ускорением по причине отсутствия вихляющихся конечностей как Колобок. — На что Катя отвешивала по намыленной голове звонкий подзатыльник: Сиди уже спокойно. И без того скользкий от мыла, того гляди, не удержу! — Это точно, — соглашался Егор. — И схватиться — то особо не за что».
Хирург Моздокского военного госпиталя, в котором Егор оказался после подрыва, ещё тогда понимая всю серьёзность его положения, с меньшими раздумьями и сожалением отрезал висящую на лохмотьях кожи и мяса ногу, нежели решал как поступить с едва не отсечённым осколком фугаса пенисом, осознавая, что психологически мужику легче смириться с отсутствием ноги, чем члена, даже если тот не сможет его использовать для вожделенных удовольствий. И старательно, пусть не без изъяна, пенис подшил, за что позже Егор был весьма тому признателен. Ведь мочиться как мужик с членом в руке совсем не одно и тоже, когда без него.
Штатский захлопнул паспорт и взялся за военный билет.
— Что умеешь?
— Боевой устав сухопутный войск, часть третья: взвод, отделение, танк, когда — нибудь встречал? — намеренно перешел Егор на «ты», продолжая злиться на опера за одно только упоминание Кати. — Всё что в нём — умею. В приложении номер два Устава есть сокращение «ПОЗ» — могу расшифровывать. А ещё знаю способы действий незаконных вооруженных формирований и общие принципы контрпартизанской войны…
Штатский оставил в блокноте какую — то короткую метку.
— Военно — учетная специальность? — сверил он лицо Егора со снимком в документе воинского учета.
— Сто один… два ноля один. Командир инженерно — сапёрного подразделения.
— Живо положи руки на стол! — неожиданно и довольно грубо приказал фээсбэшника.
На мгновение Биса насторожила его враждебность, но делать было нечего. Егор взглянул на лежащие на коленях руки и осторожно перенёс их на стол ладонями вниз. Это были грубые кисти рук, которые не берегли и никогда не знали отдыха, о чём свидетельствовал внешний вид пассивного протеза правой кисти.
— Так это за тебя звонили? А чего молчишь? Ваньку валяешь!
— Предупредили: беседа всего лишь формальность. Сказали: берут почти всех. А раз звонили, посчитал этот допрос лишним…
— Помощник начальника группы кадров, значит? — удивился фээсбэшник, прочитав последнюю запись военника.
— Это было после ранения, — пояснил Егор.
— Серьёзно думаешь справиться одной рукой?
— Воблу чистить или аплодировать — конечно, желательно иметь две… Для всего остального достаточно одной.
— Кому ж тебя предложить такого? — снова насупился фээсбэшник, раздумывая. — Сам должен понимать — согласится не каждый. И вариантов не особенно много. Если бы выбирал, предпочёл бы батальон «Восток», или к Безлеру в Горловку. Правда, с твоей рукой… точнее без неё и их выбирать не придётся.
— «Восток» чеченский? — спросил Егор.
— Нет… Многие путают, когда слышат, но, нет. Батальон наш, Донецкий, командир — бывший «альфовец» Саша Ходарёнок. А вот Безлер… Безлер мужик безусловно простой, такой весь вроде рабоче — крестьянской породы, но местами — самодур. Других не советую: матёрых командиров мало; в среде «потешных» казачьих отрядов бардак, дисциплины нет, способность воевать низкая. Атаманы, как в известной поговорке про Льва Толстого. В общем, ладно, давай так… Остановиться есть где?
Егор кивнул.
— Завтра подойдёшь в это время, а я постараюсь сегодня переговорить с Ходарёнком…
Егор неспеша поднялся и, едва заметно прихрамывая, направился к двери.
— Чего захромал сразу? — выстрелом в спину прозвучали слова.
— Ничего серьёзного, — не сразу заметил за собой Егор. — Спешил. Споткнулся. Боялся не успеть, — соврал он, в миг оправившись.
Фээсбэшник в штатском проводил Егора взглядом и, едва дверь захлопнулась, достал из стола телефон.
— Слушаю! — раздался звонкий голос в трубке.
— Владимир Лукич, Ховрин на линии. Звоню по интересующему Вас делу.
— Да, какие могут быть дела у опального отставного генерала, дорогой! Сам хотел тебе уже звонить, разузнать: что да как? Добрался мой парень или нет?
— Добрался. Только вот в чём вопрос: знаете, что он без руки?
— Костя, конечно! Егора знаю лично! О руке его знал, как и обстоятельства при которых он её лишился, потому и обратился к тебе. Извини, сейчас думаю, что стоило предупредить тебя, но я даже не подумал, что это станет для тебя проблемой, — лукавил Рябинин, помня о договорённости с Егором: отсутствие руки и так заметят, а про ногу ни слова. — Ты не смотри, что он с одной рукой. Утрёт нос любому, у кого и руки на месте, и ноги целы!
— Да у него с ногами похоже тоже — не всё слава богу, — с укором и нарочитой серьёзностью в голосе отшутился фээсбэшник.
На что Рябинин, будучи человеком несклонным оправдываться за недосказанность, а по сути, враньё, в силу своего высокого звания, всё же на секунду замешкавшись, настороженно произнёс:
— Уже знаешь?
— Чего тут знать, когда он
