Король-Наёмник. Стальная месть
Глава 1. Изгнанный кабан
В таверне было тепло и уютно. В камине весело потрескивали покрасневшие от жара дрова, пахло мясом, тёплым вином, слегка залежавшимся пивом, свежей зеленью, немытыми ногами и потными мужскими телами. Не смотря на ранний час и отдалённость от городских стен, в заведении было достаточно многолюдно и шумно. По большей части здесь были небогатые торговцы, отдыхающие перед следующим долгим переходом, пользуясь благами цивилизации. Были и портовые бригадиры, дожидавшиеся подхода очередного корабля за бутылочкой вина или кружкой светлого пшеничного, а городские чиновники чинно обедали, справедливо понимая, что городские дела без них никуда не денутся и они весьма близки к званию «пупа земли». В целом всё было спокойно, да и пара «быков» тавернщика одним видом своих овитых кожей дубин, успокаивали даже самые горячие головы. Да и откуда взяться беспокойству? Купцы здесь чтобы торговать, бригадиры управлять туповатыми чернорабочими, а чиновники привыкли полагаться на силу закону или острые алебарды городской стражи. Единственные два человека, способные вместе разгромить таверну до щепок, сейчас беседовали, отложив оружие в сторону.
Я сидел за столом, пялясь в кружку полную тёмного эля и изредка посматривая на сидящего напротив Бояна. С этим суровым суром в последний раз мы виделись в сражении при Двух Холмах, а теперь пересеклись здесь – в Рюгленде. Как мы тут оказались? Вопрос несложный. Чуть меньше года мы сбежали из Кронинбурга, уклоняясь от сражения с королевскими войсками во главе с Элиосом Ландсьером. Да, можно было бы принять бой, но тогда город точно стал бы для нас одной большой могилой, а моя армия мне была всё ещё нужна. Есть ли в такой смерти геройство? Сомневаюсь. Как нас выпустили оттуда? А мы, собственно, никого и не спрашивали. Пришлось для того освободить ранее взятых в плен наёмников и заставив тех без отдыха ходить по стенам с факелами в обеих руках. Костров внутри крепости было зажжено ещё больше, чтобы сделать вид того, что войско осталось за её стенами. Последнего властителя города вместе с его немногочисленной охраной, мы заперли в подземелье, понимая, что их обязательно найдут и освободят, а потому греха лишнего на наши души не падёт. После всех приготовлений мы выбрались из крепости по подземному проходу, даже умудрившись забрать с собой пушки. Их перенос через узкие туннели было ещё тем удовольствием, но отдавать силу порохового оружия в руки долбанных Ладнсьеров было нельзя. Припасов же пришлось брать собой по минимуму, а потому большая часть пороха осталось в городе с длинным подожжённым фитилём, рассчитанным на сутки тления.
Но как же нас пропустили в Рюгленд, учитывая тот факт, что только недавно мы успели порубить сотни их людей? Золото и известность делают многое, да и дальновидное решение о освобождении их дворян тоже сыграло нам на руку. Но я был уверен в том, что кто-то из высших слоёв Рюгленда был заинтересован в том, чтобы использовать мою армию в своих подковерных играх. Не зря же здешние края назывались Обителем Змей.
Теперь мы разбили свой лагерь в Безале. Это был один из самых крупных, богатых и известных городов Рюгленда, ничем уступающий в своей красоте и великолепии Орлаёну. Этот город был практически на самом севере страны и благодаря удобному заливу, даже получил прозвище «Врата в Лантоз». «Лантозом» в переводе с рюгского языка, называлось Море Торговцев. Позволяющее местному Великому Дому богатеть, не переставая и расширяться даже в сложной политической ситуации Рюгленда. Верховодил здесь род Дьювальбез, начало которому положил обычный пастух, а сейчас они были владельцами одного из самых больших торговых флотов севера континента. Ныне главой этого дома был Альбар. Письмо, подписанное его именем, сейчас лежало в моей набедренной сумке.
- Ну и чего ты скис, Вадим? За тобой несколько сотен воинов, меч каждого из которых обагриться кровью по одному только известному тебе слову, да и казна осталась в твоём распоряжении, а монет у тебя там немало. У меня в царстве ты бы на эти деньги, как барин жить бы мог. И ты считаешь это поражением? Из меня плохой политик и пусть так будет дальше, но я уверен, что ты сможешь отомстить ларингийскому королю или с кем там у тебя тёрки. Нет никого бессмертно, а монархи особенно любят умирать. Неожиданно и скоропостижно. – подытожил Боян, откусывая хрустящий маринованный огурец.
- Но я отступил.
- А вот полководческий талант у меня всё же есть. – улыбнулся в шикарную пшеничную бороду Боян, - Ты три часа к ряду мне рассказывал о своих приключениях в королевстве и если ты не врёшь, то побед за тобой было достаточно, а отступление не равно поражению. Со своей армией ты взял и долго смог удерживать целый город, так что твоё отступление — это ещё большая победа. Пока что ты слишком молод, чтобы это осознать, но скоро будешь способен понять то, что командира красят не только трупы врагов, но и его живые воины. Последнее даже в большей степени.
- Это всё лирика. – отмахнулся я, делая глубокий глоток вкусного эля, - У меня пока нет мыслей что делать дальше. Раньше план всегда был, а вот теперь мысли будто размазало по черепу.
- Ты наёмник. Единственное, что ты должен уметь делать так это командовать войсками, махать мечом и считать окроплённые в крови врагов монеты. И что ты будешь делать с Альбаром?
- Откуда ты знаешь? – я нервно хлопнул себя по бедру.
- Мне несколько раз били по голове, но надо быть последним дураком, чтобы не понять кто именно пригласил вас в этот город. Альбар до невозможности мудрый человек и знает, как нужно правильно воспользоваться тремя сотнями копий. Если из твоего прибывания здесь Дьювальбезы не извлекут прибыль, то завтра на этот город с неба рухнет огромный камень.
- Боян, сколько ты ещё будешь здесь? Вдруг захочется с кем-то толковым поговорить, а здесь я мало кого знаю.
- Четыре дня точно. Потом отправлюсь в Ладию. Надо же кому-то прикрывать толстые задницы купцов.
Северянин громко и по-доброму рассмеялся. Мне он казался сильно бесхитростным из-за своей внешней добродушности, но от того с ним было только спокойнее. Этот прямолинейный наёмник казался родным в этом чужом мире. На момент меня даже посетило желание уехать к сурам вместе с казной. На те деньги что у меня есть можно купить жилище и безбедно жить в нём до скончания времён и ещё останется, но теперь оставаться здесь меня заставляло желание свершить месть. Однако, чтобы не идти с шашкой наголо, то нужно сначала будет вызнать очень немалый объём информации. Хотя, сейчас будет сделать это слишком трудно. Я не успел ещё в достаточной мере пустить в этом городе корни, чтобы решаться на хоть сколько-то серьёзные действия, но как только у меня будет такая возможность, то стоит будет ею воспользоваться.
- Ещё свидимся, Боян. Пусть у тебя будет удача.
- Как только будешь в Новисуре, то ты знаешь где меня найти. Буду с нетерпением ждать.
Мы пожали друг другу руки, и я вышел из таверны в приятную летнюю вечернюю прохладу. Уходить не хотелось и будь я один, то наверняка бы выпил ещё пару кружек в компании бородатого вояки, но за мною было множество людей, а значит откладывать разговор с властителем города не стоит. Не смотря на небольшое опьянение, я ловко вскочил в седло недавно купленного коня. Всех наших прошлых четвероногих союзников пришлось бросить в оставляемом городе, а потому необходимо закупиться новыми.
В письме просьба явиться в дом Альбара звучала достаточно сдержано, но было прекрасно понятно, что явиться стоит как можно быстрее. Город был достаточно большим и мне понадобилось не меньше часа конной прогулки, чтобы добраться до нужной точки. Безал как и большинство крупнейших городов Рюгленда стоял на Рюге, а потому был разделён на две почти одинаковых части. По его улицам слонялось множество людей и некоторые из них были уроженцами далеко не этих земель. За всю дорогу я заметил несколько сабадийцев, тартосцев, суров и только бог знает кого ещё. Всё-таки, Безал является самым крупным портовым городом Запада, если не брать столицу гранисийцев Тольбидат, а потому здесь пересекаются интересы самых крупных торговцев практически всего континента и странно будет не увидеть хотя бы одного иностранца.
Альбар, являющийся фактическим главой города, проживал по местной моде – в большом доме из тёмно-серого камня, добытого из прибрежных скал, больше смахивающим на крепость. Большие деревянные ворота его охраняли два латных алебардиста с накидками цвета семейства Дьювальбезов – тёмно-синим, который можно найти только в самых глубоких морских местах. Ещё четверо смотрели на улицу из бойниц, готовые нашпиговать недоброжилателей калёными болтами арбалетов. Латники стояли, вытянувшись в струнку, не обращая внимания на проходящий мимо людей. Даже на меня они не кинули взгляда, ровно до того момента, пока я не спрыгнул пред ними с седла.
- Ты кто такой?! Проваливай давай!
Один из латников махнул рукой, угрожающе наклонив в мою сторону алебарду. Второй тоже приободрился, внутренне собравшись, хотя несведущему человеку это будет непонятно. Однако я точно знал, что о любом моём действии будет тут же доложено властителю, а значит нельзя даже бровью повести.
- Я капитан «Кабаньей армии». У меня личное приглашение от оза Альбара. Проведите меня к нему.
- Да какой ты наёмник?! Обычный пьянчуга. Пшёл отсюда!
Латник шагнул вперёд, ткнув в мою сторону острием алебарды. Меня это вывело из себя, и я выхватил из ножен саблю, моментально перерубая древко оружия латника. Он испуганно шагнул назад, громыхнув своим снаряжением.
- Если у вас есть лишняя жизнь, то мы можем это проверить. В противном случае проведите меня к достопочтенному озу.
Не успели латники расступиться, как прекрасно смазанные жиром двери раскрылись. Моего коня завели внутрь, а там меня уже встретил самолично Альбар. Он носил титул «оз», что показывало причастность этого человека к республиканскому совету Безала. Вот что-то мне подсказывало, что этот совет лишь фикция в руках этого человека.
Альбар был человеком высоким и старым. Его лицо было вытянутым, и тонкая кожа облепила старый череп. На впалых щеках мужчины росла ухоженная седая борода, упорно тянущуюся к худой груди. Конечности мужчины были длинными, а пальцы на бледных руках узловатыми. Внешне он выглядел немощным, но глаза выдавали в нём уверенность. Они жили как будто бы своей жизнью и не постарели ни на год. В них явственно читалась присущая только правителям уверенность и властность, показывающая гораздо больше, чем даже клинок на моём поясе.
Я подошёл к нему и коротко поклонился. Он протянул мне руку, и я пожал её, чувствуя силу в этом старческом рукопожатии. Жестом он пригласил меня внутрь его дома и вёл по коридорам и ступеням несколько минут, пока мы не оказались на башне его дома. С неё открывался отличный вид практически на весь город, от чего у меня немного захватило дух, но долго поражаться мне не дали. Наконец, Альбар заговорил, прервав своё долгое молчание.
- Признаться честно, господин Вадим, когда я слышал о ваших подвигах, то полагал что вы будете старше. Впрочем, сейчас такое время, что молодые скоро совсем оставят нас стариков не у дел.
- Сомневаюсь, достопочтенный Альбар, что умудрённые жизнью люди хоть когда-то уйдут на второй план.
- Может быть вы и правы, капитан, но даже ваш бывший наниматель – яркий пример моей правоты. В столь юном возрасте он смог подчинить треть своей страны и даже умудрился держать дворян в узде. По крайней мере пока. – старик кашлянул, - Молодой «Красный рыцарь» своей латной рукавицей объединит Ларингию и на этом не остановится.
Невозможно было не согласиться с Альбаром. Кловис и вправду смог устроить средневековый блицкриг и за то время, пока я удерживал всего один город, он смог сокрушить свою сестру и подчинить второе из пяти герцогств страны. Молодой король практически не сидел в осадах, беря замок за замком, город за городом при помощи меча и слова, позволив за короткую кампанию получить во владение обширные земли, где начались чистки непокорных и нелояльных Кловису дворян. Столь быстрая победа напугала и озадачила многих его соседей, и хоть большая часть Ларингии ещё не подчинялась молодому королю, у многих образовалось небезосновательное ощущение его скорой победы. Пожалуй, единственным кто может в королевстве противостоять Кловису, так это его брат Феодор, являющийся прямым наследником Людовика и ныне занимающий столичные земли. Несмотря на то, что армия Кловиса не двинулась на Рюгленд, многие местные владыки справедливо заворошились.
- Вы боитесь Кловиса?
- Молодой человек, в моём возрасте стоит бояться только геморроя. Я достаточно прожил, чтобы заигравшийся в рыцаря мальчишка наводил на меня страх, но о его личности слишком много говорят в остальных Великих Домах.
- И о чём там говорят? – спросил я, хоть и имел некоторые представления о сущности бесед.
- Буду с вами честен, Рюгленд раздроблен и нет мира меж Домами. Кто-то откровенно выступает с проларингийской позицией, другие нейтральны, а третьи хотят нашей независимости. Ни те, ни другие не имеют больших сил, чтобы склонить оппонентов на свою сторону и каждое обсуждение превращается в балаган зажравшихся торгашей и плешивых аристократов.
- Смею предположить, что у вас есть определённый интерес и мои мечи вам нужны для достижения оных.
- Естественно. Мой город достаточно далёк, чтобы опасаться быстрого захвата Кловисом, но как только падут первые Дома, то ожидать достойного сопротивления от нас не стоит.
- Значит вам нужен единый Рюгленд. Задача великая и сложная. На ваших землях множество разных народов и властителей, а их мало что будет объединять. Однако, вы, похоже, план имеете.
- Мне нужно, чтобы Рюгленд стал силой, способной диктовать свои условия, а не плавать словно котях в ночном горшке от любого волнения. У меня осталось не так много лет, но я сделаю это.
- И какова роль моей армии в вашей театральной постановке под названием «Единый Рюгленд»?
- Пока что вы просто готовьтесь к бою, но с этого момента я предлагаю вам долгий контракт. Скажем так: по два с половиной золотых за одного пехотинца и по четыре монеты за каждого кавалериста. Людей вы можете набирать, но прошу это делать не на моих землях. Пропитание вашего отряда я беру на себя. И ещё, - Альбар повернулся ко мне, - Я готов заплатить тысячу монет за вашу пушку.
Я на время задумался. Моя армия за время осады поистрепалась, но при учёте того, что набрать новичков мне не запрещали, то в месяц могло выходить под шесть сотен золотых монет. Это в разы меньше того, что я получал от Кловиса с последним контрактом, но всё равно прилично, при условии бесплатного провианта.
- Три за пехотинца и пять за кавалериста.
- В вас есть торговая жилка. Я согласен. В качестве приятного бонуса я выдам вам пять сотен золотых прямо сейчас. Мои помощники помогут вам отвезти деньги на вашу стоянку.
Мы спустились вниз, где и подписали контракт, скрепив его дополнительным рукопожатием. После этого я покинул дом Альбара в сопровождении двух латных кавалеристов, кони которых были нагружены моим золотом. Весь хмель из головы выветрился и теперь я был погружён в раздумья. Альбар Дьювальбез далеко не просто так выложил немалую долю своих планов. Он явно пытался расположить меня к себе, чтобы в дальнейшем использовать в своих интригах. Но как он будет действовать? В Рюгленде много сил и на протяжении сотен лет они уравновешивали друг друга, не позволяя хоть кому-то нарастить силы, а значит, что действовать по тупому в лоб будет сродни самоубийству для его Дома. Что из этого выходит? А хрен его знает. После отражённого мною штурма Корбинбурга многие из домов не захотят дальнейшего продолжения боевых действий против Ларингии, а от того задача Альбара в разы усложняется. Впрочем, пока что наши пути с богатым озом идут в одном направлении, а значит можно и побыть союзниками. На самостоятельный поход воинов у меня недостаточно, а потому придётся подкопить силы.
Но отстали ли от меня Ландсьеры? Сильно сомневаюсь. Хоть они и выбили меня из Ларингии, полностью изничтожив хоть какой-то мой авторитет в глазах Кловиса, но оставлять в живых злостного врага с их стороны будет опрометчиво. Потому мне нужно быть максимально острожным и протекторат со стороны одного из богатейших Домов будет очень кстати. В любом случае, я ещё побарахтаюсь.
Глава 2. Ночь длинных алебард
Политическая обстановка, царившая в Безале, стала мне понятной через несколько недель после прибытия, когда я достаточно понаблюдал за сбором семинарии. Туда допускали людей с определённым экономическим достатком и ценз этот был весьма высок. Тем не менее, в семинарию входило больше трёх десятков человек из различных слоёв общества и у каждого из них был отдельный знак. Дворянские отпрыски носили на себе золотую брошь в виде павлиньего пера, торговцы и банкиры имели брошь на подобии монеты, а цеховики шестерню.
Альбар был из «монетчиков» и тех «монетчиков», что представляли из себя местную титаническую силу. Он был одним из самых влиятельных людей города и практически являлся его единоличным правителем, если бы против него не выступала клика аристократов. Их голубая кровь бурлила от мысли о том, что править не аристократ, а человек, чьи предки были в самом низу социальной лестницы. И похоже, что моя армия нужна Альбару для устранения противоборствующих ему сил.
В один из дней к нам на базу въехал латный кавалерист, доспех которого блистал в солнечных лучах. Застал он нас во время очередной тренировки, когда я без устали гонял бойцов по вытоптанному полю, требуя соблюдать строй. Такая открытая тренировка была хорошей рекламой нашего отряда, хоть мы и ловили опасливые взгляды со стороны городской стражи, наблюдавшей за нами с городских стен. На этот раз лихой штурм, как-то было в Корбинбурге у нас не получится, но и воевать ни с кем мне сейчас не хотелось, однако у латного посыльного определённо были другие планы.
- Вам послание и подарок от достопочтенного Альбара.
Это были единственные слова посланника и после того, как небольшой ящичек с привязанным к нему письмом оказался в моих руках, он мгновенно отбыл, пришпорив своего коня, обдав меня облаком пыли. Я же развернул сначала письмо, вчитываясь в аккуратные, выведенные острым металлическим пером строки:
«Дорогой Вадим, прошу прибыть вас на собрание. Войско оставьте за стенами города и приехжайте в одиночку. Одевайтесь подобающе в мой подарок, но оружие оставьте при себе. Думаю, что там вы поймёте свои дальнейшие действия.».
Откинув крышку ящика, я заглянул внутрь, обнаружив там сложенный приталенный камзол из светло-синей приятной на ощупь ткани, по первой чем-то напоминающей шёлк, но им не являсь. В первые моменты я даже впал в ступор, пытаясь понять, как надеть этот непривычный костюм, и вряд ли смог в него облачиться, если бы на помощь неожиданно не пришёл бы Рубен. При помощи молодого адъютанта мне наконец удалось натянуть тесный камзол и приторочить к поясу перевязь с клинком. Передвигаться в этом неудобном костюме было тяжело, и я беспокоился, что он в один прекрасный момент треснет по шву, но делать было нечего. Раз уж я гость в этом городе, то нужно вести себя подобающе.
Долго искать здание городского Собрания не пришлось. Оно возвышалось своим жемчужным шпилем над остальной невысокой городской застройкой, а множество цветных витражей башни, пропускали сквозь свои стеклянные тела лучи света и потому окрашивали улицы во всевозможные цвета радуги. На площади перед дверьми Собрания была заполнена людьми всевозможных сословий и уровней достатка, а сам оз Альбар спокойно стоял на обточенных каменных ступенях здания. На удивление, был он без охраны и хоть это было не совсем безопасно, он вовсе не беспокоился, не оставив даже ножа на поясе. Скорее всего, такая демонстративная безоружность была жестом силы, указывающая на бесстрашие по отношению к оппонентам.
- Добрый день, Вадим. – легко кивнул головой он.
- Здравствуйте, Альбар. Надеюсь, день останется таковым или мне готовится к неприятностям?
- Вы всё узнаете внутри.
Жестом он пригласил меня пройти внутрь, и мы спокойно вошли на второй этаж. За большими дубовыми дверьми, по размерам больше схожими с воротами, открылся зал, наполненный десятками людей. Это были сопровождающие членов Собрания, которые восседали на двух трибунах по обеим сторонам комнаты. Кроме них был ещё и Хранитель Собрания, отличающийся своей длинной чёрной мантией и странной остроконечной шапкой, больше похожей на пирамиду. Сейчас он стоял за кафедрой на противоположном от входа конце, шурша свитками и полами своего одеяния.
Альбар занял своё почётное место на трибуне, а я же остался в зале, заложив руки за спину и наблюдая за группкой аристократии. В основной её массе она состояла из молодых дворян, но среди них выделялся один старый аристократ. Его лицо было испещрено грубыми шрамами, а вместо одной из кистей был приделан монолитный деревянный протез с вставками драгоценных камней. Внешне он был совершенно спокоен и складывалось чёткое ощущение того, что этот пожилой достопочтенный мужчина успел изрядно повоевать за славу своего рода и страны, а точнее за деньги и земли. Скорее всего, он был именно той личностью, которая удерживала коалицию аристократии в противостоянии с Альбаром и не допускала окончательно перехода всей полноты власти в его руки. Не знаю сколько у него сил, но внутри назревала уверенность, что сражение с этим человеком станет для меня интересным испытанием.
Хранитель Собрания распрямился, поправил свою странную шапку и несколько раз потряс небольшим колокольчиком, призывая всех присутствующих к покою. Удивительно, но тихий звон обратил внимание на себя десятки взглядов, заставив замолчать почти всех. Как только тишина наступила, то он раскрыл толстую книгу и втянул воздух, из-за чего его толстые щёки колыхнулись.
- Сегодня мы с вами собрались для обсуждения проблемы образования Северной Лиги Великих Домов и нашего отношения к этой инициативе. Уже шесть городов подписали это соглашение: Дроздара, Майнац, Ригла, Дарпт, Лисандак, Брайман. Они в открытую готовы выступить против Ларингии. К нам тоже поступило приглашение присоединиться к их движению. Народ Безала желает выслушать ваши мнения о этой проблеме.
Первым на себя взял инициативу главный из дворянской «партии». Он поднялся, придерживая свой протез здоровой рукой, и начал своим сухим, будто бы шуршащим голосом, - Все мы помним, что случилось с войском, решившим атаковать Корбинбург! Они решили атаковать Ларингийского короля, попытавшись воспользоваться его мнимой слабостью и были разбиты, не сумев удержать город против каких-то жалких наёмников! Они отступили, потеряв четырнадцать знатных господ и не добились ничего, кроме погибели сынов Рюгленда! И вы, дорогие граждане, думаете, что эта «Лига», - последнее слово оно произнёс с явным отвращением, - сможет что-то противостоять «Красному рыцарю»?! Вспомните времена его великого отца и то, как хорошо мы жили под его покровительством! Сколько было еды и золота в наших закромах, и мы не видели войны десятки лет! Если мы выступим против него, то не получим ничего, кроме сожжённых городов, вытоптанных полей, тысяч могил и слёз наших родных!
Старик на время умолк, переводя дух, а я смотрел на реакцию толпы. Короткая, но жаркая речь старого аристократа заимела успех среди слушателей. Дворянин явно указывал на то, что «голубокровым» гораздо лучше жилось при консервативном патронаже Ларингии, которая только поощряла власть высшего сословия общества. Такой успех был характерен из-за того, что многие купцы просто купили себе дворянские титулы и получили для себя дополнительные бонусы.
Ремесленники молчали, а потому временной заминкой воспользовался Альбар. Он поправил аккуратную шапочку и поднялся со своей трибуны, уставившись на своего оппонента.
- Дорогой Генрих, вы, похоже, совсем забыли, как над Рюглендом распространилась власть ларингийских королей! Мой дед положил в бою голову, чтобы Рюгленд оставался свободным. Они уже жгли наши города, насиловали наших женщин и забирали наше золото меньше ста лет назад, и вы хотите, чтобы этот зарвавшийся юнец Кловис вновь уничтожил наш дом?! Наши гордые предки воевали с ларингийцами, били их войска и не боялись войны, а мы разве будем пресмыкаться пред ними?! Мы гордые рюглендцы, а не побитые крысы и с мечом в руках должны отстаивать свои интересы! Наши люди готовы к войне, и мы должны ударить первыми, пока нас не смяли! Свобода или смерть!
Речь Альбара на толпу подействовала гораздо сильнее. Возможно, это сработало из-за того, что на севере Рюгленда, практически не было ларингийских переселенцев, а потому национальный состав оставался однородным. К тому же, среди рюглендцев была крепка связь с прошлым и события практически тысячелетней давности для них не казались такими далёкими. Тысячу лет назад рюглендцы представляли из себя разрозненные, но свирепые варварские племена, которые часто и не менее успешно воевали с ларингийской короной. Обвинение в трусости было большим оскорблением для любого из мужчин Рюгленда и на этом Альбар сыграл успешно, пошатнув уверенность дворянской «партии».
Сам же я расплылся в улыбке. Моё сознание отказывалось всерьёз воспринимать последнее предложение Альбара. Всё же такой лозунг принадлежал анархистам, а этот старый торговец на них вообще не смахивал.
- Как только Кловис объединит королевство, то под его знамёнами будут тысячи рыцарей и всех сил Рюгленда не хватит, чтобы остановить эту мощь! Он уже доказал, что умеет воевать в битве при Двух Холмах. Его армия разгромила ватанийцев будучи в численном меньшинстве, одержав великую победу! И многие наши соотечественники бились там и видели его силу! Я сам видел его доблесть и ум!
- Напомните со сколькими людьми вы вышли тогда в поход и сколько с вами вернулось. – осадил соперника Альбар.
Я понимал к чему клонит Альбар. Кловис тогда и вправду поставил рюглендские контингенты на самый тяжёлый фланг, а потому они понесли тяжёлые потери, хоть и смогли продержаться достаточно долго для победы. С точки зрения сухой логики, в этом было ничего страшного, но многие рюглендцы же серьёзно обиделись за это на короля, посчитав его плохим союзником.
Герних замялся под десятками глаз, устремлённых на него в ожидании ответа. Тема была для ответа очень сложной и Альбар заметил это, намереваясь добить своего политического оппонента.
- Да и почему же мы должны быть союзны чужому для нас народу?! Неужели нашим братьям, выступившим за свободу наших земель, не нужна наша помощь?!
Генрих не нашёл ответа и решительно направился к выходу. Вся «партия» дворян направилась за ним. Хранитель Собрания, дождавшись ухода «голубокровых», был вынужден заявить о том, что голосование не может быть совершено, ведь ни осталось ни одного представителя дворянств. Однако стало понятно, что политическая победа в словесном сражении была одержана Альбаром. Однако складывалось ощущение, что гордые и упёртые дворяне навряд ли просто так примут капитуляцию.
Альбар, остававшийся в спокойствии, вышел из здания Собрания, и я двинулся за ним. Торговец дождался меня на улице и стало понятно, что работа для нас будет скоро и будет она кровавой.
- Как видите, народ нас поддерживает, но определённые элементы не хотят общего объединения. Будьте готовы к тому, что ночью придётся пролить кровь. Много крови.
Альбар оказался прав. Ближе к вечеру небольшими группами я ввёл свою маленькую армию за стены города и изготовился к возможным провокациям. Большая часть моих бойцов под моим же предводительством растеклась по порту, ведь именно здесь своими деревянными бортами покачивалось основное богатство Альбара – огромный торговый флот. Вместе с тем ко мне на помощь был послан второй по возрасту Дьювальбез и по совместительству старший сын Альбара – Ной. Это был мужчина немалых лет, но до сих пор остающийся по юношески охочим до битвы. В его словах и действиях чувствовалась уверенность, более привычная правителям, нежели торговцам. Впрочем, если этой ночью победа окажется за нами, то рано или поздно Ной станет правителем хотя бы Безала, а в перспективе и всего Рюгленда.
Город замер, ощущая приближающееся пиршество смерти. Каждый его житель понимал то, что напряжение, возникшее между Дьювальбезами и дворянами, накопленное за десятки словесных и не только баталий, должно будет обязательно выплеснутся. Я же стоял на импровизированной баррикаде, смотря на тёмные улицы, освещаемые исключительно светом луны. Дураков в городе не осталось, ведь любого, кто окажется в ночи на улице, легко забьёт одна из сторон, вовсе не испытывая угрызений совести.
О точно численности врага точных данных у меня не было, но Альбар говорил о том, что их гораздо меньше, чем нас, но всё равно предостерегал от атаки. Не смотря на общую поддержку, Дьювальбезы не могли напасть первыми, ведь тогда именно они будут начинателями гражданской войны внутри стен города.
Время уже давно перевалило за полночь, и я было заскучал, уставившись в серое небо, как в ночи началось явное шевеление. Перед портом, который мы сейчас занимали, располагалась большая, выложенная каменными кирпичами площадь, на которой не осталось ни одного укрытия за исключением статуи основателя города, воздвигнутая в незапамятные времена. Из-за заволокших небо туч на улице было темно, чем и воспользовались дворяне. Через непроглядную тьму были едва видны небольшие группки людей, скрытно продвигающихся вдоль стен домов. Я бы не заметил их, если бы не заранее отправленные на крыши построек мои бойцы, предупредившие нас криком чайки. Я приказал затушить все источники огня и на подготовленные заранее позиции выдвинулись мои стрелки. Небольшие огни горящий фитилей аркебуз были единственным источником света, намекающим на наше присутствие.
Как только группки людей оказались на открытом пространстве, то они что-то заподозрили, но я усел отдать приказ. Выстрелы аркебуз разорвали ночную тишину, устремляя визжащие пули в темноту. Они не нанесли хоть какого-то значительного урона ввиду своей малочисленности, но сильно напугали атакующих, до того уверенных в своей скрытности. Тут же из порта посыпались мои воины. Дисциплинированная наёмническая пехота, привыкшая биться в плотном строю, ощетинившись тяжёлыми алебардами и полэксами, с остервенением бросилась на дворянские группки, ещё сильнее разрозненных после залпа. Я шёл с ними, взявшись обеими руками за рукоять своей длинной сабли, готовясь разрубить любого сопротивляющегося.
Однако битва лёгкой не оказалась. Аристократы были одеты в лёгкие доспехи, но их выучка и передающаяся по крови доблесть не дала побежать в первые секунды столкновения. Пехота обменивалась тяжёлыми ударами, упёршись в свои позиции. Крики и звон стали раздавались над площадью, а первые ручейки крови потекли по ложбинкам между камней. Раненные падали на пол и затаптывались прущими вперёд войсками. Дворянская группа, огрызалась, пыталась держаться, но всё же медленно отступала от порта назад на улицы. Стальная стена закалённых в боях наёмников пёрла вперёд, проламывая жидкую защиту дворян.
Не прошло и пяти минут, как они побежали, оставив на поле боя с десяток тел. Раненных было решено добивать сразу, дабы не мучиться с их охраной. Да, можно было выручить дополнительных денег, но в условиях царящего в городе безумия это уходило на второй план.
Следующие несколько часов залили город в крови. Отряды, не имеющие меж друг другом связи, били любого попавшегося под руку, особенно не раздумывая над их стороной в конфликте. Всё просто: если не крикнул кодовое слово, то получил мечом, топором, булавой, алебардой или другим смертоносным предметом по голове. Такое варварское решение оказалось крайне эффективным. Не знаю сколько таким образом пало случайных людей или союзников, но постепенно дворян выбивали из города. Большинство их нападок оканчивались лишь холодеющими на земле мёртвыми агонизирующими телами. Через несколько часов большая часть очагов сопротивления были затушены и побитые остатки дворянских войск стянулись к зданию Собрания, откуда ещё в начале заварушки успели выбить Дьювальбезов. Это был последний дворянский рубеж и сдаваться они вовсе не собирались. Аристократы активно отстреливались из арбалетов в любую тень, мелькавшую за широкими окнами здания, и нередко слышали в ответ вскрики боли. Внутри оставалось всего пара десятков и дураков на штурм пока не находилось.
- Генрих, сложи оружие и получишь пощаду! – кричал Альбар, застёгивая под подбородком ремешок шлема, - Ты проиграл и не стоит дальше проливать кровь! Этот город сегодня уже увидел достаточно смертей!
- Ты убил моего сына, тварь!
За окриком последовала тренькнувшая тетива арбалета и щёлкнувший о камень стены болт. Ударил он рядом с углом дома, за которым мы прятались, заставив меня пригнуться и поразиться этой удивительной точности. Нас и одиноко стоящее здание Собрания, раздело двадцать метров открытого пространства площади. Из всех окон Собрания торчали стрелки, что не подпускали разгорячённых вояк.
- Штурм – смерть. – коротко указал я Альберу, позволяя ему понять, что людей в атаку просто так не поведу.
- Я понимаю, Вадим. Он сам отказался от жизни, так что решайте сами как действовать. Главное принесите мне его голову.
Решение было одно. Примерно за полчаса сквозь улицы города мои бойцы привели заспанного Мадира и одну из пушек. Южанину, явственно не нравилось находится на поле боя узких городских улиц, где шанс вступить в кровь был неисчислимо высок, но против контракта не попрёшь. У него было феноменальное умение стрелять из пушек по невозможным траекториям и с любой позиции, так что замену ему найти было невозможно.
- Сколько тебе надо выстрелов, чтобы здание обрушить?
- Собрание хотелось бы сохранить. – прокомментировал Альбар, - Оно для нашего города памятное.
Однако Мадиру объяснять ничего не потребовалось. Он быстро выглянул из-за угла, чуть не получив арбалетный болт в лобовую пластину шлема и что-то записал в своём блокноте в свете свечи, задумчиво помычал и через несколько минут прозвучал первый выстрел. Плотный сноп каменного дроба с лёгкостью выбил толстые двери Собрания и через несколько секунд, как только осела пыль, оттуда показалось белое полотно на конце копья. Мадир же сонно зевнул, сунул мне чадящую после выстрела жагру и в ответ на благодарности просто махнул рукой, отправляясь обратно на боковую.
На первом этаже собрания царила мертвецкая тишина. Тяжёлая дробь не только выбила двери с петель, но и превратила какого-то бедолагу за ними стоящего в кровавый фарш, набитый осколками и крупной щепой. Оставшиеся после ночной схватки дворяне сложили оружие, желая остаться в живых, испуганные после сего веского ультиматума.
Но только на утро стал понятен объём жатвы, которую собрала смерть за прошедшую ночь. Практически все дворяне этого города были уничтожены, и только немногие смогли спасти свою жизнь, сразу же бросив оружие, не оказывая сопротивления. Складывалось ощущение, что поработали не только наши силы, но и мстительные горожане, воспользовавшиеся страшным временем для решения собственных проблем. Похоронные команды раз за разом возвращались в город, закидывали тела в телеги и вывозили их за стены. Если этим не озаботиться, то в плотной застройке Безала быстро вспыхнет чума, а этого никому не хотелось. Какое-то время я пытался считать проезжающие телеги, но вскоре понял, что это бесполезно. Единственное, что меня радовало, дак это то, что потерь мы не понесли, ограничившись только ранениями. Причиной тому была беспечность дворянских воинов, не ожидавших, видимо, ожесточённого сопротивления от наёмников.
И всё же душа моя спокойной не была. Было явственное ощущение того, что ввязался я во что-то очень крупное. Эта «Ночь длинных алебард» явно успеет ещё вернуться мне сторицей, но раз есть возможность отомстить Кловису и Ландсьерам, то надо ей воспользоваться.
Глава 3. Северная Лига
Удивительно, но никаких протестов после короткого, но кровавого переворота не последовало. Хотя, кому было противостоять? Дворянское сословие было вырезано практически под корень, крестьяне радовались по классовым причинам, а ремесленники заткнуты обещаниями льгот и звонкими монетами. Даже суд, проведённый исключительно для «галочки», также был выигран Альбаром, который стал фактическим полноправным правителем города, хоть тот и сохранял юридический статус республики.
Однако после переворота объявилась некоторая проблема. Дворяне были самыми подготовленными к войне во всём городе, а поскольку большинство из них погибло, то боеспособность значительно упала. Да, в Безале проживало немалое число обычных горожан, которых можно было мобилизовать, но их выучка оставляла желать лучшего, что стало уже моей проблемой.
Кто должен оплачивать это обучение? Конечно, начинатель этого банкета – Альбар. Простые горожане не хотели просто так отходить от своих дел, а потому пришлось «совратить» их золотом и серебром, чтобы на четыре часа выводить их в поле за стенами города.
Первая тренировка началась через три дня после переворота. На поле вышли первые добровольцы, многие из которых были городскими бедняками, которые могли значительно улучшить свой материальный статус за счёт службы в формируемой прямо сейчас регулярной армии Безала. Всего было около шестисот человек, большая часть из которых была контингентом, мало подходящим в качестве заготовки, из которой в дальнейшем придётся выковать полноценное боеспособное войско.
Первый день был занят самыми базовыми вещами, ведь не все понимали такую классическую и элементарную вещь, как наконечник копья. Дело шло трудно, практически никто не имел реального боевого опыта, а все разборки внутри Рюгленда свершались небольшими вооружёнными группами профессиональных бойцов, да и ополчение собиралось примерно один раз в сотню лет.
Последующая неделя была пущена на освоение марша. Не было смысла учить воевать до того момента, пока мы не сможем нормально передвигаться. Неорганизованная колонна будет очень хорошей целью для быстрых рыцарских ударов, да и маневрировать на поле боя тоже надо уметь. На помощь нам вновь пришли барабаны, которые были полностью выкуплены в местных мастерских. Можно было и петь песни с нужным ритмом, но многосотенная толпа петь вместе не сможет. К нам присоединялось ещё больше людей, которым приходилось навёрстывать упущенное, однако деньги были отличным стимулом для работы.
Ещё через две недели разрозношёрстная компашка превратилась в хоть какое-то подобие ополчения. Несколько сотен человек располагались на поле, и кто-то даже старательно вытягивался, замечая назначенных мною сержантов. Люди перестали болтать между собой и подшучивать над ситуацией, наконец поняв, что это не крупное театральное представление, а подготовка к серьёзной войне, в которой есть либо победа, либо смерть. В этом неоценимую роль сыграл Альбар. Умелый торговец пел соловьём, разжигая в сердцах жителей ненависть к Ларингии, и ощущение того, что они не просто жители Безала, а частичка большого рюглендского народа. Таким речам завидовал даже Бернд, словно прилежный ученик, впитывающий все словесные конструкции, произносимые старым торговцем.
К началу третьего месяца и с началом похолодания пришлось снизить темп подготовки, ведь для крестьян наступило время подготовки к зиме, да и теперь из себя они представляли не вооружённую массу, без малейших понятий о войне, а вполне себе боеспособную пехоту, способную не только топтать плац, но и биться в плотном строю с пиками и алебардами. Таким строем они вполне могли противостоять тяжёлой кавалерии. Единственный вопрос составлял их уровень моральной подготовки, но этим занимался уже не я. По этому фронту плотно работал Альбар, привлёкший ещё часть местных священников и даже Хранителя Собрания, плотно обрабатывая умы горожан. К концу ускоренного обучения удалось сделать так, что город без особых проблем может выставить до двух тысяч обученного и вооружённого по единому образцу пехотного ополчения, четыре сотни постоянной городской пехоты, стоящей на казённом обеспечении и пятьдесят кавалеристов. Вместе с моими войсками и войсками торговцев армия доходила до трёх тысяч, и сила эта приличная. Конечно, при этом кавалерии было всего сотни две, а остальным выступала пехота, но есть основания полагать, что в будущей войне она хорошо себя покажет.
Кловис же в это время не сидел сложа руки. Пока не наступила зима, он успел не только подчинить недавно завоёванное герцогство, но и явно готовился к решающему броску. Его воины, уверенные в обязательной победе, готовились наступать на Акреон. Да, фактически Кловис ставил ва-банк, но если у него получится выдрать корону из рук Феодора, то он станет полноправным королём Ларингии. Пока его походы оканчивались успехом, то дворяне поддерживали его, но среди крестьянства чувствовалось нарастающее недовольство. Причиной тому были вечно поднимающиеся налоги на дальнейшее ведение войны. Кловис постоянно держал при себе несколько сотен латников, и на это уходила львиная доля бюджета. К тому же, для подчинения недавно захваченных территорий тоже нужны были деньги. Пока что ситуация не дошла до предела и крестьяне терпели, ожидая нового сбора, но в обозримом будущем всё может измениться. Эту социальную задачку решить было не сложно, и Альбар явно уже что-то продумывал, хотя со мной делиться не собирался.
Однако сюрпризы только начинались. К середине осени, когда снег ещё только начал выпадать, в Безал стали пребывать люди. Да не обычные путешественники, а полноценные делегации других городов Лиги. Каждая делегация вела за собой по несколько десятков латных кавалеристов, чего было явно необходимого для обычной защиты членов делегации. Но долго думать о причине столь излишней защиты не пришлось. Кто-то скажет, что это просто излишняя перестраховка, но по факту это была демонстрация силы. В Безале собирались посланники от двенадцати самых крупных городов севера Рюгленда. Это были значительные силы, ведь Северная Лига занимала примерно треть всей страны, и хоть Рюгленд был раз в пять меньше Ларингии, но плотность его населения и богатств несравнимо выше.
Переговоры начались в тот же день, когда
последняя делегация оказалась за стенами города в сопровождении моих страдиотов. Местом для вмещения всей делегации был выбран зал Собрания, который был восстановлен после залпа пушки.
На этих переговорах мне было дозволено участвовать на правах командующего городским ополчением. Помимо меня и Альбара от Безала участвовал ещё его сын и Хранитель Собрания. Вместе с членами делегаций и охранением, в зал набилось под сотню человек и заранее я уже представлял какой балаган будет устроен, как только начнётся обсуждение, а поговорить было о чём. Насколько мне было известно, сейчас у Лиги не было чёткого лидера, что был необходим для эффективного противодействия Ларингии. Помимо этого, на повестке дня был ещё и вопрос о том, как включить в Лигу остальные Великие Дома. Если Рюгленд сможет объединиться в полном своём составе, то выставит просто огромные силы супротив любого врага. Однако история ещё не знала хоть одного такого случая, когда Великие Дома забывали все свои внутренние обиды и шли под одними знамёнами.
Пред началом обсуждения был обед. Дьювальбезы не экономили свои деньги, показывая богатство и величие собственного дома, а потому явств на столах было столь много, что мне был слышен жалобный скрип мебели. Хотя жаловаться я не собирался. Не смотря на мою пухнущую от золота казну, получить для себя какие-то изыски было сложно, поскольку самые лучшие повара всегда были на прислуживании высших сословий. Здесь было вишнёвое желе, рюглендская тушёная в меду оленина, приготовленные всеми известными методами овощи, десятки сладких, полусладких вин, бочки тёмного и светлого пива, эль, рыба, птица, и даже самая редкая сладость в это время – сахар. Я успел соскучиться за этой простой в моём времени сладости, но вовремя остановил руку, понимая, что эти дроблённые песчинки стоят космических денег.
Гости ели, отдувались, пили и снова ели. Не смотря на чавканье, звон столовых приборов и громкую отдышку, отлично чувствовалась повисшая в воздухе напряжённость. Было понятно, что не смотря на общую цель, члены лиги готовы рассыпаться моментально – дай им только повод. Им точно нужен лидер, а иначе предстоящая война закончится, даже не начавшись. Мне это было невыгодно, а потому стоит поддержать Альбара в его притязаниях.
Наконец, все формальности были соблюдены, и можно было начать переговоры. Прислуга собрала блюда, полностью очистив стол, а члены делегации подобрались, изготовившись к долгому и напряжённому разговору. Начал его Альбар, пользуясь своим хозяйским статусом.
- Дорогие друзья, сегодня мы собрались для решения насущных наших вопросов. Грядёт война за нашу независимость, за нашу честь и достоинство. Мы должны сокрушить ларингийских монархов, и для того нам нужна сила всего Рюгленда. Наш Север уже един, но нужно решить, как нам склонить для борьбы остальные Великие Дома? Я предлагаю заключить с ними договор и не просто разбить Ларингию, но и забрать себе часть земель, которую мы разделим меж нашими Домами, включая все восточные прибрежные города. Вся торговля будет в наших руках.
Казалось бы, если идёшь воевать и собираешься побеждать, то забирай по-максимуму, и земля врага обязательно должна отойти в твоё пользование, но ситуация куда как сложнее, чем можно подумать на первый взгляд. Рюгленду нужен так называемый «Casus belli» или «повод к войне», и причина «просто захотелось» не подойдёт. Почему? Нельзя просто так взять и сбросить со счетов Тация, ведь он ещё долго будет находиться в статусе тантопы, а его резиденция располагалась именно на территории Ларингии. Не смотря на происходящий на территории королевства хаос, Таций имел свои интересы, а потому вряд ли просто так допустит изменения политических сил в его регионе. Потому нужно будет как-то вести переговоры ещё и с главным представителем Высоких Предков на земле.
- Нам следует просто показать свою силу. Нужно дать бой Кловису, и, как только спадёт его аура непобедимости, то остальные Дома встанут под наши знамёна. Только сила может что-то решить в этом конфликте.
Это фраза принадлежала Трувору. Имя не слишком характерное для местных жителей. Впрочем, Трувор был не совсем местным. Хоть он родился в Рюгленде, но его дед захватил один из крупных прибрежных городов пол века назад и с тех пор один из Домов имел сурские корни. Потому его завоевательная политика была закономерна. Его речь была встречена куда большим оживлением, чем речь Альбара. Однако у правителя города не дрогнула ни одна мышца на лице, не смотря на первый проигранный раунд словесного противостояния.
- Практически все южные Дома лояльны Ларингии. Они не то, что не пропустят нас через свои земли, они заставят нас остановиться перед стенами своих замков. – заметил кто-то из делегатов, вклинившись в разговор.
- А кто сказал, что мы будем действовать по земле? – ухмыльнулся Альбар, - Устроим же морскую «прогулку».
Делегаты встретили это предложение аплодисментами, а я тяжело вздохнул, понимая, чем может обернуться такая «прогулка». Данная тактика имела место быть во времена Столетней войны и активно пользовалась со стороны англичан. Естественно, несколько тысяч вооружённых человек не ходили просто так по паркам и аллеям, рассматривая прекрасную французскую флору. Если объяснять коротко, то английский король собирал подчинённых ему вассалов, нанимал свободных головорезов, союзников и высаживался где-то на территории врага. Если в море или на берегу «гулякам» не организовывали тёплый приём, то такая весёлая компания продвигалась по землям врага, экспроприируя всё имущество, что посчиталось ими ценным или просто достаточно красивым. Таким образом, не просто подрывалась экономика противника, но и уничтожалась уверенность крестьянства в том, что их сюзерен сможет защитить их в нужный момент. Какое-то время подобная тактика у англичан работала с заметным успехом, а потому и в нашем случае она могла сработать в условиях гибридной средневековой войны.
Удивительно, но план вторжения в Ларингию через водную гладь была единогласно одобрена. Хотя, определённая логика в этом была, ведь рюглендцы были водным народом и действовать на воде умели отлично.
Для подготовки понадобилось меньше месяца. Ровно через четыре недели у берегов Безала скопилось около сотни кораблей различной вместительности и водоизмещения. Помимо этого, на них уже было порядка четырёх тысяч человек из других городов Лиги и ещё шесть сотен должен был предоставить Безал. Примерно треть из этого количества представляла моя личная армия, а остальные четыре сотни – подготовленное городское ополчение.
Оставив кавалерию и часть стрелков в городе, мы взошли на борта кораблей на пятой неделе, после чего отправились в плавание. Примерно три четверти всего флота должны были кошмарить недавно завоёванное герцогство своей сестры Сары, а нам выходила задача с помощью речных артерий войти на север Ларингии и постараться дать бой местным войскам. Очень даже может быть, что тогда гнев королевства перекинется и на южные Дома Рюгленда.
Большинству из моих воинов к воде тоже стоило привыкнуть, и часть из них активно блевали, перенося жуткую морскую болезнь. Однако терпеть долго им не пришлось, и через две недели нам удалось высадиться в пятидесяти верстах от Коринбурга, проникнув туда по речному притоку. Город, не так уж давно защищаемый моими бойцами, теперь мог стать их добычей уже во второй раз. С Альбаром мы успели обговорить мысль о том, что по возможности город стоит взять, ведь тогда это реабилитирует первую попытку начала войны с королевством.
Меня значительно озаботил и удивил тот факт, что нам не помешали во время высадки. Кловис, чья озабоченность военным ремеслом уже известна на уровне легенд, ну никак не мог оставить речные и морские границы без охранения. Да, он определённо собирает силы на юге, чтобы пойти на тотальную войну с братьями, но вряд ли он просто так оголит фронт, куда не так давно успел ударить до того относительно лояльный народ.
- Ну и где ларингийцы? – спросил у меня Ной, поправляющий на своей груди кирасу.
- А кто их знает? Может быть, они и есть здесь, а может и нет. В любом случае не стоит расслабляться.
Под моим командованием сейчас было шесть сотен человек. Достаточно большая армия, но состоящая исключительно из пехоты, отчего двигаться мы будем несколько медленнее, чем могли бы. Наш поход был по сути своей исключительно грабительским, и можно было дать парням разгуляться, но мною был отдан приказ довести даже до самого тупого, что излишний грабёж и мародёрство будет караться вышей мерой наказания. Тот же приказ был выдан и ополченцам, участвующим в походе с обещанием того, что все военные недоимки будут компенсированы из личной казны Дьювальбезов. Да, фактически, я лишал воинов древнего и священного права на военную добычу, но это слишком плохо будет наслаиваться на внутреннюю дисциплину войска.
Два дня мы двигались вдоль реки, сопровождаемые речной флотилией, и грабя без особого фанатизма прибрежные поселения. Дома их не сжигались, скот особенно не угонялся, а женский пол оставался в сохранности. Можно было сказать, что наша «прогулка» была очень щадящей, по сравнению с любым другим воинским походом. Однако значительно выделялось то, что в деревнях не хватало мужчин. Вполне возможно, что многие ушли за Кловисом на войну – и это даже логично, но для перестраховки я ещё дальше отправил разведчиков на трофейных конях. Эта тактика оказалась оправданной, и они вернулись без особенных вестей. Впереди не было абсолютно никаких войск, и это всё сильнее настораживало.
Мы продолжали двигаться по узкой ленточке свободного от леса побережья. Как только были найдены удобная поляна и мелководье, куда смогли пристать корабли, то я скомандовал поставить лагерь. Ополченцы и наёмники сразу же стали возводить частокол, хотя у многих это и вызвало вопросы. Была только середина дня, и мы ещё долго могли идти вперёд, но паранойя активно била в колокол. Ситуация просто кричала о том, что нужно быть осторожнее.
Очень быстро мы воздвигли лагерь, поставив достаточно плотный частокол, за который перебраться будет проблематично. Место было удобным, ведь с обеих сторон отлично проглядывалась единственная дорога, хоть и пришлось ставить шатры очень близко к друг другу для экономии места. В случае неожиданного нападения, врагу будет достаточно легко опрокинуть нас в реку.
- Зачем мы остановились? – задал очередной вопрос Ной.
- Мы идём два дня и никакого сопротивления. Можешь поверить, что нашу ораву никто не до сих пор не заметил? Вот и я не верю. Пара дней для нас ничего сейчас не решит, а людей мне хочется сохранить.
Сопротивляться Ной дальше не стал, и я раздал своим бойцам задачу по охранению периметра. Даже такое решение не будет панацеей от врагов, но так хотя бы ощущалось спокойствие. Солдаты спокойно занялись своими делами, и до следующего дня нас никто не беспокоил. Похоже, что это всё же была простая паранойя, и дальнейшее наше движение возобновилось в походном порядке.
Из прибрежного леса мы вышли на просторное, не так давно засеянное поле. Колосья уже можно было собирать, но ни одного из крестьян не было видно. Если бы не звуки жизни от местных полевых обитателей, то можно было сказать, что земли покинуты совсем. Однако, в случае готовности к отступлению, местные управленцы точно не оставляли бы поля с практически готовой едой, а потому стоит наконец откинуть мысли о страхе перед рюглендской «прогулкой».
Здесь мы с кораблями должны были разделиться, а потому я приказал флоту отправиться ближе к морю, а затем дожидаться весточки от меня. Армия повернула вглубь земель, и на этом открытом пространстве я явственно ощущал на себе множество взглядов. И нет, смотрели на меня точно не марширующие по полю наёмники и ополченцы. Смотрели будто с противоположной стороны поля. Я подошёл к одному из своих канониров и указал ему на противоположный нам лес.
- Дружище, поворачивай пушки и садани залпом во-о-он в тот лес. Ядрами.
Канонир послушно кивнул и споро стал снимать пушки с лошадиных телег, направляя их стволами в сторону указанного леса. К концу приготовлений я даже подумал, что зря всё это начал, но поворачивать назад было поздно.
- Огонь!
Три пушки практически слитно грохнули. Земля задрожала под ногами, небо заволокло плотным белым дымом, а три тяжёлый ядра устремились в сторону возможного незримого врага. Этот удар был скорее для успокоения нервов и залпа картечью оказался бы куда эффективнее. Ядра ударили по лесу чуть выше, чем предполагалась, но свою основную цель они выполнили.
Из леса послышались крики вперемешку с боевыми кличами, полными ярости и желания крови. Сразу же оттуда выскочила разъярённая кавалерия, начавшая строиться клином. Их было несколько десятков, точнее подсчитать было сложно, но вряд ли они сейчас неслись на нас, чтобы предложить горячих пирожков. Они скакали вперёд, набирая скорость своими закованными в сталь телами, блеща лучами под ещё тёплым солнцем. Их лиц за забралами видно не было, но они явно были убеждены в своей победе. Их предки сотнями лет разрывали врага тяжёлыми ударами своих крепких копий, и они уверены в том, что это сработает и против нас. Десятки латников – угроза воистину страшная, особенно в голом поле, ведь единственным ударом они могут сломить строй слабых духом воинов, но именно этого боя мы и искали.
Ополчение, при виде самых страшных воинов своего времени, немного затрепетали, но их я поставил по флангам, вновь построив воинство в подкову. Так латники должны будут врезаться в центр, и фланги, выгнувшись, возьмут их воинство в клещи.
Строй был глубиной в четыре человека. Первые два ряда вооружены длинными пиками, а третий и четвёртый – тяжёлыми алебардами и полэксами. Хотелось бы ещё два ряда, но пользоваться приходилось тем, что есть. Пока что, вперёд строя вышли четыре десятка аркебузиров с подпалёнными фитилями. На время войско погрузилось в тишину, разгоняемую только ударами копыт коней и боевыми кличами рвущихся в бой конников.
Грохнул залп аркебузиров, и несколько десятков свистящих свинцовых шаров полетели в сторону скачущих кавалеристов. Пули хоть и врезались с немалой силой, но их ущерб оказался не столь значительным. Всего несколько всадников выпали из своих сёдел, а на их место тут же вставали новые, отчего и вовсе казалось, будто рыцарский клин нерушим.
Я стоял в первых рядах, подбадривая своим присутствием воинов. Уперев второй конец пики в землю, направил наконечник в сторону несущейся латной лавины. Удар. Как говорил классик: «кони, люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой». У нас ситуация была менее глобальной, но кровь и вправду текла рекой.
Пика заскрипела в моих руках, а её наконечник скользнул по панцирю, раздвинул кольца прикрывающей бедра кольчуги и вонзился в ногу всадника, пока древко с хрустом разломилось. Другие пикинёры тоже достали свои цели, и удар был остановлен ценою нескольких покалеченных воинов.
- Окружай!
Мой приказ пробился сквозь лязг и крики завязывающейся схватки, и фланги стали обходить давящих конников. Кавалерия пыталась переть вперёд исключительно по инерции, завязнув в строе пик. По-хорошему им нужно было отворачивать коней прямо сейчас и спасать свои жизни. Но нет, ими верховодили честь и отвага. Однако война меняется, и одной бесконечной отвагой разбить врага уже не так просто.
Пытаться спасти себя они стали, когда было слишком поздно. Кольцо замкнулось за их спинами, и началось методично вбивание стальных звиздюлин для бойцов неудавшейся засады. Они пытались отбиваться копьями, мечами, топорами, но это не приносило им желаемого эффекта. Рюглендцы, почувствовавшие вкус крови, нещадно вбивали конников в землю, не щадя ни коней, ни людей. Даже мой приказ дошёл до них не сразу, и пришлось буквально оттаскивать жителей Безала от сдающихся кавалеристов.
Какой-то ополченец, вооружённый пикой и коротким мечом, попытался было что-то мне высказать, но тут же получил увесистый удар кулаком прямо в брюхо. Он согнулся и рухнул на колени, моментально обрушивая на землю всё то, что съел во время завтрака. Больше протестующих не было, и я приказал вязать тех из пленных, кто может идти, а остальных грузить на телеги и держать под серзезнейшим присмотром. Удивительно, но было кавалеристов всего пять десятков, и только семь из них являлись аристократами, тогда как остальные – исключительно подчинёнными им солдатами. Они потеряли всего одного «голубокрового», успевшего истечь от ранения моей пики, и семерых солдат, тогда как мы отделались смертями двоих наёмников и одного неосторожного ополченца.
По полю недавней схватки бродил Вирт. Он подходил к каждому лежащему или поставленному на колени, грубо поднимая их лица к свету и придирчиво рассматривая поражённых. К концу осмотра он отряхнул руки в кожаных перчатках и сокрушительно произнёс: - Ни одного Ландсьера. А я-то надеялся…
Добив тяжело раненных бойцов врага и перевязав своих, мы двинулись дальше. Начало «прогулки» было положено, и начало это было отличным.
Глава 4. Возвращение в вороний город
После столкновения в поле, пути нам осталось всего пара дней и за это время вообще никто не попытался помешать нашему продвижению вперёд. Скорее всего кто-то успел доложить о нашем продвижении и убедительной победе против странной конной засады. С какой-то стороны для нас это был плюс, ведь так мы сможем добраться до города без излишних потерь, а с другой шли мы в полном боевом облачении, тратя сил на передвижение гораздо больше, чем могло бы быть. Да, излишняя осторожность в своё время привели к поражению Дария Третьего в битве при Гавгамелах, но рисковать я вообще не хотел.
Что же до напавших на нас конников? Они были старыми воинами и до конца не хотели раскрывать своих военных секретов, обмолвившись лишь о том, что сейчас служат роду Корбинов. Однако, Сезару была отдана целая ночь, чтобы развязать старческие языки аристократов. По итогу оказалось, что последний из Корбинов, остался в качестве хранителя северной границы королевства и под своей рукой имел значительные силы, которые по необходимости должны будут направлены на столкновение с беспокойными рюглендцами. Если под пытками они не соврали, то выходило, что нам теперь противостояла, по меньшей мере, тысяча человек. Большая их часть представляла из себя плохо обученное пешее ополчение местных баронов, но даже при условии победы над засадным отрядом, у него имелось полторы сотни конников различной степени тяжести.
Хорошо оценить полководческий талант Лариона Корбина было трудно, и его малый возраст совсем не означал того, что он будет плохим военачальником. Было странным, что он не пользовался своим оперативным преимуществом, особенно на известных ему землях. Впрочем, учитывая сложности передвижения необученной средневековой армии, вполне могло быть так, что передвигались примерно с одной скоростью и тогда Корбин будет искать место для одного единственного генерального сражения. Хотя… А смысл ему принимать генеральное сражение? За прошедший год он наверняка смог восстановить весь свой город. К тому же, в этот раз воспользоваться секретным лазом не получится и штурм окажется хоть и не безнадёжным, но обернётся кровью. Осаждать же город я не мог. Слишком уж сильно она противоречила концепции «прогулки». Да, англичане в своих прогулках крепости брали, если на это было время и ресурсы, но сил у меня было слишком мало. Ещё не стоило сводить со счетов то, что с окрестных земель соберут ещё больше ополчения и тогда нам мало чего поможет. Конечно, существовали выигрышные битвы, когда противник имел кратное превосходство в количестве, но сейчас у нас не было ни значительного технологического превосходства, ни хорошо оборудованных позиций. Так что придётся выдумывать нечто новое.
И всё же, вряд ли малец будет прятаться за стенами своей крепости. Почему, если это сохранит его людей? Дело в том, что отсиживаться удобно, но не очень-то престижно. Зачем крестьянам такой хозяин, который не может их защитить от грабящих их земли? Правильно – незачем. Так что Корбину лучше не просто выйти в поле, но и одержать полноценную победу, чтобы хотя бы как-то отмыть прошлое поражение своей семьи. Иначе же, учитывая ошибки его отца, ситуация грозит согнать Корбинов с поста Защитников Северных Границ.
