Пальцы привычно сжимали пряди, ножницы срезали кончики волос: Нелли стригла клиента, когда по радио раздался бодрый голос диджея:
— А сейчас в нашем эфире программа по заявкам! И первый музыкальный привет прозвучит для мастера парикмахерской «Весна» — прекрасной Нелли! Слушатель с загадочным ником Маг просит передать для нее следующее: «Как я и обещал, мы встретимся снова». И пока Нелли ждет встречи с Магом, мы слушаем ретро-композицию группы «Маленький принц»!
Радиоэфир взорвался попсовой песней из восьмидесятых — приторной и тошнотворной. У Нелли подкосились ноги, ножницы в руках дрогнули.
— Нелька, ты слышала?! — воскликнула Вера, подстригавшая в соседнем кресле толстого мужика. — Тебе кто-то песню посвятил! Что это за Маг такой?
— Не иначе тайный поклонник, — ухмыльнулся в кресле клиент Нелли — и тут же ойкнул от боли, когда ножницы прихватили кончик его уха.
— Простите. — Нелли дрожащими руками положила на столик ножницы и потянулась за ватой и баночкой с перекисью водорода.
Мысли путались, и в голове эхом гремели зловещие строчки из песни: «Мы встретимся снова, я верю в судьбу…»
* * *
Виктор Стрежин, следователь Главного следственного управления по Санкт-Петербургу, рассматривал посетительницу, сидевшую напротив него в кабинете. Мозг автоматически фиксировал приметы: возраст — около тридцати пяти лет, бледное лицо с тонкими чертами, короткие темные волосы, одета в джинсы, ботинки и легкую куртку. Женщина сжимала в руках сумочку и растерянно таращилась на следователя большими, влажно блестевшими глазами.
— Вы по какому вопросу? — с недовольным видом спросил Стрежин. Его ждали допросы подозреваемых, и он хотел поскорее избавиться от посетительницы, уговорившей дежурного пропустить ее на беседу к следователю.
— Меня зовут Нелли Морозова, — торопливо произнесла женщина. — И мне нужно поговорить с Игорем Семеновичем Стрежиным. Он вел мое дело несколько лет назад.
— Его нет. Он на пенсии. — Стрежин нахмурился, услышав имя отца. — Рассказывайте, что случилось, да побыстрее, а то у меня и без вас дел невпроворот.
Морозова напряглась, осунулась. И начала свой рассказ:
— Двадцать лет назад я стала жертвой маньяка. Милиция и пресса прозвали его Магом: он вырезал на телах оккультные символы. Наверное, вы знаете об этих убийства, о них тогда весь Питер говорил.
Стрежин кивнул. В девяносто восьмом ему было тринадцать лет, но он помнил, как его отец, следователь Игорь Стрежин, дни и ночи пропадал на работе, выслеживая Мага.
— Он похитил меня, когда я возвращалась со школьной дискотеки, — отстраненно продолжала Морозова, будто события прошлых лет касались не ее, а кого-то другого. — Держал в подвале. Опаивал какими-то зельями. Вырезал на мне знаки. — Она закатала рукава куртки и продемонстрировала уродливые шрамы на коже — переплетенные геометрические фигуры и неразборчивые буквы, от вида которых Стрежин непроизвольно поморщился. — Маг целыми днями крутил одну мерзкую песню, «Мы встретимся снова». Меня до сих пор выворачивает, когда я ее слышу. Однажды он спустился в подвал и пообещал, что мы когда-нибудь вновь увидимся. А потом ушел.
Морозова замолчала. Губы ее дрожали, на глазах блестели слезы: слова давались ей с трудом. Стрежин в общих чертах знал, чем закончилось дело, и продолжил за нее:
— Оперативная группа нашла вас в подвале на даче Мага. И его тоже нашли: он повесился на чердаке.
Морозова судорожно вздохнула:
— Но он жив и вернулся за мной.
* * *
В парикмахерской было тихо. Вера ушла час назад, торопясь домой к мужу и детям. А Нелли осталась, спешить ей было некуда: ее никто не ждал. Отпустив последнего клиента, она подметала срезанные волосы на полу. И думала о том, какой же дурой и паникершой выставила себя перед следователем.
Молодого полицейского звали Виктор Игоревич Стрежин, и Нелли догадалась, что он был сыном Игоря Семеновича — следователя, который выслеживал Мага. Именно он вместе с оперативной группой вызволил ее из подвала, пока труп маньяка болтался на веревке под чердачным потолком.
Виктор Стрежин походил на отца: то же открытое лицо, волевой взгляд, тонкие губы — и слегка оттопыренные уши, придававшие ему хулиганский вид. Но, в отличие от Стрежина-старшего, молодой следователь показался Нелли черствым и безразличным.
Он с кислой миной выслушал рассказ о том, как недавно она стала ощущать чье-то присутствие за спиной — на улице, в магазине или в транспорте. Словно кто-то за ней следил. Подобные чувства преследовали ее и раньше (после плена она так и не смогла до конца восстановиться), но в последние дни тревога усилилась. Окончательно ее вывел из равновесия музыкальный привет по радио. Она надеялась поговорить с Игорем Семеновичем, чтобы попросить у него помощи — он был единственным человеком, который бы ей поверил. Но, по словам его сына, старый следователь давно отошел от дел.
Рассказ Нелли не впечатлил Стрежина-младшего. Он списал ощущения Нелли на повышенную нервную возбудимость, а сообщение на радио посчитал обыкновенным совпадением. Посоветовав в случае чего вызвать полицию, он выпроводил ее из кабинета.
Нелли горько усмехнулась: на что она рассчитывала? Неужели она правда думала, что следователь ей поверит и тут же кинется на поиски маньяка, о котором все давно забыли?
Она собрала волосы в совок и, развернувшись к мусорному ведру, застыла на месте: в кресле спиной к Нелли сидел посетитель. Увлеченная уборкой и размышлениями, она не заметила, как он зашел в парикмахерскую. В зеркале отражалось его лицо, но Нелли не успела его рассмотреть: ее взгляд приковали глаза мужчины. Черные, острые, злые — это были глаза Мага, которые она запомнила на всю жизнь.
