учащимся. Не всем так повезло так, как вам.
По телу пробежала крупная дрожь, и я судорожно вцепилась в край столешницы. Сомкнула веки, стараясь унять головокружение, а перед глазами вспыхивали красные и чёрные круги.
— Ч-что вы с-сказали? — из моего горла вырвался прерывистый хрип. Я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне.
Не может быть, чтобы мачеха…
Великая Богиня, только не говорите, что она добралась до ректора!
В голове так некстати всплыл наш вчерашний разговор. Ну как разговор, это была истерика, переросшая в грандиозный скандал.
Леди Корнелия Орланд, являясь моей опекуншей и большой любительницей азартных игр, с неохотой тратила на мою учёбу жалкие крохи отцовского наследства.
А вчера, проигравшись в пух и прах, поставила меня перед выбором: либо я выхожу замуж за её давнего приятеля — мэра нашего городка, либо она не будет оплачивать последний семестр.
— Но он же старый! — я в отчаянии заламывала руки, пытаясь смягчить её каменное сердце. — У него вечно влажные круги под мышками! От него луком пахнет и дыхание несвежее.
— Зажмурилась и потерпела! — прикрикнула на меня мачеха. — Всего лишь пять минут. А потом и того реже. Зато будешь в золоте купаться! Перед тобой будут открыты двери в высшее общество! Ухоженная, красивая, закутанная в меха…
— И безумно несчастная! — всхлипнула я.
— …настоятельно советую вам обратиться к лекарю и проверить слух! — раздражённый голос ректора Роута вторгся в мои горестные воспоминания, возвращая меня в реальность.
— А? — сделав глубокий вдох, я подняла на него полные слёз глаза.
Но мой жалобный вид не произвёл на него должного впечатления. Мазнув по мне неприязненным взглядом, Аррэн Роут отвернулся и решительно направился к выходу.
Чёртов сухарь! И почему от него все студентки без ума?
В его случае не спасает даже красота.
Остановившись у дверей, он всё же обернулся и нехотя произнёс:
— Амелия Орланд. Зайдите ко мне после занятий и подпишите приказ об отчислении.
Глава 2.1
Аррэн Роут
С самого утра меня не покидает ощущение, что этот день добром не кончится.
Сначала моя новая домработница подаёт на завтрак отвратительный кофе, хотя я её сразу предупредил, что данный напиток пью исключительно крепким и горьким.
Пробую светло-коричневую жидкость и сплёвываю обратно в чашку, а затем едва не рычу, смерив её недовольным взглядом:
— Миссис Фогг, если завтра на моём столе не будет стоять идеальный, качественно сваренный кофе, и я ещё раз подчёркиваю — идеальный, можете искать другую работу.
— Мисс, — нервно блеет эта деревенская дурёха, и я не сразу понимаю о чём она.
- Не понял?
— Я мисс Фогг, — шелестит она, комкая в руках запачканное мукой полотенце.
— Это столь важно? — в моём голосе слышится металл.
— Нет, что вы! То есть, простите, господин Роут. Я виновата.
К нервному комканью добавляется жалобное шмыганье носом. Морщусь и с громким скрежетом отодвигаю от себя чашку.
Провинция, что с них взять. Ещё неизвестно, сколько я буду вынужден прозябать в этой дыре. Аж тошно.
Вернувшись в спальню, нервным рывком распахиваю створки гардеробного шкафа и вдыхаю осточертевший запах лаванды.
Достаю любимый камзол и тут же замечаю на лацкане подпалину от утюга.
— Бездна, эта растяпа прямо-таки нарывается на то, чтобы я её уволил! Он стоит больше, чем её месячное жалование!
Отбрасываю его в сторону и надеваю другой, попроще.
И это в тот самый день, когда ко мне придут напыщенные павлины из департамента образования, чтобы передать распоряжение короля.
Когда третий по счёту экипаж проносится мимо, не замечая моей поднятой руки, я ругаюсь уже в голос, не стесняясь прохожих.
Ненавижу этот маленький северный городок! Здесь ветренно, холодно, каждый норовит залезть к тебе в душу и завалить неуместными вопросами. Вот и сейчас соседка, живущая через дорогу, сочувственно смотрит на меня и любопытствует:
— Господин Роут, вы не выспались? Почему у вас такой усталый вид?
«Вам какая разница?» — ворчу про себя, но всё же выдаю кривое подобие улыбки и туманно отвечаю:
— Бессонница замучила.
На моё счастье, четвёртый экипаж останавливается у ворот и уносит меня от продолжения этого бессмысленного разговора.
Конечно же, мы попадаем в эпицентр утреннего затора, потратив драгоценные полчаса на то, чтобы проехать четверть мили, и в академию я попадаю за пять минут до первого звонка.
Спешу в свой кабинет, скупо кивая на приветствия мэтров и студентов, мечтаю о том, чтобы закрыться в своём кабинете и хотя бы час побыть в полной тишине.
Но удача оставила меня.
Возле закрытой двери с начищенной до блеска табличкой «Ректор А. Роут» стоит представительная дама. На вид ей можно дать не больше сорока.
— Доброе утро, ректор Роут, — её низкий бархатистый голос, казалось, призван для того, чтобы сводить мужчин с ума. Но на меня подобные
