смерти –
Когда корабль
Неторопливо
Подходит к узкому проливу…
Но я готова;
Я предвижу,
Как я пройду сквозь узость горла –
Есть что-то в нас важнее, выше,
Чем наши страхи — смелость, гордость –
И вера — Бог пребудет с нами,
И выйдет всё благополучно –
В сопротивлении цунами
Я и себя узнаю лучше –
Узнаю выдержки холодной
Всепобеждающую силу
При виде хищных глоток злобных
Шестиголовой жадной Сциллы,
Хребтом почувствую харизму
Опасности, отваги, риска
В кромешной тьме пучин Харибды,
В водоворотах, вихрях, брызгах –
Глаза от ужаса зажмурив,
С бесстрашием необъяснимым
Под грохот грома, в рёве бури
Я всё-таки пройду меж ними!..
Озеро
У подножья горы, где маяк наблюдает за бухтой,
где как будто прибоем на склон занесло незабудки,
а побеги настурций в цвету забрались на причал –
в этих райских местах, где в воде отражается берег,
много разных чудес — от сирен до жуков-скарабеев –
это озеро Мичиган, Тун или, может быть, Чад;
вот туда, в те края, иногда я в моменты печали
отправляюсь ночами — иду по пустому причалу
и смотрю на мерцанье далёких озёрных огней,
на безжизненный в лунном свечении пляж опустелый,
на маяк, прорезающий полночь прожектором белым,
на чернильную гладкую воду и звёзды на дне…
Я давно это озеро знаю в мельчайших деталях –
от каскадов задумчивых ив в предзакатной потали
до названий притихших причаленных лодок и яхт –
с панорамой размытой, в тенях и оттенках бесцветных,
так похожей на сон в меланхолии лунного света,
что иллюзией кажется ночь, и вода, и маяк;
здесь с такой остротой ощущаешь свою одинокость,
безвозвратность потерь; лёгкий ветер озёрный доносит
дальний звон, перекличку сирен, тихий шелест листвы;
для чего ты всё так, как случилось, о Господи, сделал?
Уплывают во тьму к молчаливым лугам асфоделий
незабудки и россыпь настурций и трав полевых…
Мне нельзя здесь бывать — этот воздух для психики вреден,
я болею потом, но проходит какое-то время,
и меня снова тянет какая-то сила сюда
непонятно зачем — мне совсем не становится легче,
пустоту и тоску ни вино и ни время не лечат,
ни маяк в темноте, ни воды бесконечной слюда…
Опрокинуто звёздное небо в безмолвную заводь,
вдалеке в лунном свете мелькают огни, ускользая –
то ли духи озёрные, то ль караван кораблей –
между тем перспектива бледнеет, тускнеет пространство,
распадаясь на зыбкое множество пятен абстрактных,
растворяется фата-морганой и тает во мгле;
возвращаюсь под утро домой, по дороге замёрзнув,
наливаю вино в тишине беспросветной и мёртвой,
пью, грущу, вспоминаю — и видятся в красном вине
огоньки карусели озёрной… Господь милосердный,
пусть реальность моя будет тягостной, скудной и серой,
но пусть будет блестеть это лунное озеро в ней…
Река
Я ходила искать моего убежавшего Джека
По осеннему лесу, по колкой траве порыжелой
Над рекой с неподвижной водой ледяной молчаливой,
Где каскадом склонились безмолвно плакучие ивы –
Я искала его, я звала его: Джек! — и свистела,
Но ни звука в ответ из окрестных полей опустелых –
Только эхо порой возвращалось ко мне рикошетом –
Я всё шла и сквозь слёзы звала убежавшего Джека;
Опускался туман. Клочья белой шифоновой ткани
Расплывались над речкой, ползли у меня под руками,
Укрывали тропу средь озябших речных разнотравий –
Эти травы дурманили голову словно отрава –
Я блуждала по зарослям дрока, хвоща и манжетки,
И звала и звала моего убежавшего Джека…
Постепенно менялись цвета в глубине панорамы:
Растворялись в тумане густом краски осени ранней –
Превращались и небо, и лес, и речная лагуна
В монохромный эскиз лаконичный пером по латуни…
Я брела вдоль реки без дороги и плакала горько,
И в какой-то момент оказалась на голом пригорке,
И оттуда увидела вдруг очертания лодки,
И причал, и фигурки людей в поволоке бесплотной,
Старика на корме в балахоне чудном старомодном,
И собаку, к нему на колени приткнувшую морду –
Я хотела приблизиться к лодке, но некая сила
Удержала меня и спуститься к воде не пустила –
Я смотрела на старца и пса, и на лодку в смятенье,
И сгущался туман, превращая всё сущее в тени…
В эту ночь я казалась себе сумасшедшей и пьяной –
Это мог бы быть сон, но мой плащ был усыпан репьями,
И когда на заре к серебру подмешали мадженту,
Я снимала колючки с плаща, как снимала их с Джека;
Много раз я потом приходила на речку, мечтая
Посмотреть, как туман всё плывёт над водой и не тает,
Ощутить позвонками, как лодку качает вода, но
Просто рано пока, и не время ещё для свиданий –
Час придёт — примут здесь и обол, и копейку, и шекель