* * *
— Не ожидал, — вместо приветствия проворчал отец, когда Виктор Стрежин приехал в его конуру на окраине Питера.
Они мало общались, виделись два-три раза в год — обычно в те дни, когда отцу становилось плохо, и его нужно было вновь уговорить лечь в больницу. Он бросил семью семнадцать лет назад — ушел к другой женщине, и Стрежин так и не смог его простить.
Старик выкуривал по две пачки в день, и его здоровье ухудшалось с каждым годом: никотин выжигал сосуды, концерогены разъедали легкие. Он с трудом передвигался, задыхаясь от приступов кашля и тяжелой одышки. С того момента, как они виделись в последний раз (Стрежин не смог вспомнить, когда это было: в прошлом году?), отец сильно похудел и напоминал скорее высохшую мумию, чем живого человека.
Опираясь на трость, старик прохромал в комнату, заваленную хламом. Воздух, пропитанный дымом и кислой вонью старых вещей, щекотал ноздри. На кухне гремели кастрюли и что-то скворчало: там хозяйничала Ирина, вторая жена отца, но Стрежин не стал с ней здороваться — для него она не существовала. Он хорошо помнил слезы матери, когда отец собирал вещи в чемодан, чтобы уйти к любовнице.
— Чего такой хмурый? — спросил старик, медленно усаживаясь на потертый диван. Недовольно мяукнув, с него соскочил драный кот. Стрежин даже не знал, какая кличка была у зверюги. Он устроился в кресле и внимательно посмотрел на отца.
— Позавчера ко мне обратилась молодая женщина по имени Нелли Морозова, — начал он. — Ты должен ее помнить.
Взгляд старика на мгновение затуманился: воспоминания прошлого захватили его мысли.
— Последняя жертва Мага, — медленно проговорил он. — Нам удалось ее спасти.
— Но она снова пропала. — Стрежин откинулся в кресле и сжал подлокотники. — Утром по сводкам я узнал, что ее коллега — мастер из парикмахерской «Весна» — заявила в полицию о том, что Нелли второй день не выходит на работу. На звонки не отвечает, дверь в квартиру не открывает.
— Она живет одна? — удивился отец.
— Получается, что да. Ты не интересовался ее судьбой?
Старик отрицательно покачал головой:
— После того, как мы ее нашли, родители сразу же увезли ее в Волхов — подальше от кошмара, что ей пришлось пережить. Они оборвали все контакты, и я не знаю, как сложилась ее судьба.
— Похоже, в какой-то момент она снова вернулась в Питер, — сказал Стрежин. — Работает парикмахером.
Покопавшись в карманах заношенных спортивных штанов, отец достал пачку «Петра» и закурил. Стрежин скривился, но ничего не сказал: ему надоело читать лекции о вреде курения. Он просто ждал, когда рано или поздно (почему-то он был уверен, что это случится ночью) раздастся звонок от Ирины и она сообщит, что его старик откинул копыта.
— Зачем она к тебе приходила? — спросил отец, выпуская сизый дым изо рта.
— Она утверждала, что Маг жив и преследует ее. Якобы перед своим самоубийством он сказал ей, что они встретятся снова. И все эти годы Морозова подсознательно ждала этого события. Последние дни ей мерещилось, что за ней кто-то наблюдает. А пару дней назад, когда она работала в парикмахерской, некий слушатель, представившийся Магом, посвятил ей на радио песню.
— «Мы встретимся снова»? — Отец помрачнел.
Стрежин кивнул.
— Я уже проверил: заявка на радио поступила с украденного телефона.
— И ты думаешь, что кто-то снова похитил Нелли?
— Пока я ничего не думаю. — Стрежин нахмурился. — У нас нет фактов, подтверждающих похищение Морозовой. Мы знаем только, что она второй день не выходит на работу и не отвечает на звонки.
— Но ты все равно считаешь, что облажался. — Старик пристально посмотрела на Стрежина, и под взглядом этих серых глаз ему стало неуютно: так отец смотрел на подозреваемых, когда работал следаком. — Ты не воспринял всерьез ее слова, и теперь ее жизни может угрожать опасность. Чему я тебя учил, Витя? Всегда быть внимательным.
Стрежин промолчал. Его злила правота отца. Он совершил ошибку, отмахнувшись от слов напуганной женщины, и теперь отчаянно хотел ее исправить.
— Мне нужны детали, — попросил Стрежин после затянувшийся паузы, наполненной сиплым дыханием отца и сигаретным дымом.
— Ты можешь прочитать их в материалах дела, — отмахнулся старик.
— Я хочу услышать их от тебя, — сказал Стрежин и, не удержавшись, съязвил: — В конце концов, кроме убийств других тем для общения у нас все равно не осталось.
Отец затянулся, звучно прокашлялся и углубился в воспоминания:
— Первый труп мы нашли в сентябре девяносто седьмого. Девочка-беспризорница со следами ритуального убийства, выброшенная как мусор в лесополосе. Ее кожа была испещрена оккультными знаками — Маг вырезал их ножом по живой плоти. Затем, спустя несколько недель, на окраинных пустырях мы обнаружили еще два трупа — опять беспризорница и проститутка с трассы. Их тела также были изрезаны символами. А потом Маг перешел на старшеклассниц. Первую он похитил за два дня до нового года.
— Он насиловал их?
Отец скривился, словно вопрос Стрежина пробудил воспоминания, которые он предпочел бы забыть навсегда.
— В некотором смысле, — просипел он. — Тела девчонок были чудовищно изуродованы: на них живого места не осталось от порезов с символами. В том числе на половых органах. Судмедэксперты обнаружили во влагалищах землю вперемешку со спермой. Экспертиза установила, чтобы это была земля с Шуваловского кладбища. Но выяснить, имело ли место само проникновение, патологоанатомам не удалось.
