самоцветами, яркими и крупными, как вынутое из формочек желе, — только эти нашел.
— Но это же от «Али-бабы»!
— А че делать? Других все равно нет.
— Ну, одевай! — вздохнула казашка.
Парень наложил пояс поверх моей черной кухлянки (или как она там называется) и стал застегивать сзади.
— Да не затягивай ты сильно, — сокрушенно сказала казашка, — а то они, ей-богу, как хлопушки на елке или конфетки. Их же олени засмеют!
Парень послушно ослабил на мне ремень и скрепил его сзади. Потом проделал то же самое с Иркой. Мда! Без пояса было как-то лучше. Я хотел было это сообщить, но парень опередил меня:
— Пояса ни в коем случае не снимайте. У вас это и не получится — просто по инструкции я обязан предупредить. Когда время закончится, мы вас за них вытянем. Все ясно?
— Ясно, — ответили мы вразнобой.
— Тогда пошли!
И мы двинулись в тяжелых зимних одеждах по жаркому закулисью сказочного мира следом за парнем.
Пришли в коридор, расписанный (весьма неплохо) северными мотивами в духе Рокуэлла Кента. Там были нарисованы снега в небесно-голубых тенях, яркое небо, дружелюбные эскимосы и собаки с хвостами колечком. Коридор упирался в бутафорский чум. Из-за занавесок приятно тянуло холодом.
Парень спросил:
— Вам синопсис читали?
— Чего?
— Ну, сказку знаете?
— Нет.
— Тогда слушайте.
Он встал подальше, чтоб на него не дуло, и начал:
— Месяц влюбляется в Девушку и хочет забрать ее к себе на небо. Так, это вам не надо… Этого у вас не будет… Вот: Девушка прячется в чуме, принимая облик предметов домашнего обихода. Но это не кажется ей достаточно надежным. Тогда она принимает облик костра. Месяц ее не узнает и начинает искать. Девушка дразнит Месяц. Месяц устает от поисков и становится тонким и слабым. Девушка связывает его и отпускает в обмен на обещание вернуться на небо и отмерять время. С тех пор на Земле наступает порядок. Как-то так.
Тут в кармане у парня заиграла музыка из «Деревни дураков». Он достал телефон и приложил к уху:
— А! Счас буду! — и махнул нам рукой: вы проинструктированы, заходите, мол.
— Эй, — спросил я, — а где шлем виртуальной реальности? Где шапочка с электродами?
Парень спрятал телефон в карман.
— При помощи компов мы только следим за вами и вытягиваем, когда оплаченное время закончится. Ну, есть еще пара спецэффектов. А так у нас все взаправду. То есть, наоборот, не взаправду. Ну, в общем, забавно будет: вы увидите!
И он зашагал прочь по коридору.
Мы с Иришкой взялись за руки и пролезли под полог.
Снежная равнина простиралась до горизонта. Грудь наполнял ледяной кристально-чистый воздух. Я и не представлял, что воздух может быть таким чистым. Ноздри слипались от мороза.
Звезд на небо набилось, как народу в метро в час пик. Еще одну при желании, может, и удалось бы втиснуть, но две — уже нет! Небо было то ли черно-серебряным, то ли серебряно-черным. Заснеженное поле блестело еще ярче. Снежинки сверкали и горели. «Все снежинки по сугробам улеглись, все снежинки огонечками зажглись» — ясно припомнилось строчка из детского стишка.
Я стоял по колено в кустарничке. Одна темная ветка пробиралась среди других, осыпая иней. Я пригляделся и понял, что это некто двуногий, с оленьими рогами, с мешком за спиной, что-то подбирает с земли и кладет в мешок.
«А вдоль по лесу идет сатана, и собирает свежие души» — услужливо подсказала память. У меня сегодня что — вечер поэзии или вечер воспоминаний?
По лесу! Тут до меня дошло, что я стоял не в кустах, а посреди леса — по колено в деревьях! Я был громадным!
Но видел все как бы сквозь светящуюся мглу. Что это? Пар от дыхания? И тут меня осенило: я же Месяц! Я вижу все сквозь собственный свет! Моя сияющая голова висит на фоне звезд! А тело должно быть темным, как у кукловода. Точно — темное!
Тут я увидел маленькое самостоятельное деревце — оно двигалось по сияющей равнине и казалось серым среди снежного сверкания. Месяц обладал воистину эльфийским зрением. Деревце оказалось никем иным, как рогами северного оленя, а на спине у которого сидела… Иришка!
Теплая волна любви и нежности захлестнула меня.
Я захотел поднять Иришку высоко-высоко в небо, что бы и она могла полюбоваться всей этой красотой.
— Иришка! — крикнул я, и от моего громового голоса зашатались деревья в лесу и осыпался иней, и вьюга понеслась по равнине, на миг закрыв от меня Иришку.
Я же великан! Как бы не причинить Ирке вреда ненароком. Я сделал гигантский шаг, перешагнул через деревья, и двинулся следом за любимой, уменьшаясь на ходу. Впечатление было как при спуске на парашюте. Не то, что бы я когда-либо прыгал с парашютом, но думаю, что ощущения примерно те же.
Здорово у них тут все устроено! Хочешь — становишься больше, хочешь — меньше!
Вначале мои шаги представляли собой котлованы, далеко разбросанные друг от друга. Пока я шел, ямищи превращались в ямы, потом в ямки; расстояние между ними уменьшалось, и пока я приноравливался ко
