Древние и средневековые поселения Дагестана [Сборник Статей] (pdf) читать онлайн

•»

И СРЕДНЕВЕКОВЫЕ
ПОСЕЛЕНИЯ

Д А Г Е С Т А Н С К И Й Ф И Л И А Л АН СССР
ОРДЕНА «ЗНАК ПОЧЕТА» ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ
им. Г. ЦАДАСЫ

ДРЕВНИЕ
И СРЕДНЕВЕКОВЫЕ
ПОСЕДЕНИЯ ДАГЕСТАНА
(Сборник статей)

Махачкала

1983

Ответственный редактор
М.-З. О. Османов

Художник
Т. У. Гапуров

ДРЕВНИЕ И СРЕДНЕВЕКОВЫЕ
ПОСЕЛЕНИЯ ДАГЕСТАНА
Сборник статей
Редактор Е. И. Чернигова
Технич. редактор В. С. Ваврешук
Сдано в набор 4. 07. 1983. Подписано к печати 2. 09. 1983.
Формат 70Х90У16. Бумага типографская № 1. Гарнитура «Литературная».
Печать высокая. Уел. печ. л. 11,7. Уч.-изд. л. 10,98.
Заказ 485. Тираж 300. Цена 83 коп. С01579.
Типография Дагестанского филиала АН СССР,
Махачкала, 5-й жилгородок, корпус 10.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Одним из важнейших достижений дагестанской археологии являет­
ся доказательство того, что коренное население края на протяжении
многих тысячелетий, начиная с раннего неолита (І-я пол. VI тыс. до
н. э.) вело оседлый образ жизни, основанный на земледельческо-ското­
водческом хозяйстве. Наряду с земледелием и скотоводством, с глубо­
кой древности здесь развивались и другие отрасли производства и раз­
личные промыслы: гончарное дело, металлургия и металлообработка,
ткачество, строительное дело и т. п., превращавшиеся в процессе дли­
тельного исторического развития в ремесла, сыгравшие значительную
роль в экономической жизни общества и быте населения. Разумеется,
на протяжении столь длительного времени имели место и неоднократ­
ные нарушения стабильного культурно-исторического развития местно­
го населения, вызванные социально-политическими, природно-климати­
ческими и иными причинами.
Все это определило характер поселений Дагестана, прошедших
длительный путь развития от небольших родовых поселков до крупных
городов со сложной социальной структурой. Настоящий сборник, посвя­
щенный изучению некоторых, в основном бытовых памятников, дает
определенное представление об отдельных важных этапах развития
древних и средневековых поселений Дагестана.
Как известно, еще в эпоху неолита и энеолита в горном Дагестане
сложились два типа поселений: постоянные и сезонные. Для первых
была характерна каменная архитектура жилых домов с центральными
очагами, рассчитанных на долговременное обитание оседлого земле­
дельческо-скотоводческого населения. Сезонные поселения без фунда­
ментальных жилых домов принадлежали скотоводам, пастухам, выпа­
савшим свой скот в высокогорьях вдали от оседлых поселений в летнее
время года. Это было обусловлено спецификой ведения наиболее ра­
ционального в условиях горного Дагестана земледельческо-скотоводче­
ского хозяйства с сезонными перегонами скота на высокогорные летние
пастбища, где временно проживало население, ухаживающее за ста­
дами. В эпоху ранней бронзы такой тип расселения получает в горном
Дагестане дальнейшее развитие. В статье М. Г. Гаджиева, которой
открывается настоящий сборник, дается обзор поселений горного Да­
гестана эпохи ранней бронзы, свидетельствующие о длительном разви3

тии здесь местного варианта куро-аракской культуры. Приведенные в
статье данные свидетельствуют о том, что в расссматриваемое время
постоянные поселения появляются не только в горных долинах, как
было в энеолите, но и на высокогорьях. Дальнейшее развитие получает
сложившаяся еще в неолите круглоплановая каменная архитектура,
которая в конце эпохи ранней бронзы сменяется прямоугольной, что
является проявлением сложного процесса становления на Северо-Во­
сточном Кавказе археологических культур эпохи средней бронзы.
Дальнейшее развитие этих архаических земледельческих поселков
идет по пути постепенного их превращения в качественно новые типы
поселений — городского типа. Такой путь эволюции древних поселений
характерен для оседло-земледельческих областей всего юга нашей
страны и сопредельных стран. Рассмотрению подобных поселений про­
тогородского или городского типов посвящен ряд статей данного сбор­
ника. Так, в коллективной статье В. Г. Котовича, В. М. Котович
и Б. М. Салихова дается характеристика остатков раннесредневекового
города, отождествляемого с центром раннесредневекового политическо­
го образования — страны Хамрин с «гуннским городом Таргу», упомя­
нутым армянским историком Вардапетом Гевондом. Раскопками уста­
новлено, что на месте городища Таргу в эпоху ранней бронзы (III тыс.
до н. э.) существовало крупное оседлоземледельческое поселение, а с
эпохи раннего железа (VII—IV вв. до н. э.) — укрепленное поселение,
со временем разросшееся в город, бытовавший в албанский (III в. до
н. э.—IV в. н. э.)
и раннесредневековый
(V — первая половина
VIII тыс. до н. э.) периоды. Город раннесредневековой поры, согласно
авторам статьи, имел трехчастную структуру, отражавшую сложную
социальную стратиграфикацию его обитателей.
Многолетние археологические исследования, проводившиеся в Дер­
бенте, позволили установить, что подобно большинству средневековых
городов Дагестана, он возник на месте древнего населенного пункта
скифского времени, бытовавшего и в албанский период, планировка
и территория которого вошли в структуру средневекового города соста­
вив его древнейшее ядро. Характеристике топографии, планировки
древнего поселения, выявленных строительных и других культурных
остатков, относящихся к досасанидскому периоду истории города, по­
священа статья А. А. Кудрявцева «Древнее поселение на дербентском
холме». В ней освещаются последовательные этапы обживания дербент­
ского холма в предскифское, скифское, албано-сарматское время от
возникновения здесь у важнейших «ворот» Кавказа в конце V III—на­
чале VII в. до н. э. мощной крепости до превращения его в город албан­
ского времени с выраженной социальной стратификацией.
Аналогичная картина эволюции древних поселений прослеживается
не только в приморской, предгорной части Дагестана, но и в горных
районах. Характеристике ряда укрепленных поселений раннесредневе­
кового времени, выявленных па территории Лезашинского плато,
4

посвящена статья А. И. Абакарова и М. Г. Гаджиева «Раннесредневе­
ковые укрепленные поселения горного Дагестана». Раскопками уста­
новлено, что они возникли еще в албано-сарматское время и по своей
структуре (двухчастной) могут рассматриваться типологически как
поселения городского типа. Это -свидетельствует о более сложной со­
циальной структуре раннесредневекового общества горного Дагестана,
чем это представлялось прежде.
Вопросам изучения социальной структуры средневековых поселе­
ний горного Дагестана посвящена специальная статья Д. М. Магомедо­
ва. В ней на основе рассмотрения данных археологии, сведений средне­
вековых авторов, историко-этнографического материала делается вы­
вод о том, что в горном Дагестане в X—XV вв. господствующими были
классовые феодальные производственные отношения, что нашло выра­
жение и в исторической топографии средневековых поселений, наличии
замков
Для понимания многих вопросов истории средневековых поселений
Дагестана важное значение имеют эпиграфические памятники. Публи­
куемые в данном сборнике А. Р. Шихсаидовым новые надписи, как от­
мечает автор, свидетельствуют об относительной густонаселенное™
в XIII—XIV вв. горных районов Дагестана по сравнению с равнинны­
ми, о переориентации плоскостных районов, опустошенных монгольски­
ми завоевателями на скотоводство, что привело к усиленному земле­
дельческому освоению горного Дагестана и интенсификации здесь хо­
зяйственной и политической жизни.
Неизменными спутниками древних и средневековых поселений
являлись различные культовые сооружения. Одному из Древних культо­
вых памятников посвящена статья О. М. Давудова «Святилище у высо­
когорного селения Хосрех». Раскопанное здесь квадратно-циркульное
в плане сооружение, сходное с подобными же культовыми памятника­
ми индо-иранских племен, согласно автору было построено или кимме­
рийско-скифскими или местными племенами, воспринявшими их культы
в результате продолжительных культурно-исторических контактов.
Как видим, предлагаемый читателю сборник содержит ряд интерес­
ных научных статей и ценных публикаций новых материалов по исто­
рии древних и средневековых поселений, имеющих важное значение
для понимания культурно-исторического развития населения Дагестана
в древности и средние века.
М. Г. Гаджиев.

М. Г. Гаджиев

ПОСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО ДАГЕСТАНА
ЭПОХИ РАННЕЙ БРОНЗЫ

Еще сравнительно недавно горный и, в особенности, высокогорный
Дагестан представлялся одной из слабо заселенных в эпоху ранней
бронзы и мало освоенных в хозяйственном отношении областей Кавка­
за. Здесь были известны лишь единичные памятники, относящиеся
к заключительному этапу данной эпохи (могильник Гоно, Верхнегунибское поселение — нижний слой) И поэтому история и культура Даге­
стана той эпохи освещались на основе очень ограниченных материалов
древних поселений Прикаспийского Дагестана 12. Систематические иссле­
дования, проводившиеся Институтом истории, языка и литературы
в горном Дагестане с конца 50-х и до 70-х годов, позволили ликвидиро­
вать этот пробел. Выявлен и частично исследован ряд памятников,
представляющих основные этапы культурно-исторического развития
горного Дагестана эпохи ранней бронзы. Особенно большая работа
проводилась по изучению поселений той эпохи, обзору и характеристи­
ке которых посвящена настоящая статья (рис. 1.)
Мекегинское поселение находится в области внешних предгорий Д а­
гестана на восточной окраине сел. Мекеги (Левашинский район), на
левом берегу глубокого каньоонообразного ущелья. Оно занимает вер­
шину и восточный склон невысокого продолговатого холмообразного
возвышения — мыса (500X80 м), огражденного с севера и востока
каньонами Мекегинского ущелья, с юга — неглубоким оврагом. Запад­
ная сторона полого спускается в сторону современного селения, а затем
также ограничивается крутым склоном. Это придает поселению естест­
венно-укрепленный характер (рис. 2).
Поселение было обнаружено в 1958 г. В. Г. Котовичем, раскопав1 Котович В. Г. Археологические работы в горном Дагестане.— М АД, т. II, М а­
хачкала, 1961, с. 25—36; Котович В. М. Верхнегунибское поселение. Махачкала,
1965 г.
2 Круглов А. П. Северо-Восточный Кавказ во II— I тыс. до н. э.— МИА, 1958,
№ 68, с. 20—30; Котович В. Г. Новые археологические памятники Южного Д агеста­
н а — МАД. т. I. Махачкала. 1959, с. 121 — 136; Мунчаев Р. М. Древнейшая культура
Северо-Восточного Кавказа.— МИА, № 100, М., 1960. с. 20—26.
6

Рис.

1. Карта памятников эпохи ранней бронзы Северо-Восточного Кавказа.

1 — Луговое; 2 — Бамутское; 3 — Шалажи; 4 — Серженьюрт I; 5 — Серженьюрт II;
6 — Харбуз-дун II; 7 — Зандак; 8 — Калининаул; 9 — Сигитма; 10 — Тарнаир; 11 —
Махачкалинское; J 2 — Чиркей; 13 — Эрпели; 14 — Чирката; 15 — Шебоха; 16 — Галгалатли; 17 — Анди; 18 — Ашали; 19 — Кижани; 2 0 — Ингердах; 2 1 — Местерух; 22 —
Хутрах; 23 — Гоно; 24 — Чинна; 25 — В. Гуниб; 26 — Ругудж а; 27 — Кучраб; 28 —
Кули; 29 — Гапшима; 3 0 — В. Лабкомахи; 31 — Карлобко; 32 — Мекеги; 33 — Кулецма; 34 — Карабудахкент; 35 — Манас-озень; 36 — Маяк-І; 37 — Уллу-ачи; 38 — Таргу;
39 — Геме-Тюбе-І; 4 0 — Геме-Тюбе-ІІ; 41 — Геме-Тюбе-ІП; 42 — Башлыкент; 43 — Янгикент; 44 — Мамай-Кутан-І; 45 — Мамай-Кутан-П; 46 — Джемикент; 47 — ВеликентIII; 48 — Великент-П; 49 — Великент-І; 5 0 — Гяур-Тапа; 5 1 — Карацан; 52 — Дербент;
53 — Ашата-Ярак; 54 — Белиджи; 55 — Ходж а Казмаляр; 56 — Ново-Мана; 57 —
Мамраш; 58 — Шаракун; 59 — Гильяр; 60 — Кяфле-тепелери; 6 1 — Тапа-Ятаги.

7

Р и с. 3. Мекегинское поселение. Строительные остатки.
8

шим на поселении в 1959 г. ок. 40 м2 площади3. Под слоем дерна и гу­
муса толщиной 0,3—0,4 м залегал культурный слой, достигавший почти
2 м. В верхнем горизонте обнаружены строительные остатки в виде
оснований каменных стен, принадлежавшие двум постройкам (рис. 3).
Одна из них пятиугольная (почти округлая) размером ок. 3,5—4 м
была пристроена к другому круглому в плане помещению, находивше­
муся к юго-западу от него. Ввиду ограниченности площади раскопа
вскрыта только часть стены второго помещения. Заполняющий при1
стройку культурный слой толщиной 0,2—0,3 м образован рыхлым су­
глинком с примесью золы и известнякового щебня. Он залегал на
древнем гумусном слое, ниже которого идет плотный материковый
суглинок желтого цвета. В восточном углу пристройки обнаружены
остатки разрушенной глинобитной печи, состоящей из двух камер, раз­
деленных невысоким бортиком. Топочная камера заполнена золой. Дно,
края второй камеры обмазаны глиной. От развалившегося сводчатого
перекрытия печи сохранились куски глиняной обмазки со следами.
прутьев.
Описанная пристройка с юго-запада и востока была образована
частично стенами двух округлых в плане каменных построек. Исследо­
ванию подверглось сооружение, расположенное к востоку от описанной
выше постройки и наполовину уничтоженное известняковым карьером.
В обрезе карьера отчетливо прослеживалась двухслойная страти­
графия.
В верхнем слое толщиной 1,3— 1,35 м была расчищена часть стены
овального сооружения, разрушенного карьером. Камни основания этой
стены лежали непосредственно на полу, обмазанном глиной.
Под полом находился насыщенный золой культурный слой толщи­
ной 0,45—0,55 м. В нем обнаружена часть небольшого круглого поме­
щения полуземляночного типа диаметром ок. 4 м в виде корытообраз­
ного углубления, стенки которого выложены каменной кладкой. Полом
служил плотный материковый суглинок, замазанный глиной толщиной
5—7 см.
В центре помещения находился углубленный в полу круглый очаг
(диаметр 042—4, глубина 0,4 м), стенки и бортик которого тщательно
обмазаны глиной, а у стены — хозяйственная яма (рис. 3).
Несмотря на небольшой объем раскопочных работ, удалось уста­
новить, что на М.екегинском поселении существовали круглоплановые
каменные жилища с центральными очагами и с небольшой передней
многоугольных очертаний подсобного назначения.
В. Г. Котович отмечал отсутствие существенных различий между
материалами верхнего и нижнего культурных слоев. Коллекция камен3
Котович В. Г., Котович В. М. Отчет о работе I горного отряда ДАЭ в 1958 г.
Махачкала, 1959, РФ ИИЯЛ, д. № 13, лл. 7— 11; Котович В. Г. Отчет о работе 2-го
Чиркейского отряда ДАЭ. Махачкала, 1960, РФ ИИЯЛ, д. 41, лл. 11—33.

9

Рис.

4. іМекегинское поселение. Изделия из кремня.

ных изделий поселения состоит из 192 предметов: кремневые изде­
лия — 184 (рис. 4), обсидиан — 1, изделия из речных галек — 5 (отбойник-наковаленок— 1, обломок песта— 1, ретушер— 1, без видимых
следов употребления — 2); клиновидный каменный топор из окремнен10

ного известняка — 1, зернотерка — 1. В верхнем слое найдено 109
предметов (кремень— 108, обсидиан— 1). Среди них: нуклеусы и их
обломки — 8 (призматических — 3), краевой скол нуклеуса — 2 (с
двусторонней частичной ретушью по одному краю— 1), пластины
и пластинчатые сколы — 1, без следов вторичной обработки— 1, отщепы со следами вторичной обработки — 7 (с ретушью — 4, с зубчатым
краем — 1, с выемкой— 1, острие— 1), долотовидное изделие— 1,
кремневый вкладыш серпа с двухсторонней обработкой — 1 (рис. 4 і7),
отщепы без следов вторичной обработки — 48 (с желвачной коркой —
12, обсидиановый — 1), обломки — 38 (с одним ретушированным
краем — 1).
В нижнем слое найдено 76 предметов: краевой скол нуклеуса —
1 экз., пластины и пластинчатые сколы — 7 (пластина трапециевидного
сечения, с краевой ретушью с брюшка по одному краю — 1, естествен­
но плоские пластины и их обломки — 3, обломки пластинчатых ско­
л о в— 3), отщепы со вторичной обработкой—4 (с ретушью плоской— 1,
зубчатой краевой — 1, долотовидные и стамескообразные изделия на
отщепах — 2; двухстороннеобработанное орудие (незаконченный вкла­
дыш серпа) — 1, обломки с забитостью краев — 2, отщепы без вторич­
ной обработки — 25, оболмки и осколки — 36.
В коллекции представлены только две правильные призматические
пластины (рис. 4Э, н), 12 естественно-плоских пластин или пластинча­
тых сколов с ретушированными краями (рис. 45, і3, іб). Основная масса
изделий состоит из отщепов с ретушью (11 экз.) и без следов вторичной
обработки (73 экз.) и обломков (74 экз.). Процесс деградации пластин­
чатой индустрии, преобладания отщепов над пластинами, наметившийся
в конце энеолита, в эпоху ранней бронзы получают свое полное выра­
жение. Примечательно, что в коллекции присутствуют изделия с двусто­
ронней обработкой (вкладыши серпов), не свойственные для энеолита
Восточного Кавказа и появляющиеся здесь только в эпоху ранней брон­
зы 4. Судя по кремневому инвентарю, Мекегинское поселение может
быть отнесено к раннему периоду эпохи ранней бронзы. Этому не про­
тиворечит и остальной вещественный инвентарь: это костяные шилья,
проколки, лощила, металлические предметы. Последние представлены
шилом и двумя бронзовыми стерженьками, изготовленными из медно­
мышьякового сплава с малым содержанием мышьяка (0,4—0,7%) 5С металлургией и металлообработкой связана также находка топора
с желобчатым перехватом, использовавшегося для дробления руды
и обломок глиняной литейной формы.
Наиболее массовым и выразительным материалом является кера4 Гаджиев М. Г. К выделению северовосточнокавказского очага каменной ин­
дустрии ранних земледельцев.— В кн.: Памятники эпохи бронзы и раннего железа
в Дагестане. Махачкала, 1978, с. 27.
5 Анализы произведены в лаборатории археологической технологии института
истории АН Азерб. ССР И. Р. Селимхановым.

11

12

мика. С технологической стороны мекегинская керамика характеризует­
ся ручной лепкой, грубоватым тестом с примесями дресвы, хорошим
обжигом и разноцветной (от красного до черного) поверхностью. Внут­
ренняя поверхность розового или красного цвета, встречается более,
чем на трети всей керамики. В остальных случаях внутренние поверх­
ности серые. По способу обработки наружной поверхности вся керамика
подразделяется на гладкостенную (с тщательно заглаженной или зало­
щенной поверхностью) или грубо заглаженную. На Мекегинском посе­
лении совершенно отсутствует керамика с обмазанной жидкой глиной
поверхностью, известная на некоторых раннебронзовых памятниках
Дагестана. Гладкостенная керамика — это в основном столовая
и тарная посуда. Столовая посуда представлена почти стандартными
формами.
I. Миски в виде перевернутого усеченного конуса с ручками в виде
горизонтального выступа (рис. 55- 7).
II. Горшочки одноручные, нередко толстостенные с цилиндрически­
ми горловинами, отделенными от тулова уступом. Часто подобные сосу­
ды имеют лощеную до блеска поверхность (рис. 5ю, п).
III. Крупные банки с одной ленточной ручкой с прямыми стенками,
заканчивающими закругленной закраиной, либо отогнутым наружу
венчиком (рис. 5|4). Среди посуды столового назначения встречаются
также мелкие сосуды этих же форм (кружки, банки, чаши) (рис. 5із).
Тарная посуда характеризуется крупными пифосообразными сосу­
дами с округлым, яйцевидным туловом, непропорционально узким дном
и широким горлом, иногда отделенным от тулова уступом. Они снаб­
жались тремя широкими ленточными ручками, прикрепленными ниже
середины тулова. Внешняя поверхность разноцветная: серого, бурого,
коричневатого или красноватого оттенков со следами лощения. На од­
ном из сосудов имеется орнамент в виде трех налепных шишечек, рас­
положенных симметрично под венчиком (рис. 5]5, !6). Подобные сосуды
служили для хранения пищевых запасов, жидкостей и устанавливались
в специальных углублениях или целиком закапывались в землю.
Керамика с грубо заглаженной поверхностью, видимо, служила
в качестве кухонной посуды. Ее преимущественно темно-коричневая
поверхность нередко закопчена. Она представлена в основном различ­
ными горшками со вздутым туловом и сильно отогнутым венчиком,
к которым иногда прикреплялись ленточная ручка или псевдоручки
в виде горизонтального налепа с круглым отверстием (рис. 5і2).
К керамике кухонного назначения следует отнести также глиня­
ные сковороды со сквозными отверстиями под закраиной (рис. 52),
плоские дисковидные плиты-жаровни, которые устанавливались над
центральным очагом на глиняных очажных подставках в виде «рога­
тых» кирпичей или катушек с ручками и округлыми сквозными отвер­
стиями вдоль и поперек их продольной оси (рис. 5і).
Особенностью мекегинской керамики в целом является почти пол­
13

ное отсутствие орнамента, за исключением упомянутых конических
выпуклин на сосудах из обоих слоев и единичных случаев находок
в верхнем слое обломков, украшенных горизонтальным или дугообраз­
ным валиками (рис. 58 , 9 , іб) •
Керамика Мекегинского поселения, как и жилые постройки, свиде­
тельствует о его принадлежности к кругу памятников куро-аракской
культуры. Особенно показательны в этом отношении сосуды с цилин­
дрическими горловинами, отделенными от тулова уступами, миски,
банки, сковороды, различные очажные подставки, являющиеся ведущи­
ми формами керамики куро-аракской культуры6.
Не совсем ясно было хронологическое положение Мекегинского
поселения в ряду памятников данной культуры. Исходя главным обра­
зом из типологии керамики куро-аракская культура обычно делится на
три периода или этапа. Памятники приморской части Дагестана (Каякент, Великент и др.), в которых встречается керамика с рельефным
спирально-концентрическим орнаментом, принято относить к среднему
этапу, характеризующемуся керамикой с такой орнаментацией7. На
Мекегинском же поселении подобная керамика не представлена, как
и посуда с обмазанной внешней поверхностью, столь характерная для
памятников прикаспийской части Дагестана. Первоначально В. Г. Котович сомневался в том, являются ли эти различия локальными особен­
ностями раннеметаллической культуры горного Дагестана или их сле­
дует считать признаками, свидетельствующими о большей древности
данного памятника по сравнению с прикаспийскими поселениями8. Од­
нако в последней своей работе он «омолодил» возраст Мекегинского
поселения, отнеся его ко второму из выделенных им трех этапов разви­
тия культуры эпохи древней бронзы в Дагестане, который, по его .мне­
нию, характеризуется «как период бытования в основном неорнаментированноп гладкостенной керамики»9. Этому этапу, названному Мекегинским, по его мнению, предшествовал ранний Великентский этап,
к которому им были отнесены поселения прикаспийского Дагестана
с керамикой, украшенной рельефным спирально-концентрическим ор­
наментом 10.
Однако стратиграфические наблюдения, сделанные в процессе но­
вых раскопок Великентского и Каякентского поселений, позволили
выделить два продолжительных этапа их обживания. Для раннего этапа
характерна преимущественно неорнаментированная гладкостенная кера­
6 Мунчаев Р. М. Кавказ на заре бронзового века. М., 1975, с. 181— 190.
7 Там же, с. 195.
8 Котович В. Г., Шейхов Н. Б. Археологическое изучение Дагестана за 40 лет.
УЗ ИИЯЛ, т. VIII, Махачкала, 1960, с. 337; Котович В. Г. К вопросу о древнем зем­
леделии и скотоводстве в горном Дагестане. УЗ ИИЯЛ, т. IX, Махачкала, 1961, с. 285.
9 Котович В. Г. Проблемы культурно-исторического и хозяйственного развития
населения древнего Дагестана. М., 1982, с. 113.
•о Там же.