Стрежин содрогнулся, когда представил, через какие мучения прошли несчастные жертвы. Он вспомнил шрамы на руках Нелли Морозовой.
— А символы? Что они из себя представляли?
Отец пожал плечами:
— Хаотичные сплетения кругов, треугольников и крестов вперемешку с буквами неизвестного алфавита. Мы консультировались у историков и криптографов. Они утверждали, что похожие символы можно найти в средневековых манускриптах по оккультизму и черной магии. Например, подобные надписи встречаются в Книге Сойга, расшифровать которую до сих пор никому не удалось. Но зачем Маг их наносил — так и осталось загадкой. Мы обратились за помощью к экстрасенсам и колдунам, хотя лично я считаю их шарлатанами. Они сказали, что Маг проводил некий ритуал, но затруднились ответить, в чем заключался его смысл — ничего подобного они не встречали. Один из экстрасенсов уверял, что Маг получил доступ к древним знаниям, которые методично воплощал в жизнь — он словно проводил эксперименты. Я же считаю, что он просто был конченым психом.
— Как вы его нашли?
Отец потемнел лицом и отвел взгляд.
— Наши поиски ничего не дали. Маг тщательно заметал следы. Но спустя месяц после похищения Нелли Морозовой в милицию поступил звонок. Человек, представившийся Аркадием Голубенко, заявил, что держит девушку в подвале на своей даче. Он продиктовал адрес и повесил трубку. Информацию передали нам, и вместе с оперативной группой я выехал к даче. Возле нее мы обнаружили синюю «шестерку». Похожая машина была в ориентировке: ее видели недалеко от школы в тот вечер, когда после дискотеки Маг похитил Нелли. Мы приняли решение штурмовать дом. Когда мы в него проникли, то чуть не оглохли от гремевшей из колонок музыки.
— «Мы встретимся снова», — догадался Стрежин. Он смутно припоминал этот попсовый хит из восьмидесятых, но у него не было желания его переслушать.
— Да. — Отец кивнул. — По непонятной причине Магу нравилась эта песня. Мы обнаружили его на чердаке — голый и изрисованный кровавыми символами, он болтался на веревке под потолком. Как удалось потом выяснить, его действительно звали Аркадием Голубенко. Лысоватый низкорослый мужик пятидесяти лет, ничего примечательного. Экспертиза установила, что он повесился приблизительно за два часа до нашего прибытия. Знаки на его коже были нанесены кровью Нелли. Ее мы нашли в подвале. Девчонка была цела, но сильно истощена и напугана. Маг морил ее голодом, поил зельями, сваренными из Бог весть каких трав. Ее кожа кровоточила от порезов в виде оккультных знаков, но, к счастью, они не были смертельными, и Маг не изуродовал ее лицо, хотя поступал так с другими жертвами. В доме мы нашли колдовские амулеты, огромное количество свечей и зеркал, склянки с настойками, сушеных жаб, змей и крыс. Короче, обстановка напоминала декорации дешевого фильма ужасов. Мы обнаружили литературу по черной магии, а в камине — пепел от сожженных книг. Как установили эксперты, это были старинные манускрипты, но их содержание уничтожил огонь. Скорее всего, это были труды по черной магии.
— Почему Голубенко сообщил милиции, где найти Нелли?
— Для меня это до сих пор загадка. — Отец развел руками. — Думаю, у него просто поехала крыша.
— Кем он был?
— Ничтожеством. — Старик ухмыльнулся. — Его воспитывала мать, сутками пропадавшая на заводе. Отец неизвестен. Голубенко вырос в нищете. Окончил девять классов, отучился год на фельдшера, но его отчислили за неуспеваемость. Правда, в медучилище он нахватался примитивных знаний по хирургии. В армии не служил — плоскостопие. Вел тихое неприметное существование: жил в квартире, доставшейся от матери — по официальной версии она покончила с собой, хотя что-то мне подсказывает, что не все так чисто с ее смертью. Работал дворником. Семью не завел, с женщинами встречался редко. В девяностые, когда половине страны снесло башню, заинтересовался колдовством и прочей чертовщиной. Иногда проводил сеансы черной магии: привороты, порча, сглаз. В основном к нему обращались обиженные жизнью женщины. Некоторые из них потом признались, что он склонял их к интимной близости, но у него ничего не получалось — похоже, Голубенко был импотентом. И в какой-то момент его переклинило.
— Почему он похищал девушек?
— Кто ж знает? — Отец закурил вторую сигарету и продолжил: — Он мертв, и мы можем только догадываться о его мотивах. Нелли — единственная выжившая жертва — не смогла рассказать ничего конкретного. Он просто держал ее в подвале, заставлял пить дурманящие отвары. Большую часть времени она провела в бессознательном состоянии, приходя в себя от боли, когда Маг вырезал символы на ее коже. Я думаю, он проводил какой-то ритуал, и все его жертвы были подопытными кроликами.
— Почему он покончил с собой?
Отец на мгновение задумался: он посмотрел в окно, пожевал губу. Затянулся и выпустил дым.
— Вскрытие установило, что у него был рак желудка в терминальной стадии. Множественные метастазы. Возможно, он понимал, что жить ему в любом случае осталось недолго.
— У него мог быть сообщник?
— Нет. — Отец покачал головой. — В доме мы обнаружили отпечатки пальцев только Аркадия Голубенко. Нелли не упоминала о присутствии кого-то другого. У нас ни разу не возникло сомнений в виновности Голубенко.
— Тогда кто мог оставить сообщение на радио? Нелли утверждает, что она никому не говорила о последних словах Мага — о том, что они встретятся снова.
Отец затянулся в последний раз и, выдохнув сизый дым, раздавил окурок в переполненной пепельнице.
— Вот это тебе и предстоит выяснить, Виктор, — тихо сказал он. — Как бы то ни было, у Мага есть железное алиби.
— Алиби мертвеца. — Стрежин поднялся и, кивнув на прощание, вышел из комнаты.
