами тоже пришлось расстаться — для них припасли другую сумку. Впрочем, я не сомневался, что парочку ножиков Бамбур все-таки припрятал где-то в бездонных глубинах своих одеяний. Похоже, законы и правила определяли тут все сферы жизнедеятельности — не удивлюсь, если и для похода в уборную эльфы тоже придумали какой-нибудь специальный свод уложений.

Покончив с формальностями, пограничник разрешил смуглолицему и Эльдмару следовать дальше, а вот нам с Холтом и Отрой неожиданно заступил путь дюжий и суровый охранник.

— Я, кажется, ясно выразился: шпаги дозволено проносить только благородным господам, — меланхолично заявил чиновник. — Орки к таковым не относятся. Сдайте оружие или проваливайте.

— С чего вы решили, любезный, будто мы не имеем отношения к высокому сословию? — спросил я его на эльфийском. Услышав звуки родной речи, чиновник, кажется, слегка оторопел. — Это, по меньшей мере, оскорбительно.

— Но у орков нет сословий! Этот народ живет в лесах и на болотах, строит хижины из глины, устраивает набеги на соседние цивилизованные страны и питается сырым мясом…

— … не гнушаясь поедать себе подобных, — закончил за него я. — Довольно распространенный стереотип, не имеющий ни малейшего отношения к действительности. Цивилизация орков насчитывает более двух тысяч лет. Она гораздо моложе эльфийской, но, тем не менее, обладает материальной культурой, письменностью и богатыми традициями. Что же касается сословий, то мой род ведет свою историю от короля Ррыка Громогласного, благородная Отра — из наследных князей Темных Земель, а благородный Холт — племянник самого военачальника Драгара Великого. Сойдет за дворянские титулы?

Все сказанное было, безусловно, полнейшей ложью, дичью и ерундой, кроме экскурса в историю, конечно. Имя прославленного военачальника я выдумал прямо на ходу, а король Ррык Громогласный правил всего полтора года, причем прославился беспробудным пьянством и окончил свой земной путь в дворцовой выгребной яме, куда свалился, перебрав косорыловки на приеме в честь своего тезоимства. По слухам, не без помощи младшего брата, претендовавшего на престол. Но пограничный чиновник всего этого не знал, и мои слова поначалу произвели на него должное впечатление. Правда, затем он окинул опытным взглядом нашу потертую и давно нестиранную одежду, после чего в его глазах загорелся огонек сомнения.

— Благородные господа орки путешествуют инкогнито, не желая привлекать к себе лишнего внимания, — вкрадчивым голосом подлил масла в огонь Эльдмар. — Они здесь с очень важной и крайне секретной миссией. Я могу поручиться за слова благородного Грата, родича Ррыка Громогласного.

Краем глаза я заметил, что старый эльф с трудом прячет улыбку и изо всех сил сдерживается, чтобы не расхохотаться. Но его слова возымели должное действие: немного поколебавшись, чиновник вернул нам шпаги и нехотя сделал жест стражнику, чтобы тот дал нам дорогу.

Портовый город Мелмонд-на-Эланте считался по альвийским меркам довольно крупным: здесь обитало более восьми тысяч душ, в то время как столица, Розельвин, насчитывала чуть менее тридцати тысяч жителей. Узкие мощеные тротуары города были щедро посыпаны прелой соломой и золой — печи здесь топили углём, и мелкая черная пыль висела в воздухе густой пеленой, скрипя на зубах и оседая под ногами. А вот конского навоза на тротуарах почти не встречалось: его шустро собирали мальчишки и дряхлые старухи, охотившиеся за этой необычайной ценностью с грязными корзинами наперевес. Навоз охотно скупали кожевенные мастерские, использовавшие его в дубильном процессе, и фермеры из тех, что победнее — в качестве удобрения.

Зато за неимением конских экскрементов атмосферу изрядно ароматизировали эльфийские. Каменные двух- и трехэтажные дома были оборудованы выгребными ямами на заднем дворе. Скрытые от взглядов благородной публики, они, тем не менее, источали ядреный запах, который время от времени бил в нос прохожим, прогуливавшимся по городским улицам. Часть этих ям соединялась с ливневой канализацией — места этих слияний отмечались гудящим сонмищем крупных жирных мух. Канализация стекала в Эланту, которую местные, как мне пояснил Эльдмар, ласково именовали «речкой-вонючкой», а та несла свои густые грязно-бурые воды в море.

— Двинем в столицу сегодня, или переночуем здесь? — обернулся к Эльдмару Бамбур.

— Ты-то, может, и выдержишь такую долгую дорогу, а я устал и хочу отдохнуть, — недовольно проворчал старый эльф.

— Тогда остановимся в старом монастыре за городом. Там всегда свободно, а здесь, в порту, цены за ночлег просто чудовищные. К тому же, в нас за версту видно чужеземцев, обдерут как липку.

Очутившись за портовыми воротами, я огляделся. По улицам сновали конные и безлошадные экипажи, куда-то спешили обыватели, все это галдело, цокало копытами, стучало колесами, гудело клаксонами и пыхтело паровыми машинами. Свою лепту в какофонию вносили слепые и увечные уличные шарманщики, попрошайки, зазывалы и неисчислимые торговцы, продававшие с лотков нехитрую снедь, сладости, пуговицы и прочую мелочевку. Мое внимание привлекли небогато одетые горожане, державшие в руках похожие на копья палки, к которым были прибиты исписанные чернилами длинные бумажные листы. «Свежие баллады!», — выкрикивали они. — «Подробные описания похождений благородного Ладимора и его возлюбленной! Песнь о грешной любви юной Лианны и воина Эльфидора! Всего пол-фейвина за два локтя прекрасных стихов!». Баллады здесь, видимо, очень ценили, однако я впервые в жизни видел, чтобы высокую поэзию продавали рулонами. Впрочем, поглядев мимоходом на один такой листок и оценив спотыкающийся слог в сочетании с ужасающими рифмами, я пришел к выводу, что такая форма этого вида искусства вполне практична — если, конечно, использовать бумажную ленту правильным образом.

Сочинителям баллад вторили продавцы тоненьких брошюрок в дешевых бумажных обложках: «Кровавые подробности жестокого убийства лавочника Бюлвейда! Только у нас! Самое точное и детальное описание жуткой расправы над старой торговкой Цвейлой с Ситцевой улицы! Всего полтора фейвина, не проходите мимо!». Эти торговцы беззастенчиво пытались удовлетворить нездоровый интерес обывателей ко всякой кровавой жути, причем прохожие покупали у них брошюрки весьма охотно. Нас эти лоточники высокомерно обходили стороной, видимо, полагая, что орки читать не умеют. Зато спустя пару минут меня выцелил из толпы плюгавый взлохмоченный эльф очень подозрительной наружности, который, настороженно оглядевшись по сторонам, пристроился рядом и громко затараторил:

— Молодой господин, имею честь предложить вам уникальный товар, спички. По фаррингу за штуку. Вы, небось, подумали, что за сумасшедший продает спички по такой безумной цене, да, молодой господин? Уверяю вас, я не сумасшедший. Спички, господин, это законный товар, и я его могу продавать за любые деньги, правда ведь? А если вы купите у меня спичку за фарринг, я отдам вам в подарок чудесный набор гравюр, которые порадуют вас в любой день или даже ночь. На этих прекрасных гравюрах есть и человеческие дамы, и эльфийские, и даже гномьи, и в одиночестве, и в сопровождении кавалеров… Вот, взгляните…

Прохиндей достал из жилетного кармана толстую пачку открыток и развернул веером перед моим носом. Там действительно обнаружились дамы, преимущественно лишенные всякого намека на одежду. Эльфийки, человеческие женщины и дварфийки, в разных позах, на кроватях, на столах и под ними, часто в компании лиц мужского пола — тоже людей, гномов и эльфов, причем в самых разнообразных и причудливых сочетаниях. Орков в этом богатом ассортименте почему-то не наблюдалось.

— Ух ты! — воскликнул Холт, увидев в руках торгаша такое богатство, но я тут же отвесил ему звонкий подзатыльник, чтобы привести приятеля в чувство. Гравюры меня не сильно заинтересовали, а вот брошюру с описанием кровавых убийств я бы купил, просто чтобы попрактиковаться в чтении на эльфийском. Однако потянувшись к поясу, я внезапно обнаружил пропажу кошелька с мелочью — пока я разглядывал непристойности, кто-то ловко срезал его, да так, что я заподозрил неладное слишком поздно. Заметив в толпе парочку улепетывавших со всех ног мальчишек, я, не долго думая, кинулся за ними вдогонку.

— А ну стой! — крикнул я.

Куда там! Заприметив погоню, мальчишки припустили еще быстрее. Мы свернули в один переулок, затем в другой, когда я все-таки окончательно потерял воришек из виду. В кошельке лежала лишь медная мелочь, невелика потеря, жаль было потерять сам кожаный кошель, доставшийся мне от отца. Оглядевшись по сторонам, я понял, что заблудился.

— Эй, мальчуган! — остановил я пробегавшего мимо чумазого мальчишку, — покажи мне дорогу к старому монастырю.

— Фарринг! — оглядев меня с ног до головы, заломил цену тот.

Пошарив по карманам, я нащупал мелкую гномью монетку.

— Держи, хватит с тебя и этого.

Спрятав подачку за щеку, мальчуган махнул рукой и зашагал вперед. Я ускорил шаг, чтобы не отставать. Он свернул за угол на одном перекрестке, потом на другом, и с каждой минутой окружающий пейзаж все больше и больше стал напоминать мне грязные городские трущобы. Дома из старого серого камня выстроились сплошной стеной, многие окна зияли черными провалами, а то и вовсе были забиты досками. Небо почти исчезло из вида за низкими навесами крыш, из-за чего даже днем тут царил зловещий полумрак.

Свернув на очередную улочку, мальчуган юркнул в какую-то щель между домами и исчез, оставив меня в одиночестве. Поняв, что меня провели, я развернулся в обратном направлении, но вскоре заплутал еще сильнее. Наконец между старым покосившимся сараем, из окон которого торчали чахлые кособокие деревья, и полузаброшенным складом я заприметил свободное пространство, в пустоте которого угадывалось небо. Свернув туда через заросший бурьяном пустырь, я очутился на набережной Эланты.

Дома и здесь подступали вплотную к черной воде, узкая мощеная полоска набережной не позволяла разъехаться двум экипажам. Этим, видимо, и решили воспользоваться трое оборванцев, остановивших запряженную парой гнедых карету: один схватил лошадей под уздцы, второй нанес несколько сильных ударов закрывшему лицо ладонями кучеру: на руке нападавшего тусклым металлом блеснул кастет. Третий распахнул дверцу кареты и с довольной ухмылкой вскочил на подножку. Раздался пронзительный женский крик.

Моктар! Времени на размышления не оставалось: выхватив шпагу, я шагнул навстречу грабителям.

Глава 20 Чудесное спасение

Комплекция у меня отнюдь не атлетическая, так что бросаться на троих противников врукопашную было бы слишком опрометчивым поступком. Да и неизвестно, что у них припрятано под одеждой: там вполне может отыскаться огнестрельное оружие. Зато на моей стороне сыграл эффект неожиданности: разбойники явно не ожидали нападения.

Удерживавшему лошадей парню досталось первым: моя шпага рассекла ему лоб над бровью. Всего лишь ссадина, но кровь полилась обильно, да и шрам останется на всю жизнь. Впрочем, шрамы, как известно, украшают мужчин, тем более — такой незаурядной профессии, как уличный грабитель. Злодею с кастетом досталось в филейную часть, свешивавшуюся с передка экипажа: выронив тяжелую железяку, тот взвыл, и, прихрамывая, бросился наутек. Его раненый приятель кинулся следом — ввязываться в драку с вооруженным противником им, видимо, не очень хотелось. А вот третий эльф, одетый намного лучше и опрятнее остальных, ретироваться не спешил. Зыркнув на меня злобным взглядом, он достал из-за пазухи складной нож.

Щелкнула пружина, тускло сверкнуло лезвие. Нож — не соперник шпаге, но злодей по-прежнему не отходил ни на шаг от распахнутой дверцы кареты, за которой, судя по всему, скрывалась женщина. А значит, опасность угрожала в первую очередь ей. В тесном пространстве между стеной здания и стоящим почти вплотную экипажем клинком не помашешь, но моя короткая шпага была словно создана для боев в узких городских переулках.

Противник шагнул вперед, выставив нож перед собой — видимо, он решил напугать меня этой отчаянной атакой. Вместо того чтобы отступить, я тоже двинулся навстречу, перехватил лезвие, и, продолжая скользить по нему клинком, изо всех сил заехал гардой по физиономии грабителю. Из разбитого носа хлынула кровь, а из кареты снова послышался отчаянный дамский визг. Чтобы закрепить достигнутый успех, я добавил противнику эфесом по голове, и тот тяжело осел на брусчатку. Я одернул занавеску и заглянул в полумрак экипажа.

Визг не прекратился, даже наоборот, усилился. Кричала молодая эльфийка — миловидная, с аккуратной светлой косой, причудливо уложенной вокруг головы. Заостренные ушки покраснели от испуга, а огромные светло-серые глаза в обрамлении длинных ресниц смотрели на меня с неподдельным ужасом.

— Вот, возьмите, — произнесла она дрожащим голосом и протянула она мне бархатный кошелек и тонкий серебряный перстень с замысловатым гербом, украшенным несколькими крошечными алыми рубинами, — только не убивайте!

— Прошу прощения, но ограбление и убийство не входит в мои планы, — заверил прекрасную незнакомку я.

— Тогда…

Девушка густо покраснела, всхлипнула, и принялась расстегивать на груди тонкое розовое платье.

— И это тоже не входит.

Тонкие пальцы замерли в нерешительности, а серые глаза удивленно и недоверчиво уставились на меня.

— На вас напали неизвестные. Я пришел на помощь.

— Но вы же…

— Орк. И что с того? Когда на даму среди бела дня нападают грабители, я считаю своим долгом вмешаться.

Девушка осторожно выглянула наружу из все еще распахнутой дверцы, посмотрела на распростертое на тротуаре тело, и снова всхлипнула.

— Это не грабители. Это мой муж.

— Муж?

— Ну да. Пьяница и распутник, давно ревнует меня ко всем подряд. Подговорил парочку таких же пропойц в ближайшем кабаке, подкараулил на обратном пути после встречи с… с одним старым приятелем, и решил проучить. Вы его не убили?

Я наклонился, ощупал шею поверженного эльфа, пытаясь отыскать пульс, а затем повернул его голову, чтобы получше рассмотреть наливавшуюся лиловым огромную шишку на лбу. От несчастного и впрямь основательно несло перегаром.

— Нет, он жив, просто без сознания. Через полчаса придет в себя, разве что синяк останется, ну, и головная боль гарантирована.

— И поделом. А башка у него и без того болит каждое утро, пока не похмелится. Лафаэль!

На козлах завозился побитый кучер.

— Лафаэль, помоги мне погрузить это ничтожество в экипаж. Вот, возьмите, вы заслужили.

Прежде чем я успел опомниться, девица сунула мне в руку кошель и перстенек, но я настойчиво вернул подношение обратно.

— Нет, не нужно.

— Лассандра. Меня зовут Лассандра. Возьмите тогда хоть кольцо, покажете, если возникнут неприятности. Этот герб в нашем городе знают многие. Нет-нет, не отказывайтесь, считайте это не платой, а подарком. Чем-то я все-таки могу отблагодарить вас за это неожиданное… Кхм… Спасение?

— Буду благодарен, если вы укажете мне путь к старому монастырю. Я заблудился.

— Что ж, это нетрудно. Сейчас мы доставим бесчувственное тело моего супруга домой, а потом Лафаэль отвезет вас на место. Не стоит вам бродить по трущобам в одиночестве, а то ввяжетесь еще в какие-нибудь неприятности.

Старый монастырь располагался в предместьях Мелмонда-на-Эланте на невысоком пологом холме, и был со всех сторон окружен заросшим и давно запущенным парком. Сами здания храма и братского корпуса тоже производили весьма обшарпанное впечатление, зато просторный внутренний двор, уложенный массивными черными и серыми гранитными плитами в форме больших квадратов три на три шага, был тщательно выметен. Правда, на стыках нет-нет да и пробивалась жухлая трава. Здесь я обнаружил разминающихся Холта и Отру в компании веселого Бамбура.

— О, а вот и наш беглец! — поприветствовал меня тот. — Явился — не запылился. Нет, все-таки запылился немного, но сейчас мы эту пыль с него стряхнем. Давай-ка десять кругов по двору!

Несмотря на одолевавшее меня чувство голода, я пустился трусцой. Закончив разминку, мы сгрудились перед смуглолицым. Тот посматривал на нас с хитрым прищуром.

— Ну-ка скажите мне, вьюноши и девушка, какой самый главный орган у фехтовальщика?

— Ноги! — рявкнул вперед всех Холт.

— Верно. Но неправильно. Самый главный орган у фехтовальщика — это мозги, без них ноги бесполезны. Вот его-то мы сейчас и потренируем. Слушайте внимательно и запоминайте, ибо повторять дважды я не буду, а кто переспросит, тот получит клинком по ж… Жизненно важным частям тела!

Бамбур прошелся по двору, поглядывая себе под ноги, а потом остановился, указывая шпагой на серый гранит.

— В этом квадрате разрешено атаковать только в руки. Вот в этом — только в ноги. В этом квадрате разрешаются атаки в квинту, в следующем — в терцию, в этом — в кварту, здесь — в септиму. Вот тут можно колоть только через батман, вот в этом квадрате — только прямо. Защищаться разрешается как угодно. Вправо-влево по клеткам вы можете перемещаться по своему усмотрению, вперед — если достанете противника, назад — если сами пропустили укол. Задача загнать соперника к противоположной стене. Все понятно? Встаем друг перед другом, не забываем отдать салют. Готовы?

Фехтовать с таким заданием оказалось непросто, но жутко интересно. Приходилось и вправду работать не столько оружием, сколько головой: в одних клетках мне никак не удавалось одолеть соперника с применением дозволенного приема, поэтому я переходил в соседнюю, а иногда был вынужден следовать за оппонентом. Дважды я припер своих товарищей к стенке, один раз Отра и Холт, объединив усилия, загнали к ограде меня. На звон шпаг явился Эльдмар, полюбовался с десяток минут на наши упражнения, после чего позвал нас ужинать.

Похлёбка с бараньей требухой, котелок которой принес нам старый монах, на вкус оказалась отнюдь не божественной пищей, но с голодухи я съел целую миску и попросил еще. Холт с Отрой тоже сосредоточенно скребли по железу деревянными ложками, а Эльдмар как всегда лишь пригубил угощение и отодвинул миску в сторону.

— К слову, что это за монастырь? — чуть насытившись, я решил утолить собственное любопытство. — В смысле, какая религия тут распространена?

— Эльфы верят в Облачного бога, — ответил Эльдмар, — приходы имеются по всей стране, в каждом городе. Во главе церкви стоит его святейшество Вулемар Варлога, очень влиятельный и могущественный эльф.

— Приходы тут вообще играют особую роль в обществе, — добавил смуглолицый, — собирают десятину, и на эти средства организуют дружины для охраны порядка, содержат больницы и школы. Государственной полиции, образования и здравоохранения тут нет. Нищие и бездомные могут получить помощь и кров в том приходе, где родились. Приход же хоронит сирот и обездоленных, которым не на что отправиться в последний путь.

— Ловко придумано, — восхитился я. — Но в этом случае государство вынуждено делить чуть ли не половину своих функций, а значит, и влияния, с церковью.

— Так и есть, — подтвердил Эльдмар. — Но этот уклад существует на протяжении уже нескольких веков. Потому Варлога и обладает здесь едва ли не большей властью, чем сам Высокий Совет.

Удивительно, — подумалось мне, — еще два века назад эльфы свергли последнего короля, чтобы передать власть выбранному ими коллективу мудрейших и справедливейших членов общества — Высокому Совету. А в итоге все равно пришли к подобию монархии, правда, клерикальной. Если отпустить рычаги влияния важными процессами в обществе, кто-то обязательно приберет их к рукам. И Альвион, похоже, стал наглядным подтверждением этой незыблемой истины.

Наутро, плотно позавтракав, мы собрались в путь. От Мелмонда-на-Эланте до Розельвина ходили безлошадные дилижансы, правда, «безлошадными» их можно было назвать лишь условно. Две лошади у этих экипажей все же имелись, правда, они были привязаны сзади — на случай, если по пути сломается паровая машина и дилижанс придется тянуть по старинке. Такое случалось частенько. Заплатив за проезд на станции, мы собрались уже было погрузиться в экипаж, но на нашем пути грозной стеной встал возница.

— Орков не пущу! — грозно закричал он, помахивая перед моим носом хлыстом. — Транспорт для эльфов, зеленомордые пускай пешком идут.

— Но мы заплатили за проезд, — резонно возразил я.

— И что? Сказал же, зеленых не повезу!

Припомнив слова Лассандры, я словно ненароком продемонстрировал надетое на палец серебряное кольцо с рубинами, но от этого возница взъярился еще сильнее:

— Где ты его украл, недоносок? А ну отдай мне!

Ну вот, захотел избавиться от проблем, а вместо этого добавил новых. Чтобы отбиться от обозленного возницы, я положил руку на эфес, но Бмбур остановил меня, схватив за локоть.

— Что ж, раз не удается решить вопрос на словах, придется применить самый действенный способ, — зловеще произнес он и сунул руку запазуху.

Глава 21 Розельвин

«Самым действенным способом» оказался тугой кошель — две перекочевавшие в карман возницы серебряные монеты помогли ему смириться с неизбежным. Правда, ехать внутри экипажа он нам все-таки запретил, пришлось взбираться на открытую площадку на крыше дилижанса. Впрочем, меня это только порадовало: сунув из любопытства нос в салон, я увидел слой прелого сена на полу, больше похожего на бурый перегной, а в лицо мне ударил густой запах, похожий на аромат конюшни. Нет уж, на свежем воздухе путешествовать куда приятней и комфортнее. Бамбур с Эльдмаром, кажется, были с этим согласны, и тоже заняли место наверху.

— Не любят тут орков, — недовольно пробормотала Отра, устраиваясь поудобнее на низкой деревянной скамье.

— Скорее, считают варварами и дикарями, — пожал плечами смуглолицый. — Впрочем, скоро мы покинем эти земли, а люди к вашим соплеменникам расположены более терпимо.

До Розельвина мы добрались за восемь часов без каких-либо приключений, правда, всякий раз, когда дорога заползала на холмы, нам приходилось слезать с насиженного места — слабенькая паровая машина не могла затащить груженый дилижанс с пассажирами в гору. Зато представлялся неплохой шанс хоть немного размять ноги и выпрямить затёкшую спину.

Столица показалась мне в целом похожей на портовый Мелмонд-на-Эланте, разве что этот город был намного больше, улицы — многолюднее и грязнее, а дома в центре — чуть повыше. Единственное, что сразу же бросилось в глаза, — обилие прохожих с маленькими коротконогими собачками, которых тут повсюду выгуливали эльфы обоих полов.

— Что это за мода такая? — поинтересовался я у Эльдмара, кивнув на пузатого горожанина с очередным питомцем на длинном поводке, деловито орошавшим уличный ручной насос, из которого местные обычно добывали питьевую воду.

— Крысы, — пояснил старик, — здесь это настоящее бедствие, а собаки натасканы их душить. Коты в этом отношении слишком ленивы, да и не всякий кот управится с розельвинской крысой.

Я вспомнил, что когда-то действительно читал об этом. Альвион пережил целых два нашествия чумы, причем второе — куда опустошительнее первого. Потеряв чуть ли не треть населения, эльфы верно определили разносчика заразы и начали с ним отчаянную и бескомпромиссную борьбу. Победить крыс так и не удалось, но обитатели столицы, по крайней мере, научились сдерживать их поголовье в разумных пределах.

Мы остановились на постоялом двое в Чалксонварде, престижном районе Розельвина, поблизости от местного университета. Заведение, как пояснил Бамбур, финансировалось гильдией кондотьеров, потому приняли нас тут, как дорогих гостей. Разместившись в просторных комнатах — наконец-то у меня появилась отдельная кровать, правда, с жестким соломенным тюфяком вместо матраса — мы спустились вниз, где традиционно располагалась харчевня. Сегодня тут было многолюдно и шумно. Среди посетителей я заметил много молодых людей в одинаковых коричневых сюртуках и квадратных кожаных шапочках на макушках, как пояснил Эльмар — студентов. Те пили теплое пиво с имбирем и специями, громко гоготали, что-то обсуждая меж собой. Их гомон пытался перекричать бард, исполнявший баллады под аккомпанемент небольшой лиры. Прислушавшись, я понял, что тексты в репертуаре молодого певца — не совсем пристойного содержания.

