Гражданство магической реальности (СИ) [Максим Сабайтис] (fb2) читать онлайн

Гражданство магической реальности

Глава 1

Кто-то из гостей притащил с собой трёхлитровую банку медицинского спирта. Она гордо стояла на подоконнике, между двух пузатых кактусов, небрежно накрытая белой салфеткой с вышитым по периметру красно-черным рунескриптом.

Присутствие банки означало, что традиционное в доме у Медеи чаепитие ближе к вечеру перерастёт в пьянку, а то и в старый добрый разврат.

Поскольку за окном тускнел пятничный вечер, я не возражал против такого сценария. В соседней комнате уже успели раскурить кальян, его дымы и ароматы просочились сквозь самодельную занавесь из скрепок и цветных бумажек, смешались с благовониями трех почти что сгоревших палочек и привели меня в благодушное состояние.

Посиделки у Медеи привлекали к себе интересующуюся эзотерикой молодёжь. Какими ветрами сюда занесло Леонику? Видимо, викканскими, с ощутимой долей так и не выветрившегося из России псевдо-хипповского духа.

За Леоникой, по воле гормонов и любопытства сюда пришел Ворчун, мой друг еще с младших классов школы. Эзотерика для него не хобби, а инструмент исследования: «не вполне математических ожиданий в интервале между е и пи".

Чтобы в полной мере оценить смысл его признания следует помнить, что иррациональные числа тут обозначают размер женской груди.

Свой инструмент он прокачивал с моей помощью, беседами или же позаимствованной на время литературой.

Да, стоит признаться, я интересуюсь эзотерическими дисциплинами и вот уже несколько лет как шатаюсь по подобным тусовкам в надежде встретить человека, который продвинулся в исследованиях заметно дальше меня.

Отец, когда узнал о моем увлечении, несколько дней озадаченно хмыкал, но затем неожиданно одобрил хобби сына и даже дал пару действительно хороших советов. Когда я рассказываю об этом своим собеседникам, те тоже удивляются — поддержка со стороны инженера старой школы, это редкость.

Мать, юрист в небольшой строительной компании, в молодости тоже увлекалась мистикой, но её вклад в моё эзотерическое образование ограничился полочкой книжек того дикого времени, когда развалился Советский Союз и стали печатать едва ли не все подряд.

И вот вам результат: я тихо пью чай с лимоном, а напротив меня Ворчун с каким-то малознакомым парнем обсуждают Кибалион.

Вообще-то народа в комнате куда больше, да и бесед параллельно ведется штук пять или шесть, но вслушиваться в треп о ролевых играх неинтересно, сплетни про парня с псевдонимом Варлок тоже имеют низкий приоритет, а остальные темы толком и не слышны.

Для чего я все это рассказываю? А для того, чтобы описать то место и время, в котором началась моя история. Потому что не успел я допить чай, как в комнату вошла Росси. Через десять минут, уже на кухне, наливая следующую порцию чая — на этот раз зеленого с жасмином, мы с ней познакомились.

— Для магии нужны силы, — многозначительно поглядев на меня заметила Росси. Мы как-то зацепились языками, быстро пробежались по европейской оккультной традиции, помянули добрым и не очень словом новодел, кельтику, восточные учения, а затем оказались на лестнице черного хода, в окружении банок с окурками.

К тому моменту я уже знал, что Росси, это сокращение от Росомаха, что по паспорту она Лена, что нас с нею разделяют ровно семь месяцев по дате рождения и две остановки на метро по синей ветке. Она курила какую-то биди, я же присоединился к ней ради того, чтобы не прерывать интересной беседы.

— Мана, синие бутылочки. Или тапас…

Кэпствовать можно и вдвоем, хотя в тот момент меня несколько покоробило столь резкое изменение темы в примитивном направлении. Только разговорился, настроился.

— В тебе, Имярек, есть немного силы, на одно чародейство должно хватить, — неожиданно продолжила Росси, соскакивая с подоконника. — Правда, откат поначалу будет сильный и продолжительный, но это проблема всех практикующих.

К тому моменту во мне уже плескалось немного “коктейля” из медицинского спирта и кулинарных экспериментов Медеи, а потому осознание того, что мне предлагают участие в каком-то конкретном ритуале, пришло не сразу.

— Чародейство, — повторил я, пытаясь понять, на что конкретно меня хотят подписать. — Какое? Когда? Что от меня потребуется?

Мы добавили по окурку в наименее забитую банку из-под “Нестле” и вернулись в квартиру Медеи. Росси перекинулась парой фраз с хозяйкой, занятой разбавлением очередной порции спирта, после чего взяла меня за руку, и мы прошли в спальню, единственную не заполненную народом комнату, на посещение которой накладывалось негласное табу.

Очевидно, Росомаха имела какие-то привилегии в этом доме.

Даже если меня просто соблазнят, это станет не самым печальным финалом, подумал я, подавляя слабые угрызения совести, напомнившей о том, что Юле такой исход вряд ли бы понравился, а она девушка довольно ревнивая. Росси, старше, на несколько сантиметров выше, рыжая, а не шатенка.

На круглом прикроватном столике лежала колода самых обыкновенных карт, даже не Таро или какой-то новомодный оракул. Включив подсветку потолка, отчего обстановка приобрела действительно интимный характер, Росси взяла колоду и приступила к строительству пирамиды из этих карт.

— Помогай, — резко бросила она, обнаружив, что я все еще стою возле двери, вспоминая в каком кармане лежат презервативы. — Чародейство будет слабым, но для первого раза наглядным. Надо только построить эту чертову пирамиду.

Чувствуя себя персонажем из анекдота про снеговика, слепленного проституткой, я приступил к сооружению шаткой карточной конструкции. К счастью, алкоголь не слишком повлиял на координацию движений, мы справились с постройкой всего лишь со второй попытки.

— А теперь медленно и осторожно отступаем в дальний угол.

Росси указала на массивное кресло, судя по габаритам, тоже способное стать спальным местом. — Садись в него и расслабься. Как расслабишься, я помогу тебе в твоем первом чародействе.

Она присела на край кровати и тут же уткнулась в свой телефон, подчеркнуто игнорируя моё присутствие.

Не так просто расслабиться, когда в крови этиловые промилле, а красивая девушка только что затащила тебя в спальню и эпично обломала мужские ожидания. Но только не зря же я интересовался всей этой мистикой.

Для приведения себя в нейтральное состояние можно воспользоваться аутотренингом, дыхательными упражнениями, медитацией наконец. Выстроенная в нескольких метрах от кресла карточная пирамида интриговала, но и это предвкушение тайны тоже удалось подавить.

Росси, очевидно, приглядывала за мною периферическим зрением, потому что стоило мне перейти в умиротворенное состояние, сразу же отложила телефон в сторону. Как она оказалась сидящей на правом подлокотнике и прижимающей мою голову к своей груди.

Три четверти умиротворения тут же вышибло нафиг волной феромонов.

— Маны у тебя немного, пользоваться ею ты пока не умеешь, а потому придется взять дело в свои руки, — прошептала девушка мне в макушку. — Постарайся запомнить все свои ощущения, тебе это потом пригодится.

Даже без перспектив предстоящего чародейства ощущения однозначно запоминались.

— А сейчас сделай вдох, задержи дыхание и протяни правую руку в сторону столика.

Росси положила левую руку на мой висок. В голове будто что-то шевельнулось. Да, это было необычно и отдавало если не магией, то чем-то определенно эзотерическим.

Вдох, рука послушно поднялась в сторону карточной пирамидки. Росси прикоснулась к моей руке, чуть сильнее навалившись грудью. От былого умиротворения, достигнутого медитацией, остались жалкие ошмёточки. — Выдох и пли!

Слова закончились. Просто потому, что их не нашлось в моем словарном запасе.

За пределами же головы целеустремленные мурашки пробежали по руке в сторону пальцев, не снижая скорости покинули тело и разметали карты на прикроватном столике по всей спальне.

А затем волну восторга и удивления пришибла накатившая откуда-то апатия. Нелогичная и противоестественная.

— Вот и всё на сегодня, — деловито пробормотала девушка, вскакивая на ноги и подбирая с кровати телефон. — Собери карты перед выходом. Когда придешь в себя, поговорим о том, что здесь было.

Кажется, она еще немного задержалась перед зеркалом, поправляя одежду и прическу. Я еще какое-то время неподвижно сидел в пустой комнате, собирая разбегающиеся мысли. А затем собрал их, вместе с картами.

Глава 2

Вернуться к нормальному состоянию психики оказалось заметно сложнее. Целых девять дней жизнь была самой обычной и приземленной. Я вставал по будильнику, ходил на лекции в институт, по вечерам посещал офис своего дяди, в котором мне периодически давали неплохую подработку по будущей специальности.

Со стороны могло бы показаться, что ничего не изменилось. Но не мне постфактум. И не моей девушке, устроившей на пустом месте страшный скандал и объявившей, что между нами все кончено. Правда, в тот момент я действительно не мог вменяемо ответить на её чувства.

И вообще ни на какие чувства ответить не мог. Эмпатию, сильные эмоции, творческие порывы и мысли о чем-либо неконкретном, не приземленном до упора — отшибло начисто, вместе с какой-либо рефлексией по данному поводу.

К вечеру воскресенья, к счастью, начало отпускать. Это позволило мне наконец задуматься о том, что же произошло в спальне у Медеи.

Пришлось сесть перед ноутом и тщательно записать все, что удалось вспомнить.

Ближе к полуночи, залив мозг заварным кофе, я завершил работу и перечитал написанное. Версию будто имел место гипноз, пришлось поставить на первое место. В ней совпадало многое, но отнюдь не всё.

Да, мой организм был ослаблен благовониями, алкоголем, какими-то индийскими травками из сигарет биди, всплеском гормонов в конечном счете — но вряд ли гипноз мог способствовать тем новым чувствам, которые я испытал, сидя в кресле во время сеанса “чародейства”.

Разлетающиеся карты могли являться фокусом. Скажем, под одеялом у Медеи лежало устройство, выбросившее воздух под высоким давлением в сторону карт. Активировать такое устройство можно дистанционно, например, посредством телефона установить таймер на пару минут, а затем просто заставить меня вовремя вытянуть руку.

Эта версия тоже не объясняла ни того чувства, которое сопровождал фокус, ни последующего эмоционально-чувственного оцепенения.

Еще несколько более абсурдных версий тоже отправились в мусорку после сопоставления деталей. В финал прошла версия с гипнозом… и невероятная констатация того, что Росси действительно продемонстрировала чародейство.

Осознавая, что прилив эмоций, особо остро ощутимый после более чем недельного их отсутствия, вряд ли позволит уснуть, я быстро обулся, накинул куртку и выскочил на улицу.

Ночная прогулка, обогащенная осознанием того, что магия действительно существует, завершилась лишь под утро. Перед поездкой в институт пришлось вернуться домой и основательно позавтракать.

Мозг увлеченно рисовал перспективы овладения магическими способностями. Базовые, еще школьные знания физики, помогли приблизительно подсчитать количество энергии, затраченное на разброс карт.

Судя по тому как те разлетелись в стороны, чародейство ударило чем-то вроде воздушного кулака, со скоростью около пяти километров в час и массой… увы, всего около десятка грамм. На чем-то другом, помимо карточной пирамиды, такой удар вряд ли сказался серьезно.

С другой стороны, это лишь первое применение, на расстоянии около двух с половиной метров и еще неизвестно как успешно получится прокачать такую способность.

Уже в городском транспорте, вжимаясь в толпу едущих на работу, я подумал о существовании других людей, узнавших о существовании магии до меня.

Я знал только Росси, но насколько вероятно, чтобы столь значимой тайной владела лишь одна девушка? В её действиях не проглядывало никаких признаков монопольного владения секретами волшебства.

Поделиться с практически случайным собеседником… хорошо, пусть не слишком случайным — все же к Медее попадают и приживаются в её тусовке не все подряд. Нет, шансов на сказочную случайность, при которой мне повезло стать вторым обладателем необыкновенных способностей, не оставалось. Колода карт в спальне у Медеи была заготовлена заранее.

Моё везение свелось к тому, что я наткнулся на Росомаху в подходящем месте. И, возможно, к тому, что нашлось где-то в организме немного маны для крошечного чуда.

Остаток дня ушел на постепенное привыкание к мысли о том, что вокруг меня ходят маги, совершаются чудеса и есть шанс стать причастным к этому всему.

Душу грело идиотское и совершенно бесполезное удовлетворение от того, что хобби оказалось не бесполезным культурологическим изыском, не инфантильной мечтой о несбыточном, как порой подшучивал Ворчун.

Разумеется, из всего собранного массива записей об эзотерическом, подавляющее большинство окажется хламом — однако к такому раскладу я был готов с самого начала. Более того, осознание этого обстоятельства здорово помогало мне смотреть на эзотерические тексты и практики с долей почтительного скептицизма.

Где-то на внешнем диске, как раз на такой случай, хранились файлы с десятками сценариев и моделей сосуществования мира магии и профанного, включающие даже такую дичь как Хотвартс, которую мы с Ворчуном разобрали больше по приколу нежели всерьез.

Само приобщение к чудесам тоже выглядело слишком простым. Никаких торжественных ритуалов, клятв и тому подобное. Как будто оно и не тайна вовсе, хоть о способности к телекинезу мечтают многие. Где-то в области неизвестного таились какие-то подводные камни, не позволяющие распространять магию налево и направо, но при этом допускающие вот такие неформальные инициации.

Набор наконец-то пригодившихся аналитических схем утверждал, что в мире обязаны существовать многочисленные структуры, хранящие и передающие знания о магии. О настоящей и работающей магии.

Не труды исследователей, потративших всю жизнь на её поиски, а рабочие рецепты, практики, техники безопасности. Какие-то следы этого информационного массива неизбежно просачивались в открытый доступ. Человеческий фактор вряд ли кто-то ухитрился нейтрализовать, даже с использованием магии.

Ворчун, связавшийся со мною через сеть, оказался как нельзя кстати. Вот уж на ком можно было проверить строгость и четкость своих рассуждений.

— Получается, что Лика все это время пыталась меня на такой же аттракцион отправить, — заметил друг, когда я рассказал ему свою историю. — Как специально, есть у меня своя порция новостей в резонанс с твоей. Думал развод какой экзотический, уж больно было похоже.

Пришлось поделиться своими размышлениями о возможности подделки фокуса с картами и причинах, по которым версия с шарлатанством выглядела не слишком убедительно. Ворчун добавил в копилку доказательств еще один аргумент.

Мошенники куют железо пока горячо. Делать длительную паузу, во время которой жертва может прийти в себя и засомневаться — не в их интересах. А тут Росомаха сразу после фокуса уходит и не оставляет дополнительных наводок.

Согласившись с выводами, Ворчун продолжил свой рассказ:

— Оказывается, Лике показывали такую же магию осенью, только делал это некто Варлок. Выглядит, по её словам, заманчиво и привлекательно, однако потом выясняются довольно нудные подробности. В обычных условиях запасы маны, если верить Варлоку, накапливаются в человеке крайне медленно. Один такой фокус — и гуляй потом пару лет до следующего сеанса. Кроме того, если переборщишь и потратишь слишком много, будешь ходить как ты на прошлой неделе — весь такой правильный и недалёкий. Дом-работа-дом. И девять дней это лишь поначалу — чем дальше, тем длиннее такие откаты.

Сроки восстановления застали меня врасплох. Ни в одной модели, по которой я реконструировал возможную магию, такого безобразия не водилось. Сложно было поверить, что волшебство, которое ассоциировалось с практически безграничной свободой, оказывалось столь медлительно в эксплуатации.

Люди в таком ракурсе напоминали спичку: поджег её, а затем можно выкинуть остаток. Или же её носили с собой в качестве “последнего патрона” — на случай крайне неблагоприятного стечения обстоятельств.

О том, как в экстремальных ситуациях в людях порой проявляется необыкновенная сила, ловкость или что-то вроде интуитивных прозрений, кто только не писал. Получалось, что свой запас маны, накапливаемый естественным путем, люди хаотично выплескивали наружу при угрозе для жизни. Или не выплескивали, если по какой-то причине потратили его ранее. Тут я вспомнил о своем состоянии после посещения Медеи. С такой апатичностью, если она становится естественной, от опасности не увернешься.

Я выпил чаю с конфетами, просмотрел несколько эзотерических ресурсов в сети на предмет возможных подсказок.

Депрессивная модель медленной и крайне редкой магии все равно не сходилась. Ведь если Росси и Варлок умели активировать эту способность у других, значит, из энергетического тупика был какой-то выход!

Пришлось еще раз вызванивать друга и выпытывать у него детали.

Ворчун, выпросив время до завтрашнего полудня, перезвонил в назначенный срок и выдал следующую порцию слухов от Леоники.

— Чтобы эта мана накапливалась быстрее, надо какие-то хитрые мантры читать без остановки по много-много раз. Но оно слишком занудно. Кроме того, Варлок сказал, что будет учить им только за процент от накопленной маны. Это какой-то многоуровневый маркетинг получается. Или секта. Поэтому Лика плюнула на всё и стала искать другие пути к силе.

— Тантрические, — хмыкнул я в ответ и вдруг понял, что скорее всего, не ошибаюсь.

— Тантрические, — довольно подтвердил Ворчун, после чего мы как-то само собой перешли на другие, далекие от эзотерики темы.

Глава 3

Восстанавливать отношения с Юлей оказалось той еще задачей. К счастью, слухи о посещении спальни на тусовке Медеи за пределы эзотерической компании не выбирались, да и выглядел я уже не так зомбиподобно, как раньше.

Много юмора, комплиментов, букет из чайных роз и несколько метров мелко искусанных нервов — вот цена примирения. Однако, посетить Медею в пятницу или выходные все равно не получилось.

Я искренне пожалел, что не взял у Росси какие-либо сетевые контакты — для получения мантр или других подсказок с нею требовалось как-то пересечься, а единственным общим контактом оставалась Медея.

В итоге все-таки решился зайти вечером, в среду.

Народу у Медеи было заметно меньше чем в другие дни. Две девушки в углу, где обычно сидел я, сосредоточенно раскладывали то ли пасьянс, то ли неимоверно сложный расклад на Таро.

В одном углу дивана наигрывал на варгане Чертополох, неплохой парень, увлекающийся ножевым боем и шотландскими клановыми традициями. В другом углу фрилансила с веб-дизайном сама Медея. На кухне кто-то не слишком громко выяснял отношения с явным перебором матерщины в репликах.

Я с небольшим тортиком вызвал некоторое оживление среди тусующихся.

— Дело явно требует чаю, — констатировала Медея, откладывая ноут в сторону. — Придется совершить рейд в зону боевых действий и притащить чайник с заварником сюда.

Моё предложение сопроводить хозяйку и помочь в транспортировке было отвергнуто аргументом, что в этом случае ссорящаяся пара наверняка мигрирует на площадку черного хода и ругань привлечет нездоровое внимание соседей.

Пришлось схитрить и дождаться Медею в коридоре, возле прихожей.

— Росомаха.

Хватило одного имени, произнесенного как бы между делом, пока она проходила мимо меня. Медея понимающе кивнула головой, но даже не замедлила хода. Я же сделал вид, будто посетил уборную, на всякий случай вымыл руки под аккомпанемент варгана из комнаты и кухонного мата, в основном истеричного женского.

На тортик подманился еще один таролог, на этот раз мужского пола, а также две совсем молоденькие ведьмочки-викканки. Их восторженные голоса сначала заглушили варган, а затем из кухни показалась сердитая Лямбда, которой опять не повезло в отношениях с молодым человеком. Причина её дурного настроения предпочла выйти проветриться, хлопнув дверью чуть сильнее чем следовало.

В завязавшийся за чаем спор о солнечно-лунных календарях и нюансах летоисчисления у различных народов. я вступать не стал, хотя и держал в голове пару весомых аргументов. Судя по тому, как посмотрела на меня Медея, также не подававшая реплик со своей стороны — у неё тоже было что сказать.

Оказаться тет-а-тет мы сумели много позже, тоже на кухне, где я вызвался помыть блюдца и ложки, а хозяйка — заваривала травяной сбор.

— Скажу чуть больше, чем должна.

Медея делала паузы между репликами, тщательно обдумывая каждое слово, возможно даже подбирая соответствующую интонацию. Я сбавил напор воды, чтобы лучше слышать сказанное.

— Росомаха хищница. Ходит по собраниям, выискивает таких как ты, подсаживает на свои чудеса.

Хорошо, что после такой реплики хозяйка и не думала замолкать. Что-то в этом роде я вычислил и сам, однако “чуть больше чем должна” явно подразумевает перспективное продолжение. На моё счастье, в комнате продолжали оживленную беседу и нас никто не прерывал.

— Есть охотники за силой, которые более жестоки, но я их сюда не пускаю. Росомаха не из худших, но она хотя бы честна с клиентами и подопечными. Принципиально держит не более шести учеников, так что за место этом пуле приходится конкурировать. Алчущих следующей порции чудес — куда больше. Иногда она подкидывает им кусочки знания, но тщательно следит за тем, чтобы никто не обрел слишком многого.

Подтверждались и догадки об учениках. Только вот не записала ли меня Медея в тех, кто просто алчет чуда? Вспоминая ощущения, предшествовавшие разлету карт, пришлось согласиться — на это состояние можно подсесть не хуже, чем на какой-нибудь синтетический наркотик.

И ломка от него потом продолжительная, если верить своему опыту и пересказу от Лики. Возможно, именно этим объясняется хозяйкино “чуть больше”, она чувствует вину за то, что дилер добрался до меня непосредственно в её доме.

— Это… как-то определяется? Помимо объема полученных подачек?

Стоило задать вопрос и сразу же стало понятно, насколько он наивен. Чтобы сотворить чары при помощи моей маны Росомахе надо было как-то убедиться в том, что я “платежеспособен”. Эти реплики про “немного силы”… стоило догадаться.

— Будь осторожен, Имярек. На том пути, который выбирают охотники, очень много ловушек. Если откажешься от следования по нему… возможно, мы с Лямбдой сумеем тебе чем-нибудь помочь.

Вот так подтвердились слухи о том, что Лямбда не просто ходит у Медеи в любимчиках. Любой другой девушке за такие скандалы уже давно дали бы понять, что ей тут не рады — здесь не какая-то хипповская анархия, а весьма строгие, хотя и не столь очевидные правила.

— Мне необходимо будет встретиться с Росомахой. Как минимум, единожды.

Сказано это было достаточно спокойно и уверенно, тоном человека, знающего свой маневр и возможные пути отхода. Только вот на задворках сознания все равно свербило опасение стать оккультным наркоманом, подсевшим на регулярное, раз в два или три месяца кратковременное колдовство.

— Она уже спрашивала о тебе, — усмехнулась Медея. — Я сказала ей, что тебя следует отлавливать в эту пятницу.

Мне осталось только уважительно поклониться хозяйке и домыть оставшиеся блюдца.

Подготовку к этой встрече я начал сразу после того как пришел в себя и побеседовал с Ворчуном. Нехватка информации заставила хвататься за самые слабые подсказки.

Мантры, янтры, мудры, кое-какой санскрит и пали, основы фоносемантики и медитации по Каптену — я освежал знания, которые валялись без дела в голове и приобретал новые. Скрыть разучивание мантр от Юли не удалось, пришлось сочинять на скорую руку историю про специальные дыхательные техники для улучшенного снабжения мозга кислородом. В историю про Росомаху девушка не то чтобы не поверила бы, но сделала бы из неё совсем не те выводы, которые были бы удобны мне.

А еще я нашел время как бы между делом подкинуть аналитическую задачку отцу.

— Ответ должен лежать на самом видном месте, — немного подумав, заключил мой домашний гениальный инженер. — Скорее всего, сами звуки тут абсолютно не при чем. В противном случае, можно было бы подобрать пакет частот и прокачивать способности за счет банального клеточного резонанса.

Идею с пакетом частот я, на всякий случай, отловил и оперативно занес в органайзер.

— Предположу, что куда важнее осознанное количество специализированного повтора, а не семантика или фоносемантика повторяемого. Что-то должно происходить в областях, смежных с психикой. Например, блокировка или разблокировка непроизвольных реакций…

— У тебя есть какие-то догадки, — я все-таки хорошо знал отца, а уж это ироничное выражение лица встречал много раз. — Но предоставляешь мне возможность дойти до ответа самостоятельно.

— Так будет полезнее, — пожал плечами отец. — Ведь уникальный опыт и возможность узнать чародейство при следующей встрече есть лишь у одного из нас. Здесь же загадка не столько на интеллект, сколько на саму способность распознать направление, которое окажется перспективнее.

Немного подумав мне пришлось признать его правоту. Всеми книгами, тренингами и прочим инструментарием мог заняться кто угодно и когда угодно. Но настроить его так, чтобы тот оказался работоспособен мог только тот, кто удерживал в памяти ощущение чуда.

И вот тут изрядно помогли былые уроки матери. Её работа требовала хорошей памяти и способности быстро вспомнить самые незначительные детали. На технику абсолютной памяти найденный матерью способ не тянул, но восстанавливать события прошлого все-таки позволял.

Выстроив в уме абстрактный образ неофита, столкнувшегося с магией и получившего откат безразличия в несколько суток, я еще раз отдал должное родителям. Насколько же мне повезло родиться именно их сыном!

Абстрактный неофит сохранял в своей памяти куда менее детализированный образ ощущений, а ко второму сеансу магии от первых воспоминаний оставалось лишь самое общее узнавание, пополам с чувством прекрасного и тягой повторить.

Было ли в моей мнемонической реконструкции что-то полезное или нет, но само её существование становилось моим секретом и одним из немногих преимуществ перед остальными новичками.

Поскольку знать о мантрах и прочих подводных камнях развития способностей мне вроде как не полагалось, пришлось разработать и отработать перед Ворчуном маску, альтернативную модель поведения во встрече с Росомахой.

Быть может, я перестраховывался, но в отсутствии информации всегда предпочитал действие бездействию.

— Если бы я не знал тебя с четвертого класса, счел бы психом, — подытожил Ворчун, когда мы завершили репетицию. — Ты уверен, что этот уровень перестраховки не чрезмерен?

— С рациональной точки зрения это избыточно. Но какой уровень погрешности задает факт существования магии? Тут любой паранойи недостаточно.

— Аргумент, — признал мой друг. — В конце концов, это тебе блефовать с пустой рукой против мага с фулл-хаусом.

Глава 4

Одно из преимуществ неформалов — использование псевдонимов в качестве имен. Быть Имяреком, намного удобнее чем пользоваться паспортным именем, тем более не из числа редких Все определяет сила отождествления. Потому, прежде чем отправляться на встречу с Росси, я натянул маску Имярека-2. Фокус в том, что псевдонимы можно менять, в отличие от имен. И пусть Имярек неотличим снаружи от Имярека — разница существует для того, кто наблюдает за маской изнутри.

Новый имидж предполагал раннее посещение Медеи. Если у Росомахи имелись осведомители из числа завсегдатаев этого заведения, они сообщили бы, что я горю от нетерпения. Слабая воля, податливость влиянию — я выбрал имидж легкой мишени, готовой играть роль послушного поставщика маны в тех количествах, которые буду способен выработать.

Медею в этот раз я не встретил. Она уединилась с какой-то девчушкой из новеньких и целенаправленно выбивала из неё суицидальные склонности в той же спальне, где тремя неделями раньше разлетелась в разные стороны одна колода. В основной комнате играли в “Мафию”, на кухне обсуждали этические ограничения искусственного интеллекта. Из двух зол я выбрал искусственный интеллект — главным образом потому, что там нашлась свободная табуретка.

Росси пришла лишь в начале девятого. К этому моменту “Мафия” благополучно завершилась, дважды посылали гонцов за печеньем к чаю — во второй раз они вернулись с двумя ролевиками навеселе и целым рюкзаком баночного пива вместо того, за чем ходили.

Собраться за печеньками для темной стороны было нетрудно. Девушка довольно естественно подыграла, вписавшись в компанию вторым номером. Уже через десять минут мы вышли в магазин за сахаром и чем-нибудь к чаю.

— Сколько времени болтался в откате? — поинтересовалась Росси, едва мы вышли на лестничную площадку.

На всякий случай я прибавил один день к сроку. Кто его знает, от чего зависит этот интервал, а сутки вряд ли что-то изменят. Соврал же из тактических соображений. Чем дальше разойдется создаваемый образ с реальностью, тем больше шансов получить дополнительную информацию.

— Меньше двух недель, — понимающе кивнула девушка, словно и не пытаясь ничего скрывать. Я даже немного засомневался в рассказе Лики и предупреждениях Медеи. А вдруг это какое-то недоразумение и на хорошего человека просто наговаривают? Но достаточно быстро сообразил, что толку от услышанного для меня фактически нет.

— И… что дальше?

Фраза достаточно нейтральная, подразумевающая отсутствие осведомленности и простор для ведения разговора по собственному сценарию Росомахи. Зато здорово пригодились три года походов в театральную студию, которые в старших классах школы я напрасно полагал потраченными зря по причине неудачного ухаживания за одной девчонкой.

Голос в конце реплики дрогнул так реалистично, что захотелось найти руководительницу своей группы и подарить ей букет с алой шелковой лентой.

— А дальше теперь только ждать восстановления запасов маны.

Из Росси получилась бы актриса ничуть не хуже. Такая непринужденность и легкость, как будто нет никаких серьезных ограничений и этот запас пополняется чаще чем зарплатная карта у вкалывающего на двух работах.

— Научишь проверять свой уровень маны или будем устраивать регулярные встречи для проверки?

Почему бы и не попробовать пока охотница за силой не начала закручивать гайки и объяснять, как же тяжело добывается магическая энергия. Вопрос беспроигрышный, поскольку меня устраивал любой из этих вариантов, а Росомаху, очевидно — ни один из озвученных.

— Пока ты не умеешь сам пользоваться силой, учить бесполезно, — наконец нашла девушка весомый аргумент. Мы уже приблизились к магазину, но выбор покупок не помешал продолжить общение. — Вариант с регулярными встречами на первое время предпочтительнее. Скажем, раз в месяц у той же Медеи.

Если честно, я даже немного залюбовался девушкой. Рыжеволосая, с плавной, уверенной в себе походкой, без видимых физических изъянов. Опять же, противника, пусть и потенциального, надо знать получше.

В старших классах мне как-то взбрело в голову, будто психология — это настолько интересная дисциплина, что можно присмотреть подготовительные курсы на соответствующий факультет. Мать с отцом тогда молча переглянулись… и завалили меня литературой типа “Язык тела”, “Когнитивные ошибки” и тому подобного рода.

Очарование ушло месяца за три, чему я постфактум очень рад. Айтишником работать куда приятнее и перспективнее — пусть их как собак нерезанных. Так вот, если верить прочитанной литературе, ситуация для Росси рядовая, практически повседневная. Это сколько же у неё таких “клиентов” в сумме? Счет явно не на десятки идет.

Только сотни клиентов, это сотни случаев использования силы. Пускай даже девяносто процентов уходит на шоу для доноров, все равно внушительный опыт. Особенно, в сравнении с куцым хвостиком моего, который еще и не самостоятельный к тому же. Но если присутствует такое расхождение в опыте, почему бы не поиграть в наивняк?

— Двенадцать применений магии в год. Это не слишком редко для обучения? Или оно только поначалу такими темпами будет, а затем промежутки станут сокращаться?

Сказал и сразу же включил мысленную съемку, чтобы запомнить реакцию Росомахи. Потом проанализирую, может добудется что-нибудь полезное.

— Месяц, — фыркнула Росси, но ничего не добавила, поскольку подошла наша очередь оплачивать покупки и несколько секунд я был занят общением с кассиром.

— Без целенаправленных действий со стороны практика срок восполнения запаса превышает год. От четырнадцати до девятнадцати месяцев, если верить слухам. Не проверяла, потому как жизнь слишком коротка для таких экспериментов.

Сказанное пока что вписывалось в “полтора-два года” по версии Леоники. Но это вступление явно предвещало торги за техники прокачки. Увы, слишком переигрывать, изображая из себя совсем дебила я не мог — не позволял имидж занудного книжного червя, уже сплавившийся с тусовочным образом Имярека.

— Целенаправленные действия, — задумчиво повторил я, чувствуя, как слегка переигрываю. Сказывались длительное отсутствие выступлений и волнение, которое в данном случае выглядело вполне естественно и не противоречило образу.

— Долгие и мучительные, — чуть оскалившись хищно добавила Росси. В этот момент она действительно напоминала хищницу, сытую, но готовую поиграть с добычей. — Подавляющее большинство тех, кто ищет способ творить чародейство — халявщики. Им позарез необходима щука из сказки про Емелю, ящик сосудов с джиннами, волшебная палочка и косяк золотых рыбок для комплекта. Таким искателям если и приходит в голову мысль о необходимости самодисциплины и монотонной работы над собой, то в следующий момент от неё даже воспоминания не остается.

Мне на секунду показалось, будто сейчас моя спутница в невесть какой раз зачитывает монолог, который уже давно надоел, но при этом вовсе не лишился полезных свойств.

— У второй группы не хватает усидчивости, — тем временем продолжала Росомаха. — Такие пускаются в поиски способов быстрого набора маны и порой даже добиваются успеха. Правда, платят за это здоровьем, собственными нервами или замедленным увеличением внутреннего резервуара.

Я мысленно отметил факт существования методов быстрой прокачки. Скорее всего, Росси предостерегала от наркотических средств или чего-то подобного, но что если в зазоре между двумя бабайками, а ля Сцилла с Харибдой, найдётся путеводная тропинка?

Созданный образ Имярека отреагировал нарастанием внутреннего напряжения.

Не только я сейчас следил за собеседницей, но и она внимательно изучала своего нового донора.

По правилам волшебных сказок правильный и наиболее нравоучительный путь — третий.

— Одержимость силой и монотонность ритуала превращают третьих в бездушных фанатиков. Они опаснее других. С них станется подстеречь тебя в темноте и отобрать не только ману, но и саму жизнь.

Тонкая игра с ожиданиями, пришлось констатировать мне. В подготовленном анализе ситуации было куда меньше деталей.

Мы остановились возле самого дома, избегая заходить внутрь чтобы продолжать беседу. Росси достала индийские сигареты, я извлек из кармана зажигалку.

— Месяц, это минимальный срок, за который на начальных этапах можно восстановить запас, — немного непоследовательно сообщила девушка, сделав первую затяжку. — Я покажу тебе несколько мантр для прокачки, но там потребуется порядка пятнадцати тысяч правильных исполнений. Пока наработаешь технику, количество ошибок будет зашкаливать и в зачет пойдет процентов пятнадцать-двадцать. Через пару-тройку месяцев доведешь до семидесяти-восьмидесяти процентов. Уникумы с абсолютным слухом и прокачанным чувством ритма лажают примерно раз из десяти-одиннадцати повторов.

Пятнадцать тысяч корректных произношений при отсеве каждого второй мантры — тридцать тысяч попыток. Если мантра короткая, это две попытки в минуту, двести пятьдесят часов непрерывных занятий по майнингу магической энергии.

Даже пяти часов в день не хватит для ежемесячного пополнения запаса. Это ритм для восстановления за два месяца. Фраза про бездушных фанатиков как-то сразу обрела смысл. От такой однообразной деятельности и вправду можно легко поехать крышей.

— А прогресс в других направлениях настолько же динамичен?

Даже не пришлось специально изображать недовольство перспективами, оно проявилось в моем голосе и мимике само по себе.

— Со временем емкость внутреннего резервуара увеличивается. Скорость пополнения в процентном отношении замирает быстрее, но полного запаса сначала начинает хватать на два чародейства, потом больше. Заметно больше. А вместе с ростом резервуара и эффективность каждой отдельной мантры повышается.

Биди апрельским вечером, в пасмурную, но не дождливую погоду выкуривается довольно быстро. Я сам не заметил, как пальцы начал обжигать жар от догорающей сигареты.

— Мантры, — пришлось напомнить, видя, как девушка уже собирается подниматься к Медее.

Приложение с диктофоном уже давно было подготовлено и выведено на главный экран телефона. Где-то в памяти гаджета болталась сделанная украдкой запись разговора с Росси, но я не был уверен в том, что смогу разобрать все её реплики. Репетиция с Ворчуном благополучно провалилась. Без специального микрофона телефон писал слишком неразборчиво, особенно сквозь ткань куртки.

— Вот черт, — пробормотала Россомаха, но взглянула на меня и послушно проговорила-пропела под запись пару мантр. Как и предполагал, они оказались сравнительно небольшими — при желании и определенном навыке в минуту выходило даже не две, а три попытки.

— Через месяц встретимся, и я проверю твои успехи!..

У меня оставалось еще множество вопросов, но девушка сорвалась с места и убежала наверх, оставив меня с двумя пакетами покупок. Когда же я поднялся на третий этаж, выяснилось, что Росси нигде нет.

Подсадив на майнинг мантрами очередного донора охотница за силой ушла через черный ход, сорвав при этом мысленные, но бурные аплодисменты в свой адрес.

Глава 5

Самый главный вопрос так и остался без ответа. Больше чем уверен, сделано это было специально, ради увеличения зависимости жертвы от своего куратора. В результате на руках есть мантры, которые полагается читать в колоссальных количествах, но совершенно отсутствует способ определять, какое прочтение правильное, идущее в зачет с набором маны, а какое — брак и пустое сотрясение воздуха.

Поддерживая образ, близкий к фанатичному, я конечно же покинул дом Медеи сразу же после того как разгрузил пакеты. Хозяйка к тому моменту уже закончила свой сеанс психоанализа и сочувственно посмотрела на меня. Поскольку маска жадного до магии Имярека лепилась как довольно невротическая, я счел за благо удалиться до того, как стану следующим пациентом Медеи.

Возле метро, задумчивый и успевший малость проголодаться, я столкнулся еще с одним своим эзотерическим знакомым — парнем по прозвищу Крокодилыч. Будучи по паспорту Геннадием Геннадьевичем, Крокодилыч настолько сжился с псевдонимом, что носил на своей куртке цвета хаки три значка с баянами в ряд.

— По твоим глазам вижу, как ты вкусил сакральных знаний! — объявил Крокодилыч и потащил меня в ближайший фаст-фуд, как чуть позже выяснилось — ради посещения туалета, но нам оказалось по пути, и я послушно потащился с ним в компании.

— О каких же таких знаниях рассказывают мои глаза?

В свое время мы неплохо кооперировались с Крокодилычем в различных коллективных играх. Если партия в “Мафию” сводила нас в одном лагере, мы как правило побеждали. Крокодилыч увлекался стрельбой из лука, резьбой по дереву и составлением хульных стишков по скандинавским канонам. Не отличаясь сдержанностью, он порой так изобретательно костерил некоторых рунологов, что два ролика с его тирадами имели шестизначное число просмотров на Ютубе.

Крокодилыч деловито застегнул ширинку и пошел к рукомойнику.

— У геев, говорят, есть такое эксклюзивное ощущение, так называемый гейдар, — начал он издалека. — Рыбак рыбака, пидор пидора и вообще подобное к подобному. Вот как бы и у меня такое на некоторые разновидности эзотериков. Раньше ты выглядел как эрудированный специалист-теоретик, а сегодня напоминаешь академика по теории плавания, которого впервые бросили в воду, и он только-только выбрался на берег. Мокрый такой, чуточку обалдевший, но с блеском понимания в глазах.

Вот так, заигравшись в маску дорвавшегося до магических сил невротика я чуть не спалился перед окружающими. Но это открытие выявляло еще одну несправедливость мироздания: мою причастность к магии уже замечали со стороны, тогда как я был все еще слеп и беспомощен.

— Не парься, практически у всех по-первости так, — похлопав меня по плечу сообщил Крокодилыч. — И если ты до сих пор не в продолжительном запое или не проявляешь признаки мании величия, то это однозначно добрый признак.

— Кое-кто, не буду показывать пальцем, сегодня слишком загадочен, — взяв себя в руки я попробовал перейти в контратаку. — После твоих слов количество вопросов к тебе не сокращается, а растет.

На самом деле, я старательно выбирал вопросы, которых скопилось больше сотни. Возможность пообщаться с дружественно настроенным к тебе практиком выглядела настолько приятной неожиданностью, что мысли путались.

— Так это же как раз то, что доктор прописал, — расхохотался мой собеседник. — Только все равно ничего сегодня не расскажу. Ибо спойлеры. Ну и так гораздо интереснее. А разберешься с основами, подкину пару-тройку монет подъемными. Интуиция подсказывает, это будет ошеломительно выгодная инвестиция!

Когда я все-такивыбрал вопрос, который стоило задать первым, неожиданно выяснилось, что Крокодилыч уже куда-то делся. Более того, мне уже принесли заказанный гамбургер и картошку фри.

Подводя итоги завершающейся пятницы, я достал из кармана телефон и начал по свежим следам вести записи.

Во-первых, удивляло количество непосредственно знакомых с магией в своем окружении. Да, когда несколько лет ходишь по эзотерическим сборищам и сайтам, ожидать увеличенной концентрации практикующих в конечном итоге закономерно.

Но когда их так много, что с ними сталкиваешься прямо на улице — это повод задуматься о том, сколько же всего людей в городе, стране и мире способно творить чудеса.

Переведя себя в рейтинге сильнейших магов мира на семизначную позицию кое-как удалось успокоиться и сформулировать второй вывод:

Прогресс в магии не столь затруднён, как желала показать Росси, а Леонике — незнакомый мне лично Варлок. Как минимум до уровня определения себе подобных в ней дорастают многие. И этот навык не столь энергозатратный, как тот же телекинез — в противном случае, вряд ли тот же Крокодилыч применил бы его в мой адрес.

Росси, когда предложила заняться чародейством, все-таки из другой оперы. Она, насколько мне дали понять, целенаправленно занимается тем, что выискивает неофитов, которые будут делиться с ней силой взамен предоставляемых крошечными порциями базовых навыков.

В-третьих, мне срочно необходима нелинейная и нешаблонная стратегия развития — и это должно стать первоочередной задачей.

Доедая картошку фри, я поймал себя на рассеянной мечтательной улыбке. До следующей встречи с Росомахой оставался месяц и это время обещало стать незабываемым.

Если бы слепой человек задумал бы учиться каллиграфии по самоучителю, каракули с первых уроков вряд ли имели очертания иероглифов. Даже отточенная многолетними тренировками мелкая моторика не помогла бы ему без наличия обратной связи.

С той же проблемой столкнулся и я, приступив к форсированному накоплению маны. Первым делом, я договорился о совместной прогулке с Ворчуном и его текущей девушкой. Лика и сама была не против разговора об охотниках за силой и нудных монотонных мантрах.

Её учитель оказался более щедр и потратил около получаса на то, чтобы девушка освоила произношение, запускающее набор маны. Я почти не удивился, услышав в её исполнении вовсе не то, что позволила записать на диктофон Росомаха.

Ответа на вопрос, будет ли отличаться мана, добытая одной мантрой от маны, добытой иными путями — мне, разумеется, никто не дал. Пришлось вспоминать слова самой Росси, которая старательно предостерегала от быстрых путей подзарядки.

В итоге решил сделать по семь тысяч повторов и тех и других мантр, остаток же попытаться добрать за счет своих экспериментов. Если какой-то сработает, спишу на безукоризненное произношение, а коли у маны есть аналог “вкуса”, позволяющий выявить отклонение от ожиданий Росомахи — объясню собственными поисками более мощных способов.

Только вот легко сказать “по семь тысяч”. Это реально монотонное занятие. Навострившись, получалось уложить в минуту три произношения. Если быстрее, выходила какая-то скороговорка, довольно быстро сбивающая дыхание.

Сто восемьдесят раз в час — как выяснилось, недостижимый идеал самодисциплины. Сто тридцать с лишним, куда более реалистичный результат. Но такими темпами начитка даже семи тысяч раз требовала пятьдесят два часа чистого времени. Больше двух суток нон-стоп.

А те пятнадцать тысяч безупречных мантр, о которых говорила Росси — и вовсе грозили растянуться на почти пять суток без перерывов. Столько мучений ради короткого мгновения бесполезного сверхъестественного могущества мощностью около ньютона или даже меньше!

А еще становилось любопытно, отчего фонд Рэнди, пообещавший миллион долларов, до сих пор не объявил о выплатах. Не то, чтобы я был так охоч до легких денег, но при таком вольном и широком распространении способностей уже давно сработал бы закон больших чисел.

Приходилось делать вывод, что либо в чародействе Росси имеется подвох, либо правила распространения магии в России намного либеральнее чем за рубежом.

Поиски упоминаний о мантрах в интернете и вовсе завершился ничем. Сеть принесла то ли тину, то ли траву морскую — крышесносную, но только вот не курить же её…

Пришлось обращаться за помощью к отцу. Развалившись в любимом кресле качалке он пару минут размеренно покачивался, вглядываясь в натяжной потолок, а затем предположил, что прослушивание нужной мантры может вызывать куда более слабый, но все-таки отличный от нуля эффект накопления энергий.

Отказавшись от идеи смонтировать ленту из голоса Росомахи, я наговорил несколько своих вариантов прочтения, обработал запись в аудио-редакторе и загнал в отдельный плей-лист на телефоне. А затем, на всякий случай, туда же записал мантры от Леоники. Шансов, что такая автоматизация сработает, было немного — но дефицит информации напрягал слишком сильно, побуждая к радикальным экспериментам.

Как-то незаметно на фоне этих забот промелькнуло несколько курсовых и практических работ, две сравнительно легких, но однообразных подработки с приятным прайсом. Теперь у меня было другое представление о том, что такое монотонность — и сравнение, как выяснилось, весьма помогало в реальной жизни.

Беспроводные наушники по несколько часов в день бубнили одно и то же — периодически я ловил себя на мысли, что вслед за записью проговариваю нужные мантры. Иногда они шли как будто вторым или даже третьим параллельным потоком, чуть отдельно от внутреннего монолога.

В такие минуты я радовался, что не подселил себе в психику образ Росомахи. Куда безопаснее понимать, что слышишь в своей голове не чужой, а все-таки свой собственный голос.

— Ты стал аномально целеустремленным, — обвинил меня Ворчун в один из выходных дней, когда мы взяли по баночке пива и оккупировали одну из парковых лавочек на в получасе пешей ходьбы от моего дома. — Подозреваю, имеет место что-то вроде самогипноза. На фоне этих мантр в мозгу выживают только те мысли, которые подкреплены каким-то стимулом.

— Веди меня от ложного к истинному, от тьмы к свету, от смерти к бессмертию, о, вечный покой, — процитировал я, приложившись к пенному напитку. — Между прочим, это дословный перевод одной из этих многократно повторяемых на санскрите фраз.

— И вечный бой! Покой нам только снится, — живо парировал Ворчун. — Вот посмотрю, чем закончится твоя эпопея с Росомахой и тоже попробую окрутить эту дамочку. Хоть, невооруженным глазом, она едва-едва проходит по нижней планке моего райдера.

В щель между двумя повторами мантры успешно проскользнула мысль о том, что мой друг как-то нарочито забывает о существовании Леоники. Я не любитель совать нос в чужие отношения, однако именно Лика была человеком, познакомившим меня с Медеей.

Спустя еще пару секунд вдогонку поспела констатация факта: я вот уже три недели, с тех пор как узнал о мантрах, не посещал этот гостеприимный флэт. Сначала подтягивал хвосты в институте, затем навалилась подработка, а в прошлые выходные свой день рождения праздновала одна из подруг…

Оправдания. Что-то щелкнуло в голове, и я внезапно сообразил, насколько же заморочил себе голову. За всеми этими бытовыми причинами прятался банальный страх оказаться слепым в обществе зрячих — не вполне естественное последствие встречи с Крокодилычем.

Места повышенной концентрации эзотериков с того дня как-то незаметно стали восприниматься как не самые комфортные. А ведь недаром говорят, что знание — это сила.

Не вращаясь в кругах экстрасенсов, астрологов, телемитов и прочая прочая, не соберешь урожая подсказок. Не увеличишь вариабельность своего поведения и застрянешь в шаблоне, предложенном Россомахой. Так себе участь.

— Надо бы завтра выбраться к Медее, закинул я удочку с двумя крючками.

Второй крючок касался Леоники: последние три или четыре раза Ворчун ходил к Медее вместе с нею.

— На охоту! — воодушевленно поднял банку пива мой друг. — На носу Белтайн, самое время Дикой Охоте показать, как же ей охота весной…

Ворчун в поиске новой девушки это всегда шоу. Этот парень мог бы вести тренинги для павлинов и прочих любителей распустить хвост перед самками. Но расставание друга с Ликой лишало меня одного из немногочисленных источников информации.

Перебрав в голове немногочисленные места, некогда использовавшиеся для поиска обладающих реальными способностями эзотериков я, неожиданно для себя, понял, что уже давно не посещал ни одно из них. Мысли о таких походах как отрезало, сразу после того единственного чародейства в моем присутствии. А тут как убрали барьер и нахлынул вал устремлений.

Достав из кармана мобильник, я быстро пролистал социальные сети.

— Завтра будет лекция, посвященная египетским мистериям, у кроулианцев. Может сходим, проверим как там и что? — предложил я другу, который во время сетевых поисков довольно щурился от теплых лучей весеннего солнца.

— Там недалеко есть пара уютных кафетериев, — одобрительно пробормотал Ворчун. — Добрая охота.

Египтом в числе моих эзотерических знакомых интересовались немногие. Но два шанса из трех, что на лекцию придет Скарабей, а у него можно получить недостающие контакты. Прозвище у Скарабея тоже выводилось из фамилии, по паспорту он был Жуковым.

Когда-то давно мы с ним посещали одни и те же курсы по истории арканов Таро. Арендованное под курсы помещение находилось на охраняемой территории одного из вяло функционирующих в городской черте заводов, на входе приходилось каждый раз брать квиток и нудно заполнять гостевую форму с указанием ФИО, посещаемой организации и датой визита.

А если он тоже один из охотников, неожиданно подумал я и ощутил, как непроизвольно напрягся. Не нравится что-то в этой магии моему подсознанию. А раз оно моё — то мне и разбираться, что же тут неправильно.

Глава 6

Все пошло не по плану с самого начала. Потому что первым человеком, которого я увидел, зайдя в лекционный зал, оказалась жизнерадостная Лямбда. Она приветливо помахала рукой нам с Ворчуном и тут же вернулась к беседе с двумя незнакомыми женщинами, чуть за тридцать.

— Незадача, — пробормотал мой друг, тоже достаточно быстро сложивший два и два. Лямбда достаточно плотно общалась с Леоникой и это обстоятельство заметно сокращало диапазон возможностей по поиску новой девушки. — Работаем план В.

Скарабея среди немногих пришедших не обнаружилось, но он всегда приходил с опозданием, потому я оставался достаточно спокоен. Этого спокойствия хватило на десять с лишним минут, после чего в дверном проеме появилась Росси с кавалером.

— Один из реконструкторов, имени не помню. На одном из фестивалей ходил в белой тоге с пурпурной каймой и отыгрывал Нерона, — как бы невзначай озвучил Ворчун, заметив направление моего взгляда. — Вроде неплохой мечник…

С появлением Росомахи планы на обзаведение независимыми контактами в среде приближенных к магии приказали долго жить. Я планировал скрывать наличие связи с охотницей за силой, как минимум чтобы избегать возможных искажений в данных.

Девушка же, как специально, устроилась на задних рядах, аккурат позади меня с другом. Пришлось взять себя в руки и сделать вид, будто все идет по плану.

Скарабей, к слову, так и не пришел. Зато, опоздав на пять минут прибыла компания из четырех неплохо знакомых астрологов, также расположившихся у меня за спиной.

Половину лекции, до перерыва на перекур или стаканчик кофе из автомата, я безмолвно потешался над Ворчуном. Состав слушателей подобрался на редкость неподходящим для его охотничьих целей. Из-за противного дождя с порывистым ветром на лекцию пришло вдвое меньше народа, чем рассчитывали организаторы. Практически весь прекрасный пол, за малым исключением, скучковался возле Лямбды.

— Значит, повезёт в чем-то еще, — решительно констатировал друг, когда объявили паузу на четверть часа. — А сейчас у меня, должно быть, неблагоприятные аспекты с транзитной Венерой.

И лишь искорки в глазах выдавали коварство Ворчуна, когда на обрывок фразы, произнесенной чуть громче обычного к нам приманился сначала один астролог, а затем и все прочие. Трое из этой компании курили, а потому мы мигрировали к лифту и затем на задний дворик, к урнам для окурков. В качестве фоновой темы для трёпа, разумеется выступили звезды с планетами, размеренно ползущие по просторам зодиакального космоса.

Росомаха со своими индийскими сигарками подошла чуть позже. Парня, с которым она пришла на лекцию рядом не было, а потому я приветливо протянул девушке зажигалку.

— Сжечь ведьму, — одобрительно хохотнул один из астрологов.

— И месяца не прошло как встретились, — сделав первую затяжку констатировала Росси.

— Плюс-минус четыре дня…

Не имея никаких козырей для разговора, мне оставалось лишь блефовать с легкой улыбкой на лице.

— Тут за углом магазин есть, сходим за водой, — предложила девушка. Как за нами не увязались астрологи — загадка того дня. Должно быть, Ворчун заморочил им голову одной из своих головоломных фантазий.

Кажущаяся идиллия продлилась целых четыре шага после того как мы свернули за угол. Должно быть, когда-то Росомаха ходила в спортивную секцию и занималась каким-то из спортивных единоборств.

Другого объяснения тому как ловко ей удалось втолкнуть меня в кирпичную стену быстрым и неотвратимым движением, у меня не нашлось. Магию по такому несущественному поводу, вспоминая энергозатратность разбрасывания карт, я исключил, хотя кто их, охотников за силой знает.

— Я предупреждала, любое отступление от отработанной техники чревато последствиями, — прошипела Росси, в этот момент действительно напоминающая хищницу. — Не знаю с чем ты там экспериментировал, но делать этого больше не стоит.

— С учетом удивительно подробных и детальных инструкций, которые ты мне оставила, я вообще не отклонялся ни на йоту.

Росомаха упиралась мне в диафрагму ладонью правой руки. Интуиция подсказывала, что подобное прикосновение чревато применением магии, что оно быть может уже имело место, только я об этом ни сном ни духом, потому как даже распознать чародейство не в состоянии.

Пока девушка размышляла над моими словами я последовательно озвучил все мантры, которыми она изволила поделиться во время прошлой встречи. Легкость и непринужденность прочтения должна была стать неплохим доказательством того, что развитие шло в указанном направлении. А что до отступлений, так сложно придерживаться того, о чем не знаешь.

— Ладно. Придется разбираться. Завтра в шесть вечера, — ладонь убралась с моей груди так же стремительно, как и оказалась на ней.

Место, которое назвала Росомаха, было парком, хорошо подходящим для неспешных прогулок, кормления избалованных донельзя белок и скрытого от полиции распития спиртных напитков на уединенных скамейках. Прежде чем я успел найти подходящую ответную реплику, девушка уже развернулась и отправилась обратно в сторону лекционного зала.

Судя по тому, как выразительно посмотрел на меня, идущего из магазина, ролевик-кавалер Росси, выглядело наше непродолжительное уединение не в меру подозрительно. Даже вид бутылки с холодным чаем в одной руке и остатков хот-дога в другой не усмирил ревности в этом молодом человеке. Полагаю, меня мысленно измочалили, как минимум, алебардой.

В реальности же я слегка опоздал ко второй части лекции, зато на этапе вопросов-ответов подбросил докладчикам пару упущенных ими фактов. Старое-верное хобби, еженедельные походы в публичную библиотеку, как всегда сыграло добрую службу.

Возвращались домой мы как обычно на пару с Ворчуном.

— Колись, что там нового на магическом фронте? — мой друг держался до выхода из метро, но любопытство взяло свое.

— Парк. Лавочка, легкие сумерки. Завтрашний день. Ну и набор стандартных угроз. Кажется, я малость накосячил с экспериментами.

Ворчун с гипертрофированной маской сочувствия на лице похлопал меня по плечу. — Сезон свиданий открывается с новой стороны, прокомментировал он. — Я всегда знал, что у этих лавочек есть и третье назначение! Не только же пить или обжиматься на них.

А затем мы купили по пиву и несколько трамвайных остановок декламировали друг другу сочиняемые на ходу хокку.

Дождь в нашем городе не редкость. Не знаю, учитывала ли этот момент Росомаха, но мне пришлось прихватить с собой не только зонтик, но и плотную ткань для подстилки.

Также в рюкзак отправился термос с травяным чаем, диктофон, колода карт и мешочек с игральными костями — просто на счастье. Опаздывать я никогда не любил, а потому прибыл заранее.

Непогода распугала почти всех посетителей. На дорожках время от времени появлялись мамаши, мерно вышагивающие позади колясок, бодро наматывали круги трое спортивного вида пенсионеров, один раз мимо прошла некогда романтическая парочка.

В руках у девушки был букет, но жестикуляция и тон доносившихся до меня высказываний не сулили её кавалеру ничего хорошего. Первое время я с любопытством изучал окрестности, но затем вытащил из кармана телефон и загрузил очередную книжку.

Росомаха опоздала всего на пять минут, для девушки просто потрясающая точность. Глядя на её походку, мне показалось, что я чем-то напоминаю того незадачливого кавалера. Видимо, у Росси помимо меня возникли какие-то неприятности, иначе чем же объяснялось такое внутреннее напряжение?

— У меня для тебя две новости, хорошая и плохая. С какой начинать? — деловито начала она сразу как подошла к скамейке. Я оперативно раздвинул ткань, на которой сидел и пододвинул зонтик таким образом, чтобы защитить посадочное место рядом с собой от редких капель.

— У тебя больше двух новостей, — поправил я Росси. — Начинай с плохой, с остальным как-нибудь потом разберемся.

Пока она усаживалась, я достал из рюкзака термос с чаем.

Если у охотницы за силой был подготовлен для нашей встречи какой-то сценарий, травяной чай сломал его напрочь.

— Не исключено, что у тебя еще есть какой-то шанс выкарабкаться из этой передряги, — признала девушка, придерживая над нами зонтик пока я разливал напиток по металлическим кружкам. — Однако, начну с плохой новости. У тебя ярко выраженное аномальное развитие.

— Решительно ни о чем не говорит, — парировал я, возвращая себе зонтик. — Ты так мало рассказала мне о том, как именно следует развиваться, что до представления о норме еще минимум пара академических часов, если не лить воду или темнить.

— Не моя вина, — перед тем как сделать глоток горячего чая Росси какое-то время вдыхала ароматы, определяя ингредиенты отвара. Пришлось выдержать паузу пока она сделала глоток. — Это требование техники безопасности. Открывшийся доступ к силе вызывает изменения в психике новичков. Восемьдесят процентов отсеивается за три или четыре месяца. Чем меньше они знают, тем безопаснее для всех остальных.

— Эта откровенность означает, что я прошел какое-то испытание? Или же возникли какие-либо форс мажорные обстоятельства, заставившие тебя со мною откровенничать раньше срока?

Вместо ответа она просто кивнула, после чего сделала еще один глоток отвара.

— Чтобы объяснить суть проблемы, мне придется сделать небольшое отступление, — Росомаха отставила кружку в сторону и достала из сумочки свои биди. Предвидя такой поворот, у меня в нагрудном кармане болталась зажигалка.

— У каждого человека имеется так называемый резервуар. Это внутренняя энергетическая область, в которой он накапливает ману. Чем больше резервуар, тем больше можно накопить маны, — начала она издалека.

Я старался её не перебивать. Диктофон в рюкзаке писал беседу еще с того момента как я полез туда за термосом. Хороший диктофон, мамин. Просто удивительно, сколько аппаратуры, вполне тянущей на шпионскую, можно найти в арсенале у юриста строительной компании.

— Если у новичка резко потратить почти всю ману, резервуар сначала сжимается. Это состояние называют откатом, ты испытал его после нашей первой встречи. Но затем он возвращается в прежнее состояние. Постепенно, примерно за месяц или полтора. И если в этот срок новичок использует мантры, механика резервуара чем-то напоминает насос. Внутренняя область расширяется, а мана её наполняет. Ленивый новичок тратит отведенный ему месяц на ерунду и потом долго-долго добирает ману в резервуар, который успел вернуться в привычное состояние. А у тебя эта модель почему-то не сработала.

— Это вся плохая новость или еще нет?

Я подумал о том, чтобы стрельнуть по такому случаю одну сигаретку, но воздержался. В обычной обстановке я вообще не курю, навык дымить чем попало скорее для установки коммуникативного контакта нежели потребность, а тут с одной стороны вроде как не помешало бы снять пару-тройку барьеров в общении, но с другой как никогда нужна свежая голова, не отравленная никакими дымами в легких.

— Первая половина, — поправила меня Росси. — Резервуар растет по мере того как человек пользуется магией. А еще он незначительно ускоряет темпы фонового набора маны и эффективность мантр. Там всего несколько процентов разницы, но на фоне тысяч повторов это ощутимое облегчение. А вот теперь начинается плохая новость. Не знаю, как тебе удалось, но сейчас твой резервуар не просто восстановился, но и заметно вырос. Процентов на сорок. С таким ходят практикующие уже два или три года. Он почти такой же как мой, может самую малость поменьше. А вот маны в нем — кот наплакал. Чтобы повторить тот фокус с картами надо примерно вдвое больше чем сейчас есть. Только поскольку эффекта насоса уже не будет, накопление такими же темпами займет два или три месяца. После чего резервуар сократится еще раз, но уже слабее и можно будет повторить ритуал накопления более успешно.

— А отчего слабее-то?

У меня сразу возникло три возможных ответа, но я предпочел сыграть в недоумение. И, к моему удивлению, игра возымела действие, Росси с готовностью ответила:

— Раньше у тебя резервуар был заполнен полностью. Девять десятых мы оттуда выкачали и поставили его на повторную закачку. А через пару месяцев накопится тот же объем что и был, но это будет уже не сто процентов от резервуара, а около двух третей.

Росомаха старалась подавать эти новости нейтральным тоном, но за маской участливости и лёгкой озабоченности моей судьбой все равно проглядывало что-то еще. Что-то такое, ради чего охотника за силой назначила эту встречу.

Ба! Да ей же интересно, отчего так распух мой несчастный резервуар! И, кажется, я даже понимаю причины этого интереса. У самой охотницы добыча маны поставлена на поток — энергию она получает от таких доноров-новичков как я.

Но возможности ограничены размером собственного хранилища. Наверняка же одними фокусами со слабым телекинезом магия не ограничивается. А на чудеса посерьезнее нужны и затраты соответствующие. Выходит, мои эксперименты увенчались частичным успехом и теперь наши с Росомахой отношения могут перейти в формат торговли. Только что можно запросить за свою схему начиткой мантр в аудиофайлы?

— А чем это грозит в будущем? — чтобы выиграть немного времени на размышление поинтересовался я. — Вот, скажем, пройдет еще два месяца и наберется необходимое количество маны. А динамика роста резервуара при этом останется прежней или ладно там, чуть замедлится. По твоим формулам выходит, что “эффект насоса” ослабнет вдвое. Но я же не собираюсь осенью бросать развитие. Скажем, к зиме или следующей весне, чем оно обернется?

Вопрос вышел коварным, потому как такими темпами я догоню Росомаху хотя бы по одному магическому параметру уже через две или три недели.

— А светит тебе лишение способностей. Принципиальное, — девушка ловко щелкнула пальцами, докуренная сигарета полетела в урну. — Когда количество маны в резервуаре меньше примерно пяти процентов, мантры перестают работать и в качестве источника накачки остается лишь естественное накопление. А для большого резервуара сроки выше. И ведь даже как наберется хотя бы десятая часть, начитка мантр будет лишь усугублять ситуацию, расширяя объемы и тем самым сокращая запасы в процентном отношении. Ты, конечно же, будешь искать пути спасения из этой ямы, привлечешь своими размерами внимание кого-нибудь из старших товарищей. Мне, из врожденного чувства гуманизма, придется поделиться парой контактов. Но поскольку они просто так не работают, ты наверняка попадешь в долговую яму. Будешь как я, окучивать потенциальных новичков оптом и в розницу, выплачивая заработанной маной практически бесконечный кредит.

Глава 7

Существование “старших товарищей” и даже возможную привязку к ним со стороны Росомахи я вычислил уже достаточно давно. Потому как слишком неблагодарная это работа, отлавливать жаждущих чуда, морочить им головы и регулярно сталкиваться со слабаками, которые оказались не слишком усердны в наборе энергии.

Но такой откровенность со стороны девушки на всего лишь четвертой встрече оказалась для меня неожиданностью.

— И много там еще этого кредита? — сочувственно поинтересовался я.

Росомаха вновь потянулась к термосу с чаем.

— Четыре монеты в месяц только процентов. Ну и сам долг чуть меньше трех сотен. Да, ты же не в курсе. Монета — это производная от мана, ее даже порой через “а” пишут, а не через “о”. Одна монета — одно мелкое чародейство, типа того, в спальне у Медеи. Комиссионные еще меньше. Вот такая магическая экономика.

Вот в этот момент я пожалел, что не попросил у Росси одну из её сигареток. Объем маны в три сотни чудес внушал уважение и вместе с тем опасения. На что же можно было потратить такую сумму? Впрочем, я вовремя прикусил язык и не стал озвучивать этого вопроса. И без того откровенность уже переливалась за край.

— Как немного освоюсь со всей этой кухней, попробую чем-нибудь помочь.

Довольно обтекаемое обещание, но промолчать в данной ситуации было бы совсем не по-мужски. Мало того, что классическая ситуация из разряда “девушка в беде”, но она же еще и мой билет в Искусство.

Опять же, рассуждая на грани опасного цинизма, Росси выгодно после таких слов сделать так, чтобы период освоения базовых навыков прошел как можно быстрее. Ну а монеты… не самая большая из проблем.

Воспоминания подбросили картинку с Крокодилычем и его фразу про “пару-тройку монет подъемными”. Там, где существует обмен, можно поискать и нишу для бизнеса.

— Ты сначала освой хотя бы самостоятельное чудо, а уж потом бросайся на помощь, — фыркнула охотница. — С первой попытки мало у кого получается, а при твоих темпах это квест на полгода минимум. Или давай пробовать как-то исправить твой косяк с резервуаром, чтобы мана копилась, а он не расширялся так быстро. Совсем без расширения тоже очень плохо, но тут явный перебор.

Перебор или нет, но техники более эффективного накопления энергии мне действительно требовались. Чтобы не двигаться крышей под собственный речитатив в наушниках, а то пара-тройка месяцев подобного времяпрепровождения и придется пить курсом какое-нибудь успокоительное.

— Сначала озвучь ту новость, которая вроде как хорошая.

Росси выдержала паузу, пропустив мимо занятой нами скамейки очередную мамашу с коляской.

— Потенциал практика оценивают по нескольким критериям. Один из них, это как раз объем резервуара. На заполнение мало кто смотрит, потому что мало ли потратился в данный момент человек — с кем не бывает. Так что где-то к осени на тебя начнут обращать внимание практики посерьезнее меня. Только вот они станут ожидать наличия тех умений, которыми ты не владеешь. Это сулит тебе множество комичных и не очень ситуаций, непонятных намеков и, возможно, даже каких-то неприятностей. Однако, если приглянешься кому из старших, могут и в ученики взять. Типа найден самородок, но после обработки напильником и из него выйдет что-то вменяемое.

Или я от собственного же чая отупел, или же девушка не притворялась, а в самом деле выплеснула наружу свои былые обиды на магический мир. В этот момент я даже пожалел, что не могу незаметно выключить диктофон — уж слишком все сказанное выглядело… личным.

— А если сейчас сходным образом прокачать твой резервуар, это как-то обратит на тебя внимание старших?

— Только моего кредитора, — покачала головой Росомаха. — И то нас таких у него около десятка. Одной пешкой меньше, не критичная потеря. Остальным в городе оступившийся новичок вряд ли интересен. Разве что примут в какой-нибудь ковен поспокойнее. Но это дела далекого и маловероятного будущего. Даже по оптимистичному графику мои выплаты растягиваются на дюжину лет.

Дюжина лет — это сто сорок четыре месяца, то есть помимо процентов Россомахе отдавать по паре монет в месяц. Даже меньше, поскольку само тело кредита сокращается, а вместе с ним и процент.

Только вот перспективный контингент охотницы, это студенты и старшие школьники. Доступ к ним сокращается по мере увеличения разницы в возрасте. Непростая задача. А заодно и урок мне — не попадаться в кредитную яму, что в обычном мире, что в магическом.

— А в текущей деятельности чем-нибудь расширение резервуара хотя бы процентов на пятьдесят облегчит положение? Или не принципиально вообще?

— Только чисто теоретически, — ответила Росси, — Ману, которая переполняет резервуар больше чем наполовину я тут же сдаю в счет долга. Так что увы ты ничем…

Только тут до неё дошел скрытый смысл моего вопроса. Приятно было смотреть как деловитая маска слетает с лица охотницы.

— Как?

Чтобы скрыть улыбку пришлось припасть к остаткам чая.

— Случайное ноу-хау. Ты же сама мне ничего не рассказала о том, как осуществлять скоростную прокачку. А после сегодняшней встречи я и вовсе сомневаюсь, что мантры единственный способ работы с внутренней энергией. Просто обязаны существовать более эффективные приемы, не требующие бубнежа круглые сутки.

— Эти приемы, не вполне бесплатные, — чуть подумав, поделилась со мною девушка. — С мантрами при каждом последующем прочтении рискуешь только потраченным временем, в худшем случае состоянием голосовых связок или репутацией фанатика. А тут цена ошибки — потраченная мана или даже кратковременный откат. Ходят слухи, что какие-то техники и вовсе способны привести к деформации резервуара или вогнать в кому, но о них вообще ничего толком неизвестно. Про так называемые лайфхаки, рассказывать не буду — сам узнаешь, покрутившись среди практиков. Но не рекомендую ими злоупотреблять. Некоторые из них неблагоприятно сказываются на психике или том же резервуаре. А теперь твоя очередь, Имярек. Откровенность за откровенность.

Вместо ответа я протянул Росомахе наушники. Пришлось повозиться с удержанием зонта над головой, но дождь к этому моменту практически затих и проявлялся лишь во время порывов ветра, падением капель с близлежащих деревьев.

— Произношение поставлено. Каких-то значимых отклонений не слышу, — прослушав несколько мантр недоуменно констатировала охотница. — Как с такой дикцией можно войти в аномальное состояние? Не представляю. Ты точно не принимал никаких лекарственных средств? Или может занимаешься параллельно какими-нибудь экзотическими боевыми искусствами? Ты обещал рассказать, Имярек!

До чего же порой незаметным бывает очевидное! Я с трудом сдержал улыбку.

— Обещал рассказать, а вместо этого показываю. Тебе нужно было знать, как был расширен резервуар? Вот, при помощи этого…

Росомаха задумчиво посмотрела на наушник. Второй до сих пор торчал у неё из уха, практически теряясь за одним из локонов.

— Ты использовал запись для создания эталонного звучания? Но так делают практически все, заряжающиеся с помощью мантр. Не понимаю…

Пришлось пояснить:

— Закольцовываем запись, втыкаем в уши, и оно работает само по себе, часами. Голос на записи мой собственный, за счет чего достаточно быстро возникает внутреннее проговаривание и бессознательное повторение. На уровне сознания я спокойно иду к метро, не производя впечатления сдвинутого на Востоке, а подкорка воспринимает, как если бы оно действительно произносилось.

Все-таки, с этим экспериментом случился облом, подзарядиться с его помощью не вышло. Однако, какие-то неожиданные плюсы он принес. Вряд ли охотница так разоткровенничалась передо мною, останься я типичным клиентом с классической динамикой по мане и прокачке резервуара.

— Опасный рецепт, — просчитав что-то в уме, констатировала Росомаха. — Им долго не воспользуешься. Возникнет внутреннее привыкание, и эта зависимость станет барьером для резервуара. Как экзоскелет оказывается барьером для роста носителя. Это почти как гейсы, только еще и на психике сказывается. Но все равно спасибо. Прокачаться на двадцать или тридцать процентов резервуарной прибавки — будет полезно.

Я проводил взглядом подростка на электросамокате. Эта небольшая пауза потребовалась чтобы в темпе обдумать новое, точнее очень старое слово — гейс.

— Ответная любезность, — пояснила девушка. — Штука не слишком удобная и давно устаревшая. Но мало ли, ты парень изобретательный — вдруг раскрутишь тему во что-нибудь полезное. Гейс — это добровольное обязательство, которое нельзя нарушать. Соблюдение, по рассказам тех, кто пробовал этот метод, дает положительный модификатор к скорости прироста маны, от статистической погрешности до двадцати процентов. Чем строже и сложнее соблюдение гейса — тем выше прирост. Но есть и оборотная сторона.

— Последствия нарушения гейса, — понятливо кивнул головой я. — Там отрицательный модификатор или что-то более неприятное?

Росомаха поморщилась, словно ей на язык попало что-то кислое.

— С отрицательным модификатором еще можно было бы мириться, но там высока вероятность временного блокирования способностей. Тебе сейчас это не настолько страшно, но втянешься, и поймешь, как это неприятно. Словно ты художник, но глаза закапали атропином, а руки страдают от непрекращающегося тремора. Я один раз общалась с пострадавшим — он едва не спятил пока восстанавливался. А еще пугают таким явлением как трещина в резервуаре. Тогда мана истекает наружу сама и может привести к состоянию отката на многие годы.

Тут уже поёжиться пришлось мне. Тот, кто предостерегал Росомаху от экспериментов, не поскупился на красочные описания.

Все-таки исследования вслепую слишком опасны, решил я. Придется лезть в интернет и публичную библиотеку — быть не может, чтобы практикующие магию не оставили хоть каких-то следов в литературе.

— Не расстраивайся, — неправильно истолковав молчание Росси попробовала меня утешить. — Это все равно очень динамичный старт. К тому же теперь на майнинг одной монеты у тебя будет уходить чуть меньше времени. Пусть и не сейчас, но со следующего чародейства.

С учетом приближающейся сессии сеанс магии мне предстоял не раньше конца июня. Было от чего нахмуриться.

— Кроме того, есть одна идея, — продолжила девушка. — Если удастся ее провернуть, то через месяц нас ожидает немного волшебства.

После того как охотница встала и начала поправлять пальто, мне оставалось лишь встать за нею. Подстилку, на которой мы сидели, я размашистым движением сгреб в рюкзак, надежно прикрывая спрятанный там диктофон. Несколькими секундами позже в рюкзак отправился и термос.

— Ты сейчас на метро?

— Надо будет кое-куда заскочить, — хитро улыбнулась Росси. — Да, кстати, оставь телефон на всякий случай.

Мы обменялись номерами, после чего вышли из парка. Подозреваю, что по пути до метро мы здорово напоминали романтическую пару: я придерживал над девушкой зонтик, в котором уже не было особой нужды, но не хотелось его складывать не подсушив, а она ухватилась рукой чуть повыше моего локтя, как будто, так и было задумано. Те несколько минут, что мы так передвигались, Росомаха посвятила обсуждению новинок американского кинематографа — а я и не возражал.

Только перед самыми турникетами, когда зонтик пришлось не только свернуть, но и убрать в тот же рюкзак, я придержал охотницу, приготовившуюся ускользнуть.

— Последний вопрос по теме. Какова нынешняя емкость моего резервуара?

— Не собиралась этого говорить, но, если уж спросил… почти шесть монет.

Пока я доставал проездной, эскалатор уже утащил её к поездам.

Глава 8

Аналитический инженерный подход я осваивал вместе с отцом. Ему нравилось подбрасывать задачи с неочевидными условиями, а затем дозированно и пошагово разбирать их вместе со мной. Поэтому вопрос про емкость резервуара был для меня крайне важен — он давал мне точку отсчета для понимания своего места во всей этой магической экономике.

Шесть монет резервуара и озвученный Росомахой процент этого роста давали чуть больше трех с половиной монет на момент встречи с охотницей. Стартовое сокращение после отката оставило только десять процентов от этой суммы.

Следовательно, с учетом погрешностей, в ходе того чародейства я лишился трех монет маны. Энергоемкость самого фокуса, по словам Росси — одна монета. Значит, две монеты ушли тогда к ней.

Вычтем “накладные расходы”, ей же приходилось как-то активировать мою же силу — все равно она в плюсе. Хотя прибыль с одного новичка выходит почти никакая. А что это означает для меня?

Во-первых, надо поскорее обретать самостоятельность в применении эзотерических способностей. По сути сейчас я переплачиваю втрое и обречен переплачивать еще какое-то время.

Во-вторых, для накопления маны на одну монету требуется куда меньше мантр. Цифры, которые Росомаха озвучивала поначалу, позволяли собрать аж три единицы маны, а не одну. По пять тысяч повторов на монету, может даже и меньше, если сработает поправка на расширившийся резервуар.

В-третьих, в магическом мире существует кредитование — совсем как в повседневном. Уже только это известие многое говорит о том, как организованы практикующие такие чудеса: смесь практичности и голого расчета. Даже интересно, насколько скоро мне попадется первый агент, предлагающий кредит на выгодных для меня условиях? Будет ли от него пахнуть серой?

От этих размышлений меня оторвал телефонный звонок.

Ворчун был несказанно доволен собой и почти сразу же перешел к делу, правда, в своей излюбленной манере:

— Когда станешь запредельно крутым магом, поставишь мне статую из редкоземельных металлов, где-нибудь в новостройках. Конную. На мамонте. В полный, так сказать, рост. Потому что я подсуетился и организовал нам два места в пати по Забытым Королевствам. На майские. Ибо пока одни ходят на свидание, другие шевелят серым веществом.

— Похоже, мне тоже пора, — согласился я. — Ты только объясни, нафига нам эта пати? Мы последний раз водились года полтора назад.

Приятно слышать дружеский смех. Нет, я догадался бы и сам, но переключаться с одной темы на другую порой сложно.

— Мастерить партию будет некто Варлок. Охотник, обучавший Лику. Удобная обстановка присмотреться и завязать контакты. Если что — с тебя взятки гладки. Договаривался об игре я, а ты всего лишь составил компанию другу. Вроде как вокруг Варлока постоянно крутятся молодые ведьмочки, у меня на них в этом охотничьем сезоне открытая лицензия…

Перейдя с темы эзотерики к девушкам Ворчун выложил еще несколько слухов про наших бывших одноклассников, полученных в свою очередь от его второй или третьей школьной любви, с которой он столкнулся в продуктовом магазине.

Я в свою очередь пообещал поделиться ссылкой на блог одного латиноамериканского иллюстратора, найденный в ходе поисков изображений обложки редкого авторского перевода текстов Папюса.

Обычный треп двух давних школьных друзей, только по его завершении что-то заставляло прокручивать его в голове раз за разом. Своему подсознанию не доверять — так кому же тогда?

Вот и пришлось отвлекаться от составления эзотерических планов в пользу размышлений о предстоящем походе на ролевую игру.

Сон, который приснился следующей ночью, несомненно отличался от тех, которые я записывал ранее. Когда-то давно увлекся перспективами путешествий во сне, благополучно переболел этим направлением — а привычка записывать сновидения как-то осталась. Хотя и утратила былую регулярность. Теперь под запись шли только что-то особо выделяющееся.

Как это, в котором мне удалось самостоятельно проделать фокус с картами. Только во сне они не падали, а продолжали беспорядочно летать в воздухе, отчаянно напоминая концовку из Алисы в стране чудес. Пусть и не наяву, но вернулось само чувство магии, испытанное в спальне Медеи. Четкое. До зуда реалистичное. Что особо печально, нормальные слова для его описания не находились до сих пор.

Но формулировки могли и подождать, в отличие от вопроса, с родственником которого столкнулся премудрый Чжуан-Цзы.

Снилась ли мне магия или же я действительно что-то делал во сне?

Оба варианта не нравились. Тратить ману в неосознанном состоянии было слишком обидно — это отодвигало следующее практическое занятие на неопределенное время, а в перспективе и вовсе могло поставить крест на работе с магией.

Сдвигаться же по фазе не хотелось еще сильнее. Я чувствовал жажду магии, восхищаясь точностью этого словосочетания, но в то же время сетуя на его недоработанность.

Потребность в магии ощущалась еще острее, приближаясь к желанию сделать вдох, а через какое-то время и выдох. И затем повторить. От мечтательного состояния удалось отвертеться лишь физическими упражнениями, которыми последнее время пренебрегал. Душ после утренней зарядки окончательно настроил на рабочий лад.

От таких приступов кто-нибудь мог и сломаться. Особенно, если они повторяются и становятся раз от раза сильнее, то к концу года от психики даже полностью здорового человека останутся только ошметки.

Я стоял под струей чуть теплой воды и переосмысливал масштабы своего везения. Ну и безбашенности в том числе. Без нормального учителя, на голом энтузиазме проводить над самим собой эксперименты — это признак повернутости. Недаром Росси предостерегала от таких поведенческих моделей.

За завтраком отец предложил скататься на рыбалку с ночевкой. Я нелюбитель подобного времяпрепровождения, но подумал, что стоит ненадолго поменять окружение — и неожиданно согласился.

Удивился при этом сам, да и отца с матерью заодно удивил. Лишь к полудню, после возни с лабораторной работой за компом, вспомнил про обещание пойти на ролевую по Забытым Королевствам. Даты накладывались друг на друга и выходило очень неловко. Целых двадцать минут неловкости прошло от запоздалого осознания масштабов своего косяка до сообщения Ворчуна по почте.

Накладка случилась не только у меня, но и где-то еще. Ролевая переносилась аж на две недели из-за чего требовалось повторно подтверждать участие в ней.

Серьезный мистик, изучив цепочку событий, решил бы, что моё присутствие на рыбалке по какой-то причине судьбоносно. Я же всего лишь порадовался удачному совпадению, стащил из холодильника кусок торта, оставшийся с выходных и продолжил студенческие занятия.

Наушники и плеер с мантрами после приступа магической жажды, от греха подальше убрал в ящик стола. Как ни крути, но фоновое прослушивание работало с подсознанием и не существовало гарантий, что подсознание не решит стать практикующим магом в отрыве от сознания. Это было бы крайне… прискорбно.

Чтобы отвлечься от всех эзотерических заморочек решил поиграть в какую-нибудь компьютерную игрушку, но обнаружил, что все инсталлированные на домашний комп игры так или иначе содержат элементы магии.

Даже не замечал ранее такой явной деформации своих увлечений. Пришлось искать что-нибудь совсем космическое — пуская против фэнтезийных элементов и влечений суровую научную фантастику.

Торренты не подвели, но поиграть все равно не удалось. Позвонила Юля, для которой на этой неделе я снова был её парнем, а заодно еще и жилеткой на поплакаться о неправильном поведении лучших подруг.

Лидером в неблаговидном поведении оказалась некая Катя, отбившая у Насти парня, переспавшая с ним и уже через два дня замеченная на одной из многочисленных набережных нашего города с каким-то незнакомцем.

Не самая сложная ассоциативная цепочка, через “Паразитов мозга” и “Космических вампиров” Колина Уилсона, выстроившись на фоне невнятного размеренного поддакивания в трубку, привела к идее сексуального вампиризма. Отчего-то Росомаха не озвучивала этого способа пополнять запасы маны, тогда как Ворчун напрямую признавал, что Лика перешла на этот путь.

Сексуальной энергии в мире куда больше чем внутренней, добываемой медитацией над мантрами. Соответственно, и добывать ее, в чистой теории, должно быть легче. Настолько, что монотонному бубнежу Леоника предпочла чувственные удовольствия

Видимо, я что-то ляпнул невпопад, потому как наша с Юлей беседа завершилась очередным скандалом и брошенной трубкой.

Изучив листок бумаги, изрисованный во время беседы карандашом, я хлопнул себя по лбу и тут же вернулся к эзотерическим исследованиям.

Магия, как слово, отвечающее на вопрос, что общего между чтением мантр и сексуальными удовольствиями, меня не устраивало. Общим знаменателем была не сама магия, а некий способ получения маны. И этот способ предстояло найти до того, как утренняя ломка не сломает мою психику окончательно.

Рыболовный костюм у отца — зеленого цвета. Запасной, доставшийся мне — тоже зеленый. Это не что-то яркое из серии “вырви глаз”, а чуть полинявшее от времени и склоняющееся к бурым тонам.

По словам отца, так мы сливались с камышами и прочей растительностью. Лодка не сливалась, а вот мы — очень даже. Я ощущал себя ёжиком в тумане, только вместо узелка в руках удочка.

Время от времени ассоциация соскальзывала на “Звездные войны” и тогда отец напоминал магистра Йоду с его поучениями. К счастью в голове еще оставалось достаточно воспоминаний о наших предыдущих вылазках.

Где-то лет до четырнадцати мы выбирались за город, то по грибы-ягоды, то за рыбой. К выпуску из школы оно как-то само по себе отпало, уже не помню по какой причине.

Я любовался полетом стрекоз, медитировал на кончик удилища, дышал в согласии с пранаямой и безоговорочно радовался жизни. Рыба не шла, но это ничуть не беспокоило.

В какой-то момент я понял, что это времяпрепровождение, которое со стороны выглядит бездельем, прекрасный отдых для нервов и психики. В городе такого же состояния даже при помощи йоги не получается достичь, а тут само собой — даже без пива, которым мы тоже запаслись и которое благородно охлаждалось ближе к корме.

— Минут через двадцать рыба приступит к завтраку, — сообщил отец из-под капюшона. — А я пока достану термос с каркаде и пару бутербродов. Присоединишься?

Разумеется, я присоединился. Погода располагала. “Под Петербургом как-то раз в мае вдруг не выпал снег…” Так что термосов мы с собой взяли несколько.

— Меня в эти места твой дед вывозил. Они еще тогда казались мне какими-то волшебными. Не как у нас в городе, а по-природному. Если вдуматься, то вокруг нас десятки тысяч тонн воды. И она вся неторопливо течет, как делала это еще с ледникового периода. Вот тебе магия как она есть, а не как затворники всякие из своих алхимических лабораторий её видели.

Горячий напиток слегка обжег язык, а бутерброд с сыром показался многократно вкуснее своего собрата, съеденного прямо на кухне в ходе подготовки к рыбалке.

В словах отца определенно был смысл. Современная жизнь, с её суетой, плотностью населения в городах и техническим окружением, не располагала к самопознанию и подобного рода приемам. Недаром практики норовили уйти в леса, пустыни или горы, обрести гармонию в уединении.

Поток мысли оказался сбит первой выуженной отцом плотвичкой. Мы поздравили её и себя с открытием рыболовного сезона, а затем отпустили бедолагу. Может оно и глупо, но такова семейная традиция.

За первой, буквально через две минуты, последовала вторая плотва, заметно крупнее. Мою удочку рыба избегала. Это позволило собраться и восстановить ход размышлений.

Магия существует на самом деле. Оказывается, я еще недостаточно привык к этой мысли, несмотря на то чудо в спальне Медеи, а также несколько приступов острой тяги повторить занятие волшебством. Одно дело чувствовать и знать, но совсем другое — воспринимать как само собой разумеющееся.

Существование маны, внутреннего резервуара, сообществ магов с кредитами, монетами и охотниками на неофитов радикально меняло контекст всех былых представлений об отношении города к загородной природе.

Неужели магия не урбанистична, успел подумать я перед тем как отец подсек еще одну рыбешку. Но Росомаха, Варлок и Крокодилыч, единственные известные мне практики, обитали в нашем мегаполисе.

Или это классическая “ошибка выжившего” и сильные маги предпочитают какой-нибудь поселок городского типа, деревушку или вообще уходят в тайгу?

Отец наклонился к поставленному на дно лодки термосу, отчего на миг стал вновь похож на магистра Йоду.

Если сила, о которой джедаи говорили с большой буквы, действительно вокруг нас — может, на природе она и накапливаться будет быстрее чем в набитом людьми городе. Наушники с записью мантр я с собой не захватил, да и бормотать вслух на рыбалке не самое разумное поведение. Но не в буковках же дело и не в напряжении голосовых связок… скорее всего.

Мысленное проговаривание мантр, успевших стать такими знакомыми и естественными за время почти что непрерывного прослушивания, как-то само по себе затихло, то ли уйдя партизанить куда-то в глубины подсознания, то ли замолкнув за ненадобностью. Я не стал насиловать свой мозг, доверившись инстинктам. И так почти что сломал себя, доведя до этих приступов.

Отец поймал еще двоих, отчего стало просто завидно. Такого рода отклонение не выглядело естественным. Ладно бы у меня были поклевки, но я не справлялся с обязанностями рыбака — но ведь и поклевок не было. Отец, конечно, опытнее, но весь его опыт по эту сторону лески, а вовсе не там, где свой выбор осуществляет рыба!

Я сменил наживку на свежую, забросил её неподалеку от того места, где везло отцу. Никакого результата. Туман постепенно разошелся, на горизонте появились тучи, но ветер сносил их куда-то мимо.

— Ловись рыбка большая и маленькая, — довольно пробормотал отец, отпуская тем временем еще одного недомерка, решившего перекусить. — Ловись рыбка большая и маленькая…

ОМ-МАХАДЕВАЙЯ-НАМАХ, проговорил я про себя, невольно сравнивая ощущения и результаты, причем не в пользу мантры.

Какой-то действующий фактор ускользал от моего внимания. Это задевало сильнее, чем глупая инфантильная зависть в адрес отца. Что-то очевидное спряталось в моем “слепом пятне” и словно насмехалось надо мной.

Показалось солнце, пришлось достать из кармана темные очки.

А если то, что прячется от меня, назвать магией? В порядке мысленного эксперимента я отождествил причину удачливости отца с тем, что называла магией Росомаха.

Рост резервуара и малая его наполненность — не могут ли они являться фактором? Так отчаянно не хватает способности чувствовать магию вовне…

Те приступы жажды, они же повторяются по той же самой причине. То чувство, которое они несут, воплощенный страх забыть ощущение магии.

Когда самокопание навело на фобию, это открытие ошеломило. Уж не мешаю ли я сам освоению способностей?

В “Паразитах мозга”, столь мною любимых, именно это осознание помогло одному из героев справиться с собственной косностью мышления…

Вибрация удилища ничуть не умалила того состояния, в которое я впал при мысли о собственной ошибке. Сама дернулась рука, память подсказала все необходимое.

Синтез! Восторг от выловленной рыбы определенно содержал какие-то компоненты того, что присутствовало в ощущении чуда. Те ли? Хотелось, пусть оно и представлялось наивным, верить, что да.

Свою первую рыбу я тоже отпустил. На удачу. В тот день на моем счету оказалось почти шесть кило плотвы, окуней и подлещиков. Но по количеству рыбешек отец все равно обошел на две штуки.

Глава 9

Секрет лежал на поверхности. Настолько, что о нем знали все. Ощущение чуда и воля — вот те составляющие, которых так не хватало. Не вера в чудо, не тщетный поиск его проявлений — простое принятие того, что чудесно все вокруг.

Про волю из числа известных эзотериков не писал только ленивый. Подозреваю, что ощущение чуда даже ими предполагалось необходимым и вовсе по умолчанию. В противном случае, нафиг вообще этим всем заниматься.

Не случайно Росомаха, вольно или невольно давала подсказку, упоминая фанатиков в качестве третьего, волшебного варианта. Фанатизм, конечно, не точный синоним слову “мания”, но мания даже сама по себе настолько созвучна с магией, что прослеживаются параллели. Самоочевидные, но так часто отбрасываемые сознанием связи.

Охотница за силой предостерегала именно от мании — но вовсе не оттого, что это был тупиковый путь. Страсть, влечение, стремление, азарт — они наполняли не только резервуар с маной.

Они наполняли осмысленностью и волей саму жизнь. Именно потому начинающим предлагали рутинную начитку мантр. Противопоставление маниакальной страсти и монотонного однообразия отсеивало не только любителей халявы и легкой магии. Эта мера удерживала лиц с маниакальными наклонностями от быстрой прокачки, с которой вряд ли бы справился резервуар.

Я же, вместо того, чтобы при помощи рутины усмирять свою жажду чудесного, которая после фокуса у Медеи переориентировалась с окружающего мира на чародейские техники, нашел довольно опасный лайфхак с фоновым подсознательным проговариванием. Не удивительно, что мана копилась так медленно — я же сам “сливал” её с каждым повтором.

Эманировал этой жаждой повторить фокус. Видимо, именно этот формат эманаций уловил Крокодилыч, встретив меня после той встречи. Похоже, такая маниакальная вспышка характерна для всех начинающих, другого объяснения его дедуктивным способностям не вижу. Разве что “магия”, но такой способ обманывать бритву Оккама чреват полным логическим хаосом.

Перекусив на природе мы с отцом неторопливо собрали рыболовное снаряжение и отправились домой. Неспешная деятельность и добродушные отвлеченные разговоры ничуть не мешали проникнуться величием собственного открытия, а также выстроить новые логические цепочки, из него вытекающие.

Рутина с начиткой, на которой настаивала Росомаха, оказалась палкой о двух концах. Одной рукой мне аккуратно выдавали готовые рецепты прокачки, а другой — столь же аккуратно, отводили в сторону от того, что я сам некогда называл чудом.

Если чудеса возможны лишь дюжину раз в году, то все остальное ведь, получается, совсем не чудо и не магия? Разве так можно? Пусть магистр Йода и вымышленный персонаж, но он утверждал то, что я сам на какое-то мгновение ощутил посреди камышей — сила пребывала вокруг меня и не было ничего, что не наполнялось бы ею до краев.

Жаль только это открытие совсем не добавило мне каких-либо сил и способностей. Теоретический прорыв еще не означал прорыва практического.

В моем распоряжении по-прежнему, было слишком мало примеров магии, относительно которых я мог бы с точностью сказать, что это именно она, а не следствие желания обмануться на данную тему. Потому что чудо и магия, как ни крути, но разные вещи. Чудо — это формат восприятия, а магия — технологии взаимодействия с реальностью. И вот как раз с примерами действия этих технологий как раз проблемы.

Одного случая слишком мало, все аналитические методики говорят о необходимости хотя бы трех применений магии. С теми темпами набора маны раньше августа качественную триангуляцию не провести. И то если повезет с Росомахой.

Вот и получается, что пока я не освою базовые приемы, оставаться мне на крючке у этой охотницы за силой. Или же искать какую-либо альтернативу с риском нарваться на более неудобный вариант.

Я ехал на заднем сидении нашего семейного автомобиля и думал о том, что нужно как-то проникать в субкультуру местных практиков, а параллельно выискивать следы магов более старшего поколения. Они же взрослеют, где-то работают, обзаводятся семьями. И у них, помимо прокачанного резервуара, наверняка сохраняются старые связи, определенные наработки.

Магия же не является исключительно молодежным увлечением, которое с годами отходит на второй-третий план. Это только в тех фальшивых рамках, которые подразумевают пару применений магии в году такое может случаться.

В этой связи немного беспокоила монетизация, о которой упоминали Росси с Крокодилычем. Насколько она связана с обычным миром и его денежными отношениями? Влезать в мир, где могут царить более жесткие законы, вроде тех, что наблюдались в районе миллениума, как-то не хотелось. С таким магическим сообществом выгоднее оставаться “в тени” как можно более продолжительное время.

Найденная на рыбалке закономерность позволяла надеяться, что практики в целом гуманнее среднестатистического человека, но кредитная кабала, в которую угодила Россомаха ставила эту надежду под сомнение. Или же ей просто не повезло с окружением? Я снова упирался в нехватку знаний о том, как и чем живут маги.

Возможно, мне просто не повезло и есть какие-либо не столь циничные практики.

Похоже, мои пути снова вели к Медее. Концентрация практикующих среди её гостей была выше всех известных и доступных мне мест, да и она сама пока что не поднимала никаких монетарных тем.

От размышлений меня оторвала мелодия из “Секретных материалов”. Эту тему я ставил на тех абонентов, которые так или иначе были связаны с эзотерикой.

— Имярек, нам надо встретиться и поговорить, — решительным тоном сказала Леоника сразу после того, как я озвучил ритуальное “Алло”. — Ты дома?

— Окажусь там минут через сорок-сорок пять.

— Отзвонись, и будь готов выйти на улицу. Это совсем не телефонный разговор.

Мне даже не удалось схохмить в ответ, она быстро повесила трубку чем заинтриговала еще сильнее.

Ехать нам оставалось минут двадцать, по старой привычке я указал время с запасом. Перед встречей с девушкой следовало принять душ и переодеться. А пока душ и гардероб пребывали вне зоны доступа, я набрал Ворчуна как друга и эксперта по Леонике.

Вышел безбожный облом по фазе, так как Ворчун оказался вне зоны доступа. При том, что не собирался никуда выбираться за пределы города. Пришлось в темпе привести себя в порядок.

Приняв душ и сжевав одну котлету из приготовленных матерью за время нашего отсутствия, я выглянул в окно. Такое простое и самоочевидное действие, но мог ли я тогда знать, что моя привычная жизнь, и без того давшая трещину после того, как мне показали магию, подошла к концу?

За окном творилось что-то не слишком естественное. Вроде бы обычный двор. Сумерки, переходная стадия между обычной ночью и местными “белыми”, пять деревьев двора, два фонаря, пустая лавочка с урной сбоку, песочница, качели…

Только четкое воспоминание о чувстве магии позволило задержать взгляд, отыскивая ключевое отличие.

Реалистичность в окне распределялась неравномерно, как будто кто-то поставил вместо стекла жидкокристаллический монитор и запустил на нем эффект фокусировки четкости. Легкий, но ощутимый при внимательном рассматривании. В фокусе были невероятно контрастные качели, на которых я скорее угадал нежели вправду различил Леонику.

На девушке был светлый плащ, чуть подсвеченный светом работающего гаджета.

Как будто заправский кинооператор, окно делало фокус на её фигуре и покачивании, под аккомпанемент ритмичного скрипа подшипников. Обычно, такой звук не долетал до кухни, когда форточка оставалась закрытой, но тогда я отчетливо различал все тонкости, пусть даже вспомнил об этом на следующий день.

— У меня все в порядке, когда вернусь пока не знаю. Буду на связи!..

После этой скороговорки дверь за мною захлопнулась. Отчего-то захотелось спуститься без помощи лифта, поглаживая правой рукой перила. Так было… волшебнее — или просто хотелось думать, что волшебнее.

Распределение реалистичности обещало встречу с чудом, что казалось достойным завершением дня, подарившего за несколько часов до этого восхитительную разгадку.

Леоника заметила меня, как только за спиной глухо хлопнула дверь. Она встала с качелей, убрала телефон в карман, зачем-то задержала руку в кармане несколько секунд, а потом шагнула мне навстречу.

— Спасибо, что пришел.

Вновь убирая руку в карман, она развернулась и, не дожидаясь пока я подойду, бросила: Идем, тут не место.

Ее поведение свидетельствовало о наличии тайны. Связанной с миром волшебства.

Стоило, конечно, быть на порядок осторожнее, но мысль об этом посетила меня уже постфактум — как и полагается действительно качественной мысли.

А может это действовала та же магия, что смещала акценты, помещая Леонику в безусловный фокус происходящего.

Мы зашли в одну подворотню, остановились на пару секунд. Я терпеливо молчал, принимая задаваемые девушкой правила игры.

— Чертовы камеры, — пробурчала Леоника. — Тут есть хоть какой-нибудь уголок, где нас гарантированно никто не увидит?

— Лестничная площадка моего дома, — фыркнул я в ответ. Там есть две камеры, на первом этаже и этажом выше меня. Спросила бы раньше, не пришлось бы возвращаться.

— Хорошо, попробуем.

Теперь уже я шел впереди, нащупывая в кармане куртки ключи. Какое-то чувство побуждало оглянуться, но помогала сила воли и невольная ассоциация с Орфеем, показывающим путь Эвридике.

Подоконник между вторым и третьим этажами Леоника встретила со вздохом облегчения.

— Знаешь, это напоминает тот сетевой мем… Некогда объяснять… Да я и сама не знаю что говорить, чтобы не ввести в заблуждение. Ты вроде подходишь, но без гарантий. Давай попробуем, но, если не получится — пообещай, что забудешь о сегодняшней нашей встрече. А еще вернее, вообще о том, что я существовала. Так будет безопасней для нас обоих.

Глава 10

Сказать, что её слова меня заинтриговали, значит серьезно поскромничать. Но я держал марку, благо имидж Имярека обязывал. А Леоника тем временем вытащила руку из кармана. Сжатую в кулак.

Её пальцы обхватывали нечто однозначно волшебное. Это неповторимое ощущение магии как ознобом окатило меня, заставляя отпрянуть на половину шага. Удивительно, я ожидал, что наоборот — сделаю движение навстречу чуду, а подсознание решило за меня.

Мгновение и на ладони у Леоники появился… болт. Я не сумел определить металла, из которого он сделан, хотя поначалу ошибочно счел его латунным. А еще он был четким. Избыточно четким, в сравнении со всем остальным. Как будто неведомая сила отобрала у всего окружающего по паре процентов четкости с контрастностью и передала их всю этому крепежному изделию длиной около шести сантиметров.

— Первое испытание ты прошел, — Леоника чуть расслабилась после того как вытащила болт из кармана. Ощущение испытываемого ею колоссального внутреннего напряжения, не доходящего лишь самую малость до судорожности, слегка отступило. — Протокол безопасности не дает показывать его посторонним, не обладающим даром магии. У тебя опыт никакой, но это к лучшему. Если пройдешь второе испытание, вряд ли кто-то решит, что это ты. Попробуй взять его в руку.

Пока девушка оставалась загадочной, осторожность старательно делала вид, будто не со мною. Но на словосочетание “протокол безопасности” даже она среагировала однозначно.

— Зачем мне брать его в руку?

Стоило немалых трудов добиться того, чтобы голос оставался спокойным. Теперь я прекрасно понимал Горлума и его тягу к кольцу всевластья. Этот предмет манил и одно его присутствие рядом сказывалось на четкости мышления. Она тоже перераспределялась — причем явно не в мою пользу.

— Я не могу оставить его себе, — нехотя призналась Леоника. — Тот, от кого я его получила, рассказал только основы. Протокол безопасности вынуждает текущего владельца оберегать артефакт от взглядов посторонних, не обладающих способностями к магии. Передать можно лишь тому, кто сумеет его взять самостоятельно. Пожалуйста, попробуй!..

Искушение уже уложило осторожность на обе лопатки. Все-таки все женщины хоть немного, но ведьмы. Умеют уговорить так, что потом сам жалеешь, но уже поздно.

Кто, будучи в своем уме, отдаст такое чудо?

Я протянул руку, накрыл ладонью болт, сжал пальцы и с нарастающей обидой понял, что моя рука проходит сквозь него! Причиной подобного конфуза была отнюдь не призрачность артефакта — тот продолжал ощущаться самым настоящим предметом на много метров вокруг. Нет, это моим пальцам катастрофически не хватило бытийности. Словно это я оказался призраком, позабывшим о своем потустороннем существовании.

— Попробуй еще раз, — попросила Леоника, опасливо поглядывая в окно, не стремится ли кто зайти в дом. — У тебя есть время до тех пор, пока протокол безопасности не заставит меня спрятать артефакт в карман. Не уверена, что смогу показать его тебе повторно.

Ко второй попытке я подошел более ответственно. Кончики пальцев даже ощутили что-то вроде прикосновения, но это же чувство и нарушило концентрацию. Что-то очень похожее я уже чувствовал в спальне Медеи. Передо мною лежал несомненный источник магии — а я никак не мог взять его в руки.

Третий раз волшебный!..

Вновь повторилось ощущение прикосновения к чуду. Восторженное и теперь уже несколько болезненное, поскольку от меня требовалось ни в коем случае не впадать в экстатические состояния, а поддерживать сосредоточенность.

Я приготовился сжать пальцы чуть сильнее, но в этот момент предательски хлопнула дверь двумя этажами выше. Рука Леоники дернулась и волшебный болт, вновь пройдя сквозь мою руку, моментально очутился в кармане плаща. — Протокол безопасности, — извиняющимся тоном прошептала девушка. — Я так надеялась, что смогу передать артефакт тебе. Где же мне теперь найти еще одного одаренного? У меня есть время до восхода солнца…

Она была готова расплакаться, да и я от досады чувствовал себя отвратительно. Вот что стоило соседу пойти выгуливать собаку хотя бы на пять минут позже?

— Рассказывай все в подробностях, может получится помочь.

Я придвинулся к девушке и полуобнял её, осторожно прижимая к себе. Обида не стихала. Моя прелесть… Они украли её…

Спустился вниз лифт с соседом, еще раз хлопнула дверь — теперь уже внизу. Ох уж этот параноидальный протокол безопасности, неведомое, но очень сильное заклинание, действие которого я ощущал так же четко, как телекинез, спровоцированный Росомахой.

Сокрытие артефакта казалось абсолютно своевременным и уместным действием. Безоговорочно правильным, хотя какая-то часть сознания протестовала, продолжая сожалеть об упущенной возможности.

— Мне его отдал на хранение… ты его не знаешь. И незачем знать, так тебе же безопаснее. Он говорил, что такие вещи следует хранить в самых неочевидных руках, чтобы никому не пришла в голову мысль искать их среди только начинающих осваивать магию. Он проверил меня, но сказал, что я… не подхожу. Если артефакт останется у меня больше чем на двое суток, я могу сгореть от внутреннего огня. Самовоспламенение с первыми лучами солнца. Он не просто рассказал, что среди моих предков был кто-то, чья природа конфликтует с природой артефакта, но и доказал это, весьма убедительными методами. А затем отдал артефакт мне, потому что никто из понимающих природу магии достаточно глубоко, не подумает на меня. Это нонсенс, принципиальная несовместимость. Шесть поколений разбавили мою кровь и дали фору, которая вот-вот истечет. Он хотел забрать его обратно. До наступления срока. Говорил, что наградит меня и возвысит. Обещал найти учителя, который не станет вымогать ману в обмен на знания.

В этом месте я напрягся. Идея самовоспламенения с первыми лучами солнца напоминала о вампирах, в которых очень не хотелось верить. А упоминание об учителях, вымогающих ману свидетельствовало о том, что таких, к сожалению, подавляющее большинство.

— Почему он не забрал… обратно?

Даже говорить о волшебном болте получалось с трудом. Голос норовил сорваться на жалостливые просящие интонации, я с трудом удерживал его в рамках приличий. Но дрожь убрать все равно не сумел.

— Он собирался, мы даже встретились в его квартире. Шутили, выпили немного шампанского…

Рассказ давался Леонике не легче чем мне. Когда болт вернулся к ней в карман, вместе с ним вернулось и гипертрофированное напряжение. Странное такое чувство, когда полуобнимаешь живую теплую девушку, а ощущение, будто это гранитную статую разогрели до тридцати шести и шести по Цельсию, а теперь и вовсе к вибростенду подсоединили для имитации нервной дрожи.

— Он так радовался, глядя на меня, смеялся… А потом… просто исчез. Я зашла в ванную комнату на минуту, может на две. Даже дверь не закрывала. А он просто пропал. Я моргнула и всё. В квартире никого. В его квартире! Ни одной его фотографии, личной вещи, даже посуда грязная только та, из которой ела я. Там, где он работал — должность занимает другой человек. Аккаунт в сети исчез, переписка пропала даже с моего смартфона. Я удерживаю в памяти его образ и его слова — но это лишь благодаря тому, что не расстаюсь с артефактом, который меньше чем через половину суток прикончит меня. Что делать, Имярек?

Как назло, в голову ничего не лезло. Там все еще болтался рефрен о волшебной вещице, которую не удалось получить. Потому я промолчал. Наверное, Леонике и не требовался мой ответ. Тут был нужен сильный практик, способный забрать у неё болт — тогда как мне даже не получалось как следует к нему прикоснуться.

— Медея! Я должна поехать к ней! У неё может получится!

Реплика Леоники вызвала приступ паники. Я смотрел в озаренное надеждой лицо и ощущал, как удаляется от меня последний шанс заполучить болт. Болт! Волшебный и могучий артефакт!

За мгновение до того, как она дернулась вперед, бежать к Медее, я придержал девушку за талию и сделал то, что впоследствии казалось самым очевидным, хотя за мгновение до этого совсем не помещалось в голове, даже самым краешком.

Я засунул руку в карман её плаща.

Видимо, неведомый протокол безопасности, счел это действие допустимым, ведь я до этого видел болт своими глазами и даже сумел прикоснуться к нему.

На долю секунды Леоника испугалась, но тут я сумел дотронуться кончиком указательного пальца до болта. Протокол безопасности, чем бы он ни был, мне не помешал. А это давало шанс как минимум на одну дополнительную попытку.

Моя же собеседница затаила дыхание и вроде бы даже закрыла глаза. А я тем временем наткнулся на её телефон. Двойственность прикосновения к нему, на контрасте с болтом, отозвалась мгновенным приступом мигрени.

— Лишнее… вынь, — сквозь сжатые зубы попросил я, не вынимая руки. Второго проникновения в карман протокол безопасности, скорее всего, не допустит. Это означало, что попытка у меня только одна.

А в глазах тем временем реальность чуть подернулась дымкой. Состояние напоминало предобморочное, как несколько лет назад, когда меня угораздило схлопотать полноценный солнечный удар на пляже.

К счастью для меня, Леоника сообразила в чем проблема и вытащила телефон. А еще придвинулась ко мне так, чтобы мне стало легче шарить по карману. Я словно полуобнимал девушку за талию, жалея о том, что пальцы не в состоянии удлиниться на десяток-другой сантиметров.

Болт, как нарочно, провалился на самое дно кармана. Я несколько раз задевал его, но само тактильное ощущение отвлекало от необходимости сжать пальцы. Каждое прикосновение словно било током, порождая волну магического ощущения: вдохновляющего за волной. Но схватить артефакт не удавалось.

— Если бы не отчаянная экстремальность ситуации, — заметила Леоника минуте на второй моих безуспешных попыток, — я бы даже сочла это эротичным. У меня аккурат под этим местом одна из эрогенных зон.

— Просто помоги мне, самую малость, — с трудом выдохнул я, понимая насколько нелепо все выглядит со стороны. — Поддерни полу плаща, чтобы она легла на подоконник…

Сосед с собакой подозрительно быстро завершил прогулку. Совсем некстати, крайне несвоевременно и неуместно. Но мысль о нем промелькнула и исчезла, поскольку страх провала вызвал прилив адреналина и, может еще что-то ухитрился изменить. Потому что сразу как хлопнула входная дверь внизу, я как-то исхитрился и подцепил головку болта двумя пальцами.

Наверное, по ощущениям, это было похоже на то, как маленькие дети сталкиваются с наличием электрического тока в розетке. Мое тело судорожно дернулось, локоть задел оконное стекло, а туловище изогнулось так, что спихнуло Леонику с подоконника. Впрочем, я и сам отлетел к лестничному пролету, едва не скатившись на пол-этажа спиной вперед.

Будет скандал, чувствуя боль в затылке, подумал я. На звук разбитого стекла сосед точно примчится, вместе с собакой. Хорошо еще, что вроде ничего себе не сломал, только шишку набил.

Следующая мысль была менее эгоистичной. Я наконец вспомнил о Леонике, которая отлетела в сторону другого пролета и ударилась о лестничную площадку как минимум коленками.

— Ты в порядке? — сдавленно прохрипел я, поворачиваясь на бок, нывший лишь самую малость слабее чем затылок.

Сознание поначалу списало странности восприятия на удар головой, но уже секундой позже я увидел, что стекло даже не треснуло, а значит разлетающиеся осколки мне лишь померещились.

Но версия с глюком никак не объясняла того, отчего на лестничной площадке между этажами я был один. Леоника, которая по моим прикидкам уже должна была начать ругаться, пропала — в точности как тот неведомый практик, передавший девушке артефактный болт.

В этих исчезновениях проглядывала какая-то очень тревожная закономерность, по чистой случайности не задевшая меня, как не продемонстрировавшего должного уровня владения магией.

Кое-как поднявшись на колени, я проверил сохранность собственного телефона. Защитный чехол и пребывание в нагрудном кармане, спасло технику от трещин и утраты работоспособности.

Голова еще кружилась, лестница словно окуталась каким-то неясным муаром, напоминавшем о несостоявшемся чуде. Вытащить из кармана волшебный болт мне так и не удалось.

Попробуем найти в случившемся хоть что-то позитивное, подумал я, продолжая тревожиться за Леонику, хотя информация о её телефонном номере и даже факте недавнего звонка успела исчезнуть из памяти смартфона. Я хотя бы помню о том, что она пыталась мне передать.

Вот тут бы мне и сообразить, насколько противоестественно такое воспоминание, но этажом выше начали открывать дверь, провожая гостей. Ушибленное и не успевшее прийти в норму тело дернулось само. Только усилием воли мне удалось не допустить падения телефона на пол. Отчасти помогло еще то, что, будучи амбидекстром, я почти что одинаково владею обеими руками.

А затем я шумно выдохнул и мысленно обматерил сработавший протокол безопасности, сжимая в кулаке волшебный болт, выдернутый из щели под батареей центрального отопления.

Глава 11

Очень полезно сначала подумать и лишь потом начать что-то делать. А еще лучше подумать несколько раз. В спокойной обстановке, чтобы на нервы и психику не капали, уверяя, что это последний шанс и если не отреагировать, то дальше будет только хуже.

Потому что, если когда-нибудь о случившемся на этой лестничной площадке узнает мир, словарь фразеологизмов наверняка обогатится словосочетанием “Имярекова победа”, по аналогии с пирровой.

Помраченное состояние не то чтобы проходило — скорее обустраивалось в моей психике. А я, тем временем, пытался адаптироваться к нему.

Болела спина, затылок, болел локоть, ушибленный во время эпичного имярековского полета с подоконника то ли об стену, то ли об пол. А может и когда бил им чудом восстановившееся стекло. Не важно. Физическое состояние, пусть и не самое хорошее, отходило на второй план перед безграничными перспективами того лютого кошмарища, в которое меня угораздило попасть.

Леоника, когда еще существовала — стремилась избавиться от волшебного болта, чтобы не превратиться в факел из-за пребывания в непосредственной близости от артефакта.

Но ей опытный, хотя уже тоже не существующий практик, сообщил о подобной опасности — а меня кто проконсультирует? Где гарантия, что среди предков тоже не найдется кого-то неподходящего из-за чего в один не самый прекрасный момент исходящая из болта сила сделает с моим телом что-нибудь откровенно непотребное?

Шесть поколений предков дали Леонике около двух суток. То есть одного поколения где-то на восемь часов хватает. Мама с папой вроде как люди, за обеих бабушек и деда по отцовской линии не поручусь, но тоже вроде все в порядке. Второго деда вовсе не помню — он еще до моего рождения скончался.

Кое как встав на ноги я наконец осмотрел источник своих проблем. Болт уютно устроился в кулаке, чтобы разжать пальцы пришлось как следует сосредоточить волю.

Теперь он еще меньше напоминал латунное изделие. На секунду показалось, что где-то внутри него мелькают какие-то светящиеся символы, напоминающие сигилы с именами гоэтических демонов. Аж до мурашек пробрало от предположения, что мне достался воплощенный в форме болта демон. Или, если быть точным и честным, это я достался ему.

Подавив желание сжать пальцы обратно и засунуть артефакт в карман, я поднес болт поближе к глазам. Любители голливудских ужастиков на этих кадрах затаили бы дыхание, поскольку так поступать не рекомендовалось ни в одном из них. Но когда не знаешь, сколько времени осталось до твоей дематериализации, приоритеты как-то меняются, а страхи отходят покурить.

Для выживания требовалась информация. Много информации, чтобы перекопать её и найти тот шанс, что обеспечит пусть и маловероятное, но гарантированное выживание.

По мере приближения к глазам окружающая реальность становилась все более расплывчатой. Периферическое зрение отказывалось глядеть по сторонам, отдавая предпочтение поверхности артефакта. Предельно детальной, с кучей загадочных царапин, слегка сбитой в нескольких местах резьбой.

По канавкам этой резьбы словно что-то перетекало. Что-то, невидимое, но ощущаемое тем же чувством магии, которое удалось зафиксировать на рыбалке, менее суток назад.

А затем я сделал еще одну глупость, наивную и детскую. Недаром Иисус призывал быть как дети.

Приятной новостью следующего утра стало мое пробуждение в собственной кровати. Знал бы кто, насколько может стимулировать и радовать человека его существование! Особенно, когда есть наглядные примеры обратного.

Право слово, мне бы стоило как-то эмоциональнее реагировать на исчезновение Леоники, но акт дематериализации затронул и эту часть бытия, сохраняя мне лишь знание о том, что она действительно когда-то существовала, что вчера вечером я видел ее качающейся на качелях во дворе и так далее.

Даже воспоминание о чертах лица потихоньку меркли, не имея возможностей зацепиться за что-то реальное. Пришлось в меру своих способностей к рисованию набросать портрет девушки и, на всякий случай, подписать его.

Впрочем, тут не обошлось без вечного любопытства. Хотелось знать, исчезнет ли и это изображение, как исчезали из мироздания все прочие следы девушки. Но чуда не произошло — карандашный набросок остался на листочке в клеточку, вместе с подписью печатными буквами.

Болт, пролежавший всю ночь у меня под подушкой, использовал протокол безопасности на полную катушку. Без него не удалось даже сходить утром в туалет — пришлось держать его в кулаке пока не запер дверь изнутри. Камер в домашнем туалете не было ни одной, телефона с собой я не брал.

Это позволило на несколько секунд отложить артефакт в сторону. Попытка “забыть” болт при выходе даже не выглядела действительной попыткой: движение получилось ловким и машинальным.

После него я несколько минут радовался сравнительно скромному формату артефакта. Будь это какое-нибудь весло, жизнь стала бы заметно эксцентричнее. К счастью, карман джинсов вполне оказался приемлемым хранилищем для моей невольной прелести.

Вероятность случайной потери, как это произошло с Горлумом во “Властелине колец” умножалась на нуль работой протокола безопасности. Вместе с болтом можно было спокойно хранить деньги — ни один карманник без развитых способностей к магии не выберет такой карман для кражи.

Чего я не ожидал, так это материнского требования потратить сегодняшний день на шопинг к лету. Отец любил ходить за одеждой не больше меня, но в этот раз обошлось даже без короткой шутливой перепалки.

Пришлось и мне изменить свои планы. Не станешь же нервировать предков рассказами о том, что из-за какого-то болта, который я даже показать им не в состоянии, они могут в любую минуту лишиться своего единственного сына!

Это же безвыигрышная ситуация. Если поверят, то поплохеет всем, а не поверят — сочтут повернувшимся на эзотерике. Одно дело хобби, когда оно не в ущерб учебе, но совсем другое — сдвиг по фазе, при котором уместно гуглить телефон скорой психиатрической помощи. Пусть и про запас, на случай дальнейших обострений.

Пришлось собираться в большой шопинговый поход, между делом пытаясь сообразить, что же сверхъестественное, помимо проявившихся способностей к магии да заколдованного болта с непонятными свойствами появилось в последнее время.

Интуиция подсказывала, что на уровне сознания присутствует какое-то слепое пятно. И в нем таилось что-то очевидное со стороны, но незаметное изнутри. Наподобие парашюта, волочащегося за спиной Штирлица во время прогулок по Берлину.

Ворчун по-прежнему пребывал вне зоны доступа сети, впутывать родителей не хотелось. Вот и сидел на заднем сиденье семейного автомобиля, пытался изобрести способ разобраться что к чему.

Ответ подсказало воспоминание о виде из окна, когда внизу сидела Леоника с болтом-артефактом в кармане. Теперь, когда волшебный предмет оказался у меня, я наблюдал тот же эффект из эпицентра.

Чем-то оно напоминало наведенную близорукость. Предметы вдали казались более расплывчатыми. Взгляд норовил соскользнуть с них на то, что располагалось ближе. К счастью, отца подобная деформация не затронула — в противном случае вождение автомобиля могло бы стать куда опаснее.

Зато детализация предметов поблизости была такой, словно ко мне вернулось испорченное за школьные годы стопроцентное зрение — да еще с какими-то дополнительными аддонами.

Мозг со скрипом переваривал увиденное, из чувства врожденной ленности и привычки минимизировать усилия — пытался игнорировать то, что выпадало за пределы привычного.

Попав в торговый центр мне удалось вычленить одну из дополнительных способностей. Новый цвет, выделенный еще на улице, я назвал желто-муаровым. От желтого в нем было только смутное ощущение желтизны, но имя ему очень подходило.

Только оказалось, что это банальный ультрафиолет.

Все страньше и страньше, пробормотал я, выбирая футболки на лето. А затем обнаружил, что ультрафиолетовых цветов несколько. И желто-муаровый снова вернул столь подходящее имя.

Соседним ультрафиолетовым цветом стал муаренго. На оригинальный оттенок маренго он был похож лишь в том же степени, что и желто-муаровый на желтизну, но раз никто кроме меня таким зрением не обладает — можно было пофантазировать.

Только всех моих чуть приподнятых настроений хватило ровно до того момента, когда мы поднялись к ресторанному дворику. Потому что на полу перед ним я обнаружил надпись: “Обналичивание монет”, сделанную никому не видимым муаренго с желто-муаровой каймой.

Надпись елозила по полу, направляемая каким-то скрытым излучателем, возможно даже магической природы.

Я тут же вспомнил, что радоваться, собственно говоря, нечему. Это у сотен и тысяч других практиков полноценная магия со всеми удобствами. Тогда как у меня нестандартный резервуар, который еще заполнять надо, проблемы с начисто выпавшей из реальности девушкой (которая тоже не моя!), а вдобавок артефактный болт в джинсах вытворяет со мною и моим окружением невесть что.

Ультрафиолетовое зрение, как подозреваю, только цветочки, легкий побочный эффект.

Нужно связываться с Росси, решил я. Единственный мой очевидный контакт с миром потустороннего, не считая Медеи, предпочитающей держатьнейтралитет по любому поводу, Крокодилыча и слухов про Варлока, у которого некогда начинала Леоника.

Мне нужны дополнительные связи в среде практикующих. Двадцать процентов связей с миром магии меньше суток назад растаяли в воздухе. Случись что с Росомахой, станет совсем неуютно.

Почему я подумал о связях именно сейчас? Потому, что там, где размещают невидимые надписи, должны появляться те, кто их читает. Если проследить за поведением посетителей торгового центра, можно будет выявить необходимые аномалии. Ну и сунуться туда, где занимаются обналичкой монет.

План был не слишком хорош. Он требовал слишком большого количества времени. У меня его столько не было.

Помог случай. Перед тем как приступить к еде, я зашел в мужской туалет, вымыть руки. Ну и заодно осмотреться, поскольку надпись болталась неподалеку от закутка с туалетами.

— Беззаботная нынче молодежь, — выдохнул за моей спиной кто-то, когда я пустил воду в умывальнике. — Накинут на себя протокол и гуляют по жадной зоне. В мои века хоть боевую обойму с собой брали на случай прорыва. А теперь под печатью так уныло, что появляется риск умереть естественной смертью.

Судя по отражениям в зеркале, позади меня никого не было. Две кабинки с унитазами, обе двери распахнуты. Только я уже ученый и не доверяю зеркалам.

Понимая, что любая фраза с моей стороны может выдать неопытность практикующего, я лишь вежливо склонил голову. Контекст фразы предполагал значимый возраст говорившего, а старость любит тех, кто умеет слушать.

Мои действия неведомый собеседник встретил одобрительным смешком.

— А вот умного молодого человека встретить в это смутное время — хорошая примета! Когда-то меня знали под именем Сверчок. Я даже не жду, что кто-то вспомнит. Кто помнил, тот в этой глуши не появляется.

А вот тут вежливость потребовала от меня ответной реплики. Предположив, что этикет должен иметь какие-то корни в мире практиков, я остановился на довольно емкой формулировке.

— Имярек, к вашим услугам…

По зеркалу пошла рябь, как будто стекло со слоем амальгамы на несколько мгновений превратилось в крошечное подобие моря, только вертикально ориентированного.

— Старая школа! Но вы, молодой человек, сюда же явно не за монетами пришли… неужели родители не позаботились о том, чтобы обеспечить вас местными деньгами? Или механические побрякушки аборигенов снова в моде ваших кругов? Я могу сконвертировать излишки по курсу пятьсот евро за монету. Нелегально, разумеется, но старой гвардии надо и под печатью на что-то жить…

Сверчок явно пытался получить ману заведомо дешевле обычного. Об этом говорили и его манеры, и скрытность. Даже предупреждение о нелегальности предлагаемой операции служило скорее чем-то вроде извинения. Старая школа… мало ли чьим сыном или внуком я окажусь. Подпольному обменщику явно не хотелось портить отношения с могущественными практиками. Только вот он ошибся из-за артефактного болта и его эманаций.

— Потом, сударь. Чуть позже я обязательно прибегну к вашим услугам. А сейчас меня интересует иное.

Вот честно, сам не знаю, что дернуло меня повернуть беседу в эту сторону. Возможно, болт, помимо всего прочего, как-то влиял и на мои мозги.

— Иное не здесь, — печально вздохнул Сверчок. — Возьмите эту карту. Она бесполезна под местной печатью, но, когда окажетесь за пределами ограничения, назовите мое имя трижды подряд. Пятипроцентная скидка и абсолютная конфиденциальность. И… спасибо за то, что еще помните, Имярек. Я запомнил ваше имя.

Когда зеркало успокоилось и вернулось к обычному состоянию, стало ясно, что в туалете я остался один. Впрочем, через секунду в дверь ввалилось два подростка, чуть моложе меня. К магии они очевидно не имели никакого отношения. Достаточно было услышать разговор, перемежаемый цензурными словами в очень скромной концентрации.

Глава 12

Вытерев руки бумажными полотенцами, я вышел наружу… и едва не столкнулся с той, кого вспоминал буквально за пару минут до этого. Она тоже выходила из туалета — только из женского.

— Ты весьма изменился, — выдержав небольшую паузу заметила Медея. — Это очень ощущается. Только вот я не верю в столь стремительный прогресс новичка. А потому будь умен, ответь мне — кто или что выпинало тебя из пятой любительской лиги в третью полупрофессиональную?

Мозг словно обхватило что-то мягкое и пушистое, вроде сибирского котика. Медея внимательно изучала мою реакцию, а я откровенно тупил, не зная, что ответить. К счастью, протокол безопасности разрешал сказать ей о наличии артефакта.

Безрассудством больше, безрассудством меньше, подумал я. Раз уж судьба столкнула меня с этим человеком, положусь на свою удачу.

— Леоника… — выдохнул я, внутренне готовясь к тому, что это имя ничего не скажет содержательнице клуба для кандидатов в практики.

— Эта история для более укромного места, — нахмурилась Медея, поправляя ремешок своей сумочки. — Ты тут с кем-то или свободен в перемещениях?

— Пара минут и буду свободен.

— Тогда выходи к трамвайной остановке. И постарайся вести себя благоразумнее. Ты выделяешься на фоне окружающих как Санта-Клаус в рабочем костюме на июльском нудистском пляже под Самарой.

К счастью, сеанс шопинга был к тому времени уже завершен. Да и оставить родителей тет-а-тет показалось хорошей идеей.

Спускаясь по эскалатору, я вдруг понял, что не знаю где карта, оставленная Сверчком. Он лишь упомянул её, но даже не показал. Впрочем, и сам тоже не показался.

Быстрый осмотр карманов выявил посторонний предмет в кармане джинсов, соседнем с болтом. Карта оказалась изображением двенадцатого аркана Таро. Правда, отнести этого Повешенного к какой-либо известной колоде не удалось. Решив, что изучу её уже дома, я засунул карту туда, откуда вытащил и бодрой походкой двинулся в сторону трамваев.

Упускать шанс внести хоть немного ясности в ситуацию было никак нельзя. Да и не верилось как-то в то, что Медея может мне навредить.

Медея стояла чуть в стороне от остановки, делая вид будто курит. То есть, девушка действительно держала в руке сигарету, периодически поднося её к губам. Но вряд ли кто-то кроме меня замечал, что от затяжек длина сигареты не сокращается ни на миллиметр, а дым и вовсе иллюзорный, не имеющий инфракрасной составляющей.

— Ждем красный трамвай, — как только я подошел ближе, объявила Медея. — И ради нашего благополучия, не выкинь какой-нибудь фокус ближайшие десять минут.

Я встал неподалеку и постарался не мешать. Народ на остановке как-то поднапрягся. Это ощущалось даже без особых способностей к эмпатии. Практически все, кроме трех пожилых женщин, уткнулись в свои гаджеты. Медея продолжила свои манипуляции сигаретой. Муаренго стекало с её пальцев и наполняло неповторимым ультрафиолетовым оттенком сталь рельсов.

Первый трамвай был синего цвета. Он загрузил в себя всех ожидающих, оставив нас вдвоем.

— Если ты до сих пор все еще ничего не понимаешь, у нас хотя бы есть шанс, — бросила Медея. — Потому что нет ничего более разрушительного чем иллюзии. Неведение на втором месте. Оно хотя бы легче искореняется.

— Все настолько плохо?

— Представь, что в глухую африканскую деревушку на берегу Атлантического океана случайно приплыл айсберг размером с авианосец. Только не изо льда, а из чистейшего кокаина.

— Образно. Доходчиво. Пушистый северный зверек записывается к дедушке Фрейду, лечить комплекс неполноценности.

— У тебя есть какие-нибудь незавершенные дела? Вряд ли ты составлял завещание. Детей тоже не оставлял…

— Только сессия. Только хардкор.

— Считай, что диплом уже получил. А вот будет он в золотистой рамочке или в черной — только от тебя зависит. Потому что ждет тебя, касатик, дорога дальняя, хардкор лютый, да лис заполярный…

Трамвай подъехал аномально тихо. Я ухитрился не заметить его приближения, если оно вообще имело место.

— Тут вообще восемнадцатый маршрут разве ходит?

— Красный? Красный! И не занудничай.

Внутри сидело человек десять, все старше нас с Медеей и какие-то все однообразные. Но последнее соображение я оставил при себе.

— Где же он? Ага, вот, подгрузилось…

Медея повозилась со своим телефоном, а затем протянула его мне.

— Вот. Вставай посреди вагона и художественно продекламируй стихотворение.

И ведь даже не улыбнулась, зараза! А ведь это, между прочим Гумилев! Тот самый “Заблудившийся трамвай”, по которому не один мастер городского фэнтези прокатился в своих текстах. Но вариантов у меня действительно не было.

Шёл я по улице незнакомой

И вдруг услышал вороний грай…

Кажется, трамвай делал остановку пока я декламировал.

Поздно. Уж мы обогнули стену

Однообразные личности, не сговариваясь, монотонно вышли, оставив нас с Медеей одних.

Стоило упомянуть Индию Духа — движение возобновилось. Мы даже как-то ускорились, если верить моему вестибулярному аппарату. Трамвай шел мягко и тихо, но с тем стилем и достоинством, которое порождалось сочетанием салона и строк Николая Гумилева.

Когда я дочитал стихотворение, Медея вскочила с кресла, схватила меня за руку и потащила на выход. Меньше чем через четверть минуты, двери распахнулись.

Какие-то остатки строгой рациональности подсказывали, что мы не могли уехать далеко. Но не узнать единственный в городе буддийский храм я не мог. А это означало, что всего за несколько минут мы пересекли половину города. Причем оказались севернее стартовой точки, хотя ехали на юг и ни разу не повернули.

— Молчи, — коротко распорядилась Медея. Следуй за мной.

Мы перешли дорогу, обошли храм, воспользовались подземным переходом чтобы оказаться у входа в парк культуры и отдыха. Несмотря на выходной день, вокруг не было ни души. Это настораживало, но не более чем расплывчатые контуры автомобилей на проспекте. Как будто кто-то сначала нарисовал их акварелью, а затем забыл холст под дождем.

Мост в парк мы так и не преодолели, остановившись на самой его середине.

— Текущая вода, малонаселенный план города, — подытожила Медея. — Минимум, сорок минут нас никто не побеспокоит. Из того, что можно организовать на скорую руку, это самый безопасный вариант.

Я огляделся по сторонам. Артефактный болт продолжал трансформировать зрение, отчего за пределами моста наблюдалось что-то совсем уж расплывчатое. Достаточной детализацией обладал лишь сам мост и мы с Медеей.

Попытка вглядеться в воду под мостом вызвала и вовсе приступ головокружения. Там протекал еще один ранее неопознаваемый цвет, которому мозг затруднился подобрать вербальный ярлычок.

— Не будем тратить времени, — поторопила меня Медея, прислонившись к ограждению моста. — Последнее, что я узнала про Леонику меня отнюдь не обрадовало. Девочка польстилась на легкие монеты и вступила на путь случайных связей с не слишком разборчивыми практиками. Не в курсе, доходило ли там до биологического секса или же ограничивалось прокачкой энергии, но это весьма сомнительный во всех отношениях путь.

— Кто-то неизвестный, с которым она встретилась несколько дней назад, передал ей на временное хранение некий артефакт. Цель такой передачи мне тоже неизвестна, но Леоника успела сообщить, что ей поставили строгое ограничение по времени владения этим предметом — около двух суток, на исходе которых произошел бы несчастный случай с гарантированным смертельным исходом.

Медея понимающе хмыкнула, но перебивать не стала.

— Этот неизвестный таинственно исчез, без каких-либо следов. И никто, по словам Леоники, кроме неё самой, не помнил о том, что такой вообще когда-то существовал. Не найдя никого лучше, девушка обратилась ко мне. Мы встретились, и она показала мне этот артефакт. Попыталась проверить меня на способность взять его в руки. А затем точно так же исчезла. Мгновенно и бесследно. Даже стекло, разбитое за долю секунды до её пропажи вновь целое.

— А теперь ты разгуливаешь с неизвестным артефактом непонятной природы, фонишь на десяток метров во все стороны и хронически не понимаешь, что происходит, — подытожила Медея.

— Только в самых общих чертах, — признался я. — Это конкретное попадалово. Если ограничения по допустимому времени владения действительно существуют, меня может в любой момент разнести на кусочки.

— Могу предложить тебе другой сценарий. Я говорю тебе, что ты прав и спасаю тебя от смерти, обретая задарма могущественный артефакт. А ты мне еще и благодарен ко всему прочему. Все эти страшилки — классическая палка о двух концах. Так что доставай свою волшебную хреновину и хвастайся. Будем соображать на двоих.

Нашарить в кармане болт удалось только со второй попытки. Он словно запоздал с материализацией, прилипая к пальцам руки только убедившись, что это не случайность. Куда сложнее оказалось разжать пальцы, стиснутые в кулак по протоколу безопасности. Медея откровенно забавлялась, глядя на мои гримасы.

— Расслабься и попробуй просто приказать ему, — посоветовала она. — Заодно узнаем, насколько он подчиняется приказам.

В этот раз никаких проблем с протоколом безопасности не возникло. Рука благополучно разжалась, явив на свет артефактный болт.

Медея поспешно сощурилась и отступила на два шага.

— А складной Звезды Смерти или атомной бомбы на сотню мегатонн у тебя в кармане не завалялось?

Она пробовала шутить как ни в чем ни бывало, но голос слегка подрагивал. Да и фальшивая сигарета как бы случайно появилась в ее руках, указывая одним из концов на мою ладонь.

— Тебе знаком этот артефакт?

Реакции Медеи вызывали двойственные чувства. Если болт для неё слишком силен, то мне от него так просто не избавиться. Что с одной стороны, вгоняет меня в глубоко затаенную от всего внешнего мира панику, а с другой — дарит чувство облегчения. Наверное, что-то похожее ощущал Горлум, падая с кольцом в жерло вулкана. Больше никто не отнимет мою прелесть…

— Только общий класс. Это “авалонский ключ”, Имярек. Ты таскаешь в кармане портативную вселенную со своими законами. Размеры этой вселенной, судя по тому какой фон, не меньше нашего города.

— Чем это грозит для меня? В смысле, могу ли я самовоспламениться или неожиданно исчезнуть без следа?

— Да на оба вопроса. Ты теперь почти всё можешь. Этот ключ наполняет тебя энергией. Не справишься с потоком — спалишь тонкие каналы, через которые идет управление маной. А как лишишься способности отдавать излишки… лопнешь, короче. А вот исчезнуть… только если передашь ключ кому-то постороннему до того, как будет соблюдено некое условие.

Или если у тебя его отнимут, потому как обладание авалонским ключом такой мощности соответствует дворянскому званию. С твоими знаниями об устройстве мира даже из профанных слоев не выйти, а уж за пределами нашего “лягушатника” ты как бесхозный слиток золота на видном месте.

Как ни странно, после слов Медеи на меня нашло какое-то умиротворение. Болт отправился обратно в карман. Стоять в дурацкой позе, удерживая его на ладони совсем не хотелось. И так все ясно. Хронический дефицит знаний по всем фронтам.

Ключи, тонкие каналы, планы — то, что походя озвучила моя собеседница указывало на большой мир, лежащий за пределами известного мне по школе, институту и активному копошению в сети.

Если подавляющая часть моего предыдущего жизненного опыта может утратить свою актуальность, это очень неуютное ощущение. Но, к счастью, первая реакция психики все-таки не панический ужас, а что-то вроде головокружения.

— Чувствую себя до неприличия невежественным. Как обитатель палеолитических пещер в роботизированном цеху. Ты можешь помочь мне эволюционировать хотя бы до уровня идиота?

— Власть имущие не любят, когда кто-то из дикарей становится на их уровень, — отрезала Медея, до этого момента думавшая о чем-то своем. — Мне потребуется получить разрешение семьи. Наш род под печатью нейтралитета, одно неосторожное движение и мой портрет украсит унылая черная рамочка. Тут ходи, а там не ходи. Стоит ли вмешательство в практически безнадежную историю такого риска, будут решать старшие.

Вот и открылось, что моя собеседница не одиночка, а входит в некую семью. К тому же под некоей печатью нейтралитета. Похоже, они в наших краях наподобие ссыльных, раз даже передача знаний может вызвать карательные меры.

И ведь не спросить, кто придет карать, потому что ответ наверняка лежит за пределами моего текущего миропонимания. А полученная рекомендация формата “не политурить” не стоит риска.

— Я хоть не самовоспламенюсь до тех пор, пока вы там будете решать?

Немного подумав, пришел к выводу, что капитальные проблемы с безграмотностью все-таки на втором месте. Безопасность своей тушки сейчас актуальнее.

— У тебя же есть Росомаха. Ей твой локальный переизбыток маны как подарок от Деда Мазая. Не только ценный мех, но и три-четыре килограмма легкоусвояемого…

— Понял-понял! Освоить сброс маны штатными средствами. А какой-нибудь просто добрый совет, чтобы не фонить этим болтом на каждой прогулке?

— Металлическая коробка, толщина металла не менее пары миллиметров. Герметичная. Предпочтительно серебро или платина, но дюраль тоже подойдет.

Порыв ветра с залива заставил нас синхронно вздрогнуть и поискать глазами менее продуваемое место.

— Тогда более прагматичный вопрос: как отсюда до привычных мест добираться? Я догадываюсь, что пешком до метро — не вариант, а фокусы с трамваем проделывать не обучен.

— Примерно через полчаса нас вынесет в стабильную фазу, а там уже и до метро можно дойти. Не будь поблизости дацана, минут за десять синхронизировались бы. Просто стой на месте и наслаждайся первым в жизни путешествием в смежные фазовые пространства.

Медея вытащила из сумочки пачку тонких “дамских” сигарет с ментолом, показательно прикурила одну из них от пальца и затянулась.

— Гумилев в трамвае был действительно необходим?

— Момент инерции. Психической, в основном. Ты был отвлечен на декламацию и не отреагировал на смещение. С непривычки четыре человека из пяти впадают в бессознательное состояние до возвращения к стабильной фазе. Не хотелось рисковать.

— Но почему именно Гумилев?

Медея пустила табачный дым колечком, перевела взгляд с моментально разорванного ветром сизого кольца на меня.

— А это, мой милый Имярек, уже называется перформансом.

Глава 13

Чуть более суток назад я встречал рассвет на одной из рек нашей области. Возвращение к тому состоянию, которое Медея назвала стабильной фазой чем-то напоминало тот рассвет.

Машины, снующие по проспекту, неторопливо возвращали четкость. Появились, и поначалу немного испугали, хоть я и не подавал виду — блуждающие человекоподобные тени, некоторые из них прошли прямо сквозь нас.

Впрочем, минут через десять и эти блуждающие тени стали походить на людей. Одновременно с этим прекратилось и их хождение сквозь нас.

— Как мы сейчас видимся с той стороны?

Я не мог не задать этого вопроса.

— Тем, кто вообще без активной маны, никак. Затем они подсознательно начнут нас обходить. А в какой-то момент сочтут, что мы тут были уже долгое время. Тем более, так оно и есть. Ну а попадется кто-то практикующий, получит шанс полюбоваться как сгущаются и материализуются наши тени.

Медея видимо приняла относительно моей судьбы какое-то решение. Куда-то ушло то внутреннее напряжение, которое сопровождало её с момента нашей случайной встречи.

Нет, стилистика её речи не изменилась ничуть. Все те же шутки между делом, нестандартные сравнения, все такая же легкая улыбка и чуть “рваная” динамика некоторых движений, поразительно ровный, но при этом не безэмоциональный тембр голоса.

Только теперь между нами пропали какие-то внутренние барьеры. Настолько, что я во второй раз в своей жизни посмотрел на нее как на представительницу противоположного пола.

Первый раз был, когда Ворчун притащил меня на её квартиру, куда сам попал благодаря Леонике.