* * *
Холод обжигал тело: Нелли лежала на земляном полу, и тьма обволакивала ее будто околоплодные воды в матке чудовища. Она не помнила, когда пришла в себя. Просто очнулась — и вокруг была чернота. Сколько времени она пробыла без сознания? Сутки? Двое?
Живот сводило от голода, глотку обжигало от жажды: как и двадцать лет назад, похититель доводил ее до полного истощения. Когда он набросился на нее в парикмахерской, Нелли не успела его рассмотреть, но нисколько не сомневалась — это был Маг. Она каждый день помнила о его прощальных словах: «Мы встретимся снова». Знала, что рано или поздно он за ней вернется. И этот час настал.
Нелли прикрыла глаза, пытаясь восстановить недавние события. Память зафиксировала резкий рывок человека в парикмахерской. Одной рукой он схватил ее за шею, а другой — приложил к лицу тряпку с резким дурманящим запахом трав. Нелли сделала судорожный вдох — и потеряла сознание.
Она вспомнила, как Маг похитил ее двадцать лет назад. Она возвращалась вечером после школьной дискотеки по закоулкам родного спального района — хотела срезать путь. Сзади раздались быстрые шаги. Когда Нелли обернулась, в тусклом свете фонарей она увидела невысокого лысоватого мужчину. Ничего другого рассмотреть она не успела: мужчина схватил ее за горло и приложил к лицу тряпку, пропитанную усыпляющим настоем. Очнулась она в подвале…
Нелли попробовала пошевелиться. Туго затянутые веревки связывали лодыжки и руки, заведенные за спину. Мышцы сводило судорогой от долгого нахождения в одной позе. Она перекатилась на спину — и отчаянно закричала. Слезы катились по щекам, горло саднило от вопля. Она знала: ее никто не услышит.
Истошный крик заглушала гремевшая за стенами темницы песня: «Мы встретимся снова, пусть свечи сгорели и кончился бал, мы встретимся снова…»
* * *
— Нелька немного замкнутая, — сообщила Вера Измайлова, мастер мужского зала парикмахерской «Весна», когда Стрежин приехал с ней побеседовать. — Она ни с кем особо не общается, кроме как со мной.
— Вас можно назвать подругами? — Стрежин внимательно следил за реакцией пухленькой парикмахерши.
Они устроились в тесной комнатушке, в которой сотрудницы «Весны» обедали и пили чай в перерывах. На облупленной стене висел календарь с фотографией Стаса Михайлова, на столе сгрудились чашки и открытая коробка с печеньями. Измайлова предложила следователю напиток, но он отказался.
— Да, мы близкие подруги, — сказала парикмахерша после небольшой паузы. — Нелька о многом со мной делится. Она живет в Питере одна, квартиру снимает. Отец у нее умер, мать осталась в Волхове, но Нелька с ней не общается.
— Почему?
Измайлова пожала плечами.
— Мать у нее слишком набожная, все время читала ей нотации. Нельке это надоело, и лет пять назад она вернулась в родной Питер. Вы же знаете, что она здесь родилась и выросла?
Стрежин кивнул и поспешил задать следующий вопрос: он не любил, когда собеседник перехватывал инициативу в разговоре.
— Нелли встречалась с мужчинами?
— Нет. — Измайлова, состроив грустную мину, покачала головой. — Я же сказала, что она немного нелюдимая. Но после всего, что с ней случилось, это не удивительно. Ей трудно довериться людям, тем более мужикам. Правда, она два года была замужем, но потом развелась.
Стрежин вскинул брови: эта новость его удивила.
— Кем был ее муж?
— Да один местный забулдыга. Работает охранником в «Пятерочке». Ходил к нам стричься, все время подбивал к Нельке клинья, вот она и сдалась — решила попробовать семейную жизнь.
Измайлова картинно закатила глаза, давая понять, что замужество подруги ни к чему хорошему не привело.
— Почему они расстались?
— Не сошлись характерами, — ответила парикмахерша и с многозначительным видом добавила: — Пару раз Нелька приходила на работу с синяками.
Стрежин довольно кивнул: вот и первый подозреваемый нарисовался.
* * *
Стрежин нашел Владимира Захарова, бывшего мужа Нелли, в «Пятерочке» недалеко от парикмахерской. Тощий и сутулый, менее всего он походил на человека, призванного защищать магазин от воров или покупателей, разгневанных просроченным йогуртом.
— Почему вы развелись? — спросил Стрежин, когда Захаров с недовольной рожей отвел следователя в подсобку, где в полумраке тускло мерцали серым светом мониторы видеонаблюдения.
— Она странная какая-то, — скривился Захаров. — Хотя поначалу казалась мне интересной. На работе, в парикмахерской, она была приветливой и милой. Но когда мы стали жить вместе, она превратилась в мрачную затворницу. Постоянно плакала по ночам и жила как будто в вечном ожидании чего-то плохого. Иногда истерики устраивала — на тему того, что я ее не понимаю и не поддерживаю.
— Вы же в курсе, что ей пришлось пережить? — Стрежин удивленно посмотрел на охранника.
— Это было двадцать лет назад! — огрызнулся Захаров. — Если ей было так плохо, могла бы к психологу сходить или в церковь. Но мне зачем нервы трепать?!
— Поэтому вы ее поколачивали? — Стрежин припечатал Захарова взглядом, и тот стушевался.
— Послушай, командир, я не знаю, что тебе наговорила Верка, но я Нелли пальцем не трогал!
Его лицо предательски дернулось, и Стрежин усмехнулся: за годы работы следаком он научился видеть врунов насквозь.
— Вы общаетесь с Нелли?
— Да я ее уже полгода не видел. Стричься хожу в другую парикмахерскую. А в «Пятерочке» она и раньше ничего не покупала. Так, иногда пересекаемся на улице.
— Чем вы занимались два последних дня?
Захаров изумленно вылупился на Стрежина.
— Командир, постой-ка, ты что, меня подозреваешь? — возмутился он.
— Я задал вопрос. — Стрежин не сводил с охранника взгляда.
Захаров насупился и с вызовом ответил:
— Позавчера работал, потом бухал с Васьком, это кореш мой. Вчера снова работал, вечером и ночью зависал с Наташкой — продавщицей здесь работает.