Оказалось, что я прав. Ближе к городу было найдено достаточно большое поле, ограниченное по двум сторонам топкими болотами. Формой площадка напоминала песочные часы, ведь ближе к центру сильно ссужалось, а по обоим концам соответственно расширялось. В центре ширина поля едва достигала трёх сотен метров, а в длину почти два километра. На противоположном от нас конце поля расположилось войско Корбина. Оказалось, что оно было более значительным, чем предполагалось ранее. Вполне возможно, что за время нашего передвижения к Лариону прибыло ещё больше бойцов и от того ситуация складывалась хуже.
Войско противника растянулось по всей ширине своего конца, разделившись на пять групп-баталий, каждая из которых уже приготовилась к бою. Впереди выделилось две конных баталии, каждая из которых вмещала в себя примерно по две сотни кавалеристов, готовых к битве и ожидающих только приказа. Их разноцветные знамёна развевались на ветру, латы блестели в лучах солнца, а красивейшие крепкие кони переминались с ноги на ногу в ожидании схватки. Шлема конников были украшены разноцветными перьями, гребнями и драгоценными вставками. Я в который раз поразился красоте средневековой военной машины, хоть и понимал, что вскоре все эти красивые кавалеристы будут смешаны с землёй. Ну, или же нас смешают с дерьмом.
За спинами кавалерийских соединений стояло ещё три пехотных баталии. Эти бойцы были куда как менее красивы и дисциплинированы. Они стояли всё больше для массовки и было видно, что их желание воевать разительно отличалось от голубокровых кавалеристов. Однако если правильно «зарядить» такую толпу, то и она будет способна на подвиги.
Сам Корбин сидел на высоком мощном чёрном коне, красуясь крепким фамильным воронённым доспехом. Шлем его был с забралом в виде клюва. Это было не сколько украшение, сколько полезный элемент доспеха, отражающий прямые удары в лицо и отводящие их в сторону. Из верхушки его шлема торчало пять чёрных страусиных перьев, а на знамени трепетал сидящий ворон. Отчётливо складывалось ощущение, что этот молодой дворянин старался собрать абсолютно все чёрные вещи и материалы, которые только существовали в этом мире. Безусловно такой доспех был крайне красив, но на поле боя уж слишком выделялся даже от остальных кавалеристов. Хотя, вряд ли этого юношу сильно волновал сей факт.
Не смотря на решимость кавалеристов, армия Корбина атаковать не собиралось. Время для их атаки было удачным, ведь наши порядки были не столь крепки и не успел перестроится в боевой порядок. Такой удар, скорее всего не разметал бы нас сразу, но нанёс ощутимый урон. Тут я видел три варианта: он боится, он готов к переговорам, либо придумал что-то хитрее.
Ларион отделился от своего войска в сопровождении двух рыцарей из своей свиты и стал медленно приближаться к центру поля. Похоже, что это всё же попытка переговоров, либо же последний Корбин выдвинет нам простой ультиматум, который можно предсказать уже сейчас: уходите или умрите. И всё же было бы бесчестьем просто обстрелять парламентёров, а потому я тоже выдвинулся в центр, прихватив с собой Вирта и Ноя. Хоть потомок Альбара и не был таким хорошим воином, как некоторые из моих солдат, но было необходимо повышать его престиж у следующего за нами ополчения.
Сошлись мы ровно на середине поля. Корбинский отряд уже ждал нас там, встав в пол-оборота и придерживая коней. Ларион, завидев наше приближение, поднял своё забрало и заговорил первым, как только мы сравнялись.
- Вадим, я знаю, что вы сильный воин. Вы не просто вернули мой родовой город, но смогли самолично удержать его от грязный рюглендцев, обеспечив помощь в столь трудный час. Я благодарен вам за это, но сейчас вы сражаетесь на стороне врага, и я не могу позволить вам пройти дальше. По-хорошему я должен просто атаковать, но благодаря вашей помощи я дам вам сложить оружие и развернуться. Забирайте свой отряд, оставляйте рюглендцев и уходите. Мои воины вас не тронут.
Усмешка растянулось на моих устах. Парень определённо действовал правильно, и я копчик чувствовал, как внутренне напрягся Ной. Не смотря на нашу помощь в сокрушении позиций дворянства в Безале, он точно мне не доверял. Достаточно правильное решение, если бы не оставшиеся в моём городе люди. Впрочем, предавать Рюгленд и Безал в его лице я предавать ещё не планировал. Пока что.
- Предложение, конечно, лестное, но я вынужден послать вас очень далеко и надолго. Меня наняла другая сторона и с моей стороны я тоже предлагаю вам просто сложить оружие. Вы помните силу меня и моих людей.
- Значит, будет бой.
Ларион с щелчком вернул забрало на место и повернул коня. Его примеру последовал и я, понимая, что вряд ли сражение произойдёт сегодня. Солнце уже клонилось к закату, а воевать в ночи мало кто умел и хотел. Для атакующей стороны, особенно учитывая слабую подготовку основной части армии, атака принесёт для них большие потери и далеко не факт, что дойдёт до победы.
Бойцы принялись ставить лагерь. Поставить частокол было невозможно, ввиду отсутствия хоть какой-то крепкой растительности. Однако в лес было отправлено ещё несколько команд по сбору дров. Им было приказано возвращаться только после того, как наберут двойной запас на эту ночь. Неужели я собрался стоять здесь больше суток? Вовсе нет. Мне хотелось совершить очень древний обманный манёвр, пользуемый ещё в античности.
Как проверить численность вражеского войска в непроглядной тьме? Совершенно верно! Практически никак. Можно, конечно, послать весёлую средневековую дивресионно-разведователную группу, но на это нужны нормальные специалисты, а иначе задачу такая команда провалит. Так что, единственным относительно верным способом становится оценивание численности врага через количество разожжённых костров. Именно потому я решил разжечь в два раза больше костров, будто бы к нам подошло подкрепление. Напугает ли это врага? Сомневаюсь, но это замаскирует другой манёвр.
- Сезар, у меня есть для тебя задача.
Бородач сидел рядом со мной в шатре, вычёсывая бороду костяным гребнем. Судя по куче волос под его ногами, этот воин раз в год мог связать себе плотный свитер. Он кивнул, указывая на то, что слушает меня, но от своего дела не отвлёкся.
- Берёшь сотню наших и обходишь рюглендцев по правому флангу. Как только начнётся бой, то всади им алебарду в задницу, как можно глубже.
Бородач вопросов не задавал и просто ещё раз утвердительно кивнул. Удивительно тихо целая сотня покинула лагерь в темноте. Их было слишком сложно заметить в ночи, и у меня была искренняя надежда на то, что Корбин не раздобыл где-то наблюдателей с кошачьим зрением.
Ночь оказалась спокойной и на утро воины намеревались позавтракать, но моим приказом их надежды на вкусный завтрак были разрушены. Почему? Потому что Фабрис был человеком начитанным и умным. Он напомнил мне о том, что полупереваренная пища, попадая в открытую рану, приводит к крайне печальным последствиям в виде заражения крови. Бойцам оставалось довольствоваться только разбавленным вином и травяным взваром.
Под лучами прохладного осеннего воинства я стал выстраивать своих воинов. Всю свою полутысячу я разделил по сотням, отдельно поставив собственную роту, как самое тяжёлое соединение армии. Три сотни шли в первом ряду, а остальные две шли сзади Центр поля был прямо-таки предназначен для того, чтобы закрепиться там и я поспешил этим воспользоваться, поставив пушки на трофейные телеги. На их залпы я особенно не рассчитывал, а потому забил в них картечь. Эти каменные шарики при попадании по плотному строю пехоты порвут её в мясо.
Войско Корбина зачем-то позволило нам встать в центре и направить пушки во врага. Только тогда бойцы тронулись с места. Кавалерия стала набирать скорость, дробя землю подкованными копытами, медленно смещаясь к центру. Их было не сильно меньше, чем пехоты на передовой и были опасения, что они продавят ополченцев и тогда битва будет гораздо короче, чем я рассчитывал.
- Пали!
Короткие фитили прогорели мгновенно и пушки грохнули. Дробь широким облаком полетела на несколько сотен вперёд, обещая смерть любому, кто станет пред ней. Ускоренные адской мощью пороха камешки влетели во всё ещё рассеянный строй кавалерии и удар оказался страшным. Далеко не всегда камни могли преодолеть толстую броню лошадей и их всадников, разлетаясь о них шрапнелью. Но даже так сотни свистящий снарядов находили свою цель. Пробивая сталь, они пробивали мясо, дробили кости и рвали мышцы. Кавалеристы падали со свих животных и даже если в полёте они были ещё живым, то превращались в кровавый фарш под тяжёлыми копытами рвущихся за ними конников. Кучи обезображенного мяса в разорванной стали, нафаршированного каменными осколками, мешали воинам скакать дальше, из-за чего некоторые кони спотыкались, ломали ноги с диким животным криком, разрывающим перепонки. И так мягкая почва была ещё больше сдобрена людской и животной кровью вперемешку с мозгами из расколотых камнями и копытами голов.
Залп оказался неожиданно страшным. Когда развеялся дым, то я увидел, что как минимум треть кавалерии стала небоеспособной. Хоть лишь меньшая их часть погибла, но грохота артиллерии вместе с чудовищными потерями хватило, чтобы сбить спесь с наступающих. Их ряды уже не были столь стройными и плотными. Стена пик для них оказалась дополнительной неприятностью. Первые ряды, до того и так колебавшие после обстрела, вылетели из плотного дыма на плотный строй пехоты, рогом упёршийся за центр поля. Это был определённо неприятный для них сюрприз и лошади, обезумевшие от поли и страха, стали вырываться из-под всадников, окончательно разрушая и до того неплотный строй кавалеристов.
Оставшаяся из налетевшей на нас массы кавалерии, группа попыталась что-то сделать, но замотивированный строй рюглендской пехоты, одетой в плотные стёганные куртки и с пятиметровыми пиками в руках просто уничтожал оставшиеся капли решимости врага. Острия пик разили в лица, ноги, руки людей, шеи и морды коней. Наскок обернулся полнейшим провалом, и кавалерия стала отступать.
Их потери насчитывали несколько десятков всадников, большинство из которых полегли от удара картечью, но некоторые пали прямо у строя пик. Я до сих пор не понимал зачем они дали нам закрепиться на этом участке, а потому постоянно вертел башкой, командуя своим канонирам засыпать в ствол новую порцию картечи. Вряд-ли конники пойдут в ещё одну такую глупую атаку, ведь на этот раз они уже знают всю нашу мощь. Единственным для них вариантом было либо отправить кавалерию в глубокий крюк, чтобы зайти нам в тыл, либо иметь кратное превосходство в стрелках, чтобы расстроить наши порядки и вынудить нас атаковать самим.
Но нет, Корбин двинул вперёд свою пехоту. Она была слишком далеко, чтобы бить из пушек и мы выжидали, готовясь к появлению в тылу посланной мною вперёд сотни. Как только они окажутся позади, то нам надо будет переходить в наступление, надеясь на то, что собранное ополчение ларингийцев не сможет долго противостоять атакам.
Поняв наше преимущество в дальнобойности, пехота врага старалась идти разрозненно, насколько это им позволяло поле. Добравшись на дистанцию стрельбы, они начали обстрел из луков. Стрелков у них было не столь много, но даже так они просто били по площади достаточно эффективно. Наших отрядных лучников было маловато и хорошо отвечать они не могли, а потому было решено ударить по ним артиллерией. Дробь, улетевшая на сотню метров, разметалась слишком широко и срезала всего нескольких стрелков, не принеся достаточного урона.
Пехота Корбина стала разделятся на три группы. Центр стал упрямо двигаться вперёд на строй пик, а две другие, численность которых была всего по две сотни, стала продвигаться по флангам. Казалось бы, пройти всего по сотни метров по болоту, но сделать это, не потеряв строй и боеспособность, было очень сложно. Ноги вязли в трясине, а доспехи жали к земле, просто высасывая силы атакующих.
- Аркебузиры на левый фланг!
Четыре десятка стрелков, обвешанные патронницами, вышли из второй линии. Именно с левой стороны участок топи был минимальным и одновременно с тем там располагались наименее подготовленные воины ополчения Безала.
Стрелки выстроились в два ряда, воткнув в землю упоры для стрельбы. Фитили, заранее зажжённые перед боем, мерцали красными огоньками. Команда «Огонь!» прозвучала как приговор. Пехотинцы, прущие через болота, не могли быстро маневрировать, а потому стали отличной целью для двух шеренг стрелков. Грохнул первый залп и сразу несколько пехотинцев повалились ничком и их тела мгновенно стала утягивать топь. Поняв, что их так просто расстреляют, корбиновы воины стали шагать быстрее, но от этого жадная до жизней топь стала яростнее утягивать их вниз. Немного только развеялся дым, как грохнула и вторая шеренга. На таком расстоянии даже неточные аркебузы были страшной силой, разя мешкающихся бойцов. Будь это стрелы, то некоторых из них наверняка бы спаслись, но огнестрел, бьющий прямой наводкой, ревел пороховым монстром, а каждый ствол шептал свой личный приговор.
Пехоты было ещё много, но пауза, вызванная обстрелом и трепещущих среди них страх, дали время аркебузирам перезарядится и садануть из своих орудий ещё раз. После этого залпа этот фланг был практически безопасным. С другого боку уже завязался плотный бой, но ополчение, выдвинутое к самой кромке, пока что спокойной сдерживало натиск. Самая тяжёлая ситуация пока что складывалась в центре. Там пехота не спешила приближаться и продолжала изводить бойцов стрельбой из лука. Пушка успела ударить ещё раз, да и лучники рассеянно отвечали, но даже так обстрел досаждал. Если моя пехота, одетая в половинчатые латные доспехи поверх плотных курток, ещё не так страдала от лучников, то безальскому ополчению приходилось худо. Они были в слишком разномастной одежде, собираясь на войну кто на что горазд. От кирас стрелы со звоном отскакивали, но кожаные панцири, кольчуги и плотные куртки не спасали своих хозяев от заточенных стальных наконечников, что даже на излёте втыкались в мягкую плоть. Наличные силы таяли слишком быстро.
Чувствовалось, как моральный дух воинов тает и нужно было что-то менять. Похоже было, что мой план не сработал и посланная сотня таки не достигла тыла врага. Единственным вариантом было прямо сейчас громить противника, ведь надеяться просто не на что. Может даже быть, что стрел у них столько, что хватит превратить каждого из нас в ежа. Большой помехой было то, что кавалерия, похоже, успела перегруппироваться, восстановить свой дух и организацию, и прямо сейчас готовилась к очередному наскоку.
На левом фланге короткий бой закончился тем, что корбинская пехота стала отступать. Ополчение Безала, приободрённая понесёнными потерями наступающих ещё на подходе, просто смяла врага. Высвобожденные силы было принято также отправить на другой фланг, где ситуация складывалась сложнее. Ещё раз грохнули пушки. Это был последний из заранее припасённых зарядов дроби. Ядра же не будут столь эффективны.
- Готовьтесь к атаке!
Я поднял руку с сжатой саблей вверх и ткнул вперёд. Три сотни двинулись вперёд, пока их продолжали обстреливать из луков. Я шёл одним из первых, склонив голову вперёд, чтобы стрелы щёлкали по стали шлема, а не впивались мне в лицо. Только крики со стороны противника заставили меня поднять голову.
Со стороны врага в небо вздымался огромный чёрный дымный столб. Было видно, что до того цельный пехотный строй теперь казался рассеянным. Бойцы постоянно озирались, практически не обращая внимания на наступающих нас. Даже обстрел значительно сократился, и мы вклинились во врага.
Стальная стена пик сразу начала теснить расстроенного противника. Страх, навеянный тыловым ударом, не позволил им держаться, даже не смотря на численное превосходство и мы рассекли середину вражеского строя. Пики и тяжёлые алебарды оказались хорошим оружием, чтобы продавить врага. И всё же корбинское войско многочисленно и наш прорыв смогли остановить новые подоспевшие части. Мы просто ломились вперёд, чувствуя, как понемногу наши фланги отступают назад. Если наёмники, привыкшие к долгой битве, хоть и с потерями, но держались, то нерегулярное ополчение не могло справиться с многочисленным врагом.
Позади нас рявкнули пушки. Звук донёсся слишком поздно и через пару мгновений человека пред мной просто вмяло в землю. Три тяжёлых чугунных ядра просвистели над нашими головами и ворвались в пехоту врага, взметнув комья кровавого снега, пробивая насквозь людей. Такой опасный выстрел, мог погубить нас, но на врага произвёл куда как более тяжёлое впечатление, и он побежал. За одним отрядом последовал второй, а потом вражеский фронт посыпался как домино. Одни сдавались, другие сверкали пятками, пытаясь спасти свои жизни.
Последнюю попытку переломить ход сражения попытались уцелевшие конники. Они опять налетели на потрёпанный строй пикинёров, но и на этот раз им не сопутствовала удача. Кавалеристы двигались вперёд, разя отступающих пехотинцев. Однако приободрённые победой рюглендцы просто окружили увязнувшего в атаке врага.
Моя пика сломалась, и я подхватил алебарду одного из павших наёмников. Взор выделил чёрную фигуру Корбина, и я возглавил атаку. Наёмники рубили ноги коням, стаскивали всадников, били острыми наконечниками в лица людей. Кровь лилась рекой, ещё не остывшие трупы грели землю, а крики раненных резал уши. Смерть наслаждалась, смотря на резню на этом поле меж болот. Наконец мы смогли пробиться к самому графу. Его личная охрана билась храбро и положило несколько моих бойцов, но это не спасло его. Со всей оставшейся во мне дури я ударил алебардой, отсекая до невозможности толстую ногу его коня и Ларион рухнул на землю. Сверху на него навалилась многоцентнеровая туша его животного, сучащего копытами. Я уже было занёс оружие, готовясь прервать жизнь храброго дворянина, но тот резко открыл забрало и заорал до срыва голоса:
- Сдаюсь!
Глава 5. Пыльный трофей
- Значит так, товарищи пленные, над вами никто издеваться не будет. Я человек не злой и раз вы самолично мне сдались, то никакого зла вам причинять не собираюсь. Просто послушайте что я вам скажу. – убедившись, что все пленные меня слушают, продолжил свою речь, - Ваш господин не смог защитить вас, когда на вашу землю пришли очень неприятный люди – то есть мы. – я обвёл рукой копошащуюся за моей спиной рюглендскую армию, - И если бы не моё личное милосердие и доброе сердце господина Ноя Безалского, то сколько бы семей сегодня бы лишилось отцов и мужей? Думаю, что большинство из вас даже числа такого не знают. Задумайтесь над тем, стоит ли вам быть под покровительством столь слабого господина, что не смог в прошлый раз защитить свой город, а теперь проиграл противнику, будучи в двухкратном численном превосходстве? Сейчас же я вас отпускаю под честное слово и клятву именем Высоких Предков. Несите в своих головах мысль, а на устах слово, о том, что Северная Лига благоволит вам.
Пленники, всего несколько часов назад рубящиеся в жестокой схватке, теперь были выстроенные в несколько шеренг. Их оказалось весьма немало. Тыловой удар заставил многих из них бросить оружие прямо на месте, чтобы не попасть под горячую руку лютующих рюглендцев. Я насчитал порядка ста шестидесяти человек незнатного происхождения. Держать их просто так в плену было экономически невыгодно, ведь они прожирали наши запасы и требовали дополнительного охранения. Тем более, что с помощью этих людей можно пронести по всем северным землям мысль о том, что стоит задуматься о перемене «крыши». Если моя короткая, но идущая от сердца речь сработает, то будет создана этакая социальная база для дальнейшего продвижения и расширения рюглендского влияния.
Но не одними ополченцами едины. Нам удалось схватить не только простую пехоту, но и приличное количество «голубокровых». Как ни странно, но в этом нам больше помогла именно артиллерия. Громкие разрывы пугали неприученных к такому необычному звуку коней. Даже те, кто не получили в себя несколько быстрых камней, вставали как вкопанные, дико орали, сбрасывали своих всадников и убегали в страхе, не забыв при этом протоптаться по бывшему хозяину. Вот и вышло, что после этой битвы в нашему плену оказалось тридцать дворян различной степени белокостности, включая целого графа. Такие люди обычно стоят весьма немалых денег и решено было всех оставить при себе. На крайний случай они станут нашим обменным фондом, если ситуация окажется сложнее чем мы до этого думали.
Бернд ходил по полю, самозабвенно собирая трофеи, коих оказалось в достатке. Помимо оружия, брони и каких-то личных пожитков погибших, нам достался целый обоз. Точнее та его часть, которая не сгорела от действий отправленной в тыл сотни Сезара. Причиной его запоздалой атаки, оказалось то, что Корбин в точности повторил моё манёвр, только использовал меньшие силы и на конях. Вот только что может сделать три десятка кавалеристов на пересечённой местности против латной пехоты, управляемой таким упёртым командиром как Сезар? Кавалеристов просто разметали по худому леску, не оставив никого в живых.
Однако битва шла далеко не в одну калитку. Не смотря на общую неразбериху и самоубийственные атаки кавалерии, обстрел и ближний бой сделал своё дело. Да, основной урон в подобных сражениях ложился на отступление, но даже так более пятидесяти человек мы потеряли безвозвратно и ещё шесть десятков отделались относительно лёгкими ранениями, с которыми Фабрис должен будет справиться.
Из этого боя нужно было сделать выводы. Если в сражениях, где по всему фронту сражались исключительно наёмники, благодаря дисциплине и высокому бронированию, можно относительно долго выдерживать продолжительный обстрел, то в битвах с таким смешанным контингентом за спиной, нам остро недоставало стрелков. Конечно, лучники с аркебузирами частично восполняли этот недостаток, но они не панацея. По возвращению из «прогулки» точно нужно будет этим заняться.
Похоронив всех павших в заранее вырытых пленными могилах, мы отправились дальше в путь. Конечно, был минимальный шанс того, что ещё придётся столкнутся с организованным
сопротивлением, но нужно было продвигаться. Мои опасения были связаны с тем, что я не увидел среди погибших дворян того лысого советника, что год назад активно напрашивался на висельницу. Хоть его характер и был строптив, но он оставался опытным военачальником и может быть, что сможет собрать часть оставшихся сил. Такой отпор скорее всего будет обречён на провал, но теперь это было делом чести для местных дворян.
Сам Корбин находился в тихом бешенстве. Он ехал в телеге, скрученный множеством верёвок и просто трясся в охватившей его злости. И до того его светлое лицо, теперь и вовсе напоминало побелённую стену с проступающей по ней паутинкой ярко-красных капилляров. Сначала он трясся, пытался вырваться, но единственное в чём преуспел, так это в выжимке из своего тела опыта. Теперь же ему приходилось просто лежать в телеге, тяжело дыша при этом.
Причины его злости понять было легко. Уже два поражения подряд и в ближайшее время шанса на реванш рассчитывать не стоит. Но то ли ещё будет! Идея о взятии Корбинбурга была отринута. Пока остальной Рюгленд не будет нас поддерживать, но не стоит даже и думать о том, чтобы занимать хоть какие-то земли. Однако оставлять город в спокойствии просто так не хотелось. Точнее, сам город мне был без надобности - нужна была именно крепость.
До города, учитывая задержавшую нас битву и дальнейшие похороны, удалось добраться всего за пару дней. И вот там уже против нас никто не выступил. Вполне даже возможно, что горожане успели запомнить моё знамя, а потому воевать не желали. Правителя же этих земель мы просто толками впереди строя пехотинцев, указывая на слабость ларингийского владычества. Корбин шёл неохотно, постоянно упираясь ногами в землю, пытаясь показать свой характер и застопорить строй. Это получалось у него скверно, да и за каждый акт неповиновения он получил ощутимый тычок тупым концом копья прямо промеж лопаток.
Я скакал впереди вместе с Ноем. Его общество не доставляло мне никакого удовольствия, но я прекрасно понимал почему он должен оставаться здесь. Я не собирался править этими землями, а вот потомок Альбара имел на это вполне себе конкретные претензии. Потому, хоть я и имел статус полководца Безала, но нужно был повышать престиж и узнаваемость будущего правителя. А что может быть лучше для узнаваемости, чем прямое участие правителя в военном кампании в первых рядах?
- Жители Корбинбурга! – прокричал я.
Мой голос многократно усиливал специально выкованный мегафон. Его вес был значительным, но оно того стоило. Голос громыхал по небу, сотрясая вытянутый в струну от напряжения воздух. Слух людей дрожал от моих слов и от того слова быстрее достигали их разума.
- Я прибыл не как захватчик, для вас, а как друг. Вы должны помнить меня. Помнить то, как я сражался за ваш город. Помнить, как мои воины не ограбили и не уничтожили ни единого вашего дома. Тогда я сражался по другую сторону, но это не отменяет того, что я ваш друг. Скоро ваши мужья вернуться домой в целости и сохранности. Я не только сохранил им жизнь, но позволил оставить при себе честь. Они не будут моими рабами и даже денег за их освобождение я не вправе у вас требовать. Однако же ваш король слаб, а я не хочу, чтобы вы страдали от разрушительных войн дальше, а потому просто срою вашу крепость. Будьте добры ко мне и моим воинам, и тогда вас благословит свет всех Высоких Предков!
Инженерные работы начались в тот же день, как только мы прибыли в город. Полноценно восстановить крепкие стены Вороньей Крепости Ларион Корбин не успел, слегка облегчив нам работу. Разрушение оставшихся стен было делом далеко не быстрым, но даже так я не собирался торопится. Всё вновь утыкалось в имидж. Если бы мы торопились, то наверняка сложилось бы впечатление того, что мы боимся Красного Рыцаря, который может прислать сюда своих людей, а такого отношения к моим парням мне просто не хотелось. Моих войск хватит чтобы какое-то время удерживать это поселение, но необходимости в излишнем кровопролитии не было.
Солдаты рыли подкопы под стенами, руководствуясь командами Мадира. Этот человек был не только первоклассным оружейником, но и прекраснейшим инженером. Никого из всех моих бойцов не было лучше для этого поста. Под его руководством работа спорилась. Горожане, обрадованные отсутствием грабежей и насилия, принесли все необходимые инструменты и провиант для воинов. Особенно всех обрадовало обещанное мною возвращение отпущенных из плена ополченцев. Уже от этой новости у горожан не было предела радости, но даже так той ночью по тёмным улицам раздавался полный скорби плач по погибшим, гулко отзывающийся в моей душе.
Даже скорбь матерей и жён можно было обратить на свою сторону, но для этого нужны были средства. Тратить свои деньги я не собирался, а потому двинулся к Нойу. Не смотря на крепкую воинскую руку, сейчас он желал отдыхать. Мне же не спалось, и я решительным шагом направился к занятому им дому.
В дверях меня встретил один из его слуг. Это был щупленький парень, искренне мечтающий о получении рыцарского титула, старательно прислуживал Ною, исполняя всего его приказы до единого. Сейчас он заслонил проход, держа одну из рук за спиной. Похоже, что мальчишка готовился к бою, но увидев в качестве гостя меня, немного успокоился.
- Это вы, Вадим… - парнишка утёр выступивший на лбу пот, - Сейчас господин занят и не может вас принять. Возвращайтесь завтра.
- Фур, лучше просто отойди. Новости, которые я несу, будут для него полезнее любого дела, которым он сейчас занят.
Мальчишка вновь потянулся к своему поясу. Такая его преданность была феноменальна и стоила уважения, но при этом могла его просто погубить. Не знаю, чем таким сейчас был занят Ной, но мальчишка не его побегушках совсем не страшился сабли на моём поясе. Такая упрямость была крайне излишней и только бесила меня. С короткого замаха я всадил кулак в живот пацанёнка. От удара он подпрыгнул на месте, а затем повалился на землю, пытаясь выхватить хоть молекулу воздуха. Я же просто перешагнул его, устремляясь по длинному коридору на второй этаж.
Подкованные сапоги стучали по плотным деревянным половицам. Я намеренно старался стучать как можно громче, чтобы временный хозяин дома сам вышел ко мне, но этого не случилось. Его молодой слуга старался остановить меня, но куда было щуплому подростку до воина? Руф попытался накинуться на меня сзади, но не смог удержаться на мой спине и впечатался в пол. Пинком ноги выбив дверь, я оказался в опочивальне Ноя. Оттуда моментально ударил запах целой батареи алкогольных напитков, еды и благовоний.
Потомок Альбара нежился на пуховой перине в компании двух местных молодых дев, купаясь в лучах славы победителя. При виде ворвавшегося бородатого наёмника, они сразу вскочили с кровати, старательно прикрывая свои юные телеса простынями. Почувствовав в ночном госте опасность, они мгновенно выбежали из комнаты, оставив меня наедине с потомком Альбара.
- Что ты творишь?!
- У меня есть мысль о том, как поднять твой престиж, а твой слуга на меня с ножом бросается. В следующий раз я просто сломаю ему шею.
Ной волком зыркнул в дверной проход и стоящий там Руф мгновенно скрылся за дверью. Выдохнув, Ной цокнул и наконец обернул себя куском ткани, закрывая свои чресла от моего взора. Подойдя к прикроватному столу, он схватил бокал вина и в несколько мощных глотков осушил его. Наконец он пришёл в состояние нормального мышления и уставился на меня с немым вопросом.
- Выплати виру жёнам и матерям погибшим. – выпалил я, но тот дал понять, что я сказал что-то неизвестное его уху, - Дай им денег. Они остались без отцов и мужей. Зима для них будет крайне сложной.
- Платить деньги проигравшим?! Ты с ума сошёл, Вадим?! Может быть мне написать отцу, что безумец не может управлять войском.
- Ты платишь не проигравшим, а своим будущим подданым. Покажи им, что тебе жалко крестьян за их тяжёлую чёрную долю. Если они тебя полюбят, то пойдут за тобой хоть на край Тартара.
- Откуда наёмник может хоть что-то знать об управлении феодальной землёй? Твоё дело воевать, а как управлять своими землями я знаю и сам.
- Пока что это не твои земли. Пусть мы и взяли город, но для удержания их понадобятся силы куда как большие, причём не только силы оружия. Будьте похожи на своего отца и может быть, что вы будете столь же успешны.
- Я подумаю над этим.
Выйдя на улицу, я посмотрел в небо. Сегодня оно было чистым, а потому рассеянный рисунок из белых точек виднелся отчётливо. В них я увидел ответ. Казалось, что звёзды подсказывают мне то, что Ной идиот. Причём идиот беспросветный. В битве с ларингийцами он сражался самозабвенно, реками проливая кровь врага, но сейчас при нём не было и крупицы навыков его отца. Конечно, сам я не был великим управителем, но этот человек мало когда смог выдать в диалоге логично связанное предложение длиннее четырёх слов. И всё же пусть они дальше разбираются что будет с этими землями. Моё дело добраться до Кловиса и Ландсьеров, как можно сильнее отомстить им за предательство.
Не смотря на нежелание Ноя взаимодействовать с местным населением, мы продолжали инженерные работы. Мы прокапывали туннели каждые пять метров, каждый из которых был глубиной метра в три, после чего ставили внутрь по пятикилограммовому бочонку с порохом, оставляя фитиль на четыре минуты, чтобы минёры могли спокойно выбраться из этого туннеля смерти. Таким образом стены просто складывались, словно карточные домики, создавая из крепости груду камней.
Наблюдать за тем, как старинная крепость превращается в крупное облако пыли, было очень необычно. Всё-таки, обычно крепости старались захватить, ведь владение ими позволяло закрепиться на определённой территории, контролируя транспортные узлы.
Почему просто не обойти замок? Звучит просто, но на практике такой шаг подставит нож к горлу даже самой удачной кампании. Конечно, далеко не каждый замок располагается напрямую на транспортных артериях, ведь выбирается наиболее удобное к обороне место, но хочется ли оставлять в тылу наступления силы, способные истощать армию при помощи ассиметричной партизанской войны? Думаю, что нет. Потому пытались брать любой замок на которых хватало ресурсов.
Зачем я тогда разрушил этот замок? Всё относительно просто. Корбинбург прикрывал один из трёх наиболее удобных участков границ с Ларингией. Если бы Корбинбург остался на своём месте, да с обширной компанией злых мужиков, то последующее наступление на Ларингию застопорилось практически сразу. Этого мне не хотелось, ведь в дальнейшем придётся захватить ещё больше замков и форпостов, а потому растрачивать ресурсы на самом начале войны очень и очень невыгодно. Конечно, этот участок мог стать нашим плацдармом для дальнейшего наступления, но я всё же опасался возможного начала контратаки ларингийцев. Вполне себе возможно, что кто-то из местных правителей соберёт ещё одно воинство, которое в этот раз выбьет этот слабый росток рюглендского влияния. Очень даже может быть, я пожалею об этом в будущем, но сейчас я с удовольствием подавал команды о подрыве, стирая с лица планеты место моего единственного поражения.
В ставке Кловиса царила военная суматоха. За те несколько месяцев с начала наступления армия Красного Рыцаря смогла захватить уже несколько замков. Они обладали далеко не самыми мощными укреплениями и крепкими гарнизонами, но даже так темпы наступления Кловиса можно назвать очень высокими.
Самозванный король сейчас сидел в доме кого-то из богатых дворян местного пошиба. Дом располагался в Фирде – это был приличных размеров город, ставший последним приобретением осенней кампании Кловиса. Взять его получилось малыми силами, воспользовавшись «услугами» одного из предателей внутри города. Он открыл ворота, и тяжёлая латная пехота ворвалась на улицы осаждённого поселения, сея смерть для любого, кто имел неосторожность остаться ночью на улице.
Кловис смотрел в застеклённое окно, наблюдая за поднимающимся рассветом. Ему не спалось, ведь Красный Рыцарь душой желал продолжить свой воинственный поход, хоть мозгами понимал, что луче перезимовать за крепкими стенами. Пока что Феодор не предпринимал ответных действий и даже ни одного мало-мальски организованного войска так не было замечено.
Своё войско Кловис не распускал. Хоть зимой война и не велась, но герцог Орлаёна отлично подготовился к войне и собранные с крестьян налоги позволяли ему простаивать. Конечно, можно было отправить своих сквайров и рыцарей по домам, но несколько замков и небольшой город – слишком маленькая добыча. Кловису нужен был Акреон и вся Ларингия. В душе он чувствовал, что он заберёт своё и, наконец, надет на себя корону истинного правителя Ларингии.
В толстую дубовую дверь настойчиво постучали. Во всей Ларингии мало кто найдётся такой смелый, чтобы утром стучаться в опочивальню Красного Рыцаря. Кловис насторожился, вытянул из ножен длинный кинжал, скинул с плеч тёплую шерстяную накидку, после чего подошёл к двери.
- Король! Король! Вам срочное послание! – доносилось из-за двери.
Голос был знакомым. Это был его личный сокольничий и голос, проникающий сквозь плотную древесину, был крайне обеспокоенным. Не убирая из ладони кинжала, Кловис открыл дверцу. Внутрь сразу заскочил сокольничий, после чего ввалился ещё и Элиос Ландсьер. На румяном лице старого маршала отпечаталась вселенская обеспокоенность, тут же перекинувшаяся на разум Красного Рыцаря. Поклонившись, сокольничий осторожно передал герцогу небольшой свёрток, длинною чуть больше указательного пальца. Развернув его, Кловис упёрся взглядом в наскоро выведенные пером чёрные строчки:
«Рюглендцы вторглись на нас с Севера! Войско графа разбито, а Корбинбург разрушен до основания. Среди нападающих замечена «Кабанья Голова», а крестьяне трепещут пред ними в страхе. Ларион Корбин пленён. Прошу вернуться с войсками!».
- Кто отправитель? – окаменев лицом, спросил Кловис, медленно поднимая взгляд на сокольничего, сжимающегося в ужасе от взгляда монарха.
- Борк из Труера. Он ближайших сподвижник прошлого Корбина.
- Он пишет, что среди рюглендцев ещё и этот ублюдок Вадим! Элиос, как ты мог его упустить?! – мгновенно вскипел самозванный король.
- Прошу вашей милости, мой король! – Элиос поклонился, - Дайте мне шанс исправиться. Я возьму свою личную сотню латников, отправлюсь на север, соберу войска местных властелинов и разгромлю вторжение!
- Он уже побил твоего бастарда с куда меньшими силами! Сейчас под его управлением целое войско и тут ты мне что-то говоришь?!
- Мой король, он разбил бастарда, а не меня. Я справлюсь за три месяца и вернусь с головой предателя!
- Валяй. – в сердцах бросил на пол письмо Кловис, - Но если этот грязный наёмник и дальше будет вставлять мне палки в колёса, то я тебя лично вздёрну на ближайшей дыбе!
Глава 6. Послание Кровью
С первым снегом мы успели вернуться обратно в Безал, создав вокруг себя некоторое подобие римского триумфа. Да, несмотря на то что тотальным грабежом мы не занимались, наши трофеи оказались далеко не самыми худшими среди всех «гуляющих». У нас не было столько золота и серебра, сколько смогли выкрасть самые удачливые контингенты других городов, но заместо этого на наших кораблях сидело немного немало почти два десятка дворян разного калибра и целый граф. Каждый из них может заплатить за свою жизнь по несколько сотен и даже тысяч золотых монет.
Улицы, во время возвращения нашей грабительской флотилии, были заполнены горожанами полностью. Не существовало ни одного квадратного метра, свободного от ликующего народа. Они с восхищением смотрели на победителей и радостно кричали, лицезрея многочисленные захваченные трофеи. В идущих по выложенной камнем площади дворян-ларингийцев постоянно летели гнилые продукты под весёлое улюлюканье толпы, да так обильно, что вскоре они были с головы до пят покрыты вонючей слизью, стекающей на землю. С победителями же заигрывали молоденькие девушки, обещая прекрасные ночи тем, кто забрал больше богатств и завалил ещё больше врагов.
Однако, насладиться заслуженными лучами славы мне не удалось. Альбар, как только наш корабль пристал к гавани, мгновенно вызвал меня к себе и пришлось слушаться нанимателя. Прискакав в здание Собрания, где ещё не успели собраться самые важные шишки города, я предстал перед властителем Безала. Он сидел в зале, постоянно прикладываясь к дорогущей фарфоровой чашке с шумом втягивая питья, гуляя взглядом по стенам. Заметив меня, он кивнул, жестом указывая на место рядом с собой.
- Твоя армия хорошо справилась, Вадим. – улыбнулся кончиками губ Альбар, - Всё же слухи не врали и твои роты справляются отлично. Если ты сделаешь из ополчения моего города хотя бы на половину столь же боеспособные войска, то Ларингии с нами не справится.
- При всём уважении к вашим бойцам, сделать такую же многочисленную армию слишком сложно. Я говорю даже не о денежных затратах, сколько о сложности обеспечения. Нам нужно очень много материальных позиций, но я постараюсь.
- Это творя работа. – кивнул Альбар, вновь прикладываясь к чашке, - Думаю ты понимаешь, что позвал столь срочно я тебя не только для хвалебных речей. Ситуация развивается очень стремительно.
- Не тяните, Альбар.
- Твой старый знакомый Элиос Ландсьер прибыл на север со своей лучшей сотней и собирает со собственных земель армию. Похоже, что ваш поход значительно рассердил Красного Рыцаря. Если мои данные верны, то Ландсьер нанесёт ответный удар.
От услышанного имени я чуть не подскочил на скамье, но с великим трудом удержался, осмысляя слова старика. Через полминуты мне это удалось и я, наконец, смог ответить, - Мы с ними не граничим. Он не глуп и точно не рискнёт идти по морю.
- Правильно мыслишь, Вадим. Вы успели вовремя уйти, а значит не дали Элиосу необходимого ему генерального сражения. С пустыми руками он вернуться просто так не сможет, ведь даже его авторитет способен поколебаться, а потому ему нужна победа.
- Значит, он пойдёт на другие Дома. Элиос опытный командир. Ему не составит труда вырезать пару неопытных армий южных Домов.
- Именно. Без нашей поддержки, разрозненные армии Домов рухнут под напором Ландсьера и после этого есть два варианта развитий событий: либо к нам обратятся за помощью, либо обвинят во всех бедах.
- По какому Дому он ударит?
После моего вопроса Альбар погрузился в раздумья. Он смотрел на стену напротив, играя в одни только ему понятные геополитические шахматы. Я постарался припомнить карту Домов и прикинуть наличные у них силы. Выходило три основных варианта и каждый из домов вполне мог оказаться под ударом. Из-за отдалённости их земель от границ и относительной поддержки ларингийской короны, большие армии эти Дома не содержали, а потому не выстоят пред атакой Элиоса. Будь я на его месте, то выбрал бы для атаки Дом Ааронов. Этот Дом был печально известен своим правителем Деларом, а точнее его мягкотелостью, известной даже за пределами Рюгленда. Из-за своей беспечности он просто раздавал собственные земли дворянам и священникам, а всеми важными вопросами занималась его жена, которой по характеру бы больше подошли военные штаны, чем дамская юбка. Он точно не сможет экстренно собрать достаточные силы для противостояния с Элиосом.
- Аарон Делар. – прошептал я, но достаточно громко, чтобы Альбар услышал.
- Наверняка ты прав. Даю тебе и твоим людям месяц на отдых, потом отправляйтесь на юг.
- Со всем уважением Альбар, но мои воины понесли потери и устали. Тем более, что со своих земель Ландсьер соберёт воинство значительно больше нашего. Так что, у нас ещё есть время. Быстро собрать войско у него не получится. Мне нужно подкрепление.
- Справедливо. Даю тебе три недели. Набирайте себе любого, кто будет согласен и кого посчитаете нужным. За золото не беспокойтесь – я всем обеспечу.
Задача была ясна, и я удалился для дальнейшей подготовки, а готовиться есть к чему. Мало того что этот поход будет зимним, так ещё и соперник слишком силён. До этого мы ещё ни разу напрямую не сталкивались на поле боя. Он смог выгнать меня из Корбинбурга, но схватки так и не случилось, а потому пора наконец разрешить спор смертью одного из нас. Для того необходимо восполнить истощившиеся запасы и личный состав, потрёпанный в ходе прошлых столкновений. Нормально обучить новичков у меня не получится, но даже так шанс на победу есть и стоит рискнуть.
Я прошёл мимо кипящего празднества наёмников, наслаждающихся славной победой. Они вывалились на улицу, выкрикивая песни и вытанцовывая неказистые танцы, заливая при этом выпавший снег алкоголем. На таких пирушках мною было приказано вообще не экономить, ведь такой отдых нужен уставшему воинству. На этот раз мы занимали уже не одну таверну, а практически целый квартал различных заведений. Войдя в одну из таверн, выбранную мной в качестве своеобразного штаба, я взбежал на второй этаж, перепрыгивая через три ступеньки и уединился в своём кабинете. Под рукой тут же оказались несколько желтоватых листов, чернильница и охапка заточенных гусиных перьев.
Мысли тут же ринулись в сторону будущего сражения. Осмыслить было необходимо многое. Для начала я постарался выписать необходимое нам человеческое пополнение. Хоть под моей рукой и оставалось практически четыре сотни обученных и дисциплинированных солдат, но этого было маловато. Я ни разу не видел даже частички земель Ландсьеров, но слухи о их богатстве были на устах даже самого нищенского человека. Эту информацию подтверждал и Фабрис, заявляя о том, что Элиос самолично может поднять до тысячи латников. Наверняка большая часть мобилизационного запаса сейчас участвуют в кампании Кловиса, но даже так сила противника оставалась значительной.
Подумав несколько минут, принял мысль о том, что пригодится как минимум ещё четыре десятка лучников, доведя их численность до восьмидесяти, затем расширить страдиотов до полусотни. Они отлично показывали себя в бою и просто необходимы для погони за разбитым противником. Также стоит добавить в свой штат ещё и отряда, вооружённого спаркой копья, меча, дротиков и щита. У таких воинов не будет нужды в тяжёлом доспехе и понадобится для засад и противостояния стрелкам противника. К сожалению, увеличить количество аркебузиров пока не получится, ведь Марида приходится таскать с собой, как лучшего артиллериста. Даже так мне понадобится ещё полторы сотни человек. Для трёх недель сбора маловато, но придётся адаптироваться.
Откинув очередное затупившееся перо, я уже было хотел продолжить писать дальше, но заметил сидящего напротив меня человека. Сначала я принял его за морок и застыл, но позже понял, что это всего лишь Фабрис. Он сидел, подпирая свой худой подбородок ладонью, смотря на меня сквозь полуприкрытые веки.
- Фабрис, меня так инфаркт хватит, если ты будешь меня пугать. – вздохнул я, - Утирая вспотевший от тяжёлых раздумий лоб, - Чего ты не с остальными?
- Командир, я хотел с тобой поговорить. – прошуршал своим голосом Фабрис.
- Кончено, мой друг, я тебя слушаю.
Я отложил в сторону все письменные принадлежности и отхлебнул из стоящей на столе деревянной кружки. Успевший охладиться взвар успокоил кипящий мозг, высвободивший его наконец от вонзившихся игл желания скорейшей мести.
- Вадим, ты так и не вспомнил ничего о себе?
Я задумался. Со времени моего появления в этом мире я практически не пытался узнать или вспомнить хоть что-то о бывшем владельце этого тела. Скорее всего это было ошибкой, но у меня не было ни одной зацепки. Однако в взгляде Фабриса читалось то, что старый лекарь знает обо мне гораздо больше.
- Нет, мой друг. Ни единого клочка воспоминаний.
- А знаешь почему?
Я застыл, а мысли в черепушке закрутились с бешенной скоростью. Что он может знать? Может он предатель? Шпион? Нет-нет, Вадим, тебе надо успокоиться. Ты с Фабрисом с самого начала и возжелай он сделать что-то плохое, то сделал бы это давно. Значит разговор о чём-то другом…
С великим усилием я отпустил подлокотники кресла, которые сжал побелевшими от напряжения пальцами и, посмотрев в вечно спокойные глаза Фабриса, произнёс: - О чём ты, Фабрис?
- Ты же сам прекрасно понимаешь, что ты не Вадим. Вернее даже, может быть и Вадим, но истинный владелец этого тела Никола Краб из Брвада. Высокие Предки даровали мне способность хорошо рисовать и твои портреты я разослал по монастырям. На протяжении всего нашего пребывания в Безале я вёл переписку с одним из святых братьев, и он в точности смог описать тебя или того кто раньше владел этим телом.
Фабрис на несколько мгновений замолчал, сканируя мою реакцию. Я же сидел, окаменев лицом и вжавшись всем своим естеством в кресло. Почему-то я стал бояться этого старого монаха. Несмотря на то, что в одну секунду я могу выхватить пистоль из кобуры и проделать в его голове дыру, но его спокойствие поражало, нивелируя любые боевые навыки. Он был столь силён в своей уверенности, что я почувствовал на спине противные капельки холодного липкого пота. Но что кем же был бывший хозяин этого тела, что его знают священники?
- Не знаю кто ты такой сейчас, но Никола Краб – есть известный разбойник и душегуб. Его обвиняют в сожжении нескольких деревень, массовых убийствах крестьян, конокрадстве разграблении торговых караванов, порчи десятков дев и убийстве двух священников. С такими обвинениями его должны были разорвать конями, расчленить, сжечь, затем рассыпать прах над болотами, после чего дать забвение в летах.
- Но похож ли я на преступника? – повергнутый в шок, я попытался оправдаться.
- Нет. – медленно помотал седой головой Фабрис, - Краб не был человеком образованным, а ты говоришь и пишешь на двух языках, отлично считаешь мысленно и не воюешь с простым божьим народом. Ты не похож на преступника, а потому я и спрашиваю кто ты вообще такой?!
Почему-то мне не хотелось врать этому мудрому человеку. Определённо он не хотел мне зла, и я чувствовал практически физическое отвращение к вранью в этот напряжённый момент. Но как же ответить Фабрису? Сказать правду? А не посчитает ли его средневековое сознание меня за какого-то демона, с последующим логичным решением снести мне голову, а затем пробить чем ни будь острым сердце? Вполне себе может быть и это мне мало нравилось. Соврать? И что тогда сказать? По своей глупости я так и не придумал себе историю, выдерживающую хоть какую-то критику. Может до конца топить за идею тотальной амнезии? Слишком сложно…
- Не говори мне, что ты потерял память. Мне уже рассказал тавернщик, что в Безале ты общался с суром на его языке. Ларингийский и сурский совсем не похожи. Тем более, что пишешь ты аккуратно, что никак не может сделать неграмотный человек, не так давно получивший умение писать.
А ведь он прав. Из меня бы точно не вышел бы диверсант с такими легчайшими ошибками. Я вновь совсем не думал о том, что кто-то будет столь внимательным, что обнаружит «ошибки» почерка. Значит, что отговариваться бессмысленно. Фабрис точно не шёл на этот разговор неподготовленным, а значит проработал все возможные варианты его развития. Придётся идти ва-банк.
- Фабрис, ты крайне умён. – растеряно улыбнулся я, - Я и вправду не Никола Краб, но зовут меня Вадим. Вадим Растров, если быть точнее и я не из этого мира. Не знаю, как этого объяснить, но, похоже, что меня убили в том мире и душа моя переместилась в это тело. Моя страна называется Россия и если искать здесь что-то похожее, то мы сильно схожи с сурами, а от того я их язык почти понимаю. Мой мир совсем другой, у нас нет ни орков, ни некромантов, ни любой другой магии, хотя, ты сказал бы совсем иначе.
Я стал рассказывать старому лекарю о своём мире. Рассказывал о всём, что мне казалось хоть немного важным: войнах и мире, искусстве и науках, религии и истории. Рассказывал ему о высоких домах, созданных из стекла и металла, подпирающих небо. Ведал ему о стальных грохочущих машинах, способных сравнять с землёй огромные города, о самолётах, телевизорах, интернете, метро. Далеко не всё умещалось в сознании Фабриса, но слушал он с огромным интересом, постоянно что-то уточняя. Я практически слышал, как с щелчком встают на места пазлы мыслей в голове Фабриса. Проговорили мы до самого позднего вечера и закончили уже под тусклым светом свечей. Только тогда Фабрис отправился в госпиталь, чтобы продолжить лечение раненных воинов, а я же вышел на улицу, стараясь хоть немного освежить голову.
На улице было практически безветренно и снег медленно падал крупными хлопьями. Холод практически не чувствовался и спасала даже не самая толстая шерстяная накидка на плечах. Я стоял и смотрел в небо, поправляя на поясе ножны. Захотелось пройтись и проветрить мозги.
Я отправился в сторону порта. Не смотря на бурю бушующих там запахов, дышалось там отлично. По пути я вновь погружался в собственные мысли. Может ли Фабрис разговориться и поведать все детали разговора остальным наёмникам. Послушают ли его это вообще отдельный разговор, но скорее всего «да» чем «нет». Но надо ли это Фабрису? Чего-чего, но этого я совсем не понимаю.
Двигался я по тёмным улочкам, ориентируясь только с помощью отражающегося от снега света. Бродить так в одиночку и без факела было дюже опасно. Опасность была даже не в том, что поскользнёшься и расшибёшь себе лоб, сколько в том, что тебя нашинкует городская стража и будет полностью права. Зачем ты, господин горожанин, ночью ходишь, да и ещё без света? А не задумал ли ты чего-то неправомерного? И будь ты хоть ремесленник, хоть голубокровый – всё равно получишь чем-то тяжёлым по своей неразумной голове.
Тем не менее, я продолжал идти вперёд, не прислушиваясь к словам разума. Если не повезёт и набреду на человека, который не знает кто я такой, то на следующее утро я просто не проснусь. Печальная тогда выйдет ситуация.
Спустя несколько кварталов я так и не встретил ни один из патрулей, но спиной почувствовал идущего за мною человека, а может даже не одного. Ладонь сама потянулась к поясу и обхватила чёрную рукоять полуторной сабли. Будь это цеховое ополчение или городская стража то меня с разгона бы уже отоварили по голове, а раз преследуют и не приближаются, то у них определённо есть не самые законные дела.
Памятую о своей первой засаде, я свернул на наиболее широкую улицу, приготовившись обороняться и разить любого душегуба, смелого для нападения на меня. Луна освещала широкую улицу, по бокам закрытую стеной сплошных домов. Я шёл по ней медленно, ступая по скрипящему снегу и вытягивая из ножен саблю. Сзади послышался топот подбитых сапог, и я развернулся, проскользив по свежему снегу.
Из-за угла на меня вывернуло пять человек, принадлежность которых к бандитским группировкам лежала на поверхности. Шли они, совсем не стесняясь возможной стражи, похоже не высматривая во мне опасности. Вооружены эти работники «ножа и топора» самыми излюбленными инструментами промысла: короткими дубинками и прямыми кинжалами. Фехтовать с таким невозможно, но дело ночных разбойников – напасть из-за угла, после чего ограбить, убить или ещё чего похуже.
Однако их намерения ко мне были понятны с одного взгляда, но откупаться от каких-то вшивых средневековых гопников было противно. Меньше, чем через мгновение резная рукоять пистоля удобно легла в ладонь, а бандиты, заметив моё оживление, перешли в атаку. Первым пошёл здоровяк, бывший, видимо самым борзым, сжимая в своей толстой руке короткую, обитую свинцом дубинку. Оружие в умелых руках страшное, но вступать с ним в ближний бой я не планировал.
Вскинув руку, я нажал на спусковой крючок. Ударивший по кресалу кремень выдал сноп ярких искр, а из ствола вылетела тяжёлая пуля, обдав пороховой вонью воздух. Выстрел разорвал ночную тишину, а свинцовая пуля пробила голову разогнавшегося здоровяка. Мозговая каша, дымящаяся на холодном воздухе, обдала стоящих сзади разбойников через развороченный выстрелом череп. Сам здоровяк рухнул на землю, пробороздив подбородком снежную подушку.
Выстрел только разозлил врага и все они рванулись вперёд, размахивая оружием. Вернув пистоль на место, я взялся за чёрную рукоять сабли обеими ладонями, чувствуя, как внутри вскипает ярость. Красные руны на клинке стали значительно ярче, и я ринулся на врага.
Первый из разбойников, желая размозжить мне голову одним ударом тяжелой дубинки ударил сверху вниз, вложив в него силу всего своего жилистого тела. Я отскочил в сторону, пропуская тяжёлый снаряд сбоку. Дубина врезалась в мощённую улицу и камень под ударом треснул. Я же с оттягом ударил его по спине. Клинок со свистом вошёл в спину разбойника, рассекая переплетения мышц и мяса, прорубая хрустящие позвонки. Бандит быстро рухнул как подкошенный и текущая из его спины кровь быстро стала пропитывать снег.
Оставшаяся троица напала сразу вместе. Приходилось постоянно отходить и уворачиваться от ударов, пытаясь не подставлять свою драгоценную тушку. Так не оставалось даже малейшего временного окна для контратаки и грозилось тем, что меня просто загонят к стене, а там останется только распрощаться с жизнью.
Я шагнул на одного из бандитов, пропуская над головой занесённый кинжал. Он оказался быстрее, и холодная сталь врезалась в моё плечо, но адреналин не дал мне заорать от боли. Длинная сабля не позволяла так быстро перемещаться, но мой верный нож вонзился под подбородок душегуба. Заточенная сталь легко пробила его мясистый язык, войдя в мозг. Тело разбойника пару раз дёрнулось и обмякло, пытаясь погрести меня под собой. Предпоследний ночной грабитель попытался заколоть меня сверху, но я перекатился и, встав на колено, с рыком перерубил его руку чуть выше локтя.
Этот уже точно был не жилец и я отвлёкся на последнего уцелевшего бандита. Он, поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, решил спешно ретироваться, активно улепётывая в сторону спасительного угла дома. Я поднял дубину одного из нападавших и в сердцах кинул её в бегущего душегуба. Удивительно, но подстёгнутое адреналином тело таки смогло добросить тяжёлый снаряд, и свинцовая дубина ударила в спину человека. Человек рухнул, а я схватился за нож, напрыгивая на последнего выжившего нападающего.
- Кто вы такие?!
Мужчина с ошалелым взглядом смотрел на меня, пока клинок ножа надрезал лоскут кожи на его шее. Кровь тонкой струйкой потекла вниз, а бандит втянул в лёгкие воздух, готовясь что-то сказать, но тут где-то сверху тренькнула тетива. Мужчина выгнулся дугой, а из его лба торчало оперение тяжёлого болта.
Я рванулся назад, скрываясь в дверной нише одного из домов. Выглянув, увидел, как по крыше одного из домов перемещается едва видная тёмная фигура. Я потянулся к пистолю, но вовремя понял, что он пустой. Оставалось только наблюдать за убегающим человеком, что через несколько секунд скрылся во тьме.
Рана на плече оказалась глубокой, и я понял, что нужно пользоваться адреналиновым безумием, не позволяющим сознанию погаснуть. Срезав рукав своей рубахи, я намотал его на окровавленное плечо как можно плотнее и поспешил в сторону квартала таверн. Если мне повезло, то основные кровеносные узлы не задеты и тогда получится дожить до завтрашнего дня, хоть без помощи медиков это вряд ли получится. Попытавшись встать, понял, что тело трясло, словно Японию в любое время года и ни о каком передвижении даже думать не стоит. Я просто сел поудобнее, надеясь на то, что на звуки боя стянуться стражники.
Только бы не уснуть…
Глава 7. Серебряный манёвр
- Вадим, дурная твоя голова! Мне который раз тебя приходится латать, после ночных твоих прогулок?! Третий?! Четвёртый?! – гневился Фабрис, умело работая тонкой закруглённой бронзовой медицинской иглой, зашивая моё разодранное плечо, - Обязательно проставься перед городской стражей. Не подойди они вовремя, то вытек бы ты, как пробитая винная бочка. В следующий раз я сам тебя добью, чтобы мне не мучится.
Я сидел на деревянном стуле, допивая уже вторую литровую кружку травяного взвара. По словам Фабриса, этот странный напиток, вкусом напоминающий что-то между лимоном и брусникой, позволял крови регенерировать куда как быстрее, а спорить с лекарем было себе дороже. Вокруг меня стояли мои главные офицеры и даже Рубен, обеспокоенно переминающийся с ноги на ногу у входа в комнату. На той улице, меня, израненного, замёрзшего и обессиленного нашли городские стражи и наверняка бы бросили там, если бы один из них не участвовал в нашем рейде на север Ларингии. Они донесли меня до таверн, получив в качестве подарка от Бернда несколько новеньких золотых монет.
- Ни черта это были не обычные головорезы. Меня чуть болтом не пришибли с крыши. Зуб даю, что это Ландсьеры подстроили! – вскочил со стула я, но тут же был остановлен тяжёлой ладонью Сезара, сразу же прижавшей меня обратно к стулу.
- Эти ублюдки хитры. Глупо было полагать, что здесь нет их шпионов. Всё же вести о нашем прибытии разошлись быстро и нашу спесь надо сдуть. – согласился Вирт, который, казалось, уже сейчас был готов броситься в бой.
- В следующий раз нам стоит быть осторожнее. Кто знает когда мы ещё столкнёмся с Ландсьерами, но то поражение в полях они нам точно не простят. – вступил в разговор Бернд, как никто другой обеспокоенный произошедшей ситуации.
- Мы скоро столкнёмся с ними. Через три месяца мы отправимся на юг, чтобы сразиться с прибывшим туда Элиосом Ландсьером. Со следующего утра я объявлю подготовку к походу. Разобьём этих чёртовых врунов!
- Да прольётся Ландсьерская кровь! – деловито потёр ладонями Вирт, радостный от новости и сразу же приложился к фляжке гулко глотая.
Наёмничье войско было готово к выходу не через месяц, а через три недели. Как ни странно, но этого времени нам более чем хватило для подготовки. В Безале собралось множество свободных воинов, готовых вступить в наше воинство, которых мы с удовольствием принимали в свои ряды. Они, по большей своей части, являлись опытными воинами, прошедшие по несколько походов, а потому их обучение занимало гораздо меньше времени. Наши рекрутёры настолько разогнались, что теперь под знамёнами «Кабаньей Армии» теперь было целых шесть рот, подготовленных и снаряжённых. Не знаю сколько Альбар держал злата в своих закромах, но он с радостью встретил новости о увеличении нашего войска, выдав дополнительное жалование. У меня даже появилась мыслишка, что он скрытный фальшивомонетчик и выдаёт нам жалование монетами из «разбавленного» сплава. Однако, проверка нашей казны показала, что всё в порядке и можно перестать подозревать своего нанимателя.