мика, а для позднего — керамика с рельефной спирально-концентриче­
ской орнаментацией в сочетании с грубо обмазанной внешней по­
верхностью11. Основываясь на этом, мы считаем, что Мекегинское
поселение, в котором встречена только гладкостенная, в основном
неорнаментированная керамика, следует отнести к начальным этапам
эпохи ранней бронзы. С такой хронологией хорошо согласуются оха­
рактеризованный выше кремневый инвентарь, характерный для раннего
периода древней бронзы, когда в связи с распространением металлов
на Восточном Кавказе происходит деградация пластинчатой кремневой
индустрии, устанавливается типичный для этого времени ограниченный
набор кремневых изделий, среди которых впервые появляются двустороннеобработанные орудия (вкладыши серпов).
Мекегинское поселение с его фундаментальными каменными по­
стройками было рассчитано на постоянное проживание. Оседлый быт
его обитателей базировался на земледельческо-скотоводческом хозяйст­
ве. О занятии земледелием свидетельствуют вкладыши серпов, зерно­
терки, отпечатки зерен голозерного ячменя на керамике. В стадах пре­
обладал мелкий рогатый скот, что также весьма характерно для
хозяйства племен куро-аракской культуры 12.
В этой же центральной части внешнепредгорного Дагестана, поми­
мо Мекегинского, известны еще четыре поселения у сс. Гапшима Акушинского1314, Верхнее Лабкомахи и, Карлабко І5, Кулецма Левашинского
района, которые, судя по небольшим коллекциям поверхностных сборов,
состоящих в основном из обломков керамики, могут быть отнесены
к эпохе ранней бронзы.
Наиболее полно исследованы Чиркейское и Сигитминское поселе­
ния в северной части Дагестана.
Чиркейское поселение находится на левом берегу Сулака (теперь
Чиркейского водохранилища) у оставшегося под водой бывшего
с, Старый Чиркей. Поселение расположнео на горе Тадшоб — останце
11 Гаджиев М. Г. К периодизации куро-аракской культуры на Северо-Восточном
Кавказе — X Крупновские чтения. Тезисы докладов. М., 1980, с. 1, 2. Примерно такая
же последовательность в развитии керамики была установлена Р. М. Мунчаевым
в 1954 г. в шурфе, заложенном на Великентском поселении, где керамика с обмазан­
ной внешней поверхностью встречается только в верхних горизонтах. См.: Мунчаев Р. М. Древнейшая культура..., с. 97.
12 Всего определено 43 особи. Среди них домашние мелкие жвачные — 46%;
крупные — 13,9%,
собак — 2,3%, свиней — 4,6%, прочих — 32,7%. Диких живот­
ных — 37,2%; Золотов К. Н. О животноводстве в древнем Дагестане.— Труды Даге­
станского сельскохозяйственного института, т. 18. Махачкала, 1968, с. 237.
13 Котович В. Г. Археологические работы в горном Дагестане, с. 23, 24.
14 Давудов О. М. Отчет о работе Верхнелабкомахинского отряда ДАЭ в 1972 г.
РФ ИИЯЛ, д .,№ 383. с. 11, 12.
is По сведениям О. М. Давудова на поселении Карлабко, расположенном на
вершине и южном склоне скальной платформы, до превращения его в каменный карьер
на поверхности видны были круглоплаиные каменные постройки.

древней террасы высотой 70—100 м в виде треугольника, вытянутого
с запада на восток с обрывистыми крутыми склонами. Останец пред­
ставляет собой созданную самой природой естественную крепость, куда
можно было проникнуть по крутым тропинкам и скальным ступенькам.
Обитатели поселения пренебрегли всеми неудобствами, чтобы обезопа­
сить себя. Верхняя площадка горы делится как бы на две части прохо­
дящей по средней линии ложбинкой, переходящей в восточной части
горы в овраг. Остатки древнего поселения выявлены в северной части
горы на склоне, обращенном на юг, в сторону оврага (рис. 6).

На поселении исследовано ок. 1500 м2 площади, на которой выяв­
лены остатки более 20 построекІ6. В основном они сосредоточены
в восточной части горы над оврагом на склоне и узкой продолговатой
площадке. Остатки каменных домостроений располагались тремя сту­
пенчато возвышающимися друг над другом рядами на частично врезан­
ных в склон искусственных террасах.
•6 Поселение исследовано Чиркейской археологической экспедицией Института
ИЯЛ в 1965, 1966 гг. под руководством автора. См.: Гаджиев М. Г., Абакаров А. И.,
Магомедов М. Г., Маммаев М. М„ Федоров Г. С. Отчеты об археологических иссле­
дованиях в зоне строительства Чиркейской ГЭС в 1965, 1966 гг. РФ ИИЯЛ, д. № 227.

16

Чиркейское поселение застроено почти стандартными домами, со­
стоящими из круглопланного жилого помещения, к которому, как уста­
новлено в ряде случаев, пристраивали небольшие передник — сени
(рис. 7). Опишем одно из хорошо сохранившихся жилых помещений,
погибшего, как установлено в процессе раскопок, в результате пожара
(рис. 8). Помещение крутлоплановой формы было заполнено завалом
мелких камней вперемешку с землей толщиной 40 см от обвалившихся
стен. Под завалом на всей площади помещения выявлена прослойка
глины толщиной 4—6 см, под которой находились обгорелые балки,

Р и с . 7. Чиркейское поселение. Круглопланные жилища.

прутья и другие культурные остатки. Судя по ним, перекрытие помеще­
ния было плоским и состояло из рядов параллельно сложенных балок,
перекрытых настилом из тонкого хвороста. Такого рода перекрытия,
по-видимому, опирались на центральные столбы. Диаметр помещения
5,20 м. Стены возведены из известняковых камней с естественными
и нередко специально обработанными плоскими прямоугольными гра­
нями. Стена сохранилась на высоту 1 м, толщина ее 0,6—0,7 м. Вход
в помещение как и во всех других круглоплановых постройках нахо­
дился с южной стороны. Он представлял собой конически суживающий­
ся во внутрь коридор длиной ок. 2 м, шириной на выходе 1,70 м, внутри,
со стороны помещения — 0,9 м. Напротив дверного проема у стены
находилось подпрямоугольное каменное возвышение — лежанка дли­
ной 2,2 м, шириной 1.75 м, а вдоль всей стены восточной половины
17

2 Заказ 485

М а 7” а ч к з л а
.

і: J

ДагФАН CCQP

Р іі с. 8. Чиркейское поселение. Круглопланное жилище.

помещения располагалась сложенная из камней лавка длиной 7,2 м,
шириной — 0,5 м, обмазанная глиной. В углу, между лежанкой и лав­
кой находилась округлая яма диаметром 0,7 м, глубиной 0,3 м, дно
и стенки которого обмазаны глиной. Яма была заполнена обуглившим­
ся зерном. В центре помещения располагался круглый, вкопанный
в землю, очаг (диаметр — 0,5 м, глубина — 0,35 м) с обмазанной
стенкой и широким глиняным бортиком, приподнятым над полом.
В западной половине помещения находились два крупных (высо­
т а — 0,65—0,70 м) сосуда-хранилища, вкопанные в землю и закрытые
тонкими каменными плитами. Под венчиками сосудов имеются поі—2
отверстия, служившие, повпдимому, для вентиляции.
Описанный интерьер, различаясь в некоторых незначительных де­
талях, повторялся во всех исследованных круглоплановых жилищах
Чиркейского поселения.
К подобным жилищам пристраивались небольшие сени овальной
или неправильной угловатой в плане формы, в которой, как правило,
находились двухчастные печи с разделенными топочками и обжигатель­
ными камерами и сводчатыми перекрытиями. Такой свободно стоящий
дом, конструктивно не связанный с другими подобными же, рядом на­
ходящимися домами, характерен и для других поселений горного Даге­
стана рассматриваемой эпохи.
18

Рис.

2*

9. Чиркейское поселение. Изделия из кремня (1—8 ), камня (20, 22, 23), кости
(21, 2-5, 25), металла (9— 12), керамика (26—28).

19

Из Чиркейского поселения происходит большое количество хозяй­
ственно-бытового инвентаря, характеризующего различные стороны
хозяйственной деятельности, быта и культуры его обитателей. Найдены
разнообразные продолговатые и круглые терочники, мотыжки из раско­
лотых речных валунов, песты, в том числе конусовидные, с плоской ра­
бочей поверхностью. Большой интерес представляют каменные топоры,
особенно боевые, отполированные до зеркального блеска (рис. 92з), т. н.
«выпрямители» древок стрел (рис. 920).
Среди множества каменных изделий сравнительно мало кремневых
предметов. Всего обнаружено их около 70, в том числе два нуклеуса
для получения отщепов, долотовидное орудие (рис. 922), обломок
скребка, вкладыши серпов с двусторонней ретушью (9.s-6), флажковидные или ассиметричные наконечники стрел (2 экз.) (рис. 97, s). Осталь­
ное — отщепы и осколки, среди которых имеются только единичные
экземпляры со следами вторичной обработки. Примечательно также
полное отсутствие пластин. Упадок кремневой индустрии связан с ши­
роким внедрением в быт бронзы — нового материала для изготовления
орудий труда и предметов вооружения. При раскопках найдены нако­
нечник копья с четырехгранным насадом, изготовленный из металлурги­
чески чистой меди (рис. 9іЭ), тесло (рис. 9|7), ромбический клинок
ножа с невыделенным черешком (рис. 9is), шилья (рис. 9із, іб), спи­
ральные пронизки (рис. 9 9 , 10 , 1 2 ), браслеты (рис. 9 і5), очковидные под­
вески (рис. 9ц), изготовленные из мышьяковистой бронзы17. С металло­
обработкой связан найденный на поселении каменный топор с
желобчатым перехватом, использовавшийся для дробления руды
(рис. 922).
Наряду с камнем и металлом, в качестве поделочного материала
в Чиркее использовалась и кость из которой изготовлялись проколки,
шилья, лощила, струги (рис. 92і ), пряслица, украшения и др.
Важное место в быту обитателей поселения занимало гончарное
производство. Его продукция в Чиркее более разнообразна, чем в Мекеги. Керамика в основном светлая,- серая, розовая, разноцветная. Чер­
нолощеная посуда почти неизвестна. В изломе цвет в основном серый.
Внутренняя поверхность нередко розовая. Очень редко встречается
керамика с грубообмазанной поверхностью. Тесто содержит неоргани­
ческие примеси, в основном дресвы. Некоторые керамические изделия
непосредственно связаны с интерьером жилищ. Так, с центральным
очагом связаны очажные подставки катушковидной цилиндрической
формы с отверстиями или в виде рогатых кирпичей (рис. 92s). На по­
добные подставки над центральным очагом устанавливались дисковид­
ные плоские плиты-жаровни (рис. 927) или сковороды с невысокими
бортиками с рядом сквозных отверстий под закраиной (рис. 926).
і" Кореневский С. Н. О металле эпохи ранней бронзы Дагестана.— В кн.: Памят­
ники эпохи бронзы и раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1978, с. 41, 42.

20

Рис.

10. Чиркейское поселение. Керамика.

21

Тарная посуда представлена в основном тремя типами: I — сосуды
с широкой цилиндрической горловиной, отделенной от яйцевидного
тулова уступом и с непропорционально маленьким донцем. Ниже сере­
дины тулова прикреплены по три широкие ленточные ручки. Некоторые
сосуды этого типа орнаментированы выпукло-вогнутым орнаментом
в виде трех симметрично расположенных ниже перегиба букв «М»
(рис. 1Оі?)- II.— Узкогорлые с отогнутым венчиком трехручные сосуды
яйцевидной формы (рис .Юн). III — широкогорлые корчаговидные
сосуды с непропорционально узким дном, грубозаглаженной, иногда
обмазанной поверхностью. Они имеют по две ленточные ручки, над
которыми под закраиной прикреплены горизонтальные выступы-держа­
ки (рис. 10 ,5 , is).
К кухонной керамике, наряду с жаровнями и сковородами, о кото­
рых говорилось выше, с определенной долей вероятности можно отнести
пмфообразные двуручные сосуды с заглаженной, иногда со следами
обмазки внешней поверхностью. Округлобокие котлы со стянутым вер­
хом (загнутым внутрь краем) с двумя ленточными ручками на выпук­
лой части тулова. Один из таких сосудов орнаментирован резным
узором из концентрических кругов и отходящих от них косых полос
(рис. ІО1 2 ). Устойчивую серию составляют низкие со вздутым туловом
широкогорлые гладкостенные горшочки с отогнутыми наружу венчика­
ми, под которыми прикреплялись преимущественно по одной ленточной
ручке (рис. 10g, 7 ). Такие сосуды могли быть использованы как кухон­
ные и столовые.
К столовой керамике относится гладкостенная с тщательно загла­
женной или лощеной внешней поверхностью посуда, представленная
почти стандартными типами.
I. Миски: 1) прямостенные или округлобокие с одной ленточной
ручкой, прикрепленной к закраине (рис. 10і); 2) глубокие округлобокие
с двумя ленточными ручками под закраиной (рис. 104, 1 3 ) .
II. Одноручные горшки с цилиндрической горловиной, отделенной
от вздутого тулова уступом, плечики которых украшены орнаментом
из нарезных или реже параллельных линий, косо отходящих от рельеф­
ных шишечек, вмятин (в одном случае полосы состоят из рельефных
валиков (рис. 10б, 8-п).
III. Баночные сосуды с жестким, четко выраженным углом между
дпом и плавно отходящим наружу стенкой. На одном из таких сосудов
имеется нарезной орнамент в виде зигзагообразных полос (рис. 102).
IV. Небольшие чашки, кружки, повторяющие в основном формы
более крупной столовой посуды.
V. Сосуды специального назначения представлены двумя неболь­
шими одноручными чайничками (рис. Юз).
Керамика Чиркейского поселения более разнообразна не только по
формам, но и по способу обработки поверхности (наличие обмазки),
форме ручек (например, мекегинские миски снабжались ручками-вы­
22

ступами, а чиркейские — только петлевидными ленточными), орнамен­
тации (мекегинская керамика почти лишена орнаментации, а чиркейская — довольно часто украшена рельефными и резными узорами).
Различия эти нам представляются не локальными, а хронологическими,
и указывают на более поздний возраст Чиркейского поселения по
сравнению с Мекегинским. Об этом свидетельствуют и отмеченные
выше особенности развития производственного инвентаря этих двух
поселений (ограниченное количество кремневых изделий, более широкое
распространение металла в Чиркее по сравнению с іМекеги и др.).
Хозяйство у обитателей Чиркейского поселения комплексное,
земледельческо-скотоводческое. О большой роли земледелия говорят
многочисленные орудия, связанные с земледелием (зернотерки, тероч­
ники, вкладыши), зернохранилища, находки зерен злаков (пшеница,
ячмень, полба). Скотоводство имело преимущественно овцеводческое
направление. По определимым костям (1919 костей) из раскопок 1965
года был установлен следующий состав животных: крупный рогатый
скот — 25 особей, овцы и козы -— 126, лошади — 2, свиньи — 6, соба­
к а — 1, дикие животные (олени, серны, зайцы, рыси и т. д.) — 29 осо­
бей 18.
Сигитминское поселение находилось на границе предгорий и сте-

>8 Золотов К. Н. О животноводстве в древнем Дагестане, с. 243—244.

2.3

пей, что в значительной степени определило особенности материальной
культуры его обитателей. Оно расположено на горе Сигитма на правом
берегу Сулака в 3 км к югу от с. В. Чирюрт, занимает ок. 500 м2 пло­
щади у гребня и северного склона горы. Скалистая гряда почти отвесно
обрывается к югу и круто падает к северу. Местность представляла
собой хорошо укрепленное природой надежное убежище на труднодо­
ступной скале. Поселение исследовано полностью19 (рис. 11).
По своей планировке это было обычное горное поселение (рис. 12).
Строения располагались по склону горы в два ряда таким образом,
что верхний ряд ступенчато возвышался над нижним. Верхний ряд со­
стоял из трех жилищ и двух площадок, служивших, по мнению иссле­
дователей поселения, основаниями жилищ или летних навесов. В ниж­
нем ряду, отделенном от верхнего полосой, наклонной скалы, шириной
1,5—2 м, располагались два жилища. Жилище и площадка являлись
смежными помещениями и по существу составляли один комплекс. Они
в плане имели формы, близкие к квадратам с закругленными углами
и в разной степени углублены в скалу. Входы в жилища, как правило,

Рис.

12. Сигитминское поселение. План остатков построек.

расположены с южной стороны. Одно из жилищ верхнего ряда было
углублено южным краем в скалу на 1 м. В плане оно имело не вполне
правильную форму, близкую к квадрату с закругленными углами дли­
ной 4 м, шириной 3,6 м. Стены возводились из камня сухой кладкой.
>9 Раскопки производились в 1956, 1957 гг. археологическими экспедициями И н­
ститута ИЯЛ под руководством В. И. Канивца и Г. М. Бурова. (См. Отчеты В. И. Канивца и Г. М. Бурова о полевых исследованиях 1956, 1957 гг. РФ ИИЯЛ, д. №№ 68.
69. Канивец В. И. Дагестанская археологическая экспедиция в 1956 г. Ученые записки
Института истории, языка и литературы Дагфилиала АН СССР, т. III, Махачкала,
1957, с. 158, 159.

24

Для поддержания кровли, как считают исследователи поселения, слу­
жили столбы, закрепленные в углублениях в скале.
Внутри жилища направо у входа у южной стены располагались
печь и лежанка, высеченная в скале. Сводчатая печь представляла со­
бой квадратное в плане сооружение размером 1,3X1.2 м, состояло из
глиняного пола и расположенного слева от него топочного канала,
совершенно такого же типа, что в Мекеги и Чиркее. Край перекрытия
печи украшен врезным орнаментом в виде зигзага из трех параллель­
ных линий. Это жилище было возведено на месте старого жилища дли­
ной 4,8 м (ширина не установлена), ог которого сохранились ровный
скальный уступ-лежанка и развал печи.
В стратиграфическом отношении интересен комплекс строительных
остатков в восточной части верхнего ряда построек. Выделяются два
этапа обживания помещения. Первоначально оно занимало скальное
углубление неправильно трапециевидной формы с закругленными угла­
ми размером 5—4X3,8 м. В нем находились две двухчастные печи
с обычными разделенными глиняным бортиком топочными и обжига­
тельными камерами. Стратиграфия заполнения жилища: а) тонкий
(0,10—0,15 м) слой серой зольной земли, б) слой красной земли с об­
ломками печины (0,30—0,35 м), в) в северной части останца на скале
залегал тонкий (5 см) слой сажи.
Заполнение печины с золой и землей стало основанием нового жи­
лища. На этом заполнении была возведена каменная стена из необрабо­
танных плит колотого песчаника сухой кладкой (4—5 рядов), разделив­
шая углубление на западную и восточную части, и с соединявшим их
проемом. Южная и восточная стены сохранились хуже. С запада углуб­
ление ограничено высоким покатым выступом, высеченным в скале.
Позднее помещение занимало не только углубление в скале, но и при­
легающий с востока более высокий участок скалы. Поздние постройки
в целом имели форму трапеций длиной но южной стене 6,8 м, ширной
4,2 м. Вход в помещение находился с восточной стороны. Таким обра­
зом, постройка второго этапа обживания поселения состояла из 3-х
частей: двух смежных камер трапециевидной формы, разделенных попе­
речной стеной, и возвышенного участка скалы, расположенного к восто­
ку. В западной камере з юго-восточном углу находилась обычная
двухчастная печь, которая перекрывала аналогичную печь нижнего
слоя. В восточной камере в центре, находился аналогичный чиркейскому, суживающийся книзу круглый очаг, впущенный в слой первого эта­
па обживания жилища. Диаметр очага 0,7 м, глубина 0,18 м.Плоский
край очага укрешен налепами — четырьмя ориентированными по стра­
нам света рельефными кольцами и симметрично расположенными меж­
ду ни:,:и четырьмя налепами в виде стилизованных рогов барана
(рис. ІЗю).
Как видим, в архитектурно-планировочном отношении • Сигитминское поселение характеризует уже иную строительную традицию, отлич25

6

Рис.

25

13. Сигитминское поселение. Изделия из кремня (1—3 ),
(8, 15), кости (4, 5, 7, 14), металла (6), керамь""’ (9— 13).

камня

ную от традиции круглоплановой архитектуры, свойственной для Чиркейского и Мекегинского поселений. Основным конструктивным элемен­
том сигитминского дома являлось сооружение из прямых стен, хотя
и с закругленными углами. В жилом помещении обычной становится
наземная двухчастная пристенная печь, а центральный углубленный
очаг, типичный для круглопланных помещений, хотя еще и сохраняет­
ся, теряет свое прежнее значение (на поселении обнаружено только
три таких очага, а двухчастных печей — 16). Но, несмотря на эти нов­
шества, на Сигитминском поселении основным типом домостроения
остается свободно стоящий дом, состоящий из жилого помещения
и примыкающего к нему дворика — площадки. И только на позднем
этапе обживания поселения в результате перестроек возникают уже
смежные двух-трехкамерные постройки.
Среди каменных изделий здесь преобладают земледельческие ору­
дия: зернотерки (рис. 138), терочники, песты. Небольшая коллекция
кремневых изделий состоит из двустороннеобработанного вкладыша
серпа (рис. 13,). двух треугольных наконечников стрел с выемкой
в основании (рис. 132, з) и свыше 20 обломков. Оригинальны т. н. «вы­
прямители древок стрел» — песчаниковые плитки с желобками и шли­
фованный боевой топор из черной кристаллической породы с расширен­
ной и опущенной лезвийной частью, молоточковидным круглого сечения
обухом и круглым отверстием (рис. 13і5*)Костяные предметы включают проколки (рис. 134), лощило, череш­
ковые наконечники стрел с коническим и четырехгранным острием,
гарпун (рис. 133), колечко (рис. 137) и боевой топор, аналогичный
шлифованному каменному топору (рис. 13ц).
Кроме каменных и костяных орудии, связанных с земледелием,
скотоводством и охотой, хозяйственную деятельность жителей поселе­
ния освещают палеоботанические находки (зерна пшеницы) и костные
остатки, преимущественно мелкого и крупного рогатого скота, лоша­
дей, а также диких животных, служивших объектами охоты — оленя,
дагестанского тура, безоарового козла 20. В нижнем слое определено 67
особей: домашних — 36 (мелкий рогатый скот — 23, крупный — 13),
диких — 31. В верхнем слое — 47 особей: домашних — 35 (мелкий —
22, крупный — 13), диких — 12 21.
Изделия из металла представлены медной спиральной пронизкой
из узкой ленты и бронзовым наконечником копья с четырехгранным
насадом, аналогичным чиркейскому (рис. 136).
Как обычно для древних поселений, основную массу вещевого
материала из Сигитмы составляет керамика.
Исследователи выделили на поселении два слоя. К верхнему были
отнесены незначительные строительные остатки, перекрывавшие или
20 Канивец В. И. Дагестанская археологическая экспедиция, с. 159.
21 Золотов К. Н. О животноводстве..., с. 237, 245, 246.

