в Таллин. В санотделе армии Борис доложил начсанарму об инциденте, происшедшим с председателем горсовета в Пярну, и своём возмущении. Тот поморщился и сказал:
— Зря ты, Борис Яковлевич, горячишься. Нам приказано с местными властями считаться, и уж, во всяком случае, ни в какие конфликты с ними не вступать.
Хотя Алёшкин в глубине души и был раздражён, но нашёл в себе достаточно самообладания, чтобы смолчать.
24 января 1945 года начальник 27 хирургического передвижного полевого госпиталя получил совершенно неожиданный приказ. Ему предписывалось немедленно, эвакуировав специальным поездом всех ещё не долеченных раненых (около ста человек) в Ленинград, свернуть госпиталь, принять на станции Раквере железнодорожный эшелон (начальник станции уже имел соответствующее распоряжение), погрузиться и следовать на 2-й Белорусский фронт в город Белосток.
30 января, когда погрузку закончили, в Раквере приехал полковник медслужбы Скляров и объяснил недоумевавшему Борису и его замполиту Павловскому, чем вызвана такая переброска:
— Второй Белорусский фронт по требованию Ставки начинает наступление на Германию. Его усиливают войсками, ну и, конечно, учреждениями медслужбы. Нашей армии приказано выделить в их распоряжение два полевых госпиталя, причём подчёркнуто, чтобы отобрали наиболее подвижные и лучшие. Военный совет армии решил направить на эту ответственную работу госпиталь Неустроева и ваш, так что смотрите, не подведите нас! Счастливого вам пути! Санотдел армии надеется, что там вы будете работать так же ответственно, как работали у нас. Проведите с личным составом госпиталя по этому вопросу соответствующие беседы.
Через два часа эшелон выехал со станции Раквере.