Передвигаться по заснеженным дорогам было тем ещё испытанием, даже при учёте того, что войско обучено маршу. Зима с каждым днём всё сильнее и сильнее вступала в силу, а потому намного ярче вставал вопрос снабжения. Даже летом для меня было бы серьёзной задаче прокормить такое воинство, а сейчас номенклатура необходимых товаров значительно увеличилась. Нужно было обеспечивать войско не только фуражом, питьём и провиантом, но и дровами. Это было чуть ли не важнейшим ресурсом, ведь даже в плюс десять человек может замёрзнуть во сне без обогрева, а что поделать, когда температура значительно опустилась за нулевой рубеж? Вот и приходилось постоянно закупать по несколько кубометров сухой древесины на каждый десяток человек. И это, учитывая наше нахождение на нейтральной территории, приходилось покупать, имея значительные издержки для казны.
Ещё одним важным фактором нашего передвижения была скрытность. Точнее её полное отсутствие. Просто невозможно скрыть передвижение шести сотен человек с длинным обозом в котором шли не только телеги, животные, но и различные некомбатанты, которых в качестве боевых единиц я просто не считал с недавнего времени. Это были кузнецы, отрядные повара, строители и любая другая обслуживающая команда, которых выходило чуть больше тридцати человек. Поэтому информация о нашем передвижении доходила до местных правителей задолго до появления бойцов авангарда. Встречали везде по-разному, но неизменно от ситуации, вперёд отправлялись гонцы с письмом, уверяющим Дома в том, что наше войско не предпримет никаких враждебных действий против их земель, подданных и них самих. Некоторые относились к этому спокойно, другие же воспринимали в штыки, но никто не противился нашему проходу. Думаю, что все прекрасно понимали, что за нами стоит не только Безал, но и вся, пусть и не до конца окрепшая, но Северная Лига, а потому столкновение приведёт исключительно к лишнему кровопролитию.
Однако же, как бы то не было странно, войско наше только полнилось. Каждую неделю к идущей колоне прибывали небольшие конные отряды. Почти всегда они были дворянами и только за редким случаем подходили наёмничьи ватаги. Почти всегда голубокровые были из небольших и не самых богатых родов, но каждый неизменно клялся в том, что всей душой ратует за дело Северной Лиги, а потому готов лично сразиться с ларингийским маршалом. Конечно, это было враньём чистой воды. Может быть, кто-то из них и был исключительно идейным человеком, но большинством двигали только шкурные интересы. Большинство просто хотел пограбить земли нерадивых соседей и вернуться домой с прибытком – только и всего. Впрочем, я был не против такого прибытка, ведь количество профессиональных всадников возросло, дав больше возможностей для маневрирования на поле боя.
И всё же я не собирался полностью полагаться на силу этой дворянской кавалерии. История показала нам частые случаи того, что такие «помощники» были рады исключительно грабить, а когда дело доходило до настоящего боя, то дезертировали быстрее скорости света. Придётся использовать эти силы очень аккуратно.
Тем не менее, к исходу третей недели мы оказались на границе земель Домов. Границей служил простой полуразрушенный заборчик, сложенный в незапамятные времена из обтёсанного камня, простирающийся на многие версты по обе стороны. Сейчас это были простые развалены, не превышающие высотой колена взрослого мужчины.
За забором и дальше тянулись заснеженные поля, но даже так совсем не было понятно, чего ждать дальше. Может быть, нас уже поджидает где-то там хитрый Элиос с несколькими сотнями, а то и тысячами бойцов. Вполне может быть, что нас разгромят на подступах к городу, но это всего лишь фантазия.
- Волков боятся – в лес не ходить! – пробурчал я себе под нос, после чего махнул рукой с зажатой в ней саблей.
В первые дни пути стало понятно, что что-то здесь не так. В деревнях люди прятались, даже не пытаясь послать переговорщиков, а вездесущие мальчишки, обычно с завистью глядящие на снаряжение рыцарей, как будто бы вовсе исчезли. При этом не
было видно дымов от пожарищ, а это, в свою очередь, указывало на то, что местные земли не подверглись разграблению. Эти факты несколько ставили меня в тупик, ведь вряд ли войска Ландсьеров столь дисциплинированы, что не станут грабить местные жилища.
- Что думаешь, Вирт? – спросил я у дворянина, когда войско пересекало одну из деревень, - Успели ли мы быстрее Элиоса?
- Не знаю, друг мой, но этот старый демон опасен, как мало кто другой. Он сражений выиграл больше, чем ты сходил в ночной горшок, так что нужно быть осторожнее. Мой тебе совет, не сражайся с ним в открытом поле – только людей потеряешь.
На одну из ночёвок мы остановились в деревне в дне пути от столицы пограничного Дома. Людей в этой деревеньке было раз этак в пятнадцать меньше, чем бойцов в моём войске, а от того большинству простых солдат пришлось ночевать на холоде в палатках. Окружить столь большую территорию даже дрянным частоколом было невозможно, а потому я просто увеличил количество сторожевых команд, понадеясь на их глазастость.
Деревня мною была выбрана далеко не просто так. У неё было ровно два отличных преимущества, из-за которых я и выбрал это место: сама деревня стояла на небольшом холме и в сотне метров стоял ещё один холм, на вершине которого порос плотный лес. Помимо простых дозорных, я отправил ещё и небольшой отряд стрелков с лёгкими мечниками. Возможно, что это было очередным актом паранойи, но хотелось чувствовать себя в безопасности, а этот отряд придавал мне спокойствия.
Ночью мне не спалось даже на мягкой овечьей шкуре подле очага и я, надев перевез с мечом, да накинув на плечи свой полушубок, вышел на мороз. Когда-то такую температуру бы я почитал лёгким холодом, но времена уральских зим прошли, да и это тело к ним привычно не было.
Свежий снег хрустел под моими тёплыми сапогами, а холодный воздух колол ноздри, но ночная тишина успокаивала мозг не хуже объятий матери. Уже который день я просчитывал все возможные варианты развития дальнейшего столкновения с Ландсьерами. Я ни разу не видел его в бою, а от того этот неизвестные военачальник становился только опаснее.
Я пошёл в обход по постам, не держа при себе фонаря или факела. В свете луны будет и так отлично видно подходящих людей, а опознавательным знаком послужит кодовое слово. Предположительно было всего три направления атаки, которые мог выбрать Ландсьер для атаки, а потому по тем сторонам были расставлены самые крепкие дозоры, усиленные пушками. Усилить их кольями времени у нас не было, но даже так нападающим будет оказан очень крепкий приём. Только обойдя каждый пост и дозор я смог успокоиться.
Той ночью на нас никто не напал и даже вражеского следа замечено не было. Это радовало и одновременно с тем настораживало. Будь здесь хотя бы один вшивый отряд, то я бы понял, что войско врага где-то поблизости, а так приходится лишь гадать.
И всё же враг ждать себя не заставил. Местом встречи послужил мост через небольшую речку, которую при великом желании можно пересечь за два длинных прыжка. Однако же склоны реки были крутыми, а потому перейти вброд через это препятствие здесь точно не получится.
Оказалось, что Ландьсер оказался сильно хитрее, чем предполагал Альбар. Вместо с его личными знамёнами, на противоположном берегу развивались знамёна Делара – главы местного Дома. Зря, похоже, мы полагали что он будет сопротивляться Ландсьерскому натиску, вместо того что бы вместе выступить против Лиги. Конечно, учитывая мягкотелость Делара и отсутствия в этих местах конфликтов в последнее время, далеко не факт, что его сквайры имеют хоть какой-то практический военный опыт.
По самым слабым прикидкам выходило, что Ландсьер вместе с Деларом имели при себе не меньше тысячи человек, четыреста из которых были на конях. Они выстроились, полностью готовые войти в схватку прямо сейчас. Конники были разделены на две баталии, заранее выстроенных в два стальных клина, направленных остриями к выходу с моста. Остальные пешие сотни выставлены полукругом, изготовившись к атаке.
Я подозвал Вирта. Дворянин с ненавистью смотрел на противоположный берег, уже вытянув из ножен свой меч. Будь в нём чуть меньше разума, то наверняка бы прямо сейчас бросился в атаку вместе со своими кавалеристами. Благо, месть не пересиливала его слегка сдобренный вином мозг.
- Вирт, бери двадцать страдиотов и дуй вдоль берега. Найди нормальную переправу и дай сигнал. Про дым помнишь?
- Обижаешь, командир. – ухмыльнулся Вирт и стал отворачивать коня, - А может просто вырежем их?
Перехватив мой взгляд, он подозвал парочку конников и двинулся назад по дороге в желании отыскать лучшую дорогу. Если они двинуться прямиком по побережью, то их точно спалят Ландсьеры. Дополнительно необходимо было отвлечь этих, а потому на передний край были выдвинуты пушки. Расстояние от орудий до конных порядков врага было порядка восьмисот шагов. На этот раз Мадир был оставлен в Безале с заданием наладить производство пищалей и пушек под охраной десятка наёмников. Он настаивал на том, что его ученики справятся с орудиями не хуже и его уговоры возымели успех. По итогу выходило, что командиром всех трёх расчётов выступал его молодой подмастерье, неизменно стригущийся под горшок. Однако же его дрянная причёска вовсе не мешала ему назначить нужны для стрельбы пушек угол.
Ландсьер не бездействовал, наблюдая за нашими приготовлениями. Его плотные строи сразу же потеряли монолитность и рассыпались. Похоже, что он отлично понимал всю исходящую от пушек опасность. И всё же, отменять залп было поздно и все три орудия нацелились в правую конную баталию. Махнув рукой, я зажал уши, чувствуя, как тряхнуло землю под ногами. Ядра полетели точно в цель, взрыли землю, подняв вверх комья снега вперемешку с землёй. Несколько конников всё же попало под обстрел и свалилось в снег. Я прямо видел, как каменное ядро раздробило голову нерадивого дворянина.
И всё же, дисциплинированные воины врага не двинулись после первого обстрела. Единственное, что изменилось, так это то, что они разошлись ещё шире. Тем не менее несколько выстрелов мы всё же произвели, хоть обстрел и не произвёл должного эффекта. С расстояния сложно было провести оценку вражеских потерь, но шесть человек оказались на снегу, после чего так и не встали.
Обстрел оказался единственным актом столкновения в тот день. Ландсьеро-деларский союз так и не приступил к атаке по узкому мосту, а в моих планах этого вовсе не было. Так и стояли две армии напротив друг друга, обмениваясь исключительно ругательными окриками.
К концу дня, когда солнце практически скрылось за стеной стоящих в дали деревьев, наконец показался долгожданный дымовой сигнал. Три коротких дымных отрезка, затем перерыв, после чего опять три сигнала. По заранее оговоренной схеме это означало, что переправа найдена и сейчас она свободна. Как только ночь полностью заступила в свои права, я экстренно поднял сотню своих конников и отправился в сторону переправы, оставив командование остальной армией на плечи Бернда с договорённостью о том, чтобы дальше действовать по ситуации. Помимо доспехов и оружия нас отягощало две пятикилограммовых бочки пороха, взятых исключительно на всякий пожарный случай.
Переправа оказалась в совсем небольшом, но укреплённом городе. За невысоким деревянным забором позиции держали всего полтора десятка воинов, и прискакавшая кавалькада всадников оказалась для них неприятным сюрпризом. Времени думать не было, и я приказал воинам спешиваться. Схватив в одну руку бочонок, а во треугольный щит, побежал в сторону закрытых ворот. Подпаленный фитиль, воткнутый в бочонок, противно шипел, а стрелы щёлкали по доспеху, пока я во весь опор бежал к воротам. Где-то тренькнул арбалет и выпущенный с малого расстояния болт врезался в плечо, пробив латный наплечник, но застряв в плотном набивном поддоспешнике. Не до конца зажившееся плечо отозвалось острой болью, но бочонка я не выронил. На последнем метре что-то попало под носок сапога, и я кувырком полетел по снегу. Голова с размаху влетела в деревянные ворота, укреплённые металлическими пластинами, и картинка перед взглядом поплыла. Только крепкий шлем и чадящий фитиль, воняющий самим адом, заставляли создание оставаться в теле. Поставив бочку у правой стороны ворот так, чтобы взрывов задело петли, я рванул по снегу обратно к своим. Всё это время по мне стреляли со стены, но ответный огонь страдиотов вынуждал обороняющихся скрываться от обстрела за деревянными укреплениями. Отбежать мне удалось метров на пятнадцать и прозвучал взрыв. Отменный порох Мадира разорвался так, что в спину мне ударила волна, заставив с разбега зарыться в снег. Выкапываясь из ловушки, я услышал отчаянный крик Вирта.
- Ландсьеров на пики! – заорал Анселм и повёл всю свою сотню в атаку.
Кавалеристы ворвались в это небольшое поселение и мгновенно уничтожили любое возможное сопротивление, просто вырезав защитников за считанные минуты и загнав всех остальных жителей по домам. Едва я только успел залезть в седло, как маленькая битва уже закончилась и переход через реку был нами занят. Можно было бы прямо сейчас атаковать врага во фланг, но в ночной суматохе навряд-ли получится хоть сколько-то эффективно воевать.
Однако войско нужно мне на этом берегу речки. Как только мы перейдём на этот берег, то можно будет начать битву. Для того придётся воспользоваться уже полюбившемся мне манёвром по перегруппировке. Одного из наёмников я послал в лагерь основного войска с указанием перемещаться сюда небольшими группками, не прекращая жечь костров в полной мере, будто бы никто из лагеря и не выходил. В первую очередь нужно было переместить пушки, чтобы уничтожить любую возможность на быстрое наступление Ландсьеров. Этой ночью точно спать никто не будет…
Примерно к середине ночи Ландсьеры, похоже, догадались о совершаемом нами манёвре. К переправе спешили несколько десятков кавалеристов, не ожидавших яростно сопротивления. Пушки были заранее направленны на ведущую к городку дорогу, а потому выстрел произошёл точно в тот момент, как множественные огни факелов оказались в зоне досягаемости орудий. Конный отряд шёл в плотном боевом порядке, а потому единственный залп оказался крайне губительным. Скакавших впереди воинов просто разорвало тяжёлыми чугунными ядрами, превративших подмогу в кровавую кашу. Неожиданный обстрел вызвал тревогу в рядах конников, заставив их повернуть лошадей обратно. Теперь ни о какой тайне можно было не говорить.
Мне успели доложить, что Ландсьеры направили одну роту на приступ моста и там завязался бой. Ситуация выходила сложной. Элиос оказался не только умелым, но и смелым полководцем, рас решил начать битву за пару часов до наступления рассвета. Только высоко дисциплинированные бойцы могут сражаться в темноте. Однако теперь моё войско было разделено на две части и времени на переброску требовалось изрядно. Этот мост одна из моих сотен держать может бесчисленное время и выиграет необходимый момент для реорганизации моего воинства. Но чего же желает Ландсьер? Если он выждет время и полностью переправлюсь на этот берег, то в случае поражения отступить хотя бы частью войска будет невозможно. Скорее всего своей атакой на мост он пытается ускорить нашу переправу.
- Вирт! – подозвал я дворянина к себе.
Анселм образовался рядом мгновенно. В его глазах не было и частицы сна. Возможно, что сердце и мозг его питались не кровью, а вином, но пока он является эффективным командиром, до его алкоголизма нет дела.
- Слушаю, командир.
- Строй кавалерию. Мы пойдём в атаку.
- С того фланга их в два раза больше. Разобьём их без сомнения. – ухмыльнулся самонадеянно Вирт, вытягивая из ножен свой меч.
- Нам не нужно их полностью уничтожать. Просто оттеснить подальше от моста. На том берегу целых две наших роты. Нужно дать им выйти на этот берег и тогда кавалерия для нас страшна не будет. Я даю тебе честь первым пустить кровь Ландьсеров, мой друг!
Я хлопнул по плечу Вирта и тот умчался строить вверенных ему людей. Я же взялся за три переправившихся роты пехотинцев, строя их в растянутую линию. Построение было глубиной всего в пять человек, но этого больше, чем хватало для противостояния с Ландсьерами. В ночи идти ногу в ногу было почти невозможно, всё же я повёл бойцов вперёд, надеясь расстроить порядки врага или хотя бы отодвинуть их подальше.
Под светом факелов воина Вирта понеслись в атаку, а моих пешие роты двинулись вперёд. Через несколько минут кавалеристы связались боем. Не смотря на численное меньшинство, страдиоты врубились в порядки Ландсьеров, нисколько не уступая, а то и превосходя врага в умении. Оттуда слышался звон стали, крики людей, ржание лошадей и стоны раненных. Хотелось как можно быстрее присоединиться к сече, но мы продолжали держать строй, передвигайся с малой скорость.
И вот, наконец, мы сошлись прямо на берегу реки. Ландсьер не догадался спешить хотя бы часть своих конников, а потому пехота врага представляла себя обычное ополчение, малопригодное для противостояния с крепкой латной наёмничьей пехотой. Завязавшаяся сеча практически сразу стала оборачиваться тем, что ополчение стало медленно отступать от берега. Острые пики и алебарды разили слабозащищённые тела врага, отчего бойцам пришлось ступать по трупам. Плохо вооружённые, они не могли удерживать свои позиции долго. До моста оставалось всего ничего, каких-то жалких сто ветров и бьющиеся там роты приободрились, просто сминать противостоящий им отряд.
Без ответа оставлять такую ситуация Ландсьер не стал и направил кавалерию с противоположного фланга на наши порядки. Она, похоже, старалась воспользоваться брешью между порядками пехоты и бьющейся кавалерией. Пришлось растянуть своих людей и темп схватки стал падать. Нормально перемещаться по глубокому снегу кавалерию не могла, вязнув в обильных осадках. Они продолжали давить, раздвигая своими бронированными телами иглы пик, но тут по моей команде в тылу стали передвигаться аркебузиры на помощь к в сражении с кавалерией. Грохнул первый залп и пули, летящие практически в упор, просто срезали первые ряды вражеских кавалеристов, поубавив пылу в их намерениях. Здесь большая часть воинов принадлежала дому Делара и у меня была надежда в том, что их боевой дух падёт быстрее, чем закончатся силы у моих бойцов.
Сабля в моих руках уже давно окрасилась в красный, но я понял, что пехота моя справляется и отступать не планирует. Ярость и кипевший адреналин застилали глаз, замутняли разум, но было необходимо было что-то делать. Если не выпустить в бой застрявшие на мосту роты, то Ландсьеры просто задавят нас числом.
- Держать строй! Дави их!
Однако наёмники и так старались, уперевшись в свои позиции всем что только было возможно. Я отошёл за их спины и взял командование над лёгкой пехотой. В прямом бою она не имела смысла, но сейчас юркие воины могли сыграть свою роль. Помимо мечей, щитов и копий, они были вооружены метательными дротиками, способными разить на короткой дистанции даже латный панцирь. Вступившие в бой лёгкие пехотинцы перевернули схватку. Кавалеристы Делара, понёсшие потери от залпов аркебузиров, дротиков и латной пехоты, стали медленно отступать. Снег под их ногами быстро окрасился в красный, а оставшийся боевой дух окончательно развеялся после залпа пушек. Пущенные ядра пролетела аккурат над нашими головами и хоть у меня появилось желание казнить пушкарей, но их шаг заставил деларских кавалеристов отступить, понеся потери от тяжёлых ядер. Знамя дома Деларов рухнуло в снег, вместе с несущим его знаменосцем с развороченным осколком ядра грудью. Решение нашлось само собой.
- Делар мёртв!
Я заорал, перекрывая шум от схватки. Голос пропал почти сразу, но крик возымел свой эффект. Части Делара, прознав про «смерть» своего господина и по совместительству военачальника, сразу потеряли желание сопротивляться и стали быстро оставлять позиции, не заботясь о нормальном отступлении. Это позволило моей полулатной пехоте продвинуться к мосту, высвобождая дополнительные части.
На правом фланге битва шла в нашу пользу, но в то же время страдиоты стали «потухать». Превосходство противника в численности стало решающим фактором и было необходима поддержка. Подхватив командование над пришедшей из-за моста «свежей» ротой, устремился через половину поля, желая ударить кавалерии врага в тыл. Ландсьер, оказался внимательным и стал выводить воинов из-под удара. Нормальной погони в условиях снегов вести было нельзя, да и страдиоты, побитые в сражении, сейчас не были способны.
Залитое кровью поле боя было оставлено Ландсьерами. Отошли они быстро и укрылись за стенами крепости Делара. Да, Делар, как ни странно, остался жив. Его и вправду накрыло обстрелом и даже выбило коня под ногами, который и прижал его к земле, принудив валяться в снегу до того момента, как мои бойцы обнаружили его.
Оказалось, что местный правитель был донельзя толстым мужиком и было большим вопросом, как на нём вообще сошёлся панцирь. Борода на его невообразимо толстом лице росла клочками, делая этого мужчину ещё менее серьёзным. Попав в плен, он без остановки требовал своего освобождения, блеща мелкими свинячьими глазами, отчего чуть пару раз не схлопотал от Сезара тяжёлые оплеухи. Останавливало здоровяка лишь то, что этот человек может стать нашим будущим союзником. Или нет?
Глава 8. Переговоры
За Деларом пришли через два дня. Помимо пяти всадников, к нам во временный лагерь прибыла женщина. Таких гостей можно было считать за полноценное проишествие, ведь женщины на средневековой войне были обычно либо маркитантками, либо промышляли очень важным и влажным делом. В отличии от мужа, Фиона оказалась женщиной худой, строгой, собранной и спокойной. Она была воистину представительницей высших слоёв общества, стойко держащаяся в окружении суровых наёмников.
В момент, когда она появилась на границах нашего лагеря, я сидел в своём шатре, рассматривая итог сражения. По-хорошему победа была одержана нами, но вышло так, что Ландсьеры особенных потерь не понесли, отступив из битвы с сохранением большей части армии, знамён и достоинства. Мне лично даже не удалось сойтись с ним в бою, но стоит отдать Элиосу должное, ведь ему удалось сохранить своих людей для следующих схваток. Мы же потеряли семьдесят человек в общей сумме, треть из которых пришлась на тяжело раненных. Каждый раз больше количество раненных наталкивала меня на мысль о том, что необходимо увеличение штата постоянных армейских медиков, но каждый раз сталкивался с тем, что решение это исполнить быстро просто не получится, а перерывы между компаниями слишком короткие. Вот и выходило, что вся забота над раненными, операции и последующее восстановление ложилось на плечи Фабриса и трёх его учеников, обучаемых сразу на практике. Конечно, так они гораздо быстрее набирались опыта, но и теория таким ученикам также нужна.
В моём шатре появился Рубен. В последнее время он практически перестал выглядеть как отрок, став полноценным мужчиной. И всё же на командирские посты выдвигать парня я не спешил, оставляя его на позиции своего адъютанта, ведь со своими обязанностями он справлялся отлично.
- Что случилось?
- Жена Делара прискакала. Говорит, что готова к переговорам.
- Пропускай.
Женщина вошла в шатёр уверенно, тут же села на походный стул напротив меня, приготовившись начинать разговор первой. Такое поведение было нехарактерно для местных дам и по началу я даже немного опешил, полностью отвыкнув от самостоятельных женщин.
- Какова цена за освобождение моего мужа?
Вопрос был ожидаемым, но отвечать я не спешил, готовясь немного растянуть переговоры. Первым делом я отложил толмуд, куда записывал потери, имена мёртвых бойцов и адреса куда необходимо отправить похоронные, после чего отпил тёплого взвара из кружки, и только тогда заговорил: - Вы думаете, что так просто мы отдадим вашего мужа, после сотрудничества с врагами Рюгленда?
- Мой муж идиот, а Элиос Ландсьер хороший дипломат. Вы и вправду думаете, что наш Дом готов стать пособником Ларингийского Диктатора?
- Вы и вправду думаете, что я не знаю кто вы такая? – передразнил женщину я, - Все на континенте знают о том, что Домом управляет далеко не ваш муж, а значит все переговоры с Ландсьерами вели вы. Теперь же вы, сразившись с Лигой, просите пощады? Очень самонадеянно.
- Вы, сир Вадим, вторглись на наши земли с армией и требуете, что мы спокойно вам подчинились? Это требование возмутительно!
- Однако же все ваши воины, попавшие к нам в плен, живы, включая вашего мужа. Если бы мы хотели вашего подчинения, то стали бы оставлять пусть даже номинального, но главу государства в живых? Мы хотим не подчинения, а сотрудничества, но как можно доверять вам, когда вы подчинились нашему врагу, десятками лет требующий нашего преклонения голов и не жалея ваших же людей? Они отступили, бросив вашего мужа и ваших воинов на произвол судьбы. Ландсьеры просто вами воспользовались, госпожа Фиона.
- Вы умеете хорошо говорить, Вадим, а ещё лучше воевать. И всё же я хочу услышать вашу цену.
- Если мне соврали, то у вас с Деларом есть два ребёнка и оба они мальчики, ещё не доросшие до возраста правления. Они отправятся в Безал в качестве гаранта вашей верности Лиги. О их безопасности можете не беспокойтесь – я даю вам своё слово. Также в вашем поместье и столичном городе будет находится гарнизон солдат Лиги, чтобы быть готовыми к возможному нападению. Ваш Дом будет нашей границей и границей крепкой.
Фиона задумалась. На её достаточно свежем для приличного возраста лице, отобразились муки выбора. Эту женщину можно было понять. Всё же, не смотря на тяжёлые средневековые нравы, любовь матери к своим детям никогда не иссекает. Но и я поступить по-другому просто не мог. Как только Кловис поймёт или ему кто-то поведает наш замысел, то начнётся полноценная гонка за влияние в ещё не определившихся со стороной Домах. Тогда на счету будет абсолютно каждый лояльный нам рюглендец, а потому уже сейчас стоит пользоваться любым доступным способом укрепления позиций.
- Для вас это решение будет наиболее выгодно. – я решил «добивать» колеблющуюся мать, - Прямо сейчас у меня наготове сокол с посланием. Если там узнают о вашем несогласии, то через две недели вашу крепость окружит многотысячная армия и они не пойдут на переговоры как я. Дам вам два часа на раздумье, но никто из вашего отряда не имеет права покидать наш лагерь. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Прыжок на месте расцениваю как попытку улететь.
Фиона согласна кивнула, дежурно улыбнувшись от шутки, и в сопровождении одного из своих воинов вышла из моего шатра. Я надеялся на то, что эта женщина будет благоразумна и не придётся вновь проливать кровь. Да, я наёмник и война является моей работой, но раз есть возможность повлиять словом, то нужно ей воспользоваться. Тем более, что мне просто надоело сидеть на морозе, ощущая как в ближайшее время наступит серьёзный холод. Хотелось провести оставшуюся зиму в тёплых домах, а не на продуваемом всеми ветрами шатрах и палатках.
Дожидаясь ответа от женщины, я попытался продумать, какой шаг предпримет Элиос в ответ на наш поход против Далера, а то, что контрмеры будут можно не сомневаться. Во многом ответные шаги будут зависеть от того, какие силы выделит на это Кловис, ведь при всём желании Ландсьеры не смогут удержать границы в случае полномасштабного наступления Рюгленда. И даже так у них остаётся больше двух сотен латников, являющихся весомой силой для разборок с мелкими Домами. Хотя, пусть Кловис и не выдаст помощи, у Ландсьеров хватит собственных ресурсов для ведения политической игры на местном уровне, ведь до организованной силы Лиге ещё как от Москвы до Пекина в позиции «раком». В общем, мне стоит быть осторожнее.
Фиона вернулась намного раньше выданного ей срока. Не знаю, советовалась ли она с кем-то из своей охраны или сама додумалась, но я был в нетерпении от ожидания ответа.
- Я согласна. За мужа можете не беспокоится – этому борову бы только жрать, да девок-служанок за зады щупать. – Фиона брезгливо поморщилась, - Только у меня к вам есть небольшая просьба: отправьте в Безал не моих детей, а меня.
- Ваша любовь к детям восхищает, но я вынужден вам отказать. Домом должен кто-то управлять, да и мозги вашему мужу необходимо вовремя вправлять. Но с детьми вы можете отправить людей, которых считаете нужными и даже собственную охрану до четырёх человек если для вас это необходимо. К тому же, я прогневаю Предков, если буду запрещать вам видится с сыновьями. И если мы с вами договоритесь, то поклянитесь мне и скажите, куда отошёл Элиос Ландсьер.
- Он отступил в Ларингию, оставив двадцать человек в моём поместье. Ими командует какой-то мужчина. Воины зовут его Жерар. У него здесь шрам. – женщина провела пальцем через весь лоб наискось, - Клянусь вам в правде именем моих детей.
- Говорите, что двадцать человек? Это не проблема.
***
Анселм Вирт вёл за собой четыре десятка человек из «Кабаньей Головы». Именно на его плечи легла задача выбить ларингийский гарнизон из крепости Делара, носившей имя Гринхом. Из своего богатого наёмничьего опыта он отлично знал эту крепость, ведь ему удалось там побывать целых два раза и даже обзавестись парочкой очень полезных связей. Тем более, что командир целиком и полностью ему доверял, осознавая искреннюю ненависть Анселма к Ландсьерам.
Для операции были отобраны самые умелые рубаки отряда, что вкупе с численным перевесом, точно должны будут осилить уничтожение вражеского гарнизона. Сам же Вирт хоть и бахвалился своим маленьким войском, но понимал иллюзорную возможность того, что Фиона окажется предательницей. Во все времена люди оставались коварными и ради собственной выгоды готовыми поступиться любыми собственными принципами.
По заранее заготовленному плану, люди Вирта должны будут ворваться в крепость, так сказать, на плечах возвращающейся домой Фионы, а потому сейчас двигались с небольшим отставанием от отряда женщины. План достаточно рисковый, ведь как только они окажутся за воротами крепости, то даже боги не спасут их от окружения врага. Однако же если план пройдёт как по маслу, то меч Вирта выпьет изрядно ландсьерской крови.
Отряд наёмников остановился в жиденьком лесу перед эспланадой. Этот чистый от леса участок перед крепостными стенами был небольшим, а потому отряду понадобится меньше минуты, чтобы оказаться за воротами. Конечно, это сработает при условии удачно сработавшего плана.
Фиона стойко проехала вперёд, не оборачиваясь на спрятавшийся отряд наёмников. Женщина медленно подскочила к воротам и стража с крепостных башен поприветствовала её громким криком. Через несколько секунд ворота стали раскрываться наружу, но женщина не въезжала в своё пристанище, дожидаясь пока они проход полностью раскроется.
Женщина в момент недовольно всплеснула руками, что-то высказывая страже. Это был сигнал, и Вирт приказал атаковать. Четыре десятка конников, подстёгнутые адреналином и желанием отомстить. Их резвые кони донесли наёмников до стен. Кто-то из стражников попытался закрыть ворота, но женщина остановила их, дав возможность Вирту и его людям ворваться внутрь.
Как же Анселм найдёт реального врага? Конечно, можно пользоваться принципом «Бейте всех – Предки узнают своих!», но Элиос Ландсьер был одним из немногих военачальников, кто в это тёмное время хотя бы пытается немного унифицировать снаряжение своих воинов. Потому его бойцы, будь то грязные пехотинцы или голубокровые кавалеристы, все они носили на своих шеях шарфы, являющиеся не только тёплым предметом гардероба, но и отличительной чертой, не позволяющей Ландсьерам перепутать своих воинов с остальной вооружённой массой. Чем-то подобным пользовались и швейцарцы, для того чтобы защищать свои шеи от случайных стрел.
За стенами крепости началась кровавая рубка. Виртовские солдаты рыскали по Гринхому, выискивая ландсьерских воинов. Большинство из них, не смотря на близость вражеского войска рюглендцев, похоже не были готовы к такому неожиданному нападению, а потому не могли организовать достойного сопротивления, будучи в крепости чуть ли не в исподнем. Даже некоторые бойцы Дома, не смотря на окрики своей госпожи, поражённые вторжением, начинали биться с наёмниками, добавляя кровавых ручейков в резню Ландсьеров. Прихвостней Элиоса кололи, рубили, резали, им проламывали головы, вспарывали животы, выкалывали глаза и вешали уже мёртвые тела. На это всё, разъярённым наёмникам понадобилась всего четверть часа и под поражённые взгляды стражей Дома, они вывалили все трупы на улицу.
Однако не все ландсьерские псы погибли в столь короткий срок. На крепостной площади появился одинокий воин в сопровождении маленького мальчика. Он держал пацанёнка, вцепившись грубой латной пятернёй в его отросшие льняные волосы и прижимал к шее длинный искривлённый кинжал. Клинок взрезал кожу на шее мальчика, который уже даже не плакал от страха, а просто стоял в оцепенении, опасаясь пошевелится, в прострации глядя куда-то вглубь себя. Этим псом был начальник оставленного гарнизона и на боку его сюрко расплывалось кровавое красное пятно.
Вирт закусил губу. Он резко понял, что за желанием мести забыл о предосторожности. Судя по всхлипу Фионы, стало понятно, что этот пацанёнок является её отпрыском. Ситуация складывалась хреновой. Максимально хреновой. Если этот мальчик погибнет, то ни о каком вхождении этого Дома в состав Лиги не может быть и речи.
- Бросьте оружие и отройте ворота, а иначе я этого паренька на мясо пущу! – заорал бывший начальник гарнизона.
О переговорах думать не стоит. На стенах никого из воинов Дома не было, а Вирта и головореза разделяло двадцать метров. Анселм не успеет сделать и шага, как голова паренька отделиться от туловища. Этого точно никому здесь не надо и наёмник бросил в снег свой меч.
- Выпустите его! – Рявкнул Вирт и все безотлагательно послушались старого дворянина.
Головорез, медленно, постоянно вертя своей лысой головой, вышел за ворота Гринхома, морщась при этом от раны в животе. Он продолжал держать мальчишку за волосы и в глазах отпрыска Фионы стал читаться неприкрытый ужас. Головорез стал приближаться к парочке оставленных за воротами коней и опасность для жизни мальчика с каждой секундой только увеличивалась.
Анселм стал медленно сокращать дистанцию, пользуясь рассеянным вниманием раненного противника. Делал он это медленно, широко расставив руки, всем своим видом указывая на свою безоружность. Вирт пытался поймать взгляд парня, понимая, что будет всего один шанс и действовать нужно с хирургической точностью. Наконец ему удалось заметить искру осознания в глазах парня. Он смотрел на Вирта с надеждой, и безземельный дворянин всеми силами пытался одним взглядом объяснить план. Анселм был совсем не уверен, что парень понял, хоть в его взгляде и читалась теперь небольшая уверенность. Мальчишка своей головой достигал пупка ландсьерского офицера и вырваться в одиночку у него точно не получится.
Наконец, сократив дистанцию до полутора десятков шагов, когда пленитель почти уткнулся своей спиной в коня, Вирт решил действовать. Он резко и утвердительно кивнул мальцу, внимательно следящему за движениями наёмника. Вирт быстро сунул руку за пазуху и короткий нож скользнул в его ладони. Малец всё-таки оказался смышлёным и с размаху ткнул локтем прямо в рану головореза. Он дёрнулся всего на мгновение, но Вирту этого хватило, чтобы хлёстким движением метнуть нож. Клинок, сделав два оборота, вонзился прямо в переносицу головореза, дойдя остриём до самого мозга. Он упал замертво прямо под копыта коня. Испуганный визг матери напугал жеребца и тот поднялся на задние ноги, после чего обрушил передние копыта на череп уже мёртвого человека, с влажным хрустом раздробляя его на осколки.
Вирт опёрся руками на колени и тяжело выдохнул, наблюдая за тем, как ребёнок, размазывая по лицу слёзы и сопли, побежал к матери. Этот бросок оказался очень тяжёлым и после этой короткой схватки хотелось отдохнуть. Вирт присел у стены и приложил горсть снега ко лбу.
- Вы могли убить моего сына, сир. – утерев слёзы, сказала Фиона, - Но вы спасли его и спасибо вам за это!
Женщина поклонилась в пояс, а Анселм просто отмахнулся, - Вирты вертлявые, так что я бы не промахнулся. Надеюсь, теперь мы с вами подружимся. – Анселм стянул с пояса свою фляжку и с удовольствием прильнул к горлышку.
***
Фиона согласилась на наши условия, но оставалась в крепости до того момента, пока с севера не подойдут запрошенные заранее у Лиги войска. С каждым днём становилось всё холоднее, и я отправил большую часть наёмников обратно в Безал, оставив при себе единственную сотню, которой с лихвой хватит для защиты Гринхома. Мне крайне хотелось отправиться с бойцами в город, но стоило следить за Фионой.
К тому же, пока я жил в крепости, получилось собрать приличное количество слухов, которые вместе со своими караванами, несли проходящие через границу торговцы и вести оказались интересными. Появлялась информация о том, что одновременно близь Акреона и на севере Ларингии стали образовываться стихийные крестьянские восстания. Говорилось, что они недовольные длительными повышенными военными налогами, которые взымали противоборствующие братья. Повстанцы стали постепенно самообразовываться в крестьянские армии. Они не искали прямого столкновения с отправленными против них карательными отрядами, но с удовольствием грабили дворянские усадьбы, выметая оттуда подчистую все вещи, которые можно было продать хотя бы за минимальные деньги. Восставших с каждым днём становилось только больше, даже не смотря на наступившие холода. Доходило до того, что крестьянские повстанческие отряды действовали по принципу «Ударил, Ограбил, Убежал». Такие крестьянские отряды, скрываясь в лесах, болтах и горах, оттягивали внимание местных феодалов и сильно усложняли поставки в действующую армию Кловиса.
Вырастут ли такие крестьянские бунты в нечто большее? На такой вопрос мне было сложно ответить. Родной мне мир знал сотни таких разрозненных выступлений крестьянства, не переходящий в полноценные войны и приносящих хоть каких-то изменений в геополитическую ситуацию. Царство Российское в расчёт можно не брать, ведь в большинстве восстаний немалую роль сыграло особенное для мира военное сословие казаков, подобия которых в Ларингии не существовала. Какие ещё есть варианты развития событий, исключая быстрого утопления восстания в крови? Лично я видел всего две вариации: а-ля восстание башмачников во Франции или же война гуситов. Оба варианта меня более чем устраивали, а потому я с удовольствием наблюдал за развитием событий.
В один момент я задумался над тем, а не стоит ли мне ввязаться в это восстание? Конечно, так или иначе борьба Лиги и Ларингии точно продолжится, но можно ведь участвовать не напрямую. Если торговцы не преувеличивают масштабы и количество повстанческих отрядов, то их разрозненные силы могут дойти до пары-тройки тысяч человек. Хватит ли этого для войны в раздробленном королевстве? С натяжкой может и хватить, но у такой армии будет серьёзная проблема – отсутствие опытного и грамотного командования. Откуда такому командованию вообще взяться? У гуситов одним из таких командиров стал известнейший полководец Ян Жижка. Кем же он был? До сих пор достоверно это неизвестно, но по наиболее логичной теории он наверняка являлся рыцарем-грабителем. Да-да, существовали и такие весёлые голубокровые ребята, нашедшие свой заработок в грабеже более удачливых дворян и проходящих торговых караванов. Так что, учитывая ускоряющийся процесс малоземелья дворян, появление такого командира будет вполне себе возможно. Но стоит ли просто ждать этого? Нет ли у меня одного умелого воина, являющегося бедным дворянина, яростно ненавидящего нынешнюю династию Ларингии…?
Глава 9. Зелёный вождь
Я ехал по дороге в окружении своих воинов, искренне «наслаждаясь» хлюпающим звуком проникающих в грязь копыт коней, укутываясь в шерстяной плащ, пытаясь скрыться от промозглого весеннего ветра, от всей души проклиная нависшие свинцовые облака, скрывшие от нашего взора солнце сплошной пеленой. В дороге мы были уже почти две недели и за всё это время заночевать в нормальной кровати удалось всего три раза. В остальные же дни приходилось выискивать хоть немного чистые участки земли, где мы и ночевали в шатрах, насквозь продуваемыми всеми ветрами. Благо, нас была всего дюжина, хоть и ноша оказывалась приличной, а потому удавалось быстро и относительно быстро передвигаться. Тем не менее, пересечь границу с Ларингией было легче двенадцати всадникам при двух повозках, чем целой армии, хоть и приходилось скрываться даже при ощущении приближения разъездов ларингийцев.
Северные земли Ларингии за прошедшую зиму стали казаться обезлюдившими. Не было на дорогах случайных попутчиков и торговцах, деревни больше не шумели, а редкие жители сразу же прятались, успев только заметить приближающийся отряд. Даже леса будто бы замолкли и не слышалось пения возвращающихся с юга птиц, шебуршания бегающих по веткам белок и сопения просыпающихся косолапых хозяев лесов. Покупка провианта и фуража становилась испытанием и бойцам было приказано экономить имеющуюся у нас пищу, а потому иногда приходилось останавливаться в лесах, чтобы пополнить запасы пищи дичью.
Зачем же я со столь незначительными силами продвинулся вглубь Ларингии, на добрые две сотни километров? Причиной этому путешествию стал один из торговцев, который принёс весть в Безал, гласящую о том, что он знает, как найти одну из самых многочисленных группировок повстанцев, скрывшихся на севере королевства. Да, за зиму и даже начало весны крестьянское восстание так и не было подавленно, не смотря на все решения Элиоса. Первые недели он быстро разгонял формирующиеся группки крестьян-грабителей и, казалось, всегда был на шаг впереди любых повстанцев. В один момент мне даже стало казаться, что восставшие ничего не добьются, но к концу зимы Элиос отбыл обратно в ставку Кловиса, оставив заниматься севером королевства своего сына Обена и в этот момент всё опять пошло по не самому хорошему сценарию для Ландсьеров. Хоть Элиос, похоже, смог выкрутиться и с титула маршала его так и не сняли, сын его совсем не справлялся с задачей уничтожения повстанцев, вновь позволив им наносить поражения своим отрядам. Да, были они, по большей части, весьма локального характера, но они всё равно вселяли в сердца восставших неилюзорное ощущение возможности победить.
Именно из-за безалаберности Обена мне удалось уговорит Альбара на одну рискованную операцию. Он выделил нам из казны дополнительные средства в размере пары тысяч золотых монет, пеналами аккуратно уложенные сейчас в сундуках. Все эти деньги нужны были исключительно для поддержки крестьянского восстания. Конечно, лучше было бы переправить к ним эквивалентное количество мечей, копий или топоров, но организовать такие поставки куда как сложнее.
К концу тринадцатого дня мы устроились в небольшой низине. Последние пару дней солнце стало понемногу прогревать землю и можно было не копошиться в грязи, устроившись с относительным комфортом. На улице от силы было градусов пять от силы, и мы собрались вокруг костра, закутываясь в свои плащи. Над костром был подвешен котелок, в котором аппетитно булькала похлёбка, распространяя гастрономические флюиды, терзающие пустой желудок. Я смотрел на огонь и от нечего делать затачивал колышек, наслаждаясь непривычной природной тишиной.
- Вадим, ты уверен, что мы найдём этих повстанцев там? Уже больше месяца прошло всё-таки с момента, когда тот торгаш видел повстанцев.
Я посмотрел на Вирта. Непонятно, где он находил алкоголь, но сейчас в его руках вновь была глиняная бутылка с забродившим ягодным составляющим внутри. Именно на его плечи я запланировал возложить полководческие функции ларингийского крестьянского восстания. У меня были планы превратить такие разношёрстые группки грабителей и мародёров в полноценную революцию. Правда, для этого нам не хватало нескольких довольно важных факторов, включая отсутствующее классовое самосознание ларингийцев. В королевстве ситуация складывалась ничуть не лучше, чем в Рюгленде и люди делили себя по принадлежности к графствам.
- Анселм, ты если не хочешь на свой пост, то давай лучше прямо сейчас повернём назад. У нас не так много времени, чтобы мотаться просто так.
- И упустить возможность пустить кровь Ландсьерам?! Ты смеёшься, командир?! – ухмыльнулся старый дворянин, - К тому же, я там не навсегда, но уверен ли ты в том, что они не успели сняться с лагеря и уйти куда-то?
- Ты представляешь себе, что такое увести с одного лагеря несколько сотен человек? Тут следов должно быть столько, что даже слепой отследит. Так что даже думать об этом не стоит.
Я потянулся к котлу и помешал булькающее варево длинной деревянной ложкой. Один из наших бойцов, не смотря на своё высокое происхождение, отлично разбирался в местных ларингийских травах, отчего жирная свинина, варящаяся до того с пшеном, теперь заиграла новыми запахами, будоражившими желудок. Попробовав вкуснейший бульон, я довольно промычал, но тут же напрягся.
На грани слуха мелькнуло какое-то шуршание. Учитывая, что мы расположились всего в нескольких сотнях метров от склонов гор, где спрятались повстанцы, то гадать об источнике звука не стоило.
- К оружию! – заорал я, одним движением вынимая из ножен свою саблю.
Бойцы, до того разомлевшие от тепла костра и желающие только еды, мгновенно подорвались, обнажая своё оружие. В несколько мгновений моя дюжина собралась вокруг двух повозок, готовая к кровавому сражению.
Поняв, что засада не вышла, из невысокого подгорного леса вывалилось три десятка разношёрстных мужиков. Их оружие, что характерно для повстанцев, по большей части было переделано из крестьянского инструмента и только у пары засадников были корявые мечи. С доспехами у них было намного лучше и большинство имели толстые стёганные куртки, а некоторые и вовсе поверх них носили короткие кольчужки.
- Эй, дворянское отродье, бросайте оружие, выворачивайте сумки и, может быть, мы не вздёрнем вас на ближайшем дереве!
Мужики грохнули заливистым хохотом, и я стал просчитывать свои дальнейшие шаги. При своём практически трёхкратном численном преимуществе, они не смогут одержать победу, как бы они не хотели. Но послушают ли они меня, если я скажу, что мы для них не враги? Далеко не факт,
но попробовать всё же стоит.
- Кто тебе сказал, что мы враги? Да-да, не смотри так на меня. Думаю, что вашему предводителю будет интересно услышать моё предложение.
- Конечно, господин, мы обязательно проведём вас в наш дом! – крестьянин склонился в поклоне, но потом резко распрямился с плотоядной улыбкой, - Но только в кандалах!
Повстанцы с криком бросились в атаку, пытаясь одним ударом сокрушить небольшой строй наёмников. Однако же мои воины не лыком шиты и сразу же пустили кровь нападающих. Я самолично зарубил одного из повстанцев, расчертив его грудь двумя мощными ударами. По итогу, не смотря на ярость, крестьяне отступили, потеряв за одну атаку десятую часть своего отряда мёртвыми. Такие потери заставили их стать осторожнее и тут же отпрянуть от круга наёмников.
- Остановитесь, идиоты, я говорю, что вам не враг! – крикнул я в окружившую нас толпу.
Один из повстанцев, отличающийся, похоже, высоки желанием драться, рванулся вперёд. Он постарался ударить копьём меня в голову, но я перехватил его оружие за древко, тут же потянув его на себя. Крестьянин не отпустил его и повалился в мою сторону, но тяжёлый удар кулаком с зажатой в нём саблей, мгновенно повалил его на землю, выбив из рта несколько корявых зубов. Я тут же схватил его за ворот стёганной куртки и поставил на ноги, прислонив клинок к шее мужика.
- Не будь я вам другом, то оставил бы за нападение на дворянина этого блаженного в живых?! – вновь рявкнул я, сильнее вжимая клинок в шею оглушённого повстанца.
Крестьяне зашептались и внутренне я выдохнул. Самый тяжёлый этап переговоров был закончен, ведь наконец был налажен контакт. Раз эти мужики потеряли запал, то большой шанс того, что получится выйти из ситуации без дополнительных жертв.
- Меня зовут Вадим. Я командир наёмничьей армии «Кабанья Голова». Требую встречи с вашим главарём. У меня есть к нему хорошее предложение.
После того как я представился, то шептание стало гораздо отчётливее и мне удалось выловить отдельные фразы: «Это он?», «Тот самый?», «Я о нём слышал…». Наконец перешёптывание закончилось, и один рослый повстанец опустил свой крестьянский цеп, опёршись на его длинную рукоять.
- Слышишь, Веньен, я об этом Вадиме многое слышал. Он сначала, вроде, за короля нашего был, а зимою с Ландсьером сражался где-то у речных и говорят, что победил. У меня шурин на севере живёт и говорит, что Вадим этот даже крестьян не грабит. Может он и вправду чего интересного нашему расскажет?
Веньен, бывший, видимо, предводителем отряда, задумался. Сдвинув свой шлем набок, он почесал короткостриженый висок, опустив оружие. В этот момент, заметив действия своего командира, совсем перестали представлять из себя боевое соединение, перейдя из режима битвы в режим диалога.
- Да, Веньен, у меня у тётки двоюродный брат у Корбинбурга живёт. В армии наёмничьей несколько сотен мечей и даже какие-то гром палки есть, которые с одного выстрела тура от головы до хвоста насквозь пробивают. Может он нам поможет тогда?
- Чёрт с вами! – в сердцах махнул рукой Виньен, - Пошлите к Лысому.
- Грузите своих в телеги. Их надо будет похоронить по-человечески.
Крестьяне быстро водрузили своих павших товарищей на телеги и наш общий отряд двинулся в сторону гор. Эта система возвышенностей хоть и не была столь высокой, но отлично могла скрыть целые армии в своих недрах. Самая «великая» вершина возвышалась над землёй примерно на полторы сотни метром.
Крестьяне молча вели нас по одним только известным им тропам, да столь заковыристыми, что приходилось иной раз по десятку человек выталкивать застревающие телеги. И всё же, примерно через три с лишним часа мы стали подбираться к логову повстанцев. Как я это определил? На склонах стали появляться тёмные фигурки людей с дальнобойным оружием. Их было не столь много, но на узких горных тропах даже небольшие контингенты стрелков могли остановить наступающие силы врага, которым укрыться было практически негде. Да даже дешманские пращи, заряжаемые тут и там валяющимися камнями, дадут прикурить латным пехотинцам и конникам, если бить плотными залпами. За это можно было отдать должное крестьянскому воинству, что они хотя бы попытались организовать хоть какую-то оборону собственных владений.
По итогу нас привели в какую-то низину, где располагались десятки палаток, шатров, множество выкопанных в здешнем мягком грунте землянок и даже сложенные из округлого камня дома. Лагерь был большим и наверняка здесь проживало не менее нескольких сотен воинов, хотя это число сильно отличалось от рассказанного мне. Не смотря на ночь, наше пришествие встретило несколько сотен заинтересованных глаз. По итогу мы остановились прямо с телегами у большого каменного дома с крепкой деревянной дверью. Веньен опасливо оглянулся и подошёл к двери, несколько раз аккуратно стукнув по двери.
Минута ожидания и дверь раскрылась. Изнутри дома вышел мужчина, держащий в руках зажжённую масляную лампу. Своему прозвищу он подходил отлично и от его гладко выбритой головы отражались абсолютно все источники света. Он обвёл своих подчинённых недовольным взглядом заспанных глаз и остановился на мне. Его вытянутая физиономия отражала союз удивления и крайней степени недовольства. Человек в латном обмундировании разительно отличался от окружающих повстанцев, снаряженных кто на что горазд.
- Ты кто такой будешь? – кивнув, спросил Лысый, - Чёт таких богачей среди своих оболтусов я не видел.
- Вадимом меня звать. Командир «Кабаньей Армии». Нахожусь на службе безальского Дома. Ты командир повстанцев?
Лысый окинул меня взглядом с ног до головы, пожевал мясистые губы и кивнул, - Допустим, что я. Рассказывай зачем пожаловал.
- Может в дом перейдём, а то я подмёрз немного. К тому же, зяблики твои нам отужинать помешали, так что неплохо было бы и еды выдать. Найдётся?
- Сообразим. – ещё раз кивнул Лысый, - Заходи.
Вместе с Виртом мы вошли в жилище крестьянского предводителя. Было оно небольшим и достаточно тёмным, но очаг придавал для него достаточно уюта, чтобы уставшие от перехода путники сразу же расслабились.
- Давай рассказывай зачем пришёл ко мне. Думаю, далеко не для того, чтобы передать тёплый рюглендский привет.
- Это правда. Мы приехали с подарком и предложением о сотрудничестве. Людей у тебя прилично, но успехов не так уж и много. Если хочешь остаться простым грязным грабителем, забившимся в горы, то мы уйдём с завтрашним днём, а если желаешь суровой мести грабителем трудового крестьянского народа, то предлагаю тебе помощь.
- И какую же?
- Предлагаю тебе сделать из твоих бандитов полноценную армию и научится нормально воевать. А то ты своими тычками ларингийцам ничего не сделаешь путного.
- И с чего я должен тебе верить? Вдруг ты шпион королевский и чьим-то именем прикрываешься, али другой какой хрен?
- Ничего другого, кроме своего честного слова я тебе предоставить не могу, но то, что твои оболтусы мало пригодны для войны – это я тебе скажу точно. Их три десятка было и даже нахрапом нас взять не смогли.
- Хватит тебе, Рэба, ломаться словно девка в первый раз на сеновале. И не пытайся мне говорить, что не приметил его саблю. – улыбнулся Вирт, закидывая в рот горсть сушёных ягод.
- Не думал я, Анселм, что ты до командирских постов дорастёшь. Признаюсь, удивлён.
- Ты тоже выше своей сверкающей башки прыгнул, Рэба. Мог бы я подумать, что этот лысый мужичок станет проблемой для целого королевства.
В этот момент я опешил. Почему-то я никак не ожидал, что этот любитель бутылок и резни Ландсьеров знает вождя крестьянского восстания. А знают они друг друга неплохо, раз общаются по имени.
- Вирт, горячая твоя голова, ты почему не сказал, что знаешь к кому, мы идём?!
- Не ругайся, командир. Клянусь Предками, что не знал!
- Короче, ночью вы меня не для праздных бесед разбудили. Давай к делу, Вадим. Какую помощь ты предлагаешь?
- Помимо денег предлагаю тебе создать нормальное войско. Просто, если ты доживёшь до момента, когда Кловис на свою голову водрузит корону Ларингии, то он войско на север двинет и тебя как мышь в эти горы загонят, а там либо свои продадут, либо размажут по итогу по скалистым стеночкам. Понимаю, что в горах воевать уметь надо, но у него тупо ресурсов больше и в случае чего мясом задавят. Так что действовать надо уже сейчас, ведь силы у тебя есть.
- И на кой ляд ты мне золото приволок? Куда мне его здесь девать?! Мне еда и оружие нужно нормальное, а не ваши эти железки!
- А ты наперёд думай, Рэба. Вот ты как вообще планируешь дальше воевать? – спросил я, уставившись на поблёскивающую от света лысину.
Рыба всерьёз задумался, смотря на грубый столик под своими локтями. Внутренне я вздохнул так тяжело, будто бы был атлантом и сбросил со своих плеч всю тяжесть небес. Похоже, что, восстание было одномоментным без какого-либо планирования дальнейших действий. С точки зрения стратегии это была ошибка и ошибка огромная, можно сказать, что даже недопустимая. Хотя, чему тут мне удивляться? Это же средневековье, да и раз восстание спонтанное, то ожидать нормальной организации совсем не стоит. К тому же, даже в Новое Время восстания начинались зачастую только со смутным представлением о дальнейшей войне.
- Ладно, Рэба. – почесал отросшую бороду я, непривычную для местных обитателей, - Ты мне скажи, кто для тебя такой король, ну или любой из претендентов на это величественное звание?
Вопрос мною заданный был одним из основополагающих для дальнейшего планирования наших общих действий. Здесь, насколько я понял за прошедшее время, не были такими помазанниками божьими, как-то было в моём мире. Единственным подобным святым был тантопа, пост которого и по сей день занимал Таций. Так что, вполне себе может быть, что восстание может пойти и против короля, что было мне ой как на руку.
- Да кто они могут быть? Не больше, чем гнус, заявивший, что они, дескать, голубокровые и земли теперь их все! А нам, крестьянам, что делать предлагают?! Трудитесь, крестьяне, а нам положенную неизвестно кем часть платите. Иначе же на дыбу или конями разорвут!
Вот это новость! Прямо-таки целый куш! Оказалось, что этот усталый безволосый мужчина был представителем этакого средневекового социализма. Может даже быть, что образцовый таборит. Те, правда, к дворянам относились не плохо, но и с этим можно будет как-то разобраться. Всё-таки, в моём отряде, окромя меня любимого, все поголовно были малоземельными дворянами, что могло привести к конфликту. Ну да ладно, как ни будь с этим можно разобраться.
А может быть мне стать этаким Ленином сей реальности? Написать манифест ларингийской крестьянской партии, провозгласить победу зелёных идеалов, да раскулачивание дворянских родов с последующие экспроприацией всего имущества! Хотя, в качестве командира наёмничьей армии мне было куда как приятнее. Тем более, что в крестьянской шкуре мне побывать ещё не удалось и скорее всего не удастся. Как никак врагов за недолгое пребывание в этом мире нажить успел с пригорком. Но вот о манифесте подумать нужно и подумать крепко. В отрочестве прочитать «Капитал» мне удалось и до сих кое-что помнил, а потому с поправками на средневековые идеалы придумать мне что-то да удастся.
- Значит тебе, Рэба, с нами по пути. Создашь при нашей помощи Великую Крестьянскую Республику Ларингия. Будут тебе и общинные земли, и отсутствие дворянских надзирателей, а может даже демократические выборы главы государства. – ухмыльнулся я, от вывернутой в голове мысли.
- Какие демонские выборы?! – разозлился Лысый, отчего глаза его, до того спрятавшие под надбровными дугами, чуть не вывалились из орбит.
- Не демонские, а демократические. Если коротко, то простые крестьяне и ремесленники, или выбранные им люди, будут путём равноправного голосования выбирать главу Республики. К тому же, законы будет на землю распространять и издавать такой же выбранный совет, а налоги меньшими и армия сугубо добровольное дело. Как тебе, идея, Рэба? Стоит овчинка выделки?
Последнюю мою фразу, он, похоже не понял, но остальное заставило Лысого в очередной раз задуматься и сильнее прежнего. Ну ничего, мои идеи должны быть приятными для озлобленного произволом дворян крестьянского уха. Однако же в его полуприкрытых глазах читался интерес и, возможно, мне удастся покорчить из себя пропагандиста. Кто бы что не говорил, а народ любит громкие популистические лозунги, особенно если эти самые слова подкреплены делом.
- Говорить ты умеешь, Вадим, и люди мои победы твои знают, но что ты хочешь взамен? В жизни не поверю, чтобы Дома Рюгленда даже пальцем пошевелили по доброте душевной.
- Мы воюем с короной Ларингии за нашу независимость, так что нам с вами по пути. На земли Ларингии мы не претендуем и это не просто слова в воздух, а заявление от лица всей Северной Лиги. Ну так что, ты согласен? – я протянул ему раскрытую ладонь.
- По рукам. Пока что.
Глава 10. Зелёная армия
Я сидел в шатре, склонившись над раскладным столиком и в третий раз переписывал уже успевший надоесть манифест, пока мои офицеры ускоренно тренировали войско Лысого Рэбы. Писать я начал не с бухты барахты, а после длительных бесед с Рэбой, в ходе которых мне удалось выяснить вообще всё, что могло мне помочь в создании полноценной идеологии этого сброда. К счастью, знания истории помогли и в этом. Конечно, моих знаний в социологии и политологии было недостаточно, и какой-то нормальный политик меня спокойно раскатал, но, поскольку таковых не было, то моя идея имела право не жизнь.
Наконец, поставив несколько клякс на листе, труд нескольких дней был мною закончен, и я выбрался из шатра на свежий воздух. Пред тем как идти на импровизированную площадь, я посмотрел на занимающихся бойцов. В короткое время сделать полноценное войско было невозможно, но стрелки криво-косо научились бить залпами, а простая пехота больше не толпилась, представляя из себя хоть какой-то строй, ощетинившийся различными ковырялками, немалая часть которых раньше была предметами крестьянского сельского быта. Против Ландсьеров такое войско бы я не повёл, но сейчас готовились не для этого. Из планов у меня было двинуть войско на запад от гор. Там, в сотнях трёх километров от горной системы, начиналась береговая линия и, соответственно, морские портовые города. Вот эти-то города нам и нужны. Конечно, год назад там прошёлся со своим мёртвым воинством некромант, но сейчас в этих землях люди вернули свою власть и, что главное, поля, до того заброшенные, долго пустыми не оставались. Зачем же для моей задумки порты? Ну, тут для Лиги есть два весьма весомых преимущества: во-первых, в безопасные порты куда как легче высаживаться, а во-вторых, чем меньше у Кловиса портов, тем меньше у него доход от торговли, а как известно – войну выигрывает экономику. К тому же, для Рэба порты тоже нужны, ведь при наличии нормального приморского города, к нему может поступать наёмники из других прибережных городов.