27

разрушавшие первоначальные сооружения. Между двумя слоями четкая
стратиграфическая граница отсутствовала, но в общем керамический
материал позднего периода, как отмечают исследователи памятника,
повсюду лежал над культурными остатками раннего периода. В почве
выделялись два горизонта: гумусный и зольный. Керамика, характер­
ная для позднего периода, встречалась только в гумусовом горизонте
и почти отсутствовала в зольном.
Керамика нижнего слоя характеризуется посудой разной степени
обжига, изготовленной вручную из теста с примесью дресвы и сланце­
вой глины. Сосуды серого, желтоватого и оранжевого цвета. Преобла­
дают светлые тона. В изломе черепки двух-трехцветные. Поверхность
обычно гладкая, реже лощеная. Орнамент налепной, резной, вдав­
ленный.
Выделяются группы кухонной, тарной и столовой посуды. К кухон­
ной относятся сковороды со сквозными отверстиями под закраиной
(рис. 149) и круглые плиты-жаровни со слегка приподнятыми (рис. ІЗэ)
краями. Находки подобных сосудов, связанных с центральным очагом,
единичны. Не встречены также связанные с центральным очагом
и очажные подставки.
К кухонной керамике относятся и найденные здесь разнообразные
горшки (конические, пифосообразные с ручками или упорами у венчи­
ка (рис. 14із-ів), вздутым тулов'ом, в разной степени отогнутым наружу
венчиком (рис. 142з-25), баночные (рис. 14І0). Некоторые сосуды снаб­
жены обычными ленточными ручками или ручками с замкнутыми дуго­
образными валиками. Горшки обычно не орнаментированы, за исклюечнием двух сосудов, из которых один сплошь покрыт ногтевыми вдавлениями, другой — имеет выступ у венчика. Имеются также сосуды
специального назначения, в частности дуршлаги (сосуды со сквозными
отверстиями).
Тарная посуда сходна с Чиркейской и представлена двумя типами.
Первый характеризуется пифосообразными сосудами высотой до 0,5 м
и с более широким, почти цилиндрическим, горлом, двумя или тремя
ручками, расположенными на выпуклой части тулова. Иногда в верхней
части такие сосуды орнаменторвались горизонтальной бороздкой
(рис. 142б—
2 3 ) • Второй тип
представлен трехручными амфоровидными
сосудами, имеющими выпуклое тулово, сравнительно узкое донце
и суживающееся кверху горло. У отдельных сосудов горло отделено от
тулова небольшим уступом или валиком. Иногда они орнаментирова­
лись налепами в виде стилизованных рогов барана или выступа типа
двухлезвийной секиры (рис 1429).
К столовой посуде относятся: широкодонные или узкодонные округ­
лобокие или прямостенные миски с петлевидными ручками или высту­
пами-держаками (рис. 14 1 - 7); разнообразные горшки, среди которых
нередки с цилиндрической горловиной, отделенной от вздутого тулова
28

29

уступом, а также с вогнутым дном (рис. 14 І 7 , )Я), конические и цилинд­
рические кружки, баночки (рис. 14 8, 1 0 - 1 2 ) •
В верхнем слое встречается, наряду с гладкостенной, керамика
другого характера. Она изготовлена из глины с примесью шамота,,
обжиг хороший. Цвет снаружи и изнутри коричневато-серый. Черепок
в изломе одноцветный. Поверхность сосудов часто обмазана жидкой
глиной — в некоторых случаях целиком, чаще до плечиков сосудов.
Украшались сосуды налепными валиками с косыми насечками или
пальцевыми вдавления.ми, расположенными на плечиках под венчи­
ком, в редких случаях — насечками по краю, нарезами под краем или
резным орнаментом из треугольников и окаймляющих их вертикальных
насечек. Реконструируются некоторые формы: баночные сосуды,
горшки с сужающимся горлом, миски со слегка загнутым во внутрь
краем.
Большой интерес представляют находки сосудов со шнуровым ор­
наментом. Обломки одного из таких сосудов обнаружены в жилище 1
(верхний ряд) на развале двухчастной печи первого этапа обживания.
Второй сосуд найден в помещении 5 (нижний ряд). Это широкогорлый
одноручный горшок с выпуклым туловом и отогнутым венчиком.
Поверхность сглаженная, коричневого цвета с оранжевыми и серыми
пятнами. Плечики украшены веревочным орнаментом, состоящим из
горизонтальной линии и опускающихся от нее небрежно заштрихован­
ными треугольниками. Ручки также орнаментированы отпечатком вере­
вочки в виде косого креста, от которого отходит один отросток
(рис. 14 зі). Находки эти отнесены исследователями поселения к ран­
нему этапу. Но обнаружение одного из них на развале печи жилища
раннего этапа скорее говорит о связи их с более поздним этапом обжи­
вания. В этой связи надо сказать, что отсутствие стерильной прослойки
и культурного разрыва между двумя периодами обживания поселения
противоречит предложенной авторами периодизации, согласно которой
ранние комплексы датированы эпохой ранней бронзы, а поздние —эпохой поздней бронзы (каякентско-хорочоевская культура) 3 2 . Хроно­
логический разрыв более чем на 5 веков между этими слоями нам
представляется нереальным. Скорее всего, наслоения обоих строитель­
ных горизонтов отражают две сравнительно короткие фазы в рамках
заключительного периода развития культуры эпохи ранней бронзы,
когда происходят кардинальные перемены в развитии архитектуры
(смена круглоплановой архитектуры прямоугольной), керамического
производства (сложение керамического комплекса эпохи средней брон­
зы), затухает куро-аракская культура, усиливаются связи со степными
племенами (керамика со шнуровым орнаментом), и в конечном итоге2*
22 Канивец В. И., Буров Г. М. Отчет о работах Чирюртовского отряда ДАЭ
в 1956 г. РФ ИИЯЛ., д. № 68, лл. 60, 63: Канивец В. И. Отчет о раскопках памят­
ников бронзового века на Сулаке в 1957 г. РФ ИИЯЛ. д. № 66. л. 39.
30

на Северо-Восточном Кавказе складываются археологические культуры
и комплексы эпохи средней бронзы. Большая часть археологических
материалов из Сигитмы в основном перекликается с чиркейскими, что
свидетельствует об отсутствии между ними сколько-нибудь значитель­
ного хронологического разрыва.
До сих пор речь шла о памятниках эпохи ранней бронзы, выявлен­
ных и изученных в области внешнего, предгорного Дагестана. В настоя­
щее время значительная группа памятников интересующей нас эпохи
известна и в горном внутреннем Дагестане. Здесь в бассейне четырех
дагестанских Койсу — притоков р. Сулак в пределах треугольника,
ограниченного с юго-запада Главным Кавказским хребтом, с севера —
Андийским, а с востока — Салатау, обследовано более 10 памятников.
Наиболее изучена группа памятников, выявленных в Андийской котло­
вине, находящейся на крайнем севере внутреннего Дагестана на грани­
це с Чечено-Ингушетией. Андийская котловина представляет собой
сравнительно небольшую обособленную в геоморфологическом отноше­
нии область внутреннего Дагестана, окруженную грядой горных масси­
вов высотой свыше 2000 м над уровнем моря.
В настоящее время в котловине известно четыре поселения и мо­
гильник эпохи ранней бронзы. Наиболее исследованным является посе­
ление Галгалатли I. Оно находится к югу ет с. Гагатль Ботлихского

Рис. 15. Поселение Галгалатли I. Остатки жилища.
31

района на продолговатой горе Галгалатли, доминирующей над Андий­
ской котловиной. Поселение занимало гребень горы и крутой склон,
обращенный на ЮЮЗ. В 1968, 1970 гг. на поселении исследовано
220 м2 площади, где вскрыты остатки 7 округлых каменных жилищ,
расположенных тремя горизонтальными рядами, ступенчато возвышав­
шимися друг над другом (в нижнем и среднем рядах — тіо 3 жилища,
в верхнем — I ) 23. Дома строились на крутом склоне (ок. 40°), на
искусственных террасах, наполовину врезанных в склон. От всех домов
сохранились участки дугообразных стен с пристроенными к ним лавка­
ми, обмазанными глиной (рис. 15). Стены закреплялись вертикальными
каменными тумбами-контрфорсами. В каждом доме находился цент­
ральный круглый очаг с обмазанными глиной стенкой и бортиком.
Следы обгорелых балок и положение каменных плит в одном из жилищ
позволили реконструировать для дома Галгалатли плоское перекрытие
из крупных каменных плит, уложенных на деревянные балки.
Для примера приведем характеристику остатков одного из домов,
раскопанных в нижнем ряду, от которого сохранились часть дугообраз­
ной стены протяженностью около 7 м и ограниченная этой стеной
часть пола. Диаметр жилища ок. 6 м, на глубину 2 м оно было вре­
зано в склон горы. Наиболее сохранившийся участок стены имеет вы­
соту 2 м. Стена сложена однорядной кладкой из хорошо подобранных,
иногда и обработанных камней, скрепленных глиняным раствором.
С внутренней стороны стена укреплена контрфорсом шириной 1 м,
выступающим от поверхности стены на 0,4—0,60 м. По обе стороны
от контрфорса вдоль дугообразной стены сооружены обмазанные
сверху каменные лавки шириной 0,40—0,70 м, высотой 0,40—0,60 м.
В южной части помещения к лавке пристроено возвышение прямоуголь­
ной в плане формы длиной 1,5 м, шириной 0,80 м, высотой 0,40 м.
Сверху оно покрыто плоскими плитами. В центре него имелась неболь­
шая яма, заполненная крупноразмолотым зерном. Рядом с ямой лежала
крупная зернотерка. Тут же рядом на лавке вдоль стены находились
развелы крупных сосудов с обуглившимся зерном. Судя по всему, это
было специально оборудованное для хозяйственных целей место, где
хранились продукты, в частности зерно, производился его размол и го­
товилась пища. Недалеко от него находились вырытые в полу два круг­
лых очага с обмазанными глиной стенками и верхними кольцами-борти­
ками. Полом служил материковый слой глины с щебенкой, замазанный
тонким слоем глины.
Специфика археологических комплексов пос. Галгалатли I состоит
в том, что здесь в отличие от других поселений эпохи ранней бронзы
23
Раскопки производились Горным отрядом археологической экспедиции Инсти­
тута ИЯЛ. См.: Гаджиев М. Г. Отчет о работе I горного отряда ДА Э в 1968 г. РФ
ЙИЯЛ, д. № 287; Гаджиев М. Г., Абакаров А. И. Отчет о работе I горного отряда
ДАЭ в 1970 г. РФ ИИЯЛ, д. №
32

Р ис.

16. Поселение Галгалатли I. Литейная форма (глина) — 1; изделия из камня
•(2, 3 ), металла (5, 7 ), керамика (1, 4, 6, 8— 11).

3 Заказ 485

33

совершенно не встречены кремневые и костяные изделия. Каменный
инвентарь состоит из зернотерок и пестов из речных галек, терки с же­
лобком (рис. 16 2, з). Для характеристики хозяйственной деятельности
обитателей поселения, в частности земледелия, весьма важны палеобо
танические находки — большого количества обуглившегося зерна (ок.
15 кг) — пшеницы и ячменя. По костным остаткам из раскопок 1968
года (405 костей) определено 27 особей2425. Их соотношение (овцы—ко­
зы — 20, крупные жвачные — 3 и свиньи — 4) говорит о развитии
животноводства, преимущественно овцеводческого характера.
Уровень развития металлообрабатывающего производства характе­
ризуют находки металлических предметов: короткого тесла с дефектом
литья на тыльной стороне (рис. 167), ромбовидного клинка ножа с зуб­
чатым лезвием (пилка) (рис. 165), изготовленных из мышьяковой брон­
зы 23 и глиняной двухстворчатой литейной формы для отливки древней­
ших форм кавказских топоров с прямым обухом (рис. 16 і). Последняя
является наиболее яркой находкой, документирующей самостоятельное
изготовление таких орудий местными кузнецами и тем самым существо­
вание местной металлообработки.
Многочисленные керамические изделия позволяют составить доста­
точно полное представление о гончарном производстве. Керамика руч­
ной лепки изготовлена из глины с примесями дресвы и обожжена
в разной степени. Поверхности сосудов преимущественно лощеные,
реже заглаженные. Совершенно отсутствует посуда с обмазанной
поверхностью. В большинстве случаев поверхности сосудов имеют
неравномерную пятнистую окраску (розовая, желтая, красная, серая,
черная).
Кухонная керамика характеризуется традиционными сковородами
с отверстиями под закраиной и плоскими плитами-жаровнями, которые
ставились на очажные подставки цилиндрической формы со сквозными
отверстиями (рис. 1 6 6 , 8 - п ) . Кроме того, к кухонной керамике относят­
ся корчагообразные сосуды с широкой горловиной и небольшим дном
типа чиркейских. Под венчиком прикреплялись ручки-держаки в виде
горизонтальных выступов, а ниже них — проемные ручки. Поверхности
таких сосудов заглаживались, от чего сохранились следы в виде бес­
порядочных Т О Н К И Х П О Л О С О К ( р И С . 1 7 | , і 4, i s ) .
Тарная посуда представлена крупными трехручными сосудами
(достигают высоты до 80 см) с очень узким (почти острым) дном,
яйцевидным туловом и широкой высокой горловиной, отделенной от
тулова перегибом, орнаментированным валиком с пальцевыми защипа­
ми, лунками, косыми нарезками (рис. 18в). Иногда они дополняются
выпукло-вогнутым узором в виде вписанных ромбов, треугольников. На
24 Определение произведено доцентом Дагсельхозинститута К. Н. Золотовым.
25 Кореневский С. Н. О металле эпохи ранней бронзы Дагестана, с. 42.
34

3*

35

Р и с . 18. Поселение Галгалатли I. Керамика.

/

36

горловинах тарных сосудов обычно проделано сквозное отверстие, оче­
видно, для вентиляции.
Стандартными формами представлена столовая посуда. Это миски
прямостенные или глубокие округлобокие с проемными ручками или
ручками-держаками в виде горизонтального выступа (рис. 17 1 , 2 , 5 ,?),
горшки или кувшины с цилиндрическими горловинами, отделенными от
вздутого тулова уступом (рис. 18 і-7) . Один из таких горшочков орна­
ментирован фризом из резного узора в виде вписанных квадратов,
расположенного под перегибом (рис. 187), а другой — одним кониче­
ским выступом (рис. 184). Характерны также различных размеров ба­
ночные сосуды (рис. 17 з- 5 , 8~ю)- Для определения относительной хроно­
логии поселения Галгалатли I имеет значение отсутствие керамики
с обмазанной поверхностью, наличие ранних форм металлических изде­
лий (тесла, ножи) и литейной формы для отливки топора архаической
формы, свидетельствующие о большей древности поселения Галгалатли
по сравнению с Чиркейским.
Остальные три поселения, выявленные в Андийской котловине, на­
ходятся в окрестностях с. Ашали20 и Андп2627. На них собрана керамика
того же типа, что и в Галгалатли.
Меньше пока у нас данных о поселениях эпохи ранней бронзы из
южных и юго-восточных районов внутреннего Дагестана, хотя, судя по
поселениям Чох28, Гинчи и Ругуджа29, здесь в междуречье Андийского
и Казикумухского Койсу находился один из ранних очагов сложения
и развития оседло-земледельческой культуры. Продолжалось обживать­
ся в эпоху ранней бронзы и сезонное поселение Чинна (Хунзахский
район), возникшее еще в энеолите3031. Имеются сведения о двух поселе­
ниях у с. Ингердох и Местерух (Ахвахский район), у с. Кучраб (Чародинский район) 3|, временном пещерном поселении у с. Чирката (Гумбетовский район) 32, поселении у с .Кули (Кулинский район) 33.
Таковы наши сведения о поселениях эпохи ранней бронзы в горных
районах Дагестана. Надо сказать, что они не отражают полностью ре­
альной картины заселенности горного Дагестана в ту эпоху. Несомнен­
но, что все благоприятные для развития земледельческо-скотоводче­
ского хозяйства области горного Дагестана должны были быть заселе­
Гаджиев М. Г. Отчет о работе I горного отряда ДАЭ в 1968, л.
2? Круглов А. П. Северо-Восточный Кавказ ... с. 94.
28 Амирханов X. А. Чохское поселение — памятник становления производящего
хозяйства в Дагестане.— Природа, 1982, № 5 , с. 20.
29 Гаджиев М. Г. Древнейшие поселения горного Дагестана.— В кн.: Древние
и средневековые археологические памятники Дагестана. Махачкала, 1981, с. 5—20.
30 Там же, с. 21—26.
31 Атаев Д. М., Котович В. М. Отчет о работе 2 горного отряда ДАЭ в 1957 г.
РФ ИИЯЛ, ф. 26, д. № 2. с. 98—99.
32 Исаков М. И.
Чиркатинскпе
древности в Дагестане.— СА, № 4, 1961,
с. 250—253.
33 Мунчаев Р. М. Древнейшая культура Северо-Восточного Кавказа, с. 32.
26

37

ны тогда достаточно густо, о чем, в частности, свидетельствуют данные
по Андийской котловине, оказавшейся исследованной лучше, чем дру­
гие подобные районы. Основываясь на имеющихся данных, можно
сказать, что в эпоху ранней бронзы горный Дагестан был широко
освоен земледельческо-скотоводческими тілеменами. Заселены были
уже не только горные речные долины, освоенные еще в энеолите, но и
высокогорья, где, наряду с сезонными стоянками, возникшими в энео­
лите3435, появляются фундаментальные поселения, рассчитанные на по­
стоянное обитание. Они большей частью располагались на высоких
труднодоступных, естественно укрепленных местах — мысах, на гребнях
и склонах гор, скальных платформах на высоте до 1800—2000 м. Появ­
ление и функционирование таких поселений является следствием по­
степенного земледельческого освоения высокогорий, сложения террас­
ного земледелия, гарантировавшего возможность постоянного обитания
высоко в горах больших групп населения 33.
Конечно, выбор конкретного места для подобных поселений зависел
от целого ряда факторов, среди которых особо нужно отметить наличие
необходимых площадей для земледелия (естественно выровненных
участков и горных склонов, пригодных для земледельческих террас),
источников воды, возможности аккумуляции солнечного тепла, естест­
венная защищенность места поселения от внезапного нападения.
Наряду с постоянными, существовали и сезонные поселения (Чинна,
Чирката). Этот тип поселения, возникший еще в энеолите, своим проис­
хождением связан со скотоводческим хозяйством. Особенности его
организации в горных условиях вызвали необходимость существования
временных стоянок пастухов на местах отгона скота на летние пастби­
ща. Такие стоянки часто располагались в местах, непригодных для
обживания в зимнее время. На них не строились фундаментальные
каменные дома, пастухи, обслуживающие стада в короткий летний пе­
риод, жили у пещер, под скальными навесами, или в легких постройках,
как это засвидетельствовано в этнографии. Поэтому на подобных посе­
лениях культурные наслоения по мощности незначительны и слабо
насыщены культурными остатками, только сезонное их обживание,
отсутствие на них интенсивной человеческой жизнедеятельности не спо­
собствовали накоплению культурных остатков. Однако в том случае,
когда такие стоянки устраивались в местах благоприятных для земле­
делия, они впоследствии превращались в постоянные. В этом, очевидно,
следует видеть одно из проявлений закономерностей развития отгонного
скотоводства на Кавказе36, при котором особенно велика роль мобиль­
ных скотоводческих групп в первоначальном хозяйственном освоении
34 Гаджиев М. Г. Древнейшие поселения горного Дагестана, с. 18—26.
35 гаджиев М. Г. Древнее земледелие и скотоводство в горном Дагестане,

ѵ. 10—12.
36 Пиотровский Б. Б.
XXIII, 1955.

Развитие

скотоводства

в

дрезненшем Закавказье,

СА,

н последующем постоянном заселении высокогорий, о чем, в частности,
свидетельствуют и древние поселения горного Дагестана.
По своей планировке постоянные поселения представляли собой
обычные горные селения со ступенчато расположенными друг над дру­
гом горизонтальными рядами домов. Такая архитектура стала склады­
ваться здесь одновременно с постоянным заселением высокогорий,
происходившего наиболее интенсивно в эпоху ранней бронзы. Но нача­
ло этого процесса несомненно относится к более глубокой древности,
не позже эпохи энеолита,, когда в высокогорьях Дагестана впервые
стали складываться временные поселения типа Чинна и Ругуджинских
стоянок37.
Особо следует остановиться в этой связи на значении открытых
на поселениях горного Дагестана остатках фундаментальной каменной
архитектуры, свидетельствующих о существовании здесь в эпоху ран­
ней бронзы достаточно развитой, уже сложившейся строительной тради­
ции, выработанных принципов планировки как отдельных домостроений,
так и поселения в целом. Основным элементом этой архитектуры явля­
лось круглоплановое жилое помещение с плоской крышей, центральным
углубленным в пол круглым очагом и лавкой, расположенной вдоль
стены. К таким жилищам со стороны входа пристраивали небольшие
передни овальных или угловатых, прямоугольных очертаний. В разви­
тии этой архитектурной традиции охарактеризованные выше поселения
занимают уже последнюю ступень. Предшествующую ступень характе­
ризует поселение Гинчи, где, правда, круглоплановые постройки сохра­
нились плохо38. Начало же этой традиции в горном Дагестане, как об
этом свидетельствуют данные новейших исследований Чохского поселе­
ния, восходит к неолиту. В верхнем неолитическом слое Чоха, датируе­
мом на основе новейших исследований первой пол. VI тыс. до н. э., вы­
явлено каменное жилище округлого плана площадью ок. 60 м2 с цент­
ральным очагом и входным коридором39. Это говорит о существовании
в горной части Северо-Восточного Кавказа еще в конце каменного века
иного пути развития архитектуры и строительной техники, отличного от
сырцовой круглопланово-купольной архитектуры шулавери-шомутепинской культуры Восточного Закавказья или пещерных жилищ Западного
Кавказа. Все сказанное характеризует горную часть Восточного Кавка­
за как один из очагов сложения и длительного (неолит, энеолит, ран­
няя бронза) стабильного развития архитектуры круглоплановых жилищ
и каменной строительной техники. Она проникла и в древний погребаль­
ный обряд в виде круглых погребальных сооружений — склепов,
строившихся в подражание реально существовавшим жилищам40. Раз­
3?
38
39
40
1969, с

Гаджиев М. Г. Древнейшие поселения..., с. 18—26.
Там же, с. 11 — 13 .
Амирханов X. А. Чочское поселение..., с. 20.
Гаджиев М. Г. Из истории культуры Дагестана в эпоху бронзы. Махачкала,
.103— 108.
39

витие этой архитектурной традиции было прервано однажды и оконча­
тельно в конце эпохи ранней бронзы, когда на смену ей пришла новая
архитектурная традиция прямоугольных смежных многокомнатных
домов, дожившая в горном Дагестане до современной этнографической
действительности. Начало смены архитектурной традиции фиксирует
Сигитмикское поселение, где в домостроительстве уже прямоугольного
плана сохраняются некоторые черты древней традиции круглопланной
архитектуры (закругленные углы четырехугольных в плане жилищ,
сохранение однокомнатного дома с передней — двориком, центрального
круглого в плане углубленного в пол очага и др.). Завершение процесса
сложения новой архитектуры в горном Дагестане документирует Верхнсгункбское поселение с его террасообразно расположенными горизон­
тальным!; рядами домов из прямоугольных смежных помещений4'.
Смена архитектурной традиции, происшедшая в Дагестане в конце
эпохи ранней бронзы, отражает одну из сторон сложных этнокультур­
ных процессов, происходивших на Северо-Восточном Кавказе на рубе­
же эпохи ранней и средней бронзы, завершившихся сложением новых
археологических культур.
Вопрос о взаимоотношении прямоугольных и круглоплановых жи­
лищ далеко выходит за рамки первобытной археологии Северо-Восточ­
ного Кавказа. Он является по существу частью общей проблемы проис­
хождения, истории и в целом взаимоотношении двух архитектурных
традиций в обширном кавказско-ближневосточном регионе4142, освещение
которого выходит за рамки задач, поставленных в данной статье.
Поселения горного Дагестана эпохи ранней бронзы объединяет ряд
общих признаков, позволяющих определить их культурную принадлеж­
ность;
1) существование двух типов поселений: постоянных и сезонных,
сложение и функционирование которых были обусловлены особен­
ностями ведения земледельческо-скотоводческого хозяйства в горных
условиях;
2) домостроения, сочетающие принципы круглопланной и прямо­
угольной архитектуры: круглопланные (или с закругленными углами)
однокомнатные дома с центральными стационарными очагами и неболь­
шой передней или двориком прямоугольного плана;
3) распространение красной, серой, черной, часто пятнистой глад­
костенной, нередко лощеной, керамики, состоящей в типологическом
41
Котович В. М. Верхнегунибское поселение, с. 70—78. В свете новых данных
следует признать не точным прежнее представление о развитии архитектуры в древнем
Дагестане от прямоугольной к круглопланной и вновь к прямоугольной. См.: Кото­
вич В. М. Верхнегунибское поселение, с. 97—99; Гаджиев М. Г. Из истории культуры
Дагестана в эпоху бронзы, с. 107. 108).
42
Массон В. М. Средняя Азия и Древний Восток. М.—Л., 1964, с. 303—340, 418—
423; Джавахишвили А. И. Строительное дело и архитектура поселений Южного Кав­
каза V— III тыс. до н. э., Тбилиси, 1973; Мунчаев Р. М., Мерперт Н. Я. Раннеземле­
дельческие поселения Северной Месопотамии. М„ 1981, с. 143— 144, 194— 196.
40