Мы уселись за свободный стол, и юркий мальчишка, обмахнув его тряпицей, принял заказ: голод уже вовсю давал о себе знать

— Свела меня судьба однажды с девицами одна другой подстать, — надрывался менестрель, пробегая тонкими пальцами по струнам, — а были те девицы, точь-в-точь как иха мать…

— Эй ты! — крикнул ему один из посетителей. — Эту ерунду мы уже слышали! Спой-ка нам что-нибудь возвышенное! Спасительное! Духовное!

Лира поперхнулась на половине аккорда и замолкла. Бард на мгновение задумался.

— Духовное? Что ж, извольте.

Ловкие руки музыканта вновь пробежали по струнам:

— Призвал меня Варлога в храм Облачного бога…

— Так, не могу я больше слушать эту пошлятину, — поднялся из-за стола Эльдмар. — Пойду к себе, подремлю часок.

— Знаете, что самое интересное, друзья? — спросил Бамбур, с прищуром поглядывая на посетителей таверны. — А ведь за нами следят практически с самого въезда в город. Сначала было трое, причем людей. А сейчас остался один, вон тот.

Смуглолицый указал подбородком на сгорбившуюся фигуру за столиком у самого входа. Человек подозвал корчмаря, что-то сказал ему, зыркнув через плечо. Тот внимательно выслушал, вытирая руки передником, посмотрел в нашу сторону, что-то ответил. За гомоном множества голосов и звуками лиры слов было неразобрать.

— Эй, уроды зеленые! — неожиданно донеслось из-за соседнего столика на Всеобщем языке. — Я вам говорю! На кой повылезали из своего болота, клыкастые?

Я обернулся. Столь невежливым образом к нам обращался один из подгулявших студентов, а остальная компашка поддержала его дружным хохотом.

— Оркское дерьмо опять загрязняет наши земли, — произнес его приятель, — зеленомордым место в дикой природе, а не в цивилизованном обществе.

— На диких животных хотя бы можно охотиться, — поддакнул первый. — А вот орки слишком уродливы даже для этого.

Развеселая компания разразилась новым приступом смеха. Холт начал было медленно подниматься со своего места, но я положил ему руку на плечо и с силой усадил обратно. Пьяным студентам захотелось покуражиться, показать свою удаль и поискать приключений. Можно понять.

— Остыньте, господа, — громко сказал я на эльфийском. — Желаете отдыхать — отдыхайте, но не мешайте другим.

— Ух ты, это существо, оказывается, способно разговаривать на нормальном языке! — присвистнул самый задиристый студент. — А ну-ка пойдем выйдем, расскажешь нам, как эльфам следует вести себя в приличном обществе.

— Что ж, с удовольствием поучу вас хорошим манерам, — согласился я. Ужин еще не готов, самое время размяться и немного нагулять аппетит. Отра дернулась было вслед за мной, но я успокаивающе взмахнул рукой:

— Сиди, сам разберусь.

Я вышел на улицу и остановился перед крыльцом таверны. Вся шумная студенческая компания высыпала вслед за мной.

— А как же насчет обязательной уплаты пошлины и присутствия государственного чиновника? — спросил я, памятуя о недавнем поединке на палубе корабля.

— Так то для благородных господ, — ответил главный задира,— у нас ведь тут вовсе не дуэль, а дружеская потасовка, верно, ребята? Обойдемся без секундантов и прочих дурацких формальностей.

— Ну, как скажете, — ответил я, обнажая шпагу. — Кто первый?

Первым ожидаемо вызвался самый языкастый. Стоило парню с самодовольной ухмылкой занять позицию, как улыбку мгновенно сдуло с его лица. Дзынь! — его простенькая шпага отскочила в сторону, будто налетев на стену, а щеку украсила длинная багровая борозда.

— Следующий.

Вторым выступил вперед студент, пошутивший про дикую природу. Дзынь! — парень вскрикнул от боли и выронил оружие, получив неглубокий укол в руку.

— Следующий.

Убивать или калечить их мне решительно не хотелось, да и не было к тому никакого серьезного повода. А вот добавить охальникам парочку болезненных ссадин и царапин показалось мне неплохой идеей — впредь будет наука. Даже удивительно, с какой непринужденной легкостью мне удавалось достать каждого из соперников легким уколом или ударом, — буквально в одно движение. То ли студенты были изрядно пьяны и их реакция оказалась чересчур замедленной, то ли мастерство молодых людей само по себе оставляло желать лучшего. Как бы то ни было, спустя пару минут вся компания растерянно стояла вокруг меня, потирая пораненные и порезанные места.

— А ты чего пялишься? — повернулся главный забияка к тому самому человеку, на которого давеча указал Бамбур: незнакомец выбрался из корчмы вслед за нами и с интересом наблюдал за происходящим. — Тебе тут балаган что ли? Бесплатных зрелищ захотелось?

— Полегче, парень, — отозвался тот. — Я всего лишь вышел подышать свежим воздухом.

Но задиру было уже не остановить: не сумев одолеть меня, он решил во что бы то ни стало отыграться на ком-нибудь другом.

— Дерьмом подыши, вонючка! — выкрикнул эльф, и со всей силы двинул незнакомца кулаком в ухо. Тот отшатнулся, не удержался на ногах и рухнул наземь, с размаху приложившись затылком о ступеньку крыльца. Звук получился гулкий и очень неприятный.

Почувствовав неладное, я кинулся к нему, и, опустившись на колено, приподнял упавшему голову. Тот закатил глаза, из ушей тонкими струйками потекла кровь, в горле что-то заклокотало и забулькало.

— Кто тебя подослал? — крикнул я ему на Всеобщем. — Кто? Говори!

Лицо человека исказила гримаса боли, взгляд на мгновение сделался осознанным.

— Фер… фи… феристиа… — прошептал он, но закончить не успел: по его телу пробежала судорога и человек затих. Вдалеке послышался звук деревянной трещотки, по булыжнику застучали кованые сапоги.

— Полиция! — встревожено загомонили студенты и принялись судорожно прятать шпаги в ножны. Я поднялся на ноги, отерев об одежду покойного перепачканные кровью пальцы.

Полицейский, облаченный в алый кафтан и кивер с пышным белоснежным пером, возник будто из-под земли в считанные минуты. В отличие от нас, он был вооружен автоматическим пистолем, болтавшемся у него на поясе в белой кожаной кобуре, рядом с небольшим масляным фонарем с круглой выпуклой линзой. В руке служитель закона держал толстую деревянную дубинку, одновременно служившую ему посохом.

— Этот человек перебрал вина, вышел освежиться и не удержался на ногах, — видя замешательство студентов, произнес на эльфийском я. — Мы пытались ему помочь, но опоздали.

— Все так и было, — заголосили как один студенты. — Совсем напился, бедняга, едва на своих двоих держался.

— Ты кто? — не обращая на студентов ни малейшего внимания, повернулся ко мне полицейский. Видимо, моя орочья физиономия слишком уж выделялась на фоне благородных эльфийских лиц.

— Он учится с нами в Уинтвиче, на философском факультете, — ответил вместо меня главный задира. — У нас много иностранных студентов, есть и гномы, и даже орки. А декан так вообще типичный гоблин.

За его спиной захрюкали однокашники, давясь от едва сдерживаемого смеха. Служитель закона окинул нас подозрительным взглядом, затем посмотрел на распростертое у порога безжизненное тело, и поморщился. Погибший был иноземцем, а значит, родственники вряд ли будут требовать досконального разбирательства в причинах его смерти. Ссориться же со студентами… Если в приходской участок завалится на выручку этим пропойцам весь университет, юные дарования там камня на камне не оставят.

— Проваливайте, — проворчал служитель закона. — Если хотите, можете вернуться в таверну, но не высовывайтесь и ведите себя тихо.

Дважды студентов упрашивать было не нужно.

— Теперь ты от нас просто так не уйдешь, — прошептал мне на ухо один из них.

— Точно, — подступил с другой стороны главный задира. — Придется тебе, приятель, с нами выпить.

Мы вернулись в полумрак харчевни, и недавние обидчики потащили меня за свой стол, заказав у корчмаря еще один бочонок имбирного пива. Воспользовавшись этой суматохой, ко мне подошел Бамбур.

— Он что-нибудь успел сказать перед смертью? — вполголоса прошептал он мне на ухо.

— Кажется, «феристиал», или «феристиан», я не разобрал толком.

Смуглолицый заметно помрачнел.

— Это плохо, — сказал он. — Это очень плохо.

Глава 22 Лесные разбойники

Башка наутро болела так, словно в ней разожгли костер. С новыми знакомыми мы засиделись допоздна, прикончив не один бочонок имбирного пива, пока в полночь моя голова окончательно не превратилась в тыкву. Студенты, заверив меня и присоединившихся к нам Холта с Отрой в вечной дружбе, отправились на нетвердых ногах восвояси, я же поднялся в свою комнату и завалился спать прямо в одежде.

На рассвете меня растолкал Эльдмар. Завтрак не лез в горло, но я все-таки заставил себя проглотить пару кусков яичницы, после чего мы отправились на конюшню седлать купленных Бамбуром лошадей. Путь предстоял неблизкий.

Как ни пытался я выяснить у смуглолицего, что означает произнесенное незнакомцем перед смертью слово, тот лишь отмахивался и бормотал на разные лады «узнаешь в свое время». В итоге я бросил бесполезные расспросы и принялся просто любоваться окружающими пейзажами.

Дороги в Альвионе все-таки неплохие. Ровные, широкие, их не развозит даже после обильного дождя. Путь до границы мы без всяких приключений преодолели за три дня, останавливаясь ночевать на почтовых станциях, что попадались на тракте в изобилии. Городок Талиндор, расположившийся на берегу безымянной речушки с перекинутым меж крутыми берегами подъемным мостом, стал нашей последней остановкой — здесь владения эльфов заканчивались, на том берегу раскинулись земли людей.

Вопреки моим ожиданиям, границу мы прошли быстро. Преисполненный важности эльф в форменном синем камзоле пограничной стражи записал наши имена в толстую книгу, подал знак, и мост, громко звеня ржавыми цепями, опустился. Здесь мы наконец-то смогли сломать сургучные печати на холщовых мешках, и Бамбур, проверив оружие, деловито распихал огнестрел по карманам и седельным сумкам. На противоположном берегу нас и вовсе никто не встречал: он оказался пустынным, а вдаль через густой смешанный лес вела дорога, более похожая на заросшую травой колею.

Княжество Волфорк, на территорию которого мы ступили, даже на карте казалось крошечным. Собственно, здесь имелся всего лишь один крупный населенный пункт — одноименный замок, да несколько мелких деревень, сеньором которых являлся местный князёк. Вся остальная земля заросла густыми непроходимыми лесами, богатыми ягодой и диким зверьем.

Сделав привал прямо на берегу реки и пополнив запасы воды, мы углубились по единственной дороге в лес. Лошади шли шагом: колея, проложенная крестьянскими телегами, местами разливалась в топкие лужи и небольшие озерца жидкой грязи, в глубине которых квакали потревоженными нашим приближением лягушки. Кое-где путь преграждали сорванные ветром ветви деревьев и полусгнившие коряги, на дно самых глубоких луж кто-то заботливо уложил скользкие бревна. Такие места приходилось объезжать по обочине, чтобы лошади не переломали ноги. Из чащи налетел гнус, больше досаждавший противным писком, да слепни, без разбора жалившие и коней, и седоков. По сравнению с отличными альвийскими дорогами эта распутица годилась для передвижения лишь условно, но деваться было некуда, и мы продолжали неторопливо ехать вперед.

Возглавлявший кавалькаду Бамбур неожиданно натянул поводья и поднял руку. Остановившись, я прислушался. Звуки леса казались вполне обычными: в кронах щебетали птицы, ветер теребил листву, где-то в чаще потрескивали древесные стволы. Но в воздухе ощущалась разлитая, будто предрассветный туман, тревога, меня ни с того ни с сего охватило чувство близкой опасности. Доверившись интуиции, я потянул шпагу из ножен.

В тот же миг откуда-то из-за деревьев грянул выстрел, лошадь под Отрой пронзительно заржала и встала на дыбы. Не теряя ни секунды, Бамбур открыл ответный огонь, причем сразу с двух рук. Все вокруг заволокло горьким пороховым дымом, но я успел разглядеть, как чуть впереди из-за дерева упала наземь человеческая фигура. Моя лошадь, испугавшись громких звуков, шарахнулась в сторону, и я спрыгнул на землю, чтобы не напороться в суматохе на какой-нибудь высохший сук.

Вовремя: из клубов порохового дыма прямо на меня выпрыгнул человеческий силуэт в надвинутой на глаза широкополой шляпе. В руке неизвестный сжимал длинный тесак, который и обрушил на мою голову — если бы я не выьащил оружие заранее, мне пришлось бы туго. Перехватив удар, я развернулся, отвел клинок в сторону и всадил шпагу в грудь нападавшему. Тот сдавленно ойкнул и осел на траву, но расслабляться оказалось рано: из подлеска выскочил еще один человек, вооруженный кривой кавалерийской саблей. Разглядеть его я толком не успел: в глаза бросилась только густая косматая борода. Саблю я встретил классической защитой и ответил прямым выпадом в корпус. Бородач, похоже, обращаться с оружием толком не умел, но компенсировал это богатырской силушкой: он со свистом размахивал клинком, словно дубиной, надеясь взять меня напором. Это его и подвело: подгадав очередной замах, я нырнул противнику под руку и нанес быстрый укол в живот. Расстояние оказалось настолько коротким, а сила инерции — настолько высокой, что клинок вошел в тело почти наполовину. Чтобы вытащить его, пришлось упереться ногой в грудь незадачливому разбойнику, так и замершему на месте с выпученными глазами.

Оглянувшись, я увидел, что Холт и Отра отчаянно отбиваются от двух наседающих на них головорезов. Эльдмар уже расправился с одним из злодеев, а вот Бабмура я так близко увидел в настоящем бою впервые. Да и боем это назвать было сложно: шпага в его руке описала замысловатый пируэт и пронзила одну из кинувшихся в его сторону фигур, а затем, продолжая плавное движение, ударила в горло вторую. Одновременно свободная рука потянулась к поясу, короткий взмах — и наблюдавший за побоищем на небольшом отдалении человек в длинном плаще оказался пригвожден к стволу ножом, пробившим капюшон. Второй нож воткнулся в дерево прямо возле лица молчаливого зрителя. Все это заняло считанные секунды.

— Так-так, — произнес смуглолицый и шагнул к оторопевшему наблюдателю, выставив перед собой шпагу. — Я слышал, если доставить лендлорду предводителя шайки разбойников, можно получить за это неплохую награду.

— Везите, — сплюнул себе под ноги бандит и осклабился.

— А может, не стоит мучить лошадей? — предложил Эльдмар. — Награда вроде бы одинаковая что за живого разбойника, что за его голову.

От этих слов лиходей вздрогнул и стал затравленно озираться по сторонам.

— Нет, давайте уж лучше целиком, — он протянул вперед сцепленные замком руки, — вяжите, я не буду сопротивляться.

Некоторое время ушло на то, чтобы поймать разбежавшихся лошадей. Бандита мы связали обнаружившейся у его подельников веревкой, запихнули ему в рот кляп, поскольку он не переставая ругался и проклинал нас самыми грязными словами, а потом уложили поперек седла. Тела остальных разбойников отволокли на обочину — пусть местный князь решает, что с ними делать дальше. Одному тяжело раненому мы оставили флягу воды, авось, не пропадет, больше выживших среди грабителей не нашлось. Да и брать в качестве трофеев оказалось нечего: сабли, тесаки и палаши выглядели старыми и местами попорченными ржавчиной, а стреляли в нас так и вовсе из древнего мушкета с кремниевым замком.

Оставшийся путь мы преодолели за несколько часов. По дороге нам попалась нищая деревенька с приемистыми землянками, крытыми старой соломой. При виде всадников босые крестьяне бросились врассыпную, и, подхватив детей, попрятались за тынами. А вскоре за поворотом дороги показалась и главная достопримечательность княжества.

Замок Волфорк производил не менее удручающее впечатление, чем остальные окрестные земли. Кладка невысоких стен уже давно требовала ремонта, из сторожевых башен торчали молодые березы, земляной вал зарос бурьяном, а фортификационный ров больше напоминал сточную канаву. Прогромыхав по деревянному мосту — последний раз его поднимали, наверное, лет двести назад — мы въехали в распахнутые ворота. Когда-то тут имелось пространство между наружной и внутренней стеной: благодаря ему потенциальные захватчики, прорвавшись в замок, оказались бы в западне — их прицельно обстреляли бы сразу с двух сторон. Но затем внутреннюю стену разобрали, и теперь на ее месте высились обычные кирпичные дома с узкими окнами, кузницы и амбары.

Наше приближение не осталось незамеченным: на центральной площади, возле ветхой церквушки, ютившейся прямо у замшелой стены донжона, нас встречала целая делегация — священник в облачении епископа, высокий и сутулый человек с вислыми седыми усами — ни то воевода, ни то начальник замковой стражи, и пухленький лысеющий мужчина средних лет в богатом шелковом жилете-безрукавке и брюках до колен. Я не ошибся, предположив, что перед нами князь Далморт собственной персоной.

— Ваше сиятельство, — склонив голову, обратился к нему Бамбур, — мы скромные путники, в ваших землях проездом. Путешествуя лесной дорогой, мы подверглись нападению коварных разбойников. Только провидение и удача помогли сохранить наши жизни. Воспользовавшись случаем, мы сумели пленить главаря шайки и доставили его в замок, чтобы он мог предстать перед вами и дать ответ за свои злодеяния.

— Как, опять? — всплеснул руками князь. Сбежав по ступеням, он подошел к лежащему на седле Бамбура разбойнику, который что-то неразборчиво мычал, и внимательно оглядел его со всех сторон, как придирчивый покупатель осматривает на рынке лошадь.

— Что ж, я премного благодарен вам, господа, за то, что вы задержали этого, гхм, опасного преступника, — суетливо произнес Далморт. — Арсам, заточи злодея, гхм, в темницу!

Тип с обвислыми усами меланхолично сошел с крыльца, помог разбойнику встать на ноги, бережно придерживая его за локоть, и вытащил изо рта преступника кляп.

— Осторожней ты, косолапый, — проворчал тот, — у меня все кости болят.

— Я распоряжусь, чтобы вам выдали овес для лошадей и накормили, — любезно сообщил хозяин замка. — Епископ Флавий назовет цену, он у нас распоряжается всеми финансовыми вопросами. За поимку злодея положена награда, но княжество у нас небогатое… Впрочем, мы можем предложить вам бесплатный ужин и вино.

— Покорнейше благодарим, — снова кивнул Бамбур, и на его физиономии расползлась фальшивая улыбка, — ваша щедрость не знает границ!

Хоть внешность у орков на чей-то вкус и не отличается красотой, слух у нас отменный. Глядя вслед стражнику Арсаму, уводящему пойманного разбойника, я разобрал, как злодей вполголоса выговаривает ему:

— Принесешь мне жареной баранины и кувшин красного вина. Помяну павших товарищей. Там, у дороги, остались мертвые тела и один раненый, ночью нужно их забрать… Да не спеши ты так, говорю же, ноги болят!

— Не нравится мне все это, — тихо сказал я Бамбуру, подхватив лошадь под уздцы и зашагав к конюшне следом за пареньком-грумом, показывавшим дорогу. — Я слышал, как пленник приказывает своему тюремщику. Удивительно, не находишь?

— Если подумать, ничего странного, — хмыкнул в ответ смуглолицый, — но кое-что все-таки нужно разъяснить. Спать сегодня ночью, боюсь, нам не придется.

— Как бы этот прохиндей нас того, не отравил ненароком, — недовольно проворчал Холт, спрыгивая с седла. Ему глава Волфорка тоже показался подозрительным.

— А ты меньше жри, — язвительно бросила Отра.

Мне это место пришлось совсем не по душе, но лошадям требовался отдых. Потому выбора не оставалось: в замке нам придется провести какое-то время, желаем мы этого, или нет.

Глава 23 Тайны замка Волфорк

Проигнорировав щедрое предложение епископа Флавия остановиться в гостевых покоях, мы решили переночевать на конюшне, поближе к лошадям. Эльдмар развел костерок на утоптанной площадке перед входом, а Бамбур распаковал седельную сумку с припасами. Темнело, в высокой траве запели сверчки.

— Предложенную местными еду не есть, вина не пить, — распорядился Бамбур. — Холт, это я прежде всего тебе говорю. Эльдмар, составишь компанию?

— Стар я уже для таких развлечений, — вздохнул эльф, — вон, Грата возьми.

— Он не обучен.

— Так заодно и обучится.

Смуглолицый с сомнением осмотрел меня с ног до головы, словно видел впервые, но все же кивнул. Мы немного перекусили, и, когда над замком опустились сумерки, Бамбур поднялся на ноги:

— Грат, идем со мной. Старайся двигаться тихо. Ножны со шпагой обвяжи тряпицей, чтобы не звенели.

Неспешным прогулочным шагом мы обогнули конюшню и направились воль крепостной стены. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не налететь в потёмках на валяющийся тут и там хлам, потому я едва не упустил момент, когда Бамбур сделал мне знак замереть и не шевелиться. Вдалеке показалась смутно знакомая фигура. Долговязый Арсам с плетеной корзиной в руке пересек двор, на мгновение показавшись в пятне падавшего из узкого оконца света, и направился в сторону старой замшелой башни, по всей видимости, служившей в Волфорке узилищем. Не издавая ни звука, мы зашагали следом.

Очутившись возле выложенной из грубо отесанных камней башни, Бамбур задумчиво посмотрел по сторонам, а затем, поплевав на руки, с ловкостью паука принялся карабкаться вверх, цепляясь за выступы кладки. Повиснув на вбитом в стену крюке для крепления факела, он протянул мне руку.

Сам бы я, конечно, по такой отвесной стене ни за что не забрался, но с помощью смуглолицего сумел подняться на изрядную высоту, где обнаружилось тесное оконце-бойница. Оглянулся: все вокруг тонуло во мраке. Нет, вниз лучше не смотреть! Следуя за Бамбуром, я протиснулся в тесный и тёмный лаз.

Ничего себе толщина стен! Строители постарались на совесть. За оконцем обнаружилась узкая и крутая винтовая лестница, по которой мы поднялись еще выше, туда, откуда доносились приглушенные голоса. Я изо всех сил напряг слух, чтобы разобрать хотя бы несколько слов.

— Они убили и Гилема, и Роха, и Пата, и всех остальных! — это, кажется, жаловался плененный нами разбойник.

— Ну и зачем вы на них полезли? — а вот это, по всей видимости, вторил ему долговязый стражник. — Обычно вы просто выскакиваете из леса с дикими воплями и трясете саблями. Путешественники сами отдают все ценное.

— Они первые оружие достали, — огрызнулся разбойник, — знать, ждали нападения, или распознали засаду. Этот, волосатый, с хитрой рожей, явно опытный вояка. Да и зеленомордые подстать. Ты их вблизи видел? Ну чисто звери! Пат с Номом как их клыкастые хари увидали, так и начали размахивать железом с перепугу. И понеслось…

— Знаешь, Герард, у нас с тобой есть одна общая черта…

— Тоже ненавидишь орков?

— … две общих черты. Мы оба любим придумывать себе оправдания в дерьмовой ситуации.

— Но ведь из любой паршивой ситуации есть выход, верно, Арсам? — хохотнул разбойник по имени Герард. — Ты ведь распорядился угостить вином наших дорогих гостей, пленивших опасного душегуба?

— Разумеется. Лучшее вино из княжеских погребов. Им понравится, можно не сомневаться.

— Вот и славно. Оставь тут еду и не запирай дверь. Я поем, помяну павших товарищей… А потом пойду, прогуляюсь. Навещу усталых путников…

Бамбур кивнул, и мы, соблюдая тишину, спустились по лестнице. Толстая дубовая дверь башни оставалась приоткрытой, и мы юркнули в темноту, оставаясь незамеченными. Спустя пару минут показался и вислоусый Арсам с опустевшей корзиной в руке. Остановился на пороге башни, втянув ноздрями свежий ночной воздух, и замер, когда его шеи коснулось остро отточенное лезвие ножа, а рот закрыла сильная рука.

— Ш-ш-ш-ш, тихо-тихо-тихо! — зашипел за его плечом возникший из мрака Бамбур. — А теперь осторожненько, без лишнего шума, идем со мной.

Смуглолицый умело обшарил одежду Арсама, вытащил короткий кинжал и протянул мне. Долговязый не сопротивлялся, видимо понимая, что если он попытается поднять тревогу, смуглолицый прикончит его без лишних сантиментов. Покорно позволив обыскать себя, он зашагал по направлению к конюшне. Эльмар, видимо, ждал нашего появления, потому воспринял визит неожиданного ночного гостя философски, а вот Холт и Отра выглядели слегка удивленными.