По твоему профилю, сказал тогда мой друг. Будешь отвлекать внимание и трепаться на любимые темы. Да и познакомиться там есть с кем…

Но тогда все подобные мысли благополучно выветрились из головы, стоило только Медее произнести мой псевдоним и посмотреть прямо в глаза. Или это тоже была магия? Не исключаю. В той среде, которая сформировалась вокруг медеевской тусовки, только воздыхателей и поклонников хозяйке квартиры и не хватало.

Да, она старше не только основного контингента, приходящего в гости — старшеклассников и студентов младших курсов. Ей около двадцати пяти, хотя сейчас в этом можно усомниться. Все-таки магия на то и магия чтобы творить чудеса. В теории Медея может оказаться ровесницей бабушки, даром что ли Сверчок упоминал о своих веках во множественном числе?

— Все, дальше сам доберешься, — заключила девушка, ориентируясь по каким-то неочевидным для меня приметам. Десять минут выжди и свободен. А мне пора. К тому же, не стоит чтобы нас с тобой видели дольше чем уже получилось. До поры до времени.

— Как мы свяжемся?

При мысли, что придется лишиться магической поддержки на неопределенное время, стало как-то неуютно.

— Я тебя найду, — пообещала Медея и озарилась радужной аурой. Благодаря авалонскому ключу удалось различить целых одиннадцать четко различимых цветов.

Растворялась она в своем сиянии секунды три, я приветливо помахал ей рукой.

Тени посетителей парка уже выглядели как полноценные призраки. Им не хватало только естественных цветов для того, чтобы стать неотличимыми от обычных людей. Ах да, за некоторыми тянулся небольшой шлейф, подобный кометному. Метра на три, не больше. Этот факт отправился в копилку вопросов на обдумывание.

Я чувствовал себя дико уставшим. Слишком многое свалилось на мою неподготовленную психику за последние сутки. Двадцать четыре часа назад мы с отцом разбирались с уловом. С тех пор я увидел на порядок больше чудес чем за всю свою предшествующую жизнь.

Металлическая коробка, напомнил я себе. А то, впрямь, сгорю от перенапряжения. Одно только расширенное зрение чего стоит. Как только мозг ухитряется обрабатывать всю эту чертовщину и не протестует?

Десять минут пролетели быстро. На всякий случай я выждал еще пять и только потом отлип от ограждений моста. Обычный майский, не самый теплый день, неторопливо клонился к вечеру.

Семьи с детьми и молодые парочки активно двигались мне навстречу. Измененное зрение никуда не пропало, но я уже как-то адаптировался к нему. То, что казалось расплывчатостью для дальних объектов оказалось разгрузкой для глаз.

Сосредоточив внимание на чем-то вдали, я мог видеть с той же четкостью, будто поднес к глазам хороший бинокль. Правда, в этом случае такой же “акварельный” эффект наблюдался для всего остального.

Попытка сжульничать и попытаться увидеть то, что за спиной привела к короткому приступу мигрени, моментально пропавшей возле буддийского храма. Свою норму по чудесам я перевыполнил на пару лет вперед, а потому исследовать свойства храма не стал, просто проскочил мимо него, пересек дорогу и быстрой походкой направился к метро.

Тут-то меня и отловил звонок Ворчуна.

— Со мною тут такое произошло…

Тут я не выдержал и расхохотался. Скопившееся напряжение таки вырвалось наружу.

— Извини… нервы…

Ворчун сделал вид, что обиделся, но трубку не бросил, а значит внял моим словам.

— Все, я в порядке, — наконец выдохнул я. — Рассказывай.

— Этих охотников за силой оказывается много. Я попался и теперь понимаю, о чем ты тогда рассказывал.

— И как тебе эта щекотка изнутри?

— Больше похоже на какую-то ломку. Или на жажду секса после первого раза. Теперь буду таким же как ты бубнилой себе под нос. Поделишься своими мантрами и прочим инструментарием?

— Если доживу до встречи, обязательно. А не доживу, скажешь родителям, что я завещал тебе свой телефон.

— О как! Все настолько серьезно? Чем-нибудь смогу помочь? Фаерболов не обещаю, но мои возможности ты знаешь.

— Мне тут очень нужна металлическая коробка, толщина стенок не меньше двух миллиметров. Дюраль, люминь, нержавейка, серебро. Размер… чтобы можно было три сигареты запихнуть,

— Серебро… заинтриговал. Но есть такая, в ней канифоль хранится. Сейчас вытряхну её в другую емкость и готов притащить. Ой, ты дома или где-нибудь в волшебной стране, в которой чудом ловится сигнал Мегафона?

— Почти угадал, к дому доберусь через час. Если встретишь во дворе, будет замечательно. Там и поболтаем по душам.

— С меня пиво, — с энтузиазмом заключил Ворчун, а затем немного замялся.

— Последний странный вопрос, Имярек… Меня тут спросили, а я не знал, что ответить. Короче, тебе не попадалось в литературе или еще где такое имя как Леоника?

По спине пробежали мурашки.

— Нет, Вовка, не помню, чтобы встречал это имя. Погугли, может найдешь. А я пока буду очень ждать нашей встречи. И да, я тут подумал, коробку можешь не тащить, обойдусь как-нибудь.

Ворчун с детства не терпел этой формы своего имени. Настолько, что я еще в четвертом классе торжественно пообещал ему не называть его Вовкой. Если он такие намеки не поймет, значит охотники за силой ему вместе с маной и мозги высосали.

— Блин, у меня тут тоже дела, забыл совсем. Обещал энциклопедию символов одной девушке. Может завтра?

Не высосали. История с девушкой и энциклопедией мистических символов случилась со мною два года назад. Намек за намек.

Это было самое настоящее свидание. Не первое, но предыдущие прошли столь гладко, что я просто сгорал от чувства влюбленности. Стыдно сказать, даже пробовал писать стихи в её честь.

Встретиться договорились в небольшом парке, у фонтана. Рядом полукругом стояло несколько белых скамеек, гуляли голуби, выпрашивали еду наглые воробьи.

Тогда еще совсем потерявший голову Имярек приперся с букетом, за четверть часа до назначенного времени. Дело было после пар, реагируя на сумрак зажглись фонари, а девушка задерживались. Не находя себе места Имярек бродил по дорожкам, бросая взгляды то на площадку у фонтана, то на вход в парк. Спустя какое-то время ходить из стороны в сторону надоело, сидеть и изображать из себя дурака с букетом у фонтана тоже казалось плохой идеей.

И тогда он нашел скамейку, которую практически не освещали фонари. Тот, который должен был образовывать круг света рядом с нею, частично перекрывала одна из ветвей, все еще богатая листвой.

С этого места Имярек и увидел опоздавшую девушку. Она самозабвенно целовалась с каким-то парнем неподалеку от входа в парк. От фонтанов выбранная ею позиция была не видна, лишь игра ландшафтного дизайнера, устроившего подобие небольшого холма да проплешина одного из кустов дала возможность распознать её пальто.

Я не любил вспоминать эту историю, закончилась она тоже не слишком красиво — так что по болезненным тычкам мы с Ворчуном восстановили дружеское равновесие.

В метро между станциями то и дело мелькали какие-то скрытые от не обладающих магическим зрением надписи, но сейчас мне было не до них. Я ехал в парк за обещанной коробкой и думал о том, что мы уж слишком сильно перестраховываемся.

Или не слишком. Озвучить имя мог лишь обладатель развитых магических сил. Для всех остальных девушки отдавшей мне артефакт, никогда и не существовало. Незнакомец знал о былой связи Ворчуна с Леоникой, но не учёл того, что исчезновение девушки сотрет память моему другу.

Возможно, если бы Лика встретилась бы с ним после того как стала хранителем ключа, не было бы никакой амнезии. Только этот сценарий нравился мне меньше прочих. Он прямо указывал на то, что незнакомец ищет именно болт.

Сколько социальных связей ведёт от Леоники к тем, кому она могла его передать? Кто из практикующих не только в состоянии взять артефакт в руки, но и настолько глуп, чтобы оставить его у себя?

От Ворчуна до меня, открыто фонящего характерными эманациями — один логический шаг. Только его еще надо сделать. Он выглядит очевидным лишь с моей стороны, да и то пока я не спрячу авалонский ключ в коробку.

На выходе из метро мне позвонила Юля. На меня снова не сердились, а всего лишь дулись, намекая на необходимость галантно извиняться и приглашать её на увеселительные прогулки.

Вот будет фокус, если меня разорвёт на кусочки от переизбытка маны аккурат во время встречи, подумал я и договорился на завтрашний день.

А ведь еще надо как-то с Росомахой договариваться, промелькнула мысль, когда нужная мне маршрутка уехала прямо из-под носа.

Намек Ворчуна не предполагал четкого сценария. В зависимости от времени прибытия мне требовалось сыграть одну из двух ролей: наивного романтика или коварной изменщицы. К счастью, с тех пор мы неоднократно посещали с другом тот парк.

Сначала я прошел мимо, на несколько секунд останавливаясь там, где заметил целующуюся парочку. Если Ворчун пришел раньше, он непременно заметил бы меня и отреагировал бы.

Купив в небольшом продуктовом магазине бутылочку зелёного чая, вернулся к главному входу в парк и продолжил движения за "девушку". Скамейки у фонтана не пустовали, на дальней сидел и изображал ожидание мой верный друг. Разумеется, я не стал к нему подходить, заблаговременно свернув к своему наблюдательному посту из истории.

Тесен наш город, хоть давно уже миллионник. Так что ничего удивительного в том, что мы с Ворчуном ходим рядом, но не пересекаемся. Только вот… блин!

Подойдя к скамейке, я вдруг ощутил себя идиотом. Подозрительно часто настигает меня в последнее время такое чувство. Это “жжжж” явно не к добру. По-хорошему, мне сейчас появляться рядом с Ворчуном вообще нельзя.

Даже вот так, рядом и случайно. Потому как фон от болта выдает меня с головой куда более явно, чем выдавал бы Штирлица в Берлине орден Красного Знамени на груди.

Коробочка… На самой скамейке Ворчун оставить её не мог. Это палево, причем примитивное. Значит…

В истории с девушкой урне достался букет. Я приготовился выбросить туда же пустую бутылку и потому заметил, что возле урны лежит та самая коробка.

Сложности начались при попытке поместить внутрь артефакт. Протокол безопасности сопротивлялся попыткам вытащить болт из кармана. Пришлось исхитриться, открыть коробочку и запихнуть ее в полуоткрытом виде на свидание с ключом. Звучит оно куда проще, чем реализовывалось.

Более чем уверен, в тот момент я выглядел так нелепо, что мог бы занять призовые места в городском конкурсе в данной номинации. К счастью, у меня получилось.

Три четверти дополнительного зрения тут же отключилось. Это было очень печально, потому как я начал к нему привыкать.

Зато теперь меня можно было принять за обычного практика, разве что более опытного, нежели я был в самом деле.

Теперь пришло время для бумажки, обнаруженной внутри коробки. Разумеется, это была записка. Шифрованная.

Пояс, жемчуг и кинжал

Генерала идеал.

Еще одна отсылка к нашему с Ворчуном прошлому. Одиннадцатый класс, когда он подхватил ветрянку и скучал дома.

Бутылка из-под зеленого чая таки отправилась в урну. Я встал со скамейки, потянулся и пошел домой. Общаться со своим другом в приватном чате онлайн-игры.

Глава 14

Перебрал. Это слово поразительно точно описывало мои ощущения вечером того дня. Первое магическое похмелье в своей жизни я счел мало отличающимся от его профанного варианта. Головокружение не помешало войти в полузаброшенный аккаунт "Идеального мира".

Администрация перетасовала сервера, потому даже если бы кто-то эрудированный соотнес строку "Пояс, жемчуг и кинжал" с Орионом, он бы вряд ли догадался где нас искать.

Локация с мини-боссом по имени Генерал не отличалась оживленностью. Мой персонаж, впрочем, как и персонаж Ворчуна давно переросли эти начальные уровни, но почему бы не тряхнуть стариной в мимолетном приступе ностальгии?

Ворчун, кстати, опередил меня и тут.

— Не слишком параноим, друже?

Реплику он явно заготовил заранее, потому как подобрать смайлики столь выразительно за несколько секунд вряд ли получилось бы.

— Увы. Был и сохраняется ненулевой шанс, что через неделю ты будешь недоуменно и абсолютно искренне утверждать, что никогда не знал никого по прозвищу Имярек. И все документальные свидетельства будут подтверждать факт моего небытия.

— Жутяво.

— А уж мне каково? Вчера я стал свидетелем такого обнуления. Был человек рядом, а потом моргнул и вот уже ты один на лестничной площадке.

— Но ты-то запомнил этот факт. Значит, есть шанс, что все не столь капитально.

— Стечение обстоятельств. Ну и немного магии. К тому же, теперь одно неосторожное движение, и я следующий.

— Бррр!

— Да, ты тут одно имя мне называл. Не упоминай его всуе, на всякий пожарный. С этой девушкой меня ты познакомил. Вы встречались какое-то время, расстались совсем недавно расстались.

Пока шел диалог, мы прошлись по нескольким виртуальным локациям, победили нескольких мини-боссов. Ворчун на пару минут замолчал, переваривая услышанное.

— И во что ты вляпался?

— В то же, что и ты, только глубже, амиго..

— …

— И да, спасибо за контейнер. Чертовски своевременно.

— Хоть какие-то хорошие новости. Как думаешь, мне чудо показали не случайно? Типа подкат?

— Кто, кстати. Ты не успел поделиться детальками.

— Шпильку помнишь, хиппарку такую с ролевки по крестовым походам? Вот с нею столкнулся на улице, зацепился языками и затащило меня к ролевикам на тренировку. Поковырялся немного на полуторниках и ушел чай пить с Тутмосом, Шпилькой и Анабель. У последней неподалеку квартира неподалеку, напополам с подругой снимается. А по пути встретили еще одну подругу Шпильки. И вот уже эта подруга, Колди, посмотрела на меня так искоса, хитро улыбнулась и предложила попробовать. А я твои рассказы вспомнил и согласился сдуру. Кто ж знал, что оно так все заворачивается.

— Понятно, что все непонятно. Пока в этих связях ролевых раскопаешься, с Байконура уже ракеты в другие галактики будут отправлять. А кто про имя спрашивал? И, что особо важно — когда?

— Сегодня, ближе к обеду. Я у ролевичек заночевал, с утра помог шкаф починить, а уже перед тем как попрощаться… это прозвучало как “передавай привет” и дальше то самое имя. А потом, когда ты уже в сети появился, все и завертелось. Звучало достаточно нейтрально. Хочется верить, что ложная тревога.

— А уж мне как хочется. Будем надеяться, это всего лишь иммунитет к обнулению. Я, кстати, еще одного такого человека знаю. Может, оно для практиков скорее правило, нежели исключение.

Мы отвлеклись на серьезного босса и, не имея полной слаженной пати с опытным хилом и запасом бутылок, пали героической смертью.

— Файлы с телефона скину, через облако, — перед выходом из игры пообещал я.

Голова к ночи стала совсем тяжелой, после компьютера стало нестерпимо клонить ко сну. Совсем некстати сообразил, что не помню, как заснул предыдущей ночью, после того как стал обладателем болта. Вот я изучаю его на лестничной площадке, а уже в следующий момент — просыпаюсь в своей кровати. Монтаж, однако!..

Но выдержки, тем не менее, хватило на короткую беседу с матерью про необходимость через посетить кладбище и прибраться на бабушкиной могилке. Даже на душ хватило выдержки. И на продолжительную чистку зубов, хотя тут из-за монотонности процесса меня вгоняло в дремоту совсем нестерпимо.

Как коробка с артефактом перекочевала из кармана под подушку не запомнил. Только под утро, в пять с лишним, обнаружил, что сплю, зажав её в кулаке.

Даже если бы я не верил в существование магии даже после путешествия на красном трамвае, мне пришлось бы поверить в неё после появления на моем телефоне уведомления о сообщении от Медеи. Номер от этой сим-карты я не давал вообще никому.

К тому же зарегистрирована карта была на моего троюродного дядю, прописанного вовсе в южных регионах страны, в полутора часах езды от популярных морских пляжей. Так что, либо магия, либо лютый высокоуровневый хакинг. В случае с Медеей, скорее первое.

“Возникли некоторые сложности. Не отсвечивай. Коробку бери потолще, с запасом. М.”

Вот и понимай, как знаешь. Совет из разряда “не политурить”. Коробка побольше… а влезет ли она в карман? Протокол безопасности и сквозь металлическое покрытие действует.

Решение нашлось в формате сумки на пояс. А вот с коробкой потолще был полный облом до тех пор, пока я не спихнул эту задачу на отца. Самоделка вышла тяжелой: папа недолго думая. взял металлическую упаковку из-под какого-то чая, напихал туда железок и закрепил их эпоксидкой.

Вместо двух миллиметров, как рекомендовала Медея, вышло пять-шесть. Как поведет себя протокол безопасности при прохождении с такой бандурой через металлоискатели я предпочел не задумываться. Кое-какие деньги пока имелись, попробую пользоваться наземными видами транспорта, а случись что — вызову такси.

От встречи с Росомахой Медея не отговаривала, потому я отправил лаконичную смс-ку: “Money+++”.

Как бы ни организовывала встречу охотница за силой, это вряд ли выпадает из шаблона. Потому как вести мне себя предстоит как классическому неофиту, без артефактов на пузе и потенциальной поддержки опытной Медеи. Я тучка, тучка, тучка…

В онлайн-игрушке меня ожидало письмо от Ворчуна, в котором он скидывал адреса и связи Колди, на всякий случай.

Дилер моего друга не мой дилер, с усмешкой подумал я, забивая в записную книжку номера и аккаунты.

Росомаха назначила встречу у одной из дальних станций метро, явно с прицелом на близлежащий парк. То ли с намеком на нашу предыдущую встречу, то ли работать было удобнее на природе, а не в кварталах плотной застройки.

К счастью, сегодняшний день не был занят обязательными семейными мероприятиями. Родители планировали прогуляться по центру города вдвоем.

Кое-как пристроив поясную сумку, я выскочил на улицу. Во дворе трое не самых трезвых людей громогласно спорили о политике, сопровождая диспут размашистыми движениями рук и обильной матерщиной для увязывания разрозненных словосочетаний в монолитную конструкцию. Я поспешно врубил музыку в наушниках, выбрав хэви-метал…

Ударные разогнали навязчивые мысли, позволив на какое-то время расслабиться. В моем плей-листе имелись средства помягче, но с выходом из дома вернулось и вчерашнее чувство дискомфорта, неуверенности на открытом пространстве.

А чем выбивать его как не тяжелой музыкой? Разве что каким-нибудь дарк эмбиентом, но он в последнее время казался совсем стремным. Мало ли как его ритмы срезонируют с маной, которой в резервуаре скопилось уже предостаточно.

Пританцовывая и щурясь от яркого солнца, я добрался до трамвайной остановки, купил себе первое в этом году мороженое в вафельном стаканчике и сожрал его до прибытия нужного маршрута.

Что нужно человеку для счастья? А фиг его знает.

Ко мне, между делом, вернулось то умиротворение, которое я испытал на рыбалке — и это было прекрасно. Каким же заморочным, суетным и напряженным выглядело мое состояние от звонка Леоники до покупки крем-брюле!

Беготня, страхи, уйма всего непонятного, ворох намеков, тотальная неопределенность и дискомфорт по этому поводу. Честное слово, я был не готов к такому. Даже нудная монотонная бубнежка мантр и то приятнее, хотя задалбывает уже к исходу первой четверти часа. Но от неё хоть избавиться можно, а тут работает принцип “ноготок увяз, всей птичке пропасть”.

Трамвай доставил меня к метро, высадив при этом практически всех пассажиров. Один из них показался мне знакомым, но лишь спускаясь по эскалатору я сообразил, что это один из тех алкашей. Только теперь он выглядел трезвым и весьма целеустремленным.

Вот и слежка, подумалось мне, но волна умиротворения не спадала, а потому обошлось без шпионских трюков вроде входа в вагон в последний момент. Есть железобетонное алиби: Росси моя непосредственная связь с миром магии. Исходя из этого соображения и вальсируем. Не нравится — пишите в “Спортлото”!

На следующей остановке пришлось переходить на другую ветку. Включив фронтальную камеру на телефоне и уткнувшись в него, как это делали многие в пассажиропотоке. Фальшивый алкаш среди идущих по переходу не отметился, но так как в расчет следовало принимать еще и магию, это не успокаивало. Пришлось повторить прием музыки для разгона тревожных мыслей. На девять десятых помогло.

Удивительно, но Росомаху не пришлось ждать. Я заметил девушку, еще не сойдя с эскалатора. Она что-то оживленно набивала на сенсорном экране.

— Куда пойдем?

Росси оторвалась от гаджета, улыбнулась, убрала телефон в сумочку, игнорируя частые судороги уведомлений в вибро-режиме.

— Подальше от людей и нелюдей.

Ничего иного и не ожидалось. Начисто забыв про фальшивого алкаша и связанные с ним проблемы, я пошел следом за девушкой.

Сюрпризы с неожиданностями подстерегали на выходе со станции. Мы прошли шагов двадцать прежде чем столкнулись нос к носу с идущей навстречу Юлькой. Пикантность ситуации состояла в том, что если мы с Росомахой шли просто рядом, хотя и очевидно вместе, то она держала под руку моего бывшего одноклассника, Кольку Широкова.

— Приятной прогулки, — пожелал я своим бывшим, изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица.

Ромка, не сразу узнав меня, по-дурацки улыбнулся и машинально придвинулся поближе к Юльке. Юлька же округлила глаза и не нашла что сказать, упустив те секунды, пока мы проходили мимо.

— Тесноват городок, пройдя с десяток метров констатировала охотница за силой.

— Тут забавнее. Она время от времени называла себя моей девушкой. Еще позавчера, если на минутку включить режим зануды.

Росомаха улыбнулась краешком губ.

— Одно случайное столкновение и деловая встреча превращается в свидание…

— Точно превращается?

— Если попробуешь убеждать в этом свою бывшую, поставь диктофон на запись — с удовольствием послушаю при случае.

Намек на диктофон, использованный мною в прошлую встречу я встретил почти что безупречно. Хотя внутри все-таки что-то вздрогнуло.

Мы вышли на набережную и на какое-то время затерялись среди таких жепарочек. Я был вынужден признать, что со стороны наша встреча действительно напоминала свидание.

— Ты сломал шаблоны, — спустя пять минут взаимного молчания сообщила Росси. — Не знаю, что с тобой происходило за эти несколько дней, но это противоестественно. Не хочешь рассказать, хотя бы в самых общих деталях? Мне потребуется пересмотреть свои планы относительно твоего обучения и было бы полезно иметь представление в какую сторону.

Я пожал плечами.

— Самому бы обзавестись таким представлением. Может, сначала расскажешь, что же во мне изменилось? А то, как ты помнишь, я совсем новичок. Размеров своего резервуара не знаю, насколько он заполнен тоже не знаю. Как тратить ману — тем более не знаю…

Упоминать про авалонский ключ охотнице за силой мне и в голову не пришло. Пускай Росси казалась симпатичной девушкой, с приятным чувством стиля, но переходить к более доверительным отношениям? Слишком рискованно.

— Десять монет из одиннадцати возможных, — чуть подумав, выдала Россомаха дозированную порцию информации. Этого хватит на три, может даже четыре фокуса, подобного тому. Если повезет, получится ухватить не только ощущение магии, но и сам принцип. У меня, скажем, на это ушло пять попыток, но с ощутимым интервалом.

— Ты с этого, за вычетом накладных расходов, получаешь около четырех монет, — кивнул я в ответ. — Месячный платеж за одну встречу. Это выгодно.

Теперь настала очередь для ответного кивка.

— Хороший намек, я оценила. Тебе нужна информация. Слишком часто звучало “не знаю”.

— И твой ответ?

— Не знаю.

— …

— Серьезно не знаю. Ты же ничего не рассказываешь. А я хорошо представляю каково производить раскачку в твоих условиях. Сколько на тебе сейчас гейсов, Имярек? Больше пяти? Любое количество больше трех — верный суицид, если что.

Какое-то время я размышлял, можно ли считать повешенный на меня протокол безопасности разновидностью гейса. По тем, скудным сведениям о природе гейсов, что я получил от той же Росомахи в предыдущую встречу, говорил, что можно.

— Один. Один гейс.

Признание заставило девушку замолчать на долгих две минуты. Я не отвлекал её. Мне нравилась та интеллектуальная игра из намеков и недомолвок, в которую нам пришлось вести друг против друга. Да, мне бы хотелось получать знания без всех этих маневров, но… Росси умела играть.

Ей не хватало опыта и уверенности Медеи, но та, судя по фокусу с трамваем и смещением реальности была вообще в другой весовой категории. Метафора про переход в третью полупрофессиональную лигу сейчас казалась как никогда точной.

— Ты уверен, что мои действия не затронут условия гейса? Техника безопасности в нашем деле первична. Как бы мне ни хотелось заработать, возможно, тебе стоило бы обратиться к более квалифицированным специалистам. Например, к Медее…

— Медея посоветовала обратиться к тебе.

Мы дошли до аквапарка, свернули в сторону проспекта. Молчание затягивалось.

— Весомый аргумент, — признала наконец Росомаха. — Спрашивай.

Моему королю на воображаемой шахматной доске мимоходом объявили шах. Не могу сказать, что проблемой стало отсутствие вопросов. Наоборот, их было слишком много.

Кроме того, не владея даже самыми базовыми знаниями я никак не мог убедиться в том, что не выдам свою тайну самим фактом вопрошания.

Когда подходящий вопрос таки нашелся, пришлось потратить еще немного времени на подбор безопасной формулировки.

— Как научиться скрывать размер и наполненность резервуара от окружающих?

Глава 15

Восемь лет и два месяца. Именно столько времени Росомаха считала, что её маскировка безупречна. Этими краями пренебрегали боевые мастера и потомственные аристократы, способные разглядеть в не самой удачливой охотнице за силой, в “пиявке”, как называли таких практиков обитатели цивилизованных мест — кого-то другого.

Вопрос, заданный одним из доноров, пусть и довольно нестандартным, пробудил былые страхи. Росомаха осторожно ослабила прикрытие, направила на Имярека сканирующую программу-излучение.

Только бы не одержимость, успела подумать девушка перед тем как получить результаты проверки. Одержимого пришлось бы нейтрализовать, а это вряд ли осталось бы незамеченным. На такие случаи существовал отдельный сценарий, но девушке он не нравился.

Отраженное излучение несло в себе четкую сигнатуру, на фоне которой собственные параметры Имярека выглядели как слабые помехи. Не одержимость, выдохнула Росомаха. Метка какого-то из домов Метрополии.

Выходя на встречу с донором, девушка оставила системный терминал в доверенном месте. Адаптация к местным условиям уже давно не ставила её в тупик: таскать с собой артефакт Метрополии в сумочке и бояться, что какой-нибудь изгнанник ощутит его эманации, надоело в первые полтора года.

Запомнив отловленную сигнатуру и пообещав себе сразу же по приходу домой найти её в Реестре домов, Росомаха сосредоточилась и начала новую игру.

— Не на одну встречу задачка, оценила объем работ охотница за силой. — Чтобы научить скрытности, придется сначала открыть тебе глаза. В противном случае, не представляю, как ты сможешь освоить эти приемы.

Я послушно кивнул головой. Даже если меня обманывают, особого выбора пока что нет. Приходится признать, муаровые цвета интересны, но надо еще понимать, что означает то или иное пятно. А может, это и вовсе какие-то другие области спектра, мне пока что недоступные. Учение свет, а неученых — тьма.

— Принято.

— Этот навык, обычно, вырабатывают намного позже, — пояснила Росомаха. — По расходам маны ты справишься, без вопросов. Но это не единовременное действие, а постоянная практика. Её надо еще и поддерживать. Одна ошибка и вся маскировка к черту. Принцип почти как с прокачкой на мантрах, только вместо того, чтобы получать ману, тратишь её особым образом.

Что мне оставалось делать, кроме как молча кивнуть головой.

— И вот тут самая загвоздка, потому как навыка осознанно тратить ману, дозировать расход и уж тем более формат — у тебя никакого. Это все равно, что учить неграмотного писать курсивом.

— Значит, буду копить и тратить, копить и тратить… Опытные практики, наверное, совмещают эти два процесса?

— Очень опытные. Не твой сценарий.

Мы дошли до проспекта, развернулись и зашагали обратно к набережной.

— Ну и как открывается третий глаз?

— Долго и затратно, — вздохнула Росомаха. — С некоторыми подопечными я вожусь уже два года. С перерывами на восполнение маны и парой фокусов для поддержки стимула. Твои темпы даже обдумывать не хочу. Чистая лотерея. Но шесть попыток на сегодняшний день у тебя будет. Если сильно повезет, семь. Нам потребуется свободная скамейка, без детей, мамаш с колясками, собак и голубей.

Начало мая не располагало к обнаружению места, соответствующего таким условиям. Не в парке, пусть даже он и продувался все еще холодными ветрами с залива.

Пришлось перебираться в близлежащие дворы. Мне показалось, что ближе к центру города найти подходящую скамейку намного легче, Росси поворчала немного, но согласилась.

Первая дюжина мест была забракована единогласно. На окраине города оказалось какое-то фантастическое количество детских садов. В каждом дворе мы находили такую огороженную территорию.

— Будешь объясняться по поводу свидания со своей бывшей, не забудь рассказать, как мы искали где пристроиться, — пошутила охотница за силой. — Выйдет еще пикантнее.

Во второй дюжине лавочек Росси забраковала четыре неплохих, на мой взгляд, варианта. Неподалеку хлопала дверь одного из подъездов, сбивавшая необходимую концентрацию. Аргумент был весомым, его пришлось учесть.

Но все-таки нашлась скамейка!.. В нетипичном дворике новостроек, без детского сада, сквозняков, детей и голубей.

— Отдохнем несколько минут и приступим, — согласилась девушка, закуривая одну из своих биди. — Я буду показывать тебе концентрированную и выведенную за пределы тела ману, а ты будешь на нее смотреть!..

— У меня небольшой вопрос: а как я увижу эту ману, если до этого только и умел, что её чувствовать? И то получалось так себе…

Росомаха посмотрела на меня как утомленный сотрудник техподдержки на не слишком сообразительного пользователя.

— Сначала мне придется тебе помогать. Примерно так же, как тогда. Иначе мы рискуем получить первые успехи не раньше, чем их будет уже не отличить от старческой деменции! Не имея кровной связи с династиями из нескольких поколений практиков, шанс прозреть самостоятельно, ничтожно мал. Нужно лет пятнадцать-двадцать целенаправленных тренировок, медитаций, боевых искусств, йоги в конце концов…

— Извини, это нехватка опыта. Не подумал, что это может быть настолько сложно.

— Еще от места зависит, — смягчилась охотница за силой. — Города для таких прорывов плохо приспособлены. Тут даже найти где присесть спокойно и то задача не из лёгких.

— Следующий раз территорию выбираю я, — мой вздох скрывал под собой зарождающееся беспокойство относительно возможных конфликтов между протоколом безопасности и Росси.

Охотница докурила свою сигаретку, демонстративно размяла пальцы, вздохнула и придвинулась ближе.

— Расслабься, но не до аморфного состояния, попросила она.

— У каждого человека, вне зависимости от его способностей к магии, вырабатывается внутренняя защитная реакция на подобные коннекты. Чем качественнее ты её отложишь в сторонку, тем меньше маны будет уходить на упражнения. Тем больше попыток сделаем за одну встречу.

— И как это делается? В смысле, как убрать бессознательные барьеры?

— Попробуй представить, что я и все мои действия — естественная часть тебя.

Совет звучал несколько странно, но, немного поразмыслив, я пришел к выводу, что эффективнее вряд ли получится. Иное дело, стирать грань между собой и сидящей практически вплотную девушкой было не так-то просто.

Даже мысли о том, что Росси довольно привлекательная — цеплялись за сознание до последнего. Как назло, в нос лез аромат духов, а правый бок согревало мягкое женское тепло.

Я закрыл глаза, но тут же получил тычок в плечо от Росомахи:

— Не спать! Чтобы научиться видеть магию, тебе придётся смотреть наружу, а не внутрь.

Девушка слегка замёрзла на улице, все-таки начало мая в наших краях еще далеко от лета. Холодные пальцы прикоснулись к моим вискам.

Контраст, однако, подумал я. Сама тёплая, а пальцы холодные.

Смотреть открытыми глазами, между тем, было нечего. На улице неторопливо смеркалось, но до включения фонарей оставалось около двух часов.

— Сосредоточься, — проворчала Росси. — С тобой очень непросто работать. Нарастил себе защит…

Я предпочёл не переспрашивать, о чем она, момент был явно неподходящий.

Одно из серии самовнушений явно подействовало: словно сработал какой-то внутренний переключатель, после которого пальцы Росомахи мгновенно перестали ощущаться как что-то чужеродное. Зато в копилку необычных ощущений упало знание о том, как можно воспринимать иное сознание, пытающееся воздействовать на тебя со стороны.

Разумеется, сначала я удивился, довольно восторженно. Контакт от этого едва не разорвался, но на желании извиниться за непроизвольные эмоции вновь укрепился.

— Теперь смотри на мою правую руку…

Голос сопровождало намерение сказать те же слова. Этакое эхо, только на долю секунды опережающее звук. Возможно, именно так воспринималась бы настоящая вербальная телепатия, но и эти мысли я благополучно оборвал, переводя взгляд туда, куда попросила Росси.

Сейчас две руки из четырех подпадали под определение “моя правая”, однако непередаваемый нюанс в слове “моя” позволял отличать их с той же легкостью, с какой рука отличалась от ноги.

Без поддержки артефактного болта, благополучно спрятанного в металлической коробке, муаровые цвета едва угадывались. Контур пальцев охотницы за силой словно раздваивался, выделяясь за пределы материального тела не более чем на пару миллиметров.

— Попытка номер ноль, контрольная, — объявила моя наставница.

Пальцы сложились в щепоть, безымянный с мизинцем прижались к ладони.

— Что-то видно?

— Пальцы. Сложены и направлены вверх.

Ответ был дурацкий, но правдивый. К тому же он явно успокоил охотницу за силой.

— Правильно. Не было никаких фокусов. Только проверка на стойкость к иллюзорным ожиданиям. У новичков в двух случаях из трех вместо действительного прорыва случается убедительная иллюзия. Обмануть себя проще, чем сделать что-то в реальном мире.

Тут уже и я выдохнул с облегчением. Не хотелось бы показаться этаким фанатеющим тупнем, пусть даже и выстраивал когда-то такой имидж на всякий пожарный. Но с тех пор уже так много всего произошло…

— Попытка номер один. Постарайся, во имя Мерлина и энергосбережения!

Ладонь стремительно разжалась. От кончиков пальцев к её середине стекала и насыщалась реалистичностью замечаемая раньше муаровость. Не успел я как следует разглядеть точку, в которой она собиралась, Росомаха вновь сложила пальцы в щепоть.

Как выдавливание кетчупа, промелькнула неожиданная ассоциация. Соприкосновение пальцев породило крошечную яркую каплю, приподнявшуюся на пару сантиметров, а затем лопнувшую подобно мыльному пузырю.

— Вердикт номер раз. Не слепой.

Росси ориентировалась по моей реакции, от близкой вспышки я невольно вздрогнул.

— Теперь попробуй вспомнить, что видел. С первого раза получится только само узнавание. Но это как первый раз ударить молотком по гвоздю. Чем дальше, тем легче пойдет. Не спеши, но и не пытайся додумывать то, чего не было.

Вот с чем у меня действительно неплохо, так это с запоминанием. С раннего детства, что мать, что отец играли в мнемонические игры. Да и потом, когда уже пошел в школу, упражнения продолжились, только более осознанно.

Муаровое истечение вызывало интерес. Я подозревал, что именно такое управление собственной энергией позволяет практикам воздействовать на реальный мир. Но акцент делался на вспышке — именно её мне полагалось увидеть своими глазами.

То ли все опять пошло не по запланированному сценарию, то ли на горизонте очередные проблемы.

— Было красиво и очень ярко, подытожил я в самой безопасной формулировке. Сколько таких попыток у нас есть?

— Таких больше не будет, — пообещала Росомаха. — Это был показательный вариант, который в теории мог бы быть повторен на твои монеты трижды. Свет видимый невооруженным глазом, разве что не фиксируемый аппаратными средствами. Следующие примеры будут слабее, пока не дойдем до восприятия фоновых колебаний маны. Так что, если вздумаешь тормозить — откладывай это на потом. Чем дальше продвигаемся, тем дешевле каждая отдельная попытка.

Мне оставалось только утвердительно мотнуть головой.

Следующий фокус мало чем отличался от предыдущего. Разве что теперь я уже знал, что произойдет и только сощурился при вспышке. Муаровые потоки, как и прежде, струились по ладони девушки, раз за разом оттягивая на себя моё внимание.

— Видимость норм? Следующую попытку сделать с тем же шагом или перескочить через парочку?

— Попробуем перескочить.

На этот раз капля на соприкосновении пальцев была совсем крошечной, с булавочную головку. Она и лопнула более скромно, скорее развеявшись облачком чего-то муарового в котором мелькнуло несколько искр.

Глава 16

Если бы не случайное столкновение с Медеей — как все-таки мне повезло встретить её в торговом центре! Без фокуса с трамваем и смещением в континууме я наверняка счел бы нынешнее видение дополнительных цветов за восприятие самой магии.

Однако теперь картина мира уже откалибровалась, теперь в ней фокусы типа вспышек по щелчку пальцев или обрушение карточной пирамиды взглядом уже не казались чем-то грандиозным. Но, как первыми шагами в начале пути, ими все равно следовало овладеть.

Урок, который мне показывала Росси, на деле куда более многоаспектный. Когда научусь видеть фоновые изменения, что удержит от тренировок на концентрацию маны? От тех же вспышек, например?

Только скорость накопления маны, но с нею и так надо разбираться. Что-то перепадает от эманаций болта, когда он вне коробки, но пользоваться такой зарядкой стрёмно — если не найдут и отберут, то на какой-нибудь другой побочный эффект нарвешься.

— Посильнее или норм?

— Насколько мы приблизились к фоновому восприятию? В процентах…

— Сорок пять, может пятьдесят. Ты же видел искры? Следующим шагом только одна искра, а потом и вовсе без них. Чудо, которое не разглядеть тому, кто не умеет видеть магию.

Слово сказано. Муаровые потоки Росомаха действительно соотносит с магией. Возможно, Медея владеет не только ими или же существуют какие-то дополнительные нюансы, но мой сегодняшний уровень ближе к охотнице за силой, нежели к навыку вызывать трамвай, путешествующий по искривленному и альтернативному пространству-времени.

— Сколько у нас еще попыток, если с одной искрой?

Мне хотелось рассмотреть, что происходит с муаровой маной отчего та вспыхивает. Да и хвастаться стремительным прогрессом тоже казалось несвоевременным. И так уже сложно объяснить разбухший резервуар с маной, а тут еще и другие таланты вылезают. От Росомахи хрен утаишь их, но хотя бы не так стремительно все раскроется.

— Самое энергозатратное мы, к счастью, проскочили…

Перед ответом девушка убрала от моей головы руку и начала её массировать. Тесный контакт тут же прервался, оставив ощущение какого-то разочарования. К такому быстро привыкаешь, подумал я.

— Стадия с одной искрой — раз десять или двенадцать, как получится.

— А прикосновение к голове нужно тебе для того…

— …чтобы контролировать движение твоих энергий, при помощи которых ты должен ощущать магию. Ну и так осуществлять забор маны на показываемые фокусы легче. Без тактильного контакта пока что никак. Такой прием осваивается отдельно.

Не слишком-то посидишь так абы где, когда девушка прислоняет ладонь к твоему виску, подумал я. Выглядит довольно неестественно. Может, не обязательно, чтобы это была именно ладонь? Виском к голове или плечу — такое положение в паре встречается гораздо чаще. Только оно тогда действительно напоминает свидание.

— Давай попробуем другую разновидность тактильного контакта? — предложил я. Без какой-либо задней мысли.

— Извращенец!

— Я про контакт ладонь-ладонь. Через рукопожатие. Быть того не может, чтобы магия так не передавалась!

— А как я раскачивать твою виделку буду? Тут руку поближе к мозгам надо, а у меня нет второй пары.

— Мне все равно надо попробовать посмотреть что-нибудь самостоятельно. Сделаем одну попытку?

Мне на самом деле хотелось посмотреть, способен ли я к самостоятельному восприятию. Без артефакта в кулаке или допинга в виде ведьмовской ладошки по соседству с мозгами. Может оно впрямь слишком рано, но черт побери! так тянет уже сделать хоть что-то самостоятельно, без ведьм и магических предметов.

— Твоя мана, твои правила, — фыркнула девушка, цепко хватаясь за мою ладонь. — Минутку на подстройку, расслабь руку, чтобы не вызвать судорог при перекачке маны. Как будешь внутренне готов, говори. Тебе же одну искру или несколько?

Стоило попросить несколько, но победила жадность. Глаза Росомахи хищно сверкнули, когда я озвучил условия эксперимента.

На этот раз муаровость различалась едва-едва. Пришлось вглядываться в подготовленную для фокуса ладонь так пристально, что в висках застучали молоточки пульса. Спокойствие, только спокойствие, напомнил я про себя. Пусть ты и видишь сейчас магию, подготовленную к действию, но это все равно происходит при поддержке со стороны. Это еще не успех, хотя все равно колоссальный прорыв.

— Готов…

Пальцы Росомахи двигались неторопливо, чтобы дать мне как можно больше времени уловить хоть что-то. Переток маны на крайние фаланги, уплотнение перед соприкосновением… Я чуть было не упустил из виду сам момент появления искры. На меня неожиданно накатило понимание того, как девушка добивалась нужного эффекта.

Голос Бобби Макферрина выводящий сакраментальное Don't Worry Be Happy стал достойным аккомпанементом моему триумфу. Росомаха дернулась, разжала кисть и полезла в свою сумочку.

Я тактично отвернулся, отчасти для того, чтобы скрыть свою дебильную улыбку триумфатора. У меня получилось. Еще немного потренироваться, и вынужденная слепота новичка уйдет в прошлое.

По словам Росси, на сегодня оставалось примерно девять попыток — их должно хватить на отработку навыка…

Меня ждал облом. Девушка несколько раз произнесла в трубку “Да”, один раз “Хорошо”, а закончила столь же лаконичным “Буду”.

— Форс мажор, Имярек, — извинилась она, как только на том конце повесили трубку. — Мне надо очень сильно поспешить, а я еще жрать хочу. Проводи до ближайшего фаст-фуда, я оттуда такси возьму.

— Все в порядке?

Эту реплику я произнес уже на ходу. Росомаха не теряла времени даром. Даже на каблуках она развивала скорость, которую было нелегко поддерживать, не срываясь на бег.

— Возможно, кивнула охотница за силой. — Даже скорее всего. Дело на десяток монет. С учетом того, что получилось сегодня, выходит очень успешно. Извини, что не завершили серию опытов. Ты там хоть что-то разглядел в последний раз? Через ладонь обратной связи минимум, а то не спрашивала бы…

— Сам не понял. Вроде что-то было. Повторим в следующий раз? По моим предположениям в моей копилке еще что-то должно булькать.

Мы бодро шагали в сторону метро, поглядывая по сторонам. В этом районе имелись кафетерии, работали пивные бары, но фаст-фудные заведения располагались ближе к транспортным артериям.

— Завтра я буду никакая, послезавтра… лучше тоже не практиковать. Ориентировочно, через три дня. Послезавтра стукнусь и сообщу точнее. С тебя место, чтобы не как в этот раз.

Мыслями охотница за силой была уже где-то далеко. Да и я не стремился поддерживать разговор. Слишком много впечатлений и открытий.

Пока Росси ждала заказа мы все-таки разговорились, но на отвлеченные темы. На глаза попался рекламный щит с постером очередного блокбастера от Диснея. По нему и прокатились тяжелым саркастическим катком на два голоса. Расхождений во мнениях не возникло.

— Я, кажется, догадалась откуда у тебя такой резервуар и мана, — перед тем как заскочить в серебристую “Шкоду” вернулась к практическим вопросам девушка. — Не злоупотребляй и будь осторожен. И да, это все-таки было чем-то похоже на свидание.

Оставила за собой последнее слово и укатила куда-то в сторону центра города.

Поиск места для экспериментов с авалонским ключом и маной действительно становился задачей высокого приоритета. Абы где открыть коробку не даст протокол безопасности. Но даже если он и разрешит, этот болт тут же начнет фонить во все стороны, выдавая меня с головой. А оно мне надо? Нет, не надо.

Размышляя так, я прокатился в метро до своей станции, зашел в продуктовый, прошел пешком несколько остановок, вздрагивая каждый раз, когда мимо проезжал красный трамвай.

Время от времени я поглядывал на свою руку, надеясь увидеть там такую же “перчатку” из маны какую наблюдал у Россомахи. Бесполезно. То ли не дошли мы до такой стадии и надо прокачиваться несколько месяцев, то ли есть какой-то фокус, о котором Росси не удосужилась сообщить.

Нет, муаровость из окружающего мира не исчезла, хоть и появлялась без помощи болтового допинга бесформенными пятнами неизвестной природы. Я несомненно видел магию, но прискорбный дефицит знаний мешал интерпретировать наблюдения. Прогулка по вечернему городу в таком состоянии — коктейль из загадок и пофигизма.

Что, например, может означать пунктирная линия, пересекающая проспект под углом в сорок пять градусов, заползающая на старое здание, частично отреставрированное, но еще местами в лесах?

Пунктир, как мне удалось различить, исчезал на высоте третьего этажа, завершаясь неясным пятном, похожим на кляксу. Или висящий в воздухе где-то над крышами муаровый треугольник, один из концов которого указывает на север, а другой — на ближайший собор?

И ведь не спросить ни у кого, не загуглить, не сфотографировать на смартфон. Даже не поглазеть как следует — из тех же соображений безопасности. Мимо меня прошла шумная студенческая компания, три девушки и два парня. Громко смеющиеся, с банками какого-то напитка.

Им было абсолютно все равно, есть вокруг какие-то невидимые отметки, магические энергии и тому подобное. А я посмотрел на них и вдруг проникся ощущением той границы, что пролегла между мной и остальными сверстниками. Да что там сверстниками, подавляющим большинством окружающих меня людей!

Вот так взяла моя детская мечта и сбылась без предупреждения. Верил ли я в то, что это возможно? И да и нет. Даже когда Росси показала магию — все равно не до конца верилось. Леоника сидела на лестничной площадке с артефактом в кармане плаща — и то оставались сомнения.

Трамвай и неестественный мир привели в шоковое состояние, но лишь вот эта повседневная суета, в которую органично вплетаются невидимые посторонним элементы убедила меня в том, что желаемое достигнуто.

Определенно, мне нужна новая мечта. Что-нибудь еще более недостижимое, а не как в тот раз. Мечтать о богатстве я счел бессмысленным. Кто его знает, вдруг оно с помощью магии превращается в банальный квест?

Будет обидно лишаться мечты подобным образом. Да и в качестве ориентира для жизни богатство как-то примитивно. Все эти материальные ценности могут являться инструментом, но никак не целью. А мне требовался ориентир для дальнейших действий. Долгосрочный ориентир, в стиле “Дао, которое может быть пройдено не есть истинное дао”.

Магия ради магии — даже звучало как тавтология. Как ловушка дурной бесконечности.

Неподалеку от дома встретился с матерью Ворчуна, поздоровался, около минуты поговорил ради приличия.

Нет, повседневную жизнь магия ничуть не отменяла. Какая разница, видны тебе муаровые пятна или нет, может ты несколько раз в месяц ломать карточные пирамиды, не швыряя в них чем-то материальным или не можешь.

Медея вон, на такое способна, а все равно ходит по торговым центрам, сайтики ваяет, фоточки в сеть выкладывает, тусовку у себя под крышей приютила.

Поднимаясь по лестнице вспомнил содержание нескольких книжек про городскую магию. Там стоит обрести магические способности, и ты круче всех слонов в пампасах, опаснее всех пингвинов саванны.

А в реальности болтаешься в аутсайдерах, даже с читерским артефактом, которым еще хрен воспользуешься. Причем по множеству причин.

Впрочем, кого из практиков я знаю, чтобы сравнивать с собой? В высшей лиге это Медея и Сверчок. Всего двое, но этого достаточно.

Где-то поблизости от них, сегодняшний поддельный алкаш имени которого я не знаю, а также Крокодилыч. С последнего станется и в высшей лиге оказаться, а может и в компании из Варлока и Росомахи. Слишком мало, все-таки, мне о нем известно.

Ну и в моей лиге тогда только Ворчун. И, быть может, Леоника, но её считать сейчас вообще некорректно.

Все преимущество над Ворчуном, насквозь читерское. У меня авалонский ключ и фора в несколько месяцев. Так что все равно не получается, как в этих книжках. Ни тебе Хогвартсов, ни мудрых профессоров. Никакого пространства для подросткового самоутверждения, пусть даже я и перерос такие стремления. Вроде бы.

Глава 17

В моей комнате было много муарового. Подушку, например, коварный болт промуарил практически насквозь и целиком. Спинку кровати — на две трети. Пара расплывчатых муаровых пятен нашлась даже на тех джинсах, которые я надевал на шоппинг.

Хорошо еще, что металлическая коробка действительно экранировала эманации. А еще, что на живой органике следов магии не оставалось. В противном случае я бы уже давно демаскировал бы себя, как перед тем поддельным алкашом, так и перед Росомахой.

Интересно, чем отстирывается мана? Должно же она как-то исчезать, а то в мире давно уже все было бы в ней…

Мама, наверное, удивилась незапланированной стирке, но отвлеклась на художественный фильм и ничего не сказала. Отец подкинул в камеру пару своих вещей, одобрительно кивнув головой.

Пока барабан крутился, я в онлайновой игрушке отловил Ворчуна и поделился программой исследований. Увы, протокол безопасности не позволял даже заикнуться о существовании болта.

Требовалась приватная встреча вне сетей и посторонних, а также соответствие Ворчуна каким-то минимальным требованиям. Пока у него после инициации резервуар пустой, лучше не рисковать.

Впрочем, мой друг не дурак и сделать выводы по ряду внезапных запинок, смен темы и тому подобным отклонениям может. Надеюсь, потому как под магической подпиской о неразглашении хитрить не получается. Оно на уровне формирования намерения блокирует поползновения!

Средство для стирки “Магия цвета” с маной не справилось. На фоне мокрой ткани некоторое время казалось, что пятна даже слегка расплылись, но потом выяснилось, что это не так.

Два пятна на джинсах поставили меня в неловкое положение. С одной стороны, хорошая и новая вещь. Пятна невооруженным глазом не видны, но все равно есть. И те, кому их видеть не стоило бы, вряд ли удержатся от того вопроса, который некогда задал Горлум: Что у тебя в кармашшшке?

А это засада. Потому как хоть и недостаточно данных для железобетонных выводов, но два предыдущих владельца исчезли нафиг из реальности аккурат после передачи его другому человеку. И стать третьим очень-очень не хочется.

На отпаривание утюгом я не рассчитывал. Заранее было понятно, как отреагирует мана. Ошибиться не ошибся, однако рефлекторное поглаживание еще теплой ткани ладонью навело на перспективные мысли.

Как звучит основная задача новичка в магии? Как жалоба на жизнь героя первого “Дьябло”: Не хватает маны. Так нельзя ли утилизировать пятна?

Увы, дальше предположения дело не пошло. По той же перманентной причине, поминать которую всуе становится уже дурным тоном. Опять нехватка знаний. Интересно, многоопытные маги тоже страдают от этого? Вот не исключаю.

Приняв душ и повозившись немного с безуспешными попытками разглядеть собственную ману, я таки заснул. А во сне увидел такое простое решение некоторых своих проблем, что едва не воскликнул “Эврика”. Но время было позднее, потому ограничился заметкой в органайзере своего телефона.

Следующие три дня прошли в учебе. Магия магией, но запускать институт я не собирался. Возможно, я не типичный студент, но хвостов у меня практически нет. Сказывается отцовское воспитание. Будучи инженером, он терпеть не может дедлайнов и исполнения в последний момент.

У всего, что делается, по мнению отца должен иметься запас прочности и резерв времени. И если в эти неприкосновенные запасы приходится залезать, то это повод в следующий раз планировать качественнее.

Росомаха, как и обещала, отписалась, но новости были не радостные. Встретиться в ближайшее время она не могла, переносила следующие уроки на неделю. Встреча с Варлоком тоже не складывалась, судя по слухам озвученными Ворчуном по телефону, тот угодил в больницу с переломом локтевого сустава.

Медея тоже делала вид, что не при чем, позволяя мне самому разбираться с авалонским ключом. Я одно время думал заскочить к ней на тусовку, но диссонанс между образом неформальной девушки с ноутом и магичкой, способной прокатиться в параллельную реальность ради приватной беседы, оказался слишком велик. К некоторым вещам надо привыкать постепенно.

Но как ни старайся отвлекаться от мира сверхъестественного, он все равно найдет тебя. Потому что город у нас в этом плане какой-то аномальный. Даром что мегаполис, но порой донельзя тесный, благодаря своей неповторимой топологии.

— Орешек знаний тверд, но все же мы не привыкли отступать!

С этими словами на мое плечо опустилась тяжелая рука Крокодилыча. Дело было в метро, я только что сдал курсовик и отдыхал под лютневую музыку Вавилова в наушниках…

— Встретить Имярека, хорошая примета, — объявил Крокодилыч пока я разворачивался к нему лицом и вытаскивал “капельки” из ушей. Точнее не к нему, потому что мой товарищ оказался в компании с девушкой. Не слишком высокой пепельной блондинкой в кожаной куртке, с большими круглыми темными очками.

— И тебе не хворать, — отозвался я, пробуя в фоновом режиме перейти в состояние разглядывания маны. Тот всплеск четкого видения, который был спровоцирован сначала болтом в кармане, а затем упражнениями Росомахи, как-то сгладился.

Из-за отсутствия частой практики привычное восприятие потихоньку брало верх. Однако, взял себя в руки и вот вам результат: отчетливая муаровая аура у Крокодилыча и, сюрприз, ничуть не меньшая по размеру, зато более яркая у девушки.

Вот вам и случайная встреча. Совпадение? Не думаю.

Но во всех этих игрищах вокруг маны я пока совсем новичок. Слышал от Росси про кредиты, немного знаю о монетах и только.

— Вы еще не знакомы? — наигранно удивляется Крокодилыч.

— Досадное упущение! Это Имярек, гроза библиотек эзотерической литературы. Знаток с большой буквы Зы. До недавнего времени кромешный теоретик, из числа таких, что изучают, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Но все равно испортили парня, приобщили к делам нашим скорбным.

— И сколько поместится ангелов на игле? — изображая интерес поинтересовалась девушка в очках.

А у меня на такие шаблонные вопросы давно уже заготовлен ответ. Не подловить меня на схоластике средневековья.

— Сто процентов.

Кажется, я её удивил, но Крокодилыч торжествующе взвыл и вздел к станционному потолку указательный палец.

— И вот этого интеллектища мы лишились из-за жадности какого-то из охотников. А подождали бы еще лет десять-пятнадцать и был бы у нас очередной гуру от эзотерики! Не обижайся, Имярек. И да, перед тобой несравненная Колди, у нее свой ковен, собрания дважды в неделю, кровавые развратные ритуалы и все такое. А по сути своей, если оторваться от мишуры для профанов — обычное рекрутинговое агентство. Обменяйтесь визитками, дети мои!..

С каждой неделей наш город все теснее и теснее. С пространством что ли какая-то хрень происходит, вселенная скукоживается или же читерит кто-то, наподобие того случая с трамваем и Медеей?

— Крокодилыч традиционно бежит впереди паровоза, — отшутился я. Колди, инициатор Ворчуна. Она помнила Леонику и, наверное, собиралась подгадать удобный момент чтобы выдать реплику с именем пропавшей да проверить мою реакцию! Вот такой покер. Я знаю, что ты знаешь, а ты будешь узнавать, знаю ли я, что знаешь ты…

К счастью мне дали время на подготовку. Поезда подходят к платформе достаточно громко, да и отходят тоже не бесшумно. Плюс еще станция сама по себе людная и пассажиропоток отвлекает от беседы.

— Вы в сторону центра? — спросил я, делая вид, будто верю в случайную встречу. Нет, может она и вправду случайная, но береженого Бог бережет. А с авалонским ключом на поясе хочешь не хочешь — станешь параноиком.

Крокодилычу с подругой утвердительно кивнули. Поезд укатил в туннель и у них осталось только три с лишним минуты на проверку. В вагоне шумно и можно сделать вид, что не расслышал ключевого слова.

— Ценные кадры надо переманивать как можно раньше, — пояснил Крокодилыч. — Тех, кто застревает на стадии мелких фокусов по большим праздникам, достаточно много. Кто-то паразитирует на них, обменивает Ремесло на материальные блага, оказывает им незначительные услуги за серьезный прайс. Из числа первых ты неторопливо вылезаешь. Все через это проходили. К числу вторых — вряд ли примкнешь. Не того полета птица потому как. Вот Колди и предлагает третий путь.

Третий путь для меня представлялся как что-то связанное с Медеей, так что в чем-то Крокодилыч ошибся. Путь Колди получал почетный пятый номер. Четвертый доставался авалонскому артефакту, а сколько там вообще путей — не ведаю. В ловушку “третий, значит волшебный” меня так просто не поймаешь.

— Есть еще четвёртый путь, — делая попытку приблизиться и прикоснуться к моей руке доверительно произнесла Колди. Ну а то я не знаю, зачем таким ведьмам как она тактильный контакт! Еще и муаровый поток краем глаза успел заметить, только потому и увернулся без резких движений. Просто начал двигаться одновременно с ней. — Путь Леоники…

Да за кого они меня принимают? Это было до того нелепо, что даже чуть-чуть обидно. Сначала Крокодилыч сам рисует мне имидж книжного червя, а потом такой линейный подкат.

Домашняя заготовка номер один — и пусть им тоже станет обидно. Око за око!

— Леоника, то есть победительница льва, — чуть хмурясь, дабы казалось, будто копаюсь в своей эрудированной памяти продекламировал я.

— Образ девушки с карты одиннадцатого старшего аркана Таро. Путь силы… да, это тоже интересная альтернатива. Надо будет помедитировать над этим.

Очки, даже тёмные, как выяснилось, не в состоянии скрыть некоторых вещей. Глаза у Колди на мгновенье хищно вспыхнули — аккурат, когда я без малейшего удивления произнёс имя Леоники. Но затем она быстро отдернула руку и придвинулась ближе к Крокодилычу. Тот довольно хохотнул, то ли в ответ на мою реплику, то ли реагируя на её движения.

— Я же говорил, Имярек носит с собой столько ай-кью, что если поделится им, то выведет в профессора целую футбольную команду.

Шум подъезжающей электрички вновь заглушил его слова и скрыл мой вздох облегчения. Народу в это время в вагоне не слишком много, но сидячих мест не нашлось. Мы встали на площадке у противоположных дверей. Я обратил внимание, что Крокодилыч и Колди окружили и зажали меня в углу, непроизвольно выдавая свою позицию.

— Вам до какой?

Мои попутчики переглянулись, будто этот вопрос ставил их в тупик. Нет, ну взялись играть, так играйте достоверно. Назовете мою станцию — я выйду на следующей. Но в любом штатном случае не там, где вы. Вопрос о пункте назначения должны были задавать вы, чтобы выслушать ответ и сказать, что вам туда же.

— Мы в гости, — уклончиво ответил Крокодилыч. — А ты?

В уклонение от ответа можно играть и вдвоем. Точнее, учитывая контекст, втроем.

— Сначала заскочу в пару мест по делам, а затем домой. Всякое там потустороннее никуда не денется — в отличие от сессии.

Да, я умный, книжный червь, но уровень угрозы от меня мал. Вот, я открыто декларирую, что магия для меня не на первом месте в списке приоритетов. Расслабьтесь и успокойтесь. Владельцы авалонских ключей так себя не ведут.

— Есть несколько простых и легких в освоении приемов, позволяющих сдавать экзамены по любому предмету, — поделился откровением Крокодилыч. — Вытянуть нужный билет, так вообще фокус на долю монеты.

— Только вот мне знание важнее дипломной бумажки, — я предпочел поддержать тему. Все равно болтать, так пусть о чем-то безопасном. — Я же не формальности ради и не чтобы от армии спрятаться пошел учиться. Читерство и лайфхаки, волшебные палочки и заклинания типа “халява приди” не для меня. Да и вообще, я еще не разобрался нафига мне вся эта эзотерическая практика. Пока оно оставалось теорией, игрой ума, в ней был философский и методологический пласт. А прагматика… Вот для чего это?

— Далеко пойдешь с такими взглядами, — хмыкнула Колди. — Не для нашего болота такие идеалисты. К добру оно или нет. Но все равно приятно знать, что я еще не разучилась разбираться в людях.

Магия — она для достижения целей. Какие поставишь, такие и будешь достигать. Только и всего. Приземленный человек её никогда и не ощутит.

Профан с идеями — обретет за свою жизнь с десяток триумфов разного масштаба, в зависимости от того, насколько уместно и своевременно сработает его внутренний форсаж.

Практик же сначала обретает контроль за своими возможностями, а затем ставит все более и более масштабные цели. Часто — опережающими темпами, чтобы не терять стимула к развитию. Единственным серьезным препятствием на пути для практика являются другие практики. Все остальное — в нашей воле и силе. Вот тебе краткое описание того, что из себя представляет путь Леоники.

К повторной попытке развести меня на косвенное признание относительно исчезнувшей девушки я был готов. А тут еще мы до остановки доехали. И я твердо убедил себя, что мы сейчас говорим про аспекты одиннадцатого аркана. Контекст, между прочим, тоже волшебная вещь!..

— Из того, что я знаю о практиках, как-то не следует, что они стремятся к устранению конкурентов. А будь практики действительно реальными конкурентами друг другу, было бы именно так.

Институт охотников за силой прекратил бы существование первым. Он же, пусть и с низким коэффициентом полезного действия, порождает потенциальных конкурентов.

— Главным образом, это источник дополнительной маны, — отмахнулась Колди.

— Плюс вопрос контроля. Инициации все равно происходят. Так лучше взять процесс под контроль чем потом разбираться с последствиями. Увы, наш мир серьезно ограничен в вопросах выработки маны — вот и возникает такая экзотика подпольная.

А вот за пределами работы с батарейками — уже конкретное мочилово. Те, кто остается в игре, стараются окоротить конкурентов или выпроводить за пределы. Вот и вся история. Подрастешь, сам разберешься.

Не успел я как-то отреагировать на данную реплику как получил приглашение в гости.

— Мне рассказывали, вы с Ворчуном старые друзья. Заходи в гости, как будет свободное время. Он адрес знает.

Глава 18

Удивительно, но после этого меня действительно отпустили, не стали навязываться с дополнительными проверками. Хотя какой в них смысл, если по логике развития моего образа после таких откровений мне полагается сунуть нос в логово хищника при первом же удобном случае?

Между прочим, вместе с авалонским ключом, спрятать который на квартире будет многократно сложнее. Его не оставить в прихожей, я вчера уже проверял.

Остановка, на которой я выскочил, не была самой удобной для того, чтобы с неё добираться до дома. Но зато здесь имелось много полезных магазинов, подходящих под легенду о делах, да и неподалеку ходил автобуспочти до моего квартала, десять минут пешком — допустимая погрешность.

Кроме следования легенде, мне следовало банально успокоиться. За вязью вежливого интереса к перспективному практику лежал второй смысл, весьма тревожный.

Колди мне угрожала! Ничем иным помимо прямых и плохо завуалированных угроз это не могло быть. Присоединяйся или пожалеешь — только так можно было расшифровать её реплики.

Это даже если не брать во внимание бонуса, связанного с фигурой Леоники, а с учётом дополнительного смыслового пласта оно и вовсе выглядело как рейдерский подкат!

Мне ясно дали понять, что Росомаха в качестве "крыши" не подходит. У нее долги, из-за которых можно легко заставить охотницу отступить от своего клиента. Медея же, как назло, не давала о себе знать.

Чем там завершились переговоры с роднёй? Вступится ли хоть кто-то с ее стороны за неопытного обладателя авалонского ключа? И, если все в эзотерическом мире столь прагматично: какую цену озвучит Медея и Ко за свою защиту?

Домой я приехал ближе к вечеру, купив себе новую беспроводную мышку для ноута и выпив пинту крафтового пива. Ни алкоголь, ни шоппинг не принесли покоя, это пришлось признать, когда проходил по тому месту, из которого пропала в неизвестность Леоника.

И тогда я связался с Ворчуном. Тем более, это было по сценарию, ожидаемому со стороны Колди.

— Мир возмутительно тесен, — озвучил я центральную мысль дня в ответ на дежурное “Алло”. — Помнишь имя своей первой учительницы?

На том конце соединения выразительно промолчали. В онлайн-игре, эзоповым языком мы уже обсудили все риски и перспективы связи Ворчуна с Колди.

— Давай завтра выпьем в гараже твоего отца?

— Среди масла и бензина? Почему бы нет. Как обычно, йо-хо-хо?

— Часов в семь начнем, если не будет накладок.

Гараж — то волшебное слово, которое я записал в органайзере телефона. Большая железная коробка, изолирующая эманации артефактного болта. Только вот в этот раз гаражом придется воспользоваться не по задуманному, а ради мозгового штурма в формате подростковой пьянки.

С высокой долей вероятности встречу с Ворчуном будут отслеживать магическими средствами — так пусть потратят время впустую. Мы развернемся во второй раз.

Накладки не заставили себя ждать.

В почтовый ящик упало письмо от Лямбды. Сложи два и два. Никогда не писала, даже адреса не знала. Строго говоря, Медее я тоже не говорил про эту почту, но тут приходилось довериться той, кому показывал ключ и выжил после этого.

Адрес, время.

Судя по ответу поисковика, свидание было назначено в одном из небольших тайм-кафе.

Только попойку с Ворчуном придется малость отодвинуть на попозже. Гараж в южной части города, практически на самой окраине, возле квартиры, где когда-то жил дед моего друга, а тайм-кафе почти в часе езды.

Для полного комплекта не хватало только одного элемента, но Россомаха, к счастью, не сообщила, что в состоянии встретиться раньше.

Остаток дня смотрел с родителями “Назад в будущее” и ел пиццу. Думать о том, в какую историю меня угораздило влипнуть, совсем не хотелось, а движение маны, как ни старался — освоить тоже не удалось.

Достоверность. Обдумав свое положение в контексте поисков и угроз со стороны Колди, я решил, что мне необходимо больше достоверности в изображении плохо осведомленного и неопытного практика.

При том, что я вправду мало что могу, знания все равно прибавляются. Как непосредственный опыт, так и извлекаемое со слов моих оппонентов. Вчерашнюю беседу в метро стенографировал по памяти в тетрадку, составим кое-какую модель происходящего и пришел к выводу, что имею дело с банальной мафией.

На отдельную страничку отправилось упоминание о нашем мире. Пусть оно и делалось в контексте профанов и посвященных, но Медея тоже бросала реплики, позволяющие предположить, что помимо нашего мира существует что-то еще.

За пределами печати. Не столь скованное ограничениями. Большой магический мир или набор миров — моя фантазия в этом месте попробовала разыграться, но уже за пределами тетрадки. Всему свое место.

Но, так или иначе, закрыв тетрадь и убрав её в стопку таких же по виду, но на вузовскую тематику, я вернулся к классической деятельности начинающего практика. Да, да, к тому самому повтору мантр, причем в какой-то степени нарочито-показательному, благо дома никого, кроме меня, в это время не было.

Сил и нервов хватило всего на четверть часа. Так себе результат, но я сам сказал Крокодилычу, что учеба на первом месте.

Решив, что перед выходом на встречу помедитирую еще столько же, я встал с кровати и отправился на кухню, заваривать чай. Информация, полученная периферическим зрением, доходила до сознания долго. Чайник успел вскипятить литр с лишним воды и автоматически прекратить работу. Щелчок отключения озвучил неожиданную догадку.

Не выпуская из рук заварника, добежал до своей комнаты. Там уже спокойно поместил заварник на компьютерный столик, присел на пол рядом с кроватью и сконцентрировался на наблюдении маны.

Медитация с мантрами, во время которой моя рука лежала на испачканной пятнами подушке, уменьшила размер этих пятен вдвое, да и оставшиеся поблекли в доступном мне диапазоне. Два в одном! Подзарядка и очистка от демаскирующих проявлений.

Чай я все-таки заварил. Сделанное открытие манило немедленно проверить себя на джинсах, но сначала стоило успокоиться. И перекусить парой бутербродов с сыром.

Затем созвонился с Ворчуном, договорился о смещении сроков попойки, принял душ и только потом произвел испытания на джинсовой ткани. Пятна сошли на нет за сорок минут работы. Под конец мне показалось, что я даже ощущаю покалывание в пальцах и движение маны, но скорее всего имела место усталость и те самые фантазии, от которых предостерегала Росомаха.

На чувствительность рук при работе с маной у меня имелись отдельные планы — недаром я так глазел на руки охотницы за силой во время последнего урока.

Джинсы настолько очищены, что в них можно хоть на встречу. Только вот переодеваться уже некогда, времени впритык, лишь на дорогу, при условии отсутствия пробок. Колебался минуту, но решил все-таки переодеться.

Медея умеет читать знаки, оттого с нею так легко. А отсутствие пятен маны там, где лежал болт — достаточно красноречивый знак. К тому же мне просто нравятся эти джинсы, они удобные.

С транспортом повезло. Пришлось немного пробежаться чтобы успеть на автобус, но дальше все продолжилось крайне удачно. Даже не переходя с быстрого шага на бег, я успел ко входу в тайм-кафе за пол-минуты до названного срока.

Обычное полуподвальное помещение, отданное в жертву дизайнерам-энтузиастам с очень скромным бюджетом. Приветливые девушки-неформалки хипповской наружности, в фенечках и косичках. Блондинка чуть посимпатичнее, шатенка — суровее. На лбу у шатенки, подобно шраму Гарри Поттера, неизвестный иероглиф, отливающий муаровыми оттенками. Заклинание?

С трудом отвел взгляд, чтобы не спалиться, получил бирку с временем прибытия, разулся. Никаких “шпионских” мер предосторожности не предпринимал — в присутствии Медеи или кого-то из её команды это слишком наивно. К тому же у меня полностью отсутствовало представление о том, от чего защищаться. Впрочем, я был не в той куртке, которую надевал в день встречи с Колди.

Береженого бог бережет.

Лямбда нашлась в большом зале, за столом для игры в “Каркассон”. Как и следовало ожидать, Медеи с ней не было, а из компании я узнал только парня по прозвищу Сегмент и его сестру Бестию.

Еще двоих представила сама Лямбда. На Громобое и Волке тоже маячил тот же муаровый иероглиф. Присев за стол такие же метки заметил и на остальных игроках кроме Лямбды.

— Присоединишься со следующей партии.

Тон Лямбды предполагал безоговорочное следование инструкциям. Просто удивительно, насколько качественно такая миниатюрная девушка может командовать людьми. Если еще немного потренируется, сможет руководить полками.

Кружку с травяным чаем мне любезно наполнила Бестия пока парни, воспользовавшись моим приходом, отошли покурить.

— Капнешь на эту бумажку каплю слюны или крови, прошептала Лямбда, протягивая мне небольшой прямоугольник, тоже разрисованный цветными и муаровыми линиями.

— Положишь на стул рисунком вниз, сядешь на него и сыграешь одну партию, после чего встанешь и молча, ни с кем не разговаривая, выходишь на улицу, к курилке. Ах да, телефон еще отключить не забудь…

Вот как играют профессионалы. Ради такого случая я не поленился плюнуть на самый центральный иероглиф. Кровь — это перебор. К тому же времени до возвращения парней оставалось немного, а её надо пустить грамотно и потом еще аккуратно остановить.

Но дальше все пошло, как и спланировала Медея. Я даже малость втянулся в игровой процесс и не дотянул до первого места всего пару очков. Когда Громобой сгреб все карточки в кучу и начал перетасовывать, я встал и пошел к выходу. Оглянулся только выходя из большого зала. Лямбда перехватила мой взгляд и нетерпеливо взмахнула рукой, призывая уходить поскорее.

Как выйти, не разговаривая с девушками на ресеншене я не представлял, но там сидела только шатенка, молчаливо протянувшая руку за биркой. Получив бирку, она тут же забыла о моем существовании, уткнувшись в экран своего телефона.

За порогом тайм-кафе стоял совершенно несвоевременный туман, забивший всю мою несовершенную муаровую “виделку” нафиг.

— Ты везунчик, — констатировала из тумана Медея.

— Я запросила разрешения помочь тебе, но голосование завершилось не в твою пользу. Только агрессивность Колди заставила кое-кого передумать.

Я пошел на ее голос и скоро увидел, как она курит чуть в стороне. Муаровость вокруг девушки то ли отсутствовала, то ли была мастерски скрыта.

— За тобой пустили приглядывать духа, но его сожрал другой дух. Вот незадача. Такое периодически случается.

Что отвечать на такую информацию? Я подошел поближе и прислонился к водосточной трубе.

— Вряд ли пустят второго, это дорогое удовольствие. Но без привязки к объекту ничего не получится, так что до следующей встречи с Колди ты свободен от слежки.

— Я привязан к дому и институту, — пожав плечами я ощутил необычную легкость движений. Будто что-то, долгое время лежавшее гнетом на мне, куда-то ушло. Дух? Теперь, когда знаю за чем следить, буду внимательнее.

— К дому она не сунется, — улыбнулась чему-то своему Медея. — Ты живешь в весьма неблагополучном районе. Практически неподконтрольном со стороны… хм… любознательных из ее лиги. А вот с институтом придется немного помочь. Двух недель на сдачу всех экзаменов хватит?

— Декан вряд ли согласится…

— Человеческий фактор со стороны преподавателей не принимай во внимание. Местное образование до того проколдовано, что нескольких лишних фокусов никто не заметит. Иное дело, что какие-то знания, хотя бы на слабую тройку, должны быть.

— На четверку уже есть, а мнемонику на час-полтора экзамена никто не отменял.

Туман потихоньку рассеивался. Точнее, он неторопливо втягивался в ярко-красный чемодан на колесиках, стоявший по другую сторону Медеи.

— И отчего мне кажется, что ты по отношению к Колди играешь в другой лиге? Несопоставимые масштабы применения силы.

Медея нахмурилась, тоже покосилась на чемодан.

— Прикрути вентиль, Имярек. Ты и так знаешь больше чем полезно в твоей ситуации. В других местах и условиях давно бы стал штабным инфо-аналитиком, но сначала постарайся хотя бы выжить в полной комплектации.

К чему привлекать специалиста для консультаций, если не пользуешься его рекомендациями? Так что я заткнулся. Хотя сам ответ Медеи дал столько информации, что хотелось зажмуриться секунд на десять, а потом задать еще много-много вопросов.

— Итого, что мне сейчас делать?

Чтобы не наломать дров, действительно стоит какое-то время прикрутить вентиль. Хотя бы до завершения сессии.

— Учиться, учиться и еще раз учиться, — подколола Медея. — А потом тебя ждет не то чтобы Хогвартс, но экспресс-курс по технике безопасности. И, если выживешь — экскурсия в местную управу для получения аусвайса.

Вот так живешь себе, прокачиваешь свои способности, даже талантом себя время от времени считаешь, а тут тебе бабах! И выясняется, что все твои документы — усы, лапы и хвост. То есть, совсем не котируется в соответствующих кругах.

— Ворчун?

Медее не надо длинных объяснений. Я уже заметил, когда это действительно необходимо, она понимает с полусло.

— Одобряю. И Росомаху не забывай. Только помни, что она тот еще жулик. Честный, в чем-то благородный, но такова особенность специализации. Хищник без особых перспектив. Даже если выберется из той ямы, в которую закопалась по молодости, все равно от репутации до старости не избавится.

Вот, значит, как воспринимают охотников за силой играющие по-крупному. Но, тем не менее, свою тусовку для отлова перспективных кандидатов предоставляет. Или это по типу “все равно попадут, так хоть пусть не к самому плохому”? Пожалуй, все-таки придется задать вопрос.

— Почему она?

А не одобряй Медея такого стиля общения, пришлось бы формулировать детально и что-то, наверняка, осталось бы за скобками.

— Кому-то нужно отгонять от моих подопечных уродов и жуликов. Против лома…

Значит, теперь мы приручаем Росомаху с двух рук. Если не вся нынешняя клиентура Росси из той же компании.

— Мне потребуется от тебя немного крови, — предупредила Медея. — Примерно с десяток капель на разные бумажки, для организации сессионного фокуса.

Вот так меня все-таки развели на кровопролитие. Не хотелось до жути, но та же проблема отсутствия знаний. В самом ли деле нужно все эти бумажки пачкать или же Медее требуется получить инструменты для последующего контроля владельца авалонского ключа?

А доверять все равно приходится. Ставки сделаны и, как минимум, до получения этого таинственного “аусвайса” я игрок её команды.

Нож у меня был свой. Не ритуальный, хотя в моей коллекции предметов, имеющих отношение к эзотерике, имелись и такие. Разумеется, таскать с собой эти поделки, пускай и внушительно выглядящие, я не стал. Все свои коллекционные артефакты уже просмотрены с пристрастием в тот же день, когда понял, что вижу ману.

А этот нож рабочий, на всякий пожарный случай. Но капнуть на заготовки такого же формата как обычные игральные карты, помог именно он. Первые две или три капли, кстати, слегка подсвечивались маной, отчего Медея довольно сощурилась и демонстративно облизнулась. Мурашки по спине пробежали отнюдь не поддельные.

В исследованиях того, что считалось магией, признавалась необходимость повышенных мер предосторожности относительно всего связанного с кровью. Волосы, пот, другие выделения или фрагменты человеческого организма считались куда безопаснее для ритуалов. А поскольку, как выяснилось, магия действительно существует…

Медея аккуратно сложила окровавленные карты в прозрачную коробочку,

— Завтра вечером Лямбда принесет тебе управляющий контур. Инструкция прилагается. А сейчас возвращайся в тайм-кафе. Этой встречи не было. Постарайся вести себя хотя бы тихо. Все равно не получится, но хоть попытаешься. И как сдашь сессию, приходи в гости.

На этот раз девушка не использовала магию для исчезновения. Неподалеку остановилось такси и водитель, явно не подозревая о возможных рисках, помог убрать чемодан в багажник.

Глава 19

В тайм-кафе по-прежнему играли в “Каркассон”. Мое отсутствие и возвращение заметила только Лямбда. Я терпеливо высидел до конца партии и подсчета очков, после чего извинился перед собравшимися и поехал на встречу с Ворчуном.

До гаража, в котором мы запланировали засесть, пришлось добираться с пересадками. Сначала, конечно, на метро, но затем пришлось искать остановку троллейбуса и терпеливо ждать своего маршрута.

Однако, нет худа без добра — прямо там на месте перекусил уличной едой и успел полистать новостные ленты. Сам Ворчун прибыл в точку встречи куда раньше, подготовил площадку и даже сходил в ближайший магазин за продуктами.

Из-за небольшого опоздания с моей стороны он даже вышел встретить меня к остановке — и сделал это крайне своевременно. Заблудиться в этом районе и не найти дорогу к гаражам было бы очень обидно.

— Там немного “ретро”, — предупредил меня друг после того как мы обменялись дежурными приветствиями и новостями. — Но мне удалось узнать, что отец в нашем возрасте тоже использовал это место для разноградусной релаксации. Только вот девочек туда водить неудобно…

В справедливости этого утверждения не стоило и сомневаться. Ладно грязь на подходах и утилитарный бетон, разрисованный не самым талантливыми энтузиастами. Запах бензина, ацетона, радужные разводы на лужах. Это внешние декорации.

Немногочисленные любители копаться в железках хоть и выглядят непрезентабельно, но их тоже можно понять. Нормальную одежду для гаражных работ использовать просто жалко. А вот общая атмосфера, даже абстрагируясь от грязи и неопрятных мужиков, наводила на нехорошие мысли.

Например, о маньяках или наркоманах. Короче, сюда пойдет только совсем безбашенная девушка. Или такая, которая любого маньяка сложит в оригами, не испортив при этом прически и не поцарапав лак на ногтях. Но водить таких в гаражи — себе дороже.

Стальная коробка у семьи Ворчуна когда-то знала лучшие времена. Инструмент, зимняя резина, гора ветоши — это все мы ожидаем увидеть в гараже. Равно как и сам автомобиль. И эти элементы декора отступают на второй план, когда начинаешь высматривать какие-то дизайнерские решения.

Два постера, порядком выцветшие — “Звездные войны”. Это постарался отец Ворчуна. Стопка чуть облезлых табуреток в количестве пяти штук. Покрытый пропиткой от сырости верстак, явно самодельный, с массивной струбциной на конце — дед любил на досуге ремонтировать технику и заниматься модернизацией того, что и так работало.

— Тут даже гамак есть! — похвастался Ворчун. — Я, правда, его свернул, слишком неудобно ходить, когда он болтается на уровне головы. Но если настанут нехорошие времена, можно будет пересидеть здесь пару суток.

Я заглянул внутрь темно-синей “девятки”.

— Что не пользуешься личным автотранспортом?

Дедовская машина считалась наследством, которое получил сам Ворчун. Права мой друг получил полтора года назад, с явным намерением катать девушек по романтичным местам. Но в реальности садился за руль довольно редко, предпочитая отцовскую иномарку и автоматическую коробку передач.

— Стартер барахлит после зимней спячки.

Расположились мы-таки в “девятке”, а не на табуретках. Тут было и мягче, и заметно теплее. Пускай по моей настоятельной просьбе Ворчун и запер дверь в гараж изнутри, но своего отопления тут не было, а прогреть весь объем своим дыханием мы пока не успели.

— Все меры предосторожности приняты? — открывая банку пива поинтересовался мой друг. — Или надо еще какое-нибудь заклинание прочитать? Мелом круг очертить?

Я оценивающе оглядел автомобиль и гараж. Судя по тому какие пятна оставил болт на джинсах за время похода по торговому центру, окружающий нас металл защитит от распространения повышенного магического фона.

— Сейчас попробую одну штуку сделать, — Ворчун понимающе кивнул головой, услышав от меня эту фразу. Даже не стал ехидничать, как было бы до того, как его инициировала Колди.

Достать коробку из поясной сумки удалось без какого-либо сопротивления со стороны протокола безопасности. Но тут уже моего друга было не удержать.

— Ковчег завета?

Онемение языка я скорее угадал каким-то из малораспространенных чувств. Не самое приятное ощущение, когда даже сказать можно не все, что хочешь.

Проклятье! Сопротивляться протоколу безопасности не получалось — даже сама мысль об этом становилась какой-то абстрактной и теоретической.

С грустью подумав о невозможности поделиться с другом знанием про авалонский ключ и всем, что с этим приключением связано, я опустил руку с коробкой обратно в поясную сумку и застегнул молнию.

— У тебя получилось или нет?

Ворчун хорошо знает меня, а выражение лица протоколом безопасности не контролировалось. Вопрос был риторическим и оставалось лишь тяжело вздохнуть в ответ.

А затем было пиво. Не слишком много, но под него обсудить наши примитивные эзотерические навыки выходило как-то легче. О неудачной попытке показать артефакт я старался не вспоминать, но после второй банки появилась потребность сходить в туалет.

— Не в тему, друже. Удобства тут где?

— Снаружи есть гадюшник. Сейчас объясню, как пройти. Минуты две в каждую сторону. Прям ща или чуть погодя пойдешь?

Схема нарисовалась практически моментально. Пускай мне не показать другу волшебный болт, но попытаться помочь ему с набором маны я в состоянии. Видеокамер в гараже нет, так что протокол безопасности не будет против кратковременной разгерметизации коробки. А Ворчун по моим инструкциям утилизирует то, что оставит следы вокруг. Наманить тут за несколько минут много не наманит, но подозрения от прогресса отведет. Мы с Ворчуном просто такие талантливые попались. Ничего потустороннего.

По указанному адресу я сходил чуть позже. Нужник как нужник. Теплый и даже не загаженный, как его описывал Ворчун. Пусть туда и обратно отнял пять с половиной минут. Не слишком много, но наставить пятен в безопасных местах должен успеть.

Интуиция не подвела, сразу по возвращению в гараж по моим стопам устремился мой друг.

Вот чего я не учел, так это того, что артефакт провел взаперти несколько суток. И когда я отодвинул в сторону тяжелую крышку, словил яркую вспышку. Так, что несколько секунд беспомощно моргал и отслеживал миграцию фосфенных пятен перед глазами. Маной запятнало почти весь салон “девятки”. Пару мелких пятен за пределами автомобиля тоже нашлась, но их я пообещал убрать в первую очередь.

Сам артефактный болт успел впечататься во внутреннюю стальную прокладку, оставив на ней отчетливый след, как если бы та была мокрым песком или не мягкой глиной.

Я осторожно вынул его из коробки, на несколько секунд сжал в кулаке. Моя прелесть? Мой козырь в жестоком мире практиков.

Упражнение по очистке предметов от избыточной маны я освоил только этим утром, но искушение было слишком велико.

Поток энергии от авалонского ключа не шел ни в какое сравнение… ни с чем. Это был чистый экстаз, прервавшийся лишь когда сработал протокол безопасности. И мне оставалось лишь порадоваться тому, что такие заклинания привязаны к ключу.

Самому отстраняться от этого ощущения было бы слишком сложно. И как-то стало яснее предупреждение о возможном самовозгорании от передозировки.

— Все в порядке? — Ворчун подошел ко мне, потормошил за плечо. — Ты выглядишь как нюхнувший чего-то нелегального.

— Запри гараж, — попросил я, заново привыкая пользоваться челюстью и языком. — Вторая часть Марлезонского балета…

Пока друг проворачивал ключ в массивной коробке замка, удалось немного прийти в себя. Сильная штука этот болт. Забористая.

— А теперь рассказывай, — выдохнул Ворчун, плюхаясь на сиденье рядом. — И так заинтриговал на несколько месяцев вперед.

— Всего рассказать не смогу по независящим от меня причинам.

Удивительно, если говорить без детализации, протокол безопасности позволяет говорить свободно.

— Ограничен местами настолько, что даже подумать в эту сторону не могу. Магия…

Ворчун посмотрел на меня оценивающим взглядом и достал еще пару банок пива из пакета.

— Все настолько серьезно?

Я утвердительно мотнул головой.

— Сначала все было просто странно. С этой магией, мантрами для получения маны для мелких фокусов раз в пару месяцев. А затем ко мне пришла с проблемой твоя девушка, которую ты теперь не помнишь.

— Почему не ко мне? — пусть Ворчун и не помнил Леонику, но он в состоянии приревновать и уже несуществующую девушку.

— Нужна была помощь инициированного практика, а ты оказался таким чуть позже. Фактически, когда она ко мне обратилась — тебя и взяли в оборот. Плюс-минус десяток часов. Кроме того, к тому моменту вы уже разбежались.

Ворчун присвистнул, сковырнул скобу на пивной банке, сделал большой глоток.

— Поскольку я не могу вдаваться в подробности, теперь мною активно интересуется местная магическая мафия и еще непонятно кто. Но зато скорость прокачки увеличилась головокружительно. А заодно и тебе есть возможность подсобить. С соблюдением мер предосторожности, конечно.

— Типа встречи в гараже, — высказал догадку друг.

— Есть связь с коробкой, что я передавал в парке и той, которую ты загадочно вытаскивал и прятал. Экранирование?

— В точку. Есть обоснованное и частично подтвержденное предположение: если работать с мантрами в местах, где концентрация маны выше. КПД подзарядки должен заметно увеличиваться.

Соображал Ворчун быстро, да и с контекстом работать умел не хуже меня.

— Тут?

Я ткнул пальцем в сторону самого крупного пятна.

— Кладешь вон туда руки, желательно обе, а дальше концентрируешься и как там тебя Колди обучала. Мантра, мантра, мантра. Плюс ровное глубокое дыхание. А я посмотрю, получится или нет.

В отличии от рук Росомахи, на которых можно было видеть потоки маны, Ворчун в дополнительном спектре мало чем отличался от обычного человека. Должно быть, именно потому протокол безопасности так и не позволил в его присутствии раскрыть коробку.

А еще я заметил, что сбор маны сопровождается ускоренным отрезвлением. Мысль показалась достаточно забавной, а когда поделился ею с другом, мы с легкостью довели её до абсурда.

Тем не менее, с задачей утилизации пятен Ворчун справлялся едва ли не лучше меня. Может он действительно талантливее? Тогда в обозримом будущем Колди и ему попробует сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

— Что-нибудь ощущаешь, отличное от повседневной прокачки? — поинтересовался я после того как было утилизировано первое пятно.

— Чесотку в руках, как если бы над наэлектризованной поверхностью ладонью провожу.

Сравнение мне понравилось, а вот вывод, который проистекал из ответа Ворчуна — нет.

Если его чувствительность — норма в среде владеющих магией, то я оказываюсь в положении отстающего. Толку в разбухшем резервуаре и возможности быстро его пополнять, если не в состоянии самостоятельно контролировать истечение маны? Работать ходячей батарейкой для практиков типа той же Россомахи? Печальная участь.

Но зависти не было, только стимул освоить тот же прием. Если это сложнее — буду тренироваться дольше и напрягаться сильнее остальных.

— Тут еще много пятен с концентрированным содержанием маны, — соотнеся скорость с которой Ворчун утилизировал ману с общим загрязнением гаража я понял, что тут хватит на сутки с лишним непрерывной работы.

— Надо их как-нибудь пометить, чтобы ты мог заряжаться в мое отсутствие.

Непродолжительный мозговой штурм завершился на идее отмечать пятна подручными средствами, для каждой поверхности наиболее подходящими. Завершили мы с Ворчуном, когда на улице уже стемнело, в начале одиннадцатого. Пива осталось по банке, но желание пить как-то ослабло.

— Сделаю вид, будто готовлю машину к лету, — подытожил Ворчун. — Заодно, наверное, вправду запущу старушку. — Как полагаешь, это серьезная заправка?

— Вот по данному вопросу у меня затык. Тут вижу, а тут нет. Я ж не волшебник, а только учусь…

— Век живи, — хмыкнул в ответ друг. — И тогда наша коллаборация покорит весь мир!

Информацию о том, что с высокой долей вероятности обладателям магии доступно более одного мира, я решил пока что придержать. Мало ли как изменится от этого поведенческая модель друга, не ляпнет ли он чего лишнего при встрече с Колди. Прошерстить мои эзотерические связи после такого и выйти на Медею — раз плюнуть.

Тащиться до остановки троллейбуса чтобы потом пересаживаться на метро и затем еще двадцать минут топать не хотелось. Позвенев в карманах мелочью и сунув нос в онлайн-сервисы, мы вызвали такси.

Глава 20

Серая иномарка подъехала минут через десять. Внутри машины мы уже не обсуждали ничего магического.

Когда водитель отвлекся на звонок по мобильному, я по старой привычке напрягся. Не люблю, когда за рулем отвлекаются — особенно таксисты, которым платят в том числе и за безопасную поездку. А через три или четыре секунды случилась авария. Что-то черное и стремительное пошло на обгон и выскочило на встречную полосу. Навстречу нашему такси.

Таксист дернул руль в сторону, но автомобиль успел повернуть не более чем градусов на десять-пятнадцать. А затем меня швырнуло с заднего сидения на спинки передних. Не пристегнутого таксиста вбило в руль и лобовое стекло. Ворчун успел набрать воздуха для крика, прежде чем его тоже бросило вперед. Он, правда, был пристегнут.

Буквально через долю секунды, а может и в тот же миг лобовое стекло разлетелось на мелкие осколки, один из которых влетел прямо в мой правый глаз…

А затем я обнаружил, что мы едем, как ни в чем ни бывало, по проспекту, только ноет фантомной болью глаз и правая рука. А в кулаке ноющей руки крепко, так что не разогнуть пальцы, зажат авалонский ключ.

Когда организм переработал выброс адреналина в кровь, я смог упорядочить свои наблюдения.

Ворчун ничего не заметил, кроме моего судорожного движения, отмеченного периферическим зрением. Водитель как разговаривал по телефону, так и продолжил. У него даже голос не дрогнул. Артефактный болт за долю секунды преодолел несколько преград, не повредив их физически, но испачкав маной.

Остались ли следы, способные привести охотников за силой и артефактом ко мне — неизвестно.

За оставшееся время поездки я успел спрятать болт на место и отстучать Лямбде на почту короткое сообщение:

Тут был ой.

Деталей никаких, но Медея, если я вправду наследил, будет в курсе.

— Делись подробностями.

Стоило выйти из такси, Ворчун тут же проявил свое любопытство.

— Мир несколько сложнее, чем казалось в гараже, — уклончиво заметил я. Протокол безопасности не вмешивался.

— В какой-то из параллельных реальностей или хрен знает где, мы влипли в настоящую автокатастрофу. Практически лобовуха со всем из этого вытекающим. На этом у меня все. Дальше только домыслы, а их ты и сам мастер додумывать.

Не часто мне приходилось видеть действительно серьезного Ворчуна. Даже в критических ситуациях он резервирует двадцать с хвостиком процентов своей психики на хохмачество.

Понятное дело, это такая форма защиты, но все равно воодушевляет, когда вокруг все летит в тартарары, а рядом улыбается друг. Но сейчас даже меня запоздало пробрало.

Где-то, пусть и не в нашем мире, со мною случилось что-то очень нехорошее. Переломы, вывихи или еще что-то — авалонский ключ вмешался до того, как последствия сказались на мне. Хотя рука все еще болела фантомной болью.

— Я… что-то ощутил, — признался Ворчун, засунув руки в карманы.

— Как если бы был рыбой и меня бы подсекли. Не тот опыт, что хотелось бы повторять. Но все равно спасибо тем потусторонним силам, которые выдернули оттуда сюда, а не наоборот.

— Меня интересуют последствия, — пускай говорить о многих вещах не стоило, но только с Ворчуном я мог хоть как-то выговориться. Родители не в теме настолько, чтобы воспринимать всерьез, Медея — союзник, с поддержкой могущественного рода, артефактами, магическими приемами, с Росомахой и вовсе надо трижды подумать прежде чем даже безобидную мысль озвучить.

— Типа вот придет квитанция об оплате и вспоминай потом тот рассказ Шекли?

У меня подобные ассоциации тоже крутились. Волшебный болт действительно напоминал тот самый утилизатор класса А. Потому я только кивнул головой и задумчиво посмотрел по сторонам.

— Это происшествие что-то меняет в наших среднесрочных планах? Или программа на неделю все та же?

Ворчун уставился на мою поясную сумку, быстро вычислив источник наших приключений.

— С твоей стороны все идет по плану. А мне, похоже, придется малость поволноваться. Ты сам, когда планируешь встретиться с Колди?

— Не раньше, чем намантрю себя до номинала. Ориентировочно, через месяц.

Вот не повезло же ему с наставником… или же повезло? Крыша серьезная, с самого начала. Влиятельная…

— Может и раньше получиться, — фыркнул я, намекая на возможный интерес ведьмы к сегодняшнему происшествию.

— Там видно будет. Привет от тебя передавать?

— Обязательно передавай. Это входит в сценарий.

Ворчун отправился к себе домой, а я сделал крюк до своей старой школы и попробовал очистить себя от налипшей маны. После того случая с фальшивым алкоголиком, у меня было подозрение, что по ней можно выследить человека.

Но вот тут случился форменный облом. Пятна упорно не желали сокращаться в размерах. Я успел замерзнуть и скрыться от ветра в ближайшую подворотню, а они не сократились ни на миллиметр, не потеряли своей яркости.

Кажется, мой резервуар для магической энергии переполнился. Это было бы прекрасной новостью для Росомахи, но она никак не могла мне помочь именно сейчас.

Батарейка, выругал я себя. Копить ману могу, а как тратить — до сих пор не знаю.

Если навык видения муаровых пятен и тратит мою энергию, то делает это слишком скромно. А мне нужно чудо на пару-тройку монет, чтобы не лопнуть и не перегореть от избыточного напряжения. Только вот нет в запасе ни одного такого навыка. Не выдавить мне не одного чуда из себя.

Спасение пришло неожиданно. Шаркающие шаги пожилого человека я услышал задолго до того, как шаблонная такая бабушка с палочкой и платочком появилась из-за поворота.

На практикующего она не походила, потому мне и не пришло в голову от неё скрываться. Сидит на низком ограждении скверика молодой человек — и что тут такого? Максимум побурчит про непутевое поколение.

Но как же я здорово ошибся!

— Этак у тебя мигрень начнется, — приблизившись ко мне прокомментировала бабуля. — Надо внутреннюю силу приспустить немного. Монеты на две-три где-то. Иначе утром проснешься как с бодуна, больной и недовольный.

Я вздрогнул дважды. Сначала, когда она просто заговорила. Голос не соответствовал её внешности. Так могла бы говорить женщина лет… сорока, может сорока пяти. Второй раз мурашки пробежали, когда я понял, о чем говорит моя собеседница.

— С радостью поделюсь чем могу, но опыта не хватает.

Признаваться в своей неопытности, как выяснилось, удобнее перед пожилыми. А тут и такое несоответствие внешности с голосом не насторожило. То есть, насторожило, конечно — но уже постфактум, намного позже.

— Какие любезные молодые люди пошли в столице, — оживилась старушка.

Поправлять её, напоминая, что город уже больше века как не является столицей, не повернулся язык. И правильно сделал, потому как меня цепко ухватили за руку.

Реальность вокруг подернулась пеленой, напоминая случай с трамваем.

— Я тут недалеко живу, меня Александрой Юрьевной зовут. По такому случаю, приглашаю послезавтра на вечерний чай с печеньем.

Что характерно, она не назвала своего адреса, но в тот же момент у меня вдруг появилось четкое знание как пойти в гости. Я даже узнал, как выглядит коридор в коммунальной квартире, где за Александрой Юрьевной числилось две комнаты.

А еще от меня к моей собеседнице перетекло маны ровно на три монеты. Это тоже было пришедшим извне знанием.

— Вы, очень интересный молодой человек, Имярек, — прокомментировала старушка, продолжая свой путь как ни бывало.

— Продолжайте оставаться таким молодым и позитивным как можно дольше. Пригодится. Ей-ей, пригодится. Неоднократно…

А ведь я не называл своего псевдонима, подумал я. Она обратилась ко мне не по имени, которое могла узнать в те годы, когда я осваивал песочницу.

Псевдониму в августе исполнилось пять лет. Его знали в кругах, интересующихся эзотерикой, но как из молодёжных тусовок информация о нем добралась до местной старушки?

Концентрация практикующих возле моего дома становилась все выше и это начинало беспокоить.

Очень некстати вспомнились обстоятельства встречи с Леоникой: лестничная площадка должна была просто залиться маной, но дополненное зрение не фиксировали ни одного пятна. Это не могло не беспокоить.

Пятен на одежде после встречи с Александрой Юрьевной тоже не нашлось — бабуля подчистила все так быстро, что я и не заметил. Опыт? Многие десятилетия опыта!

Мне срочно-срочно нужна Медея.

Разуваясь в прихожей, я выслушал добродушное ворчание мамы по поводу позднего возвращения. Отец устроился в своем закутке с инструментами и, судя по запаху разогретой канифоли, что-то паял. Я не стал их отвлекать, а сразу рванул к компьютеру.

Ответное послание от Лямбды не улучшило настроения. Оно оказалось столь же лаконичным.

Что должен ощущать на моем месте тот, кто ждет какого-то совета, помощи, а натыкается на три слова: “И вправду ой”?

С такими новостями, загадками и ощущениями тревоги я привел себя в порядок и лег спать. Потому что ежели верить народной мудрости, утро вечера мудренее.

Утро встретило еще двумя письмами от Лямбды. В первом было две карикатуры. Одна с таксистом, который врезался в понтовую иномарку, другая — с котом Шрёдингера и коробкой. И ни одного слова, только картинки.

Второе письмо содержало адрес квартиры, в которой Медея собирала свою тусовку и время.

Действительно ой, если для разговора со мною приходится светить перед всеми факт встречи. Впрочем, сам по себе мой поход туда не относится к числу необычных событий.

Вчера мы вообще играли с Лямбдой в “Каркассон”, почему бы не встретиться с ней еще раз? Из образа начинающего практика, не знакомого ни с какими авалонскими ключами вроде ничего не высовывается…

В институт, согласно вчерашней инструкции, ходить без заготовленных амулетов не стоило. Потому сосредоточился на подготовке к внеочередным экзаменам. Заодно и от лишних тревог голову очистил.

Традиционный “пропуск” на тусовку, вафельный тортик и большую бутылку газировки, я купил в магазине по соседству. Мог бы взять пива, но приносить с собой алкоголь не хотелось. А тортик — это всегда приятно. Не знаю, как избавляется от лишних калорий Медея, но она редко бывает против сладкого в доме.

Звонить или стучать не пришлось. Какая-то незнакомая парочка, хихикая и размахивая руками, выскочила на лестничную площадку прямо у меня перед носом. Разговаривали о какой-то компьютерной игрушке, не стал вслушиваться.

Обуви в прихожей было как всегда: много, но не так чтобы было некуда приткнуть свою пару. А вот место на вешалке пришлось поискать. Это уже традиция такая — всего раз или два приходил к Медее так, чтобы можно было свободно повесить куртку.

— Чай черный, зеленый или фруктовый? — поинтересовалась Лямбда, выглядывая из-за двери в ванную.

Так и понимай, что не было никаких обменов намеками и тому подобного. Но и фарса, будто не встречались несколько недель, тоже не состоялось. И на том спасибо.

На кухне обсуждали хербертовскую “Дюну” и отчего-то желязновскую “Ночь в одиноком октябре”. Я мысленно пожалел, что не застал начала разговора и вряд ли теперь узнаю, каким образом состоялось такое примечательное соседство произведений. Но выложил на стол коробку с тортиком, поздоровался с присутствующими, а там и Медея подтянулась из комнаты.

— Какие люди! Давно не заходил, Имярек!..

— Звезды с пасьянсами не сходились, извини…

— Я тут колоду новую надыбала, хотела тебе показать. Это минутное дело. Чайник не успеет закипеть…

Вот вам и предлог отойти в сторонку. Когда-то, ближе к новому году, мы и вправду сцепились языками по поводу Таро Поп-Культуры. Иронично, но тогда я отстаивал позицию работоспособности колоды, а Медея изысканно подбирала синонимы к словам “мусор” и “профанация”.

Деловой походкой мы прошли в святая святых, спальню Медеи. А как только за моей спиной закрылась дверь, что-то сверкнуло и я обнаружил еще одну дверь, по соседству со шкафом. Только выглядела эта дверь несколько противоестественно. Стандарт высоты дверного проема в старом фонде — около двух метров, а тут и полутора не наберется. Да и сама форма двери, с закругленными краями и ручкой сверху, почти у самой притолоки. А так обычная дверь, деревянная, лакированная.

Медея подошла к странной двери, повернула ручку против часовой стрелки два раза.

— Теперь у нас есть почти десять минут на беседу, — выдохнула хозяйка странной квартиры, поворачиваясь ко мне. — Локальная деформация континуума. Часто не воспользуешься, но что поделать. Это ведь ты порвал реальность вчера вечером неподалеку от вокзала?

— Понятия не имею, — пришлось признаться мне. — Но место совпадает и по моим некомпетентным наблюдениям примерно так оно и выглядело.

Только это не совсем я и не специально. Мы с Ворчуном ехали в такси и вроде бы попали в автокатастрофу. Капитальную такую, может даже с летальным исходом — уж слишком быстро все случилось.

Встречное столкновение, обе машины на хорошей скорости… А затем оно обнулилось, только авалонский ключ сам из коробки выскочил.

Девушка подскочила ко мне и схватила за руку.

— Повтори последнее предложение еще раз…

Я послушно повторил, глядя как в глазах Медеи появляется странный огонек. Будто муаровые искорки, пожалуй, ближе к муаренго.

— То есть, ключ спас тебя от автокатастрофы, — выдохнула Медея. — И мы капитально влипли.

Глава 21

— Насколько капитально?

— Вы с авалонским ключом порвали в клочья солидный пласт реальности, — вдохнув побольше воздуха хозяйка квартиры приступила к объяснениям. — Печатники этого так не оставят. Такие дыры ставят саму целостность мировой печати под угрозу. Значит, будут копать до упора.

Местные типа Клоди, мелочь вроде Россомахи и мы — стараемся в таких случаях не отсвечивать. Все равно все козыри на стороне агентов Печати. Когда они найдут тебя — обрати внимание, я говорю “когда”, а не если — попробуют вернуть ситуацию к норме.

То есть, к сценарию, гдеты с другом попали в аварию. Вот тут настанет как раз тот самый ой, о котором ты так проницательно и трогательно сообщил.

— Расшифруй, — попросил я.

Информация о печатниках была интересна. Судя по всему, они обеспечивали какое-то подобие глобального протокола безопасности, защищая практикующих от простых людей.

— Печатники станут тебя немножечко убивать, — с печальной улыбкой пояснила Медея. — А ключ будет против. И ему ведь не объяснишь, что нужно лечь во втором раунде или же раньше. Он играет без правил. Ты случайно не хочешь самоликвидироваться во имя предотвращения войны и разрушения реальности? Если что, у тебя будет два-три дня на приведение дел в порядок…

Перспектива стать причиной для катаклизма… не прельщала. Выбирать формат для суицида — тоже.

— Лучше облегчи душу, освободись от гнета грехов, расскажи, как же тебе удалось так привлечь внимание авалонского ключа?

Ассоциативный механизм тут же подбросил образ лисы из сказки про Колобка.

— Без представления.

Тут я покривил душой. Версии были, как и время на их проработку. Я даже проснулся уже с некоторым представлением о причинах. Но если мне вдруг повезло открыть какой-то секрет — делиться им вот так запросто?

Потому пришлось призвать ощущение собственной некомпетентности и наполнить его эманациями свой ответ.

— Мини-ликбез в таком случае. Чтобы не устроил армагеддон между делом.

Медея отпустила мою руку и подошла к туалетному столику. Я обратил внимание на то, что колода карт, судя по всему — та же, которую разбрасывали мы с Росомахой — лежит все там же.

— В наше захолустье ключи, попадают только проблемные. К тому же на несколько порядков слабее твоего, — девушка достала из шкафа черный полиэтиленовый пакет с каким-то косметическим брендом, протянула его мне.

— Это тебе на сдачу экзаменов. С инструкцией. Чтобы времени не терять, у нас его мало. Итак, сюда попадает либо отстой, либо слишком опасные ключи, либо то, что давно забыли, как открывать и пользоваться. Все три варианта так себе, но ты, похоже, отхватил комбо. Следы предыдущих владельцев в печати затерты начисто. Да и тебя реальность попробовала отторгнуть, подстроив аварию. Скорее всего, сработал один из защитных скриптов Печати, но тут уж пусть люди из управы копаются. Я бы порекомендовала носить коробку с более толстым слоем металла, лучше всего серебра, раз уж иттербий считается редкоземельным и будет привлекать слишком много внимания…

— Такой массивный кусок серебра, даже если я каким-то чудом его достану и сумею прекратить в емкость под болт, привлечет тоже немало внимания, — поправил я Медею. — К тому же, там и так почти два миллиметра стенки, скоро рюкзак для контейнера потребуется, а их периодически в метро досматривают…

Медея выругалась и эхом ее слов что-то со стороны странной двери прозвенело.

— У нас последняя минута приватного разговора, затем только о картах и прочей мишуре!

А тут как назло все толковые мысли из головы повылетали из-за этого звонка и навязчивого образа гигантского слитка серебра в рюкзаке.

— Программа моих действий остается прежней?

Я знал, что неоднократно пожалею о своем ступоре, а толковые вопросы полезут сразу же как мы покинем эту комнату.

— Да, только паузу перед получением аусвайса придется сделать. И, быть может, экспресс-курс по технике безопасности отложить на потом. Маякни, как сессию закроешь и поговорим.

Ручка на странной двери с щелчком встала на место. По реальности прошла мутноватая волна, после которой на месте двери я видел уже только обои.

Возвращаясь на кухню мне захотелось ударить себя кулаком по голове. Я забыл спросить про Александру Юрьевну. Настолько, что хоть подозревай старушку в колдовстве, благо повод подходящий.

После такого промаха только и оставалось, что пить зеленый чай, обдумывая как ненароком проболтаться на нужную тему, чтобы никто посторонний не заподозрил. А тут еще набежали дополнительные гости к Медее — это периодически случается, особенно по вечерам, когда погода хорошая.

Но одну из девушек, спорящих в прихожей о римских легионах, я опознал по голосу. А как опознал, перешел в режим отдыхающего зануды. Потому что Шпилька тусовалась с Колди и, с высокой долей вероятности, состояла в её ковене.

Слишком много магии в жизни. Не думал, что так быстро докачусь до подобных констатаций. Но, выбравшись на остановку автобусов, я именно так и подумал. Передозировка налицо.

Не такая, от какой вчера спасла Александра Юрьевна, чреватая аналогом похмелья, а событийная. Город стал как-то скукоживаться, а значимые люди из-за этого встречались чаще положенного. Или это побочные эффекты такие от практик?

Откуда-то с северо-востока ветер гнал тучи, обещающие дождливую погоду. А может и ту самую грозу в начале мая, когда весенний первый гром и далее по тексту.

Я ненадолго отвлекся от своих проблем и едва не пропустил нужный автобус. Не прямой до дома, но там от нужной остановки всего четверть часа неспешной прогулки.

Но не пропустил. Заскочил в последний момент в заднюю дверь, приложил проездной к считывателю и только потом заметил, как на меня смотрят широко открытыми глазами, честно изображающими удивление. Только после Шпильки в доме у Медеи в такие совпадения верится с трудом.

А еще зависть в глубине души лениво просыпается и добродушно ворчит, отчего это мне такие фокусы все еще недоступны?

— Вот так и верь после этого в совпадения. Или не верь, — констатировала Росси.

— Вспоминала тебя буквально три минуты назад. Если когда-нибудь обзаведешься гербом и девизом, то там наверняка будет присутствовать слово “нестандартный”.

— Спасибо, тоже вспоминал о тебе, буквально пару часов назад.

Обмен любезностями позволил мне немного успокоиться. Кажется, я все-таки начинал адаптироваться к такой концентрации странных событий.

Место рядом с охотницей за силой пустовало, так что я устроился рядом и дружелюбно улыбнулся.

— Ты ведь не покупаешь ману за деньги? На всякий случай, спрашиваю. А то, есть такие фанатики — спускают миллионы на черном рынке, забывая о необходимости работать над внутренним состоянием. Периоды накопления энергии организмом не просто так неделями исчисляются.

Я вспомнил Сверчка, прикинул количество потраченных за последнее время монет, плюс минус несколько штук, умножил на озвученный прайс в пятьсот евро… в переводе на рубли выходило около миллиона. И это еще без учета энергозатрат на фокус с такси — там моего резервуара точно не хватило бы.

— Не миллионер, извини…

Знакомство с черным рынком можно и засветить. Если у Росси будут какие-то подозрения из-за эманаций авалонского ключа, может быть что-то удастся переадресовать в ту сторону.

Да, долг Росомахи, в переводе на билеты банка России, около четырнадцати миллионов — солидное попадалово, при отсутствии богатых предков.

— У тебя опять практически полное заполнение. Хоть меняй амплуа и становись твоим персональным коучем.

— Никаких возражений на этот счет. Чувствовать себя неумехой так неуютно. И ладно бы еще это были какие-то практические навыки, я же и сам мир, как выяснилось, ни фига не знаю. Мне не столько персональный коуч нужен, сколько поводырь с функцией экскурсовода.

Девушка бросила быстрый взгляд на свой телефон.

— Только вот не путай, пожалуйста, туризм с эмиграцией. Ты по второму варианту идешь. Вряд ли с твоей прокачкой и гейсом возможен путь назад, не сопровождающийся чем-то катастрофическим и опасным для жизни. Привыкай постепенно.

С учетом того, что мне успела наговорить сегодня Медея, дороги обратно действительно не было. Только вперед на всех парах. На изворотливом слове и одном болте.

Было же там что-то, еще не записанное для последующего анализа… Ах да, брошенное вскользь “Печатники”, “агенты Печати”, причем с отчетливо большой буквы. Судя по тому, насколько осторожно позиционировала себя Медея по отношению к ним, это игроки в лиге повыше нашей. Вот тебе и привыкай.

— Мы не закончили тот урок…

— Завтра вечером можем потренировать тебя.

Воистину, день совпадений и пересечений планов. Как ни хотелось бы освоить хоть какие-то приемы, отказываться от приглашения к старушке-соседке не стоило. Вот уж где-где, а там жизненного опыта столько, сколько мне даже после получения авалонского болта не снилось.

— Завтра вечером я, к сожалению, занят. Но днем или начиная с послезавтра — только скажи, когда.

Росомаха удивилась еще раз, похоже, я что-то не учел или как-то недоработал интонациями. Или мимикой. Впрочем, её удивление я тоже считал по мимике. Нам бы в покер при случае с дюжину партий разыграть — но этой мыслью я тоже не стал делиться.

— Тогда послезавтра в два. Ты обещал место подходящее. Так что к полудню жду на свой телефон адрес!

Девушка собралась выходить и мне пришлось встать, пропуская её к двери. Обдумывать в чем состоялся мой ляп, пришлось уже дома.

Пока автобус тащился по пробкам до нужной остановки, я поспешно фиксировал в личных записях. Меня не останавливало интуитивное ощущение цейтнота. Время на подготовку к чему-то действительно важному, ускользало. Понимания, необходимого для того, чтобы отогнать нарастающую тревогу — не возникало.

Ворчун, когда я попробовал поделиться с ним мыслями, вспомнил “Пункт назначения” и ушел глубоко в осторожную иронию. Родительская поддержка свелась к предположению, что развитие способностей может квантоваться и предчувствия указывают на приближение какого-то качественного скачка.

Впрочем, возможно, я часть этой теории додумал сам. Рассказать про авалонский ключ родителям не получится. Протокол безопасности не оставлял мне шансов объясниться как следует, а разговаривать крайне туманными намеками с теми, кто не обладает даже моим уровнем восприятия темы — скорее развлекательная головоломка нежели процесс получения ценной информации.

Так и лег спать с тяжелой головой, неспокойной душой и двумя горами нерешенных вопросов.

Глава 22

А дальше в моем рассказе будем много сумбура и пробелов.

Сумбур — оттого, что в мою жизнь вмешались силы, которые я вряд ли пока что в состоянии оценить. А пробелов… по той же причине.

Я и в случае с путешествием на трамвае, по здравому размышлению сильно после того события, упустил массу деталей, а тут пришлось столкнуться с… магией. Слова к ней подбирать, то еще развлечение. Словари просто тесны для некоторых определений.

Утром я вдруг засомневался в рациональности посещения той старушки, которая так ловко помогла мне с очисткой от избыточной маны. Идти в гости к малознакомому человеку, который владеет магией намного лучше меня — не слишком осмотрительно.

С другой стороны, крайне неудобно обижать пожилого человека, который мне помог. Опять же, а если она рассердится? С её-то опытом в магии!

Одно только знание адреса, по которому она обитает — оно же пришло ко мне без посредничества каких-либо слов или записей. Просто пригласила Александра Юрьевна молодого человека и мимоходом сбросила координаты прямо ему в мозг.

Вот так, разрываясь от двойственных устремлений, я благополучно дожил до того момента, как встал перед дверью соседнего дома и ткнул несколько раз пальцем в домофон.

А дальше началось то, что можно постфактум называть чертовщиной. Потому как состоялся самый настоящий провал в памяти и очнулся я уже сидящим за столом в небольшой комнате с бордовыми обоями, черным пианино в углу, громко тикающими часами за спиной и портретами незнакомых людей на стенах.

И никакого, что характерно, удивления по возвращению сознания, как будто я уже успел изучить обстановку раньше, а выпавший фрагмент памяти касается только моих собственных действий.

— Чай у меня получается не слишком хорошо, — извиняющимся тоном произнесла хозяйка, выставляя на белоснежную скатерть блюдце с небольшой чашкой. — Не сравнить с тем, что заваривают мастера. Но зато печенье удалось достать хорошее. Получишь гражданство, Имярек, обязательно загляни в булочную, тут недалеко, у Трех углов.

Облик старушки Александра Юрьевна использовала лишь на улице. В пределах своего дома она выглядела как деловая женщина “чуть за пятьдесят”, энергичная и доброжелательная. Мысль о том, что стоило бы насторожиться, пришла много позже.

А тогда все происходило не то что как в тумане, но настолько естественно, что не возникало никаких вопросов или сомнений. Я и раньше часто думал о том, что сверхъестественное это то, что естественнее чем повседневное, но попав в гости к волшебнице, получил еще и наглядное тому доказательство.

Чашки хозяйка предпочитала императорского фарфорового завода, тонкие и легкие. Да и сам чай, с небольшими добавками мелиссы и еще каких-то трав, был выше всяческих похвал.

Наблюдая за собой, словно со стороны, я с удивлением обнаружил, что рассказываю, с подробностями, историю встречи с Леоникой и обретения болта. Видимо, хозяйка вложила в голову знание о том, что это необходимо рассказать здесь и сейчас. Протокол безопасности, как назло, молчал, как будто его и вовсе не существовало.

Внутренний я успел запаниковать, но моя болтливая часть наслаждалась чаем, оценила печенье и дошла в своей исповеди до истории со Сверчком.

— Карточка с собой? — недобро прищурившись перебила меня хозяйка. — Похоже кто-то слишком заигрался с контрабандой.

Мне удалось собраться, к сожалению, только духом. Я лишь наблюдал за тем как правая рука достала карту Повешенного и выложила её на стол сбоку от блюдца с золотой каемочкой.

— Хороший ты парень, Имярек, — вздохнула Александра Юрьевна, вставая из-за стола и подходя ко мне. — Но раз за разом попадаешь в ситуации, которые не доводят до добра. Сначала заполучил крайне опасный артефакт, без какого-либо навыка им пользоваться. Это даже не пресловутая обезьяна с гранатой. Затем связался с беглым преступником, пусть и по незнанию, но это все равно не освобождает от ответственности. Перед Печатью все равны.

Она брезгливо схватила карту двумя пальцами и отбросила ее куда-то в дальний угол комнаты.

— Ты догадываешься, что будет дальше?

Она прикоснулась к моему плечу, и я внезапно понял, что могу говорить сам, не по её воле. То есть, по её, конечно, ведь она освободила меня от необходимости говорить правду и не умалчивать ничего.

— Вы заберете у меня авалонский ключ, — предположил я, поскольку дело именно к тому и шло. — А я при этом останусь или исчезну как Леоника? А то, как-то не совсем хочется исчезнуть, чтобы никто даже не вспомнил о моем существовании.

Хлопнула входная дверь. В квартиру кто-то зашел. Мне разрешили повернуть голову и увидеть двух мужчин в деловых костюмах. Люди в черном, подумал я, но шутка вышла какой-то не смешной. Наверное, оттого, что наличие магии смещает контекст и представление о юморе.

— Контейнер третьей категории, как вы и просили, Мадам.

Когда один из этой парочки заговорил, я вдруг опознал в нем фальшивого алкаша, который преследовал меня несколько дней назад. Но на этот раз он предстал в образе образцового секьюрити.

Ко как он обратился к Александре Юрьевне тоже вписывалось в образ.

Мадам. Услышав это слово, я понял, что весь остаток своей жизни, сколько бы её там не оставалось, буду про себя называть фальшивую старушку именно так.

Разумеется, ящик, который притащили эти двое, тоже был черным. По своим размерам он был примерно, как системный блок моего компа.

Контейнер водрузили на середину столика, аккуратно подвинув при этом чайную посуду. Контраст белоснежной скатерти с иссиня-черным ящиком вызывал какие-то странные ощущения. От этого соседства мне было не по себе. Хотелось отодвинуться подальше, но рука Мадам еще лежала на моем плече и разрешения двигаться я от неё не получал.

— Честное слово, Имярек, я сама не в курсе, исчезнешь ты после того как мы заберем у тебя авалонский ключ или нет. Шансов остаться меньше, примерно два из пятнадцати. Но на тот случай, если окажешься счастливчиком, получишь гражданство раньше срока.

— Гражданство?

Перспектива пропасть все равно неизбежна, а вот получить новую информацию стоило даже в такой ситуации. Вдруг это как-то увеличит мои шансы на выживание?

— Кажется, в ваших молодежных кругах сейчас это называют магической реальностью. Гражданство магической реальности.

Несколько деталей пазлов сложилось. Медея в свое время говорила про аусвайс…

— Детектор показывает, что артефакт в той сумке на поясе, — кивнул поддельный алкаш. — Изъять?

Мадам выставила руку в предупреждающем жесте.

— Ни к чему силовые методы, Михей. Существуют риски спонтанного выброса энергии. Поступим проще. Юноша сам отдаст его нам. Добровольная передача увеличивает его шансы избежать дереализации на целых три процента.

Быстро считать в уме меня научил отец. Три процента к шансу в две пятнадцатых — это чуть больше пятнадцати процентов. Но это при условии, что Мадам не учла моего согласия озвучивая шанс в две пятнадцатых…

— А есть еще какие-то приемы или условия, повышающие вероятность успеха лично для меня?

Михей с напарником чуть улыбнулись, услышав мою реплику. Все-таки передо мною были не какие-то марионетки с имиджем дуболомов от спецслужб, а живые люди, просто при исполнении обязанностей. Фоновый уровень мистического ужаса слегка снизился.

На его место пришел какой-то аналог адреналинового шока. Внутреннее спокойствие и освобождение от гнета эмоций словно деформировало субъективное время. Мысли стремительно перетекали одна в другую, в поисках выхода из той ситуации, в которую меня загнало обладание волшебным болтом. Интересно, чувствовал ли что-то подобное Горлум, когда боролся с Фродо?

Да, я отвлекался, даже от поисков собственного спасения. Психика отчаянно не желала верить в возможность пропасть с концами.

— Увы, не с твоими навыками и запасом маны.

Вот так всегда. Приходится играть с теми картами, что есть. Не случись капитальное отстранение от эмоций, настроение наверняка бы испортилось.

— Доставай ключ.

Вот я и узнал, что в черном ящике… Когда его раскрыли, внутри обнаружилось куда больше пространства, чем снаружи. Много раз читал про этот фокус в фэнтези, смотрел как этот эффект отображается в кино, но отчего-то не ожидал столкнуться с ним в реальности. Вестибулярный аппарат сказал “ой”. Встреча с бездонным контейнером — то еще событие. Как там говорилось, про вглядывание в бездну?

Коробку с артефактным болтом я достал без контроля со стороны. В сравнении с контейнером третьей категории, выглядела она несерьезно.

Жалкая любительская поделка. Даже не отполированная как следует, не было у меня ни времени, ни желания заниматься наведением лоска.

— Тебе просто не повезло, Имярек, — сочувствующе произнесла Мадам. — Если бы не родовые способности Леоники, пробудившиеся из-за эманаций ключа, наши специалисты перехватили бы её до того, как она показала тебе ключ. А сейчас приходится участвовать в экзотической… русской рулетке.

Я глубоко вздохнул, ненадолго замер, собираясь с духом. Две защелки на коробке, чисто формальная защита. Откинув крышку, я вновь испытал эманации авалонского ключа. Болт источал магию настолько интенсивно, что непроизвольно отшатнулись даже парни в костюмах.

— Быстрее! — скомандовала Мадам, надавив кистью на плечо. — Каждая секунда его пребывания в открытом виде представляет опасность для окружающей печати.

Только тут я обратил внимание на то, как свет пробивается сквозь ткань скатерти, формируя защитную пентаграмму или что-то на неё похожее — из-за бездонного черного ящика и коробки с болтом часть линий и символов было не различить.

Столько магии вокруг… от этого ощущения захватывало дух, но боязнь пропасть без следа держала меня в сосредоточенном состоянии. А еще время будто растянулось. Протянутая рука двигалась так медленно, хотя я протянул её достаточно активно.

— Не успеваем!

Кто из парней в пиджаках констатировал этот факт, я так и не понял. Зато увидел, как они подталкивают контейнер навстречу коробке с болтом, как тот заваливается набок в сторону авалонского ключа.

Все-таки, очень мудрая книга про Горлума и Фродо. Ту долю секунды, которую коробка с болтом падала в бездонные глубины, я порывался подхватить моё сокровище и спасти. Если надо — прыгнуть туда самому, только вот рука Мадам удерживала меня в положении сидя, не позволяя даже привстать на пару сантиметров.

А затем контейнер захлопнулся.

И наступил очередной провал в памяти.

Глава 23

Я лежал на полу и краем глаза видел свисающую со стола скатерть. Пиджаковатые парни активничали в другой стороне, а над головой нависала Мадам с предметом, чертовски похожим на волшебную палочку. Или вилочку, потому как навершие у артефакта было сделано из серебра, в форме трезубца Соломона.

— Эпичный провал, — флегматично констатировала Мадам, обращаясь к кому-то из людей в пиджаках.

— Переходим к плану Е.

В голове немного прояснилось, и я ощутил донельзя знакомое ощущение. Правая рука крепко сжимала авалонский ключ.

— Извини, тут произошло несколько накладок подряд, — заметив, что я очнулся, Мадам отодвинулась и выпала из поля видимости.

— Программа меняется. Изъять у тебя артефакт невозможно, а попытки уничтожить носителя вместе с ключом чреваты повреждением Печати на базовом уровне. Не вставай, для тебя все обернулось даже лучше, чем можно было предположить.

— Он в моей руке…

— И наши специалисты сейчас организуют временную изолирующую накладку на руку. Как завершат, мы поедем в хранилище управы и подберем для тебя подходящий топологический изолятор. В форме кольца или браслета, на месте разберемся. Будешь носить с собой вместо той поделки. За эти не самые обременительные хлопоты тебе достанется гражданство и небольшой пансион на развитие. И, может лет через десять или двенадцать какой-нибудь институт разработает метод избавить тебя от этой ноши.

— А до этого момента будешь как Прометей ходить. Только у того было кольцо с камнем скалы. — схохмил один из печатников, то ли Михей, то ли безымянный.

— Орлы, молчать! — отреагировала Мадам, двигая стул и усаживаясь на него. Поворачивать голову у меня вполне получалось. А вот шевелить остальными частями тела совсем даже нет.

— Ваша халтура протекает на паркет. Долго еще?

— Минут десять. Вы же не хотите, чтобы оно распаковалось где-то на улице?

Мадам явно была готова к мерам по перестраховке, потому накладку продолжили делать дальше. Болт распространял по всему телу волны умиротворения. Пальцы, сжимавшие артефакт, так и не откликались на мои требования пошевелиться.

— Помимо гражданства тебе, в силу известных обстоятельств, имеющих форму болта, придется принять дополнительный протокол безопасности, — предупредила через пару минут Мадам, наблюдая за работой печатников.

Моя шея в нужную сторону как назло не поворачивалась, потому приходилось смотреть либо на край бархатного платья и алые туфли (а как притворялась старушкой! Актриса!), либо на то как Александра Юрьевна делает что-то в своем телефоне. И то и другое было не слишком интересно, так что я предпочел задуматься о своих перспективах.

Похоже, мгновенное исчезновение мне не грозило. Как я понял из намеков со стороны, мой артефакт решили упаковать в какой-то другой и уже в этом виде вручить мне на постоянное ношение — скорее всего, без права использования.

То есть, плакала моя нелимитированная подкачка и придется снова изобретать способы добыть ману на уроки.

Актуальность уроков на этом фоне вырастала неимоверно. Одно дело, жить себе как любой студент старших курсов, подрабатывать между делом, готовить дипломную работу и совсем другое — обрести нечто, называемое гражданством магической реальности. Это же, наверняка, не только права, но и какие-то обязанности.

А я даже искру не способен выдать самостоятельно, то есть и вовсе по магическим меркам недееспособный товарищ.

Наконец печатники завершили свою работу и мне было разрешено встать. Разумеется, первым делом я взглянул на свою руку, все так же сжимающую авалонский ключ. Теперь кулак был обмотан несколькими слоями какой-то серой ленты, разрисованной незнакомыми символами. Уронить болт мне бы не удалось даже при очень сильном желании.

— Минут на сорок должно хватить, — оправдывающимся тоном отчитался Михей. — Экипаж ждет внизу.

Подхватив сумку и кроссовки левой рукой, я вышел из квартиры Александры Юрьевны. Прямо так, в тапочках, поскольку завязывать шнурки одной рукой было бы слишком неудобно, да и времени на подобные экзерсисы Мадам не оставила.

Спустившись на первый этаж, я неожиданно осознал, что не помню ни номера квартиры, из которой только что вышел, ни даже этажа. А как печатники подхватили меня под локотки и запихнули в “экипаж”, с довольно удобными сиденьями, но без окон — из памяти улетучился и сам дом. Осталось лишь ироничное “по соседству” и что выход был все-таки во двор.

Мадам куда-то запропастилась, а печатники заперли дверь наружу и “экипаж” тронулся.

— Можешь наконец обуться, — мягко сказал Михей. Второй печатник уселся за руль…

— Со шнурками, так уж и быть, помогу.

Пока я возился с обувью, мы взяли и приехали. То есть, у меня осталось подозрение, что имел место еще один провал в памяти, но уверенности на этот счет никакой не было. С магией в принципе нельзя быть ни в чем уверенным.

Шнурки, к слову, мне завязали при помощи телекинеза. Фокус милый и занимательный. Памятуя про то, что фокус порождается переключением внимания с одного объекта на другой, скорее всего, именно в этот момент моё восприятие времени и пострадало.

Неприметная “газель” светло-серого цвета. Вот как выглядел наш “экипаж” со стороны. Только вылезая наружу у меня получилось рассмотреть, на чем же я ехал. Остановились мы во дворе какого-то старинного здания, с витражами окон лестничных пролетов и старинными фонарями.

Мадам уже стояла у двери с табличкой “Отдел № 4. Хранилище” и со скучающим видом курила какую-то сигарету через умопомрачительно длинный мундштук.

— Вы бы еще дольше тащились, — проворчала она, стремительным движением отправляя окурок в урну за пять метров от себя.

— Я успела все подготовить.

— Так меры безопасности, Мадам, — попробовал оправдаться шофер. — Все-таки через город ехали…

Мы прошли в подвальное помещение с кафельными стенами и табличкой “Зал топологической развертки № 2” Больше всего оно напоминало бассейн без воды.

— Браслет или перстень? — поинтересовалась Мадам, перебирая заготовки из ящика в дальнем углу.

— В принципе, оно не существенно. Внешняя оболочка топологических изоляторов модифицируется.

Я подумал и выбрал браслет. Не привык к кольцам, а вот фенечки всякие носить когда-то приходилось.

Мадам еще какое-то время покопалась в ящике, а затем бросила что-то Михею, стоявшему неподалеку от меня. Тот с легкостью выхватил предмет из воздуха и протянул мне.

— Мамонт, — пояснил он, глядя как я рассматриваю полоску кожи с посеребренными узорами на ней.

— Здесь у вас они не водятся, а ближе к Сибири их целые стада. Меня в детстве отец возил, к своей родне.

Удивительная все-таки штука, человеческая психика. Всего несколько слов, вроде бы совсем не относящихся к той экстремальной ситуации, в которую меня угодило попасть, но на душе сразу становится спокойнее. И отстраненность куда-то уходит. И списывать эти эффекты на магию не хочется. Злоупотреблять таким универсальным объяснением все же не стоит.

Мамонты? После всего, что я сегодня успел увидеть, это не более чем мелкая деталь к картине нового мира. Прежний оказался маловат, и я из него перебираюсь в тот, что побольше.

Вот браслет из кожи мамонта оказывается на запястье левой руки. Не слишком удобно делать это самому — все-таки правая рука с артефактным болтом до сих пор обмотана лентой. Символика на ней порядком выцвела, но пальцы-то все равно скрыты!

Мне помогает Михей, второй печатник стоит возле Мадам и что-то выстукивает на планшете. Мадам что-то говорит ему, но снова магия — мне видна только артикуляция. Попробовал читать по губам, но похоже заклинание и тут вносило какие-то помехи. Или же я не знал языка, на котором шло общение.

— Сейчас я медленно снимаю накладку, — предупредил Михей. — Будь осторожен и не делай лишних движений. Как защита окажется снята, кладешь правую руку на запястье левой, медленно разжимаешь кулак и проталкиваешь болт внутрь топологического изолятора. Как почувствуешь, что ключ уже внутри, неторопливо поднимаешь обе руки вверх и демонстрируешь нам пустые ладони. Извини, но из соображений безопасности, мне придется отойти.

А я носил болт в кармане, без какой-либо защиты, подумалось мне. А еще промелькнула параноидальная мысль…

— Мне не угрожает эта… дереализация, когда я уберу ключ внутрь браслета? Насколько я понял, принципиальной разницы между ним и тем черным ящиком нет…

Печатник тем временем разматывал ленту. Не то чтобы как-то медленно, на мой несведущий взгляд обычный человек разматывал бы с той же скоростью.

— Сравнил тоже, — фыркнул печатник в ответ на мою реплику. — Топологическую деформацию гражданского образца, по сути тот же аналог твоей стальной коробки, только в формате безразмерных сумок из местных сказок с армейским контейнером высокой защиты. Тут же связь с ключом не рвется. Ты даже сквозь топологическую изоляцию и дополнительные печати какие-то капли энергии от него будешь получать. Примерно монету-полторы в день. Армейский изолятор тонкие энергетические связи разрывает. Ты и вспомнить про этот ключ не сумел бы, сработай все как задумывалось.

Последние витки ленты печатник сдергивал, отходя в сторону. Теперь я уже видел свои пальцы и буквально ощущал проходящие сквозь них потоки маны.

Второй печатник достал откуда-то приспособление, напоминающее сильно разожравшийся пылесос и направил его в мою сторону.

Руку с болтом я поднес к браслету незадолго до того, как последний виток накладки отлетел в сторону. Вот он момент истины. Доверять печатникам во главе с коварной фальшивой старушкой или же пробовать идти на конфликт? Увы, выбора мне действительно не оставили.

Я прижал руку к браслету. Обычная кожа. Пальцы внутрь не проваливаются. Не понимаю я что-то даже в простой бытовой магии.

Вообще в ней ничего не понимаю, как выясняется. Ненавижу ощущать себя невежественным дикарем. Вот получу это самое гражданство — начну активно вытягивать себя из этого болота.

Когда браслет соприкоснулся с болтом, возникло ощущение податливости материала. Похоже, он реагирует на все, кроме владельца. Но как в таком случае доставать попавшее в… топологическую изоляцию? Набором китайских палочек или вытряхивать?

По мере того как я пропихивал авалонский ключ внутрь его эманация становилась слабее, зато браслет заметно нагрелся, к счастью не до такой степени, чтобы оставался ожог. Когда болт полностью скрылся внутри, что-то резко изменилось. Муаровое зрение просело в нуль, накатила слабость и знакомая по первому фокусу апатия.

Я кое-как поднял вверх руки, ощущая желание куда-нибудь прилечь. А потом оно пропало — потому что пылесос-переросток, откачивающий ману, тоже отключили.

Глава 24

— Осталось три этапа мытарств, потерпи немного…

Печатники помогли мне выбраться из зала, отвели к какому-то диванчику, вручили бумажный стаканчик с газировкой.

— Меня Михеем звать, — представился печатник, присаживаясь рядом со мною. — Ты хорошо держался, Имярек. Если решишь пополнить наши ряды, буду рад. Сейчас оформят бумаги и получишь гражданство. А потом на браслет наложат печать и поедешь домой.

— У меня полная дезориентация, — признался я. Какой час на дворе?

— Без четверти десять, — выдохнул Михей, не глядя на часы. — Но до полуночи точно управимся. Мы же чай в управе…

Ждать пришлось ровно до десяти. Я успел проверить свою сумку и убедиться в том, что смартфон и пауэрбанк разряжены полностью.

То есть, я даже позвонить никому не смогу, а если на родителей накатит к счастью не характерный для них приступ тревоги, то черт знает, что они напридумывают. Хотя до настоящего положения дел и их фантазии далековато будет.

— Зарядка…

Кажется, я ухитрился озадачить Михея. Он несколько секунд пробовал вспомнить, что это такое прежде чем улыбнулся и поставил в тупик уже меня.

— Вспомнил! Мы этим тут не пользуемся. Есть простой трюк…

Он взял мой телефон в руку и продемонстрировал черный экран с символом быстрой зарядки.

— Потренируйся, очень удобно.

За время фокуса печатник успел зарядить аккумулятор на девять процентов. А затем меня пригласили в кабинет для оформления гражданства. Обычная контора, со старым компьютером в углу, портретом президента, шкафом с пухлыми бумажными папками. Найди десять отличий от какой-нибудь государственной инстанции…

Меня встретили три женщины. Пожилая седовласая, в строгом костюме и шейном платке, Мадам в малиновом бархатном платье и девушка-блондика с имиджем секретарши-отличницы.

— Это стандартный контракт на гражданство.

Мне протянули три листа формата А4 с текстом. На ознакомление.

— А это расширенный контракт на гражданство…

Тут уже стопка листов тянула на сантиметр.

— Персональная категория Кей дает гражданину, помимо свободного перемещения в пограничных секторах и планах возможность посещения внутренних секторов с предварительным уведомлением управы. Право отбытия во внешние и дальние сектора — после согласования с куратором. В Метрополию — при отсутствии гейсов.

Мадам кивнула, подтверждая догадку, что куратором будет она.

— Расширенные права воздействия на Печать подтверждаются управлением по контролю за барьером. Пошлина за оформление гражданства списывается с управления по контролю в обмен на предоставление гражданином обязательств хранить и поддерживать специализированную печать на выданном ему служебном артефакте. Вам надлежит ознакомиться с расширенными условиями контракта и высказать свое решение по принятию данных условий. В случае сознательного неприятия условий, управа предлагает вам стандартный контракт категории М без прав свободного перемещения за пределами пограничного сектора, а также регулярным контролем исполнительных печатей со стороны куратора. Если вы примете решение не принимать ни один из контрактов, служба по контролю за барьером будет вынуждена отправить вас в состояние индивидуальной топологической изоляции до завершения биологического функционирования вашего тела.

Как они ухитряются на одной тональности говорить канцеляритом?

Но общую суть мне удалось уловить. Мне предлагалась небогатая альтернатива из двух (не соглашаться же на пожизненное заключение!) контрактов.

Стандартный подразумевал больше стороннего контроля, а я уже начал слегка побаиваться Мадам. Расширенный… предстояло еще изучить. Когда решается твоя судьба, глупо выбирать, не прочитав документы и не задав ряд вопросов по их содержанию.

Честное слово, я продрался бы через эти джунгли канцелярита, если бы хоть немного понимал жизнь в пределах магической реальности. А без этого и спрашивать бесполезно.

Разница между сектором, областью, гранью, меридианами, локалями и топосами — она же не только юридическая. А подобной терминологии на этих листах столько, что привычные обороты среди них как-то теряются.

Радовало то, что я получал доступ к массиву ключевых понятий. А это значит, что скоро появится возможность хоть как-то выстраивать модели окружающего мира и формулировать не самые идиотские вопросы. Знать бы еще кому их задавать…

Особо угрожающих пунктов в расширенном контракте не обнаружилось. Впрочем, по здравому размышлению, их не нашел бы даже более опытный читатель. Такого рода вещи чаще всего скрываются под самыми банальными и скучными формулировками типа “будет рассмотрен на заседании комиссии”.

Лица женщин, когда я сообщил им свое решение, остались невозмутимыми. Разве что Мадам, как мне показалось, довольно сверкнула глазами. Но дело было уже к ночи, оттого я не стал параноить на этот счет.

Подписание контракта отличалось от привычной канцелярской рутины. Правую руку пришлось положить на незнакомый артефакт цвета слоновой кости. Сложнее оказалось “проявить свободную волю”. Для этого от гражданина требовалось четко произнести согласие с условиями контакта, а затем как-то направить энергию из руки, чтобы тот артефакт её принял.

Если бы не озарение на рыбалке и уроки Росомахи, во время которых я подсмотрел некоторые приемы, случился бы позорный слив по всем статьям. Причем интерпретированный, как отказ от гражданства — с пожизненной изоляцией.

Подозреваю, что Мадам втайне надеялась на этот вариант развития ситуации. Но с четвертой попытки свободная воля проявилась как должно и была зафиксирована официально.

Фокус оказался сравнительно простым. Требовалось вспомнить ощущение чудесности всего вокруг и воспроизвести тот “толчок”, которым сопровождалось разрушение карточной конструкции.

После чего печатники вновь потащили меня по изогнутым коридорам. Михей сдержанно поздравил с гражданством и сообщил, что осталось только опечатать браслет. Сделал это, опять же не без моего участия, флегматичный лысый толстяк, которого, судя по всему, бесцеремонно разбудила Мадам.

Поверх браслета легло навершие длинного посоха, мне пришлось накрыть его ладонью правой руки, произнести фразу “Согласен на установку печати” и еще раз проявить свободную волю. Фокус я уже почти освоил, потому дело ограничилось лишь одним повтором.

— Формальности пройдены. Расходимся по домам, — похлопав меня по плечу, заметил Михей, когда я покинул кабинет с моментально задремавшим толстяком.

Мадам и второй печатник уже куда-то делись. В пустых и слабо освещенных коридорах управы остались только мы вдвоем.