отношении из мисок, кувшинов и горшков, крупных тарных сосудов
с цилиндрическими горловинами, резко отделенными от тулов переги­
бами или уступами, баночных сосудов и жаровень.
4)
наличие разнообразных изделий (орудий, труда, оружия) преи­
мущественно из медно-мышьякового сплава.
Все эти черты, характеризующие древние поселения горного Даге­
стана и облик их материальной культуры, являются ведущими, опреде­
ляющими признаками куро-аракской культуры Восточного Кавказа,
и свидетельствуют о принадлежности к ней всех охарактеризованных
выше поселений, кроме Сигитминского, представляющего культуру пе­
риода переходного от эпохи ранней бронзы к средней. Следовательно',
горный Дагестан в эпоху ранней бронзы не то, что испытывал влияние
куро-аракской культуры, как это можно было предполагать еще сравни­
тельно недавно, а составлял неотъемлемую часть еще точно не установ­
ленного обширного ареала, где рано сложилась и длительно развива­
лась данная культура. Здесь, как и в прикаспийском Дагестане, в рас­
сматриваемое время неизвестна иная археологическая культура кроме
как куро-аракская.
Исходя из стратиграфии прикаспийских поселений, в раннеброн­
зовом периоде развития куро-аракской культуры на Северо-Во­
сточном Кавказе выделяются два больших этапа; различия между
ними наблюдаются, главным образом, в керамике43. Ранний этап ха­
рактеризуется гладкостенной, преимущественно лощеной керамикой,
а поздний — широким распространением, наряду с ней, специфичной
для бронзового века Северо-Восточного Кавказа керамики с грубо об­
мазанной внешней поверхностью. Как уже отмечалось выше, из поселе­
ний горного Дагестана к раннему этапу могут быть отнесены Мекегинское, как ранний, и Галгалатли, как поздний, памятники в рамках дан­
ного этапа, а к позднему — соответственно Чиркейское и несколько
более позднее Сигитминское поселения. Большинство исследователей
относит куро-аракскую культуру к III тыс. до н. э. или к концу IV—
III тыс. до н. э.44 Более ранних дат придерживались и придерживаются
О. М- Джапаридзе и А. И. Джавахишвили, относящие куро-аракскую
культуру в основном к середине IV — середине III тыс. до н. э.45*, что
хорошо согласуется с калиброванными радиоуглеродными датами кав­
казских и ближневосточных памятников45.
43 М у н а ч е в Р. М . Древнейшая культура..., с. 97: Г а д ж и е в М . Г. К периодизации
куро-аракской культуры..., с. 1, 2.
44 Обзор датировок куро-аракской культуры (см.: К у ш н а р е в а К ■ X., Ч у б и н и ш в и л и Т. И . Древние культуры..., с. 178—182).
45 Д ж а п а р и д з е О. М . Культура раннеземледельческих племен на территории Гру­
зии. — В кн. VI Международный конгресс археологов и этнографов. М., 1964, с. 7;
Д ж а в а х и ш в и л и А . И. Строительное дело и архитектура..., с. 229—269.
4S К а в т а р а д з е Г. Л . Хронология археологических культур Грузии эпохи энеоли­
та и бронзы в свете новых данных, Тбилиси, 1981, с. 138—142.
41

Что касается датировки соответствующих памятников данной куль­
туры в Дагестане, то в качестве верхнего хронологического рубежа
наиболее реальной представляется середина III тыс. до н. э.— дата,
предложенная для Каякентского поселения Р. М. Мунчаевым, спейиально изучавшим проблему хронологии куро-аракской культуры 4748.
К середине — ко 2-й четверти III тыс. до н. э. ориентировочно можно
отнести Чиркейское поселение, а Сигитминское — ко второй половине,
ближе к последней четверти III тыс. до н. э. При определении хроноло­
гии раннего этапа развития культуры эпохи ранней бронзы, представ­
ленного в горном Дагестане памятниками типа Мекеги, Галгалатли,
надо, очевидно, иметь в виду, что на Каякентском поселении в Прикас­
пийской низменности под поздними слоями, которые датируются се­
рединой III тыс. до н. э., выявлено еще 1,5 м культурных наслоений
с минимум двумя строительными горизонтами49. Такой же толщины
культурные слои с четырьмя горизонтами, относящимися к этому же
раннему этапу, выявлены на другом Каякентском поселении Геме-Тюбе I I 50. Это свидетельствует о том, что ранний этап развития данной
культуры на Северо-Восточном Кавказе, предшествовавший появлению
или сложению здесь своеобразного керамического комплекса, включаю­
щего посуду с обмазанной внешней поверхностью (Каякент — верхний
слой, Мамайкутан, Чиркей и др.), был весьма длительным. Отсутствие
существенного культурно-хронологического разрыва между памятника­
ми горного Дагестана эпохи энеолита (Ругуджа, Гинчи, Чинна — V—
первой пол. IV тыс. до н. э.)51 и раннего этапа эпохи ранней бронзы, в
частности, поселением Мекеги, за исключением изменений в основном
эпохального характера (упадок кремневой индустрии, распространение
металла и др.) говорит в пользу глубокой древности этого этапа, уходя­
щего, вероятно, в конец IV тыс. до н. э.
Таким образом, материалы рассмотренных нами поселений горного
Дагестана позволяют ликвидировать одну из значительных хронологи­
ческих лакун в древней истории Дагестана, существовавших в наших
знаниях о периоде ранней бронзы, наполнив ее конкретным культурно­
историческим содержанием.
47 Мунчаев Р. М. Древнейшая культура..., с. 160.
48 Гаджиев М. Г. Изучение памятников бронзового века в Прикаспийском Д аге­
стане,— АО, 1979, М„ 1980, с. 101.
4Э Гаджиев М. Г., Маммаев М. М. Исследование Прикаспийской экспедиции.—
АО, 1977, М„ 1978, с. 112, 113.
54 Гаджиев М. Г. Древнейшие поселения..., с. 8—27.

О. М. Давудов

СВЯТИЛИЩЕ У ВЫСОКОГОРНОГО СЕЛЕНИЯ ХОСРЕХ
В 1S77 году на небольшом возвышении, расположенном в 3 км
к югу от сел. Хосрех Кулинского района на довольно ровной правой
надпойменной террасе реки Кулинка при дорожных работах были вы­
явлены разнообразные железные и бронзовые предметы. Место находок
расположено в альпийской зоне, на высоте 2700 м над уровнем моря,
у основания Главного Кавказского хребта и его бокового отрога — Самурского хребта. По словам местных жителей, это возвышение неодно­
кратно разравнивалось бульдозером.

Р и с . 1. Хосрсхское святилище.

В результате раскопок памятника было выявлено квадратное
в плане (8X8 м) каменное сооружение со стенами толщиной до 80 см.
Внутри него была циркульная каменная выкладка (диаметр (5,6 м)
с алтарем в центре (размеры: 1,0X0,35X0,7 м — высота). Это квад­
ратное сооружение ориентировано углами по странам света (рис. 1; 2;
5). Изнутри к северо-западной стене наружной квадратной постройки
43

Р и с . 2. План Хосрехского святилища.

44

примыкает небольшое возвышение шириной до 1,15 м, где под тонкими
песчанниковыми плитами в золе и копоти в изобилии встречаются
кости жертвенных животных, их черепа, в основном с распиленными
рогами, астрагалы *, а также разнообразные предметы материальной
культуры, в том числе фрагменты толстостенной лепной керамики из
глины с примесью грубо истолченного речного песка (от сосуда баноч­
ной формы); черной лощенной керамики; умбоновидная бронзовая
бляха; обломок роговидного псалия; два обломка браслета; фрагменты
поясных накладок и бронзовое пластинчатое кольцо. Здесь же найдены
пять нанизанных друг на друга браслетов и колец (рис. 6; 7). Следы
костра и черепа жертвенных животных встречены и на поверхности
внутреннего циркульного сооружения. Приалтарная площадь и дорога,
соединяющая алтарь с серединой юго-западной стены вымощены
(рис. 3). Однако в основании юго-западной стены не было дверного

Р іі с. 3. Алтарь и приалтарная вымостка Хосрсхского святилища.

проема. Скорее всего этот проем возвышался над фундаментом. У под­
ножья алтаря с юго-запада лежал крупный камень с беспорядочно на­
несенными на поверхность знаками. Под приалтарной вымосткой и под
самим алтарем найдены тайники в виде (аккуратно оформленных из
правильных форм камней)) четырехугольных ямок. В первом тайнике
* Их было 1172 экз. Из них 457 фрагментированы и не поддаются опреде­
лению. Из остальных 716 целых астрагалов 146 (20,39%) принадлежали оленям,
.254 (35,34% )— овцам, 21 (2,87% ) — козам, 293 (40,92%) — крупным рогатым жи­
вотным, 2 (0,27°/о) — безоаровой козе (определение костей К. Н. Золотова).
45

(22X20X40 см) была земля
с угольками, во втором (22Х
15X34 см) — кроме земли с
угольками — два астрагала
крупных и один астрагал мел­
кого животных и обломок то­
чильного бруска с отверстием
на одном конце (рис. 4).
Между центральным алта­
рем и циркульным сооруже­
нием имеется отрезок круглой
стены, залегавшей в нижнем
слое. Этому отрезку соответст­
вует часть обмазки пола в за­
падном углу сооружения. Эти
остатки относятся к другому
стратиграфическому слою.
Местные жители передали
нам выявленный здесь при
строительных работах желез­
ный кинжал «акинак» с пря­
мым навершием и почковид­
ным перекрестьем; биметалли­
ческий кинжал т. н. «кабарди­
но-пятигорского» или кимме­
рийского
типа;
бронзовые
ножны кинжала; один желез­
ный и четыре бронзовых на­
конечника копий; шесть раз­
нообразных по форме и раз­
мерам бронзовых блях с пет­
лями на обороте, в том числе
Р и с . 4. Тайники, найденные под алтарем
один с ажурным геометриче­
И приалтарной вымосткой Хосрехского святи­
ским орнаметом, другой — с
лища.
железной инкрустацией; брон­
зовые накосники; поделки в виде браслетов из трубочек, свернутых из
тонкого бронзового листа; две поясные накладки, кольцо из тон­
кой бронзовой пластинки с елочным орнаментом на поверхности; брон­
зовые щипцы; зооморфные (быка и оленя) и антропоморфные (парные)
статуэтки; дваобломка просверленных с одного конца мергелевых
точильных брусков; бусы из кости, фаянса, гагата (рис. 6; 7).
За наружной стеной западного угла сооружения выявлена обильная
зола, копоть и следы сильного огня. То же самое отмечено под фунда­
ментом сооружения и на значительной части самого помещения. Харак­
тер сооружения и находок не оставляет сомнения, что мы имеем здесь
46

святилище. Причем наши наблюдения и сопоставления с аналогичными
сооружениями позволяют восстановить первоначальный облик самого
святилища: здание в целом имело квадратное в плане форму. Проход
в него был в юго-западной стене на высоте 1 м. Внутри находилась
выложенная из правильных камней циркульная выкладка с алтарем
в центре. С наружной стороны к концам стен святилища примыкали
крупные каменные блоки (несколько таких блоков было отброшено
строителями при дорожных работах) (рис. 5).
Наиболее близко наше сооружение святилищу, выявленному
В. Г. Петренко под насыпью одного из скифских курганов VII в. до н. э.
в Ставропольском крае '. Однако это святилище воздвигнуто из сырцо­
вого кирпича, обмазано глиной и ориентировано сторонами по странам
света, а наше — целиком сделано из камня и ориентировано углами по
странам света. Если исходить из справедливо отмеченной У. Симпсо­
ном12 единой идеи, воплощаюещй как в храмовой, так и в погребальной
1
Петренко В. Г. Ставропольская экспедиция.—АО— 1974, М., 1975, с. 125; она же,
доклады на Всесоюзных археологических конференциях в г. Сигнахи в 1978 г. и в
г. Краснодаре на VI Крупновских чтениях.
2
Simpson W. Some Suggestion of Origin in Indien Architekture.— Journal of the
American Oriental society. New-Yourk — Nev-Haven, 1888, p. 55, 57.
47

архитектуре — идеи о мире и микрокосмосе3, мы вправе сопоставить
наше сооружение и с мавзолеями 4, 5-а и 7 Тагискентского могильника
IX—VIII вв. до н. э., сочетавшими в планировке круг с квадратом 4.
Последующее развитие архитектуры с квадратно-циркульной планиров­
кой от Тагискентских мавзолеев или даже гробницы Геюксюра идет
через такие яркие памятника античности Средней Азии, как Мансур-Депе, Боланды-2, Кух-и Ходжа, Чирик-Рабада, Кой-Крилган-кала и далее
до средневековых сасанидских Чортак и среднеазиатских мавзолеев5.
В скифское и античное время такие памятники встречаются также и на
территории Восточной Европы6 и Кавказа 7. В более позднее бремя
идеограммы и архитектурные комплексы, в планировке которых соче­
тается круг с квадратом, получили широкое распространение в азиат­
ских странах вместе с распространением буддийской религии 8.
Среди инвентаря Хосрехского святилища представлены изделия,
по которым датируется памятник. Это прежде всего бронзовые наконеч­
ники копий с остролистным пером и гладкой втулкой (рис. 6, 7). Анало­
гичные наконечники происходят из Николаевского могильника Прику­
банья, датируемого Н. В. Анфимовым VIII — первой половиной VII в.
3 Виноградова Н. А. Иконографические каноны японской космогонической ' кар­
тины вселенной — мандала.— В сб.: Проблема канона в древнем и средневековом ис­
кусстве Азии и Африки. М., 1973, с. 65.
4 Толстой С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962, с. 81—85, 201 —
204, рис. 117; Пугаченкова Г. А. К архитектурной типологии г, зодчестве Бэктрии
и Восточной Парфии,—ВДИ , 1973, Л"» 1, с. 121 — 130; она же. К познанию античной
и раннесредневековой архитектуры Северного Афганистана.— В сб.; Древняя Бактрия.
М„ 1976, с. 155— 157,
5 Толстой С. П. Ук. соч., с. 81—85; 201—204; Воронина В. А. Доисламские куль­
товые сооружения Средней Азии.— СА, 1960, № 2, с. 50 и сл.; Кошеленко Г. А. Куль­
тура Парфии. М., 1966, с. 18—35; он же и Пилипко В. Н. Исследования парфянского
святилища в окрестностях Нисы.— В кн.; Каракумские древности, вып. 2. Ашхабад,
1968, с. 33 и сл.; Рец. Лелекова Л. А. на книгу: Schlumberger D. L’Orient hellenise.
L’art grec et ses heritiers dans L’Asie on mediterraneene. Paris, 1970—CA, 1972,
1.
c 292—295; Пугаченкова Г. А. К интерпретации и типологии некоторых архитектур­
ных памятников Мерва и Нисы.— В кн.: Труды ЮТАКЭ, Ашхабад, 1978, т. XVI,
с. 1 6 -3 0 .
6 Roussel Р. Delos colonie athenienne. Paris, 1916, p. 230 и сл.; Карасев А. Н. Ар­
хитектура.— В кн.: Античные памятники Северного Причерноморья. М.—Л., 1953, с. 200;
Худяк М. М. Из истории Нимфея. Л., 1962, с. 18—23; Соколов Г. И. Дельфы. М.,.
1972, с. 33
7 Вани Т. Археологические раскопки в 1947— 1969 гг. Тбилиси, 1972; Лордкипанидзе Г. А. Алтари Ванского городища (Западная Грузия).— В сб.: История и куль­
тура античного мира. М., 1977, с. 104— 112; Лордкипанидзе О. Д. Город — храм Кол­
хиды. М., 1978. Во всех этих изданиях квадратная кладка наружных стен святилища
и его внутреннее циркульное сооружение Ванского городища рассматриваются как
самостоятельные разновременные храмы. Однако обломок «жертвенника» из «круглого»
храма в виде вырезанного на плите круга, заключенного в квадрат, повторяющего
план самого храма (Лордкипанидзе Г. А. Ук. соч., рис. 1; 2, 1) скорее всего указывает,
нато, что сооружения, хотя и расположенные в разном стратиграфическом положении,
составляли один комплекс, функционировавший в одно и то ж е время.
8 Виноградова Н. А. Указ, соч., с.- 65—81.
48

«—

I------- 1--------- 1

Р и с . 6. Предметы вооружения и конского убора из Хосрехского святилища.
2, 3 — железо, 13— 17 — бронза,
1, 12 — железо с бронзой; 8 — кость;
10, 11 — мергель.

4 З а к а з 485

49

до н. э.910 На памятниках Северного Кавказа новочеркасского этапа
(Бештаугорский клад, «индустрия», Эчкивашский, Султангорский, ран­
ние комплексы Серженьюртовского и др. могильники) встречаются
аналогичные хосрехскому (рис. 6, 3) железные наконечники копий
с узкими листовидными перьями, плавно переходящими в цельные
втулки Первые железные наконечники копий в Закавказье появляют­
ся в конце II тысячелетия до н. э. и получают широкое распространение
к VIII в. до н. э.1112 Хосрехский наконечник также укладывается в пре­
делах IX—VIII — первой половины VII в. до н. э. Обломок рогового
псалия из Хосрехского святилища (рис. 6, 8) откосится к типу с тремя
отверстиями (на концах и в середине). Аналогичные псалин характерны
для памятников второго этапа чернолесской (VIII — первая половина
VII в. до н. э.) культуры іг.
Железный кинжал с бронзовой рукояткой так называемого «кабар­
дино-пятигорского» типа, выявленный на нашем святилище (рис. 6, 1),
имеет круглый ствол рукоятки, грибовидное навершие и прямое, слегка
изогнутое снизу перекрестье с отверстиями на выступающих крыльях.
Кинжалы этого типа долгое время были и ныне остаются предметами
споров о их культурно-историческом облике и хронологии. Нам нет
необходимости разбирать все сложные и противоречивые мнения по
этому вопросу. Отметим лишь то, что наш хосрехский кинжал относится
к тому же типу, что и мугерганский и хронологически следует за ним.
А дата мугерганского типа М. И. Пикуль определила в пределах IX в.
до н. э.1314 Эта дата получила признание у специалистов.
Железный акинак с нашего святилища имеет большое брусковидное навершие и почковидное перекрестье. Ствол рукоятки украшен
продольными валиками. Генетическая связь таких акинаков с местными
кавказскими и ближневосточными кинжалами эпохи бронзы обоснована
Н. Л. Членовой, М. П. Абрамовой и В. Г. Котовичем и. Нам представ­
9 Анфимов Н. В. Протомеотский могильник с. Николаевского.— СМАА. Майкоп,
1961, т. II, с. 106— 119, табл. II, 3—6.
10 Иессен А. А. Некоторые памятники V III—VII вв. до н. э. на Северном Кавка­
зе,— ВССА, М., 1954, с. 125, рис. 14; Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кав­
каза. М., 1960, с. 237, 282, 283; Виноградов В. Б., Рунич А. П. Новые данные по ар­
хеологии Северного Кавказа.— АЭС, т. III, Грозный, 1969, с. 105; Козенкова В. И.
Вопросы хронологии восточного варианта кобанской культуры в свете новых раскопок
в Чечено-Ингушетии.— В сб.: Древние памятники Северо-Восточного Кавказа. Махач­
кала, 1977, с. 82, табл. VII.
п Погребова М. Н. Иран и Закавказье в раннем железном веке. М., 1977, с. 75.
12 Лесков А. М. Предскифский период в степях Северного Причерноморья.—
В кн.: Проблемы скифской археологии. М., 1971, с. 85, рис. 4, 6; с. 86, рис. 4, 11.
13 Пикуль М. И. Эпоха раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1967, с. 30, 31,
рис. 5, 20.
14
Членова Н. Л. Происхождение н ранняя история племен тагарскои культуры.
М., 1967, с. 21; Абрамова М. П. Мечи и кинжалы центральных районов Северного Кав­
каза в сарматское время.— МИА. 1969, № 169, с. 9, рис. 1, ІГ 12; Котович В. Г.
О происхождении «Кабардино-пятигорских» или «киммерийских» биметаллических кин­
жалов и мечей,— МАД, Махачкала, 1978, № 8, с. 120, рис. 1, V, 1—6.
50

ляется, что трансформация указанных кинжалов в акинак с прямым
навершием и почковидным перекрестьем окончательно произошла
к V III—первой половине VII в. до н. э. Именно этим временем и сле­
дует датировать наш акинак, соответственно и само Хосрехское святи­
лище. Иными словами, оно относится к тому же времени, что и Ново­
черкасский клад— Камышевахи-Черногоровка,— памятники, связанные
с ираноязычными племенами степей юга Восточной Европы. Среди ин­
вентаря Хосрехского святилища нет материалов, которые противоре­
чили бы этой дате.
Планировка, сочетающая в себе круг с квадратом, характерна для
культовой (храмов, монастырей), гражданской (жилых домов, дворцов,
храмов, инженерных сооружений) и погребальной (мавзолеи) архитек­
туры индо-иранского мира 15. В мифологии иранских народов наиболее
четко мыслится круг в сочетании с квадратом как праобраз мира. Ски­
фы представляли свою землю в виде квадрата со святилищем в цент­
р е 16. В целом, и наш анализируемый храм выражает идею ираноязыч­
ных народов о мире — земле и небе. Жертвенные костры, выявленные
на Хосрехском святилище, по иранской мифологии, должны были отра­
жать идею всеобновляющего мирового пожара 17.
Инвентарь Хосрехского святилища: биметаллические, кинжалы
с крестовидным перекрестьем и грибовидным навершием рукоятки,
акинак с прямым навершием и почковидным перекрестьем, наконечни­
ки копий с гладкими и граненными втулками, разнообразные бронзовые
бляхи с петлями на обороте, точильные бруски с отверстиями на одном
конце (рис. 6, 1, 2, 4—7, Ю, 11) в большом количестве встречаются на
обширных просторах степей Восточной Европы и Северного Кавказа,
где кочевали ираноязычные «киммерийцы»18. Возможно, большинство
перечисленных предметов кочевники взаимствовали у оседлых кавказцев
и распространили по территории Евразии. Это спорный вопрос. Но
очевидно одно,— связь этих кочевников с упомянутыми предметами.
К тому же население, оставившее Хосрехское святилище, было связано
с последними. Более того, судя по браслетам с сомкнутыми заострен­
ными концами (рис. 7, 22), украшенными сверху поперечными насеч­
ками, племена, оставившие Хосрехское святилище, были связаны с на­
селением Карпатского бассейна, для которых характерны аналогичные
украшения 19.
_______

/

15 Лелеков Л. А. Отражение некоторых мифологических воззрений в архитектуре
восточноиранских народов в первой половине I тысячелетия до н. э.— В кн.: История
и культура народов Средней Азии. М., 1976, с. 7 и сл.; Раевский Д. С. Очерки идеоло­
гии скифо-сакских племен М., 1977, с. 105— 107.
16 Геродот. История. IV, 52, 81, 101. /Перевод и примечания Стратановского Г. А.
Л., 1972, с. 202, 208, 212, 213.
17 Лелеков Л. А. Указ, соч., с. 13.
18 Тереножкин А. И. Киммерийцы. Киев, 1976, с. 24—25.
и* Kova’cs Tiber. The bronze age in Hungery. Budapest, 1977, fig. 62, 63.
4*

51

1—7,
52

, , Р, " С0J ' Вотивные предметы и украшения из Хосрехского святилища.
13, 14 29 — бронза; 8, 9, 11, 12 — стеклянная паста; 10 — гагат; 15 — кость.