Размышлять долго не хотелось – башка после продумывания манифеста гудела как церковный колокол после удара. Приятного было мало, да и при таком состоянии толкать речи идея глупая, но лозунгами у меня может получится разогнать желание повстанцев воевать. Прихватив молоток из рядом стоящего ящика и сунув в сумку единственный длинный гвоздь, пошёл к «площади» лагеря, где был собрана самодельная дыба, а по совместительству место общего сбора и одного из любимых развлечений человечества – казни.
Мою бредущую фигуру заметили многие, и до того занятые кто чем горазд повстанцы повставали со своих мест и, медленно, словно по безмолвной команде, стали стягиваться к центру лагеря. Похоже, каждый, ну или почти, понимал, что просто так в одиночку и со свёртком по лагерю я передвигаться не буду, а значит, что можно и уши «погреть».
Оказавшись возле висельницы, я окинул взором собравшуюся вокруг меня толпу и втянул в лёгкие воздух. Надо было начинать и я развернул свёрток, открыв взору толпы выведенные по листу строки. Абсолютно большинство зрителей грамотными не были и скорее всего даже не накарябают на листе своё имя. Конечно, мне, привыкшему к различным автоматическим ручкам, которые подобрать можно любому, самому вредному человеку, писать гусиным пером было совсем не удобно и на бумаге расплылось несколько клякс, но даже так моя аккуратность была на уровне.
- Друзья, товарищи! Все вы меня знаете и разделяете мою ненависть к ларингийскому королю! Он, бахвалясь своей честью и голубой кровью, заявлял о своей крепкой дружбе со мною, но предательски обманул, когда я своей кровью и выполнил порученное им задание. Обманул, как и вас! Он обещает вам защиту, но только сдирает с вас три шкуры, а когда к вам приходит нужда, то никто не придёт вам на помощь, когда она так нужна! И что же тогда?! Разве мы должны безропотно подчиняться грабителю?! Да, именно грабителю, а не какому-то там монарху! Мы имеем право на защиту собственных земель и своего имущества! Мы имеем право биться за себя!
Я замолчал, переводя дух и смотря на реакцию своего электората. До нормального оратора мне было далеко, но непривыкшие к телевизионным популистам всевозможного толка уши крестьян восприняли мои натужные речи с превеликим удовольствием. Тут же послышались одобряющие крики, аплодисменты и свист.
Вся дальнейшая моя речь была простым перечислением всей позиций манифеста, слушать которые мне было бы скучно, но фразы мои разили прямо в трудовые сердца. Если коротко, то манифест «Зелёной Армии» предлагал чуть ли не социалистическую общинную утопию. Помимо фактического уничтожения государства как такового и пришедшего на его место союза коммун, предстояло ещё и отнять принадлежащие церкви земли. Такое решение уже было отдано с моей горячей головы и поддержано советом командиров новоиспечённой Зелёной Армии. Честно говоря, предложение было скорее околошуточным и я вообще не представлял как эти земли отбирать. В моём мире только европейские епископаты имели при себе полноценные армии, а вот здесь… Здесь церковь была фактическим государством внутри государства, да с силой похлеще, чем аналогичная у Ватикана в его самые светлые годы. Тут если на какой монастырь напасть, то потом зубы собирать придётся по всей стране.
Однако же, после перечисления всех этих аспектов, возвращался я в свой шатёр без излишней радости. Почему так? Проблема заключалась в одном хмуром и лысом мужчине, с прозвищем, согласном его внешности. Сейчас мы, вроде как, и были союзниками, но что будет потом, когда половина отряда и моя важная персона отбудет из пристанища Лысого? Хрен его знает, что дальше будет, но стало ясно то, что уже сейчас началась, так сказать, гонка за электорат. Если Рэба сейчас был человеком, который вёл движение чуть ли не с самого начала и от того имел некую «соломенную подстилку» в виде авторитета у повстанцев. Однако же, особых успехов за всё это время движение достичь так и не смогло, а в последнее время вовсе побед не имело, неся одни только поражения от Ландсьеров, если речь шла не о быстрых грабительских наскоках. Сейчас движение просто представляло грабительские группы, хоть и имеющие на этом поприще успехи. Моё же появление сильно пошатнуло его позиции. Так или иначе, я был не просто хреном с какой-то случайной горы, а вполне себе овеянным победами командиром, успевшим схватиться не только с их прямыми врагами, а ещё и с полумифическими тварями.
После рассуждений вставал прямой и сложный вопрос: что делать с Лысым Рэбой? Моё сознание хоть и адаптировалось под жёсткие средневековые нормы, но убивать без серьёзной причины мне вовсе не хотелось. Однако же, ожидать первого шага от Лысого не хотелось. Вирт, как единственный знакомый с ним, характеризовал Рэбу, как человека излишне хмурого и жесткого, способного на резкие и неожиданные шаги для собственной безопасности. Однако же, как отмечал Вирт, не готового на пост полноправного командира. Вот и выходило, что необходимо аккуратно смещать Рэбу с его поста, а на его место поставить либо самого Анселма, либо кого-то, кто будет слушать моего ставленника. Не то чтобы я хотел иметь под своим командованием малообученную армию. Мою-то армию практически полностью снабжал безальский владыка, а вот этих ставить либо на самосодержание, либо же самому как-то пытаться снабжать. Однако же иметь союзные силы при грамотном командире будет неплохо, но сначала этим силам надо дать хороший такой старт.
Начало формирование этого «старта» было назначено через две недели от провозглашения нашего манифеста. Дальше тянуть было просто нельзя, ведь у нас не было абсолютно никакой информации о действия Кловиса, а потому приходилось опасаться. Я бы выступил и раньше, если бы боеспособность Зелёной Армии была куда как выше, но приходилось работать с тем, что имеется.
Из гор выдвинулось восемь сотен человек, сгребя практически все съестные запасы, которыми располагали бойцы Лысого. Откуда взялись целых восемьсот, хоть и слабо подготовленных, но человек? Как оказалось, Рэба или кто-то из его подчинённых мозгами работать сумел и в горах находились несколько дополнительных лагерей поменьше. За такой шаг я даже отвесил мысленный поклон этому умному человеку. Тем не менее, впереди нас ждали без малого триста километров, отнюдь не добрых земель, которые нужно не просто пройти с боями, но и собрать как можно больше людей и провианта.
Первую сотню километров мы отмахали достаточно быстро, как для средневековой армии, по пути просто аннигилируя все дворянские хозяйства без исключения. Меня сильно удивляло с какой ненавистью и предприимчивостью разъярённые крестьяне опустошали дворянские домовладения. Казнь же высшего класса и вовсе превратилось в полноправное искусство. За такое короткое время я не видел такого сосредоточения заплечных дел мастеров. Если судьба жён и дочерей голубокровых понятна, то вот отцов семейств распинали, вешали, казнили путём отрубания конечностей, разрывали лошадьми, катили за телегой лицом по земле и всё остальное, что только могло прийти воспалённому воображению повстанцев. Я старательно пытался насаживать на дисциплину в рядах «зелёных», но получилось это со скрипом, а потому инциденты такого варварского грабежа случались с печальным постоянством.
И всё же такой мародёрский рай продолжаться долго не мог. Некоторые представители высшего из сословий, стали заранее отступать из своих поместий и на наших флангах стали появляться кавалерийские разъезды по десятку, а то и больше человек. Стало складываться явственное ощущение того, что нас заводят в засаду и из-за этого наш «Бег к морю» закончится сильно раньше. Причем загоняли грамотно – будто бы кабана. Дворянские отряды отгоняли наших фуражиров, оставляя один единственный путь на небольшой укреплённый Редхолм.
Решено было остановится. В двухдневных переходах от города я приказал остановиться. Дворяне двигались очень уверенно и поведи я бойцов дальше, то мы бы просто упёрлись в его стены, а там уже и до окружения не далеко. Если нас перебьют, то, можно сказать, ни о каком дальнейшем восстании можно и не думать. Нужно было что-то придумать и придумывать срочно.
Уйти с обозом с этой забойной тропы у нас не получится точно. Однако же, если оставлять обоз, то наши запасы пищи сократятся практически в три раза, а уже это значит, что придётся ещё с большим усердием выискивать любые крохи провианта. Хотя, такая проблема ещё решаема, а вот армия дворян куда как страшнее.
Я бы развернул карту, да вот не было её и пришлось мне ориентироваться на рассказы крестьян, которые происходили из близлежащий земель, нанося полученную информацию на пожелтевший лист, чтобы хоть как-то визуализировать ту для себя. Выходила ситуация интересная и в голове даже созрел план. Оказалось, что в нескольких километрах отсюда имеется путь, который проведёт нас на берег относительно небольшого озера с трудновыговариваемым названием, которое произносить я бросил на третьем слоге. Путь, ведущий туда, узок до невозможности и если туда кто-то и пройдёт, то только телега, да человек рядом с ней. В таком случае мы растянемся на несколько километров, но вместе с тем, лес, стеною закрывающий тропу, может нас защитить от нападок во фланги. Однако же остаётся две, а скорее даже три проблемы. Первые две проблемы представляют вход и выход тропы, а третья это то, что находится перед ними. Если на нас там устроят засаду и ударят с двух сторон, то сразу войско охватит паника и нас просто изничтожат. Но что тогда остаётся?
Ответ я не нашёл и решил пользоваться единственным возможным вариантом, который не приведёт к моей гарантированной смерти. Таким вариантом стала тропа, до которой от нынешнего места была четверть дневного перехода, а значит мы успеем не только войти туда, но ещё и выйти на противоположном конце. Однако, нестись туда стремя голову я не спешил, отправив вперёд по лесу самых быстрых скороходов из всей Зелёной Армии. Сам же стал с каменным лицом делать вид, будто бы проверяю снаряжение бойцов, поправляю строй и сбрую у коней. Если за нами следят, а пару зорких глаз дворяне точно отправили следить за нашим передвижением.
Проведя в проверках примерно с полчаса, я отдал команду продолжить движение. У разведчиков была большая фора и в моём сердце теплилась надежда на то, что враг мой не догадается заранее о манёвре.
И всё же, удалось нам уйти, похоже, совсем незаметно. Солнце в этот момент угрожающе склонялось над кронами невысоких деревьев. Это нам было даже на руку, ведь мало кто будет начинать драку в ночи. Хотя, даже такой ночной расклад тоже был бы не плох. Если кто-то попрёт ночью тяжёлым кавалерийским валом, то в осенней темноте план мой сработает как надо.
Ещё до того момента наши порядки несколько перестроились. Мне удалось создать несколько относительно боеспособных групп, которые не побегут при первой же возможности и смогут выдержать нападение. Эту, с моего лёгкого слова «гвардию» я разделил на три части, расположив их в арьергарде, центре и авангарде. Такое построение позволит сковать возможную атаку врага. Конечно, мои скороходы-разведчики прочесали лес насколько это возможно в спешке и отрапортовали о чистоте тропинки.
Я скакал в авангарде, явственно ощущая доносящуюся со стороны озера сырость. Продвигались по коридорчику мы медленно, часто останавливаясь, чтобы вытащить телеги из ловушки переплетающих землю корней деревьев. Я даже сам несколько раз слезал с коня, помогая выпутаться колёсам телег из ловушки лесного царства. Подобные действия не только ускоряли общее передвижение, а ещё и поднимали мой личный рейтинг среди бойцов, дескать не дворянин с накрахмаленным фартучком, а свой работящий мужик. Такие задержки в этой опасной ситуации меня раздражали и несколько раз я подумывал о том, чтобы просто бросить обоз, но понимал, что жертвовать провиантом в пользу мобильности будет сиюминутно хорошим решением, но на перспективах нашего похода отпечатается печальной тенью.
К озеру мы вышли затемно, а последние бойцы вовсе выводили телеги под светом факелов. Все устали и даже на осенней прохладе заметно взмокли, но отдыху бойцам сразу я не дал. Лучше сначала построить маломальский лагерь, который потом может спасти нам жизнь. Телеги я поставил полукругом, чтобы спину лагеря нам защищала вода. Так не только с большой сложностью к нам зайдут в тыл, но и повстанцам отступать будет куда как сложнее. Лагерь получался приличным, а иначе разместить без малого восемьсот человек просто не получится, но на такое войско напастись телег не получится. Меж них пришлось вставить деревянные щиты, как-то и делал я в первом сражении с Ландсьерами. Как показал опыт, такой «гуляй-город» с ходу никто брать ещё не научился, включая даже меня. Так что, попытайся даже ворог пойти на приступ, то тут же поднимется тревога, в телеги поднимутся бойцы, да полетит в дерзкого супостата всякая убивательная железка разного размера и увесистости.
Ночью я уснуть так и не смог. За те несколько часов, что выдалось для отправки в царство Морфея или кто его тут заменял, всё равно выспаться бы не удалось и потому я даже не начинал, стоя за бортом одной из разгруженной телег. Разгрузили плохо, не рассортировав их содержимое на случай экстренного сваливания, но то была сугубо моя ошибка, которую в следующий раз необходимо будет устранить.
Помимо меня дежурило ещё несколько человек из разряда два бойца на телегу, а потому негромкие разговоры распространялись над сонным лагерем. Со мной рядом сидел боец и, похоже, весьма удачливый. За последние грабежи дворянских усадеб удалось набрать немалое количество защитных комплектов разного уровня богатства и степени бронированности. Вот этот, похоже, в национализации частного имущества преуспел. Такой вывод я сделал на основе того, что помимо толстого набивного комбинезона, тот держал на себе ещё панцирь, поножи и стальной шапель на укрытом подшлемником «котелке». Такого вполне себе можно было признать даже за моего наёмника, но сейчас он сидел на стянутом шерстяном одеяле, баюкая на коленях арбалет. Вроде бы оружие и не такое сложное, но механизм у него был интересным. На поясе у повстанца висел арбалетный рычаг, которым всего в несколько движений можно натянуть тетиву даже на самых мощных плечах. Механизм такой здесь я ещё не видел, а потому уж очень сильно заинтересовался.
- Дружище, у тебя откуда такое чудо? – кивнул я на оружие полусонного повстанца.
- Сам сделал. – буркнул повстанец в ответ не поднимая головы.
- Обманываешь. Тут целая производственная база нужна и на коленке не сработаешь подобное.
- Вадим, ты полководец известный, но не лезь в дело, которое не знаешь. – неожиданно резонно осадил меня «зелёный», щёлкая затёкшей шеей, - Я не крестьянин простой, а ремесленник. В Орлаёне у меня своя мастерская была и это опытный образец. Будь мне нормальная мастерская, то довёл бы до ума, а так рычаг заедает иной раз.
Разговор складывался интересный и я даже встал в полоборота, продолжая поглядывать в сторону леса, - А чего тогда здесь делаешь? Тут большинство крестьяне, а вашего рабочего брата маловато наберётся.
- Судьба – самое злое существо нашего мира. – грустно улыбнулся повстанец, - Мне ещё повезло – церковное образование получить сумел, а брат в деревне остался и с Рэбой на войну пошёл. Когда всё началось, то Ландсьеры лютовать начали и всех проверять кинулись, кто даже кончиком мизинца связан с восстанием. Вот и отняли мою мастерскую, а я к брату пристал, вот и воюем.
У меня в голове заиграла мысль завербовать этого уника в собственную армию. Аркебузы стоят дорого, да и припасу тащить нужно прилично, а потому арбалеты с мощными плечами могут стать для нас хорошим таким подспорьем. Всё-таки, пусть даже и с тетивами, но снабжать пару рот арбалетчиков будет сильно проще. К тому же, меня всё не отпускало желание продавать лицензии на производство оружия, но всё не мог найти покупателя. Точнее даже не так, покупатели были и весьма платежеспособные, но никому доверяться совсем не хотелось. Даже Альбар и тот предлагал купит чертежи пушек, но он точно был временным союзником, а хотелось подыскать претендующего на пост дружбы.
Однако мыслями я ушёл слишком наперёд и вобрал было воздух в лёгкие, чтобы выдать своё предложение, но на границе зрения мелькнул огонёк. Моментально собравшись, я до рези в глазах всмотрелся в темноту леса. Огонёк был не от факела, а будто бы блеснуло что-то металлическое и причин для этого было немного.
- ТРЕВОГА!
Глава 11. Лишний элемент
Аристократы действовать решили напористо и неожиданно. Напали как раз вовремя, примерно в шесть часов утра, когда большинство из наблюдающих если не видели седьмой сон, то активно кемарили, лишь слегка изображая бурное слежение за окружающим пейзажем. К тому же, их близкий подход к берегу — это очередной щелчок по моему полководческому носу. Нужно было сформировать хотя бы пяток группок, да отправить их схоронится где-то к лесу, чтобы заранее узнать о прибытии супостата. Однако дело мы имеем с тем, что есть, да и повстанцы неожиданно быстро сориентировалось, сразу же запрыгивая на телеги и готовясь к бою. Позади послышались шуршание натягиваемых тетив и потянулось долгое ожидание, разбавляемое только тяжёлым дыханием готовящихся к бою воинов.
Из леса стали выходить прикрываемые щитами люди. Их было много, очень много, но даже так численность нападающих была сильно меньше нашей, хотя в снаряжении мы, похоже, серьёзно проигрывали. Пехота противника не выстраивалась выйдя из леса, и просто попёрла вперёд, целясь в небольшой участок нашей обороны, планируя его прорвать. Решение было правильным, ведь только пехота могла брать такие укрепления, пользуясь тем, что наша оборона крайне неподвижна. В этом был её плюс и сразу минус, ведь мне приходилось осторожничать. Как только я попытаюсь отцепить хоть один сегмент гуляй-города, то сразу же рискую получить в этот разрыв таранный конный удар. Хотя, это я уже горячку порю. Такой удар можно совершить в голом, ну или слегка «одетом» поле, но никак не на берегу озера, где от воды до зеленеющей стены деревьев было от силы полсотни метров. Тем не менее, если напор на оборону усилится, то у противника будут не иллюзорные шансы на победу.
Бой завязался быстро. Враг был отлично бронирован, а потому многие из запускаемых в них снарядов со звоном отскакивали, что нельзя было сказать о тяжёлом оружии ближнего боя. Как бы то не было странно, но оружие, переделанное из крестьянского инвентаря, выдавало достаточно крепкие звиздюли, отражающиеся на желании вражеской пехоты идти вперёд без защиты. Однако же они вовсе не отказывались от идеи продолжать штурм укрепления. Они пёрли вперёд, выдерживая своими стольными телами множественные сильные удары и существовала неприятная возможность прорыва сразу в нескольких местах, так как войско противника всё же «расплылось» о стену телег, распределяя свой напор сразу на несколько точек.
Понимая, что битву проигрывать никак нельзя, я собрал несколько десятков повстанцев из тех, что были наиболее хорошо подготовлены, вооружены и дисциплинированы. Насчиталось их всего семьдесят голов, но придётся изворачиваться.
- Расцепляй край! – крикнул я бойцам на левом фланге.
Крестьяне стали мгновенно исполнять приказ и через две минуты несколько телег были растащены по сторонам и через этот проём отряд стал вытекать наружу. Ещё пару минут понадобилось, чтобы сформировать из них две относительно ровных линей, вооружённых длинным древковым оружием. В этот момент я сильно пожалел, что не взял с собой хотя бы сотню своих наёмников, но даже так я повёл вчерашних крестьян в сторону наступающего врага, намереваясь опрокинуть его прямо сейчас. Двигались мы медленно, постоянно останавливаясь для восстановления строя. Зачем, если ситуация в зоне столкновения постепенно переходила на сторону атакующий? Дело было в том, что манёвр мой имел задачу не сколько давить врага с фланга, сколько спровоцировать возможный «засадный полк» противника. Горячка не горячка, но удар даже десятка тяжёлых кавалеристов в тыл принесёт катастрофические последствия.
Засадники ударили быстрее чем я ожидал. Не знаю, сдали ли у их командующего нервы или рыцарская честь возобладала над здравым мышлением, но мы только начали поворачивать к пехоте врага, как с тропы вырвались конники. Всего два десятка конников и три с половиной сотни разделяющих нас метров.
- Перестраивайся! – заорал я приказ.
Бойцы развернулись и перестроились в четыре линии, да столь споро, что меня взяла за это гордость. Однако же, в руках моих воинов были не хорошо изготовленные мастерами-оружейниками алебарды, а переделанные из рабочего крестьянского инвентаря инструменты. Потому первое столкновение принесло нам потери. Длинные копья пробили насквозь несколько человек, а тяжёлые копыта коней превратили уже мёртвых повстанцев в мясокостную кашу.
Однако же повстанцы не растерялись и принялись с огромным энтузиазмом наносить удары по кавалеристам, с искренним желанием разобрать их броню на пластины. Бой принял кровавый оборот, ведь повстанцы, следуя удобной тактикой окружения, стали обходить конников с боков. Такое окружение вынуждало рыцарей продавать свои жизни как можно дороже, но и «зелёные» оставаться в долгу не желали. Понимая превосходство врага в броне, они срубали лошадей или стаскивали всадников из сёдел, добивая их уже на земле ножами в щелки доспеха, а иногда и вовсе просто вминали металл доспехов в тела тяжёлыми молотами. Понемногу, неся тяжёлые потери, битва стала подходить к концу. Кольцо вокруг конников сжималось и их смерть была неминуема.
Пехотное столкновение переросло в свалку. Видимо, я не заметил того момента, как Лысый отдал приказ к наступлению. Повстанцы перескочили через стену из телег и теперь их битва потеряла какую-то либо стройность. Тут и там летали болты и стрелы, везде кричали и смертью уже не просто пахло, а очень даже воняло. Тяжёлый запах крови, железа, испражнений был повсюду и спрятаться от него было невозможно. В горячке боя особенно не чувствуется, но всё равно в нос било изрядно.
Свалка продолжалась долго. Дворяне и их слуги, имея куда как больший боевой опыт, до сих пор не были подавлены повстанцами, тупо прущими вперёд. Мне необходимо было что-то сделать, ведь при втором столкновении расклад может сложится куда менее удачным и разбить противника нужно прямо сейчас.
Если противник всё же сможет или догадается намерено отойти в лес, то об окончательной победе можно вовсе не думать, а до самого этого леса оставалось немногих сто метров. Отверни они сейчас, то времени на манёвр у меня совсем не останется, так что я решил действовать и совсем не ждать.
Оставив свой отряд, я окликнул отправившуюся со мной дюжину человек, приказывая им отойти обратно за стену вагенбурга и взобраться в седло. Коли не получилось у врага, то такой удар может выйдет у нас. Удивительно, но вся моя боевая дюжина до сих пор была цела, да и ранений, освобождающих от несения боевой конной службы, не наблюдалось, а потому отряд выехал за стены стремя в стремя. Столь плотный строй привычной к ближнему бою кавалерии станет хорошим подспорьем для утонувшей в кровавой рубке пехоты, и я скомандовал атаку.
Дистанции для разгона была дюже маленькой, но отступать поздно, а потому недостаток разгона компенсировали яростью. Удар в латную дворянскую кучу не возымел должного эффекта, но даже так каждый замах саблей находил нужную цель. Сталь её не поддавалась какой-либо классификации, кроме как «хрен знает откуда», которое мне выдавали на разных языках все кузнецы, которым я показывал своё оружие, то есть абсолютно каждому встречавшемуся мне мастеру мехов и молота. Однако же откуда и кем выкован клинок меня волновало куда как меньше, чем эффективность. Сабля, хоть и не пробивала броню врага с великой лёгкостью и приходилось прикладывать усилия, но резала всё же отлично без особых нареканий. Потому попадающие под клинок головы, плечи и руки доспехи защищали пред клинком плохо и количество смертей от моей руки медленно, но верно росло.
Наш конный манёвр всё же внёс сумятицу в оттесняемые к лесу дворянских контингенты. Они стали не просто отступать, а именно что бежать, не сохраняя даже подобие порядка. Это было куда как опаснее, чем даже напирающие и чувствующие близкую победу крестьяне. Как только побежит один, затем дрогнет второй и третий, оставив до сих пор готового к сопротивлению четвёртого. Вот это-то и случилось сейчас. Дворяне рванулись к лесу, а более лёгкая и разъярённая крестьянская масса бежала за ними, наваливаясь на спины уже проигравших контингентов ларингийской аристократии и вся сумятица оканчивающегося боя неумолимо перекатилась в бойню. Никто не обращал больше внимание ни на гербы, ни на крики раненных и мольбы о пощаде. Боевой кураж требовал выхода, да и теперь повстанцы вовсе не видели в своём классовом противнике боеспособного врага. Похоже, первая их победа потихоньку трансформировала «Зелёную Армию» из ранга добычи в ранг охотника. Сии изменения одновременно имели положительный и отрицательный эффекты. С одной стороны они потеряют страх перед дерзкими атаками, а с другой самые горячие головы потеряют даже остатки чувства самосохранения, предавая опасности не только себя, но и товарищей по революционному делу.
Надо отдать безымянному командиру аристократов должное – отступили они быстро и, похоже, что отдельные голубокровые сохранили остатки организации, да так, что не удалось найти их обоз. Даже отправленный мною конный разъезд не обнаружил их малейших следов. Может даже быть, что они налегке вышли из города, где и имели своеобразный центр снабжения, надеясь на одно единственное генеральное сражение. Не уверен, что соберутся дворяне в армию ещё раз, но стоит заранее озаботится противодействиям возможной партизанщине.
Трофеи собрали быстро, даже учитывая горячку после боя. Спать времени оставалось слишком мало, и никто досыпать свои законные часы не стал. Впереди нас ждали далеко не самые приятные дни, которые придётся провести в дороге. Удивительно, но из Редхолма к нашей марширующей армии парламентёры вышли сами и с таким большим желанием, будто бы я привел не несколько сотен человек, а пару бронетанковых рот под их стены. Надо сказать, что возможности города на оборону были значительными, а у нас сил на полноценную осаду нет и не предвидится. Группа, вышедшая к нам, была малочисленной, но состояла, видимо, из людей значимых. Подходили они медленно и степенно, будто выказывая всю свою значимость в Редхолмской обществе. Со стены города за ними наблюдали солдаты, готовые стрелять при первой же необходимости.
Группу мы встретили в отдельном шатре, вовсе не выставляя охраны. Выходило так, что со стороны "зелёных" переговорщиками выступили я и Лысый, а из города к нам прибыло трое мужчин. Главным среди них был дородный мужчина, на котором дублет сходился с неимоверным усилием, которому позавидовали бы и титаны. Шёл он, переваливаясь с боку на бок и дышал тяжело, словно нес на себе всю тяжесть бытия. Впрочем, с таким весом и я бы останавливался каждые несколько метров.
Дождавшись, пока он войдёт в шатёр и отдышится, я демонстративно откнулся на походном стуле и положил на колени ножны с саблей, едва выдвинув клинок, обнажив красные руны на нём. Взгляды делегации тут же пробежались по клинку и до того блестевший в их глазах гонор заметно поутих.
- Ну, с чем вы к нам пришли? - начал разговор первым Лысый.
Толстяк из делегации оттер пот со лба платком, глубоко вдохнул и
ответил ему неожиданно громким грудным голосом, - Мы предлагаем вам мир. Редхолму не нужна война и мы готовы договорится с вами о условиях вашего прохода через наши земли.
Я пока что молчал, наблюдая за тем, как способен вести переговоры Рэба. Всё же, если моя идея прогорит, то тогда ему управлять восстанием дальше и без хорошо подвешенного языка здесь никуда.
- Сколько в городе аристократов?
Вопрос был задан прямо в лоб, но ни один нерв на лице делегата не дернулся. Похоже, он прекрасно понимал, кто сидит напротив него и его отношение к дворянству, хотя свою "политическую" программу особенно хорошо сагитировать мы не успели.
- Четыре человека. Все мелкоземельные и сейчас их в городе нет. - сохранив спокойствие ответил Рэбе парламентер.
- И чем вы можете это доказать? - усмехнулся Лысый, ощерившись.
- Только своим честным словом.
Похоже, что Лысый только этого и ждал. Он пружинисто поднялся со стула, сразу же вытянув из-за пояса тесак. Парламентарии отпрянул и все как один положили ладони на рукояти покоящихся в ножнах мечей. Я ещё не спешил останавливать Рэба, надеясь на его разумность, хотя ситуация стремительно приближалась к критической.
- А может ты сам дворянин, но боишься сказать?! – Лысый подскочил к главному из пришлых и ударил прямо ему в глаз.
Клинок остановился в двух миллиметрах от глазницы, а сам лысый расплылся к плотоядной улыбке. Самый что ни наесть маньяк и очень ведь, сволочь, опасный. Маньяк, садист и урод. Опасность его заключалась даже не в молниеносных движениях, что даже я вряд ли успел бы сейчас ему противодействовать, а в том, что сознание его значительно сдвинуто по фазе. Иной раз сложно предугадать как будет действовать вменяемый противник, а тут с повёрнутой набекрень думалкой. Ну уж нет – оставлять такого психа нельзя. Если бы у него не было бы вообще никакой власти, то ещё ладно, но сейчас его нужно будет убрать и очень быстро.
- Ну ладно, глаза у тебя вроде честные. – утробно рассмеялся Рэба, убирая свой тесак обратно в ножны, - Сколько готовы отдать нам щедрые жители Редхолма за свою сохранность?
В глазах толстого парламентёра читалось желание убить дерзкого крестьянского главаря, и он неминуемо исполнил бы своё желание, если бы не груз жизней горожан. Штурмовать поселение мне ой как не хотелось, да и силы, определённо не подготовленные для сражения на стенах или узких улицах городишка. Вот и выходило, что переговоры должны стать для нас удачными, и, желательно, с большим перевесом в нашу сторону.
- Мы предлагаем три серебряных монеты за каждого городского жителя и четыре фунта зерна или другой рассыпной крупы на каждого вашего воина.
Я призадумывался, почёсывая щетинистый подбородок. Город хоть был и не самым большим, но даже тысячи с лихом внутри за стенами наберётся. Не так уж и много, но даже так казна «зелёных» пополнится на шесть тысяч серебряных, а то и больше, что эквивалентно примерно четверти тысячи золотых лоринов. Немного, но и не мало, а плюсом ещё и провиант. Такой достаток скорее всего равен примерно полутора годам жизни поселения. Впрочем, коммерческая жилка в моей голове яростно вопила о том, что стрясти с городка можно куда как больше. Дополнительно они готовы высыпать на наши головы чуть больше тонны зерна. Вот это уже неплохо, но существовала реальная возможность того, что кто-то в городе был очень уж умным и догадывался, что нашей армии позарез нужен провиант. Грабежом дворянских запасов мы почти уравняли наши потребности, но даже так чуть меньше месяца и начнётся голод, а значит нужно требовать ещё больше. Что если они будут тянуть время тем, что якобы собирают всю требуемую номенклатуру уплаты? Хреново будет, что уж тут сказать, а значит нужно будет поторопить.
- По пять фунтов зерна, плюсом по два фунта мяса на каждого бойца. Ещё добавьте сотню лошадей при тридцати телегах. – ввёл в предложение свою корректировку я.
Толстый пожевал свои пухлые губы, задумчиво глядя на меня, совсем перестав замечать сидящего сбоку Лысого. Думал он для переговоров долго, примерно с половину минуты, но всё же согласно кивнул, либо посчитав, что город сможет выплатить своеобразную дань, либо планируя ещё сильнее растянуть её выдачу.
- Хорошо. Нам нужно на это три дня.
- Ну уж нет. – помотал головой я, отрицательно цокая языком, - Времени вам до завтрашнего утра. С рассветом из ворот города должно выйти вообще всё что мы запросили. Вообще всё – вплоть до зёрнышка. Если задача выполнена не будет, то вы прекрасно понимаете, что будет с вашим городом.
Городской посланник попытался было испуганно замахать руками и что-то залепетать про то, что цена слишком большая и их маленький город никак не сможет её заплатить, но его глаза… Не зря глаза называют зеркалом души, ведь именно они указали на отсутствие какого-либо страха. Вообще посланец внутренне оставался совсем спокойным. Возможно, совсем необременённого политиканством человека это могло бы обмануть, но на меня это действовало слабо.
- Вы услышали наше условия, а сейчас идите – у вас на сегодня много дел.
Делегация отправилась восвояси, Рэба отправился по своим делам, а я же продолжал сидеть в шатре, раздумывая над тем, как быстрее уничтожить Лысого. Он был слишком опасным для меня и для дальнейшей мести Кловису, а потому с каждым часом всё больше меня беспокоил. План родился быстро и ещё быстрее было необходимо приводить его к исполнению.
Вечером началось веселье в честь недавней победы над классовым врагом. Ради этого мною был снят запрет на распитие вообще всего, что содержало хоть немного алкоголя и повстанческая армия этому обрадовалась неизмеримо. Почти все бочки с вином, пивом, элем были вскрыты, а накопилось их изрядно, ведь в среде ларингийского дворянства имелась старая привычка иметь под домом погреб. Зачастую, именно по этому погребу и его наполнению можно было судить о богатстве того или иного дворянина. Вот эти-то вот погреба и обчищали повстанцами подчистую, находя даже самые запрятанные бутылки.
Я же во время празднества не притронулся к алкоголю и тоже самое приказал сделать своей боевой дюжине. Всё-таки именно на их плечах будет лежать задача по подстраховке меня в операции по уничтожению одного лысого опасного элемента «Зелёной Армии», а потому все движения должны быть отточенными и выверенными. Рэба же вовсе не стеснялся и преспокойно вливал в горло попеременно несколько сортов вина, вовсе не заботясь о дисциплине войска вокруг себя.
- Ну что, Рэба? Выпьем же во славу нашей революции! – подсел я к Лысому, поднимая кубок с вином.
Лысый, обычно смотрящий на меня волком, от нескольких литров вина значительно раздобрел и даже позволил себе улыбнуться. Он в ответ отсалютовал мне трофейным серебряным кубком и что-то весело пробормотал.
- Во славу революции! – рявкнула толпа вокруг нас и громыхнула смехом.
- Дружище, у меня для тебя есть подарок!
Хлопнув Рэбу Лысого по спине, я вытянул из набедренной сумки ножны с кинжалом. Клинок имел листовидную форму и двухстороннюю заточку, но был не особенно длинным – с мужскую ладонь. Оружие было богато украшенным: рукоять обвита тонкой серебряной проволокой, а в круглом навершии блестел в свете костров искусно огранённый рубин. Ножны тоже были не из дешёвых, сшитые из дублённой коровьей кожи, вышитой крепкой шёлковой нитью, с ремешком и приделанной серебряной пуговицей, предохранявшей клинок от случайного вылета.
Рэба, блеснув взглядом, тут же взял кинжал из моей ладони и стал придирчиво его рассматривать. Повертев в руках оружие, он вытянул клинок из ножен, после чего несколько раз быстро взмахнул им и даже проверил на баланс. После проверки, он удовлетворённо кивнул и крепко пожал мою затянутую в перчатку руку. Какое-то время я сидел вместе с пирующими повстанцами, отпивая из кубка мелкими глотками, отгоняя от себя любое подозрение. Однако же, после пары часов я позволил себе откланится, пожав руки ещё нескольким бойцам, часть из которых были в наиболее близком круге Рэбы, после чего отправился на боковую.
Утро в лагере началось с ругани и криков. В мой шатёр вбежало несколько испуганных повстанцев, что-то быстро говорящих и перебивающих друг друга. Я уже подозревал о причине их обеспокоенности, а потому спокойно сел на своём топчане, протирая заспанные глаза.
- Молчать! – рявкнул я, вобрав в лёгкие воздух, тут же составив затихнуть бывших крестьян, - Давайте коротко и по существу.
- Рэба умер! – заголосил повстанец, но тут же осёкся, заметив мой тяжёлый взгляд.
Быстро одевшись, мы все вместе отправились на место преступления. Большой шатёр Рэбы был забит людьми до отказа и пришлось алебардами разгонять скучковавшихся повстанцев. Забравшись внутрь, я присвистнул: внутри лежало шесть мертвецов на окровавленной земле. Все они как один валялись на полу в скрюченном состоянии, кожа на лицах мертвецов посинела, а из глаз протянулись ручейки уже застывшей крови.
- Разойтись!
Крестьяне шуганились в сторону пропустив меня к скорченному трупу Лысого. Я встал на колено и остриём меча перевернул тело. Подаренный нож он прижимал к груди и лезвие его было забрызгано кровь. Похоже, он бил кого-то из сподручников. Ан-нет… на груди у него рассветало несколько ярко-красных глубоких порезов. Удостоверившись, что план сработал идеально, я расплылся в довольной улыбке, пряча её за приложенной ко рту ладонью.
Глава 12. Первый шаг
- Фабрис, ты точно уникум! Отрава твоя сработала просто отлично, вообще без каких-либо нареканий. – хвалил я старого священника, попутно закидывая в рот горячее жаркое.
- Честно говоря, Вадим, я думал, что ты будешь его немного по-другому использовать. Вроде говорил, чтобы в плен не попасть, а применил вовсе иначе. – сурово заметил Фабрис.
- События приходится форсировать. Ну не мог я действовать мягче! – я отложил тарелку в сторону и жадно присосался к кувшину с молоком, которое за время прибывания в Рюгленде полюбил, - Там такой псих, что не останови я его сейчас, то всё это предприятие с революцией пошло бы по одному женскому интимному месту. Уж пусть лучше «зелёных» дальше Вирт поведёт – мне так сильно спокойнее будет, да и твоим бывшим коллегам меньше душ отпевать придётся.
В Безал я вернулся всего пару часов назад, вызвав неописуемое удивление у своих бойцов. По плану моё возвращение ожидалось не раньше, чем через полтора месяца, но обстоятельства оказали своё влияние. После столкновения с силами аристократов у озера и смерти Рэбы Лысого, армия смогла пройти весь свой путь и до желаемого всем сердцем города оставалась всего пара дневных переходов, а потому я морально готовился брать стены, но письмо из Безала перекрутило все планы.
В письме Альбар приказывал срочно вернуться в город и встать во главе войска. Оказалось, что за те два с лишним месяца моего отсутствия, Дьювальбез вовсе не сидел без дела, продолжая активные переговоры с остальными рюглендскими домами и, надо сказать, переговоры его отличались огромной эффективностью на фоне политико-социальных волнений в Ларингии. Кого-то присоединяли к Лиге добрым словом, другие пополняли свою казну золотом, а третьи, находясь между ларингийской наковальней и рюглендским молотом, выбирали объединится со всё больше набирающей силу Лигой. Сам Альбар выгрызал внутри объединения всё больше и больше очков, вырывая первенство в политической гонке у Трувора, который продолжал неизменно отправляться со своими корсарами грабить южные берега королевства и мало заботился о политической составляющей Лиги, пользуясь возможностью преумножить собственные накопления. Его авторитет до сих пор держался на том, что Трувор раз за разом одерживал морские сражения со своим флотом, позволяя кораблям Рюгленда практически безраздельно владеть всеми восточными морями континента. Однако же, его власть потихоньку растворялась, пока вся Лига готовилась к войне.
Моё же войско, в отсутствии командира вовсе не стагнировало. Для начала, Марид, пользуясь богатой производственной базой ремесленных цехов Безала, усиленно производил по моему указанию пушки и даже смог создать три орудия, одно из которых разлетелось при первом тестовом выстреле, посеча крупными осколками насмерть одного из подмастерьев. Однако же теперь в моём распоряжении была целая батарея, значительно улучшившая наше положение на поле боя. Помимо этого, он произвёл ещё три десятка аркебуз, позволив тем самым поставить под ружьё семьдесят стрелков. Вместе с тем, наших бойцов постоянно муштровали под строгим надзором Бернда и Сезара, так что боеспособность во время вынужденного относительного застоя не только не пропала, а можно сказать, что и повысилась.
И всё же, не одними успехами едины. Ещё во время своего пребывания в составе новоиспечённой Зелёной Армии, у меня родилась идея по созданию этаких средневековых огнеметов на манер греческих сифонфоров, что уже и можно было продать всем охочущим до нового оружия, вот только с реализацией всё было куда как сложнее. Если создать из бронзы сифонфор ещё вполне себе можно, благо мастеров по металлу в Безале было изрядно, то собрать нормальную смесь жидкого огня у Фабриса просто не получалось. В этом деле я ему был совсем не помощник, ведь химический состав помнил только примерно, к тому же учёные моего мира так и не смогли его полностью восстановить. В голове всплывали только отдельные составляющие: сырая нефть, смола, селитра и негашёная известь. Тогда в письме мне пришлось очень подробно объяснять Фабрису, что это за вещество такое нефть. Позже стало понятно, что хоть она и известна немногочисленным ларингийским алхимикам, но практически не водится в северной части страны, а продавать такое никто из торговцев не собирается, ввиду сильной специализированности товара. Пришлось бы посылать своего человека с поручение за тридевят земель, а это, учитывая общую опасность средневековых трактов, дело заранее обречённое на провал. Потому нам придётся как-то жить без этого «чёрного золота» и сильнейшего магнита демократии.
Проведя осмотр своего воинства, я направился на встречу с Альбаром. На этот раз хозяин города решил встретить меня самолично и не скрываться где-то за стенами города, а проехаться по окружающим город просторам. Такое предложение меня вовсе не обрадовало, ведь последние несколько недель я только и делал, что отбивал зад в жёстком седле, да и в середине весны ожидать хороших пейзажей вокруг Безала было бессмысленно. Единственное, на что здесь можно было поглядеть, так это на кучи грязи вокруг города, а это точно не самый живописный пейзаж. Однако же, не смотря на всё видимое нежелание, отказать своему нанимателю я просто не мог.
Альбар встретил меня около стен города в окружении четырёх своих охранников. Были они при полном доспехе и хоть сейчас могли отправляться в поход, но хозяин Безела приказал им скакать в пятнадцати метрах, чтобы сохранить конфиденциальность нашего разговора.
- Признаюсь честно, Вадим, я до последнего дня не верил, что ваша затея с крестьянским восстанием внутри Ларингии сработает. Как вы там называли её? Революция?
- Да, Альбар. В моём представлении это восстание ещё не добралось до своих максимальных масштабов. Дайте ещё пару месяцев, и они станут ещё успешнее.
- Вы в этом уверены? До меня доходят сведения, что Кловис принял решение не обращать сейчас внимания на восстание и сосредоточить все свои силы на противостоянии с Феодором. Если нынешний владыка Акреона не сможет удержать столицу, то Кловис вернётся с огромными силами и тогда ситуация для нас станет критической.
- Не знаю, что вам говорят ваши источники, но наша ситуация в любом случае критическая с того момента, как мы «прогулялись» по их землям, так что теперь остаётся играть только ва-банк. – хмыкнул я.
- Играть? Мы на войне, и вы как никто другой знаете, что на игру это вовсе не похоже. – не понял привычного мне выражения старик.
- Это выражение означает, что на следующий наш поход мы должны поставить вообще всё. – разъяснил я, пытаясь поудобнее устроится в седле.
- Похоже, что вы любите ставить всё «ва-банк». – улыбнулся хозяин города, - С Рэбой Лысым вы действовали достаточно резко. Я был полностью уверен в том, что он проживёт значительно дольше.
- Я бы сказал ему «спасибо» за то, что он удержал крестьянское восстание на первых порах, не смотря на постоянные поражения, однако он был для нас опасен, да и сейчас моя благодарность ему будет безразлична. Мало того, при наличии второго авторитетного командира, позволяющего вольности, они совсем не были готовы меняться в лучшую сторону, а это в корни разниться с нашими замыслами. К тому же, Рэба был слишком резок и хотел исключительно убийств и богатств, вот и пришлось его убить. Не очень идейным человеком он оказался.
- Вы думаете, что ваш офицер справится с управлением лучше, чем ныне почивший Рэба? – засомневался Альбар.
- Он готов на многое, чтобы отомстить Ландсьерам за унижение своего рода. Он смел, но разумен, так чего теперь «зелёные» будут нам союзниками. – я посмотрел в сторону далёкой границы с Ларингией, - Но всё это праздные разговоры о произошедшем. Может вы мне поведаете, зачем я чуть не загнал двух коней, несясь сюда?
- Думаю, ваши бойцы уже рассказали, что мне удалось поднять подавляющую часть Рюгленда на борьбу и сейчас мы ждём сбора урожая.
- И сколько нас будет?
Альбар задумался, почёсывая свою окладистую бороду, позволив мне ненадолго погрузиться в собственные размышления. Наконец рюглендские Великие Дома перестали представлять из себя вялую коричневую массу и взялись за голову, понимая опасность ларингийского колосса. Конечно, ноги этого колосса наполовину состояли из глины, но даже так одним ударом он размажет раздробленные города за один ленивый удар. Но вместе с удовольствием, полученным от положительных новостей, где-то в голове надоедливой занозой засело чувство страха перед скорой расправой над предателями, считающих предателем меня. Страх даже не перед тем, что же мне делать после свершившейся мести, ведь наёмнику всегда есть чем заняться. Страх был вполне себе рациональным, ведь если взглянуть на нынешнюю политическую карту мира, то земли Рюгленда были меньше Ларингии этак раз в пять, а то и шесть. Конечно, некоторые гордые лица заявляют, дескать, размер значения не имеет, да и история знает моменты, когда Давид таки побеждал Голиафа, но такие случае скорее исключение из правил, нежели правило. И всё же, война фактически начата, а значит переть придётся до конца.
- Если все Дома выполнят свои обязательства в полной мере, в чём я немного сомневаюсь, то Рюгленд выставит за собой на меньше двадцати тысяч воинов. Сам понимаешь, что большая часть — это ополчение.
Я разочарованно поцокал языком. Если быть до конца честным, то глубоко в сердце были надежды, что Дома поднатужатся и выставят войск хотя бы раза в полтора больше услышанной мною цифры. Двадцать тысяч — это тоже число приличное, но, учитывая факт слабой подготовленности не находящихся на границах Домов, коих было большинство, можно сделать неутешительный итог о боеспособности Лиги.
- Ну и сколько среди них кавалерии? – скептически спросил я.
- Тысячи четыре. Если кто-то из тартосцев или Горида к нам присоединиться, то может и больше станет, но в этом я опять сильно сомневаюсь. Придётся обходится имеющимися силами.
Да уж, точно придётся, точнее сказать и не получится. Может быть, и стоит провести какие-то переговоры с королём Горида, чтобы он открыл второй фронт, но времени, с учётом скорости передачи информации, на это могут уйти недели, а то и месяцы. Такого времени у нас просто нет.
- Есть Дома, которые готовы воевать прямо сейчас?
- Парочка найдётся, но сил у них не так уж и много.
Альбар в тот день мне не соврал. Через две с половиной недели мы пересеклись с самыми боевитыми Домами на границе с Ларингией. Оказалось, что привести они с собой смогли три сотни кавалеристов при пятиста пехотных комбатантах. Вместе с моей армией, без учёта безальского ополчения, выходило, что первая небольшая волна наступления Рюгленда будет состоять всего лишь из тысячи-трёхсот человек. Число, мягко говоря, маленькое, но придётся напрягать всё своё полководческое естество, чтобы реализовать малочисленные доступные нам возможности, не забывая о своенравности Домов.
Перед выходом я решил рассмотреть отправившихся со мною в бой рюглендцев. Они были достаточно небольшими и, скорее всего, хотели этим походом поправить своё финансовое положение. Самый многочисленный контингент привёл Дом Зваартов, знаменем которому служил большой зелёный круг, поверх которого был о нанесено чёрное пламя. Ещё были два дома: Блаювизы с большой синей рыбиной поверх белого полотна и Ротенаалды с ярко-красной иглой на оранжевом фоне. Они располагали примерно одинаковыми силами, но, что было отличительно, Ротенаалды или как их ещё называли «игольники», являлись Домом цеховиков, разбогатевших на производстве тканей и шитье одежды. Их бойцы имели одну дорогую и хорошо видимую черту – красную атласную ленту через плечо. Являлось это не только признаком достатка Дома, но и последствием их личной легенды. Игольники заявляли о том, что основатель их дома сражался в простой белой рубашке, но в одном из боёв его туловище рассекли от левого плеча до края противоположного бока, после чего все воины, включая пехоту, стали носить ленты в честь основателя.
Я повёл их через границу в том месте, где некогда своими крепкими стенами упиралась твердыня Корбинов, заблаговременно снесённая мною до состояния пыли. Вполне может быть, что не уничтожь я крепость, то нас бы встретил тёплый приём ларингийского корпуса, так что я посмел мысленно себя похвалить за предусмотрительность.
Удивительно, но без своей крепости местные жители не загнулись, продолжая опираться на торговые маршруты, но даже так чувствовался некоторый общих упадок доходов. Это было логично, ведь не все торговцы были настолько рисковыми, чтобы прорываться с товаром на Север, где не только бушевало крестьянское восстание, но и в любой момент разразиться полноценная война. Конечно, я попросил Вирт не лютовать на торговых трактах и позволить торговцам продолжать вести свой бизнес, ведь Рюгленд в немалой своей части продолжать жить благодаря торговле.
Мы продвигались по землям Корбинов, вовсе не встречая организованного сопротивления. Почему так? Ну-у-у, вполне может быть потому, что последний из Корбинов вялиться в безальских казематах, а потому для более мелкого дворянства не оставалось внушительного лидера, способного вести за собой солдат.
Их землю мы прошли за половину недели, приблизившись к одной из крепостей. Замок этот был достаточно небольшим и с высокими, но тонкими стенами, да и стоял не на пути снабжения, а потому можно было бы и оставить его где-то позади себя, но я принял себе за правило, что нужно вообще не оставлять любые возможные источники партизанской деятельности. Крестьянам будет без разницы кто продолжит ими править, ведь особой разницы между северными ларингийцами и южными рюглендцами просто не было. А вот местные дворяне, не готовые терять собственные земли, явно будут грызться за каждый квадратный метр владений.
Мы встали в нескольких десятках метров от подножия холма, так, чтобы нас было невозможность достать стрельбой со стен, но даже так обороняющиеся смогли огрызнуться. Прямо из-за стен города в нас полетело облако камней размером с небольшую дыню-колхозницу. В этот момент мы ещё воздвигали лагерь, а потому выстрел оказался неожиданным. Средневековая допороховая артиллерия не отличалась особенной точностью из-за чего разлёт оказался огромным, но даже так один камень всё-таки добрался до наших бойцов. Благо это был ополченец из зваартского Дома, но даже так его грудь камень пробил насквозь, разметав требуху по округе. Пришлось экстренно отводить лагерь на дополнительные полторы сотни метров, дабы исключить такие досадные инциденты. Конечно, такое расстояние было непосильно для летящих камней и попадали на излёте, но не хотелось ночевать с мыслью, что тебе в шатёр может прилететь неожиданный каменный подарочек, весом во взрослого мужика.
Этот наглый поступок я терпеть не собирался. Изначально было желание послать переговорщика в крепость с предложение сдаться, но теперь оставалось дать сдачи. На лошадях мы подвели орудия на расстояние четырёхсот метров от стен крепости и выстроили их в линию. По-хорошему стоило бы немного прикрыть их бруствером, но существовала не иллюзорная возможность того, что артиллеристы обороняющихся пристреляются, а потому мой шаг приведёт просто к лишней трате сил.
И всё же, пушки были заряжены, стволы направлены, запалы подпалены, и я дал отмашку к залпу. Пять крупных стволов грохнули практически одновременно, сотрясая не только землю, но и умы осаждающего корпуса рюглендцев. Все пять ядер ударили по стене в круг не больше двух метров в диаметре, выбив оттуда несколько крупных камней. Я повернулся и похлопал Мадиру, отлично подготовившему новые команды пушкарей.
Стрелять долго я не планировал, но всё же совершил ещё с пяток залпов исключительно ради демонстрации собственной силы. Тяжёлые ядра величественно бухали, раздробляя до того крепкую стену, срывали зубцы, выбивали из стен облака каменной крошки и неумолимо изничтожали возможность противника к обороне. В этой компактной крепости будет вряд ли больше полусотни человек и было непонятно на что они вообще расчитывают в противостоянии даже с такой небольшой армией, но даже так ни одного белого полотна на потрёпанных стенах крепости видно не было. Чтож – это их ошибка, вот и придётся им страдать дальше.
В следующий день я с великой надеждой выглянул из своего тёплого шатра, смотря на крепость на холме. Где-то в груди загорелось необычное мне чувство ответственности за врага. В общем то, не успевшее окончательно изменится сознание до сих пор давало понять, что в этой крепости врагов для меня нет. Почему так? Для них я интервент и интервент злой до невозможности, не собирающийся воевать по принятым правилам войны. А кто они для меня? Всего лишь временные противники, случайно попавшиеся в мои кровавые личные разборки с Ландсьерами и Кловисом. Да и не все Ладнсьеры для меня враги: может быть, и есть среди них кто-то нормальный. Хотя, если думать сугубо цинично, то лучше вырезать всех и прямо-таки под корень. Даже в моё время кровная месть нет-нет, да случалась, а во времена средневековых резких нравов это и вовсе классическое поведение. Всё же истребить всех придется.
Я не сразу осознал промелькнувшую в голове мысль, но стало мерзко, мерзко до ненависти к себе. Одичал я, как оказалось, куда серьезнее и это хреново. Вырезать? Истреблять? Ну и термины ты стал использовать, Вадим... Ладно ещё кого из старших, кто готов поднять против меня оружие, а дети? Дети то чем провинились пред этим миром?!
Я помотал головой, будто пытаясь физически вытряхнуть противные мысли из черепушки. Помогло это не сильно, ведь, как известно, мысли заглушает труд серьезный, такой чтобы не оставалось сил думать.
Вот и стал я заниматься собственным развитием, которое за последнее время серьезно так запустил. Одно дело ходить в рядовой пехоте, где собственная жизнь напрямую зависит от силы, а другое дело командовать воинством. Так что перед глазами воинов предстало удивительное представление упражняющегося командира, крутящего колёса и кувырки на мокрой от росы траве. Однако же мне было удивительно весело. Смерть и страдания как-то незаметно ушли на второй план, и я не обращал внимание даже на ухающие пушки, умело разбирающие своими ядрами каменную стену со стороны самого покатого склона холма.
Воины Домов на меня смотрели со значительным удивлением, а кто-то и вовсе крутил у виска, наблюдая за сходящим с ума наёмником. Но даже так имелся один мой офицер, поддержавший мои упражнения с великим удовольствием. Особенно сильно полюбил соревноваться со мной Сезар. Этот здоровяк, не смотря на свою огромную массу, давно превысившую сотню килограмм, он постоянно соревновался со мной в подтягиваниях и отжиманиях, а делал он это столь уверенно, позволяя мне пока-что выигрывать исключительно за счёт меньшего веса. Ещё он полюбил толкать пушечные ядра, каждый раз заставляя меня задумываться насчёт введения в армию гранат. Набрать вот таких вот мощных молодчиков, вооружить их по высшему разряду, обвесить гранатами, после чего отправить в бой – эффект должен быть просто взрывной.
В сущности, производство гранат не так уж и сложны. Ещё до массового внедрения чугунный гранат с высоким поражающим потенциалом, корпуса их лепили из обожжённой глины. Да, глиняные осколки тоже могут нашпиговать собою врага, но даже таких можно произвести просто кучу, учитывая дешевизну глины, которую просто начиняют порохом и вставляют натёртый пороховой мякотью фитиль. Решив не откладывать дело в долгий ящик, а потому объявил поиск среди ополченцев Домов и моих наёмников гончаров. Несколько таких людей всё же нашлось и, взяв их, я стал активно объяснять им, что же такое я от них хочу. Заказу они если и удивились, то не очень сильно, значительно обрадовав меня тем, что какой-то особенный сорт глины для этого не нужен и то, что добыть её можно будет у ближайшей речки. Я чуть не по-детски захлопал в ладоши и тут же приказал собрать небольшую экспедицию.
Глава 13. Засада
Речка была не так уж и далеко, а потому наша небольшая группка, всего-то в пять человек, добралась до тех мест всего за час. Идти пришлось чуть больше трёх километров, и большая часть пути пришлась на не самый густой лесок, а потому шли достаточно споро. Земля под ногами была мягкой от прошедшего три дня назад обильного весеннего дождя, проходящему тяжёлыми крупными каплями. Несколько раз я серьёзно выругался, поскальзываясь на особо скольких участках. Как и все я тащил на спине большие плетённые корзины, в которые и планировалось закинуть добытые куски речной глины. Помимо корзины и сабли, на поясе я расположил кобуру с пистолем, а на плечо закинул свою аркебузу, удлинённую и облегчённую по моему личному заказу. Зачем я так вооружился для коротенькой прогулки? Всему виной была расположенная неподалёку крепость, откуда наверняка могут быть секретные выходы о которых я не знаю. Конечно, мы обложили холм со всех сторону, но ручаться за то, что через окружение не пропустит особенно вертлявого разведчика-диверсанта, я точно не буду.
Речка оказалась небольшой и неглубокой. За четыре широких шага её можно было пересечь без особого труда, оказавшись в самом глубоком месте всего по пояс. Проводником для нас выступил один из моих пехотинцев, указавший на то, что сейчас мы действуем на территории его малой Родины. Раз это был мой человек, то ему я доверился и шёл легко, не особенно обращая внимания на окружающий пейзаж. Конечно, курок был взведён как на аркебузе, так и на пистоле, но в окружении своих воинов я чувствовал себя спокойно.
Наконец мы прошли вдоль русла и наткнулись на крутую горку около берега, значительная часть которой определённо состояла из рыжей глины. Какая классификация есть у глины и что это за порода я не знал, но один из бывших гончаров в составе нашей группы удовлетворительно кивнул. Бойцы стали браться за деревянный лопаты, приготовившись собирать необходимый, а я взобрался на пригорок, сняв с плеча свою аркебузу. Попасть кого-то спрятавшегося в лесу, пусть даже в таком лысоватом, будет сложно и если нарвётся на нас какая-то группка, то отпугнуть на несколько секунд у меня выйдет.
На вершине я встал в полный рост и наслаждался тёплой погодкой, слушая пение птиц, прямо, как и я довольных весенним солнцем. Сам я не работал - месить глину мне было не по статусу и, хоть я был и не против помочь бойцам, спускаться не спешил, а потому только попивал прогревшуюся воду и окидывал взглядом окрестности. К счастью, среди моих бойцов привычка кипятить воду закрепилась прочно, а потому за собственный желудок можно не бояться. Парни копали по двое, сменяясь каждые полчаса и работали споро, не желая показать себя в плохом свете перед взглядом командира в моём лице. На кой чёрт я вообще поперся в этот небольшой поход? Хотелось немного развеяться и отвлечься от тягот армейской жизни. Конечно, здесь безопасность в разы уступала лагерному спокойствию, но здесь хотя бы не мельтешили люди.
Через пару-тройку часов взгляд устал блуждать по одинаковой лесной картине и совсем замылился, а потому я скомандовал приступить к обеду. Парни хоть и не устали после столь непродолжительного труда, но новость о перерыве встретили с большой радостью. Распалив костёр, я поставил котелок, пока другие бойцы стали с немалым энтузиазмом нарезать бутерброды из имеющихся запасов. В свою пайку мы положили каравай хлеба, круг колбасы, кусок копчёной свинины, коровьего сыра и рассыпчатый травяной взвар в холщевом мешочке. Сыр пах какими-то травами, а свежий, хоть и грубый светлый хлеб, заставлял слюнки активно накапливаться в полости рта. Как только закипела в котелке вода, то я разлил по деревянным резным стаканам взвар и принялся за еду, совсем перестав оглядываться.
Моё внимание к лесу вернула неожиданно взлетевшая с земли стайка каких-то пичужек, вразнобой заголосившая в полёте. Напрягло меня это изрядно и я тут-же поднялся, схватив аркебузу и побежал на пригорок, на ходу дожевывая бутерброд. Птицы взлетели в жалкой сотне метров от нас, да и не просто так. Там либо продирается кто-то большой, либо многочисленный, либо всё сразу и ничего это хорошего для нас не обещало.
Оказавшись наверху, я сразу же упал на колено и прижал приклад оружия к плечу, пытаясь высмотреть хоть кого-то сквозь лес. Получалось без какого-либо эффекта и это мне не нравилось. Если птиц всполошил какой-то хищный зверь, то пятерых человек он точно учует, а если люди, то каков шанс того, что прибудут к нам с миром? Очевидно - маловероятен.
Однако же ничего интересного и важного в течении четверти часа не произошло. Я успел лечь и аккуратно, насколько это было возможно, отползти на другую позицию, представляющую из себя поваленное от мощного порыва ветра толстое дерево, за которым можно было скрыться. Было оно старым и сухим, а потому далеко не факт, что удержат пулю, но болт или стрела окажутся слабыми для пробития, а потому я был в безопасности.