— У меня есть вопрос…

На самом деле, порядковый номер последнего вопроса, если бы я удосужился их пронумеровать, наверное, был бы четырехзначным.

— Где здесь туалет?

Мы прошли до лестницы, спустились на один этаж и оказались в небольшом холле. За стойкой ресепшена играл в мобильную игру угрюмый мужик лет сорока. Табличка WC висела на двери слева от выхода на улицу.

— Нет. Мне не выдали текст контракта. Где я могу с ним ознакомиться более детально?

Этот вопрос беспокоил сильнее чем естественные потребности. Толстая стопка бумаги, после ознакомления и ритуала принятия, куда-то запропастилась. Оформлявшие гражданство женщины сделали вид, будто это в порядке вещей, а я слишком обрадовался тому, что получилось проявить свободную волю и упустил момент чтобы спросить.

— Блин! Вот же бюрократы! — возмутился Михей. — Видят же, что человек не в курсе. И нет чтобы показать… Это же элементарно! Банальная активация…

Он ткнул пальцем мне в лоб, отчего голова снова закружилась и в сознании, точно так же как когда-то проявилось знание адреса поддельной старушки, всплыл полный текст контракта. Шестьдесят две страницы. Сто сорок четыре пункта, не считая преамбулы и двух приложений.

— Разбирайся и удачи тебе, новый гражданин!

С этими словами Михей вышел на улицу и пропал из виду. А я сходил в туалет и лишь затем, под пристальным и неодобрительным взглядом вахтера на ресепшене, покинул здание управы гражданином магической реальности.

Учитывая катастрофическую нехватку знаний, навыков, связей, условия контракта и запечатанный в браслете из мамонтовой кожи волшебный болт, меня ожидала крайне интересная жизнь с массой сюрпризов различной природы.

Часть вторая

Одинокий молодой человек стоит на незнакомой улице. Сверху падают редкие капли дождя.

Тучи закрывают все небо, не видно ни звезд, ни луны. Уличные фонари, оформленные под старину, слегка раскачиваются на ветру. Через несколько минут, если верить часам, наступит полночь.

Молодой человек — это я.

И я целиком дезориентирован, поскольку совершенно не представляю, в каком мире нахожусь. Даже с точностью до вселенной.

Однако, по порядку. Говорят, будто если упорядочить имеющиеся знания, ситуация может стать куда более понятной. Интересно, те кто всерьез в это верят, когда-то встречались с настоящей магией?

Я столкнулся с нею почти что случайно.

То есть, на тусовки, где собирались всякие ведьмы, астрологи, тарологи, экстрасенсы и оккультисты ходил исправно, литературу читал и даже разбирался в некоторых эзотерических дисциплинах. Но магию мне показала случайная девушка, с которой мы сначала зацепились языками на какую-то тему, а затем вышли покурить.

Сам я не курю, но за компанию в состоянии подымить сигаретой. Девушка использовала мои силы для небольшого фокуса, а затем свалила по своим делам, оставив впервые столкнувшегося с магией парня тихо офигевать от происходящего.

Как удалось выяснить у Медеи, хозяйки квартиры, в которой собиралась эзотерическая тусовка, Росомаха была так называемой охотницей за силой. Находила простаков со способностями выше среднего и тянула из них ману, в обмен на крохи знания и скудную редкую практику.

За отсутствием альтернативы в эту кабалу влезать тоже пришлось. Однако, тут мне повезло. Не у каждого начинающего практика найдутся родители, которые готовы поддержать и обсудить насущные вопросы. Да еще чтобы это был квалифицированный инженер и обладающий хваткой юрист.

В итоге практика по накоплению маны пошла не по плану, охотнице пришлось вмешаться. А тут еще мой лучший друг, Ворчун, познакомился с девушкой по имени Леоника, которая тоже искала способы пополнения запасов магической энергии.

И в один майский день, после поездки с отцом на рыбалку, я наконец-то нашел… даже не знаю, как это описать. Способ воспринимать магию как часть мироздания. А в тот же вечер столкнулся с Леоникой, которая пыталась избавиться от волшебного артефакта в форме небольшого болта. Да, так нелепо порой выглядят настоящие магическиепредметы.

Болт в итоге оказался у меня, только вместе с ним прибавилось и проблем.

Во-первых, Леоника оказалась моментально вычеркнута из реальности. То есть, совсем. Даже память о её существовании осталась лишь у обладателей магических способностей, к которым запоздало присоединился и Ворчун. Но ему-то я про Леонику рассказал, даже портрет нарисовал.

Во-вторых, слишком уж мощный оказался этот болт. Медея, назвала его авалонским ключом и сообщила, что это свернутый по каким-то определенным правилам фрагмент иной вселенной. Но излучал ману авалонский ключ весьма щедро. Пришлось делать специальную стальную коробку и прятать его внутрь.

При том, что протокол безопасности, странное заклинание, накладываемое на владельца ключа и так не позволял показывать его тем, кто не обладал способностями к управлению маной.

В поисках знаний я сдружился с Медеей, самой сильной из известных на тот момент практиков, словил дружеский наезд со стороны молодежной эзотерической мафии, получил амулеты для досрочной сдачи экзаменов в институте и попал в дорожно-транспортное происшествие, которое авалонский ключ изъял из реальности, защищая мою жизнь.

И если это звучит как список проблем, то как тогда назвать то, что началось потом?

Ведь после несостоявшейся аварии, как потом сообщила Медея, была локально повреждена Печать, оккультная конструкция, поддерживающая некоторые мировые законы.

А раз так, то мною должны были заинтересоваться печатники, хотя бы ради предотвращения подобных инцидентов. Но я и подумать не мог, пусть даже должен был — это же напрашивалось, что пригласившая меня в гости старушка, оказавшая помощь в утилизации избыточной маны — будет агентом Печати!

Интересно, у неё действительно есть паспорт на имя Александры Юрьевны или же это только обман для наивных юношей вроде меня? Мадам при ближайшем знакомстве, вовсе не похожа на пенсионерку. Ей даже полтинник дашь с величайшей осторожностью.

Так вот, Мадам заманила меня на явочную квартиру и, смесью из грубой магической силы с изысканной вежливостью, выманила у меня авалонский ключ.

Как она сама признала, до того, как болт оказался внутри специальной топологической капсулы, мой шанс не разделить судьбу Леоники составлял всего две пятнадцатых.

И как Мадам заметила позже, все пошло не по плану — авалонский ключ отказался расставаться с моей скромной персоной.

Пришлось везти мою тушку в закрытом фургоне до здания управы, где болт положили внутрь браслета из кожи мамонта, с которым я теперь не могу расставаться. Звучит шизофренично, выглядит не более здраво чем звучит.

Но, как я говорил ранее — это магия, ей не положено быть понятной. Затем мне дали расширенное гражданство магической реальности, обязав соблюдать шестьдесят две страницы правил, запечатали браслет от попыток вытащить болт наружу — и отпустили домой.

Только вот ориентироваться на местности не получается. Заряд в телефоне вот-вот подойдет к концу, сеть ловит отвратительно, геолокация вообще не работает. При попытке найти Арканную улицу, на которой, если верить указателю, стоит здание управы, поисковик выдает только одноименную реку в Ямало-Ненецком автономном округе.

Ах да, несмотря на гражданство категории К и надетый на левую руку браслет из кожи мамонта, никакими магическими навыками я не обладаю. Даже разбросать выстроенную из карт пирамидку могу только с помощью Росомахи, показывающей как это делается.

Вот теперь, пожалуй, ситуация описана в деталях. Или я что-то упустил?

Глава 25

Да, несомненно, упустил. Чувствовать себя дикарем и дураком начинает входить в привычку. Ладно там еще когда перед тобой творится лютая магия, но когда ты один на улице, пялишься в экран смартфона и копаешься в результатах выдачи популярного поисковика!

С моим ай-кью определенно что-то не в порядке. Иногда интеллект куда-то отлучается, а куда не говорит.

Но в самом деле, что еще должен был чувствовать я, глядя как поверх браузера появляется сообщение о мамином звонке?

— Извини, мам, я какое-то время был вне зоны доступа…

На какое время еще хватит заряда? Аккумулятор вроде хороший, но тут и геолокацию не отключил, и в сети искал, и разговор телефонный. А надо оставить хоть немного, чтобы отправить эсэмэску Медее с адресом. Если кто и может забрать меня отсюда в известные края, то только она.

— Ну и куда тебя на этот раз занесло? И в какой дурной компании?

— Один одинешенек. Сейчас буду выдвигаться к дому. Денег и карточки с собой не взял, так что пешком. Не волнуйся.

— Ладно, ты уже совсем взрослый. Папа тоже немного беспокоился. Если что, он может за тобой заехать. Сейчас пробок на улицах вроде нет.

Вот и как объяснишь матери, что ты вне родного пространственно-временного континуума?

Задачка не для скудного ума. Или наоборот, как раз для скудного.

— Мам, это Арканная улица, я сейчас на проспект какой-нибудь выйду и перезвоню.

Говорить правду легко и не так рискованно, как может показаться. Город расширяется, новые улицы в новостройках и пригородах появляются с завидной регулярностью.

В крайнем случае, подберу потом созвучный топоним… а если буду юлить, то профессиональный юрист, тем более знающий меня с самого рождения, точно заподозрит неладное.

Так я думал около двух секунд. Потому что мама шумно выдохнула и спросила уже совсем другим тоном:

— Это неподалеку от управы? Сквер с памятником Завоевателю видишь?

Телефон пискнул, что осталось шесть процентов заряда. Вот и думай после этого, будто знаешь родителей как облупленных.

— Управа сейчас прямо за моей спиной. Вход номер четыре. Я там малость задержался. Папа меня заберет?

Интересно, что еще родители знают, но молчат? А главное, как давно?

— Один квартал влево пройди. Там сквер и на углу круглосуточное кафе. Закажи что-нибудь себе. Папа сейчас спустится к машине и где-то через полчаса тебя оттуда заберет.

Он тебя у Роффе будет ждать, сообщила мама куда-то в сторону.

— Что-нибудь еще скажешь, из того, что нам стоило бы узнать прямо сейчас?

Вот и как отвечать на такие вопросы? Да, так и отвечать. Правду.

Раз уж твои родители запросто катаются в соседний континуум и знают местные заведения, то другого выхода не остается.

— У меня сейчас разрядится телефон. А еще я получил расширенное гражданство…

— Ни слова более! Жди нас двоих! Отец еще не ушел далеко, сейчас его догоню. Такие новости надо отметить. Передай Роффе, что мы будем фирменный кофе с бисквитами! Ах да, кодовое имя — Вивер! Он поймет, ты очень похож на отца в его годы.

Вивер… Как заново родился. Теперь еще и знакомиться с предками по новой. Телефон с прискорбием доложил, что скоро отключится, пришлось вырубить все сервисы, снять все задачи и оставить только функцию звонка. Где-то неподалеку часы пробили полночь. Гулко и звучно, как будто башня с ними стояла совсем рядом.

Не исключаю, что так оно и есть. В местной географии разберемся потом, а сейчас надо не заблудившись дойти до сквера и заведения некоего Роффе.

Налево и один квартал…Да, вдалеке угадывались возвышающиеся над пятиэтажными домами исторического центра деревья. А еще на всей улице не было ни одного светофора. И припаркованных автомобилей мало. Не больше десятка, если смотреть в обе стороны.

Другой мир. Как там, маленький шаг для человека… нет, не подходит. Этих шагов я тут по управе сколько сделал. И в туалет даже сходил до того, как понял, где оказался. Как тут пафосность момента соблюсти? Облом за обломом…

Цокот копыт я услышал прежде чем повозка вывернула из-за поворота. Классическая карета, запряженная парой гнедых, промчалась по дороге и скрылась где-то вдали. Кареты и автомобили…

Впрочем, у нас в центре города такое не редкость.

Из-за лошадей выскочившая из подвала кошка лишилась звания первого живого существа, встреченного Имяреком в… хм… пусть так пока и будет — магической реальности.

Потом у родителей спрошу, как тут все официально и неофициально называется. Покормить животное было нечем, а погладить себя дикое зверье не позволило.

Инженер и юрист с доступом за пределы родного мира. Похоже, в этом месяце у нас на кухне будет рассказано много интересных историй. Если, конечно, они не сидят под каким-то вариантом протокола безопасности, не позволяющим делиться опытом даже со своим сыном.

И тут до меня дошло, что по всей видимости так и было. Все моё обучение и воспитание, уроки мнемоники, задачи на сообразительность, якобы случайно сохранившиеся книги по эзотерике… оно складывалось воедино и только сейчас я увидел картинку целиком.

Блин! Даже та поездка на рыбалку, в ходе которой мне открылась природа чудесного… Ну ты, папа и жук! Только попробуй теперь убедить меня, что тогда не жульничал с магией!

Сквер был действительно небольшим. Но мама не сказала, что основная его территория будет заметно ниже уровня улицы. Я перешёл на другую сторону и теперь любовался искусственным водопадом, садом камней и мощной корневой системой деревьев.

Сначала, взглянув на них во мраке ночи издалека, я принял их за тополя. Но… не бывало в привычной мне биосфере таких тополей. Самый небольшой имел метра три в диаметре, если не четыре.

И выглядел саженцем в сравнении с деревом, растущим напротив бронзового памятника человеку, запрокинувшему голову и раскинувшему руки, словно в попытке обхватить этого гиганта. Одинокий фонарь отбрасывал тень от памятника прямо к корням дерева

Я пожалел, что телефон вот-вот сядет и сфотографировать эту картину не получится. А потом в голове что-то щелкнуло и желание фиксировать реальность за пределами памяти как-то прошло. Я все запомнил и наверняка еще не один раз вернусь.

Всего один квартал до управы, легко запомнить.

Кафетерий оказался небольшим, всего на четыре столика из которых только за одним сидела компания людей чуть постарше Медеи.

Надо ей позвонить или хотя бы отписаться, подумал я, подходя к стойке.

— Как обычно? — выдохнул кто-то и обнаружился стоящим напротив меня. Только что за стойкой никого не было, но вот я уже смотрю прямо в лицо человека…

Черт побери, я помнил это лицо! Какие-то совсем смутные детские воспоминания. Неужели в глубоком детстве мама приходила сюда с маленьким мною?

— Вивер… мама передавала, что будет с отцом тут минут через двадцать и хотела бы фирменного кофе с бисквитами.

Так широко на моей памяти не улыбался ни один живой человек. Некоторые персонажи мультфильмов показывали что-то похожее.

— Сын Вивер! Я тебя двадцать с лишним лет не видел, только рассказы о том, как растет перворожденный. Ничего не заказывай сам, ты слишком похож на отца и потому оценишь мой фирменный напиток. Это не кофе и раньше такого тебе точно не доводилось пить! Ну и бисквиты! Фирменные бисквиты за мой счет! Первое посещение этого кафетерия — всегда праздник!

Роффе не говорил, он вещал, превращал каждую свою фразу в художественную декламацию, сопровождающуюся активной жестикуляцией. Феноменально жизнерадостный человек, отметил я,

Компания за единственным столиком на непродолжительное время повернулась к нам с Роффе, но уже к финалу его монолога вернулась к своим делам.

Я, на всякий случай, сел за дальний столик. Тут был хороший вид на окно. Только вот вместо Арканной улицы за ним различался ночной пляж среди живописных скал.

Магия, догадался Штирлиц. Много магии. Столько магии, сколько еще позавчера я не надеялся увидеть. Такой диссонанс утомлял и смазывал эффект неожиданности.

Редкость там, на родине — здесь было в порядке вещей. И какой смысл тогда во всех мантрах, попытках выцеживать из себя по капле монету за монетой, если тут изобилие? Стало очень жалко Росомаху, отчаянно отрабатывавшую когда-то взятый долг. Сколько тут вокруг магии в монетах? Сто? Тысяча? Скоро это получится узнать.

— Вот еще одно подтверждение того, насколько ты похож на отца! Кстати, меня зовут Роффе, хотя ты наверняка это уже знаешь? А как мне звать тебя?

— Имярек. Я тут совсем не ориентируюсь и пока еще почти ничего не понимаю. Все произошло так быстро. Несколько дней назад я безуспешно пробовал увидеть магию, а час назад получил какое-то гражданство и теперь пытаюсь понять, как это меняет мою жизнь.

— Радикально меняет! — сбрасывая благодушную маску отрезал Роффе, нависая над столиком — Без гражданства ты тут пыль, ходячая двуногая декорация, говорящее чучело. И даже базовые права мало что меняют. Тебе какую категорию дали? Эль, Эм? Управа чертовски не любит ни нас, ни перворожденных…

— Категория Кей, — выдохнул я, глядя как этот человек переходит от экзальтированного негодования к удивлению.

— Твои родители всю жизнь работали что есть сил, но вытянули только разовую переаттестацию из категории Эм в Эль. — прошептал Роффе, роняя слезу. — Без такой категории они не решались завести ребенка. Знаешь, сегодняшний день, точнее ночь — праздник не только для них. Он для меня тоже. Для каждого, кто помнит свое происхождение. Вивер тебе обо все расскажет. Чуть позже, это слишком грустная история чтобы омрачать ею сегодняшний праздник. Но ты обязательно узнаешь, и мы потом поговорим еще раз.

Фигура Роффе подернулась, как если бы была голограммой и долю секунды транслировалась с помехами.

— Вот, попробуй этот напиток. И запомни его вкус. Это вкус нашей победы.

Владелец кафетерия поставил передо мною бокал с чем-то очень похожим на воду. Обычную воду, даже не газированную. Но это был мир магии, да и я еще не сделал ни одного глотка.

— Спасибо.

Мне было неловко не понимать даже четверти того, что говорил этот человек.

Моё гражданство, как выяснилось, значило для незнакомых людей куда больше чем для меня.

Я все еще переживал ситуацию, из-за которой авалонский ключ оказался помещен в топологический изолятор и опечатан.

И пусть Михей обещал, что остаточные эманации обеспечат мне примерно по монете в день, это никак не могло сравниться с безлимитным режимом, который я испытал в гараже Ворчуна.

Но чтобы не разочаровать приветливого хозяина заведения, пришлось сделать пробный глоток.

Все-таки, это была вода. С мельчайшими добавками чего-то незнакомого. Оно… угадывалось и одновременно продолжало интриговать. Я сделал еще глоток и вдруг понял, что вкус различается. Как будто кто-то играл со мною, вынуждая отгадывать тени вкусовых оттенков, дразнил и тут же ускользал.

А еще я ощутил свое нервное напряжение. С того момента, как очнулся за столиком Мадам, оно не покидало меня ни на секунду. Порой я обманывался, полагая, что расслаблен, но лишь сейчас напряжение стало потихоньку отпускать.

— Как… это называется?

Роффе внимательно следил за моей реакцией и, кажется, остался доволен.

— Двадцать девять наименований. Тут подается как коктейль Симфония. Чуть позже родители поведают тебе его настоящее имя. А сейчас извини, ненадолго оставлю тебя одного. Надо все-таки подготовить самое лучшее к празднику.

И он ушел, оставив меня наедине с коктейлем Симфония. Я достал из кармана смартфон, проверил уровень заряда. Три процента. Фокус, который показал Михей, надо обязательно освоить.

Интересно, сколько гаджетов было испорчено печатником прежде чем он освоил столь экзотический вариант беспроводной зарядки?

Я все-таки включил браузер и полез в социальную сеть, посмотреть, как там поживает Ворчун. В многопользовательскую игру все равно с телефона не попасть, если он до сих пор онлайн, придется общаться лютыми намеками.

Облом, время чуть за полночь, а он уже отключил все свои девайсы. Должно быть, медитирует втихаря.

Запись о новой заявке в друзья могла бы пройти мимо моего внимания, если бы не псевдоним пользователя. Разумеется, Медею нельзя было не добавить. При условии, конечно, что это действительно она.

— Чем докажешь, что ты это ты?

Телефон обиженно пискнул, тройка сменилась двойкой.

Ответ пришел моментально.

— Клянусь своим чемоданом! А сам-то ты насколько Имярек?

Думать пришлось очень быстро. К счастью, в такие игры мы часто играли и с мамой и, чуть позже — с Ворчуном.

— Сам уже не знаю. Купил билет в Индию духа. Сижу и жду трамвая.

Не самый изящный ответ, но у меня есть индульгенция в виде разряжающегося телефона. Вот, пока не разрядился, есть идея…

— Да, я не в курсе, кто такой этот завоеватель и что он так пялится на это дерево…

Какая-то тень промелькнула сбоку. Я чуть дернулся от неожиданности, но это лишь появилась на столике тарелочка с тремя небольшими бисквитными пирожными.

— Помощь нужна?

Все-таки на Медею можно положиться. Хоть она и очень странная, но такая готовность помочь заслуживает уважения.

— Все. Ок. Отмечаем с родителями. Завтра отзвонюсь.

Один процент.

Сказал вроде достаточно, можно закругляться. Собрался уже выключать браузер как прилетело ответное сообщение. С вопросом.

— Мартин? Лютер? Кинг?

И вот мяч уже на моей стороне. Загадка от Медеи. Как в передаче “Что? Где? Когда?”, там тоже в названии три вопроса подряд. Минута пошла…

На что она могла отреагировать таким вопросом? Что мне напоминает эта триада, кроме, естественно, борца за права афроамериканцев? Ах да, отмечаем, с родителями… Конечно…

Кинг-Конг, — успел набрать я в ответ, но тут телефон окончательно разрядился. Очко уходит к телезрителям.

Глава 26

Дверь, как выяснилось сидя внутри, раскрывается с характерным щелчком. Вряд ли его можно спутать с какими-либо другими звуками. Когда я повернул голову чтобы посмотреть на входящих, случился произошел очередной когнитивный диссонанс.

Если бы у меня был старший брат… Года этак на два-три старше… Так вот, он, скорее всего выглядел бы точно так же. Плюс-минус игры генома в комбинаторику. Промелькнули и исчезли мысли о доппельгангерах. А затем прозвучал еще щелчок и в кафетерий вошла… мама.

В психологии есть такое понятие, эдипов комплекс. Может, я неправильно понимаю, что он из себя представляет, но… шок — это по-нашему.

Мама сбросила лет пятнадцать и выглядела безумно красивой. Наверное, в рамках былой рациональности, у меня могла бы быть такая старшая сестра. На представителей предыдущего поколения ни отец, ни мать не походили ни разу.

Всей моей воли хватило лишь на то, чтобы приветливо помахать рукой с бокалом Симфонии. И робко улыбнуться.

Кофе, который готовит Роффе, ничуть не уступает его коктейлям. По молчаливому соглашению, мы с родителями какое-то время делали вид, будто все в порядке вещей. Ночные посиделки в ином континууме, когда твоего отца может спутать с тобой его старый знакомый.

Ага…Спектакль продолжался до тех пор, пока Роффе не принес откуда-то длинную белую свечу, наверное, чуть больше локтя высоту, а отец не установил её в центр столика и не зажег. Разумеется, без каких-либо спичек или зажигалок. Я начал потихоньку привыкать к такой роскоши.

— Дождались, Вивер, — сдержанно заметил отец, сидя по правую руку от меня.

— Дождались, Каннер, — эхом откликнулась мать, отвлекаясь от бисквитного пирожного. — Кто бы мог подумать…

Вот и познакомились, подумал я. Теперь я, по видимости, Имярек Каннерович. Осталось разобраться с фамилией.

— Ровным счетом ничего не понимаю, только местами о чем-то догадываюсь.

Моё признание родители встретили с понимающим видом.

— Тебе уже кто-нибудь говорил, что ты перворожденный? Само понятие первородства в контексте всего этого окружения о чем-либо говорит?

Мама в своем репертуаре. Даже дома, когда они изображали классических родителей, слово “контекст” оставалось одним из любимых слов её словарного запаса.

— Единожды. Уже тут. Роффи сказал. Без каких-либо пояснений. Полагаю, речь не о чечевичной похлебке.

— Вот и настало время, — провозгласил папа голосом, балансирующим на грани взволнованной торжественности.

— Сегодня надо рассказать очень и очень о многом, потому ты получишь краткое описание, а за подробностями обратишься к нам позже. Благо мы никуда исчезать не планируем, а большинство крайне неудобных ограничений на общение с собственным ребенком пропали с момента получения им гражданских прав.

Кстати, перед тем как мы начнем тут занудничать, какую категорию тебе выдали в управе?

Похоже, эта категориальность, тут определяет многое. К счастью, я уже успел увидеть реакцию Роффе, а потому был готов.

— Кей, папа.

Родители на мгновение застыли, казалось даже перестали дышать. А затем медленно переглянулись. Не только Роффе пустил слезу при этом известии. Прослезились и мои предки. Как я успел понять, у них до сих пор категория Эль.

— Когда ты упомянул про расширенное гражданство, я предположила, что речь идет про категорию Эль Плюс, — призналась мама.

— Нам, мигрантам, выдавали либо Эм, либо вовсе Эн. Но из тех, кто получил Эн, выжили единицы. Логично было предположить, что перворожденному выдадут гражданство на одну ступень выше, но Кей… сынок, тебе придется рассказать нам в мельчайших подробностях всю историю получения категории. Тут может иметь место какой-то подвох!

— Позже, мам, — извиняющимся тоном ответил я, выкладывая левую руку на стол. Браслет на запястье был ответом сам по себе. Тоже не детализированным, с намеком на возможные ограничения в распространении.

Глаза у отца сверкнули. Он определенно распознал кожу мамонта. Или я снова ошибаюсь в родителях. Не впервой, кстати.

— Перворожденный, это первое поколение детей мигрантов, рожденных в условиях новой Печати, — пояснил он. — Мы с Вивер прибыли сюда еще детьми, но наша суть все равно чужда этому мирозданию. Даже игнорируя те аспекты, которые можно назвать… политическими.

Родовые силы, семейная магия, тайные практики. Все эти вещи предполагают либо глубокую адаптацию к мирозданию, к мельчайшим деталям Печати, либо… опасны. Все наши врожденные умения и навыки здесь работают с крайне малым коэффициентом полезного действия. Оттого управа тщательно опечатывает всех мигрантов и дает им гражданство низких категорий.

Итого, я не какой-то там фэнтезийный принц или аристократ, как сплошь и рядом случается в фэнтезятине про попаданцев и внезапно объявляющихся родителей.

Я потомок мигрантов, то ли беженцев, то ли гастарбайтеров.

Хорошо еще, что у меня не было как предварительных романтических ожиданий на этот счет, так и закидонов в стиле “Гастарбайтер — друг человека”. Теперь осталось узнать, как называется или называлась моя историческая родина. Осмелюсь предположить, что Роффе тоже оттуда и ностальгирует по дому, балуясь этнической кухней. Интересно, я и в этот раз ошибусь с прогнозами?

— Ограничительные печати сказываются как на выборе места работы, так и на возможности воспитывать собственных детей, — мрачно уточнила мама, мимоходом смахнув слезу.

— Для категории Эм неизбежно отчуждение ребенка. На такое мы бы ни за что не пошли. Шанс, что выходец из приюта сумеет получить гражданство, даже не рассматривался всерьез. С момента нашего брака до твоего рождения прошло девятнадцать лет, Имярек.

Не два как в той фальшивой биографии прикрытия. И все, чего нам удалось добиться — перехода в категорию Эль. С этой формой гражданства ребенок остается с родителями, но прямое направление его в сторону овладения Искусством блокируется Печатью.

— Мы изворачивалсь как могли, — теперь уже отец выглядел извиняющимся. Это было донельзя непривычно. Как в зеркало смотришься…

— Было столько всего придумано. Ты бы только знал, Имярек, сколько обходных путей и лазеек так и не сработало в итоге. Поэтому мы просто неимоверно рады, что ты сумел найти свой путь и каким-то образом убедить управу наделить тебя правами.

— Если бы не ваша поддержка, — наверное, невозможно глядеть на собственную растроганную копию и оставаться спокойным. Или для этого требуется какой-то особый навык, которым я не владел. — Ничего без неё не вышло бы. Или потребовалось еще лет десять. Собственно, так и должно было произойти, если бы не цепочка случайностей…

И тут я понял, что не в состоянии рассказать про авалонский ключ даже родителям. Не потому, что имеются какие-то соображения против этого поступка, а физически не могу. Запрет. Блокировка. Печать.

— Короче говоря, вы все сделали правильно. Спасибо вам!

Обнимать родителей всегда приятно. А тут еще и повод такой замечательный…

— Если технология работоспособна, может лет через пять повторим? Как ты отнесешься, к братику или сестричке? Они, правда, из-за печатей будут называть тебя дядей и считать, что мы братья.

Идея была… необычной. На всякий случай, я проверил в памяти остальных своих родственников. Все-таки стоит уточнить, кто из них существовал на самом деле, а кто выдуман ради прикрытия.

— Сначала стоит изучить как следует возможности категории Кей, папа. Может, какую-то часть ваших ограничений удастся обойти за счет моих прав. Но к перспективе обзавестись братом или сестрой отношусь положительно!

Вот уж воистину, как второй раз родился. Все такое новое, незнакомое. И не понимаешь, что из всего багажа твоих знаний фальшивка, а что действительно пригодно к употреблению. Похоже, судьба у меня такая, чувствовать себя сказочным персонажем класса “дурак”.

— У тебя есть дедушка и бабушка, — словно прочитав мои мысли, сказала мама.

— А также четыре дяди, которые, к сожалению, не получили гражданства и потому выглядят как деды. Насколько мне удалось выяснить, только один из них какое-то время пробовал подходы к Искусству, но разочаровался в нем и ушел в мостостроители. Увы, даже у третьего поколения мало шансов приобщиться к Искусству, если предки не занимались предварительным образованием.

Последние несколько минут у меня имелись подозрения, что кто-то постарше родителей все еще жив. Если папа выглядит как мой ровесник, то что мешает моему деду обладать внешностью человека средних лет? Или, что еще более жутко, такой же как у меня.

— Бабушка по отцовской линии, она живет в часе езды, но за меридианом, — дополнила мама.

— У неё работа по контракту в закрытом локусе. И мой отец, твой дед по женской линии. Правда, он в тюрьме и выйдет только через два с половиной века, но его можно навещать несколько раз в году. Ну и Роффе, мой троюродный брат. Дед состоял в дипломатическом корпусе и только благодаря его интригам наша семья уцелела, пусть и с категорией Эм.

— А работаете вы тут или… поближе к дому?

Страшно не хватало подходящей терминологии. Как там говорил Владимир Ильич? Учиться, учиться и еще раз учиться.

К счастью, мою проблему родители прекрасно понимали.

— Я действительно работаю юристом в строительной компании, — усмехнулась мама.

— Определяю формулировки контрактов с духами для выстраивания сложных печатей. Ко мне в офис из нашего дома можно добраться пешком. Но не в полнолуние. В эти дни приходится делать крюк.

— Я действительно инженер. Но работаю с транспортными портальными системами. Увы, в пограничном секторе эта тема ограничена внешними перемещениями, а те под кураторством военных. Так что приходится оптимизировать рутину вроде определения неочевидных меридианов и конструировать механизмы для вычисления оптимального маршрута.

Вроде бы и все понятно, да ничего не понятно. Хорошо, что есть угощение от Роффе, можно скрыть озадаченное выражение лица. Как же неоднозначно теперь с родителями. Привык, хоть это и глупо, видеть из ощутимо старше себя, а теперь ощущается их присутствие как-то иначе. Кроме всего прочего, они маги, на несколько порядков сильнее и опытнее такого недоучки…

— А еще я пока что ничего не умею, — все-таки стоит в этом признаться, как можно раньше. Чтобы предки не разочаровались во мне самостоятельно. — То есть, совсем-совсем ничего.

Папа скептически сощурился.

— То есть как эманировать налево и направо, чтобы вся лестничная площадка буквально светилась, это ты запросто, но при этом совсем ничего не умеешь?

Ага, вот кто уборку сделал и, скорее всего, вытащил меня оттуда!

— Про следы от экспериментов в комнате, когда там уровень реальности скакал так, что у нас спортзал с бассейном чуть не отвалились, тоже я промолчу, — добавила мама. — Кто-то слишком скромничает. Категорию Кей так просто никому не дают!

На третьем десятке лет совместного проживания родители сжалились над сыном и рассказали, что в двухкомнатной квартире скрывается спортзал и бассейн. На четвертом этаже здания послевоенной застройки. Если это не анекдот, то у меня полностью отсутствует чувство юмора.

— Тем не менее, мам, это правда. Я добился лишь незначительных успехов в пополнении маны и завтра пойду учиться видеть проявления магии. За исключением этого, ваш сын почти ничем не отличается от всех остальных парней из моей институтской группы. Ну еще по стечению обстоятельств получил гражданство несколько часов назад.

Родители переглянулись.

— Но попасть сюда можно только через меридиан. Как тебя в управу-то занесло?

Тон отца был благодушным, однако смотрел он при этом на браслет, который я предусмотрительно выставил наружу.

— Меня доставили в фургоне службы контроля за барьером, — признался я. — Как представляющего потенциальную угрозу для существования базовой печати. По крайней мере так сказала Мадам…

Как сильно могут округлиться глаза у родителей, мне до сих пор было неизвестно. А если учесть, что отец на меня похож, точнее я на отца — то приходится признать, что есть в нашем роду что-то от персонажей аниме.

— Кажется, наш сын влип в неприятности, — констатировал папа. — Причем под протокол, так что даже рассказать о них не в состоянии. Но в любом случае, Имярек, будь целиком и полностью уверен в нашей поддержке.

— В рамках ограничений, которые накладывает на нас гражданство категории Эль, — мрачно уточнила мама. — Хотя есть еще Роффе. Он получил категорию Кей пять с половиной лет назад. И Алладо. Но против Мадам это все равно несерьезно. У неё по слухам полновесная Эйч.

И вот тут я понял, что действительно влип в неприятности. Большие неприятности. Ведь сам же согласился с тем, что Мадам станет моим куратором. Но кто же тогда мог знать, что она настолько известная и могущественная личность?

— Возможно, я справлюсь самостоятельно. Но мне катастрофически не хватает знаний. Вы сами научили меня тому, насколько это важно — понимать, что происходит вокруг себя. Представим, что мне за пару недель необходимо получить базовые знания о настоящем мире. Что тут мы можем сделать вместе?

Родители синхронно прикрыли глаза, сверяясь с контрактом в своей памяти.

— Меньше, чем хотелось бы, — подытожила мама, допивая кофе. — Практическое вмешательство в твое развитие нам по-прежнему запрещено. Советовать на уровне теории, определений и тому подобных отвлеченных понятий мы можем. А практические вопросы, увы — это уже к Роффе или нашим родителям. Только ты перворожденный, а это делает все наши практические навыки неактуальными для тебя.

— Это как разные операционные системы, — пояснил отец, тоже завершая трапезу. — Ты родился в условиях не той Печати, что мы. Наши методы и приемы, будучи скопированы один в один в твою память и тело, не сработают или породят ошибку, опасную для жизни. Или сработают, но не так как ожидалось. Роффе или наши родители в той же лодке, что и мы. Ресурсами, общеизвестными знанием, связями — мы несомненно поделимся. Но вот свой путь, Имярек, тебе придется искать самостоятельно.

На этой многозначной реплике мы встали из-за стола и пошли прощаться с Роффе.

Глава 27

Дождь на улице шел… избирательно. Какие-то участки мостовой оставались сухими, а где-то собирались и утекали в ливневую канализацию небольшие ручейки.

Я огляделся по сторонам, еще раз зацепился взглядом за высокие деревья и отметил, что не вижу поблизости отцовской машины. Или здесь какие-то особые правила относительно парковки? С общества, где гражданские права поделены на множество категорий, станется вводить избыточные запреты, лишь ради того, чтобы лишний раз демонстрировать преимущество одних над другими.

— Немного понтов, тесно связанных с нашим происхождением, — чуть нарочито хохотнул отец. — Смотри внимательно, это довольно редкое зрелище в пределах местной печати.

Он наклонился над проезжей частью и выставил неподалеку от тротуара небольшую модель автомобиля. Точно такого как наш, один в один.

Магия подобия? Призыв?

— Пространственная магия прямого действия, — оперативно пояснила мама. — Вместо того, чтобы манипулировать с топологической основой пространства, складывая его подобно оригами, мы работаем напрямую, через некоторые концепции, которые я не имею права даже называть без специального разрешения управы. Двадцатикратная экономия маны, лучшая помехозащищенность и все такое.

Автомобиль в это время увеличивался в размерах. Наблюдать за этим было занимательно. Если бы еще только получалось видеть саму магию, а не результаты её действия! После того как болт запечатали в топологический изолятор видеть муар маны стало заметно сложнее. Оставалась слабая надежда, что это последствия усталости, непривычные свойства иного континуума и тому подобное.

— И каковы затраты на такую магию в монетах?

Вопрос немного циничный, но, с учетом двадцатикратной экономии, о которой говорила мама и расценок от Сверчка, можно прикинуть стоимость фокуса в денежном эквиваленте.

— Когда предмет делают хм… волшебным, основные затраты идут на это изменение. А регулировка масштабов отнимает для автомобиля около полутора монет за один цикл сокращения-восстановления. Или десятки монет, если потребуется его увеличить, а затем использовать.

Отец уже завершил манипуляции с нашей машиной и пригласил нас внутрь.

— Обратно выезжать всегда легче, — пояснил он, заводя машину. — А по ночам это вообще элементарно. Субъективных помех меньше.

Когда-нибудь научусь понимать все, о чем они говорят и разговаривать точно так же, пообещал я себе.

Мы доехали до круглой площади, повернули налево и вот я вдали мигает желтый огонек светофора. Ничего снова не понял. Похоже, сегодня мне довелось вправду родиться заново.

Многое понимает новорожденный? Вот и я могу только агукать и заблуждаться, думая будто делаю это с умным видом.

— Наша родина была не похожа на это мироздание, — голос мамы был полон ностальгии. Это отзывалось мурашками по спине и какой-то внутренней болью.

— Представь себе… туманность. Большую космическую туманность, размером в несколько световых лет. Это и был наш мир. Материя свободно растворялась или конденсировалась по нашей воле. Пространство отзывалось на наши призывы, позволяя творить все, что только приходило на ум.

Некоторые паузы бывают очень тяжелыми. Когда-нибудь я пойму родителей и мне станет так же тяжело от утраты, а не от стыда за свое непонимание.

— А затем мы стали жертвой войны. И обе стороны конфликта использовали наше мироздание, вместе с несколькими тысячами смежных — в качестве поля боя.

Погибли триллионы соплеменников, а сотни миллионов разбежались по вселенной. В более привычных для тебя образах и понятиях… приедешь домой, посмотри в интернете туманность Рука Бога. Печатники разместили её в космосе в качестве исторического документа.

А что если в коктейле от Роффе одним из компонентов был банальный LSD? Потому что моя прежняя модель мира и так разломилась на несколько кусков, но родители, похоже, вознамерились истолочь её в однородную массу.

Печатники… размещают туманности в космосе? Мысленно поставил галочку чтобы разобраться. Космос — это серьезный индикатор могущества. Хоть он и выглядит не столь внушительно по сравнению с иным континуумом.

— Местное планетие не относится к числу популярных в этой части вселенной, — сухо добавил отец. — Это тянется так долго, что про Завоевателя уже почти не помнят. Он стал легендой древности. В отличие от вечной осады из-за которой сформировалась столь экзотическое мироздание. Однако беженцам не приходится выбирать, и потому наши родители согласились с теми условиями, которые ты считаешь естественным законом бытия.

— Может и хорошо, что в тебе нет той тоски и скорби по просторам Самелии, — робко улыбнулась мне мама.

— Перворожденный…

— Отец остался там, прикрывать эшелоны беженцев. С тех пор как ты появился на свет меня часто посещает мысль о том, что в тебе сосредоточено все наше наследство. А потом, как правило, я одергиваю себя. Нечестно возлагать на своего ребенка такие обязательства и такую ношу. Ты представитель нового цикла существования нашего рода. А мне, похоже, уготована участь хранителя памяти.

Мы ехали по уже знакомым местам. Тут я неоднократно гулял. А если чуть дальше пройти, там хорошая пышечная…

— Нам, — поправила отца мама — Нам, Каннер. Но своему сыну мы не можем не помочь всем, что только имеем.

Отчего-то, сам не знаю по какой причине, я вспомнил о Медее. Она так и не получила моего сообщения. Надо с компьютера перед сном отправить. А то как-то нечестно получается…

Отец высадил нас около дома и поехал парковаться чуть поодаль.

— Признаюсь по секрету, — заговорщически прошептала мне мама, когда машина отъехала чуть подальше.

— Я успела немного привыкнуть к нашему дому. К этому дому. Он сильно отличается от моих детских воспоминаний, но все равно очень милый. А еще тут рос ты. И вырос в гражданина.

Что в этом было смешного я так и не понял. Точнее, подозреваю, что смешным оказался я сам. Мама очень красиво смеялась. Эдипов комплекс расправил плечи. Трудновато будет искать себе вторую половину с таким эталоном женского пола в семье.

— Но чем отличается дверь и трирь пока все равно не знаешь… Извини, это очень забавно. Тебя будет очень интересно учить тому, что кажется элементарным.

Я понимаю, это только для нас с отцом очевидные вещи, а какие-то очень простые вопросы, которые ты вскоре начнешь задавать поставят нас в тупик… Делай, пожалуйста, скидку на то, что мы выросли в очень разных мирозданиях. Я, например, три года училась спать прежде чем что-то стало получаться. А чихать до сих пор почти не умею.

Мы не стали дожидаться отца на улице, а поднялись в дом.

— Чай будешь? — неожиданно спросила мама. И меня снова окатило контрастом от того, какая она была в кафетерии и как машинально набросила на себя привычный образ, накинув себе два десятка лет.

— Извини, это уже автоматизм, — смутилась мама, заметив в зеркале свои метаморфозы. — Но вода и все производные напитки в этом мироздании такие вкусные. Не замечал?

Я подумал, вспомнил коктейль Роффе и утвердительно мотнул головой. Мигранты из Самелии любят воду. Небольшой и незначительный кирпичик в обновляющееся здание моего опыта. Так, надо телефон на зарядку поставить…

— Чай выпьем в гостиной комнате, — торжественно объявила мама

Для нашей двухкомнатной квартиры, до сегодняшнего дня состоявшей из родительской и моей, очень громкое заявление.

Только где бассейн со спортзалом, там и гостиная найдется. И, очень надеюсь, библиотека.

Трясти родителей по каждому вопросу, заставляя их кэпствовать по несколько часов в сутки… мне отчего-то казалось, что эту стадию отношений мы переросли еще когда я пошел в первый класс школы. Но, выяснилось, что ошибался.

Пока закипал чайник, совсем обыкновенный, электрический, без каких-либо видимых чудес, хотя теперь уже не поручусь, я успел включить компьютер, а отец — зайти в дом.

Кинг-Конг, — набрал я в ответном сообщении Медее, как только загрузилась страница социальной сети. А потом еще немного подумал и добавил.

Дома. Завтра свяжемся.

В родных стенах, обещавших открыться с неизвестной стороны, все-таки накатила усталость. Если бы не энтузиазм родителей, лег бы и моментально заснул. Но зачем портить им праздник?

Когда отец позвал пить чай, я уже снова был готов к чудесам. На третьем или четвертом дыхании, но с готовностью бодрствовать лишний час или полтора.

— Я так понимаю, тебе надо показать, как пользоваться монарью и трирью, — отец широко улыбнулся, указывая пальцем на дверной проем.

— У нас на родине это считалось основами, но в рамках местной печати данную технику воспринимать гораздо сложнее. Восприятие пространства, которому обучают в детских садах и школах несколько ограничено. Возможно, придется избавляться от каких-то устоявшихся привычек и концепций.

— Монарь, дверь, трирь, — я понимающе кивнул.

— Дверь, это производное от два? Монарь — от “моно”, а трирь — от “три”?

— Пять баллов Имяреку за понимание этимологии! Но это только слова, их придумали для удобства описания и вписали в язык местной культуры с незначительными искажениями. А теперь подойди ко мне и потерпи немного занудной теории. Чай все равно только заваривается.

Я вышел из своей комнаты в прихожую. Звуковое оповещение о сообщении в социальной сети застало уже возле отца. Потом. После чаепития.

— Дверь, не самое точное понятие, но в нем есть очень полезный момент, — начал отец.

— Когда она распахнута, пространство снаружи и внутри едино. Но когда дверь закрыта, пространство делится на два разных. Эту мысль тут не воспринимают всерьез, а в ней ключ к пониманию пространственности. Распахнутая трирь все равно делит пространство на два разных. Как закрытая дверь. А когда она закрыта, то по другую сторону от тебя два разных пространства. И выбор, в какое попасть — за тобой. Он зависит исключительно от того, как именно открыть трирь.

Мимо прошла мама с заварным чайником. Прикрыв на мгновение дверь, она вошла в родительскую комнату, прикрыв за собой.

— Вот тебе наглядный пример. Открой её…

Я не ошибся. За дверью привычная родительская комната. Оппаньки… Похоже, пока для меня это не трирь, доступа к третьему пространству нет.

— А теперь посмотри на альтернативу. Когда знаешь, куда можешь попасть, работать с трирью намного легче.

Отец повторил те же действия с… трирью, что и мать, демонстрируя просторную комнату двумя декоративными колоннами, аквариумом и мамой, достающей сервиз из серванта.

— Только долго нетренируйтесь, у нас теперь достаточно времени на все эти дела. Делаете пару попыток, и приходите пить чай, — сказала она, оборачиваясь к нам.

— Пара попыток, — подтвердил отец, закрывая трирь. — Когда будешь выбирать пространство, попробуй вспомнить о том, что у двери и трири есть ось, к которой она прикреплена. Только дверь — это поворачивающаяся плоскость, а трирь — поворачивающийся объем.

Повернуть объем вдоль оси? А разве для этого не нужно манипулировать четырехмерным пространством? Может, для урожденных самелиан в таких действиях нет ничего особенного, но я слишком привык к тому, что все вокруг трехмерное. Бедный гиппокамп! Бедная энторинальная кора моего мозга! Вам и так за прошедшие сутки досталось по полной…

Облом. С первой попытки то, что укоренялось в психике два десятка лет, не ломается. Как убедить себя, что перед тобой не дверь, а трирь? Я и слово-то такое узнал меньше часа назад.

Не вышло и в шестой раз.

— Видимо, надо сначала привыкнуть к тому, что такое в принципе возможно, — вздохнул я, закрывая дверь. Пока не получается — это только дверь.

— На уровне сознания все вроде понятно, а подсознание сходу не переубеждается. Надо выспаться, может тогда уляжется в голове.

— Логично, — согласился отец. — Я и сам ощущаю усталость. День выдался богатый на события.

Открытая отцом трирь впустила меня в незнакомую комнату. Гостиная… Родители у меня те еще юмористы. Как правильно назвать помещение площадью более сотни квадратных метров? Зал? Кажется, так гостиную называют в столице. Похоже, не случайно.

— Мы постепенно расширяем дополнительные пространства, — пояснил отец, провожая меня к столу. А я замешкался, разглядывая новую… комнату. Неужели у родителей скрытая форма гигантомании? Никогда не замечал. А тут даже высота потолка не менее пяти метров.

— В дальний угол, за ширмы с зеркалами лучше пока не заходи. Там реальность совсем тонкая, без специальной подготовки легко сминается и рвется. Если честно, думал, у меня будет пару лет в запасе на доделку. Ты же взял и превзошел самые оптимистичные ожидания!

— Завтра, пап, — в качестве стульев тут использовалось тоже что-то экзотическое.

Если бы кто-то поручил паукам соткать подобие трона, а затем сделал их паутину прочной, но при этом крайне удобной. Из всех предметов в гостиной выделялись своей чуждостью как раз те, которые родители притащили из привычного мне мира. Икеевские ширмы, сервант… я полагал, что его выбросили, когда я ходил в шестой класс, посуда…

А ведь это слепок с родительских представлений об эстетике и уюте. По ту сторону трири они мимикрировали под стандарты привычного мне общества, но здесь — их личная территория. По факту, неофициальная резиденция иномирян в центре города. И я в качестве ксенопсихолога, работающего со своими родителями.

Вот блин, каша-то какая! Этак я сам на кушетку к психоаналитику попаду в обозримом будущем. И только протокол безопасности, не дающий рассказывать посторонним о гражданах магической реальности станет моей защитой от помещения в стационар.

— И завтра, и послезавтра, — подтвердила мама. — Когда и как тебе будет удобно. Вне нашего рабочего времени, мы всецело в твоем распоряжении. В рамках гражданских ограничений, к сожалению…

Я молча допил чай и пошел спать в свою привычную комнату. Или в то, что ею казалось. До самого утра мне абсолютно ничего не снилось.

Глава 28

Отчего-то в подозрительно большом количестве художественных произведений все начинается с того, что герой просыпается или же приходит в себя. Этакое символическое рождение, когда начало нового дня символизирует чистый лист, а повседневные утренние действия дают возможность познакомить героя с читателем.

Совершенно не мой случай! Символическое рождение состоялось еще вчера, незадолго до полуночи. А потом пошла такая фантасмагория, что хоть сдавайся наркоконтролю на проверку.

Я лежал в своей кровати и примерялся к мысли, что мои родители иномиряне. А будучи их сыном, я тоже в какой-то степени не от мира сего. Хотя, конечно, тут тоже облом. Как раз от сего. В полный рост. Знать бы еще, куда от мира сего меня послало гражданство категории К и все из него вытекающее.

Ситуация чем-то подозрительно напоминала утро после знакомства с авалонским ключом. Тогда эйфория тоже отступила, оставив лишь пищу для размышлений.

Слишком сильно все изменилось. Покопавшись в своих знаниях, доставшихся в ходе активации гражданства, я понял, что общаться с Ворчуном станет намного сложнее. Разве что, если совсем отвлеченно и аллегорически, но эффективность при таком раскладе становился совсем никакой.

Нет, не так! Я чуть не подскочил в кровати при мысли о том, как недальновидно порой мыслю. Пусть какие-то вещи мне не дано описать или показать своему другу, но это же лишь небольшая часть наших исследований эзотерического! Надо видеть ситуацию шире: одно то, что можно просто удерживать друга от слишком опасных или тупиковых путей — уже польза!

— Мы уже ушли на работу, — сообщил мамин голос из пустоты.

— Из-за вчерашних событий я не успела с готовкой. Отвари себе сардельки, они в холодильнике. И суп не забудь, а то испортится…

Как мама все это время сочетала свою воздушную стремительную природу с этой старательной домовитой заботой, от которой на душе разливалось просто невероятное умиротворение. Должно быть, где-то в подсознании я все-таки боялся, что метаморфоза снятия масок лишит меня столь дорогого сердцу образа.

Спасибо, мама! Как невероятно здорово, что ты меня так хорошо знаешь и понимаешь. Я тоже за гармоничное сочетание привычного и нового — пусть даже для моих родителей эти состояния сейчас не совпадают с моими.

Приводя себя в порядок, я выстраивал планы на день и немного — на следующие несколько дней. Это было несколько наивно, особенно в свете событий вчерашнего дня. Но в новое состояние стоило входить не спеша, так что изменилось не так уж и много.

Сегодня мне предстояло как минимум две встречи. Одна полезнее другой: с Медеей и Росси. Охотница за силой ждала наводку на подходящее место в полдень — это оставляло мне еще четверть часа на выбор. Встречу Росси запланировала на два, значит, часам к четырем-пяти я смогу заехать к Медее. Обмоем чаем с тортиком букву К применительно к Имяреку.

Приняв душ, я определился с местом и отписался Росомахе.

“Ненароком заходи”, прочел сообщение Медеи. Короткое и очень осторожное. Впрочем, сам сейчас перестраховывался. Оставалось наладить связь с Ворчуном.

Поставив сардельки вариться, я позвонил другу.

— Ктулху просил не беспокоить, — сонным голосом и в своей “фирменной” интонации отозвался Ворчун. — Кого там надо растерзать и разорвать?

— Распахивай свой третий глаз и слушай. Если у тебя нет планов на поздний вечер, то будем рассказывать друг другу сказки. Обещаю не говорить правду, правду и только правду. Меня в доме на Литейном попросили, но это тоже неправда.

— Так это вечером еще будет! Зачем сейчас будить бедного больного человека, вернувшегося с квартирника в третьем часу утра?

— Затем, что мне надо выговориться, тоже после вчерашнего — да никак. То есть совсем. У тебя вот есть, скажем, дома бассейн? Это, обрати внимание, не коан. Но я молчу как партизан. Даже больше чем партизан. И вообще, скоро буду вести себя как умная собака, которая все понимает, а сказать не может. Другом человека буду — цени, амиго!

Разбалтывать секреты мне действительно не дает протокол, встроенный в гражданство. Но он, к счастью, не реагирует на хохмачество.

Скажем, сейчас я буквально прямым текстом сообщил Ворчуну, что мои родители иномиряне, а в моей квартире где-то за одной из трирей спрятан бассейн. Даже о самом протоколе безопасности и то ляпнуть ухитрился — жаль не уточнить более детально. Каждый раз такие головоломки не подобрать. Остается лишь надеяться на догадливость друга. Он же видел, как я страдал от блокировок, порожденных авалонским ключом…

— Колди вчера о тебе спрашивала, — чуть проснувшись вспомнил Ворчун. — Так что ты там поосторожнее. Если, применительно к твоим приключениям, это слово еще применимо…

— Ты подумай относительно вечера. Я часам к пяти или шести к Медее заскочу, можешь там перехватить.

— Учту. Пожелай мне приятных снов.

— Приятных снов

Вот и обменялись новостями как сумели. Недомолвки за недомолвки. Грустно, конечно, когда даже лучшему другу довериться нельзя.

Причудливые повороты судьбы — помимо родителей есть всего четыре человека, с которыми можно не опасаться ограничений, задаваемых категорией. Но если Роффе просто недоступен, как добираться до его кафетерия я пока не знаю — то желания говорить по с Мадам не возникает, даже когда она заявится в моей жизни для проверки целостности печати.

Где пересечься с Михеем, который хоть и печатник, но оставил о себе приятное впечатление, ума не приложу. Вот так и сокращается список до Медеи. Безальтернативно. Только что-то мне подсказывает, её реакция на имя Мадам не слишком отличается от родительской. Воистину, многие знания многие печали.

Перекусив на скорую руку, я поехал туда, куда сам же пригласил охотницу за силой. Где в пределах города можно найти свободные скамеечки и людей на них никто не потревожит? Задачка на сообразительность, не самая сложная. Правильно — на кладбище!

— Извращенец, — прокомментировала Росомаха, косо поглядывая на меня с букетом гвоздик.

— Ты случайно не забыл, что у нас деловая встреча?

— И в мыслях не было, — улыбнулся я. — Мы идем учиться, учиться и только учиться. А то я с каждым днем чувствую себя все большим и большим неучем.

— Век живи, век учись — дураком помрешь, — парировала охотница за силой. Показывай своё надежное место, оно же явно не на автобусной остановке.

Блин, она не догадалась! Умная и образованная девушка не соотнесла место встречи с кладбищем, до которого всего несколько минут пешком. Кажется, встреча пройдет еще веселее, чем думал.

— Нам туда, — я указал направление рукой с гвоздиками. — Тут недалеко.

Сообразила она не мгновенно, но достаточно быстро.

— Точно извращенец. Как минимум трижды, — констатировала охотница за силой.

— Приглашаешь девушку на кладбище, приходишь с цветами на встречу с девушкой и не даришь их, идешь на кладбище с нечетным количеством цветов. Впрочем, в чем-то ты прав. Там нас действительно вряд ли побеспокоят. Разве что, если мы устроимся у могилы, к которой кто-то придет.

— Никто, кроме моих родителей, не ходит к бабушке.

После того, как я узнал подробности миграции родителей, стало понятно, что могила бабушки, либо кенотаф, либо там лежит тело какой-то незнакомой старушки. Тем не менее, родители навещали эту могилу как минимум дважды в году. Отчего же не совместить обучение с посещением памятника, чье значение еще предстоит переосмыслить.

— Еще одно доказательство того, что ты извращенец, — констатировала Росси.

— Сначала свидание, не являющееся таковым, на котором ты случайно демонстрируешь меня своей бывшей девушке. Затем меня ведут знакомить с предками, причем покойными. Нет, я согласна, в этом есть определенный стиль. Но…

— Сама затащила меня в спальню и совратила, а теперь жалуешься, — парировал я.

— Это когда было?

— А у Медеи разве не спальня была?

— Но это же совсем не то!

— Вот и предки, с которыми я тебя сейчас познакомлю, тоже не те. И да, держи цветы. Две гвоздички я оставлю себе. Надо будет положить их на могилку…

— Пять мне, две бабушке? И ты до сих пор говоришь, что это не свидание?

Мы зашли на территорию кладбища, но спор так и не прекратили.

— Я планировал, что две гвоздики из пяти ты тоже возложишь вместе со мною. Из вежливости. Таким образом твоих там только три цветка.

— Все равно больше чем ты запланировал бабушке!

— В сумме счет “четыре-три” не в твою пользу. Так что выбрось идею про свидание. Это деловая встреча!

— Вообще-то, это моя реплика про деловую встречу!

— Хоть в чем-то сошлись. Тут направо и мы уже почти пришли…

Около двух минут мы пробирались узкими тропинками между оградок, деревьев и полузаброшенных участков. Единственные встречные, две женщины предпенсионного возраста, остались далеко позади, за пределами видимости.

Наконец мы вышли к столику и г-образной скамеечке. Скинув на скамейку свою сумку, я отпер символическую дверцу оградки и положил пару гвоздик на могильный камень. Пока из сумки доставалась свеча, Росси возложила рядом еще два цветка.

Вот научусь нормально видеть магию, подумал я, изучу участок повнимательнее. Не исключено, что и здесь трирь вместо двери.

— Выбор места одобряю, — смягчилась охотница за силой, закуривая свою биди.

— Тихо, спокойно. До осени можно встречаться тут. Осталось определиться с программой. Продолжаем прежнее занятие? Или что-то поменялось? Потому как смотрю на тебя и не могу сообразить, что с тобой не так…

— Поменялось, но продолжаем, — кивнул я, присаживаясь рядом.

— С маной вроде все нормально, а получить навык хочется. Докуривай, я пока расслаблюсь и приведу мысли в рабочее состояние.

— Твой выбор, — согласилась Росси. — Поскольку ты на данный момент самый перспективный поставщик монет для закрытия моих кредитов, не смею возражать. Но признаю, любопытно было бы узнать, каким способом ты так активно накапливаешь энергию. Даже если не пригодится самой, хотя бы буду знать, на какое время тебя хватит.

Какое-то время мы расслабленно молчали. Я пробовал разглядеть муаровую пелену вокруг себя, подносил руки к глазам, но ничего не выходило. Тот былой прорыв обеспечивали возможности авалонского ключа, мне же осталось наследство в формате воспоминаний о том, как оно должно выглядеть.

— Выпадай уже из своей нирваны, — фыркнула Росси. — Пришло время вглядываться в мировую иллюзию!

— Всегда готов, — добродушно проворчал я, поворачиваясь так, чтобы девушке было удобнее протягивать одну руку для показа, а другую к моей голове.

А затем в висок кольнуло что-то ледяное и неприятное, совсем непохожее на те ощущения, которые сопровождали предыдущие уроки.

— Что это было?

На самом деле Росомаха выразилась куда более нецензурно, но смысл у её реплики был именно такой.

— Ты у меня спрашиваешь? — щурясь от боли переспросил я, потирая то место, от которого только что отдернула руку девушка.

— Кто тут специалист по магии? — И в самом деле, что это я, — нахмурилась охотница за силой.

— Сейчас проверим как следует, где тут собака порылась. У меня с собой кое-какой инструмент припасен…

На свет из сумочки появилась металлическая пластинка с десятком тонких проволочек, тянущихся подобно струнам, от одной стороны пластины к другой.

— Надеюсь, это неинвазивная форма исследования…

— Будешь много бурчать, твои надежды развеются как дым. Заткнись и не дергайся. Дело и так далеко не стандартное.

Признав её правоту я послушно замер и позволил елозить по моим волосам и щеке холодной пластинкой.

— Имярек, только на этот раз без своих шуточек, — через пять минут тихо попросила девушка. — У тебя что, аусвайс? Это жаргонное понятие, может ты его слышал…

— В смысле, гражданство магической реальности? — уточнил я, догадываясь в чем дело.

Пока Росомаха изучала меня своим прибором, я сосредоточенно копался в тексте контракта. Да, там имелся пункт о положенной гражданину защите от несанкционированного отъема энергии, только до этого мне казалось, что он говорит больше о наличии правоохранительных сил.

Дурацкая привычка измерять все шаблонами прежней жизни. Видимо, в магической реальности словосочетание “правоохранительные силы” понимали именно как силы, а вовсе не как указание на социальную инстанцию, защищающую граждан от преступников.

В соревновании на широту округления глаз Росомаха превзошла бы многих, но все равно уступила бы родителям. Кроме того, если родители просто удивились и насторожились, то Росси откровенно испугалась.

— Извини, не знал, что надо было предупреждать. У меня эта штука часов шестнадцать, не больше. А способностей разобраться что к чему, как понимаешь, нет. То есть абсолютно.

Я старался говорить, как можно спокойнее и мягче. Общаться с напряженной и ждущей подвоха обладательницей магических способностей — не самое безопасное, что может произойти с человеком на кладбище. Но, судя по тому как охотница за силой отодвинулась от меня подальше — не убедил.

— Еще раз, Имярек, только пожалуйста, честно и прямо, скажи — сколько тебе лет?

— Ты забыла? Я на семь месяцев, без четырех дней, младше тебя. Паспорта с собой не взял, но в следующий раз обязательно прихвачу его с собой, если документ из паспортного стола тебя устроит. А отчего тебя вдруг стал интересовать мой возраст настолько, что ты усомнилась в моей честности там, в курилке на лестничной площадке?

Росомаха вытащила из сумочки еще одну биди и нервно закурила. Может я и не в состоянии разглядеть муаровые проявления магии, но, когда у девушки, что сидит едва ли не вплотную ко мне дрожат руки, увидеть в состоянии.

— Полнолетие наступает в сорок девять земных лет. До этого срока гражданство выдается лишь наследникам родов, вступающих в право управления, потомкам граждан категории Эйч и выше, героям обороны мироздания или по особому распоряжению руководства.

Такой информации в тексте контракта не было, потому я слушал очень и очень внимательно.

— Ты и половины от полнолетия не прожил, но уже получил гражданские права, причем не категории Эн. Признавайся, кто ты, Имярек? Эта игра зашла уже слишком далеко…

Вот тут я сполна оценил глубину своего попадалова, потому как честно и открыто рассказать Росомахе о том, что со мною случилось, мешал протокол, который повесился вместе с гражданством. Расширенный, блин, контракт! Если до этого про авалонский ключ охотнице за силой рассказывать просто не хотелось, но такая возможность была, то теперь ситуация вывернулась наизнанку.

— Я жертва цепи дурацких случайностей, — пришлось признать, эта формулировка была едва ли не самым честным из всего отпущенного мне диапазона ответов.

— Но могу заверить, никаких угрожающих тебе намерений у меня не было и сейчас тоже нет. Разве что стрельнуть сигаретку, но так оно тоже от нервов. Этим вечером будет завершение первых суток пребывания в таком качестве. Сам уже настолько дезориентирован и не знаю, что вокруг настоящее, а что наведенная иллюзия. Думал хоть с твоей помощью немного раскопаю завалы. Эта дурацкая защита на мне как-то регулируется? Или оно пожизненно теперь?

Какое-то время Росомаха решала, как реагировать на мое признание. Судя по всему, она ожидала услышать что-то совсем другое. Но сигареткой все-таки поделилась и даже щелкнула пару раз зажигалкой чтобы её разжечь.

А потом мы довольно долго и совершенно глупо молчали, думая каждый о своем. Не знаю, что там крутилось в голове у девушки, меня беспокоил вопрос обучения. Где еще найти того, кто сможет обучать действительно с нуля, если Росси откажется от занятий?

— Я не знаю, как доверять тебе в такой ситуации, — призналась девушка после того как где-то в отдалении от нас прогрохотал трактор служб по уборке территории кладбища.

— Один раз, в самом начале своей практики, мне уже встретился человек с гражданством. Теперь мне приходится отрабатывать долги. И если с другими своими клиентами я могу в какой-то степени проверить меру его искренности, то тут надо либо играть “втемную”, либо все бросать. А я не привыкла к такому риску. Обжегшись на молоке, как говорится, дуют на воду. Вот где гарантии, что все сказанное тобой сегодня — правда?

Тут уже настала моя очередь смущаться.

— Почти все правда. Разве что бабушка не вполне настоящая. Мои родители из числа мигрантов. Они прибыли сюда детьми. Формально, это могила бабушки по материнской линии, но мама вчера сообщила, что сюда её доставил только мой дед. Настоящая бабушка осталась где-то там, за пределами известной вселенной. Но если здесь кенотаф, то это все-таки её могила, а не подделка.

— Хорошо, — неуверенно произнесла Росомаха.

— Ты меня не убедил, однако принять временно такой расклад я в состоянии. Но предупреждаю, у меня тоже есть гражданство, так что манипулировать мною не получится. Печать защищает всех граждан, если их категория не расходится больше чем на одну ступень.

— А кто тут только что говорил, будто гражданство достается только по достижению сорока девяти лет или по каким-то крайне редким условиям? Вопрос доверия двухсторонний! Если ты не та, за кого себя выдаешь, моё положение не слишком отличается от твоего! Только ты имеешь больше знания и опыта, в том числе и связанного с опасностями магической реальности, а для меня это сплошная территория неопределенности.

— Медея.

— Что Медея?

— Если в патовую ситуацию попадает два человека, уместно исследовать их общее окружение на предмет поиска третьего, который, с высокой степенью вероятности, их в этот тупик загнал, — объяснила Росомаха. — В нашем случае это Медея. Общий знаменатель. Надо будет скататься к ней как-нибудь и потолковать по душам.

— Сегодня моя очередь, — усмехнулся я. — Уже договорился, что заеду к ней вечером. После урока, которого не произошло. Кстати, как с этой защитой-то быть? Это серьезная проблема для обучения?

— Вообще никакая не проблема, — отмахнулась охотница за силой.

— Просто теперь придется проводить на один формальный ритуал больше. Временный доступ открывать. Сейчас с нашими заморочками разберемся и научу. Мне же из тебя еще ману выкачивать в качестве оплаты за обучение, а тут без умиротворения гражданской защиты вовсе никак.

Проявление свободной воли, догадался я. Какая-то вариация этого приема. То-то без него гражданство не дают. Для взаимодействия с магией гражданину требуется определенная проверка дееспособности. Должно быть, это защищает мироздание от сумасшедших и недееспособных магов.

— Вдвоем к Медее не поедем, — приняла решение Росси.

— Если она причастна к нашим общим затруднениям сверх меры, наши объединенные действия её лишь насторожат. Заскочу к ней завтра или послезавтра. А сейчас научу тебя организовывать внешний доступ к твоему резервуару.

К следующей встрече с Росомахой потренировать проявление свободной воли. Короткое, но ёмкое обещание. Выйдет очень неудобно, если и такую простую вещь не смогу с первого раза. Как там было в управе?

На мое счастье воспоминания об управе оставались свежими и не поблекли от многочисленных откровений со стороны родителей. Ритуал согласия на вмешательство вышел с первого раза.

Действительно просто, ладонь к ладони и четко произнесенная формулировка, совмещенная с проявлением свободной воли. Опытные граждане, по словам Росомахи, обходятся без тактильного контакта, новичкам же он рекомендован — чтобы можно было проверить действенность согласия. А дальше все пошло в точности как на прошлом уроке.

Без волшебного болта, запечатанного в браслете, разглядывать муаровые потоки стало сложнее. Если раньше удавалось заметить точку, в которой должна была вспыхнуть искра за пару секунд, то теперь движение силы угадывалось лишь непосредственно перед вспышкой.

Зато, как обрадовала меня наставница, расход маны на все эти фокусы сократился примерно втрое — так что провозились мы добрых полтора часа.

— Мне надо перекусить, ты тоже начинаешь терять концентрацию, — прервала занятия Росси. — К тому же тебе надо к Медее, а это треть города пересечь.

— Тут недалеко есть сравнительно неплохое кафе, — предложил я.

— Слишком похоже на свидание, — поморщилась охотница. — Цветы, потом уединенное место, кафе. Просто не в той последовательности. Так что извини, но придется тебе довольствоваться двумя раундами из трех. Выйдем с кладбища, вызову такси.

— Я так понимаю, нас ограничивает только скорость подкачки маны? Когда следующее занятие проводить?

— А это зависит от того, как быстро пополнишь резервуар. Чужие тайны меня не касаются, но ты тратишь неделю на то, где у других уходит не меньше пары месяцев. Это подозрительно, однако помогает разобраться с долгами. Так что через неделю пересечемся, а там по погоде. Сидеть на кладбище в дождливую погоду как-то совсем уныло, не находишь?

Разумеется, я согласился. Утечка из браслета, по словам Михея, составляет чуть больше монеты в день, то есть еженедельные занятия как раз на семь-восемь монет и потянут. Если не образуются новые источники поступления. Впрочем, шанс, что затраты по мере вхождения в магическую реальность тоже увеличатся, куда выше.

Отъезд Росомахи и скромный обед дали возможность отвлечься от раздражающе неразвитых способностей. На первый план вышли другие детали.

Инструмент, который вытащила Росси из сумочки, её гражданство — тоже таинственное. В каждой девушке должна быть загадка, но этот экземпляр женского пола вывел моё представление о загадках на новый уровень.

Впрочем, есть же ниточка, за которую можно дернуть — Медея явно знает куда больше, но ничего мне не сказала. Интересно, от гражданства что-то изменится? И от того, что авалонский ключ теперь спрятан под печатью.

Глава 29

Дом Медеи встретил меня большим спором вокруг старинного парадокса о корабле Тезея. Когда жаждется размять мозги в таком нарочито бессмысленно-философском диспуте вокруг только унылые обсуждения музыкальных альбомов да компьютерных игр. А как только не до жонглирования аргументами ради удовольствия — так тут стенка на стенку и все вокруг цитатами усыпано.

— Так удобнее, — встретив меня в прихожей, пояснила Лямбда. — Прекрасная автокаталитическая система переключения внимания. Минимальное воздействие и все, что выбивается из контекста спорщиков, становится незаметным.

— Поле ННП, — фыркнул я, разуваясь.

— Классика жанра, Дуглас Адамс. Автостопом по Галактике, — пришлось уточнить, видя, что Лямбда не вспомнила описание эффекта “На Наша Проблема” в произведении британского фантаста.

Медея сидела в углу, с кальяном по левую руку и ноутом по правую.

— Присаживайся, — выдохнула она вместе с клубом ароматного дыма.

— И прими мои поздравления, извинения и соболезнования. Сначала оптом, а затем в розницу.

Ноутбук перекочевал к девушке на колени. Я тут же занял освободившееся место и получил доступ к мундштуку.

— Поздравления, с тем повышением, которого никто не ожидал. В принципе. Потому как ты слишком молод, ничего толком не знаешь, умеешь еще меньше чем знаешь, а серьезную опасность для Печати уже представлял. Бомба в гуманоидном формате. С болтом в одном месте… я про коробку если что, не подумай ничего непристойного. После того происшествия с такси, шансов уцелеть у тебя не было. Вчера вечером ты меня крепко удивил.

— Сначала ты меня, — я передал мундштук обратно Медее. — Если так не верить в человека, зачем кидать ему заявку на прием в друзья?

— Банальная проверка на дереализацию, — ответила хозяйка. — Мы сами по себе защищены от коррекций Печати, а потому помним и Леонику, и многое другое из того, что вообще-то даже узнавать было не положено. А софт в социальной сети ни от чего не защищен. Болтается запрос — человек существует. Прекратил болтаться — пьем не чокаясь. Ты же добавился и ответил. Да еще так ответил. Вот потому и поздравляю. Сегодняшний сабантуй в твою честь. Только, поскольку это эзотерический секрет, знаем о нем только мы с Лямбдой.

Медею немного развезло. От неё немного пахло спиртным, но не настолько, чтобы это стало неприличным.

— Мои извинения, Имярек, — сделав глубокую затяжку, продолжила она. — Я тебя недооценила. А еще пришлось действовать в рамках приказов от вышестоящих. Они думали отобрать авалонский ключ и торговаться за него с управой.

Грязная политика, причем еще более мерзкая в сравнении с былым величием. Честь против прямого подчинения. Так что извини. Сегодня вечером или завтра я перерезала бы тебе горло ритуальным ножом. По законам диаспоры. У наших есть регулярная квота на убийства от управы — мне бы даже ничего не сказали.

Лица без гражданства — это не лица, а пушечное мясо будущих войн. Вот посмотри вокруг, разве это не лица? Здесь тридцать семь процентов посетителей с потенциалом, который может к старости дать человеку гражданство.

Да, не твою роскошь, ваше королевское величество Конг… но шанс на честный Эль к пятому юбилею. А они — мясо. Что за мир? Нафиг это все… Извини еще раз, честь обязывает говорить правду. Для твоей жизни Матрона создала нож. Я точила его по ночам и кормила своей кровью. Теперь передо мною долг — ведь тебя спасло чудо, а вовсе не я.

Вот так идешь к хорошей знакомой, которой доверяешь больше чем кому-либо. Пусть даже не от хорошей жизни, а оттого, что лучшему другу открыться не позволяют магические ограничения. Приходишь к ней — а тут такое признание. Выходит, теперь надо благодарить Мадам за оперативное вмешательство?

После следующей затяжки до меня, тугодума, дошло очевидное. Медея добавила меня в друзья! У неё были десятки других способов узнать, существую ли я в реальности или развоплотился. Она выбрала тот, который отличался от всех прочих еще и своей символичностью.

— Спасибо… друг.

В передаче мундштука от кальяна после этих слов тоже ведь есть что-то символичное?

— А еще прими глубочайшие соболезнования, Имярек…

Мне показалось или в голосе Медеи я услышал облегчение? Не знаю. Не с моим багажом знаний выносить такие суждения. Просто мне стало как-то легче, может это сработала эмпатия. Когда знаешь, что ничего не знаешь… просто доверяешь своим чувствам и не паришься.

— Ты вырос как личность в мире, который состоит из фальши как арбуз из воды. Гражданские видят мироздание не таким как остальные люди. Расставание с иллюзиями всегда травматично. Например, ты же любишь космическую фантастику?

— У меня предки оттуда, — фыркнул я в ответ. — И это стало очень необычной новостью.

— Это не то. Я про космос, далекие галактики, могучие космические корабли и колонизацию далеких планет по ту сторону Альфы Центавра… — вздохнула Медея.

— Атакующие корабли, пылающие над Орионом; лучи Си, пронизывающие мрак близ врат Тангейзера… — мне в ответ досталось озвучить цитату, пришедшую в голову благодаря каким-то ассоциациям.

— Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде, — неожиданно подхватила Медея чуть хриплым голосом. — Это же настоящая мечта тех, кто лишен возможности ощутить магию. Величественная, но насквозь лживая. Ты уже в курсе, что космоса не существует?

— Мама сказала, что в память о событиях нашей исторической родины печатники разместили в космосе целую туманность. С тех пор у меня были такие подозрения…

— Тридцать три радости нашему погосту! Ты еще и потомок самелиан. Матрона будет в ярости.

Наши народы в той заварушке воевали под разными флагами. Только ваше мироздание просто коллапснули, а за нами потом еще охоту устраивали. Услышишь от предков, что пульсар зареалили смертники Магалы — не верь.

Это навет. Мы были и остаемся честными охотниками. Ну да это былое. А тут такая мечта, всего местного человечества — и все ради того, чтобы укрепить оборонительную линию. Цинизм и бесчестье.

К нам подошла Лямбда, внимательно изучила Медею и вручила мне чашку красного вина. Кто-то на кухне завел на гитаре “Вечную молодость”. Восприятие стало чуть менее четким и обрело некоторую тягучесть.

— Чувствую себя феноменальным дураком, — признался я через несколько минут. — Вроде студент старших курсов, сессия на носу, время твои бумажки использовать, а как подумаю, что практически дипломированный специалист не в состоянии открыть трирь, сразу как-то тоскливо становится.

— Так ты перворожденный, а не самелианин. Это их родовая особенность, с пространством работать. Подавляющее большинство местных меридианы использует или фазу, а трирь для них — роскошь и экзотика. И вообще, гражданство, если обойтись без коррупции, удел полнолетних особей. В метрополии такие как ты школу заканчивают. Среднюю причем. И затем две дюжины лет ходят в старшую.

— Хогвартс или какая-нибудь Магическая Академия?

— Скажешь тоже. Это для аристократов… а для тех, кто попроще, до категории Эйч включительно — только школа. Но это в метрополии. Здесь же, в пограничном захолустье только диаспора и спасает. Ну и мафия с военными время от времени.

— Мигранты, пограничье, управа… а можно хотя бы в сильно упрощенном виде, предложений на пять шесть описать окружающий мир? Ну, чтобы эти вот термины заняли подобающее место…

Медея тихо хихикнула.

— Первый серьезный вопрос, который задают новички: “Где я”. Сразу после философского “Что это”. Но на последний хрен ответишь простыми словами.

Я пригубил вина и приготовился слушать.

— Представь себе… средневековую крепость, — немного подумав начала Медея.

— В центре цитадель, кварталы знати, парки и все такое. Потом зажиточные горожане и всякий сброд. Где-то рыночная площадь и все такое — это нас не слишком сейчас интересует. А вот за трущобами у нас башни и крепостные стены.

За стенами — ров с водой и грязью. И потом расчищенное поле, за которым деревушки, трактиры для путешественников, опоздавших к ночному закрытию ворот или не желающих платить пошлину за проход. Так вот, если эту крепость сделать большой и многомерной, то мы живем в такой вот сторожевой башне. Точнее, в кирпиче из её стены.

То, что здесь наивно называют космосом — аналог крепостного рва, за которым… назовем это чистым небытием, чтобы не вводить новых понятий и не сердить почтенного францисканца с бритвой.

Башней рулит триумвират из военных, контрразведки и гражданской администрации. Формально все оформляется через управу, но по сути это лишь прикрытие для коррупции, контрабанды и шпионских игр. Иногда сюда пускают беженцев — типа на карантин. Их потомки затем пополняют трущобы или обслуживают военных.

А если какой набег извне, башня принимает на себя удар первой. Ангел трубит тревогу, снимается часть ограничений с печати, как в Откровении Иоанна Богослова, все местное человечество поступает на срочную службу безальтернативными добровольцами, военные распечатывают гарнизоны и поднимают легионы мертвецов…

Но, как правило, контрразведка отрабатывает хлеб и все ограничивается катаклизмом поменьше. Типа малого ледникового периода в шестнадцатом веке. Или мировой войной. Историю придумывают постфактум — это побочная задача печатников. А попутно они и астрофизику сочиняют, заразы. Но так, чтобы в случае чего все эти миллиарды световых лет стали бы для противника препятствием, которое его хоть ненадолго задержит.

— А задержит?

— А кто его знает. Наши войны на фоне размеров здешней крепости, слишком незначительны. Но поливерсум велик. Кто его знает, что там поодаль…

Я покрутил в голове образ. Вселенная с миллиардами галактик в качестве крепостного рва… Медея была права, тоска по разрушенной мечте о космосе не унималась. Зато стало чуть понятнее мое положение в мире. Пожалуй, сейчас самый подходящий момент.

— А Росомаха, тогда как?

— Росси, хорошая и немного наивная девочка из внутренних секторов. Не знаю, зачем она сюда прибилась, но мне отчего-то хочется ей помогать. Это представляется вопросом чести, а Магала всегда старалась быть честной. Что не мешает нам врать, юлить и лицемерничать.

Какое-то время мы молчали, вдыхали ароматный дым, слушали треп молодежи в комнате. Я привыкал мысленно называть Медею своим другом.

Странное ощущение, сидеть рядом с очередной иномирянкой и знать, что сутки назад она страдала от необходимости меня убить. Хронически не хватает знаний ксенопсихологии. Да и вообще любых актуальных знаний, не из числа тех, которые сочиняют печатники.

А еще всплыли в памяти формулировки расширенного контракта: возможность посещения внутренних секторов с предварительным уведомлением управы. Право отбытия во внешние и дальние сектора — после согласования с куратором.

Когда-нибудь я обязательно посещу все эти места. Только сначала научусь тому, что полагается знать нормальному гражданину магической реальности. После такого обещания вся гигантская масса неизвестного стала восприниматься не столь угрожающе.

Там, где аналог совершеннолетия наступает в семью семь лет времени на изучение даже самых сложных вещей должно хватать. Может, я и ошибаюсь, даже скорее всего, ошибаюсь, но пусть эта иллюзия проживет чуть подольше. Хотя бы до послезавтра.

Я расслабился слишком рано. Когда вдалеке послышался голос Ворчуна, пришлось приводить себя в порядок. И как объяснить другу, что за последние сутки я дважды избежал гибели, а на десерт еще и одного пожизненного заключения?

— Медея, а твоя диаспора как-то обходит ограничения Печати? Ну, в смысле там утечки информации…

— Первые несколько месяцев за свежеиспеченным гражданином следят тщательнее чем обычно, — словно не слыша меня пробормотала хозяйка квартиры. — В зависимости от статуса куратора этот срок составляет от месяца до полугода.

Во время испытательного срока даже сторонняя утечка может являться основанием для пересмотра категории в сторону понижения. А еще этими нарушениями любит пользоваться контрразведка для вербовки. У них перманентный кадровый голод. Наверное, оттого что никто не любит стукачей.

Тем временем я лихорадочно вспоминал пункты контракта, ограничивающие мои возможности на передачу информации о магической реальности. На ум пришло, что всплеск низкопробной фэнтезятины как-то связан с одним потенциальным лайфхаком.

— Я не сошел с ума. Но представь себе, что мне вырезали родной язык и пришили эзопов.

Вы когда-нибудь встречали друзей такой фразой? Медея хмыкнула и что-то отстучала на ноуте. Судя по тому, что через несколько секунд появилась Лямбда с вином, мою реплику оценили.

— Он точно еще адекватен? — с мастерски изображаемой тревогой на лице поинтересовался Ворчун. — Мне его еще забирать отсюда. И везти под присмотром. То ли домой, то ли к психиатру.

— Имярек отмечает тройной день рождения, — объявила Медея, перехватывая у Лямбды бутылку и одну из кружек. — И это настолько капитально, что адекватно самой магии. Завтра нахлынут новые дела и проблемы. Заботы, беды, радости. А сегодня Имярек просто есть в этой вселенной, с нами, такой какой только и мог бы оказаться тут. И мы это празднуем.

Понимающие тебя друзья — это очень круто. А понимающие местами лучше, чем понимаешь себя ты — и вовсе феноменальная драгоценность. И когда только Медея успела стать моим другом? Талант, наверное.

— Два шанса из пятнадцати. Вот такая русская экзистенциальная рулетка!

Озвучивая эту информацию, как ни странно, я ничем не рисковал. Ведь озвучивала Мадам её тоже перед тем, кто не обладал никаким гражданством. И она не относилась напрямую к авалонскому ключу, который мне теперь запрещалось поминать всуе.

Мы стукнулись чашками.

— А что это у вас тут за спор в комнате странный такой? — поинтересовался Ворчун.

— Я послушал немного из прихожей. Стороны вроде пошли уже на третий круг в озвучивании аргументов.

Медея незлобно выругалась, отставила свою чашку в сторону и что-то торопливо отстучала по клавиатуре.

— Не там оператор завершения цикла поставила, — объяснила она.

От её слов по спине пробежали мурашки. Сколько раз до того, как пересечься с Росси я здесь спорил со случайными собеседниками и порой замечал, как быстро пролетает в этих дискуссиях время? Нет, даже знать не хочу. Многие знания — многие печали.

Не сегодня, Имярек. Когда-нибудь попозже.

Глава 30

От Медеи мы вышли около девяти вечера. Вместе с нами к метро направилось еще пятеро завсегдатаев этой тусовки, так что какое-то время мы просто шли и трепались на отвлеченные темы. В самой подземке поговорить тоже не вышло, потому мы, не сговариваясь, выбрали пеший маршрут к своему кварталу.

— Мне тут Лямбда намекнула, что теперь ты куда более ограничен в том, что можешь говорить, если дело касается магии, — осторожно начал Ворчун после того, как мы вышли на почти что безлюдную набережную.

Я показательно вздохнул. Сказать хотелось явно больше чем допустимо. А что будет дальше, когда законы магической реальности станут известны сильнее чем сейчас? Если мои интересы начнут смещаться туда, в пространства и состояния, куда лучшему другу еще нет пути?

— Магия повсюду, — констатация факта не вызвала противодействия со стороны наложенных на меня ограничений. Потому как банальность. Но даже кэпство в правильном контексте способно сказать куда больше чем заложено в реплике.

— Как разберусь со своими сессионными заморочками, начну писать махровую фэнтезятину. Такую, чтобы даже не третьесортная, а сплошной трэш. Может, хоть так душу отведу…

— С подвигами и эльфийками! — вдохновился Ворчун, который когда-то, классе в седьмом или восьмом, после прочтения “Властелина колец”, тоже пробовал строчить что-то пафосное и эпичное.

Блин! Эльфы… Только тут до меня дошло, что обращение “перворожденный” я раньше воспринимал исключительно в контексте эльфов. И это “ж-ж-ж-ж” явно неспроста.

Предыдущие авторы наверняка оставили океан подсказок — не один же я такой умный, чтобы вещать эзоповым языком о запретном!

Что у нас там известно про эльфов? Зоркие — это понятный образ. Потому как видят то, что простые смертные не могут увидеть. Магию. Мудрые — по тем же причинам. Живут долго? Тоже подходит. Что еще? Тяга в Валинор, на заокраинный Запад. В края, где нет места смертным. Внутренние сектора, блин! Сам же почувствовал то же стремление сегодня вечером.

— Ворчун, ты несомненный гений! — улыбнулся я. — Теперь мы на шаг ближе к мировому господству, и это благодаря тебе! А засим, поведай мне, как твои успехи на ниве энергуйства и лютой магуйности? Что нового в мире за пределами той суеты, куда судьба макнула меня по самую макушечку?

За всей этой суетой, начавшейся с посещения фальшивой старушки, как-то совсем утратилось понимание, что со дня наших посиделок в гараже иотмененной автокатастрофы и трех суток не прошло.

Естественно, новостей оказалось немного. Ворчун потихоньку овладевал навыком набора маны, умеренно практиковал мою технику расширения резервуара, параллельно охотился на представительниц прекрасного пола, но без особого успеха.

Новой девушки в его личной жизни так и не появилось. Впрочем, у меня на этом фронте дела обстояли еще печальнее. Тяжела участь перворожденного. Где вы, мои прекрасные эльфийки? Или хотя бы принцессы, только чур тоже прекрасные…

— Завтра попытаюсь связаться с Колди, — перед тем как разойтись по своим домам, сообщил мне Ворчун. — Хочу проверить, сколько маны накопилось и можно ли провести следующие занятия.

— Как только научусь определять заполненность резервуара, попробую показать тебе этот прием, — пообещал я. — Или, если не получится показать, начну определять наполнение резервуара сам.

Мы пожали друг другу руки с осознанием преимуществ, которые порождает дружба. Вдвоем мы сильнее чем по одиночке. А затем я пошел домой. Туда, где родители-иномиряне и трирь.

Поднимаясь по лестнице, я вспоминал отчаявшуюся Леонику, обратившуюся ко мне из безысходности. Было ли у неё хотя бы два шанса из пятнадцати или же отдаленное родство с кем-то из мигрантов лишало её и этих невысоких возможностей?

А затем я вспомнил как у Мадам с печатниками не удалось запечатать авалонский ключ отдельно от меня. Маленькая глупая тайна, которую стыдно кому-то рассказывать. Мимолетное ребячество, не предусмотренное в чужих планах. То, что я вряд ли смогу рассказать хоть кому-то в ближайшие несколько лет. Эта мысль заставила меня улыбнуться, и родители встретили меня улыбающимся.

— Как прошел день? — энергично поинтересовался отец, выглядывая из-за трири в туалет. В сокрытом, от простых смертных, пространстве по ту сторону трири располагался то ли бассейн, то ли спортивный зал. Я бы поставил на зал, потому как логичнее разместить трирь в бассейн вместо двери в ванную комнату.

— Потренировался немного, с друзьями встретился. Оказывается, среди моих знакомых есть люди с гражданством, несмотря на отсутствие полнолетия. А еще мне надо как-то потренировать проявление свободной воли, но ничего в голову не лезет.

Про дружбу с представителями Магалы я благоразумно умолчал. Могут у гражданина категории К быть свои тайны?

У подростка, а из-за планки полнолетия в сорок девять лет я снова стал подростком, чьи сверстники во внутренних секторах завершают среднюю школу, от родителей тоже бывают секреты.

— Ладушки! — эхом отозвалась находящаяся на кухне мама. — Сейчас поужинаешь и будем играть в игры. Мы многое подготовили для воспитания малыша из того, что не пригодилось. Но не пропадать же хорошим наработкам! Тем более, что у нас дома существовала похожая игра…

Ладушки, ладушки… у бабушки, кстати, я сегодня уже был. Бражку тоже пил. Для полного закрытия гештальта осталось только поесть кашку. С таким настроением я вымыл руки, переоделся, безуспешно поэкспериментировал с трирью в гостиную.

— Надо будет подкачать тебя в части боевых искусств, — неожиданно заметил отец, когда ужин подходил к завершению.

Вместо “кашки” была картошка с мясом, но зато с таким вкусным соусом, что я невольно заподозрил его иномировое происхождение.

Заявление отца, который до этого выглядел пребывающим в хорошей физической форме, но не замечался за какими-либо тренировками, меня несколько удивило.

Должно быть, образ любителя единоборств мог сказаться на моем выборе, сместив предпочтения в сторону от эзотерики. А теперь, когда маски сброшены, у меня появляется папа, с замашками Чака Норриса.

— Ногомашество и руколомство? — уточнил я, обдумывая перспективу изучения иномирового стиля борьбы.

— Движение, — поправил меня отец. — Все остальное уже частные и прикладные случаи.

— Тогда на выходных, пап? У меня тут надо экспресс-методом с институтом разобраться…

Папа вздохнул, выразительно посмотрел на маму. Та вздохнула в ответ.

— Ты же понимаешь, Имярек, в этом так называемом высшем образовании смысла куда меньше, чем кажется. Специалисты изучают проявления и свойства отдельных фрагментов печати вместо того, чтобы изучать саму печать и техники её начертания. В результате, стоит кому-то в управе отдать соответствующее распоряжение — локальные законы физики изменятся до неузнаваемости. При необходимости даже за пределы так называемого антропного принципа.

— Мам, тут сразу несколько причин. Во-первых, обидно бросать начатое не завершив. Это принципиальный момент. Прокачка силы духа, намерения и все такое. Но просто обидно. На иррациональном уровне.

Отец одобрительно хмыкнул. Мама постаралась скрыть улыбку, но ее выдавали глаза.

— Во-вторых, это все-таки знания и навыки работы с информацией. Пусть она даже имеет частное значение, но люди многого добились не благодаря магии, а сами. И я уверен, что многие методы обработки данных, которые изучаются по моей специальности, пригодятся и когда займусь изучением более достойных внимания знаний. А шишки и руку набить можно на том, что не столь важно и рискованно.

— Техника безопасности, — тихо прокомментировал отец. Мне оставалось согласно кивнуть.

— В-третьих, я еще молод и слаб в эзотерических искусствах. И останусь таким, даже форсировано развиваясь, еще несколько лет. А значит, все это время мне лучше не привлекать к себе лишнего внимания…

Тут мама все-таки хихикнула.

— Убедил, — махнул рукой отец.

— Вреда от диплома не будет, а положительные моменты ты озвучил. Спишем на молодежные увлечения или хобби.

Вот так и выворачивается жизнь наизнанку. То, что считалось подготовкой к взрослой жизни становится факультативом или развлечением, а былое хобби перерастает в неотложную потребность. Слово еще на языке такое крутится. Ага, вот… Массаракш!

После чая, чем-то напоминающего коктейль Роффе, мама согнала папу с его места и подсела поближе ко мне.

— Игра детская, но какая есть. Те навыки, которые ты сейчас начинаешь развивать, осваивались у нас на родине в младшем возрасте, аналогичном… трем или четырем земным годам. Ты, наверное, не помнишь, но мы тогда в неё тоже пробовали играть.

Я смутился. Воспоминания об играх с мамой были самыми ранними из сохранившихся в памяти. Может быть, как раз от того, что она невольно применяла ко мне свою магию.

— По очереди мы хлопаем в ладошки друг другу, себе, другой рукой, крест-накрест. И говорим волшебное слово…

— Абракадабра?

Приятно вспоминать детство и видеть перед собой молодое мамино лицо. Особенно когда она улыбается или смеется. На душе становится сразу так умиротворенно…

— Одно из самых простых и при этом важных волшебных слов, — торжественно произнесла мама.

— Короткое, но глубокое. Содержащее в себе такие тайны и сути, о которых я не вправе тебе рассказать.

Я замер в ожидании, затаил дыхание…

— Вот!

Она хлопнула меня по правой ладони.

— А теперь то же самое, но без волшебного слова. Ощути разницу!

И мне достался еще один хлопок. Здравствуй дзен-буддизм. Хлопок одной ладонью и ладушки. Веселая у меня семья, да только родителям достался сын-тугодум.

Упражнение на проявление свободной воли. Следовательно, если рассуждать логично, во время хлопка надо попытаться её изъявить. А волшебное слово нужно… чтобы запустить процесс? Воле нужна точка проявления?

Ну да, конечно! Это же воля. А “вот” — чистое указание, констатация, которая совпадает с хлопком и манифестирует свободную волю.

— Кажется, сообразил в чем фокус, но разницу еще не ощутил. Можно, одной рукой с волшебным словом, а другой… впустую?

Мама согласилась, и мы пару минут играли в ладушки по моим правилам. Посмотрел бы на нас кто со стороны: сидят люди на ночной кухне, хлопают друг друга, произносят одно-единственное слово и время от времени дружно смеются. Воистину, только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую душевную близость.

Разницу я все-таки ощутил. Не сразу, а спустя несколько раундов. Хлопок с волшебным словом воспринимался как-то… капитальнее.

Не сильнее и не больнее, а как-то… утвердительнее. Это было самое настоящее “вот”, сосредоточивающее внимание на моменте, на короткое время отсекающее всё постороннее и помещающее его куда-то на периферию субъективного восприятия.

Мы немного усложнили правила. Теперь я тоже попробовал сделать хлопок с использованием волшебного слова. А оно возьми да окажись намного сложнее, чем ожидалось.

Во-первых, хлопок сам по себе быстрый. Предыдущие удачные применения этого базового навыка требовали нескольких секунд сосредоточенного состояния. Более того, все это время с сидел и не шевелился. Только бормотал слова, которые мне подсказывала чиновница из управы или Росомаха. А тут приходилось мало того, что не медлить, но и самому активно действовать.

Во-вторых, сравнительно просто хлопнуть по маминой ладони и негромко произнести сакраментальное “Вот”. Это всего два действия, которые должны произойти синхронно. А когда их три?

Чаще всего выпадал именно волевой импульс — как наиболее непривычный. Однако, минут через десять у меня наконец почти получилось. Почти — это оттого, что я не успел сказать волшебное слово.

— Слова не обязательны, — успокоила меня мама. — Миром правит намерения. Безымянное — начало Неба и Земли. Обладающий именем — Отец всех вещей.

Цитату, чуть переиначенную в силу каких-то ведомых только маме причин, я конечно же узнал. Но продолжение игры мы перенесли на следующий раз. Было уже поздно и мне хотелось спать.

А когда пошел почистить зубы перед сном, произошло неожиданное. Пребывая в какой-то рассосредоточенности и обдумывая свои ощущения от ладушек, я повернул потянул ручку на себя, шагнул вперед и только тогда понял, что сработала трирь. Потому что позади меня возвышались на десятки метров суровые скалы, по левую и правую руку простирался пляж, а прямо передо мною шелестело своими волнами море. Так я впервые в жизни попал в бассейн родной квартиры. Вот.

Присев на удобный, наверняка для этого же и предназначенный камень, я задрал голову вверх. Небо. Чистое, безоблачное, звездное. Никаких потолков как в гостиной. Даже если там есть верхняя граница, её невооруженным глазом не определить. Но какой размах! Родители явно компенсировали тесноту нашей двушки дополнительными пространствами.

Я оглянулся и посмотрел на латунную ручку трири. Чем-то она напоминала материал, из которого был изготовлен болт авалонского ключа. Очевидно, подсознание во время игры в ладушки получило какую-то подсказку и открыло трирь без участия моей сознательной части.

А какую подсказку оно могло получить? Да ту же самую — навык вовремя и уместно приложить свободную волю к волшебному предмету. Вот первая попавшаяся трирь и открылась.

Теперь придется относиться к подобным артефактам внимательнее. Свести к минимуму прежние автоматизмы до тех пор, пока не выработаются новые.

Осознанно выбирать и подтверждать своей свободной волей пространство, в которое я планирую попасть, распахивая трирь.

Сейчас, например, мне не нужно это море — хоть и заманчиво окунуться в такой бассейн. Сейчас мне надо попасть в старую привычную ванную комнату, почистить зубы и благополучно добраться до своей кровати. Будет слишком нелепо застрять в бассейне до утра, когда родители хватятся пропавшего в собственной квартире сына…

Я встал, положил руку на ручку трири. Свободная воля и волшебное слово? Отчего бы не попробовать. За трирью оказалась ванная комната. Логично, три пространства и попадаешь в то, которое определил сам. Удобно и легко привыкнуть. Роскошь и экзотика? Пускай.

Глава 31

Закрывать сессию с помощью магии — довольно унылое занятие. Инструкция к бумажкам, изготовленным Медеей была предельно простой. Находишь нужного человека, показываешь бумажку с кровавыми сигилами, а он сам уже организовывает все для сдачи. Или, если совсем не получается — ставит пятерку автоматом.

В итоге экзамен состоялся только один. И вот его прохождение выбило меня из колеи надолго. Потому как, согласно той же инструкции, я в ходе ответа на вопрос держал в руках соответствующую заколдованную бумажку и просто повторял ответы вслед за экзаменатором! Эффект пропадал после сдачи экзамена, но кое-какие трофеи мне с этого достались.

Удивительно, но квест “сессия за один день” оказался проходимым, пусть и откровенно читерскими методами.

Ближе к вечеру я вышел к ближайшему бульвару с банкой газировки, рухнул на скамейку и стал в который уже раз за последнюю неделю, собирать свою картину мира из разрозненных кусочков.

Люто удручала та девальвация знания и практических умений, которую довелось наблюдать.

Магия действительно делала многое из того, что изучалось в высших учебных заведениях, либо обретаемым с легкостью, либо вовсе не актуальным. Изучение методов обработки информации, как я гордо ответил родителям — только звучало гордо.

А если чуть подумать, сводилось к тому же копированию пласта знаний у подходящего специалиста и некоторому количеству практики — возможно, в компании с тем же специалистом.

Мир магической реальности, в который занесла меня судьба, оказался не слишком приветлив к носителям открытых форм знания. Он был именно эзотеричен, в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова.

Секреты, тайны и мистерии — вот что представляло ценность. Категория гражданства? Это в первую очередь признание права и обязательств хранить какие-либо сведения в неприкосновенности от посторонних — аналог масонских посвящений, в ходе которых адепту открывались какие-то новые откровения, возможности и условности.

Магия выступала в первую очередь как источник силы и ценила в этой связи саму себя.

Потому в магической реальности основой дееспособности становилась свободная воля. Именно она, выступая своеобразным ортом, единицей отсчета — позволяла своему обладателю делать выбор, хранить доверенные ему секреты или же передать их кому-то еще.

Отсутствие свободной воли или возможности проявить её в магическом диапазоне приравнивалось к безволию. Потому так безропотно подчинялись сигилам уважаемые мною профессора. Потому покорно открывался доступ к сокровищницам их профессионального опыта. Это было ошеломительно нечестно, но именно на этом принципе, судя по всему, строились взаимодействия между гражданами.

Мадам, заманивая меня на явочную квартиру, воспользовалась своей волей, подавив между делом мою. Я не сообщил о приглашении Медее, чуть не поссорился с Росси, которая случайно предложила альтернативный план на день, не включающий в себя исполнение воли Мадам.

Эти провалы в памяти, из которых только и удалось ощущение несоответствия между искусственно вложенным знанием о комнатах старушки в большой коммуналке и отсутствием множества кнопок звонка, как это чаще всего бывает на дверях в такие квартиры.

Мою свободную волю отчего-то взялся активно защищать авалонский ключ. Сильно подозреваю, что без его влияния вся встреча с Мадам могла благополучно стереться из памяти. Не исключено, что вместе со мною.

Кто я для этой женщины? В первую очередь, источник неприятностей, рисков для печати. Сын мигрантов, перворожденный, не имевший даже самой низкой гражданской категории.

Я сделал несколько глотков из банки и продолжил рассуждать, поглядывая на голубей, деловитых прохожих и редкие машины, проезжающие по бульвару.

На левой руке привычно устроился браслет из мамонтовой кожи. С одной стороны, источник практически халявной маны, эманирующей из волшебного болта. С другой — очень подозрительный предмет из-за того, что побывал перед тем как занял свое место в руках у Мадам.

Только проверить топологический изолятор на предмет дополнительных заклинаний я не могу. И попросить кого-либо другого тоже не получится — в число моих обязательств по контракту значится хранение тайны ключа. Вот и остается надеяться на лучшее, да искать косвенные подтверждения. Скажем, я могу подозревать браслет в какой-то нежелательной для меня активности.

Только вот старушку, пригласившую на чай с печеньем, не подозревал. Сомневался, интуиция подсказывала какие-то не самые приятные варианты, но без таких вот подозрений.

— Как поживаешь?

Этот невинный вопрос выбил меня из расслабленного вдумчивого состояния. Потому как задала его Алиса, одна из подруг моей бывшей девушки, про которую я только и знал, что учится она на курс младше меня в том же институте.

С Юлей я не то чтобы поругался. Она несколько раз закатывала скандалы, а под конец столкнулась со мною возле одной из станций метро. Пикантность встрече придавало то обстоятельство, что она шла под руку с одним из моих бывших одноклассников, а рядом со мною деловито вышагивала охотница за силой. Виновным назначили, естественно, меня.

— Закрыл сессию досрочно и теперь гадаю, зачем это сделал.

Алиса уселась рядом со мною, отложила сумочку с планшетом в сторону. Когда-то давным-давно на Алису хищно поглядывал Ворчун, поскольку под его определение подходящей девушки та подходила, пусть и с легкой натяжкой.

Проблема была не в стройной фигуре, с этим у Алисы было в порядке и тогда и сейчас. И не в размере груди, пускай по нижней планке, но она благополучно вписывалась в узкий диапазон приемлемости сексуальных интересов моего друга.

Не стал охотиться за ней Ворчун исключительно из-за небольшого роста девушки, признавшись мне в ходе одной из прогулок, что иррационально опасается стать педофилом.

— А у тебя как жизнь, — запоздало проявил вежливость и почувствовал какую-то чувственную тягу к девушке. Паранойя вновь подняла голову, задаваясь вопросом насколько мои чувства действительно принадлежат мне.

Вроде обыкновенное влечение, возможно несколько усиленное парфюмом, воздержанием, фоновым нервным напряжением последних дней… да и что тут говорить, располагающим к этим чувствам внешнему облику Алисы.

— Зубрёжка и тоска, — выдохнула она. — А за пределами этого еще больше тоски без зубрёжки. Все вокруг унылое и неинтересное. Парень был, но оказался редким козлом. Самовлюбленным идиотом с претензиями.

У предков проблемы с бизнесом, им не до меня. С подругами разосралась. Хотя тут мой косяк, конечно. Вывалила на них все оптом, почти как на тебя сейчас. Но ты-то хоть нормальный, только апатичный временами.

Ну как на такое реагировать? Не проводить же сеанс занудного психоанализа. Это не зубрёжка, но тоже тоска обоюдная.

Вот я и обнял её, неожиданно даже для самого себя. Сгреб рукой и прижал к себе. И похоже, что угадал. Алиса рефлекторно дернулась, но как-то очень неубедительно. Внутренний Станиславский произнес сакраментальное “не верю”.

— Забей на всё. Погода хорошая. Ты умная и красивая, только малость задолбанная. Вот и релаксируй. Тебе это полезно. Нервы надо беречь, а себя — любить, холить и лелея…

Констатация того, что я тормоз и так звучит торжественным рефреном. А тут прямо какой-то апофеоз. Потому как меня взяли и поцеловали.

В скулу, щекотнув кончиком носа по мочке уха. А я ведь не железный. Меня тут позавчера чуть из реальности не вычеркнули, вчера собирались убивать, несмотря на тщательно скрываемые дружеские чувства.

— А что это у тебя за фенечка такая прикольная? — поинтересовалась Алиса спустя четверть часа, переводя дыхание.

Все время между двумя репликами мы страстно целовались, не переходя некоторые границы лишь потому, что в публичном месте сделать это было бы слишком вызывающе для каждого из нас.

Под фенечкой она подразумевала топологический изолятор из кожи мамонта для которого я так и не успел придумать никакой вменяемой легенды прикрытия. Пришлось говорить правду. Почти.

— Это память об одной девушке, которой сейчас уже с нами нет. Я пообещал не снимать её и намерен сдержать обещание.

И ведь ни единым словом не уклонился от реального положения дел! Кажется, я начал понимать чувства всевозможных сверхъестественных существ из легенд и баллад. Тех, кто говорил только правду, но зато мог вывернуть её так, что она едва ли не полностью меняла свой смысл.

Возможно, в сказках о перворожденных куда больше намеков чем казалось. Это даже с учетом про уже обнаруженную тягу свалить на окраинный Запад, зоркость и прочую экзотику.

А еще человеческие девушки без ума от эльфов, ехидно дополнил внутренний голос. Прямо так и льнут…

— Романтично, — улыбнулась Алиса, вновь прижимаясь ко мне. — Пускай и неправда, но все равно здорово.

Вот это было обидно. Тут, можно сказать, делишься эпизодами своей биографии, а девушка не верит.

— Увы, это просто романтично. Потому что правда, — буркнул я.

Бурчать как следует, с девушкой, которая к тебе прижимается — особое искусство. Мне оно, как видно, не доступно, потому что прозвучало на редкость неубедительно. Я и сам это понял, но Алиса уткнулась лицом куда-то в район плеча и послушно пробормотала:

— Верю.

Вот. Мамино волшебное слово. Черт. Черт! Я окончательно запутался. Где проявления свободной воли, пусть даже неосознанные, а где действительный мир?

В самом ли деле Алиса просто искала подходящего парня чтобы сбросить избыточное нервное и психическое напряжение в его компании или же это дорвавшееся до магии подсознание решило за неё и меня?

Не этим ли объясняется такая харизма перворожденных? А как проверишь? И у родителей не спросишь — они не из этого мироздания родом, откуда им-то знать?

На горизонте снова замаячила перспектива посещения Медеи.

— Пойдем в пышечную? — предложил я, стараясь одновременно отследить, как непроизвольные всплески свободной воли в себе, так и первую реакцию Алисы. Из-за этого и то и другое вышло хреново.

— Покушение на талию, — лениво фыркнула Алиса. — Принимается.

И мы пошли в пышечную. А затем гуляли по центру города, ели мороженое и трепались о любимых музыкальных группах.

Все мои попытки как-то обнаружить непроизвольные всплески собственной магии давали неоднозначные результаты. Никогда мне не понять ни женщин, ни перворожденных.

А затем я проводил Алису до метро и все как-то неожиданно закончилось. То есть, конечно, не закончилось — мы договорились созвониться и списаться, но я остался один и отслеживать реакции на свои действия или предложения стало не у кого. Как выяснилось, это сильно дезориентирует.

Бассейн. Мне нужен домашний бассейн и водопад в нем, решил я, направляясь к трамвайной остановке. А еще много медитаций и тренировок на работу с волей.

И срочно, еще вчера, требуется уверенность, что происходящее вокруг меня не организовано мною же подобно тому, как управляла спорщиками Медея.

Глава 32

— Завтра выходной, — неожиданно объявила мама.

Я с удивлением посмотрел на календарь. Не суббота или воскресенье, не праздник…

— На их работе есть скользящий график дней, работа в которые или невозможна, или просто сильно опасна. Специфика работы со стихийными духами, — пояснил папа. — Не мой вариант, потому веселитесь вдвоем.

— Я хотела предложить сыну навестить бабушку, — уточнила мама. — Деда он еще не скоро увидит. Там посещения только два раза в год и до следующего почти три месяца. А вот пройтись на окраину к бабушке — неплохое развлечение.

Ты только сам подумай, единственное посещение скрытых локаций у Имярека пришлось на визит в управу. Что он там ночью увидел? Одну улицу, сквер и кафе. Не пора ли показать ему как все выглядит на самом деле?

Папа улыбнулся очень знакомой улыбкой. Я и сам так порой улыбаюсь, только в моем исполнении это всегда предвещает наличие каких-то скрытых факторов. Скажем, туза в рукаве. Или аргумента, который только и ждет своего момента чтобы загнать оппонента в тупик.

Прогулка? Да, наверное, откладывать не стоит. Что принципиально изменится за неделю или месяц? Сколько бы я ни учился, какие бы тренировки не проходил — следующие пару лет буду натыкаться на неведомое и непонятное.

И это самый оптимистичный прогноз! Дедушка из тюрьмы выйдет, а я еще буду смотреть на диковинки магической реальности широко открытыми глазами. Потому как перворожденный — подозреваю, что для них такое поведение в принципе характерно.

И это никакое не уподобление дивным эльфам, а скрытое ругательство со стороны постоянных обитателей здешнего мироздания. Типа как “бастард”, только без отчетливого сексуального подтекста.

— У меня нет на завтра никаких планов, которые я был бы не в состоянии перенести на другой день.

А как еще надо реагировать, когда приглашают на прогулку по тем местам, куда ты самостоятельно не попадёшь невесть сколько времени?

— Только все равно соблюдай осторожность, — предупредил отец. — Неочевидного вокруг куда больше чем может показаться тому, кто с рождения обитал профанной реальности. Категория Кей, конечно, отчасти защитит тебя от неприятностей, но заодно и привлечет к тебе излишнее внимание.

— Ты уводишь разговор в сторону, — отмахнулась мама. — Ключевой момент обсуждения, встреча Имярека со своей бабушкой. Это мы переселились сюда детьми, а она спасала твоего отца будучи взрослой и уже состоявшейся женщиной.

Адаптироваться к реалиям, которые тебе как перворожденому кажутся естественными, она так и не смогла. В смысле полностью. Оттого и не навещала нас с тех пор как тебе стукнуло четыре года.

Скорее всего, если она попробует изображать из себя человека, ты ощутишь… фальшь. Не пугайся, это с её стороны форма вежливости. И да, Алладо может продемонстрировать тебе величие нашего погибшего народа.

Мы с папой не показательны. Как тут принято говорить, ни рыба, ни мясо… ни там, ни тут… А, вот! Потерянное поколение! Чуть не забыла это словосочетание.

— А заодно стоит попросить для Имярека какую-нибудь персональную защиту, — снова вмешался отец. — Больно смотреть на то как он ходит по этому городу. Оно и до гражданства беспокоило, сейчас же и подавно.

Иногда очень хочется иметь способность к телепатии. Потому что родители так характерно переглядывались… Явно речь о каком-то секрете, который мне не полагается знать даже после того как я стал больше гражданином чем они сами.

Немного обидно, завидно, но доверия все равно больше. Раз предки считают, что мне этого знать пока не положено — пусть так и будет. А мне стоит обзаводиться хоть какими-то навыками.

Умения играть в ладушки и способности изредка отпирать трирь — недостаточно для уверенного существования в магической реальности.

— Да, мам, не посмотришь, как у меня с накоплением маны? Я и этого пока что не умею…

— Сейчас сам посмотрю, — хмыкнул отец, похлопывая меня по плечу. — Шесть с лишним монет? Для того, кто не умеет экономно расходовать энергию, неплохой результат. Но среди печатей и если наощупь работать, то пшик, конечно. Давно не медитировал? Помню, ты какое-то время назад пробовал осваивать эту технику — все собирался спросить об успехах, но под ограничениями не слишком поинтересуешься эзотерическим прогрессом сына.

— Монета на пять тысяч повторов, — вздохнул я, вспоминая свою прокачку с увеличением резервуара, а не притока маны.

— Какой сейчас коэффициент, Вивер?

— От семи до двенадцати, в зависимости от локации, меридиана и лунной фазы, — быстро отозвалась мама. — У нас около девяти с копейками, защиту давно не обновляли.

— Это кто-то слишком сырой маной разбрасывался, — добродушно проворчал отец. — Обновлю завтра после работы. А ты, Имярек, не расстраивайся. Пока у человека нет гражданства, окружающие элементы печати выкачивают из него избыточную ману. Это элемент безопасности мироздания — не спрашивай подробностей, вопрос не из моей профессиональной области.

Завтра увидишь бабушку, она знает больше моего. Но с коэффициентом чуть меньше десяти, на майнинг одной монеты уйдет около пятисот с лишним мантр. Гражданство защищает от фонового донорства. Правда, заставляет платить налоги.

Монета за три часа… Еще совсем недавно я был бы в восторге от такого результата. Сейчас же реакция на новость была куда умереннее.

— А есть где-то коэффициент лучше, чем у нас дома?

Наш ужин благополучно подошел к концу. Даже чай оказался выпит по две чашки на каждого. Но расходиться как-то не хотелось. Была какая-то особая душевность в том, что я сидел с родителями на нашей старой кухне, безо всяких гостиных за трирью — и беседовали о жизни, пусть и ставшей теперь чуть более эзотеричной.

— В пределах профанных зон, вряд ли найдется место с коэффициентом больше дюжины. Совсем что-то гиблое вообще не рассматриваем, — ответила мама.

— А там, где ходят гражданские, можно найти места, где сотни-другой мантр достаточно чтобы накопить монету. В дальних секторах, говорят, есть области, где источники маны еще мощнее. Но там столько монстров пасется, что до середины двадцать второго века по местному времени даже не думай туда ходить. Сожрут и не заметят.

— Я пока даже до управы добраться самостоятельно не в состоянии. Куда мне еще в дальние сектора…

— Меридианов в черте города, ведущих к дальним секторам нет, — успокоил меня отец. — Так что даже случайно не провалишься. До ближайшего полчаса на электричке, если не ошибаюсь. Давно не изучал свежие карты. А от мелочевки всякой, полагаю, бабушка тебя защитит.

Он встал из-за стола и картинно потянулся.

— Ну, кто со мною купаться перед сном?

Я порядком вымотался за день, а потому ограничился душем в классической ванной. Уже у себя в комнате, прислушиваясь к размеренному шуму фена подумал, что до сих пор не побывал в нашем спортзале.

Хуже того, даже не знаю, какая трирь туда ведет. Вот такой у меня загадочный дом. А совсем недавно думал, будто знаю его как свои пять пальцев. Ага! Два мизинца, левый безымянный, правый указательный и большой на правой ноге!

Теперь еще долго буду на любое знание, которое кажется очевидным и завершенным, смотреть с подозрением. И, что самое восхитительное — наверняка не ошибусь!

А затем мне позвонила Алиса и мы еще минут сорок трепались о всяких пустяках.

Отец ушел на работу еще до того, как я проснулся. Потому разбудила меня котлета. Она пахла так реалистично, что на мгновение показалось, будто мама держит её прямо над моей головой.

Как выяснилось, открыв глаза, я ошибся — это оказалось всего лишь шаловливое проявление магии. Впрочем, в честной реальности котлета тоже существовала, но на кухне.

— Как мне лучше одеться? — поинтересовался я, глядя как мама наливает кофе. — Все-таки в гости собираемся…

— Абсолютно не принципиально, — отмахнулась мама. — Сам потом сообразишь по какой причине. В чем ходишь по этому городу гуляешь, то и надевай. Браслет только не забудь…

Я было фыркнул как от хорошей шутки. Забудешь его! Протокол безопасности авалонского ключа все еще работал, даже сквозь топологический изолятор.

Но потом вспомнил тот незначительный объем информации, которым обладали относительно волшебного болта родители и веселье как рукой сняло.

История с обретением гражданства, в которой приняла участие Мадам, все-таки беспокоила маму с папой. Единственным материальным свидетельством этой истории был браслет, о котором я ничего не мог рассказать.

А раз так, то не удивительно, что они запросили помощи у более опытной родственницы. Сколько же зайцев убивается разом? Знакомство с бабушкой, первая прогулка по магической реальности, опознание браслета… наверняка, есть еще пара заячьих тушек, которые остались мною не замечены. Быть такого не может, чтобы их оказалось меньше четырех.

С погодой нам тоже повезло. Тепло, легкая облачность, приятный ветерок. Маловероятно, чтобы это все организовала мама, когда вокруг магия — нельзя пребывать в абсолютной уверенности, что оно не так.

Мы прошли до ближайшей трамвайной остановки. Я уже приготовился к появлению красного трамвая, как в прошлый раз, но мама успокоила меня, сообщив, что важен не цвет, а маршрут. Это оказалось так обычно, что стало поводом задуматься о механизме вплетения магии в повседневную жизнь.

Как удалось узнать из разговоров о том, что для граждан является самоочевидным — определяет структуру мироздания так называемая Печать. Часто ее писали и даже произносили именно с большой буквы, потому что она стоит над законами физики и не только. Печать — то ли магический артефакт такой, то ли принцип. Но её можно чертить, стирать править и так далее.

Занимаются этим делом так называемые печатники. Такие как Михей, Мадам и еще один, так мне и не представившийся, но известный в лицо. Если, конечно, лицо можно считать чем-то неизменным. Мадам старушку изображала, мама — два десятка лет притворялась, будто постепенно стареет…

Но если это искусственный конструкт, то ему требуется какая-то энергетическая подпитка. Отец вскользь упоминал, что печать вытягивает из тех, кто не является гражданином, какую-то часть вырабатываемой маны — видимо на поддержку своей структуры.

Но тогда выходит, что все, что нас окружает, порождение грандиозной магии, по сравнению с которой гигантомания родителей в бассейне лишь хобби двух мигрантов.

Эта мысль заставила меня иначе взглянуть на окружающий мир. А еще вспомнить разговоры о том, что мы живем в симуляции. И, конечно же, классическую Матрицу. Тук-тук, Нео… В команде проводников замена. Вместо Белого Кролика тебе достается… Росомаха.

В роли Морфеуса — Медея, а харизматичного агента Смита играет Мадам.

Мы с Пифией… в смысле с мамой, дождались нужного трамвая, с комфортом разместились в нем. Осторожно, двери закрываются, следующая остановка — Зион.

— А у тебя есть девушка, Имярек?

Прекрасный вопрос чтобы выбить из головы параллели с Матрицей! Очень материнский, но все равно неожиданный. Особенно сейчас, когда внимание смещено в сторону эзотерики. Но и вправду, есть ли у меня девушка?

— Не знаю, мам. Пожалуй, в данный момент нет. Разве что на уровне первичного ознакомления. Ничего серьезного.

Мама с облегчением вздохнула.

— Когда ты только родился, этот вопрос нас очень сильно тревожил, — призналась она. — До уровня, позволяющего получение гражданства человек доходит ближе к полнолетию. Мы старались обойти ограничения печати, но даже так получалось, что лет тридцать или сорок тебе пришлось бы жить в профанной среде. А это предполагало наличие личной жизни, чувств, отношений…

Я представил себе человека в паре шагов от юбилея в половину века. Если это не какой-то фрик или тотальный неудачник, у него есть хорошая работа, семья, дети. Иногда даже внуки…

Да, это могло бы стать проблемой. Перворожденный и его… хм, полуэльфы. Потомки, но выросшие в условиях, которые не стимулируют к овладению магией. И вместе с тем родня…

— К счастью, нашим тревогам было не суждено сбыться, — подытожила мама. — Ты нас очень серьезно порадовал. И у нас появилась надежда, что внукам не придется проходить через те же испытания, что тебе или нам.

Я поставил себя на место родителей. Растянутая на десятки лет лотерея, где ставкой является будущее детей и внуков… Врагу не позавидуешь.

Не удивительно, что несмотря на относительное материальное благополучие они не организовали мне братьев и сестер! Это же можно свихнуться от дамоклова меча возможной неудачи.

А затем в голове что-то щелкнуло и стало немного грустно.

— Спасибо, мам.

Мне хватило сил улыбнуться. Родители как раз для того и наставляют детей, чтобы те на наступали на грабли, которые пока что видны только старшему поколению. Ох уж эта судьба перворожденного. Эльфийское проклятье…

— Ты хоть внешностью в своего отца, но умом — в моего.

Мама тоже улыбнулась, как улыбаются родители после успешно проведенной беседы на тему того, откуда берутся дети.

А передо мною неожиданно встал вопрос с Алисой. Не то чтобы мы как-то начали встречаться, но дело к тому шло. И с её стороны не было никаких к этому препятствий, ни с моей… до того, как мы сели в трамвай.

Из слов мамы следовало, что мой выбор по части девушек, с которыми можно связать судьбу, ограничен куда сильнее чем казалось. Мало того, что нам надо друг другу понравиться и сойтись характерами — она должна еще быть практикующей!

Это как минимум, причем вариант девушки без гражданства тоже несет в себе колоссальные риски. Вряд ли нам удастся соблюдать режим “чайлд-фри” до того, как ей стукнет сорок девять. Я же просто не смогу объяснить, отчего вдруг такое ограничение — мне не позволит это сделать базовое ограничение контракта на гражданство. Вот же засада-то!

А наплевать на все и смотреть как твои дети живут без магии, скрывать от них многочисленные чудеса, которые мы сейчас едем смотреть — тоже не вариант.

Мы доехали до вокзала и сошли с трамвая.

Я все еще пребывал под впечатлением от обстоятельств, на которые указала мама. К счастью, она очень хорошо считывала мое состояние и не отвлекала от размышлений.

Как и все обычные люди, мама купила два билета на электричку, а затем вручила мне рожок крем-брюле.

— Все не так печально, сын. Пускай не все девушки мира могут быть твоими, но зато та самая, которая раз и навсегда — в точно таком же положении. Количество конкурентов за её руку и сердце на порядки меньше чем могло быть.

Найти бы её сначала… Но слова мамы парадоксальным образом меня все-таки успокоили.

— Да, еще один побочный эффект овладения эзотерическими практиками, — приступив к поеданию своей порции мороженого заметила мама. — Навык проявления свободной воли делает практика более привлекательным для лиц противоположного пола.

Просто привыкай к тому, что будешь становиться объектом повышенного внимания и всевозможных чувственных устремлений со стороны тех, кто не смогут стать твоей парой.

Постарайся выработать какую-нибудь позитивную и достаточно эргономичную поведенческую модель взаимодействия с такими женщинами.

Еще одно совпадение с образом эльфов, отметил я. Как реагировать на избыточное женское внимание пока не было никакого представления.

А еще год назад обрадовался бы такой новости. Да что там год — месяц назад жил еще без представления о своей принадлежности к перворожденным. Уже с ожиданием блестящих перспектив от овладения магией, но без откровенных разговоров с родителями.

— К этому всему еще надо привыкнуть, — признался я. — Столько всего навалилось разом. Разбираться и разбираться. Иногда хочется забиться в какую-нибудь нору и не вылезать пока все по полочкам не разложу. Но не получается.

— Ибо на входящего набегают все новые и новые воды, — процитировала мама. — Это мироздание не имеет многого из того, к чему я привыкла в детстве, но местные вербальные формы — это нечто. Производные от печати могут многому научить. А если будет не получаться, мы с отцом тебе поможем. Пока что ты очень ловко справляешься с тем, что на тебя накатывает.

Это были очень приятные слова. Хорошо с такими родителями.

Немного успокоившись, я попробовал составить сокращенный список девушек-практиков.

Вышло очень ёмко: Медея, Клади, Росомаха и, быть может Лямбда со Шпилькой.

Капитальный облом, требующий оперативного устранения. Причем если Росси в курсе подобных раскладов (а она наверняка знает всю эту кухню много лучше моего), наша прошлая встреча на кладбище действительно начинает напоминать свидание.

Пошутил, называется. Над собой. Кто там у нас хорошо смеется? Уже не я.

Утешает лишь то, что для сколько-нибудь серьезных по меркам магической реальности отношений мы с ней даже не совершеннолетние. Или вместе с гражданством автоматически и аналог совершеннолетия наступает?

— Мам, а гражданство обеспечивает всю совокупность прав той категории, которой выдается? Или есть какие-то умаления по причинам возраста и тому подобного?

— Ответ в том действии, которое ты проделал, когда подписывал контракт, — немного покопавшись в своей памяти, сказала мама. — Есть достаточное количество воли на то, чтобы быть гражданином — ты гражданин. А все прочие дополнительные ограничения ты принимаешь или не принимаешь на себя самостоятельно.

Точно так же как был принят контракт. В этом весь смысл ритуала. Все, что происходит с тобой — акт твоего выбора и последствия этого акта.

Я влип. Вот такая выходила констатация факта. Больше никаких шуток в данном направлении. Хватит с нас классических отношений типа “учитель-ученик”.

Глава 33

Стоило мне принять такое решение как электричка остановилась на одной из станций в районе новостроек.

— Пошли. Сразу как сойдем с перрона, соблюдай осторожность и ничему не удивляйся. Как минимум, веди себя так, словно увиденное или услышанное в порядке вещей и происходит в твоем присутствии по дюжине раз в неделю. Вот уже лет пять минимум.

Чревовещание, догадался я, поскольку губы мамы не шевелились, а ее голос проникал прямо в уши. Полезный навык. Надо будет тоже таким обзавестись когда-нибудь.

Мы вышли из электрички, пропустили вперед толпу галдящих студентов и десяток пенсионеров.

— В одном месте придется идти след в след. Это случится, когда я произнесу вслух слово “Ветренно”. Смотри мне под ноги и запоминай, куда я наступаю. По сторонам не смотри до того, как я не скажу слово “Спокойно”. Там нет ничего опасного, но меридиан шаткий и тебе с первого раза его самому не взять. Потеряешь меня из виду — останавливайся, жди пару минут и звони по телефону. Я вернусь и попробуем еще раз.

Мне оставалось лишь кивнуть головой.

Понятие меридиана встречалось в тексте контракта, но анализ контекста не давал представления о природе того, что стоит за этим понятием. Ну не препятствует печать хождению по меридианам и что? Не политурить, вокруг сепульки.

Потому, после прохождения терминала и услышанного кодового слова я послушно опустил глаза и стал следить за мамиными кроссовками. Благо, это было не так сложно. Мы спустились по лестнице, перешли автомагистраль.

Где-то вдали, судя по звукам, проехал трамвай. Мы свернули в какой-то двор, стало заметно тише. Шумели в стороне играющие в пятнашки или еще какую-то похожую игру дети.

Периферическое зрение уловило мусорный контейнер, трансформаторную будку, какую-то ограду. Мы еще раз свернули за трансформаторную будку и стало заметно тише.

— Тут спокойно, — выдохнула мама. — Но меридиан действительно непростой. Первое время тебе сюда только в обход.

Я поднял глаза. Мы стояли во дворе, образованном тремя типовыми шестнадцатиэтажками. Вроде бы все то же самое, что и в привычном мне городе… тогда где разница?

— Неочевидное, — довольно хмыкнула мама. — Найди десять отличий. Давай постоим тут, полюбуемся.

Головоломка? И попутно тот неочевидный урок, который в состоянии прорваться сквозь ограничения наших гражданских контрактов.

— Никто не входит и не выходит из подъездов, — заметил я через минуту. — Пусть сейчас и день, но хоть в каком-то из множества окон должен гореть свет. Где он? А еще никакой рекламы и бумажных объявлений не вижу. Ни на столбах, ни на дверях.

— Не слишком много, но хоть что-то, — признала мама. — А теперь пойдем, нам еще пройти этот дом надо.

По пути я заметил еще несколько не самых естественных деталей. Скамейки и урны, стоящие у каждого парадного входа, были похожи друг на друга куда сильнее чем можно было бы предположить.

Мы подошли к одному из подъездов, без проблем открыли дверь внутрь, прошли мимо почтовых ящиков и лифтов к двери черного хода.

— Вот и пришли, — улыбнулась мама. — Ты прошел первый меридиан, Имярек. Поздравляю.

Последнюю дверь, не трирь, а именно дверь — этот момент мама подчеркнула особенно, я открыл сам. Это не требовало никаких осознанных магических усилий.

Обычная металлическая дверь с магнитным запором. Нажимаешь кнопку сбоку и толкаешь ручку. Но отчего-то вспомнился опять полет американцев к Луне. Маленький шаг для человека… навязчивые фразы.

По ту сторону двери стояла такая же погода. Я отчего-то ожидал какой-то полной несхожести с тем, что ощущалось в привычной реальности, но ошибся.

Мы вышли из единственной высотки в округе на небольшую площадь с конным памятником по центру. Остальные дома не превышали пяти этажей, но никоим образом не напоминали панельную застройку. Над каждым из них в свое время изрядно потрудились архитекторы.

— В эти районы есть доступ только гражданам или прямым потомкам граждан категории И. Ну и выше, конечно…

Мама снова перешла на подобие телепатии. Кроме того, ощущалось, что она стала куда более сосредоточенной. Мы пересекли площадь и вышли на небольшую улочку, с множеством витрин и ажурных фонарей.

Помня мамино наставление, я старался не глазеть по сторонам, однако вывески все равно привлекали моё внимание. Статусная. И больше никаких подробностей. Пивная, столовая… статусная. В витрине танцуют какие-то искры, ступеньки в статусную мраморные, краем глаза удалось заметить какие-то символы на них.

Документация. Но тут хоть по ту сторону стекла вращаются десятки паспортов.

Биографии на любой вкус. Вывеска вычурная, а на витрине старинное семейное фото с которого улыбаются четыре поколения людей, явно похожих друг на друга. Ничему, получается, по ту сторону высотки, верить нельзя.

Биографию, документы, статусность и прочие атрибуты здесь всего лишь товар. Должно быть, с тем, что у обычных людей называется профессиональными навыками — та же история. Разве что магазин не попался на глаза.

Тогда понятно отчего родители не возражали против моего стремления ходить в институт. Это все равно до первого посещения такого торгового квартала и ознакомления с новыми реалиями жизни. Личная жизнь? Мама ясно дала понять, что ничего серьезного с девушками не светит.

Остаются друзья, но для обзаведения ими вряд ли требуется высшее образование. Работа? Если даже не найдется ничего в магической реальности, с тем набором навыков, о которых я уже в курсе, пусть еще не овладел ими — можно устроиться в привычном мире.

А если накопить монет, то и какая-то локальная известность светит. Только что мне теперь хочется от жизни? Это гражданство мне всю систему жизненных ценностей перемешало!

Мы свернули в какой-то небольшой переулок, обошли автомобильную парковку, колодец, небольшой амфитеатр мест на двести-триста и монолитную пирамиду из отполированного черного камня чуть выше моего роста. Мимо нас деловито пробежала орава кошек, примерно два десятка хвостов.

— Нам повезло, вышли близко…

Мама была довольна нашим продвижением. Мы пересекли небольшой парк и вышли к старинному дому с несколькими башенками. Дом требовал капитального ремонта, но обещал даже без него простоять еще очень долго.

— На крыльце перед парадным входом сидела и играла с домашним хорьком небольшая старушка с кудрявыми седыми волосами, в белой шерстяной кофте и темно-бежевом платье из-под которого выглядывали ноги в плотных шерстяных носках.

— Опаздываете, — заметила старушка, когда мы подошли ближе. — Я уже выпила чаю. Теперь вам осталось его заварить.

— Наш сын только несколько дней назад обрел гражданство. Но он еще ничего не умеет и нам хотелось, чтобы ты на него посмотрела, Олюэн. По возможности, до того, как на встречу придет моя свекровь. Ему потребуется наша защита.

— Проходите, о таком надо говорить внутри — вздохнула старушка, запрокидываясь набок и рассыпаясь на дюжину хорьков, которые юрко проскользнули мимо нас и скрылись в дыре сбоку от входной… пожалуй, все-таки трири.

Я был готов к чудесам и встрече с тем, что казалось невозможным, но все равно вздрогнул от неожиданности.

Мама невозмутимо поднялась на несколько ступенек и повернула ручку трири.

— Когда-то здесь располагалось наше консульство, — с грустью произнесла она.

— А теперь это всего лишь старый дом, в который изредка приходят немногочисленные беженцы. Музей памяти.

Я вздохнул и последовал за мамой, убеждая себя в том, что готов к чему угодно. Самообман, но во благо. Я знаю, что ничего не знаю. В этом не слабость, но сила. Не помогает, но хотя бы звучит внушительно.

За дверью оказалась просторная, некогда роскошная прихожая. Когда-то её освещали канделябры, висевшие у нас над головой напоминанием о былом. Сейчас же полумрак рассеивался всего одной, пусть и достаточно мощной лампой, провод от которой тянулся куда-то в сторону.

А еще тут пахло благовониями. Чем-то вроде сандала, никогда не умел распознавать что-то тонкое по запаху.

— Мы с Каннером прожили тут восемь первых лет после адаптации к местной печати, — в мамином голосе отчетливо слышались ностальгические нотки.

— Представить только, когда-то я не умела моргать и боялась выходить наружу при свете солнца! А потом Олюэн достала где-то большой черный зонтик и подарила его мне.

Помимо многочисленных вешалок, ящиков для обуви и стоек для зонтиков в дальнем углу, небрежно прикрытые успевшей запылиться тканью, стояло два десятка гробов. Их вид немного нервировал.

— На Самелии не было тел, подобных тем, которыми приходится пользоваться в этом мироздании, — тихонько пояснила мама.

— Раньше гости оставляли физические тела здесь, а дальше перемещались в своей истинной форме. Тут до сих пор существует область, в которой действует экстерриториальность. Но тебе туда пока нельзя — оно для перворожденного может быть смертельно опасно. Олюэн ждет нас в малой гостиной.

Из гардеробной мы вышли в большой зеркальный зал с анфиладой на втором ярусе и десятком проходов на первом этаже, каждый из которых скрывался занавесом с неизвестной пиктограммой, вышитой золотом или серебром по тяжелому алому бархату.

От изобилия тканей пахло благородной старостью и пылью. В десятом классе Юлька водила меня к своему дяде, театральному декоратору — там стоял похожий запах, только без участия благовоний, чьи курительницы мы оставили позади.

— Тут только Олюэн на всю резиденцию? — тихонько спросил я, улучив момент.

— Разумеется, нет, — вздохнула мама, отодвигая один из занавесов.

— В экстерриториальной локации до сих пор теснится четырнадцать с лишним тысяч беженцев. Квота управы слишком мала, чтобы обеспечить их хотя бы гражданством категории Эм, а соглашаться на категорию Эн в их случае — верное самоубийство.

Вряд ли ты увидишь хоть одного из них. Временные формы слишком неуклюжи и неудобны для использования. Тем более, если нет большого опыта обладания материальным телом.

Пройдя по обшарпанному коридору, также полному зеркал в серебряных рамах, мы дошли до винтовой лестницы. Два или три оборота вверх привели нас в некоторое подобие планетария. На сферический купол неведомым мне образом проецировались какие-то фиолетовые и муаровые сполохи.

По периметру стояла нехитрая кухонная утварь, покосившиеся шкафы с посудой, аквариумы с водой, но без обитателей, три телевизора времен моего детства.

Центральную часть. пространства занимал громадный круглый стол, отчего-то сильно напомнивший визит в гости к Мадам, на ее фиктивную квартиру. Если бы не масштабы, можно было решить, что и белоснежная скатерть та же самая.

Видимо, этот предмет выполнял в том числе и какие-то ритуальные функции, потому как мама смотрела на него с плохо скрываемым опасением и постаралась, между делом, выдерживать дистанцию между собой и белым покрытием, свисавшим до самого пола.

Олюэн терпеливо дожидалась нас, сидя по другую сторону от стола, в просторном кресле. Она приняла образ старушки, погруженной в старческую полудрёму, но теперь даже я понимал, что это всего лишь игра.

— Чайник вскипел, наливай себе и сыну, Вивер. Ждать осталось недолго…

Голос, звучавший в помещении, никак не увязывался со старческим обликом. То, что старушка в кресле так и не пошевелила губами я принял как должное.

— Присаживайся, — мама указала в сторону пары грубых деревянных табуреток. Я послушно сел.

— Если вы не против, то я покажусь…

Тело старушки завалилось набок, но в этот раз никакого превращения в множество хорьков не произошло. Зато в пространстве над столом возникло… нечто.

Оно напоминало набор излучающих неяркий свет ломаных полупрозрачных линий, пребывающих в постоянном движении относительно друг друга. А когда все это геометрическое световое многобразие пришло в движение, я внезапно понял, о чем писал Иезекиль когда упоминал колесо в колесе и ободья, полные глаз.

Это было завораживающе красиво. Купол “планетария” расцвел множеством точечных бликов, то разлетающихся в разные стороны, то собирающихся воедино в абстрактные узоры.

— Итак, у нас наконец есть свой перворожденный, — провозгласил голос, и до меня вдруг дошло, что я вижу перед собой подлинный облик Олюэн, какой он только может быть доступен для наблюдения невооруженным глазом обитателя этого мироздания.

Ассоциацию с понятием “ангел” приходилось отгонять от себя особенно тщательно.

К тому, что мои родители иномиряне я уже начал потихоньку привыкать, а вот осознание своего происхождения от ангелов… и так горы проблем от уподобления эльфам.

— Он еще очень юн и ничего не умеет, блистательная Олюэн, — мать почтительно склонила голову перед сгустком света.

— Ничего не умеющий перворожденный получил гражданские права… — голос самелианки словно примерял слова к реальности.

— Это необычное решение управы. Оно может иметь… скрытую политическую подоплеку.

Очень неуютно слышать вроде бы такие знакомые слова, но понимать, что присутствующие вкладывают в них какой-то альтернативный смысл.

— Я опасаюсь неизвестных факторов, блистательная Олюэн. Мой сын взял на себя обязательства, о которых нам ничего не известно. В этом приняла участие Мадам, её следы на браслете Имярека.

Мне показалось или часть линий Олюэн изменила окраску при упоминании хм… другой поддельной старушки?

— Лезвие тьмы!

Словосочетание прозвучало как ругательство. На всякий случай, я его запомнил.

— Протяни руку с браслетом и ничего не бойся!

Общая черта и той и другой фальшивой пенсионерки — в навыке командовать посторонними. Я вытянул руку еще до того, как испугался или осознал смысл распоряжения. Чертовы Бене Гессерит!..

Самелианка приблизилась настолько, что граница пребывания этого живого света оказалась перед моим лицом, а рука и вовсе погрузилась внутрь. Ощущение накатывающей магии, похожее на самое первое чудо, показанное Росомахой, ударило по нервам, как если бы я засунул пальцы в волшебную розетку. Нисколько не исключаю, что так оно и было.

Свободная воля. Это единственный прием, который был кое-как освоен — за исключением медитаций по набору маны. Для защиты от волн энергии, прокатывающихся по нервной системе, я применил свободную волю.

Олюэн моментально отстранилась, оставив на браслете лишь несколько неторопливо переползающих с места на места линий толщиной в пару миллиметров.

— Печать выставлена не той стороной, чтобы влиять на перворожденного, — констатировала самелианка. — На топологическом изоляторе очень хорошая защита, но она направлена против того, что лежит внутри.

Мама с тревогой посмотрела в мою сторону. А что тут сделать? Знал бы, показал родителям волшебный болт еще в самом начале. Но они же сами шифровались от меня.

Теперь же единственный человек, осведомленный об этой тайне — Медея. Но показывать беженцу с Самелии мигранта Магалы, не имея возможности все предварительно расставить по полочкам — очень дурная идея.

Предки могут не оценить, а лишаться друга, знакомого с магической реальностью из-за политических трений с предками и вовсе глупо.

— Там что-то очень мощное. Оно уничтожило бы изолирующую печать за пару часов, если бы не хитрый контур, по которому перворожденный самостоятельно и добровольно, по заключенному ритуально соглашению, не передавал бы исходящую изнутри энергию на поддержку запирающей печати, — продолжила Олюэн.

— То, что внутри, поймано в ловушку и удерживается в ней своей же силой. Перворожденный получил за участие в этом гражданское право. Очевидно, это было минимальное условие, при котором его деятельность по переадресации потоков не привела бы к разрушительному конфликту с базовыми принципами печати.

Световые линии покинули запястье. Сама же Олюэн вернулась сначала в центр стола, а затем словно потускнела и пошевелилась уже в старушечьем человеческом теле.

— Нам потребуется консультация Алладо, — нахмурилась мама. — Все-таки, это её внук.

— Она еще не оправилась от неудачи со своими детьми, — возразила Олюэн, поправляя кофту и платье.

— Твой триумф для неё, это боль и констатация собственной неудачи. Но косвенные обстоятельства, способствовавшие гражданству, могут убедить Алладо в том, что её вины в неудачах меньше чем кажется. Твоему сыну повезло оказаться в нужное время в подходящем месте. Когда-то это считалось благим предзнаменованием.

Угораздило вашего перворожденного позариться на волшебную вещичку, да перехватить её у впадающей в истерику девушки, которой сейчас и вовсе нет в реальности. Если это везение, то у мироздания какой-то другой словарь. В моем у везения немного другое определение.