— Васек и Наташка подтвердят ваши слова?
— А то! — Захаров ухмыльнулся, довольный тем, что у него нашлось алиби. — Командир, ты бы лучше не меня допрашивал, а Нелькину мамашу.
— Почему?
— Эта грымза постоянно изводила Нельку звонками. Просила ее вернуться в Волхов. Но Нелька наотрез отказывалась: мамаша в юности выносила ей мозги поучениями. После смерти отца Нелька вернулась в Питер и с матерью виделась редко.
— Вы думаете, Нелли могла поехать к ней?
Захаров пожал плечами.
— Черт ее знает. Говорю же — странная она. Иногда ей казалось, что за ней кто-то следит. Она нож потому и купила.
— Нож?
— Ну да. Складной нож, маленький такой. Прятала его в ботинках. Она даже летом в них ходила. В общем, лечиться ей надо.
* * *
Нож. У нее есть нож.
Мысль об этом вернула Нелли самообладание, вселила в нее уверенность: что бы ни случилось, в этот раз она не будет покорно ждать своей участи. Она всегда знала, что Маг за ней вернется, и заранее готовилась к этому: после возвращения в Питер она каждый день прятала складной нож в ботинке, выходя на улицу. Кроме Веры в этом городе не было ни одного человека, которому Нелли могла бы доверять, и нож стал ее верным спутником.
Музыка гремела за стенами темницы. Скоро наступит момент, когда люк наверху распахнется, и в прямоугольнике яркого, обжигающего глаза света появится силуэт Мага. Так было двадцать лет назад. Так будет сейчас.
Нелли согнула ноги, подтянула их к рукам и нашарила в правом ботинке рукоятку ножа.
* * *
Дорога до Волхова, где жила мать Нелли Морозовой, заняла полтора часа. Стрежин мог бы связаться с ней по телефону, но он всегда предпочитал личное общение, когда вел расследования.
Лариса Петровна жила в старой хрущевке на окраине города. Она встретила следователя с испугом и тревогой в глазах: Стрежин привык к такой реакции людей всякий раз, когда он представлялся и объяснял цель своего визита.
Как он и ожидал, Нелли в квартире не оказалось. Стараясь не напугать ее мать — сухощавую женщину с блеклым лицом и седыми волосами, собранными в пучок, — Стрежин в общих чертах обрисовал ситуацию: Нелли двое суток не выходила на связь, и хотя у полиции не было серьезных оснований считать, что с ней случилось что-то плохое, тем не менее в таких случаях требовалось провести проверку. Именно за этим он и явился — узнать, куда могла бы уехать Нелли. К его удивлению Лариса Петровна и бровью не повела, когда он закончил подготовленную речь.
— Я так и знала, что рано или поздно Неля куда-то исчезнет, — сказала она, разливая кипяток по старым кружкам со сколотыми краями.
Стрежин, пододвинув дымящуюся чашку с пакетиком дешевого чая, вопросительно посмотрел на собеседницу.
— Она не находила себе места, — пояснила Лариса Петровна, задумчиво глядя на иконы, развешанные по стенам. — После всего, что случилось, Неля сильно изменилась. Замкнулась в себе. Мы переехали в Волхов на квартиру моей матери. Надеялись, что в новой обстановке Неля поскорее забудет о том кошмаре. Но она так и не смогла завести здесь друзей или повстречать хорошего мужчину.
Стрежин, отпивая глотками горячий чай, не спешил задавать вопросы. Он чувствовал себя неуютно в тесной кухоньке, погруженной в полумрак: за окном было пасмурно, накрапывал дождь, но Лариса Петровна не спешила зажигать свет. Лики святых укоризненно смотрели с икон, и Стрежин невольно поежился.
— Почему она уехала из Волхова? — спросил он.
Женщина смущенно улыбнулась:
— Она не могла вынести моего присутствия. Пока жив был отец, он сглаживал наши ссоры. Но после его смерти все изменилось. Нелли собрала вещи и вернулась в Питер.
— Почему вы ссорились?
Лариса Петровна прикрыла глаза и тихо сказала:
— Она винила меня.
— За что?
— Я уговорила ее оставить ребенка.
Стрежин изумленно посмотрел на собеседницу. Новость поразила его.
— Она была беременна? После… похищения?
Лицо женщины исказила нервная дрожь.
— Мы никому не сказали. Да и Нелли об этом не знала. Сразу же после того, как ее спасли, мы уехали в Волхов. Не хотели никакого внимания. Мы благодарили Господа Бога за то, что она осталась жива. Но спустя несколько недель выяснилось, что Неля беременна.
Лариса Петровна тяжело вздохнула. Быстро перекрестилась и что-то зашептала под нос. Стрежин дал ей время собраться с мыслями. Наконец, она продолжила:
— Неля устроила истерику. Она не хотела ребенка. Называла его выродком. Собиралась идти на аборт. Но я уговорила оставить малыша. Его отец был дьяволом, но сам ребенок ни в чем не виноват.
— Где он теперь?
— После родов Неля написала отказ. Мальчика отдали в детдом в Тихвине. Больше о его судьбе я ничего не знаю. — Губы женщины дрогнули, в глазах заблестели слезы. — Неля так и не смогла себе простить, что подарила жизнь отродью дьявола.
* * *
Нелли почти удалось разрезать ножом толстую веревку, связывавшую запястья за спиной, когда люк наверху распахнулся. В подвал упала лестница, по которой спустился мужчина. От света, лившегося из отверстия в потолке, Нелли на мгновение ослепла. Она часто моргала, пытаясь рассмотреть похитителя. Он подошел к ней ближе и, схватив рукой за подбородок, приподнял ее голову. Губ коснулось горлышко пластиковой бутылки, и в глотку тугой струей полился поток зловонной горькой жижи.
Нелли фыркала и отплевывалась, отворачивала голову, но похититель крепко держал ее за подбородок.
— Пей, сука, — приказал он, вливая зелье в горло.