Через полчаса всё-таки медленно поднялся из-за своего укрытия, и бойцы последовали моему примеру. Тут с противоположного берега раздался выстрел и у моего уха со свистом пролетела пуля, ударившая в ствол дерева позади меня. Я сразу рухнул на одно колено и пальнул в сторону висящего в воздухе сероватого порохового облачка. Оттуда послышался крик, и я побежал вперёд, выхватив из кобуры пистоль. С разбегу перелетев речку, взметнув тучу брызг, ворвался в кусты, но вместо мертвеца увидел только расплывшееся по земле пятно крови. От пятна шла дорожка из капель крови, по которой я и ломанулся вперёд. Оттормозился только через сотню метров, когда заметил бегущего впереди меня человека. Он двигался, сильно припадая на правую глшу, удерживая какой-то продолговатый предмет в руке. Я выстрелил практически не целясь, но всё же умудрился попасть благодаря неописуемой удаче. Человек рухнул на живот и под ним быстро стала расплываться тёмная лужа. Подбежав к нему, я быстро подхватил лежащий на полу предмет, который так был бережно храним неизвестным стрелком. Тут-же мне ногу резануло острой болью, и я припал на колено. Сразу за ней ударила вторая, а затем прилетела третья, но они не затронули меня, ведь рефлексы оказались быстрее разума. Подгоняемое адреналином тело молниеносно повернуло назад и ломанулось сквозь кусты обратно. Бегущие за мной наёмники по выражению моего обалдевшего лица, сразу поняли, что необходимо отступать. Никогда я так быстро не бежал как сейчас, но всё равно успел подхватить одну из наполненных глиной корзин, руководствуясь нежеланием потерять все труды этих часов. Тело будто не чувствовало немалого её веса и просто несло меня в сторону спасительного лагеря.
Прошло, как мне показалось всего несколько секунд, как я выбежал к нашему лагерю, пытаясь снять язык с плеча. Завидев меня, несколько наёмников тут же подбежало, а один рванулся в сторону шатра Фабриса. Мне предложили помощь, но я лишь отмахнулся, скидывая с себя мгновенно потяжелевшую корзину. Ещё на бегу я понял, что стрела вошла неглубоко, а потому рана оставалась несмертельной. Присев на траву, я сам обмотал своё бедро предложенной кем-то из подоспевших бойцов тряпицей, после чего стал рассматривать трофей. Это определённо была аркебуза, и даже компоновка её мне была знакома. Это изделие напоминало мне японские тэппо – аркебузы с выраженной ручкой и отсутствием приклада. Точно такие же орудия привёз с собой Мадир в первое своё посещение Ларингии. Когда он по моей просьбе переделал все ложа на новую модель, то все старые были в тот же день сожжены, а значит это новодел...
Фабрис бежал ко мне со всех ног, на ходу раскрывая свою медицинскую сумку, но жестом я приказал ему успокоиться. Лекарь, завидев оружие в моих руках, похоже понял произошедшие и, подойдя ко мне, уже знал мой следующий приказ.
- Строй всех стрелков. Всех до одного!
Приказ был исполнен практически мгновенно. Все десятки стрелков выстроились в одну единственную длинную линию, удивлённо перешёптываясь друг с другом и наблюдая за мной. Боль в ноге пришла, но держаться было можно и шёл я сам, ни на что не опираясь, но припадая на раненную ногу, внимательно рассматривая каждого из стрельцов. Я помнил лица почти всех, ведь самолично выбирал тех, кого мне нужно вооружить «огненный боем». Все были на месте согласно ведомому Берндом журналу, и никто не был даже раненным. Удостоверится в том, что неизвестный стрелок мёртв, тогда я не успел, но явно идти спокойно с дырой в спине ни у кого не получится. Вот и выходило, что придётся пораскинуть мозгами и делать это необходимо срочно.
Офицеры собрались быстро и вид у всех был максимально озабоченный. Не хватало только Вирта, но у того дел в Ларингии было не меньше, чем у нас. Фабрис тут же принялся меня отчитывать за очередной глупый поступок, но в этот раз я в корни был с ним не согласен. Кто мог знать, что кто-то ещё имеет у себя огнестрельное оружие и неплохо стрелка, способного в лесу бить на сотню метров почти без промаха. Наверное, он даже попал бы в меня, будь у этой «старой» аркебузы приклад. От этой мысли меня передёрнуло и я в очередной раз кинул взгляд на Мадира, который цокал языком, рассматривая трофейный ствол. Почему Мадир до сих пор не в цепях, если оружие наверняка его рук дело? Было у меня какое-то иррациональное доверие к этому южному изобретателю. К тому же, всегда, когда он не был у меня на пригляде, то за ним вечно смотрели верные мне наёмники, получающие с меня дополнительную плату. Были они неграмотными и не особо сообразительными, а потому очень сильно я сомневался в том, что смогут они продать всю нужную для производства документацию, доступ к которой имел только я с Мадиром. Хотя, у многих верность - это вполне себе определяемая денежным довольствием категория. Но сильно мне не хотелось верить в предательство своего главного и единственного учёного.
- Ну что, Мадир, твоих рук дело? - спросил я, когда Фабрис наконец перестал меня распекать.
Южанин медленно и отрицательно покачал головой, рассматривая оружие, - Чхептхёж мой, но дхелал точхно не я. Из Сабадии схорее всегхо. Там все мхои стхарые чхептхёжи там остались и ктхо-то по ним сделал.
Мадир подтвердил мою главную догадку. Она хорошо ложилась на рассказанную при первой встрече историю. Мадира ведь изгнали из своей страны за придуманное им пороховой оружие и сбегал он оттуда в страшной спешке. Сомневаюсь в том, что правят в этой пустынной стране дураки, а значит кто-то точно пораскинул мозгами и догадался сохранить чертежи оружий. Что с ними случилось дальше? Тут всего два варианта: либо кто-то стал производить аркебузы в самом Сабаде, после чего поставлять всем желающим, либо продали эти расчерченные бумаги в Ларингию. Кто тут способен производить оружие? Очевидно тот, кто имеет всю необходимую техническую обеспеченность. Скорее всего это кто-то из ларингийских претендентов на трон, либо же небезызвестная и успевшая мне изрядно надоесть семья Ландсьеров. Во всяком случае оба варианта, разрушали мою монополию огнестрельное оружие в этой части света. Ещё меня сильно напрягал тот факт, что в обоих вариантах производственная база врага была сильнее моей в разы. Происходило это из-за того, что по роду своей деятельности приходилось постоянно кочевать и создать вменяемый цех мне просто не получится, а вот оседлым дворянам ничего не мешало привлечь все свои мощности. С другой стороны, содержать и постоянно снабжать даже сотню стрельцов будет проблемно даже для не самых бедных аристократов. Хотя, что-что, но банкротство определённо не грозило, ведь немалая часть ларингийских северных рудников государства принадлежала этому семейству.
И всё же, проводить полноценное расследование в походных условиях проблематично, тем более что в это время более насущная проблема вражеской крепости совсем не собиралась хоть куда-то деваться. Не смотря на многодневные пушечные обстрелы, от которых стены замка значительно просели, гарнизон сдаваться не собирался. Нет-нет, но они пытались накрыть нас залпом застенного требушета, что было вовсе не результативно, но сильно действовало на нервы и это мне надоело. Как бы я не пытался сохранять жизни бойцов, но при наличии значительных запасов пороха, можно было позволить себе взять парочку крепостей.
Мне удалось снять с коней дворян, перемешав их со своей полулатной пехотой. Если в моей реальности средневековая европейская аристократия без особенных проблем спешивалась и шла в бой на своих двоих, то для ларингийских рыцарей это было чуть ли не бесчестием и приказ такой мог отдать чуть ли только не один монарх. Блаювизы и Зваарты происходили из Южного Рюгленда, а потому в значительной мере ассимилировались и породнились с ларингийским дворянством, переняв у них в том числе и боевую тактику. Из-за этого я принял послушание моим приказам за большую честь, встав, как обычно и бывало, в первом ряду первой группы.
Справедливости ради, дворяне в пешем бою показали себя ничуть не хуже, чем моя привыкшая биться в строю наёмничья пехота и не рушила прущую стену. Я взял на себя роль импровизированного допельзольднера, облачившись в трёхчетвертной латный доспех и взяв с собой полюбившуюся полуторную
сабля. Суть допельзольднеров была в том, чтобы своими латным телом раздвигать пики, врубаясь в строй противника и руша его оборону. Пиками здесь ещё мало кто пользовался, но вот тяжёлые пехотные копья никто не отменял, и моя роль от того не менялась.
Не успели мы вступить на склон холма, как со стен на нас посыпался град стрел, задорно звякающих об латные доспехи. Снаряды разлетались в стороны, не нанося никакого вреда упрямо идущему вперёд строю. Если раньше такой обстрел мог хоть ненамного внести сумятицу в ряд наступающих, но сейчас, умудрённые битвами, наёмники просто наклоняли головы и пёрли вперёд. Холм был невысоким и уже через несколько секунд мы взбирались по обломкам стены. Ни о каком сохранении строя здесь речи уже не шло и моё преимущество в дисциплине несколько угасло. Однако и доблести моим бойцам было не занимать, и они с храбростью львов стали резать защитников крепости. Им не могли помочь ни доспехи, ни занятая позиция, ни оружие. Кровь лилась по все стороны, а крики раненных утопали в песне стали.
Главным «певцом» в этой симфонии был Сезар. Этот облачённые в доспехи титан просто расшвыривал врага, лишая врагов конечностей ударом своего тяжёлого монструозного топора. Мне по шлему даже ударила чья-то отсечённая кисть, а сам Сезар будто просто развлекался, похожий если не на Бога Смерти, то уж точно на его сына.
За стены мы прорвались меньше, чем через десять минут с начала схватки. Бой двух строёв теперь разделился на отдельные схватки. Мне достался какой-то богатый воин в украшенном латном панцире, активно пытающийся достать мою горячую голову клевцом на длинной рукояти. Не смотря на вес доспеха, он двигался, активно выписывая странные пируэты и бесконечно стараясь сократить дистанцию. Я сделать ему это не позволял, постоянно отгоняя его быстрыми ударами, от которых на его доспехе стали появляться глубокие рваные борозды. Не желая долгого сражения, я шагнул к нему вперёд и нанёс удар из неудобного положения. Сабля влетела прямо сочленение наколенника и наголенника, прорубив металл и застряв там. Крепостной воин рухнул на спину, выпустив из рук оружие и заорал что было сил. Вытянув из ножен кинжал, я напрыгнул на него сверху, вгоняя четырёхгранное лезвие прямо в глазную щель его шлема. Под клинком что-то лопнуло, после чего кинжал с лёгкостью вошёл в упругий мозг.
Со спины на меня побежал один из защитников, вооружённый тяжёлой алебардой. Понимая, что с вытянуть оружие не успею, выхватил из кобуры пистоль и выстрелил, практически не целясь. В голове промелькнула мысль о том, что его угловатый горжет просто отразит пулю, но нет – защитник рухнул как серпом скошенный.
К тому моменту как я поднялся на ноги и вернул своё законное оружие, Зеф стянул с флагштока старое знамя. Этот вечно улыбчивый наёмник, как и я предпочитающий сабельный бой, был до невозможности быстр, а потому его манёвру я был вовсе не удивлён. Похоже, что саму крепость ещё зачищали, пока я тянулся к своеобразной сухарке у меня за спиной. Именно там хранилось одно из имеющихся у нас знамён Лиги. По поводу изображения на куске ткани в одно время развернулись сильнейшие споры. Было необходимо создать знамя, которое не будет отсылать у хоть какому-то из Домов, что было задачей неописуемо трудной, особенно учитывая тот факт, что одних только крупных Домов во всей Лиге набралось четыре с лишним десятка, каждый из которых пытался максимально проявить свою идентичность. Несколько часов споров среди членов Домов так ни к чему и не привели. Пришлось мне вспоминать всю практику геральдики моего мира, обращаясь ко всем стандартным её решениям. По итогу получилось что-то странное, тем не менее отражающее основные аспекты Рюгленда. На белом фоне была нарисованы голубые вены реки Рюг на белом фоне и шесть жёлтых звёзд, символизирующие изначально пришедшие на эту землю дикие племена.
Такой флаг мы по итогу и водрузили на крепостной флагшток. Я сидел во дворе крепости, наблюдая за тем, как бойцы обдирают трупы павших защитников. Снимали с них всё, что могло бы стоить хоть каких-то денег. Особенной строкой доходов таких вот мародёров были золотые зубы. За ними особенно часто охотились воины с особым желанием выдирая их из челюстей щипцами, зачастую разламывая всё лицо. Стоит ли их осуждать? Вовсе нет, ведь мёртвых мы хороним по всем правилам жизни, а мертвецам злато ни к чему.
После полной зачистки крепости, включая глубокие казематы, я вышел из укрепления, расстилая на походном столике карту. Она была из новых и мне пришлось отвалить за неё почти два десятка монет. Цена была ещё маленькой, ведь перерисовывала целая ватага писарей. Вооружившись угольным карандашом, я перечеркнул крестом только что взятую крепость, после чего взглянул на своё творчество, довольно потирая руки.
Всё только начинается…
Глава 14. Холм мертвецов
- Мой Король! Мой Король!
Молодой паренёк-оружейник скакал через поле, не жалея своего пегого коня, стараясь привлечь внимание монарха, размахивая при этом длинным чёрным платком. Он был ещё далеко и голос сквозь расстояние слабо доносился до ушей, но владыка всех северных герцогств жестом приказал своему охранению остановиться. Молодой всадник, добравшись до монарха, резко остановил коня, копыта которого пробороздили земля, подняв в воздух комья грязи. На него тут же уставились несколько озлобленных глаз охранения и сразу же завжикали вынимаемые из ножен мечи.
- Мой король, у меня к вам срочная новость! – тяжело дышал всадник, шаря руками по кожаной седельной сумке.
Один из телохранителей монарха было придвинулся к всаднику, но монарх положил ему на плечо ладонь в красной перчатке, и воин тут же вернулся на своё место, открывая обзор королю.
- Назовись, воин. – властным голосом приказал Кловис.
- Я Василь из Редхолма! – переведя дух ответил тот, - Мой отец предал вас и сейчас войска нашего Дома направляются в сторону Орлаёна!
- Ты верный воин, Василь. Я ценю твою приверженность моему трону. Ты проделал долгую дорогу и тебе нужно отдохнуть.
Всадник поклонился в седле и спешно спрыгнул с коня, после чего поспешил убраться с глаз своего правителя. Кловис же даже не заметил того, что это дворянин, будучи гораздо ниже его по статус, не слез с коня, как только приблизился к нему. Его озадачивали новости. Вести о том, что Рюгленд перешёл в наступление ограниченными силами, ходили уже давно, но Кловис надеялся на то, что усиленные гарнизоны замков сдержат наступательные намерения до того раздробленного государства, неожиданно быстро начавшего объединятся против одного врага. Однако же можно было определённо сказать о том, что пороховые орудия были применены, а там, где порох, там и Вадим.
Мотнув головой, будто вытряхивая вредные мысли из головы, Кловис вздохнул и обратился к одному из своих телохранителей, - Сколько воинов собрал мой брат?
Огромный, будто гора, воин с лысой покатой головой задумался, сжав челюсти, от чего его желваки на лице выступили как два бильярдных шара. Сейчас этот воин заменял временно отбывшего из расположения Элиоса, что ушёл с серьёзным обещанием создать армию, ничем не уступающую «кабанам». Почему-то Кловис до сих пор доверял этому старому воину, не смотря на несколько его последних проколов, стоивших неприятных потерь. Всё же, Элиос был одним из главнокомандующих ещё при его отце, а потому кредит доверия был практически бездонным. К тому же, у какого военачальника не бывает поражений? После таких проигрышей он всегда возвращался ещё сильнее, сделав выводы из понесённых ошибок.
- Ваш брат собрал четыре тысячи латников, ещё наёмники ватанийцы и несколько продажных конных сотен из Гранисии. И того почти пять тысяч кавалеристов и ещё тринадцать тысяч пехоты. – наконец ответила «лысая гора».
Кловис ещё раз кивнул, показывая, что информацию понял. Ситуация складывалась как минимум интересная. Раньше для личных разборок хоть и привлекались сторонние наёмники, но далеко не в том количестве, которое сейчас было введено на стороне Феодора, особенно учитывая тот факт, что несколько сотен кавалеристов из Гранисии – это практически все войска этой страны. Конечно, шахская кавалерия была сильно слабее ларингийских рыцарей, но их тактика быстрых налётов может очень скоро привести к истощению земель, да и беспокоить фланги врага они умели отлично. К тому же, применение отрядов ватанийцев тоже не ведёт к чему-то положительному, ведь их народ совсем не переставала претендовать на свои старые земли, по их мнению, временно оккупированные Ларингией. К чему это может привести? В лучшем случае Феодор придумал какой-то хитрый план и не последует отчуждения земель от королевства, а в худшем начнётся полномасштабное вторжение граничащих стран, народов и авантюристов, желавших раздербанить до того сильное королевство. Однако же, Кловис совсем не считал своего старшего брата глупцом, прекрасно понимая, что такие мысли будут чреваты. Всё-таки, нынешний владелец ларингийской столицы явно добился того чего хотел – теперь у него был практически полуторный перевес в численности и куда как лучшие возможности маневрирования, благодаря усилению летучей конницей южан. Вот и выходило, что теперь можно забыть о быстром продвижении к королевской столице.
Кловис решил, что обдумывать план дальнейшего действия на ходу глупо и отодвинул решение на несколько часов. Сейчас все его мысли устремлены совсем в другую сторону. Он прошёл в недавно захваченную крепость и добрался до тяжёлой деревянной двери наполовину уже открытой. Оставив своих бойцов за порогом, Кловис вошёл внутрь. Перед претендентом на королевский престол открылась необычная картина. В не самой большой комнате на великолепной кровати лежала девушка, наполовину укрытая красным шёлковым покрывалом. На её открытой груди лежал маленький комочек, жадно сосущий молоко из материнской груди. Делал он это настолько самозабвенно, что вовсе не заметил нового человека в помещении, продолжая сладко причмокивая. Кловис отогнал прилипших к стене монахинь, до того помогавших молодой матери и те выскользнули из комнаты двумя серыми тенями. Кловис сел на край кровати, продолжая смотреть на свою молодую супругу, которая сонно гладила малыша на своей груди по голове с немногочисленными волосами.
В сердце молодого дворянина расплывалось счастье, а в голове жалость к своей супруге. Сам он постоянно был в разъездах, руководя идущей войной и почти не видел, как растёт его наследник, но чувствовал, как тяжело даётся материнство его супруге: появились круги под глазами, до того тонкие пальцы кожа облепила ещё сильнее, а кожа на лице немного осунулась. Девушка дремала, шепча колыбельную, а вскоре уснула совсем, как только аристократ взял её за руку. Уста Кловиса поразила улыбка и он поклялся всеми богами, что защитит свою семью.
***
Нам хватило всего несколько дней, чтобы превратить ещё немного вражеских крепостей в руины. Северные ларингийцы, похоже, не особенно хорошо подготовились к возможной войне, целиком и полностью полагаясь на укрытые рюглендскими марками границы. Удивительно, но бойцов в этих укреплениях было на порядок больше, хотя их умения вызывали исключительно смех и ни капли уважения. Скорее всего, это были вольнонаёмные граждане королевства, только вчера получившие в руки оружие и не успевшие в достаточной мере обучится воинскому ремеслу. По итогу выходило, что всего за три недели мы завладели несколькими крепостями, с боями продвинувшись на добрые пятьдесят километров вперёд. Можно было даже сказать, что моими бойцами был совершён короткий, но интенсивный средневековый блицкриг. В это же время как с юга, так и с севера постоянно шли непрекращающиеся потоки новостей, заставляющие мозг работать без остановки.
С юга приходили слухи о том, что у Акреона нынешний король Ларингии Феодор собирает внушительные силы и вскоре будет готов выступить супротив своего брата. С одной стороны, это было отлично, ведь означало, что братья будут отвлечены на обоюдную мясорубку и тем самым отсрочат активные действия против моего похода, но, а с другой никто не отменяет того, что Феодор после победы над своим мятежным братом не повернёт свои громадные силы на нас. С севера же успело прийти несколько писем с содержанием того, что к нам уже сейчас выдвигаются подкрепления ещё нескольких мелких Домов, изъявивших желание помочь делу всей Ларингии, а если быть точнее, то двигали ими сугубо грабительские желания, ведь отгрызть часть добычи в большом рюглендском войске будет гораздо сложнее, а мы, фактически, пионеры этого завоевательного похода, собирающие с трофеев все сливки. Хоть я и не знал степени подготовки моего будущего подкрепления, но искренне был рад поддержке, ведь все мои манёвры ограничены исключительно малочисленностью находящихся у меня сил. Их хватало, чтобы брать небольшие города и укрепления, но никак не позволяло войску подобраться близко к Орлаёну. Да-да, Орлаён был чуть ли не самой главной целью кампании этого года. Взятие этого города будет огромной победой и не меньшим испытанием, ведь никто не брал его стены многие сотни лет, но других вариантов у нас не оставалось. Конечно, как только один из братьев решит судьбу государства и пойдёт на нас, мы сможем отойти обратно, закрепившись у замков пограничных Домов, но тогда шанс заиметь хоть какую-то крепкую позицию в будущих переговорах у нас просто не получится. В том что эти переговоры будут я совсем не сомневался, ведь у Рюгленда просто не хватит сил, чтобы продавить сопротивление аристократии Ларингии, а потому переговоры будут и лучше быть на них в крепкой позиции.
До поступления подкрепления Домов, я решил немного остановить своё наступление, желая установить органы государственной рюглендской власти на завоёванных землях. Этого было необходимо, ведь оставались небольшие очаги сопротивления местной аристократии, развернувшей полноценную партизанскую деятельность. Их методично вычищала моя армия наёмников, не давая даже возможности на хоть какие-то крупные операции, но даже комары порой надоедливы. Вместе с тем, пользуясь правами временного наместника на завоёванных землях, я сократил военный налог, взымаемый с местных жителей, и отменил их принудительный набор в войско. Эти два простых действия значительно увеличили лояльность завоёванных ларингийцев, низведя на ноль сопротивление от крестьян, к тому же, дав купцам беспрепятственный доступ к землям Рюгленда.
Подкрепление подоспело ещё через четыре дня. Было оно не столь маленьким, как я мог полагать из письма. Всего под моё командование ещё три сотни человек, только шестая часть которых сражалась в конном строю. Но это было даже очень хорошо. Почти полторы сотни человек прибыли из Звартвуда. Этот Дом сильно отличался остальных земель Рюгленда тем, что там на холмах рос глухой лес, а доступ к Рюгу имелся только на немногочисленных полянах среди деревьев. В таком лесу водилось столь много дичи, что мясо и шкуры из Этого дома распространялись по всей стране и даже за рубежами. Благодаря этому большому количеству добычи и проблематичности земледелия, для мужчин Звартвуда основным ремеслом была охота, а потому они чуть ли не в совершенстве владели луком и тяжёлым копьём, несколько напоминающим родную рогатину. Такое подкрепление было важно, ведь стрелков, а тем боле таких умелых, моей армии до сих пор не хватало.
Интегрировав подкрепление в свою армию, мы двинулись дальше. Нельзя было выжидать больше, ведь противник не дремлет. Нам удалось забрать под свой контроль ещё несколько укреплений перед тем, как до нас дошла информация о заново собранном войске ларингийцев. Похоже, что местный командующий отнёсся ко сбору войска с большей обстоятельностью, постаравшись привлечь на свою сторону не только местные силы, но ещё и сумел набрать откуда-то наёмничьи отряды, значительно усилившие их позиции. Я в очередной раз пожалел о том, что в этом мире нет воздушной разведки и сейчас у меня просто нет возможности оперативно узнать о передвижениях врага.
Тем не менее, сразу было решено навязать врагу одно единственное генеральное сражение, чтобы исключить возможность их действий в нашем тылу. Конечно – это очередная битва и глобально в этой войне мало чего решит, но благодаря истории я слишком уж хорошо разбирался в том, что партизанские действия в тылу могут стереть в пыль даже самую удачную наступательную кампанию.
Долго искать друг друга нам не пришлось. Первым в бой вступил наш авангард, с великой яростью пустившиеся в атаку. Мои страдиоты, не смотря на отсутствие своего прямого командира, поднимающего бучу где-то на востоке королевства, действовали быстро и напористо, сокрушая врага единственным тяжёлым ударом. Оказалось, что мой авангард в числе двух десятков наёмников заскочили на холм, желая оттуда рассмотреть ближайшие окрестности. Вот только там их встретил тёплый приём какой-то лёгкой пехоты, остриями копий попытавшейся отогнать моих воинов, однако те имели совсем другое желание. Пехота, судя по бахвальским речам одного из офицеров, была порублена в свежий ларингийский фарш, не составив хоть какого-то упертого сопротивления. Оказалось, что группа была там посажена за тем, чтобы не допустить наверх моих воинов и даже попыталась укрепиться там при помощи частокола, но поставить его не успели из-за выпрыгнувшей на нее кавалерии.
Холм оказался удобным до невозможности и сразу было понятно почему его попытались занять заранее. Холм выступал словно прыщ на одном нежном месте и вокруг него раскинулось прекрасное ровное поле, на котором можно было отлично совершать манёвры тяжёлой рыцарской кавалерией. Не знаю кем был командующий противостоящей нам армии, но в войне он что-то определенно понимал. Выйди мы на это поле, как я изначально и планировал, то атака вражеской кавалерии стала бы очень неприятным сюрпризом. Конечно, рассматривается всё отлично на целые сотни метров, но далеко не факт, что успел бы я переставить своё войско в правильное построение.
Что делать сейчас? Вопрос хороший, хотя и было понятно, что биться придётся очень и очень скоро. Стоянку противника было видно прямо отсюда, ведь скрыть пребывание нескольких сотен человек просто невозможно. Они определенно знают о том, что мы уже здесь, а значит до битвы дойдет. Как их бить? Тактика их исключительно средневековая и не зря они не хотели меня не допускать до холма, ведь выбить нас отсюда будет просто невозможно, а значит здесь и закрепимся.
Холм был большим и всей армии удалось, хоть и скучковавшись, разместиться с некоторым комфортом. Проскользнула мысль о том, что у противостоящей нам армии может быть артиллерия, но сразу же отбросил её. Это в стратегиях про средневековье можно просто нажать пару кнопочек и у тебя появится торсионное орудие по типу катапульты, а здесь... Производственный процесс сильно сложный и не по силам децентрализованному государству, так что можно спокойно выдохнуть.
Но я ошибся. Хоть я и спал в половину глаза, но успел профукать подход вражеских сил на дистанцию выстрела к холму. Благо, мои наблюдатели не были столь «слепыми» в отличии от меня и успели растолкать офицеров. Очнувшись, а по-другому и не сказать, я подорвался со своей лежанки и увидел представшее пред мной зрелище. К нам пёрла пехота, а меж их рядов виднелись громадины катапульт, которые тянули мускулистые волы. Шли они только с этого переднего края, и я насчитал дюжину орудий, одним залпом способных разметать весь моральный дух моих войск.
Прикинув расстояние, понял, что до них сейчас никак не меньше четырёхсот метров, а с учётом того, что эти орудия были далеко не осадными, то расположились они на предельно допустимой дистанции для выстрела. От непонимания того, как эти уроды собрали столь немалые силы, я выматерился всем своим словарным запасом на родном русском языке, который в последнее время использовал только при разговоре с самим собой.
Вопрос о том, как эти воинственные «ребята» смогли собрать двенадцать катапульт, был до невозможности сложен. Всё-таки, катапульты — это крайне сложное инженерное сооружение, для которого нужны не только специфические технические знания, но ещё и не самых стандартных материалов. Однако же, они нашли и мастеров, и материалы, а значит с этим придётся бороться и делать это нужно как можно скорее.
- Орудия, на передний фланг! Готовьтесь к бою! Дистанция двести пять таузов!
Мой приказ был излишнем и краем глаза я заметил, что орудийные расчёты действовали быстро. В моей армии я только приветствовал инициативность, которая была направлена на здоровые действия. Марид, уже криками отдавал приказы, а вымуштрованные его канониры настраивали угол выстрелов пушек. Не прошло и двух минут, как орудия были готовы к бою. К этому времени, со стороны поля войска тоже развернулись, начиная натягивать канаты катапульт. Для нас времени насыпать бруствер не было, а другой защиты для пушек у нас не было и придётся рассчитывать исключительно на удачу.
Мы успели первыми. Марид оказался смекалистее меня и разделил все пять орудий на две цели. Конечно, точность и дальнобойность у наших пушек была куда как выше, в сравнении с средневековыми орудиями, но всё равно хотелось мне гарантированно уничтожить единственное преимущество врага.
Пушки рявкнули слитно, прикрыв верх холма плотной белой пеленой. Я стоял чуть спереди, а потому заметил, как разорвались на тысячи щепок, обдав расчёты катапульты смертоносной древесной шрапнелью. Попадания были точными, чуть ли не в единую точку и разлетелись катапульты красиво, будто обстреливали не тяжёлыми чугунными болванками, а бомбами. Это сработала хранящаяся внутри орудия мощь, собранная перед выстрелом. Я чуть было не возликовал от такого прекрасного залпа, но вовремя заметил, что противник наш готов к выстрелу.
- Оттаскивай пушки!
Мой крик вновь оказался запоздалым. Пушкари работали слажено и уже впряглись в свои дорогостоящие орудия, отводя их от места выстрела. Ларингийцы вполне себе могли пристреляться по холму заранее, ведь ничего им не мешало. Вот ударь они по вершине холма крупными камнями и скосит изрядную часть моего воинства, а дымная завеса после нашего залпа ничем в этом случаи не поможет.
Подлая коряга попала мне под ноги, и я рухнул на склон холма, разбив себе бровь. Кровь полилась мгновенно и я, будто в замедленном времени видел, как летят в нашу сторону валуны. Похоже, пристреляться они успели, но не очень хорошо. Часть камней перелетела вершину холма вообще никого не затронув, а вот другие всё-таки рубанули по холму. Мои наёмники догадались лечь, а кавалеристы рванулись за другой край холма, но вот рюглендские контингенты оказались менее расторопными и их посекло. Впрочем, это не сильно меня заботило. Главное, что пушкари уберегли свои орудия и уже сейчас готовились к новому выстрелу.
Однако же, не смотря на не самую большую эффективность обстрела, по морали армии он ударил знатно. Пришлось сдерживать разгорячённую аристократию, совсем не готовую держаться под обстрелом без вменяемого ответа. Конечно, они были далеко не той дисциплинированной армией эпохи Линейной тактики, привыкшей стоять под многочасовым и постоянным обстрелом. Пока я перекрикивал частично оглохшего главу «игольников», пушкари изготовились к новому залпу и ударили без моего командования, ещё раз уменьшив количество орудий у врага.
Мне показалось, что эту артиллерийскую дуэль мы выигрываем вчистую. Их расчёты до того действовали быстро и слажено, а теперь, понимая сложность происходящего сражения, чуть ли не паниковали. Это было понятно ещё и потому, что ларингийцы начали выстраиваться для атаки. Их было больше и число готовых к битве копий превышало три тысячи. Меня каждый раз приводило в неописуемое удивление от того, что королевство будучи раздробленным до сих пор было способно постоянно выставлять всё новые и новые армии. Впрочем, даже так их силы явно рано или поздно иссякнут, особенно учитывая тот факт, что наверняка ещё не все силы вступили в бой. Промелькнула мысль о том, что я до сих пор ничего не слышал о серобожниках и цекровниках, которые точно воспользуются шансом что-то изменить в свою сторону.
Ларингийцы пошли вперёд, когда второй их выстрел не возымел эффекта, сразив вряд ли больше десятка моих сподвижников. Пробиться они попытались прямиком в лоб, не пытаясь совершить даже малейшие манёвры. Впрочем, это было немудрено, ведь боковые склоны холма больше напоминали большие ступени, по которым было трудновато взобраться в одиночку, а размышлять о том, чтобы идти строем, можно было вовсе не думать. Так что пёрли вперёд, прикрываясь щитами и склонив головы, чтобы не подставляться под выстрелы. Стрелков у врага было прилично, но стреляли не то, чтобы очень хорошо. Ларингийцы из Звартвуда показали себя во всей красе, обстреливая наступающих тучами стрел. Шутка ли полторы сотни человек, отсылающих во врага по пять стрел в минуту? Причём били они прекрасно и быстро из своих набедренных колчанов. Стрелы у них были тоже особенные – бронебойные. Отличались они тем, что наконечники были закалены и представляли из себя узкую трёхгранную пирамидку. Сталь они пробивали не лучшим образом, но при удачном попадании всё же смогли прострелить не лучший доспех. К тому же, не умолкали пушки, стреляя не по моему приказу, а в разнобой, да и остальные мои стрелки тоже не сидели сложа руки. Особенно хорошо себя показали аркебузиры, с великой лёгкостью «шьющие» щиты пехоты вместе с их телами.
Через несколько минут пехота всё-таки схлестнулась. Сражение закипело сразу. Впереди я поставил рюглендцев, жалея, честно говоря, собственную пехоту, а потому копья столкнулись, послышался деревянный треск, звон стали, боевые кличи и крики сразу же появившихся раненных. Что странно, ларингийцы на этот раз не рвались вперёд кавалерией. Хотя, атаковать конницей вверх по склону проблематично, да и удобный для атаки склон был не сильно широк.
Ситуация складывалась весьма неплохо, но что-то меня беспокоило. В укрытом крепким шлемом затылке противно засвербило, будто бы кто-то вредный ковырял тонкой иглой череп. Пытаясь успокоиться, я быстро прошел по вершине холма, взглянув к нам в тыл. Там по дороге пылила длинная колона пехоты под неизвестными мне знамёнами. Память у меня была далеко не фотографическая, но все знамёна хоть сколько-то значимых Домов я успел запомнить, а вот кто эти пришедшие не понимал. До них было далеко, и я до рези в глазах всматривался, мечтая сейчас хотя бы о самом плохоньком бинокле.
Чёрт... Я опять воспользовался всем своим арсеналом самых крепких русских выражений, сжимая рукоять сабли. Пехота была разношерстной, но её было много до ужаса и на равных её знаменах был намалёван глаз. Тот самый глаз, рисунок которого был на затылке у всех серобожников.
Бернд в горячке боя увидел меня и подбежал. Послышался ещё одна матерная тирада, но в этот раз на ларингийском. От серобожников прямо-таки веяло опасностью и сомнений в том, что они скоро атакуют у меня, вовсе не было. Считать было бессмысленно, ведь численность приверженцев кровожадного бога выходила на несколько сотен и сотни эти были опасны. Серобожники были вообще из всех имеющихся слоёв населения, а потому атака ударит молотом. Мне совсем не хотелось находится между ларингийской наковальней и серобожническим молотом.
- Пушки, ко мне!
Пушкари оказались рядом со мной меньше, чем через две минуты и тут же принялись заряжать свои страшные орудия. Серобожники были ещё в нескольких сотнях метров от нас, но шли настолько плотно, что артиллеристам даже не придётся особенно целится. Однако же, двигались определённо в нашу сторону. Ну нельзя было не услышать рявкающие пушки и тявкающие залпы аркебуз. Откуда узнали? Сильно сомневаюсь в том, что они просто так топтали дорогу в нашу сторону. У нас есть крыса? Может быть. Всё-таки я не забыл недавнее покушение, да какой-то службы внутренней безопасности не имелось как понятия, а потому кто-то заинтересованный вполне мог попасть в мои ряды. Ладно. Этот вопрос решим потом, а сейчас есть более насущная проблема: зачем они двигаются сюда? На помощь ларингийцам? Нам? Или отправились на жатву для своего кровожадного Серого Бога? Последнее наиболее вероятно, а потому хлебом с солью встречать я их не собирался, тем более что последнего у меня не так уж и много.
Дорога, по которой мы добрались сюда и по которой сейчас перли сектанты, была достаточно узкой, а потому толпа шла очень плотно и ядра образовали на дороге кровавую кашу. Людей просто разрывало на части, разбрасывая останки по окрестностям. Приказал я бить по голове колонны, чтобы как можно сильнее затормозить прущую армию. Однако же, такого прекрасного впечатления пушки не оказали, и враг побежал вперёд, овеянный божественной яростью. Двигались они рассыпным, блин строем, совсем забыв о каком-то строе. Впрочем, от этого они только выиграли. Иди они стеной копий и прикрываясь щитами, то по ним отлично бы отработала картечью артиллерия, а сейчас орудия били далеко, стараясь разогнать ещё не атакующие колонны врага.
Сектанты были уже в трёх сотнях метров, пресекая далеко не самое ровное поле. Я похвалил себя за то, что не сунул в бой своих наёмников и приказал им выстроиться по трём другим склонам холма. Ряды получились жидкими, но ландшафт не позволил бы сектантам оказать плотный напор на моих воинов.
И всё равно ситуация складывалась дрянная - нас окружали. Пока что серобожники ещё не схлестнулись с ларингийскими бойцами, но о друг друге определенно знали. Что-то из этого необходимо для себя вынести. Отступить, не бросая при этом обоз, точно не получится. Для этого нужно как минимум пару часов, а без телег с провиантом и остальным армейским имуществом долго целая армия не проживёт. Значит нужно победить и победить безапелляционно, чтобы спокойно с этого обрастающего трупами холма.
Серобожники дорвались до боя и теперь долбились о стену пик и алебард. Они натурально ползли по склонам холма, сразу же получая в свои бестолковые тела остриями древковых оружий. Сражались они нелепо, словно дикие волки напрыгивали и, получив отпор, сразу отступали, неся при этом ощутимые потери.
Поняв, что на этом фланге проблем нет, я вернулся на "ларингийскую" сторону холма. Здесь ситуация складывалась куда как хуже. Мало того, что стояли здесь рюглендцы, так и противоборствующие нам воины значительно усилили напор, прекрасно понимая, что биться с сектантами куда как сподручнее с холма, нежели в голом поле. Стало ясно, что необходимо наконец выуживать из рукава свой новый козырь. Я метнулся к одной из обозных телег и стал быстро выдергивать оттуда наспех сколоченные ящики, плотно при этом набитые округлыми тельцами обожженных глиняных гранат. Пять ящиков, каждый из которых внутри себя имел по двадцать гранат и того сотня смертоносных метательных снарядов.
Подозвав к себе нескольких наемников, из последних своих резервов, приказал им отнести ящики и сам подхватил опасный груз. Эти бойцы как раз были из тех, что эти самые гранаты и создавали, а потому имели понятие о принципе работы. Поудобнее расположившись за спинами наёмников, мы стали поджигать гранаты и одну за одной отправлять их в строй врага. Взрывы меж своих рядов оказались неожиданностью для наступающих, а осколки стали слишком неприятным сюрпризом. Обложенные глиняные снаряды оказались достаточно крепкими и от падений зачастую не разливались, разрываясь только от энергии сжигаемого внутри пороха. Острые осколки резали ноги пехоты, не привыкшей защищать свои нижние конечности, нанося при этом страшные раны. Эти разрывы полностью и окончательно уничтожили их моральный дух и ларингийцы дрогнули, отступая со склона холма. К тому времени, стоявшая в резерве кавалерия королевства схлестнулась с немногочисленными проникшими на эту сторону холма серобожниками. Сектантов было не так уж и много, но их всё-таки хватало для окружения конницы, которая, похоже, проблемы в этом не видела, коля и рубя во все стороны.
И всё же ситуация резко стала изменяться. Серобожники заставили дрогнуть ларингийскую конницу, но неожиданно не стала атаковать. Их пехота, полностью бросив попытки штурма холма, стала быстро забирать тела павших и убегать. Тела они забирали абсолютно любые, не заботясь о их бывшей принадлежности в этом конфликте. Они просто вязали трупам ноги, захватывали их крюками и просто несли на руках. Причем, бежали они, совсем не озаботившись о малейшей защите, подставляя спины моей артиллерии и стрелкам. Оставив на поле боя ещё больше мертвецов и раненных, они скрылись за нашим полем зрения, оставляя меня с единственным мучащим меня вопросом:
- Что это вообще сейчас было?
Глава 15. Белый Кардинал
Пленных серобожников после бойни, не смотря на их серьёзные потери, было мало. Казалось бы, средневековое сражение, где соотношение погибших и раненных было как минимум один к трём, а это в лучшем случае. Однако же, большинство из этих сектантов находили в себе неимоверные силы откусить собственный язык. Боль при этом адская, плохо выносимая обычным смертным, и человек просто захлёбывается своей кровью. Лишь немногих удалось «спасти», чтобы потом отдать на «попечение» Сезара. Вроде бы, ну отступили и отступили, да забрали своих раненных, но в средневековой специфике сражений, такой манёвр несколько необычен. Я ещё понимаю, если бы они забирали трупы только собственных бойцов, чтобы похоронить их по своим каким-то сектантским обычаям, но и несколько моих мёртвых бойцов эти уроды утащили. Просто так? Сильно в этом я сомневаюсь.
Я задумался о том, что же вообще знаю о этой секте и почти сразу понял, что знания мои ограничиваются несколькими небольшими историями от Фабриса, да всего несколькими боевыми столкновениями. Однако, мне определённо необходимо вытянуть из них информацию.
На холме нам пришлось задержаться на пару дней, чтобы похоронить павших и собраться с силами. Работы выходило много и, пока рядовой состав усердно копал ямы, а трофейная команда Бернда собирала эти самые трофеи, я практически всё время проводил в шатре Сезара, наблюдая за кровавым ремеслом бородача. Особенное впечатление на меня возвёл один из сектантов. Это был невысокий мужичок, весьма плотного телосложения, под которым, однако, проглядывались мышцы. Всё его тело было исполосовано татуировками-шрамами тёмно-серого и чёрного цвета. В большинстве своём эти татуировки представляли из себя разномастные глаза, но и были какие-то совсем неизвестные мне символы, которые не смог разгадать даже Фабрис со своим багажом знаний. На лице он и вовсе вырезал себе странную пятиконечную звезду, на которой двумя рубинами блестели его налитые кровью глаза, коими он зыркал на Сезара, шепча проклятья на каком-то непонятном нам языке. Фабрис, конечно, выдал теорию, что это мёртвый язык, некогда существовавший на землях Ларингии и называемый Ромах, однако его ситуация была даже хуже, чем у латыни в моём мире, ведь всех его носителей можно наверняка пересчитать по пальцам одной единственной руки.
- На нашем языке ты что-то понимаешь?
Произнося свой вопрос, я внимательно всматривался в поведение пленного. Специалистом по невербальному общению я себя не считал, однако же что-то да помнил из университетского курса по психологии. Он замолчал и посмотрел на меня. В его красных блестящих глазах стала видна толика интереса и сектант не просто слушал меня, но скорее всего даже слышал, подёргивая при этом ушами, цвет которых больше смахивал на землю, нежели на здоровый человеческий цвет.
- Вижу, что ты понимаешь. – продолжил я, - Вы здесь, господа секстанты, далеко не просто так. Я прав? – не увидев никакой реакции, я просто кивнул сам себе, - Прав. И это значит, что среди моих парней есть крыса и крыса очень говорливая. Впрочем, до него мы доберёмся. Вы тела зачем утащили?
Неожиданно, но сектант заговорил, шипя при этом словно змея, - Я тебя знаю, пришелец. – серобожник улыбнулся, отчего шрамы на его лице искривились, - Мой Предок говорил о тебе, чужеземец. Ты ещё не познал свою сущность и не понял, кто твой настоящий хранитель.
Меня пробило на дрожь, а по хребту пробежал табун смертельно холодных мурашек. Лёгкие схватило костяной ладонью и сжало, не позволяя сделать даже одного вдоха. Страх сковал тело полностью, стало дурно, захотелось выблевать всю свою гнилую сущность, а в голове зашумело. Я рухнул на колени и схватился руками за голову, пытаясь заглушить шум, который всё больше и больше оформлялся в полноценную речь. Она всё сильнее и сильнее складывалась в нечто осознанное, но неизмеримо далёкое. Это сводило меня с ума и хотелось заглушить голос, и я схватился за рукоять сабли, намариваясь сделать с собой что-то ужасное, но нереальный холод, исходящий от оружия, заставил мозг успокоиться, и я даже смог подняться обратно на ноги. Сезар стоял поражённый и что-то быстро говорил, но слова доносились словно через плотно набитую вату.
Через несколько секунд слух вернулся, и я смог распознать что говорил бородач, - Командир, ты в порядке?!
- Вытяни из него всё что можешь, но оставь в живых. Он ещё нужен.
Мой голос показался мне не родным – уж слишком он был мёртвым и совсем не отдавал какими-либо эмоциями. Мутило не по-детски меня до сих пор, а потому я вышел из шатра и спустился с холма, пытаясь продышаться. Усевшись на землю и скрестив ноги, вдохнул полной грудью, пытаясь выгнать остатки той странной энергии, схватившей мои лёгкие и сознание.
Ну и что это было? Не знаю. Совсем не знаю и от того становится ещё страшнее. Будь у меня хоть малейшая ниточка знаний, за которую можно потянуть, то можно было хотя бы попытаться понять причину столь хренового моего состояния. Хотя, ниточка всё же есть и сидит эта окровавленная ниточка сейчас в шатре, из которого я только что вынырнул. Если этот сектант всё же что-то обо мне знает, значит с этого момента моя персона перестала находится в относительной безопасности. А может он врал? Нет уж. Каков шанс того, что в этом мире больше, чем один этакий попаданец? Вряд-ли больше одного. Хотя, с чего я взял, что я один такой особенный? Никаких подтверждений, впрочем, как и опровержений у меня совсем не было. Может тот же Элиос Ландсьер тоже попаданец? Тогда бы он наверняка знал о пороховом оружии… Но нет, здесь опять же нет гарантии того, что попал он из моего времени или даже мира. Таки старина Хью Эверетт не просто так придумал теорию множественных миров. Сложно до невозможности. Чтобы Предки их всех побрали…
Поняв, что мозг закипает, я резко выдохнул и рывком встал, окончательно смахнув остатки тяжёлого наваждения. С этим точно нужно будет разобраться, но это дело может потерпеть, а пока что нужно продолжить продвигаться вперёд, тем самым расширяя силу вторжения Рюгленда, стараясь приблизиться ближе к Орлаёну. Этот город, укреплён не хуже, а то и лучше известного в моём мире Каркасона – французского города, взять который можно было только при наличии огромных инженерных мощностей и неисчислимого количества бронированной пехоты, либо же, как завещал один известный корсиканец, несколько волов с чистым золотом. Конечно, бывали случаи, что этот богатый город просто откупался от подходящего к стенам супостата, но что-то мне подсказывало, что в Орлаёне командир гарнизона должен быть максимально верен Кловису, а значит город будет держать до последнего своего бойца или бунта где-то внутри.
На холме в моём личном шатре ждал уже весь высший офицерский состав моей наёмничий армии. Фабрис сидел на раскладном походном стульчике, распаливая свою трубку и смотря прямо мне в глаза. По его взгляду сразу стало понятно, что не он стал причиной столь неожиданного собрания, а значит всё начал Сезар, что-то оживлённо басовито бубнящий в окружении остальных немногочисленных офицеров.
- Задавайте свои вопросы, товарищи офицеры. – сразу начал я, решив, что оттягивать разговор бессмысленно.
На меня наконец обратили внимание и все находящие здесь, словно по поминовению какого-то невидимого кукловода, вместе повернулись. От этого единовременного движения меня слегка передёрнуло, и рука машинально потянулась к рукояти сабли. моментально представилось, что их лица также покрыты шрамами и странными татуировками, и то, что на меня опять нападёт это страшное наваждение. Мотнув головой, я вернул сознание в порядок.
- Рассказывай. – спокойным голосом потребовал у меня Бернд.
Пришлось рассказать всё. Рассказать про то, кем я был раньше, про то из какого мира и как я сюда провалился. Рассказать, что реально было со мной в момент появления здесь и про то, что я совсем не ларингиец со странным именем, а русский, со вполне нормальным. Пришлось рассказать про то, что развитие моего мира, по местным меркам, сравнимо чуть ли не с магией. По началу мне не верили, но потом, поражённые глубиной и связанностью рассказов, всё же осознали реальность. Весь рассказ занял несколько часов, сугубо из-за того, что бойцы постоянно переспрашивали, уточняя те или иные детали. Единственным, кто молчал на всей протяжённости рассказа, оказался Фабрис, но и то исключительно из-за того, что весь мой рассказ услышал сильно заранее.
- У тебя расплачиваются бумагой? Её же можно подделать! – возмутился Бернд.
- Эта бумага имеет специальный рисунок, который делают сложные машины, да и такие деньги поддержаны драгоценными металлами и другими факторами.
- Командир, а почему ты не провалился обратно, если попал сюда, потеряв сознание? – почёсывал свою шикарную бороду, спросил Сезар.
- Спросил бы ты чего полегче. Такие перемещения совсем не объясняются ни наукой моего мира, ни верованиями. У нас обычно за веру в одного из Богов обещали лучший мир, а тут по уровню жизни сильно хуже, чем в моём прошлом месте бытия. – улыбнулся я, - Да и не знаю я как это сделать. Будь у меня хоть какие-то зацепки, то я может быть и постарался, но сейчас это лишнее. В слишком значительную заварушку я успел забраться, да так, что уйти хоть сейчас будет преступлением против совести.
- Да уж, Вадим, «заварушка» у нас интересная… - вздохнул Бернд, - Кого-кого, но серобожников я здесь увидеть совсем не ожидал. Есть идеи что они тут делали?
- Если верить пленнику, то очень даже может быть, что пришли за нашим командиром. – пыхнув дымом, заметил Фабрис.
- Он может сказать что угодно его прогнившей душе, но какие фокусы у него припасены. Когда он говорить начал, то мне стало плохо и помогла только сабля. – я похлопал по рукояти своего оружия на поясе.
- Что он вообще тебе такого сказал? Ты рухнул, будто молотом в брюхо получил. –
пробасил бородач.
- Что-то навроде того, что я ещё не знаю своего хранителя.
Никто ничего не понял и было решено в дальнейшем просто быть осторожнее, да не ходить мне впредь в одиночку. Кто знает, будь его один такой «способный» урод, то меня даже дети палками затыкать смогут.
Все начали расходиться и последним мой шатёр покинул Фабрис, кинувший на меня озадаченный взгляд. Что-то знает, но скрывает? Очень даже может быть. Надо его будет расспросить с пристрастием. Всё же, в голове этого старого монаха есть очень много важной информации, которая может неслабо мне помочь.
На следующий день мы наконец сдвинулись с места, похоронив всех, кого могли и собрав вообще все маломальские трофеи. Нужно было преодолеть ещё не меньше сотни вёрст до Орлаёна, пред которым будут появляться всё более и более усиленные крепости, преодолевать которые будет всё сложнее.
Из самого Рюгленда серьёзных новостей не поступало. Хоть иногда оттуда приходили группы воинов, всё чаще отправляемые мною в гарнизоны захваченных крепостей и городов. К тому же, чувствовалось что боевитые Дома, отправившиеся со мною в бой, понемногу теряли запал, напрямую связанные с набиваемым трофеями обозом. Очень может быть, что скоро они оставят меня и под командованием моим останется только личная наёмничья армия. В таком случае придётся закрепиться на занятых позициях и просто ждать. Этого нельзя было допустить от слова «совсем», ведь чем дольше мы будем просто так сидеть, тем большее даём времени для манёвра Кловиса.
К сожалению, хоть какого-то подобия разведки у меня не было, впрочем, как и идей о её организации. Выходило так, что единственные крупицы информации доходили через захваченных нами жителей, родственники которых отправились на южный фронт вместе с Красным Рыцарем. Выходило, что вскоре вопрос с владельцем короны решится в единственном генеральном сражении, после чего все свои громадные силы они двинут на нас. Я сильно сомневаюсь, что нам получится удержаться на таких территориях даже с упором на крепости.
В очередной из дней, когда мы подошли к новой ларингийской крепости и уже стали устанавливать крепость, в наш тыл въехал одинокий всадник. Он был безоружен и одет в длинную серую мантию с символом Высоких Предков на спине – заключённым в круг квадратом. Сразу стало ясно, что он представитель церкви и большинство наёмников без каких-либо претензий пропускали его в самую глубину лагеря. Только моя личная охрана, набранная из самых верных наёмников, скрестив свои алебарды, не допустили церковника в мой шатёр.
Однако же, как только новость о госте дошла до моих ушей, то я моментально вышел из прибежища, держа ладонь на оружии. Если такой человек добрался до нас, то далеко не просто так.
Откинув полы шатра, я вышел и посмотрел на пришедшего священника. Он был стар, кожа на его круглом лице обвисла и покрылась тёмными пятнами. Стоял он сгорбленно, опираясь на свою крепкую трость с золотым покрытием и постоянно отмахивался от предлагаемой со всех сторон помощи.
- Здравствуйте, святой отец. Зачем вы прибыли в наш лагерь?
Церковник стоял и смотрел на меня, подслеповато при этом щурясь. Он потянулся слегка трясущейся рукой к седельной сумке своего коня и вытянул оттуда перетянутый атласной лентой свиток. Он протянул его мне, и я взялся послание, тут же заметив на расплавленном сургуче, закрепляющем свиток, печать горы – символ Тантопы. Мотнув головой в сторону своего шатра, я оттянул в сторону ткань прохода, пропуская внутрь нашего гостя. Священник тут же аккуратно присел на мой походный стул, а я плюхнулся на кровать, отрывая сургуч.
Пробежавшись взглядом по аккуратно выведенным строкам на почти что белоснежной бумаге, я крепко задумался. Отметая все церковные термины, то есть половину всего имеющегося текста, можно было сказать, что меня предупреждают и предупреждают без особенной конкретики. Однако, уж очень вряд ли, что предупреждают о скором прибытии в мой лагерь подарочного обоза с бубликами.
Я посмотрел на церковника и быстро сделал вывод относительно того, что сидит пред мной далеко не простой губной поп. Одежда его, хоть и не была вычурной, оставалась очень добротной: хорошая ткань, опрятные нитки и каждый стежок был будто нанесён машиной, а не человеческой рукой. Да и держался этот священнослужитель спокойно, совсем не опасаясь своего собеседника в лице меня любимого. Всё-таки, далеко не каждый человек будет так стойко держаться супротив человека, который под своей рукой имеет несколько сотен отлично подготовленных и замотивированных бойцов. Хотя, в моём стане этому человеку вообще мало чего угрожает – идиотов для атаки на посланника Тантопы нема.
- Полагаю, что вы здесь не просто так, святой отец. Если бы хотели передать послание, то смогли бы это сделать через обычного гонца, а вы человек ох какой не простой.
Посланник скромно улыбнулся своими старческими губами, - Не буду скрывать – вы правы. Мне доложили о том, что вы догадливы, но хотелось проверить. До моих ушей дошла новость о том, что в ваших цепях находится один интересный человек, если его ещё можно так назвать. Он интересен не только мне, но и самому Тацию.
Опа… Значит в моём лагере образовалась очередная крыса, которую придётся травить. До этого «шрамированного» сектанта имели дозволение прикасаться только очень узкий круг людей, напрямую подвластные мне. Есть ли шанс, что кто-то случайно всё это узнал? Конечно есть, но что-то мне подсказывало, что придётся почистить свои ряды. Может быть Фабрис? Он всё же церковник, хоть и бывший. Не зря же он на меня так загадочно посмотрел после разговора с офицерами. Ладно, об этом чуть позже.
- И что же в нём такого интересного, что даже сам Тантопа хочет заполучить моего пленника?
- Думаю, вы и так знаете. Он является верным слугой своего фальшивого бога и его силы являются опасностью в первую очередь для вас.
- Отче, я человек военный, да и вы наверняка прячете под своим одеянием несколько боевых шрамов, а потому скажу вам как солдат солдату: пожалуйста, не тяните.
Посланник ещё раз коротко и скромно улыбнулся, - Этот человек распространяет вокруг себя чуму. Сия болезнь страшна для всех и вас в том числе. Мы уже поймали среди серобожников несколько таких же распространителей, но даже среди наших светлых умов нет мыслей о том, как побороть этот недуг.
- Не врёте?
- Я пришёл к вам с чистым сердцем и божьим словом на устах. Пусть меня покарают Предки, если я обману вас хоть одним словом.
Я крепко задумался. Каков шанс, что это старик врёт? Да огромный, если уж говорить на чистоту. В моём мире Святой Престол являлся по сути своей огромной и крайне влиятельной организацией, не смотря на всё прогрессирующий атеизм, а в этом мире Церковь Высоких Предков чуть ли не полноценное государство с ещё большей мощью, способное чуть ли не по щелчку пальцев произвести перестановки в соседних государствах. К тому же, этот шрамированный влиял на меня определённо не болезнью. Но может ли он быть разносчиком болезни? В моём мире биологическое оружие догадались использовать ещё степняки, а бактериологическое англичане в Новом Свете, но есть гарант, что люди здесь не смышлённие моих? Нет. Вот и сиди думай, берут тебя на понт или и вправду по доброте душевной помогают.
- Получается, вы просто хотите забрать моего пленника за "просто так"?
Я наглел и наглел серьезно. Всё-таки, перед мной сейчас сидит далеко не последний человек в духовной иерархии Церкви Высоких Предков. Не уверен, что меня размажут по щелчку двух его коротких пальцев, но проблем появится прилично и этого вообще не хочется. Однако если кто-то захочет забрать моего честно полученного пленника, то стоит извлечь из этого как можно больше выгоды.
Священник ещё раз коротко улыбнулся, - Я ожидал такого. Если я правильно понял ваш дальнейший путь, то ваша армия двигается к Орлеану. Ведь так? - увидев мой положительный ответ кивком, церковник продолжил, - Значит всё верно и тогда вам хочется как можно быстрее добраться до стен города. Я могу вам это организовать.
Ещё один сюрприз, но заставивший меня задуматься куда как сильнее. Что это за сектант такой, что за его голову обещают проход до стен старинной и до того неприступной крепости? Либо он и вправду столь страшен, либо же меня пытаются обмануть и Таций решил сделать свой ход на стороне Кловиса... Хотя, может быть и не обманывают совсем, а рассчитывают на то, что
- В обмен на одного человека вы дадите мне и моим воинам безопасный проход вплоть до стен Орлаёна? Но вы же понимаете, что мне прохода мало? Мне необходим полный контроль над крепостями по всему пути продвижения армии.
Я попытался хоть как-то просканировать эмоции церковного посланника, но тот оставался непоколебимо спокойным и, кажется, вполне ожидал такого моего требования.
- Само собой. Все крепости на пути вашего следования будут переданы лично вам в руки, и вы будете вправе распоряжаться ими как посчитаете необходимым. В качестве подтверждения серьезности мои слов, я готов сделать так, что крепость, которую вы осаждаете, будет полностью подконтрольна вам, а её командир окажется в вашем плену.
Мне определенно недостаёт опыта в переговорах и от того с каждым словом всё сложнее добраться до истины. Уж слишком выгодные условия предлагает мне этот старый человек, чтобы они оказались правдой. Однако, если ему прямо сейчас под силу подарить мне крепость, то будет глупо отказываться от столь дорогого презента. Сильно сомневаюсь, что у меня получится обыграть этого старика, но может стоит рискнуть? И поставить на кон всю кампанию? С ума сошёл, Вадим?
- Дайте мне пару часов на обдумывание вашего предложения. Пока что, вы располагайтесь как у себя дома – здесь вас никто не обидит. Ещё, настоятельно прошу вас приказать своему охранению также перейти в наш лагерь и здесь их никто не тронет.
Глава 16. Медвежье братство
- Фабрис, что ты знаешь об этом посланнике? – мотнул я головой в сторону выхода из шатра, обозначая прибывшую делегацию Церкви.
Я ворвался в шатёр лекаря, как гром среди ясного неба, но тот сидел спокойно, продолжая кропотливо заниматься своим важным делом. На поход столе перед ним были разложены различные склянки, сухие травы, какие-то мази и микстуры. Он что-то толок в деревянной ступке, смешивал жидкости меж собой, распространяя при этом целую армию запахов. Лекарь даже ни разу не повернулся ко мне, продолжая увлечённо химичить.
- Если меня не обманывают мои глаза, а они, слава Высоким Предкам, столь же зоркие, как то было раньше, то к тебе прибыл совсем не простой посланник. Это Сальвиус Лакарь – человек, что умудряется сохранить свой пост в Церкви уже четвёртый раз подряд.
- Честно говоря, мне его имя вообще ничего не говорит. – я присел на кровать старого священника, внимая его словам.
- Ты знаешь, что представляет из себя наш… моя Церковь. Из дома всех Предков, она стала одним большим гадюшником, где все меряться не чистотой своей души и помыслов, а тем насколько у них смертоносен яд и крепостью гнилых клыков. Я не знал Сальвиуса лично, ведь мы были в слишком разных кругах общества, однако я прекрасно знаю, что он другой человек и от того получил великое прозвище «Белый Кардинал». Не знаю, как ему это удаётся, но он всё ещё остался вторым человеком в структуре Церкви.