— Значит, вино, которым вы нас столь любезно угостили, не простое? — с нехорошей ухмылкой уточнил Бамбур, продолжая держать перед носом Арсама нож.

— Туда добавили отвар сонной травы, — нехотя признался тот.

— А князь Далморт, стало быть, в курсе похождений Герарда и его теперь уже покойной команды?

— Это его братец.

— Братец? — поднял бровь смуглолицый.

— Двоюродный, — горестно вздохнул Арсам. — А что прикажете делать, благородные господа? Земли у нас мало, почвы скудные, крестьяне и сами, небось, видели, голь да нищета. Охота и скотоводство — вот и весь промысел. Много на этом не заработаешь, а расходы с каждым годом растут. Путешественники сюда заезжают редко, да и те богатством не блещут. Вот и приходится… Крутиться. На тракте проезжих обдерут как липку, а мы тут приютим. И накормим, и денег одолжим, и коня продадим в долг если надо, взамен похищенного.

— За тройную цену, естественно?

— Таковы суровые законы рынка, — развел руками долговязый. — Спрос, знаете ли, регулирует ценообразование. Да и селянам прибыток. Нам-то опытных воинов взять негде, крестьяне одни. Герард их, конечно, кой-чему обучает… Но результат вы сами видели. К слову, самого княжьего братца ловят и доставляют сюда вот уж в третий раз. Не везет ему с разбойничьим промыслом…

Мы с Эльдмаром переглянулись. Разжалобить нас этим рассказом, конечно, не удалось, — все-таки на лесной дороге мы едва не лишились жизни. Да и выпей мы вина, утром, скорее всего, нам не суждено было проснуться. Осталось только дождаться, когда отужинавший Герард нанесет нам запланированный визит, а потом решить, что делать с незадачливыми душегубами…

Из замка мы выехали незадолго до рассвета. Волфорк еще спал, но пробуждение для его жителей, а в особенности воеводы Арсама и князя Далморта вряд ли будет приятным. Первый, лично отведавший вина с отваром сонной травы, мирно храпел в куче конского навоза. Его потертую кирасу мы прихватили с собой — Отре она пришлась как раз в пору. Немного почистить песком, и будет как новая. А вот Герард и вовсе исчез без следа. Его, конечно, станут искать. Может, и найдут: мы крепко привязали разбойника к дереву в лесу совсем недалеко от дороги, несмотря на сыплющиеся на наши головы отборные проклятья. Интересно, кто отыщет его первым: княжьи посланцы или дикие звери? Медведи, говорят, тут свирепые, да и волки бродят стаями. Если разбойнику не повезет, зверье растащит его кости по всему княжеству — ругань на хищников почему-то не действует.

К полудню мы въехали в соседнее герцогство Алистон. Вольный город Кинслер, располагавшийся на здешних землях, мы по предложению Бамбура решили миновать стороной. Порядки там царят, если верить смуглолицему, совсем непростые, да и застрять в городе можно надолго. А времени, как безапелляционно заявил наш провожатый, у нас немного.

Заночевав на почтовой станции, мы двинулись дальше, и уже на следующий день пересекли границу королевства Валлор — конечной цели нашего путешествия. В отличие от Волфорка, местность здесь оказалась равнинная и холмистая, да и дороги были поприличнее. К полудню на горизонте показался Геррод — столица королевства.

Город на первый взгляд мне не слишком понравился. Мой родной городок по сравнению со столицей Валлора выглядел, конечно, сущей деревней, но он вне всяких сомнений был намного чище и уютнее. Здесь превалировала бревенчатая архитектура, хотя местами попадались и добротные каменные двухэтажные дома, при этом богатые особняки запросто соседствовали с жалкими полуразвалившимся лачугами. На мощеных деревянными шестигранными плашками тротуарах было грязно, у стен домов жались бродяги и нищие. Из распахнутых настежь дверей таверн разносилась вонь подгорелого масла, пьяные песни и брань. К запаху дешевой еды примешивался терпкий аромат навоза и горьковатый дух печного дыма, а по заполоненным людьми улицам с трудом перемещались не только запряженные лошадьми и редкие безлошадные экипажи, но также небольшое стадо коров, которых, по всей видимости, гнали не то на рынок, не то на бойню. Я даже разглядел мирно спящую в неглубокой луже грязную, но очень довольную собой свинью.

Мы остановились в богатой двухэтажной гостинице почти в самом центре города — я представить себе боялся, сколько здесь берут за постой. Мне досталась небольшая, но уютная комната с мягкой кроватью и — о чудо! — ванной, наполненной теплой водой. Этой роскошью я не замедлил воспользоваться, правда, перед тем Бамбур строго велел нам не тянуть время.

— Приведите себя в порядок и переоденьтесь, новое платье вам принесут, — напутствовал он, — оружие оставите в гостинице, с собой его брать нельзя. Ровно через два часа за вами прибудет экипаж. Нас ждет приём, опаздывать нельзя.

— А к кому на прием мы отправимся? — хлопая глазами, поинтересовался Холт.

— К его величеству королю Люциану Бламонту Лоуэллу Первому.

Похоже, смуглолицый не шутил. Когда я принял ванну, обтерся вкусно пахнущим махровым полотенцем и вернулся в комнату, меня уже ждал молчаливый слуга с аккуратной стопкой одежды в руках. Признаться, без его помощи я не сумел бы облачиться в подобающее случаю платье. Для начала мне пришлось напялить длинную белую рубаху с пышным жабо и воланами у запястий — с этим я справился без проблем. Затем натянул чулки до середины бедра — пока я возился с этим предметом гардероба, слуга подал мне высокий хрустальный бокал белого вина, дабы, как он выразился, «освежить разум». За чулками последовали короткие синие штаны выше колен: спереди они имели широкий накладной гульфик, оснащенный двумя рядами медных пуговиц, с которыми я провозился не менее десяти минут. Страшно даже представить, что придется все это сызнова расстегивать, если срочно приспичит по нужде. Слуга деликатно указал мне, что помимо чудовищного гульфика портки имеют дополнительные пуговички по бокам — без него я не обратил бы на них внимания. Широкие штанины пристегивались к чулкам позолоченными металлическими зажимами, а затем подгонялись по ноге еще парой мелких проклятых пуговиц с внутренней стороны бедра. Слуга протянул мне шейный платок — его следовало зафиксировать сзади на шее блестящей застежкой. На рубашку я надел жилет без рукавов в цвет штанов, причем жабо от рубахи следовало выпустить наружу поверх него. Гардероб завершали кожаные туфли, на которые мой молчаливый помощник нацепил вычурные металлические пряжки. Покончив с этим, я залпом допил вино. Если аристократам приходится проделывать столь утомительную процедуру каждый день перед выходом из дома, то лучше уж быть простым орком из глубокой провинции. У них нет нужды терпеть подобные измывательства.

Когда я спустился вниз, запряженный четверкой лошадей экипаж с незнакомым гербом на двери уже ждал нас у входа. Герб с парящей ласточкой на лазурном фоне я видел впервые, но не придал этому значения, а вот на что я сразу обратил внимание — так это на Отру, наряженную в дорогое изумрудное платье с пышным кринолином. Ну вылитая принцесса! Холт, одетый так же, как и я, явно чувствовал себя не в своей тарелке и ёрзал на мягком сидении, Эльдмар отрешенно молчал и был мрачнее тучи. Щелкнул хлыст возницы, экипаж тронулся, мягко качнувшись на рессорах.

Во дворец мы прибыли быстро: видимо, он находился неподалеку. Разглядеть его я толком не сумел — окна экипажа были зашторены шелковыми занавесками, а потом он въехал на пандус и остановился прямо у раскрытых дверей, пред которыми замерли истуканами суровые стражники в кирасах с самострелами на плечах. Зато внутри дворец поражал великолепием: пушистые ковры, высокие вазоны с благоухающими цветами, хрустальные люстры и просторные залы с искусной потолочной росписью. Откуда-то лилась чуть слышная приятная музыка, пахло розами и лавандой. Я глазел по сторонам, стараясь хорошенько запомнить обстановку: когда еще удастся сюда попасть?

Нас провели в украшенный мраморными колоннами зал, где уже скучал Бамбур. Смуглолицый по случаю приема облачился в богатый лиловый камзол, расшитый серебряными позументами. На поясе у него болталась длинная шпага с позолоченной двудольной гардой, украшенной замысловатым узором. Шпага покоилась в кожаных ножнах с золотыми накладками по бокам.

— Ты говорил, что с оружием сюда не пускают, — подколол его я. — Для тебя сделали исключение?

Вместо ответа Бамбур молча повернул шпагу эфесом ко мне. Я взялся за резную ручку, потянул… Потом потянул сильнее… Безрезультатно: гарда и эфес представляли с ножнами единое целое. Шпага оказалась декоративной, наверное, и клинка внутри не имелось вовсе.

— Его королевское величество Люциан до икоты боится покушений, — вполголоса пояснил Бамбур,— но лишить дворянина шпаги вправе только Высокий суд, да и то — за серьезное преступление. Таковы традиции. Потому во дворце придумали вот это.

Ожидание затянулось. Я принялся разглядывать развешенные по стенам картины: каждая изображала одного и того же воинственного вида мужчину в доспехах, правда, сюжет от полотна к полотну различался. Вот он верхом на вороном коне, вот победно поставил ногу в изящном башмачке на поверженного вепря, вот смотрит на зрителя суровым взглядом, сжимая в руке длинный меч.

— Это он? — повернулся к Бамбуру я.

— Да, — кивнул смуглолицый, — впрочем, в жизни его величество выглядит… несколько иначе. Скоро сам увидишь.

В туже минуту распахнулись украшенные искусной резьбой двери в дальнем конце зала, и на пороге возник разодетый в богатую ливрею, преисполненный важности церемониймейстер.

— На приём к его величеству, властителю Валлора и Геррода, Люциану Бламонту Лоуэллу Первому! — зычным голосом провозгласил он. — Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу!

Он выжидающе посмотрел на смуглолицего, затем перевел взгляд на нас, переминающихся с ноги на ногу в нерешительности, после чего звонко добавил:

— И какие-то орки!

— Маркиз? Граф? — расширившимися глазами посмотрела на Бамбура Отра.

— У всех свои недостатки, — пожал плечами тот.

Глава 24 Королевский прием

— Ага, привел, значит?

— Именно так, ваше величество, — прижав руку к груди, изящно поклонился Бамбур, вернее, как теперь выяснилось, Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу.

Воспользовавшись случаем, а также репутацией орков, которые, как известно, не обучены деликатным манерам, я принялся пристально разглядывать короля. На свои портреты тот и впрямь походил лишь отдаленно, хотя что-то общее, безусловно, прослеживалось. На троне восседал пожилой и весьма грузный мужчина, страдающий одышкой. Одутловатое лицо, мешки под глазами и сеточка лиловых сосудов на мясистом носу красноречиво свидетельствовали о том, что его величество не брезгует регулярно заглядывать на дно бокала. Щеки Люциана Первого были тщательно выбриты, видимо, стараниями придворного брадобрея, а вот редкие седые волосы спадали на плечи немытыми космами. Судя по всему, правитель Валлора не слишком заботился о своей внешности, и если бы не усилия приближенных царедворцев, и вовсе сделался бы похожим на трактирного забулдыгу, даром что в дорогой одежде.

— Подойди сюда, эльф, — скомандовал король, и Эльдмар сделал несколько шагов вперед. Голову, правда, не склонил, продолжая смотреть с отрешенным видом прямо перед собой.

— Ты получил плату и не исполнил мой заказ, — сказал Люциан, — тем самым ты нарушил кодекс досар-кондотьеров и стал отступником. Ты знаешь, что происходит с такими как ты по уставу Гильдии?

— Знаю, — тихо ответил Эльдмар.

Проступок, в котором обвиняли старого эльфа, и впрямь был серьезней некуда. Если я правильно помню все, что читал о кондотьерах, смерть в этом случае грозила не только самому Эльдмару, но и его ближайшим родственникам. Поэтому, кстати, очень немногие досары заводили семью и рожали потомков — законы Гильдии этого не запрещали, но вот подвергать близких опасности… Если Эльдмар в действительности совершил то, о чем сейчас заявил король, у эльфа должны быть на то очень, очень веские причины.

— Ты не просто не исполнил волю заказчика. Ты позволил скрыться тому, кого должен был убить!

— Когда я взялся за работу, я не знал, что именно мне предстоит, — спокойным голосом ответил старик. — Девочке на тот момент исполнилось всего четыре года. Я не убиваю детей.

Моктар! Я взглянул на Эльдмара совершенно другими глазами: пойти против Гильдии только потому, что он не смог поднять руку на ребенка — это достойный и очень сильный поступок.

— А мне на это плевать, слышишь, ты, ушастый⁈ — пронзительно взвизгнул король и стукнул кулаками по подлокотникам трона. Его налившиеся краснотой щеки затряслись, словно клубничное желе. — Все до одного Феристильды должны сдохнуть! Все! До одного! Ясно тебе?

Феристильды? Кажется, я где-то слышал эту фамилию… Вот только хоть убей, никак не могу припомнить, где.

Немного выдохшись и слегка сорвав голос, король перестал вопить, подал знак, и слуга вложил в его руку наполненный красным вином бокал. Люциан шумно вылакал его до дна, швырнул опустевшую посуду за спину, выдохнул, и оглядел мутным взглядом тронный зал. Его похожий на сардельку палец ткнул в нашу сторону.

— Это кто?

— Эти орки — ученики Эльдмара, ваше величество, — снова поклонившись, пояснил Бамбур, — эльф взял их с собой, чтобы они помогли ему выполнить возложенную вашим величеством миссию.

— Орки… — король поморщился и громко рыгнул. — Теперь слушай меня внимательно, ушастый. Я великодушен, потому не стану наказывать тебя за отступничество прямо сейчас. Бери своих зеленомордых и заканчивай начатое. Тогда мерзавке было четыре, сейчас ей уже девятнадцать. Найди ее! Плевать мне, как ты это сделаешь, хоть из-под земли достань. Этот вот…

Люциан кивнул в сторону застывшего почтительным изваянием смуглолицего.

— Этот вот считает, что ты помог спрятаться девчонке в прошлый раз, значит, знаешь, где ее искать теперь. Если не прикончишь девку через седьмицу, я сначала выпотрошу тебя, а потом уничтожу всех твоих родичей до единого. При том, что охотиться за ними станет вся Гильдия, денег у меня на это хватит. Валлор исправно платит взносы досарам, и у нас действуют договоренности на государственном уровне, которые Гильдия нарушать не решится. Тебе ясно?

Эльдмар молча кивнул.

— Тогда убирайся. И орду свою забери. Время пошло.

Из тронного зала мы вышли в подавленном настроении.

— Сдается мне, что его величество — большой любитель выпить, — нарушил затянувшееся молчание я.

— Любитель? Конечно же нет, мой друг! — с улыбкой возразил Бамбур. — Он в этом деле настоящий профессионал. Не стоит недооценивать нашего любимого короля!

— Люциан пропил все что можно, включая половину своей страны, — мрачно произнес Эльдмар. — Когда-то давно он и вправду был сильным правителем. Улаживал конфликты с соседями, поднимал торговлю, строил мануфактуры, пользовался уважением подданных. Но потом страсть к азартным играм и вину стала брать верх. Он приблизил к себе отъявленных жуликов и мерзавцев, которые принялись растаскивать казну по карманам. Оргии во дворце гремели чаще официальных приемов. Дела стали приходить в упадок, закрома — пустеть, а друзья-собутыльники, которым король щедро раздавал направо и налево земли, титулы и должности, взялись обирать и без того беднеющий народ. Тот взроптал. Когда под Люцианом зашатался трон, он принялся яростно уничтожать всех, кто имел хоть призрачное право на престол. Своих наследников у Люциана нет, королева, не выдержав поведения дражайшего супруга, померла от сердечной болезни. А по законам Валлора примерить корону может только тот, кто насчитывает в предках не менее семи поколений королевской крови.

— И что было дальше? — подзадорил примолкшего было рассказчика я. Понять мотивы властителя Валлора не составляло большого труда: я вдруг вспомнил, что где-то мимоходом читал, будто когда-то и сам Люциан Первый взошел на престол схожим образом — в результате дворцового заговора. Ясно, чего именно он всегда боялся в глубине души.

— А дальше король чужими руками перебил или сгноил в тюрьмах практически всю знать, что могла бы претендовать на власть в Валлоре. Да в общем-то всю, за исключением одного старинного, влиятельного и очень богатого рода, Феристильдов. С ними он воевать в открытую побоялся, слишком уж крепкие у семейки связи, да и чересчур уж запутанный клубок внутриполитических завязок пришлось бы при этом разрубить. Потому Люциан поступил иначе: надзорная палата состряпала против Феристильдов дело, обвинив их во всех смертных грехах, а затем король натравил на несчастных кондотьеров. Гильдии, в общем-то, плевать на внутренние дрязги заштатного королевства. Вот они и отрядили исполнителем меня. Правда, забыв посвятить в пикантные подробности заказа.

Эльдмар тяжело вздохнул.

— Семейство Феристильдов твое отступничество все равно не спасло, — подал голос Бамбур. — Хугберт Феристильд, его жена и сын, родившийся через год после исчезновения девочки, погибли. У Гильдии длинные руки.

— Да, но Аквилия спаслась!

Слушая своего старого наставника, я судорожно соображал. Если хотя бы один претендент на престол все еще жив, королевской власти в Валлоре действительно грозит нешуточная опасность. Одно дело — государственный переворот, в ходе которого бунтовщики могут посадить на трон человека, действительно имеющего на это законные права. В таком случае заменить утратившего всеобщую поддержку короля компромиссной фигурой могут возжелать не только народные массы, противоборствующие политические силы тоже в состоянии прийти к некоему согласию. Совсем другое дело, когда такой фигуры нет. Здесь неизбежны ссоры, дрязги и междоусобицы, каждый клан будет тянуть одеяло на себя, и попытается протолкнуть во дворец собственного ставленника. Удержать власть в такой обстановке, балансируя между интересами разных группировок, намного проще. Оставался не до конца понятным только один-единственный вопрос…

— А почему король решил покончить с конкуренткой прямо сейчас? — спросил я.

Смуглолицый и эльф переглянулись.

— В стране идет гражданская война, — с неохотой пояснил Бамбур. — Южная провинция восстала, вскоре под знамена чудесным образом спасшейся Аквилии перешло несколько отрядов из числа королевских войск, начали бунтовать западные и восточные уделы… Бунтари разграбили военные склады, завладели оружием и боеприпасами. Теперь они представляют серьезную угрозу престолу.

— Подождите, — прервал смуглолицего я, — не понимаю. Зачем королю искать девушку, если она возглавляет бунтовщиков?

— Потому что во главе мятежников — не Аквилия Феристильд, а самозванка, — отрезал Бамбур. — Где прячется настоящая Аквилия, никто не знает. Кроме нашего друга Эльдмара, пожалуй.

Мы покинули дворец и оказались на площади перед тенистым парком, в глубине которого тихо журчали фонтаны. Карета, привезшая нас сюда, ждала пассажиров чуть поодаль.

— Ты действительно считаешь, что разыскать Аквилию и завершить не оконченное Эльдмаром дело — лучший из всех возможных вариантов? — пристально посмотрел на Бамбура я.

Тот с минуту помедлил с ответом, будто раздумывая, стоит ли разъяснять мне очевидные вещи, но в конце концов все-таки снизошел до ответа:

— Ты еще очень молод, Грат, и много не понимаешь. Видишь ли, я — не только старший магистр Гильдии, я дворянин Валлора и советник короля. Мы с тобой живем в сословном обществе, и у дворянского сословия очень много привилегий, особенно, если сравнивать с… — он пошевелил пальцами, — со всеми остальными. Но мы платим за эти привилегии обязательный налог. И я говорю сейчас не о деньгах, Грат. Это налог кровью, которую дворяне обязаныпролить за свое отечество, коли возникнет такая необходимость — как бы пафосно ни звучали мои слова. Привилегии рождают обязанности. Кому больше дано, с того больше спросится. Потому не важно, что считаю я. Важно, как будет лучше для королевства.

Что ж, Бамбур, вернее, маркиз Олдрик да Монфор, смотрит на сложившуюся ситуацию со своей колокольни. Он должностное лицо и придворный, ему в этой стране жить. Понятно, что он заинтересован в ее благополучии — от этого напрямую зависит его личное благосостояние. Если бунтовщики возьмут столицу и ворвутся во дворец, неизвестно, пощадят ли они советников короля, или вздернут их на первой же попавшейся осине… А вот и наша карета.

Пропустив вперед Отру и взявшись за бронзовую ручку двери, я замер, как вкопанный.

Память наконец подсказала мне, где я слышал раньше фамилию Феристильд. Именно ее произнес умирающий человек на пороге трактира в Розельвине.

Глава 25 В поисках Аквилии

В Валлоре издавалась одна-единственная газета. Но о поражениях она своим читателям не сообщала, поэтому на ее страницах королевская армия ежедневно одерживала сокрушительные победы все ближе и ближе к столице. Листая «Вестник», несколько выпусков которого удалось обнаружить в вестибюле гостиницы, я пришел к выводу, что дела у столь нелюбезно принявшего нас монарха и вправду идут, прямо скажем, неважно.

Армия бунтовщиков, — а в том, что это именно армия, теперь у меня никаких сомнений не осталось, — сейчас завязла в позиционных боях возле местечка Астах, что в двух дневных переходах от Геррода. Повстанцы определенно нацелились взять столицу, и до недавнего времени, судя по газетным статьям, продвигались вперед вполне успешно. Но чем ближе они подбирались к сердцу Валлора, тем ожесточеннее сопротивлялись лояльные королю войска, и в какой-то момент наступление попросту выдохлось. «Вестник» разливался в победных реляциях о том, что, дескать, вот-вот всех без исключения мятежников переловят и обезглавят — иначе как «ворами» и «голытьбой» их на страницах издания не именовали. Мне же подумалось, что наступило лишь временное затишье. Одни смогут перевести дух, вторые — подтянуть резервы и укрепить оборону, после чего заварушка закипит с новой силой.

Отложив газеты, я попросил трактирного слугу принести мне горячего травяного отвара, и задумался об ином. Аквилию все эти годы наверняка искали, и искали тщательно. Без сомнений, слуги царя перетряхнули все без исключения монастыри и убежища. Тем не менее, они никого не нашли, а значит, у семейства Феристильдов хватило связей и средств, чтобы надежно спрятать беглянку. Вероятнее всего, спрятали ее где-то под самым носом у короля, там, где искать ее он ни за что не догадается… По крайней мере, именно так я бы и поступил на их месте. Только вот где?

Кроме того, у Феристильдов определенно достало денег и влияния, чтобы устроить за нами слежку. По всей видимости, на юную Аквилию возлагали определенные надежды не только крестьяне, вставшие под знамена самозванки, но и кто-то из валлорских дворян, не питающих особой любви к монаршей персоне. А уж нажить врагов среди разоренных им семейств его величество успел в достатке. Получается, что Эльдмар, если он действительно помог девчонке бежать, — единственный ключ, связывающий Люциана и потенциальную наследницу престола. Только он способен теперь привести к ней убийц. И устранив старого эльфа, сторонники Феристильдов смогут обезопасить наследницу. Логично предположить, что неудавшееся покушение возле жилища Эльдмара, с которого началось наше долгое путешествие, организовали именно они. Как они отыскали старика? Ну, это просто: готов побиться об заклад, что стрелков притащил на хвосте Бамбур. Маркиз да Монфор отправился за тридевять земель искать скрывшегося наемного убийцу Аквилии, а другие наемные убийцы двинулись по следам маркиза да Монфора. Он их и вывел к заветной цели.

Тогда почему покушение было только одно? Хм, а кто сказал, что одно? Возможно, на какое-то время нас и вправду потеряли из виду, но в Розельвине преследователи уж точно готовили реванш, может быть, и не столь шумный, как в первый раз. Скорее всего, они решили действовать более осмотрительно и осторожно, но что-то пошло не так. Да и неоткуда взять Феристильдам личную гвардию. Если и остались у них верные люди, то вряд ли их наберется много…

— О чем задумался? — прервал мои размышления Холт, что-то жующий по своему обыкновению.

— Да вот размышляю, как нам выбраться целыми и невредимыми из этой передряги, — признался я. — Сдается мне, скоро нас ждут неприятности. И самая большая опасность грозит Эльдмару.

— С чего бы это? — удивился мой друг.

— Так… интуиция. Но за стариком теперь надо смотреть в оба.