— Я услышала слово “предзнаменование”! — донесся издалека звонкий девчачий голос. — Это не к добру! Признавайтесь, что натворили?

Мама с Олюэн как-то очень синхронно вздохнули. Точно не к добру.

Через несколько секунд в гостиную-планетарий ворвалась девчонка лет четырнадцати. Молодежная прическа трех ярких и контрастирующих цветов, беспроводные наушники на шее, черная футболка с какими-то монструозными рожами и названием пафосной группы, разодранная на коленках джинса.

Вы ведь не так представляли себе мою бабушку? Вот и я тоже. Хотя сходство подростковой мордашки с отцовской, особенно когда тот улыбался — отрицать было нельзя. А поскольку я с папой на одно лицо, то посторонний наблюдатель, не осведомленный о магической реальности, наверняка счел бы эту малолетку моей младшей сестрой.

Какое-то время мы молча таращились друг на друга. Мне-то можно. Я ничего не знающий недо-эльф из благородного ангельского семейства, а вот бабушка…

— Вы ведь меня не разыгрываете? — чуть посерьезнев поинтересовалась Алладо, выключая наушники. — Это наша надежда на возрождение расы? А чего такая глупая рожа?

— Семейная черта. Он сын Каннера, а тот, говорят, весь в мать, — флегматично заметила Олюэн.

— То есть, у меня не deja vu, — с облегчением в голосе констатировала бабушка. — И это объясняет появление тут Вивер. Мои поздравления, невестка. Если все пойдет благополучно, в чем я сомневаюсь, через пару лет попрошу у тебя методичку. Пора еще парочку отпрысков породить. И… так!

Девочка-бабушка стремительно подскочила ко мне и схватила меня за руку. Да, за ту, с браслетом из кожи мамонта.

— Ну не нахальство ли? Берут наши разработки, навешивают на них свои фирменные печати и полагают, что я не помню кротовых нор в обход визы! Кому-нибудь нужна та штука, которая лежит там внутри?

— Если оно никому не мешает там, я бы предпочел его там и оставить, — быстро проговорил я, не желая катаклизмов.

Мадам тоже пробовала разлучить меня с авалонским ключом, но ей пришлось довольствоваться топологической изоляцией артефакта в непосредственной близости от меня.

— Даже так? — Алладо впервые посмотрела на меня с неподдельным интересом. — Тогда этот вопрос закрыт. Переходим к следующему. К политическим аспектам вступления в стадию ренессанса.

— Три мироздания, более сорока диаспор будут резко против, — мама будто ждала этого вопроса так долго, что составила докладную записку. — Первые агентурные контакты с Имяреком ожидаются к концу этого года. К исходу третьего года вероятность атаки наемных убийц типа Магалы или Пустых клинков превышает восемьдесят процентов.

— Выход на возможность воссоздания Самелии к концу тысячелетия, — хмыкнула бабушка. — Я помню выкладки твоего отца, Вивер. Линейное наращивание влияния не является эффективной стратегией. Незадолго перед своим арестом он меня убедил.

И вот я снова ничего не понимаю. Такое привычное ощущение…

— Тогда “тихий вариант”? — с надеждой спросила мама. — Или все равно вариант “прорыва”?

— Никакого “прорыва” до тех пор, пока у нас не будет как минимум дюжины перворожденных, — отрезала бабушка. — После первого же резкого движения нас попросту сживут со света. Второй попытки никто не даст. Так что да, продолжаем работать в режиме ассимиляции.

— Имяреку потребуется защита диаспоры.

— Лучшей защитой до его полнолетия будет полное игнорирование.

На этот раз возразила уже Олюэн. Спокойно, но убедительно. Мама недовольно поморщилась. Бабушка ненадолго задумалась, но потом согласно кивнула головой.

Я могу быть взрослым, как по меркам привычной реальности, как и магической, но мою жизнь все равно определяет триумвират умудренных и преисполненных опыта женщин.

И это не мифологические Мойры, хотя и похожи до дрожи. Дитя, которое на деле бабушка, мать — единственное точное совпадение и старуха, которую мама назвала наставницей.

— Но хотя бы какое-то представление об окружающей реальности я получу?

Ответом мне были улыбки. Пробирающие до глубины души. Полные участия, надежды и каких-то неведомых планов. Три улыбки и одна ответная. Моя.

Глава 34

Мироздание — это не просто какая-то обособленная от остальных вселенная. Это принцип, идея.

Алладо сравнила мироздание с особой формой огня, который будучи раз проявлен, стремится уцелеть любой ценой. Самелия как небольшое, но довольно развитое мироздание оказалась уничтожена в горниле большой войны, продолжающейся тысячелетиями и охватывающей тысячи вселенных. Но беженцам удалось сохранить небольшие фрагменты исходного творения — и надежду на возрождение. Увы, их собственных сил никак не хватало на то, чтобы попробовать сотворить свой мир заново.

Разбросанные по десяткам разрозненных вселенных они стали заложниками политических игр тех сторон, которые еще не считались проигравшими. Самелианам требовались новые силы и многочисленные союзники, которые не попросили бы взамен слишком многого. В бескорыстность беженцы из уничтоженного мироздания не верили.

Их план был в чем-то наивен и сложен. Он граничил с представлением о чуде как продукте исчезающе малой вероятности. Самелиане вознамерились вырастить союзников из собственных детей. Да, перебравшись в иные миры, адаптировавшись к принципам функционирования чуждых печатей. беженцы теряли солидную часть своих врожденных возможностей. А дети, появившиеся на свет по законам других вселенных, уже не могли считаться самелианами — хоть и были плотью от их плоти.

Так получилось, что первым ребенком, сумевшим пробиться через ограничения и обрести гражданские права — стал я.

Прототип. Образец. Символ.

В этом месте мне очень хотелось нецензурно выругаться, потому что более дурацкого шаблона нежели оказаться избранным с большой буквы — я не знал. И теперь уже вряд ли узнаю, потому как некоторые вещи, будучи примененные непосредственно к тебе, кажутся еще более дурацкими.

Алладо вскользь упомянула про план, рассчитанный на две с лишним тысячи лет.

Когда поинтересовался, сколько поколений пройдет к тому моменту и доживу ли до финала я сам, бабушка флегматично перечислила около полусотни причин, которые скорее всего не дадут этому случиться.

Самая серьезная — мой статус. Первый в поколении всегда мишень. Простое правило, известное самелианам многие тысячи лет.

— Хорошо, сказал я тогда.

— Если отложить в сторону все, что будет пытаться убить меня только за то, что меня угораздило так вовремя или невовремя родиться, какие шансы прожить хотя бы лет триста?

Цифра была взята не с потолка. Полнолетие в сорок девять лет, характерное для обладающих способностями к магии, соответствовало шестнадцатилетию среди тех, кто жил обычной жизнью вне магической реальности. Трижды шестнадцать — это сорок восемь. Следовательно, триста лет для практика примерно соответствует веку для простого смертного.

Меня ожидал эпичный по своей красоте облом.

И бабушка и Олюэн просто пожали плечами. Мама вздохнула и отвернулась.

Ни одна из этих женщин не имела представления об ожидаемой продолжительности моей жизни! Просто потому, что до меня не существовало никаких перворожденных в этом мироздании самелиан.

Лишь после того как я скончаюсь от старости, если такое событие вообще будет иметь место — станет примерно известно, сколько живут в этой реальности чистокровные потомки беженцев с Самелии.

Но не раньше. Живи как хочешь, Имярек, но помни о смерти. Не исключено, что такие как ты здесь долго не задерживаются.

В этом случае диаспоре придется подготавливать переезд в более гостеприимные мироздания. А я — то ли в роли лабораторной крысы, на которой испытывают все подряд, то ли вовсе шахтерская канарейка, что то же самое, но без прямой пользы для науки. Первый в когорте себе подобных. Если доживу до их появления.

— Я в состоянии понять, что подвигло вас на составление таких планов. Но вынужден признаться, мне они представляются крайне не реалистичными.

К тому моменту как прозвучала эта фраза, все три женщины уже выговорились и теперь пили чай, рассевшись на табуретках вдоль кухонного стола.

— Ну уж хоть ты не кэпствуй, — вздохнула Алладо, отставляя чашку в сторону.

— Дедова кровь. Это скорее некая декларация о намерениях, нежели руководство к действию.

Для каких-либо последовательных коллективных телодвижений нам не хватает… всего. Только тела, обвешанные печатями и есть.

Думаешь, я добровольно решила ходить в образе малолетки? Хренушки! Это требование работодателя. Дополнительная защита типа. А то, что мне в бар не зайти — побочный эффект, дескать. Как же! Дискриминация чистой воды.

Так что не рефлексируй. Сдувать пылинки с тебя никто не планирует, но и бросать в огонь местной политики тоже. Просто всем любопытно, что же из тебя вырастет. Мне — в первую очередь. Ну и капля мёда для подросткового тщеславия, если в тебе еще осталось для него место — в историю ты уже попал. Капитально, с мясом.

А вот в какую именно и в какой роли — разберешься самостоятельно. Чай не маленький уже, с гражданством.

Я категорию Кей получила три года назад только — страшно вспомнить, что для этого пришлось делать. Тебе же оно практически даром досталось. Цени что есть.

Практически даром… Говорить в присутствии мамы о двух шансах из пятнадцати не хотелось. Что примечательно, именно не хотелось. Совсем недавно на этой теме стоял вообще строгий запрет. Интересно, бабушка что-то сдвинула в печати или же какой-то другой фактор сказывается? Ах нет, оно с Медеи началось. Её влияние?

— Остаточная сила экстерриториальности, — моментально пояснила мама. Её способность реагировать на мои мысли порой пугала.

— Тут часть внешних запретов, из числа не самых принципиальных, не работает. В противном случае, выходить из тел и заходить в них при необходимости стало бы слишком затруднительно.

Так что если нужно о чем-то посекретничать — иди в переговорные залы какого-нибудь из консульств. Это услуга не из дешевых, но пользуется спросом у населения. Больше половины стоимости эксплуатации особняка оплачивается из денег, поступающей за аренду таких помещений.

Олюэн молча кивнула. У неё на коленях снова расположилась белый хорь и я никак не мог понять, это часть колдовства или же обычный домашний питомец.

А еще создавалось впечатление, будто женщины не перестают общаться друг с другом даже когда я этого не слышу. Диалог угадывался по ритму их движений, дыханию, даже по озвучиваемым репликам, смысла которых я не улавливал. Что, впрочем, не мешало мне запоминать все понятия и обороты. В хозяйстве пригодится.

— Вы меня порадовали, — неожиданно заявила Алладо на середине третьей чашки чаю.

— Продолжайте в том же духе.

Мы молча проводили её взглядами. Бабушка ловко соскочила с табуретки и, не выпуская чашку из рук, покинула гостиную.

— Нам тоже пора, блистательная Олюэн, — мама вежливо отставила свою чашку в сторону.

— Мы выполнили свою задачу. Теперь перед нами новые горизонты.

— Заглянем и за них!

Поскольку последние полчаса я абсолютно не понимал, что я здесь делаю, перспектива выйти и посмотреть на магическую реальность еще раз, заставила оживиться.

До порога нас провожала не сама Олюэн, а белый хорек, деловито соскочивший с её коленей.

— А отчего здесь только одна такая высотка?

Я задал вопрос как только за нами закрылась дверь. Высотка, из которой мы вышли, являлась единственной высотной доминантой, заметной от бывшего самелианского консульства. В противоположной стороне возвышались еще четыре башни, но до них было слишком далеко.

Мама еще раз улыбнулась, на этот раз куда ироничнее и свободнее чем в присутствии старших.

— Мобильная связь и интернет. Оказалось, это очень удобное нововведение, но требующее оборудования для трансляции. На этой стороне его немного доколдовали, чтобы избавиться от сотового принципа.

Кроме того, это ориентир на постоянные гейты в профанную реальность. На той стороне точки входа распределены по всем новостройкам. Нам из центральных районов приходится пользоваться другими путями, но они выводят далеко от консульства. Какое-то время тебе слишком опасно ходить туда.

Мы вернулись на торговую улицу и даже подошли к площади, на которой стояла высотка когда меня окликнули сзади.

— Имярек! А ты здесь какими судьбами?

Мама тихо, но очень грязно выругалась. А я оглянулся и подавил желание дополнить мамину ругань своей.

К нам деловитой походкой приближалась Колди.

— Она не гражданин, — быстро предупредила меня мама посредством своей чревовещательной недотелепатии.

— Это значит, как минимум один из её родителей имеет высокую категорию, позволяющую давать доступ к магической реальности своему потомству. Будь предельно осторожен. Я удаляюсь, но буду в нескольких минутах от тебя. В случае необходимости пиши или звони.

— Точно такой же вопрос возник и у меня, — я попробовал перехватить инициативу как только Колди приблизилась… уже к одному мне. Куда делась мать, так и не удалось заметить.

— Ответить проще простого, — фыркнула девушка.

— Папа купил мне квартиру в этой высотке как только я достигла совершеннолетия. Спускаешься на лифте, выходишь через черный ход и ты уже здесь. Я так понимаю, нам сейчас по пути…

— Только до парадного выхода, — пришлось согласиться мне.

— И так задержался, надо наверстывать график.

— Помоги дотащить пакет.

Полиэтиленовый пакет с маркировкой большой торговой сети был забит какими-то тряпками. Поскольку у Колди оказалось два таких, мне достался тот что побольше.

— Не знаю, что и как ты делаешь, — заметила Колди, когда мы продолжили путь.

— Но когда нас познакомил Крокодилыч, до этого квартала тебе было как до Марса пешком. Даже мне права светят лишь через два с лишним десятка лет. Или тебя усыновил кто-то вроде коменданта?

— Мадам назвала меня хорошим парнем, — признался я, поскольку ограничения контракта на такие реплики не распространялись.

А затем немного подумал и добавил: И счастливчиком.

Судя по изменившемуся лицу Колди, с Мадам ведьмочка либо сталкивалась лично, либо слышала что-то внушительное.

— Ты не шутишь, — констатировала она когда мы подошли к дверям черного хода.

— А значит это уже не мой уровень. Я так понимаю, с получением гражданства твои интересы начнут смещаться с той стороны на эту. Но если на той стороне что понадобится, слухи, связи, таланты — обращайся. Мне еще там дозревать до кондиции.

Я придержал дверь, помогая Колди зайти внутрь. Лифтовая площадка оказалась окрашена не в тот цвет, который наблюдался при путешествии в магическую реальность. Переместились мы явно не в ту высотку из которой стартовали с мамой. Судя по рассказам Ворчуна, я оказался в северных районах города, а не в южных. Не трамвай в исполнении Медеи, но тоже разновидность городского транспорта.

— На чай не заскочишь? — предложила Колди, вызвав лифт.

— А то в тот раз даже поговорить толком не получилось. Я после встречи в метро навела кое-какие справки, но даже предположить не могла, что ты так резво пойдешь в гору. Ворчун с его прогрессом — твоя работа?

Опять чай. Я взвесил за и против предложения заскочить и согласился.

В основном, из-за Ворчуна. Тот факт, что его обучала Колди, делал меня в какой-то степени зависимым от неё.

— Только чур никакого чаю, — предупредил я.

— Просто воды. Сегодня меня уже угощали.

— Кофе, какао, мате? — уточнила наставница Ворчуна.

— Нам есть о чем поговорить, а с хорошим напитком в руках разговор идет более гладко.

Наверху нас встретила Шпилька для которой моё появление стало сюрпризом.

— Ты отловила крупную дичь! Что будем с ней делать?

Вместо ответа я передал Шпильке пакет с тряпками.

— Отпою заварным кофе с зефирками, — проворчала Колди, преграждая дорогу пытающемуся выскочить из квартиры рыжему коту.

— А потом очень вежливо отпустим. Тут не наш масштаб проблем и заморочек. Может ближе к Хеллоуину расскажу пару баек о той даме, с которой связан наш гость.

Трехкомнатная квартира делилась на отчетливые зоны: жилую, гостевую и ритуальную. Памятуя о том, что здесь Ворчун знакомится с магией, я прищурился и постарался заметить хоть какие-то муаровые пятна, свидетельствующие об активных практиках. Разумеется, ничего не заметил.

Те следы, что щедро оставлял волшебный болт, не поглощались печатью в силу чуждости эманаций. Здесь же то, что не впитывала сама реальность, подчищали многочисленными медитациями с использованием мантр.

Гостевая зона отличалась хорошо продуманной аскетичностью. Тут по всему полу лежали маты, в углу обнаружилась стопка спальных мешков, на стеллаже из фирменного сетевого магазина громоздились коробки с настольными играми.

— Дождешься Ворчуна? Он отписался незадолго до нашей встречи, обещал привезти что-то к чаю. Но с кофе, наверное, оно тоже неплохо пойдет.

— Большая дружная семья, — высказал я свое мнение, скидывая обувь в прихожей.

— Кооперация как залог выживания, — поправила Колди.

— По обе стороны завесы для нас слишком много опасностей. Вот и приходится адаптироваться. Проходи, кстати, на кухню, сейчас все организуем, только сменю костюм с парадного на домашний.

Только тут я сообразил, что одета девушка была в офисном деловом стиле. Только бэджика не хватало для полноты образа. И туфель на шпильках. Мой косяк.

Привык к тому, что родственники могут облачиться во что угодно и упускаю из вида очевидные знаки.

Впрочем, когда долгое время видишь в человеке представителя эзотерической мафии, деловой костюм воспринимаешь как часть образа.

Это уже потом мои ракурсы и масштабная сетка несколько сместились. Была городская подростковая мафия, стала коммуна одаренных, коммуна в стиле городской эзотерический панк.

Во всяком случае, по пути на кухню мне встретилось несколько плакатов готической тематики. И роспись красками по потолку: пентаграмма, с черной заливкой и контуром лежащего в позе зародыша человека, якобы не позволившего черноте заполнить все внутреннее пространство.

А тут, пожалуй, мне начинает не хватать моих книжных теоретических знаний. Или я просто не могу подобрать точного аналога. Эльфов с недавних пор вижу в зеркале, ангела наблюдал всего час назад, а тут — затык, да и только.

Глава 35

— Мне надо перед тобой извиниться, — Колди возникла за моей спиной бесшумно. Возможно, тому виной были большие теплые тапочки с забавными мордами неведомых зверушек.

В Матрице что-то сломалось. На мгновение вспомнил Медею, которая начинала извинение точно так же. Похоже, это какой-то этикет или ритуал, подумал я и, на всякий случай, запомнил оборот.

— В прошлую встречу мне представлялось, что ты немного не от мира сего. Этакий книжный червь, плюс еще потенциальный фигурант одного выгодного контракта, снятого с розыгрыша несколько дней назад.

Я полагала, что нам вместе еще двадцать лет сидеть в одной лодке. Все-таки, в одном городе и одной возрастной группе — это гарантировало подход к полнолетию практически одновременно. Некоторые альянсы, проявляемые на той стороне, готовятся еще раньше, до обретения прав.

Я с трудом подавил вздох. Какой размеренной могла бы быть моя жизнь, не вытащи я болт из кармана Леоники… Только расплачиваться за неё пришлось бы моим пока что не существующим детям.

— Ты не ошиблась в своей оценке. Мне всего лишь повезло, — я покрутил слова на языке, протоколы безопасности и ограничения контракта не сковывали мою возможность похвастаться перед этим человеком.

— Как раз с тем самым контрактом.

Колди внимательно изучила мое лицо, всматриваясь в какие-то только ей известные признаки.

— Если к делу подключалась Мадам… ну его нафиг такие контракты. Она по мелочам не работает. А ты просто невероятный счастливчик. Как правило, Мадам не оставляет нетронутой память свидетелей её работы. А иногда, по слухам, и вовсе их обнуляет.

Я вспомнил свои провалы и обмороки. А точно ли это удача? Что если еще ничего не закончилось?

Алладо может вытащить болт из браслета, если я попрошу. Не слишком похоже на хэппи энд. Скорее, тут непонятная игра в другом темпоритме. На годы, если не десятилетия.

— Какие провалы? — попробовал отшутиться я, но вышло не очень складно. Колди к тому моменту уже вытаскивала турку. Моя реплика привела лишь к тому, что девушка пожала плечами.

— Ты обогнал нас на двадцать лет, — продолжила ведьма как ни в чем ни бывало. — Но мы предлагаем тебе свою поддержку и посильную помощь. Даже если на первых порах покажется, что это много, иллюзия продержится не больше года-двух. На этой стороне такое количество ограничений, что польза от нас станет несущественной задолго до того, как кто-то из наших придет в управу за гражданством.

Она отчего-то видела во мне опытного практика, пусть даже я не использовал ни одного приема. Главным образом, оттого, что не знал их.

Когда в арсенале врожденный, но не прокачанный талант к открыванию трири, неуверенное проявление свободной воли, возможность видеть вплотную от себя сильные концентрации маны да умение кое-как прокачивать ее запасы при помощи мантр — не очень-то развернешься. Так что особо богатого выбора у меня не было.

— Я принимаю вашу помощь и сам готов помогать вам, при условии, что это не поставит под угрозу моих друзей и родных, а также не будет противоречить моему внутреннему этическому кодексу.

Для большей убедительности я сопроводил фразу движением руки с топологическим изолятором и проявлением свободной воли. Это не осталось незамеченным.

— А круто у тебя получается, — заметила Шпилька.

— Говоришь и от этих слов по коже мурашки волнами.

— Лет через тридцать сама так попробуешь, — пообещала Колди. — Если не будешь лениться с тренировками. Имярек, это был перебор. Ты ведь в курсе, что печать фиксирует такие обещания и накладывает дополнительные ограничения на практика в случае их нарушений? Не постоянные, но несколько месяцев или год с таким обременением ходить неуютно.

Давно подозревал что-то подобное. С того момента как свободную волю использовал для обретения гражданства. Когда сама окружающая реальность фиксирует и отслеживает озвученные обязательства, это чем-то напоминает автозапись и логирование в игре с полным погружением. Вот они, гейсы. И снова Матрица…

— Если бы у меня тоже были бы гражданские права, освободила бы тебя от последствий, но тут облом…

Я отмахнулся той же рукой.

— Ты первая предложила поддержку, а мои слова не противоречат кредо. Там же два принципиальных условия.

— Все равно спасибо. Это, на самом деле, очень важно для нас всех.

Колди поставила турку на конфорку и на какое-то время сосредоточилась на кофе.

— Я не так хорошо разбираюсь в магии, как Колди, но когда ты удивляешь мою наставницу, удивляешь и меня, — заметила Шпилька, проходя мимо меня к электрическому чайнику.

— То, что нас удивляет, способно и научить. Так что приготовься и не удивляйся тому, что я начну у тебя учиться. И спасибо за только что состоявшийся урок.

Странная она все-таки. Какое-то время мне казалось, что Шпилька просто сливает свою внутреннюю агрессию в поединках на деревянных мечах. О том, что это лишь одна из сторон её образа, удалось узнать только от Ворчуна.

А тут и вовсе какое-то послушничество, как в историях про всякие монастыри, где обучают боевым искусствам. Наставница, урок, глубокомысленные сентенции… Еще пару недель назад оно показалось бы мне чем-то вроде секты.

Но теперь, посетив магическую реальность и вернувшись оттуда в высотку, распределенную по всему городу, такие мысли вызывали только усмешку. Жизнь уже начала меняться и возврата к прошлому не допускала.

— Можете вкратце рассказать, что из себя представляет ваше “мы”? Это избавит нас от лишнего недопонимания.

Я устроился на стуле возле холодильника. Рыжий кот со скучающим видом подошел изучить мой запах и свои шансы получить что-то вкусное.

— А тут все просто, — мгновенно откликнулась Колди.

— По эту сторону живет множество граждан самых разных категорий. Тут даже мигранты классов Эль и Эм встречаются. Они вписываются в повседневную жизнь обычных людей с разной степенью гармоничности.

Что-то их не устраивает, где-то тянет немного нарушить или обойти правила. Печать эти действия фиксирует, но поскольку они не подлежат прямому наказанию, то такие действия лишь сокращают шансы этих граждан на повышение категории.

Когда долго нет прогресса — граждане перестают воспринимать эту сторону как место временного проживания, начинают обустраиваться.

Я вспомнил как модернизировали жилье родители. Дополнительные пространства, трирь, превращение квартиры в локальное место силы… да, при желании даже мигранты могли комфортно устроиться в современном техногенном мире, где о магии читают в дешевых изданиях или узнают из мультипликационных фильмов.

Пускай не у каждого мигранта есть способности именно к управлению пространством, но что-то свое должно же было остаться!

Колди ненадолго отвлеклась на кофе, Шпилька дождалась автоматического выключения чайника и начала возиться с заварником.

— У мигрантов появляются дети, которых те не могут как следует обучать из-за накладываемых ограничений. Это наш основной контингент. Мы, из-за отсутствия гражданства, подчиняемся общим принципам работы печати, а там ряда ограничений на передачу информации и посильную магическую помощь не прописано, — продолжила ведьма, разливая кофе по двум чашкам.

— Сахар класть?

— Одну ложку, пожалуйста.

Колди кивнула и продолжила рассказ.

— Разумеется, на какие-то сильные воздействия нам не хватает сил, умений и так далее. Некоторые вещи делать и вовсе не стоит из-за того, что в будущем предстоит проходить проверку перед обретением гражданства. Но ниша вполне рабочая, хоть на нее периодически претендуют маргиналы с той стороны.

— Обучение, лечение, несерьезная контрабанда, иррегулярные с Бейкер-стрит…

— Примерно так. А еще социализация и поддержка неудачников. Инициацию проходят многие, но подавляющее большинство срывается, забрасывает практику, нарушает технику безопасности или ведет себя вовсе асоциально.

Но есть те, кто работает до полнолетия, тренируется, однако гражданства так и не получает. Им приходится тяжелее всего. Кроме того, на их месте может оказаться каждый из нас — потому мы стараемся как-то их поддержать.

Ну и да, в период от получения паспорта на этой стороне до обретения гражданства на той — какая-то самоорганизация все равно требуется. Трудоустройство, дружественная среда обитания, поддержка единомышленников.

Когда Крокодилыч познакомил с тобой, я полагала, что из тебя выйдет хороший аналитик. На ту сторону без гражданства в нашем городе ходят только трое: я, Крокодилыч и Варлок. Но многие знания приходится выцарапывать по каплям, из оговорок граждан, из их стиля и поведения, которые не блокируются категориями.

Мне показалось, ты подошел бы как нельзя лучше. Но увы, теперь и у тебя есть персональные ограничения на передачу знаний тут и богатые возможности для обретения навыков там.

— А еще у меня есть друг, с которым хочется отправиться куда-нибудь… — протокол безопасности отчего-то не пропустил словосочетание “внутренние сектора”, пришлось поспешно искать синоним. Колди тем временем протянула чашку и с пониманием отнеслась к моему замешательству.

— Куда-нибудь туда. Посмотреть на мироздание как следует. Если бы не случайность, мы искали бы путь туда вместе.

Сигнал домофона уведомил о прибытии Ворчуна. Лёгок на помине.

А вот мысль о том, что целых двадцать с копейками лет будет не разделить с ним впечатления от другой реальности и многих магических навыков — действительно огорчила.

Об этом стоило подумать еще раньше, когда Росомаха перечисляла немногочисленные исключения из правила. Но прочувствовать как следует это препятствие получилось, только столкнувшись с компанией Колди, которая жила с осознанием такого принципиального барьера уже долгое время.

— Ты же можешь рассказать Ворчуну о полнолетии и всем этом? — только и успел спросить я. — Мне в его присутствии на такие темы говорить совсем не получается.

— Срок немного не подходящий, — поморщилась Колди. — Чтобы не было срыва в депрессию и тому подобное, рекомендуют новичка помариновать год или два без ввода представлений о подобных горизонтах. Но ты своего друга знаешь лучше, да и твой пример постоянно перед ним маньячит… Попробую.

Определенно, избавившись от образа эзотерической мафиози, способной отобрать мою авалонскую прелесть, Колди даже начала нравиться.

Целеустремленная, с чувством долга перед подопечными. Ведьма-наставница, гуляющая в потусторонний мир. С того ракурса, который доступен Шпильке, выходит даже романтично.

— Оппаньки! Он и тут уже! — Ворчун картинно всплеснул руками, увидев меня в проходе на кухню, с чашкой кофе и подающего знаки о том, что ситуация под контролем.

Когда-то, несколько лет назад, мы в припадке увлечения теориями заговоров составили себе набор таких вот “масонских” знаков. Надеюсь, Ворчун не перепутает значений — там было несколько знаков с весьма тревожным смысловым наполнением.

Не забыл. Рукопожатие с тайным посланием “понял, все нормально” друг выдал абсолютно естественно.

— У Имярека феноменальная способность оказываться где-либо раньше меня. Если я выиграю в лотерею билет до Парижа, нисколько не сомневаюсь, что он встретит меня в аэропорту Шарля де Голля. С круассанами, причем.

— Да, твой друг вполне тянет на волшебное существо, — заметила Колди. — Я пригласила его сюда из-за пределов реальности.

— Строго говоря, нет, — включая режим зануды отозвался я. — Пригласила сюда ты уже на первом этаже, возле лифта. А до этого просто попросила помочь с пакетами.

— Это было многоэтапное приглашение, — уточнила Колди. — Но заметила тебя там, куда простые смертные не ходят. С какой-то молодой женщиной, причем довольно симпатичной. Я даже на какое-то время задумалась, не поставлю ли тебя в неудобное положение, если окликну.

— В следующий раз присмотрись повнимательнее, — мне приходилось подбирать слова из-за сковывающего гражданского ограничения. Из-за этого речь заметно теряла темп и казалась неуверенной.

— Потому как это моя мать. А где-то там еще отец может встретиться. Мы с ним очень похожи, как говорят.

Вот так из сравнительно нейтральных фраз и приходится составлять реплики. И не скажешь напрямую, что мама с папой выглядят как мои сверстники. К каким финтам пришлось бы прибегнуть, встреть Колди нас с Алладо — и думать страшно. Никому такой “младшей сестры” не пожелаю!

— Спасибо за предупреждение, учту.

Нисколько не сомневался в том, что Колди расшифрует сказанное и на той стороне предпочтет просто попасться мне на глаза, на случай, если это окажусь не я, а папа.

В этом доме табуретка досталась Ворчуну. Шпилька вытащила её из-под стола, согнав с насиженного места кота. После сегодняшних фокусов Олюэн я смотрел на мелких домашних животных с некоторым подозрением, но тут вроде обошлось без потусторонних штучек.

— Куда же тебя на этот раз занесло?

Во что ты вляпался на этот раз. Так должна была звучать фраза Ворчуна, несколько смягченная присутствием двух девушек.

Вместо ответа пришлось вздохнуть. Кофе тоже помог на какое-то время уклониться от ответа. Увы, Колди не вмешалась из-за чего пришлось извиняющимся тоном добавить:

— Есть многое на свете друг Горацио…

К счастью, сработало. Колди отвлеклась от своих размышлений и бросилась на выручку.

— Имярек находится под действием набора ограничений, которые не в состоянии переступить. Этакая магическая клятва, работающая как система разграничения доступа. Из-за неё он не может поделиться очень и очень многим.

А вот утвердительно кивнуть может! Без кивка Ворчун вряд ли поверит чужим словам, даже если это слова той, кто провел инициацию, одаривая его узнаванием магии.

— Это многое объясняет, — поразмыслив констатировал друг.

— Но оставляет больше вопросов чем было до этого.

— Согласен с предыдущим оратором, — подтвердил я. — Виновен.

— И надолго у нас такое бедствие?

Умеет же задавать неудобные вопросы! Я вопросительно посмотрел на Колди.

Та пожала плечами.

— Надолго, — против такого расплывчатого ответа гражданские ограничения не возражали.

— Есть шанс дожить, — перевела Колди.

— Если наш страдалец, которому я дико завидую, не провернет тот же трюк еще разок, отдалившись от нас по эволюционной лестнице.

Даже если бы не ограничения, все равно не стал бы трепаться о том, что у меня бабушка то ли тинейджер, то ли ангел. Потому что это семейное. Мы, перворожденные к этому относимся довольно трепетно. Только что узнал.

— Вот так не уследишь разок, а твой друг прыг и в супермены. Или архимаги?

Первая реакция на неожиданные известия у Ворчуна стандартная. Он берет паузу на обдумывание. Когда же этой паузы ему никто не предоставляет — отчаянно хохмит, выигрывая нужное время. И не поправишь же его сейчас. Не в архимаги, в архангелы…

— Сам еще не разобрался. Это как с такси. Вызываешь, садишься, едешь, а сам не в курсе через какую улицу повезет таксист. Только гадать можешь.

Такого рода эзопов язык магическое ограничение не трогало. А уж Ворчун отсылку на то происшествие точно не упустит. Размотать ниточку от одного события к другому — вопрос времени и настойчивости. Настойчивости ему хватает, на вопрос о времени я сам только что ответил. Магия — это навсегда.

Параноидальный приступ страха. Не знаю, как еще назвать шальную мысль, что все эти чудеса — только мнимость. Что нет никакой магии, чудес от Росси, оттенков муарового, авалонского ключа и памятника Завоевателю в далеком сквере возле управы.

Я словил момент экзистенциального ужаса, прекратившийся лишь после того как машинально обхватил рукой браслет из кожи мамонта.

К сожалению, этот жест заметил не только Ворчун.

— Ой, это что за фенечка? Какая необычная…

Колди более сдержанная, а вот Шпильке стало любопытно, и она схватила меня за руку…

— Что это было? — поинтересовался Ворчун через пару секунд, когда убедился, что девушка не ушиблась, падая на пол.

Я тоже дернулся, но меня спас холодильник, о который ударился локтем.

— Двести двадцать вольт, — сквозь сжатые зубы выдавила Шпилька. — Или что-то в этом роде.

— Скала Прометея, — выдохнул я, хотя ощущения действительно напоминали электрический удар.

— Полезный урок, — строгим голосом уточнила Колди. — Не хвататься без спросу за незнакомые предметы, принадлежащие практикам. Тут полыхнуло монет на пять, не меньше.

— То есть, это не визуальная галлюцинация от удара? В самом деле была вспышка?

Ворчун нахмурился. Он оказался единственным на кухне, кто ничего магического не увидел. Только двух людей, которых резко отбросило друг от друга.

В ответ на вопрос Шпильки о вспышке утвердительно кивнула, а затем повернула голову и стала разглядывать топологический изолятор.

— Скала Прометея… — повторила ведьма. — Оригинально. Запомню. И еще раз спасибо, Имярек. Сложись чуть по-другому, прикованной могла оказаться уже я.

— В этом случае я бы уже встречался с Леоникой.

В компании людей, слышавших это имя не впервые, гражданские ограничения позволили свободно упоминать о девушке, передавшей мне авалонский ключ.

— Прекрати с такой скоростью увеличивать мой долг тебе, — прерывая почти что минутную тишину высказалась Колди. — И так диспропорция впечатляющая.

— Ничего не понимаю, — признался Ворчун. — Вы как-то внезапно нашли общий эзопов язык…

— Придется объяснять, — вздохнула Колди. — А такие вещи проще показывать. Положи ладонь на оконное стекло, Имярек. Посмотришь на мир с нового ракурса.

Ведьмочка положила правую руку на лоб Ворчуна, а левой прикоснулась к окну.

— О!

Удивление друга было понятным. Несколько секунд за окном держалось изображение совсем другого города. Я успел найти взглядом черную пирамидку, сквер, неясную тень бывшего консульства. А затем все вернулось к обычному состоянию.

Все-таки, Колди не случайно обитала в этой высотке. Её окна порой выходили на нужную сторону.

Шпилька, которой на этот раз не досталось зрелища, расстроенно вздохнула из-за наших спин

— Иное измерение?

Я пожал плечами, глядя на то как побледнела Колди. При всем её опыте, чудо давалось ей нелегко.

К счастью, уже был похожий опыт с Росомахой. Отодвинув чуть в сторону друга, я перехватил ладонь ведьмы и произвел акт свободной воли. Легкий приступ слабости уведомил о том, что примерно три монеты утекли из моего резервуара.

— Не стоило… — начала Колди.

— Не спорь с гражданином. Мне оно дается легче чем кому-либо из вас.

— Мне папа тоже подкидывает на жизнь, — оправдывающимся тоном возразила Колди.

— Гражданин начальник…

Это уже Ворчун уцепился за брошенное в беседе ключевое слово.

К счастью, такие случаи трактовались гражданскими ограничениями не так строго, как некогда следил за мною протокол безопасности авалонского ключа. Совсем не представляю, как жил бы под столь плотной опекой.

— Представь, что только что увидел город другого государства и там живут всякие маги, чудовища и прочие персонажи из фэнтези, — вмешалась Шпилька, освободив меня от попыток обходить ограничения, а Колди — от необходимости рассказывать.

— У каждого государства есть свои граждане, законы, деньги, власти. Вот Имярек недавно получил паспорт того государства. А сейчас поделился монетами с наставницей, потратившей энергию на работу с завесой.

— Чертовски удобно, — признал я. — Мне бы такое сказать не получилось. Даже пантомимой не отобразил бы.

— Чертовски выгодно, — эхом отозвалась Колди. — И показ провели, и наглядный урок по технике безопасности, и маны в остатке больше чем было.

Вот так мы протестировали формат нашего сотрудничества. Я не представлял во что это может вылиться за следующие двадцать с хвостиком лет, но надеялся на лучшее.

— Давайте есть тортик, — предложила Шпилька. — После волшебства всегда хочется сладенького.

И тут я вспомнил об одном незавершенном деле.

— Разрезайте, я сейчас только позвоню.

Глава 36

Отойдя в прихожую, я набрал мамин номер. Нейтрализовать один напряженный аспект в своих взаимоотношениях с практиками по эту сторону хорошо, но за всеми беседами и чудесами чуть не забыл сообщить, что все в порядке. Она же наверняка беспокоится, зная о моих незначительных навыках.

Абонент вне зоны доступа…

Теперь кратковременный приступ беспокойства накатил уже на меня. Воистину, многие знания, многие печали. Хотя кто его знает, какие планы возникли у мамы после того как её сын отправился в гости?

В конце концов, она может просто оказаться в метро. И это взрослый человек, обладающий способностями к магии, в светлое время суток.

Похоже, встреча с бабушкой в облике подростка изменила мою картину мира сильнее. чем казалось до этого. Родительский контроль за родителями, чего только подсознание не выдумает.

Но, чтобы успокоить свою совесть, прежде чем вернуться на кухню все-таки отстучал сообщение “У меня все ОК. Я в гостях вместе с Ворчуном”.

— Все магичнее и магичнее, — отреагировал на моё возвращение Ворчун. — Как тебе так быстро все удается? Нет, я понимаю, фора в несколько месяцев. Но мне тут только что рассказали про сорок девять лет, а ты не похож на готовящегося к надвигающейся пенсии.

— Браво, — так и не найдя возможностей процитировать условия досрочного обретения гражданства, пришлось юлить. — Так сформулировать вопрос, чтобы на него точно не получилось ответить… Это надо уметь. У тебя ярко выраженный талант. Будешь зарывать в землю, не забудь произнести волшебные слова три раза.

— До этого вашего Поля Чудес надо еще добираться. Я эту вашу землю обетованную только в иллюминатор и видел. Так что терпи. Прокачивай выдержку и словарный запас.

— Сразу видно давних друзей, — подытожила Колди, наблюдая за нашей перепалкой. — Теперь, когда с любезностями покончили, придется учить Ворчуна в форсированном режиме. Сначала мне, а потом тебе, Имярек, как освоишься со своим новым состоянием.

— Программа не на один год, — нахмурился я, прикидывая объем предстоящих практик. — Все, что я знал еще месяц назад, теперь осваивать заново. Начиная с самых базовых навыков. Пользы от меня еще долгое время будет по минимуму.

— Это говорит тот, кто совсем недавно сначала полыхнул на всю кухню, а затем поделился маной с наставницей?

Шпилька наслушалась нас с Ворчуном и тоже преисполнилась ироничного тона.

— Я тут прикинула в уме, ты меньше чем за час потратил столько маны, сколько мне копить два или три месяца. Плюс из тебя прекрасный наглядный пример получается. У нас граждан, которые хоть как-то заинтересованы в поиске талантливой молодежи, нет.

Если кто-то в городе становится новоиспеченным. гражданином, потусторонняя жизнь затягивает его за несколько месяцев.

А кто из уже состоявшихся здесь живет, работает или скрывается от кого-то… с ними крайне сложно и опасно иметь дела.

То ли Шпилька была не в курсе статуса Росомахи, то ли информация об этом не дошла даже до Колди. Не моя тайна, оттого сохраню её при себе. Но образ охотницы за силой от этого стал еще более интригующим.

— А еще диаспоры, — вздохнула Колди, завершив споласкивать свою чашку от кофейной гущи. — Несколько десятков диаспор, которые держатся полуизолированно или также набирают учеников со стороны.

Правда их методы часто напоминают сектантские и периодически приходится спасать кого-то из знакомых от попадания в такие ловушки. Не всегда получается, на стороне диаспор часто выступают граждане низших категорий, а управа игнорирует жалобы, поскольку жертвы не гражданские.

Да и заявителей для управы с подходящими категориями искать сложно. Это не бесплатная процедура, а её результат может сказаться на сроках получения следующей категории.

Как часто слово, о котором не вспоминаешь месяцами, может мелькать в тот или иной момент? Сейчас для меня таким словом оказалась “диаспора”.

Самелиане, насколько было известно, в основном проживали на той стороне. Хотя, могу серьезно ошибаться. Я пообещал себе спросить об этом у родителей, во время совместного ужина.

Медея также упоминала свою диаспору. А поскольку она собирала у себя тусовку интересующихся эзотерикой, то возможно, Колди намекала именно на такую сектантскую деятельность.

— Секты… массовый набор… — я изобразил задумчивость. — Это немного напоминает компанию Медеи, только сектантства там не заметил. Но мы ходили туда с Ворчуном… Да и тебя, Шпилька, не так давно там видел.

— Тусовку крышует какая-то из диаспор, — поморщилась Колди. — Ведут себя мягко, но какой-то отбор все-таки проводится. Судя по косвенным признакам, достаточно строгий. Но с Медеей больше Варлок общался, я не в курсе подробностей. Будешь ходить туда, опасайся Лямбды, это правая рука хозяйки.

Сама Медея в активной практике не замечена, но Лямбда — сильный практик. Крокодилыч полагает, что в нашей возрастной группе она в первой десятке по городу.

Только фальшивая хмурость задумчивости позволили удержаться от улыбки. Медея по эту сторону, исключая родителей и печатников во главе с Мадам, была самым сильным известным мне магом. Трамвай, чемодан…

Мысль о чемодане привела к не очень хорошим воспоминаниям. Но разобраться в истории с применением следящего духа придется позже. Если спросить сейчас, то кто угодно отследит ассоциативную связь и поймет, что мне помогала Медея. Надо как-то отводить внимание компании от неё. И в качестве альтернативы подойдет… Да.

— А на какое место он ставит Росомаху? Все-таки, именно она когда-то познакомила меня с магией…

— Хищница-одиночка, — быстро ответила Шпилька. — Такие обычно кучкуются в бандах, которые называют стаями. Это охотницы за силой, их цель не обучать чему-то тех, кого они подсаживают на ощущения от магии, а выкачивать ману под различными предлогами. Как правило, стаи крышуются либо диаспорами, либо каким-то предприимчивым гражданином низких категорий, но с авантюрными наклонностями. Потому что без поддержки с той стороны такой охотой не прожить. Монеты надо куда-то реализовывать на сторону. А у нее явно есть какая-то крыша, скорее всего, гражданская потому что диаспоры гоняются за количеством, а не качеством — оттого и образуются стаи.

— У нее даже ник профильный, — добавила Колди. Имена хищных зверей для охотниц типичны.

На эту дорожку, как правило, вступают после первых резких успехов, когда управлять маной уже умеешь и способен на какие-то базовые чудеса, а времени на медитацию жалко. Годам к сорока путь себя уже дискредитирует, а собственный путь еще не найден. Если граждане и пользуются сходными методами, то мне об этом неизвестно.

Долг и проценты выплат, редкое в её возрасте гражданство, отсутствие стаи… Очертания большой тайны потихоньку вырисовывались и поражали своим величием.

Но что толкнуло Росси на такую деятельность? Уж точно не проблемы с социализацией — она и кавалеров заводила, и на отвлеченные темы общалась, да и частые звонки по телефону указывали на то, что от дефицита внимания со стороны девушка не страдает.

— Не всем повезло с учителями как тебе, — вновь меняя тему, обратился я к Ворчуну. — Цени!

— А я что делаю, — дожевывая кусок торта, поинтересовался друг. — Это, как раз самое!

— А мне придется что-то делать со своим наставником, — вздохнул я.

Вышло немного фальшиво, но вряд ли кто-то помимо Ворчуна замечал такие мелочи. Это же надо знать меня со школьной скамьи… Но с Росомахой по любому придется менять формат встреч и обучения.

Хорошо еще, что место удалось найти удобное. Летом, если погода не дождливая и нет никаких церковных праздников с поминовением усопших, практически безлюдное. А до осени еще дожить надо. С теми темпами, которыми развивается ситуация вокруг, скучать не приходится.

— Сомневаюсь, что у одиночки могут быть какие-то навыки и знания, которые не в состоянии предоставить хорошо организованный коллектив, — вроде как ни на что не намекая, заметила Колди. — Это без упоминания о некоторых связях на той стороне, как легальных, так и не совсем.

Вот так молодежная команда организованной эзотерической мафии тренируется делать предложения, от которых невозможно отказаться.

Только вот Колди не знает, что Росомаха обладает гражданскими правами. Равно как и о том, что меня добавила в друзья девушка из Магалы.

Кроме того, давать Колди доступ к резервуару и возможностям, что неизбежно при смене наставника — отчего-то не хочется.

У молодой ведьмы хорошо прокачаны амбиции, предоставлять ей даже призрачный шанс обрести контроль над чем-то из моего арсенала, пуская пока что крайне скудного… не лучшая мысль.

— Было бы не вполне честно менять учителя в таких обстоятельствах, — я даже не изображал глубокую задумчивость, она действительно была.

Но только раздумывал я о том, как разрешить конфликт интересов с максимальным выигрышем. И да, честью.

То ли подхватил эту заразу от Медеи, то ли это пунктик перворожденных. Вот как тут познавать себя, если никаких других перворожденных вокруг не наблюдается? Не понять же, что у тебя своего собственного, индивидуального, а что типичная эльфийская черта.

— К тому же, такая замена привлечет ненужное внимание. А я пока что не готов к нему.

Вот тут как бы машинально потереть запястье с браслетом оказалось, как нельзя своевременным действием.

Колди чуть нахмурилась, приготовилась возражать, но затем тоже задумалась и сдержалась. Иногда полезно иметь при себе принципиально неизвестную величину.

Иронично, навыков и опыта пользоваться авалонским ключом никаких, но с топологическим изолятором от него одни плюсы. Даже таинственность оказывается полезным стратегическим ресурсом. Кролик — это не только ценный мех…

А затем я все-таки обозначил намерение покинуть ведьмовскую квартиру. Напомнил Колди, что встреча получилась незапланированной, сослался на существующие планы — и сбежал.

Эта эзотерическая группа норовила мягко и порой ненавязчиво затащить меня в свои ряды. А к таким вещам я тоже не готов.

Есть что-то общее с Росомахой, все-таки. Может, она тоже интроверт или перворожденная. Мне тогда, на кладбище, показалось невежливым спрашивать о таких вещах, но кто его знает — может все-таки придется рискнуть.

Мама в сети так и не появилась. Отчего-то пока не узнал об иномировом происхождении родителей, такие вещи не столь сильно беспокоили. А сегодня, после посещения Олюэн… Позвонил отцу и наткнулся на автоответчик.

На его работе такое периодически случалось, но только теперь я понимал, что причиной являются отнюдь не совещания, а продолжительные ритуалы, которые нельзя прерывать без острой нужды.

Спускаться под землю, где уже я могу оказаться вне зоны доступа, до тех пор, пока отец не освободится и не сделает ответного звонка, не стоило. Потому выбор был сделан в пользу троллейбуса с последующей пересадкой и небольшой пешей прогулкой.

По хорошей погоде это было даже приятно. Я ехал по хорошо знакомым улицам и пробовал представить, что же они прячут. Город с многовековой историей существовал как на этой, так и на той стороне.

В своей центральной части он просто обязан был накопить величайшее множество тайн и загадок. Все они сейчас прятались под парадными, многократно реставрированными фасадами, трирями, хитрыми меридианами, позволяющими переходить со стороны на сторону.

Вот потому я, подобно туристу, решившему поглазеть на достопримечательности, таращился в окно и понимал, что получил шанс узнать свой город заново. Эта перспектива воодушевляла не меньше, чем если бы страстному любителю какого-то произведения дали бы почитать его более полный авторский вариант — причем так и не изданный для широкого доступа.

Мне потребуется какой-то аналог карты. До этой простой и очевидной мысли я дошел не сразу.

Мать явно как-то определяла путь на ту сторону, причем знала о нем заранее, еще до нашей посадки на электричку. Более того, она знала, в какую часть города на той стороне попадет и организовала наш поход таким образом, чтобы он вывел нас как можно ближе к особняку.

Но Колди, скажем, в ту же точку попадает из своей высотки — то есть, неверно считать, что та сторона является неким параллельным измерением, каждая точка которого проецируется на одну только точку нашей стороны.

Следовательно, с топологией придется разбираться отдельно, а пока — достаточно хотя бы общую шпаргалку у кого-то стрельнуть. Например, у того же отца.

Выйдя из троллейбуса, я неожиданно понял, насколько сегодняшний поход с мамой изменил моё восприятие реальности.

До этого устремления в иную реальность основывались на том, что продемонстрировала однажды Медея, да на посещении ночной Арканной улицы.

Романтические устремления тянули посмотреть всевозможные внутренние сектора, но без каких-то деталей — как маленькие дети, наслушавшись Маршака, хотят в Африку.

Теперь же я поймал себя на ощущении, что в привычной реальности может быть элементарно тесно. Где-то в шаговой доступности от меня — уйма новых мест, заметно отличающихся от привычного. А я до сих пор не умею их посещать.

Нет, трирь — штука великолепная. Но её же надо сначала где-то найти. А мои остальные навыки до сих пор прискорбно низки. Базовый навык проявления свободной воли пока что кое-как выручает — но это оттого, что он действительно основной для гражданина, помогает в делегировании своей маны на сторону, в оформлении каких-либо обязательств и, насколько можно догадаться, в активации волшебных предметов.

А с остальным как была печаль печальная, так и остаётся.

Виделка, как усохла после запечатывания болта в изолятор, так и остается в зачаточном состоянии. Если прогрессирует, то крайне незаметно.

Медитация. С одной стороны, родители сами признали, что у нас дома она протекает на порядок эффективнее в плане накачки резервуара, но с другой — как-то не верится, что только зарядкой все ограничивается.

Должно быть, происходят еще какие-то внутренние изменения. Воли, восприятия, энергетики…

Как должен чувствовать себя человек или эльф, жизнь которого так полна событиями, что даже поскучать как следует некогда? Возможно, как я.

Прогулка по знакомым с детства местам из приятной, но довольно рутинной процедуры превратилась в любование будущими сокровищами.

Они где-то неподалеку, я буквально чувствую это. Только добраться пока не в состоянии. Дергать же каждую дверную ручку как трирную — не позволяет врожденное и предусмотрительно воспитанное предками чувство осторожности.

Интуиция не подвела. Неподалеку от дома из подворотни вывернул и пошел мне навстречу Михей. Сразу стало ясно, что это “ж-ж-ж-ж” неспроста.

Печатники — это потенциальные неприятности, пускай даже сам по себе Михей как личность и не вызывает каких-либо негативных ассоциаций.

Впрочем, теперь я вроде как гражданин, а значит обладаю несколько большими правами, нежели ранее. Чуть замедлив шаг я обратился к тексту контракта, внимательно изучая разделы с правами и обязанностями гражданина.

— Привет и сразу извини, что по делу. Времени хронически не хватает, в отделе перманентный дефицит кадров, — подойдя ко мне извинился печатник. — Нужно проверить состояние печати на изоляторе. У нас на контрольный пульт идут странные показания…

Я молча протянул руку с браслетом. Сегодня там уже ковырялась бабушка, но говорить такое не в моих интересах. Пусть сами выясняют кто что сломал, а что потерял.

Михей сосредоточенно поводил ладонью над топологическим изолятором, но похоже так ничего и не нашел.

— Извини, это видимо флуктуация неучтенная. У тебя там внутри лежит такое, от чего можно чего угодно ожидать. Похоже, некоторые эманации все-таки прорываются наружу. Через пару-тройку лет сходи на прием к аурологу, проверься.

Догадавшись, что руку можно убрать, я засунул ее в карман.

— А потому только через пару лет?

— Так молодой ты еще и гражданство недавно получил, — с готовностью пояснил Михей.

— Динамично растущий организм, еще не нашедший своих первичных базовых параметров. Сейчас тебя бессмысленно анализировать на предмет формирования ауры. Сегодня она одна, а завтра — совсем другая. Вот обвыкнешься малость, динамические параметры начнут танцевать вокруг какой-то базовой нормы — тогда и ауролог что-то полезное скажет.

— А с браслетом-то что было? И как часто таких проверок теперь ждать?

Мне было действительно любопытно, что на этот счет может ответить печатник.

— Дырка появилась небольшая и в смежных пластах, — смутился Михей. — Как будто у тебя до гражданства имелся опыт перемещения в пласт с иной реалистичностью и возникла неосознанная привязка к нему, активировавшаяся от неаккуратного проявления воли.

Но поскольку это невозможно, то приходится признать, что в нескольких мерностях браслет оказался не столь герметичен. Сейчас эту проблему исправили, больше никакой утечки в том направлении не будет. Для тебя оно обернется небольшим увеличением маны, перетекающей в резервуар.

— Спасибо. Мне пригодится.

— Да не за что. Скорее тебе спасибо. Все не та рутина, что обычно на дежурстве.

Экзотические объекты в привязке к юному перворожденному встречаются крайне редко. Вы и по отдельности представляете интерес для какого-нибудь исследователя эффектов взаимодействия с печатью, а в связке — тем более. Быть может, когда-нибудь на твоем материале монографию напишу.

— А как же секретность и все такое?

Михей улыбнулся и ткнул пальцем куда-то за спину.

— Там её нет. Эти все заморочки — побочный эффект приграничных секторов. Комендатура мечтает отловить какого-нибудь шпиона или диверсанта, чтобы выслужиться перед штабом.

Кстати, будут вербовать на службу — не соглашайся. У тебя мало того, что расширенный контракт с обязательствами перед нами, но и возраст неподходящий. Служить можно только по достижению полнолетия.

И здесь военкоматы, иронично подумал я. Хотя логично, если граница рядом, то кто-то должен работать пограничником, пусть даже магическим.

А из куцых знаний о местных порядках следует, что одной из трех ветвей власти являются военные. Поскольку Михей из безопасности, агитация подобного рода в порядке вещей.

Колди упоминала, что Крокодилыч — потомок кого-то из армейских. Должно быть, её отец занимает какой-то пост в гражданской администрации. Гражданские власти, как водится, недолюбливают и военных, и безопасность. Славный узелок, на подумать.

— Ладно, удачи тебе, Имярек, — выдохнул Михей, не дождавшись от меня дополнительных вопросов.

А я и не собирался сейчас их задавать. Недаром говорят, что в вопросе скрывается половина ответа. Из того, что я сейчас спрошу, можно с легкостью вычислить то, что уже известно. А через это — определить, с кем и о чем беседует новоиспеченный гражданин.

Пускай магическая реальность находится по ту сторону, но безопасники во всем мироздании одинаковые. Или даже во всех.

— И тебе тоже удачи! — пожелал я удаляющейся фигуре.

Приподнятое настроение сменилось озадаченностью. За мною следили и сейчас аккуратно дали понять, что слежка будет продолжена. Контрольный пульт… Должно быть, они еще и записи ведут на всякий случай.

Оставшееся расстояние до дома я преодолел, вспоминая свои передвижения. За исключением вполне объяснимого похода к родственникам и затем по приглашению Колди — повседневные и естественные тропинки. Даже кладбище вписывается логично.

С такими мыслями я поднимался по лестнице, когда меня окликнула она.

А я-то наивно думал, что норму чудес и странностей на сегодня выбрал.

Глава 37

— Не поднимешься к нам? Родители на работе, можно поговорить в спокойной обстановке, никто не будет мешаться.

Отрицательное движение головой. Она серьезно изменилась с тех пор как видел её в последний раз. Складывалось ощущение, будто для неё прошло много лет, мало сказавшихся на внешности, но оставивших след где-то внутри.

— Потом. Сейчас связь неустойчивая и любое смещение может её прервать. Не знаю, каким образом ты нашел ключ к ключу. Что-то совпало и теперь ты — часть команды, пребывающая во внешнем мироздании, обладающая доступом к его функционалу. Это редкость.

Она говорила загадками, но я понимал, что сейчас главное запомнить все как можно точнее. Контекст может быть восстановлен, емкое сообщение, рассчитанное на неустойчивую связь, развернуто.

— Адаптируйся к среде. Время не ограничено. Поддержка, в пределах, не угрожающих адаптации, будет оказываться. Срочных требований к члену команды не предъявляется. Производится информирование, совмещенное с проверкой связи. Сообщение принято?

Все-таки, это была не сама Леоника, догадался я. Совсем не мимика и речь. Со мною говорило нечто, принявшее облик исчезнувшей девушки. Дух авалонского ключа.

— Сообщение принято. Есть вопрос.

— Внимаю.

— Я могу самостоятельно инициировать связь? И как мне теперь тебя называть?

— Два вопроса. Ответы по порядку. Потенциально. В настоящий момент, это действие за пределами возможностей Имярека. Много ограничивающих факторов окружающей печати. Высокая угроза адаптации. Не рекомендуется. Интерфейс-оператор Леоника. Не исходный организм. Проекция внешности и памяти. Еще вопросы?

Предложение было заманчивым. Было в нем что-то от deja vu, поскольку совсем недавно Михей тоже ждал, что я начну спрашивать. Но внизу хлопнула дверь и связь прервалась.

Даже думать не хотелось о том, отчего Михей получал странные показания. Возможно, бабушка Алладо была вовсе не при чем.

Родители вернулись ближе к полуночи, когда я уже начал всерьез за них переживать. Отец был хмур и грозно смотрел по сторонам, мама выглядела усталой и задумчивой.

— Интенсивный гражданский допрос, — коротко бросил папа, уводя мать из прихожей.

— Подробности завтра. А сейчас все ложатся спать.

Спорить с отцом совсем не хотелось. Спать, кстати, тоже.

Потому я хоть и ушел в свою комнату, даже выключил свет и укрылся одеялом, но продолжал медитировать.

Даже не ради того, чтобы пополнить свои запасы маны. После прогулки на ту сторону и встречи с Олюэн мне стало интересно прислушаться к своим ощущениям.

Есть ли во мне что-то подобное тем светящимся колесам или же полноценное рождение в условиях, порождаемых печатью, перестраивает все настолько капитально, что не остается совсем ничего общего?

Было бы крайне обидно не получить никакого наследства от таких необыкновенных предков. Должны же перворожденные обладать хоть какими-то бонусами за все неудобства, которые испытывают?

Да, я еще до обретения магии знал, что вселенная несправедлива, но печать все-таки магическая структура и в ней наверняка где-то есть механизм обеспечения устойчивости.

А раз так, отчего одни недостатки не всегда компенсируются преимуществами? Или я зажрался тут незаметно, со своим гражданством вдвое быстрее положенного?

Должно быть. Потому как, не удержав контроля за собственным сознанием я незаметно сполз из медитации в сновидение.

— Бабка у тебя, Имярек, хоть в детство и впадает самым краешком, но соображать в темпе еще не разучилась.

Эту фразу я услышал едва погрузился в сон. Точнее, не так. Сначала было все-таки засыпание и лишь потом она. Собственно, некое сновидение только в это время и началось.

Сюжет сна, если и существовал в моем подсознании, развеялся как дым. А вместо него передо мною возникла из ничего Алладо, сидящая с чашкой чаю за небольшим столиком.

— Объясняю в темпе, — предупредив все вопросы сказала бабушка. — Это только запись, а не я сама засела в твоих мозгах. Делать мне больше нечего, да и тесновато у тебя. Но вот тебе чайник чаю, пей и не вздумай отказываться. Это важно.

Спорить даже не с бабушкой, а с записью, которую она оставила в моем мозгу — занятие бесполезное. Пришлось сделать несколько шагов во сне и устроиться на изящной ажурной, но от этого не менее неудобной табуретке.

— Итак, запись. Она будет проигрываться параллельно чаепитию. Если тебе необходима пауза между какими-либо фрагментами записи, просто какое-то время — не пей чай. Но учти, что наше время ограничено. Рано или поздно ты проснешься, а организовать сновидение на две разные ночи — явный перебор.

Алладо хитро улыбнулась, посмотрела на меня и замерла. Несколько секунд я честно тупил пока не сообразил, что для продолжения надо перелить из чайника немного жидкости в чашку.

— Увы, наш треп в компании Олюэн, тоже можно принимать во внимание. Но там мы озвучивали только самоочевидные вещи. То, что от нас ожидал услышать некий гипотетический наблюдатель, пытающийся сунуть нос в наши секреты. Надеюсь, у него все получилось, и он составил представление о трех ведьмах, которые безуспешно пытаются вернуть старые порядки, толком не знают, как и наивно полагают, будто один перворожденный кардинально все изменит. Чушь мессианская!

Алладо показательно стукнула кулаком по столу. Чайник подскочил на сантиметр, но так и не расплескал кипяток.

— Извини за спектакль, малыш. Ты — веха возрождения, в какой-то степени да, прототип будущего самелианина. Но, выражаясь языком разработчиков программного обеспечения — даже на альфа-релиз не тянешь. Прорывом является родительский метод, позволяющий выращивать таких как ты — интересующихся тайным знанием, но не позволяющих обманчивой сложности печати увлечь в сторону профанных иллюзий.

Я сделал глоток чаю.

— Мы в курсе, что тебе помогла случайность. Согласна, вряд ли можно называть её счастливой, однако двигался ты в правильном направлении. По нашим моделям тебе предстояло пройти два или три серьезных экзистенциальных кризиса прежде чем достичь полнолетия. Так что даже в качестве прототипа ты готов процентов на сорок.

Технологию еще поколения два или три придется оттачивать на других самелианских семьях. И это время тебе придется служить прикрытием. Так что не гордись — заслуга принадлежит в первую очередь твоей матери. Ну и мой сын тоже постарался, признаю. Хотя мне долгое время казалось, что он слишком заигрался с артефактами печати, изображая из себя инженера.

Мне на всякий случай пришла в голову мысль сделать еще пару глотков. Стимулированная таким образом запись продолжилась более активно.

— А дальше уже чистая политика, причем её так много, что можно смело делить весь политический пласт на три части. Первая оказывается во внутренних секторах. Усиление мигрантов не выгодно властям метрополии. Беженцы прибывают сюда чтобы служить щитом от вторжений и неторопливо ассимилироваться, благополучно забывая о своем прошлом и сути.

Приграничная “жадная зона”, в которой ты родился — как раз подходит для таких нужд.

Существенный нюанс — это не самое естественное состояние для Печати. Представь себе повышенную гравитацию и того, кто к ней адаптировался. В местах с нормальной гравитацией он может оказаться силачом.

Хотя негативных побочных эффектов тоже будет достаточно. Из-за этого шанса на усиление многие чиновники из нижних категорий предпочитают отправлять детей в “жадную зону” в надежде на их последующий рост.

Везение? А черт его знает. Про побочные эффекты надо будет затем Алладо вживую расспросить. Я удержал чашку возле губ и вспомнил о двух других составляющих политического пласта. Маловероятно чтобы бабушка так изощрялась лишь ради приятных, но не слишком секретных известий.

— Собственно, молодежные контакты в “жадной зоне” уже давно считаются основой для последующей политики в прилегающих к пограничью секторах. Дальше детки с технологического пласта пробираются редко.

Чем глубже к столице, тем сила адепта начинает все явственнее уступать остальным умениям и способностям. Но как только дети чиновников это осознают, передоверяют дальнейшие продвижения следующему поколению.

А уж обитатели внутренних секторов всякую деревенщину из пограничья и вовсе не жалуют. У них там и без нашего влияния тесно. Излишки практиков отправляются в горнило бесконечных войн за пределы мироздания.

Алладо вздохнула и сделала еще одну паузу. И снова пришлось выпить чаю.

— Тебя не будут любить беженцы и их прямые потомки, — подытожила бабушка-тинейджер.

— Для них ты причина зависти и доказательство их собственной никчемности. Добившийся уже сейчас большего, чем удалось им, даже после достижения полнолетия.

Алладо загнула на правой руке указательный палец.

— Ты слишком опасный конкурент для тех, кто связывает свои надежды с прокачкой своего потомства в экстремальных условиях. Скорее всего, тебя попытаются использовать в каких-то краткосрочных схемах возвышения и прокачки, чтобы лет через двадцать или около того нейтрализовать. Мне нельзя говорить такие вещи открыто — но что приснилось, то приснилось.

Бабуля даже Колди предусмотрела! С Медеей сложнее, однако той пришлось пойти против своего Матриарха. И неизвестно еще как ко мне относится Лямбда.

— Внимания аристократии, надеюсь, ты еще не удостоился, внук, — хмыкнула Алладо и сразу, не дожидаясь наводящего вопроса пояснила:

— Мадам как самая сильная из тех, с кем свела судьба, даже близко не относится к их числу. Но аристократы для нас опаснее всех остальных. Пока твоя гражданская категория ниже чем Эф, им даже не нужна формальная причина сделать с тобой что угодно. Если аристократ решит медленно разматывать твои кишки с трансляцией по всем известным каналам связи, в прямом эфире — весь аппарат печати встанет по стойке смирно и будет трепетно следить за тем, чтобы у оператора не дрожали руки.

Сон внезапно изменился. Столик и бабушка исчезли, сменившись видами пляжа с девушками в откровенных купальниках.

— А теперь то, ради чего весь этот цирк…

Шепот раздавался откуда-то изнутри, но определенно принадлежал Алладо.

— Даже аристократы имеют зуб на Самелию. Когда-то мы были равны им. В чем-то даже превосходили. Пока мы, всего лишь жалкие приматы, копающиеся в окрестностях “жадной зоны” и Пограничья — нас терпят, любуясь унижением былого соперника. Но когда начнешь свой путь возвышения, не упоминай о своей исторической родине.

Лучше предстать выскочкой, удачной генетической случайностью, порожденной союзом забывших свое родство иномирян, чем поднимающимся с колен врагом.

За подъем с колен убивают быстро и верно. Так что осваивайся за пределами “жадной зоны”, постигай Искусство и готовься умереть.

У потомка самелиан не может быть успешного будущего — только страшная и несправедливая кончина. Внезапная, на взлете, но еще никому не угрожающая. Ввергающая всю нашу диаспору в траур и депрессию.

От слов Алладо, произносимых спокойным и малость торжественным голосом, пускай во сне,а не наяву — становилось страшно.

— Мы организуем тебе новую биографию, внешность и все такое. Не быстро. Полагаю, несколько десятков лет еще будет.

И ты пойдешь тропой возвышения, передавая потомкам честь нашего народа, его миссию и способности. И Дева Пустоты будет танцевать с тобой свои самые сокровенные танцы.

Глава 38

Не желая вставать, но уже проснувшись, я раскладывал по полочкам события недавнего прошлого.

Вчера познакомился с бабушкой, видел ангела, призрака, который скорее интерфейс нежели призрак и сновидение, также непохожее на обычные. Страшно представить, что со мною, если считать это обычным времяпрепровождением. Позавчера… Позавчера при помощи магии закрывалась сессия и я гулял с Алисой. Три дня назад было занятие на кладбище, признание Медеи в подготовке к моему убийству, игра в ладушки с мамой на кухне и случайное обнаружение морского берега за трирью. Меньше ста часов назад меня не поставили перед фактом игры в рулетку, где ставкой являлась мое существование. Да и при упоминании гражданских прав еще вспоминался паспорт, а не категория Кей, пусть даже Медея и использовала термин “аусвайс”….Как ошеломительно быстро бежит время. С тех пор, как я впервые увидел авалонский ключ и двух недель не прошло. Если сегодняшний день окажется так же насыщен событиями, стоит поваляться подольше.

Объяснения. Отец обещал рассказать, что случилось с родителями из-за чего те задержались.

Пришлось вставать и надеяться на то, что сегодня не случится ничего экстраординарного.

Утренние процедуры я провел в ванной, а не в бассейне. Пусть в дополнительном пространстве за трирью и просторнее, но от чудес тоже можно уставать.

Привычные квадратные метры, шкафчик с зеркальными дверцами, душ вместо водопада… Оказывается, я все-таки консервативен и привычная реальность успокаивает одним фактом своего существования вокруг меня. Интересно, если я все-таки адаптируюсь к магической реальности, как долго привычка ко всему этому будет меня преследовать.

— Пошли, разомнемся, — предложил отец.

— А то ты до сих пор еще не посещал спортзал.

Спортзал! Вот как тут проведешь обычный и ничем не примечательный день когда у тебя же в квартире есть еще пространства, которых не посещал? Это еще в том возрасте, когда детский сад не посещаешь, такое терпимо — и то любопытство должно играть в пятой точке.

Трирь в спортзал совмещалась с кухонной. Пусть мои родители иномиряне, но иронию выбора я оценил. Набираешь калории или сбрасываешь. А вот такого изобилия тренажеров и спортивного инвентаря не ожидал, даже зная склонность предков к гигантизму.

— Местная печать и обусловленные ею законы мироздания вводят в качестве базового понятие тела. В привычном тебе представлении у нас на родине не было никаких тел, — отец прикрыл за собой трирь и направился к стойке с гантелями. — Когда мне удалось проникнуться этой концепцией, возникла идея перенести некоторые наши родовые техники на новую основу.

Человеческое тело, при всей его внешней ограниченности, обладает рядом преимуществ по сравнению с нашими прежними аналогами. Боевые искусства этой стороны используют человеческий потенциал примерно на восемьдесят процентов. Остальные двадцать, если задействовать без предварительной подготовки и небольшого жульничества с внутренней энергией убивают или калечат применившего.

Ваш отец когда-нибудь кидался в вас гантелей? А двумя? Одну мне удалось поймать, а вот другая задела бедро по касательной. Могло быть больнее, но я почти увернулся.

— Маму вчера задержали, буквально через несколько минут после того как вы расстались. Представители управы провели интенсивный допрос. Затем вызвали с работы меня и повторили процедуру.

— Что-то серьезное?

Я подобрал вторую гантелю, начал разминку, повторяя движения отца.

— Кто-то получил информацию о твоем гражданстве, — вздохнул отец.

— Это не противостояние с властями. К счастью для нас. Наш противник среди других мигрантов и сложившихся диаспор. Многие играют с прицелом на десятилетия и появление полноценного гражданина сравнительно высокой категории, который по возрасту вхож в молодежные тусовки и за счет этого способен стать авторитетом среди подрастающего поколения, путает их планы.

Вот так живешь себе, пытаешься разобраться с жизнью, а твое будущее уже изучили, спланировали и сочли нежелательным. Где я такое уже читал или смотрел? Ах, да. Джон Коннор и терминаторы из будущего.

— Если я мешаю, то будет какое-то противодействие. Меня будут убивать или чего ожидать в ближайшее время?

— Не драматизируй, — фыркнул отец.

— Пока ты в пределах местной печати и жадной зоны, прямых действий можно не опасаться. Убивать тебя, значит напрашиваться на расследование и капитальное ущемление прав диаспор в приграничных секторах.

Это никому из мигрантов не выгодно. А вот дискредитировать тебя, подвести под снижение категории, штрафы или долгосрочные гейсы — наверняка попробуют. И мне было бы спокойнее за сына, зная что тот готов.

Ага. А я готов? Представления о том, в эпицентре чего я оказался, скудны и обрывочны. Хорошо еще, что пункты гражданского контракта, все до одного, в моей памяти. Плохо, что не все из них я понимаю как следует. Проклятые термины, которые маги не расшифровывали из-за их самоочевидности. Я не ориентируюсь в происходящем. Крошка сын к отцу пришел…

— Тебе не хватает навыков разрешение силовых конфликтов, — вынес вердикт отец, прервав мой сеанс мысленного самоуничижения.

Разумеется, не хватает! Потому что не было в моей жизни таких конфликтов. Если не считать периода хождения в секции бокса, самбо и фехтования, а также нескольких еще школьных драк с отморозками. Причем в секции меня сам же отец и отдавал.

— Нет лучшего разрешения силового конфликта чем его избегание.

— Тебе не дадут его избежать. Когда строится ловушка, думают над потенциальными реакциями жертвы куда дольше, чем получается обдумывать выход самой жертве.

Я и сам понимал, что цепляюсь за иллюзии, но активация способности работать с маной ассоциировалась с фэнтезийным классом магов, а тем не так часто приходится работать кулаками.

— Скажу даже больше, хоть мне этот момент тоже не нравится, — отец отложил в сторону гантели и взял скакалку.

— У тебя, скорее всего, даже не получится победить или свести результат к ничейному. Такие сценарии во время конструирования ловушки тоже просчитываются, с изрядным запасом прочности.

Это я говорю не для того, чтобы ты не сопротивлялся и так далее. Отнюдь. Я говорю это для расстановки приоритетов. Их осознание и принятие — твоя единственная фора. На встречную ловушку оно не тянет, однако в состоянии минимизировать их локальный выигрыш. Причем серьезно минимизировать.

— Я не могу ничего придумать, так что с готовностью выслушаю твое решение.

— Оно тянет на некую универсалию, — хмыкнул отец. Если бы не размеренный стук скакалки я бы на слух даже не понял, что он занимается физическими упражнениями, настолько ровным и расслабленным был его голос.

— Честь и достоинство. Пока они с тобой, ты даже терпя поражение в битве, выигрываешь в чем-то большем.

— Поражение, от которого не пострадает как раз мой авторитет? То есть, вроде как мне наваляют по первое число, но своей цели не добьются?

Мысль отца была рациональной, но мириться с предстоящим поражением я был не готов. Не для того меня таскали по секциям, пусть даже когда родители проворачивали свои воспитательные планы никто не предполагал, что магия достанется мне так скоро.

— Почти.

Отец отложил и скакалку, подходя ко мне.

— Я не случайно начал разговор с того, что когда-то обзавелся идеей перенести наши боевые навыки в условия нового мироздания. Проект еще не завершен, но кое-какими успехами могу поделиться. И даже поделюсь.

То есть, все не так плохо…

— У тебя нет никаких особых планов на следующие пару дней? — поинтересовался отец.

— Потому как мы после вчерашнего вынуждены действовать не самыми гуманными методами.

И как предки только догадываются о том, что у меня и как? Обзаведусь своими детьми, обязательно спрошу у папы рецепт такого всеведения. Или лучше у мамы, у нее получается вообще за гранью экстрасенсорики. Наверняка что-то магическое…

— Вроде ничего такого, что нельзя было бы отложить…

Отец подошел вплотную и положил ладони мне на виски.

— Мне придется передать знание напрямую, а затем показать тебе как активировать программу инсталляции моторных навыков. Несколько дней будешь не в форме, посидишь дома. Заодно и неприятностей избежишь. К нам они не сунутся.

— Проявить свободную волю?

С загрузкой знания и последующей его активацией мне доводилось столкнуться только в управе. Не думал, что это возможно без того специального артефакта. А еще такой метод передачи информации напомнил сцену из “Матрицы”.

— И не сопротивляйся реакциям своего тела, извиняющимся голосом добавил отец.

— Извини, что приходится делать это так быстро и без предварительной подготовки. Но и без защиты выпускать тебя на улицу я больше не могу.

Сделав пару глубоких вдохов я произвел акт свободного волеизъявления, позволяя принять знание. А мгновением позже я уже падал на предусмотрительно подложенные отцом маты. И остро жалел о своем решении, потому что так больно мне еще никогда не было.

Часом позже я лежал в своей постели и пробовал осторожно радоваться тому, что так и не позавтракал. Это только у Нео в фантастическом фильме знания боевых искусств записывались напрямую в мозг без каких-либо последствий. Потому что сценаристам надо чтобы все выглядело быстро, чистенько и зритель не отвлекался на всякие ненужные детали. А в реальности все куда сложнее.

Потому что мозг у приматов на самом деле тупой. Ему в нейронную сеть вплеснули новое, а он тут же лезет за обратной связью к остальной нервной системе. А нервная система, даже с учетом того, что у нее свой мозг есть, помимо головного — и знать не знает ни о каких боевых искусствах.

То, что когда-то в секциях осваивалось помнит — и то хлеб. Не будь самых базовых навыков, которые я когда-то считал самодостаточными и за счет которых выходил победителем в поединках на мечах и прочей ролевой движухе, совсем было бы нехорошо.

Но об этом отец уже потом рассказал, пока менял компресс на моем лбу да поправлял ремни вокруг моих конечностей, чтобы я себе чего не сломал в непрекращающихся сериях судорожных движений.

А еще от таких вещей становится сильно недоволен мозжечок из-за чего моё состояние можно было сравнить с сотрясением мозга.

И самое обидное, я никак не мог похвастаться тем, что знаю и умею применять переданную отцом технику! Мозг отказывался выдавать знания о ней до завершения инсталляции.

— Это естественная реакция, — успокоил отец, хотя я видел, что он на самом деле нервничает.

— Загрузка практических навыков это всегда стресс и травма. Сознание отрицает их пока только может. Кроме того, сейчас твое тело не готово к полноценному использованию всех приемов. За что сейчас и получает втык от мозга, устраивающего проверку возможностей и недовольного несоответствием.

Меня снова будто бы долбануло током по всему позвоночнику и выгнуло дугой. В фильмах ужасов так изображали одержимых нечистой силой. Разве что отец не пытался разговаривать со мною на латыни, а я не отвечал ему на давно вымерших языках и чужим голосом. Я вообще не мог нормально отвечать из опасения прикусить язык, если челюстные мышцы сведет в самый неподходящий момент. Вместо этого я пробовал говорить сквозь зубы. Получалось не очень.

— Долгещо…

Это пример довольно удачной реплики, не прерываемой стоном или воем. В минусе вопросительная интонация и любая выразительная интонация вообще. Но зато понятная.

— Уже потихоньку идет на убыль. Минут через сорок ослаблю фиксаторы, а к обеду их и вовсе можно будет снять.

И что тут скажешь? Да ничего не скажешь.

Только и остается, что терпеть и не думать о боевых приемах. Потому как дурной мозг на любую мысль о них пробует напрягать какие-то мышцы, не приспособленные для этого от слова совсем.

Если бы не предварительная разминка, устроенная отцом, порвал бы себе что-нибудь, как пить дать. Но про пить, тоже лучше не думать, потому как такую попытку мы с отцом уже предприняли. Стошнило на втором или третьем глотке. Собственно, именно тогда я и понял, что у меня аналог сотрясения мозга.

— Сказку!

Кажется, я начал приспосабливаться к этой инсталляции моторных навыков. Хоть одно слово, но вышло весьма четко.

— Отвлесь…

А вот пояснение смазал, на полуслове свело мышцу правого предплечья.

— Логично, — признал отец.

— Что-то из числа того, что принято в местном мироздании.

— Завоеаа! ААА!

Терпеть удары судьбы это достойное дело, но когда они от своего же организма, да еще ниже пояса… Короче, это нечестно.

— История про Завоевателя, — расшифровал мой вой отец.

— Одна из тех, которые известны даже за пределами этого мироздания. Прекрасный выбор. Расслабься и слушай.

Как будто у меня был выбор.

Глава 39

Мироздание может быть создано. Любое мироздание порождено обладателем колоссальной магической силы и навыков. Демиурги встречаются крайне редко, но число мирозданий все равно исчисляется числом с множеством нулей. Один демиург в состоянии сотворить несколько мирозданий, а это означает наличие миров, которые лишены непосредственного присутствия своих авторов.

И вот в далекой древности родился тот, кто решил, что это несправедливо. Что постоянно должен существовать тот, кто несет ответственность за оформленное бытие. Он собрал армию и присоединил к своему мирозданию другое, бесхозное. Затем еще одно. И еще.

Законы, формирующие завоеванное, серьезно отличались друг от друга. Так перед Завоевателем встала задача, создать нечто большее, некий мета-закон: с одной стороны, упорядочивающий и объединяющий, а с другой — позволяющий разнородному бытию сохранять свою неповторимую уникальность. То, что сейчас принято называть Печатью, в данном случае точно с большой буквы.

Мне неведомо, каких трудов стоило такое создание. Но когда Завоеватель справился, отдельные миры присоединялись к нему тысячами. Каждый новый мир усиливал его и укреплял закон, лежащий в основе объединенного мироздания.

Но успех Завоевателя породил зависть и страх среди многих демиургов. Они не желали присоединять свои творения и видели в объединенном законе угрозу для себя. Так возник Союз Творения и началась Большая Война.

Былое преимущество армий Завоевателя растворилось. Пускай на его сторону встало некоторое количество демиургов, куда больше присоединилось к Союзу.

Армии Завоевателя пришлось перейти от объединения к обороне. Союз вознамерился разорвать связь завоеванных мирозданий и развеять их формы. Спасти Мета-Закон могло лишь чудо или очередной перелом сил. В попытках спасти своё творение Завоеватель приступил к двум параллельным проектам.

Первый проект предполагал поиски союзников за пределами Союза. В попытках реализовать его Завоеватель со своими ближайшими сподвижниками покинул области Мета-Закона и пропал без следа. Это событие могло стать привести к победе Союза Творения, если бы тогда же не удалось реализовать оборонительный проект, изменивший топологию конфликта.

Так возникли пограничные и внутренние сектора того мироздания, в котором мы сейчас живем. Так объединенные печатью мироздания превратились в осаждаемую крепость, в которой воюет лишь Пограничье, специально сформированное оставаться непроницаемым для противника.

Спустя какое-то время, исчисляемое десятками тысяч лет местного времени, Союз Творения раскололся на несколько альянсов. Большая Война все еще тлеет, порождая и уничтожая многие мироздания. Но силы Печати достаточно велики чтобы отражать набеги и даже время от времени делать ответные вылазки.

Мы бежали сюда потому, что уничтожение Самелии доказало правоту Завоевателя. Демиург несет ответственность за то, что некогда породил.

Творец Самелии пропал одновременно с Завоевателем. Теперь мы живем здесь, и одной из наших мечт является появление нового демиурга из числа самелиан или их потомков.

И твое появление, прогресс в освоении навыков, воодушевляют каждого из нас. Быть может, мой правнук или правнучка, или чуть больше пра — снова смогут танцевать среди первичных волн. Вот такая сказка, сын. Немного печальная, но зато про Завоевателя.

— Наш… демиург… на чьей стороне… был?

Слова давались все легче. Организм уже так измотал себя, что новые судороги не добавляли к болевому фону ничего нового. Пока я лежал и не пытался двигаться, тело ощущалось как сплошной синяк. Удивительно, но болел даже кончик носа.

— Была, — поправил меня отец. — Наша создательница придерживалась нейтралитета. Но некоторые старинные легенды говорят, будто она являлась младшей дочерью Завоевателя. А еще в её честь была названа твоя бабушка.

Никогда еще не узнавал имен демиургов. Но читал, будто такое знание наделяет практика могуществом. Забавно…

— Алладо?

— Другое имя, — вздохнул отец, вставая со стула и направляясь на кухню. — То, которое не для материальных тел. Настоящее имя не произносится звуками этого мироздания. Наиболее близкий аналог, существующий здесь — короткий специфический всплеск бозонов.

Вот такие у меня родственники. Я не успел как следует обдумать эту мысль как сработал закон подлости — судя по всему, один из фундаментальных в мироздании.

Зазвонил телефон, лежащий в метре от меня, но столь же недоступный, как если бы оказался на кухне. Мелодия звонка указывала на одну из двух девушек — Юльку или Алису.

Я уж было счел это знаком судьбы, но тут кто-то из родителей воспользовался телекинезом, подтаскивая гаджет к моей голове и принимая вызов. Первый! Первый классический фокус после раскукоживания автомобиля и того, который когда-то показала Росомаха — и в каком контексте! Ну не издевательство ли?

— Привет, чем занимаешься?

Голос принадлежал Алисе и когда я его услышал, стало ясно, что кто-то на небесах надо мною откровенно потешается. Понять бы кто после той сказки о демиургах, которую рассказал отец — потому что в случайности такого рода не верится.

Как ответить девушке чем я сейчас занимаюсь? Лежу и страдаю от инсталляции боевых искусств на органический носитель. Только мне это не позволит сказать протокол безопасности. Проходили уже. Так что проблема в нехватке изворотливости да необходимости говорить ровным голосом.

— Да так, валяюсь.

Заодно и прокачаю способность говорить правду, правду и ничего кроме правды. Все польза от этого трепа. Нога предательски дернулась, но теперь уже не так часто, как в начале инсталляции.

— Любишь полениться в горизонтальном положении или просто соня?

— Прилег расслабиться после тренировки с отцом. Мы немного переусердствовали и, кажется, я потянул несколько мышц….

У человека вроде их всего шестьсот пятьдесят. Из них потянуто точно больше пяти сотен. Интересно, тянет ли это на “несколько”?

— Сильно болит?

И за кого меня будет считать милая девушка? За неженку какого-то. Потому что тут точно придется смягчить

— Терпимо. Жить буду, а вот танцевать только завтра.

— То есть, завтра ты свободен, — констатировала Алиса.

— Погуляем?

— Погуляем, — согласился я, мечтая о спокойном дне, хотя бы на время прогулки с обычной девушкой. Не охотницей за силой, не ведьмой или кем-то из диаспор.

А также не с мамой или бабушкой, хоть издалека разница не столь заметна. — С удовольствием.

Мы договорились созвониться, а потом Алиса повесила трубку.

— К завтрашнему дню будешь уже как огурчик, — сообщил отец, возникая в дверном проеме сразу по окончанию разговора. — Одно из преимуществ гражданского контракта в ускоренной регенерации. Армейский, правда, тут вне конкуренции, но там безусловное подчинение старшему по званию и прочие прелести защиты от потустороннего.

Ну хоть какие-то добрые новости. А то я уже представлял, как хромаю и подергиваюсь на ходу, словно после удара шокером.

— Только не пытайся сразу применять усвоенные приемы, — поспешил добавить отец, видя мою улыбку.

— Регенерация регенерацией, но адаптация твоих костей, мышц и связок к нагрузкам растянется надолго. Так что есть риск, что какое-то действительно резкое движение теперь в состоянии сломать тебе несколько костей, порвать связки или вывихнуть сустав. Мы будет тренироваться не спеша, делать акцент на медленных и плавных движениях.

Кажется, я непреднамеренно коллекционирую образы и штампы.

Мало мне роли перворожденного, Джона Коннора и Нео, так тут еще и Майлз Форкосиган за компанию. Хилый, хрупкий, но разве что не такой умный и гиперактивный.

А я не лопну от передозировки прототипов? Ведь еще даже не полдень, до ужина список может пополнится еще кем-нибудь.

— И сейчас пришло время для первой тренировки!

Неужели у меня с чувством юмора так же плохо как у отца? Мне не сдвинуться толком, а он предлагает тренироваться.

Я заподозрил неладное лишь когда ремни, фиксирующие мои руки, оказались сняты с меня и убраны в полиэтиленовый пакет.

— Тебе же наверняка надоест целый день лежать без дела, — спокойно пояснил отец, изучая следы от ремней на моих запястьях. — Так что как-то двигаться все равно придется. Не напрягаясь. Медленно. Плавно. Телефон, чтобы не пришлось менять, я отложу в сторону.

Руки немедленно дернулись в хаотичном движении. Одна из них чуть не ударила меня по лицу.

— Пап! Они дерутся!

— Это твои руки. Перехватывай контроль. Как освоишь навык, снимешь ремни с ног.

— Легко сказать. А как перехватывать этот самый контроль? Может, дашь пару полезных советов?

Попытка расслабиться привела к судорогам в предплечье. Никогда раньше не думал, что там тоже может быть что-то сведено. До сегодняшнего утра.

Когда неведомый античный автор писал на стене храма Аполлона в Дельфах сакраментальное “Познай самого себя”, он наверняка подразумевал не мою ситуацию!

— Никогда не оказывался в твоей ситуации, — пожал плечами родитель. — Разве что, когда был малышом впихнут в материальное тело и четыре года осваивал его функциональность. Но там не было прошито столько рефлексов и моторных программ как у тебя. Только базовые физиологические, не позволяющие остановить ненароком ритмы мозга или взорвать сердце путем захлопывания артериальной связки. А у тебя двадцатилетний опыт управления телом, разберешься за несколько часов…

— Только этот опыт у меня не осознанный, а исключительно с помощью интуиции…

Я попробовал согнуть руку в локте. Словил приступ мигрени, но рука послушно согнулась на девяносто градусов и теперь отказывалась разгибаться. Вот вам и преимущества интуитивно понятного интерфейса. Во всей красе!

Увлекшись борьбой с собственным телом, я упустил момент, когда отец наклонился и навис надо мною.

— Все правильно. Ты и есть интуиция. Остальное от лукавого.

Вот так, озадачив меня, отец ушел на кухню, болтать о чем-то с мамой.

Знали бы вы только, как же нелегко жить перворожденным!

Быть может, в каком-то далеком и не очень светлом будущем, я буду работать сапером. И тогда опыт контроля за малейшими движениями мне очень и очень пригодится.

Контроль рук, за исключением мелкой моторики, отнял почти полтора часа. К обеду мне удалось сесть на кровати. Задача, к слову, вовсе не такая примитивная как кажется со стороны.

Оказывается, даже самые простые движения, к которым мы привыкли с детства, требуют слаженной работы десятков самых разных мышц. И одна неосторожно дернувшаяся нога может с легкостью сорвать подъем туловища.

Боль в мышцах и суставах никуда не исчезла, но пока она оставалась ноющей, к ней можно было привыкнуть.

Когда же мама принесла бульон, который можно пить через трубочку, не особенно сильно опасаясь, что теплая жидкость разольется по всей комнате, жизнь практически наладилась.

— Я очень рад, что регенерация проходит быстрее обычного.

Мама смущенно улыбнулась.

— Тут суммарное влияние трех факторов, — тихо сообщила она.

— Даже до того, как ты подписал контракт с управой у нас дома действовало правило ускоренного заживления. Скорее всего, тебе даже не приходило в голову, что может быть как-то не так, но нам удалось добиться почти что двойного коэффициента, особенно в твоей комнате.

Любое гражданство с категорией выше Эн снимает ограничения этой стороны на исцеление от физических поражений, а в твоем случае еще небольшое ускорение накладывается.

Я действительно не подозревал о том, что с самого детства проживал в тепличных условиях, но чтобы настолько…

— И мы сейчас используем медицинский артефакт на тебе, — завершила мама.

— Дорогая и редкая вещица, но без неё ты потерял бы неделю на восстановление, и наши недоброжелатели сообразили, что имело место обновление моторных навыков. Со вчерашнего вечера за нашим домом наблюдает не менее десятка служебных духов. Легальных из них максимум двое. Остальные отправлены теми, кто готов принять участие в игре.

Я хмыкнул и немедленно раскаялся. На этот раз отреагировали мышцы пресса.

А утром я еще жаловался, что события развиваются слишком быстро. Интересно, как отреагирует реальность, если я выйду во двор и буду там тупо сидеть на лавочке, играя в какую-нибудь из мобильных игрушек?

Думаю, что успею пройти только самые первые уровни до того, как не встречу кого-то из знакомых или не влипну в приключения.

А теперь из-за этой регенерации даже ногу не сломаешь, чтобы не выходить из дома несколько недель. Хорошая волшебная способность, работает прекрасно, уместна как никогда — но и она может оказаться лишней!

У меня чуть меньше суток на то, чтобы научиться хотя бы ходить и пользоваться техникой.

Вызов? Несомненный!

После обеда я попросил отца перетащить мою тушку либо в бассейн, либо в спортзал. Потому что вставать и падать в неприспособленной для таких занятий комнате чревато разрушениями и дополнительными синяками.

Родители посовещались и выбрали бассейн. Папа забросил мое непослушное тело на плечо, не слишком удачно вписался в дверной проем, задев моим бедром о ручку трири. Нога рефлекторно дернулась, но к счастью без последствий.

А вот по прибытию в бассейн отец просто зашел по пояс в воду и там меня уронил. Хорошо еще, что руками я уже кое-как научился владеть, а то наглотался бы воды.

— С самого начала надо было тебя сюда тащить, — проворчал отец. — Тут дергайся сколько угодно, только полезно для организма. Да еще инстинкты полезные подключаются.

Еще бы им не подключаться! Жить-то хочется.

Каким-то непонятным движением я почти полностью выскочил из воды, но до берега и мелководья оставалось около десяти метров, потому гравитация отыгралась на мне, макнув с головой.

Но в чем-то отец был прав. В воде разбираться с ногами оказалось проще. Думал, буду много и часто падать, но эта стадия отодвинулась в будущее, к тому моменту, когда придется выходить на берег.

Согласно официальной истории, верить которой после сказки о Завоевателе и демиургах у меня оставалось все меньше оснований, земноводные вышли на сушу всего 400 миллионов лет назад.

До этого они благополучно обитали в мировом океане. Не знаю, как все было на самом деле, но повторить эволюционный путь требовалось в лучшем случае к полуночи.

А попутно надеяться, что ни Алиса, ни Ворчун, ни кто-либо еще не станет дозваниваться до меня все это время. Как им объяснить, что я несколько часов пробую выйти из бассейна в собственной квартире?

Это даже без гражданских ограничений было бы непросто сделать.

Отец переоделся в спортивные плавки и устроился на пляже со стаканом какого-то сока. Минут через двадцать к нему присоединилась мама. Кажется, им было весело смотреть как барахтается их единственный сын.

Я же пытался не нахлебаться воды. Если бы начал тонуть всерьез, кто-то из родителей наверняка отреагировал бы.

Вода действительно оказалась хорошей идеей. Через час я выкарабкался на мелководье и предпринял первую попытку встать. Сам же потом над ней хохотал, нелепо подергивая конечностями.

Начать пришлось с хождения на четвереньках. Завалившись на бок несчетное количество раз и дважды перекувырнувшись через голову, я освоил этот метод перемещения и выполз на сушу отдохнуть.

— Устал?

Мама присела рядом, предложила минералки. Я отказался.

Усталости, как ни странно, не наблюдалось. Точнее, она присутствовала, но таилась где-то по ту сторону ноющей боли и не оказывала влияния на координацию движений.

Даже поваляться немного на теплом песке хотелось больше ради разнообразия, после воды, воды и еще воды.

— Сейчас продолжу. Уже почти получается. Кажется, я понял, в чем тут фокус.

А фокус был действительно простой, хоть по сути и являлся лайфхаком.

У меня в памяти лежало много часов практики передвижения. Посыл “делай как тогда” на более глубокой воде отрабатывал на ура, но лишь пока я сосредоточенно вспоминал свои ощущения при ходьбе. Малейшее отвлечение и ноги начинали жить своей причудливой жизнью.

— Я тут вспоминаю времена, когда ты осваивал прямохождение будучи малышом, — улыбнулась мама. — Было так странно видеть плоть от плоти, но не сам твой дух. Как будто часть меня оторвали и спрятали там, куда мне не добраться. В место, которое пребывает постоянно на виду, но при этом принципиально недоступное.

Я обнимала тебя и постоянно боялась, что тебе там, внутри своего тела, очень и очень одиноко. А ты улыбался и смеялся, убеждая меня в безосновательности моих заблуждений.

— Я и сейчас внутри своего тела…

Выбраться за пределы, подобно тому как делала это Олюэн, мне точно не по силам. Хотя, с этой магией невозможно быть ни в чем уверенным.

Должно же быть у меня что-то помимо внешности и воспитания от папы с мамой. И помимо бабушки, разумеется.

— Ты осваиваешь Искусство и начинаешь просвечивать сквозь плоть, — объяснила мама. — Она уже не тюрьма для духа, а всего лишь удобный инструмент.

Каннер, конечно, радикален в своих методах, но тебе пригодится обретенное преимущество.

— Спасибо вам…

— Не благодари, — мама улыбнулась и хихикнула в ответ каким-то своим мыслям.

— Сейчас ты продолжишь тренировку, а я сбегаю в магазин и куплю нам на ужин кремовый торт. Будет очень забавно посмотреть, как ты его станешь есть.

Глава 40

Я сидел в отцовском кресле, откинув голову на подушку, заботливо подложенную матерью и сосредоточенно застегивал пуговицы на рубашке.

Крайне глубокомысленное занятие для половины второго ночи, но раз уж сумел на своих двоих добраться из бассейна до своей комнаты и натянуть джинсы, то справиться с рубашкой — уже дело принципа.

Торт мы с родителями сожрали, как только я сумел доковылять до кухни. Прямо как был — в плавках.

— Я полагал, тебе на всю эту программу восстановления потребуется два или три дня, — признался отец.

— Все-таки, перекачка умения производилась без специализированного артефакта, да и тело у меня не вполне родное. Видимо, сказалась генетическая близость и твоя адаптированность к своей нервной системе. Ну и хорошая категория, конечно. Я ориентировался на Эль и считал, что на улицу ты сможешь выйти только к вечеру.

— Мне еще тренироваться и тренироваться.

Одна пуговица упорно не хотела застегиваться, выскальзывая из непослушных пальцев.

— Мелкая моторика? — уточнила мама сидя по-турецки на родительской кровати. Большая часть торта естественным образом досталась ей. Даже сейчас она держала в одной руке ложечку, а в другой — блюдце с остатками бисквитных коржей.

— Лестницы, — вздохнул я.

Этот пункт программы освоить в бассейне не удалось. Не нашлось ступенек даже в спортзале, а выходить из квартиры на семейном совете сочли слишком рискованным. Спуск и подъем решили оставить на завтра, а прыжки, бег и прочую экзотику я планировал и вовсе перенести куда-нибудь в парк.

Если выбраться туда с Ворчуном, то может он попутно станет поменьше завидовать. А то неловко как-то, опередил друга на четверть века, причем резко и похоже, что непоправимо до его полнолетия. Пусть видит, чего стоят все эти “суперменства”.

— Завтра нам предстоит действовать порознь, — предупредил отец. — Если диаспоры заподозрят, что мы начали тебя опекать сильнее обычного, могут начаться более масштабные неприятности. Так что продержись недельку, потом тебя отправим за город, с бабушкой. Заодно научишься у неё многому полезному.

И вредному тоже, мысленно добавил я. Характер и манеры Алладо как-то не слишком сочетались с общепринятыми на этой стороне представлениями о пользе. Но озвученный срок запомнил.

До загородной поездки стоило еще раз пересечься с Росомахой, а также заглянуть к Медее. И извиниться под конец перед Колди, мол хотел, но не успел, дела семейные. У нее самой родственники на той стороне, должна понять.

— Хотелось бы, конечно, чтобы на этой неделе ты поменьше пересекался с теми, кто тоже готовится к приему гражданства, — вздохнул отец, выдержав паузу.

— Но я так понимаю, полностью изолироваться от этих людей ты не в состоянии.

— Среди них и Ворчун, — подтвердил я.

— А также девушка, которая показала мне, как и что с магией. У меня назначена встреча с нею, правда не на завтра и даже не на послезавтра. Правда, она охотница за силой, но одиночка.

— Это ваши молодежные дела, — отмахнулась мама. — Отменять обучение тебе не стоит, наблюдатели сразу заподозрят неладное. Ворчун… поосторожнее с ним. Пока у твоего друга нет гражданства или какой-то неофициальной защиты с той стороны, его могут попросту заколдовать.

В волю обитателей этой стороны можно вмешиваться, хотя считается, что такие права есть лишь у властей и военных. Но там какой-то смешной штраф, да и проверяют лениво.

Надо быть очень невезучим, чтобы попасться на таком проступке. Или очень нахальным. Ворчун уже известен диаспорам как твой друг, а потому из него может получиться очень удачная мишень.

А вот это была уже действительно неприятная новость. До полнолетия Ворчуну еще четверть века, даже немного больше. И если все это время из него станут делать марионетку, лишь чтобы навредить мне…

— А как-то взять его под свою опеку не получится?

— Я уже обдумал этот вопрос. Он решается, но риск на этой неделе еще остаётся. В управе много бюрократии, а квоты на категорию О невелики.

— Категория О? Расскажите, пожалуйста…

— То есть, категорию тебе выдали, а что это такое — не объяснили?

Мама отставила в сторону опустевшее блюдце, откинулась на подушки.

— С меня тогда мини-лекция, — объявила она с довольным видом. — Категории обозначают степени допустимого взаимодействия живого с печатью и ее законами. Из-за этого есть гражданские категории, не гражданские и одна промежуточная.

— Плюс аристократия, которая вообще вне этой системы, — уточнил отец.

— Эй, не встревай в мою лекцию! Про аристократов я собиралась под конец упоминать. Это такой редкий вид местных, который последний раз посещал ту сторону лет сорок назад. Они обитают глубоко во внутренних секторах или же водят наружу целые легионы. Но в наших краях самая высокая категория это Эйч.

А раз лекция короткая, то с нее и начнем. Эйч и выше — могут управлять скриптами печати. Если начнется вторжение, они могут снизить критическую массу азота до пары килограмм.

— Азота? Не урана? Но разве…

— Не цепляйся за известные тебе по местным школам законы физики, Эйч могут их менять в широчайшем диапазоне. То, что тебе известно в качестве вселенной по эту сторону — может быть превращено в чистую энергию, распространяющуюся со скоростью, превышающей световую.

Мне пришлось напомнить себе, что все физические ограничения, о которых я узнал в школе, следствие настроек печати, а не природные законы.

— Далее идет категория И, а также категория Джи. В управе таких немного, но они на руководящих постах. Зато в гарнизоне большинство именно в таких отношениях с печатью.

Каждый из них, при наличии доступа, в состоянии испарить мегаполис. В мирное время, это могущественные маги, практически бессмертные. Но это, конечно же, только потенциал. Его надо развивать. Можно найти Джи, которые не сильнее нас с отцом. Но наш потолок возможностей работы с печатью ограничен категорией Эль.

— Разница настолько велика?

— Как между папой и Ворчуном.

— Далее идет твоя категория. Это местные граждане чуть выше среднего. Во внутренних секторах Кей считают отребьем, но на той стороне Кей владеют магазинами, ведут торговлю с другими мирозданиями. Те, кому везет, поднимаются до Джи.

— Кому не очень везет, уходят рядовыми в гарнизон или пропадают во внешних мирозданиях, — дополнил отец. — Начиная с Кей можно хотя бы попытаться выбраться из этих краев.

— Грубо, но в принципе верно, — согласилась мать. — С нашей категорией Эль во внутренних секторах делать нечего. Полное бесправие и беспомощность. Для отправки во внешние мироздания слишком мало доступных ресурсов.

То ли в насмешку, то ли по какой иной причине Эль расшифровывают как “либерти”. Свободные. Хотя, по сравнению с Эм и ниже, мы действительно свободны.

Представители категории Эль работают на той стороне в качестве служащих. Работа не самая грубая и тяжелая. При соблюдении техники безопасности даже не рискованная. И платят неплохо. Можно устроиться жить как на той стороне, так и на этой. У нас есть сын, потому мы выбрали эту сторону.

— Было куда хуже пока мы уже обрели частичное гражданство и категорию Эм, — вздохнул отец.

— Мигранты. Малоимущие. Маги. Суровые ограничения, в том числе на проживание там. Не менее суровые — на взаимодействие с людьми тут. Тем, кто выходец с этой стороны хватает могущества и власти, которые дает эта категория. Но если хочешь большего, приходится трудиться на тяжелых и не самых безопасных работах. И платят гораздо меньше.

— Но это хотя бы легальное гражданство, — подхватила мама.

— Категорию Эн в разговорной речи называют Нечисть. Или Нежить. Это переходная категория, не дающая полных гражданских прав. Эн могут посещать ту сторону лишь в качестве чьих-то слуг, на этой стороне не могут использовать магию без разрешения своего куратора. Эн — категория для преступников или бунтарей. Их отправляют жить и работать на внешнюю границу мироздания. Выживают единицы.

— Когда мы бежали сюда, часть наших единомирцев не получила гражданских прав и окончила свои дни в дальних секторах, — отец явно вспомнил кого-то из своих знакомых.

— Но это все равно лучше рабства, в которое попадают сдавшиеся и получившие куратора, — ласково успокоила его мать. — По мне так хуже Эн только совсем бесправные Эр и Эс.

— Вы хотели рассказать про категорию О, — напомнил я.

— Только сначала немного нарушим порядок.

Мама вскочила с кровати, отнесла в посудомойку блюдце и вернулась.

— Обычные люди на этой стороне имеют категорию Пэ. Плебс. Простецы, Пушечное мясо. Профаны. Пустоголовые. Припечатанные.

Они не верят в магию, живут крайне мало, скованы печатью. Теоретически в их волю запрещено вмешиваться, но, как уже говорили ранее — это лишь формальность. Когда штраф так мал, это уже не штраф, а тариф.

Но среди профанов находятся люди, которые посвящают свою жизнь тому, что выделяет их из массы себе подобных.

Изучение магии, достижения современной науки, создание произведений искусства и прочих ценностей, которые имеют вес для граждан — все это выделяет профанов в категорию О. Особые. Одаренные.

Их отмечают в управе по определенным правилам после чего вмешательство в их волю или память становится слишком дорогим удовольствием для граждан нижних категорий. Какие-нибудь Джи могут позволить такую роскошь, но все равно редко себе позволяют.

— Просто незачем, — буркнул папа. — Джи живут на той стороне, а сюда заглядывают только по работе. Особенности профанной стороны ограничивают практикующего.

— Категория О является обязательным предварительным этапом перед получением гражданства тем, кто рожден на этой стороне, — не обращая внимание на бурчание мужа продолжила мать.

— Дети граждан от Джи до Эм до полнолетия проживают тут, начиная с профанного состояния. Хотя те, у кого родители от Кей и выше попадают в число Одаренных с рождения.

Нам, как Эль — пришлось ждать пока ты начнешь проявлять активные способности. Заявки Эль проверяются кураторами и рассматриваются несколько недель. Я отозвала заявку на следующий день после того как мы посидели у Роффе, но официального ответа пока не получила.

Из-за этой бюрократии, нам какое-то время не подать повторное прошение на Ворчуна. Но стоит запустить процедуру, это будет лишь вопрос времени.

Что-то в словах мамы заставило меня напрячься. Мышцы дружно послали меня нафиг. Ах да… Обязательным предварительным этапом… Видимо, наличие заявки сказалось на решениях Мадам, а то светило бы мне пожизненное, без каких-либо альтернатив.

— Вернемся к вопросам безопасности, — заметил отец. — Их лучше обсудить перед сном, чтобы к утру все улеглось в голове. Мама сказала, что на той стороне тебя окликнула какая-то девушка…

— Дочка одного из Джи, — уточнила мама. — Формально Одаренная, но с правом хождения к родителям. Вот уж с кого на нашей стороне все пылинки сдувают. Случись с ней что-то нехорошее, власти устроят такую облаву, что все диаспоры залягут на дно до её полнолетия.

Будь с ней поосторожнее, Имярек. Маловероятно, что тебя станут провоцировать на какие-то действия против неё, однако лишний раз не рискуй.

Это объясняет, отчего Колди удалось собрать такую серьезную группу вокруг себя. Попробуй приструни её при такой крыше…

— Она обучает Ворчуна.

— Тогда твой друг в относительной безопасности, — услышав новость, отец сначала нахмурился, но потом просчитал варианты и успокоился.

— В ту сторону никто из диаспор даже косо смотреть не станет. И да, о диаспорах. У тебя есть связи с какими-то из них? Нам важно понимать расклад сил.

Ох уж мне эти межэтнические разборки, подумал я. Пока жил обычной жизнью, читал о них в сети, сталкивался на улицах. Сейчас отошел в сторонку от этих проблем, а они встречают меня в новом облике. Но может обойдется?

— Есть человек, который мне очень сильно помог, — я осторожно и неторопливо подбирал слова. Отчасти ради того, чтобы не ляпнуть чего лишнего, отчасти банально тянул время.

— Она помогла справиться с очень непростым периодом до нашей встречи у Роффе. А еще ей приказали меня убить, но она назвалась моим другом и отказалась это делать.

По мере моего монолога лица родителей становились все более и более озадаченными. На слове “убить” кулаки отца сжались. Маму больше всего удивил момент с дружбой.

— Она очень переживала из-за того, что вы можете быть недовольны моей дружбой с Магалой. Но просила передать, что разговоры о смертниках, принимавших участие в атаке на Самелию не имеют под собой основания.

Примерно четверть минуты тишину нарушало только размеренное тикание часов.

— Магала — это очень серьезно, — выдохнула мама, нервно разминая запястья. — У тебя какая-то странная склонность, сынок. Охотница за силой, дочка босса Джи, похитительница душ. Опасные женщины крутятся вокруг тебя.

— Магала, это неклассическая диаспора, — пояснил отец. — Их мироздания уничтожали четыре или пять раз. Там вроде царил матриархат и существовало какое-то подобие местных ассасинов. Они профессиональные наемники, способные бороться даже с могущественными практиками. Когда-то я слышал шутку, будто они могут убить и расчленить свою жертву так, что та ничего не заметит.

И я верю, что к уничтожению Самелии Магала не причастна. Они не работают по площадям, только индивидуальный подход.

— И нашего мальчика Магале кто-то заказывал, — напомнила мама. — Это очень жесткое решение. К тому же теперь заказчик знает, что Магала за такое дело не возьмется.

— Как я понял, это было еще до того, как мы встретились на Арканной, — мне показалось, что такое уточнение не помешает. Чтобы не оставалось вопросов, на которые не получится ответить, пришлось сдвинуть левую руку, демонстрируя маме браслет.

— За все приходится платить, — мрачно констатировал папа. — В том числе и за ускоренный перевод в гражданские категории. Впрочем, с учетом того, что Магала никогда не берет повторных заказов на одно и то же лицо, это даже хорошо, что тебя заказывали в столь раннем возрасте. Да и дружба с похитительницами душ в каком-то смысле тоже защита от горячих голов.

За друзей у них принято мстить. Хоть мне и не по себе от такой дружбы, но навестить эту девушку тебе стоит. Союзников такого уровня лучше держать в курсе, когда планируешь на какое-то время исчезнуть. А то будут тревожиться, найдут — и весь замысел укрыться в утиль.

— Обязательно, пап…

Честное слово, мне казалось, реакция родителей будет более эмоциональной. Снова в чем-то ошибся. Значит, чего-то не знаю. С невесть какого момента такие вещи начали меня раздражать.

— А теперь иди спать! У тебя нервы перетрудились, им нужен отдых.

Совсем как утром, отец забросил меня на плечо и унес в мою комнату. Правда, на этот раз ухитрился ни обо что не ударить. Только бросил на кровать, но на такие мелочи я решил не обращать внимания.

Надо хотя бы написать Ворчуну. Сформулировав это благое намерение, я немедленно заснул.

Глава 41

— В жадной зоне есть такое забавное понятие, которое стоило бы перенять остальным мирозданиям. Призовая игра.

Алладо стояла сбоку от меня и лениво поигрывала алой лентой для спортивной гимнастики. Кольца и спирали в исполнении бабушки напоминали тот образ самелиан, который продемонстрировала Олюэн. Должно быть, ради этого лента и появилась в моем сне.

— Осталось несколько непросмотренных эпизодов. Я добавила их из ностальгических соображений. Печально, когда некому наследовать память. Даже вот эта передача и то будет полна искажений. В твоем сознании и жизненном опыте отсутствуют необходимые образы. Не представляю в какую фантасмагорию может вылиться история падения нашей родины.

Какое-то время бабушка-тинейджер молчала, любуясь вместе со мною танцем ленты.

Мне хотелось сказать что-то обнадеживающее, но останавливала та же нехватка слов. К тому же я помнил, что рядом не сама Алладо, а только запись, которую бессмысленно утешать. Но все равно тянуло. Глупо.

— Я не уверена в своем решении, — призналась бабушка. — Потому условием проигрывания воспоминаний будет некий критерий соответствия.

Некая особая программа, которую примет как указание твоя подсознательная часть психики. Если мы с тобой, перворожденный, действительно похожи, не телесно, а внутренне, через несколько лет нам будет, о чем с тобой поговорить. Если же земная половина возьмет верх, то воспоминание об этом сновидении сотрется как следы на песке.

Может быть, оно немного нечестно по отношению к тебе. Приношу свои извинения. Но уж больно велико любопытство старой девчонки, пережившей свою вселенную. А вдруг ты окажешься именно тем, кто нам так нужен? Должна же я хоть немного верить в чудеса, а то зачем дальше-то жить?

— Любопытство…

На этот раз мне удалось выцепить из ее монолога вроде бы подходящее слово. Наверное, мы все-таки были похожи сильнее чем в ее опасениях.

— Потерпи, внук, — вздохнула Алладо, становясь все более прозрачной и теряясь в ткани сна.

— Однажды ты увидишь.

Алая лента продолжала танцевать даже когда бабушкин образ окончательно растворился во сне. А что было дальше я, к сожалению, не помню. Жутко обидно.

Ранним утром, без четверти семь, я упал с кровати. Достойное перворожденного начало дня. Просто восхитительная примета!

Удивительно, но спать больше не хотелось. Тело продолжало болеть. Целиком, но уже как-то лениво, словно по привычке или успевшей надоесть проформе.

Поднявшись на ноги, я дошел до своего стола, взял с него телефон, вернулся на кровать. Просматривать почту и мессенджеры лежа — роскошь и сибаритство, но после вчерашнего — почему бы и нет?

Ворчун делился трофеями, рассказами Колди и Шпильки о магии — на случай, если я вдруг чего-то не знаю. Надо бы написать какую-нибудь фэнтезятину с допустимой концентрацией псевдослучайных попаданий и показать ему. А то как-то совсем нечестно получается.

Зато почти через три десятка лет мы усядемся за столик кафетерия Роффе и будем вспоминать эти годы с ностальгической теплотой. Наверняка же будем. А что до того момента нас отделяет больше времени чем мы прожили на сегодняшний день… глядя на родителей и бабушку я стал как-то иначе относиться к времени.

Навязчивый дамоклов меч собственной смертности развернулся как-то по-новому. Совсем недавно меня хотели убить. Тоже недавно я играл в лотерею, проигрыш в которой означал полное исчезновение. Ни то, ни другое отчего-то не шокировало и не взывало к затяжной рефлексии.

Кажется, я постепенно мутировал из привычного человека во что-то большее. Странное и какое-то непривычное ощущение. Тот, кто к нему сумеет привыкнуть — точно уже буду не я.

От таких мыслей отчего-то захотелось чаю и бутерброда с колбасой.

Пришлось вставать и топать к холодильнику. Родители уже встали и неторопливо собирались на работу. Делали они это настолько не волшебно и привычно, что я как-то даже расчувствовался. Но уже после того как сделал и схомячил бутерброд.

— К сожалению, или счастью, мы не в состоянии опекать тебя круглосуточно, — уловив мое настроение сказала мама перед выходом.

— Да ты и сам неплохо справляешься. То же гражданство, насколько мне удалось понять, стало следствием рискованной, но довольно прагматичной последовательности действий.

Не забывай, что везение — это тоже неотъемлемый фактор. Оно не бывает незаслуженным. Не в этом мироздании, во всяком случае.

— Если произойдет что-то требующее нашего участия, звони или пиши письма, — дополнил отец. — Смайлик в конце сообщения означает, что читать его надо противоположным образом. Мало ли обстоятельства сложатся так, что напрямую даже не написать. И помни, что ты защищен.

Мы тут все постарались сделать твою жизнь не то чтобы безопаснее — это не в наших силах. Но более защищенной.

И они уехали на работу, а меня оставили одного.

Странно, я довольно часто оказывался один дома, с младших классов школы — но при этом внутреннего чувства одиночества на меня не накатывало ни разу. Или я не помню о том, как это происходило.

А сейчас отчего-то захотелось пройтись по всем комнатам, включая лежащие по ту сторону трири, и зафиксировать в своей памяти каждый предмет. Его положение, тактильные ощущения от него, запахи. Вспомнить где, как и при каких обстоятельствах он использовался или появился в доме.

Дурацкое чувство, от которого я сбежал на лестничную площадку — тренироваться в хождении по лестницам.

Перспектива сверзиться с высоты лестничного пролета добавляла адреналина, но от ощущения внутренней неустроенности все равно не избавляла. Кроме того, мышцы еще ныли после вчерашнего из-за чего тренировка отняла не более получаса после чего пришлось вернуться домой.

Во время приготовления завтрака я понял, что как минимум часть беспокойства вызвана дезориентацией.

Вопрос о том, что делать дальше, вставал в полный рост. То ли сказалась интенсивность последних дней, то ли что-то еще, но хотелось какой-то активности, целенаправленной деятельности.

Типа генеральной уборки, возни до изнеможения в спортзале или тому подобного. Шило в заднице — вот как это сформулировалось после того, как завтрак оказался съеден, а посуда вымыта вручную.

Попытка читать учебные материалы вызвала ощущение подчеркнутой бессмысленности такого времяпрепровождения. Художественная литература, в свете информации о той стороне, тоже казалась какой-то фальшивой.

Она словно описывала какой-то сильно надуманный мир с искусственными жизненными ситуациями. Я превосходно понимал, что оно совсем не так, но ничего не мог поделать со своим ощущением.

Одни условности накладывались на другие и создавали иллюзию лютой надуманности. Компьютерные игры и вовсе показались наивным эскапизмом.

Доктор, мы меня теряем…

Поиски зоны комфорта привели в спортзал. Причем на этот раз открытие трири состоялось как бы само по себе. Не пришлось даже сосредотачивать внимание: поворот ручки, движение на себя…

Наверное, в этом было что-то от мазохизма. Мышцы отчаянно протестовали против нагрузок, но боль так напоминала вчерашнюю, что это отвлекало от всего остального.

В однообразных движениях мне вдруг открылась мудрость тех слов, что когда-то говорила Росомаха — про фанатиков от магии.

Я до сих пор не преодолел этой зависимости, как бы ни хотелось считать обратное. Может быть, воля благополучно укреплялась, но тут на моем жизненном пути встала Леоника с авалонским ключом. Стоит признать, тот поединок я капитально проиграл.

С разгромным счетом. Упоение магией привело к встрече с Мадам, а следом — на грань исчезновения.

Это противоестественно, но в тот раз я даже не успел как следует испугаться. Жажда обладать способностями и ощущать вокруг себя ману после встречи с родителями и бабушкой не утихла, только сменила облик. Только испытывать апатию от того, что не магично по своей природе — неправильно.

Я чуть не забыл того урока, что дал мне отец во время рыбалки. Чудеса происходят везде, всегда и вокруг нас. Сидя с удочкой, еще без волшебного болта, мое понимание мира было куда полнее чем сейчас.

Короче, следующие несколько часов, до того, как пришло время собираться на встречу с Алисой, я провел в знакомом и привычном состоянии — ощущая себя балансирующим на грани между дураком и дебилом.

Обычная, жизнерадостная девушка. Без загонов по поводу категорий, резервуаров, той стороны и тому подобных соблазнов. Не это ли то, что сейчас нужно моей психике?

Да, у нас с ней вряд ли что-то получится серьезное, однако это же не причина отказываться от времяпрепровождения, которое обещает стать приятным для каждой стороны.

За десять минут до назначенного времени встречи до меня дозвонился Ворчун.

— С тобой ведь еще можно общаться как с обычным человеком? — на всякий случай поинтересовался он.

Вот каким образом моему другу удается выражаться столь своевременно? Это какой-то особый талант, наверняка относящийся к особой ма… к черту!

Дружба, проницательность, хорошее знание меня и чуть похуже — знание той кроличьей дыры, в которую меня уронили. Взы-взы стрижает бритва Оккама!

Сегодня у меня выходной и никаких чудес помимо самых естественных.

— Нужно! Со мною очень нужно общаться как с обычным человеком, — признался я, вздыхая с облегчением.

— А то так легко свихнуться и не заметить. Вся эта экзотика выбивает из колеи и от былой системы приоритетов остаётся что-то невменяемое.

Её надо пересобирать по утрам, как причесываться или чистить зубы. Так что спасибище тебе космических масштабов за то, что ты есть, друже!

Может, оно прозвучало слишком пафосно и восторженно, но именно таким было моё состояние в тот момент.

— Это, конечно, здорово, — смутился Ворчун.

— Тебе тоже спасибо. Но у меня вопрос совсем приземленный. Про места в нашей области, куда можно забраться на пару-тройку дней с палаткой. Те, которые мы с тобой посещали на пару, облюбованы ролевиками, а хотелось обвести какое-то уединение. Ты вроде с отцом куда-то катался…

Такие совпадения называются синхронией, отчего-то всплыло в памяти.

— Задолбаешься ехать от автовокзала. Такие местечки в стороне от железной дороги. Но скину сейчас в мессенджере пару местечек. И, независимо от того, по каким обстоятельствам ты решил уединиться, независимо от того, с кем — одобряю твой выбор. Мне в свое время оно очень помогло. Только потом все закрутилось-завертелось и самое главное чуть не потерялось. Буквально сегодня утром спохватился. Видимо, это какой-то знак судьбы.

— Да, похоже на то, — согласился друг. — Ну а в остальном, все в порядке? Чем сейчас занят, если это не оккультная тайна с зашкаливающим градусом посвящения?

— Алису помнишь?

— Которую? Селезневу, Яндекс, в переводе Заходера? Тима Бертона или Кинчева?

— Живую. Которая еще с Юлькой гуляла. Я сейчас жду её чтобы прогуляться по городу.

— Восхитительная программа! Благословляю на подвиги. А то я последнее время был озадачен твоим либидо. Ты так смотрел на Медею и Колди…

— Обе те еще ведьмы. С примерно равным счетом относительно действий, направленных на моё устранение. Но одной из них я доверяю, а вот другой…

— Хорошо. Но потом сжечь.

— Нет, просто на меня тут родители поглядывают как на породистую особь. Вязка только с сертифицированными особями и все такое. Так что я опасаюсь сейчас всех женщин, знающих ощущение маны на кончиках пальцев.

Ворчун какое-то время молча переваривал услышанное. А я невольно возгордился, поняв, что ухитрился как-то передать ему информацию о своих родителях. Пусть знает, что в вопросах магии, если случится какая-то беда, можно и на них рассчитывать.

— И потому Алиса?

— Кроме того, она еще из моего института. С другой кафедры и курсом младше, но это лишь хороший повод завязать треп.

— Тогда я позвоню тебе перед поездкой. Уточню детали. И еще раз удачи! Ни пуха, ни пера!

— К черту!

Вот такой у меня друг. Замечательный. Улавливающий на лету. Феноменально уместный и своевременный.

Глава 42

Алиса задержалась всего на четыре минуты. Из всего множества никак не связанных с эзотерикой девушек, с которыми мне довелось пересекаться, это был рекорд пунктуальности. Я быстро убрал в карман мобильный телефон и шагнул навстречу.

К счастью, времени отправить Ворчуну детальное описание места, с координатами, парой фотографий и маршрутом автобуса хватило. К тому же вряд ли он свалит в глубокий офлайн этим же вечером. К таким походам надо готовиться.

Опять же, расписание автобуса вряд ли позволит уехать в ночь. Маршрут редкий и ходит раз пять или шесть в сутки.

— Ты не против, если мы отсюда направимся в парк? — сходу поинтересовалась Алиса, стоило нам выйти из павильона метро. — Как-то утомилась за последние дни от толп людей.

— В этом случае дорожки в парке придется выбирать тоже не самые широкие, — я перебрал в уме близлежащие парки.

Очевидно, намек делался на самый большой, являвшийся остатками леса, застрявшими в городской черте во имя экологии и возможности побродить среди деревьев.

Стараясь не думать о том, зачем представителям той стороны потребовались лесные насаждения с доступом к метро и благам цивилизации, я завел разговор о парках. Благо в городе и вокруг него их достаточно.

Тема легкая, непринужденная, знакомая и мне и девушке. Заодно и о вкусах друг друга можно узнать. Паранойя на пару минут сделала стойку, когда выяснилось, что Алиса знакома с реконструкторами.

От этой субкультуры всего шаг-полтора до Шпильки или Лямбды. Да и к Медее они тоже захаживают. Впрочем, городок у нас только кажется большим. Пусть он давно носит звание мегаполиса, однако организован так, что в его пределах правило шести рукопожатий скукоживается до двух.

Задумавшись над этим, я упустил момент, когда Алиса перешла к рассказу о себе.

Тут ларчик и раскрылся. Девушка оказалась любительницей музыки и даже играла на синтезаторе в одной из молодежных групп. Знакомство с реконструкторами, как выяснилось, сводилось к концертам на паре небольших загородных фестивалей и ухаживаниями со стороны плечистого парня по имени Денис.

Увы, в современной музыке, особенно на уровне малых групп, о которых говорила Алиса, мои познания были близки к нулю. Зато, слушая рассказ девушки, я удваивал их объем каждые двадцать минут.

Мы взяли по порции мороженого у продавца на входе в парк, уклонились от какого-то шумного мероприятия с музыкой, ярмаркой и множеством воздушных шаров, прошлись мимо десятка занятых скамеек и наконец углубились в сравнительно тихие пространства лесопарка.

То ли почувствовав, что я слишком много молчу, Алиса сменила тему на институтские дела. После читерской сдачи сессии делать вид, будто учеба дается с трудом — не самое приятное из занятий. Так что тему образования мы тоже отложили в сторону.

— Вот было бы здорово, если бы у нас действительно существовала магия, — любуясь какой-то птицей на высокой ветке, заметила моя спутница. — Чудеса, волшебство, эльфы…

Артефактные болты, охотники за силой, такие неожиданные подставы, мысленно продолжил я список.

Вот уж не ожидал, что Алисе станет нравится фэнтези. Хотя что тут удивительного, сейчас этот жанр весьма распространен среди сетевой литературы.

— У всех этих чудес, наверняка, существовала бы оборотная сторона, — осторожно возразил я.

Если занимать позицию скептика, то и не сболтнешь ничего лишнего. А совсем уж разойтись мне не даст магическое ограничение. В кои-то веки окажется полезным…

— Типа оборотней, вампиров и всякой нежити?

— Типа беспомощности перед тем, у кого магия есть, когда её у тебя нет или заметно меньше, — уточнил я, игнорируя модной “готической” нечисти.

— Отчего-то, когда фантазируют на подобные темы, всегда наделяют героя особыми силами и талантами. Покровительством высших сил и тому подобным. Потому что беспомощность хороша лишь для мазохистических фантазий и разного рода любовного чтива.

И то там в качестве роялей выступают чувства, страсти, привязанности и непревзойденность в постельном многоборье. А вот что ощущала бы ты, окажись в числе тех, кто безоговорочно слабее?

— Необычная позиция, — пройдя какое-то расстояние в задумчивом молчании Алиса остановилась и обернулась ко мне. — Я бы попробовала найти покровительствующую мне силу. А как на такой вопрос отвечаешь ты?

— Мой ответ вытекает из моего хобби. Если не обладаешь силой, способной как-то противодействовать всякой чертовщине, нужно обзаводиться знаниями о ней.

И тогда остается хоть какой-то шанс отыскать лазейку во всей этой колдовской безысходности.

Если бы не Росомаха и авалонский ключ, я бы до сих пор оставался на той позиции, которую только что озвучил. И придерживался бы её аж до полнолетия. Но не судьба.

Одного знания чтобы конкурировать с Мадам — явно недостаточно. Или я слишком тупой. Если отбросить иллюзии, то и тупой, и слабый одновременно. А еще молодой и глупый.

— Кажется, у нас проблемы, — заметила Алиса, указывая куда-то в небо. — Ты зонтик с собой прихватил?

В лесопарке горизонт не так хорошо заметен, а потому темную надвигающуюся полосу мы заметили слишком поздно. Если опыт не обманывал, минут через 20 нас накроет ливень.

— Я и прогноз погоды не посмотрел…

Словно только и дожидаясь пока мы обратим внимание на тучи вдалеке бабахнул гром. Вот она, натуральная магическая дезадаптация к реальной жизни. О прогнозе погоды в нашем городе забывать все-таки нельзя.

— Тогда у нас намечается романтическое приключение!

В доказательство будущей романтичности Алиса подскочила и чмокнула меня в щеку.

— Ты же не против немного намокнуть в приятной компании под майским дождичком?

По сравнению с вчерашним или позавчерашним времяпрепровождением это было действительно замечательно.

Главное, чтобы приключение не омрачило то, что вмешивается в мою жизнь с завидной регулярностью — магия.

— Нисколько не против. Но нам все равно надо в какую-то сторону смещаться. Либо на остановку, либо в метро.

Зашелестели, приветствуя первые порывы шквалистого ветра кроны деревьев.

— Не успеем, придется мокнуть под ветвями, — радостно констатировала девушка.

— Так что ищем пригорок без высоких деревьев. Схлопотать молнию тоже не хотелось бы. Но чтобы кроны были погуще, потому что нас хоть что-то должно защищать от воды.

Хорошо, что она не предлагает пробежаться, с облегчением подумал я. После вчерашнего восстановления контроля над телом пробежка выдала бы во мне удивительно неуклюжее существо, страдающее хаотическими судорогами и способное свернуть себе шею даже на ровном месте.

Двадцати минут у нас не оказалось. То ли усилился ветер, то ли я безнадежно разучился определять сроки, но первые капли упали прежде чем мы выбрались с утоптанной тропинки на асфальт.

— Кажется, пригорка мы тоже не найдем, — поделился я своими соображениями. — Или найдем его уже после того как насквозь промокнем.

Не успела Алиса возразить как начался самый настоящий ливень. Хляби небесные того… разверзлись.

— Туда!

Девушка указала в сторону небольшой хозяйственной пристройки, стоявшей чуть поодаль от дорожки. Собранная из окрашенных в зеленый цвет досок пристройка имела небольшой навес перед дверью.

На наше счастье, небольшое пространство под навесом пока что пустовало.

— А ты сообразительная.

Мне пришлось обнять Алису и укрыть её плечи своей ветровкой.

— Была бы сообразительной, сидели бы как нормальные люди в кафе, — буркнула в ответ девушка. — А тут скорее рефлексы и юркость.

Из-за шквалистых порывов ветра мы продолжали мокнуть даже под навесом, но даже эта защита радовала. Проходящие по дорожке немногочисленные гуляющие, застигнутые непогодой, выглядели куда мокрее нас.

Мы прижимались друг к другу и это ощущалось как довольно острое эротическое переживание. Только… погода не слишком располагала к тому, чтобы поцеловать Алису, которая явно была ничуть не против такого сценария.

Почему бы и нет, подумал я, наклоняясь в её сторону.

И тут молния ударила куда-то неподалеку. Мы вздрогнули, замерли и несколько секунд моргали, восстанавливая зрение после вспышки. Нет бы минутой позже…

— Попробуй открыть дверь, — попросила девушка, подрагивая в своей мокрой одежде от порывов ветра.

Это весьма заводило, равно как и перспектива оказаться вдвоем под надежной крышей в уединенном не продуваемом не просматриваемом месте пока не перестанет лить и грохотать.

Пришлось повернуться к Алисе боком чтобы дотянуться до дверной ручки. В более спокойной обстановке я бы обратил внимание на десяток деталей, которые выпадали из числа естественных.

Но вокруг было слишком много сильных естественных раздражителей, а задним числом мы все гении.

Не заперто, успел подумать я. Но почему открывается внутрь, там же неку…да?

А затем Алиса толкнула меня в спину, и я завалился в дверной проем, не выпуская ее из половинчатых объятий.

Впрочем, проем оказался совсем не дверным.

Так вот как выглядит монарь, подумал Штирлиц. падая на муравейник с высоты полутора метров. Опять вмешалась чье-то недоброе волшебство.

Я все-таки угодил в ловушку. Вместе с девушкой, не имеющей никакого представления о магии.

Часть третья

Для начала, краткая инвентаризация того, что под рукой.

Муравейник. Реально большой, выше человеческого роста. Малость подавленный падением двух человеческих особей с высоты около полутора метров. Одна штука

Муравьи. Рыжие, недовольные происходящим, но пока что вроде не кусающиеся. Много штук.

Моя дорожная сумка. Промокшая и не столько под рукой, сколько под задницей. Но тоже считаем. В сумке зарядное устройство для телефона, банковская карточка, расческа, набор игральных костей, ключи от дома, упаковка сухариков с хреном, лейкопластырь, бинты, презервативы, пузырек йода, бутылка минералки и колода карт Таро.

Малый джентльменский набор. Зонтика нет — потому и малый. Был бы зонтик, не попал бы в столь дурацкую ситуацию. В другую влип бы.

Но, продолжаю инвентаризацию. Под другой рукой… грудь девичья. Приятная на ощупь. Мой любимый цвет и размер. Движется в такт дыханию девушки, из-за которой я лежу на краю муравейника и пялюсь в небо.

Облачное и готовое устроить такой же дождь, как и тот, который только что лил там, откуда мы упали. А ведь удачно получилось. Аж мурашки пробежали по телу от мысли о том, с какой легкостью все могло завершиться катастрофой.

Свернуть шею или наткнуться на ветку ничем не защищенным глазом, сломать какую-нибудь кость… Но лежим и вроде целы. Конечности, конечно, болят, как и голова, но тут грешно жаловаться.

Осторожно приподняв голову, я попробовал определить, куда же нас занесло. Вдали от муравейника виднелась дорожка и урна со знакомой символикой. Такое ощущение, что и не было никакой монари.

Мы в том же парке, а значит, можно не слишком сильно волноваться. Хотя бы вселенная та же. Да, с некоторых пор я оперирую именно такими категориями. С тех пор как обрел гражданство магической реальности и был выдворен из управы на ночную улицу незнакомого города.

Машинально погладив ладонью браслет из кожи мамонта ощутил теплую волну маны от хранимого в пространственном кармане авалонского ключа.

Звучит круто, однако на громких словах почти вся крутизна и завершается. За исключением нескольких бесполезных и редко получающихся фокусов я ничем, кроме гражданского статуса не отличаюсь от Алисы, еще не пришедшей в себя.

У нее гражданство класса Пэ, профанное. Она обычный человек, далекий от магии. Зато симпатичная девушка, с которой приятно общаться. Мне же достался класс Кей, на одну ступень выше чем у моих родителей, оказавшихся мигрантами из ныне не существующего мироздания.

Но они со своей категорией Эль, сущие эльфы, а по былой природе — самые настоящие ангелы. А у меня от них вообще непонятно что, потому как родился я уже в этом мироздании, от их союза в человеческих телах. Даже неизвестно сколько живут такие перворожденные — просто нет прецедентов.

Ну и врожденных способностей никаких. Отец передал знания, но до них тоже не добраться. Вот и выгляжу как потеряшка в кустах с дичайшим изобилием роялей, на которых совсем не умею играть.

Когда вдали тревожно взвыли сирены гражданской обороны я вспомнил, что попал в ловушку. Вокруг все капитально изменилось. Сам воздух стал тревожным, а время будто замедлило свой ход.

Акт свободной воли… ловушка из которой не ускользнуть потому что противник предусмотрел все пути отхода. Минимизация ущерба…

Хотя, стоит признать, действовал я интуитивно, а все эти образы пришли заметно позже. Тогда же я просто согласился на что-то предлагаемое мне извне самим окружающим миром.

Глава 43

Так вышло, что с самого детства в нас живут какие-то воспоминания, не пользующиеся популярностью. Мы что-то знаем и умеем, но тщательно ограждаем себя от этих навыков и понимания. Настолько, что порой даже в голову не приходит задумываться о каких-то вещах. И затем, в один тревожный момент, глаза открываются. А все второстепенное отходит на второй план.

Девушка под моей рукой зашевелилась, приходя в сознание. Я поспешил убрать свою руку, все еще бесцеремонно лежавшую на ее груди.

— Какие будут распоряжения, командир?

Голос Алисы стал ровнее, как будто разом отключился широкий спектр эмоций.

Но ладно бы изменения коснулись только его — я и сам ничуть не удивился тому, как она ко мне обратилась таким образом.

Это было естественно и правильно. Будучи гражданином категории Кей и проживая в приграничных секторах, я подпадал под экстренный призыв в качестве командира пехотных соединений. Сейчас мне было необходимо собрать и возглавить отряд из обычных людей…

Авалонский ключ словно ударил в руку небольшим разрядом и наваждение чуть отступило.

Да, такое положение присутствует в моем гражданском контракте, но уходить с головой в исполнение этих обязанностей стоило с осторожностью.

Какое-то свойство окружающей печати разархивировало в моем теле и психике набор необходимых навыков, а людей вроде Алисы и вовсе превратило в солдат. Знать бы еще, что они могут, без магии.

— Встаем и ориентируемся на местности.

Двигалась Алиса стремительно, без каких-то лишних движений. Глядя на нее, я внезапно осознал, какую роль в восприятии человека как личности играет его моторика.

Сейчас мой первый подчиненный двигался настолько оптимизированно, что подсознание попросту отказывалось видеть в нем что-либо помимо полезного армейского инструмента. Несмотря на то, что совсем недавно эту девушку хотелось не только целовать, но и сблизиться с нею куда серьезнее.

— Сто пятьдесят метров, выход из парка, — Алиса сопроводила реплику движением руки.

Я к тому моменту только встал. Это осолдатение меня почти не коснулось, а мышцы и связки после отцовской тренировки еще не позволяли быть таким же ловким и стремительным.

— Пойдем, поглядим, что там такое. На пустом месте тревогу поднимать не станут.

Рациональная часть меня требовала сначала найти укрытие. А еще лучше, позвонить родителям, связаться с Ворчуном, Медеей, остальными практиками, которые возможно знают о происходящем лучше моего. Но командирская составляющая, навалившаяся неожиданно поведенческая модель, требовала иного.

Для начала, выхода к оживленным местам, для набора добровольцев.

К тому моменту, когда мы дошли до выхода в город мой отряд составлял уже четырнадцать человек. Все они безоговорочно признали моё право командовать, а затем распределились по дорожке, прикрывая меня со всех сторон.

Внутреннее командирство потребовало назначить помощников, ими оказалась Алиса и парень по имени Слава, самый спортивный из подчиняющейся мне толпы, средний возраст которой я оценил примерно в тридцать лет.

Пятеро подростков из которых двое на самокатах, три пенсионера, продавец мороженого и группа людей среднего возраста. Такой вот боевой отряд.

Что характерно, промокших до нитки из-за дождя только двое — мы с Алисой. Остальные ничуть не удивились нашему виду, хотя здесь даже асфальт был сухим. Вот и гадай после этого, что бы это все значило.

Магия даже логическим рассуждениям не дает развернуться. Любой силлогизм магия в состоянии испортить или вывернуть наизнанку.

На автобусной остановке, куда мы вышли из парка, нас стало намного больше. Тут уже я начал сбиваться со счета, хотя командирское ощущение подсказывало — сорок семь подчиненных.

Эмоции за пределами командирства призывали не доверять безоговорочно этому чутью, пытались пересчитать осознанно. Пришлось их подавить усилием воли.

Зато с новой позиции уже можно было видеть какие-то основания для сирен и превращения горожан в пехоту. Где-то вдалеке к небу поднимался густой дым, отчего-то отчетливо оранжевого цвета.

Я с опаской подумал о химическом оружии, но по видимости только я. Подчиненные просто стояли и смотрели по сторонам.

— Это вторжение инопланетян, командир?

Первое проявление инициативы заставило меня вздрогнуть. Говорила Алиса, причем ее голос был уже мало отличим от привычного. Да и двигаться она стала как-то естественнее.

Если бы не обращение, счел бы, что эффект вербовки прошел, но нет — похоже, только завершилась его инсталляция. Живой и непосредственный солдат, как ни крути, выгоднее тех, кто не в состоянии подмечать нюансы.

— Сам пока ничего не понимаю, — ответил я, преодолевая легкое сопротивление своего командирского образа.

Похоже, что сработала какая-то защита авалонского ключа, не позволяя промыть мне мозги до последней извилины.

— Надо спросить у остальных, может они что-то слышали или читали в сети.

Стоило только озвучить это предположение, как вышло самому достать смартфон. Сеть не работала, то ли перейдя на военное положение, то ли из-за того, что её кто-то целенаправленно выводил из строя. Немного поколебавшись, я выключил девайс и убрал его в сумку.

Времени собрать слухи нам никто не дал. Алиса только успела отойти от меня как из-за высотки показалось что-то невероятно чуждое. На пяти конечностях, кривоватых и поросших мехом в местах сочленений, в паре метрах над дорогой раскачивалась в такт шагам нелепая коробка, эклектично сочетающая ржавчину, клочковатый седой мех и капающую на асфальт слизь.

Вспышек, из-за которых коробка периодически покачивалась и обзаводилась новыми трещинами, сочащимися слизью, в моем отряде не увидел никто, кроме меня. Пришлось даже специально переспросить у подчиненных.

Командирский образ действий сказывался на мозгах: сначала отдал приказ спрятаться в кустах, на выходе из парка и лишь затем сообразил, что принял за вспышки проявления магии в муаровом диапазоне.

Не удивительно, что их никто кроме меня не видит, для этого же нужна хотя бы категория О!