- И стоит ли ему верить? Этот Сальвиус говорит, что ему интересен тот странный пленник и интереснее не только ему, но и самому Тацию. Он выглядит человеком умудрённым опытом, но его условия слишком хороши. Подозрительный он какой-то.
- Сальвиус отличный политик, раз жив до сих пор. – в голосе Фабриса послышалась улыбка, - Но не думал ли ты о том, что он действует не от имени Тация, а по своему личному желанию?
- Ты полагаешь, что он хочет подсидеть Тация?
- Этого я тоже не говорил, но такая возможность имеется.
- Думаешь ему нужен я?
- Не знаю, но ведь ты говорил о том, что Сальвиусу необходим твой пленник, но если у него имеется возможность получить не только пленника, но и серьёзного союзника, то он наверняка этим воспользуется. Кстати, что он вообще предложил тебе такого? Голову Элиоса или прямую дорогу до Орлаёна? Поверь мне - он точно знает, что тебе нужно, а значит придумал как действовать дальше с наибольшей выгодой. Советую тебе играть по его правилам. По крайней мере, до того момента, пока союз остаётся выгодным тебе.
Белый Кардинал не обманул. Меньше, чем через два часа от того, как он получил моё согласие на сделку, в лагере появились трое: комендант крепости и два рыцаря-монаха, ведущих его под локти. Комендант был сильно избит, а всего его пальцы на руках превратились в кровавое месиво. Голова коменданта была покрыта кровавыми ссадинами и синяками, а на месте груди остались лишь лохмотья некогда дорогой одежды, кожа под которыми была исполосована глубокими резанными ранами. Образовалось стойкое ощущение того, что крепость давно была занята подконтрольными Сальвиусу силами и те только делали вид, что готовы к дальнейшему сопротивлению. Это значило лишь то, что кардинал знал о моих дальнейших действиях, хотя предугадать это было как раз таки не сложно. Я двигал свои войска по самому удобному для снабжения маршруту, не смотря на наличие там большого числа крепостей, оборону которых приходилось сводить на ноль, пользуя для этого приличное количество ресурсов.
Я почувствовал себя очень неуютно. До того мне казалось, что это я следую на несколько шагов вперёд, но есть силы гораздо умнее меня. Пора уже было к этому привыкнуть, вот только мне страсть как не хотелось в очередной становится пешкой в этой сложной игре.
Однако договор частично был выполнен и в этот раз взять крепость удалось совсем без потерь, не считая здоровья коменданта. Но могу быть я уверен в том, что этот странный старик, чьи глаза не выдавали никаких эмоций, кроме вселенского спокойствия, и вправду доведёт меня до Орлаёна? К сожалению или к счастью, но мне придется ему довериться.
Передача пленников на ближайшее время оказалась простой формальностью. Фактически, Сальвиус вместе со своими людьми пусть и временно, но влились в мою армию. Бойцов у кардинала оказалось немало - почти шесть десятков латных всадников, каждый из которых успел меня поразить. Если мои наёмники были для остального мира образцом вымуштрованности и дисциплины, представляя из себя чуть ли не гвардию по местным меркам, то эти были гвардией среди гвардии. Их движения были до невозможности выверенными, а слова были исключительно по делу. Я взял у одного из них полуторный меч и восхитился тому, насколько же он прекрасно сбалансирован и заточен. Даже латная броня была идеально подогнана под каждого воина, точно указывая на немалую стоимость, которую смог бы себе позволить далеко не каждый зажиточный аристократ. Не снимай они с голов свои шикарные шлема, то я бы точно предположил, что это совсем не люди. Передвигались они практически без обоза, не растягивая и без того длинную ленту телег снабжения. Охранение кардинала каждый день выделяло из себя небольшую группу, которая отправлялась за фуражом и провиантом в один из ближайших монастырей, количество которых с приближением к Орлаёну кратно возрастало. Для интереса я даже попросил Фабриса отметить на карте все известные ему монастыри в округе.
Картина выходила интересная. Орлаён был практически пограничным городом для человека из моего времени и, не смотря на силу своих стен, был окружён дополнительными крепостями, добрая часть которых принадлежала Церкви. Выходило так, что церковные крепости окружали в три ряда Северную столицу. Что-то мне подсказывало, что это было не для защиты города. Прикинув свои знания о том, какой гарнизон у каждой крепости церковников, я осознал, что в округе содержится не меньше, чем семь сотен профессиональных бойцов, и это по самым скептическим подсчётам. Такие силы были явно излишними и скорее всего нужны для того, чтобы оперировать ими в "особых" ситуациях.
Я определенно сильно недооценивал Церковь. Конечно, понимал весь их огромный военный потенциал, особенно учитывая их сильнейшие возможности в мобилизации войск. Хотя, это далеко не главное, ведь их основная сила заключается в теневых играх, которые церковники могли проворачивать с заметным умением. Похоже, что они были готовы к тому, чтобы взять в свои руки бразды правления в государстве. Впрочем, их конфликт с Кловисом рано или поздно, но должен был состояться, пусть и не на поле сражения. Кловис был тем человеком, что просто обязан принести совсем другое время в свой мир. Он определённо был политиком не средневековой раздробленности, а централизации нового времени, а Церковь организация крайне своенравная и консервативная, определённо не желающая иметь над собой даже подобие хозяина, который наверняка будет «закручивать гайки» и потихоньку секуляризовать всё церковное имущество.
Остановились мы ровно в одном дневном переходе от Орлаёна, заняв достаточно укреплённый город Чемпноир. Стояла он на удивительно добротных для этих широт землях, несущих достаточно богатый урожай его хозяину. Стены его были хоть и весьма приземистыми, но толстыми, способными выдерживать долгий обстрел стенобитными орудиями. Укрепиться на них было не сложно, а потому город стал очень хорошим местом для того, чтобы дождаться подкрепления из Рюгленда, которое со дня на день обещал привести Альбар. Без них всё равно не будет смысла начинать осаду города, просто из-за его размеров.
В Чемпноире развлечений было немного, ведь защита была обустроена, а все административные дела легли на плечи Бернда. Мне же хотелось просто сесть и отдохнуть от тяжёлого длительного перехода. Потому я и отправился прямиком в одну из местных таверн, предусмотрительно взяв себе в спутники Сезара. Полагал я, что моё доброе имя на пару с массивной фигурой бородача, отгонят любого, кто пожелает мне смерти. Хотелось взять ещё кого-то из своих наёмников, но решил, что отдых им нужен не меньше моего. Сезар же самолично вызвался мне на подмогу.
Таверна называлась «Три листа» и встретила она нас запахом свежего хлеба. От этого запаха я отвык давно и был даже немного поражён тем, как быстро и неожиданно взыграл в животе аппетит. Внутри нас встретило множество интересующихся глаз: не смотря на день, внутри людей скопилось много. Среди обычных горожан, отчётливо выделялась группка людей, сидящая чуть поодаль от остальных. Они, судя по собранности и оружию, точно были воинами, но воинами не этого города. На спинах их чёрных туник, искусной рукой был вышит рисунок медведя красной нитью. Оружием своим же, воины эти выбрали сплошь топоры и тяжёлые мечи, которыми было сподручно только рубить.
Спиной я почувствовал тот сгусток напряжения, в который полностью преобразовался Сезар. Его напряжение продавливало само моё сознание через темя, и я повернулся в его сторону. Заместо привычной двуручной секиры с широким бородовидным лезвием, он оставил на своём поясе два тяжёлых одноручных топора на стальных рукоятях. Мне захотелось отобрать у него оружие, чтобы он не натворил дел, но сразу же из зала почувствовался другой комок напряжения, во много раз превосходящий в своих размерах одного Сезара. Это напряжение шло напрямую от стола с «медведями».
- Если вы сейчас начнёте рубиться, то давай мы уйдём отсюда. – одними губами шепнул я бородачу за спиной.
- Нет. Мы останемся. – со сталью в голосе произнёс Сезар, сразу дам мне понять, что решение безапелляционно.
Мы прошли по таверне, сопровождаемые множеством взглядов, и уселись прямо перед стойкой тавернщика. Внутри помещения сразу повисло почти непроницаемое молчание, нарушаемое лишь немногочисленным шептанием посетителей. Они переговаривались коротко, и даже «медведи» молчали, бросая на спину Сезара взгляды исподлобья.
В этой таверне, похоже, было принято самому подходить к стойке и делать заказ, но для нас сделали исключение. К нашему столу подошла миловидная круглолицая девушка, выступавшая здесь в качестве официантки. Шла она на ватных ногах, едва удерживая в тонких руках расписной глиняный кувшин и два стакана. Поставив кувшин на стол, она коротко улыбнулась, обнажая удивительно целый ряд зубов.
- Это подарок от нашего заведения. – она ещё раз одарила нас улыбкой, - Что бы вы хотели заказать?
- Запечённую с травами курицу и сырные лепёшки, пожалуйста. Как можно быстрее, если это возможно.
Девушка быстро кивнула, отчего её светлые волосы взметнулись вверх и резко развернулась, после чего поспешила удалиться. Я же разлил по стаканам содержимое кувшина. Внутри стаканов плескалось вино и судя по запаху вино было не разбавленным. Мы с Сезаром степенно выпили первый стакан и успели приговорить второй, пока дожидались заказа. Таверна немного оживилась и наполнилась голосами посетителей, осознавших что сейчас кровавого пира не будет. Наконец нам принесли пышущую жаром курицу вместе с двумя тёплыми лепёшками и ещё одним кувшином красного вина вина.
- Те бородатые мужчины ждали здесь вас давно. – шепнула девушка, расставляя тарелки, - Они были очень злыми.
Сказав это и расставив подносы, девушка зыркнула в сторону «медведей» и быстро ушла за стойку к щуплому тавернщику. Слова официантки я расслышал прекрасно и медленно вытянул из-за спины нож, приготовившись к возможной схватке. Ножны с саблей лежали рядом и выхватить из них оружие будет делом всего лишь нескольких секунд, но вместе с тем опасения не спешили покидать моё сердце. Складывалось чёткое ощущение того, что эти «медведи» войны серьёзные и Сезар точно их знал. В честном поединке я может быть и выиграл воина равного Сезару, но здесь перевес в численности предполагаемого врага над нами был больше чем в два с половиной раза, а это уже почти наверняка равняется проигрышу. Даже если сабля загорится рунами, а в крови воспылает пожар ярости, то схватка будет считаться проигранной.
Один из бородачей поднялся из-за своего стола, когда успел я только затолкнуть в рот сырную лепёшку. Он был человеком высоким и крепким, напоминающий своей фигурой древний дуб, а плавностью движений матёрого льва. Его голова была обрита начисто, отчего проходящий через слюду окон свет отражался от успевшей загореть кожи, которая украшалась непонятным татуированным узором. С подбородка до середины груди у него спускалась густыми волосами местами поседевшая борода. Ножен этот человек с пояса не снимал и сейчас держал огромную ладонь на лакированной рукояти тяжёлого пехотного фальшиона, больше похожего на тесак, нежели на привычный меч. Человек приблизился к нам и молча посмотрел на меня. В его глазах читался опыт лет проведённых в боях. Внешне он казался расслабленным и даже шагал дюже мягко для такой массы, но внутри оставался напряжённым и готовым к схватке.
- Приветствую тебя, мой брат. – пробасил подошедший мужчина и голос его едва ли не сотрясал потолок заведения, - Я прибыла сюда, чтобы напомнить тебе о нашем общем кровном долге.
Сезар уже вобрал воздух в лёгкие, но я оказался быстрее его, - Если вы представитесь, то наш разговор будет строится куда как лучше. – предложил здоровяку я, жестом ладони указываю на скамью напротив меня, - Заодно расскажите, что же вам задолжал мой воин. В моей казне достаточно денег, чтобы заплатить за него.
- Наш долг не деньгами красен, а словом и верностью. Мы дали клятву нашему богу Беру и сейчас он просит нас прийти к нему на помощь. – воин коротко кивнул, прошуршав бородой о своей чёрной тунике.
- И всё же вы не назвались, да и имя вашего Бога мне мало о чём говорит.
- Я Тавор – это имя дал мне отец. А бог наш Бер – создатель всего что мы видим, слышим и чувствуем. Из волос его шкуры произросли леса, его когти прорыли реки, а клыки стали белоснежными горами. Когда-то он дал нам жизнь и сейчас мы последуем его зову.
- Меня батюшка при рождении назвал Вадимом. Могу ли я узнать, откуда вы, Тавор?
- Моя Родина лежит далеко – в Желтогородске, что стоит на Медвежьем острове. Мой отец был князем, а сейчас на престоле мой брат.
- Сезар, признайся, ведь ты тоже сур?
Мой сержант лишь согласно кивнул на мой вопрос, приводя меня в некоторое замешательство. Конечно, теперь его круглое лицо с исключительно славянскими чертами вписывалось в предисторию его жизни, но даже Бернд мне утверждал, что Сезар происходил откуда-то из Северной Ларингии или Рюгленда. Опять же, эти бородачи, возникшие из неоткуда требуют моего офицера, когда он мне так нужен.
- Признайтесь честно, Тавор, зачем вам мой офицер и что от вас требует ваш бог?
- Над Сурией заходит тень Смуты, и все её сыны должны быть сейчас там.
Казалось бы, ещё одно средневековое государство постигла проблема феодальной раздробленности, но в памяти всё же держалось понимание того, что именно суры в этом мире наиболее похожи на мой родной народ, да и память о ужасах Смуты в Русском Царстве никуда не ушла. Так что какое-то желание защитить несуществующую здесь Родину в мыслях мелькало.
- Сезар мне сейчас нужен, но у меня есть к вам предложение. Вы ведь знаете кто я такой? – Тавор вместо ответа только кивнул, - Значит знаете о моём оружии. Я готов поделится им с вами.
Сезар посмотрел на меня ошарашенными до невозможности глазами. Не так уж и давно я отказался от немалой оплаты за изобретения подконтрольного мне Мадира, а здесь готов чуть ли не разбрасываться им. Возможно, что это было глупо и я страдаю чем-то непонятным, но уж очень мне не хотелось отпускать своего офицера и отличного воина. Особенно хорошо это нежелание проявлялось в свете будущего штурма столицы Кловиса.
- Командир, я понимаю, что ты в ответе за меня и я тебе нужен, но и ты пойми меня. Моё сердце и мой топор принадлежит клятве, и я должен отвечать за своё слово. Я вернусь сюда, как только смогу.
Я посмотрел в глаза Сезара. В них явственно отпечатывалось желание последовать своей клятве, не смотря на великое желание довести войну с Красным Рыцарем до конца. Держать бородача против его воли я совсем не хотел, а потому почти сразу принял решение его отпустить.
- Но без подарка я не смогу вас отпустить. Тавор, приглашаю вас и воинов в свой лагерь. Сезар служил мне верным воином, а потому у меня есть что вам дать в помощь выполнению вашего долга.
Когда я произносил последние слова, то боковое зрение срисовало нескольких вошедших в таверну мужчин. Заведение и так было наполнено и места бы им не нашлось, но, похоже, есть они вовсе не собирались. Уже когда они входили, то я заметил, что их взгляды направленны чётко на меня, а уж это означало не лучшие перспективы. Первый из вошедшей группы держал на поясе длинный кинжал, которым было удобно биться в узких пространствах. Я готов был поклясться, что без боя отсюда точно не уйду.
- Тавор, можете мне оказать услугу?
- Какую?
- Меня сейчас пришли убивать, и хотелось бы попросить вас о помощи.
- Медведи не отказывают в помощи своему другу.
- За Серого Бога! – закричал кто-то из недавно вошедших мужчин, как только их группа рассеялась по заведению.
Таверна сразу же перестала быть спокойной. Со своих мест повскакивали мужчины, завжикали вынимаемые из ножен клинки, а крики испуганных горожан пилой резанули по ушам. Тавор резко поднялся на ноги и сразу выхватил из кольца на поясе свой топор. Сезар же, сразу войдя в боевой раж, рывком перевернул стол, за которым мы сидели и пинком отправил его вперёд. Тяжёлый деревянный снаряд, прошуршав по половицам, влетел в ноги одного из серобожников, ударом отправляя его на пол. Хрустнуло его разбитое лицо, а на меня сзади попытался напрыгнуть враг. Он попытался достать меня кинжалом прямиком в висок, но клинок просто просвистел у уха. Рывком развернувшись на пятках, я потянул нападавшего за руку и скинул на пол его на пол. Напрыгнув на его, я перехватил свой нож удобнее и с замаха вонзил его в глаз сектанту. Он лопнул под силой удара и клинок вошёл в упругий мозг человека. Серобожник задёргался под мной, но я уже оказался на ногах, выдергивая из ножен саблю. Клинок засиял красными рунами, а сознание тут же потонуло во всеохватывающей ярости. Ещё двое сектантов рванулись на меня, занося оружие для удара. Один быстрый молниеносный удар рассёк сразу оба их тела единой красной линией. Не успели они оба осознать свой смерть, как я обрушил на них второй удар, разрубивший голову одного из нападавших надвое словно гнилой арбуз.
Двое врагов рухнули на землю, а прямо мне в глаза смотрел арбалетный болт. Пока что он просто спал на ложе своим гранённым наконечником, угрожающе сверкая острыми гранями. Расстояние до стрелка было едва ли равно пяти метрам и обладай я даже самыми быстрыми рефлексами, смерти избежать бы не удалось. Я понимал это, понимал это неизвестный стрелок, да и госпожа Смерть в неведении не оставалась. Время замедлилось, и я даже успел рассмотреть оружие стрелка. Арбалет был совсем не большим, скорее даже арбалетиком длинною в локоть в мужской локоть. Плечи его были не стальными, а деревянными, но даже так хранящейся в них силы было достаточно, чтобы выбить мозги из черепушки. Болт был не самым простым и предназначался скорее для охоты, а не убийства людей, но на таком расстоянии сия проблема была несущественной. Владелец оружие, чьё лицо наполовину скрывалось глубоко надвинутым капюшоном, плотоядно щерился, всё сильнее сжимая
Проблему решил топор. Обычный такой топорик, весом едва больше полкилограмма с узким лезвием. Он прилетел в висок сектанта, мгновенно пробив череп врага. От приданного импульса шея хрустнула, и враг отлетел в сторону. Я развернулся и увидел расплывшегося в улыбке Сезара. Казалось, что он был на гране бешенства, но топор в его руке уже был покрыт кровью. «Медведи» же, казалось, не видели сражения, просто танцую с оружием в руках, попутно срубая попадающих под танец врагов. Сколько прошло от боя? Минута? Десять? Наверняка намного меньше, но большая часть врагов уже лежала на залитом кровью полу, но ещё трое топтались сейчас у стойки, ощетинившись оружием и зыркая на остальных, словно загнанные крысы. Впрочем, они ими сейчас.
Поудобнее схватившись за рукоять, я шагнул вперёд. Меня попытались достать копьём в грудь, но мне удалось поднырнуть и достать ударом под самое колено. Сабля с лёгкостью разрезала хрящ, отделив голень от ноги, после чего рухнул, вереща от боли. Оставшиеся двое, поняв свою незавидную учесть, решили исполнить предназначение своего бога и забрать ещё хотя бы одну жизнь: мою. Накинулись сразу скопом. Оружие засвистело, рассекая воздух, но двигался я быстрее, не позволяя врагу нормально прицелится, но много двигаться мне не пришлось. На одного понадобилось два быстрых удара в голову, а другому хватило всего одного точного удара, разрубившего его левый бок, уничтожив печень и дойдя прямиком до костного мозга, заставившего его упасть навзничь.
- Не знаю как вам, но мне на сегодня серобожников хватило. Предлагаю вернуться в мой лагерь и там решить все наши вопросы. – утирая лоб от крови тыльной стороной ладони, предложил я.
Решение было поддержано единогласно.
Глава 17. Истинный полководец
Новость о проросшем в городе ростке секты серобожников Белый Кардинал встретил со своим постоянным вселенским спокойствием, однако почувствовалось, что проблемой озаботился. Не знаю, не доглядела ли здесь местная церковная инквизиция или это вовсе простая случайность, но что-то мне подсказывало, что очередное нападение на меня свершилось далеко не просто так. Всё-таки сейчас я хоть и в позднем, но всё же в средневековье - в лицо знал меня здесь мало кто, а значит кто-то не простой замешан в устроенной нами кровавой бане.
Проверку в своём стане я тоже начал незамедлительно. Раньше постоянно это откладывал, надеясь, что проблема рассосётся сама собой, но сейчас мне сильно надоело отбиваться от охочих до моей смерти. Специальной службы для этого не было, а отдавать всех на допрос к Сезару будет долго и не очень этично по отношению к моим бойцам. Вот и приходится как-то импровизировать, выборочно вызывая наёмников на допрос к Бернду. Он, конечно, злато любил, но не настолько чтобы предавать меня, а потому и был отправлен на эту почётную должность.
Сам я занялся уже обещанным подарком. «Медведи», так удачно отыскивающие моего офицера и помогшие в отражении очередного покушения, были допущены до арсенала нашей армии. Этот самый арсенал в последнее время чуть ли не лопался от того переизбытка неимоверного количества трофеев, появившегося за время тянущейся кампании. Я призвал своих новоиспечённых друзей не стесняться и набирать всего, что им заблагорассудится. Единственное, что всё же стало для них под ранг «табу», так это огнестрел. От этой идеи меня отговорил сам Сезар, указывающий на то, что не стоит вообще разбазариваться дорогим и необычным снаряжением, восстановить которое в сжатые сроки не получится.
«Медведи» были удивлены моим арсеналом, за что меня взяла чистая гордость. Они ходили вдоль наскоро сколоченных стеллажей, выхватывая из пирамид то один клинок, то другой и что-то басовито обсуждали меж собой. Оружие у них самих было качеством неплохим, но, похоже, что-то им таки приглянулось, ведь бородатые здоровяки вышли из арсенала с вязанкой из топоров и широких тяжёлых мечей. Мне бы хотелось возыметь себе такой отряд на службу, снарядить их по полной программе тяжёлым доспехом и вооружением, да отправить их прорывать копейный строй врага на манер допельзольднеров, но мечта останется мечтой хотя бы на первое время.
К доспехам бородачи подошли куда как обстоятельнее, бродя меж стендов с задумчивым видом, накручивая при этом на палец локоны бороды, постоянно обсуждая тот или иной вариант снаряжения. Хотя, винить в этом их было сложно, ведь на такие массивные тела отыскать нормальную кирасу или панцирь сложновато. Однако им это удалось и мои запасы истощились на пять толстых коротких кольчуг двойного плетения и пять же панцирей, вместе с прилагающимися к ним наплечниками и латными юбками. Подобное снаряжение сейчас носил и Сезар, дополняя толстым шлемом, а потому мне стало понятно, что сражаются они по какой-то общей доктрине.
Отбыть группа бородачей пожелала в тот же день, не тратя времени на лишние разговоры. Мне хотелось бы устроить своеобразный пир по случаю отбытия одного из важнейших командиров моей наёмничьей армии, однако Тавор был непреклонен, и они, собрав нужные для похода припасы, вскочили на коней, приготовившись уезжать.
- Сезар, поклянись мне, что когда я увижу тебя вновь, то ты будешь здоров и при всех конечностях. – я протянул здоровяку руку с раскрытой ладонью.
- Конечно, командир. – добродушно улыбнулся бородач, - Вернусь, как только у меня на Родине всё закончится.
Тавор махнул рукой и хлопнул своего коня по бокам сапогами. Отряд из пяти человек сдвинулся с места, и я стоял до последнего, ожидая, когда всадники скроются за горизонтом. Только когда они ушли за лес, я вернулся в расположение своей армии. Солнце клонилось к закату, а мне же было необходимо встретить подходящие армии Домов Рюгленда. За последнее время мы значительно изучили все прилежащие земли, а потому нашей работой было защитить возможные направления атаки на марширующие колоны, для того чтобы уберечь их от возможного разгрома в дороге.
Для этого из города я отрядил всю наличествующую у меня кавалерию. Сейчас её было чуть больше двух с половиной сотен и то благодаря подкреплению других групп наёмников и авантюристов, пожелавших присоединится к моему походу. Кавалерии было определённо слишком мало для растянувшейся на многие километры колонны, основная масса которой состояла из пехоты. Однако, допустить разгрома так ожидаемых сил я не мог и потому придётся как-то изворачиваться.
Передвигаться приходилось в сумерках, освещая свет только факелами. Было опасение, что кони переломают себе ноги, но по сравнению с потерей целой армии, это было ещё не так страшно.
Первых из рюглендцев мы встретили спустя два часа. Конный авангард двигался медленно и аккуратно, стараясь не подставлять коней в опасных участках грунтовой дороги. Им было сначало показалось, что на них идёт враг и даже знамя Лиги в закатной тьме не могло здесь помочь.
- Меня зовут Вадим, я главнокомандующий личной армией Альбара Дьювальбеза - прокричал я, оказавшись метрах в двадцати от самых передовых бойцов, - Мы вас долго ждали! Добро пожаловать в Ларингию!
Один из конников, услышав мои слова, сразу же рванулся вглубь армии, после чего возвратился с ещё одним всадником, который приблизился ко мне практически вплотную и протянул мне раскрытую ладонь.
- Наёмник, меня зовут Трувор, мы виделись с тобой на совете.
С этим всадником мы медленно поскакали вперёд, ведя при этом совсем неспешный разговор.
- У тебя было не так уж и много людей, и я удивлён, что ты так далеко продвинулся. Мне осталось только взять Орлаён. - улыбнулся мой собеседник, - Такой славной битвы ещё не видел ни один мой предок!
- Почему вам? Кто назначен главнокомандующим сил Лиги? - спросил я, пытаясь удержать напряжение в своём голосе.
- Я.
Трувор потянулся к поясу и снял оттуда петлю с деревянным тубусом, который передал мне. Сняв крышку, я вытряхнул себе на ладонь небольшой свёрток. Небольшой лист был полностью исчеркан подписями Домов, составленных кругом так, чтобы не было понятно кто подписал документ первым. Все подписи были нанесены под приказом назначить Трувора главнокомандующим всеми силами Лиги, не взирая на статус подчинённых ему воинов. Тут была даже подпись Альбара. Хотя... Я видел эту подпись всего пару раз, да и подчерковед из меня никакой, но что-то в не было не так. Пока ещё не знаю что, но обязательно это выясню.
- Сколько сейчас войск под твоим командованием?
- Двенадцать тысяч пехотинцев и три тысячи всадников. Все при обозе. Вместе с твоими будет шестнадцать тысяч человек.
- А где Дьювальбезы?
- Они заболели, наёмник, и остались дома, но все их войска сейчас здесь. - Трувор снял с пояса флягу и отпил оттуда, - Прикажете своим слугам налить ванну и найдите двух девок посимпатичне. Я задолбался быть в седле, а потому хочу чистой воды и женской ласки.
- Я воин, а не слуга.
На этих словах я отдал свёрток Трувору и поспешил вернуться в город. У меня было меньше часа, чтобы обсудить проблему с офицерами, но те оказались сильно расторопнее чем я предполагал и уже ждали меня у ворот. По моему выражению лица, освещаемого в свете факелов, они сразу поняли, что у нас есть о чём поговорить.
Собравшихся. Из-за отсутствия Сезара и Анселма, в моём ближайшем окружении осталось всего пять человек, которым я мог рассказать о своих планах напрямую. Это были Бернд, Фабрис, Мадир, Рубен и Зеф. С последними двумя я контактировал не так часто, но они оставались теми немногими наёмниками, что остались в живых со времени моего появления в отряде ещё под руководством Бернда. За всё это время они меня ни разу не придали и не позволили хоть сколько-то усомниться в их верности, а потому я разрешал им находиться на совете.
- Какие новости, Вадим? Много людей? Свет от факелов видно даже отсюда.
- В армии нет никого из Дьювальбезов, а управляет всем Трувор. У него есть бумага, якобы о том, что все крупные Дома Лиги дали ему право верховодить армией.
- Ты думаешь, что Трувор что-то сделал с Альбаром? – сразу понял к чему я клоню Бернд.
- У нас мало информации, чтобы делать какие-то выводы, но здесь что-то не так. Альбар заявлял мне, что желает объединить под единой властью весь Рюгленд и как-то сомнительно, что он отдаст всю славу за победу Трувору.
- Может он боится, что компания будет проиграна и не желает рисковать своей репутацией? Не он создал Лигу и его потери от нашего проигрыша будут не так огромны. Единственное, что пострадает от этого, так это его казна. – парировал бывший командир, поправляя свои ножны на поясе.
- Он был инициатором нашего первого похода в Ларингию и постоянно наращивал свои силы в виде нас. Нет – здесь определённо есть какая-то беда. Тем более, что мы не зря проделали такой большой путь в одиночку, чтобы нами командовал какой-то аристократ, пришедший на всё готовенькое.
- Ты предлагаешь его убить? – Бернд провёл оттопыренным большим пальцем по горлу.
- Всё может быть, но пока что рановато для таких мер. – тяжело выдохнул я, - Фабрис, ты можешь намешать мне какое-то зелье, которое убьёт здорового мужика без особенных на то подозрений? Желательно так, чтобы даже самые лучшие лекари не поняли причину смерти?
- Конечно, но я надеюсь, что без этого получится обойтись.
- Ничего не могу обещать, мой друг.
- Что будем делать с информацией? Может случится так, что мы убьём этого Трувора и поломаем план Альбара. Тогда всё может пойти наперекосяк. – вклинился в разговор Зеф.
- Ты прав. Для сокола Рубена расстояние слишком большое… Придётся действовать по старинке – гонцом. Однако, если мы сейчас отправим кого-то на север в Безал, то это будет подозрительно…
- Сезар отправился не так давно. Если мы отправим гонца к нему, то он с «Медведями» сможет доставить письмо.
- Отличная идея, Бернд. Они ушли не так уж и давно. Он всё ещё наш боец и исполнит мой приказ. Только отправим не одного человека, а два десятка. Скажем, что отправили разведку, чтобы проверить путь армии на наличие врага. Бернд, Бери лучших всадников с лучшими конями и отправляй их на Север. Пусть не возвращаются, пока не догонят «Медведей». Остальным нашим передайте, что приказам Трувора мы не подчиняемся. Если будут разногласия, то пусть ссылаются на меня лично. Все проблемы я буду решать с ним напрямую. Сейчас всем разойтись.
Вся оставшаяся армия подошла к стенам города только на следующий день. Ночью никто не решился двигаться во тьме. Колонна растянулась на многие километры и располагать их пришлось с великой тяжестью. Занятый нами город был не настолько обширен, а потому мы заняли все окрестные земли, хоть сколько-то пригодные для размещения солдат.
Той ночью я не спал. Прибывшая армия рюглендцев несла с собой слишком много хлопот, чтобы можно было спокойно сомкнуть глаз хотя бы на пол часа. Поскольку последние несколько недель этой землёй заправлял я, то и все административные проблемы легли именно на мои плечи, а проблем этих было с излишком. Помимо земли людей было необходимо снабдить провиантом, водой и топливом. Вместе с тем было необходимо поддерживать порядок у уставшего войска, находящегося на марше несколько недель. Рюглендцы до сих пор были сильно разрознены, а потому появления конфликтов было практически обеспеченно. Вот и приходилось моим наёмникам выступать ещё и в роли полицейских. Впрочем, они не сильно то и
горевали по этому поводу, наслаждаясь обществом идущих за армией маркитанток.
Вот только на следующее утро, едва я успел закрыть веки, то тут же появился Трувор. Его надменная бородатая рожа мне осточертела мгновенно и просто захотелось схватиться за пистолет, да прострелить ему лоб, но я смог сдержаться. Он ждал меня прямиком на первом этаже дома в котором я расположился, и с большим интересом натачивал длинный нож при помощи камня. Увидев меня, он подкинул нож на ладони и сделал вид, будто желает метнуть его мне прямиком промеж глаз. Однако же он просто улыбнулся и вернул оружие в ножны на поясе.
- Я хотел тебя попросить продемонстрировать мне силу ваших пушек. Среди моих воинов ходят великое множество слухов об этом великом изобретении. Люди говорят о том, что всего одна такая пушка может уничтожить целую армию. Это правда, наёмник?
Рука было вновь потянулась к кобуре на поясе, но мне всё же удалось удержать в узде уставшее за последний день сознание. Было необходимо критически мыслить. Зачем ему демонстрация моей силы? Конечно, очень даже может быть, что ему просто хочется такого развлечения, но что-то мне подсказывало, что ситуация не так проста. Трувор человек военный, проведший в боях немалую часть жизни и чем-то смахивал на Кловиса, а потому наверняка хочет понимать нашу силу. Но для чего? Вполне возможно я просто зазря его подозреваю и ему, как нынешнему полководцу, хочет иметь достаточно данных о боеспособности сил под своей рукой, а может быть, что хочет получить мои силы под прямое руководство.
- Вынужден отказать. – сказал я, выходя из дома, - За время моего похода к Орлаёну, мои запасы пороха сильно истощились и сейчас я никак не могу тратить его даже на один бессмысленный выстрел. Лучшие я использую все свои запасы на уничтожение врага, нежели на простое развлечение.
- Ты не хочешь делать это просто так? – Трувор стал говорить громче, привлекая внимание окружающих, немалая часть которых сейчас состояла из солдат, - Если вы не хотите быть мне другом, то тогда можете считать, что это не просьба, а приказ.
Вот сволочь! Похоже, что он реально положил глаз на моё оружие и вцепится в него, как голодный тигр. Сейчас вся власть в войске сохранятся в его руках, а мои условные очки лидерства строятся исключительно на слухах и проложенном до столицы Кловиса пути. Это немало, но для большинства Домов я просто наёмник, которых в округе великое множество, а потому держатся за мою персону не стоит. Я мог бы уйти прямо сейчас, не добившись своей цели, но у меня нет причин для разрыва договора. Согласно рюглендской системе права, наёмничий договор может быть расторгнут всего лишь в трёх случаях: выполнение всех обязательств перед нанимателем, отсутствие оплаты услуг наёмников или же смерть нанимателя. Следующая плата должна будет поступить через шесть дней и у нанимателя есть право на пятидневную задержку, так что ещё одиннадцать дней мы должны подчиняться всем условиям договора с Альбаром, включая необходимость быть под рукой Трувора.
«Медведи» доберутся до Безала ровно через четыре дня, если не встретят неприятностей по пути и будут двигаться по шестнадцать часов в день, плюс ещё хотя бы один день для того, чтобы вызнать всё в городе, да путь гонца обратно. Пусть посланник будет двигаться три дня вместо четырёх, и того выходит целых восемь дней, которые необходимо продержаться под руководством Трувора, да так, чтобы не сдать собственных позиций. Неприятно, но придётся справляться. Хотя, может и не придётся.
- Я подчиняюсь приказам лично Альбара Дьювальбеза. Это прописано в моём контракте. За отсутствием приказов от него лично, я могу руководить армией самолично, опираясь на стратегическую ситуацию. – я также повысил тон, заметив проходящий неподалёку отряд моих наёмников из группы страдиотов, сразу же понявших ситуацию и подошедших ближе.
- Дьювальбез подписал документ. Ты оспариваешь приказ своего нанимателя? Тогда грош тебе цена, раз ты считаешь себя серьёзным человеком!
- В вашем документе указано, что силы Домов должны подчиняться приказу. Я и мои люди не часть армии Дома, а личная армия Альбара Дьювальбеза. До тех пор как я не получу личного приказа от нанимателя, я буду действовать по своему усмотрению, а не по велению какого-то человека, возомнившего себя великим полководцем, но способным только грабить! Именно я довёл людей сюда! Именно я взял все крепости и позволил вам всем не нести потерь. Где был ты и твои хвалённые воины, когда я сражался с врагом?! Мои люди будут подчиняться только моему приказу! Если ты вздумаешь хоть пальцем тронуть кого-то из моих солдат, то я лично отрежу тебе яйца, а затем засуну в твою гнилую пасть. Ты меня понял?!
Я специально говорил длинной речью, чтобы собрать вокруг нас как можно больше народу и выигрывая так необходимые секунды. Мои страдиоты оказались смышлёными и сразу же послали за подкреплением, а потому к месту перепалки прямо сейчас стягивались отряды моих воинов, подготовленных к битве. Первые их десятки уже оказались на площади около моего дома.
- Что ты возомнил о себе, щенок?!
Трувор взбесился и одним движением вытянул из ножен свой обоюдоострый меч. Тот, описав дугу и рассекая со свистом воздух, чуть было не приземлился мне на голову, раскроив мою беззащитную черепушку. Я был готов к удару и успел вовремя отскочить, вздымая облачка городской пыли. Сабля мгновенно оказалась в моих руках и клинком мне удалось отразить второй удар, нацеленный мне прямиком в грудь.
Трувор опасен. Это было видно в каждом его движении, в том как он дышал, как он смотрел на мир и как он держал свой меч. К тому же, в отличии от меня, под свою тунику он поддел короткую кольчугу, а потому поразить его простым ударом у меня не получится. Однако же сейчас он атаковать не спешил. Встав в боевую стойку, подняв при этом свой клинок, он просто смотрел на меня, непонятно чего при этом ожидая. Сам я тоже стоял, не рискуя атаковать, пока мои бойцы не подойдут ближе.
Но Трувор не собирался биться честно. Не смотря на всю свою великую мощь, он, похоже, признавал моё умение сражаться. В руках одного из его воинов, затесавшегося в окружившей нас толпе, оказался арбалет, который боец вскинул к плечу, нацеливаясь в мою грудь. Заметил я это слишком поздно. Болт ударил мне в грудь в левую часть груди чуть выше места, где располагалось сердце. Страшная острая боль пронзила моё тело, но импульс от удара не смог сбить меня с ног. Я удержался, а Трувор ринулся на меня. Нас разделяли несколько жалких метров, и он добрался бы до меня за несколько секунд, но тишину схватки разорвал ружейный выстрел. Он кнутом ударил по ушам, только сильнее разгоняя закипающий в крови адреналин. Кровь брызнула на землю и сноп костяных осколков вылетел из колена рвущегося вперёд Трувора. Он рухнул на землю почти что молча, а в его глазах читалась злость вперемешку с нескрываемым удивлением. Трувор не понимал, как его почти идеальный план рухнул в единственное мгновение. Этот воин ещё не понимал опасности, таящейся в его противнике, но даже если он поймёт, то будет уже слишком поздно.
Мои бойцы сработали слаженно. Все те, кто хоть как-то был связан с Трувором, сразу же оказались на коленях и без оружия. Воин же, который в меня выстрелил, мгновенно лишился руки, отрубленной одним из наёмников в одно резкое движение. Крик Трувора и его раненного воина затмили испуганные крики горожан, пока моё лицо растягивалось в болезненной улыбке. Может быть, мои действия оказались преждевременными, но я был готов на разговор, хоть и на повышенных тонах. Впрочем, что случилось, то случилось.
Я обломил наконечник болта, торчащего из груди и, преодолевая боль, втянул в лёгкие воздух: - Теперь вы видите каким бы командиром был для вас Трувор! Он был готов убить любого, кто бы решил сказать хотя бы одно слово поперёк. Он хотел стать не просто великим воином – он хотел стать единоначальником всего Рюгленда, попирая права ваших домов. Мы выберем нового главнокомандующего. Главнокомандующего, чьи мысли будут не о власти, а о нашей общей победе!
- Вы чуть не убили нашего главнокомандующего! Мы сами подписали этот документ и теперь вы заточили его в своей темнице! Как вы могли?!
На меня кричал высокий и худой словно жердь мужчина с отпущенными седыми усами. Орал он, выпуская целые тучи слюнных брызг, заставляя меня отступить на пару шагов назад, дабы постоянно не утирать лицо. Выступал он от имени нескольких Домов, чьи владения были расположены близь земель Трувора, а потому всецело его поддерживали, опасаясь за собственную безопасность.
Сейчас созванное мною срочное собрание глав Домов было в самом разгаре. Многие не понимали, что вообще происходит, а ещё больше было недовольных заминкой в наступлении. Они галдели, орали, переругивались меж с тобой, всё сильнее разрушая и так зыбкий союз меж главами Домов. Как оказалось, не смотря на мои собственные прогнозы, никто не решился выступать против меня с оружием в руках и были готовы на переговоры, кои было необходимо закончить в самый короткий срок.
- За попытку убить меня, Трувор должен быть сейчас не за решёткой, а повешен на ближайшем столбе. Мне плевать какой он крови и звания – его жизнь для меня сейчас пустой звук, но он до сих пор жив лишь из-за моего уважения к вам. Сейчас главной для нас проблемой является выбор нового главнокомандующего. Если у вас есть какие-то вопросы, то задавайте их прямо сейчас, если же их нет, то предлагаю начинать голосование прямо сейчас. Обстановка на поле боя совсем не терпит промедления. Сейчас мы в шаге от победы и даже час наших раздумий равен меньшим шансам на победу и большим потерям. Если мы хотим выиграть, то решать необходимо именно сейчас.
- Кто дал вам право решать за нас?! Мы уже отдали свой голос за Трувора, и он должен нас вести вперёд! – продолжал орать мужчина с седыми усами, едва лишь не надрывая свой голос.
- Я тот, благодаря кому ваши гузна до сих пор целы! Если вы хотите бросить мне вызов, то именем Высоких Предков я готов вызвать любого из вас на Суд Клинков! Есть желающие?!
Желающих не нашлось. Мои помощники внесли в зал целые стопки листов и перьев с чернилами. Наборы раздали главам Домов и теперь им предстояло отдать свой голос за того, чьё имя они считают наиболее достойным. Как бы то не было странным, но не все главы Домов были людьми грамотными, но для голосования было необходимо только написать имя Дома, а для этого ума хватит всем. Сам же я в голосовании не учувствовал, из-за своего статуса наёмника, не позволяющей мне участвовать в политической жизни государства.
Зачем же я вообще устроил это голосование, если результат может оказаться далеко не в мою пользу? Ну, нужно хоть немного, но всё же соблюдать правовые устои государства, дабы правление оказалось легитимным. У меня было слишком мало времени для того, чтобы выяснить все детали подписания приказа, но без информации от Альбара шансов на легитимное управление армией у меня маловато. До сих пор оставался шанс того, что мы порушили какой-то сложный план Дьювальбезов.
Всё голосование заняло меньше получаса. Всего этого срока хватило, чтобы без малого пять десятков мужчин смогли решить, кто дальше поведёт пришедшее войско Рюгленда. В их праве было вновь проголосовать за Трувора и тогда мои позиции не просто пошатнуться, а прямо разрушаться под ногами. Тогда я буду не просто наёмником, вступившим в столкновение с вспыльчивым рюглендцем, а простым преступником, чья смерть станет свершившимся актом закона. Однако пока что я не был тем, кто рискнёт вступить в бой со всем Рюглендом, не имея за спиной поддержки, а потому просто сидел на стуле, плавая взглядом по лицам глав Домов.
Наконец, подсчёт голосов был готов, и я уже готовился выслушать итог, но в этот момент в зал ворвался Рубен. За такую дерзость его законно могли высечь плетьми, но на плече его сидел сокол, а в руках парень держал небольшое свёрнутое письмо.
- Командир, - подойдя вплотную, прошептал Рубен, - Сальвиус передал нам письмо с просьбой короля Феодора о переговорах. Он просит переговоров лично с вами.
- С кем? – сразу оживился я, совсем перестав обращать внимание на собрание.
- С вами, командир. Похоже, что он до сих пор считает, что войско ведёте вы.
- Дай мне письмо. Сам иди и подготовь послание Вирту. Передай, что скоро мы выступаем на Орлаён и там мне нужна его поддержка. Пусть он приведёт всех своих людей. – одобрительно похлопав по плечу Рубена, я взял из его рук послание и обратился к главам Домов, цитируя написанное на листке, - «Я король Ларингии и владелец Акреона, обращаюсь к вам, Вадим из «Кабаньей Армии» с просьбой поддержать меня в сложившейся смертоубийственной войне. Я знаю о вашем конфликте с моим братом и знаю о том, насколько яростно вы желаете ему смерти. Того же желаю и я. Он убивает моих подданных, допустил восстание черни и прямо сейчас готовится идти на священную столицу моей страны. Призываю вас присоединится к моему войску и тогда я обещаю Рюгленду мир». – я продолжил, переведя дух, - Сам ларингийский король нас боится! Пора взять то, что принадлежит нам по праву! Свою свободу мы возьмём с мечом в руках!
Обрадованные письмом рюглендцы мгновенно распалились и сразу стали потрясать оружием. Однако общий запал почти сразу спал, когда руку поднял старик-счетовод, закончивший подсчёты голосов и теперь дожидающийся наступления тишины. Мужчина принадлежал к старым монахам Высоких Предков, а потому ему доверяли все Дома, и никто не был готов противиться его словам.
- Двадцать два голоса было отдано за Трувора и ещё двадцать шесть Домов отдали свои голоса за кандидатуру Вадима. – трясущимся голосом и не выдерживая так и напрашивающуюся драматическую паузу, проговорил счетовод.
Глава 18. Штурм
Войско выдвинулось с рассветом на следующий день. Вместе с нами выдвинулся ещё и Белый Кардинал вместе со своим отрядом. Он выполнил все условия нашего с ним договора, и дорога до Орлаёна была открыта, а потому мы отпустили его вместе с тем странным серобожником, чьё лицо было рассечено шрамами. Препятствовать Белому Кардиналу никто не стал, хотя вопросов к нему у меня добавилось изрядно.
Сам я думал совсем о другом. Старик счетовод, куда-то успел скрыться, ведь его никто не видел со дня голосования. У меня было ясное ощущение, что счетовод не просто так посчитал голоса, после чего кинул все бумажки в огонь, скрывший от нас все улики возможного вранья. Впрочем, правду мне узнать вряд ли получится.
Армия шагала бодро. Все прекрасно понимали, что сейчас противник не в лучшем положении, а потому ждали пусть и не самой быстрой победы, и разгрома врага, но точно желали добиться успехов в кратчайшие сроки. Конечно, двигало ими не только великое, преисполненное честью желание освободить разделённый Рюгленд, сколько вполне себе низменное желание пограбить и разбогатеть на волне военных действий. Орлаён всегда славился безумным богатством, скрытым за неприступными стенами, на которые не поднимались враги уже многие сотни лет, а потому битва обещала быть кровавой и сложной.
Где-то внутри зиждилась надежда, что город получится взять с наскока, не прибегая к тяжёлым боям на стенах и улицах. Всё же, в моём мире часто случалось такое, что укрепления были овеяны слухами о неприступности, а по факту брались достаточно малыми силами. Однако, разум упорно отрицал возможность безалаберности такого упёртого милитариста как Кловис или его командиров, но, не смотря на всё, мне придётся забрать город под свою руку, дабы не получить в будущем ещё больше проблем и при этом закрепиться на очень важных стратегических позициях, кои в следующих переговорах выиграют нам гораздо больше очков.
К великому моему сожалению, во время моего нахождения в стенах Орлаёна, я так и не смог в достаточной степени разобраться в укреплениях города. Мне бы сильно это помогло в будущем взятии поселения, ну а так придётся что-то выдумывать на ходу.
К стенам города мы подступили уже следующим утром. У нас на этот раз было достаточно сил, чтобы окружить его стены, занимая все прилегающие земли, вытягивая из немногочисленных оставшихся жителей силы и информацию. Большинство людей сбежало отсюда или попряталось за стены задолго до того, как стали поступать первые сведения о передвижении армии Рюгленда, но остались и крайне упёртые, не желающие покидать своего жилища даже при приближении вражеской армии.
Информация была крайне важна для успешного завершения нашего наступления. Особенный уклон я делал на тех местных жителей, кто имел родственников на любой из стен. Этих стражников нам необходимо подкупить любым возможным способом. Если они не клюнут на золото, то выманить шантажом или большими обещаниями. Всего лишь один предатель на стенах, может позволить нам занять один из сегментов обороны, коих сейчас насчитывалось три. Первый сегмент начинался у внешних стен города, с которых на нас внимательно смотрели десятки стражников, уже готовых как к битве, так и к долгой осаде. Эти стены были относительно слабыми, высотой всего лишь в пять взрослых мужчин. Они были предназначены для отражения грабительских наскоков врага, который малыми группками нет-нет, но всё же умудрялся шариться под жемчужно-белыми стенами. Второй сектор обороны был уже в самом городе, практически разделяя стеной жителей среднего и высокого достатка. Стена была гораздо выше, но менее широкой, хотя даже полтора десятка рослых мужчин, вставших друг другу на плечи, не смогли бы её пересечь. До этой стены обычно никто не доходил, ведь нападавшие обычно либо размазывались ещё о первую стену, либо растворялись в уличных боях. Где-где, а среди узких улочек защитники города сражаться умели, заранее зная где перекрывать все важнейшие подходы и как устраивать там засады. Вот и выходило так, что до вторых стен доходили немногочисленные отряды, не способные на дальнейший штурм. А уж третьи стены… До них никто не добирался добрую половину тысячелетия. Эти стены, учитывая расположение на искусственном холме, возвышались над всеми зданиями города. Именно за ними располагались покои герцога и по совместительству самоназванного короля. Без взятия его палат нельзя будет считать города захваченным, а потому придётся мне стать первым врагом, который окажется там с оружием в руках.
В общем, город серьёзный и это, не считая нескольких башен, натыканных тут и там, каждая из которых представляет из себя отдельное мощное укрепление. При толщине стен города не помогут даже пушки, а потому придётся действовать куда как хитрее. Многие Дома рассчитывали взять город измором, не веря в победу Кловиса над своим братом, но я прекрасно понимал, что голод этому поселению вряд ли грозит, учитывая собираемые здесь не один год припасы. Вот и придётся применять все возможности моей изобретательности.
Первым делом я решил сыграть на дурака и храбрость главы охраны. Всё-таки, во все времена найдутся офицеры, которые руководствуются не сохранением жизни своих подчинённых или выполнением поставленной задачи, а «слабоумием и отвагой». На этот манёвр было потрачено практически неделя времени. Для начала я просто ослабил один из сегментов окружения города, попеременно его усилия и ослабляя раз в два дня. На седьмой день командир городского гарнизона просёк фишку и вывел ночью часть наличествующих при нём сил на вылазку. Именно на это я и рассчитывал.
Вытащил на вылазку он три десятка конников, которые сразу же ринулись на «спящий» в тот момент лагерь осаждающих. На самом деле, его вылазка могла бы и удастся, если бы не вечно дежурящие четыре десятка моих тяжёлых наёмников, расположившихся в занятых домах «нижнего города». Они пропустили рвущуюся вперёд кавалерию и тут же перекрыли им путь к отступлению в темноте. Если бы конники знали куда они скачут, то сразу же повернули назад, а ещё вероятнее бы просто самоубились, ведь на относительно узкой дороге их ждали целых две «богини войны» в виде моих пушек, чьи стволы были забиты крупным каменным дробом. Выстрел молотом ударил по ушам, резко пробуждая до того видящий уже двенадцатый сон город. Дроб полетел плотным пучком по кавалерии, со свистом крича свой смертный приговор. Камни насквозь прошибали молчаливых кавалеристов, уже представивших капли рюглендской крови на своих мечах. Их тела рвались, но подстёгиваемые адреналином мозги всадников не позволяли ощутить их телам этой адской боли. Только кони, чьи тела были пронзены десятками камней, падали на землю, заливая её кровью, и инфернально ржали, заставляя стыть крови в человеческих жилах.
Этот единственный залп моментально сдул боевой запал и ещё живые всадники повернули назад своих коней, желая опять скрыться за безопасными толстыми стенами. Вот только сзади их уже ждала моя пехота, залёгшая на время выстрела и сейчас постепенно сжимающая кольцо окружения. Какие-то кавалеристы, что были посмышлёнее, ломанулись дворами, но и там их моментально встретила скрытая домами пехота, насаживающая особенно ретивых на острия своих алебард.
Окружённые со всех сторон кавалеристы, ещё попытались как-то огрызнуться мечами и копьями, но почти-что сразу их жалкие попытки огрызаться были сведены на «нет» одиночными выстрелами аркебуз. Остальные побросали оружие, предпочитая пленение смерти. За этот выбор я осуждать их был не в праве, и даже бы похвалил, если не их недовольные мины, когда на их запястьях оказались крепкие верёвки.
В доктринах абсолютно всех народов всех времён, существовал пункт о том, что стоит брать пленников. Мало того, что они представляют из себя ценный обменный фонд, что не так важно в средневековье, они ещё и обладают важнейшим ресурсом, который по-настоящему управляет миром – информацией. Сейчас у меня было полтора десятка таких вот источников информации, которые пока что ещё хорохорятся, не желая выдавать важную информацию каким-то грязным рюглендцам. Конечно, сейчас при мне не было заплечных дел мастера Сезара, но ещё парочку способных человек найдутся, а потому знания вскоре будут у меня на руках.
Я оказался прав. Кавалеристы королевства оказались не самыми молчаливыми бойцами, а потому меньше, чем через час не самых активных пыток появилась инфа о том, что один из сегментов самой первой стены оказался далеко не таким крепким, как показалось на первый взгляд, а потому стоит воспользоваться этой проблемой, дабы подложить под стену мину. Слова этого пленного подтвердили ещё несколько его братьев по несчастью, а потому я почти что сразу приказал начать необходимые инженерные работы, которые совершались далеко не по щелчку пальцев. Бойцы копали, вытаскивали наружу землю, вносили внутрь брёвна и укрепляли свод пещеры. Выкапывание этого подземного хода потребовало целую неделю и это при учёте трёх десятков постоянно задействованных на работе бойцов, трудящихся денно и нощно. Только тогда удалось подкатить туда бочку. На это опасное дело я вызвался самолично, желая совершить всё идеально. Бочка была тяжёлой, примерно с половину центнера, а потому скатывать её было необходимо по приставленным доскам с великой аккуратностью. Всё совершалось ночью и потому приходилось одной рукой катить бочку, а во второй держать факел. Попади хоть одна искра на порох, то взрыв похоронит меня со стопроцентной вероятностью, а потому пот водопадом стекал по лбу, заставляя постоянно утираться и мысленно считать бесконечно тянущиеся метры тёмного пути. Наконец, спустя несколько минут тягостного ожидания, деревянный борт бочки уткнулся в конец туннеля. Я обернулся назад, не видя там ничего, кроме чёрной непроглядной тьмы в которой плавали поднявшиеся от моих движений пылинки. Помолившись всем известным мне богам, я поставил на пол факел и вытащил из-за пояса ручную дрель, после чего стал насколько это возможно аккуратно проделывать в деревянном борту бочки небольшую дырку. Вернув дрель обратно в сумку через плечо, вытянул оттуда туго смотанный и пропитанный жиром фитиль. Фитиля было запасено с излишком, чтобы я не просто успел выбежать из этого смертельно опасного туннеля, но и расположиться где ни будь подальше, да так хорошо, чтобы моё драгоценное тело оказалось в безопасности.
Протолкнув фитиль глубже, так чтобы он точно вошёл в пороховую мякоть, которым и была набита бочка, взялся за факел. Тление занялось практически сразу и фитиль стал бодро исчезать, превращаясь в дым и пепел. Подорвавшись с места, я побежал вперёд, постоянно пригибаясь из-за не самого высокого свода потолка. Было страшно, очень страшно, но ноги подгонял мозг, осознающий всю ту опасность, исходящую от обычной бочки. Там снаружи меня ждут готовые к бою люди, ярость которых не оставит и шанса засевшим за стенами ларингийцам. Несколько сотен свирепых наёмников, каждый из которых стоит нескольких обычных воинов, и они принесут мне славу.
Наконец я вырвался из туннеля, в котором даже дышать было можно, чувствуя при этом как кончается время. Пробежав добрые пятьдесят метров, я упал за стеной какого-то дома, ожидая взрыва.
Рвануло сильно, да так, что мне показалось, что разверзлись небеса, пропуская в этот мир всю ярость богов. Ударная волна вырвалась из туннеля, чуть не сшибая меня с ног даже за углом. Пыли вылетело столько, что меня покрыло ею с ног до головы, но самым прекрасным зрелищем была рухнувшая стена крепости. Толстые камни, из которых она была построена, стали быстро осыпаться, поднимая целые облака пыли, которые теперь закрывали небеса. Порох был воистину богоподобным оружием, ведь только боги могли с такой лёгкостью рушить неприступные стены.
Пока я восхищался выдумкой Мадира, мои воины уже рванулись в открывшийся пролом, чтобы занять часть города и вычистить оттуда всех ларингийских защитников. Я же был сейчас без доспеха, и, поскольку не собирался получить в грудь шальной калёный болт, то решил сначала одоспешиться и только потом с головой окунаться в кровавую бойню. С солдатской скоростью сделать у меня это не получилось, но через считанные минуты я побежал за своими людьми в бой. Они уже сейчас рубились с врагом, смешиваясь в отдельные сражающиеся кучки. Памятуя о умении врага сражаться на узких улочках, бежал вдоль стен домов, всеми правдами и неправдами стараясь сберечь свою драгоценную тушку от летящих со всех сторон стрел и арбалетных болтов.
Вбежав в один из случайных домов, откуда стрелки защитников продолжали бить по всё входящим через стену воинам Лиги, я чуть не получил копьём в самое сердце. И скорее всего получил бы, если бы не крепкий латный панцирь, сдержавший удар врага. Это был большой мужчина, едва помещавшийся в узком коридоре дома. В его глазах читалось удивление и недавно закончившийся сон. Похоже, они совсем не ожидали такой неожиданной атаки ночью, а потому ещё не до конца выбрались из царства Морфея. Наконечник его копья, отразившись от стали панциря, глубоко врезался в толстый дверной косяк, позволив мне шагнуть вперёд и без замаха всадить тяжёлую рукоять меча в незащищённый нос. Нос под ударом хрустнул, тут же заливая тунику ларингийца кровью. В его глазах заблестали звёзды, а я оттолкнул противника плечом. Он рухнул на деревянные половицы дома, пытаясь нащупать на своём поясе кинжал, но я был быстрее. Тяжёлая сабля со свистом рассекла воздух и вонзилась прямо промеж рёбер городского защитника, прорубая защищавшую их кольчугу. Он попытался было закричать, но крик его потонул в булькающей крови, выливающейся из страшной раны в груди.
Его уже было не спасти, и я просто перешагнул через будущего мертвеца, возвращая саблю в ножны и вооружаясь длинным кинжалом, больше напоминающим короткий прямой меч. Им было в разы удобнее орудовать в тесном пространстве дома. Длинною он был всего в локоть, но острота его была столь серьёзной, что с лёгкостью можно было рассечь перо налету.
Я быстро вбежал на второй этаж трёхэтажного строения. Там меня ещё на лестнице встретил арбалетчик. Он выстрелил, но болт со звоном отскочил от толстого панциря, уйдя в потолок. Времени перезаряжаться у него не было, и он сноровисто прыгнул вперёд, налету выдёргивая из ножен тесак. В прыжке он постарался разрубить моё лицо, но клинок просвистел рядом. Отступив на пару ступеней вниз, я пропустил летящего воина, прикрываясь перилами. Ларингиец постарался ещё раз достать меня тесаком в защищённую шлемом голову, но я поднырнул, а затем вытянулся словно пружина, пронзая его открытый бок. Кинжал раздвинул лезвия кольчуги и вошёл в горячую плоть воина. Провернув кинжал внутри, я расширил его рану, после чего схватил за ворот туники, нанося удар в подбородок воина, рассекая кожаный ремешок его куполовидного шлема.
Дальше сработало чутьё. С верхней площадки в меня постарался попасть один из оставшихся арбалетчиков, но я оказался быстрее и выстрелил из пистоля, пробивая его череп свинцовой пулей. Содержимое его черепной коробки разбрызгалось по внутренней стороне крыши. Залетев на третий этаж башни, я накинулся на врага с разряжённым арбалетом, нанося быстрые удары кинжалом в его лицо, становящееся сплошным кровавым месивом. Подхватив его арбалет, я наложил на него болт и перегнулся через борт.
Снизу сражались. Я сразу увидел во всей этой куче Бернда. Мало кто мог с такой грацией рубить любого своим мечом, уничтожая боевой дух всех врагов одной своей смертельной грацией. Он рубил, резал и протыкал мечом, вертясь в строю врагов словно юла и каждый получал хотя бы по одному удару. Зачастую этого было достаточно, чтобы Высокие Предки встретили своего очередного потомка. Он отлично бы подходил на роль жнеца, забирающего души неугодных ему людей. Впрочем, наверняка он и был той самой смертью, только из плоти и крови.