Захлебываясь, Нелли проглатывала мерзкое пойло. Она знала, что будет дальше: пройдет несколько минут, и вязкий дурман опутает ее разум, превратив в безвольную куклу из мяса, костей и кожи.
Похититель отбросил бутылку и отошел в сторону, давая возможность рассмотреть себя в желтом свете, падавшем с потолка. Нелли обомлела: она ожидала увидеть перед собой Мага — постаревшего, но по-прежнему узнаваемого. Она хорошо помнила его коренастую фигуру, лысоватый череп и грубую физиономию.
Но перед ней стоял молодой человек лет двадцати. Он немного напоминал Мага: лицо, словно выструганное из дерева, казалось чуть мягче, и ростом он был повыше. Неизменными остались глаза: злые, острые, угольные.
— Узнала? — ощерился парень.
Чудовищная догадка поразила Нелли, будто в голове оглушительно взорвалась бомба: перед ней стоял ее сын. Сын Мага.
— Я много лет ждал этого момента, — с ухмылкой произнес выродок, жадно рассматривая мать. — Хотел увидеть твое милое личико, когда ты поймешь, кого родила.
Он подошел ближе и присел, пристально глядя в глаза. Нелли содрогнулась, когда ее взгляд провалился в их черную бездонную пустоту.
— Ты все так же красива, — прошептал сын. — Мне потребовалось время, чтобы найти тебя в Питере. Я выслеживал тебя. Наблюдал за тобой. И вот мы встретились снова.
Он провел пальцем по ее щеке, и Нелли тихо заскулила. Ее била дрожь, внутренности сжимались в спазмах, ладони тряслись, вот-вот готовые выронить нож. Нелли сжала зубы — так, что скрипнуло в ушах, и глубоко вздохнула. Нужно взять себя в руки. Она больше не та напуганная школьница, жизнь которой искалечил Маг.
Она смелая. Стойкая. И у нее есть план.
— Прости меня, — промямлила Нелли, заливаясь слезами. Она никогда не умела играть, но сейчас старалась изо всех сил, чтобы разжалобить ненавистного выродка. — Прости, что оставила тебя. Я каждый день вспоминала о тебе. Проклинала себя за то, что бросила тебя.
На мгновение ей показалось, что глаза сына посветлели, и за ними проскользнуло удивление вперемешку с растерянностью, но уже в следующий миг взор его потемнел. Выродок презрительно фыркнул и резко выпрямился.
— Не ври, сука! — процедил он. — Ты наверняка молила Бога о том, чтобы твой сын сдох. Но сдохнешь сегодня ты! Я вернулся, чтобы завершить обряд!
Он пнул ее ногой под дых, и Нелли, вскрикнув от боли, повалилась на землю. Выродок развернулся и выбрался из подвала. Лестница поднялась, крышка люка опустилась, и тьма поглотила пространство.
Нелли застонала. Зелье впитывалось в желудке, проникало в кровь, замедляя ход мыслей и обессиливая мышцы. Нужно торопиться. Она шумно выдохнула: спектакль удался. Нелли ходила по краю, но выродок — она не могла назвать его сыном — поверил ее истерике и не заметил нож, спрятанный за спиной. Нелли перехватила его поудобнее и, не обращая внимание на лезвие, задевавшее кожу, разрезала веревки.
Руки были свободны. Не теряя минуты, Нелли засунула в рот два пальца и вырвала зловонную жижу.
* * *
Рабочий день подходил к концу, когда Стрежин заявился в кабинет директора Тихвинского детдома. Грузная женщина в старомодном костюме внимательно его выслушала и, устало потерев переносицу, ответила:
— Да, я его помню. У мальчика даже не было имени, когда он к нам поступил. Мы назвали его Андреем.
— В детдоме много воспитанников. Почему Андрей вам запомнился? — удивился Стрежин.
— Потому что он был очень сложным, — ответила директриса и, помолчав, добавила: — Из тех ребят, которых принято называть трудными.
— В чем это проявлялось?
Женщина помрачнела: похоже, воспоминания были не из приятных.
— Андрей был тихим мальчиком, но постепенно в его поведении появились опасные наклонности. Иногда он становился будто сам не свой: психовал, грубил, кидался на воспитателей. В такие моменты мне даже казалось, что у него глаза темнели, и лицо становилось злее. — Директриса сложила в замок руки, и Стрежин заметил, как они задрожали. — Когда ему было семь лет, сторож нашел его ночью в подвале. Оттуда доносились жуткие вопли. Андрей, перемазанный кровью, держал мертвую кошку: он зарезал ее ножом, украденным из столовой. К сожалению, подобные эпизоды агрессии повторялись несколько раз. Он устраивал поджоги, провоцировал драки с другими детьми. Несколько раз девочки находили Андрея в своей спальне: он прятался за шкафом и ночью наблюдал за ними. Его поведение окончательно испортилось, и от тихого мальчика, каким мы его знали, не осталось и следа.
— Вы консультировали его у психолога?
— Конечно. — Женщина тяжело вздохнула. — Но она не смогла помочь. Психолог рассказала мне, как в редкие моменты спокойного поведения Андрей жаловался, что его поступками управляет кто-то другой. Но затем он снова становился озлобленным и отказывался от помощи.
— Андрей расспрашивал о родителях? О матери?
— Ни разу. — Директриса покачала головой.
— В его поведении было еще что-нибудь странное?
Женщина на мгновение задумалась, а затем ответила:
— Когда Андрей стал постарше, он вдруг заинтересовался магией. Ну, знаете, все эти колдовские обряды, ритуалы. — Директриса смущенно улыбнулась. — У себя под кроватью он держал коробку, в которую складывал какие-то амулеты, свечи, закопченные зеркала. Понятия не имею, где он их брал. Другие ребята рассказывали, что амулеты он выстругивал из дерева.
— Вы разрешали ему хранить эти вещи?