Статуэтка оленя из Хосрехского святилища (рис. 7, 27) по своим
стилистическим особенностям изображения находит аналоги на памят­
никах Закавказья и Ближнего Востока20. Следовательно, жители, оста­
вившие Хосрехское святилище, могли быть знакомы и с ближневесточно-закавказскими центрами металлопластики. Но передача образа
оленя на Северном Кавказе имеет более сложную историю. Олень был
одним из наиболее почитаемых животных на Кавказе. Его ритуальные
изображения, восходящие к эпохе ранней бронзы, встречаются среди
разнообразных наскальных изображений Кавказа (в том числе и Даге­
стана) и на печатях Ближнего Востока (Тепе-Гавра, Сиал-Ш, Суры-А)21. Причем на ближневосточных памятниках типа Ага-Эвлар
(1450—1350 гг. до н. э.), Алак-Хойук (погр. В. М. и М. А. — 2300—
2100 гг. до н. э.), Талыша (1350 г. до н. э.) встречаются бронзовые
литые статуэтки оленей22. Трактовка образа этого животного в метал­
лопластике Кавказа увеличивается в эпоху поздней бронзы и становит­
ся наиболее популярной с начала I тысячелетия до н. э.23 Поэтому нам
важно подчеркнуть мысль не о находке оленьих изображений вообще,
а о стилистических особенностях нашей статуэтки. А по этим призна­
кам она близка к оленьим статуэткам Закавказья начала I тысячелетия
до н. э.
Другая статуэтка — быка (рис. 7, 1 а—г) выполнена в обычном
для дагестанской металлопластики стиле: имеет круглое тулово, мощ­
ную короткую шею, вытянутую вперед морду с «как бы обрубленной
пастью», придающей животному сходство со свиньей и направленными
вперед острыми рогами. На боках, лбу, шее и животе фигурки имеются
треугольные углубления с инкрустацией. Треугольник отражал идею
плодородия24. Треугольные метки ставились у многих народов Кавказа
на лбу жертвенных быков25. Жертвенный бык в первобытных религиоз­
ных верованиях олицетворял само божество. В Шумерской мифологии
20 МАК, VI, с. 135, 136, рис. 74, 75; Мнацаканян А. О. Находки предметов брон­
зового века в селении Толорс (в Зангезуре) Армянской ССР,— КСИИМК, 1954,
вып. 54, с. 100, рис. 41; Мартиросян А. А. Армения в эпоху бронзы и раннего железа.
Ереван, 1964, с. 146, 147, табл. XIV; Schaeffer Cl. Stratigraphie Comparee et Chrono­
logic de I’Asie Occidentale (Ill-e — et Il-e m illenaires). London, 1948, p. 287, 288,
fig. 177, 10.
21 Массон В. M. Средняя Азия и Древний Восток. М.—Л., 1964, с. 368, 375, 379;
рис. 70, 72; Давудов О. М . Еще раз о пряжках бежтинского типа.— В кн.: Древности
Дагестана. Махачкала, 1^74, с. 114.
22 Schaffer Cl. Op. cit., fig. 177, 10; 178, 4; 217, 11; 221, 13; 233, 18; 236, 10, 11.
23 Техов Б. В . Центральный Кавказ в XVI—X вв. до н. э. М., 1977, с. 171, 172;
рис. 115, 1—6; Там же см. литературу по этому вопросу; Виноградов В. Б ., Марковин В. И. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1966, с. 70,
№ 346; рис. 3, 3; Садыхзаде Ш. Г. Древние украшения Азербайджана. Баку, 1971,
табл. XII, II.
2^ Котович В. М . Древнейшие писаницы горного Дагестана. М., 1976, с. 85.
23 Сихарулидзе А. Н. К вопросу о значении изображения быка на триалетских
вишапах и вишапоидах. — КЭС. Тбилиси, 1972, IV, с. 32.
53

бык выступает в образе «небесного быка цвета огня», воплощавшего
лунного бога НаннаСина или Наннара»26. Образ быка как олицетво­
рение оплодотворяющих сил животного, связанного с небом и солнцем,
популярен в исскустве древнего Востока, Эгейского мира и К авказа27.
В то же время он не нашел отражения в искусстве населения Евразий­
ских степей конца II—начала I тысячелетия до н. э. Отдельные изобра­
жения быков, встречаемые на скифских памятниках, взаимствованы пз
древневосточного или древнегреческого искусства 28. На анализируемом
святилище помимо статуэтки быка встречено много черепов быков
с распиленными рогами. Под алтарем в тайнике были обн аруж ен ы д в а
астрагала быка. Все это безусловно связано со сложным ритуалом
жертвоприношения быка—церемониалом, посвященным земледелческим
культам, тесно связанным с образом быка. Жертвоприношение священ­
ного животного и поедание его мяса связано с идеей приобщения к бо­
жеству, которое олицетворяло убитое животное2930. Обряд жертвоприно­
шения быка в Дагестане отмечен не только на Хосрехском святилище.
В квадратной грунтовой могиле конца II тысячелетия до н. э. Мугерганского могильника был найден череп быка вместе с аккуратно сложен­
ными костями четырех ног животного. Видимо, все это первоначально
лежало на шкуре быка. Обряд заклания быков и ритуальное их поеда­
ние документирован находками на могильниках III—II тысячелетия
до н. э. Закавказья. На Триалетском могильнике, например, череп и ко­
сти конечностей быка были встречены вместе со шкурой быка. Анало­
гичные шкуры с черепами и конечностями животных изображены на
вишапах армянских гор зэ.
Кости черепа и четырех ног быка, уложенные на шкуру убитого
животного, встречаются в погребениях катакомбной и особенно срубной
и андроновской культур 31*. Если нанести на карту пункты с находками
костей черепа и конечностей жертвенного быка вместе с его шкурой, то
образуется линия, связывающая Восточную Европу с Закавказьем через
Северо-Восточный Кавказ. Это наводит на мысль о возможности про­
хождения по этой территории племен, почитавших быка, каковыми яв­
26 Флитнер Н. Д. Земледельческие культы древней Месопотамии.— Тр. Отдела
Востока Эрмитажа. Л., 1939, Т. I, с. 13.
27 Кушнарева К. X. Древнейшие памятники Двина. Ереван, 1977, с. 45—59; См.
там же и литературу. Брентвес Бухард. От Шанидара до Аккада. М., 1976, с. 50—51;

Mellart J. Catal Huyiik. London, 1967, fig. 19—29. 33—37, 41—42.
28 Ильинская В. А. Образ коня и быка в раннескифском искусстве,— В кн.: Те­
зисы докладов III Всесоюзной конференции по вопросам скифо-сарматской археоло­
гии. М„ 1972, с. 41—44.
29
Кушнарева К. X. Указ, соч., с. 53; Соколова 3 . П. Культ животных в религиях.
М., 1972, с. 184; Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1928, вып. IV, с. 29; Арутюнян С. Ь.
Реликты' богословия при общественном жертвоприношении.— ИФЖ, 1971, № 3, с. 260.
30 Кушнарева К . X. Указ, соч., с. 54; рис. 65; там же: литература.
31 Грязнов М. П. Бык в обрадах и культах древних скотоводов,— В кн.: Пробле­
м ы археологии Евразии и Северной Америки. М., 1977, с. 80
88.
54

ляются индо-европейцы. В то же время следует отметить, что население,
оставившее Хосрехское святилище, судя по находке статуэтки быка,
бычьих черепов и костей, были причастны к идеологическим земледель­
ческим представлениям, связанным с производительной силой, дающей
благо, изобилие и размножение. Обряды, связанные с культом быка до
сих пор сохранились у народов Дагестана. Так, у лакцев женщина,
у которой умер муж, при оплакивании покойника наступает на бычью
шкуру для выражения своего желания выйти вторично замуж32. У лак­
цев, по сведениям этнографов, головной убор невесты снаряжали в виде
бычьих рогов, а у рутульцев под платок невесты надевали деревянную
колодку в форме бычьих рогов33.
Парная статуэтка двух обнаженных мужчин (рис. 7, 6) с обеими
руками на поясе выполнена в характерной для дагестанской металло­
пластики технике по восковой модели с применением формовочной
массы. В изображении отдельных частей тела наблюдается явная дис­
пропорция. Обращенные вперед лица моделированы грубо (высота
7 см). Антропоморфные статуэтки стоящих в молитвенной позе с руками
на поясе людей популярны в Дагестане эпохи раннего железа и средне­
вековья. Правда, все они одиночные34. Наши статуэтки ближе к скульп­
турной композии металлопластики из окрестностей сел. Шали ЧеченоИнгушской АССР, передающей двух итифальных мужчин в ф ас35. Они
обнимают друг друга за плечи, свободные руки с растопыренными паль­
цами прижаты к груди, как бы выражая популярную среди скифов идею
братской дружбы — побратимства. По Лукиану скифы построили храм
друзьям — героям Оресту и Пилладу, приносили им жертвы, устраивали
в их честь праздники и торжественные собрания 36. В скифском побра­
тимстве нетрудно видеть довольно широко распространенный в древнем
мире культ близнецов. По мнению А. М. Золотарева, обычай побратим­
ства и культ близнецов своими корнями уходит в дуальную организацию
первобытно-общинных родовых коллективов37. Особенно широко рас­
пространен был этот культ у индо-европейских племен. Встречается он
и у народов Кавказа, в том числе и Дагестана. Так, помимо нашей
находки парная статуэтка всадников конца II—начала I тысячелетия
32 Котович В . М. Указ, соч., с. 85.
33 Булатова А . Г. Традиционное и новое в одежде народов Дагестана (рукопись).
РФ ИИЯЛ, с. 45.
34 Zakharov A. M aterials for the archaeology of the Caucasus. Antropomorphic
bronze statuetes.— Swiatowit, W arszawa, 1933, т. XV, p. 78—82, 84, fig. 57, 59, 65—
70, 71.
35 Виноградов В. Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время.
Грозный, 1972, рис. 37.
36 Геродот. История. IV, 70; Лукиан. Токсирид или дружба, 37. У скифов был
храм друзьям-героям Оресту и Пилладу, приносили им жертву, устраивали в их честь
праздники.
37 Золотарев А . М. Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964, с. 121 —
131; 175— 184, 193—201; Штернберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии
(исследования, статьи, лекции). Л., 1936, с. 73— 108, 127— 139.
55

до н. э. была встречена в Дагестане38*. Аналогичные дагестанским пар­
ные статуэтки происходят и из Бомборской долины, Луристана и др.
районов Закавказья и Передней Азии конца II—начала I тысячелетия
ДО Н. Э.3э.

Мотивы близничного культа встречаются и в фольклоре народов
Дагестана 40.
Однако, следует отметить характерную для близничного культа
черту — смешение функций Диоскуров с функциями Кабиров — низ­
ших божеств, ведавших плодородием земли, подземным огнем, спасав­
ших мореходов от бурь, путников и др.41 Изучены и храмы этих бо­
жеств. Так, например, в Старой Нисе раскопан храм, близкий по пла­
нировке нашему святилищу. Этот храм, по мнению Г. А. Пугаченковой,
был посвящен богам Кабирам-Диоскурам 42.'Видимо, Хосрехское святи­
лище также принадлежало Кабирам-Диоскурам. При этом следует
отметить, что в столь раннее время культ Диоскуров и самое главное,—
квадратно-циркульные сооружения были характерны для ираноязычных
племен, и прежде всего киммерийцев, скифов, саков и др. Из этих пле­
мен в VIII—первой половине VII в. до н. э. в Дагестан могли проник­
нуть и контактироваться с оседлыми племенами киммерийцы. Следова­
тельно, и храм был построен киммерийцами. Из вышеприведенного ана­
лиза находок Хосрехского святилища видно, что население, оставившее
его, было знакомо с культурами Ближнего Востока, Закавказья и Придуная.
38 К у з ь м и н а Е . Е . Навершие со всадниками из Дагестана.— СА, 1973, № 2,
с. 189.
3f Там же, с. 188; Л у к и н А . А . Археология Бзыбской Абхазии.— Тр. ОИПК, Л.,
1941, табл. XXIII.
40 Х а л и д о в а М . Р . Об эволюции мотивов культа близнецов в дагестанском
фольклоре.— В кн.: Поэтика фольклора народов Дагестана. М ахачкала, 1981, с. 25—43.
41 Диоскуров обычно изображают с конями, однако на римских монетах они
часто переданы и без них. (К о ш е л е н к о Г . А . Серебряная «ваза с Диоскурами».— СА,
1968, № 2, с. 268; Б о т в и н н и к М . Н „ К о г а н М . А . , Р а б и н о в и ч М . Б . , С е л е ц к и й Б . П .
Мифологический словарь. Л., 1961, с. 109).
42 П у г а ч е н к о в а Г . А . Пути развития архитектуры Южного Туркменистана поры
рабовладения и феодализма. М., 1958, с. 102 и сл.

В. Г. Котович, В. М. ^Котович,
Б. М. Салихов

ГОРОДИЩЕ ТАРГУ

Находящееся в средней части Прикаспийского Дагестана весьма
значительное по размерам городище Тарту (не менее 30 га) отличает­
ся исключительно выгодным стратегическим расположением на месте
скрещения Прикаспийского пути с одной из главных внутренних даге­
станских коммуникаций, шедшей вверх по долине р. Гамри-озень
в глубину горных районов Дагестана, а вниз — к приморской низмен­
ности. Этот памятник был зафиксирован еще в 1948 г.1, обследован
в 1953 г.2, но только после разведок в 1964 г. интерпретирован как
остатки крупного раннесредневекового города3, а затем и сопоставлен
с упомянутым армянским историком Вардапетом Гевондом (нач.
VIII в.) «гуннским городом Таргу»4. Город этот сыграл весьма замет­
ную роль в арабо-хазарских войнах: в 713/4 гг. у его стен потерпел
поражение выдающийся арабский полководец Маслама, не смог завла­
деть этим городом и другой арабский полководец Джаррах, осаждав­
ший его в 721/2 гг., и только огромному войску будущего халифа Мервана удалось штурмом взять и разграбить его в 738/9 г. По своей
величине, степени укрепленности и географическому расположению
городище Таргу заметно выделяется среди других, известных ныне
средневековых бытовых памятников данного района. Это позволило
видеть в нем остатки крупного политического и культурного центра
данной округи и отождествить его также и с упоминаемым местными
историческими преданиями городом Хамур-Дарго или Гамри-Дарго5.
С начала 70-х годов, в течение нескольких полевых сезонов, раскопки
на городище Таргу проводила Гамринская археологическая экспедиция
Института И Я Л 6.
1 Исаков М. И . Археологические памятники Дагестана.—МАД, т. I, Махачкала,
1959, с. 218, № 259; Этот же памятник упомянут и на с. 221—222 под № 307.
2 Пикуль М. И. Отчет о работе Северного отряда ДАЭ в 1953 г. РФ ИИЯЛ,
д. № 1918.
3 Котович В. Г., Абакаров А. И., Магомедов М. Г., Маммаев М. М. Отчет о ра­
боте Приморской археологической экспедиции ИИЯЛ в 1964 г. РФ ИИЯЛ, д. № 3394.
4 История халифов Вардапета Гевонда; писателя VIII века. Пер. К. Патканьяна.
СПб., 1962, с. 28; Котович В. Г. Новые данные о раннесредневековых городах Даге­
стана. (Материалы сессии, посвященной итогам археологических и этнографических
исследований 1964 года в СССР). Баку, 1965, с. 155.
5 Котович В. Г. О местоположении раннесредневековых городов Варачана, Беленджера и Таргу. В кн.: Древности Дагестана, Махачкала, 1974, с. 220—226.
6 Работы проводились с 1971 по 1978 гг. (кроме 1973 и 1977 гг.) под руковод­
ством В. Г. Котовича.
,
57

Городище Тарту расположено в глубине ’предгорий, между нынеш­
ними се. Алхаджикент Каякентского района и Маммааул Сергокалинского района. Оно находится на южной оконечности одного из предгор­
ных хребтов, протянувшегося в междуречье Гамриозени и Инчхеозени,
с северо-запада на юго-восток. Южная оконечность хребта круто пово­
рачивает к востоку и представляет собой небольшой горный отрог,
сложенный как и все предгорья, из третичных известняков, песчани­
ков и сланцевых глин. Существенно различаясь по прочности, эти ко­
ренные породы в разной степени подвержены разрушению, чем и опре­
деляется асимметричное строение преобладающего большинства пред­
горных хребтов. Не представляет в этом отношении исключения
и описываемый отрог.
С запада склоны отрога круто спускаются в короткую, резко по­
нижающуюся лощину, в верхней части которой проходит узкий край,
соединяющий его с остальным хребтом. С севера он ограничен глубо­
ким ущельем с крутыми, местами обрывистыми краями. Самые высокие
склоны по южной стороне отрога также чрезвычайно круто обрываются
в сторону долины р. Гамриозени. Будучи таким образом естественно
огражденным с трех сторон, этот отрог сравнительно полого понижает­
ся в направлении с запада на восток и упирается своим восточным
концом в изгиб русла той же речной долины. Поверхность этого склона
в двух местах прорезана мощными (до 2—3 м высоты) выходами из­
вестняковых складок, разделяющими ее на три широкие, последова­
тельно понижающиеся «ступени». Именно это «трехступенчатос» строе­
ние рельефа описываемого отрога совпало со своеобразной трсхчастнон
структурой располагавшегося на нем городища Таргу (рис. 1).
Топография и структура городища. Почти вся поверхность заня­
того городищем горного отрога, за исключением наиболее крутых
участков южного и отчасти — западного склонов, интенсивно обжива­
лась его древними обитателями. Но наиболее значительные тю величине
и плотности застройки части этого древнего населенного пункта были
приурочены к трем упомянутым «ступеням» или террасам.
Доминирующее положение среди них принадлежало верхней сту­
пени, представляющей собой наиболее возвышенную юго-западную
часть описанного отрога, отделенного от нижележащей «ступени» высо­
ким карнизом выхода известняковой складки. Внешне она выглядит
как отдельная возвышенность заметно асимметричных очертаний:
с крутыми западым и южным склонами и более пологими склонами на
северной, северо-восточной и восточной сторонах. Венчающая ее вер­
шина расположена в юго-западном углу. Она представляет собой
небольшой продолговатый холм с чрезвычайно крутыми склонами и
уплощенным гребнем (размерами 50X20 м), откуда открывается вели­
колепный обзор в восточном, южном и юго-западном направлениях.
Благодаря отмеченным особенностям рельефа, данная «ступень» яв­
ляется наиболее естественно укрепленной и труднодоступной частью
58

Рис.

1. Г о р о д и щ е Т а р г у . В и д с ю г о - з а п а д а ( ф о т о ) .

территории городища, а ее вершина занимает господствующее положе­
ние как по отношению к его описанной части, так и по отношению
к расположенным ниже другим его частям (рис. 2).
Повсеместно на поверхности этой возвышенности встречаются
строительные остатки. На покрытых лесными зарослями северном
и восточном склонах они представляют собой скопления развалов
строительного камня, под которыми иногда угадывается планировка
отдельных строений и целых усадеб. В нескольких местах здесь обна­
ружены небольшие прямоугольные люки или лазы, ведущие в подзем­
ные камеры-хранилища типа погребов. Края этих люков тщательно
оформлялись каменными плитами, имевшими специально высеченные
желобки для фиксации положения закрывавших их крышек.
На более крутых западном и южном склонах развалы строительонго камня отсутствуют. Но на современной поверхности здесь нередко
выступают края стен, которые вместе с находимой здесь же керамикой
свидетельствуют об оживании и этих мест. Примечательно, что по этим
склонам, как и на других участках с «повышенной крутизной» рельефа,
прослеживаются следы искусственного террасирования, широко приме­
нявшегося в Дагестане с глубокой древности вплоть до нашего времени
59

Р и с . 2. Глазомерный план городища Таргу.

при домостроительстве на крутых склонах. Общий размер занятой
строительными остатками площади в верхней части городища дости­
гают с учетом неровностей ее рельефа примерно 11 —12 га.'
Эта часть городища отличается превосходной естественной укрепленностью.. Однако не довольствуясь этим древние обитатели городи­
ща во многих случаях дополняли ее, возводя сложную систему оборо­
нительных сооружений. Еще до производства раскопок остатки стен,
шириной до 1 м были прослежены по краям холма, образующего вер­
шину этой возвышенности, а также посередине западного склона воз­
вышенности; развал длинной каменной стены тянется с перерывами по
северному и северо-восточному склонам верхней части городища на
расстояние примерно по ПО—120 м. Обилие камня в развале этих стен,
значительная протяженность и приуроченность к труднодоступным
склонам позволяют с достаточным основанием считать их остатками
именно фортификационных сооружений. Хорошо сохранившиеся участ­
60

ки подобных сооружений были прослежены еще в 1964 г. по восточно­
му краю верхней части городища Тарту. Здесь, по верхней кромке
известнякового карниза находились участки каменных стен толщиной
до 1,5 м, образованных регулярной кладкой известняковых плит по всей
их толще. Они сохранялись в высоту на 2—3 ряда кладки (до 0,6 м).
Особенно хорошей сохранностью отличались участки оборонительных
стен, примыкавшие с двух сторон к въезду,— искусственно высеченной
в этой скале расщелине, через которую проходила колея древней доро­
ги. Однако еще до начала работ экспедиции почти все остатки этой
оборонительной стены оказались разрушенными при хищнической
выборке строительного камня местными жителями.
В целом, все имеющиеся данные позволяют считать верхнюю часть
городища главным элементом, своеобразным ядром в структуре суще­
ствовавшего здесь древнего города, в какой-то мере соответствовавшим
шахристану раннесредневековых городов Средней Азии. В пользу
именно такой ее интерпретации может свидетельствовать ряд обстоя­
тельств: наиболее крупные по сравнению с другими частями городища
размеры, интенсивность застройки, мощность культурных отложений,
наличие не менее двух поясов фортификационных сооружений, наконец,
наличие цитадели. Последняя несомненно располагалась на холмо­
образной вершине в юго-западном углу описываемой части городища,
господствующей над окружающим рельефом. Будучи естественно труд­
нодоступной и искусственно укрепленной, она могла одновременно слу­
жить и одним из важнейших узлов городской системы обороны и ре­
зиденцией местных правителей, откуда было легче всего держать под
наблюдением население самого города.
Следующая «ступень» занимает среднюю часть пологого склона
отрога с городищем, заключенную между двумя выходами известняко­
вых складок. Ее поверхность, лишенная лесной и кустарниковой расти­
тельности, наклонена в направлении с запада на восток. При этом в за­
падной части, под выходом верхней известняковой складки крутизна
падения склона более значительна, тогда как в восточной его наклон
совсем невелик, а его юго-восточный угол представляет собой доволь­
но ровную площадку.
На поверхности этой «ступени», площадь которой с учетом неров­
ностей рельефа достигает 6—7 га, совершенно отсутствуют развалы
строительного камня на местах древних построек — он вывезен отсюда
жителями окрестных селений, длительное время использовавшими
памятник в качестве своеобразного карьера строительного камня.
О том, что и на этой части городища каменные постройки действи­
тельно существовали, свидетельствуют многочисленные выходы на со­
временную дневную поверхность верхних краев стен, нередко сохраняю­
щих регулярную кладку. Особенно много подобных следов строений
прослежено в юго-восточном углу «ступени», а также вдоль ее особенно
крутой западной стороны. Среди них обращает на себя внимание ог­
61