Какое-то время перемещениям коробки никто не мешал, а затем на дороге появилась белая иномарка. Водитель решительно направлял машину на таран, но чуждая людям техника ловко подхватила одной из пяти конечностей стоявший на обочине автомобиль и швырнула его навстречу камикадзе.

Сила удара оказалась так велика, что иномарку, вместе с врезавшейся в нее машиной отбросило далеко в сторону.

— Ну и чем эту гадость будем уничтожать? — задумчиво поинтересовался Слава, вслед за Алисой выходя из режима солдафона.

— Чудом, — вздохнул я, подозревая, что печатники, запланировавшие наше участие в такого рода мероприятиях, позаботились о чем-то действительно неожиданном.

И чудо произошло. Похоже, чужеземная коробка была уже серьезно повреждена предыдущими атаками. Двигалась она не слишком ловко, а одну из конечностей явно берегла. Я надеялся на командирское озарение, которое проявится в самом начале боевого контакта, но вмешалась случайность.

Их было двое. Мужчина лет пятидесяти и молодая девушка, Не знаю, где толком они прятались, но где-то на противоположной стороне улицы. Когда я заметил движение, люди уже выскочили на дорогу перед самым противником.

Вспышка последовала за вспышкой, но теперь я был готов смотреть и знал на что смотреть. Два близких друг другу человека сначала обняли друг друга, а затем из груди каждого вырвалось что-то вроде луча.

У тех, кто не знаком с магией, резервуар невелик, а пара-тройка монет не в состоянии нанести хоть сколько-то значимый урон. Однако, получив сдвоенный удар практически в одну точку, коробка треснула и завалилась набок. Одна из её конечностей еще несколько секунд судорожно дергалась, но вскоре затихла.

— На разведку!

Мой отряд высыпал на шоссе целиком. Организованы мы были от слова никак, армейская прошивка не успела укорениться в сознании.

К тому же всем хотелось посмотреть на поверженного противника вблизи. В естественных условиях нас на какое-то время остановил бы страх. Но тут нас как будто лишили этого чувства.

Первым делом я подскочил к завалившей чужеземное устройство паре. Помню еще то ощущение апатии, которое сопровождает опустошение резервуара. Но то, что мне удалось увидеть, оказалось куда страшнее.

Поражающая вспышка питалась не только маной из резервуара. Она вытягивала из человека почти что всю его жизненную энергию. Мужчина будто постарел разом лет на тридцать. После выстрела он грузно опустился на теплый асфальт и к тому моменту как подбежал я, уже не дышал.

Девушка, выглядевшая дистрофичной старухой, держала его за руку и дышала с большим трудом.

— Противник повержен, командир…

На этот никому уже не нужный доклад ушли её последние силы. Моя попытка поделиться с нею маной наткнулась на ожесточенное сопротивление командирской прошивки. Да и успей я это сделать, вряд ли получилось бы сохранить её в живых.

Вот и победили, чудом…

Командирская прошивка не только избавляла от страха, но и давила переживания. Если бы не авалонский ключ, я бы даже не задержался перед этой героической парой.

Заданная печатниками мотивация гнала на исследование остатков объекта, увеличение отряда и поиск других вторгшихся. Только теперь я знал, чем и как придется отстреливаться. И командирство категории Кей работало не на полную мощь.

— Внутри объекта только жижа, никаких живых существ не обнаружено, — почтительно доложил мне один из подростков, с ног до головы измазанный слизью.

— Некого брать в плен.

Я смотрел как его трясет мелкой дрожью и пытался сопоставить это с расстроенным извиняющимся тоном, которым он докладывал об отсутствии пленных.

И знаете, этот очевидный диссонанс пугал едва ли не сильнее чем зрелище мгновенно превратившихся в мумии людей, в буквальном смысле этого слова отдавших жизнь… за что?

У них же даже гражданства в этой вселенной полноценного не было. Жили себе, ни о каких других мирах не подозревали, максимум фантастические книги читали, да поделки Голливуда смотрели.

В магию не верили, зато в космос — наоборот. Физике доверяли… а затем приперлись к нашему мирозданию гости извне — и были остановлены серией самоубийственных порывов даже не души, какой-то вложенной в психику программы.

— Переходим дорогу и углубляемся во дворы!

Мой приказ был попыткой спасти отряд от столкновения с еще одним таким пришельцем. Пока их мало, они вряд ли будут зачищать внутренние пространства многоэтажек.

Их, должно быть, больше привлекают автомобильные дороги, по которым можно бегать на этих дурацких пяти конечностях.

К счастью, даже после активации боевой прошивки никто из подчиненных со мною не спорил. Скорость, с которой отряд покинул открытое пространство поражала. Я, со своими больными ногами. ковылял вместе со всеми, но оказался в арьергарде, словно прикрывая отход.

Зато во дворах к нам присоединилось еще три сотни человек. Похоже, с гражданами высоких категорий в районе парка было туговато.

Кроме того, командирская прошивка в моей голове отреагировала на непонятные коды, начертанные зеленой краской возле вентиляционной решетки трансформаторной будки.

Где-то здесь располагался скрытый оружейный склад. Пока я пытался выковырять знание о нем, не подпадая целиком и полностью под командирскую программу, над нами пролетела и шмякнулась где-то в парке огромная слизистая медуза. Она не задела высотку, но прошла вплотную к ней, позволив нескольким солдатам вычислить ее размеры.

— Триста с лишним метров длиной! — сообщили мне. — Выдвигаемся на нейтрализацию?

Предложение пойти в атаку было сделано с теми же интонациями, с которыми хронический шопоголик предлагает зайти в торговый центр на распродажу, просто посмотреть, не более.

Более того, я поддался бы тому же чувству, если бы командирское наваждение не удалось подчинить рациональным соображением.

— Сначала надо вооружить отряд, — остудил я горячие головы. — Если уж небольшую коробку, размером с грузовик, не знали, чем уничтожить, то тут и подавно необходимы спецсредства.

В подвале одного из домов мы отыскали этот самый склад. Дворники, тут же присоединившиеся к нам, уже успели обрядиться в экзоскелеты и пробудить странных “мулов”, груженых вьюками с боеприпасами и медикаментами.

По ту сторону дома что-то противно скрежетало и взрывалось. Осознание того, что там происходит размен человеческих жизней на невесть что, хотелось гнать от себя куда подальше. На душе и так было гаже некуда, а ведь это с учетом нервно-психической коррекции от командирства!..

Зато почти половина отряда оказалась вооружена. Так и не понял, что из себя представляло это оружие — командирская прошивка давала представление о его предположительной убойной силе, дистанции гарантированного поражения, скорости стрельбы, но умалчивало о принципах действия.

В такие минуты я начинал ненавидеть магию. До скрежета зубов. Как было бы проще с насквозь рациональной техникой! Только непонятно, смогла бы она хоть что-то сделать против сил вторжения?

Девятиэтажку по другую сторону двора, видимую за деревьями, детской площадкой и ремонтируемым садиком, стерло в порошок на наших глазах. Без каких-либо видимых эффектов.

Здание всего лишь задрожало и обрушилось, начиная с крыши. Скорее всего, там кто-то погиб, но времени спасать чудом уцелевших у нас не было. Да и прошивка не велела.

Когда осела пыль, перед нами крутился на длинной ножке то ли смерч, то ли гриб из такой же слизи, что и медуза. Цвет совпадал с той, которой в конечном итоге истекла уничтоженная на дорогекоробка.

— Прячемся за садиком, а затем бьем из всех орудий!

Думаете, это было мое решение? Я бы предпочел что-то более осторожное. Но любая нерешительность давала возможность командирской прошивке брать контроль над телом и даже отдавать команды.

Отряд зомби с дистрофичным личем в роли руководителя!..

У классического гражданина категории Кей к моменту получения статуса наверняка было гораздо больше магии и навыков. Подстава, иначе не скажешь!..

Человек сорок из отряда, успевшего к тому моменту увеличиться едва ли не до пяти сотен солдат, разлетелась в стороны от невидимого удара, исходящего от разрушившего девятиэтажку гриба.

Целился противник в одного из дворников, но тот пусть и пролетел два десятка метров, но ничего себе не повредил и даже бросился в отчаянную встречную атаку.

Кто-то не из отряда тем временем расстреливал гриб своими жизненными силами. Я насчитал шесть или семь вспышек, они дали дворнику возможность преодолеть половину пути и даже выстрелить.

Выстрел напоминал сиреневую плазму. столкнувшись с телом гриба плазма прожгла сквозную дыру, но потухла так и не уничтожив нашего противника. Ответный плевок размазал экзоскелет и человека в нем по площади в пару десятков квадратных метров.

Вместо ужаса, который я испытал бы в естественном состоянии, страшно захотелось отомстить. По возможности, размазать эту грибоподобную хрень еще более зверски. Командирская прошивка во мне произвела какие-то вычисления и признала, что завалить тварь мы сумеем. Не без потерь, не хаотичным наскоком, но никуда она от нас не денется.

Ждать под прикрытием детского сада пришлось около двадцати минут. Где-то сбоку от нас поднялись бесшумно в небо и тут же рассыпались подобно конфетти два столба тьмы. С этими фокусами хрен поймешь, было ли это оружие обороняющихся или же нет. Рациональность? Посмотрите в словаре устаревших слов!

Передвигалась тварь перекатываясь своим хвостом из стороны в сторону. Или не хвостом, с этой слизью не до анатомии. Похоже, реагировал гриб-смерч на быстрые движения, потому как двое из моего отряда замерли, усевшись подобно пенсионерам на открытом месте, на скамеечке.

К сожалению, стоило нам открыть огонь, этой паре досталось в первую очередь.

Три залпа по чудовищу не столько убили его, сколько… расплескали. Похоже, что для поддержки своей формы слизь пользовалась чем-то таким, что наше оружие повреждало, но не окончательно… Такое откровение пришло в командирскую модель как по радио — резко, внезапно и чуждо.

Лишенная своей формы слизь усыхала на глазах. По особо крупным фрагментам время от времени пробегала дрожь, но на что-то большее она была уже не способна.

Кое-как отделавшись от победной эйфории, я смог собрать людей вместе и оценить их состояние.

Полученное со склада оружие все равно работало на жизненной силе, но делало это куда эффективнее. Успевшие выстрелить по два-три раза не выглядели сильно постаревшими, но заметно изнуренными.

Как жаль, что я не научился проверять наполнение своего резервуара. Сейчас бы знал, во сколько монет обходится каждый выстрел.

— Как в компьютерной игрушке, — поделился впечатлениями один из подростков. У него адреналин и эндорфины едва ли не из ушей лились, а благоговением перед командиром, лучащимся из глаз, наверно, можно было освещать улицу.

Ну да, у тех, кто еще растет, сил гораздо больше, а девать их некуда. Но ничего, сейчас заохотим медузу, расстреляет избытки.

За спиной что-то поменялось, с десяток подчиненных тихо выматерились. Оглянувшись, я едва к ним не присоединился.

Не знаю, что применили печатники, но выглядело это как масштабное искривление пространства. Город будто сложили в оригами, расположив в небе над нами южные районы. Бросив взгляд вверх и в сторону, я смог разглядеть терминалы аэропорта и догорающие остовы пассажирских самолетов.

При этом с гравитацией все осталось по-прежнему: нас никуда не норовило уронить и на нас в свою очередь ничего не падало. Просто отключили небо, не устраивая при этом темноту. Сильнее всего оно напоминало белые ночи или пасмурную погоду. Только вместо сплошной облачности — еще один театр боевых действий.

Я попробовал найти свой дом, но ракурс был не слишком удачный. Где-то в том направлении по кварталам проскакивали крупные молнии, чадили, затрудняя наблюдение пожары. Апокалипсис, а у моих солдат ни тени рефлексии. Крепко же их пришибло-то этой армейской прошивкой. Да и меня, видимо, тоже.

Командирство тянуло разобраться с медузой, а не втыкать в экзотические зрелища.

Однако, перед тем как покинуть дворовую территорию, пришлось назначить еще дюжину помощников. Пока назначал их, сумел перекинуться взглядами с Алисой.

Не знаю, как работает вся эта мобилизация, но девушка выглядела совершенно неподходящей для каких-либо неуставных отношений. Амазонка, сосредоточенная на изучении своего оружия и выполнении распоряжений.

А еще эти огоньки недавнего триумфа. И заводит, и в этом направлении совсем не думается. Попробовал осторожно, так едва мигрень не словил. Первым делом, понимаешь ли, самолеты…

Глава 44

Вернувшись к остановке наш разросшийся отряд встретился с еще одной организованной группой.

— Ну хоть кто-то разумный! — воскликнул вдалеке мужской голос, чуть быстрее меня сообразивший, что если есть отряд, то в нем есть гражданин более высокой категории.

— Передаю своих людей в ваше подчинение!..

Вот недостатки категории Кей, вероятность встретить кого-то выше по званию невелики. Зато крепкий мужчина, спортивного телосложения, представившийся как Артем, оказался обладателем категории Эль. Обзавелся, значит, лейтенантом.

Гражданином Артем стал всего три года назад, а потому происходящее удивляло его ничуть не меньше моего. Разве что пришибло его прошивкой капитальнее, а оттого никаких удивлений по поводу моего возраста и лишней рефлексии у него не было.

К сожалению, оружием его отряд не обзавелся, а потому в двух мелких стычках с противником изрядно сократился.

В небе над нами по проспектам потекло какое-то подобие лавы. Северным районам города повезло сильнее, тут вторжение носило не столь массовый характер. А вот район моего дома уже плотно затянула дымка от пожаров.

— Мой учитель упоминал о возможности вторжения, но вероятность подобного события оценивал меньше чем в сотую долю процента, — зачем-то поделился со мною Артем.

— Такие прорывы не по всей планете случаются, а потому должно еще место совпасть!

Тем временем наши разведчики, шедшие впереди отряда, похоже наткнулись на противника. Серию магических вспышек я скорее почувствовал, нежели увидел или услышал.

А вот ответный удар накрыл наш отряд целиком. Сотни двухметровых штырей из неизвестного материала упали на нас откуда-то сверху. Командирская прошивка сухо уведомила о потере одиннадцати человек убитыми и о ранении еще тридцати двух.

Втыкаясь в землю, с легкостью протыкая асфальт пешеходных дорожек, штыри раскидывали во все стороны шипастые ветви. По вине этих шипов отряд потерял еще девять человек, включая одного в экзоскелете: дворник не успел развернуться и ветвь проросла прямо сквозь его тело, не встречая малейшего сопротивления.

— Все с дорожки, налево!

Мне отчего-то показалось, что будет безопаснее продолжать путь под хоть редкой, но защитой деревьев. Второй залп, более плотный, ранил только шестерых, а убил и вовсе лишь одного замешкавшегося. Остальные успели вовремя обойти шипастые заросли и уйти из зоны поражения.

— Незнакомая магия, — озадаченно прокомментировал Артем, стараясь держаться поближе ко мне. То ли я чего-то не знаю, то ли выглядел слишком уверенно, будто обладатель опыта по борьбе со слизистыми пришельцами, но практик явно полагал, будто возле меня он в большей безопасности нежели поодаль.

— Откуда им быть знакомыми с нашей магией? — хмыкнул я, ощущая, как эта реплика помогает ослабить хватку командирской прошивки. — Они же не местные…

Внутренняя борьба, которую приходилось выдерживать за свою личность, не ослабевала ни на секунду. Я догадывался, что против меня боролась сама мировая печать, что масштабы несопоставимы и как только мой резервуар маны опустеет, одним полновесным командиром станет больше.

Оно ощущалось как такое нематериальное давление, направленное на голову со всех сторон, и здорово отвлекало от управления людьми.

Мы осторожно продвигались вперед и наконец дошли до места гибели наших разведчиков. Похоже они натолкнулись на какую-то слизистую кляксу, оставленную в качестве часового. Сама слизь уже покрылась корочкой и медленно испарялась, оставляя после себя запах ванили.

— Медуза разделилась на части, — констатировала Алиса, когда мы изучили останки твари. — Похоже, слизь постепенно адаптируется. Разведчики убиты попаданием камней.

— Чем быстрее с нею разберемся, тем легче оно нам дастся, — со вздохом подтвердил я, втайне надеясь, что отсутствие явного противника ослабит хватку командирской прошивки.

Слизь явно приспосабливалась к условиям, которая ставила перед ней печать жадной зоны. Уже метров через двести мы столкнулись с четырехметровыми почти что гуманоидными фигурами. Правда, смысл наличия головы слизь так и не расшифровала, а потому заменила её щупальцем.

Щупальце швырялось камнями, причем куда более метко нежели руки. Пятеро солдат полностью расстреляли свой боезапас и скончались от истощения, еще дюжину мы потеряли от камней. Алису задело по касательной, но у одного из солдат нашлась при себе аптечка и кровоточащую рану на плече замотали бинтами.

— Осталось где-то четыре с половиной тысячи тонн слизи, — подсчитал Артем, оценив объем нейтрализованной слизи. Это около трех тысяч таких големов.

А расправились мы с тремя, с одной тысячной медузы. Это он так намекает, что силы не равны и стоило бы отступить?

— Вряд ли мы являемся единственным отрядом, идущим к месту падения медузы, — возразил я. — Кроме того, своего слова еще не сказали представители гарнизона.

— Они свернули часть пространства и отражают основную атаку, а нам досталась зачистка тех остатков, которым удалось прорваться сквозь их кордон, — предположил практик. — Не лучше ли локализовать очаг вторжения и все-таки дождаться подкреплений?

— Прошло меньше часа, а слизь уже изобрела големов, — к нам подошла перебинтованная Алиса и тоже вступила в обсуждение. — Этак завтра нам придется сражаться уже не с человекоподобными гигантами, вооруженными по стандартам каменного века, а с чем-то футуристическим. Причем штаб сначала все равно организует разведку боем, то есть опять же нас.

С учетом того, насколько военным плевать на потери обладателей категории Пи, в словах девушки имелось рациональное зерно. Кроме того, бороться с командирской прошивкой еще сутки не хотелось.

Я и так уже чувствовал страшное внутреннее утомление, удерживая остатки осознанности на втором, если не третьем дыхании. Если бы не поток маны от авалонского ключа, командирство одолело меня еще до обнаружения склада оружия.

— Осторожно двигаемся вперед. Даже если лишим медузу тысячи тонн, остальным отрядам будет легче.

Хрен вам. Не успели мы продвинуться вперед как на нас напали големы, чуть поменьше предыдущих. Зато их и было около сотни. И здесь уже нам пришлось туго.

Даже с учетом того, что оружие со склада позволяло чаще стрелять, пополнять запас жизненных сил мои подчиненные не могли. Два или три голема — вот на сколько хватало жизни одного человека среднего возраста.

Ружья переходили из рук в руки, но к противнику подошло подкрепление, а к нам нет.

Я стрелял подобно остальным, ощущая, как каждый последующий выстрел отбирает у меня осознанность, как командирство захватывает мою психику. Давно уже стоило отступить, но такой опции в прошивке не имелось, а перебороть её во время боя не представлялось возможным.

Уже дважды камень, запущенный в мою сторону перехватывали своими телами солдаты, чьих имен я так и не узнал.

Артем, до этого нападения стрелявший чаще моего, исчерпал запасы маны, матерился и теперь открывал огонь только в самых крайних случаях.

Слизь покрывала лес и подступы к нашей позиции сплошным слоем. Похоже, именно этого эффекта медуза и добивалась, потому что расплескавшиеся не на землю, а на другую слизь големы имели возможность перетечь в тыл и собраться заново.

Ванилью пахло так яростно, будто на нас уронили с вертолета цистерну с парфюмерной эссенцией.

Когда нас оставалось чуть больше шестидесяти, сзади подошел отряд с еще одним гражданином категории Эль. Строгая дама, представившаяся Екатериной Владимировной, передала сотню человек под мое командование, но больше ничего не успела сделать — големы уже научились определять командиров и выцеливали их при первой возможности.

У меня тоже имелось несколько ранений, но смертоносного попадания в голову пока что удавалось избежать.

А вот обстрел штырями застал нас врасплох. Я залег за упавшим деревом, отстреливая одного голема за другим. Алиса нашла укрытие в трех метрах правее, чуть позади и правее отбивался Артем.

Вот его-то штырем пронзило так, что без шансов. Еще два или три упало между мною и Алисой, а один воткнулся прямо перед моим носом, капитально повредив мою пушку.

Если бы не пушка, быть бы мне насаженным на шипы. А так удалось откатиться в сторону, подняться сначала на четвереньки, затем и на ноги. Бежать к тому моменту уже не получалось, один из камней попал по бедру, но пригнуться и резво хромать в сторону солдата, у которого еще имелось работоспособное ружье я еще мог.

Но не доковылял совсем немного. В паре метров от цели еще один камень попал в спину и уронил лицом вперед.

Минимум пара ребер сломано, отстраненно констатировало командирство. Повезло, что позвоночник не пострадал.

Кое как извернувшись я приказал солдату передать мне ружье, но выполнять приказ к тому моменту было уже некому. Боеприпас израсходован.

На мое счастье, те же штыри, помешали големам развить наступление и покончить с остатками отряда. Сначала я кое-как дополз до заветного оружия, а затем ко мне подскочила похожая на узника Освенцима Алиса.

Если я хоть что-то понимал в происходящем, жизни у нее оставалось чуть больше чем на один выстрел.

Похоже, пришло время нетрадиционных решений. Соображал я все ещё туго, истощение, борьба с прошивкой, сломанные ребра… но на одну стоящую мысль меня хватило.

Ладонь к ладони, Алиса подчиняется приказу и не задает дурацких вопросов. Точнее, ничуть не дурацких, но на которые нет сил и времени отвечать.

Акт свободной воли и мана устремляется из моего резервуара туда, где располагался бы её резервуар, будь у неё способности к магии.

К тому моменту соображал я уже довольно слабо, оттого влил в девушку все, что к тому моменту оставалось. Скорее всего, просто не сумел остановиться. Далее следует провал в памяти.

Следующее воспоминание, бредовое и болезненное. Парк горит. Целиком и полностью. Горят деревья, земля, сам воздух раскален как в духовке. Как будто кто-то поставил пирог и забыл вынуть. Вдали по бывшему уже парку расползается лава или что-то очень на нее похожее.

— Вот так выглядит победа, — смеяться больно. Болят ребра, плечо, легкие. Последние, от обжигающего воздуха. — Похоже на преисподнюю.

— Я немного не так представляла кульминацию нашего свидания.

Да, из нескольких сотен атаковавших медузу уцелели только мы с Алисой. У остальных просто закончились силы и вместе с ними жизнь. Меня спас канал подпитки из авалонского ключа, Алису — переданная мною порция маны.

Когда по медузе и попутно по нам долбанули из чего-то мощного, в живых еще оставалось пятеро. Увы, если ранен и сил осталось на один слабый выстрел, выжить при пожаре дано не каждому.

Тут мало оставаться живым, надо еще уворачиваться от падающих сверху прогоревших ветвей или иметь возможность хоть как-то передвигаться.

Меня, например, как командира, тащила на себе Алиса. Сам к этому моменту я мог бы только ползти.

Как совершенно противоестественным образом развернулось в портал одно из деревьев, я так и не отследил. Только что все полыхало — и вдруг в дереве толщиной сантиметров тридцать имеется дверной проем в метр. Нелогично, бредово, но надо привыкать. Ибо магия.

— Командир Имярек? — скучающим тоном уточнил на всякий случай вышедший из двери мужчина в строгом деловом костюме. Практически мистер Смит из “Матрицы, только рожей больше на Баниониса похож.

— Так точно, — сумел подтвердить я и тут же закашлялся от клубов едкого дыма. Что характерно, эта напасть старательно избегала приближаться к выходцу из дерева. От него даже повеяло прохладой, если только это не иллюзия.

— Прошу пройти со мной.

Сама интонация, какой была произнесена эта реплика, подразумевала отсутствие какой-либо альтернативы.

— И… дем, — отдал я приказ Алисе, понимая, что в противном случае с этого гостя станется бросить девушку посреди гигантского пожара.

— Приказ кхе-кхм… командира, — пришлось добавить мне, чтобы Алиса начала двигаться со мною, висящим у нее на плече.

Так нелепо. Девушка, которую всего несколько часов назад пригласил на свидание, в обрывках платья сквозь которое видно нижнее белье, с подпалинами и пятнами засохшей слизи на волосах, тащит парня крупнее себя.

Недостойное джентльмена поведение, но нам бы только через портал пройти…Повторно сознание я потерял, когда меня вытащили из этой парковой духовки в пространство, не пропахшее подгорелой ванилью. В прохладу и отсутствие иномирового вторжения.

Глава 45

Один из моих любимых персонажей братьев Стругацких, Леонид Горбовский, любил спросить при каждом удобном случае: Можно я лягу?

Гениальная во всех отношениях фраза, оценить которую по достоинству я сумел только сейчас. Обязательно сказал бы её — если бы уже не лежал на чем-то твердом, но вполне удобном.

По всей видимости, пока я болтался в бессознательном состоянии, мне что-то сделали с легкими и бедром. Это не волшебное исцеление из числа тех, которые встречаются в компьютерных играх или некоторых произведениях жанра фэнтези, но тоже неплохо.

— Меня зовут Кантидий, — представился мужчина, находящийся где-то за пределами зрения.

Судя по голосу, тот же что открыл дверь в дереве и распорядился в нее зайти. Открыв глаза, я увидел над собой низкий потолок и окрашенную в серый цвет стену по правую руку от себя. В помещении было светло, но в качестве источника мягкого света выступал сам потолок.

— У департамента безопасности возникло несколько вопросов, на которые мы надеемся получить обстоятельный ответ.

Мне вдруг подумалось, что после пожара должно очень хотеться пить. До маниакального состояния. Пить, затем снова пить и пить. Холодную воду или любой другой прохладительный напиток. Пока организм будет в состоянии поглощать влагу — пить и не останавливаться.

Но лишь подумалось, потому как горло оказалось не сухим, словно и не было горящего леса и вялотекущей лавы, напомнившей о едва не состоявшейся кончине хоббитов после того как они таки избавились от кольца всевластья.

— Готов ответить на любой ваш вопрос, Кантидий.

Командирская прошивка никуда не делась, а потому я оказался в положении стороннего слушателя собственного монотонного голоса.

— Каким образом вы оказались сегодня в парке, Имярек?

— Пришел туда вместе с девушкой во время свидания. Когда начался дождь мы стали искать укрытие и оказались возле какой-то служебной подсобки. Дверь в подсобку оказалась монарью, односторонним проходом из-за чего мы упали с высоты около полутора метров на муравейник. Когда начали вставать, включились тревожные сирены и я принял командование, сначала девушкой…

— Достаточно, — оборвал меня безопасник, хотя я только начал разгоняться. Прошивка была готова пересказать всю мою недолгую военную карьеру.

— Кто был инициатором открытия двери в подсобку?

— Алиса. Она замерзла в промокшем платье, дул ветер, а у нас не оказалось с собой зонта…

— Достаточно!

Видимо, Кантидий имел опыт допроса людей под боевой прошивкой, потому что не стеснялся прерывать меня на полуслове, стоило только озвучить интересующую его информацию.

— Алиса, это девушка, доставившая вас сюда?

— Да. Я собирал отряд и назначил ее своим помощником, а затем…

— Достаточно!

Таки мы выбрались. Вдвоем. Чудом выбрались. Очуметь вышло свидание. Чтобы я хоть раз еще пошел на такое…

Но вопросы департамента безопасности — чем я так резко их заинтересовал, что меня, недожаренного, но успевшего подкоптиться, выдернули для расспросов невесть куда?

Причем отчего-то подозреваю, прибили медузу так вовремя тоже не случайно. Хотя это уже малость параноидальная мысль, однако, в таких случаях всяко лучше перебдеть.

— Кому пришла в голову идея пойти гулять в парк?

Я после всех потрясений войны со слизью уже не помнил кто озвучил мысль гулять в парке, но командирская прошивка ориентировалась в воспоминаниях лучше меня.

— Алиса. Практически сразу после того как мы встретились возле метро. Она сказала, что устала от людей и предложила пойти в парк. Я заметил, что тогда придется выбирать не самые широкие дорожки и мы…

— Достаточно!

Есть положительные стороны в таком допросе. Сам бы я до такого еще долго не додумался.

А ведь до сирен в голове даже имелось осознание того, что произошедшее — коварно подстроенная ловушка. Вот еще одна причина не встречаться с девушками, которые не знакомы с магией.

Говорил же отец, что категория Пи ничем не защищена от программирования психики. Более того, я сам не так давно пользовался читерскими приемами сдачи сессии в институте.

Так что же мешало кому-то заколдовать Алису таким образом, чтобы та вывела меня к этой подсобке и спровоцировала на открытие монари?

Но какое это сейчас имеет значение, если от парка остались одни только головешки? Разве что какие-то следы удастся обнаружить в голове у Алисы. Верится в такое с трудом, все же бой, всплески адреналина, затем я подпитывал её своей маной…

— Вас не предупреждали, что носитель литерного секрета не должен принимать участия в боевых действиях, а при первом же признаке опасности обязан проследовать к ближайшему меридиану в сторону управы?

— Никак нет, Кантидий. Меня не уведомляли ни об особом регламенте действий в случае начала боевых действий, ни о том, что данный регламент может иметь какое-либо отношение ко мне.

На этот раз мне удалось заткнуться самостоятельно. Безопаснику не пришлось повторять свое “Достаточно” лишний раз. Следующие пару минут царило молчание. Я даже начал впадать в дрему, но тут Кантидий все-таки подал голос:

— Безобразие, конечно, но это не мой уровень компетенций. Придется пригласить сюда вашего куратора. Надеюсь, она разбирается в проблеме лучше меня.

Безопасник встал и наконец-то показался в поле моего зрения, пусть даже периферического.

— Отдыхайте, Имярек. Не знаю, что вас ждет дальше, но повоевали вы неплохо. Для новичка, разумеется.

Вот надо ж было ему оной репликой так испоганить настроение!

Пока я придумывал, что ему ответить да преодолевал сопротивление командирской прошивки, дверь за Кантидием захлопнулась.

Я отчетливо слышал, как с легким скрежетом проворачиваются в замочных скважинах ключи. Сначала один поменьше, затем другой — судя по звуку более массивный.

Значит, это не просто помещение для допросов, но еще и камера, подумал я, находя в себе силы повернуть отвернуть голову от стены.

Чертова магия! Не знаю, как они это делают, но в моей камере не было абсолютно никакой двери.

А затем я все-таки как-то уснул.

— Меньше всего на свете мне хотелось бы вникать в разборки мигрантов!

Мадам была раздражена и не скрывала этого ни от кого из присутствующих. Помимо неё в помещении присутствовали мы с Алисой, безупречно одетый и резко контрастирующий за счет этого с нами Кантидий, а также два безымянных мордоворота в чем-то вроде спортивных костюмов.

На мое счастье, незадолго до этого, нам предложили сесть. Стоять и чувствовать себя виноватым во всех бедах мира, мне бы сейчас не удалось.

Нога и ребра после пробуждения разболелись с новой силой. Похоже, что срок действия обезболивающих средств, которыми меня укололи или напоили перед допросом, закончился незадолго до этого.

Алисе после боя и допроса, скорее всего, было не легче. Это у меня приток маны из авалонского ключа, спрятанного в браслете из кожи мамонта, плюс как уверял отец — ускоренная регенерация. У девушки же моих преимуществ нет, а сколько полученных в ходе сражений со слизью повреждений — неизвестно.

— Сейчас уже нет никаких сомнений в том, что имело место покушение, — чуть смягчив голос продолжила Мадам. — Хорошо продуманное и почти удавшееся. Департамент безопасности интересует в этом вопросе утечка данных, но ты, Имярек, к ней не имеешь отношения.

— Я все еще не получил доказательств этому, — возразил Кантидий. — А на оформление литерного допуска уйдет как минимум декада. Почему бы не подождать с решением?

— Потому что вы еще не ознакомились с содержимым литерных материалов, — отрезала Мадам. — Когда это произойдет, вопрос о содержании Имярека в изоляторе средней строгости отпадет со всей очевидностью. А потому нам осталось разобраться только в одном моменте организационного характера…

Пускай перед тем как оказаться здесь, меня накормили и даже позволили принять душ, я вдруг ощутил себя крайне неуютно.

Плохие предчувствия? Нет, очень плохие предчувствия! Это же Мадам, причем в том ее облике, который ничуть не похож на милую старушку Александру Юрьевну, заманившую меня якобы в свою квартиру.

— Инициация Алисы Корневой, произведенная в ходе боевых действий, согласно армейскому кодексу признается легальной, хотя у тебя, Имярек, не было никаких прав ее производить, кроме права командира на период вторжения.

Пока ты спал, данную ситуацию уже рассмотрел трибунал и признал твои действия обоснованными.

Если кто-то думает, что у меня после этих слов отлегло от души, он глубоко ошибается. Такое начало не предвещало ничего хорошего, потому как останавливаться Мадам не собиралась.

— Соответственно, по завершению боевых действий, перед нами встает вопрос о классификации твоей подчиненной и определения категории её гражданских прав…

В любых других условиях наивный я мог бы даже улыбнуться.

Кажется, мама хотела, чтобы я встречался с девушками, имеющими гражданство магической реальности? А тут боевая подруга, о которой я уже знаю, что она не подведет и будет не просто своевременно подавать патроны, но и сама станет вести прицельный огонь по противнику. Но это же Мадам…

— Согласно классификатору управы и проверке состояния магического источника у инициированной особы, есть два варианта развития событий. Поскольку до выхода из этого помещения ты, Имярек, продолжаешь оставаться ее командиром, принимать решение тебе и только тебе.

Ну знал же! Знал, что будет засада. Как там говорил отец? Если попал в ловушку, минимизируй потери? Знать бы еще, как это делается. Чует сердце, дерьмо отыщется в каждом из вариантов.

— Первый вариант предполагает отмену инициации, не предполагающую изменений категории твоей подчиненной. Процедура должна сопровождаться стиранием памяти о происшествиях, носящих неестественный, с позиции обитателя жадной зоны, характер или полным устранением индивида.

Однако, из-за того, что сведения в голове Алисы Корневой представляют интерес для департамента безопасности, отмена инициации предполагает пожизненную топологическую изоляцию и профессиональную вычистку из истории. Не дереализация, но что-то в этом же духе.

Итак, мне дали попробовать дерьмо номер раз. Настолько отвратительное, что по правилам игры мне положено обеими руками уцепиться за дерьмо номер два.

— Второй вариант предполагает наделение Алисы Корневой гражданскими правами категории Эн. С этими правами она может либо обитать в дальних приграничных секторах, по сути на первой линии нашей обороны, либо находиться в подчиненном статусе частично дееспособного лица за действия которого отвечает его владелец. В данном случае, таким владельцем оказываешься ты, Имярек.

— Статус Эн. Невольник, — любезно подсказал Кантидий.

— Возможность изменения категории раз в десять лет. В случае твоего согласия отсчет срока начинается с момента акта проявления свободной воли.

Вот и выбирай. Пожизненное тюремное заключение, короткая жизнь солдата на передовой, подобная той, которую мы совсем недавно продегустировали на пару — или же десять лет рабства? Что ты выберешь для девушки, с которой пошел на свидание?

Я уже набрал воздуха чтобы дать ответ, как меня резко остановила Мадам.

— Молчать! А вы куда смотрели, Кантидий? На нем же до сих пор командирский гейс!

Решения, касающиеся определения гражданского статуса, не имеют юридической силы, если принимаются под каким-либо гейсом. Снимите эту гадость немедленно!

— Требования безопасности… — я резко зауважал Кантидия. Как минимум за то, что он нашел в себе силы спорить с Мадам.

— Вот получите доступ к литерным материалам, тогда и поговорим!

Безопасник нахмурился, но не нашел альтернативных аргументов. Не знаю, что он сделал такого, но отчего-то стало вдруг так дурно и противно. К горлу подступила тошнота, а голова закружилась почти что до обморочного состояния.

— Это откат, Имярек, — вздохнула Мадам, уже более спокойным, почти что не строгим голосом.

— Какое-то время будет очень нехорошо. А пока оно не настало, пожалуйста, успей произвести акт свободной воли в пользу одного из озвученных вариантов.

Если я не возьму себя в руки и не оформлю Алисе гражданство, её поместят в топологический изолятор. При всей отчетливой дерьмистости того, что предстояло сделать, предать ту, которая совсем недавно спасала мне жизнь, было невозможно.

Откат или нет, я положил руку на оперативно подготовленную бумагу и стал рабовладельцем.

— Ну и положенная по закону инструкция по обращению с гражданами категории Эн.

Мадам соизволила прикоснуться к моей голове. Жест получился небрежным и вместе с тем — властным. Государыня соизволила дескать. Активация…

Знание сравнительно небольшого документа, описывающего ограничения частично дееспособных лиц и обязанности их владельцев, уютно устроилось в моей памяти.

— На этом у меня всё, — отрезала Мадам, направляясь к выходу. — Берегите свою жизнь, Имярек. Мне не хотелось бы заниматься устранением последствий вашей преждевременной кончины.

Я благоразумно промолчал. Промолчал и Кантидий. Алиса же и вовсе, как сидела по левую руку от меня, так казалось и не шевельнулась с самого начала встречи.

— Заключительная стадия, — выдохнув с плохо скрываемым облегчением после того как шаги Мадам стихли вдалеке, безопасник вспомнил о своих должностных обязанностях.

— Обязательство о неразглашении. Его надо будет принять в формате гейса. Стандартная формулировка.

На стол передо мною легла еще одна бумага.

— Как только примите обязательство, мы немедленно вернем вас в ваш сектор. Не знаю, догадались вы или нет, но вторжение имело место в одиннадцати секторах от вашей родины.

Из ничего не стоящей и ни к чему не обязывающей любезности сообщаю, что нападение нейтрализовано, а вам как участнику боевых действий в приграничных секторах присвоено звание эксперта второго ранга. Данная информация не является секретной и подписываемое вами обязательство на нее не распространяется.

Кажется, я догадываюсь отчего мама решила стать юристом. С таким количеством бумаг, которые приходится подписывать, это крайне ценная специальность.

Итак, на что же я подписываюсь?

Врожденная паранойя взвыла уже от словосочетания “стандартная формулировка”. Ведь Кантидий не мог не знать, что мне придется сейчас решать судьбу Алисы, а значит лишиться командирской прошивки и словить неизбежный откат.

Так какую же мину замедленного действия он захотел подсунуть, дождавшись, пока Мадам скроется из вида, а не знакомый с местными законами сын мигрантов не словит откат?

Классика ведь! Неграмотный лох для последующего развода — в наличии. Желание поскорее завершить всю тягомотину и вернуться домой — очевидное и крайне сильное. Формулировка документа — якобы стандартная. Даже печеньку утешительную в виде бесполезного звания, которым разрешено хвастаться — и то не забыли положить в набор!

Как все-таки замечательно, что юриспруденция не считается эзотерической дисциплиной. По всем остальным признакам таковой является, но стоит в стороне.

Если бы не это обстоятельство, мама со своей категорией Эль вряд ли имела бы возможность натаскивать меня на чтение документов. А ведь ей приходилось еще сдерживаться, чтобы не дай бог мне не пришло в голову увлечься теорией права вместо поиска магии! Вернусь домой, надо как следует обнять маму и поблагодарить за науку.

Кантидий похоже не ожидал, что я начну внимательно читать текст обязательства.

— Прошу прощения, мне надо немного прийти в себя, — выдохнул я чтобы выиграть немного времени.

Нет, мне в самом деле было неимоверно дурно от накатившего постфактум осознания, что я привел на верную и страшную смерть около восьми сотен человек. Впрочем, если бы не авалонский ключ, благодаря которому большую часть пребывания в командирском статусе удавалось сохранять часть себя, шок был бы на порядок сильнее.

Подвох нашелся в предпоследнем абзаце. Лицом, обеспечивающим контроль соблюдения обязательства, является представитель департамента безопасности, заверивший принятое обязательство.

Стандартная формулировка. Надо привыкать к тому, что обладатели магического гражданства предпочитают устраивать каверзу, не произнося ни слова лжи. Сам себя на этом ловлю.

— Необходимо изменить формулировку в одном месте. Лицом, обеспечивающим контроль соблюдения обязательства, является его текущий куратор.

Кантидий, определенно, умел играть в покер. С невозмутимым лицом он взял из моих рук документ и неторопливо его перечитал.

— У меня расширенный контракт на гражданство, — на всякий случай пояснил я. — Стандартные формулировки тут не подходят.

— Требования департамента безопасности предписывают минимизировать количество лиц, посвященных в детали инцидента, — невозмутимо заметил безопасник, возвращая мне бумагу. — Сейчас оно ограничено теми, кто присутствовал в кабинете на начало беседы. Расширять количество посвященных, добавляя в это число вашего куратора департамент считает излишним и необоснованным.

Неужели Мадам ему не сказала? Или это все погребено где-то под тем самым литерным доступом, о котором они тут говорили? Нет, действительно…

— Формулировку придется изменить, — старательно скрывая улыбку, сочувствующим тоном повторил я. — Дама, совсем недавно покинувшая данный кабинет, и есть мой куратор.

Глава 46

Доставить домой? После подписания отредактированного обязательства нас с Алисой, под конвоем пары мордоворотов вывели по коридору к чему-то похожему на грузовой лифт. Пара минут довольно нервного ожидания и вот мы едем непонятно куда, скорее всего в одном из дополнительных измерений. А затем выход из фальшивого лифта в такой же коридор, два поворота, лестница вниз…

Алиса безучастно следовала за мною, не задавая никаких вопросов. Из полученного при подписании её статуса я знал, что это временная блокировка, очень похожая на то дуболомство, которым нейтрализовалась рефлексия солдат. Еще несколько минут и эффект начнет ослабевать.

Перед последним поворотом я ухитрился вспомнить, что уже бывал здесь. Конечно же! Управа! Только в тот раз мы проходили тут с Михеем, около полуночи. А сейчас где-то около полудня. Точнее не скажешь, поскольку в ходе того боя я лишился всех своих вещей, включая мобильный.

Мордовороты проводили до самой проходной, даже в туалет не позволили зайти.

И вот снова Арканная улица. Вход номер четыре. Чувство deja vu молчит, а дурацкое ощущение, будто вернулся домой — ликует, незначительно облегчая гнет отката от командирской кармы. Но как все-таки прекрасно, когда вокруг ничего не пахнет ванилью!

Легкая облачность, теплый ветерок. Хорошо, что на улице май. Май же? На свидание я уходил в мае, но сколько действительно прошло времени? Если я ничего не упустил, мы отсутствовали чуть меньше чем пару суток.

Безопасники не удосужились ни снабдить нас новой одеждой, ни починить ту, которая была на нас в лесу. А её иначе чем лохмотьями назовет только очень вежливый человек. Мою куртку давно пришлось отдать Алисе. У этого предмета одежды в кавычках отсутствует правый рукав, на спине две дыры и подпалины, а молния расплавилась во что-то экзотическое. Но иначе никак — платье девушки пострадало еще сильнее, показываться в нем на людях невозможно.

Наслаждаясь прохладой, так непохожей на жар пламени гудящего со всех сторон, я вдохнул мирный воздух полной грудью и невесело рассмеялся. Мы живы. Если это называется минимизацией потерь, то твоя тактика, отец, благополучно сработала.

— Пошли, тут недалеко…

Я взял Алису за руку.

— Где мы? Мы… выжили?

— Это долгая история, Алиса.

Я представил, сколько придется рассказывать и поежился. Больше от осознания перспектив, нежели от ветра.

— Если вкратце, то да. Мы выжили. А в мире есть магия. И у нас есть магия, только совсем немного. И мы еще не умеем ею пользоваться.

Ах да, нужно еще сказать где мы.

— Сейчас нас выставили за двери управы. Это учреждение, занимающееся управлением так называемой магической реальностью. Здесь тебе оформили гражданство, чтобы ты могла заниматься магией легально.

Квартал до заведения Роффе. Днем улица оказалась несколько более оживленной, но на нас если и косились, то делали это очень аккуратно. Так что мы шли по тротуару держась за руки, а я тем временем пробовал в максимально нейтральной форме озвучить самые-самые основы.

— У всех граждан магической реальности, кроме аристократов, есть так называемая категория. Она обозначается латинскими буквами, начиная с категории А.

До нашего свидания у тебя была категория Пи. Профаны, не посвященные в существование магии.

Это с одной стороны граждане, а с другой — как бы и не очень. Мы с тобой попали в магическую ловушку, но после неё твою категорию повысили на две ступени, а мне выдали звание эксперта, знать бы еще, что оно означает и какие преимущества дает…

Если я хоть что-то понимаю в психологии, мне надо было говорить достаточно размеренно и не прерываясь. Будучи частично дееспособной, в подчиненном по отношению ко мне статусе Алиса никак не могла меня перебить.

Если, разумеется, не на кону не стоял вопрос о моей безопасности. А не имея возможности задать какой-то вопрос, пребывая в состоянии слушания, девушка оказывалась не в состоянии раскрутить маховик рефлексии.

Категория Эн, это ведь такие же люди, как и все остальные. Незначительные ограничения прав в пользу владельца и тех, кому он доверит частичное управление — в обмен на возможность заниматься магией там, где никто из обычных людей не увидит.

Но на нас, ко всему прочему, дамокловым мечом лежал груз воспоминаний о вторжении. Пускай это было одиннадцатью секторами в сторону и наш родной город не пострадал, кто даст гарантию, что следующее нападение не уткнется в наш кирпичик сторожевой башни?

А еще, помимо этого, я помнил, как люди стреляли своими жизнями по противнику, как горели заживо. Как их протыкали шипы, а головы раскалывались от столкновения с метко брошенным камнем.

И как мне это теперь развидеть? И смогу ли когда-нибудь? Я же лично отдавал приказы, обрекая на неминуемую смерть. Отправлял подростков в разведку исходя из соображения, что они меньше, быстрее и у них больше боезапас… нет, чем вспоминать такое, лучше проговаривать те крохи знаний об окружающем мире, которые удалось добыть.

Пусть чудеса хотя бы Алису отвлекут от былых кошмаров. Или это такая форма самообмана? Хотя какая разница — работает, да и ладно.

Из-за того, что я хромал, путь до кафе Роффе угрожал занять куда больше времени, чем требовалось на рассказ широкими мазками. Кроме того, поврежденная в бою нога разболелась настолько, что возможность присесть неподалёку от памятника Завоевателю пришлась очень даже кстати. Пусть заветное кафе уже можно было разглядеть вдали, мне было необходимо отдохнуть хотя бы пять минут.

— Что случилось с нашим миром?

Блин! Говорил о всякой фигне, а самого главного и не сказал!

— С нашим миром все в порядке. Вторжение произошло в параллельном. А к нам мы попадем чуть позже. Сначала надо подать весточку родителям. Они вытащат нас обратно в “жадную” зону. Там привычнее. Но после всего, что с нами случилось, спокойной жизни пришел гарантированный капут.

Удалось пристроить ногу так, чтобы она не болела — и ощущение удовлетворения жизнью захлестнуло с головой. Как мало, оказывается, нужно для счастья — мир, отсутствие боли в ноге, и чтобы ванилью не пахло.

— У меня еще сессия не закрыта, — невпопад призналась Алиса, неловко усаживаясь рядом. — Не планировала спасать мир до получения диплома.

— А в начале нашего злополучного свидания ты еще мечтала о магии…

— Бойся своих желаний, им свойственно сбываться.

Девушка поёжилась от каких-то воспоминаний. Я был одет легче, а потому почувствовал бы порыв ветра раньше её.

— В отличии от тебя, я магию искал с тринадцати лет. Только когда нашел, все оказалось совсем не тем, что пишут в книгах.

— И… как давно ты с этим живешь?

— В зависимости от того, какое сегодня число. Ну и начиная с какого момента вести отсчет. Сначала все тянулось довольно медленно, но примерно три недели назад все закрутилось настолько стремительно, что захотелось отдохнуть. Сходить куда-нибудь с красивой девушкой, которая совсем не в теме. Кто же знал, что все так получится. Прости, кстати.Втянул тебя в историю.

— Еще вопрос кто кого втянул, — нахмурилась Алиса. — На допросе, пока ты валялся без сознания, из меня извлекли какую-то программу, которая должна была подвести тебя к определенной двери. Кто-то собирался тебя устранить, а я оказалась подходящим инструментом.

— А эта программа… она у тебя давно?

Этот вопрос словно стер улыбку с лица девушки. Пусть даже печальную и усталую, но все-таки улыбку.

— Ты хотел узнать, до того, как я встретила тебя возле института?

Мне оставалось только утвердительно кивнуть. Хотя я бы сформулировал вопрос немного иначе.

— Примерно за час до этого.

Рано или поздно этот вопрос все равно пришлось бы прояснять. А тут… нет, я в состоянии понять Алису. Программу из нее выдернули, солдатские ограничения категории Пи ушли вместе с получением гражданства, но привязка к владельцу все равно сохранилась.

Только вот привязка это ни разу не чувства, особенно если речь идет о фальшивой влюбленности, которую безопасники устранили между делом, как нечто инородное.

— Неловко как-то получается…

И это я еще старательно игнорирую то обстоятельство, что девушке придется как минимум десять лет меня терпеть. В положении о правах граждан категории Эн и их владельцев только кажется, будто все просто.

Это не какое-то банальное рабство, которое можно благополучно игнорировать и делать вид, будто ничего не случилось. Там минимум два десятка фундаментальных ограничений, способных серьезно усложнить жизнь “невольника” или даже свести её на нет.

Когда-нибудь Алиса об этом тоже узнает, но очень надеюсь, что не сегодня. Активацию контракта ей не проводили — это уже целиком и полностью моя обязанность.

Но сначала все равно нужно встретиться с родителями. По меркам магической реальности я похож на неугомонного и постоянно попадающего в неприятности младенца.

Интересно, у более классических эльфов с их потомством те же проблемы или они как-то приспособились? Например, настолько, что у них мало детей во избежание образования критической массы фоновых проблем?

— Но мне и без этих внушений, оказывается, понравилось, — смущенно призналась Алиса.

— Теперь хотя бы понятно, отчего случилась эта вспышка эксцентричности. Колдовство… Произносишь это слово вслух, и оно как-то совсем по-другому звучит. Не столь сказочно, когда понимаешь, что оно существует на самом деле.

Я бросил быстрый взгляд на кафе Роффе. Если сделать быстрый марш-бросок и отдохнуть там, может даже выйдет не простудить подопечную. Это у меня теперь регенерации всякие и тому подобное. А ей предстоит читать мантры и тренировать концентрацию, прежде чем начнет хоть что-то получаться.

Категория категорией, но без тренировок все равно хрен что сумеешь. Тут никакой авалонский ключ не поможет — по себе знаю.

— Ты, незадолго до того, как начался ливень, говорил о чувстве беспомощности, которое охватывает тебя, когда понимаешь, могущество магии, тебе не принадлежащей…

— Давай встанем и продолжим путь, предложил я. — А поговорить сможем на ходу. Да и как дойдем, тоже будет возможность…

Алиса помогла мне встать. Вот блин, ощущаю себя самым настоящим стариком. Разве что песок пока не сыплется.

— Я начинаю понимать твои слова про оборотную сторону магии. Категория Эн, это клетка для преступников. Ведь так?

— Скорее электронный браслет на ноге, только без браслета.

Я украдкой посмотрел на свой топологический изолятор из кожи мамонта. Когнитивная слепота плюс инерция мышления. Никогда до этого момента не рассматривал его в таком качестве. Даже понимая, что печатники могут по нему отследить, где я нахожусь и чем занят.

Идея отдохнуть возле памятника Завоевателю оказалась ошибкой. После сделанной остановки идти стало заметно сложнее, мышцам было нужно малость разогреться. Но мы все равно продолжили путь.

— Но если так, то за что наказали меня?

Алиса повысила голос и тут же прикусила губу, потому как настройки категории Эн по умолчанию не разрешали кричать на своего владельца. Вот малость освоюсь и обязательно смягчу по максимуму режим ее содержания.

— Наказали не тебя, а нас, — поправил я, тщательно подбирая слова. — Там, в парке, мне пришлось поделиться с тобой маной, волшебной энергией, наличие которой дает основания считать человека гражданином магической реальности.

Не сделай я этого, в последней атаке нас бы смяли. Твоей жизни оставалось на один или два выстрела, некому было прикрыть мне спину.

Воспоминания не самые приятные, но у нас марафон откровенности или что-то в этом роде. Незачем оставлять Алисе иллюзии, будто я спас ей жизнь из-за влюбленности или чего-то в этом роде.

Верить в прагматизм надежнее и безопаснее. Как было на самом деле — сейчас уже и не вспомню. А вспомню, будет много рефлексии и фобий.

Так что нафиг. Пускай останется циничная трактовка событий. Лет на десять, а там видно будет.

— Нелегальная инициация предполагает понижение категории инициатора и смерть инициируемого, но мы провернули это в ходе боевых действий, согласно тактической необходимости.

Более того, на правах командира отряда я имел право на такое действие. Но оставить прецедент без внимания управа тоже не могла.

Я умолчал о том, что присутствие Алисы будет неизбежно сковывать мои действия. По сути, мне выделили дополнительного надсмотрщика из числа тех, кого не жалко. Сотрудников им что ли не хватает?

— Обещаю разобраться с ограничениями твоей категории и максимально смягчить все из них, зависящие от меня.

Это я сказал уже перед тем как зайти в кафетерий Роффе, потому в ответ получил только короткое и робкое спасибо.

Глава 47

Удостоившись несколько удивленных взглядов со стороны пары посетителей, мы заковыляли к тому столику, который я выбрал еще в прошлый раз. Ну и что с того, что до него на десяток шагов больше, нравится мне там и все.

Вышедший из подсобки Роффе сначала нахмурился, но потом сумел распознать во мне перворожденного.

— Лезвие тьмы! Что с вами приключилось? Имярек! Помощь нужна?

Подскочил самелианец так стремительно, словно состоял в родстве с Суперменом.

— Только связаться с родителями, — выдохнул я, оказавшись в его объятиях.

Ребра болели, но уже меньше, чем ожидалось. Неужели заживают?

— Ну и перекантоваться какое-то время. А то наша одежда не слишком подходит для посиделок в общем зале

Меня тут же подхватили на руки и потащили куда-то из зала. Алиса, успевшая обратить внимание на необычное оформление кафетерия, быстрой походкой следовала за нами, удивленная и молчаливая.

Короткий коридор, видимо на кухню, дверь, лестница наверх…

Меня осторожно уложили в мягкое кресло, больше напоминавшее своими очертаниями облако.

— Тут сможете отдохнуть и привести себя в порядок, — Роффе кивнул головой куда-то влево.

— Здесь есть ванная комната, а чуть позже принесу обед. Ну и родители, конечно. Если скажу, что они сходят с ума, то заметно приуменьшу степень их озабоченности твоим исчезновением.

Ты пропал пять дней назад. Но если появился тут, то скорее всего оно как-то связано с управой. Ты часом не под подпиской о неразглашении?

Мне не слишком понравилось, что владелец кафетерия подчеркнуто игнорировал Алису, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Кроме того, Роффе частично угадал. Должно быть, жизненный опыт сказывался.

— Приду в себя, кое-что смогу рассказать.

— Тогда отдыхай, а я пока пойду, успокою твою мать.

Испарился он так же стремительно как прибыл, оставив нас с Алисой одних в просторной комнате с парой кресел-облаков, диваном, книжным шкафом и плоским экраном незнакомой конструкции на всю стену.

— Что это было? И кто это?

Хороший вопрос от девушки, в столь специфичной манере познакомившейся с Роффе.

— Дальний родственник по материнской линии, — выдохнул я, решая про себя сложную этическую задачу: пойти в ванную первым на правах обладателя более высокой категории или же позволить себе релакс в недрах облака?

Запусти девушку в таком состоянии приводить себя в порядок и можно успеть выспаться пока она приведет себя в порядок.

— То есть, магия у тебя, это семейное? Этакая магическая аристократия в стиле Роулинг, али что-то иное?

Почувствовав себя в тепле и безопасности Алиса малость раскрепостилась. Насколько понимаю, сказывалось еще и отсутствие необходимости обеспечивать мою подвижность и безопасность.

— Аристократия?

Пожалуй, ребра все-таки заживали со страшной скоростью. Или же в этом кресле имелось что-то с эффектом обезболивания. Контраст между предположениями Алисы и реальностью смог меня насмешить.

— Мои предки, равно как и Роффе, мигранты. Они вообще не из этого мироздания.

У Роффе, как и у меня, категория Кей. Сама понимаешь, это далеко от безлитерной аристократии.

Родители же и вовсе ходят под литерой Эль. Здесь просто… диаспора.

Благородство в союзе с ленью и релаксом победили. Кроме того, натянутость в общении с девушкой никуда не делась. Приходилось держать себя в руках и следить за каждым своим словом, за интонацией слов — чтобы не дай бог оно не напоминало распоряжение.

— Кстати, дамы вперед. Уступаю возможность смыть боевую грязь и причесаться.

Алису не пришлось уговаривать. По скорости исчезновения в ванной она лишь немного уступила самелианцу.

Оставшись один я с облегчением вздохнул и прикрыл глаза.

Пять дней, говорите? Это значит, в курсе моего исчезновения не только семья, но и Ворчун, Медея, Росомаха.

И если с первыми я могу достаточно быстро связаться, то телефон охотницы за силой был записан в пропавшем телефоне, его придется повторно узнавать у Медеи.

К счастью, под обязательства о неразглашении подпала не вся история, а лишь те детали, которые касались непосредственно департамента.

Мама легко сложит два и два, определив по повышенной концентрации умолчаний и недомолвок все необходимые детали.

А вот Алладо, с которой наверняка придется встретиться, меня малость пугала. Бабушка играла на более высоком стратегическом уровне. Какие рекомендации последуют от неё после обстоятельного расспроса — оставалось лишь гадать.

Помяни черта…

Когда в дверном проеме вместо Роффе появилась подростковая фигура в камуфляже, усыпанном значками с покемонами и прочей атрибутикой… короче, я удивился куда слабее, чем обычно удивляюсь чему-то неожиданному.

— Живой. Конечности на месте. Голова на месте. Общее истощение, пара царапин, — вместо приветствия перечислила Алладо. — Выкрутился все-таки!

Второе кресло-облако, повинуясь небрежному жесту бабушки подлетело к ней, а она забралась в него с ногами, поджав колени к самому подбородку.

— Есть что-то, что нам обязательно знать, как можно быстрее?

— Какое-то время запах ванили будет вызывать травматические ассоциации, — не найдя ничего критически важного ответил я. — А еще мне пришлось стать опекуном свежеиспеченной гражданки категории Эн.

Алладо задумчиво посмотрела на закрытую дверь в ванную.

— Могло быть и хуже. Кто подсобил с невольницей?

— Мадам.

— Ювелирное решение. Её стиль. Мои поздравления и соболезнования. А теперь рассказывай.

Отчего-то рассказывать было легко. Алладо умела слушать. Я же вдруг обнаружил, что запомнил куда больше, чем казалось поначалу. Но малозначимые детали бабушку все равно не раздражали.

Уложился в двадцать минут.

— Родители не поймут и половины, — заметила Алладо когда я наконец-то замолчал. — Они видели войну только со стороны. У нас детей не бросали на зачистку. Так что будешь им рассказывать, некоторые подробности стоит опустить. Шокированные родители слишком легко впадают в гиперопеку.

Я попробовал представить реакцию матери… и согласился. С бабушкой в этом отношении легче. С нею, по крайней мере, я не живу в одной квартире.

— Теперь перейдем к текущему положению дел, — деловито продолжила Алладо. — Первая же атака на тебя оказалась смертоносной. Не обольщайся, ты выжил буквально чудом. Когда мы отыщем заказчика, ему придется много и болезненно расплачиваться за содеянное.

Ключевым моментом является монарь. Односторонний прокол печатной метрики в обход меридианов требует серьезных расходов и мастерства. Скорее всего, на сооружение ловушки подрядили кого-то из наших, а значит остался след.

Чудом? Скорее несколькими вагонами, битком набитыми чудесами. Или? Возможно, это паранойя, однако масштабы той помощи, которую оказал авалонский ключ стали представляться в другом ракурсе.

Как там было — поддержка в пределах, не угрожающих адаптации? Похоже, у меня появились вопросы к интерфейс-оператору Леонике и прочей мистической начинке того, что ютилось в топологическом изоляторе браслета.

— Выжил в этой ловушке, жди новую? Или хоть какая-то передышка светит?

Алладо отрицательно качнула головой.

— Безопасники будут какое-то время настороже, но все равно жди беды. Всегда жди. С того момента как получил гражданство и до самой смерти.

По моим глазам бабуля поняла, что я вспомнил о плане с преждевременной кончиной. Кукушка, кукушка, сколько же мне жить-то осталось? И почему так ма?

— А еще это происшествие продемонстрировало прискорбно низкий уровень твоей подготовки!

Переход от доверительного разговора к резкой подростковой категоричности заставил меня вздрогнуть. И если ребра всего лишь заныли, то бедро отозвалось куда более капитальной болью.

— У меня было меньше месяца, мои знакомые ману на простейшее заклинание дольше копят!

— Твои знакомые — отдельная песня. Грубая и нецензурная, — хмыкнула бабушка-подросток. — Но тут уже ничего не поделать, в тех трущобах, где ты вырос, ничего более пристойного не найти. Прекращай общаться с простецами. Сам же убедился, что любому из них мозг промывается на раз. Не стоит второй раз наступать на те же грабли.

— Теперь рядом со мною Алиса, — я покосился на дверь, за которой по-прежнему шумела вода.

— Если кто-то промоет мозги ей…

Приближение Роффе я распознал по вкусным запахам со стороны входа в комнату.

— Ты уж сначала перекуси, а я пока подыщу подходящую одежду. Родители прибудут где-то через час. Я им позвонил.

— Предположение, будто кто-то в состоянии промыть мозги невольнику выдает в тебе неуча, — проворчала бабушка, добираясь первой до столика с кофейником и парой стейков.

Чашек, что характерно, было три.

— Спасибо, Роффе, твоя кухня, как обычно, на высоте.

— Госпожа Алладо, может соблаговолите попробовать какой-нибудь десерт?

— Два на твой выбор!

Роффе стремительно удалился, а бабушка с тоской поглядела на стейк, налила кофе и продолжила, поглядывая то на чашку, то на дверь в ванную.

— Маг категории Эн, воплощенный парадокс. Базовая техника, на которой в этом мироздании основана магия, по строгим заветам Завоевателя — акт свободной воли.

У невольника же мана есть, а вот этой самой свободной воли как раз нет. Точнее, она не свободная, а зависимая от владельца. Из-за этого и парадокс.

Промывать мозги невольнику может только владелец. Ограничений со стороны закона у гражданина категории Эн меньше чем у пары более высоких категорий. Зато и ответственность за его действия нести не ему. Из-за этого, владельцем невольника редко становится кто-то вроде нас, а случаев, когда роль владельца доставалась кому-то из Эль — и вовсе единичны.

— Из-за конфликта возможностей?

— Из-за того, что наличие невольника увеличивает возможности практика, — поправила Алладо.

— Двойной запас маны, двойной объем заклинаний на единицу времени, безграничная самоотверженность и готовность защищать хозяина… да ты сам видел это на примерах солдат. А тут не профан какой, только и умеющий, что жизнь растрачивать. Если такой защитник при необходимости выплеснет все, что у него только есть, это способно резко изменить расстановку сил. Так сказать, оружие последнего шанса.

Защелка на двери в ванную щелкнула и в проеме появилась Алиса. В белоснежном махровом халате, с полотенцем на голове она выглядела так по-домашнему, что я невольно засмущался.

— В этом плане, — делая вид, будто не замечает появления девушки продолжила Алладо, тебе не слишком повезло.

Считай, что пока что тебе подарили пешку, которую можно вырастить во что-то более эффективное.

— Присаживайся, Алиса, — попросил я, глядя как округляются глаза подопечной и буквально ощущая, как вызревает у неё множество совершенно лишних и неуместных вопросов.

— Тут стейки, подхватывай один и угощайся. Родители приедут через час, они и увезут нас отсюда.

— Отрывай свою задницу от облака, Имярек и дуй приводить себя в человеческий вид! — озорные искорки в глазах бабули немного беспокоили, но резон в её словах все-таки имелся.

Не хотелось бы встречать родителей в таком виде. Относительно гиперопеки Алладо явно попала в точку.

Стейк? Подождет немного. Я же не девушка какая, должен справиться быстрее. Разве что оставлять Алису наедине с профессиональной авантюристкой было немного стрёмно. Но тут уж приходилось рисковать.

— Когда Роффе появится с десертами, попроси его, пожалуйста, приготовить коктейль Симфония.

Нельзя сказать, что безопасники напрочь забыли о гигиене и преднамеренно держали нас в антисанитарном состоянии. Это, скорее, я себя так запустил. Хотя пять дней, при том, что на боевые действия пришлось не больше четырёх часов… Что-то не складывается.

Утром, перед тем как меня отконвоировали в кабинет к Мадам и Кантидию, я сумел сходить в туалет и даже умыться. Но на все остальное времени мне не давали.

Кроме того, раковина и мутное зеркало с плохим освещением — не сравнить со здешней роскошью. Тут даже нашлась брит…

Я провел ладонью по скулам. Пять дней? Не отросла пятидневная щетина. Тут дня на два, не больше.

Паранойя подбросила из недр памяти рассказ Гарри Гаррисона о том, как космонавты летали на Марс. Космоса в этом мироздании нет, но в параллельном мире я недавно повоевал. Что там осталось в закромах научной фантастики и фэнтези из того, чего еще не встречалось?

Инопланетяне? У меня все родственники такие, иной разум сейчас по ту сторону стены десерт ест.

Зомби? Командовали, знаем. О перворожденных и вовсе молчу. Сам такой. Из крупных фрагментов только путешествия во времени остались. Неужто и до этого дошло?

Тем не менее, я побрился, вымыл голову с каким-то совершенно волшебным шампунем незнакомой марки. После прожарки и маринования в камере, душ оказался чем-то вроде райского наслаждения. На теле нашлось достаточное количество ожогов, царапин и ссадин, но насколько удалось рассмотреть с помощью зеркал ничего не загноилось и обещало в скором времени исчезнуть бесследно.

А с заморочками относительно времени мы еще разберемся. Тут либо какие-то фокусы с Печатью во время вторжения, либо игры департамента безопасности.

И то, и другое не относится напрямую к покушениям на мою жизнь — как выразилась Мадам, разборки мигрантов.

Глава 48

Из ванной я выходил в приподнятом настроении. Живой, свежий, малость голодный. Но последнее было поправимо. Мясо мне все-таки оставили, даже коктейль заботливо стоял возле тарелки. А вот десерты дамы благополучно схомячили, да и кофейник, судя по ряду косвенных признаков, у них был уже не первый.

Но самое главное отличие заключалось в том, что Алиса выглядела куда более живой и расслабленной, нежели еще двадцать минут назад.

— Так! — заметив мое появление провозгласила Алладо. — Хорошенького понемногу. Мы еще поболтаем, но сейчас мне пора отсюда валить. Показываться родителям Имярека мне несвоевременно.

Нафиг мне никому ненужное напряжение? Вам и так его хватит выше крыши. Так что вы меня тут не видели. Имярек, повтори распоряжение девушке и сам не проболтайся. Чао!

Вот так, не успел я поделиться с ней своими опасениями как мы с Алисой вновь остались вдвоем.

— Эта пигалица здорово умеет работать языком, — с облегчением выдохнула девушка с сожалением глядя на блюдца из-под десерта. — Мозги мне вывернула капитально. Кто её родители?

— Вообще-то, это моя бабушка, — с плохо скрываемым удовлетворением в голосе буркнул я, принимаясь за еду.

Зная отца, прибытия родителей следовало ожидать с минуты на минуту. Это мать у меня пунктуальна во всем, а папа старается озвучивать время с запасом.

— По мужской линии.

Не исключаю, что шокировать людей своей бабушкой скоро станет одним из моих любимых развлечений. Алиса, например, несколько секунд беззвучно хлопала глазами и не знала, что ответить.

— Ты не обязана верить всему, что слышишь от меня, — на всякий случай уточнил я настройки владения.

— Но в данном случае, даже если это неправда, то я тоже в числе обманутых. Мне об этом сообщила моя мать.

— Все страньше и страньше, — наконец-то подобрала слова моя подопечная. — Я точно попала в сказку.

— Это психоделическое городское фэнтези с элементами хоррора и комедии абсурда, — высказал я предположение относительно жанра, в который угодила девушка.

Так сказать, на правах более опытного товарища.

— И да, я должен последовать её рекомендациям. Как ты сама убедилась, она разбирается в вопросе. Потому повторяю следом за ней: ни для кого, кроме меня и Роффе, Алладо сюда не приходила. И ты вообще с моими родственниками еще не знакомилась. Это типа приказ.

— Слушаюсь, — погрустнела Алиса. — Это тот самый неприятный момент, что портит всю сказку. Чувствую себя рабыней Изаурой. Декларацией о правах человека тут не пахнет.

— Тут еще та черепомерка, — вздохнул я. — Все определяет категория и мана. Ну, может еще что-то, но я пока не разобрался.

На лестнице что-то громко загрохотало.

— Это мои мама и папа приехали, — успокоил я девушку, которая уже приготовилась меня защищать. Заодно почувствовал себя дядей Федором, из-за невольной цитаты из Простоквашино.

— И да, не удивляйся сверх меры. Оставь капельку удивления про запас. Она тебе обязательно пригодится.

Конечно же, первой влетела мама. Юная, экзальтированная, слегка растрепанная, но в меру приличий.

— Имярек!

Меня схватили, крепко обняли, а затем внимательно осмотрели на предмет капитальных повреждений. Наверняка, не только в видимом диапазоне, потому как внешне я выглядел достаточно свежим, но мама все равно нахмурилась.

— Ладно, дома все расскажешь, — после непродолжительной внутренней борьбы заключила она. — Отец с вещами сейчас поднимется. Он, как обычно, паркует машину.

— Мам, это Алиса, — я сделал неопределенный жест в сторону, но контекст был вполне четким.

Взгляд матери был быстрым и профессиональным.

— И чья она?

Реплика снова напомнила Простоквашино. Сегодня мама словно косплеила героиню классического мультфильма. Только сказать "Ничья. Своя собственная" Алиса не могла. Прощай Простоквашино. Как-нибудь в следующий раз…

— Моя. Гражданство категории Эн получено сегодняшним утром.

Второй материнский взгляд оказался дольше. Кроме того, он явно оценивал Алису по каким-то незнакомым мне критериям.

— Могло быть хуже, — вынесла вердикт мама, с легкостью переиграв девушку в гляделки. — Уже придумал подо что её приспособить?

— Ну мам! Она же живой человек! Разве можно с нею вот так, как с вещью какой-то?

— Сначала дела, потом сантименты, — парировала мама. — И мы не захватили никаких вещей на неё. Алиса, у тебя есть какая-либо одежда, помимо этого халата?

— Вряд ли она может еще раз надеть эти тряпки. Кроме того, по ряду причин, это вызовет у меня дискомфорт. Не психическую травму, но до той всего пара дюймов.

— Ладно, договорюсь с Роффе. Ну и в портняжных иллюзиях заодно потренируюсь. Доедет до нашего дома и там что-нибудь подберем.

— А нельзя её доставить сразу к её дому?

Нет, я где-то глубоко внутри чувствовал, что нельзя, но почему-то никак не мог сообразить почему. Внутреннее напряжение после приема душа начало отступать и провоцировало легкую заторможенность. Все-таки наедине с Алладо я отчего-то не чувствовал себя настолько же в безопасности, насколько с мамой и папой.

— Только если ты собрался поселиться у нее в квартире. Вы же пропали без вести, её родители уже и в полицию обращались. А у нее контракт свежий. Стоит тебе отдать девочку в заботливые руки и уехать домой как не пройдет и пары часов, а она уже начнет лихорадочно, игнорируя все рациональные доводы и озвучиваемые последствия, собираться к тебе.

Тут уже внимательно прислушалась к словам матери и Алиса.

— Первые несколько недель зависимость нежити от владельца напоминает острую наркотическую, — пояснила мама, прислушиваясь к тому как по лестнице поднимается отец.

— А если ты думаешь, что с такой симптоматикой недавно пропавшую на пять дней девушку куда-то отпустят… Каннер, у нас тут нежить завелась. Свежая сыновья.

Отец с порога исследовал взглядом сначала Алису, затем уже меня.

— Натаскаем, — заключил он, протягивая мне пакет с одеждой. — Как тебя хоть зовут, красавица?

Мама немедленно ткнула его локтем под ребра.

— Алиса, — тихо произнесла свое имя моя подопечная, скромно опустив глаза.

— Алиса Корнева… отец господина.

Это было неожиданно. И сама покорность, и обращение к отцу. Не знал бы, что с девушкой побеседовала Алладо, удивился бы еще сильнее. Ну да ладно, бабушка родителей знает лучше меня, да и фигни не посоветует. Надо так надо.

Я встал с облачного кресла и похромал переодеваться в ванную. Не убьют же они друг друга за пару минут?

Не убили.

Когда я вернулся в комнату, отец с любопытством крутил мою злосчастную куртку, то ли подсчитывая количество повреждений, то ли пытаясь найти на ней чистое место.

— Дома так дома, — согласился он с мамой. — Помочь спуститься по лестнице? Ты вроде как этот элемент хотел тренировать отдельно, но так и не было возможности поинтересоваться, насколько успешны были тренировки?

— Мне помочь? — робко подала голос Алиса, чем заслужила одобрительный взгляд со стороны матери.

— Спущусь, — хмыкнул я. — В крайнем случае, чуть быстрее чем рассчитывал. Гравитация на моей стороне.

— Тогда на всякий пожарный пойду перед тобой, — решил отец.

Упоминание о пожаре заставило меня непроизвольно вздрогнуть, что не осталось незамеченным родителями. Похоже, моя куртка рассказала им куда больше чем я думал. Ох уж мне этот дедуктивный метод, точнее его магическая имитация!

Не знаю, как именно колдовала мама: Алиса выглядела одетой пусть немного не по сезону, но в легкое пальто.

Умом-то я понимал, что это тот же самый халат, но теперь он воспринимался как верхняя одежда, только по мнению, далекому от дизайнерского, напоминающая купальный аксессуар. Видимо, какая-то игра с оценочным мышлением, не иначе.

Поблагодарив Роффе за помощь, мы вышли из кафе и благополучно уселись в машину.

— Еще раз, никаких посторонних разговоров до дома, — предупредила мама. — И, на всякий случай, будьте готовы к неожиданным неприятностям!

Сейчас меня радовало уже то, что она использовала множественное число, включая Алису в число тех, кому обращалась реплика.

Видеть, как мама видит, в девушке предмет мебели… было все-таки неприятно.

На этот раз мы ехали каким-то другим маршрутом. Поставил мысленную галочку в своем органайзере попросить родителей научить ходить хотя бы до Роффе и обратно. А то каждый раз просить забрать меня неудобно. Как будто малыша из детского садика или яслей.

Галочка уютно расположилась между разбором полетов и связью с друзьями. Хотя, немного подумав, впихнул туда же необходимость определиться с тем, как поступить с Алисой.

Если несколько недель её зависимость от меня будет действительно напоминать наркотическую, то у меня проблемы. Несколько недель, при той скорости, с которой начали происходить события, это долго. Этак и вовсе привыкну к темпу, мутирую в супергероя типа Флеша.

Видимо релакс после душа, домашние рядом, теплая уютная машина и мерный звук двигателя заставили меня задремать.

— Соня, — ласково констатировала мама. — Вылезай уже.

Алиса уже выбралась из машины и теперь с любопытством изучала окрестности.

Ну да, к себе домой я её так и не успел пригласить. А ведь ей можно будет показать бассейн — вот она офигеет, когда столкнется с трирью.

Правда, у нее уже был опыт столкновения с монарью… эх, этот вопрос придется тщательно обсуждать с предками.

Ключи от дома пропали в бою, вместе с сумкой, а потому кодовый замок в парадную открывала мама. Вот еще одна забота, пусть и мелкая бытовая.

Забавно, думал я, заходя в дом, как легко и незаметно повседневные дела ухитрились отступить даже не на второй, а на третий-четвертый план.

Когда последний раз покупал овощи в магазине — уже и не помню. Дожил, называется — в других мирах бываю чаще чем в парикмахерской.

Такими темпами уже через пару лет со случайным прохожим своего возраста уже не найдется общих интересов. Как это там… ресоциализация? К черту ресоциализацию! У меня по графику отдых.

Смешно и тревожно — даже спокойно подняться к себе в квартиру не удалось. На лестничной площадке на мгновение мелькнул образ Леоники. Может, конечно, показалось, но не сомневаюсь, что интерфейс-оператор болта заинтересован в сеансе общения. Попозже, болт. Это слишком приватно, подождет до позднего вечера.

— Выбирай тапочки по размеру и проходи на кухню, — это мама уже начала распоряжаться Алисой. К счастью, такие бытовые просьбы не вступают в конфликт с базовыми установками невольника и их не пришлось подтверждать голосом.

— Через пятнадцать минут семейный совет! Собираемся в гостиной!

К сожалению, не получилось увидеть лица Алисы, когда мама сказала про гостиную. Планировка квартиры у нас простая и по пути на кухню легко понять, что тут только две комнаты. Интересно, я тоже выглядел большую часть своей жизни так, будто меня глупо разыгрывают?

И ведь даже если спрошу у отца, все равно не признается. Или признается, но хрен проверишь, всерьез ли! Так что не буду задавать вопросы, на которые не хочу или не могу получить ответ.

Родная комната встретила укоризненно глядящим рылом выключенного компьютера и сиротливо болтающимся проводком зарядки.

Четверть часа? На пару сообщений в социальной сети хватит, а подробности потом и при личной встрече. Как там в классическом инженерном подходе: разбивай задачу на множество мелких и решай их последовательно.

Пока мама ждала отца, заскочившего по пути в магазин, пока заваривался чай, отстучал Ворчуну о возвращении и утрате телефона. Судя по публичным записям, друг все-таки свалил за город с палаткой, а потому моего исчезновения даже не заметил. Рассказать все равно придется, но минус необходимость успокаивать хорошего человека.

А вот Медея что-то заподозрила. В сети нашлось от неё гениальное по своей лаконичности сообщение — два вопросительных знака. Отписался и ей тоже, пообещал заскочить при первой возможности.

Заодно, пока оставалось несколько минут, просмотрел почтовый ящик. Два дня назад Юлька репостнула запись о пропаже Алисы. С фотографией, чтобы вспомнил о ком речь. Не самой удачной, с набором сухих слов вроде “ушла и не вернулась…”

Как теперь возвращать её в социум? Еще один вопрос к родителям. Быть такого не может чтобы в арсенале граждан не было инструментов на такие случаи жизни.

— До меня только сейчас стало доходить, — подала голос со стороны двери Алиса. Очевидно, ее попросили позвать меня, и она наткнулась на листовку с просьбой помочь в поисках. — Это же… навсегда?

Глава 49

Я неловко встал, бедро снова дало знать о себе, подошел к девушке и аккуратно обнял. Чтобы не приведи господь не решила, будто я пристаю. В таком положении это слишком… нечестно. Так что лишь нейтральные объятия поддержки.

— Еще раз прости. Наверное, да, какие-то вещи навсегда.

Хотя мы, конечно, вернем тебя в семью, но твоя жизнь капитально изменилась.

Не помогло бы даже стирание памяти, как у людей в черном. Я тебя инициировал и, скажу честно, не собираюсь об этом жалеть.

Мы живы и можем оставаться людьми, насколько это только получится. А все остальное, наивная рефлексия о несбыточном.

— Зануда, — ласково вздохнула девушка, обнимая меня в ответ. — Редкий и неисправимый. Но все равно спасибо. Нас тут зовут в гостиную. Не подскажешь, это — где?

— Понятия не имею где, — честно признался я, отстраняясь и ловя как долгожданную добычу удивление на лице Алисы. — Знаю лишь как туда попасть. У тебя еще не случился передоз чудес в голове? Если начнется, предупреди, пожалуйста…

— У тех, кого родители назвали Алисой, повышенный иммунитет к такому передозу. Единственная мне Алиса, не имеющая прямого отношения к чудесам или фантастике — Фрейндлих.

— Аргумент, — признал я. — Но не будем заставлять маму ждать. Она от этого становится склонной к шуткам ниже пояса.

Открыть трирь удалось лишь со второй попытки, что несколько смазало впечатление от фокуса. Но зато в результате вышло весьма по-кэрролловски. Правда, от шуток в исполнении мамы спастись все равно не удалось.

— Когда я говорила с тобой, сын, о критериях выбора девушки для отношений, — с деланной серьезностью заметила мама, разливая чай по фарфоровым чашкам.

— Подразумевалось немного не то. Но, как говорит твой дедушка, не все ли равно на ком в первый раз жениться?

Даже не глядя в сторону девушки я почувствовал, как она покраснела и засмущалась. Только еще экстрасенсорики мне не хватало…

— Присаживайтесь, — подхватил тем временем отец. — Алиса, чувствуй себя как дома. Так уж получилось, что это у вас надолго, потому лучше привыкать сразу.

— Возможность пересмотра категории через десять лет, — на всякий случай уточнил я, внезапно вспомнив, что не озвучил этот момент во время похода по Арканной улице.

И что не умею активировать положения контракта в посторонних.

— Ты же знаешь этих бюрократов, — отмахнулся отец. — Они с первого раза никогда своих решений не меняют. Со второго-третьего, если сильно повезет. Так что добро пожаловать в семью и отговорки не принимаются.

— Помогите, пожалуйста, я еще не умею активировать контрактные условия. Алиса сама пока не в курсе того, на что её подписали.

— Я уже ознакомилась, — неожиданно призналась моя невольница. — Одна женщина в…

Так я впервые увидел, как срабатывает прямой запрет на упоминание. Ну, Алладо, погоди! А сейчас придется выкручиваться.

— В управе. Мадам.

Слово сказано. Шутки в сторону. И отец, и мать прекрасно знают, все связанное с Мадам предельно серьезно.

— Ладно, — первой сориентировалась мама. — Насколько безопасники ограничили тебя в возможностях рассказать все-все-все?

Пришлось прикрыть глаза и вызвать в сознании текст обязательства. Составлено действительно формально, без изысков. Стандартная форма, с одним лишь продавленным исключением.

— Процентов на пять-шесть, — оценил я. — Мадам вообще назвала происшествие разборками мигрантов.

— Склонна с нею согласиться, — деловито кивнула мать. — Других хвостов мы вроде пока не нахватали. Да и сработано, если подумать, довольно топорно. Монарь якобы сожгло попаданием молнии, но сам ливень противоестественной природы, да и следы затереть полностью не удалось. Печатники работают тоньше, военные — грубее, аристократия же и вовсе не ищет окольных путей.

— С чего начинать, мам? Папа?

— На всякий случай, с того момента как мы расстались, — попросил отец, размешивая сахар тщательно контролируемыми движениями.

— Потренировался в не самой мелкой моторике, — начал я с напоминания о тренировке, которую папа устроил незадолго до происшествия. А ведь если бы не она, все могло бы стать заметно печальнее. Особенно, когда в финальной атаке. Да и незадолго до нее…

— Кстати, спасибо, пап, очень помогло.

Отец понимающе кивнул. Надо потом сказать ему, что в конце боя куртка была на Алисе, ее тоже надо будет лечить.

— Затем мы встретились возле метро и пошли в парк. Алиса к тому моменту уже была под принуждением. Даже время и место встречи определялось устроителями ловушки. Подозреваю, что и наш маршрут по парку тоже. Или была какая-то подпрограмма возможной корректировки. А затем ливень, мы начали искать укрытие и нас вывели к подсобке. А там монарь, которую меня обманом попросили открыть.

— Топорная работа, — сделав глоток чаю констатировала мама. — На авось. Но в дальнейшем, Имярек, постарайся сам не открывать никаких незнакомых дверей, которые тебе предлагают люди, категории Пи. Или еще лучше, изменим немного твою программу тренировок, чтобы обучить проверкам на скрытые топологические деформации.

— Второй раз тот же прием вряд ли будут использовать, — возразил отец. — Но с предложением согласен. Перестраховка не помешает.

— А дальше мы упали на муравейник с небольшой высоты. Даже как-то странно, что точка выхода оказалась с одной стороны так неудобно расположена, а с другой, было на что упасть. Сравнительно безопасно.

Я сделал паузу, в основном ради того, чтобы найти способ обойти некоторые ограничения. Надеюсь, это окажется критически важная информация. Ряд деталей придется упустить.

— Очень похоже на контрабандную тропу, — немного подумав озвучила свои догадки мама.

— Если делать ловушку в стиле "Incredible Machine", из подручных средств, то это даже обосновано. Устанавливать монарь с нуля, в людном месте — занятие на месяц работы. Или придется использовать чит-коды печатников, но об этом пусть уже безопасность думает. Утечки такого рода составляют треть их повседневной работы.

Я взял в руки чашку и посмотрел на то как четыре небольшие чаинки плавают возле самого её дна. Как же капитально может умиротворять это насквозь мирное зрелище — особенно в контрасте с тем, что так не хочется вспоминать.

— А затем? — наконец-то спросил отец. — Вы приземлились на муравейник. Но где был сам муравейник?

— В таком же парке. В такой же “жадной” зоне. Но там гудели сирены. И работал пункт 39 нашего гражданского контракта.

Ссылаться на гражданский контракт мне обязательство о неразглашении не запрещало. Знающий поймет.

Спустя несколько секунд мама отставила свою чашку и с испугом посмотрела мне в глаза. Я попробовал улыбнуться. Наверное, даже получилось. Через секунду-другую дошло и до отца.

В качестве извинений за то, что не могу рассказать всего в деталях, пришлось пожать плечами.

— Все… было настолько плохо? — осторожно сформулировал отец таким образом, чтобы у меня был шанс ответить в обход ограничений.

— Из семи с лишним сотен человек, что пошли за мною, выжила только Алиса. И то лишь оттого, что без её помощи мне было не зайти в портал. Собственно, незадолго до этого я и произвел инициацию её резервуара.

Мама закрыла лицо руками. Отец встал из-за стола и прошелся до границы оформленного пространства, затем обратно.

Бабушка попросила смягчить? Ну так я и не буду описывать как терял, человек за человеком, весь свой отряд.

— Каннер, мы с тобой безнадежные идиоты, — констатировала мать таким тоном, что я запоздало испугался. — У нас с практически со стопроцентной вероятностью отняли сына. То, что он вообще вернулся — за пределами погрешности первичного моделирования. Алладо была права. И тогда, и сейчас.

— Не вполне понимаю, — признался я.

Алиса и вовсе сидела тише воды ниже травы. Вот уж кто понимал в происходящем меньше всего — так это она.

— И хорошо, что не понимаешь, — отрезала мама. — Это такие темы, которыми я пока еще не готова делиться со своим единственным сыном.

— Если те переживания нельзя описывать как цепочку событий, — осторожно начал отец. — Может, получится озвучить цепочку ассоциаций? Алиса, не назовешь десять слов, которые у тебя ассоциируются с событиями по ту сторону монари?

Вот же блин… Но да, может прокатить. Только надо добавить пару деталей. Я утвердительно кивнул головой и тут же зажал пальцами уши. А для верности и глаза закрыл. Надо очень дотошно допрашивать меня, чтобы выяснить детали.

Сам ничего не видел, не слышал и не говорил. Невольница тоже ни о чем не рассказывала — ассоциации потребовались… для определения ее психологического профиля для последующей специализацией. К тому же на подписании обязательства настаивал Кантидий, не Мадам. У Мадам на этот счет, наверняка, есть какие-нибудь “жучки” в несъемном браслете.

Десять секунд… двадцать… Через половину минуты я открыл глаза и посмотрел на Алису. Она молчала, значит, можно и пальцы из ушей убрать.

— Если можно, мам, не готовить ничего с ванилью в ближайшее время…

— Да, Имярек… конечно, — слегка растерянно подтвердила мама. — Я и сама не особо ее люблю.

— А еще надо как-то побыстрее решить проблему с Алисой. Её ищут родители. В полицию уже обращались.

— Это не проблема вообще, — взяла себя в руки Веннер. — Завтра начертим подходящий сигил и девочка вернется с ним к родным, все объяснит. Думаю, романтическая история тут прокатит. А к вечеру и с жилищным вопросом разберемся. После твоего гражданства мы уже малость подсуетились. Короче говоря, у тебя будет своя квартира, этажом выше. Расположение выбрано исходя из соображений безопасности.

Я попробовал вспомнить, кто жил над нами. Какая-то семья с ребенком младшего школьного возраста.

Как так получилось… хотя что тут спрашивать — их уговорили с помощью той же магии, которая помогла при сдаче сессии. Выглядит дико читерски. К тому же жертва заведомо не побежит никому жаловаться. Вот еще один пример того, как выглядит магия со стороны слабейшего.

Не удивительно, что магическая реальность не пользуется никакой декларацией прав человека. Нет никаких градаций беспомощности — в этом проблема.

— Нам еще придется найти новые смартфоны, восстанавливать симку, банковские карты.

— Это уже мелкие бытовые заморочки, — с легкостью согласилась мать. — Сейчас надо понять, к чему готовиться дальше. Ну, помимо того, что возвращением Имярека заинтересуется Алладо и тебе придется еще сней встречаться.

— Наши оппоненты могут пока не знать, что Имярек уцелел, — заметил отец. — Атакованный сектор, наверняка, еще на карантине. Там орудуют военные и не с ресурсами диаспор совать туда свой подозрительно длинный нос. Можете спорить со мною, но не верю, что у них имеются подкупленные сотрудники местной управы или департамента безопасности. Следовательно, в нашем распоряжении имеется небольшая фора.

Вот еще одно доказательство тому, что сначала надо думать и лишь потом действовать.

— Опасаюсь, что нет уже форы, пап, — я мысленно попросил прощения у своего ангела-хранителя.

Не знаю, есть он или нет, однако, когда твои родичи вне человеческой формы сами столь ангелоподобны, игнорировать такую возможность не стоит.

— Я недавно заходил со своего компьютера в социальную сеть и проверял почту. Пускай, оно дает лишь косвенное подтверждение, но, если с той стороны все так же обстоятельно, им этого хватит.

Чувствуя вину за прокол, я отвернулся и заметил, что Алиса слушает нас, но ничего не понимает. А это никуда не годится. С этого дня она пусть и невольно, но член нашей команды.

— Алиса, так уж вышло, что тут непростая ситуация. С самого начала, — начал я свои объяснения, видя периферическим зрением сначала недоумевающую, но затем быстро догадавшуюся что к чему мать.

Это же её уроки — если чувствуешь, будто чего-то недопонимаешь, попробуй объяснить кому-то еще.

— Ты сейчас в семье беженцев, — вклинилась в мой рассказ мама. — Оттого у нас меньше прав чем сил, а также есть те, кто не желал бы нашего усиления. Причем на многих уровнях планирования.

Но так как Мадам дала шикарную подсказку, часть вариантов можно благополучно отсеять. Нам противостоит либо какая-то сопоставимая по влиятельности диаспора, либо местная мафия.

Третий вариант, надеюсь, маловероятный, внутри диаспоры нашлись амбициозные идиоты, готовые вставлять палки в колеса там, где наша культура пытается вернуть былое величие.

Глава 50

Я хотел заметить, что наши противники, возможно, каким-то образом знали, что состоится нападение извне… но меня остановил авалонский ключ. Как же давно не случалось такого, чтобы он влиял на поведение!

Хотя… это точно стало бы нарушением взятого обязательства. Вот же как все запущено — есть догадки, но ими не поделиться. Почти забытое ощущение.

Пришлось подумать и найти путь в обход. Что-то подсказывает, из таких ситуаций и была изобретена эзотерика.

— Мне не хватает информации, в основном терминологии, чтобы задать вопрос, — указал я, откидываясь на спинку стула.

— Нельзя ли немного рассказать о том, как именно устроено приграничье, как по отношению к нему расположена управа и как так вышло, что существуют параллельные миры?

— Вот так заработаешься и забываешь о самоочевидном. А оно такое лишь для тебя, — вздохнул отец, потирая переносицу пальцами.

— Но тут проблема с визуализацией. У человеческих тел нет органов восприятия многомерных топологий. Если сильно упростить и свести все к банальной трехмерности, то это мироздание будет напоминать… глобус. Внешние слои — так называемые дальние сектора. Они мало приспособлены для жизни.

— Это как пытаться жить на берегу моря в полосе прибоя. Там, где бушует вода — дикие сектора, плавно переходящие в чистый хаос, — включилась в обсуждение мама.

— Там, где уже сухо, но в бурю может иногда заливать — дальние.

— Приграничье как прибрежные области. Вроде спокойно. Но если из моря начнут лезть чудовища или приплывут пираты — первый удар придется на них. Из-за этого приграничье оформляют такими печатями, которые делают вторжение максимально тяжелым.

Да, примерно такую же картинку я успел нарисовать для себя. Но, на всякий случай, все равно уточнил:

— Материализм — это же не философская концепция, а стратегическая оборонительная?

Кажется, Алису снова удалось удивить. Но хоть какие-то базовые знания о мироустройстве будут у девушки.

Это мне с родителями повезло, а ей-то иначе откуда узнавать? У Клади по кусочкам? Так в ковен надо еще попасть.

— И тут печатники сочли, что фрагментируя пограничный слой на много отдельных секторов-континуумов они усложняют возможное вторжение, — подтвердив мою догадку продолжил отец.

— Каждый отдельный континуум обладает собственным уникальным набором ловушек и средств ведения гносеологической борьбы с противником. Эти континуумы объединены в так называемые округа. Сколько их в каждом округе — военная тайна, но в нашем их не менее восьмидесяти.

— Для каждого округа есть своя управа, — когда мама подала голос я тихо позавидовал их слаженности. Так дополнять друг друга… тоже когда-нибудь так хочу.

— Собственно, ее полное название, окружная управа номер 653 провинции Ланиакея внешнего радиуса.

За внешним радиусом идет внутренний радиус, где практически такая же структура, но ее деталей нам не раскрывают. А за внутренним радиусом приграничье завершается. И начинается обычное мирное мироздание. Может быть, когда-нибудь ты в него попадешь.

А вот и момент обхода ограничения. Какое счастье, что оно стандартное и слишком прямолинейно сформулировано!

— То есть, если, скажем, я окажусь за одиннадцать секторов от своей окружной управы, континуум может оказаться под контролем уже другой окружной управы?

Родители в таких играх, с детства, не то что собаку — слона схомячили на пару. Так что пусть вопрос был и отвлеченным, контекст сыграл свою роль.

А уж какой именно сектор на указанном расстоянии подвергся нападению они со временем узнают.

Но мысль о том, что Кантидий является прямым аналогом Мадам, но из соседней управы… многое объясняла.

Для него основная проблема — прибывший к самому кошмарному моменту гость, от которого пытались избавиться. И ведь почти получилось. Упади мы на злосчастный муравейник на полтора-два часа позже…

Когда понял, чем завершилась бы наша история, угоди мы в монарь с запозданием, мне откровенно подурнело. Так, что это не только гипернаблюдательные родители заметили, но и Алиса.

Впрочем, теперь она со мною связана магическим контрактом…

О чем должен был подумать Кантидий, глядя на моё чудесное спасение после столь же не чудесного появления?

А тут у нас вопрос о темпоральных непонятках. О них в обязательствах ни слова, можно и прямым текстом озадачить предков.

— Во время ведения боевых действий время как-то искажается? У меня есть некоторое недопонимание. Куда-то пропало около трех дней. Вы сказали, что мы отсутствовали пять суток, а сами боевые действия длились только часа три-четыре.

И затем формальности в управе. Правда, там я спал еще неопределенное количество времени. Но не трое суток — у меня не было пятидневной щетины к моменту встречи с Роффе…

— Вторжение запускает внутреннее замедление, это общеизвестный факт, — кивнула мать. — Так у командования появляется большая свобода маневра. Запертые в замедленном континууме противники куда менее мобильны, это существенное тактическое преимущество, — пояснил отец, видя моё недовольство. Общеизвестный? Не для таких новичков как я!

— А коэффициент замедления ведь не фиксирован? Ну, чтобы затруднить синхронизацию связи и тому подобное?

Родители переглянулись и признали, что не в курсе таких деталей. К счастью, Алиса меня не понимала, а потому просто сидела и пила чай.

Вот и добро. Потому как лишь неучтенный коэффициент замедления не позволил недоброжелателям скинуть нас прямиком на упавшую медузу. Без нескольких сотен солдат поддержки и добытого на складе вооружения. Как тут не заподозрить даже больше чем просто утечку, прямое взаимодействие с силами вторжения!

Как иначе узнать, где и когда состоится приземление медузы? Ведь это уже другой уровень возможностей на противостоящей нам стороне!..

Только как это передать родителям — не представляю. Обязательство Кантидия, даже стандартное, связывает по рукам и ногам.

Хотя нет, есть еще аспект семейного доверия.

— Все намного серьезнее, — заключил я. — Глобальнее. И, возможно, выходит за пределы… наших представлений.

Небольшая интонационная пауза. Я подбирал подходящие слова. Расшифруют ли её предки? Это же я не про события под запретом говорю.

— Тут уже нужна бабушка, — признал отец. — Не наш уровень. Потому перейдем к текущим делам. Уже придумал, по какой схеме прокачивать свою подопечную?

— А у меня время на это было? Кто-нибудь вообще рассказал про взаимодействия с гражданами категории Эн?

— Прокачивать?

Последняя удивленная реплика принадлежала Алисе. Как бы девушка ни старалась держаться незаметно, когда речь зашла о ней, прежний характер обошел ограничения гражданства.

— Ты же ничего не умеешь как нежить, — неожиданно терпеливо пояснила мама. — Потому даже до того уровня, на котором от тебя будет ощутимая польза владельцу, придется подтягиваться.

К счастью, у категории Эн есть свои преимущества по сравнению с детишками со статусами Пи или О, так что некоторые, быть может, станут завидовать.

Нежить — это не какой-то там раб. Это в первую очередь возможность. Наказанием оно становится, когда категорию понижают, а до этого была Эль или Кей. Тебя повысили, пусть и с набором не самых обременительных условий.

— Пока что все равно очень стесняет, — призналась Алиса. — Хочешь что-то сделать, а тебя будто кто-то за шлейку в другую сторону тянет. В какие-то моменты очень раздражает, а выплеснуть эти эмоции некуда.

— Освоюсь немного и настрою ограничения так, чтобы этого не было, — быстро пообещал я.

— Это как с покупным костюмом или сшитым по твоей мерке, — уточнила мама. — Контракт стандартный, под преступников и опытных практиков. Через некоторое время Имярек подстроит все опции так, что вовсе перестанешь испытывать неудобства.

Алиса слегка нахмурилась и поспешила сменить тему.

— А отчего вы все называете его Имяреком? Он же Игорь. И отчего меня называете нежитью?

— Нежить, по первой букве категории. Кроме того, частичная дееспособность для полноценного гражданина — это не жизнь, а некоторое подобие. Вот станешь опытнее, перейдешь в категорию повыше, и сама почувствуешь отличия. Имярека на эту тему спрашивать бессмысленно. Его сразу в категорию Кей засунули, ему не с чем сравнивать. Кроме профанов, простых людей.

— А Имярек он оттого, что сам выбрал это имя.

Вот тут я уже и сам прислушался. Все-таки, обо мне речь.

— Социальные имена, которые в местных паспортах и профанных документах указываются, это инструмент определения человека в некоем обществе, — рассказывала мама. Люблю, когда она что-то рассказывает.

— Мы мягко подталкивали своего сына сначала к альтернативной социализации, затем к дистанцированию от профанных картин мира.

Теми сказками, которыми печатники замусоривают мозги обитателей “жадной” зоны очень легко увлечься безвозвратно. А затем он попал в управу, намного раньше, чем ожидалось. И заключил соглашение о магическом гражданстве как Имярек. В социальных играх без магии он Игорь. В других — Имярек. Очень удобно.

— Сначала надо будет заняться мантрами и прокачкой резервуара, — мне показалось, что, если Алиса пойдет по моим стопам, с использованием плеера и удобного коэффициента в квартире, через какое-то время станет легче. Сейчас-то у нее много маны не удержится, какая тут магия, при хронической нехватке энергии?

— Ну и физической подготовкой, — согласился со мною отец.

Девушку сразу стало жаль. Хотя, быть может, мне так досталось из-за того, что я перворожденный? Впрочем, нет, все равно жаль.

— А мне пока надо как-то залечить бедро, — быстро уточнил я, чтобы не быть припаханным к программе развития просто за компанию. — Ребра уже почти не болят, а вот хромать не нравится.

— Тебя капитально приложило, — согласилась мама, вставая из-за стола. — Простому человеку потребовалась бы операция и почти год на восстановление. С нашей помощью за неделю уберем. Главное, не перегружай его слишком. В крайнем случае, даже оторванную конечность можно восстановить. Но это вопрос сроков и твоей мобильности.

— Я и воевать не собирался, мам! Тут уж как получится. Честное слово!

— А чтобы не получилось как тогда, слушайся родителей. Например, сейчас отец с вами сходит в спортзал. Я же подготовлю сигил для алисиных родителей.

С этими словами мама подхватила успевший почти полностью опустеть чайник и ушла с ним на кухню.

— Ну что, пойдем? — с легкой улыбкой предложил отец.

— Чур конечность не перегружать!

— У тебя, помимо неё, еще три есть. Не развалишься. Десять минут моральной подготовки, а затем жду вашу сладкую парочку в зале.

— Вот такие у меня родители, — подытожил я, когда мы с Алисой остались в гостиной одни.

— Голова кружится с непривычки, — призналась девушка. — Приходится то и дело напоминать себе, что это не наши сверстники. Уж больно молодо выглядят. Это… у вас семейное?

Намек на бабушку я отловил, но проигнорировал.

— Понятия не имею. Сколько мне получится прожить, при условии, что никто до естественного срока не отправит меня в могилу — не знает никто из родных.

Они же не местные и родились в другой вселенной. Нет данных, я подопытный экземпляр. А вот у тебя есть все шансы прожить несколько веков. У местных магов вместо совершеннолетия празднуют полнолетие — в семью семь лет. Вот и считай пропорции…

— У меня дурацкие ассоциации с Сумерками. Разве что никто не кусал, — девушка осторожно встала из-за стола и поправила халат. — Перед тем как заниматься физической подготовкой мне потребуется что-то вроде спортивной одежды…

Я моргнул, привыкая к резкой смене темы. Впрочем, мне тоже было бы не лишним переодеться. А значит, нам к маме, на кухню.

— Одежда? Посмотри на складе…

Мама раскидала по кухонному столу муку и сейчас что-то вычерчивала по тонкому белому слою. Мне этого пока совсем не понять.

— А склад…

— Общая с туалетом трирь…

Вот так мимоходом узнал, что у нас еще и склад в квартире есть.

— Ты вот так запросто пользуешься… подпространством или что там у вас вместо евклидовой метрики?

Алиса ходила за мною по пятам и, пока я пробовал открыть трирь на склад, задавала вопросы.

— Если бы запросто… Вот уже четвертая попытка безрезульта… ага! Нет, это просто надо было сначала свет включить!

Склад состоял из коридора, по правой стене которого шел полупустой стеллаж с какими-то коробками.

Так я думал, пока не прошел по этому коридору и не обнаружил т-образную развилку в два зала, каждый из которых при беглом осмотре содержал по два десятка стеллажей побольше, забитых… да чем только не забитых.

Похоже, отец с матерью пополняли свои залы независимо друг от друга.

— Мальчики налево, девочки направо… значит, за спортивной формой нам направо, — рассудил я, видя, как Алиса малость приподвисла, узнав об истинном размере склада чуть позже меня.

— Мне надо научиться ничему не удивляться, — вздохнула девушка. — Игры с пространством, магические контракты, вечномолодые предки… Что еще я о тебе не знаю?

— Я перворожденный, то есть типа эльф. А они с бабушкой и вовсе ангелы. Не характером, но и им тоже. Бабушка, правда, если и ангел, то ветхозаветный. У Иезекиля было описание одного из их расы.

— Это… это ведь не шутка?

К счастью, вереницу вешалок с женской одеждой мы нашли достаточно быстро. Мамин гардероб имел суммарную длину около трехсот метров.

— Самая лучшая шутка та, которая на сто процентов состоит из чистейшей правды.

Дойдя до секции со спортивными костюмами Алиса быстро нашла красный “Адидас” и быстро скинула на пол махровый халат. Я деликатно отвернулся.

— Скромник, — фыркнула девушка, заметив мой маневр.

— Или просто растягиваешь удовольствие, господин?

— Не издевайся хоть ты. Сам в шоке от происходящего. И мне тут надо тоже успеть переодеться. Обратно дорогу найдешь?

— Это еще кто тут издевается! Откуда я знаю, сама тут в первый раз. Фокусам вашим не обучена, а потому очень далеко все равно не уходи. Я быстро…

Переоделась Алиса действительно быстро. А когда на обратном пути мы наткнулись на кубометр белых носков в коробке из прозрачного пластика, то и ими заодно обзавелась.

— И где ваш стадион?

— Спортзал только. У нас бедная семья мигрантов. Мы же не шейхи какие-то… Сейчас покажу и пойду сам переоденусь.

Глава 51

Хиханьки да хаханьки, но появление Алисы здорово выбивало из привычных шаблонов. К этому меня жизнь не готовила.

Ну нет в нашей культуре такого социального института, чтобы подглядеть за более старшими товарищами и понять, где же здесь норма спрятана.

Тут же даже исторический опыт владения рабами или крепостными неприменим, подчинение владельцу магическое и затрагивает только один аспект существования — проявления воли.

Скажете, а какая разница? Да огромная! Что раб, что крепостной, пусть даже его можно было продавать как вещь, где-то внутри себя оставался свободен. Ему было доступно лицемерие, позволяющее нацепить на себя фальшивую улыбку или маску безразличия, под которыми клясть хозяина последними словами. У невольников или, как их называла мама, нежити — такой возможности нет.

По сути само моё существование для Алисы — источник деформации психики. Неестественно это! Противоестественно!

Я ворвался к себе в комнату, чтобы переодеться и спустить пар.

Ну как ворвался — стремительно дохромал. Но сбросить раздражение все равно не получалось. Слишком уж страшным был вид той бездны, в которую я нечаянно и фаталистично заглянул.

Ладно там у какого-нибудь преступника из числа опытных магов, психика взрослая, устойчивая, с миллионами фокусов по сокрытию истинного Я, которое на время пребывания в статусе невольника, скорее всего, впадает в спячку — во избежание.

Но у них и жизненного опыта больше. И осознанности.

А тут… ладно, будем называть вещи своими именами — девушка, только-только вышедшая из подросткового возраста.

Местами дико наивная, но старательно изображающая из себя взрослую. Что с ней сделает даже одно десятилетие подобного подчинения?

С этими невеселыми мыслями я даже не заметил, как воспользовался трирью с первой попытки. Отчего-то сейчас этот успех ничуть не порадовал. Наоборот, стало как-то совсем тоскливо.

Ведь, если разобраться как следует, это мой единственный успех во всех магических начинаниях. Остальное у меня от болта. Хотя, если подумать — навыком работы с трирью я тоже обязан происхождением от самелианцев. Собственных заслуг… да нисколько, если вдуматься.

В спортивном зале отец проводил разминку для Алисы. Я было обрадовался улыбке на лице девушки, появившейся в момент моего появления, но быстро вспомнил её подлинную причину и радость тут же померкла. Надо же так испортить искреннюю эмоцию магическим читерством!

— Физическую форму придется подтягивать, но основа добротная, — поделился наблюдениями отец.

— Не спортивная, без специализированных мутаций. Если у нас будет год, из нее получится неплохой боевик для работы в городских условиях.

— Ей потребуется учитель магии, — заметил я, приступая к упражнениям на разогрев мышц. — Да и мне придется форсировать это направление.

— С преподавателем для людей проблем не будет, — отмахнулся отец. — А вот с тобой все на порядок сложнее. Ты такое переплетение расовых особенностей, страшных клановых тайн, подписок о неразглашении и человечности, что найти специалиста будет нелегко.

До зимы можешь изучать основы самостоятельно, в своей молодежной лиге. Что-то испортить не выйдет, а там бабушка найдет выход.

Из жизни будет этот выход, мрачно подумал я.

После таких покушений Алладо выдернет меня из этой жизни и обставит все так, что я сам соглашусь покинуть родителей, друзей и знакомую обстановку.

В субъективном рейтинге самых опасных существ бабушка успешно делила пьедестал с Мадам. Бронзой довольствовался Кантидий на пару с неведомыми похитителями.

— А поделиться своими разработками с Алисой не выйдет?

Я приготовился услышать аргументированные возражения, но отец вдруг заинтересованно нахмурился.

— Месяца через три, не раньше, — произведя какие-то подсчеты сообщил он. — Придется адаптировать некоторые элементы к анатомии женского пола. К тому же, сама передача выйдет не родовой, а там тоже есть несколько нелегких моментов.

Ну и даже когда выйдет, у Алисы уйдет минимум декада на восстановление. При условии, что брать под контроль свою нервную систему она будет столь же успешно как это вышло у тебя. Как ни крути, но она не полукровка с нестандартными возможностями по восстановлению маны в резервуаре.

— А если без учета моих преимуществ?

— Неделя жесткой фиксации, три — на восстановление двигательных навыков, еще три на мелкую моторику и подстройку под выбросы адреналина, последовал ответ.

То есть, как ни крути, но три месяца быть Алисе практически беззащитной… нежитью. Я вдруг обнаружил, что это наименование граждан категории Эн воспринимается спокойнее чем невольница. В нем было определенное дистанцирование. Кроме того, с ним меня не мучило чувство вины.

— А зачем эти физические упражнения магам? — неожиданно поинтересовалась Алиса. — Или это часть более обширной тренировки?

Отец довольно улыбнулся. Очевидно, его порадовала сообразительность моей подопечной.

— Маги из вас ещё не скоро получатся, — проворчал отец, направляя меня к тренажерам. — Можно веками пытаться, но так и не стать магом.

Я задумчиво прикоснулся к ноющему бедру, затем к ребрам. Ребра уже не болели, но нагрузки следовало как-то ограничивать. Из всего тренажерного массива подошли только три устройства — ими я и занялся.

— Укрепление тела помогает легче переносить нагрузки, травмы, позволяет качественнее воспринимать сигналы от своего тела, — продолжил папа, протягивая девушке скакалку.

— А чувствительность облегчает освоение работы с маной.

Мы честно выстрадали в спортзале около часа прежде чем наш злобный тренер сжалился над нами и предложил перейти к водным процедурам.

Вспомнив, что Алиса ещё не посещала бассейн, я приготовился любоваться её удивлением.

Все-таки, не каждый день человек готов встречать в двухкомнатной квартире пляж с волнами, водопадом и горячими источниками немного в сторонке.

Однако, в коридоре меня перехватила мама.

— Я где-то читала, что современная молодежь воспринимает свои гаджеты почти что как часть самого себя, — поделилась она со мною, вручая мой телефон.

— Так что больше не теряй.

Вот это сюрприз. Он же был потерян в другой реальности, но как…

— Это точная копия, — ответила мама на невысказанный вопрос. — Работа с пространством, чуть посложнее чем сделать новое помещение.

Если вкратце, то все материальные предметы, которые долгое время остаются в нашем доме — запоминаются и, при необходимости, могут быть восстановлены.

А поскольку в этом секторе твоей симки больше нет, от копирования телефона не появился никаких конфликтов с внешним миром.

Его надо только зарядить. Потери данных… разве что тех, которые ты получал на телефон после выхода из дома, но до попадания в ловушку.

Упс… Включить телефон не удалось, он оказался разряжен. Пришлось сходить в комнату и поставить его на зарядку. Увы, когда открыл трирь в бассейн Алиса уже кайфовала в горячих источниках.

— На днях сообразим, как расшириться, а пока придется малость потесниться, — извиняющимся тоном сказал отец, встречая меня у порога.

— Тут слишком влажно, но много места. Можете переночевать в спортзале: маты плюс спальные мешки не самый комфортный вариант, но это буквально на одну-две ночи… Или как-нибудь устраивайтесь в твоей комнате.

— Я бы предпочла вариант с комнатой, — подала голос Алиса. — Может оно звучит глупо, но это все-таки более естественное пространство.

Лично мне вариант с матами в спортзале казался самым удобным, но очень не захотелось настаивать.

А спустя пару секунд сообразил, что единственный путь из спортивного зала лежит через трирь, то есть даже ради посещения туалета девушке придется просить меня о помощи.

Быть такого не может, чтобы предки не просчитали всю ситуацию с самого начала. Пускай они и шифровались от меня долгие годы, но стиль не спрячешь.

— Комната, значит комната, — согласился я, скидывая лишнюю одежду и оставаясь в одних трусах.

Для бедра было бы лучше выбрать теплые источники, но там, по ключицы в воде, уже устроилась Алиса. Не то чтобы я стеснялся… но да, стеснялся. Симпатичная девушка, с которой какое-то время назад сам был бы не против оказаться в одной постели теперь являлась моей подчиненной. А это абсолютно все портило.

Так что вместо теплых источников пришлось воспользоваться озером. Не ледяным, но сравнительно прохладным.

— В каких-то вопросах Имярек получился слишком человеком, — вздохнул отец мне вслед. — Но тем и интереснее следить за взрослением перворожденного.

— Наверное, у всех хороших родителей есть такое чувство, — предположила Алиса. — Или это справедливо только для людей?

— В пределах одной расы, должно быть, для всех. Просто очень удивительно, когда это происходит с людьми.

Я уже удалился на приличное расстояние, приходилось вслушиваться, угадывать слова. Мне показалось, что папа с одной стороны сильно мною гордится, но вместе с тем все равно расстроен каким-то несовпадением, обусловленным моей человеческой природой.

Только понять бы еще каким, он же сам не признается — пускай я и не подозревал почти всю свою сознательную жизнь, что живу с иномирянами ангельского типа, но уж некоторые черты отцовского характера изучил наверняка.

Несколько раз окунувшись с головой я вылез на пляж. Если дело в неизвестных нечеловеческих чертах, то шансов угадать почти нет. Следовательно, придется как-то общаться с бабушкой. Кстати, о бабушке…

— Пап, а бабушку вы пригласили? Или мы к ней как в прошлый раз пойдем?

Отец вздрогнул, пару секунд подумал и согласился, что лучше позвать Алладо к нам домой.

— Только сразу предупреждаю, за последствия не ручаюсь, — на всякий случай сообщил он.

— То, что нам устроят разнос, оптом и в розницу, это уже неминуемо, а вот каких он достигнет масштабов и чем аукнется…

Алиса похоже не соотнесла грозный образ бабушки и встреченную нами тинейджерку, но на всякий случай тоже напряглась. Сколько ни говори людям про колеса в колесах — некоторые вещи можно прочувствовать, только увидев своими глазами. Я с трудом удержался от улыбки.

— На днях?

— Как получится, — уклончиво пообещал отец и ретировался, оставив нас с девушкой одних.

Зря он это сделал. В том смысле, что мой внутренний конфликт был все еще не разрешен.

Где границы, за которые в данном случае заступать нельзя? И как меня угораздило во все это вляпаться? А тут еще Алиса вылезла из источника закуталась в полотенце и, сделав всего несколько шагов, уселась рядом со мною.

— Мне тут кое-кто, ухитрился объяснить ситуацию понятным языком.

Она говорила вроде как в пространство, не обращаясь персонально ко мне, но кроме нас тут никого не было.

Я же промолчал, ожидая продолжения.

— У человеческой психики есть множество защитных механизмов, — продолжила Алиса. — Подстраивать картину мира под обстоятельства, которых никак не удается избежать, одно из таких свойств.

Из необходимости подчиняться другому человеку вырастает интерпретация, дающая подчиняющемуся такое объяснение, которое будет его устраивать.

В нашем с тобой случае, это будет что-то очень похожее на любовь, с моей стороны. Другие объяснения для меня вряд ли окажутся приемлемыми, прости пожалуйста.

Я вздохнул, но отдал должное Алладо. Кажется, за то время, пока я приводил себя в порядок, бабушка умудрилась расставить все по полочкам.

— Мы обычно не знаем, как именно рождается любовь. Какой-то гормональный всплеск, импринтинг или что-то еще.

Это такой черный ящик, который просто в один прекрасный момент возникает и дальше ты уже живешь с ним внутри.

Если сейчас это произошло из-за магического стечения обстоятельств, то такое объяснение ничем не хуже других. К тому же оно частично переводит наши отношения в более понятную мне область.

Хотя и не делает их легче персонально для тебя.

— Спасибо, Алиса,

Наверное, следовало сказать что-то еще. Но сейчас в голову не приходило никаких слов — все вымело разом.

Невзаимная любовь?

Если ей нужна для того, чтобы остаться в своем уме такая интерпретация происходящего — пусть будет так. А я получаюсь тем, кто по каким-то причинам, которым моя психика еще не нашла такой же защитной интерпретации, эту любовь принимает. Как минимум, на десятилетие вперед.

— Из-за того, что это чувство, со всей очевидностью, не взаимно, тебе придется сложнее.

Потому и хотела сразу предупредить, что если ты полюбишь кого-то еще, то мое существование не станет тебе помехой. Те же защитные системы психики позволят мне адаптироваться и к такому положению дел.

А вот тебе придется приспосабливаться к ситуации самостоятельно. И этой гипотетической девушке, которой я столь же гипотетически сочувствую, пусть и с невольным злорадством ревности.

Я посмотрел Алисе в глаза. Та улыбалась. Злорадства заметить не удалось, а вот какую-то нежность…

— То есть, ты хочешь мне сейчас сказать, что уже целиком и полностью адаптировалась?

Суток не прошло. Как-то не верится в столь быстрые реакции психики.

— Нет, — вздохнула девушка после непродолжительной борьбы.

Скрыть детали, похоже, не дало ограничение нежити. Сам сталкивался с похожим, когда ходил с авалонским ключом в кармане, только немного в другую сторону. Интересно, как скоро Алиса освоит навык скрывать мысли под слоем безусловной правды?

— Но с другой стороны, ты мне и раньше был не противен.

А сейчас… да почти любая девушка в моем возрасте, если конечно у нее в голове не завелись особо экзотические тараканы, была бы в восторге от того, что ее парень на самом деле волшебник — причем не в переносном смысле этого слова.

Возможность самой обрести такие же способности, пускай слабее, но все равно магические — еще одна из мечт, от которых мало кто отказался бы.

Контраст с тем ужасом, что был перед этим — колоссальный.

Он и по сравнению с обычной жизнью современной девушки огромный, а оттого почти любая на моем месте и без всех защитных механизмов влюбилась бы наверняка!

Так что считай, я просто сэкономила тебе и себе немного времени.

Кроме того, откровенно обо всем рассказала, избежав недомолвок, непонимания, истерик в духе “как ты мог меня не понять” и тому подобное.

Честно говоря, предпочел иметь небольшую фору, хотя не вру ли я самому себе? Каких дров и в каких количествах получилось бы наломать из самых лучших побуждений за то время, пока Алиса не выдала бы такой монолог?

Тот факт, что он явился прямым следствием диалога с бабулей не отменяет конечного результата — все и правда будет намного легче, если я стану относиться к Алисе как к своей девушке, чьи сильные и несомненные чувства признал и уважил?

Как там сказала мама, не все ли равно на ком в первый раз жениться?

Иронично, но что-то в этом было. Не имея в этой области жизненного опыта вряд ли можно с первой же попытки выстроить успешные отношения.

С той же Юлькой сколько раз пробовали, ругались, расходились на месяц-другой, снова встречались. Здесь же читерская ситуация в которой ни одна ошибка не приведет к прекращению отношений.

Для кого-то повод расслабиться, но этот гипотетический лентяй — далек от тяги к магии. Мне, любителю изучать эзотерическое тут прямо наоборот — суровое испытание.

Надо будет как следует обдумать и отдать Алисе распоряжения, позволяющие ей реагировать на мои поступки как не связанной обязательствами магического контракта.

Так что вместо какого-то осмысленного ответа я просто сел рядом с нею, обнял и прижал к себе.

Пускай хоть ей от этого станет чуть полегче. Раз уж влипли мы на пару.

Вот чего я не ожидал, так это того, что она расплачется, уткнувшись мне в плечо.

Глава 52

Помочь матери с ужином Алиса вызвалась сама. Я хотел в очередной раз попросить отца о помощи, узнать состояние её резервуара, а затем усадить подопечную за мантры, но подумал и решил, что этим можно заняться и после ужина.

Кроме того, надо было сделать еще одно приватное дело.

Влезть в шанхайки в прихожей, захватить на всякий случай ключи и успевший слегка зарядиться гаджет — дело нескольких секунд. Добраться до лестничной площадки, в свете ноющего бедра — все равно не слишком дольше.

— Критическая угроза адаптации, — ровным тоном сообщило изображение Леоники, возникая передо мною. — Произведено шесть каузальных вмешательств с целью избежать гибели оператора. Повышенная угроза вмешательства со стороны. Рекомендуется ускорить инициацию оператора. Вопросы?

Вот уж чего у меня было в достатке, так это как раз вопросов. Но интерфейс авалонского ключа наверняка ответит не на все. Хорошо еще, что у меня была возможность сформулировать их заранее.

— С интерфейс-оператором чего я разговариваю?

— С интерфейс-оператором демона дальней связи блока топологической ориентации внеметрического корабля класса “Атман”. Выход в метрику затруднен по техническим обстоятельствам. Проецирование ограничено.

Вот как бы ни разу не стало понятнее. Похоже, задавать этот вопрос было малость преждевременно.

— Что от меня требуется интерфейс-оператору и тому, что за ним стоит?

Леоника хитро улыбнулась. Он осознания, что я наблюдаю только имитацию, а не живую девушку, становилось жутко.

— Инициация способностей. Усиление способностей. Развитие оператора позволяет использовать его частоты в качестве метрического маяка для позиционирования. Цель ближнего прицела — выход из статуса икринки.

— Как я могу обрести понимание всех этих терминов?

Если корабельный демон авалонского ключа говорил загадками, для дешифрации его слов требовались… вот же блин!

Я внезапно понял, что словосочетание “авалонский ключ” относится не к какой-либо двери, а к информационному потоку.

Вот вам и косплей на Буратино. Почувствуй себя говорящим поленом с пятью золотыми в кармане, но без жутко нужной в данный момент азбуки.

— Недавние спасения оператора истощили возможности вмешательства. — предупредила фальшивая Леоника. — На некоторое время взаимодействие будет ограничено. Рекомендуется ускорить инициацию оператора.

Запоминается последняя фраза, да? После повтора рекомендации Леоника выключилась, оставив меня одного на лестничной площадке.

Инициацию ему подавай.

Говорит при этом так, будто получение магического гражданства или использование маны с подачи Росомахи не инициация.

Я возвращался домой, бурча себе под нос. Хотел ясности, а получил в итоге новую порцию загадок. Пора привыкать к тому, что с этой магией все не то чем кажется. Каждый раз себе напоминаю, а все равно редко.

Не то чем кажется… ох ты ж блин. С этими посиделками семейного характера так легко забыть, что у родителей гражданская категория ниже моей, а потому непосредственно учить меня они не имеют права.

Будут ходить вокруг да около, но до верных ответов додумываться придется самостоятельно. Какие-нибудь фокусы типа работы с трирью — это пожалуйста, моторные навыки перекачать из тела в тело — за милую душу, но на все магическое в общепринятом смысле этого слова гражданский запрет. А я тут уже расслабился, планы строить начал…

— Да вот же он! — первое что я услышал зайдя домой, мамин голос с отчетливыми успокаивающими интонациями.

Что-то случилось? Меня же буквально несколько минут не было. Три лестничных проема, пара минут ожидания пока никого не будет и короткий обмен репликами.

Когда ко мне бросились на шею и обняли, я быстро и отчетливо вспомнил несколько вещей.

Во-первых, ребра зажили не до конца.

Во-вторых, я забыл предупредить, что отойду ненадолго.

В-третьих, что первые несколько дней подопечные испытывают острую психоэмоциональную зависимость во владельце.

— Все в порядке, Алиса, — выдохнул я, практически в ухо девушке.

— Отбой тревоги.

Мама смотрела на нашу парочку оценивающе и малость иронично. Привыкай, будто говорил ее взгляд. Это надолго.

Дурацкие воспоминания тут же втиснули в мозг ассоциацию с “Солярисом” Тарковского, где точно так же паниковали творения разумного океана, когда человек оставлял их одних.

С учетом того, в какой реальности приходится жить, возможно, эти сцены были написаны под влиянием настоящего жизненного опыта, а не плод богатой фантазии.

— В таком положении Алиса вряд ли сможет показаться родителям, — заметил я матери. — Что-то принципиально изменится к завтрашнему дню?

— Да хоть к сегодняшнему вечеру, — сочувственно вздохнула мама.

— Опека над нежитью, палка о двух концах. Просто отдай ей соответствующее распоряжение.

— Успокойся, пожалуйста, — попросил я Алису. — Нам придется время от времени расходиться по своим делам и в этом нет никакой ненормальности.

— Извини, — всхлипнула подопечная, неохотно отодвигаясь от меня.

— Сама не знаю, что на меня нашло. Какой-то совершенно неадекватный приступ паники. И острая дезориентация в пространстве.

— Ты извини, — смутился я в ответ. — К такому виду отношений надо еще привыкнуть. Потому, боюсь, что наломаю дров в будущем. Не принимай все это близко к сердцу.

Девушка взяла себя в руки, отвлеклась от меня на зеркало в прихожей, практически демонстративно поправила прическу.

— Ужин через сорок минут, — проинформировала мама. — Из-за того, что в гостиной ведутся магические работы, ужинаем на кухне.

Оказавшись тет-а-тет с Алисой, я вновь понял, что абсолютно не готов к совместной жизни. На новом уровне понимания с озадаченностью.

Черт побери, даже о том, чтобы съехать от родителей задумывался не слишком серьезно, а когда узнал об их происхождении — и вовсе перестал.

Это же не просто пригласить к себе в гости, послушать музыку, поиграть в какую-нибудь игрушку на компе или приставке, а затем дать волю своим гормонам.

Тут надо как-то разграничить личное пространство, сжиться с человеком, научиться понимать то, что не высказывается словами.

К таким вещам готовятся заранее: оставаясь друг у друга переночевать, катаясь в совместные туры на несколько дней, покупая общие вещи…

— Как-то все очень быстро и непривычно, — поделилась своими впечатлениями Алиса.

— С одной стороны, уйма магии, необычные ситуации, а с другой…

— С другой стороны остановишься ненадолго, приглядишься — и все как раньше. Квартиры, еда, работа, отношения. Волшебство словно прячется во всем этом. Делает вид, будто его вовсе нет.

Я проводил девушку к себе в комнату, усадил за единственное кресло, оттащив его от компьютерного столика на середину комнаты. Сам же устроился на том углу кровати, что ближе к монитору.

Как-то так еще несколько месяцев назад мы сидели с Ворчуном и обсуждали какое-то фантастическое кино. Как не со мною было, право слово.

— С чего ты начал привыкать к тому, что в мире есть магия?

Медея… Росомаха… Я улыбнулся глупой ностальгической улыбкой.

Интересно, что со мною такими темпами будет через год? Все вокруг такое стремительное…

В этом контексте десять лет совместной жизни с нежитью — что вечность.

— Мне было легче. Эзотерика в качестве хобби подготовила к тому, что стоит соприкоснуться с магией в реальности и дальше может начаться что угодно.

От колонии проказников-пикси под кроватью до необходимости каждое новолуние отражать демонические атаки из преисподней.

К тому же, знакомство растянулось на несколько месяцев. Сперва мне показали фокус и научили собирать ману, чтобы была возможность показать его повторно.

И лишь много позже я узнал, что родители в теме с самого начала.

Но понимаю тебя, у самого до сих пор кружится голова и удивление по шесть раз на каждые десять шагов.

Алиса сочувственно посмотрела на меня. Ах да…

— Привыкать начал только после того как сел в трамвай вместе с… одной продвинутой особой. Доехал за несколько минут из центра города на окраину, причем потустороннюю.

Вот тогда меня буквально окунуло в магию с головой. А спустя пару дней я оказался в полночь, с практически разряженным телефоном на улице незнакомого города в незнакомом мире. Но мы там с тобой сегодня уже гуляли.

— Наверное, я бы сошла с ума, если бы оказалась вот так в совсем незнакомом месте, с основанием предполагать, что вокруг даже не наша планета.

Девушка явно хотела посочувствовать, но вместо этого случайно надавила на больное. Настоящий, не фальшивый космос, как же мне тебя не хватает! Ладно там летать, хотя бы просто чтобы ты был со всеми мегапарсеками пустоты у меня над головой.

— Тебе надо будет научиться основам, — на всякий случай меняя тему, сказал я, бросая взгляд на часы.

— Если вкратце, то магия требует затрат маны, а та в нашем мире восполняется крайне медленно. Настолько, что одно слабое чудо в два-три месяца — предел мечтаний начинающего.

Алиса с сомнением посмотрела в сторону трири. Да, кажется, я начал не с того места. Сначала проклятые категории.

— Эти ограничения скорости возникают из-за нескольких накладывающихся один на другой факторов.

Во-первых, мы живем в так называемой “жадной зоне”. Она как бы сама по себе собирает налог с каждого живущего.

Во-вторых, у большинства людей тут отсутствует гражданство магической реальности. Это ранг — Пи. Пешки, профаны, пехота, популяция. Они не знакомы с магией, их память может быть отредактирована. Я был таким, и ты тоже.

Сейчас мы, даже если захотим, не сможем напрямую и убедительно сказать им, что магия существует. Этого не даст сделать магическое обязательство, которое наложено на нас в ходе присвоения более высокой категории.

Девушканахмурилась. Похоже, до нее только сейчас дошло, что рассказать о своем приключении родителям и подругам она не сможет даже частично.

— Чуть выше у нас категория О. Одаренные. Опекаемые. Эти люди только начинают изучать магию, но пока тоже не имеют гражданства и соответствующих прав в магической реальности.

До своего полнолетия они защищены от вмешательства в память, хотя высокие ранги забьют на эту защиту и даже не заметят. Меня в эту категорию начали оформлять, но не успели.

Потому мой билет в светлое будущее уходит Ворчуну. Помнишь его?

— Умный бабник, — припечатала Алиса.

— То есть, он тоже…

— Практик, — кивнул я, удивляясь своей разговорчивости.

Неужели так заметно сказывается давление обязательств о неразглашении, что стоит оказаться тет-а-тет с человеком, которому можно практически все рассказать и сразу же развязывается язык.

С этим стоит быть осторожнее. Хорошо еще, что авалонский ключ тайну свою хранит самостоятельно.

— Иронично, но твой статус в магической реальности выше чем у него. На днях вам предстоит познакомиться в новом качестве.

Кажется, я сболтнул что-то не то. Алиса как-то резко задумалась, даже слегка прикусила нижнюю губу.

— Я совершенно не готова к знакомствам в новом качестве, — спустя несколько минут размышления произнесла моя подопечная.

— С тобой все как-то само по себе происходит. Нет, понимаю и отдаю себе отчёт, что не так, что заклинания эти, магические контракты и все такое.

С родителями твоими тоже ещё как-то ничего — они разбираются в таких вещах и стараются сгладить углы.

Но все остальные… Не представляю, как вести себя с ними.

Тут уже пришла очередь озадачиться мне.

Эгоизм и недальновидность — вот первые эпитеты, которые пришли в голову.

Теперь мне и думать придётся за двоих.

То есть, способности рассуждать никто у Алисы не обнимал, но ответственность за неё теперь исключительно на мне.

Ляпну что-нибудь не подумав, а у нее перемкнет и будет воспринято как приказ.

— А как бы ты вела себя, если бы безо всяких магий и ограничений была бы моей девушкой?

Вопрос явно находился на грани наших с Алисой внутренних негласных табу. Нежить смущенно отвела взгляд.

В комнате снова воцарилось неловкое молчание.

— Девушкой практика в обществе других практиков?

— Да.

Пока Алиса размышляла, я перебирал в голове то немногое, что сам умел из того, что ценилось обитателями магической реальности.

Акт свободной воли? Но у нежити как раз с нею проблемы.

Набор маны? Открытие монари или трири? Но последнее завязано на происхождение от иномирян.

Грустно. Надо поскорее разобраться с проблемой совместного проживания и встретить Росомаху. Солидный гражданин категории Кей, а умею меньше чем молодежь категории О…

— Я… мне надо научиться хоть чему-то такому, что умеют остальные практики. Это возможно в нашей ситуации?

Как там говорил Владимир Ильич? Учиться, учиться и еще раз учиться? Башковитый был мужик, даром что в мавзолее лежит с прошлого века.

— Сегодня и может быть завтра мы обустраиваемся, привыкаем жить по-новому, а затем начнем. С твоей категорией будет в чем-то удобнее, но где-то возможны проблемы. Сам пока не сильно в этом разбираюсь. Для начинающих практиков одно мелкое волшебство за месяц или два — норма. Так что уж Ворчуна ты в скором времени опередишь.

Давая такое обещание, я исходил из элементарных подсчетов.

Мой друг опережает Алису, но в своем обучении серьезно ограничен дефицитом энергии. Количество практических занятий зависит от собранной или полученной со стороны маны.

Жадная зона собирает с обладателей категории О больше чем с нас. Кроме того, в этой квартире и, надеюсь, в нашем новом жилье по соседству, пространство не такое жадное.

Плюс мой читерский болт в браслете… такими темпами уже через месяц у Алисы будет столько же практики, как и у Ворчуна.

Это при том, что я собираюсь одинаково помогать им обоим.

Глава 53

— Можно я ненадолго попрошу Алису поучаствовать в составлении амулета для ее родителей?

Мама возникла в дверном проеме так тихо и незаметно, словно сконденсировалась там подобно туману. Впрочем, памятуя о природе самелиан не поручусь, что у себя на родине они так не поступали.

— Да, мам, конечно. Алиса, сходи с мамой, помоги ей. А за ужином встретимся.

Чтобы отдать такое распоряжение пришлось напомнить себе, что в нынешнем противоестественном состоянии девушка предпочтет остаться рядом со мною. Лучше мягко помочь ей, вроде как попросив, но по факту все-таки приказав.

— Чем я могу помочь? — вскочила подопечная нежить. — Я же ничего не умею…

— Зато хорошо знаешь своих родителей, — улыбнулась моя мама.

Скрытую иронию в своей реплике она даже не думала скрывать. Интересно, самелиане в привычной среде обитания все такие шутники и весельчаки или же мне просто повезло родиться в такой семье?

Оставшись один я тут же созвонился с Ворчуном. Он долго не подходил к телефону.

— Что сказочного поведаешь, мой необычный друг?

Реплика Ворчуна заставила меня хмыкнуть. Ограничения, на которые пришлось подписаться у Кантиция, заставляли прибегать к эзопову языку.

— Мне удалось повторить подвиг Алисы, проверить насколько глубока кроличья нора и узнать зачем вокруг нас существует столько людей, не формально обладающих магией. Но я вам не скажу, у вас документов нет.

— Эка невидаль, — фыркнул в ответ друг. — А я прогулялся по местам силы, ловкости и мудрости, познакомился с троицей практиков, освоил то, что они называют вторым зрением и получил приглашение на сбор растений, которые умеют копить в себе ману.

Представляешь, такие оказывается тоже существуют. И с их помощью можно увеличить скорость развития в несколько раз.

— Надо потолковать о них с Медеей, вдруг там есть какой-то подвох,

Я предупредил друга, было относительно растительных методов какое-то дурное предчувствие.

Не связался ли он, пока я отражал вторжение иномирян, с дурной компанией? Помимо Медеи стоило еще расспросить родителей, но у них и так много проблем из-за появления Алисы.

— Потому пока ограничился лишь сбором, — подтвердил свою рассудительность Ворчун.

— Даже если их потом не применять, знать о существовании таких растений, причем собираемых, насколько я понял, совсем легально, все равно полезно. Как говорится, все, что нас не убивает…

— …Оставляет самое приятное на потом, — заключил я.

— Кстати, нам бы завтра встретиться. У тебя есть какие-то особо важные планы, которые от этого пострадают?

— Ну их нафиг, пусть страдают. Где и когда? Закуской к какому алкоголю озаботиться?

Ворчун достаточно мобилен, но как бы не хотелось устроить сюрприз, лучше предупредить:

— Ближе к вечеру. И да, я буду не один. Так получилось, что меня внезапно женило.

— Вот и оставляй тебя после этого одного на несколько дней, — помолчав немного констатировал Ворчун. — Это что-то эзотерическое, как я понимаю?

— Более чем, — подтвердил я. — Десятилетний контракт минимум. Но там было без вариантов. Выжил чудом, а на следующий день оно как в том анекдоте про Штирлица.

— Хоть сам-то цел?

На такие случаи у нас с Ворчуном не существовало никаких кодированных договоренностей, а потому другу приходилось опираться на весьма неясный контекст и знание моего стиля изъясняться недомолвками. Но вопрос задал меткий. К тому же, о ранах в соглашении с Кантидием ничего не говорилось.

— Перелом нескольких ребер и что-то с бедром. Но ребра мне считай залечили, а бедро пройдет на днях. Тоже не самостоятельно. При этом, даже если бы вернулся на одной ноге с одним глазом и тремя пальцами на всех конечностях, все равно считал бы себя счастливчиком.

Следующую реплику Ворчун подбирал еще дольше:

— Спасибо, что выжил. Без тебя тут было бы совсем печально.

Значит, празднуем твое чудесное спасение. Ради такого я после обеда в любое время готов. Стукнись за полчаса до встречи, если мы как обычно.

Все-таки он до конца так и не поверил. Решил, что это очередное иносказание. И предупредил и сюрприза не испортил.

Телефон Росомахи отозвался сообщением, что абонент находится вне зоны действия сети. Неделю назад я бы забеспокоился, но сейчас уже достаточно опытен и могу предположить, что охотница за силой покинула жадную зону по каким-то своим делам.

До ужина оставалось с четверть часа, когда я решил разобрать эсэмэски на телефоне. Стоило включить аппарат, их пришло штук сорок.

Избавившись от спама, я понял, что со мною пытались связаться знакомые практики. Аудиосообщения оставляла Клади. Много сообщений. А одно нашлось даже от Росомахи. Лаконичное.

“Завтра в два. Там, где три четыре не в мою пользу”.

Увы, когда это сообщение отправлялось, я отстреливался от ванильной угрозы мирозданию. Прибыть на кладбище мне предлагалось два дня назад.

— Гостиная занята подготовкой амулета, поужинаем на кухне, — напомнил папа, заглядывая в комнату.

За ужином мы старательно не касались никаких эзотерических проблем.

Мама вспомнила, что нам надо будет зайти и купить для Алисы новый телефон. Это мой удалось скопировать, а её техника осталась где-то на поле боя параллельной Земли.

Мне вновь пришлось мысленно ругать себя за эгоизм, потому что о таких вещах стоило бы додуматься самому. Отец мало того, что перевел деньги на мою карточку, но и саму карточку, точнее ее точную копию передал мне перед тем как мы приступили к чаю.

Ключи от новой квартиры отец пообещал передать завтра, после того как произведет обработку пространства в ней — это оказалась единственная отсылка к магии на всем протяжении приема пищи.

Сразу после ужина мама с нежитью вновь ушли готовить инструмент для убеждения родителей Алисы, что все идет так, как и должно идти.

Насколько понимаю, что-то похожее делала для меня Медея, когда требовалось сдавать экзамены.

— Монарь в качестве ловушки, явный промах со стороны твоего недоброжелателя, — убедившись, что женщины ушли в гостиную тихо заметил отец.

— Через неделю, максимум через две мы будем знать кто хотел сплавить перворожденного подальше.

— От меня требуется прожить эти две недели, ни во что не вляпавшись, — догадался я. — Угадал?

Отец усмехнулся.

— Это не от тебя зависит. Но нежить рядом здорово путает планы. Злоумышленникам тоже.

Так что риск не столь велик. Готовить новую ловушку долго, а без предварительной подготовки вывернешься или Мадам отловит преступников раньше. Это дело как раз по ее части.

— Ты можешь рассказать о ней что-нибудь? А то мне до сих пор неуютно от ее образа Александры Юрьевны. Такая милая была старушка…

— Оперативник из Метрополии в ссылке, — выдохнул отец как будто после этого описания стало сильно понятнее.

Хотя если наш мир настолько пограничен, что сравнивается Медеей с крепостной стеной, то внутри обитают практики с такими категориями, возможности которых и не представить. А еще аристократия, для которой вместо категорий какие-то свои системы титулов.

Оперативник оттуда — показатель крутости. Если каждый ранг подразумевает качественный скачок умений, ей должно быть очень и очень скучно в нашем захолустье.

— Не забивай голову, сын. Тебе и так досталось, это видно невооруженным глазом. Медитируй, дыши, побездельничай пару-тройку дней.

А новая жизнь тебя не минует. На этот поезд при всем желании не опоздаешь.

Я мысленно промотал длиннющий список предстоящих дел и тяжело вздохнул. Бездельничать? Разок уже попробовал. Сходил с девушкой в парк.

Наступать дважды на одни и те же грабли не хочется. Вывод? Нужно искать принципиально новые грабли.

И заодно лечить повреждения от столкновения со старыми.