— Конечно же нет! — возмутилась женщина. — Мы несколько раз выкидывали коробки, наказывали Андрея. Но он снова откуда-то притаскивал колдовское барахло. — Она побарабанила ногтями по столу и тихо добавила: — Андрей был очень трудным ребенком. По правде говоря, когда он покинул детдом, мы все вздохнули с облегчением. Нельзя так говорить о наших воспитанниках — у них у всех тяжелая судьба, но я рада, что Андрея больше здесь нет.
— Где он сейчас?
— После выпуска из детдома он получил квартиру от государства и поселился в ней вместе с другом.
— У него есть друг? — удивился Стрежин. Судя по рассказу директрисы, Андрей был типичным социопатом, а наличием друзей они не славятся.
— Да. Сережа Можайкин. Тоже наш бывший воспитанник. Он был единственным, с кем хоть как-то общался Андрей. После выпуска Андрей уговорил Сережу продать свою квартиру и поселиться вместе с ним. Детдомовцы часто так поступают для экономии. Насколько я слышала, они не работают и живут на деньги, оставшиеся с продажи квартиры. Говорят, Андрей подсадил Сережу на наркотики, но я не знаю, насколько правдивы эти слухи.
— Адрес квартиры у вас остался?
* * *
Дом, в котором жили Андрей с другом, нашелся без труда: это была старая кирпичная трехэтажка на окраине города, окруженная такими же дряхлыми халупами по соседству с мусорной свалкой.
Дверь в квартиру была открыта, и Стрежин, не дождавшись ответа на стук, прошел внутрь. Сергей Можайкин обнаружился спящим на грязном матраце, валявшемся на полу среди пустых бутылок водки и смятых пивных банок. Рядом в углу дрыхла размалеванная полуголая деваха, укрытая рваным покрывалом.
Растолкав Можайкина, Стрежин объяснил, зачем приехал. Чтобы не спугнуть наркомана, он представился дядей Андрея, который недавно узнал о существовании племянника, и теперь стремился воссоединить семью.
— Только не Андрей он вовсе, — ощерил щербатый рот Можайкин, когда Стрежин закончил плести выдуманную на ходу историю.
— То есть?
— У Андрюхи в последнее время совсем крышняк поехал. — Можайкин убрал засаленные патлы с прыщавого лба, поднялся с матраца и, подтянув грязные трусы на тощих бедрах, подошел к подоконнику, где стояла полупустая бутылка пива. — Он по накурке утверждал, что в его теле живет другой человек. А потом будто забывал про эти слова.
— Ничего себе! — наигранно удивился Стрежин. Он вспомнил рассказ директора детдома о странном поведении Андрея, и решил, что тот наверняка страдал психическим расстройством.
— Ага, прикинь. — Сергей отпил пива и громко срыгнул. — Андрюха сдвинулся на черной магии. У нас вся хата завалена колдовскими прибамбасами, баб стремно водить — они как увидят на кухне сушеных крыс в банках, так от страха убегают.
Он противно захихикал — словно свинья, поперхнувшаяся помоями — и многозначительно кивнул на девицу, спавшую в углу.
Стрежин осмотрелся: голые, с облупленной краской стены краснели от кругов и треугольников вперемешку с крестами и буквами неизвестного алфавита. Символы напоминали порезы на коже жертв Мага, которые Стрежин видел на фотографиях в материалах дела. Он не сомневался, что узоры на стенах были нанесены кровью. Можайкин, заметив заинтересованность следователя, с довольной рожей пояснил:
— Ага, ты все правильно понял: эти каракули Андрюха нарисовал. Своей же кровью, прикинь! Ну, как тебе племянничек, а?!
Он снова заржал, но Стрежин оборвал его мерзкое хрюканье:
— Что значат эти символы?
— Откуда я знаю? — Можайкин скривился и, почесав пах, отпил пива. — Я пару раз расспрашивал Андрюху, но он только отмахивался — говорил, что это не для моих мозгов.
— Где он сейчас?
— Понятия не имею. Полгода назад он взял мои бабки и свалил в Питер. Сказал, что скоро вернется. Но до сих пор не приехал. Я звонил ему несколько раз, но номер не обслуживался: наверное, он потерял телефон.
Можайкин с такой наивностью рассказывал о приятеле, который уговорил его продать свою квартиру, подсадил на наркоту и фактически обчистил, что Стрежин невольно задумался об умственных способностях собеседника. Следователь был уверен, что Андрей с детства доминировал в их тандеме и цинично пользовался дружбой с более слабым Можайкиным.
— У Андрея были какие-нибудь интересы?
Можайкин задумчиво скривил морду.
— Он частенько куда-то сваливал, — ответил наркоман. — Однажды я за ним проследил. Андрюха как раз недавно купил по дешевке древнюю «шестерку» — то еще корыто! И пару раз в неделю куда-то на ней уезжал. Я умирал от любопытства. Спрятался в багажнике, Андрюха меня не заметил. Оказалось, что мы приехали в заброшенный детский лагерь. Он километров в сорока отсюда.
— И что Андрей там делал?
— Чувак, ты не поверишь, что я увидел! — чуть не поперхнувшись пивом, воскликнул Можайкин. — Я проследил за Андреем до одного домика. Их там куча, этих домов, но все они заброшенные стоят. Андрюха устроил в избе нечто вроде берлоги: заколотил окна досками, привез туда бензиновый генератор, провел электричество. У него там даже музыка играла! Песня такая блевотная, древняя попса, но он ее вечно напевал: «Мы встретимся снова, пусть свечи сгорели и кончился бал».
Можайкин прыснул от смеха. По какой-то непонятной причине воспоминания о явно ненормальном друге его веселили, и Стрежин в очередной раз засомневался в умственной полноценности собеседника. Можайкин прикончил пиво и с сожалением посмотрел на пустую бутылку.
— Чем он занимался в домике? — спросил Стрежин, когда наркоман закурил сигарету.
— Я особо не рассматривал, потому что боялся, что Андрюха может меня застукать. В гневе он просто бешеным становился. — Можайкин на мгновение помрачнел, словно вспомнил что-то неприятное, но затем снова расплылся в придурковатой улыбке. — Но я все равно заглянул в домик и увидел, как Андрюха орудует там лопатой. Он рыл пол, прикинь!