ромная насыпь округлых очертаний (диаметром до 15 м), расположен­
ная вблизи упоминавшегося выше въезда, соединявшего эту часть
городища с верхней. По склонам этой насыпи выступают ряды регуляр­
ной кладки, включающей порою крупные известняковые блоки типа
квадров. Вероятно, описанная насыпь скрывает под собой остатки
крепостного сооружения вблизи въезда.
В целом, средняя часть городища Тарту более доступна, по сравне­
нию с ее верхней честью, хотя она также была окружена оборонитель­
ными сооружениями, следы которых сохранились по ее западному,
восточному и южному краям. По западному краю проходил упоминав­
шийся карниз известняковой складки, разделявшей верхнюю и среднюю,
части ородища. По его кромке, как уже отмечалось, проходила оборо­
нительная стена. Аналогичным образом был укреплен известняковый
карниз по восточному краю описываемой части городища, отделявшей
ее от последней — нижней части. Здесь также по краю карниза места­
ми прослеживаются участки кладки крепостных стен и имеется въезд,
который, подобно, въезду вышележащего пояса оборонительных соору­
жений, был высечен в известняковом карнизе и представлял собой
искусственную расщелину глубиной до 2,5 м при такой же ширине. Не
вызывает сомнений, что эта «средняя» часть территории была менее
привилегирована в структуре древнего города. Можно полагать, что
своим появлением обязана разрастанию города за 'пределы его верхней
части.
Последняя, нижняя «ступень» представляет собой нижнюю часть
пологого склона, занятого городищем. Она ограничена на западе упо­
мянутым карнизом известняковой складки, отделяющим ее от средней
«ступени», а на востоке и юге — обрывается крутым уступом в долину
р. Гамри-озени. Строение ее поверхности неодинаково: относительно
ровные или слегка наклоненные участки перемежаются с крутыми скло­
нами, которые, пожалуй, и преобладают в ее рельефе. Общий размер
ее площади с учетом неровностей рельефа достигает 7—8 га. Здесь,
как и в средней части городища, отсутствуют развалы строительного
камня. Однако следы располагавшихся некогда здесь строений в виде
выступающих на поверхность краев каменных стен встречаются повсе­
местно. Отчетливо прослеживаются в рельефе следы искуссственного
террасирования склонов.
В целом, нижняя часть городища Таргу еще более доступна, чем
его средняя и, тем более, верхняя часть. Но, подобно им, она имела
защиту в виде оборонительных сооружений. С западной стороны ее
ограничивала крепостная стена, проходившая по кромке известнякового
карниза, разделяющего среднюю и нижнюю части городища. При этом
следует упомянуть руины мощной предвратной башни, располагавшей­
ся с правой (северной) стороны въезда. Она значительно пострадала
от хищнической выборки строительного камня. При разборке ее остат­
ков обнажился выход культурного слоя со следами интенсивного по­
62

жарища. Фундамент еще одной, вынесенной вперед башни, обнаружен
на небольшой площадке примерно в 60 м к востоку от въезда. Здесь
выступают на поверхность края массивных блоков типа квадров.
Можно -полагать, что еще какие-то укрепления проходили по восточной
и южной кромке уступа нижней части городища, ограничивающие его
со стороны речной долины. Здесь местами также прослеживаются вы­
ходы фундаментов каких-то стен, повторяющих контуры очертаний
этого уступа. И, наконец, еще одна линия каких-то заградительных
или оборонительных сооружений проходила по основанию этого уступа.
Она имеет вид сильно оплывшего вала шириной 2,5—3 м, высотой до
1—1,5 м, опоясывающего основание упомянутого уступа.
Примечательной особенностью нижней части городища Таргу яв­
ляется почитаемое место — святилище или «пир», расположенное на
его северном крае. Это небольшая (2X3 м) постройка, возведенная
в XVIII—XIX вв. над погребенной здесь в древности девушкой по име­
ни Оглан-бег. В кладку стен вмонтированы обломки нескольких над­
гробных каменных стел с фрагментами текста на арабском языке,
исполненных почерком «насх» (не ранее XV в.). Подновление постройки
постоянно производится и в наши дни религиозно настроенными жите­
лями окрестных селений, убежденных в особой святости погребенной
здесь девушки. С ее личностью связано немало преданий и легенд.
Согласно одному из них, Оглан-бег была родственницей правителя го­
рода Таргу. Будучи побежденным пришедшими завоевателями, он был
вынужден отдать ее в жены одному из завоевателей. Не смирившись
с этим, она бросилась вместе с нежеланным мужем в ущелье и оба
разбились7. Это предание находит себе неожиданные параллели в рас­
сказе Табари-Балами об аналогичном случае, происшедшем с одним из
военачальников арабского наместника на Кавказе Мервана, особо от­
личившимся при взятии города Хамрин (Гимран)8. Почти детальное
совпадение обеих явно не зависимых друг от друга версий позволяет
считать, что в них отражено действительное событие, происшедшее
в этих местах во время арабо-хазарских войн, и отождествить упомянѵтый источниками «замок» страны Хамрин с городом Таргу—Хамрин9.
При обследовании территории нижней части городища Таргу встре­
чены обломки средневековой — доарабской и послеарабской керамики,
аналогичные найденным на средней части городища.
В целом, отмеченные особенности местоположения этой части го­
родища Таргу позволяют считать ее наиболее поздней окраиной или
7 Приводимое здесь предание зписано со слов жителей окрестных кумыкских
и даргинских селений: Алхаджикент, Джаванкент, Гаша, Кичи-Гамри, Маммааул и др.
8 Д о р н Б . Известия о хазарах восточного историка Табари. /Пер. П. Тяжелова.—
ЖМН, 1844, ч. XIII, № 7, 8, с. 91; Т а р и х и Д е р б е н т - н а м е . /Под ред. М. АлихановаАварского. Тифлис, 1898, с. 153—154; К о т о в и ч В . Г. О местоположении раннесредне­
вековых городоы..., с. 225.
э К о т о в и ч В . Г . О местоположении раннесредневековых городов..., с. 225.
63

пригородом, возникшей уже после того, как была перенаселена его
средняя часть. Однако это отнюдь не умаляет важного значения ниж­
ней части городища в защите наиболее легко доступной и уязвимой
восточной стороны.
Еще один участок древней застройки находится на южном склоне
горы. Здесь в основании южного склона отрога имеется неширокая
(70—100 м) полоска сравнительно пологой поверхности, протянувшаяся
по низу вдоль верхней и средней частей городища на расстояние более
500 м. Она покрыта густой травянистой растительностью, сквозь кото­
рую повсеместно выступают на поверхность края кладок стен древних
построек. В имеющихся здесь обнажениях культурного слоя мощностью
до 0,5 м встречена керамика албанского и раннесредневекового време­
ни. Площадь этого участка достигает примерно 4—5 га. Можно пола­
гать, что его обживание происходило одновременно с подобным же
процессом на средней части городища.
Приведенные данные характеризуют внутреннюю структуру горо­
дища Таргу, дают представление о размерах каждой из образующих
его частей в отдельности. В целом же, городище представляет собой
остатки крупного по масштабам раннесредневековой эпохи города,
о чем свидетельствуют незаурядные размеры его обжитой территории,
общая площадь которой достигала примерно 30 га. Столь внушитель­
ные размеры существовавшего здесь населенного пункта не были при­
сущи ему изначально. Как уже отмечалось, древнейшим ядром являлась
его верхняя часть. После проведенных раскопок, имеющимися архео­
логическими материалами установлено обживание верхней «ступени»
в IV—III тысячелетиях до н. э. и позднее — с эпохи раннего железа
(VII—IV вв. до н. э.) до середины VIII в. н. э.; на цитадели встречены
и производственные комплексы послеарабского времени (IX—XII вв.).
На средней «ступени» обнаружены материалы III тыс. до н. э., а также
албанского и раннесредневекового периодов, в раннем средневековье
часть этой териртории была занята катакомбным могильником; места­
ми здесь выявлены следы человеческой деятельности и в послеарабское
время. Нажняя «ступень» обживалась в раннем средневековье, а уча­
сток у южного склона горы — в албанский и раннесредневековый пе­
риоды. Максимальный рост городской территории, вероятно, совпадает
со временем расцвета самого города. Последний же, судя по свидетель­
ствам письменных источников, падает на раннесредневековый период,
вероятно всего на VI—первую половину VIII в. Поэтому мы вправе
полагать, что максимальный рост обжитых участков города Таргу и,
следовательно, максимальное увеличение численности городского насе­
ления, приходятся здесь на тот же раннесредневековый период.
Фортификация. При описании отдельных участком городища при­
водились некоторые сведения о имевшихся на них фортификационных
сооружениях. Раскопками выявлены в верхней части городища три
линии крепостных стен, последовательно располагавшихся по склону.
64

Р и с . 3. Оборонительная стена и цитадель городища. Вид с запада.

Р и с . 4. Оборонительная стена (V II— IV вв. до н. э ) . В и д е севера.
5 З а к а з 485

65

Первая из них кольцом окружала основание холма, служившего
цитаделью (рис. 3). На южной и западной сторонах этого кольца был
вскрыт участок крепостной стены общей протяженностью 120 м. Ос­
нования стен, сложенные из массивных и широких плит возводились
на высеченных в материковых породах ложах. Ширина стен колебалась
в пределах 1,85—2,3 м. Кладка стен панцирная, регулярная с исполь
зованисм крупных плит и блоков, пространство между которыми за­
полнено обломками камня и глиняным раствором. Местами сохранилось
до 0,75 м высоты этих стен. На западном участке кольца нижние ряды
внешнего панциря стены оказались перекрытыми напластованиями
раннеалбанского периода (III—I вв. до н. э.), что позволил отнести
время ес сооружения к раннему железному веку, т. е. к VII—IV вв. до
и. э. Это подтверждается найденными здесь же фрагментами керамики
того же времени. Но преимущественно при раскопках этих стен была
встречена раннесредневековая доарабская п албанская керамика, да­
тируемая I—IV вв. н. э. В свете
этих данных можно с достаточ­
ным основанием считать, что за­
падная часть крепостной стены
Гаргунской цитадели была со­
оружена еще в раннем железном
веке и просуществовала с тех
пор с небольшими перестройка­
ми и ремонтом вплоть до време­
ни арабского завоевания.
Вторая линия крепостных
стен верхней части городища
проходила примерно посередине
западноге и северного склонов
возвышенности (рис. 4). Остат­
ки ее на восточном и южном
склонах наблюдаются в виде на­
ходящихся примерно на том же
уровне крупных развалов камня,
либо выходов верхних краев
кладки стен. В таком случае эта
линия крепостных сооружений
также представляла собой замк­
нутое кольцо.
На северо-за­
падной
оконечности
верхней
части городища раскопан уча­
сток этой
крепрстной стены
(рис. 5) протяженностью около
Р и с. 5. Участок оборонительной стены
4 9 м.
Ширина стены 2,4—2,5 м,
(VII—IV вв. до н. э ).
при сохранившейся высоте 2,5—
66

3,0 м. Стена возведена возведенана из регулярно уложенных
по всей толще известняковых
плит и блоков на глиняном ра­
створе и отличается прочностью
и монументальностью (рис. 6 ).
Основание стены
подстилают
культурные слои эпохи ранней
бронзы.
Судя по найденным
здесь материалам (рис. 7; рис. 8 ),
стена эта была возведена еще
в эпоху раннего железа и, перио­
дически обновляясь, просущест­
вовала до раннего средневековья.
В I—IV вв. перед ней на северозападном участке была сооруже­
на протейхизма.
Наконец, остатки третьей
линии стен прослежены лишь
по восточной стороне верхней
части городища (рис. 2). Как
уже отмечалось, она проходила
по кромке, выступающей здесь
на поверхность известняковой
складки, отделяющей верхнюю
часть городища от нижележа­
щей, средней. Необходимый для
Р и с. 6. Жертвенный с о с у д в основании
нее строительный материал докладки обороеительной с т е н ы (V II— IV вв.
бывался прямо на месте путем
до н. 5 .1 .
выборки камня непосредственно
из самого скального обнажения.
Благодаря этому не только экономились затраты труда на перевозку
и транспортировку строительного камня, но и формировался на
Еысоту 2—3 м отвесный, а потому особенно труднопреодолимый край
карниза складки, служивший мощным фундаментом возведенной ■на
нем крепостной стены. Не случайно подобные приемы практиковались
в фортификационном строительстве античных городов. На этой оборо­
нительной стене раскопками вскрыт участок протяженностью около
27 м. Весь этот отрезок значительно пострадал в результате современ­
ной хищнической выборки камня, жителями соседних селений. На
отдельных участках прослежен внешний панцирь стены, образованный
крупными известняковыми блоками, сохранившими один ряд кладки на
высоту 0,4—0,6 м. Внутренний панцирь сложен из камня меньшего
размера, а пространство между панцирями, образующими ширину
стены до 1,6 м, заполнено бутом вперемежку с землей. В трех местах
5*

67

Р и с . 7. Образцы материалов из раскопа 3-А (оборонительная стена
VII— IV вв. до н. э.).
68

Р и с . 8. Образцы материалов из раскопа 5 (цитадель).
69

здесь выявлены отрезки коротких стен, располагавшихся с внешней
стороны панциря и спускавшихся вниз по склону. Можно предполагать,
что эти отрезки представляют собой остатки контрфорсов, предназна­
ченных поддерживать кладку внешнего панциря крепостный стен. Судя
по найденной здесь керамике данный участок стены возводился или
фундаментально перестраивался в раннесредневековое время.
Средняя часть городища, вероятно, имела одну линию укреплений.
Остатки крепостной стеныпрослежены здесь на восточном и частично
южном крае (рис. 2 ), где они приурочены к кромке выступающей из­
вестняковой складки, отделяющей ее от нижней части городища. Мож­
но предположить, что она имела продолжение также вдоль всего юж­
ного и северного краев и, смыкаясь затем с карнизом известняковой
складки по западной стороне, окружала таким образом весь этот
участок городской территории. Раскопками на восточном крае укреп­
лений вскрыты остатки мощных крепостных стен толщиной до 3—3,5 м.
И хотя сохранность этих стен очень плохая, удалось выяснить такую
характерную деталь как своеобразная «уступчатая» их конфигурация.
Благодаря подобной планировке, строителям удалось совмещать на­
правление стены с направлением кромки уступа склона, а также ис­
пользовать уступы на ломанной линии стены для ведения фланкирую­
щей стрельбы. Судя по массовым находкам, эта стена была воздвиг­
нута и функционировала на протяжении предарабского периода
раннесредневековой эпохи, т. е. в VI—первой половине VIII в.
Нижняя часть городища, вероятно, имела две линии укреплений,
проходивших одна над другой по верхнему краю и основанию уступа,
ограничивающего этот участок городской территории с востока и юга.
Выше уже описывались эти строительные остатки чрезвычайно плохой
сохранности. Раскопочных работ здесь не производилось.
Оценивая по имеющимся данным систему фортификации городища
Тарту в целом, нельзя не признать, что она достигла довольно высо­
кого уровня. Ее создатели умело использовали все особенности трудно­
доступного, расчлененного рельефа, в необходимых случаях усиливая
естественные преграды путем возведения оборонительных сооружений.
И хотя образованные таким образом оборонительные рубежи не имели
характерной для фортификационных сооружений равнины геометриче­
ски правильной, регулярной планировки, они создавали достаточно
мощную, глубоко эшелонированную и надежную для своего времени
систему городской обороны.
Дороги. Вокруг городища Таргу выявлена целая сеть древних ком­
муникаций, сходившихся к этому памятнику. От последних сохранились
колеи древних дорог, представляющие собой канавообразные углубле­
ния с оплывшими краями, ширина которых достигает 1,5—2,5 м, глуби­
на — 0 ,5 —1 , 0 м, а протяженность прослеживаемых отрезков варьирует
в пределах от нескольких десятков метров до 1,5—2,0 км. Местами по
их краям сохранились остатки каменных стенок. Прием ограждения
70

дорог каменными стенками прослежен на Урцекском городище и неко­
торых других раннесредневековых памятниках Дагестана. Эта тради­
ция в некоторых местах сохранилась здесь до этнографической совре­
менности. Ограждение краев дорог каменными стенками обычно прак­
тикуется в пределах возделываемых территорий: садов, огородов, па­
шен. Оно преследует цель четко фиксировать одно единственное на­
правление дорожной колеи, что весьма немаловажно в условиях
дагестанского малоземелья, а в летний период оберегает сады и посевы
от путников и скота. В раннем средневековье подобные ограждения
дорог могли выполнять и дополнительные функции, обусловленные
конкретной обстановкой той эпохи.
Подобные колеи древних дорог имеются как на территории самого
городища Тарту, так и его ближайших и дальних окрестностях. На
поверхности городища удалось достаточно определенно проследить на­
правление лишь одной дороги, проходившей через все части городской
территории и соединявшей их между собой (рис. 2). Как и в других
местах, она имеет вид неглубокого рва или канавы с оплывшими края­
ми, над которыми иногда выступают камни ограничивающих ее стен.
Дорога эта начинается от переправы, находившейся против восточ­
ной оконечности городища Тарту. Место переправы отмечено участка­
ми дорожной колеи, которые, будучи расположенными в створе друг
против друга по обе стороны реки, фиксируют направление пути, пере­
секавшего здесь речную долину. Идя навстречу друг другу колени глу­
боко прорезают высокие берега реки и затем теряются на противопо­
ложных краях ее низкой поймы. Последняя заметно расширяется в этом
месте, а речное русло разветвляется на несколько рукавов и, тем са­
мым, делает здесь достаточно удобной переправу вброд даже в периоды
дождей и половодья.
На левой стороне речной долины от этой колеи сохранился корот­
кий (около 1 2 м) отрезок, глубоко прорезавший край высокого берега
и круто поднимающийся из поймы на его поверхность. Далее дорога
теряется, очевидно, будучи пронивелированной в наше время при раз­
бивке на этом участке фруктового сада, и вновь прослеживается уже
на территории городища. Колея древней дороги поднималась на горо­
дище, следуя наискось по восточному уступу, отделяющему его от
речной долины. При этом она дважды пересекала линии крепостных
сооружений, шедших по основанию и верхнему краю восточного уступа.
Однако заметных следов, указывающих на существование здесь спе­
циально оформленных въездов и предвратных сооружений, на совре
менной поверхности не сохранлиось.
От северо-восточного угла городища дорожная колея, плавно изги­
баясь, поднималась по северному краю его нижней части примерно до
уровня нахождения святилища Оглан-бег, где разветвлялась по двум
направлениям (рис. 2). Одно из них круто сворачивало к югу и шло
вдоль выступающей здесь известняковой складки до высеченной в ней
7L

узкой расщелины, на месте которой, как уже отмечалось выше, распо­
лагался в древности укрепленный въезд. Минуя его, дорожная колея
входила в среднюю часть городища, а оттуда, сделав длинный крутой
изгиб, поднималась к другому укрепленному въезду, ведущему уже
в верхнюю часть городища. Здесь она проходила по его северному
краю, а затем, миновав таким образом городскую территорию, уходила
за его пределы. Отсюда прослеженные участки дорожной колеи тянут­
ся по склонам и по водоразделу предгорного хребта до городища ГяурКала и далее, образуя соответственный участок Прикаспийского пути.
Другая дорога, после развилки с первой, огибала с северо-востока
выход известняковой складки и затем поворачивала в западном направ­
лении и шла вдоль средней и верхней части городища с их внешней
стороны. В северо-западном углу верхней части городища она вновь
сливалась с первой дорогой неподалеку от ее выхода за пределы го­
родской территории.
Таким образом, обе эти дороги, будучи соединены на севере и на
юге с трассой Прикаспийского пути, фактически представляли собой
своеобразное ее разветвление в пределах территории городища Таргу.
Поскольку первая дорога служила одновременно и главной городской
коммуникацией, использование ее в качестве транзитного пути таило
в себе в условиях той эпохи немалую угрозу для самого города и его
населения. Избежать ее способствовала вторая дорога, обеспечивавшая
транзитное передвижение вне пределов жизненно важных городских
центров хотя и в непосредственной близости от них. Разумеется, в пре­
делах городской территории имелись и другие внутренние коммуника­
ции — улицы и переулки. Однако их заметных следов на современной
поверхности не сохранилось.
Водоснабжение. В процессе обследования территории городища
Таргу велись поиски источников водоснабжения, не давшие однако
больших результатов. Были обнаружены следы лишь одного родника
на северо-западной оконечности верхней части городища (рис. 2). Здесь
в обрезе одного из многочисленных известняковых карнизов выклини­
валась водоносная складка, под которой сохранились следы небольшо­
го (диаметром около 3 м) углубления, вероятно служившего водо­
сборником или водоемом. Протяженность водоносной складки достигает
2 м, ее края сильно сглажены водой. Все это может свидетельствовать
о сравнительно большом водном дебете данного родника. И все же он
один ни в коей мере не мог удовлетворить потребность в воде много­
численного городского населения. Очевидно существовали и другие
источники водоснабжения. Главным из них, вероятно, служила проте­
кавшая внизу р. Гамриозень. Неизбежные трудности при переносе
воды из речной долины в город по крутым склонам компенсировались
практически неограниченными ресурсами, этого источника. Однако
пользование им было возможно только в мирное время, тогда как
в случае военных действий или осады городское население оказывалось
72

полностью отрезанным от него. Между тем, только в начале VIII в.
город Таргу-Хамрин успешно выдержал шестидневную осаду войсками
Джарраха и месячную — войсками Мервана. Это позволяет считать,
что в пределах городской территории существовали какие-то дополни­
тельные источники водоснабжения помимо упоминавшегося родника.
Можно предполагать, что на городище Таргу имелись вырубленные
в толще известняков каптажные колодцы, подобные тем, которые были
обнаружены на Урцекском и Чакавуркентском городищах и ряде дру­
гих раннесредневековых памятников предгорной полосы Прикаспий­
ского Дагестана.
Могильники. Как показывает археологическая практика, крупные,
длительное время функционировавшие бытовые памятники обычно
имели несколько могильников, захоронения которых в той или
иной степени отражали социальную и этническую неоднородность го­
родское населения.
Большой катакомбный могильник был обнаружен в средней части
городища Таргу (рис. 2). Раскопками здесь выявлены слои, сильно пе­
ремешанные с культурными остатками послеарабского, албанского,
раннежелезного и раннебронзового периодов. Однако в предарабский
период этот участок не был заселен, а использовался для захоронений.
Захоронения производились в катакомбах, при этом дромосы прореза­
ли толщу более ранних культурных напластований, а камеры высека­
лись в подстилавшем их плотном материковом суглинке на глубине от
3 до 4,5 м. Катакомбы содержали как одиночные, так и коллективные
захоронения, иногда сопровождаемые захоронением собак, реже —
коней. Инвентарь, содержащий помимо оружия, украшений, керамики,
изделий из дерева, также остатки одежды и шелковых тканей, может
быть датироввн в пределах V—VIII вв., это дает основание предпола­
гать, что катакомбные захоронения городища Таргу принадлежали не
местному, а пришлому населению, вероятнее всего — гуннам.
Грунтовый могильник выявлен на северо-западной окраине верхней
части городища (рис. 2). Здесь обнаружены остатки нескольких разру­
шенных и ограбленных в древности захоронений, относящихся, вероят­
но, V—IV вв. до н. э. В одном из раскопов на этой же территории
обнаружены остатки раннесредневекового захоронения, совершенного
в деревянном гробу с западной ориентацией.
Возможным местом расположения древнего могильника в нижней
части городища предполагается участок вокруг святилища Оглан-бег.
Здесь имеется несколько полуразрушенных каменных «оградок», кото­
рые невозможно связать с мусульманским погребальным обрядом. Это
замкнутые прямоугольные сооружения размерами 2,5X2 м, ориентиро­
ванные СЗ—ЮВ. Стены сохранились на высоту до 0,7 м. Кладка ар­
хаическая, без скрепляющего раствора, с включением крупных верти­
кально поставленных каменных блоков. Поверхность камней покрыта
лишайниками, проникшими также в пазы кладки, что может свидетель­
73

ствовать о ее непотревоженное™ и древности. Все эти оградки служат
объектом почитания, что пока препятствует проведению здесь раскопок.
Сельскохозяйственная округа. Поскольку земледелие и скотоводст­
во играли весьма важную роль в экономической жизни городского на­
селения Дагестана на всем протяжении албанской и раннесредневекоб о й эпохи, каждый памятник этого времени
имел и более или менее
обширную сельскохозяйственную округу, где располагались его пахот­
ные и пастбищные угодья. Древнему населению города Тарту для этой
цели служили обширные пространства на горных отрог-ах и хребтах,
располагавшихся к западу и северу от городской территории. Пологие
склоны и ровные поверхности плато использовались для нужд земле­
делия, тогда как участки с более пересеченным рельефом служили для
выпаса скота. Поскольку вся эта территория и поныне служит тем же
целям, причем в последние годы здесь систематически проводится
тракторная пахота, на ее поверхности не сохранились следы, по кото­
рым можно было бы составить сколько-нибудь определенное представ­
ление о действительных размерах возделывавшихся в древности пло­
щадей, о делении земельных участков и т. п. Отметим лишь, что по
свежей пахоте здесь нередко встречаются фрагменты разовоглиняной
и красноангобированной керамики албанского и раннесредневекового
времени. Причем, в ряде случаев такие находки сделаны на довольно
значительном (до 2—3 км) расстоянии от городища Таргу. Если ориен­
тироваться на столь широкое территориальное распространение подоб­
ных находок, можно полагать, что сельскохозяйственная округа этого
памятника охватывала площадь не менее 1 0 0 0 га.
Раскопки в верхней части городища. Наиболее значительные раскопочные работы были проведены экспедицией ИИЯЛ на цитадели го­
родища Таргу (рис. 3; рис 9). Была расчищена вся поверхность холма
площадью около 570 кв. м. Результаты раскопок подтвердили много­
слойное™ культурных напластований. На северном участке цитадели
(раскопа № 5) прорезана двухметровая толща культурных напластова­
ний. Здесь под раннесредневековыми слоями обнаружены сильно пере­
мешанные слои албанского (III в. до н. э.—IV в. н. э.) и раннежелезного (VII—IV вв. до н. э.) периодов. Ниже выявлен мощный (более
0,5 м) слой эпохи ранней бронзы (III тыс. до н. э.). Однако не все слои
сохранились одинаково хорошо. Меньше других пострадали нижние
слои, датируемые эпохой ранней бронзы. В них, наряду с остатками
каменных построек, встречены многочисленные находки керамики —
фрагменты мисок, горшочков, крупных сосудов с ленточными ручками,
замкнутыми в основании валиками. Вместе с ними встречены и фраг­
менты толстостенных сосудов весьма архаического облика, с грубо за­
глаженными поверхностями, иногда украшенными вдавленным геомет­
рическим узоров (рис. 10; рис. 7).
Особенно сильно потревожены слои раннего железа и раннеалбан­
ского периода. Однако в напластованиях позднеалбанского периода
74

(первая пол. I тыс. н. э.) встречены остатки монументальных каменных
построек на глиняном растворе. Несколько лучше сохранились строи­
тельные остатки раннесредневекового периода. Они также сооружены
из камня, но на сухой кладке. Сильная потревоженность разновремен­
ных строительных остатков цитадели обусловлена рядом причин, в том
числе и тем обстоятельством, что после разрушения цитадели (не
75

Г ~ Л ^/ Q

Р и с.