В свои логические выкладки я решил Холта не посвящать, не хотелось пускаться в долгие объяснения. Если бы я знал, насколько оказался прав, я бы рассказал ему чуть больше — глядишь, грядущие обстоятельства могли бы сложиться и по-другому…

Я успел опустошить чашку с отваром лишь наполовину, когда на пороге, звеня шпорами, появился Бамбур.

— Оружие при себе? — осведомился сон. — Собирайтесь, едем. Эльдмар покажет дорогу, а вам нужно быть наготове. Всякое может случиться.

У коновязи нас ждали оседланные лошади, меланхолично отгонявшие хвостами надоедливых мух. Эльдмар уже сидел верхом, Отра сосредоточенно подтягивала подпругу и подгоняла стремена по росту. Настроение, судя по выражению лица, у нее было неважное.

— Ехать недалеко, — сообщил смуглолицый, вскакивая в седло, — но на всякий случай смотрите по сторонам. Мы с Гратом и Холтом двинемся впереди, остальные за нами. Вперед!

Мы пустили лошадей шагом. Состояние Отры я вполне разделял: принимать в происходящем участие мне совершенно не хотелось. Одно дело путешествовать в интересной компании на край света, и совсем другое — участвовать в убийстве ни в чем неповинного человека, да еще и юной особы. Все-таки, дворцовые интриги всегда дурно пахнут, и сейчас я, наверное, впервые в жизни порадовался тому, что меня угораздило родиться представителем совсем не дворянского сословия. У них свои игры и правила, которые мне совсем не нравились. Где-то в глубине души я все-таки надеялся, что девушке удастся счастливо избежать встречи с нашей компанией, ну, или у меня каким-то образом получится помочь ей скрыться вновь…

Выстрел грянул неожиданно — погруженный в свои мысли, я не успел разглядеть, откуда стреляли. Зато Бамбур, похоже, разглядел: в сгущающихся сумерках выстрелы его пистолей полыхнули ослепительными вспышками. В горьком пороховом дыму я увидел мчащегося мне навстречу всадника, и едва успел уклониться от просвистевшего над плечом сабельного клинка. Выхватывая на ходу шпагу, я осадил лошадь, и вовремя: за спиной раздался оглушительный звон стали, а передо мной из вечерней мглы материализовался еще один вооруженный всадник в длинном черном плаще.

Все-таки орудовать шпагой, сидя верхом, да еще и в узком переулке — не самый выгодный способ ведения боя, кавалерийская сабля или палаш для этого приспособлены гораздо лучше. Я неуклюже отбил несколько ударов — балансируя в седле и одновременно пытаясь успокоить перепугавшуюся пальбы лошадь. Если бы не подоспевший на помощь Бамбур, ловко проткнувший нападавшего шпагой, мне, пожалуй, пришлось бы тяжко. Оглянувшись, я заметил, что второго седока одолели Отра с Холтом: двоим противникам он ничего противопоставить не смог.

Снова в уши ударил оглушительный хлопок: стреляли откуда-то сверху, из окна верхнего этажа одного из близлежащих зданий. Смуглолицый как обычно среагировал быстрее, чем я сумел отыскать глазами стрелка. Бах! — раздался звон разлетевшегося в дребезги стекла и на тротуар с гулким звуком свалилось неподвижное тело. Еще один выстрел: в распахнутом окне мансарды на противоположной стороне улицы дернулась человеческая фигура, выронила что-то похожее на самострел и безвольно повисла на подоконнике.

— Сюда! — крикнула Отра.

Даже в сгущающихся сумерках я разглядел, что Эльдмар выглядит бледнее обычного. Неестественно скособочившись в седле, он зажимал руками бок, а между узловатыми пальцами старика выступило что-то густое и темное.

— Я в порядке, — проскрипел он. — Езжайте в Таклану, здесь недалеко. Не теряйте времени.

Отра заботливо подхватила заваливающегося на бок эльфа под руки и осторожно усадила его на седло перед собой. Тот сдавлено застонал и принялся ругаться сквозь зубы.

— Что такое Таклана? — спросил я Бамбура, когда мы снова тронулись в путь, оставив в переулке неподвижные тела и осиротевших лошадей.

— Богадельня, — бросил через плечо тот, — приют для больных стариков. Его когда-то основала королева, да упокоит Создатель ее светлую душу.

Богадельня? Что ж, неплохое укрытие, особенно если финансируется это заведение из казны. В самой столице, да еще и в таком месте, искать беглянку будут, пожалуй, в последнюю очередь. Однако знать, где искать, еще мало — нападавшие явно целили в Эльдмара, игнорируя всех остальных, и раз уж отчаянная попытка остановить нашу компанию не увенчалась успехом, на месте нас наверняка поджидает комитет по встрече. Думаю, нас попытаются задержать и выиграть время, чтобы увести девушку в безопасное место.

Таклана представляла собою старое поместье, судя по всему, выкупленное короной у прежних владельцев — приземистое каменное здание в два этажа, окруженное высокой оградой, сплошь заросшей вьюном. Кованные ворота оказались закрыты, поэтому Бамбур, встав в седле, уцепился за укрывавшие стену стебли, и легко перемахнул через изгородь. Холт с некоторым трудом повторил этот маневр, а я последовал за ними, бросив через плечо:

— Отра, останься здесь с Эльдмаром.

Упрашивать ее не пришлось: старик полусидел — полулежал в седле, прикрыв глаза, и если бы девчонка не поддерживала его левой рукой, он давно свалился бы наземь.

Едва я спрыгнул на мягкую траву по ту сторону ограды, передо мной выросла коренастая фигура с обнаженным клинком в руке — деталей в темноте я рассмотреть не мог. Судя по раздававшемуся рядом звону стали, для Бамбура с Холтом тоже нашлось занятие.

Противник сделал выпад, и шпага в моей руке ожила, наполнив руку упругой силой. Отклонив чужой клинок с шагом назад, я уперся в стену, и противник решил воспользоваться этим, повторив атаку. Пришлось пригнуться — оружие просвистело над моей головой, чиркнув по шероховатому камню. Я тут же попытался нанести ответный укол снизу. Не вышло: соперник отступил, взяв защиту, и снова бросился навстречу. Наши шпаги соприкоснулись. Удар, защита, снова удар — я наклонил корпус в сторону, как тогда, в саду, когда Бамбур велел друзьям швыряться в меня яблоками. Сработало! Вместо моей груди шпага встретилась с каменной оградой: дзынь — и в руке соперника остался лишь короткий обломок. Воспользовавшись его секундным замешательством, я пнул бедолагу по колену и изо всех сил обрушил тяжелое «яблоко» рукоятки ему на голову.

Судя по всему, мои спутники уже успели расправиться с теми, кто встал у них на пути — я бросился им вдогонку, ориентируясь на мелькавшие в темноте силуэты. Раздался истошный визг — при нашем появлении стоявшая на крыльце группа молодых женщин в белых одеяниях сестер милосердия бросилась врассыпную, а одна из них юркнула за колонну. Однако проникнуть в здание нам не позволили: из открывшихся дверей особняка показались трое: два молодых парня в простых черных камзолах, и пожилой, совсем седой мужчина, вооруженный шпагой и короткой дагой. Мимоходом я отметил про себя, что шпагу он держит в левой, а дагу, вот удивительно, в правой руке.

Дальше думать стало некогда: те, что помоложе, накинулись на нас с Холтом, а седой принял стойку и встретил на ступенях особняка Бамбура. Отразив первую атаку, я попытался достать противника в плечо, но тот ответил батманом, ударив наотмашь по моему клинку. Силушки ему было не занимать: у меня сразу заныла рука. Перехватив шпагу поудобнее, я сделал ложный выпад и атаковал с финтом вооруженную руку соперника. Тот отшатнулся, на мгновение потерял равновесие, но тут же подобрался и снова бросился на меня. Мельком я заметил, что седой вполне успешно сражается с Бамбуром: стоя наверху лестницы, он занимал более выгодную позицию. Умело орудуя дагой и шпагой, седовласый ловко отражал все выпады смуглолицего.

— Достаточно!

Шагнувшая из-за колонны хрупкая невысокая девушка напоминала напуганного зверька, но ее большие серые глаза сверкали решимостью. Я отметил про себя, что длинное белое платье сестры милосердия прекрасно сидит на ее ладной фигуре, только подчеркивая изящную худобу.

— Опустите оружие!

А вот голос, в котором чувствовалась сила и привычка отдавать распоряжения, с утонченной и нежной внешностью сочетался плохо. Трое мужчин, заступивших нам путь, повиновались ей, но шпаги не убрали: седой так и вовсе встал рядом, лишь чуть опустив клинок и прикрыв девушку плечом, словно это могло ее защитить.

— Рад приветствовать вас, Аквилия, — Бамбур отсалютовал юной особе шпагой. — Очень жаль, что наша очередная встреча состоялась при столь тревожных обстоятельствах.

— Теперь вы меня убьете?

Голос девушки дрогнул, но она твердо смотрела смуглолицему в лицо, не пытаясь отвести взгляд.

— Нет, ваша светлость, — склонил голову Маркиз да Монфор, — теперь я предложу вам то, что давно предназначено для вас судьбой: взойти на трон Валлора.

Глава 26 Таклана

— Как он?

Аквилия и лекарь, за которым послали седовласого слугу по имени Кастор, проигнорировали вопрос Отры, продолжая возиться с лежащим на кушетке Эльдмаром. Девушка заставила его выпить настой, погрузивший старика в сон, после чего врач извлек из раны пулю и сообщил, что важные сосуды не задеты. Тем не менее, эльф потерял много крови и выглядел, на мой неискушенный взгляд, неважно. Сейчас Аквилия умело накладывала на рану повязку: судя по всему, одеяние сестры милосердия она носила не напрасно.

— Вы можете не ходить туда-сюда по комнате? — подняла она недовольный взгляд на Бамбура. — Это действует на нервы.

Смуглолицый на мгновение замер, но потом снова принялся мерить гостиную шагами.

— Не могу. Вы не представляете, сударыня, как я рискую. Вам ведь известно, кто и с какой целью нас сюда послал. У меня не было ни малейшей возможности открыться и рассказать о своих планах никому, даже Эльдмару. Во дворце повсюду посторонние уши, а у Люциана достаточно приближенных, которые потеряют все, если он лишится трона. Да и не только во дворце, шпионов короля хватает повсюду, его величество страшно боится дворцового переворота. Малейшее подозрение, и я давно был бы мертв. Как и вы, ваша светлость.

Аквилия снова промолчала, а выражение ее лица скрыли от меня упавшие со лба белокурые локоны.

— Вы ничего не ответили на мое предложение, — с настойчивостью в голосе произнес маркиз да Монфор.

— Сейчас не время. Сперва нужно позаботиться о раненом. Вы можете остаться здесь, пока Эльдмару не станет лучше.

Похоже, девушка имела в поместье Таклана право голоса, по крайней мере, никто не стал оспаривать ее великодушное предложение. Покончив наконец с повязкой, Аквилия поднялась на ноги.

— Его нужно перенести в комнату.

— Я с ним! — тут же вызвалась в добровольные сиделки Отра. Вот ведь: и на занятиях смотрела старику в рот, всякий раз испрашивая у наставника разрешение выполнить задания, которые давал нам Бамбур, и сейчас не отходит от раненого эльфа ни на шаг.

Двое встретивших нас на крыльце парней, выполнявших, насколько я понял, функции личной охраны Аквилии, легко подняли Эльдмара на руки, однако Отра все равно бросилась им на помощь. Поняв, что в моем присутствии здесь больше никто не нуждается, я поспешил выйти на свежий воздух: в особняке стоял тяжелый дух застарелой мочи и медикаментов, который всегда сопровождает больничные палаты и богадельни, где доживают свой век больные старики. А обостренное орочье обоняние делало для меня этот запах и вовсе тошнотворно-невыносимым.

Над Герродом уже опустилась ночь, усыпав небо серебристыми горошинами звезд. Среди тонувших в темноте древесных крон переливчато стрекотали цикады, а влажный воздух принес откуда-то запах скошенной травы. Зажмурившись, я вдохнул полной грудью прохладный ночной ветер. Возвращаться назад не хотелось.

— Прохлаждаешься?

Рядом словно из ниоткуда возник Холт, успевший где-то стянуть кольцо кровяной колбасы, от которого уже осталась примерно половина. Он протянул огрызок мне, но я отрицательно покачал головой, и Холт, довольно хмыкнув, снова вгрызся в свою добычу.

— Я фафу… — от дожевал колбасу и продолжил: — Я гляжу, девчонка-то тебе понравилась. А она ничего такая, ладная, а?

— Она человек, причем из знатного рода. А я — орк. Так что не говори глупостей.

— Да ладно! — фыркнул мой друг и запихнул в рот остатки колбасы. — У людей, вон, есть известная история, когда зеленый орк жил с человеческой принцессой. Еще у них, кажется, был осёл…

— Холт! — мое терпение уже подходило к концу. — Заткнись, только сразу и весь, ладно? Орки не живут с человеческими принцессами и ослами. Это дурацкие сказки. И давай покончим на этом.

— Ладно-ладно! — примирительно замахал руками тот. — Слушай, Грат… А ты часом не знаешь, где у них тут что-то вроде кухни?

Я пожал плечами. Вздохнув, Холт удалился в ночь в поисках очередной порции провианта, а я, постояв еще немного на крыльце, неохотно вернулся в дом. Если честно, с гораздо большим удовольствием я заночевал бы и в парке под деревом, но снаружи становилось прохладно, и я довольно быстро замерз. Терпеть отвратительный запах показалось мне куда меньшим злом.

К утру я принюхался, и специфический дух этого места почти перестал меня раздражать, правда, мне начало казаться, что кисловатая вонь теперь преследует меня повсюду — даже на улице, куда я отправился поразмяться перед завтраком. Нас накормили постной кашей и вареной рыбой — я проглотил завтрак с трудом, а вот Холт слопал свою порцию с видимым удовольствием. Ему, похоже, было решительно все равно, что жрать, лишь бы давали побольше. Спустившаяся в гостиную Отра выглядела изможденной. Она сообщила, что Эльдмар ненадолго просыпался, попросил пить, а потом уснул снова.

Время до обеда тянулось медленно. Я забрел в местную библиотеку, но обнаружившиеся там книги на Всеобщем и эльфийском оказались неинтересными — в большинстве своем это были чьи-то скучные мемуары, детские сказки и новеллы о любви. Впрочем, что еще нужно старикам? Таковых, кстати, я насчитал в доме несколько десятков — они неторопливо шаркали по коридорам, не обращая на нас никакого внимания, а нескольких пожилых мужчин и одну совсем уж древнюю старушку прислуга вывела во двор и усадила в глубокие плетеные кресла, заботливо укрыв им ноги пледами. По словам Кастора, которого я встретил после завтрака, в богадельне имелось еще несколько лежачих стариков, которым требовался постоянных уход.

От скуки я углубился в парк и немного помахал шпагой, а после обеда напросился в добровольные помощники Кастору и помог ему натаскать в дом воды из колодца. Лишь когда день стал клониться к закату, нас, наконец, почтила своим присутствием Аквилия — я уже начал опасаться, что девчонка снова куда-то сбежала и нам опять придется ее искать.

— Вы подумали над моими словами, сударыня? — снова обратился к ней Бамбур, когда в гостиную подали ужин.

— Да, подумала. Я не хочу.

— Вот как? Не хотите? Почему же?

— Потому, что жизнь при дворе — это не мое. Я полтора десятка лет провела здесь, меня обучили ухаживать за больными и помогать страждущим. И знаете… мне это нравится.

Аквилия подняла на Бамбура огромные серые глаза в обрамлении длинных ресниц, и я снова отметил ее сходство с пугливым маленьким зверьком — осторожным и не желающим надолго покидать свою уютную и безопасную норку.

— На троне Валлора у вас будет гораздо больше возможностей помогать страждущим, — гнул свою линию да Монфор. — Думаю, ваши родители в полной мере согласились бы со мной.

— Я почти не помню своих родителей. Когда они погибли, мне было девять лет.

— В их гибели виноват Люциан. У вас есть неплохой шанс поквитаться с ним за это.

— Я не желаю никому мстить, — голос Аквилии дрогнул, но спустя мгновение снова обрел твердость, — Утешитель говорил, что ненависть — это путь в преисподнюю, а смирение и верность своему долгу дарует людям спасение.

— Ваш долг — быть во главе государства, ваша светлость, — твердо произнес Бамбур.

— Нет. Мой долг — оставаться здесь, вместе с теми, кому я по-настоящему нужна. Я не хочу править Валлором.

— Ну и напрасно! — раздался с лестницы до боли знакомый мне скрипучий голос.

Не веря своим ушам, я обернулся. По ступеням, ведущим в комнаты, где жили обитатели богадельни, медленно, держась руками за стену, спускался Эльдмар. Ступавшая позади Отра осторожно поддерживала его под локоть, чтобы тот не упал.

— Что, уже списали старика в расход? — Хохотнул эльф. — Рановато, я тут еще не все свои дела закончил…

— Я его отговаривала, — словно оправдываясь, перебила Эльдмара Отра, — но он заладил своё: хочу поговорить с Аквилией. Пришлось помочь ему подняться с постели.

— И правильно сделала, девочка, что помогла, спасибо на этом, — прокряхтел Эльдмар, тяжело опускаясь в плетеное кресло. — Принеси-ка мне ромашкового отвару, в горле пересохло.

Оглядев всех нас из-под кустистых бровей, Эльдмар остановил колючий взгляд на наследнице престола.

— Знаешь, ты в чем-то права, — произнес старик. — Здесь тебя многому научили. Тебя любят и ценят, ты помогаешь людям делом и можешь видеть результат своего труда. Мы с Кастором правильно поступили, когда пятнадцать лет назад привели тебя в это место.

Значит, Бамбур был прав — Эльдмар действительно помог девчонке скрыться. Что ж, смелый и отчаянный поступок, особенно, с учетом всех обстоятельств.

— Армия, возглавляемая взявшей твое имя особой, уже скоро будет у стен Геррода, — продолжил тем временем эльф, — только вот в столицу она не войдет.

— Это почему? — непонимающе захлопал глазами Холт.

— Потому что облапошить крестьян, назвавшись принцессой Аквилией, сможет любой дурак, или даже дура! — Эльдмар хохотнул, но тут же скорчился от боли, и короткий смех превратился в удушливый кашель.

— А вот обвести вокруг пальца валлорскую знать уже не получится, — откашлявшись, продолжил старый эльф. — Они прекрасно знают, что бунтовщиками руководит самозванка, и никогда не встанут под ее знамена. Наоборот, всеми силами будут сопротивляться восставшим. Если бы на трон претендовала законная наследница, принадлежащая к их кругу и к их сословию, большинство дворян примкнуло бы к восставшим, поскольку пьяница Люциан им всем давно стоит поперек горла. Налоги растут, доходы падают, страна нищает, торговля захирела… С новым правителем у всей этой братии будет хоть какой-то шанс. Но если в столицу ворвется чернь, направляемая неизвестно кем, их поднимут на вилы первыми. Знаешь, что будет дальше?

Аквилия молча смотрела на старика, и, выдержав паузу, тот продолжил:

— А дальше королевская армия при поддержке дворян и местных феодалов остановит мятежников. У тех не останется ресурсов штурмовать город, а долго осаждать столицу они не смогут, бунтовщики — не регулярная армия. Среди этой толпы, толком не знающей, что такое субординация и дисциплина, начнутся брожения, и очень скоро весь этот сброд разобьют солдаты короля. Кого поймают — повесят, других бросят в темницы. Люциан уйдет в очередной запой, празднуя победу, а потом с похмелья начнет наводить порядок в стране. Сначала он истребит всех нелояльных, а потом недостаточно восторженных. Или тех, кто ему покажется таковым. Прольются реки крови, в Валлоре настанут поистине темные времена. Подумай, и подумай хорошенько, девочка. У тебя есть шанс все это изменить.

С минуту Аквилия сидела, сложив руки на коленях и глядя перед собой в пустоту. Затем поднялась на ноги и, не проронив ни слова, быстрым шагом покинула гостиную.

— По-моему, это означает «нет», — мрачно произнес Бамбур.

— По-моему, тоже, — горько ухмыльнулся Эльдмар, отхлебнул из поданной ему Отрой кружки, и поставил недопитый отвар на стол. — Но я хотя бы попытался. Ладно, пойду я, пожалуй, к себе. Что-то спать хочется.

Глава 27 Расставание

Когда я открыл глаза, комнату заливал льющийся из узкого оконца утренний свет. Небосвод был безоблачным, день обещал стать ясным и солнечным. Умывшись прохладной водой из кувшина и сбегав в уборную, я решил спуститься в сад, чтобы немного размяться на свежем воздухе. Однако этим планам не суждено было сбыться: едва шагнув на крыльцо, я услышал странные звуки, похожие на тихие всхлипывания.

Источник звуков обнаружился неподалеку. Отра с отрешенным видом сидела, прислонившись спиной к стене особняка и обхватив согнутые колени руками. По ее щекам текли слезы. Я осторожно коснулся ее плеча, но девушка дернулась, словно от укола рапирой, и я поспешил убрать руку.

— Там… Он… — тихо произнесла она и снова всхлипнула.

Терзаемый нехорошими предчувствиями, я взбежал вверх по лестнице и ворвался в комнату, которую отвели для Эльдмара — дверь оказалась не заперта.

Старик как будто спал: лицо было совершенно спокойным и безмятежным. Я коснулся его руки — она еще хранила тепло, но Эльдмар совершенно определенно не дышал. Для верности я попытался нащупать пульс. Безрезультатно.

Совершенно опустошенный я прикрыл за собой дверь, вновь спустился вниз и тяжело уселся на землю рядом с Отрой. Какое-то время мы просто молчали. Послышался скрип гравия под тяжелой поступью, и по крыльцу скользнула широкая тень — над нами навис встревоженный Холт.

— Он умер? — догадался по выражению наших лиц мой друг. Отра молча кивнула, и Холт опустился рядом с ней с другой стороны, утешающее потрепав девушку по плечу. Удивительно, но его руку она не оттолкнула.

— Я была сиротой, — сказала в никуда, будто делясь сокровенным сама с собой, Отра. — Родители умерли от лихорадки, я их даже не помню. Меня отдали на воспитание двоюродной бабке, но она что-то не особо радовалась моему присутствию в доме. Отрядила жить в дровяную кладовку в подвале, кормила чем придется… Била регулярно… Жили очень бедно. Приходилось подворовывать еду на рынке, чтобы не сдохнуть с голодухи. Там мы с ним и встретились. Он был единственным, кто по-настоящему проявил ко мне внимание. Заботился. Учил…

Отра снова всхлипнула, а Холт тяжело вздохнул, покачав головой.

— Он ко всем нам проявлял внимание и заботу, — сказал я, — просто мы с Холтом не всегда это замечали.

Эльфы предают своих покойников огню, таковы давние традиции культа Облачного бога. Не знаю, насколько глубоко верующим был Эльдмар, но разводить погребальный костер во дворе богадельни нам категорически запретила старая настоятельница, к которой мы обратились с этим вопросом. Может, оно и к лучшему: незачем привлекать к этому месту постороннее внимание.

К двум охранникам Аквилии присоединился третий — тот самый, которому я врезал впотьмах шпагой по голове, остальные двое еще не пришли в себя, — один лежал со сломанной кистью, другой — с проколотым бедром. Эта троица принялась копать могилу на лужайке позади особняка, где располагалось местное кладбище — туда перебирались постояльцы богадельни, когда наступал их срок. Посовещавшись, мы решили похоронить Эльдмара по местному человеческому обычаю. Люди верят в то, что наш мир сотворило всемогущее и всевидящее божество, которое они называют Создателем. Его творение было прекрасным и удивительным, но человечество отступило от праведного пути, погрязло в грехах и распутстве. Тогда Создатель отправил на землю пророка, которого люди потом нарекли Утешителем. Тогдашнему духовенству проповеди небесного посланника пришлись не по вкусу, и они сожгли его на костре. С тех пор искра божественного пламени сделалась символом человеческих верований. Тем не менее, своих мертвецов люди не сжигали, а хоронили в землю, ибо Утешитель обещал им воскрешение вскоре после того, как человечество окончательно встанет на путь избавления от грехов и пороков.

На мой взгляд, шатающиеся по улицам человеческих городов толпы внезапно оживших скелетов и полуразложившихся трупов — то еще будет зрелище. Видимо, понимая это, люди и не спешили следовать оставленным им заповедям, продолжая с превеликим удовольствием предаваться тому, против чего наставлял их божественный посланник. Впрочем, у каждого народа — свои закидоны. Орки вот, например, верят в духов природы и стихий, еще в Темных Богов, а во время религиозных празднеств доводят себя до мистического транса и религиозного экстаза под бой ритуальных барабанов. Так что люди с их воскресшими мертвецами — вполне себе образец благопристойности…

Простой деревянный гроб для Эльдмара отыскался в подвале поместья: в этом печальном заведении гробы, к сожалению, требовались с некоторой регулярностью, и потому настоятельница держала небольшое их количество про запас. Видеть старого эльфа неподвижно лежащим в тесном деревянном ящике было больно и непривычно, но безмятежное выражение на его лице навевало мысли о том, что смерть Эльдмара хотя бы не была мучительной.