— Мне кажется, пап, я перестаю понимать, как надо бездельничать. Кошмарное ощущение, словно забыл что-то элементарное.

— Это отходняк, — поморщился отец. — После того, что вы прошли оно не удивительно.

Физические повреждения заживают быстрее, психика адаптируется медленнее. Считай, что у тебя на остаток лета период реабилитации. Такой же как у ветеранов после завершения боевых действий.

Завершение… Только сейчас я понял, что этот кошмар можно назвать войной.

Хотя, если принимать во внимание масштабы магической реальности, речь скорее о незначительном пограничном конфликте.

Пока я размышлял о своем невольном боевом опыте, отец куда-то удалился.

Раньше мне казалось, что он сидит за своим компьютером в родительской комнате, но сейчас дома появилось столько скрытых локаций, что легко заблудиться.

Помыв посуду, я вернулся к себе в комнату и попытался сообразить, что же мне делать дальше.

Завтра с утра мы пойдем с Алисой сначала к ней домой, затем за телефоном, а после обеда встреча с Ворчуном.

Если сильно повезет, к вечеру мы завалимся всей честной компанией к Медее, и та даст какой-нибудь добрый совет.

Ну и Росомаха появится, наконец-то на горизонте — мне очень нужны её новые уроки!

Распланировав день, я вдруг понял, что тотально упустил из вида куда более близкое будущее.

Через пару-тройку часов пора будет спать, а семья уже молчаливо рассудила, что нам с Алисой придется делать это в одной кровати.

Нет, если бы не все эти магические штуки, то я бы положился на нашу совместную с ней симпатию, влечение друг к другу и все такое.

Дело молодое, желания, страсти… А как быть в случае с нежитью? У нее же теперь вместо своей воли — подчинение.

Считать ли взаимным согласием эмпатию нежити и рациональное осознание того, что просто нереально быть здоровым гетеросексуальным парнем и оставаться совершенно спокойным, когда рядом с тобой ложится молодая красивая девушка?

Нет, я могу в любой момент приказать её спать. Просто спать.

Бывают же, деточка, и просто сны. Но, черт побери, какое лютое искушение.

Если бы не болезненный опыт с болтом, влечение к которому едва не закончилось для меня небытием, а Леонику все-таки стерло из истории — поддался бы ему, не задумываясь ни секунды.

У нас и без магии все примерно к тому же шло. Точнее, нифига не шло, потому как даже встреча и то оказалась подстроена навязанной программой.

Ситуация была на редкость дурацкая.

Рефлексия бросала меня из одной позиции в другую.

Мать с отцом, например, заранее сочли наши с Алисой отношения допустимыми.

Но они — иномиряне. Я сам видел гробы в консульстве их погибшего мироздания и помню, что когда-то земные тела выполняли для них функцию костюмов.

Или проблемы вовсе не существует, а я сам себя накручиваю, пытаясь казаться хорошим человеком, причем исключительно себе так как хрен кто кроме меня поймет в чем тут заморочка?

И в интернете, куда я по старой привычке едва не сунулся за ответами, даже запрос толком не сформулировать. По всем фронтам сплошная засада.

— Мы с отцом завтра с утра на работу, — предупредила меня мама, появляясь в сопровождении Алисы. — А вы как позавтракайте, отправляйтесь к родителям Алисы.

Девушка осторожно несла в руках небольшую шкатулку, покрытую черным лаком. Невольно вспомнилось, что эзотерическое понятие “аркан” хоть и означает дословно тайну, но ведет свое происхождение от латинского arca — ящик.

Господа знатоки, что в черном ящике! Минута на размышление? А что у тебя в кармашке? А что в браслете из кожи мамонта?

Дурацкий, короче говоря, ассоциативный ряд.

И ежику понятно, что в шкатулке тот самый амулет, малость окровавленные бумажки или что-то в этом роде.

Пожелание спокойной ночи, высказанное матерью, звучало так по-домашнему, что я вновь вспомнил свои мысли по поводу чрезмерно ироничных иномирян.

А затем нас оставили тет-а-тет, предусмотрительно прикрыв за собой дверь из моей комнаты. Или теперь уже нашей?

Нет, все-равно моей — нашей будет та квартира, ключи от которой мы вот-вот получим.

— Можно, поставлю тут?

На книжной полке оставалось немного свободного места, я утвердительно мотнул головой.

Настроение портилось, но не хотелось, чтобы Алиса что-то ощутила.

Мне же придется объяснять, что это я так злюсь на самого себя.

Миллионы парней даже не заметили бы проблемы. Что мешает быть такими как они? И ведь говорить об этом с Алисой бессмысленно.

Она поймет, но не по своей природе, а из-за дурацкого контракта.

Ну ладно, а какая была альтернатива?

Отправить девушку в ссылку, далеко от дома и без единого знакомого лица? Какая все-таки неудобная во всех отношениях штука эта моя совесть.

Задумавшись я и не заметил, как Алиса подошла ко мне и прижалась к груди.

— Одна мудрая женщина как-то сказала мне, что в жизни будут встречаться самые разные ситуации. Но сколько бы в них не встречалось горечи, всегда есть шанс найти что-то сладкое. И горькое не причина отказываться от сладкого.

Внутреннее напряжение куда-то уходила. Должно быть, в этом имелась какая-то непостижимая женская магия, не зависящая от категорий и маны.

Алиса говорила, а мне страшно хотелось поменять диктора в своем внутреннем диалоге на ее голос.

— Так устроена жизнь. Только мы выбираем что взять с ее шведского стола.

Кажется, я все-таки обнял Алису.

Грань между естественным и искусственным оказалась куда эфемернее, чем представлялось в теории.

Природа победила. Как женщины это ухитряются провернуть — в упор не понимаю.

Глава 54

Они не торопились. Два десятка фигур в бесформенных одеждах мышиного цвета, с капюшонами на лицах молча окружили нас, воспользовавшись моим дурацким желанием повторно посетить парк.

Я был неосторожен, полагая что снаряд дважды в одну воронку не падает.

Надо было помнить, что существование магии смешивает все карты, нарушает любые правила.

И вместо уничтожения возможных фобий, связанных с лесопарковой зоной мы наткнулись на своих недоброжелателей.

Отец отчего-то считал, что их будет не так много. И отчего я не понял, что он тоже в состоянии ошибаться.

— Мне страшно, Имярек, — шепнула Алиса так тихо, чтобы только я услышал. — Безо всякого волшебства страшно. Во второй раз они не позволят нам выжить.

Мы стояли с девушкой спиной к спине.

Удивительно, даже в экстремальной ситуации, вместо того чтобы сосредоточиться на отражении угрозы, я в первую очередь ощущал тепло и… кажется, её лопатку, упирающуюся в мой позвоночник.

Глава капюшонов тихо захихикал и вытащил откуда-то стеклянный сосуд, чуть меньше обычной бутылки. Пальцы в черных кожаных перчатках сомкнулись на пробке.

Краем глаза удалось заметить, что остальные недоброжелатели обзавелись направленными в нашу сторону огнеметами.

Алиса вздрогнула. От этого движения с меня будто спали какие-то оковы. Оттолкнувшись от девушки, я бросился на главаря —, единственного невооруженного. В босса стрелять не станут, пронеслось в голове.

Если все получилось, Алиса упадет на землю и окажется за пределами линии огня. Время отчего-то резко замедлилось, как будто я оказался внутри модного спецэффекта.

Когда до главаря оставалось меньше метра, он успел выдернуть пробку и швырнуть мне в лицо. Должно быть, именно в этот момент все остальные капюшоны произвели залп из своих огнеметов. Моментально стало жарко, запахло ванильной эссенцией… и я резко проснулся.

— Тоже кошмары?

Алиса смотрела на меня с тревогой и сочувствием. Вот что значит “тоже”.

— К некоторым вещам мозг привыкает слишком быстро, — тихо проворчал я. — Очень много тревоги и страхов мы пережили чтобы спать спокойно. Тебе тоже снился тот парк?

— И дверь, в которую мы падаем, — нервно кивнула девушка.

— После такого даже засыпать страшно. Ты не мог бы приказать мне не видеть дурных снов и спокойно заснуть?

Завтра, то есть уже сегодня, мне объясняться с родителями. А это покруче вступительного экзамена будет. Тоже стрёмно и волнительно.

Интересно, такая прагматичность у нее собственная или же это одна из закладок Алладо?

Но придумано здорово, я оценил. Правда, вслух сказал немного иное, не мог же сдаться без боя.

— Читерша! Так нечестно. Пользуешься тем, что мне достаточно только сказать.

— Магия нужна для того, чтобы ею пользоваться, — возразила Алиса тихим, но выразительным шепотом. — А если для снятия посттравматического синдрома со всеми сопутствующими эффектами кому-то достаточно только скомандовать, то почему этим не воспользоваться?

— Это же вмешательство в психику, Алиса. В твою, между прочим!

Я попытался объяснить своей подопечной, что да, могу сделать требуемое, но грубо менять личность, запрещая выплескивать свои тайные страхи…

Кто знает, какие формы примут эти следы пережитого боя если я поддамся на ее уговоры. Если в одном месте что-то убавится…

— Во-первых, это моя психика, — возразила девушка. — Сама же прошу тебя помочь.

Во-вторых, психолог, который неизбежно потребуется после наших приключений, тоже будет действовать словами, просто не так доходчиво и убедительно.

А это такое же вмешательство, только со стороны постороннего человека.

Психолог… Абы какой специалист не подойдет.

К простому человеку мы даже сходить не сможем. Просто оттого, что с психологом надо быть откровенным, а нас сдерживает система магических ограничений гражданства.

Специалист нужен особый, с категорией и, желательно, допуском от управы. Во сколько обойдется такая работа — страшно представить. Этак я сам себя уговорю, вместо Алисы.

Что от меня требуется? Отдать точное распоряжение, чтобы подсознание себя исцелило без каких-либо последствий в будущем. То есть, достаточно четкой формулировки, надо лишь все хорошо продумать.

Чем-то ситуация напоминала игру в джинна, которой когда-то развлекались мы с Ворчуном.

Один игрок загадывал вслух желание, а другой, играя роль джинна, пробовал найти в формулировке изъян, позволяющий соблюсти в точности букву желания, но при этом поставить желающего в наиболее дурацкое или смертельно опасное положение.

— Семь раз отмерь, говорит народная мудрость, все равно дураком помрешь, — пробормотал я, выигрывая для себя немного времени.

Видя, что принципиальное сопротивление уже сломлено, Алиса на всякий случай притихла.

— Сейчас я отдам тебе приказ, а ты его внимательно выслушаешь, скажешь если будет что-то непонятно или неприятно, а если все будет понятно и не будет неприятно — ляжешь спать, заснешь спокойным здоровым сном до утра.

Во сне ты, предельно гармоничным и малозатратным способом, избавишься от всех последствий посттравматического синдрома, вызванного нашим недавним участием в боевых действиях.

Кажется, получилось. Алиса загадочно улыбнулась стоило мне завершить свою реплику, повернулась ко мне спиной и меньше чем за четверть минуты погрузилась в сон.

Оставалось только выдохнуть с облегчением.

Кажется, я только что понял один из принципов, по которым работала магия.

Мне не пришлось описывать технологию процесса, а также указывать все участвующие в нем элементы.

Я всего лишь… озвучил свою волю и конечный результат, которых хочу получить.

Но, за счет того, что Алиса являлась моей подопечной, а значит находилась в полной власти — хватило всего лишь четкой формулировки.

Поворочавшись несколько минут, но так и не сумев заснуть, я осторожно встал, натянул штаны и пошел на кухню. Алиса, как и предполагалось, не проснулась пока я шуршал в свете встроенного в телефон фонарика.

Мама сидела возле холодильника, в любимом малиновом халате, с дешевым детективом авторства какой-то дамы в руках. На столе возле нее исходила паром и ароматом жасмина чашка зеленого чая.

— И ты тоже не спишь? — буркнул я, щурясь от верхнего света.

— Оптимизированному человеческому организму для восстановления достаточно двух с половиной часов сна, — не отрываясь от чтения сообщила мама. — Разумеется, мы с отцом внесли все необходимые изменения, когда осваивались в этих тушках. Не очень понятно зачем тратить на сон столько времени. В теории у тебя есть шанс через год-другой тоже освоить этот прием.

Тяжело вздохнув, я протопал к своему месту за столом, протянул руку за чашкой, щелкнул кнопкой включения электрочайника.

Год-другой с учетом тех скоростей, на которых мне пришлось жить с момента обретения авалонского ключа — это лишь чуть короче вечности.

Налив себе чаю, я осторожно сел и стал подбирать слова. Очень не хотелось терять столь удобный доверительный момент, не хотелось смазать его неудачным началом, после которого мама из моих сбивчивых объяснений поймет куда больше нежели планировалось.

— Ты абсолютно правильно сделал, что занялся сексом со своей подопечной, — сообщила мама за секунду до того, как я собрался начать диалог.

Как ей удается одной репликой разрушить всю мою предварительную подготовку? Неужели я настолько прозрачен и очевиден для родителей? И только ли для них?

— Для разнополых отношений подчинения, оно совершенно естественно. Магический контракт такого рода искусственен по своей сути, а потому пробует мимикрировать под то, что имеет неоспоримо естественную природу, — продолжила мама, откладывая в сторону детектив.

Скинув иллюзию старения после обретения мною гражданства, она стала выглядеть как старшая сестра. Но в какие-то моменты жизненный опыт словно превращал маму в сказочное существо типа эльфа: живущее в каком-то ином потоке времени, а оттого сочетающее молодость внешности с колоссальной мудростью во взгляде.

От ошеломительной почтительности перед мамой спасали в такие минуты лишь воспоминания о бабушке.

— Пускай ее влюбленность в тебя является лишь защитной реакцией психики, грань между естественным и наведенным исчезает за недели.

Для неё, естественно. Тебе придется принять эту двойственность, Имярек. Контракты такого рода, даже прекращаясь формально, продолжаются фактически очень и очень долго.

— Мам…

Воспользовавшись паузой, которая понадобилась маме чтобы налить еще чаю, я собрался духом и рассказал про лечение Алисы и свои догадки по поводу магии.

— Перворожденный, — пробормотала себе под нос мама. — Ты хватаешься за Искусство настолько хаотично, что мы с Каннером уже не представляем, куда тебя сдернет в следующий миг.

Да, магия может работать так, как ты сейчас описал. Но только с одним важным условием — ей не должна мешать ничья воля.

Абсолютно ничья. Подчиненный, выполняющий приказ, обязан быть целиком и полностью в твоей власти.

В противном случае, все куда сложнее. Даже не в сотни раз.

— Вам же вроде нельзя меня учить, — удивился я такой откровенности.

Когда ожидаешь получить в ответ порцию намеков, а тебе все вываливают прямым текстом… это обескураживает.

Или, это тоже лишь очередной слой оберточной бумаги, а не магия?

— Ты сам все и так понял, — улыбнулась мама. — Учить и говорить о том, что тебе и так известно, разные вещи.

Пусть есть запрет на озвучивание нового, но запрещать разговаривать двум гражданам с разницей в одну ступень — это уже слишком.

К тому же ты все-таки наш сын и мы дома. Вот родишься окончательно, поймешь, что такое самелианская семья. Человеческий язык местами очень скуден. На родине имелось около трех десятков хорошо различаемых понятий, которые тут сводятся к семейственности.

Это, не считая лакун для наименования ролей и функций в семье.

Вот и спрашивай после этого родителей. Поделился своими догадками глубокой ночью, а тебе в ответ сообщают, что ты еще не до конца родился. Это как будет по-русски? Недорожденный?

— Хоть на какой я сейчас стадии узнать можно? А то вроде как родился как-то у вас. Это, насколько догадываюсь, первая стадия. Затем обретение магии, может вторая, а может и третья какая-то… Но сколько их вообще? Или хотя бы до того момента, как я буду полностью рожденным?

— Мы рождаемся трижды, — вздохнула мама. Черты ее лица на миг затуманились и, черт побери! это было отнюдь не художественное выражение.

— Точнее, рождались, у себя на родине. Люди рождаются единожды. Ты перворожденный, и родился уже дважды.

Нам с Каннером очень хотелось бы, чтобы наш сын имел куда больше общего с родителями. Но тут ограничение на обучение никак не преодолеть. Существуй наша родина… впрочем, тогда тебе не пришлось бы жить человеческой жизнью.

— Тебе неуютно жить человеком?

Мама неопределенно махнула рукой, едва не задев при этом микроволновку.

— К этому мирозданию тоже привыкаешь. Но иногда вспоминаешь молодость, аккуратно стаскиваешь с себя тело и тогда накатывает. Наверное, потому я и не люблю долго спать. Сны слишком похожи на нашу предыдущую жизнь.

— Кстати, о снах…

Мама слишком загрустила, вспоминая уничтоженное мироздание, а мне отчаянно не хотелось видеть ее расстроенной. Потому я предпочел сменить тему и напомнить о своих кошмарах.

— Уговори свое тело спать без сновидений, — предложила мама. — Ведь у него нет иной воли, кроме твоей собственной.

У людей и тело обладает своей волей, мрачно подумал я, вспоминая свои фрагментарные знания психологии. Или в магическом мире считают не так?

Однако, идея была достаточно хороша чтобы ее попробовать.

— Да, еще одна рекомендация, — добавила мама, когда я собрался повторно заснуть. — Прикажи своей нежити не беременеть. Момент не самый подходящий политически.

В идее было что-то парадоксальное. Я даже остановился на пороге кухни.

— Но это же физиология. Разве ей можно приказать?

— Психосоматика. Стигматы, Аутотренинг. Если властвуешь над психикой, то и тело подвластно. В нежити есть своя магия, её должно хватить.

Алиса, как и ожидалось, спала. Полюбовавшись с половину минуты на её безмятежное лицо, я залез под одеяло и закрыл глаза.

Психосоматика? Достаточно приказать своему телу? Если я правильно понял мамины намеки, достаточно иметь запас маны и быть хозяином своему телу. Приказать себе, как Алисе? Или просто захотеть?

Пока решал, как лучше, сам не заметил, что заснул. Крепко и без сновидений.

Глава 55

— Черт побери, я волнуюсь, — призналась Алиса, выходя из такси.

К месту проживания родителей девушки мы приехали незадолго до полудня. Объявление с черно-белой фотографией подопечной над домофоном я заметил еще когда мы подъехали. Стало очень неловко.

Если подойти к вопросу честно, то мои действия классифицировались как похищение человека, с введением в заблуждение всех его родных. Как ни обманывай себя, дело было грязным.

Тебя к этому вынудили, напомнил я себе. Вопрос выживания, казавшийся таким простым, с каждым часом раскрывался десятками новых деталей, чаще всего неприятных.

То ли в магическом обществе существовала какая-то альтернативная этика, то ли нам капитально не повезло вляпаться.

— Второй этаж, — выдохнула Алиса. — Вон наш балкон.

И что тут сказать в ответ? Ах да, только помочь нежити справиться с волнением сделав ободряющее распоряжение.

— Успокойся, — тщательно подбирая слова я достал из кармана еще один подарок отца.

Его я нашел на кухне, когда мы проснулись и пошли завтракать. Магическая отмычка, полууниверсальный ключ. Свои-то ключи Алиса то ли посеяла на параллельной Земле, то ли пока Кантидий и компания решали нашу судьбу.

— Просто помни, у тебя есть нужный артефакт и ты знаешь, как им пользоваться. Что сказать родителям ты в курсе. Полиции тоже не бойся, на нее артефакт тоже настроен.

— Ты не пойдешь?

Судя по тембру голоса Алиса моментально успокоилась и теперь всего лишь интересовалась, а не просила поддержки.

— Я там лишний, по крайней мере, сейчас. Прогуляюсь тут неподалеку. Как завершишь и соберешь вещи, просто позвони с какого-нибудь из родительских телефонов или стукни в мессенджер с компа. Я подойду и отвезу тебя к нам.

Вечером отец обещал выдать ключи от квартиры, где будем обустраиваться. Пусть эта мысль тебя хоть немного, но воодушевляет.

Мне бы так легко менять эмоциональное состояние. Понимаю, что читерство, но как порой завидно.

— Найди себе подходящего парня, говорили они. Пусть какой угодно на вид, лишь бы был нормальным, — усмехнулась Алиса, скрывая свое волнение за иронией. — Кажется, я их сейчас обхитрю.

Я легонько дотронулся до её плеча. Сейчас на девушке красовалось легкое сиреневое платье. Она выбирала его из множества найденных в кладовке до тех пор, пока я не попросил надеть то, которое понравится больше остальных.

— Иди. И удачи тебе!

Я посмотрел, как она поднимается по лестнице и закрыл дверь в парадную. Раньше, чем через пару часов ей от родителей не уйти. Значит, у меня есть время на себя.

— Красивая интересная девушка. Быстро адаптировалась. Хороший потенциал.

Благодаря отцовской тренировке мне удалось почти не вздрогнуть. В смысле, что если специально не всматриваться, то хрен заметишь.

— И тебе доброго утра, Михей. Какими судьбами?

Вроде бы только вчера посещал печатников, с чего бы им интересоваться мною? Должно быть, я чего-то капитально не знаю. Уже привык к этому ощущению. Но еще не смирился с ним.

— Вашими судьбами, — вздохнул Михей. — Точнее, в основном твоей. Пойдем, присядем.

Лавочку на детской площадке отчего-то до сих пор никто не занял. К ней мы и направились.

— Ты недавно столкнулся с коллизиями борьбы между различными секторами…

Михей не спрашивал, а утверждал.

— Речь о Кантидии? Я не слишком опытен и могу не уловить контекста. Или, что печальнее, понять что-то неправильно.

— Это только затравка, — отмахнулся печатник, усаживаясь на скамейку. — Чтобы ты понимал масштабы того, что творится вокруг. Мадам слишком неудобная фигура для многих местных властей. А тут еще инспектор из метрополии по известному тебе преступлению.

— Вот тут у нас начинаются проблемы.

Я присел рядом вытянул руку с браслетом.

— Если речь не об этом, хотя тут не вижу никакого преступления, то не в курсе, о чем речь.

Михей резко помрачнел, машинально залез в карман куртки, покрутил в руках вытащенную оттуда пачку сигарет. Но не закурил, поскольку мы были все-таки на детской площадке.

— Блин, думал, ты уже знаешь. Все-таки в твоем распоряжении были целые сутки, а новости распространяются быстро.

— Было немного… не до новостей. Пока восстанавливался, пока разбирался с нежитью. Планировал как раз сейчас, пока Алиса со своими, восстановить информационное равновесие.

Мне стало не по себе от ощущения надвигающихся неприятностей. Если малознакомый печатник жалуется о масштабных неприятностях не абы кому, а лично тебе — ты в эпицентре происходящего. Не иначе.

— Ненавижу быть тем, кто передает дурные вести, — после небольшой паузы с непреднамеренно драматическим уклоном признался Михей, доставая из внутреннего кармана небольшой планшет.

— Прочти вот тут, а я отойду и перекурю. Прости…

Если бы не это предисловие, я бы счел, что мне передали заминированный предмет. Но в руках оказался лишь планшет с заставкой в виде сложной квадратной печати и жирной синей надписи “Читать” в центре сенсорного экрана.

Проводив взглядом удаляющегося в сторону урны Михея, я тяжело вздохнул. Нажимать на кнопку не хотелось, но оставаться в неведении было еще хуже.

Текста было не слишком много. Зато имелось с полдюжины фотографий, от которых резко подурнело. О чем, черт побери, думал Михей, показывая такое?

А затем до меня дошло, что Росомахи больше нет. Что я больше не увижу, как она удивляется или негодует. Что не будет никаких уроков магии, то ли замаскированных под экзотические свидания, то ли вправду ими являющиеся. Никогда.

Неизвестный отрубил ей руки и голову, а затем раскидал части тела по сторонам.

Способность соображать вернулась ко мне не сразу. Видимо, Михей успел выкурить не одну, а несколько сигарет пока я сидел в оцепенении, привыкая к миру, в котором Росомаха мертва.

Ладно. Вынесем ужас смерти за скобки.

Постараемся, пускай попытка и обречена на провал. Михей что-то говорил про инспектора из Метрополии… нет, это печатник расскажет потом сам.

Я поднял голову и мрачно кивнул, давай разрешение на продолжение беседы.

Михей быстро потушил сигарету и зашагал к скамейке. В этот момент до меня с запозданием дошло, что фотографии были сделаны на кладбище.

На хорошо знакомом кладбище, по соседству с той могилой, в которой лежала моя фальшивая бабушка. То есть, она ждала меня, а дождалась убийцу.

Я отложил злосчастный планшет в сторону и обхватил голову руками.

К черту все ожидания, предположения, сожаления и тому подобное.

День безнадежно испорчен, осталось лишь выслушать Михея, отвезти Алису с вещами до дома и напиться с Ворчуном. В хлам.

Печатник осторожно сел рядом, убрал планшет в карман куртки, вздохнул. Начинать разговор ему хотелось ничуть не больше моего.

Несколько минут мы сидели под детские визги, резко диссонирующие с нашими чувствами. Затем родители увели детей, то ли домой, то ли в магазин.

— У нее было гражданство той же категории, что и твоя.

Михей говорил очень осторожно, делал большие паузы.

— От любого обычного человека она бы отбилась с легкостью. Умелая была охотница. Запасы маны небольшие, а вот навыки не местные.

Восемь лет назад зарегистрировалась у нас, но данные по происхождению закрыты печатью неизвестного уровня.

Видимо, сбежала откуда-то из внутренних секторов. Легализовалась.

Получила лицензию на массовые инициации, причем у нас не любят выдавать такие — а ей как-то удалось обаять чинуш. А тут такое…

Я слушал Михея и не понимал, зачем он говорит такие вещи мне?

Да, я причастен к смерти Росси, но вся вина на мне в том, что попался в ловушку вместе с Алисой.

Получилось ли спасти её от смерти, окажись я рядом?

Сомнительно. Магией практически не владею, драться отец вроде научил, но реального опыта все равно нет. Что может такого сделать неумеха, что не по силам создателям реальности?

— Дело темное и непонятное, — вздохнув, продолжил печатник.

— Обычно после любого убийства, тем более, когда убивают обладателя повышенной категории, остаются четкие следы.

Деревья, камни, даже земля — фиксируют посмертные всплески так четко, что можно реконструировать все с точностью до секунды.

Убийце не скрыться, даже если применять серьезную магию. Здесь же все кладбище будто лишилось памяти больше чем на час.

И затем инспектор этот. Ясно же под кого копает, но сделать сами ничего не можем. Потому тебя и вспомнили. Молодой, вне службы, имеешь свой интерес в расследовании, не отказался бы отомстить убийце, наверное…

— Был бы еще в силах, — хотел оправдаться, но не сдержал чувств и практически выругался.

— Мне до Росси учиться десяток лет, если не больше. Я же сейчас вообще ничего не умею. Как остался в живых там… ну, там… сам не понимаю.

Подписка у Кантидия и авалонский ключ не позволили высказаться точнее. Но общий смысл Михей понял, да и историю с болтом не забыл.

— Шансов мало, — неохотно признал Михей. — Но самостоятельно разбираться и не придется. Мы хватаемся за соломинку, уж очень крепко нами занялись наверху.

Вопрос стоит так: или любая мелочь с твоей помощью или же мы покорно плывем по реке как тот ёжик в тумане.

И ты не думай, как инспектор убудет, твое участие оформим как работу нештатного агента, а платят у нас неплохо. Ну и рейтинг для перехода к категории Джи копиться станет. Все не лишнее.

Я поднял голову и оценивающе посмотрел на Михея.

— Вы же и без всех этих обещания пряника понимали, что я соглашусь? Росси для меня не просто знакомая. Она показала мне магию и научила практически всему, что я умею к этому часу.

— Из перворожденных порой получаются очень нестандартные маги, — согласится печатник.

— Стратегически выгоднее обеспечить надежные двусторонние отношения с самого начала нежели потом разбираться с очередной проблемой.

К тому же, тебе все равно через несколько лет придется искать работу. Так почему бы не у нас?

С авалонским ключом в рукаве ты является неплохой кандидатурой в полевые агенты… Недаром Мадам согласилась быть твоим куратором.

Росси… За скорбью и экзистенциальным ужасом от её смерти проглядывали горы ответственности и чьих-то ожиданий.

Кем-то в будущем видели меня родители. К этому я привык с детства.

Бабушка Алладо и Олюэн видели во мне перворожденного — к этому я лишь начал адаптироваться и получалось с переменным успехом.

Алиса, буквально же вчера только! — начала видеть во мне… а хрен его знает что! Когда-нибудь тоже разберусь, если сумею. Но тут еще и печатники в эту игру начали играть.

Как бы меня от всего этого не разорвало на много маленьких Имяреков.

Но выяснить, что произошло с охотницей за силой мне хотелось и без подсказки Михея. Возможно, чем-то сумеет помочь Медея. Она что-то знала и явно хранила какие-то секреты Росомахи.

— Мне что-то потребуется делать помимо того, что я собирался делать сам, узнав о случившемся?

Михей одобрительно кивнул и снова полез во внутренний карман.

— Официально, пока инспектор не отбыл в Метрополию, мы не можем помочь ничем. Но у нас в хранилище случайно затерялась одна вещица, которая может быть тебе знакома.

Я не слишком удивился, увидев карту с изображением Повешенного.

Пускай мне и не удалось с тех пор воспользоваться услугами Сверчка, я продолжал чувствовать себя неловко оттого, что подставил его, захватив карту с собой на встречу с Мадам.

— Тебе должно помочь, — выложив карту на скамейку между нами, Михей встал и демонстративно посмотрел на часы.

— Хотя все равно, соблюдай осторожность. Мадам предпочла бы не вмешивать тебя в эту историю. Если бы не совпало три обстоятельства, мы бы сегодня не встретились.

— Я и так замешан, это первое.

Засиживаться тоже не имело смысла. Карта Таро надежно разместилась в кармане брюк.

— У тебя есть независимый приток маны, о котором не знает инспектор и, возможно, преступник. Это второе.

Третьего обстоятельства Михей так и не назвал. Только что он был тут, перед глазами, а стоило моргнуть — ия стою на детской площадке совсем один.

Дурацкое ощущение.

Когда удалось найти третье обстоятельство, дискомфорт только усилился.

Печатники не смогли прочитать ничего конкретного на месте преступления, а потому подозревали всех. И лишь у меня с Алисой из всех обитателей “жадной” зоны имелось железное алиби на время убийства.

Глава 56

Хорошо, что времени до встречи с подопечной оставалось достаточно. Я успел привести в порядок свои эмоции и даже немного посидеть в летнем кафе.

Погода располагала к неге, но в душе все равно царил капитальный разлад, пускай по верхам все удалось более ли менее пригладить и успокоить.

По чуть более зрелому размышлению выходило, что существует какой-то фундаментальный баг в моем инстинкте самосохранения.

Не в том смысле, что он не работает — если я все еще жив, то формально к нему не может быть претензий. Удручало то постоянство, с которым я оказываюсь в ситуациях повышенной опасности.

А началось все это… да, черт побери! С того момента как я сунул руку в чужой карман и сумел достать оттуда проклятый болт.

На редкость неподходящий момент для таких признаний, но теперь стали намного понятнее сказки в духе конька горбунка, в которых из-за одного опрометчивого поступка вся жизнь главного героя превращается в череду необычных и опасных приключений.

А еще это прекрасно объясняет причину моего аномального везения — я сказочный дурак, если не сказать более резко.

Согласился на предложение Михея, но опять умудрился выставить себя махровым эгоистом. А ведь от меня теперь зависит еще один человек — Алиса.

Перечитал я пункты магического контракта на попечительство нежити, не поленился. И теперь знаю, что моя смерть приведет к прекращению жизненных функций подопытной в следующие сорок суток.

Мало было девчонке того, что мы едва не сгорели в этом чертовом парке, так я в новую петлю наши шеи сую!..

Сообщение от Алисы пришло лишь в начале третьего. Как мы и договаривались, девушка взяла совсем немного вещей.

Три чемодана и четыре огромных сумки — довольно скромный результат. К тому моменту как я подошел и заказал такси багаж уже вынесли на улицу.

Сама подопечная стояла неподалеку и мрачно курила сигарету.

— Ты же вроде не куришь, — удивился я, подходя ближе. — Или что-то пошло сильно не так?

— Просто чувствую себя паршиво. И мир вокруг насквозь дерьмовый. Они же за меня беспокоились, переживали. Мама валокордин пила, ночами не спала. А я, вместо того, чтобы поблагодарить за их любовь, пришла и цинично промыла мозги собственным родителям!

Сигарету, к счастью, она быстро затушила и выкинула. Видимо, прихватила одну у отца, когда тот помогал дотащить чемоданы.

— Полтора дня назад точно так же мозги промыли тебе, — напомнил я, нажимая на кнопку вызова такси.

— Более того, почетную в кавычках обязанность промывать твои мозги возложили на меня. Так устроена долбанная магическая реальность. Кто не имеет гражданства, тот не имеет прав. А если даже есть гражданство, все равно может нагрянуть кто-то с более высокой категорией.

Алисе мои слова явно не понравились.

— Тебя поставили в безвыходное положение. Или спасти мою жизнь, или почувствовать себя подлецом.

Она подошла ко мне и обняла за шею.

— Поэтому ты, благородный рыцарь, а я… сама уже не знаю кто.

— А ты, моя благородная леди.

Я невольно фыркнул, поскольку волосы Алисы норовили залезть мне в нос. Легкий майский сквозняк активно помогал им в этом начинании. Чтобы фырканье не оказалось принято на счет девушки, пришлось продолжить фразу.

— У тебя же тоже не было другого выхода. Раскрыть существование магии и всего, что с нею связано не дает гражданство и благоприобретенная категория Эн.

Я подозреваю, что это у всех граждан так с ограничениями. А без этого объяснить, где ты пропадала и что с нами стряслось — невозможно.

Убедить, что тебе надо ни с того ни с сего переселиться в квартиру к незнакомому парню — еще сложнее.

Какие нехорошие подозрения могут у твоих родителей при этом возникнуть — сама понимаешь. А если они начнут копать в этом направлении, промывать мозги им начнут уже по более жесткому варианту.

Так что уж лучше сделать это тихо и по-семейному. Чтобы они хоть и оказались в заблуждении, но оставались бы спокойны за свою дочь и счастливы оттого, что у нее все в жизни хорошо. Понимаешь?

В ответ меня обняли еще крепче. Да к тому же, видимо встав на цыпочки, начали шептать прямо в ухо.

— Все я понимаю, было время обдумать ситуацию со всех сторон. Но одно дело понимать умом и совсем другое — собственноручно влиять на своих родных.

Спасибо тебе, это совсем скоро пройдет само, можешь не отдавать дополнительных распоряжений.

Это такой этап взросления в новом для меня мире.

Наверное, на такую реплику требовалось как-то ответить, но меня спасло подъехавшее такси.

Следующий час мы занимались перевозом вещей, их подъемом и временным размещением. Затем Алиса попросила немного времени на переодевание, а я отстучался в мессенджере Ворчуну, назначив место и время нашей встречи.

Говорить дважды о смерти Росомахи и её последствиях — сначала Алисе, а затем другу, не хотелось.

Каждое лишнее упоминание представлялось чем-то вроде кощунства. Не поминай всуе и все такое.

К тому же где-то в глубине души жила трусливая мысль, что Ворчун уже в курсе происшествия и ничего не придется объяснять.

Опять же, старые грабли, ограничения на озвучивание грозят превратить даже трагедию в нелепую шараду.

Так что я планировал ознакомить друга с последними изменениями в своей жизни, а затем отправиться втроем к Медее. В роли переводчика с эзопова языка она куда опытнее Алисы, да и сама по себе не будет лишней.

Ворчун пришел к назначенному месту заранее. Увидев, как мы приближаемся, он приветливо помахал нам рукой с банкой пива и с широченной улыбкой на лице гаркнул “Совет да любовь”!

Алиса смутилась, а меня от его шуточек защищала перспектива говорить про Росомаху.

— Дедуктивный метод подсказывает, что все опять намного сложнее чем выглядит, — прокомментировал моё мрачное лицо Ворчун, протягивая нам по пиву.

— Магия?

Вместо ответа я приложился к банке, осушая ее наполовину.

— Доброго дня, Вова, — нанесла коварный удар Алиса.

— Ворчун, — поправил ее мой лучший друг. — И, хотя я привычно не понимаю, что происходит, должен хотя бы попробовать спросить напрямую. Как получилось, что вы теперь вместе и как называть этот тип отношений?

Удивительно, но сработала моя закладка. Перед встречей я попросил Алису помочь с объяснениями, но без нарушений ограничений. Как-то не хотелось конфликта между магическим ограничением из-за гражданства и приказом владельца нежити.

— Личный вассалитет.

В ответ на недоуменный взгляд Ворчуна мне оставалось лишь утвердительно кивнуть.

— Это какое-то читерство, — мой друг начал оправдывать свое прозвище.

— Нет, читер в нашей паре я, — Алиса сверкнула озорными глазами и адресовала мне улыбку, которую иначе как персональной было не назвать. — А Имярек, благородный страдающий рыцарь. Между прочим, он спас мне жизнь!

— И теперь мы с нею почти что неразлучная пара, как минимум на десять следующих лет. Безальтернативно, — подхватил я, надеясь, что мы не окончательно шокировали друга и он правильно расшифрует намек на безальтернативный брак.

Ворчун не подвел. Ему понадобилось всего два глотка пива на разгадку.

— Вассалитет… я боюсь представить, что на этот счет скажут Росомаха или Медея…

Ну вот, а ведь все так ладно начиналось. Думал, что найдется какой-то более удобный случай.

— Росомаху убили, Ворчун. И мы сейчас поедем к Медее, потому что это была очень нехорошая смерть.

Алиса недоуменно посмотрела мне в глаза, пришлось отвести взгляд. Охотницу за силой нежить не знала, но новость была тревожной, а бой и пожарище закончились не так давно.

Сколько смертей видела девушка тогда? И к каким последствиям привели бы эти воспоминания, не получи она моего приказа?

А вот Ворчун выглядел потерянным. Да, Росси ему тоже нравилась, но узнав о её роли в магическом мире он не стал к ней подкатывать.

— Детали знаешь? — процедил он сквозь зубы.

— У Медеи, — подтвердил я.

На том и сошлись. Допив пиво, мы дошли до трамвайной остановки и стали ждать подходящего транспорта.

— А еще родители организовали нам с Алисой квартиру, — чтобы хоть чем-то разбавить молчание рассказал я другу.

— В том же доме, но чуть выше. Нам какое-то время совсем нельзя расставаться надолго. Почти как в “Солярисе”.

Ворчун с опаской посмотрел на Алису. Та пожала плечами. Я очень надеялся, что никак не обидел девушку, озвучив это сравнение. Она ведь даже огрызнуться в ответ не может. Всерьез, по крайней мере.

— Пригласишь на новоселье?

— Обязательно. Как обустроимся.

Дом Медеи встретил странной распечаткой на двери. Лист А4, прикрепленный синей изолентой, наполняли какие-то абстрактные каракули и фраза, напечатанная крупным жирным шрифтом: “Этот день не для радости”.

Ворчун насупился и помрачнел. Ему явно не хотелось внутрь, быть может как раз из-за этих каракуль. Пришлось выйти вперед, повернуть ручку и переступить через порог.

— Опаздываешь примерно на час, — хмуро кивнула Лямбда, отрываясь от какой-то головоломки на своем телефоне.

— Проходи на кухню.

Не дожидаясь пока мы снимем обувь, Лямбда вскочила на ноги и удалилась в ванную.

— Мне немного рассказывали про это место, — прошептала Алиса. — Но я представляла его малость иначе.

— Когда тут людно, совсем другая атмосфера, — уточнил Ворчун.

На кухне стоял полумрак. Верхнее освещение отсутствовало, зато чадило несколько десятков свечей, да вечный ноут Медеи отбрасывал блики на её лицо.

На кухонном столе стояла початая бутылка красного сухого вина и пепельница, наполненная с горкой окурками.

Я мельком отметил, что лишь половина принадлежала марке, которую предпочитала Медея. Вторую составляли печально знакомые биди.

Вместо приветствия Медея взялась за бутылку и стала разливать вино по бокалам. Когда бокалы на столе закончились, подошла Лямбда и принесла еще два. Теперь их хватило на всех собравшихся.

Выпили молча, стоя, не чокаясь.

— Ты умел удивлять её, Имярек, — сказала Медея хриплым голосом. — Это редкое свойство, которое я не берусь объяснять.

С тобой у нее просыпалась наивная надежда на то, что будущее существует. Наверное, в самом деле существуют ангелы-хранители, пусть даже самелиане и обижаются, если их так называть.

Я не обиделся, но ощутил себя виноватым за смерть Росси.

Да, вряд ли мне удалось бы спасти её от убийцы, но хоть что-то сделать все равно следовало. И это глупое расследование… его было слишком мало для того, чтобы воздать погибшей охотнице за силой должное.

— Вчера тут был инспектор.

Все-таки Медея профи. Одна достаточно нейтральная реплика — и по моей реакции ей уже многое понятно. Она знает, что я понимаю о каком инспекторе речь. Следовательно, мне кто-то успел сообщить не только про Росомаху. Кто-то не под магическими ограничениями на распространение.

Алиса с Ворчуном ничего не поняли, а все мои сегодняшние тайны уже раскрыты, причем мимоходом.

Как все-таки мне повезло, что Медея мой друг. Магала — это слишком серьезно для такого неопытного перворожденного как я.

Сейчас моя реплика, значит пора рассказать про кладбище.

— Она назначила мне встречу в два. Там.

Где именно, можно было не уточнять. Медее достаточно даже обрывка информации. Это не я должен идти по следам убийцы, а такие вот охотницы за головами. Тренированные убийцы магов. Первые подозреваемые для инспектора из Метрополии, насколько можно было догадаться.

Ворчун задумчиво прищурился. Деталей для составления цельного образа ему не хватало, но я планировал исправить это упущение.

— Тогда тебе очень сильно повезло.

От этой реплики Медеи меня передернуло. Привести на верную смерть почти тысячу человек и едва не сгореть заживо — вот как выглядело это везение в кавычках.

Но подписка Кантидию не позволяла высказать это вслух.

Впрочем, даже если бы не было её, пока в компании оставался Ворчун, поделиться своими переживаниями не позволило бы само гражданство.

— Засунуть бы это везение куда подальше, — только и смог пробурчать я. — Там было не сильно лучше. Так что, если увидите какую-то неадекватность в моих реакциях, заранее прошу прощения.

Попробую справиться с травмами психики самостоятельно, но не ручаюсь, что выйдет быстро и качественно.

— Мы попали в ловушку, затем воевали, — пояснила Алиса.

Поскольку нежить использовала самые общие слова, без подробностей, ограничения на них не сказывались.

— Имярек несколько раз меня спас, был ранен. Если бы не какие-то обстоятельства, которых я не понимаю, мы сгорели бы заживо.

Теперь я его подопечная и это действительно везение. По мне так, на грани возможного. Но совсем недавно выяснилось, что мои знания об окружающем мире ничтожно малы, так что могу ошибаться.

Медея одобрительно посмотрела на девушку.

— Нежить, холить и лелеять, — задумчиво пробормотала хозяйка квартиры. — А ты просто феноменально везучий как я погляжу.

— Как хоть выглядел представитель Метрополии? — мне показалось, что будет лучше сменить тему.

Лямбда поставила бокал в раковину и ушла обратно в коридор.

— Опасно он выглядел, — тщательно подобрав формулировку ответила Медея.

— Сопоставимо с тем, кто напал на Росомаху. При необходимости его полномочий хватит для того, чтобы все живущие в этом континууме завтра жили в средневековом феодальном государстве, говорили на совершенно другом языке и считали, будто так и было последние полтора миллиона лет.

А это уже мне подсказочка. Вот отчего печатники недовольны и хватаются за соломинку в моем лице.

Кто его знает, к каким выводам придет этот инспектор? Что прикажет изменить в нашем местном мироздании?

Медея подошла к подоконнику, повернула пару горшков с кактусами против часовой стрелки. Мир за стеклом подернулся рябью. Через пару секунд рябь ушла, сменившись рядом могильных плит. Изображение захватывало также несколько деревьев, невысокие могильные оградки.

Могила моей фальшивой бабушки оказалась вне зоны видимости, чуть правее окна.

Ворчун старался выглядеть невозмутимым, однако его явно впечатлили возможности жилища Медеи.

Алису же после трирей в квартире моих родителей такими фокусами было не пронять.

— Печатники не сумели прочесть историю преступления.

Я немного удивился, когда удалось произнести эти слова. Отчего-то казалось, что безопасность не даст их озвучить, тем более в присутствии Ворчуна.

— Не удивительно, — фыркнула Медея.

— Они тут слишком расслабились. Семьдесят лет без серьезных прорывов и масштабных происшествий. Глушь и ленивый экспериментальный полигон для социальных конструктов. Даже изотопный анализ не провели, лентяи.

— Изотопный анализ?

Ворчун решил перестать изображать безмолвного свидетеля и решил переспросить, услышав знакомое словосочетание.

— Данное место было полностью развоплощено и создано заново, уже после убийства, — прокомментировала Медея.

— Потому и нет никакой истории. Это заплатка на мироздании. Следовательно, убийца владеет печатью на уровне локальной демиургии. Да, курить никто не хочет?

После таких новостей закурили все. Даже Лямбда вернулась на кухню дымя табаком из курительной трубки.

Я, в память о Росси, взял индийскую сигаретку. Разница в весовых категориях между неумехой и демиургом не оставляет мне никаких шансов в открытом противостоянии. А тут у нас таких могущественных личностей даже двое.

— Потому и отправили такого инспектора.

Медея не читала моих мыслей, но хорошо понимала, о чем я стану думать.

— Это какая-то очень старая тайна, — пришел к выводу Ворчун. — Несопоставимый масштаб нынешних дел, с которыми была связана Росомаха и размах, с которым действовал убийца. Она же не местная, я прав?

Мой друг был прав. Охотницу за силой настигло то прошлое, из-за которого та скрывалась в нашем захолустье.

Глава 57

После боев в параллельной реальности я начал потихоньку понимать, насколько жизнь в “жадной” зоне проще и спокойнее вовне.

— Некоторые тайны настолько опасны, что от них не в состоянии спасти даже неведение — ответила Ворчуну Медея.

— Не наша лига, мальчики и девочки. Увы, но совсем не наша лига. Потому выпьем еще немного и оставим образ Росомахи в своей памяти. Что-то большее… опаснее чем вести перестрелку из тяжелого вооружения на складе некондиционной взрывчатки.

— С учетом этой опасности все, кто хоть как-то был связан с Росси, попадают под особый контроль, — предупредила Лямбда.

— Духи-наблюдатели, допрос гениев места, считывание вашей ауры — это все станет на год или два рутинными процедурами.

Так что попробуйте изобразить из себя законопослушных граждан. Тренируйтесь, медитируйте, но никаких авантюр. Тебя, Имярек, не предупреждаю. За тобой еще с прошлого раза такой контроль установлен, что впору “Шоу Трумана” переснимать.

— В одну сторону благие намерения, в другую — благие деяния, — кивнула Медея.

Каким образом вновь наполнилась полупустая бутылка? Чудом, наверное. Нас на кухне было пятеро, на два круга в естественных условиях её бы не хватило.

— Я еще месяц назад жила совершенно обычной жизнью, — призналась Алиса. — Но затем кто-то запрограммировал меня на встречу с Имяреком, на коварную ловушку с гарантированным смертельным исходом. И понеслось все вокруг с такой скоростью, будто кто-то спихнул меня вниз по горнолыжному склону. А я совсем ничего не знаю, не понимаю и не умею. Очень дискомфортно.

— Росомаха показала мне первый магический фокус. Начала учить меня самым-самым основам…

Я замешкался, пытаясь подобрать правильные слова.

— Поделилась достаточным количеством подсказок к тайнам, благодаря которым ты еще жив, — подсказала Медея.

— Это было полезное для каждого из вас сотрудничество. И да, познакомь со своей нежитью, наконец…

Эпичный прокол. Привык к тому, что Медее известно все и обо всех и не сообразил, что это не распространяется на девушку без гражданства, которую инициировали в другом секторе.

— Нежить? — моментально отреагировал Ворчун, еще до того, как я повернулся к Алисе.

— Нежить. Невольник. Негр, — процитировала по памяти Лямбда. — Гражданин категории Эн. Условно ограниченный в проявлениях воли практик, обладающий той же полнотой доступа, что и его контролёр.

— Личный вассалитет, — повторно напомнила Алиса.

— На самом деле тут все намного сложнее, — извинился я перед другом, который оказался единственным не имевшим представления о нежити.

— И да, позволь представить тебе Алису. Начало ее магической карьеры чем-то напоминает историю из книжки. Тоже упала, только не в кроличью нору, а вместе со мной. И да, мы только вчера вышли, сильно помятые, из управы. Так что с навыками и представлением о том, как устроен мир, что у меня, что у нее проблемы. Но мои — капитальнее!

Лямбда хохотнула. Медея вежливо улыбнулась. Алиса прижалась к моему плечу в поисках поддержки. Неэффективно, зато доходчиво.

— Ты не мелочишься, Имярек, признаю, — развел руками Ворчун. — Но не стоит и об осторожности забывать. В последнем приключении тебя женило, например.

— Это называется остепенило, Ворчун, — поправила моего друга Лямбда. Чуть позже поймешь на своей шкурке.

Отчего-то эта пикировка напомнила о свидании, которое не было свиданием. Решено! Больше не буду приглашать девушек на кладбище. Очень дурная примета.

Для обучения лучше на природу выезжать. Куда-нибудь на электричке и туда, где поблизости никаких захоронений! Сам знаю, что нет в нашей области таких мест, но так дальше нельзя. У меня же никаких учителей больше не осталось. Родственники учить не могут, а кому угодно доверить свои секреты я не готов.

— У меня есть то, что Росомаха наверняка захотела бы передать тебе на память.

Медея обогнула нашу компанию, каким-то образом, не врезавшись ни в Ворчуна, ни в мойку.

— Мы ненадолго удалимся, не скучайте без нас, — предупредила она Ворчуна с Алисой.

— Все в порядке, подожди меня тут, — на всякий случай продублировал я.

И мы пошли туда, где началась моя беспокойная карьера мага — в спальню.

Пока Медея крутила ручку фальшивой двери изолируя континуум от прослушки, я с ностальгией вспоминал тот вечер, когда меня затащила сюда Росси. Меньше полугода прошло, а сколько всяких событий уместилось в этот незначительный промежуток времени! И это при том, что до болта все шло чинно и размеренно.

— На самом деле, мы с Росси говорили об этом буквально за несколько дней до ее гибели, — начала тем временем хозяйка спальни. — Она что-то знала или предчувствовала, сейчас уже не важно. Но кое-какие распоряжения оставила, попросив сохранить это в строжайшей тайне. Я сейчас рассказываю тебе лишь оттого, что ее последняя воля напрямую касается тебя.

Я осторожно сел в то кресло, сидя в котором прикоснулся к магии, попробовал вспомнить ощущения. Как же прискорбно много мы забываем — даже того, что так судьбоносно…

— Во-первых, Имярек. Запомни внимательно. Если еще раз увидишь Росомаху, постарайся выжить. Возможно, это будет труднее чем кажется.

Увидеть Росси? Неужели магия способна на воскрешение мертвых или где-то помимо соседних секторов и других мирозданий печатники соорудили потусторонний мир?

С этой магией ни в чем нельзя быть окончательно уверенным.

— Во-вторых, держи колоду. Типа на память. Береги её. Росомаха очень просила, чтобы ты, если когда-то и где-то еще раз ее встретишь, вернул её в целости и сохранности. И не спрашивай, что это значит, сама не понимаю.

Медея протянула мне хорошо знакомые карты. Только вот…

— Но это же Таро! Не те самые, я же хорошо помню, что тогда это была обычная колода в пятьдесят две карты!..

Я проверил несколько раз, но старшие арканы ни с чем не спутаешь. Кроме Джокера в обычной колоде нет ничего, что могло бы их напомнить.

— Ты тогда был простецом и потому ничего не замечал, — пожала плечами Медея. — Росомаха использовала для инициаций только эту колоду. Более того, она работала с нею и по другим вопросам.

И тут обман. Я сложил карты в упаковку и убрал в карман брюк. Теперь у меня есть странная последняя воля охотницы за силой, и не менее странная колода, на которую наложен неизвестный мне морок. Очаровательно.

— И в-третьих, Росомаха просила у тебя прощения. За что, так и не сказала. А я решила, что это какие-то ваши личные разборки. Теперь оно больше напоминает шифр или предупреждение.

— Судьба, видно у меня такая, — проворчал я. — Спасать миры от вторжения и прекрасных принцесс от смерти. Ну а не получается спасти, так хоть что-то еще учудить.

— Так тебя в сектора соседней управы занесло? — моментально заинтересовалась Медея.

— А то пропал неожиданно с радаров, и никто даже определить не мог. Дошло до того, что твоя мать мне звонила, интересовалась. Представляешь, коренная самелианка сама заговорила с Магалой!

Перворожденный ты или нет, но с твоим участием мироздание определенно меняется. Жаль, аккумулятор не успел зарядиться с прошлого раза, не получится расспросить о деталях. Ну да ладно, это сплетни и слухи. Главное, не расставайся с колодой. Мало ли.

Я задумчиво посмотрел на свой браслет. Когда-то у меня уже был предмет, с которым никак не получалось расстаться. Ох уж и натерпелся я от него. Интересно, карты внутрь браслета запихнуть можно или нет? А если можно, то как потом их оттуда доставать? Я же и этого не умею.

Вокруг меня с грохотом падают один за другим величественные рояли, от кустов осталось одно название, а играть на свежевыпавших музыкальных инструментах я так и не умею. Даже “Собачий вальс”. Черт побери, даже где у них клавиши не определю…

— Полагаешь, она могла каким-то чудом уцелеть?

Тратить драгоценные секунды приватности на обсуждение не хотелось. А вот Росомаха… если вдруг…

— Во внутренних секторах и Метрополии нашли множество способов обмануть смерть.

Медея задумчиво посмотрела в потолок, затем на плотно занавешенное окно.

— Какой-то из этих способов мог найтись и у нее. Только вот…

Громкий щелчок возвестил о том, что мы снова в обычном континууме.

— Мне достоверно известно, что в “жадной” зоне не работает ни один из них.

Мама пользовалась телефоном лучше, чем отец. Потому я не удивился, когда получил от нее сообщение: “В семь вечера ждем бабушку. Не опаздывайте”

— Семейные посиделки, — пояснил я, оценивая оставшееся до встречи с Алладо время. — Так что примерно через час придется отсюда выруливать.

Алиса послушно кивнула, принимая реплику за распоряжение. Надо будет как-то построже регламентировать команды, а то ляпнешь что-то и жди потом последствий.

— Тогда пьем чай!

Для небольших компаний у Медеи имелся специальный заварник, о котором в тусовочных кругах ходили неправдоподобные байки.

Тем не менее, после её чемодана, окна и странного устройства в спальне уже не поручусь, что это обычный, пускай и очень красивый предмет кухонной утвари.

— Постарайся не уходить из этого мира подольше, — выставив на стол профитроли попросила Медея.

— Ворчуну оно не актуально. Ему до полнолетия сидеть и учиться, Алиса не выбирает, а следует за тобой, Имярек. Мы с Лямбдой сидим до тех пор, пока не получим приказ сверху, или же не нас не захватят злобные пришельцы.

В этом месте мы с Алисой синхронно содрогнулись. Не знаю, работает ли моё ночное внушение на полное снятие последствий или же только позволяет спокойно спать по ночам.

А может быть, для того, чтобы оно работало как следует, подопечной не хватает собственной маны. Приедем домой, надо обучить её мантрам.

Это же я мучился без гражданства, принимая бонусы от повторов в подготовленной родителями квартире за свою талантливость — а у нее-то сразу категория Эн, с которой мана легче прокачивается!

— “Жадная” зона сравнительно безопасное место, — подтвердила Лямбда. — Тут совсем другой тип угроз для жизни, технику безопасности соблюдать намного легче. А еще организм адаптируется к тяжелым условиям и потом гораздо быстрее развивается в областях, которые куда богаче маной.

— А еще тут, видимо в качестве компенсации за магические неудобства, неплохо продуманный комплекс технических приспособлений. Это все прекрасно работает и там, но такой продуманной инфраструктуры там не найдешь, — поддержала Медея.

— С едой тут грустно, зато фильмы, книги, фантастика забавная.

И тут меня прорвало. Обида была давняя, но вот повода поделиться не имелось.

— Забавная? И про космос тоже? Мне, например, было обиднее всего именно оно. Зачем все так?

Ворчун нахмурился, а вот Алиса меня и вовсе не поняла. Зато Лямбда с Медеей уставились сочувствующим взглядом.

— Так мироздание же в осаде, — напомнила Медея таким тоном, каким обычно говорят о времени года за окном. — Надо, по возможности, отодвигать подальше области перехода армий вторжения. А там прямая завязка на то, что здесь принято называть ноосферой и точками перехода во внутренние сектора.

Раньше точки перехода помещали на недоступную простым смертным высоту — так вторжение из-под земли начиналось, породив богатую мифологию относительно ада и нечисти.

Подземную точку вторжения занулить не так просто — вот и решили изменить схему, чтобы вторжения начинались на высоте от 15 километров и дальше.

Где пятнадцать километров — там мечты и о сотне, тысяче, миллионе… Вот тебе и космос в полный рост.

Только туда с помощью магии летать нельзя — специальное печатное ограничение введено.

На побочных эффектах печати люди максимум на орбиту выбираются, к ближайшему радиационному барьеру.

Если сумеют обжить Луну, мы получим дистанцию в полмиллиона километров на которой можно будет свободно уничтожать противника.

Но никаких коротких путей и меридианов к лунным городам все равно не будет, как и сверхсветовых путешествий, гиперпространства и прочих фантазий.

В идеале границу отодвинуть хотя бы на несколько световых часов — за это время можно очень качественно подготовиться. Но там свои риски.

Я вспомнил вторжение, как обычные люди превращались в однозарядные пушки-камикадзе.

Нет, в таком разрезе можно даже понять зачем людям так заморочили голову космосом. Маги заниматься технологическими разработками не могут, они понимают всю эфемерность работы современных технологий, превращающихся в мусор от мельчайшего изменения одной-двух переменных в мировой печати.

А кому-то все равно надо делать планету безопаснее, вынося всевозможные варп-прорывы и прочую ересь за пределы атмосферы.

— Перспективная стратегическая разработка, — подтвердила Лямбда. — Куда безопаснее чем атомное оружие на случай, если попадется противник, полностью неуязвимый к местной магии.

— А это не слишком откровенно? Как же протокол безопасности? — на всякий случай, я решил поосторожничать.

— Тебя крышует Мадам. Мы, с Лямбдой, родом не отсюда, а Ворчуну мы мозги промоем, он и не вспомнит об этом разговоре, — с серьезным лицом пояснила Медея. — Алису же ты сам попросишь забыть.

— То есть как мозги промоем? — возмутился мой друг. — Это же совсем нечестно. Я думал, мы друзья, а вы…

— Тут все всем мозги промывают.

Я поспешил успокоить его пока он не наломал дров.

— К примеру, наши с Алисой отношения на этом буквально базируются. И ничего, как-то приспособились… А тут, просто шальная мысль. Ты завтра и не вспомнишь, что мы о космосе трепались.

— У тебя, Ворчун, на днях будет категория О, — перебила меня Медея. — Об этом все уже в курсе. Вот протокол и не срабатывает. Все же свои, пусть даже О — всего лишь предгражданин. Совокупность признаков не дает печатному принципу ограничения сработать.

Но относительно промывания мозгов, все равно держи порох сухим. Если в городе убивают охотниц за силой, то покопаться в мозгах новичка злоумышленникам и вовсе раз плюнуть. Штраф настолько мал, что его за глаза называют не штрафом, а тарифом, если понимаешь, о чем я.

Алиса снова вспомнила своих родителей и неодобрительно поджала губы. Но смолчала, за что и заслужила мой одобрительный взгляд.

А вот мне неожиданно показалось будто я начал понимать внутреннюю логику происходящего. Как говорится, картинка сложилась.

Есть осажденная крепость, которую долгое защищает гарнизон. Защитники каждый день ждут убийственных атак. Иногда эти атаки даже происходят.

Командование будет жестко контролировать дисциплину в той части, которая чревата утратой боеспособности, но оно же готово смотреть сквозь пальцы на азартные игры, небольшие драки, легкие формы коррупции — лишь бы не падал боевой дух защитников.

А чтобы ситуация оставалась под контролем, строгие наказания заменяются формальными штрафами.

— Ага, — подтвердила Медея с легкой улыбкой. — Нет, мыслей не читаю, просто узнаю этот огонек понимания во взгляде. Кажется, кто-то начал понимать, что специфика жизни на военной базе может серьезно отличаться от того, к чему привык обычный гражданин.

Это уникальный уровень бардака и рисков. За пределами нашего более-менее уютного уголка безопасное становится опасным и наоборот. Так что не уходи отсюда как можно дольше. Просто дружеский совет.

— Я не настолько вжился в образ безбашенного героя, чтобы бросаться в незнакомые места при первой же возможности туда попасть.

Мне пришлось успокаивать друзей и да, признаю, немного уговаривать себя.

По сути, надежно останавливала лишь тотальная неприспособленность к жизни вне родительской опеки.

Если раньше, до обретения магии и болта, я планировал закончить ВУЗ, устроиться на хорошо оплачиваемую работу, заняться всерьез обустройством личной жизни и постепенно дистанцироваться от родительского внимания, то сейчас ситуация выглядела… странно и неоднозначно.

Глава 58

Высшее образование получить не вопрос. Просто подойти пару раз на кафедру и зомбировать нескольких человек.

Критерии хорошо оплачиваемой работы изменились в тот момент, когда мне озвучили соотношение магии к обычным деньгам. В переводе на старые, домагические мерки, я получал только от авалонского ключа маны больше чем на полтора миллиона рублей в месяц.

Личная жизнь тоже устроилась сама и неожиданно. Позавчера был холостяком, вчера обзавелся верной супругой на десяток лет минимум, сегодня отец покажет новую квартиру…

Все прошлые задачи из повседневной жизни с появлением магии либо решались элементарно, либо и вовсе уже были решены. Но при этом я понимал, что магией как таковой все еще не владею.

Следовательно — мне снова нужен учитель. Так что конечно, прежде чем не освою всего, что положено знать и уметь с категорией Кей, постараюсь не покидать пределов “жадной” зоны. Но опять же, тут как получится.

И Алладо обстановку нагнетает, и недоброжелатели какие-то агрессивные. Ничего нельзя загадывать наперед. Как тут в таких условиях планировать хоть что-то в жизни? Даже просто в парк с девушкой сходить не удается без участия в боевых действиях…

Очевидно, мои размышления отразились на лице, потому как Медея на них отреагировала.

— Я бы тебе помогла, но твой род справится куда естественнее. Да и потом вопросов будет на порядок меньше. У нас, как ни крути, есть определенная репутация. Плюс достаточно консервативный матриархат. Это накладывает отпечаток даже на стиль преподавания.

— Не самая привлекательная строчка в мужском резюме, — признал справедливость Медеи Ворчун.

На него выразительно посмотрели все, кроме меня. Даже Алиса бросила в сторону моего друга странный оценивающий взгляд. Пришлось Ворчуну быстро выкручиваться. Хорошо, что в этом он тоже почти профи.

— Впрочем, и так уже какое-то время отмечаю странную тенденцию. Она меня озадачивает, но радует. Те, кто нас учат — молодые девушки, а не седобородые старцы!

После этого мы, совершенно логично, выпили за красивых молодых девушек.

Пускай не вина, которое к тому моменту закончилось, но чай Медеи тоже был крайне хорош. Выставленное на стол печенье благополучно закончилось, и Лямбда достала из старой, еще советской хлебницы, новую пачку.

Затем беседа ушла в какие-то отвлеченные дебри, то ли совсем далекие от эзотерики, то ли наполненные такими намеками, которые никак не удавалось расшифровать.

Несколько реплик к месту вставила даже молчавшая в компании практиков Алиса. Разговорилась Лямбда, отпустила пару глубокомысленных замечаний Медея.

По некоторым косвенным признакам я вычислил, что как бы мы все не хорохорились, но смерть Росомахи оказала влияние на каждого, кто был с нею знаком.

Допив чай мы попрощались с хозяйкой квартиры и отправились в сторону метро.

— Как ты думаешь, Колди уже в курсе?

Ворчун по выходу от Медеи был напряжен куда сильнее чем ожидалось. Да и упоминание Колди в контексте убийства нашей знакомой звучало неясным намеком на какие-то интриги и неизвестные мне обстоятельства.

— Думаю, что её должны были предупредить об инспекторе одной из первых, — я вспомнил о том, что наставница Ворчуна является дочкой какого-то шишки из управы. Сомнительно, что с нее вообще будет какой-то спрос.

Если кто отделается легким внушением, то именно Колди. Но деятельность по прокачке своих сторонников ей на какое-то время придется ограничить рамками закона. Интересно, диаспоры тоже на время притихнут или же их инспекторская активность и смежная активность печатников заставят их тоже залечь на дно?

— Подозреваю, что ближайшее время встречи будут богаче на чаепития нежели на практики, — поделился я своими соображениями. В сжатой форме, опустив все промежуточные логические цепочки. Ворчун умный, если будет необходимо, размотает их, со своей стороны.

Возле самого метро нам не повезло наткнуться на Крокодилыча. Похоже он жил где-то неподалеку, чаще всего случайные встречи с ним происходили именно в этом районе.

Даже когда я встретил их с Колди внизу, ветка была той же. Крокодилыч заметил нас издалека и, быстро сократив расстояние, поздоровался — сначала со мною, а затем и со всеми остальными. Мне показалось, что Ворчуна с Алисой он предпочел бы и вовсе проигнорировать, но не позволяла вежливость.

— Всегда знал, что ты наведешь шороху, когда дорвешься до практики!

Стоило нам поздороваться, как Крокодилыч восторженно хлопнул меня по плечу.

У нас очень тесный город, подумал я. И надо на эту тему также поговорить с кем-то из более опытных практиков.

Площадь Земли более пятисот миллиардов квадратных километров. Более двух с половиной миллионов только городов. Какова вероятность, что именно в этом будет переход к управе? Или он не только отсюда, а вообще из любого мегаполиса?

Или что иномиряне начнут захват именно отсюда, пусть и в параллельной реальности? Это же как голливудский штамп про многострадальный Нью-Йорк, только в отечественном исполнении.

Впрочем, констатация того, что я обитаю в мегаполисе и тут работает. Возможно, нападению подверглись все крупные населенные пункты и стратегически значимые инфраструктурные объекты — пускай с учетом магии и концепции защищаемой крепости они не столь важны для сил вторжения.

— Ничего не знаю, у меня алиби…

Алиса с Крокодилычем знакома не была, но видимо ощущала от него какую-то угрозу. Я уже начал потихоньку ориентироваться в её состоянии по косвенным признакам.

— Ответ профессионала, — делано хохотнул Крокодилыч, быстро переходя к делам. Очевидно, он каким-то образом сумел проверить мою компанию на уровень посвящения, поскольку начал говорить о вещах, которые абы в какой компании не озвучишь. Гражданский контракт одернет.

— Я о твоих подвигах по соседству. Нет желания выучиться на военного? Формально ты не подходишь по возрасту, но для Стратегической Академии подвиги во время боевых действий не имеют срока давности. Так что еще четверть века и могут принять без экзаменов!

Напоминание о том наступлении заставило Алису вздрогнуть, практически синхронно со мной. Увы, это не укрылось от зоркого глаза Крокодилыча.

— А уж вернуться домой с трофеями, это вообще высший пилотаж! Буду с нетерпением ждать рассказа.

— Там почти все под подпиской, — нахмурился я.

Сам не понял отчего, от невозможности детально рассказать насколько мой собеседник не прав, или же от бесцеремонности собеседника.

— Кроме того, вроде бы сейчас не самое подходящее время.

— Тоже правда, — мгновенно посерьезнел Крокодилыч, картинно оглядываясь по сторонам. — Не при гостях такими вещами баловаться. Но чуть позже, если потребуюсь, ты знаешь, как меня найти.

Уже через несколько секунд его силуэт полностью затерялся в толпе возле подземного перехода.

— Слишком опасный, — дождавшись пока мы начнем спускаться по эскалатору, прокомментировала Алиса.

— Как удалось понять мне, — охотно поделился догадками Ворчун, — Он обозначил, что знает больше нежели можешь рассказать ты. Причем о том, в чем ты сам был не только свидетелем, но и непосредственным участником.

Я же ехал и думал о том, что мою биографию вряд ли опишет какой-нибудь автор городского фэнтези. С одной стороны, динамично, кто бы спорил. А с другой стороны, где моя магия, в конце концов?

Давно уже пора заняться саморазвитием, но за что конкретно браться — ума не приложу! Обидно, когда приятель, пусть и не самый близкий, упоминает, будто я знаю, как его найти, а у меня в голове пустота и отсутствие дельных мыслей на этот счет.

С такими настроениями мы и добрались до дома.

— Ты главное не пропадай так больше, — попросил Ворчун, прощаясь с нами уже возле входной двери. — И бережливее как-нибудь со своим везением. А то уже Медея начинает удивляться. У меня и вовсе шок за шоком. Давно бы хвастался тобой как невероятным везунчиком, если бы не какое-то магическое читерство с твоей стороны.

Я было хотел ему возразить, но потом понял, что недостаточно знаю магию, чтобы быть уверенным в своих словах.

Может быть, Ворчун как раз прав, а я — ошибаюсь. Что я знаю о природе удачи? Да ещё меньше чем о магии!

— Спасибо, Имярек, — неожиданно выдохнула Алиса, когда мы поднимались по лестнице. — У тебя неожиданно хорошие друзья. Говорят, что по друзьям можно судить о человеке. Если так, то мне просто сказочно повезло.

Снова везение, промелькнуло в голове. Знак. Как есть, какой-то знак.

Отца дома не было. Мама, не отрываясь от возни с пирогом, сообщила что тот ставит защиту на новой квартире.

— Отдохните немного, сейчас уже скоро бабушка пожалует и станет всем не до отдыха!

— Мам, Росси убили…

Я не рассказывал родителям об охотнице за силой, но они и без этого внимательно следили за первыми шагами сына в сторону магии.

На какое-то время лицо матери стало совсем как у восковой куклы. Никогда не видел, чтобы люди так могли обезличиваться, должно быть, это какая-то специфическая черта самелиан в материальных телах.

— Когда?

Вернувшись из какого-то погружения в себя, мама обрела неожиданную твердость в голосе. Я сам не заметил, как короткими вопросами она выудила у меня практически всю известную мне историю.

— Хорошо, что сегодня же и устроим семейный совет, — выдохнула она, узнав про демиурга-убийцу. — Пусть у свекрови болит голова, а не у меня.

— У вас же не каждый день что-то такое происходит? — шепотом поинтересовалась Алиса, когда мы отошли в мою комнату.

— То я появляюсь, то убийцы-демиурги. Не скажу, что сильно против, но тенденция настораживает. Вы же по нарастающей идете, как я понимаю?

— У нас бабушка не каждый день, — таким же шепотом пояснил я. — Остальное же даже если и не в порядке вещей, то у меня было слишком мало возможностей в этом убедиться: с тех пор, как узнал, что мои родителииномиряне, все именно в этом ключе и развивается.

Сам же упомянул ключ и ассоциативный ряд сразу же вытащил в памяти — авалонский. А где этот болт — там и браслет. Надо попросить бабушку научить им пользоваться.

Нужно положить внутрь одну колоду. На очень далекое маловероятное будущее. Или навсегда, как получится.

Но ассоциативный ряд на ключе и колоде Росомахи не остановился. Карты лежали в кармане брюк. В карманах…

Удалившись в туалет, я вытащил сначала стопку карт и осторожно их пересчитал. Потом глубоко вздохнул, сосчитал мысленно до сорока двух и пересчитал повторно, но уже только старшие арканы.

Это определенно что-то значило, но мне никак не удавалось понять, что же именно. И тогда я достал из другого кармана карту Сверчка.

Повешенный, двенадцатый аркан, принадлежал если не к этой же колоде, то к ее родной сестре. Вместе с ним количество старших арканов возросло до двадцати одного. Сложив два и два, я перепроверил колоду в третий раз, определяя какой карты не хватает.

Интуиция не подвела. Мама, среагировав на звонок в дверь, и проходя мимо туалета, напомнила о необходимости выйти встретить Алладо. Пришлось сделать вид, будто спускаю воду в унитазе.

Таро вернулось на привычное место, в карман брюк. Все, кроме карты тринадцатого аркана. Но к этому моменту я уже знал, где мне искать Смерть.

Алладо притащила с собой самокат. Этот предмет настолько вписывался в хулиганский подростковый образ, которого придерживалась бабушка, что было сложно понять, как же мы до сих пор видели её без этого двухколесного монстра.

Наваждение продлилось несколько минут. Потом я запоздало сообразил, что до этого встречал Алладо лишь в консульстве Самелии, во сне или на втором этаже кафетерия Роффе. Не самые подходящие места для самокатов.

Папа встретил бабушку еще на лестничной площадке, спустившись из квартиры, которую готовил к нашему обитанию. Не знаю, от чего ему пришлось оторваться, но кончики пальцев на правой руке у него все еще слабо светились муаровым цветом.

Росси… последний раз так отчетливо я видел муаровые тона во время тренировок с нею. Странно, что способность воспринимать такие вещи нестабильно работает. Пока болт не угодил внутрь браслета видеть цвета магии получалось чаще чем охровый. А затем как отрезало.

В список вопросов к бабушке добавился очередной пункт. Их там так много, да и прибавляются они чаще чем изымаются из списка.

Проходя мимо меня в гостиную Алладо бросила в пространство то ли характеристику, то ли проклятие:

— Перворожденный!

Ну а что мне сделать? Не могу же я перестать быть перворо… или могу? Первое правило магии, которое постепенно формулировалось в голове сейчас звучало примерно так:

“Никогда не говори, что какое-либо действие или явление принципиально невозможны”. Чем-то оно напоминало знаменитые законы Артура Кларка. Да, да, те самые, где “любая достаточно развитая технология неотличима от магии”.

Или вот еще одна загадка: отчего я постоянно туплю и начинаю соображать только в присутствии сильных практиков?

Не получив ответ ни на один из своих вопросов, я покорно проследовал вслед за бабулей.

Алиса успела за короткий срок переодеться, а вот мама… успела приготовить пирог. У меня провалы в памяти? Не помню — значит, спишем на магию, благо уже привык.

— У нас слишком много проблем, — Алладо отмахнулась от ритуальных фраз, которые пыталась говорить мама.

Я лишь успел зайти в гостиную и только начал изучать обстановку. В углу, спиной к недоделанному отцом пространству, кто-то из родителей разместил вместительный диванчик.

Там уже сидела в темно-коричневом платье до колен и изображала из себя пай-девочку Алиса. Свободное место рядом с ней было явно зарезервировано для меня. Для родителей и бабушки предусмотрительно расставили стулья, возле стола и лицом к дивану.

— Садись, Имярек, — строго распорядился отец.

Интонации его голоса не допускали возможности, что я останусь стоять или займу незапланированное место.

Стоило мне отойти от двери, она словно полыхнула муаровым. В спину мягко толкнулось что-то вроде ударной волны, прическу Алисы шаловливо потеребил противоестественный сквозняк.

Когда я оглянулся чтобы посмотреть на источник магии, выхода из гостиной не было видно ни в обычном, ни в магическом диапазонах.

— Это повышенные меры безопасности, — пояснила мама. — Мы сейчас по отношению к внешнему континууму — в сингулярном состоянии

Поздравляю, Имярек с интерстелларом. Ты по другую сторону горизонта событий. Защита капитальная, но я как-то не предполагал, что мы регулярно пьем чай внутри полуфабриката черной дыры.

Космос становится ближе — разве что не в том формате, о котором фантазировал в детстве.

— Насколько все плохо?

Как-то сложно задавать вопросы из списка после понимания того, на какие меры предосторожности идут родители.

— На три.

Сам виноват: получил дурацкий ответ на не менее дурацкий вопрос.

Алладо поправила дымчатые очки. К нам она приехала в кожанке с цепями и заклепками да так и не оставила верхнюю одежду в прихожей.

Обтягивающие кожаные брюки и широкий ремень, стягивающий талию, провоцировал на странные размышления о ситуациях, в которых разница между педофилией и геронтофилией стирается. А ведь она ловит кайф от столь двусмысленных ситуаций.

Пришлось садиться рядом с Алисой и пытаться понять, что же происходит. Пока что на простую встречу с бабушкой оно походило не слишком сильно.

— В настоящий момент перворожденные имеются у восемнадцати самелианских партий, — объявила Алладо, отмерив перед этим несколько секунд тишины.

Мама вздохнула. Отец нахмурился. Нам с подопечной оставалось лишь почтительно молчать.

Это какой-то внутренний самелианский расклад, а я никогда не считал себя знатоком политики — что до знакомства с магией, что после.

Глава 59

— Специально для младшего поколения, — Алладо снисходительно кивнула в нашу сторону, — Поясню расклад. Если оно при этом будет выглядеть как глупый и сжатый урок истории, потерпите.

На меня посмотрели таким взглядом, что пришлось утвердительно мотнуть головой. Бабушка продолжила только после этого формального согласия.

— После того как гражданам Самелии пришлось переселиться в другие мироздания, сам по себе возник вопрос о Реставрации. Помимо того, что для этого потребуется группа демиургов высокого уровня, надо ухитриться сохранить, пусть и в несколько трансформированном формате, свой уклад и системы управления.

— Если бы я был еще в курсе того, что собирают сохранять, с тоской подумал я. Похоже, родители не знают, как подступиться с этим вопросом к сыну, получившему категорию выше их собственной.

Если у них и были какие-то программы по данному вопросу, скорее всего, они ориентировались на полнолетнего практика, а не на молодого человека, который только собрался получить диплом о высшем образовании.

— …а это приводит нас к потребности в полностью адаптированных к новым условиям особях, какими могут стать наши перворожденные, — кэпствовала и, очевидно, наслаждалась осознанием собственного кэпства Алладо. В этот момент её вряд ли можно было отличить от обычного подростка.

Я не чувствовал себя полностью адаптированным. Прямо наоборот, в голову упорно лезло слово “дезадаптант”, прихватывая с собой всевозможные обидные прилагательные — не всегда цензурные.

Но что поделать, из одного состояния уже выпал, другого пока не достиг. Плюс дезориентация с постоянными сомнениями в умственной зрелости. Не той марки мозг, похоже. Конфликтует с прошивкой. Не знаю куда двинуться дальше. Были бы еще известны варианты…

— Поскольку проектов возрождения народа достаточно много, каждая обособленная группа самелиан сформировала определенную партию, — продолжала в такт моим мыслям бабушка.

Голос у нее был поставлен очень хорошо. Выступай она где-нибудь с трибуны, слышали бы её даже вдали, без какой-либо технической поддержки.

Закрыв глаза можно было представить, что Алладо говорит персонально с тобой. Но вот только закрывать глаза я побаивался. От бабушки можно было ожидать чего угодно, до программирования сознания посредством голоса, если не больше.

— Получить перворожденного и начать готовить его к будущему лидерству всего народа являлось элементом стратегической программы подавляющего большинства партий. Мы все пробовали со своим местным потомством, однако, до недавнего времени, не преуспевали и полагали, что другие партии находятся в том же положении.

Алладо сделала эффектную паузу, во время которой мать вновь шумно вздохнула, то ли о чем-то догадавшись, то ли параллельно шел еще и телепатический диалог неизвестного мне содержания.

— Мы ошибались и заметно отставали от многих из партий. До того, как Имярек, совершенно неожиданно для нас всех, получил гражданство, лучшим потенциальным кандидатом от нас считалась Орлея, дочь Орлаты. Ей до полнолетия около двух лет, результаты местами впечатляющие, но не без ряда принципиальных проблем.

Вот я и не уникальный. Какое счастье!

Захотелось тоже сделать образцово-показательный вздох облегчения, но бабушка снова посмотрел на меня так, что без всякой телепатии убедила в неуместности таких поступков. От меня требовалось просто сидеть и слушать. По возможности, делать выводы из услышанного.

— Как выяснилось после того как информация об Имяреке разошлась по диаспоре, многие партии тоже уже имеют своих перворожденных, существование которых держалось в тайне.

От диаспоры, мысленно уточнил я. Управа, наверняка, была в курсе. Версия объясняла отчего мне с такой легкостью выдали гражданские права. Никакой это был не прецедент, скорее — желание иметь свою фигуру в игре. Печатники работают учетом долгосрочных последствий…

— Мне удалось узнать о двадцати трех существовавших проектах, хотя предварительный анализ говорит, что еще около десятка, скорее всего, партиям удалось укрыть более глубоко. Не все из них завершились появлением перворожденных или же там позаботились о многоуровневом прикрытии.

— Удалось узнать только их количество или гражданские статусы, имена, уровни изучения Искусств?

Очевидно, политика на родине предков считалась женским делом. В разговор с Алладо активно вступила мама. Неужели на моей исторической родине тоже царил матриархат? Или так совпало? Скажем, эвакуировались в основном женщины и дети, как бывало во время Великой Отечественной.

Я посмотрел на отца. Он же просто слушал, явно что-то просчитывал про себя, однако не пытался задавать вопросов.

На всякий случай, я решил последовать его примеру. Хоть и чесалось вскочить на ноги и спрашивать, спрашивать, спрашивать… пускай и знаю заранее, что ничем хорошим это не обернулось бы. Бабушка не любит, когда кто-то срывает ее планы.

— По статусу Имярек вырвался в безусловные лидеры, — фыркнула Алладо, взмахнув рукой так, что едва не снесла со стола чайник. — На нашу партию теперь смотрят как на самую продажную. Пропихнуть своего отпрыска в граждане, до полнолетия, да еще чтобы получить Кей… Подавляющее большинство других партий полагает, что это либо следствие феноменально больших взяток, либо мы тут все завербованы и занимаемся тайным оказанием каким-то должностным лицам не самых легальных услуг сверх наших прямых гражданских обязанностей.

И тут нездоровая фантазия разыгрывается у наших конкуренток на полную, потому как все более ли менее реалистичные варианты они опробовали сами и куда раньше нас.

Не забыть рассказать во всех доступных для разглашения деталях о встрече с Михеем, поставил я мысленную зарубку на носу.

Печатники не требовали каких-то подписей, которые ограничивали бы мою способность рассказать о расследовании, а в политических играх мигрантов такая мелочь, должно быть, способна сыграть в обе стороны.

Так уж лучше пусть эта карта окажется в надежных бабушкиных лапах.

Я осторожно поднял руку. Вряд ли капитально не угадал с подходящим моментом. Тут же вокруг, кроме нас с Алисой, все такие нелинейные и понимающие еще до того, как раскроешь рот.

— Разумеется, тебе есть что добавить, — немедленно согласилась бабушка, не поворачиваясь в мою сторону — Но ты скован секретами, мы не можем позволить своему кандидату нарушать их даже в строго изолированном континууме. Это все равно оставляет следы, которые специалист выявит после нескольких минут общения с тобой. Согласно генеральному плану ты должен оставаться максимально чист перед законом.

— Есть то, что не подпадает под ограничения, — уточнил я, после чего меня действительно стали внимательно слушать.

А рассказывать пришлось много.

Неожиданно для себя мне пришлось не только поделиться соображениями Медеи, но и повторить по памяти странные реплики, озвученные Крокодилычем.

К счастью, память у меня хорошая, от предков досталась, ими же и натренированная.

— Безопасники и военные, — подытожила мать, когда я выдохся и замолчал.

— Это интересное сочетание. Силовое, — наконец-то подал голос отец. — Лестно, конечно, что сын сумел заинтересовать кого-то из вояк, но это лишь потенциал. А вот печатники Мадам работают куда активнее, — следом за ним прокомментировала свою реакцию мать. По некоторым косвенным признакам я сделал вывод, что параллельно разговору она что-то активно просчитывает.

— Только непонятно, расследование убийства Росомахи, это лишь предлог или за этим действительно стоит отдельный логический пласт?

— Мадам играет на нескольких досках одновременно, — скривилась бабушка, нашаривая в вазочке сушку с маком и разгрызая ее.

Хороший способ взять паузу. Я оценил…

Чем-то ей мой рассказ не понравился. Знать бы еще чем. Вызывать недовольство у Алладо… не хотелось. И мой инстинкт самосохранения полностью соглашался с чем, что лучше бы её не злить. Но сушка закончилась, и бабушка озвучила свой вывод:

— Я подозреваю, что основной интерес этой умелой особы лежит сейчас у Имярека в браслете. А охотница за силой оказалась всего лишь удобным предлогом для того, чтобы укрепить контроль.

Вот так, не называя вещи своими именами, Алладо прямо напомнила мне о необходимости быть особо осторожным с авалонским ключом.

Я же действительно, обращаю на него недопустимо мало внимания. Поставщик халявной маны, возможность побеседовать с интерфейсом в облике стертой из реальности девушки… но этим же влияние болта никак не может исчерпываться.

У этого скрытого невесть где механизма есть какие-то не озвученные цели, а Мадам интересовалась им достаточно интенсивно, хотела поместить в топологически изолированное хранилище.

Интересно, как отреагировали бы печатники, узнай они о том, что я время от времени болтаю с Леоникой? Или они решили привлечь меня к работе аккурат после того, как узнали?

Последний сеанс имел место вчера вечером. Контакт с Михеем сегодня после полудня. Так заманчиво провести четкую связь, пускай даже это и выглядит как классическая когнитивная ошибка. После — не обязательно означает вследствие.

Ох, Росси, как же ты не вовремя погибла!

Но раз уж речь зашла об этой заколдованной полоске из кожи мамонта, то почему бы не обратиться с актуальной просьбой. Шансов, что выйдет чему-то научиться невелики, однако, когда общаешься с ангелами — чем черт не шутит.

— Алладо, ты не могла бы научить меня немного пользоваться этим хранилищем?

Я выразительно поболтал рукой с браслетом. Волшебных предметов у меня немного. И хотелось бы запихнуть один в другой — благо утратить браслет не получится, его ношение является одним из обязательных условий расширенного гражданского контракта.

— Там дофига свободного места, которое не используется. В происшествиях типа того, которое нам с Алисой пришлось недавно пережить, некоторый аварийный запас был бы совсем не лишним…

Упоминать о наследстве Росомахи мне отчего-то не хотелось. Это была моя тайна и моё обязательство перед погибшей. Давить на эмоции не умею, да и не помогало оно никогда в отношениях с родителями. А уж Алладо и вовсе посмотрит на такое как на приступ временного умопомешательства.

Бабушка-тинейджер ненадолго задумалась, но все-таки утвердительно мотнула головой.

— С учетом того, что печатники пробуют тебя привлечь к своим проектам, это неплохая мысль, — заключила она, выдержав паузу. — Заодно проверим их реакцию. Маловероятно, что они запретят тебе пользоваться их же подарком. Прочитают нудную лекцию чтобы ты не вытаскивал изначальное содержимое браслета наружу и успокоятся. К тому же на изъятие той штуки у тебя все равно поставлен капитальный запрет.

Про браслет я Алисе еще не рассказывал, потому единственным заинтересованно прислушивающимся к нашему разговору лицом была нежить.

Родители переключились на вычерчивание в воздухе каких-то схем, названия которых мне ни о чем не говорили. Темно синие линии схем висели в пространстве, подсвечивая свои контуры и узлы мягким муаровым светом.

— Поскольку это наша технология, все принципы мало того, что унифицированы, но и легки в усвоении для того, в ком живет дух самелиан, — вздохнув начала рассказывать бабушка. — Остальным пришлось бы долго учиться, а вот тебе считай, повезло. Работать с браслетом будет не труднее, чем пользоваться трирью. Тот же принцип, только в иной топологической развертке.

Я честно попытался сравнить дверь с браслетом.

Получалось как-то… не очень. Привычная земная дверь как-то больше предназначена для попадания в другое место нежели браслет — для хранения подручных предметов. Алладо же упоминала, что в таких “фенечках” хранились запасные тела. Это что же и как надо повернуть, за что хвататься?

Бабушка великодушно замолчала, давая время подумать самостоятельно и ощутить себя дураком — сейчас или же чуть позже, когда мне выдадут самоочевидный ответ. Причем в таком формате, который не допускает иного прочтения.

Хорошо, будем отталкиваться от того что, не разгадав бабушкину загадку, гарантированно почувствую себя крайне глупым перворожденным. В этом случае, возможно, существует ключик.

Я уже упоминал, что магия — это форма кэпства?

Она настолько очевидна, что попадает в наши слепые пятна с самого детства. Лишь пока глаз не замылен есть шанс видеть чудеса. А годам в шести-семи привыкаешь к чему-то по умолчанию.

Если не упоминал, то вот минутка откровенности. Магия очевиднее того, что можно представить, выслушав всерьез такого неумеху как я.

У браслета и трири есть что-то общее. Это вторая стартовая посылка.

Что у них общего?

И там, и там есть доступ в какое-то дополнительное пространство, порожденное непостижимой самелианской магией. Ее можно вынести за скобки. Сейчас мне достаточно базовой пользовательской технологии.

Монарь и трирь, насколько я понимаю, это видимый порог, который становится активным при реализации некоего ключевого действия. Дверь, как частный случай, если верить отцу.

Но для того, чтобы вписать её в этот ряд нужно воспринимать мир так, как это делали на моей исторической родине. Как о предмете, разделяющем или соединяющем два разрозненных континуума.

Пришлось вспомнить состояние, сопровождающее срабатывание трири. Активация воли и прикосновение к дверной ручке. Готовность к чуду…

В браслете из кожи мамонта дверной ручки не было, но это же не обязательный элемент. Один раз я уже помещал предмет внутрь топологического изолятора. Рука прикоснулась к хранилищу авалонского ключа…

И вот тут меня ждал затык. Я с детства знал, как открывается дверь, но не имел опыта по открытию браслетов. Знание о том, что где-то по ту сторону свернутой кожаной ленты лежат кубометры изолированного пространства, ничуть не помогало.

Где-то на задворках сознания выстраивалась дикая иерархия пространств.

В родной квартире располагалось дополнительное пространство гостиной, где сидел я с браслетом внутри которого лежал болт.

Если верить описанию Медеи, внутри болта располагалось и вовсе — отдельное мироздание. При этом внутри этого мироздания, скорее всего, тоже имелись свои вложенные объемы.

Да и в другую сторону мне уже довелось посетить параллельную реальность и задуматься о том, как устроена наша реальность.

Здесь вообще существует что-то исходное или же цепочка вложенностей тянется из бесконечности в бесконечность?

Чувствуя, что цепочка рассуждений завела куда-то не туда, я машинально шевельнул пальцами и даже не слишком удивился, когда они вдруг провалились куда-то во внутреннее пространство.

Вот это я понимаю, интуитивно понятный интерфейс. Рационально такое понять… сложно.

— Дурацкий был вопрос, — прокомментировала Алладо, видя мой успех. — Из разряда тех, которые задают несмышленыши. Типа вопросов о том, можно ли считать матрас и человека на нем, бутербродом или единым объектом.

А ведь хороший вопрос, промелькнула невольная мысль.

— Имярек ничего не рассказывает про браслет, — улучив момент. пожаловалась на меня Алиса. — Но все вокруг что-то о нем знают. Можете рассказать хоть немного, чтобы не подставить невольно кого-то из вас?

Я вздохнул. Подбирать слова для рассказа про авалонский ключ — тот еще квест. Он и сам не позволяет о себе рассказывать. Да и обязательства гражданства…

А вот у бабушки нет такой заморочки. Ну и да, небольшой шанс, что узнаю что-нибудь новое…

— Пространственный карман, а в нем какая-то тайна, знание о которой не относится к числу полезных, — отрезала бабуля. — Там привязка к Имяреку, потому ему приходится носить источник тайны с собой. Пока не созреет.

Созреет… болт или я? А может это такая вялотекущая гонка, кто созреет раньше?

Глава 60

— Аспект с демиургом игнорировать, — не позволяя задать новые вопросы, Алладо перешла к распоряжениям. — Не наш масштаб и уж совсем не наша проблема. Слишком много неизвестных переменных для того, чтобы активно заниматься этим вопросом пока не решены предыдущие. Сейчас акцент развития Имярека делается на овладении практическими навыками, способствующими выживанию, а не на авантюры, в которых решает случай.

Сначала надо разобраться с нашим противником, желающим лишить нас перворожденного — или максимально его дискредитировать.

К счастью, противник так же скован ограничениями жадной зоны и контроля со стороны безопасников, как и мы. Времени на подготовку изощренных ловушек у него тоже не осталось. Следовательно, инструменты конфликта станут более линейными и примитивными. К этому и готовимся.

— А как встречать инспектора? — подал голос отец, по видимости отвлекаясь от каких-то расчетов. — Имярек хоть и имеет четкое алиби на время убийства своего инициатора, но с ним могут захотеть встретиться. А это уровень Метрополии, глубинное считывание памяти плюс ярко выраженная нелюбовь к мигрантам…

— Аристократы не любят тратить свое время на рутину, немного подумав ответила бабушка. — С высокой долей вероятности к Имяреку придет не сам инспектор, а один из его ассистентов. Много ему чести, встречаться с уроженцем жадной зоны. Но встретить его надо в вашей новой квартире. Чем меньше там будет локальных обновлений, тем лучше. Светить высокую заинтересованность диаспоры в перворожденном сейчас не стоит.

— Но я там поставил защиту на дверной проем и окна…

— Этим и ограничимся. Все остальное, типа подключения расширенного пространства, после отбытия инспектора. А еще лучше, встретиться с ним и вовсе вне дома! Если найдутся идиоты, которые решат обставить свои грязные делишки в присутствии представителя Метрополии, нам же меньше возни с ними. Но в такой идиотизм верится с трудом. Надеюсь, нет необходимости разъяснять почему?

Алладо выразительно посмотрела на часы, затем на то место, где уже вновь начал потихоньку проявляться дверной проем. Изоляция гостиной истончалась, а это означало, что через несколько минут мы перейдем на малозначимую светскую болтовню.

— Что с обучающими программами?

Удивительно, но вопрос, который я не решался задать, прозвучал со стороны мамы.

— Имярек лишился учителя, ему необходима хоть какая-то замена. До получения гражданских прав, он был неплох в самообразовании, — пояснила мама после того как словила небольшую паузу. Отец молчал, Алладо о чем-то размышляла, мы с Алисой затаили дыхание в ожидании.

— Ты же знаешь, что предварительную программу, адаптированную к нашей расе, готовили исходя из графика Орлаты, — хмуро напомнила бабушка. — Так что у нас на руках восемь полуфабрикатов, каждый из которых очевидно не идеален. И, понятное дело, ни один не проверен. Считалось, что не на ком проверять.

— Мне бы сейчас хотя бы полуфабрикаты…

Алладо оценивающе посмотрела сквозь меня. То ли оценивала какие-то невидимые характеристики моей ауры, то ли просто задумалась о чем-то своём.

— Без наставника, который покажет приемы и предупредит об опасных ошибках, толку с этих бумажек немного. Но если это удержит тебя дома хотя бы на пару месяцев, то три методики принесу завтра к вечеру.

Мне оставалось лишь утвердительно кивнуть. После всех приключений, свалившихся на мою голову следом за авалонским ключом, перспектива мягкого домашнего ареста выглядела крайне привлекательно.

Единственное дело, которое требовало небольшой прогулки по городу можно было запланировать и на завтра. А затем хотя бы немного волшебно прекрасного однообразия!

Может быть, это прозвучит странно, особенно из уст того, кто жадно стремился к изучению эзотерических тайн, но я ещё от боевых действий не отошёл — мне бы после них хотя бы месяц покоя. Пускай даже относительного — взаперти с нежитью и под угрозой нападения невесть кого, тоже ведь не самый худший вариант. Особенно, если сравнивать с атакой ванильной медузы.

— Тогда у нас остался только один вопрос, — подытожила бабушка. — Твоё переселение в новое жилье. Рисковать прибытием инспекции в это место мы не можем никак.

При этом взглянула Алладо сначала на проступающую в стене дверь, а затем в мою сторону. Причем в мою — так, что сразу стало ясно: во сне опять увижу очередной пакет инструкций.

— Сегодня перетаскиваем вещи. У Алисы почти все еще в чемоданах.

— Какое-то время, детишки, вам предстоит пожить в почти автономном формате.

Бабушка обращалась в основном ко мне, понимая, кто тут основной источник потенциальных проблем.

— Это значит, что хоть родительская квартира и будет у вас под ногами, но бегать в нее по несколько раз на дню не стоит. Тут выше плотность маны, есть удобства, которые там пока что не организованы, но у любого, кто будет следить за вами должно сложиться ощущение, что вы живете на пятом этаже, а не на четвертом. Все понятно?

А что тут непонятного? Старшее поколение решило ловить своих противников на живца — то есть, на меня. Кто у нас живее всех живых, кроме товарища Ленина? У кого под боком нежить в качестве спутницы жизни?

Но раз надо, значит поживем немного самостоятельно. Ворчуна пригласим на новоселье, может еще кого из практиков позовем в гости. Глядишь и клюнет какая-нибудь рыбка. А коли клева на этой рыбалке не будет — получу столь желанную передышку. Впрочем, кого я обманываю?

Оставалось лишь кивнуть в ответ. Пустая формальность, Алладо и без неё всё прекрасно видит, а родители и вовсе, знают меня лучше, чем я сам себя знаю.

На том наши “секретные” посиделки и завершились.

Больше чем уверен, параллельно с разговорами вслух родители активно использовали свою телепатию. Но сделаю вид, будто ни о чем не догадываюсь. В таких вопросах одно неосторожно сказанное слово может серьезно навредить чьим-то планам. Захотели бы, чтобы я оказался в курсе — подключили бы меня к этой шифрованной сети.

— Сейчас, заново чайник поставлю, чуть переигрывая на мой взгляд, мама поднялась и огляделась по сторонам.

— Все за стол! — вторя ей махнул нам рукой отец, будто скидывая с себя мимолетную дрёму. Меня он тоже одарил оценивающим взглядом, но уже через минуту вновь вернулся к сосредоточенной замкнутости.

— У нас все-таки семейный праздник, а не абы что, добавила мама, выходя в профанную часть квартиры.

Кажется, столь резкий переход в поведении моих родственников удивил Алису. Она робко перевела взгляд на меня, но я уже вставал с дивана и подавал девушке руку.

Да, мы ненормальные, так уж получилось. Извини.

Ты единственная пока что нормальная в нашей психиатрической лечебнице, дорогая. Но это, увы, временно. Скоро и ты втянешься в этот эзотерический карнавал. Магическое мышление затягивает, радикально изменяет взгляды на мир.

О каких-то некогда повседневных вещах, я почти позабыл. Даже интересы и вкусы не остались прежними — хотя это, возможно, банальное взросление и, в кои-то веки, магия не при чем.

Мама вскоре вернулась с пирогом. То, что до этого стояло на столе оказалось иллюзией — реальность заняла её место, наполнив гостиную приятными ароматами.

Внезапно, буквально в доли секунды вокруг все настолько прониклось семейным духом, что я по своей дурной привычке заподозрил какой-то коварный подвох.

Или сговор, в лучших традициях параноидального мышления с теориями заговоров. Пришлось украдкой ущипнуть себя за ногу чтобы прошло. Не прошло. Затихло. Смирилось.

Это так по-человечески, с ноткой ностальгии по совсем еще недавнего прошлого подумалось мне, когда нам с Алисой положили лучшие куски пирога.

Моя подопечная была смущена и тронута таким вниманием, а я украдкой посматривал на нее и думал, что это очень и очень правильно.

Сегодня у девушки состоялось не только прощание со старой жизнью, но и торжество вхождения в новую. Настоящее символическое перерождение с переходом из одного рода в другой.

Нежить? Но быть может Медея и тут угадала со своей баянистой репликой про холить и лелеять? С какого момента начинается жизнь, как не с полной противоположности?

Быть может, у меня хватит ума и воли для того, чтобы подарить той, которая спасала меня в параллельной реальности, возможность обрести достойный её путь.

Стоило доесть пирог, как отец встал и, произнеся ироничную речь, вручил мне связку ключей. Брелок в виде медвежонка слегка отсвечивал муаровым, да и в самих ключах тоже что-то было — в праздничной суете не было возможности как следует к ним присмотреться.

— Самая обычная квартира, такая же планировка как здесь, только без трирей и прочих пространственных фокусов. Незначительно, в рамках разрешенной управой для жадной зоны, укреплена входная дверь и стены с окнами. Средняя плотность маны для тренировок, но снизу может что-то немного просачиваться, не обращай внимания.

Ремонт, если захотите, сделаете сами, мебель не самая новая, но надежная. Из техники все нужное есть, а холодильник мы заполнили еще сегодня перед работой. Автоплатеж за коммунальные услуги настроен.

— Разберемся, пап…

— А если что, вам только спуститься на этаж или позвонить, — вклинилась в разговор Алладо. Посмотрела она при этом на нас так, что я буквально ощутил, как Алиса предпочла позвонить.

Смутился даже отец, то ли под влиянием своей матери, то ли оттого, что не чувствовал себя готовым отпускать сына в относительно свободное плавание. Даже с учетом того, что между нами будет только два стандартных лестничных пролета.

Но в остальном, обычное торжество в честь отселения молодой семьи: не зная подробностей и на что обращать внимание — и не заметишь подвоха.

Первой засобиралась бабушка. Она деловито распрощалась с нежитью, подмигнула мне, о чем-то напомнила в прихожей родителям, когда те вышли из гостиной её проводить.

Если кто-то всерьез расстроился её уходу, так только Алиса. Остальные — и я не был исключением — испытал лишь облегчение, когда за этим фальшивый тинейджером захлопнулась дверь.

Ничего не имею против своей бабушки, но стоит пообщаться с нею дольше четверти часа и понимаешь, насколько ей чуждо все человеческое вокруг: урезанные возможности тел, условности социума, даже сами физические законы.

Если мама с папой прибыли в это мироздание совсем еще детьми, то тело вечно бунтующего подростка носила личность, целиком и полностью сформировавшаяся где-то очень и очень далеко отсюда.

Личность, на которую наложил несмываемый отпечаток, ужас войны и утрата родины. В глубине души я сильно гордился такой бабушкой — но от этого с нею не становилось легче общаться. Даже с учетом того, что внутри этого тинейджерского тела жил самый настоящий ангел.

Мама начала уносить на кухню посуду, папа извинился и ушел то ли в спортзал, то ли на склад, проверять, не забыл ли он чего организовать.

Несколько минут мы с Алисой сидели в дополнительном пространстве гостиной. Я пытался проникнуться ощущением того, что переезжаю. Вне комнат, в которых прошла почти вся моя сознательная жизнь, получалось не слишком хорошо.

— Пошли смотреть на новую квартиру?

Алиса только и ждала моего предложения. Мне же вдруг захотелось побыстрее перебраться. В голове уже крутились планы на следующий день.

Для того, чтобы у меня имелась возможность свободно выйти в город, без конвоя из нежити, следовало перетащить вещи уже сегодня. Я планировал воспользоваться классическим рецептом против нечистой силы — оставить девушку разбирать и приводить в порядок содержимое чемоданов, пока меня не будет дома.

Подняться на два лестничных пролета, на последний этаж — вопрос нескольких секунд. С поиском квартиры тоже не было вопросов, над квартирой родителей, значит, точно так же свернуть налево.

Сложнее всего оказалось отпереть дверь. Я протупил больше минуты пока не додумался совместить поворот по часовой стрелке с актом свободной воли.

Да, Алисе придется нелегко. Интересно, можно научить магическому волеизъявлению того, у кого собственной воли нет из-за его статуса? Или хватит банального приказа с моей стороны?

Сразу же захотелось позвонить маме, но это было бы слишком по-детски. Так что я решил, разобраться самостоятельно. При случае. Все равно пока что Алисе лучше оставаться дома.

Свет в прихожей включался там же, где я привык с рождения. Еще один плюс одинаковой планировки, не придется привыкать к тому, что все не на своих местах.

Странное ощущение дезориентации возникало, видимо множеством мелких различий, которые стали вдруг отчетливо видны на каждом шагу.

Все такое похожее на дом — и одновременно непохожее. Секунд через двадцать этим чувством прониклась и Алиса.

— Там дальше тоже будет все… почти такое же? — перейдя на громкий шепот спросила девушка. — Это отчего-то меня нервирует.

Пришлось собраться и быстро пройти в свою… в комнату, которая располагалась там же, где и моя.

К счастью, совпадение было не столь точным. Немного другая кровать, шторы другого цвета, абажур похожий, но оно вместе уже не производило того же эффекта, что в прихожей.

Какую-то часть предметов родители явно взяли со склада. Я, например, помнил эти шторы, они висели в моей комнате, когда я получил аттестат о завершении школы.

Но что-то они скопировали, точно так же как это случилось с компьютером. Включив его, я увидел привычную заставку и иконки рабочего стола.

— Вашу маму и там и тут показывают, — задумчиво пробормотал я, тут же пожалев о сказанном. Как-то совершенно иррационально по чувствам ударило разлукой.

Похоже, перетаскивать вещи мне совсем не требовалось. Подойдя к платяному шкафу я уже знал, что увижу, распахнув его. Угадал и не удивился.

— И мои вещи тут уже, только еще не распакованы!..

Алиса быстрее меня перешла в большую комнату, аналогичную родительской. Там все оказалось чуть аскетичнее чем этажом ниже. Похожий раскладной диван, немного другая модель телевизора. знакомые книжные полки.

Захотелось пересмотреть все книги чтобы узнать, чем же руководствовался отец, выставляя их здесь. Очень многие тома эзотерической литературы узнавались по внешнему виду, еще от дверей. Мои любимые тома…

— Ты не возражаешь?

Алиса смущенно показала на какой-то уж очень аномальный по своим габаритам чемодан.

— С чего бы мне возражать? Это такой же твой дом, как и мой.

Запрещать что-то девушке, которая и так ограничена в собственных желаниях? Я что, изверг какой-нибудь?

— Сегодня уже поздно, а завтра устрою тебе небольшой концерт, — пообещала мне подопечная.

На свет был извлечен электронный синтезатор. Да, точно, Алиса же рассказывала, что участвовала в молодежных музыкальных группах.

— Проверю пока кухню, — извинился я, оставляя девушку наедине с ее сокровищем.

Кухня отличалась от привычной только отсутствием магнитиков на холодильнике и написанной от руки запиской на столе.

Вам стоит продержаться около двух недель, писал отец. Личные контакты с нами придется минимизировать. Если что-то потребуется сказать приватным образом, включай микроволновку и говори в неё. Записку после прочтения тоже клади в микроволновку.

Вот и очередные странности в стиле “Некогда объяснять…”. Но квартира действительно неплохо подходила для тренировок, а если бабушка принесет еще программы по обучению, то запрусь здесь надолго.

Продукты едва помещались в холодильник, квитанции об оплате убеждали, что следующие платежи меня ждут только осенью. Тем более, родители говорили про автоплатеж.

В голову отчего-то полезли печальные воспоминания. Чтобы отвлечься от них, я заставил себя думать о будущем.

Да, пусть будет период изоляции. Но завтра все равно надо встретиться с одним… а черт его знает кем. Кем бы он ни был — мне он представился как Сверчок.

Глава 61

Спать мы легли ближе к полуночи. Алиса распаковывала вещи (этот процесс не удалось отложить до завтрашнего дня), а я сложил два и два в событиях своего недавнего прошлого, еще раз почувствовал себя дураком.

В самом деле, что должен чувствовать перворожденный, если родители говорят ему, что необходимо съездить в торговый центр и прикупить вещей на лето?

Для обычного парня, живущего с родителями и не слишком любящего всякий шоппинг это не самая приятная, но достаточно необходимая обязанность.

Мама говорит надо, отец соглашается, а самому возражать как-то неловко. К тому же, несколько новых футболок действительно не лишние.

Но это ситуация номер раз. Взгляд с того ракурса, который не предполагает никакой магии, потому как мои родные иномиряне к тому моменту еще шифровались от своего сына.

Как итог: мы едем на машине в торговый центр, закупаемся и я встречаю сначала Сверчка, а затем Медею. Двух сильных практиков, причем с разницей в несколько минут. Медея устраивает мне незабываемую прогулку на трамвае после которой я уже не слишком задумываюсь о странностях, которые имели место до встречи с ней.

А теперь ракурс номер два. У семьи есть обширный склад одежды и обуви. Количество футболок к лету измеряется кубометрами. При том, что я не любитель каких-то новомодных принтов и всем им предпочитаю однотонную фактуру.

Особой необходимости в закупках к лету нет. Да и появится она, даже при не самом бережном отношении к вещам — лет через десять минимум.

Следовательно, шоппинг был только предлогом для поездки. Если вспомнить, что у меня тогда в кармане болтался ничем не экранированный авалонский ключ, понять родителей не трудно.

Им требовалась помощь, чья-то консультация, взгляд со стороны. А к кому они раз за разом обращаются в случае столкновения с проблемами?

К свекрови. Вот и думай после этого, не мелькала ли где-то по соседству с теми магазинами, где я присматривал себе футболки и джинсы хипповатая девчонка?

А ведь наверняка мелькала — и не одна! Как ни крути, в таких местах, да особенно в мае это достаточно часто встречающийся на улицах контингент.

Опять же, всегда можно прикрыться иллюзией от тех, кто не обладает гражданскими правами. С учетом беззвучной речи и сближаться друг с другом не обязательно.

Короче говоря, где-то там, помимо Сверчка и Медеи за компанию еще и Алладо болталась.

Но как меня отпустили оттуда одного — вот вопрос. Или же мне только показалось, что отпустили? Слишком благоприятная почва для теорий заговоров и приступов паранойи.

Отвлекла меня от этих размышлений Алиса. Она, видимо, еще не пришла в форму после тех боевых действий, а потому утомилась, успев распаковать и разместить по шкафам лишь половину своих вещей.

Мы неторопливо выпили чаю, безуспешно прощелкали телевизионные каналы в поисках красивого фильма не про войну, а затем как-то незаметно перешли к разговорам о магии.

За последнюю неделю девушка увидела столько чудес, что ее буквально разрывало на части от любопытства. Но она сама была не в состоянии их осознать, затем последовательно на ее мозги капали мои родственники, а сегодня утром и вовсе не до того было или контракт не позволял обсуждать эту тему на улице.

Вот и получилось, что подходящий момент выдался лишь сегодня к ночи, когда мы остались тет-а-тет в большой квартире.

Пришлось на скорую руку пролистать в голове свой гражданский контракт, взять пару обязательств с подопечной и только после этого начать люто кэпствовать.

— Обучение начинают с навыков накопления маны…

Я рассказывал и вспоминал Росомаху, как она вопросительно смотрела мне в лицо, как показывала ману или удивлялась моему читерскому прогрессу.

Алиса устроилась рядом со мною, прижалась к левому боку и терпеливо слушала.

Я рассказал о своих скромных успехах, продекламировал, сопроводив декларацию командой “Запомни, пожалуйста” все известные рабочие мантры, поделился лайфхаком с прослушиванием плеера.

Требовалось выговориться, но после рыбалки моя история обзавелась дичайшим количеством моментов, не подлежащих огласке.

Из-за этого пришлось рассказать про то как Ворчун пересекся с Колди, как меня отловил Крокодилыч после похода к Медее.

Если Алиса и догадалась о том, что в каких-то местах есть лютые несоответствия и пропуски, то на её реакции это никак не сказалось. Мне порой даже казалось, что для нее куда важнее были звуки моего голоса нежели то, о чем шла речь.

— Нас сюдаотправили учиться?

— А еще удерживать от неприятностей. Излюбленная игра, убивать нескольких зайцев одним выстрелом. Чертовски трудно удержаться от игры в нее. Сам за собой периодически замечаю склонность к такому. После того как получил гражданство, она отчего-то усилилась. Совпадение или нет, но что есть, то есть. Если заметишь за мной такое, выгадай момент, когда нас никто не слышит и сообщи, пожалуйста.

— Хорошо.

— Я смогу оставить тебя тут на несколько часов? Надо завершить одно дело, не требующее отлагательств.

— Связанное с той погибшей девушкой? Это сильно опасно?

Нехорошо думать такое, но порой очень удобно, когда тебе безоговорочно верят на слово.

— Всего лишь разговор с одним из тех, кто знал Росомаху еще до знакомства со мной. Настолько безопасно, насколько вообще могут быть безопасны воспоминания о тех, кого уже нет с нами.

Сказал и сам неожиданно понял, что вновь не соврал. Воспоминания такого рода могут быть просто безумно опасны — но молодой и пока что практически не знакомой с магией девушке знать такие вещи не положено.

Но колода, оставленная мне на хранение до невесть каких времен, должна была обрести отчего-то утраченную полноту.

Неизвестно, что заставило Росомаху расстаться с двумя картами старших арканов, а Сверчка — поделиться одной из этих карт со мной. Это тоже предстояло выяснить при встрече.

— Я… не знаю.

Алиса непроизвольно напряглась и сильнее прижалась ко мне.

— Мне кажется… я еще не готова. Может, я пойду с тобой?

Я попытался представить себе встречу Алисы со Сверчком. Потом предпринял еще одну попытку.

Безрезультатно.

Добавлять в сценарий избыточные переменные в виде нежити, не обладающей помимо категории Эн и поражения свободной воли ничем примечательным — тоже показалось не слишком привлекательной идеей.

К тому же, если встреча вновь состоится в мужском туалете…

— Тогда я попрошу тебя поспать до моего возвращения, хорошо?

Вопрос был нечестным, но до меня весь подвох дошел с запозданием.

Алиса помолчала.

— Я буду похожа на спящую красавицу, — решила она после непродолжительного размышления. — Ты главное не забудь вернуться…

Мне пришлось мысленно дать себе пинка. Что так, что этак — всюду нехорошо получается. Надо на будущее что-то придумать.

Оставлять девушку одну дома, не имеющую собственной воли — стремно. Оставлять при себе в качестве перманентного “хвоста” — неудобно. Обеспечить ей какое-то задание на то время, пока я буду где-то вдалеке?

Скатываясь в банальное подражание я уже начал придумывать для Алисы программу шопинга, но вовремя остановился.

За мною самим нужен глаз да глаз. А если я еще буду отвлекаться на девушку, заботиться о том, чтобы с нею ничего не случилось — жди беды.

Где ей будет безопаснее, в непосредственной близости от меня, который не в состоянии отвлекаться сверх меры, или же в квартире, расположенной этажом выше дома моих родителей?

— Нам надо набираться сил как можно скорее, — вздохнул я. — Пойдем, наконец уже спать.

Мы шли с Алисой по центральному проспекту и болтали о какой-то чепухе. Дул не по сезону холодный ветер, облака обещали разродиться дождем. В какой-то момент я начал доставать зонтик из сумки, отвлекся на мгновение — и меня кто-то толкнул в плечо.

Я поднял голову и увидел, как с небес на проспект падает множество печально знакомых стержней. Мне удалось набрать побольше воздуха, чтобы своим криком предупредить прохожих, но в этот момент Алиса вдруг превратилась в бабушку, и я понял, что едва не стал жертвой очередного кошмара.

— Уныленькие какие-то у тебя сны, — флегматично заметила бабушка, поглядывая по сторонам. — Мало красок, скудный набор перцепции. Не удивительно, что твое подсознание так цепляется за возможность обогатить себя чем-то более адреналиновым.

Так, стоп…

— Это же вроде как запись, как запись может воспринимать окружающий сон? Или ты в тот раз что-то не договаривала?

Алладо пожала плечами.

— Запись, конечно. А сны твои проглядела пока её формировала. Тебе когда-нибудь надо будет научиться защищать подсознание от просмотра со стороны. Появляется риск стороннего влияния. Это же элементарно, подсмотреть с десяток якорей, которые обладают для тебя повышенной значимостью, включить их в сценарий…

Нейро-лингвистическое программирование на магической инструментальной базе, блин. Вот и не знаешь после этого, как реагировать на бабушкино поведение.

С одной стороны, дичайшая бесцеремонность, но с другой — она же мне добра желает! Пускай и неуклюже по человеческим меркам, но добра. Нечеловеческого, правда, отчего иногда становится крайне дискомфортно.

— На самом деле, эта реплика была нужна для того, чтобы выдернуть тебя из сюжета сновидения. Некоторые сценарии обладают чрезмерной субъективной ценностью, порой даже откровенно иррациональной. Вот и надо одернуть человека, чтобы он посмотрел на то, что проживает достаточно отстраненно, — чуть улыбнулась Алладо.

— Теперь можно начинать всерьез.

Мы по-прежнему стояли на проспекте, но уже на совершенно пустом. Отсутствовали прохожие и работающие ходячей рекламой люди, по проезжей части не проезжали автомобили — их не было даже в качестве припаркованных.

Во всем сновидении оставались только я и бабушка-тинейджер.

— Как ни прискорбно признавать, но Мадам целиком и полностью права. Разборки мигрантов. У нас есть все основания считать, что нашим противником является либо другая партия самелиан, либо и вовсе локальная группа отщепенцев, ставящая свои интересы выше интересов нашего народа.

Алладо замолчала. То есть, конечно же, замолчала её запись, очевидно, ожидая от меня какой-то реакции, запускающей продолжение — по заранее намеченному сценарию или сказанному ключевому слову.

Я не торопился, надо было подумать.

Если под удар меня подставили самелиане, кто-то из них автоматически подпадает под прицел контрразведки. Это же потенциальная связь с силами вторжения. Следовательно, будут копать, вызнавать, допрашивать, ставить под гласное и негласное наблюдение. Ну и подъем по категориям для потенциально причастных лиц окажется на долгое время затруднен.

Не зная внутренних раскладов по партиям диаспоры сложно о чем-то говорить. Меня, видимо, недаром держат в стороне от всех этих разборок. Да и я сам не стремлюсь лезть туда прежде времени. Хватит с меня и бабушкиного обещания преждевременной смерти

— Что это означает персонально для меня?

— Необходимость немного поработать приманкой, — тут же отозвалась запись.

На ней Алладо вздохнула и зачем-то поправила челку.

— Из-за того, что это наши внутренние дела, мы лишены возможности подключать к делу печатников. После того как виновников покарают, наступил период серьезного передела влияния. Если справимся самостоятельно, получим куда большее влияние в диаспоре. Сейчас мы пока выглядим выскочками, но после того как продемонстрируем способность не выносить мусор из избы, к нам начнут прислушиваться.

Выскочками, насколько мне было известно, партия Алладо стала по моей вине. Следовательно, мне же и рисковать.

— А что там за горизонтом?

Вопрос задавался с подвохом, в основном чтобы проверить, насколько качественно сделана запись. И запись ли это, отчего-то меня начали одолевать подозрения.

С бабушки станется притвориться собственной записью и словить от этого свое извращенное удовольствие.

— Что дальше? Год или два относительного спокойствия, — не моргнув и глазом среагировала Алладо. — Если правильно все разыграем, то лет десять-пятнадцать. Диаспора будет гадать, что же мы из себя представляем. Ты резко смешал все карты. Так что какое-то время к нам будут присматриваться. Затем начнут осторожно договариваться и засылать в твое окружение невест.

— У меня есть Алиса, — отмахнулся я.

— Нежить это отдельная тема для разговора, — Алладо внимательно посмотрела мне в глаза, прикоснулась к моему плечу. — Обстоятельства, которые привели её к тебе, вызывают подозрения. Ты считаешь ее своей подопечной, но слишком неопытен для полноценной проверки владения. Есть вероятность, что перед тем как ты принял на себя обязательства, Мадам или кто-то еще в управе, внедрили в её подсознание несколько шпионских блоков.

— А как это проверить? Ведь если оно так, то как-то наверняка защищено от прямых вопросов или того, что я могу предпринять для проверок.

— Оттого ваша временная изоляция оказывается наилучшим решением. Без какого-то условного триггера это самая обыкновенная неопытная нежить. Я не понимаю, зачем Мадам провернула этот трюк.

Она могла с той же легкостью задействовать другие законы и выдать девушке категорию О-Плюс. С тем набором знаний и навыков, которые сейчас есть у Алисы, она к одаренным гораздо ближе. Но одаренного не подсадишь в твое ближайшее окружение — вот и вся разница.

Хоть ветра в моем сне уже не было, я все равно поёжился.

— Вы не доверяете Алисе, — пришлось констатировать мне, потому что бабушкина запись снова остановилась и уставилась куда-то в облака.

— Отсутствие кровного родства, — образ Алладо картинно развел руками. — Если мы даже своим по происхождению в текущей ситуации не в состоянии доверять, то вынуждены проявлять здоровый консерватизм применительно ко всем остальным. Когда за тобой не стоит мощь целого мироздания, приходится перестраховываться. Не извиняюсь, потому как не в состоянии тут что-то изменить.

— Хорошо, какие будут инструкции и распоряжения? Наверняка же что-то придумали, не станете ведь без этого городить огород со всеми этими записями в сон.

Алладо посмотрела на меня с интересом.

— Не без того. Дело близится к финалу. Против тебя не смогут выставить никого с категориями Ка, они все уже под контролем. Маловероятно, что твоим противником станет кто-то из самелиан с гражданством Эль.

Но тут уже есть неприятные варианты. От прочей мелочевки ты в пределах жадной зоны отобьешься, если они не прибегнут к профанным методам. Для этого им, скорее всего, не хватит адаптации к местным условиям. В других городах и странах этого сектора у них больше влияния, но твой родной город мы более ли менее контролируем.

Я задумчиво огляделся. Декорация моего сна оказалась как никогда в тему. Будто специально. Проклятая магия, и не определишь ведь, случайное ли это совпадение или же те самые якоря, о которых говорила Алладо чуть раньше!

— В ближайшую декаду тебе придется выйти на улицу и встретиться с инспектором, — продолжила бабушка. — Он найдет тебя сам, задаст несколько ни к чему не обязывающих вопросов. Из-за того, что это выходец из Метрополии, придется принять риск данной переменной в наших планах. Но после этой встречи тебе надо на какое-то время остаться на улице одному, без Алисы.

Думаю, хватит полутора-двух часов. Из-за того, что вы практически открыто ушли в режим изоляции, у противника не останется другого выхода кроме как попробовать тебя устранить.

— Очень жизнеутверждающе, — оценил я этот дикий план. — Но так ли это необходимо? Что если мы просто не будем выходить за дверь до тех пор, пока все не закончится?

— Заманчивый сценарий, — признала бабушка. — Но риск, если просчитать как следует, не меньше. Когда до противоположной стороны дойдет вся неприглядность их положения, они могут решиться на отчаянный шаг, ударив по виновнику своего падения изо всех оставшихся сил.

Не ограничивая себя соблюдением контрактов и так далее. А это риск для тебя и серьезная дискредитация всей самелианской диаспоры на многие годы вперед. Выгоднее подловить их на той стадии, когда они еще играют по правилам. Тут и мы сумеем вмешаться, и ущерб диаспоре сведем к минимуму.

Согласись, лучше попасть в неприятности в полной боевой готовности нежели в более крупные — когда практически все союзники где-то в другом месте, заняты окончательным устранением угрозы.

— Звучит все равно слишком авантюрно

— Оно и должно звучать так, возразила Алладо. — Мы не можем посвящать тебя во все меры предосторожности, которые предпринимаются, а вне контекста, особенно для противоположной стороны, такой маневр и должен выглядеть авантюрой, на которую мы бы никогда не пошли.

Какая-то логика в бабушкиных аргументах имелась. Мне не нравилось происходящее, но оставался ли у меня выход?

Беседы с инспектором не избежать. Сидеть в осаде, ожидая нападения — тоже неприятно. И найти Сверчка все равно надо.

Было отчего расстроиться.

— Это игра немного не твоего уровня, — неожиданно смягчилась бабушка. — Обладай ты навыками, соответствующими хотя бы полнолетнему практику категории Эм, схема получилась бы изящнее. Но что есть, то есть.

Гражданство досталось тебе не скажу, что преждевременно, но без того багажа приемов и заклинаний, которыми обзаводятся к тому возрасту, ты являешься носителем скорее проблем, нежели возможностей.

Оттого я притащу тебе обещанные полуфабрикаты. Оно, к сожалению, мало пригодно для тебя. Там предполагается куда более высокий стартовый уровень энергетики или же ярко проявленные черты, характерные для самелиан.

У нас действительно нет какой-то определенности в твой адрес. Мой внук — натуральная темная лошадка. Настолько темная, что мы иногда не видим, есть ли ты вообще на ипподроме во время заезда.

Шутка мне понравилась.

— Если что, Имярек, я на тебя поставила, — тихо добавила Алладо, тихо, подобно клочку тумана, пропадая из моего сна.

Глава 62

Проснувшись, я взял паузу, решив отправиться на поиски Сверчка только на следующий день. И так слишком много событий на единицу времени происходило в последнее время. Следовало восстановить форму, набраться сил, может быть вспомнить какие-то детали.

— Я иду с тобой? — осторожно напомнила о себе Алиса стоило ей проснуться и обнаружить меня у себя под боком.

— Мы сегодня отдыхаем и учимся, — ушел я от ответа. — А то ни дня без приключений. Даже героям, спасающим мир, полагается честно заработанный выходной.

— А чем вообще занимаются маги и волшебники? — тут же поинтересовалась девушка, укладывая на меня ногу. — Ты с родителями живешь в центре города, в не самом престижном районе, далеко от метро. Но при этом в вашей квартире то ли море, то ли озеро, спортзал, гигантский склад с вещами… Я так понимаю, волшебный мир имеет какую-то свою экономику, независимую от экономической системы обычных людей.

Я в очередной раз вспомнил Сверчка. Ох, наверное, ему где-то там часто икается.

— Скорее так, экономика обычных людей частично изолирована от магической и сообщается с нею по каким-то правилам, которые мне не особо известны, — поправил я нежить. — В противном случае, откуда взялась бы эта квартира?

— И о ней тоже речь, — быстро кивнула Алиса. — У магов уровень жизни выше, они живут дольше простых смертных, могут тоже больше за счет своих способностей. Вот мне и любопытно, какие для них актуальны смыслы жизни? А то я тоже теперь в некоторой степени причастна к этой команде, следовательно, надо пересматривать свои приоритеты. Замуж, например, я уже угодила — сказочным образом.

Она посмотрела на меня так, что её сразу же захотелось поцеловать. И не только поцеловать…

— Глядя на твоих родных, становится ясно, что классическое женское ККК тут не актуально.

— Ку-Клукс-Клан?

— Киндер, Кюхе, Кирхе. Белые капюшоны, это мальчишеская фишка. По крайней мере, в вашей семье нет строгой патриархальности, я же правильно все понимаю?

— Сам не в курсе как принято у магов, — вздохнул я, поддаваясь искушению. — У нас… не показательная семья… не местная.

Рассказ прервался как-то сам по себе.

Продолжил я его где-то часа через полтора, после того как мы приняли душ и, прямо в халатах, уселись пить на кухне утренний кофе.

— Если вдуматься, то вокруг меня сплошной матриархат или его разновидности, — подвел я итоги своих размышлений. — В моей семье все слушают бабушку. У Медеи матриархальные порядки, у Колди в доморощенном молодежном ковене — она за лидера. Исключения, Крокодилыч и вечно неуловимый Варлок. Но что у них, мне тоже неизвестно.

— Как все загадочно, — фыркнула Алиса, хватая с тарелки бутерброд с сыром. — Нас ждут сюрпризы и откровения, пока что магия в моем восприятии разворачивается именно так.

Я прикусил язык, чтобы не напоминать о темной стороне этого процесса. Лишение воли, контрактные ограничения на собственные действия, толпы простых людей, с готовностью отдающие до последней капли свои жизненные силы.

Где-то чуть поодаль от этих, уже известных девушке ужасов сочувственно смотрела на меня Леоника, стертая из реальности только потому, что ей не повезло стать одним из носителей авалонского ключа…

У меня идеалистичное представление о чудесах пропало незадолго до обретения гражданства. Как обеспечить более мягкую форму перехода к реализму для подопечной, оставалось загадкой.

— Я сам практически ничего не знаю. С недавних пор все так стремительно закрутилось. В нормальных, ну то есть, стандартных для узнавших о магии в нашем с тобой возрасте, условиях, я должен был бы сейчас только делать третью или четвертую попытку сделать хоть какое-то чудо.

Не самостоятельно, а с помощью наставника. И, разумеется, про все эти гражданства, иные реальности и тому подобное нам с тобой по графику полагалось бы узнавать года через два, не раньше.

— Меня должно утешать то, что я не слишком отстала в развитии, — сдерживая улыбку констатировала Алиса. — Правда, я не имею ангелов в прямых родственниках, потому могут быть проблемы.

— Как раз, наоборот. Никто из них не знает, как правильно учить первого потомка, целиком и полностью рожденного в нашем мироздании. А вот с тобой все будет по классике. Надо только убедиться, что среди твоих дедов и прадедов не затесался кто-то иномировой, тогда может и родовая специфика пойти. Но до этого, все стандартно.

— И с чего начнем?

Вопрос на миллион. Потому что я ни разу не преподаватель магии в начальной школе. Более того, меня бы и из числа учеников выпихнули бы в отстающие, если бы не читерство с болтом.

Мой опыт начался с фокуса, который без посторонней помощи не воспроизвести. Не умею я делать так, как умела Росомаха. Но это не главное препятствие.

Насколько мне удалось понять к настоящему моменту, магия требовала в качестве своего активатора, проявления свободной воли. Возможно, существовали еще какие-то спусковые крючки, позволяющие подготовленному приему реализоваться, но в голову не приходил ни один из них.

Как будет пользоваться запускать подготовленный прием нежить? Стоило спросить у бабушки, но все мы задним умом крепки.

— С навыка накопления маны.

До прибытия Алладо с обещанными заготовками я решил проследовать стандартным путем. Мантры так мантры, хотя их и стоило бы декламировать как-то более уединенно.

Самому тоже не помешало бы разобраться со своими навыками. Записать что ли на бумажку свой скудный список умений?

— А может, сначала что-нибудь теоретическое?

Алиса уже знала из нашего трепа с Ворчуном, что мантры — это долго и занудно. Без внутреннего ощущения чуда, которое служило мне ориентиром и вдохновляло на монотонное проговаривание, девушке хотелось побыстрее избавиться от однообразного действия.

Нельзя сказать, что я не понимал свою подопечную.

— То, что называют маной, восполняется при осуществлении человеком некоторого набора действий. Мантры — самый безопасный способ накопления. Но длительный. Помимо заполнения собственного внутреннего резервуара маной, у мантр есть еще несколько полезных эффектов. Не скажу каких, а то не сработает.

— И это вся теория?

— Я же должен оставить хоть немного на потом. У меня её и так мало. Непроверенной, вон тома на книжной полке. В два ряда стоят, некоторые даже с цветными картинками. Со средней школы читал их. Что из этого настоящее, а что иносказание — до сих пор не понимаю. У них один терминологический аппарат, в управе другой, бабушка вообще третьим пользуется.

— Хорошо, давай свои мантры…

Мы перешли в большую комнату, где я по памяти напел три мантры из набора.

Со слухом у Алисы было все в порядке, все-таки она недаром выступала в молодежных группах.

— Повторяй пока не задолбаешься, — попросил я девушку. — Но как задолбаешься, попробуй отследить свое внутреннее состояние и запомни его. Мне это впоследствии помогло, может и тебе окажется полезно.

Заодно и со своей категорией немного свыкнется.

Прослушав десяток повторов, я вернулся за кухонный стол и начал составлять список своих навыков.

Первым пунктом шли те же мантры. Сложно не поставить их на первое место. Они и сами по себе слышны в квартире, и хронологически были первыми.

То есть, до них я чего только не пробовал оккультного — но то ли чего-то не хватало, то ли сам по себе какой-то дефективный в силу перворожденности… Мантры. Память о Росомахе, сумевшей убедить в их работоспособности.

Номер один в персональном списке эзотерических навыков.

На вторую строку отправился акт свободной воли. Спасибо папе и его рыбалке. Если я что-то сейчас использую активно и часто — так это его. При работе с магическими предметами типа трири или зачарованного браслета — самое необходимое действие.

С большим запозданием до меня дошло, что в ходе отчаянной попытки вытащить болт из кармана Леоники, я как раз этот фокус неосознанно провернул.

Трирь — и место у нее тоже третье. Топологический фокус действительно простой, но требующий немного извращенного поворота сознания в сторону неевклидовой геометрии.

Зато теперь понятно, отчего мама так любит репродукции Эшера. Немного непонятно как из браслета вытаскивать упавшие внутрь предметы, но это вопрос практики.

Сейчас-то у меня там лишь авалонский ключ, но он закрыт дополнительной контрольной печатью, оттого на нем и не потренируешься. Будет время, потренируюсь на чем-нибудь, что будет не жалко потерять, уронив внутрь и не стыдно доставать под присмотром бабушки.

Четвертый пункт — сам немного удивляюсь тому, что в списке столько записей — передача маны другому практику через ладонь. Почти то же самое, что акт свободной воли, но надо к тому же еще немного сконцентрироваться и словно “подтолкнуть” поток.

Спасибо Росомахе, сам не заметил, как у нее научился. Единственный недостаток: до сих пор не умею определять сколько у меня маны и сколько при этом передается. Надо заняться калибровкой, но для таких целей нужен тот, кто доходчиво покажет, мне или Алисе, стандарт в одну монету.

Пятый — не хотел вспоминать, но, когда чего-то не хочешь, оно лезет в голову не спрашивая разрешения. Тот навык превращения жизненной силы в оружие.

В жадной зоне будет работать лишь с разрешения военных, а вот где-то неподалеку от управы — достаточно лишь самоубийственного отчаяния. Чур меня!

Шестой пункт — поглощение маны при помощи ладони. Этому навыку я даже Ворчуна смог научить. Наверное. В моем присутствии у него удавалось, а потом как-то… не спросил. Но ничего сложного тут быть не должно. достаточно повышенной концентрации бесхозной маны на расстоянии вытянутой руки.

И снова воля. Но поскольку прием я придумал сам — до сих пор им горжусь. Как-никак это единственное, что у меня получилось практически преднамеренно.

Седьмая запись — “виделка”. Муаровые оттенки и практически позабытое по причине нейтрализации болта муаренго. Отчего способность после обретения гражданства проснулась только вчера, не понимаю.

Рабочая версия, адаптация организма. До этого болт вывел меня на форсажное состояние и восприятие обогатилось за счет перенасыщения маной, а после папиных процедур и боевых действий тело наконец-то дошло до нужных кондиций самостоятельно.

До восьмого пункта так и не додумался. Алиса задолбалась и пришла на кухню, сделать зеленого чаю.

— Эта тягомотина ведь надолго? — спросила девушка, когда электрический чайник отключился. — Понимаю, что надо, но ничего не ощущаю кроме монотонности, а придумывать якобы ощущаемое не хочется. Что-то мне подсказывает, фантазеры тут не в чести. Суровая магическая реальность?

— В стандартных условиях, которые не наши, эта тягомотина где-то на четверть века, — вздохнул я, отрываясь от составления списка. — Да, с избыточной фантазией тут проблемы. Широта мышления и свобода от сковывающих шаблонов, это хорошо. Однако уход в фантазии — совсем другая крайность. А тягомотина…

Против такого способа набора энергии, какой тебе пока что доступен, играет множество факторов. Это и сама жадная зона, которая собирает налог с каждого обитателя, и не самый высокий КПД. Говорят, будто в так называемых местах силы, мана набирается намного быстрее, а с граждан высоких категорий снимается меньше.

Алиса внимательно изучила цвет чая на просвет и осталась довольна. Я нисколько не сомневался в том, что девушка меня внимательно слушала. И не потому, что нежить обречена слушать своего хозяина постоянно, даже во сне. Просто удалось её заинтересовать.

— Места силы? А где у нас ближайшее?

— Этажом ниже. Возможно, к нам что-то просачивается, но маловероятно. Так что какое-то время занимаемся в суровых условиях, максимально приближенных к реальности.

— Хорошо, примем как факт, что твой и мой случаи нестандартны и не показательны. Ты наполовину ангел в эмиграции, я ничего не умеющая нежить под твоим неусыпным руководством. Но за пределами нашей эклектичной парочки есть ведь кто-то более ли менее нормальный?

— А ответ уже в самом вопросе. Где-то же должна существовать эта норма! Я вот могу предположить, что Ворчун к ней намного ближе чем та же Лямбда. У него нет волшебной родни, за ним почти не стоят диаспоры, зато его наставником является дочка крутой шишки из управы.

Алиса выразительно приподняла бровь. Даже ненакрашенная, она выглядела на редкость красиво. Я невольно подумал, что мне в очередной раз люто повезло. В подопечных могла оказаться какая-нибудь глупая тетка или вообще непонятный мужик, с которым пришлось бы сосуществовать десяток лет.

— Оно все равно кажется неестественным и не тянет на норму, — немного поколебавшись, призналась Алиса. — У меня странное чувство, как будто вся предыдущая жизнь была не настоящей. Обида на тех, кто соорудил всю эту иллюзию, в которой мы жили. Такой масштабный обман для миллиардов людей! Обман в моей голове как-то не сочетается с нормой.

Вспомнила параллельную реальность, догадался я. Сообразила, что наш мир от того ничем принципиально не отличается. В любую минуту откуда-то извне могут появиться очередные силы вторжения и нам снова придется собирать людей в суицидальные отряды.

— Ты же вчера слышала в гостях у Медеи. Мироздание в осаде, а мы в непосредственной близости от передовой. Как следствие, так называемая жадная зона, в которой реальность вытягивает магию из всего, что в нее попадает. Прорвется противник — станет слабее пока не пройдет эту зону или не разрушит её. А мы тут живем, даже адаптировались как-то. Магию, вопреки запрещающим принципам, осваиваем. У кого-то жадная зона вызывает чудовищный дискомфорт, а для нас это родина, мы к ней привыкли, сжились — нас в магическую реальность надо выталкивать постепенно, чтобы не лопнули от перепада внешнего и внутреннего давления.

— В каком же страшном месте мы, оказывается, живем…

Алиса отставила стеклянную чашку в сторону, забралась на стул с ногами и уткнулась лицом себе в колени.

Вот и как мне быть в такой ситуации? Мне самому не слишком уютно осознавать хрупкость окружающего бытия.

Но я-то мужчина и успел свыкнуться с этим. К тому же, рядом опытные родственники, представители Магалы в друзьях, печатники работу у себя предлагают.

А каково ей, еще неделю назад жившей обычной жизнью? Ведь если вдуматься, наше положение не сильно лучше того, в котором обитают рядовые персонажи Вархаммера. Тот факт, что сейчас нет никаких активных боевых действий, не слишком успокаивает.

Посмотришь в телевизор с новостями о различных локальных войнах — и в голове сразу же мысль, настоящий ли конфликт или же печатники с его помощью маскируют очередной прорыв?

А сколько всего проходит, не попадая в телевизор? Тот же случай с авалонским ключом. Сколько человек просто стерто из реальности, так что о них никто не напишет, не снимет репортаж?

И это только одна из проблем, с которыми сталкивается Мадам! Целая служба, вооруженная передовой магией и мощными артефактами работает над сохранностью мироздания! Количество угроз, от которых печатники не вправе отворачиваться,

Невольно задумаешься, не является ли фоновое человеческое неведение благом? Простые люди, не связанные с магической реальностью контрактами, могут жить, хоть и в иллюзии, но без всех этих дамокловых мечей над головой. Нас же добрый дядюшка Морфеус не навещал, разноцветных таблеток не предлагал.

Хотя нет, меня же Кантидий спрашивал, предлагал стереть Алисе память о прошедшем. Ох, никуда не сбежать мне от ответственности — все, что происходит вокруг, последствия моего неумелого, но искреннего выбора.

Глава 63

Приступ экзистенциального ужаса, вполне оправданного, но от этого не менее сильного — пришлось лечить сексом.

Не считайте меня извращенцем или озабоченным маньяком, я мог отдать приказ и Алису бы моментально успокоило. Но только как правильно сформулировать эту команду? Простое “успокойся” не решило бы проблему, только закопало бы ее в недра подсознания моей подопечной.

Вот и пошли силы жизни в атаку на потаенные страхи. Любовь с самого начала времен побеждает смерть, почему бы ей и сейчас не одержать очередную победу?

— Что это только что было? — выдохнула Алиса, глядя широко открытыми глазами в потолок. — Потому как сказать “это было волшебно”, значит, примерить погоны капитана Очевидность. У меня до сих пор перед глазами какие-то пятна…

Я перевернулся на спину. Сам от себя такого не ожидал. Видимо, где-то внутри и у меня имелась сжатая пружина похожих страхов.

— Эти пятна… Мана… Поздравляю, ты… ее видишь.

Мне тоже требовалось перевести дыхание. Но пятна маны свидетельствовали о том, что совсем недавно мы с Алисой наткнулись на какую-то из сексуальных магических техник.

— Они как-то меркнут. Так и должно быть?

— Тебе не хватает чего-то. Чтобы видеть их все время. Силы. Или опыта. Вот на пике видишь. А потом откат к привычному.

— И их запомнила.

— Молодец.

Алиса молодец, а мне стоит как следует подумать. Отчего в этот раз все получилось так сильно, ярко и с разбросом маны по всей комнате?