Я увидел стрелка в окне противоположного дома, целящегося определённо в сражающегося Бернда. Вскинув арбалет, я прицелился ему куда-то в область шеи, надеясь на то, что мощь железных плеч оружия донесёт оперённый подарочек до тела врага. Тетива из жил тренькнула и тяжёлый болт ударил в голову в грудь незадачливого стрелка. Он перевалился через борт и рухнул на землю, подмяв под себя ещё одного городского защитника. Бернд посмотрел на меня и я, показав ему в ответ «класс», понёсся обратно на улицу.
Дальше потянулась сплошная резня. Первых защитников, находящихся на посту и готовых к обороне, смяли буквально через четверть часа, а подкрепления из-за второй стены не успевало подходить вовремя. Тем более, что в предрассветной тьме сложно было хоть немного понять оперативную обстановку. Мешало это не только защищающимся, но и нам, из-за чего парочка отрядов рюглендцев попали под дружеский огонь моих бравых аркебузиров. Мне совсем не хотелось нести лишние потери, но в городской битве этого избежать было невозможно.
Примерно к девяти часам утра битва за первый район города была закончена. Нам сильно повезло, что город никак не разделялся на районы за стенами. Даже не самые высокие стены сильно бы осложнили нам продвижение по поселению, но сейчас частичка города теперь была за нами. Ещё радовал меня тот факт, что плотная застройка внутри стен защищала моих воинов от обстрела с более высокой второй стены. Можно было в относительной безопасности передвигаться по городским районам, что позволяло при нужде быстро ротировать отряды.
Однако сейчас у нас стояло целых три важных вопроса: как взять вторую стену, как уничтожить сопротивляющиеся башни и что нам делать с гражданским населением? Жители Орлаёна, по привычке, ушли за первую стену, ожидая что штурм провалится и просто получится отсидеться, но ситуация оказалось иной. Кто-то во время штурма смог отойти дальше за стены, но большинство из тех, кто не погиб в ночной резне, легли на наши плечи. Было необходимо не только их снабжать, но и уничтожать на корню все недовольства захватчиками. На это было необходимо тратить людей и ресурсы, которых у нас было не то чтобы в излишке.
Больше всего меня волновало три башни, защитники которых оказывали яростное сопротивление. Оборонять эти башни было совсем не сложно, достаточно было завалить подъёмы или оставить на лестницах по три-четыре защитника. Башни эти было необходимо взять, ведь иначе говорить о полном взятии района было нельзя. Тем более, ходил слух, что в этих башнях существовали секретные лазы, ведущие за вторую стену. Почему только слух, если пленных после битвы оказалось изрядно? А потому что бойцы охранявшие башни, не подчинялись напрямую даже главе городской стражи, а относились к гвардии Кловиса и подчинялись напрямую ему. В отсутствии самозваного короля, управление переходило к его первому городскому советчику, который города никогда не покидал. Почему я вообще решил, что эти башни как-то снабжаются? А потому, что иначе их наличие было слишком странным, ведь от стен они были далеки, а так по туннелям можно отправлять подкрепление, припасы и проводить ночные операции из башен, кошмаря при этом возможного врага.
Но как их брать? Если просто взять и начать шарахать по ним из пушек, то башня может просто сложиться внутрь и тогда слух проверить просто не получится. Так что придётся либо брать башни штурмом со значительными потерями, либо как-то проникать вовнутрь. Во всяком случае, город необходимо захватить, пока его хозяин не пришёл за своим имуществом.
Глава 19. Казнь
Две огромнейших армии стояли напротив друг друга, останавливаемые лишь молчанием собственных командиров. Два брата. Два потомка великого отца. Два кровных врага. Они свели сюда тысячи и тысячи человек, чья кровь станет страшной платой для решения судьбы государства. Сотни разноцветных знамён развивались на ветру, что уже сейчас пропах кровью и гнилью, а чёрные вороны разлетелись по сторонам, ожидая будущее пиршество.
Ненавидели ли эти люди друг друга? Может быть. Ждали ли их дома семьи? Да. Хотели ли они умирать? Точно нет. Однако сейчас это мало кого волновало. Их жизни сейчас зависели только от двух людей, ставших врагами только из-за одной крови, которая текла в их жилах.
От многотысячных армий, растянувшихся на огромном поле, отделилось десять человек – по пять от каждой. Они стали сближаться на своих чудесных крепких конях, сверкая отполированными доспехами в лучах приветливого летнего солнца, совсем не подходящего для будущего грустного пейзажа. Эти десять человек сейчас приковывали на себя взгляды тысяч, а тишина стояла такая, что, казалось, в сердцах людей даже не бились сердца. Они встали друг от друга в трёх метрах и, казалось, уже были готовы разорвать друг друга на части.
Первым говорить начал всадник, на чьём сюрко было изображено синее солнце. Остановив коня чуть впереди своих людей, он поднял забрало своего шлема с золотым венцом, обнажая взглядам людей своё точёное светлое лицо, свободное от волос и бороды.
- Брат, я в последний раз предлагаю тебе решить всё миром. Распусти свои войска и преклони колено. Отец меня назначил королём и его решение справедливо. Хотя бы в память о его величии мы должны закончить это бессмысленное кровопролитие!
- Феодор, ты не достоин носить короны! Ты привёл на это поле чужеземцев, чтобы убивать своих поданных! Знал бы отец, как ты поступишь с его наследием, то задушил бы тебя ещё в колыбели! Твоё правление было бы худшим за всю историю нашего рода!
- Значит будет битва. Знай, Кловис, мне жаль. Искреннее жаль, брат!
Делегации развернулись и быстро поскакали к своим порядкам. Войска замерли в ожидании, надеясь на то, что земля сегодня не пропитается кровью. Однако, сейчас братья совсем забыли о своей родственной связи и помнили лишь о том, что на кону стоит владение над королевством, а значит любая цена сегодня будет приемлемой.
Красный Рыцарь встал впереди всей своей многочисленной кавалерии, он не видел, но чувствовал, как в страхе дрожит сердце его брата. Он знал, что сегодня Высокие Предки озарят улыбкой именно его, ведь только истинный король должен править Ларингией.
- Во славу Ларингии! В атаку!
Я стоял в доме, поправляя надетое на себя снаряжение, надеясь, что несколько дополнительных листов стали защитят моё уже побитое жизнью тело. Тактика была глупой, но самоотверженной до степени дибилизма. Я руководствовался тем, что если нельзя зайти к врагу, то необходимо сделать так, чтобы враг вышел к нам. Для этого Фабрис подготовил для меня несколько небольших пропитанных какой-то жидкостью мешочков, которые должны будут нещадно чадить и уничтожать лёгкие наших упёртых противников. Эти самые мешочки нужно будет каким-то образом закинуть к врагам. Вот для того, чтобы подойти поближе, я и накинул на себя дополнительного металла.
Схватив большой прямоугольный металлический щит, я взглянул на Фабриса. Старый лекарь смотрел на меня с вопросом в глазах. По нему было понятно, что он сильно сомневается в моих шансах на выживание в этом глупом предприятии. Его можно было понять, ведь попади случайный неудачный болт мне в голову, прямо так в щель шлема, то не спасёт меня никто.
- Может как-то по-другому поступим? – спросил наконец Фабрис, - У нас же ещё есть время.
- Не знаю. У нас нет информации о том, что сейчас делает Кловис. Вдруг уже сейчас он прётся к нам со своими полками, а мы тут телимся, как крестьянка в первый раз на сеновале.
- Надежды были слабыми. Руку береги главное.
Совет был очень важным. Единственным местом, которое сейчас не было прикрыто железом, так это моя права рука. С дополнительным весом на ней кидать снаряды было очень неудобно, а потому её решено было заблаговременно освободить от брони. Подняв тяжёлый прямоугольный щит, обитый стальными листамм, я кивнул Фабрису и вышел из-за поворота. Идти было проблематично: на мне всё же было добрых полцентнера стали, никак не добавлявшей мне мобильности. Метр за метром я переставлял ноги, не решаясь подняв головы от кромки щита, мысленно отсчитывая метры до каменной стены башни. На моём поясе слегка тлело несколько мешочков размером с крупный кулак, дымок от которых заставлял меня постоянно моргать. Останавливаться было нельзя, ведь даже двумя руками было нести прижатый к телу щит, который весом был не меньше пуда, а потому приходилось страдать. Сердце бешено стучало, гулко отзываясь в голове и постоянно заставляя желтеть о том, что вовремя не начал заниматься силовыми тренировками. Конечно, это бы не спасло меня от постоянно вонзающихся в щит тяжёлых бронебойных болт, но нести весь вес было бы легче.
Наконец, остановившись в полутора десятках метров от стен башни и, закрывшись щитом, стал ждать и наедятся на то, что канониры не подведут меня. Прикрыв глаза, я начал считать бьющиеся в щит снаряды. Ударилось их не меньше двадцати, прежде чем рядом со мной пролетело ядро. Чугунный шар, разогнанный таящейся в порохе силой, врезался в каменную стену башни на высоте шести метров. Этот единственный выстрел был необходим, чтобы удачно забросить успевшие мне надоесть подарочки. Пока защитники башни были ошеломлены, я сильнее подпалил мешочки о намотанный вокруг торса зажжённый фитиль и стал один за одним их забрасывать в появившуюся дыру. Мешки летели, оставляя за собой в воздухе дымные дуги, а рука нещадно умоляла прекратить издевательство. Наконец из дыры повалил тяжёлый, стелящийся дым, внутри которого вряд ли можно рассмотреть что-то на расстоянии вытянутой руки. Можно было отступать.
Как ни странно, но задом двигался я куда как быстрее, видя, как из башни выбегают её защитники, тут же расстреливаемые притаившимися внутри зданий стрелками. Меня одолевала гордость за Фабриса и счастье за то, что он находится о моём отряде, ведь иначе пришлось бы положить не один десяток человек на штурме одной только башни.
Обливаясь потом, я стал сдёргивать с себя элементы защиты, дожидаясь пока дым перестанет валить оттуда, а ждать пришлось долго. Бойцы перестали вываливаться из строения через пять минут, а дым валил ещё с полчаса и только после этого удалось направить внутрь латный отряд. В саму башню мне удалось войти одним из последних и там сразу же появилось подтверждение моим догадкам – внутри был лаз, скрытый обычным ковром. На удивление он был заперт навесным замком с нашей стороны, а значит, что с большой вероятностью никто через него не ушёл.
- Штурмуем? – кивнул на люк в полу один из моих офицеров.
- Да. – твёрдо и чётко ответил я, не смотря на неизвестность нашей дальнейшей судьбы.
Ключ от замка искать не стали и просто сбили его двумя мощными ударами моего тяжёлого штурмового щита. Во внутрь мы входили двойками – впереди щит, а позади аркебузир. Коридор был достаточно широким и здесь хоть и с трудом, но могли разместиться двое мужчин в полный рост. На такой дистанции аркебузы будут пробивать людей насквозь, а потому лишними не будут. Коридор оказался длинным – примерно с четверть километра, которые мы прошли быстро.
С той стороны нас также ожидал запертый люк, который пришлось вышибать двумя одновременно хлопнувшими мешочками с порохом. Сверху мы также оказались в каком-то тёмном каменном помещении. Охранников было двое, но одному голову прорезала большая щепа, отлетевшая от люка и вонзившаяся ему в мозг через глазницу, а второго, оглушённого взрывом, припечатала пуля от вылезшего аркебузира, размозжившая мозг об стену.
Выбравшись из туннеля, я активно завертел головой, осматриваясь и пытаясь придумать хоть что-то отдалённо похожее на план. Честно говоря, я хоть и надеялся, что слухи о подземных туннелях правдивы, но был к этому совершенно не готов. Хотя, какой можно составить алан, если ты не знаешь, что может ждать тебя впереди? Вот сейчас и придётся выдумывать.
Помещение, в котором мы оказались, было квадратным и тёмным, а, судя по мелким прямоугольникам окон, вылезли мы в полуподвальное помещение, используемое под склад. Такой вывод я сделал из-за тюков и ящиков, составленных вдоль стен помещения в несколько этажей. Здесь были ящики с набитым внутри вяленным мясом, мешки с лепёшками были сотни, если не тысячи стрел и болтов, которые были заранее распиханы по плотно набитым колчанам, были и разномастные сосуды с различными жидкостями, да даже целые пирамиды заранее подготовленного оружия и доспехов. По всему выходило, что именно отсюда должно было подходить подкрепление в башни. Вход и выход также был всего один, представляющий тяжёлую окованную дверь, за которой нас точно ждут враги.
Дверь выбилась простым толчком плеча. Правда, тут же мне в грудь прилетел не самый приятный подарочек, весом так грамм восемьдесят, направленная подкреплённым напротив двери арбалетом. Не будь на мне уже привычной крепкой кирасы, то этот арбалетный болт наверняка пустил мне кровь, а может и того хуже, отправив в увлекательное плавание по местному
аналогу реки Стикс. Всё же обошлось, но впредь придётся быть куда как аккуратнее, а не ломиться вперёд как лось.
Коридоры подземелья были выстроены из камня и даже два человека в них расходились с некоторыми трудностями, но нам приходилось двигаться вперёд, слушая топтание множества ног, эхом раздающееся от стен. Чувствовалось, что вскоре мы точно встретимся лицом к лицу с противником.
Я не ошибся. Встреча произошла меньше, чем через пятьдесят метров от двери. Из-за поворота на нас вывернула такая же толпа мужчин, направившаяся на ликвидацию неожиданного прорыва. Они, похоже, думали, что за двери мы не прорвались, а из-за эха не слышали нашего передвижения. Сражаться в узких коридорах было тем ещё развлечением, но парни сработали правильно. Спереди мы упали на колено, а бегущие позади нас стрелки сразу же вскинули аркебузы, тут же пальнув внутрь туннеля. От выстрела всего двух аркебуз в закрытом помещении мне уже захотелось заиметь себе новые уши, но о мечтах необходимо думать уже потом.
Началась резня, больше напоминающая свалку. Я сразу понял, что даже не самые длинные мечи будут бесполезны, а потому мгновенно схватился за четырёхгранный кинжал, удобно устроившийся в ладони. В это схватке кололи, резали, давили, стараясь полностью использовать все преимущества доспехов. Во многом именно латные доспехи моих наёмников спасали сейчас их жизни, ведь единственными местами, где можно было добраться до плоти, так это через забрало или подмышки, укрытые только кольчужным полотном.
Не знаю сколько длилась эта свалка, но вытаскивали меня из-под груды тел всего покрытого кровью, чьими-то кишками и их содержимым. Под телами меня погребло чуть ли не в самом начале боя и наверняка бы оставили здесь, продолжая штурм коридора, если бы я активно не барахтался под многокилограммовой кучей мертвецов.
Дальнейшая схватка была ещё больше похожа на хаос, чем прошедший бой. Мы шли по тёмным коридорам, сражались, теряли людей, уничтожали врага, зачищали помещения, убивали всё что могло попасть под наши клинки. С каждым боем мы поднимались всё выше и выше, пробивая свою дорогу латными телами наёмников. По итогу вышло, что через горы трупов мы оказались на какой-то площадке внутри двора, где супротив нас выступил отряд в тридцать голов, выстроившийся в боевой порядок.
Мои бойцы, уставшие после многочисленных стычек в коридорах крепости, были уже не столь боеспособными, но действовать по всем правилам боя я не собирался, а потому приказал бойцам ближнего боя, припасть на одно колено, позволяя сделать хоть и жидкий, но залп оставшимся аркебузирам. Стрельба дала свой результат, и наёмники бросились в бой. Они кололи, рубили, рвали на кровавы лоскуты защитников крепости. Они пользовались любой удобной возможностью, чтобы добить оставшихся врагов, однако чувствовалось, что мои бойцы держаться из последних сил и если к врагу подойдёт подкрепление, то нам можно прощаться с жизнями.
Но всё же и из этой схватки мы вышли победителями. Загнав врага к стене, мы добивали их из последних сил, не желая брать пленных. Весь небольшой дворик был завален кровью и телами, а мои бойцы просто попадали без сил. Вражеского подкрепления не было и нам удалось заполучить пусть и временную, но передышку. Старые раны болели до невозможности, но было необходимо забраться на стену этой небольшой крепости, чтобы дать своим команду о том, что точку мы забрали.
По ступеням наверх подниматься было адски тяжело. Ноги гудели как маневровый паровоз, а выходящий из крови адреналин заставлял трястись и без того уставшие мышцы. Мне хотелось просто лечь на ступенях и скинуть с себя уже осточертевший доспех, но нельзя. Так у меня есть хоть какая-то возможность остаться в живых, а без доспеха мне стопроцентно кранты.
Вскоре жизнь дала мне в этом убедиться. Прямо наверху крепости притаился её одинокий и может даже последний ей защитник. Он дождался того, что я поднимусь наверх и только после этого выстрелил. Арбалетная тетива тренькнула неожиданно, и я не успел закрыться щитом, как в бок мне врезался арбалетный болт, взрезав ремни и застряв в поддоспешнике, лишь слегка войдя в плоть. От удара я пошатнулся, постаравшись удержаться на ногах, а защитник, похоже, растерялся, трясущимися руками пытаясь перезарядить свой арбалет. Времени для атаки было прилично, но я понимал, что сейчас я не в лучшем состоянии и забороть даже слабого противника составит трудности, а потому пистоль из кобуры перекочевал в ладонь и, направив его на дерзкого стрелка, просто нажал на спуск. Одного единственного выстрела хватило, чтобы насквозь пробить незащищённое тело стрелка, раздробив на вылете хребет.
Не вынимая болта, я подошёл к краю стены и опёрся не него, рассматривая место, где мы очутились. Оказалось, что манёвром мы добрались за край второй стены в отдельный бастион, высотой сравнимый с крепостной стеной. Прямо сейчас к этому краю сбегались защитники стены, а значит скоро мы будем в меньшинстве. Вытащив из поясной сумки мешок с пахучей травой, стал быстро бить креслом по куску кремния, с каждым ударом высекая объёмные снопы искр. Огонь занялся быстро, а в небо потянулся тонкий, но отлично заметный столб дыма. Сев спиной за зубец бастионной стены, я устало выдохнул, надеясь, что подкрепление прибудет скоро.
Рюглендцы своей чести не посрамили. Зайдя в тыл второй городской стены, они бились львами, уничтожая остатки сопротивления ларингийских защитников. Правда, зачистка длилась порядка недели, ведь выдавливать защитников из городской застройки и оставшихся башен было трудно. Тем не менее, практически три четверти земель Орлаёна были под нашим контролем, хоть и пришлось утопить жемчужные улицы города в алой крови, которую оттирали горожане по ночам. Проблемой было то, что горожане опасались захватчиков. Это было естественно для любых завоёванных, однако же рюглендские полки совсем не отказывали себе в удовольствии пограбить на занятых ими землях, из-за чего общее благосостояние поселения ухудшалось на глазах. Единственным местом в городе, где отсутствовали грабежи и побои, был занятый моими наёмниками квартал. Мои бойцы крепко накрепко запомнили, что наказание последует незамедлительно. Однако же, случались и проблемные ситуации, возникающие из-за новичков, командиры которых не успели вдолбить им понятие дисциплины.
Один из таких случаев произошёл в лавке пекаря. Отряд новичков, умыкнув из-под надзора своего командира, ворвались в лавку, приказав торговцу отдать все имеющиеся у него деньги, но когда тот отказался, то просто зарубили алебардами. Это было неприемлемо и проходящий мимо другой отряд, оперативно организовал задержание с применением грубой силы и крепкого словца. Мне, как их непосредственному командиру, необходимо было решить их судьбу и сделать это было необходимо показательно.
Собрав командирский состав и отряды новичков на торговой площади, я вышел к ним. Бузотёры уже стояли на коленях со связанными за спиной руками и с ужасом представляли своё незавидное будущее. Остальные бойцы и немногочисленные граждане горожане, собравшиеся на столь «прекрасное» развлечение, активно перешёптывались, но при моём появлении практически сразу замолчали, отчего тишина резанула по ушам.
Подойдя к дебоширам, я посмотрел в их глаза. Сейчас в них не читалось ничего кроме страха и мольбы о пощаде, но хоть что-то просить у меня они, похоже, опасались. Да и был ли в этом смысл? Сильно сомневаюсь.
- Сегодня, дорогие горожане Орлаёна и воины Кабаньей Армии, случилось страшное! – громко, чтобы большинство услышали, начал я, - Эти пять мужчин, вступившие в мою армию и желавшие разделить с нами воинскую славу, нарушили мой приказ! Я обещал вам, горожане, что от моих людей не будет вам несчастья, доколи вы не попадаетесь под мечи моего войска и не помогаете врагу, а я всегда исполняю данные обещания. Они заставили усомниться вас в моей честности и убили человека. Честного пекаря, что своим трудом обеспечивал вас свежим хлебом. Кому-то он был другом, братом, отцом или мужем, но он погиб во время затишья из-за их глупости! – я ткнул остриём меча в сторону стоящих на коленях, - Они ответят за это и плата за их преступления может быть только одна – их жизни.
На последней фразе голос сел, а потому слова почти-что не было слышно. Однако, собравшиеся вокруг люди прекрасно поняли к чему я вообще клоню и заликовали, сразу же надвигаясь на преступников, но мои бойцы остановили их остриями алебард, заставив оставаться на месте. Тут же один из моих солдат поднёс плаху и схватил первого из пленных, попытавшегося было молить о пощаде, но получившего удар под дых и моментально замолчавшего. Голова нарушителя спокойствия удобно расположилась на плоском бревне, а я замахнулся для удара. Сабля была неожиданно тяжёлой, да и их головы было положено рубить топором, ведь эти новички были из простых семейств, а не голубой крови, но эти глупые традиции я решил отбросить.
- Пусть тебя примут твои Предки! – прошептал я губами, опуская меч для удара.
Клинок легко разрубил шею бойца, и его голова со стуком упала на брусчатку площади. Кровь потекла из раны, побежав между желобов уложенных камней. Так повторилось ещё четыре раза и пять голов теперь лежали одна у другой, а пять обезглавленных тел сложены пирамидой под ликования горожан. Сам я теперь еле держался на ногах и просто ушёл в своё расположение предварительно вернув саблю обратно в ножны.
Состояние было паршивое. Сейчас мне хотелось посидеть одному с бутылкой крепкого алкоголя. Можно ли было избежать наказания? Сильно сомневаюсь. Раз они ослушались приказа всего один раз, то никто в будущем не сможет гарантировать, что они не подведут меня в самый важный момент, так что пришлось действовать решительно. Легче ли мне от этого? Вообще нет. Одно дело рубиться с вооружённым врагом, который в следующее мгновение может лишить тебя жизни, а другое рубить головы безоружным, ощущая власть над их существованием. Надо было воспользоваться огнестрелом – он как-то морально проще, чем вот так вот рубить головы. В следующий раз так и поступлю, хотя надеюсь, что он не наступит.
Глава 20. Павший город
- Нам стоит заключить перемирие с Рюглендом, Элиос. После этой бойни мы не в силах оказывать им достойное сопротивление и пока они не взяли ещё больше земель, нам точно стоит подписать перемирие. Нас со всех сторон окружают враги и нам необходимо время для восстановления, а наши войска истощены до предела. По северу слоняются повстанцы и толпы фанатиков, подрывая из без того сложную ситуацию на севере королевства. Моя казна скоро опустеет и пока есть время я должен подавить восстания, пока не стало слишком поздно!
- Сейчас ваши воины готовы сражаться и пока есть такая возможность необходимо снять осаду с Орлаёна, мой король! Мои агенты сообщают, что повстанцы в сговоре с рюглендцами, а те сейчас в шаге от взятия города. Мы можем одной битвой взять и решить одну проблему! Дома Рюгленда до сих пор не столь дружны меж собой и одно поражение разметает всю Лигу. Пойдём на переговоры – проиграем!
Единственный настоящий король Ларингии и его маршал стояли и смотрели на большой погребальный костёр, в котором сейчас догорало тело старшего сына Людовика, а по совместительству последнего узурпатора престола. Эта битва близь столицы оказалась кровавой и останется в памяти потомков как Акреонское Побоище – битва, в которой наконец восторжествовала справедливость. Справедливость, оплаченная кровью и принесённая на остриях мечей. Однако же, потери и в армии Кловиса была значительными – едва ли половина приведённого с ним войска сейчас осталось в живых и без ранений, а это значит, что Ларингия в этой битве потеряла почти весь свой цвет рыцарства.
- Я понимаю, что ты хочешь отомстить. Я желаю этого не меньше, чем того хочешь ты, но пойми, что в нас могут вторгнуться гранисийцы, ватанийцы, тартосцы, бароны Горида, и одни только Предки знают кто ещё. Не забывай, что твой сынок так и не справился с восстанием черни, которое сейчас для меня даже большая головная боль, чем все рюглендцы вместе взятые. Подпиши мы мир с Рюглендом, то вмиг раздавим разбушевавшихся крестьян, а мир среди Домов никогда не был долгим, так что нам стоит ждать и когда будет удобный момент, то мы нанесём удар. Помнишь, как раньше говорили в Империи? «Разделяй и властвуй», друг мой, «Разделяй и властвуй»!
- Я понял вас, мой господин…
***
- Фабрис, насколько сильно меня проклянут Предки, если я выдавлю оставшихся ларингийцев из центрального бастиона при помощи болезни? – спросил я у старого лекаря, рассматривая подробнейшую карту города, доставшуюся мне трофеем из здания городской администрации.
- Ты не отсюда, Вадим, так что какое тебе дело до моих богов? – нахмурился старый лекарь, набивающий свою трубку сухими, но до сих пор подвижными пальцами.
- Какая-то сила же сюда меня отправила. – отмахнулся я, - Но на вопрос ты не ответил.
- Убивать болезнями – это дело сектантов. – покачал седой головой Фабрис, - Что ты задумал?
- В моей реальности были такие кочевники, которые при помощи катапульт забрасывали трупы животных и людей за стены особенно упёртых крепостей.
- Кочевники с катапультами? Невиданное зрелище. – улыбнулся кончиками губ целитель, - Я понял к чему ты клонишь. С точки зрения полководца, шаг твой будет неожиданным, но очень эффективным, но ты уверен, что я с учениками смогу победить болезнь, если она перекинется на весь город? Как бы так не случилось, что мы потеряем больше людей, чем при штурме.
- Предположительно чёрный мор.
- Высоко берёшь, Вадим. Её только сжиганием всех трупов и полным, просто тотальным карантином одолеть можно. Может быть нам просто сделать вид, что среди нас царит мор?
- А ведь это идея… Фабрис, ты голова!
На следующие сутки у нас уже был готов человек, внешность которого была максимально приближена к человеку, который давненько болеет чумой. Конечно, мы были серьёзно ограничены средствами макияжа нашего времени, но ставка делалась ещё и на значительную дальность от стен, с которых рассмотреть подробности будет ой как не просто. Вот с этим-то псевдобольным мы и направились к стене бастиона. Причём, выбрали мы не абы кого, а человека, который некогда играл в бродячей труппе артистов, а потому, благодаря своим навыкам, и походкой, и общим поведением был не отличим от больного.
- Эй, защитники! – крикнул я в металлический мегафон, тыкая тупым концом копья в спину «больного», подведя того к стенам последнего бастиона, - Это ваш дружок. Как видите, заразился он какой-то невообразимой дурью и от того страдают такие же, как и он. У меня их сейчас на целую роту хватает, так что я сейчас вам даю выбор: либо вы скидываете оружие и с поднятыми лапками выходите из бастиона, либо я всех заражённых вам через стену по кусочкам закидаю! Думаю, что вы понимаете последствия этого. На размышление даю вам время до заката, а потом начинаю операцию «Заражённый ларингиец». Если вы выйдите сами, то обещаю вам сохранение чести, флагов, жизни и достоинства, а если выкуривать вас придётся, то не серчайте – всё будет по законам военного времени.
Всё ещё неуверенный в своих словах, я развернулся и тычками копьём дальше погнал псевдозаражённого впереди себя, отчаянно надеясь, что моя короткая речь звучало убедительно. В противном случае реально придётся слать вперёд своих бойцов, либо же закидывать бастион трупами, чего мне очень не хотелось. Всё-таки, город мало взять, ведь его важно удержать для будущих переговоров. Конечно, можно было долго и методично расстреливать стены врага из пушек в надежде разрушить основание их стен, но для этого необходимо не только куча пороха, но и приличное время, которое в свою очередь в полной мере использует Кловис с войском. Я ещё не знаю, одержал ли он победу над братом, но в любом случае без поддержки повстанцев вступать в бой не горю желанием.
Ближе к вечеру, когда мои бойцы уже стояли наготове с штурмовыми лестницами, а пушки направили свои кровожадные чугунные стволы прямиком на ворота бастиона, из-за его стен показались дымные столбы. Стали доносится крики раненных, умирающих и звон стали, причём интенсивность звуков боя со временем только усиливалась, оставляя меня в мягком отделении. Сначала мне показалось, будто окружённые готовятся к сдаче позиций и уничтожают все свои богатства, чтобы те не достались мне, но продолжающаяся песнь стали навивала совсем другие мысли. Очень даже похоже, что внутри стен начались не самые приятные события после моей речи, из-за чего возникло восстание, которое сейчас либо активно давилось, либо же оно само захватывало власть. Конечно, лучше бы был второй вариантам, но я приказал своим пушкарям продолжать целиться в ворота и быть готовыми стереть их в труху.
Но нет, примерно часа через три, когда темнота отвоевала значительную часть своих владений у солнца, ворота стали медленно открываться. Оттуда вышла пешая группа с абсолютно белоснежным стягом. Взяв с собой нескольких пехотинцев, я направился им на встречу, приказав стрелкам рассматривать стену.
- Чего вы хотите? – оказавшись всего в пяти метрах от группы из-за стены, спросил я, удерживая ладонь на рукояти пистоля.
- По вашему приказу центральный гарнизон Орлаёна сдаёт вам бастион и желает перейти под ваше руководство. Наш король предал нас и не пришёл на помощь в трудный час, а потому мы желаем перейти под вашу руку. – поклонившись, заговорил чисто выбритый солдат, на сюрко которого расплывались яркие красные пятна, успевшие уже начать засыхать, - Мы пленили или убили всех тех, которые были против этого решения.
- Может ты представишься наконец?
- Десятник стражи бастиона, Ивон. Я местный.
- Какой-то ты странный, Ивон. Говоришь, что ты местный, но при этом не боишься кары своего господина. Разве у тебя нет семьи? Если он узнает, то всех на лоскуты порежет.
Я заранее знал о том, что бастионная стража происходит не из простых горожан или отпрысков дворянских семей, а из иноземных детей-сирот, набираемых в ходе войн и воспитываемых лично ближайшими сподвижниками монарха. Традицию таких «янычар» начал ещё дед Кловиса, а потому воспитано уже было далеко не одно поколение, лично преданной тому монарху, который их и воспитывал. Семей у таких воинов не было, а обязательно для них участью было отслужить четверть века с наступлениями им десяти лет.
- Разве ты не должен быть преданным своему королю?
- Меня воспитывал Людовик, а не его воинственный сынок. К тому же, срок моей службы подходит к концу и под вашим крылом у меня сейчас больше шансов на хоть какое-то будущее.
- Ты настолько не веришь в Кловиса?
- Он может и победит, но волею судьбы я ответственен не только за свою жизнь, так что мне проще будет не испытывать судьбу и сохранить больше жизней, как повелевает мне моя честь. С остальным мы разберёмся потом.
- Тогда выводи всех пленных и убитых, а потом и своих без оружия. Если всё нормально, то их никто не тронет, но если ты решил со мной шутить, то всех твоих людей ждёт не самая завидная судьба.
Предавать меня Ивон, похоже, не собирался. Он выполнил все мои приказы в точности, достойной швейцарских часовщиков. Наверняка у него есть свои причины быть столь послушным, помимо желания выжить, а потому мною было приказано следить за бойцами недавнего противника, никак не позволяя даже близко им приближаться к арсеналам.
Бастион был полностью занят к ночи. Из-за приверженцев Кловиса часть хранящихся внутри сокровищ либо была полностью уничтожена, либо же практически полностью потеряли товарный вид. Я говорю даже не о драгоценных металлах или же украшениях, а о предметах культурной ценности в виде книг, гобеленов и других прекрасных элементов искусства, которые, как по мне, были значительно важнее денег, коих пока что было в достатке.
Но даже при удачном взятии бастиона почивать на лаврах победителя в занятом городе мне не удалось. К воротам города прискакал взмыленный всадник, истошна крича и требуя лично меня. Я ожидал подхода армии повстанцев, а потому сразу закрались мысли о чём-то нехорошем. К сожалению, они подтвердились. Всадник оказался гонцом Вирта и письмо в его руках не содержало ни одной строчки позитива. Как оказалось, Зелёную Армию настигли на марше и заставили отступить на какой-то холм, на котором они сейчас и застряли. Причем, окружили их даже не кавалерийские разъезды Кловиса или его брата, а люди, чьи спины были украшены рисунком из заключённого в круг квадрата. Сей факт меня, мягко говоря, ввёл в ступор. Конечно, повстанцы не без моего науськивания, но собирались откусить почти все земли у Церкви, но сейчас о таких намерениях все молчали, понимая, что такой враг пока что не по зубам. Однако же церковникам от них было что-то необходимо, ведь иначе бы они атаковали прямо сейчас. Может быть, они хотят вытянуть именно меня из крепости? Всё же, среди них явно есть кто-то с достаточно хорошо работающей соображалкой, чтобы связать мою персону, одного из моих офицеров и внезапно приобрётшую структуру и эффективность армию повстанцев. Всё равно, бросать Вирта без помощи я не намерен, а потому максимально быстро собрал всю наличную наёмничью конницу и поспешил на подмогу, чуть ли не загоняя коней. Церковь была чуть ли не более страшным противником, нежели Кловис, ведь её влияние распространялось далеко за пределами Ларингии.
По прибытию на место оказалось, что полторы сотни моих конников — это совсем не армия, а так: тьфу и растереть. Холм с повстанческой армией окружило не меньше трёх тысяч человек, чью выучку и готовность сражаться ставить под сомнение было просто нельзя. Для собрания столь большого войска, церковникам явно пришлось мобилизовать войска всех монастырей севера Ларингии, а то и взять своих бойцов из-за рубежа. Хотя, очень может быть, что я просто не знаю, где располагаются остальные их силы. Единственное, что было понятно наверняка, так это то, что пришли они сюда с серьёзными намерениями.
Первым нас встретил один из конных разъездов церковников, что патрулировали ближайшие дороги, но они совсем не выглядели враждебно, из-за чего мне пришлось охладить распаляющееся негодованием сердце.
- Вы Вадим? – спросил меня один из всадников Церкви, подскочив к моей кавалькаде.
- Это так.
- Отец Сальвиус ожидает вас. Двигайтесь за мной.
Приказав продолжать движение, я стал лихорадочно соображать, что же от меня необходимо Белому Кардиналу. Этот старик был человеком, способным три раза обернуть меня вокруг пальца в политической игре, а потому наша встреча точно не стала случайностью. Ему совершенно точно известно о том, что я успел взять город, а потому он прекрасно понимал, что я выдвинусь на помощь своему другу. Вопрос в другом: действует ли он по приказу Тация или же по собственному усмотрению? Если верно последнее, то это может свидетельствовать расколу внутри Церкви и расколу серьёзному, ведь Сальвиус человек известнейший, а потому за него могут вписаться и другие важные лица, включая целых монархов, а в таком варианте Ларингия не выберется из кризиса ещё долгие года. Ничего не понятно…
Сальвиус встретил нас сам и даже не окружённый охраной. Тем самым он выступал с позиции силы, хотя и опасаться ему было попросту некого. Если у кого-то из моих бойцов сдадут нервы и он пристрелит Сальвиуса, то остаток нашей жизни можно будет считать исключительно секундами. А ведь это мысль…
- Всем отодвинуться на триста шагов назад! – крикнул я своим бойцам, слезая с коня.
- Командир, вы уверены? – обеспокоено спросил Рубен, как всегда скачущий после меня.
- Да. Если начнётся бой, то отступайте в город. Здесь нам просто не выиграть.
Хлопнув лошадь моего помощника по крупу, я медленно двинулся ожидавшему меня Белому Кардиналу, на ходу снимая с рук кожаные перчатки и затыкая их за ремень, попутно пытаясь понять что захочет от меня Сальвиус, но идей было столь великое множество, что было решено не гадать, а действовать по ситуации.
- Здравствуйте, святой отец. – легко поклонился я кардиналу, - Не поведаете ли вы мне, что вообще происходит у этого холма?
- Пусть Высокие Предки даруют вам долгие лета, Вадим. – кивнул Сальвиус, продолжая держать руки за спиной, - Ничего необычного. Просто держим в осаде отряд серобожнических изуверов.
Вот оно как… Судя по тому, что все приходящие мне письма были точно написаны рукой Анселма, то мой офицер до сих пор жив и либо этот старик мне брешет, либо недоговаривает. Слишком уж сильны мои сомнения в том, что Вирт окунётся в еретическое учение, зная мой с ними конфликт.
- Сальвиус, при всём моём уважении к вам, давайте не будем вести эту игру, и вы просто скажите цену, по которой вы готовы отпустить моих бойцов с этого холма.
Стрик улыбнулся краешками губ, - Военный подход. Уважаю. Признаю, что удивлён той скоростью, с которой вы взяли город. Кловису надо было лучше озаботиться его защитой. Впрочем, он не знает о вас многого. Я прав, Краб? – в этот раз старик улыбнулся куда как шире, довольный произведённым эффектом.
Вот сволочь… И этот меня раскусил. Странно, почему это не смог сделать человек науки Мадир, но отступать поздновато. Ломать комедию, изображая непонимание? Не, глупо. Этот уже точно навёл на прошлого обладателя все справки и вряд ли Сальвиус глупее Фабриса. Стоит поговорить ещё и вытянуть побольше информации.
- Так меня уже никто не зовёт довольно давно. Но вы так ничего мне не сказали.
- Вы ещё не сыграли вашу роль в разыгрываемом спектакле. Но, об холме я вам не соврал. Я знаю о том, что на холме есть ваш офицер Анселм Вирт и о его неприязни к Ландсьерам я также осведомлён. Вы же известны как правоверный человек, а потому я надеюсь, что вы уговорите еретиков сложить оружие. Думаю, вы также заинтересованы в мирном разрешении этого конфликта.
- Сколько у меня есть времени?
- До заката есть ещё несколько часов. Думаю, мы начнём наступление только после утреней молитвы.
- Я понял вас.
Сказав это, я обратно запрыгнул на своего коня и во весь опор погнал его на холм. Ряды окруживших холм церковников без вопросов пропустили меня вперёд. Уже на холме меня встретил необычно спокойный Анселм, по-дружески сжавший меня в объятиях.
- Каковы наши шансы, командир? – сразу же перешёл к сути дела Вирт.
- Церковники говорят, что у тебя тут серобожников много. Если это правда, то проигрыш наиболее вероятен и единственное, что мы можем сделать, так это продать свои жизни подороже. Правы церковники?
- Частично. – почесал затылок Фабрис, - Но мы их, так сказать, почистили. Думаю, Сальвиус нам вообще не верит. Я прав?
- Более чем. У нас времени до следующего утра. Считаю, что нам стоит прямо сейчас валить отсюда.
- Уверен?
- Другие варианты видишь? Я вот не очень… Погоди, ты не находил среди своих подчинённых, кого-то в татуировках и шрамах? От него ещё веет, будто он сам из ада.
- Было такое. Я его самолично упокоил.
- Чёрт. Давно?
- Дня четыре назад.
- Валим. Это уроды какой-то заразой болеют и долго лучше рядом не быть. Наши парни вообще в живых остались?
- Трое.
- Забирай их и ночью валим, желательно сверкая пятками.
Многие из повстанцев меня знали напрямую, а потому пришлось несколько часов ходить по их временному лагерю, перекидываясь с бойцами словами и упёрто делая вид, будто бы всё нормально и вскоре найдётся решение, которое позволит уйти отсюда живыми всем. Впрочем, повстанцы, хоть и усилились в последнее время, но не особенно-то горели желанием сражаться с церковниками. Это было ожидаемо, ведь среди повстанцев не встречалось повального атеизма, позволившего бы им не боятся кары от Предков. Да и все были наслышаны о том, что церковные воины совсем не слабаки и быстрого боя ожидать совсем не стоит. Потому, боевой дух плескался где-то около дна.
До ночи я всеми силами делал вид, будто бы придумывал планы по нашему спасению. По-хорошему я просто тянул время, для того чтобы повстанцы не догадались о нашем плане. Приходилось быстро перебирать все возможные варианты, но каждый из них практически сразу откладывался в сторону из-за своей неадекватности. Единственным возможным вариантом было отступать с холма с боем. Правда, такой вариант больше похож на изощренный способ самоубийства, ведь всё повстанческое войско просто разобьётся о твёрдые ряды пехоты церковников.
- Придумал что-то? – в шатёр ворвался Вирт, за спиной которого показались выжившие бойцы из той дюжины, с которой мы отправились в Ларингию несколько месяцев спустя.
- Если бы. Церковники настроены серьёзно и если мы останемся здесь, то стоит уже сейчас копать могилы.
- Плохо. – тяжело вздохнул старый аристократ, - Я с этими парнями немало пройти успел. Они меня за командира считают, а я их вот так бросаю. Не по-человечески это.
Я посмотрел Вирту в глаза. Хоть он и был аристократом с весьма древней и узнаваемой фамилией, но за время своих скитаний в качестве наёмника сильно успел измениться, из-за чего практически перестал смахивать на дворянина, гораздо сильнее привязавшись к крестьянскому сословию. Его можно было понять: если полководец не совсем отбитый головой, то ему будет хоть сколько-то жаль своих подчинённых, а Вирт был из нормальных и именно потому командовал повстанцами. Было ли мне жалко повстанцев? Этого для себя я решить до сих пор не мог. Вполне возможно, что этот мир меня сильно изменил и ценность человеческой жизни потеряла стоимость, но сейчас вариант оставить восставших на произвол судьбы не казался таким диким и варварским, а потому достойным к рассмотрению.
- Понимаю тебя. У нас не так чтобы много шансов на спасение. Либо мы спасём своих, либо Церковь всех перемелет в кровавый фарш. Если у тебя есть идеи хоть каких-то рычагов давления, то выкладывай сейчас.
- Идей нет, но мне интересно как тебя сюда вообще пропустили. – посмотрел на меня Вирт.
- Ими командует Сальвиус Лакарь – очень серьёзный человек. В том числе благодаря его помощи нам вообще удалось добраться до Орлаёна. Без него я потерял бы значительно больше людей. Вот он меня и пропустил… - я замялся, воспроизводя разговор с Белым Кардиналом.
- Что-то придумал?
- Есть такое, но ты назовёшь меня психом. – я значительно посмотрел на маячивших на выходе из шатра бойцов и те встали у входа на манер стражи, не допуская никого внутрь, после чего я ближе наклонил к себе Вирта, - Он тоже раскусил меня. Сказал, что я ещё не сделал свой шаг в этой игре. Похоже, что он хочет изучить меня получше. Ну, или у него есть какие другие планы.
- Тебя кто-то по голове булавой приложил? Хочешь своей жизнью рискнуть?
- Ты лучше меня знаешь, что такова наша работа. Стоит попробовать. Может нам удастся людей увести в Орлаён. Я думаю, что ты совсем не против этого.
На том и решили. Было очень необычно и даже страшно прикладывать холодный ствол пистоля к виску, но произведённый эффект того стоил. Впервые я увидел в глаза Белого Кардинала не холодное спокойствие, а удивление. Его обычно полуприкрытые глаза распахнулись в удивлении, а личные охранники уставились на меня поверх своих арбалетов.
- Святой отец, пропускайте армию, и мы с вами разойдёмся как в море корабли. – насколько это возможно по-доброму улыбнулся я.
- Интересный ход, Вадим. Вы в очередной раз меня удивляете. Но уверены ли вы, что ваш ход верный?
Бойцы Церкви мгновенно окружили меня, чуть ли не нанизывая на острия сверкающих копий. Впрочем, этого стоило ожидать, а потому я потянул за курок, взводя оружие. Стрелки, церковные командиры в поисках ответа посмотрели на этого тщедушного белого старичка, ожидая приказа.
- Ну ладно, вы меня убедили. Надеюсь, вы и дальше будете удивлять меня, а иначе в нашем с вами сотрудничестве продуктивности больше не будет. Я отведу свои войска, и вы спокойно проходите дальше. До встречи, Вадим. Надеюсь, что до очень скорой.
Сальвиусу подвели коня, и он медленно взобрался в седло, после чего движением всего одной руки моментально заставил лагерь собраться и повернуть войска. Правда, действие шло не мгновенно и всё действие заняло целых три часа, во время которых руку я пытался не опускать, хотя мышцы меня откровенно проклинали. Я понимал, что эта дерзость просто так мне с рук не сойдёт.
Глава 21. Мстящий отец
Кловис, обрадованный недавней победой, постоянно подгонял собственного коня ударами пришпоренных сапог по бокам. Единственный истинный король Ларингии понимал, что его стране предстоит ещё очень и очень долгий путь к процветанию, ведь рюглендская Лига заняла его бывшую столицу и самый крепкий оплот севера государства, а армия черни продолжает бесноваться, и не находится ещё крепкой руки для их усмирения. Благо, не смотря на яростные протесты маршала, с первыми ещё есть возможность договориться относительно мирно, а вторых придётся топить в крови, как это делали пращуры нынешнего короля. Однако, сейчас его мало беспокоили любые проблемы этого мира, и даже Предки не могли нарушить его счастья. Ушей Кловиса коснулась весть о том, что его жена наконец разродилась. Этой новости король ждал долгих девять месяцев, а потому сейчас его сердце наполнялось горячей отцовской любовью к ребёнку, которого он ещё ни разу не видел и вселенской нежностью к супруге, которая подарила ему долгожданное дитя.
Ворвавшись в город в тылу, который был отведён жене для родов и охраняемый двумя сотнями самых отборных воинов, готовых разорвать любого, кто подберётся к обожаемой всем народом Ларингии королеве. Гвардия мгновенно расступилась, зная, что короля лучше не злить и Кловис вошёл в дом, тьму в котором разгонял свет дорогих пахучих свечей. Прислуга мгновенно сняла с его плеч шёлковый плащ, понимая, что король сейчас может сделать всё что угодно.
- Мой король, у вас наследник! – улыбнулась ему милая старушка-поветуха из прислуги королевы, - Они наверху, в покоях.
- Никто не приходил до меня?
- Как можно, господин?! Королева и принц отдыхают в своих покоях.
Король уже было готов взбежать наверх и наконец обнять своего наследника, но что-то не давало ему покоя. Страшное чувство чужака ножом врезалось в его сознание, выгоняя остатки покоя сладостного ожидания. Он не видел никакого признака присутствия чужих. Всё выглядело абсолютно обычным, но чувство терзало его, не позволяя спокойствию овладеть его разумом. Король было потянулся к ножнам и даже обхватил рукоять пальцами, но остановился. Его жена была всё же даже не простой дворянкой Ларингии, а целой дочерью короля Тартоса и прознай её отец о том, что молодой король врывается к дочери с мечом, то отношения между королевствами будет моментально уничтожены.
И всё же Кловис вступил на лестницу, поднимаясь на второй этаж с покоями королевы, теша себя мыслями о том, что на этой части его земель наступил мир и никто не посмеет пробраться сюда. Но тут раздался звук. Звук, поражавший уши сильнее, чем разряд молнии от разгневанных небес и вселявший страх в сердца людей, сравнимый со страхом перед карой Предков. Кловис уже слышал этот звук и это не обещало ему ничего доброго. В этот момент сразу стало плевать на весь этикет и Кловис ворвался в покои жены с мечом в руках, заметив лишь тень, шмыгнувшую в окно.
Жестокий мир отдавался эхом вокруг Кловиса, заперев его в своем опустевшем, отягченном разуме. Происходящее казалось дурным сном, из которого не было выхода. Душераздирающие крики и плач жены достигли его на пару мгновений быстрее, тут же рухнув с ней вниз. Королева, мать своего дитя, позабыв обо всем, как израненный зверь подползала к кроватке малыша, окропленной в его крови. Крошка бездыханно застыл навеки, приняв в себя выстрел. Дыра в грудке, размеров с его младенческий, пару мгновений назад розоватый кулачок, зияла алым. Его жизнь отняли раньше, чем он успел прожить и дня, увидеть лицо своего отца, почувствовать тепло родительского сердца. Теперь голубые, как льдинки, глаза, не видели ничего, тельце обмякло в объятиях слишком скорой смерти. Взрослые наигрались сполна.
На глазах отца навернулись слёзы, а длинные пальцы сжали рукоять меча так, что металл прогнулся под силой отца, подстёгнутой вселенским горем, но он знал кому нужно мстить.
- Ну и что это сейчас было, господин командир?
Вирт, добравшийся наконец до винных погребов Орлаёна, сейчас активно заполнял несколько фляг, которые затем закреплял на своём поясе. Только-только отгремело празднование нашего воссоединения и сейчас мы отдыхали в прохладном погребе, обсуждая прошедшие события. Оказалось, что Вирт действовал не менее активно, постоянно совершая нападения на наименее укреплённые замки ларингийских дворян на своих землях, нарушая логистику и мобилизацию их войск в армию Кловиса. Было даже несколько достаточно крупных столкновений с дворянами и иностранными наёмничьими контингентами, которые смогли привлечь на свою сторону аристократы.
Пока Вирт наполнял свои многочисленные фляги дорогим выдержанным вином, я листал книги новой книги, написанной от руки. Называлась она «Слово о Лагенхорте» и повествовала о мореплавателе из герцогства Герминтог, чьи земли лежат значительно восточнее Рюгленда. Этот самый уроженец герцогства якобы открыл земли на западе. Дескать, его торговый корабль попал в шторм, и они сбились с курса, из-за чего почти месяц плыли по открытой воде, страдая от жажды, голода и болезней. Всего пару раз им удалось пополнить запасы на небольших безлюдных островах, после чего они всё-таки смогли добраться до земли. По началу ему и экипажу показалось, будто бы это такой же пустой остров, но его размеры явно указывали на то, что это новый континент и на нём они встретили людей. Люди эти были необычные: смуглые и одетые в искусно сшитую одежду из звериных шкур. Они окружили корабль Лагенхорта и начали говорить с ним на неизвестном языке. Аборигены не знали железа и оружие их было сделано из какого-то чёрного очень острого камня, по описанию смахивающего на обсидиан. Доспехи их тоже были необычными: груди аборигенов были либо голыми, либо защищёнными кожанными кирасами, сшитыми из одного цельного куска, разукрашенные самыми разнообразными рисунками, тогда как шлемов не носили совсем, ограничиваясь черепами животных или мягкими шапочками утыканными перьями. Эти аборигены, поняв, что экипаж герминтогца не захватчики, отнеслись к чужакам по-доброму и даже поторговали. Лагенхорт вёз на продажу в Ларингию железные инструменты, которые смог обменять у местных жителей на припасы и искусные украшения из удивительного зелёного камня с золотыми вставками. После он смог вернуться обратно в свою страну, но там он считался пьяницей и выдумщиком, из-за чего никто ему не поверил о том, что за океаном лежит страна с неизвестным богатым и дружелюбным народом. Он распродал все полученные сокровища, спился и не смог организовать новой экспедиции на неизвестный континент. Свою историю он поведал странствующему писателю, который и закрепил его удивительные путешествия на бумаге.
История была удивительной, и я бы не поверил в неё, если бы не нашёл в сокровищнице Орлаёна странное ожерелье, состоящее из маленьких, хорошо отшлифованных зелёных камушков, сильно смахивающих на нефрит. Не то чтобы я видел в своей прошлой жизни много изделий из этого камня, но очень уж он был своеобразным. В моей прошлой жизни было всего две группы народов, которые использовали и ценили нефрит: китайцы и индейцы мезоамерики. Ни один из них я ещё не встречал, хотя не стоило сбрасывать со счетов то, что здесь могут жить и своеобразные, ни на кого не похожие культуры. Точно стоит попробовать узнать об этом как можно больше.
- Из меня господин, как из кабана ювелир. – отхлебнув из серебряного кубка, ответил я, - Похоже, что он прощупывает крепость моих нервов. Помяни моё слово: этот старикашка её успеет нас удивить. Я просто сыграл на его странном интересе ко мне.
- Как планируешь дальше действовать?
- Спросил бы ты чего попроще. Хотя… У нас не так много вариантов. Почти-что весь север Ларингии под нашим прямым контролем и у нас уже есть крепкие позиции для переговоров. С другой стороны, даже если мы сейчас подпишем мирное соглашение, то это будет всего лишь перемирием лет этак на десять-двадцать, после чего вспыхнет новая война.
- Ты в государи заделался пока меня тут не было? – широко улыбнулся Вирт.
- Ты к чему это?
- Ты мыслишь за всё государство, а не за простую армию. Как будто тебе есть какое-то дело до того, будет ли дальше существовать Рюгленд или опять расколется на тучу независимых мелких Домов?
- Ключевая задача в устранении Кловиса. Он ещё достаточно молод, а потому точно успеет наломать дров. Как только разберётся с внутренними врагами, то помяни моё слово – он двинется на восток, подминая под себя одну страну за другой и тогда даже нам не останется спокойного места.
Вирт засмеялся заливисто. Хохотал он так долго и натурально, как это делают с мощной искромётной шутки и смог остановится только после пары минут смеха, когда из его лёгких окончательно исчез весь кислород. Отсмеявшись, он проговорил осипшим голосом с заметной насмешкой:
- Вот ты действительно думаешь, что кто-то способен за недолгую людскую жизнь провернуть такие громадные завоевания. Мне доводилось слышать о том, что где-то на востоке в Великой Пустоши какие-то местные правители подчиняют огромные пространства, но что там вообще завоёвывать? Траву и ветер? Но одно дело по пустоши на коне носиться, а другое дело с корнем выкорчёвывать громадное количество величественных замков, которыми владеют рода по несколько сотен, а то и тысяч лет. Да там ему такой тёплый приём окажут, что даже тебе с твоими пушками просто не выжить будет. Так что ты зря так опасаешься Кловиса. Хотя, кто знает, может в твоём мире были столь великие правители, что подчиняли себе весь мир, но даже так я готов поставить свой меч против ржавого кинжала, что их государства распадались после смерти государя.
Я лишь согласно кивнул, понимая, что Вирт мыслит в правильном направлении. Конечно, были сильнейшие завоеватели, но тех либо останавливали с огромными жертвами, либо их смерть и означала фактический распад государств.
Пока я погружался в воспроизведение истории в своих мыслях, в дверь к нам постучались. Удары были не столь сильными, но определённо настойчивыми. Не успел я отдать приказ, как тяжеленая дверь винного погреба раскрылась и из-за неё показался озадаченный Рубен.
- Командир, у меня для вас есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
- Давай с хорошей.
- Альбар Дьювальбез появился у стен города и уже сейчас требует встречи с вами.
- Интересно. А что за плохая?
-
Кловис победил своего брата и выдвинулся из Акреона. Он заявляет, что вы убили его сына и обещает любому, кто доставит вас живым к нему титул герцога. Главам Домов же за вашу жизнь он обещает трон всего Рюгленда и мгновенно перемирие на выгоднейших условиях. Он отправил соколов с посланиями. Часть нам удалось сбить, но часть скорее всего смогла добраться до адресатов.
- А вот и развитие событий, мать его за ногу! – констатировал Вирт, мгновенно осушая до того полный кубок вина.
Альбар оказался живым и даже относительно здоровым. Я не знал ни одной болезни, которая оставила бы на лице старого торговца гематомы, а потому полностью уверовал в то, что моя теория, о участии здесь Трувора, оказалась верной.
- Я надеюсь, что ты его убил, Вадим. Этот Трувор совсем перестал понимать, против кого он идёт. Если бы не эти твои суры, то ничего бы точно не получилось. Не беспокойся, без ответной помощи я их не оставил – домой они отправились на лучшем моём корабле с лучшей командой. Я не забываю тех, кто мне помог.
- Как так произошло, что вас пленили?
- Мы собирались выдвигаться с войсками, но в наш дом ворвались бойцы Трувора. Бились они профессионально, и наша охрана не смогла их сдержать. Нас заперли внутри, и только твои друзья смогли освободить меня с сыном. Правда, мой сын в схватке был ранен и теперь он отлёживается в Безале.
- Что будем делать с письмами от рюглендцев?
- У тебя нет никаких решений?
- Если кто-то из Домов согласится на предложение Кловиса, то все наши потуги по объединению Рюгленда моментально пойдут прахом. Если у тебя есть какой-то план, то лучше говори прямо сейчас. У нас не так много времени, чтобы найти решение.
Неожиданно до того усталое лицо Альбара преобразилось в издевательской улыбке. Похоже, он перестал страдать из-за своих ранений и перестал относится ко мне как к союзнику. Конечно, это было бы глупо с его стороны, ведь здание, где мы находимся окружено моими войсками и выйти отсюда живым в случае агрессии у него точно не выйдет.
- Вадим, ты прекрасно знаешь кто я такой и какие у меня цели. Сейчас ты в крайне уязвимой позиции и значит, что нуждаешься в моей помощи. Не стоит ли тебе быть со мной вежливее.
- Альбар, ты перестал поставлять мне деньги уже как два месяца и все мои войска сейчас снабжаются исключительно из моей казны. Дома выбрали меня главнокомандующим, а значит сейчас ты здесь на равных с остальными. – я положил заряженный пистоль на стол, демонстративно взведя курок, - Если ты не собираешься мне помогать, то в нашем сотрудничестве я больше не вижу смысла. До того у нас была общая цель, Альбар, и я был верен нашему с вами договору. Однако же, у вас, похоже, поменялись планы. Скажите, Альбар, кто вы для меня сейчас: союзник или противник?
Альбар перестал улыбаться. Не знаю, повлияло ли на него как-то перенесённое заточение, но сейчас он явно потерял связь с реальностью, из-за чего недооценивал мою решительность. Сейчас он молча смотрел на меня, явно выискивая пути дальнейшего продолжения диалога.
- Рубен! – позвал я стоящего за дверью парня и когда тот появился, то продолжил, - Возьмите господина Альбара в выделенные ему покои. Ему сейчас нездоровиться, так что никого не впускайте к нему без моего личного на то разрешения. Если я узнаю, что кто-то посмел нарушить приказ, то я тому лично выкручу яйца. Понял?
Парень кивнул и повёл старого торговца из комнаты, где мы общались. Как только дверь за их спинами захлопнулась, то я уронил голову на переплетённые кисти. Ситуация накалялась и нужно было что-то делать. Не смотря на всю профессиональность моего воинства, численный перевес может оказаться далеко не на нашей стороне, а потому не помогут даже латные доспехи и вся сила нашего пороха. Большинство из Домов руководствуются исключительно собственными экономическими и политическими интересами и верить в их преданность я бы точно не стал. Тем не менее, мне придётся придумать какой-то план или бежать так далеко, где руки Кловиса и Ландсьеров до нас не дотянутся. Такой вариант меня не устраивал. Да и что это за вздор, будто я послал человека, чтобы убить его сына. Чисто по-человечески я бы его даже поздравил с рождением наследника. Но способен ли я вообще отдать такой приказ? Нет. Я не успел стать таким уродом, что отдаёт столь ужасные приказы. Но откуда он знает о том, что это именно я? Врагов у целого короля явно больше, чем один наёмник. Значит у него есть неопровержимые доказательства, цепь которых ведётся ко мне. Ну, или же кто-то меня подставил и его просто науськивает на мою причастность. Но чем я могу выделяться среди других? Наверное, только огнестрельным оружием. После покушения на меня у речки, я стал гораздо строже следить за своими стрелками, а потому уверен, что все наши аркебузы не покидали расположения армии. Во всяком случае с этой проблемой придётся что-то делать.
- Рубен!
Парень, передавший Альбара другим наёмникам, уже успел вернуться обратно и с готовностью отозвался на мой клич. В последние годы он вырос окончательно и теперь представлял из себя мужчину, за плечами которого было уже несколько серьёзных стычек. Если раньше он был просто надоедливым подростком, то сейчас ему можно было доверять важные задания.
- Созови всех глав Домов в бастион. Нам необходимо решить несколько очень важных вопросов. Скажи, чтобы обязательно пришли все. В бастионе увеличь гарнизон из наших бойцов, а остальным скажи, чтобы все были наготове. Ситуация может ухудшится за одно мгновение.
Рубен приказ исполнил в точности и быстро. Меньше, чем через два часа в бастионе собрались все главы Домов Рюгленда, чьи голоса могли значит хоть что-то в предстоящем голосовании. Более мелкие Дома также были здесь, но скорее просто для поддержки своих более мощных собратьев. По их глазам было видно, что посланное Кловисом сообщение уже добралось до получателей, а это значит, что придётся объясняться ещё и здесь. Поднявшись на пьедестал, где до того стоял полностью серебряный трон Кловиса, ныне переплавленный на десятки слитков, я похлопал, призывая к тишине. Как только люди замолчали, то я начал, втянув в лёгкие воздух.