Бамбур, которого недобрая весть застала за завтраком, прочитал длинную молитву на староэльфийском, в конце которой последовала традиционная речь о жизненном пути усопшего. Так я узнал, что Эльдмар появился на свет в Розельвине, столице Альвиона. Затем, опять же, следуя традиции, каждый из нас вложил в руку старика серебряную монету, которую на том свете он должен отдать привратнику, охраняющему Облачные врата, — за ними расположен Светлый чертог. Именно там души умерших эльфов, незримые для живых, должны пребывать до скончания веков.

Под самый конец церемонии в гостиную, временно превращенную в траурный зал, вошла Аквилия. В длинном красном платье, цвет которого считался траурным у людей, она выглядела непривычно, хотя я между делом отметил про себя, что это одеяние очень ей идет. Наследница престола скромно встала в стороне, чуть опустив голову с уложенными на затылке в тугой узел светлыми волосами, и за все время прощания ни проронила ни единого слова.

Когда все что должно сказать, было сказано, и все нужные слова были произнесены, охранники накрыли гроб крышкой и забили ее гвоздями. Мы с Холтом и двое копавших могилу парней подняли показавшийся мне очень тяжелым деревянный ящик на плечи и понесли его туда, где Эльдмар должен обрести свое последнее пристанище. Смуглолицый, Отра и Аквилия в сопровождении своего старого слуги шли следом за гробом, образуя небольшую траурную процессию.

Почва здесь была каменистой, потому могила вышла не слишком глубокой. Парни, имен которых я так и не удосужился выяснить, пропустили под гробом пеньковые веревки и медленно опустили его в яму. Зацокали, вгрызаясь в почву, наточенные лопаты, застучали по крышке комья земли. Мы стояли и молча смотрели, как над могилой моего бывшего учителя вырастает небольшой глинистый холмик.

Собрав в окрестностях побольше камней, мы с Холтом насыпали над местом упокоения Эльдмара миниатюрный курган — для большего нам не хватило строительного материала. Закончив работу, мы замерли подле свежей могилы: каждый из нас произносил про себя последние слова прощания.

— Я согласна, — неожиданно раздался за нашими спинами тихий голос Аквилии. Смуглолицый обернулся, удивленно вскинув бровь.

— Эльдмар был прав, — словно обращаясь к себе самой, произнесла наследница, — сделать многое для нескольких людей похвально, но гораздо труднее сделать хоть что-то малое для многих.

— Это очень смелое и мудрое решение, ваша светлость, — склонил голову Бамбур, — но я также надеюсь, что вы понимаете связанную с таким решением опасность.

— Да, я понимаю. И я к этому готова. Теперь — готова.

Аквилия подняла взгляд, и в ее глазах сверкнула решимость. Смуглолицый улыбнулся — наверное, впервые за несколько последних дней.

Интересно, — подумалось мне, — рассчитал ли Бамбур заранее варианты на случай, если Аквилия упрётся и наотрез откажется менять свое решение? То, что он ходит по лезвию ножа, смуглолицый прекрасно понимал и сам, с другой стороны, риски для него были вполне оправданными. При Люциане перспектив у него фактически не было, вернее, достойных перспектив. Если в стране не произойдет никаких изменений, он так навсегда и останется заштатным царедворцем с весьма ограниченным набором привилегий. А вот помогая взойти на трон новой правительнице, Бамбур открывал дорогу к новым карьерным вершинам, обеспечив себе теплое место у подножия престола. И неизвестно еще, насколько высоко может в конечном итоге завести его эта дорога.

— Что ж, я верю, что теперь Валлор будет в надежных руках, — склонив голову в полупоклоне, произнес да Монфор, — но еще очень многое предстоит сделать. Вам, ваша светлость, придется решить нелегкую задачу. Нужно будет добраться до бунтовщиков и убедить их в том, что вы и есть истинная Аквилия Феристильд, а это будет непросто. Они верят самозванке, да и вокруг нее наверняка есть верные люди, заинтересованные в том, чтобы бунт увенчался успехом — с нею во главе.

Вот уж действительно. Если та девица выдает себя за Аквилию, то и лет ей должно быть примерно столько же, девятнадцать. Я искренне сомневаюсь, что юная особа в таком возрасте способна самостоятельно придумать план государственного переворота, собрать вокруг себя единомышленников, взбаламутить народ и сколотить армию, с которой не в состоянии справиться хорошо вооруженные королевские солдаты. Уж точно ее подбил на такие подвиги кто-то постарше и поопытнее в политических интригах. И с этим «кем-то» придется разбираться в первую очередь. Иначе настоящую наследницу просто по-тихому убьют.

— Кроме того, следует склонить на свою сторону дворянство и духовенство, — продолжил Бамбур, — без их поддержки согнать Люциана с насиженного места у нас не выйдет. Это тоже очень нелегко. Я со своей стороны проведу нужную подготовку с близкими к трону доверенными людьми, но основная работа ляжет на плечи вашей светлости. Правда, у вас будут в этом деле верные и надежные помощники: Холт, Отра и Грат.

— А ты? — слова смуглолицего показались мне несколько неожиданными.

— А я возвращаюсь во дворец. У меня есть там неоконченные дела.

— Что скажешь королю?

Бамбур на мгновение задумался.

— Эльдмар погиб, так и не успев сообщить, где искать наследницу. Его орки сбежали. Наверное, отправились на свои болота есть человечину… — Смуглолицый криво усмехнулся собственной шутке. — Аквилию, к сожалению, разыскать не удалось. Вот и вся история.

— И как мы, по-твоему, должны убедить народ в том, что перед нами настоящая Аквилия Феристильд? И главное, как заставить поверить в это самих мятежников?

— А вот на этот счет думай сам! — смуглолицый комично склонился в мою сторону и развел руки в стороны. — Ты уже взрослый, Грат, мозги у тебя есть. Вот и используй их по назначению. Главное, не забывай о том, чему я тебя учил.

Если честно, только сейчас до меня на самом деле стало доходить, что рядом не будет больше ворчливого и ехидного, но мудрого Эльдмара, способного придумать выход из самой сложной ситуации, и надежного, как скала, Бамбура, клинок и пистоли которого защитят нас от любого врага.

Теперь нам самим придется вступать в сражение с неизвестностью. Да еще и взвалить на себя ответственность за девчонку, с жизнью которой связаны судьбы тысяч других обитателей Валлора.

Отныне только мы принимаем решения и только мы отвечаем за последствия этих решений. Без помощников и советчиков. Сами.

И в этот момент мне стало по-настоящему страшно.

Глава 28 Дорожные споры

Сборы были недолгими. Кастор, ни за что не желавший покидать свою госпожу, щедро рассчитался с охранниками, велев им побыстрее покинуть город и по возможности королевство. Думаю, денег в выданных им кошелях вполне хватило бы на скромное кругосветное путешествие, так что парни остались не в накладе. Бамбур перед отъездом наконец-то вручил нам огнестрельное оружие, причем мне достался «флорион» — по всей видимости, тот самый, который смуглолицый забрал у убитого Эльдмаром возле цветочной лавки орка. Личных вещей у меня было совсем немного, всё уместилось в небольшую походную сумку. Правда, напоследок я еще разок заглянул в местную библиотеку и утащил оттуда на память несколько толстых книг в прочных деревянных переплетах.

Лошади по-прежнему дожидались нас на конюшне, и, приторочив сумки к седлам, мы двинулись в путь. Таклана располагалась на самой окраине столицы, потому за следующим изгибом дороги Геррод остался позади, а впереди раскинулись бескрайние возделанные поля, перемежающиеся маленькими деревеньками и перелесками. Ярко светило солнце, в кронах деревьев перекликались птицы, и этот мирный пасторальный пейзаж настроил меня на благодушный лад. Размеренный топот копыт по пыльной дороге навевал скуку, и я погрузился в размышления о стоящей перед нами задаче, которая со всех точек зрения выглядела весьма и весьма непростой.

Итак, мятежники находятся в двух дневных переходах от столицы, они уже почувствовали вкус крови и побед, притом останавливаться на достигнутом явно не намерены. И тут буквально из ниоткуда появляется настоящая наследница престола, претендующая на то, чтобы сменить во главе воинства нынешнюю самозванку. Примет ли ее толпа вооруженных бунтовщиков? Определенно, нет. Самым выгодным вариантом для них будет без лишних разговоров вздёрнуть нас на ближайшей подходящей осине. Следовательно, убеждать в том, что без нашей помощи им никак не одолеть короля Люциана, придется главарей восставших. Я практически не сомневался, что сама самозванка почти наверняка принимает в бунте лишь опосредованное участие, а руководит им кто-то другой. Если она успешно изображает Аквилию Ферестильд, то и лет ей должно быть примерно столько же, то есть, не более двадцати. У лже-Аквилии наверняка имеются советники или советник, который и принимает стратегические решения. Вот его-то нам и предстоит перетянуть на свою сторону. Только как? Был бы с нами Бамбур, он наверняка придумал бы какое-нибудь простое, но действенное решение…

— О чем задумались? — настоящая Аквилия чуть пришпорила свою пегую лошадку, и та послушно зашагала рядом с моей.

— О превратностях судьбы, ваше высочество, — отшутился я, и Отра за моей спиной презрительно фыркнула. — Не ожидал, что мне выпадет случай принять деятельное участие в столь важном историческом событии, как смена правителя в целом королевстве. Теперь вот сомневаюсь, достоин ли я попадания в летописи.

— Я, признаться, тоже не предполагала, что меня станут прочить на трон Валлора, — вздохнула Аквилия, то ли не заметив иронии в моем голосе, то ли решив подыграть. — Если бы не Эльдмар, я совершенно точно отказалась бы от этой затеи. Но тогда получится, что он спасал меня от убийц Люциана, а потом погиб совершенно напрасно… К слову, хотела заметить, Грат, что изъясняетесь вы слишком складно для… Хм…

— Для орка, — закончил за нее я. — Мы, видите ли, не совсем обычные орки, ваше высочество. Обычные, как известно, сидят в своих поросших мхом хижинах среди болот, пьют косорыловку и при случае едят заплутавших людей и эльфов, предварительно размозжив им головы боевым молотом. Мы в этот общественный уклад немного не вписались, потому нам пришлось покинуть родные края…

— Отчего же? — на лице наследницы нарисовался живой интерес. Об орках она, похоже, знала ничуть не больше остальных чужеземцев, а имеющиеся сведения складывались сплошь из таких вот обидных, но чрезвычайно распространенных представлений.

— Слишком складно изъясняемся, — улыбнулся я, — у нас это не принято. Впрочем, нет худа без добра. Покойный Эльдмар и маркиз Олдрик да Монфор вряд ли взяли бы себе в попутчики кого попало, не так ли?

Аквилия умолкла, обдумывая мои слова, а я зажмурился, подставив лицо теплым солнечным лучам. Когда твоя жизнь превращается в бесконечную череду опасных событий, поневоле начинаешь ценить редкие минуты спокойствия и тишины.

Приближение войны мы ощутили уже на следующий день, устроившись на ночлег в крестьянской хижине на краю встретившегося по пути села. Пожилая хозяйка довольствовалась парой медяков, но из еды смогла предложить лишь несколько вареных яиц, а спать нам пришлось на соломенных тюфяках, в которых уже обосновалась целая армия блох, явно не желавших делить свое пристанище с кем-то другим. Аквилия стойко переносила тяготы нашего путешествия, недовольство скудным завтраком высказал только Холт. Однако выбора не оставалось: все постоялые дворы вдоль тракта оказались заняты военными. С рассветом мы обнаружили, что дорогу заполонили груженые провиантом и чугунными ядрами обозы, меж которыми понуро брели солдаты, вооруженные ружьями с примкнутыми штыками. В обратном направлении тянулись телеги, под бурыми рогожками среди сена я разглядел раненых с перевязанными тряпицами конечностями и головами. То, что я принял поначалу за отдаленные раскаты грома, было, по-видимому, приглушенной канонадой — враждующие стороны палили друг в друга из пушек, не жалея пороха. По крайней мере, безоблачное небо явно не обещало грозы.

— Нужно сойти с дороги и дальше двигаться полями, — оценив обстановку, предложил я.

— Это зачем? — недовольно проворчал голодный, а потому сердитый Холт.

— Линия фронта близко. Подле нее обе стороны выставят патрули, а те в поисках лазутчиков станут хватать всех, кто вызовет у них подозрение. Мы такой пестрой компанией определенно не внушаем доверия. К тому же, ее высочеству совершенно точно не следует попадать на глаза офицерам короля, учитывая, кто она такая, да и на той стороне нас вряд ли примут с распростертыми объятиями. Продвигаться вперед следует осторожно, а линию соприкосновения лучше всего переходить ночью.

— Чего это ты тут раскомандовался? — подала голос Отра. — Что-то я не припомню, чтобы кто-то давал тебе такое право.

— Я всего лишь предлагаю самый разумный вариант.

Похоже, оставшись без попечения старого эльфа, к которому она всегда прислушивалась и беспрекословно исполняла его волю, Отра решила, что теперь она сама себе хозяйка и вознамерилась продемонстрировать собственную независимость. Очень, признаться, не вовремя: лишние споры и разногласия нам сейчас совершенно ни к чему.

— А я считаю, что ты слишком много на себя берешь, —скривилась взбалмошная девица. — Мы пока не знаем толком, что там творится. Для начала нужно разведать обстановку.

— Слишком опасно, — возразил я. — Численное превосходство не на нашей стороне. Нарвемся на неприятности — не отобьемся.

— Ну вот и сиди тогда тут, а я съезжу погляжу, что к чему, — проверив, заряжен ли пистоль, Отра направилась к привязанной у изгороди лошади. — Кто со мной?

— Я… Ну, это… — Холт колебался между дружескими чувствами и нежеланием оставлять нашу спутницу без должного присмотра.

— Наша задача — обеспечить безопасность ее высочества, — напомнил своему товарищу я. Это возымело действие: Холт опустил голову и остался на месте.

— Что ж, не скучайте, мальчики, — крикнула Отра, вскакивая в седло. — Скоро вернусь.

Меня не покидало ощущение, что добром все это не кончится.

Предчувствия не обманули. Отра не вернулась ни через час, ни через два, ни когда день перевалил за середину, и солнце стало понемногу клониться к закату. Стараясь отогнать прочь тревожные мысли, я немного позанимался с оружием, а затем поинтересовался у Аквилии, не прихватила ли она из богадельни немного медицинских бинтов. Догадка оказалась верной: бинты у бывшей сестры милосердия, конечно же, отыскались. Достав из седельной сумки пару библиотечных книг в обтянутых кожей деревянных переплетах, я проделал в толстых крышках несколько отверстий при помощи нагретого на огне ножа, продел через них бинты и связал свободные концы вместе. Получившуюся конструкцию я надел через голову на плечи наследницы, отрегулировал высоту импровизированных лямок и завязал свободные концы бинтов у нее на животе.

— Вот это вы будете все время носить под одеждой, ваше высочество, — сказал я.

— Зачем? — Аквилия удивленно оглядела странное устройство: одна толстая книга разместилась у нее на груди, а вторая — на спине.

— Идет война, знаете ли, — пояснил я, — если прилетит шальная пуля, это вас защитит.

По моей просьбе Аквилия накинула на плечи легкий походный плащ. Я остался вполне доволен своей работой: под ним защитная конструкция казалась практически незаметной.

— Грат, я тут того… Ну, это…

Появившийся за моей спиной Холт нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Ваше высочество, вам с Кастором придется ненадолго остаться вдвоем, — правильно понял причину его тревоги я. — Мы с моим другом отправимся на поиски нашей спутницы. Пожалуйста, спрячьтесь в доме и не покидайте его без особой нужды.

Когда мы с Холтом выехали из деревни, над землей начали сгущаться сумерки. Дорога опустела, но мы все равно надели дорожные накидки и натянули на голову капюшоны, чтобы не привлекать постороннего внимания нашими зелеными физиономиями. Миновав последние дома, мы не заметили ничего подозрительного. Дальше тракт повел нас через перелесок, после которого вновь потянулись поля, а вдалеке показались огни следующего села, перед которым виднелись ворота постоялого двора. Двор был заставлен крестьянскими телегами и военными обозами, у коновязи помахивали хвостами лошади, из окон таверны доносились пьяные крики.

— Грат, смотри!

Я глянул в указанном Холтом направлении. Одна из меланхолично жевавших овес лошадей была мне определенно знакома — верхом именно на этой кобыле Отра отправилась утром в свое одинокое путешествие. Продлилось оно, судя по всему, недолго — таверна была полна солдат, один из которых, пошатываясь, прямо сейчас вышел на крыльцо, и Отра проводила время в их компании определенно не по своей воле.

Что ж, хочешь — не хочешь, придется идти на выручку.

— Держись за мной, — спешиваясь, бросил я Холту. Шпага привычно скользнула в руку, и я услышал, как мой друг позади спрыгнул на землю следом за мной.

Глава 29 Спасательная операция

Вышедший на свежий воздух проветриться солдатик, похоже, впал в ступор при виде моей физиономии, когда я откинул капюшон и широко улыбнулся ему на все тридцать два зуба, включая два клыка.

— Привет! — сказал я, и, пока солдат не пришел в себя, что есть сил двинул ему кулаком под дых. Тот жалобно булькнул и согнулся в три погибели. Тотчас подкравшийся сзади Холт обхватил локтем его за шею и слегка придушил, чтобы паренек не поднял шум раньше времени. Несчастный закатил глаза и грузно осел наземь.

— Погоди! — остановил я своего товарища, уже собравшегося было ринуться в харчевню, и достал из-за голенища короткий нож. Подпруги из толстой грубо отделанной кожи поддавались с трудом, но я аккуратно разрезал их под седлами у всех лошадей, кроме пегой кобылки Отры, заодно слегка поработав и над стременами. Если теперь за нами кинутся в погоню, у преследователей уйдет куча времени, чтобы переседлать скакунов.

— Вот теперь пошли!

Толкнув тяжелую деревянную дверь, я слегка зажмурился, чтобы глаза привыкли к освещенному масляными лампами помещению, а когда снова открыл их, представившаяся моему взору картина ничуть меня не порадовала. Отру удерживали за руки и за пояс сразу трое солдат, один зажимал ей рот, а другой, судя по знакам различия на расстегнутом кителе — офицер, с довольной ухмылкой распускал руки. Кроме этой троицы я насчитал еще четверых в военной форме, но трое были слишком увлечены игрой в кости, а один, мирно спавший у стены, похоже, находился в изрядном подпитии. Украшавшие физиономии солдат синяки и порванный рукав на офицерском мундире красноречиво свидетельствовали о том, что девчонка просто так сдаваться не собиралась. Да и на ее щеках красовалось несколько глубоких ссадин, а из разбитого носа тонкой струйкой сочилась кровь.

— Цирковое представление окончено, дамы и господа, — громко объявил я. — Дрессировщики разбежались, животные вырвались на волю и жаждут крови.

Что ни говори, а стрелок из меня никудышный — практики нет совсем, тем более, в прицельном огне с левой руки. «Флорион» громко бабахнул, выпустив облако едкого порохового дыма. Я целился в офицера, стараясь при этом не зацепить Отру. Не попал: за спиной вояки брызнули осколками выставленные у стены кувшины и стеклянные бутыли с вином, а сидевший на табурете корчмарь, выпучив от испуга глаза, предусмотрительно нырнул за деревянную стойку. Заткнув разряженный пистоль за пояс, я поудобнее перехватил шпагу.

Холт ринулся в атаку первым. Фехтовальщики из бывших крестьян, коих набирали в королевскую армию, никудышные, они и штыком-то владеют не слишком умело. Отру они взяли не умением, а числом, но вот против двух вооруженных и очень злых орков выстоять в схватке оказалось не так-то просто. Двоих Холт уложил отдохнуть сразу, я проткнул плечо третьему, а Отра, рывком освободив руки, сцепила их в замок и долбанула в живот солдатика, удерживавшего ее сзади. Ее шпага валялась у стены. Метнувшись в сторону, девчонка перекатилась по полу, уворачиваясь от летевшего в нее табурета, а следующий метательный снаряд встретила уже вооруженной.

Офицер, которому мы своим появлением явно испортили вечеринку, возник на моем пути внезапно, когда я пытался обезоружить отчаянно отмахивавшегося от меня табуретом солдата. Я едва не пропустил удар широкой и длинной шпаги с дырчатой, словно дуршлаг, гардой. Отступив на шаг, я взял защиту и контратаковал противника в корпус. Клинки зазвенели, на вороненой стали заплясали синеватые отблески масляных ламп.

Защита, ответ, снова защита. Офицер орудовал шпагой по-кавалерийски размашисто, словно саблей или палашом. Приблизиться на расстояние выпада у меня не выходило, соперник уверенно выдерживал дистанцию, потому пришлось прибегнуть к тактической хитрости. Обогнув один из столов, я опрокинул его набок столешницей от себя и ударом ноги отправил навстречу противнику. Не вышло: офицер ловко перепрыгнул через неожиданное препятствие и атаковал меня с удвоенной силой.

Спустя минуту он начал выдыхаться: интенсивность ударов стала понемногу стихать. Воспользовавшись этим, я издалека чуть выпрямил вооруженную руку. Как я и ожидал, офицер взял жесткую защиту, попытавшись перехватить мое оружие, и открылся. Резко шагнув вперед, я нанес укол с переводом в беззащитный левый бок, тут же отступил, уклоняясь от просвистевшего возле моего лица острия, и добавил еще разок с выпадом прямо. Мой противник выронил оружие, сделал неуверенный шаг в сторону и рухнул кулем на дощатый пол.

Оглядевшись, я заметил, что оставшаяся в таверне почтенная публика уже заняла место в партере: кто распростершись под столом, кто свернувшись калачиком в углу. Отбросив ногой офицерскую шпагу подальше, я наклонился и быстро охлопал карманы поверженного врага. Что это у нас тут такое круглое, нож или кинжал? Мгновение — и я вытащил из камзола небольшую складную подзорную трубу. Пригодится, решил я, спрятав находку в собственный карман.

— Уходим! — несколько солдатиков уже начали шевелиться, а на втором этаже таверны, где, по обычаю, располагались сдаваемые внаем комнаты, послышались сонные голоса и шаги.

Ночь выдалась практически безлунной — тонкий убывающий серп почти не давал света, потому дорога под копытами наших лошадей лишь угадывалась, а стоявшие по обочинам деревья и вовсе выглядели черными силуэтами на фоне усыпанного звездами неба.

— Ну как поездка? — ехидно осведомился я, догнав скакавшую впереди Отру. — Удалось собрать ценную информацию?

Девица не удостоила меня ответа, задрав голову, не то демонстрируя гордость и высокомерие, не то пытаясь унять все еще текущую из расквашенного носа кровь.

— Давай-ка договоримся, — продолжил я, — либо дальше мы действуем вместе, либо можешь прямо сейчас возвращаться к своим обожателям. Они там тебя ждут с нетерпением.

Отра молча пришпорила свою лошадку. Интересно, молчание — это знак согласия?

Аквилия с Кастором, как мы и условились, дожидались нас в доме, но спать не ложились. Это и хорошо: оставаться в деревне дальше было опасно, и, навьючив на лошадей седельные сумки, мы выехали в ночь, стараясь держаться подальше от дороги. Я шагал впереди, ведя коня в поводу и разведывая путь, остальные двигались следом.

Мы пересекли нескошенный луг, перебрались через мелкий ручей, из которого напились сами и напоили лошадей, а затем наткнулись на узкую тропу, ведущую сквозь перелесок. По ней можно было ехать верхом, не опасаясь, что кони переломают ноги. В темных кронах ухали филины, им вторили зловещим хохотом другие ночные птицы, а издалека то и дело доносился протяжный волчий вой.

Под утро сгустился туман, а травы и листья на деревьях покрылись крупной росой. Тропа вывела нас на вершину поросшего кустарником холма, с которого открывался вид на долину, украшенную яркими пятнами костров. По всему выходило, что именно тут и пролегла линия соприкосновения двух враждующих армий. На этом холме мы решили сделать привал, привязав коней чуть поодаль, в перелеске.

С восходом солнца туман рассеялся, но вместо него над землей поднялись клубы густого порохового дыма: королевская артиллерия начала обстрел позиций мятежников. Подзорная труба оказалась как нельзя кстати: она позволяла разглядеть поле брани в мельчайших подробностях. Густой кустарник и высокий травостой отлично скрывали нас от посторонних глаз, нам же было хорошо видно все, что происходило внизу.