76

11. Образцы материалов из раскопа 3-А (оборонительная
IV вв. до н. 3.J.

стена VII—

позднее второй половины VIII в.) этот холм использовался для соору­
жения весьма крупных обжигательных печей различного назначения.
Здесь вскрыты остатки не менее шести таких печей, активно функцио­
нировавших в IX—XII вв. (рис. 9).
На юго-восточном склоне холма цитадели раскопом (№ 6 ) обнару­
жен въезд на цитадель со стороны шахристана и пасада. Въезд был
огражден двумя каменными стенами и перекрыт кровлей, к его северовосточной стене была пристроена небольшая башня. В процессе раско­
пок в проходе въезда обнаружено два обгорелых мужских скелета.
Вероятно, это остатки защитников цитадели, погребенных под рухнув­
шей во время пожара кровлей. Вблизи них найдены только фрагменты
розовоглиняных сосудов раннесредневекового времени. Аналогичная
керамика встречена и во вскрытом там же помещении (8 X 8 м), распо­
лагавшемся на цитадели непосредственно у въезда (рис. 1 1 , 14—18).
Полы этого помещения вдоль стен были выложены каменными плита­
ми на ширину 0,7—0,9 м.
В северо-западной части цитадели (раскоп № 1) раскрыты остатки
сторожевой башни предмонгольского периода, ниже которых находи­
лись развалы более древних построек раннесредневекового и албанско­
го периодов, вероятно, входивших в комплекс дворцовых сооруже­
ний (рис. 9).
В результате углубления всей площади раскопов (№ 1 и № 6 —
более 250 кв. м) под средневековыми строительными остатками выяви­
лись другие постройки. Они отличаются особо высоким уровнем
строительной техники — тщательной отеской строительного камня,
нередко имевшего правильные подпрямоугольные очертания, использо­
ванием глиняного связующего раствора, монументальностью построек,
стены которых иногда достигают толщины 0,9—1,0 м. В одном из таких
помещений обнаружен развал какой-то каменной конструкции, соору­
женной из крупных, длиною до 1 м, каменных плит, возможно, алтарь,
в других — наземные печи — ульеобразные типа тондыров и двухярусные типа кари. Найденные здесь археологические материалы
позволяют датировать эти строительные комплексы первыми веками
н. э. Установлено, что под ними залегают культурные напластования
позднебронзового и раннеземледельческого периодов (рис. 12). Среди
наиболее интересных находок можно отметить фрагменты энеолитической керамики (IV тысячелетие до н. э.) и несколько обломков черно­
лощеных сосудов (V—IV вв. до н. э.), возможно,— греческого импорта.
На западном и юго-западном участках холма цитадели под разва­
лом крупной производственной печи XI—XII вв. обнаружены остатки
монументальной каменной постройки позднеалбанского периода (нача­
ло I тыс. н. э.). От нее сохранились лишь северо-западная и северовосточная стены, сложенные из известковых плит на глиняном раство­
ре; толщина стен — 0,9—1,0 м. Юго-восточная стена, вероятно, была
разобрана еще раннесредневековыми строителями; с юго-западной
77

стороны помещение ограничивают выходы скальных пород. В интерье­
ре этой постройки зафиксированы весьма интересные детали. По длин­
ной оси попарно располагались несколькими рядами барабанообразные
каменные базы колонн: первая пара — в 1,7 м от северо-западной сте­
ны на расстоянии 2,3 м друг от друга; вторая — в 4 м к юго-востоку
от первой на рнсстоянии 2,3 м друг от друга; вторая — в 4 м к юговостоку от первой на расстоянии 2,4 м друг от друга; от третьей сохра­
78

нился лишь один барабан, находившийся в 4,1 м к юго-востоку от
второй пары (рис. 9; рис. 13). Из сохранившихся таким образом пяти
барабанов четыре — круглые каннелированные и один — подквадрат­
ный, со стесанными углами (рис. 14). По северо-восточной стене в трех
местах находились прямоугольные площадки (2,5X1,0; 1,8X1,1; 3,1Х
1 , 0 м), выложенные крупными известняковыми
плитами, их длинные
оси ориентированы посредине между рядами колонн. В целом помеще­
ние, напоминающее открытый с одной стороны портик с двумя рядами
колонн, вероятно, является частью дворцовой или храмовой постройки
на цитадели.

Рис.

13. Остатки храмовой постройки с колоннами. Вид с севера (фото).

Деревянные колонны на каменных базах широко применялись в
дворцовом зодчестве Закавказья в ахеменидский и античный периоды,
но не были известны до сих пор в северо-кавказских памятниках. Таргунские находки — первые свидетельства существования дворцовой
архитектуры античного периода не только в Дагестане, но и на Север­
ном Кавказе І0. Существенно отличаясь от закавказских баз торовидіо Котовт В. Г. О процессе урбанизации в древнем Дагестане.— В сб.: Древние
и средневековые археологические памятники Дагестана. Махачкала, 1980, с. 87.
79

Рис.

14. Каменные базы колонн. 1, 2.

ного и аттического типов11, они обнаруживают сходство с каннелированными базами из дворцовых и культовых построек в античных го­
родах Северного Причерноморья 12. Эти факты еще раз 'подтверждают
достоверность сообщения Страбона о контактах между населением
Кавказской Албании и Северного Причерноморья 13.
Объектом раскопочных работ стала и усадьба рядового горожани­
на, расположенная неподалеку от въезда в верхнюю часть городища.
Здесь была раскопана часть огражденного дворика, где находился
глубокий (до 3,5 м) погреб с каменными стенами и тщательно выло­
женным из каменных плит прямоугольным люком. За двориком распо­
лагался комплекс каменных построек жилого и хозяйственного назна­
чения. Раскопано четыре хозяйственных помещения, в том числе две
кладовые со вкопанными в земляные полы хумами. Здесь же встречено
много каменных пряслиц, жернова от ручных мельниц, обломки сто­
ловой и кухонной посуды. Весь этот комплекс относится к предараб­
скому времени (VI—первая половина VIII в.).
О типологической характеристике городища Тарту. Проведенные
исследования свидетельствуют, что городище Тарту не только самое
крупное среди известных ныне памятников бассейна р. Гамриозень.
И Тревер К. В. Очерки по истории культуры древней Армении. М.—Л., 1953,.
с. 46, 52; Бреташщкий Л. С. Реалии и традиции античности в искусстве средневеко­
вого Азербайджана.— В об.: Античность и античные традиции в культуре и искусстве
народов Советского Востока. М., 1978, с. 181.
12 Блаватский В. Д. Античная археология Северного Причерноморья. М., 1961.
с. 96— 106; Сокольский Н. И. Кепы,— В сб.: Античный город. М., 1963, с. 108.
13 Страбон. География. Кн. XI, 5, 8.

80

Помимо значительных размеров, его отличает также наличие сложной
и мощной системы фортификации и развитая сеть дорог. Все это ярко
характеризует важное торгово-экономическое и военно-стратегическое
значение располагавшегося здесь раннесредневекового города, одного
из исторически сложившихся политических и торговых центров на
Прикаспийском пути, столицы небольшого политического образова­
ния — страны Хамрин и .
Раскопками установлено, что на месте цитадели городища Таргу
еще в эпоху энеолита и ранней бронзы (IV—III тысячелетия до н. э.)
существовало крупное поселение, а с эпохи раннего железа (VII—
IV вв. до н. э.) — укрепленное поселение со временем разросшееся
в город, бытовавший в албанский (III в. до н. э.—IV в. н. э.) и раннесредневековый — (V — первая половина VIII в. н. э.) периоды. Этапы
бытования этого города обнаруживают большую близость с историче­
ской картиной возникновения древних городов в Закавказье15.
Удачное расположение городища Таргу на геоморфологически
обособленном горном отроге обеспечивало ему максимальную естест­
венную защиту и в то же время решающим образом определило асим­
метричный, иррегулярный характер самого города, его внутренней
планировки, расположения фортификационных сооружений, направле­
ния коммуникаций. Обусловленная рельефом трехчастная топогра­
фия города еще более подчеркивалась возведением оборонительных
сооружений по складкам рельефа, разделявшим его территорию на
отдельные части. Все это придавало неповторимое своеобразие внеш­
нему облику города Таргу и в то же время отражало социальную
стратификацию его населения и, вероятно, последовательность обживания отдельных частей городской территории. По аналогии с другими
раннесредневековыми городами можно полагать, что наиболее привиле­
гированные слои городского населения жили в верхней части города,
по скл.онам возвышенности, вершину которой венчала цитадель —
резиденция его правителей, которые, вероятно были также правителями
всей страны Хамрин. В других частях города очевидно обитали рядо­
вые горожане.
В целом, отмеченные особенности данного памятника резко отли­
чают его от парфянских, сасанидских, среднеазиатских и иных подоб­
ных иіуі городищ с правильной геометрической планировкой и регуляр­
ной фортификацией, наиболее приспособленных к условиям равнины,
и в такой же степени сближают с античными городами Северного При­
черноморья 16 и Закавказья 17, топография и планировка которых в кажН К о т о в и ч В . Г ., К о т о в и ч В . М ., М а г о м е д о в С . М . Работы в Прикаспийском
Дагестане.— АО— 1971 г., М., 1972, с. 153— 154.
is К о т о в и ч В . Г . О процессе урбанизации в древнем Дагестане, с. 89—93.
16 Б л а в а т с к и й В . Д. Античная археология Северного Причерноморья. М„ 1961.
с. 29, 81, 90; он же. Античный город.— В сб.: Античный город. М., 1963, с. 9, 10.
17 А п а к и д з е А . М . Результаты археологического изучения античных городов
Грузии. Там же, с. 149.
6 З а к а з 4 85

81

дом отдельном случае обусловлена конкретными особенностями релье­
фа занимаемой ими местности. Подобная зависимость топографии
и планировки памятников от рельефа места присуща многим другим
городищам и укрепленным поселениям городского типа, таким как
Урцеки, Шамшахар, Эскиюрт, Чакавуркент, Охли, Верхнее Лабкомахи,
Нижнее Чугли и др. Можно полагать, поэтому, что эта характерная
особенность топографии присуща также преобладающему большинству
укрепленных бытовых памятников Дагестана албанской и раннесредне­
вековой эпохи, расположенных в его предгорных и горных районах.
Многослойная стратиграфия городища Тарту включает разновре­
менные культурные напластования широкого хронологического диапа­
зона, свидетельствуя о длительности его существования и фиксируя
качественные изменения в его структуре по мере роста. Такая же стра­
тиграфия характерна и целому ряду других бытовых памятников Даге­
стана (Урцекское, Бавтугайское, Верхнелабкомахинское и др. городи­
ща, г. Дербент) и Закавказья (Болниси, Мцхета, Гарии и Др.), что
по-видимому отражает какие-то общие закономерности процесса урба­
низации в рамках всего кавказского региона.

А. А. Кудрявцев

ДРЕВНИЕ ПОСЕЛЕНИЯ НА ДЕРБЕНТСКОМ ХОЛМЕ
(досасанидский период формирования исторической топографии
Дербента)
Подобно большинству средневековых городов Дагестана, Дербент
возник на месте древнего населенного пункта скифского и албано­
сарматского периодов, планировка и территория которого неразрывно
вошли в структуру средневекового города, составив его древнейшее яд­
ро. Это обстоятельство дало основание выделить древнейший период
в сложении исторической топографии города в особый хронологически
укладывающийся в рамки досасанидского существования Дербента, от
возникновения первых оборонительных сооружений на дербентском
холме до начала сасанидского фортификационного строительства здесь.
Досасанидский период развития Дербента, до начала систематиче­
ских раскопок здесь, был совершенно неизвестен и в исторической лите­
ратуре не освещался, поэтому процесс сложения города на первом,
самом раннем, этапе представляет значительный интерес и требует де­
тального освещения. Раскопки позволили дать ответ на сложные
вопросы древней истории города, выявили время его основания, перво­
начальную планировку, динамику развития и формирования городской
структуры, послужившей основой для ядра средневекового города.
В результате широких археологических исследований на вершине
дербентского холма, значительная часть которого занята мощной цита­
делью города сасанидской поры, под многометровыми культурными
напластованиями средневекового периода, были вскрыты остатки древ­
него укрепленного пункта, появившегося здесь задолго до распростра­
нения власти сасанидского Ирана на Дербентский проход.
Раскопы, заложенные в различных районах Дербента *, позволили
выявить время возникновения и бытования этого пункта, а также про­
следить его территориальное развитие. Было установлено, что вершина
дербентского холма 12 обживалась уже с глубокой древности, о чем сви1 В самом городе (внутристенная территория более 150 га) и за пределами его.
стен было заложено: двадцать четыре небольших стратиграфических раскопа (№№ 1—
24) размерами 3 X 3 м. 2 X 4 м, 4 X 4 м; тринадцать раскопов (Р Р I—XIII) площадью
от 45 кв. м до 400 кв. м: восемь разрезов (RR I—V III) общей площадью около.
2700 кв. м.
2 Древнейшие слои были обнаружены в Дербенте только на территории вершины
дербентского холма (раскопы №№ 6, 9— 17; 19—24; РР II—VII, XI—X III), а межстен*ное пространство города стало обживаться лишь с сасанидского периода. Территория:
к северу от городских стен не обживалась до XX в.
б*

83,

детельствуют находки здесь каменных3 и бронзовых4 топоров и значи­
тельного количества керамики эпохи бронзы5.
Однако, как показали раскопки, лишь в начале эпохи раннего же­
леза здесь возник мощный укрепленный пункт, который существовал
и развивался на вершине холма, господствуя над проходом, вплоть до
сасанидского проникновения и возведения иранцами тут нового типа
оборонительных сооружений, частично воспринявших планировку древ­
ней фортификации Дербента.
Раскопками на дербентском холме была выявлена внушительная
многослойность досасанидских культурных отложений Дербента, дости­
гающих в северо-восточной части его до 2,6—2,7 м толщины. Здесь,
на территории цитадели Нарын-кала, древние слои перекрыты мощны­
ми культурными напластованиями последующих эпох — раннесредне­
вековой и средневековой. В остальных районах холма, почти не обжи­
вавшихся в эти периоды, толщина культурных отложений не превышает
1,5—2 м,
Наименьшая толща культурных напластований на вершине дер­
бентского холма отмечена в ее южной и юго-западной частях, где она
достигает всего 0,4—0,6 м.
В культурных наслоениях Дербента досасанидского времени уда­
лось выделить шесть слоев, обильно насыщенных культурными остатка­
ми и две прослойки без них.
Хронологически выделенные культурные слои относятся к трем
историческим периодам, названным, согласно утвердившейся в даге­
станской историографии терминологии, предскифским, скифским, алба­
но-сарматским.
К предскифскому времени в культурных наслоениях Дербента
относится один слой, в котором отмечена керамика бронзового века
и древнейшего этапа эпохи раннего железа, стратифицировать которую
по названным периодам внутри слоя пока не представляется воз­
можным,
К скифскому времени относятся два слоя — ранний и поздний,
которые в северо-восточной части холма лежат один над другим и пере­
крывают слой предскифского времени.
Три слоя албано-сарматского времени перекрывают культурные
отложения скифского периода и отделяются друг от друга прослойками
без культурных остатков. Верхний, самый поздний слой в культурных
наслоениях албано-сарматского времени, относится к концу этого —
3 Исаков М. И. Археологические памятники Дагестана.— МАД. Махачкала, 1959,
т. 1, с. 206.
4 Котович В. Г., Котович В. М. Находки древних бронзовых топоров в Д аге­
стане.— В кн.: Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973, с. 81, рис. 3, 3.
5 Кудрявцев А. А. Отчет о работе Дербентского археологического отряда в
-1972 г. РФ ИИЯЛ, № 393, с. 48; он же. Отчет о работе Дербентской археологической
экспедиции в 1976 г. РФ ИИЯЛ, № 397, с. 83, 85.
84

t il

еад аи э

Стень,

раннесреА н е 6еко6ой

______ _

C7e. nn

дребнеіА

1■
!

■

♦

—

—

Рис.

П редполагае /ча л

цитадели

крепости

гр а н и ц а ю ж н о й

с т е н * ' крепо сти

]. План древней и раннесредневековой/Цитадели Дербента.

85

началу раннесредневекового периодов и характеризует, в определен­
ной мере, переходный этап от первому ко второму.
Стратиграфические исследования, проводимые на дербентском
холме, позволили установить, что северо-восточная часть его вершины,
наиболее выгодная в стратегическом отношении и лучше всего защи­
щенная естественными преградами, является и территорией древнейше­
го обживания Дербента. Среди материалов раскопов, заложенных на
различных участках северо-восточной части вершины дербентского хол­
ма (раскопы №№ 6 , 9, 13, 14, 16, 19—24, Р-Н, Р-ІѴ, Р-ХІІІ), были
выявлены керамика и другие предметы, относящиеся к раннебронзовому
веку (по мнению М. Г. Гаджиева, возможно и к энеолиту), поздней
бронзы и древнейшему этапу эпохи раннего железа. Раскопки позволи­
ли установить, что в эпоху бронзы и раннего железа на данной терри­
тории существовало поселение (или поселения) почти полностью сов­
павшее по площади и очертаниям с цитаделью средневекового города,
именуемой сейчас Нарын-калой. Стены последней почти по всему пери­
метру (кроме южной стороны), следуя рельефу, построены вдоль вер­
шины холма (рис. 1). Естественные преграды, защищавшие большую
часть территории этого поселения, были дополнены работами по эскар­
пированию краев северной 6 и, видимо, восточной, сторон вершины хол­
ма, подвергавшихся наибольшей опасности.
Однако это поселение не имеет прямого отношения к сложению
топографии Дербента, так как его формирование началось лишь со
времени появления в конце V III—нач. VII в. до н. э. на дербентском
холме мощного укрепленного пункта, планировка которого послужила
основой цитадели феодального города, а территория его стала древним
ядром последнего. Таким образом, досасанидский период развития Дер­
бента и сложения его исторической топографии приходится на конец
VIII—начало VII в. до н. э. — конец IV—начало V в. н. э.
Изучение культурных напластований Дербента досасанидской поры
позволило выделить два крупных этапа его развития. С первым из них
связаны слои скифского времени и слой раннеалбанского времени,
период отложения которых укладывается в хронологические рамки кон­
ца VIII—начала VII в. до н. э. — I в. до н. э.
Это время, когда на базе поселений эпох бронзы и раннего железа
на вершине дербентского холма возник мощный опорный пункт контро­
лировавший знаменитые ворота Кавказа и около которого в скифское
и раннеалбанское время сложилось крупное поселение7.
С вторым этапом развития Дербента были связаны два верхних
слоя албано-сарматского времени (второй и третий), время отложения
е Кудряевцев А. А. Работы Дербентской экспедиции.—АО— 1976, М., 1977, с. 106.
7 Возникновение и первый этап развития Дербента досасанидской поры подробно
освещены в ряде публикаций автора. См.: Древний Дербент. М., 1982, с. 29—43;
он же. О повой хронологии древнего Дербента.— СА, 1982, № 4, с. 165— 185.
86

которых приходится на период I в. до н. э.— начала V в. н. э. В это
время происходят значительные сдвиги в социально-экономическом
и политическом развитии племен Северо-Восточного Кавказа, оказав­
шие существенное влияние на дальнейшее формирование Дербента.
Второй этап в древнейшем периоде формирования исторической
топографии Дербента был связан с дальнейшим развитием мощного
опорного пункта скифского и раннеалбанского времени. Хронологически
этот этап совпадает с временем вхождения Дербента в состав Кавказ­
ской Албании.
Это время консолидации и сложения государственности у разно­
язычных албанских племен, период формирования у них классового
общества и становления новых производственных отношений, экономи­
ческого и культурного подъема Албании, активизации ее политической
роли в истории народов Кавказа.
Проблема северных границ Кавказской Албании, вхождения Дер­
бента в ее состав и времени его включения в это государство до сих
пор остается дискуссионной в исторической литературе и раскопки
в Дербенте, проводившиеся в последнее десятилетие, проливают новый
свет на эти сложные вопросы.
Возникновение Албании и становление этого раннеклассового госу­
дарства были тесно связаны с экономическим и военно-политическим
развитием этих и соседних областей Кавказа, а также с исторической
обстановкой здесь и в прилегающих регионах.
В III—II вв. до н. э., в связи с ослаблением огромной Селевкидской
державы и завершения во многих областях Кавказа процесса консоли­
дации военно-племенных объединений, здесь складываются ряд незави­
симых государств, наиболее известными из которых были: в Армении
Софена и Великая Армения, в Грузии — Иберийское царство и Колхи­
да, на территории Азербайджана — Кавказская Албания. И если селевкидские правители еще пытались распространить свою власть на госу­
дарства Армении, о чем свидетельствует поход Антиоха IV Эпифана
против армянского царя Артаксия, то области западного Прикаспия их
военно-политического влияния почти совсем не испытывали. Античный
мир в этот период, видимо, не был знаком с Дербентом и не имел досто­
верных сведений об этих важнейших воротах Кавказа. Но положение
коренным образом изменилось с I в. до н. э., когда Кавказ стал ареной
ожесточенной борьбы Парфии и Рима за владычество на Востоке,
в которой этим областям отводилась особая роль. Римско-парфянские
войны подняли военно-стратегическое значение Дербентского прохода
и расположенного там опорного пункта, сыграв значительную роль
в истории его развития. Ворота в Северный Прикаспий и Юго-Восточ­
ную Европу привлекали пристальное внимание римских полководцев,
историков и географов и сведения о них все чаще стали появляться в
произведениях античных авторов, особенно после походов на Кавказ,
римского полководца Помпея (66—64 гг. до н. э.).
87

