ихний зело тонок,
Каждый тутошный ребенок,
Цены ведает с пеленок,
Иль швейцарец не чухонец?
Хрен один — сдаст за червонец.
Да простит меня эстонец,
И японец, каталонец,
Ну, конечно ж, кроманьонец,
Вот кто девок не поклонец,
Вот кто дрянь и педераст,
А швейцарец, иль чухонец
Вовсе даже не балласт,
Маму любит и глазаст,
Девок чует аж затылком,
Только не энтузиаст,
Деньги любит больше нас.
У соседей, у чухонцев,
Несси-Монстр хотя бы есть,
Можно пруд набаламутить,
Ну и кончить в его честь,
Если прыгать и не есть,
Говорят, что так и есть.
Тех, кто пробовал — не счесть,
Чем закончилось? — Невесть.
Если Несси не дождусь
Я ей богу утоплюсь
Снег искрится. В снег зарыться,
Полежать и появиться,
Лет хотя бы через тридцать.
Ответ ЕЁ мужьям
"Ну да!! Она всегда ревновала меня к своим мужьям!!!"
Человек я все ж серьезный,
Хоть, болтаю и шучу,
Я признаться не хочу,
Не любому добровольцу,
Брак постылый по плечу.
Шанс последний — скользкий взлет,
Тут кому как повезет.
Кто ж принцессу враз найдет?
Шутка — тело знать созрело,
И всерьез за бабье дело –
Взять и пользоваться смело,
Черен Черт, лишь он поймет,
Как сначала шубку справит,
И по мальчикам пойдет.
Не забыв зайти домой,
Мужу нос вкрутить рукой,
Для красавицы любой,
Ратный подвиг — не впервой.
Мужу — рожки, бабам — брошки,
Счет открыт и в добрый час,
Взлет карьерный, стульев ножки,
Расшатались понемножку,
Подоконники и вошки,
Из суконного стола.
Кто поверит? Кто ж проверит?
Ум, талант, почет, она,
Понемногу собрала,
И как только час настал,
Наш фонтан из развлечений,
Мнимых колик и мучений,
Похотливых увлечений,
Превратила в пьедестал,
Тушку в трон и правит бал.
Самолеты после взлета.
Мы вышли в крейсерский режим,
Нам не помеха взлета тяжесть,
Как птицы вольные стремим,
Орлам с индюшками на зависть,
Не зная страха, в солнечных лучах,
Внутри моторов — керосин и тяга,
И что мне альбатросов клин?
В очах моих нет бликов, лишь огня отвага.
Нет больше ветра и ветрил,
Рулей не видно, значит мы свободны,
И чей-то там мужик — дебил,
Он как турбинный впрыск негодный,
А может не дебил? И мил тебе,
Рассвета символ — Альба гордый?
Он чей-то верный муж вдобавок,
Что радует тебя? Порочное дитя,
Загадок пошлых, лабиринт удавок?
И это же каких потратить сил,
Что бы не устоять,
Накрыв рукой свечи огарок,
Опять не устоять, потратив силы,
Чтоб перебрать чужих, найти иного,
Предав покой могил родителей твоих,
И сердцем вычленить очередного,
Таинственного и запретно злого.
Но тем острей подарок,
Что по сердцу тебе,
Горяч, гремуч и безнадежно ярок.
Меня не манит этот вздор,
Взамен динамика и стать,
Чаруют взор, дают огня напор,
Вселяют страсть,
И управляют мной,
И генерируют напасть,
Как ощущенье, что пропасть,
Нельзя мне прежде, чем растрачу власть,
Над Небом и Землей.
Не буду ведать я о том, кто мил тебе,
И может быть в сомненьях,
Я лишь спрошу — как элерон?
Как электричество в цепях?
Не жмут ли башмачки?
Так люди шасси нарекли.
Духовный наш союз силен,
День ото дня,
Мощней и крепче станет он,
Турбинами звеня.
Я бы решил, что все это херня,
Но поэтический позыв,
Решает за меня.
А кроме этого,
Скрепя пером,
Я думаю о том,
Как мне развлечь тебя,
И больше мне нет дела,
До чужих утех,
Они для тех, кто рядом,
А я далече, я призрак,
Правит — человече,
Пусть он и думает,
А я — фантом.
Оставим койки молодцам.
"Женщина должна раз — молчать, два — в койку!"
Сказал однажды кто-то,
Не помню кто, зачем и почему
Что женская работа –
Стелить постель,
И взглядом звать судьбу,
Судьба, само собой, мужчина,
Тот, кто бывает грубоват,
И любит насмехаться криво,
Но в койку прыгнуть часто рад,
Пытаясь делать вид игривый.
Потом, закончив, бить в набат,
Потряхивая конской гривой,
Стучать копытом…
В общем — плагиат,
Сплошной и тусклый, и еще ленивый,
Мы это признаем, но что мы все умеем?
Сменить копыта стук на храп вдвоем?
Чего здесь нет? Попытки быть умнее?
Что это может дать?
Что сделает нас тоньше и светлее?
Талант? Поэзия? Как знать?
Лев должен поиграть с трофеем.
Допустим, я поэт. Что мне прочесть?
Допустим, оду в твою честь.
И как же это может прозвучать?
Допустим так:
(не стану я молчать)
Оставим койки молодцам.
Твой ум — фонтан и брызги в небо,
Звенит поток, и трам-пам-пам,
Искрясь и радугой сверкая,
Твой образ влагой высекая!
А койки пусть летят к чертям!
Кого обрадует сей ход?
Меня? — навряд ли.
Свою я койку не отдам,