Надо сказать, армия Люциана, как, впрочем, и само королевство, оказалось небольшой: я сумел насчитать примерно двести штыков. Однако действовала эта «игрушечная армия» довольно слаженно: шатры вставших лагерем частей располагались под прикрытием восьми небольших орудий, развернутых в земляных редутах. Сейчас в лагере царило оживление: горнисты наперебой трубили короткую отрывистую мелодию — значения этого сигала я не знал, но под звуки горна из шатров выбегали солдаты, выстраиваясь в четыре шеренги примерно по пятьдесят человек в каждой. Позади пехоты ждала своего часа конница: отряд легкой кавалерии, вооруженной саблями. Поднявшееся над горизонтом солнце тревожно поблескивало на клинках и начищенных до блеска кокардах всадников.

— Ну, чего там? — засопел мне в ухо Холт, не имевший возможности рассмотреть диспозицию так же хорошо, как и я.

— Похоже, готовятся к атаке, — я протянул другу подзорную трубу. Тот жадно сгреб ее обеими руками и приник к окуляру — когда спустя пару минут я решил, что с него хватит, отобрать оптический прибор вышло далеко не с первого раза.

Тем временем, предчувствия меня не обманули: на противоположной стороне долины показался противник. В отличие от солдат Люциана, облаченных в единообразную серо-синюю форму, мятежники были разодеты кто во что горазд, да и передвигались неорганизованной толпой, ничуть не напоминавшей хоть какое-то подобие строя. Оружие также отличалось завидным разнообразием: издалека подробностей было не разглядеть, но в руках наступавшей толпы я различил и тяжелые штуцеры, и дульнозарядные охоничьи ружья, и даже древние мушкетоны с кремниевыми замками.

Снова грянули пушки и посреди поля вспухли белые облачка разрывов. Судя по тому, как падали тут и там наступавшие, королевские артиллеристы стреляли картечью. Мятежники отвечали нестройной пальбой, но на таком расстоянии оружейный огонь был неэффективен и никакого урона обороняющимся не наносил. Я навел подзорную трубу на ближайший редут: рядом с пушками двое солдат ладили к земляному валу скорострел. Что ж, грамотно. Скорострелы мало того, что быстро перегреваются, еще и позволяют прицельно стрелять только на очень близком расстоянии, на дистанции разброс пуль получается слишком большим, и летят они куда угодно, но только не туда, куда надо. Однако если противник прорвется к орудиям вплотную, остановить его очередями из скорострелов будет несложно.

Тем временем мятежники подошли ближе, и за дело взялась пехота. Первый ряд солдат опустился на колено и взял ружья наизготовку, второй также приложил приклады к плечам. Залп! На расстоянии выстрелы походили на треск ломающихся сухих веток. Ряды солдат в синих мундирах окутали клубы порохового дыма, и когда он рассеялся, в них обнаружились прорехи: наступающие тоже не теряли времени даром. Но тут протрубил горн, и два задних ряда пехоты слаженно шагнули вперед между своими отстрелявшимися товарищами. Передняя шеренга вновь опустилась на колено, задняя осталась стоять, в то время как оказавшиеся в арьергарде бойцы принялись деловито перезаряжать оружие. Снова залп, похожий на треск горящих поленьев в костре. Наступавшие, потеряв чуть ли не половину своей изначальной численности, дрогнули и побежали назад.

В этот миг им вдогонку пустилась кавалерия, оглашая долину яростными криками. Конники отчаянно рубили разбегавшихся мятежников саблями, и, обогнав их, стремительным потоком понеслись дальше, туда, где, видимо, располагался лагерь восставших. Пехота, перезарядив ружья, неторопливо двинулась следом, достреливая оставшихся на поле раненых. Где-то вдали загромыхало, и над горизонтом поднялись сизые пороховые облака: похоже, королевская конница столкнулась с ответным артиллерийским огнем, но увидеть происходящее на столь далеком расстоянии моя подзорная труба уже не позволяла.

По всему выходило, что мятежникам сегодня задали изрядную трёпку. Пряча подзорную трубу в карман, я искренне пожалел, что у меня не имеется при себе карты местности.

— Попробуем обойти это побоище стороной, — предложил я. — Восставшие наверняка отступят, а войска Люциана начнут преследование, но вскоре остановятся, чтобы перегруппироваться и подтянуть резервы. Армия у короля, прямо скажем, небольшая, двигаться может быстро, а вот обозы такой скоростью не отличаются. Если дела у мятежников дальше пойдут столь же печальным образом, нам придется их догонять. Идти следом за наступающими солдатами слишком рискованно, потому обойдем их с фланга и постараемся перехватить мятежников на марше. Возражения? Пожелания?

Холт молча пожал плечами, мол, с фланга так с фланга, главное, найти по дороге чего-нибудь поесть. Отра отрешенно смотрела в сторону и хранила высокомерное молчание. Если у Аквилии и имелось какое-то мнение на счет моего предложения, то она решила оставить его при себе, а Кастор никогда не отличался многословием.

— Тогда по коням! — скомандовал я, поднимаясь на ноги.

Глава 30 Мятежники

Если кто-то вдруг скажет вам, что неспешная езда верхом, когда идущие шагом лошади по брюхо утопают в нескошенных луговых травах, успокаивает и настраивает на философский лад, не верьте. Мы старались хранить молчание — звуки на открытом пространстве разносятся очень далеко, — разве что проголодавшийся Холт по своему обыкновению недовольно сопел в седле. Я то и дело нервно оглядывался по сторонам, ожидая окрика дозорных или выстрела. Ко всему прочему, зарядил мелкий дождь, и, хотя из-за затянувших небо серых облаков изредка выглядывало солнце, украшая небосвод бледной радугой, испортившаяся погода хорошего настроения отнюдь не прибавляла.

По моим расчетам, мы уже должны были преодолеть разделявшую войска нейтральную полосу и углубиться на подконтрольную мятежникам территорию, но ни малейших признаков конных разъездов или дозорных нигде по-прежнему не наблюдалось. То ли восставшие еще не успели толком опомниться после поражения в сегодняшней баталии, то ли с воинской дисциплиной у них дружеские отношения не складывались изначально, но первых вооруженных людей, греющихся возле небольшого костерка, мы встретили только при подъезде к небольшой деревеньке, раскинувшейся на склоне холма. Да и те при нашем появлении не проявили бурного интереса: вскочив на ноги и не признав в нас вражеских солдат, они тут же снова повернулись к огню, только один, по виду старший, остался стоять, направив в нашу сторону ствол ржавого штуцера.

— Кто такие? — неласково поприветствовал он нас, явно недовольный тем, что мы отвлекли его от увлекательной беседы с товарищами.

— Посланцы с важной вестью к ее королевскому высочеству, — ответил за всех я.

— От кого? — решил на всякий случай уточнить дозорный и окинул нас подозрительным взглядом, особо задержав его на наших с Холтом физиономиях. Остальные тоже разглядывали нас с явным любопытством.

— Это мы сообщим адресату, — напустив на себя побольше важности, ответил я. — Не стоит заставлять нас ждать.

— Кальвин, проводи, — махнул рукой старший. Один из сидевших у костра, совсем юный парнишка с прыщавым лицом и копной соломенного цвета волос, бросил ворошить угли веткой и махнул нам рукой.

Деревенька, по всей видимости, стала временным перевалочным пунктом для отступавшей армии повстанцев — правда, при ближайшем рассмотрении я решил, что название «армия» применительно к мятежникам звучит слишком уж громко, тут лучше подходит «очень большая банда». По улицам бродили вооруженные люди, возле покосившихся тынов стояли груженые какими-то тюками и ящиками повозки, возле одной из них я заприметил прицепленную полевую пушку. Ни женщин, ни детей я вокруг не увидел, только одетых кто во что горазд мужчин всех возрастов, многих — с грязными повязками на руках и ногах, прикрывавшими легкие ранения. При нашем приближении они почтительно расступались, провожая кавалькаду удивленными взглядами, а парнишка болтал без умолку, засыпая нас бесконечным потоком вопросов:

— А вы настоящие орки, да? Давно вы здесь? А как вы до наших мест добрались? А правда, что орки едят человечину? А это у вас шпаги, да? А почему не молоты, я слышал, орки дерутся боевыми молотами. Как взмахнут, так и сносят врагу башку напрочь, ух! А правда, что у орков по пять жен, а чтобы взять шестую, орк должен убить самую старшую?

От этой болтовни у меня начала понемногу болеть голова, и если бы наше путешествие не закончилось возле потемневшего от времени бревенчатого дома с резным крыльцом и дощатой крышей, я бы, пожалуй, и вправду с удовольствием оторвал мальцу голову — только чтобы он наконец заткнулся.

— Я сейчас, мигом, — заверил нас провожатый, стремительно взбежал по ступеням крыльца и скрылся за скрипучей дверью.

Ждать пришлось недолго: спустя примерно минуту из избы высыпала целая толпа народу: пятеро вооруженных ружьями бородатых мужиков самого мрачного и сурового вида, коренастый тип в латаном коричневом камзоле с повязкой на глазу, и высокая худощавая девица, облаченная в черные мужские штаны-кюлоты до колена, и черный же короткий кафтан кавалерийского образца. Голову девицы украшала треугольная шляпа с серебристым кантом, а темно-каштановые волосы были собраны на затылке в хвост. На поясе у нее болтался длинноствольный пистоль с богато украшенной рукояткой, а ее спутник нервно теребил эфес шпаги в потрепанных ножнах.

— Кто вы и что вам нужно? — высокомерно вздернув острый подбородок, приветствовала нас юная особа.

— Меня зовут Грат, — склонил голову в приветствии я, — буду счастлив узнать ваше имя, сударыня.

— Я — будущая королева Валлора, законная наследница трона Аквилия!

— А настоящее имя?

На короткий миг вокруг воцарилась тишина, кажется, даже дождь перестал стучать по деревянному скату крыльца. «Вот прямо сейчас нас и убьют», — подумал я: все-таки моя наглая выходка балансировала буквально на грани разумного. Если бы у повстанцев и вправду была армия, именно так, скорее всего, и произошло бы. Но толпа кое-как вооруженных крестьян, составлявших местное воинство, слегка оторопела при виде явившегося невесть откуда отряда орков, что, по-видимому, и сыграло нам на руку.

— Ты, зеленый, кажется, заговариваешься, — первым опомнился одноглазый спутник самозванки. Вот, значит, кто на самом деле заправляет всем этим балаганом. Девчонка определенно не тянет на роль истинного командира армии мятежников, вон как стушевалась и растерянно смотрит на своего спутника. Что ж, самое время развивать инициативу, пока наши визави пребывают в легком замешательстве — на пустыре возле крыльца уже начал понемногу скапливаться любопытствующий народ.

— Король Люциан собрал у стен Геррода все свои войска, — громко, чтобы меня хорошо слышали все вокруг, произнес я. — Они отлично вооружены, исправно снабжаются провиантом и боеприпасами. В открытом бою королевскую армию вам не разбить. Но с ней и не придется вступать в бой, если на вашу сторону перейдут министры и знать, которой Люциан давным-давно точно кость в горле. Многие из них поднимутся против своего короля и пойдут за законной наследницей трона. Настоящей наследницей!

— Настоящая наследница стоит сейчас перед тобой, ничтожество! — Рявкнул одноглазый, и в толпе раздались приглушенные смешки. — Преклони колени перед будущей королевой!

— Вот официальный свод дворянских родов Валлора, — проигнорировав его слова, я достал из притороченной к седлу сумки позаимствованную из библиотеки толстую книгу в алом бархатном переплете, развернул ее на заранее заложенной странице и поднял над головой, так, чтобы было видно всем. — Женщина на этом портрете — Эмилия Феристильд, родная мать Аквилии. При всем моем уважении, я не вижу ни малейшего сходства между нею и той, кто называет себя наследницей. Зато прекрасно вижу сходство вот здесь.

Я указал свободной рукой на свою спутницу.

— Позвольте представить: Аквилия Феристильд, истинная наследница королевского престола Валлора и Геррода!

Аквилия изящным движением откинула на плечи прикрывавший голову капюшон плаща. Даже неискушенному зрителю было совершенно очевидно, что она и женщина на портрете похожи как две капли воды.

— Убей ее! — выкрикнул одноглазый.

Значит, без смертоубийства все-таки не обойдется! Я не успел опомниться, как самозванка ловко выхватила пистоль и нажала на спусковой крючок. Холт кинулся было в сторону, пытаясь прикрыть собой наследницу, но опоздал буквально на мгновение: пуля вытолкнула Аквилию из седла, и наследница, всплеснув руками, повалилась наземь. Быстрее всех среагировала Отра: самозванка не успела перезарядить оружие, как та, оказавшись рядом, выбила пистоль из ее руки и приставила к горлу короткий кинжал.

— Не дергайся! — прошипела она. — Прикончу!

Осознав серьезность ее намерений, самозванка подняла руки и покорно замерла на месте. А вот мне стало не до промедлений: одноглазый, выхватив шпагу, ринулся вперед, целясь мне в грудь.

— Моктар! — выкрикнул я, обнажая клинок. — Ну, Ронорин, не подведи!

Выглянувшее на миг из-за туч солнце сверкнуло на вороненой стали тусклым отблеском, и в следующий миг оружие ожило в моей руке. Отбив атаку с разворотом, я нанес стремительный удар одноглазому в плечо. Тот явно не ожидал от меня такой прыти: отшатнувшись, он попытался достать меня в ногу, но также не преуспел — моя шпага перехватила его клинок на подлете, и отведя в сторону, заставила противника отступить. Продолжая движение, я вскочил на крыльцо, мощным ударом выбил у одного из бородачей из рук штуцер, рассек второму лоб и снова столкнулся лицом к лицу с одноглазым. Тот, приняв низкую стойку, и вращая вооруженной рукой, медленно приближался, выжидая удобный момент.

Не знаю, что на меня нашло, но я решил не оставлять ему возможности напасть первым: сделав длинный выпад, я закрылся вперед, отбил его клинок с разворота и, показав ложную атаку в корпус, вонзил острие в открывшуюся шею. Этого хватило: булькнув, одноглазый зажал пятерней пробитое горло и повалился к моим ногам.

— Заговоренный! — послышался за моей спиной ропот. — У него меч заговоренный!

Я развернулся: бородачи, побросав оружие, испуганно пятились назад, всем своим видом показывая, что продолжать сражение не намерены. Кинув шпагу в ножны, я устремился к лежащей на земле Аквилии, над которой уже заботливо склонился Холт.

Девушка была жива, хоть бледна и ужасно напугана.

— Как вы? — спросил я, взяв ее за руку, казавшуюся буквально прозрачной. — Куда угодила пуля?

— В книгу… — улыбнулась тонкими губами наследница.

Я осмотрел ее плащ: на груди, точно в районе сердца зияло здоровенное отверстие. Ощупав его, я почувствовал разбитое в щепу дерево обложки: толстый фолиант остановил полет смертоносного свинца. Выходит, моя выдумка сработала. Но насколько метко стреляет чертовка! С такого расстояния и точно в сердце! Если бы не книги под плащом…

Поднявшись на ноги, я взлетел на крыльцо. Отра продолжала прижимать кинжал к горлу самозванки, а все вокруг старались на всякий случай не дышать, чтобы у той ненароком не дрогнула рука.

— И все-таки, как твое имя?

— Мара, — неохотно призналась девушка.

— Где ты обучилась так метко стрелять, Мара?

— Дядя научил. Он охотник, воспитывал меня с детства после смерти родителей.

— Здесь, в Валлоре?

— В Кинслере, что в соседнем Алистоне, — покачала головой девица.

— Послушай меня внимательно, Мара, — я сделал знак Отре и та убрала лезвие, но не спрятала его, продолжая поигрывать кинжалом на виду у всех. — Когда королевские войска разгонят этот сброд, а они его обязательно разгонят, тебя вздернут на ближайшем дереве. Шансов выжить в этом случае у тебя нет ни малейших. Люциан не забудет бунт, не простит бунтовщиков и будет искать тебя до тех пор, пока не найдет. С настоящей наследницей шансы у тебя есть. Знать Валлора, по крайней мере, некоторая ее часть, на ее стороне. Это уже немало. Твое слово?

— А у меня что, есть хоть какой-то выбор?

А молодец девица, не растеряла присутствия духа даже перед лицом верной смерти. Достойно уважения.

— Боюсь, что нет, — согласился я и кивнул в сторону одноглазого, тело которого так и лежало распростертым на земле. — Тот, кто затеял этот мятеж, мертв, а одна ты не справишься.

— Это не он, — посмотрев на мертвеца, Мара впервые всхлипнула. — Бардар только помогал. Ну, распоряжался там, добывал оружие, припасы. Восстание начал другой человек.

— Кто же? — в моей душе зашевелились тревожные подозрения.

— Я не знаю его имени, — вздохнула самозванка. — Он явился к дяде как-то под вечер, тот его знал. Сказал, что народ Валлора устал терпеть сумасброда-короля и желает свободы, что у него есть деньги и нужные люди, а я хорошо подхожу на роль наследницы…

— Можешь его описать?

— Я видела его всего раз. Богатый. Явно знатный. Одет был скромно, но держался, как вельможа. Волосы такие… — Мара сделала ладонями волнообразное движение где-то возле плеч. — С бородкой… И очень смуглый.

Вот оно как.

Выходит, маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу, куда хитрее и изощреннее в интригах, чем я мог предполагать.

— Пойдем, Мара, — вздохнул я, — нам есть о чем поговорить.

Глава 31 Дела военные

Беседа, начавшаяся на закате, затянулась аж до самого утра. Только с рассветом я снова выбрался на крыльцо, чтобы слегка проветрить отяжелевшую голову, где и стал случайным свидетелем беседы двух бунтовщиков, вернее, красноречивого рассказа одного из них, живописующего недавние события другому, очевидно, пропустившему накануне все самое интересное.

— … А приехала королевишна во главе целого отряда диких орков! Морды у всех свирепые, глазищи кровью налиты, так и зыркают по сторонам. А клинки у тех орковнаговоренные, синим пламенем светятся! Говорит она: я, мол, настоящая Аквилиха, а кто не согласный, сей же час выходи на бой! Бардар вызвался, да орки его вмиг на куски порубили, голову отрезали, да на пику насадили. Наша-то как это увидела, стрелять начала, да все пули от королевишны отскакивают, точно от каменной стены, а она стоит и только улыбается! Видать, сам Утешитель ей благоволит!..

Я невесело усмехнулся: за ночь история успела обрасти небывалыми подробностями и слухами. Это и к лучшему: зарабатывать авторитет и репутацию среди этого разношерстного войска времени у нас нет, пускай хотя бы боятся диких орков с бешеными глазами и заговоренным оружием. А в том, что иметь дело с этой толпой нам все-таки придется, я уже ничуть не сомневался.

Ночной разговор с Марой подтвердил мои самые худшие опасения: под знамена мятежников собрались беглые крестьяне, разорившиеся мастеровые, прочий мелкий люд, задолжавший своим сюзеренам налоговые подати, или не желающий платить их вовсе, да немного бывших солдат, незамедлительно назначенных в командиры и чрезвычайно гордых этим небывалым карьерным ростом. С дисциплиной вся эта толпа оказалась практически незнакома, да и вооружили ее тоже кое-как и чем пришлось. В ход шло старое охотничье оружие и то, чем удалось разжиться в разграбленных арсеналах. Со снабжением повстанческой армии дела обстояли еще хуже, чем с оружием — она фактически существовала на подножном корму, подъедая на своем пути скудные крестьянские запасы и порой изымая у землепашцев последнее. Долго так продолжаться не могло: еще чуть-чуть, и оголодавший народ, похватав вилы, поднимется уже против цареборцев.

Отра, видимо, решив поправить свое реноме после недавней не слишком удачной разведывательной миссии, ни на шаг не отходила от Аквилии, вместе с Кастором организовав ей круглосуточную охрану. Охранять наследницу было от чего: прослышав о том, что в лагере мятежников объявилась будущая королева, которую стерегут злобные орки, а пули так и вовсе не берут, в бревенчатую избу, что временно стала ее штаб-квартирой, нескончаемой чередой потянулись страждущие со своими прошениями, бедами и нуждами, а некоторые — так и просто поглазеть. К чести Аквилии, та не стала отгораживаться от подданных высокой стеной, а принимала и внимательно выслушивала всех, кто к ней приходил. И правильно: репутацию у населения нужно зарабатывать, что называется, смолоду.

А мы с Холтом в сопровождении Мары принялись объезжать позиции, если их, конечно, можно было так назвать. Девицу тут знали и радостно приветствовали, а наше с Холтом присутствие добавляло ее персоне еще больше значимости: о нашествии орков здесь слышали уже повсюду. Чем дольше длилась наша поездка, тем больше я убеждался в том, что армии восставших было, в общем-то, все равно кому подчиняться — их влекла сама вольница, лихое время, когда не нужно ни пахать, ни сеять, а только лишь время от времени стрелять.

В том, что королевская армия уже этим днем решит развить вчерашний успех, я не сомневался ни на миг. Любая война похожа на телегу, которую крестьянская лошадка тщится затянуть в гору: либо ты из последних сил волочешь ее вперед, либо она сама по себе стремительно катится назад, и тянет за собою все, что к той телеге прицеплено. Какую именно тактику используют люциановские войска, я имел возможность наглядно наблюдать накануне, проблема была лишь в том, что нам практически нечего было ей противопоставить. А противопоставить что-то было нужно, и незамедлительно, поскольку времени оставалось буквально в обрез.

Деревенька, в которой мы стали лагерем, располагалась очень удачно: на небольшом холме, с двух сторон окруженном лесом. Обойти ее с тыла было непросто: лес простирался докуда хватало глаз, а атаковать вверх по склону не столь удобно, как на ровном пространстве. Что ж, такие особенности окружающего пейзажа вполне можно использовать во благо. Пожалуй, самими любимыми книгами из прочитанных мною в детстве были описания исторических баталий и сражений минувших войн. Листая пожелтевшие страницы, я воображал себя великим полководцем, взирающим на поле брани в окружении верных офицеров. Самое время напрячь память и выудить из ее пыльных закоулков прочитанное.

Для начала я велел развести на вершине холма костер: распоряжения пришлось передавать через Мару, поскольку девицу ее бравое воинство слушало, что удивительно, беспрекословно. Легких полевых пушек в наличие у мятежников оказалось четыре, но тщательный их осмотр показал, что к стрельбе пригодно только три: у одной от перегрева и отвратительного ухода треснул ствол. Разделив меж расчетами порох и заряды, я распорядился откатить пушки в лес: две по одну сторону от деревни, и оставшуюся — по другую. Пушкарям строго-настрого наказал сидеть в подлеске ниже травы и тише воды, а огонь открывать только тогда, когда увидят над деревней столб густого белого дыма, и ни минутой раньше.

Все имевшиеся в наличии телеги мы выкатили за околицу и опрокинули набок, обратив изогнутой стеною в ту сторону, откуда ожидалось приближение врага. Меж этими импровизированными щитами я разместил пехоту с ружьями и штуцерами, объяснив тем задачу: из-за телег не высовываться, как бы ни было страшно, подпустить врага поближе и стрелять только в упор с максимально близкой дистанции. Выстрелив, отбегать назад или падать на матушку-землю и перезаряжаться, в то время как на смену отстрелявшимся должны вставать бойцы с уже снаряженным оружием. Уж не знаю, насколько хорошо усвоили сказанное горе-вояки, но какое-никакое понимание на их чумазых и бородатых лицах, как мне показалось, я заметил.

Последним этапом приготовлений стал розыск по всей деревне прочных пеньковых веревок. Таковые отыскались — видно, взяв столицу и схватив побольше царедворцев, кто не успеет разбежаться, мятежники мечтали сразу же пустить веревку в дело, но я нашел ей лучшее применение. Правда, несколько кусков пеньки пришлось связать между собой, поскольку длины определенно не доставало. Тут нам на помощь пришел мужичок, назвавшийся бывшим матросом — он ловко скрутил концы бичевы хитрыми морскими узлами, да так, что захочешь — не разорвешь. Один конец веревки мы привязали к дереву по левую руку от холма, затем пустили пеньку по земле, а второй конец спрятали в рощице по правую руку, приставив к нему двоих пареньков покрепче да посмышленей. Им надлежало изо всех сил натянуть бичеву над землею на расстоянии не выше колена, да крепко привязать к толстому дереву. Но не когда им того захочется, а лишь в тот момент, когда они увидят над деревней столб желтого дыма.