Ответ нашелся быстро. Он и вправду был очевидным. Нежить со своим кэпством попала в точку.

Да, волшебство. То самое, которое номером два в бумажке, что лежит на кухне. В голове закрутился глупый дурацкий каламбур — половой акт свободной воли. Вот и восьмая запись нашлась.

Ассоциации принесли из фантастических архивов фрагменты “Чужого в чужой стране”. Старина Хайнлайн, местами страдал околохипповскими перекосами в сторону секса, но секрет этой техники ухитрился описать довольно подробно.

Упустив, ясен пень, из описания тот момент, что предварительно надо освоить прием, которым проверяют гражданскую дееспособность.

Впрочем, возможно, для точного воспроизведения, требовалось наличие запасов маны и у моей партнерши. В предыдущий раз ни я, ни она еще не восстановились после вторжения. Да и я слишком рефлексировал относительно допустимости своих действий.

Но да, эта техника увлекает куда сильнее нежели монотонное воспроизведение мантр. Росомаха предостерегала от такого пути, правда так и не успела сказать в чем тут подвох. Или это предостережение было актуально лишь на этапе до обретения гражданства? Очередная задачка в мой многотомник вопросов на будущее.

— Чудеса. Восхитительный секс. Перспектива прожить дольше обычных людей, возможность делать то, что считается невозможным, — начала перечислять Алиса, оторвав меня от размышлений. — Наверное, это достаточная компенсация за тот ужас, который открывается магам. Я тут подумала и решила, что это справедливо. Мы же и до этого жили, зная о катаклизмах, которые могут сломать нашу жизнь. Войны, эпидемии, падение астероида, Йеллоустоун или какой-нибудь другой крупный вулкан.

Супервулкан, отстраненно подумал я, машинально реагируя на последнюю фразу. Похоже на одну из систем самоуничтожения, на случай, если противник все-таки захватит этот сектор.

Иронично: понимание происходящего не увеличивает количество возможных угроз, а сокращает. Возможно, это тоже в какой-то степени примиряет с фоновыми угрозами. Понимаешь, что все они осмысленны и дамоклов меч сжимает рука печатника, а не безумие хаоса.

— Так что все не настолько кошмарно, — продолжала тем временем девушка, позволяя мне украдкой любоваться вдохновленным выражением её лица. — Просто один список перманентных угроз поменялся на другой. Но жить все равно можно, даже детей заводить, если ты когда-нибудь захочешь много маленьких имяреков.

— Мама мне уже говорила, что пока рановато, — я вновь уцепился за реплику девушки. Когда еще представится столь удобный случай поделиться информацией о том, как же работает прикладное магия. — В основном по каким-то внутренним политическим соображениям. Она просила, чтобы я приказал тебе не беременеть без отдельного распоряжения.

— В аптечке, которую нам собрали твои предки, не нашлось ни презервативов, ни противозайчаточных, — нахмурилась нежить, садясь на кровати и глядя на меня сверху вниз. — Нам пора в аптеку или тут тоже какая-то эзотерическая фишка?

— Магия, — подтвердил я, усаживаясь рядом с девушкой. Контроль над собственным телом и психикой посредством воли не попал в список.

Мне казалось, что этот фокус еще не освоен. Но да, похоже, надо заводить вторую колонку — приемы известные, но не освоенные.

— Предполагается, что я приказываю, а ты с помощью доступной тебе маны, организуешь временные изменения в своем теле. У тебя все получается оттого, что моя воля для тебя является определяющей.

Слово сказано. Джинн выпущен из бутылки.

Я догадывался, что произойдет далее. Но надо мыслить по-женски для того, чтобы воспринять эту концепцию целиком.

Алисе хватило нескольких секунд на осознание всех перспектив такой стратегии.

— То есть, ты можешь приказать мне, например, похудеть на четыре килограмма, подтянуть грудь и так далее? Просто приказать…

Отчего все ведьмы такие красивые? Вот теперь и моя подопечная узнала этот секрет. Не будь она нежитью, ей пришлось бы отдавать приказ самой себе, бороться со своими искушениями, напрягать волю… в статусе нечистой силы таких проблем нет. Некому сопротивляться. Гарантированная победа по причине неявки противника.

— Не все сразу, — на всякий случай я поспешил успокоить Алису, уже начавшую обдумывать список будущих приказов. — Тут же используется запас накопленной маны в собственном резервуаре. На все сразу её не хватит. Сначала надо прокачать свои навыки, увеличить объем резервуара и так далее. Мы не просто так начинаем с простого, хоть и несколько нудного.

Вот и нашелся подходящий стимул для тренировок. Не приказ, подавляющий и так пострадавшую психику девушки, а интерес.

Хотя куда Алисе улучшать свою фигуру — не представляю. Но ей виднее, у нее в голове какой-то свой идеал красоты, не стоит подменять его своим. А ведь она права. Если хорошенько копнуть, то базовый принцип не ограничивается формой груди или сантиметрами в талии.

Где-то на горизонте замаячило если не бессмертие, то как минимум весьма активная и не обремененная неприятными хроническими заболеваниями старость. До которой надо еще дожить, кстати.

— Тогда пообедаем и за тренировки! Мана-мана-мана! Я люблю чудеса еще сильнее!

Вот тебе и отсутствие воли у нежити. Главное не подавлять её, а наоборот, стимулировать. Все-таки, это же категория Эн, формально гражданская. Десять лет как-то продержимся. Или двадцать, там видно будет.

Пока Алиса принимала душ я разбирался с содержимым холодильника. Затягивать с началом тренировок и сбивать столь энергичный настрой не хотелось, а это ограничивало список блюд полуфабрикатами. Ладно, вечером наготовим себе и на первое и на второе. А пока будут сардельки и спагетти.

За приготовлением пищи меня и застал звонок Ворчуна.

— Привет молодожёнам!

— И тебе, тоже. Что новенького в подлунном мире?

Я отставил кастрюльку чтобы не отвлекаться на закипевшую воду. Друг позвонил как никогда вовремя. В отсутствие родителей и возможности пересечься с кем-то вроде Медеи можно было очень легко забыть, как общаться с людьми.

То есть, с обычными людьми на какие-то бытовые темы я не общался уже давно, но последние несколько недель и с неформалами как-то не складывалось. Не будь под боком Алисы и Ворчун бы уже шутил про аскетический образ жизни.

— Сессия. Помнишь ещё такое слово из прошлой жизни?

— Смысла не помню, но ассоциации какие-то стремные. Тебе посочувствовать или как-нибудь иначе помочь?

Я вспомнил о том, как читерила для меня Медея. Наверное, о чем-то в том же роде можно было договориться и для Ворчуна. Все-таки, категория О, там уже допустимы какие-то поблажки.

А если вопрос упрется в наличие монет, так я их из браслета добываю без особых усилий. Да и мне будет полезно походить, не растягивая резервуара.

— Ты не слишком удивишься, если я скажу, что встретил ещё практиков среди студентов. Это люди нашего возраста и их, конечно, окучивают на предмет присоединения к тому или иному ковену. Но практиков из числа преподавателей ты не знаешь?

Реплика Ворчуна заинтриговала настолько, что я как-то сразу позабыл о своих благих намерениях.

Обретение гражданства и новый взгляд на природу окружающей нас реальности поставил жирный вопросительный знак на моем желании получить диплом о высшем образовании.

Одно дело, изучать сам мир, учиться делать что-то полезное, опираясь на его незыблемые законы и константы. Другое дело, осознавать, что никаких констант нет, а есть только оборонительная печать, оформляющая реальность максимально неудобно для сил вторжения.

Но зачем это взрослому практику, близкому к полнолетию — или вообще гражданину?

— И что ты предлагаешь?

— В четверг у него открытая лекция, можно будет поговорить с ним по душам по завершении.

Пришлось вспоминать, какой сегодня день недели. Оказалось — понедельник. А затем всплыли подробности своего пребывания на пятом этаже вместо четвертого. Вот до чего доводит нежелание думать о неприятностях — разговорился и позабыл что, где и как.

— Мы как бы в карантине, Ворчун. В среду приходи в гости, а вот про четверг пока ничего не могу сказать. Родители говорят, что придется ждать неделю или две, но я надеюсь, все завершится раньше.

— Подхватил какую-то заразу? Или по какой иной причине?

Интонация друга явственно намекала на то, что он приготовился услышать очередную порцию иносказаний. Ему бы заполучить авалонский ключ и мир обрел бы куда более успешного практика. Вон как адаптируется к обстановке: быстро и эффективно!

— Разборки среди дальних родственников. Ничего заразного. Приходи с пивом или тортиком. Посидим на кухне. Это там же, где я жил до этого, только этажом выше.

— Ладно, от посиделок в тесной уютной компании не могу отказаться. Да и повод зайти в кондитерскую хороший. Кстати, о тебе тут Колди с утра интересовалась. Ты снова чем-то всех впечатлил. Подозреваю, Крокодилыч об этом же говорил.

— Чур меня от такой славы! Некоторые вещи лучше никогда не повторять.

— Ладно, раз ты так говоришь, забуду об этом. Но только я, не Колди. Тебе рано или поздно с ней все равно придется говорить. Так что приготовь складную байку, заодно и сам послушаю.

— Аргумент. Но некоторые вещи лучше отложить на время. Я вот еще с инспектором не общался. Медее эта встреча сильно не понравилась.

На том конце трубки выдержали паузу. Судя по всему, Ворчун аккуратно подбирал слова.

— Ты с завидной регулярностью попадаешь в различные неприятности, Имярек.

— С Леоникой, между прочим, меня ты познакомил…

— Легко попрекать друга в том, что он даже не помнит.

Алиса вышла из ванны и тихонько подошла ко мне. Я жестом попросил ее принять эстафету в готовке.

— Береги себя, Ворчун. Ты, как тут недавно удалось выяснить, наш стандарт и эталон нормального развития практика.

— Не повезло вам со стандартом…

— Ну что уж есть. Выбирать не приходится. Не забудь, послезавтра ждем в гости.

— Почему мы не приглашаем его на завтра? — поинтересовалась девушка, когда завершилась беседа с Ворчуном. — У нас какие-то дела или очередные неприятности? Не то чтобы мне было как-то любопытно, но знать будущее полезно.

— Завтра мне все-таки придется выйти из дома, — извиняющимся тоном объяснил я. — Но я уже практически придумал, как нам разобраться с нашей взаимозависимостью. Вышел бы и сегодня, но мы ждем Алладо.

Алиса не напряглась и не вздрогнула. Пришлось напомнить себе, что у нежити есть некоторые проблемы с инстинктом самосохранения.

— Тогда стоит пообедать. Вряд ли твоя бабушка захочет макарон с сардельками.

Спагетти получились на славу, а вот сардельки малость переварились и лопнули. Но мы их и такими были готовы съесть. Я предпочел достать из холодильника кетчуп — Алиса выбрала горчицу. Бабушка к трапезе не присоединилась.

Обед подходил к концу, когда в потолке над нами внезапно открылся люк. Его наличие как-то капитально выпадало из нашего восприятия до того времени как он открылся.

Я мог бы поклясться, что еще несколько секунд назад его там не было. Но когда он открылся стало ясно, что люк существовал с самого начала. И это капитально озадачивало.

Не заметить массивную металлическую крышку, пускай даже выкрашенную в тот же цвет, что и остальной потолок? Это ж каким надо быть слепым! А тут еще скобы, которые не позволили упасть крышке и разнести стиральную машину. Нет, его совсем недавно точно не существовало!

— Похоже, я что-то напутал с полярностью, — вздохнул отец, высовываясь из люка по плечи. — Прошупрощения, оно не так задумывалось. Это досадная накладка.

— Пап, а предупредить? Вдруг бы мы занимались тут чем-то интимным?

— Ауры в метре с лишним друг от друга, — отрицательно мотнул головой отец, что из-за его расположения в пространстве, а ля антипод, выглядело достаточно комично. — Уж это я и сквозь межэтажные перекрытия в состоянии понять. А что без предупреждения, так сам не думал, что получится совместить наши дополнительные пространства с вашей квартирой. Вам же не помешает доступ к бассейну? Я за несколько дней организую. Времянка, конечно, но чуть позже оформим как следует, трирь смонтируем. Вы же не против?

— Да, Каннер, — быстро согласилась Алиса, приходя в себя. — У вас превосходный бассейн!

— Но место для люка так себе, — вздохнул я. Грело душу, что отец обращается не только ко мне, но и к девушке, не воспринимая её как нечто неодушевленное. Но вдумчивое настроение сбито капитально. И какие-то ценные соображения, уже не вспомню какие — гарантированно канули в Лету.

— Мы на кухне, папа и ты смотришь на нас с потолка. Я не знаю, как у тебя работает гравитация, но это не самое естественное положение тела. Подозреваю, если высунешься к нам чуть сильнее, упадешь на пол. Он для тебя сейчас сверху.

— Хорошо, попробую чуть иначе совместить топологию, — согласился отец, почесав в затылке. — Из-за выстроенной домовой защиты приходится хитрить, искать не самые очевидные лазейки в континууме. Если пробью проход в каком-то другом неподходящем месте, заранее прошу извинить. И да, чуть не забыл: бабушка прибудет часам к восьми. Не скучайте.

Люк, после того как закрылся за отцом, померк и уже через две минуты на кухонном потолке от него не осталось ни следа.

Все это время мы с Алисой просидели молча, задрав головы вверх, цепляясь взглядом за меркнущие очертания металлической крышки. Спагетти безнадежно остыли, пришлось ставить их в микроволновку.

— Я обязательно попробую ко всему этому привыкнуть, — несколько невпопад пообещала мне нежить спустя несколько минут растерянного молчания. — Если это, конечно же, возможно в принципе. Думаю, за несколько лет у меня сформируется иммунитет к таким неожиданностям.

Мои родители более двух десятков лет терпеливо изображали из себя обычных людей, подумал я. Не удивительно, что они устали от притворства.

Может быть, за несколько лет оно войдет в какие-то рамки. Или мы сейчас видим эти рамки, в которые придется вписываться уже нам.

Но вслух ничего не сказал. Все-таки, это же мои родители, во мне наверняка есть что-то от них настоящих. Как бы они не притворялись почти всю мою жизнь.

Глава 64

Бабушка появилась в квартире вовремя, но вместе с тем все равно неожиданно. Я отчего-то ждал традиционного звонка в дверь, начисто позабыв про бунтарскую натуру Алладо и ее склонность идти против установленных порядков, издеваясь над местными социальными ритуалами.

Алиса в это время увлеченно медитировала и бубнила под нос мантры, мне уже сорок минут никак не удавалось сконцентрировать ману в ладони, как это делала когда-то Росомаха.

Вроде бы что-то начинало получаться, но затем ломалось, и рука получала подобие удара током, только изнутри. К тому моменту как пришла Алладо, такое повторилось уже дважды — и это весьма меня расстраивало.

Потому, когда в туалете шумно спустили воду и оттуда как ни в чем ни бывало вышла бабуля в футболке с покемонами и декоративных ушках, реакция ограничилась ассоциацией с текстом Стругацких.

Там Кристобалю Хозевичу тоже ничего не стоило просочиться пару лье по канализации. Да и вообще, Алладо чем-то внутренне напоминала этого персонажа “Понедельника”, только я не сразу об этом догадался.

Вместо того, чтобы поздороваться, бабушка включила свет в ванной и, судя по звуку включенной воды, молча отправилась мыть руки.

Мы с Алисой молча переглянулись. В каких-то вопросах, похоже, нам уже не требовалось лишних слов чтобы друг друга понимать.

— Пойду сделаю чаю, — вздохнула нежить, вставая с пола, где параллельно с мантрами пробовала скачанные из интернета асаны. — Вроде бы бабушка любит чай.

Я мысленно поблагодарил Алладо за то, что дала нам время хоть как-то подготовиться к её приходу. Логика и самоконтроль сэкономят нам время. И нервы. Потому как удержаться от сарказма кое-кто из моих родственников, если я начну тупить — явно не сумеет.

Из-за того, что защищать свою психику меня так никто и не научил, бабушка прочитает о моем согласии сыграть роль приманки и без каких-то диалогов. А раз так, что зададимся вопросом — что мы можем друг другу сказать такого полезного?

У нашей с Алисой пары все без изменений. Хвастаться своими мелкими успехами — слишком инфантильно. Это детишки, только научившись ходить и разговаривать, то и дело подбегают к родителям с возгласами типа “Вот, я сделал!”

Программы обучения? Тут да, нам не помешала бы небольшая пояснительная беседа. А то получим какой-нибудь клубок с узелковым письмом — и догадывайся потом, как им пользоваться. Мы же совсем еще неопытные. Нам бы до года с момента инициации дожить…

Вот и получается, что основная задача — молчать в тряпочку и понимающе кивать, когда Алладо будет заниматься нашим образованием. Ну и задавать дурацкие вопросы, без которых ей будет слишком скучно кэпствовать перед внуком и его подопечной. Но в меру задавать, потому как после них и впрямь чувствуешь себя тупее тупицы.

Открытие двери в ванную совпало с щелчком закипевшего чайника. Поскольку, в совпадения, связанные со своим семейством, я уже не верил, имел место точный расчет времени.

— Зеленый с жасмином, — распорядилась бабушка, проходя в большую комнату. Я полагал, что она займет большое уютное кресло в углу, но ей больше приглянулся музыкальный синтезатор.

Как отреагировала Алиса на полноценную токкату и фугу ре минор Баха в бабушкином исполнении — не смею и предположить. Я был впечатлен и стоял с открытым ртом там, где меня застали первые такты. То есть, почти у самой двери.

— Не орган, но одобряю, — со вздохом констатировала Алладо, доиграв до конца. — Приятное изобретение. Одно из немногих, которые сделаны не зря. Хотя акустика тут дерьмовая, даже не соборная.

Алиса где-то раскопала на кухне поднос и теперь принесла на нем чайник с двумя фарфоровыми чашками. Я уж было нахмурился оттого, что нежить решила поиграть в служанку, но потом сообразил, что три чашки на этот поднос если и поместятся, то без чайника. А поскольку другого на кухне нет, нежити пришлось как-то выкручиваться.

С этикетом разберемся тоже, но чуть позже. После того как пройдет этот дурацкий кризис с нападениями, засадами и тому подобной мутью. Кроме того, я и сам в этом вопросе невежественен, так что учиться придется вместе.

Правда, мне снова будет сложнее, так как у категории Эн принципиальные ограничения прописаны в самой природе гражданского контракта.

И мы сели пить чай. Алиса подошла со своей чашкой чуть позже, устроившись на самом углу дивана.

— За прошедшие сутки у нас небольшое изменение в политическом ландшафте, — сообщила Алладо после продолжительного молчания.

Мне показалось, она осталась довольна тем, что мы не наседали на нее с расспросами и не говорили детских глупостей.

— Две партии, из числа консервативных, перешли из подчеркнуто нейтрального положения к прощупыванию возможностей вступить с нами в союз.

Поскольку мы с Алисой во внутренней политике диаспор не разбирались, нам оставалось изобразить вежливую улыбку.

— Этот маневр сокращает пространство вариантов, — пояснила бабушка, замечая нашу реакцию. — Появляется шанс вычислить недоброжелателей быстрее, нежели планировалось в основной сценарно-тактической ветви плана.

“Не тяни с выходом и провоцированием”, отчетливо читалось между строк. Я посмотрел в сторону Алладо, на секунду мы встретились взглядами. Завтра…

Не слишком удобно быть прозрачным для проницательных родственников, но какую-то пользу я могу с этого найти?

— Теперь основная причина моего визита…

Чашка с чаем вернулась на поднос, из небольшой тканной сумочки в хипповско-молодежном стиле, с разноцветной бахромой и вышитым пацификом, на свет появилась флешка.

Настолько повседневная и обычная, что я даже удивленно моргнул. Сомневаюсь, что бабушка не воспользовалась бы возможностью и не предпочла бы какой-то особый дизайн. Значит, дело в чем-то еще.

— Врубай компьютер, у этих файлов серьезная защита. Флешку после копирования, заберу с собой, так что работать с данными получится только отсюда.

Честно говоря, формат образовательных материалов меня немного удивил. Я ожидал получить либо что-то бумажное, либо вовсе магическое — а ля хрустальный шар.

Но на флешке оказалось два десятка текстовых файлов, суммарным объемом не более полусотни килобайт. Когда пришло время их копировать на рабочий стол, Алладо бесцеремонно отпихнула меня в сторону и приступила к беспорядочному на вид нажатию кнопок.

Никаких дополнительных интерфейсов, консолей, полей для ввода паролей — простое окно проводника и увлеченно перебирающий пальцами по клавиатуре подросток.

На второй или третьей минуте этого шоу я начал подозревать, что исполнение Баха было не случайной прихотью бабушки, а чем-то вроде основательной разминки пальцев перед всеми этими манипуляциями.

Ближе к пятой минуте до слишком привыкшего считать себя знатоком в области вычислительной техники Имярека дошло, что у компьютеров имеются обширные недокументированные эзотерические возможности.

Да, я торможу. Но некоторые знания, полученные в институте, действительно глубоко въелись и породили приличных размеров слепое пятно. А надо было куда свободнее мыслить! Хакеры не на пустом месте возникают.

Тут не только человеческий фактор и всевозможные “закладки” на аппаратном уровне — тут, похоже, еще и ограничения для непосвященных. В институте меня такому, разумеется, никто не учил. Еще один сокрушительный удар по иллюзии высшего образования.

Этак еще несколько месяцев в таком темпе — и я стану разделять скептицизм своих родителей. Если вообще не сдохну от такой плотности жизненно важных событий и резких перемен.

Сейчас, если попробовать мыслить отстраненно, у меня уже что-то типа второго дыхания открылось. Ману снова вижу… а что дальше будет. Чем запомнится послезавтрашний день, если завтра играть в приманку?

К концу шестой минуты Алладо завершила работу. Файлы благополучно исчезли с флешки, а на рабочем столе появилось два ярлыка в виде белых трехмерных букв русского языка.

— Тот, который с буквой И — твои учебники-полуфабрикаты, — бабушка отвлеклась от клавиатуры и вернулась к своему чаю. Только сейчас я заметил, что тот продолжает, в нарушение известных мне законов физики, исходить паром и, похоже, ничуть не остыл за то время, пока мы сидели возле компьютера. — С буквой А, инструкция по прокачке нежити. Не полная, но что успела раздобыть к сегодняшнему дню. Может, через год-полтора обновим данные. Но, надеюсь, к тому моменту ты и сам во всем разберешься.

Не оставляя времени на какие-то вопросы и уточнения Алладо вскочила на ноги и деловито направилась в сторону туалета. Мне лишь оставалось вздохнуть в надежде, что инструкции по пользованию обучающими материалами получу как всегда во сне.

У выхода из комнаты стремительный вихрь бабушки-тинейджерки резко остановился.

— На всякий случай, — в меня кинулись початой упаковкой жевательной резинки. Каким-то чудом, скорее всего, благодаря отцовским тренировкам, я поймал брошенный предмет незадолго до того, как тот столкнулся бы с моим носом.

— Это боевые заклинания на случай непредвиденного столкновения. Не самые сильные, с учетом твоей воли и энергозапаса. Экономь и не потеряй! Если не используешь до истечения срока годности — просто выкини в любую мусорку. Оно экологически нейтрально и не грозит глобальным потеплением.

После недокументированных возможностей компьютера форм-фактор оружия уже не удивлял. Наличие упаковки жевательной резинки в кармане вряд ли удивит полицию. Да и другие непосвященные тоже не будут разбегаться во все стороны, если я достану такое “оружие” в людном месте.

— У неё есть свой стиль, — констатировала Алиса, когда стало понятно, что бабушка удалилась прочь по своим делам. — И Бах… это было мощно. Профессионально и внушительно. Тоже так хочу. И жалко, что не догадалась записать на видео. Хотя интуиция мне подсказывает, что она не любит, когда на нее наводят объектив без специального разрешения.

— Потом научишься, успеешь.

Я попытался убрать заклинания в карман, но нежить последнюю реплику гостьи тоже не упустила из виду.

— Покажи заклинания, интересно же.

— Ты пока даже простую магию не видишь, надо больше тренироваться. А тут даже я с трудом отличу эти подушечки от тех, что из магазина.

Вынимать то, что Алладо назвала боевым заклинанием, из обертки — не хотелось. При взгляде же через надорванный край можно было с трудом различить тонкие муаровые вязи, чем-то напоминающие микросхемы.

Если бабуля не свихнулась между делом, ночью придется осваивать применение этого оружия. Радует, что теперь я не безоружен и когда все пойдет не по плану, смогу удивить своего противника. Срок хранения, кстати, отстоял от настоящего момента на семнадцать лет с лишним. Столь же иронично, сколь и неправдоподобно.

Поглазев, судя по всему безуспешно, на упаковку, Алиса утратила интерес к боевым заклинаниям. Зато бабушкина игра на синтезаторе её заинтересовала всерьез.

— Черт! Как она это сделала? — услышал я возмущенный вопль девушки за спиной через четверть часа — На моем пятиоктавнике не хватает технических возможностей, чтобы сыграть Баха так, как это делают твои потусторонние родственники!

Я тем временем изучал материалы, оставленные на компьютере. Когда-то, еще в прошлом веке, космический симулятор с открытым миром, торговлей, боями ужали в пару десятков килобайт — и получили шедевр.

Вряд ли обучающие техники создавались методами процедурной генерации, но просмотр трехмерной графики из бабушкиных файлов, с неплохой детализацией, без какого-либо подтормаживания загружал процессор и оперативную память на какие-то килобайты.

И ведь с самого начала было известно, что это какая-то магия, но все равно хотелось раскрыть фокус и получить его рациональное обоснование. Должно быть, Алладо изрядно повеселилась, устанавливая свой софт и параллельно подглядывая как я впадаю в когнитивный диссонанс.

— Для бабушки инструмент, это только условность, — бросил я в сторону Алисы и вдруг сам прислушался к собственным словам.

А ведь действительно, коренная самелианка не вникала в настройки синтезатора. Она просто встала за него и начала играть. Не исключено, что будь музыкальный инструмент неисправен или шнур от него уходил бы к неработающей розетке, от этого ничего не поменялось бы.

Не синтезатор исполнял Баха — его играла сама Алладо, своей волей.

Если я или Алиса, в ближайшем будущем должны были научиться подчинять воле собственное тело, формируя его по своим потребностям, обучая его спать по полтора часа в сутки и так далее, то бабушка похоже считало своим телом все, что находилось от нее на расстоянии вытянутой руки. Ангел, одно слово.

Впрочем, если менять тела как люди меняют одежду, разница между телом и его непосредственным окружением, должно быть, не столь существенна.

Я вздохнул из чувства глубокой зависти. До бабушкиных умений мне не один век работать. И еще не факт, что это в принципе возможно — проклятая неопределенность перворожденного.

У файла, который я сейчас смотрел, на этот счет имелась в стартовом разделе достаточно подробная статья. После прочтения мне захотелось уединиться в туалете и побиться головой об стенку с розовым кафелем.

У начинающих практиков, не являющихся перворожденными, имелись методики определения сильных и слабых сторон. Благодаря им, после получения гражданства можно было составить оптимальную программу развития и не тратить нервы на малоэффективные техники.

В нашей приграничной зоне, допускались только самые примитивные техники такого рода, текст упоминал о том, что в Метрополии таким старьем уже давно не пользовались, предпочитая то, что имело повышенную точность и реагировало на большее количество переменных факторов.

Короче говоря, работало это не универсально, однако заметно выручало при выборе своего жизненного пути.

Еще легче было династиям из нескольких поколений практиков — им с самого рождения обеспечивали развитие самых сильных родовых черт. Аристократы в этом на порядки мощнее остальных, но и у остальных династий есть чем похвастаться.

А вот в случае с перворожденными — капитальный облом. Методики определения сильных сторон приходится искать в индивидуальном порядке. Методом проб и ошибок. Из-за этого я обречен быть как ёжик в тумане.

Риск до конца жизни тупить, пытаясь изучать направления, к которым у меня ни малейших способностей, останется со мною до самой смерти. И внуков моих еще пугать будет — потому как сначала надо материалы для статистики собрать. А на ком их собирать как не на мне и остальных неудачниках?

По этой причине ценность принесенных Алладо образовательных программ была крайне сомнительной.

В основном, как удалось понять, изучая содержание и алфавитный указатель, самелиане собрали и попытались как-то проанализировать те проблемы, с которыми они сталкивались при заселении в тела местного мироздания.

Разработчики программ исходили из тезиса, что следы самых капитальных неудач и неудобств будут, вероятнее всего, сказываться и на перворожденных.

В одном месте, явно рукой бабули, было начертано размашистым почерком слово “Фигня”. Ниже шло какое-то замечание, с отсылкой на труды незнакомого исследователя, дескать сложности наоборот, активируют процессы адаптации в направлении наибольшего сопротивления.

Чем-то это напоминает ответ блондинки на вопрос, какова вероятность встречи динозавра на улице. Гадание на подброшенной монетке, право слово. Никто ничего не знает, а проверять все будут на моей шкурке. И что самое печальное, оно абсолютно безальтернативно!

Глава 65

Материалы по прокачке нежити мы с Алисой решили изучать вместе. Ну как "мы" — желание было моим, а у нежили не нашлось аргументов против.

Мне же не хотелось плодить от девушки секретов, а четыре глаза всяко лучше двух. Да и если будут у моей подопечной какие-либо возражения против каких-то техник — сразу же выкинем их из программы обучения.

Опять же, знаменитый принцип "Познай себя" никто не отменял. Так пусть лучше работает на нас. Ведь, в случае чего я могу спросить у своей подопечной как лучше отдать распоряжение — и она мне честно ответит.

На всякий случай я попросил её запомнить написанное: вдруг что-то типа фотографической памяти активируется.

Когда пришло время щелкнуть по ярлыку с буквой А, девушка удобно устроилась у меня на коленях. Удобно, в первую очередь, для нее. Мне же пришлось чуть отклониться в сторону для того, чтобы видеть весь монитор.

Зато контроль за мышкой оказался в моих руках. Кто тут главный? Глупый вопрос, конечно же я. Но все равно, поиграть в такие социальные игры — приятно. Хоть оно и наивно, инфантильно, но не будем скатываться к модели "хозяин-рабыня", слишком уж оно примитивно и противно моей этической картине мира.

Установленная образовательная программа встретила нас обширным содержанием. Пунктов на четыреста, если не пятьсот. Интерфейс, конечно, так себе. Строго деловой, без каких-то отвлекающих элементов и лишних тематических картинок. Шрифт и фон приятные для глаз.

Автор, похоже, задумывался об эргономике, но имел при этом свое представление о том, как правильно делать обучающие материалы. Вначале я даже подумал на бабушку, но затем отбросил эту мысль. Немного не её стиль.

— Инструкция по эксплуатации, — схохмила девушка, пробежавшись глазами по заголовкам. — Какое-то пособие по рабовладению. Ты видел? Вон там, чуть выше курсора!

Я кивнул головой. Статьи на тему избирательного изменения памяти, изготовления поддельных воспоминаний, регулированию ассоциативного и гормонального аппаратов встречались слишком часто чтобы их можно было не замечать.

На их фоне папки “Нежить-секретарь”, “Нежить-телохранитель”, “Нежить спарринг-партнер” выглядели достаточно скромно.

— Начать придется все равно с истории и общего описания, — откашлявшись, я ткнул курсором в папку “Общие сведения”, благо папки располагались по алфавиту, чуть ниже веток развития нежити.

— Познай себя, — фыркнула Алиса.

Девушка явно нервничала, столкнувшись с документами, в котором рассказывалось как управлять такими как она. Тем не менее, меня порадовала такая ассоциация. Приятно, когда собеседник мыслит сходным образом. Не идентично — это было бы слишком скучно — но именно сходно.

Осваивать навигацию в оставленной бабушкой оболочке приходилось не то чтобы интуитивно — складывалось ощущение, что её преднамеренно сделали неудобной.

Не исключаю, что так оно и было. Еще один аргумент в пользу того, что обучалку писала не Алладо.

Категория Эн, согласно приведенным документам, сохраняла психический слепок человека на момент обретения статуса. Именно с этим процессом, как выяснилось, была связана заторможенность жертвы в первые часы.

Тогда, возле управы, я серьезно ошибся, полагая, что состояние Алисы порождено загрузкой в психику новых ограничений. А это магия сохраняла где-то в её мозгу резервную копию личности. Личная свободная воля будто засыпает, изолируется от происходящего магическим барьером, который поддерживается силами печати.

— А ты в курсе, что спишь?

Воспользовавшись тем, что мышкой занята только одна рука, я осторожно ткнул Алису в бок пальцем другой руки.

— Это очень реалистичный сон, — немного подумав, ответила нежить. — Наверное, я теперь — заколдованная принцесса, которая уколола палец веретеном. Ты лучше листай дальше. Сплю я сейчас или нет, но любопытно же прочитать о том, каким обещает стать пробуждение.

— Ты когда-нибудь читала во сне инструкцию по пробуждению?

— Листай!

А мне тоже любопытно. Пускай спать моей подопечной минимум десятилетие, но пролежни ей с таким образом жизни не грозят.

Но, прежде чем добраться до механизма пробуждения, нам пришлось читать про философского зомби и квалиа.

Я уважаю философию, но здесь она выглядела… избыточно прикладной. Пришлось пролистывать текст быстрее и просматривать по диагонали — чтобы Алиса не вчиталась в описание и не погрузилась в мрачные размышления о своей природе.

Я уже начинал немного жалеть о том, что попросил нежить запоминать прочитанное. Многие знания — многие печали. Об этом тоже нельзя забывать.

Если авторы не преувеличивали, в настоящий момент у меня в подопечных находилась не сама личность девушки, а её детальная эмуляция. Этакое отражение от той Алисы, которую печать зафиксировала сразу же после падения на муравейник.

Точнее, еще сложнее — поскольку на тот момент девушка находилась под действием управляющей программы, которую сняли в Управе перед выдачи гражданства категории Эн. Из-за несовершенства эмуляции, ей периодически требовался управляющий волевой импульс.

Вот так я оказывался владельцем нежити. За исключением незначительных деталей, невольница на десять лет или более становилась моим непосредственным продолжением.

Будь на моем месте более опытный практик, он мог бы подключить к своей психике все восприятие нежити. Это привело бы к ощущению обитания сразу в двух телах. Этакий человек-дистант, связь с которым работает в пределах печати, независимо от расстояний и без какой-либо временных лагов.

От соблазна попробовать меня спасала неопытность и боязнь привыкнуть к новому состоянию. Все-таки, нежить со мною только временно. А как ограничения категории Эн с нее снимут — что я, привыкший жить на два тела, буду делать? Страдать. Как пить дать, это шок, причем из числа серьезных.

Но саму по себе вероятность того, что под видом одного человека может действовать другой пришлось запомнить. К счастью, для такой подмены требовалась именно нечисть — простые люди или одаренные не подходили. А то все было бы намного сложнее жить, не превращаясь в отшельника.

На быстрое пролистывание занудно написанного текста Алиса отреагировала куда легче, чем я ожидал. Не возражала, то ли не придавала особого значения написанному, то ли рассчитывала прочитать все позже, в индивидуальном порядке.

Только долистав до раздела, в котором описывался механизм возвращения нечисти её свободной воли, я ощутил интерес девушки к написанному. Пускай это была всего лишь магическая эмуляция, но строилась она на базе копии с реальной психики, еще не успевшей серьезно разойтись с оригиналом.

Для начала, гражданские права. На удивление, случай Алисы был не единственным — сценарий обращения в нежить человека, не являющегося практиком, рассматривался в отдельном порядке.

В зависимости от возраста нежити, в котором завершалось ограничение воли, управа наделяла практика либо правами категории Эм, либо расщедривалось на Эль.

Решение зависело от репутации владельца нежити, а также способности обращенной к использованию магических навыков. Но возраст все равно оказывался определяющим: если через десять лет Алисе вернут её волю — все равно ходить ей, как минимум до полнолетия, с ограниченными правами категории Эм.

— Вот этот момент поясни…

Девушка тоже дочитала до абзаца с категориями. Но, в отличие от меня, ей никто гражданский контракт в память на впихивал. Все эти буковки мы её кое-как разъяснили, но только в самых общих чертах.

— Пока ты в роли нечистой силы, за твои действия несу ответственность я, как владелец свободной воли, которая тебя к этим действиям подтолкнула.

Алиса скептически посмотрела на меня. В то, что её действиями управляет чужая воля девушка не верила. А я и не управлял, во всяком случае, осознанно.

— Поскольку у меня гражданство категории Кей, в качестве моего непосредственного продолжения, ты имеешь доступ туда же, куда есть доступ у меня.

Но когда вся эта история с гражданством категории Эн завершится, ты какое-то время станешь ограничена правами категории Эм, что на два уровня ниже. А это ощутимая разница.

Мои родители сейчас Эль. До того, как получить эту категорию им пришлось пожить с правами Эм — они в то время отказывались заводить ребенка, потому как его у них отобрали бы.

— В смысле отобрали?

— Воспитывать таких детей практикам с правами категории Эм не дают. Они распределяются по другим семьям.

А вот с категорией Эль уже полегче. Но тоже “на любителя” — им нельзя открыто обучать ребенка и демонстрировать ему чудеса.

До того, как я обрел гражданством, родители могли лишь скрыто подталкивать меня к эзотерике. Не считая обучения обычным вещам типа логики, мнемоники, семантике и так далее.

— Обычным? Имярек, признавайся, ты из какого бункера выполз? Сейчас детей такому не учат…

— Но им же приходилось действовать на грани ограничений. Представляешь, как было бы нелегко маме с папой, если бы я забросил бы эзотерику и увлекся чем-то еще?

— Пока только догадываюсь. Еще не привыкла к вашей волшебной жизни. Только начинает казаться, будто ориентируешься в мире, как что-то происходит и откатываешься на стартовые позиции.

— Я и сам не привык. Хотя, по бассейну, кажется, немного скучаю…

— К нему легко привыкнуть. Ладно, давай дальше читать. Мне интересно, как снимается это ваше проклятие.

Со сменой статуса пробуждалась заархивированная личность, именно ей передавались все бразды правления.

— То есть, это буду та я, которая еще не познакомилась с волшебным тобой и твоими родителями?

— А также без следов приворота, который тебя ко мне привернул.

— Но память о том, как мы жили все это время…

— Только если ты захочешь помнить. Мало ли. Я могу в конце нашего приключения приказать тебе все забыть.

— Ты же так не сделаешь? Скажи, что не сделаешь! Пообещай!

— Я спрошу перед этим тебя. Мало ли… вдруг ты к тому моменту передумаешь помнить. Можем сочинить тебе другую биографию.

В конечном счете мы капитально отвлеклись от изучения документов, а также от тренировок.

Под конец, злоупотребив властью, я уложил Алису спать. Глядя как одного убедительно сказанного слова достаточно чтобы ввергнуть девушку в крепкий здоровый сон вдруг понял смысл словосочетания “нечистая сила”.

В моей подопечной действительно имелись накопленные запасы маны, способной влиять на состояние организма. Но эта сила была не чистой, управляемой извне.

Оттого каждое применение такой силы выглядело жульничеством, нечестным действием по отношению к девушке. Нечисть таким образом, перекликалось с упреком не-честь. Должно быть, от этого родители предпочитали использовать слово “нежить”.

Заварив себе кофе, я вернулся к компьютеру. Если завтра мне предстоит встреча со Сверчком, то было бы не лишним немного подтянуть уже свои умения.

В конце концов, бабушка оставила не один файл, а два. Причем второй для моего развития. Вот и почитаем, что можно выучить в таком ограниченном состоянии.

Утренний список как-то совсем не вдохновлял — равно как и перспектива научиться во сне пользоваться бабушкиной жевательной резинкой. Хотелось уметь что-то самому, а не зависеть от всевозможных “костылей”.

Здесь упорядоченности оказалось еще меньше, причем упор делался на долговременных тренировках под наблюдением кого-то из коренных самелиан. Подопытный образец, как есть. Даже не предсерийный. Потому любой рецепт обвешивался многочисленными условиями и отсылкой к незнакомым мне переменным.

Нет, если начать как следует копаться в этой мешанине, выкопать что-то работающее получится, но это дело не одного вечера. Облом с попыткой расширить свой арсенал перед тем как выходить на улицу. Основательный такой. Магия в который раз продемонстрировала свою серьезность.

Пришлось отключить компьютер и вернуться на кухню. Мог бы пройти в свободную комнату, но та уж слишком напоминала, что я в новой квартире, а не в родительской. Кухня казалась в этом отношении куда нейтральнее.

Если не получается развиваться по учебнику, придется вспоминать те уроки, которые проходил с живым учителем. Эх, Росси, как же тебя не хватает. И по-человечески и в плане развития!

Положив перед собой руку, я попытался разглядеть муаровые потоки. У Росомахи они выглядели как аккуратный потусторонний маникюр… манакюр? Что за чушь лезет в голову.

У меня маны не видно от слова вообще. Покойная охотница за силой знала намного больше моего. Вот кто обучал и не парился относительно моего первородства. Причем она успешно обучала, словно для нее не существовало тех проблем, которые ставили в тупик не только родителей и бабушку, но и всю самелианскую диаспору в нашем мироздании!

Должен быть какой-то фокус. Что-то до ошеломления простое. Все чудеса, которые мне известны на данный момент, проще некуда. Настолько, что складывается впечатление, будто упрощение — универсальный ключ к магии, а профанное состояние сводимо к той или иной форме помраченного сознания.

Что бы сказала мне Росси, если бы мы проводили урок?

Смотри…

Нет, не то. Уроки Росомахи были на редкость наглядными. А мне сейчас необходим другой стиль наставничества.

Что бы, помимо саркастичных комментариев в мой адрес сказала бы… Алладо?

Я ненадолго прикрыл глаза, расслабился и попытался представить себе бабушку-тинейджера в роли учительницы.

Тебе в наследство досталась самелианская склонность к работе с пространством, вздохнув и посмотрев на меня, как на дебила, сообщила гипотетическая бабуля.

Если достоверно известно, что в твоем резервуаре есть мана, но она не видна в твоей руке, то это лишь потому, что её там нет или слишком мало. Настолько, что воспринимается как фон, к которому тебя угораздило привыкнуть как к чему-то естественному.

Рыба воды не разумеет. Необходимо произвести перемещение маны внутри своего тела. Вивер же намекала на то, что в самом себе ты практически всемогущ?

Какой из этого можно сделать вывод?

Неповторимое и парадоксальное чувство: радость от ощущения себя дураком. Как бы только не привыкнуть к нему. Вот уж что во мне абсолютно естественно и гармонично соотносится с индивидуальной природой…

Если Алиса может с помощью маны и моей воли защититься от нежелательного зачатия, то что мешает мне, с помощью той же маны и свободной воли переместить ману в ту часть своего тела, которую сам же и выберу?

Правильный ответ: тупость и невежество. А еще, затаившийся где-то в глубине психики страх что-то в себе же испортить, если слишком вольно баловаться магией.

Но пробуем. Для начала, надо найти у себя и хоть как-то ощутить наполненный маной резервуар.

К счастью, воспоминания о Росомахе в этом деле оказались полезными. Когда мы вместе с нею тратили мою ману, запасы тратились, резервуар сокращался, что-то уходило охотнице за силой, а что-то на сам фокус.

Возможно, я что-то додумывал и ошибался, но ощущался этот теплый поток от солнечного сплетения к ладони Росси.

Получится ли смастерить что-то похожее?

Нет, с первого, второго и даже пятнадцатого раза ничего не получилось. Извини, бабушка, но в комплектации этого перворожденного есть какие-то проблемы с мозгами. Чего-то я капитально не понимал — и от этого становилось донельзя обидно.

Может каким-то концепциям следует вызреть, устояться. Даже с трирью вышло не в первый же день ознакомления!

Все по порядку, пришлось признать мне, посмотрев на часы телефона. Сначала тренировка с боеприпасами, а уж потом волшебный маникюр. Как же непросто быть начинающим практиком, за которым кто-то охотится!

Глава 66

В детстве качели во дворе были другими. Совсем не помню какими точно, но не такими как их застала Леоника. Та встреча настолько впечаталась в моё подсознание, что теперь на этих же качелях раскачивалась и наслаждалась жизнью бабушка Алладо — непосредственная девчонка из старших классов школы.

— Жвачку притащил?

Даже когда я подошел ближе, Алладо не прекратила раскачиваться и не повернула ко мне голову. Тем не менее, вопрос застал меня врасплох. Пришлось брать себя в руки, гасить всплеск эмоций и приступать к рациональному рассуждению.

Раз в моем сне требовалось изучить приемы использования боевых заклинаний, то их должна была дать мне учительница. А раз она спрашивает меня притащил ли я упаковку, значит мне надо как-то заполучить их в сновидении.

Только вот как? Таким фокусам меня еще никто не обучал. Догадайся сам? Намек на то, что решение слишком очевидно для инструкций? Но оно практически для всей магии справедливо!

— Доставай уже, О!

Мало того, что озадачила, но еще и сама же и отвлекает. А еще все сильнее подозреваю, что никакая это не запись. Слишком уж интерактивно, даже для сна.

— И отчего я вдруг стал каким-то О?

Нет, прекрасно понимаю, что у бабушки заготовлена какая-то шутка по этому поводу. Но выглядеть слишком тупым не хочется даже во сне, а этот вопрос — прекрасный повод ненадолго сменить тему и выиграть время на размышления. Проблема лишь в том, что бабушка об этом тоже догадывается.

— Внук всегда О. Тем более, перворожденный.

Алладо широко улыбнулась.

— Главное не перепутай. Избранный это Не-О. И вокруг него — Матрица. Ты же у меня О. Следовательно, вокруг не матрица.

Вот и понимай этого сфинкса в человечьем облике как знаешь. Ассоциацию с культовым фильмом провела, но сходу обозначила отличия. Ну и контекст, обязательно контекст с управлением сном или полученными наяву заклинаниями.

Без цели играть словами бабушка не будет, это я уже успел понять. Ей без цели не интересно. Но тогда, о чем речь?

Пришлось быстро, чтобы не раздражать Алладо, вспоминать сюжет Матрицы. В фильме была сцена с Нео и Морфеусом, когда последний объяснял новичку природу реальности. Или это был намек на сцену, когда оператор загрузил для Нео с Тринити овердофига оружия? Не матрица…

Или такое прочтение…

— Сны не подпадают под ограничения печати?

— О!

Что-то до боли знакомое. Неужели, Алладо тоже под какими-то внутренними ограничениями из-за чего выдает информацию загадками, а не напрямую? Категория О, на которую вроде бы намекает бабушка, всего на одну ступень выше профанной.

Одаренные. Обучающиеся. Особенные. Разве что не избранные. А раз так, то меня сейчас обучают. В полный рост. Итак, думай, Имярек. Потому как начнешь тупить — и Алладо отыграется на тебе по полной программе!

Сны порождаются сознанием. Сознание пребывает в сложных отношениях со свободной волей и контрактными ограничениями. То есть, какая-то часть печати во сне все равно присутствует. Но та, которую мы сами включаем в сон, неосознанным путем.

Хорошо. Но вот у нас другой сон. Тот, в котором я глупо улыбаюсь, глядя как бабушка-тинейджер увлеченно качается на качелях у меня во дворе.

Если Алладо хочет, чтобы я достал из карманов упаковку с заклинаниями, то предполагается, что это в моих силах. Причем именно сейчас, а не через месяц целенаправленных тренировок.

Если бы мне предстоял месяц тренировок, пусть даже в субъективном времени, не было бы качелей. В этом чертовом сне каждая деталь играет свою роль.

Спокойствие, только спокойствие. Я в силах это сделать. Такова исходная посылка. Точка опоры для всего остального. Впору снова составлять список своих возможностей. Хотя… минутку…

— Если я, при помощи своей воли и маны в состоянии управлять тем, что происходит в моем теле, то сон, как происходящий тоже в моем теле…

Качели мгновенно остановились, как будто их поставили на паузу. Вот так прямо, в той точке, где их бег вперед меняется откатом назад. Под углом в сорок пять градусов к земле…

— Приятно, когда твои потомки не безнадежны в интеллектуальном плане, — прокомментировала мою догадку Алладо, неторопливо спрыгивая с зависших в неестественном положении качелей. У нее даже спуск вышел неестественно плавным — и это при том, что, на минуточку, мы находились в моем сне! Не в её личном!

— Теперь давай сюда упаковку с жевательной резинкой…

Вот и выиграл, называется, время. Итак, на мне в моем же сне, привычные уличные джинсы. Такие же, в какие я вечером убрал оружие. Следовательно, мне необходим точечный акт воли, позволяющий нащупать в кармане искомое.

Сосредотачиваемся… руку в карман, схватить, резко вытащить, разжать пальцы…

— И что это такое, О?

Вот как после такого доверять своему подсознанию? Нет, отчасти у меня даже получилось. Это несомненный успех для первой попытки. Но только что ответить бабушке, если ты только что показал ей свой волшебный болт?

— Это же никакая не запись? — осторожно поинтересовался я.

— Запись, не запись, сейчас оно не так важно, как то, что в твоей руке. Я узнаю эманации, а это означает, что у нас проблемы. Так…

Меня схватили за руку, к счастью не за ту, в которой вдруг оказался авалонский ключ. В следующую секунду я обнаружил, что мы с бабушкой почти что бежим в сторону парадной.

Удивительно, но на пятый этаж вы взлетели даже не запыхавшись. То ли сказывалось пребывание во сне, то ли упражнения отца наконец принесли желаемые результаты.

Только вот бабушка на этом даже не подумала остановиться. Мы добежали до двери в нашу новую квартиру. А затем Алладо пробежала прямо сквозь дверь, как будто вместо нее была голограмма.

Я ведь уже говорил, что меня держали за руку? Опыт прохождения сквозь предметы оказался необычным. Пускай во сне, но оно все равно шокирует. Уж очень он был реалистичным.

Наверное, хорошо, что бежали мы быстро и сквозь дверь проходили неожиданно — а то подсознательно мог бы счесть, что это невозможное действие и со всего разбега… Бррр!

Мы буквально влетели в комнату, где я словил еще одно необычное ощущение. Потому как видеть себя со стороны, спящим — то еще испытание для нервов. Тем более, без подготовки-то!

— Сейчас быстро, как можно быстрее, хватаешь свой браслет и запихиваешь этот артефакт внутрь!

Алладо умеет командовать. Я машинально схватился за руку, но браслета на ней не оказалось. Я же сплю…

— В браслет спящего себя!

Рука с авалонским ключом прикоснулась… к самой себе.

В естественных же условиях вы не сможете обхватить себя за запястье пальцами той же руки? Вот такой необычный случился опыт. Но констатировать его необычность мне удалось заметно позже, когда все осталось позади и я уже вспоминал произошедшее.

А тогда все выглядело донельзя суетным и бестолковым. Да и мысли то и дело путались, крутясь вокруг техники помещения чего-то внутрь топологического изолятора. К счастью, Мадам предоставила мне такой опыт, когда я получил гражданские права.

Кожа мамонта во сне ничем не отличалась от своего аналога наяву. Вдавливать в нее авалонский ключ на практике, пусть и во сне было на удивление привычно.

Оно мало отличалось от недавнего прохождения сквозь дверь. Вся сумбурная паника куда-то ушла, стоило только начать заниматься делом.

На весь маневр по изоляции болта ушло примерно с четверть минуты. Лишь услышав за спиной громкий вздох Алладо я понял, что все это время она контролировала мои действия и не дышала от напряжения. Или делала вид, будто напрягалась — с нее станется.

— Очень опасный предмет, — сделав вид, будто мы с самого начала встретились у нас дома, констатировала бабушка. — В следующий раз попробуй сконцентрировать внимание на том, что именно достаешь во сне. И да, по горячим следам, сделай еще одну попытку.

Стараясь не глядеть в сторону стола, на спинке которого висели джинсы, в кармане которых лежала упаковка боевых заклинаний, я сосредоточился, закрыл глаза и сунул руку в карман. В свой карман. Тех джинс, которые в данный момент были на неспящем мне.

Это вам не корабль Тезея или подобные ему парадоксы о тождественности объектов. Это практическая магия, черт побери! Может быть,когда-нибудь я заинтересуюсь всеми этими вывертами, но не в ближайшее время. Сейчас я практик. Консервативный практик, которому нет почти никакого дела до теории. Я просто беру и делаю.

Вот, например, сейчас, нет же никаких принципиальных отличий от трири. Это всего лишь вопрос топологии… Блин, снова теория лезет. Неуместная рефлексия, брысь! Брысь окаянная!

И снова сразу не вышло. Вытащил обойму с заклинаниями только с четвертой попытки.

— А теперь пойдем на улицу, — вздохнула Алладо, поглядывая с тоской в сторону кухни.

— Раньше справимся, раньше чаю выпьем.

На этот раз мы честно открыли дверь на лестничную площадку, а потом еще и захлопнули её за собой.

— Чем нам грозило промедление?

Этот вопрос я задал чуть выше второго этажа, отвлекаясь от мыслей о Леонике. Сны коварны, с интерфейс-оператора станется проявиться перед бабушкой и тогда объясняться станет совсем сложно.

— Не нам, только тебе, — строго уточнила бабушка. — Тот объект перераспределяет реалистичность вокруг себя. Ты стал бы слишком реальным для того, чтобы проснуться. А призраков жадная зона сильно не любит.

Вот так мимоходом узнаешь, что твои сны, это не просто картинки в мозгу. Какой сюрприз следующий?

Ах, да! Тренировка с боевыми заклинаниями во сне, который более реалистичен, нежели обычный сон.

— И как этими подушечками от кариеса пользоваться?

Мы вернулись к качелям, только теперь Алладо не стала на них залезать.

— По порядку, начиная с самых верхних. Выщелкиваешь первые две и в рот, под язык или в эти… защечные мешочки.

Вот и с грызунами сравнила. Хотя это бабушка, уже начал привыкать к её выпадам.

На вкус подушечки оказались весьма мятными. Свежесть с первого вдоха.

— Это защита. С первыми атаками справится то, что на тебя Олюэн наложила. Раз оно тебя в бою спасло, то и здесь вряд ли окажется бесполезным. Я обновила что смогла.

Так у меня еще и от Олюэн была защита… Я как-то совсем забыл о том, что получил её в самелианском консульстве, когда познакомился с бабушкой.

— Пока тебя только начнут убивать, закидываешься защитой и направляешь волю на этот вкус. И выдыхаешь. Чем сильнее, тем лучше.

Мятность во рту к тому моменту как Алладо договорила, уже зашкаливала и угрожала включить мяту в тот же список, куда недавно попала ваниль.

Волю… Меня только и тренируют в направлении воли. Впрочем, раз это активатор магических конструктов, выгоднее снабдить защищаемого уже готовым инструментом нежели учить его с нуля.

— Это, разумеется, визуализация для сна, — прокомментировала Алладо наступившую во дворе зиму. Слой инея от замерзшего воздуха доходил до окон третьего этажа. Я ошеломленно разглядывал окрестности, не веря в то, что стал инициатором всех этих изменений.

— В реальности печать минимизирует область защиты и сведет визуальные эффекты к минимуму. Тем не менее, агрессивные силовые проявления будут нейтрализованы. Продолжительности рабочих эффектов гарантированно хватит до конца активной фазы конфликта. Остальные… подушечки на случай особых обстоятельств.

Я вопросительно посмотрел на бабушку.

— Пять подушечек трех цветов, — пояснила Алладо. Синие кратковременно восполняют ману, на случай, если защите придется работать очень долго. Белые для контратаки, их лучше не применять, слишком энергозатратно. Ну и розовая, если все средства израсходованы, а ситуация не меняется к лучшему.

— Их тоже, как защиту? Под язык?

— К тому моменту как они понадобятся, противник будет уже в курсе того как ты применяешь спецсредства, — покачала головой бабушка, находя взглядом лавочку неподалеку и неторопливо направляясь к ней.

— Так что придется освоить еще один прием, чуть посложнее. У него длиннее активация, но зато достаточно сжать подушечку в кулаке. И направить туда ману. Для белых, контратакующих, уместно направить кулак в сторону противника. И не зажмуриваться, когда начнется.

Вот как знал! Пробовал же буквально перед самым сном. Это же почти тот же фокус, который показывала Росомаха. Только там из руки вырывалась небольшая телекинетическая сила…

— Хватай белую и пробуй, — распорядилась бабушка, устраиваясь на скамейке. Остальные, в крайнем случае, попробуешь в рот засунуть или в своей крови смочить. А тут вектор задавать надо.

Мне бы её оптимизм. Смочить в крови… Это же как меня должны поломать, чтобы появилась такая возможность? Или это банальная перестраховка? Ладно, захвачу с собой перочинный ножик для быстрой крови. Себе же спокойнее будет.

Отобрав из упаковки две белые подушечки разместил их в кулаках, остальные заклинания убрал в карман. Бабушка же не отстанет пока у меня не получится этот фокус.

Если она что-то решила, так и будет. Быть не может, чтобы она не просмотрела все варианты прежде чем давать мне в руки оружие.

Так… стоп… во сне я сумел достать из кармана то, что лежало в метре от меня, в другом кармане. Следовательно, здесь у меня просто обязано все получиться!

Пускай навыков для самостоятельного вхождения в такие сны еще нет, но с Росомахой поначалу тоже ведь так же было. Я и как волю свою проявить не знал, и ману почти не видел — только за счет поддержки от авалонского ключа.

Надо пользоваться моментом, это же идеальный полигон!

Итак, подушечки ощущаются кожей на ладонях. Достаточно направить к рукам свою ману. Вот и упражнение с игрой в ладушки, новый уровень сложности.

Не просто проявить волю в момент хлопка, но и выпустить капельку маны. Наверняка же у мамы и такое было заготовлено, только я до этого уровня не успел дойти.

Ладушки-ладушки, где были… ой!

Бабушка тем временем достала откуда-то стаканчик кофе с логотипом известной кофейни и откинулась на спинку.

То есть, сразу вряд ли получится. Пробуем работать последовательно, в несколько шагов — и спасибо Алладо за подсказку.

Раз. Ощущаем тепло и какое-то “энергетическое” присутствие в области резервуара. То, движение которого по телу воспринимается как ощущение чуда. Немного щекотное и восторгающее.

Вот оно. Я вспомнил его в спальне Медеи, на рыбалке с отцом, на лестничной площадке с Леоникой. Теперь надо направить это чувство чуда в сторону руки.

Испытывал ли я что-то похожее? Да. Снова спасибо авалонскому ключу. Это к нему я тянулся отчаянно и самозабвенно, всей возможной и невозможной на тот момент магией. И дотянулся в итоге.

Сейчас понимаю, именно прикосновение к болту маны, не банальных конечностей, сквозь которые он с легкостью проходил — именно маны, позволило сменить владельца.

Я могу. То, что сделал хоть раз в своей жизни, обязательно повторю. И бабушка в курсе, что повторю, иначе не делала бы старательный вид, будто наслаждается кофе. Он же не настоящий, а иллюзорный. Как сон вокруг нас.

Два. Чудо протягивается от солнечного сплетения к плечу, доходит до локтя…

Не удержал, сбил концентрацию. Зато полезный опыт. Положительная динамика. Вдох, выдох, повтор.

Нет, еще повтор. Около запястья какой-то затор, мана словно выходит из-под контроля и рассеивается. Что-то делаю не так?

Нет, там браслет. Топологический изолятор. Похоже, он мешает. Ладно, у меня есть другая рука. Еще попытка… три.

— Теперь попробуй то же самое с открытыми глазами, — спокойный голос Алладо не дал сорваться в ощущение триумфа с неизбежной потерей концентрации.

— Руку в сторону противника и не зажмуриваться. Не пользуйся визуализацией маны, в бою на это не будет времени. Только собственные ощущения и рефлексы, О! Пробуй!

Глава 67

— Итак, после гимнастики и медитации, проводишь водные процедуры, отдыхаешь, читая книги, ползая по социальным сетям или глядя что-нибудь по телевизору. Затем, как отдохнешь, идешь на кухню, перекусываешь сама и делаешь нам обед. С первым и вторым блюдами, на свой выбор, из того что есть в запасах, без необходимости выхода из дома. Как приготовишь — снова отдыхаешь, медитируешь, смотришь телевизор до тех пор, пока я не вернусь. К шести часам мы пригласили Ворчуна на новоселье, так что подумай, во что оденешься. Я постараюсь вернуться задолго до этого, но, на всякий случай — если к десяти вечера меня не будет дома, ложишься спать в хорошем настроении.

Уже какое-то время назад меня посетила догадка о связи мифа про голема авторства бен Бецалеля с невольниками категории Эн. Изучение файлов с описанием нежити её подтвердило. Пока у подопечной имеются невыполненные распоряжения, эмуляция собственной воли не выходит за их пределы.

Границы поведения заданы, потребности в новых порциях воли хозяина нет — сбоя психики не происходит.

Со стороны может выглядеть слишком цинично, но подвергать девушку опасности нападения на улице, когда статус бросит её на самоубийственную защиту хозяина — не лучше. А другого способа отвлечь Алису от нездорового стремления оказаться рядом со мною, не нашлось.

Уложить спать? А если какие-то физиологические потребности у организма возникнут? К тому же, я серьезно опасался злоупотреблять навязанным сном.

В документе, описывающем состояние нежити, встречалось на этот счет предупреждение. Организм без собственной воли может впасть в кому, если злоупотреблять такими мерами.

Спящая красавица из той же оперы. Пускай сказка и ложь, но в ней — намек.

— Хорошо, — недовольно буркнула Алиса и немедленно добавила обвинительным тоном. — А ты пока будешь гулять.

— Сейчас для тебя оно слишком опасно. Никаких навыков самозащиты, но прописанные рефлексы защищать меня. Но обещаю купить чего-нибудь к чаю.

Девушку перед выходом на улицу пришлось обнять и прижать к себе. Вернусь с запланированной провокации и объясню ей все в деталях. А до тех пор, увы. Делаем вид, будто никакой опасности нет.

Проверив телефон, карточку, ключи, оружие в форм-факторе подушечек жвачки, я еще раз поцеловал Алису и выскочил на лестничную площадку. Спускаясь вниз, думал о том, как поведу разговор со Сверчком и не покажется ли в очередной раз Леоника.

Не показалась. Специально задержался перед окном во двор, вспоминая ту судьбоносную встречу. Как бы все повернулось, если бы не она? Задержись мы, к примеру, с отцом на рыбалке…

Выходить на улицу было немного тревожно. Меня очень талантливо убедили в неизбежности нападения, но вот за спиной хлопнула дверь в парадную — а никто так и не напал.

Надо будет купить биди, в память о Росомахе, отчего-то подумалось по пути на трамвайную остановку. Не оттого, что хотелось закурить, а лишь оттого, что охотницы за силой, неожиданно сильно не хватало.

Вроде бы обычный, почти летний день, а Росси мертва. Столько всего мог бы рассказать ей, даже несмотря на висящий набор ограничений — а некому.

Кондитерскую на углу пришлось огибать по широкой дуге, там пахло ванилью, заставляя напрягаться и продолжая портить настроение. С чем-то к чаю придется повозиться. Но это будет уже на обратном пути.

А вот Ворчуну, пускай в дурном настроении, позвонить стоило. Чем я и занялся, отследив по сети, что нужный трамвай придет только через шесть минут.

— Итак, наступил тот торжественный день… — без какого-либо предисловия начал Ворчун. — Это же точно сегодня?

— Да, часам к шести примерно, — вздохнул я. Только без подарков и, если это возможно, не приводи никаких девушек. Не оттого, что тебя приятнее видеть без девушки, но с нею свободно не поболтаешь, а кого-то из знакомых практиков женского пола мы пока не готовы видеть у себя. Норм?

— Целиком и полностью, — с явным пониманием подтвердил мой друг. — В шесть ровно буду звонить в дверь. Если у вас там, конечно, есть звонок…

— Вот честно, не проверял.

Удивительно, как быстро отвыкаешь от каких-то бытовых мелочей. Раньше обязательно проверил бы какая там мелодия по нажатию, как громко он звучит, хорошо ли слышно, когда играет музыка и все такое. Сейчас же все такие заботы не просто отступили на второй план — они кажутся каким-то совершенно несерьезным ребячеством.

Ах да, за мною же типа охотятся. Все не так страшно, как показалось, причина уважительная. Не до конца утратил социализацию.

— Вот заодно и проверю!

Хорошее настроение Ворчуна резко диссонировало с моим, а потому мы достаточно быстро свернули разговор до вечера.

Встречая выворачивающий из-за угла трамвай на меня, с сильным, но привычным запозданием навалилась удручающая мысль: сегодня мне впервые не удалось поделиться с другом чем-то жизненно важным.

Да, до этого был болт и гражданство, но и там я, во-первых, старался из имевшихся в моем распоряжении сил, а во-вторых, столкнулся с магическими ограничениями. Здесь же мне не мешала никакая магия, только боязнь, что кто-то невидимый сумеет подслушать наш разговор и помешать планам Алладо.

И от этого было особо противно. Все эти интриги будто пытались провести границу между нами, дескать ты, Имярек, сам по себе, а у Ворчуна своя жизнь и пусть он идет своим путем. Но это же всего лишь интриги, разница в гражданском статусе может накладывать на меня какие-то ограничения на рассказы, но не в состоянии помешать дружбе.

Но что если путь практика, это путь одиночки? И сбивающаяся в ковены, пребывающая в ожидании собственного полнолетия молодежь, всего лишь бунтует против осознания того, что в конечном итоге каждый одинок перед лицом вечности?

Колди ведь что-то похожее говорила. У ковена были бы многочисленные связи с практиками, которые обрели долгожданное гражданство. А их нет. Волны гасят ветер?

Вот так, размышляя о сходстве люденов с отплывающими на заокраинный Запад эльфами, я проехал несколько остановок в сторону торгового центра, в котором когда-то встретил Сверчка. А на меня, по-прежнему, так никто и не напал.

Более того, даже инспектор не соизволил появиться рядом. Отвечать на его вопросы отчаянно не хотелось, однако я понимал, что в память о Росси буду честен настолько, насколько позволят гражданские ограничения. И авалонский ключ.

Прямо до нужного места трамвай не шел, сворачивая к югу, на большой проспект. Какое-то время я выбирал, выйти чуть пораньше и пройти вперед или же проехать поворот, а затем вернуться?

Решение принял благодаря монетке, лежавшей в том же кармане, что и почти что полная колода, наследство Росомахи. Выпало, выйти не доезжая, пройти немного вперед, затем в сторону небольшого сквера и направо, через дорогу.

Такой путь мне и самому нравился больше. Не вдоль крупного и загруженного автомобилями проспекта, а уютными улочками исторического центра.

Только вот о безопасности я подумал слишком поздно. Странное что-то с мыслями происходит последнее время: там думаю, а тут — уже нет.

А может это интуиция решила о чем-то предупредить. Спустя минуту или две после выхода из трамвая периферическим зрением заметил двух целеустремленных молодых людей в серых куртках, идущих позади меня и уверенно сокращающих расстояние между нами.

Приступ паранойи? Возможно. Но я решил проверить и свернул в переулок. Камера на телефоне позволяла не оглядываться на ходу, теряя драгоценное время и демонстрируя всем вокруг, что я нервничаю. Парочка преследователей свернула за мною.

А что, если мне предстоит банальная драка на физическом уровне? Страх и внутреннее беспокойство отступили столь же резко, как и нахлынули.

Еще до выхода из дома было известно, что предстоит какое-то нападение. Алладо просчитала все риски и сочла их допустимыми. Значит, все что требуется от меня — вести себя естественно и не выкинуть между делом такую глупость, которую изощренный аналитический ум бабушки не мог включить в свои планы.

Я замедлил шаг, убрал руки в карманы. Вдох, выдох. Избыточное нервное напряжение и сбитое дыхание — не лучшие союзники в драке.

Судя по скорости, с которой сокращалось расстояние между нами, через два дома, в подворотне с вывеской “Стоматология” все и произойдет.

Ага. Стоило мне так решить, как реальность тут же внесла свои коррективы. Иронично признавать, но до стоматологии дело не дошло.

Дверь в парадную открылась именно в ту секунду, когда я проходил мимо нее. Нет, это не комедийная ситуация, при которой герой влетает в нее и падает. Меня не задело дверью, но тот, кто распахнул её, потратил не больше секунды на то, чтобы схватить меня за руку, выдернуть внутрь дома и заткнуть рот, чтобы я даже крикнуть не успел.

Ей богу, если бы не боль в плече, я бы даже восхитился мастерством того, кто провернул такой маневр.

Короткий миг дезориентации завершился тихим шепотом над ухом:

— Это Сверчок. Прошу замереть на минутку и успокоиться.

Сценарий разговора со Сверчком надо срочно продумывать заново, подумалось мне. Самого собеседника я так и не видел. Мы стояли возле почтовых ящиков, под потолком неритмично мигала лампочка, собирающаяся вот-вот перегореть.

А через несколько секунд в дверь ворвались мои преследователи.

— Лестница, лифт или черный ход? — бросил один из них другому, пробегая меньше чем в метре от нас. На всякий случай, я затаил дыхание и настроился на мысли о чем-то отвлеченном. Мало ли, вдруг сработает воля ненароком и укрывающий нас со Сверчком морок развеется.

— Ты лифт слышишь? Я нет, — ответил второй. — Придется разделиться. Тебе черный ход, мне лестница. Шагов не слышно, он максимум на втором этаже.

Меня аккуратно подтолкнули к выходу.

Не обращая внимания на обманутую Сверчком парочку, я тихонько дошел до двери. За моей спиной включился и куда-то поехал лифт, явно отвлекая внимание одного из преследователей. Второй тем временем, должно быть, изучал дворовую территорию, потому как дверь черного хода за ним захлопнулась, а ключа от кодового замка у него не имелось.

— Выходим, — шепнул мне Сверчок в своей излюбленной манере. — Только дверью сильно не хлопаем.

Как же мне далеко еще до профессионалов. Это же надо было успеть подготовить такую цепочку событий, чтобы преследователи не только разделились, но и потеряли меня из виду.

Я минуту назад только принял решение свернуть в этот переулок и пойти по его четной стороне — а Сверчок уже сидел в засаде и все распланировал, с минимальным применением магии!

— Итак, вы хотели меня увидеть…

Рядом со мною зашагал мужчина, которому до обретения гражданства я бы дал лет пятьдесят с лишним. Прогрессирующая и успевшая добраться до макушки лысина, клочковатые седые волосы у висков, спортивный костюм темно-синего цвета, очки-хамелеоны и папироса в уголке рта. На лице скука и следы любви к крепким напиткам. Только вот глаза…

Глаза смеялись.

Знаю, неграмотно так говорить, но другого словосочетания для той иронии, которую излучал Сверчок подобрать не получалось.

Не настоящий это облик, одно слово. На примере Мадам, это наиболее наглядно. А ведь какая была колоритная старушка — сразу видно интеллигенцию в пятом или шестом поколении.

Сверчок старательно придерживался образа гопника на пенсии. На него украдкой косились прохожие, затихали диалоги по мере нашего сближения с встречными прохожими.

До того момента как мы свернули за угол, я с трудом удерживал себя от того, чтобы оглянуться. Казалось, сейчас на улицу выскочит потерявшая меня парочка и вновь бросится в погоню.

— Во время прошлой встречи я передал вам, молодой человек, карту. Она с вами?

Голос и сам стиль речи настолько не совпадали с образом моего собеседника, что я невольно повернул голову в его сторону.

К счастью, у меня было время подготовиться к встрече. Карта двенадцатого аркана лежала в отдельном кармане. Остальная колода ждала своего часа неподалеку.

Вместо ответа я утвердительно кивнул. Мой сценарий Сверчок уничтожил с самого начала, вот ему и карты в руки, прошу прощения за невольный каламбур.

— Правила позволяют нанять меня тому, кому я вручил некий символ, — тщательно подбирая слова, начал Сверчок, не снижая темпа ходьбы. Успевать за ним было непросто. Вроде бы он и не бежал, но перемещался в пространстве так, что мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы не отстать от наемника.

— Если обстоятельства найма мне не понравятся, этот символ вернется ко мне…

Что-то изменилось.

Не только в голосе наемника, но и в воздухе, пространстве вокруг нас, в городе. Как будто нас поместили в какое-то подобие безразмерного шара и поднесли к лицу чтобы получше разглядеть.

— …!

Вроде бы Сверчок и выругался, но волшебным образом я не смог разобрать ни слога.

— Бежим! Дело серьезное!

Такое чувство, что бабушка знала все заранее. Чем иначе объяснить тот факт, что меня схватили за руку и потащили так же настойчиво, как делала Алладо увидев в моей руке авалонский ключ.

Ей-ей, если бы не та тренировка во сне я мог бы безнадежно отстать!

Мы заскочили в какую-то забегаловку с уличной едой, проскочили её насквозь и оказались во дворе, практически полностью заставленном пустыми пластиковыми ящиками ярко зеленого цвета. Толкнув меня вперед Сверчок обрушил несколько штабелей позади.

Чувство, что за нами наблюдают, заметно ослабло, но полностью не ушло.

Мы нырнули в подворотню, внутри которой оказалась ниша со ступенями в подвальное помещение. Я ничуть не удивился тому, что Сверчок бросился туда.

— Не отставай, — только и бросил он, выбивая с одного удара тяжелую металлическую дверь с навесным замком. Вот так мы и перешли на ты.

То ли внутри было бомбоубежище, то ли оно использовалось для каких-то непонятных мне целей, но потом мы долго бежали в почти полной темноте. Что-то из арсенала наемника освещало грязный бетонный пол у нас под ногами, но выше колен свет таинственным образом не распространялся.

Вот по этой полоске полумрака, метра три перед Сверчком и столько же позади него мне и пришлось бежать. К счастью, на немногочисленных поворотах фальшивый гопник-пенсионер притормаживал, словно пытался вспоминать дорогу.

У меня благополучно открылось второе дыхание и приготовилось к работе что-то вроде третьего, когда ощущение внешнего наблюдения вдруг пропало без следа.

— Кажется оторвались, — с удовлетворением в голосе констатировал Сверчок.

— Сейчас выйдем на свет и поднимемся туда, где можно поговорить без посторонних.

Небольшая деревянная лесенка, всего в четыре грубо сколоченные ступени, нашлась почти сразу.

На том конце лестницы наемник нашел кнопку, нажатие которой сделало сначала прозрачной, а затем и вовсе растворило в воздухе целый кусок кирпичной стены.

— И что это было? — успел спросить я прежде чем разглядел открывшуюся местность.

Мы стояли на вершине холма, в нише из белоснежного мрамора. Пришлось специально посмотреть назад чтобы констатировать — прохода, по которому мы бежали, уже не существовало.

Мы словно вышли из пасти гигантского морского чудовища, на голове которого, с копьем наперевес, располагался столь же мраморный, как и его добыча, герой в античной тунике.

Ниша оказалась укрытием для скульптурной группы. Только в том городе, к которому я успел привыкнуть, подобных статуй и холмов не водилось.

— Кто-то очень любопытный и сильный, — выдохнул Сверчок, доставая невесть откуда кепку и водружая ее на голову. Теперь его образ пожилого гопника обрел завершенность. — Судя по косвенным признакам, мужчина откуда-то из внутренних секторов, если не из самой Метрополии.

— Вот же блин, — подумал я, ощущая слабость в ногах. — Кажется, я только что сбежал от инспектора, желавшего задать мне несколько вопросов о Росомахе.

Глава 68

— Кто бы это ни был, я не люблю, когда меня отвлекают. Или, когда пытаются влиять без спроса, — решительным тоном констатировал Сверчок, обойдя вокруг меня пару раз и явно что-то подмечая. — К сожалению, этот настырный преследователь найдет нас и тут. Сколько получится от него бегать, вопрос времени и отклика на поисковый запрос. У этих, из Метрополии, прямой доступ к печати.

Вот за это печатники и не хотят с ним связываться, подумалось мне. А с потомка мигрантов взятки гладки.

Дикарь, с первого взгляда видно. Неопытный, гражданство меньше года получил. Интересно, если бы доступ к печати вдруг оказался у меня — сколько бы я нашел записей о действиях, которые на самом деле не совершал? С Мадам вполне станется действовать под прикрытием, используя мою "учетную запись"?

Пользуясь удобным моментом, пока старик что-то обдумывал, я поспешил оглядеться по сторонам.

То, что этот подземный лабиринт вывел нас в какую-то внешнюю, недоступную профанам часть города, стало понятно, едва мы остановились.

Здесь было теплее, пахло морем, водорослями и чем-то, чему никак не удавалось подобрать названия. А еще в стороне от нас проходила линия фуникулера — такую раньше только в кино или на картинках видел. Вот на нее я и засмотрелся.

— Так, Имярек, — наконец-то пришел к какому-то решению Сверчок. — Нам не дадут как следует поговорить, если мы не предпримем некоторые… контрмеры. Свободного времени осталось совсем мало. Замаскировать или экранировать тебя не получится, консульские кабинеты слишком дорогие, ни ты ни я не потянем расходы таких порядков. Следовательно, пора посетить Корабль.

Космический? Нет, скорее морской, ведь космоса вне жадной зоны не существует. Однако, мне сразу же стало любопытно. Наемник определенно выделял это слово. Корабль с большой буквы… на ум, после непродолжительного размышления, приходил только тот, который под видом болта прятался в браслете. Но он же явно такой не один?

Потому, вместо того, чтобы задавать дурацкие вопросы, я задал всего один, но зато идиотский.

— Корабль?

Сверчок тем временем что-то просчитывал в уме, машинально пощелкивая пальцами на руке.

— Нужен короткий маршрут, который осилишь даже ты, — ответил наемник, не отрываясь от каких-то вычислений.

— Два меридиана подряд выдержишь? Или лучше глубокую фазу?

Теперь уже пришлось задуматься мне. Несколько напрягала потенциальная возможность что-то там не выдержать. Но любопытство взяло верх над осторожностью.

— Опыта мало, но сложный меридиан проходил. Правда только один раз, с матерью в качестве проводника.

Сверчок демонстративно вздохнул, посмотрел в куда-то в сторону, явно желая, как следует выругаться. Но, на мое счастье, не выругался, потому как было бы слишком обидно слышать от него что-то в стиле Алладо.

— Значит, фаза и точка. Двинули.

Он зашагал в сторону дорожки, вымощенной фигурными плитами. Мне оставалось только последовать за ним.

— Чтобы не путаться под ногами, смотри только на меня. Все остальное, разве что периферическим зрением, и то если умеешь им как следует пользоваться, не отвлекаясь на увиденное, — скомандовал старик, поправляя очки. — Идти придется быстро, так что возможны побочные эффекты. Желязны читал?

— Амберский цикл?

Догадаться, о чем речь было не сложно.

— Там сходная механика описана, хоть и переврано местами в угоду читателю. Просто не отставай.

Вот и еще одна книга в копилку библиофила. Что следующее по списку? Хроники вечного героя или Колесо времени?

— Просто идем и не отвлекайся. Увидишь радугу — зови.

Мы спустились с холма, пройдя мимо нескольких клумб с незнакомыми цветами. Я едва не отвлекся, заметив периферическим зрением, подмигивающий из нагромождения то ли век, то ли лепестков глаз с яркой изумрудной склерой.

К счастью, удалось не замедлить шага и достаточно быстро одернуть себя, сосредоточившись на маячащей впереди спине.

Сверчок шагал все так же быстро, из-за чего разглядеть что-то по сторонам удавалось с большим трудом.

Упускать его из виду действительно не следовало: стоило даже немного отвлечься на какую-нибудь диковинку как контур наемника начал раскрашиваться муаровым. Еще немного и появилась бы самая настоящая радуга, а кричать и звать на помощь страшно не хотелось.

Пришлось немного ускориться — старика так и не догнал, но муаровый контур сначала померк, а затем и вовсе куда-то исчез.

Запоминай, Имярек, подумал я. Это ощущение когда-нибудь тебе пригодится. Пускай не покрутить головой, пока есть тактильные ощущения, слух, запахи.

Подумал так, и словно сглазил.

Куда-то отступили звуки. Они не пропали, но стали какими-то приглушенными. Будто между нами и остальным миром поставлены тонкие невидимые стены, без полной звукопроницаемости, но поглощающие часть волн.

Кажется, мы перешли дорогу, полоску теплого асфальта, с какими-то странными символами, вычерченными толи гудроном, толи чем-то на него похожим. Смотреть по сторонам уже не получалось.

Зато изменилось чувство поверхности, по которой пролегал наш путь.

Это все декорация и не настоящее, подумал я мимоходом. Должно быть, в данный момент, если бы кто-то посмотрел со стороны и сумел прочитать мои мысли, у этого телепата возникла бы ассоциация с ежиком в тумане.

Я ёжик. Я упал в реку.

Что-то творилось с моей волей. Она устремилась в путь за Сверчком, оставляя для всех посторонних мыслей лишь самую малость. Оттого и растягивался внутренний монолог, определяя по одной короткой реплике на десятки и сотни шагов.

Как в этом мнимом во всех отношениях пространстве ориентировался мой проводник? Не представляю и вряд ли пойму в ближайшие годы.

Мы куда-то сворачивали, два раза перешагивали через невысокие барьеры, один раз перепрыгивали через небольшую канаву.

Кажется, по сторонам от нас почти все это время был город, но без возможности рассмотреть детали я мог судить об этом лишь по асфальту под ногами да по шумам, которые волнами накатывали с разных сторон.

Несколько раз резко менялось атмосферное давление, закладывало уши. Были ли холодные и теплые порывы ветра свидетельствами нашего перемещения или же их провоцировало что-то другое? Тоже не знаю.

Удивительно, что такие детали меня в тот момент даже не интересовали. Это уже потом я нашел в себе силы задуматься о такой причудливой аномалии собственного мышления.

— Уже близко, — чуть сбив дыхание, сообщил Сверчок, проходя сквозь вращающуюся стеклянную дверь. — Почти пришли. Теперь только лестница.

И была лестница. Винтовая и широкая. Каменная и старинная на вид, однако до того аккуратная, без каких-либо потертостей или выбоин, что при внимательном рассмотрении ощущение историчности полностью пропадало.

Кто-то всего лишь сделал её, совсем недавно, но по старинным чертежам. Или же реставрировал, начисто игнорируя столь ценимые следы от тысяч поднимающихся или спускающихся ног на макушках ступеней.

Теперь я видел уже не всего наемника, а только его ноги, от коленей и ниже.

Сходным образом не так давно мне приходилось следить за мамой. Только там не ощущалось такой капитальной изолированности от окружающего мира. Глубокая фаза?

Мы шли и шли наверх. Не имея возможности глядеть по сторонам, я моментально сбился в подсчете витков, а значит и гипотетических этажей.

Дыхалка долго сопротивлялась насилию, но в результате все-таки сбилась. Сердце вошло в форсажный режим.

Ноги… Ноги помнили отцовскую тренировку и держались молодцом.

А затем все внезапно закончилось и я, не успев вовремя затормозить, уткнулся Сверчку в спину.

— Неплохо для новичка, — быстро развернувшись и цепко ухватив меня за плечо произнес фальшивый старик. Фальшивый, потому как не запыхался, ни во время забега, ни в ходе подъема. Все фальшь, даже его мнимая усталость перед лестницей!

Тем не менее, обижаться на Сверчка не хотелось. Его ирония выглядела достаточно бесконфликтной по своей природе. Промелькнула и оставила основание для размышлений на досуге мысль, что подавляющее большинство встреченных мною практиков по своей природе доброжелательны.

И что эта доброжелательность у них явно не на пустом месте. Есть некий внешний фактор, который ее порождает. Возможно, в мире магии другие попросту не выживают.

— Но раз ты не потерялся на половине пути, то добро пожаловать в Корабль!

Перед нами с показушной неспешностью распахнулась тяжелая деревянная дверь, вся в металлических заклепках, с дюжиной тускло светящихся клякс разной формы по поверхности.

— Малый деловой столик на пять монет, — распорядился в пространство Сверчок, пока я пытался понять, где же мы оказались.

Сильнее всего оно действительно напоминало старинный парусный корабль, с высокими бортами, тремя мачтами и несколькими палубами. Только возле пушечных портов стояли аккуратные столики, за которыми фигуры в костюмах петровской эпохи о чем-то оживленно беседовали, время от времени отвлекаясь на еду и выпивку.

— Тут такая защита приватности, что можно свободно поговорить о делах.

Стоило Сверчку переступить порог как его облик тут же изменился. Теперь я видел генерала лейб-гвардии Семеновского полка при полном параде.

Суконный мундир и шитье золотой нитью очень шли наемнику, который словно стал выше и стройнее, избавившись от образа спортивного пенсионера.

Перешагнув через порог я и сам оказался частью окружающего маскарада. С чинами не задалось, но и штабс-капитан тоже неплохо.

Удивление накатило с запозданием, мы успели спуститься по небольшой лесенке на нижнюю палубу и пройти мимо одной из мачт. Знания! Я бы сам вряд ли отличил бы униформу Семеновского полка от униформы Преображенского, а уж опознать генерала лейб-гвардии — тем более. Штабс-капитан? Мы хоть и играли с Ворчуном в военные игры, но не настолько погружались в детали той эпохи.

Кто-то мимоходом, и видимо не слишком напрягаясь, выдал мне не только костюм, но и снабдил информацией, позволяющей не выделяться из реконструкции.

Малый деловой столик, который заказал для нас Сверчок, нашелся ближе к корме. Единственный незанятый господами офицерами. Генерал ловко пнул бочонок, на котором предлагалось сидеть, сместил его чуть вбок и ловко устроился на нем.

У меня так естественно не получилось, но стоило только сесть как маскарад словно раздвинулся в стороны, освободив для чуть более настоящих нас небольшое пространство с обычным столиком, удобными стульями и окном по правую руку.

— Просто не вставай из-за стола, — с усмешкой глядя на мое выражение лица порекомендовал Сверчок.

— Пока мы сидим, со стороны выглядим такими же пьющими и развлекающимися офицерами, как и остальные. Это обеспечивает возможность общаться, о чем угодно. В Корабле строгие принципы охраны приватности: даже дамы, приходя сюда, для постороннего выглядят мужиками.

Никто не подслушает и не прочитает по губам. Попытка читать мысли тоже наткнется на внутренний солдатский монолог, не самый цензурный по нынешним временам.

— Три минуты на адаптацию, а затем уже поговорим как следует.

Как ему удается мгновенно переходить от столь дружественного тона к командному? Уже хочу такой навык!

Восстанавливая спокойствие и дыхание, я позволил себе наконец-то посмотреть в окно. Мозг оценил высоту, с которой я смотрел на город, узнал сквер и проспект, сопоставил точку, с которой смотрел на все это великолепие с реальным физическим объектом…

Смириться с тем, что мы сидим в том, что снизу воспринимается как флюгер, было не так просто. Но да. Корабль. Петровская эпоха, все верно.

Не став дожидаться пока истекут три минуты, я вытащил из кармана карту и положил её на стол, почти что посередине, но все-таки чуть ближе к себе, рубашкой вверх.

Это показалось мне правильным. В делах, связанных с магией лучше доверять своей интуиции. Шансов ошибиться столько же, но вероятность найти удачное решение заметно выше.

Сверчок поправил очки. Мне показалось, что ему понравилось мое действие.

— Для начала, мне удалось собрать о тебе немало информации. Тебя зовут Имярек, перворожденный самелианин, Кей-Плюс по протекции Мадам, активных навыков, кроме маногенерации нет, неплохая физическая форма для твоего возраста. Несколько дней назад удостоился внимания военных и обзавелся невольницей из профанов. Долгосрочное вложение, но сейчас пока что чистая обуза.

Я слушал наемника и думал о том, насколько компактным в его глазах выглядит моё существование. Несколько строчек из досье, за пределами которых ты будто и не существуешь.

— Перспективный динамичный старт, пускай в крайне невыгодных стартовых условиях, — подытожил Сверчок. — На тебя приготовлена ловушка, серьезнее той, которая отправила воевать. Я могу принять заказ на нейтрализацию этой угрозы всего за сто двадцать монет. Это выгодное предложение, оно действительно всего несколько минут…

Я почти поймал какую-то очень важную зацепку, ассоциацию, догадку. Но почти — все равно, недостаточно…

— Вы были знакомы с Росомахой.

Наемник резко посерьезнел.

— Твоя наставница. Та, которая вывела тебя в практики. Интересная девушка. Сильная. С двойным дном. У нас имелись продолжительные деловые отношения. Можно сказать, я работал её агентом. Пускай за весь комплекс услуг она так и не успела расплатиться, я чту кодекс и закрою контракт со своей стороны только после его фактического выполнения.

В эти минуты Сверчок действительно напоминал ветерана, отдающего последний долг боевому товарищу. Стало даже жаль, что маскарад с генеральским мундиром был для меня недоступен.

Но если старик был ее агентом…

— Это вам она задолжала крупную сумму и выплачивала ее в кредит!

Наконец-то я сложил детали головоломки. Не всей, однако хоть что-то начало сходиться.

— У нее были интересные заказы, — Сверчок вздохнул и отвел глаза. Какое-то время мы молчали, разглядывая поток автомобилей внизу. — В память о ней, шестьдесят монет на этот заказ!

— Во время нашей первой встречи вы же не случайно заговорили со мною и дали карту…

Это была ничем не подтвержденная догадка. Не имелось никаких доказательств или аргументов в пользу моего утверждения, за исключением интуитивного ощущения, что таких редких совпадений не бывает.

В тот день, когда я гулял по городу с авалонским ключом в кармане, практиков ко мне тянуло как мух к варенью.

— Часть её заказа, — неохотно буркнул наемник. Если бы нам принесли еще что-то выпить, наверняка бы припал к кружке или, стакану или бокалу. — Того самого, последнего. Чертовски сложная ритуальщина. А тут так совпало… Говорю об этом лишь оттого, что сам втянул тебя в эту историю. А если копнуть поглубже, то и не я вовсе. Мы все были и до сих пор являемся марионетками в сложной и не совсем понятной мешанине из чужих интриг и застарелых проблем. Со смертью Росомахи тебе уже нет нужны хранить двенадцатый аркан. Он и раньше был достаточно токсичен, а сейчас, да еще без должного навыка…

Я перевел взгляд со старика на стол, где между нами лежала карта.

— Пятьдесят монет, Имярек! За меньшую сумму мне не позволит работать кодекс!

Рука наемника дотянулась до карты. Я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Сейчас станет ясно, насколько верную стратегию выбрал для разговора.

Тонкие узловатые пальцы перевернули пододвинули карту ближе к себе, подхватили со стола и перевернули.

Наверное, мне повезло. Звукоизоляция в Корабле была на высоте, и никто из сидящих за соседними столиками даже не вздрогнул, когда до меня донесся громогласный вопль Сверчка:

— Тысяча чертей, Имярек! Что все это значит?

— Во имя справедливости, мне нужна Смерть, Сверчок!

Глава 69

— Ты ведь даже не знаешь, о чем просишь, — вздохнул наёмник. — Это серьезные, и крайне опасные для жизни, как твоей, так и окружающих, обязательства. Даже у меня не хватит сил и опыта чтобы суметь игнорировать их, не рискуя при этом своей жизнью.

Я вздохнул в ответ…

Часть с торгом просчитать не удалось, однако за возврат Смерти в колоду можно было и заплатить. Пятьдесят монет — это около месяца накоплений маны из браслета.

Но сначала следовало дождаться какую цену назовет старик. Полсотни — это же за услугу, а не за карту тринадцатого аркана.

— Когда я узнал, с чем придется иметь дело, задрал ценник до упора. Но чертова девчонка все равно заплатила, пускай и влезла в долги, — добавил Сверчок для убедительности. — После этого мне было уже не отказаться. Честь наемника и все такое.

— Возможно, я не знаю, о чем прошу, — пришлось признаться мне после того как Сверчок впал в задумчивое состояние и нахмурился. Для того, чтобы было видно, насколько он хмур, старику пришлось снять очки и тоже положить их на стол.

— Зато у меня есть четкое ощущение, что мне необходимо получить то, что прошу!

— А иначе никогда не бывало. Именно так он и работает…

После долгой внутренней борьбы Сверчок подался вперед и заговорил громким шепотом.

— Как только меня не называли. Жадным, сребролюбцем, торгашом, но слова остаются только словами. Возможно, я такой. Но, помимо этого, я еще и честный наемник. И обречь ребенка на судьбу жертвы проклятого артефакта не готов. Не для того я убежал на самый край мироздания!

— Проклятого артефакта?

Стоило усилий чтобы не прикрыть машинально браслет с ключом. Привык уже к тому, что мои проблемы естественным образом порождаются сверхъестественным болтом. Впрочем, контекст подсказывал, что в этот раз я ошибаюсь.

— Ты выложил Фемиду, а не Повешенного, — пояснил старик, как будто я сам не мог различить эти два старших аркана Таро. — Следовательно, либо тебе удалось сменить одну карту на другую, либо ты влип сильнее, чем я предполагал.

— Карты, это плохо? Но тогда зачем вы отдали мне одну из них?

Наемник прикрыл ладонью глаза, потер рукой переносицу.

— Контракт с Росомахой. Исходно мне досталось четыре таких карты, с одиннадцатого по четырнадцатый арканы. Четыре — очень плохо. Куда сильнее чем одна и даже две. Не вдвое, сильнее. Это же тарок, парень, причем из внутренних секторов. Старый хитрый и опытный тарок.

— Тарок?

— Ах да, ты про такие артефакты и не слышал. Иногда забываю, что ты новенький. Тут новички выглядят примерно, как я, а вот на твой возраст выглядят только опытные практики. Учти это обстоятельство.

Я послушно кивнул головой. Сам подозревал что-то в этом роде, а сейчас и вовсе убедился. В магической реальности все шиворот-навыворот. Оттого бабушка выглядит подростком, а Мадам и Сверчок — дурят всем голову. Сколько, однако, проблем из-за досрочного гражданства!..

— Придется выбирать слова попроще, — задумчиво пробормотал наемник, показательнохмурясь. — С чего бы начать…

— Проклятые артефакты…

Старик замялся, потом вытянул руку и громко щелкнул пальцами.

— Ладно, выпивку оплачу я. Два темных!

Пиво, в больших глиняных кружках, доставил не менее антуражный мальчишка. Хотя, может и не мальчишка — маскарадность превращала всех на корабле в обитателей петровской эпохи.

— Проклятые артефакты влияют на волю и способность свободно выбирать что-либо. Неподготовленный человек, сталкиваясь с таким предметом, может сам того не заметив, заполучить в своем восприятии коварно расположенное слепое пятно, сформированное артефактом.

Для практиков с гражданством это было бы не так опасно, если бы не редкие гостинцы из внутренних секторов. То, что попадает оттуда, на порядки сильнее местных поделок.

Хуже того, они никак не запрещены законом. Формально, если ты приобщился к такому предмету, это только твой выбор и ничей больше. Исходно проклятые артефакты создаются с какой-то целью, так что управа видит в этом лишь немного форсированное целеполагание. Но тарок и тут выделяется особой изощренностью!

Он состоит из 78 карт, каждая из которых наделена своей силой и талантом к убеждению. Тот, кто подчинил себе тарок, может, как Росомаха — выдавать отдельные карты своим слугам или наемникам чтобы те выполнили общее желание, на достижение которого нацелен артефакт.

Однако, после того как цель задана — ее невозможно изменить. Тарок сначала достигнет её и лишь потом можно будет задать ему новую.

Великие тароки прошлого выигрывали войны, повергали в прах многовековые династии, страшно мстили за давно позабытые действия. Этот будет попроще, но ни ты, ни я не знаем, какая ему задана цель.

Я представил себе возможные последствия и понял, что нужно сделать глоток пива. Мало мне было проблем от болта, тут еще один негуманоидный монстр появляется. Вот чем может обернуться последняя воля покойной: вернуть колоду в целости и сохранности.

Теперь слова Медеи про "постарайся выжить" обретают еще большую весомость. И так было немного не по себе, а тут еще наемник запугивает профессионально…

— Из четырех карт в моей руке удалось сыграть только три, — продолжил Сверчок, наклоняясь в мою сторону. — Первой ушла Сила, смысла в этом задании не понял, но начало оказалось очень легким. Я тогда даже порадовался, что легко отделался, старый дурак… Сила вернулась к Росомахе в марте.

— А какого числа, не помнишь? Просто примерно в то же время меня познакомили с магией…

После двух небольших подходов к кружке с пивом наемник назвал дату. Нет, не совпало. К тому моменту я болтался в апатии от исчерпанного резервуара. Но в памяти все равно болтался один из разговоров в метрополитене.

Колди сказала про Леонику, а я ответил домашней заготовкой. Имя укротительницы льва, чье изображение нарисовано на карте Сила, рассказ про волю тарока…

Вот не верю я в такие совпадения. Не после того как колода почти собралась в моих руках.

— И с чем было связано задание Силы, говорить нельзя?

— На грани кодекса наемника. Поскольку наниматель вроде как мертв, а ты владеешь одной из карт, попробую. Но без имен, — вздохнул Сверчок. — Тарок недаром называют великим импровизатором и драматургом. Он подталкивает жертву к необходимым действиям, так что та думает, что все происходит по ее воле. Даже расставание с картой происходит добровольно, разве что постфактум можно озадачиться своим поведением в какой-то период времени. И то не всегда.

Чтобы избавиться от Силы я в начале года познакомил одну молодую девушку сначала с твоим другом, а затем — с одним из авантюристов категории Эль. Мне показалось, он был не в ладах с управой, но с тароком не спорят.

Девушек Ворчуна я знал практически всех, а в марте… Да, несомненно, Леоника. Вот так стало ясно, кого мне благодарить за волшебный болт.

— Затем, спустя где-то полтора месяца, выследил тебя и спас от Магалы. Ты был связан с Росомахой и был полон маны — идеальная кандидатура на роль носителя аркана, в точности по тем условиям, которые мне выставили. Я был под плотным колпаком тарока и болтал какую-то чушь при этом. Извини, если что, Имярек, сам не особо соображал тогда. Повешенный за коммуникацию отвечает. Хорошо, что Росомаха с пониманием отнеслась. Исходно предполагалось, что двенадцатый аркан тоже к ней вернется. Почему от не ушел от тебя к ней, до сих пор не понимаю.

Не успел потому что, сообразил я. И на колоду нашлась управа в лице печатников и их оборудования. Но и там задержался не слишком долго, все равно вернулся ко мне, только к этому моменту Росси была уже мертва.

Ох, непрост этот ваш тарок. Как с таким быть? У меня не хватит ни сил, ни умения чтобы избавиться от проклятого артефакта. К тому же, последняя воля и что-то подсказывает, мои шансы выжить при следующей встрече с охотницей за силой, как бы она ни происходила, зависит от наличия у меня полной колоды. Даже если это подсказка тарока, приходится к ней прислушиваться.

— Повешенный остался охранять тебя, а я готовил по полученным инструкциям какой-то ритуал на одном из городских кладбищ. Деталей не помню, обе карты активно вмешивались, подсказывали детали. Когда подготовил, это было примерно неделю назад — отдал Росомахе Умеренность. Сейчас, например, совсем не понимаю, отчего не Смерть.

— Теперь, когда воля тарока исполнена… вот

Сверчок выложил карту тринадцатого аркана рядом с моей. Сумма двух арканов — двадцать один. Это Мир.

Видимо, тарок решил выходить из моего кармана частями. Третья карта легла поверх первых двух, как будто я задумал убить двух зайцев одним ударом.

— Мне нужна Смерть, — на этот раз мой голос звучал более решительно. В начале беседы дыхание восстановилось еще не до конца, и реплика прозвучала неуверенно.

— Тарок в руках ребенка, хуже атомной бомбы. Каких-то несколько мегатонн в одном секторе, неделя работы печатникам, — пробурчал наемник, то ли уговаривая себя, то ли предупреждая меня. — Старая колода спалит сектор, и все будут думать, что иначе и быть не могло. Это же чистый фатум! Бесчеловечное стремление к неизвестной цели с игнорированием всего, что не может помешать реализации. Количество анализируемых комбинаций больше десяти в сто пятнадцатой степени! Сколько там их у тебя еще?

— Не хватает только Смерти.

— Что бы ни поставила ему целью Росомаха, сейчас это уже лишилось всяческого смысла. — наемник стукнул по столу кулаком, отчего карты подскочили, а пиво в кружках пошло волнами. — А если это была не ее цель, то все еще страшнее. Девушка мертва. Тебе, конечно, сейчас такой аргумент не покажется весомым, но это то самое слепое пятно, которое порождает тарок.

— Росомаха просила вернуть колоду в целости и сохранности, — привел я контраргумент. Последний. Другого у меня не было с самого начала. Но сейчас для него было самое время. Вне всякого сомнения, тут тоже вмешался артефакт. — Сохранность постараюсь обеспечить, а вот целость требует возвращения Смерти.

— Повторю, Имярек! Девушка мертва. В жадной зоне не работают никакие техники воскрешения. Я сам видел её тело и уничтожил следы ритуала. Если думаешь, будто она притворилась, подбросив вместо себя клона или какую-то другую девушку, то уверяю, ты ошибаешься!

В голосе Сверчка уже не было былой уверенности. Три карты на столе — сказывались на его решимости забрать все себе. Чтобы прекратить ненужный спор пришлось перевернуть и показать наемнику Умеренность. Ту самую карту, которую Сверчок вернул после того как подготовил ритуал.

— Тарок пришел ко мне согласно её последней воле. Росомаха передала его с условием, которое я озвучил.

Старик выругался, но уже через секунду резким движением бросил тринадцатый аркан поверх четырнадцатого.

— Носить эту гадость, удовольствие ниже среднего. Но берегись, Имярек! Тарок наиграется с тобой и отыщет более сильного носителя. И не факт, что передача артефакта произойдет без человеческих жертв.

Положу его в браслет, решил я. Вот немного потренируюсь и обязательно положу. Если кто справится с тароком, то авалонский ключ. У корабля класса “атман” свои цели — вряд ли какой-то колоде получится помешать их осуществлению. Мне даже показалось забавным, что в одном браслете возникнет подобное соседство.

— Мне очень жаль, — вздохнул Сверчок, глядя как я убираю карты со стола. — У тебя в доме живет нежить. С тароком в кармане ты чем-то на нее похож. Твоя сила и воля прокляты, а потому не чисты.

Молодые, ничего не умеющие практики, попавшие в какую-то историю. Стремившиеся выжить там, где это было практически невозможно — и чудом выжившие. Найти общие моменты в наших с Алисой биографиях оказалось нетрудно.

Это вынужденные меры. Нам не оставляют других вариантов. Что мог сделать новичок в таких играх, получая в качестве наследства своей наставницы то, что заставляет опытного наемника трепетать? Решительно ничего!

Как бы ни говорил наемник, колода не оказывала заметного влияния на моё мышление. Скорее всего, это потому, что коррекция поведения не требовалась. Я все делал правильно, организовал события так, чтобы тарок собрался воедино.

Теперь оставалось дождаться встречи с погибшей девушкой. Вот иронично: в моем окружении есть две девушки. Одна из них нежить, но она живая. Другая погибла, но заранее договорилась о встрече и при этом она не нежить.

А для полной комплектности есть еще Медея с Лямбдой. Они вообще наемные убийцы. Кстати, с Медеей надо будет серьезно поговорить. Она не могла не знать, что хранится в ее спальне.

— Тарок не мой, он лишь на какое-то время побудет у меня. Раздавать кому-то его карты не собираюсь.

Прозвучало это на редкость сухо. Я даже задумался, что могло стать причиной этой реплики, ударившее в голову пиво или коварная колода?

Игнорировать рассказ Сверчка было глупо, после него ситуация стала еще более запутанной. Нет, не так, она запуталась еще раньше, но раньше я был слеп.

Мною управляет бабушка, меня направляет авалонский ключ. Печатники следят издалека, но тоже пробуют определять направление действий. И тут еще тарок.

С какого момента начался хаос и как бедного Имярека угораздило влипнуть в такую нехорошую ситуацию?

Я даже о себе какое-то время думал в третьем лице, до того стало себя жалко.

— В какой-то степени мне от твоего решения даже спокойней, — Сверчок неожиданно улыбнулся, а затем приложился к кружке.

Оставалось только терпеливо дожидаться пока он завершит свою мысль. Черт побери! Да я отсюда самостоятельно хрен выберусь. Сижу внутри флюгера и полон столь же привычного, сколь и неприятного чувства собственной беспомощности.

Только хаос, множественное переплетение разнородных сил, которые подобно лебедю, раку и щуке тянули в разные стороны, добиваясь своих целей, мог одарить меня свободой действий. Хоть какой-то минимальной.

Что еще в состоянии сделать столь неопытный практик, менее полугода назад ничем не отличавшийся от профанов?

Я постарался взять себя в руки. Партия с наемником еще продолжалась: маловероятно, что опытный Сверчок не оставит за собой последнего слова.

— Полный тарок, тем более в неумелых руках, намного безопаснее. Но только учти, как только это станет очевидно, колода может решить, что ей нужен новый владелец. И какая судьба ждет предыдущего хозяина, так и не сумевшего подчинить артефакт своей воле… короче, это за пределами интересов тарока. Он в буквальном смысле, идет по головам и трупам. Напомню, его предыдущим владельцем была Росомаха.

От слов наемника мне стало обидно. Это была какая-то совсем иррациональная обида, которая от осознания уместности сделанного Сверчком замечания становилась только сильнее.

Нет, тарок — определенно проблема. Но такая, с которой мало что можно сделать, а потому проходит по ведомости как обстоятельство неумолимой силы. Примерно, как наличие где-то неподалеку Арканной улицы с управой.

Ведь разница между человеком, в десяти метров от которого гигатонная атомная бомба, способная в любую минуту взорваться от человека, находящегося в километре от нее — не столь велика как кажется.

Оба в случае взрыва обречены. Так и с тароками, авалонскими ключами и прочими загадочными предметами магического характера. Они просто есть.

Авалонский ключ может стереть из реальности человека и только практики будут помнить, что такой вообще существовал. Вторжение извне превращает всех вокруг в армейских зомби — причем сомневаюсь, что после отражения атаки хоть кого-то воскрешают.

Тарок на фоне этих неприятностей выглядит не столь зловеще. Тем более, что я действительно не собираюсь им пользоваться. И не потому, что не умею — в принципе.

— Я готов прислушаться к вашим советам, но должен следовать своему пути.

Немного пафоса и возврат к уважительному обращению «на вы» не помешают. В конечном итоге цель встречи достигнута, колода собрана и уже сегодня вечером отправится внутрь топологического изолятора.

— Долг перворожденного, — с пониманием в голове подтвердил Сверчок. Похоже, моя реплика пришлась ему по душе. — От вас ждут так много, а дают так мало. Ваши успехи пугают, а неудачи ввергают в отчаяние. В утешение могу сказать лишь то, что внуки перворожденных, которых традиционно называют в честь дедов, часто становятся героями.

Так себе утешение, мой внук может стать героем! Но уж какое есть. Из-за этой магии повсюду приходится быть реалистом. Мечты о сказочном могуществе, избранности и так далее — в моем случае избыточны и выглядят сущим издевательством.

А других, чтобы про магию, но столь же сладостно нереалистичных — извиняйте, не завезли.

Глава 70

Если посмотреть вне этого напрягающего обе стороны контекста с тароком, Сверчок — тоже очень хороший человек. Может быть, я слишком оптимистично отношусь к окружающим, но количество плохих людей в моем мире крайне невелико.

Чтобы лепить ярлык плохого, мне необходимы серьезные основания, а с ними возникают проблемы. Даже когда человек не разделяет моих взглядов, имеет противоположные цели — его все равно можно понять. Или хотя бы попытаться.

А достигнутое понимание как-то само по себе дискредитирует смысл понятия “плохой человек”. Плохой в моем понимании — синоним некачественного. Применять его к людям, все равно, что пытаться вводить какую-то стандартизацию а-ля Прокруст. Как-то совсем не магично получается.

Вот и наемник был, вне всякого сомнения, корыстолюбив. В силу неизвестных мне причин, ему пришлось поселиться в глуши, рядом с “жадной” зоной, не иметь стабильной работы и возможностей выплачивать регулярный налог, который хоть для отставных военных и выглядит чисто символическим, но все равно его раздражает.

И вообще, тут царство перестраховщиков. Большинство внедренных в состав местной печати ограничений никогда не отработают таким образом, каким их задумывали разработчики. А некоторые и вовсе сконструированы таким образом, чтобы не конфликтовать с теми элементами, которых уже давно нет.

Об этом он набурчал между делом, пока мы допивали пиво.

Так, совершенно между делом, удалось узнать, что при полном отсутствии драконов, наш город качественно защищен от их нападения. Мелочь, но из таких мелочей складывается образ мироздания, на который приходится опираться в принятии решений.

Я четко осознавал, что меня откровенно забалтывают, сливая данные, которые вряд ли когда-то получится использовать. Но практики не любят врать, следовательно, на этот мусор можно хоть как-то опираться. А на безрыбье и рак рыба. Экстраполяцию и прочие методы обработки информации никто не отменял.

Увидев, что ему не придется плотно работать там, где может действовать тарок, Сверчок позволил себе расслабиться и даже немного повеселел. Хотя это, скорее всего, было тоже игрой.

В пиво, которое ударило старику в голову, я тем более, не поверю. Не после того как мы с ним удрали от инспектора из Метрополии. Потому и общался с наемником как трезвый с трезвым, подавая время от времени нейтральные реплики, помогающие продолжать монологи о жизни в магической реальности.

Когда закончилось пиво в кружках, мы со Сверчком посмотрели друг другу в глаза и пришли к выводу, что все важное уже сказано.

Пускай он невольно вмешался в планы на сегодня, еще не поздно исправить ситуацию. А с моим временным исчезновением может и вовсе правдоподобно получиться.

Просто выйти из дома, когда надо мною висит угроза нападения, это как-то нарочито. Иное дело, выйти так, чтобы на несколько часов потеряться. Причем так потеряться, чтобы инспектор из Метрополии не мог отыскать.

— Как отсюда добраться до дома? — поинтересовался я на выходе, уже после того как расстался с пятью монетами за приватную беседу.

— Садишься на любой электрический транспорт нечетного маршрута, старательно не смотришь в окно и доезжаешь до кольца. На кольце выйти в заднюю дверь. Самый простой из всех способов доехать до жадной зоны.

Мы вышли из области, в которой наш облик соответствовал петровской эпохе и только тут я увидел, что помимо винтовой лестницы здесь есть лифт.

— А нам обязательно было подниматься по лестнице?

Этот вопрос я задал уже спускаясь со Сверчком, в окружении зеркальных панелей. Голова не много кружилась от ощущения быстрого спуска и множества наших отражений.

Тут тоже поработала магия, каждая последующая копия двигалась с крошечным, но ощутимым отставанием. При желании я бы мог посмотреть на себя с закрытыми глазами, но это выглядело бы слишком по-ребячески.

— Не обязательно, — с невозмутимым видом подтвердил наёмник. — Но полезно. Причём не только для здоровья.

Вот и понимай его как знаешь. Почти весь остаток спуска я размышлял о том, что неопытный и неумелый гражданин категории Кей должно быть представляется опытным практикам как очень удобный объект для шуток и розыгрышей. Дескать уже Кей, но самых элементарных вещей не знает. Этакий деревенщина. Потомок мигрантов к тому же.

А под конец меня посетила неожиданная мысль. Все-таки бывает полезно рассматривать ситуацию с разных ракурсов.

— Считаешь, небось себя жутко везучим? — после долгого молчания, когда я уже думал, что мы больше не обменяемся ни одной репликой кроме ритуала прощания, старик все-таки подал голос.

— Лучший друг такого мнения. Мне же кажется, что все сбалансировано, — я пожал плечами.

— А какое-то время назад и вовсе потерял линейку, которой измерял везение и его противоположность. Все такое неоднозначное. Наверное, я запутался.

— Никогда не позволяй миру делать из себя везунчика, — одобрительно похлопал меня по плечу Сверчок. Мы наконец-то доехали до нижнего этажа и, выйдя из лифта, оказались в каком-то вестибюле с изобилием малахитовых стен и золотой отделки. Охранник возле стеклянных дверей и девушка на ресепшене даже не повернули голов в нашу сторону.

— Везение не оставляет шансов дойти до всего самому. Везёт всегда кто-то. Или что-то.

С этими словами Сверчок просто исчез. Буквально за секунду с лишним словно выцвел, стал полупрозрачным, затем муаровым и под конец — всего лишь ощущением присутствия. Должно быть, именно это состояние знаменитый писатель-математик и называл улыбкой.

А еще это напомнило мне прохожих, которых мы встречали с Медеей после незабываемой поездки на трамвае.

Фаза, сказал я самому себе. Это называется фазой. В тексте гражданского контракта понятие упоминалось всего два раза: один раз в контексте разрешенных способов перемещения, а второй — в виде требования выходить из фазы по требованию представителей власти.

Я еще когда впервые наткнулся на эту фразу пробормотал сакраментальное “Всем выйти из сумрака”, но до сих пор ассоциация оставалась активной.

С этим типом перемещения когда-нибудь придется тщательно разбираться. Но не сейчас, потому как мне оставалось сосредоточиться чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

А вот фраза, брошенная Сверчком напоследок — очередная пища для ума. Если я везуч, кто же меня везет? Наемник явно подразумевал влияние тарока, но только ли он вмешивается?

С этой магией невольно станешь параноиком. Криптозаговоры, похоже, на стыке жадной зоны с магической реальностью — повседневное явление. Или… только мне так с ними везет. Отчего-то.

Я попытался отвлечься от тревожного чувства, которое подступило вплотную. Лучшее средство от беспокойства — позитивное мышление.

Возможно, на моем эмоциональном состоянии сказывалось выпитое пиво… Но, черт побери! Я впервые был вне жадной зоны без присмотра и какого-либо обременения!

В свое первое посещение мне было не до исследовательских прогулок. Телефон разряжался и хотелось побыстрее дойти до указанного мамой места. Кроме того, ночью в незнакомой части вселенной, не зная способов вернуться домой — неуютно.

Вторая попытка прошла под пристальным контролем матери.

Третий раз вышло не лучше. С не до конца зажившими ранами — от этого воспоминания я машинально потер ладонью бедро, все еще ноющее время от времени — с растерянной полураздетой Алисой на руках…

Четвертый раз волшебный! Времени, если верить часам на смартфоне, было около трех дня, следовательно, до посадки на электрический транспорт нечетного маршрута у меня оставалось около часа абсолютно свободного времени.

Два десятка шагов, которые потребовались для выхода на улицу, после такой психической настройки оказались серьезным испытанием для моей выдержки.

Час в магической реальности! Наверное, примерно так чувствовал себя булычевский школьник, попавший с помощью машины времени на сто лет вперед. Только вот блин, никаким космодромом тут не пахнет.

И Космозоо нет — по причине отсутствия космоса. Впрочем, если в бывшем консульстве Самелии есть какие-то экстерриториальные пространства, может где-то существует подобие зоопарка с существами из других мирозданий?

Или может кто-нибудь из магов занимается искусственным созданием новых видов, отталкиваясь при этом не от утилитарных соображений, а руководствуясь чувством прекрасного?

В спину ударила слабая воздушная волна прохладного воздуха. Это за мною закрылись автоматические двери. Вот, еще одна загадка. Заходили мы во вращающуюся дверь, которой поблизости не видно.

Оглядевшись по сторонам мне удалось разглядеть указатель. Стратегическая Академия? Про данное место говорил Крокодилыч. Что же, буду знать, где это находится.

Спустившись на четыре ступени, я оказался у входа в небольшой сквер. Совпадение с пространством родного города поражало. Пускай десятки мелких деталей выдавало в окружении магическую реальность, я все равно ощущал себя как дома.

До дома… меньше получаса пешком. До подходящего электротранспорта… Ближайшая остановка троллейбусов совсем рядом, нечетные маршруты там тоже есть, но кольцо слишком далеко. Но чуть подальше есть подходящая остановка с трамваем.

Отчего-то в душе жила уверенность, что в таких деталях магическая реальность тоже окажется подобием жадной зоны. Или наоборот, жадная зона создана по образу и подобию?

Разумеется, меня интересовали отличия. Феноменальная чистота, за пределами того, что представляется естественным. Мало того, что в пределах видимости полностью отсутствовал мусор, граффити, а также рекламные объявления — в идеальном состоянии находились асфальт, дорожная разметка… тут даже пыли нигде не было.

У ближайшего светофора оказалось пять светов! Классическая триада расположилась посередине, а по краям с правильной периодичностью высвечивались оттенки муарового.

Дорожных знаков было меньше чем в жадной зоне, но зато они словно наслаивались друг на друга, как будто кто-то пытался сделать из них стереокартинки со скрытым изображением.

Этих правил дорожного движения я уже не знал. Следовательно, при переходе через дорогу надо будет украдкой подсматривать за другими прохожими.

Отходя от светофора, я едва не споткнулся о длинную змею. В ней было метров сорок, не меньше, а диаметр её тела оценил бы в один локоть.

— Прошу прощения, — на всякий случай пробормотал я, ощущая себя очень неловко. Чертов Сверчок! Знал же, что я тут нифига не ориентируюсь! Должно быть, сейчас сидит где-то в сторонке, глядит как глупо себя ведет Имярек да хихикает.

Пройти до ближайшей остановки в таких условиях и то квест! Что кроме змеи тут еще ползает, летает и прыгает? Зачем пять цветов светофору?

— Смотрите под ноги, молодой человек, — донеслось мне в ответ откуда-то со стороны… змеи? Да, похоже на то.

Поздравляю, Имярек. Либо ты ничего не понимаешь, либо роулинговский змееуст. Кого в этой реальности нельзя называть? И этого не знаю. Как есть Иван-дурак. Ну и что, что не Иван, а Игорь по паспорту жадной зоны? Для сказочного мира Имярек где угодно Имярек.

Пока змея проползала мимо, я поднял голову к небу и сразу же наткнулся взглядом на что-то вроде ковра-самолета. По периметру ковра бегали искры то ли электрических, то ли магических разрядов.

Мужчина, сидевший на ковре не обратил на меня никакого внимания, вырулил на высоте метров в шесть над проезжей частью к светофору — и ушел в фазу.

Многомерное перемещение, запоздало догадался я. Без соответствующего опыта меня можно сравнить с аборигеном из двухмерного мира, попавшего в трехмерный и пытающегося разобраться в многоуровневой дорожной развязке.

Нет, я обязательно доберусь до этой остановки! Пускай, до ближайшей, но сам! Пускай мама с бабушкой и говорят, что я еще не родился толком, но на небольшую прогулку моего интеллекта должно хватить.

Зайдя в сквер и пройдя буквально полсотни шагов по дорожке, я был уже не уверен в своей способности к перемещению. Почему? Да потому, что оглянулся и увидел за собой не здание Стратегической Академии, пустую парковку и пятицветный светофор.

Позади до самого горизонта расстилался лесопарк, неприятно напомнивший поле моего самоубийственного сражения с големами медузы. На секунду откуда-то даже пахнуло ванилью, хотя вне всякого сомнения это была психосоматика.

Я закрыл глаза и представил перед собой бабушку. Пусть она и раздражала своими манерами, но даже будучи воображаемой могла помочь разобраться с происходящим.

— Просто для справки, — сходу заявила воображаемая Алладо с плохо скрываемым злорадством в голосе. — Светофор семицветный.

В этот момент я ненадолго усомнился в том, что общаюсь с плодом своего воображения. Впрочем, похожие сомнения возникали еще во снах с ее участием, а кто-то говорил, что сны для самелиан привычная форма существования.

— Заблудился, малыш?

В этот раз тинейдерская бабушка поинтересовалась как-то… нежно что ли? Нет, точно воображаемая! Так что я просто кивнул головой, получив в ответ печальный вздох.

— Это же магическая реальность, Имярек. Какой тут базовый принцип? На чем тут все построено, начиная от гражданского контракта?

— Свободная воля. Акт проявления воли…

— А ты пытаешься идти, не указывая своей волей куда. Вот и получаешь позади себя некую область, приближенную к собственным кошмарам. Тебе ориентиры на местности задает подсознание, подавленные страхи. Представь себе, там, в паре минут ходьбы даже муравейник аутентичный есть. Будешь проверять?

По спине тут же пробежали мурашки. Каламбур, должно быть, невольный, хотя, когда речь заходит о разговорах с Алладо, поручиться не могу.

— Вспомни диалог Алисы с Чеширским котом, — попросила бабушка. Вот надо же было доверять интуиции! Сверчок дал подсказку, только я ее пропустил, заметил лишь постфактум.

— Если тебе все равно, куда хочешь попасть, все равно куда идти?

— Ты не глупый, Имярек, — улыбнулась Алладо исчезая из моего воображения, то ли за ненадобностью, то ли из собственной вредности.

— Ты просто слишком ленишься подумать, как следует.

Вот и гадай после этого, обзавелся ли я проблемами с психикой, в формате даже не воображаемого друга или девушки, а бабушки.

У меня ведь и с реальной бабушкой такие же проблемы. Поостерегусь при встрече спрашивать у нее, имел ли место этот разговор в действительности. Бабушкино понимание реальности, судя по всему, далеко от привычного простым смертным или тем, кто очень на них похож.

Но совет воспользоваться актом свободной воли показался полезным. Собравшись духом я подумал о троллейбусной остановке неподалеку. Плевать на сходство пространств, оно тоже могло быть порождением недостаточно четкой воли.

Мне нужна остановка. Я отсчитал полсотни шагов, а затем поднял голову, оторвавшись от созерцания дорожки и собственных кроссовок.

Остановка, мало отличающаяся от типичных конструкций жадной зоны, стояла в тридцати метрах от меня. Оглянувшись, я с облегчением увидел здание Стратегической Академии.

Получилось. У меня все получилось.

Приподнятое настроение продержалось ровно три счастливых вдоха и выдоха. Они были волшебны своей мимолетной безмятежностью. Остановись мгновенье, ты прекрасно…

— Прошу прощения, Имярек?

Чувство пространства снова дало сбой, пробуя пусть и запоздало, предупредить о новых неприятностях. Как будто откуда-то тихо и незаметно подкатился невидимый стеклянный шар, и я вдруг оказался в самой его середине.

Инспектор, понял я с какой-то эмоциональной отстраненностью от происходящего. Стоило только покинуть Корабль как меня нашел инспектор из Метрополии.

Глава 71

— Да, это я.

Сохранить видимость спокойствия оказалось непросто. Видимо, у инспектора имелась какая-то аура, подавляющая своим авторитетом и еще чем-то, чему никак не удавалось подобрать подходящего названия.

Рядом со мною появилось присутствие. Хорошо, что буквально несколько минут назад такой же фокус, только в обратной последовательности, показал Сверчок. Только вот назвать это присутствие улыбкой я бы не решился. Эмоциональный фон резко отличался.

Немного скучающая сосредоточенная решимость. Пожалуй, если подбирать слова, чтобы они точно выражали эффект ауры, то искать пришлось бы неподалеку от этого словосочетания.

— В этом случае нам стоит немного поговорить.

Присутствие сгустилось в муаровый контур, из которого за пару секунд возле меня проявился человек. Вне сомнения, его образ был бы крайне популярным в Третьем Рейхе. Хотя, возможно, он бы этот рейх разрушил походя — просто потому, что в сравнении с ним кто угодно выглядел бы далеким от истинного арийца.

Избранность и резкие черты лица, осанка, строгий темно-серый мундир. И снова аура, которая с появлением инспектора стала еще более ощутимой. Если бы не поддержка авалонского ключа, я, наверное, не удержал бы ее давления и упал бы перед этим человеком ниц.

Волны проецируемого превосходства, должно быть, могли двигать континенты. Конечно, только в том случае, если бы их источник посчитал это достойным занятием.

До сих пор не знаю, откуда взялись силы противостоять такому напору: от болта или тарока. Дело ограничилось склоненной головой и мимолетным легким подобием поклона. Градусов на пять, не больше.

Голубоглазый блондин оказался чуть выше меня, но магия, даже это небольшое преимущество раздувало до чего-то… космического. Может даже и хорошо, что космоса не существует.

Ангелов я видел и даже в кровном родстве с ними состою — так что есть силы не скатываться в самоуничижение.

— Расширенный гражданский контракт категории Кей, получен несколько месяцев назад. До этого гражданские права отсутствовали, — словно зачитал справку инспектор.

И, верно, ангельский быть должен голосок, невпопад всплыла ассоциация. Хорошо, что я гетеросексуальный мужчина, противоположный пол от этих тембров должно быть трепещет всеми фибрами.

— Для новообращенного держишься великолепно. Немного надменно, но это следствие первородства и, возможно влияние… Росомахи.

Имя охотницы за силой он произнес после небольшой паузы. В тот момент я лишь зафиксировал факт, но постфактум сообразил, что погибшую он знал под другим прозвищем.

Если это не аристократ, то тогда мне неизвестно подлинное значение слова аристократия, подумал я тогда.

Понятно, отчего Медея и печатники так реагировали на его появление. Оно похоже на какое-то экзистенциальное изнасилование — одним лишь фактом его присутствия поблизости.

Простым смертным нельзя показывать ничего идеального чтобы они не впадали в депрессию относительно своего хронического несовершенства. Пускай мы, граждане магической реальности или кандидаты, не простые смертные, но даже Сверчок, опытный меркантильный старикашка, не зря улепетывал, прихватив меня с собой.

В тот момент я жалел, что не заблудился невесть где. Потому как опыт встречи с инспектором, вне всякого сомнения, интересный и поучительный, но хотелось бы получать его в более гомеопатической дозировке.

Какое-то время я безнадежно проигрывал этому блондину в гляделки. Аура давила все сильнее, но воображаемая Алладо дала грамотную подсказку, и свободная воля не позволяла склониться сильнее.

Правда, поднять глаза тоже не получалось. Галстук у инспектора был глубоко-черного цвета, словно он носил траур, но делал это формально.

— Итак, ты был инициирован Росомахой?

Голос звучал будто издалека, но при этом со всех сторон. Вся воля уходила на сопротивление в чем-то ином. Ответы словно озвучивал другой Имярек, просто моим ртом. Если что-то в этом роде испытывает Алиса, я рад тому, что ее подлинная личность пребывает во сне и не травмируется.

— Да, это так.

Давление ауры ненадолго ослабло. Удалось подсмотреть как от моего ответа эталон истинного арийца слегка поморщился.

— Инспектор Арогант. Дозволяю использовать обращение милорд.

— Как вам будет угодно… инспектор.

Если бы не авалонский ключ, возможно, я бы попался в эту нехитрую ловушку.

Из-за того, что от ауры меня защищает свободная воля, сказанное слово стало бы словом, сказанным с применением свободной воли. Но Арогант — не мой лорд. Отдавать свою свободу, даже её часть, означало бы ослабление защиты.

Сколько еще осталось маны в резервуаре? На какой срок молчаливой борьбы её хватит? И ведь защитой, которую выдала Алладо не воспользуешься. Такой вульгарный форм-фактор Арогант однозначно воспримет как оскорбление.

А еще я точно чего-то не понимаю. Вопросы, которые задает инспектор, слишком примитивные. Незачем было искать меня для того, чтобы получить в ответ очевидное.

Следовательно, помимо обычного допроса и давления ауры существует еще какая-то невербальная составляющая. Надеюсь, я не напоминаю своим поведением французов на линии Мажино.

— Сильный, молодой, почти ничего не умеющий. Но зато Кей, — размышлял вслух аристократ, будто бы, не замечая моего присутствия. Впрочем, эту игру я разгадал быстро. Он отслеживал мои непроизвольные реакции на свои слова.

— Все равно не сходится. Когда и где вы последний раз встречались? Что она тебе сказала при встрече7

Вот я и влип. Он же знает, когда я буду кривить душой или врать.

— На следующий день после того как я обрел гражданство. На кладбище.

Кажется, по давлению ауры тоже можно делать выводы об эмоциональном фоне инспектора. Он явно среагировал на последнее слово.

— Там, где было найдено ее тело? Отчего там?

Хорошо, что меня перебили, а то пришлось бы пересказывать весь разговор с Росомахой. А так мне оставалось лишь ухватиться за последний вопрос аристократа.

— Удобное уединенное место для занятий. Я время от времени ходил туда на могилу бабушки и решил, что там нас никто не потревожит. Росомаха подтвердила, что место подходящее.

Арогант, которого даже в мыслях не хотелось называть милордом, кивнул в ответ на какие-то свои мысли.

— Теперь сходится. Она всегда была внимательной к мелочам.

Не обратил внимание в какой момент в руках инспектора оказалась трость с полированным серебряным шаром набалдашника. Этот шар приблизился к моему подбородку и его движение заставило меня поднять голову.

Глубоко посаженные серо-голубые глаза гипнотизировали, чужая воля проникала внутрь моей.

— Последний вопрос, Имярек…

Голос инспектора все еще доносился отовсюду, но теперь ощущение расстояния между нами исчезло как туман под лучами летнего солнца. Со мною будто говорил весь мир. Если бы не визит в консульство, где я видел подлинный облик самелианина, скорее всего, это сломило бы мое сопротивление. Но перворожденные, похоже, крепче остальных. А может, сработала какая-то из бабушкиных защит…

— В ходе какой-либо из ваших встреч Росомаха что-нибудь передавала тебе?

От моей свободной воли к тому моменту оставался крохотный, стремительно сокращающийся островок. Мне срочно требовался дед Мазай. Хелп ми…

— Да…

Я ли это выдохнул или совсем другой Имярек? Даже постфактум не в состоянии дать ответ на подобный вопрос. Скорее всего, слово было сказано мною, но не я являлся его инициатором.

— Что именно?

Если это родители называли интенсивным допросом, прекрасно понимаю, отчего они тогда выглядели утомленными. Из меня словно утекала жизнь, с каждой секундой. Допрос напоминал кровопускание. Потерять сознание не позволял лишь приковывающий к себе взгляд инспектора.

— Знания. Мантры. Как видеть… ауру.

Сильный толчок в грудь отбросил меня на пару метров. Мой полет завершился на скамейке, о спинку которой я больно ударился затылком.

— Пустышка…

Пространство выдохнуло это слово настолько разочарованным тоном, что следующие несколько минут я искренне сокрушался своей никчемности.

Когда слегка отпустило, за дело взялась лютая мигрень. Но к тому моменту я уже огляделся по сторонам и обнаружил себя неподалеку от своего дома, в сотне метров от трамвайной остановки, с которой уезжал на встречу со Сверчком.

Ощущение присутствия Араганта пропало — должно быть именно это и привело к появлению головной боли.

Только в самом ли деле это жадная зона? И мой ли это мир или очередной параллельный?

Попытка посмотреть на что-то муаровое сорвалась сразу же. В резервуаре болтались какие-то капли. Выжав меня практически досуха, инспектор просто выкинул бесполезную тушку — вот, как оно выглядело со стороны.

Мысль о том, что меня еще хватает на то, чтобы рассматривать что-либо со стороны, выбила из колеи на несколько минут, которые я тупо сидел и апатично осознавал себя живым. Вот и посмотрел на магическую реальность.

Хорошо еще, что на улице стояла хорошая погода. Какое-то время я просто таращился на проплывающие над головой облака и дышал свежим воздухом. Насколько он, разумеется, может быть свежим почти в центре мегаполиса.

Что может предложить позитивное мышление? Ах да, я жив. Плюс настолько несомненный, что на нем тянет и завершить оценку ситуации. По своей травматичности встреча с инспектором тянула на ту дикую суицидальную атаку ванильной медузы наспех подготовленным отрядом горожан.

Сколько проблем нужно еще, Имярек, чтобы количество перешло в качество? Ах да, можешь не отвечать, это риторический вопрос. Число, возможно, иррациональное. Или вовсе — отрицательное.

Но та грань, которая отделяла меня от действительно крупных проблем столь тонка, что производители микропроцессоров еще долго на такие размеры будут только облизываться.

И кого благодарить за чудесное спасение, болт или колоду? Сформулируй Арагант свой заключительный вопрос иначе, не добавь он “в ходе какой-либо из ваших встреч…” всплыла бы история с тароком.

Как там говорил Сверчок? Великий драматург? Что же, последняя сцена впечатлила так сильно, что впору сделать сэлфи и проверить, не появилась ли преждевременная седина. Станиславский смущенно курит где-то в сторонке.

Интересно, могу ли я считать поведение тарока основанием для доверия? Он же предпочел меня сильному аристократу. Хотя дурацкая мысль. Антропоцентрическая. Глупая попытка очеловечить проклятый артефакт, который сделал такой выбор, но в следующий миг может сделать что-то иное. Доверие, привязанность…

Немного отдышавшись я достал телефон, чтобы отзвониться Алисе. И Ворчуну. Не маме, потому как с сильным запозданием вспомнил о вероятном нападении недоброжелателей. Звонки могут отслеживаться.

А кем-то из родителей наверняка отслеживаются — это же азы безопасности. Вот и узнают о том, как их сын погулял, из подслушанной беседы. Позже, когда вновь будем пить чай в гостиной по ту сторону трири, расскажу все в подробностях. Но явно не сегодня.

На сегодня сил почти не осталось. Хватит ли их на активацию волшебных защитных подушечек? Там, вроде была парочка на восполнение маны, но не буду ими пока злоупотреблять. Если за мною следят практики, это выдаст наличие у меня спецсредств. Бабушка не одобрит.

С телефоном меня поджидал облом. Техника вновь подвела, причем неизвестно по чьей вине.

Отсутствие связи заставило предположить, что я все-таки в параллельном мире. Внимание, вопрос! Как определить, в своем ли мире находишься?

Мигрень обиделась на то, что я её игнорирую и слегка отступила.

Для получения ответа формулировку вопроса пришлось слегка изменить.

Итак, чем же отличается мое измерение от соседнего? Элементарно, Ватсон!..

Минут через пять я осторожно встал и пошатнулся от нахлынувшей слабости. После таких приключений не грех было бы посидеть еще. Но отдыхать лучше дома.

Пускай магии практически не осталось, сама по себе воля не лимитирована наполненностью резервуара. Волевое усилие и в жадной зоне работает.

Порыв ветра. Попутный… Шаг, другой, третий… Если войти в ритм движения, тело передвигается само, надо лишь следить за тем чтобы колени сгибались не сильнее, чем требует от них ходьба. Какая же чудесная штука, инерция, если ею грамотно пользоваться!

Дойдя до ближайшего магазина, я сообразил, что без отцовской науки вряд ли смог бы так быстро взять себя в руки.

Не боевое применение, однако всё равно полезное.

На перекрёстке двух небольших улочек пришлось остановиться, чтобы унять головокружение — но и эту паузу провёл с пользой: отличий от своего родного мира не нашел. Дальше пошло легче. Силы постепенно возвращались

В знакомый с детства двор заходил усталым, но почти что нормальным человеком. На качелях никто не сидел. Отчего-топомнилось, будто там должна качаться Алладо.

Не сразу удалось вспомнить, что это воспоминание из сновидения, а не реальность, которая происходит здесь и сейчас. Совсем с мозгами не в порядке. Точно прилягу как доберусь до квартиры. Лишний этаж, будь он проклят. Но лучше два лестничных пролета нежели возвращаться мыслями к встрече с инспектором.

Лестница. Испытание на выносливость и, одновременно, ответ на вопрос, который я задал себе на скамейке.

Уникальное отличие родного измерения от всех остальных — событие, которое имело место только тут, между мною и одной испуганной перспективами исчезновения девушкой.

Вот и то самое место. Я не был уверен, что действительно получится проверить — появление интерфейс-оператора могло быть связано с моими запасами маны.

Но все равно, способ хороший, подходящий только для одного человека, однако никому другому и не нужный.

— Леоника, пожалуйста, проявись хоть на секунду!

Чувствовал ли я себя глупо, произнося это вслух? Нет, скорее естественно.

Удивился ли, когда ничего не произошло?

Тоже не удивился. Связи нет, мир не вполне мой. Я снова влип.

Впрочем, есть еще одна проверка. Заключительная.

— Леоника! Пожалуйста, хоть на секунду покажись мне!

Что изменилось? Да только то, что теперь я сопровождал свои слова волевым посылом.

— Недостаточно энергии. Слабый контакт. Состояние опасности…

Изображение девушки теперь вряд ли можно было назвать реалистичным. Слабо детализированная полупрозначная голограмма появилась на три секунды и растворилась в воздухе не завершив фразы.

Откат наступил на следующем вдохе. Чтобы не свалиться на пол пришлось поспешно присесть на ближайшую ступеньку. Версия про зависимость от запасов маны подтвердилась.

Я все-таки почти дома, в нескольких метрах от родного дома и квартиры, где меня ждала Алиса.

На этот раз хватило десяти минут, причем последние пять — исключительно для того, чтобы не пугать девушку своим немощным видом и бледно-зеленым оттенком лица.

Как же приятно после всех приключений вернуться туда, где тебя ждут! Судя по часам на телефоне, у меня оставалось около часа до прибытия Ворчуна.

Жаль, конечно, что многого ему не расскажешь, но я был уверен, что вдоволь наиграюсь намеками.

Пускай до пятого этажа пришлось плестись со скоростью сонной черепахи, вскоре я был уже на нужной лестничной площадке.

Незадолго до этого с трудом удержался от соблазна зайти к родителям. Все-таки не удалось выманить неведомого противника на живца. Сверчок с инспектором спутали все наши карты.

Ключ от квартиры лежал в том же кармане, что и тарок. Пришлось переложить колоду в задний карман джинсов, чтобы ненароком не рассыпать у входной двери. Собирать их на полу сейчас стало бы нелегкой задачей.

В прихожей было темно, но в большой комнате что-то бубнил включенный телевизор.

Повернувшись включить свет, я заметил поблизости какое-то подозрительное движение, но так и не успел никак отреагировать.

Меня вырубили одним ударом в челюсть.

Глава 72

— Не понимаю, зачем мы так парились, мам. Это же обычный мальчишка. Магии как у самого начинающего, легкое усиление тела, никаких навыков, минимум защит.

Эту реплику озвучила где-то неподалеку немолодой женский голос. Поскольку принадлежал он явно не Алисе, приходилось делать вывод, что нас навестили незваные гости.

Только вот не приглашал я никого на новоселье. И Ворчуна просил не приводить дам. Впрочем, он вряд ли пригласил бы такую даму к нам. Тем более, с мамой.

Не его типаж, это я по тембру голоса могу сказать. О содержании реплики тем более молчу. Вообще молчу, по любому поводу. Сначала надо сообразить, что за фигня происходит и как с этим бороться.

Я постарался имитировать бессознательное состояние чтобы выиграть себе немного времени.

— Роман, как там эта парочка?

Второй голос, заметно моложе первого. Учитывая, что Роман — не женское имя, гостей минимум трое. Один против троих я в таком состоянии вряд ли продержусь.

Да что там, в своей лучшей форме против троих, наверняка подготовленных к драке, вооруженных и с магической поддержкой… не устою. Но попытался бы, обязательно попытался.

— Будут дрыхнуть еще пару часов. Нечисть чуть поменьше, а вот парню досталась двойная доза. Верняк, но Пашка присматривает на всякий случай.

Четверо. Минимум четверо. Судя по тому откуда доносятся голоса, меня втиснули в промежуток между столом и холодильником. Я на кухне в нашей с Алисой квартире, но это знание вряд ли в состоянии мне чем-то помочь.

Тут, конечно, есть ножи, но они возле плиты. Между мною и этим оружием — женщина с более молодым голосом. После фокусов с возрастом со стороны родственников, к таким голосам отношение более уважительное нежели к пожилым.

— Мам, он приходит в себя!

Вот еще одно подтверждение выводов — эту реплику озвучила женщина формально старше. Если оценивать по критериям мира, далекого от магии.

Меня грубо схватили за волосы и дернули вверх. Ваша правда, пора переходить от пассивных наблюдений к более активным.

Я открыл глаза и выругался.

Не столько от боли, сколько увидев наставленный на меня пистолет. Интересно, учитывали фактор огнестрельного оружия родители или же это их упущение?

Удерживала пистолет напротив моего лица бизнес-леди в строгом деловом костюме. Что же мне так сегодня не везет на светловолосых? Очередная блондинка, пусть и крашеная.

— Добрый вечер, Имярек, — девчонке в одежде стиля милитари вряд ли продали бы алкоголь в магазине. Но именно её бизнес-леди называла мамой.

— Ты уж извини, что вломились в твой дом без приглашения, пришлось зайти следом за твоим лучшим другом, а он нас и не заметил. Такое порой случается, знаешь ли… Видишь ли, у нас внезапно возникли… обстоятельства почти что непреодолимой силы. И мы планируем их немного… преодолеть.

Очень много лишних слов, подумал я на задворках своего сознания. Несмотря на то, что дама с пистолетом загораживала часть обзора, мне удалось понять примерное расположение противника.

На кухне, кроме меня, две женщины. В прихожей, готовый в любой момент прийти на помощь Роман. Похоже, именно он вывел меня из строя, когда я открыл дверь. В какой-то из комнат присматривает за спящими некто Павел.

Значит, обманули Ворчуна, тот позвонил в дверь… Блин! Забыл сказать Алисе, чтобы она не открывала никому! Она бы и сама додумалась, если бы не Ворчун, которого я при ней пригласил на новоселье. Это не просто дыра в защите — это дырища, в которую авианосец можно пропихнуть. Боком.

И почему не реагируют родители?

— Света, сделай ему укол.

Бизнес-леди, сделала шаг назад, продолжая держать меня на прицеле.

— Во-первых, я же просила, мам, не пользоваться паспортным именем. Орлея и никак иначе. А во-вторых, у меня заняты руки. Уколи его сама.