Активизация кочевников на Северном Кавказе и в Прикаспии и си­
стематическое проникновение хорошо вооруженных и организованных
отрядов на юг внесло новый аспект в римско-парфянское соперничество
в этом регионе.
Дербентский проход приобретает в этот период в связи с войнами
Рима и Парфии на Кавказе еще большее значение, так как обе стороны
стремились использовать в своей борьбе наемные отряды кочевников,
которые, пройдя через Дербент или Дарьял, внезапно наносили удар
в тыл одной из противоборствующих сторон. Так, известный историк
этого времени Иосиф Флавский писал, что римский император Тиберий
«большими суммами склонял царей иверского и албанского не задумы­
ваться воевать с Артаваном (парфянский царь — А. К.). Но те сами не
согласились воевать, а направляют на Артавана скифов, дав им проход
через свои земли и открыв Каспийские ворота»8. Подобные примеры
использования наемных отрядов кочевников парфянами и римлянами
приводит Тацит и ряд других античных авторов. Нередко сарматские
и аланские вожди, по сообщению Тацита, посылали одновременно свою
конницу и римлянам, и парфянам «приняв подарки от обеих сторон,
по обычаю своего племени отправлялись на помощь и к той, и к дру­
гой» 9.
Понимая стратегическое значение Дербента, и Парфия, и Рим стре­
мились подчинить себе эти ворота. Возможно с попыткой римлян рас­
пространить свое влияние на Дербентский проход связано пребывание
на территории Кавказской Албании легиона XII Фульмината, засвиде­
тельствованное латинской надписью, открытой в 1948 г. у подножья го­
ры Беюк-Даш10. Текст надписи, высеченный на скале, гласит: «При
императоре Доминициане Цезаре Августе Германике Л. Юлий Максим,
центурион XII легиона Фульмината (выполнил, сделал)»11. Эта самая
восточная римская надпись в Азии могла быть связана с попытками
Доминициана уяснить обстановку на западном побережье Каспия
и установить римский контроль над воротами Дербента. Но укрепиться
в проходе римляне не смогли, ни в одном из дошедших до нас произве­
дений античных авторов нет указаний на возведение ими каких-либо
фортификационных сооружений, хотя не исключено, что ряд оборони­
тельных мероприятий по укреплению прохода могли предпринимать
парфяне, чье влияние на Восточный Кавказ в первых веках н. э. было
значительным.
Относительная независимость Кавказской Албании от Рима, управ8 Иосиф Флавий. Иудейские древности, кн. XVIII, гл. 4, § 98.
9 Тацит Корнелий. Анналы, к. VI, гл. 33.
10 Пахомов Е. А. Римская надпись I в. и. э. и легион XII Фульмината.— ИАН
Азерб. ССР, 1949, № 1, с. 81—87; Ямпольский 3. И. Вновь открытая латинская надпись
у горы Беюк-Даш.— ВДИ , 1950, № 1, с. 182; Тревер К. В. Очерки по истории и куль­
туре Кавказской Албании. М.—Л., 1959, с. 343.
и Тревер К. В. Очерки по истории..., с. 343.
88

лившейся даже в самое тяжелое для Закавказья время своими царя­
ми 12, не считавшими нужным являться в Рим, несмотря на расточаемые
им цезарями милости 13, дает основание полагать, что Дербент не попал
под непосредственный римский контроль, а следовательно, и не укреп­
лялся им.
Насколько сильны были здесь позиции Парфии, сказать трудно, но,
судя по сообщениям Тацита, союзные парфянам отряды кочевников
использовали именно Дербентский проход, так как цари Иберии, ориен­
тировавшиеся на Рим, не пропускали их через Дарьяльское ущелье.
Этот римский историк писал, что сарматы, выступившие на помощь
римлянам, были быстро пропущены иберами, «между тем, как направ­
лявшиеся к парфянам, были легко отрезаны, так как враг запер все
проходы, кроме единственного — между морем и оконечностями албан­
ских гор (т. е. Дербентского прохода — А. К.)»14- По сведениям армян­
ских авторов IV—VI вв., в III в. н. э. цари Армении из династии пар­
фянских Аршакидов имели какое-то влияние над «проходом Дербент­
ским или Джора» и пропускали через него против своего главного
противника сасанидского Ирана воинственные племена Северного
Кавказа .Согласно данных «Истории Армении» Фавста Бузанда (IV в.)
область прохода в первой пол. IV в. была подвластна царю родствен­
ных аланам ираноязычных племен маскутов Санесану, который назван
«аршакидским царем маскутов... ибо и их цари и армянские цари были
одного и того же происхождения и рода»1516, а Моисей Каганкатваци
упоминает «Санасана царя маскутов, единоплеменника Арсакидов»36.
Таким образом, парфянское влияние в первых веках и. э. могло иметь
весьма значительное распространение в районе Дербента, хотя это не
означает обязательную прямую зависимость и присутствие здесь пар­
фянского гарнизона. Вероятнее всего, что это влияние распространилось
через армянского и албанского царей, а также через царя маскутов,
связанных с правителями Парфии союзными договорами и родственными
узами. Проникновение сюда ираноязычных племен маскутов, локализуе­
мых, обычно, к югу от Дербента, в низовьях р. Самура, относится, ви­
димо к III—началу IV вв. н. э. Именно с этого времени они начинают
фигурировать в произведениях армянских и албанских авторов17

12 Фест. Краткий очерк истории римского народа, гл. XIV, XX; Евтропий. Крат­
кая история Рима, кн. VIII, гл. 3.
13 Эллий Спартиан. Андриан, кн. I, гл. 20, 21, 24.
14 Корнелий Тацит. Анналы, кн. VI, гл. 33.
15 Фавст Бузанд. История Армении, кн. III, гл. VI, Ереван, 1953, цит. по: Тре­
вер К. В. Очерки по истории..., с. 191.
16 История агваи Моисея Каганкатваци. /Пер. К. Патканьяна. СПб., 1861, с. 29.
17 ИсторияАрмении Фавстоса Бузанда. /Пер. и ком. М. А. Геворгяна. Ереван,
1953, с. 11— 14; История агван..., с. 29—30.

89

IV—VII вв., а следы их пребывания появляются в археологических
материалах памятников этого района і8.
В период I—III вв. н. э. значительно усилилось проникновение
кочевых племен, в основном сарматского круга, в районы Прикаспийско­
го Дагестана. Следы их пребывания здесь четко зафиксированы в ма­
териалах Таркинского и Карабудахкентского могильников19, свидетель­
ствующих о значительном смешении элементов материальной культуры
и обрядов пришлых— кочевников и местных — аборигенов. Черты степ­
ного влияния исчезают по мере продвижения на юг к Дербенту, что
было связано с меньшей сарматизацией населения этих районов Прикаспия20. Проникновение кочевников на территорию Северного Дагеста­
на, вплоть до района Махачкалы и Карабудахкента, значительно уси­
лило угрозу набегов на Закавказье и Переднюю Азию черед Дербент
и, несомненно, вызвало новые шаги по укреплению последнего. С вто­
рым этапом развития древнего Дербента в культурных напластованиях
города связаны два слоя албано-сарматского времени (второй и тре­
тий), обильно насыщенные архитектурными остатками, керамикой
и другими материалами, свидетельствующими об интенсивном обживании дербентского холма в этот период, а также прослойка грунта мате­
рикового цвета, без культурных остатков.
Наиболее крупные изменения в развитии Дербента и планировке
его фортификаций произошли в период, связанный с отложением вто­
рого слоя албано-сарматского времени, отделенного от нижележащего
раннего слоя (раннеалбанского) этого периода светло-желтой прослой­
кой плотного грунта без культурных остатков.
Второй слой албано-сарматского времени, начало отложения кото­
рого хронологически совпадает с началом второго этапа развития Дер­
бента, резко отличается по цвету и структуре от нижележащей стериль­
ной прослойки и 'представляет собой рыхлый, темно-серый грунт
с большим включением (значительно превышающим нижележащие
слои) остатков сооружений, завалов из бутового и обработанного камня,
керамики, угля, золы и других культурных остатков. Толщина слоя
в южной и северной частях крепости доходит до 0,20—0,25 м, в восточ­
ной части достигает 0,6—0,7 м 21.
В период отложения второго слоя албано-сарматского времени
в планировке и застройке древней крепости происходят значительные
>8 К от ович В. Г. Новые археологические памятники Южного Дагестана.— МАД,.
Махачкала, 1959 , т. I. с. 148— 156.
19 С м и р н о в К . Ф. Археологические исследования в районе дагестанского селения
Тарки в 1948— 1949 гг,— МИА, 1951, № 23, с. 226—272; о н ж е. Грунтовые могильники
албано-сарматского времени у сел. Карабудахкент.— М АД, Махачкала 1961,
г. II,
с. 167—219.
20 С м и р н о в К ■ Ф. Грунтовые могильники..., с. 209—210.
21 Кудрявцев А. А. Город, не подвластный векам. Махачкала, 1976, с. 34, 38,
43—44; о н же. Первые исследования досасанидского Дербента.— В кн.: Древниепамятники Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1977, с. 132 133.
93

изменения. На этом этапе формирования топографии Дербента и его
бытовой архитектуре появляются значительные по площади многоком­
натные архитектурные комплексы, сосредоточенные в восточной части
крепости22. С этого времени и до эпохи позднего средневековья этот
tiiH , л~ ' ®к
район дербентского холма
-Ф'
,ѵ
становится местом концент' д ж іІІІІІi l l f e
рации крупных бытовых
сооружений, обычно двор­
цовых построек правителей
6К V
Дербента.
т
В этот период изменяет­
щ
ся конфигурация юго-запад­
'J ;:
ного и юго-восточного участ­
•Ш
ков стены крепости, а также
прекращается
функциониро­
|£$«дажйѵЩй
Щ
ЁШ
Ш
;- >
<
вание
отдельных
участков
Ы§-' 1
восточной стены, перекры­
Шѵ:'
йШ
тых первой стерильной про­
слойкой.
Оно
коснулось
\"
внутренней части стены,
щ ай
которая, как уже отмеча­
|Ш1Ю
лось, с этого времени ис­
пользовалась не на всю ши­
рину. Однако, даже с учетом
не функционировавшей ча­
сти стены, толщина ее оста­
валась весьма значительной
-ѵ
и достигала около 3—5 м.
В это время происходит
Ж _
t
\
’перестройка юго-восточной
и юго-западной стен крепо­
сти. В юго-западной части
она приобретает конфигу­
вщ
ш ж
£шшАт■ .V
% '
рацию, целиком восприня­
ѵ щщ тш Щ тую позднее стеной сасанид+. ' ■. •'
' 'S
'
*■
ской цитадели и сохранив­
'
т *
%
.х ■ - '/ѵ
шуюся до сегодняшнего дня.
Здесь стена древней крепо­
I
*
ѣ Ч Щ З.
сти (раскопы №№ 14, 21)
% і Ч!тш ш 1
лежит непосредственно под
и раннесредневековая
Р и с 2. Древняя (внизу) и
раннссредневековая
стеной сасанидского време­
ни (рис. 2). Техника и кон­
стены цитадели Дербента (западный
участок, раскоп № 21).
структивные приемы возве-

Э£

бвШ

.
ІГ

>

"V”

'ам же, с. 51—54; с. 135— 137.

91

дения древней стены здесь значительно отличаются от конст­
рукции восточной, северной и северо-западных стен крепости, уложен­
ных довольно небрежно и скрепленных земляной засыпкой. Юго-запад­
ная стена крепости сложена из тщательно уложенного, местами
подтесанного, бутового камня на глиняном растворе. Сохранившаяся
высота стены достигает от 0,7 м до 1,6 м. Внешняя грань древней стены
и вышележащей стены сасанидского времени совпадает. Перед тем,
как быть использованной в качестве фундамента для сасанидской
фортификации, древняя стена была тщательно выровнена и покрыта
слоем известкового раствора. Это позволяет полагать, что толщина ее
не может быть меньше толщины сасанидской стены цитадели, т. е,
2,4 м, так как в момент возведения сасанидской фортификации древ­
няя стена возвышалась над уровнем поверхности того времени не ме­
нее чем на 0,3—0,4 м, т. е. сасанидская стена никак не могла быть
шире древней, хотя обратное возможно.
Исследование культурных напластований на этом участке (раскопы
№№ 14, 21) показало, что здесь древняя стена была заглублена в уже
существовавший культурный слой с помощью траншеи. Культурный
слой, перекрывающий траншею, включает в себя керамику полностью
аналогичную посуде второго слоя албано-сарматского времени, что
позволяет отнести строительство этой части древней крепости к периоду
начала отложения второго слоя. Эта часть фортификации крепости,
появившаяся и албано-сарматское время, отличается от более древних
участков ее стен не только конструктивными особенностями, но и но­
выми традициями фортификационного строительства Дербента. Они
характеризуются появлением в крепостной архитектуре его квадратных
башен, зафиксированных на участке юго-западной стены крепости
(раскоп № 14). По планировке и местоположению эти башни совпадают
с башнями-выступами сасанидской цитадели, и, возможно, подобно им,
были сплошные.
Полностью аналогичной по конструктивным особенностям и прие­
мам возведения описанной юго-западной части стены крепости, были ее
юго-восточные участки. Здесь стена также была тщательно сложена из
бутового камня на глиняном растворе и сохранилась в высоту до 0,6—
0,7 м. Однако, в отличие от юго-западной, эта часть стены была отделе­
на от основания фундамента сасанидской фортификации культурными
наслоениями III—IV вв. н. э. толщиной до 10—12 см, т. е. она непосред­
ственно не служила фундаментом стенам раннесредневековой цитадели.
Оси древних и раннесредневековых стен на этом участке не совпадают
и юго-восточная часть древней стены несколько отклонена к югу по
отношению к оси сасанидской стены (рис. 3). Это позволяет полагать,
что граница южной стены крепости этого времени проходила несколько
южнее стены цитадели сасанидского времени. Однако, исходя из на­
правления юго-западного и юго-восточного участков стены крепости
92

и рельефа этой мест­
ности, можно сказать,
что смещение это было
весьма
незначитель­
ным, не более 10—12 м.
То обстоятельст­
во, что юго-восточный
участок стены древней
крепости,
полностью
аналогичный по кон­
структивным
особен­
ностям и строительно­
му материалу юго-за­
падному участку, отде­
лен от подошвы сасанидской стены культур­
ными наслоениями и
не совпадает с послед­
ней по направлению,
полностью исключает
версию об одновремен­
ности возведения сасанидской
фортифи­
кации и кладки лежа­
щей в ее основании.
Культурный слой,
связанный с периодом
возникновения и функ­
ционирования юго-во­
сточной части стены из
бутового камня, вклю­
чает в себя в основном
керамику, аналогичную
посуде второго алба­
Р и с. 3. Древняя (вин зу) и ратк-сретповековая)
но-сарматского
слоя
(вверху) стены цитл —л г Дербента 1юго-восточный
цитадели и слоя, пере­
участок, г а':коп № 13).
крывающего траншею,
вырытую для заглубле­
ния стены на юго-западных участках, что позволяет относить время
возникновения этой части древней фортификации к периоду начала
отложения второго слоя.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что на втором
этапе древнейшего периода сложения исторической топографии Дербен­
та мощная крепость, возникшая на холме в конце VIII—начале VII в.
до н. э.. приобрела уже во всех частях, исключая небольшой южный
93

участок, ту планировку и конфигурацию стен, которая была полностью
воспринята цитаделью раннесредневекового города и сохранилась у нее
до сегодняшнего дня.
Бытовая архитектура в отложениях второго слоя албано-сарматско­
го времени представлена весьма широко. Основным строительным
материалом при постройках остается камень, но сооружений из него
в этом слое обнаружено намного больше, чем в предшествующие пе­
риоды. Большая часть строений этог овремени группировалась у восточ­
ной стены цитадели (раскопы Р-П, № 9). В бытовой архитектуре Дер­
бента этого времени отмечены значительные изменения, связанные
с появлением в его застройке многокамерных комплексов2324и использо­
ванием в конструкциях жилых сооружений обработанного камня 2І.
Наличие в слоях албано-сарматского времени архитектурных остатков
из отесанного камня служит ярким показателем возросшей техники
и приемов обработки камня, свидетельствует о довольно высоком уровне
строительного дела у местного населения Дербента этой поры. Свиде­
тельством этого могут служить и находки в стенах домов резных орна­
ментированных камней25. Однако отсутствие стандартизации в размере
отесанных камней и ограниченное применение их в .прослойках этого
периода указывает на то, что в албано-сарматское время строительное
дело не стояло еще на столь высоком уровне, как в сасанидский и сред­
невековый периоды и не достигло столь высокой специализации, как
в эти эпохи. Но именно в эту эпоху уходят корни замечательного искус­
ства обработки и резьбы по камню, прославившего позднее город на
весь срендевековый Восток и не перестающего удивлять очевидцев до
сих пор.
Изучение конструктивных особенностей и строительного материала
бытовых сооуржений Дербента албано-сарматского периода показало,
что в основе их возведения лежали уже известные по предшествующему
времени строительные традиции. Строения возводили из камня, скреп­
ленного глиняным раствором, в жилищах устраивались глинобитные
полы из хорошо утрамбованной глины с обмазкой наружной поверхно­
сти обычно более светлой глиной, у одной из стен (чаще западной)
устраивался заглубленный в пол очаг. Новым явлением здесь предстают
очаги с обкладкой камнями и известковые полы, устроенные по глино­
битной основе. Пока обнаружен всего один подобный пол в слоях Дер­
бента досасанидского времени, вскрытый на отметке — 8,3 м в раскопе
Р -ІІ26. Толщина пола достигает 2—3 см, основанием ему служила
уплотненная глина.
Керамика второго слоя албано-сарматскогро времени (рис. 4,
23
24
25
26
94

Кудрявцев
Кудрявцев
Кудрявцев
Кудрявцев

А.
А.
А.
А.

А.
А.
А.
А.

Первые исследования..., с. 135— 137.
Город..., с. 53; он же. Первые исследования..., с. 136.
Первые исследования..., с. 136.
Первые исследования..., с. 137.

95

Р ис.
96

5. Керамика Дербента албанского времени (второй этап)

рис. 5) представлена красноглиняными и сероглиняными изделиями,
среди которых около 60% составляет лощеная посуда. Полностью ана­
логичная керамика из ряда захоронений Дербентского могильника27,
синхронных времени отложения второго слоя, позволила составить бо­
лее полное представление о формах посуды этого периода. Всю кера­
мику этого времени можно разделить на столовую, кухонную и тар­
ную. Столовая посуда в основном представлена сероглиняными и
красноглиняными кувшинами со сдавленным с боков сливом (типа
эпохи), нередко орнаментированным круглыми «пуговичными» налепами, широкогорлым икувшинами с прямой или несколько конусовидной
горловиной, большими грушевидными кувшинами с двумя ручками
и маленькими кувшинчиками с одной округлой ручкой или с двумя
овальными выступами-держалками (рис. 8—10) 28. Иногда встречаются
кувшины сильно стилизованных зооморфных форм.
Чаши в основном двух форм: плоскодонные овальной формы с пря­
мым или несколько отклоненным внутрь венчиком и плоскодонные
с перегибом в верхней части и сильно отклоненным внутрь венчиком 29.
Кухонная посуда представлена в основном тремя типами изделий.
Это небольшие, в основном сероглиняные, горшочки округло-вытянутой
формы, с узким дном и широким прямым устьем, с освальными высту­
пами-держалками по бокам или без них. Иногда встречаются фигурные
ручки-выступы, крепящиеся вертикально.
Другой тип кухонной посуды представляет плоскодонные котлы
вытянутой формы с широким прямым устьем и слабо изогнутыми стен­
ками, к верхней части которых крепятся овально-острые ручки-держалкй. Еще один тип кухонной посуды представлен сероглиняными плоско­
донными котлами овально-ладьевидной формы с слабо выпуклыми
стенками и отклоненным внутрь венчиком устья. К верхней части сте­
нок котла крепятся овально-заостренные плоские ручки-держалки30.
В тесте котлов имеется значительное количество добавок в виде
морского песка и мелко толченой ракушки.
Тарная керамика представлена красноглиняными сосудами в ос­
новном двух типов: крупными, до 1 м высотой, сосудами с округлым
яйцевидным туловом и прямой или несколько конусовидной, довольно
широкой горловиной; более приземистыми, высотой до 0,4—0,5 м, сосу­
дами с сильно расширенным в центральной части, грушевидным туло­
вом и невысокой, несколько раструбовидной горловиной, по бокам ко­
торой крепятся две небольшие округлые ручки31.
Одной из наиболее характерных особенностей керамики этого
27 Кудрявцев А. А., Гаджиев М. С., Гамзатов Г. Г. и др. Исследования в Д ер­
бенте,— АО— 1977: М„ 1978, с. 125.
28 Кудрявцев А. А. Первые исследования..., с. 142— 146.
29 Там же.
30 Там же, с. 145.
31 Там же, с. 142— 146.
7 Заказ 485

97

Р ис.

98

6.

Керамика

Дербента позднеалбанского — раннесредневекового
времени (второй этап).

времени является широкое распространение в столовой и, в меньшей
степени, в тарной посуде красного специфического ангобного покрытия.
Наряду с красным ангобом применялся и белый, но белоангобированые изделия получили меньшее распространение. Красноангобированые изделия покрывались обычно лощением, наряду с ними продолжает
существовать и серолощенная посуда 32.
Орнаментация керамики этого времени довольно проста, в основ­
ном это «пуговичные» налепы, иногда насечки на ручке и вдавленнопрочерченные линии на тулове. Но большинство керамики вообще не
украшалось, а лишь покрывалось специфическим ангобным покрытием
и лощением, которые выступают в орнаментации посуды этого времени
на первое место. Тесто посуды этого слоя красное, светло-коричневое,
с примесями шамота или серое более высококачественное, без грубых
примесей.
Керамика аналогичных форм и приемов орнаментации была широ­
ко распространена на памятниках Дагестана I—III вв. н. э.33 Большое
сходство посуда второго слоя албано-сарматского времени Дербента
находит в материалах памятников Азербайджана II в. до н. э.—II в.
н. э.34, что указывает на несомненное сходство представленной на них
культуры. Это позволяет датировать время отложения второго слоя
рубежом н. э. — III в. н. э .Подобная датировка слоя подтверждается
и находками в хорошо стратифицированных строительных остатках
его (уровни полов) железных трехлопастных черешковых наконечников
стрел 35, характерных для племен сарматского круга и находящих пря­
мые аналогии в материалах Таркинского и Карабудахкентского могиль­
ников I—III вв. н. э.36, в могильниках Прикубанья37 I в. до в. э.—II в.
н. э., в позднекангюйских слоях Кой-Крылган-Калы38. К этому же пе­
риоду относятся многочисленные пастовые, каменные и стеклянные
32 Там же
С м и р н о в К. Ф. Археологические исследования..., с. 226—272, рис. 19, 20—22;
Грунтовые могильники..., с. 170—215, рис. 3; рис. 5; рис. 10; рис. 21—22;
рис. 24; рис. 26; рис. 32— 33 и дп.; П и к у л ь М . И . Эпоха раннего железа в Дагестане.
Махачкала, 1967, с. 114— 172, рис. 25, 28, 29; М а м м а е в М . Знаки на керамике Урцекского городища.— М АД, Махачкала, 1973, т. III, с. 89, рис. 1; Д а в у д о в О. М . Сумбатлинский могильник.— В кн.: Древние памятники Северо-Восточного Кавказа. Ма­
хачкала, 1977, с. 113— 115, табл. III.
34 К а з и е в С. М . Археологические памятники в Мингечауре.— МКА, Баку, 1949,
т. I, с. 71—86, рис. 4, 6; о н ж е. Альбом кувшинных погребений Мингечаура. Баку,
I960, табл. V; XII, XIV; XX—XI; И с м и - з а д е О. Ш . Ялойлутепинская культура. Баку,
1956 табл XII, XIV, XV—X V I11, XXI и др.; о н ж е. О раскопках на холме Кара-тепе.
В 1957 г,— МКА, Баку, 1962, т. IV, с. 171 — 199, табл. IV, V III, X.
зз К у д р я в ц е в А. А . Первые исследования..., с. 144.
36 С м и р н о в К. Ф. Археологические исследования..., с. 261, рис. 17, 4—5; 18, 1;
о н же. Грунтовые м’огильники..., с. 213—218, рис. 38, 39.
37 А н ф и м о в Н. В. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабннской.—
МИА, 1951, № 23, с. 191, 199, рис. 18, 4—5.
38 В о р о б ь е в а М. Г. Керамика Хорезма античного периода.— В кн.: Керамика Хо­
резма,— Тр. ХАЭ, т. IV, М., 1959, с. 124— 125, рис. 26.

33

о н же.

7*

99

У2 9 9 о Q ѳ О о Ѳ
*' !#з в. Os О О' Ф>Ь>
2£ 2 $ д

2 13
©

Р А©
л

f '

8

Ѵ -л

Мо
28

О

8 1
2 о
29 30
Q
©
35

Р

О

1