Приготовления завершились как раз в тот момент, когда вдалеке раздались звуки горна, а вскоре на горизонте показались и стройные колонны солдат в синих мундирах. Судя по всему, армейская наука в люциановских войсках излишним разнообразием не отличалась: войска маршировали шеренгами, развернувшись во фронт. Впереди каждой шеренги виднелся знаменосец со штандартом, позади двигались невидимые барабанщики, задававшие ритм строю. Где-то в арьергарде, видимо, обреталась конница, ожидая своего звездного часа.

Артподготовку наступавшие не проводили: то ли стрелять вверх по склону через головы солдат их пушкари были не приучены, то ли не успели они подкатить пушки да мортиры на достаточное расстояние, а может, и вовсе посчитали подобное излишним, но пехота пошла в атаку сразу. Как и прежде, шеренги остановились, передний ряд опустился на колено, задний приложил приклады к плечу, и грянул дружный залп. Пули замолотили по доскам опрокинутых набок телег, выбивая щепу, застонали раненые. Сквозь окутанные пороховым дымом ряды солдат промаршировали две задних шеренги и все повторилось. Отстрелявшись, солдаты перезарядили ружья и снова двинулись вперед.

После четвертого слаженного залпа дистанция уже сократилась настолько, что мятежники смогли открыть ответный огонь. Шеренги солдат чуть поредели, но на места выбывших бойцов тут же вставали новые — выучка в королевской армии все-таки оказалась на высоте. Отстрелявшись, наступавшие продвинулись вперед еще на десяток шагов, продолжая терять живую силу под беглым огнем обороняющихся. Телеги неплохо защищали повстанцев от града вражеских пуль, толстые доски задерживали свинец, не позволяя ему сеять смерть в рядах восставших. Но тут произошло то, чего я предусмотреть не мог: королевские солдаты пустили в ход ручные гранаты с запальными фитилями.

У каждого из них к поясу оказалась примотана длинная тряпица, смоченная чем-то горючим. Солдаты подпалили тряпицы, и те начали тлеть, источая струйки белого вонючего дыма. После этого солдату оставалось только достать из ранца гранату, поджечь от тряпицы фитиль и метнуть снаряд подальше за наши импровизированные укрытия. Гранат у наступавших оказалось в достатке, и меж телегами тут и там начали вспухать дымные клубы разрывов — метательные снаряды оказались начинены железными пулями, которые, разлетаясь, наносили живой силе значительный урон.

Наблюдать эту картину далее и бездействовать я счет неразумным, и, сложив подзорную трубу, подбросил в костер побольше заранее собранных листьев лопуха. Огонь почти притух, зато в небо повалил густой хвост жирного белого дыма. В тот же миг справа и слева из подлеска прямой наводкой ударили пушки: картечь выкосила до трети нападавших, а оставшиеся в живых, не ожидавшие такой внезапной атаки с флангов, бросились наутек.

Однако праздновать победу было рано. Я снова приник к подзорной трубе: судя по поднимающимся в небо облакам пыли, на нас неслась вражеская конница в попытке перескочить уже изрядно потрепанные заграждения и углубиться в линию нашей обороны. Не теряя времени, я подбросил в огонь еловый лапник, отчего дым сделался желтоватым.

Волна кавалерии втянулась в луговину, словно вода в узкую воронку, но в тот же миг лошади первых рядов всадников, сходу налетев на натянутый над землей канат, покатились кубарем, ломая ноги. Это вызвало эффект лавины: задние ряды, не успев сбросить скорость, споткнулись о своих менее удачливых товарищей, усиливая создавшуюся свалку. Им встретила нестройная трескотня ружей укрывшихся за телегами мятежников, а спустя мгновение из леса снова вдарили пушки. Лихая кавалерийская атака сорвалась: оставив на поле боя тела своих товарищей, всадники развернулись и поскакали прочь.

Мне с огромным трудом удалось уговорить опьяненную столь сокрушительной победой Мару остановить войско, вознамерившееся брать Геррод приступом прямо сейчас. К вечеру того же дня мы продвинулись вперед намного дальше тех позиций, которые мятежники оставили вчера, оказавшись на подступах к столице. Нужно было передохнуть, подсчитать потери, перевязать раненых и подготовится к следующей, уже решающей битве. Повстанцы встали лагерем в перелеске, откуда в подзорную трубу уже видны были окраины Геррода, я настоял на том, чтобы на каждой ведущей из города дороге и тропе выставили дозор. Сами мы в сопровождении Аквилии решили заночевать в небольшом поместье с названием «Да Бант», что обнаружилось в стороне от проезжего тракта.

При ближайшем рассмотрении поместье оказалось бедным и сильно запущенным. Усадьба давно не ремонтировалась, ее облупленные стены встретили нас разросшимся вьюном, а старая черепичная крыша почернела от времени и покрылась мохом. Дорожки некогда ухоженного парка превратились в звериные тропы, а газоны, за которыми никто не ухаживал вот уже много лет, заросли травами выше человеческого и орочьего роста. Внутри пахло плесенью и сыростью, повсюду лежала пыль и царило запустение. Аквилия поморщила носик, но смиренно приняла этот удар судьбы, удалившись в сопровождении Кастора в одну из предоставленных ей комнат. Впрочем, и хозяин усадьбы, назвавшийся бароном Фанком да Бантом, оказался подстать своему поместью: неопрятный и сутулый человек средних лет, крайне недовольный тем, что в его владение вторглась вооруженная толпа и принялась тут распоряжаться. Больше всего барона, судя по всему, раздражало присутствие нашей троицы.

— Эти животные тоже собираются жить в моем доме? — кивнув на нас, обратился он к Аквилии, в которой безошибочно определил главную.

— Попредержи язык, любезный, — осадила его Отра, определенно пребывавшая в дурном расположении духа.

— Я не к тебе обращаюсь, — грубо огрызнулся барон да Бант. — Раскроешь свой поганый рот, когда благородные люди позволят тебе это сделать.

Прежде чем я успел вмешаться и что-либо предпринять, барона сгребла за шиворот большая зеленая пятерня, чуть приподняла над землей, слегка встряхнула и снова поставила на землю.

— Это самое, ты оскорбил мою спутницу — произнес проделавший все эти нехитрые манипуляции Холт, и его тон не сулил обидчику ничего хорошего. — Я вызываю тебя на дуэль. Грат, будь любезен стать моим секундантом!

Глава 32 Снова дуэль

— Если Люциан удержится на троне, у тебя возникнут крупные неприятности, — с некоторой иронией в голосе предупредил я.

— Чего это? — поинтересовался Холт.

— По законам Валлора дуэли допускаются только между равными, при этом обе стороны должны происходить из благородного сословия. В твоем случае это требование не соблюдается. Если ты прикончишь да Банта, Аквилия тебя, безусловно, поймет и простит, но она пока еще все-таки не королева. А вот на снисхождение Люциана рассчитывать не приходится, он с удовольствием отправит тебя на плаху, как обычного преступника — за убийство благородного гражданина простолюдином в Валлоре полагается смертная казнь.

— А я поступлю как ты, — пожал плечами мойдруг, — потребую эту, как её… ондатру!

— Ордалию?

— Вот-вот, оладию.

На этом наша задушевная беседа закончилась, и я отправился спать: более суток без сна отразились на мне ужасной слабостью, я почти что отключался на ходу. Проснулся я от жуткого грохота, доносившегося из приоткрытого окна: с той стороны стреляли. Вскочив на ноги, я выбежал во двор — только перестрелки нам тут еще не хватало!

Однако, как оказалось, ничего страшного не происходило: стреляла Мара. Раздобыв где-то пузатые винные бутылки, она устроила на заднем дворе импровизированный тир. Я невольно залюбовался: замерев в двух десятках шагов спиной к цели, она вскидывала пистоль, разворачивалась, и сразу же нажимала на спуск, причем, как мне казалось — практически не целясь. Бах! — и очередная бутыль разлеталась в дребезги фонтаном темных осколков.

— Научишь меня так стрелять? — поинтересовался я, подойдя поближе.

— Запросто, — улыбнулась девица. — Но только если ты научишь меня фехтовать. Уговор?

— Уговор.

— Тогда держи.

В мою ладонь легла изящная резная рукоять пистоля, все еще хранившая тепло ее руки.

— Подними оружие. Нет, не так, не выпрямляй до конца руку, иначе она быстро устанет, чуть согни локоть. Вот, хорошо. На спусковой крючок нужно нажимать самой подушечкой пальца, а не средней фалангой. Так ты будешь лучше чувствовать пистоль. Хорошо, теперь направь мушку чуть ниже цели, пуля из ствола летит вверх. Если цель двигается, стрелять нужно с упреждением. Запомни: когда ты дышишь, у тебя колышется грудь и вместе с ней двигается рука. Поэтому задержи дыхание, досчитай про себя до трех, и тогда стреляй. Дольше тянуть нельзя, мышцы устанут, и рука станет дрожать. Готов? Давай!

Я сделал все, как сказала Мара: поднял стол, зажмурил один глаз, прицелился чуть ниже бутыли, задержал дыхание, досчитал до трех, и чуть сильнее надавил на спуск подушечкой указательного пальца. Бабах! — бутылка, жалобно звякнув, разлетелась на куски.

— Вот видишь, все получилось! — одобрительно похлопала меня по плечу девица, и снова широко улыбнулась. — Если будешь регулярно тренироваться, станешь отличным стрелком.

Улыбка Мары показалась мне несколько странной, я бы даже сказал, немного хищной. Приглядевшись, я понял почему: в ровном ряду ее зубов резко выделялась парочка острых клычков. Слишком уж острых для обычного человека.

— А скажи-ка мне, у тебя в роду, часом, не было представителей моего народа? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Бабушка была оркой, — пожала плечами Мара.

Ага, вот оно что. То-то ее кожа показалась мне какой-то нездорово бледной. На самом деле, она имела чуть зеленоватый оттенок.

— Думаю, если бы ты не ввязалась в эту историю, могла бы стать отличной охотницей, — похвалил девушку я, возвращая пистоль.

— Скорее, художницей, — ответила Мара. — Люблю рисовать, хотя дядя не приветствовал это мое увлечение. Пристроилась бы в какую-нибудь мастерскую или лавку, расписывала бы посуду. Еще стишки сочинять люблю. Всяко лучше, чем по лесам бегать. Хотя бегать по лесам тоже интересно!

Позавтракав постной кашей, я отправился на розыски Холта и обнаружил его в обществе Отры, яростно начищавшего промасленной тряпицей клинок своей шпаги. До дуэли, назначенной в полдень, оставалось чуть более четверти часа, и мой друг определенно нервничал.

— Не дрейфь, — напутствовала его Отра, — если что, я этому мерзавцу с удовольствием добавлю от себя. Может, научится держать язык за зубами.

Найти подходящее для дуэли пространство в поместье да Банта также оказалось непросто: то, что когда-то было окружавшим усадьбу парком, основательно заросло травой и кустарником. Свободной от него оставалась только та самая площадка возле каретного сарая, которую Мара выбрала для своих упражнений: там противники и уговорились встретиться ровно в полдень. Мы с Холтом явились туда за пару минут до того, как часы в гостиной пробили двенадцать раз, а вот барон, явившийся в сопровождении своего старого слуги — единственного человека, проживавшего вместе с ним в поместье — заставил себя ждать без малого четверть часа. Не слишком-то вежливо с его стороны.

— Господа, согласно традиции, я обязан предложить вам примириться, — исполняя порученную мне роль секунданта, произнес я.

— Если он принесет извинения, я буду удовлетворен, — пробурчал в ответ Холт.

— Не может быть и речи! — Высокомерно заявил барон.

— Что ж, в таком случае я вынужден пригласить вас к поединку. Начальные метки обозначены вот этими колышками. К бою, господа!

Наблюдать за чужим боем порой намного тревожней, нежели сражаться самому, особенно, если фехтует твой добрый друг. Фанк да Бант скинул камзол, оставшись в одной рубахе. Вооружен он был дуэльной шпагой эльфийского образца со сложным плетеным эфесом и тонким трехдольным клинком. Холт со своей простой шпагой по сравнению с ним выглядел неуклюжим увальнем, двигавшимся неторопливо и не слишком уверенно, но я-то хорошо знал, что это впечатление обманчиво. Рука у моего друга крепкая и тяжелая, и пусть он не слишком хорош в скоростных фразах, в защите ему нет равных.

Видимо, на это первое впечатление купился и барон: решив покончить с тягостным мероприятием как можно скорее, он атаковал связкой шаг-шаг-выпад, и тут же нарвался на жёсткую защиту, сократившую дистанцию настолько, что Холт попросту оттолкнул соперника плечом, отчего тот едва не потерял равновесие. Контратаковать Холт не спешил, выбрав выжидательную тактику.

Отступив, барон предпринял новую попытку достать соперника: на этот раз он показал укол в руку, а сам сделал выпад с переводом в бедро. Не тут-то было. Дзынь! — сталь ударилась о сталь, Холт умело парировал удар, и отступив на шаг, чуть не выбил шпагу из руки своего соперника мощным батманом. От такого удара кисть должна чувствительно ныть, это я прекрасно помнил по учебным поединкам с Холтом. То, как болезненно поморщился да Бант, лишь подтвердило мои предположения.

Теперь да Бант начал проявлять осторожность. На рожон он не лез, вместо этого раз за разом проводил короткие атаки то в руку, то в корпус, и сразу отступал, получив отпор. Во дворе понемногу становилось тесно от собравшей публики: Отра внимательно следила за поединком, кусая ногти: я видел, как ее ноги двигались в такт движениям Холта, будто это она, а не он, вела сейчас поединок. Мара также увлеченно наблюдала за происходящим, а в открытом окне за моей спиной я заметил Аквилию. Кроме них к толпе зрителей присоединились мятежники из числа командиров отрядов, ошивавшиеся без дела подле нашего импровизированного штаба в ожидании распоряжений. Они подбадривающее посвистывали и хлопали себя ладонями по ляжкам. В общем, благородная дуэль понемногу превращалась в балаган.

Все больше раздражаясь от свиста, улюлюканья и непристойных выкриков толпы, да Бант предпринял отчаянную попытку достать Холта: показав ложную атаку в плечо, он сделал длинный шаг, присел и попытался уколоть снизу вверх под вооруженную руку соперника. Холт разгадал этот маневр: отбив клинок, он коротко шагнул вперед и нанес хлесткий удар в голову сопернику сверху. Лоб барона украсила неопрятная рваная рана, а в глаза из-под рассеченной кожи обильно полилась кровь.

— Стоп! — остановил поединок я. — Желают ли стороны продолжить бой?

— Продолжаем! — прорычал барон. — Я убью это животное!

— Ангард! — скомандовал я. — Начали!

Снова зазвенели клинки. Барон бился отчаянно, но силы понемногу покидали его. Холт отражал атаку за атакой, терпеливо дожидаясь, пока да Бант утрет рукавом застилавшие глаза кровь и пот. Волосы на лбу барона слиплись, белый ворот рубахи украсили алые пятна. Противники снова сошлись, обменялись ударами и отступили. Да Бант определенно ожидал подходящего момента, чтобы нанести решающий удар, и как ему показалось, дождался.

Холт не слишком уверенно шагнул вперед и потянулся шпагой к стопе своего врага, полностью открыв плечи и грудь. Барон чуть сдвинул ногу, чтобы избежать укола, и радостно рванул вперед, целясь в незащищенное пространство. Холт только этого и ждал: отклонившись в сторону, он перехватил вражеский клинок быстрым движением снизу вверх, и просто выпрямил вооруженную руку. Продолжая по инерции двигаться вперед, барон насадился на шпагу Холта, точно поросенок на шампур. Оружие выпало из его ладони, и, сделав еще несколько нетвердых шагов, да Бант рухнул на землю. Мне было достаточно лишь взглянуть на него, чтобы убедиться, что правки тут не требуется: клинок моего друга проткнул легкое насквозь и вышел с противоположной стороны под левой лопаткой.

К вечеру в имение въехал запряженный парой гнедых лошадей экипаж, из которого выбрался худощавый молодой человек с острым подбородком и редкими бакенбардами. Визитер отрекомендовался двоюродным племянником, а по совместительству — единственным наследником покойного, Нестором Флоком Кендаллом. Выйдя встречать гостя, я ожидал каких-то претензий с его стороны, но тот повел себя вполне обходительно, заявив, что тесных связей с дядюшкой не поддерживал, поскольку тот не слишком-то утруждал себя общением с родней, проживая в имении нелюдимым отшельником. Все, кто предпринимал хоть какие-то попытки наладить отношения с бароном, быстро оставляли эту затею из-за скверного и несносного характера последнего.

— Придется выставить усадьбу на продажу, — вздохнув, пожаловался мне Нестор, — это запущенное захолустье вряд кто-то ли купит дороже, чем за полторы тысячи корон золотом, а приводить его в порядок обойдется гораздо дороже. Иначе за пару лет поместье и вовсе придет в негодность, а налоги за него платить в казну нужно каждый год.

Я помог молодому человеку перенести тело дядюшки из гостиной в карету, после чего Нестор вручил старому слуге серебряную монету, повелев присматривать за домом, и отбыл. Я вернулся в дом: на завтра мы ожидали очередную попытку королевских войск выбить нас с занимаемых позиций, и к этому следовало основательно подготовиться.

В гостиной возле разожженного камина в расслабленной позе сидела на полу Отра, а Холт деловито уплетал жареные колбаски из стоявшей на столе большой железной миски.

— Нужно отучить твоего друга лезть в драку по всякому поводу, — с порога заявила мне девушка, — сегодня он заставил меня изрядно понервничать.

— Вот и займись его перевоспитанием, — ехидно ответил я. — Правда, не уверен, что он станет тебя слушать. Разве что, если только ты выйдешь за него замуж.

— А что, я не против, — задумчиво произнесла Отра, и Холт поперхнулся застрявшей в горле колбасой, так, что мне пришлось отчаянно лупить его кулаком по спине. — Пожалуй, сделаю из него приличного орка. Что скажешь, Холт?

— Я… Гхы… Мне… — что-то неразборчиво промычал тот.

— Значит, решено! — хлопнула по полу ладонью Отра, поднялась на ноги и по-кошачьи потянулась. — Дожевывай свою колбасу и марш в спальню. Начнем перевоспитание прямо сейчас!

Глава 33 Да здравствует королева!

— Люциан помер! Тирана больше нет!

Такие радостные крики разбудили меня на рассвете следующим утром. С трудом продрав глаза, я спустился в гостиную, где меня встретил немного помятый, но сияющий, точно начищенный медяк, Холт в компании Отры и Аквилии. Мара из своей спальни покамест не выходила. Она вообще старалась лишний раз не попадаться на глаза наследнице.

— Слышал? — с ходу кинулся ко мне мой друг. — Ночью короля хватил апоплюх… аплюньпо…

— Апоплексический удар? — догадался я.

— Ага, он самый! Войска отошли, путь в столицу открыт!

Что ж, это хорошая новость. По крайней мере, бессмысленное кровопролитие на этом, скорее всего, должно благополучно завершиться.

— Нужно седлать лошадей и ехать в Геррод! — не унимался радостный Холт.

— Да подожди ты, — отмахнулся я. — Дай хотя бы позавтракать и привести себя в порядок.

Выехали мы все-таки ближе к полудню. Никаких признаков присутствия королевских солдат на пути в столицу и вправду не наблюдалось, зато при въезде в город нас встретила целая кавалькада разодетых всадников, среди которых я, кажется, разглядел и Бамбура. Однако перемолвиться с ним словечком не удалось: Аквилию и ее слугу плотным кольцом окружили благородные господа и повлекли куда-то по направлению к центру города, туда, где располагался королевский дворец. Я же, вместе с Холтом, Отрой и Марой отправился в ту самую гостиницу, в которой мы остановились в день своего первого прибытия в город. Удивительно, но комнаты по-прежнему числились за нами, и даже более того, оказались оплачены еще на неделю вперед.

Холт сразу же устремился в ресторан в поисках съестного, Отра куда-то упорхнула, я же велел наполнить горячей водой ванну: за последние дни мне не удалось толком помыться, и сейчас я мечтал как следует компенсировать для себя это неудобство. Свободная комнатка нашлась и для Мары, притом возле дверей в эту самую комнатку сразу же нарисовалась парочка мрачного вида амбалов из дворцовой стражи, вооруженных пистолями и короткими палашами. Как заверил меня один из них, охрану прислали сюда для пущей безопасности уважаемой гостьи, но мне отчего-то казалось, что в их задачу входило, наоборот, не выпускать Мару из номера и внимательно следить за тем, чтобы она куда-нибудь не сбежала. Эту меру предосторожности я вполне мог понять: бывшая командующая мятежников, да еще и выдававшая себя за наследницу престола, теперь представляла на свободе серьезную опасность уже для новой властительницы Валлора. Что ж, пусть побудет под присмотром, так мне будет спокойнее.

Лежа в теплой ароматной воде, я принялся размышлять о том, почему вся эта военная кампания прервалась столь неожиданно и в такой подходящий момент. То, что государственный переворот в Валлоре был хорошо организован и тщательно спланирован, теперь уже стало совершенно очевидным, причем организатор предусмотрел сразу несколько возможных сценариев развития событий. На случай, если не удастся разыскать Эльдмара, или если тот не сможет вывести заговорщиков на настоящую Аквилию, ей была предусмотрена подходящая замена. Причина, по которой девицу нашли в соседнем герцогстве, мне тоже стала предельно понятной: уроженку Валлора, если она придет во власть, придется показывать публике, и ее может запросто узнать кто-то из друзей детства, односельчан или соседей. Заговорщикам это было совершенно ни к чему. Притом девчонку использовали втёмную, намереваясь отодвинуть на задворки, а то и вовсе убрать, если сыграет карта с настоящей наследницей. Нужно и впрямь приглядывать за ней получше, а то и вовсе увезти из королевства от греха подальше, пока всё не уляжется.

Следовательно, никакой уверенности в том, что Аквилия жива, а коли жива, согласится занять место Люциана, у мятежников не было. Не было у них уверенности и в том, что нам удастся договориться с восставшими, когда она все-таки нашлась. Думаю, дело тут вот в чем. Среди приближенных короля наверняка оставалось два лагеря царедворцев: первые, подхалимы и выскочки, которых Люциан приблизил к себе в последние годы, держались за его величество руками и ногами, поскольку прекрасно понимали: как только во дворце не станет короля, не станет и их самих. Вторые, дворяне из старых и знатных валлорских родов, с некоторых пор отодвинутые подальше от кормушки в силу развившейся у короля подозрительности и страха потерять трон, мечтали от Люциана избавиться, видя в смене власти способ поправить свое пошатнувшееся положение в обществе. Ради этого, видимо, недовольные царедворцы и затеяли гражданскую войну — отвлечь внимание Люциана на борьбу с мятежниками, пока во дворце за его спиной зреет заговор. И до тех пор, пока у вторых не было твердой уверенности, что карта Аквилии сыграла, действовать они не спешили. Мы прибыли в лагерь восставших три дня назад, нас не убили сразу, хотя и попытались это сделать, на следующий день мы дали бой люциановской гвардии и снова продвинулись к столице, встав лагерем в дневном переходе буквально под стенами города. Тогда-то, видно, до заговорщиков во дворце и дошла информация о том, что у нас все получилось, и настало время действовать. Если бы Мара застрелила наследницу, а нас порубил на куски одноглазый с его подручными, дворяне, поморщив носики, потащили бы на трон Мару…

Нет, маловероятно. Это неизбежно вызвало бы дрязги и склоки уже между самой знатью, ведь истинное происхождение девчонки было известно каждому при дворе. Значит, дворянам все-таки была нужна на троне настоящая Аквилия, и они решили рискнуть, отправив ее в лагерь восставших. Не слишком ли серьезный риск? Или они с самого начала знали, что с ней ничего не случится, а роковой выстрел Мары был непредвиденным эксцессом? Нет, не могу поверить, что после успеха столь сложно выстроенной комбинации заговорщики поставили бы все на карту и стали так рисковать. Видимо, у них была причина верить, что эта наша поездка закончится благополучно, и Аквилии ничего не угрожает. Интересно было бы до этой причины докопаться…

Притом теперь я уже твердо знаю, кто именно кукловодил всей этой затеей с самого начала, и кто теперь соберет сливки в результате успешно разыгранной партии. Кукловодил, отмечу, изящно и очень тонко. Правда, нашему таинственному интригану пришлось и самому отправиться за тридевять земель, ибо доверить эту миссию он по понятным причинам никому не мог — Эльдмар не пошел бы за кем попало. Что ж, браво. Исполнено ювелирно, снял бы шляпу, если бы она у меня имелась в наполненной ароматной пеной ванной — я, впрочем, предпочитаю принимать водные процедуры без головного убора.