Все стало ясно. Стрежин понял, что теряет время: счет шел на минуты. Он приблизился к наркоману и строго спросил:
— Где именно расположен этот лагерь?
* * *
Мысли путались в голове. Сидя на холодном полу с зажатым за спиной ножом, Нелли не могла понять: каким образом выродок — она по-прежнему не могла (или боялась?) назвать его сыном — выяснил о ее существовании? Как он узнал о своем отце-чудовище? Почему решил пойти по его стопам? Как выследил ее? Какой обряд хотел завершить?
Размышления прервал громкий скрип люка на потолке. Лестница упала в темницу, и по ней спустился выродок. Нелли сжала за спиной нож, не сводя глаз с сына. Сверху, из распахнутого люка, доносилась песня «Мы встретимся снова», но Нелли научилась не обращать на нее внимания: мелодия звучала постоянно и в какой-то момент превратилась в фоновый шум.
— Очухалась, сука? — спросил выродок, криво ухмыльнувшись. — Готовься: пора завершить одно дельце.
Он приблизился к пленнице. Лезвие длинного ножа сверкнуло в его руке, и Нелли содрогнулась: ее кожа помнила, как похожим ножом Маг вырезал на ней дьявольские знаки. Он изуродовал ее ноги, руки и туловище, но по какой-то причине пощадил лицо. Теперь Нелли поняла, что он просто не закончил ритуал.
— Ты помнишь нашу последнюю ночь? — тихо сказал сын, и лица Нелли коснулось жаркое дыхание с запахом трав.
Она непонимающе посмотрела на выродка.
— Помнишь, как я прошептал тебе, что мы встретимся снова? — Он приблизил лицо и впился взглядом в глаза Нелли. — Ты умоляла тебя отпустить, но я сказал, что еще рано. И вошел в тебя. Помнишь?
Нелли затошнило. Безумные слова сына не укладывались в голове: откуда он знал о том, что произошло в подвале на даче Мага двадцать лет назад?
— Все просто, — словно прочитав немой вопрос на ее лице, сказал выродок. — Ты думаешь, что видишь перед собой сына. Но это не так.
Он расплылся в зловещей улыбке, и Нелли широко распахнула глаза, в ужасе ожидая его следующих слов.
— В девяносто седьмом у меня обнаружили рак. — Выродок чуть отстранился и задумчиво продолжил: — Врачи предлагали операцию, но я отказался: зачем продлевать на несколько месяцев существование в гниющем теле, когда можно даровать душе новую жизнь? Я увлекался магией и колдовством. И в одной книге встретил упоминание о метемпсихозе — переселении души из одного тела в другое. Я начал копать глубже. Нашел старинные манускрипты. Изучал тексты. Проводил эксперименты. И вскоре понял, как добиться цели: мою душу можно было переселить в ребенка, зачатого от моего семени во время особого ритуала. Первая фаза обряда завершилась смертью моего прежнего тела — я повесился на чердаке. Чтобы ты не сдохла раньше времени, я сообщил ментам, где тебя найти. — Выродок указал ножом на живот Нелли и хищно улыбнулся. — Моя душа подселилась в нашего ребенка. И затаилась в нем. Андрюша рос тихиммальчиком. Постепенно я заполучил контроль над его телом, но не до конца. Пришло время освободить мне место. Ритуал предписывает, что для его полного завершения мне потребуется чрево матери, выносившей мою новую плоть от моего семени. Теперь ты понимаешь, почему мы должны были встретиться снова?
Маг ощерился и наклонился к ней ближе, будто намереваясь поцеловать. Он думал, что Нелли по-прежнему связана. Закричав, она выдернула руку из-за спины и воткнула нож ему в грудь. Она целилась в сердце: с тихим хрустом лезвие проникло в плоть. Маг, охнув, повалился на бок, и на мгновение Нелли увидела, как посветлели его глаза, а черты лица смягчились — словно другая душа на секунду просияла сквозь обезумевшую личину маньяка. Нелли знала, что это был ее сын, и в его отчаянном взгляде она прочитала мольбу о помощи. Но уже в следующий миг лицо парня огрубело, а глаза вспыхнули злобой.
— Сука! — прохрипел он.
Нелли вскочила на ноги и бросилась к лестнице, черневшей в полоске света. Она почти выбралась наружу: руки и колени уперлись в земляной пол маленького домика с заколоченными окнами, как вдруг холодные ладони схватили ее за щиколотки.
Нелли закричала, но ее вопль утонул в звуках припева: «Мы встретимся снова, я верю в судьбу, я не умолял…»
* * *
Вечерний сумрак опустился на заброшенный детский лагерь. Десятки одноэтажных домиков прятались среди сосен. В каком из них искать Нелли? Стрежин достал пистолет и прислушался. Ему показалось, что откуда-то издалека доносятся мелодичные звуки песни. Спустя мгновение он разобрал слова: «Мы встретимся снова…»
Стрежин сорвался с места и побежал на звук. Вот и домик с заколоченными окнами и припаркованная рядом синяя «шестерка». Стрежин влетел на крыльцо и ударом плеча вынес дощатую дверь.
Его оглушила ревущая из колонок музыка — и дикий крик Нелли. Распластавшись возле отверстия в полу, она отбрыкивалась ногами от парня, который занес над ней длинный нож.
Стрежин выстрелил: пуля отбросила ублюдка к стене. Тяжело хрипя и истекая кровью из раны на груди, он изумленно таращился на своего убийцу, словно не мог поверить, что через несколько мгновений его жизнь навсегда оборвется. Стрежин помог Нелли подняться.
— Вы как? — спросил он.
Нелли не ответила. Рыдая, она прильнула к Стрежину, и он почувствовал дрожь, сотрясавшую худенькое тело. Ее сын замутненным взором посмотрел на мать и, умирая, на последнем выдохе беззвучно произнес три слова.
«Мы встретимся снова».