Мой шанс. Крохотный.

Не сработавший.

Светлана-Орлея отвлеклась меньше чем на секунду. Уклонившись от траектории потенциального выстрела, я рванулся вперед… и вновь схлопотал по голове. Оказывается, мамочка, скорее всего та самая Орлата, о которой упоминала бабушка, держала на этот случай сковородку.

Вы никогда не видели, как в человека меньше чем с двух метров кидают сковороду? Вот и я не видел. Успел только ощутить на себе. Это не тот опыт, который хочется повторять. Но хоть не выстрелили…

Досталось в первую очередь по уху, отчего в голове на мгновение помутилось.

Так я свалился на пол, едва не задел виском стиральную машинку, но так ничего и не добился. Может, кроме сотрясения мозга, если не словил его еще в прихожей.

— Чистой воды психология, — беззаботным тоном прокомментировала самелианка, втыкая что-то мне в шею.

— Наш доблестный, но ничего не умеющий герой по законам жанра должен немного посопротивляться, перед тем как начать сотрудничать. А поскольку против магии он ничего предпринять не в силах, требовалось упростить ситуацию и показать знакомое оружие. Как бороться с тем, кто вооружен пистолетом, его научили местные книги и фильмы — вот он и бросился на тебя, дочка. Оттого, что молодой и неопытный.

Меня схватили за плечо и перевернули лицом вверх. Я мог только порадоваться тому, что в челюсть получил с левой стороны, а сковородкой — с правой. Два удара с одной стороны вывели бы меня из строя надолго.

В остальном же приходилось мысленно соглашаться с Орлатой. Я повел себя крайне глупо.

После допроса у инспектора мои мозги работали процентов на двадцать или тридцать от номинала. Леоника же пыталась предупреждать…

Её фраза о состоянии опасности относилась к тому, что ожидало в квартире — я же отчего-то решил, будто она описывала мою встречу с Арагантом.

— Засекаем две минуты, — тем временем продолжала комментировать свои действия внешне юная особа. Только я-то помнил, что её дочери до полнолетия два или три года, следовательно, Орлате еще больше.

Судя по тому, каким тоном называла её имя Алладо, они ровесники или что-то типа того.

Способен ли я в таком состоянии переиграть взрослую пожилую самелианку, мыслящую на уровне моей бабули? Нет, честный вопрос звучит так: сколько еще времени она будет со мною играть.

И столь же честный ответ — пока не достигнет своих целей. По законам того же жанра, ей самое время эти цели озвучить.

Подняться на ноги или даже пошевелиться мешала нога перворожденной. При необходимости она с легкостью сломает мне ключицу.

Но где же помощь, черт побери! Где Алладо и родители?

Появившееся в поле зрения лицо девчонки в милитари расставило все по своим местам. Орлата не поленилась встать на четвереньки и склониться к самому моему лицу.

— Исключительно ради экономии твоих нервов и моего времени, — с улыбкой сообщила самелианка.

— Эта выскочка, твоя бабка, умудрилась обмануть саму себя. Помощь не придет. Никакая. Даже если очень захочет. Глупо было собираться в пространстве, где имеется настроенный механизм для топологической изоляции. Причем купленный тридцать с лишним лет назад у меня же. А я помню все мастер-ключи от каждой своей поделки, просто на всякий пожарный случай, как тут говорят аборигены.

Так что в один точно подобранный момент я перехватила управление и… твои родственники капитально отрезаны от остального мира. Таймер выставлен на три века, но вряд ли кто-то пойдет жаловаться — такие устройства запрещены к применению в жадной зоне.

Даже если кто-то из них выберется через год-другой, его ждет разбирательство в управе и понижение в гражданском статусе. Игра сделана, мальчик…

— Роман, подсоби…

Меня подхватили с пола и грубо усадили обратно на табурет между столом и холодильником. Роман оказался почти двухметровым лысым амбалом в футболке с принтом какой-то музыкальной группы из Азии.

Он же, вернув меня на исходную позицию, забрал у перворожденной пистолет и молча вернулся в прихожую.

— Немецкое средство, которое тебе было вколото, влияет на волю и помешает управлять маной, — пояснила Орлата, присаживаясь рядом. — Не самый легальный седативный препарат. Именно из-за своего воздействия на практиков, как понимаешь.

Перворожденная устроилась возле мойки и помойного ведра. Третьего сидячего места родители на кухне не предусмотрели. Если бы мы сумели устроить посиделки с Ворчуном, пришлось бы тащить стул из комнаты.

— Перестраховка, извини. Лучше обеспечить себе несколько дополнительных уровней защиты.

Я нашел в себе силы вздохнуть. На что-то большее сил не хватало. Очень насыщенный день. А ведь планировал сразу после возвращения домой подремать хотя бы полчаса.

Как там было у Сверчка? Считаешь себя везучим? Некоторые шутки доходят до Имярека с серьезным запозданием. Итак, если родители выведены из игры, то какие еще ресурсы можно привлечь?

Авалонский ключ пожаловался на нехватку энергии. Тарок себе на уме. Печатники? Но как их вызвать? На разборки мигрантов они не побегут.

Я успел пожалеть, что не согласился на предложение наемника. Полсотни монет? Какие пустяки, такую сумму болт мне выделит где-то за месяц.

Медея? В теории она тоже может вмешаться — но как до нее достучаться? Вряд ли мне положен звонок адвокату или что-то в этом роде.

Сомневаюсь, что самелианка не предусмотрела всяких духов и тому подобного.

— Из-за того, что на практике невозможно просчитать все случайности, приходится идти на не самые приятные меры.

Я так и не понял к кому обращалась Орлата. То ли это было наставление дочери, то ли продолжение психологической обработки. Если она из той же культуры, что Алладо, здесь разом и с изощренным чувством прекрасного убивалось несколько зайцев.

— Эта квартира тоже на какое-то время изолирована от остального мира.

Видимо, Орлата увидела в моем выражении лица что-то забавное, потому как сразу после этого рассмеялась звонким смехом. Перворожденная дочь её веселья не разделяла.

— Поясню юмор ситуации, — вдоволь посмеявшись снизошла до своего пленника самелианка. — Здесь заперты мы вчетвером, ты, твоя нежить и твой друг. Как расплести топологический узел знаю только я. Потому, если предположить такую маловероятную ситуацию, что ты каким-то образом меня убиваешь, вы остаетесь взаперти. Кислорода хватит… одному дышащему часов на шесть-семь. Было бы меньше, но я немного сжульничала.

Никакого гуманизма или злонамеренности, банальное нежелание сидеть в духоте. Семерым тут его на один-единственный час. А затем начнутся проблемы с воздухом. А до этого, источником твоих проблем буду лично я. Понимаешь?

От меня ожидалась какая-то реакция, потому пришлось кивнуть. Движение отозвалось головной тошнотой и головокружением. Ну точно сотрясение мозга — единственное убедительное доказательство того, что я не окончательно безмозглый.

Но какая изощренность! Если каким-то чудом убью свою основную противницу, умру медленной смертью. Не убью — она со своей магией и опытом легко подавит любое моё сопротивление.

— Умный мальчик, — не скрывая сарказма продолжила Орлата. — Итак, у нас появился фактор ограничения времени. Когда тут станет душно, придется сокращать количество дышащих. И начнем мы, как ты понимаешь, с твоих друзей. Постарайся не глупить, так хоть кому-то из них спасешь жизнь.

После этой угрозы откуда-то взялись силы чтобы с усилием сжать зубы. Действие непроизвольное, абсолютно бесполезное и чреватое лишь очередной волной головной боли.

— А теперь, когда мы поняли друг друга, приступим к более плодотворному сотрудничеству.

Самелианка схватила меня за руку и едва не сдернула с табурета.

— Мы знаем, что твой хваленый гражданский статус обусловлен тем артефактом, который спрятан внутри наручного хранилища. Ты должен рассказать нам, что сделал для того, чтобы авалонский ключ тебя признал.

— Признал?

Если эта парочка нацелилась на болт, у меня появляется крохотный шанс. Интересно, если ведьма исчезнет из реальности, её купол вокруг квартиры тоже пропадет?

— Этот проклятый артефакт вытягивает ману из владельца. А как вытянет — уходит к другому. По какой-то причине ты стал исключением из правила. В противном случае Мадам не решилась бы на расширенный гражданский контракт. И учти, я не хуже твоей бабушки вижу, когда мне пытаются врать!

Рука Орлаты прикоснулась к браслету из мамонтовой кожи, а спустя несколько секунд сработал протокол безопасности. Рука дернулась без участия моей воли, не позволив болту упасть

Восхитительное ощущение притока маны в резервуар, волна иррациональной эйфории схлынула, стоило самелианке деликатно покашлять, привлекая к себе внимание.

Ах да, мана не поможет из-за того, что мне сделали какой-то укол. А еще оттого, что я не умею ей как следует пользоваться. И мне нельзя причинять вред ведьме пока квартира в топологической ловушке.

— Сейчас ты расскажешь свой секрет, а затем добровольно передашь авалонский ключ моей дочери, — тщательно проговаривая каждое слово скомандовала Орлата.

— Скорее всего, после этого ты окажешься обнулен и пропадешь из реальности, а твоя нежить окажется свободной от владельца. Могу дать клятву, что в этом случае она и твой друг останутся живы.

Я перевел взгляд с Орлаты на перворожденную. Давно уже мечтал посмотреть, как кто-то, помимо меня, невольно примеряет на себя роль Смеагорла.

Моя прелесть… Так, перворожденная? Поток магии вымывает из головы все мысли кроме тех, что завязаны на волшебный болт. Как же мне не хватало этого чувства!

Только взяв болт в руку, я понял, насколько браслет и выставленная печатниками изоляция ограничивают возможности ключа.

Вдох… другой. И никакой головной боли, никакой усталости. Несколько мантр, произнесенных про себя сделали свое волшебное дело.

Орлата невольно напряглась. Муаровое зрение показало концентрацию вокруг нее нескольких слоев какой-то защиты.

Внеметрический корабль класса “Атман”, говорите? Вы точно желаете, чтобы я попробовал это передать… тете Свете?

Большой кухонный нож переместился со стойки возле плиты в руку самелианки столь стремительно, что я уловил только завершение этого движения. А затем острие уперлось мне в шею, аккурат туда, куда сегодня уже давил инспекторский набалдашник.

— Контроль над авалонским ключом это программа-максимум, — чуть сощурившись произнесла Оплата.

— Программой-минимум является твоё устранение и дискредитация в диаспоре продажной партии твоих родственников.

Из-за того, что самелианке немного мешал стол, нож оказался смещён чуть ближе к правой стороне шеи. Непроизвольно отодвигаясь от острого кончика, мне пришлось наклонить голову.

Теперь я смотрел на свою пленительницу чуть искоса. Большую часть обзора занимала стиральная машина, в барабане которой осталось много выстиранного, но не повешенного на сушилку белого белья. Похоже, в моё отсутствие Алиса устроила стирку.

— Увы, в таком раскладе твоя нежить тоже обречена, — словно почувствовав, что я думаю о девушке, добавила Орлата. — Да и сохранять жизнь твоему Ворчуну тоже нет никаких оснований.

Что-то в увиденной картине было неправильным. Я не отдавал Алисе распоряжений стирать. У неё не было такого количества белых вещей, разве что в барабан закинули всё постельное бельё в доме.

И о каких только глупостях не начинаешь думать, когда на кону твоя жизнь.

Ах да, по плану Орлаты я в любом случае обречён. Наверное, оттого и лезут в голову всякие нелепицы.

Например, мысли о схожести перекрученного белья с чем-то таким, чему явно не место в стирке. Парейдолия, однако.

— Сколько бы магии ты не получил от артефакта, пользоваться ей тебя всё равно не научили, — видя, что я смотрю куда-то в сторону и даже нож не заставляет меня сосредоточиться, добавила самелианка. — У тебя минута на размышление!

В этот момент детали головоломки сошлись, и я от души расхохотался, отвлекая внимание пленивших меня дам.

Глава 73

— Это у него нервное, — неуверенно предположила перворожденная, как будто невзначай протягивая руку к моему лежащему на столе кулаку. Возможно, на рациональном уровне, там, где должно было быть четкое осознание происходящего, такое движение не задумывалось. Но когда тебя манит волшебство, приоритеты смещаются, самые нелепые вещи кажутся естественными. Это вам не тарок, действующий тонко и почти неуловимо. Тут мощь, которая на сворачивание гор даже не станет размениваться.

Своим монологом Орлея невольно перехватила внимание матери и, тем самым, выиграла несколько драгоценных секунд.

— Потерять близких, остаться без шансов на благоприятный исход… Вот психика и не выдержала. Такой приступ может за минуту не пройти. Может, мы его как-нибудь… успокоим?

Перворожденная пыталась играть в сочувствие, но выходило крайне неубедительно. Такой неестественной игры я не встречал со школьных годов, когда приходилось участвовать в каких-то утренниках, разыгрываемых по сценарию скучающей классной. Но, тем не менее, я прекрасно понимал Орлею: её мысли все больше и больше места занимал источник магии, ради которого стоило на время отложить все остальные планы, даже материнские.

В кулаке я сжимал волшебный болт, искажающий восприятие самим фактом своего появления на свет, отвлекающий от всего остального. От практика на другом конце руки, сжимающей желанный артефакт. От необходимости слушаться мать. От того, что дверца стиральной машины уже не заперта.

— Нет, — запоздало насторожилась Орлата, вскакивая на ноги. Происходило что-то за пределами моего восприятия. Изменения угадывались интуитивно. Масштабные изменения. Как будто вся эта история была только комиксом, напечатанным на обертке от конфет. И сейчас эту обертку неторопливо разворачивали. А в привычном восприятии нож сначала просто отодвинулся от моего горла, а затем и вовсе был сброшен на пол. Если верить приметам, дело идёт к ссоре.

От этой мысли стало еще смешнее. Но совсем ненадолго, потому как Орлата заметила первого хорька лишь когда тот выскочил наружу.

— Лезвие тьмы!

Обе незваные дамы ухитрились выругаться хором. Орлата совершила какой-то совершенно фантастический прыжок, оказавшись ногами на столе. Было в этом движении что-то от спецэффектов фильма про Вия. Там примерно с той же противоестественной динамикой передвигалась покойная панночка.

Перворожденная громко взвизгнула, отскакивая в сторону мойки. Так визжат когда видят мышь, а не хорька. Но хотя бы в её движениях все выглядело по-человечески. Может даже слишком. Только что она была бизнес-леди с замашками наследницы мафиозного клана, а мгновением спустя это уже испуганная женщина старше средних лет, с перенапряжением нервной системы и всем из этого вытекающим.

Как множество белых зверьков складывались в фигуру Олюэн, разглядеть не получилось. Самелианки начали драться в своей иномировой манере — и моментально сломали нафиг всё окружающее пространство.

Вестибулярный аппарат человека, даже перворожденного, не приспособлен для пребывания поблизости от таких поединков.

Вновь свалившись на пол и свернувшись в позу эмбриона я отчаянно блевал и молился. Где-то на кухне, не знаю на каких расстояниях от меня и можно ли было в принципе использовать эту метрику, в той же позе страдала перворожденная. Подозреваю, что прихожую и комнату смещения также затронули, как охватили бы и часть города, если бы не топологическая изоляция.

Предметы наползали друг на друга, выворачивались наизнанку, разбухали фракталами.

Я видел размазанный по потолку холодильник из которого торчала моя загнутая спиралью нога, наблюдал как заполняет мои внутренности фрактальный плинтус. При этом остатки рассудка и тактильные ощущения утверждали, что я лежу с закрытыми глазами, уткнувшись носом в колени, обхватив руками голову — чтобы та не слишком часто проваливалась внутрь себя. Увы, веки тоже подвергались топологическим деформациям, оттого даже зажмурившись или закатив глаза игнорировать происходящее не удавалось. В какой-то момент, помню, что мечтал стать плоским, а еще лучше одномерным: только ради того, чтобы кошмар стал не столь многомерен.

Должно быть, никто из более ли менее местных не заметил. когда же эта болтанка подошла к концу. Какое-то время нас ещё колбасило, мозжечок накладывал вето на любое движение не связанное с дыханием. Да и его старался свести к минимуму.

А затем я решился открыть глаза и встретился взглядом с перворожденной.

С её дикими, безумными глазами. Хотя, справедливости ради, выглядел я вряд ли лучше её.

— Глллм!..

Возможно, она попыталась произнести что-то более отчетливое, но судорожно напряженные голосовые связки еще не оправились от пережитого.

Только я ее все равно прекрасно понял. К материнской программе-минимум добавилась еще страстная жажда владеть этим треклятым болтом.

Оставайся мы в нормальном состоянии, началась бы драка не на жизнь, а на смерть.

Вместо нее каждый удвоил усилия по возврату контроля за собственным телом. Иронично, но какое-то время назад я уже проворачивал этот маневр. Отец как будто догадывался о том, что мне предстоит в обозримом будущем.

Вспомнив как пользоваться рукой и быстро перепроверив, что мышцы готовы сгибаться в правильном порядке, я попытался вооружиться жевательной резинкой от Алладо. Когда в другой руке до сих пор находился, источая ману во все стороны авалонский ключ, атакующие подушечки должны были сработать на ура. Правда, до них следовало сначала добраться.

Перворожденная гневно смотрела на мои действия, пусть и неуклюжие, но все равно более успешные, нежели те, что получались у нее.

Копаться по карманам лежа на полу — занятие не из приятных. Тем более, что перед этим нас капитально вывернуло наизнанку. Упаковку с заклинаниями удалось нащупать в кармане джинсов. К сожалению, туда же, на автомате, я засунул и свой телефон. А эти дамы, между прочим, даже забыли обыскать пленника. Или побрезговали. Или побоялись активировать какую-нибудь из ловушек Алладо.

Не время для размышлений о том, отчего противник поступает так, а не иначе. Позже подумаю, если доживу.

Мой переход из лежачего положения к перекатыванию и подъему на колени вызвал у Светланы отчетливое чувство паники. Справляться с конечностями ей было непросто. Левая нога перворожденной, после нескольких неудачных попыток разобраться с последствиями драки самелиан, застряла между ножками стола, сместившегося к плите и собственно дверцей духовки. Зато правая рука поднесла ко рту какую-то пилюлю…Похоже, в столь извращенной разновидности ковбойской дуэли я все-таки проигрывал. Но только если Светлана собирается применить что-то атакующее. Чей допинг сработает быстрее, тот и победитель?

А тут, как по закону подлости, телефон застрял в кармане. Пытаясь вытащить его наружу я сосредоточил внимание на нем и едва не упустил момент когда перворожденная сделала свой ход в нашем противостоянии.

Пускай наши тела двигались крайне неловко, у магии таких ограничений не существовало. Я успел увидеть как перед Светланой-Орлеей сформировался муаровый сгусток энергии. Небольшой, но очень яркий, размером с ноготь большого пальца. Женщина закусила губу от напряжения и даже не обращала внимания на то, что из уголка рта стекает слюна розового окраса.

А вот это совсем нехорошо.

Я успел отклониться в сторону чтобы этот магический снаряд меня не задел, но он приближался по воле своей создательницы и тоже скорректировал траекторию.

В какой-то момент яркость этого сгустка перешла в диапазон, видимый глазу обычного человека.

Вот блин, в меня бросили натуральный фаербол!

Пытаясь защититься, я выставил вперед руку с авалонским ключом и, не без усилий, разжал кулак.

Светлана подалась вперед, навстречу — и едва удержалась от того, чтобы не завалиться на пол лицом вниз.

Фаербол отреагировал на приближение болта резким угасанием. К тому моменту как он таки врезался мне в предплечье, это был уже совсем крошечный сгусток маны.

Я же сопоставил лежащее на своей ладони с тем, что разглядывал в самом начале своей магической карьеры. Образ сокровища надежно отпечатался в моей памяти, а оттого теперь приходилось констатировать, что артефакт изменился!

Теперь, помимо болта, сверкающего латунью, ближе к шляпке располагалась небольшая, практически незаметная шайба. Никогда не упустил бы из виду столь четкую деталь!

Потерпев неудачу с фаерболом, Орлея что-то невнятно простонала и в мою сторону полетел валявшийся на полу нож.

В отличие от нематериального объекта управление холодным оружием давалось перворожденной сложнее. От первой атаки я отбился, вновь сжав авалонский ключ в кулак и ударив по ножу рукой. Ценой пореза оружие удалось отправить по короткой дуге в сторону батареи центрального отопления.

Перехватив на время инициативу я вернулся к вытаскиванию из кармана так некстати застрявшего телефона. Действовать одной рукой, испытывая сложности с мелкой моторикой было очень неудобно, но убирать болт куда-то еще я не решался.

Магии вокруг много, из Светланы практик куда более опытный. нежели из меня. Повторит еще свой фокус, а я не успею отреагировать.

В прихожей застонал человекообразный шкаф по имени Роман. Не зная, сколько времени в моем распоряжении до того момента как он придет в себя, я ускорился и таки выдернул смартфон на пол. Тот громко шлепнулся экраном вверх

На дисплее, который отчего-то не уходил в режим энергосбережения, значилось уведомление о сообщении с неопознанного номера.

— Рома, убей!

Перворожденная тоже услышала стоны из прихожей. Только до “убей” там еще далеко. Я прихожу в себя быстрее, а добраться до сковородки не так уж сложно. Мне сегодня уже показали как ею эффективно пользоваться. Убивать никого не хочется, но по голове вряд ли промахнусь. Будет знать, что сковородка это тоже палка о двух концах!

Тем не менее, текст сообщения заставил ненадолго отвлечься от происходящего в квартире. Взяв телефон в руку я отключил запоздало запустившуюся программу блокировки экрана, еще раз выругался про себя на медленное восстановление мелкой моторики, надавил пальцем на иконку сообщений…

Грохот выстрела в замкнутом помещении, тем более выстрела неожиданного, заставляет на мгновение застыть в неподвижности. Только я не застыл, а упал на бок, ударившись затылком об угол холодильника.

Чертов Роман пришел в себя раньше чем ожидалось. А еще у него был при себе пистолет! В такой ситуации тот факт, что я только что лишился телефона и едва не остался без пальцев на левой руке — отступал на второй план. Промахнуться с расстояния в пару метров по такой крупной мишени как я, можно было лишь после пространственного шторма, капитально сбивающего с толку не только глазомер, но и все рефлексы моторики. Но промахнуться во второй раз будет уже сложнее. А там, наверняка, полная обойма…

Иронично, но меня спасла перворожденная. Откуда в ней нашлись силы, не знаю до сих пор. Но их хватило на то, чтобы накинуться сверху и вцепиться своими наманикюренными когтями мне в шею. Преимущество в массе, как выяснилось, тоже оказалось на её стороне. А ведь казалась такой стройной и хрупкой. Вот и верь после этого женщинам.

Кроме того, в одной руке я все еще сжимал авалонский ключ, а другая отказывалась слушаться после того, как в нее воткнулось несколько осколков от телефона.

Единственным позитивным моментом в изменившейся ситуации стало соображение, что Роман вряд ли станет стрелять ближайшие пару минут.

Но, черт побери, или как говорят в самелианской диаспоре — лезвие тьмы — в некоторые игры можно играть вдвоем. Вот и посмотрим, чего стоит эмулированная воля в сравнении с естественной.

— Алиса, убей!

Мой крик прозвучал заметно тише чем приказ перворожденной, но практически сразу за ним раздался быстро замолкнувший отчаянный мужской вопль. Прощай, Павел, так и оставшийся незнакомцем из другой комнаты. Мир твоему праху.

Светлана-Орлея схлопотала от меня кулаком в висок, тут не до галантности по отношению к так называемому слабому полу, но это перворожденную только отрезвило.

Скорее всего, до того как броситься на меня, она всего лишь притворялась не пришедшей в себя, поскольку скорости, на которых мы мутузили друг друга увеличились и стали, наконец, напоминать движения сонных ленивцев.

Да, до этого на каждое действие приходилось по минуте, а иногда даже по две. Мы боролись не столько с противником, сколько со своим телом. То и дело приходилось как-то разбираться с мышцами, которые сводило в самый неподходящий момент, с заклинивающими суставами, наползающей на глаза серебристой пеленой.

В следующий миг я едва не ослеп даже без этой самой пелены. Выцарапывать глаза — это низко, но не когда собираешься убить своего противника, а все правила и нормы отступают куда-то за горизонт. Ногти разодрали кожу на щеке, сделали пару кровавых борозд на левой скуле, разочарованно расцарапали крыло носа и ноздрю. Вторая рука перворожденной тем временем тянулась к болту. Если бы не это, против двух женских рук я бы вряд ли устоял.

Бить раненной рукой по твердому до отвращения человеку — это очень больно. Если бы не та изуверская тренировка отца, я бы даже не подумал, что такой прием в принципе можно провести.

Из столь неудобного положения вышел не полноценный хук, а какая-то третьесортная пародия. Тем не менее, я попал в челюсть перворожденной. Голова крашеной блондинки оказалась между моим кулаком и ножкой стола — в противном случае, эффект вряд ли оказался бы заметен вообще.

Глаза перворожденной на какое-то время отчетливо расфокусировались.

Жаль только, что кухня у нас маленькая и падать ей оставалось только на меня.

Из-за лежащего сверху тела я не имел возможности видеть что-либо из прихожей. Скосив глаза получалось разглядеть рукав делового костюма, ножки стола, табурет, сдвинутый под стол перед началом всей этой кутерьмы неизвестно куда пропавшей Орлатой… и нож.

Иронично, но нож было видно лучше всего. Если выпустить из руки авалонский ключ, я бы сумел дотянуться до него кончиками пальцев, подтащить поближе и вооружиться.

Проблема возникала с самым первым действием из этой цепочки.

Пришлось схитрить: развернуть кисть ладонью вниз и лишь затем — осторожно разжать пальцы. Против того, чтобы оставаться в таком тактильном контакте артефакт не возражал.

Я потянулся к ножу, но в этот момент один за другим прозвучало еще три выстрела. И, поскольку мою тушку надежно накрывало тело приходящей в себя перворожденной, сомнений в том, по кому стрелял Роман, не оставалось.

И о чем только я думал, отправляя безоружную девушку, без какой-либо магии и навыков в боевых искусствах, против быстро пришедшего в себя мужика с огнестрелом?

Мимолетной задержкой, порожденной из-за осознания утраты, сполна воспользовалась моя непосредственная противница. Нож сорвался с места и пролетел над моей рукой.

Жаль, но пальцы в обратную сторону не гнутся, невпопад подумал я, видя как перворожденная вооружается. Правая рука, подгоняемая протоколом безопасности ключа, вместо нанесения отчаянного удара, вновь подхватила и сжала в кулак артефакт, из-за которого все и началось.

В следующий миг худощавая женская рука отправила тело перворожденной в короткий полёт, завершившийся, судя по грохоту, где-то в районе мусорки.

— Виктор, нам потребуется медицинская поддержка! Михей, живо тащи временную накладку! У нас опять эта гадость…

У Мадам было усталое, но при этом очень сердитое лицо.

Глядя на него, я кое-как улыбнулся и потерял сознание.

Глава 74

Если обычные люди для приведения других обычных людей в чувство пользуются нашатырным спиртом, печатники действуют напрямую — магией.

Я моргнул и только потом заметил, что пришел в себя и сижу на кухонном столе. Михей деловито обматывал мой кулак лентой с непонятными знаками. Все, как и в тот раз.

— Транспортировать тебя в бессознательном состоянии было бы легче, но тут в паре метров лежит нежить, которой надо отдать пару приказов.

Мадам вопросительно посмотрела в мою сторону.

Алиса! Неужели она жива? Но выстрелы…

— Михей, я могу слезть? Мне посмотреть…

— Никаких резких движений, тем более рукой, — вздохнул печатник. — Но если будешь двигаться плавно, то не вижу особых проблем. Я почти закончил, но после разговора с девушкой — немедленно в машину!

Сползти со стола удалось практически без рывков. Михей ругался всего два раза — когда я оступился на блевотине и когда едва не врезался в пристенок из-за того, что меня немного повело в сторону.

Алиса сидела у двери в ванную комнату. Еще один печатник, судя по всему, упомянутый Виктор, привел девушку в умиротворенное состояние и остановил кровь.

— Два пулевых ранения, — прокомментировал Михей. — Сквозные в грудь и в ногу. Левая рука сломана. Зато два вооруженных мужика на том свете. Была бы чуть опытнее — разобрала бы их на органы даже не вспотев. Нежить это серьезнее собаки боевой породы. Намного серьезнее.

Я и сам старался не смотреть в сторону комнаты, куда печатники затащили тело Романа. Возле компьютера, с авторучкой в глазу, лежал еще один мужчина. Рядом с ним, с отрешенным видом сидела, опираясь на платяной шкаф изрядно помятая перворожденная.

Взгляд, тем не менее, невольно скользил по трупам, а затем возвращался к неподвижному телу на кровати.

— У твоего друга травма мозга, — тихо уточнил Михей. Топологический удар. Для жизни не опасно, но придется полежать в клинике. Отдай приказ нежити проследовать за медиками, её тоже нужно осмотреть и подлечить.

— Она меня слышит?

— Ты отдал очень нечеткую команду, без ограничителей. Чтобы девушка не растрачивала силы, пытаясь убить кого-то из нас, ее пришлось привести в пассивное состояние. Отменяй команду, и медики ее заберут с собой. Будешь их навещать до выписки.

Я вздохнул с облегчением. Алиса жива и поправится. Ворчуну досталось, но и он жив.

Моя глупость едва не привела к гибели друзей.

— Алиса, отбой последней команды. Мы победили, ты молодец…

Говорить оказалось труднее чем казалось. Произносимые слова имели значение и для меня самого. Спрятанные где-то в глубине психики эмоции норовили вырваться наружу.

Кажется, меня самого затрясло от посттравматического стрессового состояния.

— Сейчас тебе надо дождаться медиков. Они увезут тебя в клинику, где тебе надо поправляться и слушаться врачей относительно всех медицинских процедур. Веди себя естественно, чтобы создать о нас хорошее впечатление. А я, как освобожусь, приеду тебя навестить. Хорошо?

— Хорошо, — тихо выдохнула Алиса.

— А теперь быстро вниз, — резко скомандовал Михей. — Чем быстрее доберемся до управы, тем меньше останется проблем! И еще раз, плавные движения. Плавные!

Михей мягко подтолкнул меня к выходу.

Оглянувшись перед тем как покинуть прихожую, я заметил, что Мадам уже покинула квартиру, а Светлану-Орлею, в таком же пассивном состоянии, выводит следом за нами еще один печатник.

На четвертом этаже пришлось отступить в сторону родительской квартиры чтобы пропустить наверх бригаду медиков. Муаровое зрение делало фигуры в белых халатах едва ли не светящимися от энергии.

Непростые медики, печатные. Пожалуй, за Ворчуна и Алису можно действительно не переживать.

Мама… Папа… Алладо… Что с ними, придется как-то узнавать. Я даже не знаю, что можно спрашивать у печатников, а о чем даже не стоит заикаться, чтобы никого не подставить.

Кроме того, как завершился поединок Олюэн с Орлатой, тоже мне никто не говорил. В какой момент прервалась топологическая изоляция? По какой причине?

— Чем быстрее приедем в управу, тем быстрее начнешь разбираться в происходящем, — пообещал Михей, тенью следовавший за мной.

Во дворе стояла уже знакомая машина, даже водитель в ней был тот же, что и в прошлый раз. От нахлынувшего чувства deja vu я даже украдкой посмотрел на шнурки. Нет, на этот раз завязаны надежно. Так надежно, что даже не ослабли. Ни в ходе беготни со Сверчком, ни после инспекторского допроса, ни во время драки с перворожденной.

Мы забрались в машину, но какое-то время сидели молча, словно кого-то ожидая.

Причина задержки стала понятна, когда к нам присоединилась перворожденная на пару с Виктором.

Глядя на молодящуюся блондинку, я примерил на себя все повреждения, которые обнаруживались на ней невооруженным глазом. Рукав порван — не мною. Прическа напрочь испорчена — в этом есть и моя лепта. Грязные пятна по всему брючному костюму… не будем о грустном.

Соседство фингалов и отсутствующего выражения лица напоминало, что магия сильнее кулаков. Я вспомнил летящий в меня фаербол и вздохнул от зависти.

Дама вдвое старше меня, без болтового читерства, но оказалась способна на такие фокусы. Или тот же телекинез с ножом…

Внезапно захотелось попросить у Светланы-Орлеи зеркальце, но не ответит же. В муаровом диапазоне отчетливо виден поводок, тянущийся от головы перворожденной к печатнику.

— В темпе! — скомандовал Михей, обращаясь к водителю. — Мадам опять будет ругаться…

— А я что сделаю? — ответил ему водитель. — В жадной зоне пробки, в фазу с таким грузом не сунешься, а меридианы в такой конфигурации, что это крюк в несколько километров. Сам же понимаешь, не я тут определяю, как ехать.

— Сдержишь свой артефакт на какой-то время?

Я даже не сразу понял, что последняя реплика обращалась ко мне.

— Если объяснишь, как, попробую.

— Достаточно волевой установки. Активно желай не перераспределять вокруг себя реалистичность, а то повозка начнет оставлять следы протекторов на асфальте и оставлять после себя кильватерную струю причинности.

Единственное что я кое-как умею, устремлять к чему-то свою волю. А тут впечатавшийся в ладонь болт…старый знакомый, проекция внеметрического корабля. Леоника, если слышишь сейчас мои мысли, постарайся не влиять на окружающую меня реальность…

Путь до управы прошел словно мимо меня. Я погрузился в отвлеченное от всего окружающего мира медитацию. Мне требовался отдых, а волевое проявление, направленное к авалонскому ключу стало хорошим поводом для отстранения от всего остального.

Должно быть, я задремал, потому как следующим воспоминанием оказался осторожный тычок в плечо от Михея.

— Приехали.

Витражи, старинные фонари. Памятная табличка и курящая Мадам. Скажи мне в тот момент, что весь мой жизненный путь, от получения гражданства до возвращения сюда является всего лишь магическим фокусом, мог бы ненадолго поверить.

Слишком многое свалилось на мою голову за последние дни для того, чтобы оставаться реальным.

— В предыдущий раз печать ставили на сам топологический изолятор, — сходу переходя от слов к делу сообщила Мадам, уводя нас с Михеем по уже привычным коридорам к залу топологической развертки. — Как обычно, в спешке упустили уйму ограничений. В результате защиту с легкостью вскрыл посторонний. К тебе у безопасности претензий нет. Не защищай ты ключ, с городом в вашем сегменте пришлось бы распрощаться. Но ошибки все равно придется исправлять.

Прошлый раз мы посетили зал номер два,в этот раз я удостоился первого номера — размером в четыре раза больше. Пустое пространство, стены облицованы кафелем с какими-то малозаметными узорами на каждой плитке. Тусклое освещение и отчего-то повышенная влажность.

В центре зала я увидел самый настоящий черный ящик. Казалось, свет падает на него и забывает о способности отражаться в принципе.

С сомнением посмотрев на мою раненую руку, Мадам предложила надеть защитные перчатки. Сами перчатки подал тот печатник, который в прошлый раз с помощью своего посоха накладывал заклинание на браслет.

Набалдашник посоха, ассоциативно напомнивший трость инспектора, высовывался из нагрудного кармана его рубашки. Без фокусов с пространством не обошлось и тут.

О том, как я буду их надевать, снова никто не подумал. Я-то ладно, у меня только за сегодняшний день было несколько ситуаций, когда едва не расстался с жизнью. Но остальные разве не могли понять, что если у человека одна рука замотана так тщательно, что за ней можно легко спрятать голову, а в другой — эти самые перчатки, то затык неизбежен?

— Схема с прошлого раза немного изменилась.

Мадам подошла к ящику и небрежно пнула его ногой. Только вот меня с недавних пор стилистикой не обманешь. Прикосновение черного лакированного сапога сопровождалось сложным муаровым всплеском, после которого на поверхности ящика какое-то время подсвечивались неизвестные мне узоры.

— Сначала кладешь свою игрушку в этот артефакт. Он работает так же, как и твой браслет. Прижимаешь ладонь к стенке, пропихиваешь болт внутрь. Сложности начнутся во второй части. Не прерывая тактильного контакта с ящиком, запихиваешь его внутрь своего браслета

— Я же не умею!

— И бабушка не научила? — моментально усомнилась Мадам, но затем внимательно присмотрелась ко мне и тяжело вздохнула. — Схема усложняется. Болт в ящик, я локально уменьшаю ящик и держу его в приемлемом масштабе. Ты удерживаешь ящик одной рукой, а другой пропихиваешь внутрь браслета. Как ящик оказывается внутри, масштабирование пропадает. И тогда мы обновим печать на самом браслете.

Я попробовал представить, как все будет выглядеть. В этом контексте перчатки вызывали некоторое опасение.

— Давай помогу, — вызвался наконец Михей. Все равно кому-то накладку снимать. Сейчас ты уже гражданин и пару минут удержишь артефакт от деформаций. Хотя откачка маны из зала все равно неизбежна.

— Я что тогда, что сейчас не понимаю, что же страшного в этой вещи. На правах невольного носителя не проинформируете? Во избежание?

Вопрос пришлось задать для того, чтобы хоть как-то отвлечься от боли, вызываемой натягиванием перчатки на израненную руку. Пальцы слушались плохо, зато ныли так, что каждый перекрывал норму всех конечностей вместе взятых.

— А он гость из другой реальности, — по-простому высказался Михей. — У него реалистичность более плотная, такой даже в Метрополии почти нигде не встретить. Для любого предмета с высокой реалистичностью, наш мир похож на фата моргану, галлюцинацию, спроецированное вовне воспоминание.

Листок бумаги оттуда может с легкостью резать здешние алмазы и не сгорать в местных термоядерных реакциях. А этот твой артефакт еще и занимается перераспределением реалистичности. В непосредственной близости от себя пытается сделать ее такой как у себя на родине, но хм… материал берет извне.

Если его не запереть, то через месяц этот город разделит судьбу Атлантиды. Станет чем-то вроде воспоминания. Зато вокруг ключа будет несколько сотен кубометров высокореалистичного континуума. Теперь понимаешь, что нас это совсем не устраивает?

Я поежился, но окружающие списали это на боль от ранений.

— Как поступим с второй перчаткой?

Мне пришлось помахать перед печатником накладкой.

— В два приема, — распорядилась Мадам, очевидно решившая задачу много раньше. — Сначала перекладываешь артефакт в левую руку, уже в перчатку. Михей быстро натягивает на правую перчатку. Затем по предыдущей программе.

— Только мне так никто и не рассказал, как запихнуть ящик в браслет, — уточнил я. Вспоминать о том, что родители с Алладо пребывают в замкнутом континууме было неприятно. Хотелось побыстрее разобраться с проблемами управы, встретиться с Роффе, Олюэн и понять, как снять блокаду с родного дома. А между делом, отдохнуть и не вляпаться в новые передряги.

— Интуитивно понятный интерфейс! — в этот момент Мадам до боли напоминала мою бабушку. Не образом, а именно манерами. — Вжимаешь ящик в браслет и направляешь свою свободную волю на то, чтобы тот оказался внутри. Разберешься, Имярек. Ты для этого достаточно сообразителен.

Михей, не спрашивая моего разрешения, начал снимать ленту временной накладки. Теперь, имея навык наблюдения за муаровыми проявлениями, я видел, что лента начинает светиться, а начерченные на ней символы так и вовсе пылают, готовясь вспыхнуть в видимом диапазоне.

— Откачка!

Мадам поспешно отступила на несколько шагов и между нами появился заметный муаровый барьер.

Тут-то я запоздало понял, насколько же вымотался за день. Немедленно захотелось зевнуть, бросить заниматься фигней, закрыть глаза и тут же свернуться калачиком на пару часов.

Пришлось брать себя в руки и подключать свою волю. Подходя на норовящих согнуться в самый неподходящий момент ногах к ящику, я вдруг понял, что как-то не задумывался о последствиях.

Такая обманчивая логичность происходящего. Вот уберу болт в ящик, а сам ящик в браслет, спасу реальность от участи строительного материала для авалонского ключа. Но чем это все обернется непосредственно для меня?

Два топологических изолятора, один внутри другого. Заяц, утка яйцо, игла… Поздравляю, Имярек — ты Кащей!

Правда, смертный. Очень даже, если обратить внимание на то, как в мою сторону смотрят печатники поодаль. Одно действие не по программе и дереализацией не отделаюсь. Замочат раньше, чем помножусь на нуль.

Только мне и самому страшно. Леоника, что делать? Насколько ситуация под вашим контролем, демоны внеметрического корабля?

Никакого ответа от авалонского ключа не последовало. Значит, до встреч в будущем, Леоника. Не знаю, получится ли тебе или тому, что вещало твоим голосом разобраться с очередной ловушкой. Но надо успеть хотя бы попытаться поблагодарить за защиту, ману и предупреждения.

За содействие в обретении гражданства и спасение в автокатастрофе. Подозреваю, что ванильная бойня тоже завершилась бы печальнее, не будь тебя рядом. И еще раз спасибо…

Когда ладонь с авалонским ключом легла на холодную поверхность ящика.

Это неестественный холод, констатировал внутренний голос. Потому и необходимы защитные перчатки. Значит, это не только топологический изолятор, как мой браслет — тут что-то более серьезное. Темпоральный стазис? Если так, возможно с Леоникой действительно придется распрощаться.

Протолкнуть болт сквозь поверхность ящика удалось не сразу. Откачка маны и слабость по всему телу мешали сосредоточиться. Запасов, которые выдал авалонский ключ до того, как его обмотали накладкой, уже практически не осталось.

Лишь осознание того, что, полностью выкачав ману из окружающего пространства, пылесос печатников возьмется за жизненные силы заставило встрепенуться инстинкт самосохранения.

— Следующая стадия! Ящик в браслет!

Видя мое печальное состояние Мадам поспешила напомнить последовательность действий. Ее голос прозвучал возле моего уха. Ох уж эта магия и обостренная внимательность!

Секундное замешательство было вызвано крошечным уколом в ладонь. Словно авалонский ключ со мною прощался.

Браслет прижался к ящику, снова акт свободной воли…

Если бы не поединок самелиан, кое-как подготовивший к восприятию искажений пространства, тут бы меня и вывернуло наизнанку. А может и вовсе на больничную койку отправило бы — как Ворчуна.

Но сказался недавний прискорбный опыт. Или взяла свое самелианская… природа.

Подавив дурноту, я вдавил ящик в браслет и лишь потом упал на холодный кафельный пол.

Маны нет. Болта нет. Что с родителями — неизвестно. Друг с девушкой — в больнице. Великолепные перспективы.

И тут я запоздало вспомнил об упаковке боевых заклинаний от Алладо. А следом за ней — о колоде в заднем кармане джинсов. Чертов тарок!

Глава 75

Так бы и заснул, не приходя в сознание, прямо на месте. Только кто мне позволит спать в здании управы, будь то чиновничьи кабинеты или как сейчас — зал топологической изоляции?

Разумеется, меня привели в чувство, даже поделились маной, настолько, что я вновь почувствовал себя хоть и порядком избитым, но все-таки живым человеком.

На каком этапе от нас отделилась Мадам я так и не понял. Следил только за тем, чтобы переставлять ноги в том направлении, которое подсказывал традиционно оставшийся рядом Михей.

Он вывел мою вялую и почти апатичную тушку из зала, провел коридорами в холл с мягкими креслами, кулером и каким-то монитором, подвешенным на кронштейне. Монитор не работал, только одинокий красный пиксель размеренно мигал в верхнем левом углу.

Не знал бы, что мы вне жадной зоны, принял бы это место за какой-нибудь центр государственных услуг. Впрочем, управа возникла раньше, так что именно государство позаимствовало с нее дизайн помещений.

Печатник осторожно снял с меня перчатки, что-то сделал с пораненной рукой отчего та стала почти как здоровая. Разве что слушалась все еще не так послушно и продолжала отправлять в мозг пульсирующие сигналы.

Видимо, что-то сделали и с лицом, в отсутствие зеркал сказать что-то определенное о моем внешнем виде не получалось.

— И что теперь? — поинтересовался я. Раз уж спать не давали, стоило хотя бы подготовиться к предстоящим действиям. — Ключ в изоляторе, угроза устранена. Разборки мигрантов… кстати, что там с Орлатой?

— После любого конфликта происходит его правовая оценка, — вздохнул печатник. Похоже, он тоже изрядно утомился за день. Или на него так подействовало мероприятие по изоляции ключа?

— Мы же только здесь принимаем решения, в рамках своих полномочий. А дальше по инстанциям приходится уже отчеты высылать. От того, по каким пунктам и метрикам разложим происшествие, зависит, такие придется делать организационные выводы. Так что ждем пока Мадам с юристами разберутся в ситуации.

Вот, значит, чего я тут сижу. Никаких затяжек, никаких камер предварительного заключения. Да и куда я из пределов Печати денусь? Только могли бы дать хотя бы четверть часа поспать.

— Ах да, ты про семейство Орловых спрашивал вроде?

Пришлось выдергивать себя из дремотного состояния и соотносить названную фамилию с именами нападавших. Орлата, Орлея… Орловы, значит? Неплохо устроились. Созвучно.

— С младшей все просто. Там нарушения не слишком скрывались, — с усилием удерживаясь от того, чтобы зевнуть, продолжил Михей. — Ей положено повышение до категории Эн. Если бы твоя нечисть умерла в результате их действий, получил бы замену. А так — светит ей пребывание во внешних секторах.

А вот мне воли не хватило. Зевнул. Но потом нашел силы пожалеть бизнес-леди, сыгравшую со мною в Горлума. Все пальцы целы, следовательно, я не Фродо. Зато ничего хорошего Орлею не ждет.

Местные законы жестоки, как и полагается в приграничье. Но уж если такая участь у Светланы, то что же тогда сделают с её мамашей? Воспоминания об Орлате до сих пор отзывались во мне как ванильная эссенция.

— А то, что осталось от старшей, сейчас допрашивают специалисты, — заключил печатник, вставая с дивана чтобы подойти к кулеру. — Но оно вряд ли жизнеспособно без посторонней поддержки.

Пока Михей шел к кулеру, шагов пять или шесть, я все-таки заснул.

Заснул и оказался в нашей гостиной.

Мне снился стол, за которым сидели родители, Алладо деловито разливала чай по чашкам. Обстановка настолько напоминала наше собрание, что я невольно посмотрел в сторону, ожидая увидеть Алису. Нисколько не удивился бы, если бы нежить составила мне компанию.

Но угадал лишь наполовину. Девушка на диване имелась, только звали её Леоникой.

— Слишком рано, Имярек, — бабушка старалась говорить строгим голосом, но на этот раз у неё то ли не получалось, то ли она преднамеренно фальшивила, изображая плохо скрываемую ласку. — Тебе не дадут нужного времени. Кроме того, рядом Мадам. И спасибо, что выжил. Было бы обидно терять тебя в такой дурацкой драке.

Так я и просидел молча невесть сколько времени, любуясь как родичи пьют чай, игнорируя мое присутствие. Леоника, стоило мне повернуться в ее сторону, сначала приложила палец к губам, а затем постучала им по запястью — то ли показывая, что разговор состоится позже, то ли намекая на браслет из кожи мамонта.

Наличие записи, оставленной в голове, успокаивало. Позже, в более удобной обстановке, мне все объяснят.

Когда я проснулся, Михей уже допивал кофе из бумажного стаканчика. То ли я пропустил чудесное превращение воды в кофе, то ли провел в объятиях Морфея дольше, чем показалось.

И ведь, в отличие от первого посещения управы, даже время не посмотришь. Разлетелся телефон на кусочки, придется снова маме его клонировать. Дубль три…

— Сказали, вот-вот вызовут тебя, — заметив, что я открыл глаза печатник предложил мне кофе. Отказываться не стал, после чего стал свидетелем очередного чуда.

Угадал потому как, вода кулера превращалась в один из четырех напитков, по числу кнопок на кулере. Законы физики, которые я когда-то изучал в школе, тихо помахали на прощание рукой.

— Там какая-то заморочка с законами, — вздохнул Михей, аккуратно передавая стаканчик. — Немира с подручными дважды в кабинет к Мадам заходила, второй раз со стопкой распечаток.

Я уныло посмотрел в сторону двери. Не помню, чтобы она открывалась.

— Так у тебя доступа нет, — безошибочно расшифровал мой взгляд печатник. — Точнее есть, но на уровне посетителя. Тут на самом деле людно, просто работа в нескольких фазах проводится. Оттого и кажется, что полупустое помещение. Зато тишина, никто никого не отвлекает, нет конфликтов, очередей и всего такого. Ты, например, в фазе номер три сидишь. Ну и приватность, конечно. Мало ли зачем потребовалось кому-то сюда…

Я попробовал кофе. Вот и не подумаешь, что его только что налили из того же кулера, который выдает черный с зеленым чаи и какао. Натуральный, заварной, с какими-то пряностями. Бариста не нужен? В управе — точно!

Напиток на какое-то время вернул ясность мозгам, позволил разложить проблемы по полочкам.

Угроза со стороны недоброжелателей, которые устроили мне свидание с Алисой, скорее всего, ушла в прошлое. Если даже кто-то из той партии остался на свободе, его выдаст по первому же приказу нежить-перворожденная. Вряд ли Мадам простит им монарь и угрозу безопасности сектора.

Далее, вопрос с родителями и Алладо. По словам Орлаты, их заперли в отдельном континууме. Пожалуй, это то, в чем сейчас пытается разобраться Мадам. Но как-то совсем не верится, что бабушка позволит себя так изолировать. Катастрофически не хватает информации. Помочь им я пока не могу. Следовательно, ждем, выслушиваем Мадам и потом стараемся как-то пообщаться с Олюэн. Блистательная должна знать куда больше.

Третий вопрос, Алиса и Ворчун. Надо взять у того же Михея адрес клиники, в которой их будут лечить. А если клиника где-то вне жадной зоны, придется еще искать того, что туда проводит. Медея? Наверное, она. Не Крокодилыча же искать? Хотя, есть Колди, а Ворчун — её ученик. Ладно, разберемся.

Перейти к четвертому пункту мне не позволили. Наверняка, в этом было скрытое влияние тарока, потому что этот артефакт я планировал обдумать пятым, сразу после проблем, связанных с более надежной изоляцией болта. Не абсолютной — Леоника же сидела на месте Алисы. Отчего-то во мне зрело убеждение, что случись что с авалонским ключом, интерфейс-оператор пропала бы даже из наведенных снов.

— Пора, — неожиданно произнес Михей, в три шага оказавшись возле двери. — Имярек…

Стаканчик волшебным образом опустел, а когда я начал искать урну, чтобы избавиться от него — и вовсе растворился в воздухе.

Печать. Безотходные технологии. Никакого закона сохранения вещества, судя по всему.

Стоило мне встать, пространство словно вывернулось, оставив позади холл с кулером и монитором. Я как бы само собой оказался в строгом кабинете, с массивными книжными шкафами по левую руку и чем-то, напоминающим ящики гигантской картотеки по правую. По другую сторону стола из лазурита, восседала Мадам, в строгом мундире, до боли напоминающем встречу в Корабле.

Где-то высоко, метрах в десяти, если не более, все это великолепие освещала роскошная люстра. Вряд ли хрустальная, скорее бриллиантовая.

Так значит, никакой это был не Семеновский полк, отчего-то подумалось мне в ту секунду, когда мы с Мадам пристально разглядывали друг друга. Так, словно до этого имели дело с кем-то не тем.

Апофеоз бюрократии, подумалось мне. И еще многое другое — потому как тянулась эта секунда в субъективном времени так долго, что иные за такой срок успели бы написать диссертацию по заранее неизвестной теме.

— Есть какие-то бытийные потоки, — начала Мадам таким тоном, будто мы продолжаем разговор, прервавшийся пару минут назад. — Они сталкивают разных людей, связывают в узлы их жизни и судьбы. А потом испытывающие эти узлы на разрыв. Твой, Имярек, случай, из таких вот, фатальных. Не приведи Завоеватель становиться героем. Герои бунтуют против фатума после чего об их жизни рассказывают страшные истории в свете костра. Правда, спустя века ужастики облагораживаются и становятся мифами.

Я решил, что имеет смысл почтительно склонить голову. Незадолго до первого посещения управы прозвучало имя Прометея. Видимо, что-то с тех пор застряло в карме. Какой-то болт с невесть откуда взявшейся шайбой…

— Для того, чтобы вынести решение по твоему делу, — продолжила Мадам чуть более строгим голосом. — Нам пришлось изучить эманации печати с того момента, как ты вышел на Арканную улицу в сопровождении своей нечисти.

При всей строгости голоса печатнице каким-то чудом удалось дать понять, что все не настолько страшно. То ли посредством мимики, то ли сработала эмпатия.

Факт остается фактом, я не испугался, а принял свою судьбу. Находясь в сердце управы, не имея практически никаких навыков, сложно занимать более мятежную позицию.

— По подозрению в диверсионной деятельности — оправдан!

Так меня еще и в этом обвиняли? Наверное, хорошо, что никто не удосужился проинформировать. Или жаль, потому как под это дело можно было бы задать несколько вопросов о мироустройстве.

— По подозрению в шпионаже в пользу экстериореальных противников — оправдан!

Да я даже это самое слово с первого раза не выговорю… Но запомнил. Экстр… экстерио… реальных? Внешних, то есть. Кто ж меня в таком обвинял? Кантидий? Он мог бы. Но оправдан, следовательно, рефлексию допущу позже. Медея разъяснит в случае чего.

— По подозрению в нарушении условий расширенной части гражданского контракта — оправдан частично. Подсудимый приложил недостаточное количество усилий для защиты подотчетного ему артефакта, в результате чего злоумышленники смогли изъять литерный предмет из топологической изоляции.

На этом пункте я едва не начал возражать. И правильно сделал, что не начал. Прикусить язык и собрать в кулак всю свою волю оказалось мудрым решением.

Где-то за спиной сочувствующе вздохнул Михей. Или только организовал такой аудиальный эффект персонально для меня.

— По подозрению в нарушениях условий гражданского контракта категории Кей… — Мадам позволила себе драматическую паузу. Моё сердце, должно быть, решило к ней присоединиться. — …оправдан!

Обстановка не давала возможности сосредоточиться и пробежаться мысленно по условиям гражданского контракта. Я старался не нарушать его, хотя пробовал обходить достаточно часто. В соглашении такого рода определяющей является буква закона. Пожалуй, такой вывод оправдывает все затраты нервов за последний час.

— Штраф за ненадлежащее выполнение расширенной части гражданского контракта в размере пятидесяти монет будет оформлен в виде заемного обязательства и вручен Имяреку по завершении церемонии.

Церемония, значит, успел подумать я прежде чем до усталого мозга дошла остальная часть. Пятьдесят монет! То ли Сверчок что-то знал и следовало нанять его для защиты авалонского ключа, то ли Мадам узнала откуда-то о нашем с наемником разговоре и привела сумму штрафа в соответствие с тем, что я сэкономил на Сверчке.

Хотя нет, есть еще третий вариант — Сверчок и Мадам действовали заодно и я, своей жадностью, сорвал какой-то из планов печатников. В конце концов, карту мне вернул Михей, с весьма недвусмысленным намеком.

Но со штрафом я планировал разобраться. Чай гражданство все еще Кей. Мне столько маны ключ…И вот в этом месте впервые стало весьма и весьма неуютно. Потому что это напоминало самую настоящую ломку.

Я вдруг понял, что слишком привык к изобилию маны. Этакое мажорство в эзотерическом ракурсе. Лишь отсутствие в моем арсенале хоть сколько-нибудь заметных техник помешало стать совсем несносным.

Я тратил заметно больше, чем мог получить сам, без подачек болта. Естественные условия предполагали освоение техник и навыков пропорционально способности накопить соответствующие запасы в резервуаре.

Не удивительно, что я все время чувствовал себя неумехой и дураком — меня с самого начала втянули в игры не на том уровне, который действительно мой.

Те же пятьдесят монет — огромная же сумма, шестая часть того долга, который заставлял Росомаху заниматься охотой за потенциальными талантами. Впрочем, у той имелись какие-то свои причины. А монеты девушка потратила на найм Сверчка.

В одно мгновение вся эта конструкция сложилась в голове, ясно и четко оформилась, почти выразилась в слова…

— Что скажешь, Михей? — деловито поинтересовалась Мадам у печатника. — Никаких признаков, можно закругляться, — раздалось у меня из-за спины. — Все чисто.

И как отрезало. Откровение рассыпалось так же стремительно, как и пришло.

А тут еще Мадам убрала со своего стола какой-то предмет внутрь шкатулки из лазурита. Я даже не удивился тому, что до этого момента не видел ни шкатулки, ни того, что в нее было убрано. У отца с люком в потолке вышло эффектнее.

Но когда крышка захлопнулась, я моментально передумал. Потому что пространство вокруг подернулось дымкой и обернулось иллюзией.

Под слоем иллюзии обнаружился небольшой стандартный кабинет, со стеллажом, полным бумажных папок, обычным офисным столом из светлого дерева и персональным компьютером на столе.

Не изменилась только шкатулка, она действительно была из лазурита.

— Аа…

— Что это было? — догадалась по моему глупому выражению лица Мадам. — Так называемое Внутреннее Зеркало. Проецирует внутренние образы во внешний мир. Из-за того, что свой образ не разглядишь, приходится работать вдвоем. Если бы ты был как-то связан с внешними силами, пытающимися произвести вторжение, мы с Михеем выглядели бы не так как в образах этого артефакта.

Только сейчас я понял, что никакой это не мундир Семеновского полка, а просто зеленая кофточка поверх довольно строгого черного платья. На вид Мадам вряд ли можно было бы дать больше сорока.

— А теперь о неприятном и более доверительно, Имярек, — выдохнула дама за столом. — Практически уничтоженная самелианка сумела свернуть пространство, в котором располагалась квартира твоих родителей. Метод крайне коварный, потому доступными нам силами печати восстановить свертку без уничтожения её содержимого не представляется возможным. Олюэн, после того как сдала останки преступницы нашим людям, сообщила, что для развертки потребуется код, который она в состоянии подобрать.

Я с облегчением вздохнул. Если относительно Алисы с Ворчуном меня успокоили, то о судьбе родных до этого момента было тревожно.

Неприятное? Что тут…

— Проблема в том, что ориентировочный срок подбора кода лежит в диапазоне от пятнадцати до тридцати лет…

Глава 76

Честно признаюсь, я даже не сразу понял, о чем говорит Мадам. Отчего-то мне казалось, победив Орлату, вернуть родителей будет не так уж и сложно. Примерно, как отпереть дверь, запертую кем-то снаружи.

Если это сделает не сама Олюэн, то могут вмешаться печатники. То, что не отпирается, можно же взломать силой. Или могуществом — ведь все вокруг это же их собственная печать.

Кому как не им разбираться в таких вещах? На такие случаи у них просто обязаны быть свои отмычки, хакерские инструменты и тому подобное.

Но пятнадцать лет? Как такое вообще может быть?

До меня внезапно дошло, что я не увижу родителей. Черт побери! Даже несносную, но помогавшую сильнее прочих бабушку больше не увижу. Победа оказалась пирровой, а потери не ограничились ранением Алисы и травмой Ворчуна.

Угроза Орлаты, которую она озвучивала мне — сработала. Но не применительно к той квартире, в которую пробрались злоумышленники. К той, что ниже этажом.

У нас воздух должен был закончиться меньше чем за сутки. Счет шел на часы. Родительская квартира больше, за счет скрытых пространств и трирей, там этот процесс затянется надолго.

Но на пятнадцать лет его все равно не хватит, даже если с самого начала экономить. Даже если на складе у отца хранятся цистерны с жидким кислородом. Могут ли родители применить магию для спасения?

— Вероятность выжить в замкнутом континууме такой срок, крайне мала, — добавила Мадам. — Особенно для граждан категории Эль. Однако, твои родители не местные. Если они успеют собрать изолирующие круги, а затем воспользуются ими, то отделаются только утратой своих тел.

Самелиане могут, пусть и с ощутимым ограничением своих возможностей, существовать без тела в условиях нашего мироздания. В таком состоянии им не требуется ни продовольствие, ни вода, ни даже воздух.

После того как топологическую изоляцию получится снять, они получат новые тела и где-то за год-полтора к ним реадаптируются. Так что на юридическом языке они не погибли, а только потеряны. И из-за этого обстоятельства возникает нетривиальный правовой казус.

Успокоило ли меня её заявление? Не совсем. Какая-то иррациональная часть меня разрывалась от скорби и тоски, даже после того как узнала, что мама с папой спасутся.

За Алладо я уже точно не переживал — опытная бабушка наверняка все подготовила заранее. После того коварного хода с Олюэн, спрятавшейся в барабане стиральной машины, предполагать, будто родительская квартира не оборудована всем необходимым инвентарем?

Но все равно очень хотелось расплакаться. Пускай, я уже взрослый, можно сказать недавно женившийся мужчина, во мне оставалось слишком многое от маменькиного сынка.

Легко сказать “отделаются только утратой тел” — но это же родные тела! Живые, теплые… Во мне их гены, я всю свою жизнь обнимал их, видел. Пускай магическая реальность и доказала мне, что тело и самелианец относятся друг к другу как одежда и человек — их все равно жалко.

Безумно жалко, до слез и нервной дрожи. Честное слово, не случись у меня в тот день других переживаний, прямо так и разрыдался бы. Но драка не на жизнь, а на смерть, вид раненной из-за меня девушки и впавшего в кому друга, задрали планку напряжения, которое необходимо для слома на недосягаемую высоту.

Было жалко тел, которые родные. Жалко себя, лишившегося папы с мамой в один момент. Пятнадцать лет — это же охренеть как долго. Даже Алиса может через десять лет меня покинуть. А тут пятнадцать — нижняя граница.

Мне же будет почти сорок к тому моменту. По верхней границе и вовсе полнолетним стану. Но вся внутренняя боль и жалость, словно обволакивали что-то внутреннее, затаившееся еще более глубоко нежели эмоции и ощущения.

Это был плотный слой, защищающий… я даже не знаю, что. Полагаю, меня самого. Какую-то глубинную часть меня, для которой оказалось достаточно осознания, что родители не погибли. Что мы всего лишь расстались на время. Продолжительное, мучительно долгое — но не навсегда.

Михей сделал шаг вперед и положил руку мне на плечо. Пускай жест и задумывался как успокаивающий, я закусил губу чтобы не расплакаться. Чертов диссонанс! Отчего я снаружи такой чувствительный, а внутри все как застыло? Было бы лучше наоборот или же нет?

— Прими мои соболезнования, Имярек.

Родителей нет, друзья в клинике, авалонский ключ заперт, штраф в полсотни монет… если это не самый черный день в моей биографии, то как его еще назвать?

Хотя нет. Было бы куда хуже, если бы это они бесповоротно умерли. Если бы не было того фрагмента сна, который я увидел в холле.

Если бы срок хранения упаковки жевательной резинки, выданной Алладо не составлял уже нисколько не абсурдные семнадцать лет. Как я мог в тот момент забыть, что бабушка ничего не делает просто так? Они не умерли — они меня оставили тут одного!..

— А как-то сократить этот срок… нельзя? — перебарывая свой эмоциональный всплеск робко спросил я, чувствуя себя крайне неловко под двумя сочувствующими взглядами печатников.

Но это все равно снаружи. Внутри был осколок льда. Айсберг, не меньше. Где-то в сердце айсберга пребывала та моя часть, которая сейчас могла лишь недоумевать. Как так? Отчего? Зачем? Вот этого недоумка и берегла от суровой окружающей действительности моя психика.

— Объем вашей квартиры, более сотни кубометров, — вздохнула Мадам, отводя глаза. — Любая элементарная частица в этом объеме может содержать ключ к сингулярности. Но даже это было бы слишком легко.

Скорее всего, ключ — это какая-то комбинация частиц. А это дает факториал от количества атомов в указанном объеме. При помощи инструментов управы подбор занял бы больше века. У военных возможности больше, но даже если они заинтересуются задачей, в чем мы тут все сомневаемся — это сокращает срок до сорока лет. Самелианские методы работы с сингулярностями куда совершеннее — ловушка представляет собой облегченный вариант их континуальной мины, которые применялись ими в последней войне. Но там сроки и вовсе в миллионы лет. Благодаря тому, что консул Олюэн имеет доступ к некоторым самелианским военным массивам данных того времени, она справится быстрее.

Практики не врут. Этот тезис я уже успел выучить на своем опыте. Если блистательная говорит о пятнадцати годах… надо расспрашивать её лично. По возможности, внутри консульства. Только… мне неизвестно как туда можно добраться.

— Гражданские законы, как выяснилось, имеют некоторые противоречивые коллизии, — видя, что я не собираюсь впадать в истерику продолжила Мадам. — Ты одновременно и гражданин категории Кей, и лицо, не достигшее полнолетия, чьи родители были потеряны в ходе преступных действий. Применительно к убийству ситуация проработана куда подробнее, а вот пропажи случаются в тысячи раз реже. Для внутренних секторов это вообще нонсенс — из-за чего местная нормативная база хоть и проработана, но недостаточно.

Применительно к убийству ты сначала дееспособный гражданин, а затем неполнолетний, но в случае потери родителей, как выяснилось в ходе недавней проверки, ты в первую очередь неполнолетний, независимо от гражданского статуса и всех прочих обстоятельств.

Этот юридический казус заставил нас поломать голову. Собственно, из-за этого тебе и пришлось ждать так долго…

Все бы дела так долго разрешались, подумал я, ненадолго отвлекаясь от размышлений о том, как добраться до самелианского консульства. Вне магической реальности процессы могут идти годами, а тут суток не прошло, а им уже долго. Видно же, что какое-то решение Мадам с юридическим отделом уже нашли.

Придя к этом выводу, я вернулся к размышлениям о том, что же мне предстоит делать по выходу из кабинета.

Только непосредственный участник событий мог дать ответы на вопросы, которые крутились сейчас в моей голове.

Впрочем, я знаю, как можно найти Олюэн. Блистательная, как ее называла мама, пребывает в консульстве. Как добраться от управы до заведения Роффе известно. Дорога натоптанная. Шаг-другой в сторону и заблужусь, но тут идти по прямой. А уж Роффе должен знать где консульство.

— К счастью, отправлять запрос во внутренние сектора не пришлось. Нашелся подходящий прецедент. Ты, Имярек, имеешь право на получение пенсии по потере родителей и право на проживание вне жадной зоны. Управа обязана выделить тебе жилье, из числа зарезервированного за службой печатной безопасности.

Пенсия? Жилье? Но у меня есть квартира, она недалеко от родительской. Наверняка, должен быть какой-то скрытый от печатников способ распечатать сингулярность. Может быть…

Я вспомнил про люк, который словно случайно продемонстрировал нам с Алисой отец. Папа ошибся? И я в такое поверил? Феноменальная наивность. Или способность убеждать. Приду домой, обязательно проверю то место…

— Квартира на площади Хашмала, — Мадам вынула из ящика стола пару картонок форматом, напоминающим визитную карточку. Мне удалось поймать их правой рукой около самого лица.

Не уверен, что они не сыграли бы роль специфической пощечины, окажись мои рефлексы не в порядке. Полагаю, это стоит воспринимать как намек на то, что стоит немного прийти в себя. Но, благодаря тренировкам отца, рефлексы отдельно, а я отдельно.

Тем не менее, картонки, перед тем как убрать в карман, все-таки бегло осмотрел. На первой был записан адрес квартиры. Вторая — содержала информацию как добраться до клиники, в которой лежали мои друзья.

На городском транспорте: то ли потребуются какие-то хитрые трюки, типа перформанса от Медеи, то ли это заведение находится в жадной зоне.

— И обязательство заплатить пятьдесят монет, — со вздохом протянул мне еще одну карточку Михей. Голос у него был извиняющимся. — В связи со сложившимися обстоятельствами, крайний срок уплаты откладывается до дня твоего полнолетия плюс один лунный месяц.

Эта карточка растворилась в воздухе, стоило мне к ней прикоснуться. Зато в тексте гражданского контракта появился новый пункт.

Нет, не один. Проверив расширенный контракт на гражданство категории Кей, я обнаружил дополнительные разделы, описывающие права на пенсию, налоговые льготы и проживание за пределами жадной зоны.

Что так и не озвучила Мадам, так это ужесточения требований на путешествие во внутренние сектора. До полнолетия мне туда можно только в сопровождении полнолетнего опекуна с гражданским статусом не ниже моего.

Сознание фиксировало новые детали, а чувства отказывались считать их реальностью. Шок от потери родителей никуда не прошел. Он лишь отступил ненадолго, ожидая подходящего времени подобно отступающей перед цунами воде.

Я знал, что он вернется, но прилагал все возможные волевые усилия к тому, чтобы это произошло не сейчас. Не в управе. Не до того, как я разберусь в происходящем.

Слой внутреннего льда постепенно истончался. Впору было молиться чтобы его хватило до комнатки на втором этаже Роффе. Или хотя бы до сквера с памятником Завоевателю.

А пока этого льда и свободной воли должно хватить. Если она способна управлять всеми функциями тела, то и с психикой справится. И с нервами. Такова магия и никак не иначе.

— Пенсия не самая большая, — задумчиво добавила Мадам. Возможно тебе захочется поработать. Через несколько дней Михей тебя навестит. Думаю, мы сможем подобрать какие-то варианты. Вроде в местном институте оборонительной физики до сих пор ищут лаборантов…

Рука Михея, до сих пор лежавшая на моем плече, мягко развернула меня в сторону выхода.

Да, ты прав, печатник. Мне действительно пора. Прийти в себя, разобраться со своей жизнью, понять как действовать дальше…

Мы вышли сначала из кабинета, а затем и из холла. Михей следовал чуть позади, темп задавал я, но так продолжалось до первой развилки. Тут уже пришлось остановиться и сжать кулаки покрепче.

— Тебя довезти до дома?

Понимая мое состояние, спрашивал печатник тихо и осторожно. Но даже так упоминание о доме отозвалось ноющей болью где-то в груди.

— Нет, — сквозь зубы процедил я. — На Арканную. Дойду до родственников, тут недалеко.

Душевная боль придавала сил. Пускай я был практически уверен, что родители живы, нас все равно разлучили, причем резко и надолго.

Где-то за слоем боли копилась обида, но давать ей ход не хотелось. Не сейчас. Это личное, не напоказ…

Мы дошли до уже знакомой лестницы. Удивительно, но выяснилось, что кабинет Мадам расположен на третьем этаже. Даже не заметил, как поднялся туда из полуподвального зала, в котором запечатывали авалонский ключ.

Теперь я уже не удивлялся безлюдности местных коридоров. В свое первое посещение счел его естественным, поскольку было уже поздно. Сейчас же благодаря присутствию Михея, мы передвигались в отдельном фазовом состоянии.

Перед выходом из управы я остановился еще раз проверить карточки, полученные от Мадам. Так и не посмотрел на них, мало ли какие вопросы возникнут — надо задать их пока есть такая возможность.

— Тебе может потребоваться какая-нибудь помощь, — сказал Михей пока я вглядывался в небольшие картонки с адресами. — У меня в жадной зоне брат младший, вот, возьми тоже на всякий случай…

Печатник протянул мне еще одну карточку с телефонным номером. Ну да, телефона нет, приходится по старинке.

— Если срочно потребуется моё присутствие, просто порви или сожги визитку, — добавил Михей.

— Тут вопрос про клинику… Она же магическая? Но адрес вроде знакомый, возле метро…

— Специальная клиника, — подтвердил печатник. Вход из жадной зоны. На проходной покажи карточку и тебя проводят. А что до квартиры на площади… тихое место, много зелени, тебе должно понравиться.

У меня есть дом, который подарили мне родители, мысленно возразил я, быстро попрощался с Михеем и вышел на улицу.

За дверью уже стемнело, шел небольшой дождь. Я перешел на другую сторону и подставил ему свое лицо. Дерево прячут в лесу, а слезы земные среди слез небесных.

Родители оставили меня одного.

Политика? Требования безопасности? Разве это причина бросать своего сына? Да, я обогнал их в гражданском статусе, но такое и в семьях, далеких от магии регулярно случается.

А этот статус перворожденного? О чем они думали вообще? Не пройдет и месяца с того времени, когда меня возьмут в оборот какие-нибудь другие партии самелианской диаспоры.

Тебе надо будет умереть, говорила Алладо. Вместо моей мнимой смерти случилась их мнимая смерть. Зачем? Если это являлось намеком на то, что надо ценить каждое мгновение с родителями и при этом быть готовым к резкому расставанию, то… слишком жестоко.

Дождь усилился, но оно соответствовало моему внутреннему состоянию. Хотелось рычать от переполнявших чувств, кричать, крушить все вокруг. Вместо этого я шел в сторону кафетерия Роффе и бормотал себе под нос что-то невнятное, бессмысленное даже для самого себя.

— Имярек!

Я вздрогнул от того, что меня окликнули откуда-то сзади. Зачем Михею потребовалось бежать вслед? Какие еще неприятности принесет сегодняшний день?

За те несколько секунд, пока печатник сокращал расстояние между нами, пришлось поспешно взять себя в руки. Вышло… так себе.

Ладно, и так сойдет. На улице темно, льет дождь. Да и понимать должен, что я сейчас испытываю.

— Из-за частого употребления магии периодически забываешь про реалии жадной зоны, — выдохнул печатник, останавливаясь неподалеку от меня. — Даже про самые элементарные. Извини, едва не поставил тебя в дурацкое положение.

Я непонимающе посмотрел в сторону Михея. О чем еще он ухитрился позабыть? Или это мы вдвоем о чем-то забыли?

— Держи, — он протянул в мою сторону руку с каким-то предметом. Пришлось сделать полшага вперед, чтобы разглядеть на ладони печатника свои ключи.

Да уж, это было бы очень неприятно. Алиса в клинике и открыть не может, Родители… держи себя в руках, Имярек, тоже недоступны К Ворчуну переночевать не сунешься — он в той же клинике. Пришлось бы топать через половину города к Медее. Без денег, документов, может быть даже под дождем…

— Спасибо…

На большее меня не хватило, но Михей уже удалялся стремительным шагом в сторону управы.

Снова один. Но уже с ключами. Брелок занял место в кармане, возле упаковки с боевыми заклинаниями.

Немного постояв на месте, я двинулся дальше, знакомым путем. В третий раз, отнюдь не самый волшебный. Лед таял. Слезы смешивались с дождем.

Глава 77

Не было абсолютно никаких сомнений, что все произошло в точном соответствии с планами Алладо.

Слишком много деталей ювелирно подходили друг к другу: вроде бы, и случайно, но таким образом, что иначе и быть не могло. Стиль бабули, как удалось понять после столкновения с Орлатой, имел расовую специфику. Не удавалось понять только одного — зачем все это потребовалось?

От этого непонимания становилось еще больнее и обиднее. Мои собственные родители, ради каких-то неведомых целей, решились бросить своего единственного сына больше чем на десятилетие. Неужели вся их любовь была только искусным притворством? Имитацией, которую я не распознал лишь оттого, что привык к ней и хотел в нее верить?

Теперь, после того как Мадам озвучила юридический расклад, я был уверен, что досрочного появления самелиан ждать не стоит. Они оставили мне столько подсказок, но те стали очевидны лишь постфактум. Так бы мне и выдали тексты для самообразования, не подготавливай в тайне свой уход!

А эта рекомендация не спускаться этажом ниже несколько дней? Готов биться об заклад, что все это время они готовили свою квартиру к длительной изоляции. Следовало о чем-то заподозрить еще тогда, когда увидел в новом доме свои любимые книги и привычные вещи. Мелочи, десятки разнородных мелочей… Они выстраивали объемную картину подготовки к чему-то, чего никак не удавалось понять.

Наверное, мне и не полагалось такой возможности. Без умения защищать свое сознание и свою психику от вмешательства извне, я мог стать невольным источником утечки. То же Внутреннее Зеркало, которым воспользовалась Мадам, могло как-то выдать мою осведомленность и помешать родительскому плану.

Где-то в моей голове сидела и была готова проигратьсяв подходящее время запись из гостиной. Судя по тому, что удалось увидеть, задремав в управе, ее создали тайком ото всех, в нашу заключительную общую встречу.

И вовсе не совместная стратегия борьбы с Орлатой стала поводом для краткосрочной сингулярности. Родители проверили как будет работать механизм-изоляции, а заодно втайне ото всех, оставили мне прощальное послание.

На этой мысли я ощутил, что никакого внутреннего покоя и ограждающего от сильных эмоций льда — уже нет. Что это чувство являлось одной из окружавших меня защит, отыгравших свое. Не знаю, кто ставил этот барьер, но он явно предназначался для последующего юридического разбора у Мадам.

Коллизия… Должно быть, её каким-то образом раскопала мама. Большую часть своей сознательной жизни я считал её профессиональным юристом высокого уровня. Кому как не ей, во всей скрывшейся по ту сторону пространства компании, разрабатывать правовое обеспечение авантюры?

Еще одна деталь влилась в итоговую картину. Но ответа на самые насущные вопросы я не находил.

Хоть ложись прямо на улице и пробуй заснуть под дождем — только ради того, чтобы вновь увидеть всех за одним столом. Но я упрямо шел в сторону Роффе, зная вредность бабули.

Наверняка, посещение еще одного самелианина являлось условием запуска объяснения из сна. Посетить кафетерий я мог лишь после выхода из управы, ведь дорога к нему была известна только оттуда.

Меня снабдили ограниченной информацией, гарантировав тем самым предсказуемость самостоятельных реакций. Даже теперь, когда я догадался о том, что это часть плана, все равно приходится ему следовать.

Сквер с памятником Завоевателю замаячил в паре домов от меня. По проезжей части прокатила карета. Самоходная, без лошадей и кучера. Я проводил её взглядом, но ни капли не удивился. Все эмоции собрались в плотный комок обиды и горести разлуки с близкими людьми.

Чтобы удивляться, оказывается, нужно куда больше сил, нежели для того, чтобы отчаиваться. Требуется ощущение нормы, вера в неё — такая же незыблемая как вера в отчий дом.

Может быть, мою норму растоптали мимоходом, во время боя двух самерианок, а может — запрятали в топологический изолятор, понять бы еще в какой из. Теперь я знал целых три таких: браслет, ящик внутри браслета и квартира, в которой прошло мое детство с юностью.

Моя готовность ничему не удивляться прожила чуть больше минуты. Когда из-за угла дома показался сквер, оказалось, что он не пустует.

Перед одной из скамеек, в непосредственной близости от искусственного водопада и памятника Завоевателю, увлеченно танцевала и жонглировала струями дождевой воды молодая девушка в светло-сером платье.

Издалека и в полумраке местной ночи я чуть не принял её за Росомаху. Кроме того, зрелище завораживало своей красотой.

Не самые частые капли дождя, тем не менее успевшие промочить мою верхнюю одежду, собирались в тонкий водяной шлейф, чем-то напоминавший гимнастическую ленту.

Лента искрилась в муаровом диапазоне, делала несколько плавных разворотов над головой девушки, затем обегала вокруг нее по широкой дуге в три оборота — и лишь потом разлеталась брызгами в стороны.

Тут живут люди.

Такая простая и очевидная мысль заставила меня остановиться и посмотреть на окружающий город свежим, хоть и несколько подмоченным взглядом.

До этого магическая реальность воспринималась как нечто глубоко неестественное.

Сказался перформанс с трамваем, безлюдность Арканной улицы, странные и непривычные сооружения возле самелианского консульства, опыт прогулки от Стратегической академии до троллейбусной остановки.

Да, мне доводилось видеть тут людей. В управе, в кафе Роффе, да того же мужчину на летающем ковре, в конце концов. Но все они казались мне либо донельзя странными, либо столь же отстраненными.

А немногочисленные исключения типа инспектора, печатников, Сверчка и вовсе пугали своей чуждостью. Как бабушка, общаясь с которой быстро понимаешь, что она играет в человека, но не является им.

До этого момента я не видел по эту сторону людей. Все людское, плохое и хорошее, происходило в пределах жадной зоны или где-то в замкнутых помещениях типа второго этажа у Роффе, где мы с Алисой приходили в себя до прибытия родителей.

А тут в голове что-то щелкнуло, и восприятие мира изменилось.

Если раньше я бы осторожно перешел на ту сторону дороги и сделал вид, будто не замечаю танца с дождем, то тут просто улыбнулся. Через ноющее от никуда не девшихся чувств и переживаний сердце. Вопреки осторожности, отчасти выработанной лично, но отчасти — выросшей на частом общении с Алладо.

И, удивительное дело, на душе стало немного легче и гармоничнее. Пускай это было иррационально, но естественно — совсем как магия.

Я прошел мимо, стараясь не отвлекать девушку своим присутствием. Почтительно любуясь со стороны. Две или три капли из шлейфа танцовщицы попали мне по щеке. Мою улыбку заметили и оценили.

Нет, вне жадной зоны тоже есть жизнь. Может быть, спустя какое-то время я даже навещу площадь этого… Хашмала. Имя вроде где-то встречал, но не помню, что оно означает. Видимо, сковородка и хук в прихожей не прошли даром.

Но все эти квартиры, площади, прогулки по городу за пределами жадной зоны — будут когда-нибудь потом. Сейчас у меня другие задачи и они гораздо важнее фантазий о будущем, навеянных танцем красивой девушки. Первым делом, первым делом…

Помимо самого Роффе в заведении оказался только молодой человек в строгом костюме. Он вяло прихлебывал какой-то напиток и сосредоточенно наблюдал в лорнет за событиями в сквере Завоевателя.

Перекинутая через спинку соседнего стула дамская сумочка подтверждала мое предположение, что это спутник танцующей девушки.

Хотя надо отучаться воспринимать молодых людей именно как молодых. Тут молодость — признак опытного практика в хорошей форме и не специализирующегося на работе в жадной зоне.

Роффе я застал медитирующим. Самелианин стоял за стойкой с прикрытыми глазами. В одной руке он держал тускло светящийся шар, размером с апельсин, другую — выставил вперед, как будто выставляя перед собой барьер.

Я осторожно подошел к стойке и замер в ожидании. Мне тоже не помешало бы малость расслабиться. Как там правильно дышать?..

— Вивер предупреждала, что ты появишься…

Оказывается, сам не заметил, как закрыл глаза и едва не упал. Караул… то есть организм устал. Хожу на собственной воле, а стоит отвлечься…

Как Роффе оказался по другую сторону стойки снова не удалось различить. Только что он там, а затем как-то само собой уже тут.

— Отдохнешь тут или отправить тебя домой после того как посидишь за десертом?

Я приготовился рассказать ему о том, что родители попали в изоляцию, но после такого вопроса закрыл уже успевший открыться рот.

Роффе был уже в курсе, его выдавала формулировка вопроса.

— Мне надо к Олюэн. Очень надо.

— Садись, я сейчас вынесу поесть. Это непростой вопрос. Заодно и поговорим.

Спорить с хозяином заведения не было никаких сил. Да и аргумент с ужином вдруг обрел значимость, какая-то часть организма вспомнила, что после пива в Корабле я так ничего и не ел.

Тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться! Несколько намеков, приятные ароматы — и вот уже воля дает слабину.

Столик выбрал тот же, что и в первый раз. Возможно, тут как в управе, пространства больше за счет фазового смещения — но он всегда свободен, как будто магия узнала мои предпочтения еще на входе.

Везде иллюзии пополам с непонятным. Мама сказала бы, что я утрирую. Слишком мало времени прошло с обретения гражданства.

В ожидании пока подойдет Роффе начал подсчитывать сколько времени уже являюсь гражданином.

Оппа…

Я ошеломленно посмотрел в фальшивое окно на ночной пляж, скалы и прибой. Сумасшедшие темпы. Только сейчас стало понятно, насколько события разогнали меня — прежде чем шваркнуть об уход родителей в изоляцию.

Если посмотреть со стороны, то меня можно назвать завсегдатаем этого места — все-таки три раза за две недели, это уже часто. Даже авалонский ключ, к которому я успел привыкнуть, со мною меньше месяца!

Прежний Имярек, хотя бы годичной давности, посмотрев на такие темпы вспомнил бы давно не используемое слово “загон” и поинтересовался тем как Имярек нынешний ухитряется все успевать, не пробивая то и дело звуковой барьер.

Да та же Юлька, с которой мы расстались некоторое время назад, быть может еще поглядывает в мою сторону — а меня с тех пор несколько раз едва не убили, трижды в управу таскали, сквозь измерения на лавочку возле дома швыряли после того, как я пил пиво внутри флюгера.

Начнешь рассказывать кому-то постороннему, остается молиться чтобы ограничения гражданского контракта сработали. Иначе как пить дать заберут в психушку…

Полмесяца назад я же мало чем отличался от обычного студента заключительных курсов. Мантры в плеере не в счет, мало ли кто что слушает.

Пока я калибровал свои представления о временной шкале и понятиях “давно/недавно” Роффе притащит коктейль “Симфония”, тарелку с какими-то пирожками и бумажный конверт, явно из жадной зоны.

— Вивер попросила передать…

Разумеется, воля снова победила желудочные позывы. Внутри конверта нашлась банковская карта и короткая записка “Твой ДР справа-налево”.

Типа пин-код такой. А что там и для чего такая форма передачи — догадывайся уж сам. Или жди, когда тебе наконец-то доведется заснуть в подходящем месте.

Теперь у меня есть жилье в обоих мирах, деньги и профанные и магические, статус взрослого человека — аналогично. Отчего только на душе так паршиво? Помимо разлуки с родителями и непонимания их поведения.

— И что ты обо всем этом думаешь?

Владелец заведения поморщился, задумчиво посмотрел в сторону входа.

— Они не могли оставить меня совсем без присмотра, — на всякий случай, уточнил я, хотя это вряд ли требовалось. Но слова помогали сосредоточиться. К тому же, чем больше скажу сам, тем легче будет Роффе. — Новые знакомства отпадают, поскольку нет никакой гарантии, что я стану доверять им как следует. Тем более, если это будут самелиане. Не в свете игр диаспоры, в которых я не хрена не понимаю

Роффе невесело усмехнулся, но ничего не сказал. Пришлось продолжать.

— На сторону опеку над перворожденным ма… Вивер никогда бы не отдала. Следовательно, остаются двое: ты и Олюэн. Но у блистательной консульство и забота о тех, кто в экстерриториальности, не адаптирован к местной печати. И таки что ты о всем этом думаешь?

— Авантюра даже по меркам Алладо, — буркнул Роффе. — Но ты здесь, значит, пришло время ожидания. Она, кстати, предупреждала, что ты догадаешься. Но забыла сказать, что это произойдет так быстро.

Получить комплимент от бабушки, пусть даже не из первых рук, как выяснилось, очень приятно. И пускай упоминание времени ожидания царапнуло ощутимо большими буквами, я не сводил с Роффе глаз, ожидая продолжения.

— В приговоре было разрешение на проживание вне жадной зоны?

— И квартира на площади… Хашмала. — я немного запнулся, вспоминая топоним.

— Двадцать минут пешком отсюда, — ничуть не удивившись, указал мой собеседник. — Полагаю, Мадам учла наше дальнее родство. На какое-то время помимо меня, у тебя тут только дед. Но он в тюрьме и вряд ли в ближайший год у тебя появится возможность его посетить.

— Магия или бюрократия?

— Обе.

Логично. Если я не в состоянии добраться самостоятельно сюда, то в тюрьму мне точно рано.

— И как теперь будем… взаимодействовать?

Роффе пожал плечами.

— Ты на удивление зрело действовал почти все это время. Не безупречно, но ожидать идеального поведения от молодого человека, приобщившегося к магии около квартала назад… наивно.

Я далек от мысли, что над тобой нужен такой же плотный контроль как за одаренными. Все-таки гражданский статус предполагает и некоторую осознанность. Поверь, Мадам не смогла бы дать тебе категорию Кей, не проходи ты по нижней кромке свободной воли под требования.

Я протянул руку к стакану с коктейлем. Новость о том, что хоть что-то во мне действительно соответствует полученным гражданским правам малость усмирила давний синдром самозванца.

— Думаю, всем нам будет проще, если ты станешь заходить ко мне где-нибудь раз в две недели, — подытожил Роффе с явным намеком на срок моего гражданства.

— Если только научусь выходить из жадной зоны, — уточнил я. — Да и по городу тоже не умею передвигаться. Совершенно не понимаю где и что. Даже как этот город называется мне так никто и не сказал.

— Первое время можно и по телефону созваниваться, — отмахнулся мой временный опекун. — Думаю, за год освоишь и перемещение по меридианам. А там уже и на площадь Хашмала переберешься. Пренебрегать жилплощадью в том районе, без арендной платы — тоже не предусмотрительно.

Но об этом поговорим позже, когда будешь уже в состоянии выйти за хлебом и вернуться домой на той же неделе. А сейчас перекуси. Растущему организму нужно правильное питание, как на материальном плане, так и на более тонких.

— И мне необходимо к Олюэн, — напомнил я.

— Ты уверен, что не хочешь сначала отдохнуть, выспаться? Разговоры с блистательной нелегки. Она была консулом Самелии еще в первые годы войны.

— Некоторые ритуалы требуют, чтобы я повторил свое пожелание трижды? — поинтересовался я, все-таки делая глоток живительной влаги. Что там кофе из кулера управы — вот истинное чудо превращения воды в нечто экстатическое. Без изменения цвета, запаха и химической формулы.

Мне показалось, я понял, как устроен этот коктейль. Снова пространство, связывающее воду в причудливые цепочки, жонглирующее изотопами, растворенным кислородом и чем-то еще, чему сейчас не удавалось подобрать названия.

— Перекуси, — повторил Роффе, вставая из-за стола. — За это время я предупрежу сменщика и подготовлю велосипед для поездки. Но спать у меня было бы все равно уютнее — учти это на будущее!

С этими словами опекун удалился куда-то в подсобные помещения, оставив меня наедине с едой и ожиданием момента, когда я если не сброшу груз с души, то хотя бы узнаю, для чего же он был создан любящими родителями и бабушкой тинейджерского вида.

Глава 78

Человек испытывает чувство сытости с некоторым запозданием. По этой причине, он может легко объесться, если не знает своей меры. Но это справедливо лишь для тех, кто не связал свою жизнь с магической реальностью.

В ней, по мере того как насыщался мой усталый организм, объем каждого из остававшихся на тарелке пирогов сокращался. Так что через десять минут после ухода Роффе я ностальгически смотрел на несколько оставшихся на тарелке крошек и думал о странности, позволявшей коктейлю “Симфония” не заканчиваться в моем стакане.

Следовало дождаться хозяина заведения и вновь выйти на улицу чтобы поехать в консульство.

Вместе с сытостью и догнавшей меня усталостью, активная форма переживания сменилась глубокой грустью с признаками надвигающегося уныния.

Сделанного все равно уже не вернешь. Да и перед тем как реализовать свой план родители наверняка все многократно взвесили и перепроверили. Если у них имелись какие-то сомнения, вопросы, неуверенность — на все это нашелся ответ.

Единственная моя проблема в том, что этот ответ мне пока неизвестен. Более того, не факт, что я вообще имею право его знать. Такого рода информация может представлять угрозу семье или диаспоре, а значит мне придется умерить свой пыл. Но подтвердить или опровергнуть догадки в состоянии только Олюэн.

Блистательная Олюэн. Консул погибшего мироздания, оставшийся на посту несмотря ни на что. Дипломат её уровня, при желании ответит так, что за абсолютно правдивыми словами не будет ничего. Или что угодно.

Я прекрасно понимал, тут не поможет никакая воля, никакая магия — только честность и внутренний огонь душевной потребности в знании своей судьбы.

Именно потому мне надо было попасть в консульство как можно раньше. До того, как повседневность сделает чувства менее острыми. Коварный сытный ужин и так сгладил некоторые углы, оставалась надежда на дождь на улице.

Когда тихо хлопнула входная дверь, я решил, что это Роффе, выкатив велосипед, возвращается за мною. Не угадал. В кафетерий вошла девушка, совсем недавно танцевавшая возле водопада и памятника в сквере.

Её спутник тут же отложил лорнет, вскочил на ноги и вежливо поклонился. Судя по всему, они обменялись несколькими репликами, но я не расслышал ни звука. Даже движения губ скорее обозначались.

Значит, наши разговоры для посторонних тоже останутся в тайне, сообразил я. Возможно, защита приватности в заведении Роффе не такая продвинутая как в Корабле или консульствах, но все равно как-то спокойнее.

А затем что-то живо вспомнил как мама с Алладо и Олюэн изображали возню вокруг перворожденного, причем внутри консульства. Грусть и тоска усилились. И Роффе отчего-то все не было да не было.

Так гордо и так одиноко — быть перворожденным?

Пара посетителей забрала свои вещи, мужчина накинул на плечи девушке пелерину в тон платью. На выходе из кафетерия с ними едва не столкнулся наконец-то вернувшийся Роффе.

— Поел? Отдохнул? Транспорт подан.

Настроение у самелианина было приподнятое, диссонирующее с моим.

— А кто присмотрит за кафе?

— Тут останется моя жена, она сейчас на кухне, если появится желающий отдохнуть — она с готовностью примет заказ.

После этой реплики я поспешил встать из-за стола и, поблагодарив за еду, быстро покинуть кафе.

Жена у самелианина это еще одна женщина-ангел в человечьем облике. С меня пока хватит и той троицы, что подобно Мойрам разыграла походя мою судьбу.

Дождя на улице уже не было. Тротуар волшебным образом высох, небо очистилось от облаков.

Но ведь космоса не существует, пронеслось в моей голове, когда, подняв голову и вдохнув полную грудь еще пахнущего влагой воздуха, я увидел звезды. Множество звезд, величественное и восторгающее.

Как легко забыть очевидное, любуясь ночным небом думал я. Люди веками смотрели в небо и видели там не миллиарды кубических километров пустоты, не световые года и прочую атрибутику космоса — а красоту и безграничность.

Идея космоса с галактиками и другими цивилизациями должно быть родилась из попыток постигнуть алгеброй гармонию, из тщетных попыток хоть чем-то впечатлить тех, кто по какой-то неведомой причине перестал смотреть в небо, затаив дыхание. Упорядочивание и эстетика — вот что включали древние греки в понятие, ставшее для моих сверстников жадной зоны обозначением пространства с астероидами и безжалостной радиацией.

Вы в космосы пускаете? Нет, только показываем…

— Туманность, которую сделали в честь нашего мироздания, сейчас за горизонтом, — вздохнул откуда-то из-за правого плеча Роффе. — В это время года ее видно перед рассветом, пусть и приходится вглядываться. Но я все равно гляжу на нее как минимум раз в неделю.

— В жадной зоне звезд не видно из-за пыли и светового загрязнения, — вздохнул я в ответ, ощущая, как эфемерная тяжесть от несбыточной детской мечты о космосе растворяется во взрослом понимании небесной красоты.

Пускай днем звезд не видно, но это лишь оттого, что их затмевает Солнце. Волшебное всегда рядом с нами, просто его не всегда можно разглядеть невооруженным взглядом.

— Это пришлось сделать из-за мигрантов, — пояснил самелианин, указывая на стоящий чуть поодаль от входа грузовой велосипед с двумя метровыми колесами сзади и одним, вполне себе велосипедным впереди. Над тремя сиденьями для пассажиров, ради защиты от непогоды растянулось черное полотно тента. — Слишком многие хотели видеть символ своей родины покрупнее и почаще. Печатников завалили заявками, даже несколько драк случилось по этому поводу. Вот и пришлось управе отодвигать звезды, распределять небесные тела по полусферам и делать вид, будто так было с начала времен.

Сам Роффе уселся на переднее сиденье, предоставив мне возможность выбора из двух задних. Я выбрал то, что справа, но попросил сложить перед поездкой тент. Ехать, лишив себя возможности смотреть по сторонам и, время от времени, наверх — не хотелось.

Велосипед разгонялся не спеша. Когда я обнаружил, что у меня под ногами тоже есть комплект педалей, сначала попробовал их крутить, но затем вспомнил совет воображаемой Алладо из досрочно прерванной инспектором прогулки.

Прикладывая волю к процессу вращения педалей мне удавалось чуть ускорить или замедлить скорость передвижения, но водитель должен быть один, потому я прекратил свои эксперименты и уделил внимание дороге.

Велосипед проехал мимо водопада и гигантских деревьев из сквера, перпендикулярно Арканной улице, прогрохотал колесами по брусчатке оказавшись в районе с симпатичными трехэтажными домиками, чьи крыши украшали маленькие разноцветные фонарики.

Их я сперва ошибочно принял за звезды, расположенные возле горизонта. Знакомые по короткой прогулке возле Стратегической Академии многоглазые светофоры периодически мигали нам своими огнями.

Несколько раз нам встречались повозки, напоминающие кареты, один раз мимо проскакал всадник на темно-синем коне. Копыта при каждом столкновении с дорожным полотном выбивали муаровые искры.

После очередного поворота стало интересно смотреть вниз. Мы выехали на небольшой мост, состоявший из бронзовых, успевших покрыться патиной, пролетов и совершенно прозрачного настила.

Под мостом располагались многочисленные крыши, трубы, смотровые площадки и что-то совсем загадочное, не распознаваемое на ходу, тем более ночью.

Горящие на улицах внизу фонари, кое-где светящиеся различными цветами окна — все это было так похоже на звездное небо, что я невольно задумался, как на самом деле появились первые звезды. Не в результате же Большого Взрыва.

— Говорят, что раньше над городом растягивали зеркальную плоскость, чтобы следить за порядком и не смущать некоторых туманной пеленой, — догадавшись, о чем я размышляю, заметил Роффе. — Позже какие-то участки затенили, какие-то трансформировали. Но выше одиннадцати километров тут нет ничего, кроме транспортных путей и скрытых военных объектов.

Когда мост закончился, вновь накатило депрессивное настроение. Как бы сказочно не выглядел город, его великолепие не отменяло актуальных проблем и болезненных разлук.

Наш велотранспорт обогнало какое-то паукообразное существо. Одну из многочисленных лап, покрытая рыжей шерстью, удалось внимательно разглядеть. Надо ли говорить, что она светилась муаровым светом и, вопреки моим представлениям о надежности, при всех размерах этого существа, была всего в пару моих пальцев толщиной.

На спине у этой паукоподобной твари сидели два полуголых мускулистых мужика с чем-то наподобие боевых топоров на перевязи.

— Столица сектора, что ты хочешь, — хмыкнул Роффе, когда паук удалился на приличное расстояние. Только сейчас я обратил внимание на то, что примерно ориентируюсь на местности. Высотка, в которой обитала Колди, уже виденная ранее черная пирамида.

— И в самом деле, недалеко…

— Я зайду, почту блистательную и вернусь к себе, — предупредил самелианец, останавливая велосипед возле входа.

Мне отчего-то казалось, что, как и в прошлый раз, Олюэн будет сидеть на ступенях, глядя по сторонам. Наивно, тогда её предупредила о нашем прибытии мать. К тому же на улице ночь. Я далек от мысли, что самелиане предпочитают в это время суток спать. Условности такого рода явно не для них.

— Постарайся вести себя почтительно с консулом, — тихо попросил Роффе перед тем как открыть дверь. Возможно, мне показалось, но тут имела место какая-то тонкая магия. Хотя это же консульство, пусть даже уже не существующего мироздания — попасть внутрь явно может не каждый. Хорош был бы я, оказавшись тут без проводника. Сидел бы как брошенный котенок на крыльце в ожидании Олюэн…

В помещении за дверью по-прежнему стояли гробы и занавешенные зеркала. Тем не менее, что-то изменилось, я ощущал это каким-то неясным внутренним чувством. Если бы вместо консульства передо мною был бы человек, исходящие от него эманации, можно было бы охарактеризовать как чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы.

— Дальше сам, — выдохнул Роффе, ободряюще похлопав меня по плечу. Когда я оглянулся, чтобы попросить остаться еще немного, самелианец уже разворачивал свой велосипед. Когда-нибудь надо научиться искусству такого стремительного перемещения…

А затем, сама по себе захлопнулась входная дверь.

Уж не допустил ли я ошибку, решившись прийти сюда? Готический антураж давил на психику. Пришлось напомнить себе, что это только декорации. Настоящее консульство, за пределами внешних помещений, еще более нечеловечно и чуждо привычному восприятию.

От размышлений на тему Самелии отвлек белый хорек, подбежавший вплотную ко мне, подпрыгнувший на метр в попытке завладеть моим вниманием.

Я почтительно поклонился, как и просил Роффе. После того, что проделала Олюэн несколько часов назад, относиться к хорькам несерьезно, не получалось.

В душе что-то до сих пор содрогалось при невольных воспоминаниях о том топологическом кошмаре, который пришлось застать на своей кухне.

Следуя за белым хорьком, я прошел, практически наощупь, по темному коридору к лестнице. Что превращало кромешную тьму в полумрак, так и не удалось установить. Никаких источников света, помещение без окон, но при этом все предметы отчетливо угадывались. Словно темнота в этом доме имела градации плотности и даже какие-то контуры.

Единственным объектом, выделившимся из тысяч оттенков темного, являлся хорек. Он не светился, но продолжал оставаться белым и контрастным.

Правила и законы жадной зоны отдельно, местные — отдельно, напомнил себе я, следя взглядом за перепрыгивающим со ступеньки на ступеньки хорьком.

По мере подъема куда в сторону отступало ощущение поверхности под ногами. Словно ступени постепенно теряли свою материальность, превращаясь в какую-то разновидность сгущенной чьей-то волей тьмы.

Мимолетная мысль о соотношении обычного пространства и континуума внутри консульства едва привела к падению. Нога задела кромку ступени, волна вырвавшейся из лестницы тьмы ощущалась едва ли не физически, как порыв ветра.

Консульство, полузаброшенное… да оно внутри как бы не со стадион размерами.

Хорек тем временем сделал очередной прыжок и пропал из вида.

Только в этот момент до меня с серьезным запозданием дошло, что я прохожу какое-то испытание.

Вот и попробовал поговорить с блистательной. Кромешный мрак…

Сделав еще несколько шагов вверх по лестнице, я словно прорвал какую-то нематериальную завесу. По глазам ударил тусклый, но при этом настоящий свет.

Я оказался в каменном мешке. Потолок из якобы грубой необработанной породы, нависал в непосредственной близости над головой. Примерно два с лишним метра от каменного пола. По периметру горели правдоподобно выглядевшие факела, воткнутые в металлические крепления. Но все это я заметил позже. А сначала внимание привлек предмет, расположившийся по центру помещения. На небольшом, где-то мне по колено, каменном пьедестале стоял пустой шестигранный гроб темно-вишневого цвета, Лакированный и, как мне показалось сначала, пахнущий чем-то вроде сандала. Крышка гроба, поставленная на ребро, нашлась прислоненной к дальней стене.

— Раздевайся и ложись. Нам действительно стоит поговорить по душам.

Как Олюэн объявилась за моей спиной? Должно быть, очередные фокусы с пространством…

Но ложиться в гроб для разговора?

Тем не менее, я сбросил легкую куртку на крышку, начал расстегивать пуговицы рубашки.

Блистательная исчезла из вида сразу после того как ощутила мое внутреннее согласие. Следом за рубашкой на крышку отправились джинсы. Если тарок в кармане и пытался возражать, я этого не заметил.

Внутреннее ощущение подсказало, что трусы можно оставить, о том, чтобы отложить браслет, и речи не шло. Топологический изолятор из кожи мамонта связывался со мною таким количеством контрактных ограничений, что мог считаться частью тела.

Укладываться в гроб было на редкость непривычно. Странный во всех отношениях опыт. Я не знал, насколько такой может пригодиться в дальнейшем, но самелианские корни позволяли предположить, что этот раз не последний.

Стоило улечься, накатила волна расслабленности. До этого момента не встречал и уж тем более не мог воспринимать всерьез словосочетания “анатомический гроб”, но против правды не попрешь — это являлось точным определением. Кто-то озаботился сделать гроб, идеально подходящий для моей тушки. А ведь к такому очень легко привыкнуть.

Если об этом узнает Ворчун…

Воспоминание о пострадавшем друге заставило отринуть накатывающую волну дремы. У меня есть цели, нельзя о них забывать!

Перед глазами танцевали блики, порождаемые светом факелов на низком каменном потолке.

Тени, блики… Похоже, в представлении Олюэн разговор по душам предполагает какое-то подобие сна или глубокой медитации.

Из-за того, что заснуть я в любом случае рано или поздно засну, выбор был очевиден.

Вряд ли когда-либо подберу слова для этой медитации. В какой-то момент восприятие нависающего потолка изменилось. То ли факелы начали гаснуть, то ли снова вмешалась магия, но каменная поверхность словно отодвинулась в невообразимые дали. Раздвинулась по сторонам, охватила все, что не ограничивали бортики гроба.

Откуда-то накатило чувство растущего дискомфорта, стало труднее дышать. Клаустрофобия или что-то на нее похожее?

Матрешка. Вложенность одного в другое.

Подобно тому как частью моего тела являлся браслет из мамонтовой кожи, частью браслета стал спрятанный внутрь черный ящик, скрывающий авалонский ключ. Внутри ключа таилась бесконечность внеметрического корабля, затерянного невесть где.

Но цепочка продолжалась и в другую сторону.

Браслет — лишь часть тела. Тело, лишь часть меня. Вся эта лежащая в гробу конструкция — частность того, что порождало меня. И частность того, что поддерживалось моей свободной волей.

Не весь я, а только какое-то мое обстоятельство. В какой-то момент в гробу стало так тесно, что я вывалился наружу.

Заснув. Но, быть может, наоборот — проснувшись. Впервые в жизни.

Глава 79

— Я ведь предупреждала, что придется умереть, — фыркнула Алладо, когда мы с Олюэн вошли в гостиную.

Бабушка откинулась на спинку стула настолько капитально, что тот балансировал на двух ножках из четырех. Становилось предельно очевидна отсылка к сновидению с качелями, которые тоже замирали в неестественном положении.

— Изнутри оно выглядит немного не так как рассказывают в жадной зоне, — прислушавшись к своим ощущениям признался я. — Какая-то непривычная легкость и… расфокусированность. Словно необходимо постоянно удерживать в памяти как выглядишь чтобы не разлететься по сторонам подобно туманности в космосе…

— Глаз Бога, — подтвердила Олюэн, вытаскивая невесть откуда еще один стул и усаживаясь неподалеку от Алладо. — Твой дед принимал участие в конструировании этого астрономического образа. Удачная вышла шутка, даже не все печатники поняли юмора.

— Я… кажется, мне хотелось знать причины всего происходящего.

Мама с папой отзеркалили мою нерешительную улыбку. Те, прошлые запросы и желания действительно отличались редкой наивностью. Как родители могли ответить еще?

Богоискательство же, не больше ни меньше. Что бы мне не объяснили, это породило бы новые вопросы, и так до бесконечности.

Детская обида на предков за то, что они отпускают потомство в свободный полет — вот что мною руководило.

Они со мною, всегда. Мои родители всегда во мне. Не оттого, что такова специфика самелиан — оно справедливо для любых отношений типа “родитель-дитя”. С магией такого рода очевидности всего лишь отчетливей. Ну и, в какой-то степени, может быть реализовано буквально.

— Вопрос выживания расы, — выдохнула, явно смущаясь, мама. Никогда еще не видел ее такой смущенной. Ни под возрастной иллюзией, ни тогда, когда эту маску отложили в сторону. — Ты, конечно же, все узнаешь. Но придется предпринять некоторые меры по защите информации от посторонних. Извини, по той же причине никто не мог поделиться с тобой реальными деталями плана.

— Слишком много телепатов на квадратный километр, — с пониманием кивнул я в ответ.

Поскольку свободных стульев в гостиной уже не осталось, а идти на диван к увлеченно читающей какую-то книгу Леонике пока не хотелось, я завел руку за спину и вытащил оттуда стул для себя.

Если меня учили вытаскивать из кармана упаковку боевых заклинаний и определяющим фактором в этом приеме оказывалась свободная воля, принципиальной разницы между жевательной резинкой и стулом не было никакой. Пускай раньше там не было никакого стула, но точно так же не было и авалонского ключа в кармане, когда я при бабушке его случайно вытащил.

Мама удивилась, а папа вопросительно посмотрел на Алладо: та делала вид, будто не при чем, но искорки в глазах выдавали её настроение.

— Жадная зона, это мир ложных дихотомий, — провозгласила она, протягивая руку к чайнику. — Постоянные “или-или”, закон исключенного третьего. Понаставили границ в одних местах и стерли в других. Жизнь существует на всех пластах реальности и так называемые сны, не исключение. Так что, О, это и запись и не только запись. Скажем так, мы плеснули в твой сосуд по несколько капель себя и теперь ты разговариваешь с ними. Метафора все равно не идеальная, но подрастешь, разберешься сам.

— Вы мне предоставили много времени на самостоятельную работу.

Стоило мне усесться, мама поставила на стол дополнительную чашку с блюдцем. Пришлось приложить усилия чтобы не поддаться навязчивой ассоциации с безумным чаепитием.

— Исключительно самостоятельная работа, — подтвердил отец. — Одаривать тебя набором готовых рецептов было бы кощунством. Нет ничего губительнее консервативного жесткого мышления. К тому же ты и сам продемонстрировал навыки обучения без нашей поддержки. Только методы и подходы.

Я смущенно кивнул. Отцовский стиль мне был знаком и ранее. Похвала, пускай не в привычной реальности… все равно похвала.

— Только нам придется обратиться к блистательной Олюэн, Блок на эти воспоминания — единственный выход.

Как в зеркало посмотрелся. Мама, в своем молодом облике, хоть я лицом пошел в отца, смущалась совсем как я. Или, точнее сказать, я унаследовал такую мимику от нее.

— Но если память окажется заблокирована, то зачем мы тут…

Мне не дал продолжить смешок от Алладо.

— Ты не тождественен твоей памяти, внук. Наш разговор оставит следы за пределами воспоминаний. На уровне чувств, эмоций, готовности выбирать то или иное. Какие-то решения меняют тебя, даже если ты об этом даже не помнишь.

Олюэн на мгновение отвлеклась от чаепития и утвердительно кивнула.

— Хорошо, вы мне хотели что-то рассказать, пусть я это и не вспомню, — улучив подходящий момент задал я вопрос.

— А вот насколько уместно что-либо рассказывать мне?

— Мы тут настоящие, — фыркнула бабушка. — Никакая не колода карт, Причем, это отсылка к Кэрроллу, а не к тому тароку, который на тебе паразитирует. Капли иного, пусть и родственного, мышления. Если что-то здесь расскажешь, получишь ответы как отражения от наших капель. Мыслительные возможности твои, память ограничена тем, что мы вложили. По мне так неплохой способ рассмотреть проблему под другим углом, но решение за тобой.

— Сначала ваша история, затем мои рассказы.

— Бери пряники, под них слушать удобнее.

Рассказывала мама. Отец время от времени уточнял какие-то мелочи. Пожилые самелианки внимательно наблюдали за моей реакцией. Сидящая в стороне Леоника бросила в мою сторону пару быстрых взглядов, но надолго от книги не оторвалась.

Разумеется, никакие ужасы с лишением тел моей семье не грозили. На всякий случай несколько изолирующих кругов были приготовлены, но лишь в качестве самого аварийного варианта.

Квартиру на четвертом этаже, со всем расширенным пространством, превратили в просторный бункер. Просторные склады, бассейн, спортивный зал… Благодаря комбинации магии с технологиями жадной зоны отец решил проблему с кислородом.

Примерно таким же образом разрешилась энергетическая проблема. Переживать за родителей не стоило — пускай память об этом пообещала заблокировать Олюэн, все равно с души свалился тяжеленный груз.

Наверное, я слишком привык быть человеком и мыслил, все равно, по-человечески. Даже после того как оказался в гробу, все равно переживал за родительские тела.

План долгосрочной изоляции мама придумала незадолго после того как вышла замуж за папу. Идея квартиры-бункера увлекла молодых самелиан, отчего те с энтузиазмом начали приводить идею в жизнь.

Моё рождение на свет едва не стало отправной точкой для свертки пространства. Остановила родителей Алладо. Она же сначала разнесла план в пух и прах, а затем предложила ряд исправлений и условий для его реализации.

Так несостоявшееся убежище расширялось, росли его возможности и объемы. Параллельно подрастал и я.

Только если изначально родительский план состоял в похищении собственного сына, чтобы получить возможность несколько лет обучать его без ограничений со стороны печати и гражданских контрактов, то в редакции Алладо следовало дождаться появления хоть какого-то перворожденного. Хотя бы ради того, чтобы знать, какими вырастают дети самелиан в этом мироздании.

Впрочем, на этом месте вмешалась уже и сама бабушка, дополнив рассказ немаловажным уточнением — родители все равно не смогли бы нарушить гражданский контракт, поскольку тот напрямую впечатан в их тела.

Пришлось маме продолжить свои юридические поиски. Лазейку обнаружили примерно за год до моего знакомства с Росомахой. Форс мажорные обстоятельства ослабляли гражданские ограничения. При этом в экстремальную ситуацию родителей должны были вогнать посторонние — хитроумно составленный магический контракт тщательно отслеживал соблюдение этого условия.

Так невольными участницами заговора стала самелианская семейка Орловых. Во время войны Орлата являлась сапером, обслуживание топологических мин было для нее не в новинку.

После того как на свет появился я, одно время даже существовал план поженить меня с Орлеей. Ну и что, что та заметно старше и получила бы гражданство раньше — пользуясь её опытом, пусть и в обход некоторых законов, меня бы подвели к тому же уровню, где-нибудь годам этак к шестидесяти.

На уровне биологического возраста мы бы к тому моменту сравнялись и наше потомство, двух перворожденных — обладало бы усиленными самелианскими качествами.

А потом я взял и сломал все тщательно выстроенные планы. Сначала, когда встретился с Леоникой и начал фонить сразу в нескольких диапазонах, а затем, когда стал гражданином категории Кей.

Избыточный фон изрядно деформировал реальность в нашей квартире. Если бы не топологические свойства бункера, ставшего для родителей чем-то вроде хобби, Мадам нагрянула ко мне буквально на следующий день.

В этом месте мама несколько замялась и рассказывал отец. Я узнал, как очищалась от эманаций лестничная площадка, как из-за разницы в уровне реальности в доме несколько часов не работало электричество и мобильная связь.

Маскирующих артефактов в семье было немного. Обвешав меня как елку перед новогодними праздниками этими артефактами, родители устроили встречу с Алладо под видом поездки за одеждой к лету. К тому моменту на меня, точнее на обладателя авалонского ключа, уже вовсю охотилась Медея.

Убийцу из Магалы бабушка выявила благодаря постоянной перестраховке. Когда я пошел в мужской туалет торгового центра, напротив, в женском оказалась не только Медея, но и Алладо.

А затем случился Повешенный, в дело вмешался тарок, Поскольку у Медеи в спальне хранилась практически полная колода, приоритеты изменились. Меня взяли под негласную опеку. Алладо какое-то время проследила за моими приключениями издалека, а затем удалилась корректировать планы.

Матримониальные планы самелиан развалились, вероятность того, что служба печатной безопасности во главе с Мадам позволит четверть века ходить по жадной зоне такому источнику возмущений, оценивалась близкой к нулю.

О том, что параллельно велись переговоры с родителями других, скрытых от партии Алладо перворожденных, бабушка узнала практически сразу же как разорвалась скрытая даже от меня помолвка. Орлате не хватило выдержки, она похвасталась своим коварством перед соперницей, чья ставка, как ей показалось, была бита.

Однако, не прошло и нескольких дней, как ситуация снова развернулась на сто восемьдесят градусов. Я получил гражданство категории Кей, превратившись из гадкого утенка в завидного жениха.

Но тут уже развернулась Алладо. Единственный действительно опасный момент моей биографии, связанный с отражением вторжения в параллельном секторе, стал следствием ошибки планирования.

Бабушка оказалась не в курсе того, что двенадцатого аркана со мною на тот момент уже не было — его изъяли печатники. Повешенный, при всей опасности тарока, защитил бы меня от тех нападений, которые допускала жадная зона.

Повешенный вместе с содержимым браслета, исследованного втайне от всех, во время посещения самелианского консульства — обеспечивал практически стопроцентную гарантию моего выживания.

Поскольку идея квартиры-бункера, облегченный вариант экстерриториального пространства, базировалась на том же принципе, что и топологические самелианские мины, Алладо сумела подтолкнуть Орлату к использованию очевидного решения.

Олюэн оставалось только проследить за тем, чтобы родительская квартира оказалась изолированной, а я уцелел в потасовке.

— Не сказано только о том, для чего это все потребовалось.

— Элементарно же! — моментально отозвалась бабуля-тинейджер. — Ты станешь братом. И, заодно, племянником.

Я едва не поперхнулся чаем. Если о появлении второго ребенка у родителей задумываться приходилось, то мысль о беременнойбабушке… выбивалась из числа привычных.

— Я уже почти двадцать лет беременна, — с легкостью угадав мои мысли театрально прошептала Алладо. — Очень полезное для здоровья состояние. Стимулирует. Тебе, по понятным причинам, не рекомендую…

— Законы этой магической реальности, содержат необходимую лазейку, — быстро вмешалась мама, скрывая за своим монологом свое смущение. — Изолированный бункер, если заперт не по нашей воле, подходит под условия экстремальной ситуации. Ограничения гражданского контракта слабеют и позволяют обойти запрет на обучение своего потомства. Думаю, пару ребятишек обеспечит Алладо, еще трех-четырех обеспечим мы с отцом. Этого количества хватит для того, чтобы сформировать ядро будущей культуры новых самелиан.

— Более того, твое участие в боевых действиях, точнее остаточные явления, помогли сделать дополнительную настройку того изолятора, который запустила Орлата, — уточнил папа. — Внутреннее время нашего убежища какое-то время будет быстрее фонового. Наши топологические бомбы использовали релятивистские эффекты, так что новые самелиане выйдут в свет твоими сверстниками или даже полнолетними. Скорее всего, полнолетним выдадут категорию Эм, а более молодым — О, но это уже не настолько принципиально.

— Думаю, ты их сумеешь чему-нибудь научить, — перебила отца Алладо. — Вопрос качественного обучения перворожденных еще не снят. Но некоторые исследования уже проводились. Да и я успела немного изучить строение твоего духа.

Из трех версий, что я оставила на компьютере, первую можешь смело отправить в утиль — она была добавлена для отвода глаз, чтобы Орлата была уверена в нашей отсталости… а вот где-то между двух остальных и пролегает твой путь.

— Компьютер береги, — немедленно добавил отец. — Он хоть и обработан на повышение надежности, но это все равно техника жадной зоны. Когда будешь переезжать в другое место, позаботься о том, чтобы системный блок был исправен.

— Ты сейчас про выделенную мне жилплощадь где-то за пределами жадной зоны?

Я сначала удивился тому, что отец знает про квартиру на площади Хашмала, но уже через секунду сообразил в чем дело. Если со мною разговаривают воспоминания, капли самелианского духа, у них наверняка есть доступ к моей памяти. Тем более, к такой важной, связанной с Мадам. Эти-то воспоминания они должны были изучить в первую очередь.

— О ней, — подтвердил отец. — Ход со стороны Мадам изящный. Тебе придется осваивать меридианы и адаптироваться к магической реальности. Дополнительный стимул для развития. Первые год-полтора поживешь у себя. Да и потом квартиру на пятом этаже не забывай. Нам пришлось сделать из нее якорь для предстоящего возвращения.

— Но зачем Мадам заботиться обо мне?

Этот вопрос заботил меня еще с тех пор как мой куратор появилась у Кантидия.

— По совокупности причин.

Я вздрогнул, потому как голос принадлежал Олюэн.

— Мадам ведет борьбу с коррумпированными властями этого сектора и нескольких соседних. Но её ограничивают формальные правила. В любой момент может прибыть аудитор из Метрополии. Вот и приходится работать не напрямую.

Сначала ты фонил, позволяя под прикрытием сбивающих запись эманаций проводить неотслеживаемые действия. Затем тебе присвоили высокую категорию, которой ты соответствуешь только формально.

Так у печатников появилась возможность работать от твоего лица. Аудиторская проверка не заметит подвоха, если какие-то действия, характерные для гражданина категории Кей этот самый гражданин и будет производить.

А уж переселив тебя на служебную квартиру безопасников она и вовсе обеспечивает себе надежное прикрытие. Действия, которые по записям, будут инициированы оттуда, от твоего имени, вряд ли кто-то напрямую соотнесет с ней.

— То есть, в борьбе с продажными чиновниками меня все-таки подставляют?

— Скорее используют как наживку, — поправила Алладо, презрительно нахмурившись. — Все-таки, Мадам является твоим официальным куратором. Прозрачная иерархия. Но все равно, остерегайся. Есть подозрения, что отец Колди по уши в этих схемах, так что риск солидный. Увы, такова плата за резкий рост до Кей-плюс. В естественных условиях тебе светило лет двадцать со статусом Эм и потом минимум полвека в Эль. Она связала твою карьеру со своей — с этим какое-то время придется жить.

— А еще Росомаха…

Понимая, что другого такого случая поговорить с семейным советом может не представиться, я решился вынести на обсуждение проблему тарока.

Упоминание охотницы за силой, к моему удивлению, заставило родителей замолчать.

— Перед тем как в меня выстрелили, на телефон пришло странное сообщение с незнакомого номера. Всего четыре слова — Как там мой тарок? Это могла быть Росси? Медея намекала на то, что мы можем с ней встретиться и предупреждала чтобы я был осторожен.

Родители переглянулись. Алладо вопросительно посмотрела на Олюэн. Блистательная некоторое время о чем-то раздумывала, но затем кивнула головой.

— Нельзя исключать какого-то возрождения твоей учительницы, — сообщила мне консул. — Здешнее мироздание с одной стороны жестко формализовано за счет использования принципа печати, но с другой — предоставляет просто океаны скрытых возможностей. Но сообщение могло поступить не только от Росомахи. В твоих воспоминаниях есть упоминание о том, что тарок получен в качестве последней воли погибшей. До девушки, тароком мог владеть кто-то другой. Тот, от кого она убежала на окраину мироздания и начала жить жизнью обычной девушки из жадной зоны.

— Так себе новость, — признал я. — И что же мне делать?

— В данном случае, соблюдать осторожность и доверять тароку. Артефакты такого рода если покидают своего владельца, то стараются их избегать. Подозреваю, что пуля не случайно уничтожила твой телефон.

Алладо согласно кивнула. Родители, выпав из разговора, просто смотрели в мою сторону с нескрываемой нежностью.

— Значит, семнадцать лет?

Мой голос таки дрогнул, но здесь были только свои. Они понимали меня даже не с полуслова.

— Плюс-минус, — подтвердил отец. — У нас остается возможность подать единичный сигнал, если что-то пойдет не по плану. Но ориентировочно пятнадцать-двадцать лет. Мы дали тебе все, что могли. Роффе и Олюэн помогут освоиться в самостоятельной жизни. Опять же, не забывай о друзьях. Девушки из Магалы и собственная нежить — надежная опора.

— И постарайся дождаться нас, — с печальной улыбкой добавила мама. — Приключения могут увести тебя за пределы пограничья. Сначала надо стать сильным и умелым. Полагаю, мы вернемся раньше, чем придет твое время покорять местное мироздание.

— Засмущали юношу, — резко вмешалась Алладо. — Пользуетесь тем, что он все равно все забудет. Еще что-то ему сообщить надо? Или закругляемся и до следующих встреч?

— В смысле до следующих встреч? — быстро поймал я бабушку на слове. А то промедлишь мгновение-другое, и блистательная действительно успеет наслать забвение.

— В том смысле, что это не запись, — мне достался фирменный взгляд Алладо. Только теперь чувствовать себя идиотом было почему-то приятно. Как-то по-домашнему, по-семейному…

Видимо, эмоции отразились на моем лице, потому как бабушка сверкнула глазами и быстро продолжила объяснение.

— Мы теперь будем обитать внутри тебя, в одних декорациях. Лет пятнадцать. Или больше. Ты, если додумаешься, сможешь с нами пообщаться. Приходи, располагайся как дома. У нас тут перманентное время пить чай.

В качестве доказательства мне была продемонстрирована чашка, которая и не думала пустеть. Если бы я не обратил внимание на такой же фокус в кафе у Роффе — обязательно удивился бы.

— Ладно, поговорили и хватит…

Олюэн начала вставать из-за стола, когда я посмотрел в сторону дивана. Леоника отложила книгу в сторону и выжидающе смотрела на меня.

— У меня еще есть…

В этот момент я вдруг понял, что не вложил в свою фразу свободной воли. Олюэн сделала какой-то замысловатый жест, то ли рукой, то ли ободом своего глазастого колеса, вырвавшегося на миг за пределы её тела.

Окружающий мир закружился, подобно финальной сцене из Алисы в Стране Чудес.

Леоника подняла руку, складывая большой и указательный пальцы в легко узнаваемом жесте.

Значит, и у нее все под контролем, успел подумать я, прежде чем озадачился вопросом, кто такая она. В голове крутились обрывки фантически бредового сна про беременную бабушку и карточные фокусы.

Глава 80

— Ты точно уверен, что доберешься без посторонней помощи?

Олюэн в образе заботливой бабули выглядела на диво реалистично. И не подумаешь, что блистательная всего полчаса назад представала передо мною в теле женщины чуть за сорок. Самелианки, если позволяют законы мироздания, действительно меняют тела с такой же легкостью, как обычные люди переодеваются.

Но на крыльцо консул все равно выходила старушкой-одуванчиком. Убедительно шаркала ногами, запиналась о собственных хорьков, бегающих вокруг, близоруко щурилась выйдя на свет.

Я был благодарен ей за такой спектакль. Пускай, как выяснилось, моя родная бабушка изображает из себя подростка, но чисто по-человечески уютно и комфортно, когда заботу проявляет та, кто больше похожа на мать одного из непосредственных родителей.

— Дорогу запомнил, никуда сворачивать не планирую. А уж по жадной зоне гулял столько раз, что и с закрытыми глазами доберусь, — заверение было такой же формальностью.

До этого, еще в недрах консульства, мы с Олюэн обговорили все необходимые детали. Вряд и за нами кто-то следил, но такова природа самелианок — они вечно перестраховываются, шутят и притворяются теми, кем не являются.

Должно быть, сказывается отсутствие отождествления себя с носимым телом. Обычные люди, когда наряжаются в маскарадные костюмы, тоже склонны изображать из себя персонажей, которым эти костюмы принадлежат.

— Через пару недель заеду к тебе. Посмотрим, что можно сделать с той изоляцией, в которую угодили твои родители. Извини, что не сразу, мне надо восстановиться после вчерашней драки. Все-таки, не родное мироздание, сил тратится слишком много.

Так бы ей и поверил, если бы еще четверть часа назад не видел её в другом облике! Сразу стало понятно, отчего консул выбрала тело пожилой женщины.

— Буду рад вашему визиту.

Попрощавшись с Олюэн, я вышел за территорию консульства и вновь оказался один посреди магической реальности. Предыдущая прогулка закончилась разговором с инспектором, о котором даже вспоминать больно.

Волшебный вовсе не третий раз, а текущий. И немного — первый.

Поскольку вышел я не через тот ход, которым меня доставил в консульство Роффе, идти пришлось по узкой тропинке. По обе стороны достигая высотой моих локтей, разрасталась дикая поросль. Травы, кусты, пару раз сбоку промелькнули даже грибы, лишь чуть ниже остальной растительности.

Природа не интересовалась новостями. Она просто жила своей жизнью и понимание этого обстоятельства приносило что-то вроде умиротворения. Некоторые вещи просто есть и им не требуется чего-то большего.

Некоторым событиям достаточно просто случаться. Как периоду моей самостоятельности от родителей. К этому следовало привыкнуть, пускай пока получалось с трудом.

Никогда раньше не думал, что связь с родителями значит для меня так много. Наоборот, будучи крайне благодарным за свое воспитание, я полагал себя самостоятельным, а родителей — кровными родственниками и друзьями, которые даются каждому человеку по умолчанию, вроде как для того, чтобы была возможность как-то откалибровать представление о норме.

Узнав об иномировой природе мамы с папой мне пришлось как-то сживаться с этой констатацией факта. Их омоложение весьма способствовало переходу отношений в семье на новую стадию.

Но для осознания своей зависимости от этих отношений, потребовалась потеря. Пускай даже не безвозвратная, как сплошь и рядом происходит в мире, но поражало то, насколько именно я оказался к ней не готов.

На строго рациональном уровне мне уже давно пора жить своей жизнью. Самостоятельно зарабатывать, содержать семью, задумываться о детях.

Для этого у меня есть все необходимое, разве что кроме работы, получить которую в жадной зоне не трудно, а вне её на что-то похожее намекала Мадам. Опять же, какая-то пенсия и штраф в пятьдесят монет. С ними тоже стоило разобраться в ближайшее время.

Но помимо рационального, как ощущалось с самого пробуждения в гробу, имелось дофига всего остального. Того, при столкновении с чем мой разум пасовал. Вроде бы все правильно, но что-то все равно не то.

Тропа вывела меня сначала к гигантскому колодцу, больше напоминающему шахту для стратегических боеголовок, а затем и вовсе пропала, сменившись асфальтом.

Я остановился и перевел дыхание.

Мой путь не являлся кратчайшим, Олюэн выстроила его таким образом, чтобы по нему мог пройти даже неопытный практик. Но все-таки оставались опасения не суметь пройти по меридиану.

Травяного поля за спиной уже не было. Заросли тянулись метров на десять, скрывая каменную стену, поросшую мхом и лишайником.

Мой первый самостоятельный меридиан. Когда сегодня утром в разговоре с консулом я упомянул о своих перемещениях возле Стратегической Академии, выяснилось, что центр города представляет собой особое сосредоточение, которое нельзя назвать меридианами, не исказив смысла понятий. Так что моя недолгая прогулка до троллейбусной остановки все-таки не в счет.

Если там достаточно проявить волю и знать, куда идешь, здесь еще важно идти правильно — по меридиану, не отклоняясь от него.

Научусь, пообещал себе я. Теперь для того, чтобы покидать жадную зону, осталось лишь освоить обнаружение меридианов в ней. Не важно, кто обучит меня этому навыку, Медея, Михей или Роффе.

Первые шаги сделаны и горизонты расширены. Вместо одной планеты, которая и без того велика, в моем распоряжении целый сектор магической реальности. Как говорил Константин Эдуардович, планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели.

За колодцем, стоило обойти его по часовой стрелке, обнаружился склон и лестница, помогающая спуститься к одной из небольших улочек, по обе стороны которой стояли аккуратные двухэтажные дома.

Чуть поодаль возвышалась пирамидальное сооружение храмового содержания. Высотки, соединяющей этот район города с жадной зоной, отсюда видно не было. Мне предстояло пройти еще один меридиан или воспользоваться городским транспортом. Разумеется, я предпочел попрактиковаться и дойти пешком.

Несмотря на раннее утро, на улице то и дело встречались прохожие. Приходилось то и дело одергивать себя, чтобы не изображать из себя деревенщину, что пялится на все незнакомое.

В таком разнообразии стилей одежды мой вид вряд ли выделялся очень сильно. Тут были люди, которых обитатели жадной зоны обязательно характеризовали как джедаев, встречались группы монахов в сутанах различных цветов.

Я шел по улице и пытался представить себя частью этого мира. Как нужно измениться внешне и внутренне чтобы окружающая экзотика стала привычной?

Ответ ожидал где-то в будущем, неизбежный, манящий и пугающий.

Арка из зеленого камня, о которой упоминала Олюэн, описывая дорогу, оказалась куда меньше, чем я представлял. Чтобы пройти на другую сторону пришлось пригнуться.

Консул упоминала об этом условии для прохождения меридиана, но я не думал, что все организовано таким образом, что иначе просто не пройти.

По ту сторону было чуть более облачно и ветрено. Перепад температуры заставил меня поёжиться. Зато высотка нашлась с первого взгляда.

Я вышел из сквера, в который привела зеленая арка на проспект с магазинами. Тут мы с мамой уже проходили.

Здесь торговали всем, что требовалось для адаптации в жадной зоне. Биографии, которые с легкостью прошли бы любую формальную проверку, включая опрос соседей и анализ архивных документов, профессиональные навыки, недвижимость, облики, артефакты, ослабляющие жадность печати в жадном сегменте.

Последние, к слову, продавались лишь тем, кто мог предоставить разрешение из управы и стоили таких денег, о которых я до этого даже не задумывался. Пришлось сделать вывод, что даже с источником маны в виде авалонского ключа, я по меркам магической реальности все равно был достаточно беден. А уж после того как волшебный болт закатали в ящик, тем более.

В первое посещение этого места было очень обидно за людей, которые живут в мире, не знающем магии. Они вынуждены годами осваивать и обретать то, что человек с гражданской категорией и запасом монет в состоянии купить за полчаса.

Со временем обида улеглась. Теперь, проходя мимо витрин, я мысленно переводил монеты на ценниках в часы сбора маны доступными мне методами. Часы складывались в дни, месяцы, человеко-годы. Удивительно, но при таком переводе одних единиц в другие получалось более справедливо. Если можно стать хорошим востребованным специалистом за пять лет, то эта пятилетка, будучи переведенная в работу, по накоплению маны примерно столько же монет и обеспечит.

Вывод из этого получался все равно не в пользу жадной зоны. Очевидно, за ее пределами получать ману проще. Жадность не мешает.

Путь до высотки обошелся без приключений. Меня никто не окликнул, я ни во что не вляпался. Похоже, мой ангел-хранитель решил, что событий последних двух недель достаточно и свою нормы на ближайшее время я выбрал.

Ангел-хранитель…

От ироничности образа, пришедшего в голову я невольно усмехнулся. Представить бабушку с крыльями и нимбом оказалось не так сложно. Не каждый может похвастаться тем, что знает имя своего ангела. Что ж, я постараюсь не подвести тебя, Алладо!

Третий меридиан размещался уже в самом здании. Тут существовал риск выйти в другом государстве. Отвлечешься ненадолго и думай потом как из какого-нибудь Шанхая выбираться. Пришлось сосредоточиться на образе родного города. В нем тоже есть несколько возможных точек выхода, все в новостройках — но там уже можно и в метро нырнуть.

За исключением необходимости сохранять концентрацию, меридиан в сторону жадной зоны не сложный. Войти через черный ход в подъезд, пройти мимо лифтов и почтовых ящиков к парадному, выйти и несколько шагов, пока за тобой не захлопнется дверь, не оглядываться.

И тут я едва все не испортил. Уже возле лифтов в голову пришла мысль, что при себе нет ни проездного, ни телефона, ни документов, удостоверяющих личности. Да и наличности тоже никакой.

А еще вспомнил о том, что обещал Алисе вчера вернуться с чем-то вкусным к чаю, но так в булочную и не зашел. Заведение Роффе не в счет, оно было уже позже. Концентрация от таких мыслей явно пострадала, так что выйдя на свежий воздух я долгое время не имел представления о своем местонахождении.

Помогла доска объявлений возле детской площадки. Язык русский. Хотя бы со страной не промазал. Приглядевшись внимательнее и вовсе успокоился. Телефонные номера с кодом своего города говорили о том, что и заключительный переход прошел успешно.

А какой район… не существенно. Внутреннее представление о доме как-то раздвинулось и охватило весь город, без исключений. Раньше такое же ощущение появлялось лишь в радиусе двадцати минут пешей ходьбы от родительской квартиры.

Найдя остановку автобусов и подглядев к каким станциям метро идут местные маршруты, удалось определиться с районом.

Дорогу к ближайшему банкомату пришлось спрашивать у прохожих. Наличности в карманах не имелось, а тратить три с лишним часа на марш-бросок до своей квартиры казалось слишком расточительным.

Пускай погода и располагала к прогулкам, но вопрос с картой, переданной через Роффе, все равно требовалось решить.

Сумма на счету оказалась большой. До неприличия. Задумай я забросить саморазвитие, превратиться в расточительного дебила, её и то могло бы хватить на несколько лет.

Спасибо, мама. Спасибо, папа.

Сняв немного денег, на транспорт, я вернулся к остановке и задумался о своем будущем.

Лишив необходимости зарабатывать деньги, родители по сути подтолкнули меня к исходу в магическую реальность. Пусть не прямо сейчас, но в самом ближайшем будущем. Когда смогу ходить по более сложным меридианам без посторонней помощи, а Ворчун с Алисой выйдут из клиники.

Пожалуй, когда придет Михей, я даже соглашусь на ту работу, которую он будет предлагать. Институт оборонительной физики. Интригующее название. Даже если это будет рутина, она придется кстати.

Представление о местной рутине уже имеется, а без повседневности в понимании магической реальности вряд ли получится в нее вжиться как следует. Тот профессор, о котором недавно говорил Ворчун, наверняка как-то связан с такими инстанциями.

Спуск в метро вызвал смутную ассоциацию с прохождением по меридианам. Мимолетная мысль о том, что можно ненароком уехать куда-то не туда, сначала вызвала нешуточное беспокойство, но я быстро вспомнил о том, что без акта проявления свободной воли подобные перемещения не работают.

Парадоксальная мысль, жадная зона словно учит молчанию. Не разбрасываться собственной волей налево и направо. Но если она не устремлена наружу, то тогда… вглубь?

Сосредоточившись на собственных ощущениях, я едва не проехал собственную остановку. Выйти вовремя помог условный рефлекс. Оказывается, такой тоже успел выработаться за годы перемещений по городу.

Перед тем как пойти домой я все-таки зашел в булочную. Магия магией, но свежий хлеб не помешает в любом случае.

Проходя мимо места, где познакомился с Мадам, на мгновение почудилось будто на меня кто-то смотрит, то ли с ностальгией, то ли с легким одобрением. Хотя, скорее всего, это уже мнительность. Пускай ночь в гробу и повысила мою чувствительность к внешним энергиям, но не настолько же.

Ни Алладо, ни Леоники на качелях во дворе не обнаружилось. Они там были, но в прошлом или в том, что на языке жадной зоны называлось сновидениями. Их бытие настолько цепко увязалось с этим местом, что никем не занятое сиденье воспринималось противоестественно.

На лестничной площадке Леоники тоже не оказалось. Я несколько раз позвал её с использованием свободной воли, но вместо видимого образа получил лишь такое же ощущение присутствия. Определенно, новая разновидность изоляции качественнее предыдущей. Если прошлое уходит, оно оставляет место будущему.

В мыслях о том, как сильно все изменилось за две недели я дошел до двери, мысленно поблагодарив Михея вставил ключ в замочную скважину и лишь потом сообразил, что это четвертый этаж, а не пятый.

Интересно, как выглядит топологическая изоляция невооруженным глазом? Что я увижу по ту сторону двери?

А готов ли я увидеть такое? Воспоминание о том хаосе, который творился этажом выше едва не заставили меня отступить.

К черту! Я потомок самелиан. Мне ли бояться деформаций континуума?

Ключ не захотел проворачиваться. Очевидно, граница изоляции проходила по самой двери и у нее просто не имелось противоположной двери.

Вот так, помимо монари с трирью я познакомился с дверью Мёбиуса. После нескольких попыток, в действенность которых уже не особо верилось, пришлось вытащить ключ и подняться этажом выше.

Эта дверь открылась так легко, что на секунду даже почудился какой-то подвох.

В свой нынешний дом я заходил как на вражескую территорию. Все-таки прошлый опыт завершился ударом в челюсть, а наступать повторно на грабли — не мой стиль.

Печатники убрали трупы и подчистили кровавые следы, но выбоины от пуль и беспорядок на кухне все равно напоминал о том, что тут творилось менее суток назад.

Пришлось зайти в туалет за освежителем воздуха, чтобы морской бриз расправился с чуждыми запахами. Поняв, что химии недостаточно, открыл окна, устроив сквозняк, разметавший по комнате какие-то бумаги Алисы. Рисунки авторучкой и какие-то ноты. Собрал их в стопку и придавил для верности клавиатурой.

Компьютер был в порядке, вторжение посторонних ему не навредило.

Еще сорок минут ушло на уборку кухни. На всякий случай потрогал потолок в том месте, где недавно открывался папин люк. Как и ожидалось, аварийный выход из топологической изоляции с этой стороны не открывался. Люк, где мой отец?

Пропылесосив прихожую и комнату, я вдруг понял, что отношение к жилью изменилось. Пускай это не была та квартира, в которой прошло мое детство и юность, нам с Алисой предстояло прожить тут еще год или два.

Сейчас же, пока кроме меня здесь не было никого, пространство дома ощущалось едва ли не заброшенным. Словно что-то заглянуло сюда на мгновение, а затем ушло на неопределенный срок.

Чтобы отвлечься от таких мыслей я принял душ, переоделся в свежую одежду, закинул пережившие потасовку вещи туда, где сутки назад мастерски прятались белые хорьки.

Чувство опустошенности дома никуда не уходило. Прислушавшись к своим чувствам, я соотнес их с ожиданием. Домашнюю атмосферу словно бы поставили на паузу — этим и объяснялось ощущение заброшенности.

Должно быть, я все-таки повзрослел, только в данную минуту понял глубину выражения “дом — это люди, а не место”. Посмотрев на таймер микроволновки, я понял, что до вечера еще несколько часов, которые очень и очень не хочется убивать впустую.

А взрослеть, оказывается, увлекательно, промелькнула мысль пока я собирал вещи в одну из сумок Алисы. Через полчаса я вышел из дома и поехал по адресу клиники, навещать своих друзей.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Часть вторая

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Часть третья

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80