Любопытно, но в самом городе после смерти короля и прибытия во дворец наследницы на первый взгляд ничего не изменилось. Да и на второй тоже. Лавочники, как и прежде, торговали своим товаром, по улицам бродили булочники и зеленщики, питейные заведения распахивали свои двери на рассвете и заполночь извергали из дымных недр с трудом держащихся на ногах обывателей. Из газеты я узнал, что бывшим мятежникам выкатили несколько бочек дешевого вина, раздали по пригоршне медяков, объявили поголовное прощение всех грехов и отправили по домам. В общем, жизнь шла своим чередом, только на третий день улицы старого города стали украшать цветами, разноцветными тряпичными флажками и лампионами с масляными фонарями внутри. А вечером в гостиницу доставили красиво оформленные приглашения во дворец на торжественную коронацию ее величества Аквилии Первой — по одному для нас с Холтом и Отрой.

Пришлось повторить заново всю эту утомительную процедуру с одеванием подобающего случаю благородного костюма. Меня бесконечно радовало разве что то обстоятельство, что я мог не слишком торопиться избавиться от пышных одеяний по возвращении из дворца: поймавший меня в коридоре гостиницы Холт радостно сообщил, что на следующий день после коронации празднование продолжится прямо здесь. Правда, совершенно по другому поводу, — а именно, по причине свадьбы его и Отры, на которую я, разумеется, приглашен. Что ж, придется позаботиться о подарке: негоже являться на свадьбу друга с пустыми руками.

Перед тем, как отдать себя в руки слуги с наглаженной рубашкой и надушенным камзолом, я заглянул в комнату Мары, в которой та сидела в фактическом заточении с самого нашего приезда в столицу. Девица пребывала в легком унынии, хотя, кажется, и нашла себе занятие: все помещение было завалено бумажными листами с карандашными набросками дам в кринолинах и мужчин в военных мундирах. Некоторые рисунки были даже весьма недурны, на мой неискушенный взгляд.

— Ты говорила, что в Алистоне тебя воспитывал родной дядюшка, — сказал я, — он жив?

— Наверное, — пожала плечами Мара, — я не видела его уже без малого три года.

— Хотела бы к нему вернуться?

— К дяде Крогану? — захлопала ресницами девица. — Ну, не знаю… С ним интересно, он очень веселый человек, и к тому же охотник… Но я уже привыкла жить как-то… Сама по себе.

— Хорошо, обсудим это позже, — сказал я, поднимаясь.

— Ты обещал научить меня владеть шпагой! — напомнила мне Мара, когда я уже схватился за дверную ручку.

— Научу, раз обещал, — вздохнул я. — Начнем с теории.

Я вышел на середину комнаты и внимательно посмотрел на бывшую мятежницу. Эх, рановато мне еще брать учеников. Сам только что закончил тренировки, и не могу сказать, что овладел искусством фехтования в совершенстве. Правда, один мой наставник уже мертв, а второй теперь неизвестно где. Впрочем, дав слово, я привык его держать, теперь уж деваться некуда. За язык меня никто не тянул. Можно будет показать ей пару приемов при случае, надеюсь, ей этого хватит. Скорее всего, убедившись, что для достижения хоть какого-то заметного результата придется очень много трудиться, она отступится от своей затеи.

— Вот это называется фехтовальной стойкой. Для начала тебе нужно научиться двигаться в ней шагами вперед и назад. Вот так: делаешь шаг правой ногой, потом приставляешь левую. Не вплотную, между ними должно оставаться пространство примерно в полторы ступни. Назад — в обратном порядке. Свободного времени у тебя уйма, тренируйся.

— Погоди! — Мара схватила карандаш и несколькими быстрыми штрихами изобразила человека в правой стойке с длинной шпагой в руке. — Так? С рисунком мне будет проще все это запомнить…

— Почти так. Колени согнуты чуть сильнее: если провести прямую линию вот тут, от колена к полу, она должна упереться в подъем стопы.

Мара парой уверенных движений стерла нарисованное и тут же нанесла на бумагу несколько новых штрихов.

— Теперь правильно?

— Теперь да. Постарайся, чтобы у тебя получилось так же красиво, как на твоем рисунке.

Я кивнул девушке, и снова взялся за дверную ручку.

— Грат! — остановила меня Мара. — Скажи, а сколько времени потребуется, чтобы научиться по-настоящему хорошо фехтовать?

— Немного, — улыбнулся я. — Примерно вся жизнь. Ну, или чуть-чуть больше.

Глава 34 Коронация и свадьба

По случаю коронации дворец украсили сотнями корзин с живыми цветами и венками из еловых веток, мраморные колонны обернули разноцветными полотнищами, а с балюстрады второго этажа свисали длинные тканые полотна с гербами дворянских родов. В богато убранном бальном зале играл оркестр, а само помещение заполняли разодетые гости. Гул множества голосов напомнил мне сельскую ярмарку, а от сияния орденов на мужских камзолах и брильянтов на дамских платьях рябило в глазах. Признаться, чувствовал я себя тут не слишком уютно — среди всей этой благородной публики не покидало ощущение, будто я оказался здесь совершенно случайно. Судя по всему, примерно такие же эмоции испытывал и Холт, а вот Отра, облаченная в длинное синее платье с глубоким декольте, чувствовала себя прекрасно и искренне наслаждалась происходящим.

Церемония коронации началась с богослужения, которое провел сам епископ Герродский. Разговоры стихли, под гулкими дворцовыми сводами зазвучали многоголосые песнопения. Священнослужители в праздничных по такому случаю одеяниях разожгли церемониальный очаг, и зал наполнился терпким ароматом благовоний. Сотни свечей в серебряных люстрах отбрасывали дрожащие тени на благородные лица древних правителей, наблюдавших происходящее с развешенных по стенам картин, и на лица собравшейся во дворце знати, взирающей на церемонию с трепетом и благоговением.

Служба окончилась. Церемониймейстер возвысил голос, и двое наряженных, словно куклы, дворян вынесли на массивном серебряном подносе скипетр и тяжелую диадему. Аквилия в простом белом платье с ярко-алым шлейфом, закрепленным двумя золотыми заколками на плечах, преклонила колено и произнесла слова королевской клятвы — я не смог их расслышать из-за расстояния, но вполне проникся торжественностью момента. Возникший за ее спиной Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу, поднял диадему с подноса и возложил ее на голову наследнице — теперь уже полноправной королеве Валлора. Я заметил, что диадему он придерживает руками, иначе драгоценность своим весом рисковала испортить венценосную прическу. Епископ коснулся лба Аквилии потухшим угольком из священного очага и нарисовал на бледной коже знак вечного пламени Утешителя. После этого новоиспеченная королева Валлора и Геррода поднялась в полный рост, окинула присутствующих внимательным взглядом, и по усыпанной лепестками роз ковровой дорожке прошествовала к трону, а вельможи при ее приближении склонялись в почтительном поклоне. Интересно, куда исчезла та испуганная и робкая зверушка, которую я наблюдал в момент нашей первой встречи? Сейчас я видел перед собой настоящую королеву, пока еще очень юную, но исполненную сдержанной уверенности и аристократичной властности. Так, по крайней мере, мне показалось издалека.

Аквилия опустилась на трон, и к его подножию потянулись гости, дабы выразить свое почтение новому сюзерену. Наша очередь подошла практически в самом конце — первыми к королевской руке допустили представителей знатных и уважаемых родов.

— Отра! — улыбнулась королева старой знакомой. — Я слышала, будто ты когда-то мечтала служить престолу и защищать его интересы с оружием в руках. Искренне надеюсь, что ты примешь мое предложение стать сержантом королевской гвардии Валлора. Я знаю тебя не очень продолжительное время, но уверена, что тебя ожидает блестящая карьера.

Отра, пряча улыбку, склонилась в изящном книксене — судя по всему, предложение пришлось ей по душе.

— Холт! — повернулась ее величество к моему другу. — Ты проявил мужество и отвагу, защищая интересы Валлора. Корона жалует тебе почетный и наследуемый титул барона, без земли.

Слуга протянул зардевшемуся Холту оформленную должным образом дворянскую грамоту. Что ж, Валлор — королевство маленькое, на всех имений не напасешься. Судя по всему, новоявленная королева решила прервать начатую Люцианом недобрую традицию раздачи феодов направо и налево. Впрочем, безземельный барон — это тоже очень неплохо для парня из захолустного городка на краю земли!

— Грат! — вот настала и моя очередь. — Твоя роль в недавних событиях поистине неоценима. Прими из моих рук почетный дворянский титул, теперь ты — виконт да Грат из Геррода. Если у тебя имеются какие-либо личные просьбы или пожелания, говори.

— Есть, ваше величество, — принимая из рук слуги дворянскую грамоту, поклонился я.

— Просто Аквилия.

— Прежде, чем я выскажу свою просьбу, я хотел бы узнать, какую судьбу вы выбрали для Мары, бывшей предводительницы восставших.

Аквилия на мгновение задумалась, наморщив лоб.

— Она едва не застрелила меня, а я не готова забыть подобное. Боюсь, в лучшем случае ее ждет монастырская келья до самого скончания дней.

Да уж, не слишком радужная перспектива для юной особы в самом расцвете сил.

— У Мары есть близкий родственник в соседнем Алистоне, — осторожно сообщил я, — я хотел бы попросить вас позволить ей вернуться к нему, ваше ве… Аквилия.

На сей раз королева раздумывала чуть дольше.

— Что ж, я удовлетворю твою просьбу, Грат. Но у меня есть два условия. Первое: ты отвезешь ее в Алистон лично и передашь этому самому родственнику с рук на руки. Второе: ты проследишь за тем, чтобы она никогда, слышишь — никогда не возвращалась в Валлор. Если она снова появится в пределах наших земель, ее ждет монастырь.

— Хорошо, Аквилия, — снова поклонился я. — Я исполню королевскую волю в точности.

Я покинул королевский дворец почти в самом начале устроенного по окончании официальной части банкета — не люблю шумных и многолюдных мероприятий. Хоть я теперь тоже валлорский дворянин, чувствовал я себя в обществе местной аристократии определенно не на своем месте. Они — прирожденные дворяне, а я… Я — по-прежнему самый обычный орк с окраинных земель. Тем более, орки здесь все ещечислились диковинкой, и я то и дело ловил на себе удивленные, настороженные, а порой и вовсе презрительные взгляды, да слышал перешептывания за спиной. Нет уж, за пределами дворца как-то привычнее и спокойнее.

По случаю праздника все лавки и питейные заведения в городе были закрыты, но отделение королевского банка на Старой площади радовало гостеприимно распахнутыми дверями. Туда я и заглянул.

— Чем могу быть полезен? — на сморщенной, точно сушеная слива, физиономии гнома-клерка читалось явное недоумение: что это орк позабыл в столь почтенном заведении?

— Я хотел бы занять немного денег, — с порога перешел к делу я.

— Могу ли я узнать имя достопочтенного господина? — с наигранной вежливостью поинтересовался гном.

— Грат. Виконт да Грат Герродский.

— Грат… — клерк на мгновение о чем-то задумался. — Обождите минуточку…

Он скрылся за высившимися позади конторки стеллажами, и вскоре вернулся с огромной книгой, испещренной чернильными записями, открыл ее примерно посередине и принялся листать.

— Вот! — наконец провозгласил гном. — На ваше имя записан счет, и по нему в настоящий момент числится пятьсот корон золотом. Средства переведены господином Даином Гримноком из города…

Клерк сверился со своими записями и прочитал по слогам:

— Гор-гу-лак. Желаете получить денежные средства прямо сейчас?

Я когда-то слышал о финансовой системе под названием «аваль», позволявшей переводить деньги из города в город даже через государственные границы, но сейчас столкнулся с ней впервые. А молодец Даин, все-таки не позабыл обо мне.

— Желаю, — кивнул я. — И кроме того, хочу взять еще тысячу корон в виде кредита. Вы можете оформить долговые бумаги?

Спустя две четверти часа я покинул банковскую контору с толстым кошелем за пазухой, доверху набитым золотом. Выйдя на площадь, я поднял руку, и передо мной остановился запряженный пегой лошадкой открытый экипаж, каковые сновали по улицам столицы в поисках случайных пассажиров.

— Куда прикажете, господин? — поинтересовался пожилой возница, с опаской покосившись на мое зеленое лицо.

— Знаешь ли ты, любезный, где проживает досточтимый Нестор Флок Кендалл? — спросил я, забираясь в покачивающую повозку. — Езжай к его дому, и побыстрее.

* * *

Свадьба Холта и Отры по своему размаху, конечно же, не могла сравниться с королевским балом, но на подобные лавры она, в общем-то, и не претендовала. Гостей на церемонии тоже было не в пример меньше — собственно, никого, если не считать меня да Мару, которую позвали присоединиться к празднику. Не успели мы за такой короткий срок обрасти связями в Валлоре, потому и звать на праздник оказалось некого. Отдельное приглашение Холт отправил Бамбуру, но маркиз прислал с нарочным вежливое извинение и сожаление о том, что не может явиться, сославшись на неотложные дела. Впрочем, молодожены сделали все возможное, чтобы нам было весело и без него. Будучи любителем вкусно покушать, Холт, кажется, ограбил гостиничный ресторан и парочку соседних в придачу — стол ломился от разнообразных кушаний, причем съесть все это было под силу разве что роте королевских солдат. В общем, повара расстарались на славу. Праздничный фон свадьбе задавала парочка разместившихся поодаль музыкантов, исполнявших веселые мелодии на смычковой лире и флейте. Зал гостиничной таверны, который мы заняли на этот вечер, украшали корзины с живыми цветами — их, по всей видимости, живописно разместила по стенам Отра. Украшением стола стали и кувшины с местным вином, причем Холт где-то умудрился раздобыть и редкую в здешних краях оркскую «косорыловку».

После традиционных тостов за здравие и счастье новобрачных настало время подарков. Мара преподнесла молодоженам собственноручно исполненный портрет Холта и Отры в полный рост — оба смотрелись на холсте по-настоящему сияющими и счастливыми. Я, пожелав молодым крепкой любви и побольше не менее крепких наследников, передал другу сложенный вчетверо пергамент, который тот не замедлил сразу развернуть.

— Так это… Это же… — выпучил глаза Холт.

— Усадьба да Бант, — подсказал я. — Выкупил у законного наследника. Быть безземельным бароном, конечно, весьма достойно для молодого орка, однако женатому орку все-таки лучше иметь небольшое поместье, в котором можно спокойно вить семейное гнездышко. Теперь ты — барон Холт да Бант, землевладелец. Поздравляю, баронесса!

Отра смущенно улыбнулась и изобразила книксен — кажется, это у нее стало получаться ничуть не хуже, чем махать клинком.

Празднование затянулось заполночь, после чего, пожаловавшись на усталость, я отправился в свои покои, передав Мару терпеливо дожидавшимся ее у дверей ресторации охранникам. Напоследок пахнущий косорыловкой Холт сгрёб меня в объятия, из которых долго не выпускал — я выбрался на волю с огромным трудом. Наутро новоиспеченное семейство намеревалось отбыть в усадьбу, обживать родовое гнездо.

Что ж, кажется, мечты большинства из нас наконец-то исполнились. Эльдмар, как и желал, обрел заслуженный покой, Отра стала сержантом королевской гвардии, Холт сделался бароном и получил в свое распоряжение личное поместье. А что я? Я, кажется, загадывал возможность посмотреть мир. Вот и не стоит откладывать это желание в долгий ящик: прямо завтра я отправлюсь вместе с Марой в Алистон, отдавать ее с рук на руки любимому дядюшке, как и обещал королеве.

А значит, несмотря на поздний час, самое время собираться в дорогу.

Глава 35 Интересное предложение

Оружие начищено, пистоль заряжен, вещи собраны и сложены в дорожный мешок. Самое время перекусить перед долгой дорогой. Маре по сложившейся традиции принесли завтрак прямо в комнату, мне же подобных привилегий не полагалось, потому пришлось спуститься в ресторан. Я уже почти покончил с ароматной яичницей и приступил к аккуратно нарезанной ветчине слабой прожарки, когда возле дверей гостиницы остановился богатый экипаж, украшенный гербом с парящей ласточкой на лазурном фоне. Распахнулась дверь, в помещение шагнул высокий и смуглый дворянин в модном лиловом камзоле, внимательно оглядел зал и уверенным шагом направился к моему столику.

— Не помешаю?

— Рад видеть вас в добром здравии, маркиз да Монфор.

— Мне будет гораздо привычнее, если ты как и прежде станешь называть меня Бамбуром, — поморщился граф Вигу, усаживаясь на свободный стул и сделав знак прислуге, чтобы ему принесли вина.

— Как скажешь. Рад, что все прошло благополучно, Аквилия заслуженно обрела корону, а его королевское величество столь вовремя хватил удар. Что говорят придворные лекари? Причиной апоплексического удара стала кочерга?

— Канделябр, — снова скривился Бамбур. — Вернее, никакого канделябра, конечно же, не было. Его величество по своему обыкновению напился пьян, оступился, упал с лестницы и ударился о мраморную ступеньку головой. Обычное дело, пил он каждый день как сапожник, падал регулярно, просто в этот раз все сложилось не слишком удачно, и удар оказался смертельным. Впрочем, довольно об этом, давай поговорим о чем-то более приятном.

— Что ж, давай, — охотно согласился я. — Например, о том, почему ты, не сомневаясь ни секунды, отправил Аквилию в лагерь мятежников, рискуя ее жизнью. Ни за что не поверю, что ты сделал бы это, если бы не был убежден в ее полной безопасности!

Маркиз да Монфор внимательно посмотрел на меня, потеребил изящными пальцами край лежащей на столе салфетки, а затем решительно отодвинул ее в сторону.

— Я уже говорил тебе, что ты необычайно умен и проницателен, Грат? Я распознал в тебе талант к логике и этот острый ум сразу, потому был рад, что ты присоединился к нашей отчаянной компании. Да, ты, конечно же, прав. Я платил мятежникам золотом, и платил неплохо, все ближнее окружение Мары получало регулярное содержание, а одноглазый Бардар — в несколько раз больше других. Существовала договоренность, что Мара будет находиться во главе повстанцев ровно до той поры, как в лагере объявится настоящая наследница. Но Бардар в какой-то момент решил начать свою игру, видимо, убоявшись, что его роль в восстании на этом окончится. А мы упустили из виду эту его перемену за другими заботами. Я знаю, что Мара стреляла, подчинившись приказу одноглазого, она вообще очень доверчивая и внушаемая девочка. Это была случайность, ситуация в последний момент вышла из-под контроля. Ты даже не представляешь, Грат, насколько я благодарен тебе за то, что ты убил отступника и спас Аквилию. Если бы не твое участие, королевство ждала бы неминуемая катастрофа.

— Что ж, я рад, что ты ценишь меня столь высоко, — кивнул я и поднял хрустальный бокал, в который подошедший слуга налил до краев густое, будто кровь, красное вино, — но ведь ты бросил все свои придворные дела и явился ко мне явно не за тем, чтобы лично высказать свое восхищение?

— Не только за этим, — улыбнулся тонкими губами маркиз. Засунув пальцы за пазуху, он вытащил оттуда сложенный вчетверо пергамент, развернул его, и, положив передо мной на стол, разгладил ладонью. Я узнал документ: на белой скатерти лежала вчерашняя долговая расписка.

— Тысяча корон — немалая сумма, да еще и с процентами, — вкрадчиво произнес Бамбур. — Очень благородно с твоей стороны сделать такой королевский подарок лучшему другу, но подумал ли ты о том, как будешь отдавать потраченное?

— Заработаю, — пожал плечами я. — Поищу варианты, наймусь куда-нибудь в качестве охраны. Оружие держать в руках я умею.

— Не стоит искать, — заявил в ответ маркиз, извлек из-за отворота камзола еще одну бумагу, но разворачивать ее покамест не стал.

— Позволь я расскажу тебе одну забавную историю, Грат. В соседнем герцогстве Алистон есть вольный город Кинслер. Вольным его называют потому, что он, будучи расположен в пределах герцогства, не зависит от синьора, на землях которого находится. Управляет им магистрат под руководством избираемого голосованием губермейстера. Так вот, завелся в Алистоне некий господин, который объявил этому вольному городу войну…

— Погоди, — прервал Бамбура я, — один человек? Объявил войну целому городу?

— Именно так, — кивнул маркиз, — притом ведет он ее весьма успешно. Магистрат стонет от его бурной деятельности, причем страдает от нее настолько сильно, что собрал достаточно средств, дабы обратиться за помощью в гильдию досаров.

Бамбур наконец развернул бумагу, которую до этого держал в руках, положил ее на стол и придвинул поближе ко мне. Я пробежал глазами документ.

— Патент кондотьера? На мое имя?

— Временный патент, — кивнул смуглолицый, — но дает обладателю все права и возможности полноправного члена гильдии. Я слышал, ты сегодня отъезжаешь в Алистон. Отыщи там этого человека и привези его сюда, ко мне. Желательно — живым. Справишься — гильдия оплатит твой долг в тысячу корон и даже добавит немного сверх того. Дальше будешь решать, хочешь ли ты остаться досар-кондотьером, или нет. Не захочешь, патент будет отозван, и все останется, как прежде.

— А если я не справлюсь? — как бы между делом поинтересовался я.

— Ты справишься, — улыбнулся маркиз да Монфор. — Даром, что ли, я тратил время на твое обучение?

С грохотом распахнулась дверь, и в ресторан ввалилась упитанная фигура в широкополой шляпе с пером, под которой невозможно было разглядеть лицо, а также в кожаном жилете, с болтающейся на боку шпагой. Визитер благоухал вином примерно на дюжину шагов вокруг. Придвинув ногой стул от соседнего столика, он тяжело плюхнулся на скрипнувшее под его немалым весом сидение рядом со мной и треснул кулаком по скатерти, так, что на столе подпрыгнула тарелка с остатками ветчины.

— Имбирного пива! — прокричал вошедший. — И побольше!

— Вы ведете себя недостойно, барон, — вкрадчиво заметил я, — еще немного, и я буду вынужден вызвать вас на дуэль!

— А и ладно, — хлопнул меня по плечу барон да Бант, — давненько мы с тобой не фехтовали, дружище, буду только рад размять косточки. Привет, Бамбур! Я слышал краем уха, ты куда-то едешь, Грат?

— В Алистон, — ответил я, — по делам.

— Вот и славно. А я ненадолго домой собрался, — доверительно сообщил Холт, дыхнув мне в лицо перегаром, и поднял принесенную ему слугой кружку, наполненную пенным напитком до самых краёв. — Привезу сюда отца, откроем тут пекарню прямо в имении. Загнется он там один, без меня.

— А баронесса?

— А что баронесса? Не до меня ей сейчас. Готовится приступить к службе, и одновременно ищет мебель да новые занавески в дом. Потерпит, пока вернусь через пару месяцев, а там, глядишь, поместье уже обретет жилой вид. Так что составлю тебе компанию, Грат, по крайней мере, до Кинслера.

— Поругались? — догадался я, неплохо зная характер Отры.

— Поругались, — неохотно кивнул мой друг. — Но помиримся, точно тебе говорю. Вот только отца привезу.

Что ж, в компании Холта начало путешествия обещает стать не таким уж и скучным.

— Так каково твое решение, Грат? — пристально посмотрел мне в глаза маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу.

Интересно, а какого решения он от меня все-таки ожидает?

Вздохнув, я молча забрал патент со стола, аккуратно сложил жесткий бумажный лист вчетверо и спрятал в карман.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/321530

Примечания

1

Я говорю на вашем языке. Приветствую тебя, воин.

(обратно)

2

Дословно перевести эту фразу на Всеобщий не позволяют соображения приличия.

(обратно)

3

Мензурное фехтование — фехтовальные поединки на саблях-шлегерах со строго фиксированным допустимым расстоянием между противниками. Фактически, соперники фехтовали, стоя на месте.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Важный урок

Глава 2 Наемник

Глава 3 В путь!

Глава 4 Трикса

Глава 5 Даин Гримнок

Глава 6 Горгулак

Глава 7 Разбойничьи разборки

Глава 8 Папаша Хлыст

Глава 9 Снова в путь

Глава 10 Хорзан

Глава 11 Большие неприятности

Глава 12 В столицу

Глава 13 Торжественный прием

Глава 14 Справедливый суд

Глава 15 Ордалия

Глава 16 Королевская крипта

Глава 17 Путь к морю

Глава 18 Дуэль

Глава 19 Альвион

Глава 20 Чудесное спасение

Глава 21 Розельвин

Глава 22 Лесные разбойники

href=#t23> Глава 23 Тайны замка Волфорк

Глава 24 Королевский прием

Глава 25 В поисках Аквилии

Глава 26 Таклана

Глава 27 Расставание

Глава 28 Дорожные споры

Глава 29 Спасательная операция

Глава 30 Мятежники

Глава 31 Дела военные

Глава 32 Снова дуэль

Глава 33 Да здравствует королева!

Глава 34 Коронация и свадьба

Глава 35 Интересное предложение

*** Примечания ***