видел в этом поругание чести человека и — срабатывало! Почти всегда…Один против всех он останавливал собой лавину, готовую расплющить «жертву», отлично понимая, что заодно могут расплющить и его…Качество, не подлежащее однозначному определению — одних восхищающее, других — жутко раздражающее, однако на все эти оценки Серёге было просто наплевать.
Но лишь одного не мог сказать Серёжа, доживя до тридцатника — что такое Любовь. Ему нравилось искать и находить чёткие определения всему — такой вот был у него пунктик, но для понятия «любовь» он не мог найти не только точного, но и вообще хоть какого-то определения, то есть, слова «любовь — это…» обрывались в провал, пустоту, ничто. Понятно было лишь то, что любовь нельзя искусственно вызвать, она не поддаётся ни уговорам, ни просьбам, ни слезам, ни мольбам, ни доводам рассудка, ни аргументам, она не подчиняется ни приказам, ни угрозам, на неё не действуют истерики, она обрушивается на свою жертву внезапно, всегда нежданно и ей наплевать, звали её или нет, а если она умирает, то всегда очень мучительно. Так что теорию любви Серёга знал, но удостовериться в ней на практике ни разу не получилось, однако и обделённым или несчастным он себя от этого вовсе не чувствовал. Ну, не считать же в самом деле любовью то жгучее чувство, которое испепеляло его в 14 лет к однокласснице, не называть же, в самом деле, любовью тот букет чувств, который вообще терзает любого отрока и отроковицу в период полового созревания.
…В таком вот утреннем умственном сумбуре настало время собираться на работу, где в обед Серёже предстояло отмечать в дружном коллективе свой маленький юбилейчик, а вечером встречаться с друзьями и подругами в кабаке…Серёжа собрался и, прихватив огромный торт, бутыли шампанского и приготовленные мамой накануне большие пироги с разными прослойками, поехал на работу. Перед входом в метро он автоматически принял кем-то протянутую ему бесплатную газету объявлений и рекламы, пока ехал — листал её, практически ничего не читая, огромная сумка с угощениями стояла у него под ногами. На предпоследней странице, в нижнем правом углу он прочитал странное объявление. Оно выделялось среди всех не размерами — было оно совсем небольшое, а именно своей странностью: прямо посередине почти пустого белого прямоугольника очень мелким шрифтом значились странные слова без начала «…тем, кто ищет Любви. Тем, кто ищет интима или выгодного брака — не обращаться!!!». И — адрес электронной почты, больше ничего. Серёжа почему-то вздрогнул, потом неровно оторвал клочок с объявлением и сунул его в карман.
Уже под утро вернувшись домой один и в неимоверном похмелье, он, всё же не теряя памяти, сел за комп и отправил по указанному электронному адресу письмо с просьбой об аудиенции в ближайшие выходные. Он даже не успел удивиться тому, что ответ пришёл практически мгновенно, как если бы только его письма сидел и ждал не отрываясь некто неведомый где-то там, на другом конце электронной почты. В ответе были лишь назначенная дата, время и конкретный адрес с номером на домофоне. И ничего больше.
В назначенный день Сергей быстро нашёл нужный дом в переулках Патриарших прудов, он очень любил этот район и отлично знал его. Дом был старый, пятиэтажный, но очень ухоженный, степенный и солидный, похожий на древнего потомственного аристократа. Серёжа набрал номер на домофоне, замок сразу щёлкнул и отомкнулся, Серёга вошёл в подъезд и тихо присвистнул: он оказался в огромной, просторной утробе парадного, в котором широченная мраморная лестница с чугунными перилами в виньетках вела пологой спиралью вверх, на этажи, и даже уродливо встроенная в центре парадного шахта лифта не могла заглушить великолепия лестничных площадок с гигантскими окнами в разноцветных витражах, стен с росписями в верхней части и потолочными плинтусами изящнейшего орнамента.
Серёжа не стал звать лифт. Он медленно двинулся по лестнице сквозь такое чудо, начисто забыв в эти минуты, зачем он сюда пришёл. А на 3-ем этаже он обнаружил нужную ему квартиру и…дёрнул за язычок маленького серебряного колокольчика, поскольку никакого другого звонка в эту квартиру не было. Колокольчик издал изумительный по прелести звук, и дверь тотчас начала медленно отворяться, как будто кто-то невидимый стоял там и ждал только нежного треньканья.
В дверном проёме никого не было, но в тёмной глубине, по-видимому, очень большой прихожей, лишь слегка освещаемой отсветами с лестничной площадки, Серёжа увидел где-то, как ему показалось, далеко-далеко, в самой-самой чёрной глуби огромное зеркало и в нём — чьи-то чёткие контуры на фоне дверного проёма. Он вздрогнул, в следующее мгновение хотел крикнуть «Да это же я!», но по позвоночнику пополз мерзкий ледяной страх, и вместо восклицания получился какой-то нелепый кряк. Сергей резко шагнул вперёд, в черноту прихожей и в тот же миг увидел, как из глубины огромного роскошного старинного зеркала выходит ему навстречу…он сам!