- Приветствую всех вас! Думаю, что до вас, всех, «господа», уже дошли вести о том, что Кловис одержал победу над своим братом и занял столицу. Сейчас же он повернул всю свою армию на нас. Ещё он распространяет лживые слухи о том, что я подослал к нему душегубов, которые убили его новорождённого сына. Вы можете мне не верить, но я сразу скажу о том, что к этому не причастен и глубоко сожалею о потере Кловиса. Пусть он и был нашим врагом, но его ребёнок пал жертвой нашей войны. Что же касается войска короля, то у меня есть к вам предложение выступить тому на встречу и дать бой в открытом поле, а не у стен города. Его войска устали и нас шанс на победу высок.
- А зачем нам воевать с Кловисом, если он за тебя обещает нам мир и свободу?! Не легче нам просто отдать ему тебя?! – крик из толпы казался злобным и заразительным, из-за чего ещё несколько голосов его поддержали, подняв в зале гул.
- Вы серьёзно думаете, что потом Кловис оставит вас в покое? Пусть сейчас вы подпишите мир, но пройдёт пять, десять, пятнадцать лет и он вернутся ещё сильнее, чем есть сейчас. Не лучше ли сейчас сломить им хребет и диктовать ларинигийцам свою волю?! Сейчас у нас есть сила, чтобы уничтожить врага и не позволять ему больше властвовать над нами. Нам нужно всего один раз разгромить врага, и вся Ларингия будет лежать у наших ног! – громогласно ответил я несогласным.
Лукавил ли я? Более чем. Меня просто растерзывали сомнения в том, что Ларингия так легко проиграет, но если мы нанесём врагу ощутимое поражение, то восстановление королевства затянется на многие года и о скором контрнаступлении Кловиса можно будет позабыть. Так что далеко не одному мне будет выгодно провести удар по врагу именно сейчас.
Толпа по большей части отреагировала положительно на мои слова и это не могло не радовать. Если подавляющее большинство будет согласно с тем, что нужно атаковать, то и остальные перейдут на мою сторону, опасаясь остаться не у дел в случае нашей победы.
Теперь меня беспокоило другое: пойдёт ли Кловис на единственное генеральное сражение? Наверняка да, ведь его уставшим войскам будет сложно продолжать гоняться за раздробленными армиями рюглендцев, а всего один, но крупный бой сразу же сможет решить все проблемы разом. Будет ли для врага этот бой лёгким? Отнюдь. Не смотря на тот факт, что большая часть моих временных рюглендских подчинённых исключительная пешая, они остаётся свежими и не уставшими от многочисленных схваток, да и мотивированная пехота даже в Средние Века может натворить многое.
- Готовьте войска – завтра мы выйдем навстречу врагу!
Глава 22. Схватка
Рюгленд шёл и поступь его отзывалась грохотом по всему миру. Двигались мы быстро, не обременяя себя обозом, здраво полагая, что долго двигаться нам не придётся. Сидеть в осадах мы не собирались и всё должно будет решиться в течении всего одного дня. Один бой будет стоит человечеству множество жизней, но эта плата изменит судьбы двух государств, а может и всего мира.
Всё войско Домов оказалось гораздо большим, чем мне до того казалось. Если рассеянные вокруг города бойцы не выглядели столь огромной убийственной массой, то теперь, растянутые в многокилометровую колонну, внушали страх и трепет. Десятки и сотни знамён трепетали на ветру, а земля дрожала под ногами тысяч воинов. Наша колонна была столь громадной, что когда её «голова» уже выходила на привал, то «хвост «только начинал выдвигаться с места. По моим скромным прикидкам, на двадцать тысяч человек выходило, что войско растянулось на добрые два десятка киллометров и это нам ещё повезло, поскольку маршировали мы по широкому дорожному тракту, где бок о бок могла идти сразу дюжина воинов или же шесть всадников. Дорога была достаточно утоптана и кое-где под ногами даже встречалась старая каменная кладка, выложенная ещё несколько сотен лет назад, а на худой конец гать, уложенная грубой доской, как это делали германские племена. В противном случае, не будь дорога столь большой и удобной, колонна могла растянуться на тридцать, а то и больше километров, что ставило бы нас в крайне неприятное положение.
Боялся ли я битвы? Нет, но опасаться было чего. Против меня и войска сейчас выступает хоть и потрёпанная, но до сих пор одна из сильнейших армий всего известного мира. А кто под моей рукой? Большая часть подконтрольного мне войска состоит не из самого боеспособного ополчения, многие из которых ни разу не вступали в бой. Конечно, были и те, кто зарабатывал себе на жизнь кровью врагов на мечах, но таких, к сожалению, было маловато. Впрочем, даже самых неопытных можно использовать так, чтобы на остриях их копий можно было принести победу. Нужно лишь только сделать так, чтобы их позиции были удобными, а умы замотивированы. Конечно, старик Сунь Цзы сказал бы мне, что я дурак, ведь как полководец я веду людей по велению злобы, а не разума, а потому мне придётся сделать так, чтобы моя победа осталась в анналах истории этого мира.
- Где нам дать бой?
Свой главный вопрос я задал на совете, собранным мною ночью под светом десятков свечей. Их было столь много, что мне казалось, будто бы целая звёздная система предстала пред мной. Но это было не так важно, куда как важнее было решить, где и как нам нанести поражение Кловису.
- У нас множество вариантов, но вопрос в том, как завести врага на нужное нам поле боя. – пожал плечами Вирт.
- Было бы решение конкретнее, а то твои слова мне совсем не помогают. – зыркнул я на не пьянеющего офицера, - Есть у кого более конструктивные предложения?
- Я вижу три наиболее удачных решения. Можно встретить их на топях, как это было в нашу «прогулку», - сухой палец Фабриса ткнулся в пожелтевшую карту, - можно сразиться с ними на холме Колинтред, - ещё одно указание на карте, - или дать битву в открытом поле, но там нас скорее всего просто-напросто сомнут.
Я вперился взглядом в карту, рассматривая указанные Фабрисом места. Вариант с топью был заманчивым, но, судя по имеющимся у нас картам, топь была бы удобна, если бы наши общие силы исчислялись просто тысячами, а не десятками тысяч. Холмы тоже были интересны, ведь там Красному Рыцарю не удастся воспользоваться сильнейшим преимуществом в подвижной кавалерии, но здесь заключалась проблема в том, что заманить туда врага будет до невозможности сложно.
- А если здесь?
Мой палец ткнулся в фрагмент карты, на которой был изображён лес. Этот лес был разделён на две части большим пролеском, по которому и шёл тракт. Точность карты не давала мне нормально оценить эту ширину, но, судя по словам рюглендцев, торговавших на этих землях, пролесок был измерим примерно в полторы тысячи обычных шагов взрослого мужчины, что в переводе на нормальные цифры, равнялось примерно километру. Достаточно широко, чтобы разместить плотные ряды пехоты, но недостаточно для манёвров кавалерии. Ширина не была равной на всём протяжении пути, но сильно это ничего не меняло.
- Вадим, но есть один минус. – Бернд провёл пальцем по карте, в точности повторяя контур огибающей с запада лес дороги, - Длинна пути всего километров пятнадцать. Если он пустит туда хотя бы часть своей кавалерии, то нас закроют в клешнях и перебьют словно новорождённых котят. Позиция не очень выгодная.
- Не всего пятнадцать километров, а целых пятнадцать километров. Если они захотят загнать лошадей, то рывок сделают быстро, но тогда и боеспособность их уменьшится в разы, ведь на усталых лошадях нормально не повоюешь. У нас преимущество в пехоте и стрелках. Необходимо пользоваться этим преимуществом, а на таком узком участке это будет наилучшим исходом. Для тыла мы оставим отряд, который сможет прикрыть нас в случае тылового удара. Если мы сможем оказаться там быстрее, то успеем подготовиться. Сколько у нас вообще лучников?
- Я привёл полторы тысячи «зелёных». Среди них шесть сотен умеет стрелять, плюс рюглендцы и наши наёмники. Итого выходит, что не меньше семи тысяч человек, да плюс пушки.
- Негусто, но и этого должно хватить.
- Что ты задумал? – нахмурился Бернд.
- Погнать все войска туда как можно быстрее. Кловис наверняка также двигается по этому тракту, и мы с ним не разминёмся. У нас должно быть пару дней преимущества, и если мы их используем для подготовки, то победа будет за нами. Наверно…
На назначенное место битвы мы успели вовремя. Это стоило нам запыхавшихся лошадей и уставших людей. За последние сутки мы промаршировали целых восемнадцать часов, остановившись лишь на пять коротких десятиминутных и один длинный двухчасовой привал. Но даже так я не был готов сейчас дать воинам заслуженный отдых. Войска Кловиса были всего лишь в дне пути от нас и завтра в полдень должны будут показаться на противоположном от нас конце Тракта и если мы не будем готовы, то смерть будет платой за наши старания. Потому бойцам было приказано прямо сейчас начинать заготовку кольев. Этих кольев нам было необходимо великое количество, поскольку мой план состоял в том, чтобы не подпускать противника на расстояние удара копья. Если мы дадим ларингийцам прорваться и вклиниться в наши ряды, то ситуация примет не самый лучший оборот. К тому же, прямо на поле мои наёмники уже сейчас копали площадку для батареи пушек, да и вообще объём инженерных работ был обширным. Многие солдаты Домов выражали явственное недовольство, желая отдохнуть после перехода, а потому приходилось их подгонять окриками и обещаниям озолотить в случае победы.
Сам я также не спал, вдалбливая командирам Домов, что нельзя просто нестись вперёд сломя голову и необходимо слушаться приказов. От чёткого исполнения этих самых приказов напрямую зависит победа, а значит наши жизни и всё имущество в нашем маленьком обозе. О проигрыше думать не хотелось, ведь тогда вряд ли нам удастся отступить, особенно учитывая тотальное преимущество врага в кавалерии. Потому либо победа, либо поражение.
- Командир, ты боишься битвы?
Ко мне сзади подошёл Рубен, причём сделал эти тих словно мышь. Будь он врагом, то без особенных проблем воткнул мне в бочину кинжал, да оставил бы меня валяться на этом тракте в луже собственной крови. Надо мне быть осторожнее, ведь в общей суматохе, царящей сейчас в нашем лагере, сюда вполне мог пробраться диверсант и тогда ларингийцам не понадобится даже сражаться.
- Смысл бояться смерти, если она неизбежна? – попытался напустить храбрости я, но в моём уставшем голосе не было даже крупицы уверенности.
- А что будем делать, если проиграем? – голос Рубена звучал буднично, будто завтра эта земля не покроется тысячами мертвецов.
- Постараемся забрать с собой как можно больше врагов. Впрочем, тебе я бы посоветовал при необходимости отступить. Ты ещё моложе меня и класть голову из-за своры двух упрямых полководцев тебе не стоит.
- Ты платишь исправно, командир. – улыбнулся Рубен, потирающий раскрасневшиеся из-за работы ладони, - Пока ты платишь, то наш контракт в силе, а раз контракт не разорван, то биться я должен до последнего.
- Рубен, раньше я твоих советов спрашивал не так часто, но раз ты один из сокольничих Кловиса, то, как ты думаешь, пойдёт ли он в атаку первым?
- Кловис хоть и не многим старше тебя, командир, но уже научился держать себя в руках. Но ныне им двигает ярость за убитого сына и сейчас я не могу сказать, как он поведёт себя.
- Рубен, ты веришь, что я убил его сына? – я исподлобья глянул на своего адъютанта.
- Нет, командир. – быстро замотал головой Рубен, - Вы не грабите мирных жителей, хоть это и могло принести в вашу казну ещё больше золота, а я не могу и мыслить о таком страшном преступлении, как детоубийство. Раз мы до сих пор живи, то Предки точно улыбаются нам, и я буду молиться, чтобы эта улыбка и впредь озаряла наш путь.
- Ты нравишься мне, Рубен. – я похлопал парнишку по плечу, - Если мы победим, а я погибну, то этот клинок будет твоим. – на этот раз хлопков удостоились ножны с саблей внутри, - Я скажу об этом остальным, и никто не будет претендовать на него. Правда, главой ты не станешь, а Бернд вернётся на свой пост.
- Спасибо, командир, но с поля боя мы вернёмся вместе. – с улыбкой приободрил меня Рубен.
Завтрашний день наступил слишком быстро. Войска Кловиса появились хоть и ожидаемо, но эффект от их появления показался нешуточным. Посланные вперёд разведчики заблаговременно сообщили нам о подходе врага, а потому мы оказались на позициях заранее.
Несколько сотен всадников вывалились на тракт и их боевой клич раздался над землёй. Их бронированные тела, блестели на жарком солнце, из-за чего были сравнимы с новой звездой, чей жар вскоре грозиться опалить наши лица и вскипятить кровь в наших жилах.
Всадники двинулись в бой сразу с марша, не позволяя своим всадникам отдохнуть, желая сразу же опрокинуть наших солдат. Я чувствовал их силу, чувствовал всю ту мощь, которая хранилась в их тяжёлых стальных телах и знал, что они дали клятву своему королю, что принесут мою голову на острие пики. Клятва для рыцарей Ларингии священна, и они будут готовы положить свои жизни, чтобы не запятнать свою честь.
Вся батарея успела навестись на несущихся вперёд рыцарей, и лучники приготовились дать первый залп, но неожиданно вся кавалькада стала замедляться, остановившись на границе досягаемости моих стрелков. Пушки могли вдарить уже сейчас, но я медлил, видя, как ряды всадников стали расходится, пропуская одинокого рыцаря, держащего за своей спиной знамя. Даже с расстояния шести сотен метров, которые разделяли передние края наших армий, было прекрасно видно, что на его знамени, вышитом драгоценными нитями, расположились два перекрещенных кавалерийских полосатых копья.
- Он вызывает нас на поединок. – констатировал Вирт, стоящий рядом со мной на пушечной батарее.
- Это кто-то из Ландсьеров?
- Тебе может быть отсюда не видно, но это сам Элиос. Только этот старик носит шлем с двумя золотыми перьями в их семействе. Позволь мне сразиться с ним.
- Анселм, раз я главный в этом воинстве, то мне и только мне открывать столь кровавую битву. Если я отправлю тебя, то воины меня не поймут. Подать коня!
- Ты умелый воин, но в седле хуже меня! Будь благоразумен!
Но я уже не слышал Вирта. Его доводы были правильными, ведь потомственный дворянин куда как умелее обычного реконструктора, волею неизвестных сил закинутого в этот жестокий мир, но такова будет специфика средневековой войны. Ещё не настали те времена, когда военачальник находится не на передовой, а в тылу. Потому если я буду первым пустившим кровь врага, то боевой дух всех подчинённых мне людей значительно возвысится.
Опустив забрало, я выехал из-за специально нарытого нами холма, где сейчас стояли наши пушки и осмотрел ряды лучников, сосредоточившихся за целыми стенами из кольев, которые в любой момент могут быть вытащены и врыты в другом месте. Все взгляды воинов сейчас были сосредоточены на мне и только на мне. Один из наёмников подоспел быстрее, чем это было необходимо и сунул мне толстое кавалерийское копьё с узким четырёхгранным наконечником.
- Жизнь за победу! – крикнул я, но крик частично поглотило опущенное забрало.
Повернув коня, я пришпорил его ударом о бока, разгоняя это прекрасное мощное животное. Внутри его чёрного тела было столько мощи, что даже десятки пушек не сравнились бы с ней. На конях люди воевали сотни и тысячи лет, миллионы этих животных погибли в человеческих войнах на остриях пик, от стрел, болтов, ядер и пуль. Они шли на смерть даже в эпоху пулемётов, когда их мощные тела мгновенно наполняли свинцом сотнями грамм. В этот день ещё сотни конных душ отправятся к своему конному богу.
Увидев, что я готов к поединку, Ландсьер также повернул своего коня в сторону и положил древко копья в специальный вырез своего кавалерийского щита, приготовившись к сшибке. Мы стали быстро сближаться и теперь разделявшие нас сотни метров не казались расстоянием. Мощные кони несли нас вперёд, разрывая землю своими твёрдыми подкованными копытами. Весь окружающий пейзаж смазался, превратившись в сплошное месиво из красок, тусклых в этот облачный день. Единственным, что оставалось чётким, так это глаза Элиоса, смотрящие на меня с пылающей ненавистью из-за щели забрала.
Время слилось в мгновение, и мы сшиблись. Закалённый наконечник моего копья ударил прямо в середину стального панциря старшего из Ландсьеров, но раскололась, рассыпавшись на десятки осколков, разлетевшихся на многие метры. Элиос вылетел из крепкого стекла с той невероятной силой, что в стремени чуть не остались его латные сапоги.
Но и мне остаться в седле не удалось. Ландсьер, будучи умудрённым жизнь рыцарем, удар держал крепкий и куда как более профессиональный. Меня сбило с коня будто паровым молотом и небо с землёй стали переменяться с нечеловеческой скоростью. В моём щите даже остался осколок копья Ландсьера, а мне самому хотелось сменить голову, гудящую от удара об землю.
Кони моментально разбежались, а я с трудом встал на колено, останавливая кружащиеся перед взглядом звёзды. Элиос также пытался подняться на ноги. От удара об землю золотые перья его шлема погнулись, а сам маршал шатался, опираясь на свой меч-бастард. Желая закончить схватку побыстрее, как только я оказался на ногах, то выхватил из портупеи на груди пистоль, направляя его в сторону также поднявшегося Ландьсера. Пистоль выдал сноп искр, рукоять толкнулась в ладонь, и пуля засвистела, разрезая свинцовым телом воздух. Шагнув из облака дыма и надеясь на удачный исход, мгновенно разочаровался. Пуля, ударив в панцирь Ландсьера, лишь сделала на нём вмятину и стесала слой краски.
- На многое надеешься, малец! – рыкнул Элиос и неожиданно ловко рванулся в мою сторону.
Для старика, давно разменявшего пятый десяток, двигался он быстро, словно не замечая давящих на плечи лет. Он в мгновение преодолел разделявший нас десяток метров и со всей силы рубанул сверху, целясь мне прямо посреди глаз. Продолжающая плавать картинка перед глазами не позволяла мне двигаться также стремительно и его меч достиг моего доспеха. Я успел отшатнуться вбок, из-за чего меч проскользил по наплечнику, высекая яркие искры. Мне удалось отмахнуться от него и Элиос стал держать дистанцию, постоянно нанося молниеносные удары, раз за разом раздёргивающие мою защиту. Такой прыти я не видел даже у молодых воинов, а потому на время растерялся, не имея возможности контратаковать. Казалось бы, рубить латника мечом идея глупая, но я чувствовал, что моя уверенность в победе с каждой секундой таяла.
Клинок моей двуручной сабли загорелся красными рунами, но даже вскипевшая в крови ярость не позволяла мне пересилить старика. Казалось, будто он с каждой секундой становится только сильнее и сноровистее. Единственное, что сейчас меня спасало, так это отборная сталь доспехов, не позволявших ударам Элиоса достигать моей драгоценной плоти. Наши клинки раз за разом сталкивались и напряжение от этих ударов, казалось, могло разорвать ткань пространства, но в один момент полуторный меч Ландсьера раскололся надвое и осколок с мелким противным звоном вонзился в землю.
Казалось бы, вот прекрасный случай, чтобы убить твоего врага – просто ударь. Но я медлил даже не из-за страха, а из-за того, что к нам на полной скорости нёсся всадник с молотом наперевес. Однако он, похоже, не собирался вмешиваться в наш поединок. Шуганув меня поднявшишимся на дыбы конём, он крикнул что-то подбадривающее Ландсьеру, затем кинул ему какое-то оружие, после чего так же быстро удалился.
Такая поддержка в мои планы не входила, тем более что Элиос стал только активнее, и я дал себе зарок, что самолично прикончу этого «помощника. Ландсьеру подвезли оружие, получившее в моём мире имя «лютеранский молот», представлявший из себя конечную точку эволюции алебарды и соединявшую в себе молот, копьецо и подобный чекану «клюв». Это оружие по-настоящему и оправдано носило прозвище «открывашки», ведь даже самые крепкие латы можно было пробить этим страшным оружием.
Благодаря длинной рукояти, Элиос окончательно «забрал» разделявшее нас расстояние. У меня не было даже малейшего «окна», чтобы провести атаку, ведь только заметив моё движение, старик уже был готов размозжить мне голову. Лишить его оружия было практически невозможно, ведь усиленное стальными полосами древко было достаточно крепким, чтобы выдержать несколько ударов моей сабли. Элиосу даже удалось несколько раз достать меня навершием копьеца и только крепкий доспех оставлял шансы на существование.
Конечно, битва шла далеко не в одни ворота и Элиос практически перестал атаковать, пытаясь подловить меня контратакой, но и из этого мало что получалось. Сложился крайне неприятный паритет, который не приносил никому из нас ощутимой пользы, и мы просто смотрели, друг на друга тяжело дыша после скоротечной, но изматывающей схватки.
Полные латные доспехи практически не оставляли мест, в которые бы можно было нормально нанести удар, оставляя исключительно зону подмышек и лицо за забралом шлема. Оба этих элемента были малодоступны для удара, а потому придётся действовать неожиданно.
Разорвав дистанцию метров до пяти, я со всего размаху метнул свой клинок. Глупо было полагать, что этот шаг испугает умудрённого жизнью воина, но Элиос всё же рефлекторно отбил летящий снаряд своим молотом, подарив мне несколько необходимых секунд для рывка. Я побежал на Элиоса, на ходу выхватывая из ножен давно полюбившийся мне четырёхгранный кинжал. Хоть разгон и был не столь большим, но масса закованного в латы тела позволило сбить с врага с ног, и мы вместе рухнули на землю.
Молот Ландсьера отлетел в сторону и мне удалось перехватить освободившуюся руку Элиоса, сразу же взяв его на болевой, перекрестив ноги на его плече. Старик постарался нашарить резервный кинжал на своём поясе, но адская боль во второй руке не позволяла ему вменяемо сопротивляться. Я же вложил в болевой все силы, истово желая вырвать конечность с корнем и это у меня удалось. Не прошло и минуты, как с хрустом что-то разорвалось в руке старшего из Ландьсеров. Он нечеловечески заорал, матеря вся на чём вообще стоит мир. Доведя до момента, когда его рука выгнулась под неестественным углом, я отпустил конечность и напрыгнул сверху, целясь в раскрытое забрало Элиоса. Здоровой рукой он попытался перехватить мой удар, но из этого ничего не вышло и глаз Ландьсера пробила закалённая сталь. Он задрыгался и заорал сильнее прежнего, а я давил всё сильнее и сильнее, пронзая упругий мозг вражеского маршала. Он перестал орать и только мелко задрожал в агонии. Сбросив шлем с головы мертвеца, я посмотрел в покрытое кровью лицо мертвеца. Противостояние, длившееся почти два долгих года, решилось за несколько минут яростного боя, как-то даже жалко.
Но для жалости сейчас не было времени. Убит всего лишь один мой враг, а второй всего через несколько секунд направит на меня всю мощь своей закалённой во множестве боёв армии, но уже сейчас у меня для него будет подарок. Подхватив свою полуторную саблю, валявшуюся в мокрой от крови траве, в одно мощное движение я отсоединил голову от туловища.
Подняв отсечённую черепушку Элиоса, я взглянул в его мгновенно помутневшие глаза. Судьба определённо была неблагосклонна к маршалу. Он всем сердцем желал объединить страну и сделать из неё нечто большее, чем средневековое государство. Даже не так. Его амбиции, как и амбиции его короля не умещались в границах всего одного королевства. Но нет, судьба подкинула ему противника не из этого мира, который оказался не по зубам. Однако всё можно было решить вопрос просто простив дерзость неизвестного наёмника и тогда не было бы кровопролития и лишних жертв.
Повернув голову лицом к армии Кловиса, я метнул её с замаха. Голова с глухим стуком ударилась о мягкую землю просеки и немного прокатилась вперёд. Мёртвые глаза отсечённой черепушки смотрели на армию ларингийского короля и в этот момент небеса содрогнуло гудение труб, мощь которых пронимала до самого сердца.
Битва началась.
Глава 23. Поле боя
Кловис не дал своим войскам лихой свободы, не позволяя готовой к атаке разгорячённой кавалерии рваться во весь опор. Вполне возможно, что король Ларингии ожидал от меня какой-то подлянки, и он её несомненно бы получил, не будь Кловис так осторожен. На твёрдом, выложенным тёсанным булыжником, тракте было практически невозможно заготовить хоть какие-то ловушки, а потому пришлось обойтись небольшими ямками по обеим сторонам дороги, которые были должны привести к ломанию лошадьми противника ног, но с такой скоростью наступления ничего не вышло.
Нас разделяло жалких двенадцать сотен метров, которые, при великом желании, можно преодолеть за небольшой промежуток времени. Однако нельзя было упускать и этих мгновений. Все стволы моей батареи были направлены на наш правый фланг, чтобы отогнать врага ближе к центру. Это было необходимо, чтобы обезопасить две сотни бойцов, схоронившихся меж деревьев и ожидающих моей команды. От них зависело многое, а потому туда были отправлены одни из лучших воинов всего Рюгленда.
Заранее вылитые на такой случай чугунные ядра полетели в точности туда, куда и было задумано. Врезавшись в толпу медленно идущей нога в ногу кавалерии, они разметали людей и их жеребцов, превращая некогда живых существ в мёртвую мясокостную структуру. Этот залп пяти орудий заставил некоторых конников пошатнутся духом из-за несущейся в них смертоносной массы металла. Было приятно наблюдать за тем, как всего лишь пять пушек оставили после себя несколько десятков трупов. Этого, конечно, было мало, но даже так ни один из выстрелов не пропадёт зря. Из-за малой скорости продвижения врага успел грохнуть и второй залп, ещё сильнее сотрясающий почву под нашими ногами. Пушки стреляли раз за разом, поднимая облака дыма, что не мешало палить по врагу вслепую, ведь и так было ясно, что цель для ядер найдется. Всего пять орудий, но даже их хватало, чтобы обрушивать на эту кавалерию всю силу будущего. Погибая под ударами артиллерии, они ещё не понимали, что доживают свои последние годы. Уже сейчас не всегда легко было прокормиться даже одному рыцарю с отрядом прислуги, не говоря о сотнях, что собрались здесь. Вскоре массовый солдат, обучение которого занимают не десятилетия, а несколько месяцев, станет главной силой на поле боя. Скоро люди будут умирать под градом свинца, стоя в полный рост и смотря в глаза смерти. Скоро будет дисциплина, что будет важнее богов и их законов, но будет это не сейчас. Сейчас рыцари, не желавшие нести безвозмездные потери, были готовы атаковать и разорвать артиллеристов.
Кавалерия врага стала всё сильнее смещаться к центру, образуя всё более плотный строй. Они рвались вперёд, желая настигнуть укрытые кольями мои позиции, за которыми прятались сотни и тысячи стрелков, начавших бить по врагу, как только тот приблизился на дистанцию выстрела. Били не прицельно, а залпами, желая накрыть как можно большие сектора обстрела. На расстоянии в несколько сотен метров даже самые тяжёлые стрелы были малоэффективны против толстых доспехов наступающего врага, но даже так нет-нет, да удачливое попадание могло вывести даже тяжёлого кавалериста из строя, тогда как арбалетчики, уставленные на твёрдой поверхности тракта, несли смерть в независимости от толщины брони. Первую скрипку в этой смертельной симфонии играли аркебузы. Их было не так много, но всех воинов, сражающихся при помощи огня, я отправил прямиком на центр, а потому кучность стрельбы позволяла с достаточной эффективностью разить врага. Каждый залп семидесяти обученный стрельцов выбивало минимум по десятку солдат врага, а ведь смерть всего одного кавалериста уже приближала нашу победу.
Не смотря на плотный обстрел со стороны Рюгленда, кавалерия врага смогла добраться до первой линии обороны, где в жаркой схватке сцепились с вооружённой длинным древковым оружием непрофессиональной пехотой Лиги. Наступающие, под давлением скачущих сзади кавалеристов налетали на вкопанные в землю колья, по инерции нанизываясь на заточенные ветки телами. Следующие пёрли вперёд по окровавленным трупам своих братьев по оружию и медленно, но, верно, выдавливали мои порядки с заранее занятых позиций. Это мне определённо не нравилось, но я медлил с отправлением своих тяжёлых рот на наиболее опасные участки фронта, надеясь на то, что ситуация измениться при новом залпе пушек.
На этот раз они слитно жахнули плотной тучей каменного дроба, уничтожавшего любого, кто сейчас наступал на пехоту и срезая неудобно вставшую пехоту союзников. С такой близкой дистанции пушкарям не требовалось особых умений стрельбы и смерть за несколько секунд собрала огромный урожай. Залп дроба значительно поумерили пыл нападающих, позволив пехоте собраться с духом и перейти в контрнаступление. Они кололи, рубили, рвали всякого, кто попадался под их тяжёлые дрыны и жертв у них было с избытком. Рубились они упёрто и каждый старался не уступить даже сантиметра от собственных позиций. Трупы со страшной скоростью усеивали поле сражения и от кольев вскоре перестал быть хотя бы малейший толк. Но нападающие, завязнув в рубке, потеряли запал, и теперь критическая масса воинов просто толпились за нашими укрытиями, дожидаясь своей очереди вступить в бойню. Пока они ждали, то подвергались массированному обстрелу рюглендских стрелков, подавивших своих коллег с другой стороны и перенёсших свою стрельбу на задние ряды врага, опасаясь иначе задеть своих людей.
Первый удар был отбит. С серьёзными потерями, но отбит. Кавалерия не смогла с наскока взять наши позиции, а потому поспешно стала отступать, подставляя спины стрелкам, которые не упускали шансов пострелять вволю по столь прекрасным мишеням. Враг понес тяжёлые потери, оставив на поле битвы уже не меньше двух сотен конников убитыми, погибших в основном из-за огня артиллерии и алебард пехоты. Каждый воин был сейчас важен для Кловиса, ведь его армия значительно истрепалась за последние месяцы непрекращающейся междоусобной войны, а мобилизационный резерв истощён. Конечно, часть войск его погибшего брата сейчас выступили за Кловиса, но даже так ларингийский король уступал нам в числе практически в два раза. Да, он по-прежнему имел тотальное превосходство в кавалерии, но воспользоваться ею на этом поле боя ему было слишком сложно. Одних только стрелков под моим командованием было почти в половину вражеской армии и реализовывать их я собирался по полной.
Пока Кловис перегруппировывался и готовился к новой атаке, я не мог себе позволить стоять на месте. Нам нельзя было растягивать это сражение, и я приказал своим стрелкам выдвигаться вперёд, выдернув часть кольев из земли. Мы продвинулись на добрую сотню метров и тут же стали вновь окапываться, втыкая окровавленные уцелевшие палки в землю. Естественно, на таком расстоянии батарея не сможет эффективно поддерживать нас огнём картечью, но стоило рисковать, не позволяя врагу восстановить свои силы.
Кловис же из первого наскока выводы сделал. На этот раз он не отправлял бездумно свою тяжёлую кавалерию вперёд на подготовленные позиции и ссадил большую часть конников, оставив всего лишь несколько сотен бойцов в седле. Вот эту вот новоиспечённую пехоту он и двинул вперёд, не сохраняя хоть какого-то строя. Это было правильным решением с его стороны, ведь тогда нам стало значительно труднее обстреливать их на расстоянии, что помогло Кловису избежать излишних потерь.
В этот раз их атака оказалась напористее. На своих двоих было куда как удобнее перебираться через наскоро собранное укрепление и практически сразу вступать в рубку с рюглендцами. Они орудовали тяжёлыми полэксами, молотами и алебардами, желая порезать на лоскуты вторгнувшихся воинов Лиги. На первых порах рюглендцы сумели сдержать напор аристократов и наёмников короля Ларингии, но со временем центральные отряды стали медленно пятиться, из-за того, что на каменной дороге было невозможно установить стену из кольев, а враг был значительно более умудрёнными в ратных делах. Хоть там и расположились наиболее боеспособные части пехоты рюглендцев, включая выделяющихся на фоне остальных «игольников», что единственные стояли, упёршись рогом в свои позиции и наверняка остались бы стоять там и дальше, не отступай поддерживающие их части с обеих сторон. Именно туда отправилась сотня наиболее тяжёлых наёмников, которыми раньше командовал Сезар. К тому моменту враг уже шёл по трупам рюглендцев, заламывая под своими стальными ударами всё больше и больше отрядов солдат Лиги. Фронт понемногу стал выгибаться к центру, грозясь обрушиться. Не подойди свежие силы моих наёмников, оказавших быстрый натиск, выламывая обратно эту фронтовую «грыжу». Рюглендцы, заметив подмогу, воспряли духом, возвращая не так давно утраченные позиции.
Я было выдохнул, понимая, что противник, понеся потери, стал организованно отступать. Этот их удар оказался намного эффективнее, попив немало крови воинов Лиги.
Пока что, не смотря на потери, бой складывался в нашу сторону. Это понимали и воины Домов. Приободрившись, они рвались в ответную атаку, но криками офицеров пока что удавалось удерживать их, не позволяя нарушить заранее продуманный план. Из-за отступления врага, мы двинулись вперёд, вновь перемещая стену из кольев.
Но в этот раз наше передвижение оказалось не столь гладким. Неожиданно из-за рядов противника показалась множественная кавалерия. Судя по их доспехам, это были гранисийцы, стремительно двигающиеся на своих быстрых и ловких лошадях. В отличии от привычных Ларингии кавалеристов, кони несли не тяжёлого всадника, а вполне лёгкого бойца, по обе стороны седла которого были приторочены по два чехла с тяжёлыми дротиками, которых в каждой сумке было по четыре штуки. Пехота, не ожидавшая атаки, не успела нормально среагировать и несколько пущенных вперёд дротиков ударили в мою пехоту, нарушив строй. Не дожидаясь ответного удара, лёгкая кавалерия развернулась и поскакала во весь опор, а на их месте мгновенно возникли тяжёлые всадники, таранным ударом несущиеся на расстроенные ряды пехоты. Часть воинов успела встать в строй, ощерившись оружием, но даже три сотни кавалеристов смогли рассеять рюглендске ополчение.
Это была катастрофа. Всего один налёт лёгкой кавалерии и казавшийся до того стройный план мгновенно посыпался. Непрофессиональные ополченцы Рюгленда, не умеющие вовремя перестраиваться в тактической обстановке, не сумели сдержать напор и ларингийцы просто рвали растерявшуюся пехоту, лишая жизней множество воинов. Их рвали, рубили, кололи и фронт был близок к тому, чтобы вовсе рассыпаться. Каждую секунду в бой вступали всё новые и новые всадники, развеивая и до того поплывшую оборону.
Я выругался, понимая, что битва теперь складывается далеко не в нашу сторону. К тому же, часть войск определённо сейчас прорывалась в сторону пушечной батареи, на которой я сейчас и стоял. Двигались они словно каток, перемалывая вставших перед ними воинов. Благо, резерв до сих пор не был задействован, и наёмники вступили в бой. Батарею никак нельзя было потерять, ведь сейчас именно пушками удавалось хоть как-то удерживать подходящее к врагу подкрепление. Пехота встала насмерть, не обращая внимания на потери, останавливая движущихся вперёд рыцарей, что обезумили в кровавой сече и били по всем вокруг, не разделяя людей на своих и чужих.
Наша армия откатывалась назад, на заранее вырытые позиции около пушечной батери, а враг только увеличивал натиск, не считаясь с потерями. Гранисийцев больше не было видно, но даже так мне не удавалось сплотить рюглендцев. Дома, поняв провальность моего плана, больше не желали слушаться и часть войск стала отступать, выводя своих воинов с поля боя. Особенно это касалось Домов мелких, которым при победе достанется не так много, а при поражении они потеряют вообще все остатки своих сил.
Неожиданно, но правый фланг посыпался. Там сейчас стояли не самые опытные вояки из центральных земель Рюгленда, боевого духа которых не хватало, чтобы сдержать почувствовавших запах крови ларингийцев. Оставалось надеется на ополчение Безала и выводить их из центра на помощь падающему флангу, земля которого была полностью покрыта трупами, среди которых приходилось биться по щиколотку в крови и измазывая обувку в вытекших на землю мозгах.
- Что будем делать, командир?! – рядом со мной образовался Бернд, нагрудник которого покрылся глубокими царапинами, вмятинами и окрасился в бородовый цвет запёкшейся крови, - Рюгдендцы начинают отходить!
Оглушённый
множественными выстрелами пушек, я не сразу распознал его вопрос, но через несколько секунд понял, что его вопрос требует срочного решения, а найти его было трудно. Ларингийцы были в шаге от разрубания нашего фронта на несколько частей и если не предпринять что-то конкретное, то будет худо. На удивление, наиболее крепко сейчас держался правый фланг, где стояли «зелёные» повстанцы, но куда-то подевались страдиоты, которые сейчас могли сыграть свою роль, а потому придётся выдумывать что-то необычное. - Собирай всех наших кого сможешь. Будем прорываться!
- Назад?! – в голосе его послышалось вселенское удивление.
- Только вперёд!
Бернд кивнул и побежал с батареи исполнять приказ, а я обратился к пушкарям, в лицах которых не читалось ничего, кроме как желания как можно быстрее перезарядить свои орудия, - Сделайте нам впереди коридор картечью! Мы за Кловисом!
Через несколько минут приказ отданный Бернду был исполнен и мне удалось собрать вокруг себя две с лишним сотни пехотинцев, все бойцы устали, но были преисполнены готовностью довести битву до победного конца и до нитки обобрать трупы врагов.
Быстро сформировав из них каре, мы двинулись вперёд, разрубая направо и налево всех, кто попадался в горячке боя. Кровь лилась даже не рекой, а целым водопадом, а о пленных никто не думал от слова «совсем». Блистали топоры, со свистом рассекали воздух мечи, влажно протыкали плоть копья и под их ударами падали обычные крестьяне, наёмники, повстанцы, дворяне, может даже быть, что целые графы лишались своих жизней в этой мясорубке. Не смотря на потери, мы продвигались вперёд, оставляя за собой сотни мертвецов, что никогда больше не увидеть свои семьи и дома. С каждым сантиметром всё лучше и лучше были видны знамёна Кловиса. На нас отвлекалось всё больше и больше солдат врага, из-за чего продвижение становилось сложнее. Мы стали сосредоточением смерти, окружая себя кровью и страданиями.
Сзади кто-то затрубил и с правого края показалась наша пешая засадная рота, оставшаяся одной из немногих наших свежих сил, что ещё не успела вступить в бой. Они стали давить врага, сближаясь с моим прорывающимся отрядом, из-за чего правый фланг начал медленно окружать силы ларингийцев, сводя на нет все их завоевания на этом фланге. Всё это время над нашими головами летала картечь, которую своими лицами «ловили» ларингийцы.
Наконец, я увидел самого Кловиса. Король Ларингии со всех сторон окружил себя личными телохранителями, приготовившихся отражать натиск моих разбушевавшихся наёмников, сражающихся во все стороны сразу.
Я выскочил из-за рядов своих войск, как чёрт из табакерки. Я полностью был перепачкан кровью, но даже так крепко держал в руках свою двуручную саблю, которой был готов разделать по кусочкам новоиспечённого короля. Руны на оружии светились ярче солнца и сердце наполнялось яростью.
Оказавшись лицом к лицу с одним из телохранителей Кловиса, я шагнул в сторону, пропуская над головой лезвие его тяжёлого полэкса. Увернувшись, ударил в ответ, разрубая его укрытую латной рукавицей ладонь, вместе с толстым древком оружия. Толкнув воина с культей в грудь, я позволил себе атаковать стоящего за ним бойца. Он попытался пробить мне голову клевцом на длинной рукояти, но его локтевой сгиб прикрывала недостаточно толстая пластина брони налокотника, а потому рука скоро плюхнулась на обильно сдобренную кровью землю.
Но затем я увидел Кловиса. Король, как всегда, был в своём неизменном красном доспехе, но на этот раз заместо меча выбрал круглый посеребрённый металлический щит и шестопёр. При его виде, в голове заверещало, ошпаривая сознание, всего одна мысль: «Убить!». Это всё что мне хотелось сделать прямо сейчас. Не было больше ни мира вокруг, ни людей, ни человечности внутри меня. Остался только этот человек в красном доспехе, голова которого должна валяться у моих ног.
Бездумно рванувшись к королю, я тут же получил удар в левое плечо. Конечность отнялась мгновенно, но даже одной рукой я бил столь быстро и с такой нечеловеческой мощью, что Красный Рыцарь стал мгновенно отступать, прикрываясь щитом, который мгновенно стал покрываться мощными вмятинами. Я больше не чувствовал себя человеком – я чувствовал в себе мощь всех моих воинов и вместе с тем явственно ощущал дрожание сердца Кловиса. Красный Рыцарь рухнул на спину, сжавшись в точку. Я бил и бил, перестав мыслить и от того Кловис нашёл момент для контратаки. Он пнул меня в ногу, и я рухнул на колено, подставляясь под очередной удар. Кловис резко поднялся на ноги и приготовился нанести удар. Я попытался закрыться от удара, но Красный Рыцарь выбил саблю из моих рук, намереваясь следующим ударом сбить мою голову с плеч.
Из положения стоя на колене, я прыгнул вперёд, сбивая с ног короля ударом плеча. Из-за падения и удара головы о землю, крепления шлема короля сломались, и он отлетел в сторону, обнажая лицо. Он смотрел на меня испугано и в одно мгновение я выхватил пистоль из кобуры, после чего прислонил ствол ко лбу монарха. Я незамедлительно нажал на спуск, но покрытый липкой кровью механизм дал осечку. На лице короля показалась слабая измождённая улыбка, но я тут же перехватился за ствол и нанёс по лицу врага первый удар. Тяжёлая освинцованная рукоять раз за разом опускалась на лицо молодого Красного Рыцаря, превращая его лицо в кровавую кашу. Убить! Убить! Убить! Мои мускулы желали отдыха, лицо Кловиса хрустело и сминалось под ударами, но я бил и бил, чувствуя, как ведущая мою руку Смерть насыщается покидающей тело душой Кловиса. Я бы и продолжил бить, если бы силы не покинули меня, а свет в моей голове не потух.
Финал
- Командир, очнись!
Обеспокоенный крик с трудом пробивался сквозь пелену забвения. Я слышал слова, я понимал, что меня зовут, но тело слушалось неохтно, не позволяя даже поднять руки. Я мысленно пытался заставить тело слушаться меня, но попытки были тщетны. Единственное, что сейчас мне удалось, так это с великим трудом поднять веки, налившиеся свинцом, но даже так я мало что видел из-за стоящего перед взором тумана. И всё же голос я узнал – меня пытался дозваться Вирт. Заметив, что глаза мои раскрылись, голос его приободрился.
- О, проснулся наконец! Малец, тащи воду!
Через несколько мгновение к моему рту поднесли кувшин, и вода тонкой струйкой потекла в горло. Силы постепенно стали возвращаться ко мне, и я смог даже сесть на своей лежанке. Подле меня стоял Рубен, чуть поодаль сидел Вирт с неизменной фляжкой в руках, а у походного столика стоял Фабрис, работая со своими веществами.
- Мы победили? Что с Кловисом?
- Всё нормально, командир. Королька ты отделал до полусмерти, но он ещё живой. Лицо у него, будто по нему стадо овец прошло, но парень крепкий – выживет. Наверное. – старый дворянин сделал паузу, - Но и тебе по макушке прилично так досталось.
- Поле боя за нами?
- Да, но есть одно «но». Лучше тебе это самому увидеть. Встать сможешь?
- Подмогни.
Вирт и Фабрис помогли мне подняться на ноги и вместе мы вышли из шатра. Поле боя и вправду сохранилось за нашими войсками и множество рюглендских знамён развивалось сейчас на ветру. Был развёрнут лазарет, трофейные команды собирали вещи павших, а за пленниками следила многочисленная стража. Вот только был один странный момент – среди знамён Домов, развивались также и знамёна Церкви и их было немало.
- Церковники хотят с тобой говорить. Они уже попытались к тебе прорваться, но мы не позволили. Тут чуть кровопролитие не началось, но мы смогли договориться. Сальвиус согласился дождаться момента, пока ты очнёшься, но разговор точно будет не из приятных.
- Фабрис, зачем пожаловал Белый Кардинал? Есть идеи?
- Вадим, ты сам говорил, что ты ему интересен. – вмешался Вирт.
- Давно они здесь?
- Прибыли в тот же день, как мы победили.
- Фабрис, ну так есть у тебя мысли?
- Мы разбили короля Ларингии и сейчас он наш пленник. Из всех легитимных правителей королевства – он последний. Особенно, учитывая, что сын его мертв. Кловис, быть может, ещё выживет, если Предки к нему будут благосклонны. Однако, если же Смерть всё же заберёт его жизнь, то именно Церковь будет решать, кто же займёт престол.
- Ты хочешь сказать, что они выберут меня?
- Тебя слишком сильно огрели по голове, Вадим. – хохотнул Вирт.
- Ансельм прав, командир. Ты простолюдин и возможный убийца короля и его сына. Возможно, что прибыли они сюда с обвинением, но раз ждут они уже третий день, то что-то замышляется.
Я ещё раз посмотрел на окружавший меня лагерь. Знамен с заключённым внутрь круга квадратом было столько, что мне казалось, будто Церковь пригнала сюда столь много воинов, что их количество равнялось всему рюглендскому войску, но если бы они желали битвы, то это излишне. За меня не вступится даже десятая часть Домов, а потрёпанная армия наёмников не сможет выдержать столь же профессиональную армию Церкви.
- С Сальвиусом я поговорю чуть позже. Альбар в лагере?
- Да. Он прибыл вчера, как только узнал о победе. Кажется, этот старик готов простить тебе все обиды. Не в обиду, Фабрис. - залился смехом Вирт.
- Пусть приходит. У нас есть о чём поговорить.
Я вернулся в свой шатёр и уселся за стол, пытаясь как-то проанализировать ту задницу, в которую превратилась ситуация. Мягко говоря, сейчас всё было не очень. Если сюда прибыл Белый Кардинал, то ситуация на грани. Церковь не просто так привела сюда все свои войска, а значит мне точно поставят ультиматум. Я до сих пор не был сильно сведущим в юридических делах церковного права, но убийство ребёнка, в котором меня обвиняют, карается во всех цивилизованных верованиях. Но может они прибыли меня не покарать, а похвалить? Вполне себе. За последние несколько месяцев с Кардиналом у нас наладилось относительно добрые отношения, и он вполне мог прибыть, чтобы заключить какую-то сделку или договор. Всё-таки, теперь я овеян славой победителя Красного Рыцаря, а такой союзник много кому нужен. Ладно, пока стоит восстановить отношения с Альбаром. Этот старый торговец ещё может оказаться для меня полезным.
Сам владыка Безала появился через несколько минут. Он, как и всегда, был аккуратно одет, зачёсан и умыт. Все следы избиения сошли с его лица и теперь он выглядел как обычный старый торговец. К тому же, губы его сложились в улыбку. Я поднялся к нему на встречу и поприветствовал рукопожатием, сжав его до сих пор крепкую руку.
- Вадим, я предлагаю вам позабыть все те обиды, которые промелькнули меж нами в последние месяцы. Вы, не смотря на все сложности, всё-таки смогли разбить ларингийского короля. Признаюсь, сделать это оказалось немного проще, чем я полагал, но, во всяком случае, ваша победа приблизила нашу общую победу и объединение Рюгленда. Все мои долги я вам выплачу в двукратном размере и, надеюсь, останусь вашим другом до скончания мира.
- И я хочу пред тобой извинится, Альбар. Мои слова были резки, но время тогда было таковым, что я не мог действовать медленно.
- Я вас понимаю. Хочу сразу продемонстрировать вам свои дружеские намерения. Сальвиус прибыл сюда не просто так, он хочет предъявить вам обвинение.
- За что?! Но и почему он ждал, когда я очнусь?! – воскликнул я, овеянный эмоциями досады, понимая, что первое предположение оказалось верным.
- Не знаю. Могу предположить, что вы сейчас слишком известны и это выгодно не всем силам нашего мира. Сальвиус известен как человек чести. Он никогда не был замечен в нарушении своих договоров, а потому он наверняка помнит ваши заслуги перед Церковью.
- И что он может сделать со мной?
- Не знаю, мой друг. Мои информаторы не могут залезть в голову Сальвиуса, но я постараюсь помочь вам всеми имеющимися у меня ресурсами.
- Спасибо, Альбар. – кивнул я владыке Безала, - Какие у вас планы на будущее?
- Сейчас ситуация сильно изменилась из-за вашей победы. К сожалению, Церковь не позволит нам продвигаться дальше, да и не совсем понятно, с кем нам вообще дальше вести переговоры. Если Кловис скончается от нанесённых вами травм, то у Ларингии больше не останется монарха, способного на политическую деятельность, а это приведёт к тяжёлому кризису. Фактически, под нашим контролем сейчас пятая часть всей Ларингии, конечно, если нам удастся договориться с вашими повстанцами. Нам потребуется время, чтобы полноценно установить власть над этими землями и подавить здешнюю аристократию.
- Ладно, Альбар. Желаю удачи в ваших дальнейших начинаниях. Надеюсь, что мы с вами ещё сумеем встретится.
Я ещё раз пожал руку старому торговцу и дождавшись пока тот выйдет, уронил голову на правую ладонь. Левая рука до сих слушалась плохо, хоть её чувствительность понемногу возвращалась. На этот раз я готов был довериться Альбару, ведь говорил он вполне закономерные вещи. Меня точно должны обвинить в убийстве, но раз ещё есть варианты выкрутиться, то стоит ими воспользоваться. Всё-таки, в этом мире мне хотелось прожить чуть больше, чем почти четыре года, но вступать в конфронтацию с Церковью сейчас желания у меня не было. Один щелчок пальцев Сальвиуса или Тация может привести к моей медленной и полной мучений смерти. Конечно, будь я где ни будь на востоке континента, где сила Церкви Высоких предков минимальна, то можно было что-то предпринять, но нынешняя ситуация к конфликту не располагала.
В любом случае, рассиживаться на месте не стоило. Следуя известной поговорке «пораньше сядешь – раньше выйдешь», я стал собираться на встречу с Белым Кардиналом. Конечно, при моём нынешнем физическом состоянии многих убить не смогу, но забрать с собой хотя бы Сальвиуса необходимо обязательно. Заряженный пистоль лежал на моей кровати, вместе с поясной кобурой, которую я и нацепил на ремень. Работать одной рукой было удобно, но я расположил оружие так, чтобы выхватить его как можно быстрее и заранее взвёл курок. На этот раз, пистоль должен сработать в штатном режиме, ведь кто-то бережно очистил его от всех следов битвы и ничего не помешает высечь из кремня искру. Саблю брать не стал – уставшему после трёхдневной комы управляться со столь тяжёлым клинком было проблематично, но даже так ножны с кинжалом на пояс тоже нацепил. Конечно, толку от него против бронированных братьев-рыцарей не так уж и много, но если биться, то до конца.
К моему великому удивлению, на выходе из моего шатра собралась целая дюжина облачённых в латы наёмников под руководством Рубена. Эти наёмники были из самых матёрых, прошедших далеко не одну кампанию под моим руководством. Не смотря на полученные в схватке с ларингийцами раны, они были готовы к битве и это отображалось на их решительных лицах.
- Ну и зачем ты их сюда привёл? – устало спросил я у парня, примериваясь к кинжалу на поясе.
- А если они тебя прямо здесь вздумают вздёрнуть? Нам просто наблюдать за этим?!
- Нет, Рубен. Если они захотят меня убить, то никто им помешать здесь не сможет. Если наши вступятся, то всё войско здесь костьми ляжет. Так что слушай мой приказ: лучше соберите всех бойцов вокруг обоза. Если я не выйду до того, как солнце войдёт в зенит, то без предупреждений уходите в сторону Безала и закрепляйтесь на его стенах. Там уже действуйте по ситуации.
Было понятно, что Рубен не хочет исполнять этот приказ и с готовностью бросится с шашкой наголо в самую мясорубку, но полученное армейское воспитание затмевает аристократический боевой пыл. Через несколько секунд внутренней борьбы, он всё-таки утвердительно кивнул и сразу же повёл ничего не понимающих латников в сторону нашего обоза. Проводив взглядом уходящую в лабиринт шатров и палаток группу, я продолжил путь по лагерю, успокаивая беснующееся в груди сердце.
У меня были двоякие ощущения. Было слишком странно просто идти по лагерю, ожидая своей возможной смерти. Вроде бы владеешь своей судьбой и можешь в одиночку сбежать, бросив своих бойцов, а вроде и понимаешь, что не получится это. Конечно, все мои бойцы выбрали профессию наёмника, а значит должны быть готовы умереть в любой момент, но просто так мне не хотелось отправлять их на смерть. Одно дело потерять свою жизнь в бою, унеся с собой как можно больше врагов, а другое полечь в начавшейся резне от того, что командир трусит. И вот кем-кем, а трусом прослыть я не хотел. Потому и шёл по лагерю, разгоняя пыль под подошвами сапог.
Я остановился подле шатра Сальвиуса, у которого стоял большой столб с навершием в виде золотого круга и заключённого в него квадрата. Если навершие целиком и полностью из золота, то за его вес можно купить целый месяц услуг моей армии до последнего сражения. Никаких сводок по состоянию личного состава дать мне не успели, но даже в бою я ощущал, насколько же сильно поистрепались мои силы.
Перед самым входом в огромный белый шатёр кардинала, стояло две здоровенных стражников, каждый из которых был в полтора меня. Их окрашенные в белый доспехи поблёскивали золотыми вставками в лучах полуденного солнца. Наверняка им было до невозможности жарко стоять под жарким солнцем, но они продолжали стоять на своём посту, перекрыв мне проход двумя скрещёнными алебардами.
- Пропустите его.
Раздавшийся из шатра приказ сработал мгновенно. Стражники вытянулись в струнку, пропуская меня внутрь. Отодвинув шторку, закрывающую проход, я оказался внутри, увидев там Сальвиуса. Он сидел за походным столом и усердно что-то вписывал длинным гусиным пером, часто обмакивая его в изящной стеклянной чернильнице. На моё появление он даже не обратил внимания, лишь слегка кивнув в сторону стоящего напротив стула. Примостив седалище, я стал ждать, пока старец наконец окончит своё дело. Прошло уже несколько минут, но Кардинал продолжал писать, и я стал чувствовать себя глупцом. Явственно в памяти проступило воспоминание о одной из университетских сессий, когда вот так вот и пришлось молча сидеть перед профессором, чтобы сдать экзамен, абсолютно ничего не помня по его дисциплине.
Встряхнув головой, отгоняя тем самым мысли, я ещё раз посмотрел на старика. Он, наконец, оторвал взгляд от письма и потянулся к лежащему рядом маленькому, но отлично заточенному ножу. Я уже было потянулся к пистолю на поясе, но вовремя сообразил, что старик не собирался причинять мне вреда и только принялся очинять перо, срезая затупившийся кончик.
- Раз уж вы пришли ко мне, Вадим, то я думал, что вы и начнёте разговор. Таков этикет. – Сальвиус отложил ножик и перо, после чего, скрестив руки, посмотрел на меня.
Голос Кардинала был неестественно спокойным. Кажется, его вообще не волновали все проблемы этого мира, и даже сотни трупов, гниющие совсем рядом под солнцем, его вовсе не задевали. От его голоса у меня в сердце даже появились ростки уверенности, заставившие меня осмелеть.
- У меня к вам нет разговора, отец Сальвиус. Мне доложили, что вы хотели со мной поговорить, и я пришёл к вам, как к равному человеку.
- Мы с вами люди разных миров, Вадим. Я человек мира божественного, а вы мира светского. Вас, похоже, совсем не пугает разозлить Предков, и от того вы действуете по своей прихоти.
- Святой отец, я вообще не верю в богов. Думаю, эти слова преступление пред верой, но моё положение и так не самое лучшее, а хуже оно точно не станет.
- Может быть какой-нибудь аббат и обиделся бы на ваши слова, но я прожил слишком много лет и слишком много людей познал. За всю историю этого мира были правители, которые по своему величию могут сравниться с Богами, а потому ваши слова я могу понять. Но ваша позиция не так уж и завидна, тут вы абсолютно правы.
- Дайте угадаю. Вы хотите меня обвинить в убийстве сына короля Кловиса?
- Я вас ни в чём не хочу обвинять – для этого есть Предки, а я всего лишь их покорный слуга. Но вот Таций вполне может дать вам обвинительный приговор, и платой за этот тяжкий поступок может быть только ваша смерть.
- Я не убивал его! – чуть было не вскликнул я, но вовремя подавил эмоции.
- Я знаю это, но единственный человек, который мог это доказать, умер в дуэльном бою с вами три долгих дня назад. Да, не удивляйтесь, я знаю о связах Элиоса Ландсьера и Саббадии, откуда он и достал подобное вашему оружие. В этом я его не виню, ведь он по-своему старался во благо своей страны, хоть его методы преступны. Однако, Вадим, я вам союзник, ведь вы, хоть и не напрямую, но действовали на благо Церкви.
- Не расскажите как?
- Конечно, раз вы так этого желаете. – Сальвиус отпил из стакана, - Вы помните свой бой с Кловисом?
- Боем это было сложно назвать. Не будь там его охраны, то король пал бы мгновенно.
- Именно. Думаю, напоминать о тех сектантах-серобожниках, что мы отлавливали, не стоит. Скажем так, при помощи своих проклятых чар, они в значительной степени ослабили «великого и ужасного» Красного Рыцаря.
- Это определённо не самые святые методы.
- Меня рассудят Предки, но я сделал всё, чтобы уберечь их наследие от будущего тирана, для которого души будут разменной монетой.
- Наши взгляды с вами разняться. – хмыкнул я, - И всё же вы не рассказали, чем же я так помог Церкви.
- Король Кловис умрёт от нанесённых вами ран и после его погребения закончится власть династии Солобец. Они, стоит отдать должное, отличаются особенной непокорностью. Солобец могли остаться на троне Ларингии, но Кловис своими руками убил старшего брата, с которым можно было договориться, а Элиос убил ни в чём не повинного младенца, который мог вырасти богобоязненным человеком. Так что, Высокие Предки решат, какой род дальше будет править этой землёй, а Церковь передаст их волю народу. Вы очень вовремя помогли в уничтожении Солобец, а я не забываю тех людей, кто мне помог.
- Неужели вы отмените мне смертный приговор?
- Ларингийскому народу нужен козёл отпущения, которым вы станете волею судьбы. Наказание будет, но ваша голова останется на плечах.
- Наказание же выносит тантропа Таций? Вы не боитесь его гнева?
- Я не боюсь жирных коррупционеров. Он подобен вечно жрущей помои свинье, с одним лишь отличием в одеянии. У меня ещё достаточно сил и мысли не настолько затуманились, чтобы не противостоять хрякам, как в старые добрые времена. Я даже позволю вашему воинству продолжить существовать с именем и знаменем. Я не трону вашу казну и ваши трофеи, но вы, Вадим, должны покинуть Запад континента и никогда сюда не возвращаться. Как только с морских берегов сойдут льды будущей зимы, то вы должны будете покинуть эту страну. Пока что, вам лучше, где-нибудь спрятаться в Рюгленде. Думаю, у вас там найдутся союзники. Ещё, советую предостеречь ваших командиров от опрометчивых действий. Их точно будут расспрашивать особенные воины Церкви. С сим, я прошу вас как можно быстрее и наиболее скрытно отправляться в путь.
От сердца отлегло и я на уверенных ногах поднялся со стула, выпуская из груди ставший лёгким воздух, - Прощайте, отец Сальвиус.
- До встречи, Вадим.
Оглавление
Глава 1. Изгнанный кабан
Глава 2. Ночь длинных алебард
Глава 3. Северная Лига
Глава 4. Возвращение в вороний город
Глава 5. Пыльный трофей
Глава 6. Послание Кровью
Глава 7. Серебряный манёвр
Глава 8. Переговоры
Глава 9. Зелёный вождь
Глава 10. Зелёная армия
Глава 11. Лишний элемент
Глава 12. Первый шаг
Глава 13. Засада
Глава 14. Холм мертвецов
Глава 15. Белый Кардинал
Глава 16. Медвежье братство
Глава 17. Истинный полководец
Глава 18. Штурм
Глава 19. Казнь
Глава 20. Павший город
Глава 21. Мстящий отец
Глава 22. Схватка
Глава 23. Поле боя
Финал
